Главная страница | Современная русская литература | Один полевой сезон

Один полевой сезон
Павел Игоревич Коломиец


Черная археология – острая проблема в научных кругах. Пока люди на раскопках работают без выходных, найденное золото с легкой руки начальства уходит в карманы неизвестных благодетелей. Степан хотел просто подзаработать летом, а оказался втянут в опасные игры с законом, которые ведут сотрудники археологической экспедиции. Ему предстоит погрузиться в их жизнь, услышать правду каждого – и сделать собственный выбор





Павел Коломиец

Один полевой сезон








Действующие лица


Главный герой и его близкие

Степан Ильич Чемоданов – главный герой. Кладовщик.

Ольга Аркадьевна Чемоданова – супруга Степана.

Сергей ВалентиновичДенега(Серега) – друг Степана, один из спонсоров экспедиции.

Олег Иванович Держимордов (Иваныч) – бывший работодатель Степана.



Сотрудники университета

Борис Сергеевич Решетников – археолог. Фактический начальник экспедиции.

Матвей Юрьевич Старобельский – старый опытный археолог. Официальный начальник экспедиции.

Клавдия Ильинична Коваленко – преподаватель университета с кафедры археологии. Суровая женщина с непростым характером.

Наталья Семеновна Свежова – сотрудница краеведческого музея.

Анна Ивановна Воскобойникова – сотрудница университета. Проректор.



Участники экспедиции. Рабочие

Игорь Александрович Вязов – участник экспедиции, повар.

Александр Матвеевич Бастрыкин (Санек) – участник экспедиции, разнорабочий.

Леонид Станиславович Буриков (Леня) – участник экспедиции, бывший студент Бориса. Магистрант (архаровец).

Олег Александрович Звонков – участник экспедиции, бывший студент Бориса (архаровец).

Станислав Александрович Жарков(Стас) – участник экспедиции, бывший студент Бориса (главный среди архаровцев).

Василий Иванович Борзых – рабочий с вредным характером, близкий Клавдии Ильиничны.

Григорий Александрович Боярышников – участник экспедиции, молодой рабочий.

Степан Анатольевич Грызеницкий – участник экспедиции, молодой рабочий.



Участники экспедиции. Студенты

Артем Андреевич Банькин – студент, спокойный, парень Леры.

Валерия Аркадьевна Пряжкина (Лера) – студентка, спокойная девушка, подруга Артема.

Ольга Павловна Величко – студентка, бойкая девица.

Виктор Анварович Бельков (Витек) – студент, сын богатой предпринимательницы. Мажор.

Виктория Владимировна Краснопузова – студентка-отличница.



Жители Махаоновки

Игнат Сергеевич Петров – местный бизнесмен. Старший в селе.

Марина Олеговна Краюшкина (Маруся) – продавщица в сельском магазине.

Нинел Иванович Капустин (Дед Нинел) – житель Махаоновки. Старожил.

Геннадий Степанович Бульба – рабочий на лесопилке, отец гопника Жеки.

Евгений Геннадьевич Бульба (Жека) – глава шайки, деревенский гопник.

Артем Евгеньевич Мочков (Тема) – подручный гопник.

Михаил Спиридонович Гвоздев (Миха) – второй подручный гопник.



Остальные персонажи

Игорь Валерьевич Грузько – первый водитель.

Дмитрий Петрович Рулев (Димон) – второй водитель.

Гордей Леонидович Карпов – лесник.

Олег Андреевич Дьячков – археолог, конкурент Бориса.

Константин Александрович Бронин – сотрудник территориального органа министерства культуры.

Яна Андреевна Белькова – мать студента Витька.



Термины и топонимы

Махаоновка – деревня, место действия.

Махаоновская культура – выдуманная автором археологическая культура, относящаяся к раннему железному веку.

Махаоновское городище – археологический памятник, место раскопок.




План археологического лагеря










Глава первая


Май только начинался, но, судя по буйной зелени, он уже заявил свои неоспоримые права на город. Хотя утро было довольно прохладным. Поэтому, видно, дворничиха, которая с решительным видом мела улицу, достаточно утеплилась под спецодеждой. Шарканье ее метлы, чириканье воробьев да отдаленный гул редких машин нарушали безмятежную тишину провинциального города. Из подъезда пятиэтажного кирпичного дома, первый этаж которого был занят дельцами под магазины и офисы, вышел средних лет мужчина с потертым кожаным портфелем. Достав из кармана зажигалку вместе с початой пачкой сигарет, он прикурил, затянулся и, выпустив клубы дыма, поправил кепку. Постояв еще немного, он выдавил из себя:

– Ну, все… наконец-то все.

Этой работе, как и предыдущим, Степан отдал несколько лет. Не то чтобы его не устраивал коллектив, руководство или зарплата, просто к своим сорока он твердо решил, что не стоит задерживаться на одном месте слишком долго. Максимум лет пять. Но каждый раз наступал момент уходить. Пожалуй, из всех мест это было наименее проблемным. Объем работы был небольшим, склад просторным, поставщики завозили товары вовремя. Даже рабочие за все время, кажется, ни разу не уходили в загул. Впрочем, это было немудрено. Иваныч держал их в ежовых рукавицах. Работать с таким человеком, как он, не всегда просто, но Степан любил, когда был порядок. А при всей горячности и вспыльчивости нрава у Иваныча порядок был всегда. В этом они сошлись, и, наверное, поэтому Иваныч отпускал его нехотя. Да и сам он уходил с некоторой долей сожаления. Но уходил, завершив все, что обещал, сдав дела преемнику. Разумеется, в них был порядок.

Новое место работы обещало быть хлопотным, но зарплату сулили почти вдвое больше, к тому же оно располагалось в административном центре. А при всех своих очевидных плюсах провинциальная романтика этого городка несколько наскучила. Да и супруга давно намекала, что стоит перебраться к центру поближе.

Стряхнув пепел в урну, Степан направился домой, по дороге поприветствовав дворничиху.

– Здравствуйте, теть Маш, – улыбнувшись, сказал он.

– Здравствуйте, Степан Ильич, – с улыбкой поздоровалась та, добавив:

– Все, покидаете нас?

– Да, ухожу в заслуженный отпуск, с последующим увольнением, – с легкой грустью сказал Степан.

– Как же Иваныч тут без вас будет?

– Да нашел уже человека, сейчас дела ему сдал. Вроде ничего, порядочный.

– Главное, чтоб не пьющий, сами знаете, как он к ним.

– Ну, пусть с ним уже тогда Иваныч и разбирается, – со смехом ответил Степан и, решив, что пора закругляться, добавил:

– Ладно, теть Маш, прощайте…

Возвращаться домой он решил через парк. Не сильно спеша, оглядывал аккуратно побеленные бордюры, которые он, будь его воля, давно поменял бы на новые. И так здесь было во всем. Старенькие лавочки, не работающий уже с добрый десяток лет громкоговоритель, беседки, статуи – все это было бережно сохранено, побелено и окрашено. Этакий музей советского периода. Пожалуй, не хватало автомата по продаже газированной воды и телефонной будки. А так все составляющие на месте. Хотя, пожалуй, стакан из автомата давно бы утащили местные мужики, которые собирались здесь с утра и уходили, пошатываясь, поздно ночью, чтобы на утро вновь занять свой пост. Первое время Степан очень любил гулять с супругой по парку. Тогда, после шумного центра оно казалось отдушиной, а теперь же становилось душноватым местом. Едва ли здесь что-то изменится в ближайшие десять лет. Впрочем, городок сумел подарить пару спокойных лет. Раздумывая обо всем этом, Степан и не заметил, как добрался до выхода из парка, поэтому пошел на второй круг.

Внезапно в кармане ожил мобильник, нарушив тишину любимым хитом Степана. Столь ранним звонком его удивил Серега, друг детства, человек, которому он был обязан новым рабочим местом. Но оно должно было освободиться лишь к концу лета, а не по делу Серега звонил крайне редко. Поэтому Степан принял входящий звонок с некоторым недоумением.

– Степ, привет! Ну что, уволился? – голос Сереги был беззаботен, поэтому немного напрягшийся Степан облегченно выдохнул.

– Привет, Серега! Да, только что сдал все дела и забрал документы. Завтра думаю в центр ехать.

– Отлично, а чем заниматься думаешь?

– Отдохну, да и Ольга давно просилась по бутикам походить, в общем, вернуться в приличную жизни.

– Приличная жизнь – это хорошо, только устанешь же несколько месяцев отдыхать.

Серега явно к чему-то клонил, но почему-то заходил издалека. Рабочее место освобождается раньше?

– У тебя, как всегда, тема есть? – со смехом спросил Степан, хотя тот получился немного наигранным.

– Как ты меня раскусил? – так же неестественно рассмеялся друг, отвечая вопросом на вопрос.

– Да ходишь тут вокруг да около. Говори уже.

– Есть возможность подзаработать.

– Это я уже понял.

– Тут наш местный университет собирается в экспедицию в Махаоновку на несколько месяцев. Нужны рабочие руки. Дай, думаю, спрошу.

Степан задумался. Махаоновка… Махаоновка… Да это же глухая деревня на севере района! Что там может делать экспедиция, ему абсолютно было неясно. Да и перспектива сменить этот городишко на еще более глухое местечко совсем не нравилась.

– Чего молчишь? – спросил Серега. – Замолвить словечко?

– А что за экспедиция? – чуть помедлив, переспросил Степан.

– Археологическая. Копают городище какое-то или могильник, сильно не вдавался в подробности. Но руководитель мужик грамотный, да и по деньгам не обидит.

– Это откуда у университета деньги-то? – тут уже с неподдельной смешинкой полюбопытствовал Степан, постепенно чувствуя, как просыпается интерес. Желая поскорее избавиться от этого чувства, он быстро вставил, прежде чем Серега успел ответить:

– Ладно, посмотрю. Все равно, раньше, чем Ольга насытится приличной жизнью, никуда не поеду.

– Вот и отлично, – поспешил завершить Серега, пока рыбка не сорвалась с крючка, – как приедете, непременно к нам в гости. А археологам скажу, что не против ты. Все равно у них сезон в июле начинается, пару месяцев у тебя есть.

В конце мая, отдохнув и как-то совершенно незаметно потратив добрую часть отпускных, Степан засобирался в местный университет. За несколько дней до этого он снова созвонился с Серегой, с которым, несмотря на приглашение, получилось встретиться только пару раз, да и то случайно. Во время разговора Серега напомнил про экспедицию, спросив, не передумал ли. Какое передумал?! Про нее с того самого телефонного разговора Степан ни разу не вспомнил. Однако сейчас перспектива заработать и заняться уже чем-нибудь показались ему куда как более подходящей. Взяв номер телефона ответственного за экспедицию, Степан сразу же позвонил ему, как только закончил разговор с Серегой.

– Да, – раздался внушительный бас из трубки.

– Борис Сергеевич? – спросил Степан.

– Да, – также «многословно» ответил собеседник.

– Я к вам от Сергея. Его фирма вам поставляет продукты в экспедиции.

– Ну, что-то такое припоминаю.

Разговор явно не клеился, поэтому Степан решил идти нахрапом.

– Он говорил, вам рабочие руки требуются, что место есть…

– Ну да, есть. Работать хочешь?

– Хочу.

– В среду в течение дня приходи в институт на кафедру, – почти приказал собеседник и положил трубку.

Разговор получился не совсем приятным: Борис Сергеевич слишком быстро перешел на «ты», да и манера общения была строгой. Чем-то он похож на Иваныча. Но тот при всем своем суровом нраве не любил опускаться до фамильярности. Нет, выговорить он мог так, что после этого на душе целый вечер кошки скребли, но делал это всегда по делу, не переходя некоторых границ. По короткому разговору с этим Борисом Сергеевичем было очевидно, что сильно в людях он не нуждается, а если и нуждается, этого не выдает. Что ж, подумал Степан, посмотрим на него лично. При встрече видно будет, что это за человек и стоит ли на такого работать.

Вечером перед собеседованием он позвонил в приемную и уточнил, во сколько открывается кафедра и где она находится. Прибыв на место к одиннадцати, не слишком рано и не слишком поздно, Степан без труда сориентировался на месте и постучал в дверь. Присоединившаяся еще в вестибюле и следовавшая за ним пара молодых людей, девушка и юноша, тоже остановилась у двери.

– Войдите, – раздался из-за двери уже знакомый бас.

Открыв дверь, Степан переступил порог вместе с присоединившейся к нему парой. Кафедра представляла собой небольшой кабинет, обставленный переполненными книжными шкафами и вмещающий всего три стола. За двумя из них восседали грузные мужчины. Одному на вид было 45-50, другому приблизительно 65-70. Кому из них принадлежал зычный бас, на вид определить было сложно. От заминки его спасла парочка. Юноша обратился к старшему по возрасту, в клетчатой рубашке с подтяжками.

– Матвей Юрьевич, здравствуйте. Мы по поводу задолженностей по археологии.

Что он ответил, Степан не услышал, отметив лишь мягкий голос преподавателя, и обратился напрямую ко второму мужчине.

– Борис Сергеевич, здравствуйте. Я вам давеча звонил. По поводу рабочих рук в экспедиции.

Борис Сергеевич оказался крепким мужчиной в пиджаке почему-то поверх футболки. Он изучающее осмотрел Степана и, указав рукой на стул рядом, сказал: «Садитесь». Степан сразу же заметил перемену тона. Голос был спокойным, даже несколько заинтересованным. Что на это повлияло – внешний вид Степана или находившиеся на кафедре преподаватель со студентами – сказать было сложно.

– Как вас зовут? – не без интереса спросил Борис.

– Степан.

– Почему хотите поучаствовать в нашей экспедиции?

– Да, по правде, занять до осени себя нечем, да и Сергей Валентинович вас порекомендовал.

– Это который нашу экспедицию продуктами снабжает?

– Да, он.

– А приходилось вам работать в нашей сфере? – уже с большим интересом осведомился Борис.

– Копать, в смысле?

– Ну да, хотя бы – с добрым смешком, который несколько чужеродно сочетался с его басом, подтвердил Борис.

Студенты, видно, получившие ответ на свой вопрос, спешно ретировались с кафедры, ни с кем, кажется, не попрощавшись. Грузный преподаватель с подтяжками, которого они назвали Матвеем Юрьевичем, с интересом наблюдал за диалогом потенциальных работодателя и работника.

– Ну, на огороде приходится, да и в армии копал.

– От забора и до заката? – еще с большей веселостью в голосе переспросил Борис, добавив. – Ну, так копать нам не нужно. Разве что на шурфы поставить. Что скажешь, Юрьевич, – обратился он к грузному преподавателю, – возьмем работника на шурфы?[1 - Шурф – вертикальная выработка квадратного, круглого или прямоугольного земельного участка небольшой глубины, как правило, метр на метр. Используется при разведке новых (неизвестных ранее) археологических памятников, с целью нахождения артефактов.]

Тут Степан с некоторым любопытством осмотрел более подробно того, кого обозначил не иначе как преподавателем. На археолога, каким их он себе представлял, тот походил мало, больше на кабинетного работника. Однако, судя по всему, первое впечатление оказалось обманчивым, как, впрочем, и многое здесь.

– Конечно, возьмем, – добрым голосом ответил Матвей Юрьевич.

– Ну вот, Юрьевич уже не против вас взять, – с лукавым видом подметил Борис.

– Я думал, что вы являетесь руководителем экспедиции, – сказал уже ни в чем не уверенный Степан.

Борис сделал вид до глубины души обиженного человека и, не выходя из образа, выдал тираду:

– Ну зачем вы так? Руководителем у нас числится и является Матвей Юрьевич. Но вести дела вы будете со мной, – добавил он, уже куда более серьезным голосом.

Борис встал, подошел к шкафчику с документами и достал с верхней полки кипу документов. Вернувшись на место, он положил их перед Степаном. Это оказались пустые формализованные бланки, анкеты и согласие на обработку персональных данных. В общем, стандартная документация для приема на работу.

– Ладно, не буду ходить вокруг да около, – сказал Борис, глядя Степану в глаза. – Раз вас порекомендовал наш спонсор, разумеется, мы вас возьмем, да и человеком вы мне кажетесь неплохим. Нужно заполнить эти документы и принести копии СНИЛСа, паспорта и ИНН. Ах, вы уже их принесли? Ну, замечательно.

Он взял пустой лист формата А4 и написал на нем четырехзначное число.

– Вот столько вы будете официально зарабатывать, – прокомментировал написанное он, но, прежде чем Степан успел удивиться, добавил, приписав рядом еще одно, уже шестизначное число. – А вот столько вы будете получать по факту, если, конечно, умеете работать.

Работать Степан умел, а круглая сумма его неожиданно и приятно удивила.

– А еще говорят, что у нас науку не поддерживают, – заметил он.

– Поддерживают. Конечно, поддерживают, – со смешком сказал Борис, добавив, – только не государство, к сожалению.

На немой вопрос он ответил:

– У нас много спонсоров, и не все хотят работать с нами официально, если понимаете. Но от недостатка финансирования, вы правы, мы не страдаем.

Степан сам не знал, чего именно ожидал от этого собеседования. Скорее всего, типичного: где работали, есть ли характеристика с предыдущего места, кем видите себя через несколько лет? Но войдя на эту кафедру, он как будто попал в другой мир или другую эпоху. Чем дольше длился разговор, тем больше Борис сворачивал в нужную сторону. И как-то само собой снова перешел на «ты». А как только диалог перерос в беседу с подключившимся к разговору Матвеем Юрьевичем, она наполнилась нужным содержанием.

Экспедиция частично финансировалась государством, которое выделяло на работников и студентов по 50 рублей в сутки и предоставляло какие-никакие гранты. Но львиная доля бюджета шла от частных фирм и меценатов. Как оказалось, здесь платили в целом неплохие деньги, в особенности для региона. Копали какую-то махаоновскую культуру, относящуюся то ли к раннему, то ли к позднему железному веку. Археологический сезон, который Борис и Матвей Юрьевич называли «полевым», начинался в июле, по завершении сессии в университете, и длился до конца августа. Все остальное время они писали и публиковали отчеты о своих находках. В общем, чем больше Степан узнавал об этом деле, тем становилось интереснее. За несколько дней до основного заезда на место раскопок приезжала рабочая бригада во главе с Борисом и разбивала лагерь. Затем на обустроенное место уже приезжал Матвей Юрьевич с остальными работникам, а также студентами, проходившими археологическую практику. Борис не преминул посетовать на начальство, которое из года в год сокращает количество студентов непосредственно «в поле». Большая их часть занималась обустройством университета: мыли окна к осенней приемке, работали с бумагами, иногда красили и белили – в общем, тем, чем должны были заниматься специальные службы. В итоге в экспедицию со всего курса попадали 3-5 человек, в придачу к ним шли должники, которые не успевали закрыть хвосты к концу сессии. Такие, как увиденная им парочка.

Документы Степан подписал быстро, согласился на постройку лагеря и клятвенно пообещал прочитать что-нибудь о махаоновской культуре. Последнее тут же забылось за ворохом бытовых дел. В итоге к полевому сезону Степан мог сказать о ней только то, что она каким-то образом связана с железом.




Глава вторая




К июлю Степан уже основательно подготовился к полевому сезону. Среди старых вещей обнаружились штаны и китель с расцветкой «флора»,[2 - «Флора» – расцветка камуфляжа российской армии, просуществовавшая в регулярных войсках с 1998 по 2008 год, впоследствии замененная «пиксельным» камуфляжем.] кирзовые и резиновые сапоги, старенький, еще отцовский вещмешок, с которым они часто ездили на рыбалку. Со склада Иваныча по наследству досталась непромокаемая спецнакидка, перчатки и еще пара нужных вещей. Остальное было одолжено у друзей или куплено на местном рынке.

Предварительно созвонившись, Степан прибыл в оговоренное время к стенам университета. Там уже собралось несколько человек. Бориса не было. Среди собравшихся оказалось двое мужчин лет 35 и трое двадцатилетних на вид пацанов. Один из молодых курил, второй с аппетитом ел пирожок, а третий, казалось, о чем-то задумался и, судя по отстраненному виду, мыслями был где-то в другом месте.

Подойдя к собравшимся, Степан спросил:

– Парни, не в экспедицию?

– Туда, – ответил куривший.

– Будем знакомы тогда, Степан, – с этими словами он приблизился к ним и протянул руку.

Первым на рукопожатие ответили те, что взрослее, и назвались Игорем и Саньком, затем проснувшийся от своих грез паренек Леня.

– Стас, – поздоровался наиболее крепкий из оставшихся двух молодых и с прищуром затянулся.

– Олег, – представился последний, выкинув недоеденный пирожок в урну и протягивая Степану руку, предварительно вытерев ее о свою походную куртку.

– Не в первый раз? – спросил у парней Степан.

– Шестая экспедиция, – ответил все еще куривший Стас, затем стряхнул пепел и выкинул бычок в ту же урну.

– А вы? – спросил Степан уже у мужиков.

– Я третий год копаю, – ответил Санек.

– А я вот вообще не копаю, хотя езжу с десяток лет с Сергеевичем, – со смехом произнес Игорь, а затем добавил, – я повар.

Беседу прервал подъехавший Daihatsu Rugger, из которого выскочил Борис. Он быстро пожал всем руки, отпустил шутку по поводу внешнего вида молодого Лени, который оделся слишком цивильно для поля или постройки лагеря, и повернулся к Степану.

– Это Степан Ильич Чемоданов, прошу любить и жаловать, – представил он новичка, затем спросил, выдержав паузу, – ничего, если просто Степа?

– Нормально, – с улыбкой сказал Степан, уточнив, – мы уже познакомились, правда.

– Запомни, Степа, в этой экспедиции знакомить могу только я, потому что только я знаю, как правильно представлять людей, – с хитрецой сказал Борис и продолжил знакомство, указывая на Игоря. – Игорь Александрович Вязов, наш повар, готовит как бог, что ему ни подсунь.

– Можно просто Игорь, – с улыбкой вставил повар.

– Александр Матвеевич Бастрыкин, – продолжал Борис, указывая уже на Санька, – золотые руки и природное чутье. Процентов шестьдесят ценного за сезон находит он, будто знает, где копать. Но для хороших людей просто Санек, хотя плохих я в поле не беру.

Дальше пришла очередь молодых.

– А это мои архаровцы, – представил он их почему-то скопом, – Леня, Стас и Олег.

Степан попытался вспомнить значение этого уже слышанного когда-то, но позабытого слова. Кажется, это какой-то исторический термин. Термин, не желавший никак вспоминаться. Впрочем, бог с ним, подумал Степан, архаровцы так архаровцы.

– Мы отчества не заслужили, Борис Сергеевич? – возмутился Леня.

– Как кандидатскую защитишь, тогда и заслужишь, – парировал Борис. Затем, повернувшись к Степану, объяснил:

– Парни у меня на бакалавриате были. Сейчас эти двое на вольных хлебах, от армии бегают, а Леня магистерскую защитил в этом году. В аспиранты хочет пойти, правда, не ко мне, гад, к Львовичу.

Все, кроме Лени и Степана, похихикали или улыбнулись.

– Ну, ладно, – разом посерьезнел Борис, – сейчас подъедут Игорь и Димон. Надо загрузить машины, и трогаться будем.

Пока ждали водителей, собравшиеся вспоминали предыдущие сезоны, рассказывали археологические байки, в основном про то, как кто-то опростоволосился или попал в комичную ситуацию. Из этих баек Степан сделал вывод, что обстановка в лагере, пусть и дружеская, но крайне неуставная. Если хоть половина из рассказанного правда, то можно спокойно было говорить, что порядка в лагере нет. А порядок Степан любил. Борис, впрочем, не прерывал, хотя сам и не спешил поделиться какой-то своей байкой. Больше слушал и улыбался, время от времени посматривая на телефон и, как показалось Степану, нервничая оттого, что кто-то ему не звонит и не пишет. Как тому полковнику из песни.

Наконец подъехали две машины. Старенький ПАЗик с аббревиатурой университета и грузовик. Оттуда выскочили как на подбор два пузатых мужичка. Выскочили как-то одновременно, словно «двое из ларца» из мультфильма. Борис пожал им руки, познакомил со Степаном и начал отдавать распоряжения. Из подвала надо было вытащить весь необходимый для постройки лагеря инвентарь, продукты, любезно предоставленные фирмой Сереги, а также археологическое оборудование. Примерно за час все было перенесено в грузовик, аккуратно уложено там, привязано к бортам и накрыто тентами. Дальше личные вещи, среди которых была чья-то потрепанного вида гитара, положили в ПАЗик, где разместилась основная часть команды, и машины колонной направились в сторону Махаоновки. Борис, взявший к себе одного из архаровцев, ехал впереди, за ним ПАЗик, и завершал процессию грузовик с инструментами и строительными материалами.

До Махаоновки ехать было часов пять, поэтому все устроились наиболее удобно. Архаровцы слушали музыку в наушниках, Санек смотрел в окно, а более опытный и бывалый Игорь сразу занял пару мест и улегся спать. Степан первоначально решил почитать книгу, затем, бросив это неблагодарное дело, тоже уставился в окно. За ним мелькали деревья и дорожные столбы. Время от времени проезжали вдоль полей, под ЛЭП. Дорога в основном шла изгибами, поэтому просто уставиться в горизонт можно было далеко не всякий раз.

Спустя пару часов езды обстановка в автобусе как будто оживилась. Санек стал рассказывать архаровцам какой-то забавный случай из экспедиционных будней. Игорь, некоторое время спавший или делавший вид, что спит, приподнялся и стал задавать вопросы. Судя по всему, эта история прямым или косвенным образом касалась какого-то их общего знакомого. Вскоре по автобусу раскатился дружный смех. Настолько звонкий, что даже водитель Димон стал оглядываться время от времени, пытаясь вникнуть в суть разговора. Игорь, как-то ненавязчиво прервав Санька, рассказал смешной случай, произошедший с ним в прошлом месяце. Как оказалось, он работал в ресторане высокой кухни, которую держал какой-то местный чиновник. К расфуфыренным посетителям повар испытывал искреннюю пролетарскую ненависть. По крайней мере, эпитеты, доставшиеся гостям ресторана, подходили больше для завсегдатаев притонов, нежели для местечковой элиты. Впрочем, не согласиться с ним было сложно: Степан и сам недолюбливал самопровозглашенных випов. Хотя кто из людей труда их любил? Однако в своих оценках Игорь заходил настолько далеко, что Степану начало казаться, будто он каждому гостю плюет в его жюльен. Тогда он просто спросил:

– Почему ты обслуживаешь эту публику, если так презираешь ее?

Игорь как-то резко перестал улыбаться, немного задумался и ответил:

– Приличней заведения у нас в городе нет, да и дело свое я люблю. Заработаю – обязательно открою свой ресторан.

– А чем высокая кухня отличается от обычной? – не удержался еще от одного вопроса Степан.

– Ну, смотри, – с интересом стал отвечать Игорь, – ты ешь вроде такой же салат, только не из местных или китайских помидоров, а из доставленных еще с утра из Голландии. Сыр будет из Франции, а залью я это тебе оливковым маслом из Испании.

– Более-менее понятно, хотя всегда думал, что такие блюда просто вкуснее.

– Ну, с усилителем вкуса я хоть каждый день могу гастрономические шедевры готовить, – рассмеялся Игорь, – хотя, конечно, высокая кухня должна быть более вкусной. Но в целом она про другое. Особые стандарты приготовления, особая подача блюд…

– А я всегда думал, что вся суть этой вашей высокой кухни в том, чтобы огурец красиво лежал на тарелке, – вмешался в разговор Олег.

Все, даже водитель, рассмеялись.

– И ты так спокойно меняешь высокую кухню на полевую? – все не унимался Степан.

– Да. Каждый год за несколько месяцев до отъезда ругаюсь с шеф-поваром, беру отпуск и мчусь с Сергеевичем в экспедицию. И хрен меня остановят. Шеф каждый раз грозится уволить, но оставляет.

– Что так?

– Сергеевич, может, и брехло знатное, но поводу того, что я готовлю, как бог, не соврал, – с наигранной гордостью ответил Игорь.

– Получается, и у тебя руки золотые? – пошутил Степан, обратившись к Саньку.

– Руки золотые, да башка дырявая, – ответил Санек. Как оказалось, закончилась прерванная Игорем история довольно прозаично – его уволили. И теперь после экспедиции нужно искать новое место работы. Так они проговорили еще добрый час, после чего будто выдохлись и взяли передышку.

Пару раз в деревнях автобус останавливался, чтобы участники экспедиции сходили в магазин или по нужде. На одной из таких остановок Борис предложил пообедать. Невооруженным взглядом было заметно, что чем ближе они были к Махаоновке, тем веселее становился начальник экспедиции. Как будто это место подпитывало его. Степан уважал людей, любящих труд, но чем больше слушал Бориса, тем больше тот ему казался фанатиком своего дела. В хорошем смысле этого слова. Заказав всем окрошки, плова, хлеба и компота, начальник тут же начал рассказывать о грядущих планах. Во время поездки он дозвонился до местного лесника и от него узнал последние новости из деревни, которые с охотой сейчас сообщал. Весь этот рассказ сопровождался постоянными взрывами хохота археологов, на которых иногда неодобрительно посматривали другие посетители кафе. Причем (удивительно для Степана) Бориса постоянно перебивали и переспрашивали, а он спокойно повторял особо понравившиеся остальным эпизоды. Постепенно Степану стало казаться, что он невольно и непрошено оказался в кругу настоящей семьи. Здесь, кроме него, не было новичков. Это чувствовалось. Возможно, на этом и держалась вся экспедиция. Возможно, то, что он сперва воспринял как отсутствие порядка, в итоге позволило создать сплоченный коллектив, в центре которого был костяк, собранный Борисом. Степану часто приходилось попадать и позже вливаться в подобный коллектив, но здесь, кажется, было нечто большее. «Впрочем, судить рано, – подумал он. – Посмотрим, каковы эти люди в работе. А то болтать каждый может».

Ближе к вечеру их археологическая колонна добралась до Махаоновки и, не доехав до самой деревни пару километров, свернула на грунтовку. Остановились возле реки. Там вышли и начали разгрузку вещей из машины. Пока остальные вытаскивали лаги,[3 - Лаги – доски или бруски, предназначенные для формирования каркаса или пола.] палатки и прочие инструменты, Степан вместе с Игорем вынимал и складывал отдельно кухонную утварь. После разгрузки принялись строить лагерь. Архаровцы вместе с Саньком быстро сколотили из лаг несколько каркасов, накинули на них палатки и начали их устанавливать, закрепляя растяжку колышками. Палатки были старые, добротные, еще советские. Такие почему-то ассоциировались у Степана с геологами. Хотя велика ли разница? Нужно будет спросить на досуге, подумал он.

После того как они разобрались с кухней, Степан пошел помогать остальным, а Игорь принялся за приготовление ужина. На раскладном столе была установлена газовая печка, на которую уже был поставлен котел, и в него со знанием дела Игорь насыпал рис. На другой конфорке на большой чугунной сковороде уже готовилась зажарка. То, как все быстро, будто играючи, делал Игорь, заставило Степана удивиться. Он даже мельком пообещал себе обязательно сходить на эту самую высокую кухню.

До наступления темноты в лагере были установлены три геологические и одна отдельная палатка для Бориса. Кажется, польская. Большая часть инструментов и ящиков была сложена под тент. Над кухней и над обеденной зоной между деревьями также были растянуты два тента. Столами и стульями на первый раз служили ящики. На них уже стояли жестяные тарелки, наполненные аппетитным ароматным рисом с мясом. Поскольку все устали, ели молча, а главное, быстро. Закончив раньше всех, архаровец Олег тут же попросил добавки.

– Ну, это уже сам иди накладывай, – проворчал Игорь, продолжавший есть.

Сказать, что было вкусно, – не сказать ничего. На свежем воздухе всегда пища кажется привлекательнее, но тут было что-то особенное. «Черт побери, может, и вправду сходить вместе с Ольгой в этот ресторан»? подумал Степан, поглощая свой ужин. Судя по дружному стуку ложек о тарелки, остальные тоже остались довольны блюдом.

После того как и с добавкой плова было покончено, Борис достал из автомобиля две бутылки водки, а также закуску в виде ведерка капусты, соленых огурцов и нескольких упаковок маринованной рыбки. Игорь принес из кухни железные стопки и несколько бутылок лимонада. Видно, для тех, кто привык запивать. Разливающей рукой назначили Санька. После того как стопки были наполнены, Борис встал и взял слово.

– Друзья мои, каждый год я начинаю с того, что говорю о том, каким будет этот сезон. И как многие годы подряд, я предрекаю ему быть хорошим.

За столом улыбнулись, Борис продолжил:

– Завтра нужно успеть поставить столовую, столы, хозяйственную и продуктовые палатки, душ, а также камералку[4 - Камералка – помещение, служащее для обработки (мойки, шифрования) первичного археологического материала, полученного в ходе полевых исследований.]. Послезавтра готовим дорогу на раскоп. Работы много, но все успеем. Дождей не предвидится. Пожелать хочу легкой работы и богатых находок, – при этих словах у Лени скривился уголок рта. – А еще спокойного сезона. Ну, будем!

С этими словами Борис махом опрокинул рюмку и закусил нанизанной на вилку рыбкой. Остальные повторили его жест. Олег, Леня и один из водителей запили газировкой. Остальные закусили. Дальше обряд повторился несколько раз и пошли задушевные беседы. Из них Степан узнал многое о предыдущих полевых сезонах. Впрочем, не он один. Водители также с удовольствием вникали в археологический быт.

Помимо веселых случаев, Степан с интересом впитывал информацию и об искомой археологической культуре. Старожилы рассказывали про найденное: бусины, керамические сосуды, наконечники от стрел и копий, и, к особому удивлению Степана, упомянули золото.

– Здесь есть золото? – с искренним удивлением спросил он.

Часть собравшихся, будто не услышали вопроса, продолжили обсуждать предыдущие сезоны, а некоторые с интересом посмотрели в сторону Бориса.

– Кто-то, кажется, обещал почитать про махаоновскую культуру, – с язвинкой укорил Борис вопрошающего.

– Да как-то так… – замялся Степан.

– Это, конечно, не скифское золото, но периодически находки из этого металла появляются, – начал все-таки объяснять Борис. – Не сказать, что часто, но в сезон может попасться до двух артефактов.

– А что это за артефакты? – с интересом продолжил спрашивать Степан.

– Ну, может, быть бусина или фигурка. Лет пять назад нашли золотой гребень. Он выставлен сейчас в краеведческом музее. Наверное, ты туда не ходил? – вновь с язвинкой отметил Борис.

– В школе еще водили, но никакого золота я там не помню.

– Махаоновская культура относительно молодая. Ее нашел Юрьевич под закат Союза. А как выяснилось, что у махаоновцев было золото, привлек меня. Первое время скрывали, сам понимаешь, время было какое. Но отчеты писали. Отправляли даже ходатайство, чтобы прислали на раскоп сторожа, да государству тогда не до науки было. В итоге я договорился с местными, они вроде как охраняют, а я их балую добряками от спонсоров.

– Хорошо охраняют?

– Сперва все ладно было. Но позже, в начале 2000-х, здешнее золото стало достоянием гласности. На черном рынке стали появляться золотые артефакты. Нелегальные археологи «стараются». Гордей слово держит, даже, говорит, подстрелил одного, не насмерть, конечно, но и они стали действовать хитрее. Так или иначе, время от времени узнаем, что продается очередная безделушка.

– А чем черные археологи отличаются от обычных, ну кроме, разумеется, того, что действуют неофициально?

– Черные внаглую используют металлоискатели, отчего наносят нам непреодолимый ущерб. Видишь ли, мы разбиваем несколько раскопов в год, копаем по квадратам. Каждая находка нивелируется[5 - Нивелирование – вид геодезических, археологических и стратиграфических работ, ставящих перед собой цель – определить разницу высоты между точками местности.], и впоследствии мы можем иметь четкую картину прошлого. Вот здесь, к примеру, был очаг, а значит, жилище, здесь кости животных, здесь наконечники от стрел и частички доспехов. Находили даже захоронения и что-то напоминающее храмовый комплекс. С каждым годом мы узнаем о махаоновцах все больше и больше. Черные действуют иначе. Пройдут с металлоискателем и копают, где что прозвенело. Может быть, золото, но чаще другое. В итоге весь слой они портят. Благо на наш раскоп не суются, севернее рыскают. Ну, что тут говорить? Будем!

С этими словами Борис вновь опрокинул рюмку и продолжил беседу с сидящим рядом Стасом. По всей видимости, среди архаровцев он был главным. Степан еще некоторое время думал о золоте: а не воруют ли его студенты и остальные работники? Через некоторое время он уже не вспоминал о нем, беседуя с Игорем. Тот рассказывал о своих планах открыть ресторан и о том, что на пушечный выстрел не пустит туда «поганую свору», харчевавшуюся там, где он сейчас кашеварит. На вопрос, кто же тогда к нему будет ходить, просто отмахнулся. Повар очень понравился ему как человек. При кажущемся мальчишеском максимализме было видно, что он уже повидал жизнь. Столкнулся и с предательством, и с несчастной любовью, но к своим тридцати двум не озлобился и удары судьбы воспринимал как должное. Уже совершенно не вызывало вопросов, как такой человек променял высокую кухню на полевую.

К одиннадцати часам Борис сказал, что идет спать, заодно посоветовал и остальным не задерживаться. Что вскоре и произошло. Водители ушли ночевать в автобус, Санек, Игорь и Степан отправились к себе в палатку, архаровцы же уселись у костра, затянув казацкую песню «Ой не для меня». В палатке стояли три раскладушки. Две вдоль входа и одна поперек, у дальней стенки.

– Ого, ничего себе, – удивился Степан.

– Да, Сергеевич прикупил несколько лет назад партию таких. До этого на сколоченных нарах спали, – пояснил Санек, – у Дьячкова до сих пор на нарах спят работники.

– Кто такой Дьячков?

– Конкурент Сергеевича. Так себе личность.

– Ну, все, давайте спать, мужики, завтра день тяжелый, – решил урезонить всех Игорь.

Как только Степан лег на раскладушку и закрыл глаза, он моментально провалился в сон.




Глава третья




Утро началось у Степана с крика дневального, которым вчера был назначен архаровец Леня.

– Подъем! – объявлял он, подходя к каждой палатке.

Саня громко ответил что-то нечленораздельное, давая понять, что они проснулись. Степан разлепил веки, достал из-под раскладушки телефон и посмотрел, который час. Телефон информировал о том, что была одна минута восьмого. На час позже, чем в армии, подумал про себя Степан, натягивая штаны. Отодвинув полог палатки, он заметил, что из всего лагеря уже встали четверо человек: Борис, делавший зарядку, водитель Димон, чистивший зубы в стороне, Игорь, уже нарезавший хлеб, а также дневальный Леня, отходивший сейчас от палатки архаровцев. Из нее раздавались оскорбления. Стас, которого Степан уже утвердил в своих мыслях как главного этой группы, громко посылал в известном направлении Леню. Тот, не подавая вида, что это хоть как-то его оскорбляет или беспокоит, отправился в сторону кухни.

Степан вернулся в палатку, взял мыло, щетку с зубной пастой и также отправился к кухне. Там, возле повешенного на дерево рукомойника, уже старательно занимался гигиеной архаровец Олег. Как он сумел опередить его, Степан не понимал, впрочем, архаровцы – люди здесь не новые, можно сказать, бывалые. Так что ничего удивительного не было. Подойдя к рукомойнику, Степан поприветствовал всех собравшихся и занял очередь за тщательно чистящим зубы, будто в рекламе дорогих зубных паст, Олегом. Затем тот долго умывался, поднимая и поднимая стержень рукомойника. Это было довольно странно: вчера Олег не выказывал признаков педантичного чистюли. Когда тот, наконец, отошел, можно было разглядеть рукомойник. Он был старым, добротным, сделанным из нержавеющей стали. Прямиком из детства. Рукомойник держался на одиноко стоящем посреди лагеря дереве на уже проржавевших гвоздях. Судя по всему, это место было приспособлено для умывания уже несколько сезонов. Поднеся ладони к стержню и приподняв его, Степан наполнил их водой и умылся. Нескольких таких движений хватило, чтобы сполоснуть лицо, шею и руки. В то же время за ним стала образовываться очередь. Каждый подходящий здоровался, кто-то хмуро, кто-то, наоборот, весело.

После обряда полевой гигиены археологи стали занимать свои места у ящиков, служивших столами, каждый со своей миской. На завтрак была гречка с тушенкой и луком. Игорь проворно накладывал каждому подошедшему его порцию. Леня в это время расставлял тарелки с хлебом. Когда все уселись, Стас спокойно спросил у Лени о том, как дела в университете, и получил такой же спокойный ответ. Как будто не было утренней сцены с посыланием. Возможно, такое отношение среди них являлось чем-то естественным и относилось к тому, что Степан вчера посчитал семейностью. А возможно, как раз выходило за рамки этой самой семейственности, представляя собой обычное оскорбление, с одной стороны, и молчаливое принятие такого отношения как чего-то нормального или неизбежного – с другой. По крайней мере, Леня не походил на человека, способного точно так же послать кого-то в лагере, тем более Стаса. А значит, заключил Степан, никакие это не дружеские и уж тем более не семейные отношения, как могло показаться ранее. Просто Леня не смог за себя постоять, проглотив оскорбление в свой адрес. Этот факт переменил отношение Степана к нему с равнодушно-благожелательного, если не на презрительное, то на слегка брезгливое точно.

Покончив со своим завтраком раньше всех, Борис во всеуслышание обозначил фронт работ. К сказанному вчера прибавилось несколько новых палаток для тех, кто должен был заехать позже. После этих слов он подозвал к себе Стаса, и они вместе уехали из лагеря. Водители отправились обратно через полчаса после их отъезда. В лагере остались лишь работники и повар с дневальным. Пока Леня мыл котел и сковородку, Игорь не терял времени даром, а помогал с обустройством лагеря. Он вместе с Олегом заправлял электрокосу, пока Саня сколачивал каркас для очередной палатки.

Сам Степан принялся за хозку[6 - Хозка – сокращение от «хозяйственная палатка».]. Быстро сколотил каркас, натянул на него палатку и при помощи подошедшего Лени стал закреплять растяжку заготовленными заранее колышками. Он не просил помощи, Леня подошел по собственной инициативе и с удивительной проворностью стал растягивать палатку. Сам факт помощи, а также то, с какой ловкостью она была оказана, вернуло архаровцу некоторое расположение Степана. Проработав большую часть жизни рука об руку с работягами, он уважал труд, а вместе с тем и человеческое достоинство. В его глазах Лене недоставало второго, но это, судя по всему, компенсировалось первым. В конце концов, подумал Степан, не детей же им вместе крестить и стал относиться к дневальному несколько сердечнее.

Как только палатка была установлена, а сверху на нее натянут тент от дождя, Степан стал размышлять о том, как все с умом разложить. Проработав изрядную часть жизни начальником склада, он опытным взглядом прикинул, как их вещи будут сочетаться с инструментами, а затем начал воплощать свое видение. Несмотря на робкие возражения Лени о том, что обычно хозкой руководил Стас, он быстро и красиво привел нутро палатки в отличное состояние. Иваныч обычно говорил так: «Здесь товара на три склада, как ты умудрился распределить все в одном?». После того как все было окончено, одобривший результат Игорь попросил помочь навести такой же «марафет» в продуктовой палатке. В итоге все отметили, что хорошего начальника склада сильно не доставало в предыдущие сезоны. Сам же Степан невольно почувствовал, что постепенно стал вливаться в этот коллектив, а главное, что эти люди ему нравятся.

Ближе к полудню вернулись Борис со Стасом. Привезли свежего хлеба и мяса. Игорь одобрительно закивал, заявив, что к вечеру приготовит плов, а пока часть мяса пойдет на суп. Борис довольно осмотрел лагерь, указал на ряд недостатков, которые следовало исправить, а также отметил отличное обустройство хозяйственной и продуктовой палаток. Заодно назначил Степана новым заместителем по МТО[7 - МТО – материально техническое обеспечение.]. Стас ничего на это не сказал, но с виду был не слишком доволен.

Свое недовольство он стал вымещать на Степане. Повел себя, несмотря на разницу в возрасте, куда как вызывающе. Пару раз позволил себе перебить Степана, когда тот рассказывал истории из жизни. А во время ужина и вовсе подрезал его в очереди за пайкой, подойдя с миской к Игорю вместо Степана.

– Здесь как бы я стоял, – последовал резкий ответ на явное хамство.

– Ну, стой. Кто тебе мешает? – с вызовом парировал глава архаровцев.

Леня и Олег переглянулись, Игорь покачал головой, даже Борис с интересом стал наблюдать за развитием событий.

– Я тебя услышал, – также грубо ответил Степан.

Непонятно, с чего он решил, что его выходки останутся без ответа, но факт оставался фактом: щенка необходимо было поставить на место. Поэтому после ужина, во время отдыха, Степан подошел к Стасу, возвращавшемуся из туалета, и без лишних слов схватил его за грудки, прижав к дереву.

– Если ты, мразь, позволишь что-то подобное еще хоть один раз, я тебе нос в затылок вобью! Понял? – тихо, но со злобой в голосе, заявил новый заместитель по МТО.

Стас, надо отдать ему должное, попытался вырваться, но захват был крепок, поэтому дальше он не пошел. Тем не менее с таким же холодом в голосе ответил недавними словами Степана:

– Я тебя услышал.

Степан еще некоторое мгновение держал его, пристально глядя в глаза, затем ослабил и опустил руки. Он ожидал, что, освободившись, архаровец попытается вступить в драку, но Стас не решился на это. Он с непобежденным видом поправил одежду и, не оглядываясь, ушел в сторону лагеря.

Вечер вышел достаточно свободным. Все запланированное за день сделали. Душ, камеральная и остальные палатки стояли крепко, ожидая своего часа. Но самое главное, успели завершить столовую. Она представляла собой деревянный каркас прямоугольной формы с полиэтиленовыми крышей и сворачиваемыми стенками. Внутри нее уместили несколько столов в конструкцию П-образной формы. «Преподавательский стол», за которым должны были сидеть Борис, Матвей Юрьевич, а также пара сотрудников университета, располагался у крайней стенки. Он был установлен так, чтобы можно было наблюдать сидящих за другими столами людей. Два других стола стояли перпендикулярно преподавательскому столу и были значительно длиннее. За один из них и уселись во время ужина. Борис ел вместе с коллективом, а не за преподавательским столом. В этот раз он был немногословен, пожелал работникам приятного аппетита и принялся за еду. Возможно, это показалось Степану, но несколько раз Борис переводил на него взгляд. После выходки Стаса он как будто ждал неприятностей и по лицу своего нового заместителя по МТО пытался разгадать его намерения. Степан не подавал виду, что собирается проучить мальца, и ужинал молча, благо плов получился наивкуснейшим. Так или иначе, не проронив больше ни слова, после ужина Борис ушел в свою палатку.

Подходя сейчас к столовой, Степан увидел сидевших за столом Игоря и Санька. Они играли в нарды. Работал генератор. В столовой было светло: свет давали электрические лампочки, протянутые под потолком, а в удлинитель были вставлены несколько проводов для зарядки телефонов. Никого из архаровцев не было видно, хотя по количеству заряжаемых телефонов, парочка точно должна была принадлежать кому-то из них.

– Сильно не бил? – спросил Игорь, кидая пару игральных костей на стол.

Это несколько ошарашило Степана. Он хотел все сделать тихо, и был крайне удивлен, что об этом узнали остальные участники экспедиции. Стас едва ли стал бы докладывать о произошедшем, гордость бы не позволила. Видно, выражение лица выдавало Степана, поскольку Игорь добавил:

– Стаса видели, был чем-то озабочен и вряд ли несварением желудка.

– Да не бил я его, – улыбнувшись, ответил Степан, – так, слегка поговорили.

– Ясное дело, – сказал Игорь, наблюдая за тем, как Санек передвигает свои фишки.

Степан подсел к ним и стал наблюдать за игрой. В голове возникла мысль позвонить супруге, но он быстро отмел ее. Завтра позвонит. Судя по игровому полю, Санек был в несколько лучшей позиции и уже начинал загонять фишки в дом.

– Молодец, что поставил его на место. Впрочем, сильно тоже на него не злись, Стас – пацан горячий, но прямой. Подлости тебе он делать не будет. Сейчас переварит все это и успокоится, – продолжил разговор Игорь.

– Мириться тоже не подойдет, – добавил Санек, загнав в дом еще одну фишку.

– Не подойдет, – подтвердил Игорь, беря в руки кости.

– Мириться со мной нечего, я с ним не ссорился. Только очертил ему границы, – ответил Степан, решив для себя, что победа останется за Саньком.

– Это правильно, – задумчиво отметил Игорь, тоже начав загонять фишки в дом.

– Как он диплом-то защитил? – удивился Санек.

– Да как? Благодаря Сергеевичу и Лене, – ответил Игорь, передавая сопернику кости.

Тут Степана взяло любопытство.

– Мне не показалось утром, что они такие уж большие друзья. Стас не сильно с ним миндальничал.

– Дружат они с первого курса и, поверь, повидали вместе всякое. Сильно к ним не лезь, сами разберутся. Дружба бывает и такая. Уж кто-кто, а Стас в беде Леню никогда не бросит, – ответил Игорь.

Дальше играли молча, и, разумеется, победа осталась за Саньком. Впрочем, Игорь тут же предложил матч-реванш, и игра понеслась по новой. Под броски костей вновь завязался разговор. Тема нашлась сама собой, и обсуждать начали отечественный и зарубежный автопром, с явным недоверием к последнему. Хотя Daihatsu Rugger, за которым Борис лично ездил на край страны во Владивосток, уважали оба старожила. Машина служила верой и правдой уже несколько лет, и сказать о ней плохого никто не мог.

Вскоре к ним подошел Леня с пустым и чистым котлом, в котором сегодня готовился плов. В обязанности дневального входила мойка посуды для приготовления. Свою личную посуду каждый мыл сам. Поставив котел возле печки, Леня тоже подсел к игрокам.

– Завтра кто дневальный? – спросил Игорь, передвигая фишку на поле.

– Сергеевич не назначил, – ответил Санек, наблюдавший за ходом противника.

– Интересно почему? – спросил Леня.

– Да по той же причине, по которой ушел раньше обычного, – ответил Игорь.

Все с любопытством посмотрели на повара, но тот, то ли выдерживая драматичную паузу, то ли не придумав, что же это за причина такая, не спешил с ответом.

– Ты ждешь, что тебя просить станут? – наконец, нарушил молчание Санек и как будто специально выкинул дубль.

– Да что тут судить? Дал парням разобраться. Причем еще поразмышлял за ужином, стоит ли, – ответил Игорь.

– Ты за ним следил, что ли? – вновь не унимался Санек.

– Я за всеми за вами слежу во время еды, – с мрачной серьезностью и, выпучив глаза, ответил Игорь, а потом добавил:

– Кто рожу кривит, тому в следующий раз в тарелку плюю.

Все рассмеялись. Славный парень был этот Игорь.

– Слушай, а ты своим «любимым» посетителям из высшего общества плюешь в тарелки? А то так ты их ругал, так ругал, вдруг ни с того ни с сего спросил Степан и улыбнулся.

– Обижаешь, я, что в забегаловке какой-то работаю? Конечно, плюю, – ответил Игорь, и все, кроме Лени, снова рассмеялись.

– Серьезно? – как будто разочарованно спросил он.

– Ты дурак, что ли? Я повар, можно сказать, художник кулинарии. Какой художник свое творение будет портить?

– Я от твоих художеств в прошлом году все отойти не могу, – ехидно добавил Санек.

Игорь сразу посерьезнел и стал держать ответ:

– А вот это уже не я виноват, если у барашка того за душой что-то дурное было, вот он вас всех и отравил.

Снова рассмеялись. Возможно, на хохот, а возможно, уже отойдя от случившегося, из палатки вышел Стас, за ним следовал Олег. Не подходя к собравшимся, Стас направился к находящемуся на зарядке телефону. Посмотрел на него и, сунув в карман, ушел обратно в палатку. Олег остался с остальными. Степану показалось, что Олег несколько раз кинул на него взгляд, но, когда он оглядывался в сторону архаровца, тот смотрел куда угодно, но только не на него.

Еще через минуты две вышел Борис. Он назначил дневального на завтра – выбор пал на Олега – и велел глушить генератор. Игорь быстро распорядился насчет костра, и Леня с Олегом принялись выполнять. Пока суд да дело, к Степану почти незаметно подошел Борис.

– Разобрались? – спокойно спросил он.

– Разобрались, – ответил Степан.

– Ну и хорошо, – добавил он и вернулся к себе в палатку.

Сказал это как будто с облегчением. Что-то в нем все-таки было. Вроде бы деловой мужик, но с ним постоянно хотелось быть настороже. При кажущейся веселости и непринужденности отчетливо было видно, что этот человек любит все контролировать. Он обо всем должен был знать и за всем следить. Что, впрочем, было немудрено, так как он уже много лет руководил экспедицией. Но что-то все же заставляло Степана относиться к новому начальнику с осторожностью.

Второй день принес много впечатлений и еще больше погрузил Степана в этот мир романтиков и авантюристов, которые сами себя называли археологами. С этими мыслями Степан улегся спать на свою раскладушку. Сон в этот день пришел не так быстро, как вчера, но резко оборвал крутившиеся мысли, как оборвала экспедиция привычное городское существование.




Глава четвертая




Следующее утро, как и планировалось Борисом в первый вечер, было уделено дороге на раскоп. Сразу после завтрака все отправились расчищать тропу, в основном от полыни. В лагере остались только повар с дневальным.

Сам раскоп находился достаточно далеко от лагеря, но, как пояснил Санек, лучше дольше идти, чем иметь лагерь на большом расстоянии от реки. По его собственному опыту, нет худшего руководителя и начальника, чем тот, что оставляет рабочих далеко от воды. Борис руководствовался тем же принципом, а потому каждый год останавливался на берегу местной реки. В плане удобства это казалось настолько само собой разумеющимся, что Степан даже засомневался, есть ли такой руководитель, способный лишить рабочих элементарного – воды. Однако, со слов Санька, такие точно были, и у парочки из них он работал несколько лет назад. Подвергать сомнению слова нового знакомого Степан не стал, но внутри позволил себе не поверить. Уж больно много историй из экспедиций тот рассказывал накануне. И каждый раз дело было еще до работы на Бориса, в разных местах и у разных руководителей. Историй хватило бы на целую наполненную событиями жизнь, однако, по словам Санька, они происходили с ним не так чтобы очень давно. В конце концов Степан пришел к выводу, что половину, если не большую часть историй, Санек или выдумал, или сам услышал где-то, представив их в качестве собственного жизненного опыта. Впрочем, Степан и сам считал, что в компании всегда должен быть такой балагур с массой историй, которые сильно напоминали Степану собственные армейские байки. По прошествии лет уже сложно было вспомнить, что реально случилось именно с ним, а что нет, но он так окунался с головой в их рассказ, будто бы пережил сам.

Пока они шли, Саня и подключившийся к нему Леня наперебой рассказывали о плюсах здешних водных богатств. Тем не менее самую основную свою функцию местная река не выполняла. Воду из нее не пили, для готовки тоже не использовали. Борис заранее озаботился тем, чтобы на первое время было заготовлено несколько пластиковых баков, наполненных чистой питьевой водой. Речная же шла на помывку посуды, камеральных работ и для душа. К тому же все из строительной бригады мылись именно в реке. Она была относительно теплой и небыстрой. Душ, как объяснил Санек, мужчины не признавали, им пользовались только представительницы прекрасного пола. А поскольку их сейчас не было, то и сам душ был невостребованным. В жаркие деньки речка спасала особенно, но являлась и потенциальным врагом. Так, года три назад, по словам Лени, лагерь спешно приходилось переносить, поскольку после ливня река вышла из берегов. На картах краеведов она звалась Махаоновкой, так же как и деревня. Вернее, деревня была названа в честь реки. Поэтому топонимов[8 - Топоним – устойчивое историко-культурное название географического объекта, как природного, так и созданного человеком.] с подобным красивым названием на подобных картах было минимум два. Как река называлась изначально, указать могли те же краеведы, ну или нужно было спросить у Бориса, но в советское время она была переименована в Махаоновку. Вроде по причине того, что уж больно много таких бабочек попалось исследователям этих мест. Здесь же и была основана деревня, получившая то же название.

Вообще Степану достаточно стыдно было к своим сорока так плохо знать малую родину. Здесь вот даже золото, как оказалось, находили, а он об этом ни сном ни духом. Так, если бы не эта экспедиция, всю жизнь и провел бы на своих складах. Степан вздохнул, отгоняя эти мысли, и отметил, что подготавливать дорогу к раскопу и не было нужды. С прошлых лет она не сильно заросла, хватило бы на разок пройтись с электрокосой, однако так казалось до тех пор, пока они не вышли из леса в поле. Там царствовали заросли полыни. Электрокосу на них уже не использовали, Стас нес с собой обычную. Дойдя до зарослей, он снял футболку, взял косу в обе руки и стал мастерски ею орудовать. Дело, судя по всему, было для него привычным, так как он быстро стал продвигаться вперед. Остальные, по распоряжению Бориса, стали собирать срезанную полынь и складывать в отдельные снопы, которые позже необходимо было убрать. Оставить их на месте, равно как разложить по краям дороги, Борис не позволил, аргументировав это тем, что в них могут поселиться ядовитые змеи, которые станут угрозой для работников во время их перехода из лагеря на раскоп и обратно. Все у этого человека было схвачено.

Борис недолго побыл с ними, оставил ряд распоряжений и вскоре ушел вперед, как сказал, повидаться с Гордеем – здешним лесником, а по совместительству сторожем раскопок. Стас продолжил выкашивать путь на раскоп, время от времени расширяя его. Степан отметил про себя, что паренек был больше жилистым, нежели мускулистым, а также то, что тяжелый труд был ему не чужд. Поэтому Степан предположил, что Стас мог быть выходцем из деревни. Как ни крути, городские так ловко управляться с косой не могут. Даже у него не получилось бы так виртуозно обращаться с ней. За все утро Стас не проявил к нему никакой враждебности, как, впрочем, и желания наладить отношения. Держался отстраненно, но не чурался. В глаза не заглядывал, но и взгляда не отводил. Саня в это время снова рассказывал какой-то очередной курьезный случай с последней работы, откуда его недавно попросили. Леня с удовольствием слушал. Как приметил Степан, хотя он числился «архаровцем», с остальными двумя парнями сочетался слабо. Достаточно интеллигентный и немногословный. Олег, впрочем, тоже не ударялся в тирады, но тем не менее казался общительней Лени.

Через некоторое время из лагеря вернулся Олег. Он отмыл котел со сковородками и пришел на помощь остальным, принеся с собой в рюкзаке несколько бутылок с питьевой водой. Стас молча передал ему косу, одновременно приняв от него бутылку, открыл ее и стал жадно пить. Олег же, тоже сняв футболку, сменил Стаса на посту косаря. Управлял инструментом он заметно менее ловко, выдавая в себе городского, но работал так же усердно. Стас присел, достал из рюкзака Олега полотенце и вытер от пота лицо и торс. Продолжая отдыхать, он слушал Санька, отмахивался от слепней, а затем перебил его, спросив о том, не с улицы ли Ленина один из участников его повествования.

– Лысый-то? С Ленинской вроде, – оживился Саня, – а ты что, знаешь его?

– На соревнованиях познакомились, – ответил Стас, добавив:

– Я ему руку вывихнул, а он обещал мне в ответ мою сломать.

– Сломал?

– Попробовал, не получилось, – с холодком, ответил Стас, кинув взгляд на Степана.

– Потому и не получилось, что попробовал. Тут ломать надо, а не пробовать, – спокойно ответил на явно предназначенный ему выпад Степан, взяв охапку скошенной травы.

– Опыт большой?

– Ну, большой не большой, а молодость на девяностые пришлась. Там либо ты ломал, либо тебе.

Стас прибил одного особо надоедливого слепня, севшего на плечо, хотел было что-то добавить, но передумав, вновь спросил Саню об их общем лысом знакомом. Что-то в поведении Стаса говорило Степану о том, что тот признал факт проигрыша в этом противостоянии. Сам Степан до сих пор удивлялся тому, что паренек вообще решил вступить в конфликт с человеком, куда его взрослее, но в то же время отметил для себя, что Стас был кем угодно, но только не трусом. Возможно, в этом и таился ответ. Постепенно, слово за слово, диалог Сани и Стаса превратился в общее обсуждение, во время которого между двумя конфликтующими сторонами случилась какая-то разрядка. Конфликт сам собой сходил на нет. Сперва Стас со Степаном обменивались аккуратными фразами, уже обращаясь друг к другу более часто, а затем уже спокойно общались, как будто и не было никакого между ними конфликта. Мудрый Игорь оказался прав. Никто никому не протягивал руки, не извинялся, не признавал свою неправоту или наоборот – общение наладилось само собой.

До обеда две трети пути были очищены. Косу брали по очереди, в основном косили Стас, Саня и Олег. Борис приходил их навестить, проверил уже выполненную работу, довольно кивнул и вновь отправился к леснику. Вернулся за полчаса до обеда и распорядился возвращаться в лагерь. Работники помылись в реке и уселись на стол. Сегодня Игорь приготовил окрошку, что было очень кстати, поскольку солнце порядочно припекало. После обеда давался час на отдых, который все использовали по-разному. Леня читал в палатке книгу, Олег после помывки кастрюли отправился стирать свои вещи на речку. Подобная чистоплотность как будто была ему не свойственна, но факт оставался фактом. Вот и доверяй первому мнению. Степан же остался за столом вместе Игорем, Стасом и Саней, которым Борис передавал вести от лесника.

– В этом году черные совсем осмелели. Гордей говорит, что слишком близко подходить стали. Дождутся, когда он в лес уйдет, и начинают ходить с искателем, один раз даже на наш раскоп заявились, – рассказывал Борис.

– Во дают, – почесывая голову, выдавил из себя Игорь.

– Сергеевич, а ты не смотрел, нанесли ущерб какой? – спросил настороженно Санек.

– Смотрел, конечно. Вроде, все как и оставили. Копать не пробовали.

– Но раз совсем близко подходить стали, в дальнейшем могут и рискнуть, – вставил свое мнение Стас.

– Не думаю. Времени у них не так много. К тому же активизируются, как заметил, ближе к нашему приезду. Весной и осенью попыток не делают.

– Точно знать не можем, – все не унимался Санек.

– Да и не узнаем, впрочем, ладно. В этом году будем ближе к воротам копать. Три года назад здесь хорошие находки были. Много наконечников и чешуек от доспехов.

– А где чаще золото бывает? – вдруг вклинился в разговор Степан.

– Ближе к храмовому комплексу, – ответил Борис, а затем сам задал вопрос. – Золото, смотрю, интересует?

– Посмотрел бы, чего скрывать.

– Покажем, каждый год хоть одна находка золотая да есть, – улыбнулся Борис, затем задумался и добавил:

– Хотя нет. В 2010-м году ни крупинки не нашли. Впрочем, год хороший был и без золота.

Он задумался с отстраненной улыбкой, но вскоре помотал головой, будто отгоняя воспоминания, и продолжил:

– Разобьем два небольших раскопа с бровкой[9 - Бровка – полоска нетронутой земли между квадратами или более крупными участками раскопа, оставленная для того, чтобы лучше проследить стратиграфию памятника.] между ними. Один – для рабочих, другой – для студентов. Юрьевич сказал, что в этом году они расщедрились, аж пятерых дали, плюс должников два-три человека. Рабочих еще подъедет человек пять. Думаю, успеем до материка[10 - Материк – в археологии, слой земли, который уже не содержит артефактов и других следов пребывания человека.] к концу сезона.

– А прошлогодний раскоп расконсервировать будем, Борис Сергеевич? – спросил Стас.

– Посмотрим, как с этими двумя пойдет. Если совсем быстро и дожди не одолеют, думаю, добьем.

– А шурфы будем бить? – спросил Саня.

– А ты как хотел? Конечно, заложим два или три.

Все одобрительно закивали, а Степан вспомнил, что во время первой встречи именно его Борис угрожал поставить на шурфы, поэтому данная работа стала ассоциироваться у него с неквалифицированным трудом, куда ставят работать лишь новичков. Но судя по реакции парней, это было не так.

– Мы с Олегом возьмем один, Саня с Леней другой, а третий… – начал рассуждать Стас, но Борис прервал его, подняв руку.

– Погоди, в этом году, шурфы будем бить по очереди, один за другим, а не все сразу, к тому же сперва еще определить надо, где именно, – сказал он.

– Скажи, Сергеевич, – вмешался в разговор Игорь, – мне вот все черные покоя не дают. У тебя с ними были контакты?

– С ними? Были, только не уверен, что это те же люди, что тревожат нас в последние годы.

– А где пересечься получилось? А главное, когда?

– Да года четыре назад, сидел в ресторане и смотрю, с меня мужичок глаз не сводит. Сперва думал, что показалось. Ан нет. Пристально смотрел, а главное, долго. Я уж думать начал, может, денег ему должен, да вроде не припомню его лица. А тех, кому должен и кто должен мне, помню очень хорошо.

– Так, что мужичок? Из черных?

– Погоди, не перебивай. Дай, думаю, проверю, что за фрукт. Делаю вид, что в туалет собираюсь, а по пути к нему подсел, достаточно внезапно и неожиданно для него. Борис, представляюсь. Мы, видно, знакомы, да я запамятовал. А он мне и отвечает: не знакомы мы, мол, Борис Сергеевич, но есть у нас к вам дело.

– У нас? – переспросил Саня.

– Слушай, не перебивай. Дело, говорит, у нас к вам есть. Я и спрашиваю, мол, вы тут не один сидите или августейшей особой являетесь, что во множественном лице к себе обращаетесь?

– Хорош! – вставил Игорь.

– Он предложил, чтобы я ему позвонил, но я быстро дал понять, что, поскольку он с меня глаз не сводил, а не наоборот, звонок явно нужен больше ему. Тот подумал, секунды три и выдал: мол, с ребятами поискать хотели «кое-чего» в наших краях и спросил моего на то одобрения.

– «Кое-чего» – это золото? – переспросил Стас.

– Надо полагать.

– А вы что?

– А чего я? Сразу объяснил, что работать в наших местах с «кое-чем» можно только через меня и только официально. И непременно через заключение трудового договора. Мужичок морду скривил, и больше я его не видел.

– А почему думаешь, что это не он с друзьями у нас тут шалят и «кое-чего» ищут? – спросил Игорь.

– А после мужичка на меня его друзья и вышли. Предлагали мне за то, что глаза закрою, некую часть. Чего, я так и не понял, то ли находок, то ли выручки с них на черном рынке. Пугать даже пытались.

– Угрожали? – удивился Санек. – Чем?

– Знакомыми с администрации.

– А ты чего? – спросил Игорь с тревогой.

– Назвал фамилию одного из наших спонсоров. Ну и услышав, какие люди у нас являются меценатами и благодетелями науки, друзья того мужичка, резко передумали искать «кое-чего» в наших краях.

– А кого из администрации они назвали? – поинтересовался Санек.

– Никого конкретно, просто намекнули на знакомых из администрации. Может, блефовали, а может, и нет. Судя по тому, что им известна фамилия, которую я назвал, думаю, не блефовали. Наверное, те же люди, что стоят за Дьячковым.

При звуке этой фамилии Саня демонстративно сплюнул.

Весь этот разговор показался Степану занятным. Наука, как оказалось, являлась сосредоточением интересов непростых людей. По-настоящему непростых, судя по всему. Не тех, при виде кого кривился Игорь в ресторане, где он работал, а тех, кто стоял над ними. Степан сразу вспомнил: при первой встрече Борис прямо указал на спонсоров этой экспедиции, а также упомянул, что далеко не все из них хотят помогать официально. Сейчас он назвал этих людей меценатами. А меценаты, насколько он знал, помогают науке, не ища в этом выгоды. Но что это за меценат, при упоминании фамилии которого, бьется карта людей из администрации? И почему он поддерживает Бориса? А ведь и Серега числится в спонсорах экспедиции. Какой интерес для его фирмы снабжать археологов продуктами? Надо при удобном случае позвонить и спросить, да и Ольге позвонить надо. В общем, столько вопросов появилось. Многие из них упирались в Бориса. Что это за человек? Он не боится противостоять как сотрудникам университета, так и тем, за кем стоят люди в администрации города. При этом не скажешь, что он что-то с этого имеет. Ездит он не на Lexus, а на подержанной иномарке. Возможно, на конструкторе из Японии[11 - Распил – жаргонное название способа ввоза иномарок в Россию по частям. Это делается, чтобы минимизировать расходы на таможне. В декларации указывается не полноценное авто, а набор деталей.]. До того как правительство взялось за людей, занимавшихся ввозом распила, это было весьма популярно на Дальнем Востоке. Что-то доходило и до здешних краев.

Все выдавало в Борисе именно человека идеи. Фанатичного и преданного своему делу археолога, способного идти на конфронтацию с ректором университета или дать от ворот поворот черным археологам, прикрывающимся людьми из администрации. Но зачем кому-то поддерживать такого «идейного»? Может, действительно, за словом «меценат» скрывается иногда истинный смысл этого термина? Впрочем, чего забивать этим голову, подумал Степан, вставая из-за стола с намерением позвонить супруге. Сереге позвонит позже. Сам разберусь, подумал он, что за человек.

После обеда дочистили дорогу на раскоп. Полученные снопы перетащили волоком на тентах в сторону оврага и скинули их туда. Он был достаточно далеко и от дороги, и от лагеря. Сам раскоп находился посреди поля за небольшим длинным пригорком. На самом пригорке, ближе к лесу, стоял контейнер, оборудованный под жилище лесника. Здесь он проводил время с весны и до осени. В оставшуюся часть «унылой поры» и полную зиму, когда земля промерзала и никаких черных копателей можно было не бояться, он перебирался в деревянный сруб. Звали его Гордей Леонидович Карпов. Местный уроженец и сын лесника, он продолжил дело отца, завязав настоящую и искреннюю дружбу с учеником археолога, возившего сюда экспедиции. Бойкий и дерзкий, Борис сразу пришелся леснику по душе.

Все это Гордей расскажет позже, а вначале он с легким недоверием смотрел на Степана, всем видом показывая, что новичок если и не вызывает у него опасения, то принимать его в свой круг он тоже сразу не будет. Степан, впрочем, тоже в друзья не набивался. Он сухо пожал не сразу поданную руку, представился и отошел посмотреть на местные красоты. Сложно было представить, что здесь было много лет назад… Сколько, кстати? Ранний железный век это до нашествия татаро-монгольского ига хотя бы? История всегда интересовала Степана постольку поскольку, а тут он с головой окунулся в нее. Чудны дела твои, Господи, право слово.

Во время ужина Борис достал две бутылки самогона, поблагодарил всех за отличную работу, отметил Степана как новичка, заявив, что таким работящим здесь всегда рады, и дал добро на то, чтобы отметить начавшийся сезон. Именно с постройки лагеря, по мнению Бориса, он и начинался. Сидели весело. Завтра Борис разрешил отдых до обеда, а к этому времени должны были подъехать Матвей Юрьевич со студентами и рабочими. Они явились даже раньше ожидаемого времени, к обеду. На нескольких автобусах. Первыми появились научные сотрудники и рабочие. За ними с опаской вышли в этот новый чудный мир студенты. Еще один полевой сезон начался!




Глава пятая




Научная процессия состояла из двух машин: автобуса впереди и грузовика с вещами. Когда из автобуса стали выходить пассажиры, Степан сразу заметил, насколько «официальная» часть экспедиции отличается от подготовительной. Если тех, кто возводил лагерь в эти дни, можно было описать словом «работяги», то для вновь прибывших куда больше подходило такое понятие, как «пижоны». Ни убавить, ни прибавить.

Первым вышел Матвей Юрьевич в клетчатой рубашке и своих фирменных подтяжках, удерживающих льняные брюки. На голове у него была надета ковбойская шляпа, в которой он походил на одного из персонажей фильмов с Гойко Митичем. Он улыбался и нес за плечом походный рюкзак литров на пятьдесят. Встречал его лично Борис. Они пожали друг другу руки и обнялись. Оба руководителя были рады друг другу, о чем свидетельствовали искренние улыбки на их лицах. Затем Матвей Юрьевич с такой же приятной улыбкой и крепким, казалось, несвойственным этому человеку рукопожатием стал здороваться с остальными обитателями лагеря. Судя по реакции строителей, он наравне с Борисом пользовался их любовью и уважением.

Следом за ним вышла довольно солидного, даже устрашающего вида дама в черных очках и шляпе. На ней так же была клетчатая рубашка, разве что без подтяжек, штаны и с виду недешевые кроссовки. В могучих руках дама держала походные, весьма увесистые сумки. Борис подошел и с напускным важным видом обратился к гостье.

– Здравствуйте, Клавдия Ильинична! Как добрались? – поинтересовался он уже знакомым Степану официальным тоном, совсем несвойственным этому человеку.

– Привет, Борь! Да нормально, умаялись слегка. В автобусе было душно, – ответила грозная Клавдия Ильинична таким же грозным басистым голосом.

Она пыталась сделать его свойским, как показалось Степану, но вышло довольно скверно. Он вспомнил, что удивлялся прозвищу, которым архаровцы называли ее в те редкие моменты, когда вспоминали об университетских деньках. Каждый раз, когда заходила речь о каком-то предмете с непривычным слуху Степана названием, вспоминалась некая Миссис Клювдия. Так, насколько он помнил, звали героиню одного из зарубежных детский мультиков про говорящих уток, который крутили по телевизору в девяностые. Когда он поинтересовался у них, что это за Миссис Клювдия, Олег с улыбкой пообещал: «Скоро увидишь».

Теперь становилось понятно, почему она получила такое прозвище, ведь действительно походила на ту массивную утку-горничную. Однако справедливости ради стоит отметить, что лишь внешне. Степан не вспомнил голоса этого персонажа, но был уверен, что она добрая. Говорить так про характер Клавдии Ильиничны не приходилось. Всем своим видом она показывала, что в этом лагере с ней необходимо считаться. Да и не в лагере, по правде говоря, тоже. На момент ему показалось, что, пожелай эта грозная женщина забить деревянный кол в землю, она смогла бы сделать это кулаками вместо кувалды. Про себя он стал называть ее именно Кувалдой, а не тем дурацким прозвищем, что дали архаровцы.

Как впоследствии оказалось, именно Клавдии Ильиничне принадлежал тот пустующий третий стол, который приметил Степан в тот день, когда явился в университет на кафедру археологии. Про себя он даже отметил, что если бы она присутствовала тогда на кафедре, то внесла бы еще больше сумятицы в его попытку составить мнение об археологах в общем и о предстоящей экспедиции в частности. И здесь даже дело не в том, что пришлось бы выбирать уже не из двоих, а из троих сидящих, решая, кто из них тот самый Борис, а в том, что со своим собственным телосложением он явно бы не соответствовал мастодонтам-археологам, находившимся на кафедре. Трое массивных деятелей науки, очевидно, показались бы ему эталоном того, как должен выглядеть археолог.

Улыбнувшись про себя, Степан отогнал эту дурацкую мысль, отметив, что непринужденная обстановка в лагере за эти три дня начала сказываться и на нем. Он стал чуть беззаботней, что ли.

Выходившая следом за Клавдией Ильиничной дама была куда приветливей на вид. По крайней мере, она улыбалась. Одежда на ней – под стать хозяйке – также навеивала ощущение легкости и простоты: белая кепка, яркая, разноцветная футболка, поверх которой была наброшена легкая куртка. Степан тут же бросил взгляд на весьма аппетитные формы и изгибы тела женщины. Не сказать, что в груди у него что-то екнуло, но ему стало немного неудобно за свой внешний вид. Старый камуфляж поверх тельняшки, взлохмаченная голова, да и руки, чего греха таить, не мыты. Вместо назначенного Борисом отдыха, он только что закончил инвентаризацию хозки. Перебирая грабли, лопаты и прочую археологическую ерунду, сам не заметил, как совсем извозился, а тут гости подъехали.

Усилием воли Степан прервал галопом мчавшиеся невесть куда мысли, подумав о том, что ему, собственно, нет никакой разницы, как он выглядит в глазах тех, кто только приехал. Даже если одна из приехавших казалась на вид приятной женщиной. Тем не менее он отметил, что Борис поздоровался с ней куда сердечнее, нежели с грозной Клавдией Ильиничной с кулаками-кувалдами.

– Здравствуй, Наташенька, – улыбнулся ей Борис и стал ожидать следующего выходящего из автобуса. Им оказался крепкий мужичок средних лет, низкого роста, с залысиной. Обменявшись рукопожатием, Борис не удостоил его приветственной фразы. Затем вышли два парня помоложе. Борис тоже спокойно их поприветствовал. Как-то Степан слышал от отца, что в советские времена они легко определяли, кто станет следующим генсеком. Кто шел в первом ряду за гробом почившего, тот и занимал освободившийся кабинет. Так и здесь по реакции Бориса на каждого вновь прибывшего можно было определить, какое отношение к этому человеку было во всем остальном лагере. Про себя Степан отметил: Борис, должно быть, плохой игрок в покер, а заодно подумал о том, что надо как-нибудь убедиться в правоте или ошибочности своего суждения. За три дня он ни разу не увидел Бориса за игрой в карты, шахматы или нарды. Даже в часы отдыха тот занимался делами или просто веселился вместе с остальными, иногда наблюдая, как азарт проявляют другие.

И последними выходили студенты. Их оказалось пятеро. Двое юношей и три девушки. Не очень много, но, как говорил давеча Борис, отбить даже такое количество практикантов у руководства университета являлось достижением. И уж если первые выходящие показались Степану пижонами, то говорить о пестром скопище студентов – лишь зря бросать слова на ветер. Столь разномастной публики не увидишь даже во время ярмарок.

Первой Степан приметил ту самую парочку, встреченную им тогда в университете. Очевидно, сдать задолженности по археологии не получилось, и вот они явились на их отработку «в поле». Девица выглядела слегка испуганной и крепко держала молодого человека за руку, не отлипая даже тогда, когда они спустились и положили сумки на землю. Причем вместо сумки у девушки был туристический чемодан на колесиках. Одежда на ней была тоже не для поля и явно указывала на то, что если у девицы и было представление о том месте, куда она отправляется, то оно было ложным. Ее молодой человек был одет по-простому и куда более подходяще для полевых условий. Лицо его выражало легкое безразличие к происходящему. Парочка встала поодаль, ближе к той даме, которую Борис назвал «Наташенькой».

Вышедший следом парень был в черных очках и с новомодной, зачесанной как-то набок прической, из ушей он вытащил наушники, аккуратно сложив их в карман, и всем видом показывал, что попал в какую-то беспросветную глушь. Так оно на самом деле и было, но ярко выраженная брезгливость на его лице Степану явно не понравилась, как, впрочем, и он сам. Не любил он щеголей – а паренек именно на такового и смахивал. Такое же мнение, надо полагать, разделяла и часть архаровцев, поскольку позади себя Степан услышал комментарий Стаса: «Видел петушка?» и последовавший на это ответ Олега: «Ага». Однако выражение лица парня моментально сменилось, когда он поравнялся с остальными студентами-практикантами. Он не остановился рядом, а прошел дальше, попутно поздоровавшись с Борисом, и протянул руку Саньку, стоявшему к нему ближе всех.

– Витек, – представился он.

Санек ответил на приветствие, назвав свое имя. Затем новичок повторил свой дружелюбный жест несколько раз, подходя к каждому из строителей, не исключая Степана. Остановившись возле Стаса и Олега, он поинтересовался, давно ли они здесь и чего ему ждать от этого места. Что ему ответили на это архаровцы, Степан уже не услышал, переведя внимание на остальных приехавших.

Последними вышли две девицы с темными волосами, одна из которых была одета во все черное, а вторая напоминала туристку, отправляющуюся в жаркие страны: короткие шорты, топик, широкополая шляпа и черные очки. Обе девушки стали рядом с парочкой «должников». Вскоре к ним присоединился и паренек, назвавшийся Витьком. Из открытого окна высунулся водитель Димон, спросил у Бориса, где можно оставить автобус, получил ответ и поехал парковаться. Водитель грузовика, усатый мужичок, повел свой грузовик вслед за ним.

– Значит так, бойцы, – обратился Борис к студентам посерьезневшим голосом, – добро пожаловать в Махаоновку. Здесь в течение месяца будет проходить ваша археологическая практика. Некоторые из вас не смогли сдать мне зачет по археологии, поэтому в зависимости от того, как вы будете здесь работать, решится вопрос о вашем переводе на второй курс. Будете все делать хорошо, значит, и в зачетке появится соответствующая отметка. Если мне не понравится, как вы себя покажете, то путь вам на комиссию, будете пытать удачу там. Все понятно?

– Да, – почти хором ответили студенты.

Степан обратил внимание, как девица в шляпе и топике закатила глаза. Заметил ли это Борис, было неизвестно, однако виду он не подал и продолжил инструктаж.

– За прохождение техники безопасности и практики распишитесь чуть позже, однако тем, к кому у меня будет много вопросов, практику я не зачту. Это тоже понятно?

– Да, – снова повторили студенты.

– По всем вопросам обращайтесь ко мне, Матвею Юрьевичу… и к Клавдии Ильиничне. По распорядку объяснят старшие. Старшие для вас – все, кого вы тут видите, – с этими словами Борис указал в сторону строителей.

Девушка, вышедшая первой, что-то прошептала на ухо парню, которого держала за руку, тот кивнул.

– К раскопкам приступаем завтра с утра, – продолжал Борис, – а пока располагайтесь в палатках, старшие также покажут вам, где находится кухня и все остальное…

– Борис Сергеевич, а где находится туалет? – перебил инструктаж Бориса, кивнувший своей подруге парень.

– Тебе какой нужен? – спросил Борис серьезно, но с легким оттенком лукавства. Стало очевидно, что он тоже заметил вопрос девушки и ответный кивок парня, а значит, заметили все остальное.

– А у вас есть разные? – ответил вопросом на вопрос студент.

Борис помолчал немного, усмехнулся, а затем пояснил, что за лагерем есть тропинка с распутьем, где налево находится женский туалет, а направо – мужской. После чего продолжил объяснять здешние правила, которые вроде как должны были поведать «старшие».

Степан в это время поглядывал на приехавших. Студенты сбились в кучу и слушали Бориса: кто-то внимательно, кто-то нет. Работники постарше тоже смотрели в сторону Бориса, все, кроме низкорослого мужичка с залысиной. Он, как и Степан, рассматривал людей, стоявших напротив. В какой-то момент они даже встретились взглядами, задержав их чуть дольше. Степан мельком пробежался взглядом по прибывшим дамам, а затем вновь переключился на студентов.

– Все понятно? – закончил свою тираду Борис.

– Да, – в третий раз ответили хором понятливые новички.

– Ну и отлично! А теперь марш располагаться!

Студенты пошли в сторону тех, кто строил лагерь, направившись почему-то именно к Игорю. Возможно, среди остальных он вызывал наибольшее доверие практикантов или просто выглядел дружелюбнее остальных. Вновь прибывшие работники двинулись прямиком в лагерь. Степан отметил про себя, что Борис ни разу не глянул в их сторону во время инструктажа. Обращался он исключительно к практикантам. Наверняка работяги были здесь не впервые, тем более что они уверенно потащили свои сумки и рюкзаки к одной из палаток. Они не стали подходить, здороваться, пожимать руки или иным образом приветствовать тех, кто строил лагерь. Стас проводил их взглядом до лагеря, Олег сплюнул.

– Кто это такие? – поинтересовался Степан у Санька.

– Лысый карлик – это Вася Борзых, человек Клювдии, остальных я не знаю. Но раз они приехали вместе с Васей, то набиваться к ним в друзья я бы не стал. А так просмотрим, что за перцы.

– Чем тебе не угодил этот Вася?

– Да уже того, что он с Клювдией, должно быть достаточно… А! Точно, ты же не знаешь Миссис Клювдию. Ну, сейчас щеглов пристроим и расскажу.

Степан не замечал раньше, что Саня тоже называет Кувалду Миссис Клювдией, однако это прозвище, видно, устоялось среди людей Бориса. Он отправился в сторону лагеря вслед за Саньком. Игорь, Олег, Леня и Стас вели студентов туда же, попутно объясняя каждый на свой лад, как в этом лагере нужно себя вести. Казалось, что каждый из архаровцев видит себя маленьким командиром, даже Леня и тот напустил на себя важность.

Степану забавно было наблюдать за изменениями в человеке, когда ему хочется показаться перед кем-то более значимым. Тем, кем он, как правило, не является. Моментально меняется все поведение человека, от мимики до манеры говорить. Вот только что был замечательный парень – и в мгновение ока будто перевоплотился. Появляется надменность и легкая отстраненность от привычного образа. Особенно это ярко выражалось в те моменты, когда нужно распушить хвост перед противоположным полом. Хотя и сложно осудить за простое желание показаться лучше, но зачастую люди совершают в такой ситуации ряд ошибок. Или сторонятся друзей, которые могут «произвести неправильное впечатление», или – еще хуже – пытаются утвердиться за счет этих самых друзей. Особенно жалко это смотрится в тот момент, когда дутый образ лопается, как мыльный пузырь, и надо понуро брести обратно к тем, кого не так давно чурался. А не лопнуть он не может, так как все ненастоящее и наносное рано или поздно сталкивается с подлинной сутью человека и всегда проигрывает ей. Так, Степан вспомнил своего одноклассника Генку Шарапова, который из штанов выпрыгивал, чтобы показаться Ольге стоящим парнем и «правильным пацаном». Пыль в глаза пустить не удалось, и попытка «развести» Степана на деньги, прикрываясь какими-то очень важными знакомыми, закончилась для Генки выбитым зубом. А Степан остался с Ольгой. Посмотрев несколько дней на ужимки прыгающего и гнувшего пальцы ухажера, отправившегося в нокаут после первого же пропущенного удара, она обратила внимание на простого парня, спокойного, но уверенного в себе. На него. И вот уже через год у них очередная годовщина свадьбы. Сколько же времени утекло с тех пор?

Пока Степан обдумывал простую мысль, что «быть» всегда выигрывает у «казаться», Санек отошел от одной из палаток первокурсников и жестом указал Степану в сторону кухни. Зайдя в нее, он уселся за ближайший стол и напустил на себя довольно важный вид.

– Смотри, Степ, нравится тебе или нет, но ты – человек Сергеевича, – без особого предисловия начал он.

– Раз ты так говоришь, – ответил Степан, без явных эмоций.

– Я даже не про то, что он твой работодатель. А про то, что Сергеевич признал тебя своим человеком. Человеком, которому можно доверять.

Степан понимал, куда клонит Санек, но уж больно ему не понравилась формулировка. Что это, в конце концов, значит – признал своим? Он, что вещь? Считает, что можно доверять? Пусть так. Но, во-первых, он сам должен сказать о подобном или показать это действием. Признание заслуг в качестве зама по МТО в расчет Степан не брал. А, во-вторых, Степан не был уверен, что сам доверяет Борису. Из всех руководителей, которым ему приходилось подчиняться, начиная с ротного в бытность службы и заканчивая Ивановичем, Борис казался самым непонятным ему человеком. Пока со стопроцентной уверенностью он мог только констатировать, что тот является фанатом своего дела. Это было видно в делах и поступках, для этого не нужны были слова. Кроме того, он точно был профессионалом. По услышанным им обрывкам фраз и по грамотному обустройству лагеря можно было судить, что Борис не только живет своим делом, но и отлично в нем разбирается. В остальном же он был непонятен Степану. Какие-то странные меценаты, стоящие за ним, конфликты с администрациями вуза и региона, которых Борис не боялся, некая закрытость при кажущейся широте натуры – все это давало Степану поводы сомневаться в том, что ему так уж хочется считаться человеком Бориса.

– По документам начальником числится Юрьевич, он же является завкафедрой археологии, на нем открытый лист[12 - Открытый лист – официальное документальное разрешение на право производства археологических раскопок в России.], а еще он решает дела с ректором университета. Но в экспедиции всем рулит Сергеевич. Он решает, кого брать, кого нет. Как поступать, что копать. Юревич ему не перечит и правильно делает, – тем временем продолжал Санек.

– А К… Клавдия? – запнулся, чуть не назвав ее Кувалдой, Степан.

– Клювдия? Она тоже при кафедре числится. Копала раньше с Моисеевой, потом немного с Дьячковым, но баба с таким характером скверным, что ее везде погнали, вот и прибилась к Сергеевичу. А поскольку они работают в одном месте, то отказать он не смог… ну или не захотел, бог его знает. В общем, эта приблуда сейчас с нами копает. Но только она не одна приезжает, а со своими людьми. Самый мерзкий из них – Вася Борзых. Мы называем его Борзым промеж собой. Тут погоняло верное. Дерзит, работать с ним сложно. В общем, скверный мужик, как и Клювдия.

– А женщина с ними? Борис, кажется, довольно радушно ее принял?

– А, Наташка? Ну, она в музее краеведческом работает кем-то. Подбилась к нам вместе с Клювдией, но тетка приятная. По крайней мере, в общении и работе. Почему дружит с Клювдией, ума не приложу.

– Замужем? – непонятно зачем, прежде всего для себя самого, спросил Степан.

– Да, бог ее знает. Погоди, а тебе зачем это? – несколько насторожился Санек, с оттенком лукавства.

– Да, просто. Надо же знать, с кем работаешь…

– А про Клювдию почему не спросил тогда? Не интересно, с кем работать надо? – уже не скрывая издевки, продолжал Санек.

Парировать было нечем, поэтому Степан просто отрезал:

– Спросил и спросил. Тебе что? Горячо или холодно с этого?

– Да, впрочем, нет.

– Ну и закрыли тему. Расскажи лучше, что там за отношения между Борисом и этой Кувалдой? – тут уже не сумев сдержаться, выпалил Степан. Уж очень закрепился образ Кувалды при ассоциации с той женщиной.

–Как говоришь? Кувалда? – быстро переключился Санек.

– Ну, Клавдия эта.

– А что, Кувалда ей подходит. Надо парням сказать. Ишь… Кувалда…

– Так что с ней?

– Работают на общем раскопе. Если рабочих приезжает много, то Сергеевич ей и ее людям отдельный раскоп выделяет. Но в этом году вроде не собирался, ты сам слышал.

Степан припомнил недавний разговор, из которого выходило, что Борис планировал разбивать два раскопа. Один – для рабочих, другой – для студентов. Ни о каком раскопе для Кувалды речи не шло.

– А еще… – начал Санек, но тут же замолк, так как на кухню вошла Наташа, дама из музея.

– Привет, мальчишки, – поздоровалась она.

– Привет, Наташка, – ответил, Санек.

– Здравствуйте! – поздоровался Степан

– Это Степа, – представил его товарищ.

– Наташа, очень приятно, – улыбнулась она Степану, а затем перевела взгляд на Санька:

– Саш, Игоря не могу найти. Не знаешь, где он?

– С молодежью вроде был, – неуверенно ответил Саня.

– Ладно, видно, пропустила, – сказала она с улыбкой и пошла в сторону палаток практикантов.

Саня испытывающее посмотрел на Степана, но тот, не подав виду, что обратил на это внимание, пролепетал что-то про необходимость разобраться с хозкой и вышел из кухни, отправившись, правда, в противоположную сторону.

Вечером того же дня дневальный, которым был назначен Стас, прокричал о начале ужина на час раньше обычного. Степан в это время сидел на поваленном дереве у речки и не услышал этого. Он позвонил Ольге, отойдя подальше от лагеря, а затем, закончив разговор, остался возле реки, вглядываясь в движущийся поток. Как известно, человек может наблюдать долго за тремя вещами: как горит огонь, течет вода и работает другой человек. Что-то особенное было в этой реке. Казалось бы, неспешное течение ее вод таило в себе какую-то загадку. Интересно, подумал Степан, раз в этих краях есть золотые находки, то намывают ли в реке само золото? Откуда-то же брались золотые артефакты?

На другой стороне реки располагался лес. Берега обрамляли каменные валуны, в некоторых местах река подмывала могучие деревья так, что часть оголенной корневой системы нависала над берегом. Очевидно, это произошло в те моменты, которые описывал Санек: когда река выходила из берегов, а тихое течение сменялось бурным потоком. Вдали виднелся бурелом. Казалось, будто река не просто разделяет лес на две части, а является границей между двумя мирами. Один – облюбованный человеком, а другой – дикий и нетронутый. Степан присел на упавшее дерево и задумался, глядя на всю эту красоту. Место вообще располагало к размышлениям. Оно возрождало в памяти какие-то давние мечты и пережитые впечатления. О том, как ходили с классом в лес, как клали в угли картошку и ели, перекидывая между ладоней еще горячий клубень. Можно было даже не чистить, просто есть со шкуркой. Вкуснее ничего не было. Куда это все подевалось? Как давно он не выезжал в лес? Не так, чтобы на шашлыки семьями, а по-настоящему? Когда жизнь превратилась в извечный круг – работа – дом? Вопросов было много, а ответ один: он повзрослел и, кажется, успел состариться. Школа, техникум, армия, свадьба, работа. Из разнообразий были лишь редкие путешествия, да и то самое дальнее место, где он был, – Москва. Столица ему не понравилась: слишком суетная, шумная, поэтому после нее долго отдыхал в кажущейся до поездки очень суматошной столице региона. Города – что большие, что маленькие – крали много времени, некогда было даже остановиться и задуматься о каких-то мелочах. Постоянно в движении. Когда все надоедало, он менял место работы, иногда даже с меньшей оплатой, и ехал в небольшие города, как тот, из которого недавно перебрался обратно в столицу региона. Но вот так, чтобы в самую глушь, выехал впервые. За малые три дня, занятые работой, Степан понял для себя, что здесь все ему по душе. Это место и эти люди. Даже задира Стас.

А вот и он, легок на помине. Не подходя слишком близко, он окрикнул Степана. В голосе не было агрессии.

– Степ, – позвал он.

– Да, Стас? – отозвался Степан.

– На ужин идешь?

– Так рано? Час же еще до ужина.

– Борис Сергеевич велел сегодня пораньше накладывать. Игорь приготовил жаркое.

– Жаркое? Да, спасибо, сейчас приду.

Стас, казалось, хотел добавить что-то еще, но, видно, передумал и повернулся в сторону лагеря. Туда же следом за ним отправился и Степан.

Столовая была забита народом. За преподавательским столом сидели Борис, Матвей Юрьевич, грозная Клавдия и Наталья. Столы для работников тоже были заняты. За одним сидели те, кто строил лагерь, вместе с водителями, за другим – вновь прибывшие работники и студенты. Степан подошел со своей тарелкой к Игорю, тот до краев наполнил ее аппетитно пахнувшим жарким. Степан уселся между Саньком и беседовавшим с Леней Олегом. Стас уселся последним. Какое-то время в столовой стоял гул, затем Борис встал, и повисла тишина. Если, конечно, не считать квакающих вдалеке лягушек.

– Ребята, – начал Борис торжественным голосом. – Сегодня, наконец, мы можем отметить первый день нашей экспедиции. Сезон, как я говорю обычно, начинается именно с того момента, когда построен лагерь. Завтра мы начнем разбивать раскоп. За работой там будет проходить основное время вашей практики.

При этих словах он повернулся в сторону студентов.

– Как только пойдут находки, часть девочек будет переведена на камеральные работы в лагерь, – продолжал Борис, – будете помогать Наталье Семеновне мыть и шифровать керамику.

– Шифровать? – спросил шепотом у Санька Степан.

– Потом объясню, – отмахнулся тот.

– Парни, вы будете помогать остальным мужчинам: выносить землю из раскопа, отодвигать отвал, носить пакеты с находками в лагерь, – вещал тем временем Борис. – Над каждым раскопом будет назначен старший. На раскопе вы непосредственно подчиняетесь ему, а также любому из сидящих здесь за столом преподавателей. Кто найдет золотой артефакт – тому проставляю несданный экзамен автоматом.

За столом, где сидели первокурсники, засуетились.

– А если я уже закрыла экзамен? – спросила девица, которая по приезде была одета во все черное.

– Ну, дополнительную банку сгущенки попрошу Игоря Александровича выделить в твое частное пользование, – с улыбкой ответил Борис.

– Золото в обмен на сгущенку? – презрительно добавила ее соседка, та, что демонстративно закатывала глаза во время инструктажа.

– Послушай меня, краля, – при этих словах Бориса глаза у девицы вспыхнули ненавистью, – все золото принадлежит здесь государству и благодарным потомкам. Единственное, чем ты можешь здесь обмениваться, – это опытом, и ой как сомневаюсь, что твой хоть сколько-нибудь ценен в нашем деле.

Девица прикусила язык и дальше слушала Бориса со вниманием, как и остальные студенты и рабочие, разве что лысый мужичок, названный Саньком Борзым, поглядывал на работников, сидящих за другим столом. Борис объяснил всем правила поведения и общежития в лагере и на раскопе, представил работников, строивших лагерь, назвав каждого по имени и отчеству, затем пожелал всем приятного аппетита и уселся трапезничать.

Из нововведений Степан услышал о том, что после завтрака, обеда и ужина дневальный моет посуду за остальными участниками экспедиции. Во время постройки лагеря они мыли посуду каждый сам за собой. Теперь же, когда число обитателей лагеря увеличилось, самоуправление, по всей вероятности, уступило место ранее заведенному порядку.

Кажется, Борис слегка увлекся с речью, подумал Степан, заметив, что жаркое немного остыло. Однако умял все быстро и, как водится, с аппетитом. Съев основное блюдо, он оглядел уставленный блюдами стол. Нельзя сказать, что он ломился от разносолов, но был лучше, чем обычно. Добавились салатники, из которых каждый накладывал себе сам, несколько подносов с бутербродами, а вместо чая или компота были поданы кувшины с домашним квасом, который Борис привез сегодня из Махаоновки. Едва ли такой ужин будет всегда, просто Борис, как заметил Степан, любил произвести впечатление. Сегодня ему захотелось предстать перед работниками в образе радушного и гостеприимного хозяина. Хотя, возможно, такой стол накрывают каждый раз по случаю открытия сезона. Не хватало чего-нибудь покрепче кваса в таком случае, ну да бог с ним.

После окончания ужина Борис встал, громогласно назначил дневальным на завтрашний день некоего Артема, а также объявил о том, что трапеза окончена. После чего сел обратно на свое место и завел разговор с Матвеем Юрьевичем. Ну как разговор – Матвей продолжал ужинать, время от времени кивая на очередную фразу Бориса. Постепенно столовая стала пустеть. Кто-то продолжал еще сидеть и разговаривать, а кто-то ушел в свою палатку. Когда стало смеркаться, Стас врубил генератор, чем вызвал сразу смену обстановки: в столовой появился свет, а также произошел стервятнический налет студентов с зарядными устройствами на удлинители с розетками. Степан разговаривал с Саней, который объяснял ему значение терминов: шифровать и двигать отвал. Первое означало «подписывать тот или иной артефакт особым шифром при помощи туши и пера», которым Степан писал еще в школе. Шифр, как правило, содержал самые необходимые сведения об артефакте: место, дату и условия его нахождения. Это главный документ артефакта. Второй термин обозначал перекидывание лопатами подальше от раскопа кучи уже отработанной земли, в которой точно не осталось ни кусочка керамики или иной редкости. Краем глаза Степан заметил, как Леня собирает тарелки и складывает возле тазов с водой. Стаса поблизости не было.

– А разве не Стас дневальный сегодня? – спросил он у Санька.

– Стас, все верно.

– А почему Леня посуду моет? Стас его заставил?

– Нет, – рассмеялся Санек, – Стас его в карты обыграл несколько раз на желания. Вот, Леня и моет.

– Понятно, – с разочарованием произнес Степан.

Людей на столовой становилось все меньше. Вскоре за столами остались сидеть только Степан с Саньком, да девушка, сдавшая все экзамены. Она читала какую-то увесистую книгу. Борис и Матвей ушли раньше, Игорь тоже куда-то пропал. Степан поговорил еще некоторое время с Саней и тоже засобирался на боковую. Однако тот остановил его.

– Погоди, Степ.

– Чего еще?

– Скоро самое интересное начнется.

– В смысле?

– Сейчас народ спать ляжет, мы у Сергеевича посидим.

– Так он меня не звал, – неуверенно ответил Степан.

– Ну, раз я тебе это говорю, значит, звал.

Степан удивился, но кивнул в знак согласия. Они посидели еще некоторое время, после чего Стас выключил генератор и позвал их к палатке Бориса. Ее они установили на некотором удалении от лагеря, за кустарником. Теперь Степану стало ясно почему. Кусты вкупе с удачно поставленной машиной закрывали от любопытных глаз вид на полянку перед его палаткой. За эти дни Борис также обустроил место, где ему предстояло жить в течение этого сезона. На дереве рядом был повешен отдельный умывальник, перед палаткой стоял раскладной столик и стулья, на которые уселись Борис с архаровцами, а также присоединившийся к ним Матвей Юрьевич. Возле стола суетился Игорь, накладывая закуску и разливая по стопкам откуда-то взявшийся коньяк.

– Вечер добрый! – поздоровался Степан.

Борис смерил его презрительным взглядом. Взоры остальных собравшихся, кроме Игоря, также были обращены в его сторону. Все они будто изменились. На их лицах не было ни следа расположения. Игорь продолжал разливать коньяк, избегая встречи со взглядом Степана. Санек отошел от него на несколько шагов и также замер.

– Ну, а теперь скажите мне, Степан Ильич, – обратился к нему Борис с холодком в голосе, – с какой целью Дьячков послал вас к нам в лагерь?




Глава шестая




Первым на ум Степану пришло переспросить, что именно сказал ему Борис. Однако мгновенное замешательство ушло, и он уже точно отдавал себе отчет: сказано было ровно то, что он услышал. Вторым было желание понять, не является ли сказанное шуткой? Однако по сосредоточенному лицу Бориса не видно было, что он шутит. Поэтому на смену ступору пришел вопрос: а не охренели ли они тут все часом? Попутно его посетило ощущение, что произошла какая-то путаница. Очевидно же: это какая-то ошибка, и следует объяснить всем тот простой факт, что никакого Дьячкова он в глаза не видел и узнал о его существовании лишь здесь, в лагере. Мысли приходили разные, но ни одна из них не побудила Степана к конкретному действию. Так он и стоял ошарашенный на протяжении некоторого времени, прежде чем не выдавил из себя изумленное:

– Что?

Не зная, чего дальше ожидать от Бориса, Степан уже собирался закричать, но тут заметил на лицах архаровцев едва читаемые улыбки. Вернее, такой она была у Олега, Леня же очевидно прикусывал щеки, чтобы не засмеяться. Прежде чем окончательно догадаться, что здесь происходит, Степан услышал ворчливый голос Игоря, ставившего початую бутылку на стол:

– Дурак ты, боцман. И шутки у тебя дурацкие.

И тут Борис сделал то, чего не делал за все дни пребывания в лагере, – от всей души расхохотался. Остальные также начали смеяться, даже Матвей Юрьевич и тот улыбался, а, казалось, серьезный человек. Не смеялись только Игорь и Санек. Первый всем видом показывал, что не понимает таких шуток, а второй смотрел в сторону Степана как-то виновато, слегка пожимая плечами: мол, не моя идея, прости.

Казалось, дважды за короткое время на лице Степана отразился весь спектр переживаемых эмоций. От удивления и злости, до понимания и веселости.

– Ну, чего стоишь, казачок ты наш засланный, – обратился к нему Борис, одной рукой вытирая проступившие слезы, а второй указывая на свободное место за столом, – садись, гостем будешь.

Степан присел на железный стул, стоявший аккурат напротив Бориса. Его разыграли, но, очевидно, не до конца, слишком рано розыгрыш испортил Игорь.

– Видел бы ты свою рожу, – не унимался Борис.

– А с чего ты вдруг решил, что я вообще на это как-то отреагирую? Что эта фамилия мне о чем-то скажет? – с вызовом спросил у Бориса Степан. – Я твоего Дьячкова в глаза не видел,

– Наблюдал я за тобой, Степа, как и за всеми здесь. Но за тобой особенно. Ты человек новый, а ведешь себя как бывалый, вон архаровца моего шугаешь почем зря, – тут он указал в сторону Стаса, – интересуешься многим, не стесняешься спрашивать о том, что тебя заботит. В общем, проявляешь участие. Работникам моим ты нравишься, да и я пока доволен тобой. Труд, вижу, любишь и не избегаешь, за пару дней в коллектив наш влился. А это чего-то да стоит. Поэтому ты здесь с нами.

– А розыгрышем чем обязан?

– А считай это боевым крещением и проверкой. Мы тут люди с чувством юмора, особенно Юрьевич, – Борис кивнул в сторону коллеги, – это, как водится, признак интеллекта. Трудоголики нам нужны, мы тут все такие, но безмозглые трудяги – нет. Да и нечего Стаса нашего кошмарить, сам напросился.

– Может, хватит, Борис Сергеевич? – недовольно проворчал Стас.

– Ишь ты! Я их выкормил, вырастил, а они на меня голос повышают, – наигранно обиделся Борис и уставился на Степана. – Ну что, Степан Ильич, добро пожаловать в команду?

Вместе с этими словами он протянул свою руку. Степан посмотрел на нее не очень долго, чтобы не обидеть, но достаточно, чтобы дать понять, что в эти игры он играть не намерен, а после этого ответил на рукопожатие.

– Ну вот и славненько, – улыбнулся Борис

Все начали устраиваться за столом. К Степану подошел Санек, присел рядом и испытующе посмотрел ему в глаза: не обиделся? Степан понимающе подмигнул ему, про себя подумав, что нужно будет вернуть шутникам должок. Игорь уселся во главе стола, справа от Матвея Юрьевича. Тут был интересный момент: ни один из руководителей, ни юридический, ни настоящий, как сам называл себя Борис, не сели во главе стола, уступив это место повару. Но даже сидя здесь, Борис, как показалось Степану, указал на свое положение в лагере – уселся ровно посередине. По правое плечо от него сидел Матвей Юрьевич, а по левое – Стас. Леня устроился напротив Игоря, а Олег напротив Стаса. Места нашлось для всех.

– Такого стола не хватало в первые дни, – приметил Игорь, – да и стульев тоже.

Степан молча согласился с ним, вспомнив ящики, за которыми и на которых им приходилось сидеть в первое время, пока не было установлены столы и лавки.

– Я же давал тебе стол, Боря? – удивленно спросил у коллеги Матвей Юрьевич.

– Давал, Юрьевич, только он общему благу служит: на нем Игорь готовит, – ответил Борис, поматывая стопкой с коньяком, в знак того, что устал от томительного ожидания.

– Ну, Сергеевич, с тебя тост, – понял намек Игорь, тоже подняв стопку.

– Долго разглагольствовать не буду. Скажу только, что завтра все начнется по-настоящему, – с этими словами Борис обвел взглядом остальных, – а значит, предлагаю выпить за удачу. Пусть она не отворачивается от нас и в этом сезоне.

С этими словами Борис залпом опрокинул стопку, взял со стола зеленый лук и, обмакнув его в пиалу с солью, закусил. Остальные последовали его примеру, закусывая кто чем горазд: соленой капустой, маринованными грибами и огурчиками. Олег и Леня в очередной раз предпочли этому способу лимонад.

– Сколько вас дураков учить, – проворчал Игорь, – запивать вредно, закусывать надо.

– Закуска градус крадет, – попытался отшутиться Олег.

– А газировка, значит, не крадет?

– Вредно, скажу я вам на свете жить: от этого умирают, – схохмил Санек.

– Я тут смотрю, клуб любителей Петросяна собрался? – с холодком заметил Игорь.

– Ты чего злой такой сегодня? – поинтересовался у него Санек.

– Не злой, а уставший. Ну и злой! Куда без этого! На такую ораву приготовил сегодня, хоть бы кто подошел после ужина «спасибо» сказал!

– Считаешь, себя незаслуженно обделенным благодарностью? – поинтересовался Борис.

– Да от вас-то доброго слова не дождешься, оно и ежу понятно, но вот новички. Хоть один бы подошел, поблагодарил. Нет, воспринимают как должное.

– Да вроде одна поблагодарила, – неуверенно сказал Олег, – та, что на готку похожа.

– Это с кучеряшками которая? Забитая?

– Она.

– Ну ладно, значит, не все прогнило в датском королевстве. Только не припомню, когда она это сделала.

– Когда из-за стола встала и за книгой пошла.

– Так уж и быть, сменю гнев на милость, – делано заерзал на стуле Игорек.

– Странная она какая-то, – немного подумав, добавил Санек, – что про нее скажете, Матвей Юрьевич?

– Дети есть дети, они всегда с причудами. Каждый со своими и каждый курс с новыми, – с доброй улыбкой ответил тот.

– А в целом как вам молодежь наша? – тут уже Игорь задал вопрос, обращенный ко всем.

– Помимо того, что они неблагодарные едоки? – ехидно переспросил Саня.

– Ну, это всего лишь значит, что в вашем хамском кругу прибыло, я не об этом.

– Пацаны – стремные, девахи вполне себе, – емко и коротко ответил Стас.

– Кучерявая особенно? – подшутил над ним Олег.

– На сестру твою похожа.

Олег выругался в адрес Стаса, а Санек объяснил недоумевающему Степану, что Стас некоторое время встречался с сестрой Олега, но любви у них не вышло, то ли по его дурости, то ли из-за ее скверного характера, по словам самого Стаса. После этого друзьями архаровцы быть не перестали, но крепко поссорились. Потом, правда, помирились: чего делить-то?

– Мне другая брюнетка понравилась, – тихо произнес Леня.

Санек понимающе кивнул, судя по выражению лица, что-то хотел сказать, но сдержался. А вот Стас не промолчал:

– Не твой уровень, Лень.

– Тебе почем судить?

– Да так, не осилишь такую девчонку, у нее характер сильный.

– А у меня слабый?

– Тебе… поспокойнее девушка нужна.

Это было первое препирательство между Леней и Стасом, которое увидел Степан, и удивительно в нем было то, что Стас попытался увести разговор, чтобы напрямую не обидеть, товарища.

– Остальные что скажут? – прервал неловкое молчание Борис.

– По мне – нормальные, судить пока рано, вот только попугай ряженый мне не очень понравился, – высказал свое мнение Олег.

– Согласен с Олежкой, – кивнул Санек.

– А ты, Степан, что скажешь? – поинтересовался Игорь.

– Соглашусь с Матвеем Юрьевичем. Дети и есть дети. Куда приехали, судя по внешнему виду, не сильно понимают. Ведут себя естественно: кто дерзит, кто друг друга держится. Пареньку, которого Олег назвал попугаем, очень хочется быть своим и для них, и для нас. По крайней мере, с парнями пытался вести себя по-свойски. Не знаю, понял он или нет, что его своим не слишком хотят видеть, но, думаю, попытки оставит не сразу.

Борис внимательно слушал и время от времени едва заметно кивал. Надо полагать, в знак согласия. Затем повернулся к повару.

– Сам что скажешь, Игорек? – спросил он.

– Ну, как остальные – судить рано. Но надменность в них какая-то чувствуется. Немного напоминают мне клиентов нашего ресторана. Палец о палец не ударили, а туда же: ведут себя как короли мира.

– Ну, – заметил Степан, – некоторая отчужденность естественна, когда попадаешь в непривычную для себя обстановку и знакомишься с новыми для себя людьми.

Тут он посмотрел на Стаса – тот взгляда не отвел.

– Нет, Степ, ты меня не понял, – продолжал Игорь, – то, что они, за исключением того дурика, обниматься и брататься не полезли, я прекрасно понимаю. Но то, как они себя ведут, разговаривают промеж собой, едят, наконец, показывает, что они считают себя выше нас. А ведь ничего еще в жизни не добились.

– Кто о чем, а повар о еде, – попытался в очередной раз схохмить Санек, – как едят они, ему уже не нравится. Чавкают или плюются после съеденного, что ли?

– Суди, дружок, не выше сапога, – угомонил его Игорь и продолжил. – Как бы смешно ни звучало, но то, как человек ест, тоже о многом говорит. Я вот заметил: вы едите быстро, с аппетитом и наслаждением. Почему я на вас не ругаюсь, что после еды вы меня не благодарите? Потому что вижу по вашим лицам: вы моей стряпней наслаждаетесь.

– Ну, еще потому наверное, что у тебя с чувством собственного достоинства все в порядке, раз ты каждый раз для себя «спасибо» не требуешь? – заметил Борис.

– Ну, это тоже.

– А как они едят? – спросил Степан.

– С какой-то брезгливостью, что ли, будто я каждому в тарелку таракана положил. Нет в них чего-то… живого. Они впервые обсуждать что-то начали в тот момент, когда Сергеевич упомянул о зачете по практике. А до этого даже между собой почти не общались.

– Ну, не суди их уж слишком строго. Они только от мамкиных пирожков оторвались, а ты уже сетуешь, что они с недоверием в лагере едят.

– Так, я не понял, Степ? Тебе порции слишком большими кажутся?

Все рассмеялись. Отчасти Степан мог согласиться со словами Игоря, но все же к молодежи относился с некоторым снисхождением. Своих детей у них с Ольгой не было, а вот с отпрысками друзей он всегда находил общий язык. Обсуждал с ними мультфильмы и их героев, ту же миссис Клювдию, затем они подрастали и рассказывали уже о том, что хотят новую игрушку, потом уже ничего не рассказывали, так как жили своей, как им казалось, взрослой жизнью. Но даже в такие моменты всегда были рады ему и обсуждали, что угодно, что не касалось именно их сокровенного, личного пространства.

Студенты детьми считаться уже не могли, но своей показушной взрослостью напоминали их. Наверное, тем взрослый и отличается от ребенка, что он не желает «казаться» взрослым. А некоторым, такое чувство, и вовсе никогда не хотелось этого. Борис старше его, а ведет себя так, будто бы, наоборот, только выпустился из университета и является самым главным архаровцем. Игорь очень интересно изъясняется, очевидно, много читает, но сам порой страдает юношеским максимализмом. Похоже, единственным из здесь собравшихся по-настоящему взрослым человеком был Матвей Юрьевич. Он в основном молчал и слушал, вклиниваясь в разговор редко и лишь по делу. Да и на остальных, даже на Бориса, смотрел, будто бы со снисходительностью и какой-то отеческой любовью. Этакий усталый патриарх с теплотой и заботой слушающий про успехи и мысли своих нерадивых чад. Интересно, почему он лишь номинальный и юридический руководитель?

Мысли Степана были прерваны вопросом Игоря, обращавшегося к самому Борису.

– Мы твоего мнения, Сергеевич, не услышали.

Борис почесал подбородок, затем поднял стопку и заявил:

– Ну, выпьем за то, чтобы они оказались хорошими людьми, а главное – работниками.

Все весело присоединились к Борису, хотя Игорь, судя по его кислому лицу, остался недоволен ответом.

– Ну, ты как отец родной – не сказал, а рублем одарил. Все наши споры сразу рассудил, – проворчал он, а затем присоединился к тосту.

– Вот скажи мне, Игореш, какие споры ты имеешь в виду? Что они плохие едоки или что нужно посмотреть в дальнейшем, как они будут себя вести? Я вас услышал: я с вами со всеми в какой-то степени. Давай уже предоставим студентикам шанс реализоваться и показать, чего они стоят на самом деле. Чего судить попусту?

Игорь скривился и попросил передать ему опустевшие стопки. Далее разговор со студентов перешел на другие темы. Степан узнал, что водителей автобусов также приглашали, но те предпочли компанию Клавдии Ильиничны и ее людей, которые устроили свои посиделки где-то в районе реки. На вопрос Степана, кто же тогда следит за студентами, если все разными компаниями празднуют начало сезона, Борис ответил, что ему досконально известно, что сейчас практиканты сами отмечают, собравшись в одной из палаток. И что по его плану минут через двадцать их должен шугануть один из архаровцев. Интересно получается, подумал Степан, лагерь преподносится как единый организм, а сидят все в итоге порознь. Одни – у реки, другие – у палатки Бориса, третьи – в своей палатке. Не очень это соотносилось с идеей археологического лагеря как единой дружной семьи. Впрочем, своей «археологической семьей» Борис считал, судя по всему, лишь тех людей, кто сидел сейчас рядом с ним. Почему в ее круг пустили его, он так до конца и не понимал. Ну ведь не по тому, что он хороший работник, в самом деле? Неужели трех дней хватило Борису понять, что он свой человек? Или разгадка кроется в чем-то другом? А может, и нет никакой загадки, водителей автобусов тоже вон приглашали. Так или иначе, лучше держаться Бориса, чем грозной тети, которую он прозвал Кувалдой.

Ровно через двадцать минут, как и сообщил Борис, Стас отправился в сторону палатки первокурсников, чтобы разогнать всех спать. После этого довольный собой вернулся и уселся за свое место.

– Угомонил? – спросил Борис.

Вместо ответа Стас показал утвердительный жест пальцами рук. Борис удовлетворенно кивнул и продолжил слушать Санька. Тот рассказывал очередную свою удивительную историю из жизни, заканчивающуюся простым тезисом – нет в мире справедливости. Далее Борис сосредоточился на разговоре с Матвеем Юрьевичем, а остальные стали обсуждать завтрашний день. Санек и здесь со знающим видом рассказывал о том, сколько времени им понадобится на разбивку раскопа, сколько на то, чтобы снять дерн,[13 - Дерн – верхний слой почвы.] и на сколько метров от раскопа следует расположить отвал. Стас стал припираться с ним, сетуя на то, что у Санька слишком наполеоновские планы и что времени понадобится куда больше, нежели тот планирует. Леня и Олег поддержали Стаса, на что Санек обиделся и тут же перевел тему. Казалось, этот человек может болтать без устали долгие часы и ни разу не повторится.

Через некоторое время бутылка закончилась, и Борис попросил принести из его палатки еще коньяка. А поскольку единственным человеком, стоявшим на ногах, оказался Степан, то эта почетная миссия была доверена именно ему. Степан возвращался из леса, где справил нужду, и не сильно горел желанием лазить в чужих вещах. Но отказываться тоже было как-то неприлично, поэтому, открыв палатку, он просунулся внутрь. По совету Бориса включил висящий над входом фонарь, и перед ним предстало убранство палатки их начальника. Борис жил если не по-спартански, то весьма аскетично. У дальней стенки стояла походная раскладушка – точно такая же, как и те, на которых спали работники. Возле нее находился небольшой складной столик, на котором лежали зубная паста и щетка, а также очки, в которых сам Степан Бориса не видел. Возле правой стенки палатки находилось несколько продолговатых предметов, завернутых в брезент и перевязанных ремнями. Что это – судить было сложно, наверное, какой-то археологический инструмент. Возле левой стенки стояли железные полки, на которых лежали различные бумаги, а рядом располагался солидных размеров сундук, закрытый на амбарный замок. На нем стояли три бутылки с коньяком. Вспомнив старую присказку «Пошли дурака за бутылкой, он одну и принесет», Степан предусмотрительно взял две.




Конец ознакомительного фрагмента.


Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/pavel-igorevich-kolomiec/odin-polevoy-sezon-70896244/?lfrom=390579938) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



notes


Примечания





1


Шурф – вертикальная выработка квадратного, круглого или прямоугольного земельного участка небольшой глубины, как правило, метр на метр. Используется при разведке новых (неизвестных ранее) археологических памятников, с целью нахождения артефактов.




2


«Флора» – расцветка камуфляжа российской армии, просуществовавшая в регулярных войсках с 1998 по 2008 год, впоследствии замененная «пиксельным» камуфляжем.




3


Лаги – доски или бруски, предназначенные для формирования каркаса или пола.




4


Камералка – помещение, служащее для обработки (мойки, шифрования) первичного археологического материала, полученного в ходе полевых исследований.




5


Нивелирование – вид геодезических, археологических и стратиграфических работ, ставящих перед собой цель – определить разницу высоты между точками местности.




6


Хозка – сокращение от «хозяйственная палатка».




7


МТО – материально техническое обеспечение.




8


Топоним – устойчивое историко-культурное название географического объекта, как природного, так и созданного человеком.




9


Бровка – полоска нетронутой земли между квадратами или более крупными участками раскопа, оставленная для того, чтобы лучше проследить стратиграфию памятника.




10


Материк – в археологии, слой земли, который уже не содержит артефактов и других следов пребывания человека.




11


Распил – жаргонное название способа ввоза иномарок в Россию по частям. Это делается, чтобы минимизировать расходы на таможне. В декларации указывается не полноценное авто, а набор деталей.




12


Открытый лист – официальное документальное разрешение на право производства археологических раскопок в России.




13


Дерн – верхний слой почвы.