Главная страница | Мистика | Фантасмагория. Полыхающий рассвет

Фантасмагория. Полыхающий рассвет
Лисса Соллей
Ей было пять, когда погибли её родители. Её брату было шесть, когда ему пришлось взять на себя ответственность за жизнь сестры. Чудовищная болезнь медленно забирала её жизнь в лапы Смерти, но Морганна Хель отчаянно сопротивлялась.Что можно изменить, если тебе осталось жить всего неделю? Кого можно спасти? Кому можно дать надежду на любовь и заботу?Рано или поздно она умрёт, и тогда в свои объятия её ласково примет полыхающий рассвет.

Лисса Соллей
Фантасмагория. Полыхающий рассвет

Пролог. Пещера в пригороде Серграда
Выбор между жизнью и смертью скорее мнимый, чем реальный; реальный же человеческий выбор – между хорошей жизнью и плохой.
Э. Фромм
Мальчик пришёл в себя в довольно странной комнате. Стены из тяжелого темного камня покрывали потеки влаги и плесень. Помещение имело небольшие размеры, и близкое расположение стен создавало ощущение тесноты. Под ногами по холодному полу было раскидано сено, но настолько неравномерно, что были видны проплешины из булыжника. В воздухе витал удушливый запах плесени и затхлости.
Всё больше оно напоминало тюремную камеру: решётки, что отделяли пространство от коридора, низкий потолок, что склонялся в попытке скрыться во мраке, отражал отсутствие тепла и достаточного света. А единственным его источником были две небольшие масляные лампы, из-за копоти на которых по стенам коридора впереди прыгали мерцающие тени.
Из мебели мальчик заметил лишь примитивную кровать из грубого дерева, прибитую к стене на цепи даже без самого худого матраса. В углу же были свалены тряпки. В одной из них мальчишка узнал платок сестры и её коричневые волосы. Он кинулся к ней и тут же принялся приводить в чувство. Хватило пару раз тряхнуть детское тельце за плечики.
– Ал, – девочка слабо пробормотала имя брата и уронила свою голову на его лоб. – Где тятя?
– Не знаю, – Ал прижал её со всей своей детской силы. Он ещё раз оглядел их камеру.
На фоне тишины были слышны отдаленные звуки металлических скрипов, стон ветра где-то сверху и писк крыс. Всё это сильно угнетало, вплоть до чувства отчаяния.
Но старший брат довольно быстро взял себя в руки. Он помог сестрёнке подняться, отряхнул её брюки от пыли и подошёл к решётке. Пролезть он не смог бы: голова не проходила. Тогда он внимательно изучил петли дверцы.
Как и ожидалось, они были вмонтированы прямо в стенку, благодаря чему гвозди креплений довольно сильно расшатались.
– Аня, – Ал позвал сестру и показал находку, – Помоги мне их открутить.
Крепления довольно легко поддались, благодаря чему они смогли сделать крупную щель, через которую и перелезли. Сам коридор был не таким уж и большим. По левую сторону находилась ещё одна камера, но пустая. По правую сторону оставалось небольшое пространство без мебели, которое вело к дверному порталу. Из последнего скромно выглядывала лестница.
– Ал, мне страшно, – младшая захныкала, а мальчик крепко сжал её ручку. – Я хочу к тяте. Я хочу домой.
– Сейчас мы его найдём.
«Не подавай виду, что ты тоже боишься, Альберт. Морганна маленькая. Её нужно защитить», – внутри проговорил себе мальчик.
Он снял со стены одну из ламп и пошёл к двери. Перед выходом он специально прислушался ко всем шорохам, и посмотрел вверх и вниз.
Пустота. Темнота.
Он сначала нерешительно и осторожно вышел к ступенькам, а после зашагал вверх, потянув за собой и Аню. Он шёл не быстро, но и умеренным его шаг не назовёшь. Альберт ступал по лестнице словно притаившийся зверь, в боязни раскрыть себя – он весь обратился в слух, чтобы сразу суметь защитить сестру.
Впереди справа блеснула дверь. Ал ещё сильнее сбавил шаг и буквально подкрался к двери. Секунды хватило, чтобы разглядеть ужас внутри и прижать к себе сестру каменной рукой, а ладонью второй закрыть ей глаза.
Тела их расчленённых родителей, подвешенные прямо за воротник одежды, болтались за стеклом. Они были все в крови, а лица изуродованы. И словно в насмешку, за их спинами висело знамя их семьи.
– Ал? – Морганна снова захныкала.
– Здесь страшно. Лучше не смотреть. Пойдём дальше.
Мальчик потянул их спиной вперёд. Спустя несколько ступенек, он отпустил личико сестрёнки, но снова крепко сжал её ладошку. Вскоре они вышли к новой комнате – она собой и закончила лестницу.
Убранство помещения тоже не особо располагало комфортом: несколько книжных полок, стол, стул и лампа. Чернилами был обрызган весь стол, а бумага разлетелась по полу.
Пока сестра изучала листы, Ал искал выход дальше. И, когда спиной почувствовал наблюдателя, вздрогнул и застыл на месте от страха. На пороге стояла бледнолицая женщина с ярко-красными глазами и чёрными волосами.
– Какие вы непослушные. Надо вас наказать.
Она сразу оказалась ближе, ощутимо толкнула Альберта, а после нависла над Морганной. Её волосы вмиг побелели.
– Отпусти немедленно мою сестру! – только вскочив, крикнул Ал.
Шею её сдавили тонкие холодные пальцы, а красные глаза с хладной ненавистью смотрели на ребёнка. Губы ведьмы изогнулись в ухмылке – она уже предчувствовала то, как пустит детскую кровь на свои обряды и ритуалы. Аня в её руках уже даже не сопротивлялась, лишь брыкалась и негнущимися пальцами пыталась сжимать запястья женщины. Стена позади была уже тёплой и мокрой от пота, но малютка отчаянно цеплялась за жизнь.
– Маленькая дрянь, – рассмеялась ведьма и сдула с глаз прядь. – Живучая какая. Такая же как мать – предательница и беглянка! – пальцы сжали бледную кожу ещё сильнее. Девочка захрипела от боли и нехватки воздуха, и заколотила ногами.
– Отпусти её! – раздалось где-то за спиной женщины, и она обернулась – Альберт стоял с её ритуальным ножом в руках. И хотя он был чуть старше своей сестры, но, в отличие от неё, весь дрожал.
– Уходи… у… ди… – еле слышно смогла произнести Морганна, пока ведьма ослабила хватку, отвлекаясь на Альберта.
– А тебя я посажу в клетку и буду медленно отращивать тебе горб, – сквозь зубы процедила женщина и сверкнула рубинами глаз. Она развернулась почти полностью и с насмешкой оскалила улыбку. – Ну давай! Давай, северный агнец, убей меня!
Альберт сжал нож. Создалось впечатление, словно ребёнок уже много раз занимался подобным, словно для него не ново наставлять на кого-то лезвие. Он выдохнул и полностью успокоился, а ведьма напряглась. Она сдавила шею его сестры и с силой швырнула её на пол.
Мир в секунду смерк…
– Морганна! – крик брата вывел из странного транса и вернул в реальность с тяжёлой болью в затылке и висках. Веки с трудом разлиплись, а перед глазами появилось испуганное лицо брата с широко раскрытыми от ужаса голубыми глазами. На его щеке был размазанный след от крови, а где-то позади кряхтела ведьма с… ножом в шее?
– Ал… Что ты сделал? – тихо и хрипло произнесла девчонка, взгляд которой то мутнел, то прояснялся, а тельце шаталось. – Я хочу домой… Домой…
– Я отведу, отведу! – он провёл окровавленными руками по щёчке сестрёнки и убрал с них мокрые волосы. – Идём, скорее… Вставай… – Ал помог Морганне встать и почти полностью закинул её на свою спину – сама девочка не могла нормально стоять.
Невовремя ребёнка подвели дрожащие ноги и Ал поскользнулся на свежей крови утихшей ведьмы. Он упал на бок и выпустил из рук сестру, но тут же вскочил и повернулся к ней, но было уже поздно. Губы Морганны, да и всё её личико, были измазаны алой жидкостью. Альберт начал поднимать сестру, но ослабшая девочка облизнула губы раньше, чем её брат нашёл тряпку, чтобы вытереть ей лицо. Девочка застыла.
– Аня? – тихий голос Ала раздался в мертвецки пустой комнате.
Морганна вдруг выгнулась и начала трястись, а её брат тихо вскрикнул. Дрожь перешла в судороги, некоторые мышцы напряглись как каменные. Это длилось ещё несколько секунд, пока в руки испуганного ребёнка не упала поседевшая сестра. Альберт уже не медлил. Он плюнул на усталость и страх, подсадил сестру на спину и побежал ко второй двери, той, откуда веяло холодом. Маленький северянин не прогадал – за ней оказались каменные своды пещеры и снегопад. Морозный ветер проникал под тонкие штаны, забирался за ворот рубашки, но засохшая кровь придала стойкости и сил.
За пределы каменной арки мальчишка выглянул с опаской, но как понял, что, кроме белых холмов, ощипанных деревьев и ёлок, здесь никого нет, то выбежал и стал искать глазами тропу к городу. Она должна была находиться где-то рядом. Обязана.
Но её всё не было. Альберт уже который час петлял по лесу. Ноги еле слушались, спину тянуло, а кончиков пальцев он уже и не чувствовал. Силы покидали его.
– Хель… Помоги… Прошу… – шёпотом взмолился ребёнок.
Вскоре Альберт вышел на дорогу – свежие следы лошадей дали новую надежду. Ал побежал по ним и через несколько минут услышал хруст спереди.
– Здесь дети! Около города дети! – раздался мужской голос. – Оба ранены и замёрзли! Скорее, дайте плащ!
Альберт упал на колени от счастья прямо перед их спасителем. Он не скрывал благодарности перед мужчиной, что наклонился, чтобы помочь ему. Морганна держалась, старалась не засыпать, но как только её взяли на руки, то просто потерялась в скрипе снега.
Поднималось солнце.


Первая глава. Чернильница, Монета и Чистый Лист
Человек – свой собственный Прометей.
Ж. Мишле
Женщина тихо прикрыла дверь в детскую спальню и выдохнула. Всё же быть матерью довольно приятно – чего стоили одни восхищенные глазки дочки после сказки. Она только открыла рот, как заметила задремавшую за столом подругу. Чашка с ароматным отваром чабреца и ромашки сделала своё дело. Она подошла ближе и убрала длинные золотые пряди поверх ушей лентой в хвост.
Тепло в доме шло от тлеющей пары бревен в камине. Женщина обернулась к детской, чтобы проверить, не скрипнула ли дверь в неё, но успокоилась. Взгляд сам скользнул дальше по стене – вот стоит клавесин, накрытый плотной тканью, за ним коридор в кухню и кладовую. Потом окошко, вешалка с плащами и шубкой, тумба с обувью и платяной шкаф. Снова окно, перед которым стоял стол с двумя стульями и диванчиком, на котором как раз и сопела гостья. Полка с книгами и мелочью, камин и лестница на чердак.
Салем очень любила свой домик. Они с дочерью наслаждались жизнью вдвоем, изредка встречая гостей на пороге.
– Марго, – ласковая и теплая ладонь коснулась плеча, из-за чего инквизиторша сонно подняла голову с кулаков и столкнулась с ярко-зелёными глазами. Ведьма, что стояла перед ней, улыбнулась. – Ты в порядке?
Она мягко поправила пояс тёмно-изумрудного непышного платья и села рядом. Магией поманила чайник, и долила кипятка, после чего сложила руки на груди, из-за чего рукава двойного кроя оголили кожу до локтей.
– Да, всё хорошо, – излишне быстро ответила Морганна, потянулась и надела очки с тихим зевком. Подруга с недоверием оглядела её, а после фыркнула. – Салем?
– Не надо обманывать меня. На пару минут отошла Лину уложить, а ты уже навыдумывала себе всякого и давай спать! – тихо отчитала её подруга. – Рассказывай.
Морганна обняла себя за плечи.
– Я… Я опять думаю про Серград. Позапрошлым летом был второй освободительный поход на город… И он провалился… А что будет, если мы не отвоюем эти территории себе? Потери ресурсов Севера будут огромными! – Марго опустила руки.
– До сих пор себе представить не могу, что вы двое тогда пережили… – с сожалением подметила Салем, а затем встала и подошла ближе, чтобы обнять подругу. – Действительно ли ты волнуешься за ресурсы? – женщина легко отстранилась и взяла в ладони её лицо. – Скажи честно, что тебя тревожит?
Морганна опустила глаза.
– Моё расследование о родителях уже почти два года не сдвигается. Я не смогла найти ни могилы родоначальницы Ингихильд – только Герхарта. Я перерыла всё… Даже бабушкину могилу нашла. Но о родителях… Ничего. Вообще. За что их убили?
– Ваш отец делал куклы после службы в инквизиции. У него могли быть враги.
Морганна совсем поникла.
– Хель, – Салем вновь вернула себе хмурость и серьезность. – Не закапывай себя настолько сильно. Я понимаю, ты скучаешь по семье, по дому, боишься не успеть ещё раз там побывать, но Мрака ради! Твоя жизнь не заканчивается на вопросе без ответов. Так бывает. Надо просто уметь это принять.
– Я знаю. Знаю, – Марго прикрыла глаза и обняла подругу. Она прижималась к ней как к старшей сестре. – Спасибо, что ты рядом.
– Всегда пожалуйста. Вы, северяне, все одинаковые. Цепляетесь за что-то дорогое, а оправдываетесь общим благом, – Розберри похлопала Морганну по спине, а после отстранила. – Идём. А то чернильница снова будет нас отчитывать. Ах, до сих пор не верю, что вы – родственники! – наигранно вздохнула женщина и закатила глаза. Аня захихикала. – У такого дуба не может быть столь очаровательной сестры! – Салем привычно качнула бёдрами, открыла входную дверь и пропустила Морганну на улицу.
Когда Альберт увидел, что женщины выходят, то поднялся с травы и выплюнул колосок. Прохладный ночной ветерок растрепал его тёмные волосы, а уже довольно длинная чёлка полезла в глаза цвета яркого голубого циркона.
– Да ладно? И рассвета еще не было, а вы вышли! – пошутил мужчина, слегка размяв свои плечи. – Вы наговорились?
– Нет, но я могу оставить ее у себя, – съехидничала в ответ Розберри, а после вздохнула. – Будьте просто осторожны. Ехать на задание в ночь – опасное занятие.
– Зато потом отоспимся, – отмахнулся от Салем Альберт и успокаивающе похлопал ее по плечику. Разница в их росте была довольно приличной.
– Я забыла сумку, – Морганна вернулась в дом.
Салем шагнула ближе к другу и тихо проговорила:
– Постарайся отвлечь её от мыслей о родителях, – ведьма обняла себя за плечи. – Ей снова начал сниться кошмар.
– Спасибо. Я что-то придумаю, – Ал постарался более естественно улыбнуться подошедшей сестре. – Так что не переживай. Тем более, рядом находится парочка деревень и Милград.
– Хорошо. Советую заехать в него. Вечером должна будет начинаться ярмарка Милори. Аманелин ни одного года ещё не пропускала.
– Может, все же поедешь с нами? – Морганна подходит к ступенькам кареты и протягивает подруге раскрытую ладонь.
– Лина все ещё болеет, да и у меня пришла работа из столицы. С Его Величеством Каем тоже сложности. Вас не было два месяца, а тут уже все вверх дном. Ужас! – женщина вскинула руки и выставила их в бока. – Будьте аккуратны.
– Обязательно. Поцелуй от нас Амане, – Альберт помог сестре забраться в карету, а сам сел следом. Их кучер, невысокий худощавый мужчина, убрал ступеньки и закрыл дверцу.
– Поберегите их, Уотсон.
– До свидания, леди Салем, – мужчина поклонился и забрался на облучок.
– Храни вас всех Мрак…
Едва ведьма это прошептала, как экипаж начал движение и вскоре скрылся из виду. Салем нахмурилась, сильнее укуталась в бежевую шаль поверх легкого платья и подняла голову к звездному небу, перекинутому поверх леса:
– Холодно сегодня… Тёмная ночь…
***
– О чём вы разговаривали с ведьмой? – зевнул Альберт и вынул из своей сумки книгу. Он кинул взгляд на сонную сестру и легко пнул носком сапога по её ноге. – Аня, не спим.
– Д-да, прости… Это из-за чая, – попыталась посмеяться Хель-младшая, но не вышло даже слабой улыбки. – Прекрати её так называть. Она ведь не называет тебя «инквизитор»? Нет. Поэтому и ты прекрати. Такое ощущение, словно ты её этим задеть пытаешься.
– Ну-ну, а её «чернильница, крышечку прикрой» меня не задевает?
– В таком случае называй ее солнышком.
– Какое равноценное сравнение! – деланно-низким голосом произнёс Хель-старший и стал наигранно хмуриться. – Чернильница и солнышко!
– Ну хватит тебе!
Альберт прыснул в кулак.
– И всё же, о чем вы говорили? Неужели она тебе всяких слухов наболтала? – инквизитор отложил в сторону книгу и пересел к сестре, после чего обнял её и прижал к себе за плечи. – Что случилось, Аня?
– Я… Та ночь… я снова ее вспоминала. Прошло уже столько лет, а… страшно до сих пор… Да и… ты из-за меня свернул на эту дорогу…
– Мы были детьми, – прервал девушку Альберт и растрепал ладонью ее волосы, собранные в низкую косу. – Северянскими детьми. Бороться за свою жизнь для нас естественно. Пусть… обычно и не таким жестоким способом.
– Ты ведь помнишь, что ту ведьму не нашли? – спросила в лоб Хель, а ее брат на секунду растерялся. – Ты перерезал ей горло, куда она могла деться? Истлеть? Мы даже молитв не читали. А родители? За что их?
– Куда бы она ни делась, вряд ли снова сунется к нам.
– Ведьмы мстительны, Альберт, – Морганна нахмурилась и оттянула белую прядь волос, чтобы пару секунд посмотреть на неё, а после убрать за ухо. – Тем более я болею.
– Ты принимаешь лекарства. Хотя, соглашусь, красные глаза и белые волосы не самый убедительный показатель здоровья, – Ал кивнул, щипнул сестру за щеку и быстро вернулся обратно. – Интересно, как там Кай? Он же вроде жениться собирался.
– Не думаю, что он нас позовёт. Мы давно уже не такие близкие друзья, – раздражённо произнесла Марго, а затем закинула ногу на ногу. – С самой его коронации мы стали слишком разных статусов, он – король, а мы – верные служители Святой Инквизиции у него под ногами. Тем более, после его письма… Да и Амане говорила, что у них с Салем проблемы…
– Я уверен, что это шифр. Кай не мог так легко отказаться от нас. Мы слишком много пережили вместе! Он тебя тонущую спас, не забыла, Аня? – Альберт откинулся на мягкую спинку сидения и нахмурился.
– Не забыла. Долг я ему вернула уже давно, не волнуйся, – Хель поджала губы в тонкую полосочку и вздохнула. – Думаешь, я так просто отказалась бы от него? Как только мы прибудем в столицу, я встряхну ему мозги.
Повисла неловкая пауза, а брат и сестра просто отвернулись в разные стороны. Альберт рвано выдохнул и достал подушку из-под сидения.
– Ладно. Твоя очередь дежурить, разбуди меня, как проедем рощу, – Ал закрыл глаза.
***
Карета прибавила скорости, подскакивая на кочках. В отблесках фонаря плясали тени, дразня и пугая своими рожицами. Вскоре из-за облаков показалась луна, что до этого прятала свой свет в тучах. Свет продолжал мерцать, бросая тёмные образы на дорогу и дверцу кареты. Кучер уже испуганно осматривал тропу посреди рощи, по которой держал путь. Под колёсами хрустели ветви, шелестели опавшие листья, хлюпнула лужа.
– Ал! Вставай! – Аня, что тоже задремала, начала расталкивать брата и постучала в стенку экипажа. – Останови карету, Уотсон! – воскликнула Морганна, открывая дверцу кареты, чтобы спрыгнуть на ходу. В её руках уже блестела обнаженная сталь меча.
От столь неожиданного приказа старик Бейнер, конечно, несколько растерялся, но быстро затормозил. Марго спрыгнула со ступеньки, приготовила оружие для боя и прислушалась.
– Что такое, Аня? – из экипажа выглянул Альберт, щёлкнул затвором револьвера и приготовился к нападению. – Мы посреди рощи, ещё рано.
– Я слышала воду, но болото дальше, а дождя на Юге не было около недели, – Марго сверкнула лезвием своего меча, которое заблестело в свете луны. Девушка закрыла глаза и вся обратилась в слух. – Биение сердца. Ведьма рядом.
– Я обойду слева. Будь осторожна, – Ал прижался спиной к карете и прошёл на другую сторону. – Уотсон, сделайте фонарь поярче.
Морганна осмотрела низ экипажа. Ведьмы там не оказалось. В нос женщине ударил настойчивый аромат болотного перегноя, и сильнее он становился ближе к роще.
Венская роща довольно сильно пугала путников из деревни пригорода Вейни, особенно по ночам. А недавно начали пропадать вороны и детёныши животных, поэтому поступила заявка на исследование этой территории. Ещё в обед был полностью закрыт документариум – дело о преступлении незарегистрированной ведьмы, относящейся к проклятой фракции. Она была виновна.
Хель-младшая сделала несколько шагов к источнику запаха и вовремя обошла лужицу на обочине. Она прошла чуть вглубь, но за её спиной отлично была видна карета. Свет стал увереннее, и когда она заметила дымку в форме костлявых пальцев где-то справа, Морганна медленно вынула из ножен на поясе кинжал и сжала его в ладони. Она с силой кинула меч в сторону ведьмы и услышала визжание. А в следующую секунду Аня оказалась поваленной на спину. На шее сомкнулись чужие руки, и Хель увидела лицо, покрытое отвратной болотной тиной. Ведьма зашипела ругательства и проклятия. Сзади раздались выстрелы Альберта. Ведьма отвлеклась на миг и отпустила чужое горло, но очень зря: Морганна не стала медлить с тем, чтобы ударить в бок и, как только поменяла положение тел, с силой полоснула кинжалом по её шее. Ведьма почти и не мучилась. Хель довела дело до конца сразу – к ногам брата тут же прикатилась голова.
– Болотница. Так и знала, что не просто так нас просили проверить воду в колодцах, – Хель убрала листву с себя и вытянула рукава рубашки. – Вот же… А я ведь не собиралась её стирать. Как жаль, – женщина поднялась, забрала меч и быстро стряхнула лишнюю кровь с кинжала, после чего сразу убрала его в ножны. – Я надеялась, что мне показалось. Она что-то шипела о проклятьях. Ничего нового, но чудно это всё…
– Странно, согласен… Но и к лучшему – больше поспим, – проговорил Альберт, подошёл ближе и закинул голову в мешок с четверговой солью внутри. – Ничего не забыла? – мужчина кивнул сестре на окровавленное тело. – Ты ее убила, а значит тебе и отпускать ее дух.
– Дай мне пару минут, – пожала плечиками северянка, а после присела на корточки перед телом ведьмы и достала мешочек. Хель высыпала на рану немного соли, сложила руки в замочек, уткнулась в него лбом и произнесла на родном языке: – Покайся в убийствах тобою совершённых и прими свою смерть как благословение.
– Хороший выбор стиха, – кивнул Ал, что уже забрался в карету и наблюдал за сестрой, которая помогала тлеющему телу ведьмы рассыпаться в пыль. – Куда едем дальше?
– Я думаю, Уотсон, вам не составит труда нас подвезти к… Милграду? Да, пожалуй, к нему, – обернулась девушка, убрала меч и надела очки. Её глаза тут же окрасились в синий. – Салем говорила о том, что там сейчас готовится ярмарка.
– Конечно же! – радостно выдохнул старичок и поправил свои шапку и шаль, заботливо связанную когда-то давно Морганной. – У меня там есть родственники, думаю, они будут согласны принять вас как гостей. Южане столь же гостеприимны, сколько и северяне.
– Тогда держите курс в Милград, – произнёс Альберт и помог сестре залезть в экипаж. – К скольки мы приедем?
– К часам пяти, сударь.
– Тогда мы останемся и на праздник, а после пару дней погостим, – легко посмеялась Аня, прикрыла глаза и откинулась на мягкую спинку сидения, после чего устало выдохнула.
– Укрыть тебя пледом, маленькая конна? – спросил Альберт и передал ей с сидения мягкий пушистый плед из шерсти хайнского барса. Мужчина бросил взгляд на сестру и тихо усмехнулся. Он чуть толкнул её в плечо и уложил на сидении. – Похоже, мой вопрос был лишним. Морозных снов, маленькая сестра, – брюнет поцеловал её в носик и, как услышал бурчание, улыбнулся. – И всё же ты никогда не станешь Морганной в моих глазах…
Инквизитор вздохнул, а взгляд его упал на сумку сестры. Кажется, она опять забыла принять лекарство перед поединком, думая лишь о задании. Мужчина вынул упаковку ампул из её полевой аптечки и шприц. Он вставил иглу в пузырёк через пробку, вытащил руку сестры и крепко зажал ногами в одном положении.
– Как я не люблю это дело… – он аккуратно вколол сестре лекарство. Та сдавленно простонала, но не проснулась.
Альберт поцеловал место укола, убрал все вещи обратно, а после кинул взгляд на окно. Начинал медленно полыхать летний рассвет.


Вторая глава. Южный цветок
Стремление быть всегда правым – признак вульгарного ума.
А. Камю
Карету немного потряхивало на просёлочной дороге. Вечернее солнце предательски пробивалось сквозь гобеленовые голубые шторки с вьюжными узорами, из-за чего некоторые лучики мешали вновь опуститься в дрёму. Морганна вздохнула и уже не пыталась снова удобно устроиться на сидении – она поднялась в сидячее положение и легко потянулась. Альберт оторвался от инструмента на своих коленях, улыбнулся сестре и подал флягу с водой.
В руках брата Марго увидела сальту – северянский музыкальный инструмент, формой похожий на лютню, но имеющий четыре тройных струны, на которых играли без плектра. Отец привил Альберту любовь к этому инструменту ещё в детстве. Пускай он и не стал виртуозом, но игра служила особым способом расслабиться.
– Мы почти приехали. Уотсон остановит нас как раз у мэрии, – Ал вернулся к сальте и провёл пальцами по струнам. Марго вздохнула, сделала пару глотков и вытерла губы краем манжеты рубашки. – Ты не голодна? В полдень мы сделали остановку у постоялого двора и пообедали. Я оставил немного второго блюда, не хочешь?
– Не отказалась бы, – Аня кивнула и подняла столик из дверцы кареты, пока брат достал глиняный сосуд с уже прохладной едой и приборы. Губы Хель на миг тронула улыбка, пока он наблюдал за сестрой. Инквизитор чуть подался вперёд и убрал белую прядь за ухо. – М? – Морганна подняла глаза и шмыгнула носом. – Что-то не так?
– Ешь давай, – Альберт откинулся обратно, вновь склонился над инструментом и стал поворачивать колки на грифе. – Вкусно?
– Очень, – Аня довольно фыркнула, подняла горшочек и собирала со дна остатки картофельного пюре с луком. – Южане чудесно готовят овощи, – Марго отставила сосуд в сторону и потянулась за полотенцем. Она вытерла губы от масла и кусочков пищи, после убрала макитру в ящик для посуды, а стол вернула в привычное состояние. – Ты делал мне укол?
– В два часа, всё по расписанию.
– Спасибо.
Воцарилась тишина. Морганна неловко заломила пальцы, опустила голову, но только услышала звук струн, выдохнула.
– Сыграешь мне что-нибудь? – тихая просьба от сестры заставила Альберта поднять глаза и удивлённо вскинуть брови. – Ты так часто сидишь над ней, вот и стало интересно послушать.
– Даже не знаю… Ты редко просишь меня играть… – Ал пожал плечами и осмотрел женщину перед собой. Её поникший взгляд кольнул совесть, поэтому мужчина вздохнул и выпрямился. – Но я рад. Как насчёт папиной колыбельной?
– Хочешь, чтобы я расплакалась, как малое дитя? – Аня закатила глаза, открыла шторку с теневой стороны и прижалась к окошку лицом.
Альберт коротко хохотнул, потянул руку, чтобы потрепать сестру за щёку, а после вернулся к сальте:
– Тогда пусть это будет фантазия.
Морганна не поворачивалась, лишь привстала, чтобы потянуть стекло вниз и открыть окошко. Хель опиралась на импровизированный подоконник и глубоко вдыхала знойный воздух, наполненный цветочными ароматами и запахом вспаханной земли. С противоположного сидения послышалась лёгкая мелодичная трель. Альберт перебирал пальцами по струнам, а они порождали нежную тихую песню. Она лилась медленно, не спеша, словно кто-то очень маленький прыгал по металлическим нитям – быть может летние духи разыгрались? Аня спокойно выдохнула, расслабилась и полностью окунулась в пейзажи Атмании.
Из открытого окна хорошо было видно зелёные волны пшеничного поля. Пускай сейчас только начало июня, южные поля уже багровели – скорее всего через пару недель злато сменит изумрудные колосья. Уотсон ехал также неспешно, поэтому Морганне удавалось рассмотреть небольшие цветочки: вот синие васильки, а меж ними затесались хрупкие ромашки. Качались маленькие «кашки» – розовый клевер со сладкими лепестками; невысокие стебли поднимающихся колокольчиков – фиолетовых шапочек, что покачивались, когда мимо проезжала карета.
Мимо шагали величественные слоны, на которых восседали загорелые люди, в основном женщины. Мужчины чаще встречались на осликах. Парочку таких Хель разглядела в полях.
Вот он южный цветок – Милград. Маленькая память южан о Северянской княгине Венне, которая помогла им отвоевать выход к морю у западцев.
Нет, родной Север совершенно иной. В Йорнорграде, где они с братом жили и воспитывались, не было такого зноя, не было жгучего солнца и небо темнее. Атмания цветёт – она нежна и свежа, чистое жаркое лето Королевства Арион. И как же красиво она сочеталась с противоположной ему грубой натурной варяжских земель, окутанных туманами и холодами.
Морганна отстранилась от окна и вновь обратила внимание на брата. Его пальцы сделали последний перебой и мягко накрыли струны, чтобы звук медленно иссяк. Альберт откинулся на мягкую спинку сидения и отложил сальту в сторону. Без слов женщина подала ему флягу, из которой инквизитор сделал пару больших глотков и утёр губы. Его взгляд скользнул по сестре, сидению кареты и остановился в окне.
– Мы въезжаем, – Ал указал на мост, по окончанию которого располагались ворота, впускающие в город. – Южане сохранили даже наш орнамент на въезде!
Милград был достаточно старым городом. Великая Эллиорская Резня кровавой войной пронеслась по всему миру ещё полторы тысячи лет назад и завершилась спустя пять столетий, чем огласила начало новой эпохи. А после ВЭР это поселение стало крупной деревенькой, которую обнесли крепостью, но уже к своему рождению, восемь сотен лет назад, город стал важной тыловой точкой, которая снабжала припасами южан и северян во время войны с Западным Княжеством Шуазур. Через него протекали сразу три чистые реки – Кейнар, Вайлирт и Маллиар, поэтому Милград мог похвастаться довольно низкой ценой за водоснабжение в пригородные поселения, а жители города могли пользоваться водой в любое время и бесплатно.
По въезду внутрь карета сразу повернула на дорогу к мэрии – на улицу Розы. Такое название она получила в честь жертвы одной из мэрских дочек – Розелии, которая в голодные годы междоусобицы отдала все свои вещи и накупила хлеба в склады, чем помогла городу выжить.
Марго переглянулась с братом и показала на причудливые для них, северян, дома с округлыми узорами, цветной росписью на стенах и ставнях. Все постройки были с виду мягкими – воздушными и невесомыми, достаточно открытыми и лёгкими. Карета проехала поворот на гостевую центральную площадь, и Хель обратили внимание на достаточно широкую лекарню – так в Зелёном Княжестве Атмании называли больницы и лазареты. После по центральной улице карета выехала прямо к порогу мэрии.
Альберт уже собрался выйти на улицу, но Морганна его остановила.
– Сиди. Я сама всё сделаю, – женщина притянула к себе куртку и сумку. Она выудила из последней небольшую коробочку и нацепила на правое ухо голубую серёжку с гербом Королевства внутри треугольного камня и свободной цепочкой, струящейся вниз где-то сантиметров девять. – Не забудь, если что, свой ёрерин.
Ёрерином северяне называли особый отличительный знак их инквизиции – серьгу с камнями на цепочках. Чем длиннее была цепь, тем выше звание. Хотя их и надевали лишь на мероприятия или в доказательство должности, каждый инквизитор носил свой знак при себе – в серебряном оплетении мочки был выплавлен особый номер, под которым числился человек.
Ал наклонился к своей куртке и вынул оттуда тканевый свёрток. Он вынул из него аккуратное украшение, обвивающее ушную раковину и с закрепкой на мочке. Вниз с серебряного каффа спускался такой же треугольный голубой камень как у женщины, с такой же длинной цепочкой.
Альберт кивнул, надел, но прямо перед выходом остановил сестру и жестом показал тишину. Кто-то громко хлопнул дверью мэрии и громко ругался на южном. Морганна отметила для себя, что голос был смутно знакомым. Она выдохнула и открыла дверь, после чего вышла к ругающемуся человеку.
Им оказался мужчина, что явно не был гостем – смуглый оттенок кожи является чуть ли не главным критерием, показывающим южное происхождение. Его рыжие волосы были собраны в неаккуратный низкий хвост и ходили ходуном в такт его жестикуляции. За ним из-за двери здания показался смуглый низенький толстячок в зелёном шервани. Сам он был с небольшой каштановой шевелюрой, из которой выделялся стоящий чубчик.
– Дхава Нишант, прошу вас, успокойтесь! – мужчина выставил вперёд ладонь и потёр переносицу. – Вы понимаете, что я не могу дать вам разрешение на подобное? Это не в моей компетенции! Тем более, вы… Вы? – толстячок отошёл в сторону от собеседника и быстренько спустился к карете. – Ох, приветствую вас, авира Хель, в Милграде! Можете звать меня дхава Вивек, – мужчина поклонился и поцеловал руку Морганне, на что та неловко улыбнулась. – Нишнт, подойдите.
Хель на секунду удивилась обращению, но Уотсон быстро напомнил:
– «Сударыня» по-вашему.
Рыжий мужчина обернулся и с раздражением цыкнул, но немедленно спустился к ним. Альберт сразу заметил на его груди значок градохранителя.
У каждого региона он был свой, но схожий с другими: северяне, варяжцы, носили треугольник, опущенный вершиной вниз; южане, атманцы, – такой же, только перед углом проходила тонкая линия; западцы, шуазурцы, – такой же треугольник, только вершиной вверх; восточане, вэтельширцы – западный треугольник, но перед углом, как и у южан, проходила линия. Подобное и от глаза Морганны не ушло.
– Мы с братом приехали на праздник. Нам посоветовали посетить Милори, чтобы развеяться. Вы не против? – Аня миролюбиво улыбнулась, а краем глаза оглядела Нишанта. – Всё в порядке, градохранитель? Кажется, вы нам не рады.
– Вам не кажется, – мужчина подошёл ближе и чуть поднял голову вверх. Морганна, будучи северянкой, была несколько выше, буквально на несколько сантиметров. Из-за подобной детали, женщине стало неловко, и она спустилась на одну ступеньку ниже. – Если приезжают инквизиторы, значит что-то случилось. Действительно ли вы приехали на праздник?
– Моя сестра уже сказала вам, что мы приехали отдохнуть. Это плохо? Или мы должны заранее вас оповещать? – Альберт всё же вышел из кареты и зачесал волосы назад. Его недовольный взгляд тоже проскользил по Нишанту, на что тот фыркнул и быстро спустился, после чего также стремительно удалился. – У него плохой день?
– Всё в порядке, просто у нашего градохранителя достаточно пламенный характер и обострённое чувство справедливости, – виновато выдохнул мэр, а после кивнул. – Что ж, желаю вам прекрасно отдохнуть. Я занесу в реестр ваш приезд как наблюдение за праздником.
– Благодарим, – Хель опускают головы в уважительном поклоне. Вивек улыбнулся им, развернулся на пятках и поднялся обратно в мэрию. Морганна сняла очки, потёрла переносицу и выдохнула:
– У меня плохое предчувствие, – женщина надела очки и покачала головой.
– Расслабься, – Ал поправил её воротник и повернулся к кучеру. – Уотсон, вы можете уже быть свободным, только отвезите вещи на постоялый двор.
– Как скажете, сударь, – кивнул инквизитору Уотсон, стегнул лошадей поводьями и уехал.
– Пойдём, я угощаю, – мужчина взял сестру под руку и повёл за собой. Морганна кинула взгляд на улицу, в которую свернул градохранитель.
«Как странно. Я точно слышала этот голос раньше. Только вот, кто он?»

Третья глава. Город у фонтана
Сильные имеют право быть оптимистами.
Г. Манн.
– Конна? Ты точно в порядке? Он не задел тебя? – Альберт чуть наклонился к сестре, но та лишь отмахнулась. – Тогда почему ты так нахмурилась? Салем предложила нам Милград, чтобы отдохнуть от ужаса в Весанте, а не для того, чтобы тебя огорчали грубияны.
– Я не огорчена, – Морганна утешительно подняла уголки губ и чуть ускорилась. – Просто хочу понять, где я могла его видеть. Есть что-то в этом Нишанте такое… Далёкое, я бы сказала… Я точно где-то была знакома с ним. Он… Точно! Он же приезжал к нам в Йорнорград! – Хель вынула из сумки книжку и раскрыла в том месте, где лежал её портрет с мечом на тренировке. – Это он мне подарил, когда уезжал.
– Я рад, что ты снова начинаешь взаимодействовать с новыми людьми, пускай и уже знакомыми, – Ал похлопал сестрёнку по плечу и оглядел дорогу перед зданием. – Во всяком случае от нас не убегают.
– Хочешь сказать, что это не самый холодный приём, братец? – с горечью произнесла Аня, поправила очки и осмотрелась. Южный город был достаточно уютным, чтобы инквизиторы немного расслабились. – Кажется, я уже начинаю привыкать к этому месту. Но тут всё такое яркое!
– Согласен. На Севере поспокойнее будет… – Ал кинул взгляд на циферблат своих карманных часов и убрал их обратно. – Только горы, леса… И снег… Почти три трети года.
Сестра тихо прыснула в кулак. Северяне медленно прогуливались по улице Рыцаря Можедель. По южным легендам, он был одним из великих героев, который получил свою силу от Великой Богини Йавати и совершал все подвиги во славу одной из её дочерей – Святой Ситары. Когда-то давно эти сказания передавали из уст в уста как истину, а теперь же детям чаще рассказывают их сказками. Милград был поистине удивительным местом. Как и весь Юг. В этом была их схожесть с Севером – легенды и быль сплетались в единый поток.
Брат и сестра продолжали свой путь в тишине, присматривались к каждому зданию, вывеске. Но а на них было внимания не меньше – северяне всегда были заметны из-за своего роста, да и из-за телосложения – крупные люди с бледной кожей и суженным разрезом глаз слишком сильно выделялись на фоне аккуратных темнокожих южан. Улица Можедель медленно впадала в центральную площадь, где располагались несколько фонтанов.
Мимо них пробежал мальчик со стопкой газет в руках. Едва он затормозил у иноземельцев, как Альберт молча забрал газету и отдал небольшой узелок. Морганна проводила ребёнка взглядом, а после тихо хмыкнула и подняла глаза на брата. Ведь ребёнок вскоре остановился, обернулся и с удивлением посмотрел на молодых людей. В его мешочке лежала горсть золотых монет. Мальчик улыбнулся, громко прокричал «Спасибо!» и побежал дальше.
– Альберт, – Морганна выдохнула и прошла вперёд, чтобы развернуться спиной вперёд. – Ты снова переплатил. Не стоило ли лучше отнести это его родителям?
– Детский труд должен оплачиваться вдвое больше, – пожал плечами мужчина и присел на ближайший фонтанчик. – Если ребёнок идёт работать – он уже гораздо взрослее, чем выглядит. Помнишь, как мы в приюте делали из бумаги игрушки?
– Ты делал прекрасные фрегаты, – Морганна пошутила, взяла газету и сделала небольшого лягушонка. А вот её брату удавалось сделать великолепные кораблики, которые он пускал по тонкой колее, протекающей мимо скучающих ребят. По отсутствию игрушек можно было легко понять – малыши были выходцами из бедных семей, а потому даже элементарного коника из дерева купить не предоставлялось возможным. Всё же Атмания была довольно дорогим регионом.
А ведь когда-то и Хель были такими же сиротами, пускай и в неплохом приюте. Это был непродолжительный, но не самый счастливый период в их жизни. Аня невольно прокручивала в голове детские воспоминания: как она заново училась ходить, как впервые вышла с братом во двор их приюта, как поймала чей-то мокрый кораблик…
– Что ж… Тогда я упущу разговор о том, что сумма была раз в десять больше, чем ты озвучил, – покачала головой женщина и отпустила последнюю игрушку в воду.
Южные ребятишки с опаской подходили к их месту, побаиваясь бледных великанов. Но как поняли, что угрозы иноземельцы не несут, осмелели и даже проявили интерес к ним самим – подсели на фонтан с другой стороны и принялись разглядывать.
В Милграде было всего семь фонтанов, из которых только у двух было официальное местоположение. Этот был городской – для гостей, он находился на главной площади, и второй питьевой – он стоял в центре района бедняков. Любой мог просто присесть на каменный край и утолить жажду. И, в отличие от столичных питьевых фонтанов, в Милграде за пару глотков не брали ни монетки.
– Не подскажете, в какую сторону идти к торговому ряду? – Альберт приветливо улыбнулся детям и постарался смягчить голос настолько, насколько мог.
– Туда! – малыши тут же подскочили и наперебой стали показывать дорогу. – Мы покажем!
Ребятня побежала вперёд, но постоянно оглядывалась, словно следила, чтобы гости не отставали. Морганна тихо хихикнула и шепнула брату на ухо:
– Дети тебя обожают.
– Но даже так – для кого-то мы останемся бесчувственными чудовищами Варяжья, слепо следующими воле короля, – с горечью заметил Альберт, поднялся на ноги и легко отряхнул штаны. – Это неизменность северянства.
– Да уж, общение с шуазурцами всегда несёт для тебя свои последствия, – Морганна спрыгнула на мощёную камнем землю и пнула небольшой камешек. – Мы не бесчувственные, просто… Просто жизнь нас несколько потрепала. «Выживают зайцы» – ты знаешь.
– Ты права, конна, но на каждого приспособившегося зайца – найдется свой волк, – выдохнул Альберт и пошёл с сестрой за детьми за угол – к ярмарочным палаткам. – Это мировой закон. Но у нас ещё законом предусмотрен отдых, поэтому мы можем позволить себе расслабиться, – Альберт повернулся к детям. – Благодарим вас.
Детвора довольно зашумела, но скоро рассыпалась по ярмарке.
– Идём, велли, – Морганна потянула брата за руку и повела к торговой палатке со сладостями.
Ярмарку Милграда «Милори» проводили ежегодно в самом начале лета. Яркие флажки, бумажные фонарики, вкусная выпечка, радужные сладости и куча народу – всё это сделало «Милори» самым тёплым праздником в Арионе. Эти несколько дней были не традиционно южным торжеством, а совместным с северянским. Но многие жители Зелёного Княжества съезжались сюда каждый год, дабы почтить память союзных обычаев. Удивительно, подобные веселья устраивались лишь на Севере, пускай и имели несколько другой характер. Пышные гуляния объединяли всех: и огромных северян, и маленьких торговцев-южан. Прямо как в старые времена.
Морганна и Альберт с удовольствием гуляли по ярмарке, любовались народными украшениями и красотой города. Центральная площадь представляла собой круг, вымощенный булыжником, который дети раскрасили цветными мелками в самых разных местах. Вокруг праздности стояли постоялый двор и несколько квартирных домов, образующие маленькие переулочки, ведущие к краям городка. Морганна как раз проходила мимо одного из таких закоулков, как заметила, что маленькая рыжая девочка подняла старушку, отряхнула ей юбку и что-то сказала. Аня остановилась, прищурилась и попыталась сквозь толпу разглядеть привлёкшую её внимание сцену.
– Ал, я сейчас вернусь, – Морганна сделала шаг вперёд и поддалась течению человеческого потока, в котором через несколько секунд растворилась.
Пробраться через толпу празднующих было трудновато. Люди так и стремились притянуть к своей лавке, угостить чем-то. Хель поймала направление водоворота людей и достаточно быстро добралась до нужного ей места. Но там уже никого не было – лишь рыжая девочка убежала к лекарской лавке с куклой в руках.
Морганна рванула в переулок и глубоко вдохнула носом воздух. Запахи выпечки и благовоний перемешались в общую картину, а потому уловить запах старухи было трудно. Зато легко было почувствовать магический след. Именно по нему Аня и последовала.
Метки колдовские и физические имели разные барьерные ступени – каждую из них Морганна преодолевала с сомнительной легкостью, широко пользуясь своей болезнью. Когда ты болен фантасмагорией, она провоцирует твоё тело – происходит медленное становление человеческого зверя. Того, кто слышит больше человека, видит больше человека, чувствует больше человека.
Магические следы Морганна обычно ощущала, как холодок. Он отличался от северянских морозов – словно определённые пятна на земле начинали замерзать без причин. Подобное действительно было индивидуальным критерием – другие заражённые чувствовали магию иначе.
Преследование ведьмы увело женщину к краю города. Милград все же обладал старой схемой разрастания – строго по кругу. Северянские города не имели привычек расширяться больше установленных границ – рос пригород, сельская местность давала больше дохода.
На одном из поворотов Аня почти схватила беглянку, как та откинула её в противоположную сторону и нырнула в лес. Следовать за ней в одиночку было сродни самоубийству.
– О, духи! – выругалась Хель с парой нецензурных северянских оборотов. – Наверное, у неё там нычка… нужно рассказать Альберту.
Обратно Морганна вернулась по тому же пути – магический след был ещё свеж. Захотелось от обиды пожаловаться брату. Его Хель нашла у первой же столярной лавки.
– Я видела проклятую, – тихо шепнула Аня ему на ухо. – Она ушла в лес в северо-восточном направлении.
– Понял. Жди тут. Я проверю.
Альберт оставил сестру и также быстро скрылся из виду.
– Ух ты! – восхищённо проговорила маленькая девочка, что смотрела снизу на Морганну. Женщина обернулась и тут же приветливо улыбнулась рыжей жертве ведьмы.
«Чем она привлекла её? – Аня глубоко вдохнула носом. – Магией от неё не пахнет.»
А в это время малышка осторожно потрогала белую косу Хель.
– Такие мягонькие! – умилённо пролепетала малютка. Владелица волос кивнула и перевела взгляд на место, откуда должен был вернуться брат. Но Альберта все ещё не было. – Я тоже хочу себе такие красивые волосы! – восхищенный лепет рыжей крохи вывел Морганну из собственных мыслей и заставил опуститься на корточки, широко и приветливо улыбнуться ей. – Кто ты, авира?
Морганна Хель, что во всех смыслах и кругах получила славу одного из самых жестоких инквизиторов уже к своим двадцати трём годам, иногда вела себя неподобающе для профессии. Разве может каратель всех виновных мило улыбаться детям? Аня получила образование на Севере, в далёком Княжестве Варяжье, а поэтому с радостью опровергала данные стереотипы о своей профессии. У них, северян, просто другое мышление – «выживай любой ценой». Чему она и научилась.
Хель взяла девчушку за ручку и наклонила голову.
– Я Морганна, – она пригладила рыжие кудряшки девочки. – Тебе понравились мои волосы?
– Да! Они такие белые! – восхищённо выдохнула малютка с тремя рыжими косичками. – И такие длинные! И мягкие! Прямо как пух тополя! – тут она задумалась. – Но имя такое… тяжелое… Ты приехала с Севера?
– Ты верно подметила, маленькая конна, – засмеялась Морганна, а после указала на центральный фонтан, где освободилось местечко.
Украсили тот, впрочем, как и подобает празднику Юга – зацепили нити с флажками и фонариками, повесили на них ленты и даже кусочки ткани.
Девочка непонимающе посмотрела на женщину. Морганна продолжила:
– Волосы-то длинные, только вот я не умею их хорошо заплетать. Поможешь мне?
– Конечно! – малышка сама потянула Хель за собой и усадила на край.
Морганна вынула из сумки резной деревянный гребешок и протянула малютке, после чего расплела потрепанную косу. Её волосы снежными волнами упали на спину. Журчание воды и гитарные аккорды уличных музыкантов дарили покой и умиротворение, поэтому Морганна сняла очки и расслабленно закрыла глаза.
– Меня зовут Шанти. Шанти Фаввара, – девочка мягко провела по волосам гребнем. – Почему ты назвала меня конной?
– Где-то я уже слышала эту фамилию… Конна? Это с моего языка означает «сестра».
– Поняла. Конечно же, слышала! – рассмеялась Шанти. – Мой старший братик, главный градохранитель Милграда – Нишант Фаввара!
Морганна сделала вид, что удивилась, широко распахнула алые глаза и резко надела очки.
«Фаввара? У родителей вроде были партнёры с такой фамилией. Странно, что после их смерти я о них не слышала…»
Из головы никак не выходила старуха. Но как пауза слишком сильно затянулась, Аня попыталась как-то исправить ситуацию, чтобы не расстроить ребёнка. Как раз она заметила краем глаза незваного слушателя, поэтому улыбнулась краешком губ.
– Как же?! Ты такое солнышко! – воскликнула Морганна. – Такая искорка! А он ёжик какой-то. Да, именно! Ёжик! Мы с братом приехали, а он сразу на нас ругаться начал.
– Сколько о себе слышал, а ежом меня назвали в первый раз, – раздался смешок с другой стороны фонтана. – Даже не знаю – рассмеяться мне или обидеться на вас, авира Хель.
– Братик! – Шанти подскочила и подбежала к Нишанту, что сразу поднял её на руки.
– Сударь градохранитель, подслушивать ой как нехорошо! – с долей упрёка подметила улыбающаяся Хель. – И давно вы здесь сидите?
– С того момента, как авира Морганна представилась, – градохранитель встал, и подошёл к женщине, и опустил сестру. – И вы – ужаснейший инквизитор в истории Ариона? Не верю!
– Мне сжечь вас на Святом костре? – захохотала Хель, а после погладила девочку по голове и вложила в ладошку несколько леденцов. – Вот такой я безжалостный монстр – детей угощаю, – северянка развела руки в стороны и тоже поднялась.
– Шанти, там разве не твои друзья? – Нишант указал на палатку с флажками.
– Ой, Ритика! – Шанти вернула гребешок и побежала к брюнетке в зелёном платьице. Морганна разочарованно выдохнула.
«Про куклу так и не спросила…»
– Разве монстр? Монстр, которому заплетали косички? – вскинул бровь Нишант и проводил сестру взглядом, а после вернулся к Морганне.
Совсем рядом раздалась плавная музыка, мягко потянувшая за собой толпу.
– Что же, авира Морганна, не станцуете со мной разок?
– Если вы не отдавите мне ноги, то я вся ваша, – пропустила смешок Аня и протянула руку градохранителю.
Тот мягко притянул её к себе, положил одну руку на лопатку, а другой сжал её крепкую ладонь. Хель вскинула брови, но ничего не сказала. Фаввара качнул головой и уверенно повёл в танце.
Плавные такты атманского вальса расслабляли и призывали забывать о насущных печалях. Морганна мягко кружила по площади с Нишантом. В какой-то момент она чуть прикрыла глаза. Такие тёплые моменты всегда успокаивали её бушующий из-за болезни разум. Только из-за этого видения мимолётны и незаметны.
– Знаете, Морганна, – Нишант слегка замедлил шаг. – Я бы хотел извиниться перед вами и вашим братом за то, что ранее был излишне груб с вами.
Хель открыла глаза и посмотрела мужчине в глаза. Фаввара стыдливо отвёл взгляд.
– Сейчас пускай и не лучшее время для вашего визита, но это не означало, что я мог вам грубить, – он глубоко вдохнул и продолжил. – Вашей с братом участи можно лишь сочувствовать. Трагедия Серграда навсегда отпечаталась в сердце нашей Богини.
– Я принимаю извинения, – Хель мягко ушла влево, чем перехватила инициативу направления. – Я бы тоже хотела снять с себя укол вины. Не сразу узнала вас. На самом деле, я очень рада вновь с вами встретиться. С обучения в Йорнорграде много зим прошло.
Морганна слегка оступилась, но градохранитель вовремя подхватил её и мягко поддержал.
– Вы ещё на прощание подарили мне портрет. До сих пор храню его в своей записной книге.
– Если честно, мне тогда было очень стыдно за этот рисунок, – смущённо улыбнулся Фаввара. – Не очень этично рисовать кого-то без спроса.
Морганна рассмеялась, отстранилась и сделала шаг от градохранителя, после чего хлопнула с правой стороны и повела плечом назад. Нишант же наоборот сделал шаг вперёд и завёл руки слева, сделал хлопок и словно заново предложил руку. Хель принимает её, делает поворот и вновь в паре с градохранителем двигается в общем кругу.
– Но ваши рисунки очень красивы.
– Мне льстит ваша похвала, авира Хель. Но, к сожалению, сейчас я забросил искусство.
– Меня очень огорчают ваши слова, сударь!
– Но я ведь не говорил, что навсегда, – Нишант хитро улыбнулся, но от его ухмылки не повеяло чем-то раздражающим. – Кто знает, возможно, с вашим приездом я изменю свое решение.
– Как вы красиво выкрутились, – рассмеялась Морганна. – Поделитесь тем, как складывается ваша жизнь?
– С удовольствием поделюсь с вами, – начал было градохранитель, как музыка резко стихла, а на площадку вышли егеря. – Это что ещё за художественная самодеятельность? – Фаввара нахмурился, отпустил Морганну и сделал шаг в сторону людей.
Столь резкое прерывание праздника могло спровоцировать панику большого количества народа. Из этих трёх мужчин вышел Альберт. Сам он был несколько поникшим. Морганна сглотнула – что-то неладное. Его исследование дало результат. Поэтому она кивнула Нишанту, чем намекнула ему пойти с ней.
– Наверное, некоторые из гостей что-то не поделили! – воскликнула громко одна из стражниц порядка, на которую градохранитель резко метнул взгляд. – Веселитесь, что случилось!
Страх у толпы потихоньку исчез, что позволило Нишанту без проблем подойти к егерям и инквизитору.
– Что случилось?
– Сударыня Уир была найдена мёртвой у лесной окраины Милграда. На старой дороге, – отчитался Альберт. – А рядом в болоте нашли остатки сударя Тея. Он был найден утопленным полностью. Скорее всего, заживо. А ещё… – Хель глубоко вдохнул, словно попытался успокоить себя. – Их дети исчезли, – Альберт заглянул Нишанту в глаза. – Похоже, заморочки нам, Морганна, а не, остатки отпуска… Нашлась работа.
– О, Великий Хель… – с ужасом выдохнула Морганна. – Это будет ваше самое неприятное дело, градохранитель. Уж поверьте на слово.
Женщина похлопала мужчину по плечу и подошла к брату.
– Я в этом не сомневаюсь, – Нишант пронаблюдал за удаляющимися инквизиторами и повернулся к егерям. – Пригласите Ришаба из инквизиции, найдите офицера Суот и срочно отправьте туда людей из лекарни. Быстро.
– Ты перестарался, велли, – выдохнула женщина и поравнялась с братом.
Ёе лицо измученно скривилось, когда к ним подъехала карета и Уотсон, ведь Морганна понимала, что пропажа детей несла за собой лавину очередных проблем. А они ведь тоже люди и хотят отдохнуть.
– Люди всё равно ничего не поняли, – хмыкнул Ал. – Я не нашёл ведьму. И да, не стоит так сильно доверять людям, Аня. Даже если это бывший сокурсник.
Альберт вздохнул и посмотрел на сестру. Он поправил шпагу у себя на поясе и покосился на горожан, а после сложил руки на груди и покачал головой. Но как ещё раз пробежался глазами по площади, выдохнул и резко встряхнул голову, чтобы отрезвить мысли.
– Идем. Во всяком случае – нам точно стоит поторопиться, – Альберт наклонился и опалил дыханием ухо сестры, после чего тихо зашептал: – Обещаю, мы передадим это дело местным и сразу уедем.
Он отстранился и положил ладонь на плечо Морганны.
«Надеюсь, ты окажешься прав».

Четвёртая глава. Тёплая охра
Дети делают труд радостным, но неудачи кажутся из-за них более огорчительными.
Ф. Бэкон.
Альберт чуть подтолкнул сестру к карете и покосился на отошедшего в сторону градохранителя, но вновь помотал головой. Он уже открыл дверь транспорта и пропустил внутрь Морганну, как с удивлением заметил, что Нишант подошёл к их карете и посмотрел в глаза Альберту.
– Что-то случилось, сударь? – поинтересовался мужчина, оглядел его сверху вниз и захлопнул дверцу.
– Прошу вас называть меня либо «градохранитель Фаввара», либо «вира Фаввара», – поправил его Нишант, а после чуть склонил голову, буквально на пару секунд. – Мне жаль, что я встретил вас в неподобающем настроении. Но прошу вас не отражать это в данный момент.
– Хорошо. Что вам надо, градохранитель?
– Появились некоторые осложнения дела, о которых мне сообщил дежурный инквизиции.
– Садитесь, – Ал протянул ему руку.
Фаввара молча принял помощь, быстро забрался внутрь и сел рядом с Морганной. Северянские кареты были и снаружи больше обычных, а что же говорить о её салоне? Женщина с удивлением оглядела мужчину и перевела взгляд на брата.
– Альберт? Нишант? Что случилось?
– Градохранитель пускай и расскажет.
Фаввара на секунду неодобрительно посмотрел на мужчину и выдохнул, настроился на разговор. И как только экипаж тронулся, он начал:
– У нас… Около двенадцати лет назад случилось несчастье в городе. Был городской пожар, в котором погибла молодая семья, жившая на самой окраине, чуть ли не в роще. Сейчас эта часть города уже покрыта лесом. И там прошлой ночью видели свет в домах.
– Незаконное заселение? – неуверенно предположила Морганна.
– У нас за это не наказывают, просто… Там видели детей и женщину.
– Мать одиночка?
– Вы очень простодушны. Это была женщина, сгоревшая двенадцать лет назад.
Повисло молчание. Хель переглянулись. Нишант выдохнул и откинулся на спинку сидения, мягко устроился в углу. Пауза затянулась.
– Давайте проверим на месте? А завтра проверим ту часть города, – первой предложила Морганна, сорвав слова с губ брата. – Извини, Ал. Ночью нельзя по таким местам ходить, градохранитель, если нет точной информации. Это будет очень…
– Опасно, я знаю, – кивнул Нишант. – Мы с вами учились вместе, и кодекс Клевер я немного помню, – он столкнулся со взглядом северянина. – Йорноград, лет восемь назад. Это был курс по военной практике в два сезона.
– Я помню… – Альберт кивнул. – Аня ведь говорила, что голос знакомый. Неужели с рисованием не сложилось?
– Мне было важнее позаботиться о сестре. Вы меня понять сможете.
– Это точно. С Аней всегда…
В свою очередь Хель, как только убедилась в том, что напряжение спало, выдохнула и достала из сумки под сидением роман. Она удобнее расположилась, сняла очки и повесила на ворот рубашки. Тихий шелест страниц стал четвертым попутчиком. А также он привлек и Нишанта. Он тихонько заглянул в страницы, легко прошёлся по парочке предложений и отвёл глаза, тихо прошептал: «Извините».
– Я не против, – Аня миролюбиво подняла уголки губ и чуть опустила книгу на колени. Альберт прищурился.
– Нет-нет. Просто обложка очень знакомая. Читал около месяца назад. Моя помощница обожает этого автора.
– Девушка Ала сказала, что сейчас подобное чтиво на пике продаж. На самом деле мне нравятся учебники. И мемуары. Особенно лекарские. Их маленькие хитрости достойны внимания.
– У нас с Мэри дружеские отношения, – поправил её Ал и помрачнел.
– Мэри? Мэриэль? Та девочка с двумя косичками? Её отец заведовал конюшней, разве нет? – Нишант удивлённо глянул на Морганну, но та лишь покачала головой, чем показала, что эта тема не будет раскрыта.
Хель отвернулся к окну и выглянул на улицу. Приятный кленовый запах немного отвлекал от нехороших мыслей. Но чтобы полностью успокоиться, Ал начал мысленно вспоминать слова из Святых Писаний, которые ему вбивали во время учёбы. Мужчина поморщился, вспомнив старуху наставницу, которая стояла над их группой в городском соборе и строго наблюдала за тем, как они зубрят. А за каждый бунт или намеренное уклонение от занятий дети получали по хребту. И причем даже жаловаться не смели – думали, что заслужили. Правда, это скоро закончилось, и её отстранили, но… Осадок остался.
Небо медленно потемнело, воздух похолодел. Ал опустил шторку и повернулся к парочке. Морганна и Нишант уже довольно давно затихли, по крайней мере от них слышался только шорох страниц, а эти двое, облокотившись друг на друга, просто читали. Альберт покачал головой и лишь сильнее помрачнел. Хотелось быстрее закончить со всеми делами, чтобы к празднику успеть отвезти сестру на Север.
Королевская свадьба, на которую они хотели бы успеть, должна была пройти через неделю–две, а крайний срок как раз был в канун северянского праздника лета Лита. Это был их последний шанс отвезти дядю на Родину. Вряд ли у него есть больше времени.
На самом деле подобные мысли лишь нагоняли печали, ведь однажды такая же медленная кончина подойдёт и к Морганне. Осознание близкой смерти сестры всегда заставляло его лишь сильнее винить себя в том, что с ней случилось. Не удержал, не уберёг, а ведь он – старший, он её должен был опекать и защищать как отец.
«Мы оба были потерянными детьми» – всплыли в голове слова сестры.
Как бы он хотел, чтобы она его ненавидела, срывала на нём все чувства, лишь бы легче было жить, но… Морганна не была такой. Она стремилась быть ближе кого-либо для него, дороже всего на свете. И ей это удалось. Она ведь его маленькая сестра.
Карета остановилась. Лёгкий стук в стенку от Уотсона ознаменовал окончание поездки. Ал снова выглянул, чтобы оглядеть ситуацию.
Первое, что бросилось инквизитору в глаза, – достаточно малое количество полицейских и то, сколько территории они огородили. Но на этом сюрпризы не закончились. Тело было укрыто белой простынёй, ткань неплотно прижали камнями по фигуре, чтобы оградить от лишних повреждений до приезда Нишанта. Второе же – огромное количество фонарей. Казалось – и вовсе не было заката.
– Выходим.
Первым из кареты вылез Нишант и потёр переносицу. Следом за ним выползли и Хель. Градохранитель сразу же подошёл к женщине, которая руководила процессом осмотра места преступления.
– Авира Суот, доложите, что уже удалось узнать? – Нишант снял с себя камзол и подошёл ближе к трупу, параллельно слушая примерную дату смерти и краткую сводку о следах рядом.
– Сударь, подождите, – Альберт по привычке обращается к Фантею, но тут же исправляется: – Вира градохранитель, прошу прощения. Нам с сестрой надо кое-что осмотреть на теле сударыни.
– Камики Камилла Уир, – с долей некой раздражённости произнесла Суот. – Имейте уважение!..
– Это моя констебль, Авира Кейт Суот. Она предоставит информацию о Камики, – Нишант мягко поманил рукой северян к себе. Альберт кивнул сестре и направился за женщиной. Морганна опустилась к телу, пока Фаввара шёпотом проговаривал молитву. – Прошу, Камики Йавати, не суди меня…
– А вы всё также богобоязненны, – подметила словно для самой себя Марго, раскрыла сумку и вынула блокнот и химический карандаш.
– Богобоязненны западцы. Это элементарное уважение к умершей… Не пристало южанину женщину без согласия раздевать.
Хель понимающе кивнула, тихо добавив:
– Не только южанину… Как давно она умерла?
– Прошлой ночью, где-то около полуночи. По крайней мере это самая лучшая версия.
– И никто её не нашёл?
– Эту дорогу должны были завтра закрыть из-за частых затоплений.
Когда полотно было полностью убрано, Морганна помогла расстегнуть платье женщины, что оказалась лежащей на животе, чтобы осмотреть ее. Пока Нишант искал следы на одежде, Хель осматривала каждую родинку и царапинку, изредка поглядывая на брата. Северянка тихонько втянула воздух в нос и поморщилась. Вот они. Следы магии. Чтобы проявить остатки такой давности, был необходим раствор. Морганна потянулась к сумке и вынула оттуда нужную бутылочку – флакончик с распылителем-грушей, внутри хранящий концентрат чертополоха. Пара брызг почти сразу показали алые отпечатки пальцев на шее и левом плече, которые вели к груди.
Альберт внимательно слушал всё, что ему говорил представитель Южной Святой Инквизиции – ЮСИ.
– Вот… И, что ж ещё можно добавить? – небольшого роста мужчина почесал тонкую русую бороду. – Милфорд у нас город спокойный. Такие случаи – редкость. Последний раз – двенадцать лет назад был!
– Есть ли закономерность? Двадцать четыре года назад случалось ли что-то подобное?
– Нет. Хотя, знаете, я лучше подниму архив. Вы сможете подойти завтра в полдень, чтобы встретиться у городского архива? Он стоит на улице Святой Ингвион.
– Да, конечно. Благодарю вас за содействие, Вира.
Мужчина рассмеялся.
– Я женат. Обращайтесь ко мне дхава Ришаб Аджера или дхава Ришаб, – кивнув друг другу, они попрощались, а Хель пошёл к сестре и Нишанту.
– Что-то нашли? – тут же поинтересовался градохранитель.
– Не сказал бы. Но мне завтра к полудню надо в архив.
– Нам с авирой Морганной тоже можно было бы туда заглянуть… – Нишант сдул рыжую прядь с глаз. – Как думаете, это ведьма?
– Однозначно сказать нельзя. Кто-то магический. Я могу её перевернуть?
– Да, конечно.
Северянка аккуратно потянула за плечо женщину на спину и поморщилась. Нишант гулко сглотнул. Вся грудная клетка женщины была разодрана. И кровь не просто пропитала одежду и засохла на коже – казалось, кто-то специально превратил мягкие ткани в мясные ошмётки. Альберт перевёл глаза на градохранителя, словно молча спросил: «Теперь убедился, что это не просто так?».
– О, Камики Йавати… – всё, что выдавил из себя Фаввара.
– Дайте сюда света.
Аня подозвала полицейского и забрала у него фонарь, осветила туловище убитой. Точнее её месиво. Вдруг меж рёбер что-то блеснуло. Альберт молча передал сестре платок, и она выудила из тела резные ножницы.
Это был аккуратный серебряный атрибут, выполненный в виде изогнувшегося журавля. Обычно, такие тонкие и дорогие использовались знатью для вышивки – их концы специально тупили. Всё, что ими можно было сделать – лишь нацарапать что-то на коже. Морганна снова пшикнула из флакона и платком отодвинула верхнюю часть платья в сторону. Магический след что-то вырисовывал среди засохшей крови.
Морганна прищурилась, чтобы разобрать символ, и вздрогнула, когда Фаввара подал ей блокнот с уже готовой копией.
– Спасибо… Ого. Такого я не видела. Брат?
Альберт забрал из рук сестры тетрадь и внимательно изучил. Неизвестный преступник выцарапал узкий ромб, из центра которого выходили вниз ещё два, имея лишь одну общую грань и точку в середине первого. Через неё также проходило основание широкого треугольника, чья вершина была чуть выше первого ромба.
– Нет. Я не знаю. Разве что только по отдельности.
– Ну так и я смогу, – хмыкнула Морганна и тут же объяснила, проведя пальцем по чертежу: – Вот эти три ромба – триединство. Обычно его используют тени. Но… Вот этот треугольник – символ огня. И… Запада. Я не предполагаю, как их можно соединить. Но одно ясно точно – Уир заклеймили. Посмотрите, вот тут рана слишком растянута. Кто-то пытался скрыть знак. Тело надо будет обмыть и повторно осмотреть.
Фаввара схватился за голову, но, вдруг на что-то уставился.
– Не волнуйтесь. Мы это дело не оставим… Градохранитель?
Нишант осторожно подвинулся вперёд и посветил фонарём, отодвинул руку Морганны. Мужчина мягко поднял ладонь Уир и заметил серебряную цепочку. Хель тоже заострила взгляд на подобной детали.
– Рука окоченела. Я сломаю ей пальцы, если буду доставать.
– Дайте я, – Альберт ловко вытянул серебряный округлый предмет из тонкой ладони.
Этим предметом оказались часы – внешне совершенно обычные, только вот от них не было слышно тиканья.
– Наверное, они остановились в час её смерти. Надо проверить, – обернулся Нишант, открыл и заметил ещё один выцарапанный символ. – Это уже начинает меня слегка пугать.
Фаввара показал находку Хель. Отчего-то те тоже помрачнели.
– Это старая эльфийская метка, – Альберт провёл по отметинам пальцем. – Да, определённо она. Это эльфийские часы… Не думал, что от них ещё что-то осталось.
– Но они в прекрасном состоянии, чтобы им было под тысячу лет! Единственное – не ходят, – удивился Нишант, но Морганна возразила:
– Они работают. Просто… Это не то, чем мы могли бы пользоваться. Они и не должны тикать. Насколько я понимаю, когда стрелки стоят, то артефакт находится в течении времени. Но стоит только раз щёлкнуть – и все вокруг либо замерли, либо куда-то побежали.
– Я думаю, можно поискать об этом завтра. Вам следует отдохнуть, – Нишант поднялся на ноги и подал им руки. – Авира, я жду вас как можно раньше у архива.
– А как же Тэй?
– Я его осмотрю позже… Но загляну в морг завтра. Если что – пошлю за вами.
***
Несмотря на все волнения инквизиторов, Фаввара думал совершенно не о преступнике, а о том, как бы ему найти дочурку Камиллы Уир Лайлу и сына Тэя. Он был практически уверен в том, что они живы. Не удивительно, что в своих тяжелых раздумьях он довольно скоро поднялся на лестнице на пятый этаж и зашёл в квартирку. Скинул туфли и запер дверь, мужчина прошёл дальше, в гостиную, и просто упал на диван.
– И что мне теперь с этим делать? – произнёс Нишант и положил на стол эльфийские часы на длинной серебряной цепочке. – Уверен, они не личная собственность Камики Уир, но герб на их крышке и рисунок на её теле… Но тогда я не вижу мотива. О, Богиня, дай мне сил… – мужчина ударил кулаком по колену.
Это была не первая загадка в его жизни, к которой он сразу не смог найти ответ. Но и не последняя. Впрочем эта ситуация неимоверно раздражала, ведь он всегда полагался на логику, факты, улики и прочие данные. А тут… А тут совершенно ничего. Никаких зацепок. А если это кто-то, кто специально нападал ради детей? Сердце Фаввара сжалось от страха за сестру.
Вдруг сзади, со стороны детской, раздались тихие шаги. Нишант застыл. Кроме него в квартире никого не было, ведь Шанти осталась у местной лекарши, с дочкой которой она сильно дружила. И туфель её не было.
– Ниши, ты чего так поздно не спишь? – заспанная Шанти со свечкой в руках обошла диван и поставила подсвечник на столик. Её рыжие косички торчали во все стороны, а длинная ночнушка, когда-то служившая рубашкой Нишанту, волочилась подолом о камни пола. Длинные рукава рубашки свисали с рук, и малышка время от времени их поправляла. – Ты пришёл так поздно, что я уже заснула. Но я поужинала!
– Шанти? – Нишант нахмурился, резко повернувшись к сестре. Девочка выглядела слишком растрёпанной, будто её разбудили прямо сейчас. Но Фаввара был готов в Подземье провалиться, если он не заметил ее туфель при входе… – Что ты тут делаешь? Ты же должна быть у Ритики, разве нет?
– Мы недолго поиграли, и я пошла домой, – почему-то совершенно спокойно ответила Шанти. Нишанту это показалось странным. Чтобы Шанти, эта белочка, и пришла от Ритики до полуночи? Бред. Определённо бред, ведь пока они не заснут, их игра не закончится. Отчасти ещё малышку притягивала и близость с мамой подружки. Шанти тем временем тихонько забралась к брату на диван и обняла его. – Можешь со мной немного посидеть? Пока я не усну. И сказку! Обязательно!
Такой вопрос от Шанти вернул Фаввара в колею. Сестрёнка всегда чутко ждала его дома и не желала засыпать одна.
– Хорошо, но только одну, – выдохнул Нишант и приобнял сестру. – Иди, ложись в постель, а я попью и скоро присоединюсь к тебе.
– Хорошо, – заулыбалась Шанти, спрыгнула на пол и только сейчас заметила побрякушку. – Братик, а ты подаришь мне эти часики? Они такие красивые!
– Прости, но это улика. Я… Хочешь, я куплю тебе такие? Вот и славно. Иди в комнату, – мужчина поднялся и пошёл на кухню. Действительно, в раковине лежали тарелка и ложка, а стул сестры был отодвинут.
«И чего я себя накручиваю? Всё ж ведь в порядке».
Фаввара глубоко выдохнул и, сделав пару глотков воды, направился в детскую – оплот своей гордости старшего брата. Та была просто завалена игрушками: и куклами, и плюшевыми мишками, и музыкальными инструментами, даже была заводная карета с четырьмя жеребцами. Сестрёнка уже лежала в постели и обнимала какую-то куклу.
– Скажи, Шанти, кто дал тебе эту куклу?
– Куклу? – девчонка удивлённо распахнула глаза, а после выдохнула, прижав фарфоровую красавицу к себе. – А, эту. Хельгу мне подарила бабушка. Добрая бабушка с карими глазами. Она сказала, что такой красавице, как я, просто необходима такая замечательная игрушка. Смотри, у неё на платьице есть ленточки! Прямо как крылышки у фей! – Шанти заботливо уложила Хельгу с собой на подушку и устроилась сама. – А расскажи про фей!
– Хорошо, – Нишант устроился на полу, совсем рядом с подушкой малышки, и взял её за ручку. – Давным-давно, под толщей времён, в густых лесах и при деревнях жили феи. Это были маленькие человечки, спинки которых украшали чудесные прозрачные крылья. Это были очень мирные существа, которые всегда помогали плутающим отыскать дорогу домой. Однажды, маленькая дочка кузнеца, по имени Тишани?, пошла по поручению своего отца в лес. Жили они без матушки, довольно бедно. Но никогда не печалились. Каждый год они вместе пекли ей ягодный пирог и оставляли у открытого окна…
– Прямо как мы для родителей? – зевнув, спросила Шанти.
– Прямо как мы, – согласился с ней Нишант, и продолжил: – Но в этот год ягод не было на их кустах, а потому Тишани? пришлось отправиться в лес. Она всегда слушалась своего папу и шла только по тропинке, у которой росли красные цветы. Но таким красивым оказался в тот день лес, что девочка разыгралась, побежала вперёд и заблудилась. Долго она петляла среди деревьев, пока не вышла на чудную полянку – на траве росли грибы, создавая собой три круга. И только Тишани? встала в центр, как появилась перед ней фея. А до этого девочка ни разу их не видела.
«Меня зовут Саравати, – сказала ей тогда фея с красными крылышками. – Я знаю, что ты заблудилась. Я помогу найти тебе дорогу домой.»
Но Тишани? с места не двигалась. Так заворожила её фея. Посмеялась над этим Саравати, да как наполнила корзину девочки ягодами – та еле до дома донесла, всю дорогу фею благодарила. А по левую руку от их дома жила семья, где была девочка Праччи. Её родители постоянно ругались и никогда не пекли всяких вкусностей. Захотелось ей тоже ягод от феи.
Поспрашивала она у Тишани?, где та фею нашла, да ночью и побежала в лес. Нашла полянку, зашла в три круга и стоит. Вылетела к ней одна фея, и говорит… – Нишант так увлёкся рассказом, что только сейчас заметил, что сестрёнка уснула. Улыбнувшись, он ласково поцеловал её в лобик и направился к выходу. У самой двери его прошиб холодок, из-за чего мужчина обернулся. Всё было в порядке.
«Я просто накручиваю себя из-за убийства… Хотя ещё эта кукла… Говорил же у чужих такие подарки не брать… Но с другой стороны, что я к игрушке-то придираюсь?» – подумал Фаввара и вышел в гостиную.
Нишант подхватил часы и запер их в верхнем ящичке в своей комнате, после поплёлся в ванную, но в прихожей замер, глядя в кладовую. Незаконченный портрет сестрёнки только сильнее начал его тяготить. Быстро облив себя водой, градохранитель просто рухнул на кровать. Расположившись на ней удобнее, мужчина тихо помолился о помощи Богине, зажёг свечу и закрыл глаза, старательно пытаясь поскорее уснуть.

Пятая глава. Страх
Вечно надеяться, никогда не отчаиваться – таково свойство человека большой души.
Лиций Флор
Уже утром Нишант был готов поклясться, что поспал он минут пять – разбудил его грохот самодельного будильника. Если эту свечу с шариками можно было так назвать. За ночь мужчине не удалось нормально отдохнуть. Весь сон занимали короткие кошмары, а жара только добавляла мучений.
Фаввара поднялся с кровати, снял с себя тонкую мокрую рубаху и встряхнул её. Он поморщился и утёр ею пот с лица, а затем закинул её на дверь. Он достал из подсвечника остатки фитиля и воска – последний был грязно-бежевым с цветными разводами – белую вощину Нишант размечал красной краской. После уборки мусора Фаввара отправился на кухню и посмотрел в окошко на городские часы. Шесть утра. Сам собой взгляд упал на белый цветок в горшке, в который Нишант тут же влил стакан воды.
Наскоро Нишант смыл ночной пот и переоделся, а после этого он заглянул к Шанти и поправил её подушку.
«Как же ты сладко спишь», – он улыбнулся и поцеловал сестрёнку в лобик, а краем глаза увидел новые рисунки на столике. Фаввара подошёл ближе, вздохнул и провёл пальцами по своему изображению, как вдруг мужчина резко вздрогнул, словно от взгляда в спину. Он обернулся и заметил рядом с малышкой вчерашнюю странную куклу. Мужчина аккуратно вытянул её из рук девочки и подложил вместо зловещей игрушки мягкого котёнка. Он оглядел фарфоровое чудо со всех сторон и тихо посадил на полку.
Если бы Нишанту платили столько, сколько платят столичным градохранителям, он давно бы переехал из этой квартирки в нормальный дом. В их родовой дом вайш Фаввара. Может, тогда бы он и подумал о женитьбе, о детях. Шанти уже давно хотела бы понянчить каких-нибудь малышей – постоянно с Ритикой и Маахиром, потому что у них есть младшие сёстры и братья. А у Фаввара? А у Фаввара остались лишь они сами – нелепая случайность сделала пятнадцатилетнего Нишанта и крохотную Шанти сиротами.
Впрочем, все жалобы на зарплату были просто обыденным ритуалом. На жизнь в служебной квартире хватало – и ладно. Конечно, хотелось выкупить право на наследство, но оно уже не стоит той цены, которую за него выставили. Родительское дело с магазином игрушек давно в руках более состоятельных людей, а дому нужен будет хороший ремонт. Да и от новой школы тот район далековат…
Нишант часто проходил мимо их старого жилья. Что-то неизвестное манило его зайти в родные стены, пройтись по комнатам, порыться в старых шкафах. Сам же Фаввара окрестил это чувство тоской по родителям. И как же его радовало, что Шанти не помнит их, не спрашивает, не скучает… Словно всё знает и понимает.
Нишант резко встряхнул головой и посмотрел на сестру. Ей он обязательно обеспечит лучшую жизнь. Всё, что угодно, только бы малышка никогда не знала горя.
Фаввара вернулся на кухню и приготовил завтрак. Порции сестрёнки он накрыл платком, чтобы та сразу поела, как проснётся. Сам он наскоро перекусил и вернулся в комнату, где достал из шкафа новую рубашку. И только когда он начал её поправлять на себе, то заметил на манжетах замытые капли краски. Фаввара тяжело вздохнул. Дурная привычка рисовать при малейшем всполохе вдохновения, что досталась от отца, постоянно несла за собой грязную одежду. А потратиться сейчас на вещи, когда Нишант вот-вот выдадут лист закупок для школы, будет ужасно расточительно, особенно когда почти половина зарплаты уходит на оплату жилья.
Разумеется, квартира, в которой они жили, была выдана Нишанту как служебная, но он не выкупил право собственности, когда начал работать, поэтому приходилось оплачивать её съём и соответствующие счета.
Хотя Нишант старался никогда не давать повода и думать о том, что у них проблемы с деньгами, сестра не была особо требовательной. Новые вещи просила по мере надобности, игрушки на праздники (и очень сильно их берегла!), а радовалась она сильнее всего дням, когда Нишант готовил сладкое стекло. А если он ещё и красители находил – восторгу сестрёнки не было предела. Им обоим достался в наследство от отца талант к искусству, потому и цветные леденцы были самых разных форм и размеров. А однажды Шанти сделала настоящий сладкий витраж.
Мужчина улыбнулся своим мыслям, всё-таки надел несчастную рубашку и два раза завернул рукав, сверху надел жилетку из хлопка светло-зелёного оттенка, которая была однотонной, без излишеств, с металлическими пуговицами. Нишант прицепил градохранительский значок и снова заглянул к сестрёнке. Девочка тихонько сопела, одеяльце сбила под ноги и растянулась по всей кроватке. Волосы в косичках растрепались, а ленточки слегка развязались. Он укрыл Шанти, ласково провёл по её щёчке большим пальцем и с необычайной нежностью разглядывал личико ребёнка.
– Пусть Йавати любит тебя, пусть оберегает и осчастливит твой сегодняшний день, – мужчина прошептал в тихую молитву, поцеловал девочку в лобик и вышел из комнаты. Он осторожно прикрыл дверь детской и секунду помедлил.
Нишант уже закончил обуваться, как ему захотелось заново оглядеть своё небольшое жильё. Взгляд зацепился за открытую дверь кладовой. Фаввара вздохнул и вернулся, чтобы закрыть помещение, но остановился в проходе. Иной раз мужчина использовал кладовку в качестве своей мастерской. Это возвращало в детские воспоминания: их отец работал в такой же набитой всем мастерской; разница была лишь в том, что его рабочее место наполняли вещи, а не принадлежности творчества. Несколько готовых работ стояли под полками с тёплыми вещами, небольшая тетрадка, полная этюдов, свисала с этажерки. Мужчина подошёл ближе и уложил её выше, чтобы та не свалилась совсем, но задел остальные, и те с тихим шорохом рассыпались по полу. Нишант тихо ругнулся, присел на корточки и сгрёб все альбомы в кучку, чтобы быстро уложить их на место, но… На глаза попался один из старых дневников, совсем потрёпанный, с разводами от мокрых пятен, обложка которого была вся изрисована разного рода снежинками.
В нос тут же ударил яркий запах горящей ели, на языке появился сладкий вкус варенья из сосновых шишек, а кончики пальцев на секунду стали слегка холодными. Нишант помотал головой, чтобы отогнать наваждение, и встал. Он уложил старые работы обратно на стеллаж, но эту находку оставил в руках.
Фаввара очень хорошо помнил, как купил эту тетрадь перед поездкой на север, специально дал маленькой сестрёнке нарисовать на ней эти маленькие белые звёздочки. Поездка была дополнительным годом обучения в академии. Он давал возможность сразу после выпуска идти на работу в ветку констебля. А при успешной карьере претендовать и на должность градохранителя. Кем он сейчас и был.
В целом система арионского к?стоса, хранителей правопорядка, была поделена на офицерскую часть и рядовую часть, а последняя в свою очередь делилась на управляющих и подрядовых. В главную, офицерскую часть, входили арионские командоры, княжеские командующие, секторные командующие и градохранители. Рядовая часть же состояла из трёх равных отделений, что южане называли ветвями: ветвь воинов города – констебль (его подрядовыми были районники и участовики); ветвь хранителей города – главный городской страж (за ним числились две равнозначные группы ночных и дневных стражей); ветвь искателей истины – детектив (что имел в своём управлении следователей и поисковиков). Нишант в своё время шёл по ветви воинов, решив стать военным, а потому и был отправлен в один из самых суровых краёв Ариона – Варяжье. Стражи обычно дополнительный год проводили в Вэтельшире, а искатели в Медиане. Шуазур южанам посещать было не рекомендовано – уж очень сильными были их расхождения в мировоззрении.
Мужчина пролистал пару страниц дневника, хмыкнул и улыбнулся. Маленькие рваные записи с датами были аккуратно написаны на строчках. Каждый день дикая усталость валила с ног, но огромное количество впечатлений не давали уснуть. На самом деле, после отъезда Нишант очень сильно жалел, что не смог проводить много времени с курсантами Святой Северянской Инквизиции, с той же Морганной, а ведь они многое для него сделали.
«990/12|1*
Сегодня начинается праздничная неделя Шан–У–Кке. Она проходит первой частью большого праздника Шам–Вер–Ну. Не уверен, что правильно записал – северянский язык довольно трудно записать на родном атманском. Северяне празднуют мир между людьми и шаманами. Оказывается, в древние времена, некоторые, получив силы от их духов, пытались захватывать власть. У праздника очень глубокая история, связанная с одним из варяжских моров. Одна авира, что учится в инквизиции, пообещала мне рассказать вечером легенду о празднике. Авира Морганна очень милая и открытая. Я нарисовал её на тренировке. Надеюсь, ей понравится.»
– Ох, точно! Морганна, наверное, уже заждалась меня, – Нишант тихо воскликнул и захлопнул пожелтевшие страницы, а после поднялся с пола.
Мужчина отложил дневник обратно на этажерку, вернулся в свою комнату и вынул из тайника часы. Фаввара секунду помедлил, помотал головой и положил их в сумку. Он покинул квартиру, по привычке закрыл дверь на ключ, спустился по лестнице и вышел из дома. Когда он оказался на свежем воздухе, то глубоко вздохнул и расплылся в улыбке. В нос ударил яркий запах корицы – судя по всему главная булочная в конце их квартала уже начала работать.
Нишант шустро зашагал вниз по улице Святой Ингвион – в конце стояло огромное здание библиотеки, в которой размещался и городской архив. На порожках уже сидела Морганна. Она положила сумку под блокнот и что-то писала. Женщина, как заметила мужчину, поднялась и отряхнула свободные брюки тёмного цвета. Рукава её зелёной рубашки были закатаны до локтей, а на вороте пара пуговиц сверху расстёгнуты.
– Доброе утро, Авира Хель. Извините, что задержался, – Нишант склонил голову, слегка опустил глаза в виноватом жесте и прижал руки под грудью. Хель неловко улыбнулась и мягко коснулась его плеча.
– Здравствуйте, – Морганна кивнула. – Всё в порядке. Пожалуйста, Сударь… Вира, поднимите голову, – Хель опустила взгляд на свои ноги и заодно поправила кинжал на поясе. – Вы не так сильно задержались, чтобы кланяться, – она подняла глаза на часы, словно искала повод сменить тему приветствия. – Выспались? – на губах женщины мелькнула лёгкая улыбка.
– Буду честен – не очень. Постоянно ворочался, – Нишант вздохнул и кивнул на блокнот в её руках. – Уже есть мысли по поводу Камики Уир? Я пытался вчера вечером поразмышлять над этим, но не вышло. Мои рассуждения, боюсь, куда приземлённее, чем ваши.
– Я расскажу о своей версии в архиве, – Морганна отошла чуть в сторону, чтобы Фаввара вошёл первым. – У столь талантливого человека действительно нет догадок?
– Да ни единой мысли, – Нишант сделал шаг и остановился: – Проходите первой. Южанину не пристало вперёд женщины заходить, – Фаввара протянул руку, словно пригласил Морганну, пропустил её внутрь и сразу предъявил свой пропуск. На секунду Хель зацепилась за его ладонь взглядом, но ничего не сказала.
Они двинулись глубже, зашли в тёмную лакированную дверь. Помещение архива представляло собой огромный двухэтажный зал, который был условно поделён на секции цветом флажков стеллажей и надписями с маркировкой. Также в нескольких местах, в основном у окон, стояли столы с подставками.
Южане обычно делили книги по контексту работы, а у каждого автора был свой символьный код из старого языка, который можно было легко отследить. Поэтому поиск необходимой литературы в атманских библиотеках был настоящим удовольствием.
Морганна вспомнила, как во время обучения проводила часы за вычиткой книг одного автора, чтобы найти те, которые ей смогут пригодиться. И, если не брать во внимание то, что в целом читать она любила, подобные задания казались настоящей пыткой.
– Могу ли я теперь узнать ваши доводы? – вырвал Нишант Хель из раздумий.
– О, разумеется, – Морганна взглядом прошлась по всем секциям и двинулась к публичной литературе. – Но прежде я могу взглянуть на кое-что?
– Пожалуйста, – кивнул Нишант. – Я пока найду ту статью, о которой говорил вчера. Он пошёл за Морганной, но остановился у полки газет и начал поиск сборника за прошлое десятилетие.
Аня прошла чуть дальше, повернула влево от прессы, прошагала мимо естественно-научных работ и подошла к стеллажу с символикой. Она потянулась к верхней полке и достала папку-книгу с названием «Барды».
– Я нашла, – Морганна прервала затянувшуюся паузу. – Как ваши успехи, вира Нишант?
– Почти закончил. Я сейчас подойду, – раздался голос, что слегка заглушил шелест листов.
Хель взяла находку удобнее в руки и осторожно принесла к столу. Через минуту–другую подошёл и Фаввара с газетой. Первым начал он.
– Вот, – градохранитель указал пальцем на первую полосу.
Там расположились несколько иллюстраций, каждая из которых показывала определённый сюжет. Две из них как раз шли к статье про пожар в доме семьи, что не так давно переехала на Юг. Нишант вслух зачитал отрывок:
«В старом районе Малый Джангал произошёл пожар. Почти у самого леса в конце улицы сгорел дом… Этот пожар лишил жизней Гриньетту Малиналь Вланд, её мужа Салазара Закериуса Фауса и их общего сына Ричарда, которому не было и года от роду».
– Вот как, – задумчиво хмыкнула Морганна. – Приму это к сведению.
– Вы обещали рассказать свои догадки, авира Хель, – Нишант показал на книгу на столе. – Зачем вам реестр одарённых магией?
– Я заметила на вашей руке тёмный след. Работа требует чувствительности к подобным вещам, – Хель повернулась к нему, сильно нахмурилась и спросила в открытую: – Вы не выкинули куклу, которую Шанти принесла вчера домой?
– Нет. Зачем же выбрасывать игрушки? – Фаввара с искренним непониманием посмотрел на свои ладони. – Да, не спорю, она довольно жуткая, но и такая стоит денег.
– У нас в Варяжье каждый ребёнок знает, что нельзя дарить и принимать в дар кукол. Особенно с лицами. Их можно лишь покупать или делать самим. Хорошо бы и в других регионах распространить кодекс Клевер среди других народов…
– С этим вы должны идти к главе нашей Инквизиции, – Нишант покачал головой и напомнил: – Так зачем вам книга?
– Обычно в таких сборниках должны быть собраны и магические знаки, – Морганна удобнее уложила папку на столе и сдула лишнюю пыль. – А если они вырезаются на мёртвых, то находятся… – Марго сразу открыла на последнем разделе в самой его середине, – здесь. Раздел семь, глава четыре: «Знаки, символы, руны. Их трактование».
Страницы, которые оказались открытыми, действительно содержали много символов с подписями их значений и пояснений. Некоторые из них были написаны цветными чернилами, какие-то обведены, подчёркнуты, а некоторые и вовсе зачёркнуты.
Глаза Нишанта распахнулись от изумления.
– Откуда вы… – он не успел договорить – улыбка Морганны оборвала его на полуслове. – И этому тоже вас учили?
– Да. По законам Инквизиции в каждом архиве эта папка обязана быть заполнена по общей форме, – Аня кивнула и быстро пробежала по знакам взглядом и пальцем. – Для удобства инквизиторам. По сути своей… Дайте часы, пожалуйста, – Аня осторожно открыла крышку и сверилась с похожей руной. – Нет, тут петля круглая, а здесь треугольная…
Нишант неловко заглянул за её плечо.
– Могу как-то помочь?
– Да. Мне нужен чертёж, который вы вчера сделали на месте преступления. Я нашла один похожий символ.
Хель указала на точно такой же символ, что и у Нишанта на значке, отличавшийся лишь тем, что из вершины внизу шёл закрашенный ромб. Внизу было аккуратно подписано на непонятном языке: «Ключ к №? : №? %№».
– Если честно, то не совсем понимаю, что вы имеете в виду, – слегка стыдливо признался градохранитель. – Я всё-таки с обычными гражданскими работаю.
– Ничего. Суть тут в чём, – Морганна указала на его значок и на знак триединства с таким же символом в навершии, – этот знак обозначает магическую стихию «земля», это символ триединства Ночи и детей Её – Мрака и Тьмы, а этот чёрный ромб называется амберти. Это старый ключ от фенестры.
– Что такое фенестра?
– Это портал, с помощью которого во времена ВЭР организовывались тайные дороги. Но все проходы к ним сейчас закрыты и находятся под управлением Долины Рэй, – Морганна нахмурилась и быстро накинула набросок какой-то кривой серёжки. – Это клавис – современный ключ от фенестр.
– Но зачем кому-то рисовать старый? Или этот символ имеет другое значение?
– Честно? Не знаю. Это всё выглядит не как посмертное клеймение, а как… – Марго вдруг замерла и сглотнула, – как… Как… Как метка! О, Духи! Её могли пометить! Не только ведь я чувствую магические следы!
– Пометить? Для чего?
– Для чего угодно! – Морганна резко захлопнула книгу и убрала бумаги в свою сумку. – Даже для того, чтобы поставить условную галочку в списке, что собрали кровь в определённом месте или у определённого человека.
Нишант нервно постучал по столу двумя пальцами.
– Метят только такими символами?
– Нет. Я вам уже говорила, как узнала о кукле, – Хель сделала паузу, – магией тоже могут пометить. Но обычно такое происходит через подклад.
– Морганна… А Шанти могли пометить?
Ответить Хель не успела. Со стороны окна раздался оглушающий грохот, за которым последовала небольшая тряска. Нишант побледнел и переглянулся с Морганной. Не обмолвившись и словом, они оба как по команде рванули к двери, сталкиваясь с Альбертом на пороге.
– Там мой дом… Шанти! – Фаввара тут же сорвался с места и побежал вверх по улице.
Хель кивнули друг другу и направились за ним. С каждым шагом всё отчётливее слышался запах гари – загорелись верхние этажи жилого дома, и пламя вот-вот грозилось перекинуться на другие дома. Толпы простых прохожих, как обычно бывает в столице, инквизиторы не увидели. Зато они приятно удивились, когда увидели двух женщин, которые организованно помогали другим жильцам выбираться из многоэтажного дома. Нишант же настойчиво пытался пробраться внутрь.
– Эйха! – градохранитель хлопнул, чтобы женщина его выслушала. – Камики Мадху, Шанти ещё там!
– Я проверила всех – твоей сестры, вира Нишант, не было в огне. Ваша квартира была открыта, когда я пришла, а голос Шанти был внизу. Я видела, как какая-то престарелая Камики её уводила.
– У этой женщины был на голове платок? – вдруг резко влезла в беседу Морганна, а её брат что-то внимательно высматривал в другой стороне.
– Да, – совершенно спокойно ответила женщина и, похоже, лишь сейчас задумалась над происходящем. – Хотя с чего ей быть в нём?
– Куда они пошли?
– Туда, – женщина показала в сторону переулка, что шёл прямой дорогой в лес.
– Ал, дождись местной инквизиции. Я её выслежу, – Хель рванула в проход.
И лишь она скрылась в тени домов, Морганна глубоко вдохнула, но внезапно сбилась. Тонкий запах ведьмы перебил аромат человеческой крови. Хель обернулась на градохранителя.
– Я с вами, – ответил на её немой вопрос Нишант и прошёл чуть вперёд. – Тем более я знаю дорогу, – он кивнул в сторону и повёл за собой.
Благодаря этому они смогли пройти самым коротким путём к выходу к лесу. На руке Нишанта Аня заметила слегка кровящую ссадину. Это достаточно сильно отвлекало от того, чтобы полностью сконцентрироваться на магическом следе. Впрочем, этого и не потребовалось. Ведьма словно ждала, что погони не будет. Но Хель точно увидела, как из-за дерева горели два алых глаза.
– Я её вижу… – тихо произнесла Морганна и медленно потянулась к рукояти кинжала. Некто заметила это и зашуршала, а красные точки пропали. – Не отставайте.
Морганна сделала два шага и с рывком скрылась в лесу. Нишант едва ли поспевал за ней. Периодически впереди мелькали те глаза в попытках скрыться в тёмной листве деревьев. Неизвестное существо петляло и путало дорогу, а голова Фаввара уже начинала кружиться от столь резких поворотов. Вдруг Хель резко свернула влево, а Нишант не смог вовремя сориентироваться, поэтому повернул чуть позже. Инквизиторша ушла далеко вперёд, но мужчина осознал это довольно поздно: когда добежал до солнечной полянки и понял, что не слышит звук чужих шагов.
Он огляделся по сторонам и постарался прислушаться. К сожалению, южане были прекрасными врачевателями и, словно от природы, разбирались именно в травах и растениях. А если точнее – в их эффектах для человека. А вот дело слежки за зверем давалось труднее. Долгое время охоты в Атмании в принципе не существовало – люди заменяли мясо бобовыми и орехами.
Нишант присел на одно колено и хорошенько вгляделся в землю. Трава была слегка примята, но это не было похоже на следы погони. Крохотные цветочки примяты не были, напротив – человек осторожно их обходил. Фаввара поднялся и медленно пошёл вперёд по следу. То, что они с Морганной разделились, не означало, что он мог пренебрегать своими обязанностями.
Примятая трава вела к лесной тропе, которая уходила дальше вглубь. Хель он также не слышал. Вокруг простирались сосны, пара дубов и берёзы. Фаввара остановился. Тишина сильно давила, а шорох под ногами, казалось, раздавался на всю округу. С удивлением Нишант отметил, что не слышит ни одного животного. Птицы не стрекотали, не было звуков даже с верхушек деревьев.
Погоня казалась такой быстрой, но градохранитель чувствовал, как на него наваливается усталость. Будто бы он бегал несколько часов. Он выдохнул и покачал головой, но глазами всё ещё искал женщину.
Вдруг дальше за деревьями мелькнула знакомая белизна. Нишант тут же сорвался с места и побежал к ней. Но, к его удивлению, Морганна не остановилась, а также куда-то рванула. Это оказалось Нишанту очень странным. Он слегка прибавил шагу, почти сравнялся с Хель, но та внезапно оттолкнула его с такой силой, что он не удержался и покатился по земле.
– Морганна! – громко вскрикнул Фаввара и сразу поднялся с травы.
Женщина остановилась, но Нишант уже не был рад этому. Что-то в её фигуре было не так. Градохранитель пригляделся и сделал шаг назад. Нет. Что-то точно было не так.
– Вы не Морганна.
Фаввара ещё раз шагнул назад. Все это уже ему не нравилось. Женщина не ответила. Меж ними оставалась все та же пугающая и уничтожающая собою тишина.
– Где авира Морганна? – градохранитель медленно вытянул из-за пояса меч.
– Я Морганна, – страшный голос раздался словно отовсюду.
Он был одновременно и мужским, и женским, Нишант уловил даже разницу в возрасте. Женщина пошла в его сторону, но её лица он не мог разглядеть за волосами. С каждым её шагом тело мужчины словно наливалось свинцом, отходить назад было непосильной задачей. И когда меж ними осталось несколько шагов, градохранитель понял, что его смутило.
«Морганна» была ниже него. Это сразу не бросилось в глаза, ведь бежали они на расстоянии.
– Я Морганна, – повторила женщина и подняла голову.
Нишант вскрикнул и шарахнулся назад. К сожалению, он тут же упёрся спиной в дерево. У неё не было лица. Вернее, было его страшное подобие – улыбка, буквально растянутая от уха до уха, но при этом скулы ярко выделялись будто бы обтянутые кожей кости; её глаза напоминали две вертикальные чёрные щели, в которых вверх-вниз катались белые пустые шарики глаз.
– Что ты такое… – едва выдавил из себя Нишант.
– Я Морганна, – повторило существо. – Я Морганна.
С каждым повторением голос больше и больше начинал походить на женский. Градохранитель попытался найти глазами пути отступления и даже дёрнулся в сторону, но путь тут же преградили длинные бледные тонкие конечности. Руки женщины непропорционально вытянулись, а пальцы нетерпеливо стучали.
Мужчина сглотнул и прижался к дереву ещё сильнее, словно то могло сейчас впитать его в себя.
«О, Йавати… О, Наша Богиня… Что же будет с Шанти…» – пронеслось в голове Фаввара.
Вдруг существо замерло и шарахнулось от него и даже отошло назад, сгибаясь в животную стойку. Нишант своими глазами увидел, как из женской фигуры сформировалось звероподобное существо. Оно резко оскалилось на что-то слева.
Там показалась ещё одна Морганна. Нишант был готов просто сползти на корни дерева, чтобы хоть как-то скрыться от этого находящего ужаса, но, казалось, существо боится женщину сильнее, чем он.
Тем временем Хель вышла на поляну и молча остановилась. Она не произнесла ни единого слова, но когда встретилась с взглядом Фаввара, то быстро показала ему глазами направление за собой и кивнула. Он не стал мешкать и резко рванул в сторону Морганны.
Существо инстинктивно дёрнулось за ним, но Хель быстро подскочила и резко чем-то ударила его в грудь. Оно взвыло и отпрыгнуло на ближайшее дерево. Морганна сделала пару быстрых шагов к существу, но то рывками поднялось выше и с хрустом веток скрылось где-то впереди.
Нишант уже не хотел идти дальше. Он просто упал на колени и тяжело задышал.
– Вы в порядке, Нишант? – Морганна села рядом и вздохнула, когда мужчина слегка шарахнулся. – Всё в порядке. Я не фантом.
Морганна сильнее смягчилась и вынула из сумки флягу. Она миролюбиво, но не широко, улыбнулась и протянула её Нишанту.
– Извините, – несколько отстранённо произнесла женщина и потёрла переносицу под очками. Нишант нерешительно взял сосуд и попытался открыть дрожащими руками. – Этот фантом сильно вас напугал?
– Кто? Простите уж мне моё незнание, но я не знаком с такими существами.
Хель качнула головой и сама вынула пробку, а затем аккуратно помогла мужчине сделать глоток. Он тут же удивлённо уставился на неё.
– Мята, чабрец и ромашка. Дедушка приучил всегда брать этот чай. «И жажда оставит и легче станет», —женщина встала и протянула руку, чтобы Фаввара смог подняться.
– Спасибо, – Нишант сглотнул и кивнул. – Мне всё же стоило остаться в городе.
– Вы пошли за сестрой. Это нормально, – Морганна спокойно зашагала вперёд. – По крайней мере это нормально там, откуда я родом, – она качнула головой и повернулась к Нишанту. Он едва ли плёлся за ней.
– У вас в Варяжье везде такие чудовища водятся?
– О, нет. Я просто привыкшая. Моя работа обязывает всё-таки, – Хель остановилась и вынула из сумки кусок хлеба. – В незнании подобного нет ничего постыдного, – заметила Хель. – Возьмите шанежку и пойдём дальше.
– Что, простите? – Нишант окончательно растерялся.
Но Морганна тут же забавно порозовела.
– Булочку, – она улыбнулась, и Фаввара уже спокойнее выдохнул и всё-таки взял предложенное угощение. – Иногда заговариваюсь и получаются такие северянские оговорки. В столице это считают дурным тоном.
– Нет ничего дурного в любви к своему родному языку, – покачал головой Нишант и активнее зашагал за женщиной.
– Надеюсь, однажды так будут думать все люди, – пошутила Морганна и осторожно подняла свой кинжал с земли. Фаввара только сейчас обратил внимание на то, что ножны были пусты.
– Так что это было за существо? – Нишант откусил кусочек и заметно воспрял духом. – Как вкусно!
– Приятного аппетита, – кивнула Хель. – Фантом – это существо, способное принимать любое обличие, будь то зверь, растение или же человек. Хотя собственного вида или тела не имеют, – объяснила женщина. – До Великой Резни вместо фантомов были инежарто. Это раса существ из Подземья, которые могли передвигаться с помощью зеркал. Они, кстати, и открыли проходы Внеземелья, на основе которых были построены фенестры.
– Как интересно, – Нишант шутливо выдохнул и попытался ещё больше разрядить атмосферу. – Теперь я жалею, что не находил время на то, чтобы посещать занятия авиры.
– Будет вам, – засмеялась Морганна и посмотрела вглубь леса. – Если появился фантом, то у него обязательно будет неподалёку хозяйка.
– Мы можем проверить тот сгоревший дом, – Нишант указал рукой в ту же сторону, куда сбежал фантом. Малый Джангал находится в той стороне.
– Хорошо. Тогда пойдём туда. Сейчас день, – Морганна достала часы на цепочке и сверилась с солнцем. – Время асталлии, проклятые менее сильны.
– Что такое асталлия? – Фаввара остановился и подождал, пока Хель последует за ним. – Надеюсь, мы ушли не так далеко.
– Мы сделали крюк во время поворота влево. Я подозреваю, что ведьма тогда и поменялась местами со своим слугой.
– Что ж, это было бы хорошо, – Нишант прошёл дальше через кусты и вышел на тропу. – Йавати благоволит нам.
– Ваша Богиня?
– Она самая, – кивнул Нишант. – Так что такое эта асталлия?
– Это первородная частица для благородной магии. Точнее… забудьте, я неправильно начала, – Хель помотала головой и глубоко вдохнула. – Есть один общий источник магических частиц – Астрал. Он… М… Представляет собой бесконечный водопад с двумя реками, – Морганна жестами дублировала свой рассказ и сейчас развела сложенные руки в стороны. – Первая – это асталлия, она рождается под прямым светом солнца. Вторая – эфир. Он появляется от искажённого света – света луны.
– И вы определили, что сейчас время асталли?
– Да. пока луна на небе, время эфира. Во время заката и рассвета эфир особенно силён: луна отражает наибольшее количество солнечного света, – Морганна потянулась и выпрямила спину. – Кажется, я что-то вижу впереди.

Шестая глава. Мальчик Львиное Сердце
Люди не всегда бывают тем, чем кажутся.
Г. Лессинг
Среди верхушек деревьев показалась старая крыша, часть которой была обильно покрыта мхом. Черепица местами обвалилась, а образовавшиеся дырки были покрыты чёрной копотью, которая спускалась вниз.
Морганна и Нишант подошли поближе, но из-за дерева выглянуть не решились, поэтому пошли вокруг остатков деревянного забора в поисках дыры. Территория около дома выглядела ужасно запущенной, настолько, что слегка примятая тропинка к порогу ярко выделялась среди зарослей. Привычный южный садик из скромных цветов разросся до разноцветных кустов со всевозможным переплетением ветвей. Деревья стояли в окружении травы и гнивших плодов у корней. Каменные бордюры сада местами оплели вьюнки, чьи стебли красиво спускались по деревяшкам забора.
Морганна присела на одно колено и осторожно сорвала маленький цветочек. Розовые краешки воронки-лепестка белели к серединке, из которой торчали несколько тёмных пятнышек.
– Этот дом пустует десять лет, да? – Хель подняла голову и слегка покрутила цветочек в пальцах. Нишант кивнул ей и внимательно вгляделся в окна домика. – У нас в Варяжье эти цветы называют бесхозяи. Там, где у земли нет хозяев, где даже духи не селятся, растут эти малыши.
– У нас похожий смысл. Мы зовём их кхали джамин – пустая земля, – Нишант не отводил глаз. Морганна тихо покачала головой и оставила цветочек на одном из уцелевших столбиков.
Это здание внешне очень сильно было похоже на традиционные атманские дома, однако даже отсюда были заметны медианские мотивы. На стенах, покрытых трещинами, кое-где отлетела глиняная штукатурка и были видны деревянные основания. Вряд ли кто из южан в их влажном климате стал бы делать своё жилище из дерева, ведь оно рисковало просто сгнить в таком дождливом климате, как атманский.
Но такие особенности могли быть заметны лишь вблизи. Внешне дом словно старался быть максимально южным: на стенах, пускай и запылилась, а всё же была видна национальная роспись – толстые зелёные лозы обвивали круги жёлтых цветов с несколькими кругами лепестков и спускались вниз, расписные красные бутоны набухали на каждом стыке стен, синие лепестки словно застыли в полёте, обвязанные бело-голубым кружевом.
Морганна выдохнула и отвлеклась от разглядывания дома. Нишант напряжённо сощурился и вдруг вздрогнул. Хель слегка выглянула и тоже заметила тени в слюдяном окне. Она наклонила голову в сторону дома, и градохранитель согласно кивнул. Он довольно легко протиснулся в дырку и быстро перекатился в кусты.
«Мне легче перешагнуть этот забор», – промелькнула мысль в голове Ани, но она всё же отмела её.
Кое-как женщина протиснулась сквозь камни и тут же подползла к своему напарнику. Они вместе устроились рядом с деревом, за которым была стена.
Морганна подняла голову к окну, и ей сразу в глаза бросилась типичная центральная резьба: края ставень изнутри украшали вьющиеся тонкие стебли, что постоянно переплетались меж собой, а на уголках выпускали обоюдно вытянутые бутоны, в то время как внешняя сторона была также украшена ярким орнаментом. Портал входной двери также хвастался деревянным барельефом с изображением нескольких всадников, хотя на самой двери и были вставки-углубления, как и требовала южная архитектура. Порог дома также был непривычно узким, а его открыто отличали перила, расположенные по каждую руку, балясины которых представляли собой разрастающиеся деревья.
Изнутри послышались шаги, и Морганна согнулась ниже, вынула из ножен кинжал и сглотнула, глазами дав знак подойти ближе. Она гуськом подкрадывалась к переднему окну, стараясь не попасть в обзор из рамы, а Нишант же следовал за ней. Женщина внутри стояла спиной к стеклу и беседовала с кем-то ещё. Её фантома не было слышно, но Хель чётко ощущала запах крови. Также не слышалось и плача Шанти. Зато Фаввара приметил детскую тень напротив камина.
– Ты уверена, что за вами не было хвоста? – у Морганны подкосились ноги, она с тихим шелестом упала на колени, в ужасе распахнула глаза и зажала руками рот.
Этот голос она навсегда запечатлела в своей памяти. Хель мелко затрясло, а дышать стало очень трудно. Нишант удивлённо уставился на неё, как-то попытался помочь, но его попытки привести дыхание женщины в ритм не увенчались успехом. Морганна задыхалась так, словно чужие пальцы сейчас сомкнулись на её шее.
– Не должно, моя госпожа. Были два человека, но они отстали от меня ещё у города, когда вышел фантом, – уже другая женщина почтительно отозвалась в ответ.
Нишант попытался как-то прижать к себе Хель, но вместо этого его рука зацепила трещину, из-за чего с шорохом отвалилась часть штукатурки. Голоса стихли, но кто-то внутри словно отошёл от окна.
– Что там шуршит на улице? Гриньетта… – с явным раздражением снова прозвучал тот голос, а слезы сами покатились из глаз Морганны. Фаввара лишь беспомощно бросал взгляд то вверх на окно, то на Хель, которая отчаянно пыталась взять себя в руки.
– Ричард, проверь, – в ответ Гриньетте раздался детский голосок, пытавшийся воспротивиться. – Я сказала тебе выйти и проверить! – после звонкой пощёчины и детского всхлипа вздрогнул уже Нишант.
Тихие детские шажки затопали к входной двери, и кто-то медленно её открыл. Из проёма выглянуло мальчишеское личико с горящей щекой. Он покрутил головой по сторонам и застыл, заметив пару. Всё, что смог сделать Нишант, так это приложить палец к губам и моляще посмотреть в глаза ребёнка.
Это был мальчик лет шести на вид. Его волосы были такими же белыми, как и Морганны, а глаза тускло-красного цвета. Малыш закусил губу и наклонил голову. Вдруг в его глазках загорелась какая-то странная искорка и он выглянул весь. На нём была только длинная грязная рубашка непонятного цвета, едва ли доходящая до середины икр босых ножек. Он выглядел ужасно хрупким и маленьким, а розовая щека с отпечатком ладони только сильнее заставляла сердце сжаться.
– Что там, негодник? Почему ты застыл? – снова заговорила Гриньетта. Её голос слегка дёргался, и создавалось ощущение, что она ужасно нервничает перед некой «госпожой».
Морганна, наконец-то смогла взять себя в руки и сделала тихий вдох, буквально уронив голову на плечо Нишанта. Он обхватил её двумя руками и снова глянул на мальчика.
– Ничего. Это просто бельчата, – вдруг ответил Ричард и отвернулся. – Они играют.
– Тогда возвращайся и не страдай ерундой! – рявкнула женщина внутри. – Простите, госпожа… У этого ребёнка в голове земля! Мало того, что его отец был человеком, так ещё и этот мальчиком родился…
– Так ты сама в этом виновата. Надо быть разборчивее в мужчинах, леди Вланд, – последние слова были произнесены с яркой каплей яда. Раздалось дребежжание чашки о блюдце. – Ты принесёшь мне их хвосты, Ричард?
– Я не могу, – мальчик невзначай махнул рукой, но Нишант понял знак – им нужно скорее уходить. – Они ведь маленькие.
– Ты вообще не занималась его воспитанием? – по звукам «госпожа» встала и направилась к двери, а потому Нишант сильнее потянул Хель на себя и в сторону, быстро затащив за угол. Морганна всё ещё дрожала, хотя и держалась более уверенно. – Где часы, которые я тебе давала?
– Похоже, я потеряла их ночью. Мне жаль, госпожа.
– Ни в тебе, ни в ребёнке нет ничего достойного, – «госпожа» просто оттолкнула Ричарда, и тот едва ли не кувыркнулся со ступенек, но удержался за балясину. – Мне даже обидно, что именно ты готовила жертв. Мне следовало поручить это другой, более подходящей ведьме, – она вздохнула и процокала каблуками по крыльцу. – Я вернусь за девочкой после полуночи. Надеюсь, на то, чтобы просто подержать в своём доме одного ребёнка, у тебя мозгов хватит.
– А те двое, которых вы забрали ночью?
– Это тебя уже не касается, Вланд.
Теперь Нишанту удалось самому увидеть загадочную «госпожу» – это была довольно высокая женщина с тёмными волосами и ярко-красными глазами в длинном тёмно-синем платье, поверх которого лежал чёрный плащ, зацепленный на какую-то брошь. Она огляделась по сторонам, накинула капюшон и быстро скрылась из виду.
– Это всё из-за тебя, паршивец! – Нишант вздрогнул от восклицания Гриньетты, которая, судя по всему, снова ругала сына. – Госпожа Вирви возложила на меня такую миссию! Такую ответственность! Если бы ты был талантливее и послушнее! Ах, если бы родилась девочка, всё было бы куда лучше! А ты… Что б без часов не возвращался, понял?!
Она с силой толкнула ребёнка и с силой захлопнула дверь, после чего все окна также громко закрылись. Морганна наконец-то смогла выдохнуть и вдохнуть нормально. С помощью Нишанта она отползла обратно за забор и тихо прокашлялась. Правда вот, за ними увязался маленький хвостик – Ричард тихонько попытался пролезть сквозь кусты к их дырке. Его пыльное личико выглядело ещё более хрупким, но большие красные глаза с интересом и любопытством разглядывали пару. Он словно смущённо отвёл глаза и протянул кинжал Морганны, который та выронила.
– Я и не заметила… – она тихо и с большим трудом прошептала и благодарно кивнула, принимая оружие из детских рук. Ричард сразу спрятал ладошки за спину и потупил взгляд в землю. – Ты не порезался? Могу я посмотреть?
Хель протянула дрожащую ладонь ребёнку. Ричард не сразу сообразил, что от него хотели, но всё же дал осмотреть свои пальчики. Как и думала Морганна, он всё-таки поранился – в двух местах были неглубокие порезы. Хель осторожно вынула липкий бинт из сумочки и аккуратно заклеила ранки.
– Давайте возьмём его с собой? Прошу вас, Морганна, – тихо произнёс Нишант, когда Ричард сел между ними и принялся разглядывать «подарок». – Она его убьёт.
Морганна только кивнула. В горле была ужасная сухость. Теперь уже Фаввара помог ей сделать несколько глотков. Он пускай и не решался спросить у неё, что только что произошло, а всё же был рад, что женщине стало легче.
– Пойдём, – она осторожно поднялась, несколько покачиваясь. Нишант тут же подставил ей своё плечо и взял мальчика за ручку, но Хель отрицательно покачала головой. – Он босой. Возьмите его на руки. Боюсь, я его только уронить сумею.
Фаввара кивнул и, дав опереться напарнице о дерево, присел на одно колено. На удивление ребёнок оказался даже слишком лёгким. Настолько, что Нишант засомневался, действительно ли это – двенадцатилетний мальчик. Никак он не был похож на свой возраст. Даже Шанти выглядела гораздо больше и старше рядом с ним.
До города им было рукой подать, поэтому, как Хель окончательно пришла в себя, они довольно скоро вернулись к дому, где жили Фаввара. Альберт ходил кругами вокруг парадной, пока не заметил пару. Морганна облегчённо выдохнула и помахала брату. Нишант поправил мальчика на своих руках и кивнул вперёд. Ал подошёл к ним и сурово оглядел сестру и градохранителя с ребёнком. Но а Ричард в свою очередь неловко прижался к градохранителю и почесал нос костяшками ладошки.
– Аня, – Ал глубоко вдохнул, чтобы не повысить голос при ребёнке, – когда мы переехали на Север, ты принесла из леса зайчонка, и я подумал, что ты очень жалостлива. Потом нашла волчонка, и я решил, что собака в лагере не помешает. Потом ты притащила медвежонка, и насторожился дедушка, благо быстро нашли лесника, который взял зверёнка. Затем наступило затишье, и я подумал, что ты переросла этот возраст, – он многозначительно посмотрел на сестру. – Но потом во время нашего дежурства ты привела из леса Салем. Тут насторожился уже я. Теперь, ты нашла мальчика. В лесу, – Альберт заглянул сестре в глаза. – Я попрошу дедушку запретить тебе работать в лесах. Потому что ты обязательно кого-то оттуда приведёшь.
Ал выдохнул, а Морганна виновато опустила глаза. Хель перевёл взгляд на Фаввара.
– При каких хоть обстоятельствах вы его нашли?
– Он сын ведьмы.
Альберт просто молча взял мальчика из рук Нишанта. Но не сдержался.
– Почему я не удивлён? Идём. Нас ждёт дхава Ришаб. Я нашёл следы заклинания на крыше.
– Значит, пожар, всё же, не был настоящим? – Морганна тут же выпрямилась и поравнялась с Алом. – Нишант, вы с нами?
– Да, иду.
Фаввара всё же решил идти несколько позади северян. За это утро он увидел столько, что ему просто хотелось это переварить. А вот, кажется, Морганна была другого мнения на этот счёт – она с большим количеством подробностей описывала брату то, как проходило их преследование. Но как только повествование дошло до того, что случилось у дома, Хель вдруг резко запнулась и поджала губы, сглотнув. Альберт, судя по всему, не так сильно на неё и злился за внезапную находку, либо же отчитал для приличия, ведь второй рукой крепко обнял её за плечи и поцеловал в висок, бросив что-то на их родном языке.
Нишант молчал. Все его мысли занимала лишь Шанти. Как она там? Успела ли позавтракать? Не холодно ли ей? Не смела ли эта ведьма ударить её? А вдруг фантом мог принять её внешность? Он бы не смог ни смотреть на убийство, ни пустить Хель убивать этого монстра. Хотя он и был искренне благодарен Морганне за то, что она спасла его, в душе себя искренне корил за слабость. Если он ничего не знает о том, что это за существо, какие вообще опасные существа бывают, то как может такой человек быть главой защитников города? Зачем тогда было ехать в Варяжье, если, по сути, он провалил главный урок великих северян?
Фаввара поддел свой значок двумя пальцами и сжал в ладони так, что костяшки побелели.
А хотел ли он вообще быть таким человеком? Принадлежит ли ему то место, на котором он стоит. Даже в ситуации, когда он был обязан спасать, ему словно сама Йавати протянула руку помощи в виде добросердечного ребёнка. Разумеется, государственная служба была одной из самых высокооплачиваемых работ, но какой от этого толк, если ты живёшь не в своём доме? А жильё в Атмании самое дорогое в Арионе. Если Нишант отправится на поиски своего «Я», что будет с Шанти? На что она будет есть? На что над её головой будет тёплая крыша?
Быть может, это только проблемы самого Нишанта? Он недостаточно трудился для своего положения. И теперь это вышло ему боком.
«Если бы Шанти была старшей сестрой, у неё бы не было таких проблем. Она бы справилась куда лучше меня».
– …шант. Нишант! – звонкий голос вырвал из собственной пучины.
И Фаввара благополучно врезался в крепкую спину Альберта. И он, и его сестра сейчас стояли и смотрели на него, а глаза Морганны особенно беспокойно осматривали его. Нишант растерянно поднял взгляд на Ала, минуя интерес младшей из дуэта.
– У вас всё хорошо? – неожиданный вопрос окончательно выбил мужчину из колеи. – Нехорошо же вам сегодня пришлось.
Хель так и стоял на месте, не сдвигаясь, но стоило только градохранителю поравняться с ним, как он пошёл дальше.
– Я подозреваю, вы впервые столкнулись с изнанкой нашей работы? – продолжал налаживать разговор Альберт. Ричард на его руках благополучно дремал.
– Моей ошибкой было не интересоваться подобными вещами, – покачал головой Нишант и слегка подёргал прядь из своего хвоста. – Если бы я был…
– Если бы да кабы, да во рту росли грибы, то был бы не рот, а целый огород, – тут же отозвался Альберт и, чуть нахмурившись, покачал головой. – Прошу вас, без самоистязаний. У нас сейчас ситуация хуже некуда.
– А грибы тут при чём? – только и смог выговорить Нишант, выпустив волосы из пальцев.
– Не знаю.
– У нас дедушка так говорил, – объяснила Морганна. – Он так шутил, когда мы оправдывались за свои ошибки, но не пытались признать их и исправить.
– Однако, – перебил её Альберт, – ваших ошибок тут нет. Вы не инквизитор, не обязаны столько знать. Я вот мало что знаю из законодательства и процесса делопроизводства. И, знаете ли, мне это абсолютно не вредит. Есть люди, которые делают это за меня. Потому что это их работа. Моя работа – взять дело, разобраться с ним и сдать результаты. Всё. Остальным занимаются другие. Если ваша работа предполагает то, что вы работаете с обычным людским миром, зачем же вам необходимость знать всё?
Нишан потупил взгляд. Альберт в какой-то степени был прав. Фаввара не инквизитор. Хель мягко потрепал его по плечу, а затем растормошил Ричарда.
– Вообще, это изначально было дело не градохранителя, а Инквизиции. То, что оно вас так затронуло – это уже личное отношение к преступлению, а не рабочее. И сейчас мы как раз это подтвердим.
Здание Южной Инквизиции напоминало южный храм: четыре купола возвышались с каждого угла крыши, а в центре был высокий барабан с самым большим пятым куполом. Здание было выполнено полностью из белого камня. Основа здания представляла собой непонятную геометрическую фигуру: два прямоугольника сложили друг на друга и добавили в каждый внешний угол по квадрату. Карнизы крыши были выполнены словно резные перила: их вершины украшали несколько слонов. Оконные своды украшали причудливой формы арки с вершинами-лотосами, а каждый угол – колонна. Над дверями стояли прозрачные слюдяные стёкла, через которые были видны лестницы, а сам вход украшала арка, в вершине которой вырастало дерево, а её опоры держали два слона. Перил на крыльце не было – ступени были невысокими, а по их бокам шёл цветник.
По квадрату территории также стояли четыре башни, чьи окна были украшены похожей резьбой. Сами строения обвивали лестницы с каплевидными балясинами. От линии башен и до самого порога шла пожелтевшая плитка, которую украшали простые узоры по углам.
Хель вошли первыми, а за ними уже и Фаввара. Внутри было гораздо прохладнее, чем снаружи, и благодаря этому потребности в открытых окнах не было, и они были скорее декоративно-осветительными элементами. Они вошли в большую залу, где был расположен центральный указатель отделов. На полу была выложена шахматная мозаика.
Нишант глазами нашёл направление в отдел расследований, но Хель вдруг отправились в медицинскую зону. Он не стал перечить и просто последовал за ними. Внутри лазарета их четверых уже встретил Ришаб Аджера, заместитель главного инквизитора Милграда.
– Вы говорили, что похитили девочку, вира Альберт, – заметил он и слегка поклонился градохранителю. – Здравствуйте, вира Нишант.
Фаввара только и смог, что кивнуть.
Альберт молча посадил мальчика на кушетку и кивнул лекарше. Эта женщина была хорошо знакома Нишанту, ведь Шанти крепко дружила с её младшей дочерью Ритикой. Саму лекаршу звали Анурадха Толани. Семья Толани всегда славилась своим талантом врачевания, а также всегда с удовольствием сотрудничала с расследованиями.
Анурадха мягко погладила Ричарда по голове, перебрала волосы пальцами, а затем подняла двумя руками его личико. Она потрогала щёчки, осмотрела глаза, проверила зубы. После этого Толани осторожно проверила его ручки и ножки. Затем велела лечь. Ричард стушевался, но послушался. Она бережно провела по его икрам и стопам пальцами, слегка задрала рубаху и осмотрела живот и спину. А по окончанию всех манипуляций передала Фауса обратно в руки Альберта.
– Как я и подумала, – произнесла она, – у мальчика фантасмагория. Но… Эта форма такая странная, – женщина снова погладила ребёнка по щеке. – У него нет побочных эффектов в виде загноений, только следы от побоев.
– Он проклятый-полукровка, – произнесла Морганна.
– Это объясняет то, почему его тело не отторгает ведьмовскую кровь, – покачала головой Анурадха и взяла пару скляночек с полки. – Боюсь обычное лекарство ему не подойдёт. Хотя по его состоянию и не скажешь, что оно ему нужно. Малыш, – она наклонилась к нему. – Ты принимал какие-нибудь зелья?
Ричард прижался к Альберту, зацепившись за его рубашку маленькими пальчиками и отрицательно покачал головой.
– Тогда стоит показать его врачам в столице или в Варяжье. Боюсь, что мои лекарства могут ему навредить. Накормите его и дайте отдохнуть. Но прошу вас проследить за тем, чтобы ребёнок не переел. Он очень худой, его тело может просто не справиться с большим количеством пищи. А так, для пятилетнего, он относительно здоров.
– Ему около тринадцати, – заметил Нишант.
***
В квартире семьи Фаввара было спокойнее. Нишант, сразу как пришёл, предложил гостям пообедать у него, а Хель отказываться не стали. Альберт решил начать с куклы Шанти, а вот Морганна с Нишантом пошли купать Ричарда. Уже чистым ребёнок выглядел ещё более маленьким, а синие пятна на нём просто горели. Его укутали в плотное полотенце и посадили сохнуть на диван, дав листать один из этюдников градохранителя. Последнего же Морганна посадила залечивать раны. Особо Нишант не покалечился, но пару синяков и царапин заработал. Он послушно сидел, пока Хель размазывала по больным местам очень пахучую зелёную массу, которую потом тщательно втирала в кожу. На удивление, она даже на открытых царапинах не жглась.
Когда Ричард полностью высох, врачебная забота Морганны переключилась и на него. Всевозможных побоев было столько, что глаза разбегались. Но Нишант с частью из них помог, после чего ушёл на кухню, чтобы разложить разогревшийся обед по тхали. Они с Альбертом одновременно вошли в общую комнату.
– Я проверил ваши опасения, Нишант. Вы были правы, – Хель положил на стол куклу, где был выведен ромбовидный глаз. – За Шанти и вправду следили.
– Я думал, она потеряла эту куклу! – вдруг вытянулся из полотенца Ричард. – Кукла красивая, а ведь она сделала её всего за день!
– Тем более, – кивнул Альберт. Я провёл обряд, и теперь это просто игрушка. Но… Рекомендую всё же её сжечь. Куклы опасны в любом случае.
– Хорошо, займёмся этим позже, – кивнул ему Нишант и поставил на столик четыре тарелки.
Все спустились с диванчиков на ковёр, расположившись по каждой стороне. Это был атманский обычай – есть на полу, ближе к земле.
Ежедневный рацион южан не включал в себя мясо. Можно сказать, что они были вегетарианцами, но нет – на общие с Варяжьем праздники мясо, прошедшее определённые обряды, употреблялось в пищу.
Вот и сейчас Нишант угощал чечевичным супом дал, аромат которого уже успел заполонить комнату, несколькими слегка тёплыми лепёшками пури, овощной нарезкой. Дополнили блюда пара ложек соуса карри. Также на тарелках стоял прохладный чай массала. А у Ричарда ещё и лежала пара кусочков варёного мяса.
Хель оказались довольно непривередливыми в еде и даже напротив – очень расхвалили кулинарные навыки Нишанта. Даже Ричард, который сначала с опаской поедал, к концу чуть ли не вылизал тхали. Он настолько хорошо поел, что Морганна даже запереживала, не перекормили ли его. Однако и она, и Ал были благодарны, пусть и негласно, за то, что Нишант положил Ричарду немного мяса. Аня считала градохранителя человеком глубоко верующим в их богиню, почитающему её пожелания людям – своим детям, а потому представляла, что значило для него готовка мяса и предложение его гостю.
Нишант же сделал это из разумных побуждений – детям надо питаться хорошо и правильно, пускай это и противоречит учениям.
К концу трапезы Ричард облизнул все десять своих пальчиков – каждый с удовольствием смаковал. Хель заметно радовались за мальчишку – в их голубых глазах прямо-таки горела гордость за ребёнка, пусть тот и измазался снова. Фаус потянулся, довольно зажмурившись, растопырил пальцы и забавно мурлыкнул.
– Вкусно? – Нишант погладил по спинке малыша и, не дожидаясь ответа, встал с пола и пошёл в ванную, откуда принёс мокрую тряпку и протёр личико Ричарда.
– Очень! – воскликнул ребёнок и причмокнул. – Гораздо вкуснее моего супа из коры и корешков! – похвастался мальчишка.
Улыбки тут же слетели с губ северян. Слова Ричарда вернули в жестокую реальность. Он всё ещё был ребёнком ведьмы, которой и сам не особо был нужен. А вот Шанти наоборот – зачем-то очень сильно понадобилась ведьмам. Негласно было решено пока не втягивать в это Фауса.
Поэтому ему выдали старые вещи Нишанта, а точнее снова нарядили в рубаху, но на этот раз красиво завязали ленту на поясе и закатали рукава, после чего посадили обратно на диванчик.
И уже теперь взрослые сели за обсуждение спасения Шанти.
И хотя Морганна предлагала сразу идти к ведьме и спрашивать с неё, брат её идею не поддержал.
– Ты не понимаешь. Меня очень беспокоит то, что ей доверили эльфийские часы. Нишант, они у вас? – разговор располагал к неформальным общением без обращений.
Фаввара вынул из сумки круглую железную коробочку с цепочкой и вложил в ладонь Альберта. Он многозначительно кивнул.
– Не доверяют такие вещи абы кому. Возможно, это был аванс, а может даже и вся сумма для оплаты поручения. Понимаете, о чём я? Шанти не просто так привлекла внимание. Я объясню, – он положил куклу перед ними. – Конна, тебе эта работа ничего не напоминает?
Странная игрушка была в зелёно-оранжевом южном платье и с ярко-рыжими волосами. Стеклянные глаза куклы были выкрашены в зелёный, и будто смотрели в душу. Воинственный настрой Морганны сразу куда-то ушёл. Она поджала губы и упёрла взгляд в пол. Нишант помотал головой, глядя то на брата, то на сестру.
– Наш отец делал куклы, – объяснил Альберт и снова указал на заклинание слежки. – Эта кукла называется «двойняшка». Отец делал их только на похороны детям – чтобы у ребёнка был проводник по миру. Но если мы повернём ситуацию… Проклятые используют «близняшек» для того, чтобы ребёнок отдал в куклу некоторую часть себя. Чтобы кукла была соизмерима с его жизнью. Например, нужна магия молодой одарённой. Кукла вытягивает из хозяйки всю магию и покидает её. После обряда с куклой ребёнок умирает.
– Но тут забрали напрямую хозяйку куклы, – вмешалась в рассуждения брата Морганна. Нишант рвано выдохнул. – Боюсь, её хотят использовать во время Чёрного Полудня.
– Что такое Чёрный Полдень?
– Это особая ночь, в которую луна отражает столько света, что становится светло как днём. И, собственно, эфира, о котором я говорила, тоже становится гораздо больше. По сравнению с магией, эфир более чистая энергия, а потому открывается возможность для проведения достаточного сильных и мощных ритуалов, – пояснил Альберт.
Фаввара уронил голову в руки с тяжёлым выдохом.
– А я знаю, – Ричард помотал ножками. – Она говорила про этот праздник. А ещё говорила, что только в его канун отдаст Госпоже Фан книгу, которую нашла на старой земле!
– Что за старая земля? – Нишант нахмурился.
– Она говорила про какую-то статую в центре, но не называла, – Фаус зевнул.
Фаввара больно кольнуло внутри.
– Это Старый Район Ансары Исхак, – произнёс градохранитель, а про себя добавил: «И там наш старый дом».
– Предлагаю сделать так, – Альберт отложил игрушку и вернул Нишанту часы. – Ричард вернётся домой до полуночи и разыщет внутри Шанти. После этого кто-то из нас идёт внутрь, а кто-то ждёт снаружи. Как только дети вышли, те, кто будут снаружи, берут их и возвращаются в город. При необходимости местная инквизиция разрешила применять бой насмерть. Будем тянуть жребий?
– Никакого жребия, – отрицательно покачала головой Морганна. – Нишант и я пойдём за Ричардом в дом, чтобы сразу его поддержать. Ты понесёшь детей в город, потому что в случае чего сможешь отбиться. Нишант не готов к встрече в лесу. А мы вполне.
– Не лучше ли тогда ему пойти со мной, а тебе одной в дом? – поднял бровь Альберт и тут же опустил. – А… Точно. Не лучше. Ладно, хорошо. Ричард, – он повернулся к ребёнку на диванчике. – Ты нам поможешь?
Ричард снова кивнул, но тут же сладко зевнул.
– Нам стоит отдохнуть перед возможной битвой, – Нишант поднял мальчика на руки. – Я уложу Ричарда у себя, а вы пока располагайтесь на диванах.
Кровать Фаввара пускай и была жестковата, но всё равно показалась Фаусу куда мягче пола и земли. Он с удовольствием зарылся в простыню, укутался как бабочка в кокон и удобно расположился на подушке. Нишант лишь посмеялся и сел на край.
– А кто такая Ансара Исхак? – Ричард поднял глаза на Нишанта и взял его за руку.
– Ансара? Ансара она не одна, их несколько, – начал рассказ Фаввара. – Давным-давно у Богини жизни Йавати родились три дочери: старшую она нарекла Исхак – смех, она создала искусства и культуру; среднюю назвала Кафатат – истина, и она создала письменность и счёт, всевозможные науки; а самую младшую свою дочь она назвала Рашми, что значило «земля», она пошла по стопам Йавати – породила детей стихии земли – дриад, существ, которые способны обращаться в растения. А ты знаешь, сколько рук у Йавати?
Полуспящий Ричард мотнул головой.
– Четыре, – продолжил Нишант. – В верхней левой руке у неё зажаты лекарственные травы, а в верхней правой краски и музыкальный инструмент. А вот в нижних руках у неё жестокие вещи: в левой щит, а в правой кинжал. Но эти руки у неё были не всегда. Она специально их отрастила, когда вероломный западный бог Файсаль захотел украсть Рашми в жёны своему сыну Камалу.
Заглянувшие Хель улыбнулись вместе с градохранителем.
Ричард безмятежно спал.

Седьмая глава. Спасибо
Я не боюсь смерти. Значит, жизнь – моя.
В. М. Шукшин
Чья-то тёплая рука коснулась головы и ласково провела по спине. Ричард перевернулся на другой бок и зевнул. Как же не хотелось вставать из мягкой и уютной постели. Он приоткрыл один глаз и недовольно поглядел на Альберта. Но тот лишь улыбнулся ему и снова погладил.
– И всё же, Нишант, я не понимаю, почему ты так отказываешься от помощи местной инквизиции, – произнёс Хель. – Они решили бы эту проблему без тебя.
Ричард, казалось, пропустил момент, когда взрослые перешли на ты.
– Вот именно. Без меня, – градохранитель поднял голову и выпрямился. – Я хочу участвовать. Ты как старший брат можешь меня понять.
– Но мою сестру… – Альберт вдруг запнулся. Он как-то растерянно замолчал, но тут же повертел головой. – Забудь. Я зря начал.
Нишант пожал плечами и вернулся к своему делу. Однако разговор продолжил.
– Если южная инквизиция приступит к открытым действиям, то Милори скорее всего отменят. Наша инквизиция не может работать тихо, – Фаввара поднял глаза на Альберта. – Отмена второй части праздника может серьёзно затронуть отношения Варяжья и Атмании. Ваша Венна справедлива, не спорю. Однако… Из-за смерти нашей Зянире и юности Зиры Нихарики Юг в слабом положении.
– Не думаю, что западный хан настолько глуп, чтобы лезть в северо-южный союз, – из дверного проёма показалась Морганна. Один её рукав рубашки был закатан выше, а на предплечье был обвязан бинт.
Она села рядом с братом и поставила на колени блюдо, которое держала в руках. На расписанной цветными мандалами тарелке лежала нарезка из свежих фруктов. Ричард тут же уселся и, подпихнув подушку, подвинулся ближе к женщине. Он подтянул сползшие рукава и уже намеревался полезть за долькой яблока, как Хель мягко подняла её и поднесла к его рту. Ричард тут же откусил ее и зажмурился, обхватив щёки ладошками.
– Как вкусно! – он сразу доел дольку и сам тоже схватил парочку.
– Подавишься ведь! – по-доброму засмеялся Альберт и погладил мальчика по волосам. – Не спеши. Никто у тебя не отбирает.
Нишант тоже улыбнулся и посмотрел на счастливого ребёнка.
– Тогда закончим разговор на том, что я понял твои намерения, – Хель потянулся и посерьёзнел, повернувшись к ребёнку. – Ричард. Мы сейчас должны будем выходить для исполнения нашего плана. Повтори его, пожалуйста.
– Я иду в дом с часами и травами, за которыми меня посылали, – Ричард загнул пальчик. – Альберт стоит на улице, Морганна и Нишант заходят в дом после меня. Я должен найти Шанти и помочь ей сбежать через окно. А потом я должен найти Морганну и Нишанта, чтобы они меня спасли. А точно спасёте?
– Обещаю, – Аня протянула мизинец, и Ричард, как зачарованный, повторил за ней. Они пожали пальцы.
– Какой ты молодец, – Ал потрепал его за щёку, и Нишанту этот жест показался очень значимым – появилось ощущение, будто северянин признал в этом ребёнке маленького брата. – Но у каждого человека должно быть и его ласковое имя. Такое, чтобы ты мог почувствовать себя беззащитным, но защищённым.
– Это как? – мальчишка утёр рот запястьем и прижал к себе ножки.
– Вот меня зовут Альберт. Но меня могут назвать и Ал, и Берти. Хотя, честно сказать, последним меня звала только наша мати.
– Кто?
– Мати – это «мама» по-северянски, – пояснила Морганна, а Нишант добавил:
– Это равносильно нашему южному «маата».
Фаус нахмурился совсем по-взрослому и спросил:
– А как тогда будет «папа»?
– В южном языке «питаа».
– А у нас «тятя».
– Видели бы вы, как конна в детстве за отцом бегала, постоянно крича «тятя-тятя», – Ал рассмеялся, а потом сразу добавил. – Конна – значит «сестра». А «брат» будет велли.
Фаус многозначительно кивнул.
– Значит, Альберт это Ал. А Морганна?
– Аня. Хотя, моя подруга постоянно называет меня Марго.
– А Нишант – это Шанти? – додумал Ричард, а Фаввара рассмеялся.
– Нишант – Ниши.
– Как всё сложно, – надулся малыш, а после резко погрустнел. – А меня ласково никто не звал. Как будет «Ричард» ласково?
– Дай-ка подумать… – Ал на секунду замолчал, а потом резко улыбнулся. – Риччи. Пусть будет Риччи.
***
Ричард ещё раз оглянулся на взрослых и сжал в руках травы и часы. Ему совсем не хотелось снова возвращаться к своей «маме». Альберт кивнул ему и повернулся к сестре, которой выразительно махнул рукой. Морганна показала брату какой-то жест в ответ и вернулась к наблюдению за мальчиком.
– И что это было? – донёсся шёпот Нишанта, который сидел ближе к забору.
– Альберт попросил идти к дому сразу, как Ричард зайдёт, – она не глядя повторила движение брата: быстрый тычок вперёд указательным пальцем, а затем выкинула три последующих пальца. – А я ответила, что согласна, – она раскрыла ладонь и сжала её, отставив большой палец.
Нишант многозначительно кивнул и придвинулся к дыре ближе.
– Госпожа! – Ричард громко произнёс и постучал в дверь кулачком.
Не сразу, но ему открыли. Фаввара мелко вздрогнул, когда заметил человекоподобное существо на пороге. Он до побеления костяшек сжал тальвар – южную саблю. Она была полностью сделана из чистого серебра, а на рукояти поблёскивали небольшие янтарные капли. Морганна с лёгкой завистью глянула на янтарь – она обожала эти камни, но их было трудно инкрустировать в массивные северянские мечи. Хотя, возможно, симпатия и была связана с тем, что раньше её глаза были такого же цвета.
Ричард сжался, но быстро юркнул внутрь дома. Однако фантом за ним не последовал. Существо наклонило голову и уставилось в ту сторону, где сидели Морганна и Нишант. Последний гулко сглотнул, а его руки задрожали. Хель же прижалась спиной к забору и чуть пригнулась, вдруг раскрыв сумку. Фантом медленно спустился на своих белых конечностях по ступенькам, прошёл мимо яблони и подошёл к забору.
Фаввара почувствовал, как сердце катится в пятки, и прижался лбом к холодному камню.
Фантом перекинул одну лапу к ним, едва ли не задев ногу Хель, пока она копалась.
«Вот и всё», – пронеслось в голове Нишанта. Что-то просвистело прямо над головой, с хрустом воткнулось куда-то, после чего вдруг меж ними рухнула туша чудовища. Она похрипела несколько секунд, дёрнулась и замерла.
– О, Йавати… – только смог произнести Фаввара, на что Морганна сразу сунула ему в руки свою фляжку. Нишант принял её и глянул на фантома. Его голова была насквозь прострелена толстой стрелой с объёмным острым наконечником. – Почему вы?
– Я что? Не испугалась? – Хель хихикнула в кулак. – Так брат же рядом. Чего бояться? Пейте, и идём.
Она аккуратно поднялась на корточки и пригляделась к окнам, подняв ладонь. Резко указательный и средний пальцы согнулись слегка вбок. Этот жест Нишант уже объяснять не просил – понял сам. Они идут.
***
В родном доме всё казалось ещё более мрачным. Хотя стены были выкрашены в тёплый оливковый цвет, ткань обоев уже местами поотрывалась, а красно-золотые геометрические узоры на ней побледнели.
Прихожая выглядела так же, как и утром. Ничего нового. Камин справа с подсвечником всё так же был до ужаса холодным. Всё тот же тёмный деревянный пол, который Ричард несколько раз в неделю мыл, такие же три колонны. Одна стояла вместо столба и на себе имела объёмную горящую лампу, вторая по левому углу и поддерживала путь вверх, а третью от второй отделяла дверь в кухню и служебные комнаты. За третьей колонной было окно почти на всю оставшуюся часть стены.
Ричард дрожал, глядя в окошко за шагами фантома. Честно сказать, Аюша он побаивался, хотя тот сам по себе ему не вредил. Да, бывало, поколачивал, если попадался ему под ноги, но… Но и не любил. А вот брат и сестра из Варяжья и Ниши его любили. Вернее, полюбили. Он только в картинках старых книжек видел, как люди любят с первого взгляда. Но не особо этому верил. Пока не увидел такие глаза вживую.
Аюш сам поплатился за то, что полез к инквизиторам. И его расплатой стала стрела Альберта.
Мальчик прижал к себе травы и быстро глянул на лестницу, которая стояла на пару уровней выше, чем основная комната. К самому небольшому помещению шли тонкие порожки, а по обеим сторонам висели массивные синие шторы, покрытые дырками. Меж той, что вела на пролёт и закрытым косоуром стояла дверь подвала, на полу перед которой лежал коврик. Гриньетта всегда закрывала её на замок, однако сейчас та была приоткрыта.
Ричард сделал шаг вперёд. Холод прошёлся по всей ступне, однако это не остановило ребёнка. Он ещё раз шагнул и сделал глубокий вдох.
«Морганна и Нишант меня спасут. Я не должен бояться», – и Фаус смело подошёл к лестнице, шелохнув штору.
По лестнице он не шёл – бежал. И поэтому столкнулся с матерью сразу, как закрыл за собой дверь второго этажа. Её серые глаза прямо-таки сияли злобой и ненавистью. Чёрные волосы выпали из плетёной прически рядом с ушами, простое бордовое платье с передником уходило колоколом в пол.
– Ты где весь день шлялся?! – она больно толкнула его, из-за чего Ричард больно стукнулся головой о столбик лестницы. – И как ты смел явиться ко мне с пустыми руками?!
Мальчик завертел кружащейся головой. Дрожащие ручки протянули Гриньетте часы и несколько трав.
– Я нашёл их в траве рядом со старой лощиной, – Ричард задрожал.
«Спасут… Спасут, ведь?»
Вланд оглядела Ричарда с ног до головы и фыркнула. Она не ударила, даже отошла на шаг назад и облегчённо выдохнула.
– Наконец-то от тебя появился толк… – женщина сжала в руках часы. Однако её милость длилась недолго. – Эта рыжая девка сбежала. Аюш должен найти её в лесу и привезти сюда. Но я знаю, что она где-то тут… Её ореол – я его очень хорошо чувствую! Чем ближе, тем сильнее чувствуется слабость, – Гриньетта от нетерпения царапнула деревянную стенку.
– Ореол? – Ричард тихонько спросил и тут же пожалел – Вланд снова скривилась в гримасе отвращения.
– Ты настолько бесполезный и бездарный? – она тяжело вздохнула. – За что мне такое наказание?
Ричард поник, склонив голову под её взглядом. Гриньетта была права. Он бездарный. У него есть только хорошее сожительство с болезнью. Но… Ему очень хотелось спросить кое-что у неё.
– Госпожа, а вы меня любите?
Ведьма застыла, а следом громко расхохоталась, запрокинув голову. Ричард задрожал и поджал губы.
– Кто тебя полюбит? – Гриньетта смахнула с уголков глаз влагу. – Приказала б тебе найти такого, да только ж ты снова получишь.
«Меня любят. Любят!» – Фаус шмыгнул носиком и потёр глазки. – «И меня спасут. Мне пообещали. Морганна мне пообещала!»
Вдруг он на секунду заметил, как из шкафа рядом с окном показалась рыжая прядь. Это произошло за спиной Вланд, а потому незнакомка осталась незамеченной.
– Твоё место – на Алтаре Рессы. Какая гадость, что эту важную роль возложили на тебя! И на эту девку. Я должна подготовить всё к приходу Госпожи Фан. Найди беглянку.
Гриньетта развернулась и направилась в дальнюю комнату по коридору. Стоило двери за ней закрыться, как мальчишка тут же тихо зашлёпал к шкафу и приоткрыл дверцу. Два зелёных испуганных глаза уставились на него, и Ричард удивился, как девочка сдерживалась от плача.
Фаус протянул к ней ладонь и ласково взял за руку.
***
Только ребёнок мелькнул в окне, Морганна и Нишант тут же пересекли забор и медленно подбирались к входной двери. Они сели под передней стеной, чтобы перевести дух.
– Скажи, Морганна, – внезапно произнёс Фаввара, чуть тронув напарницу за плечо. Женщина обернулась к нему. – Мне вот стало интересно. Вы ведь почти всю жизнь в инквизиции. Сколько же тебе было, когда ты казнила своего первого преступника? Именно ты, а не вместе с братом.
– Ох… – Хель на секунду задумалась и тут же нахмурилась, вздрогнув. – Я очень хорошо помню тот день. Мне тогда было пять лет, – Аня вытащила кинжал и вгляделась в своё отражение в лезвии. – И Ал в тот день впервые пустил кровь. Ему было шесть. Наши родители погибли в тот день, – она очень тяжело вздохнула. Нишанта сильно уколола за это совесть, но прервать напарницу он не посмел. – И не только они. Напали на весь Серград. Не знаю, как мы бы выжили, если б не Альберт.
– А что он сделал? – аккуратно заглянул в глаза Хель Фаввара. Пускай линзы её очков и показывали радужку голубой, а всё же не могли передать, сколько боли и тоски скопилось в этих чистых алых зеркалах души.
– Он пронёс заражённую меня на своей спине до города, босиком по снегу. Велли почти рухнул в руки вождя, который ждал подкрепления. А я помню лишь его бормотание о том, что он сделает всё для того, чтобы найти помощь, и плач, когда он прижимал меня к себе. Знаешь, всегда, как вспоминаю, в носу появляется запах горелой хвои.
Хель замолкла.
– Что же, логику проклятых нашему разуму не понять, – вздохнул градохранитель, поднялся на одно колено, после чего туже перевязал свои лохматые волосы. – Впрочем, нам и их обряды тоже невдомёк.
– Что есть, то… – хотела произнести Морганна, как вдруг резко села прямо и воткнула перед собой кинжал. – Нет. Как раз их мы можем изучить, – внезапно Хель даже заулыбалась. Ричард говорил, что той госпоже Фан нужна была книга, которую нашла Гриньетта Вланд, так?
Нишант кивнул.
– Детей Тэя и Уир похитили, и к этому причастна Вланд, ведь сударыня Уир пыталась отбиться и даже забрала часы. Госпожа Фан уже забрала детей, значит, первое – та книга, которую держит при себе Вланд – гарантия того, что Фан вернётся к её услугам. А второе…
– А второе – там может быть описан ритуал, для которого нужны дети, – закончил её рассуждения градохранитель. Он и сам до конца не верил, что всё так удачно складывается. – Но ведь тогда вам придётся забрать дело в Арисну!
– Верно. Но я настою на том, чтобы дело оставили нам, а столичное отделение просто выдавало расширенные разрешения. Но это позже. Идём, Ёжик, – Морганна поднялась в полный рост, подхватив кинжал, и уже молча двинулась ко входу.
Нишант закатил глаза, но улыбнулся и после кивка пошёл за женщиной. Входная дверь была менее тяжёлой, чем он ожидал. Но а вот прихожая действительно не была похожа на заброшенную. Создавалось ощущение, будто за этим зданием просто периодически ухаживают. Фаввара сразу обратил внимание на камин – даже подошёл ближе и пригнулся, чтобы осмотреть каменное нечто. В Атмании он такое видел впервые.
– Вы решили попробовать прикинуться огнём? – пошутила Морганна, а Нишант от неожиданности немного стукнулся головой о каменный свод.
Пускай удар и не был сильным, а всё же из-за него с полки упал какой-то сосуд. Градохранитель сумел его схватить в последний момент, но жидкость всё равно растеклась по полу к шторам. Мужчина аккуратно положил бутылёк в камин и поднялся к напарнице.
– Нет, я, конечно, знал, что у меня волосы рыжие, да и сам я неплох лицом, но делать из меня розжиг уже слишком.
Морганна улыбнулась и покачала головой.
– Эта дверь закрыла. Открыт лишь подвал. Но я чувствую свежий запах Ричарда выше.
***
Шанти побоялась сразу вылезти, а потому с минутку подержалась за руку Ричарда и с его помощью выбралась. Личико её уже было заплакано, а сама она едва держала себя в руках, хотя и была выше своего освободителя на полторы головы.
– Ты кто? – тихо пролепетала девочка и с опаской огляделась по сторонам. Она вытерла щёки тыльной стороной ладони и теперь смотрела на Ричарда. – Почему ты не позвал ту авиру?
– Я Ричард, Риччи, – Фаус заулыбался ещё шире, показывая доброжелательность, и сжал сильнее ручку Шанти. – Я пришёл, чтобы спасти тебя, – прошептал мальчик и потянул девочку к окну.
Ричард опёрся на подоконник двумя руками, подождал, пока так же сделает Шанти, и мягко отворил деревянные ставни. Мальчишка помахал куда-то в лес, и, к удивлению Фаввара, из-за дерева выглянул мужчина, что ходил с Морганной во время праздника!
– Это Альберт, – шепнул новой подруге на ушко Ричард. – Он старший брат Морганны. Она и твой старший брат меня заберут.
Альберт огляделся по сторонам и, убедившись, что никого нет, подошёл ближе. В опускающемся сумраке заката его голубые глаза горели ярким огнём. Шанти боязливо подвинулась ближе к краю и повернулась к Ричарду. Тот кивнул ей. Хель прикинул расстояние и встал прямо под окно, вытянув руки.
Шанти аккуратно подвинулась ближе и глубоко вдохнула перед прыжком.
– Мерзавец! – визг Гриньетты раздался, казалось, по всему дому, а её башмаки зацокали по полу.
Ричард просто выпихнул Шанти из окна и потянулся выпасть сам, но его успела схватить длинная бледная рука. Последним, что он увидел, было то, как Ал прижал к себе пойманного ребёнка и быстро скрылся за забором.
– Да как ты посмел?! – женщина с силой швырнула его об пол. Ричард сдавленно вскрикнул, на что ведьма пнула его в живот и потащила за волосы в комнату. – Паршивец! – новый удар пришёлся по голове уже в помещении. Из носа ребёнка хлынула кровь. – Дрянь!
– Помогите! – заплакал Ричард, а после пинка по спине заскулил и сжался в клубочек.
***
Услышав крики, Морганна и Нишант почти влетели на второй этаж. Окно было распахнуто, а лучи заката проливали алый свет на деревянный коридор, стены которого были покрыты различными обветшалыми гобеленами. Прямо у подоконника стоял распахнутый шкаф, а на полу следы слюны. Хель быстро осмотрела проход, и её взгляд зацепился за приоткрытую дверь.
– Туда! – она выставила кинжал вперёд и в пару шагов дошла до комнаты.
Она нетерпеливо оттолкнула дверь, да так, что та просто слетела с петель вбок. В середине застыла ведьма, которая еще секунду назад пнула ребенка, что лежал у нее под ногами.
– Да как ты смеешь поднимать руку на ребёнка?! – Хель бросила кинжал и обнажила меч.
«Они пришли», – пронеслось в мыслях Ричарда.
– Хватай его и вон отсюда, – практически прорычала Морганна и, поудобнее ухватив рукоять, занесла клинок над головой.
Секундной паузы хватило Нишанту, чтобы убрать оружие, дёрнуть к себе мальчика за ногу и поднять на руки. Ричард прижался к нему из всех своих детских сил. Фаввара что-то шептал ему, но Фаус просто слушал его голос и плакал, отвечая лишь одной фразой: «Спасибо».
Нишант сбежал с лестницы и влетел прямо в штору, сорвав ту с креплений. Она улетела одним концом в камин, который мужчина снова задел при выходе. Фаввара старался сильнее прижать к себе ребёнка и, как нашёл глазами Альберта в укрытии, рванул к нему.
Хель как раз осматривал его сестру на предмет ран, благо таких было мало. Он облегчённо выдохнул и поднял глаза на Нишанта.
– Где Аня?
– Она приказала мне уходить с Ричардом.
Фаввара видел, как разрывался Альберт в желании пойти за сестрой, но со своей позиции в общем плане уходить не решался. Громкий хлопок определил дальнейший ход событий – первый этаж дома вспыхнул. Нишант сдёрнул с пояса ключи и кинул в руки Альберту.
– Идите вперёд. Мы вас догоним.
Альберт не успел даже возразить – спина Нишанта уже была далеко. Он ловко перемахнул через забор и поспешил внутрь.
***
Морганна еле держалась, чтобы не наброситься на ведьму. Гриньетта ещё секунду назад шарахнулась от её меча, и взгляд её метался от женщины к окну, от окна к часам в коридоре, от часов к женщине. Она молчала, но и Хель не стремилась первой начинать беседу. Взгляд блуждал по всей комнате, что оказалась в форме шестиугольника. По верху грязно-жёлтых стен висели сваги из длинных шёлковых лент оранжевого цвета, а по низу были раскиданы пыльные подушки из разных материалов, которых объединяла голубая цветовая гамма. В центре, на небольшом возвышающемся столике с углублением для жаровни, полным свечей, стояла трибуна, заляпанная воском. На ней стояла книга, отделанная кожей и выкрашенная в тёмно-зелёный цвет. Железные уголки вились вверх и в стороны, оплетая обложку в железные рамки с двух сторон, замыкаясь в причудливой застёжке на страницах.
Ведьма снова глянула на часы за спиной Морганны.
– Куда она забрала детей? – Хель посмотрела в серые глаза, что распахнулись от ужаса, перемешанного с удивлением. – Вы говорили про жертв. Это какой-то ритуал?
– Человеку дела не должно быть до этого, – почти выплюнула в ответ ведьма.
Она сделала осторожный шаг вбок, наклонилась и резко кинулась вперёд, толкнув трибуну в сторону. Морганна отпрянула влево, но из-за этого упустила момент, чтобы нанести удар. Ведьма помедлила в попытке подобрать книгу, но ей пришлось оставить это, чтобы спасать свою жизнь. Хель же подхватила гримуар одной рукой и сунула в сумку, отпихнув ту за спину, после чего в один рывок оказалась в коридоре и побежала за Вланд.
Женщина уже была на лестнице, где заперла дверь на щеколду, однако едва успела отойти, как Хель ногой снесла преграду с пути и перемахнула через пролёт. Гриньетта развернулась и оступилась, соскользнув со ступеньки. Чтобы как-то удержаться, она зацепилась за лампу на колонне, но попросту сорвала её с собой. Морганна остановилась и замерла. Ведьма пыталась встать, глубоко дыша от боли и отряхивая с себя маслянные осколки от лампы, что приземлилась за её спиной. И весьма неудачно – горящее масло мгновенно заставило сорванную кем-то штору вспыхнуть, а вместе с ней и неизвестную жидкость, разлитую рядом с камином. Вланд глянула в сторону двери, однако и сама поняла, что бежать ей туда не стоит.
Хель сильнее сжала меч и начала спускаться вниз. Однако Вланд не желала быть пойманной. Поэтому она подняла правую руку и резким движением провела в сторону. Морганну окатил поток воздуха, и она рефлекторно прикрыла лицо, зажмурив глаза. Это мгновенье дало Гриньетте возможность подняться и быстро отшатнуться в сторону подвала – железная ручка двери опалила жаром. Ведьма в один шаг исчезла в темноте.
Позади Морганны что-то треснуло. Она глянула назад и быстро перепрыгнула через перила – от жара затрещала лестница. Своим ветряным порывом ведьма надломила деревянную колонну, и та довольно сильно съехала вбок, грозясь упасть прямо на Хель. Поэтому она последовала примеру ведьмы и тоже юркнула в подвал, подперев собой дверь.
В следующую секунду за ней раздался грохот, а спину сотрясло ударом. Колонна рухнула. Путь обратно был отрезан.
Внутри Морганне стало дышать несколько легче. Холодный и сырой воздух остужал кожу и горло. Внизу недлинной лестницы затрепетал огонёк и раздался шорох. Хель тихо двинулась на звук, хотя глаза уже и начинали привыкать к темноте. Женщина остановилась на последней ступеньке и выглянула за стенку – ведьма пыталась двинуть с места массивный железный шкаф.
Морганна огляделась. Подвал был небольшим помещением, которое напомнило Хель винный погреб – по стене слева шли небольшие своды с бочками, прятавшимися под лестницу, а пол устилали уложенные в землю камни. На потолке висела паутина, однако люстр не было. Во всех углах стояли какие-то шкафы и тумбы с бумагами, практически каждая столешница была испачкана отёкшими свечами. Тот шкаф, который пыталась сдвинуть ведьма, закрывал собой странную каменную кладку, которая выбивалась даже цветом. Она шла наискось, словно сейчас можно было её разобрать и сбежать отсюда через тайный выход. Огоньком же стал зажжённый канделябр, стоящий на ближайшем комоде.
– Мне показалось, мы не договорили, – Морганна подошла ближе и выставила меч. Вланд резко обернулась и надавила на шкаф спиной. Хель сделала лишь шаг, как ведьма схватила канделябр и стала им размахивать.
– Не подходи ко мне! Человеческое отродье! Не смей! – она истерично протянула последний выкрик. Руки ведьмы дрожали. – Я! Я наследница великой цели! Как ты посмела мешать мне?! Ты рабыня нашей крови!
– Ты ударила ребёнка. И от этого стала великой? Много силы и ума для этого не надо, – Морганна сжала меч сильнее. – Там, откуда я родом, таких, как ты, общему позору подвергают.
Вланд не ответила. Она замахнулась и с силой стукнула по мечу подсвечником. Лезвие прошло в середину конструкции, и Морганна ловким движением выкинула предмет в сторону, оставив ведьму без оружия. На секунду Хель задумалась о словах ведьмы.
«Рабыня? С чего бы?»
Однако Гриньетту это не остановило. Она чуть присела, оскалилась и кинулась на Хель. Расстояние было для взмаха маленьким, и Морганне пришлось отступить. Этого мешкания хватило ведьме, чтобы зацепить женщину по руке и попытаться приблизиться к лицу. Но Морганна была проворнее и, резко скинув меч в сторону, подхватила кинжал и воткнула снизу вверх меж рёбер. Это заставило Вланд шарахнуться назад и стукнуться спиной о шкаф. Однако битву она не продолжила. Словно зачарованная она изучала кровь человека на своих ногтях.
– Я знаю этот запах, – она осела и плюнула кровью. – Я очень хорошо его знаю… – её лицо скривилось в нервно вытянутой улыбке. – Знаю… – Гриньетта захохотала, прижимая к своей шее ногти. Но смех её был больше похож на задыхания. – Ты служить будешь… Рабыня!
– О чём ты? – Морганна подхватила меч и наставила его на шею Вланд. – Я свободная женщина Варяжья. Как и все остальные.
Вланд сплюнула ещё крови и вытянула шею, странно вдыхая.
С лестницы послышался шум. Видимо, дверь подвала уже не сдерживала натиска пламени. Хель лишь на секунду отвлеклась, как Гриньетта схватила кончик лезвия и прижала к своей шее.
– Мы поим кровью, и люди нам служат. И ты служить будешь. Моране будешь, – она сжала ладони настолько, что порезалась. На бордовую ткань упали алые капли. – Ты кровь её пила. Она за тобой придёт, – тараторила она, а после рассмеялась и запрокинула голову, потянув меч за собой. – Тебя тени прятали. За грехи прятали. Всех прятали. А тебе не сбежать.
– Хватит бреда. Где дети? Куда их забрали? – Морганна схватилась за рукоять второй рукой.
Вланд вдруг замолчала и опустила глаза на Морганну. Затишье длилось пару секунд, но после ведьма подняла левую руку и окровавленным пальцем указала на Хель.
– Кровь убийцы ста высших пролилась, а она распята над алтарём.
В следующее мгновенье ведьма резко потянула лезвие на себя и проткнула своё горло насквозь. Морганна ахнула от такого и тут же вынула меч и опустилась на колено, чтобы осмотреть Вланд. Та уже обмякла. Её руки безвольно упали по обе стороны от тела, а из рукава вывалились часы. Едва она их подняла, как дверь подвала вылетела и слетела по ступеням, впустив в помещение жар и дым.
– О, Духи! – выругалась Хель и подняла эльфийский предмет, тоже запихнув в сумку. Времени было мало.
Морганна натянула на нос ворот рубашки, быстро убрала оружие и посыпала раны ведьмы солью.
– Смерть тому, кто приносит смерть, – произнесла на родном языке Хель, выводя на лбу ведьмы руны остриём кинжала.
После она аккуратно подняла тело и отодвинула в сторону. Во время этого действия Хель заметила, почему шкаф не двигался – ножки почти вполовину вошли в трещины меж камнями. Поэтому Морганна сделала по-другому – она забралась на соседнюю тумбу и с силой вырвала кирпич из кладки. Он довольно легко поддался. Как и все остальные. Это действительно был запасной выход – очень похожий на окно наружу.
Дышать становилось тяжелее. В глазах заплясали звёзды, а руки снова затряслись. Хель собрала силы в кулак и стукнула по деревяшке. Если бы места было больше, она бы забралась на шкаф полностью, легла бы на спину и ногами вышибла бы деревяшки. Но руки не слушались.
– Нет… – сорвалось с губ Морганны. – Нет.
Она быстро застучала обеими руками по створкам. Какой-то странный страх объял всё тело и сдавил горло. Чем меньше становилось воздуха, тем тяжелее было контролировать состояние. В глазах на секунду потемнело, а голова загудела.
Приступ. Снова приступ.
Сил хватило лишь на то, чтобы просто прижаться лбом к своей руке, оглядывая мутным взглядом подвал. В голове так некстати вспомнился тот детский разговор с братом.
«Теперь велли полегчает?»
По запачканной в пыли и золе щеке скатилась слезинка. На этом всё и закончится? Не так она предпочитала умереть.
– Морганна! – голос Нишанта снаружи выдернул из размытого подвала. Вдруг даже гудение отошло.
– Я здесь! – прокричать не удалось, лишь хрип вырвался из горла. Женщина снова застучала по створкам.
– Я здесь! – сверху послышалось скрежетание и щёлканье. Через секунду створки распахнулись, а руку схватила прохладная ладонь. Лицу Нишанта Морганна обрадовалась, как брату. – Я тебя сейчас достану! – Фаввара с силой потянул её на себя, а второй рукой придержал, чтобы она не сорвалась.
Как только голова коснулась травы, Хель громко выдохнула и закашлялась. Вдох свежего воздуха заставил крепко зажмурить глаза, уже привыкшие к гари, защемило в легких.
– Как ты себя чувствуешь? Морганна?
– А я вспомнила, – Хель повернулась к нему и сжала его руку. – Ты сын художника из игрушечной лавки.
– Ты права, – он кивнул и погладил её по пальцам. – Только продолжим позже. Хорошо?
Он мягко взвалил её к себе на спину, поправил и направился к городу. Что-то мелькнуло сбоку. Нишант оглянулся. Деревья стояли всё так же, ветра не было, а горящее здание вдруг начало затухать.
– Ох, не к добру… – пробормотал себе под нос Фаввара и поспешил вперёд.

Восьмая глава. Зеркала души
Детству следует оказывать величайшее уважение.
Ювенал
Темнота перед глазами постепенно отступила, словно кто-то медленно стянул с лица чёрную вуаль. Это не было похоже на ощущение пробуждения: Морганна словно всегда была в таком состоянии и теперь оно просто стало несколько яснее. Женщина слегка прищурилась от яркого блика, сверкнувшего прямо в глаза. Это напомнило ей, как они с братом в детстве лежали на траве и смотрели на облака.
Только сейчас Хель поняла, что она, вообще-то, лежит.
Медленно поднявшись, она огляделась и обнаружила, что пространство вокруг серое и не имеет ни конца ни края. Вокруг лишь парили разных форм витые рамки, пространство которых внутри было затянуто тёмной пылью. На такой стояла и сама Морганна, одетая в длинную льняную рубаху. Она сделала шаг вперёд и немного утонула в чём-то мягком. Впереди, будто бы из самого света, появились ступеньки вниз. Они слегка слепили глаза, но неприятных ощущений это не вызывало.
Только ступив на лесенку, Хель заметила, что некоторые рамки словно разбиты – в центре была геометрическая дыра, а вокруг торчали осколки из той же пыли. Они и пускали лучики от неизвестного источника света. Морганна отчего-то улыбнулась, продолжая разглядывать странное место. Оно было очень знакомым.
В голове было пусто – ни единой мысли. Бесцельный спуск показался вечной дорогой в никуда. Только ступени. Точёные, словно каменные, слегка шершавые и такие… такие… холодные?
Хель резко ахнула и схватилась за плечи, зажмурившись и сжавшись. Дикий мороз резко пробрал до костей, залез под каждую складочку ткани, резанул по губам и рукам, защипал глаза и щёки. Дышать стало сложнее. Ещё один шаг дался с таким трудом, что Морганна упала на колени и упёрлась в уже гладкую поверхность руками. Стоило только сфокусировать взгляд, как Хель замерла и холод отступил.
В отражении была она. Только маленькая. Едва вьющиеся волосы обрамляли фарфоровое личико, собранные в косу на затылке. Веснушки, словно звёзды, рассыпанные по бледным щекам и распахнутые от удивления янтарные очи. И платье. То самое платье. Хель прекрасно помнила, как просила у своего отца, чтобы он поскорее вышил на нём обереги. Точно такие же, какие были у брата. Ведь мама-то не была северянкой, да и тонкостей таких не знала. Самые разные узоры рассыпались на ткани: медвежьи лапы на груди для крепкого здоровья, как у Вождя Леса; оленьи рога на плечах, чтобы мороз злобно не кусался; на поясе красовались орлиные перья, дабы не уставать играть; от перьев переливались змеиные тени для ловкости; а по краю юбки шли волны, оберегающие от укачивания в долгой дороге. А к платью шёл и плащ. И не просто плащ – два драконьих крыла, вышитых тёмной кожей чешуйка к чешуйке.
Хель неверяще склонилась ниже и провела рукой по детскому лицу. Отражение повторило за ней. Поверхность зеркала пошла волнами, словно стекла и вовсе не было – только вода. Взгляд Морганны смягчился. Этот ребёнок был свободен от всего, что сейчас навалилось на неё. Как бы она сейчас хотела снова стать этой малышкой и страдать только оттого, что старший брат снова дразнит её маленькой.
Вдруг отражение резко оскалилось и схватило Аню за руку. Детская ручонка с силой сжала ладонь Морганны и потащила к себе. Чтобы не упасть, Хель пришлось второй рукой твёрдо опереться о раму. Напротив больше не было маленькой её. Губы испачкались в чём-то алом и стали одного цвета с глазами, кожа и волосы побелели, а на платье появились кровавые и грязные пятна. Сущность очень сильно старалась заполучить себе Морганну, но внезапно отпрянула и беззвучно закричала, схватившись за голову.
Хель и сама отодвинулась, а взгляда не отвела. В ту же секунду по зеркалу побежали трещинки, и оно с хрустом разлетелось на кучу осколков. Плечей коснулись чужие руки и обняли сзади.
– Ты пришла, – очень знакомый шёпот раздался над ухом. – Морганна.
Хель обернулась и застыла. Её обнимал мужчина в длинном сером плаще, полностью в него укутанный. Голову скрывал капюшон, но из-под него отлично было видно красные глаза и седые волосы. Морганна точно знала, кто это.
– Спекулус, – еле слетело с губ.
Он заулыбался и наклонился, чтобы оставить ледяной поцелуй на лбу женщины.
– Последний раз я видел тебя в более младшем возрасте. Ты стала очень хорошим человеком, Морганна.
В прошлый раз она виделась с ним, когда из-за случайности вновь выпила крови ведьмы. Прокусила её плечо до крови и попыталась выдрать кусок зубами. Морганне это удалось. Однако после этого боя она пролежала в приступе почти целый месяц.
Спекулус встал и протянул руку Хель. Она приняла помощь и поднялась, бросив взгляд на зеркало. Осколки почернели и теперь валялись вокруг. Мужчина повёл её за собой к краю рамы, на которой они находились, и уже там осторожно сел, свесив ноги. Только сейчас Морганна заметила, что на его щиколотках были надеты тяжёлые кандалы.
– В тот раз ты смогла выжить. – Он повернулся и по-доброму погладил её по голове.
– Я умерла?
– Нет. Но я бы сказал, что ты к этому очень сильно близка. – Спекулус отвернулся и посмотрел вдаль. – Если бы не праздник, ты бы прожила ещё пять лет. Помнишь, о чём я говорил в прошлый раз?
– Какой праздник? О чём ты?
Морганне было не до шуток. Она помнила, что была тут, но вот от разговора ни единого словечка не осталось.
– Даже природа ощущает это. Твоя память меркнет, не так ли? – Он взял её ладонь и провёл по линиям пальцем. – Ты плохо помнишь лица близких, забываешь голоса и обещания. Ты медленно погружаешься в забвение. Сам твой разум растворяется. И главный страх – проснуться утром с пустой головой.
Хель гулко сглотнула. Это всё было правдой. Конечно, она ожидала такого исхода, но столь скорые новости об ухудшении состояния сильно давили.
– Лекарство перестаёт помогать. У меня случаются внезапные приступы. Только благодаря Альберту я ещё не кидаюсь на людей. – Аня обняла сама себя.
Спекулус не ответил. Он лишь качнул ногами, из-за чего цепи зазвенели.
– Когда я умру?
– В ночь Чёрного Полудня. В самую короткую ночь, когда солнце будет властно отдать луне весь свой свет. – Он вдруг поднялся и потянул за собой Морганну прямо на середину. – К сожалению, я не могу сказать тебе больше. А если задержу, тебе же станет хуже. А я бы этого не хотел. Поэтому достойно проживи эти дни.
– У меня нет шанса? – Морганна вдруг нахмурилась. Взгляд снова зацепился за осколки.
«Узоры… Обереги… Отец… Я дочь Варяжья».
Женщину так сильно пробрало гневом, что она выпрямилась и грозно посмотрела на существо перед собой.
– Я северянка. И за жизнь поборюсь. С чего мне умирать?
– Таков мир. Ты умрёшь, будь ты хоть южанкой. Только если у тебя нет эльфа в друзьях.
Он засмеялся и отошёл на шаг назад.
– А ты кто тогда? Кто ты такой, Спекулус?
– Спекулус не я. Спекулус – мы.
Он стянул с головы капюшон.
В следующее мгновенье земля ушла из-под ног – поверхность, на которой они стояли, потрескалась и слово раскололась внутрь. Морганна полетела спиной вниз, шокированно глядя вперёд. Образ существа с длинными ушами стремительно отдалялся.
Морганна резко ударилась спиной и тут же подскочила в сидячее положение, тяжело дыша. Стоящий слева Нишант рефлективно отпрянул от неё. Пахло чем–то едким. В руках мужчины Хель заметила каменную ступку с зелёной жижей.
– Аня пришла в себя? Нужна соль? – послышался голос Альберта из другой комнаты.
– Да, всё в порядке. – Он кивнул, повернувшись к нему. – Ваши оленьи рога не пригодились. – Мужчина покачал головой и поставил ступку на стол. – Как ты себя чувствуешь? Голова не болит?
Морганна помотала головой и даже сумела измученно улыбнуться.
– Просто плохое видение. Всё в порядке.
Фаввара выдохнул, но всё же по его лицу было заметно, что состояние женщины ему не нравится. Однако он отдал ей вещи с угла кровати и молча вышел из комнаты. Только сейчас Хель поняла, что очень сильно измокла. Она вся была в холодном поту. Дурной сон не хотел вылезать из головы. Не верилось, что ей осталось так мало времени. А ведь так многое надо было успеть: найти для Ричарда родителей, поговорить с Каем, довести до ума отношения брата с возлюбленной, съездить к дяде и дедушке.
Морганна звонко хлопнула себя по щекам.
«Нельзя о таком думать. Я буду жить. А это просто плохой сон. Я надышалась гарью, вот и приснилось».
Сумев себя всё же убедить мыслить в положительном направлении, Хель решила поговорить об этом с братом позже. Сейчас есть дела поважнее. Надо узнать у детей, что за ритуал задумали ведьмы. Если это что-то серьёзное, то конфликт может перерасти в целую войну. А это никому не было нужно.
Морганна переоделась в свободные рубаху и штаны, а босые ноги решила так и оставить. Не хотелось ещё как-то себя нагружать.
– Морганна, ты оделась? – Голос Нишанта раздался за дверью. Он вошёл после утвердительного ответа. – Я помогу тебе дойти. Все уже почти поели. И тебе стоит.
Он взял Хель под руку и, мягко придерживая, провёл к диванчикам. Альберт чинно сидел во главе детского стола, напоминая детям не забывать есть то этот овощ, то тот кусок. Заметив Морганну, Ричард подскочил, оставив тарелку, и подбежал к женщине, сжимая её в объятиях. Аня ласково провела по его волосам и приобняла в ответ.
– Я хороший? Я справился со всем?
Он шмыгнул носиком и лишь сильнее прижался.
– Да. Ты молодец. Я горжусь тобой. Все мы благодарны тебе за помощь. И очень горды твоей смелостью.
Хель наклонилась и поцеловала мальчишку в макушку. Тот ещё с минутку постоял так, но после вернулся на своё место, не сводя глаз с женщины.
Морганна села на прежнее место – рядом с братом. На ужин были тушёные овощи карри и свежесваренный рис. Детям и Хель было ещё предложено варёное мясо, но северяне отказались, сославшись на уважение традиций атманца. Нишант предпочёл дополнить свой ужин ещё и лёгким грибным бульоном, предложив гостям травяной чай.
Овощи были великолепны, впрочем, как и рис. Похожее сочетание Морганна пробовала только в Вэтельшире. Но там рис и мясо подавали, к сожалению, отдельно. Зато какие там вкусные супы. И сытно, и вкусно, и приятно. Но самое лучшее мясо, конечно же, было на севере. Только там его могли сочно и ароматно приготовить, да так, что слюнки начинали течь уже от одного вида, не то что запаха.
Как раз Альберт и любил приехать в родной Йорнорград, зайти в заведение напротив дома их дедушки и попросить хорошего северянского обеда. Тогда накрывали стол по всем правилам: и первое, и второе, и мясные нарезки, и овощные, и варенья, и соленья – всё, что надо для счастливой сытой жизни.
Но большее счастье сейчас Хель испытывала, глядя на то, с каким аппетитом Ричард уплетает вторую тарелку ужина. Аппетит ребёнка всё же был и его врагом, ведь объедаться мальчишке было нельзя. Поэтому ему намеренно давали уменьшенные порции.
Когда с ужином было покончено, то Риччи помог Нишанту всё убрать, даже сам помыл посуду, а после они вдвоём вернулись в гостиную. Удобно расположившись на диванах, никто не решался первым начать разговор. Поэтому эту ношу взвалил на себя Альберт. Он вынул из сумки сестры книгу и положил её на стол.
– Ричард, ты знаешь, для чего нужна эта книга? – Он специально спросил спокойно и даже бесстрастно, чтобы не напугать ребёнка. Но Ричард повторил то же самое, что и раньше: вещица служила для того, чтобы быть нужной некой Госпоже Фан.
– Ты можешь подробнее рассказать о том, как нашли эту книгу?
– Да! – Прежде слегка поникший Риччи заулыбался. – Мы были в доме другой ведьмы. Гриньетта говорила, что она достаточно хорошо постаралась, чтобы заслужить её. Тот дом был очень красивым. Везде были рисунки.
У Нишанта кольнуло в груди.
– Рисунки?
Фаус закивал:
– Да! Много рисунков! Они везде были – на стенах, на столах, даже каждая ступенька лестницы на чердак разрисована!
Альберт перевёл взгляд на побледневшего Нишанта:
– Ты что-то знаешь про этот дом?
– Это наш семейный дом. Дом вайш Фаввара. – Мужчина обнял сестру крепче. – И единственной ведьмой была наша мама. Но всё, чем она занималась, – огород и сад. И соседям помогала. Да и ведьмой звать её слишком громко. Она пела растениям, и те крепли. Она была бардом.
– Значит, вы оба – полукровки? – Морганна задумалась. – Это может поменять дело. Ричард, что ещё говорила Гриньетта? Может, она при тебе говорила, для чего нужна Шанти?
Мальчик задумался и сильно нахмурил бровки, но после ответил:
– Она говорила, что Шанти какой-то проводник. Для магии. Должна у кого-то что-то забрать и кому-то передать. Госпожа Фан всегда ругалась на неё за то, что она при мне обо всём говорит.
Взрослые замолчали. Надо было обдумать всё то, что сейчас им рассказал ребёнок. Шанти же сидела подозрительно тихо. Но её спросить никто не решался. Она ведь такое пережила, что и врагу не пожелать. Помимо этого, в воздухе ещё висел вопрос о Госпоже Фан. Кто она? Зачем ей это всё? Для чего эти действия? Хотя и было понятно, что вряд ли это будет известно, если даже при ребёнке она велела держать язык за зубами.
– Ал. – Морганна откинулась на спинку диванчика. – Голос Фан мне показался очень знакомым. До боли знакомым.
– В каком смысле?
– Её голос был точно таким же, как у той ведьмы, которая чуть не задушила меня в детстве. Я как услышала – почему-то тут же начала задыхаться. Я пыталась убедить себя, что это просто мой приступ, но… это была не боль. Это был страх.
– Это исключено, – отрезал Альберт.
Нишант удивлённо вскинул брови:
– Почему же?
– Я расправился с ней собственными руками, потому что она душила мою сестру, – проговорил мужчина и покачал головой. – Её единственный выбор – это пришить себе голову и долго заживлять раны. И то у неё остался бы шрам.
Морганне пришлось согласиться с братом. Однако вмешался Ричард:
– Вот такой шрам?
Он показал на своей шее расположение.
Хель переглянулись. Теперь нехорошо стало Альберту. Только они вдвоём могли знать, как была отрезана голова той ведьмы. Только они вдвоём знали, что Ал очень грубо искромсал её шею. Только они.
– Давайте вернёмся к Шанти. – Ал помотал головой и решил просто перейти на другую тему. – Роль, которую объяснил Ричард, так и называется – магический переходник. Это особый вид частикровства, который может возникнуть при недоразвитости магических способностей у родителей.
– Но ведь частикровство, это когда часть магии заперта в ореоле и может в любой момент просто вспыхнуть, – возразил Нишант.
Альберт бегло огляделся и вынул монетку из кармана.
– Представим, что это магическое ядро. У людей оно называется «душа». Душа заключена в ореоле – это та магия, которая всегда вокруг нас и которую мы впитали с рождением. – Он сжал в кулаке монетку. – Так устроен магический сосуд нулевого типа. Нормальный человеческий. Однако есть ещё форма частикровства – часть крови колдуна. При традиционном случае душа остаётся, а вот ореол приходит позже. В течение первого года. И в результате этого вокруг души уже скапливается магия, и когда ореол сформирован, то он просто раздувается, как мячик. – Ал разжал кулак и придержал монетку одним пальцем, изображая надутое пространство. – Но есть исключительные формы. И одной из них является форма магического проводника. При этой форме человеческий ореол сформировался так, что имеет дырки. – Хель чуть растопырил пальцы. – И через эти дырки человек может забирать у одного колдуна магию и отдавать другому. Это одна из самых безопасных форм.
– Но зачем им такой ребёнок? – покачал головой Нишант.
До этого молчавшая Морганна подскочила:
– Что, если для ритуала нужно настолько много магии, что её придётся отбирать у других?
– Это объясняет, почему к Гриньетте было такое снисхождение даже с книгой, – согласились мужчины.
Но вдруг всю эту дискуссию прервал тонкий голосок:
– А когда мы пойдём спать? Я устала.
Шанти честно держалась, чтобы не уснуть.
Альберт глянул на часы и нахмурился, согласившись, что время уже далеко не детское. Почти два часа ночи. Было решено постелить Ричарду в комнате Шанти, положив их друг к другу ногами. Пока дети готовились ко сну, Нишант помогал Хель стелить постель в гостиной. И хотя он очень настойчиво предлагал Морганне сегодня спать в его комнате, она отказалась, сославшись на то, что ей будет очень неудобно спать в комнате хозяина квартиры. Поэтому Альберт немного подвинул два дивана и вместе с Нишантом их застелил, пока Морганна расчёсывала волосы детей и укладывала их в постель.
– Ал. – Голос сестры отвлёк от взбивания подушки. – Подойди, пожалуйста.
Хель доделал то, что начал, и уже вместе с Фаввара зашёл в детскую. Двое, лежащие по разные изголовья кровати, воодушевлённо заулыбались. Оказалось, что маленьким героям очень захотелось сказку, а Морганна посоветовала лучшего сказочника.
– Значит, хотите северянскую сказку?
Ал сел посередине и откинулся на край кровати. Морганна и Нишант расположились рядом, но смотрели на детей.
– Что ж. Я знаю одну хорошую. Давным-давно, когда ещё на горе Санн-Хетта жили духи, а люди только начинали населять подножья и леса, Владыко всех духов Орин решило проверить, насколько люди готовы жить в их мире, насколько честен народ, который они оживили. Только спустилось оно с горы, как обратилось в немощного старика с котомкой за плечами. Шло оно по ужасной дороге – кочка на кочке, телеге не проехать. Уже и стемнело. Как видит – едет всадник. Остановился человек перед стариком да спрашивает, то он тут делает. Орин и рассказало, что, дескать, он отправился к родным на другой край селений да заблудился немного. Всадник поворчал на то, что у старика карты нет, да посадил на своего коня и привёл в свой дом. Жил всадник один и очень бедно. Разделил единственный кусок хлеба напару со стариком, поспал с ним бок о бок на полу, а утром научил, куда идти. Так и распрощались. Понравился ему Всадник.
– И это всё? – огорчённо произнёс Риччи, а Морганна захихикала и показала жест тишины.
Альберт продолжил:
– И так дошло Орин до следующей деревни. Стемнело, как оно пошло на порог в дом и постучало. Открыли ему, приняли как родного. Накормили и хлебом, и мясом – чем смогли. Не пожалели. Постелили на лавке у печки да утром с собой краюшку дали. К следующему вечеру пришло Орин к дому богатому. Всё по чести сделано. Постучалось к богачам – раз! – весь свет погас. Два! Все голоса стихли. Три! Дым из печки перестал идти. Уж луна взошла, а в дом никто не приглашает.
А на ту пору из дома напротив вышел человек за дровами. Позвал к себе ночевать. А у его семьи много-много детей. Поели они все сытно, Орин помогло детей уложить – рассказало, что всегда надо друг другу помогать. А как вернулось в главную комнату, застало хозяев плачущими. Они ему и рассказали, что, дескать, сосед напротив совсем уж собирается их по миру пустить – они у него хлеб покупают втридорога, молоко вдвое дороже, а мяса и не видно цены. Успокоило их Орин, уложило да и само спать легло – постелили ему на печке.
А с утра вышло, пока все в доме спали, ударилось камнем об землю и явило свой истинный облик. Застучало оно в богатый дом, да так, что стены затряслись. Повыскакивали все раздетые прямо на мороз да на духа смотрят.
«Ты не будешь жить на северной земле, – заговорило Орин. – Я камням и скалам сердце дало, чтоб они им грели друг друга, оберегали и ценили. А ты сердце моё потушил. Ничего не оставил. Тогда и убирайся отсюда, раз для тебя золото дороже человека!» – и обратило оно всю семью в сорок. И после этого они летают по всему свету да золото ищут. А те, кто пустили к себе старика, долго ещё его добрым словом вспоминали – и с охотой ладилось, и с хлебом, и с семьёй. Конец.
Хель повернулся к детям и растянул губы в улыбке. Оба малыша спокойно спали, улыбаясь во сне. Но более забавным было то, что даже Морганна и Нишант уже с трудом боролись со сном.
Уже в кровати Альберт чувствовал себя странно, когда начинал прокручивать их сегодняшний разговор. Словно сестра ещё о чём-то умолчала. И видимо, от этого ей тоже не спалось.
«Это её дело. Расскажет, когда будет готова».
– Аня, – он шёпотом позвал её и крепко взял за руку. – Клянусь. Всё будет хорошо.

Девятая глава. Обещания
Никогда не обещайте ребёнку, что нельзя выполнить, и никогда не обманывайте его.
К. Д. Ушинский
Ричард тихо смотрел за тем, как рисует Шанти, и пытался подражать ей. Но к сожалению, вместо серого слоника с большими ушами у него получилась очень пухлая крыса с синим хвостом. Мальчик искренне старался повторить каждый изгиб, однако ничего не выходило. Шанти не поучала его, лишь терпеливо объясняла.
– У меня всё равно руки кривые.
После очередной неудачи Риччи отложил кисточку и опёрся спинкой о диван, подтянув к себе коленки. Он положил на них свой подбородок и посмотрел на кучу неудачных рисунков.
– Это бесполезно.
– Нет. Не бесполезно. – Шанти тоже отставила принадлежности и обняла Ричарда. – Это мы просто начали со сложного. Надо начинать с простого. Вот… вот у тебя мышка хорошо получится. Обещаю!
Фаус посмотрел в её глаза и кивнул. Он подвинулся к столу и вытянул ноги, глянув на подругу. Та потянулась и взяла для них новые листы бумаги, даже на секунду не поменяв положение ног – они были сложены в подобии чаши.
«Как она только не устаёт?» – подумалось Ричарду.
Он хорошо запомнил, как ещё утром за завтраком затекли ноги. Фаус повернул голову и посмотрел на Морганну. Она всё так же безмятежно спала, совершенно не обращая внимания на шум. Даже не ворочалась.
«Наверное, – Ричард повернулся к листку, – в Варяжье настолько шумно, что она привыкла так хорошо спать. Да. Наверное, шумно. Альберт сильно топает, когда ходит, а ещё у него громкий голос. А ещё Морганна устала. Ей надо много спать».
– Смотри и повторяй.
Шанти поставила кисточку и нарисовала бледное тёмное пятно. Ричард старательно повторил, даже нахмурился от усердия. Девочка набрала побольше краски и поставила пятнышко поменьше, а после провела тонкую линию с другой стороны. Ричард сделал то же самое и внимательно посмотрел рисунок.
– И где тут мышка?
– Подожди. – Шанти даже покачала головой.
Теперь она взяла чёрную краску и оставила небольшую точку на выпуклой стороне пятна, после чего ещё две – чуть правее. Ричард повторил. Затем она набрала на кончик розовой краски и аккуратно сделала два полукруга – появились ушки. А в завершение белой краской оставила две капельки – блеск на глазках-бусинках.
– Вот теперь смотри. Это мышка.
Риччи заглянул в свой рисунок. И вправду. Маленькая, кривая, но очень даже симпатичная мышь смотрела на него с рисунка. Фаус заулыбался, подскочил и поднял рисунок, чтобы показать Шанти. Она довольно заулыбалась, внутри очень радуясь, что Ричарду стало лучше.
Мальчишка глянул на дверь и тут же погрустнел. Он очень хотел показать мышку Альберту. Чтобы он тоже похвалил его рисунок, как утром хвалил Шанти. Не то чтобы Ричарду было завидно – сам факт похвалы Альберта очень пригревал. Но Риччи помнил, что вернуться мужчины должны не скоро. У них были серьёзные дела, связанные с ночным происшествием, которые решать надо было долго. И наверняка, когда они придут, сам Ричард будет только мешаться со своими каракулями.
Мальчик тихонько вернулся обратно, положил рисунок на край стола и обнял себя. Но сделал он это очень неловко, а потому случайно задел стакан с водой и та разлилась. Фаус подскочил, а по щекам сразу полились слёзы. Теперь Шанти на него обидится и не будет больше играть!
– Ой-ёй-ёй! – Но девочка совершенно обыденно побежала в ванную, взяла оттуда какую-то тряпку и принялась вытирать стол.
Риччи только и сообразил, что поднять все их работы и ещё чистые листы. Ему было очень стыдно за свою нерасторопность, но как отреагировать, он не знал. А потому по его личику просто тихо стекали солёные капельки.
Сзади послышались шорохи постели. Мальчик обернулся, шмыгнул и заплакал сильнее. Теперь он разбудил Морганну. А ей надо отдыхать! Однако даже слова о прощении малыш не был в состоянии сказать. Он просто стоял и плакал, прижимая к себе бумагу.
– Что случилось? – Морганна сонно нахмурилась и посмотрела на детей. Поняв, что всё в порядке, она выдохнула и мягко поманила к себе Ричарда. – Риччи, малыш, что случилось? Почему ты плачешь?
Слова застряли в горле. Мальчик глубоко вдохнул, но ответить не смог.
– Мы рисовали, и Риччи случайно разлил воду, – объяснила Шанти и тут же затараторила: – Но он не специально! Он просто не знал, кому показать свой рисунок! Посмотри, какую он мышку нарисовал! – Она отобрала из его рук остальные рисунки и сунула его. – Покажи!
Фаус прижал к себе и замотал головой, начиная тереть глаза ладошкой.
– Риччи, – Морганна ласково обратилась к нему и подвинулась, освобождая место рядом.
Малыш послушно сел.
– Покажи мне, пожалуйста, свой рисунок. Мне очень хочется посмотреть на твою зверушку. Ты покажешь мне?
Мальчик сжал кулачки, шмыгнул, но всё-таки отдал ей несчастную вещь.
Южная бумага была очень приятной на ощупь – обычно её делали из смеси травы и ткани, а потому и стоила она довольно дёшево. В Варяжье бумагу делали из древесной коры и белили её смесью из ракушек, а потому и была она грубее. Хель даже понюхала лист – от него очень приятно пахло.
Сама животинка показалась Хель очень даже привлекательной. У неё немножко разъехались глазки, да и хвост был очень уж пушистым, но всё это только придавало очаровательности картине.
– Какая прелесть. – Аня даже рассмеялась. Она мягко провела по рисунку и заулыбалась сильнее. – Ты такой умничка!
Хель отложила на стол бумагу и подняла Фауса на свои колени. Он был всё таким же почти невесомым. На секунду Морганна почувствовала пальцами каждое ребро ребёнка. Она ласково обняла его, сжимая в своих руках и поглаживая по спине.
– Ты очень старался, да? – Морганна провела по его волосам и услышала подтверждающий всхлип. – Это хорошо. Потому что через старания мы учимся чему-то новому. Если ты не будешь прилагать к чему-либо усилий, то редко когда выйдет хороший результат. Ты молодец. Я очень рада тому, что сейчас ты находишь в себе силы на обычные детские забавы.
Вдруг Хель повернулась к девочке и открыла вторую руку, призывая к объятиям. Шанти тут же оказалась на её второй коленке.
– Тебе тоже трудно пришлось. Но я горжусь тем, что вы смогли пережить вчерашний день. Не все взрослые это умеют. Вам же снились хорошие сны?
– Да! – Шанти от нетерпения чуть сжала в ладошке плечо Морганны. – Мне снились слоны, которые летали на своих ушах!
Ричард не успел рассказать о своём сне, потому что в двери повернулся ключ и в прихожую вошли Нишант и Альберт.
– Не хочешь показать велли свой рисунок? – Аня тихо шепнула на ушко Фаусу.
– Хочу.
Морганна мягко выпустила детей из рук и потянулась, сладко зевая. Поспала она на славу. Всё же в дороге нет такого комфорта, как в чьём-то доме. Как в чьей-то кровати.
– Ты видела этого зверя? – Ал вошёл в комнату вместе с мальчишкой, который просто прилип к его шее в объятии. – Как настоящая. Я уже хотел испугаться.
– Ты же не боишься мышей.
Хель заулыбалась и поднялась, чтобы подойти к брату, но тот опередил её и сел рядом, успев коснуться губами её макушки.
– С таким правдоподобным изображением я в шаге от пожизненного страха! – И северянин слегка подкинул Риччи, после чего повалил на подушку и защекотал.
Из Ричарда внезапно вырвался такой счастливый смех, что оба иноземельца замерли. Хель переглянулись и кивнули друг другу. Мальчика явно нельзя было оставлять просто в детском доме. Риччи ужасно мнительный и ранимый, ему просто жизненно необходим сильный взрослый, которому тот сможет точно доверить всего себя. Фаус… был особенным ребёнком. Однако его вины в этом не было.
– Доброго дня, Морганна.
В комнату вошли Нишант с сестрой. В его руках уже были тарелки с какой-то едой, которые он расставлял на поверхности стола, а Шанти быстро убирала принадлежности и бумагу с водой. Аня с улыбкой кивнула ему, а внутри что-то странно кольнуло.
– Ты смогла выспаться? Как себя чувствуешь?
– Спасибо, гораздо лучше. – Морганна встала и, оставив на брата детей, прошла с мужчиной в кухню.
На огне уже стоял котелочек с чем-то ароматным, а на его крышке лежали ломтики мяса для Ричарда. Нишант умело управлялся в своём маленьком пищевом царстве. Недаром Дедушка постоянно в шутку говорил девчонкам в их выпуске, что южане – самые хозяйственные мужья.
Аня даже улыбнулась с этого воспоминания. Было приятно осознавать, что хоть такие маленькие, но значимые моменты хранит её память.
– Ты хочешь продолжить тот разговор?
Хель даже растерялась. Изначально она пошла за ним, чтобы помочь, но теперь была вынуждена кивнуть.
– И это тоже. Спасибо ещё раз, что вовремя успел.
– Это моя работа. – Нишант помешал супчик в котелке. – Ах нет! Это ваша с братом работа. Но мне нравится пробовать новое. – Он укрыл крышкой варево и полностью развернулся к Морганне. – Я действительно рад, что всё обошлось. Однако твоё внезапное осознание меня немного напугало.
– Извини. – Хель пожала плечами и продолжила: – Просто… я вспомнила, как к нам в приют приходила женщина. Вы с ней очень похожи. Она представилась коллегой отца и подарила мне вот это. – Морганна сняла с шеи небольшой синий кулон. Это была небольшая голубая капелька из смолы, внутри которой действительно находилась вода. – Не помню, что она тогда говорила, но, видимо, её слова настолько вдохновили и поддержали меня, что я пошла на поправку.
Фаввара посмотрел на каплю и вернул его Морганне, а сам указал на стену, где висели два таких же кулончика, только в виде листочков с маленьким цветочком.
– Наша маата делала их для всех близких. Она пела над землёй, и та помогала ей в работе.
Хель непонимающе застыла.
– Я не говорил? Наша с Шанти маата была бардой. Вроде бы в Варяжье их называют шаманками.
– Говорил. Только наши шаманы с духами общаются. – Морганна покачала головой. – Но я тебя поняла. Значит, это был амулет?
– Не сказал бы. Маата не отличалась великой силой, всё использовала на благо нашей семьи. И свой дар тоже. У нас всегда цвёл сад, а каким огромным был урожай… Она и соседям помогала. Всем, кто просил. А украшения… она всегда старалась дать им какую-то ценность. Наверное, так хотела поддержать тебя в такой нелёгкий период.
Морганна помолчала, но потом кивнула.
– Думаю, ты прав.
Нишант улыбнулся и протянул ей тарелки.
– А я думаю – самое время пообедать. А тебе позавтракать.
Хель взяла посуду, захватила приборы и понесла в зал. Альберт рассматривал рисунки детей, спрашивал про каждое животное и многозначительно качал головой.
Альберта Хель всегда отличало трогательное отношение к детям, к детству в целом. Он никогда не мог позволить себе допускать несправедливость по отношению к ребёнку. Хоть и выглядел он как северный огромный медведь, по сути был ласковым мишкой. Однако такая любовь, такое уважение к детям не родились случайно. Варяжье было единственным регионом Ариона, где полностью отсутствовали детские дома. Считалось позором для соседей и близких родственников оставить ребёнка сиротой. А если же так случалось, что никто не мог забрать малыша в силу обстоятельств, то сами правители поднимали этот вопрос на уровне княжества. И сразу находили хороших родителей.
Дети многое значили в северянской парадигме жизни. Они прямое продолжение мира, истинные ценности и те, кого следует защищать. Есть даже одно правило: если всех детей поселения резко отправляют в лес, значит, они отныне должны найти способ выжить. К этому взрослые их готовили. Сама варяжская жизнь подчиняется одному главному правилу – сделай всё, чтобы выжить. К сожалению, мало кто понимает истинное значение этого. А выживание на землях Севера зависит только от того, насколько люди готовы помогать друг другу. И не только люди.
– Аня? – Ал щёлкнул пальцами у уха сестры, и та резко дёрнулась. – Всё в порядке?
Морганна помотала головой.
– Да, просто задумалась.
Она поставила каждому человеку посуду и вернулась в кухню, чтобы помочь Нишанту с супом. Всё же южные блюда очень ярко пахли, имели пряный вкус и просто поражали своей сытностью.
Вскоре и Ниши с Аней сели за стол.
– Брат! – Шанти сразу потянула Нишанта за рукав. – А Альберт говорит, что на севере зимой настолько холодно, что на улице нельзя пить!
– Это правда, – согласился Фаввара и вдруг рассмеялся. – Только это не касается самих северян. Прекрасно помню, что, пока я кутался в две шубы, помимо собственной, вы двое спокойно гуляли в тонких рубахах и босиком!
– Так ведь простудиться можно. – Ричард обеспокоенно повернулся к Хель и взял её за руку. – Зачем вы так делали?
– Это называется закалка. – Ал по-братски потрепал детей по волосам и потянулся. – Чтобы быть сильным и здоровым варягом, обязательно надо закалять своё тело. Надо хорошо и много есть, часто тренироваться и заботиться о своём здоровье.
– И если я буду так делать, то тоже стану варяжцем?
– Варягом, – поправила Морганна и задумалась. – На южанина ты не похож. Очень уж бледная у тебя кожа. И на ребёнка севера тоже – наши дети крепкие, большие. А вот за жителя центра вполне сгодишься.
– М! – Альберт внезапно замычал и активно прожевал еду. На секунду он глянул на Нишанта и после его кивка продолжил: – Ричард, а ты бы хотел увидеть Север?
Мальчик тут же замолчал. Его красные глазки забегали по присутствующим, но вскоре остановились на собственных ладошках. Он сжал их и сложил в замочек, после чего прижал к груди и кивнул.
– Очень хотел бы. – Ал улыбнулся, однако Ричард продолжил: – Но наверное, это плохое желание. Потому что у меня нет родителей, которые могли бы отвезти меня. А вы с Морганной не можете быть моими родителями. Я должен буду остаться с Нишантом и Шанти.
– Это не совсем так.
Словам Альберта даже Морганна удивилась. Ричард удивлённо захлопал глазками.
– По законам, ты должен будешь прибыть в столицу на экзамен, который определит твои способности к магии, а после внесёт в реестр магии. После этого тебе путь лежит в один из столичных детских приютов. Однако, – Хель специально выделил слово голосом, – так как мы северяне, на нас распространяется одна законная лазейка. Мы можем напрямую принимать в семью сирот из магического реестра, так как в нашем регионе открыто и приветливо относятся к магии.
– Не совсем к магии, но мы уважаем тех, кто её использует во благо, – немного поправила брата Аня. – Ты хочешь предложить Ричарду стать инквизитором?
– Нет. Я хочу предложить стать сыном инквизитора. – Ал как-то погрустнел. – Ты же помнишь Клауса? Ричард и он прекрасно поладят.
– Не будет ли хуже от этого?
– Хель, – Нишант постучал ложкой по столу, – мы не совсем понимаем вас.
Северяне переглянулись и окончательно поникли.
– У нас есть общий друг, Клаус Берн. Три года назад его десятилетнего сына заразили фантасмагорией, и, к сожалению, мальчик умер. И с той поры он активно помогает детским лазаретам. И я полагаю, что он мог бы взять Ричарда в свою семью на воспитание.
Повисла тишина. Однако её довольно скоро нарушил Ричард:
– А ваш друг – хороший человек? Как вы?
– Даже лучше. – Аня выдохнула и вновь заулыбалась. – В детстве он был нам как старший брат. Он тоже был одним из детей дедушки. И до сих пор живёт рядом с ним в Йорнорграде.
– А почему у вас нет родителей? Они тоже бросили вас? – Риччи обнял Морганну и шмыгнул носиком.
Хель заметила, как заблестели его глаза.
– Нет. Наши родители нас очень любили. – Аня ласково в ответ прижала к себе мальчика. – Просто на нас напали плохие люди, и они нас защитили. Выполнили свой долг. Но… я нисколько не жалею, что нас воспитывал дедушка. Он человек достойный и честный.
– Вот шутка, а ведь ему на воспитание наша бабушка отправила отца и дядю. – Ал потянулся к травяному чаю, отставляя пустую тарелку из-под супа. – Нишант, ты очень вкусно готовишь.
Фаввара чуть смутился от такой честной похвалы, однако благодарно кивнул в ответ.
Оставшееся время обеда прошло за обсуждением рисунков детей. Хоть Ричард и потерял интерес к рисованию, он всё время проматывал в мыслях их разговор. У него может появиться родитель, такой же добрый и заботливый, как Хель. Казалось, что уже лучше ничего случиться и не может.
Риччи сам вызвался помочь убрать со стола. Ему приносила удовольствие одна мысль о том, что он может быть полезным для взрослых. Пускай и немного неловко и неумело, Ричард всё же старательно мыл тарелки под присмотром Нишанта. Сил стало побольше, усталость и сонливость, как в прошлые дни, даже не проявлялись. Да и дышалось как-то легче.
Спиной Фаус почувствовал чужой взгляд – это Альберт заглянул в кухню, держа в руках какую-то сумку. Мужчина одобрительно кивнул ему и прошёл дальше. Ричард даже выпрямился и шустрее начал полоскать тарелки. Вдруг чья-то рука легла на плечо и мягко его сжала. Нишант улыбнулся ему и протянул полотенце.
– Я сам закончу. Иди скорее в комнату.
Риччи кивнул, вытер ручки и побежал к остальным. То, что принёс Альберт, оказалось двумя комплектами одежды и украшений. С разрешения Хель, он присоединился к Шанти, которая разглядывала связки бубенчиков с крючками. Они приятно позвякивали, были довольно лёгкими, а походили на небольшие орешки.
Морганна с братом наблюдали за детьми. Ей был понятен их интерес и восторг. В памяти тут же всплыли моменты, когда сама Аня играла с родительскими украшениями. Она уже плохо помнила, какие тогда были побрякушки, но точно знала – очень красивые, специально отлитые в металле. Альберт вырезал из дерева похожие фибулы.
Риччи как раз вытянул одну такую из вещей Ала. Фибула была плоской, но широкой, концы кольца сверху переплетались и вырастали в два оленьих рога, а булавка была простой деревянной палочкой с завитушкой в начале.
Шанти же больше понравились усерязы – те самые связки бубенчиков. Сейчас она звенела мужской версией украшения. Анины же преспокойно лежали рядом с ней на её вещах – треугольные подвески с тремя лёгкими связками бубенчиков. Ричард обернулся к Хель, чтобы спросить про ещё одно украшение, но, заметив что-то в её руках, оставил вещицу и сел рядом с Морганной.
– А что это? – Он взял в руки шнурок, к которому были плотно пришиты ряды лент с бисером. – Тяжёлое…
– Это накосник, он завязывается на хвостик косы, вот тут. – Хель показала на шнурок, которым была завязана причёска. – Яркие ленточки – символ того, что мы, люди, уважаем любого человека в ответ на его уважение. Особенно важно это показать на празднике.
– Празднике? Сегодня праздник?
– Да. – Нишант вошёл в комнату с вещами в руках. Сверху лежали предметы для волос. – Сегодня последний день Милори. Будут танцы и обряды. Это было бы хорошим окончанием всех прошедших событий. Риччи, подойди ко мне.
– А почему окончанием?
Ричард положил украшения на место и послушно подошёл к Нишанту. Мужчина снял с него длиннющую рубаху и попытался завернуть его в ткань, но по итогу получилось, что мальчик больше походил на замотанную палку. Альберт покачал головой.
– Я ведь говорил, что на нём сейчас всё будет висеть. Надо что-то другое. Тем более на южанина он не похож, так что не обязательно в него наряжаться. Риччи, подойди.
Теперь Ричарда одевали как маленького северянина. На него надели лёгкую длинную рубаху, подвязали пояс с бубенчиками и половинкой передника, зацепили сложенный втрое плащ на крепкую фибулу и повязали на лоб наголовень. И как ни странно, ребёнок в этом наряде смотрелся прилично и даже уместно. А светлые волосы, заботливо заплетённые в косичку, аккуратно обрамляли щёчки.
– Ты прав. Ваша кровь. – Нишант одобрительно посмеялся с красующегося малыша.
– Так почему же окончанием? Разве вы сегодня уезжаете? – Ричард развернулся и подошёл к Морганне, снова обнимая её.
– Да, соколик. – Хель ласково провела по его щёчке.
– А что за праздник такой? – Риччи опустился на колени и устроил личико на ногах Морганны.
Альберт подошёл к ним и встал за спиной сестры, после чего распустил её косу и начал тщательно расчёсывать волосы. Нишант занялся тем же, разложив на соседнем диване все принадлежности.
– Милори – праздник, объединяющий северян и южан. У него очень глубокая история в несколько веков нашего северо-южного союза.
– А ты про него расскажешь?
– Конечно. – Морганна кивнула и чуть запрокинула голову, чтобы Альберту было удобнее её заплетать. Хель ласково и даже очень нежно переплетал прядки в тугие косы. – Восемь сотен лет назад на южный выход к морю стали нападать шуазурцы. Зянире Кавита попыталась своими силами образумить Хана Нафиза, но тот и слушать её не хотел, продолжая поощрять грабежи и разбои своих солдат. Тогда Зянире обратилась за помощью к своей близкой подруге – Венне Варяжья Рангриде. У Шуазура и Варяжья всегда были натянутые отношения из-за Альфарии – северо-западного побережья нашего материка, но посягательство на дружественный регион Венна простить не могла. Войско севера быстро достигло атманского порта Сакхарт-Кшара, обогнув западное побережье. Варяги довольно скоро нагнали шуазурцев и окружили, вынудив просто сбежать. Северяне расположились в небольшой деревушке, разбив вокруг неё свои палатки. Время шло, и западцев отгоняли всё дальше и дальше, да так, что в итоге Шуазур сам потерял некоторые территории, став самым малым Княжеством в Арионе.
Ричард внимательно посмотрел на неё и грустно выдохнул.
– Ты очень сложно рассказываешь. Это не похоже на сказку.
– А ведь это и не сказка, Риччи. Это то, что действительно происходило. Северо-южные отношения с давних времён были очень тёплыми.
– А как же тогда праздник появился?
– В день, когда Хан Нафиз принял поражение, было решено из разросшейся за войну деревни сделать город. А вечером устроили праздник. По варяжским обычаям гулянья, то есть празднование, должны было идти несколько дней. По атманским обычаям выбрали три дня. И их как раз и назвали Милори. От варяжского «милый» – приятный и дорогой…
– И от атманского «смрити» – память, – закончил Нишант и вплёл сестре в волосы ещё одну цепочку, бусинки на которой слегка звенькнули на плече. – А тебе, вижу, очень понравились северянские сказки? Всё утро от Альберта не отставал.
– А мне только в радость.
Ал осторожно завязал на конце косы сестры накосник, а после затянул на лбу красиво вышитую ленту сиреневого цвета – очелье.
Несколько нитей из бусин красиво переливались среди белых волос, а серебряные усерязы из кистей бубенчиков Альберт красиво зацепил на висках за очельем. От висков Морганны шли две косы, которые на затылке переплетались в одну. Хель поменялись местами, и Аня встала заплетать брата. Она повторила всю причёску, а после заколола на макушке фибулой косу и зацепила за наголовень такие же усерязы.
Ричард посмотрел в зеркало на свои криво обрезанные волосы и вздохнул.
– А мне мало. Варяжье очень интересное! – Мальчик залез на диван и сел к Альберту. – Расскажи ещё! Я хочу знать больше. Вдруг отец не будет любить глупого мальчика?
Ал покачал головой и лишь растрепал его волосы.
– Клаус будет только рад лично заняться твоим обучением. Жаль только, он не сможет научить тебя магии.
Фаус тут же поник.
– Однако мы знаем ту, что сможет. – Морганна подхватила мальчишку на руки и закружила по комнате под заливистый смех.
Нишант на секунду отвлёкся и невольно засмотрелся на Хель. Улыбка так красила эту женщину, что Фаввара отвернулся сразу же, как почувствовал, что щёки стали гореть.
– Вы, верно, про свою подругу? – Мужчина вручил сестре одежду и отправил в комнату, чтобы она переоделась. – Кажется, она была ведьмой.
– Салем одарённая. Она чародейка, а не ведьма, – поправил его Альберт и стянул с себя рубаху. – Это разные вещи.
– Почему? – Ричард тут же прекратил смеяться и обнял Морганну за плечи. – Чем разные?
– Ведьмы – ведают магию, знают магию, потому что с ней. А чародеи – чары делают, то есть магию постигают, ведь это их дар, – объяснила Хель. – И мы попросим…
– Вернее, попросишь ты.
– Попросим мы оба, – с настойчивостью повторила женщина и прижала к себе мальчика. – Не обращай на это внимания. Велли вредничает.
– Ничего не вредничаю! – Альберт натянул новую светлую рубаху и в возмущении повернулся к Нишанту. – Ты же помнишь её! Ей палец в рот не клади – по локоть откусит!
Фаввара рассмеялся.
– Однако же, видно, вы до сих пор дружите?
– Я предпочитаю умалчивать о моих намеренных жизненных ошибках.
– Салем очень умная и сильная чародейка. Она научит тебя правильно обращаться со своими силами, – пояснила Морганна.
– А почему Альберт так говорит о Салем?
– Потому что шибко умная. – Ал скрестил руки на груди. – И ведь её не переспорить! Всегда найдёт какое-нибудь чудное слово, о котором ничего не знаешь! Или вовсе о чём-то своём заговорит, будто не из мира сего. – Он выдохнул и продолжил более спокойно: – Но она действительно много чему тебя научит. Сама ведь не у кого попало науку постигала.
– А кто её учил? – Ричард слез с рук Морганны и подошёл к Альберту.
– Тени. Могущественные существа с лунного материка Ленвё.
***
Морганна поправляла передник, стоя перед зеркалом. А как закончила, то не упустила возможности состроить отражению смешную рожицу. Нишант честно и искренне пытался читать книгу, что ему дал Альберт, пока дети отдыхали перед выходом на праздник, но не мог перестать поднимать глаза на Хель. Пускай отличия в северянских костюмах и были лишь в том, на какой стороне крепится фибула на платке, а также в причёсках, Фаввара не находил в себе сил перестать обращать внимание на Морганну.
Её удлинённая светло-бежевого цвета рубашка красиво сочеталась с изумрудного цвета передником, что закрывал тело с груди до середины бедра. Коричневые штаны были довольно свободными, но выглядели слегка надутыми за счёт того, что стопу и голень она замотала в эластичную широкую ленту.
Нишант всё переживал, не будет ли гостям из Варяжья слишком жарко в их нарядах, однако, к его удивлению, ткани были столь лёгкими и тонкими, что его собственная казалась грубой. Однако мужчина был рад тому, что этот костюм понравился Ричарду. Мальчик периодически поглядывал то на Хель, то на себя, отвлекаясь от игры с Шанти. Сама девочка постоянно поправляла рыжие волосы, что лавовой волной лежали на спине.
Детский южный костюм для девочки состоял из одной длинной ткани, которая надевалась на шею, перекрещивалась на груди, после завязывалась на поясе. На голенях и запястьях, как и положено маленьким южанкам, у неё были тонкие браслеты с бусинами. Голову украшали три нити цепей – две лежали по обе стороны от пробора, а самая крупная закрывала собой центр и опускала на лоб традиционный камень.
У самого Нишанта на голове было такое же украшение, но лишь с одной центральной цепью с камнем, а волосы завязывались лентой в низкий хвост.
На улице послышались удары в барабаны.
Фаус тут же испуганно подскочил и прижался к Альберту. Мужчина мягко погладил его по голове. Морганна развернулась и посмотрела на Нишанта.
– Пора выходить. – Мужчина поднялся и поправил угол ткани.
Он взял сестру за руку и повёл к выходу. Правда, у самой двери Фаввара резко обернулся и указал на обувь северян.
– Прошу, будьте аккуратны. Во время праздников мы не носим обувь, чтобы быть ближе к Богине Йавати. Цепочки на ногах – это ритуальные украшения.
Альберт понимающе кивнул и поднял Ричарда с Шанти на руки.
После этого все вышли на улицу. Даже арки дорог были украшены цветочными гирляндами, с которых спускались нити с перьями и бусинами. На этих каменных тропах были рассыпаны цветные порошки, что складывались в узоры бута, а сами элементы были абсолютно разных размеров и украшений. Откуда–то сверху парили вниз лепестки роз и лилий, мягко падая на путь.
Морганна восхищённо ахнула и подняла руку, в детском любопытстве пытаясь поймать хотя бы пару лепестков. Ричард попытался повторить за ней, но вдруг в ручки получил целый цветок. Он показал его Альберту и прижал к себе. Мужчина аккуратно опустил детей вниз.
– Я… – Ричард глубоко вдохнул носом. – Я чувствую себя свободным…
Компания двинулась дальше. Нишант не сводил глаз с восторженных северян. С восторженной Морганны. Варяжцы с улыбкой замечали родные руны на некоторых домах. Это их общий праздник. Праздник, что роднит вечное лето и бесконечную стужу.
Флажки на площади с центральным фонтаном были все исписаны белыми рунами, а помимо южных палаток, появились и северянские. Удивительно, но запахи еды вовсе не перебивали благовония.
Толпа снова кружила по площади, приятная музыка утягивала в танцы. Яркие южные костюмы пестрили то тут, то там. Мужчины, как и Нишант, ходили лишь в полотне, что было обвязано на поясе и перекинуто через плечо, а вот у женщин костюмы разнились. У одних были огромные юбки в орнаментах и короткие топы на широких лямках, а их распущенные волосы украшали золотые цепи с камнями и накинутое на голову и плечи полотно, тогда как у других были многослойные юбки в пол с короткими кофтами без рукавов, а накидка лежала на предплечьях. В ушах практически каждой колыхались крупные серьги с камнями, но всё же большая часть носила треугольник вершиной вниз с линией, с каждого угла которого висели каменные бусинки.
– Какая всё–таки красота, – на выдохе произнесла Аня и повернулась к Риччи, чтобы показать замеченного слона, но тут же осеклась.
Ребёнок испуганно жался в центр их круга, боязливо оглядывая улицу, и, встречаясь взглядами с людьми, пытался зайти за Альберта. Он поднял глаза на сестру и после её кивка в сторону сделал шаг вперёд, чтобы выпустить Фауса.
– Риччи. Дай мне руку. – Женщина наклонилась и протянула мальчику свою ладонь. – Я хочу тебе кое-что показать.
Ричард неуверенно вложил свою ладошку в её, но постарался сжать покрепче. Хель потянула его прямо в толпу и заулыбалась.
– Морганна? – Нишант поздно обернулся и обеспокоенно посмотрел им вслед. Он хотел пойти за ними, но Альберт положил ему руку на плечо и сжал. – Ал?
– Пускай прогуляются. – Он отпустил его и выдохнул. – Покажешь мне, где можно купить гостинцы и сувениры?
Нишант неуверенно кивнул и повёл его в противоположную сторону.
Ричард цепко схватился за Морганну и второй рукой.
– Милый, чего ты боишься? – Женщина ласково погладила его по волосам.
– Все смотрят на меня, потому что я сын ведьмы… Я им не нравлюсь. – Мальчик шмыгнул носиком и прижался к ноге Хель. – Меня никуда не возьмут, потому что я болею…
Отчего–то Аня рассмеялась и мягко опустилась на одно колено к нему.
– Риччи… Ты не можешь не нравиться. Ты очень милый и замечательный мальчик. И никто не сможет этого поменять. – Морганна поцеловала мальчишку в лоб. – Пойми, наша болезнь не делает нас нечистью. – Она поднялась и пошла вперёд, мягко потянув за собой ребёнка. – Мы такие же люди, как и другие.
Риччи замолк и вдруг спросил:
– Морганна. Почему ты стала инквизитором?
Хель так и застыла. На секунду в мыслях пронеслись события прошлого, и она поджала губы.
– Потому что я… хочу узнать правду.
Женщина пригласила Риччи присесть на край одного из малых фонтанов. Широкая боковая улица тоже пестрела торговцами и артистами. Но глаза Ричарда сияли интересом ярче, чем все драгоценные камни, которые Аня сегодня видела.
– Какую правду?
– Почему именно наши с Альбертом родители погибли. Почему именно наш родной город за одну ночь превратился в Нишир'Э. Почему… именно нашу семью схватили. Я хочу знать правду об этом. – Морганна вынула из своей сумки небольшой нож, который был аккуратно завёрнут в тёмно-синюю ткань. Сначала выглянул кожаный чехол, а после и витая рукоять. – Знаешь, что это?
Рич помотал головой.
– В Варяжье есть особый обряд взросления. После него ты становишься совсем взрослым, можешь создавать свою семью и участвовать в собраниях. И во время этого обряда мы просим Духов указать истинный путь. Мне указали путь целителя. Это самый специфичный нож из всего варяжского оружия. Он идеально подходит для сбора целебных трав и работы с ними. – Женщина мягко вынула лезвие и провела по рунам пальцами. – «Когда успокоятся волны, драконы вернутся домой». Так тут написано.
– Кто такие драконы? – Риччи наклонил голову и подвинулся ближе к Морганне.
– Тебе об этом рассказать должен Клаус. А я скажу так: они наши с Алом предки. Мы альфарийцы. Дети племени Первого Рёва. – Морганна осторожно убрала нож обратно в чехол и завернула в ткань, после чего крепко обняла Ричарда. – Больных фантасмагорией берут в инквизицию только в Варяжье. Но это тот путь, по которому стоит идти с целью. Бывших инквизиторов не бывает. Ты навечно становишься частью семьи. И это большая ответственность. Но это не значит, что больше некуда идти. Наша болезнь не приговор. Если твоя болезнь не развивается, то тебе открыты разные дороги. И Север поддержит тебя.
Ричард всхлипнул и вдруг кинулся к ней на колени, начиная тихо плакать. Вдали что–то загудело и затопало, надвигаясь вместе с закатом.
– И друг?
– Да. – Морганна поднялась и прижала к себе ребёнка, оставляя на руках. – Обещаю, у тебя будет замечательная семья. Самый лучший папа, какого мы сможем найти. Риччи… – Она ласково погладила его по голове. – Погляди!
В стороне, куда смотрела Морганна, шли люди. У них были самые яркие костюмы, а от любого движения звенели браслеты и серьги. Первыми шли девушки, а по краям – мужчины с барабанами и другими инструментами. Когда процессия подошла ближе, Ричард смог заметить и огромное животное с гигантскими ушами.
– Слон! – Ричард на секунду испугался собственного голоса, но, увидев улыбку Морганны, и сам заулыбался. – Настоящий! – Он даже потянулся к нему.
Девушки танцевали на ходу, двигая руками так плавно, словно на ветру колыхались ветви. Прыжок в центре – и танцовщицы разбежались по разные стороны, забарабанив руками по инструментам, поменялись местами, после чего в танец вступили уже мужчины, продолжая играть мелодию. Вдруг танцовщицы сбежались в центральную колонну и поочерёдно в танце стали поднимать руки.
Ричард как заворожённый смотрел на этот танец и сам не понял, в какой момент стал хлопать.
Девушки вновь разделились в две линии, встав друг напротив друга. Вперёд они двигались боком, пока сами трясли плечами, наклоняясь друг к другу, после чего остановились, хлопнули с одной стороны, с другой, поменялись местами и кинулись врассыпную, заколотив ладонями по барабанам. Две женщины, сидящие на слоне, вдруг скинули верёвки с бубенчиками вниз, за которые тут же все поспешили схватиться. Риччи и Морганна тоже схватили верёвку, а мальчик так и вовсе обнял.
И загадал самое сокровенное желание, зажмурившись.
Как бы ни хотелось прерывать праздник, но Хель заметила брата в толпе на другой стороне за процессией.
– Нам пора, Риччи.
Мальчик отпустил канат и выдохнул, прижимаясь к женщине.
– Домой? Мы едем домой?
– Да.
Когда они подошли к карете, Альберт уже стоял в обычной одежде, без украшений, а Нишант и Шанти были рядом. Уотсон сразу взялся помочь мальчику снять украшения, но он справился и сам. Морганна аккуратно сняла украшения и зашла за карету, чтобы сменить рубаху на простую коричневую и переобуться. Она завязала пояс и зацепила меч и кинжал. Ричард предпочёл просто остаться в штанах и рубахе. К нему тут же юркнула Шанти, чтобы испачкать его лицо пальцами, которые щедро искупала в цветном порошке.
– Да, обязательно попробую. – Нишант прижал к себе небольшой мешочек. – Но мне понравились медово-ягодные леваши. Они приятно сладкие.
– Я же говорю – в самый раз к чаю, – закивал Ал.
– Сейчас бы дедушкиных плюшек с вареньем. – Морганна обняла брата со спины.
– Вы поговорили? – сразу спросил Нишант.
– Да. У Клауса будет много забот, – призналась Хель, отпустив Альберта. – Однако… он справится. И Ричард, и Клаус. Риччи очень важно быть нужным и любимым. Он переживает за свою кровь.
– У него прекрасная кровь. Красная. Человеческая, – настойчиво произнёс Нишант и сложил руки на груди.
– У него будет хорошая наставница, которая сможет выбить всю дурь. – Ал потянулся. – Салем любит детей. И тепло примет такого ученика.
Уотсон подошёл ближе, держа чумазых детей за руки. Морганна не сдержала смешка, поэтому справедливо стала стирать с детских лиц цветной порошок.
– Всё готово к отправлению.
Повисла тишина. Первым прощаться не хотел никто. Риччи просто молча взял Шанти за руку и обнял.
– Пиши мне письма, – она обняла его в ответ и сжала в кулачках рубашку, – когда научишься писать. И Морганна! И Альберт! Вы тоже пишите мне письма! И Нишанту пишите!
– Разумеется. – Аня присела на одно колено и обняла детей. – Я сама научу Ричарда писать и читать.
– Мы будем рады продолжить общение. Не стоило его прерывать, – кивнул Альберт и пожал руку мужчине, после чего обнял его, детей и отошёл к карете.
– Приезжайте на мой первый школьный день! Морганна! Пообещай, что приедете! – Шанти потянула её за рукав.
– Обещаю. Клянусь своими волосами.
Хель поднялась и пошла с Ричардом к карете, но у самого входа развернулась и всё же решилась обнять Нишанта. Он почувствовал, как сердце заколотилось в груди.
– Я тоже буду скучать, Аня.
Он поднял голову и столкнулся с ней глазами.
– Хвит комтильбак, Нишант, – словно заклинание, произнесла Хель на родном языке и поспешно залезла в карету, складывая руки в замок и с силой сжимая.
Карета двинулась.
– Приезжайте ещё! – Шанти активно замахала руками, а её брат сдержанно поднял руку.
– А что ты ему сказала? Как переводится? – Риччи подлез под её руку и обнял, прижавшись к боку.
Хель сглотнула и отчего-то по ещё щекам разлился румянец.
Альберт громко хмыкнул, с лёгким смешком глядя на сестру:
– Это крылатая фраза, Риччи, и она означает «Я жду нашу встречу в будущем». «Хвит комтильбак» – «белый рассвет», цветок, который дарят на прощание и долгую разлуку.
– Велли, – настойчиво пробурчала Хель и взглянула в окно.
Южан там уже не было.
Нишант взял сестру за руку, как только карета повернула за угол:
– Идём домой?
Шанти кивнула. Её задор стремительно упал.
– Я тоже буду скучать. С их отъездом… стало так тихо.
«И так пусто».


Десятая глава. Хромая нота
Обычно в нашей воле дать своим детям наши знания; и ещё больше, дать им наши страсти.
Ш. Монтескьё
Ричард прислонился к боку Морганны в попытке продлить сон, но карету тряхнуло, и он несильно стукнулся о стенку. Мальчик недовольно зажмурился и открыл глазки. Он уже некоторое время пытался так поспать, но всё не удавалось. Риччи посмотрел на прикрытые от солнца окна, а после поднял личико на Морганну. Казалось, она смотрела на пейзажи снаружи, но на самом деле дремала, подложив кулак под щёку. Альберт же продолжал музицирование на сальте.
Когда Ричард впервые услышал его игру, то был очень удивлён тому, как резво перепрыгивали пальцы Ала со струны на струну, как легко он перебирал их и с каким наслаждением тратил на это по несколько часов. Риччи это нравилось – всяко лучше, чем ехать в тишине.
– Поспал? – Альберт прижал к себе инструмент.
Мальчик отрицательно мотнул головой.
– Ничего. Уже вечереет. Мы скоро приедем, и ты сможешь отдохнуть в кровати.
– Но разве до столицы не неделя езды? – Мальчишка с удивлением выглянул в окно, а затем обернулся на Ала. – Альберт?
– Мы поехали по старой дороге из Милграда в Юсвелбург. Если бы мы ехали через Вилпур или Рейспур – это да, неделю бы тряслись. – Хель снова провёл пальцами по струнам, а Фаус вдруг заулыбался. – Что такое, маленький велли?
– А Морганна любит, когда ты играешь ей, – Ричард обнял женщину за бок и прижался щекой к её руке, – и мне тоже очень-очень нравится. Когда мама была в хорошем настроении, она тоже напевала что-то. Не мне, но мне нравилось. Надеюсь, у неё там всё хорошо.
Альберт несколько задумался над ответом, но решил тему с матерью Ричарда не продолжать. Со своим варяжским воспитанием он искренне не понимал, как у такого злобного человека родился такой добрый Риччи. Добрый и нежный.
– Наш тятя очень любил играть на сальте. И дедушка тоже. – Ал протянул мальчику инструмент и показал узоры на грифе. Это были выцарапанные рунные знаки, которые довольно сильно углублялись в дерево. – Эта сальта была сделана нашей бабушкой для дедушки, когда они вместе учились. – Альберт с улыбкой провёл по ним пальцем. – Это строки из бабушкиной любимой сказки – про дракона Мётира и шаманку Лёр.
Ричард поднял глаза на Ала в безмолвном вопросе.
– «Спой мне про шторм и грозы – и я проснусь, услышав голос твой», – Ал сначала прочитал на родном языке, а потом перевёл. – Дедушка, что нас воспитал, – приёмный тятя нашему тяте. Бабушка погибла, когда он был ребёнком, а доверить детей могла лишь ему.
– Ты скучаешь по родителям? – Ричард осторожно вылез из-под руки Морганны и уселся на колено Альберта. – Я… скучаю по маме. Она иногда гладила меня по голове и даже не пыталась выдрать волосы.
– Конечно. – Альберт покачал головой. – Наша мати никогда такого не делала. Она очень любила нас. – Мужчина вздохнул и отложил инструмент, прижал мальчика к себе и погладил по голове. – Конна всё хочет узнать, что же тогда произошло… А мне вот знать не хочется. Почему – не знаю.
– Наверное, просто ты не веришь, что они вас покинули, – с очень умным видом произнёс Риччи.
Морганна рассмеялась.
– Они и не покинули нас. Просто теперь их тела обездвижены, а сами они пируют на Горе с другими нашими родными.
– На какой горе? – Риччи повернулся к ней и одновременно зевнул.
– На Великой Горе Волхвов. Когда варяг умирает, то его душа оставляет тело, а помощники Орин помогают ей ночью найти подножие горы. Там их встречают духи – по одному от каждой семьи. Семья Зимы даёт в дар снег на плечи, Семья Гор осыпает голову самоцветами, Семья Земли обвивает тело, руки и ноги цветами и корой, Семья Весны показывает дорогу к своим родственникам, Семья Огня зажигает огни по этому пути, и горят они ярко и жарко, Семья Грозы прячет звёзды и луну, а Семья Моря открывает яму ниже подножья. Коль ты жил как добрый, честный человек – твои родные путь подскажут, и ты сможешь взойти к вершине и поклониться Орин. Тогда Великое Дух пригласит тебя за стол и будет угощать как дорогого гостя. – Хель взяла в руку ладошку Ричарда. – А коли ты обманывал, убивал безмерно, воровал и людям души калечил – сама дорога тебя вести не захочет, огни зажарят, лёд плечи заморозит, а камни на голове утянут вниз. Так и упадёшь ты в яму. А после и ничего – забудут имя твоё, и будешь ты серой тенью скитаться без покоя и приюта.
– А я хороший? – Риччи сжал её ладошку.
– Хороший. – Морганна кивнула и отодвинула шторку.
Последние яркие лучи скрылись, и лес, через который они ехали, окрасился в тёмный изумрудный цвет. Аня недолго смотрела на пейзажи.
– Мы подъезжаем к Арисне? Я думала, будем дольше ехать.
– Мы вот-вот прибудем в Юсвелбург. К темноте приедем к «Хромой Ноте». – Альберт погладил Ричарда по спине. – Это такое место, где путники могут поесть и поспать. Мы часто останавливаемся там. И до столицы всего пара часов в худшую погоду.
– А у вас нет дома в Арисне? – Ричард обратно вернулся к Морганне и улыбнулся, чтобы она тоже обняла.
– Есть, но Ал не любит там ночевать.
– Да. В нём домового нет.
– А это кто? – Риччи весь обратился в слух.
И к приезду в трактир был под большим впечатлением, чем прежде. Как оказалось, в доме всегда должен жить домовой, он охраняет порядок жилища и в семье. Его надо кормить сладким молоком и мягким хлебом. Так он в голодное время сам будет хозяев ответно угощать. А ещё обязательно должен быть дух-покровитель. Он охраняет деревню и семью, ему рассказывают о самом желанном и сокровенном. И шаманы – самые уважаемые люди в поселении. Они самые умные и добрые, им надо передавать свою мудрость. А поселения, что покинуты людьми, называются «Нишир`Э» от «Не ширится деревня, а вместо людей – эхо голосов».
Это Ричарду нравилось всё больше и больше. Он чувствовал неопределённое родство с народом Варяжья, ему казалось, что он тоже маленький варяг. Даже закрадывались мысли о том, что отец был таковым, но Ричи помнил, что его отец приехал из Арисны. Тем более, если бы он был родом из Севера, его бы искала семья.
Но из мыслей Ричарда выдернул поток холодного ветра, ворвавшийся в карету, когда Альберт открыл дверь.
– Конна, укутай его в одеяло, а сама выходи в моей куртке. Погода испортилась.
Мужчина вышел первым, Морганна передала ему укутанного ребёнка и вылезла сама.
Деревянное здание, представшее пред ними, напомнило Ричарду их с матерью старый дом, только с несколькими лестницами по стенам снаружи, ведущими на второй этаж, а также с полукруглыми решётчатыми окошками подвала. Из самих окон заведения лился оранжевый свет от фонарей со свечами, что были развешены изнутри прямо рядом с окнами. Перед входом висела обаятельная выцветшая надпись «Хромая Нота». В конюшне слева заржали лошади. Уотсон направил их экипаж туда.
Хель быстро вошли в трактир, где их почти сразу встретил полноватый мужчина с недлинной коричневой бородкой
– Альберт, Морганна! Что-то вы редко к нам заезжать стали. – Он покачал головой и щедро расцеловал щёки Ала и Ани, а после отвёл их к стойке кассы.
Ричард тихонечко глазел на внутреннюю обитель трактира. Жёлтый мягкий свет приятно растекался по стенам, словно темноватый мёд, а каждую горящую свечу так и хотелось попробовать – вдруг леденец?
Альберт сразу оплатил им два двухместных номера, ужин и отдельно еду для Риччи. Оказалось, что ему всё ещё надо было питаться по-особенному, чтобы быстрее выздоравливать. Однако Родерик, хозяин трактира, оказался добродушным и сказал, что с удовольствием приготовит для Фауса всё сам. И нальёт ему ягодный сок.
Ужин действительно выдался очень сытным – Хель наслаждались запечённым мясом с овощами и салатом, а Ричард ел варёную картошку с мясом и зеленью, закусывая хлебом с овощами, и пил без меры земляничный сок. Правда, медианская еда показалась ему преснее, чем та, которую готовил Нишант. Воспоминание о нём немного огорчило Риччи.
– Значит, баня уже заперта, понял. – Альберт отнёс тарелки к мойке и вернулся с ключами. – В бане помыться мы уже не сможем. Только в комнатах с ванными. Я уже попросил согреть нам воды. Идите разберите дорожные вещи, а я позже зайду за Риччи и помогу искупаться.
– Идём наверх, Ричард. Жилые комнаты там. – Морганна подняла мальчика за подмышки и поставила лицом к внутренней лестнице, после чего встала сама и, прихватив сумку, пошла с ним.
Ричард крепко сжал её руку, поглядывая на других ужинающих постояльцев. Тех было немного, но и вели себя они тихо. Было интересно рассмотреть каждого человека. Кто-то сидел с мечом наперевес, кто-то заботливо уложил сумку с вещами рядом на лавочке, а кто-то негромко что-то обсуждал за кружками с чем-то пенным.
Скрипучая деревянная лестница трактира снова напомнила мальчику о родном доме. Он не знал точно, что с ним случилось, но взрослые говорили, что он загорелся. Может, он сгорел не до конца? Тогда можно было бы вырасти, заработать денег и построить его заново. Но… вдруг его новый родитель будет против? Вдруг он будет запрещать всё, что связано с мамой?
Ричард поник, опустив голову.
– О чём задумался, малыш? – Она легко растрепала ему волосы и немного рассмеялась с его отрицательного мотка головой. – Уже завтра ты сможешь встретиться со своим будущим отцом. Не переживаешь?
– Если честно, то переживаю. – Ричард несколько взволнованно сжал в ладошках рукава рубашки, да так, что запонки неприятно впились в кожу. – Вдруг он будет иногда таким же, как мама?
– Не будет. Я уверена в этом, потому что знаю один варяжский секретик. – Женщина заговорчески подмигнула и наклонилась к детскому уху. – На нашей Родине принято сильно-сильно беречь детей, потому что они наше счастье. Даже духи ходят в детском обличье, а значит, дети нашего народа – высшая ценность.
Морганна выпрямилась и погладила Ричарда по голове.
– Каждый заслуживает любви. И дитя, и взрослый. А Варяжье… это одна большая семья. Ты сам это поймёшь.
Ричард кивнул. Он верил Морганне, пускай его и страшило будущее. Хель не стали бы его обманывать.
– Наша комната пятая. Попробуешь найти? – Морганна улыбнулась и отдала Фаусу ключ.
– Да! – Мальчик оживился и сжал металл в ладошке. – Ты только не подсказывай! Я сам! Я сам! – Ричард побежал вперёд, резво мотая головой, пока резко не обернулся и не вернулся к двери с приколоченной табличкой «5». – Это наша комната! Я сам её нашёл.
– Ага. А теперь сам и открывай. – Морганна помогла правильно вставить ключ и прошла за мальчиком.
Ричард застыл, сделав шаг. Комната была тёмной, даже самого крохотного огонька не горело. Морганна взяла со стола свечу, подожгла её от коридорной и зажгла лампы внутри. Сразу стало гораздо уютнее.
– Теперь тут светло и бояться нечего.
Морганна поманила к себе оставшегося в дверях ребёнка. Фаус сразу направился к кровати, снял башмачки и забрался на неё с ногами.
– Она мягче, чем сиденье в карете! – с довольной улыбкой подметил мальчишка.
– Разумеется. Это ведь кровать. – Хель это даже позабавило.
– И у меня такая будет? Своя собственная?
Морганна молча кивнула и присела к дорожной сумке. Она сразу вынула из неё сменную одежду на завтра: себе – свободную зелёную рубаху, лёгкий коричневый сарафан и красный пояс, вышитый рунами, а Ричарду – белую рубашку с тёмными штанами и зелёную ленту, которую Альберт заботливо купил ещё в Милграде.
Пока Хель занималась вещами, Риччи лёг на спину и стал внимательно рассматривать деревянный потолок. Каждая тень, которую отбрасывали лампы, причудливо извивались, словно ленты танцовщиц на прошедшем празднике. Раньше бы его они напугали, а теперь после каждого зевка хотелось закрыть глаза и отправиться танцевать с ними.
– Риччи, не спать. – Морганна слегка провела согнутым пальцем по детским рёбрам, на что в ответ раздался смешок. – Тебе надо принять ванну и только потом ложиться спать. Мы не мылись уже почти два дня.
– Почему надо мыться так часто? Мама говорила, что это не обязательно.
Ричард перевернулся на живот и посмотрел на женщину. Она легонько растрепала его волосы.
– Обязательно надо. Скажем так: у варягов принято хорошо пахнуть. В баню ходить каждую неделю следует, а водой себя обливать каждый день. И голову обязательно с отварами мыть.
– А зачем?
– Чтобы хворь, болезни смывать. А ещё так дурное заклятье можно смыть. Чем чище тело – тем здоровее дух. У нас так со старых времён повелось – что надо купаться, чтобы крепче быть.
Ричард неопределённо кивнул и положил голову на ладошки. Когда его в прошлый раз хорошенько намывали, дело было ещё в квартире Фаввара. Морганна спала, а её брат старался так, что казалось, смоет Фаусу всю кожу. Мальчик поёжился.
– Не хочу снова мочалкой… – пролепетал он и жалобно посмотрел на Хель.
За дверью послышались шаги, и вскоре к ним вошёл Альберт.
– Совсем уже сонный. – Он потрепал Ричарда за щёку и взял на руки. – Верну уже чистым.
Мужчина взял с собой полотенце и спальную рубаху ребёнка и понёс в свою комнату. Та была дальше по коридору, в самом его конце.
Честно сказать, одежды на Ричарда ни Морганна, ни Альберт, ни даже Нишант найти не смогли. Поэтому Альберт закупил несколько мотков южной ткани и в дороге шил вручную некоторые вещи. Конечно, Морганна ему помогала – вышивала узоры, но дело всё равно шло медленно. Кроме двух рубах, одних штанов и пары комплектов белья, у мальчика ничего не было. Спальная одежда вообще появилась лишь из-за того, что Ричард засыпал только в одной из старых рубах Альберта – тот просто подшил её в подмышках и обрезал рукава.
Ричарда сразу посадили в какую-то бочку, в которой он полностью разделся. Мальчик едва мог выглянуть из-за краёв.
– А Морганна сказала, что все варяги моются каждый день.
– Верно сказала. – Ал кивнул и смешал в ведре горячую воду с холодной.
После этого он набрал в деревянный ковш воды и подошёл к Ричарду.
– Я ведь тебе это уже объяснял, Риччи. Надо смыть с себя всю грязь, всё плохое, что тебя беспокоит, и спокойно уснуть. – Он погладил ребёнка по волосам. – Давай вместе вспомним, как правильно мыться?
Ричард ничего не ответил – только угукнул и потупил взгляд.
– Сначала умойся.
Мальчик подставил ладошки под небольшую струю, сделанную Альбертом, после чего протёр как следует руки и лицо, особенно уделив внимание щекам и глазам.
– Теперь голова. Надо смыть все мысли, что помешают тебе уснуть.
Альберт осторожно полил на голову Ричарда и хорошенько намочил волосы. После этого он достал какую-то склянку и намазал зелёной кашицей волосы прямо у корней. А через пару минут смыл.
– Теперь тело. Начинаем с плеч. Надо освободить их от тяжести.
Хель полностью облил мальчика. Он подождал несколько секунд, чтобы Ричард мог потереть руки и плечи, после чего снова окатил водой. Водой тёплой, едва ли не горячей. Для такого прохладного лета было в самый раз.
– Теперь возьми камень и хорошо на нём потопчись.
После всех ванных процедур Альберт насухо вытер ребёнка и сразу отдал вещи, чтобы он мог одеться. К этому времени уже вернулся Уотсон, которому в руки Ричарда и передали, чтобы отнести к Морганне.
– А я уже чистенький! – похвастал мальчик, обнимая женщину. – Теперь мне можно спать?
– Нужно! Спасибо, Уотсон.
Хель прикрыла дверь и уложила Ричарда в застеленную постель. Её волосы тоже были влажными. От них вкусно пахло чем-то сладким, похожим на его сок. Сама женщина ходила по комнате в рубахе старшего брата, не удосужившись даже поясом её подвязать. Морганна погасила дальнюю лампу и села на край кровати. Она ласково погладила Ричарда по спине и сама зевнула.
– Ты расскажешь сказку? – Риччи натянул одеяло до шеи.
– А какую ты хочешь? Я их знаю много.
– Про дракона и шаманку! Как у Ала записано на сальте!
– Хорошо. – Морганна кивнула и легла рядом, мягко обнимая мальчика. – Давным-давно, ещё в старые времена, жило в северных землях одно чудное племя. Часть его была людьми, а часть – драконами. И звалось это племя Альфарией. Верило оно Великому Зверю Грозы – Дракону Тордениру. Он летал высоко над побережьем поселений и всегда охранял их.
И в том племени у любви границ не было. Дракон любил человека, а человек дракона. Такая любовь была и у тамошней шаманки. Звали её Лёр, что означает «скала». Она рано потеряла родителей и взяла на себя тяжёлую ношу – переняла мастерство и дар шаманки. Она стала верить Тордениру, чем унаследовала духа.
А её лучшим другом был дракончик Мётир. Он часто играл с ней в детстве, а как они подросли, то стал именно с ней чаще сражаться. Мётир был драконом-полукровкой. Его мать была человеческой женщиной, а отец драконом.
И однажды они поняли, что очень сильно любят друг друга. Тогда они решили, что их союз должен одобрить дух. И они поженились. Детей у них долго не было, но вскоре в лесу они нашли маленького огненного дракончика и стали его воспитывать как собственного сына.
Но и в их счастливый край постучалась беда. Началась кровавая война. Мётир и Лёр спрятали своё племя в горе и полетели в бой. Но к сожалению, в путешествии дракон сильно поранился. Насилу удалось Лёр разбудить его перед полётом, да только был ли он воителем в таком состоянии?
И вот, когда они взмыли в небо, Лёр привязала к спине дракона груз, а сама спрыгнула вниз. Внизу её уже ждали три врага. Она честно билась с ними и была готова ко всему, да только лёд затрещал под ногами, и сошла лавина изо льда.
А Мётир только и смог, что обернуться и поспешить назад. Да не успел он. Но разве кто примет смерть любимого человека? Сто раз нырял за ней в море дракон, но никого не нашёл. От горя стал он метаться по морю, да так и вымотался. Прилёг напротив берега отдохнуть… и уснул. И спать он вечно будет, пока не вернётся его драгоценная жена Лёр. Так он и прошептал в небо: «Спой мне про шторм и грозы – и я проснусь, услышав голос твой».
Стоит только ей обнять его, как тут же оживёт он и вернётся к любимой.
– Это очень грустная сказка. – Ричард прижался к Морганне и уткнулся в её руку.
– Почему же? Он ждёт свою любимую, чтобы вместе с ней отправиться на пир к Орин. – Хель ласково провела по его спине. – Да, они порознь, но в конце концов смогут найти друг друга.
По Риччи было заметно, что сказка получилась очень грустной. Морганна несколько перестаралась и теперь могла лишь успокаивать малыша.
– В нашей жизни много грусти. Но надо всегда искать радость в том, где её обычно не замечаешь. И тогда само по себе явится тебе счастье. – Женщина нежно поцеловала его в макушку.
Они помолчали ещё пару минут, а затем Ричард зевнул.
– Хочешь, я спою тебе колыбельную, которую нам пел тятя?
– Хочу. – Ричард вдруг просветлел и сильнее обнял Морганну. – Только можно оставить лампу на всю ночь гореть? Я боюсь темноты.
– Я и сама не тушу свет, не бойся, Риччи. – Женщина поправила одеяло со спины и убрала чёлку с мальчишеского лба. – Всё закончилось. Больше никто не посмеет обидеть тебя. А если дурости кому хватит, то ты нам рассказывай смело – мы с Альбертом тебя защитим.
– И от любой болезни?
На секунду Морганна нахмурилась и даже как-то помрачнела, хотя её взгляд скорее застыл в одной точке. Внутри она почувствовала неприятную тяжесть.
***
– Всё в порядке, не волнуйтесь, у вашей дочери всего лишь простуда. Неделя в постели, две недели лекарств – и снова ребёнок будет скакать по всему дому. – Лекарь улыбнулся и растрепал каштановые волосы маленькой девочки, чьи щёчки горели болезненным румянцем. – Ну что же, я пойду. И больше, юная леди, вам не стоит долго стоять на холоде.
– Большое спасибо вам, сударь Ивер! – Женщина с тёмно-рыжими волосами встала со стула и подошла к лекарю. – Я не знаю даже, как вас отблагодарить!
– Просто делайте всё, что я вам выписал ранее. Лучшая благодарность для меня – её выздоровление. – Мужчина кивнул, а женщина, мать девочки, вместе со старшим сыном вышла из комнаты, чтобы проводить его.
Отец семейства остался наедине с дочерью. Дверь хлопнула, а малышка тут же чихнула.
– Ну что же ты так нас всех пугаешь, Морганна? – Черноволосый мужчина с яркими голубыми глазами с плохо скрываемым волнением поцеловал дочку в лобик, сдвинув компресс. – Взяла и упала от усталости прямо на лестнице. Хоть бы сказала, что плохо себя чувствуешь. Нельзя о таком молчать, милая, даже если игра очень интересная. Мати очень сильно волнуется. Мы все волнуемся.
– Прости… – несколько сипло и очень тихо прошептала Морганна и опустила взгляд на отца.
Она заглянула ему прямо в глаза. Странная привычка.
– Я правда думала, что просто устала после игры. Ал сделал целый замок из снега, представляешь, тятя? Большой замок, даже лучше, чем Солнечный дворец! – Девочка своими крохотными ладошками попыталась сжать руку отца. – И Уотсон, и дедушка, и дядя Юджин нам тоже помогали! Дядюшка ещё постоянно хвалился, что «Арти» обзавидуется. Кто такой Арти?
– Велли всегда так звал меня в детстве. Я ведь Артур. – Сударь Хель тепло улыбнулся, сел на краешек кровати дочери и посадил её к себе на колени. – Аня, тебе пора спать. Для больных малышей уже поздно.
– Тятюшка, – Морганна ручками убрала длинные волосы назад, за ушки, и обняла отца за шею, – а можно, ты споёшь мне колыбельную?
– Вот с младенчества вы с Алом её любите. А ведь тебе скоро пять, и Берти почти исполнилось семь.
– Не скоро! Я родилась в апреле, а Ал в июне. А сейчас февраль, – поправила отца девочка и захихикала.
Артур укутал дочку в одеяло, как младенца.
– Спокойной ночи, тятюшка.
– Спокойной ночи, Анечка. – Мужчина поцеловал девочку в щёчку и, чуть покачнувшись, начал петь тихую колыбельную.
***
– Морганна?
Голос Ричарда вывел Хель из ступора, заставив вздрогнуть и посмотреть на мальчика. Ребёнок непонимающе смотрел на неё.
– Морганна, ты расстроилась, что мне не понравилась сказка?
– Расстроилась? Ох, нет-нет, прости! Я вовсе не в обиде. Просто вспомнила тятю. Он всегда был самым заботливым родителем на свете. А как красиво колыбельную он нам пел!
– Моя мама никогда не пела мне песен.
– Ничего страшного. – Женщина начинала мягко поглаживать его по голове, чтобы он расслабился. – Колыбельная у нашего народа – это особая песня, которую родители поют детям, чтобы им снились красивые и добрые сны.
– Значит, тятя будет мне их петь?
– Каждый вечер, – кивнула Морганна, а после тихонько запела: – Засыпай, за-акат; засыпай, зе-емля. Утром я улыбнусь те-ебе…
Мягко поглаживая мальчика по волосам, Хель наблюдала за тем, как медленно глазки малыша начинали слипаться.
– Засыпай ме-ечта мо-оя… Ночь укроет те-ебя и, тепло подаря, вновь тебя унесёт в ясных снов водоворот…
Ричард казался сейчас особенно маленьким и нежным. За что Гриньетта там поступала с ним? Бедный ребёнок.
– Засыпай, милый мой, и навеки с то-обой мы уходим ту-уда, где живёт твоя мечта… Реки утром запо-оют, и проснё-ётся вновь ра-ассвет. В доме на-ашем ца-арит ую-ют. Солнца лу-уч постучит к те-ебе… – Морганна мягко затихла и печально улыбнулась – под колыбельную мальчик уже задремал и, похоже, скоро совсем уснёт.
Посидев ещё немного и убедившись, что ребёнок спит, женщина мягко и аккуратно переложила его выше на подушку и укрыла одеялом по подбородок. Мальчик так мило сопел во сне, что хотелось ему для ещё большего очарования подложить мягкую игрушку.
Надо было сходить к Альберту и кое-что спросить.
Морганна устало потянулась, чтобы дать себе хоть немного бодринки. Она покачала головой и подняла руки, зачем-то разглядывая свои ладони.
«Это так странно… – подумала Аня, то сжимая кулаки, то разжимая и расправляя ладонь, – осознавать, что через пару дней тебя не станет, а ты уже наобещала детям всё, чего сама не в состоянии выполнить. – Хель ударила себя по щеке в попытке привести в чувство. – Я ведь всегда знала, что этот день наступит. Почему же так захотелось жить?»
Хель развернулась и, сделав пару шагов, подошла к зеркалу и боязливо оглядела себя в нём. Отвращение и желание поскорее уйти от собственного же отражения – вот единственное, что испытала Морганна. Надо было всё-таки взять очки – этот алый цвет в глазах отпугивал.
– Морганна, – тихо позвала своё отражение Аня, после чего прикоснулась кончиками пальцев к поверхности стекла. – Почему тебе хочется жить? У тебя нет шансов на семью, детей. Ты портишь жизнь родному брату, который испытывает боль, глядя на медленно умирающую сестру, ты дала надежду этому ребёнку, ты снова встретила свой белый рассвет… Так почему ты так отчаянно пытаешься уцепиться за мысль о том, что будешь жить? Ты пустышка, Морганна. Тебе незачем жить. Ты только портишь всем жизнь. Из-за тебя люди будут страдать.
Так и не услышав ответа, Хель отвернулась от зеркала, а затем сжала руки в кулаки, борясь с диким желанием разбить стекло.
Она отошла от зеркала и, оперевшись о стену, выдохнула, закрывая глаза. Виски резко начали пульсировать, а к горлу подкатил сухой ком, из-за чего Аня попросту съехала на пол. Похоже, начинался приступ. В ушах зазвенело, а сама женщина даже на миг почувствовала себя совершенно гадко, словно проваливается в пучину чего-то тёмного, слизкого и мрачного. Наваждение медленно забирало её из реальности, Морганна начинала уже совершенно чётко и громко слышать голоса вдалеке. Закрыть уши не представлялось возможным – эта пучина, словно противное топкое болото, затягивала внутрь, засасывала в свои чертоги, пыталась заставить Морганну захлебнуться в этом шёпоте, в этих криках, в этой духоте.
– Морганна! – чей-то знакомый голос раздался в ушах девушки, заставляя понять, что всё происходящее – лишь приступ, не более. Это лишь невинные галлюцинации перед обмороком – правильно, в глазах потемнело, заболела голова, дышать трудно.
Вдруг в один момент Морганна почувствовала лёгкость и тепло в теле.
«Так свободно… так тихо… Я хочу остаться тут навечно…»
– Тятюшка? – с болью простонала Хель, после повернула голову и начала различать светлые локоны чьих-то седых волос. – У-у… Уот… Уотсон?
– Да, Морганна. Приступ застал вас в коридоре, я сейчас уложу вас и позову Альберта с лекарствами, – тихо, чтобы не раздражать, прошептал кучер, держа женщину на руках так, чтобы голова была на его плече.
В комнате он уже уложил её в постель, а сам ушёл за препаратом. Морганна осталась наедине со своими мыслями, которые плыли под тихое сопение Ричарда. Хель попробовала пошевелить рукой, но та словно приросла к кровати, не желая слушаться. Ноги тоже не хотели подчиняться, а от осознания, что к приступу добавился ещё и паралич, Морганне стало так горько, что по щеке скатилась слеза. В глазах снова потемнело, словно на весь мир опустилась тьма.
«Я ужасна. Ужасна, ничтожна… Я монстр! Почему я вообще жива? Я не хочу причинять им столько боли… Я хочу умереть… Нет, я хочу жить! Или умереть… Я хочу просто исчезнуть».
– Морганна, конна. – Альберт быстро и тихо влетел в комнату с необходимым препаратом и оборудованием.
Хель поморщилась, чувствуя, как после укола лекарство медленно растекается по венам в руке. Аня захныкала из-за этого, словно маленький ребёнок, пытающийся проснуться от кошмара. Она чувствовала, как брат садится рядом, из-за чего кровать чуть скрипит. Мужчина ласково и осторожно взял Морганну за руку, прижимая пальцы к своим губам.
– Скоро всё пройдёт, конна… Сейчас тебе станет легче… Всё хорошо, я с тобой, милая…
Когда Морганна окончательно пришла в себя, Альберт ещё раз осмотрел её и ушёл к себе, попросив в случае чего его разбудить.
Приступ уже полностью прошёл, а его последствия почти исчезли – Хель почувствовала, как кончики пальцев слегка покалывало, а в горле немного першило, и её потянуло чихнуть. Аня осторожно поднялась на постели. Из-под двери свет не горел, – видимо, уже успели потушить лампы в коридоре.
Ричард ворочался во сне: сжимал уголок подушки в кулачок, хмурился, что-то фырчал на своём сонном. Морганна по-настоящему залюбовалась мальчишкой, а затем наклонилась и нежно поцеловала его в макушку. Жалко будет прощаться с ним. Но Клаус хороший человек. Он сможет достойно вырастить ребёнка.
Женщина спустила ноги на пол и поджала пальцы из-за лёгкого холодка, пробежавшего по ступням. Пламя свечки забавно заплясало, и Хель вспомнила одну игру, которую как-то показывали другие сироты из их столичного приюта. Сначала Морганна размяла парой движений ладони, а затем подняла подсвечник на уровень своей груди и начала вглядываться в дрожание огонька в стекле, иногда специально выдыхая на него, чтобы образы в отражении были поразнообразнее.
Раздался стук в дверь. Женщина застыла и отвернулась от окна, прикрыв ладонью пламя свечи. Стук повторился. Хель выдохнула, а внутри отругала себя за излишнюю пугливость. Прямо перед самой дверью Морганна вдруг остановилась и обернулась обратно к окну. Неведомый образ уже растаял в маленьком огоньке.
Морганна мягко надавила на дверь, чтобы плавно открыть её. Не хотелось скрипом разбудить Ричарда. Удивительно, что кто-то так поздно ходит по номерам.
– Я разбудил тебя, авира? – Нишант опустил лампу и прижал указательный палец к своим губам. Выглядел он очень взволнованно, так ещё и пытался отдышаться. – Наверное, странно видеть меня сейчас, здесь и в такое время, но я вынужден быть столь наглым.
– Здравствуй. – Морганна застыла и вгляделась в его глаза, после отступила назад и как-то неуверенно произнесла: – Проходи.
Хель пропустила мужчину в комнату и закрыла за ним, все ещё непонимающе поглядывая на внезапного гостя. Нишант снял плащ и огляделся в поисках места присесть. Заметив стул, он уложил вещи на спинку и уселся. Женщина расположилась на кровати и прикрыла ноги одеялом.
– Какие же Духи тебя вели, что ты нас нашёл?
Фаввара что-то вынул из своей сумки. Это был портрет той самой ведьмы, которая в детстве душила её. Морганна нахмурилась. На шее действительно был большой безобразный шрам.
– Что случилось?
– Шанти похитила эта ведьма. Она напала на нас дома. – Нишант уронил голову в руки, а портрет оставил на столе. Его плечи затряслись, а сам он был в шаге от рыданий. – А когда я пришёл в себя… какая-то женщина меня разбудила. Она быстро сунула мне в руки это и привела к какому-то подземелью. Я… думал, что вы уже в столице, а потому искал постоялый двор. Мне сказали, что здесь можно переночевать. Уже потом я увидел карету и… спросил, где вы ночуете.
Морганна внимательно слушала его рассказ и лишь под конец взяла в руки лист.
– Ведьма упоминала что-то ещё? Может, какой-то ритуал, обряд?
Нишант застыл и отрицательно помотал головой, но потом распахнул глаза.
– Она говорила про книгу. Та, кто помогла мне прийти в себя. Она… она ещё просила передать, что нужно успеть до праздника. – Фаввара задумался. – Вроде… Чёрный Полдень, да.
– Про какую книгу? – Морганна встала и подошла к свой сумке. Она вынула оттуда рукопись.
– «Им нужна книга из лесного дома». Так она сказала.
Морганна провела пальцами по твёрдой обложке в кожаной отделке и выкрашенной в тёмно-зелёный цвет. Железные уголки рамок были довольно холодными, а замок поблёскивал из-за лампы.
Хель вернулась и положила книгу на стол.
– Ты знаешь, что это такое?
Нишант мотнул головой.
– Чёрный Полдень – это особый праздник магии, проходящий раз в четыре сотни лет. В полночь этого события эфир может обретать такие масштабы силы, что ты и представить себе не можешь. – С каждым своим словом Морганна становилась всё серьёзнее. – В Чёрный Полдень фракции способны чуть ли не врата в Подземье открыть.
– А эта книга? Ты сможешь её открыть и прочитать? – Фаввара поднял на неё взгляд, но тут же поник. – Наверное, это могут лишь ведьмы.
– Нет. Я могу попробовать. Не уверена, что получится. – Хель сняла сумку и вытряхнула её содержимое на стол. – Но я из шаманского рода. Мне нужны свечи.

Одиннадцатая глава. Кошмары
Светоч истины часто обжигает руку того, кто его несёт.
П. Буаст
Нишант глубоко вдохнул и посмотрел вниз. Из-под двери шёл приглушённый свет. Скорее всего, Альберт ещё не спал, однако мужчине не хотелось его тревожить. Пока Морганна готовилась к проведению ритуала, Фаввара был отправлен за братом. Собравшись, Нишант постучал.
Сначала ничего не произошло, поэтому мужчина ещё раз попробовал. Теперь раздался скрип половиц и звук шагов. Альберт открыл дверь и тут же нахмурился, сжав в ладони кинжал. Нишант сглотнул и отступил назад.
– Морганна попросила позвать тебя. Я объясню по пути.
– Хорошо. – Ал не стал приглашать в свою комнату, но и дверь не закрыл.
Нишант только на секунду шагнул внутрь, чтобы добавить:
– Морганна попросила взять свечи.
Альберт кивнул и продолжил уборку стола. Судя по всему, он обрабатывал кинжал маслом перед тем, как мужчина его потревожил. Хель всё ещё поглядывал на внезапного гостя, из-за чего Нишанту становилось неуютно.
Это отличие между братом и сестрой он помнил ещё с их общего года обучения. Если Морганна могла до конца скрывать свои подозрения, то Альберт был довольно честен в своих мыслях. И хотя по отношению к сестре он, разумеется, был мягче, ей тоже никогда не врал. Фаввара вообще не мог вспомнить случая, когда Альберт, даже в шутку, кого-то обманывал. Если он не был уверен в своих словах, то предпочитал промолчать. Единственным человеком, который мог вывести его из себя, была Салем.
Салем Розберри всегда крутилась возле Морганны, зачастую даже держа её ручку. Других близких подруг Хель Нишант не мог вспомнить. Однако и саму девушку он помнил отчего-то плохо. Точно он знал, что она была чародейкой, которая удостоилась чести быть обученной какой-то магии от теней. Это произошло ещё до приезда Нишанта, поэтому подробностей он не знал.
Пускай Салем и была близкой подругой Морганны, это не отменяло её своенравности. Однажды сам Фаввара стал свидетелем того, как она последними словами обложила бывшего жениха Морганны из-за какой-то его неосторожной шутки. Его, к своему сожалению, Нишант тоже знал. Эфиан Таш-Коч был чуть ли не самым заметным из приехавших в Варяжье курсантов. Они вместе учились ещё в медианской Академии, но не сказать, что дружили. Фаввара был вынужден терпеть его рядом с собой. И если быть честным, Нишант совершенно не понимал, как Морганна хоть что-то хорошее разглядела в этом человеке. Тем более что расстались они после того, как он поднял на неё руку. Что и в Атмании, и в Варяжье просто непозволительно.
– Нишант. – Мужчина вздрогнул, когда Альберт положил ему руку на плечо. – Идём.
На рассказ Нишанта Ал отреагировал довольно спокойно, хотя и поддержал его, заверив, что они помогут ему. В комнате Морганны пахло травами, а сама она раскладывала порошки и жидкости рядом с цветами. На столе также стояли зеркало и резная чаша, рядом с которой лежал кинжал. Женщина молча взяла у брата из рук красные свечи и поставила по углам книги, а последнюю, пятую, с вырезанными рунами, оставила в руках.
– Теперь всё готово?
Хель жестом попросил тишины, а после опустился к уху Нишанта и шёпотом добавил:
– Шаманские ритуалы проходят либо в полной тишине, либо под особую песню.
Фаввара кивнул и лишь ближе подошёл к Морганне, встав со стороны стены. Ал предпочёл расположиться со стороны кровати.
Хель что-то тихо шептала, поочерёдно зажигая свечу в руках от каждой по углам книги, после чего поставила её напротив замка. Женщина налила немного чистой воды в деревянную чашу и принялась смешивать порошки до тех пор, пока жидкость не стала тёмно-малинового цвета. Теперь Морганна крошила туда поочерёдно сухие травы. Нишант заметил там даже листки огонь-травы. В полной тишине он, казалось, слышал собственное волнение.
Хель тем временем взяла в руки кинжал и сделала небольшой надрез на пальце, после чего капнула пару капель в своё снадобье. И всё время что-то шептала. Нишант глазам своим не поверил, когда оно начало бурлить и пениться, а после испаряться, оставляя лишь жёлтый порошок. Морганна внимательно осмотрела книгу и, взяв в одну ладонь чашу, начала что-то читать над каждой свечой. Ближняя к ней, левая, сначала слегка колыхалась от её шёпота, но, когда на неё попал волшебный песок, вдруг вспыхнула ярким красным и тут же потухла. В тишине раздался металлический щелчок.
Нишант заметил, как Альберт облегчённо выдохнул. Морганна продолжила ритуал. Следующая, дальняя левая, тоже вспыхнула, но на этот раз пламя стало ярко-синим, но за ним также последовал щелчок. Дальняя правая зажглась серебристо-фиолетовым, а ближняя – зелёным. Когда осталась последняя свеча, Хель поставила её под зеркало, а чашу вернула на место. Морганна приложила левую ладонь к стеклу и подвинула ближе к себе бутыль с красной жидкостью.
Шёпот женщины стал громче, и Нишант смог различить знакомые слова на варяжском языке. Хель сняла крышку с сосуда и посыпала туда несколько щепоток, после чего поднесла бутыль к свече и склонилась над ней. И только после этого убрала руку с зеркала.
– Я увижу, – отчётливо произнесла Морганна на родном языке, не отрывая взгляда от отражения и не переставая водить дном вокруг пламени. – Я обрету. Я узнаю. Я пойму. – Она тут же снова повторила эти слова, после чего неудобно положила левую ладонь на центр книги. – Я увижу. Я обрету. Я узнаю. Я пойму.
Хель не успела договорить, как бутыль лопнула и вся жидкость внутри разлилась на её руку и потушила свечу. Она выронила осколки и отшатнулась, прижимая к себе левое запястье. Удивительно, но от красного нечта по-настоящему валил пар.
Ал одновременно с Нишантом кинулись к сестре, быстро окинув Ричарда взглядом. Тот на удивление продолжал спать. Вдруг погасли обе лампы на стенах, оставив гореть лишь огонёк напротив зеркала, что, казалось, затух из-за лопнувшего сосуда.
– Зеркало! Закрой его! – прошипел на Нишанта Ал, и тот быстро накинул на стекло свой плащ.
Хель сжала зубы и напряжённо заставляла себя дышать, чтобы не разбудить причитаниями и стонами ребёнка. Когда боль отступила, Морганна смогла осмотреть руку. На запястье проявился странный ожог – словно кто-то тонкой кистью провёл полумесяц серпа, а в его рукояти вывел две линии вверх.
Альберт тоже внимательно осмотрел рану сестры, но стоило ему дотронуться до странного белого знака, как он тут же отдёрнул руку. На его пальцах появился небольшой слой инея.
– Она ледяная, – прошептал мужчина и ещё больше удивился, когда на его глазах знак начал таять, словно уходил под кожу.
– О богиня… Посмотрите. – Нишант указал на стол.
Железная рамка слегка сдвинулась, а замок медленно открылся, после чего книга сама раскрылась на первой странице. Хель подошли ближе.
– Что это был за обряд? – Фаввара укутал зеркало лучше и вообще отвернул от них, придвинув к стене. – Откуда ты знаешь, как её надо открывать?
– Это старый шаманский обряд. – Морганна тихонько задула свечу, и сразу же вспыхнули лампы. – Он называется «Истина». Я поочерёдно обращалась к каждому из Хранителей Семей Духов. Сейчас лето, поэтому Хранитель Зимы Хорс спит, но, так как мы принадлежим его семье, на свече его знаки. В бутыли сок калиновых ягод – кровь Хранителя Весны Макоши, а сама она была из хрусталя – плоть Хранителя Гор Стрибога. Красное пламя – Хранитель Огня Семарг, зелёное – Хранитель Земли Даждь, синее – Хранитель Моря Ховала, а сиреневое – Дух Грозы Перун.
– Но ты не шаманка.
– Но шаманского роду, – строго отрезал Альберт. – Я понимаю, что ты взволнован и переживаешь, а особенно после случившегося, но сохрани благоразумие. Я не знаю, почему так вышло и что за знак проявился на Морганне.
– Но мне он кажется знакомым. – Женщина задумалась и повернулась к мужчине. – Нишант, вы сможете его нарисовать? Прямо сейчас.
Фаввара несколько секунд думал, но всё же согласился и быстро сделал схематичный рисунок. Альберт в это время поправил постель Ричарду и осторожно его потрогал. Мальчик спал, но был несколько прохладным.
Морганна первая приступила к изучению книги. Она внимательно вглядывалась в каждую схему, хотя и быстро пробегала по строчкам. Взгляд её тяжелел с каждой страницей. Наконец она отстранилась и пролистала к началу.
– Это гримуар. Вернее, первая его часть. – Она указала на какой-то символ в виде угловатой линии. – Всего частей три. И у каждой свой автор. – Теперь внимание было направлено на список из витиеватых закорючек. – Автор этой книги – некая Фантина Финис, верховная ведьма. Все три автора являются ими. Вторую зовут Тасмиан Малум, а третью… очень неразборчиво, но похоже на Горрия Арки-Анум. – Она перевернула страницу и указала на название книги. – Гримуар называется Фантасмагория. По начальным слогам имени каждой. Эта часть подробно рассказывает о том, кто такая Хельга Морана, почему важно её возродить, как именно подготовиться к ритуалу, когда лучше всего его проводить, а также затронут вопрос о том, почему у жертвы должно быть благословение тени.
Нишант несколько смущённо посмотрел на Морганну.
– Я не знаю, о чём ты.
– Если кратко, то гримуар – это книга с заклинаниями и обрядами, которую позволено писать лишь верховным ведьмам. – Ал указал на женский портрет. – И если вашу Богиню зовут Йавати, то их – Хельга Морана, Тьма. По легендам, она была разгромлена после того, как полюбила собственного брата, Мрака Теней, и захотела воссоединения с ним ценой жизни его возлюбленной. Проклятые уверены, что Мрак и Тьма должны воссоединиться, чтобы вновь вернулась Великая Ночь.
– А для чего это надо?
– Якобы когда вернётся Великая Ночь, то наступит эра вечной магии, а Облачный Град будет разрушен и низвергнут, а истинная энергия преобразит мир, сделав его лучшим местом для всех магических существ.
– Правда вот, – Морганна перебила брата, – прошлая такая эпоха магии с собой унесла почти половину рас, что жили в Эллиоре.
Ал кивнул.
– Я не закончила. – Она пролистала почти до середины и, найдя, показала разворот. – Вот здесь описан ритуал для юнок. Это ведьмы, которые только начинают учиться колдовству. Здесь подробно объясняется, как заговорить свою кровь, чтобы всякий смертный, тот, кто не защищён кровью мага, вкусивший её, тебе служил. Тут описываются все стадии подчинения разума и тела человека себе, а после смерти раба – изъятие у него глаз и сердец.
– Фантасмагория… – ошеломлённо проронил Альберт.
– Именно она. И под конец, – Хель перелистнула к четвёртому разделу, – проведение ритуала. И для него необходимы глаза и сердца десятков тысяч людей – чем больше, тем лучше. После этого нужны головы четырёх невинных – детей, рождённых под огнём, водой, землёй и ветром. Затем требуется особый маг – тот, что может передать магию из предмета другому магу, не задержав в себе и части.
– Это редкий дар магического проводника, – пояснил Альберт, повернувшись к обеспокоенному Нишанту. – Сам по себе бесполезен, но в нужных обстоятельствах просто необходим.
– И наконец, жертва. Человек смертный, но раб своей матери. То есть сын или дочь ведьмы, которая намеренно заразит его фантасмагорией. – Морганна повернулась к Ричарду и вздрогнула. – Вланд готовила его стать жертвой…
– Ты о чём? – Ал наклонился к сестре.
– Мать Ричарда могла готовить его стать жертвой для этого ритуала. Это вполне могло стать ценой за выкуп книги… – Хель прикрыла рот рукой.
– Но зачем для этого отдавать собственного ребёнка? – Нишант тоже перевёл взгляд на мальчика.
– Ты просто не понимаешь, как ведьмы ценят кровную связь. – Морганна вздохнула. – Отдать своего ребёнка на общее благо – довольно весомая жертва в их обществе. И всё равно, любишь ты этого ребёнка или нет. Ценится сама жертва от своей крови. Проклятые придают этому очень большое значение. Поэтому, если такую жертву принимают, это может помочь приобрести следующую ступень в их иерархии. Но… вот предателей крови они терпеть не будут. Найдут и сживут со свету.
– В любом случае Ричарду это уже не грозит. А вот Шанти вполне может оказаться проводником. – Ал закрыл книгу, с удивлением обнаружив, что замок просто выпал. – Я заберу её к себе на ночь. Надо поспать перед завтрашним днём. Стоит доложить об этом.
Морганна согласно кивнула, впрочем, как и Нишант. Альберт помог им убрать всё со стола, после чего ушёл в свою комнату, перед этим поцеловав сестру в макушку. Хель хотела уступить мужчине своё место, но Фаввара настоял на том, чтобы на кровати спала Морганна. Она помогла ему постелить на полу на покрывале, прямо у кровати. Сразу сон не шёл, поэтому пара долго ворочалась.
– Прости, Морганна. – Нишант вдруг повернулся к ней лицом. – Из-за меня вы снова можете быть втянуты в нечто очень опасное. А ведь это то, что я сам должен расхлёбывать. Прости меня.
– Нишант, возьми меня за руку. – Морганна свесила ладонь и расплющила щёку на подушке. Она улыбнулась так нежно, по-доброму, словно Нишант ребёнок, который легонько напакостил. – Даже если мне нужно будет поменяться с ней жизнями, если мне нужно будет выкупить чужую жизнь своей, то я сделаю это. – Она сжала его ладонь. – Не пойми меня неправильно. Мне осталось жить в лучшем случае пару лет. В самом худшем – несколько минут. Даже если и попытаюсь завести семью и ребёнка, то они похоронят меня раньше, чем я останусь в их памяти.
– В моей памяти ты останешься навеки. – Нишант поцеловал ладонь Морганны. – Я всегда буду твоим другом. И мне действительно жаль, что наше общение прекратилось.
– Это ведь из-за моих разъездов по работе. Ты не виноват. И я в любом случае буду ждать твоего письма. – Хель улыбнулась и прикрыла глаза. – Спокойной ночи, Нишант.
– Пусть Богиня благословит твой сон, Морганна, – прошептал мужчина.
Он попытался удобнее устроиться на полу. Получилось с трудом. Однако, несмотря на это, руки Морганны он отпускать не желал. Пусть даже такая, но близость была ему ценна и дорога.
Но ночь не была столь тиха, как казалась взрослым. Дети чувствуют глубже, дети видят и переживают больше, чем они. К примеру, Ричард, бедный ребёнок, впервые заснул не из-за препарата, а под нежную колыбельную доброй и ласковой женщины. Жаль, но так просто детские страхи не уходят…
***
Это было странное место. Но мальчик знал его. Это подвал их дома, где мама держала его раньше в качестве наказания. Отвратительно пахнущее тёмное место с одной только лампой, которая еле горела. Страшно.
– Ричард. – Властный голос за спиной заставил резко обернуться и вскрикнуть. – Ты посмел ослушаться меня?
Мальчик обнял себя за плечи. По спине прошлась лёгкая дрожь.
– М-мама? – Ричард сделал шаг назад.
Дышать стало труднее, а лёгкие словно чем-то сдавило. Ребёнок задрожал, не в силах сделать ещё один маленький спасительный шажок. Холод забрался под рубашку. Тень подобралась ближе, и мальчик весь сжался. Вдруг он закрыл глаза и уши.
– Тебя нет! Уходи!
– Ну что ты. – Голос женщины вдруг стал очень ласковым.
Холод резко отступил, и со всех сторон пошло тепло. Мальчик сделал неуверенный вдох – он дался довольно легко. Фаус открыл глаза, и теперь перед ним стояла Морганна.
Наваждение будто отступало. Ребёнок потянулся к Хель. А стоило только понять, что она никуда не уходит, как Ричард обнял её и изо всех сил прижался, уткнувшись в живот. Он ощутил, как пальцы Хель зарылись в его волосы, привычно нежно перебирая их. Но в следующую секунду кто-то с силой сжал их в кулак и дёрнул, отстраняя от себя.
Ричард попытался вырваться, как-то отбиться, но хватка была столь цепкая и твёрдая, что сил хватило только заплакать.
– Морганна! – Он распахнул глаза и захрипел – будто бы в насмешку, его держала мать.
Ведьма рассмеялась и ногой пнула сына, выпуская его волосы из рук.
– Что такое, Ричард? Ты ждёшь, что она придёт за тобой? – Гриньетта рассмеялась и подошла к скрючившемуся ребёнку. – Никто не придёт. Ты обуза. И никому не нужен.
– Неправда! – Мальчик собрал силы и немного поднялся. – Меня любят. У меня будет настоящая семья!
– Семья? – Гриньетта растянула слово, а затем наклонилась и звонко ударила сына по щеке. – Ты этого не заслужил. Тебя привезут и сдадут в темницу. Или лучше – казнят!
Ричард вдруг нашёл силы на то, чтобы оттолкнуть мать, и, поднявшись, просто побежал от неё в темноту.
– Ты умерла! Уходи! – Ребёнок снова закрыл уши. – Тебя нет! Ты больше меня не обижаешь!
Но он натолкнулся на ведьму перед собой.
– Я всегда часть тебя…
***
– Ричард! – Морганна ещё раз потрясла ребёнка за плечо.
Мальчик беспокойно ворочался и покрикивал во сне. А только он распахнул глаза, Хель сразу прижала его к себе.
– Все хорошо, не волнуйся, маленький… Это просто сон, просто кошмар… Риччи…
– Она хочет меня забрать! – Ричард заревел, прижимаясь к женщине и дрожа. – Она во мне! Она снова вернулась! Она стала тобой!
– Ричард, это был только сон.
Нишант поднялся и потянулся к мальчику, но ребёнок лишь сильнее зацепился за шею Морганны.
– Видишь, мы здесь. Морганна, я. Альберт и Уотсон за дверью. Всё хорошо. Никто тебя не обидит.
– Её же нет, почему она пришла. – Фаус уткнулся носом в плечо Морганны.
– Иногда наши сны показывают нам то, о чём мы переживаем. – Хель крепко обняла ребёнка и стала баюкать. – Это нормально. И то, что тебя мучает волнение, – тоже. Ты готовишься встретиться с новой семьёй. Просто… всё то неприятное, что ты пережил, связано с твоей матерью. Это пройдёт.
– Она больше не придёт? – Ричард захныкал, но уже стал успокаиваться.
– Этого я не знаю. Извини.
– Я сын ведьмы… Никто меня не будет любить. – Мальчик сильнее прижался к Морганне и снова заплакал.
– А я шаманского роду. – Морганна ласково провела по его волосам, отметив, как сильно вздрогнул от этого мальчик. – Не всегда дети становятся такими же, как их родители.
– А я сын барды. – Нишант погладил ребёнка по руке. – Но как видишь, магией не увлекаюсь. Я и петь-то не очень умею.
– Шаманы же не плохие, – Ричард шмыгнул носом, – и барды тоже.
– Да. И ты не плохой. Если твоя мати ведьма, это не означает, что ты тоже должен учиться колдовать. – Морганна усадила его на своих коленях и прижала детскую голову к своей груди. – Если захочешь – я попрошу и тебя научат. Не захочешь – будешь заниматься тем, что понравится. В этом нет ничего такого.
– Правда?
– Правда. – Нишант кивнул и посмотрел на Хель. Не стоит говорить Ричарду о ритуале.
– Хочешь, я расскажу тебе о том, как встретились основатели нашего рода? – Морганна поцеловала Ричарда в макушку.
Мальчик кивнул. Женщина специально уложила его с краю – так, чтобы и Нишант мог приобнять ребёнка, и она. Пускай Ричард ещё дрожал, но всё же стал спокойнее. Его ласково укрыли одеялом.
– Альфария, место, откуда родом все Хель, – начала Морганна, поглаживая мальчика по голове. Нишант просто обнял его. – Всегда была лакомым кусочком для Шуазура. И в древнее время, и в новой эпохе западцы старательно пытались отобрать эти земли у Варяжья. Раньшетам жили драконы, а им на смену пришли люди. И вот недалеко от границы с Шуазуром было небольшое поселение. Названия его уже никто не помнит. Но в той деревне верили духу Хель – духу льда. У шамана той деревни была дочка по имени Ингихильд. Когда только рождались шаманские дети, на их руках рисовали обереги, которые не позволяли их дару вредить им самим. А когда ребёнку исполнялось семь лет, то их либо снимали, либо дописывали, чтобы запечатать дар. Это был большой праздник, ведь он означал, что деревня ещё одно поколение будет защищена Хель. Но радость длилась недолго. Ночью после обряда шуазурцы напали на деревню. Детей отправили в лес, но они были слишком малы, чтобы знать, куда надо убегать. Но Ингихильд следовала за голосом Хель – он звал её за собой, помогал найти дорогу в лесу. Преследователи дошли с ней до озера, в центре которого стоял островок с камнем, на котором был высечен Хель. Казалось, что ребёнка вот-вот настигнут.
Но в последний момент явился Хель и защитил Ингихильд. Она осталась одна и в сердце затаила огромную обиду на захватчиков. Хель взялся обучить Хильду владением даром. Шло время, и на одной из лесных прогулок она наткнулась на юношу. Тот тоже был одинок. Герхарт, как его звали, был сыном лесничего из забытой Нишир`Э. Они быстро подружились, ведь, кроме них, не было рядом никого.
Пришло время – и дети выросли. Ингихильд и Герхарт покинули лес и отправились к столице Варяжья. Чтобы остальные признали силы Хильды как шаманки, ей надо было пройти испытание – одолеть дракона. Такой был – Лэйфер К`Авелье, последний из потомков огненных драконов. Правда, когда пара пришла, испытание уже заканчивалось. Ингихильд самовольно вступила в схватку, и Лэйферу пришлось защищаться. Битва длилась несколько часов, и Хильда слабела. Дракон это заметил. Поэтому Ингихильд применила хитрость – она упала на землю, оттеснила к краю арены Лэйфера и кинула ему в глаза песок. Он шагнул назад, прочищая глаза, – и тут закричал Герхарт. Лэйфер заступил за края испытательного поля, что значило его проигрыш.
Хильду признали. И даже больше: она получила лик Хель – особую маску из черепа оленя с рогами.
– А что было дальше? – Ричард сладко зевнул и едва разомкнул глаза.
– Я расскажу об этом завтра. – Морганна ласково поцеловала его в лоб. – Снежных снов, Риччи.
Но мальчик уже уснул. Хель осторожно обняла его и прижала к себе, когда улеглась рядом. Нишант ещё некоторое время сидел у их постели, но, как только понял, что Морганна спит, тоже лёг.
– Благословит и защитит тебя Йавати, Шанти, – произнёс он на своём языке и закрыл глаза.
Ночь была ясной и спокойной.

Двенадцатая глава. Арисна
В солнечный день не спрашивают – отчего светло?
Максим Горький
Ричард лежал в кровати и смотрел в потолок. Нишант ещё спал, а вот Морганны уже не было. Не сказать чтобы проснулся он давно, но и вставать не хотелось. Сейчас Фауса накрыла ленивая дрёма, что несильно давила мягким одеялом. За окном раздавался металлический звон. Риччи услышал его ещё когда проснулся, и почему-то ему показалось, что это кузнец занимался подковами лошадей их кареты.
Однако в голове проскользнула мысль о том, что Альберт не говорил, есть ли тут кузня. Да и подковы меняются не так долго. Всё же интерес одолел Ричарда, и тот откинул одеяло.
Перелезать через изголовье кровати было опасно, поэтому мальчик решил попробовать перелезть через Нишанта. Он, правда, не учёл, что немного потоптался по его ноге, но цель была достигнута – он вылез из постели. Полы пижамной рубахи немного оголяли ступни, но Ричарду так было даже лучше. Он осторожно придвинул стул к столу и забрался на них, уткнувшись носом в окно.
– Что там?
Нишант сонно поморщился и приподнялся, потирая ногу, по которой прошёлся ребёнок. Мужчина зевнул и встал, после чего хорошенько потянулся. Комната выходила на западную сторону, поэтому сейчас солнце не стремилось ослепить гостей. Напротив – мягкий свет плавно обволакивал стены, слегка играя солнечными зайчиками от ламп. Нишант подошёл ближе и приобнял мальчика.
Их окна выходили на задний двор, из-за чего было очень удобно рассматривать небольшой садик и кошачий домик сверху будки. А ещё во дворе были Хель. Морганна ловко отбивала мощные удары брата, а тот продолжал давить её силой. Они вели верхний бой. Иной раз Морганна отходила назад чуть больше, чем надо, чтобы потом провести быструю серию ударов.
Удивительно, но Хель не пытались выиграть друг у друга это состязание. Напротив, оно было похоже на своеобразный танец, разговор брата и сестры. Каждый шаг, каждый взмах, каждое движение – всё это были слова их беседы. Противники улыбались друг другу, даже смеялись, раззадоривая друг друга на новые приёмы.
Нишанта неприятно кольнуло. Эта тренировка напомнила ему о сестрёнке. Груз волнения, прежде задвинутый далеко в душу дорогой и встречей, снова свалился на него. Вязкая и неприятная смола совести липкими каплями поползла по рукам и шее.
Как же она там? Как она провела эту ночь? Было ли ей тепло? Жива ли она? Хотя, если она нужна проклятым, она точно ещё дышит. А если им на самом деле нужна только её душа? Или только тело? Или вся кровь?
Фаввара отвернулся. Ему казалось, словно он недостоин смотреть на чужое счастье. Как он может сейчас бездействовать, когда его родной человек в опасности? Он был бесконечно благодарен той, что отправила его к Хель, но ему не давала покоя личность загадочной колдуньи. Почему она ему помогла? Она знакома с Морганной?
В памяти снова сверкнули зелёные глаза той незнакомки. Нишант сглотнул и краем глаза глянул на Хель. Альберт воткнул меч в землю и опёрся на него. Морганна напротив умывалась в бадье. Они, раскрасневшиеся, были всё ещё заведены после тренировки. Поэтому движения их были слегка резче, чем обычно. Хель о чём-то разговаривали, Альберт даже смеялся, пока сестра разминалась.
Ричард так прижался к стеклу, что, казалось, сейчас и вовсе вывалится. Поэтому Фаввара мягко его придержал и открыл окно.
– Морганна! Альберт! – Риччи активно замахал им, одной рукой опираясь на раму. – Доброе утро! Доброе утро! – Мальчик высунулся наполовину.
Хель одновременно подняли головы и рассмеялись, замахав в ответ.
Ричард так воодушевился этим, что спиной спустился со стола, спрыгнул на пол со стула и в одной пижаме босиком побежал на улицу. Нишант молча последовал за ним, лишь подхватив за руку на лестнице. Гостей было больше, чем вчера, а парочка даже обернулась на них. Мальчишка очень спешил, поэтому даже дверь трактира не стала преградой – с помощью Нишанта Фаус преодолел порог и побежал за угол.
Правда, его почти тут же вынес на руках Альберт.
– Доброе-доброе. Вижу, ты хорошенько выспался, несмотря на ночные кошмары. Это хорошо. – Ал растрепал его волосы.
Морганна позади выглянула из-за плеча Нишанта и заулыбалась.
– Доброго утра, Нишант. – Она словно намеренно произнесла его имя настолько просто и легко, что тот слегка смутился. – Надеюсь, вам удалось отдохнуть.
– Да, всё хорошо. А вы?
– Я проснулся через час после рассвета, а часов в семь разбудил Морганну. – Альберт передал сестре свой меч. Ричард внимательно проследил за этим. – Что, хочешь такой же? – Ал слегка подкинул ребёнка, из-за чего он захохотал. – Мой великоват будет. Чтобы его тягать надо вырасти крепким и здоровым.
Ричард воодушевлённо закивал, а когда Хель спустил его с рук, встал на носочки и потянулся руками вверх.
– Я уже вот такой большой! Я тебя перерасту!
Альберт рассмеялся, а Морганна потрепала ребёнка по волосам.
– Для этого надо хорошо питаться. А особенно хорошим должен быть завтрак. Как минимум каша.
Фаус тут же поник и опустил глаза в пол. Нишант догадывался о том, что сейчас будет.
– Но когда мы ехали в карете, я не завтракал.
– Верно. Это ведь твоё первое путешествие, и такое длинное. – Ал опустился на колено перед ним. – А если бы тебя укачало? Стало плохо? Поэтому ты ел только лёгкую пищу. Но сегодня позавтракать надо.
– Можно хотя бы не кашей? Пожалуйста.
Ричард обнял мужчину за шею и хихикнул от щекотки. Альберт выпрямился и крепко обнял мальчика.
– Кашу съесть надо.
– Однако, – Морганна ловко отобрала ребёнка из рук брата, – каша будет с ягодами, а после я лично куплю тебе любую сладость, какую захочешь. Обещаю.
Риччи вынужденно вздохнул, но на условия Хель согласился. Морганна унесла мальчика на второй этаж, а мужчины так и остались стоять друг напротив друга. Казалось, Альберт хотел о чём-то поговорить, но подбирал слова, чтобы начать.
– Извини, что я бываю иногда груб, – вдруг выдохнул северянин и посмотрел в глаза Нишанту.
«Верно говорят, – подумал Фаввара, – что альфарийцы – потомки драконов. Такой суровый взгляд только у мудрого зверя и искать».
– Я не держу на тебя обиды, – более дежурно, чем хотелось бы, ответил Нишант и отвёл взгляд. Казалось, разговор ещё не закончен.
Альберт помялся и поднял глаза ко второму этажу. После этого он решительно шагнул к Нишанту.
– Ты не заметил ничего странного в Ричарде?
Вопрос поставил Фаввара в тупик.
Ал продолжил:
– Я всю жизнь ухаживаю за сестрой и знаю, как ведёт себя человек при этой болезни. Как он выглядит, какие привычки. Разумеется, многое отличается, потому что случай Ричарда особенный. – Хель ещё раз подумал и продолжил: – Но я заметил, что его глаза и волосы теряют цвет. Ещё вчера, когда мыл ему голову, увидел, как сильно сходит белый цвет. Такое чувство, будто… он вылечился. Но это практически невозможно.
– С чего ты это взял? Может, показалось?
– В бочке для купания после него остался белый осадок. Так цвет с волос выходит. Я однажды столкнулся с тем, что человек полностью исцелился. Пару месяцев он везде оставлял белую пыль, пока полностью не пришёл в себя. И глаза у Ричарда не такие красные, как раньше.
Нишант ничего не ответил.
***
Морганна усадила Ричарда на кровать и положила рядом дневную одежду. Сама она ушла в ванную комнату, чтобы быстро окатить себя от пота ведром еле тёплой воды.
Мальчик честно надел всё по порядку, даже сам обулся, однако завязать ничего не смог – через пару шагов всё валилось с тела. Поэтому он спокойно дожидался Морганны, чтобы она подвязала ему пояс. А тот был очень красивым. Какие–то буквы переплетались в диковинных лозах меж собой. Этот узор повторялся красными нитками по краям пояса и рубахи. Даже манжеты рукавов были им украшены. А ещё на поясе был пришит мешочек для всякой мелочи.
Морганна вернулась в комнату уже одетой. Болотно-зелёного цвета рубашка с завязками и свободными рукавами была надета под длинный коричневый сарафан в пол, а всё это подвязывал тёмный алый пояс с тонкими концами. На ногах всё также были сапоги. Она быстро закончила с одеждой Ричарда и посадила его на стул, чтобы расчесать гребнем. Пока женщина аккуратно приводила в порядок шевелюру ребёнка, её серьги в виде деревянных чёрных оленьих рогов слегка позвякивали, сталкиваясь маленькими цветными металлическими бусинами.
Всё это время Морганна задумчиво молчала.
– Готово. – Она нежно провела по уложенным волосам мальчика. – Можем идти завтракать.
Спускался Ричард сам. Хель собрала вещи и передала их внизу Уотсону, который грузил карету. Нишант стоял рядом с выходом и о чём-то договаривался с Альбертом, пока к последнему не прилетела на плечо птица.
– А его можно погладить? – Ричард поднял голову на Морганну, и та одобрительно кивнула.
Мальчик спокойно подошёл к мужчинам и внимательно рассмотрел животинку. Это был небольшой чёрный ворон, нетерпеливо топтавшийся по плечу Альберта. Хель заметил взгляд ребёнка и присел на одно колено. Ричард затаил дыхание. Вблизи птичка оказалась ещё интереснее. Почтовых птиц он видел и раньше, но так близко они ему не давались.
– Только аккуратно. – Ал посадил почтальона на руку.
Ричард аккуратно, одним только пальчиком провёл по его головке. Мягкие пёрышки прилегли, и птица мотнула головой. Это рассмешило Фауса. Он уже смелее погладил спинку и крылышки. И одну лапку. Потому что ко второй был привязан листок.
– А что это?
Ал отцепил послание от лапки и раскрыл свиточек. Быстро пробежав глазами, он одобрительно кивнул.
– Это послание от Клауса. Он будет нас ждать в Северянской Инквизиции до полудня. И тебя в особенности.
Ричард только сильнее воспрянул духом. Он ещё немного покрутился около кареты, но вскоре вместе с Альбертом вернулся в столовую, где их уже ждали Морганна и Нишант с готовым завтраком. Мальчик тщательно вымыл ручки и шмыгнул под руку Хель, обнимая женщину. Ал сел рядом на лавочке – слева от него.
Каша не пахла странными приправами, только немного чем-то сладким и молочным. Фаус смело взялся за ложку и зачерпнул блюда, сразу отправив её в рот. При этом он тут же закрыл глаза – а вдруг невкусно? Но на деле оказалось с точность да наоборот – каша была восхитительной. Тёплая и сладкая, в ней то и дело находились ягодки, а приятный сливочный запах так и лез в нос. Было только слышно, как ложка бьётся по деревянной тарелке.
– Это что? – Нишант наклонился к Морганне.
– Манка. – Хель отпила чаю и заулыбалась. – Глянь, у него уши шевелятся. Точно понравилась.
Альберт одобрительно поглаживал мальчика по спине, неспешно завтракая.
– А ты не забыл, какой сегодня день, велли? – Морганна резко переключилась на брата и от нетерпения выпрямилась.
Нишант поднял глаза в немом вопросе, а Ричард заинтересованно отставил чашку с чаем, которым запивал кашу, чтобы лучше проходила.
– Не имею ни малейшего предположения. – Ал рассмеялся на тяжёлый вздох сестры. – Помню–помню. А ты, что же, успела приготовить мне подарок?
– А что сегодня? – Ричард еле удержался, чтобы не вытереть рукавом грязную щёку. – Праздник?
– Да! – Морганна крепко сжала ладонь брата. – У Ала сегодня день рождения. Это очень важный праздник. Он есть у каждого человека и повторяется каждый год. В такой день принято дарить подарки. Мой день рождения, например, прошёл 8 апреля.
– А зачем он нужен? – Мальчик отправил ещё одну ложку в рот.
– Чтобы поблагодарить мир за то, что ты прожил ещё один год. – Альберт ласково погладил ребёнка по волосам. – Вот когда ты родился?
– Я не знаю, – Ричард пожал плечами, – и о празднике тоже впервые слышу.
Хель и Нишант переглянулись между собой, но замолчали. Альберта неприятно кольнуло внутри.
«Что ж за мати-то такая?»
Но он промолчал.
Ричард довольно скоро расправился с кашей и чаем, как и остальные. Пора уже было отправляться в путь. Остатки вещей погрузили в карету ещё перед завтраком, поэтому было лишнее время до отправления.
Зеркало из вчерашнего ритуала Морганна завернула с собой и спрятала в сумку, а владельцу заплатила как за разбитое.
– Так а почему нота хромает?
Фаус стоял напротив жены хозяина. В его руках был небольшой кулёк с перекусом в дорогу. Имма, как звали хозяйку, всегда такие давала детям с собой. Бесплатно.
– Изначально, – женщина присела и погладила Ричарда по голове, – трактир назывался «Хромая Нога». Однако на вывеске всем буква «г» напоминала «т». От этого и повелось. А мы и менять ничего не стали. Звучно же.
– Звучно, – согласился Фаус.
Он отошёл к Хель и сел рядом с Алом на лавочке. Ричард уже знал об этом обычае – посидеть на дорожку. Это помогало успокоиться, собраться с мыслями и медленно подумать обо всём. Ричард тоже с серьёзным лицом закрывал глаза, как Альберт, и представлял, как он думает о дороге и карете. В его фантазии Ал воображал перед лицом список и кружащийся вокруг ветер с вещами, которые по волшебству падали в багаж. И каждый предмет заботливо вычёркивался из списка.
У Нишанта мысли были снова все обращены к сестрёнке. Проснулась ли она уже? Покормили ли её завтраком? Как она себя чувствует? Наверняка она ужасно напугана уже второй день, а может, и вовсе плачет, сжавшись в уголочке?
Хель почти синхронно выдохнули и встали. Ричард увязался за ними хвостиком.
– Пора ехать.
Альберт открыл дверцу.
Уотсон повёз их по какому-то лесу, но вскоре показалась небольшая деревушка. Последние два дня Ричард видел медианскую архитектуру, поэтому был очень удивлён, когда пригляделся. Деревня сильно отличалась. Дома были бревенчатыми, лишь местами обмазаны глиной, а крышу застилала просмолённая солома. Мальчик даже отсюда видел её блеск.
Ехали они мимо улочки, что позволяло разглядеть почти каждый домик. На окнах были причудливые узоры и буквы, а перед несколькими дворами стояли соединённые перекладины с сушащимся бельём. Дети собрались вокруг мальчика с завязанными глазами и с шумным смехом рассыпались в стороны. Он же, в свою очередь, довольно забавно размахивал руками, делал выпады вперёд, а в какой-то момент вообще начал бегать за остальными. Их одежда была очень похожа на варяжскую, а на поясах Ричард точно разглядел мешочки.
– А что они делают? Они играют?
Альберт кивнул. Он специально попросил Уотсона провезти их именно по этому пути, чтобы ещё больше подогреть интерес малыша перед Варяжьем.
– Эта игра называется «жмурки». – Морганна улыбнулась и показала на мальчика с завязанными глазами. – Это водящий – мертвец, жмур, а вокруг него живые. Он пытается кого-нибудь с собой забрать, чтоб было веселее.
– А! Я помню! Помню! А слепой он, потому что камушки на глаза духи сыпят! – Ричард чуть ли не запрыгал на месте. – А мы поиграем? Поиграем?
Морганна кивнула и повернулась к Нишанту. С самого начала их пути он был поникшим и теперь совсем замолчал. Чтобы хоть как-то приободрить, Хель осторожно взяла его за руку и аккуратно большим пальцем начала массировать ладонь. Нишант сначала озадаченно посмотрел на неё, но вскоре благодарно кивнул.
С их последней встречи в юности прошло достаточно много времени. Тогда она на прощание подарила по южной традиции цветок – белый комтильбак. Морганна с большой теплотой вспоминала то время, которое Нишант провёл с ними в Варяжье. И не только он. Хель вспоминала всех: и Кая, и Салем, и Нишанта, и Элиана, ученика кузнеца, и Мэриэль, дочку конюха с кухаркой, и дедушку. И нередко было очень обидно из-за того, что кошмары искажают такие дорогие сердцу воспоминания.
Деревня скоро закончилась, однако так же скоро они покинули и лес. Впереди возвышались дозорные башни. Круглые, с высоким шпилем – за ними словно вторил частокол из каменной стены.
Утро в столице начиналось оживлённо и бодро. Ясное солнце было уже высоко, и после въезда Уотсон немного замедлился, давая всем возможность рассмотреть город. Ричард сразу же уткнулся носиком в окно, с интересом и лёгкой улыбкой всматриваясь в архитектуру.
Первыми их встретили невысокие деревенские домики – сначала шли из дерева, часть из них были кирпичными. Все крыши покрыты тонкой каменной кровлей, расходящейся в углах.
Дальше и выше по городу здания росли, ширились, а крыши становились более острыми. Мощёные крупным камнем дороги уже не были пустыми: мимо проезжали всадники, сновали горожане, а на одном из поворотов пришлось разъезжаться с другой каретой.
Медленно экипаж подъехал к высокому зданию, что расположилось на углу двух улиц. Синей тканью был украшен герб, на котором красовалась серебряная вышивка: по центру – гора, над ней вышитая надпись «Во льдах живёт надежда»; с одной стороны на гору смотрит медведица, с другой – человек-сокол, а перед горой – человек, протягивающий руки в стороны.
Морганна выходит из кареты первой, Альберт за ней с Ричардом на руках, а последним Нишант. Он сразу что-то уточняет и Уотсона и подходит к Хель.
– Мне надо сообщить о том, что я покинул свой пост. Надо отправить птицу Суот, чтобы меня не искали. Я вернусь через пару минут.
– Хорошо. Мы подождём.
Альберт ещё раз показал ему, как дойти до нужного места, и Нишант скрылся за поворотом после экипажа. Квартал Инквизиции очень удобно располагался рядом с Центром Арионского Кустоса. Центральные Штабы Инквизиции находились на Площади Пяти Святил соответственно расположению их на картах. Самым северным было варяжское отделение, самым южным, соответственно, атманское, на востоке – вэтельширское, а на западе – шуазурское. Однако медианское отделение стояло прямо за варяжским, в стороне дворца.
Ричард разглядывал каждое строение с огромным интересом, однако с рук Альберта слезать не спешил. Дом Варяжской Инквизиции казался отрешённым и жестоким. Со стороны улицы двухэтажное здание было отделано серым камнем, а в качестве украшений выступали лишь руны на внешних ставнях. А вот внутри через щели мальчик разглядел жёлтые слюдяные окна. Ричард так и представлял себе северные замки: суровые и серьёзные внешне, но очень тёплые внутри. Мысль об этом заставила его улыбнуться.
Фаус также сам узнал Атманскую Инквизицию. Основной вход прикрывали резные двери, а само крыльцо не обладало крышей – сразу шли ступеньки. По обе стороны основного корпуса, отделанного коричневым камнем, были прижаты две крупные полуколонны-башни, по которым вились зелёные лианы, переплетаясь в цветущую арку. Верхушки украшали пузатые, приплюснутые у основания гранёные купола, с которых вниз шли зелёные флаги с гербом: в центре было дерево, а под ним сидела с флейтой-бансури женщина. Её волосы словно врастали в корни, переплетались с ними, а в прядях прятались точки-цветы.
– Альберт, – Риччи указал на здание справа от них, – а чей это дом?
– Дом Вэтельшира.
Хель стояли лицом к дверям, а потому справа ребёнок видел здание Восточной Инквизиции. Оно выделялось своим ярким красным цветом и особенно чёткой квадратной формой, высилось вверх на три яруса, два из которых имели ограждённые выступы. Под каждым ярусом повторялась забавная для Ричарда крыша-ёлочка, покрытая сине-изумрудной черепицей. С каждого угла крыш висели оранжевые фонарики с изображениями герба. Это был змей, обвивающий человека. Мальчик так и не понял – девушку или юношу.
А напротив стояла Шуазурская Инквизиция. Она была вся выбелена, но украшена бирюзовой геометрической росписью. Основной корпус был похож на брус, а башни по обе стороны второго этажа явно служили для украшения, ведь были ужасно узкими. Вход выделялся прямоугольной аркой, с которой спускался герб на красной ткани – человек держал в чаше пламя. Верх был украшен схоже с атмаской – пузатыми куполами, – однако они были округлыми и гладкими и сияли золотом.
Ричард закончил осмотр, но Нишанта ещё не было. Поэтому, чтобы не скучать, мальчик решил поболтать с Хель, которые что-то тихо обсуждали.
– Альберт. – Он погладил мужчину по плечу. – Морганна говорила, что пошла в инквизицию, чтобы узнать правду о ваших родителях. – Он глянул на женщину и, получив одобрительный кивок, продолжил: – А зачем ты пошёл?
– А кто, кроме меня, будет за конной смотреть? – Ал посмеялся и растрепал волосы сестры. – Только я с такой шустрой сладить могу.
Морганна улыбнулась, однако как-то неловко отвела взгляд. Словно ей стало стыдно из-за слов Альберта.
Из-за дома показался Нишант. Он спешил с какими-то бумагами в руках.
– Я закончил с делами. Спасибо, что подождали.
– Идём.
Ал не стал тратить лишнее время, взялся за кольцо на мощной дубовой двери и потянул на себя. Та со скрипом открылась, и мужчина первым шагнул внутрь.
Ричард тут же ахнул. Он, конечно, видел южный праздник, веселье и улыбки, но такого количества людей, которые были бы настолько открытыми, даже представить себе не мог. Со всех сторон раздавался громкий смех, а каждый человек считал своей обязанностью обернуться и прикрикнуть странное «Гой еси, дети Хель!».
Внутри всё здание было отделано деревом, по полу стелились яркие красно-жёлтые ковры с рисунками, а с потолков свисали люстры со слюдяными пятиугольными лампами. Практически на каждой стене висел гобелен с изображением той или иной семьи духов, а на дверях были приколочены таблички с рунным и арионским письменами. Пару таких названий Ричард даже смог прочитать: столовая и оружейная.
Нишанта же не оставляла улыбка. Ему снова чудилось курсантство – северные палатки, еда на костре, рассказы, танцы по праздникам, уроки и тренировки. На секунду даже пробежали мурашки холода.
– Альберт! Морганна! Вы вернулись!
Ричард повернулся на голос.

Тринадцатая глава. Катакомбы
Любой судьбе любовь даёт отпор.
Мигель де Сервантес
У дальней двери появилась девушка. Её золотые волосы были распущены, а макушку украшала зелёная лента с бисером. Ричарду показалось, что утренняя булочка с мёдом, которую он съел с кашей, ожила и теперь стоит перед ним.
– Мэриэль, – ласково выдохнул Альберт и словно неосознанно улыбнулся одними уголками губ. Глаза его смягчились и теперь напоминали ясное небо.
Мэриэль была девушкой юных лет и пышных форм. Щёчки её круглили личико, а румянец отливал яблочным цветом. Синяя рубаха плавно переходила в юбку тёмно-бордового цвета с белым передником. На поясе она носила небольшой кинжал и несколько мешочков. Когда Мэриэль подошла ближе, мальчик уловил запах сухих трав. А ещё от неё пахло магией. Так пахли те, кто управлял растениями.
– Я тоже рада встрече. А ты, верно, Ричард?
Мальчик кивнул, а Мэриэль ласково потрепала его за щёчку.
«Все, кто жили на Севере, настолько любят трогать других людей? – пронеслось у него в голове, пока девушка приветственно обнимала Хель. – Это приятно».
– Клаус ещё не приехал? – Альберт убрал её золотые волосы за уши и неуловимо коснулся её щёк кончиками пальцев.
Морганна довольно хмыкнула и отвела глаза.
– Ещё нет. Айда, я налью вам чаю.
Она поманила за собой куда-то в глубь здания. Альберт с Ричардом на руках сразу пошли за ней.
Морганна задержалась на пару шагов, а после тихонько шепнула Нишанту:
– Мой брат не умеет держать себя в руках, когда дело касается людей, которые ему нравятся.
Мэриэль привела их в небольшой кабинет, где во всю стену у окна стояли друг напротив друга два дивана, укрытые шерстяным одеялом. Чуть ближе к центру стоял небольшой столик, а под ним был расстелен меховой ковёр. Прямо у двери висели полки, на которых стояли книги и деревянные фигурки зверушек. Справа от входа стоял стол-кафедра, а за ним шкафчики с бумагами. Чуть правее была ещё одна дверь.
– Располагайтесь так, как вам будет удобно. – Мэриэль жестом пригласила их войти.
Альберт прошёл первым и сразу же опустил Ричарда на ковёр. Мальчик наклонился и с интересом потрогал мех.
– Нравится? – Ал растрепал его волосы и сел на диван.
– Да. – Ричард завалился на бок и прижался щекой к ковру.
Морганна присела рядом с братом, а Нишант неуверенно расположился рядом с ней, пару секунд помешкав. Было несколько непривычно столь высоко сидеть. Мэри в это время уже расставляла деревянные чашки на столе и ставила чайник на небольшую печку в углу около окна.
– У вас столько игрушек. – Ричард с открытой завистью рассматривал полки.
– А посчитать сможешь?
– Я столько цифр не знаю. Ещё не выучил.
Мэри тихонько улыбнулась.
– Это всё Альберт мне сделал. – Эривер с нежностью оглядела зверушек. – А тебе ещё не дарил?
Ричард покачал головой и погрустнел, поглядев исподлобья на Ала.
– Не я должен дарить тебе первую игрушку.
– А кто должен?
Морганна улыбнулась и кивнула на вход. Ричард обернулся. В дверях с небольшим свёртком в руках стоял крупный мужчина лет тридцати. Он осторожно подошёл ближе и присел на одно колено перед мальчиком.
– Здравствуй. Меня зовут Клаус. – Он чуть склонил голову, а его карие глаза с теплотой оглядели Ричарда. – Это тебе.
Он развернул ткань и вынул оттуда небольшого зайчика. Коричневые уши игрушки были длиннее остального тела, но этим он был только привлекательнее. Риччи неуверенно взял в руки игрушку. Зайчик был ужасно приятным на ощупь, но больше удовольствия доставляла его мягкость.
– Спасибо. – Фаус подошёл ближе и протянул ручку. – Ричард.
– Очень приятно.
Они пожали руки. Однако мальчик свою ладонь не разжал.
– А вы… вы мой папа?
– Вполне возможно. – Мужчина поднял ребёнка на руки.
Ричард с интересом потрогал его вьющиеся волосы. Они были светло-каштановыми, густыми и удивительно мягкими, что даже пушились, несмотря на то что сзади были сплетены в тугую косу. А вот его борода была жёстче – её Риччи тоже потрогал.
– Хочешь погулять со мной по Арисне?
– Хочу! – Ричард тут же выпрямился. – Очень хочу!
– Боюсь, это будет затруднительно. – Мэриэль подошла к ним и протянула Клаусу несколько листов. – Тебе передали дело экзорцистов от Центральной Церкви. Надо проверить катакомбы Арисны, так как там были замечены следы колдовства.
Мужчина тут же помрачнел, однако руку поднял Альберт.
– Мы с Морганной можем этим заняться. – Его сестра закивала. – Не волнуйтесь и спокойно погуляйте. А мы всё сделаем.
– Ал. – Клаус кивнул ему. – Спасибо. Идём, Ричард?
– Да!
– Я верну его к вечеру. Или нет. – Мужчина рассмеялся и покинул кабинет.
Повисла неприятная тишина, которую нарушила лишь Мэриэль, когда разлила ароматный травяной чай по чашкам. Нишант поднёс ту к носу и глубоко вдохнул. Чай-трава. С калиной и мятой. Такой напиток подавали только в Варяжье, потому что самый лучший оттенок давали свежие ягоды. Плавающие красные бусины, к сожалению, были подморожены и больше охлаждали чай, нежели улучшали его вкус.
– Ведьму под Вейнпуром удалось допросить? – Мэри села напротив Хель и Нишанта.
– Нет. – Морганна щедро отхлебнула. – Она напала на нас в городе и сбежала. Мы задержались у Салем, и потом пришлось её казнить.
Мэриэль помрачнела.
– Сейчас всё больше одарённых скрывают свой дар. Центральная инквизиция жаловалась на то, что у них за год зарегистрировалось всего двадцать человек. У нас с этим всё в порядке – Сударыня Венна ежемесячно передаёт шаманские списки.
– Надо и Ричарда внести в реестр.
– Мальчик колдун?
– Да. Я, видимо, забыл об этом написать. Извини.
– Однако это не всё. – Морганна вынула из сумки книгу и развязала бинт на запястье. Словно ожог, там красовалась проявившаяся вчера метка. – Это похоже на знак Хель, верно?
– Знак Хель? – Нишант непонимающе глянул на Ала.
Однако ответила Мэриэль:
– У каждого духа есть своя руна, которой он отмечает своих шаманов. Однако, – она осмотрела и осторожно потрогала руку, – я не помню, чтобы она изображалась так. Я поищу материалы.
– Спасибо, Мэри. – Ал низко склонил голову. – Что касается фолианта, здесь описан ритуал по возвращению Эпохи Магии и Хельги Мораны. Но я бы хотел, чтобы ты перепроверила. Мы не маги, не знаем, что ещё может там быть.
– Поняла. Всё изучу. Раз вы его смогли открыть, то сама книга больше не опасна. – Мэри подвинула к себе рукопись. – Но и я хочу вам сообщить неприятные новости. Это связано с Сударем Юджином.
Нишант чувствовал себя чужим в этом разговоре.
– Дядя писал, что ему стало лучше. – Морганна выпрямилась и взяла брата за руку.
– К сожалению, ему становится всё хуже. Боюсь, до Литы он не дотянет.
– Меньше недели?
Морганна чуть отстранилась и несколько ссутулилась. Альберт сильнее сжал её ладонь. Мэри кивнула.
– Тогда мы навестим его после Катакомб. – Хель размял плечи. – Салем спрашивала о Кае. Ты сможешь устроить аудиенцию вечером? Без чужих.
– Конечно. Вы будете втроём?
– Нет. Это Нишант Фаввара. – Нишант поклонился головой. – Я тебе писал о нём и его сестре.
Мэриэль понимающе кивнула.
– Тогда мы пойдём. Морганна, – Ал легонько дёрнул её за руку, – идём.
Женщина кивнула и встала на ноги. Нишант тихонько последовал за ней. Альберт немного задержался за их спинами – он что-то подарил Мэриэль, из-за чего та засмущалась и попыталась спрятать наливные щёчки в волосах.
Уже на улице Морганна глубоко вдохнула и подняла голову к небу.
Нишант хотел её как-нибудь отвлечь, поэтому заговорил про Ричарда:
– Что же… Вам удалось найти хорошего сына для отца и хорошего отца для сына. – Он легко положил руку её на плечо. – Это ведь прекрасно.
Морганна не ответила, но кивнула. Разговор не шёл, и Фаввара не придумал ничего лучше, как обнять её. Хель прижалась к нему довольно сильно, но мужчину это не смутило. Он лишь уложил её голову на своё плечо и так и стоял. Сердце колотилось от волнения и неизвестно откуда появившегося смущения.
– Спасибо.
Как только Морганна отстранилась, Ал вышел из Штаба. Нишант разглядел на его бледной щеке смазанный розовый след.
– Итак, как будем действовать? – Мужчина сразу повернулся к Хель.
– Сначала пойдём за вещами, потом в Катакомбы, а дальше по нуждам. Нам нужно будет в больницу и к Королю. Мэриэль встретит нас у больницы
– Хорошо. Я провожу вас до больницы и вернусь сюда.
– Договорились. – Альберт достал карту города из сумки сестры и ткнул в небольшой треугольный квартал. – Вот здесь вход в Катакомбы. Наши на севере. По донесениям, там может располагаться лагерь проклятых. Надо либо обнаружить их и сдать на допрос, либо найти следы пребывания. Клаус вернётся с Ричардом довольно поздно, так что времени у нас много. Идём.
Ал двинулся влево от Штаба и кивнул сестре.
– Ты же сказал, что надо зайти за вещами. – Нишант пошёл за ними. – Мы направляемся к вам домой?
– Дом, Нишант, – Ал остановился и посмотрел ему в глаза, – это место, где тебя ждут. Там нас никто не ждёт.
Он тут же развернулся и продолжил идти. Морганна покачала головой.
– Велли имел в виду, что в нашем языке дом не означает место проживания.
– А как же тогда люди возвращаются в одинокие дома?
– Кто же сказал, что они одинокие? – Ал немного смягчился. – Дома живут домовые духи. Они охраняют жилище и заботятся о нём.
– А здесь?
– Здесь домового нет, – отрезал мужчина. – Да и не стал бы он тут жить. Я бы тоже не жил.
Они ещё раз завернули за угол. Морганна не нашла чем ещё притушить раздражение брата, поэтому аккуратно глянула на Нишанта. Он спрашивать и продолжать разговор дальше не стал.
И ведь это было действительно так. Морганне тоже не нравились дома Арисны, дома Центра. Они казались ей бездушными и однообразно унылыми. Всё из дерева, всё в одном цвете, словно сама природа запретила другие украшения. Правда, иной раз можно было встретить редкие лозы винограда, но и те были скудны.
Вот они прошли мимо чайной лавки. Никакого травяного запаха не раздалось, только курительная пыль – табак. Он Хель не нравился, как и в целом северянам. Венна его не запрещала, но особо и не одобряла. Да и люди сами всё понимали: от хорошего дела кашлять сажей не будешь.
Слева раздался звон – это была оружейная лавка. У её владельца сын – тот ещё хулиган. Он часто таскал металлические обломки и сам стругал ножики. Они по всему кварталу гуляли – от мальчишки к мальчишке. Отчего-то Морганне вспомнился отец. Он часто просил принести железный меч брата. Тот не любил такие упражнения, поэтому специально брал клинок полегче. А младшей сестричке приходилось бегать за ним.
«Раньше я носила меч брату. А теперь ношу свой».
Морганна тронула пальцами рукоять и глянула вверх. Ползли неприятные серые тучи. Мерещилось, что эта небесная сажа специально пачкает своими лапами облака и портит погоду в столице.
Они перешли дорогу, и справа показался ряд жилых домов. Альберт прошёлся взглядом по крышам, внутри считая каждую из них. И только он дошёл до семнадцатой, как повернул направо. Послышалось копошение – Морганна искала в сумке ключи.
Дом встретил их тишиной и отстранённостью. Он был таким неприметным, что, казалось, не зная дороги точно до двери, ни за что не найдёшь. Его стены, мощёные камнем, все покрылись мхом от сырости, а малая клумба с высохшими цветами под окнами словно бы умоляла о покое. Сбоку висел небольшой колокольчик, едва позвякивающий от ветерка.
Морганна прошла вперёд и провернула ключ. Открылась дверь. Внутри всё было ещё более унылым. Нишант даже не поверил сначала. Обычно северянские дома были оплотом уюта и тепла, даже вне Варяжья, а здесь… здесь не было ничего. Ни развешанных трав, что должны отгонять враждебных духов, ни печки, сверху укрытой кучей подушек и перин, даже защитныхрун не было. Не было и уголка для домового с чёрным хлебом и молоком с мёдом. Дом был простым и скудным: в проходной комнате слева располагалась столовая, объединённая с кухней с правой стороны, а дальше шли две жилые комнаты и приставная лестница на чердак.
– Вы действительно здесь живёте? – Фаввара осторожно заглянул в пищевой шкаф. Пусто.
– Мы здесь ночуем. – Морганна оставила на вешалке сумку и прошла к комнате. – Альберт не любит это место.
– Ты тоже. – Её брат обошёл столовую и нахмурился. – Нужно будет нанять горничную или уборщика. Тут ужасно пыльно. И надо забрать старые забытые вещи.
– Ты же хотел продавать дом. – Морганна сложила руки на груди.
– Лучше его продавать чистым. Нишант, – он повернулся к мужчине в дверях, – подожди нас здесь. Мы быстро.
Мужчина жестом пригласил за пустой стол, после чего ушёл в левую от входа комнату. Фаввара кивнул и присел. Он быстро пробежался по комнате взглядом. Под окном стояла небольшая тумба на кольцах, вправо во всю стену шёл шкаф. Неосторожный солнечный лучик скользнул по полке и перепрыгнул на стенку, щипнув взгляд бликом. Нишант поднялся и подошёл ближе.
В свете золотых нитей танцевали пылинки. Они пролетали мимо бумаг, заброшенными стопками стоящих почти на каждой полочке. Здесь были и некоторые вещи, видимо общие и такие же старые и ненужные. Однако и здесь было что-то интересное. Тем, чего коснулся лучик, была половинка раковины. Её край выглядывал из холщёвого самодельного мешочка. Лента от него давно упала к ножке шкафа, откуда мужчина её и поднял.
Странное дело – этот мешочек излишне сильно выбивался из общей картины. Он совершенно не выглядел забытым, хотя и отчаянно пытался таким казаться. Его словно бы специально оставили здесь, но периодически возвращались.
Фаввара осторожно взял в руки вещицу и аккуратно вынул ракушку. Белая, с точечными красными прожилками. Он аккуратно поднёс её к глазу.
«Прозрачные».
Опустив взгляд вниз, он заметил около ноги шнурок. Видимо, он тоже лежал в мешочке, но выпал, когда Нишант достал раковину. Мужчина наклонился за шнурком и, только взяв в руки, заметил, что это не нитка. Это были волосы. Рыжие и белые пряди переплелись в единое целое и запаялись воском. К одному концу было привязано металлическое тонкое колечко, слегка покоцанное с одной стороны.
Неприятно заныло где-то в груди. Нишант убрал всё обратно в мешочек и подвязал алой расшитой ленточкой. И только он вернул его на место, из комнаты вышла Морганна. В руках у неё было свёрнутое платье и лоскут ткани. Она расстелила его на столе и ловко завернула одежду.
– В комнате нет стола. – Она прижала к себе свёрток. – Оно мне очень нравится. Не хочу здесь забыть.
– Не будет ли вам с Альбертом жарко? – Нишант оглядел её с ног до головы и особенно задержался на плотной куртке.
– Смотри, как бы сам не замёрз. Это всё-таки подземелья. Я достану для тебя накидку.
Альберт тоже вышел к ним и положил свои вещи на стол. Теперь и у него через плечо висела сумка. Мужчина подошёл к шкафу и одной рукой снял свёрток зелёной ткани, тщательно вытряхнув его перед тем, как вручить Нишанту. После этого он протянул сестре тот самый мешочек.
– Возьмёшь?
Морганна секунду помялась, но кивнула и смело взяла. Благо, что удивлённый взгляд Фаввара она расценила как вопрос.
– Это на удачу. От любящего человека.
Дорога до катакомб не заняла много времени. Вход в них не охранялся, однако и не был заметным. Перед ними возвышалась башня голубятни. Город уже ожил, и до полудня оставалась самая малость, поэтому шум вместе с людьми тёк по улицам. Альберт зашёл за башню по часовой стрелке и скрылся. Морганна и Нишант последовали за ним.
Небольшое пространство между стенами медленно спускалось каменными ступеньками, закручиваясь в спираль. Света практически не было, а его лучики пропали после первого же оборота лестницы.
Нишант слышал, как скользит ткань перчаток Альберта, который держался за центральную колонну, а потому просто молча следовал за ним. Морганну он различал лишь по дыханию. С каждым шагом становилось холоднее, и внутри Фаввара снова и снова благодарил Альберта за предусмотрительность. А вот себя ругал – нужно было попросить ещё и перчатки.
Мужчина поднёс руки ко рту и медленно выдохнул. Буквально через несколько секунд Морганна легонько пихнула его локтём и протянула перчатки.
– Спасибо. – Эхо неприятно ударило по ушам.
Нескоро, но внизу показался огонёк. Альберт ускорился, как только его заметил, и уже ждал сестру и Нишанта около лампы. Она была в виде металлического цилиндра с тонкими и дырявыми стенками, а внутри горела верёвка в небольшом сосуде с маслом. Рядом, на полке, стояло ещё штук десять таких же. А на противоположной стене висела карта катакомб.
Нишант подошёл ближе и нахмурился.
– Она настоящая?
– Да. – Альберт взял лампу и вынул из сумки толстую свечу из жира, на которой ножом начал делать пометки. – Просто отзеркалена. Это чтобы те, кому здесь не стоит бродить, тут и остались. На. – Ал достал два свитка. – Мэриэль передала чертежи путей, где мы должны проверить следы ведьм.
Морганна забрала один и развернула. Карта внутри была начерчена угольным карандашом и схематично изображала ветви проходов. Альберт тем временем закончил с одной лампой и зажёг её, но не закрыл. После он снял вторую и проделал то же самое с ней – вставил туда размеченную свечу.
– Разделимся. Надо проверить только два направления. Там много тупиков. Каждую проверенную развилку надо отметить мелом. – Альберт вручил Нишанту белый кусок. – Если что-то нашли – разберитесь и пометьте место на карте.
Морганна кивнула и взяла лампу.
– Идите назад сразу, как свеча достигнет вот этой отметки. – Хель указал на проведённую линию. Она как раз делила пополам саму свечу. – Этого времени должно хватить на осмотр почти всей части катакомб. Если кто-то не приходит на место к концу свечи – идите на поиск по меткам. Надеюсь, не придётся.
Нишант кивнул. Альберт зажёг самодельные таймеры и скрылся в западном проходе. Морганна закрыла лампу и повела за собой в восточный. В первые часа два им попадались уже отмеченные проходы, но на первом же повороте без метки Морганна остановилась. Она передала фонарь Нишанту и полезла в сумку. Он поднял тот повыше и огляделся.
Холодная серая каменная кладка, покрытая влажным изумрудным мхом, сводами нависала над ними. За всё это время он не встретил ни единой деревянной опоры – только суженные проходы с уплотнёнными стенами. Под ногами чаще всего был песок, однако иногда попадались и каменные тропы.
– Морганна? – Нишант повернулся к ней.
Женщина достала небольшой мешочек с чем-то сыпучим.
– Я почувствовала запах магии. Кто-то совсем недавно тут был.
Морганна двинулась вперёд. Однако ничего такого в проходах не было. Нишант отметил их, и пара вернулась к основному коридору. Так повторилось с ещё парой путей. Хель уже была раздражена, поэтому после очередной пустоты в тупике Нишант аккуратно взял её за руку.
– Ты в порядке? – Он погладил её пальцы.
– Да, – почти сквозь зубы ответила женщина. – Просто это уже похоже на издевательство! Здесь всё пропахло магией! Она свежая, словно здесь проводили ритуал совсем недавно. Но я не могу подсветить её порошком, потому что запах словно просто висит в воздухе.
Нишант опустил фонарь на пол и выдохнул.
– Мы это найдём в любом случае. – Фаввара легко сжал её ладонь и отпустил. – Сделаем небольшую передышку. Времени до возвращения – ещё час.
– Ладно.
Морганна круто развернулась, но не заметила камешек, из-за чего чуть не упала. Но Нишант вовремя её подхватил. И открывшаяся ему картина была действительно волнующей. Он ранее не видел Морганну настолько смущённой. Хоть его чувства остыли после долгой разлуки, а всё же Фаввара был очарован.
Смотрел в эти изумлённые алые глаза и не мог остановиться. Он словно медленно тонул в этом цвете, но не в крови тех, по чью душу она приходила, а в калиновых ягодах, в полной корзине. Веснушки на бледной коже рассыпались вышивкой на праздничной скатерти.
Морганна, резко схватившая его за локти, сейчас аккуратно отпустила, слегка коснувшись плечей. Она заглядывала прямо в душу. Нишант гулко сглотнул и понял: он не сможет отвести от неё взгляда. Теперь уже нет. Кажется, при том времени разлуки, что между ними было, Нишант не имеет права в таком смысле восхищаться Морганной, но кто ему запретит? Сейчас Фаввара видит каждую мелочь, каждый невольно брошенный в сторону взгляд, каждый вдох и каждый удар сердца. Его пальцы обманчиво осторожно заправили снежную прядь за ушко, а после очертили контур щеки и чуть приподняли подбородок. Меж их лицами осталась пара жалких секунд, и каждый чувствовал чужое дыхание.
– Нам нужно поспешить, – словно очнувшись от морока, резко выпалила Хель и отпрянула, вжавшись в стенку спиной. – Я поняла, откуда запах.
Она отвернулась к выходу и сделала пару смелых шагов, после чего остановилась перед темнотой в ожидании партнёра. Но Фаввара почувствовал – Морганна ему солгала. Внутренности полоснуло солью и горечью. Он отвратительный человек – и его помысел сейчас был ужасен.
– Извини. Я повёл себя недостойно. Мне жаль. – Нишант поднял фонарь и подошёл ближе.
– Всё в порядке. – Хель тепло улыбнулась ему. – Просто я думаю, что нам стоит поговорить об этом позже. Может… на обратной дороге?
Фаввара кивнул и последовал за ней. Каждый шаг был легче, а в груди разливалось необъяснимое тепло.
«Ты убьёшь меня одним своим взглядом», – пронеслось в мыслях Нишанта.
Они вернулись к основной дороге и заглянули в карту. Осталось два разветвления – то, что вело к выходу с южной стороны города, и то, что уходило круто под землю, соединяясь с западной веткой проходов. Отчего-то отсюда дорога расширялась, а уже совсем близко к выходу могла помещаться и целая повозка. Однако сам проход был завален. Но вот что странно: камни, намертво залитые смолой, словно отрезали путь назад, в подземелье.
– Мне это не нравится. – Морганна пометила место на листе. Она подошла ближе и принюхалась. – Она свежая… Запах от неё.
Но Фаввара не поспешил с ней соглашаться. Не имея звериного чутья, он привык пользоваться достижениями человеческого разума. Поэтому попросил мешочек с порошком и отсыпал себе горсть. Он пару раз встряхнул её в руках, а после присел на колени и сдул вправо от самого низа завала. Хель распахнула глаза – пыль осела отпечатками капель по полу, а на изломанной стене показался след ладони.
– Быть не может… – Морганна подошла ближе к отпечатку. – Пыли больше, чем на завале. Оно ещё здесь!
– Надо быстрее проверить оставшийся выход. Если он связан с западным коридором, то вполне возможно, что Альберт мог встретиться с гостем.
Морганна подхватила фонарь и поспешила влево. Нишант еле поспевал за ней, но старался не терять из виду свой огонёк. Но вскоре Хель упёрлась в тупик. Проход на западную сторону тоже был завален, но уже по естественным причинам. Внутри стояли деревянные подпорки. Женщина секунду помедлила, а после повернулась к Нишанту.
– Надо осмотреться, – он постарался сказать это как можно твёрже.
Фаввара повесил фонарь на край одной из подпорок и отошёл к ближайшей стене. Морганна тоже начала внимательно обыскивать каждый камень. В какой-то момент Фаввара почувствовал, как камни под ногами уходят плавно ниже и образуют полость с двойной стеной – такой же, какая была у северного входа. Он слегла протиснулся внутрь и обнаружил сгнившую деревянную заслонку, в щелях которой различил свечение.
– Морганна! – Он чуть вылез обратно. – Посмотри на это! – Фаввара окликнул Хель.
Подав руку, он помог ей спуститься к нему, после чего отстранился и с силой толкнул деревяшку. Она разлетелась пополам, и мужчина смог протиснуться вниз. Морганна наклонилась и вылезла за ним, после чего отряхнулась от пыли и паутины. Женщина нахмурилась.
Круглая комната перед ними освещалась двенадцатью фонарями с неизвестными камнями разных цветов – но каждый из них горел достаточно ярко. Всё помещение от пола и до потолка было выложено камнем. Немного дальше возвышалась арка больше двух метров. Дверь её была такой же формы, но несколько меньше, а в самом верху был огромный глаз с горизонтальным зрачком. На уровне рук, в самом центре, находился ромбообразный выпуклый рельеф. А внизу, в центре комнаты, шли круги – всего их было четыре.
– Здесь у двери нет ручки, – обратил внимание Нишант. – Но прошёл я именно через такую.
– О Духи… – Морганна подошла ближе. – Помнишь, в архиве я говорила о них? Это двери в коридоры Внеземелья. Имея ключ, можно в любое место попасть… Вот откуда шёл запах. И куда вёл…
– Значит, наш гость… пропал здесь?
Морганна кивнула.
– Но их все должны были разрушить после резни. – Хель обернулась. – Зачем Королеве Арион оставлять такую опасную вещь прямо под своей столицей?
– Только если такие двери не под каждой столицей.
Нишант развернул карту на полу обратной стороной и принялся рисовать мелом границы их Королевства. Отметив каждую столицу, он задумался. Но тут же стёр точку и поставил её у Милграда.
– До Милграда здесь было одно из главных святилищ Богини. Она была чаще здесь, чем в людской столице. – Нишант соединил все точки между собой и ахнул.
На его рисунке появилось созвездие звёздного цветка – посмертного символа первой Королевы. Серебряные лепестки этого цветка представляли собой скошенную чашу и часто неравномерно врастали кончиками внутрь, образуя внутри звезду.
– Она специально их оставила. – Морганна нахмурилась и забрала чертёж. – Надо показать это брату и в штабе. Идём.
Обратно они не шли – бежали. Лампу несла Хель. Выбежали ко входу они наравне с Альбертом. Тот устало разминался, но, заметив пару, посерьёзнел.
– Что случилось? – Он забрал лампу и поставил на стол вместе со своей. – Вы кого-то нашли?
– Фенестру. – Морганна ткнула на место соединения коридоров. – Она здесь!
– Я был там, но проход завален. И очень давно.
– Там есть ниша, – вступил в разговор Фаввара. – Она спускалась вниз и была закрыта деревянной доской.
– Невозможно. Их все уничтожили.
– Я точно говорю, что прошёл через такую. Не ехал же я за вами неделю!
– В фенестру за городом я ещё поверю, но под столицей? – Ал сложил руки на груди.
– Посмотри. – Морганна открыла сумку и отдала ему чертёж. – Это звёздный цвет. Их не разрушили по приказу Арион. И сегодня кто-то воспользовался ею. Мы опоздали.
– Мне теперь кажется, что ни одну из них не разрушили. – Альберт помрачнел. – Это был проклятый запах?
– Да. Кто-то прошёл через южный вход, завалил его и, видимо, не сразу нашёл выход.
Альберт замолчал, но в какой-то момент его глаза широко распахнулись.
– Вы же понимаете, что у кого-то есть ключи от фенестр? У проклятых есть ключи от фенестры, ведущей буквально в нашу столицу! Надо срочно сообщить об этом Мэриэль.

Четырнадцатая глава. Дом Миры
Мы должны брать из прошлого огонь, а не пепел.
Ж. Жорес
Хель, казалось, пытались обогнать ветер. Нишант еле поспевал за ними. Ситуация в его голове складывалась просто отвратительная. Помимо того, что его сестру похитили для колдовского ритуала, как и детей Уир и Тэй, которых до сих пор не нашли ни инквизиция, ни кустос, судя по всему, ведьмы ещё и в столице шпионили. Мысленно Фаввара посчитал дни до Чёрного Полудня. Не считая сегодня, оставалось всего четыре дня.
«Одной Богине известно, что ещё случится», – пронеслось в голове у мужчины.
Впереди показались светлые стены больницы. Это была необычная лечебница: сбоку висело белое полотно с красными пятнами, обрамлёнными вышивкой в виде глаза, – символ фантасмагории. Здесь дети и взрослые со всего Медиана, центрального региона, могли получить достаточное лечение. Однако мест не всегда хватало, равно как и лекарств. Многие просто получали рецепты на настойку и отправлялись обратно домой.
Трёхэтажное здание протягивалось на четыре южных подъезда. Белые камни несколько грубили вид, однако всё равно выделяли дом. Крышу покрывала черепица грязного серого цвета, задетая мхом. Окна небольшие, но закрытые довольно тонким слоем слюды, отчего хорошо пропускали свет. Излишних украшений на лечебнице не было. Рядом расположился только древесный садик с несколькими лавочками. На одной из таких, самой близкой, сидели две больные девочки и играли в камушки. А рядом кружилась Мэриэль. Она ходила взад-вперёд, явно чем-то обеспокоенная. Стоило ей заметить Хель и Нишанта, как тут же пошла навстречу, чуть ли не столкнувшись нос к носу. В руках девушка сжимала шляпку.
– Я перевела несколько глав книги. – Мэри вынула из шляпки свиток и сунула в сумку Альберта. – Я расписала кратко. Что случилось в Катакомбах?
Морганна подошла ближе и наклонилась к уху Эривер.
– Мы нашли фенестру, а с ней и проклятый магический след.
Нишант задумался. Что-то не сходилось. Только что? Он снова и снова прокручивал в голове этот момент, пока не осознал.
– Морганна, – он тоже шагнул к ним в круг, – если проклятая сбежала, почему там стояла та заслонка? – Мужчина сглотнул. – Ведьма могла остаться там.
– Нет. – Хель помотала головой. – На заслонке были следы магии. Они остались и на твоём плече. Она просто поставила её обратно.
– Подождите, – прервала их Мэри. – Получается, что под столицей осталась действующая фенестра, к которой есть доступ у проклятых?
Троица молча кивнула.
– Судя по материалам из книги, вашим письмам и сегодняшнему открытию, проклятые всерьёз готовятся к Полудню. Дети, которых они похитили, были кровно связаны с разными Княжествами Ариона. Вполне возможно, что они были носителями народной формы магии. Если всё так… то Шанти будет проводником, а Ричард жертвой.
– Нужно предупредить Клауса. – Альберт выпрямился.
– Я найду его. Сударь Нишант, не поможете мне? – Мэриэль с надеждой посмотрела ему в глаза. – Альберту и Морганне нужно успеть по делам.
Фаввара согласно кивнул. Мэри быстро надела шляпку, и они поспешили в сторону центра города. Альберт взял сестру крепко за руку и поцеловал в макушку.
– Мы справимся. А сейчас надо увидеть дядю.
Внутри всё пропахло лекарствами. Удивительно, как ещё внешняя территория не сдалась под натиском целебных ароматов. Встретивший их в белом переднике человек сразу вежливо поздоровался и повёл за собой. Коридоры изнутри были более красочными из-за того, что солнце играло лучиками с полупрозрачной слюдой. Их провели до второго этажа. Хель переглянулись.
У каждой такой больницы было негласное правило трёх этажей. На первом этаже в основном были дети и те, у кого болезнь протекала в лёгкой форме. На втором этаже жили те, кто в больницу приезжал пролечиться и дальше жить до ближайшего приступа. Третий этаж населяли безнадёжно больные, люди, оттягивающие смерть. Обычно они жили по три человека. Соседи постоянно менялись, и встретить там дядю было страшно.
И словно подтверждая худшие опасения, работник наступил на лестницу выше. Морганна сжала руку брата сильнее. А ведь такой конец ждал её уже совсем скоро. До заветного часа всего пять дней, считая сегодняшний. Переступать последнюю ступеньку было неимоверно тяжело. Хель мельком обернулась. Деревянные стены не были ни печальными, ни радостными. Всё обыденно – как и должно. Здесь мучения и боли, агонии и апатии, существование и смерть – всё сплелось в единый узел повседневности.
Они ступили на третий этаж. Альберт сразу заметил нарисованные около каждой двери красные и белые крупные точки. Там, где все отметины были белыми, висел такой же скорбный лоскут на ручке двери. Белый – символ пустоты, отсутствия чего-либо. Символ ушедшей души, покинутого человека. Символ смерти. Морганне стало не по себе от всего этого. Она попыталась думать о другом. Например, о Ричарде.
«Интересно, Клаус показал ему зверинец? Он рассказывал, что его сын очень любил кроликов. Кажется, у них один жил и дома…»
Это успокоило Хель. Но ненадолго, ведь она сразу вспомнила и о Шанти. Мысли о ней её не беспокоили так часто, и это казалось странным. Обычно Хель спать не могла от переживаний, а здесь неизвестный покой. Словно кто-то на ушко всю ночь шепчет «она в порядке».
Они подошли к двери. Два из трёх. Альберт выдохнул и глянул на их провожатого. У него в руках был белый мел. Больше говорить и не пришлось. Он аккуратно постучал и заглянул внутрь. Мужчина, сидевший исключительно за счёт большого количества подушек, разглядывал что-то в окне. Вдруг он принюхался и кое–как смог обернулся.
– Берти… – еле слышно протянул мужчина и постарался улыбнуться.
Его испещрённое шрамами лицо уже пятнадцать лет могло лишь пытаться выдавливать из себя эмоции. Остатки бровей едва двигались, один здоровый глаз скудно сиял, а вместо носа стёсанный до двух дыр обтёсок. Хель зашли в палату и подошли ближе.
– И Аня…
Говорил он тяжело. Все раны давали о себе знать. Соседей уже не было – остались лишь две голые кровати. На тумбочке у его постели стояли лекарства, лежали какие-то камушки. Комната была такой же обычной, как и коридор, – просто в ней стены и пол отделаны деревом. Хель подошли ближе и сели у его постели. Мятая хрупкая ладонь, бывшая некогда сильной и крепкой, бессильно опустилась на плечо мужчины. Она была бледной и ледяной, поэтому крупный сапфировый перстень очень сильно бросался в глаза.
– Я и не надеялся дождаться. – Обрубок второй руки он осторожно прижал к телу. – Как там Весант? Как Рафаэль?
Альберт потупил взгляд.
– Их сожгли накануне нашего приезда. Но мы доказали их невиновность, поэтому… их хотя бы похоронили.
– Вот как… – Мужчина качнул головой и упал обратно на подушку. – Жаль его. Мы с Артуром хорошо знали Рафаэля. Но скоро встретимся…
– Зачем же ты так, дядя Юджин? – Морганна приподнялась и легко его обняла. А внутри её сильно кольнуло. Она бы могла пересчитать все его кости. От крупного и пышущего здоровьем молодца остался дряхлый и немощный смертник. – Ты ещё поживёшь.
– Не поживу. Ко мне приходили. Сегодня я вернусь к брату… Только не знаю, как в глаза ему смотреть буду. Не сумел вас воспитать. И вас оставил на тятю… и сам… А сам и толком-то в жизни ничего и не сделал. – Юджин уложил голову на подушку. – Мне и на тебя, Берти, тяжело смотреть. А ты так на брата похож… И ты, Аня. – Он медленно моргнул целым глазом. – Кто же не знал, как брат тебя любил. Вас обоих. Самые желанные дети…
Мужчина замолчал. Он только тихо дышал, о чём-то задумавшись. Морганна обнимала его и гладила по плечу, Альберт держал его руку на своём плече.
– Поправишься, дядь Юджин, – постарался как можно увереннее сказать Ал. – Домой вернёшься. По тебе знаешь, как дедушка скучает?
– Знаю… – Мужчина посмотрел на племянника, повернувшегося к нему.
На него глядели такие же ясные, синие глаза брата. Он догадывался, что Альберт даже на толику не осознаёт, как похож на своего отца. Не только внешне – внутри. Он был не по годам ответственным и мудрым с самого детства, заботился о младшей сестре, как настоящий взрослый. И, как настоящий взрослый, отказался от тебя ради сестры. Он почти полностью повторял судьбу своего отца.
– Ты, Альберт, – мужчина даже привстал, – достойный сын своего тяти. Он твой. – Юджин легко стянул кольцо с пальца и сложил в руку племянника, после чего закрыл ладонь своей. – Ты отныне глава нашего роду. – Мужчина закашлялся.
Хель подскочили на ноги в поисках лекарств, но дядя их остановил.
– Вы… – мужчина старался быстрее договорить, – от брата… главное взяли. – Он протянул руку и сжал две ладони: Морганны и Альберта. – Не воины вы… мастера… как Артур… И мы… – из глаза покатились слёзы, а его всего затрясло, – гордимся вами… Прости, Аня… – Он вдруг поднял глаз. – Прости меня… Это я… дар загубил.
– Всё в порядке. – Морганна поцеловала его руку. – Всё хорошо. Я не злюсь.
– Простите меня… – Тело обмякло, завалившись вбок, на племянников.
Морганна тихо заплакала, прижимаясь к бездыханному телу. Альберт же несколько секунд смотрел в одну точку, а после уложил дядю обратно в кровать и дал сестре пару минут.
Мужчина поднял перстень и взглянул на него. Он смутно помнил его на отцовской руке. Серебряное кольцо с сапфиром передавалось по их роду ещё с первого Хель – Герхарта. Ему пожаловал Вождь это кольцо как подарок на свадьбу с Ингихильд – последней известной шаманкой духа Хель. На украшении так и было написано с внутренней стороны – «Хель». Даже было семейное поверье о том, что, если этот перстень наденет кто-то, кроме кровных наследников, тотчас же серебро почернеет и отравит вора. Альберт покрутил его ещё немного в руках и осторожно надел на средний палец.
Морганна поднялась на ноги и посмотрела на брата. Он обнял её и прижал к себе, поглаживая по голове. Постояв так ещё минутку, мужчина мягко поцеловал её в макушку и чуть отстранился, продолжая обнимать за плечи. Он протянул к лицу дяди руку и закрыл его глаза.
– Вот и всё, – прошептал Альберт. – Мы остались вдвоём.
Морганна снова заплакала и прижалась к брату. Он просто молча прижал её к себе и вывел из палаты, кивнув провожатому. Очнулся мужчина уже внизу, где у садового фонтана сестра умывалась от слёз. Он поднял подрагивающие руки и резко встряхнул их. И ещё раз. Он повторил так пару раз, пока не прошло.
– Пойдём домой, конна. Тебе надо прийти в себя. – Альберт подошёл к сестре и положил ладонь на плечо. – По пути заглянем на рынок, и я что-нибудь приготовлю.
Морганна лишь кивнула.
***
Альберт закинул в казан последние овощи и перемешал. Морганна уже закончила накрывать на стол, поэтому молча смотрела в стенку. Разговор не складывался. А если и начинался, то сводился к дяде.
– Дедушка очень расстроится, когда узнает. – Женщина положила голову на стол и взглянула на брата.
Он не ответил. Позволив тишине ещё немного побродить по дому, Морганна вздохнула.
– Извини.
Альберт продолжал просто готовить. А как закончил, убрал с огня и поставил по центру, между овощами и солониной. Они купили продуктов на одну трапезу, ведь задерживаться больше дня здесь не планировали. Манящие ароматы наполнили столовую. Ал заметил, как у сестры зарумянилось лицо, и улыбнулся.
– Ешь на здоровье. – Альберт взялся за ложку и отложил себе немного в тарелку.
– Хлеб да соль. – Морганна кивнула и тоже принялась за еду.
Рагу с мясом и овощами было изумительным. Аня то и дело поглядывала на брата, внутри восхищаясь им. Всем-то её старший был хорош. И лицом вышел, крепкий и здоровый, на инструментах играет, рукастый: и готовит, и шьёт, и вышивает, и столярничает – всяким рукочёсом занимается. Так ещё заботливый и добрый.
А она сама?
По хозяйству управляться умеет – да и славно. А внутри что? Разве она настолько же надёжна, как брат? Разве у неё есть столько же талантов?
«Одним мечом махать горазда, да и только. – Она опустила голову. – Дядя ушёл, и я скоро уйду. Только он по храбрости, а я по глупости».
– Конна? – Ал легко толкнул её локтём. – Ты в порядке?
Морганна подняла голову и закивала.
– Да. Просто задумалась. Извини.
– Аня, – брат тепло улыбнулся, – я рядом. Ты можешь рассказать мне любые переживания. Что случилось?
– Мне… мне не дают покоя слова дяди. – Морганна быстро поменяла направление разговора.
– Про дар?
Аня кивнула. Альберт задумался и глубоко вздохнул.
– Я и сам не знаю. Может, он имел в виду то, что в тебе проявились шаманские корни?
– Он извинялся. Почему? Да и… я не помню, чтобы у нас заходил разговор о таком. – Женщина глубоко вздохнула. – С другой стороны, даже в нашей семье такое – редкость. Я знаю, что только Тотра обладала шаманскими силами. Но она была правнучкой Ингихильд.
– Да и она была шаманкой Лады, а не Хель. – Альберт откусил хлеба. – Может, дедушка чего знает? Он всё-таки много людей шаманской крови знает.
– Надо будет его спросить, как доберёмся. – Она снова вспомнила о новости, которую они должны привезти, и сменила тему: – Что нам Каю говорить? Я не рассчитывала, что в Арисне такая ситуация. Всё-таки столица.
– Конна, какой город имя столицы защищает? Вспомни наш Серград. А ведь столица Варяжья.
– Тут ты прав. – Хель отставила тарелку и замолчала.
Альберт продолжал ранний ужин.
– А может, это связано с нашими родителями? С тем, что произошло тогда?
Мужчина подавился и пару раз ударил себя в грудь, после чего уставился на сестру.
– Как ты это себе представляешь? Разве уж наша мати была шаманкой. Но мы точно знаем, что нет. – Он вздохнул и поставил грязную посуду в стопку. – До посещения Дворца у нас есть пару часов. Так что ты можешь идти подремать. Тебе надо отдохнуть.
– А тебе? – Морганна подняла глаза. – Я могу помочь с посудой.
– Морганна. Конна. – Ал встал и забрал тарелки в кухню. – Отдохни, пожалуйста. Ты вчера открыла древнюю книгу, сегодня нашла фенестру. Ещё и дядя сегодня умер.
– У тебя тоже.
– Я справлюсь. – Он подошёл к ней и положил руки на плечи. – Отдыхай. К Каю идти надо с холодной головой.
Морганна кивнула и пошла в сторону своей комнаты, однако около двери остановилась.
– Велли, скажи… вот… я так же умру? Или…
– Морганна. – Альберт выглянул из-за угла и нахмурился. – Тебе жить долго. Если только ты ничего от меня не скрываешь.
Хель помотала головой.
– Вот и славно.
Аня зашла в комнату и, закрыв дверь, прильнула к ней спиной.
«Это кошмар. Всё хуже и хуже! – Морганна выдохнула и сжала кулаки. – За последние года я ни на шаг не приблизилась к ответам. Что, в конце концов, случилось в Серграде?»
Женщина прошла дальше и просто упала на постель. Повернувшись на спину, она измученно посмотрела в потолок. Мысли о произошедшем в тот роковой вечер пятнадцатого января, когда закат родного города омрачили крики людей, давили на плечи и душу. Отравленные колодцы, улицы, полные колдовских рабов, больные фантасмагорией, чудовища и прочие твари Тьмы, которые появились из ниоткуда и исчезли в нигде. Всё началось быстро и так же стремительно закончилось. А ведь Хель даже не было в городе – они возвращались из столицы, где родители раздавали заказы.
Морганна потянулась к сумке и выудила пальцами тетрадь. Маленькая перерисованная копия их семейного портрета красовалась на первой странице.
После того как мати рассказала о беременности Альбертом, тятя ушёл из инквизиции и принялся искать более мирный источник заработка. И нашёл – он создавал прелестных кукол. И каждая была уникальна. Игрушечные лавки передавали письма друг через друга, поэтому работы у родителей было много. А ведь ко всему этому тятя принял на себя семейный титул и стал Почтенным Ярлом Артуром из рода Хель, сыном Викара (правда, приёмным). Почтенными Ярлами Хель были из-за первой – Ингихильд. Она была шаманкой, заключившей фывру с духом льда Хель – особый договор одарённого человека и духа, позволяющий шаманам колдовать силами духов. «Бабушка Хильда» тоже служила в инквизиции, а как покинула её во имя тихой жизни, детям подарили титул Почтенных Ярлов из рода Хель.
Морганна наклонила голову и свесилась с кровати.
«Надо поменять подход. Взгляд я уже поменяла».
Женщина подошла к повешенной на стене ткани и ещё раз внимательно взглянула в тетрадь, после чего нашла бумагу и начала угольным карандашом выписывать свои самые важные события во время поиска правды. Через время стена из бумаг была готова, и Морганна провела мелом линии связей. Теперь дело было за малым – подставить события последних дней в эту паутину мыслей. Как закончила, отошла на пару шагов.
Мати всегда советовала смотреть на каждую ситуацию так, чтобы видеть её целиком. Морганна смотрела на всю сеть записей и нитей. Все они вели к забытому прошлому их мати, Миры Хель, переплетались с ритуалами и обрядами, приплетали фантасмагорию и в итоге приходили к единой ветви – гримуару. Так как он был неизвестен, а по словам Ричарда, вообще найден в старом доме Фаввара, появлялись вопросы к мати Нишанта. С чего бы южной барде хранить такой злой артефакт? С подобным могли совладать лишь шаманская кровь, благородная и проклятая. Их мати точно были знакомы из-за семейных дел. Но могли ли они обладать чем-то более серьёзным, чем просто дружба?
Морганна коснулась кулона на шее и снова открыла семейный портрет.
«Наша Маата делала их для всех близких. Она пела над землёй, и та помогала ей в работе», – всплыли в голове слова Нишанта.
«Наша с Шанти Маата была тантрики».
Морганна сделала ещё один шаг назад и развернула ткань на руке. Белый символ всё ещё не унимался. Кажется, он даже становился ярче и холоднее. Теперь женщине не нужно было спрашивать Мэриэль. Морганна поняла, что это за знак.
Белый серп, из рукояти которого выходили в разные стороны два луча, – метка Хель. В отличие от Великих Зверей, обычные духи могли заключать фывру только с одним человеком, и на старости лет шаманы и шаманки передавали своим потомкам духов. Но Хель в их семье ни разу не наследовался из-за исчезновения Ингихильд.
«Дядя говорил про дар. Не значит ли это, что я следующая шаманка Хель? Или дело в другом? – Морганна подняла руку. – Единственная, кто смогла взять на себя такую роль после Ингихильд, была Тотра, её правнучка. Но Хель был для неё слишком силён, и фывру она заключила с Ладой, духом семьи. – Хель помассировала щёки ладонями. – Не понимаю. Знак проявился после обряда. Но я и раньше проводила подобные вещи, а метки не было. Может, это значит, что я и вовсе лишилась всякой силы?»
Морганна вытянула левую руку и напрягла пальцы, стараясь что-то наколдовать, но даже спустя пару минут ничего не вышло. Яснее не стало. Поэтому женщина снова вернулась к своей стене.
«Кто такая Мира Хель?»
Простой вопрос ставил в тупик их с братом не первый раз. Даже их дедушка не знал, кем была их мати до переезда в Варяжье. А знал ли тятя о её прошлом? Для обычной сироты из Медиана было слишком много белых пятен в её истории.
По спине Морганны пробежался холодок. Она плохо помнила свою мати, её голос, но точно знала: отчего-то в детстве она её боялась. Было в её застенчивости и скромности что-то такое, что заставляло оборачиваться, если она была сзади. Горло сдавил ком, а на ум пришли слова ведьмы из того рокового дня:
«Такая же, как мать, – предательница и беглянка!»
Была ли их мати проклятой ведьмой? Была ли она ведьмой вообще? Если за ней охотилась эта Госпожа Фан из Милграда, то, верно, она перешла ей дорогу? Или, может, чем-то насолила? Но чем могла провиниться сиротка? Сиротка ли?
«Мира Хель. Но я Морганна Мириан Хель. Мириан Хель. Кто ты?»
Морганна подошла к зеркалу. Дедушка часто упоминал, как она похожа на мати.
«Какое преступление ты совершила, что заплатила за него такую цену?»
Наконец-то история сложилась. Морганна резко обернулась и снова взялась за мел.
«Что, если мати украла у Фан книгу? – Она обвела листок и пометила его единичкой. – Но где-то спрятала. И когда напали на нашу семью, тайна ушла в могилу с мати. Но мати Нишанта нашла её и привезла к себе, спрятала в своём доме, но из-за внезапной гибели не смогла передать знание о ней кому-то другому. Нет, не нашла. Она знала, где мати хранила гримуар. – Она прочертила линию к мати Нишанта – Марте Фаввара. – Это место было в Серграде. И связано с нашей семьёй. И ради этого Фан решилась развалить город».
Взгляд сам собой упал на семейный портрет. Его оригинал когда-то висел в сенях их дома и встречал каждого гостя.
– Морганна! – раздался голос брата за дверью.
Если хочешь что-то спрятать, положи на самое видное место, не так ли?
– Аня, нам пора! – Альберт постучал, а после потянул ручку.
«Но тогда при чём тут Хель? Зачем мати похитила книгу ведьм? Как она узнала о ритуале и самой книге?»
– Аня? – Мужчина остановился в проходе.
Морганна повернула голову.
– Почему ты плачешь?

ПЯТНАДЦАТАЯ ГЛАВА. ГЛАЗА
Бывают в жизни минуты, когда внезапно распахивается волшебная дверь и жизнь дарит вам встречу, на которую вы никогда не надеялись.
Гийом Мюссо
Морганна разглядывала паркет под сапогами. Солнечный дворец был непривычно тих и пуст. Позади остался открытый коридор меж крыльями дворца, а провожатый вёл их всё глубже и глубже – к тронному залу. Вот и последняя преграда была преодолена: они повернули вправо и уткнулись в кованые золотом двери. По обе стороны стояли солдаты и держали наготове мечи.
Альберт выпрямился, поправил ёрерин на ухе и сложил руки за спиной, ожидая разрешения войти. Морганна последовала примеру брата, но продолжала рассматривать убранство замка. Удивительно, но за всё это время он почти не изменился. А ведь в последний раз они были здесь почти пять лет назад, на коронации Кая.
Тогда праздник омрачило нападение на молодого короля. Посланницы с земель Марресс чуть не устроили кровавую резню, но благодаря свите бывшего принца и его советчице удалось спасти праздник. Однако с тех пор с проклятыми землями они практически не ведут общения. Удивительно, но и сами ведьмы не горят желанием восстанавливать отношения. Их больше интересовало то, как будут люди отрабатывать оскорбление их – всех посланниц казнили за попытку убийства короля. Но дальше пары разговоров не пошло.
С Каем Хель обычно общались в письмах, иногда встречались лично в Варяжье, во временной столице Йорнограде. Там прошли их детские и юношеские годы, скрепившие на долгое время дружбой всех четверых. Салем, правда, долго не могла позволить себе стать частью их небольшой компании, но дружить вчетвером оказалось веселее. Все светлые мечты о будущем, о совместном развитии Королевства ещё не были омрачены, и они наслаждались ими.
Морганна никогда бы не подумала, что человек, раньше помогавший ей заново научиться ходить, с которым она разделила столько лет и памяти, будет так холоден к ней. Ни она, ни Альберт понять этого не могли. Но что-то в их дружбе надломилось. Возможно, пять лет назад, а может, поездка в Весант стала окончательной точкой в их отношениях – действительности никто не знал.
Но от этого не менее больно было вспоминать мучительно отстранённые письма с требованием отчётов о произошедшем. А какие могли быть отчёты, если они опоздали? Бедную чародейку сожгли вместе с её инквизитором-дознавателем, который в последний момент закрыл её дело из-за невиновности. И вместо нормального расследования Хель месяц доказывали, что оба казнённых были невиновными.
– Его величество король Кайран вас ожидает. – Дворецкий вышел из зала и пригласил внутрь гостей.
Хлопок сзади заставил Морганну слегка поёжиться. Несмотря на довольно тёплое лето в столице, тронный зал всегда был холодным. Даже огромные окна из чистого, прозрачного хрусталя не были способны согреть это место. Высокий купольный потолок был отделан зеркальными пластинами и держал серебряную люстру, усыпанную сотней свечей на нескольких витиеватых ярусах. Круг потолочных балок был отделан каменными барельефами разных цветов и сюжетов. Вот синее небо с самоцветными звёздами, за ним, словно парящие, серые завитки, параллельно идущие в разные стороны, следом зелёные лозы с яркими розовыми цветами лотосов (настоящими, но зачарованными), а завершала круг красная композиция с чёрными вулканами. Но каждый сюжет друг от друга отделял правящий символ Медиана – две руки, держащие две другие.
Вставки на стенах вокруг и шторы были из коричневого бархата, непринуждённо и строго показывающие серьёзность встречи. Обычно во время приёмов иноземцев их заменяли на разноцветные – уравнивающие все пять Княжеств, а во время праздников на жёлтые и светло-золотые. Паркет на полу складывался в особый орнамент – геометрические фигуры собирались и закручивались в спираль, а из центра выходили пять металлических лучей.
Кайран восседал на троне из тёмного дерева, украшенном золотыми витиеватыми узорами. Обивка была из белого жаккарда, вышитая коричневыми птицами, а спинку сверху украшал небольшой пик из двух сложенных ладоней, обвязанных лентами.
Король облокотился на одну сторону и скучающе-раздражённо оглядел гостей. Его светло-каштановые волосы завитками спускались до ушей, будучи слегка уложенными влево, а серебряная корона с чёрными камнями и короткими треугольными зубцами несколько съехала на лоб.
– Приветствуем Благородные Руки Ариона – его величество Кайрана, – проговорили Хель в один голос и преклонили колени с мечами.
Кай лишь фыркнул и жестом велел подняться.
– Мне сообщили о том, что вы привезли с собой дурные вести. Что случилось в Весанте?
– Как мы ранее и докладывали, сударь Рафаэль Алэрд, один из членов ордена Священного Фиде, был несправедливо обвинён в пособничестве проклятой ведьме Лилиан Энигме, – начал Альберт.
Морганна подхватила:
– Однако после нашего расследования выяснилось, что действия местных органов власти не имели законных оснований и по сути являлись самоуправством, так как была доказана опытным путём принадлежность ведьмы к благородной фракции. Внутри Королевства Весант дело получило название «Цветы и Эшафот», которое вошло в реестр ложных преступлений, так же как и дело наставника Рафаэля «Нимфа».
– И как же отреагировал на это орден Священного Фиде?
Альберт замялся, а его сестра опустила голову.
– Никак. Они не признали нашу версию расследования.
– Тогда почему вы провели там три месяца? – Король поднял бровь. – Ждали, пока они передумают? Вы должны были разобраться с делом в кратчайшие сроки и вернуться домой. А вместо этого я получил известие о том, что вы влезли в работу и политику Южной Инквизиции.
Кайран кинул им под ноги какой-то свиток. Морганна сжала зубы, но подняла его.
– Вы вмешались в расследование двух убийств с похищениями, тем самым чуть не сорвав праздник, препятствовали поиску пропавших детей, сожгли ведьму и приволокли её отпрыска в столицу!
– Кай, Ричард её жертва! – Морганна сделала шаг к нему, но тот резко обнажил меч, из-за чего женщина тут же отступила. – Что ты делаешь?
– Во-первых, будь добра соблюдать дистанцию, миледи Хель. – Король убрал меч, но нарочито медленно и продолжил: – Во-вторых, какое право даёт вам так фамильярно себя вести? Вы выросли на отшибе земли?
Альберт нахмурился, а Морганна сжала зубы.
– Я не могу доверять свою жизнь людям, которые неспособны выполнять простейшие поручения.
– Позвольте. – Ал чуть одёрнул сестру. – В Весанте мы задержались как раз из-за того, что ждали решения короля по этому вопросу. Он склоняется больше к нашей версии событий и подробно изложил это в дружеском письме, которое было отправлено две недели назад с гонцом. Он не приезжал?
– Вы были обязаны сообщить мне сразу, как вернулись в Арисну. Вы нарушили мой приказ! – Он хлопнул кулаком по подлокотнику трона и чуть не подскочил. – Я думаю, что справедливо будет назначить вам наказание за ваши действия. Немедленно снимите серьги! Я временно лишаю вас обоих ваших полномочий.
– Кай! Это уже действительно слишком. – Альберт убрал руку за спину. – Мы решили проблему с Весантом, а что касается произошедшего в Милграде – всё происходило в рамках внештатной помощи. Да, мы привезли мальчика, но он болен. И мы обнаружили…
Морганна ощутимо толкнула его в бок.
– Я это не приказывал. – Кайран вытянул ладонь.
Морганна первой шагнула вперёд и стащила с уха серьгу. Неприятная мелкая боль потянула мочку. Хель сначала хорошенько оглядела бывшего друга, а затем заглянула в глаза. Она постояла так несколько секунд, после чего с силой вложила ёрерин ему в руку. Так же поступил и Альберт.
– А теперь уходите, – вдруг хмыкнул король. – Вон из Дворца. Стража!
Двери резко распахнулись, и из них выскочили два рыцаря с копьями.
– Не стоит. Мы уже уходим, ваше величество. – Ал поклонился и надавил на шею сестры, заставив повторить его действия. – Спасибо, что приняли нас.
Только в коридоре он отпустил её. Морганна, казалось, была в шаге от взрыва. Все инквизиторы очень дорожат своим знаком – ёрерином. Особенно им дорожили северяне. Лишиться отличительного знака значило не просто быть отстранённым от своей работы. Это означало, что человек был профессионально непригоден и, скорее всего, больше никогда не заступит на свою должность. В Варяжье лишиться такой метки сродни общественному позору.
Работа инквизиции в Арионе была довольно своеобразной. Она не относилась к делам религиозным, как это было в Весанте, и управлялась напрямую королём Ариона. Если обычными преступлениями занимались люди из кустоса, то преступлениями с другими расами, волшебными существами, какими-то обрядами и всем прочим занималась инквизиция.
Однако были ещё и экзорцисты. Эти люди верно служили Центрально-Западной церкви, которая могла отправить их на любое, даже самое кровавое и опасное задание. И ничего им за это не было, так как действовал церковный закон о том, что церковь наделена необходимыми для этого полномочиями. И на этой почве инквизиторы и экзорцисты часто сталкивались на почве профессиональных интересов.
И как раз два экзорциста стояли сразу перед ними. Их тёмные рясы выглядели тяжёлыми и душными, а сами они не выглядели достаточно приветливыми, поэтому Альберт постарался увести сестру как можно скорее. Уже на улице после нескольких живительных вдохов они снова вернулись к этой теме.
– Кай вёл себя очень странно, – попытался начать Ал, но получилось не очень.
– Странно? Ал, это не странно. Это ненормально. Он даже не слушал, что мы ему говорили. – Хель быстро зашагала к парадным воротам, обходя восточный дворик.
Это была небольшая территория, огороженная белыми камнями и заполненная песком. В нескольких прудиках плавали чёрно-бело-оранжевые рыбки, а небольшие деревянные лавочки скрывались от солнечных лучей алыми зонтиками с лентами. Зелень вокруг в основном была кустарниками и деревьями, а из цветов встречались разве что маленькие лунки нарциссов.
Вокруг дворика шёл красный деревянный забор, а вход в него украшала прямоугольная арка с широкими концами, с которой свисали колокольчики и ловцы ветра. Все они так или иначе смотрели в сторону небольшой беседки, которая выглядела так, словно там стоял небольшой храм.
За беседкой располагались парадные восточные ворота. Они были украшены всевозможными колокольчиками, бубенчиками и прочими шумными вещицами. Считалось, что так эти ворота защищаются от злых сущностей или людей с недобрыми намерениями.
Пойдём к Мэри. Они с Нишантом уже, наверное, закончили. – Ал покрепче взял руку сестры. – Как раз и расскажем об итогах нашей беседы.
Морганна кивнула, но промолчала.
– И кстати, зачем ты меня одёрнула? – Ал потёр бок. – Это было больно.
– Извини.
Хель опустила голову и просто пошла за братом дальше. Они прошли мимо общей лекарни, спустились к седому колодцу и повернули вправо от появившейся ярмарочной выставки. Спустя несколько минут показался Дом Варяжской Инквизиции.
Альберту на мгновение показалось, что это самый уютный дом во всей столице. Он прибавил ходу. Видя сестру в странной задумчивости, мыслей перебивать он не стал. Ал доверял её наполовину звериному чутью. Ему и самому показалось, что что-то с их старым другом было не так. Может, ему снова угрожали? Или у него проблемы личного характера? Этого мужчина понять не мог. Правое ухо неприятно пустело, и даже иногда его тянуло почесать.
Ёрерин, серьгу-кафф, каждый инквизитор из Варяжья получал ровно в день клятвы Единству Природы – людям и духам. Сама серьга тоже обычной не была. Внутри очень часто закупоривали небольшие дозы очень сильных зелий. Альберт получил свой в один день с сестрой и Салем. Пускай она и не работала инквизитором, но метку носила с гордостью и при любом удобном случае. Украшал серьгу всегда один и тот же орнамент – тонкая гравировка треугольника с вершиной вниз.
Альберт легко потянул за дверь и пропустил сестру внутрь. Народу ещё практически не было – часы показывали начало вечерних заданий и окончание дневных. Ал только хотел тихонько прошмыгнуть в кабинет Мэриэль, как заметил знакомую фигуру за столом. Это дремал Ричард, обняв своего зайчика.
– Ал, Морганна! – тихо, но дружелюбно поприветствовал друзей Клаус. – А мы только вернулись с прогулки.
Мужчина заулыбался шире и поставил поднос с ужином на стол к Ричарду. Тот сразу подскочил и затёр глазки.
– И куда ходили? – Морганна присела рядом и погладила Риччи по плечу.
– Морганна! Альберт! – Мальчишка принялся их обнимать. – А я сегодня столько видел! Представляете, я видел седую воду! Я прокатился на настоящей лошади, сам, без помощи! А потом мы пошли пообедать в какое-то место, и там был очень вкусный суп! Правда, я такой ещё не пробовал! А после супа Клаус купил мне целый мешочек карамелек! И там были разные вкусы! – Малыш не заметил выглянувших Мэри и Нишанта и стал загибать пальчики. – С яблоком, я попробовал яблоко, с малиной, я её тоже съел, ещё была ежевика, но я такую не съел, но моя самая-самая вкусная – это с голубикой! – И он высунул кончик синего языка.
По взрослым прошёлся лёгкий смешок, а Ричард дал каждому сунуть руку в мешочек карамелек. Клаус по-отцовски поправил воротник пальчика и завязал под очелье непослушные волосы.
– Привет. – Нишант кивнул Хель. – Как вы сходили к королю?
– Хуже некуда. – Аня выдохнула. – Нас с Алом лишили ёреринов, так ещё и отчитал прилично.
– И ты не дала мне сказать про катакомбы.
– Вы тоже, что ли, встретили Салем? – Клаус положил мальчику овощи в тарелку. – Я наткнулся на неё, когда мы проходили лавку игрушечных кораблей Ассоль. Они с дочерью что-то покупали в книжной лавке напротив. Вид у неё, конечно, был интересный – вся расстроенная, злая, а когда меня увидела, попросила вам передать, чтобы вы не ходили к королю. Якобы она приехала к нему, а он что-то ей наговорил.
– Она накупала книги со злости?
– Нет. Она… собиралась куда-то. Аманелин была всё время с ней. – Он пожал плечами. – Не знаю, куда собралась наша колдунья, но завтра мы с Ричардом отправляемся в Варяжье.
Нишант ощутимо выдохнул.
– Я ведь говорил, что всё получится. – Ал ободряюще потрепал его по плечу. – И Шанти мы тоже найдём. Приятного аппетита. – Он поспешил оставить семейную идиллию и завёл всех обратно в кабинет Мэриэль, где успел коротко поцеловать её в макушку. – Однако это не все новости. Аня, – Альберт отошёл к стенке, – я тебя попрошу.
Морганна помялась, но всё же вытащила блокнот из сумки и прокашлялась.
– Наши с Нишантом мати были знакомы. И познакомились они до нашего рождения. Наша мати, Мириан Хель, украла этот гримуар у Фантины Финис и спрятала у нас дома. На Серград напали проклятые, чтобы найти эту книгу. Им не удалось. Но через несколько лет ваша мати нашла её и забрала к себе. Но передать другому надёжному лицу не смогла – погибла. И потом её нашла Гриньетта. Эта книга очень нужна проклятым, ведь в ней ритуалы и подготовка к Чёрному Полудню.
– Мэри! – за дверью раздался обеспокоенный мужской голос. – Мэриэль!
В комнату ввалился перепуганный мужчина. Он был достаточно крупным, с бородой и в высоту доставал до Альберта. Он протолкнул внутрь и Клауса с Ричардом.
– О, это хорошо, что вы все здесь. – Мужчина нахмурился и тут же зашторил все окна. – Хель, что вы натворили во Дворце?
– Ничего. Мы рассказали про путешествие в Весант и про события в Атмании. – Альберт даже встал. – А что случилось?
– Что случилось? За вами идёт весь кустос столицы! Приказано задержать вас любой ценой за угрозу жизни его величества! – ткнул в окно на стражей с фонарями. – Надеюсь, Салем уже уехала.
– А с ней что? Она ведь советница Кая. – Морганна даже встала.
– Ты и Альберт чуть не закололи короля, а она пыталась отравить! Так ещё вам вменяют то, что вы притащили проклятого колдуна в столицу. – «Глашатай» так и упал на диван. – Вам срочно нужно убираться отсюда.
– Куда и как? – Альберт нервно вдохнул. – Если повсюду кустос, не ровен час они и сюда зайдут. А нам некуда бежать из столицы. Даже Уотсон где-то там.
– Я знаю безопасный путь. – Мэри схватила плащ и сумку. – Скорее, помогите мне. – Она надавила на буфет, в котором прежде можно было увидеть зубоубивающие сладости и прочие «кчайные» прелести. – Помогите же!
Альберт и Клаус тут же подскочили к ней и с трудом сдвинули мебель. Вниз в стену шла небольшая ниша, уходящая куда-то далеко под землю.
– Что это? – Нишант распахнул глаза, а после вздрогнул от ощутимых ударов снаружи по стёклам. – Мы опоздали…
– В каждом северянском доме два выхода. Если будет пожар – лучше выходить под землёй. – Мэриэль укутала Ричарда в свой плащ. – Скорее! Внутрь! Я постараюсь их задержать.
– Нет, проводи их по проходу. – Клаус отдал свою сумку Альберту. – Мальчишку чтоб вернул целым и без единой царапинки. Он мой. – Он выпрямился и указал на бородача. – Мы с Виктором задержим их, насколько сможем. А вы постарайтесь через катакомбы уйти как можно севернее.
Мэриэль только кивнула и подтолкнула ребёнка к лазу, в который уже спустилась Морганна. Внутри было довольно прохладно и немного сыро – каменная кладка собиралась в небольшой проход без освещения. Как только спустился Альберт, ему в руки сунули лампу, а буфет вернули на место. Мэри ловко перехватила источник света и довольно резво повела всех за собой.
Они спустились на пару уровней ниже, почти не останавливая шаг. Ричард быстро устал, но Альберт вовремя подхватил его на руки. Кроме них, ещё кто-то пользовался древними коридорами. Это не было по нраву никому, однако все старались молчать.
Шум сзади становился всё ближе и ближе. Впереди показалась развилка, и Мэриэль слегка затормозила, но через несколько секунд раздумий повернула вправо.
– Погоди, это ведь выход в общие катакомбы. – Альберт не успел положить руку на плечо девушки, как та ловко зашла за каменную кладку стены. – Мэри!
– Просто идите за мной, я прошу вас!
К сожалению, время было не на их стороне, и, как только Нишант прошёл через лаз, с той стороны начали доноситься голоса. Мэри вдруг прижалась к стенкам ладонями и что-то быстро зашептала. Её пальцы засветились, а сквозь тонкие щели кирпичиков стали прорастать корни, сплетаясь в причудливую паутину.
– Это их задержит. Идём!
Девушка подхватила платье и понеслась по знакомому Ане и Нишанту проходу. Последний даже смог разглядеть свои пометки, сделанные атманскими символами. Мэри точно следовала по одному-единственному верному пути. Но даже они с Морганной только догадываться могли, в какой комбинации поворотов несчастный выход. Только вот заваленный путь наверх Эривер ловко обогнула и направилась к той самой нише.
Нише с фенестрой.
Сердце Морганны заколотилось сильнее, когда она снова протиснулась в ту щель, из которой шли лучи магического сияния.
– Мэриэль, откуда ты знала, что она…
– Потом! – Девушка шустро пыталась снять пухленькими пальчиками серёжку.
Резкий грохот и лёгкая тряска довели и без того испуганного Ричарда до слёз. Он вцепился в Альберта и тихонько завыл.
– Тише… тише, мы рядом. – Ал обернулся на единственный проход в эту комнату.
– Обыщите выход! – раздались голоса откуда-то сверху.
Наконец Мэриэль что-то нашла. Она умело вставила серёжку с кристаллом в замочную скважину на двери. Все круги на полу резко окрасились в один цвет – яркий голубой – и засияли. Словно не обращая на всё это внимание, Мэри с трудом повернула скрученную ручку в горизонтальное положение. Сфера в виде глаза в вершине каменной двери задвигалась и остановилась на Эривер, после чего сама каменная дверь слегка отворилась внутрь.
– Скорее! – Мэри подтолкнула шокированных друзей в проход и в последний момент снова оплела путь сзади корнями.
Коридор, в который они попали, был безмерно длинным и широким, но стоило хоть чуть-чуть отойти от общей группы, как тебя чуть ли не кидало обратно.
– Где мы?! – Нишант схватил Альберта за локоть, а Морганну за запястье. Руки его дрожали.
– Это Внеземелье, – пояснила Мэриэль, которая слегка замедлилась, но прыти не теряла. Дышала она тяжело, но всё равно старалась и бежала. – Это настоящие земли Инежарто. С помощью них они бродили от зеркала к зеркалу. – Мэри заметила где-то вдалеке странный огонёк. – Скорее!
Альберт протиснулся вперёд, и это позволило ему резко толкнуть преграду и полностью открыть проход. От портала двери вверх шла лестница, выходящая прямо позади жилого дома.
Первый же шаг на улице отозвался снежным скрипом. Как и второй. Как и третий. Место, в которое они попали, сплошь было завалено небольшими сугробами, а с неба нежно падали снежинки. Ричард даже поймал одну в ладошку.
– Где это мы? – Нишант хорошенько огляделся.
Все дома были заброшенными, но деревья из них не росли. Это место напоминало ему каменное кладбище, склеп в старом районе их города.
Мэри тоже боязливо озиралась по сторонам.
– Я открыла путь в первое попавшееся место. Я не знаю, где мы… – Она выдохнула пар.
Все четверо с пятым на руках, они вышли с территории дома и пошли вдоль улицы, что шла дальше в гору. Заледеневший фонтан был очень знаком. Площадь, раскинувшаяся над озерцом, которое очень удобно замёрзло для катаний на коньках. И дальше – великолепный дворец.
Его прозрачные внешние хрустальные колонны были словно выточены из самого чистого льда. Высился дворец на пять этажей, возвышаясь в центре, а по бокам закругляясь и поникая. Пик его был округлым, а окна слегка прижатыми, из-за чего казалось, будто бы это и вовсе не здание, а могучий великан, что вот-вот уронит голову на свои руки-въезды и засопит, разгоняя снежную пыль.
– Фуар, – слетело с губ обоих Хель.
– Что? – Ричард чуть отстранился.
– Великий Северный Дом, где каждого ждёт его хлеб, – вдруг начал Альберт.
– Не бойся путник войти, отряхнув с одежд своих снег, – поддержала его Морганна.
– В том доме гость каждый желанен, хоть дом тот и стар, – Великий Северный Дом, Великий снежный Фуар… – вместе закончили Хель.
Ал грустно улыбнулся и опустил мальчика на землю.
– Добро пожаловать в Серград. Ледяная столица в прошлом, а ныне НиширЭ.
– Мы в мёртвой столице Варяжья? – тихо ахнула Мэриэль.
Морганна кивнула.
– Надо скорее уходить отсюда. Серград кишит больными фантасмагорией. Будьте аккуратны. Даже капля крови может их привлечь. Идём.
Хель решили провести к самому близкому выезду из города – южному, который располагался вдоль побережья Китового моря. Город застыл во времени. Всё вокруг было покрыто льдом – каждый цветочек, каждая травинка и птичка. Но море было нетронутым. Домики в Серграде стояли рядом друг с другом, отделённые низеньким забором. А вот многоквартирные дома не высились, а ширились вдоль по улице. Даже камни, которыми вымостили эти улицы, были сплошь промёрзлыми.
Ричарду было не очень привычно шагать в плаще. Он всё время спотыкался. Идти было трудно ещё и оттого, что взрослые молчали. Эта тишина давила его напряжением, с которым он ещё не умел справляться. В очередной раз он наступил самому себе на плащ и упал, разбив ладошки.
– Тише. – Ал обтёр их снегом и промокнул тряпкой из своей сумки. – Прости, Риччи, мы не можем сделать перерыв. – Он погладил его по спинке. – Я могу тебя…
Договорить Альберт не успел, потому что сестра толкнула его в сторону и закряхтела. В правую руку Морганны вцепился такой же седовласый и красноглазый человек. Нельзя было сказать, кто это был, но силы в этом существе было предостаточно. Хель быстро вынула кинжал и вонзила в его шею, после чего провернула и скинула обмякшее тело в сторону.
– Целы? – на выдохе произнесла Аня и отшагнула.
Ричард всхлипнул и закивал, пока Альберт поднимался.
– Мы их приманили, – раздражённо отозвался Ал и прижал к себе ребёнка. – Полезли гады…
Со стороны города выползали и шатались тени, создавая особенно жуткое ощущение. Кто-то был без конечностей, кто-то уже начинал гнить. Ползущих и дёргающихся сама Морганна насчитала пятнадцать человек. Рука сама по себе сжалась на рукояти меча. Ал оттеснил ребёнка с Мэри к ближайшему дому и снял со спины меч. Лес и выход оставались всего в двух улицах ходьбы, но свора, жаждущая крови, не собиралась отступать. Нишант вытащил альвар из ножен и встал с другой стороны дома.
Вдох–выдох.
Странный скрежет и треск раздались где-то сверху. Морганна подняла взгляд и застыла. На крыше стояла фигура с посохом. Даже отсюда она могла разглядеть меховую накидку, на капюшоне которой был олений череп с разветвляющимися рогами. Треск продолжался – от посоха по ледяному фасаду дома шли тонкие трещинки.
Хель переглянулись меж собой.
– Я чую кровь, – прохрипела тень.
Она ловко спрыгнула и оказалась между людьми и больными. Кто-то позади неё попытался кинуться, но после единственного взмаха посоха вся свора застыла в ледяном куске. Фигура снова вернула внимание к живым и указала посохом на Альберта и Морганну. Из глубины черепа горели два синих глаза.
– Я чую свою кровь.

ШЕСТНАД

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/lissa-solley/fantasmagoriya-polyhauschiy-rassvet-70887925/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.