Очень Большой Лес. Том 2
Очень Большой Лес. Том 2
Василий Васильевич Головачев
Стальные страницы #2
Заключительные книги цикла «Очень Большой Лес» от грандмастера отечественной фантастики.
Группа майора Реброва, с колоссальным риском установившая канал связи с миром Большого Леса, отказывается вернуться на Землю, потому что не устранена главная угроза – не остановлено нашествие агрессивного леса черного, не выполнено обещание, данное бескрайнему разумному хозяину странной многослойной реальности. А значит, противостояние продолжается. И земляне сделают все, на что способны. Тем более что в войну неожиданно вмешивается третья сила, и еще неизвестно, чью сторону она примет. В многомерной вселенной Большого Леса прошлое и будущее настолько связаны, что не поняв первое, невозможно надеяться на второе. Доверит ли Лес Майору Максиму Реброву и его товарищам самое ценное?
Василий Васильевич Головачёв
Очень Большой Лес
Том 2
© Головачёв В.В., 2024
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024
Душа Большого Леса
Глава 1
Возвращение в Крепость
Суета последнего дня, насыщенного сражениями с «птеродактилями» и носорогопауками, а также переживаниями по поводу появления вертолёта с «большой Земли» и отказа Максима возвращаться домой, на Родину, породившего внезапное формирование группы остающихся в Большом Лесу, настолько утомили всех попаданцев (превратившихся теперь в засланцев), что Максим вёл самолёт к Крепости в одиночестве: уснул даже казавшийся железным Редошкин. Остальные, прикорнув кто где мог (лишь Костя-ботаник устроился на сиденье), провалились в сон, и в кабине «демонского суперджета» наступила тишина, нарушаемая только дыханием спящих.
Максим поднял самолёт повыше, убедился в том, что его никто не преследует, и отдался воспоминаниям.
Вертолёт, посланный через иномериану из-под Тюмени, исчез в невидимой «чёрной дыре» межвселенского пробоя, унося на своём борту загипнотизированных чёрным лесом лётчиков, генералов Плащинина и Дорохова, командира Сил специального назначения ГРУ Савельева и лейтенанта Матевосяна, бойца группы Максима.
В Большом Лесу осталось шестеро землян: сам Максим, Вероника, Костя, сержант Редошкин, лейтенант Мерадзе и физик Карапетян Егор Левонович, внезапно проявивший недюжинную твёрдость духа и силу воли, заслужив тем самым уважение у более молодых спутников.
Кроме того, где-то по территории Леса, обладавшего, как оказалось, разумом, хотя и отличным от человеческого, бродили ещё два бойца группы Реброва (если только они остались живы после попадания в другую вселенную), сбежавший лейтенант Точилин, который тронулся умом, судя по его деятельности, и пилот «вертушки» лейтенант Скабеев, также запрограммированный чёрным лесом и выполнявший задание хозяина, заключавшееся в ликвидации всех землян, оказавшихся в Большом Лесу. Чем пилот занимался в данный момент, Максим не знал, предполагая самое худшее, и с этим человеком, ставшим волею судьбы командующим «центра обороны» – базы, принадлежавшей одной из рас Демонов Войны, ещё предстояло схватиться не на жизнь, а на смерть, чтобы выжить в условиях агрессивного наступления чёрного леса на Большой.
После того как вертолёт (это был новёхонький Ми-38 2М, способный вместить шестнадцать бойцов с кучей оружия) улетел, сбросив три контейнера, засланцам пришлось садиться и в спешном порядке переносить груз в кабину самолёта, оставив два повреждённых при падении с полукилометровой высоты ящика на берегу реки, рядом с остовом африканского катера.
Неизвестно, какие мысли были у командования, отправившего «вертушку» в иную вселенную, но, судя по содержимому контейнеров, они собирались обосноваться в Лесу серьёзно. Во всяком случае, кроме запаса продуктов питания (на десятерых бойцов, то есть в расчёте на боевое отделение, две сотни сухого пайка на неделю) в контейнерах находилось оружие, три комплекта спецкостюмов «ратник-2», пять раций «Одуванчик», два дрона и даже переносный модуль РЭБ «Ласка», позволяющий ослеплять блоки электронного управления любых летательных аппаратов на расстоянии до пяти километров.
Впечатлял и выбор оружия, что заставило Максима ещё раз прикинуть цели командира группы (а им, наверно, являлся генерал Дорохов), то ли предвидевшего возможный огневой контакт со слугами чёрного леса, то ли действительно рассчитывавшего или опасавшегося остаться в иной вселенной надолго.
Из оружия в контейнерах лежали три автомата АСМ с прозрачными магазинами на тридцать шесть патронов, два пистолета «Удав», винтовка СВЛК-14С «Гюрза» с патронами калибра 10,36 миллиметра (запас – сто выстрелов!), ПЗРК «Верба», два гранатомёта «Гном», а также запас ручных гранат «Орех», в том числе с десяток светобарических, и пять экземпляров рейд-рюкзаков с бронезащитой.
– С кем они воевать собрались? – поинтересовался Редошкин, когда оружие грузили в самолёт. – Для ликвидации пары десятков боевиков ИГИЛ – годится, воевать с чёрным лесом – нет.
– Может быть, они ни с кем не собирались воевать, – ответил сержанту Максим, – а просто решили сбросить в Лес кое-какие запасы для нас. Если бы Лес не сообщил мне о появлении дронов, мы бы сюда и не прилетели…
Мерадзе захрапел, отвлекая Максима от воспоминаний, хотя тут же перевернулся на бок и затих.
Мысли майора свернули в другую сторону. Глянув на свернувшуюся калачиком Веронику, он почувствовал такой прилив нежности, что сам удивился своей реакции. Но факт оставался фактом: он теперь не мыслил себя без этой неизбалованной девчонки, получившей на Земле профессию археолога, готовой ради него даже остаться в чужом мире без шанса вернуться домой. А это дорогого стоило!
Впрочем, действительно ли у них нет этого шанса, и они обречены до конца своих дней жить в прекрасно организованном, с комфортной экологией, но чужом лесу, пусть и обладавшем даром мышления? Или найдётся решение проблемы и попаданцы вернутся на Землю, обрадовав своих близких? Ведь не пропали же даром усилия земляков, в том числе генералов спецслужб, то есть людей, призванных управлять коллективами людей, а не искать пропавших без вести лично? Вдруг они найдут способ попасть в мир Большого Леса ещё раз и наконец заберут оставшихся? Правда – уже после того, как попаданцы решат проблему с завоевателем?
В тишину кабины («демонский» самолёт летал бесшумно) проник снизу тихий гул.
Максим усмехнулся, проговорив мысленно:
«Успокойся, дружище, мы тебя не бросим один на один с чёрным лесом! Для того и остались, чтобы помочь отбить нашествие растительной орды». Хотя каким образом людям удастся помочь приютившему их гигантскому, едва ли не бесконечному, лесу справиться с нападением чёрного леса, Максим пока не представлял. Однако надеялся, что с помощью военных запасов прежних жителей мира – Демонов Войны, уничтоживших самих себя тысячи лет назад, сделать это удастся.
Захотелось посмотреть на «опухоль» чёрного леса, занимавшего территорию диаметром в сто с лишним километров. По сравнению с Большим Лесом этот отнятый у него пришельцем участок казался несущественным, но чёрный лес разрастался, размножался и постепенно завоёвывал всё большее пространство, превысив, по признанию Большого Леса, объём, необходимый для возникновения интеллекта. То есть чёрный лес эволюционировал и совершенствовался, начиная создавать и привлекать на свою сторону более мобильных соратников – летучих «крокодилов», «птеродактилей», носорогопауков и даже людей!
Слегка подкорректировав курс, Максим увеличил скорость самолёта и через полчаса пролетел в паре километров от границы чёрного леса, представлявшей собой линию фронта шириной километров в десять-пятнадцать, где сражались с чудовищными побегами лиан, «плюща» и колючих «саксаулов» бойцы Большого Леса – видоизменённые «мангры», «баньяны» и «баобабы». Плантоиды – как назвал Костя этих растительных защитников Большого Леса. На фронтовой полосе они росли быстрее, так как являлись искусственными насаждениями с программой ускоренного развития, но вал чудовищных растительных форм, попавших в этот мир из будущего Земли в результате немыслимой вероятности стечения обстоятельств, был сильнее. Лианы душили деревья, высасывали из них все соки и превращали в настоящие скелеты, вызывающие в душах свидетелей этой странной войны омерзение и страх.
Самолёт застыл на высоте трёх километров.
Стала видна туча роящихся точек над растительной «опухолью» захватчика. Максим пожалел, что у него нет бинокля, хотя и так было понятно, что точки представляют собой насекомых – восьмилапых и четырёхкрылых шмелей, рои которых чёрный лес использовал в качестве разведывательно-десантных летучих отрядов и зомбирующих кластеров. И было их очень и очень много – тысячи!
В душе родилось чувство, близкое к ненависти. Земные шмели у Максима никогда не вызывали опасений, так как занимались своим делом – сбором нектара и зря на людей не нападали. Но эти гиганты величиной с мужской кулак (интересно, где таких выращивают? В Большом Лесу их нет, значит, они тоже из будущего Земли? Шмели-мутанты?), имеющие и жало, и клюв с зубами, являлись живым лютым злом, без колебаний атакующим всё, на что их направит хозяин.
Максим «потрогал» взглядом призрачные колечки перед глазами, представляющие собой мысленные «джойстики» управления аппаратом, и они отреагировали вспышками слабого свечения: оранжевого – левое, увеличивающее или уменьшавшее скорость, голубоватого – центральное, заправлявшее маневрированием, и золотистого – правое, активирующее оружие самолёта.
Но если кольца для движения подчинялись в данный момент пилоту, то кольцо-курок ему было неподвластно. Как оказалось (идея принадлежала Косте), инициировать выстрел могла только женщина, в их случае – Вероника, а вообще управляли транспортными системами Демонов Войны (хозяев Крепости) «семейно-генетические тройки»: оператор-мужчина, оператор-женщина и оператор «третьего пола» – межем; такое название дал этому существу всё тот же Костя.
Мысль нанести удар из самолётного излучателя по шмелям прошла. Ничего бы атака не изменила, чёрный лес остался бы цел. Для его уничтожения требовалось оружие другого масштаба, типа десятимегатонной атомной бомбы, которой у попаданцев в мир Большого Леса не было.
Путь от чёрного леса до Крепости самолёт преодолел всего за полчаса. Максим врубил форсаж, и скорость «демонского» суперджета достигла трёх тысяч километров в час, от чего концы крыльев аппарата и его заостренный нос оделись тонкой плёнкой плазмы.
Оглядев кратер и скальную возвышенность рядом, скрывающую подземную базу Демонов Войны, майор опустил самолёт в шахту, так и оставшуюся открытой после того, как цитадель поспешно покинули постояльцы. Лес внезапно сообщил Максиму, единственному из землян, кто слышал его мысленно-эмоциональный «голос», о появлении беспилотников у реки, над которой висела «червоточина», соединявшая мир Большого Леса с Землёй, и отряд под командованием генерала Плащинина рванул туда, где и встретился с посланным за ним вертолётом.
Пассажиры проснулись, когда Максим маневрировал в ангаре, где стоял «дирижабль» – ещё один летательный аппарат Демонов, похожий на гигантский резиновый баллон, – все потянулись к своим «гостиничным номерам» в жилом секторе Крепости.
Максим тоже забежал в свою «спальню», с наслаждением смыл с тела пот в «туалетном блоке», переоделся в гражданский костюм «космических торговцев», на ракету которых он набрёл два с лишним месяца назад.
Через полчаса собрались в сфере управления Крепостью, где уже в одном из шести кресел, похожих на журавлиные гнёзда, сидел Егор Левонович с рожками интерфейса связи с компьютером, имя которому – Сумасход – дал ещё лейтенант Матевосян, отправившийся вместе с остальными попаданцами на Землю.
– Генерала не хватает, – пошутил Костя, жующий на ходу стебель какой-то травы.
– Что за наркотик употребляешь? – полюбопытствовал Редошкин. – Бетель, что ли?
– Не, я в прошлый вылет зимолюбку нашёл, – с готовностью ответил ботаник. – Лечит почки, кишечный тракт, на вкус почти как щавель.
– А у тебя тракт не в порядке?
– Да что-то живот урчит.
– Могу дать фуразолидон, у меня в аптечке есть.
– Травка вылечит быстрее.
– Как хочешь. Хотя я не уверен, что местные травки способны лечить людей.
– Местные травки – аналоги земных. Каждая трава в принципе является лекарственной, просто надо подобрать под неё болезнь.
– Ну, если так, то подбери под мою чего-нибудь.
– А что у тебя болит?
– Совесть.
Костя засмеялся.
– Тут я бессилен.
Максим присел на краешек «гнезда» рядом с Егором Левоновичем, оглядел команду, встретив взгляды добровольно оставшихся с ним людей. Тревоги или сожаления в этих взглядах не было, и майор почувствовал себя уверенней.
– Как настроение?
– Генерала не хватает, – повторил свою шутку Костя, не испытывающий никаких сомнений в своём праве высказывать всё, что пришло ему в голову. – Он сейчас произнёс бы какую-нибудь банальность, подчёркивающую звание, и сделал бы вид, что всё под контролем.
– Прекрати, Костя! – сдвинула брови Вероника. – Виктор Викторович нормальный руководитель.
– Совершенно с тобой согласен, – сказал Редошкин. – Другой на его месте заставил бы всех ходить по струнке, а он отлично понимал, кто есть ху.
– Забыли о генерале, – сказал Максим. – Надеюсь, ему не вменят в вину то, что он не всех вывез домой на «вертушке». Начнём с главного – с обороны. Пока что нашего арсенала на какое-то время хватит, чтобы отбить атаки «птеродактилей» и носорогопауков, тем более что мы овладели оружием хозяев Крепости.
– Не всем, – поправил его Мерадзе. – Мы не знаем, как включается «эйфелева башня».
– С башней мы ещё разберёмся. Егор Левонович поможет.
Карапетян кивнул, не снимая рожек управления и глянув на терминал Сумасхода с некоторым сомнением.
– Итак, оборона. Я убеждён, что Крепость имела наблюдательные системы, обозревающие окрестности. Их надо непременно отыскать, потому что ресурс наших беспилотников ограничен. Долго держать их в воздухе мы не в состоянии.
– Может, получится подзаряжать их аккумуляторы? – спросил Мерадзе.
– Это ещё одна задача, которую надо будет решить. Идём дальше. Вторая большая проблема – ликвидация чёрного леса. Оставшийся на второй базе Демонов пилот постепенно подключает её боевые системы и наверняка получил задание уничтожить нас. Возможно, центр обороны тоже имеет мощный комплекс наподобие нашей «эйфелевой башни», и пилот попытается его реанимировать. Поэтому нам следует опередить его во что бы то ни стало.
– Надо просто взять его в плен! – воинственно сказал Костя.
В отличие от бойцов Максима молодой человек не брился, и по его подбородку вилась реденькая соломенная бородка, выглядевшая как приклеенная.
– Чтобы взять пилота в плен, друг мой, – мрачно сказал Редошкин, – надо сначала перебить всю охрану центра обороны.
– Подумаешь, охрана! – легкомысленно фыркнул молодой человек. – Реанимируем своих роботов, что лежат в контейнерах в арсенале, пошлём туда, они зачистят базу.
– Это как тебе удастся объяснить им, что надо делать? – недоумённо поднял брови Мерадзе.
– Объясним Сумасходу, он не дурак, тот запрограммирует роботов, и дело с концом. – Костя хихикнул. – Представляю, как наши роботы полезут в ту Крепость и начнут палить по охране!
Вероника засмеялась.
– Ты выбрал не ту профессию, ботаник. Надо было идти в спецназ.
Максим поймал взгляд Редошкина.
– Устами младенца… – начал сержант.
– Идея неплохая, – скептически хмыкнул Мерадзе. – Хотя трёх роботов для атаки центра обороны мало.
– Крепость большая, мы ещё не все отсеки вскрыли. Может, в каком-нибудь из закрытых секторов прячется склад с роботами.
– Поищем, – согласился Максим. – Следующая задача – шахта на дне нашей базы. Если она не завалена и не взорвана, у нас всегда будет шанс спастись бегством. Начнём искать к ней доступ.
– Я первый! – вскинул руку Костя.
– Тебе тоже найдётся работа. Из-за войны с чёрным лесом мы до сих пор плохо знаем особенности, флору и фауну Леса, этот пробел надо ликвидировать для нашей же пользы.
– Я хочу поискать шахту.
– Подумаем, кто и чем будет заниматься. Кроме всего прочего, нам придётся обследовать чужой звездолёт с трупами кенгурокузнечиков и заняться обустройством кухни. Сидеть всё время на «демонских» консервах неправильно, нужно питаться свежими продуктами, которыми нас снабдит Лес.
– Нам же сбросили сухпай, – напомнил Мерадзе.
– Надолго его не хватит.
– С чего начнём? – деловито потёр ладонь о ладонь Редошкин. – Кстати, ещё надо бы поискать наших ребят, Лёшку Вершинина и Жеку Чубченко.
– И Точилина, – добавил Костя.
– Вот уж кого нам не хватало, так только этого мажора, – скривил губы Мерадзе, не забывший свой конфликт с лейтенантом.
– Слушать приказ! – встал Максим. – До вечера картина такая: Егор Левонович общается с Сумасходом, круг наших интересов в этом плане я очертил.
Карапетян кивнул.
– Мир, Костя и Вика – выход на поверхность, сбор грибов, трав и ягод.
– А шахта? – огорчился Костя.
– Шахту будем проверять все вместе.
– Тогда ладно. А вы что будете делать?
– Снимать штаны и бегать, – пошутил Редошкин.
– Жора! – укоризненно посмотрела на сержанта Вероника.
– Извини, – стушевался сержант, проведя ладонью по своей заросшей рыжеватой щетиной щеке.
– Мы запустим дрон и попробуем разобраться с контейнерами в арсенале, – сказал Максим. – Общий сбор не раньше чем через пару часов. Ещё вопросы?
– А ты не планируешь поговорить с Лесом? – спросил Костя. – Взял бы, да и спросил, куда ведёт шахта, что это за звездолёт лежит недалеко от Крепости.
– Шахта есть и у центра обороны, – сказал Максим. – Лес меня уже предупредил. И ведут эти шахты в параллельный слой местного «бутербродного» Универсума. Но подробностей я не знаю, самому интересно. О звездолёте мы вообще не разговаривали. Поспрашиваю, конечно.
– Это либо пришельцы-попаданцы, как и мы, либо представители ещё одной расы Демонов.
– Ничего по этому поводу сказать не могу.
– Про город надо спросить, – напомнила Вероника. – И про порт с флотилией шхун.
– Всё впереди, главное сейчас – чёрный лес. Если нет вопросов, расходимся.
– У меня куча, – сказал Костя.
– Твои вопросы обсудим вечером, – улыбнулся Максим. – Вольно, бойцы! За работу!
Глава 2
Дополненная реальность
Москву накрыл снежный циклон, и Дорохов, проснувшийся утром двадцать четвёртого января, невольно вспомнил прощание с Тюменью, отмеченное не только таким же снегопадом, но и морозом ниже тридцати градусов.
Возвращение домой из мира Большого Леса несколько дней назад едва не закончилось трагедией.
Двигатели Ми-38, на борту которого вместе с командой Дорохова находились спасённые попаданцы в количестве пяти человек, при выходе из «червоточины», связывающей вселенные, отключились, и вертолёт упал на гору растений, накрывшую бассейн с горячей минеральной водой базы отдыха «Советская», с высоты пятисот метров. К счастью, именно эта сравнительно мягкая гора псевдолиан, стеблей каких-то «водорослей» и «бамбука» и спасла лётчиков и пассажиров, получивших разной степени тяжести ушибы и переломы, но оставшихся в живых.
Журналисты, коих на базе оставалось ещё немало, кинулись было выяснять подробности происшествия, но им было доложено о бое с ожившим «птеродактилем», что уже не вызывало былого ажиотажа, а о том, что на борту вертолёта были «посторонние люди» (сиречь – вернувшиеся из вселенной Большого Леса), знали только сотрудники ФСБ.
Спасённых сразу доставили в аэропорт в сопровождении спецназа, и уже к вечеру они были в Москве, в оперативном центре Службы специального назначения на Кропоткинской.
На следующее утро стало известно, что «лепесток» иномерианы, продолжавший основной луч «межвселенского пробоя» над базой отдыха «Советская», исчез. Это показали приборы Платова, поднявшегося на полукилометровую высоту на военном Ка-29, и подтвердили два запуска беспилотников, так и не нашедших вход в иномериану. Связь с иной вселенной-браной окончательно прервалась.
Директор ФСБ генерал-лейтенант Шарий, узнав об этом от Дорохова, велел ему оставить под Тюменью замов и вернуться в столицу для встречи с президентом.
Рандеву состоялось двадцать второго января, а уже двадцать третьего Дорохов был отправлен в отставку с формулировкой «по болезни».
Вместе с ним были вынуждены подать рапорты об увольнении и генерал Плащинин, и полковник Савельев, хотя они в принципе не были виноваты ни в чём. Зашёл даже разговор о привлечении обоих к уголовной ответственности «за оставление подчинённых в экстремальных условиях, представляющих угрозу для жизни». Однако генерал Скорь, начальник Африканского отдела ГРУ, взял вину на себя, и уголовная статья была дезавуирована. Тем не менее Плащинин и Савельев были уволены, и Дорохов мог им только посочувствовать, хотя сам оказался в таком же положении.
Двадцать третьего января он сдал дела заместителю директора генералу Ставискому, ухитрившемуся остаться «с чистыми руками», несмотря на своё участие в работе экспедиции под Тюменью.
И вот двадцать четвёртого Дорохов проснулся дома с осознанием полной свободы от всех треволнений и непониманием, что делать дальше. Вспомнил чью-то шутку: искал себя, но не нашёл, где спрятал. Вышел на веранду новостройки в районе проспекта Жукова, на двенадцатом этаже, куда он переехал год назад, полюбовался на снегопад и вернулся в спальню, не потревожив сон жены, которая спала в другой комнате.
Однако понежиться в тёплой постели генералу не дали.
Только он смежил веки, как раздался мягкий певучий звук, напоминающий шелест моря. Пришлось надевать вижн-очки дополненной реальности, вошедшие в моду и объединявшие мобильный телефон, компьютер и видеокамеру в режиме скайп-связи.
Звонил Дионисий Порфирьевич Платов, доктор физико-математических наук, с которым Дорохов работал под Тюменью. Бросив взгляд на часы: восемь утра с минутами, – Андрей Тарасович, увидев лицо учёного в линзах очков, поздоровался с Платовым, стараясь, чтобы голос не казался сонным:
– Приветствую, Дионисий Порфирьевич. Надеюсь, вы с хорошими новостями?
– Надо поговорить с глазу на глаз, Андрей Тарасович.
– Что так? – удивился Дорохов. – Хотите посочувствовать? Или что-то вспомнили?
– Есть кое-какие идеи…
– Поздравляю. Какие же?
– Как отыскать иномериану. Но мне нужна помощь.
Дорохов наморщил лоб.
– Вы меня озадачили. Не вы ли пару недель назад утверждали, что иномерианы невозможно создать? Потому что они суть следы столкновений вселенных?
– О создании иномерианы речь не идёт. Но под Тюменью она вела себя нестандартно, и есть шанс… короче, если вам интересно…
– Подъезжайте, Дионисий Порфирьевич. Карантин в столице ещё не объявлен, поэтому вас никто не остановит. На этот раз эпидемия не столь сильна, как в прошлом году. Но всё равно постарайтесь без нужды ни с кем за руку не здороваться. – Дорохов улыбнулся. – А то моя жена не пустит вас на порог, она боится инфекции. Кстати, вы не боитесь заразиться коронавирусом?
– Не боюсь, – остался серьёзным Платов. – Как говорится в таких случаях: зараза к заразе не пристанет. Буду через час.
Пришлось вставать, умываться, бриться, и когда в дверь позвонили, гостя на кухне уже ждал горячий кофе с гренками и сыром.
Платов выглядел как обычно: сдержанный, сосредоточенный на своих мыслях, хорошо выбритый, с аккуратно подстриженными ногтями и причёской ёжиком. Лишь в глазах физика пряталось смущение, будто он сомневался в собственной адекватности.
Познакомив гостя с женой, Дорохов уединился с ним на кухне, и они отведали сваренную в турке бразильскую арабику категории майлд, обжаренную по особому рецепту хозяином.
– Что собираетесь делать? – спросил Платов, сделав глоток и прищёлкнув языком.
– Месяц буду валяться на диване, – сказал Дорохов. – Читать, писать мемуары, смотреть видео или играть в «танчики».
– Я серьёзно. У вас нет никаких амбиций?
– Амбиции, дорогой Дионисий Порфирьевич, это как член в метр длиной: очень круто и совершенно бесполезно. Хотя кое-какие надежды на применение моего опыта у меня имеются. Возможно, стану советником в одной из частных разведструктур. Но вы хотели поговорить со мной о другом.
Платов пожевал ломоть жареного белого хлеба с сыром, отпил полчашки кофе.
Дорохов сделал то же самое, терпеливо ожидая речи гостя.
– Я сделал кое-какие расчёты по методикам нашего уважаемого Егора Левоновича, – начал Платов, – и действительность превзошла мои ожидания.
– Ну, давно известно, что в действительности всё не так, как на самом деле, – пошутил Андрей Тарасович. – Извините, что перебил.
– По моим прикидкам, – не обратил на его слова внимания физик, – наша тюменская иномериана соединила не только пространственные континуумы, но и времена.
– Вы уже говорили об этом.
– К сожалению, коллеги ушли от обсуждения проблемы. По утверждениям биологов и ботаников, та куча растительного «мусора», что выпала из иномерианы на базу «Советская», генетически очень близка земным популяциям. Почему-то никого всерьёз этот странный факт не насторожил. Я же считаю, что иномериана соединила не только нашу брану-вселенную – через Землю – с браной Большого Леса, но и временные локации. Точнее – наше время с будущим.
– Почему с будущим, а не с прошлым? – полюбопытствовал Дорохов.
– Потому что изученные наукой предки земных растений отличаются от современных сильнее, чем современные от упавших из иномерианы. Прослеживается прямая корреляция генетических линий выпавших лиан и «кактусов» с теми, что в настоящий момент населяют джунгли Америки, Австралии и Африки. Да и Азии тоже.
– Вы думаете, что эти лианы предки наших?
– Не предки – потомки. Так примерно будут выглядеть земные растения через пару тысяч лет. – Платов помолчал, допивая кофе. – С небольшим уточнением: если земной флоре предоставить возможность развиваться без вмешательства человека.
– Любопытно, – произнёс Дорохов задумчиво. – Вы хотите сказать, что на Земле в следующем веке человечества не будет?
– В следующем тысячелетии. Что-то случится в ближайшем будущем, какая-то катастрофа, и человечество вымрет. Мой коллега Новожилов привёз из Большого Леса фолиант «будущей истории человечества», где прямо описывается процесс деградации человечества и замена цивилизации лесной разумной формой жизни. Так что человечество точно вымрет, причём не обязательно от всемирной ядерной войны.
– Не пугайте.
– Даже не пытаюсь. Природа нас уничтожит без шума и пыли, как она уже делала не раз с прошлыми земными цивилизациями, либо с помощью постепенной цифровой деградации, либо с помощью такой же эпидемии коронавируса, какую мы пережили в прошлом году.
– Природа здесь ни при чём, вирус создали американцы вместе с китайцами.
– Не имеет значения, кто его создал, мы тоже часть природы, хотя и самая нерасчётливая и злобная. Но я пришёл к вам не ради осуждения человечества в общем и американцев в частности. По моим расчётам выходит, что иномериана под Тюменью имела не два «лепестка», а три. Ракета «Кинжал» уничтожила первый «лепесток», пронзивший всю планету от африканского Баира до Тюмени. Наш последний вояж в Большой Лес заставил схлопнуться второй «лепесток». Но должен быть и третий.
Дорохов откинулся на спинку стула, хмуря брови, помолчал, поставил чашки в раковину, сел за стол.
– То есть вы утверждаете, что над Тюменью висит ещё одна «червоточина», связывающая наш мир с Большим Лесом?
– Я не утверждаю, расчёт надо проверить экспериментально. Но один я сделать этого не смогу.
– Допустим, вы правы. И где, по-вашему, торчит этот ваш третий «лепесток»?
– Там же, как продолжение второго, над бассейном базы отдыха «Советская». Но на высоте километра и, наверно, выше. Надо искать.
Дорохов побарабанил пальцами по столу.
– Нам никто не поверит.
Платов мигнул.
– Нам? Вы поможете?
– Честно говоря, не хочется сражаться с ветряными мельницами в лице начальства. Не мешало бы уяснить кое-какие нюансы. Каким образом вселенные сталкиваются так… точечно? В моём понимании это должно сопровождаться вселенской катастрофой, даже если они находятся рядом по утверждениям ваших коллег.
– Это «рядом» – условно. В евклидовой геометрии вселенные действительно могут находиться в миллиметре друг от друга, в других измерениях – в миллиардах световых лет. Касание бран можно представить как наложение друг на друга двух липких плоскостей. Сначала они прилипают друг к другу, потом отскакивают друг от друга, и между ними образуются липкие нити…
– Иномерианы.
– Межпространственные пробои. Хотя процесс, конечно, намного сложней. К тому же проявляются иные эффекты, связанные с разным количеством измерений в бранах.
– Тёмный лес, – признался Дорохов.
– И очень большой, – впервые улыбнулся физик.
– К сожалению, я в отставке с сегодняшнего дня, и мои ресурсы равны нулю. Но я попробую поговорить с нужными людьми, у кого такие ресурсы есть.
– С полковником Савельевым?
– Сергей Макарович тоже уволен. Хотя у него как раз должны сохраниться хорошие связи с бывшими подчинёнными из структур ССН.
– Значит, я могу надеяться?
Дорохов обозначил улыбку.
– Надежда – последнее, что умирает в русском человеке. Если на самом деле есть хотя бы малейший шанс связаться с Большим Лесом и переправить оставшихся там домой, этот шанс следует использовать. Правда, я не уверен, что майор Ребров не захочет остаться в Лесу.
– Если ему удастся помочь Большому в войне с чёрным – вернётся.
– Будем надеяться. Однако я согласен ввязаться в эту авантюру. Мы своих не бросаем. Только ради бога – никому ни слова!
– Будьте уверены! – Платов поднялся. – Побегу, надо пообщаться кое с кем из коллег, а главное – добыть необходимую для локации иномерианы аппаратуру.
Дорохов довёл гостя до двери.
– Вечером звоните.
– Очень рад, что вы с нами, Андрей Тарасович.
– С нами? – поднял брови Дорохов. – Это с кем?
– Лейтенант Матевосян из группы майора Реброва изъявил желание выручить командира. До сих пор клянёт себя, что не остался в Большом Лесу.
Дорохов кивнул.
– Такие парни нам понадобятся.
Платов ушёл.
Андрей Тарасович вернулся на кухню, помыл чашки из-под кофе.
Пришла жена Светлана, успевшая сделать макияж.
– Кто это был?
– Физик из ОИЯИ, Платов, я тебе рассказывал о нём.
– Что ему было нужно?
– У него появилась идея продолжить работу под Тюменью.
– Зачем ему понадобилось делиться идеей с тобой? Он что, не знает, что тебя выперли?
– Зачем так грубо – выперли? Отправили в отставку. Он хочет провести эксперимент, а средств нет.
– Но ведь ты уже не сможешь ему помочь.
С губ едва не сорвалось признание, что он уже согласился помочь, но, глянув на лицо супруги, довольной жизнью генеральши, Андрей Тарасович удержался от исповеди.
– Уж больно заковыристую теорию он предлагает.
– С этими… с инороманами?
– С иномерианами, – улыбнулся Дорохов. – Среди теоретиков бытует шутка: практика – это когда всё работает, но непонятно как. Теория – когда всё понятно, но ничего не работает. Однако иногда теория и практика совмещаются: ничего не работает и ничего не понятно.
Жена улыбнулась.
– У вас с этими инороманами тоже так? Ничего не понятно?
– Абсолютно, – рассмеялся Дорохов. – Даже знаменитые учёные не понимают, почему иномерианы устойчивы и возникают так часто. Кофе хочешь?
– Что-то ты сегодня подозрительно добрый с утра.
– На работу идти не надо, – снова засмеялся Дорохов. – Видела, какой снег валит? В качестве дополнительной позитивной реальности предлагаю после снегопада прогулку на лыжах. Давно мечтал.
– Вари кофе, – согласилась Светлана.
Глава 3
Чёрная связь
Ни есть, ни пить не хотелось, и он заставлял себя хотя бы раз в день набивать желудок дрянью, которая представляла собой консервы владельцев центра обороны, найденные в холодильниках базы Демонов Войны. Сами владельцы (их раса называла себя Триглазами, если опираться на термины русского языка, которые использовал нынешний поселенец, переводя слова с психоязыка Демонов на русский) давно умерли, впрочем, как и враги – раса Триглавов, создавшие Крепость в Большом Лесу. Однако их техника ещё не исчерпала ресурс, и лейтенант Альберт Скабеев, бывший пилот Ми-171, запрограммированный чёрным лесом, получил задание реанимировать оружие Триглазов и уничтожить с его помощью бывших спутников во главе с майором Ребровым.
Иногда Скабеев начинал подозревать, что в жизни нет смысла. По крайней мере, если он и был, то ему не нравился. Но программа, вбитая в его мозг шмелями, была настолько категорична, что прозрение лейтенанта длилось несколько мгновений, после чего он с удвоенной энергией принимался выполнять задание, не обращая внимания на собственное состояние, голод и жажду.
События последних дней: захват бывшими соратниками, бойцами Реброва, напарника, лейтенанта Кузьмина, проникновение на базу самого Реброва, уничтожение им большого количества активированных форбов – функционально ориентированных боевых механизмов – заставили Скабеева действовать ещё быстрее, что не могло не сказаться на его самочувствии. Добавилось и нервное напряжение, вызванное необходимостью прятаться от подчинённых Реброва в недрах центра обороны. Нельзя сказать, что он стал их ненавидеть, поскольку в противостоянии с ними не было ничего личного. Однако и в живых оставлять бывших приятелей не хотел, потому что они мешали выполнять задание хозяина – чёрного леса. И это обстоятельство тоже сказывалось на психике пилота. В результате на следующий день после бегства от Реброва у него произошёл нервный срыв, и Скабеев попытался покончить с собой. Но у него ничего не вышло.
Пилот выбрался из круговой галереи в центральную шахту, пронизывающую всю подземную базу Триглазов до самого дна, прыгнул вниз, но был на лету перехвачен «птеродактилем», неизвестно как оказавшимся в шахте. Лишь много позже Скабеев узнал, что биодетали лего-динозавра были доставлены из чёрного леса специальным «курьерским птеродактилем» и соединились в летающую биомашину, повинуясь специальной программе.
«Птеродактиль» отнёс лейтенанта на второй уровень базы, улетел, но через минуту примчался рой шмелей, и пилоту пришлось пережить сеанс «лечебной» мыслесвязи, какого он не ждал.
Кое-как добравшись до узла контроля, который условно можно было назвать креслом, сопровождаемый шаром насекомых диаметром в два метра, Скабеев рухнул на ложкообразное сиденье и услышал вопрос, прозвучавший в голове так, будто с ним заговорил сам воздух:
«Что происходит?»
– Голова болит, – выговорил пилот первое, что пришло в голову.
«Почему?»
– Устал… какого дьявола ты спрашиваешь?!
Голову сковал электрический импульс, вызвавший судорогу мышц шеи.
– Прекратите!
«Мы лечим…»
– Электрическим ударом?! Мне больно!
«Станет легче…»
Действительно, через несколько секунд судорога в мышцах прошла, стало легче дышать, хотя давление на голову, воспринимаемое как поток холодного тумана, продолжало действовать на сознание, и бороться с ним не хватало сил.
«Отпустите!»
«Доложи о содеянном…»
«Активированы системы нижнего уровня… но половина боевых модулей уничтожена…»
«Следовало сначала активировать защитные системы…»
«У меня не три головы и не семь пядей во лбу!»
«Термин непонятен…»
«Некогда объяснять! Делаю, что могу!»
«Восстанови защиту… найди резервы боевых модулей… пошли группу модулей для ликвидации твоих противников… они опасны…»
«Сам знаю. Но их много, а я один!»
«Реанимируй помощников…»
«Это каких? Здешние жители давно мертвы!»
«По нашим данным, все центры обороны всех рас этой цивилизации имели реанимационные камеры… найди такую и восстанови хозяев центра…»
«Но я не знаю, где они хоронили друг друга! В отсеках нет ни одного саркофага или захоронения!»
«Триглазы хоронили умерших в лесу по ту сторону нижнего слоя тверди… отыщи сохранившийся комплекс…»
«Откуда вы это знаете, чёрт возьми?!»
«Информация добыта у представителей местной лесной экосистемы…»
«Хотите сказать, что вы… – Скабеев фыркнул, – взяли в плен деревья Большого Леса?!»
«Термин «плен» непонятен… информация хранится в корневой нейросети леса… после контакта с ней нам стал доступен базовый файл…»
«Очуметь!»
«Термин непонятен…»
«Каким образом я буду искать кладбище этих чёртовых Триглазов? Я остался один…»
«Комплекс захороненных Триглазов находится рядом с выходом шахты, проложенной из нижнего отсека этого центра… пошли туда Крылатых… они отыщут склеп и принесут саркофаг…»
Перед глазами пилота возник образ автомата, обслуживающего базу: огромная летучая мышь, смонтированная из металлических чешуй и деталей.
«Вряд ли я смогу объяснить им, что надо сделать».
«Мы поможем… но в первую очередь пошли бригаду Разрушителей к центру обороны Триглавов, который наши враги называют Крепостью».
«На базе осталось мало Разрушителей».
«Хранилище Разрушителей тоже находится на другой стороне пласта тверди… направь к нему Крылатых…»
«Как я им объясню, где искать хранилище? Это же просто автоматы!»
«С ними полетит отряд наших манипуляторов…»
«Кого?»
«Шмелей».
«Почему бы тогда вам самим не восстановить всю базу?»
«Система управления данного центра реагирует только на присутствие определённой психической индивидуальности… ваш человеческий генотип подходит для работы с системой Триглазов… нашего псипотенциала не хватает для полноценного контакта… поэтому мы используем тебя…»
«Потому что вы машины! – догадался пилот. – Хотя и с приставкой «био». Интеллект у вас есть, души нет!»
«Термин «душа» непонятен…»
«Кто бы сомневался. Что будет, если я не соглашусь помогать вам?»
«Ты согласишься!»
Голову сковал обруч такой боли, что Скабеев закричал, вываливаясь из черпака сиденья на пол.
– Прекратите!
Боль отступила.
– Сволочи! – выговорил пилот рыдающим голосом.
«Принимайся за работу…»
«Не смейте больше пытать меня током! Если я свихнусь, вам никто не поможет!»
«Активируй Потрясателя миров… с его помощью мы уничтожим Крепость гораздо быстрей».
«Триглазы уже пытались это сделать, да промахнулись».
«Ты не сделаешь ошибки… за работу!»
Пилот смахнул пот со лба, уселся на сиденье, подтянул к себе колпак биосъёма и надвинул его на голову…
Глава 4
На дне
Утром Егор Левонович, просидевший чуть ли не всю ночь за компьютером Крепости, сообщил новость, от которой у всей команды её обитателей, и особенно у Максима, повысилось настроение. Физик нашёл причину, которая не позволяла земным рациям служить средством связи в мире Большого Леса, и обещал её устранить. На вопрос Максима: «Как вы это сделаете?» – Карапетян ответил:
– Просто изменю частоту излучения.
– Объясните.
– Я заинтересовался, почему связь с нашими беспилотниками работает, мы отлично видим передаваемые с камер изображения, а рации почему-то не функционируют. Так вот, всё дело в частотах связи: у беспилотников она одна, у раций другая.
– Разве можно изменить частоту волны? Генерационные параметры радиосвязи вбиты в микросхемы, их уже нельзя изменить или перенастроить. Можно только заменить чипы.
– Я всё-таки попробую перенастроить схему, – улыбнулся Карапетян, еду которому пришлось доставлять в сферу управления, так как учёный не хотел отвлекаться от работы с Сумасходом ни на минуту.
После завтрака, оставив Егора Левоновича наедине с компьютером Крепости, Максим собрался наконец проверить сообщение Леса о существовании хода, соединявшего базу с другим слоем пространственного «бутерброда», которым являлась вселенная Большого Леса. Карапетян называл эту вселенную «топологической лестницей многосвязного пространства», но для его спутников этот термин мало что говорил, и они продолжали называть брану Большого Леса «бутербродом» или «сэндвичем».
Естественно, остальные члены команды поселенцев также изъявили желание обследовать подземелье, заинтригованные тайной его существования. Пообщавшись с постоянно глючившим Сумасходом, отряд спустился на самое дно Крепости и сгрудился у двери в отсек, который никто из них не посещал.
Открыть вход в отсек не удалось. Сумасход почему-то его не видел, доступа к этой части подземелья не имел и дать совет, как проникнуть внутрь, не мог.
– Выбиваем? – оглянулся Редошкин.
В отличие от Максима он был экипирован по-боевому, переодевшись в новенький «ратник», и выглядел с кривоколенным «бластером» в руках внушительно.
– Уж больно ты грозен! – пробурчал Мерадзе, продолжавший ходить в изношенном «хамелеоне» американского производства; в таких спецкостюмах вся группа Максима три с лишним месяца назад была сброшена на берег реки Чуапы в африканском Баире, а оказалась в иной вселенной.
– Прямо-таки капитан Америка, – добавил лейтенант скептически.
– Щита не хватает, – прыснула Вероника.
– Интересно, чем я вам не капитан? – выдвинул вперёд подбородок сержант.
– Выбивай, – скомандовал Максим. – Всем отойти назад.
Отошли на пять шагов. Костю пришлось оттаскивать, так ему хотелось посмотреть на процесс взлома двери.
Первый удар «бластера» проделал в двери, снабжённой поперечными рёбрами, дыру величиной с таз. Второй и третий импульсы расширили дыру до нужного размера.
Максим сунул в отверстие фонарь, обшарил лучом помещение за дверью, пролез на ту сторону.
Отсек имел форму кольца с толстой тумбой посредине, к которой по потолку сходились треугольные балки цвета калёного железа. Светильники здесь не работали, поэтому обследование помещения, пол которого был покрыт слоем пыли толщиной сантиметров пять, потребовало какого-то времени.
Осмотрели ребристо-чешуйчатые ниши в стенах отсека, структура которых напоминала плотный слой торфа, потом прошлись по полу, поднимая облачка пыли ботинками и тапками «космических торговцев», напоминающих кроссовки. Предположили, что пол должен раздвигаться, если судить по секциям и ограничивающим их рёбрам.
Подошли к тумбе, диаметр которой достигал метра три, гадая, каково её предназначение.
– Лифт? – обрадовался Костя.
– Лифт не лифт, а на самолёте сюда не втиснуться, – заметил Мерадзе.
– Ищите дверь, – велел Максим.
Обошли тумбу кругом, всматриваясь в её «бетонную» текстуру, однако не нашли ни щелей, ни стыков, ни намёков на присутствие люка.
– Надо ломать, – констатировал Редошкин.
Максим помедлил, прислушиваясь к шёпоту интуиции. Она неуверенно подсказывала, что тумба таит некий сюрприз и её назначение к процессу спуска в шахту отношения не имеет.
– Выйдите все.
– Это ещё почему? – возмутился Костя.
– По кочану, – проворчал Мерадзе, подталкивая ботаника к двери.
В помещении остались только Максим и Редошкин.
Сержант понял молчание командира по-своему.
– Хочешь пообщаться с Лесом?
– Нет, прикидываю конструкцию колодца. Хорошо бы понять, как владельцы Крепости спускались в шахту. Если тумба на самом деле представляет собой кабину лифта, то она должна иметь механизм спуска-подъёма. Если нет – мы чего-то не видим или не учитываем.
– С виду это обычный короб для лифта, кабина внутри.
– Тогда где двери? Выглядит она больше как конец вала ротора.
– Ну… лупанём по ней – увидим…
– А если в результате повредим механизм спуска?
Редошкин поскрёб подбородок.
– Не отступать же?
– Это точно.
Максим ещё раз обошёл тумбу, обратил внимание на то, что одно из рёбер пола доходит до колонны и взбирается по ней вверх до потолка подобием кровеносного сосуда.
– Вернись в коридор.
– Давай лучше я…
– Дом!
– Слушаюсь. – Редошкин отступил, исчезая в проделанной в двери дыре, из которой высовывались лица спутников.
Максим проследил за ребром до стены отсека, которое взбиралось по ней до потолка, повторяя конфигурацию короба на тумбе, ещё раз поговорил с интуицией, получив от неё разрешение на действие. Нашёл на потолке утолщение, в котором сходились «вены» рёбер с пола и с корпуса тумбы, всадил в это утолщение импульс «бластера».
Бахнуло так, будто взорвался бак с водородом!
По стенам отсека метнулись синие змейки электрических разрядов.
На потолке затлели пятна «плесени».
– Это куда ты попал? – осведомился Редошкин из-за двери. – Не в распределительный ли щит?
Ответить Максим не успел.
Пол под ногами дрогнул, и секции (всего их насчитывалось семь) стали раздвигаться, прятаться в стены. Но он был готов к любой неожиданности, поэтому в течение секунды добежал до двери и ласточкой нырнул в пробитое «бластером» отверстие, сбив с ног удачно подвернувшегося Костю.
Вскочил, выглянул в дыру, оглядывая слабо освещённый «плесенью» отсек.
Секции пола ушли в стены, обнажив уходящий вниз, в глухую темноту, колодец, стены которого поросли серо-зеленоватым мхом. Тумба заканчивалась кольцом, из которого на пучке толстых стеблей свешивалась плетёная корзина яйцевидной формы размерами с кузов российского «КамАЗа».
– Люлька? – удивился Редошкин, сунув голову в дыру. – Всё-таки лифт? Интересно, как Демоны забирались в кабину?
– Если это кабина.
– А что?
– Авоська для спуска грузов.
– Всё равно до неё надо добраться, не могли же Демоны прыгать туда из коридора? Хочешь, я слазаю в люльку?
– Нет смысла. Сначала попробуем узнать, как этот лифт работает.
– Был бы цел летучий мотоцикл – легко спустились бы вниз, а самолёт не пролезет.
– Дайте посмотреть! – взмолился Костя.
Редошкин уступил ему место.
– Жесть! – ахнул молодой человек. – Почему вы говорите, что самолёт туда не пролезет? Диаметр шахты точно больше размеров самолёта.
– А тумбу ты куда уберёшь?
– Взорвём к чёрту!
Максим усмехнулся, уступил место Мерадзе, который, в свою очередь глянув в дыру, пропустил Веронику.
– Жаль, но придётся поход под землю отложить. Мир, сходи в сферу, объясни Егору Левоновичу, что мы тут обнаружили. Пусть ещё раз попытается выяснить у Сумасхода, как Демоны использовали шахту, на чём спускались и спускались ли вообще.
Мерадзе убежал.
– Теперь в арсенал? – предложил Редошкин.
– На улицу, – сказал Максим. – Слетаем к звездолёту, где Мир наткнулся на трупы кенгурокузнечиков. Если это и в самом деле летательный аппарат…
– А вдруг машина времени? – со смешком перебил его Костя.
– Не ёрничай, – укорила ботаника Вероника.
– Ни фига я не ёрничаю, – отмахнулся Костя. – Почему звездолёт не может быть машиной времени? Вовсе не обязательно, что он свалился в Большой Лес из другой вселенной. Кстати, есть и косвенное подтверждение идее. Ракета кенгурокузнечиков, с которой мы сняли аэробайк, где находится? В тыще километров отсюда. Так что же получается? Её выбросило сюда через одну иномериану, звездолёт через другую, не слишком ли много иномериан образовалось при столкновении вселенных?
Максим и Редошкин переглянулись.
– Вот я и подумал, – закончил ботаник, – что эти кузнечики тоже родственники Демонов Крепости, но жили тут ещё до объединения Леса в разумную систему. Ракета и звездолёт в таком случае – это их попытки попасть в будущее, закончившиеся катастрофой. – В глазах Кости вспыхнуло пламя воображения. – А может, они наткнулись при выходе на Демонов, воюющих меж собой, и те их грохнули!
Редошкин покачал головой.
– С тобой не соскучишься, Жюль Верн.
– А мне кажется, что Костя подал хорошую идею, – поддержала ботаника Вероника.
– Кто бы возражал.
– Идёмте в центр, – сказал Максим. – Поговорим с Егором Левоновичем. Пусть подкинет эту идею Сумасходу.
– Правильно! – обрадовался молодой человек. – Демоны должны знать своих предков или же конкурентов, если кузнечики были конкурентами. В памяти компа это должно быть записано.
Глава 5
Звездолёт
Двинулись вверх по спиралевидным пандусам, заменявшим в Крепости лестницы. На третьем уровне наткнулись на ряд чёрных параллелепипедов, представляющих собой усыпальницы с лежащими внутри обитателями подземелья.
– Вот вам ещё одна загадка, – кивнул Костя на саркофаг, погладив его шершавую боковину ладонью. – Почему система защиты Крепости уничтожила проникших в коридор шмелей и «птеродактилей», а гробы нет?
– Был включён только один контур, – сказал Редошкин. – Только в тоннеле, через который мы попали внутрь Крепости.
– Но ведь и там стоят такие же гробы? Почему «птеродактили» рассыпались в пыль, а гробы нет?
– Вопрос, что называется, на засыпку, – признался Редошкин. – Да, командир?
– Я вам ещё кучу таких вопросов подкину, – пообещал Костя.
Вероника, шагавшая рядом с Максимом, засмеялась.
– Да уж, никому не дашь спать спокойно.
Егор Левонович встретил делегацию вопросительным взглядом, оставаясь сидеть в кресле оператора с рожками управления на голове, в отличие от Мерадзе, снявшего свои «рога» и поднявшегося навстречу.
Максим рассказал учёному о попытке проникнуть в шахту и об идее Кости насчёт сути появления звездолёта в Большом Лесу.
– Машина времени? – задумчиво произнёс Карапетян, стаскивая рожки. Ощупал глазами горящее энтузиазмом лицо ботаника. – Я уже думал об этом.
Костя расстроился.
– Уже думали? Плохо!
– Почему? – удивился физик.
– Плохо, что я не первый. Но ведь правда хорошая идея?
– Бесспорно, хорошая, хотя её пока невозможно проверить.
– Мы собираемся лететь к звездолёту.
– Что ж, логично, я и сам хотел бы пойти с вами.
– Занимайтесь вопросами, какие мы наметили, – сказал Максим. – Это важнее. Заодно пообщайтесь с Сумасходом насчёт кенгурокузнечиков. Вдруг он знает, кто они такие и откуда взялись? Новых данных по оружию нет?
Карапетян покачал головой:
– Пока нет. Но вопрос о том, почему уцелели саркофаги в тоннеле, очень показателен.
– В каком смысле?
– Технологии Демонов сочетали в себе несовместимые вещи. С одной стороны, они легко пользовались антигравитацией, а с другой – их летательные аппараты по конструкции, условно говоря, – прошлый век! Ни намёка на параметрический дизайн, который наши земные конструкторы используют для транспортных систем. Силовая энергетика Демонов опередила земную на сотни лет, и в то же время они пользовались жуткими энерговодами и кабелями! Они выращивали себе одежду и почему-то не стали встраивать в тела оружие, предпочитая «бластеры». Создали сложнейшие системы поддержки жизнедеятельности в форме саркофагов и при этом не имели медицины как таковой. Во всяком случае, Крепость не имеет ни одного медпункта, ничего похожего на операционные боксы или МРТ.
– Может, они не болели? – улыбнулся Максим.
– Вопрос. И таких вопросов много. К примеру, вызывает восхищение тот факт, что в Крепости до сих пор работает система вентиляции и водоснабжения, однако ни ванн, ни бассейнов, ни душа нет и в помине. Краник в бытовом уголке – и всё. Они что – вообще не мылись?
– Меня это тоже удивляет, – признался Максим. – Как и то, что в Крепости есть система сбора отходов жизнедеятельности, и она функционирует. Санитайзеры, если можно так называть пластиковые бутылки с обеззараживающей жидкостью в жилом секторе, стоят во всех номерах общежития, ни один не засорился и не пришёл в негодность. Так что нам, в каком-то смысле потомкам Демонов, есть чему поучиться у «предков».
Карапетян кивнул:
– Будем учиться.
– Мы улетели, вернёмся к обеду. Мир, откроешь верхний люк. Запусти дрон и веди наблюдение.
– Может, я с вами? – неуверенно спросил Мерадзе.
– Мы договорились не оставаться по одному. В следующий раз пойдёшь вместо Жоры.
– Хорошо, – уныло согласился лейтенант.
– И ещё проблема: где-то по Лесу гуляет Точилин, так вот если появится и посадит «дирижабль» в ангаре, найди способ его задержать до нашего прибытия.
– Найду, – пообещал Мерадзе, раздув ноздри.
Максим не знал подробностей инцидента, происшедшего в его отсутствие в спальне Вероники между лейтенантами, когда Мерадзе вышвырнул Точилина за то, что тот приставал к девушке, поэтому особенно не беспокоился насчёт появления бывшего бодигарда генерала Плащинина. Однако ни Вероника, ни Мерадзе ему не пожаловались на поведение мажористого агента ФСБ, и заострять на нём внимание он не стал. Объявил сдержанно:
– Пятнадцать минут всем на сборы. Встречаемся в ангаре.
Костя с радостным воплем убежал первым.
За ним разошлись «по каютам» остальные.
Максим переоделся, натянув «ратник», сразу превративший его в супермена. Захватил с собой «Гюрзу» – новую винтовку, обнаруженную в сброшенных с вертолёта контейнерах, заменив ею «шёпот смерти». Но не потому, что она была мощней и дальнобойней, а вследствие отсутствия боеприпасов: патронов к «шёпоту» осталось всего четыре, а у «Гюрзы» их было пять магазинов по шестнадцать патронов в каждом.
Кроме того, он взял с собой не только мачете, но и «теннисный мяч», относясь к этой «иновселенской гранате» больше как к талисману, нежели как к боеприпасу.
Редошкин пришёл в ангар, экипированный в такой же «ратник», вооружённый новеньким АСМ, прозрачный магазин которого привлёк внимание Кости.
– Какой красивый! – восхитился ботаник. – А зачем это?
– Чтобы вызывать страх у противника! – веско ответил Редошкин.
Максим скрыл улыбку, так как знал истинную причину того, что у автомата магазин был прозрачным: конструкторы посчитали, что таким образом удобнее было контролировать расход патронов.
– Тогда уж лучше сделать патроны светящимися, – хмыкнул Костя. – Либо сделать ствол в три раза крупнее.
– Я пошутил, – сдал назад Редошкин.
– А я нет! – захохотал Костя.
– Грузимся, – прервал их пикировку Максим.
Сложили в кабине самолёта оружие покрупней: одну «Вербу», один «Гном» и РЭБ-ружьё «Ласку», а также с десяток ручных гранат «орех». Заняли места «по ранжиру» (теперь Вероника считалась полноправным оператором-стрелком, потому что излучатель «атомного распада», которым был вооружён «демонский истребитель», могла включать только она), и самолёт вылетел наружу через люк над шахтой с «эйфелевой башней».
Над скальным возвышением, прячущем в недрах Крепость (кратер располагался всего в полукилометре от него), висел запущенный лейтенантом беспилотник – небольшой квадрокоптер, отблёскивающий металлом корпуса и линзами видеокамер.
Максим покачал крыльями самолёта, показывая, что он видит дрон, и взял курс «на север».
До звездолёта, располагавшегося в сотне километров от кратера, домчались буквально за минуты, промахнувшись по курсу всего на двести метров.
Сначала Максим осмотрел сооружение кенгурокузнечиков с небольшой высоты, примечая особенности положения звездолёта (а может быть, и в самом деле машины времени) и подходы к нему. Обнаружил пятно вытоптанной травы у левой трубы, почти успевшей скрыть следы возившейся у «антикрыла» неизвестной команды.
– Не больно-то он и похож на звездолёт, – заметил Редошкин скептически.
– Вот и я о том же, – подхватил Костя, забыв, что звездолётом эту странную конструкцию назвал именно он. – Хотя, если честно, смущает эта железяка, что соединяет трубы.
Максим остановил самолёт в воздухе.
Звездолёт кенгурокузнечиков представлял собой треугольник, две стороны которого в форме сплющенных труб сходились острым углом и соединялись аркой, формой действительно напоминавшей автомобильное антикрыло. Всё это сооружение было погружено в почву примерно на метр-два и поросло кустарником и травой. В стыке левой трубы с «антикрылом» зияла дыра, явно вырезанная каким-то лучевым агрегатом, не то лазером, не то плазменным резаком. Кто её сделал, тем более что отверстие было вырезано недавно, не стоило и гадать. Во всяком случае, это сделали не люди и не слуги чёрного леса, шмели и летающие «динозавры».
– Садимся! Дом, на периметр!
Сержант выбрался из «гнезда», отцепив рога, взялся за оружие и, когда самолёт сел в двадцати метрах от звездолёта, первым соскочил на землю.
За ним выбрались остальные.
– Всё чисто, – доложил Редошкин, осмотрев горизонт; до ближайших деревьев Леса было всего метров полсотни, так как звездолёт стоял на травяной поляне между зарослями «сосен», в окружении ползучего кустарника, напоминавшего стланик. «Мангры» и многоногие «баньяны» выделялись на фоне тёмно-зелёной стены сосняка словно надсмотрщики, оглядывающие толпу рабов.
Осмотрели трубу и отсвечивающее бронзой «антикрыло», под которым свободно мог укрыться железнодорожный состав из пяти-шести вагонов.
Максим внимательно изучил следы под трубой, нашёл отпечаток рифлёной подошвы странной формы – в виде английской буквы «S», а также след, похожий на отпечаток танковой гусеницы.
– Похоже, тут проехал БТР, – хмыкнул Редошкин.
– Скорее многоножка, – возразил Максим, ощупывая вмятину в земле, – которую мы встретили в центре обороны. А вот след подошвы мне что-то напоминает.
– Рукоятки в ангаре и арсенале, – сказал сержант.
– Точно! – подскочил Костя. – У Демонов ладони тоже похожи на «S»! Я понял! Это корабль «демонских» роботов!
– Тогда почему трупы внутри не похожи на трупы Демонов в Крепости? – поинтересовался Редошкин. – Там внутри полно кузнечиков, а они сильно отличаются от обитателей Крепости, похороненных в гробах.
– Ещё неизвестно, кем приходились кузнечики нашим крепостным Демонам.
– Это ты уж совсем гонишь…
– Помоги! – оборвал Редошкина Максим, приближаясь к отверстию в трубе, краем нависавшей над головой на высоте двух с лишним метров.
Редошкин подставил руки, Костя помог ему, и майор взобрался в трубу. Зарастил шлем, включил фонарь.
Луч света рассеял сумрак круглого помещения, в котором сходились пять металлических рёбер. Помещение было небольшим, метра три в диаметре, и совершенно пустым. Пахло в нём сеном и окалиной. Какое назначение оно имело, догадаться было сложно.
Выход из него тоже был вырезан в стене, толщиной примерно в десять сантиметров. За отверстием начинался коридор овальной формы (вспомнились коридоры центра обороны, имевшие в сечении такую же конфигурацию), вдоль стен и по потолку которого тянулись узкие гребни с поперечинами. В луче фонаря был виден участок коридора длиной около двадцати метров, заканчивающийся перегородкой, а вдоль стен с рядами ниш и выпуклых наростов в форме крышек унитаза лежали трупы кенгурокузнечиков. Максим насчитал их больше десятка, и по его спине пробежала дрожь омерзения: экипаж звездолёта либо его пассажиры были не просто убиты, а реально изрублены на куски с чудовищной жестокостью с помощью какого-то оружия, легко рассекающего тела, одежду и броню погибших!
– Ну, что там, командир? – донёсся снаружи голос Редошкина.
Максим очнулся.
– Кладбище… залезай сюда.
Сержант появился в коридоре через минуту, включил свой нашлемный фонарь.
– Ох ты! Ничего себе погост! Кто это их так пошинковал?!
Максим двинулся вперёд, внимательно глядя под ноги в поисках препятствий и ловушек.
Следующий участок коридора за пробитой перегородкой ничем не отличался от хвостового: те же рёбра по стенам и потолку, ниши, тумбы «унитазов» и с десяток трупов кенгурокузнечиков, порубленных на фрагменты. И запах – тлена, гниения, плесени и ржавого железа.
– Мрак! – пробормотал Редошкин. – Мясорубка! Вряд ли это машина времени, наш ботаник перемудрил со своими фантазиями.
Дошли до следующей перегородки.
– Подводная лодка! – сказал Редошкин. – Там тоже отсеки делятся перегородками, разве что поменьше длиной. Лес тебе ничего не говорил об этой штуковине?
– Я не спрашивал.
– Спроси.
– Спрошу.
Пролезли в соседний отсек и наткнулись на отсверкивающий мутным стеклом купол, скрывающий внутри какой-то механизм.
Максим прижался к полупрозрачному стеклу блистером шлема, осветив лучом фонаря чёрные диски, поднятые по бокам длинного чёрного кожуха наподобие корпуса спортивного коня, загнутые вверх ручки, мешанину трубок под кожухом, облепляющую нечто вроде двигателя мотоцикла, и присвистнул.
– Вот это сюрприз!
– Ты чего?! – встревожился сержант.
– Это же мотоцикл!
– Да ты что?! – Сержант направил луч фонаря на конструкцию с дисками. – А ведь ты прав, командир! Только у нашего аэробайка диски стояли горизонтально.
– Этот просто свернули в походное положение.
– Точно! Надо же, повезло?! Выходит, та ракета «космических торговцев» и этот звездолёт – одного поля ягоды?! Делали их одни и те же конструкторы?
– Вряд ли одни и те же, но, несомненно, родственники. – Максим обошёл полупрозрачный пузырь, укрывавший аэробайк, и увидел ещё один такой же. – Кажется, мы попали в транспортный отсек, тут стоит не один контейнер.
– Так это же прекрасно! Снимем пару штук и будем путешествовать по Лесу налегке!
– Пошли дальше.
В отсеке обнаружилось ещё три пластиковых чехла с аэробайками, а также механизм, отдалённо напоминающий робота-многоножку подобно той, что гонялась за разведчиками по центру обороны. Выглядел он грозно и, судя по наличию десятка дул и жвал, предназначался для боевых действий.
Редошкин обратил внимание на куски прозрачного материала по обе стороны многоножки.
– С него сняли защитный колпак, командир. Причём недавно. Видно, тот, кто влез в звездолёт через дыру, тоже интересовался техникой кенгурокузнечиков. Кто это мог быть, как думаешь? Неужели выжил кто-то из Демонов?
– Мы бы их уже встретили, – покачал головой Максим. – Я подозреваю, что чёрный лес реанимировал кроме шмелей и «динозавров» ещё и кучу других роботов, не только тех, кого мы встречали, и послал их на поиски резервов.
– Думаешь, это они угрохали экипаж звездолёта?
– Нет, звездолёту очень много лет, наверно, не меньше, чем нашей Крепости, и убил кузнечиков кто-то другой. Очевидно, Костя прав, предположив, что кенгурокузнечики – одна из рас Демонов, сражавшихся меж собой. Но здесь побывали незадолго до нас. Мы нашли Крепость всего пару недель назад, а следы оставлены раньше, может, за несколько дней до нашего появления.
– Тогда здесь побывали «птеродактили» либо «крокодилы», с которыми мы столкнулись в самом начале пребывания в Лесу.
– Ничего, разберёмся со временем. Давай поищем оружие кузнечиков. Наверняка в арсенале звездолёта его полно. Если на ракете запас «фаустпатронов» и «теннисных мячей» был невелик, то на борту этого крейсера должно быть на порядок больше.
Двинулись дальше, добрались до центрального поста управления «крейсером», занимавшего стыковой узел двух труб. Он представлял собой зал, разделённый на две секции прозрачной перегородкой, и треугольной формы постамент, на котором высились три монументальных кресла, оборудованные паутиной сложных рычагов, труб, спиралей, решёток и чаш. В одном из кресел лежал иссохший кенгурокузнечик, у которого отсутствовала голова. Редошкин поискал её в сплетениях кабелей и труб на полу зала, но не нашёл.
В отличие от сферы управления Крепости технические решения командного поста звездолёта были иными. Никаких «огуречных панелей» и рогов мыслесвязи земляне не обнаружили. Пульт управления «крейсером» представлял собой консоль, выступающую из выпуклого «мосла» диаметром в метр, обросшего иглами, как шкура ежа, и торчали из этой консоли только три рукояти, заканчивающиеся гребёнкой в форме знакомой буквы «S».
Осмотрев зал, разведчики углубились в коридор правой трубы звездолёта, убедились, что все перегородки между секциями пробиты тем же способом, что и в левой трубе.
Здесь тоже лежали трупы кенгурокузнечиков, а также валялись разбросанные по полу предметы и вещи, по большей части непонятного назначения.
Нашлись и открытые стенные шкафы и полки, на которых стояли коробки с разными предметами, а также «иновселенские гранаты» в форме теннисных мячей и «фаустпатроны» – излучатели, по форме напоминавшие немецкие ракетные гранатомёты времён Великой Войны сороковых годов прошлого века.
– Ах, ты моя прелесть! – восхитился Редошкин словами Голлума из романа Толкина «Властелин колец», вынимая из настенного шкафа метровой длины палку «фаустпатрона» с коническим навершием. – Вот теперь нам будут не страшны ни «птеродактили», ни другие «динозавры», ни многоножки! Здесь полсотни ракет, если не больше!
– Берём пару и уходим, – скомандовал Максим.
– А гранаты?
– Возьми несколько штук, я тоже прихвачу, потом вынесем остальные.
Рассовали по карманам «ратников» «теннисные мячи», захватили «фаустпатроны» и вернулись к дыре в обшивке корпуса, обрадовав изнывающих от любопытства и беспокойства спутников.
Максим коротко известил их о находках, и мужчины снова полезли в звездолёт, принадлежность которого к одной из рас Демонов Войны уже не вызывала сомнений.
– Можно, я с вами? – с надеждой спросил Костя, привыкший, что к его инициативам старшие относятся с опаской.
– Лишним не будешь, – согласился Максим. – Только ничего не трогай, ни за какие рычаги не дёргай и выполняй все мои распоряжения.
– Слушаюсь, командир! – встал по стойке «смирно» молодой человек.
– Я тоже хочу посмотреть, – нерешительно сказала Вероника.
– Там одни трупы, – проворчал Редошкин. – Да ещё изрубленные на куски!
Девушка вздрогнула, расширив глаза, но не отступила.
– Я не боюсь…
– В темпе, – сказал Максим, почуяв спиной дуновение предчувствия: Лес послал ему ментальный шепоток, и не реагировать на него майор не мог. – Даю на все процедуры полчаса. Заберём, что сможем, и домой.
– Я бы всё-таки выгнал аэробайки, – сказал Редошкин.
– Попытаемся, если их аккумуляторы не сдохли.
– Займусь! – обрадовался сержант.
Так как никаких приспособлений, лестниц или пандусов в распоряжении экипажа самолёта не было, Максим прикинул все варианты переноса вещей из звездолёта в кабину «демонского истребителя» и выбрал самый простой: подогнал самолёт носом к дыре в корпусе звездолёта, уравновесил его на высоте двух метров над землёй, открыл люк, и таким образом грузчикам не пришлось перетаскивать найденную мелкую технику и оружие в четыре приёма: вынести, опустить на землю, донести до самолёта и поднять груз в кабину. Можно было сразу передавать вещи из отверстия в люк.
Получаса, каковое время Максим отвёл на всю процедуру погрузки полезных (или, скорее, непонятных) вещей, не хватило. Только через час с минутами кабина самолёта была забита, что называется, под завязку, и уставшие грузчики смогли вздохнуть с облегчением.
Кроме оружия, в звездолёте нашлось немало непонятных предметов, коробки с вещами и приспособлениями, один вид которых говорил об их неземном происхождении.
Редошкин не смог освободить аэробайк от защитного пузыря, позвал Максима, и они вдвоём аккуратно разломали пластиковый колпак с помощью мачете, после чего проверили наличие заряда в аккумуляторах летающего мотоцикла и подняли его в воздух. Однако его размеры при развороте «колёс» – чёрных дисков: один спереди, два сзади по бокам, – в горизонтальное положение не позволили вывести аппарат из отсека наружу, отверстия в перегородках, пробитые кем-то, оказались малы, и Редошкин предложил пробить стену отсека с помощью найденных боеприпасов.
Поразмыслив, Максим решил, что звездолёт в качестве транспортного средства им не пригодится, выбрал «фаустпатрон» и убедился, что выбор орудия пробоя правилен, когда в корпусе звездолёта после выстрела образовался метровый пролом.
– Всё-таки мощная пушка! – хмыкнул Редошкин, ощупывая иззубренные края пролома: стенка корпуса звездолёта состояла из трёх разноструктурных слоёв и имела толщину не меньше двадцати сантиметров. Один из слоёв – средний – походил на слой спрессованных нитевидных корешков какого-то растения.
– Если бы их полевая защита не была отключена, – скептически заметил Костя, – вряд ли с ней справился бы твой «фаустпатрон».
– А если твои кузнечики не умели создавать полевую защиту?
– Если кузнечики представляли собой одну из рас Демонов, то наверняка владели не только энергетическим оружием, но и силовыми полями. Все их летательные аппараты должны были иметь хорошую полевую защиту, а тем более – космические.
– Ты же доказывал, что это не звездолёт, а машина времени.
– Одно другому не мешает, – мгновенно нашёлся Костя. – Он мог летать и одновременно перемещаться во времени.
– Это уже ни в какие ворота! Полный халвинг! Да, командир? У Константина не голова, а генератор киношных сюжетов!
– Чем чёрт не шутит, – улыбнулся Максим. – Вдруг он и на этот раз окажется прав?
Костя показал Редошкину язык.
– Сам ты халвинг, хотя и окончил филфак! Может быть, мой мозг имеет прямую связь с космосом, с полем Акаши[1 - Поле, или Хроники, Акаши – термин, описывающий мистическое знание, закодированное в нефизической сфере бытия. Содержит в себе весь коллективный опыт всех разумных существ Вселенной.]. Знаешь, что это такое?
– Слыхом не слыхивал, – усмехнулся Редошкин. – Зато я знаю, что язык твой – враг твой, прежде ума рыщет, беды ищет.
Вероника прыснула.
– Получил?
– Отойдите. – Максим двумя ударами «бластера» расширил отверстие в обшивке звездолёта, уселся на кожаное с виду, чёрное сиденье аэробайка и вывел его сквозь дыру наружу.
– Второй будем забирать? – крикнул ему вслед Редошкин.
– Выводи, – ответил майор.
Через пару минут оба воздушных мотоцикла стояли на земле рядом с подвешенным в воздухе самолётом.
– Как будем их перевозить? – деловито спросил Костя.
Максим оглядел свою команду.
– Сделаем так: Жора поведёт один мотоцикл, Костя другой. Справишься?
– Без проблем! – обрадовался ботаник. – Я же водил, когда мы прилетели в Крепость.
– Садись, посмотрим, будет он тебя слушаться или нет. Мы с Викой полетим за вами, будем прикрывать.
Костя вихрем взлетел на седло аэробайка, взялся за торчащие вверх, в отличие от земных мотоциклов, ручки.
Летающий аппарат, принадлежащий кенгурокузнечикам, прополз несколько метров по земле, чуть не сбив Редошкина.
– Осторожнее, водила! – отскочил сержант.
– Может, лучше я поведу? – сказала Вероника.
– Нет уж! – Раскрасневшийся Костя повертел ручки, и аэробайк прыгнул в небо.
Раздался ликующий вопль:
– Поехали!
– Чудо безбашенное! – проворчал Редошкин. – Ничего не боится! Будем ещё что-нибудь забирать?
– В следующий раз, – пообещал Максим. – И так забили кабину вшпент. Давай за ним.
Редошкин устроился на сиденье второго мотоцикла, поднял его в воздух.
– Пошли и мы, – взял Веронику под локоть Максим.
В кабине он не выдержал, прижал девушку к себе, и они целовались минуту, пока она не сделала усилие и отодвинула Максима, выдохнув:
– Ребята… ждут…
Максим заставил себя остановиться, ощущая на губах тающий сладкий след поцелуя.
– Я по тебе соскучился.
– Давно не обнимались, – невольно рассмеялась она.
– Погнали.
Заняли места операторов.
Самолёт взлетел.
Горизонт отодвинулся в бесконечность.
Лес предстал пред взорами пилотов во всей своей первозданной торжественной красе, изумительно светлый, чистый, лишённый бурелома и упавших деревьев.
Максим невольно издал возглас:
– Божественно!
– Да… – тихо отозвалась Вероника.
Догнали летящие на небольшой скорости аэробайки.
Костя летел первым и явно не хотел уступать место лидера.
Максим ускорился, подвесил самолёт перед мотоциклом ботаника, заставив его затормозить.
Редошкин вырвался вперёд, увеличивая скорость.
Максим пристроился позади мотоциклов, ощущая какой-то наметившийся в душе дискомфорт. Хотел поделиться своими предчувствиями с Вероникой и в этот момент услышал тихий гул, прилетевший снизу как отзвук близкого землетрясения. Невольно замедлил полёт.
Приостановился и Редошкин, уловивший гул.
Только Костя не обратил внимания на лесной рокот, обходя аэробайк Редошкина, и остановился, лишь сообразив, что возглавил отряд.
Позади походной колонны неземных летательных аппаратов вдруг вырос над лесом, километрах в десяти от них, огненный фонтан, превращаясь в багрово-фиолетовое облако в форме атомного гриба.
– Что это?! – вырвалось у Вероники.
– Звездолёт! – процедил сквозь зубы Максим. – Взорвался!
Открыв люк и сбросив рога управления, он высунулся из кабины, крикнул, надсаживаясь:
– Вниз! Садитесь! Костя!
Байкеры, к счастью, поняли, что происходит. Один за другим аэробайки нырнули в лес.
Максим прыгнул в «гнездо», цепляя рога.
Самолёт спикировал вслед за воздушными мотоциклами.
Ударная волна взрыва накрыла Лес через несколько секунд…
Глава 6
Заговор изгоев
Впервые в жизни Дорохов попал в положение изгоя, когда ему отказали в помощи один за другим не только бывшие сослуживцы, с которыми он проработал в системе Федеральной службы безопасности много лет, но и друзья, которым он не раз оказывал содействие и поддержку, не дожидаясь ответной благодарности. Последней каплей в чашу недоумения по поводу отсутствия сочувствия стала для него встреча с директором ФСБ.
Шарий посоветовал не «будить медведя», имея в виду президента страны, который с большим облегчением воспринял исчезновение под Тюменью «пробоя между вселенными», несмотря на то что по ту сторону «пробоя», в иной вселенной, остались бойцы отряда ГРУ под командованием майора Реброва и трое некомбатантов: ботаник Константин Ливеровский, физик Егор Левонович Карапетян и археолог Вероника Соловьёва, племянница главы государства.
Какие резоны преследовал президент, закрывая тему контакта со вселенной Большого Леса, понять было сложно. Как сказал Шарий, президент беспокоился прежде всего о благополучии граждан России, число жертв среди которых могло быть огромным, и судьба попаданцев в другие миры имела не слишком большое значение по сравнению с возможной гибелью миллионов. Но Дорохов понимал, что эта гибель являлась лишь виртуальной причиной отсутствия у высшего эшелона власти России политической воли не соглашаться с вмешательством в дела государства западных институтов «истинной демократии».
Просидев в горестной задумчивости в своей спальне два часа после разговора с Шарием, Дорохов сделал усилие и набрал номер телефона начальника Африканского управления ГРУ Скоря.
Генерал выслушал его с непроницаемым лицом. Голову он с недавнего времени брить перестал, и она заросла серебристым пухом, вызывая в памяти ассоциации с новорождёнными цыплятами, тельца которых обычно обрастают пушком. Хотя выглядел Скорь брутальным качком (вижн-система показывала только лица абонентов) и при личной встрече с ним Дорохов всегда чувствовал себя малоросликом.
– Линия ка-зэт? – поинтересовался Скорь.
Дорохов кивнул: имелась в виду криптозащита канала связи.
– Что вы предлагаете, Андрей Тарасович?
– Поискать иномериану.
Скорь озадаченно мигнул.
– Зачем это вам? Насколько я в курсе, вы вне игры.
– Я вне служебной игры, – слабо улыбнулся Дорохов. – Но если существует возможность вернуть наших парней…
– Кто с вами? – перебил его Скорь.
– Платов… и один мой давний друг, айтишник.
– Мало, вы не справитесь.
– Потому я и звоню вам, Геннадий Дмитриевич.
Скорь исчез, но через две секунды возник в глубине поля обзора очков.
– Звоните полковнику Савельеву.
– Но он же… в таком же положении…
– У него остались кое-какие резервы, связи и люди, и если он согласится…
– Вы возражать не будете?
– Звоните, до свидания, желаю удачи. – Лицо генерала в линзах очков растаяло.
Дорохов снял очки.
Настроение слегка поднялось.
Андрей Тарасович сварил себе кофе, позвонил Савельеву, испытывая неуверенность в правильности своих действий, однако надежда на осуществление планов справилась с колебаниями.
Полковник выслушал речь Дорохова молча.
– Если я неубедителен, забудьте обо всём, – закончил генерал.
– Подъезжайте ко мне, – сдержанно сказал Сергей Макарович. – Могу и я к вам.
– Нет-нет, я подъеду, это моя инициатива. Диктуйте адрес.
Савельев продиктовал адрес места жительства.
– Ждите через час.
– Хорошо.
Дорохов принялся торопливо переодеваться, размышляя, понял ли его бывший командующий Силами специального назначения ГРУ и стоит ли брать с собой Платова, но в это время в ухе раздался писк вызова.
Андрей Тарасович нашёл глазами вижн-очки, на ободке которых загорелся номер Шария.
Недоумевая, что ещё может сказать ему директор после недавнего разговора, он нацепил очки.
– К сожалению, генерал, – произнёс Шарий, – беда, как говорится, не приходит одна. Вы знаете, кто такой Точилин?
Дорохов вспомнил, что в команде генерала Плащинина, вернувшегося «из-за вселенской границы» на Землю, был лейтенант по фамилии Точилин.
– Лейтенант… э-э… из нашего контингента «Альфы»…
– Его папаша замначальника генштаба Министерства обороны. Почувствуйте разницу. Так вот поскольку его сына вы не вернули из… – Шарий поискал слово, – из-за «червоточины», он требует отдать вас под трибунал.
Дорохов с недоверием вгляделся в каменное лицо директора.
– Но ведь я объяснил ситуацию в докладе, дайте ему почитать.
Шарий мигнул. Глаза у него были бледно-голубые, и когда он моргал, словно закрывались и открывались два ледяных окошечка.
– Точилин ознакомлен с вашим докладом и с отчётом Плащинина, однако требует, во?первых, чтобы вас наказали, кстати, вместе с Плащининым, а во?вторых, собирается идти к президенту на приём.
– Круто! – качнул головой Дорохов.
– Подъезжайте в контору к двенадцати, Точилин согласился выслушать наши доводы. Подъедет и Виктор Викторович.
– Хорошо, – буркнул Андрей Тарасович. – Вещи с собой брать?
– Что? – не понял Шарий. – Какие вещи?
– На случай если меня арестуют, – усмехнулся Дорохов.
Шарий закрыл и открыл «ледяные оконца».
– Жду.
Дорохов расслабился, снял очки, но вспомнил, что обещал Савельеву подъехать через час, и надел снова.
Полковник выслушал его, не задав ни одного вопроса.
– Хорошо, подъезжайте ко мне после рандеву с Точилиным. Кстати, будьте осторожны в разговоре с этим человеком. Генерал невероятно обидчив и амбициозен, метит в начальники Штаба и у него хорошие связи в правительстве.
– Спасибо за совет. Буду предельно вежлив, – пообещал Дорохов.
В половине двенадцатого он заехал на служебную стоянку здания на Лубянке, оставил свой серый «Лексус» с буквами ЕКХ среди машин высокопоставленных функционеров ФСБ (пропустили его, не останавливая, зная автомобиль заместителя директора «в лицо»), оставил куртку в раздевалке первого этажа и поднялся на второй.
В приёмной Шария уже сидел генерал Плащинин в обычном гражданском костюме, в чёрной рубашке и без галстука. По его лицу бродили тени, и было видно, что настроение бывшего начальника информационного Управления ГРУ в миноре.
Они поздоровались.
– Он уже там, – кивнул Плащинин на обитую кожей дверь кабинета. – Вы знаете Точилина?
– Видел мельком пару раз, – ответил Дорохов, присаживаясь рядом.
Плащинин понизил голос, мельком глянув на секретаря директора, молодого капитана:
– Про таких говорят: молодец среди овец, а для коров не здоров.
– Увидим, – улыбнулся Дорохов.
Вызвали их только через четверть часа.
Как оказалось, собеседников в кабинете Шария было трое: кроме него и Точилина, здесь присутствовал ещё один гость – советник президента по обороне, бывший секретарь Совбеза Круглов. Пока Шарий возился на столе с какими-то бумагами, гости директора рассматривали вошедших, ответив кивками на их приветствия.
Точилин был могуч телом и мрачен лицом, на котором выделялись «брежневские» брови и крупные, «надутые», как у девицы, губы, словно генерал-полковник специально накачивал их силиконом.
Круглолицый, румяный, с редкими выцветшими волосиками и лысиной на полчерепа, советник президента имел вид барина, только что вылезшего из-за стола, и казался добрым и приветливым, словно повар из рекламы сосисок. Но слухи о нём ходили как о жёстком «ястребе», не способном на компромиссы, и присутствие этого деятеля, юриста по образованию, в кабинете директора говорило о многом.
– Присаживайтесь, товарищи генералы, – сказал Шарий.
Плащинин и Дорохов примостились с другой стороны Т-образного стола, напротив пришедших ранее, продолжавших рассматривать приглашённых.
– Генерал Дорохов, извольте подробно рассказать о том, почему мой сын не вернулся из… – Точилин выпятил губы, – командировки.
– Я подавал рапорт… – начал Дорохов.
– Повторите, – перебил его Точилин.
– Я подавал рапорт, – сухо повторил Дорохов, – где подробно описал ситуацию по ту сторону иномерианы.
– Пожалуйста, поподробнее.
– Новых данных у нас нет, – ровным голосом проговорил Плащинин.
– Тем не менее хотелось бы услышать причину, вследствие которой лейтенанта Точилина не оказалось на борту вертолёта.
Дорохов невольно усмехнулся, вспомнив шутку известного юмориста: не надо путать причину и следствие. Особенно не надо путать следствие.
Точилин заметил усмешку Андрея Тарасовича, глаза его вспыхнули.
– Что смешного я сказал, майор?
– Генерал-майор, – поправил его Дорохов бесстрастно.
– Уже майор.
– Не вы давали мне звание, и не вам меня его лишать.
Точилин потемнел.
– Вы отдаёте отчёт…
– Роман Артёмович, – негромко сказал Шарий, – выбирайте выражения, мы встретились не для выяснения, кто круче, а для того, чтобы разобраться в проблеме.
– Я доложу президенту… – начал Круглов.
– Разумеется, доложите, кто бы сомневался, но давайте выслушаем свидетелей происшествия спокойно. Андрей Тарасович, прошу.
Дорохов сжал зубы, сдерживаясь.
Плащинин покосился на него.
– О поведении лейтенанта Точилина я знаю больше, чем генерал Дорохов.
– Дойдёт очередь и до вас, – процедил сквозь зубы Точилин.
Плащинин поднял на заместителя начальника Генштаба похолодевшие глаза, сказал твёрдо:
– Генерал Дорохов не имеет никакого отношения к ситуации в э-э… в Большом Лесу.
– Хорошо, говорите вы, – согласился Шарий.
Плащинин помедлил и нехотя, ища формулировки, поведал присутствующим версию того, что происходило «по ту сторону вселенной».
– Значит, вы утверждаете, что мой сын… лейтенант Точилин… съехал с катушек и сам виноват в том, что его не оказалось на борту «вертушки»?
– Так точно, товарищ генерал-полковник. Лейтенант действительно повёл себя неадекватно, и я вообще не понимаю, как он оказался в спецназе «Альфа». Если бы я знал о том, что он неуравновешен до такой степени, я бы не взял его с собой.
Глаза Точилина метнули молнии.
– Мой парень – профи… э-э, высочайшего класса! Какого дьявола вы вешаете на него обвинение в неадекватности?! Знаете, что вам грозит за оговор?!
– Его бегство из Крепости – железный факт, – пожал плечами Плащинин. – И я не один свидетель его поведения. Можете узнать мнение полковника Савельева, который видел всё со стороны.
– Не верю! Вы просто пытаетесь снять с себя ответственность! На самом деле вы бросили лейтенанта Точилина на произвол судьбы и должны за это ответить!
Дорохов поймал взгляд Плащинина, в котором таял сдерживаемый гнев.
– Скажи ему.
Плащинин поморщился.
– Стоит ли?
– Пусть знает отец, что представляет собой его сын.
– Что вы хотите сказать? – поинтересовался Круглов. – Задумали выкрутиться?
– Лейтенант Точилин при свидетелях пытался принудить археолога Веронику Соловьёву… э-э, к сожительству, – ровным голосом сказал Плащинин. – К сожалению, я узнал об этом уже после того, как он удрал из Крепости на летательном аппарате её бывших хозяев, избежав таким образом суда. Так что можете доложить об этом президенту. Он очень обрадуется тяге лейтенанта к его племяннице.
Круглов и ошарашенный Точилин обменялись взглядами.
– Вы… лжёте… – неуверенно проговорил заместитель начальника Генштаба.
– Товарищ генерал-полковник, – укоризненно качнул головой Дорохов, – мы же не интернетом деланы.
Шарий спрятал усмешку в каменной складке губ.
– Роман Артёмович, Евгений Валентинович, у вас ещё есть вопросы к генералам?
Точилин пришёл в себя, но по высверку глаз генерал-полковника можно было сделать вывод, что от своей линии он отступать не намерен.
– Вы свободны пока, – он пожевал губами, добавил с издёвкой: – Генералы. Но если окажется, что вы исказили факты…
– Идите, Андрей Тарасович, – сказал Шарий в ответ на вопросительный взгляд Дорохова.
Оба встали, повернулись и вышли. В приёмной не задержались, вышли в коридор.
– Поздравляю, «пока генерал», – сказал Плащинин. – Или всё-таки майор?
– Всё может случиться, – усмехнулся Дорохов. – Я знаю таких людей, они злопамятны. Никогда не думал, что стану изгоем после стольких лет службы на благо государства.
– Я тоже.
– Может, скооперируемся?
– В каком смысле?
Дорохов помедлил и вдруг решился признаться практически незнакомому человеку в своём замысле.
– У меня появилась идея-фикс, Виктор Викторович, – сказал он. – Могу поделиться, если вас это заинтересует.
Плащинин глянул на браслет смарта, играющий роль гаджета связи и персонального мини-компьютера. В последнее время производители мобильных устройств стали отходить от традиционных схем и конструкций в форме «лопатников», и на рынке всё чаще начали появляться айти-браслеты, браузеры, встроенные в костюмы и рубашки, и вижн-очки.
– Пожалуй, минутка у меня найдётся. Давайте заглянем в криптон, выпьем по чашечке кофе.
Дорохов кивнул. Криптоном служащие здания на Лубянке называли столовую для высшего руководства, где можно было не только вкусно поесть, но и обсудить важные рабочие проблемы, не боясь прослушки: столовая была оборудована системой глушения всех видов наблюдения и связи.
Спустились на первый этаж, заняли столик недалеко от стойки бара, обслуживаемого двумя молодыми парнями, заказали по чашке латте и орешки.
– Слушаю вас, Андрей Тарасович, – сказал Плащинин.
Дорохов, успевший пожалеть о своём решении, преодолел возникший в душе дискомфорт и рассказал собеседнику о визите Платова и о возникшей у него идее поискать иномериану.
Плащинин отреагировал на речь Дорохова странно. Лицо генерала стало задумчивым, в глазах возник и спрятался огонёк сожаления. Съев пару орешков, он с минуту молчал, прихлёбывая напиток, поднял на Андрея Тарасовича глаза, усмехнулся.
– Должен признаться, коллега, вы меня расстроили.
– Чем же? – удивился Дорохов.
– Не поверите, но первым идею поискать иномериану предложил полковник Савельев.
– Вот как? – пробормотал озадаченный Дорохов, вспомнив недавний разговор с полковником. – Интересно…
– И я ему отказал, – признался Плащинин с кривой полуулыбкой.
– Понятно… то есть я напрасно обратился к вам…
Плащинин покачал пальцем, допил кофе, прищурился, оценив выражение разочарования на лице собеседника.
– Я присоединюсь к вам.
От неожиданности Дорохов выронил орешек.
– Не понял… вы отказали Савельеву, но…
– Сергей Макарович отличный спец, у него хорошие связи, сам бывал в переделках, бойцы ССН его уважают, но это меня не убедило. Если к делу присоединитесь вы со своим потенциалом, уровень необходимых мероприятий будет другим. А поскольку меня тоже вышвырнули со службы, я не прочь утереть кое-кому нос.
– Кому, если не секрет?
– В принципе это не имеет значения, но вам скажу: наш главный сильно озабочен моими успехами, так как я на двадцать лет моложе и, по его представлениям, копаю под него. Так что решение отправить меня в отставку как не справившегося с заданием вполне объяснимо.
Дорохов залпом допил холодный кофе.
– Не боитесь, что нашу инициативу могут расценить как угрозу государству?
– А вы? – прищурился Плащинин.
– Мне уже за пятьдесят, а у вас вся жизнь впереди.
Плащинин рассмеялся.
– Как пел мой приятель: вся жизнь впереди, разденься и жди. Давайте договоримся, Андрей Тарасович: коль уж мы наметили сотрудничать, откинем все сомнения и негативные расчёты на случай неудачи, иначе не справимся. К сожалению, наши золотопогонные командиры, начальники вместе с главнокомандующим, до сих пор не оценили масштаба проблемы. Контакт с иной вселенной, не литературный и не киношный, – это грандиозное событие! А к нему отнеслись как к очередной компьютерной игрушке. Вот и докажем всему миру, а больше всего нашим чиновникам, что мы серьёзные люди и умеем решать серьёзные проблемы. Американцы подошли к этому намного основательней, понимая, что может дать им контакт с Большим Лесом.
– Интересно, на что опирался Савельев, предлагая вам эту идею?
– Прежде всего на формулу: мы своих не бросаем. В Большом Лесу остались бойцы группы Реброва, и полковник считает своим долгом вернуть их домой целыми и невредимыми. О том, что ваш приятель Платов рассчитал параметры иномерианы и уверен в её существовании, Савельев не в курсе, и это будет для него дополнительным сюрпризом. Встречайтесь с ним, обговорите условия, прикиньте возможности и составьте план экспедиции. Действовать придётся в условиях секретности, поэтому вам будет необходим крипторесурс связи и транспорта.
– Вы пойдёте со мной к Савельеву?
– Нет, о моём участии сообщите ему в самую последнюю минуту. – По губам Плащинина промелькнула улыбка. – В героическом походе по Большому Лесу я проявил себя далеко не с лучшей стороны, по сути, переложив ответственность на него и майора Реброва, поэтому хочу вернуть должок. На первом этапе подготовки пусть задействует свои ресурсы. Я подсоединюсь чуть позже. Мне тоже надо оценить свои резервы и связи. Кстати, не хотите подключить к делу физика Новожилова? Он ведь многое знает о Большом Лесе, пробыв там месяц с Егором Левоновичем.
– Они часто спорили…
– Так что же? Это учёные, каждый со своим багажом знаний, теорий и гипотез.
– Нет, я в другом смысле, Новожилов болтлив и может проговориться, тем более что его привлекли к работе в лаборатории Сколково по изучению привезенных артефактов – энергетического ружья, которое захватил лейтенант Матевосян, и Книги Бытия, в которой рассказывается об истории человечества до появления чёрного леса.
– Хорошо, я вас понял.
– Кстати, о Лесе. Вы пробыли там почти месяц, как оцениваете эту… этот… не знаю даже, как назвать… разумную систему?
– Скорее – разумную вселенную. Человеку, который не видел, каким чистым и ухоженным может быть бесконечный лес, не понять его жизнь и смысл бытия. Он не просто велик, он подобен библейскому Раю, хотя и совсем не похож на него. Если честно, мне в нём было комфортно, несмотря на вторжение чёрного леса, пользующегося жуткими шмелями и «динозаврами». Я даже в какой-то момент решил, что мог бы остаться там жить, не обращая внимания на кардинальную смену образа жизни.
Дорохов вспомнил, как на него подействовал вид из иллюминатора вертолёта на лесной пейзаж иного мира. Захотелось не просто полюбоваться панорамой с высоты, но побродить между гигантскими деревьями, всей грудью вдыхая изумительно вкусный лесной воздух…
– Вспомнили? – догадался Плащинин, заметив, как изменилось лицо Андрея Тарасовича.
Дорохов кивнул.
– Может, мы зря тревожимся? Наши парни там вполне могли бы устроиться и жить припеваючи.
– Не знаю, – снова стал задумчивым Плащинин. – Припеваючи не получится. Человек существо общественное, стайное, ему трудно быть вне социума и событийных связей. К тому же не забывайте, что Большой Лес находится в состоянии войны с чёрным, который, кстати, есть результат деятельности человечества. Майор Ребров был прав, решив остаться и помочь исполину. Ну, что, закончили?
Оба встали из-за стола, обменялись рукопожатием, и Дорохов спустился к стоянке, поверив в «заговор изгоев».
Глава 7
Любопытство не порок
Мысль вернуться в Крепость победителем не давала покоя. Точилин, отдохнув от схватки с защитными системами центра обороны вдали от него, отмахав около трёхсот километров, подстрелил пятнистого козлёнка в одном из «семейных лесков», окружавших болотца, освежевал, запёк обе лопатки животного на костерке и почувствовал себя готовым к подвигам.
Его всё ещё напрягало отсутствие в лесу мошек, комаров и других кусачих насекомых помельче и покрупней, от которых житья не было в российской тайге, однако сей факт лишь усиливал ненависть к бывшим спутникам, которые, по его мнению, не заслуживали приятного отдыха в неземном лесу.
– Дримтим! – с презрением проговорил лейтенант, скривив губы. – Толпа лохов, подчиняющихся кретину!
Воспоминание о том, что ставший врагом майор Ребров запрещает охоту в лесу, доставляла ему боль сродни зубной, и, вспоминая об этом, он мысленно показывал ему «ненормативные» жесты и сплёвывал, ощущая мстительное удовольствие.
Где в данный момент находились бывшие спутники и соратники, всё ещё сражались с обслугой центра обороны, принадлежащего ушедшим в небытие Демонам Войны, или вернулись в Крепость, его не тревожило. Он жил в ложной уверенности своего превосходства, инопланетный аппарат в форме «дирижабля», который он увёл из Крепости, летал прекрасно, еды в лесу хватало, и не хватало лишь женского общества, от чего иногда становилось одиноко. Образ Вероники преследовал его по ночам, и всё чаще приходила мысль просто взять и украсть девушку, заодно заставив тем самым соперника, майора Реброва, помучиться.
Идея о том, каким образом можно будет незаметно подобраться к Крепости, пришла после того, как внезапно над лесом пролетел рой шмелей. Точилин только что затушил костёр, не собираясь убирать за собой остатки пищи, шкуру козлёнка, его кости и внутренности, и мысль использовать шмелей заставила его без колебаний занять в «дирижабле» место оператора.
Похожий издали на резиновый баллон размером с железнодорожный вагон, аппарат поднялся в воздух, демонстрируя отнюдь не баллонную манёвренность. Точилин нашёл удалявшийся рой, похожий на клюв хищной птицы длиной чуть ли в полсотни метров, и направил летательный аппарат Демонов Войны вслед за разведчиками чёрного леса.
К его разочарованию, рой двигался вовсе не в том направлении, какое требовалось для выполнения задуманного, а ровно в противоположном. Рассвирепев, лейтенант хотел было нагнать шмелиный «клюв» и разнести его корпусом «дирижабля» в дым. Но потом подумал, что в любом случае ему понадобится проводник, и решил понаблюдать непосредственно за чёрным лесом, который наверняка должен был постоянно посылать к Крепости, в которой засели земляне, рои шмелей, и можно было просто дождаться появления одного из таких.
От места в лесу, где лейтенант ночевал и завтракал, до чёрного леса было около трёхсот километров, и «клюв» шмелей преодолел это расстояние за три с лишним часа.
Точилин не отличался терпеливостью, но вынуждал себя терпеть и лишь подогревал в душе желание отомстить попаданцам, имея в виду в первую очередь майора Реброва, ещё и за это ожидание, увеличивающее его муки.
Шмелиный «клюв» достиг границ чёрного леса и пропал. Где он был и чем занимался, было неизвестно, однако Точилин не сомневался, что разведчики завоевателя занимались сбором информации и слежкой за Крепостью. Если бы у лейтенанта была возможность подключиться к ним либо захватить отряд и допросить, он бы сделал это без колебаний, не считая свои намерения предательством по отношению к землякам. Но поскольку идею воплотить в жизнь было невозможно, оставалось только ждать и лелеять надежду на выполнение плана. Он даже расхохотался, представив выражение лица майора, когда тому доложат о похищении его подруги. Однако до этого момента ещё надо было дожить, и Точилин скрепя сердце принялся томиться ожиданием, наблюдая за лесом – захватчиком чужих земель с безопасного расстояния.
Так прошло полдня.
«Дирижабль» висел над «фронтовой полосой» в десяти километрах от границы чёрного леса, где передовые части агрессора – лианы и саксаулы – сражались с защитным оцеплением Большого Леса – «манграми» и «баобабами».
Над этой полосой изредка пролетали небольшие стайки шмелей, а однажды промчался, махая четырьмя крыльями, «птеродактиль», не обративший внимания на аппарат наблюдателя, но все они занимались какими-то своими делами и опасности не представляли, как не являлись и разведывательно-десантными отрядами.
Точилин захотел освободиться от завтрака, а так как туалета на борту «дирижабля» не оказалось, он вынужден был приземлиться и выбрал для посадки берег ручейка, нёсшего чистые, не замутнённые никакой химией воды в чёрный лес.
Уже заканчивая процедуру очищения организма (он с особым удовлетворением помочился в ручей), Точилин услышал далёкий подземный гул, насторожился. Вспомнились разговоры с бывшими спутниками о мистической связи майора Реброва с Большим Лесом, а также о том, что Лес якобы предупреждает людей о негативных процессах и даже о появлении вражеских сил. Уверения ботаника в том, что это происходит на самом деле, казались лейтенанту смешными, но интуитивно он понимал, что допустим и такой вариант. Хотя подобное допущение и не меняло его злобно-презрительного отношения к майору.
Плеснув на лицо пригоршню воды (забыв о том, что он только что испражнялся в ручей), Точилин вскочил в кабину «демонского дирижабля» и поднял его в воздух.
Было неизвестно на самом деле, по какой причине Большой Лес породил волну гула. Судя по негромкому звуку, гул прикатился издалека, его эпицентр находился где-то в сотнях километров от чёрного леса, и, возможно, появление нового роя шмелей в форме хищного клюва просто совпало с подходом подземного рокота, но факт оставался фактом, и Точилин направил полёт вслед за роем.
«Клюв» набрал приличную скорость – не меньше двухсот километров в час, а главное, летел в нужном направлении – на Крепость.
Точилин поднял аппарат на километровую высоту, потом, испугавшись, что насекомые (которых трудно было классифицировать как представителей отряда инсектов) обнаружат его, и снизился до предела, что сужало обзор, зато позволяло оставаться незамеченным.
Так прошло три часа: «клюв» неутомимо мчался вперёд как единое целое, «дирижабль», не отставая, следовал за ним в полукилометре.
Потом вдруг рой исчез, и Точилин, очнувшись от полудрёмы, начал лихорадочно искать проводника, поднял аппарат повыше и заметил брешь в сплошном ковре леса. Подлетел ближе, разглядывая небольшую возвышенность, обросшую кустарником бурого цвета. Возвышенность, по сути – невысокий холм диаметром в сто метров, была окружена многоходульными «баньянами» (вспомнился термин Кости-ботаника, называвшего такие деревья плантоидами), а вершину холма прорезала дыра диаметром около двадцати метров, окружённая неширокой полосой цвета бетона. Вся эта конструкция напоминала выпученный птичий глаз, и Точилин непроизвольно поёжился, встретив угрюмый взгляд этого «глаза».
Так как шмелям некуда было деться, кроме как нырнуть в «зрачок глаза», Точилин после минутных колебаний решил проверить свою догадку и выяснить, что за объект ему встретился, тем более что шмели явно проявляли к нему интерес. Готовый мгновенно задать стрекача, он начал приближаться к холму, затем повёл «дирижабль» в дыру, заполненную темнотой, как огромный колодец водой. Подождал, высматривая рой, пока глаза привыкнут к сумраку, продолжил спуск, гадая, что за шахту ему показали шмели.
На глубине ста метров стало совсем темно, и он перестал видеть шерстистые с виду стенки колодца.
Шмелей по-прежнему не было видно, глубина колодца была неизвестна, зачем и кем он был построен, можно было только гадать, но его тайна уже заинтересовала лейтенанта, и он двинулся дальше, несмотря на отсутствие прожекторов у «дирижабля» (может быть, они и были, но как включать их, пилот не ведал) и опасность повредить обшивку «баллона» при столкновении со стенками шахты.
Суперменом он, конечно, не являлся, хотя и привык считать себя таковым, поэтому видеть в темноте как терминатор не мог. Но благодаря неплохой подготовке на базе ФСБ лейтенант научился ориентироваться в боевых и экстремальных условиях и пилотировал «демонский дирижабль» без особых усилий, примерно зная его положение.
Когда мрак стал плотен, как гранит, он остановил аппарат, недоумевая, что происходит.
По ощущениям «дирижабль» опустился под землю уже на километр, но дна колодца так и не достиг. Мало того, вес тела пилота стал уменьшаться с каждой секундой, и последние сто метров лейтенанту стало казаться, что аппарат начал медленно падать в бездну. А подсказать, что делать в сложившейся ситуации, было некому.
Точилин напряг зрение, сосредоточиваясь на пропасти под «дирижаблем», и ему померещилось, что он видит внизу маленькое белое пятнышко. Точилин моргнул, но пятнышко не исчезло.
– Вот вам и свет в конце тоннеля… – пробормотал он недоверчиво. – Лишь бы он не принадлежал фарам встречного поезда…
«Дирижабль» снова начал опускаться.
Ощущение падения при этом стало нарастать, и лейтенант ойкнул, когда наступила полная невесомость и он всплыл над сиденьем оператора, имеющим форму журавлиного гнезда.
Содержимое желудка устремилось к горлу. Лишь невероятным усилием воли он удержался от рвоты, притянул тело к сиденью, продолжая следить за увеличивающимся кружком света. В какой-то момент ему показалось, что аппарат внезапно перевернулся вверх тормашками, и теперь он не опускается вниз, а поднимается вверх. Остановив движение, Точилин озадаченно повертел головой, не понимая, что происходит, потом докумекал: поменяла направление сила тяжести! «Дирижабль» по-прежнему опускался в бездну колодца, но теперь гравитация не тянула его в недра земли, а с нулевой усиливалась по мере спуска до обычных значений.
– Ладно, посмотрим… шмели двигались в этом направлении, значит, знали, куда летят…
Пятнышко света снова начало увеличиваться, и через полчаса осторожного «спускоподъёма», после того как сила тяжести восстановилась до нормальной, «дирижабль» вылетел из устья колодца под сияющий ослепительной синевой купол неба без единого облачка. Поражённый увиденным, пилот остановил аппарат в сотне метров над колодцем.
Кругом высились древесные гиганты угадываемых видов: огромные колонны, похожие на секвойи, платаны, фикусы и мангры. Но это был не тот лес, который окружал холм с дырой «птичьего глаза». Холма как такового вообще не было видно, чёрное отверстие колодца зияло в центре плоской плиты серо-бурого цвета, похожей на бетонную, и было почти закрыто свисающими со всех сторон ветвями наклонившихся исполинов. Кроме того, один из псевдомангров, чьи воздушные корни-ходули делали из него гигантскую многоножку, когда-то горел, судя по чёрным опалинам ствола и корней, потерял листву и теперь представлял собой чудовищный скелет какого-то апокалиптического безголового зверя. В месте спуска в колодец этого «скелета» не было, Точилин помнил пейзаж вокруг совершенно отчётливо.
– Лопни мои глаза! – выдохнул он. – Куда это меня занесло?!
«Дирижабль» поднялся выше, выбираясь из тени деревьев, высота которых достигала не менее ста пятидесяти метров.
Точилин оглядел горизонт, заинтересовываясь всё больше, и увидел совсем недалеко, всего в полукилометре, поднимавшийся над лесом дымок. Сначала с тревогой подумал, что кто-то на земле зажёг костёр. Потом сообразил, что это роятся шмели. Связываться с посланцами чёрного леса не хотелось, но посмотреть, чем они занимаются, не мешало, и лейтенант тронул аппарат с места, прижимаясь к вершинам деревьев.
Лес поредел, впереди показалась поляна, свободная от кустарника, покрытая осыпями камней, в центре которой высилась самая настоящая многоступенчатая пирамида. Ступеней было семь, каждая высотой примерно метров десять, верхние почти все имели проломы и вывалы, нижние потеряли форму, оплыв грудами блоков, но всё же это было искусственное сооружение, напомнившее Точилину пирамиды Мексики и Перу.
– Потрясно! – пробормотал он с удивлением. – Неужели индейцы добрались и сюда?!
Вившиеся над пирамидой струёй дыма шмели начали уплотняться, собрались в шар, упавший куда-то в пролом верхнего этажа, затем появились вновь, медленно всплывая и расширяясь зонтом, а вслед за ним из пирамиды начали вылетать гигантских размеров четырёхкрылые птицы! Вернее, не птицы, скорее – летучие мыши, судя по форме их перепончатых крыльев, строению тел и страшным мордам, в которых угадывались черты знаменитых хищников из голливудского фильма с одноимённым названием.
– Чтоб я околел! – сипло выговорил Точилин, вспомнив, что одну из таких тварей он видел в центре обороны Демонов, когда спустился под землю на острове и наткнулся на спецназовцев ГРУ – сержанта Редошкина и майора Реброва. Всем троим пришлось отбиваться от атак роботов охраны подземной базы Демонов, «многоножек» и носорогопауков, среди которых мелькали и «летучие мыши».
Мысли в голове, рождённые эмоциями, заскакали зайцами.
Откуда они здесь?! Куда его вывел подземный колодец?! Неужели просто сделал петлю и вышел где-нибудь в десятке километров от центра обороны? И тогда это просто наземный объект базы Демонов? Или всё совсем не так, и колодец вовсе не колодец, а «червоточина», подобная той иномериане, что соединила мир Земли с миром Большого Леса?!
Лейтенанту стало жарко, он вспотел, но додумать идею не успел. Шмели летели куда-то «на юг», судя по расположению светила, и вслед за ними потянулись «летучие мыши», выстраиваясь походной колонной. Точилин насчитал в ней двадцать две особи, каждая почти таких же размеров, как его летающий «баллон», и спину пилоту продрал мороз. С таким противником лучше было не пересекаться, не имея мощного ракетного вооружения. И всё же душа не согласилась с решением хозяина не рисковать. Возможно, больше не из-за чувства ответственности за свои поступки и не из храбрости, присущей героям боевиков, а из-за пустившей ростки в психике ложной вседозволенности, порождённой в немалой степени воспитанием отца, высокопоставленного генерала Минобороны, а также уверенности в своём превосходстве, проявлявшейся всё больше и больше. Хотя сам Точилин об этом не думал, привыкнув сначала делать, а потом оправдываться за проявленный пофигизм.
Как бы то ни было, сомнения окончательно покинули сознание, и Точилин последовал за странным походным ордером, возглавляемым шмелиным «клювом». О том, что ему, возможно, придётся возвращаться тем же путём, из-за чего следовало сориентироваться и запомнить особенности района местности с колодцем, он не вспомнил.
Полёт эскадры «летучих мышей» длился больше пяти часов. Точилин устал и даже начал прикидывать, не бросить ли преследование, тем более что он потратил на воздушные манёвры весь день: когда спуск в колодец только начинался, дело шло к вечеру, по сути, сейчас там была ночь, и, несмотря на то что в месте выхода из колодца всё ещё длился день (вот вам очередная загадка: как это могло быть, если колодец сделал петлю и вывел «дирижабль» обратно во время вечера?), провёл лейтенант «в седле» не меньше двенадцати часов! Однако шмелиный «клюв» внезапно спикировал куда-то в лес, за ним нырнула кавалькада «летучих мышей», и оживший Точилин решил довести дело до конца.
Через минуту он с удивлением обнаружил в окружении «секвой» небольшую ложбину, усеянную каменными глыбами правильных очертаний, будто здесь очень давно рухнуло здание приличных размеров. В центре ложбины виднелось понижение в форме воронки, в котором зияла дыра, окружённая кольцом серого «бетона».
Ещё один колодец?! Какого чёрта?..
Рой шмелей нырнул в яму. За ним спикировали «летучие мыши», не задержавшись ни на секунду.
Точилин подождал несколько минут, ожидая, что летающие роботы, или кем там они являлись, выскочат обратно. Но шло время, никто не показывался, и лейтенант рискнул приблизиться к новому колодцу. Заглянул в двадцатиметровое жерло шахты, образующее знакомый «зрачок глаза птицы», никого не увидел. Ждать не хотелось, пора было возвращаться на «свою сторону» леса, но любопытство пересилило, и Точилин повёл аппарат в глубины непонятно зачем прорытой шахты.
С полчаса спускался, нервно ожидая встретить нырнувшую раньше делегацию монстров. Потом осмелел и увеличил скорость спуска, начиная догадываться о том, что его ждёт на выходе из шахты.
Он не ошибся. Сначала повторилась та же метаморфоза с изменением направления силы тяжести, после чего пришлось переворачивать «дирижабль» «с головы на ноги», а ещё через полчаса аппарат вылетел из колодца под купол помещения, в центре которого свисал с потолка толстый цилиндр, напоминающий цистерну для перевозки нефти по железной дороге. Разве что эта цистерна сияла металлическим отсветом, а её торец представлял собой крокодилью пасть.
Точилин остановил подъём, ошеломлённый препятствием. Первая мысль была – это новая база Демонов, куда и перебазировались «летучие мыши». Вторая мысль опровергла первую: это выход в Крепость, где остановились его бывшие соратники! «Нетопыри» решили нанести визит обитателям Крепости и либо уничтожить их, либо взять в плен. В любом случае они задумали диверсию, чем бы она ни закончилась, что погрузило лейтенанта в размышления, закончившиеся непростым решением: под шумок «умыкнуть» Веронику и тем самым спасти её от верной смерти. Так почему бы не воспользоваться случаем? Только сумасшедшая откажет спасителю в благодарности и не оценит его благородство за спасение.
Точилин невольно издал смешок, оценив свой план. «Ну, что, майор? Придётся тебе потесниться! Спать с твоей подругой теперь буду я! Но куда девались «нетопыри», однако? Где они сейчас?»
Спохватившись, Точилин подвёл «дирижабль» к краю колодца, опоясанному неширокой полосой «бетона», взял оба «бластера» и вылез в отсек необычной формы лифта.
Глава 8
Ниже дна
Возвращались в Крепость в горестном молчании.
После того как сзади раздался взрыв и в небо взлетел огненный фонтан, превратившийся в грибообразное облако, подобное атомному, Максим сразу посадил самолёт вслед за воздушными мотоциклами, и это спасло их от ударной волны.
Спустя полчаса, когда воздух и Лес успокоились, исследователи звездолёта устроили совет, после которого Максим оставил Редошкина и Костю ждать его возвращения, не поднимаясь в воздух, а сам с Вероникой отправился к почти опавшему дымному облаку, жалея, что в их распоряжении нет счётчиков радиации. По убеждению физиков, Карапетяна и Новожилова (последний улетел на вертолёте вместе с генералами и полковником Савельевым), физические параметры вселенной Большого Леса несильно, но отличались от параметров вселенной, породившей Солнечную систему и Землю, и Демоны Войны в силу местной специфики не пользовались атомной или термоядерной энергией. Обмен ударами в ходе войны «демонских» рас имел какой-то иной характер. Но рисковать не стоило, и Максим не стал приближаться к месту взрыва близко.
Самолёт поднялся и завис над лесом примерно в двух километрах от воронки, образовавшейся в лесной почве.
Её диаметр достигал не менее двухсот метров, глубина – около полусотни метров, и походила эта дымящаяся, с остеклованными стенами, дыра на кратер, оставленный падением метеорита.
От звездолёта не осталось ничего! Он буквально испарился в яростном энергетическом огне, созданном не то взорвавшимся реактором аппарата, не то активированным взрывным устройством наподобие атомной мины эквивалентом в пару килотонн.
– Нам повезло! – с дрожью в голосе проговорила девушка.
Максим понял её мысль. Им и в самом деле повезло убраться от звездолёта подальше, потому что в противном случае от них тоже не осталось бы ни следа. Кто взорвал звездолёт, догадаться было нетрудно, однако Максим так и не смог понять, каким образом посланцы чёрного леса умудрились незаметно подкрасться к «демонскому крейсеру» и устроить подрыв.
– Возвращаемся.
– Кто это сделал?
– Не знаю, скорее всего какие-то очень смышлёные роботы, посланные чёрным лесом.
– Шмели?
– Шмели хотя и являются биороботами, но для такого дела не годятся. Нужны не только мозги либо компьютеры, но и руки с манипуляторами, а у шмелей лапки не тех размеров. Да, они могут гипнотизировать людей и, наверно, вообще животных, но сами не в состоянии заниматься физической работой.
– Тогда это «птеродактили».
– А «птеродактили» слишком велики для тайных операций. Как и десятиметровые «многоножки».
– Но мы видели следы…
– Значит, существуют какие-то другие эффекторы, которых мы ещё не встречали, и это меня беспокоит, потому что лётчики разбудили автоматику центра обороны, которая начинает потихоньку восстанавливать новые машины. Какие чудовища могут проснуться, одному богу известно.
Вероника вздрогнула.
– Когда это кончится?!
– Когда-нибудь, – сжал зубы Максим.
Самолёт повернул назад и через пару минут приземлился между «эвкалиптами» с нежной, лоснящейся зеленоватой корой, рядом с двумя аэромотоциклами.
Редошкин прогуливался между деревьями – чистой воды суперсолдат с автоматом в руках.
Кости не было видно.
Максим и спутница вылезли из самолёта.
– Где ботаник? – осведомился майор.
– Ах, у дуба, ах, у ели, – ухмыльнулся Редошкин, кивая на стену высоких папоротников невдалеке. – Отпросился понюхать травку.
– Костя! – позвал Максим.
– Ау! – донёсся голос молодого человека в сотне метров от аэробайков.
– Немедленно возвращайся!
– Уже иду…
Костя появился через несколько минут с охапкой травы и зелёных стеблей кустарника.
– Я тут приправу к нашим грибам нашёл. Вот кассиния, вылечивает любые открытые раны, левомеколь не нужен. А вот иглы тиса ягодного – Taxus baccata, из него делают противораковый препарат доцетаксел. А это фадогия, отличный афродизиак!
– Он-то тебе зачем понадобился? – скептически хмыкнул Редошкин.
– Почему обязательно мне? – Костя без стеснения кивнул на Максима: – Ему пригодится.
– Вот наглец! – не выдержал сержант.
– Уходим, – скомандовал Максим, не зная, сердиться ему на парня, способного легко обидеть кого угодно, или нет. – Звездолёт взорван, там теперь кратер, в который поместится любой земной стадион.
Костя выронил траву.
– Ох ты! Жесть! А что так рвануло?!
– Либо реактор, либо запасы топлива.
– Вряд ли он летал на керосине.
– Потом обсудим. Летите первыми, мы за вами.
Костя подобрал охапку вкусно пахнущей травы, забросил в кабину самолёта, и разлапистые из-за чёрных горизонтальных «колёс» аэробайки поднялись в воздух.
Через сорок минут их встретил открытый люк в куполе, накрывавшем шахту с «эйфелевой башней».
* * *
Обедали по-царски, как заявил Костя, которому достался целый пакет «говядины по-армейски»; в коробке с продуктами, найденной в одном из контейнеров, сброшенных с вертолёта возвращенцев, нашлись два десятка таких же, не требующих разогрева, пластиковых вакуумных упаковок, а также десять сухих пайков (каши плюс галеты, плюс сушёное мясо, плюс сникерсы, плюс наборы сахар-соль-горчица) и пакетики с чаем. Сникерсы, отлично поддерживающие энергетику спецназовцев всего мира, достались каждому.
Максим тоже с удовольствием поел земных консервов, о вкусе которых успел забыть за три месяца пребывания в Большом Лесу. Все продукты были в норме посолены и поперчены, и вкус их из-за этого показался восхитительным, так как до сих пор соли в еде, которой попаданцев снабжал Лес, было мало.
Костя не преминул при этом вспомнить о соли как о «белой смерти», хотя уплетал консервы так, что за ушами трещало.
После трапезы разгрузили самолёт, сложив в ангаре все находки, вытащенные из звездолёта, осмотрели аэромотоциклы (больше всех им радовался Костя), потом привычно разбрелись по номерам «гостиницы» и через четверть часа собрались в сфере управления, отдохнувшие и настроенные на активную деятельность, чтобы обсудить назревшие проблемы.
Редошкин решил свой «ратник» не снимать и заявился в образе супергероя.
Максим переоделся в старый «хамелеон», превратившийся в потёртый комбинезон, потерявший свою экзотичность, но не стеснявший движений. С собой он прихватил фонарь и винтовку.
Костя и Вероника остались в прежних костюмах «космических торговцев», так как переодеться им было не во что, и Максим мимолётно подумал о том, что проблему смены одежды и особенно нижнего белья надо как-то решать.
Выслушав короткий рассказ майора о происшествиях его команды во время похода к звездолёту, Карапетян в свою очередь доложил о своих попытках апгрейда Сумасхода. Затем выслушали мнения остальных попаданцев, не забывая поглядывать на экран беспилотника, подвешенного над скальным выступом базы.
Как оказалось, за время отсутствия команды Максима к возлекрепостному кратеру дважды прилетал рой шмелей, опускался в кратер и пропадал в его глубине по полчаса. Камеры слежения Крепости не были сориентированы обозревать кратер, поскольку он не являлся частью подземного сооружения Демонов, в тоннель шмели не залетали (все коридоры Крепости просматривались встроенными в стены датчиками слежения), поэтому, что искали посланцы чёрного леса в кратере, выяснить не удалось.
– Другие входы в Крепость, – предположил Мерадзе. – Мы ведь так и не обследовали кратер детально. Вдруг взрыв кратера задел ещё один колодец, и шмели его обнаружили?
– В самой Крепости они не появлялись? – спросил Максим.
Карапетян и Мерадзе переглянулись.
– Я не следил… – виновато признался Егор Левонович.
– Я не видел, – отрицательно мотнул головой лейтенант.
– Будем исходить из того, что есть. Если кто-нибудь заметит шмелей, пусть сразу поднимает тревогу. Егор Левонович, что у вас с Сумасходом?
– Взаимная любовь, – хихикнул Костя, жующий зелёную травинку.
Максим бросил на него ледяной взгляд, и ботаник спрятался за спину Вероники.
– Кажется, я нашёл программу спуска в шахту, – сказал Карапетян. – Можно попробовать.
– Это лифт или что? Мы видели люльку, похожую на огромную авоську.
– Не знаю, – пожал плечами физик. – Камер в отсеке несколько, но они не смотрят в шахту. Сумасход довёл меня до колодца, а дальше пошли закорючки, указывающие на включение какой-то процедуры.
– Может, люлька спускается в шахту на тросе? – предположил Редошкин.
– Глубина шахты не меньше двух километров, – возразил Мерадзе. – Ни один трос такой длины не выдержит собственного веса.
– Вы спускались в другую шахту.
– Они отличаются только наличием люльки. И все ведут в другой слой «бутерброда». Я правильно понимаю, командир?
– Либо в другие районы Леса, если шахты просто представляют собой петли, – задумчиво проговорил Максим.
– Шахта, какую мы проходили, абсолютно прямая.
– Может быть, это нам только кажется. – Максим посмотрел на Карапетяна, косившегося на «огуречный» терминал крепостного компьютера. – Егор Левонович, вы говорили о нелинейности пространства Леса. Возможны такие эффекты? Нам видится одно, а на самом деле реально другое.
– Не исключено, – кивнул физик. – Континуум браны Большого Леса имеет неевклидову… э-э, нецелочисленную метрику. Если в нашей вселенной пространство трёхмерно, то здесь оно имеет размерность…
– Три и четырнадцать сотых! – не сдержался Костя.
– Три и четырнадцать сотых, – закончил Карапетян.
– Не могу представить, хоть убейте! – с кривой улыбкой покачал головой Мерадзе. – Что такое три измерения? Длина, ширина и высота. Они делают объём. Так? А как можно представить добавку в четырнадцать сотых? Это в какую сторону?
– Налево, – хрюкнул Редошкин.
– Почему налево? – не понял Мерадзе.
– Ну не направо же.
– Жора пошутил, – развеселился Костя. – Ты прав, Мир, я тоже не могу представить, что такое поворот на четырнадцать сотых, а главное – куда. Человек делает метровый шаг, а его сносит на четырнадцать сантиметров влево?
Карапетян озадаченно помял ладонью подбородок.
– Наша психика работает в пределах доступных физических законов и констант. Взаимодействие физических объектов в континууме другой мерности представить действительно трудно.
– Ладно, теоретики, – остановил дискуссию Максим, – мы ещё пофантазируем на эту тему. А теперь слушать приказ: пока у нас есть время и возможность, исследуем шахту. Очень хочется убедиться в существовании пути отхода, если мы не сможем долго оборонять Крепость.
– По-моему, если убрать ту люльку ко всем чертям, – сказал Редошкин, – мы сможем спускаться в шахту на аэромотиках.
– Я тоже так подумал! – воскликнул Костя.
– Сначала попытаемся запустить штатную технику спуска. Егор Левонович, вы ещё не разобрались с ресурсом раций?
– Не успел… простите.
– Займитесь этим сразу после того, как мы определимся с шахтой. Сейчас мы спустимся в нижний отсек вместе с лейтенантом, тщательно ощупаем механизм, и Мирон вернётся к вам, после чего вы включите программу спуска.
– Как скажете.
– Вперёд, подземоходцы!
Оживившиеся «подземоходцы» гурьбой двинулись в коридор, добрались до спиралевидного пандуса, соединявшего уровни базы, и спустились на самое дно Крепости, в «копчик», как мысленно видел положение отсека Максим, представлявший сооружение Демонов в виде позвоночника погребённого под землёй существа.
По пути встретили два десятка чёрных саркофагов, в которых покоились хозяева Крепости, и Костя, проходя мимо, пошлёпал каждый по боку ладонью, приговаривая:
– Спите с миром, господа Демоны, ваши войны закончились.
После очередного похлопывания на чело ботаника легла тень, и Максим, заметив, что молодой человек стал неразговорчив, поинтересовался:
– Чего приуныл?
Костя смущённо пригладил буйные вихры на затылке.
– Глюки, командир…
– Что?! – удивился Максим.
– Показалось, что некоторые гробы тёплые.
Максим оглянулся на последний саркофаг, показавшийся ему не чёрным, а фиолетовым, но они уже подошли к отсеку «копчика», и мысль проверить слова ботаника исчезла.
Отсек был скудно освещён пятном «плесени» на потолке.
Включили фонарь, осмотрели лифтовую колонну, свисающую из неё в шахту «авоську», изучили подходы к механизму спуска люльки, подходящие к нему короба и кабели.
– Вряд ли в этой коробке можно уместить два километра троса, – сказал Мерадзе, имея в виду колонну. – Чего-то мы не видим.
– Четырнадцать сотых, – издал смешок Костя.
– Чего?
– Егор Левонович сказал, что добавка к трём измерениям хвостика в четырнадцать сотых порождает нелинейные эффекты. Вот этот лифт и подтверждает его слова: он работает на эффекте «четырнадцатисотой кривизны».
– Пустомеля.
– А чо такого я сказал? Такое вполне может быть. Сколько раз мы убеждались в том, что наши чувства в мире Леса ненадёжны.
Мерадзе промолчал.
– Беги к Егору Левоновичу, – распорядился Максим, – пусть включает программу.
Лейтенант убежал.
– Ждём.
– А как мы увидим, поехал лифт или нет? – поинтересовался Костя.
– Увидим. – Максим пошарил лучом фонаря по отсеку, пол которого, раздвинутый ещё в прошлый раз секциями, так и остался упрятанным в стены, сосредоточил луч на колонне лифта.
– Можно и мне? – всунул голову в дыру Костя.
Редошкин сграбастал его и молча оттащил в коридор.
Прибежал Мерадзе.
– Я попросил Левоновича включить лифт через десять минут, осталось две.
С той позиции, какую занимал Максим, был виден лишь верхний край люльки, казавшейся намертво прикреплённой к нижнему обрезу лифтовой колонны. В какой-то миг этот край вдруг исчез, и Максим, услышав звук, напоминавший лязг затвора пистолета, без раздумий пролез в пробитое отверстие и оказался над обрывом шахты, успев заметить удалявшееся в темноту металлическое кольцо, к которому и крепились зубья-прутья «авоськи». Никакого троса не существовало и в помине. Механизм подъёма-спуска просто отпускал зажимы, крепившие верх люльки к основанию колонны, и та начинала падать вниз.
– Разреши? – попросил Редошкин.
Максим подвинулся, продолжая светить вниз фонарём.
– Не понял: где люлька? – пробормотал сержант.
– Упала.
– А трос?
– Его нет.
– Что же это за лифт такой? Каким образом кабина, если авоська и есть кабина, вернётся назад?
– Это знает лишь конструктор лифта… если это лифт.
– А что?
– Может, Сумасход таки вспомнит, что это такое.
– Давай проверим?
Максим помедлил, ворочая лучом фонаря.
– Дырка в двери маловата, аэробайк не пролезет.
– Расширим, не проблема, у нас куча работающих «бластеров».
– Уговорил, доделаем намеченное до конца.
Оба вылезли в коридор, и Максим объявил обступившим его спутникам план действий.
– Я тоже полечу с вами! – воскликнул Костя, не терявший энтузиазма ни при каких обстоятельствах.
– Полетим мы с Жорой! – отрезал Максим. – Всем ждать нас здесь не обязательно, Мир будет периодически проверять колодец, но не соваться в него. Зашевелились!
С помощью «бластера» расширили дыру в двери, по сути, окончательно её разрушив. Редошкин пригнал аэробайк, с трудом уместившийся в габариты коридоров. Пришлось даже складывать его боковые диски-крылья, как поднимающиеся дверцы земных суперкаров.
Костя и Вероника поднялись в сферу управления, и провожал разведчиков один Мерадзе, пообещавший наведываться в отсек-«копчик» каждые четверть часа.
– У меня вопрос, командир, – закончил он. – Что, если вы начнёте спускаться и наткнётесь на поднимающуюся люльку?
– Во-первых, вряд ли люлька будет возвращаться с большой скоростью, – успокоил лейтенанта Максим. – Мы сдадим назад. Во-вторых, если не успеем вернуться, воспользуемся «бластером».
– Лучше «фаустпатроном», – сказал Редошкин. – Помнится, когда мы дрались с африканцами, один выстрел из «фаустпатрона» разнёс сразу троих да ещё вырыл ямищу длиной около десятка метров.
– Всё-таки будьте повнимательнее.
– Не переживай, не впервой.
Загрузили в багажник воздушного мотоцикла несколько «теннисных мячей», а также пяток «нормальных» ручных гранат, взяли с собой штатное земное оружие – автомат АСМ и снайперский комплекс, приторочили над дисками «колёс» иновселенский «фаустпатрон» и два «бластера», и Максим, включив фонарь, повёл аэробайк в темноту колодца, сооружённого создателями Крепости неизвестно с какими целями.
Летели быстро. Луч фонаря пробивал мрак шахты на расстояние до двухсот метров, видимость была отличная, поэтому мотоцикл падал вниз со скоростью пикирующей на цель бомбы, так что ветер свистел в ушах.
Середины шахты, то есть черты, отделяющей одну её половину с нормальной силой тяжести от другой, где направление гравитации меняло знак, достигли буквально за пару минут. Пережили короткую паузу невесомости, начали «подъём», хотя по-прежнему мчались вниз, следуя вертикали шахты.
К счастью, предостережение Мерадзе о встрече с поднимающейся люлькой не реализовалось. Аэробайк на протяжении всего спуска-подъёма никого и ничего не встретил.
Замедлив скорость до метра в секунду, Максим вывел аппарат из шахты, и разведчики, взявшись за оружие, несколько минут потратили на обзор пейзажа.
Выход шахты, окаймлённый «бетонным» кольцом, венчал невысокий скалистый щит в окружении гигантских папоротников, чьи зонтичные кроны почти закрывали дыру в щите.
Никаких сооружений в пределах видимости наблюдатели не заметили, равно как не нашли и никаких следов «авоськи» лифта.
– Куда она подевалась? – с недоумением спросил Редошкин.
– Кажется, я понял, – задумчиво проговорил Максим. – Это аварийный выход. В люльку загружались важные функционеры Крепости, включали аварийную систему, и та выбрасывала беглецов в другой слой лесного «бутерброда».
– А что, хорошая мысль, – согласился Редошкин. – Поищем люльку? Ведь куда-то она грохнулась?
– Что нам это даст? Другое дело – оглядеть окрестности в поисках следов цивилизации. Может быть, этот слой вселенной Большого Леса представлял собой своеобразный катран[2 - Катран – помещение для игры в карты шулеров, используемое как зона встреч сотрудников спецслужб.]? Зону, где были запрещены любые военные действия?
– В таком случае сюда могли переселиться любые расы Демонов, – рассудительно проговорил Редошкин. – Проиграли сражение там, под землёй, так сказать, сбежали сюда. Но мы не встречали здесь ни одного живого Демона, не видели никакой инфраструктуры. И сейчас вокруг никого, только Лес.
– Может, о существовании шахт знали только избранные.
– Такое возможно, – согласился Редошкин. – Хотя в нынешние времена трудно что-либо сохранить в тайне. Наши олигархи на Земле секретно понастроили себе бункеров на случай атомной войны, и что, никто об этом не знает? Ткни пальцем в интернет – тебе сообщат даже координаты этих бункеров. К тому же если бы здесь существовали только шахты, идущие от подземных крепостей и центров обороны, это объясняло бы их необходимость. Но мы нашли шахту, расположенную вдали от каких-либо сооружений и баз.
– Логично, – признал доводы сержанта Максим.
– Ты давно обещаешь побеседовать с нашим другом – Лесом. Он-то наверняка знает основы бытия своей вселенной. И про шахты, и про этот слой тверди, и про то, остался ли кто-нибудь из Демонов в живых.
– Да не так это просто, – буркнул Максим, ощущая одновременно стыд, раскаяние, сожаление и недовольство. – Каждый сеанс связи с Лесом забирает столько энергии, что…
– Понятно, – сказал Редошкин, не дождавшись продолжения. – Я не знал. Ты говорил, что с Викой тебе легче поддерживать контакт.
– Легче, но не в энергетическом, а скорее в психологическом плане. Мы вдвоём начинаем понимать Лес практически как человек. Однако энергии всё равно уходит много, и Вика сильно устаёт.
– Я не знал, – повторил Редошкин. – Понятно.
– Всё, закончили философствовать. Сделаем круг, полюбуемся на здешний лес и назад.
– Интересно, этот лес тоже разумен? – хмыкнул Редошкин. – Он сам по себе или часть нашего?
Максим ошалело оглянулся; сержант сидел сзади, обхватив талию майора руками.
– Что ты сказал?!
Редошкин неуверенно улыбнулся.
– Я говорю, лес везде один и тот же? Наш и этот? Или они разные системы? Наш разумен, а этот нет?
Максим выдохнул.
– Зашквар, как выразился бы Костя!
– Или отпад, – фыркнул сержант.
– Делаем так: полчаса потратим на ознакомление с местностью, потом садимся…
– Зачем?
– Я попробую поговорить с местным лесом, – закончил Максим.
Глава 9
Порох в пороховницах
Дорохов никогда не думал, что ему доведётся попасть в ситуацию несанкционированной начальством операции, смысл которой сводился к фразе: десантно-разведывательный рейд в другую вселенную для спасения группы попаданцев!
С Плащининым, Савельевым и Платовым они встречались трижды, причём все три раза на квартире полковника, пока не обговорили все варианты предстоящей экспедиции. Затем начали готовиться, подключая все доступные силы, связи друзей и приятелей, которые согласились участвовать в столь беспрецедентном заговоре. Платову в этом процессе отводилась особая роль проводника в иную вселенную, поэтому он страдал больше всех, потому что, как и все учёные, сомневался в своих расчётах, а проверить их правильность можно было только на месте, то есть под Тюменью, в районе расположения базы отдыха «Советская», где, по мысли физика, и остался «обломок иномерианы» – «червоточины», связывающей вселенные – земную и Большого Леса.
К моменту отправки сформированного из «стариков» отряда в эпицентр событий (стариками сами себя заговорщики называли с усмешкой, так как самым старым из них был пятидесятидвухлетний Платов, а Плащинину и вовсе исполнилось лишь тридцать семь лет, но суть возрастных ограничений это не меняло, для спецслужб все уволенные в запас уже считались стариками) стали известны результаты исследований остатков летающих «динозавров», «птеродактилей», шмелей и растений, выпавших из иномерианы, образцы которых разошлись по спецлабораториям ФСБ, Минобороны и специализированных научных институтов России, не считая иностранных.
Выводы учёных (они стали доступны заговорщикам благодаря связям Плащинина, который до отставки возглавлял информационное Управление ГРУ) были таковы.
Растения, выпавшие на территорию базы отдыха «Советская» из невидимой «червоточины», соединившей вселенные, имели вполне земные ДНК, хотя и с явно искусственными вставками. Такими вполне могли стать многие виды земной инвазионной флоры, если бы с ними долгое время экспериментировали американские (либо китайские и любые другие) вивисекторы.
Обломки летающих «динозавров» – «птеродактилей» и «крокодилов» показали, что это самые настоящие биороботы, геномы которых включали в себя не только ДНК растений, но и ДНК хищных животных наподобие земных гигантов мелового периода и современных аллигаторов и акул, а также биохимические цепочки, служащие гибкими связями между столь разнородными элементами. Как оказалось, все они были взаимозаменяемы, отчего монстровидные химеры, сбросив повреждённые детали, быстро восстанавливали тела, хотя и в меньших размерах.
Шмели, величиной чуть ли не с кулак взрослого мужчины, тоже оказались химерами с признаками нейрохирургического вмешательства, так как имели «несовместимые» с обликом известных насекомых органы: бинокулярные глаза вместо фасеточных, зубы и «лишнюю» пару крыльев, а главное – мощный психотронный генератор, способный влиять на людей и вообще на живые создания.
Выяснилось также, что Большой и чёрный леса были запрограммированы разными видами экологий: Большой Лес создавал устойчиво развивающиеся биосоциальные системы (лески-семейства), чёрный разрушал, будучи колоссальной мощи паразитом. Причина, по которой вселенная «по ту сторону червоточины» реализовала два столь разных варианта разума (уже не было сомнений, что эти растительные сообщества обладают подобием интеллекта), оставалась предметом дискуссий и жарких баталий уфологов и философов. Но поскольку американцы не нашли вход в «червоточину» в африканском Баире, а над базой отдыха в России она закрылась, доказать правоту не мог ни один оппонент, и лишь у «заговорщиков» теплилась надежда на то, что «обломок иномерианы» ещё висит над бассейном и его можно обнаружить.
Второго февраля наступил «час икс»: группа «генералов-изгоев» под командованием Дорохова начала передислокацию из Москвы и небольших городков Московской губернии, имеющих отношение к деятельности ФСБ, своих сил к месту событий под Тюменью. С полковником Савкиным, оставшимся руководить комплексной экспедицией, уже было договорено о прибытии «секретных сотрудников», коими стали генералы Дорохов и Плащинин, физик Платов, лейтенант Матевосян и полковник Савельев, а также трое их не менее возрастных помощников, в обязанности которых входило обеспечение безопасности иностранных учёных, и каждый участник этого спецподразделения, получившего название «Призрак», мог похвастаться удостоверением, мастерски исполненным в конспирологической лаборатории Федеральной службы безопасности, руководил которой давний приятель Плащинина.
Принятые группой меры подготовки позволили «Призраку» без особого труда подогнать к лагерю свою технику, в том числе аппаратуру Платова, а также лёгкий вертолёт «Ансат», на борту которого физик и разместил полевые радары и датчики для локации иномерианы. Так как работой специалистов экспедиции и без того руководили чекисты, появление новой спецгруппы прошло незамеченным, никаких пересудов по этому поводу среди обитателей лагеря не возникло. На общем собрании специалистов туманно намекнули слушателям об усилении режима безопасности на территории базы отдыха, связанном с возможным агрессивным поведением «живых органов динозавров», и больше эту тему никто не поднимал.
Два дня ушло на обживание группы на месте поселения и настройку регистраторов слабых полевых возмущений на борту «Ансата».
Погода в районе базы установилась ясная, морозная, облака над районом расположения «Советской» разошлись, и это затруднило работу «призраков», так как им не хотелось на виду у всех исследователей «феномена вторжения пришельцев» заниматься поисками «червоточины». Слой облаков в данном случае был бы очень кстати, потому что по новым расчётам Платова выходило, что искать «хвост иномерианы» следовало на высотах выше двух километров.
Посовещавшись, решили всё-таки ранним утром, ещё до рассвета, поднять вертолёт и обследовать столб воздуха над незамерзающим бассейном горячей минералки в радиусе ста метров и до высоты в два-три километра.
Пятого февраля «Ансат-У» поднялся в небо.
В его небольшой кабине, загромождённой сложной аппаратурой, с трудом разместились все участники группы «Призрак», шутившие меж собой о запасе пороха в пороховницах. Судя по горящим глазам генералов, запас у них ещё был.
Два с лишним часа вертолёт рубил лопастями винтов морозный воздух над бассейном (температура утром упала до минус двадцати шести градусов), то опускаясь на километровую высоту, то поднимаясь до практического потолка «Ансата», равного пяти тысячам семистам метрам. Однако этот первый поисковый рейд оказался безрезультатным. Цифровые панели полевых датчиков мигали вразнобой жёлтыми и синими цифирками, стрелки приборов колебались у нулевых отметок, и вспотевший, несмотря на холод в кабине, Платов, беззвучно посылавший неизвестно кому проклятия, наконец сдался.
– Возвращаемся… мне надо кое-что пересчитать…
– Не переживай, Порфирьевич, – похлопал его по плечу Дорохов, пряча разочарование. – Может быть, мы не там ищем. Вернёмся, обмозгуем, откорректируем аппаратуру и снова поднимемся. Не получилось с первого раза, получится со второго или с двадцать второго, я в тебя верю.
– Я бы удивился, – добавил Плащинин корректно, – если бы мы сразу обнаружили дырку в небе. Уверен, у нас всё получится.
Вертолёт повернул к стоянке винтокрылых машин рядом с палаточным лагерем экспедиции.
До самого вечера Платов возился с приборами и мучил персональный ноут, ища ошибки в своих расчётах и пытаясь повысить чувствительность радарных систем. Когда стемнело, он заявился в палатку Дорохова вместе с деловитым Савкиным, на лице которого была написана готовность сделать для бывшего начальства в лице генерала всё, что тот потребует.
Платов, выглядевший хмуро-сосредоточенным, отказался от кофе и, пряча глаза, сказал:
– Если сама идея верна, то хвост иномерианы висит выше, чем я предполагал.
– Как высоко? – уточнил Дорохов.
– Где-то в районе десяти километров.
Дорохов обменялся взглядом с Савкиным.
– «Вертушки» на такую высоту не взберутся, – с сожалением сказал полковник.
– Самолёт?
– Тридцать первый достанет. – Савкин имел в виду перехватчик МиГ-31. – Но ведь на нём не установишь дополнительные локаторы и датчики. Да и зависать в воздухе, как вертолёт, он не может. Вот если воздушный шар?
Платов встрепенулся, в глазах учёного замерцал огонёк надежды.
– Шар? Аэростат? Ну, да… я не подумал… только где мы его возьмём?
– У метеорологов или аэронавтов, – пожал плечами Савкин. – Могу поинтересоваться.
– Нужен не метеозонд, а шар с вместительной корзиной. К тому же понадобятся гермокостюмы с подогревом.
– Костюмы я беру на себя, – сказал Дорохов, вспомнив свой опыт участия в обследовании космического городка. – В спецхране есть ИКК[3 - ИКК – индивидуальный кислородный комплект; используется парашютистами спецназа для прыжков с высоты выше десяти километров, в том числе в Арктике.], которыми пользуются теперь десантники. Начальник центра подготовки космонавтов мой должник. Только я не уверен, что мы найдём нужную по размерам корзину.
– Что-нибудь придумаем, – пообещал Савкин.
– Дорогой ты мой человек! – потряс ему руку Платов, тут же устыдившись своего порыва, добавил смущённо: – Спасибо! Вы на меня не злитесь?
– За что? – улыбнулся Плащинин. – Искать дырку в небе – наша инициатива, а игра стоит свеч. Когда завтра станет сегодня, а сегодня – вчера, мы победим, как говорил мой отчим.
Дорохов засмеялся.
– Оптимист.
Неуверенно улыбнулся и Платов.
– Старики-разбойники, – проворчал Савкин с одобрением.
Глава 10
Скрытая угроза
Попытка связи с Большим Лесом «нижнего слоя» не удалась.
Максим полчаса «гонял» свои мозги «на форсаже», надеясь получить мысленный отклик Леса, но так и не добился успеха. Лес его не слышал. Лишь один раз майору показалось, что он уловил дуновение мысли, даже не мысли – ментального шороха, однако понять, был ли это голос растительного хозяина вселенной или нет, не получилось. Потратив ещё пятнадцать минут на восстановление энергобаланса, Максим нашёл неподалёку от места посадки воздушного мотоцикла озерцо с песчаными берегами, с наслаждением искупался. После него Редошкин, сдав оборонительную позицию командиру, тоже полез в воду, сбросив с себя «терминаторские доспехи».
Таким образом разведчики потратили на поход в нижний лес – другой слой «бутерброда» – больше часа, не добившись того, чего хотели: выяснить, куда девалась «авоська» лифта, упавшая в шахту на дне Крепости. Редошкин предположил, что она просто завалилась в густые кусты поблизости от шахтного выхода, либо рассыпалась на части, либо канула под полог какого-то дерева так, что увидеть её сверху не представлялось возможным. Приняв этот вариант за единственно верный, Максим решил всё-таки сделать галс, выражаясь морским языком, и, подняв аэробайк повыше над деревьями, направил аппарат «на север» – если судить по положению бледного желтка светила.
Летели, пристально вглядываясь в лесной пейзаж, пытаясь определить его отличия от просторов Большого Леса «внизу», под материковой твердью, отделявшей один слой «лесного бутерброда» от другого.
По первому впечатлению этот нижний лес казался точной копией «базового» Большого Леса, так как его население состояло из таких же гигантских секвой, фикусов, баньянов, сосен и пальм с приставкой «псевдо». Однако нашлись и отличия: разведчики не увидели ни одного «семейного болотца» с симбиотически подобранными растениями, в лесу встречались упавшие деревья, полностью отсутствующие в Большом Лесу, а также в этом слое «бутерброда» было намного меньше животных. За время нахождения в этом мире Максим не заметил ни одной белки, ни одного ежа или косули. Не встретили байкеры и ни одной муравьиной кучи, ни одной бабочки. Зато на открытых пространствах обнаружили целые полосы ползучего, буйно цветущего кустарника, похожего на вереск, хотя и здесь над ним не летали ни бабочки, ни пчёлы.
– Такое впечатление, что за этим лесом никто не ухаживает, – оценил свои ощущения Редошкин. – Может, это просто какой-то запасник? Типа заповедника?
– Тогда уж наш Лес – заповедник, – не согласился Максим. – За ним следят так, будто ждут визита президента.
– Кого ты имеешь в виду? – озадачился сержант.
– Помнишь, как у нас местная власть реагирует на визит президента? Дороги чинят, заборы красят, бордюры перекладывают.
– Так то у нас, в России. А здесь кого можно ждать? Разве что делегацию Демонов. Если сравнивать, то наш Лес сам себе президент.
– Я пошутил. Всё-таки мы попали в удивительный мир, если принять концепцию Егора Левоновича за истину. Вселенная – как многосвязное пространство.
– Мне больше нравится термин Кости – вселенная-бутерброд.
– Интересно, сколько у этого бутерброда слоёв?
– Не меньше трёх, – ответил Редошкин, подумав. – Наш слой, где Лес разумен, этот слой и тот, что висит над нашим Лесом. Кстати, не мешало бы слетать туда ещё раз и обследовать по-серьёзному. На самолёте сделать это будет проще, чем на байке.
– Согласен, обязательно устроим исследовательский поход, но уже после победы над чёрным лесом.
Максим собрался повернуть назад, отметив про себя, что они улетели от шахты километров на двадцать, и в этот момент заметил впереди, почти по курсу, какой-то геометрически правильный пупырышек, выступавший над горизонтом. Заинтересовался, увеличил скорость.
Через минуту пупырышек вырос в треугольник, затем в строение наподобие ступенчатой пирамиды.
– Или я сплю, или одно из двух! – отреагировал Редошкин. – Пирамида! Да ты никак ясновидящий, командир?
– Приготовься! – процедил сквозь зубы Максим.
Сержант взялся за автомат.
Аэробайк вылетел на край небольшой возвышенности, заросшей стелющимся по земле серо-коричневым кустарником и травой.
Вершина пирамиды выглядывала из-под полога высоких древовидных папоротников, окружавших её ажурной стеной. Практически все они засохли, но зонтиковидные верхушки папоротников шелестели зеленоватыми побегами, что говорило о необычном состоянии «полужизни-полусмерти» растений, возраст которых наверняка превышал сотни лет.
– Храм? – неуверенно предположил Редошкин после недолгого молчания.
– База, наверно, – сказал Максим. – Давно заброшенная.
– Значит, и здесь обосновались Демоны?
– Как видишь.
– Может быть, это их запасная цитадель? Воевали они там, где стоит наш Лес, а базы оставили здесь. Может, этот слой для всех рас Демонов представлял собой зону временного перемирия?
– Нелогично, ни одна из воюющих сторон не пойдёт на создание такой зоны, не позволяющей им добиться победы. Проиграв там, все сбежали бы сюда, чтобы зализать раны и снова вернуться в войну.
– Много мы знаем о логике Демонов.
– Другое дело, если бы о существовании этого слоя знала только одна из воюющих сторон. Тогда она действительно могла использовать его в качестве тайного убежища. Но шахты создали и Демоны Крепости, и Демоны центра обороны.
– Да, ты прав, – огорчился Редошкин. – Чего-то мы не понимаем.
– Давай возвращаться.
– А может быть, осмотрим по-быстрому пирамидку, коль уж подлетели?
– Наши начнут тревожиться, мы и так задержались здесь на полтора часа.
– Ну, хотя бы одним глазком?
Максим заколебался, оценивая последствия новой задержки.
– Не больше пяти минут.
– Как прикажете, товарищ майор.
Аэробайк нырнул к пирамиде, многие ступени которой оказались разрушенными.
Облетели сооружение кругом, обнаружив дыру за вывалом блоков верхней ступени.
– Пролезем? Вроде бы отверстие большое.
Вместо ответа Максим подвёл аэробайк ближе, примерился и посадил аппарат на край блока, так что они оказались в паре метров от широкого провала в кладке пирамиды.
Вооружились «бластерами» и мачете. На всякий случай Максим захватил два «теннисных мяча», направил луч фонаря в дыру и первым шагнул на грань плиты, переходящей в подобие коридора шириной в десять и высотой в три метра.
Из глубин коридора неожиданно пахнуло теплом и запахом, в котором смешались «звериные» ароматы (шерсть, зловоние рта, кожи, испражнений) и нагретого металла.
– Амбре, однако! – принюхался Редошкин. – Тебе не кажется, что здесь кто-то живёт?
– Не кажется. – Максим заметил, что слой пыли толщиной в несколько сантиметров на зернистых плитах коридора нарушен. – Здесь и в самом деле кто-то гулял. Тыл!
Редошкин двинулся боком, прикрывая спину командира.
Коридор уткнулся в помещение, напоминавшее монашеский склеп.
Запах усилился, как и поток тепла, поднимавшийся из глубин сооружения.
Экстрасенсорика организма, подключавшаяся в моменты боевого напряжения, постучалась в голову пульсацией крови.
Максим обшарил «склеп» лучом фонаря, отмечая наличие странной формы ячеек, напоминающих отпечатки человеческих тел.
– Раздевалка…
– Что? – не понял сержант.
– Похоже на раздевалку перед баней. Здесь два десятка ниш, в каждой что-то хранилось.
– Или кто-то.
– Вполне может быть.
Ход из «склепа-раздевалки» вывел разведчиков в другой коридор, разветвившийся на два. Пыли в нём было меньше, но по длинным царапинам и шрамам, оголявшим тёмный зернистый пол коридора, можно было судить о присутствии в здании неких обитателей, возможно даже – крылатых.
Левое ответвление коридора закончилось грудой камней.
Вернулись в правое и обнаружили зал побольше первого, почти пустой, если не считать два выступа из стен, напоминавшие гигантские звериные морды, и высокий – под потолок – конус в центре, показавшийся Максиму с первого взгляда муравьиной кучей. Но это были не муравьи.
– Назад! – шёпотом приказал он, отступая.
Конус был сложен… из шмелиных тел! Впечатление складывалось такое, будто насекомые сдохли, их сгребли в кучу и оставили, чтобы впоследствии облить бензином и поджечь. Мысль показалась забавной, потому что, во?первых, никакого бензина внутри пирамиды не было и быть не могло. А во?вторых, шмели начали оживать!
Конус зашевелился, порождая цокающий шелест.
– Какого дьявола?! – выдохнул Редошкин.
– Шевелись!
Выскочили в коридор… и наткнулись на висящее в метре от пола чудище, напоминавшее летучую мышь размером с крупного телёнка. «Мышь» обладала четырьмя перепончатыми крыльями, работающими со свистом вентиляторного пропеллера, и была очень похожа на роботов, с которыми земляне сражались в центре обороны. Только рыло у этого крылатого монстра было длиннее и походило на ствол танковой пушки.
– Назад! – Максим отпрянул в помещение со шмелями, толкнув Редошкина обратно.
«Мышь» выстрелила, но её оружие не являлось танковой пушкой, несмотря на схожесть. Максим успел заметить, что набалдашник «пушки» развернулся лепестками тюльпана, точно так же, как это делал наконечник «фаустпатрона», и вдоль коридора пронеслась сияющая злым зеленоватым светом решётка наподобие тех, что создавали в блокбастерах типа «Обитель зла».
Максим мимолётно вспомнил порубленные на куски тела кенгурокузнечиков в отсеках звездолёта. Похоже было, что его экипаж обработали такие же «нетопыри», стреляющие лазерной решёткой.
Разряд странной пушки пронёсся мимо прохода в зал тугой сеткой, стегнув воздух шипящей волной озона.
– Бери тыл!
Разведчики метнулись по разные стороны прохода в зал, загудевший шмелиным вихрем.
К счастью, «ратники», рассчитанные на защиту бойцов от холодного оружия и даже от пуль калибра девять миллиметров, хорошо защищали обоих и от шмелей, поэтому особого вреда укусы этих гигантов разведчикам нанести не могли. Но Редошкин всё же схватился за мачете, а потом, сообразив, что от него мало толку, выстрелил по распухавшему конусу шмелей из «бластера».
«Демонский» излучатель оказался на высоте: энергетический удар вбил основную массу насекомых в стену зала, превратив их в молекулярный слой. Но при этом он зацепил одно из сооружений, торчащее из стены оскаленной мордой динозавра, и «морда», засверкав струйками-петлями электрического свечения, выплюнула металлическое яйцо длиной больше метра, которое начало разворачиваться в некий механизм, превратившийся в конце концов в такого же «нетопыря», какой в коридоре преграждал путь отступления разведчикам.
Рыло-пушка чудовища повернулась к Редошкину.
– Командир! – крикнул сержант, стреляя в прыжке.
В этот момент в проходе появилось рыло первого «нетопыря», и выстреливший в него Максим упал на пол, откатываясь к стене.
Четыре выстрела слились в единый визг-шелест-свист.
Вскрикнул Редошкин.
Максим увидел, как край светящейся сетки снёс ему плечо!
Выстрел первого «нетопыря» превратил второго в каскад разлетающихся обломков.
Выстрел второго задел первого, но лишь срезал правую часть корпуса вместе с парой крыльев. Поэтому первый лишь крутанулся вокруг оси, продолжая двигаться вперёд, а его «пушечный ствол» начал искать противника.
Максим выстрелил из «бластера», разряд которого отшвырнул монстра в коридор, но не уничтожил полностью. Импульс излучателя снёс ему левый бок, однако не решил проблемы. «Пушка нетопыря» продолжала искать человека.
Робот выстрелил, и лазерная сетка срезала оба края прохода в зал, снося вихрящиеся струи шмелей к стене. Майор едва успел отпрянуть за край прохода, пропуская мимо головы буквально в сантиметре злую змейку сетки. Не мешкая, метнул «теннисный мяч», выхватив и активировав его за доли секунды.
Сильный треск, грохот обрушившегося потолка и наступившая вслед за тем тишина возвестили, что граната кенгурокузнечиков сделала своё дело.
Выглядывать, чтобы убедиться в этом, не было времени. Максим метнулся к застонавшему Редошкину, одним взглядом оценил его состояние. Прижатая к плечу, точнее, к месту среза, рука сержанта не могла перекрыть всю рану, и по костюму ползли ручейки крови, раскрашивая бок «ратника».
– Извини, командир! – прохрипел Редошкин.
– Сиди тихо!
Максим рванул клапан кармана-аптечки на левом боку, вытащил тугой пакет медремнабора, вытащил гермопластырь и, сняв руку Редошкина, одним движением наклеил на рану. Зашипела выпущенная ремансером дезинфицирующая и останавливающая кровь пена. Редошкин закусил губу от боли, но через секунду подействовал раствор обезболивающего средства, и он расслабился.
– Вот зараза!..
Максим вколол раненому антишоковый препарат, помог встать и повёл к выходу, прихватив его оружие.
– Держись, сержант!!
Пробираться через обломки рухнувшего потолка было трудно, однако им всё-таки удалось вернуться в коридор, ведущий наружу. Редошкин потерял сознание, когда разведчики, сопровождаемые струйкой уцелевших шмелей, подходили к аэробайку.
Пришлось освобождаться от оружия и тащить тяжёлое тело сержанта на себе метров десять. Несмотря на встроенный в «ратник» экзоскелет, позволявший перетаскивать грузы весом до шестидесяти килограммов, Максим потратил много сил, но, уложив Редошкина на сиденье, вернулся за оружием; в подкорке давно отпечаталась заповедь спецназа – оружие ни при каких обстоятельствах не бросать!
Он уже устраивался на воздушном мотоцикле, прислонив раненого к спине, когда из вывала в стене пирамиды вылез ещё один «нетопырь». Действуя на пределе возможностей, ускорившись по максимуму, практически не включая сознание, Максим выстрелил из «бластера», отбросил его и метнул «теннисный мяч».
Взрыв гранаты кенгурокузнечиков, прозвучавший как хлопок взорвавшегося воздушного шара, застал майора в воздухе. Не оглядываясь назад, чтобы удостовериться в результативности взрыва, майор погнал аэробайк прочь от пирамиды, представлявшей, очевидно, одну из баз-арсеналов Демонов, которую шмелям удалось вскрыть. Их интеллектуальный потенциал в таком случае был очень велик, потому что, не обладая им, текучему «мозгу» роя насекомых не удалось бы ни запрограммировать лётчиков (что он и сделал с пилотами обеих «вертушек»), ни заставить компьютеры «демонских» баз подчиняться внешнему управлению.
Через минуту Максим оглянулся и увидел, что над лесом, в стороне скрывшейся за вершинами деревьев пирамиды, появились чёрные точки. Не было сомнений, что «нетопыри» бросились в погоню. Отбиваться от стаи чудовищ не хотелось, и Максим до предела увеличил скорость аппарата, придерживая одной рукой не пришедшего в себя Редошкина. Взмолился в душе: держись, дружище! Лес тебя подлечит!
Курсовой определитель памяти, никогда не подводивший его прежде, не подвёл и на этот раз: он промахнулся всего на полсотни метров. За купой папоротников показалась серая полоса, Максим хотел с ходу проскочить в зрачок шахты и резко затормозил.
Над входом в шахту кружили шмели…
– Какого чёрта! – выдохнул он.
Рой ринулся на зависший аэробайк как выпущенный из ружья заряд дроби!
Пришлось закладывать манёвр и подниматься в небо, пока подсознание готовило решение, что делать. Первая мысль была – обмануть рой, спикировать в колодец и, опередив его, выбраться в нижний отсек Крепости, а там уже отбить атаку полосатых посланцев чёрного леса с помощью системы дезинтеграции.
Рой снова метнулся за аппаратом, превращаясь в хищный ажурный клюв.
Максим положил руку на штырь «фаустпатрона», однако уничтожить весь рой разряд излучателя не мог, а отражать атаки насекомых, придерживая безвольное тело Редошкина, было невозможно, и аэробайк, заложив вираж, помчался прочь от шахты, уводя за собой рассыпчатый «клюв». Затем повернул обратно, чтобы без препятствий нырнуть в шахту.
До устья шахты оставалось метров триста, когда Максиму показалось, что из глубин папоротниковых зарослей вырвалось плохо различимое в сумерках серое яйцо и устремилось прочь.
«Дирижабль», что ли? – мелькнула мысль.
Потом думать о чём-то, кроме бегства, стало некогда, шмели догоняли, и Максим спикировал к чёрному зрачку шахты…
Глава 11
Похищение
Когда разведчики на аэробайке не вернулись ни через полчаса, ни через час, Вероника заволновалась. Бросив готовить обед – грибы, консервы земные, консервы «крепостные», чай с ароматными травами (Костя нашёл аналог чабреца и гибискуса), – она сбежала из «кухни» в сферу управления и поделилась с мужчинами своими страхами.
– Да всё нормально, – попытался успокоить девушку Мерадзе, поглядывающий то на экран беспилотника, продолжавшего парить над кратером, то на виртуальную завесу системы обзора, которую синтезировали операторам прямо на зрительный нерв рога управления. – Командир побывал в таких переделках, что уму непостижимо, и остался цел. Я лично готов служить под его командованием всю оставшуюся жизнь.
– Нужны ему старики! – фыркнул Костя, успевший за час разобраться в ангаре с новыми образцами кустарника и травы. По обыкновению, он жевал какую-то травинку и на шутливый вопрос Вероники: «Опять наркотик жуёшь?» – ботаник ответил:
– Аналог шалфея. Хорошо чистит зубы. Но я ещё надеюсь найти зубную пасту.
– Что?
– В Азии растёт дерево арак, из его корешков делают палочки мисквак: корень очищают от пыли, сдавливают зубами кончик и получают одновременно и пасту, и щётку. А ты уже через пять лет потеряешь боевые кондиции, – продолжал молодой человек, обращаясь к Мерадзе.
– Костя! – строго сказала девушка.
– А чо я сказал? – удивился ботаник. – Мир, тебе сколько лет?
– Двадцать шесть.
– Ну, пусть ты ещё прослужишь лет десять, а потом тебя выпрут из ГРУ в связи с естественным старением. Для спецназа требуются молодые ребята, а не мужики с отвисшими животами.
– Костя!
Мерадзе засмеялся, не обидевшись.
– В принципе ты прав, академик, но мой опыт будет востребован всегда, так что шанс служить долго у меня есть.
– И ты не мечтаешь стать генералом?
– Не поверишь: не мечтаю! Я люблю свою работу, драйв, активный образ жизни, уважаю командира и не зарюсь на погоны.
– Ну и лопух.
– Костя!
– До тебя мне далеко, – пошутил лейтенант. – Чего заслужу, тем и стану. Ты лучше скажи, зачем Лес создал разнообразные семейные ареалы вокруг болот? Да ещё окружил их своими… как ты их назвал?
– Плантоидами?
– Да.
– Плантоиды – защитные ботанороботы, Лес выращивает их для нераспространения заразы на остальную свою флору. По сути, это своеобразный карантин.
– Но лес вокруг болот совсем не заразный, там и «берёзы» растут, и «сосны», и «дубы».
– Возможно, земля после энергетических ударов была сильно заражена радиацией или химией, вот Лес и окружил болота, образовавшиеся на месте воронок, своим защитным оцеплением. К тому же он не только ради защиты выращивал отдельные растительные семейства. Таким образом он усложнял свой социум и развивался.
– Вы совершенно правы, молодой человек! – оторвался от своих контактов с компьютером Крепости Егор Левонович. – Лес развивается не только через объединяющую деревья корневую нейросеть, но и через создание семейных ареалов, и через использование насекомых и животных.
– И нас в том числе.
– И нас, и новых структур, и связей с другими слоями своей многосвязной вселенной.
– Чёрный лес тоже совершенствуется, – пробурчал Мерадзе с сожалением.
– Вот поэтому они и сражаются меж собой, – ухмыльнулся Костя. – Воюют только разумные существа, добиваясь абсолютной власти, неразумные соблюдают разумное равновесие.
– Красиво говоришь! – с восхищением поцокал языком Мерадзе.
– Удивительное суждение, – сказал Карапетян, глянув на ботаника с некоторым удивлением. – Я имею в виду конфликтное поведение разума. Вы даже не подозреваете, насколько правы. Разум развивается только на базе конкуренции. А что вы думаете по поводу генетики Демонов? Они существа трёхполые, но если мы – их потомки, почему мы двуполы?
– Ну, я не палеогенетик…
– И всё же?
– В принципе диморфизм позволяет просто быстрее эволюционировать, вот и всё. Успешно размножаться животные могут и без разделения полов, к примеру, путём самозачатия. На Земле множество других примеров.
– При чём тут размножение? – осведомился Мерадзе.
– При том что жизни бы вообще не было, если бы животные и растения не размножались. Демоны создавали семьи по принципу триморфизма, что и позволило их цивилизации достичь высокого уровня.
– Значит, чем больше полов, тем умнее носители жизни?
– Вовсе не обязательно, у земных инфузорий бывает до восьми полов, но разумными они не стали. Что касается человечества, то ему в принципе хватает двух полов, чтобы успешно развиваться. Половой процесс обеспечивает ему и генетическую рекомбинацию, повышающую пластичность вида и разнообразие популяции, и разделение обязанностей между мужчинами и женщинами.
– А что даёт третий пол? Кстати, какую функцию он выполняет у Демонов?
– Функцию дополнительной связи, конечно. Демоны имели мужскую особь, женскую и… – Костя впал в ступор, но не надолго, и закончил: – И растение!
На мостике перед терминалом Сумасхода стало тихо.
Мерадзе озадаченно чесал затылок, раздумывая.
Вероника смотрела на ботаника удивлёнными глазами.
Егор Левонович тоже не сводил с лица Кости взгляда, и в глазах учёного мерцало наравне с сомнением безмерное удивление. Физик был явно ошеломлён.
– Костя, вы удивительный парень!
– Гений! – рассмеялся Мерадзе.
– Я знаю, – отмахнулся молодой человек. – Послушайте, у меня идея.
– Такая же гениальная?
– Нет, я серьёзно. У нас есть ещё один байк, почему бы не спуститься в шахту и не поискать наш спецназ? Может, Максу нужна помощь.
Вероника вздрогнула.
– Почему?!
– Что почему?
– Почему ты решил, что ему нужна помощь?
– А вдруг? Он обещал только проверить ход и вернуться, а их уже нет полтора часа.
Вероника с тревогой посмотрела на лейтенанта.
– Не паникуй, – хмуро сказал он. – Велено ждать, значит, будем ждать.
– Да я быстро – туда и обратно.
– Нет! – отрезал Мерадзе. – Если зудит в одном месте, займись полезным делом.
– Это каким же? Гробы Демонов пересчитать? – съязвил Константин.
– Траву отсортируй.
– Уже перебрал.
– В арсенале покопайся, может, что-нибудь ещё из оружия отыщешь.
– Это мы всегда успеем. Кстати, там стоят три контейнера с какими-то железяками, почему бы их не собрать и посмотреть, что за машинки?
– Вот и займись.
– Ладно, – легко согласился Костя, – только если решите лететь – позовите.
Он убежал.
– А это не опасно? – проводила парня глазами Вероника.
– Ничего он не соберёт, – махнул рукой Мерадзе. – Зато не будет путаться под ногами. Я пригляжу за ним, в арсенале есть камера.
– Мне почему-то не по себе…
– Понимаю, сам беспокоюсь. Подождём ещё часок и решим, что делать. – Мерадзе повернулся к «огуречному» терминалу и поправил на висках рожки мыслесъёма.
Вероника потопталась рядом, колеблясь, остаться у терминала или заняться делом, потом направилась в «столовую» заканчивать подготовку к обеду.
Выдержала она ровно полчаса: слишком томительным было ожидание разведчиков. Собралась разложить пакеты с консервами на импровизированном столе, и в этот момент из глубин земли под Крепостью прилетел тихий раскатистый гул. Он сотряс пол и стены помещения, зазвенели вилки и ложки на столе.
Несколько секунд девушка с широко раскрытыми глазами вслушивалась в затихающий гул и в страхе бросилась в сферу управления, готовая к неприятным известиям.
Хмурый Мерадзе встретил её на мостике. Он встал из-за терминала, снял рога и чего-то ждал.
– Что?! – выдохнула девушка.
– Лес предупреждает…
– Я поняла, о чём?! Не появились?!
Мерадзе покачал головой.
– Камеры в отсеке с лифтом не работают, но если бы командир вернулся, мы бы увидели байк в коридоре.
– Полетели за ними!
– Командир приказал ждать…
– Я одна полечу!
– Успокойся, гул ещё не означает плохих вестей.
– Возьму с собой Костю! – Вероника сорвалась с места, и Мерадзе с трудом остановил её:
– Стой, паникёрша! Вместе пойдём!
– А Костя? – обрадовалась она.
– Останется с Егором Левоновичем. Он сейчас торчит в арсенале, пусть там и возится. Егор Левонович, проконтролируйте.
– Хорошо, – сказал Карапетян. – Будьте осторожнее, пожалуйста.
– Непременно!
Пара спустилась в ангар. Мерадзе опробовал аэробайк, приподняв его над полом, принайтовил к переднему горизонтальному «колесу» аппарата гранатомёт «Гном», сунул в багажник под сиденьем несколько гранат и пару «теннисных мячей», после чего воздушный мотоцикл, свернув боковые «колёса», поплыл по коридорам к центральной шахте с «эйфелевой башней», которая пронизывала всё подземное сооружение до самого нижнего уровня.
Большой фонарь захватили с собой разведчики, но «ратник», доставшийся Мерадзе, имел нашлемный фонарь, и в его свете можно было ориентироваться в колодце, уходящем в недра земли.
Мерадзе торопился, поэтому опускались быстро.
Миновали гравипаузу, одарившую байкеров невесомостью (Вероника ойкнула), начали «подниматься опускаясь» и через несколько минут вылетели из колодца в тусклый сумрак: в районе выхода шахты на поверхность царил вечер, в отличие от дня в районе Крепости.
– Никого… – пробормотал Мерадзе спустя минуту, поднимая аэробайк над лесом.
– Они где-то здесь, – неуверенно откликнулась Вероника, цепляясь за талию пилота и вертя головой.
– Не видать.
– Давай сделаем круг.
Мерадзе послушно развернул аппарат, внимательно разглядывая папоротниковые заросли, почти скрывающие зев шахты. Никаких следов присутствия мотоцикла разведчиков не было видно, и это беспокоило лейтенанта всё больше, потому что Максим никогда раньше не опаздывал, если обещал вернуться к определённому сроку.
Второй круг тоже завершился ничем. Покричали, то поднимаясь выше, то опускаясь к самым верхушкам деревьев.
Лес вокруг выхода шахты напоминал Большой, окружавший кратер с Крепостью, но показался Мерадзе не таким высоким, чистым и ухоженным. Его кустарник и подлесок были гуще, а в прогалах между зарослями можно было разглядеть стволы упавших гигантов.
– Всё-таки странный здесь лес, – признался лейтенант спутнице. – Двоюродный брат нашему.
– Почему двоюродный?
– Неухоженный какой-то. В нашем упавших и гниющих деревьев нет.
– Куда они могли полететь?
– Да куда угодно. Увидели что-нибудь интересное и полетели.
– Здесь и лифтовой люльки не видно. Она-то куда делась?
– Вот командир её, наверно, и пытается найти.
Сделали третий круг, удалившись от входа в шахту на пару километров.
– Надо возвращаться, – сказал Мерадзе.
– Подождём ещё немного! – взмолилась девушка. – Мимо нас они никак не могли проскочить, значит, Максим всё ещё здесь.
– Вика, мы и так самовольничаем… – Мерадзе не закончил, заметив приближавшееся «с севера» пятнышко. – А это не они?
– Где?! – привстала на сиденье Вероника.
– Впереди, километрах в десяти, видишь?
– Кажется, да… странно… по-моему, это летят птицы…
Мерадзе и сам разглядел, что пятнышко не похоже на аэробайк, да к тому же оно вдруг разделилось на несколько точек, увеличивающихся с каждой секундой.
– Чёрт! Это не байк!
– Говорю же – птицы…
– И не птицы! Может быть, «крокодилы» или «птеродактили»! Бежим!
Развернув аппарат, Мерадзе погнал его к дыре в земле, окружённой стеной высоченных папоротников…
* * *
Егор Левонович никогда не представлял себя в роли военного человека, ответственного за охрану доверенного ему объекта, в данном случае Крепости. Но вследствие добросовестного отношения к порученному делу он со всем тщанием принялся «дежурить», то есть следить за отсеками подземного сооружения, наблюдать за действиями Кости, разложившего на полу в ангаре вытащенные из-под колпаков части каких-то механизмов, поглядывать на экран беспилотника, кружившего над кратером, и решать задачи, поставленные Максимом.
Так прошло полчаса.
Лейтенант с Вероникой канули в колодец на дне Крепости и пока не вернулись, начав, очевидно, поиски разведчиков, улетевших ранее.
Костя принялся азартно собирать «демонского» кибера, не представляя, кем этот кибер может оказаться. Впрочем, Егора Левоновича это не тревожило, он был уверен, что ботанику не удастся собрать что-то работающее, не имея инструментов.
Учёный покачал головой. С одной стороны, молодой человек нравился ему кипучей энергией и нестандартным мышлением, помогавшим ему выдвигать экзотические гипотезы, многие из которых имели право стать реальными фактами. С другой – Костя совершенно не обращал внимания на такие категории человеческих взаимоотношений, как взаимовыручка, обходительность, внимание к окружающим, терпение и уважение. Парня явно воспитывали не отец с матерью и не бабушка с дедушкой, а компьютер, соцсети и абсолютно не заинтересованные в развитии духовности ребёнка новомодные коучи.
Впрочем, молодой кандидат биологических наук постепенно «оттаивал» в компании попаданцев, оказавшихся в экстремальной ситуации, и надежда на рост его самосознания была.
Егор Левонович усмехнулся этой мысли и сосредоточился на контакте с Сумасходом. Компьютер Крепости в последнее время стал глючить всё больше, и добиться от него каких-то откровений, да и просто ответов на деловые вопросы становилось всё труднее. Целые блоки его «мозга» перестали работать ещё сотни лет назад, а те, что остались в наличии и могли функционировать, потеряли многие связи, отчего собрать «мозги» в единое целое Карапетяну не удавалось, несмотря на открытие программ, корректирующих интеллектуальное состояние «пациента».
Так, Сумасход до сих пор не раскрыл оператору суть работы главного оружия базы, антенна которого – «эйфелева башня» – осталась неповреждённой, занимая центральную шахту. Как её включить, Карапетян уже знал, но пока не представлял, каким образом надо прицеливаться и какой режим использовать.
Не смог Егор Левонович активировать и многие важные системы Крепости, относящиеся к обслуживанию других оружейных комплексов, а также энергогенератора, и к обзору окрестностей (работала лишь одна камера в горловине шахты) вместе с разведывательными системами. Всё это оборудование имелось в отсеках, встроенное в стены и массив горных пород, но Сумасход не помнил, как его включать, и приходилось долго втолковывать ему, чего от него добиваются новые поселенцы.
Конечно, мышление Демонов Войны очень заметно отличалось от человеческого, несмотря на признание Леса Максиму Реброву о том, что Демоны являются в какой-то степени предками многих разумных рас «постдемонической» вселенной, в том числе и человеческой. Тем сильнее радовался Егор Левонович новым открытиям, реализуя свою природную тягу к исследованию тайн Мироздания, и переживал он, оставшись в Большом Лесу добровольно, только в связи с тем обстоятельством, что не может поделиться с коллегами своими наработками.
Во время общения с компьютером случались и неожиданные инциденты, когда Сумасход включал то, чего оператор не просил. Так, пару дней назад он ни с того ни с сего активировал систему обслуживания саркофагов, внутри которых спали, теперь уже вечным сном (многие превратились в скелеты), обитатели Крепости. Почему вдруг Сумасход решил включить энергопитание «гробов», выяснить не удалось, а Егору Левоновичу пришлось долго и терпеливо объяснять компьютеру, что оживлять Демонов не нужно, тем более что это казалось невозможным.
Выяснил физик и принцип действия энергосистемы Крепости. Как оказалось, она качала энергию прямо из горных пород и почвы Леса, то есть в сущности – из физического континуума браны-вселенной, и Егор Левонович назвал эту систему вакуумсосом.
Зато в Крепости заработала система нейтрализации непрошеных гостей, превращавшая лазутчиков, диверсантов и всех, кто проник на её территорию несанкционированно (казалось странным, что Демоны предусмотрели такой исход событий, но они это сделали в лучших традициях американских спецслужб, допускавших «сопутствующие потери»), даже не в пыль, а в молекулярную взвесь. Костя предложил назвать систему дезинтеграционной машиной или дезинтегратором, и Егор Левонович согласился. Этот необычный со всех точек зрения комплекс был также вживлён в стены отсеков и работал избирательно, так что можно было ликвидировать диверсантов (интересно, кто имелся в виду?) точечно. А Егор Левонович, изучив дезинтегратор и материалы по созданию Крепости, пришёл к выводу, что она вообще была не смонтирована в котловане, а выращена с помощью направленных нано- и биотехнологий. Демоны шли к созданию жилищ и машин от своей генетики, в их ДНК вплетались фрагменты растительных зигот, и это не могло не сказаться на архитектуре сооружений и на принципах построения социума.
Всё это представляло несомненный интерес для науки, и Егор Левонович в который раз подумал, что ему повезло и он счастливый человек, которому представилась возможность изучать не просто какой-то артефакт или неизвестное физическое явление, а целую вселенную!
Что-то привлекло внимание Карапетяна, увлёкшегося воспоминаниями. Он очнулся, пробежался «зрительным нервом» по череде отсеков перед глазами, в первую очередь поинтересовавшись ангаром (Костя увлечённо возился с фрагментами механизма, уже начавшего приобретать определённую форму), потом спустился на самое дно Крепости и замер, приоткрыв рот.
Из дыры, пробитой бойцами Максима Реброва в двери отсека, из которого начиналась шахта, вылезла в коридор кошмарная тварь! У неё было чешуйчато-ажурное тело, морда летучей мыши, имевшая черты хищника из одноимённого фильма, четыре членистые лапы и четыре крыла. Размер чудовища достигал размеров крупной земной кошки – барса. Выбравшись в коридор, оно заработало крыльями и поднялось в воздух, оглядываясь на дыру.
В следующую секунду из дыры вылетела струя шмелей, собравшаяся в подобие хищного клюва, а за ним пролезла в коридор ещё одна тварь, и ещё одна, и ещё…
Насчитав десяток «летучих мышей», Егор Левонович вскочил, ещё не представляя, что собирается сделать, бросил взгляд на экран беспилотника и увидел, что над кратером появилась колонна летящих друг за другом гигантских птиц. Опустился на сиденье, ошеломлённый происходящим. Птицы приблизились к беспилотнику, и стало видно, что это такие же «нетопыри», что и проникшие в Крепость через шахту.
Первый из них вспыхнул зелёным лучиком, луч развернулся в электрическую сеточку, и экран дрона стал серым.
Онемевшими губами Егор Левонович выговорил армянское ругательство. Что делать в такой ситуации, он просто не имел понятия.
Бежать в ангар, чтобы предупредить Костю, было нельзя, он потерял бы контроль над Крепостью. Хвататься за оружие и храбро преградить путь вражескому десанту он тоже не мог, так как никогда не воевал и принципов боевого противодействия не знал. Да и вряд ли смог бы остановить «нетопырей», сопровождаемых шмелями. Но и решение броситься в лифтовый отсек на поиски скрывшихся там лейтенанта Мерадзе и Вероники также нельзя было назвать оптимальным, и Егор Левонович сидел перед терминалом Сумасхода в позе роденовского Мыслителя, переводил взгляд с одного мысленно-визуального «экрана» на другой, не обращая внимания на текущие по шее и спине ручьи пота, а в голове мухой жужжала мысль: «Мы пропали… мы пропали… мы пропали…»
* * *
Аэробайк бесшумно нырнул в чёрный зрачок шахты, Мерадзе включил нашлемный фонарь, и мимо засвистели мшистые с виду стены хода, соединявшего два слоя Леса – условно «нижний» и условно «верхний».
– Догоняют? – оглянулся лейтенант.
– Не видно, – отозвалась сжавшаяся за спиной пилота Вероника.
Мерадзе хотел было попросить её взять в руки гранатомёт, но отказался от этой идеи. Девушка никогда не стреляла из «Гнома», да и могла выронить его в шахту, и тогда они лишились бы серьёзного оружия, так как взяли с собой, кроме гранатомёта, только автомат, не сильно эффективный в бою с «динозаврами», и «теннисные мячи», активировать которые Вероника также не умела.
Проскочили гравипаузу (девушка вцепилась в пилота, когда наступил момент невесомости, но не вскрикнула), начали «подниматься опускаясь». Через минуту перед аппаратом протаяло светлое окошечко, увеличилось в размерах, и аэробайк выскочил из шахты, едва не врезавшись в серый десятиметровый баллон.
– «Дирижабль»?! – не поверил глазам Мерадзе.
– Может, Костя вывел из ангара? – неуверенно предположила Вероника.
– Зачем?! Да и не мог ботаник подогнать сюда «дирижабль», потому что шахта уходит в нижний лес! Этот пузырь мог разве что спуститься оттуда, как мы сейчас!
– Тогда это Точилин вернулся…
– А он как оказался в нижнем лесу?
– Через другую шахту… через которую мы летали…
– А… да, мог! Ладно, оставайся на байке, я схожу, разведаю, что делает в Крепости наш беглец.
Мерадзе соскочил с седла на край бордюра, обегавшего устье шахты, взял гранатомёт, оставил Веронике автомат.
– Стрелять умеешь?
– Думаешь, придётся?
– От тюрьмы и от стрельбы не зарекайся, – пошутил Мерадзе. – Если что – стреляй, я снял предохранитель.
Нырнув в дыру, зиявшую на месте двери в отсек, он кубарем прокатился по полу коридора, освещённого тусклыми пятнами плесени, вскочил, держа наготове «Гном». Показалось, что сверху в коридор проникает странный шум: скрипы, хлопанье птичьих крыльев, визг свиньи и бормотание попугая.
«Какого чёрта?! – удивился лейтенант. – Что здесь происходит?! Зачем Точилину понадобилось проникнуть в Крепость с заднего хода? Что он задумал? Или это у него получилось случайно? Гулял по нижнему лесу, наткнулся на вход в шахту…»
Наверху бухнуло.
Мерадзе припустил бегом к спиралевидной лестнице в конце коридора и внезапно увидел мчавшуюся навстречу смутно видимую фигуру. Вскинул гранатомёт, но удержался от выстрела: бежал человек!
Однако фигура колебаться не стала, выстрелив из «бластера».
Мерадзе, обладавший прекрасной реакцией, успел нырнуть на пол, и невидимый разряд тугим кулаком прошелестел над ним, легко, как лист бумаги, сдирая со спины слой «ратника»! Колючая боль затуманила сознание, и выстрелить в ответ лейтенант не смог, да и не хотел. Лишь разглядел, как мимо стремительно пробежал человек с «бластером» в руке, одетый в такой же спецкостюм, но без шлема.
– То… чи… лин! – выхрипнул Мерадзе.
Но человек не остановился, исчезая в проёме выбитой двери.
Мерадзе с трудом встал, вдруг осознав, что спина у него действительно голая! Доковыляв до пролома, выглянул в отсек с лифтом и увидел, как Точилин заталкивает сопротивлявшуюся Веронику в кабину «дирижабля».
– Стой! – выдавил он.
Бывший охранник генерала Плащинина не отреагировал на этот стон.
Дверца кабины поднялась, закупоривая люк, «демонский» аппарат отошёл от бордюра и камнем упал в шахту.
– Стой, падла!
«Дирижабль» исчез.
Мерадзе начал перелезать в отсек через пролом, прикусив губу от боли в спине: она горела, будто с неё содрали кожу! – и в этот момент в спину ему вонзилась игла шприца! Во всяком случае, таким было первое впечатление.
Лейтенант дёрнулся назад и увидел несколько шмелей, один из которых и вонзил ему в спину жало.
Мачете, с которым бойцы Реброва не расставались, само прыгнуло ему в ладонь, и Мерадзе с криком «сдохни!» разрубил шмеля надвое. Затем снёс голову второму, норовившему вцепиться в лицо. Рассвирепев, закрутил впереди себя смертоносный веер лезвия, сбивая на пол разлетавшихся в стороны насекомых.
Мелькнула мысль порубить рой в кашу, а потом прыгнуть на седло аэробайка и догнать похитителя. Но дальше этого мысль не пошла, так как Мерадзе просто не представлял себе, что будет делать, даже если догонит «дирижабль». Однако сначала надо было отбить атаку посланцев чёрного леса (откуда они взялись в Крепости?! неужели привёл Точилин?!), и лейтенант, забыв о боли в спине, пошёл в атаку, нанося жужжащему врагу урон, какой только и могло нанести мачете, превращённое в лопасть вертолётного винта.
Рассеяв рой, половина которого образовала на полу ковёр агонизирующих разрубленных телец, Мерадзе остановился, тяжело дыша, хотел было броситься назад, к воздушному мотоциклу, и в этот момент в конце коридора появилась крылатая фигура и метнулась к нему, распахивая (именно распахивая, а не открывая) пасть в густой поросли насекомьих члеников, чешуй и складок реально существующего, не киношного, хищника…
Глава 12
Доморощенные аэронавты
В молодые годы Дорохов изучал конспирологию как науку, но совершенно не был готов к тому, что сам станет применять принципы этой теории на практике. Дело усугублялось ещё и тем, что приходилось секретничать и скрывать намерения от своих же коллег по службе, с кем он не раз готовил операции и разрабатывал концепции тихого вмешательства в неблаговидные планы конкурентов из-за рубежа, которых политкорректные российские чиновники с любовью называли «партнёрами».
Но связи у отставного генерала остались хорошие, и благодаря им, а также связям генерала Плащинина, группе «заговорщиков» удалось в короткие сроки подготовить операцию по поиску иномерианы, подключив к ней надёжных и проверенных в деле людей.
Контакт с Русским воздухоплавательным обществом (РВО) им обеспечил Савкин, у которого в аппарате РВО работал приятель, воздухоплаватель (аэронавт, как называли себя путешественники на воздушных шарах) и конструктор аэростатов по фамилии Галкин. Он и предложил «заговорщикам» шарльер, то есть аэростат, использующий для подъёма гелий, на котором не раз поднимался в воздух лично.
С корзиной пришлось повозиться. Стандартный аэрокунг не годился, в нём не нашлось места для аппаратуры Платова. К тому же для маневрирования на больших высотах требовался какой-никакой винт. Без него попасть в горловину иномерианы было нереально. Поэтому под кабину приспособили военную палатку с жёстким дном, снабдив её рёбрами жёсткости из алюминиевых трубок.
Чтобы доставить всё это хозяйство в Тюмень из Реутова, где располагалась штаб-квартира РВО: оболочку шара, небольшой электрический вентилятор и необходимые для крепления конструкции инструменты, пришлось организовывать рейс грузового Ил-76, на что потребовалось дополнительное время. Дорохову и его коллегам в этом плане повезло, что из Жуковского в Тюмень вылетал по своим делам военный транспортник, и Савкину каким-то чудом удалось убедить лётчиков взять на борт «секретный груз» для нужд местных чекистов.
Таким образом, одиннадцатого февраля в лагере исследователей «инопланетного растительного вторжения» под базой отдыха «Советская» собрались все участники «группы обеспечения безопасности» «Призрак», обсудили ситуацию и приступили к выполнению плана, начавшегося сборкой аэростата, призванного, по официальной версии, обеспечить контроль за территорией базы.
Для сборки «аэронавтам» был отведен ровный участок берега реки, в полукилометре от границ базы. С помощью БТР утрамбовали снег, обнесли площадку проволочным забором, и четверо специалистов, в том числе и главный аэронавт Николай Галкин, за два дня заполнили шар гелием, соединили его с «корзиной», в которой уместились три человека в гермокостюмах с ИКК, печка, приборы и пропеллер, превращавший это сооружение в подобие дирижабля.
Дорохов хотел было взять с собой и оружие, предположив, что если они прорвутся по «червоточине» в мир Большого Леса, то могут столкнуться с летающими «динозаврами», однако Галкин запротестовал, утверждая, что аэростат и без того перетяжелён, и генерал отказался от затеи.
Взлетели в тринадцать часов дня тринадцатого февраля. Дорохов счёл это совпадение позитивным.
Погода в районе базы стояла ясная, сияло солнце, ветра не было, лёгкий морозец под минус восемнадцать градусов пощипывал лица провожающих. Голоса звучали буднично, словно происходило рядовое событие типа пуска метеозонда, в то время как речь шла о проникновении в иную вселенную, и у Дорохова на миг в душе родилось ощущение, будто ему снится сон. Однако где-то недалеко взревел в лесу двигатель БТР, и эйфория прошла.
– Поехали! – скомандовал Андрей Тарасович.
Отпустили канат, удерживающий аэростат на месте.
Он медленно поплыл в небо, сопровождаемый взглядами оставшихся мужчин.
– Вы мне так и не сказали, что ищете, – обернулся к Дорохову пилот; шлемы они натянули, но забрала шлемов не загерметизировали.
– Дырку в небе, – пошутил генерал, глянув на молча возившегося у стойки с приборами Платова.
– Как она выглядит?
– Увидишь.
– А потом?
– Сегодня у нас в плане только поиск. Обнаружим, забьём в комп координаты, вернёмся. Завтра проверим, держится иномериана на месте или нет, запустим в неё беспилотник.
– И всё?
– Если вход в иномериану устойчив, попробуем подняться в неё и выйти в Большой Лес.
– Я так и не понял, что это за лес и где он расположен.
– Вернёмся, Дионисий Порфирьевич тебе всё объяснит.
Горизонт начал расширяться. Под аэростатом раскинулось белое поле, окружённое заснеженным хвойным лесом, пересечённое замёрзшей рекой. Строения дома отдыха с его парящими на морозе бассейнами стали удаляться. Гора сизо-синих, бурых и зеленоватых растений, накрывшая самый большой бассейн вплоть до стен корпусов, выглядела на этом фоне причудливым монументом.
Температура воздуха стала падать. На высоте трёх километров она достигла минус двадцати пяти градусов, и Дорохов велел загерметизироваться и включить обогрев кабины.
– Помедленнее, пожалуйста, – раздался в наушниках шлема голос физика. – Желательно вообще остановиться минут на пятнадцать.
Пилот стравил часть гелия. Аэростат почти застыл в воздухе – махина диаметром в двадцать с лишним метров серебристого цвета с изображением российского герба на боку.
– Хорошо, что нет ветра, – сказал Галкин: из-за маски на лице голос пилота стал невнятным.
– Это точно, – согласился Дорохов. – Пришлось бы ждать.
– Что мы всё-таки ищем? Как эта дырка выглядит?
– Никак не выглядит, она невидима. Только приборы и могут уловить, есть она или нет.
Помолчали, поглядывая в окошки «корзины»-палатки, пока аэростат оставался на месте.
Шли минуты, Платов нервничал, то и дело порхая пальцами по сенсорной консоли управления, сопел и на спутников не глядел. Работать в перчатках ему было неудобно, он злился, но терпел, понимая, что идёт проверка его идеи.
– Помочь? – предложил Дорохов, чтобы отвлечься от дурных мыслей.
Платов встал, выглянул в пластиковое окошко, потом откинул полог-дверь палатки, выглянул, ища глазами гору выпавших из иномерианы растений на земле.
– Нужно выйти точно над вершиной этой горы.
– Как скажете, – откликнулся Галкин, запуская вентилятор, винт которого торчал снаружи палатки.
Аэростат двинулся к северу, ориентируясь на пирамиду иновселенской флоры. Через десять минут он завис над горой и маневрировал в пределах десятка метров до тех пор, пока Платов не скомандовал:
– Стоп!
Сев на место, он снял перчатку и снова принялся играть на сенсорной панели какую-то «мелодию».
– Поднимаемся, но очень медленно.
Аэростат начал набирать высоту.
Дорохову стало скучно и холодно. Несмотря на обогрев кабины и гермокостюма, холод начал пробираться к телам аэронавтов, и когда аэростат поднялся до высоты в семь километров, Дорохов с тревогой подумал, что долго в таких условиях они не выдержат и перед следующим подъёмом надо будет что-то придумать для поддержания в кабине нормальных условий для работы.
– Ну, что у нас на горизонте?
– Ничего, – хмуро проговорил Платов, отогревая пальцы правой руки под мышкой. – Если появится след, то на высоте больше десяти километров.
– Тогда зачем мы начали с трёх?
– Во-первых, аппаратура требует настройки. Во-вторых, нужно было убедиться, что горловина иномерианы не торчит ниже, чтобы потом не начинать всю процедуру с малых высот.
– Как будет выглядеть горловина, если поиск закончится благополучно?
– Вот экран. – Платов ткнул пальцем в зеленоватый прямоугольник ноутбука, в глубине которого светилась ажурная полоска в форме башенки. – Это расчётная трасса лепестка иномерианы. Если мои пробные расчёты подтвердятся, над зубцом лепестка сформируется параболический выступ.
– Ясно. – Дорохов полюбовался на башенку, сдвинул застёжку костюма до упора, полностью перекрывая доступ к горлу холодного воздуха. – Коля, печку нельзя раскочегарить сильнее?
– Она и так на пределе, – отозвался Галкин. – Стенки кабины тонкие, тепло не держится.
– Не замёрзнем?
– Есть такая опасность. На высоте в двадцать километров температура воздуха достигнет минус восьмидесяти.
– Нам так высоко подниматься не надо. – Дорохов подумал и добавил: – Я надеюсь.
– Вернёмся, попробуем усилить термоизоляцию.
Через полчаса аэростат поднялся на десятикилометровую высоту. Температура воздуха снаружи достигла минус пятидесяти шести градусов, но в кабине пока держалась на уровне минус двадцати пяти.
Платов попросил сделать остановку. Было видно, что он окоченел и держится из последних сил. Во всяком случае, у него скрючились пальцы правой руки, и физик отогревал их дыханием всё чаще.
– Давайте возвращаться, – предложил Дорохов, стараясь, чтобы в голосе не звучали нотки сожаления.
– Ещё чуть-чуть! – взмолился Платов. – Хотя бы на пару километров выше.
– Отморозишь руки.
– Не отморожу.
– Давайте я разверну жерло печки на вас, – предложил Галкин.
– Вот я лопух, – сокрушённо качнул головой Дорохов. – Конечно, разверни, это надо было сделать давно.
Печку поставили ближе к физику, и под струёй тёплого воздуха он ожил, сунув в неё руки.
Поднялись на одиннадцатый километр, потом ещё выше.
Холод стал невыносим.
– Всё, товарищи аэронавты, на сегодня достаточно! – объявил Андрей Тарасович. – Иначе на землю вернутся мёрзлые трупы!
– Товарищ генерал…
– Отставить базар! – Дорохов связался по рации с землёй. – Василий Михайлович, что у вас?
– Сидим, ждём, – ответил Савкин. – Все занимаются своими делами, вами пока никто не интересовался.
– Возвращаемся.
– Нашли?
– Пока ноль, тут очень холодно.
– Знали же, что будет холодно.
– Знали, но не представляли, насколько. Готовьте обогрев, как снаружи, так и внутри, кое-кому потребуется горячая ванна.
– С ванной сложно… хотя что-нибудь придумаем, на территории базы остались неповреждённые бассейны с горячей минералкой.
– Ждите. – Дорохов повернулся к пилоту: – Вниз, Коля.
Через минуту аэростат начал снижаться.
Глава 13
Ликвидация десанта
Если бы не тревога за жизнь потерявшего сознание сержанта, Максим внимательнее смотрел бы по сторонам. Но он выжимал из аэромотоцикла всё, на что тот был способен, торопясь попасть в «родной» лес, и не обратил внимания, как в километре от него мимо, низко над вершинами деревьев, проскользнула едва видимая в сумерках серая пуля «дирижабля».
Впереди показалась мохнатая куртина папоротников, и аэробайк нырнул в её центр, находя чёрный зрачок шахты.
На спуск потребовалось больше времени, чем рассчитывал пилот, – пять вместо минуты, хотя он снизил скорость аппарата не намного. Из этих пяти минут четыре ушли на остановку и ловлю выпавшего Редошкина, когда мотоцикл пролетал через гравипаузу с невесомостью. Лишь уложив раненого поперёк седла впереди себя, Максим смог двигаться дальше и, вынырнув из горловины шахты под колонну лифта, с удивлением обнаружил висящий у стены воздушный мотоцикл. Не поверил глазам, вспомнив, что второй аэробайк он оставил в ангаре. Но разбираться в причинах перегона аппарата из отсека в отсек Крепости было недосуг, и он подвёл свой байк к дыре, пробитой в стене отсека на месте двери.
Однако аэробайк пролезать в дыру не захотел, замер перед ней, будто у него внезапно отключился двигатель, и как Максим ни вертел рукоятки, оживать аппарат не пожелал. Очевидно, у мотоцикла кенгурокузнечиков и в самом деле кончилась энергия либо по непонятной причине отключился аккумулятор. Держаться в воздухе он мог, лететь – нет.
Привести в чувство сержанта не удалось. Несмотря на пластырь, наклеенный на рану (разряд «нетопыря» снёс Редошкину сантиметра три мышц плеча!), кровь продолжала просачиваться по вспенившимся краям пластыря, и это было хуже всего, потому что Жора мог просто умереть от потери крови. Надо было торопиться исполнить задуманное, пока Редошкин ещё был жив.
Выругавшись, Максим с трудом снял тело сержанта с сиденья? затем перетащил в коридор… и наткнулся ещё на одно тело! Человек лежал ничком, спина и часть заднего места у него были оголены, иссеченные набрякшими кровью полосами, будто по ним били плетью, и Максим не сразу узнал в раненом Мерадзе. Оставил тело сержанта, метнулся к лейтенанту, перевернул на бок.
– Мир?! Очнись!
Лейтенант открыл мутные глаза, увидел склонившегося над собой майора, попытался сесть.
– Командир…
– Что случилось?!
Мерадзе дёрнулся за лежащим на полу автоматом, повернул голову в сторону, и Максим, сделав то же самое, увидел на полу в десятке метров полосу оранжевой слизи, чешуй и мелких фрагментов не то костей, не то керамики.
– «Нетопырь», – выговорил Мерадзе. – Я его мячиком…
– Откуда здесь «нетопыри»?!
– И шмели…
– Обрадовал! Зачем ты перегнал байк?
– Мы с Викой… хотели лететь за вами…
– Ладно, потом разберёмся, встать можешь?
Мерадзе опёрся о протянутую руку, встал, увидел Редошкина. Глаза лейтенанта расширились.
– Дом?! Что с ним?
– Ранен, помоги оттащить, я загоню сюда ваш байк, мой перестал меня слушаться.
– Погоди, командир… – Мерадзе закусил губу. – Я сплоховал… здесь был Точилин… это его рук дело.
Мерадзе, скривившись, ткнул рукой себе за спину.
– Он пальнул в меня с перепугу.
– Что?!
– Ну, он бежал от «нетопыря»… видимо, не разобрался, кто перед ним, выстрелил из «бластера»…
– Офигеть! Найду – зубы выбью!
– Это еще не все… он умыкнул Вику…
Максим застыл, ошеломлённо глядя лейтенанту в глаза.
– Повтори?!
– Он забрал Вику… и улетел… я не успел догнать…
Максим невольно дёрнулся к отсеку с лифтом и остановился, глянув на Редошкина, сглотнул ставшую горькой слюну.
– Ублюдок…
Внезапно в коридоре затрещало, будто начали лопаться стены, затем на замерших спецназовцев обрушилась волна странных звуков: щелчков, музыкальных аккордов, визгов и низкого мычания.
– Э-то что ещё…
– Музыка Демонов, – криво улыбнулся Мерадзе. – Костя, наверно, включил.
Звуки стихли, «музыку» выключили. И через секунду Максим услышал голос Карапетяна, искажённый «демонской» звукоаппаратурой:
– Майор, я вас вижу… Крепость захвачена «летучими мышами» и роем шмелей! Я закрыл главный коридор к централи управления, но не уверен, что перегородка выдержит атаку. «Мыши» стреляют из каких-то излучателей наподобие лазеров, но луч имеет форму сетки… и ещё: Костя в арсенале, я его предупредил, но не уверен, что он не выкинет какой-нибудь фокус.
– Егор Левонович?! Слава богу, вы целы! Сколько всего «нетопырей»?
– Я вас не слышу, Максим Валерьевич… осторожнее, по коридору этажом выше летает «нетопырь», на лестнице второй, остальные поднимаются вверх и разбредаются по Крепости.
Ребров и Мерадзе переглянулись.
– Что у тебя из оружия? – спросил майор.
– «Гном» и ещё один «мячик». Если не считать АСМ.
– «Бластер»?
– Не брал, – виновато шмыгнул носом Мерадзе.
– У меня остался «бластер» и три мяча. Попробуем пробиться к арсеналу, вооружимся излучателями. Я потом вернусь за Жорой, ему нужна срочная операция, а вы с Костей пробьётесь к Егору Левоновичу.
– Из него боец – что из меня оперная дива, – скривил губы лейтенант. – О какой операции ты говоришь? В Крепости нет ни операционной, ни медпункта.
– Лес поможет. Погнали!
Они оттащили Редошкина к стене, вдвоём отодвинули аэробайк Максима в сторону. Оседлали второй мотоцикл и взялись за оружие. Аэробайк скользнул в дыру.
– Максим Валерьевич, – встретил их коридор гулким голосом Карапетяна, – я буду вас сопровождать. К вам направляется одна «мышь», вторая сторожит лестничный пандус.
– Спасибо, Егор Левонович, – сказал Максим, хотя физик и не мог его слышать. Вспомнив об этом, он поднял вверх сжатый кулак с оттопыренным большим пальцем.
– Молодец, мужик, – проворчал Мерадзе, – соображает.
Аэробайк достиг поворота коридора.
Максим слез, доставая «теннисный мяч», выглянул из-за угла, увидел огромную «летучую мышь», парящую над полом, и, не раздумывая, метнул гранату кенгурокузнечиков.
Раздался шипящий шлепок, будто кто-то ударил по матрацу огромной пылевыбивалкой, вздрогнули стены коридора и пол.
Максим выглянул ещё раз, увидел струи розовой слизи на полу, стенах и потолке коридора, утыканные мелкими фрагментами «костей нетопыря».
– Следуй за мной!
За поворотом начиналось небольшое помещение, заполненное свисающими с потолка бесцветными стеблями. Из него уходил вверх лоткообразный, свитый в спираль, пандус, по которому когда-то и спускались к отсеку с лифтом хозяева Крепости. Пандус был достаточно велик, чтобы по нему свободно гуляли рослые Демоны, и не мешал пролёту аэромотоцикла. Именно по нему и спустились сюда земляне на воздушных аппаратах кенгурокузнечиков.
Не поднимая шума, Максим в темпе поднялся по этой «лестнице» на второй этаж базы и метнул в появившегося «нетопыря» ещё один «мяч». Нырнул на пол, скатываясь по пандусу назад, и вовремя: летающая четырёхкрылая тварь успела выстрелить до взрыва гранаты, посылая на лестничную площадку сияющую лучевую сетку, ромбики которой, не превышающие размера пачки сигарет, легко резали тела людей. Если бы сетка попала в Максима, он был бы изрублен на ромбические кусочки.
Но второй раз выстрелить «нетопырь» (такой же биокибер, как и «птеродактили», собранные из отдельных лего-деталей) не успел, граната «космических торговцев» превратила его в облачко розового тумана, осевшего на стены коридора.
– Мир!
– Иду!
Через пару секунд аэробайк появился в проёме лестничной клетки.
– К вам направляется ещё одна «мышь», – предупредил Карапетян. – Она уже близко, не пропустите.
Максим жестом приказал лейтенанту оставить мотоцикл, и они на цыпочках взбежали по пандусу на следующий этаж.
Выглянув в коридор, майор показал пальцами, что противник летит к ним.
Мерадзе молча приподнял гранатомёт.
Максим утвердительно кивнул, взвесил свой «бластер», и они оба прыгнули на лестничную площадку влево и вправо, одновременно открывая огонь.
Импульс «бластера» снёс «нетопырю» оба правых крыла.
Робот успел-таки выстрелить, промедлив из-за того, что ему пришлось решать, в какую цель стрелять сначала, поэтому его луч-сетка прошила воздух, никого не зацепив. Зато граната «Гнома» угодила точно в кошмарную морду «хищника», и взрыв превратил её в фонтан обломков и розового тумана, отбросив куски тела робота глубоко в коридор.
Максим вскочил, поднимая голову к потолку, автоматически ища глазок видеокамеры, ещё не привыкнув к тому, что устройства визуального контроля отсеков Крепости прятались в стенах, как ячейки нейросети.
– До арсенала никого, – сообщил голос Карапетяна, продолжавшего следить за ситуацией.
– В темпе! – Максим скатился по пандусу на этаж ниже, вывел аэробайк в коридор верхнего этажа, и через несколько секунд оба спрыгнули с сиденья перед спиралью пандуса на следующий этаж. Вихрем домчались до арсенала, остановились перед дверью.
– Открываю! – известил их Егор Левонович.
Серый прямоугольник двери (пять метров в ширину и три в высоту) скользнул в сторону, открывая проём, и шагнувшие вперёд мужчины отпрянули назад, поднимая стволы оружия.
Перед ними высилась сверкающая золотом конструкция, напоминающая черепаху! У неё была сама настоящая черепашья голова, но с тремя глазами, панцирь и три нароста на глыбистой голове, похожие на стволы брандспойтов. Сосчитать, сколько у «черепахи» ног, было невозможно, так как она прижималась брюхом к полу, но передние растопыренные лапы походили скорее на плавники и заканчивались цепочками пальцев в форме буквы «S».
– Спокойно, без паники! – вышел из-за двери Костя и прыснул, увидев наведенные на него стволы. – Ух ты! Какая у вас смешная реакция!
– Оборжаться! – мрачно процедил сквозь зубы Мерадзе. – Что это?
– Какой-то робот. – Ботаник звонко шлёпнул ладонью по голове «черепахи». – Наверно, боевой модуль Демонов. Я его почти собрал, остались мелочи.
– Тебя Егор Левонович не предупреждал?
– Что к нам кто-то пробрался?
– Не кто-то – «летучие мыши», роботы других Демонов! Причём серьёзно вооружённые! Помнишь звездолёт? Его экипаж был изрублен на куски! Так вот это сделали «нетопыри».
Ухмылка сбежала с губ Кости. Он перевёл взгляд на Максима.
– Правда?
Вместо ответа майор отстранил молодого человека и начал вытаскивать из открытого шкафа «бластеры». Их осталось всего два десятка, и этот запас таял быстро, а как перезарядить излучатели, никто не знал. Стоило поберечь эти «демонские» лучемёты в расчёте на отражение будущих атак посланцев чёрного леса. Но в данный момент надо было покончить с десантом боевых роботов центра обороны, и Максим взял с собой сразу пять штук.
– Сиди здесь и не высовывайся!
– Я с вами… – заикнулся Костя. На оголённую и окровавленную спину лейтенанта он так и не обратил внимания.
– Возьми «бластер» и сиди в засаде! Понадобится твоя помощь – Егор Левонович тебе сообщит.
Выбрались в коридор, Максим помахал рукой, показывая на проём двери, и Карапетян, следивший за всеми отсеками Крепости через её компьютерную сеть, догадался, чего от него хотят.
Дверь закрыла проём, отрезая воинственную – с двумя излучателями в руках – фигуру Кости.
Максим снова начал махать рукой, поднёс ладонь к уху.
Егор Левонович понял.
– Две «мыши» облетают отсеки двумя этажами выше. Ещё две направляются к шахте с антенной. Штук десять скопились у двери в централь управления и возятся с ней. – Карапетян помолчал. – Кажется, они хотят её взрезать!
– Не успеем! – качнул головой Мерадзе.
– Минутку, Константин что-то хочет вам сказать.
Дверь арсенала вдруг снова заскрипела, отодвигаясь.
– Есть идея! – выскочил к ним Костя. – Дезинтегратор!
Максим проглотил неприличное слово, едва не сорвавшееся с губ.
– Дезин…
– Мы уже включали, когда из кратера к нам пробрались «птеродактили». Бахнуть по коридорам – и каюк птичкам!
– Ну, ты гигант! – проворчал Мерадзе.
Максим очнулся.
– Егор Левонович не поймёт…
– Пробьёмся! – вскинул «бластеры» ботаник.
– Можем не успеть.
– Странно, что визуальная система наблюдения Крепости работает, а аудио – нет, – сказал Мерадзе с осуждением. – Была бы бумага… написали бы ему…
Максим похлопал по карманам «ратника».
– У меня только МРН.
– Подождите, я в ихнем контейнере видел куски пластика. – Костя рванул в отсек и выбежал с неровным листом какого-то материала серого цвета размером с лист бумаги формата А4. – Они перекладывали ими части робота.
– Нужна ручка…
– Мачете!
Максим вытащил лезвие из поясной петли, быстро нацарапал на пластике: «Задействуйте дезинтегратор в коридорах мы спрячемся в арсенале быстрее у вас секунды». Показал лист пластика стенам коридора.
– Вижу, – гулко возвестил коридор. – Попробую объяснить Сумасходу.
– Ударьте по коридору, который ближе всего! – Максим вспомнил, что Карапетян его по-прежнему не слышит, быстро нацарапал на пластике: «Бейте коридор рядом!»
– Понял, Максим Валерьевич, спрячьтесь в арсенале на всякий случай.
Максим увлёк Мерадзе и Костю за собой в отсек.
– Если он промажет – потеряем байк, – хмуро проговорил лейтенант.
– Ни фига не потеряем, – возразил Костя. – Мы включали дезинтегратор поэтажно.
– Ты уверен, что Сумасход правильно поймёт приказ?
Дверь за спинами землян со скрипом встала на место.
– Жора! – дёрнулся к ней Максим. – Он остался в коридоре перед лифтовым отсеком! Егор Левонович, откройте!
Карапетян не отозвался.
Максим начал было царапать на импровизированном «пергаменте» предупреждение, и в этот момент из недр Крепости донёсся странный дробный гул: будто кто-то ударил в огромный барабан, но не барабанной палочкой, а веником! Звук закончился шипением пара, и всё стихло.
Дверь отсека открылась.
– Всё кончено, Максим Валерьевич, – завибрировал в коридоре голос Карапетяна. – Коридор перед централью чист.
Максим представил, каково сейчас учёному, вынужденному исполнять роль бойца. Выскочил в коридор, крикнул, интуитивно разворачиваясь к стене так, чтобы его увидел физик.
– Спасибо, Егор Левонович! Мы идём к вам!
Неизвестно, умел ли Карапетян читать по губам, но ответ его был адекватен ситуации:
– Продолжаю сопровождение. К вам опускается пара «мышей» и струя шмелей, они уже близко.
– Сейчас встретим! – угрожающе пообещал Мерадзе.
– Костя – в арсенал! Не высовывайся! Мир – заляжешь в тупике с другой стороны коридора! Стрелять только из «бластера»! Я к лестнице!
Рассредоточились.
– Внимание! – предупредил коридор.
Над пандусом под потолком показалась шелестящая крылышками струя шмелей. Но Максим не стал стрелять по ней, дождался, когда вслед за роем появится «нетопырь», и метнул «теннисный мяч».
Раздался гулкий хлопок «пылевыбивалки», и во все стороны брызнула розовая пена: посланец чёрного леса перестал существовать.
Однако он был не один. Следом в коридор метнулась вторая «летучая мышь», стреляя из своего лучемёта. Вдоль коридора свистнула светящаяся огненная сетка, прореживая рой насекомых, однако не зацепила ни Максима, нырнувшего под пандус, ни Мерадзе.
Лейтенант выстрелил в ответ, поражая «нетопыря» невидимым импульсом «бластера» (лапы твари отделились от туловища), Максим выстрелил тоже, снося чудовищу крылья, и стрелял до тех пор, пока не взорвалась страшная голова «хищника», в которой прятался генератор сеточных разрядов.
Оставшаяся от роя стайка шмелей заметалась по коридору, потеряв количественную концентрацию, позволявшую рою выполнять роль облачного компьютера и одновременно исполнителя программ. Мерадзе встретил её винтом мачете, разрубившим с десяток насекомых, и остальные полосатые твари кинулись к лестнице, опасаясь смертоносного лезвия.
– Остались три «мыши», – доложил Егор Левонович. – Все три направляются к антенне. Как бы они её не повредили.
– Жди! – Максим метнулся на нижний этаж Крепости, где они оставили аэробайк.
Мерадзе остался у пандуса, держа его под прицелом «бластера».
Через минуту воздушный мотоцикл унёс их наверх.
– Эй, а я?! – запоздало спохватился Костя. Потом заметил шевелящиеся на полу рубленые останки шмелей, передёрнул плечами и отступил к своей черепаховидной машине.
Троицу «нетопырей» преследователи догнали, когда та уже выбралась из коридора и опускалась к острию «эйфелевой башни».
К счастью, манёвренность этих летучих тварей оставляла желать лучшего, и после короткого боя: «нетопыри» сделали по одному выстрелу, Максим и Мерадзе – по пять-шесть, – все три «мыши» были уничтожены. Две из них взорвались, имея мощные генераторы сетчатых импульсов, от третьей осталась одна голова, и Максим мимолётно подумал, что трофей будет интересен физику и полезен всем попаданцам, так как станет ясен принцип действия излучателя.
– Что теперь? – спросил Мерадзе хрипло; силы у лейтенанта таяли с каждой секундой, спина болела всё сильней, но справиться с ситуацией без него Максим не мог.
– Потерпи, Мир! – пробормотал он. – Поможешь усадить на байк Жору, и Костя тебя подлечит.
– А Вика?
Максим сжал зубы.
– Надо спасать Редошкина! Потом займёмся поисками Вики.
Аэробайк нырнул в коридор, ведущий к сфере управления, но Максим не собирался навещать терминал и объяснять Егору Левоновичу свои намерения, время торопило, и он гнал воздушный мотоцикл на дно Крепости с одной мыслью: успеть вытащить Редошкина в Лес!
Глава 14
Выход на финишную прямую
Вторая база, которую посетил Скабеев после нырка под землю и выхода в «подвал» Большого Леса, образованный вторым – нижним слоем иновселенной, оказалась богаче первой. Шмели-проводники вывели «птеродактиля», на котором сидел пилот, к пирамиде в окружении папоротниковых зарослей, обследовали сооружение, проводили лейтенанта в центр управления базой, и он приступил к ставшему привычным делу: активировать здешнюю технику.
По-прежнему находясь под воздействием программы, внушённой роем шмелей посредством психотронного излучения, Скабеев не задумывался, что будет после того, как он доделает порученное: реанимирует демонскую машину уничтожения и ликвидирует базу конкурентов – другой расы Демонов вместе с её нынешними обитателями – людьми. Его кормили и поили (чем – он тоже не заморачивался), а также возбуждали мозговые центры удовольствия, и лейтенант всё больше погружался в пучину безмыслия, живя одним днём.
Поскольку каждая запасная база Демонов (ему дали понять, что такие базы в нижнем лесу имели в своё время все конкурирующие расы верхнего леса), расположенная в подземном слое иновселенной, имела свой собственный генератор энергии (на каком принципе он работал, пилот не знал, да и не интересовался), оживить её основные системы не составляло большого труда. Скабеев выполнил задание буквально за пару часов, после чего получил другой приказ – вернуться в центр обороны, что он и сделал, оседлав посланного за ним летучего «динозавра». О цели оживления роботов, похожих на гигантских летучих мышей, он шмелей не спрашивал. Роботов тоже программировали шмели, в свою очередь запрограммированные чёрным лесом.
Каждый раз, когда «птеродактиль» с седоком опускался в шахту и пересекал гравитационную границу между лесами, наступала невесомость, и голова пилота освобождалась от гипнотического дурмана. Но миг прозрения длился недолго, безразличие заполняло душу, и в центр обороны он прилетал без каких-либо сомнений в правильности своих действий.
Вторым этапом этой деятельности был запуск новой партии активируемых Летучих – роботов-форбов, напоминающих летучих мышей. Скабеев оживил всех, что оставались в боксах базы, и отряд гигантских «нетопырей» в количестве тридцати экземпляров отправился в путь, сопровождаемый роем шмелей. В их программу входило нападение на Крепость с её защитниками-людьми вместе с тем отрядом, который должен был отправиться из нижнего леса и атаковать Крепость снизу, через шахту.
Следующий этап работы Скабеева предусматривал отправку вслед за летучим десантом боевых модулей, которых он называл Рогатыми. Эти жуткие шестиноги походили на помесь носорогов и пауков и выглядели впечатляюще. К тому же они обладали хорошим вооружением, имея излучатели, мгновенно разрушающие материальные объекты. Сопровождали группу в количестве двадцати модулей пять «многоножек», обеспечивавших до этого охрану цитадели. После их ухода центр обороны стал критически уязвим, потеряв почти все свои защитные системы, но пилота это обстоятельство не беспокоило. Мыслить стратегически он уже был не в состоянии, его интеллекта едва хватало на общение с компьютером базы, и последствий своих действий он прогнозировать не мог. Хотя опять-таки его это не волновало. Этические центры психики лейтенанта были заблокированы, не мешая ему выполнять приказы роя шмелей.
Но главной задачей пилота оставалась настройка системы стратегического удара, которую он мысленно называл Потрясателем Мира. Принцип её действия так и оставался недоступной ему тайной за семью печатями, но она должна была «потрясти мир» леса таким образом, чтобы он, во?первых, потерял способность мыслить, так как в результате удара погибала его корневая система – своеобразная нейросеть, образующая глобальный мозг, а во?вторых, должна была раствориться в горных породах и почве леса Крепость, в уничтожении которой чёрный лес был заинтересован прежде всего. Эта цитадель тоже имела оружие, которое могло нанести вред Хозяину, и Скабеев торопился с настройкой Потрясателя, хотя и не задумывался над тем, что в любом случае будет ликвидирован – как в случае успеха, так и в случае неудачи.
Перекусив консервами и обугленной «крольчатиной», которую ему доставляли Летучие, охотившиеся на живность леса вокруг озера, Скабеев занял место оператора в одном из центров управления базой (раса её владельцев все свои сооружения и системы контроля дублировала, а точнее, копировала дважды, добавляя к основным конструкциям ещё две) и с новыми силами принялся разбираться в хитроумном сплетении связей компьютера со всеми механизмами и системами вооружений.
Потрясатель Мира представлял собой подземную полость в форме кольца диаметром в десяток километров (его можно было сравнить с земным БАКом – Большим адронным коллайдером, предназначенным для ускорения протонов), выращенную на глубине пятисот метров. Сначала Скабеев не мог врубиться, каким образом сложнейший комплекс Потрясателя можно вырастить как морковку в грунте, а тем более – вообще весь центр обороны. Несмотря на различия рас Демонов Войны (всего их насчитывалось четыре, что вполне коррелировалось и с основными земными расами: белой, чёрной, жёлтой и бронзовой – метисной), все они сочетали в своём геноме признаки животных и растений и умели выращивать любые сооружения и активно двигающиеся машины.
Общение с компьютером базы, которого Скабеев называл про себя Контуженым из-за его постоянных глюков, отнимало немало энергии, поэтому лейтенант делал перерывы: час втолковывал Контуженому, что от него требуется, вникал в ответы, многие из которых в силу отличий психики создателей компьютера от человеческой были непонятны, полчаса отдыхал, наслаждаясь картинами, возникающими в сознании (их инициировала внушённая программа), и пил «берёзовый сок», как он называл жидкость в герметичных дьюарах, найденных на складах центра обороны, вкусом действительно напоминавшую сок земных берёз. Он бы очень удивился, узнав, что пьёт, по сути, кровь Демонов, вернее, плазму крови, запасы которой так и не были израсходованы во время войны. Однако Скабеев этого не знал, считая, что наслаждается каким-то «морсом».
Только на третий день после возвращения из похода по нижнему лесу пилот приступил к финальной настройке Потрясателя, добившись готовности генератора базы к выдаче мощности, необходимой для включения оружия.
Перед глазами оператора соткалась схема комплекса со всеми его узлами и вспомогательными устройствами.
Потрясатель был огромен, сложен и даже в какой-то степени красив, несмотря на своё предназначение – разрушать основы мира. Почему его не включили хозяева центра обороны ещё во времена противостояния с другими Демонами, чтобы покончить с ними, догадаться было трудно. Но Скабееву пришла на ум мысль, что они сами боялись того, что может произойти, и он успокоился, не подумав, что то же самое может случиться и с ним. Почти с благоговейным уважением он начал мысленно «тыкать пальцами» в узлы схемы, проверяя их работоспособность.
Золотом просияли те системы, которым не требовалась дополнительная регулировка. Одна система не включилась вовсе, оставшись тёмно-серой закорючкой. Ещё две пульсировали фиолетовым свечением, давая понять, что им необходима коррекция. Вздохнув, лейтенант сосредоточился на фиолетовом узле (это был контур создания волнового резонанса) и вывел его изображение на экран перед собой. Разумеется, он совершенно не разбирался в устройстве резонатора, созданного сотни, а то и тысячи лет назад существами, достаточно далёкими от людей, но их интеллекта хватило на снабжение компьютера инструкциями на случай повреждения Потрясателя, и надо было только найти соответствующую программу в памяти Контуженого, чтобы он занялся починкой и настройкой нужной системы.
Уверенный в том, что финишная прямая совсем близко, Скабеев запел…
Глава 15
У Лукоморья дуб зелёный
Сначала Максим хотел просто высадиться в лесу за пределами песчаной плеши и позвать на помощь хозяина этого мира, чтобы тот каким-то образом вдохнул в Редошкина силы и помог ему выжить. Потом пришла мысль найти дуб-великан, игравший роль некоего объединителя Большого Леса, с которым им с Вероникой удалось побеседовать в самом начале лесной эпопеи, и майор погнал самолёт со скоростью, не доступной никаким другим летательным аппаратам Крепости.
Мысль лететь именно на самолёте, а не на аэробайке, принадлежала Мерадзе, и хотя процесс переноски Редошкина в ангар, где и находился «демонский суперджет», потребовал временных затрат, Максим надеялся компенсировать их скоростными преимуществами аппарата и не прогадал: до места, где высился дуб-гигант, окружённый чистым травяным лугом, они долетели всего за полчаса.
Мерадзе ещё в Крепости предложил Максиму сопроводить его, но майор не рискнул оставлять Егора Левоновича одного и взял с собой Костю, обрадованного таким проявлением доверия выше крыши. Мысль же Максима была практична и проста: ботаник мог понадобиться ему для поиска лечебных трав и растений, что казалось немаловажным. Если Лес не смог бы помочь Редошкину ментально и энергетически, его природные богатства могли положительно повлиять на здоровье раненого.
Во время полёта Максим объяснил спутнику его задачу, и горевший энтузиазмом Костя пообещал сделать всё, что было в его силах. Он же и попросил пилота высадить его на краю поля, что майор и сделал, после чего посадил аппарат в полусотне метров от дуба и вынес не приходившего в себя Редошкина на руках.
Ещё только ступив на землю, поросшую высокой, по пояс, шелковистой травой, он почувствовал взгляд. Это был взгляд Леса – гигантской разумной растительной системы, но усиленный многократно, вопрошающий и оценивающий, и Максим невольно выговорил вслух:
– Прости, что беспокою, старина! Помоги!
Дуб загудел. Но это был не обычный гул, к какому земляне привыкли: гудел сам дуб, с ветвей которого сорвалась туча громадных – в ладошку ребёнка – жуков и кинулась к застывшему человеку с ношей на руках. Дождавшись подлёта гигантов, нависших над ним подобием конусовидного фонтана, Максим двинулся к дереву, загораживающему полнеба, повторяя мысленно: «Я друг! прошу помощи! я друг! прошу помощи!..»
Сзади послышался крик:
– Макс! Подожди!
Он оглянулся.
Через поле бежал Костя с охапкой зелёных и бурых растений. Остановился, когда к нему метнулась струя жуков.
– Не бойся, они не кусаются! – крикнул Максим, заметив, что из ближайших лесных зарослей за спиной ботаника вынеслось облако бабочек.
Жуки первыми достигли молодого человека, втянувшего голову в плечи, но бабочки не дали им накрыть ботаника, соорудив нечто вроде зонтика, и жуки, покружив над человеком гудящим сгустком, вернулись к основной стае, посчитав, очевидно, что гость не опасен.
Максим уложил Редошкина на траву под шатром свисающих дубовых ветвей, сел рядом, подогнув ноги и глядя на бугристый ствол исполинского дерева.
– Ну и дубище! – подбежал Костя с широко раскрытыми глазами, в которых прятались восторг, сомнения и страх. Свалил рядом с телом раненого охапку растений, среди которых угадывались стебли хвощей и стрелочки рогоза.
– Это лагохилус опьяняющий, хорошо останавливает кровь. А это обезболивающее – болиголов пятнистый. Там его полно. И вот ещё хвощ полевой, лечит раны не хуже опиоидов. Конечно, травы надо бы размельчить и залить кипятком на какое-то время, но можно и так использовать, всё равно помогут.
– Займись Жорой, обработай края раны. Меня не отвлекай, я ухожу в Лес.
– Как уходишь?! – не понял ботаник. – А-а… понял, ладно, не беспокойся. Но какой дуб, а?! Утёс! Он больше любого здания Москва-Сити!
Максим закрыл глаза, сосредоточился на контакте с деревом, а через него с Лесом, неистово надеясь, что он не ошибся в силе этого великого создания.
На этот раз контакт с Лесом произошёл не так, как прежде. Могучая, хотя и призрачная энергия влилась в голову человека, и он едва не растворился в ней, чудом удержав концентрацию ума и воли, оставшись личностью при вхождении в ментальный транс.
Серебристый туман, окутавший его непроницаемой пеленой, рассеялся, отступая в глубины непривычного космоса, и Максим оказался внутри сферы, стены которой проросли миллионами мерцающих тусклым золотом веточек, похожих на корешки растений. Впрочем, это, наверно, и в самом деле была корневая система Большого Леса, показавшая себя человеку в качестве напоминания, с кем он имеет дело.
Перед взором майора возникло сгущение веточек, нарисовавшее голову гиганта, объединившего в себе черты седого старика, былинного героя и дерева. Конечно, никакой это был не старик и не былинный богатырь, просто сознание Максима, впавшего в медитативный транс, нарисовало ему собеседника, руководствуясь теми образами, что хранила память.
«Человек… мы слушаем, – гулко проговорил дуб-богатырь. – Чего… ты… хочешь?»
«Он умирает! – быстро откликнулся Максим мысленным шёпотом. – Мой друг ранен… помоги вылечить его!»
«Где твоя половина? С ней ты сильнее…»
«Её украли… люди несовершенны… многие жаждут славы, удовольствий и власти… долго объяснять… один из нас силой заставил мою подругу… мою половину, да… заставил её следовать за ним… и увлёк в нижний лес… я хотел просить тебя помочь найти его… но сначала помоги спасти моего друга!»
«Это можно сделать… через твою энергетику… но ты потеряешь очень много… нервных связей…»
«Плевать! Главное, что Жора будет жить!»
«Подсоединись к нему…»
«Как?»
«Прими его сознание и тело как своё…»
«Хорошо, постараюсь, а потом?»
«Держись, сколько сможешь…»
Максим набрал в грудь воздуха, медленно выдохнул, положил руки на плечо и на грудь раненого, сосредоточился на восприятии чужой пси-сферы, представил, что он – это Редошкин, лежащий без сознания, и на него горячим душем обрушилась струя невыносимой боли и муки, едва не выбив из головы все мысли. Вероятно, он даже закричал, потому что откуда-то из невероятной дали прилетел тихий испуганный голосок:
– Макс, тебе плохо?!
Не ответил, распределяя струйки боли по своему телу и погружаясь в мрачную бездну бессвязного бормотания и тоненьких воплей, колющих голову иголками смутных вибраций. Из бездны всплыл голос:
– Кто… здесь?
– Жора! – вскинулся он. – Обопрись на меня! Возьми всё, что тебе нужно, подштопай плечо и вылезай из этого грёбаного болота беспамятства!
– Командир…
– Да, я, давай, напрягись!
Сердце заработало сильней, кровь быстрее побежала по жилам, отдавая тепло уже не родному телу, а раненому. Максим стал тонуть в струях тьмы, вспыхивающих искрами неприятных ощущений, одним из которых было чувство растворения в пустоте. Он таял, буквально как кусок сахара в воде! Но продолжал гнать сердце как лошадь вдоль обрыва до тех пор, пока не растворился во мраке беспамятства…
Очнулся от приятной прохлады, лизнувшей лицо. Открыл глаза.
Костя лил ему на голову воду из фляги, а рядом, прислонившись к стволу дуба, сидел Редошкин и смотрел на спасителя чернющими глазами, полными сострадания, удивления и надежды.
– Оклемался, командир?
– А ты говорил – мёртвому припарки! – с облегчением воскликнул Костя.
– Ты… о чём? – вяло поинтересовался Максим, чувствуя, как к нему возвращаются силы.
– Я тебе нацепил на лоб листья крапивы.
– Зачем?
– Яд крапивы неплохо помогает в таких случаях.
Редошкин хрипло булькнул горлом, что можно было расценить как попытку рассмеяться.
– Он и меня крапивой обклеил.
– Не только крапивой.
Максим отлепил от щёк и лба жгучие листочки, сел, приглядываясь к сержанту.
Плечо Редошкина было обмотано бинтом, из-под которого виднелись зеленоватые стебли каких-то трав. Судя по цвету щёк и губ сержанта, к которым возвращалась жизнь, можно было судить, что начался процесс восстановления мышц и боль отступила.
– Что ты сделал? – понял взгляд майора Редошкин.
– Не я – Лес.
– Без тебя он бы ничего сделать не смог.
– Заставил работать твою энергетику… через мою.
– Другими словами, ты отдал мне свою силу.
– Не бери в голову.
– Да пребудет с вами сила! – воскликнул Костя со смешком, вспомнив, очевидно, мантру джедаев.
– Теперь я вам обоим по гроб жизни обязан, – проворчал Редошкин.
– Говорю же – не бери в голову. Как плечо?
– Зудит и чешется, но большой боли нет. Такое впечатление, будто внутри мышц бегают муравьи.
– Это тебя лечат эритроциты, – сказал Костя. – Восстанавливают ткани и сосуды.
– Не крапива твоя колется?
– Рана была уже закрыта кожицей, когда я тебя бинтовал, и крапиву на неё я не лепил.
– Спасибо, доктор, не знаю, чем расплачиваться буду. А бинт где взял?
– У тебя же в аптечке.
– Это не аптечка, а МРН.
– Чего?
– Медремнабор.
– Какая разница?
Редошкин повернулся к Максиму:
– Ну что, командир? Полетели домой?
Максим отобрал у Кости флягу, напился, потом лёг поудобней.
– Мне надо кое-что выяснить.
– Ты и так все силы потратил.
– Не все.
В ветвях над головами разговаривающих загудело, вниз посыпалось облачко жуков.
Костя с опаской пригнулся.
– Чо это они?
– Не паникуй, это служители дуба. – Максим закрыл глаза. – Ждите, я поговорю с Лесом.
– Мог бы с ним и позже поговорить.
– У нас проблема, – понизил голос Костя. – Точилин Вику украл.
– Что?! Как – украл?!
– Потом расскажу.
Редошкин выругался.
Максим сосредоточился на контакте с дубом и через минуту провалился в знакомую сферу слабо светящихся тоненьких веточек и волосков.
«Человек… ты нерасчётлив… сначала восстанови энергетику… потом поговорим… иначе необратимо… повредишь нервную систему… и генератор силы…»
«Я выдержу! Ответь на несколько вопросов».
«Без фанатизма…»
Максим невольно усмехнулся. Он слышал не звуковую речь Леса, а мысленную, не оперирующую знакомыми терминами и словами русского языка. Внутренний переводчик мозга майора иногда забавно переводил образы, передаваемые собеседником, в доступные человеку словосочетания. Но смысл их был вполне понятен.
«Первое: как мне найти похитителя моей девушки? Он увёз её на летательном аппарате Крепости (Максим представил серый баллон «дирижабля») в нижний лес. Кстати, этот лес не ответил мне на мысленный вызов».
«Это заповедник… запасной лесной фонд… зона дублирования растительных форм, где запрещены все форматы конкуренции… ниже этого слоя располагается ещё один, где хранится генетическая матрица нашей жизни…»
«Сколько же таких слоёв всего?» – удивился Максим.
«Один…»
«Как один?!»
«Этот нецеломерный континуум пересекается сам в себе бессчётное количество раз…»
«Охренеть! Прости, пожалуйста… значит, и над Лесом висит такой же Лес?! Хотя ладно… об этом мы ещё поговорим. Я задал вопрос…»
«Для поиска нам придётся соединить зону войн с зоной запасника…»
«Это трудно?»
«Нецелесообразно…»
«Но мы же партнёры! Соратники по отражению агрессора!»
«Это не меняет сути проблемы…»
«Тогда какого дьявола я вам помогаю?! – рассвирепел Максим. – Мы могли улететь к себе домой дважды! Но я остался, чтобы ликвидировать угрозу захвата вашей территории!»
«Мы не просили вас остаться…»
«Здрасьте! Благодарствую за доброту! – Максим с усилием освободил душу от разочарований и желания нагрубить. – Вы отказываете мне?»
«Эмоции мешают людям оценить реальное положение дел…»
«К чёрту реальное положение! – грубо оборвал собеседника Максим. – Мне нужна конкретная помощь! Вы сможете реально оказать её?!»
Ответ сформировался в голове не сразу.
Сфера мерцающих нитей и корешков пригасла на какое-то время и завибрировала в прежнем темпе только после проскочившей мысли: пора заканчивать!
«Человек… вы действуете нелогично…»
«Вы, что ли, логичнее?! Сначала открываете нам тайну Крепости в расчёте на наше сочувствие, потом отпускаете домой, потом снова помогаете и в конце концов отказываете в пустяковой просьбе! Это, по-вашему, высшая логика?!»
«Мы… тоже… несовершенны…»
«Да уж, не боги!»
«Но мы… оценим ваши доводы…»
«Это уже кое-что. – Максим почувствовал, что вот-вот потеряет сознание. – Когда?»
«Мы должны обсудить все факты…»
«Лес нуждается в партийном собрании? – невольно усмехнулся майор. – И как долго оно может длиться?»
«По человеческим меркам недолго…»
«Хорошо, решайте. Ещё два вопроса: вторая Крепость… э-э, центр обороны, которым завладел наш коллега, может уничтожить первую? Ту, где остановились мы?»
«Оператор почти готов… к решению этой проблемы…»
Сердце сделало скачок.
«Так почему вы не предупреждаете?! Чего ждёте?!»
«Вы взяли на себя ответственность…»
«Ну вы и даёте! Взялся за гуж, не говори, что не дюж?»
«Термин непонятен…»
«Ладно, проехали. Вы можете уничтожить центр обороны или хотя бы задержать оператора на какое-то время?»
«Мы не ставили задачу…»
«Так поставьте! – перешёл на крик Максим. Волна слабости на несколько мгновений лишила его способности мыслить, но он сумел её побороть. – Сколько ещё таких Крепостей в лесу?»
«В зоне военных действий больше нет баз Демонов…»
«А сколько их рас воевало между собой?»
«Четыре…»
«Все против всех… я так и думал, мы ничем не отличаемся от наших, так сказать, предков. Обсудим эти проблемы позже. Я должен вернуться в Крепость… и найти Веронику…»
Тьма хлынула в голову, и он перестал что-либо видеть, слышать и чувствовать…
* * *
Лес сдержал обещание, хотя и не отвечал в течение двух часов, давая собеседнику возможность восстановить силы после двух сеансов связи.
До Крепости долетели быстро (вёл самолёт Редошкин, окончательно пришедший в себя), Мерадзе открыл им верхний купол шахты, и аппарат нырнул в неё как пловец в прорубь, а точнее – как сброшенная с беспилотника бомба.
Максим хотел сразу по прибытии установить контакт с Лесом, но бойцы взбунтовались и заставили его искупаться в бытовом блоке «командующего базой» (такие блоки имели только три отсека в жилом секторе Крепости), а затем и плотно поесть, чтобы организм мог насытиться энергией.
За время отсутствия Максима и Кости в Крепости мало что изменилось, не считая нападения остатков шмелиного роя на сферу управления. Мерадзе пришлось принимать бой, и за четверть часа он ликвидировал угрозу, сбив и растоптав около трёх десятков злобных исчадий ада; называть их насекомыми не поворачивался язык.
После боя лейтенант спустился на самое дно Крепости, сопровождаемый голосом Егора Левоновича, убедился, что из шахты никто больше не появлялся, и вздохнул с облегчением. Вряд ли ему в одиночку удалось бы справиться с «летучими мышами», в особенности если их вылетело бы много.
Карапетян тоже не сидел без дела.
Во-первых, он таки разобрался в причинах отсутствия связи в мире Леса и оживил рации, которыми были снабжены боевые спецкостюмы. Начал экспериментировать он с оставленной ему рацией из того запаса, что отыскался в контейнере, сброшенном с вертолёта генерала Дорохова. Каким образом физику удалось изменить частоту генератора волн, Мерадзе не понял, однако рации заработали, обрадовав особенно тем, что работали и под землёй. Конечно, дальность их действия не превышала (по паспорту) трёх километров, но всё равно это значительно облегчало контроль ситуации на приличной территории и позволяло командиру управлять действиями группы.
Лес вышел на связь с реципиентом, кем, собственно, и являлся Максим, через два часа восемь минут. Максим определил этот момент по тихому гулу, прилетевшему в недра Крепости из-под земли. Попытался с ходу выйти «на режим» транса, но эхо мыслесвязи оказалось слабым, из-за того, что корневая система Леса находилась не близко, поэтому майор принял решение выбраться из подземелий Крепости наверх.
Стартовали на самолёте вдвоём: Максим и Редошкин.
До этого Максим осмотрел плечо сержанта, собираясь его перебинтовать, но медицинского вмешательства не потребовалось. Мышцы плеча раненого оказались восстановленными, хотя и не в полном объёме, а само «похудевшее» плечо было покрыто синеватой, гладкой, глянцевой, как целлулоид, кожей.
– Болит? – спросил майор.
– Дёргает, но почти приятно. Интересно, как ему удалось вырастить мне новое мясо? – задумчиво проговорил Редошкин, косясь на плечо.
– Магия! – ухмыльнулся Мерадзе.
– Ни фига не магия! – возразил Костя. – Лес всего-навсего каким-то образом инициировал процесс быстрого синтеза мышечных клеток и волокон. Они отросли всего за несколько минут.
– Говорю же – магия.
– Ты явно не изучал биохимию.
– Я изучал баллистику.
– Оно и видно.
– Но-но, пацан, не груби спецназу, уши надеру.
– Переоденешься? – спросил Максим.
– Не буду, – отказался Редошкин. – Комбез повреждён только в одном месте, всё остальное цело, забинтую, и всё.
Добрались до кромки зарослей «баньянов» и «мангров», окружающих пустырь и кратер. Максим выскочил из кабины, но далеко уходить от самолёта не стал, сел под ближайшими корнями-ходулями «мангра». Контакт с Лесом на этот раз получился простым, будто кто-то нажал на выключатель.
«Человек… ситуация изменилась… ты попрежнему настроен на поиски… твоей половины?»
«Более чем! – сжал зубы Максим. – Где они?!»
«В зоне хранения генофонда этой вселенной…»
«Поконкретнее!»
«Для вашего восприятия это слой континуума ниже заповедной зоны…»
«Нижний лес?»
«Термин неоднозначен… пусть будет нижний…»
«Как Точилин попал туда с Вероникой?»
«Через одну из скважин… проделанную расой Триглазов… Демонов-конкурентов… вопреки законам развития нашего Мироздания…»
«Ничего удивительного не вижу, нарушать законы – в геноме Демонов, да и людей тоже».
«Поведенческие реакции Демонов сложнее реакций человека…»
«Интересно, почему? Демоны ведь трёхполы, то есть делают втроём то, что люди способны делать вдвоём. Но не хочу отвлекаться на философию. Где мне отыскать вход в это ваше Хранилище генофонда?»
«Оно находится в нижнем ярусе базы нижнего леса… где вам с соотечественником пришлось отбивать атаку Летучих…»
«Откуда Точилин мог знать о существовании этого хода?»
«Возможны разные варианты… за ним гнались Летучие… он решил спрятаться в пирамиде… случайно обнаружил ход вниз…»
«Урод!»
«Термин неоднозначен…»
«К чёрту! Я лечу туда!»
«Это неразумно… ситуация изменилась… к Крепости направляются искусственные боевые организмы…»
Максим замер.
«Боевые орга… роботы?! «Птеродактили» или «нетопыри»?»
«Четыре вида искусственных организмов… они очень опасны…»
«Откуда они появятся?!»
«Атака планируется с трёх направлений… два – через наши территории… третье – из нижнего леса…»
«Через нижнюю шахту Крепости!»
«Таков план…»
«Сколько у нас времени?»
«Боевые модули центра обороны уже в пути… они будут у Крепости через шесть-семь стандартных интервалов времени…»
«Через шесть часов?»
«Очевидно, в этот момент и начнётся общая атака…»
Максим вынырнул из омута ментальных вибраций, сотрясающих разум и нервную систему, провёл ладонью по мокрому от пота лицу.
Редошкин, прогуливающийся между ходульными корнями «мангра» с «бластером» в руках, метнулся к нему.
– Командир?!
Максим подал руку. Сержант помог ему встать.
– У нас всего шесть часов…
– На что?
– На подготовку к отражению атаки.
Редошкин продолжал смотреть на него вопросительно, собрав морщины на лбу, и Максим добавил с невесёлой усмешкой:
– Чёрный лес пошёл ва-банк…
Глава 16
Крепостная жизнь
Уговорить командира взять кого-нибудь из бойцов с собой не удалось, он улетел один, причём не на самолёте, для которого лестничные пандусы оказались слишком узкими, а на аэробайке, и настроение оставшихся в Крепости опустилось до минорного. Никто из них представить не мог, что ждёт Максима в «нижних ломтях бутерброда» местной вселенной и успеет ли он спасти Веронику и вернуться до наступления вражеских сил.
Обитатели Крепости разошлись по отсекам базы, имея теперь каждый по рации для связи друг с другом.
Мерадзе, переодевшийся в свой старый камуфляж-комбинезон (спину ему Костя обклеил какими-то травами, что сняло болевой синдром), с Редошкиным спустились вниз, озаботясь обороной цитадели. Зная, что отсюда в любой момент могут выскочить незваные гости, спецназовцы решили создать в лифтовом отсеке укрепрайон и первым делом перетащили к нему «серьёзное» оружие: лазер «Пересвет», способный дырявить броню толщиной до сантиметра на дальности до двухсот метров, переносный РЭБ-комплекс «Ласку», ПТРК «Крюк» и ПЗРК «Вербу». При умелом ведении боя с помощью этого оружия можно было отбить атаку целой роты «нетопырей» наравне с «птеродактилями».
Не оставили они без защиты и сферу управления, установив на мостике и перед компьютерным терминалом огнемёт «Шмель» и два гранатомёта «Гном». Кроме того, все вооружились «бластерами», что ещё больше укрепило у защитников Крепости веру в победу над любым агрессором, кем бы он ни был.
Костя, предоставленный самому себе, унывать не собирался в силу живости характера и снова занялся своим трицератопсом, как он назвал собранного им робота, напоминавшего черепаху с «трёхствольной» мордой.
Об угрозе быть убитым слугами чёрного леса он не задумывался, справедливо полагая, что проблемой защиты должны заниматься специально обученные люди – Максим со товарищи, поэтому и не ждал каких-то сюрпризов. Зато подмечал многие непонятные нюансы в работе крепостной техники и первым обнаружил, что некоторые из саркофагов с останками хозяев Крепости начали нагреваться. На всякий случай он сообщил об этом сначала Максиму, а потом Егору Левоновичу, и физик пообещал ему разобраться в явлении, сам заинтересованный в постижении тайн подземной базы Демонов Войны, принадлежащей, как заявил майор, расе под названием Триглавы. Об этом Максиму в свою очередь сообщил Лес, ответив на его вопросы, и Карапетян пожалел, что он не умеет медитировать и держать с гигантской растительной разумной системой ментальный контакт.
Обрадованный тем, что ему удалось решить проблему радиосвязи, Егор Левонович с хорошим настроем принялся терпеливо приводить Сумасхода в рабочее состояние и вскоре добился заметных успехов. Конечно, это не был разговор равного с равным и даже не общение двух собеседников, разговаривающих на разных языках. Приходилось не только переводить мысленно-смысловые объёмы, своеобразные файлы памяти «демонского» компьютера, в понятия русского языка, но и добиваться взаимопонимания в тех областях бытия, какие были несвойственны Демонам либо человеку.
Впрочем, в этом плане Карапетян тоже добился сдвига. Сумасход понимал оператора всё лучше, да и сам учёный научился расшифровывать прежде непонятные скрипты, от чего общение с компьютером уже не доставляло ему столько разочарования и огорчений, как раньше.
Костя прибегал к физику за советом дважды.
В первом случае ему захотелось выяснить, что именно он собрал в арсенале, так как у трицератопса не имелось ярко выраженных функционально ориентированных органов, за исключением трёх «пушечных стволов» на голове.
– Вдруг это боевой модуль? – предположил молодой человек. – Я его включу, а он возьмёт и размажет меня по стенам.
– Так не включай, – рассеянно посоветовал ему Егор Левонович. – Дождись возвращения майора.
– Что ж, мне так и сидеть в арсенале, ждать у моря погоды?
– Займись чем-нибудь другим.
– Чем?
– На самом нижнем этаже Крепости есть отсек рядом с выходом в шахту, где мы ещё не бывали. Я его недавно просканировал, он странный.
– В каком смысле? Не морг, случайно?
– Такое впечатление, что это дровяной склад.
– Дровяной? – удивился Костя.
– Он забит штабелями поленьев. Ну, или, может быть, торфяными блоками. Не хочешь посмотреть?
– Хочу, но сначала выясните у Сумасхода, что за черепаху я смонтировал.
– Хорошо, я сообщу.
Костя убежал, вернувшись к своим занятиям, и навестил терминал оператора спустя час после первого визита.
– Узнали, что за черепаха? – осведомился он с порога.
– Пытаюсь достучаться до нашего приятеля, опять завис.
– Давайте я спрошу у него прямо.
– Я спрашивал, – усмехнулся Егор Левонович, – и прямо, и криво, но Сумасход не земное изделие, подчиняющееся понятным нам алгоритмам, к тому же он ещё нередко глючит.
– Постарайтесь, пожалуйста. У меня появился ещё один вопрос: почему все кресла Крепости имеют такую форму? Не то гнездо, не то черпак.
– Они конструктивно подогнаны под форму тел Демонов…
– Я понимаю, но кроме того, что геометрия кресел связана с геометрией тел Демонов, их структура напоминает слой проросшего тонюсенькими корешками дёрна.
Карапетян озадаченно оглядел «гнездо» оператора, на краешке которого сидел.
– В принципе так оно и есть. К чему ты клонишь?
– Вы говорили, что Демоны выращивали себе одежду.
– Было такое, – подтвердил Карапетян, начиная терять терпение. – Они действительно могли создавать дополнительные защитные слои тела, вторую кожу, так сказать…
– Бронежилеты?
– И даже боевые спецкостюмы.
– А не могли они сращиваться с другими изделиями? С теми же креслами? Оператор сел на сиденье, нервные окончания его кожи соединились с корешками-побегами кресла, образуя симбиотический организм.
Егор Левонович потрогал пальцем шершавый подлокотник «гнезда», и в самом деле напоминающий слой дёрна с тысячью пронизывающих его белёсых корешков.
– Готов допустить, что твоя идея имеет право на существование. Почему тебя это заинтересовало?
– Просто я подумал, что Крепость – это единый живой организм, объединяющий в себе признаки растений и животных. В таком случае Демоны по сути – клетки этого организма, способного мыслить только при полном объединении всех систем.
– Э-э… мысль неожиданная…
– Единственное, чего я не понимаю, – продолжал Костя, с детской непосредственностью не замечая растущего нетерпения физика, – почему Сумасход реагирует на наши мысли как на команды. Мы не Демоны, в кресла не врастаем, мы даже не знаем, для чего созданы рога, которыми пользуемся как мысленными джойстиками.
– Для мысленного управления…
– Но мы же из другой вселенной!
– Матрица вселенной Демонов передала нашей матрице какие-то физические параметры, и мы стали их потомками…
– Тогда на каком уровне должны передаваться генетические признаки? На уровне элементарных частиц – кварков и глюонов? Или суперструн?
Егор Левонович с невольным уважением ощупал глазами оживлённое лицо ботаника.
– Удивительные вопросы задаёте, друг мой! Не встречал ещё ботаника, которого волновали бы проблемы космологии.
– Я ещё яичницу умею жарить, – легкомысленно пошутил Костя. – Так вы всё-таки добейтесь ответа на мой вопрос.
Он показал язык «огуречному» терминалу.
– Сумасходик, не ломайся как девица красная.
Егор Левонович проводил ботаника взглядом и подумал с лёгкой грустью, что таких увлечённых наукой натур среди молодёжи становится всё меньше и меньше.
Ещё раз Костя прибежал в сферу управления через полчаса.
– Жора у вас не появлялся?
Егор Левонович ответил не сразу, так как в данный момент общался с Сумасходом, который наконец снизошёл до объяснений оператору принципа включения «эйфелевой башни».
– Минутку…
– Мне нужен Жора.
– Он на дне…
– Ладно, я сам за ним сбегаю.
– Зачем тебе Георгий?
– Хочу показать ему дрова. Кстати, это вовсе не дрова и не торфяные блоки.
– А что?
Но ботаник уже умчался по коридору к лестнице, по очереди появляясь в поле зрения видеокамер Крепости на каждом этаже.
Редошкина и Мерадзе он обнаружил в коридоре. Оба «терминатора» (у сержанта было забинтовано левое плечо, превращая его в подобие парламентёра) возились у пролома, ведущего в отсек с лифтом и шахтой, сооружая из принесённых с других этажей пустых гробов нечто вроде укрытия.
У Кости загорелись глаза.
– Баррикаду сооружаете? А куда дели трупы Демонов?
– В двух нижних вообще ничего не было, – указал на чёрные параллелепипеды Мерадзе. – А из верхних мы вытащили скелеты. Кстати, там остались ещё два закрытых гроба. Один из них тёплый.
– Покажете?
– Зачем они тебе?
– Надо вскрыть и посмотреть. Вдруг в них начался процесс активации?
– Если бы они работали как морозильники, их температура была бы ниже, чем в коридорах.
– А может, принцип гибернации у Демонов был основан не на замораживании тел.
– А на чём?
– На какой-нибудь бальзамической химии.
– Кончай трепаться, академик, лучше помоги.
– Жора, я к тебе. Пошли, посмотришь, какого трицератопса я смонтировал. Я один боюсь включать.
– Командир тебе разрешал его включать?
– Я не спрашивал. Может, надо было у него и в туалет ходить отпрашиваться?
– Может, и надо.
– Вот сам и проси, – фыркнул Костя. – Не хочешь подстраховать, я попробую активировать робота и без тебя.
– Только попробуй!
– Да что вы в самом деле! – вскипел ботаник, – шагу ступить нельзя – спрашивай разрешения! Мы не в концлагере живём!
– Это военная база, мы не все её секреты знаем.
– Уже больше месяца тут ошиваемся, и ничего, всё тихо.
– Пришёл помогать – помогай.
– Сходи с ним, – проворчал Мерадзе. – А то и в самом деле наломает дров. Я тут пока стволы разложу.
Редошкин поскрёб в затылке, покачал головой.
– Вот настырный тип! Ладно, пошли, академик. Мир, я на ушах.
Мерадзе кивнул. «На ушах» означало – рация включена.
Обрадованный Костя припустил к лестнице.
Редошкин, захватив «бластер», последовал за ним.
Растопырчатая глыба черепаховидного «трицератопса» терпеливо ждала своего часа посреди отсека с оружием. Вид у него был далеко не мирный, и Редошкин, обойдя робота размером с быка, проговорил:
– Включить его мы, конечно, можем, но это не простой рабочий механизм, а боевой модуль, и какая в его мозги засажена программа, одному Демону известно.
– Он должен защищать…
– Вот именно, а если так, он тем более опасен. Что, если, обнаружив не своих создателей, а людей, он примет нас за врагов, проникших на территорию базы, и откроет огонь?
– Да ладно, это же машина, она подчиняется приказам…
– Или программе.
– Давай проверим.
– Ничего проверять не будем! Вернётся командир, он и решит.
– Вот же вы ретрограды!
– Уж какие есть, – усмехнулся Редошкин. Подумав, связался с Карапетяном: – Егор Левонович, Сумасход, по идее, должен знать назначение техники на базе, особенно что касается защитных систем и оружия. Можете выяснить, каковы функции у роботов, похожих на трицератопсов?
– Попробую, – ответил физик.
– Пока он будет пытать комп, могу показать, что я обнаружил на дне Крепости, – предложил Костя.
– В другой раз.
– Да это рядом с отсеком, из которого пробита шахта в нижний лес.
– Хорошо, веди.
Спустились на самый нижний горизонт цитадели, и ботаник завёл спутника в тупик коридорчика, в стене которого зиял оставшийся открытым проём двери.
Отсек был освещён всего одним пятном плесени за дверью, но это не мешало разглядеть ряды штабелей каких-то продолговатых стержней, похожих на колотые дрова. Длина каждого «полена» достигала метра, они были ромбическими в сечении, толщиной сантиметров двадцать, и выглядели так, будто обросли сантиметровым слоем серо-жёлтого мха.
Редошкин дотянулся до верха ближайшей поленницы, снял одно полено, взвесил в руках, уловив тихий бульк. Оно весило не меньше восьми килограммов и, казалось, содержало внутри какую-то жидкость.
– Может, это винный склад?
– Ага, я тоже так подумал, – развеселился Костя. – Сначала решил – дрова, потом – что это торфяные бруски. А внутри булькает.
– Коньяк.
Костя прыснул.
– Ну, не коньяк, спирт, к примеру. Пойдём, покажу. – Он сопроводил сержанта к самой дальней шеренге поленниц и показал на пол. – Вот, любуйся.
Редошкин включил нашлемный фонарь.
Луч света выхватил из сумрака выпуклое пятно бордового цвета, похожее на вскипевшую поросль лишайника.
Редошкин нагнулся, разглядывая валявшееся полено рядом – пустой футляр, напоминавший мохнатый тубус и одновременно гниющее мясо с наростом «лишайника».
– Что за хрень?
– Вылилось точно как коньяк – жидкая струя, а на полу вскипело и застыло, превратившись в лишайник.
– Ну, и что это такое, по-твоему?
– С виду – какой-то питательный раствор. Может, Демоны с его помощью поддерживали тонус организма. С другой стороны, это могут быть запасы демонской крови или в крайнем случае – плазма крови. Но у меня возникла идея поинтересней.
– Колись. – Редошкин попытался водрузить «полено» на верх штабеля.
– Сперма.
Сержант едва не выронил «полено».
– Что?! Какая ещё сперма?!
– Демонская, конечно, – пожал плечами молодой человек. – Почему нет? Пусть не сперма, а семенная жидкость или зародышевая плазма для воспроизводства Демонов. Если уж люди подошли вплотную к клонированию животных, то наши предки тоже могли владеть такими технологиями.
– Зашквар! – оценил идею ботаника Редошкин.
– Понравилось? – хихикнул Костя.
– Аж до печёнок! – Редошкин связался с Карапетяном: – Егор Левонович, есть новости?
– Минуту, – попросил физик.
– Ладно, пошли отсюда.
Редошкин и Костя вернулись к Мерадзе, сидевшему на гробе с флягой в руке.
– Что нашли? – спросил он.
– Склад спермы Демонов, – сказал Редошкин со смешком.
Мерадзе поперхнулся.
– Да ладно!
– Правда-правда, – покивал Костя. – Я ещё не совсем уверен, что Сумасход может знать точно и подтвердить гипотезу.
– Георгий Константинович, – гулко заговорили стены коридора, – ваш трицератопс и в самом деле боевой модуль. Сумасход выдал картинку его применения: выстрел из трёхствольной пушки создаёт канал диаметром в пару метров на расстоянии до километра, если не больше, в котором распадается материя. Думаю, принцип тот же самый, что и у системы дезинтеграции, которая уничтожила десант «летучих мышей».
– Трицератопс заряжен?
– Не слышу, говорите по рации.
Редошкин включил рацию, повторил вопрос.
– Скорее всего, не заряжен, – буркнул Мерадзе. – Обычно боеприпасы возят и хранят отдельно.
– Вот гад, – огорчился Костя.
– Сумасход не знает, – сообщил Егор Левонович через минуту.
– Спросите его, где находятся боеприпасы для трицератопса.
– Вообще-то они должны быть там же, где и сами роботы, – сказал Мерадзе. – В тех же контейнерах или на крайняк в шкафах арсенала.
– Пойду поищу! – сорвался с места Костя.
– Найдёшь – сам не пытайся заряжать, а тем более испытывать! – крикнул ему вслед Редошкин.
– Сумасход запрашивает код доступа, – проговорил Карапетян извиняющимся тоном. – Уже не первый раз.
– Но ведь мы как-то обходили эту конспирологию?
– Только благодаря глюкам Сумасхода.
– Ну и чёрт с ним! Если удастся раскопать инфу о кодах – сообщите.
– Что будем делать? – Мерадзе встал и пристегнул флягу к поясу «ратника».
– Домонтируем наш дзот.
– Нет, я имею в виду, если полезут «нетопыри».
– Будем драться.
– Даже если командир не вернётся?
– Белены объелся? – хмыкнул сержант, бросил взгляд на флягу. – Или не воду пьёшь? Когда-нибудь было такое, чтобы командир не выполнил обещанного?
– Ну, мы всё-таки зависим, – смутился Мерадзе, – от всяких Демонов и запасов их оружия.
– Альтернативы нет. Давай займёмся делом.
Какое-то время они возились с «баррикадой», завершая формирование фронтальной зоны поражения, понаблюдали за шахтой, уходящей в тёмные глубины многослойного мира Большого Леса, с одной мыслью: чтобы Максим вернулся цел и невредим.
Настало время обеда.
Вместе в столовой собираться не стали. Прыткий Костя сбегал в жилую зону и принёс каждому по банке местных консервов и по одной пластиковой упаковке тушёной говядины, поэтому трапезничали каждый на своём рабочем месте, считая их таковыми на время работы.
– Говядины осталось всего четыре упаковки, – сообщил ботаник, задержавшийся у спецназовцев.
– Поберечь бы надо, – сказал Редошкин. – Командир вернётся голодный.
– Вика тоже, – добавил Костя. – Как вы думаете, найдёт он Точилина?
– Найдёт, – уверенно заявил Мерадзе. – Любовь – штука сильная, а Лес на нашей стороне, подскажет, где искать.
– Жалко, что самолёт нельзя провести к шахте по коридорам, – сказал Мерадзе. – Командиру было бы легче искать «дирижабль».
– Жалко, что мы не успели снять со звездолёта ещё один байк, – проворчал Редошкин.
– Интересно, какая сволочь его взорвала? И зачем?
– Зачем – понятно, чёрный лес понимает, что если мы завладеем древним оружием, справиться с нами ему будет сложнее. А вот кого он послал – вопрос.
– Конечно, «летучих мышей», – уверенно заявил Костя, успевший умять свой паёк. Он то и дело исчезал в соседнем отсеке с «дровами» и возвращался с новыми рассуждениями о природе Демонов и способах их размножения. Вот и сейчас, выпалив своё утверждение, он принялся разглагольствовать о том, не откладывали ли Демоны яйца, как земные динозавры и страусы, и говорил бы долго, если бы не помешал гул, прилетевший откуда-то раскатом колокола.
Мужчины замерли, вслушиваясь в затихающее подземное ворчание.
– Лес? – неуверенно предположил Мерадзе.
– Больше некому, – кивнул Редошкин.
– О чём предупреждает на этот раз?
Редошкин включил шлемную рацию:
– Егор Левонович, наш дрон ещё летает над кратером?
– Так точно, Георгий Константинович.
– Поднимите его повыше, осмотрите горизонт.
– Думаешь, Лес заметил гостей? – спросил лейтенант.
– В любом случае надо быть начеку.
– Можем поднять самолёт и сделать разведрейд.
– Подожди.
Карапетян ответил через несколько минут:
– В пределах видимости беспилотника никого нет, Георгий Константинович.
– Гул слышали?
– Так точно, Лес подал сигнал, но что он означает, неясно.
– Мы сейчас сделаем вылазку на самолёте, откроете нам выход? Будьте на связи.
– Хорошо.
– А мне что делать? – спросил Костя. – Или я тоже с вами полечу?
– Останешься в Крепости, поохраняешь Егора Левоновича, если придётся.
– Слушаюсь, товарищ сержант!
Разбежались по отсекам.
Так как самолёт был уже подготовлен для полёта, тратить время на погрузку оружия не пришлось.
Карапетян открыл верхний люк, и «демонский суперджет» вырвался из подземелья в небо, как стратегическая ракета, разве что совершенно беззвучно.
Поднялись на километр, сделали круг над кратером, потом второй, третий, постепенно удаляясь от Крепости, и на дальности примерно в полсотни километров заметили в лесу какое-то движение.
– Жора, слева на два часа! – воскликнул Мерадзе.
Редошкин повернул аппарат, увеличил скорость, и спустя минуту они увидели сначала низко летящий над лесом колышущийся шар шмелей, а потом колонну ползущих между деревьями «носорогопауков» численностью в три с лишним десятка экземпляров.
– …дь! – выдохнул Мерадзе. – Откуда выползли эти твари?! Неужто из центра обороны?!
Редошкин, направив на шмелиный рой (не меньше тысячи, однако! где и кто их выращивает?! чёрный лес наладил производство?!) правое колечко прицельной системы, светящееся перед глазами, с сожалением расслабился. Самолёт обладал отличным оружейным комплексом, но стрелять мог только при наличии в кабине сразу троих операторов, одним из которых должна была быть женщина.
– Как думаешь, сколько времени им понадобится, чтобы добраться до Крепости?
– Судя по небольшой скорости – часа два.
– Поворачиваем!
– Если командир к этому моменту не вернётся…
– Заткнись!
Мерадзе умолк, понимая, что нет смысла высказывать сомнения в позитивном развитии событий. И так было ясно, что защитников Крепости ожидает бой…
Глава 17
Элеватор
О том, что он зря ввязался в авантюру с похищением Вероники, Точилин понял, когда «дирижабль» вылетел из шахты в нижний лес и наткнулся на стаю собравшихся нырнуть в неё «летучих мышей» и рой шмелей. По возникшей паузе в движении стаи, насчитывающей два десятка особей, можно было понять, что «мыши» и проводники стаи не ожидали встретить аппарат, что позволило пилоту увернуться от столкновения с передовым «нетопырем» и дать дёру.
Но роботы Демонов, перешедшие теперь на службу чёрному лесу, не простили человеку такой наглости и припустили следом, что заставило лейтенанта увеличить скорость «дирижабля» до предела, уворачиваться от выстрелов огненными сетками и мчаться вслепую, в ночном сумраке (в нижнем лесу всё ещё царила ночь), в неизвестном направлении до тех пор, пока «нетопыри» не отстали и не затерялись за кормой «дирижабля» на фоне лесных крон.
Пленница не мешала, оцепенев в кресле одного из шести операторов экипажа «дирижабля», так и не нацепив рога управления. Ни на один вопрос Точилина она не ответила, чем ещё больше настроила лейтенант против себя, так что он даже подумал, не высадить ли её в лесу и улететь от Крепости как можно дальше, чтобы его не нашли ни роботы чёрного леса, ни майор Ребров со своими солдатиками.
Мысль мелькнула и растаяла дымком, потому что впереди за распахнувшейся цепью «мангров» он увидел геометрически правильный контур и затормозил.
Несколько секунд понадобилось на изучение объекта, пока Точилин не понял, что видит ступенчатую пирамиду, застывшую посреди песчаной плеши в окружении папоротниковых зарослей. В Большом Лесу таких сооружений лейтенант не встречал, поэтому задумался, не спрятаться ли под пологом папоротников и переждать, пока преследователи не уберутся подальше.
Однако осуществить задуманное ему не дали.
Только аппарат начал снижение к вершине пирамиды в поисках укромного уголка, как в чёрной массе блоков и папоротниковых крон зашевелились смутно видимые тени, и перед «дирижаблем» возникла крылатая фигура, сверкнувшая изумрудной нитью не то лазера, не то узкополосного фонаря.
– Нетопырь! – охнул Точилин, облившись холодным потом.
Рука сама потянулась за оружием.
Вспомнив, что он не в кабине вертолёта, имеющего пушки, пулемёты и ракеты, бросил «дирижабль» в разворот и погнал его прочь, надеясь, что «демонский» летающий робот не сможет догнать «демонский» же летательный аппарат.
Ночи в мире Большого Леса называть ночами в полном смысле этого слова можно было разве что с натяжкой, так как светило не скрывалось за горбом планеты, как земное солнце, а просто уходило к «западному» горизонту на десятки тысяч километров, всё время держась на одной и той же высоте. Поэтому полный мрак здесь никогда не наступал, что в верхнем лесу, что в нижнем. Однако видимость в наступившем сумраке ухудшилась настолько, что, во?первых, Точилин потерял из виду преследователя, хотя и не снизил скорости, постоянно при этом маневрируя, а во?вторых, не заметил изменения рельефа и угодил в торчащий вертикально шест, оказавшийся безлистной вершиной засохшей «сосны», не успев отвернуть.
Это произошло примерно в полусотне километров от пирамиды, служившей, очевидно, прибежищем роботов. К счастью, «дирижабль» летел низко над кронами деревьев, и пологое падение с высоты двухсот метров не стало фатальным. Аппарат миновал крепь многоходульных «баньянов» и завис над поляной в окружении «фикусов» и «сосен».
От удара и толчка оба слетели со своих гнездообразных сидений – и пилот, и пассажирка. Но Точилин был готов к экстриму, находясь в состоянии нервного возбуждения, и быстро устроился у терминала управления, даже не взглянув на ворочавшуюся на полу кабины Веронику. Нацепив свалившиеся с головы антенны связи с компьютером «дирижабля», лейтенант оглядел местность, куда их вынесла сила столкновения, прослушал доклад компьютера (ничего в нём не поняв), хотел было подвинуть аппарат к лесу и увидел в центре поляны знакомые очертания «птичьего глаза». Судьба оказалась к нему благосклонна, предложив путь спасения, о котором он и не мечтал: ДТП случилось как нельзя более к месту, потому что «дирижабль» был повреждён, но не разбился, и его отнесло прямо к устью шахты, по идее соединявшей нижний и верхний леса.
Подумав об этом, Точилин выговорил непослушными губами: «Давай, скотина!» – и направил «баллон» в чёрный зрачок глаза, не задумываясь о последствиях этого шага. Главное было скрыться от преследователя, а шахта показалась идеальным средством для бегства, так как должна была вывести беглецов в верхний лес, давший приют попаданцам.
Дважды царапнув стены шахты корпусом, «дирижабль» в полной темноте проскочил гравипаузу, создающую невесомость, и спустя четверть часа после нырка в «зрачок глаза» вылетел из шахты в тусклый не то рассвет, не то закат, не то ночной сумрак, хотя Точилин ожидал, что будет светлее: бежали они из Крепости днём, а с момента бегства прошло по его внутренним оценкам не больше часа времени.
Подняв аппарат над устьем шахты, Точилин остановил «дирижабль» и сам застыл в немом изумлении.
Лес в данном районе присутствовал, но представлял собой скорее классическую саванну, так как деревья стояли редко, образуя зеленоватые, жёлтые и коричнево-синие массивы высотой – опять-таки по ощущениям – до полукилометра. Всё пространство равнины между ними поросло желтовато-серой травой и мелким кустарником, что в точности соответствовало понятию «саванна», известному каждому землянину. Не хватало лишь объедающих листву деревьев жирафов, стад буйволов, мелкого зверья вроде шакалов и семейств львов, для которых такой ландшафт являлся привычным для жизни.
Небо этого уголка природы поразило Точилина не меньше, чем бесконечная саванна. Цвета старого асфальта, оно сгущалось над головой в серый туманный слой и грозило пролиться дождём, хотя ни о каких-то отдельных тучах и сгущениях облаков речь не шла. Просто небосвод казался зависшим над землёй океаном жидкого тумана, заставляя человека ждать потопа.
– Ни фигасе! – пробурчал он, опомнившись. – Не хочешь посмотреть?
Вероника, наконец устроившаяся на сиденье, не ответила.
– Посмотри! – оскалился он, бросив на девушку недобрый взгляд.
Поколебавшись, она нацепила рога управления, посидела с минуту, молча разглядывая пейзаж.
– Ну, как тебе сюрприз? – поинтересовался Точилин таким тоном, будто ждал одобрения спутницы.
Она не ответила.
– Что молчишь? Язык проглотила?
– Верни меня обратно! – холодно ответила девушка.
– Щас, только зубы почищу, – пренебрежительно фыркнул лейтенант. – Где мы оказались, по-твоему?
– Не знаю. Я требую немедленно…
– Замолчи! – рявкнул он. – Нам нельзя возвращаться, там летают «нетопыри»! Хочешь превратиться в мясной фарш? Твоя красота им до лампочки! Скажи лучше спасибо, что я тебя спас!
– Ты затащил меня в кабину насильно!
– Для твоей же пользы. На фиг тебе сдался этот тупой старик? Только и умеет командовать: смирно! нале-во! шагом марш!
– Это неправда…
– Ты ему не пара, неужели не поняла? А у меня папаша генерал, и я стану! Представляешь перспективу?
Точилин не удержался от смешка.
– Надеюсь, ты понимаешь разницу между майоршей и генеральшей?
– Мне не важно, кто он и кем станет… и я не хочу быть генеральшей!
– Ну и дура! Ладно, ты ещё убедишься в том, что генеральшей быть лучше, чем майоршей. Давай-ка посмотрим, куда нас занесло. Не понимаю, в чём причина. Шахта должна была вывести нас в Большой Лес, а оказались мы в саванне. Что за фигня?
«Дирижабль» крутанулся вокруг оси, начал подниматься к свинцово-серому океану «жидкого» тумана.
Горизонт распахнулся во всю ширь, открывая взору и в самом деле бесконечную саванну, неизвестно каким образом заменившую такой же бесконечный Большой Лес.
– Вот чёрт, и посоветоваться не с кем!
– Немедленно возвращайся!
– Что ты заладила как попугай?! – разозлился пилот. – Никакой Макс тебе не поможет! Бросай старика, у него одна извилина, и та от кепки!
«Дирижабль» двинулся к ближайшему дереву, выраставшему по мере приближения в зеленовато-жёлтый мохнатый утёс высотой двести и диаметром в сто с лишним метров.
– Ничего себе кустик… – Точилин не закончил, заметив, что ствол дерева за массой спутанных ветвей, покрытых серповидными листьями, представляет собой нечто вроде снопа пшеницы, стебли которой походили на тускло-серебристые прутья толщиной в пару сантиметров. Только «сноп» этот был в десять тысяч раз больше вязанки ржи-пшеницы на земных полях. Кроме того, ствол-сноп этого «дерева» был украшен сетью штырей длиной до трёх десятков метров, превращавших его в своеобразную антенну.
– Что за фигня?!
Подвесив баллон «дирижабля» в метре от ажурного плетения ветвей странного дерева, Точилин открыл люк, высунулся, разглядывая ветви, листья и проглядывающие сквозь них штыри и саму колонну «антенны», достигавшую в диаметре полсотни метров. Сначала он подумал, что зеленоватые ветки, не то лиан, не то плюща, тоже вырастают из ствола «ракеты», однако пригляделся и понял, что она просто обросла толстым слоем кустарника, превратившего её в дерево, если смотреть издали. Корневая система кустарника охватывала основание «ракеты» как беседка, не приближаясь к нему ближе чем на десяток метров, а сама «антенна» выглядела так, будто вырастала из земли, образовав настоящий вал «чернозёма».
– Да это же искусственное сооружение, обросшее плющом! С ума сойти! Интересно, а что остальные деревья, тоже такие же баки?
Точилин сел на место.
«Дирижабль» облетел металлическую конструкцию кругом, устремился к соседней растительной горе, расположенной в километре от первой, и лейтенант с недоверием осмотрел точно такое же строение: нечто вроде длинного металлического снопа, украшенного горизонтально торчащими штырями и обросшего слоем вьющегося кустарника.
– Бак с нефтью? – хмыкнул Точилин. – Или с газом? Антенна космической связи?
Пленница промолчала, и он провёл обследование снопа-башни: рассмотрел её со всех сторон, вылез из кабины, прошёлся по горизонтальному штырю диаметром в двадцать сантиметров до самой обшивки «снопа», постучал по ней кулаком, царапнул ножом, вернулся.
– Глухо, как будто это цельный кусок дерева. Дверей и люков не видать. Может, хозяева заходили в этот бак сверху?
– Возвращайся, – тихо проговорила девушка. – Здесь находиться опасно.
– С чего ты взяла?
Вероника не ответила.
Точилин поднял «дирижабль» в воздух, облетел ещё пару «деревьев» со стволами-снопами, завис над одним из них, но люка или входа в странное сооружение не нашёл. Стало казаться, что мгла в небе сгустилась и оттуда на летающий баллон смотрит какой-то недобрый зверь.
Лейтенант передёрнул плечами, но так как ему не хотелось выглядеть в глазах пленницы трусом, а упрямства ему было не занимать, Точилин решил сделать вокруг выхода шахты круг пошире и направил «дирижабль» к жёлто-серому пятну в небе, олицетворяющему собой светило этого мира.
– Посмотрим, как далеко простирается саванна. Ясно, что никакие это не деревья, а возможно, склады или зернохранилища наподобие элеваторов, которые не строили, а выращивали для каких-то целей. Найдём открытое и заглянем.
Вероника не ответила, снова оцепенев перед терминалом управления, и Точилин даже мимолётно пожалел её, хотя сам же являлся источником тревог и страхов пленницы.
«Дирижабль» устремился к соседнему «дереву», покружил над десятком соседних гигантов в поисках открытых люков или проломов, удалился от шахты на несколько километров, когда Точилин вспомнил, что у него есть «бластеры». Обрадовался, беззвучно матерясь. Почему бы не попробовать пробить дырку в обшивке «элеватора»? Даже если внутри он забит зерном или какой-то другой сыпучей дрянью, ничего особенного и не случится. Подумаешь – часть содержимого высыплется на землю. А вдруг это вовсе не элеваторы, а оружейные арсеналы? Или базы? Или бункеры для выживания со всеми удобствами?
Последняя мысль показалась наиболее привлекательной.
Подогнав «дирижабль» к «дереву», Точилин внимательно осмотрел рубчатый ствол, ища хотя бы какие-то намёки на дверь, обнаружил на высоте десятиэтажного дома впадину диаметром в четыре-пять метров и решил пробить стену «элеватора» именно здесь, подумав, что обшивка башни должна быть тоньше в этом месте.
– Держись крепче! – предупредил лейтенант пленницу. – Может, придётся удирать.
Та не ответила, вызвав новый всплеск раздражения, но Точилин загнал злость в глубины души, пообещав припомнить упрямой археологине все прегрешения, и через открытую дверь кабины навёл на впадину ствол «бластера», оставаясь внутри.
Невидимый разряд «демонского» излучателя превратил часть обшивки «элеватора» в дым. Как оказалось, толщина стенки сооружения в этом месте не превышала двадцати сантиметров, пролом получился неширокий, но так как оттуда не высыпалось ни «зерно», ни какой-то другой сыпучий или жидкий материал, не вылетели шмели и «летучие мыши», никто не выстрелил в ответ, приободрившийся Точилин расширил пролом несколькими импульсами и осторожно ввёл нос «дирижабля» в образовавшееся отверстие. Какое-то время привыкал к сумраку внутри помещения, освещённого только тусклым светом из пролома.
Помещение в форме подковы выглядело пустым. Пол представлял собой соединение штырей, таких же, какие вырастали из обшивки снаружи, и сквозь этот ажурный помост был виден уходящий вниз колодец. Противоположная сторона помещения напоминала стену из прутьев кустарника, но что скрывалось за ней, разглядеть не удалось.
– Сиди, я пройдусь, – сказал Точилин, выбираясь из кабины, потом подумал, что девушка запросто может улететь одна, и заставил её встать. – Поднимайся, вместе пойдём.
– Не пойду! – отшатнулась Вероника.
– Вставай! – заорал он, рывком поднимая пленницу. – Не поняла ещё, недотрога?! Будешь выполнять всё, что я прикажу! А начнёшь кочевряжиться – брошу здесь к чёртовой матери!
Девушка съёжилась, пытаясь оттолкнуть лейтенанта.
Он толчком отправил её к двери кабины, взял «бластер», вылез следом.
Глаза окончательно привыкли к полумраку, что позволило ему оценить размеры помещения, его необычную конфигурацию, небогатый интерьер и возраст. Назначение отсека понять было трудно, так как он не имел знакомых предметов типа столов, стульев и шкафов, зато имел множество красно-бурых цепей, свисающих с потолка и уходящих в отверстия между балками пола. Чтобы не провалиться в эти окна и щели, приходилось внимательно смотреть под ноги. Забыв предупредить пленницу о дырах в полу, Точилин обошёл помещение, не дотрагиваясь до цепей (пришла мысль, что на них вешали свиные или коровьи туши), потом, не найдя двери, он выстрелил в стену, смонтированную из ветвей засохшего плюща (с виду), и выглянул в проделанный пролом.
В лицо пахнуло теплом и запахом нагретого металла.
Свет снаружи в эту часть «элеватора» почти не проникал, но всё же стал виден тоннель, уходивший вверх и вниз на неведомую глубину и образующий нечто вроде колодца, напоминавшего шахты, соединявшие верхний и нижний леса. По-видимому, «элеватор» был внутри полым, а его внутренние стены представляли собой соты, состоящие из подковообразных отсеков.
Интересно, что здесь хранилось, если это и в самом деле склад? По запаху – чугунные отливки или стальной прокат. А если это не склад, то что? Древняя ракета? Защитный кожух шахты, уходящей ещё ниже, так сказать, в подвал нижнего леса?
Подумав, лейтенант отступил к «дирижаблю», выстрелил в ажурную стену, проделав дыру. Высунул голову в шахту, но разглядел лишь ближайший участок стены, сотканной из спрессованных бурых стеблей «тростника». Тогда он тремя выстрелами расширил отверстие, загнал пленницу в кабину и повёл «дирижабль» в темноту шахты, настроенный выяснить тайну «элеватора».
Глава 18
Ковчег спасения
Савкин прибежал к вечеру и принёс кучу новостей.
Самой интересной из них оказалась информация от учёных-биологов, изучавших останки летающих «динозавров» и шмелей.
– Это не просто насекомые, – сообщил худенький подвижный полковник, не потерявший к своим сорока с лишним детской порывистости и непосредственности. – Это мутанты с мощными генераторами низкочастотных магнитных и ещё каких-то полей. Летающие батарейки! Они запросто могут убить разрядом!
– Даже убить?
– Пусть не убить, но обездвижить способны. Причём эти поля сильно воздействуют на мозги людей.
– Откуда сведения? – поинтересовался Дорохов, собравшийся пораньше лечь спать, так как «заговорщики» хотели рано утром запустить в небо аэростат.
– Мы дружим со всеми начальниками наших лабораторий, – пожал плечами Савкин. – А я человек любопытный. Выпавшие из иномерианы колючки и лианы представляют собой изменённые мутировавшие земные виды.
– Это я уже знаю.
– А летающие «динозавры» – «крокодилы» там, «птеродактили», «летучие мыши» – это биороботы, способные восстанавливаться из более мелких и, как оказалось, живых деталей. Эти организмы представляют собой промежуточную форму жизни – полурастения-полуживотные и имеют аналоги среди некоторых видов насекомых и земноводных.
– Что ещё говорят твои информаторы? Откуда к нам лезут эти твари?
– Пока что среди учёных муссируются две версии. Первая – иномериана уходит не просто в иную вселенную, а в прошлое нашей вселенной, точнее – в прошлое Земли. Версия вторая: это гости из будущего и опять же – из будущего нашей родной планеты.
– Интересное у нас будущее, – хмыкнул Дорохов.
– Вы ещё не знаете, какую гипотезу выдвинул Дионисий Порфирьевич.
– Когда он успел? Я же виделся с ним два часа назад.
– Очень оригинально мыслит ваш приятель. По его идее, иномериана соединила-таки разные вселенные, хотя и очень близкие по физическим параметрам. Вам знакома теория Мультиверса?
– В общих чертах, Дионисий просветил меня. По этой теории Большая Вселенная представляет собой бесконечный континуум вселенных типа нашей и всех возможных комбинаций физических констант. Просто вселенная, которую он называет браной…
– От слова «мембрана».
– …где растёт Большой Лес, является праконструктивом по отношению к нашей, а наша, таким образом, представляет собой сыновнюю брану, отпочковавшуюся от материнской.
– Гипотеза и впрямь экзотична, только вряд ли доказуема.
– Почему? Если нам удастся установить с Большим Лесом прочную связь, получим колоссальный источник информации.
– Дело за малым, – улыбнулся Дорохов. – Найти иномериану, пробраться в материнскую вселенную и наладить контакт с разумным Лесом. Раз плюнуть.
Савкин мигнул, озабоченный размышлением, шутит генерал или говорит серьёзно, слабо улыбнулся.
– Да, это нелегко. У меня с воображением туговато, это даже Павел, мой тринадцатилетний сын, отмечает.
– При чём тут сын?
– Он как-то задал мне три вопроса, на которые я не нашёл ни одного ответа, и Паша назвал меня тугодумом.
– Что же это за вопросы?
– Куда Марк Шагал, кого Бил Гейтс и чем Тадж Махал.
Дорохов засмеялся.
– Креативный у тебя парень, Михаил Васильевич, если в тринадцатилетнем возрасте знает, что такое Тадж-Махал.
– К сожалению, не вся молодёжь нынче креативная. Вы же знаете, как интернет и гаджеты снижают творческие способности пользователей. Мой Пашка, слава богу, не торчит в Сети с утра до ночи. Ну что, Андрей Тарасович, завтра всё по плану?
– Вроде обговорили все варианты. И завтра с нами полетит Сергей Макарович. Человек он опытный, не раз бывал в экстремальных ситуациях, а главное – посещал Большой Лес и знает его повадки.
– Жалко, что кабина маловата, – с огорчением проговорил полковник. – Я тоже полетел бы с вами. Могу сопровождать шар на «вертушке».
– «Вертушки» на такую высоту не поднимаются. Твоя забота – наземные службы. А насчёт полететь – я бы и тебя взял, и лейтенанта Матевосяна, который прожил в Большом Лесу три месяца. Его опыт может пригодиться.
Савкин сунул хозяину палатки руку и убежал.
Дорохов заставил себя ещё раз пройтись по всем пунктам плана, ища его недостатки, хлебнул тёплого чаю и лёг спать.
Аэростат поднялся в стылое февральское небо в начале седьмого, когда лагерь экспедиции ещё не проснулся.
На сей раз подготовились к старту серьёзнее, учтя все выявленные во время первого подъёма проблемы.
Кабину утеплили слоем пузырчатого пластика, хорошо удерживающего тепло, заменили печку на более мощную тепловую пушку, пассажиры обзавелись термопоясами, какими экипировались арктические войска на Крайнем Севере, и серебристый баллон шарльера отправился в путь, управляемый твёрдой рукой пилота Коли Галкина.
На десятикилометровую высоту взобрались за сорок минут, встретив рассвет в воздухе.
Платов превратился в придаток компьютера, объединившего все датчики, счётчики частиц и полевые регистраторы в единую систему. Судя по его раскрасневшемуся лицу, чувствовал себя физик хорошо.
В кабине установилась вполне рабочая температура – плюс восемнадцать градусов, и даже на высоте, где царил стратосферный холод, она упала всего лишь на пару градусов.
Позвонил Савкин.
Дорохов сообщил ему о состоянии команды.
– Могу поднять «вертушку», – предложил полковник.
– Ни к чему, – отказался Андрей Тарасович. – Лётчики нам не помогут, а зря жечь горючку нет смысла.
Савкин кашлянул.
– Есть две новости.
– Плохая и хорошая?
– Одна плохая, другая ещё хуже.
У Дорохова ёкнуло сердце. Он ещё вечером хотел доложить директору о положении дел, но так и не позвонил, о чём в данный момент пожалел.
– Давай с первой.
– Погода скоро испортится, подходит циклон, ожидаются снегопады.
– Вторая?
– В Тюмень собирается новый министр обороны.
– Зачем?
– Я понял так, что у президента в очередной раз меняются приоритеты, наша контора возвращает бразды правления экспедицией военным.
– Странно, что директор меня не предупредил.
– Ещё скажет. У нас не больше пары суток.
– Чёрт! У верховного семь пятниц на неделе!
Савкин промолчал, соблюдая политкорректность.
– Ладно, работаем, – остыл Дорохов. – Звони, если что.
Сидевший рядом Савельев покачал головой.
Дорохов посмотрел на него.
– Слышали?
– Удивительно несерьёзное отношение к проблеме, – проворчал бывший командующий силами специальных операций ГРУ. – Речь идёт о прямом контакте с иной цивилизацией, а проблему опускают до уровня нашего трусливого МИДа, только и способного лепетать «о сильной обеспокоенности руководства страны».
– Увы, Сергей Макарович, это отношение и определяет уровень нынешней власти. Мощнейшая страна мира управляется гнилой либеральной верхушкой, далёкой от истинно интеллектуального руководства, да ещё и продажной почти на сто процентов. Однако об этом лучше не говорить вслух.
Стратостат продолжил подъём.
Платов напомнил о себе на высоте тринадцати километров:
– Стоп! Не дёргайте аппарат!
Пилот прекратил подачу газа в баллон аэростата.
Повисели в бездне между фиолетовым пологом неба и серо-бело-зеленоватой туманной плоскостью земли.
Дорохов и Савельев подсели к монитору компьютера, разглядывая схематическое изображение расчётного лепестка иномерианы и мерцающий, дышащий границами конус измерений полевой обстановки.
Платов что-то быстро проговорил (лицо физика заблестело от пота), и над конусом вырос пунктирчик красных искр в форме буквы «w».
– Левее на пару метров!
– Это вам не детская коляска, – проворчал пилот, управляя сложной системой маневрирования стратостата. Повернул вентилятор, создающий тягу для перемещения воздушного шара.
Движок спел тихую шипящую мелодию, и стратостат потянуло влево.
– Стоп!
На экране красный контур совпал с жёлтым лепестком.
– Есть! – хрипло выдавил Платов.
– Что?! – замер Дорохов.
– Иномериана! Метров на двести выше! Мы прямо под ней!
Галкин перехватил взгляд генерала.
– Поднимаемся?
– На сто метров, – сказал Андрей Тарасович. – Может быть, на сто пятьдесят.
Аэростат начал подъём.
Контуры рассчитанного конуса иномерианы и синтезированного компьютером из показаний датчиков совпали.
– Можем войти в дыру! – вскричал Платов.
– Стоп машина! – скомандовал Дорохов.
Аэростат послушно застыл на высоте тринадцати километров.
– Дрон!
Запустили беспилотник, привязанный к петле в полу кабины на тот случай, если аппарат не сможет вернуться самостоятельно. Приникли к экрану, принимающему передачи с камер квадрокоптера.
Так как плотность воздуха на такой высоте не позволяла летать никакой вертолётной технике, беспилотник ещё на земле усовершенствовали специалисты Савкина, прислушивающиеся к советам Коли Галкина, и небольшой – всего в метр диаметром (от винта до винта) аппарат был снабжён баллоном, в который по команде компьютера начал поступать гелий. Через минуту после запуска мини-гибрид аэростата и вертолёта поднялся над баллоном аэростата и пропал.
Свидетели этого исчезновения дружно выдохнули.
Какое-то время экран показывал серый снегопад, потом камеры прозрели, и зрители увидели жёлто-зеленоватый ковёр бесконечной равнины, края которой тонули в синеватой дымке.
– Лес! – прошептал, всхлипнув, Дионисий Порфирьевич.
– Лес! – подтвердил Дорохов сиплым голосом.
– Поднимаемся?
– Возвращаемся!
– Андрей Тарасович…
– Спокойно, дружище, – сказал Дорохов, положив руку на плечо физика. – В таких делах спешка не нужна, наломаем дров. Главное, что твоя идея оправдала все наши расходы и затраты. Прежде чем начинать экспедицию к чёрту на кулички, надо железобетонно решить проблему возвращения.
– Точно таким же образом…
– Я хочу быть уверен в том, что мы в любой момент сможем вернуться домой. Нужно разработать навигационный комплекс, так сказать, компас или пеленгатор, указывающий на присутствие иномерианы не тогда, когда с ней сталкиваешься, а на большем расстоянии. Это можно сделать?
– Я не ставил такую задачу, – признался Платов.
– Поставь, это очень важно. В Тюмень скоро вернутся коллеги из Минобороны, и нас наверняка попрут отсюда, поэтому напряги все силы и сделай пеленгатор.
– У меня нет под руками необходимых средств…
– Что нужно – всё будет.
– Хорошо, – пообещал озадаченный Платов.
Кабина аэростата шевельнулась.
– Давление меняется, – сказал Галкин.
– Вытаскиваем дрон и возвращаемся.
Через полчаса аэростат начал спуск…
Глава 19
Предел терпения
Редошкин первым почувствовал, что, если они ничего не предпримут в ближайшие минуты, а будут сидеть и ждать командира, ничем хорошим это не кончится. Взвесив все «за» и «против», он собрал в сфере управления всех оставшихся защитников Крепости и поделился с ними своими опасениями.
– Что ты предлагаешь конкретно? – мрачно спросил Мерадзе, раздосадованный тем, что не он поднял тревогу. Спина у него побаливала, и лейтенант изредка морщился, когда делал резкое движение.
– Ударить по колонне «носорогов»! – ответил Редошкин без колебаний. – Из всего, что у нас имеется.
– И разозлить их? – скептически сморщился лейтенант.
– Это роботы, которым вряд ли доступны человеческие эмоции. Зато атака заставит их обороняться, а возможно, и остановиться на какое-то время.
– Прекрасная идея! – одобрительно захлопал в ладоши Костя. – Можем натравить на этих рогатых гадов нашего трицератопса, я нашёл снаряды к его пушкам.
– Снаряды? – недоверчиво посмотрел на него Мерадзе.
– Это скорее энергоблоки, но похожи на снаряды как две капли воды. В каждом чехле, где лежали разобранные трицератопсы, в особых углублениях на дне лежат обоймы по шесть штук снарядов. Я повтыкал обоймы в гнёзда внутри робота, от которых к пушкам тянутся толстые трубки. Можем испытать.
– Для нападения на колонну одного трицератопса мало.
– Я второго соберу.
– И двух мало. Вот если бы у нас была сотня таких модулей.
– Выставлять трицератопса не будем, – сказал Редошкин. – Он пригодится нам при защите шахты с «эйфелевой башней». Атаковать колонну можно и нашими домашними средствами. Запустим «Орлана» с ракетным комплексом, ударим по носорогам из «Ласки». Пока они будут перезагружать свои компы, подлетим поближе и грохнем пару зверей из «Гномов» и ПЗРК. Да и «Пересвет» можно будет использовать.
Мерадзе погрузился в размышления, поглядывая на экран беспилотника, показывающий панораму песков вокруг кратера. Ресурс «Форпоста» подходил к концу, и вскоре он должен был упасть на землю, но пока что это был единственный способ получать информацию о продвижении сил противника, и возвращать аппарат означало потерять визуальный контроль над окрестностями базы.
– Что посоветуете, Егор Левонович?
Карапетян, безмолвно сидевший перед «огуречным» терминалом, встрепенулся.
– Мне кажется, вы правы, Георгий Константинович. Атака должна задержать нехороших парней. Мне бы ещё пару часов, и я выйду на целевую программу Крепости.
– В смысле?
– Блок памяти Сумасхода, заведующий главным оружием Крепости, повреждён, но я пытаюсь обойти затык через другие программы и близок к успеху. А когда включится большой излучатель…
– От «носорогов» останутся только рожки да ножки! – весело вскричал Костя.
– Уговорили, – закончил свои мысленные расчёты Мерадзе. – Попробуем озадачить «демонскую» технику.
– Учтите, я пойду с вами!
– Твоя задача по-прежнему охрана Крепости! – осадил ботаника Редошкин. – Ты единственный её защитник и бодигард Егора Левоновича.
– Но я могу пилотировать и…
– Мы это учитываем. Понадобится твоя помощь – позовём! – пообещал Редошкин.
Костя, собравшийся отстаивать своё право воевать, посмотрел на Карапетяна и согласился следовать приказу сержанта.
– Слушаюсь, командир! – бодро вскинул он вверх сжатый кулак.
Действуя как на пожаре, бойцы Максима перегрузили в самолёт оружие «из подвала» Крепости, каковое они же недавно и прилаживали к баррикаде, и «демонский истребитель» взял курс на край песчаной пустоши, окружавшей Крепость.
Колонна носорогопауков, ведомая роем шмелей, приблизилась к опушке леса вплотную. Ей оставалось преодолеть всего километров шесть-семь, после чего она выходила к пустоши, простиравшейся на двадцать километров до кратера.
Пилотировал самолёт Редошкин, досконально изучивший все повадки нечеловеческой летающей машины. Мерадзе же расположился у люка в носу аппарата, приготовив к стрельбе все захваченные комплексы.
– Эх, была бы с нами Вика! – заметил он сожалеюще.
Редошкин его понял: только с девушкой в качестве стрелка самолёт мог стрелять из своих мощных «пушек», уничтожающих любые материальные предметы.
Шмели заметили противника, когда самолёт выскочил из-за гигантских «сосен» и «пальм» низко над землёй и кинулся на колонну как мангуст на ползущую кобру. Рой был не очень велик, примерно до полусотни метров в диаметре, и его можно было бы игнорировать, поскольку насекомые не могли пробить корпус «демонского истребителя». Но люк в носу самолёта был открыт, и Редошкину пришлось исполнить немало элементов высшего пилотажа, прежде чем рой перестал заслонять жутких тварей и Мерадзе смог открыть огонь.
Всего в колонне насчитывалось более двух десятков носорогопауков, пять «многоножек» и несколько модулей поменьше, почти повторяющих очертания более мощных товарищей.
Первым же выстрелом из «Вербы» Мерадзе поразил «многоножку», взрыв которой повредил одну из малых машин и сбил на землю часть шмелей.
Затем наступила очередь «Гнома».
Этот ручной револьверный шестизарядный гранатомёт калибра сорок миллиметров был настоящее «дитя войны», так как родился в период ожесточённого противостояния федеральных сил и сепаратистов на территории Кавказа в тысяча девятьсот девяносто четвёртом – девяносто пятом годах и сочетал в себе высокую огневую мощь и скорострельность, будучи абсолютно неприхотливым в эксплуатации. «Гномом» его прозвали не за компактность и малый вес (всего 5,6 килограмма), хотя и эти характеристики дополняли перечень преимуществ, так называлась программа разработки этого образца вооружений. Но он был испытан на поле боя не раз и позволял за несколько секунд отбить атаку противника.
Первые две гранаты уничтожили вторую «многоножку», остальные повредили двух носорогопауков, и только после этого колонна начала расползаться под защиту деревьев и огрызаться ответным огнём, бесшумным, но от этого не менее опасным. Из леса вынеслись в небо зелёные «сетчатые» молнии, а также вихрящиеся струи нагретого воздуха, представлявшие собой разряды деструктурирующих излучателей. Одна такая струя превратила в пыль вершину «сосны» высотой в двести метров, а «сетчатая» молния, едва не задевшая крыло самолёта, порубила в щепу ствол соседней «пальмы».
Мерадзе выстрелил из «Ласки», что позволило Редошкину, прекрасно знавшему принцип действия «демонского» оружия, закрыть люк, закрутить бешеную ламбаду с разворотами на месте и стремительными пике, заставляя противника промахиваться, и вывести истребитель из боя, оставив позади лес, развороченный прямыми попаданиями молний по стволам деревьев.
Прежде чем вернуться в Крепость, он с высоты в несколько километров понаблюдал за растревоженным «муравейником» чёрного десанта и лишь потом спикировал к скальному щиту над шахтой.
– Порядок, – расслабился рухнувший на сиденье Мерадзе. – Вряд ли они скоро очухаются. По логике вещей мы задержали десант не меньше чем на пару часов.
– Они живут не по нашей логике, – сказал Редошкин, тоже расслабляясь. – Логика Демонов может очень сильно отличаться от человеческой.
– Если мы и вправду их потомки, то не сильно.
– Самому хочется верить.
– Были бы с нами командир и Вика – всю группу разнесли бы!..
Сержант промолчал.
Самолёт нырнул в отверстие люка.
В ангаре их ждал возбуждённый Костя.
– Ну что?! Вы их бомбанули?!
– Разве ты не видел? – спросил Мерадзе.
– Дрон упал, наверно, кончился заряд в аккумуляторах. Да и всё равно с него был виден лишь песок да полоска леса.
– Удалось уничтожить пять модулей разного калибра, остальные открыли стрельбу, пришлось уходить.
– Много ещё осталось?
– Достаточно.
– А из чего вы стреляли? Из лазера?
– Использовали гранатомёт, ПЗРК и РЭБ, лазер не успели.
– Эх, зря вы меня не взяли! Я бы их из лазера…
– Терминатор! – с иронией проговорил Редошкин.
– Что теперь? – осведомился Мерадзе.
– Выставим наверху трицератопса и поднимем второй беспилотник.
– А за шахтой следить будем? Вдруг и оттуда полезет всякая нечисть?
– На два фронта сражаться мы не сможем.
– Разделимся. Я покараулю отсек с шахтой, а вы будете сторожить верхний люк. Начнётся заваруха – либо снизу, либо сверху, сообщим друг другу по рации.
Редошкин, незаметно для себя присвоивший командирские функции в отсутствие Максима, заколебался, решая непростую задачу, нехотя кивнул:
– Работаем.
Мерадзе взял с собой «Гном» с коробкой гранат, «бластер» и автомат, спустился на дно Крепости.
Редошкин и Костя распаковали ещё один небольшой беспилотник и запустили его через верхний люк, чтобы он имел круговой обзор.
Карапетян им не помогал. Физик был увлечён общением с компьютером базы и на вопрос сержанта: «Как дела?» – ответил односложно: «Как сажа бела…»
Прошёл час, однако колонна «демонских» роботов, подчиняющихся командам роя шмелей, из леса не показывалась. Лишь однажды к кратеру метнулась струя насекомых, но ни спускаться в кратер, ни искать подходы к базе не стала, убралась восвояси.
Костю временное бездействие не волновало. Он снова занялся своей трёхпушечной черепахой, изучая гарнитуру управления модулем. Вывести его наружу не удалось, на попытки включить моторы он не реагировал, и ботаник упорно искал способы ручного управления.
Редошкина же долгое отсутствие врага раздражало всё больше. Он поделился своими опасениями с Карапетяном, и Егор Левонович согласился с ним, посчитав, что боевая техника Демонов чего-то ждёт.
– Вполне возможно, что дополнительные силы, – сказал он. – Мы нанесли десанту значительный урон, озадачив посланцев чёрного леса. Они либо задумали что-то хитрое и дожидаются удобного момента, либо готовят отвлекающий маневр.
– Не дай бог, роют тоннель, – пошутил Редошкин.
– Ну это вряд ли, – не понял шутки физик. – Для такого дела нужна совсем другая техника. Да и прорыть тоннель сквозь пески невозможно, тем более – сквозь зыбучие.
– Я не понимаю, почему чёрный лес не использует главное оружие центра обороны. Зря он, что ли, запрограммировал наших лётчиков? Мы были там с командиром, парни не сидят без дела, но пока что реанимировали только боевую робототехнику.
– Возможно, чтобы отвлечь нас постоянными атаками. Этим базам много-много лет, вообще удивительно, что сохранилась их электроника, компьютеры и периферия обслуживания, поэтому для запуска всех систем требуется время. Я вот тоже, – Егор Левонович смущённо поёрзал на сиденье, – никак не могу наладить качественный диалог с Сумасходом. Хотя уже почти перезагрузил его браузер.
– Значит, этот паучий отряд играет роль разведки боем?
– Очевидно.
– И ждёт, когда на той базе заработает стратегический ударный комплекс?
– Нет, я полагаю, он ждёт чего-то другого. Как бы не появился кто-то из нижнего леса.
Редошкин задумался, отмечая обоснованность предположений учёного. Потом решил присоединиться к напарнику, посчитав угрозу атаки снизу весьма реальной.
Через час к ним дозвонился Костя:
– Братцы, я включил мою зверюгу! Она двигается! Осталось разобраться, стреляет ли она дистанционно. И я есть хочу! Обедать будем?
– Поднимайся наверх к Егору Левоновичу, – приказал Редошкин. – Мы присоединимся.
– Принесёшь чего-нибудь, – сказал Мерадзе. – Я останусь на стрёме.
– Принесу, – пообещал сержант, выбираясь из-за баррикады в коридор, и в этот момент из пролома в стене отсека с лифтом донеслись какие-то слабые звуки.
Оба отреагировали по-боевому: шлемы на головы, забрала на лица, «бластеры» в руки.
Шорохи повторились, послышался слабый стук камешков, будто по отсеку побежала мышь, и в проломе показалась фигура в таком же «ратнике», но с откинутым шлемом.
– Командир! – выговорил Мерадзе с недоверием.
Максим опустил ствол снайперской винтовки.
– Эт-то ещё что за торжественная встреча?!
– Тебя встречаем, – расплылся в улыбке Редошкин, откидывая шлем.
Максим вылез в коридор, поднял брови, обратив внимание на «баррикаду».
– Это, я так понимаю, оборонительный вал? Откуда гробы принесли?
– В основном из соседних отсеков.
– Пустые?
– С трупами мы бы не дотащили.
– Хвалю за сообразительность. Пойдёмте в центр, обсудим наше положение.
– Ты без Вики?
Максим сжал зубы, нырнул обратно в пролом.
Бойцы переглянулись, всё ещё надеясь на лучшее, но Ребров вернулся в коридор один. Буркнул:
– Я их не нашёл.
– Где искал?
– Расскажу.
Поднялись в сферу управления. Увидев Максима, Костя взвизгнул, кидаясь к нему с намерением обнять, но поймал насмешливый взгляд Мерадзе и пристыженно спрятал руки за спину.
Максим сел рядом с Карапетяном, который наконец заметил возвращение майора. Его обступили со всех сторон, и командир группы попаданцев, бросив взгляд на экран беспилотника, лаконично поведал историю поисков беглецов в нижнем лесу.
– Обыскал приличную территорию, – закончил он, – но там сейчас ночь, а систем визуального наблюдения у аэробайка нет. Отдохну и полечу снова.
– Никого не встретил? – поинтересовался Редошкин.
– Нашёл старую пирамиду, и по-моему, мимо меня на удалении пролетела стая «нетопырей». Да, ещё недалеко от пирамиды наткнулся на вход в шахту в окружении папоротников, но обследовать не стал. Днём это сделать удобнее. Что у вас?
Редошкин и Мерадзе, дополняя друг друга, перебиваемые возгласами Кости, рассказали обо всём, что произошло в Крепости и вокруг неё за время отсутствия Максима.
– Банда носорогов остановилась, – сказал Редошкин. – Однако мы подозреваем, что она ждёт отмашки. Чёрный лес задумал покончить с нами одним ударом и собирает силы. Вот почему мы сварганили баррикаду на дне Крепости. Я считаю, что удара надо ждать оттуда.
– Я бы вообще взял бы и взорвал вход в шахту, – сказал Мерадзе. – Чтобы оттуда никто больше не смог вылезти.
– И как тогда мы вернём Вику? – хмуро спросил Редошкин.
Лейтенант виновато шмыгнул носом.
– Найдём… через другую шахту.
– Нет у нас таких мин, чтоб завалить шахту.
– Шахту не завалим, но если рухнут стены и потолок отсека, этого будет достаточно.
– А я оживил трицератопса, – похвастался Костя невпопад. – Он вполне себе в рабочем состоянии, можно запереть им отсек с лифтом.
Максим непонимающе наморщил лоб, и Мерадзе сказал с усмешкой:
– Академик собрал «демонского» робота, имеющего очень крутую трёхстволку. Егор Левонович показывал нам, как этот трицератопс стреляет. Нам бы с десяток таких ребят, и никакая внешняя кавалерия к Крепости не приблизится.
– Это хорошая новость. – Максим перевёл взгляд на физика: – Порадуете чем-нибудь, Егор Левонович?
– И да, и нет, – признался Карапетян. – Я знаю, как привести в действие главный излучатель Крепости. Но для этого нужны сразу три оператора.
– Как в самолёте? – уточнил Костя.
– Как с любым оружием Демонов. И боюсь, что одним из операторов должна быть…
– Женщина!
– Вика! – мрачно кивнул Редошкин.
Максим поморщился, с усилием возвращая лицу командирскую твёрдость.
– Знать бы, где искать этого засранца, – проворчал Мерадзе.
– Есть одна зацепка… – Карапетян нерешительно посмотрел на поигрывающий своими «свечками» терминал Сумасхода.
– Говорите.
– Вселенная Большого Леса многослойна…
– Только не начинайте от печки, пожалуйста, – перебил учёного Мерадзе.
– Подожди, Мир! Продолжайте, Егор Левонович.
– Брана Большого Леса представляет собой многосвязное пространство – ансамбль плоских слоёв…
– Бутерброд! – хихикнул Костя.
– …соединяющихся метрическими пробоями, – закончил Карапетян.
– Шахтами?
– Шахтами они стали, когда стенки пробоев облицевали спрессованным корневидным материалом. Демоны сами эти шахты не бурили, просто приспособили межслойные червоточины.
– Может быть, это тоже иномерианы?
– Подожди, академик! – сердито бросил Редошкин. – Потом задашь вопросы.
– Под нашим Большим, так сказать, верхним Лесом располагается нижний, где все расы Демонов прятали свои военные базы, склады и бункера спасения.
– Ещё и бункера?! – взвился Костя.
Максим встал, развернул его к мостику и сказал с тихой угрозой:
– Ещё одно слово – и ты галопом поскачешь в нижний отсек!
– Да что это за волюнтаризм! – дёрнулся молодой человек.
– Не понял?!
Ботаник попытался освободиться, не смог и смирился.
– Хорошо, хорошо, не буду.
– Дальше, Егор Левонович.
– Но и нижний лес – не последний слой «бутерброда», – дождался тишины учёный. – Он в свою очередь соединяется, так сказать, с «подвалом», который тоже многослоен.
– И так до бесконечности? – не выдержал теперь уже Редошкин.
– Не до бесконечности, это своеобразная петля многомерного пространства или змея, кусающая себя за хвост. Где-то совсем глубоко её хвост переходит в голову…
– Слой над Большим Лесом! – воскликнул Костя, тут же прячась за спиной Редошкина.
– Да, – кивнул Карапетян. – Здешняя вселенная пересекается сама с собой.
– Когда вы это узнали? – спросил Максим, сдвинув брови.
Физик почесал седую бородку.
– В общем-то догадывался давно, а разложил факты по полочкам сегодня, когда рылся в памяти Сумасхода.
– Так что у вас за идея? Вы сказали – зацепка…
– Точилин мог нырнуть в ближайший пробой…
– В шахту.
– И попасть в «подвал» вселенной под нижним лесом.
Стало тихо. Костя открыл рот, но Редошкин показал ему кулак, и ботаник промолчал.
– Это… шанс, – наконец проговорил Максим.
По лицам мужчин побежали морщинки облегчения.
– Этот бешеный чекист трусоват, – заговорил Мерадзе, – с испугу вполне мог нырнуть в первую же попавшуюся пробоину!
– Это шанс, – глухо повторил Максим. Взгляд его остановился. – Но если скопившиеся под кратером носороги попрут в атаку…
– Не попрут, какое-то время у нас есть, – сказал Редошкин. – К тому же без Вики мы всё равно что безоружны. Гранат и ракет у нас на один раз отбиться. Потом останется только драпать. Вика нужна позарез, так что не сомневайся, лети на поиски. Хочешь, я смотаюсь в… э-э, подвал и поищу?
Максим очнулся.
– Нет, это моя забота! Держите оборону, парни! Вернусь через… – Майор сглотнул. – Короче, я вернусь!
– Может, я с тобой пойду? – несмело спросил Костя.
– Мы без тебя тут пропадём, – проворчал Редошкин. – Ты главный оператор цератопса. Иди, готовься к бою!
Ботаник помчался вслед за спешащим Максимом.
Оставшиеся проводили его взглядами.
– Ты же есть хотел, – крикнул Мерадзе вдогонку.
– Потом… – донёсся ответ.
Лейтенант покачал головой.
– Вот же свист в голове! Такое впечатление, что ему четырнадцать лет, а не двадцать пять.
– Может, оно и к лучшему? – задумчиво произнёс Редошкин. – Бывшим геймерам легче погибать? Они ведь до финала уверены, что у них по десятку жизней, как в компьютерной стрелялке. Егор Левонович, есть будете?
– Кофеёчку бы, – слабо улыбнулся Карапетян.
– Сделай профессору кофе, – посмотрел Редошкин на Мерадзе. – В НЗ были пакетики растворимого.
– Нашёл крайнего? – рассмеялся лейтенант.
– Сегодня ты дежурный.
– Не знал. Ладно, сделаю.
Через несколько минут они все втроём пили кофе, совершенно не представляя, что будут делать, если десант чёрного леса пойдёт в атаку…
Глава 20
Предать, не колеблясь
Он всегда завидовал сверстникам, рост которых превышал его собственный. Девушки во все времена предпочитали рослых пацанов, и скабеевские сто семьдесят были не видны лишь при езде на велосипеде. Поэтому и в лётное училище он пошёл не в последнюю очередь из-за малого роста, чтобы компенсировать недостатки природы высотой полёта и голубизной погон.
Если бы ему в те годы сказали, что он не только будет летать на боевых вертолётах, но и попадёт на одном из них в другую вселенную, Скабеев счёл бы это неумным розыгрышем. Однако судьба распорядилась таким образом, что он получил погоны лейтенанта, стал стрелком вертолёта Ми-171 и в результате обстоятельств оказался в другом мире, заросшем бесконечным лесом с гигантскими деревьями.
Всё было бы ничего, не попади он вместе с другими лётчиками под удар гипноиндукционного излучения, которым владели насекомые этого леса – огромные шмели, находящиеся на службе леса-завоевателя. Лейтенант не был по натуре злобным или агрессивным, хотя кое-какие амбиции имел. Но психотронная атака заблокировала в мозгу пилота всё человеческое, и, даже оставшись один, Скабеев не перестал выполнять приказы чёрного леса, внушаемые роями шмелей.
Изредка накатывала тоска – когда психика вдруг вспоминала моральные принципы, всосанные с молоком матери и бередящие душу. Однако как только лейтенант начинал задумываться о том, что делает, и переставал заниматься коррекцией «демонской» техники, на голову сваливался рой адских кусачих созданий (шмели имели и жала, и зубы!), сознание темнело, и Скабеев возвращался к терминалам базы Демонов, по привычке называемой центром обороны, продолжая активировать его роботов.
Последнее задание – реанимировать главный стрелковый комплекс центра обороны – оказалось нелёгким. Несмотря на воздействие шмелей на компьютеры и системы управления роботами, «демонская» техника расставалась со своей независимостью неохотно, и подчинить её, научиться понимать ментальный язык компьютеров, удалось далеко не сразу. Если отдельные механизмы не сопротивлялись командам человека, то системные центры сначала запрашивали коды доступа, пароли и условные формулы, прежде чем выполнить приказ, поэтому Скабееву приходилось подолгу искать к ним подходы, обманывать, отключать системы безопасности и обходить блокировку, что отнимало много времени и сил.
И тем не менее он наконец-то вплотную подошёл к решению проблемы, разобравшись в принципе действия стратегического комплекса, названного им Потрясателем Мира.
Как оказалось, это был излучатель энергии, разрушающий атомарные и электронные связи материи. Излучалась она порциями – солитонами, представлявшими своеобразные невидимые снаряды. Один удар такого «снаряда» мог превратить в пыль земной мегаполис, и Скабеев не раз вспоминал разговоры спутников о кратере возле базы противника, сотворённом разрядом Потрясателя. В тот раз (а произошло это тысячи лет назад во время войны Демонов) хозяева центра обороны промахнулись, не сумев поразить Крепость, где обосновались нынешние обитатели – земные попаданцы, теперь же Скабееву была поставлена задача не допустить ошибки и уничтожить Крепость, что он и намеревался сделать.
Каково же было удивление оператора, когда он узнал, что целиться надо не по месту расположения Крепости, а по верхнему полю обзора, то есть по небу, где над равниной Большого Леса нависала точно такая же равнина с точно таким же Лесом! Сначала лейтенант подумал, что он просто неправильно понял речь компьютера, высветившего ему карту поля былых сражений. Потребовал уточнить координаты удара. И убедился, что стрелять действительно надо вверх, в небесный купол, служащий своеобразным зеркалом, в котором отражался реально существующий Большой Лес.
Впрочем, удивлялся открытию пилот недолго. Сфера эмоций в настоящий момент ему была практически недоступна. Задания чёрного леса он выполнял автоматически, лишь изредка вырываясь из тесного мирка «психического концлагеря» на свободу и не понимая, чем занимается. Потом включалась программа подавления воли, и лейтенант погружался в болото чужих команд с головой, переставая думать о чём-либо кроме выполнения приказа.
Последние роботы центра обороны ушли колонной «на юг», собираясь нанести по Крепости отвлекающий удар, и Скабеев послал гонцов – шмелей и летучих мышей в нижний лес, чтобы те подключили к атаке на Крепость роботов из бункеров выживания, а сам принялся настраивать прицельную систему Потрясателя Мира, пока не привёл её в рабочее состояние. Теперь он мог наблюдать за кратером, не покидая центра обороны, просто направляя радары в небо, как если бы он сидел в обсерватории на Луне и смотрел на Землю.
Площадь территории, доступной наблюдению, превышала сто тысяч квадратных километров, и Скабеев, глядя в небо, хорошо видел кратер, располагавшийся в трёх тысячах километров от острова. Осталось только уточнить координаты входа в Крепость, чтобы не промахнуться. Эти координаты ему должны были сообщить разведчики десантной колонны, приблизившейся к кратеру, для чего им надо было всего лишь включить передатчик. И Скабеев принялся терпеливо настраивать реактор Потрясателя, всё реже задумываясь о том, что, по сути, предаёт своих товарищей, обрекая их на смерть.
В последний раз он засомневался в правильности своих действий, когда контролирующий его шмелиный рой отвлёкся на непродолжительное время, покинув зал управления базой. Скабеев даже успел очнуться от тёмного полузабытья и начал вспоминать, кто он и что делает в «незнакомом» месте. Однако шмели вернулись, и пилот после недолгой внутренней борьбы с самим собой снова погрузился в привычное болото безволия в ожидании приказа Хозяина.
На Земле в это время наступило утро двадцать второго февраля…
Глава 21
Я хотел её спасти!
Решение сменить транспорт Максим принял, пробегая мимо коридора, ведущего к ангару. Недолго думая, он свернул туда, обшарил кабину самолёта, убедился, что оружия в ней достаточно, и вызвал по рации Редошкина:
– Дом, откройте верхний люк! Я полечу на суперджете!
– Хорошо, – ответил удивлённый сержант. – А как ты спустишься в нижний лес?
– Через шахту возле взорванного звездолёта.
– Понял, открываем.
Через минуту «демонский» истребитель стартовал из глубин Крепости, взяв курс «на север».
До воронки, оставшейся на месте звездолёта, Максим домчался за три минуты. Столько же потратил на ориентацию и поиски «птичьего глаза», нырнув в «зрачок», и ещё через минуту пулей вылетел в сумрак нижнего «слоя бутерброда».
Здесь только-только начиналось утро (интересно, мелькнула мысль, как связаны источники света в разных слоях?), но уже можно было разглядеть светлеющий на глазах лес под аппаратом, и Максим, вспомнив речь Карапетяна, рванул в ту сторону, где, по его представлениям, располагался выход шахты, протянувшейся в нижний лес из Крепости.
«Глаз» отыскался быстро. Строители, облицовывающие когда-то межслойные пробои, не заботились о сокрытии дыр в земле, все их горловины были окружены бетонными кольцами, заметными издали, несмотря на заросли кустарников или папоротника. Максим быстро убедился, что этот «глаз» и есть выход шахты Крепости, и повёл самолёт по кругу, сосредоточившись на поисках «дирижабля».
Так как он уже обследовал местность в этом районе, повторять путь не стал, сразу начав искать искусственные объекты, сосредоточения деревьев и дыры в земле, по идее Карапетяна, ведущие в «подвал» под нижним лесом. Вспомнив, что Большой Лес пообещал ему установить связь с нижним, сосредоточился на вызове патрона.
К его удивлению, Лес отозвался!
В голове лопнула тонкая струнка, и Максим услышал булькающий голос:
«Человек… вы снова… поступаете необдуманно…»
«Ты?! Слава богу! Нет времени спорить! Помоги найти пропавших! Они скорее всего нырнули в слой под нижним лесом. Ты их видел?!»
«Поспешное решение… не приводит к положительному результату…»
«К чёрту философию!»
«Мы на грани поражения… Крепость вот-вот будет атакована… оружие центра обороны готово к использованию…»
«Нам не отбиться от атаки без моей подруги! Только с её помощью мы сможем активировать оружие Крепости! Помоги найти Веронику, и всё закончится!»
«Ты… можешь… не успеть…»
«Так не тяни время! Задержи десант, брось на него все свои силы: бабочек, муравьёв, жуков! То же самое устрой на острове, где расположен центр обороны! Отвлеки оператора и роботов!»
«Мы понесём… большие потери…»
«А иначе вы потеряете всё!»
Пауза, наступившая после выкрика Максима, длилась несколько секунд.
«В десяти минутах полёта в направлении на световой источник… находится мембрана перехода…»
«Что?!»
«Пробой между слоями континуума… летательный аппарат с вашими соотечественниками нырнул в неё…»
«Давно?!»
«По земному времяисчислению – час назад…»
«Скотина! Это я не вам… спасибо! А там, в этом подвале, куда они направились?»
«Подвал на самом деле представляет собой гармонику переходных слоёв четырёхмерного паттерна… первый слой – хранилище генофонда нашего мира… за ним идёт слой добычи полезных ископаемых… ещё ниже…»
«Понял, чудесная этажерка! Значит, мои соотечественники сейчас находятся в слое хранилища генофонда?»
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70896745?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Поле, или Хроники, Акаши – термин, описывающий мистическое знание, закодированное в нефизической сфере бытия. Содержит в себе весь коллективный опыт всех разумных существ Вселенной.
2
Катран – помещение для игры в карты шулеров, используемое как зона встреч сотрудников спецслужб.
3
ИКК – индивидуальный кислородный комплект; используется парашютистами спецназа для прыжков с высоты выше десяти километров, в том числе в Арктике.
Василий Васильевич Головачев
Стальные страницы #2
Заключительные книги цикла «Очень Большой Лес» от грандмастера отечественной фантастики.
Группа майора Реброва, с колоссальным риском установившая канал связи с миром Большого Леса, отказывается вернуться на Землю, потому что не устранена главная угроза – не остановлено нашествие агрессивного леса черного, не выполнено обещание, данное бескрайнему разумному хозяину странной многослойной реальности. А значит, противостояние продолжается. И земляне сделают все, на что способны. Тем более что в войну неожиданно вмешивается третья сила, и еще неизвестно, чью сторону она примет. В многомерной вселенной Большого Леса прошлое и будущее настолько связаны, что не поняв первое, невозможно надеяться на второе. Доверит ли Лес Майору Максиму Реброву и его товарищам самое ценное?
Василий Васильевич Головачёв
Очень Большой Лес
Том 2
© Головачёв В.В., 2024
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024
Душа Большого Леса
Глава 1
Возвращение в Крепость
Суета последнего дня, насыщенного сражениями с «птеродактилями» и носорогопауками, а также переживаниями по поводу появления вертолёта с «большой Земли» и отказа Максима возвращаться домой, на Родину, породившего внезапное формирование группы остающихся в Большом Лесу, настолько утомили всех попаданцев (превратившихся теперь в засланцев), что Максим вёл самолёт к Крепости в одиночестве: уснул даже казавшийся железным Редошкин. Остальные, прикорнув кто где мог (лишь Костя-ботаник устроился на сиденье), провалились в сон, и в кабине «демонского суперджета» наступила тишина, нарушаемая только дыханием спящих.
Максим поднял самолёт повыше, убедился в том, что его никто не преследует, и отдался воспоминаниям.
Вертолёт, посланный через иномериану из-под Тюмени, исчез в невидимой «чёрной дыре» межвселенского пробоя, унося на своём борту загипнотизированных чёрным лесом лётчиков, генералов Плащинина и Дорохова, командира Сил специального назначения ГРУ Савельева и лейтенанта Матевосяна, бойца группы Максима.
В Большом Лесу осталось шестеро землян: сам Максим, Вероника, Костя, сержант Редошкин, лейтенант Мерадзе и физик Карапетян Егор Левонович, внезапно проявивший недюжинную твёрдость духа и силу воли, заслужив тем самым уважение у более молодых спутников.
Кроме того, где-то по территории Леса, обладавшего, как оказалось, разумом, хотя и отличным от человеческого, бродили ещё два бойца группы Реброва (если только они остались живы после попадания в другую вселенную), сбежавший лейтенант Точилин, который тронулся умом, судя по его деятельности, и пилот «вертушки» лейтенант Скабеев, также запрограммированный чёрным лесом и выполнявший задание хозяина, заключавшееся в ликвидации всех землян, оказавшихся в Большом Лесу. Чем пилот занимался в данный момент, Максим не знал, предполагая самое худшее, и с этим человеком, ставшим волею судьбы командующим «центра обороны» – базы, принадлежавшей одной из рас Демонов Войны, ещё предстояло схватиться не на жизнь, а на смерть, чтобы выжить в условиях агрессивного наступления чёрного леса на Большой.
После того как вертолёт (это был новёхонький Ми-38 2М, способный вместить шестнадцать бойцов с кучей оружия) улетел, сбросив три контейнера, засланцам пришлось садиться и в спешном порядке переносить груз в кабину самолёта, оставив два повреждённых при падении с полукилометровой высоты ящика на берегу реки, рядом с остовом африканского катера.
Неизвестно, какие мысли были у командования, отправившего «вертушку» в иную вселенную, но, судя по содержимому контейнеров, они собирались обосноваться в Лесу серьёзно. Во всяком случае, кроме запаса продуктов питания (на десятерых бойцов, то есть в расчёте на боевое отделение, две сотни сухого пайка на неделю) в контейнерах находилось оружие, три комплекта спецкостюмов «ратник-2», пять раций «Одуванчик», два дрона и даже переносный модуль РЭБ «Ласка», позволяющий ослеплять блоки электронного управления любых летательных аппаратов на расстоянии до пяти километров.
Впечатлял и выбор оружия, что заставило Максима ещё раз прикинуть цели командира группы (а им, наверно, являлся генерал Дорохов), то ли предвидевшего возможный огневой контакт со слугами чёрного леса, то ли действительно рассчитывавшего или опасавшегося остаться в иной вселенной надолго.
Из оружия в контейнерах лежали три автомата АСМ с прозрачными магазинами на тридцать шесть патронов, два пистолета «Удав», винтовка СВЛК-14С «Гюрза» с патронами калибра 10,36 миллиметра (запас – сто выстрелов!), ПЗРК «Верба», два гранатомёта «Гном», а также запас ручных гранат «Орех», в том числе с десяток светобарических, и пять экземпляров рейд-рюкзаков с бронезащитой.
– С кем они воевать собрались? – поинтересовался Редошкин, когда оружие грузили в самолёт. – Для ликвидации пары десятков боевиков ИГИЛ – годится, воевать с чёрным лесом – нет.
– Может быть, они ни с кем не собирались воевать, – ответил сержанту Максим, – а просто решили сбросить в Лес кое-какие запасы для нас. Если бы Лес не сообщил мне о появлении дронов, мы бы сюда и не прилетели…
Мерадзе захрапел, отвлекая Максима от воспоминаний, хотя тут же перевернулся на бок и затих.
Мысли майора свернули в другую сторону. Глянув на свернувшуюся калачиком Веронику, он почувствовал такой прилив нежности, что сам удивился своей реакции. Но факт оставался фактом: он теперь не мыслил себя без этой неизбалованной девчонки, получившей на Земле профессию археолога, готовой ради него даже остаться в чужом мире без шанса вернуться домой. А это дорогого стоило!
Впрочем, действительно ли у них нет этого шанса, и они обречены до конца своих дней жить в прекрасно организованном, с комфортной экологией, но чужом лесу, пусть и обладавшем даром мышления? Или найдётся решение проблемы и попаданцы вернутся на Землю, обрадовав своих близких? Ведь не пропали же даром усилия земляков, в том числе генералов спецслужб, то есть людей, призванных управлять коллективами людей, а не искать пропавших без вести лично? Вдруг они найдут способ попасть в мир Большого Леса ещё раз и наконец заберут оставшихся? Правда – уже после того, как попаданцы решат проблему с завоевателем?
В тишину кабины («демонский» самолёт летал бесшумно) проник снизу тихий гул.
Максим усмехнулся, проговорив мысленно:
«Успокойся, дружище, мы тебя не бросим один на один с чёрным лесом! Для того и остались, чтобы помочь отбить нашествие растительной орды». Хотя каким образом людям удастся помочь приютившему их гигантскому, едва ли не бесконечному, лесу справиться с нападением чёрного леса, Максим пока не представлял. Однако надеялся, что с помощью военных запасов прежних жителей мира – Демонов Войны, уничтоживших самих себя тысячи лет назад, сделать это удастся.
Захотелось посмотреть на «опухоль» чёрного леса, занимавшего территорию диаметром в сто с лишним километров. По сравнению с Большим Лесом этот отнятый у него пришельцем участок казался несущественным, но чёрный лес разрастался, размножался и постепенно завоёвывал всё большее пространство, превысив, по признанию Большого Леса, объём, необходимый для возникновения интеллекта. То есть чёрный лес эволюционировал и совершенствовался, начиная создавать и привлекать на свою сторону более мобильных соратников – летучих «крокодилов», «птеродактилей», носорогопауков и даже людей!
Слегка подкорректировав курс, Максим увеличил скорость самолёта и через полчаса пролетел в паре километров от границы чёрного леса, представлявшей собой линию фронта шириной километров в десять-пятнадцать, где сражались с чудовищными побегами лиан, «плюща» и колючих «саксаулов» бойцы Большого Леса – видоизменённые «мангры», «баньяны» и «баобабы». Плантоиды – как назвал Костя этих растительных защитников Большого Леса. На фронтовой полосе они росли быстрее, так как являлись искусственными насаждениями с программой ускоренного развития, но вал чудовищных растительных форм, попавших в этот мир из будущего Земли в результате немыслимой вероятности стечения обстоятельств, был сильнее. Лианы душили деревья, высасывали из них все соки и превращали в настоящие скелеты, вызывающие в душах свидетелей этой странной войны омерзение и страх.
Самолёт застыл на высоте трёх километров.
Стала видна туча роящихся точек над растительной «опухолью» захватчика. Максим пожалел, что у него нет бинокля, хотя и так было понятно, что точки представляют собой насекомых – восьмилапых и четырёхкрылых шмелей, рои которых чёрный лес использовал в качестве разведывательно-десантных летучих отрядов и зомбирующих кластеров. И было их очень и очень много – тысячи!
В душе родилось чувство, близкое к ненависти. Земные шмели у Максима никогда не вызывали опасений, так как занимались своим делом – сбором нектара и зря на людей не нападали. Но эти гиганты величиной с мужской кулак (интересно, где таких выращивают? В Большом Лесу их нет, значит, они тоже из будущего Земли? Шмели-мутанты?), имеющие и жало, и клюв с зубами, являлись живым лютым злом, без колебаний атакующим всё, на что их направит хозяин.
Максим «потрогал» взглядом призрачные колечки перед глазами, представляющие собой мысленные «джойстики» управления аппаратом, и они отреагировали вспышками слабого свечения: оранжевого – левое, увеличивающее или уменьшавшее скорость, голубоватого – центральное, заправлявшее маневрированием, и золотистого – правое, активирующее оружие самолёта.
Но если кольца для движения подчинялись в данный момент пилоту, то кольцо-курок ему было неподвластно. Как оказалось (идея принадлежала Косте), инициировать выстрел могла только женщина, в их случае – Вероника, а вообще управляли транспортными системами Демонов Войны (хозяев Крепости) «семейно-генетические тройки»: оператор-мужчина, оператор-женщина и оператор «третьего пола» – межем; такое название дал этому существу всё тот же Костя.
Мысль нанести удар из самолётного излучателя по шмелям прошла. Ничего бы атака не изменила, чёрный лес остался бы цел. Для его уничтожения требовалось оружие другого масштаба, типа десятимегатонной атомной бомбы, которой у попаданцев в мир Большого Леса не было.
Путь от чёрного леса до Крепости самолёт преодолел всего за полчаса. Максим врубил форсаж, и скорость «демонского» суперджета достигла трёх тысяч километров в час, от чего концы крыльев аппарата и его заостренный нос оделись тонкой плёнкой плазмы.
Оглядев кратер и скальную возвышенность рядом, скрывающую подземную базу Демонов Войны, майор опустил самолёт в шахту, так и оставшуюся открытой после того, как цитадель поспешно покинули постояльцы. Лес внезапно сообщил Максиму, единственному из землян, кто слышал его мысленно-эмоциональный «голос», о появлении беспилотников у реки, над которой висела «червоточина», соединявшая мир Большого Леса с Землёй, и отряд под командованием генерала Плащинина рванул туда, где и встретился с посланным за ним вертолётом.
Пассажиры проснулись, когда Максим маневрировал в ангаре, где стоял «дирижабль» – ещё один летательный аппарат Демонов, похожий на гигантский резиновый баллон, – все потянулись к своим «гостиничным номерам» в жилом секторе Крепости.
Максим тоже забежал в свою «спальню», с наслаждением смыл с тела пот в «туалетном блоке», переоделся в гражданский костюм «космических торговцев», на ракету которых он набрёл два с лишним месяца назад.
Через полчаса собрались в сфере управления Крепостью, где уже в одном из шести кресел, похожих на журавлиные гнёзда, сидел Егор Левонович с рожками интерфейса связи с компьютером, имя которому – Сумасход – дал ещё лейтенант Матевосян, отправившийся вместе с остальными попаданцами на Землю.
– Генерала не хватает, – пошутил Костя, жующий на ходу стебель какой-то травы.
– Что за наркотик употребляешь? – полюбопытствовал Редошкин. – Бетель, что ли?
– Не, я в прошлый вылет зимолюбку нашёл, – с готовностью ответил ботаник. – Лечит почки, кишечный тракт, на вкус почти как щавель.
– А у тебя тракт не в порядке?
– Да что-то живот урчит.
– Могу дать фуразолидон, у меня в аптечке есть.
– Травка вылечит быстрее.
– Как хочешь. Хотя я не уверен, что местные травки способны лечить людей.
– Местные травки – аналоги земных. Каждая трава в принципе является лекарственной, просто надо подобрать под неё болезнь.
– Ну, если так, то подбери под мою чего-нибудь.
– А что у тебя болит?
– Совесть.
Костя засмеялся.
– Тут я бессилен.
Максим присел на краешек «гнезда» рядом с Егором Левоновичем, оглядел команду, встретив взгляды добровольно оставшихся с ним людей. Тревоги или сожаления в этих взглядах не было, и майор почувствовал себя уверенней.
– Как настроение?
– Генерала не хватает, – повторил свою шутку Костя, не испытывающий никаких сомнений в своём праве высказывать всё, что пришло ему в голову. – Он сейчас произнёс бы какую-нибудь банальность, подчёркивающую звание, и сделал бы вид, что всё под контролем.
– Прекрати, Костя! – сдвинула брови Вероника. – Виктор Викторович нормальный руководитель.
– Совершенно с тобой согласен, – сказал Редошкин. – Другой на его месте заставил бы всех ходить по струнке, а он отлично понимал, кто есть ху.
– Забыли о генерале, – сказал Максим. – Надеюсь, ему не вменят в вину то, что он не всех вывез домой на «вертушке». Начнём с главного – с обороны. Пока что нашего арсенала на какое-то время хватит, чтобы отбить атаки «птеродактилей» и носорогопауков, тем более что мы овладели оружием хозяев Крепости.
– Не всем, – поправил его Мерадзе. – Мы не знаем, как включается «эйфелева башня».
– С башней мы ещё разберёмся. Егор Левонович поможет.
Карапетян кивнул, не снимая рожек управления и глянув на терминал Сумасхода с некоторым сомнением.
– Итак, оборона. Я убеждён, что Крепость имела наблюдательные системы, обозревающие окрестности. Их надо непременно отыскать, потому что ресурс наших беспилотников ограничен. Долго держать их в воздухе мы не в состоянии.
– Может, получится подзаряжать их аккумуляторы? – спросил Мерадзе.
– Это ещё одна задача, которую надо будет решить. Идём дальше. Вторая большая проблема – ликвидация чёрного леса. Оставшийся на второй базе Демонов пилот постепенно подключает её боевые системы и наверняка получил задание уничтожить нас. Возможно, центр обороны тоже имеет мощный комплекс наподобие нашей «эйфелевой башни», и пилот попытается его реанимировать. Поэтому нам следует опередить его во что бы то ни стало.
– Надо просто взять его в плен! – воинственно сказал Костя.
В отличие от бойцов Максима молодой человек не брился, и по его подбородку вилась реденькая соломенная бородка, выглядевшая как приклеенная.
– Чтобы взять пилота в плен, друг мой, – мрачно сказал Редошкин, – надо сначала перебить всю охрану центра обороны.
– Подумаешь, охрана! – легкомысленно фыркнул молодой человек. – Реанимируем своих роботов, что лежат в контейнерах в арсенале, пошлём туда, они зачистят базу.
– Это как тебе удастся объяснить им, что надо делать? – недоумённо поднял брови Мерадзе.
– Объясним Сумасходу, он не дурак, тот запрограммирует роботов, и дело с концом. – Костя хихикнул. – Представляю, как наши роботы полезут в ту Крепость и начнут палить по охране!
Вероника засмеялась.
– Ты выбрал не ту профессию, ботаник. Надо было идти в спецназ.
Максим поймал взгляд Редошкина.
– Устами младенца… – начал сержант.
– Идея неплохая, – скептически хмыкнул Мерадзе. – Хотя трёх роботов для атаки центра обороны мало.
– Крепость большая, мы ещё не все отсеки вскрыли. Может, в каком-нибудь из закрытых секторов прячется склад с роботами.
– Поищем, – согласился Максим. – Следующая задача – шахта на дне нашей базы. Если она не завалена и не взорвана, у нас всегда будет шанс спастись бегством. Начнём искать к ней доступ.
– Я первый! – вскинул руку Костя.
– Тебе тоже найдётся работа. Из-за войны с чёрным лесом мы до сих пор плохо знаем особенности, флору и фауну Леса, этот пробел надо ликвидировать для нашей же пользы.
– Я хочу поискать шахту.
– Подумаем, кто и чем будет заниматься. Кроме всего прочего, нам придётся обследовать чужой звездолёт с трупами кенгурокузнечиков и заняться обустройством кухни. Сидеть всё время на «демонских» консервах неправильно, нужно питаться свежими продуктами, которыми нас снабдит Лес.
– Нам же сбросили сухпай, – напомнил Мерадзе.
– Надолго его не хватит.
– С чего начнём? – деловито потёр ладонь о ладонь Редошкин. – Кстати, ещё надо бы поискать наших ребят, Лёшку Вершинина и Жеку Чубченко.
– И Точилина, – добавил Костя.
– Вот уж кого нам не хватало, так только этого мажора, – скривил губы Мерадзе, не забывший свой конфликт с лейтенантом.
– Слушать приказ! – встал Максим. – До вечера картина такая: Егор Левонович общается с Сумасходом, круг наших интересов в этом плане я очертил.
Карапетян кивнул.
– Мир, Костя и Вика – выход на поверхность, сбор грибов, трав и ягод.
– А шахта? – огорчился Костя.
– Шахту будем проверять все вместе.
– Тогда ладно. А вы что будете делать?
– Снимать штаны и бегать, – пошутил Редошкин.
– Жора! – укоризненно посмотрела на сержанта Вероника.
– Извини, – стушевался сержант, проведя ладонью по своей заросшей рыжеватой щетиной щеке.
– Мы запустим дрон и попробуем разобраться с контейнерами в арсенале, – сказал Максим. – Общий сбор не раньше чем через пару часов. Ещё вопросы?
– А ты не планируешь поговорить с Лесом? – спросил Костя. – Взял бы, да и спросил, куда ведёт шахта, что это за звездолёт лежит недалеко от Крепости.
– Шахта есть и у центра обороны, – сказал Максим. – Лес меня уже предупредил. И ведут эти шахты в параллельный слой местного «бутербродного» Универсума. Но подробностей я не знаю, самому интересно. О звездолёте мы вообще не разговаривали. Поспрашиваю, конечно.
– Это либо пришельцы-попаданцы, как и мы, либо представители ещё одной расы Демонов.
– Ничего по этому поводу сказать не могу.
– Про город надо спросить, – напомнила Вероника. – И про порт с флотилией шхун.
– Всё впереди, главное сейчас – чёрный лес. Если нет вопросов, расходимся.
– У меня куча, – сказал Костя.
– Твои вопросы обсудим вечером, – улыбнулся Максим. – Вольно, бойцы! За работу!
Глава 2
Дополненная реальность
Москву накрыл снежный циклон, и Дорохов, проснувшийся утром двадцать четвёртого января, невольно вспомнил прощание с Тюменью, отмеченное не только таким же снегопадом, но и морозом ниже тридцати градусов.
Возвращение домой из мира Большого Леса несколько дней назад едва не закончилось трагедией.
Двигатели Ми-38, на борту которого вместе с командой Дорохова находились спасённые попаданцы в количестве пяти человек, при выходе из «червоточины», связывающей вселенные, отключились, и вертолёт упал на гору растений, накрывшую бассейн с горячей минеральной водой базы отдыха «Советская», с высоты пятисот метров. К счастью, именно эта сравнительно мягкая гора псевдолиан, стеблей каких-то «водорослей» и «бамбука» и спасла лётчиков и пассажиров, получивших разной степени тяжести ушибы и переломы, но оставшихся в живых.
Журналисты, коих на базе оставалось ещё немало, кинулись было выяснять подробности происшествия, но им было доложено о бое с ожившим «птеродактилем», что уже не вызывало былого ажиотажа, а о том, что на борту вертолёта были «посторонние люди» (сиречь – вернувшиеся из вселенной Большого Леса), знали только сотрудники ФСБ.
Спасённых сразу доставили в аэропорт в сопровождении спецназа, и уже к вечеру они были в Москве, в оперативном центре Службы специального назначения на Кропоткинской.
На следующее утро стало известно, что «лепесток» иномерианы, продолжавший основной луч «межвселенского пробоя» над базой отдыха «Советская», исчез. Это показали приборы Платова, поднявшегося на полукилометровую высоту на военном Ка-29, и подтвердили два запуска беспилотников, так и не нашедших вход в иномериану. Связь с иной вселенной-браной окончательно прервалась.
Директор ФСБ генерал-лейтенант Шарий, узнав об этом от Дорохова, велел ему оставить под Тюменью замов и вернуться в столицу для встречи с президентом.
Рандеву состоялось двадцать второго января, а уже двадцать третьего Дорохов был отправлен в отставку с формулировкой «по болезни».
Вместе с ним были вынуждены подать рапорты об увольнении и генерал Плащинин, и полковник Савельев, хотя они в принципе не были виноваты ни в чём. Зашёл даже разговор о привлечении обоих к уголовной ответственности «за оставление подчинённых в экстремальных условиях, представляющих угрозу для жизни». Однако генерал Скорь, начальник Африканского отдела ГРУ, взял вину на себя, и уголовная статья была дезавуирована. Тем не менее Плащинин и Савельев были уволены, и Дорохов мог им только посочувствовать, хотя сам оказался в таком же положении.
Двадцать третьего января он сдал дела заместителю директора генералу Ставискому, ухитрившемуся остаться «с чистыми руками», несмотря на своё участие в работе экспедиции под Тюменью.
И вот двадцать четвёртого Дорохов проснулся дома с осознанием полной свободы от всех треволнений и непониманием, что делать дальше. Вспомнил чью-то шутку: искал себя, но не нашёл, где спрятал. Вышел на веранду новостройки в районе проспекта Жукова, на двенадцатом этаже, куда он переехал год назад, полюбовался на снегопад и вернулся в спальню, не потревожив сон жены, которая спала в другой комнате.
Однако понежиться в тёплой постели генералу не дали.
Только он смежил веки, как раздался мягкий певучий звук, напоминающий шелест моря. Пришлось надевать вижн-очки дополненной реальности, вошедшие в моду и объединявшие мобильный телефон, компьютер и видеокамеру в режиме скайп-связи.
Звонил Дионисий Порфирьевич Платов, доктор физико-математических наук, с которым Дорохов работал под Тюменью. Бросив взгляд на часы: восемь утра с минутами, – Андрей Тарасович, увидев лицо учёного в линзах очков, поздоровался с Платовым, стараясь, чтобы голос не казался сонным:
– Приветствую, Дионисий Порфирьевич. Надеюсь, вы с хорошими новостями?
– Надо поговорить с глазу на глаз, Андрей Тарасович.
– Что так? – удивился Дорохов. – Хотите посочувствовать? Или что-то вспомнили?
– Есть кое-какие идеи…
– Поздравляю. Какие же?
– Как отыскать иномериану. Но мне нужна помощь.
Дорохов наморщил лоб.
– Вы меня озадачили. Не вы ли пару недель назад утверждали, что иномерианы невозможно создать? Потому что они суть следы столкновений вселенных?
– О создании иномерианы речь не идёт. Но под Тюменью она вела себя нестандартно, и есть шанс… короче, если вам интересно…
– Подъезжайте, Дионисий Порфирьевич. Карантин в столице ещё не объявлен, поэтому вас никто не остановит. На этот раз эпидемия не столь сильна, как в прошлом году. Но всё равно постарайтесь без нужды ни с кем за руку не здороваться. – Дорохов улыбнулся. – А то моя жена не пустит вас на порог, она боится инфекции. Кстати, вы не боитесь заразиться коронавирусом?
– Не боюсь, – остался серьёзным Платов. – Как говорится в таких случаях: зараза к заразе не пристанет. Буду через час.
Пришлось вставать, умываться, бриться, и когда в дверь позвонили, гостя на кухне уже ждал горячий кофе с гренками и сыром.
Платов выглядел как обычно: сдержанный, сосредоточенный на своих мыслях, хорошо выбритый, с аккуратно подстриженными ногтями и причёской ёжиком. Лишь в глазах физика пряталось смущение, будто он сомневался в собственной адекватности.
Познакомив гостя с женой, Дорохов уединился с ним на кухне, и они отведали сваренную в турке бразильскую арабику категории майлд, обжаренную по особому рецепту хозяином.
– Что собираетесь делать? – спросил Платов, сделав глоток и прищёлкнув языком.
– Месяц буду валяться на диване, – сказал Дорохов. – Читать, писать мемуары, смотреть видео или играть в «танчики».
– Я серьёзно. У вас нет никаких амбиций?
– Амбиции, дорогой Дионисий Порфирьевич, это как член в метр длиной: очень круто и совершенно бесполезно. Хотя кое-какие надежды на применение моего опыта у меня имеются. Возможно, стану советником в одной из частных разведструктур. Но вы хотели поговорить со мной о другом.
Платов пожевал ломоть жареного белого хлеба с сыром, отпил полчашки кофе.
Дорохов сделал то же самое, терпеливо ожидая речи гостя.
– Я сделал кое-какие расчёты по методикам нашего уважаемого Егора Левоновича, – начал Платов, – и действительность превзошла мои ожидания.
– Ну, давно известно, что в действительности всё не так, как на самом деле, – пошутил Андрей Тарасович. – Извините, что перебил.
– По моим прикидкам, – не обратил на его слова внимания физик, – наша тюменская иномериана соединила не только пространственные континуумы, но и времена.
– Вы уже говорили об этом.
– К сожалению, коллеги ушли от обсуждения проблемы. По утверждениям биологов и ботаников, та куча растительного «мусора», что выпала из иномерианы на базу «Советская», генетически очень близка земным популяциям. Почему-то никого всерьёз этот странный факт не насторожил. Я же считаю, что иномериана соединила не только нашу брану-вселенную – через Землю – с браной Большого Леса, но и временные локации. Точнее – наше время с будущим.
– Почему с будущим, а не с прошлым? – полюбопытствовал Дорохов.
– Потому что изученные наукой предки земных растений отличаются от современных сильнее, чем современные от упавших из иномерианы. Прослеживается прямая корреляция генетических линий выпавших лиан и «кактусов» с теми, что в настоящий момент населяют джунгли Америки, Австралии и Африки. Да и Азии тоже.
– Вы думаете, что эти лианы предки наших?
– Не предки – потомки. Так примерно будут выглядеть земные растения через пару тысяч лет. – Платов помолчал, допивая кофе. – С небольшим уточнением: если земной флоре предоставить возможность развиваться без вмешательства человека.
– Любопытно, – произнёс Дорохов задумчиво. – Вы хотите сказать, что на Земле в следующем веке человечества не будет?
– В следующем тысячелетии. Что-то случится в ближайшем будущем, какая-то катастрофа, и человечество вымрет. Мой коллега Новожилов привёз из Большого Леса фолиант «будущей истории человечества», где прямо описывается процесс деградации человечества и замена цивилизации лесной разумной формой жизни. Так что человечество точно вымрет, причём не обязательно от всемирной ядерной войны.
– Не пугайте.
– Даже не пытаюсь. Природа нас уничтожит без шума и пыли, как она уже делала не раз с прошлыми земными цивилизациями, либо с помощью постепенной цифровой деградации, либо с помощью такой же эпидемии коронавируса, какую мы пережили в прошлом году.
– Природа здесь ни при чём, вирус создали американцы вместе с китайцами.
– Не имеет значения, кто его создал, мы тоже часть природы, хотя и самая нерасчётливая и злобная. Но я пришёл к вам не ради осуждения человечества в общем и американцев в частности. По моим расчётам выходит, что иномериана под Тюменью имела не два «лепестка», а три. Ракета «Кинжал» уничтожила первый «лепесток», пронзивший всю планету от африканского Баира до Тюмени. Наш последний вояж в Большой Лес заставил схлопнуться второй «лепесток». Но должен быть и третий.
Дорохов откинулся на спинку стула, хмуря брови, помолчал, поставил чашки в раковину, сел за стол.
– То есть вы утверждаете, что над Тюменью висит ещё одна «червоточина», связывающая наш мир с Большим Лесом?
– Я не утверждаю, расчёт надо проверить экспериментально. Но один я сделать этого не смогу.
– Допустим, вы правы. И где, по-вашему, торчит этот ваш третий «лепесток»?
– Там же, как продолжение второго, над бассейном базы отдыха «Советская». Но на высоте километра и, наверно, выше. Надо искать.
Дорохов побарабанил пальцами по столу.
– Нам никто не поверит.
Платов мигнул.
– Нам? Вы поможете?
– Честно говоря, не хочется сражаться с ветряными мельницами в лице начальства. Не мешало бы уяснить кое-какие нюансы. Каким образом вселенные сталкиваются так… точечно? В моём понимании это должно сопровождаться вселенской катастрофой, даже если они находятся рядом по утверждениям ваших коллег.
– Это «рядом» – условно. В евклидовой геометрии вселенные действительно могут находиться в миллиметре друг от друга, в других измерениях – в миллиардах световых лет. Касание бран можно представить как наложение друг на друга двух липких плоскостей. Сначала они прилипают друг к другу, потом отскакивают друг от друга, и между ними образуются липкие нити…
– Иномерианы.
– Межпространственные пробои. Хотя процесс, конечно, намного сложней. К тому же проявляются иные эффекты, связанные с разным количеством измерений в бранах.
– Тёмный лес, – признался Дорохов.
– И очень большой, – впервые улыбнулся физик.
– К сожалению, я в отставке с сегодняшнего дня, и мои ресурсы равны нулю. Но я попробую поговорить с нужными людьми, у кого такие ресурсы есть.
– С полковником Савельевым?
– Сергей Макарович тоже уволен. Хотя у него как раз должны сохраниться хорошие связи с бывшими подчинёнными из структур ССН.
– Значит, я могу надеяться?
Дорохов обозначил улыбку.
– Надежда – последнее, что умирает в русском человеке. Если на самом деле есть хотя бы малейший шанс связаться с Большим Лесом и переправить оставшихся там домой, этот шанс следует использовать. Правда, я не уверен, что майор Ребров не захочет остаться в Лесу.
– Если ему удастся помочь Большому в войне с чёрным – вернётся.
– Будем надеяться. Однако я согласен ввязаться в эту авантюру. Мы своих не бросаем. Только ради бога – никому ни слова!
– Будьте уверены! – Платов поднялся. – Побегу, надо пообщаться кое с кем из коллег, а главное – добыть необходимую для локации иномерианы аппаратуру.
Дорохов довёл гостя до двери.
– Вечером звоните.
– Очень рад, что вы с нами, Андрей Тарасович.
– С нами? – поднял брови Дорохов. – Это с кем?
– Лейтенант Матевосян из группы майора Реброва изъявил желание выручить командира. До сих пор клянёт себя, что не остался в Большом Лесу.
Дорохов кивнул.
– Такие парни нам понадобятся.
Платов ушёл.
Андрей Тарасович вернулся на кухню, помыл чашки из-под кофе.
Пришла жена Светлана, успевшая сделать макияж.
– Кто это был?
– Физик из ОИЯИ, Платов, я тебе рассказывал о нём.
– Что ему было нужно?
– У него появилась идея продолжить работу под Тюменью.
– Зачем ему понадобилось делиться идеей с тобой? Он что, не знает, что тебя выперли?
– Зачем так грубо – выперли? Отправили в отставку. Он хочет провести эксперимент, а средств нет.
– Но ведь ты уже не сможешь ему помочь.
С губ едва не сорвалось признание, что он уже согласился помочь, но, глянув на лицо супруги, довольной жизнью генеральши, Андрей Тарасович удержался от исповеди.
– Уж больно заковыристую теорию он предлагает.
– С этими… с инороманами?
– С иномерианами, – улыбнулся Дорохов. – Среди теоретиков бытует шутка: практика – это когда всё работает, но непонятно как. Теория – когда всё понятно, но ничего не работает. Однако иногда теория и практика совмещаются: ничего не работает и ничего не понятно.
Жена улыбнулась.
– У вас с этими инороманами тоже так? Ничего не понятно?
– Абсолютно, – рассмеялся Дорохов. – Даже знаменитые учёные не понимают, почему иномерианы устойчивы и возникают так часто. Кофе хочешь?
– Что-то ты сегодня подозрительно добрый с утра.
– На работу идти не надо, – снова засмеялся Дорохов. – Видела, какой снег валит? В качестве дополнительной позитивной реальности предлагаю после снегопада прогулку на лыжах. Давно мечтал.
– Вари кофе, – согласилась Светлана.
Глава 3
Чёрная связь
Ни есть, ни пить не хотелось, и он заставлял себя хотя бы раз в день набивать желудок дрянью, которая представляла собой консервы владельцев центра обороны, найденные в холодильниках базы Демонов Войны. Сами владельцы (их раса называла себя Триглазами, если опираться на термины русского языка, которые использовал нынешний поселенец, переводя слова с психоязыка Демонов на русский) давно умерли, впрочем, как и враги – раса Триглавов, создавшие Крепость в Большом Лесу. Однако их техника ещё не исчерпала ресурс, и лейтенант Альберт Скабеев, бывший пилот Ми-171, запрограммированный чёрным лесом, получил задание реанимировать оружие Триглазов и уничтожить с его помощью бывших спутников во главе с майором Ребровым.
Иногда Скабеев начинал подозревать, что в жизни нет смысла. По крайней мере, если он и был, то ему не нравился. Но программа, вбитая в его мозг шмелями, была настолько категорична, что прозрение лейтенанта длилось несколько мгновений, после чего он с удвоенной энергией принимался выполнять задание, не обращая внимания на собственное состояние, голод и жажду.
События последних дней: захват бывшими соратниками, бойцами Реброва, напарника, лейтенанта Кузьмина, проникновение на базу самого Реброва, уничтожение им большого количества активированных форбов – функционально ориентированных боевых механизмов – заставили Скабеева действовать ещё быстрее, что не могло не сказаться на его самочувствии. Добавилось и нервное напряжение, вызванное необходимостью прятаться от подчинённых Реброва в недрах центра обороны. Нельзя сказать, что он стал их ненавидеть, поскольку в противостоянии с ними не было ничего личного. Однако и в живых оставлять бывших приятелей не хотел, потому что они мешали выполнять задание хозяина – чёрного леса. И это обстоятельство тоже сказывалось на психике пилота. В результате на следующий день после бегства от Реброва у него произошёл нервный срыв, и Скабеев попытался покончить с собой. Но у него ничего не вышло.
Пилот выбрался из круговой галереи в центральную шахту, пронизывающую всю подземную базу Триглазов до самого дна, прыгнул вниз, но был на лету перехвачен «птеродактилем», неизвестно как оказавшимся в шахте. Лишь много позже Скабеев узнал, что биодетали лего-динозавра были доставлены из чёрного леса специальным «курьерским птеродактилем» и соединились в летающую биомашину, повинуясь специальной программе.
«Птеродактиль» отнёс лейтенанта на второй уровень базы, улетел, но через минуту примчался рой шмелей, и пилоту пришлось пережить сеанс «лечебной» мыслесвязи, какого он не ждал.
Кое-как добравшись до узла контроля, который условно можно было назвать креслом, сопровождаемый шаром насекомых диаметром в два метра, Скабеев рухнул на ложкообразное сиденье и услышал вопрос, прозвучавший в голове так, будто с ним заговорил сам воздух:
«Что происходит?»
– Голова болит, – выговорил пилот первое, что пришло в голову.
«Почему?»
– Устал… какого дьявола ты спрашиваешь?!
Голову сковал электрический импульс, вызвавший судорогу мышц шеи.
– Прекратите!
«Мы лечим…»
– Электрическим ударом?! Мне больно!
«Станет легче…»
Действительно, через несколько секунд судорога в мышцах прошла, стало легче дышать, хотя давление на голову, воспринимаемое как поток холодного тумана, продолжало действовать на сознание, и бороться с ним не хватало сил.
«Отпустите!»
«Доложи о содеянном…»
«Активированы системы нижнего уровня… но половина боевых модулей уничтожена…»
«Следовало сначала активировать защитные системы…»
«У меня не три головы и не семь пядей во лбу!»
«Термин непонятен…»
«Некогда объяснять! Делаю, что могу!»
«Восстанови защиту… найди резервы боевых модулей… пошли группу модулей для ликвидации твоих противников… они опасны…»
«Сам знаю. Но их много, а я один!»
«Реанимируй помощников…»
«Это каких? Здешние жители давно мертвы!»
«По нашим данным, все центры обороны всех рас этой цивилизации имели реанимационные камеры… найди такую и восстанови хозяев центра…»
«Но я не знаю, где они хоронили друг друга! В отсеках нет ни одного саркофага или захоронения!»
«Триглазы хоронили умерших в лесу по ту сторону нижнего слоя тверди… отыщи сохранившийся комплекс…»
«Откуда вы это знаете, чёрт возьми?!»
«Информация добыта у представителей местной лесной экосистемы…»
«Хотите сказать, что вы… – Скабеев фыркнул, – взяли в плен деревья Большого Леса?!»
«Термин «плен» непонятен… информация хранится в корневой нейросети леса… после контакта с ней нам стал доступен базовый файл…»
«Очуметь!»
«Термин непонятен…»
«Каким образом я буду искать кладбище этих чёртовых Триглазов? Я остался один…»
«Комплекс захороненных Триглазов находится рядом с выходом шахты, проложенной из нижнего отсека этого центра… пошли туда Крылатых… они отыщут склеп и принесут саркофаг…»
Перед глазами пилота возник образ автомата, обслуживающего базу: огромная летучая мышь, смонтированная из металлических чешуй и деталей.
«Вряд ли я смогу объяснить им, что надо сделать».
«Мы поможем… но в первую очередь пошли бригаду Разрушителей к центру обороны Триглавов, который наши враги называют Крепостью».
«На базе осталось мало Разрушителей».
«Хранилище Разрушителей тоже находится на другой стороне пласта тверди… направь к нему Крылатых…»
«Как я им объясню, где искать хранилище? Это же просто автоматы!»
«С ними полетит отряд наших манипуляторов…»
«Кого?»
«Шмелей».
«Почему бы тогда вам самим не восстановить всю базу?»
«Система управления данного центра реагирует только на присутствие определённой психической индивидуальности… ваш человеческий генотип подходит для работы с системой Триглазов… нашего псипотенциала не хватает для полноценного контакта… поэтому мы используем тебя…»
«Потому что вы машины! – догадался пилот. – Хотя и с приставкой «био». Интеллект у вас есть, души нет!»
«Термин «душа» непонятен…»
«Кто бы сомневался. Что будет, если я не соглашусь помогать вам?»
«Ты согласишься!»
Голову сковал обруч такой боли, что Скабеев закричал, вываливаясь из черпака сиденья на пол.
– Прекратите!
Боль отступила.
– Сволочи! – выговорил пилот рыдающим голосом.
«Принимайся за работу…»
«Не смейте больше пытать меня током! Если я свихнусь, вам никто не поможет!»
«Активируй Потрясателя миров… с его помощью мы уничтожим Крепость гораздо быстрей».
«Триглазы уже пытались это сделать, да промахнулись».
«Ты не сделаешь ошибки… за работу!»
Пилот смахнул пот со лба, уселся на сиденье, подтянул к себе колпак биосъёма и надвинул его на голову…
Глава 4
На дне
Утром Егор Левонович, просидевший чуть ли не всю ночь за компьютером Крепости, сообщил новость, от которой у всей команды её обитателей, и особенно у Максима, повысилось настроение. Физик нашёл причину, которая не позволяла земным рациям служить средством связи в мире Большого Леса, и обещал её устранить. На вопрос Максима: «Как вы это сделаете?» – Карапетян ответил:
– Просто изменю частоту излучения.
– Объясните.
– Я заинтересовался, почему связь с нашими беспилотниками работает, мы отлично видим передаваемые с камер изображения, а рации почему-то не функционируют. Так вот, всё дело в частотах связи: у беспилотников она одна, у раций другая.
– Разве можно изменить частоту волны? Генерационные параметры радиосвязи вбиты в микросхемы, их уже нельзя изменить или перенастроить. Можно только заменить чипы.
– Я всё-таки попробую перенастроить схему, – улыбнулся Карапетян, еду которому пришлось доставлять в сферу управления, так как учёный не хотел отвлекаться от работы с Сумасходом ни на минуту.
После завтрака, оставив Егора Левоновича наедине с компьютером Крепости, Максим собрался наконец проверить сообщение Леса о существовании хода, соединявшего базу с другим слоем пространственного «бутерброда», которым являлась вселенная Большого Леса. Карапетян называл эту вселенную «топологической лестницей многосвязного пространства», но для его спутников этот термин мало что говорил, и они продолжали называть брану Большого Леса «бутербродом» или «сэндвичем».
Естественно, остальные члены команды поселенцев также изъявили желание обследовать подземелье, заинтригованные тайной его существования. Пообщавшись с постоянно глючившим Сумасходом, отряд спустился на самое дно Крепости и сгрудился у двери в отсек, который никто из них не посещал.
Открыть вход в отсек не удалось. Сумасход почему-то его не видел, доступа к этой части подземелья не имел и дать совет, как проникнуть внутрь, не мог.
– Выбиваем? – оглянулся Редошкин.
В отличие от Максима он был экипирован по-боевому, переодевшись в новенький «ратник», и выглядел с кривоколенным «бластером» в руках внушительно.
– Уж больно ты грозен! – пробурчал Мерадзе, продолжавший ходить в изношенном «хамелеоне» американского производства; в таких спецкостюмах вся группа Максима три с лишним месяца назад была сброшена на берег реки Чуапы в африканском Баире, а оказалась в иной вселенной.
– Прямо-таки капитан Америка, – добавил лейтенант скептически.
– Щита не хватает, – прыснула Вероника.
– Интересно, чем я вам не капитан? – выдвинул вперёд подбородок сержант.
– Выбивай, – скомандовал Максим. – Всем отойти назад.
Отошли на пять шагов. Костю пришлось оттаскивать, так ему хотелось посмотреть на процесс взлома двери.
Первый удар «бластера» проделал в двери, снабжённой поперечными рёбрами, дыру величиной с таз. Второй и третий импульсы расширили дыру до нужного размера.
Максим сунул в отверстие фонарь, обшарил лучом помещение за дверью, пролез на ту сторону.
Отсек имел форму кольца с толстой тумбой посредине, к которой по потолку сходились треугольные балки цвета калёного железа. Светильники здесь не работали, поэтому обследование помещения, пол которого был покрыт слоем пыли толщиной сантиметров пять, потребовало какого-то времени.
Осмотрели ребристо-чешуйчатые ниши в стенах отсека, структура которых напоминала плотный слой торфа, потом прошлись по полу, поднимая облачка пыли ботинками и тапками «космических торговцев», напоминающих кроссовки. Предположили, что пол должен раздвигаться, если судить по секциям и ограничивающим их рёбрам.
Подошли к тумбе, диаметр которой достигал метра три, гадая, каково её предназначение.
– Лифт? – обрадовался Костя.
– Лифт не лифт, а на самолёте сюда не втиснуться, – заметил Мерадзе.
– Ищите дверь, – велел Максим.
Обошли тумбу кругом, всматриваясь в её «бетонную» текстуру, однако не нашли ни щелей, ни стыков, ни намёков на присутствие люка.
– Надо ломать, – констатировал Редошкин.
Максим помедлил, прислушиваясь к шёпоту интуиции. Она неуверенно подсказывала, что тумба таит некий сюрприз и её назначение к процессу спуска в шахту отношения не имеет.
– Выйдите все.
– Это ещё почему? – возмутился Костя.
– По кочану, – проворчал Мерадзе, подталкивая ботаника к двери.
В помещении остались только Максим и Редошкин.
Сержант понял молчание командира по-своему.
– Хочешь пообщаться с Лесом?
– Нет, прикидываю конструкцию колодца. Хорошо бы понять, как владельцы Крепости спускались в шахту. Если тумба на самом деле представляет собой кабину лифта, то она должна иметь механизм спуска-подъёма. Если нет – мы чего-то не видим или не учитываем.
– С виду это обычный короб для лифта, кабина внутри.
– Тогда где двери? Выглядит она больше как конец вала ротора.
– Ну… лупанём по ней – увидим…
– А если в результате повредим механизм спуска?
Редошкин поскрёб подбородок.
– Не отступать же?
– Это точно.
Максим ещё раз обошёл тумбу, обратил внимание на то, что одно из рёбер пола доходит до колонны и взбирается по ней вверх до потолка подобием кровеносного сосуда.
– Вернись в коридор.
– Давай лучше я…
– Дом!
– Слушаюсь. – Редошкин отступил, исчезая в проделанной в двери дыре, из которой высовывались лица спутников.
Максим проследил за ребром до стены отсека, которое взбиралось по ней до потолка, повторяя конфигурацию короба на тумбе, ещё раз поговорил с интуицией, получив от неё разрешение на действие. Нашёл на потолке утолщение, в котором сходились «вены» рёбер с пола и с корпуса тумбы, всадил в это утолщение импульс «бластера».
Бахнуло так, будто взорвался бак с водородом!
По стенам отсека метнулись синие змейки электрических разрядов.
На потолке затлели пятна «плесени».
– Это куда ты попал? – осведомился Редошкин из-за двери. – Не в распределительный ли щит?
Ответить Максим не успел.
Пол под ногами дрогнул, и секции (всего их насчитывалось семь) стали раздвигаться, прятаться в стены. Но он был готов к любой неожиданности, поэтому в течение секунды добежал до двери и ласточкой нырнул в пробитое «бластером» отверстие, сбив с ног удачно подвернувшегося Костю.
Вскочил, выглянул в дыру, оглядывая слабо освещённый «плесенью» отсек.
Секции пола ушли в стены, обнажив уходящий вниз, в глухую темноту, колодец, стены которого поросли серо-зеленоватым мхом. Тумба заканчивалась кольцом, из которого на пучке толстых стеблей свешивалась плетёная корзина яйцевидной формы размерами с кузов российского «КамАЗа».
– Люлька? – удивился Редошкин, сунув голову в дыру. – Всё-таки лифт? Интересно, как Демоны забирались в кабину?
– Если это кабина.
– А что?
– Авоська для спуска грузов.
– Всё равно до неё надо добраться, не могли же Демоны прыгать туда из коридора? Хочешь, я слазаю в люльку?
– Нет смысла. Сначала попробуем узнать, как этот лифт работает.
– Был бы цел летучий мотоцикл – легко спустились бы вниз, а самолёт не пролезет.
– Дайте посмотреть! – взмолился Костя.
Редошкин уступил ему место.
– Жесть! – ахнул молодой человек. – Почему вы говорите, что самолёт туда не пролезет? Диаметр шахты точно больше размеров самолёта.
– А тумбу ты куда уберёшь?
– Взорвём к чёрту!
Максим усмехнулся, уступил место Мерадзе, который, в свою очередь глянув в дыру, пропустил Веронику.
– Жаль, но придётся поход под землю отложить. Мир, сходи в сферу, объясни Егору Левоновичу, что мы тут обнаружили. Пусть ещё раз попытается выяснить у Сумасхода, как Демоны использовали шахту, на чём спускались и спускались ли вообще.
Мерадзе убежал.
– Теперь в арсенал? – предложил Редошкин.
– На улицу, – сказал Максим. – Слетаем к звездолёту, где Мир наткнулся на трупы кенгурокузнечиков. Если это и в самом деле летательный аппарат…
– А вдруг машина времени? – со смешком перебил его Костя.
– Не ёрничай, – укорила ботаника Вероника.
– Ни фига я не ёрничаю, – отмахнулся Костя. – Почему звездолёт не может быть машиной времени? Вовсе не обязательно, что он свалился в Большой Лес из другой вселенной. Кстати, есть и косвенное подтверждение идее. Ракета кенгурокузнечиков, с которой мы сняли аэробайк, где находится? В тыще километров отсюда. Так что же получается? Её выбросило сюда через одну иномериану, звездолёт через другую, не слишком ли много иномериан образовалось при столкновении вселенных?
Максим и Редошкин переглянулись.
– Вот я и подумал, – закончил ботаник, – что эти кузнечики тоже родственники Демонов Крепости, но жили тут ещё до объединения Леса в разумную систему. Ракета и звездолёт в таком случае – это их попытки попасть в будущее, закончившиеся катастрофой. – В глазах Кости вспыхнуло пламя воображения. – А может, они наткнулись при выходе на Демонов, воюющих меж собой, и те их грохнули!
Редошкин покачал головой.
– С тобой не соскучишься, Жюль Верн.
– А мне кажется, что Костя подал хорошую идею, – поддержала ботаника Вероника.
– Кто бы возражал.
– Идёмте в центр, – сказал Максим. – Поговорим с Егором Левоновичем. Пусть подкинет эту идею Сумасходу.
– Правильно! – обрадовался молодой человек. – Демоны должны знать своих предков или же конкурентов, если кузнечики были конкурентами. В памяти компа это должно быть записано.
Глава 5
Звездолёт
Двинулись вверх по спиралевидным пандусам, заменявшим в Крепости лестницы. На третьем уровне наткнулись на ряд чёрных параллелепипедов, представляющих собой усыпальницы с лежащими внутри обитателями подземелья.
– Вот вам ещё одна загадка, – кивнул Костя на саркофаг, погладив его шершавую боковину ладонью. – Почему система защиты Крепости уничтожила проникших в коридор шмелей и «птеродактилей», а гробы нет?
– Был включён только один контур, – сказал Редошкин. – Только в тоннеле, через который мы попали внутрь Крепости.
– Но ведь и там стоят такие же гробы? Почему «птеродактили» рассыпались в пыль, а гробы нет?
– Вопрос, что называется, на засыпку, – признался Редошкин. – Да, командир?
– Я вам ещё кучу таких вопросов подкину, – пообещал Костя.
Вероника, шагавшая рядом с Максимом, засмеялась.
– Да уж, никому не дашь спать спокойно.
Егор Левонович встретил делегацию вопросительным взглядом, оставаясь сидеть в кресле оператора с рожками управления на голове, в отличие от Мерадзе, снявшего свои «рога» и поднявшегося навстречу.
Максим рассказал учёному о попытке проникнуть в шахту и об идее Кости насчёт сути появления звездолёта в Большом Лесу.
– Машина времени? – задумчиво произнёс Карапетян, стаскивая рожки. Ощупал глазами горящее энтузиазмом лицо ботаника. – Я уже думал об этом.
Костя расстроился.
– Уже думали? Плохо!
– Почему? – удивился физик.
– Плохо, что я не первый. Но ведь правда хорошая идея?
– Бесспорно, хорошая, хотя её пока невозможно проверить.
– Мы собираемся лететь к звездолёту.
– Что ж, логично, я и сам хотел бы пойти с вами.
– Занимайтесь вопросами, какие мы наметили, – сказал Максим. – Это важнее. Заодно пообщайтесь с Сумасходом насчёт кенгурокузнечиков. Вдруг он знает, кто они такие и откуда взялись? Новых данных по оружию нет?
Карапетян покачал головой:
– Пока нет. Но вопрос о том, почему уцелели саркофаги в тоннеле, очень показателен.
– В каком смысле?
– Технологии Демонов сочетали в себе несовместимые вещи. С одной стороны, они легко пользовались антигравитацией, а с другой – их летательные аппараты по конструкции, условно говоря, – прошлый век! Ни намёка на параметрический дизайн, который наши земные конструкторы используют для транспортных систем. Силовая энергетика Демонов опередила земную на сотни лет, и в то же время они пользовались жуткими энерговодами и кабелями! Они выращивали себе одежду и почему-то не стали встраивать в тела оружие, предпочитая «бластеры». Создали сложнейшие системы поддержки жизнедеятельности в форме саркофагов и при этом не имели медицины как таковой. Во всяком случае, Крепость не имеет ни одного медпункта, ничего похожего на операционные боксы или МРТ.
– Может, они не болели? – улыбнулся Максим.
– Вопрос. И таких вопросов много. К примеру, вызывает восхищение тот факт, что в Крепости до сих пор работает система вентиляции и водоснабжения, однако ни ванн, ни бассейнов, ни душа нет и в помине. Краник в бытовом уголке – и всё. Они что – вообще не мылись?
– Меня это тоже удивляет, – признался Максим. – Как и то, что в Крепости есть система сбора отходов жизнедеятельности, и она функционирует. Санитайзеры, если можно так называть пластиковые бутылки с обеззараживающей жидкостью в жилом секторе, стоят во всех номерах общежития, ни один не засорился и не пришёл в негодность. Так что нам, в каком-то смысле потомкам Демонов, есть чему поучиться у «предков».
Карапетян кивнул:
– Будем учиться.
– Мы улетели, вернёмся к обеду. Мир, откроешь верхний люк. Запусти дрон и веди наблюдение.
– Может, я с вами? – неуверенно спросил Мерадзе.
– Мы договорились не оставаться по одному. В следующий раз пойдёшь вместо Жоры.
– Хорошо, – уныло согласился лейтенант.
– И ещё проблема: где-то по Лесу гуляет Точилин, так вот если появится и посадит «дирижабль» в ангаре, найди способ его задержать до нашего прибытия.
– Найду, – пообещал Мерадзе, раздув ноздри.
Максим не знал подробностей инцидента, происшедшего в его отсутствие в спальне Вероники между лейтенантами, когда Мерадзе вышвырнул Точилина за то, что тот приставал к девушке, поэтому особенно не беспокоился насчёт появления бывшего бодигарда генерала Плащинина. Однако ни Вероника, ни Мерадзе ему не пожаловались на поведение мажористого агента ФСБ, и заострять на нём внимание он не стал. Объявил сдержанно:
– Пятнадцать минут всем на сборы. Встречаемся в ангаре.
Костя с радостным воплем убежал первым.
За ним разошлись «по каютам» остальные.
Максим переоделся, натянув «ратник», сразу превративший его в супермена. Захватил с собой «Гюрзу» – новую винтовку, обнаруженную в сброшенных с вертолёта контейнерах, заменив ею «шёпот смерти». Но не потому, что она была мощней и дальнобойней, а вследствие отсутствия боеприпасов: патронов к «шёпоту» осталось всего четыре, а у «Гюрзы» их было пять магазинов по шестнадцать патронов в каждом.
Кроме того, он взял с собой не только мачете, но и «теннисный мяч», относясь к этой «иновселенской гранате» больше как к талисману, нежели как к боеприпасу.
Редошкин пришёл в ангар, экипированный в такой же «ратник», вооружённый новеньким АСМ, прозрачный магазин которого привлёк внимание Кости.
– Какой красивый! – восхитился ботаник. – А зачем это?
– Чтобы вызывать страх у противника! – веско ответил Редошкин.
Максим скрыл улыбку, так как знал истинную причину того, что у автомата магазин был прозрачным: конструкторы посчитали, что таким образом удобнее было контролировать расход патронов.
– Тогда уж лучше сделать патроны светящимися, – хмыкнул Костя. – Либо сделать ствол в три раза крупнее.
– Я пошутил, – сдал назад Редошкин.
– А я нет! – захохотал Костя.
– Грузимся, – прервал их пикировку Максим.
Сложили в кабине самолёта оружие покрупней: одну «Вербу», один «Гном» и РЭБ-ружьё «Ласку», а также с десяток ручных гранат «орех». Заняли места «по ранжиру» (теперь Вероника считалась полноправным оператором-стрелком, потому что излучатель «атомного распада», которым был вооружён «демонский истребитель», могла включать только она), и самолёт вылетел наружу через люк над шахтой с «эйфелевой башней».
Над скальным возвышением, прячущем в недрах Крепость (кратер располагался всего в полукилометре от него), висел запущенный лейтенантом беспилотник – небольшой квадрокоптер, отблёскивающий металлом корпуса и линзами видеокамер.
Максим покачал крыльями самолёта, показывая, что он видит дрон, и взял курс «на север».
До звездолёта, располагавшегося в сотне километров от кратера, домчались буквально за минуты, промахнувшись по курсу всего на двести метров.
Сначала Максим осмотрел сооружение кенгурокузнечиков с небольшой высоты, примечая особенности положения звездолёта (а может быть, и в самом деле машины времени) и подходы к нему. Обнаружил пятно вытоптанной травы у левой трубы, почти успевшей скрыть следы возившейся у «антикрыла» неизвестной команды.
– Не больно-то он и похож на звездолёт, – заметил Редошкин скептически.
– Вот и я о том же, – подхватил Костя, забыв, что звездолётом эту странную конструкцию назвал именно он. – Хотя, если честно, смущает эта железяка, что соединяет трубы.
Максим остановил самолёт в воздухе.
Звездолёт кенгурокузнечиков представлял собой треугольник, две стороны которого в форме сплющенных труб сходились острым углом и соединялись аркой, формой действительно напоминавшей автомобильное антикрыло. Всё это сооружение было погружено в почву примерно на метр-два и поросло кустарником и травой. В стыке левой трубы с «антикрылом» зияла дыра, явно вырезанная каким-то лучевым агрегатом, не то лазером, не то плазменным резаком. Кто её сделал, тем более что отверстие было вырезано недавно, не стоило и гадать. Во всяком случае, это сделали не люди и не слуги чёрного леса, шмели и летающие «динозавры».
– Садимся! Дом, на периметр!
Сержант выбрался из «гнезда», отцепив рога, взялся за оружие и, когда самолёт сел в двадцати метрах от звездолёта, первым соскочил на землю.
За ним выбрались остальные.
– Всё чисто, – доложил Редошкин, осмотрев горизонт; до ближайших деревьев Леса было всего метров полсотни, так как звездолёт стоял на травяной поляне между зарослями «сосен», в окружении ползучего кустарника, напоминавшего стланик. «Мангры» и многоногие «баньяны» выделялись на фоне тёмно-зелёной стены сосняка словно надсмотрщики, оглядывающие толпу рабов.
Осмотрели трубу и отсвечивающее бронзой «антикрыло», под которым свободно мог укрыться железнодорожный состав из пяти-шести вагонов.
Максим внимательно изучил следы под трубой, нашёл отпечаток рифлёной подошвы странной формы – в виде английской буквы «S», а также след, похожий на отпечаток танковой гусеницы.
– Похоже, тут проехал БТР, – хмыкнул Редошкин.
– Скорее многоножка, – возразил Максим, ощупывая вмятину в земле, – которую мы встретили в центре обороны. А вот след подошвы мне что-то напоминает.
– Рукоятки в ангаре и арсенале, – сказал сержант.
– Точно! – подскочил Костя. – У Демонов ладони тоже похожи на «S»! Я понял! Это корабль «демонских» роботов!
– Тогда почему трупы внутри не похожи на трупы Демонов в Крепости? – поинтересовался Редошкин. – Там внутри полно кузнечиков, а они сильно отличаются от обитателей Крепости, похороненных в гробах.
– Ещё неизвестно, кем приходились кузнечики нашим крепостным Демонам.
– Это ты уж совсем гонишь…
– Помоги! – оборвал Редошкина Максим, приближаясь к отверстию в трубе, краем нависавшей над головой на высоте двух с лишним метров.
Редошкин подставил руки, Костя помог ему, и майор взобрался в трубу. Зарастил шлем, включил фонарь.
Луч света рассеял сумрак круглого помещения, в котором сходились пять металлических рёбер. Помещение было небольшим, метра три в диаметре, и совершенно пустым. Пахло в нём сеном и окалиной. Какое назначение оно имело, догадаться было сложно.
Выход из него тоже был вырезан в стене, толщиной примерно в десять сантиметров. За отверстием начинался коридор овальной формы (вспомнились коридоры центра обороны, имевшие в сечении такую же конфигурацию), вдоль стен и по потолку которого тянулись узкие гребни с поперечинами. В луче фонаря был виден участок коридора длиной около двадцати метров, заканчивающийся перегородкой, а вдоль стен с рядами ниш и выпуклых наростов в форме крышек унитаза лежали трупы кенгурокузнечиков. Максим насчитал их больше десятка, и по его спине пробежала дрожь омерзения: экипаж звездолёта либо его пассажиры были не просто убиты, а реально изрублены на куски с чудовищной жестокостью с помощью какого-то оружия, легко рассекающего тела, одежду и броню погибших!
– Ну, что там, командир? – донёсся снаружи голос Редошкина.
Максим очнулся.
– Кладбище… залезай сюда.
Сержант появился в коридоре через минуту, включил свой нашлемный фонарь.
– Ох ты! Ничего себе погост! Кто это их так пошинковал?!
Максим двинулся вперёд, внимательно глядя под ноги в поисках препятствий и ловушек.
Следующий участок коридора за пробитой перегородкой ничем не отличался от хвостового: те же рёбра по стенам и потолку, ниши, тумбы «унитазов» и с десяток трупов кенгурокузнечиков, порубленных на фрагменты. И запах – тлена, гниения, плесени и ржавого железа.
– Мрак! – пробормотал Редошкин. – Мясорубка! Вряд ли это машина времени, наш ботаник перемудрил со своими фантазиями.
Дошли до следующей перегородки.
– Подводная лодка! – сказал Редошкин. – Там тоже отсеки делятся перегородками, разве что поменьше длиной. Лес тебе ничего не говорил об этой штуковине?
– Я не спрашивал.
– Спроси.
– Спрошу.
Пролезли в соседний отсек и наткнулись на отсверкивающий мутным стеклом купол, скрывающий внутри какой-то механизм.
Максим прижался к полупрозрачному стеклу блистером шлема, осветив лучом фонаря чёрные диски, поднятые по бокам длинного чёрного кожуха наподобие корпуса спортивного коня, загнутые вверх ручки, мешанину трубок под кожухом, облепляющую нечто вроде двигателя мотоцикла, и присвистнул.
– Вот это сюрприз!
– Ты чего?! – встревожился сержант.
– Это же мотоцикл!
– Да ты что?! – Сержант направил луч фонаря на конструкцию с дисками. – А ведь ты прав, командир! Только у нашего аэробайка диски стояли горизонтально.
– Этот просто свернули в походное положение.
– Точно! Надо же, повезло?! Выходит, та ракета «космических торговцев» и этот звездолёт – одного поля ягоды?! Делали их одни и те же конструкторы?
– Вряд ли одни и те же, но, несомненно, родственники. – Максим обошёл полупрозрачный пузырь, укрывавший аэробайк, и увидел ещё один такой же. – Кажется, мы попали в транспортный отсек, тут стоит не один контейнер.
– Так это же прекрасно! Снимем пару штук и будем путешествовать по Лесу налегке!
– Пошли дальше.
В отсеке обнаружилось ещё три пластиковых чехла с аэробайками, а также механизм, отдалённо напоминающий робота-многоножку подобно той, что гонялась за разведчиками по центру обороны. Выглядел он грозно и, судя по наличию десятка дул и жвал, предназначался для боевых действий.
Редошкин обратил внимание на куски прозрачного материала по обе стороны многоножки.
– С него сняли защитный колпак, командир. Причём недавно. Видно, тот, кто влез в звездолёт через дыру, тоже интересовался техникой кенгурокузнечиков. Кто это мог быть, как думаешь? Неужели выжил кто-то из Демонов?
– Мы бы их уже встретили, – покачал головой Максим. – Я подозреваю, что чёрный лес реанимировал кроме шмелей и «динозавров» ещё и кучу других роботов, не только тех, кого мы встречали, и послал их на поиски резервов.
– Думаешь, это они угрохали экипаж звездолёта?
– Нет, звездолёту очень много лет, наверно, не меньше, чем нашей Крепости, и убил кузнечиков кто-то другой. Очевидно, Костя прав, предположив, что кенгурокузнечики – одна из рас Демонов, сражавшихся меж собой. Но здесь побывали незадолго до нас. Мы нашли Крепость всего пару недель назад, а следы оставлены раньше, может, за несколько дней до нашего появления.
– Тогда здесь побывали «птеродактили» либо «крокодилы», с которыми мы столкнулись в самом начале пребывания в Лесу.
– Ничего, разберёмся со временем. Давай поищем оружие кузнечиков. Наверняка в арсенале звездолёта его полно. Если на ракете запас «фаустпатронов» и «теннисных мячей» был невелик, то на борту этого крейсера должно быть на порядок больше.
Двинулись дальше, добрались до центрального поста управления «крейсером», занимавшего стыковой узел двух труб. Он представлял собой зал, разделённый на две секции прозрачной перегородкой, и треугольной формы постамент, на котором высились три монументальных кресла, оборудованные паутиной сложных рычагов, труб, спиралей, решёток и чаш. В одном из кресел лежал иссохший кенгурокузнечик, у которого отсутствовала голова. Редошкин поискал её в сплетениях кабелей и труб на полу зала, но не нашёл.
В отличие от сферы управления Крепости технические решения командного поста звездолёта были иными. Никаких «огуречных панелей» и рогов мыслесвязи земляне не обнаружили. Пульт управления «крейсером» представлял собой консоль, выступающую из выпуклого «мосла» диаметром в метр, обросшего иглами, как шкура ежа, и торчали из этой консоли только три рукояти, заканчивающиеся гребёнкой в форме знакомой буквы «S».
Осмотрев зал, разведчики углубились в коридор правой трубы звездолёта, убедились, что все перегородки между секциями пробиты тем же способом, что и в левой трубе.
Здесь тоже лежали трупы кенгурокузнечиков, а также валялись разбросанные по полу предметы и вещи, по большей части непонятного назначения.
Нашлись и открытые стенные шкафы и полки, на которых стояли коробки с разными предметами, а также «иновселенские гранаты» в форме теннисных мячей и «фаустпатроны» – излучатели, по форме напоминавшие немецкие ракетные гранатомёты времён Великой Войны сороковых годов прошлого века.
– Ах, ты моя прелесть! – восхитился Редошкин словами Голлума из романа Толкина «Властелин колец», вынимая из настенного шкафа метровой длины палку «фаустпатрона» с коническим навершием. – Вот теперь нам будут не страшны ни «птеродактили», ни другие «динозавры», ни многоножки! Здесь полсотни ракет, если не больше!
– Берём пару и уходим, – скомандовал Максим.
– А гранаты?
– Возьми несколько штук, я тоже прихвачу, потом вынесем остальные.
Рассовали по карманам «ратников» «теннисные мячи», захватили «фаустпатроны» и вернулись к дыре в обшивке корпуса, обрадовав изнывающих от любопытства и беспокойства спутников.
Максим коротко известил их о находках, и мужчины снова полезли в звездолёт, принадлежность которого к одной из рас Демонов Войны уже не вызывала сомнений.
– Можно, я с вами? – с надеждой спросил Костя, привыкший, что к его инициативам старшие относятся с опаской.
– Лишним не будешь, – согласился Максим. – Только ничего не трогай, ни за какие рычаги не дёргай и выполняй все мои распоряжения.
– Слушаюсь, командир! – встал по стойке «смирно» молодой человек.
– Я тоже хочу посмотреть, – нерешительно сказала Вероника.
– Там одни трупы, – проворчал Редошкин. – Да ещё изрубленные на куски!
Девушка вздрогнула, расширив глаза, но не отступила.
– Я не боюсь…
– В темпе, – сказал Максим, почуяв спиной дуновение предчувствия: Лес послал ему ментальный шепоток, и не реагировать на него майор не мог. – Даю на все процедуры полчаса. Заберём, что сможем, и домой.
– Я бы всё-таки выгнал аэробайки, – сказал Редошкин.
– Попытаемся, если их аккумуляторы не сдохли.
– Займусь! – обрадовался сержант.
Так как никаких приспособлений, лестниц или пандусов в распоряжении экипажа самолёта не было, Максим прикинул все варианты переноса вещей из звездолёта в кабину «демонского истребителя» и выбрал самый простой: подогнал самолёт носом к дыре в корпусе звездолёта, уравновесил его на высоте двух метров над землёй, открыл люк, и таким образом грузчикам не пришлось перетаскивать найденную мелкую технику и оружие в четыре приёма: вынести, опустить на землю, донести до самолёта и поднять груз в кабину. Можно было сразу передавать вещи из отверстия в люк.
Получаса, каковое время Максим отвёл на всю процедуру погрузки полезных (или, скорее, непонятных) вещей, не хватило. Только через час с минутами кабина самолёта была забита, что называется, под завязку, и уставшие грузчики смогли вздохнуть с облегчением.
Кроме оружия, в звездолёте нашлось немало непонятных предметов, коробки с вещами и приспособлениями, один вид которых говорил об их неземном происхождении.
Редошкин не смог освободить аэробайк от защитного пузыря, позвал Максима, и они вдвоём аккуратно разломали пластиковый колпак с помощью мачете, после чего проверили наличие заряда в аккумуляторах летающего мотоцикла и подняли его в воздух. Однако его размеры при развороте «колёс» – чёрных дисков: один спереди, два сзади по бокам, – в горизонтальное положение не позволили вывести аппарат из отсека наружу, отверстия в перегородках, пробитые кем-то, оказались малы, и Редошкин предложил пробить стену отсека с помощью найденных боеприпасов.
Поразмыслив, Максим решил, что звездолёт в качестве транспортного средства им не пригодится, выбрал «фаустпатрон» и убедился, что выбор орудия пробоя правилен, когда в корпусе звездолёта после выстрела образовался метровый пролом.
– Всё-таки мощная пушка! – хмыкнул Редошкин, ощупывая иззубренные края пролома: стенка корпуса звездолёта состояла из трёх разноструктурных слоёв и имела толщину не меньше двадцати сантиметров. Один из слоёв – средний – походил на слой спрессованных нитевидных корешков какого-то растения.
– Если бы их полевая защита не была отключена, – скептически заметил Костя, – вряд ли с ней справился бы твой «фаустпатрон».
– А если твои кузнечики не умели создавать полевую защиту?
– Если кузнечики представляли собой одну из рас Демонов, то наверняка владели не только энергетическим оружием, но и силовыми полями. Все их летательные аппараты должны были иметь хорошую полевую защиту, а тем более – космические.
– Ты же доказывал, что это не звездолёт, а машина времени.
– Одно другому не мешает, – мгновенно нашёлся Костя. – Он мог летать и одновременно перемещаться во времени.
– Это уже ни в какие ворота! Полный халвинг! Да, командир? У Константина не голова, а генератор киношных сюжетов!
– Чем чёрт не шутит, – улыбнулся Максим. – Вдруг он и на этот раз окажется прав?
Костя показал Редошкину язык.
– Сам ты халвинг, хотя и окончил филфак! Может быть, мой мозг имеет прямую связь с космосом, с полем Акаши[1 - Поле, или Хроники, Акаши – термин, описывающий мистическое знание, закодированное в нефизической сфере бытия. Содержит в себе весь коллективный опыт всех разумных существ Вселенной.]. Знаешь, что это такое?
– Слыхом не слыхивал, – усмехнулся Редошкин. – Зато я знаю, что язык твой – враг твой, прежде ума рыщет, беды ищет.
Вероника прыснула.
– Получил?
– Отойдите. – Максим двумя ударами «бластера» расширил отверстие в обшивке звездолёта, уселся на кожаное с виду, чёрное сиденье аэробайка и вывел его сквозь дыру наружу.
– Второй будем забирать? – крикнул ему вслед Редошкин.
– Выводи, – ответил майор.
Через пару минут оба воздушных мотоцикла стояли на земле рядом с подвешенным в воздухе самолётом.
– Как будем их перевозить? – деловито спросил Костя.
Максим оглядел свою команду.
– Сделаем так: Жора поведёт один мотоцикл, Костя другой. Справишься?
– Без проблем! – обрадовался ботаник. – Я же водил, когда мы прилетели в Крепость.
– Садись, посмотрим, будет он тебя слушаться или нет. Мы с Викой полетим за вами, будем прикрывать.
Костя вихрем взлетел на седло аэробайка, взялся за торчащие вверх, в отличие от земных мотоциклов, ручки.
Летающий аппарат, принадлежащий кенгурокузнечикам, прополз несколько метров по земле, чуть не сбив Редошкина.
– Осторожнее, водила! – отскочил сержант.
– Может, лучше я поведу? – сказала Вероника.
– Нет уж! – Раскрасневшийся Костя повертел ручки, и аэробайк прыгнул в небо.
Раздался ликующий вопль:
– Поехали!
– Чудо безбашенное! – проворчал Редошкин. – Ничего не боится! Будем ещё что-нибудь забирать?
– В следующий раз, – пообещал Максим. – И так забили кабину вшпент. Давай за ним.
Редошкин устроился на сиденье второго мотоцикла, поднял его в воздух.
– Пошли и мы, – взял Веронику под локоть Максим.
В кабине он не выдержал, прижал девушку к себе, и они целовались минуту, пока она не сделала усилие и отодвинула Максима, выдохнув:
– Ребята… ждут…
Максим заставил себя остановиться, ощущая на губах тающий сладкий след поцелуя.
– Я по тебе соскучился.
– Давно не обнимались, – невольно рассмеялась она.
– Погнали.
Заняли места операторов.
Самолёт взлетел.
Горизонт отодвинулся в бесконечность.
Лес предстал пред взорами пилотов во всей своей первозданной торжественной красе, изумительно светлый, чистый, лишённый бурелома и упавших деревьев.
Максим невольно издал возглас:
– Божественно!
– Да… – тихо отозвалась Вероника.
Догнали летящие на небольшой скорости аэробайки.
Костя летел первым и явно не хотел уступать место лидера.
Максим ускорился, подвесил самолёт перед мотоциклом ботаника, заставив его затормозить.
Редошкин вырвался вперёд, увеличивая скорость.
Максим пристроился позади мотоциклов, ощущая какой-то наметившийся в душе дискомфорт. Хотел поделиться своими предчувствиями с Вероникой и в этот момент услышал тихий гул, прилетевший снизу как отзвук близкого землетрясения. Невольно замедлил полёт.
Приостановился и Редошкин, уловивший гул.
Только Костя не обратил внимания на лесной рокот, обходя аэробайк Редошкина, и остановился, лишь сообразив, что возглавил отряд.
Позади походной колонны неземных летательных аппаратов вдруг вырос над лесом, километрах в десяти от них, огненный фонтан, превращаясь в багрово-фиолетовое облако в форме атомного гриба.
– Что это?! – вырвалось у Вероники.
– Звездолёт! – процедил сквозь зубы Максим. – Взорвался!
Открыв люк и сбросив рога управления, он высунулся из кабины, крикнул, надсаживаясь:
– Вниз! Садитесь! Костя!
Байкеры, к счастью, поняли, что происходит. Один за другим аэробайки нырнули в лес.
Максим прыгнул в «гнездо», цепляя рога.
Самолёт спикировал вслед за воздушными мотоциклами.
Ударная волна взрыва накрыла Лес через несколько секунд…
Глава 6
Заговор изгоев
Впервые в жизни Дорохов попал в положение изгоя, когда ему отказали в помощи один за другим не только бывшие сослуживцы, с которыми он проработал в системе Федеральной службы безопасности много лет, но и друзья, которым он не раз оказывал содействие и поддержку, не дожидаясь ответной благодарности. Последней каплей в чашу недоумения по поводу отсутствия сочувствия стала для него встреча с директором ФСБ.
Шарий посоветовал не «будить медведя», имея в виду президента страны, который с большим облегчением воспринял исчезновение под Тюменью «пробоя между вселенными», несмотря на то что по ту сторону «пробоя», в иной вселенной, остались бойцы отряда ГРУ под командованием майора Реброва и трое некомбатантов: ботаник Константин Ливеровский, физик Егор Левонович Карапетян и археолог Вероника Соловьёва, племянница главы государства.
Какие резоны преследовал президент, закрывая тему контакта со вселенной Большого Леса, понять было сложно. Как сказал Шарий, президент беспокоился прежде всего о благополучии граждан России, число жертв среди которых могло быть огромным, и судьба попаданцев в другие миры имела не слишком большое значение по сравнению с возможной гибелью миллионов. Но Дорохов понимал, что эта гибель являлась лишь виртуальной причиной отсутствия у высшего эшелона власти России политической воли не соглашаться с вмешательством в дела государства западных институтов «истинной демократии».
Просидев в горестной задумчивости в своей спальне два часа после разговора с Шарием, Дорохов сделал усилие и набрал номер телефона начальника Африканского управления ГРУ Скоря.
Генерал выслушал его с непроницаемым лицом. Голову он с недавнего времени брить перестал, и она заросла серебристым пухом, вызывая в памяти ассоциации с новорождёнными цыплятами, тельца которых обычно обрастают пушком. Хотя выглядел Скорь брутальным качком (вижн-система показывала только лица абонентов) и при личной встрече с ним Дорохов всегда чувствовал себя малоросликом.
– Линия ка-зэт? – поинтересовался Скорь.
Дорохов кивнул: имелась в виду криптозащита канала связи.
– Что вы предлагаете, Андрей Тарасович?
– Поискать иномериану.
Скорь озадаченно мигнул.
– Зачем это вам? Насколько я в курсе, вы вне игры.
– Я вне служебной игры, – слабо улыбнулся Дорохов. – Но если существует возможность вернуть наших парней…
– Кто с вами? – перебил его Скорь.
– Платов… и один мой давний друг, айтишник.
– Мало, вы не справитесь.
– Потому я и звоню вам, Геннадий Дмитриевич.
Скорь исчез, но через две секунды возник в глубине поля обзора очков.
– Звоните полковнику Савельеву.
– Но он же… в таком же положении…
– У него остались кое-какие резервы, связи и люди, и если он согласится…
– Вы возражать не будете?
– Звоните, до свидания, желаю удачи. – Лицо генерала в линзах очков растаяло.
Дорохов снял очки.
Настроение слегка поднялось.
Андрей Тарасович сварил себе кофе, позвонил Савельеву, испытывая неуверенность в правильности своих действий, однако надежда на осуществление планов справилась с колебаниями.
Полковник выслушал речь Дорохова молча.
– Если я неубедителен, забудьте обо всём, – закончил генерал.
– Подъезжайте ко мне, – сдержанно сказал Сергей Макарович. – Могу и я к вам.
– Нет-нет, я подъеду, это моя инициатива. Диктуйте адрес.
Савельев продиктовал адрес места жительства.
– Ждите через час.
– Хорошо.
Дорохов принялся торопливо переодеваться, размышляя, понял ли его бывший командующий Силами специального назначения ГРУ и стоит ли брать с собой Платова, но в это время в ухе раздался писк вызова.
Андрей Тарасович нашёл глазами вижн-очки, на ободке которых загорелся номер Шария.
Недоумевая, что ещё может сказать ему директор после недавнего разговора, он нацепил очки.
– К сожалению, генерал, – произнёс Шарий, – беда, как говорится, не приходит одна. Вы знаете, кто такой Точилин?
Дорохов вспомнил, что в команде генерала Плащинина, вернувшегося «из-за вселенской границы» на Землю, был лейтенант по фамилии Точилин.
– Лейтенант… э-э… из нашего контингента «Альфы»…
– Его папаша замначальника генштаба Министерства обороны. Почувствуйте разницу. Так вот поскольку его сына вы не вернули из… – Шарий поискал слово, – из-за «червоточины», он требует отдать вас под трибунал.
Дорохов с недоверием вгляделся в каменное лицо директора.
– Но ведь я объяснил ситуацию в докладе, дайте ему почитать.
Шарий мигнул. Глаза у него были бледно-голубые, и когда он моргал, словно закрывались и открывались два ледяных окошечка.
– Точилин ознакомлен с вашим докладом и с отчётом Плащинина, однако требует, во?первых, чтобы вас наказали, кстати, вместе с Плащининым, а во?вторых, собирается идти к президенту на приём.
– Круто! – качнул головой Дорохов.
– Подъезжайте в контору к двенадцати, Точилин согласился выслушать наши доводы. Подъедет и Виктор Викторович.
– Хорошо, – буркнул Андрей Тарасович. – Вещи с собой брать?
– Что? – не понял Шарий. – Какие вещи?
– На случай если меня арестуют, – усмехнулся Дорохов.
Шарий закрыл и открыл «ледяные оконца».
– Жду.
Дорохов расслабился, снял очки, но вспомнил, что обещал Савельеву подъехать через час, и надел снова.
Полковник выслушал его, не задав ни одного вопроса.
– Хорошо, подъезжайте ко мне после рандеву с Точилиным. Кстати, будьте осторожны в разговоре с этим человеком. Генерал невероятно обидчив и амбициозен, метит в начальники Штаба и у него хорошие связи в правительстве.
– Спасибо за совет. Буду предельно вежлив, – пообещал Дорохов.
В половине двенадцатого он заехал на служебную стоянку здания на Лубянке, оставил свой серый «Лексус» с буквами ЕКХ среди машин высокопоставленных функционеров ФСБ (пропустили его, не останавливая, зная автомобиль заместителя директора «в лицо»), оставил куртку в раздевалке первого этажа и поднялся на второй.
В приёмной Шария уже сидел генерал Плащинин в обычном гражданском костюме, в чёрной рубашке и без галстука. По его лицу бродили тени, и было видно, что настроение бывшего начальника информационного Управления ГРУ в миноре.
Они поздоровались.
– Он уже там, – кивнул Плащинин на обитую кожей дверь кабинета. – Вы знаете Точилина?
– Видел мельком пару раз, – ответил Дорохов, присаживаясь рядом.
Плащинин понизил голос, мельком глянув на секретаря директора, молодого капитана:
– Про таких говорят: молодец среди овец, а для коров не здоров.
– Увидим, – улыбнулся Дорохов.
Вызвали их только через четверть часа.
Как оказалось, собеседников в кабинете Шария было трое: кроме него и Точилина, здесь присутствовал ещё один гость – советник президента по обороне, бывший секретарь Совбеза Круглов. Пока Шарий возился на столе с какими-то бумагами, гости директора рассматривали вошедших, ответив кивками на их приветствия.
Точилин был могуч телом и мрачен лицом, на котором выделялись «брежневские» брови и крупные, «надутые», как у девицы, губы, словно генерал-полковник специально накачивал их силиконом.
Круглолицый, румяный, с редкими выцветшими волосиками и лысиной на полчерепа, советник президента имел вид барина, только что вылезшего из-за стола, и казался добрым и приветливым, словно повар из рекламы сосисок. Но слухи о нём ходили как о жёстком «ястребе», не способном на компромиссы, и присутствие этого деятеля, юриста по образованию, в кабинете директора говорило о многом.
– Присаживайтесь, товарищи генералы, – сказал Шарий.
Плащинин и Дорохов примостились с другой стороны Т-образного стола, напротив пришедших ранее, продолжавших рассматривать приглашённых.
– Генерал Дорохов, извольте подробно рассказать о том, почему мой сын не вернулся из… – Точилин выпятил губы, – командировки.
– Я подавал рапорт… – начал Дорохов.
– Повторите, – перебил его Точилин.
– Я подавал рапорт, – сухо повторил Дорохов, – где подробно описал ситуацию по ту сторону иномерианы.
– Пожалуйста, поподробнее.
– Новых данных у нас нет, – ровным голосом проговорил Плащинин.
– Тем не менее хотелось бы услышать причину, вследствие которой лейтенанта Точилина не оказалось на борту вертолёта.
Дорохов невольно усмехнулся, вспомнив шутку известного юмориста: не надо путать причину и следствие. Особенно не надо путать следствие.
Точилин заметил усмешку Андрея Тарасовича, глаза его вспыхнули.
– Что смешного я сказал, майор?
– Генерал-майор, – поправил его Дорохов бесстрастно.
– Уже майор.
– Не вы давали мне звание, и не вам меня его лишать.
Точилин потемнел.
– Вы отдаёте отчёт…
– Роман Артёмович, – негромко сказал Шарий, – выбирайте выражения, мы встретились не для выяснения, кто круче, а для того, чтобы разобраться в проблеме.
– Я доложу президенту… – начал Круглов.
– Разумеется, доложите, кто бы сомневался, но давайте выслушаем свидетелей происшествия спокойно. Андрей Тарасович, прошу.
Дорохов сжал зубы, сдерживаясь.
Плащинин покосился на него.
– О поведении лейтенанта Точилина я знаю больше, чем генерал Дорохов.
– Дойдёт очередь и до вас, – процедил сквозь зубы Точилин.
Плащинин поднял на заместителя начальника Генштаба похолодевшие глаза, сказал твёрдо:
– Генерал Дорохов не имеет никакого отношения к ситуации в э-э… в Большом Лесу.
– Хорошо, говорите вы, – согласился Шарий.
Плащинин помедлил и нехотя, ища формулировки, поведал присутствующим версию того, что происходило «по ту сторону вселенной».
– Значит, вы утверждаете, что мой сын… лейтенант Точилин… съехал с катушек и сам виноват в том, что его не оказалось на борту «вертушки»?
– Так точно, товарищ генерал-полковник. Лейтенант действительно повёл себя неадекватно, и я вообще не понимаю, как он оказался в спецназе «Альфа». Если бы я знал о том, что он неуравновешен до такой степени, я бы не взял его с собой.
Глаза Точилина метнули молнии.
– Мой парень – профи… э-э, высочайшего класса! Какого дьявола вы вешаете на него обвинение в неадекватности?! Знаете, что вам грозит за оговор?!
– Его бегство из Крепости – железный факт, – пожал плечами Плащинин. – И я не один свидетель его поведения. Можете узнать мнение полковника Савельева, который видел всё со стороны.
– Не верю! Вы просто пытаетесь снять с себя ответственность! На самом деле вы бросили лейтенанта Точилина на произвол судьбы и должны за это ответить!
Дорохов поймал взгляд Плащинина, в котором таял сдерживаемый гнев.
– Скажи ему.
Плащинин поморщился.
– Стоит ли?
– Пусть знает отец, что представляет собой его сын.
– Что вы хотите сказать? – поинтересовался Круглов. – Задумали выкрутиться?
– Лейтенант Точилин при свидетелях пытался принудить археолога Веронику Соловьёву… э-э, к сожительству, – ровным голосом сказал Плащинин. – К сожалению, я узнал об этом уже после того, как он удрал из Крепости на летательном аппарате её бывших хозяев, избежав таким образом суда. Так что можете доложить об этом президенту. Он очень обрадуется тяге лейтенанта к его племяннице.
Круглов и ошарашенный Точилин обменялись взглядами.
– Вы… лжёте… – неуверенно проговорил заместитель начальника Генштаба.
– Товарищ генерал-полковник, – укоризненно качнул головой Дорохов, – мы же не интернетом деланы.
Шарий спрятал усмешку в каменной складке губ.
– Роман Артёмович, Евгений Валентинович, у вас ещё есть вопросы к генералам?
Точилин пришёл в себя, но по высверку глаз генерал-полковника можно было сделать вывод, что от своей линии он отступать не намерен.
– Вы свободны пока, – он пожевал губами, добавил с издёвкой: – Генералы. Но если окажется, что вы исказили факты…
– Идите, Андрей Тарасович, – сказал Шарий в ответ на вопросительный взгляд Дорохова.
Оба встали, повернулись и вышли. В приёмной не задержались, вышли в коридор.
– Поздравляю, «пока генерал», – сказал Плащинин. – Или всё-таки майор?
– Всё может случиться, – усмехнулся Дорохов. – Я знаю таких людей, они злопамятны. Никогда не думал, что стану изгоем после стольких лет службы на благо государства.
– Я тоже.
– Может, скооперируемся?
– В каком смысле?
Дорохов помедлил и вдруг решился признаться практически незнакомому человеку в своём замысле.
– У меня появилась идея-фикс, Виктор Викторович, – сказал он. – Могу поделиться, если вас это заинтересует.
Плащинин глянул на браслет смарта, играющий роль гаджета связи и персонального мини-компьютера. В последнее время производители мобильных устройств стали отходить от традиционных схем и конструкций в форме «лопатников», и на рынке всё чаще начали появляться айти-браслеты, браузеры, встроенные в костюмы и рубашки, и вижн-очки.
– Пожалуй, минутка у меня найдётся. Давайте заглянем в криптон, выпьем по чашечке кофе.
Дорохов кивнул. Криптоном служащие здания на Лубянке называли столовую для высшего руководства, где можно было не только вкусно поесть, но и обсудить важные рабочие проблемы, не боясь прослушки: столовая была оборудована системой глушения всех видов наблюдения и связи.
Спустились на первый этаж, заняли столик недалеко от стойки бара, обслуживаемого двумя молодыми парнями, заказали по чашке латте и орешки.
– Слушаю вас, Андрей Тарасович, – сказал Плащинин.
Дорохов, успевший пожалеть о своём решении, преодолел возникший в душе дискомфорт и рассказал собеседнику о визите Платова и о возникшей у него идее поискать иномериану.
Плащинин отреагировал на речь Дорохова странно. Лицо генерала стало задумчивым, в глазах возник и спрятался огонёк сожаления. Съев пару орешков, он с минуту молчал, прихлёбывая напиток, поднял на Андрея Тарасовича глаза, усмехнулся.
– Должен признаться, коллега, вы меня расстроили.
– Чем же? – удивился Дорохов.
– Не поверите, но первым идею поискать иномериану предложил полковник Савельев.
– Вот как? – пробормотал озадаченный Дорохов, вспомнив недавний разговор с полковником. – Интересно…
– И я ему отказал, – признался Плащинин с кривой полуулыбкой.
– Понятно… то есть я напрасно обратился к вам…
Плащинин покачал пальцем, допил кофе, прищурился, оценив выражение разочарования на лице собеседника.
– Я присоединюсь к вам.
От неожиданности Дорохов выронил орешек.
– Не понял… вы отказали Савельеву, но…
– Сергей Макарович отличный спец, у него хорошие связи, сам бывал в переделках, бойцы ССН его уважают, но это меня не убедило. Если к делу присоединитесь вы со своим потенциалом, уровень необходимых мероприятий будет другим. А поскольку меня тоже вышвырнули со службы, я не прочь утереть кое-кому нос.
– Кому, если не секрет?
– В принципе это не имеет значения, но вам скажу: наш главный сильно озабочен моими успехами, так как я на двадцать лет моложе и, по его представлениям, копаю под него. Так что решение отправить меня в отставку как не справившегося с заданием вполне объяснимо.
Дорохов залпом допил холодный кофе.
– Не боитесь, что нашу инициативу могут расценить как угрозу государству?
– А вы? – прищурился Плащинин.
– Мне уже за пятьдесят, а у вас вся жизнь впереди.
Плащинин рассмеялся.
– Как пел мой приятель: вся жизнь впереди, разденься и жди. Давайте договоримся, Андрей Тарасович: коль уж мы наметили сотрудничать, откинем все сомнения и негативные расчёты на случай неудачи, иначе не справимся. К сожалению, наши золотопогонные командиры, начальники вместе с главнокомандующим, до сих пор не оценили масштаба проблемы. Контакт с иной вселенной, не литературный и не киношный, – это грандиозное событие! А к нему отнеслись как к очередной компьютерной игрушке. Вот и докажем всему миру, а больше всего нашим чиновникам, что мы серьёзные люди и умеем решать серьёзные проблемы. Американцы подошли к этому намного основательней, понимая, что может дать им контакт с Большим Лесом.
– Интересно, на что опирался Савельев, предлагая вам эту идею?
– Прежде всего на формулу: мы своих не бросаем. В Большом Лесу остались бойцы группы Реброва, и полковник считает своим долгом вернуть их домой целыми и невредимыми. О том, что ваш приятель Платов рассчитал параметры иномерианы и уверен в её существовании, Савельев не в курсе, и это будет для него дополнительным сюрпризом. Встречайтесь с ним, обговорите условия, прикиньте возможности и составьте план экспедиции. Действовать придётся в условиях секретности, поэтому вам будет необходим крипторесурс связи и транспорта.
– Вы пойдёте со мной к Савельеву?
– Нет, о моём участии сообщите ему в самую последнюю минуту. – По губам Плащинина промелькнула улыбка. – В героическом походе по Большому Лесу я проявил себя далеко не с лучшей стороны, по сути, переложив ответственность на него и майора Реброва, поэтому хочу вернуть должок. На первом этапе подготовки пусть задействует свои ресурсы. Я подсоединюсь чуть позже. Мне тоже надо оценить свои резервы и связи. Кстати, не хотите подключить к делу физика Новожилова? Он ведь многое знает о Большом Лесе, пробыв там месяц с Егором Левоновичем.
– Они часто спорили…
– Так что же? Это учёные, каждый со своим багажом знаний, теорий и гипотез.
– Нет, я в другом смысле, Новожилов болтлив и может проговориться, тем более что его привлекли к работе в лаборатории Сколково по изучению привезенных артефактов – энергетического ружья, которое захватил лейтенант Матевосян, и Книги Бытия, в которой рассказывается об истории человечества до появления чёрного леса.
– Хорошо, я вас понял.
– Кстати, о Лесе. Вы пробыли там почти месяц, как оцениваете эту… этот… не знаю даже, как назвать… разумную систему?
– Скорее – разумную вселенную. Человеку, который не видел, каким чистым и ухоженным может быть бесконечный лес, не понять его жизнь и смысл бытия. Он не просто велик, он подобен библейскому Раю, хотя и совсем не похож на него. Если честно, мне в нём было комфортно, несмотря на вторжение чёрного леса, пользующегося жуткими шмелями и «динозаврами». Я даже в какой-то момент решил, что мог бы остаться там жить, не обращая внимания на кардинальную смену образа жизни.
Дорохов вспомнил, как на него подействовал вид из иллюминатора вертолёта на лесной пейзаж иного мира. Захотелось не просто полюбоваться панорамой с высоты, но побродить между гигантскими деревьями, всей грудью вдыхая изумительно вкусный лесной воздух…
– Вспомнили? – догадался Плащинин, заметив, как изменилось лицо Андрея Тарасовича.
Дорохов кивнул.
– Может, мы зря тревожимся? Наши парни там вполне могли бы устроиться и жить припеваючи.
– Не знаю, – снова стал задумчивым Плащинин. – Припеваючи не получится. Человек существо общественное, стайное, ему трудно быть вне социума и событийных связей. К тому же не забывайте, что Большой Лес находится в состоянии войны с чёрным, который, кстати, есть результат деятельности человечества. Майор Ребров был прав, решив остаться и помочь исполину. Ну, что, закончили?
Оба встали из-за стола, обменялись рукопожатием, и Дорохов спустился к стоянке, поверив в «заговор изгоев».
Глава 7
Любопытство не порок
Мысль вернуться в Крепость победителем не давала покоя. Точилин, отдохнув от схватки с защитными системами центра обороны вдали от него, отмахав около трёхсот километров, подстрелил пятнистого козлёнка в одном из «семейных лесков», окружавших болотца, освежевал, запёк обе лопатки животного на костерке и почувствовал себя готовым к подвигам.
Его всё ещё напрягало отсутствие в лесу мошек, комаров и других кусачих насекомых помельче и покрупней, от которых житья не было в российской тайге, однако сей факт лишь усиливал ненависть к бывшим спутникам, которые, по его мнению, не заслуживали приятного отдыха в неземном лесу.
– Дримтим! – с презрением проговорил лейтенант, скривив губы. – Толпа лохов, подчиняющихся кретину!
Воспоминание о том, что ставший врагом майор Ребров запрещает охоту в лесу, доставляла ему боль сродни зубной, и, вспоминая об этом, он мысленно показывал ему «ненормативные» жесты и сплёвывал, ощущая мстительное удовольствие.
Где в данный момент находились бывшие спутники и соратники, всё ещё сражались с обслугой центра обороны, принадлежащего ушедшим в небытие Демонам Войны, или вернулись в Крепость, его не тревожило. Он жил в ложной уверенности своего превосходства, инопланетный аппарат в форме «дирижабля», который он увёл из Крепости, летал прекрасно, еды в лесу хватало, и не хватало лишь женского общества, от чего иногда становилось одиноко. Образ Вероники преследовал его по ночам, и всё чаще приходила мысль просто взять и украсть девушку, заодно заставив тем самым соперника, майора Реброва, помучиться.
Идея о том, каким образом можно будет незаметно подобраться к Крепости, пришла после того, как внезапно над лесом пролетел рой шмелей. Точилин только что затушил костёр, не собираясь убирать за собой остатки пищи, шкуру козлёнка, его кости и внутренности, и мысль использовать шмелей заставила его без колебаний занять в «дирижабле» место оператора.
Похожий издали на резиновый баллон размером с железнодорожный вагон, аппарат поднялся в воздух, демонстрируя отнюдь не баллонную манёвренность. Точилин нашёл удалявшийся рой, похожий на клюв хищной птицы длиной чуть ли в полсотни метров, и направил летательный аппарат Демонов Войны вслед за разведчиками чёрного леса.
К его разочарованию, рой двигался вовсе не в том направлении, какое требовалось для выполнения задуманного, а ровно в противоположном. Рассвирепев, лейтенант хотел было нагнать шмелиный «клюв» и разнести его корпусом «дирижабля» в дым. Но потом подумал, что в любом случае ему понадобится проводник, и решил понаблюдать непосредственно за чёрным лесом, который наверняка должен был постоянно посылать к Крепости, в которой засели земляне, рои шмелей, и можно было просто дождаться появления одного из таких.
От места в лесу, где лейтенант ночевал и завтракал, до чёрного леса было около трёхсот километров, и «клюв» шмелей преодолел это расстояние за три с лишним часа.
Точилин не отличался терпеливостью, но вынуждал себя терпеть и лишь подогревал в душе желание отомстить попаданцам, имея в виду в первую очередь майора Реброва, ещё и за это ожидание, увеличивающее его муки.
Шмелиный «клюв» достиг границ чёрного леса и пропал. Где он был и чем занимался, было неизвестно, однако Точилин не сомневался, что разведчики завоевателя занимались сбором информации и слежкой за Крепостью. Если бы у лейтенанта была возможность подключиться к ним либо захватить отряд и допросить, он бы сделал это без колебаний, не считая свои намерения предательством по отношению к землякам. Но поскольку идею воплотить в жизнь было невозможно, оставалось только ждать и лелеять надежду на выполнение плана. Он даже расхохотался, представив выражение лица майора, когда тому доложат о похищении его подруги. Однако до этого момента ещё надо было дожить, и Точилин скрепя сердце принялся томиться ожиданием, наблюдая за лесом – захватчиком чужих земель с безопасного расстояния.
Так прошло полдня.
«Дирижабль» висел над «фронтовой полосой» в десяти километрах от границы чёрного леса, где передовые части агрессора – лианы и саксаулы – сражались с защитным оцеплением Большого Леса – «манграми» и «баобабами».
Над этой полосой изредка пролетали небольшие стайки шмелей, а однажды промчался, махая четырьмя крыльями, «птеродактиль», не обративший внимания на аппарат наблюдателя, но все они занимались какими-то своими делами и опасности не представляли, как не являлись и разведывательно-десантными отрядами.
Точилин захотел освободиться от завтрака, а так как туалета на борту «дирижабля» не оказалось, он вынужден был приземлиться и выбрал для посадки берег ручейка, нёсшего чистые, не замутнённые никакой химией воды в чёрный лес.
Уже заканчивая процедуру очищения организма (он с особым удовлетворением помочился в ручей), Точилин услышал далёкий подземный гул, насторожился. Вспомнились разговоры с бывшими спутниками о мистической связи майора Реброва с Большим Лесом, а также о том, что Лес якобы предупреждает людей о негативных процессах и даже о появлении вражеских сил. Уверения ботаника в том, что это происходит на самом деле, казались лейтенанту смешными, но интуитивно он понимал, что допустим и такой вариант. Хотя подобное допущение и не меняло его злобно-презрительного отношения к майору.
Плеснув на лицо пригоршню воды (забыв о том, что он только что испражнялся в ручей), Точилин вскочил в кабину «демонского дирижабля» и поднял его в воздух.
Было неизвестно на самом деле, по какой причине Большой Лес породил волну гула. Судя по негромкому звуку, гул прикатился издалека, его эпицентр находился где-то в сотнях километров от чёрного леса, и, возможно, появление нового роя шмелей в форме хищного клюва просто совпало с подходом подземного рокота, но факт оставался фактом, и Точилин направил полёт вслед за роем.
«Клюв» набрал приличную скорость – не меньше двухсот километров в час, а главное, летел в нужном направлении – на Крепость.
Точилин поднял аппарат на километровую высоту, потом, испугавшись, что насекомые (которых трудно было классифицировать как представителей отряда инсектов) обнаружат его, и снизился до предела, что сужало обзор, зато позволяло оставаться незамеченным.
Так прошло три часа: «клюв» неутомимо мчался вперёд как единое целое, «дирижабль», не отставая, следовал за ним в полукилометре.
Потом вдруг рой исчез, и Точилин, очнувшись от полудрёмы, начал лихорадочно искать проводника, поднял аппарат повыше и заметил брешь в сплошном ковре леса. Подлетел ближе, разглядывая небольшую возвышенность, обросшую кустарником бурого цвета. Возвышенность, по сути – невысокий холм диаметром в сто метров, была окружена многоходульными «баньянами» (вспомнился термин Кости-ботаника, называвшего такие деревья плантоидами), а вершину холма прорезала дыра диаметром около двадцати метров, окружённая неширокой полосой цвета бетона. Вся эта конструкция напоминала выпученный птичий глаз, и Точилин непроизвольно поёжился, встретив угрюмый взгляд этого «глаза».
Так как шмелям некуда было деться, кроме как нырнуть в «зрачок глаза», Точилин после минутных колебаний решил проверить свою догадку и выяснить, что за объект ему встретился, тем более что шмели явно проявляли к нему интерес. Готовый мгновенно задать стрекача, он начал приближаться к холму, затем повёл «дирижабль» в дыру, заполненную темнотой, как огромный колодец водой. Подождал, высматривая рой, пока глаза привыкнут к сумраку, продолжил спуск, гадая, что за шахту ему показали шмели.
На глубине ста метров стало совсем темно, и он перестал видеть шерстистые с виду стенки колодца.
Шмелей по-прежнему не было видно, глубина колодца была неизвестна, зачем и кем он был построен, можно было только гадать, но его тайна уже заинтересовала лейтенанта, и он двинулся дальше, несмотря на отсутствие прожекторов у «дирижабля» (может быть, они и были, но как включать их, пилот не ведал) и опасность повредить обшивку «баллона» при столкновении со стенками шахты.
Суперменом он, конечно, не являлся, хотя и привык считать себя таковым, поэтому видеть в темноте как терминатор не мог. Но благодаря неплохой подготовке на базе ФСБ лейтенант научился ориентироваться в боевых и экстремальных условиях и пилотировал «демонский дирижабль» без особых усилий, примерно зная его положение.
Когда мрак стал плотен, как гранит, он остановил аппарат, недоумевая, что происходит.
По ощущениям «дирижабль» опустился под землю уже на километр, но дна колодца так и не достиг. Мало того, вес тела пилота стал уменьшаться с каждой секундой, и последние сто метров лейтенанту стало казаться, что аппарат начал медленно падать в бездну. А подсказать, что делать в сложившейся ситуации, было некому.
Точилин напряг зрение, сосредоточиваясь на пропасти под «дирижаблем», и ему померещилось, что он видит внизу маленькое белое пятнышко. Точилин моргнул, но пятнышко не исчезло.
– Вот вам и свет в конце тоннеля… – пробормотал он недоверчиво. – Лишь бы он не принадлежал фарам встречного поезда…
«Дирижабль» снова начал опускаться.
Ощущение падения при этом стало нарастать, и лейтенант ойкнул, когда наступила полная невесомость и он всплыл над сиденьем оператора, имеющим форму журавлиного гнезда.
Содержимое желудка устремилось к горлу. Лишь невероятным усилием воли он удержался от рвоты, притянул тело к сиденью, продолжая следить за увеличивающимся кружком света. В какой-то момент ему показалось, что аппарат внезапно перевернулся вверх тормашками, и теперь он не опускается вниз, а поднимается вверх. Остановив движение, Точилин озадаченно повертел головой, не понимая, что происходит, потом докумекал: поменяла направление сила тяжести! «Дирижабль» по-прежнему опускался в бездну колодца, но теперь гравитация не тянула его в недра земли, а с нулевой усиливалась по мере спуска до обычных значений.
– Ладно, посмотрим… шмели двигались в этом направлении, значит, знали, куда летят…
Пятнышко света снова начало увеличиваться, и через полчаса осторожного «спускоподъёма», после того как сила тяжести восстановилась до нормальной, «дирижабль» вылетел из устья колодца под сияющий ослепительной синевой купол неба без единого облачка. Поражённый увиденным, пилот остановил аппарат в сотне метров над колодцем.
Кругом высились древесные гиганты угадываемых видов: огромные колонны, похожие на секвойи, платаны, фикусы и мангры. Но это был не тот лес, который окружал холм с дырой «птичьего глаза». Холма как такового вообще не было видно, чёрное отверстие колодца зияло в центре плоской плиты серо-бурого цвета, похожей на бетонную, и было почти закрыто свисающими со всех сторон ветвями наклонившихся исполинов. Кроме того, один из псевдомангров, чьи воздушные корни-ходули делали из него гигантскую многоножку, когда-то горел, судя по чёрным опалинам ствола и корней, потерял листву и теперь представлял собой чудовищный скелет какого-то апокалиптического безголового зверя. В месте спуска в колодец этого «скелета» не было, Точилин помнил пейзаж вокруг совершенно отчётливо.
– Лопни мои глаза! – выдохнул он. – Куда это меня занесло?!
«Дирижабль» поднялся выше, выбираясь из тени деревьев, высота которых достигала не менее ста пятидесяти метров.
Точилин оглядел горизонт, заинтересовываясь всё больше, и увидел совсем недалеко, всего в полукилометре, поднимавшийся над лесом дымок. Сначала с тревогой подумал, что кто-то на земле зажёг костёр. Потом сообразил, что это роятся шмели. Связываться с посланцами чёрного леса не хотелось, но посмотреть, чем они занимаются, не мешало, и лейтенант тронул аппарат с места, прижимаясь к вершинам деревьев.
Лес поредел, впереди показалась поляна, свободная от кустарника, покрытая осыпями камней, в центре которой высилась самая настоящая многоступенчатая пирамида. Ступеней было семь, каждая высотой примерно метров десять, верхние почти все имели проломы и вывалы, нижние потеряли форму, оплыв грудами блоков, но всё же это было искусственное сооружение, напомнившее Точилину пирамиды Мексики и Перу.
– Потрясно! – пробормотал он с удивлением. – Неужели индейцы добрались и сюда?!
Вившиеся над пирамидой струёй дыма шмели начали уплотняться, собрались в шар, упавший куда-то в пролом верхнего этажа, затем появились вновь, медленно всплывая и расширяясь зонтом, а вслед за ним из пирамиды начали вылетать гигантских размеров четырёхкрылые птицы! Вернее, не птицы, скорее – летучие мыши, судя по форме их перепончатых крыльев, строению тел и страшным мордам, в которых угадывались черты знаменитых хищников из голливудского фильма с одноимённым названием.
– Чтоб я околел! – сипло выговорил Точилин, вспомнив, что одну из таких тварей он видел в центре обороны Демонов, когда спустился под землю на острове и наткнулся на спецназовцев ГРУ – сержанта Редошкина и майора Реброва. Всем троим пришлось отбиваться от атак роботов охраны подземной базы Демонов, «многоножек» и носорогопауков, среди которых мелькали и «летучие мыши».
Мысли в голове, рождённые эмоциями, заскакали зайцами.
Откуда они здесь?! Куда его вывел подземный колодец?! Неужели просто сделал петлю и вышел где-нибудь в десятке километров от центра обороны? И тогда это просто наземный объект базы Демонов? Или всё совсем не так, и колодец вовсе не колодец, а «червоточина», подобная той иномериане, что соединила мир Земли с миром Большого Леса?!
Лейтенанту стало жарко, он вспотел, но додумать идею не успел. Шмели летели куда-то «на юг», судя по расположению светила, и вслед за ними потянулись «летучие мыши», выстраиваясь походной колонной. Точилин насчитал в ней двадцать две особи, каждая почти таких же размеров, как его летающий «баллон», и спину пилоту продрал мороз. С таким противником лучше было не пересекаться, не имея мощного ракетного вооружения. И всё же душа не согласилась с решением хозяина не рисковать. Возможно, больше не из-за чувства ответственности за свои поступки и не из храбрости, присущей героям боевиков, а из-за пустившей ростки в психике ложной вседозволенности, порождённой в немалой степени воспитанием отца, высокопоставленного генерала Минобороны, а также уверенности в своём превосходстве, проявлявшейся всё больше и больше. Хотя сам Точилин об этом не думал, привыкнув сначала делать, а потом оправдываться за проявленный пофигизм.
Как бы то ни было, сомнения окончательно покинули сознание, и Точилин последовал за странным походным ордером, возглавляемым шмелиным «клювом». О том, что ему, возможно, придётся возвращаться тем же путём, из-за чего следовало сориентироваться и запомнить особенности района местности с колодцем, он не вспомнил.
Полёт эскадры «летучих мышей» длился больше пяти часов. Точилин устал и даже начал прикидывать, не бросить ли преследование, тем более что он потратил на воздушные манёвры весь день: когда спуск в колодец только начинался, дело шло к вечеру, по сути, сейчас там была ночь, и, несмотря на то что в месте выхода из колодца всё ещё длился день (вот вам очередная загадка: как это могло быть, если колодец сделал петлю и вывел «дирижабль» обратно во время вечера?), провёл лейтенант «в седле» не меньше двенадцати часов! Однако шмелиный «клюв» внезапно спикировал куда-то в лес, за ним нырнула кавалькада «летучих мышей», и оживший Точилин решил довести дело до конца.
Через минуту он с удивлением обнаружил в окружении «секвой» небольшую ложбину, усеянную каменными глыбами правильных очертаний, будто здесь очень давно рухнуло здание приличных размеров. В центре ложбины виднелось понижение в форме воронки, в котором зияла дыра, окружённая кольцом серого «бетона».
Ещё один колодец?! Какого чёрта?..
Рой шмелей нырнул в яму. За ним спикировали «летучие мыши», не задержавшись ни на секунду.
Точилин подождал несколько минут, ожидая, что летающие роботы, или кем там они являлись, выскочат обратно. Но шло время, никто не показывался, и лейтенант рискнул приблизиться к новому колодцу. Заглянул в двадцатиметровое жерло шахты, образующее знакомый «зрачок глаза птицы», никого не увидел. Ждать не хотелось, пора было возвращаться на «свою сторону» леса, но любопытство пересилило, и Точилин повёл аппарат в глубины непонятно зачем прорытой шахты.
С полчаса спускался, нервно ожидая встретить нырнувшую раньше делегацию монстров. Потом осмелел и увеличил скорость спуска, начиная догадываться о том, что его ждёт на выходе из шахты.
Он не ошибся. Сначала повторилась та же метаморфоза с изменением направления силы тяжести, после чего пришлось переворачивать «дирижабль» «с головы на ноги», а ещё через полчаса аппарат вылетел из колодца под купол помещения, в центре которого свисал с потолка толстый цилиндр, напоминающий цистерну для перевозки нефти по железной дороге. Разве что эта цистерна сияла металлическим отсветом, а её торец представлял собой крокодилью пасть.
Точилин остановил подъём, ошеломлённый препятствием. Первая мысль была – это новая база Демонов, куда и перебазировались «летучие мыши». Вторая мысль опровергла первую: это выход в Крепость, где остановились его бывшие соратники! «Нетопыри» решили нанести визит обитателям Крепости и либо уничтожить их, либо взять в плен. В любом случае они задумали диверсию, чем бы она ни закончилась, что погрузило лейтенанта в размышления, закончившиеся непростым решением: под шумок «умыкнуть» Веронику и тем самым спасти её от верной смерти. Так почему бы не воспользоваться случаем? Только сумасшедшая откажет спасителю в благодарности и не оценит его благородство за спасение.
Точилин невольно издал смешок, оценив свой план. «Ну, что, майор? Придётся тебе потесниться! Спать с твоей подругой теперь буду я! Но куда девались «нетопыри», однако? Где они сейчас?»
Спохватившись, Точилин подвёл «дирижабль» к краю колодца, опоясанному неширокой полосой «бетона», взял оба «бластера» и вылез в отсек необычной формы лифта.
Глава 8
Ниже дна
Возвращались в Крепость в горестном молчании.
После того как сзади раздался взрыв и в небо взлетел огненный фонтан, превратившийся в грибообразное облако, подобное атомному, Максим сразу посадил самолёт вслед за воздушными мотоциклами, и это спасло их от ударной волны.
Спустя полчаса, когда воздух и Лес успокоились, исследователи звездолёта устроили совет, после которого Максим оставил Редошкина и Костю ждать его возвращения, не поднимаясь в воздух, а сам с Вероникой отправился к почти опавшему дымному облаку, жалея, что в их распоряжении нет счётчиков радиации. По убеждению физиков, Карапетяна и Новожилова (последний улетел на вертолёте вместе с генералами и полковником Савельевым), физические параметры вселенной Большого Леса несильно, но отличались от параметров вселенной, породившей Солнечную систему и Землю, и Демоны Войны в силу местной специфики не пользовались атомной или термоядерной энергией. Обмен ударами в ходе войны «демонских» рас имел какой-то иной характер. Но рисковать не стоило, и Максим не стал приближаться к месту взрыва близко.
Самолёт поднялся и завис над лесом примерно в двух километрах от воронки, образовавшейся в лесной почве.
Её диаметр достигал не менее двухсот метров, глубина – около полусотни метров, и походила эта дымящаяся, с остеклованными стенами, дыра на кратер, оставленный падением метеорита.
От звездолёта не осталось ничего! Он буквально испарился в яростном энергетическом огне, созданном не то взорвавшимся реактором аппарата, не то активированным взрывным устройством наподобие атомной мины эквивалентом в пару килотонн.
– Нам повезло! – с дрожью в голосе проговорила девушка.
Максим понял её мысль. Им и в самом деле повезло убраться от звездолёта подальше, потому что в противном случае от них тоже не осталось бы ни следа. Кто взорвал звездолёт, догадаться было нетрудно, однако Максим так и не смог понять, каким образом посланцы чёрного леса умудрились незаметно подкрасться к «демонскому крейсеру» и устроить подрыв.
– Возвращаемся.
– Кто это сделал?
– Не знаю, скорее всего какие-то очень смышлёные роботы, посланные чёрным лесом.
– Шмели?
– Шмели хотя и являются биороботами, но для такого дела не годятся. Нужны не только мозги либо компьютеры, но и руки с манипуляторами, а у шмелей лапки не тех размеров. Да, они могут гипнотизировать людей и, наверно, вообще животных, но сами не в состоянии заниматься физической работой.
– Тогда это «птеродактили».
– А «птеродактили» слишком велики для тайных операций. Как и десятиметровые «многоножки».
– Но мы видели следы…
– Значит, существуют какие-то другие эффекторы, которых мы ещё не встречали, и это меня беспокоит, потому что лётчики разбудили автоматику центра обороны, которая начинает потихоньку восстанавливать новые машины. Какие чудовища могут проснуться, одному богу известно.
Вероника вздрогнула.
– Когда это кончится?!
– Когда-нибудь, – сжал зубы Максим.
Самолёт повернул назад и через пару минут приземлился между «эвкалиптами» с нежной, лоснящейся зеленоватой корой, рядом с двумя аэромотоциклами.
Редошкин прогуливался между деревьями – чистой воды суперсолдат с автоматом в руках.
Кости не было видно.
Максим и спутница вылезли из самолёта.
– Где ботаник? – осведомился майор.
– Ах, у дуба, ах, у ели, – ухмыльнулся Редошкин, кивая на стену высоких папоротников невдалеке. – Отпросился понюхать травку.
– Костя! – позвал Максим.
– Ау! – донёсся голос молодого человека в сотне метров от аэробайков.
– Немедленно возвращайся!
– Уже иду…
Костя появился через несколько минут с охапкой травы и зелёных стеблей кустарника.
– Я тут приправу к нашим грибам нашёл. Вот кассиния, вылечивает любые открытые раны, левомеколь не нужен. А вот иглы тиса ягодного – Taxus baccata, из него делают противораковый препарат доцетаксел. А это фадогия, отличный афродизиак!
– Он-то тебе зачем понадобился? – скептически хмыкнул Редошкин.
– Почему обязательно мне? – Костя без стеснения кивнул на Максима: – Ему пригодится.
– Вот наглец! – не выдержал сержант.
– Уходим, – скомандовал Максим, не зная, сердиться ему на парня, способного легко обидеть кого угодно, или нет. – Звездолёт взорван, там теперь кратер, в который поместится любой земной стадион.
Костя выронил траву.
– Ох ты! Жесть! А что так рвануло?!
– Либо реактор, либо запасы топлива.
– Вряд ли он летал на керосине.
– Потом обсудим. Летите первыми, мы за вами.
Костя подобрал охапку вкусно пахнущей травы, забросил в кабину самолёта, и разлапистые из-за чёрных горизонтальных «колёс» аэробайки поднялись в воздух.
Через сорок минут их встретил открытый люк в куполе, накрывавшем шахту с «эйфелевой башней».
* * *
Обедали по-царски, как заявил Костя, которому достался целый пакет «говядины по-армейски»; в коробке с продуктами, найденной в одном из контейнеров, сброшенных с вертолёта возвращенцев, нашлись два десятка таких же, не требующих разогрева, пластиковых вакуумных упаковок, а также десять сухих пайков (каши плюс галеты, плюс сушёное мясо, плюс сникерсы, плюс наборы сахар-соль-горчица) и пакетики с чаем. Сникерсы, отлично поддерживающие энергетику спецназовцев всего мира, достались каждому.
Максим тоже с удовольствием поел земных консервов, о вкусе которых успел забыть за три месяца пребывания в Большом Лесу. Все продукты были в норме посолены и поперчены, и вкус их из-за этого показался восхитительным, так как до сих пор соли в еде, которой попаданцев снабжал Лес, было мало.
Костя не преминул при этом вспомнить о соли как о «белой смерти», хотя уплетал консервы так, что за ушами трещало.
После трапезы разгрузили самолёт, сложив в ангаре все находки, вытащенные из звездолёта, осмотрели аэромотоциклы (больше всех им радовался Костя), потом привычно разбрелись по номерам «гостиницы» и через четверть часа собрались в сфере управления, отдохнувшие и настроенные на активную деятельность, чтобы обсудить назревшие проблемы.
Редошкин решил свой «ратник» не снимать и заявился в образе супергероя.
Максим переоделся в старый «хамелеон», превратившийся в потёртый комбинезон, потерявший свою экзотичность, но не стеснявший движений. С собой он прихватил фонарь и винтовку.
Костя и Вероника остались в прежних костюмах «космических торговцев», так как переодеться им было не во что, и Максим мимолётно подумал о том, что проблему смены одежды и особенно нижнего белья надо как-то решать.
Выслушав короткий рассказ майора о происшествиях его команды во время похода к звездолёту, Карапетян в свою очередь доложил о своих попытках апгрейда Сумасхода. Затем выслушали мнения остальных попаданцев, не забывая поглядывать на экран беспилотника, подвешенного над скальным выступом базы.
Как оказалось, за время отсутствия команды Максима к возлекрепостному кратеру дважды прилетал рой шмелей, опускался в кратер и пропадал в его глубине по полчаса. Камеры слежения Крепости не были сориентированы обозревать кратер, поскольку он не являлся частью подземного сооружения Демонов, в тоннель шмели не залетали (все коридоры Крепости просматривались встроенными в стены датчиками слежения), поэтому, что искали посланцы чёрного леса в кратере, выяснить не удалось.
– Другие входы в Крепость, – предположил Мерадзе. – Мы ведь так и не обследовали кратер детально. Вдруг взрыв кратера задел ещё один колодец, и шмели его обнаружили?
– В самой Крепости они не появлялись? – спросил Максим.
Карапетян и Мерадзе переглянулись.
– Я не следил… – виновато признался Егор Левонович.
– Я не видел, – отрицательно мотнул головой лейтенант.
– Будем исходить из того, что есть. Если кто-нибудь заметит шмелей, пусть сразу поднимает тревогу. Егор Левонович, что у вас с Сумасходом?
– Взаимная любовь, – хихикнул Костя, жующий зелёную травинку.
Максим бросил на него ледяной взгляд, и ботаник спрятался за спину Вероники.
– Кажется, я нашёл программу спуска в шахту, – сказал Карапетян. – Можно попробовать.
– Это лифт или что? Мы видели люльку, похожую на огромную авоську.
– Не знаю, – пожал плечами физик. – Камер в отсеке несколько, но они не смотрят в шахту. Сумасход довёл меня до колодца, а дальше пошли закорючки, указывающие на включение какой-то процедуры.
– Может, люлька спускается в шахту на тросе? – предположил Редошкин.
– Глубина шахты не меньше двух километров, – возразил Мерадзе. – Ни один трос такой длины не выдержит собственного веса.
– Вы спускались в другую шахту.
– Они отличаются только наличием люльки. И все ведут в другой слой «бутерброда». Я правильно понимаю, командир?
– Либо в другие районы Леса, если шахты просто представляют собой петли, – задумчиво проговорил Максим.
– Шахта, какую мы проходили, абсолютно прямая.
– Может быть, это нам только кажется. – Максим посмотрел на Карапетяна, косившегося на «огуречный» терминал крепостного компьютера. – Егор Левонович, вы говорили о нелинейности пространства Леса. Возможны такие эффекты? Нам видится одно, а на самом деле реально другое.
– Не исключено, – кивнул физик. – Континуум браны Большого Леса имеет неевклидову… э-э, нецелочисленную метрику. Если в нашей вселенной пространство трёхмерно, то здесь оно имеет размерность…
– Три и четырнадцать сотых! – не сдержался Костя.
– Три и четырнадцать сотых, – закончил Карапетян.
– Не могу представить, хоть убейте! – с кривой улыбкой покачал головой Мерадзе. – Что такое три измерения? Длина, ширина и высота. Они делают объём. Так? А как можно представить добавку в четырнадцать сотых? Это в какую сторону?
– Налево, – хрюкнул Редошкин.
– Почему налево? – не понял Мерадзе.
– Ну не направо же.
– Жора пошутил, – развеселился Костя. – Ты прав, Мир, я тоже не могу представить, что такое поворот на четырнадцать сотых, а главное – куда. Человек делает метровый шаг, а его сносит на четырнадцать сантиметров влево?
Карапетян озадаченно помял ладонью подбородок.
– Наша психика работает в пределах доступных физических законов и констант. Взаимодействие физических объектов в континууме другой мерности представить действительно трудно.
– Ладно, теоретики, – остановил дискуссию Максим, – мы ещё пофантазируем на эту тему. А теперь слушать приказ: пока у нас есть время и возможность, исследуем шахту. Очень хочется убедиться в существовании пути отхода, если мы не сможем долго оборонять Крепость.
– По-моему, если убрать ту люльку ко всем чертям, – сказал Редошкин, – мы сможем спускаться в шахту на аэромотиках.
– Я тоже так подумал! – воскликнул Костя.
– Сначала попытаемся запустить штатную технику спуска. Егор Левонович, вы ещё не разобрались с ресурсом раций?
– Не успел… простите.
– Займитесь этим сразу после того, как мы определимся с шахтой. Сейчас мы спустимся в нижний отсек вместе с лейтенантом, тщательно ощупаем механизм, и Мирон вернётся к вам, после чего вы включите программу спуска.
– Как скажете.
– Вперёд, подземоходцы!
Оживившиеся «подземоходцы» гурьбой двинулись в коридор, добрались до спиралевидного пандуса, соединявшего уровни базы, и спустились на самое дно Крепости, в «копчик», как мысленно видел положение отсека Максим, представлявший сооружение Демонов в виде позвоночника погребённого под землёй существа.
По пути встретили два десятка чёрных саркофагов, в которых покоились хозяева Крепости, и Костя, проходя мимо, пошлёпал каждый по боку ладонью, приговаривая:
– Спите с миром, господа Демоны, ваши войны закончились.
После очередного похлопывания на чело ботаника легла тень, и Максим, заметив, что молодой человек стал неразговорчив, поинтересовался:
– Чего приуныл?
Костя смущённо пригладил буйные вихры на затылке.
– Глюки, командир…
– Что?! – удивился Максим.
– Показалось, что некоторые гробы тёплые.
Максим оглянулся на последний саркофаг, показавшийся ему не чёрным, а фиолетовым, но они уже подошли к отсеку «копчика», и мысль проверить слова ботаника исчезла.
Отсек был скудно освещён пятном «плесени» на потолке.
Включили фонарь, осмотрели лифтовую колонну, свисающую из неё в шахту «авоську», изучили подходы к механизму спуска люльки, подходящие к нему короба и кабели.
– Вряд ли в этой коробке можно уместить два километра троса, – сказал Мерадзе, имея в виду колонну. – Чего-то мы не видим.
– Четырнадцать сотых, – издал смешок Костя.
– Чего?
– Егор Левонович сказал, что добавка к трём измерениям хвостика в четырнадцать сотых порождает нелинейные эффекты. Вот этот лифт и подтверждает его слова: он работает на эффекте «четырнадцатисотой кривизны».
– Пустомеля.
– А чо такого я сказал? Такое вполне может быть. Сколько раз мы убеждались в том, что наши чувства в мире Леса ненадёжны.
Мерадзе промолчал.
– Беги к Егору Левоновичу, – распорядился Максим, – пусть включает программу.
Лейтенант убежал.
– Ждём.
– А как мы увидим, поехал лифт или нет? – поинтересовался Костя.
– Увидим. – Максим пошарил лучом фонаря по отсеку, пол которого, раздвинутый ещё в прошлый раз секциями, так и остался упрятанным в стены, сосредоточил луч на колонне лифта.
– Можно и мне? – всунул голову в дыру Костя.
Редошкин сграбастал его и молча оттащил в коридор.
Прибежал Мерадзе.
– Я попросил Левоновича включить лифт через десять минут, осталось две.
С той позиции, какую занимал Максим, был виден лишь верхний край люльки, казавшейся намертво прикреплённой к нижнему обрезу лифтовой колонны. В какой-то миг этот край вдруг исчез, и Максим, услышав звук, напоминавший лязг затвора пистолета, без раздумий пролез в пробитое отверстие и оказался над обрывом шахты, успев заметить удалявшееся в темноту металлическое кольцо, к которому и крепились зубья-прутья «авоськи». Никакого троса не существовало и в помине. Механизм подъёма-спуска просто отпускал зажимы, крепившие верх люльки к основанию колонны, и та начинала падать вниз.
– Разреши? – попросил Редошкин.
Максим подвинулся, продолжая светить вниз фонарём.
– Не понял: где люлька? – пробормотал сержант.
– Упала.
– А трос?
– Его нет.
– Что же это за лифт такой? Каким образом кабина, если авоська и есть кабина, вернётся назад?
– Это знает лишь конструктор лифта… если это лифт.
– А что?
– Может, Сумасход таки вспомнит, что это такое.
– Давай проверим?
Максим помедлил, ворочая лучом фонаря.
– Дырка в двери маловата, аэробайк не пролезет.
– Расширим, не проблема, у нас куча работающих «бластеров».
– Уговорил, доделаем намеченное до конца.
Оба вылезли в коридор, и Максим объявил обступившим его спутникам план действий.
– Я тоже полечу с вами! – воскликнул Костя, не терявший энтузиазма ни при каких обстоятельствах.
– Полетим мы с Жорой! – отрезал Максим. – Всем ждать нас здесь не обязательно, Мир будет периодически проверять колодец, но не соваться в него. Зашевелились!
С помощью «бластера» расширили дыру в двери, по сути, окончательно её разрушив. Редошкин пригнал аэробайк, с трудом уместившийся в габариты коридоров. Пришлось даже складывать его боковые диски-крылья, как поднимающиеся дверцы земных суперкаров.
Костя и Вероника поднялись в сферу управления, и провожал разведчиков один Мерадзе, пообещавший наведываться в отсек-«копчик» каждые четверть часа.
– У меня вопрос, командир, – закончил он. – Что, если вы начнёте спускаться и наткнётесь на поднимающуюся люльку?
– Во-первых, вряд ли люлька будет возвращаться с большой скоростью, – успокоил лейтенанта Максим. – Мы сдадим назад. Во-вторых, если не успеем вернуться, воспользуемся «бластером».
– Лучше «фаустпатроном», – сказал Редошкин. – Помнится, когда мы дрались с африканцами, один выстрел из «фаустпатрона» разнёс сразу троих да ещё вырыл ямищу длиной около десятка метров.
– Всё-таки будьте повнимательнее.
– Не переживай, не впервой.
Загрузили в багажник воздушного мотоцикла несколько «теннисных мячей», а также пяток «нормальных» ручных гранат, взяли с собой штатное земное оружие – автомат АСМ и снайперский комплекс, приторочили над дисками «колёс» иновселенский «фаустпатрон» и два «бластера», и Максим, включив фонарь, повёл аэробайк в темноту колодца, сооружённого создателями Крепости неизвестно с какими целями.
Летели быстро. Луч фонаря пробивал мрак шахты на расстояние до двухсот метров, видимость была отличная, поэтому мотоцикл падал вниз со скоростью пикирующей на цель бомбы, так что ветер свистел в ушах.
Середины шахты, то есть черты, отделяющей одну её половину с нормальной силой тяжести от другой, где направление гравитации меняло знак, достигли буквально за пару минут. Пережили короткую паузу невесомости, начали «подъём», хотя по-прежнему мчались вниз, следуя вертикали шахты.
К счастью, предостережение Мерадзе о встрече с поднимающейся люлькой не реализовалось. Аэробайк на протяжении всего спуска-подъёма никого и ничего не встретил.
Замедлив скорость до метра в секунду, Максим вывел аппарат из шахты, и разведчики, взявшись за оружие, несколько минут потратили на обзор пейзажа.
Выход шахты, окаймлённый «бетонным» кольцом, венчал невысокий скалистый щит в окружении гигантских папоротников, чьи зонтичные кроны почти закрывали дыру в щите.
Никаких сооружений в пределах видимости наблюдатели не заметили, равно как не нашли и никаких следов «авоськи» лифта.
– Куда она подевалась? – с недоумением спросил Редошкин.
– Кажется, я понял, – задумчиво проговорил Максим. – Это аварийный выход. В люльку загружались важные функционеры Крепости, включали аварийную систему, и та выбрасывала беглецов в другой слой лесного «бутерброда».
– А что, хорошая мысль, – согласился Редошкин. – Поищем люльку? Ведь куда-то она грохнулась?
– Что нам это даст? Другое дело – оглядеть окрестности в поисках следов цивилизации. Может быть, этот слой вселенной Большого Леса представлял собой своеобразный катран[2 - Катран – помещение для игры в карты шулеров, используемое как зона встреч сотрудников спецслужб.]? Зону, где были запрещены любые военные действия?
– В таком случае сюда могли переселиться любые расы Демонов, – рассудительно проговорил Редошкин. – Проиграли сражение там, под землёй, так сказать, сбежали сюда. Но мы не встречали здесь ни одного живого Демона, не видели никакой инфраструктуры. И сейчас вокруг никого, только Лес.
– Может, о существовании шахт знали только избранные.
– Такое возможно, – согласился Редошкин. – Хотя в нынешние времена трудно что-либо сохранить в тайне. Наши олигархи на Земле секретно понастроили себе бункеров на случай атомной войны, и что, никто об этом не знает? Ткни пальцем в интернет – тебе сообщат даже координаты этих бункеров. К тому же если бы здесь существовали только шахты, идущие от подземных крепостей и центров обороны, это объясняло бы их необходимость. Но мы нашли шахту, расположенную вдали от каких-либо сооружений и баз.
– Логично, – признал доводы сержанта Максим.
– Ты давно обещаешь побеседовать с нашим другом – Лесом. Он-то наверняка знает основы бытия своей вселенной. И про шахты, и про этот слой тверди, и про то, остался ли кто-нибудь из Демонов в живых.
– Да не так это просто, – буркнул Максим, ощущая одновременно стыд, раскаяние, сожаление и недовольство. – Каждый сеанс связи с Лесом забирает столько энергии, что…
– Понятно, – сказал Редошкин, не дождавшись продолжения. – Я не знал. Ты говорил, что с Викой тебе легче поддерживать контакт.
– Легче, но не в энергетическом, а скорее в психологическом плане. Мы вдвоём начинаем понимать Лес практически как человек. Однако энергии всё равно уходит много, и Вика сильно устаёт.
– Я не знал, – повторил Редошкин. – Понятно.
– Всё, закончили философствовать. Сделаем круг, полюбуемся на здешний лес и назад.
– Интересно, этот лес тоже разумен? – хмыкнул Редошкин. – Он сам по себе или часть нашего?
Максим ошалело оглянулся; сержант сидел сзади, обхватив талию майора руками.
– Что ты сказал?!
Редошкин неуверенно улыбнулся.
– Я говорю, лес везде один и тот же? Наш и этот? Или они разные системы? Наш разумен, а этот нет?
Максим выдохнул.
– Зашквар, как выразился бы Костя!
– Или отпад, – фыркнул сержант.
– Делаем так: полчаса потратим на ознакомление с местностью, потом садимся…
– Зачем?
– Я попробую поговорить с местным лесом, – закончил Максим.
Глава 9
Порох в пороховницах
Дорохов никогда не думал, что ему доведётся попасть в ситуацию несанкционированной начальством операции, смысл которой сводился к фразе: десантно-разведывательный рейд в другую вселенную для спасения группы попаданцев!
С Плащининым, Савельевым и Платовым они встречались трижды, причём все три раза на квартире полковника, пока не обговорили все варианты предстоящей экспедиции. Затем начали готовиться, подключая все доступные силы, связи друзей и приятелей, которые согласились участвовать в столь беспрецедентном заговоре. Платову в этом процессе отводилась особая роль проводника в иную вселенную, поэтому он страдал больше всех, потому что, как и все учёные, сомневался в своих расчётах, а проверить их правильность можно было только на месте, то есть под Тюменью, в районе расположения базы отдыха «Советская», где, по мысли физика, и остался «обломок иномерианы» – «червоточины», связывающей вселенные – земную и Большого Леса.
К моменту отправки сформированного из «стариков» отряда в эпицентр событий (стариками сами себя заговорщики называли с усмешкой, так как самым старым из них был пятидесятидвухлетний Платов, а Плащинину и вовсе исполнилось лишь тридцать семь лет, но суть возрастных ограничений это не меняло, для спецслужб все уволенные в запас уже считались стариками) стали известны результаты исследований остатков летающих «динозавров», «птеродактилей», шмелей и растений, выпавших из иномерианы, образцы которых разошлись по спецлабораториям ФСБ, Минобороны и специализированных научных институтов России, не считая иностранных.
Выводы учёных (они стали доступны заговорщикам благодаря связям Плащинина, который до отставки возглавлял информационное Управление ГРУ) были таковы.
Растения, выпавшие на территорию базы отдыха «Советская» из невидимой «червоточины», соединившей вселенные, имели вполне земные ДНК, хотя и с явно искусственными вставками. Такими вполне могли стать многие виды земной инвазионной флоры, если бы с ними долгое время экспериментировали американские (либо китайские и любые другие) вивисекторы.
Обломки летающих «динозавров» – «птеродактилей» и «крокодилов» показали, что это самые настоящие биороботы, геномы которых включали в себя не только ДНК растений, но и ДНК хищных животных наподобие земных гигантов мелового периода и современных аллигаторов и акул, а также биохимические цепочки, служащие гибкими связями между столь разнородными элементами. Как оказалось, все они были взаимозаменяемы, отчего монстровидные химеры, сбросив повреждённые детали, быстро восстанавливали тела, хотя и в меньших размерах.
Шмели, величиной чуть ли не с кулак взрослого мужчины, тоже оказались химерами с признаками нейрохирургического вмешательства, так как имели «несовместимые» с обликом известных насекомых органы: бинокулярные глаза вместо фасеточных, зубы и «лишнюю» пару крыльев, а главное – мощный психотронный генератор, способный влиять на людей и вообще на живые создания.
Выяснилось также, что Большой и чёрный леса были запрограммированы разными видами экологий: Большой Лес создавал устойчиво развивающиеся биосоциальные системы (лески-семейства), чёрный разрушал, будучи колоссальной мощи паразитом. Причина, по которой вселенная «по ту сторону червоточины» реализовала два столь разных варианта разума (уже не было сомнений, что эти растительные сообщества обладают подобием интеллекта), оставалась предметом дискуссий и жарких баталий уфологов и философов. Но поскольку американцы не нашли вход в «червоточину» в африканском Баире, а над базой отдыха в России она закрылась, доказать правоту не мог ни один оппонент, и лишь у «заговорщиков» теплилась надежда на то, что «обломок иномерианы» ещё висит над бассейном и его можно обнаружить.
Второго февраля наступил «час икс»: группа «генералов-изгоев» под командованием Дорохова начала передислокацию из Москвы и небольших городков Московской губернии, имеющих отношение к деятельности ФСБ, своих сил к месту событий под Тюменью. С полковником Савкиным, оставшимся руководить комплексной экспедицией, уже было договорено о прибытии «секретных сотрудников», коими стали генералы Дорохов и Плащинин, физик Платов, лейтенант Матевосян и полковник Савельев, а также трое их не менее возрастных помощников, в обязанности которых входило обеспечение безопасности иностранных учёных, и каждый участник этого спецподразделения, получившего название «Призрак», мог похвастаться удостоверением, мастерски исполненным в конспирологической лаборатории Федеральной службы безопасности, руководил которой давний приятель Плащинина.
Принятые группой меры подготовки позволили «Призраку» без особого труда подогнать к лагерю свою технику, в том числе аппаратуру Платова, а также лёгкий вертолёт «Ансат», на борту которого физик и разместил полевые радары и датчики для локации иномерианы. Так как работой специалистов экспедиции и без того руководили чекисты, появление новой спецгруппы прошло незамеченным, никаких пересудов по этому поводу среди обитателей лагеря не возникло. На общем собрании специалистов туманно намекнули слушателям об усилении режима безопасности на территории базы отдыха, связанном с возможным агрессивным поведением «живых органов динозавров», и больше эту тему никто не поднимал.
Два дня ушло на обживание группы на месте поселения и настройку регистраторов слабых полевых возмущений на борту «Ансата».
Погода в районе базы установилась ясная, морозная, облака над районом расположения «Советской» разошлись, и это затруднило работу «призраков», так как им не хотелось на виду у всех исследователей «феномена вторжения пришельцев» заниматься поисками «червоточины». Слой облаков в данном случае был бы очень кстати, потому что по новым расчётам Платова выходило, что искать «хвост иномерианы» следовало на высотах выше двух километров.
Посовещавшись, решили всё-таки ранним утром, ещё до рассвета, поднять вертолёт и обследовать столб воздуха над незамерзающим бассейном горячей минералки в радиусе ста метров и до высоты в два-три километра.
Пятого февраля «Ансат-У» поднялся в небо.
В его небольшой кабине, загромождённой сложной аппаратурой, с трудом разместились все участники группы «Призрак», шутившие меж собой о запасе пороха в пороховницах. Судя по горящим глазам генералов, запас у них ещё был.
Два с лишним часа вертолёт рубил лопастями винтов морозный воздух над бассейном (температура утром упала до минус двадцати шести градусов), то опускаясь на километровую высоту, то поднимаясь до практического потолка «Ансата», равного пяти тысячам семистам метрам. Однако этот первый поисковый рейд оказался безрезультатным. Цифровые панели полевых датчиков мигали вразнобой жёлтыми и синими цифирками, стрелки приборов колебались у нулевых отметок, и вспотевший, несмотря на холод в кабине, Платов, беззвучно посылавший неизвестно кому проклятия, наконец сдался.
– Возвращаемся… мне надо кое-что пересчитать…
– Не переживай, Порфирьевич, – похлопал его по плечу Дорохов, пряча разочарование. – Может быть, мы не там ищем. Вернёмся, обмозгуем, откорректируем аппаратуру и снова поднимемся. Не получилось с первого раза, получится со второго или с двадцать второго, я в тебя верю.
– Я бы удивился, – добавил Плащинин корректно, – если бы мы сразу обнаружили дырку в небе. Уверен, у нас всё получится.
Вертолёт повернул к стоянке винтокрылых машин рядом с палаточным лагерем экспедиции.
До самого вечера Платов возился с приборами и мучил персональный ноут, ища ошибки в своих расчётах и пытаясь повысить чувствительность радарных систем. Когда стемнело, он заявился в палатку Дорохова вместе с деловитым Савкиным, на лице которого была написана готовность сделать для бывшего начальства в лице генерала всё, что тот потребует.
Платов, выглядевший хмуро-сосредоточенным, отказался от кофе и, пряча глаза, сказал:
– Если сама идея верна, то хвост иномерианы висит выше, чем я предполагал.
– Как высоко? – уточнил Дорохов.
– Где-то в районе десяти километров.
Дорохов обменялся взглядом с Савкиным.
– «Вертушки» на такую высоту не взберутся, – с сожалением сказал полковник.
– Самолёт?
– Тридцать первый достанет. – Савкин имел в виду перехватчик МиГ-31. – Но ведь на нём не установишь дополнительные локаторы и датчики. Да и зависать в воздухе, как вертолёт, он не может. Вот если воздушный шар?
Платов встрепенулся, в глазах учёного замерцал огонёк надежды.
– Шар? Аэростат? Ну, да… я не подумал… только где мы его возьмём?
– У метеорологов или аэронавтов, – пожал плечами Савкин. – Могу поинтересоваться.
– Нужен не метеозонд, а шар с вместительной корзиной. К тому же понадобятся гермокостюмы с подогревом.
– Костюмы я беру на себя, – сказал Дорохов, вспомнив свой опыт участия в обследовании космического городка. – В спецхране есть ИКК[3 - ИКК – индивидуальный кислородный комплект; используется парашютистами спецназа для прыжков с высоты выше десяти километров, в том числе в Арктике.], которыми пользуются теперь десантники. Начальник центра подготовки космонавтов мой должник. Только я не уверен, что мы найдём нужную по размерам корзину.
– Что-нибудь придумаем, – пообещал Савкин.
– Дорогой ты мой человек! – потряс ему руку Платов, тут же устыдившись своего порыва, добавил смущённо: – Спасибо! Вы на меня не злитесь?
– За что? – улыбнулся Плащинин. – Искать дырку в небе – наша инициатива, а игра стоит свеч. Когда завтра станет сегодня, а сегодня – вчера, мы победим, как говорил мой отчим.
Дорохов засмеялся.
– Оптимист.
Неуверенно улыбнулся и Платов.
– Старики-разбойники, – проворчал Савкин с одобрением.
Глава 10
Скрытая угроза
Попытка связи с Большим Лесом «нижнего слоя» не удалась.
Максим полчаса «гонял» свои мозги «на форсаже», надеясь получить мысленный отклик Леса, но так и не добился успеха. Лес его не слышал. Лишь один раз майору показалось, что он уловил дуновение мысли, даже не мысли – ментального шороха, однако понять, был ли это голос растительного хозяина вселенной или нет, не получилось. Потратив ещё пятнадцать минут на восстановление энергобаланса, Максим нашёл неподалёку от места посадки воздушного мотоцикла озерцо с песчаными берегами, с наслаждением искупался. После него Редошкин, сдав оборонительную позицию командиру, тоже полез в воду, сбросив с себя «терминаторские доспехи».
Таким образом разведчики потратили на поход в нижний лес – другой слой «бутерброда» – больше часа, не добившись того, чего хотели: выяснить, куда девалась «авоська» лифта, упавшая в шахту на дне Крепости. Редошкин предположил, что она просто завалилась в густые кусты поблизости от шахтного выхода, либо рассыпалась на части, либо канула под полог какого-то дерева так, что увидеть её сверху не представлялось возможным. Приняв этот вариант за единственно верный, Максим решил всё-таки сделать галс, выражаясь морским языком, и, подняв аэробайк повыше над деревьями, направил аппарат «на север» – если судить по положению бледного желтка светила.
Летели, пристально вглядываясь в лесной пейзаж, пытаясь определить его отличия от просторов Большого Леса «внизу», под материковой твердью, отделявшей один слой «лесного бутерброда» от другого.
По первому впечатлению этот нижний лес казался точной копией «базового» Большого Леса, так как его население состояло из таких же гигантских секвой, фикусов, баньянов, сосен и пальм с приставкой «псевдо». Однако нашлись и отличия: разведчики не увидели ни одного «семейного болотца» с симбиотически подобранными растениями, в лесу встречались упавшие деревья, полностью отсутствующие в Большом Лесу, а также в этом слое «бутерброда» было намного меньше животных. За время нахождения в этом мире Максим не заметил ни одной белки, ни одного ежа или косули. Не встретили байкеры и ни одной муравьиной кучи, ни одной бабочки. Зато на открытых пространствах обнаружили целые полосы ползучего, буйно цветущего кустарника, похожего на вереск, хотя и здесь над ним не летали ни бабочки, ни пчёлы.
– Такое впечатление, что за этим лесом никто не ухаживает, – оценил свои ощущения Редошкин. – Может, это просто какой-то запасник? Типа заповедника?
– Тогда уж наш Лес – заповедник, – не согласился Максим. – За ним следят так, будто ждут визита президента.
– Кого ты имеешь в виду? – озадачился сержант.
– Помнишь, как у нас местная власть реагирует на визит президента? Дороги чинят, заборы красят, бордюры перекладывают.
– Так то у нас, в России. А здесь кого можно ждать? Разве что делегацию Демонов. Если сравнивать, то наш Лес сам себе президент.
– Я пошутил. Всё-таки мы попали в удивительный мир, если принять концепцию Егора Левоновича за истину. Вселенная – как многосвязное пространство.
– Мне больше нравится термин Кости – вселенная-бутерброд.
– Интересно, сколько у этого бутерброда слоёв?
– Не меньше трёх, – ответил Редошкин, подумав. – Наш слой, где Лес разумен, этот слой и тот, что висит над нашим Лесом. Кстати, не мешало бы слетать туда ещё раз и обследовать по-серьёзному. На самолёте сделать это будет проще, чем на байке.
– Согласен, обязательно устроим исследовательский поход, но уже после победы над чёрным лесом.
Максим собрался повернуть назад, отметив про себя, что они улетели от шахты километров на двадцать, и в этот момент заметил впереди, почти по курсу, какой-то геометрически правильный пупырышек, выступавший над горизонтом. Заинтересовался, увеличил скорость.
Через минуту пупырышек вырос в треугольник, затем в строение наподобие ступенчатой пирамиды.
– Или я сплю, или одно из двух! – отреагировал Редошкин. – Пирамида! Да ты никак ясновидящий, командир?
– Приготовься! – процедил сквозь зубы Максим.
Сержант взялся за автомат.
Аэробайк вылетел на край небольшой возвышенности, заросшей стелющимся по земле серо-коричневым кустарником и травой.
Вершина пирамиды выглядывала из-под полога высоких древовидных папоротников, окружавших её ажурной стеной. Практически все они засохли, но зонтиковидные верхушки папоротников шелестели зеленоватыми побегами, что говорило о необычном состоянии «полужизни-полусмерти» растений, возраст которых наверняка превышал сотни лет.
– Храм? – неуверенно предположил Редошкин после недолгого молчания.
– База, наверно, – сказал Максим. – Давно заброшенная.
– Значит, и здесь обосновались Демоны?
– Как видишь.
– Может быть, это их запасная цитадель? Воевали они там, где стоит наш Лес, а базы оставили здесь. Может, этот слой для всех рас Демонов представлял собой зону временного перемирия?
– Нелогично, ни одна из воюющих сторон не пойдёт на создание такой зоны, не позволяющей им добиться победы. Проиграв там, все сбежали бы сюда, чтобы зализать раны и снова вернуться в войну.
– Много мы знаем о логике Демонов.
– Другое дело, если бы о существовании этого слоя знала только одна из воюющих сторон. Тогда она действительно могла использовать его в качестве тайного убежища. Но шахты создали и Демоны Крепости, и Демоны центра обороны.
– Да, ты прав, – огорчился Редошкин. – Чего-то мы не понимаем.
– Давай возвращаться.
– А может быть, осмотрим по-быстрому пирамидку, коль уж подлетели?
– Наши начнут тревожиться, мы и так задержались здесь на полтора часа.
– Ну, хотя бы одним глазком?
Максим заколебался, оценивая последствия новой задержки.
– Не больше пяти минут.
– Как прикажете, товарищ майор.
Аэробайк нырнул к пирамиде, многие ступени которой оказались разрушенными.
Облетели сооружение кругом, обнаружив дыру за вывалом блоков верхней ступени.
– Пролезем? Вроде бы отверстие большое.
Вместо ответа Максим подвёл аэробайк ближе, примерился и посадил аппарат на край блока, так что они оказались в паре метров от широкого провала в кладке пирамиды.
Вооружились «бластерами» и мачете. На всякий случай Максим захватил два «теннисных мяча», направил луч фонаря в дыру и первым шагнул на грань плиты, переходящей в подобие коридора шириной в десять и высотой в три метра.
Из глубин коридора неожиданно пахнуло теплом и запахом, в котором смешались «звериные» ароматы (шерсть, зловоние рта, кожи, испражнений) и нагретого металла.
– Амбре, однако! – принюхался Редошкин. – Тебе не кажется, что здесь кто-то живёт?
– Не кажется. – Максим заметил, что слой пыли толщиной в несколько сантиметров на зернистых плитах коридора нарушен. – Здесь и в самом деле кто-то гулял. Тыл!
Редошкин двинулся боком, прикрывая спину командира.
Коридор уткнулся в помещение, напоминавшее монашеский склеп.
Запах усилился, как и поток тепла, поднимавшийся из глубин сооружения.
Экстрасенсорика организма, подключавшаяся в моменты боевого напряжения, постучалась в голову пульсацией крови.
Максим обшарил «склеп» лучом фонаря, отмечая наличие странной формы ячеек, напоминающих отпечатки человеческих тел.
– Раздевалка…
– Что? – не понял сержант.
– Похоже на раздевалку перед баней. Здесь два десятка ниш, в каждой что-то хранилось.
– Или кто-то.
– Вполне может быть.
Ход из «склепа-раздевалки» вывел разведчиков в другой коридор, разветвившийся на два. Пыли в нём было меньше, но по длинным царапинам и шрамам, оголявшим тёмный зернистый пол коридора, можно было судить о присутствии в здании неких обитателей, возможно даже – крылатых.
Левое ответвление коридора закончилось грудой камней.
Вернулись в правое и обнаружили зал побольше первого, почти пустой, если не считать два выступа из стен, напоминавшие гигантские звериные морды, и высокий – под потолок – конус в центре, показавшийся Максиму с первого взгляда муравьиной кучей. Но это были не муравьи.
– Назад! – шёпотом приказал он, отступая.
Конус был сложен… из шмелиных тел! Впечатление складывалось такое, будто насекомые сдохли, их сгребли в кучу и оставили, чтобы впоследствии облить бензином и поджечь. Мысль показалась забавной, потому что, во?первых, никакого бензина внутри пирамиды не было и быть не могло. А во?вторых, шмели начали оживать!
Конус зашевелился, порождая цокающий шелест.
– Какого дьявола?! – выдохнул Редошкин.
– Шевелись!
Выскочили в коридор… и наткнулись на висящее в метре от пола чудище, напоминавшее летучую мышь размером с крупного телёнка. «Мышь» обладала четырьмя перепончатыми крыльями, работающими со свистом вентиляторного пропеллера, и была очень похожа на роботов, с которыми земляне сражались в центре обороны. Только рыло у этого крылатого монстра было длиннее и походило на ствол танковой пушки.
– Назад! – Максим отпрянул в помещение со шмелями, толкнув Редошкина обратно.
«Мышь» выстрелила, но её оружие не являлось танковой пушкой, несмотря на схожесть. Максим успел заметить, что набалдашник «пушки» развернулся лепестками тюльпана, точно так же, как это делал наконечник «фаустпатрона», и вдоль коридора пронеслась сияющая злым зеленоватым светом решётка наподобие тех, что создавали в блокбастерах типа «Обитель зла».
Максим мимолётно вспомнил порубленные на куски тела кенгурокузнечиков в отсеках звездолёта. Похоже было, что его экипаж обработали такие же «нетопыри», стреляющие лазерной решёткой.
Разряд странной пушки пронёсся мимо прохода в зал тугой сеткой, стегнув воздух шипящей волной озона.
– Бери тыл!
Разведчики метнулись по разные стороны прохода в зал, загудевший шмелиным вихрем.
К счастью, «ратники», рассчитанные на защиту бойцов от холодного оружия и даже от пуль калибра девять миллиметров, хорошо защищали обоих и от шмелей, поэтому особого вреда укусы этих гигантов разведчикам нанести не могли. Но Редошкин всё же схватился за мачете, а потом, сообразив, что от него мало толку, выстрелил по распухавшему конусу шмелей из «бластера».
«Демонский» излучатель оказался на высоте: энергетический удар вбил основную массу насекомых в стену зала, превратив их в молекулярный слой. Но при этом он зацепил одно из сооружений, торчащее из стены оскаленной мордой динозавра, и «морда», засверкав струйками-петлями электрического свечения, выплюнула металлическое яйцо длиной больше метра, которое начало разворачиваться в некий механизм, превратившийся в конце концов в такого же «нетопыря», какой в коридоре преграждал путь отступления разведчикам.
Рыло-пушка чудовища повернулась к Редошкину.
– Командир! – крикнул сержант, стреляя в прыжке.
В этот момент в проходе появилось рыло первого «нетопыря», и выстреливший в него Максим упал на пол, откатываясь к стене.
Четыре выстрела слились в единый визг-шелест-свист.
Вскрикнул Редошкин.
Максим увидел, как край светящейся сетки снёс ему плечо!
Выстрел первого «нетопыря» превратил второго в каскад разлетающихся обломков.
Выстрел второго задел первого, но лишь срезал правую часть корпуса вместе с парой крыльев. Поэтому первый лишь крутанулся вокруг оси, продолжая двигаться вперёд, а его «пушечный ствол» начал искать противника.
Максим выстрелил из «бластера», разряд которого отшвырнул монстра в коридор, но не уничтожил полностью. Импульс излучателя снёс ему левый бок, однако не решил проблемы. «Пушка нетопыря» продолжала искать человека.
Робот выстрелил, и лазерная сетка срезала оба края прохода в зал, снося вихрящиеся струи шмелей к стене. Майор едва успел отпрянуть за край прохода, пропуская мимо головы буквально в сантиметре злую змейку сетки. Не мешкая, метнул «теннисный мяч», выхватив и активировав его за доли секунды.
Сильный треск, грохот обрушившегося потолка и наступившая вслед за тем тишина возвестили, что граната кенгурокузнечиков сделала своё дело.
Выглядывать, чтобы убедиться в этом, не было времени. Максим метнулся к застонавшему Редошкину, одним взглядом оценил его состояние. Прижатая к плечу, точнее, к месту среза, рука сержанта не могла перекрыть всю рану, и по костюму ползли ручейки крови, раскрашивая бок «ратника».
– Извини, командир! – прохрипел Редошкин.
– Сиди тихо!
Максим рванул клапан кармана-аптечки на левом боку, вытащил тугой пакет медремнабора, вытащил гермопластырь и, сняв руку Редошкина, одним движением наклеил на рану. Зашипела выпущенная ремансером дезинфицирующая и останавливающая кровь пена. Редошкин закусил губу от боли, но через секунду подействовал раствор обезболивающего средства, и он расслабился.
– Вот зараза!..
Максим вколол раненому антишоковый препарат, помог встать и повёл к выходу, прихватив его оружие.
– Держись, сержант!!
Пробираться через обломки рухнувшего потолка было трудно, однако им всё-таки удалось вернуться в коридор, ведущий наружу. Редошкин потерял сознание, когда разведчики, сопровождаемые струйкой уцелевших шмелей, подходили к аэробайку.
Пришлось освобождаться от оружия и тащить тяжёлое тело сержанта на себе метров десять. Несмотря на встроенный в «ратник» экзоскелет, позволявший перетаскивать грузы весом до шестидесяти килограммов, Максим потратил много сил, но, уложив Редошкина на сиденье, вернулся за оружием; в подкорке давно отпечаталась заповедь спецназа – оружие ни при каких обстоятельствах не бросать!
Он уже устраивался на воздушном мотоцикле, прислонив раненого к спине, когда из вывала в стене пирамиды вылез ещё один «нетопырь». Действуя на пределе возможностей, ускорившись по максимуму, практически не включая сознание, Максим выстрелил из «бластера», отбросил его и метнул «теннисный мяч».
Взрыв гранаты кенгурокузнечиков, прозвучавший как хлопок взорвавшегося воздушного шара, застал майора в воздухе. Не оглядываясь назад, чтобы удостовериться в результативности взрыва, майор погнал аэробайк прочь от пирамиды, представлявшей, очевидно, одну из баз-арсеналов Демонов, которую шмелям удалось вскрыть. Их интеллектуальный потенциал в таком случае был очень велик, потому что, не обладая им, текучему «мозгу» роя насекомых не удалось бы ни запрограммировать лётчиков (что он и сделал с пилотами обеих «вертушек»), ни заставить компьютеры «демонских» баз подчиняться внешнему управлению.
Через минуту Максим оглянулся и увидел, что над лесом, в стороне скрывшейся за вершинами деревьев пирамиды, появились чёрные точки. Не было сомнений, что «нетопыри» бросились в погоню. Отбиваться от стаи чудовищ не хотелось, и Максим до предела увеличил скорость аппарата, придерживая одной рукой не пришедшего в себя Редошкина. Взмолился в душе: держись, дружище! Лес тебя подлечит!
Курсовой определитель памяти, никогда не подводивший его прежде, не подвёл и на этот раз: он промахнулся всего на полсотни метров. За купой папоротников показалась серая полоса, Максим хотел с ходу проскочить в зрачок шахты и резко затормозил.
Над входом в шахту кружили шмели…
– Какого чёрта! – выдохнул он.
Рой ринулся на зависший аэробайк как выпущенный из ружья заряд дроби!
Пришлось закладывать манёвр и подниматься в небо, пока подсознание готовило решение, что делать. Первая мысль была – обмануть рой, спикировать в колодец и, опередив его, выбраться в нижний отсек Крепости, а там уже отбить атаку полосатых посланцев чёрного леса с помощью системы дезинтеграции.
Рой снова метнулся за аппаратом, превращаясь в хищный ажурный клюв.
Максим положил руку на штырь «фаустпатрона», однако уничтожить весь рой разряд излучателя не мог, а отражать атаки насекомых, придерживая безвольное тело Редошкина, было невозможно, и аэробайк, заложив вираж, помчался прочь от шахты, уводя за собой рассыпчатый «клюв». Затем повернул обратно, чтобы без препятствий нырнуть в шахту.
До устья шахты оставалось метров триста, когда Максиму показалось, что из глубин папоротниковых зарослей вырвалось плохо различимое в сумерках серое яйцо и устремилось прочь.
«Дирижабль», что ли? – мелькнула мысль.
Потом думать о чём-то, кроме бегства, стало некогда, шмели догоняли, и Максим спикировал к чёрному зрачку шахты…
Глава 11
Похищение
Когда разведчики на аэробайке не вернулись ни через полчаса, ни через час, Вероника заволновалась. Бросив готовить обед – грибы, консервы земные, консервы «крепостные», чай с ароматными травами (Костя нашёл аналог чабреца и гибискуса), – она сбежала из «кухни» в сферу управления и поделилась с мужчинами своими страхами.
– Да всё нормально, – попытался успокоить девушку Мерадзе, поглядывающий то на экран беспилотника, продолжавшего парить над кратером, то на виртуальную завесу системы обзора, которую синтезировали операторам прямо на зрительный нерв рога управления. – Командир побывал в таких переделках, что уму непостижимо, и остался цел. Я лично готов служить под его командованием всю оставшуюся жизнь.
– Нужны ему старики! – фыркнул Костя, успевший за час разобраться в ангаре с новыми образцами кустарника и травы. По обыкновению, он жевал какую-то травинку и на шутливый вопрос Вероники: «Опять наркотик жуёшь?» – ботаник ответил:
– Аналог шалфея. Хорошо чистит зубы. Но я ещё надеюсь найти зубную пасту.
– Что?
– В Азии растёт дерево арак, из его корешков делают палочки мисквак: корень очищают от пыли, сдавливают зубами кончик и получают одновременно и пасту, и щётку. А ты уже через пять лет потеряешь боевые кондиции, – продолжал молодой человек, обращаясь к Мерадзе.
– Костя! – строго сказала девушка.
– А чо я сказал? – удивился ботаник. – Мир, тебе сколько лет?
– Двадцать шесть.
– Ну, пусть ты ещё прослужишь лет десять, а потом тебя выпрут из ГРУ в связи с естественным старением. Для спецназа требуются молодые ребята, а не мужики с отвисшими животами.
– Костя!
Мерадзе засмеялся, не обидевшись.
– В принципе ты прав, академик, но мой опыт будет востребован всегда, так что шанс служить долго у меня есть.
– И ты не мечтаешь стать генералом?
– Не поверишь: не мечтаю! Я люблю свою работу, драйв, активный образ жизни, уважаю командира и не зарюсь на погоны.
– Ну и лопух.
– Костя!
– До тебя мне далеко, – пошутил лейтенант. – Чего заслужу, тем и стану. Ты лучше скажи, зачем Лес создал разнообразные семейные ареалы вокруг болот? Да ещё окружил их своими… как ты их назвал?
– Плантоидами?
– Да.
– Плантоиды – защитные ботанороботы, Лес выращивает их для нераспространения заразы на остальную свою флору. По сути, это своеобразный карантин.
– Но лес вокруг болот совсем не заразный, там и «берёзы» растут, и «сосны», и «дубы».
– Возможно, земля после энергетических ударов была сильно заражена радиацией или химией, вот Лес и окружил болота, образовавшиеся на месте воронок, своим защитным оцеплением. К тому же он не только ради защиты выращивал отдельные растительные семейства. Таким образом он усложнял свой социум и развивался.
– Вы совершенно правы, молодой человек! – оторвался от своих контактов с компьютером Крепости Егор Левонович. – Лес развивается не только через объединяющую деревья корневую нейросеть, но и через создание семейных ареалов, и через использование насекомых и животных.
– И нас в том числе.
– И нас, и новых структур, и связей с другими слоями своей многосвязной вселенной.
– Чёрный лес тоже совершенствуется, – пробурчал Мерадзе с сожалением.
– Вот поэтому они и сражаются меж собой, – ухмыльнулся Костя. – Воюют только разумные существа, добиваясь абсолютной власти, неразумные соблюдают разумное равновесие.
– Красиво говоришь! – с восхищением поцокал языком Мерадзе.
– Удивительное суждение, – сказал Карапетян, глянув на ботаника с некоторым удивлением. – Я имею в виду конфликтное поведение разума. Вы даже не подозреваете, насколько правы. Разум развивается только на базе конкуренции. А что вы думаете по поводу генетики Демонов? Они существа трёхполые, но если мы – их потомки, почему мы двуполы?
– Ну, я не палеогенетик…
– И всё же?
– В принципе диморфизм позволяет просто быстрее эволюционировать, вот и всё. Успешно размножаться животные могут и без разделения полов, к примеру, путём самозачатия. На Земле множество других примеров.
– При чём тут размножение? – осведомился Мерадзе.
– При том что жизни бы вообще не было, если бы животные и растения не размножались. Демоны создавали семьи по принципу триморфизма, что и позволило их цивилизации достичь высокого уровня.
– Значит, чем больше полов, тем умнее носители жизни?
– Вовсе не обязательно, у земных инфузорий бывает до восьми полов, но разумными они не стали. Что касается человечества, то ему в принципе хватает двух полов, чтобы успешно развиваться. Половой процесс обеспечивает ему и генетическую рекомбинацию, повышающую пластичность вида и разнообразие популяции, и разделение обязанностей между мужчинами и женщинами.
– А что даёт третий пол? Кстати, какую функцию он выполняет у Демонов?
– Функцию дополнительной связи, конечно. Демоны имели мужскую особь, женскую и… – Костя впал в ступор, но не надолго, и закончил: – И растение!
На мостике перед терминалом Сумасхода стало тихо.
Мерадзе озадаченно чесал затылок, раздумывая.
Вероника смотрела на ботаника удивлёнными глазами.
Егор Левонович тоже не сводил с лица Кости взгляда, и в глазах учёного мерцало наравне с сомнением безмерное удивление. Физик был явно ошеломлён.
– Костя, вы удивительный парень!
– Гений! – рассмеялся Мерадзе.
– Я знаю, – отмахнулся молодой человек. – Послушайте, у меня идея.
– Такая же гениальная?
– Нет, я серьёзно. У нас есть ещё один байк, почему бы не спуститься в шахту и не поискать наш спецназ? Может, Максу нужна помощь.
Вероника вздрогнула.
– Почему?!
– Что почему?
– Почему ты решил, что ему нужна помощь?
– А вдруг? Он обещал только проверить ход и вернуться, а их уже нет полтора часа.
Вероника с тревогой посмотрела на лейтенанта.
– Не паникуй, – хмуро сказал он. – Велено ждать, значит, будем ждать.
– Да я быстро – туда и обратно.
– Нет! – отрезал Мерадзе. – Если зудит в одном месте, займись полезным делом.
– Это каким же? Гробы Демонов пересчитать? – съязвил Константин.
– Траву отсортируй.
– Уже перебрал.
– В арсенале покопайся, может, что-нибудь ещё из оружия отыщешь.
– Это мы всегда успеем. Кстати, там стоят три контейнера с какими-то железяками, почему бы их не собрать и посмотреть, что за машинки?
– Вот и займись.
– Ладно, – легко согласился Костя, – только если решите лететь – позовите.
Он убежал.
– А это не опасно? – проводила парня глазами Вероника.
– Ничего он не соберёт, – махнул рукой Мерадзе. – Зато не будет путаться под ногами. Я пригляжу за ним, в арсенале есть камера.
– Мне почему-то не по себе…
– Понимаю, сам беспокоюсь. Подождём ещё часок и решим, что делать. – Мерадзе повернулся к «огуречному» терминалу и поправил на висках рожки мыслесъёма.
Вероника потопталась рядом, колеблясь, остаться у терминала или заняться делом, потом направилась в «столовую» заканчивать подготовку к обеду.
Выдержала она ровно полчаса: слишком томительным было ожидание разведчиков. Собралась разложить пакеты с консервами на импровизированном столе, и в этот момент из глубин земли под Крепостью прилетел тихий раскатистый гул. Он сотряс пол и стены помещения, зазвенели вилки и ложки на столе.
Несколько секунд девушка с широко раскрытыми глазами вслушивалась в затихающий гул и в страхе бросилась в сферу управления, готовая к неприятным известиям.
Хмурый Мерадзе встретил её на мостике. Он встал из-за терминала, снял рога и чего-то ждал.
– Что?! – выдохнула девушка.
– Лес предупреждает…
– Я поняла, о чём?! Не появились?!
Мерадзе покачал головой.
– Камеры в отсеке с лифтом не работают, но если бы командир вернулся, мы бы увидели байк в коридоре.
– Полетели за ними!
– Командир приказал ждать…
– Я одна полечу!
– Успокойся, гул ещё не означает плохих вестей.
– Возьму с собой Костю! – Вероника сорвалась с места, и Мерадзе с трудом остановил её:
– Стой, паникёрша! Вместе пойдём!
– А Костя? – обрадовалась она.
– Останется с Егором Левоновичем. Он сейчас торчит в арсенале, пусть там и возится. Егор Левонович, проконтролируйте.
– Хорошо, – сказал Карапетян. – Будьте осторожнее, пожалуйста.
– Непременно!
Пара спустилась в ангар. Мерадзе опробовал аэробайк, приподняв его над полом, принайтовил к переднему горизонтальному «колесу» аппарата гранатомёт «Гном», сунул в багажник под сиденьем несколько гранат и пару «теннисных мячей», после чего воздушный мотоцикл, свернув боковые «колёса», поплыл по коридорам к центральной шахте с «эйфелевой башней», которая пронизывала всё подземное сооружение до самого нижнего уровня.
Большой фонарь захватили с собой разведчики, но «ратник», доставшийся Мерадзе, имел нашлемный фонарь, и в его свете можно было ориентироваться в колодце, уходящем в недра земли.
Мерадзе торопился, поэтому опускались быстро.
Миновали гравипаузу, одарившую байкеров невесомостью (Вероника ойкнула), начали «подниматься опускаясь» и через несколько минут вылетели из колодца в тусклый сумрак: в районе выхода шахты на поверхность царил вечер, в отличие от дня в районе Крепости.
– Никого… – пробормотал Мерадзе спустя минуту, поднимая аэробайк над лесом.
– Они где-то здесь, – неуверенно откликнулась Вероника, цепляясь за талию пилота и вертя головой.
– Не видать.
– Давай сделаем круг.
Мерадзе послушно развернул аппарат, внимательно разглядывая папоротниковые заросли, почти скрывающие зев шахты. Никаких следов присутствия мотоцикла разведчиков не было видно, и это беспокоило лейтенанта всё больше, потому что Максим никогда раньше не опаздывал, если обещал вернуться к определённому сроку.
Второй круг тоже завершился ничем. Покричали, то поднимаясь выше, то опускаясь к самым верхушкам деревьев.
Лес вокруг выхода шахты напоминал Большой, окружавший кратер с Крепостью, но показался Мерадзе не таким высоким, чистым и ухоженным. Его кустарник и подлесок были гуще, а в прогалах между зарослями можно было разглядеть стволы упавших гигантов.
– Всё-таки странный здесь лес, – признался лейтенант спутнице. – Двоюродный брат нашему.
– Почему двоюродный?
– Неухоженный какой-то. В нашем упавших и гниющих деревьев нет.
– Куда они могли полететь?
– Да куда угодно. Увидели что-нибудь интересное и полетели.
– Здесь и лифтовой люльки не видно. Она-то куда делась?
– Вот командир её, наверно, и пытается найти.
Сделали третий круг, удалившись от входа в шахту на пару километров.
– Надо возвращаться, – сказал Мерадзе.
– Подождём ещё немного! – взмолилась девушка. – Мимо нас они никак не могли проскочить, значит, Максим всё ещё здесь.
– Вика, мы и так самовольничаем… – Мерадзе не закончил, заметив приближавшееся «с севера» пятнышко. – А это не они?
– Где?! – привстала на сиденье Вероника.
– Впереди, километрах в десяти, видишь?
– Кажется, да… странно… по-моему, это летят птицы…
Мерадзе и сам разглядел, что пятнышко не похоже на аэробайк, да к тому же оно вдруг разделилось на несколько точек, увеличивающихся с каждой секундой.
– Чёрт! Это не байк!
– Говорю же – птицы…
– И не птицы! Может быть, «крокодилы» или «птеродактили»! Бежим!
Развернув аппарат, Мерадзе погнал его к дыре в земле, окружённой стеной высоченных папоротников…
* * *
Егор Левонович никогда не представлял себя в роли военного человека, ответственного за охрану доверенного ему объекта, в данном случае Крепости. Но вследствие добросовестного отношения к порученному делу он со всем тщанием принялся «дежурить», то есть следить за отсеками подземного сооружения, наблюдать за действиями Кости, разложившего на полу в ангаре вытащенные из-под колпаков части каких-то механизмов, поглядывать на экран беспилотника, кружившего над кратером, и решать задачи, поставленные Максимом.
Так прошло полчаса.
Лейтенант с Вероникой канули в колодец на дне Крепости и пока не вернулись, начав, очевидно, поиски разведчиков, улетевших ранее.
Костя принялся азартно собирать «демонского» кибера, не представляя, кем этот кибер может оказаться. Впрочем, Егора Левоновича это не тревожило, он был уверен, что ботанику не удастся собрать что-то работающее, не имея инструментов.
Учёный покачал головой. С одной стороны, молодой человек нравился ему кипучей энергией и нестандартным мышлением, помогавшим ему выдвигать экзотические гипотезы, многие из которых имели право стать реальными фактами. С другой – Костя совершенно не обращал внимания на такие категории человеческих взаимоотношений, как взаимовыручка, обходительность, внимание к окружающим, терпение и уважение. Парня явно воспитывали не отец с матерью и не бабушка с дедушкой, а компьютер, соцсети и абсолютно не заинтересованные в развитии духовности ребёнка новомодные коучи.
Впрочем, молодой кандидат биологических наук постепенно «оттаивал» в компании попаданцев, оказавшихся в экстремальной ситуации, и надежда на рост его самосознания была.
Егор Левонович усмехнулся этой мысли и сосредоточился на контакте с Сумасходом. Компьютер Крепости в последнее время стал глючить всё больше, и добиться от него каких-то откровений, да и просто ответов на деловые вопросы становилось всё труднее. Целые блоки его «мозга» перестали работать ещё сотни лет назад, а те, что остались в наличии и могли функционировать, потеряли многие связи, отчего собрать «мозги» в единое целое Карапетяну не удавалось, несмотря на открытие программ, корректирующих интеллектуальное состояние «пациента».
Так, Сумасход до сих пор не раскрыл оператору суть работы главного оружия базы, антенна которого – «эйфелева башня» – осталась неповреждённой, занимая центральную шахту. Как её включить, Карапетян уже знал, но пока не представлял, каким образом надо прицеливаться и какой режим использовать.
Не смог Егор Левонович активировать и многие важные системы Крепости, относящиеся к обслуживанию других оружейных комплексов, а также энергогенератора, и к обзору окрестностей (работала лишь одна камера в горловине шахты) вместе с разведывательными системами. Всё это оборудование имелось в отсеках, встроенное в стены и массив горных пород, но Сумасход не помнил, как его включать, и приходилось долго втолковывать ему, чего от него добиваются новые поселенцы.
Конечно, мышление Демонов Войны очень заметно отличалось от человеческого, несмотря на признание Леса Максиму Реброву о том, что Демоны являются в какой-то степени предками многих разумных рас «постдемонической» вселенной, в том числе и человеческой. Тем сильнее радовался Егор Левонович новым открытиям, реализуя свою природную тягу к исследованию тайн Мироздания, и переживал он, оставшись в Большом Лесу добровольно, только в связи с тем обстоятельством, что не может поделиться с коллегами своими наработками.
Во время общения с компьютером случались и неожиданные инциденты, когда Сумасход включал то, чего оператор не просил. Так, пару дней назад он ни с того ни с сего активировал систему обслуживания саркофагов, внутри которых спали, теперь уже вечным сном (многие превратились в скелеты), обитатели Крепости. Почему вдруг Сумасход решил включить энергопитание «гробов», выяснить не удалось, а Егору Левоновичу пришлось долго и терпеливо объяснять компьютеру, что оживлять Демонов не нужно, тем более что это казалось невозможным.
Выяснил физик и принцип действия энергосистемы Крепости. Как оказалось, она качала энергию прямо из горных пород и почвы Леса, то есть в сущности – из физического континуума браны-вселенной, и Егор Левонович назвал эту систему вакуумсосом.
Зато в Крепости заработала система нейтрализации непрошеных гостей, превращавшая лазутчиков, диверсантов и всех, кто проник на её территорию несанкционированно (казалось странным, что Демоны предусмотрели такой исход событий, но они это сделали в лучших традициях американских спецслужб, допускавших «сопутствующие потери»), даже не в пыль, а в молекулярную взвесь. Костя предложил назвать систему дезинтеграционной машиной или дезинтегратором, и Егор Левонович согласился. Этот необычный со всех точек зрения комплекс был также вживлён в стены отсеков и работал избирательно, так что можно было ликвидировать диверсантов (интересно, кто имелся в виду?) точечно. А Егор Левонович, изучив дезинтегратор и материалы по созданию Крепости, пришёл к выводу, что она вообще была не смонтирована в котловане, а выращена с помощью направленных нано- и биотехнологий. Демоны шли к созданию жилищ и машин от своей генетики, в их ДНК вплетались фрагменты растительных зигот, и это не могло не сказаться на архитектуре сооружений и на принципах построения социума.
Всё это представляло несомненный интерес для науки, и Егор Левонович в который раз подумал, что ему повезло и он счастливый человек, которому представилась возможность изучать не просто какой-то артефакт или неизвестное физическое явление, а целую вселенную!
Что-то привлекло внимание Карапетяна, увлёкшегося воспоминаниями. Он очнулся, пробежался «зрительным нервом» по череде отсеков перед глазами, в первую очередь поинтересовавшись ангаром (Костя увлечённо возился с фрагментами механизма, уже начавшего приобретать определённую форму), потом спустился на самое дно Крепости и замер, приоткрыв рот.
Из дыры, пробитой бойцами Максима Реброва в двери отсека, из которого начиналась шахта, вылезла в коридор кошмарная тварь! У неё было чешуйчато-ажурное тело, морда летучей мыши, имевшая черты хищника из одноимённого фильма, четыре членистые лапы и четыре крыла. Размер чудовища достигал размеров крупной земной кошки – барса. Выбравшись в коридор, оно заработало крыльями и поднялось в воздух, оглядываясь на дыру.
В следующую секунду из дыры вылетела струя шмелей, собравшаяся в подобие хищного клюва, а за ним пролезла в коридор ещё одна тварь, и ещё одна, и ещё…
Насчитав десяток «летучих мышей», Егор Левонович вскочил, ещё не представляя, что собирается сделать, бросил взгляд на экран беспилотника и увидел, что над кратером появилась колонна летящих друг за другом гигантских птиц. Опустился на сиденье, ошеломлённый происходящим. Птицы приблизились к беспилотнику, и стало видно, что это такие же «нетопыри», что и проникшие в Крепость через шахту.
Первый из них вспыхнул зелёным лучиком, луч развернулся в электрическую сеточку, и экран дрона стал серым.
Онемевшими губами Егор Левонович выговорил армянское ругательство. Что делать в такой ситуации, он просто не имел понятия.
Бежать в ангар, чтобы предупредить Костю, было нельзя, он потерял бы контроль над Крепостью. Хвататься за оружие и храбро преградить путь вражескому десанту он тоже не мог, так как никогда не воевал и принципов боевого противодействия не знал. Да и вряд ли смог бы остановить «нетопырей», сопровождаемых шмелями. Но и решение броситься в лифтовый отсек на поиски скрывшихся там лейтенанта Мерадзе и Вероники также нельзя было назвать оптимальным, и Егор Левонович сидел перед терминалом Сумасхода в позе роденовского Мыслителя, переводил взгляд с одного мысленно-визуального «экрана» на другой, не обращая внимания на текущие по шее и спине ручьи пота, а в голове мухой жужжала мысль: «Мы пропали… мы пропали… мы пропали…»
* * *
Аэробайк бесшумно нырнул в чёрный зрачок шахты, Мерадзе включил нашлемный фонарь, и мимо засвистели мшистые с виду стены хода, соединявшего два слоя Леса – условно «нижний» и условно «верхний».
– Догоняют? – оглянулся лейтенант.
– Не видно, – отозвалась сжавшаяся за спиной пилота Вероника.
Мерадзе хотел было попросить её взять в руки гранатомёт, но отказался от этой идеи. Девушка никогда не стреляла из «Гнома», да и могла выронить его в шахту, и тогда они лишились бы серьёзного оружия, так как взяли с собой, кроме гранатомёта, только автомат, не сильно эффективный в бою с «динозаврами», и «теннисные мячи», активировать которые Вероника также не умела.
Проскочили гравипаузу (девушка вцепилась в пилота, когда наступил момент невесомости, но не вскрикнула), начали «подниматься опускаясь». Через минуту перед аппаратом протаяло светлое окошечко, увеличилось в размерах, и аэробайк выскочил из шахты, едва не врезавшись в серый десятиметровый баллон.
– «Дирижабль»?! – не поверил глазам Мерадзе.
– Может, Костя вывел из ангара? – неуверенно предположила Вероника.
– Зачем?! Да и не мог ботаник подогнать сюда «дирижабль», потому что шахта уходит в нижний лес! Этот пузырь мог разве что спуститься оттуда, как мы сейчас!
– Тогда это Точилин вернулся…
– А он как оказался в нижнем лесу?
– Через другую шахту… через которую мы летали…
– А… да, мог! Ладно, оставайся на байке, я схожу, разведаю, что делает в Крепости наш беглец.
Мерадзе соскочил с седла на край бордюра, обегавшего устье шахты, взял гранатомёт, оставил Веронике автомат.
– Стрелять умеешь?
– Думаешь, придётся?
– От тюрьмы и от стрельбы не зарекайся, – пошутил Мерадзе. – Если что – стреляй, я снял предохранитель.
Нырнув в дыру, зиявшую на месте двери в отсек, он кубарем прокатился по полу коридора, освещённого тусклыми пятнами плесени, вскочил, держа наготове «Гном». Показалось, что сверху в коридор проникает странный шум: скрипы, хлопанье птичьих крыльев, визг свиньи и бормотание попугая.
«Какого чёрта?! – удивился лейтенант. – Что здесь происходит?! Зачем Точилину понадобилось проникнуть в Крепость с заднего хода? Что он задумал? Или это у него получилось случайно? Гулял по нижнему лесу, наткнулся на вход в шахту…»
Наверху бухнуло.
Мерадзе припустил бегом к спиралевидной лестнице в конце коридора и внезапно увидел мчавшуюся навстречу смутно видимую фигуру. Вскинул гранатомёт, но удержался от выстрела: бежал человек!
Однако фигура колебаться не стала, выстрелив из «бластера».
Мерадзе, обладавший прекрасной реакцией, успел нырнуть на пол, и невидимый разряд тугим кулаком прошелестел над ним, легко, как лист бумаги, сдирая со спины слой «ратника»! Колючая боль затуманила сознание, и выстрелить в ответ лейтенант не смог, да и не хотел. Лишь разглядел, как мимо стремительно пробежал человек с «бластером» в руке, одетый в такой же спецкостюм, но без шлема.
– То… чи… лин! – выхрипнул Мерадзе.
Но человек не остановился, исчезая в проёме выбитой двери.
Мерадзе с трудом встал, вдруг осознав, что спина у него действительно голая! Доковыляв до пролома, выглянул в отсек с лифтом и увидел, как Точилин заталкивает сопротивлявшуюся Веронику в кабину «дирижабля».
– Стой! – выдавил он.
Бывший охранник генерала Плащинина не отреагировал на этот стон.
Дверца кабины поднялась, закупоривая люк, «демонский» аппарат отошёл от бордюра и камнем упал в шахту.
– Стой, падла!
«Дирижабль» исчез.
Мерадзе начал перелезать в отсек через пролом, прикусив губу от боли в спине: она горела, будто с неё содрали кожу! – и в этот момент в спину ему вонзилась игла шприца! Во всяком случае, таким было первое впечатление.
Лейтенант дёрнулся назад и увидел несколько шмелей, один из которых и вонзил ему в спину жало.
Мачете, с которым бойцы Реброва не расставались, само прыгнуло ему в ладонь, и Мерадзе с криком «сдохни!» разрубил шмеля надвое. Затем снёс голову второму, норовившему вцепиться в лицо. Рассвирепев, закрутил впереди себя смертоносный веер лезвия, сбивая на пол разлетавшихся в стороны насекомых.
Мелькнула мысль порубить рой в кашу, а потом прыгнуть на седло аэробайка и догнать похитителя. Но дальше этого мысль не пошла, так как Мерадзе просто не представлял себе, что будет делать, даже если догонит «дирижабль». Однако сначала надо было отбить атаку посланцев чёрного леса (откуда они взялись в Крепости?! неужели привёл Точилин?!), и лейтенант, забыв о боли в спине, пошёл в атаку, нанося жужжащему врагу урон, какой только и могло нанести мачете, превращённое в лопасть вертолётного винта.
Рассеяв рой, половина которого образовала на полу ковёр агонизирующих разрубленных телец, Мерадзе остановился, тяжело дыша, хотел было броситься назад, к воздушному мотоциклу, и в этот момент в конце коридора появилась крылатая фигура и метнулась к нему, распахивая (именно распахивая, а не открывая) пасть в густой поросли насекомьих члеников, чешуй и складок реально существующего, не киношного, хищника…
Глава 12
Доморощенные аэронавты
В молодые годы Дорохов изучал конспирологию как науку, но совершенно не был готов к тому, что сам станет применять принципы этой теории на практике. Дело усугублялось ещё и тем, что приходилось секретничать и скрывать намерения от своих же коллег по службе, с кем он не раз готовил операции и разрабатывал концепции тихого вмешательства в неблаговидные планы конкурентов из-за рубежа, которых политкорректные российские чиновники с любовью называли «партнёрами».
Но связи у отставного генерала остались хорошие, и благодаря им, а также связям генерала Плащинина, группе «заговорщиков» удалось в короткие сроки подготовить операцию по поиску иномерианы, подключив к ней надёжных и проверенных в деле людей.
Контакт с Русским воздухоплавательным обществом (РВО) им обеспечил Савкин, у которого в аппарате РВО работал приятель, воздухоплаватель (аэронавт, как называли себя путешественники на воздушных шарах) и конструктор аэростатов по фамилии Галкин. Он и предложил «заговорщикам» шарльер, то есть аэростат, использующий для подъёма гелий, на котором не раз поднимался в воздух лично.
С корзиной пришлось повозиться. Стандартный аэрокунг не годился, в нём не нашлось места для аппаратуры Платова. К тому же для маневрирования на больших высотах требовался какой-никакой винт. Без него попасть в горловину иномерианы было нереально. Поэтому под кабину приспособили военную палатку с жёстким дном, снабдив её рёбрами жёсткости из алюминиевых трубок.
Чтобы доставить всё это хозяйство в Тюмень из Реутова, где располагалась штаб-квартира РВО: оболочку шара, небольшой электрический вентилятор и необходимые для крепления конструкции инструменты, пришлось организовывать рейс грузового Ил-76, на что потребовалось дополнительное время. Дорохову и его коллегам в этом плане повезло, что из Жуковского в Тюмень вылетал по своим делам военный транспортник, и Савкину каким-то чудом удалось убедить лётчиков взять на борт «секретный груз» для нужд местных чекистов.
Таким образом, одиннадцатого февраля в лагере исследователей «инопланетного растительного вторжения» под базой отдыха «Советская» собрались все участники «группы обеспечения безопасности» «Призрак», обсудили ситуацию и приступили к выполнению плана, начавшегося сборкой аэростата, призванного, по официальной версии, обеспечить контроль за территорией базы.
Для сборки «аэронавтам» был отведен ровный участок берега реки, в полукилометре от границ базы. С помощью БТР утрамбовали снег, обнесли площадку проволочным забором, и четверо специалистов, в том числе и главный аэронавт Николай Галкин, за два дня заполнили шар гелием, соединили его с «корзиной», в которой уместились три человека в гермокостюмах с ИКК, печка, приборы и пропеллер, превращавший это сооружение в подобие дирижабля.
Дорохов хотел было взять с собой и оружие, предположив, что если они прорвутся по «червоточине» в мир Большого Леса, то могут столкнуться с летающими «динозаврами», однако Галкин запротестовал, утверждая, что аэростат и без того перетяжелён, и генерал отказался от затеи.
Взлетели в тринадцать часов дня тринадцатого февраля. Дорохов счёл это совпадение позитивным.
Погода в районе базы стояла ясная, сияло солнце, ветра не было, лёгкий морозец под минус восемнадцать градусов пощипывал лица провожающих. Голоса звучали буднично, словно происходило рядовое событие типа пуска метеозонда, в то время как речь шла о проникновении в иную вселенную, и у Дорохова на миг в душе родилось ощущение, будто ему снится сон. Однако где-то недалеко взревел в лесу двигатель БТР, и эйфория прошла.
– Поехали! – скомандовал Андрей Тарасович.
Отпустили канат, удерживающий аэростат на месте.
Он медленно поплыл в небо, сопровождаемый взглядами оставшихся мужчин.
– Вы мне так и не сказали, что ищете, – обернулся к Дорохову пилот; шлемы они натянули, но забрала шлемов не загерметизировали.
– Дырку в небе, – пошутил генерал, глянув на молча возившегося у стойки с приборами Платова.
– Как она выглядит?
– Увидишь.
– А потом?
– Сегодня у нас в плане только поиск. Обнаружим, забьём в комп координаты, вернёмся. Завтра проверим, держится иномериана на месте или нет, запустим в неё беспилотник.
– И всё?
– Если вход в иномериану устойчив, попробуем подняться в неё и выйти в Большой Лес.
– Я так и не понял, что это за лес и где он расположен.
– Вернёмся, Дионисий Порфирьевич тебе всё объяснит.
Горизонт начал расширяться. Под аэростатом раскинулось белое поле, окружённое заснеженным хвойным лесом, пересечённое замёрзшей рекой. Строения дома отдыха с его парящими на морозе бассейнами стали удаляться. Гора сизо-синих, бурых и зеленоватых растений, накрывшая самый большой бассейн вплоть до стен корпусов, выглядела на этом фоне причудливым монументом.
Температура воздуха стала падать. На высоте трёх километров она достигла минус двадцати пяти градусов, и Дорохов велел загерметизироваться и включить обогрев кабины.
– Помедленнее, пожалуйста, – раздался в наушниках шлема голос физика. – Желательно вообще остановиться минут на пятнадцать.
Пилот стравил часть гелия. Аэростат почти застыл в воздухе – махина диаметром в двадцать с лишним метров серебристого цвета с изображением российского герба на боку.
– Хорошо, что нет ветра, – сказал Галкин: из-за маски на лице голос пилота стал невнятным.
– Это точно, – согласился Дорохов. – Пришлось бы ждать.
– Что мы всё-таки ищем? Как эта дырка выглядит?
– Никак не выглядит, она невидима. Только приборы и могут уловить, есть она или нет.
Помолчали, поглядывая в окошки «корзины»-палатки, пока аэростат оставался на месте.
Шли минуты, Платов нервничал, то и дело порхая пальцами по сенсорной консоли управления, сопел и на спутников не глядел. Работать в перчатках ему было неудобно, он злился, но терпел, понимая, что идёт проверка его идеи.
– Помочь? – предложил Дорохов, чтобы отвлечься от дурных мыслей.
Платов встал, выглянул в пластиковое окошко, потом откинул полог-дверь палатки, выглянул, ища глазами гору выпавших из иномерианы растений на земле.
– Нужно выйти точно над вершиной этой горы.
– Как скажете, – откликнулся Галкин, запуская вентилятор, винт которого торчал снаружи палатки.
Аэростат двинулся к северу, ориентируясь на пирамиду иновселенской флоры. Через десять минут он завис над горой и маневрировал в пределах десятка метров до тех пор, пока Платов не скомандовал:
– Стоп!
Сев на место, он снял перчатку и снова принялся играть на сенсорной панели какую-то «мелодию».
– Поднимаемся, но очень медленно.
Аэростат начал набирать высоту.
Дорохову стало скучно и холодно. Несмотря на обогрев кабины и гермокостюма, холод начал пробираться к телам аэронавтов, и когда аэростат поднялся до высоты в семь километров, Дорохов с тревогой подумал, что долго в таких условиях они не выдержат и перед следующим подъёмом надо будет что-то придумать для поддержания в кабине нормальных условий для работы.
– Ну, что у нас на горизонте?
– Ничего, – хмуро проговорил Платов, отогревая пальцы правой руки под мышкой. – Если появится след, то на высоте больше десяти километров.
– Тогда зачем мы начали с трёх?
– Во-первых, аппаратура требует настройки. Во-вторых, нужно было убедиться, что горловина иномерианы не торчит ниже, чтобы потом не начинать всю процедуру с малых высот.
– Как будет выглядеть горловина, если поиск закончится благополучно?
– Вот экран. – Платов ткнул пальцем в зеленоватый прямоугольник ноутбука, в глубине которого светилась ажурная полоска в форме башенки. – Это расчётная трасса лепестка иномерианы. Если мои пробные расчёты подтвердятся, над зубцом лепестка сформируется параболический выступ.
– Ясно. – Дорохов полюбовался на башенку, сдвинул застёжку костюма до упора, полностью перекрывая доступ к горлу холодного воздуха. – Коля, печку нельзя раскочегарить сильнее?
– Она и так на пределе, – отозвался Галкин. – Стенки кабины тонкие, тепло не держится.
– Не замёрзнем?
– Есть такая опасность. На высоте в двадцать километров температура воздуха достигнет минус восьмидесяти.
– Нам так высоко подниматься не надо. – Дорохов подумал и добавил: – Я надеюсь.
– Вернёмся, попробуем усилить термоизоляцию.
Через полчаса аэростат поднялся на десятикилометровую высоту. Температура воздуха снаружи достигла минус пятидесяти шести градусов, но в кабине пока держалась на уровне минус двадцати пяти.
Платов попросил сделать остановку. Было видно, что он окоченел и держится из последних сил. Во всяком случае, у него скрючились пальцы правой руки, и физик отогревал их дыханием всё чаще.
– Давайте возвращаться, – предложил Дорохов, стараясь, чтобы в голосе не звучали нотки сожаления.
– Ещё чуть-чуть! – взмолился Платов. – Хотя бы на пару километров выше.
– Отморозишь руки.
– Не отморожу.
– Давайте я разверну жерло печки на вас, – предложил Галкин.
– Вот я лопух, – сокрушённо качнул головой Дорохов. – Конечно, разверни, это надо было сделать давно.
Печку поставили ближе к физику, и под струёй тёплого воздуха он ожил, сунув в неё руки.
Поднялись на одиннадцатый километр, потом ещё выше.
Холод стал невыносим.
– Всё, товарищи аэронавты, на сегодня достаточно! – объявил Андрей Тарасович. – Иначе на землю вернутся мёрзлые трупы!
– Товарищ генерал…
– Отставить базар! – Дорохов связался по рации с землёй. – Василий Михайлович, что у вас?
– Сидим, ждём, – ответил Савкин. – Все занимаются своими делами, вами пока никто не интересовался.
– Возвращаемся.
– Нашли?
– Пока ноль, тут очень холодно.
– Знали же, что будет холодно.
– Знали, но не представляли, насколько. Готовьте обогрев, как снаружи, так и внутри, кое-кому потребуется горячая ванна.
– С ванной сложно… хотя что-нибудь придумаем, на территории базы остались неповреждённые бассейны с горячей минералкой.
– Ждите. – Дорохов повернулся к пилоту: – Вниз, Коля.
Через минуту аэростат начал снижаться.
Глава 13
Ликвидация десанта
Если бы не тревога за жизнь потерявшего сознание сержанта, Максим внимательнее смотрел бы по сторонам. Но он выжимал из аэромотоцикла всё, на что тот был способен, торопясь попасть в «родной» лес, и не обратил внимания, как в километре от него мимо, низко над вершинами деревьев, проскользнула едва видимая в сумерках серая пуля «дирижабля».
Впереди показалась мохнатая куртина папоротников, и аэробайк нырнул в её центр, находя чёрный зрачок шахты.
На спуск потребовалось больше времени, чем рассчитывал пилот, – пять вместо минуты, хотя он снизил скорость аппарата не намного. Из этих пяти минут четыре ушли на остановку и ловлю выпавшего Редошкина, когда мотоцикл пролетал через гравипаузу с невесомостью. Лишь уложив раненого поперёк седла впереди себя, Максим смог двигаться дальше и, вынырнув из горловины шахты под колонну лифта, с удивлением обнаружил висящий у стены воздушный мотоцикл. Не поверил глазам, вспомнив, что второй аэробайк он оставил в ангаре. Но разбираться в причинах перегона аппарата из отсека в отсек Крепости было недосуг, и он подвёл свой байк к дыре, пробитой в стене отсека на месте двери.
Однако аэробайк пролезать в дыру не захотел, замер перед ней, будто у него внезапно отключился двигатель, и как Максим ни вертел рукоятки, оживать аппарат не пожелал. Очевидно, у мотоцикла кенгурокузнечиков и в самом деле кончилась энергия либо по непонятной причине отключился аккумулятор. Держаться в воздухе он мог, лететь – нет.
Привести в чувство сержанта не удалось. Несмотря на пластырь, наклеенный на рану (разряд «нетопыря» снёс Редошкину сантиметра три мышц плеча!), кровь продолжала просачиваться по вспенившимся краям пластыря, и это было хуже всего, потому что Жора мог просто умереть от потери крови. Надо было торопиться исполнить задуманное, пока Редошкин ещё был жив.
Выругавшись, Максим с трудом снял тело сержанта с сиденья? затем перетащил в коридор… и наткнулся ещё на одно тело! Человек лежал ничком, спина и часть заднего места у него были оголены, иссеченные набрякшими кровью полосами, будто по ним били плетью, и Максим не сразу узнал в раненом Мерадзе. Оставил тело сержанта, метнулся к лейтенанту, перевернул на бок.
– Мир?! Очнись!
Лейтенант открыл мутные глаза, увидел склонившегося над собой майора, попытался сесть.
– Командир…
– Что случилось?!
Мерадзе дёрнулся за лежащим на полу автоматом, повернул голову в сторону, и Максим, сделав то же самое, увидел на полу в десятке метров полосу оранжевой слизи, чешуй и мелких фрагментов не то костей, не то керамики.
– «Нетопырь», – выговорил Мерадзе. – Я его мячиком…
– Откуда здесь «нетопыри»?!
– И шмели…
– Обрадовал! Зачем ты перегнал байк?
– Мы с Викой… хотели лететь за вами…
– Ладно, потом разберёмся, встать можешь?
Мерадзе опёрся о протянутую руку, встал, увидел Редошкина. Глаза лейтенанта расширились.
– Дом?! Что с ним?
– Ранен, помоги оттащить, я загоню сюда ваш байк, мой перестал меня слушаться.
– Погоди, командир… – Мерадзе закусил губу. – Я сплоховал… здесь был Точилин… это его рук дело.
Мерадзе, скривившись, ткнул рукой себе за спину.
– Он пальнул в меня с перепугу.
– Что?!
– Ну, он бежал от «нетопыря»… видимо, не разобрался, кто перед ним, выстрелил из «бластера»…
– Офигеть! Найду – зубы выбью!
– Это еще не все… он умыкнул Вику…
Максим застыл, ошеломлённо глядя лейтенанту в глаза.
– Повтори?!
– Он забрал Вику… и улетел… я не успел догнать…
Максим невольно дёрнулся к отсеку с лифтом и остановился, глянув на Редошкина, сглотнул ставшую горькой слюну.
– Ублюдок…
Внезапно в коридоре затрещало, будто начали лопаться стены, затем на замерших спецназовцев обрушилась волна странных звуков: щелчков, музыкальных аккордов, визгов и низкого мычания.
– Э-то что ещё…
– Музыка Демонов, – криво улыбнулся Мерадзе. – Костя, наверно, включил.
Звуки стихли, «музыку» выключили. И через секунду Максим услышал голос Карапетяна, искажённый «демонской» звукоаппаратурой:
– Майор, я вас вижу… Крепость захвачена «летучими мышами» и роем шмелей! Я закрыл главный коридор к централи управления, но не уверен, что перегородка выдержит атаку. «Мыши» стреляют из каких-то излучателей наподобие лазеров, но луч имеет форму сетки… и ещё: Костя в арсенале, я его предупредил, но не уверен, что он не выкинет какой-нибудь фокус.
– Егор Левонович?! Слава богу, вы целы! Сколько всего «нетопырей»?
– Я вас не слышу, Максим Валерьевич… осторожнее, по коридору этажом выше летает «нетопырь», на лестнице второй, остальные поднимаются вверх и разбредаются по Крепости.
Ребров и Мерадзе переглянулись.
– Что у тебя из оружия? – спросил майор.
– «Гном» и ещё один «мячик». Если не считать АСМ.
– «Бластер»?
– Не брал, – виновато шмыгнул носом Мерадзе.
– У меня остался «бластер» и три мяча. Попробуем пробиться к арсеналу, вооружимся излучателями. Я потом вернусь за Жорой, ему нужна срочная операция, а вы с Костей пробьётесь к Егору Левоновичу.
– Из него боец – что из меня оперная дива, – скривил губы лейтенант. – О какой операции ты говоришь? В Крепости нет ни операционной, ни медпункта.
– Лес поможет. Погнали!
Они оттащили Редошкина к стене, вдвоём отодвинули аэробайк Максима в сторону. Оседлали второй мотоцикл и взялись за оружие. Аэробайк скользнул в дыру.
– Максим Валерьевич, – встретил их коридор гулким голосом Карапетяна, – я буду вас сопровождать. К вам направляется одна «мышь», вторая сторожит лестничный пандус.
– Спасибо, Егор Левонович, – сказал Максим, хотя физик и не мог его слышать. Вспомнив об этом, он поднял вверх сжатый кулак с оттопыренным большим пальцем.
– Молодец, мужик, – проворчал Мерадзе, – соображает.
Аэробайк достиг поворота коридора.
Максим слез, доставая «теннисный мяч», выглянул из-за угла, увидел огромную «летучую мышь», парящую над полом, и, не раздумывая, метнул гранату кенгурокузнечиков.
Раздался шипящий шлепок, будто кто-то ударил по матрацу огромной пылевыбивалкой, вздрогнули стены коридора и пол.
Максим выглянул ещё раз, увидел струи розовой слизи на полу, стенах и потолке коридора, утыканные мелкими фрагментами «костей нетопыря».
– Следуй за мной!
За поворотом начиналось небольшое помещение, заполненное свисающими с потолка бесцветными стеблями. Из него уходил вверх лоткообразный, свитый в спираль, пандус, по которому когда-то и спускались к отсеку с лифтом хозяева Крепости. Пандус был достаточно велик, чтобы по нему свободно гуляли рослые Демоны, и не мешал пролёту аэромотоцикла. Именно по нему и спустились сюда земляне на воздушных аппаратах кенгурокузнечиков.
Не поднимая шума, Максим в темпе поднялся по этой «лестнице» на второй этаж базы и метнул в появившегося «нетопыря» ещё один «мяч». Нырнул на пол, скатываясь по пандусу назад, и вовремя: летающая четырёхкрылая тварь успела выстрелить до взрыва гранаты, посылая на лестничную площадку сияющую лучевую сетку, ромбики которой, не превышающие размера пачки сигарет, легко резали тела людей. Если бы сетка попала в Максима, он был бы изрублен на ромбические кусочки.
Но второй раз выстрелить «нетопырь» (такой же биокибер, как и «птеродактили», собранные из отдельных лего-деталей) не успел, граната «космических торговцев» превратила его в облачко розового тумана, осевшего на стены коридора.
– Мир!
– Иду!
Через пару секунд аэробайк появился в проёме лестничной клетки.
– К вам направляется ещё одна «мышь», – предупредил Карапетян. – Она уже близко, не пропустите.
Максим жестом приказал лейтенанту оставить мотоцикл, и они на цыпочках взбежали по пандусу на следующий этаж.
Выглянув в коридор, майор показал пальцами, что противник летит к ним.
Мерадзе молча приподнял гранатомёт.
Максим утвердительно кивнул, взвесил свой «бластер», и они оба прыгнули на лестничную площадку влево и вправо, одновременно открывая огонь.
Импульс «бластера» снёс «нетопырю» оба правых крыла.
Робот успел-таки выстрелить, промедлив из-за того, что ему пришлось решать, в какую цель стрелять сначала, поэтому его луч-сетка прошила воздух, никого не зацепив. Зато граната «Гнома» угодила точно в кошмарную морду «хищника», и взрыв превратил её в фонтан обломков и розового тумана, отбросив куски тела робота глубоко в коридор.
Максим вскочил, поднимая голову к потолку, автоматически ища глазок видеокамеры, ещё не привыкнув к тому, что устройства визуального контроля отсеков Крепости прятались в стенах, как ячейки нейросети.
– До арсенала никого, – сообщил голос Карапетяна, продолжавшего следить за ситуацией.
– В темпе! – Максим скатился по пандусу на этаж ниже, вывел аэробайк в коридор верхнего этажа, и через несколько секунд оба спрыгнули с сиденья перед спиралью пандуса на следующий этаж. Вихрем домчались до арсенала, остановились перед дверью.
– Открываю! – известил их Егор Левонович.
Серый прямоугольник двери (пять метров в ширину и три в высоту) скользнул в сторону, открывая проём, и шагнувшие вперёд мужчины отпрянули назад, поднимая стволы оружия.
Перед ними высилась сверкающая золотом конструкция, напоминающая черепаху! У неё была сама настоящая черепашья голова, но с тремя глазами, панцирь и три нароста на глыбистой голове, похожие на стволы брандспойтов. Сосчитать, сколько у «черепахи» ног, было невозможно, так как она прижималась брюхом к полу, но передние растопыренные лапы походили скорее на плавники и заканчивались цепочками пальцев в форме буквы «S».
– Спокойно, без паники! – вышел из-за двери Костя и прыснул, увидев наведенные на него стволы. – Ух ты! Какая у вас смешная реакция!
– Оборжаться! – мрачно процедил сквозь зубы Мерадзе. – Что это?
– Какой-то робот. – Ботаник звонко шлёпнул ладонью по голове «черепахи». – Наверно, боевой модуль Демонов. Я его почти собрал, остались мелочи.
– Тебя Егор Левонович не предупреждал?
– Что к нам кто-то пробрался?
– Не кто-то – «летучие мыши», роботы других Демонов! Причём серьёзно вооружённые! Помнишь звездолёт? Его экипаж был изрублен на куски! Так вот это сделали «нетопыри».
Ухмылка сбежала с губ Кости. Он перевёл взгляд на Максима.
– Правда?
Вместо ответа майор отстранил молодого человека и начал вытаскивать из открытого шкафа «бластеры». Их осталось всего два десятка, и этот запас таял быстро, а как перезарядить излучатели, никто не знал. Стоило поберечь эти «демонские» лучемёты в расчёте на отражение будущих атак посланцев чёрного леса. Но в данный момент надо было покончить с десантом боевых роботов центра обороны, и Максим взял с собой сразу пять штук.
– Сиди здесь и не высовывайся!
– Я с вами… – заикнулся Костя. На оголённую и окровавленную спину лейтенанта он так и не обратил внимания.
– Возьми «бластер» и сиди в засаде! Понадобится твоя помощь – Егор Левонович тебе сообщит.
Выбрались в коридор, Максим помахал рукой, показывая на проём двери, и Карапетян, следивший за всеми отсеками Крепости через её компьютерную сеть, догадался, чего от него хотят.
Дверь закрыла проём, отрезая воинственную – с двумя излучателями в руках – фигуру Кости.
Максим снова начал махать рукой, поднёс ладонь к уху.
Егор Левонович понял.
– Две «мыши» облетают отсеки двумя этажами выше. Ещё две направляются к шахте с антенной. Штук десять скопились у двери в централь управления и возятся с ней. – Карапетян помолчал. – Кажется, они хотят её взрезать!
– Не успеем! – качнул головой Мерадзе.
– Минутку, Константин что-то хочет вам сказать.
Дверь арсенала вдруг снова заскрипела, отодвигаясь.
– Есть идея! – выскочил к ним Костя. – Дезинтегратор!
Максим проглотил неприличное слово, едва не сорвавшееся с губ.
– Дезин…
– Мы уже включали, когда из кратера к нам пробрались «птеродактили». Бахнуть по коридорам – и каюк птичкам!
– Ну, ты гигант! – проворчал Мерадзе.
Максим очнулся.
– Егор Левонович не поймёт…
– Пробьёмся! – вскинул «бластеры» ботаник.
– Можем не успеть.
– Странно, что визуальная система наблюдения Крепости работает, а аудио – нет, – сказал Мерадзе с осуждением. – Была бы бумага… написали бы ему…
Максим похлопал по карманам «ратника».
– У меня только МРН.
– Подождите, я в ихнем контейнере видел куски пластика. – Костя рванул в отсек и выбежал с неровным листом какого-то материала серого цвета размером с лист бумаги формата А4. – Они перекладывали ими части робота.
– Нужна ручка…
– Мачете!
Максим вытащил лезвие из поясной петли, быстро нацарапал на пластике: «Задействуйте дезинтегратор в коридорах мы спрячемся в арсенале быстрее у вас секунды». Показал лист пластика стенам коридора.
– Вижу, – гулко возвестил коридор. – Попробую объяснить Сумасходу.
– Ударьте по коридору, который ближе всего! – Максим вспомнил, что Карапетян его по-прежнему не слышит, быстро нацарапал на пластике: «Бейте коридор рядом!»
– Понял, Максим Валерьевич, спрячьтесь в арсенале на всякий случай.
Максим увлёк Мерадзе и Костю за собой в отсек.
– Если он промажет – потеряем байк, – хмуро проговорил лейтенант.
– Ни фига не потеряем, – возразил Костя. – Мы включали дезинтегратор поэтажно.
– Ты уверен, что Сумасход правильно поймёт приказ?
Дверь за спинами землян со скрипом встала на место.
– Жора! – дёрнулся к ней Максим. – Он остался в коридоре перед лифтовым отсеком! Егор Левонович, откройте!
Карапетян не отозвался.
Максим начал было царапать на импровизированном «пергаменте» предупреждение, и в этот момент из недр Крепости донёсся странный дробный гул: будто кто-то ударил в огромный барабан, но не барабанной палочкой, а веником! Звук закончился шипением пара, и всё стихло.
Дверь отсека открылась.
– Всё кончено, Максим Валерьевич, – завибрировал в коридоре голос Карапетяна. – Коридор перед централью чист.
Максим представил, каково сейчас учёному, вынужденному исполнять роль бойца. Выскочил в коридор, крикнул, интуитивно разворачиваясь к стене так, чтобы его увидел физик.
– Спасибо, Егор Левонович! Мы идём к вам!
Неизвестно, умел ли Карапетян читать по губам, но ответ его был адекватен ситуации:
– Продолжаю сопровождение. К вам опускается пара «мышей» и струя шмелей, они уже близко.
– Сейчас встретим! – угрожающе пообещал Мерадзе.
– Костя – в арсенал! Не высовывайся! Мир – заляжешь в тупике с другой стороны коридора! Стрелять только из «бластера»! Я к лестнице!
Рассредоточились.
– Внимание! – предупредил коридор.
Над пандусом под потолком показалась шелестящая крылышками струя шмелей. Но Максим не стал стрелять по ней, дождался, когда вслед за роем появится «нетопырь», и метнул «теннисный мяч».
Раздался гулкий хлопок «пылевыбивалки», и во все стороны брызнула розовая пена: посланец чёрного леса перестал существовать.
Однако он был не один. Следом в коридор метнулась вторая «летучая мышь», стреляя из своего лучемёта. Вдоль коридора свистнула светящаяся огненная сетка, прореживая рой насекомых, однако не зацепила ни Максима, нырнувшего под пандус, ни Мерадзе.
Лейтенант выстрелил в ответ, поражая «нетопыря» невидимым импульсом «бластера» (лапы твари отделились от туловища), Максим выстрелил тоже, снося чудовищу крылья, и стрелял до тех пор, пока не взорвалась страшная голова «хищника», в которой прятался генератор сеточных разрядов.
Оставшаяся от роя стайка шмелей заметалась по коридору, потеряв количественную концентрацию, позволявшую рою выполнять роль облачного компьютера и одновременно исполнителя программ. Мерадзе встретил её винтом мачете, разрубившим с десяток насекомых, и остальные полосатые твари кинулись к лестнице, опасаясь смертоносного лезвия.
– Остались три «мыши», – доложил Егор Левонович. – Все три направляются к антенне. Как бы они её не повредили.
– Жди! – Максим метнулся на нижний этаж Крепости, где они оставили аэробайк.
Мерадзе остался у пандуса, держа его под прицелом «бластера».
Через минуту воздушный мотоцикл унёс их наверх.
– Эй, а я?! – запоздало спохватился Костя. Потом заметил шевелящиеся на полу рубленые останки шмелей, передёрнул плечами и отступил к своей черепаховидной машине.
Троицу «нетопырей» преследователи догнали, когда та уже выбралась из коридора и опускалась к острию «эйфелевой башни».
К счастью, манёвренность этих летучих тварей оставляла желать лучшего, и после короткого боя: «нетопыри» сделали по одному выстрелу, Максим и Мерадзе – по пять-шесть, – все три «мыши» были уничтожены. Две из них взорвались, имея мощные генераторы сетчатых импульсов, от третьей осталась одна голова, и Максим мимолётно подумал, что трофей будет интересен физику и полезен всем попаданцам, так как станет ясен принцип действия излучателя.
– Что теперь? – спросил Мерадзе хрипло; силы у лейтенанта таяли с каждой секундой, спина болела всё сильней, но справиться с ситуацией без него Максим не мог.
– Потерпи, Мир! – пробормотал он. – Поможешь усадить на байк Жору, и Костя тебя подлечит.
– А Вика?
Максим сжал зубы.
– Надо спасать Редошкина! Потом займёмся поисками Вики.
Аэробайк нырнул в коридор, ведущий к сфере управления, но Максим не собирался навещать терминал и объяснять Егору Левоновичу свои намерения, время торопило, и он гнал воздушный мотоцикл на дно Крепости с одной мыслью: успеть вытащить Редошкина в Лес!
Глава 14
Выход на финишную прямую
Вторая база, которую посетил Скабеев после нырка под землю и выхода в «подвал» Большого Леса, образованный вторым – нижним слоем иновселенной, оказалась богаче первой. Шмели-проводники вывели «птеродактиля», на котором сидел пилот, к пирамиде в окружении папоротниковых зарослей, обследовали сооружение, проводили лейтенанта в центр управления базой, и он приступил к ставшему привычным делу: активировать здешнюю технику.
По-прежнему находясь под воздействием программы, внушённой роем шмелей посредством психотронного излучения, Скабеев не задумывался, что будет после того, как он доделает порученное: реанимирует демонскую машину уничтожения и ликвидирует базу конкурентов – другой расы Демонов вместе с её нынешними обитателями – людьми. Его кормили и поили (чем – он тоже не заморачивался), а также возбуждали мозговые центры удовольствия, и лейтенант всё больше погружался в пучину безмыслия, живя одним днём.
Поскольку каждая запасная база Демонов (ему дали понять, что такие базы в нижнем лесу имели в своё время все конкурирующие расы верхнего леса), расположенная в подземном слое иновселенной, имела свой собственный генератор энергии (на каком принципе он работал, пилот не знал, да и не интересовался), оживить её основные системы не составляло большого труда. Скабеев выполнил задание буквально за пару часов, после чего получил другой приказ – вернуться в центр обороны, что он и сделал, оседлав посланного за ним летучего «динозавра». О цели оживления роботов, похожих на гигантских летучих мышей, он шмелей не спрашивал. Роботов тоже программировали шмели, в свою очередь запрограммированные чёрным лесом.
Каждый раз, когда «птеродактиль» с седоком опускался в шахту и пересекал гравитационную границу между лесами, наступала невесомость, и голова пилота освобождалась от гипнотического дурмана. Но миг прозрения длился недолго, безразличие заполняло душу, и в центр обороны он прилетал без каких-либо сомнений в правильности своих действий.
Вторым этапом этой деятельности был запуск новой партии активируемых Летучих – роботов-форбов, напоминающих летучих мышей. Скабеев оживил всех, что оставались в боксах базы, и отряд гигантских «нетопырей» в количестве тридцати экземпляров отправился в путь, сопровождаемый роем шмелей. В их программу входило нападение на Крепость с её защитниками-людьми вместе с тем отрядом, который должен был отправиться из нижнего леса и атаковать Крепость снизу, через шахту.
Следующий этап работы Скабеева предусматривал отправку вслед за летучим десантом боевых модулей, которых он называл Рогатыми. Эти жуткие шестиноги походили на помесь носорогов и пауков и выглядели впечатляюще. К тому же они обладали хорошим вооружением, имея излучатели, мгновенно разрушающие материальные объекты. Сопровождали группу в количестве двадцати модулей пять «многоножек», обеспечивавших до этого охрану цитадели. После их ухода центр обороны стал критически уязвим, потеряв почти все свои защитные системы, но пилота это обстоятельство не беспокоило. Мыслить стратегически он уже был не в состоянии, его интеллекта едва хватало на общение с компьютером базы, и последствий своих действий он прогнозировать не мог. Хотя опять-таки его это не волновало. Этические центры психики лейтенанта были заблокированы, не мешая ему выполнять приказы роя шмелей.
Но главной задачей пилота оставалась настройка системы стратегического удара, которую он мысленно называл Потрясателем Мира. Принцип её действия так и оставался недоступной ему тайной за семью печатями, но она должна была «потрясти мир» леса таким образом, чтобы он, во?первых, потерял способность мыслить, так как в результате удара погибала его корневая система – своеобразная нейросеть, образующая глобальный мозг, а во?вторых, должна была раствориться в горных породах и почве леса Крепость, в уничтожении которой чёрный лес был заинтересован прежде всего. Эта цитадель тоже имела оружие, которое могло нанести вред Хозяину, и Скабеев торопился с настройкой Потрясателя, хотя и не задумывался над тем, что в любом случае будет ликвидирован – как в случае успеха, так и в случае неудачи.
Перекусив консервами и обугленной «крольчатиной», которую ему доставляли Летучие, охотившиеся на живность леса вокруг озера, Скабеев занял место оператора в одном из центров управления базой (раса её владельцев все свои сооружения и системы контроля дублировала, а точнее, копировала дважды, добавляя к основным конструкциям ещё две) и с новыми силами принялся разбираться в хитроумном сплетении связей компьютера со всеми механизмами и системами вооружений.
Потрясатель Мира представлял собой подземную полость в форме кольца диаметром в десяток километров (его можно было сравнить с земным БАКом – Большим адронным коллайдером, предназначенным для ускорения протонов), выращенную на глубине пятисот метров. Сначала Скабеев не мог врубиться, каким образом сложнейший комплекс Потрясателя можно вырастить как морковку в грунте, а тем более – вообще весь центр обороны. Несмотря на различия рас Демонов Войны (всего их насчитывалось четыре, что вполне коррелировалось и с основными земными расами: белой, чёрной, жёлтой и бронзовой – метисной), все они сочетали в своём геноме признаки животных и растений и умели выращивать любые сооружения и активно двигающиеся машины.
Общение с компьютером базы, которого Скабеев называл про себя Контуженым из-за его постоянных глюков, отнимало немало энергии, поэтому лейтенант делал перерывы: час втолковывал Контуженому, что от него требуется, вникал в ответы, многие из которых в силу отличий психики создателей компьютера от человеческой были непонятны, полчаса отдыхал, наслаждаясь картинами, возникающими в сознании (их инициировала внушённая программа), и пил «берёзовый сок», как он называл жидкость в герметичных дьюарах, найденных на складах центра обороны, вкусом действительно напоминавшую сок земных берёз. Он бы очень удивился, узнав, что пьёт, по сути, кровь Демонов, вернее, плазму крови, запасы которой так и не были израсходованы во время войны. Однако Скабеев этого не знал, считая, что наслаждается каким-то «морсом».
Только на третий день после возвращения из похода по нижнему лесу пилот приступил к финальной настройке Потрясателя, добившись готовности генератора базы к выдаче мощности, необходимой для включения оружия.
Перед глазами оператора соткалась схема комплекса со всеми его узлами и вспомогательными устройствами.
Потрясатель был огромен, сложен и даже в какой-то степени красив, несмотря на своё предназначение – разрушать основы мира. Почему его не включили хозяева центра обороны ещё во времена противостояния с другими Демонами, чтобы покончить с ними, догадаться было трудно. Но Скабееву пришла на ум мысль, что они сами боялись того, что может произойти, и он успокоился, не подумав, что то же самое может случиться и с ним. Почти с благоговейным уважением он начал мысленно «тыкать пальцами» в узлы схемы, проверяя их работоспособность.
Золотом просияли те системы, которым не требовалась дополнительная регулировка. Одна система не включилась вовсе, оставшись тёмно-серой закорючкой. Ещё две пульсировали фиолетовым свечением, давая понять, что им необходима коррекция. Вздохнув, лейтенант сосредоточился на фиолетовом узле (это был контур создания волнового резонанса) и вывел его изображение на экран перед собой. Разумеется, он совершенно не разбирался в устройстве резонатора, созданного сотни, а то и тысячи лет назад существами, достаточно далёкими от людей, но их интеллекта хватило на снабжение компьютера инструкциями на случай повреждения Потрясателя, и надо было только найти соответствующую программу в памяти Контуженого, чтобы он занялся починкой и настройкой нужной системы.
Уверенный в том, что финишная прямая совсем близко, Скабеев запел…
Глава 15
У Лукоморья дуб зелёный
Сначала Максим хотел просто высадиться в лесу за пределами песчаной плеши и позвать на помощь хозяина этого мира, чтобы тот каким-то образом вдохнул в Редошкина силы и помог ему выжить. Потом пришла мысль найти дуб-великан, игравший роль некоего объединителя Большого Леса, с которым им с Вероникой удалось побеседовать в самом начале лесной эпопеи, и майор погнал самолёт со скоростью, не доступной никаким другим летательным аппаратам Крепости.
Мысль лететь именно на самолёте, а не на аэробайке, принадлежала Мерадзе, и хотя процесс переноски Редошкина в ангар, где и находился «демонский суперджет», потребовал временных затрат, Максим надеялся компенсировать их скоростными преимуществами аппарата и не прогадал: до места, где высился дуб-гигант, окружённый чистым травяным лугом, они долетели всего за полчаса.
Мерадзе ещё в Крепости предложил Максиму сопроводить его, но майор не рискнул оставлять Егора Левоновича одного и взял с собой Костю, обрадованного таким проявлением доверия выше крыши. Мысль же Максима была практична и проста: ботаник мог понадобиться ему для поиска лечебных трав и растений, что казалось немаловажным. Если Лес не смог бы помочь Редошкину ментально и энергетически, его природные богатства могли положительно повлиять на здоровье раненого.
Во время полёта Максим объяснил спутнику его задачу, и горевший энтузиазмом Костя пообещал сделать всё, что было в его силах. Он же и попросил пилота высадить его на краю поля, что майор и сделал, после чего посадил аппарат в полусотне метров от дуба и вынес не приходившего в себя Редошкина на руках.
Ещё только ступив на землю, поросшую высокой, по пояс, шелковистой травой, он почувствовал взгляд. Это был взгляд Леса – гигантской разумной растительной системы, но усиленный многократно, вопрошающий и оценивающий, и Максим невольно выговорил вслух:
– Прости, что беспокою, старина! Помоги!
Дуб загудел. Но это был не обычный гул, к какому земляне привыкли: гудел сам дуб, с ветвей которого сорвалась туча громадных – в ладошку ребёнка – жуков и кинулась к застывшему человеку с ношей на руках. Дождавшись подлёта гигантов, нависших над ним подобием конусовидного фонтана, Максим двинулся к дереву, загораживающему полнеба, повторяя мысленно: «Я друг! прошу помощи! я друг! прошу помощи!..»
Сзади послышался крик:
– Макс! Подожди!
Он оглянулся.
Через поле бежал Костя с охапкой зелёных и бурых растений. Остановился, когда к нему метнулась струя жуков.
– Не бойся, они не кусаются! – крикнул Максим, заметив, что из ближайших лесных зарослей за спиной ботаника вынеслось облако бабочек.
Жуки первыми достигли молодого человека, втянувшего голову в плечи, но бабочки не дали им накрыть ботаника, соорудив нечто вроде зонтика, и жуки, покружив над человеком гудящим сгустком, вернулись к основной стае, посчитав, очевидно, что гость не опасен.
Максим уложил Редошкина на траву под шатром свисающих дубовых ветвей, сел рядом, подогнув ноги и глядя на бугристый ствол исполинского дерева.
– Ну и дубище! – подбежал Костя с широко раскрытыми глазами, в которых прятались восторг, сомнения и страх. Свалил рядом с телом раненого охапку растений, среди которых угадывались стебли хвощей и стрелочки рогоза.
– Это лагохилус опьяняющий, хорошо останавливает кровь. А это обезболивающее – болиголов пятнистый. Там его полно. И вот ещё хвощ полевой, лечит раны не хуже опиоидов. Конечно, травы надо бы размельчить и залить кипятком на какое-то время, но можно и так использовать, всё равно помогут.
– Займись Жорой, обработай края раны. Меня не отвлекай, я ухожу в Лес.
– Как уходишь?! – не понял ботаник. – А-а… понял, ладно, не беспокойся. Но какой дуб, а?! Утёс! Он больше любого здания Москва-Сити!
Максим закрыл глаза, сосредоточился на контакте с деревом, а через него с Лесом, неистово надеясь, что он не ошибся в силе этого великого создания.
На этот раз контакт с Лесом произошёл не так, как прежде. Могучая, хотя и призрачная энергия влилась в голову человека, и он едва не растворился в ней, чудом удержав концентрацию ума и воли, оставшись личностью при вхождении в ментальный транс.
Серебристый туман, окутавший его непроницаемой пеленой, рассеялся, отступая в глубины непривычного космоса, и Максим оказался внутри сферы, стены которой проросли миллионами мерцающих тусклым золотом веточек, похожих на корешки растений. Впрочем, это, наверно, и в самом деле была корневая система Большого Леса, показавшая себя человеку в качестве напоминания, с кем он имеет дело.
Перед взором майора возникло сгущение веточек, нарисовавшее голову гиганта, объединившего в себе черты седого старика, былинного героя и дерева. Конечно, никакой это был не старик и не былинный богатырь, просто сознание Максима, впавшего в медитативный транс, нарисовало ему собеседника, руководствуясь теми образами, что хранила память.
«Человек… мы слушаем, – гулко проговорил дуб-богатырь. – Чего… ты… хочешь?»
«Он умирает! – быстро откликнулся Максим мысленным шёпотом. – Мой друг ранен… помоги вылечить его!»
«Где твоя половина? С ней ты сильнее…»
«Её украли… люди несовершенны… многие жаждут славы, удовольствий и власти… долго объяснять… один из нас силой заставил мою подругу… мою половину, да… заставил её следовать за ним… и увлёк в нижний лес… я хотел просить тебя помочь найти его… но сначала помоги спасти моего друга!»
«Это можно сделать… через твою энергетику… но ты потеряешь очень много… нервных связей…»
«Плевать! Главное, что Жора будет жить!»
«Подсоединись к нему…»
«Как?»
«Прими его сознание и тело как своё…»
«Хорошо, постараюсь, а потом?»
«Держись, сколько сможешь…»
Максим набрал в грудь воздуха, медленно выдохнул, положил руки на плечо и на грудь раненого, сосредоточился на восприятии чужой пси-сферы, представил, что он – это Редошкин, лежащий без сознания, и на него горячим душем обрушилась струя невыносимой боли и муки, едва не выбив из головы все мысли. Вероятно, он даже закричал, потому что откуда-то из невероятной дали прилетел тихий испуганный голосок:
– Макс, тебе плохо?!
Не ответил, распределяя струйки боли по своему телу и погружаясь в мрачную бездну бессвязного бормотания и тоненьких воплей, колющих голову иголками смутных вибраций. Из бездны всплыл голос:
– Кто… здесь?
– Жора! – вскинулся он. – Обопрись на меня! Возьми всё, что тебе нужно, подштопай плечо и вылезай из этого грёбаного болота беспамятства!
– Командир…
– Да, я, давай, напрягись!
Сердце заработало сильней, кровь быстрее побежала по жилам, отдавая тепло уже не родному телу, а раненому. Максим стал тонуть в струях тьмы, вспыхивающих искрами неприятных ощущений, одним из которых было чувство растворения в пустоте. Он таял, буквально как кусок сахара в воде! Но продолжал гнать сердце как лошадь вдоль обрыва до тех пор, пока не растворился во мраке беспамятства…
Очнулся от приятной прохлады, лизнувшей лицо. Открыл глаза.
Костя лил ему на голову воду из фляги, а рядом, прислонившись к стволу дуба, сидел Редошкин и смотрел на спасителя чернющими глазами, полными сострадания, удивления и надежды.
– Оклемался, командир?
– А ты говорил – мёртвому припарки! – с облегчением воскликнул Костя.
– Ты… о чём? – вяло поинтересовался Максим, чувствуя, как к нему возвращаются силы.
– Я тебе нацепил на лоб листья крапивы.
– Зачем?
– Яд крапивы неплохо помогает в таких случаях.
Редошкин хрипло булькнул горлом, что можно было расценить как попытку рассмеяться.
– Он и меня крапивой обклеил.
– Не только крапивой.
Максим отлепил от щёк и лба жгучие листочки, сел, приглядываясь к сержанту.
Плечо Редошкина было обмотано бинтом, из-под которого виднелись зеленоватые стебли каких-то трав. Судя по цвету щёк и губ сержанта, к которым возвращалась жизнь, можно было судить, что начался процесс восстановления мышц и боль отступила.
– Что ты сделал? – понял взгляд майора Редошкин.
– Не я – Лес.
– Без тебя он бы ничего сделать не смог.
– Заставил работать твою энергетику… через мою.
– Другими словами, ты отдал мне свою силу.
– Не бери в голову.
– Да пребудет с вами сила! – воскликнул Костя со смешком, вспомнив, очевидно, мантру джедаев.
– Теперь я вам обоим по гроб жизни обязан, – проворчал Редошкин.
– Говорю же – не бери в голову. Как плечо?
– Зудит и чешется, но большой боли нет. Такое впечатление, будто внутри мышц бегают муравьи.
– Это тебя лечат эритроциты, – сказал Костя. – Восстанавливают ткани и сосуды.
– Не крапива твоя колется?
– Рана была уже закрыта кожицей, когда я тебя бинтовал, и крапиву на неё я не лепил.
– Спасибо, доктор, не знаю, чем расплачиваться буду. А бинт где взял?
– У тебя же в аптечке.
– Это не аптечка, а МРН.
– Чего?
– Медремнабор.
– Какая разница?
Редошкин повернулся к Максиму:
– Ну что, командир? Полетели домой?
Максим отобрал у Кости флягу, напился, потом лёг поудобней.
– Мне надо кое-что выяснить.
– Ты и так все силы потратил.
– Не все.
В ветвях над головами разговаривающих загудело, вниз посыпалось облачко жуков.
Костя с опаской пригнулся.
– Чо это они?
– Не паникуй, это служители дуба. – Максим закрыл глаза. – Ждите, я поговорю с Лесом.
– Мог бы с ним и позже поговорить.
– У нас проблема, – понизил голос Костя. – Точилин Вику украл.
– Что?! Как – украл?!
– Потом расскажу.
Редошкин выругался.
Максим сосредоточился на контакте с дубом и через минуту провалился в знакомую сферу слабо светящихся тоненьких веточек и волосков.
«Человек… ты нерасчётлив… сначала восстанови энергетику… потом поговорим… иначе необратимо… повредишь нервную систему… и генератор силы…»
«Я выдержу! Ответь на несколько вопросов».
«Без фанатизма…»
Максим невольно усмехнулся. Он слышал не звуковую речь Леса, а мысленную, не оперирующую знакомыми терминами и словами русского языка. Внутренний переводчик мозга майора иногда забавно переводил образы, передаваемые собеседником, в доступные человеку словосочетания. Но смысл их был вполне понятен.
«Первое: как мне найти похитителя моей девушки? Он увёз её на летательном аппарате Крепости (Максим представил серый баллон «дирижабля») в нижний лес. Кстати, этот лес не ответил мне на мысленный вызов».
«Это заповедник… запасной лесной фонд… зона дублирования растительных форм, где запрещены все форматы конкуренции… ниже этого слоя располагается ещё один, где хранится генетическая матрица нашей жизни…»
«Сколько же таких слоёв всего?» – удивился Максим.
«Один…»
«Как один?!»
«Этот нецеломерный континуум пересекается сам в себе бессчётное количество раз…»
«Охренеть! Прости, пожалуйста… значит, и над Лесом висит такой же Лес?! Хотя ладно… об этом мы ещё поговорим. Я задал вопрос…»
«Для поиска нам придётся соединить зону войн с зоной запасника…»
«Это трудно?»
«Нецелесообразно…»
«Но мы же партнёры! Соратники по отражению агрессора!»
«Это не меняет сути проблемы…»
«Тогда какого дьявола я вам помогаю?! – рассвирепел Максим. – Мы могли улететь к себе домой дважды! Но я остался, чтобы ликвидировать угрозу захвата вашей территории!»
«Мы не просили вас остаться…»
«Здрасьте! Благодарствую за доброту! – Максим с усилием освободил душу от разочарований и желания нагрубить. – Вы отказываете мне?»
«Эмоции мешают людям оценить реальное положение дел…»
«К чёрту реальное положение! – грубо оборвал собеседника Максим. – Мне нужна конкретная помощь! Вы сможете реально оказать её?!»
Ответ сформировался в голове не сразу.
Сфера мерцающих нитей и корешков пригасла на какое-то время и завибрировала в прежнем темпе только после проскочившей мысли: пора заканчивать!
«Человек… вы действуете нелогично…»
«Вы, что ли, логичнее?! Сначала открываете нам тайну Крепости в расчёте на наше сочувствие, потом отпускаете домой, потом снова помогаете и в конце концов отказываете в пустяковой просьбе! Это, по-вашему, высшая логика?!»
«Мы… тоже… несовершенны…»
«Да уж, не боги!»
«Но мы… оценим ваши доводы…»
«Это уже кое-что. – Максим почувствовал, что вот-вот потеряет сознание. – Когда?»
«Мы должны обсудить все факты…»
«Лес нуждается в партийном собрании? – невольно усмехнулся майор. – И как долго оно может длиться?»
«По человеческим меркам недолго…»
«Хорошо, решайте. Ещё два вопроса: вторая Крепость… э-э, центр обороны, которым завладел наш коллега, может уничтожить первую? Ту, где остановились мы?»
«Оператор почти готов… к решению этой проблемы…»
Сердце сделало скачок.
«Так почему вы не предупреждаете?! Чего ждёте?!»
«Вы взяли на себя ответственность…»
«Ну вы и даёте! Взялся за гуж, не говори, что не дюж?»
«Термин непонятен…»
«Ладно, проехали. Вы можете уничтожить центр обороны или хотя бы задержать оператора на какое-то время?»
«Мы не ставили задачу…»
«Так поставьте! – перешёл на крик Максим. Волна слабости на несколько мгновений лишила его способности мыслить, но он сумел её побороть. – Сколько ещё таких Крепостей в лесу?»
«В зоне военных действий больше нет баз Демонов…»
«А сколько их рас воевало между собой?»
«Четыре…»
«Все против всех… я так и думал, мы ничем не отличаемся от наших, так сказать, предков. Обсудим эти проблемы позже. Я должен вернуться в Крепость… и найти Веронику…»
Тьма хлынула в голову, и он перестал что-либо видеть, слышать и чувствовать…
* * *
Лес сдержал обещание, хотя и не отвечал в течение двух часов, давая собеседнику возможность восстановить силы после двух сеансов связи.
До Крепости долетели быстро (вёл самолёт Редошкин, окончательно пришедший в себя), Мерадзе открыл им верхний купол шахты, и аппарат нырнул в неё как пловец в прорубь, а точнее – как сброшенная с беспилотника бомба.
Максим хотел сразу по прибытии установить контакт с Лесом, но бойцы взбунтовались и заставили его искупаться в бытовом блоке «командующего базой» (такие блоки имели только три отсека в жилом секторе Крепости), а затем и плотно поесть, чтобы организм мог насытиться энергией.
За время отсутствия Максима и Кости в Крепости мало что изменилось, не считая нападения остатков шмелиного роя на сферу управления. Мерадзе пришлось принимать бой, и за четверть часа он ликвидировал угрозу, сбив и растоптав около трёх десятков злобных исчадий ада; называть их насекомыми не поворачивался язык.
После боя лейтенант спустился на самое дно Крепости, сопровождаемый голосом Егора Левоновича, убедился, что из шахты никто больше не появлялся, и вздохнул с облегчением. Вряд ли ему в одиночку удалось бы справиться с «летучими мышами», в особенности если их вылетело бы много.
Карапетян тоже не сидел без дела.
Во-первых, он таки разобрался в причинах отсутствия связи в мире Леса и оживил рации, которыми были снабжены боевые спецкостюмы. Начал экспериментировать он с оставленной ему рацией из того запаса, что отыскался в контейнере, сброшенном с вертолёта генерала Дорохова. Каким образом физику удалось изменить частоту генератора волн, Мерадзе не понял, однако рации заработали, обрадовав особенно тем, что работали и под землёй. Конечно, дальность их действия не превышала (по паспорту) трёх километров, но всё равно это значительно облегчало контроль ситуации на приличной территории и позволяло командиру управлять действиями группы.
Лес вышел на связь с реципиентом, кем, собственно, и являлся Максим, через два часа восемь минут. Максим определил этот момент по тихому гулу, прилетевшему в недра Крепости из-под земли. Попытался с ходу выйти «на режим» транса, но эхо мыслесвязи оказалось слабым, из-за того, что корневая система Леса находилась не близко, поэтому майор принял решение выбраться из подземелий Крепости наверх.
Стартовали на самолёте вдвоём: Максим и Редошкин.
До этого Максим осмотрел плечо сержанта, собираясь его перебинтовать, но медицинского вмешательства не потребовалось. Мышцы плеча раненого оказались восстановленными, хотя и не в полном объёме, а само «похудевшее» плечо было покрыто синеватой, гладкой, глянцевой, как целлулоид, кожей.
– Болит? – спросил майор.
– Дёргает, но почти приятно. Интересно, как ему удалось вырастить мне новое мясо? – задумчиво проговорил Редошкин, косясь на плечо.
– Магия! – ухмыльнулся Мерадзе.
– Ни фига не магия! – возразил Костя. – Лес всего-навсего каким-то образом инициировал процесс быстрого синтеза мышечных клеток и волокон. Они отросли всего за несколько минут.
– Говорю же – магия.
– Ты явно не изучал биохимию.
– Я изучал баллистику.
– Оно и видно.
– Но-но, пацан, не груби спецназу, уши надеру.
– Переоденешься? – спросил Максим.
– Не буду, – отказался Редошкин. – Комбез повреждён только в одном месте, всё остальное цело, забинтую, и всё.
Добрались до кромки зарослей «баньянов» и «мангров», окружающих пустырь и кратер. Максим выскочил из кабины, но далеко уходить от самолёта не стал, сел под ближайшими корнями-ходулями «мангра». Контакт с Лесом на этот раз получился простым, будто кто-то нажал на выключатель.
«Человек… ситуация изменилась… ты попрежнему настроен на поиски… твоей половины?»
«Более чем! – сжал зубы Максим. – Где они?!»
«В зоне хранения генофонда этой вселенной…»
«Поконкретнее!»
«Для вашего восприятия это слой континуума ниже заповедной зоны…»
«Нижний лес?»
«Термин неоднозначен… пусть будет нижний…»
«Как Точилин попал туда с Вероникой?»
«Через одну из скважин… проделанную расой Триглазов… Демонов-конкурентов… вопреки законам развития нашего Мироздания…»
«Ничего удивительного не вижу, нарушать законы – в геноме Демонов, да и людей тоже».
«Поведенческие реакции Демонов сложнее реакций человека…»
«Интересно, почему? Демоны ведь трёхполы, то есть делают втроём то, что люди способны делать вдвоём. Но не хочу отвлекаться на философию. Где мне отыскать вход в это ваше Хранилище генофонда?»
«Оно находится в нижнем ярусе базы нижнего леса… где вам с соотечественником пришлось отбивать атаку Летучих…»
«Откуда Точилин мог знать о существовании этого хода?»
«Возможны разные варианты… за ним гнались Летучие… он решил спрятаться в пирамиде… случайно обнаружил ход вниз…»
«Урод!»
«Термин неоднозначен…»
«К чёрту! Я лечу туда!»
«Это неразумно… ситуация изменилась… к Крепости направляются искусственные боевые организмы…»
Максим замер.
«Боевые орга… роботы?! «Птеродактили» или «нетопыри»?»
«Четыре вида искусственных организмов… они очень опасны…»
«Откуда они появятся?!»
«Атака планируется с трёх направлений… два – через наши территории… третье – из нижнего леса…»
«Через нижнюю шахту Крепости!»
«Таков план…»
«Сколько у нас времени?»
«Боевые модули центра обороны уже в пути… они будут у Крепости через шесть-семь стандартных интервалов времени…»
«Через шесть часов?»
«Очевидно, в этот момент и начнётся общая атака…»
Максим вынырнул из омута ментальных вибраций, сотрясающих разум и нервную систему, провёл ладонью по мокрому от пота лицу.
Редошкин, прогуливающийся между ходульными корнями «мангра» с «бластером» в руках, метнулся к нему.
– Командир?!
Максим подал руку. Сержант помог ему встать.
– У нас всего шесть часов…
– На что?
– На подготовку к отражению атаки.
Редошкин продолжал смотреть на него вопросительно, собрав морщины на лбу, и Максим добавил с невесёлой усмешкой:
– Чёрный лес пошёл ва-банк…
Глава 16
Крепостная жизнь
Уговорить командира взять кого-нибудь из бойцов с собой не удалось, он улетел один, причём не на самолёте, для которого лестничные пандусы оказались слишком узкими, а на аэробайке, и настроение оставшихся в Крепости опустилось до минорного. Никто из них представить не мог, что ждёт Максима в «нижних ломтях бутерброда» местной вселенной и успеет ли он спасти Веронику и вернуться до наступления вражеских сил.
Обитатели Крепости разошлись по отсекам базы, имея теперь каждый по рации для связи друг с другом.
Мерадзе, переодевшийся в свой старый камуфляж-комбинезон (спину ему Костя обклеил какими-то травами, что сняло болевой синдром), с Редошкиным спустились вниз, озаботясь обороной цитадели. Зная, что отсюда в любой момент могут выскочить незваные гости, спецназовцы решили создать в лифтовом отсеке укрепрайон и первым делом перетащили к нему «серьёзное» оружие: лазер «Пересвет», способный дырявить броню толщиной до сантиметра на дальности до двухсот метров, переносный РЭБ-комплекс «Ласку», ПТРК «Крюк» и ПЗРК «Вербу». При умелом ведении боя с помощью этого оружия можно было отбить атаку целой роты «нетопырей» наравне с «птеродактилями».
Не оставили они без защиты и сферу управления, установив на мостике и перед компьютерным терминалом огнемёт «Шмель» и два гранатомёта «Гном». Кроме того, все вооружились «бластерами», что ещё больше укрепило у защитников Крепости веру в победу над любым агрессором, кем бы он ни был.
Костя, предоставленный самому себе, унывать не собирался в силу живости характера и снова занялся своим трицератопсом, как он назвал собранного им робота, напоминавшего черепаху с «трёхствольной» мордой.
Об угрозе быть убитым слугами чёрного леса он не задумывался, справедливо полагая, что проблемой защиты должны заниматься специально обученные люди – Максим со товарищи, поэтому и не ждал каких-то сюрпризов. Зато подмечал многие непонятные нюансы в работе крепостной техники и первым обнаружил, что некоторые из саркофагов с останками хозяев Крепости начали нагреваться. На всякий случай он сообщил об этом сначала Максиму, а потом Егору Левоновичу, и физик пообещал ему разобраться в явлении, сам заинтересованный в постижении тайн подземной базы Демонов Войны, принадлежащей, как заявил майор, расе под названием Триглавы. Об этом Максиму в свою очередь сообщил Лес, ответив на его вопросы, и Карапетян пожалел, что он не умеет медитировать и держать с гигантской растительной разумной системой ментальный контакт.
Обрадованный тем, что ему удалось решить проблему радиосвязи, Егор Левонович с хорошим настроем принялся терпеливо приводить Сумасхода в рабочее состояние и вскоре добился заметных успехов. Конечно, это не был разговор равного с равным и даже не общение двух собеседников, разговаривающих на разных языках. Приходилось не только переводить мысленно-смысловые объёмы, своеобразные файлы памяти «демонского» компьютера, в понятия русского языка, но и добиваться взаимопонимания в тех областях бытия, какие были несвойственны Демонам либо человеку.
Впрочем, в этом плане Карапетян тоже добился сдвига. Сумасход понимал оператора всё лучше, да и сам учёный научился расшифровывать прежде непонятные скрипты, от чего общение с компьютером уже не доставляло ему столько разочарования и огорчений, как раньше.
Костя прибегал к физику за советом дважды.
В первом случае ему захотелось выяснить, что именно он собрал в арсенале, так как у трицератопса не имелось ярко выраженных функционально ориентированных органов, за исключением трёх «пушечных стволов» на голове.
– Вдруг это боевой модуль? – предположил молодой человек. – Я его включу, а он возьмёт и размажет меня по стенам.
– Так не включай, – рассеянно посоветовал ему Егор Левонович. – Дождись возвращения майора.
– Что ж, мне так и сидеть в арсенале, ждать у моря погоды?
– Займись чем-нибудь другим.
– Чем?
– На самом нижнем этаже Крепости есть отсек рядом с выходом в шахту, где мы ещё не бывали. Я его недавно просканировал, он странный.
– В каком смысле? Не морг, случайно?
– Такое впечатление, что это дровяной склад.
– Дровяной? – удивился Костя.
– Он забит штабелями поленьев. Ну, или, может быть, торфяными блоками. Не хочешь посмотреть?
– Хочу, но сначала выясните у Сумасхода, что за черепаху я смонтировал.
– Хорошо, я сообщу.
Костя убежал, вернувшись к своим занятиям, и навестил терминал оператора спустя час после первого визита.
– Узнали, что за черепаха? – осведомился он с порога.
– Пытаюсь достучаться до нашего приятеля, опять завис.
– Давайте я спрошу у него прямо.
– Я спрашивал, – усмехнулся Егор Левонович, – и прямо, и криво, но Сумасход не земное изделие, подчиняющееся понятным нам алгоритмам, к тому же он ещё нередко глючит.
– Постарайтесь, пожалуйста. У меня появился ещё один вопрос: почему все кресла Крепости имеют такую форму? Не то гнездо, не то черпак.
– Они конструктивно подогнаны под форму тел Демонов…
– Я понимаю, но кроме того, что геометрия кресел связана с геометрией тел Демонов, их структура напоминает слой проросшего тонюсенькими корешками дёрна.
Карапетян озадаченно оглядел «гнездо» оператора, на краешке которого сидел.
– В принципе так оно и есть. К чему ты клонишь?
– Вы говорили, что Демоны выращивали себе одежду.
– Было такое, – подтвердил Карапетян, начиная терять терпение. – Они действительно могли создавать дополнительные защитные слои тела, вторую кожу, так сказать…
– Бронежилеты?
– И даже боевые спецкостюмы.
– А не могли они сращиваться с другими изделиями? С теми же креслами? Оператор сел на сиденье, нервные окончания его кожи соединились с корешками-побегами кресла, образуя симбиотический организм.
Егор Левонович потрогал пальцем шершавый подлокотник «гнезда», и в самом деле напоминающий слой дёрна с тысячью пронизывающих его белёсых корешков.
– Готов допустить, что твоя идея имеет право на существование. Почему тебя это заинтересовало?
– Просто я подумал, что Крепость – это единый живой организм, объединяющий в себе признаки растений и животных. В таком случае Демоны по сути – клетки этого организма, способного мыслить только при полном объединении всех систем.
– Э-э… мысль неожиданная…
– Единственное, чего я не понимаю, – продолжал Костя, с детской непосредственностью не замечая растущего нетерпения физика, – почему Сумасход реагирует на наши мысли как на команды. Мы не Демоны, в кресла не врастаем, мы даже не знаем, для чего созданы рога, которыми пользуемся как мысленными джойстиками.
– Для мысленного управления…
– Но мы же из другой вселенной!
– Матрица вселенной Демонов передала нашей матрице какие-то физические параметры, и мы стали их потомками…
– Тогда на каком уровне должны передаваться генетические признаки? На уровне элементарных частиц – кварков и глюонов? Или суперструн?
Егор Левонович с невольным уважением ощупал глазами оживлённое лицо ботаника.
– Удивительные вопросы задаёте, друг мой! Не встречал ещё ботаника, которого волновали бы проблемы космологии.
– Я ещё яичницу умею жарить, – легкомысленно пошутил Костя. – Так вы всё-таки добейтесь ответа на мой вопрос.
Он показал язык «огуречному» терминалу.
– Сумасходик, не ломайся как девица красная.
Егор Левонович проводил ботаника взглядом и подумал с лёгкой грустью, что таких увлечённых наукой натур среди молодёжи становится всё меньше и меньше.
Ещё раз Костя прибежал в сферу управления через полчаса.
– Жора у вас не появлялся?
Егор Левонович ответил не сразу, так как в данный момент общался с Сумасходом, который наконец снизошёл до объяснений оператору принципа включения «эйфелевой башни».
– Минутку…
– Мне нужен Жора.
– Он на дне…
– Ладно, я сам за ним сбегаю.
– Зачем тебе Георгий?
– Хочу показать ему дрова. Кстати, это вовсе не дрова и не торфяные блоки.
– А что?
Но ботаник уже умчался по коридору к лестнице, по очереди появляясь в поле зрения видеокамер Крепости на каждом этаже.
Редошкина и Мерадзе он обнаружил в коридоре. Оба «терминатора» (у сержанта было забинтовано левое плечо, превращая его в подобие парламентёра) возились у пролома, ведущего в отсек с лифтом и шахтой, сооружая из принесённых с других этажей пустых гробов нечто вроде укрытия.
У Кости загорелись глаза.
– Баррикаду сооружаете? А куда дели трупы Демонов?
– В двух нижних вообще ничего не было, – указал на чёрные параллелепипеды Мерадзе. – А из верхних мы вытащили скелеты. Кстати, там остались ещё два закрытых гроба. Один из них тёплый.
– Покажете?
– Зачем они тебе?
– Надо вскрыть и посмотреть. Вдруг в них начался процесс активации?
– Если бы они работали как морозильники, их температура была бы ниже, чем в коридорах.
– А может, принцип гибернации у Демонов был основан не на замораживании тел.
– А на чём?
– На какой-нибудь бальзамической химии.
– Кончай трепаться, академик, лучше помоги.
– Жора, я к тебе. Пошли, посмотришь, какого трицератопса я смонтировал. Я один боюсь включать.
– Командир тебе разрешал его включать?
– Я не спрашивал. Может, надо было у него и в туалет ходить отпрашиваться?
– Может, и надо.
– Вот сам и проси, – фыркнул Костя. – Не хочешь подстраховать, я попробую активировать робота и без тебя.
– Только попробуй!
– Да что вы в самом деле! – вскипел ботаник, – шагу ступить нельзя – спрашивай разрешения! Мы не в концлагере живём!
– Это военная база, мы не все её секреты знаем.
– Уже больше месяца тут ошиваемся, и ничего, всё тихо.
– Пришёл помогать – помогай.
– Сходи с ним, – проворчал Мерадзе. – А то и в самом деле наломает дров. Я тут пока стволы разложу.
Редошкин поскрёб в затылке, покачал головой.
– Вот настырный тип! Ладно, пошли, академик. Мир, я на ушах.
Мерадзе кивнул. «На ушах» означало – рация включена.
Обрадованный Костя припустил к лестнице.
Редошкин, захватив «бластер», последовал за ним.
Растопырчатая глыба черепаховидного «трицератопса» терпеливо ждала своего часа посреди отсека с оружием. Вид у него был далеко не мирный, и Редошкин, обойдя робота размером с быка, проговорил:
– Включить его мы, конечно, можем, но это не простой рабочий механизм, а боевой модуль, и какая в его мозги засажена программа, одному Демону известно.
– Он должен защищать…
– Вот именно, а если так, он тем более опасен. Что, если, обнаружив не своих создателей, а людей, он примет нас за врагов, проникших на территорию базы, и откроет огонь?
– Да ладно, это же машина, она подчиняется приказам…
– Или программе.
– Давай проверим.
– Ничего проверять не будем! Вернётся командир, он и решит.
– Вот же вы ретрограды!
– Уж какие есть, – усмехнулся Редошкин. Подумав, связался с Карапетяном: – Егор Левонович, Сумасход, по идее, должен знать назначение техники на базе, особенно что касается защитных систем и оружия. Можете выяснить, каковы функции у роботов, похожих на трицератопсов?
– Попробую, – ответил физик.
– Пока он будет пытать комп, могу показать, что я обнаружил на дне Крепости, – предложил Костя.
– В другой раз.
– Да это рядом с отсеком, из которого пробита шахта в нижний лес.
– Хорошо, веди.
Спустились на самый нижний горизонт цитадели, и ботаник завёл спутника в тупик коридорчика, в стене которого зиял оставшийся открытым проём двери.
Отсек был освещён всего одним пятном плесени за дверью, но это не мешало разглядеть ряды штабелей каких-то продолговатых стержней, похожих на колотые дрова. Длина каждого «полена» достигала метра, они были ромбическими в сечении, толщиной сантиметров двадцать, и выглядели так, будто обросли сантиметровым слоем серо-жёлтого мха.
Редошкин дотянулся до верха ближайшей поленницы, снял одно полено, взвесил в руках, уловив тихий бульк. Оно весило не меньше восьми килограммов и, казалось, содержало внутри какую-то жидкость.
– Может, это винный склад?
– Ага, я тоже так подумал, – развеселился Костя. – Сначала решил – дрова, потом – что это торфяные бруски. А внутри булькает.
– Коньяк.
Костя прыснул.
– Ну, не коньяк, спирт, к примеру. Пойдём, покажу. – Он сопроводил сержанта к самой дальней шеренге поленниц и показал на пол. – Вот, любуйся.
Редошкин включил нашлемный фонарь.
Луч света выхватил из сумрака выпуклое пятно бордового цвета, похожее на вскипевшую поросль лишайника.
Редошкин нагнулся, разглядывая валявшееся полено рядом – пустой футляр, напоминавший мохнатый тубус и одновременно гниющее мясо с наростом «лишайника».
– Что за хрень?
– Вылилось точно как коньяк – жидкая струя, а на полу вскипело и застыло, превратившись в лишайник.
– Ну, и что это такое, по-твоему?
– С виду – какой-то питательный раствор. Может, Демоны с его помощью поддерживали тонус организма. С другой стороны, это могут быть запасы демонской крови или в крайнем случае – плазма крови. Но у меня возникла идея поинтересней.
– Колись. – Редошкин попытался водрузить «полено» на верх штабеля.
– Сперма.
Сержант едва не выронил «полено».
– Что?! Какая ещё сперма?!
– Демонская, конечно, – пожал плечами молодой человек. – Почему нет? Пусть не сперма, а семенная жидкость или зародышевая плазма для воспроизводства Демонов. Если уж люди подошли вплотную к клонированию животных, то наши предки тоже могли владеть такими технологиями.
– Зашквар! – оценил идею ботаника Редошкин.
– Понравилось? – хихикнул Костя.
– Аж до печёнок! – Редошкин связался с Карапетяном: – Егор Левонович, есть новости?
– Минуту, – попросил физик.
– Ладно, пошли отсюда.
Редошкин и Костя вернулись к Мерадзе, сидевшему на гробе с флягой в руке.
– Что нашли? – спросил он.
– Склад спермы Демонов, – сказал Редошкин со смешком.
Мерадзе поперхнулся.
– Да ладно!
– Правда-правда, – покивал Костя. – Я ещё не совсем уверен, что Сумасход может знать точно и подтвердить гипотезу.
– Георгий Константинович, – гулко заговорили стены коридора, – ваш трицератопс и в самом деле боевой модуль. Сумасход выдал картинку его применения: выстрел из трёхствольной пушки создаёт канал диаметром в пару метров на расстоянии до километра, если не больше, в котором распадается материя. Думаю, принцип тот же самый, что и у системы дезинтеграции, которая уничтожила десант «летучих мышей».
– Трицератопс заряжен?
– Не слышу, говорите по рации.
Редошкин включил рацию, повторил вопрос.
– Скорее всего, не заряжен, – буркнул Мерадзе. – Обычно боеприпасы возят и хранят отдельно.
– Вот гад, – огорчился Костя.
– Сумасход не знает, – сообщил Егор Левонович через минуту.
– Спросите его, где находятся боеприпасы для трицератопса.
– Вообще-то они должны быть там же, где и сами роботы, – сказал Мерадзе. – В тех же контейнерах или на крайняк в шкафах арсенала.
– Пойду поищу! – сорвался с места Костя.
– Найдёшь – сам не пытайся заряжать, а тем более испытывать! – крикнул ему вслед Редошкин.
– Сумасход запрашивает код доступа, – проговорил Карапетян извиняющимся тоном. – Уже не первый раз.
– Но ведь мы как-то обходили эту конспирологию?
– Только благодаря глюкам Сумасхода.
– Ну и чёрт с ним! Если удастся раскопать инфу о кодах – сообщите.
– Что будем делать? – Мерадзе встал и пристегнул флягу к поясу «ратника».
– Домонтируем наш дзот.
– Нет, я имею в виду, если полезут «нетопыри».
– Будем драться.
– Даже если командир не вернётся?
– Белены объелся? – хмыкнул сержант, бросил взгляд на флягу. – Или не воду пьёшь? Когда-нибудь было такое, чтобы командир не выполнил обещанного?
– Ну, мы всё-таки зависим, – смутился Мерадзе, – от всяких Демонов и запасов их оружия.
– Альтернативы нет. Давай займёмся делом.
Какое-то время они возились с «баррикадой», завершая формирование фронтальной зоны поражения, понаблюдали за шахтой, уходящей в тёмные глубины многослойного мира Большого Леса, с одной мыслью: чтобы Максим вернулся цел и невредим.
Настало время обеда.
Вместе в столовой собираться не стали. Прыткий Костя сбегал в жилую зону и принёс каждому по банке местных консервов и по одной пластиковой упаковке тушёной говядины, поэтому трапезничали каждый на своём рабочем месте, считая их таковыми на время работы.
– Говядины осталось всего четыре упаковки, – сообщил ботаник, задержавшийся у спецназовцев.
– Поберечь бы надо, – сказал Редошкин. – Командир вернётся голодный.
– Вика тоже, – добавил Костя. – Как вы думаете, найдёт он Точилина?
– Найдёт, – уверенно заявил Мерадзе. – Любовь – штука сильная, а Лес на нашей стороне, подскажет, где искать.
– Жалко, что самолёт нельзя провести к шахте по коридорам, – сказал Мерадзе. – Командиру было бы легче искать «дирижабль».
– Жалко, что мы не успели снять со звездолёта ещё один байк, – проворчал Редошкин.
– Интересно, какая сволочь его взорвала? И зачем?
– Зачем – понятно, чёрный лес понимает, что если мы завладеем древним оружием, справиться с нами ему будет сложнее. А вот кого он послал – вопрос.
– Конечно, «летучих мышей», – уверенно заявил Костя, успевший умять свой паёк. Он то и дело исчезал в соседнем отсеке с «дровами» и возвращался с новыми рассуждениями о природе Демонов и способах их размножения. Вот и сейчас, выпалив своё утверждение, он принялся разглагольствовать о том, не откладывали ли Демоны яйца, как земные динозавры и страусы, и говорил бы долго, если бы не помешал гул, прилетевший откуда-то раскатом колокола.
Мужчины замерли, вслушиваясь в затихающее подземное ворчание.
– Лес? – неуверенно предположил Мерадзе.
– Больше некому, – кивнул Редошкин.
– О чём предупреждает на этот раз?
Редошкин включил шлемную рацию:
– Егор Левонович, наш дрон ещё летает над кратером?
– Так точно, Георгий Константинович.
– Поднимите его повыше, осмотрите горизонт.
– Думаешь, Лес заметил гостей? – спросил лейтенант.
– В любом случае надо быть начеку.
– Можем поднять самолёт и сделать разведрейд.
– Подожди.
Карапетян ответил через несколько минут:
– В пределах видимости беспилотника никого нет, Георгий Константинович.
– Гул слышали?
– Так точно, Лес подал сигнал, но что он означает, неясно.
– Мы сейчас сделаем вылазку на самолёте, откроете нам выход? Будьте на связи.
– Хорошо.
– А мне что делать? – спросил Костя. – Или я тоже с вами полечу?
– Останешься в Крепости, поохраняешь Егора Левоновича, если придётся.
– Слушаюсь, товарищ сержант!
Разбежались по отсекам.
Так как самолёт был уже подготовлен для полёта, тратить время на погрузку оружия не пришлось.
Карапетян открыл верхний люк, и «демонский суперджет» вырвался из подземелья в небо, как стратегическая ракета, разве что совершенно беззвучно.
Поднялись на километр, сделали круг над кратером, потом второй, третий, постепенно удаляясь от Крепости, и на дальности примерно в полсотни километров заметили в лесу какое-то движение.
– Жора, слева на два часа! – воскликнул Мерадзе.
Редошкин повернул аппарат, увеличил скорость, и спустя минуту они увидели сначала низко летящий над лесом колышущийся шар шмелей, а потом колонну ползущих между деревьями «носорогопауков» численностью в три с лишним десятка экземпляров.
– …дь! – выдохнул Мерадзе. – Откуда выползли эти твари?! Неужто из центра обороны?!
Редошкин, направив на шмелиный рой (не меньше тысячи, однако! где и кто их выращивает?! чёрный лес наладил производство?!) правое колечко прицельной системы, светящееся перед глазами, с сожалением расслабился. Самолёт обладал отличным оружейным комплексом, но стрелять мог только при наличии в кабине сразу троих операторов, одним из которых должна была быть женщина.
– Как думаешь, сколько времени им понадобится, чтобы добраться до Крепости?
– Судя по небольшой скорости – часа два.
– Поворачиваем!
– Если командир к этому моменту не вернётся…
– Заткнись!
Мерадзе умолк, понимая, что нет смысла высказывать сомнения в позитивном развитии событий. И так было ясно, что защитников Крепости ожидает бой…
Глава 17
Элеватор
О том, что он зря ввязался в авантюру с похищением Вероники, Точилин понял, когда «дирижабль» вылетел из шахты в нижний лес и наткнулся на стаю собравшихся нырнуть в неё «летучих мышей» и рой шмелей. По возникшей паузе в движении стаи, насчитывающей два десятка особей, можно было понять, что «мыши» и проводники стаи не ожидали встретить аппарат, что позволило пилоту увернуться от столкновения с передовым «нетопырем» и дать дёру.
Но роботы Демонов, перешедшие теперь на службу чёрному лесу, не простили человеку такой наглости и припустили следом, что заставило лейтенанта увеличить скорость «дирижабля» до предела, уворачиваться от выстрелов огненными сетками и мчаться вслепую, в ночном сумраке (в нижнем лесу всё ещё царила ночь), в неизвестном направлении до тех пор, пока «нетопыри» не отстали и не затерялись за кормой «дирижабля» на фоне лесных крон.
Пленница не мешала, оцепенев в кресле одного из шести операторов экипажа «дирижабля», так и не нацепив рога управления. Ни на один вопрос Точилина она не ответила, чем ещё больше настроила лейтенант против себя, так что он даже подумал, не высадить ли её в лесу и улететь от Крепости как можно дальше, чтобы его не нашли ни роботы чёрного леса, ни майор Ребров со своими солдатиками.
Мысль мелькнула и растаяла дымком, потому что впереди за распахнувшейся цепью «мангров» он увидел геометрически правильный контур и затормозил.
Несколько секунд понадобилось на изучение объекта, пока Точилин не понял, что видит ступенчатую пирамиду, застывшую посреди песчаной плеши в окружении папоротниковых зарослей. В Большом Лесу таких сооружений лейтенант не встречал, поэтому задумался, не спрятаться ли под пологом папоротников и переждать, пока преследователи не уберутся подальше.
Однако осуществить задуманное ему не дали.
Только аппарат начал снижение к вершине пирамиды в поисках укромного уголка, как в чёрной массе блоков и папоротниковых крон зашевелились смутно видимые тени, и перед «дирижаблем» возникла крылатая фигура, сверкнувшая изумрудной нитью не то лазера, не то узкополосного фонаря.
– Нетопырь! – охнул Точилин, облившись холодным потом.
Рука сама потянулась за оружием.
Вспомнив, что он не в кабине вертолёта, имеющего пушки, пулемёты и ракеты, бросил «дирижабль» в разворот и погнал его прочь, надеясь, что «демонский» летающий робот не сможет догнать «демонский» же летательный аппарат.
Ночи в мире Большого Леса называть ночами в полном смысле этого слова можно было разве что с натяжкой, так как светило не скрывалось за горбом планеты, как земное солнце, а просто уходило к «западному» горизонту на десятки тысяч километров, всё время держась на одной и той же высоте. Поэтому полный мрак здесь никогда не наступал, что в верхнем лесу, что в нижнем. Однако видимость в наступившем сумраке ухудшилась настолько, что, во?первых, Точилин потерял из виду преследователя, хотя и не снизил скорости, постоянно при этом маневрируя, а во?вторых, не заметил изменения рельефа и угодил в торчащий вертикально шест, оказавшийся безлистной вершиной засохшей «сосны», не успев отвернуть.
Это произошло примерно в полусотне километров от пирамиды, служившей, очевидно, прибежищем роботов. К счастью, «дирижабль» летел низко над кронами деревьев, и пологое падение с высоты двухсот метров не стало фатальным. Аппарат миновал крепь многоходульных «баньянов» и завис над поляной в окружении «фикусов» и «сосен».
От удара и толчка оба слетели со своих гнездообразных сидений – и пилот, и пассажирка. Но Точилин был готов к экстриму, находясь в состоянии нервного возбуждения, и быстро устроился у терминала управления, даже не взглянув на ворочавшуюся на полу кабины Веронику. Нацепив свалившиеся с головы антенны связи с компьютером «дирижабля», лейтенант оглядел местность, куда их вынесла сила столкновения, прослушал доклад компьютера (ничего в нём не поняв), хотел было подвинуть аппарат к лесу и увидел в центре поляны знакомые очертания «птичьего глаза». Судьба оказалась к нему благосклонна, предложив путь спасения, о котором он и не мечтал: ДТП случилось как нельзя более к месту, потому что «дирижабль» был повреждён, но не разбился, и его отнесло прямо к устью шахты, по идее соединявшей нижний и верхний леса.
Подумав об этом, Точилин выговорил непослушными губами: «Давай, скотина!» – и направил «баллон» в чёрный зрачок глаза, не задумываясь о последствиях этого шага. Главное было скрыться от преследователя, а шахта показалась идеальным средством для бегства, так как должна была вывести беглецов в верхний лес, давший приют попаданцам.
Дважды царапнув стены шахты корпусом, «дирижабль» в полной темноте проскочил гравипаузу, создающую невесомость, и спустя четверть часа после нырка в «зрачок глаза» вылетел из шахты в тусклый не то рассвет, не то закат, не то ночной сумрак, хотя Точилин ожидал, что будет светлее: бежали они из Крепости днём, а с момента бегства прошло по его внутренним оценкам не больше часа времени.
Подняв аппарат над устьем шахты, Точилин остановил «дирижабль» и сам застыл в немом изумлении.
Лес в данном районе присутствовал, но представлял собой скорее классическую саванну, так как деревья стояли редко, образуя зеленоватые, жёлтые и коричнево-синие массивы высотой – опять-таки по ощущениям – до полукилометра. Всё пространство равнины между ними поросло желтовато-серой травой и мелким кустарником, что в точности соответствовало понятию «саванна», известному каждому землянину. Не хватало лишь объедающих листву деревьев жирафов, стад буйволов, мелкого зверья вроде шакалов и семейств львов, для которых такой ландшафт являлся привычным для жизни.
Небо этого уголка природы поразило Точилина не меньше, чем бесконечная саванна. Цвета старого асфальта, оно сгущалось над головой в серый туманный слой и грозило пролиться дождём, хотя ни о каких-то отдельных тучах и сгущениях облаков речь не шла. Просто небосвод казался зависшим над землёй океаном жидкого тумана, заставляя человека ждать потопа.
– Ни фигасе! – пробурчал он, опомнившись. – Не хочешь посмотреть?
Вероника, наконец устроившаяся на сиденье, не ответила.
– Посмотри! – оскалился он, бросив на девушку недобрый взгляд.
Поколебавшись, она нацепила рога управления, посидела с минуту, молча разглядывая пейзаж.
– Ну, как тебе сюрприз? – поинтересовался Точилин таким тоном, будто ждал одобрения спутницы.
Она не ответила.
– Что молчишь? Язык проглотила?
– Верни меня обратно! – холодно ответила девушка.
– Щас, только зубы почищу, – пренебрежительно фыркнул лейтенант. – Где мы оказались, по-твоему?
– Не знаю. Я требую немедленно…
– Замолчи! – рявкнул он. – Нам нельзя возвращаться, там летают «нетопыри»! Хочешь превратиться в мясной фарш? Твоя красота им до лампочки! Скажи лучше спасибо, что я тебя спас!
– Ты затащил меня в кабину насильно!
– Для твоей же пользы. На фиг тебе сдался этот тупой старик? Только и умеет командовать: смирно! нале-во! шагом марш!
– Это неправда…
– Ты ему не пара, неужели не поняла? А у меня папаша генерал, и я стану! Представляешь перспективу?
Точилин не удержался от смешка.
– Надеюсь, ты понимаешь разницу между майоршей и генеральшей?
– Мне не важно, кто он и кем станет… и я не хочу быть генеральшей!
– Ну и дура! Ладно, ты ещё убедишься в том, что генеральшей быть лучше, чем майоршей. Давай-ка посмотрим, куда нас занесло. Не понимаю, в чём причина. Шахта должна была вывести нас в Большой Лес, а оказались мы в саванне. Что за фигня?
«Дирижабль» крутанулся вокруг оси, начал подниматься к свинцово-серому океану «жидкого» тумана.
Горизонт распахнулся во всю ширь, открывая взору и в самом деле бесконечную саванну, неизвестно каким образом заменившую такой же бесконечный Большой Лес.
– Вот чёрт, и посоветоваться не с кем!
– Немедленно возвращайся!
– Что ты заладила как попугай?! – разозлился пилот. – Никакой Макс тебе не поможет! Бросай старика, у него одна извилина, и та от кепки!
«Дирижабль» двинулся к ближайшему дереву, выраставшему по мере приближения в зеленовато-жёлтый мохнатый утёс высотой двести и диаметром в сто с лишним метров.
– Ничего себе кустик… – Точилин не закончил, заметив, что ствол дерева за массой спутанных ветвей, покрытых серповидными листьями, представляет собой нечто вроде снопа пшеницы, стебли которой походили на тускло-серебристые прутья толщиной в пару сантиметров. Только «сноп» этот был в десять тысяч раз больше вязанки ржи-пшеницы на земных полях. Кроме того, ствол-сноп этого «дерева» был украшен сетью штырей длиной до трёх десятков метров, превращавших его в своеобразную антенну.
– Что за фигня?!
Подвесив баллон «дирижабля» в метре от ажурного плетения ветвей странного дерева, Точилин открыл люк, высунулся, разглядывая ветви, листья и проглядывающие сквозь них штыри и саму колонну «антенны», достигавшую в диаметре полсотни метров. Сначала он подумал, что зеленоватые ветки, не то лиан, не то плюща, тоже вырастают из ствола «ракеты», однако пригляделся и понял, что она просто обросла толстым слоем кустарника, превратившего её в дерево, если смотреть издали. Корневая система кустарника охватывала основание «ракеты» как беседка, не приближаясь к нему ближе чем на десяток метров, а сама «антенна» выглядела так, будто вырастала из земли, образовав настоящий вал «чернозёма».
– Да это же искусственное сооружение, обросшее плющом! С ума сойти! Интересно, а что остальные деревья, тоже такие же баки?
Точилин сел на место.
«Дирижабль» облетел металлическую конструкцию кругом, устремился к соседней растительной горе, расположенной в километре от первой, и лейтенант с недоверием осмотрел точно такое же строение: нечто вроде длинного металлического снопа, украшенного горизонтально торчащими штырями и обросшего слоем вьющегося кустарника.
– Бак с нефтью? – хмыкнул Точилин. – Или с газом? Антенна космической связи?
Пленница промолчала, и он провёл обследование снопа-башни: рассмотрел её со всех сторон, вылез из кабины, прошёлся по горизонтальному штырю диаметром в двадцать сантиметров до самой обшивки «снопа», постучал по ней кулаком, царапнул ножом, вернулся.
– Глухо, как будто это цельный кусок дерева. Дверей и люков не видать. Может, хозяева заходили в этот бак сверху?
– Возвращайся, – тихо проговорила девушка. – Здесь находиться опасно.
– С чего ты взяла?
Вероника не ответила.
Точилин поднял «дирижабль» в воздух, облетел ещё пару «деревьев» со стволами-снопами, завис над одним из них, но люка или входа в странное сооружение не нашёл. Стало казаться, что мгла в небе сгустилась и оттуда на летающий баллон смотрит какой-то недобрый зверь.
Лейтенант передёрнул плечами, но так как ему не хотелось выглядеть в глазах пленницы трусом, а упрямства ему было не занимать, Точилин решил сделать вокруг выхода шахты круг пошире и направил «дирижабль» к жёлто-серому пятну в небе, олицетворяющему собой светило этого мира.
– Посмотрим, как далеко простирается саванна. Ясно, что никакие это не деревья, а возможно, склады или зернохранилища наподобие элеваторов, которые не строили, а выращивали для каких-то целей. Найдём открытое и заглянем.
Вероника не ответила, снова оцепенев перед терминалом управления, и Точилин даже мимолётно пожалел её, хотя сам же являлся источником тревог и страхов пленницы.
«Дирижабль» устремился к соседнему «дереву», покружил над десятком соседних гигантов в поисках открытых люков или проломов, удалился от шахты на несколько километров, когда Точилин вспомнил, что у него есть «бластеры». Обрадовался, беззвучно матерясь. Почему бы не попробовать пробить дырку в обшивке «элеватора»? Даже если внутри он забит зерном или какой-то другой сыпучей дрянью, ничего особенного и не случится. Подумаешь – часть содержимого высыплется на землю. А вдруг это вовсе не элеваторы, а оружейные арсеналы? Или базы? Или бункеры для выживания со всеми удобствами?
Последняя мысль показалась наиболее привлекательной.
Подогнав «дирижабль» к «дереву», Точилин внимательно осмотрел рубчатый ствол, ища хотя бы какие-то намёки на дверь, обнаружил на высоте десятиэтажного дома впадину диаметром в четыре-пять метров и решил пробить стену «элеватора» именно здесь, подумав, что обшивка башни должна быть тоньше в этом месте.
– Держись крепче! – предупредил лейтенант пленницу. – Может, придётся удирать.
Та не ответила, вызвав новый всплеск раздражения, но Точилин загнал злость в глубины души, пообещав припомнить упрямой археологине все прегрешения, и через открытую дверь кабины навёл на впадину ствол «бластера», оставаясь внутри.
Невидимый разряд «демонского» излучателя превратил часть обшивки «элеватора» в дым. Как оказалось, толщина стенки сооружения в этом месте не превышала двадцати сантиметров, пролом получился неширокий, но так как оттуда не высыпалось ни «зерно», ни какой-то другой сыпучий или жидкий материал, не вылетели шмели и «летучие мыши», никто не выстрелил в ответ, приободрившийся Точилин расширил пролом несколькими импульсами и осторожно ввёл нос «дирижабля» в образовавшееся отверстие. Какое-то время привыкал к сумраку внутри помещения, освещённого только тусклым светом из пролома.
Помещение в форме подковы выглядело пустым. Пол представлял собой соединение штырей, таких же, какие вырастали из обшивки снаружи, и сквозь этот ажурный помост был виден уходящий вниз колодец. Противоположная сторона помещения напоминала стену из прутьев кустарника, но что скрывалось за ней, разглядеть не удалось.
– Сиди, я пройдусь, – сказал Точилин, выбираясь из кабины, потом подумал, что девушка запросто может улететь одна, и заставил её встать. – Поднимайся, вместе пойдём.
– Не пойду! – отшатнулась Вероника.
– Вставай! – заорал он, рывком поднимая пленницу. – Не поняла ещё, недотрога?! Будешь выполнять всё, что я прикажу! А начнёшь кочевряжиться – брошу здесь к чёртовой матери!
Девушка съёжилась, пытаясь оттолкнуть лейтенанта.
Он толчком отправил её к двери кабины, взял «бластер», вылез следом.
Глаза окончательно привыкли к полумраку, что позволило ему оценить размеры помещения, его необычную конфигурацию, небогатый интерьер и возраст. Назначение отсека понять было трудно, так как он не имел знакомых предметов типа столов, стульев и шкафов, зато имел множество красно-бурых цепей, свисающих с потолка и уходящих в отверстия между балками пола. Чтобы не провалиться в эти окна и щели, приходилось внимательно смотреть под ноги. Забыв предупредить пленницу о дырах в полу, Точилин обошёл помещение, не дотрагиваясь до цепей (пришла мысль, что на них вешали свиные или коровьи туши), потом, не найдя двери, он выстрелил в стену, смонтированную из ветвей засохшего плюща (с виду), и выглянул в проделанный пролом.
В лицо пахнуло теплом и запахом нагретого металла.
Свет снаружи в эту часть «элеватора» почти не проникал, но всё же стал виден тоннель, уходивший вверх и вниз на неведомую глубину и образующий нечто вроде колодца, напоминавшего шахты, соединявшие верхний и нижний леса. По-видимому, «элеватор» был внутри полым, а его внутренние стены представляли собой соты, состоящие из подковообразных отсеков.
Интересно, что здесь хранилось, если это и в самом деле склад? По запаху – чугунные отливки или стальной прокат. А если это не склад, то что? Древняя ракета? Защитный кожух шахты, уходящей ещё ниже, так сказать, в подвал нижнего леса?
Подумав, лейтенант отступил к «дирижаблю», выстрелил в ажурную стену, проделав дыру. Высунул голову в шахту, но разглядел лишь ближайший участок стены, сотканной из спрессованных бурых стеблей «тростника». Тогда он тремя выстрелами расширил отверстие, загнал пленницу в кабину и повёл «дирижабль» в темноту шахты, настроенный выяснить тайну «элеватора».
Глава 18
Ковчег спасения
Савкин прибежал к вечеру и принёс кучу новостей.
Самой интересной из них оказалась информация от учёных-биологов, изучавших останки летающих «динозавров» и шмелей.
– Это не просто насекомые, – сообщил худенький подвижный полковник, не потерявший к своим сорока с лишним детской порывистости и непосредственности. – Это мутанты с мощными генераторами низкочастотных магнитных и ещё каких-то полей. Летающие батарейки! Они запросто могут убить разрядом!
– Даже убить?
– Пусть не убить, но обездвижить способны. Причём эти поля сильно воздействуют на мозги людей.
– Откуда сведения? – поинтересовался Дорохов, собравшийся пораньше лечь спать, так как «заговорщики» хотели рано утром запустить в небо аэростат.
– Мы дружим со всеми начальниками наших лабораторий, – пожал плечами Савкин. – А я человек любопытный. Выпавшие из иномерианы колючки и лианы представляют собой изменённые мутировавшие земные виды.
– Это я уже знаю.
– А летающие «динозавры» – «крокодилы» там, «птеродактили», «летучие мыши» – это биороботы, способные восстанавливаться из более мелких и, как оказалось, живых деталей. Эти организмы представляют собой промежуточную форму жизни – полурастения-полуживотные и имеют аналоги среди некоторых видов насекомых и земноводных.
– Что ещё говорят твои информаторы? Откуда к нам лезут эти твари?
– Пока что среди учёных муссируются две версии. Первая – иномериана уходит не просто в иную вселенную, а в прошлое нашей вселенной, точнее – в прошлое Земли. Версия вторая: это гости из будущего и опять же – из будущего нашей родной планеты.
– Интересное у нас будущее, – хмыкнул Дорохов.
– Вы ещё не знаете, какую гипотезу выдвинул Дионисий Порфирьевич.
– Когда он успел? Я же виделся с ним два часа назад.
– Очень оригинально мыслит ваш приятель. По его идее, иномериана соединила-таки разные вселенные, хотя и очень близкие по физическим параметрам. Вам знакома теория Мультиверса?
– В общих чертах, Дионисий просветил меня. По этой теории Большая Вселенная представляет собой бесконечный континуум вселенных типа нашей и всех возможных комбинаций физических констант. Просто вселенная, которую он называет браной…
– От слова «мембрана».
– …где растёт Большой Лес, является праконструктивом по отношению к нашей, а наша, таким образом, представляет собой сыновнюю брану, отпочковавшуюся от материнской.
– Гипотеза и впрямь экзотична, только вряд ли доказуема.
– Почему? Если нам удастся установить с Большим Лесом прочную связь, получим колоссальный источник информации.
– Дело за малым, – улыбнулся Дорохов. – Найти иномериану, пробраться в материнскую вселенную и наладить контакт с разумным Лесом. Раз плюнуть.
Савкин мигнул, озабоченный размышлением, шутит генерал или говорит серьёзно, слабо улыбнулся.
– Да, это нелегко. У меня с воображением туговато, это даже Павел, мой тринадцатилетний сын, отмечает.
– При чём тут сын?
– Он как-то задал мне три вопроса, на которые я не нашёл ни одного ответа, и Паша назвал меня тугодумом.
– Что же это за вопросы?
– Куда Марк Шагал, кого Бил Гейтс и чем Тадж Махал.
Дорохов засмеялся.
– Креативный у тебя парень, Михаил Васильевич, если в тринадцатилетнем возрасте знает, что такое Тадж-Махал.
– К сожалению, не вся молодёжь нынче креативная. Вы же знаете, как интернет и гаджеты снижают творческие способности пользователей. Мой Пашка, слава богу, не торчит в Сети с утра до ночи. Ну что, Андрей Тарасович, завтра всё по плану?
– Вроде обговорили все варианты. И завтра с нами полетит Сергей Макарович. Человек он опытный, не раз бывал в экстремальных ситуациях, а главное – посещал Большой Лес и знает его повадки.
– Жалко, что кабина маловата, – с огорчением проговорил полковник. – Я тоже полетел бы с вами. Могу сопровождать шар на «вертушке».
– «Вертушки» на такую высоту не поднимаются. Твоя забота – наземные службы. А насчёт полететь – я бы и тебя взял, и лейтенанта Матевосяна, который прожил в Большом Лесу три месяца. Его опыт может пригодиться.
Савкин сунул хозяину палатки руку и убежал.
Дорохов заставил себя ещё раз пройтись по всем пунктам плана, ища его недостатки, хлебнул тёплого чаю и лёг спать.
Аэростат поднялся в стылое февральское небо в начале седьмого, когда лагерь экспедиции ещё не проснулся.
На сей раз подготовились к старту серьёзнее, учтя все выявленные во время первого подъёма проблемы.
Кабину утеплили слоем пузырчатого пластика, хорошо удерживающего тепло, заменили печку на более мощную тепловую пушку, пассажиры обзавелись термопоясами, какими экипировались арктические войска на Крайнем Севере, и серебристый баллон шарльера отправился в путь, управляемый твёрдой рукой пилота Коли Галкина.
На десятикилометровую высоту взобрались за сорок минут, встретив рассвет в воздухе.
Платов превратился в придаток компьютера, объединившего все датчики, счётчики частиц и полевые регистраторы в единую систему. Судя по его раскрасневшемуся лицу, чувствовал себя физик хорошо.
В кабине установилась вполне рабочая температура – плюс восемнадцать градусов, и даже на высоте, где царил стратосферный холод, она упала всего лишь на пару градусов.
Позвонил Савкин.
Дорохов сообщил ему о состоянии команды.
– Могу поднять «вертушку», – предложил полковник.
– Ни к чему, – отказался Андрей Тарасович. – Лётчики нам не помогут, а зря жечь горючку нет смысла.
Савкин кашлянул.
– Есть две новости.
– Плохая и хорошая?
– Одна плохая, другая ещё хуже.
У Дорохова ёкнуло сердце. Он ещё вечером хотел доложить директору о положении дел, но так и не позвонил, о чём в данный момент пожалел.
– Давай с первой.
– Погода скоро испортится, подходит циклон, ожидаются снегопады.
– Вторая?
– В Тюмень собирается новый министр обороны.
– Зачем?
– Я понял так, что у президента в очередной раз меняются приоритеты, наша контора возвращает бразды правления экспедицией военным.
– Странно, что директор меня не предупредил.
– Ещё скажет. У нас не больше пары суток.
– Чёрт! У верховного семь пятниц на неделе!
Савкин промолчал, соблюдая политкорректность.
– Ладно, работаем, – остыл Дорохов. – Звони, если что.
Сидевший рядом Савельев покачал головой.
Дорохов посмотрел на него.
– Слышали?
– Удивительно несерьёзное отношение к проблеме, – проворчал бывший командующий силами специальных операций ГРУ. – Речь идёт о прямом контакте с иной цивилизацией, а проблему опускают до уровня нашего трусливого МИДа, только и способного лепетать «о сильной обеспокоенности руководства страны».
– Увы, Сергей Макарович, это отношение и определяет уровень нынешней власти. Мощнейшая страна мира управляется гнилой либеральной верхушкой, далёкой от истинно интеллектуального руководства, да ещё и продажной почти на сто процентов. Однако об этом лучше не говорить вслух.
Стратостат продолжил подъём.
Платов напомнил о себе на высоте тринадцати километров:
– Стоп! Не дёргайте аппарат!
Пилот прекратил подачу газа в баллон аэростата.
Повисели в бездне между фиолетовым пологом неба и серо-бело-зеленоватой туманной плоскостью земли.
Дорохов и Савельев подсели к монитору компьютера, разглядывая схематическое изображение расчётного лепестка иномерианы и мерцающий, дышащий границами конус измерений полевой обстановки.
Платов что-то быстро проговорил (лицо физика заблестело от пота), и над конусом вырос пунктирчик красных искр в форме буквы «w».
– Левее на пару метров!
– Это вам не детская коляска, – проворчал пилот, управляя сложной системой маневрирования стратостата. Повернул вентилятор, создающий тягу для перемещения воздушного шара.
Движок спел тихую шипящую мелодию, и стратостат потянуло влево.
– Стоп!
На экране красный контур совпал с жёлтым лепестком.
– Есть! – хрипло выдавил Платов.
– Что?! – замер Дорохов.
– Иномериана! Метров на двести выше! Мы прямо под ней!
Галкин перехватил взгляд генерала.
– Поднимаемся?
– На сто метров, – сказал Андрей Тарасович. – Может быть, на сто пятьдесят.
Аэростат начал подъём.
Контуры рассчитанного конуса иномерианы и синтезированного компьютером из показаний датчиков совпали.
– Можем войти в дыру! – вскричал Платов.
– Стоп машина! – скомандовал Дорохов.
Аэростат послушно застыл на высоте тринадцати километров.
– Дрон!
Запустили беспилотник, привязанный к петле в полу кабины на тот случай, если аппарат не сможет вернуться самостоятельно. Приникли к экрану, принимающему передачи с камер квадрокоптера.
Так как плотность воздуха на такой высоте не позволяла летать никакой вертолётной технике, беспилотник ещё на земле усовершенствовали специалисты Савкина, прислушивающиеся к советам Коли Галкина, и небольшой – всего в метр диаметром (от винта до винта) аппарат был снабжён баллоном, в который по команде компьютера начал поступать гелий. Через минуту после запуска мини-гибрид аэростата и вертолёта поднялся над баллоном аэростата и пропал.
Свидетели этого исчезновения дружно выдохнули.
Какое-то время экран показывал серый снегопад, потом камеры прозрели, и зрители увидели жёлто-зеленоватый ковёр бесконечной равнины, края которой тонули в синеватой дымке.
– Лес! – прошептал, всхлипнув, Дионисий Порфирьевич.
– Лес! – подтвердил Дорохов сиплым голосом.
– Поднимаемся?
– Возвращаемся!
– Андрей Тарасович…
– Спокойно, дружище, – сказал Дорохов, положив руку на плечо физика. – В таких делах спешка не нужна, наломаем дров. Главное, что твоя идея оправдала все наши расходы и затраты. Прежде чем начинать экспедицию к чёрту на кулички, надо железобетонно решить проблему возвращения.
– Точно таким же образом…
– Я хочу быть уверен в том, что мы в любой момент сможем вернуться домой. Нужно разработать навигационный комплекс, так сказать, компас или пеленгатор, указывающий на присутствие иномерианы не тогда, когда с ней сталкиваешься, а на большем расстоянии. Это можно сделать?
– Я не ставил такую задачу, – признался Платов.
– Поставь, это очень важно. В Тюмень скоро вернутся коллеги из Минобороны, и нас наверняка попрут отсюда, поэтому напряги все силы и сделай пеленгатор.
– У меня нет под руками необходимых средств…
– Что нужно – всё будет.
– Хорошо, – пообещал озадаченный Платов.
Кабина аэростата шевельнулась.
– Давление меняется, – сказал Галкин.
– Вытаскиваем дрон и возвращаемся.
Через полчаса аэростат начал спуск…
Глава 19
Предел терпения
Редошкин первым почувствовал, что, если они ничего не предпримут в ближайшие минуты, а будут сидеть и ждать командира, ничем хорошим это не кончится. Взвесив все «за» и «против», он собрал в сфере управления всех оставшихся защитников Крепости и поделился с ними своими опасениями.
– Что ты предлагаешь конкретно? – мрачно спросил Мерадзе, раздосадованный тем, что не он поднял тревогу. Спина у него побаливала, и лейтенант изредка морщился, когда делал резкое движение.
– Ударить по колонне «носорогов»! – ответил Редошкин без колебаний. – Из всего, что у нас имеется.
– И разозлить их? – скептически сморщился лейтенант.
– Это роботы, которым вряд ли доступны человеческие эмоции. Зато атака заставит их обороняться, а возможно, и остановиться на какое-то время.
– Прекрасная идея! – одобрительно захлопал в ладоши Костя. – Можем натравить на этих рогатых гадов нашего трицератопса, я нашёл снаряды к его пушкам.
– Снаряды? – недоверчиво посмотрел на него Мерадзе.
– Это скорее энергоблоки, но похожи на снаряды как две капли воды. В каждом чехле, где лежали разобранные трицератопсы, в особых углублениях на дне лежат обоймы по шесть штук снарядов. Я повтыкал обоймы в гнёзда внутри робота, от которых к пушкам тянутся толстые трубки. Можем испытать.
– Для нападения на колонну одного трицератопса мало.
– Я второго соберу.
– И двух мало. Вот если бы у нас была сотня таких модулей.
– Выставлять трицератопса не будем, – сказал Редошкин. – Он пригодится нам при защите шахты с «эйфелевой башней». Атаковать колонну можно и нашими домашними средствами. Запустим «Орлана» с ракетным комплексом, ударим по носорогам из «Ласки». Пока они будут перезагружать свои компы, подлетим поближе и грохнем пару зверей из «Гномов» и ПЗРК. Да и «Пересвет» можно будет использовать.
Мерадзе погрузился в размышления, поглядывая на экран беспилотника, показывающий панораму песков вокруг кратера. Ресурс «Форпоста» подходил к концу, и вскоре он должен был упасть на землю, но пока что это был единственный способ получать информацию о продвижении сил противника, и возвращать аппарат означало потерять визуальный контроль над окрестностями базы.
– Что посоветуете, Егор Левонович?
Карапетян, безмолвно сидевший перед «огуречным» терминалом, встрепенулся.
– Мне кажется, вы правы, Георгий Константинович. Атака должна задержать нехороших парней. Мне бы ещё пару часов, и я выйду на целевую программу Крепости.
– В смысле?
– Блок памяти Сумасхода, заведующий главным оружием Крепости, повреждён, но я пытаюсь обойти затык через другие программы и близок к успеху. А когда включится большой излучатель…
– От «носорогов» останутся только рожки да ножки! – весело вскричал Костя.
– Уговорили, – закончил свои мысленные расчёты Мерадзе. – Попробуем озадачить «демонскую» технику.
– Учтите, я пойду с вами!
– Твоя задача по-прежнему охрана Крепости! – осадил ботаника Редошкин. – Ты единственный её защитник и бодигард Егора Левоновича.
– Но я могу пилотировать и…
– Мы это учитываем. Понадобится твоя помощь – позовём! – пообещал Редошкин.
Костя, собравшийся отстаивать своё право воевать, посмотрел на Карапетяна и согласился следовать приказу сержанта.
– Слушаюсь, командир! – бодро вскинул он вверх сжатый кулак.
Действуя как на пожаре, бойцы Максима перегрузили в самолёт оружие «из подвала» Крепости, каковое они же недавно и прилаживали к баррикаде, и «демонский истребитель» взял курс на край песчаной пустоши, окружавшей Крепость.
Колонна носорогопауков, ведомая роем шмелей, приблизилась к опушке леса вплотную. Ей оставалось преодолеть всего километров шесть-семь, после чего она выходила к пустоши, простиравшейся на двадцать километров до кратера.
Пилотировал самолёт Редошкин, досконально изучивший все повадки нечеловеческой летающей машины. Мерадзе же расположился у люка в носу аппарата, приготовив к стрельбе все захваченные комплексы.
– Эх, была бы с нами Вика! – заметил он сожалеюще.
Редошкин его понял: только с девушкой в качестве стрелка самолёт мог стрелять из своих мощных «пушек», уничтожающих любые материальные предметы.
Шмели заметили противника, когда самолёт выскочил из-за гигантских «сосен» и «пальм» низко над землёй и кинулся на колонну как мангуст на ползущую кобру. Рой был не очень велик, примерно до полусотни метров в диаметре, и его можно было бы игнорировать, поскольку насекомые не могли пробить корпус «демонского истребителя». Но люк в носу самолёта был открыт, и Редошкину пришлось исполнить немало элементов высшего пилотажа, прежде чем рой перестал заслонять жутких тварей и Мерадзе смог открыть огонь.
Всего в колонне насчитывалось более двух десятков носорогопауков, пять «многоножек» и несколько модулей поменьше, почти повторяющих очертания более мощных товарищей.
Первым же выстрелом из «Вербы» Мерадзе поразил «многоножку», взрыв которой повредил одну из малых машин и сбил на землю часть шмелей.
Затем наступила очередь «Гнома».
Этот ручной револьверный шестизарядный гранатомёт калибра сорок миллиметров был настоящее «дитя войны», так как родился в период ожесточённого противостояния федеральных сил и сепаратистов на территории Кавказа в тысяча девятьсот девяносто четвёртом – девяносто пятом годах и сочетал в себе высокую огневую мощь и скорострельность, будучи абсолютно неприхотливым в эксплуатации. «Гномом» его прозвали не за компактность и малый вес (всего 5,6 килограмма), хотя и эти характеристики дополняли перечень преимуществ, так называлась программа разработки этого образца вооружений. Но он был испытан на поле боя не раз и позволял за несколько секунд отбить атаку противника.
Первые две гранаты уничтожили вторую «многоножку», остальные повредили двух носорогопауков, и только после этого колонна начала расползаться под защиту деревьев и огрызаться ответным огнём, бесшумным, но от этого не менее опасным. Из леса вынеслись в небо зелёные «сетчатые» молнии, а также вихрящиеся струи нагретого воздуха, представлявшие собой разряды деструктурирующих излучателей. Одна такая струя превратила в пыль вершину «сосны» высотой в двести метров, а «сетчатая» молния, едва не задевшая крыло самолёта, порубила в щепу ствол соседней «пальмы».
Мерадзе выстрелил из «Ласки», что позволило Редошкину, прекрасно знавшему принцип действия «демонского» оружия, закрыть люк, закрутить бешеную ламбаду с разворотами на месте и стремительными пике, заставляя противника промахиваться, и вывести истребитель из боя, оставив позади лес, развороченный прямыми попаданиями молний по стволам деревьев.
Прежде чем вернуться в Крепость, он с высоты в несколько километров понаблюдал за растревоженным «муравейником» чёрного десанта и лишь потом спикировал к скальному щиту над шахтой.
– Порядок, – расслабился рухнувший на сиденье Мерадзе. – Вряд ли они скоро очухаются. По логике вещей мы задержали десант не меньше чем на пару часов.
– Они живут не по нашей логике, – сказал Редошкин, тоже расслабляясь. – Логика Демонов может очень сильно отличаться от человеческой.
– Если мы и вправду их потомки, то не сильно.
– Самому хочется верить.
– Были бы с нами командир и Вика – всю группу разнесли бы!..
Сержант промолчал.
Самолёт нырнул в отверстие люка.
В ангаре их ждал возбуждённый Костя.
– Ну что?! Вы их бомбанули?!
– Разве ты не видел? – спросил Мерадзе.
– Дрон упал, наверно, кончился заряд в аккумуляторах. Да и всё равно с него был виден лишь песок да полоска леса.
– Удалось уничтожить пять модулей разного калибра, остальные открыли стрельбу, пришлось уходить.
– Много ещё осталось?
– Достаточно.
– А из чего вы стреляли? Из лазера?
– Использовали гранатомёт, ПЗРК и РЭБ, лазер не успели.
– Эх, зря вы меня не взяли! Я бы их из лазера…
– Терминатор! – с иронией проговорил Редошкин.
– Что теперь? – осведомился Мерадзе.
– Выставим наверху трицератопса и поднимем второй беспилотник.
– А за шахтой следить будем? Вдруг и оттуда полезет всякая нечисть?
– На два фронта сражаться мы не сможем.
– Разделимся. Я покараулю отсек с шахтой, а вы будете сторожить верхний люк. Начнётся заваруха – либо снизу, либо сверху, сообщим друг другу по рации.
Редошкин, незаметно для себя присвоивший командирские функции в отсутствие Максима, заколебался, решая непростую задачу, нехотя кивнул:
– Работаем.
Мерадзе взял с собой «Гном» с коробкой гранат, «бластер» и автомат, спустился на дно Крепости.
Редошкин и Костя распаковали ещё один небольшой беспилотник и запустили его через верхний люк, чтобы он имел круговой обзор.
Карапетян им не помогал. Физик был увлечён общением с компьютером базы и на вопрос сержанта: «Как дела?» – ответил односложно: «Как сажа бела…»
Прошёл час, однако колонна «демонских» роботов, подчиняющихся командам роя шмелей, из леса не показывалась. Лишь однажды к кратеру метнулась струя насекомых, но ни спускаться в кратер, ни искать подходы к базе не стала, убралась восвояси.
Костю временное бездействие не волновало. Он снова занялся своей трёхпушечной черепахой, изучая гарнитуру управления модулем. Вывести его наружу не удалось, на попытки включить моторы он не реагировал, и ботаник упорно искал способы ручного управления.
Редошкина же долгое отсутствие врага раздражало всё больше. Он поделился своими опасениями с Карапетяном, и Егор Левонович согласился с ним, посчитав, что боевая техника Демонов чего-то ждёт.
– Вполне возможно, что дополнительные силы, – сказал он. – Мы нанесли десанту значительный урон, озадачив посланцев чёрного леса. Они либо задумали что-то хитрое и дожидаются удобного момента, либо готовят отвлекающий маневр.
– Не дай бог, роют тоннель, – пошутил Редошкин.
– Ну это вряд ли, – не понял шутки физик. – Для такого дела нужна совсем другая техника. Да и прорыть тоннель сквозь пески невозможно, тем более – сквозь зыбучие.
– Я не понимаю, почему чёрный лес не использует главное оружие центра обороны. Зря он, что ли, запрограммировал наших лётчиков? Мы были там с командиром, парни не сидят без дела, но пока что реанимировали только боевую робототехнику.
– Возможно, чтобы отвлечь нас постоянными атаками. Этим базам много-много лет, вообще удивительно, что сохранилась их электроника, компьютеры и периферия обслуживания, поэтому для запуска всех систем требуется время. Я вот тоже, – Егор Левонович смущённо поёрзал на сиденье, – никак не могу наладить качественный диалог с Сумасходом. Хотя уже почти перезагрузил его браузер.
– Значит, этот паучий отряд играет роль разведки боем?
– Очевидно.
– И ждёт, когда на той базе заработает стратегический ударный комплекс?
– Нет, я полагаю, он ждёт чего-то другого. Как бы не появился кто-то из нижнего леса.
Редошкин задумался, отмечая обоснованность предположений учёного. Потом решил присоединиться к напарнику, посчитав угрозу атаки снизу весьма реальной.
Через час к ним дозвонился Костя:
– Братцы, я включил мою зверюгу! Она двигается! Осталось разобраться, стреляет ли она дистанционно. И я есть хочу! Обедать будем?
– Поднимайся наверх к Егору Левоновичу, – приказал Редошкин. – Мы присоединимся.
– Принесёшь чего-нибудь, – сказал Мерадзе. – Я останусь на стрёме.
– Принесу, – пообещал сержант, выбираясь из-за баррикады в коридор, и в этот момент из пролома в стене отсека с лифтом донеслись какие-то слабые звуки.
Оба отреагировали по-боевому: шлемы на головы, забрала на лица, «бластеры» в руки.
Шорохи повторились, послышался слабый стук камешков, будто по отсеку побежала мышь, и в проломе показалась фигура в таком же «ратнике», но с откинутым шлемом.
– Командир! – выговорил Мерадзе с недоверием.
Максим опустил ствол снайперской винтовки.
– Эт-то ещё что за торжественная встреча?!
– Тебя встречаем, – расплылся в улыбке Редошкин, откидывая шлем.
Максим вылез в коридор, поднял брови, обратив внимание на «баррикаду».
– Это, я так понимаю, оборонительный вал? Откуда гробы принесли?
– В основном из соседних отсеков.
– Пустые?
– С трупами мы бы не дотащили.
– Хвалю за сообразительность. Пойдёмте в центр, обсудим наше положение.
– Ты без Вики?
Максим сжал зубы, нырнул обратно в пролом.
Бойцы переглянулись, всё ещё надеясь на лучшее, но Ребров вернулся в коридор один. Буркнул:
– Я их не нашёл.
– Где искал?
– Расскажу.
Поднялись в сферу управления. Увидев Максима, Костя взвизгнул, кидаясь к нему с намерением обнять, но поймал насмешливый взгляд Мерадзе и пристыженно спрятал руки за спину.
Максим сел рядом с Карапетяном, который наконец заметил возвращение майора. Его обступили со всех сторон, и командир группы попаданцев, бросив взгляд на экран беспилотника, лаконично поведал историю поисков беглецов в нижнем лесу.
– Обыскал приличную территорию, – закончил он, – но там сейчас ночь, а систем визуального наблюдения у аэробайка нет. Отдохну и полечу снова.
– Никого не встретил? – поинтересовался Редошкин.
– Нашёл старую пирамиду, и по-моему, мимо меня на удалении пролетела стая «нетопырей». Да, ещё недалеко от пирамиды наткнулся на вход в шахту в окружении папоротников, но обследовать не стал. Днём это сделать удобнее. Что у вас?
Редошкин и Мерадзе, дополняя друг друга, перебиваемые возгласами Кости, рассказали обо всём, что произошло в Крепости и вокруг неё за время отсутствия Максима.
– Банда носорогов остановилась, – сказал Редошкин. – Однако мы подозреваем, что она ждёт отмашки. Чёрный лес задумал покончить с нами одним ударом и собирает силы. Вот почему мы сварганили баррикаду на дне Крепости. Я считаю, что удара надо ждать оттуда.
– Я бы вообще взял бы и взорвал вход в шахту, – сказал Мерадзе. – Чтобы оттуда никто больше не смог вылезти.
– И как тогда мы вернём Вику? – хмуро спросил Редошкин.
Лейтенант виновато шмыгнул носом.
– Найдём… через другую шахту.
– Нет у нас таких мин, чтоб завалить шахту.
– Шахту не завалим, но если рухнут стены и потолок отсека, этого будет достаточно.
– А я оживил трицератопса, – похвастался Костя невпопад. – Он вполне себе в рабочем состоянии, можно запереть им отсек с лифтом.
Максим непонимающе наморщил лоб, и Мерадзе сказал с усмешкой:
– Академик собрал «демонского» робота, имеющего очень крутую трёхстволку. Егор Левонович показывал нам, как этот трицератопс стреляет. Нам бы с десяток таких ребят, и никакая внешняя кавалерия к Крепости не приблизится.
– Это хорошая новость. – Максим перевёл взгляд на физика: – Порадуете чем-нибудь, Егор Левонович?
– И да, и нет, – признался Карапетян. – Я знаю, как привести в действие главный излучатель Крепости. Но для этого нужны сразу три оператора.
– Как в самолёте? – уточнил Костя.
– Как с любым оружием Демонов. И боюсь, что одним из операторов должна быть…
– Женщина!
– Вика! – мрачно кивнул Редошкин.
Максим поморщился, с усилием возвращая лицу командирскую твёрдость.
– Знать бы, где искать этого засранца, – проворчал Мерадзе.
– Есть одна зацепка… – Карапетян нерешительно посмотрел на поигрывающий своими «свечками» терминал Сумасхода.
– Говорите.
– Вселенная Большого Леса многослойна…
– Только не начинайте от печки, пожалуйста, – перебил учёного Мерадзе.
– Подожди, Мир! Продолжайте, Егор Левонович.
– Брана Большого Леса представляет собой многосвязное пространство – ансамбль плоских слоёв…
– Бутерброд! – хихикнул Костя.
– …соединяющихся метрическими пробоями, – закончил Карапетян.
– Шахтами?
– Шахтами они стали, когда стенки пробоев облицевали спрессованным корневидным материалом. Демоны сами эти шахты не бурили, просто приспособили межслойные червоточины.
– Может быть, это тоже иномерианы?
– Подожди, академик! – сердито бросил Редошкин. – Потом задашь вопросы.
– Под нашим Большим, так сказать, верхним Лесом располагается нижний, где все расы Демонов прятали свои военные базы, склады и бункера спасения.
– Ещё и бункера?! – взвился Костя.
Максим встал, развернул его к мостику и сказал с тихой угрозой:
– Ещё одно слово – и ты галопом поскачешь в нижний отсек!
– Да что это за волюнтаризм! – дёрнулся молодой человек.
– Не понял?!
Ботаник попытался освободиться, не смог и смирился.
– Хорошо, хорошо, не буду.
– Дальше, Егор Левонович.
– Но и нижний лес – не последний слой «бутерброда», – дождался тишины учёный. – Он в свою очередь соединяется, так сказать, с «подвалом», который тоже многослоен.
– И так до бесконечности? – не выдержал теперь уже Редошкин.
– Не до бесконечности, это своеобразная петля многомерного пространства или змея, кусающая себя за хвост. Где-то совсем глубоко её хвост переходит в голову…
– Слой над Большим Лесом! – воскликнул Костя, тут же прячась за спиной Редошкина.
– Да, – кивнул Карапетян. – Здешняя вселенная пересекается сама с собой.
– Когда вы это узнали? – спросил Максим, сдвинув брови.
Физик почесал седую бородку.
– В общем-то догадывался давно, а разложил факты по полочкам сегодня, когда рылся в памяти Сумасхода.
– Так что у вас за идея? Вы сказали – зацепка…
– Точилин мог нырнуть в ближайший пробой…
– В шахту.
– И попасть в «подвал» вселенной под нижним лесом.
Стало тихо. Костя открыл рот, но Редошкин показал ему кулак, и ботаник промолчал.
– Это… шанс, – наконец проговорил Максим.
По лицам мужчин побежали морщинки облегчения.
– Этот бешеный чекист трусоват, – заговорил Мерадзе, – с испугу вполне мог нырнуть в первую же попавшуюся пробоину!
– Это шанс, – глухо повторил Максим. Взгляд его остановился. – Но если скопившиеся под кратером носороги попрут в атаку…
– Не попрут, какое-то время у нас есть, – сказал Редошкин. – К тому же без Вики мы всё равно что безоружны. Гранат и ракет у нас на один раз отбиться. Потом останется только драпать. Вика нужна позарез, так что не сомневайся, лети на поиски. Хочешь, я смотаюсь в… э-э, подвал и поищу?
Максим очнулся.
– Нет, это моя забота! Держите оборону, парни! Вернусь через… – Майор сглотнул. – Короче, я вернусь!
– Может, я с тобой пойду? – несмело спросил Костя.
– Мы без тебя тут пропадём, – проворчал Редошкин. – Ты главный оператор цератопса. Иди, готовься к бою!
Ботаник помчался вслед за спешащим Максимом.
Оставшиеся проводили его взглядами.
– Ты же есть хотел, – крикнул Мерадзе вдогонку.
– Потом… – донёсся ответ.
Лейтенант покачал головой.
– Вот же свист в голове! Такое впечатление, что ему четырнадцать лет, а не двадцать пять.
– Может, оно и к лучшему? – задумчиво произнёс Редошкин. – Бывшим геймерам легче погибать? Они ведь до финала уверены, что у них по десятку жизней, как в компьютерной стрелялке. Егор Левонович, есть будете?
– Кофеёчку бы, – слабо улыбнулся Карапетян.
– Сделай профессору кофе, – посмотрел Редошкин на Мерадзе. – В НЗ были пакетики растворимого.
– Нашёл крайнего? – рассмеялся лейтенант.
– Сегодня ты дежурный.
– Не знал. Ладно, сделаю.
Через несколько минут они все втроём пили кофе, совершенно не представляя, что будут делать, если десант чёрного леса пойдёт в атаку…
Глава 20
Предать, не колеблясь
Он всегда завидовал сверстникам, рост которых превышал его собственный. Девушки во все времена предпочитали рослых пацанов, и скабеевские сто семьдесят были не видны лишь при езде на велосипеде. Поэтому и в лётное училище он пошёл не в последнюю очередь из-за малого роста, чтобы компенсировать недостатки природы высотой полёта и голубизной погон.
Если бы ему в те годы сказали, что он не только будет летать на боевых вертолётах, но и попадёт на одном из них в другую вселенную, Скабеев счёл бы это неумным розыгрышем. Однако судьба распорядилась таким образом, что он получил погоны лейтенанта, стал стрелком вертолёта Ми-171 и в результате обстоятельств оказался в другом мире, заросшем бесконечным лесом с гигантскими деревьями.
Всё было бы ничего, не попади он вместе с другими лётчиками под удар гипноиндукционного излучения, которым владели насекомые этого леса – огромные шмели, находящиеся на службе леса-завоевателя. Лейтенант не был по натуре злобным или агрессивным, хотя кое-какие амбиции имел. Но психотронная атака заблокировала в мозгу пилота всё человеческое, и, даже оставшись один, Скабеев не перестал выполнять приказы чёрного леса, внушаемые роями шмелей.
Изредка накатывала тоска – когда психика вдруг вспоминала моральные принципы, всосанные с молоком матери и бередящие душу. Однако как только лейтенант начинал задумываться о том, что делает, и переставал заниматься коррекцией «демонской» техники, на голову сваливался рой адских кусачих созданий (шмели имели и жала, и зубы!), сознание темнело, и Скабеев возвращался к терминалам базы Демонов, по привычке называемой центром обороны, продолжая активировать его роботов.
Последнее задание – реанимировать главный стрелковый комплекс центра обороны – оказалось нелёгким. Несмотря на воздействие шмелей на компьютеры и системы управления роботами, «демонская» техника расставалась со своей независимостью неохотно, и подчинить её, научиться понимать ментальный язык компьютеров, удалось далеко не сразу. Если отдельные механизмы не сопротивлялись командам человека, то системные центры сначала запрашивали коды доступа, пароли и условные формулы, прежде чем выполнить приказ, поэтому Скабееву приходилось подолгу искать к ним подходы, обманывать, отключать системы безопасности и обходить блокировку, что отнимало много времени и сил.
И тем не менее он наконец-то вплотную подошёл к решению проблемы, разобравшись в принципе действия стратегического комплекса, названного им Потрясателем Мира.
Как оказалось, это был излучатель энергии, разрушающий атомарные и электронные связи материи. Излучалась она порциями – солитонами, представлявшими своеобразные невидимые снаряды. Один удар такого «снаряда» мог превратить в пыль земной мегаполис, и Скабеев не раз вспоминал разговоры спутников о кратере возле базы противника, сотворённом разрядом Потрясателя. В тот раз (а произошло это тысячи лет назад во время войны Демонов) хозяева центра обороны промахнулись, не сумев поразить Крепость, где обосновались нынешние обитатели – земные попаданцы, теперь же Скабееву была поставлена задача не допустить ошибки и уничтожить Крепость, что он и намеревался сделать.
Каково же было удивление оператора, когда он узнал, что целиться надо не по месту расположения Крепости, а по верхнему полю обзора, то есть по небу, где над равниной Большого Леса нависала точно такая же равнина с точно таким же Лесом! Сначала лейтенант подумал, что он просто неправильно понял речь компьютера, высветившего ему карту поля былых сражений. Потребовал уточнить координаты удара. И убедился, что стрелять действительно надо вверх, в небесный купол, служащий своеобразным зеркалом, в котором отражался реально существующий Большой Лес.
Впрочем, удивлялся открытию пилот недолго. Сфера эмоций в настоящий момент ему была практически недоступна. Задания чёрного леса он выполнял автоматически, лишь изредка вырываясь из тесного мирка «психического концлагеря» на свободу и не понимая, чем занимается. Потом включалась программа подавления воли, и лейтенант погружался в болото чужих команд с головой, переставая думать о чём-либо кроме выполнения приказа.
Последние роботы центра обороны ушли колонной «на юг», собираясь нанести по Крепости отвлекающий удар, и Скабеев послал гонцов – шмелей и летучих мышей в нижний лес, чтобы те подключили к атаке на Крепость роботов из бункеров выживания, а сам принялся настраивать прицельную систему Потрясателя Мира, пока не привёл её в рабочее состояние. Теперь он мог наблюдать за кратером, не покидая центра обороны, просто направляя радары в небо, как если бы он сидел в обсерватории на Луне и смотрел на Землю.
Площадь территории, доступной наблюдению, превышала сто тысяч квадратных километров, и Скабеев, глядя в небо, хорошо видел кратер, располагавшийся в трёх тысячах километров от острова. Осталось только уточнить координаты входа в Крепость, чтобы не промахнуться. Эти координаты ему должны были сообщить разведчики десантной колонны, приблизившейся к кратеру, для чего им надо было всего лишь включить передатчик. И Скабеев принялся терпеливо настраивать реактор Потрясателя, всё реже задумываясь о том, что, по сути, предаёт своих товарищей, обрекая их на смерть.
В последний раз он засомневался в правильности своих действий, когда контролирующий его шмелиный рой отвлёкся на непродолжительное время, покинув зал управления базой. Скабеев даже успел очнуться от тёмного полузабытья и начал вспоминать, кто он и что делает в «незнакомом» месте. Однако шмели вернулись, и пилот после недолгой внутренней борьбы с самим собой снова погрузился в привычное болото безволия в ожидании приказа Хозяина.
На Земле в это время наступило утро двадцать второго февраля…
Глава 21
Я хотел её спасти!
Решение сменить транспорт Максим принял, пробегая мимо коридора, ведущего к ангару. Недолго думая, он свернул туда, обшарил кабину самолёта, убедился, что оружия в ней достаточно, и вызвал по рации Редошкина:
– Дом, откройте верхний люк! Я полечу на суперджете!
– Хорошо, – ответил удивлённый сержант. – А как ты спустишься в нижний лес?
– Через шахту возле взорванного звездолёта.
– Понял, открываем.
Через минуту «демонский» истребитель стартовал из глубин Крепости, взяв курс «на север».
До воронки, оставшейся на месте звездолёта, Максим домчался за три минуты. Столько же потратил на ориентацию и поиски «птичьего глаза», нырнув в «зрачок», и ещё через минуту пулей вылетел в сумрак нижнего «слоя бутерброда».
Здесь только-только начиналось утро (интересно, мелькнула мысль, как связаны источники света в разных слоях?), но уже можно было разглядеть светлеющий на глазах лес под аппаратом, и Максим, вспомнив речь Карапетяна, рванул в ту сторону, где, по его представлениям, располагался выход шахты, протянувшейся в нижний лес из Крепости.
«Глаз» отыскался быстро. Строители, облицовывающие когда-то межслойные пробои, не заботились о сокрытии дыр в земле, все их горловины были окружены бетонными кольцами, заметными издали, несмотря на заросли кустарников или папоротника. Максим быстро убедился, что этот «глаз» и есть выход шахты Крепости, и повёл самолёт по кругу, сосредоточившись на поисках «дирижабля».
Так как он уже обследовал местность в этом районе, повторять путь не стал, сразу начав искать искусственные объекты, сосредоточения деревьев и дыры в земле, по идее Карапетяна, ведущие в «подвал» под нижним лесом. Вспомнив, что Большой Лес пообещал ему установить связь с нижним, сосредоточился на вызове патрона.
К его удивлению, Лес отозвался!
В голове лопнула тонкая струнка, и Максим услышал булькающий голос:
«Человек… вы снова… поступаете необдуманно…»
«Ты?! Слава богу! Нет времени спорить! Помоги найти пропавших! Они скорее всего нырнули в слой под нижним лесом. Ты их видел?!»
«Поспешное решение… не приводит к положительному результату…»
«К чёрту философию!»
«Мы на грани поражения… Крепость вот-вот будет атакована… оружие центра обороны готово к использованию…»
«Нам не отбиться от атаки без моей подруги! Только с её помощью мы сможем активировать оружие Крепости! Помоги найти Веронику, и всё закончится!»
«Ты… можешь… не успеть…»
«Так не тяни время! Задержи десант, брось на него все свои силы: бабочек, муравьёв, жуков! То же самое устрой на острове, где расположен центр обороны! Отвлеки оператора и роботов!»
«Мы понесём… большие потери…»
«А иначе вы потеряете всё!»
Пауза, наступившая после выкрика Максима, длилась несколько секунд.
«В десяти минутах полёта в направлении на световой источник… находится мембрана перехода…»
«Что?!»
«Пробой между слоями континуума… летательный аппарат с вашими соотечественниками нырнул в неё…»
«Давно?!»
«По земному времяисчислению – час назад…»
«Скотина! Это я не вам… спасибо! А там, в этом подвале, куда они направились?»
«Подвал на самом деле представляет собой гармонику переходных слоёв четырёхмерного паттерна… первый слой – хранилище генофонда нашего мира… за ним идёт слой добычи полезных ископаемых… ещё ниже…»
«Понял, чудесная этажерка! Значит, мои соотечественники сейчас находятся в слое хранилища генофонда?»
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70896745?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Поле, или Хроники, Акаши – термин, описывающий мистическое знание, закодированное в нефизической сфере бытия. Содержит в себе весь коллективный опыт всех разумных существ Вселенной.
2
Катран – помещение для игры в карты шулеров, используемое как зона встреч сотрудников спецслужб.
3
ИКК – индивидуальный кислородный комплект; используется парашютистами спецназа для прыжков с высоты выше десяти километров, в том числе в Арктике.
Василий Головачев
Тип: электронная книга
Жанр: Научная фантастика
Язык: на русском языке
Издательство: Эксмо
Дата публикации: 18.07.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Заключительные книги цикла «Очень Большой Лес» от грандмастера отечественной фантастики.