Главная страница | Современные любовные романы | Не подарочки для полковника. Воронцовы

Не подарочки для полковника. Воронцовы
Регина Янтарная
Воронцовы #4
– Воронцов, предлагаешь мне искать мать твоего вновь обретенного сына?
– Да! – сухо бросает широкоплечий мужчина с синими непроницаемыми глазами.
– Назови хоть одну причину, почему я должна это делать? – Полковник явно перепутал меня с подчиненными.
– Поможешь мне, помогу тебе…
Она – мать, потерявшая после развода дочь, надежду, доверие, любовь.
Он – полковник МЧС, наследник клана Воронцовых, волк-одиночка, холостяк, давший зарок не влюбляться.
Они – абсолютно разные! Их объединяет недоверие к противоположному полу и проживание по соседству. Чтобы достичь цели им надо сделать трудный шаг – довериться друг другу…

Не подарочки для полковника. Воронцовы
Регина Янтарная

Глава 1
Михаил
Телефонная трель не прекращается.
– Вашу Машу! – рычу, с трудом открывая глаза. Беру с тумбы мобильный, из щелочек отекших глаз гляжу на экран.
Угадал – сестра Маша. Чтоб ее!
– Да, – стараюсь быть доброжелательным.
– Миша, совсем офонарел! Всей семьей ждем тебя у родителей, чтобы обмыть «звезды». Где ты?
– Как думаешь? – задаю риторический вопрос. Голова раскалывается.
– В постели? Не один? Кто она? Привези ее с собой.
– Ма-ша! – издаю одичалый вопль в трубку. – Отстань от меня и моей личной жизни. Если я один, значит, так должно быть! Когда это поймешь?
– Никогда! – честно признается сестра.
Безумно хочется сказать любимой Кровопийце, чтобы отстала, занялась своей непростой, запутанной жизнью, но терплю. Не хочу выслушивать от нее до конца жизни, какой я плохой, нечуткий, одним словом, неотесанный мужлан, непонимающий тонкую организацию женской души.
– Машунь, скажи «нашим», приеду к вечеру. Честное слово. – Издаю губами звук, похожий на чмоканье и отключаюсь.
Продолжаю лежать, глядя в натянутый белоснежный потолок. Рукой ощупываю пустое место на кровати рядом с собой. Многое бы отдал, чтобы в постели оказалась женщина, которую когда-то любил. Но не сложилось, не срослось.
Жаль!
Умом понимаю, что выбрал женщину не того полета. Надо было выбирать попроще, чтобы смогла выдержать тяжелые будни рядом с человеком, посвятившим свою жизнь спасению чужих людей.
Моя нимфа не смогла, поэтому я женился на другой! На МЧС. Буду верен ей пока не встречу кого-то или не состарюсь.
Меня устраивает мой выбор, моя жизнь. Но моих многочисленных родственников – нет. Попутного ветра им! Если мужская половина семьи молчит, сцепляя челюсти, скрипя зубами, то женская вечно точит мою нервную систему как вода камень.
Чувство легкости бытия уходит в тот же момент, как вспоминаю о том, что сегодня придется навестить монстрячую семейку Воронцовых. Поглядеть в медовые глаза мамы и сестер-близняшек, в зеленые глаза бабушки Яси.
– Выходной! – рычу на всю квартиру, повышая себе настроение. Как умею, так и радуюсь.
На мой одичалый возглас никто не отвечает. Удручает, немного.
– Заведу кошака? Или кошку? – чешу лоб. – Может, ну его, сразу двоих? Втроем веселее. Полковник из дома, кошки в пляс.
В дверь комнаты стучат. Натягиваю одеяло до самого подбородка. Не пристало пятидесятилетней соседке, помогающей мне по хозяйству, глазеть на тридцатидвухлетнего голого мужика, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
– Анна Ильинична, заходите! – приказываю громко.
– Полковник! – белокурая улыбающаяся женщина, заглядывает в спальню. – Завтрак на столе, китель почистила. Сейчас схожу в магазин за продуктами, может, чего особенного купить? Всё-таки такой праздник раз в жизни!
Гляжу на женщину, радуюсь, что в новом доме, куда я переехал неделю назад, нашлась доброжелательная соседка.
– Минералки, и неприлично много, – жалобно прошу у сердобольной женщины, – всё «остальное» я вчера купил и употребил. Сегодня расплачиваюсь.
Ухмыляется, понимает, что после вчерашней вечеринки в Управлении, в честь назначения меня полковником, мне настолько плохо, что спасет лишь ледяной душ, рассол и алкозельцер.
Домработница уходит, а я топаю на балкон. Срочно нужен свежий весенний воздух. Запах в комнате равен эквиваленту угарного газа после пожара первой категории.
Выхожу на балкон и вхожу в ступор…
Между моим балконом и соседским нет перегородки, поэтому вижу, что там творится – женщина с обалденной фигурой в тонком алом платье прыгает босиком на балконе.
Мило пищит:
– Помогите!
Тонкая женская фигура так и норовит привлечь внимание, но никто ее не слышит.
– Что случилось?
– Дверь балконная захлопнулась!
Столбенею, замираю. Стою ни живой, ни мертвый, обдумывая ситуацию. Как назло голова гудит как трансформатор, внутренний шум не дает сосредоточиться.
Невольно разглядываю тонкие щиколотки красавицы.
Можно, конечно, вызвать МЧС, но лучше самому стать героем, спасти девушку, застрявшую на балконе.
В чем есть – в одних боксерах бегу из квартиры.
– Не может быть! – ору как оглашенный, заметив открытую дверь в квартиру соседки…
Вваливаюсь в чужое жилье, нерешительно замираю у входа. Квартира встречает белизной стен и запахом ликера…
По телу волнами пульсирует страх за чужого человека. Так бывает всегда во время спасательной операции.
В первые секунды – включается страх за чужую жизнь, которую можно спасти. Потом мозг обдумывает ситуацию, идет принятие решение. После – мобилизация всех сил организма.
С этой стадией у меня сегодня явно нелады. Но желание спасти человека – сильнее тела. Оно придает энергии, подзаряжает для подвига, на который тело и мозг сейчас не способны.
Широкими шагами преодолеваю зал, открываю дверь, вылетаю на балкон.
Вот дуреха! Почему без обуви весной вышла на балкон!
Хватаю девчонку за аппетитные бедра, со всей силы дергаю на себя.
Падает на меня как мешок…
Тяжелая, блин!
Скулю, потому что не уверен, что у меня когда-нибудь будут дети.
Ну, очень красивый «мешок» лежит на мне, вызывая шквал непрошенных эмоций, исходящих не от мозга, а от тела.
– Спятила? – задаю девушке риторический вопрос.
Огромные серые глаза Дементора изучают мое лицо, кружат по нему коршуном. Ощущаю в груди адское жжение, мечтаю о том, чтобы она прекратил обследование моей персоны.
– Вам бы побриться и принять душ. А еще зубы почистить! – дает мне указания.
Мысли шевелятся, руки подрагивают, но по-прежнему держат аппетитные бедра. Женщина продолжает лежать на мне. Будто так и задумывалось.
Окунаю незнакомку суровым взглядом.
– Как зовут?
– Полина Андреева, – мяучит едва слышно красивыми губами.
– Полина, встань с меня!
Неохотно поднимается, пошатываясь, идет босыми ногами к зеленому дивану, падает на него безвольной куклой.
В моем теле дикая тяжесть, по телу волнами пульсирует боль, разливается из одной точки в другую. Кажется, я отбил себе все, что мог при падении.
Но понимаю, что надо жить дальше! Значит, придется встать. А то некрасивая получается картина – взрослый мужчина лежит в одних боксерах в квартире малознакомой соседки.
С ужасом осознаю, что в квартире есть кто-то ещё.
Легкие неуверенные шаги приближаются к нам от двери…
Девушка бросает на меня испуганный взгляд.
Ошарашенно глядим во все глаза на вошедшего…
Это ещё кто?
***

Глава 2
Михаил
Перед нами материализуется худенькая фигурка белобрысого пацана в джинсах и джинсовой курточке. На вид мальцу лет десять.
– Извините, – звонкий голос пацана врезается в мой мозг, – я ищу папу!
– Ищи! – рычу я, делая очередную попытку встать. Нога болит жутко, похоже, девчонка лишила меня не только возможности иметь детей, но и ходить.
– Он живет в соседней квартире. Там дверь открыта. Я подумал, может он сюда зашел. Михаил Воронцов!
– Твою ж мать! – бурчу, с трудом поднимаюсь с пола. – Да что за день такой! Всегда так, когда Маша звонит с утречка, день катится в Преисподнюю.
– Сынок, ты чего-то перепутал, – констатирую ошибку ребенка, скольжу по нему безразличным взглядом.
– Сам разберусь! – ругается малец, бросая на меня грозный взгляд. – Вы видели моего папу – Михаила Васильевича Воронцова?
– Вашу Машу! – ругаюсь вслух, про себя произношу более крепкие словечки.
Красотка с пепельными волосами и серыми глазищами подает голос, хотя ее никто не спрашивал.
– Мужчина, разве не вы полковник МЧС Воронцов Михаил Васильевич?
– Так-то да, но я здесь точно ни при чём! Речь явно о моем тёзке. Подтверди мальчик! – требую с бесхозного ребенка.
Он бросает на меня синий пренебрежительный взгляд.
– Так и думал, что наш отец пьющий, поэтому бросил нас!
– Твою дивизию! Ты с кем разговариваешь в таком тоне? – рычу я, пугая незнакомца. Малец отступает на шаг назад. – Нет уж, постой, – делаю два шага вперед, хватаю незваного гостя за плечо. – Хоть я не твой отец, но должен довести до твоего сведения, что непьющий. Вчера был праздник. Отмечали мое повышение. В такой день нельзя отказываться. Понимаешь? Коллеги не простят.
– С трудом! – цедит нагло, почти издевательски.
– Где твоя мама? – интересуется Полина, помогая мне справиться с диалогом. Видимо, считает, что полковник в труселях не сумеет поговорить с пацаненком.
Удивленно разглядываю свои боксеры, соображаю, не взбрыкнет ли Малышка, если я плюхнусь рядом с ней на диван. Решаю, что всё в норме. Падаю. Диван мягкий, уютный и отбитая пятая точка не болит.
Однако, приятно.
Девушка нервно вздрагивает, пытается отодвинуться. Наши бедра непозволительно близко. От женского бедра исходит тепло, начинаю перегреваться.
– Так где мама? – повторяем вопрос.
– Нет мамы! – цедит пацан сквозь зубы.
– Как так-то? У всех есть мамы. У меня есть доченька, у нее – я, – мягко подмечает девушка, ерзая на мягкой подушке дивана.
– Я сбежал из детского дома! – выдает ребенок и женщина тут же замолкает.
– Ты же знаешь свою маму? – допытывается Полина.
– Нет! Мы тогда были маленькие. Она принесла нас и оставила вместе с запиской. В записке было написано «Когда станет плохо, найди папу! Воронцов Михаил Васильевич, сын АйТи магната Василия Егоровича Воронцова (живет на Рублевке)». Своё имя мама в записке не указала. Почему бросила, не написала, – пацан выуживает из кармана джинсовой курточки клочок измятой бумаги. – Вот та записка, но чернила уже стерлись, ничего не видать.
Беру в руки клочок, разглядываю. На записке от времени стерлись почти все буквы.
Пытаюсь включить чуйку и понять, врет ли пришелец. Вглядываюсь в его детское лицо с недетским взглядом. Что-то в нем есть такое, отчего хочется верить в его неправдоподобные слова.
На этом моменте моё сердце обрывается. Что если он говорит правду? Хмурюсь.
– Ты чего-то там говорил про «нашего папу», «мы тогда были маленькие», «когда станет плохо»? – неожиданно интересуюсь у него. Во мне включается сотрудник МЧС, который обязательно должен помочь каждому просящему, даже когда самому абсолютно плохо.
Мальчик делает несколько осторожных шагов к дивану, встает рядом с нами.
– Понимаете, я должен найти брата! Обязан! Я уверен, что ему сейчас очень плохо.
– Брата? – округляю глаза.
– Антона – моего близнеца!
– Вашу дивизию! Так вас еще двое?
– Да…
– Как тебя зовут? – Полина протягивает мальчику хрупкую руку. Он отвечает ей взаимностью, жмет ее руку.
– Я Лёша. Алексей Иванович Лебедев.
– Значит, Иванович? – цепляюсь за слова.
– В детском доме дали имя. Сам не выбирал, – мальчишка глядит на меня исподлобья.
– Я должен помочь тебе найти Антона?
– Угу, – качает русой головой.
– Какой-то развод, не находишь? – обращаюсь к Полине. Затем бросаю решительный взгляд на ребенка. – Знаешь мальчик, шел бы ты домой. Не знаю, кто тебя подослал ко мне, но попытка одурачить выглядит жалко.
Девушка бросает на меня осуждающий взгляд.
– Это же ребенок! Как вы можете прогонять его?
Развожу руки в стороны.
– А что с ним делать? У него наверняка есть родители! Меня же потом обвинят черти в чем, если я его оставлю у себя хоть на день!
– Что такого? – недоумевает соседка, бросая на меня дерзкий взгляд
–Думаешь, у меня мало недругов, желающих, чтобы я рухнул в бездну? Приведу в дом десятилетнего мальчика, а наутро меня закроют! Еще в краже обвинят.
– Простите, я не подумала, чем выше должность, тем тяжелее жить! – издевательским тоном лопочет сероглазая чокнутая Малышка.
– Пусть он останется у тебя, пока я не выясню, кто его подослал!
– Что?! – девушка подскакивает на диване, ее светлые волосы разлетаются во все стороны, как метла у бабы-яги, падают ей на прекрасное личико.
Убираю пряди, будто это входит в мои обязанности, гляжу в удивленные глазищи.
– Наглец! – дает мне оценку.
– Прости, но ты же помнишь, что я тебе жизнь спас? – спрашиваю с издевкой.
– Вы что решили, что я того?.. – алый румянец заливает молочные щеки. – Я просто гуляла, нервы успокаивала! Мне всего тридцать два, дочке десять, зачем мне всё это?
– Чокнутая или лунатик? – спрашиваю на полном серьёзе, делая неутешительные выводы.
– Хам! У меня вчера муж отобрал по разводу дочь!
–Ужас! Вот так взял и отобрал?
– Стефании девять лет. Бывший настроил девочку против меня, поэтому она его выбрала! – в серых призрачных застывают слезы отчаяния.
Тру рукой лицо. У меня свои проблемы с «лишним» мальчишкой, а еще красавица грузит меня. Безуспешно пытаюсь вспомнить, с кем встречался в молодости кроме той самой, которую не могу забыть уже девять лет.
В памяти – черная дыра.
– Сколько тебе лет?
Вздрагивает, отвечает:
– Десять.
Неужели она, та самая? По срокам совпадает.
Тупо взираю то на соседку, то на мальца. Мысли шевелятся, но путаются. Желудок крутит от голода.
– Пока не поем, не начну соображать. – У меня в квартире завтрак, идем ко мне!
С новыми знакомыми топаем ко мне.
– Батюшки! Что стряслось, пока меня не было? – причитает Анна Ильинична, разглядывая меня «красивого».
Ее отрешенный от всего мирского взгляд застывает на моей груди с огромным серебряным крестом. На лице появляется странная блуждающая улыбка.
– Знаете, ребята, я всё же оденусь! – сбегаю от восторженных взглядов к себе в комнату.


Глава 3
Полина
– Стефания, с кем Вы хотите остаться из родителей? – судья задает вопрос в третий раз.
Мы с Петровым глядим на дочь неотрывно, сверлим ее взглядом.
– С папой, – лепечет малышка, вскидывая на меня огромные серые глазищи, с застывшими в них слезами.
Воздуха резко не хватает. Меня качает из стороны в сторону. Наверное, я ослышалась.
Нет! Я не оглохла, я просто нахожусь в аду.
Судья определяет постоянным местожительством для нашей совместной дочери Стефании Петровой дом бывшего мужа Ивана Петрова, купленный на мои же деньги!
После заседания жду бывшего мужа. Петрова Ивана – капитана полиции с десятилетней дочерью на улице.
Вот они выходят, пытаются свернуть в сторону, чтобы избежать столкновения со мной.
Не выходит. В последний момент Стешка дает слабину, меняет маршрут. Идет прямо ко мне в руки.
– Петров, зачем ты так со мной? – цежу сквозь зубы. – Я все эти годы жила ради тебя и дочки. Что я сделала не так? Почему ты… – замолкаю, дочь еще слишком мала, чтобы слышать об изменах. Не надо детям знать, что их горячо любимый папа может любить другую женщину, не маму. Подобная лишняя информация может безвозвратно погубить детскую психику. Я не враг моей малышке, даже сейчас, когда она выбрала не меня. Понимаю, что ее мозг обработал Петров и его мамаша.
– Полина, – жестко и самоуверенно отвечает он, не драматизируй, будешь встречаться с дочерью в воскресенье!
– Серьезно? Думаешь, нам хватит одного дня? – готова наброситься на ненавистного бывшего с кулаками. Но мой адвокат Илья Сабуров всякий случай встает между нами.
– Можем отойти с дочерью в сторонку на секунду? – спрашиваю позволения у бывшего мужа.
– Говори при всех, – цедит он.
Бросаю на дочь молящий взгляд. Протягиваю к ней руки.
Девочка кусает губы, решается, протягивает руку в ответ. Отец бросает на нее строгий взгляд. Стефа прячет руки назад.
Я в шоке, в ауте. Меня сметает гнетущая паника. Как такое возможно, чтобы любимая дочь так поступила со мной? Я ведь была для нее всем, пока отец-мент пропадал целыми днями на работе и, как выяснилось позже, у любовниц.
Мой адвокат Илья не выдерживает напряжения, вмешивается в ситуацию.
– Уверен, девочке не повредит пятиминутное общение с родной мамой! – широкой грудью Сабуров оттесняет Петрова от дочери.
Пользуюсь моментом, снова ловлю Стефанию за руку, отвожу в сторону.
Присаживаюсь перед ней на корточки, беру ее лицо двумя ладонями, нежно заглядываю в огромные серые глаза, наполненные болью и отчаянием.
– Стефа, почему ты выбрала не меня?
– Нарочно!
– Что?! – перед глазами виснет пелена непонимания.
– Ты же меня любишь? – в детских глазах мелькает тень сомнения.
– Милая, я тебя обожаю! Люблю больше жизни, – ласково глажу нежную щеку малышки.
– Значит, не сможешь жить без меня?! Ты так говорила!
– Я не врала. Честное мамино! Не смогу жить без тебя. Ты мой свет и мой кислород.
– Тогда ты придешь жить к папе. Перестанешь ругаться на него, когда он приходит утром и пахнет духами.
Нервно мотаю головой. Закусываю нижнюю губу. Жутко боюсь разреветься перед зданием суда, где полным полно народа и корреспондентов с камерами.
– Детка, я правильно тебя поняла? Ты выбрала папу, потому что считаешь, что я приду жить к тебе и папе?
– Да! – кричит на весь двор дочь. – Тогда ты не бросишь папу! Мы будем жить как раньше.
– Милая, как раньше не получится! – не могу удержать влагу. Слезы бегут нескончаемым потоком по щекам. – Так сложно тебе объяснить, но папа больше не любит меня…
– Не верю! – визжит Стефа и бьет меня кулачком в грудь.
Закатываю глаза к небу, молюсь.
– Небеса, дайте сил промолчать!
Дают, поэтому молчу о вине Ивана, беру всё на себя.
– Хватит! – зло хрипит Ваня, забирая нашу с ним дочь себе.
Они уходят, а я остаюсь одна.
Совсем одна… с Виталиной мы поссорились два года назад… из-за Ивана!
Достаю из сумки мобильный, набираю Виту, слушаю ее красивый поставленный голос.
– Поля, это ты? Не молчи. Скажи хоть что-нибудь? Как ты? Как Стефа?
Услышав имя дочери, впадаю в настоящую панику. Выключаю мобильный. Еду домой.
Как домой? В квартиру, подаренную когда-то моим отцом Стефе на день рождения. Теперь здесь буду жить я. А дочь осталась в доме, который был куплен тоже на деньги моего отца.
Петров не заработал ни копейки! А сейчас хочет присвоить себе всё, что заработал мой отец и подарил нам!
Кажется, он готов мстить мне до последней капли крови… моей.
Приезжаю в новый дом. Оглядываюсь по сторонам – пусто как на Марсе. Проверяю на кухне шкафчики, кроме ликера ничего нет, но и этого достаточно, чтобы утолить печали. Достаю из чемодана алое платье, надеваю на голое тело. Алый – наш любимый цвет! Мы с близняшкой Виталиной его обожаем!
Босиком в тонком алом платье, кружусь по полупустой огромной квартире. Мурлыкаю себе под нос знакомые мотивы.
Не понимаю себя, не осознаю, не знаю, что делать, как жить-то дальше?
Я же, как забеременела, бросила работу детектива, потому что Петров настоял.
– Это опасно для нашего сына.
Ну, хоть здесь я ему отомстила, родила не сына, а дочь. Ухмыляюсь довольно
Денег было мало, один Ваня не обеспечивал даже часть наших расходов на быт. Тогда я пересилила себя и пошла работать под крыло сестры, в отцовский бизнес.
Бизнес выплюнул меня очень быстро. Оказалось, мы с ним несовместимы. В общем, не справилась.
О том, чтобы вернуться на службу в полицию не было и речи, слишком свежи были «раны», нанесенные служебным расследованием о подмене двух близняшек Андреевых. Мой бывший начальник, по совместительству родственник – муж сестры, которого мы с ней тогда очень нехорошо подставили, так и сказал: – Андреева, я приложу все силы к тому, чтобы тебя нигде не взяли ни в один участок.
– Я не Андреева, а Петрова, – ощетинилась в ответ, пытаясь защититься.
– Не суть. Надеюсь, ты меня услышала!
Я его услышал… в результате стала домохозяйкой.
Я – Андреева Полина, подающая огромные надежды сотрудница полиции, неплохой детектив, превратилась в самую обычную домохозяйку!
Купи, приготовь, постирай, поиграй, сбегай-подай, – мой жизненный лозунг, мое разочарование на девять долгих лет.
Моим миром, моей Вселенной, моей отдушиной стала она – доченька. Если бы не она, я бы точно сошла с ума. Что и происходит сейчас…
Мой мир разрушен, разлетелся на осколки.
Не понимая, что делаю, выхожу на балкон, забираюсь на перекладину.
Просто играю, пробую удачу на вкус, и страшно удивляюсь, когда крепкие руки хватают меня за бедра, тащат на себя.
Падаю на спину, в полной уверенности, что удар будет мощным. Но вместо тверди ощущаю под собой живое человеческое тело, судя по некоторым пунктикам – мужское!
Проворно переворачиваюсь на живот, и тут же оказываюсь лицом к лицу с мужчиной.
Симпатичным, надо сказать.


Глава 4
Полина
У нового соседа объявляется и сын. Кажется, полковник не очень рад. Но когда он предлагает поселить у меня найденыша, я прямо прихожу в шок.
– Вот это запредельная наглость!
Ясное дело выгнать ребенка на улицу не решаюсь. Сразу представляю на его месте собственную дочурку.
Мужчина в боксерах взирает то на меня, то на мальца. По синему пристальному взгляду соседа понятно, что он пытается придумать выход из непростой ситуации. Как назло мыслительный процесс заторможен вчерашним праздником.
Мне даже его немного жаль. Большой красивый синеглазый русый взлохмаченный русский медведь сидит в чужой квартире, пытается выпутаться из бытовой ситуации. Такое точно с ним впервые. Ему явно не под силу.
Может, предложить позавтракать? Всё-таки, на сытый желудок мысли крутятся поживее. Глядишь, вспомнит, откуда целых два сына взялись Антошка и Алешка!
– Пока не поем, не начну соображать. У меня в квартире завтрак, идем ко мне! – предлагает полковник, поднимаясь с дивана. Будто подслушал мои мысли, или мы с ним на одной волне. Данный факт удивляет, ведь мы с ним такие разные. Наслышана о соседе и его всесильной семье от соседки.
Втроем топаем к Михаилу.
Я как была в полупрозрачном алом платье, так и пошла, только ноги обула в бордовые тапочки с меховыми помпонами. Так теплее и уютнее.
Входим в квартиру. Она огромная, полупустая, как и моя. То ли мужчина недавно переехал, то ли ему безразлично в какой берлоге жить, то ли просто нет женщины…
– Батюшки! Что стряслось, пока меня не было? – причитает Анна Ильинична, – соседка, ревностно разглядывая мой неуместный наряд.
Ее завороженный взгляд застывает на голой груди Миши с огромным серебряным крестом. На лице женщины появляется недвусмысленная улыбка.
– Знаете, ребята, я всё же оденусь! – сосед сбегает от двух пар восторженных взглядов. Под бурные виртуальные аплодисменты.
– Возьми, – женщина уходит в холл, возвращается через минуту с темной вязаной кофтой в руках.
Удивленно взглянув на новую деталь гардероба, нахмурилась, сообразив, что полупрозрачное платье явно не подходит для обеда. Натягивая на себя чужую кофту, случайно задеваю рукой мальца.
– Извини!
Анна Ильинична с удивлением разглядывает ребенка.
– А это кто у нас? Твой племянник?
Ее слова резанули острой бритвой по сердцу. Детей Виталины я не видела ровно два года.
– Нет, – бубню я. – Сын нашего полковника.
Женщина громко смеется.
– Зря! – малец нахохлился, – я – сын Воронцова Михаила! А еще я не один, нас двое!
– Вот, так всегда, – запричитала белокурая соседка, – только найдешь достойного зятя, а у него скелеты из шкафа вываливаются.
– Я не скелет, – бурчит Лешка, принюхиваясь к ароматному запаху, исходящему от духовки.
Опаньки! Значит, Аннушка наша присмотрела Мишаню для своей дочки – разведенки?
На кухне появляется высокая широкоплечая фигура Михаила. Заходит, нерешительно замирает у входа. Видно, что нервничает, похоже, не привык к посторонним гостям.
Грозный русский медведь! Одержимый своей работой и спасением чужих жизней! Абсолютно не думающий о собственной!
Опускаю глаза, нервничаю под его пристальным взглядом «повелителя». Мужчина продолжает смотреть, не обращая внимания, что мне явно не нравится такой поворот событий. Время тянется непозволительно долго. Решаюсь, поднимаю глаза. Пусть знает, что я могу ответить, постоять за себя. В упор разглядываю наглеца.
Широкоплечий.
Самоуверенный.
Дерзкий.
Красивый русский мужик.
Ноги широко расставлены, руки в карманах. Метр девяносто накаченного тестостерона, одетого в тёмно-синие джинсы, белую футболку.
Скольжу взглядом выше.
Крутая шея, на ней замысловатая татуировка, и серебряная цепочка, все это хозяйство дружно ускользает под ворот футболки.
Гляжу на Михаила, и тревога за собственное будущее возвращается, бьет в грудь, застилает взгляд.
Мужчина рассматривает меня потемневшим взглядом. Глядит не как на соседку, а как на женщину. Я в шоке. Что за дела? Вроде повода не давала усомниться в своей порядочности.
Он морально давит на меня, мне это не нравится!
Покрываюсь холодным потом, вспоминая, что я как дура играла сегодня с жизнью! А если бы случилось страшное? То моя Стешенька бы страдала! Как я могла?! В голове звенит.
Пульс шкалит от того, что горячий взгляд внаглую ползает по моей фигуре. Это что хэрасмент? Или мужик тупо «голодный»?
Яркое весеннее солнце светит в глаза, щурюсь, возвращаюсь взглядом к мужчине. Он к этому моменту полностью теряет ко мне интерес, глядит на пришлого детдомовского.
– Алёша, любишь пирог с рыбой? – интересуется сосед у мальчика.
Ребенок мотает головой:
– Не люблю рыбу! Бургер есть?
– Люблю-не люблю, – бурчит Аннушка, – мы здесь не на ромашках гадаем. – Садись, ешь, что дают.
Мальчишка бурчит недовольно, но занимает место за столом. Следуем его примеру.
– Полина, – полковник глядит на меня, прищурившись. – Мою маму тоже зовут Полина! Самое красивое имя на свете.
– Спасибо, – радуюсь тому, что не ем, иначе, поперхнулась бы. Комплимент прозвучал таким голосом, будто мне его ввернули под кожу и в душу забили шпильку.

Глава 5
Михаил
После завтрака благодарю Анну Ильиничну, с трудом выдворяю женщину из дома. Она свое дело сделала, свободна.
Нутром ощущаю, что сейчас нам лучше остаться втроем. Хотя по нервной фигурке Поли, замечаю, что ей не очень нравится такой поворот событий.
Усаживаю двух непрошенных гостей на диван с кремовыми подушками, разглядываю красивую женщину моих лет, но я явно ухоженную. Решаю начать разговор именно с нее, поэтому выпроваживаю мальчишку.
– Лёш, иди в зал, телевизор посмотри.
Подкидыш спокойно поднимается, следует туда, куда его послали. В дверях останавливается, замирает, поворачиваясь к нам, задает вопрос, на который у меня нет ответа:
– Пап, ты же не сдашь меня обратно в детский дом?!
Готов зарычать от бессилия, но вовремя выручает Полина. Бросает на мальчика теплый взгляд.
– Алексей, мы не можем держать тебя у себя! Пойми, ты должен пока вернуться в детдом, до выяснения всех обстоятельств. Мы обещаем найти твоего брата Антона.
– Тогда я сбегу от вас, – внезапно мальчик становится агрессивным, – пойду искать брата сам!
– Успокойся! Не сдам я тебя. По крайней мере до тех пор, пока не найду твою мать, – отвечаю сам за себя, набравшись храбрости.
Пацан поворачивается ко мне, благодарно улыбается.
– Спасибо, пап.
– Стоп! А вот с «папой» давай переждем, доказательств пока нет.
– Хочешь, чтобы я сдал тест? – обиженно интересуется малец.
– Не исключено. Но для начала было бы неплохо найти твою мать, тогда бы всё встало на свои места. Так-то я смотрю на тебя и абсолютно не понимаю, на кого ты похож, – нервно провожу по волосам.
Пацан, будто, обезьянничает, тоже проводит рукой по русым волосам.
Девушка с копной светлых волос обворожительно хихикает:
– Что? – сверлю соседку гневным взглядом.
– Так-то, мальчик на вас похож! Маленькая копия. Хотя…
– Что?..
– Может, пацаненку повезет, мамин характер достанется? – с издевкой щебечет блондинка.
Вот как? Зря ты так!
– Поживешь у нее! – показываю парнишке рукой на многоговорящую девушку.
Ее спокойствию тут же приходит конец – ерзает на кремовом диване.
Радуюсь. Отомстил, так отомстил. Тру руки.
Гляжу на дальнейшую реакцию Полины – сцепляет зубы, ждет пока мальчик выйдет из комнаты.
– Что не так? – подхожу к ней близко, беру ее за руку, заставляю встать с дивана.
На девушке дурацкая бабская кофта. Бесит. Мешает любоваться.
– Сними, – приказываю едва слышно.
– Что?..
– Кофту сними…
Хлопает на меня невозможными серыми. Не дожидаясь, пока соизволит выполнить поручение, сдираю с нее чужую тряпку.
– Тебе не идут дешевые вещи, – шепчу ей в губы. – Я куплю тебе много красивых, если захочешь…
– Что ты себе позволяешь? – шипит еле слышно. Вся дрожит.
– Взаимную помощь…
– Я не оказываю сексуальные услуги, даже полковникам, – цедит сквозь зубы, испепеляя меня серым взглядом.
– Послушай, Полина Андреева. Ты – мать, потерявшая после развода дочь. Я – полковник МЧС Михаил Воронцов, волк-одиночка, которому на голову свалилась маленькая щепетильная проблема в лице ребенка, с которым я не знаю, что делать. Мы с тобой похожи! Никому не доверяем, никого не любим. Предлагаю взаимовыгодное сотрудничество! Ты мне… я тебе.
– Воронцов, предлагаешь мне искать мать твоего вновь обретенного сына?
– Да, – бросаю сухо молодой женщине. – Наконец-то, догадалась.
– Назови хоть одну причину, почему должна это делать! Ты явно перепутал меня с подчиненными. Я сама служила в ментовке, умею сопротивляться таким как ты.
– Каким?
– Прессующим! Эгоистам!
– Не верю!..
– Чему?
– Чтобы такая божественно красивая женщина служила в полиции, – не выдерживаю, прикасаюсь пальцами к идеальному лицу блондинки. Ощупываю глазами ее сногсшибательную фигуру. – Поможешь мне, помогу тебе! У меня возможностей больше, чем у твоего муженька.
Не замечаю, как мои руки перестают слушаться мозг. Подушечками пальцев оглаживаю женские оголенные плечи.
– Спятил? – женские когти оцарапывают мне руку.
Автоматически злюсь на ее реакцию. Как она смеет мне перечить?
Я привык, что женщины бегают за мной, а эта с цветом густого серого тумана в глазах сопротивляется… чем сильно заводит.
Не отрываясь, глядим друг на друга.
Девушка вздыхает. На шее под тонкой молочной кожей пульсирует венка. Рыскаю глазами по крышесносной самой сексуальной шее на свете, натыкаюсь на милую родинку.
Ем девчонку глазами. Уверен, что ее кожа бархатная, если попробовать языком или губами.
Вседозволенность и страсть заполняют меня, топят, отнимают разум. Залипая на родинке, касаюсь шеи губами. Провожу языком, цепляю кожу. Сладкая, нежная, бархатная.
Кайф бьет по мозгам хлеще, чем алкоголь.
Звонкая пощечина отрезвляет.
– Я тебя засужу!
– Полина, извини, – прихожу в себя, – не понимаю, что со мной произошло. Одним словом, морок спадает.
Громкий звонок мобильного спасает от объяснений. Отвечаю, не глядя на экран. Нутром чувствую, что это сестра.
– Маша, у меня огромные проблемы, я не смогу приехать!
– Миша, это ты послушай! У меня один-единственный родной брат, и вчера он получил погоны полковника, а я до сих пор не поздравила его!
– Так-то всё верно! Но ты же понимаешь, что я никуда не денусь. Позже отпразднуем!
– Поздно… – шипит нахально Машуня.
– Что поздно? – сердце неприятно ёкает.
– Мы стоим за твоей дверью. Открывай!
– Вашу Машу! – в сердцах бросаю трубку на диван.
– Что еще случилось? – Полина нервно прикрывается кофтой.
– С моей семьей будешь знакомиться.
– Зачем?
– Узнаешь!..

Глава 6
Михаил
– Эй, пацан, иди сюда! – зову малого, прилипшего к экрану огромной плазы в половину стены.
Мальчишка отделяется от уютного дивана, нехотя направляется ко мне.
– Сейчас я открою дверь, за ней стоят мои родственники. Так вот, чтобы я ни сказал, со всем соглашайся, желательно молча, просто кивай.
Мальчишка заранее кивает русой головой, для усиления эффекта моргает.
– Моргать не обязательно! – злюсь на него и на всю эту странную ситуацию.
– А ты поняла? – разворачиваюсь к молодой женщине, уточняю у нее.
Кивает по-японски.
– С Богом! – иду открывать дверь.
Едва щелкает последний замок, как дверь открывается, и в нее влетают горячо любимые родственники – мама Полина, папа Василий, сестры – близняшки Маша и Майя.
С удивлением выглядываю в коридор:
– Где остальные члены табора?
– Бабушка Яся и дед Егор остались дома с «детским садом». Ты же знаешь, что бабуля не доверяет няням и гувернанткам. Тетя Алена и тетя Ася сказали, что дождутся пока «Магомед сам придет к горе». Василиса, Арс и Варюша приедут позже, у них дела! Тетя Алиса отказалась.
Про себя говорю «Слава Богу», вслух: – Как жаль!
Пока «мои» раздеваются в холле, Полинка и Лёшка застывшие под аркой, ведущей в зал, хмуро осматривают вновь прибывших. Кажется, сегодня над моим домом выстроился парад планет, поэтому я пользуюсь успехом и супер популярен.
– Это кто тут у нас? Гости? – Машка делает шаг в сторону девушки в алом не совсем приличном платье. Обреченно вздыхаю.
– Познакомьтесь, мой сын Алексей … и его мать Полина.
– Что? – сестра вскидывает на меня медовые глаза. Сейчас они полны гневного огня, кажутся желтыми, как у дракона.
Жуть. Ёжусь. Набираюсь смелости для дальнейшего объяснения.
– Мария, Мишенька шутит, не реагируй так! – мать пытается загасить пламя, бушующее в дочери.
– Не шучу! – пересекаюсь взглядом с матерью, пытаюсь объясниться без слов. Обычно это срабатывает, но не в этот раз. Она расстроена, и я это вижу.
– Миша, почему мы узнаем обо всем последними?
– Так вышло, – цежу сквозь зубы. – Бросаю молящий взгляд на отца и Майю.
– Давайте, остынем. Всё-таки мы приехали не на разборки, а на праздник, – мягко произносит сестра, поправляя на стройной фигурке короткое обтягивающее платье оливкового цвета.
– Согласен, – поддакивает ей отец. Подходит ко мне, обнимает, хлопает по спине.
Несмотря на то, что отцу сейчас полтинник, он по-прежнему хорош собой и в форме. Благодаря бабуле Ярославе, именно она заставляет заниматься спортом всех членов клана Воронцовых. Женскую половину давно подсадила на йогу, мужскую на бег трусцой.
Вдыхаю ароматы, повисшие в воздухе. От отца пахнет дорогим парфюмом и свежестью, которую он принес с собой с улицы. Родной запах бьет в ноздри, успокаивает, приносит умиротворение.
– Сынок, поздравляю. Ты теперь полковник, – мать целует в щеку. Ее поцелуй теплый и нежный, родом из детства.
– Спасибо, мама, – целую в ответ, касаюсь губами щеки и пряди мягких подкрашенных каштановых волос.
– Поздравляю, полковник, – высокая, стройная Майка с короткой стрижкой бросается мне на шею. – Горжусь братом! В тридцать два стать супер начальником – это круто. Ты же теперь будешь только в кабинете сидеть, перестанешь рисковать собой?
Ухмыляюсь. Какая же она наивная. Не хочу разубеждать ее.
– Маш, а Маш, ты меня поздравишь с назначением или как неприкаянная будешь стоять? – обращаюсь к второй сестре.
– Поздравляю, – бурчит себе под нос, сдувая длинную прядь шоколадных волос с лица. Косится то на меня, то на мою липовую женщину с сыном. – Пообещай только не пропадать на работе целыми неделями!
– Это не ко мне! Запрос отправляй сразу туда, – тычу пальцем в небо.
– Твоему начальству? Запросто, – язвит Мария.
– Небесам! – поправляю ее. – Иди ко мне, – распахиваю руки, загребаю Машку, прижимаю к себе по-братски. Она такая мягкая, пухленькая, аппетитная. Единственная в нашей семье с проблемой лишнего веса.
Но после всего, что ей пришлось пережить, это нормально. Похудеет еще, какие ее годы. Баба Яся с Машуни не «слезет». Вся семья только и ждет, пока Машка оправится окончательно после удара, тогда-то все набросятся на нее с советами и помощью, которую невозможно отклонить, не принять.
– Сколько набрала? Килограмм двадцать? – спрашиваю у сестры, тут же кусаю себя за язык, заглядываю по-щенячьи в любимые глаза в ожидании мести.
Маша на меня не обижается, тяжело вздыхает.
– Семьдесят пять весы показывают.
– Не будем о грустном?..
– Не будем! – нежно глядит на меня своими невозможными карими с медовыми искорками.
– Он звонил? – спрашиваю почти шепотом.
– Нет… Миш, не будем при посторонних, – нервно крутит головой.
Я знаю, что сейчас сестра имеет в виду семью, а не Полю с Лешей. Но они-то не знают, поэтому молча удаляются, прячутся в утробе комнаты.
– Кажется, они неверно вас поняли! Чего вы добились своими шушуканьями? – с обидой в голосе произносит Майя. Она всегда ревнует, что между мной и Марией очень много тайн. Вот почему Машуня так бурно отреагировала на то, что не знала о моем ребенке и его матери. Она-то считает, что ей положено знать обо мне всё!
Если что, то я сам не знал…
– Самое время для знакомства, – говорит мама, направляясь к моей «новой семье».
Едва поспеваю за родителями. Вхожу в комнату последним, и прихожу в ужас – «мои» окружили Лешку и Полю.
Хрупкая блондинка с взъерошенным пацаном забились в уголок огромного дивана королевских размеров, в поисках спасения уставились на меня.
– Милая, рассказывай, – требует мама у своей тезки. – Когда, где познакомились? Почему скрывала от нас нашего наследника?
Чувствую кожей, что Полине очень страшно. Абсолютно незнакомые ей люди налетели на нее, требуют отчета в том, чего она никогда не делала.
– Отстаньте от мамы! – первым находится Лешка.
Умничка! Я его уже люблю.
– В смысле? – Маша округляет глаза, пристально рассматривает племянника. – Копия Миши! Такой же вредный и наглый молчун, – делает неутешительный вывод, констатируя неоспоримый факт.
Мама тяжело вздыхает.
Зато я радуюсь тому, что пацан сумел постоять за себя и за фейковую мамашу.
– Разговорчики оставим на потом, – командую я, вклиниваясь в тишину. Замешательство родственников мне на руку. – Где еда, где подарки?
– Еда в подарке, – загадочно произносит Машуня, подмигивая мне.
– Маш, можно без загадок.
– Подарок стоит на парковке! Нужно одеться и выйти.
– Вот как? – удивленно хлопаю глазами. – Нехорошо, что подарок там, а я здесь.
Одеваемся, всей семьей загружаемся в грузовой лифт, спускаемся на первый этаж.
Полина так сильно нервничает, что мне приходится взять ее под руку и зажать ее тонкие холодные пальцы в своей ладони. Кажется, от такой успокоительной меры ее трясет еще больше. Уверен, была бы у девчонки возможность, она бы сбежала.
Ухмыляюсь. Дорого ей обошлась утренняя прогулка по балкону. Ничего, в следующий раз будет мозгами шевелить прежде, чем выкидывать подобные фортели.
Бросаю быстрый взгляд на пацан. Этот как рыба в воде, абсолютно спокоен. Ему безразлично, что его сейчас ищут полицейские, что воспитатели сбились с ног. Он сам по себе, плывет по жизни, творит, что хочет.
Не верится, что у меня есть сын.
Даже если бы мне сейчас принесли результаты экспертизы ДНК со стопроцентным подтверждением факта отцовства, я бы не поверил.
Почему? Потому, что не знаю, что с этим делать.
Выходим на парковку. Дружной гурьбой следуем за предводительницей Машей.
– Пришли, – уведомляет нас, останавливаясь у китайского катафалка.
Только не это!
Нет! Не может быть! – тру лицо пятерней.
– Принимай подарок, – мать протягивает мне ключи.
Передо мной стоит бронированный китайский внедорожник Карлман Кинг ( Karlmann King).
Прокручиваю в голове его достоинства – бензиновый двигатель, триста шестьдесят две лошадиные силы, автоматическая коробка передач на шесть ступеней, привод на все четыре колеса.
Внешне авто выглядит как футуристический пришелец из космоса. Будто взяли бэтмобиль, добавили ему мощи и покатых форм силуэта.
Броневик из «Безумного Макса» одним словом, только орудий не хватает.
Представляю, как я – полковник МЧС подъезжаю на этом монстромобиле к управлению. Да надо мной будет угорать вся Москва.
– Кто из вас выбрал это чудище? – пялюсь на отца. Он-то как мужик мог заступиться за меня, когда женщины выбирали подарок.
Вперед выходит Мария. Хлопает своими невозможными медовыми глазами, в которых застыли слезы, протягивает позолоченный ключ.
– Сколько? – шепчу едва сдерживаясь.
– Около четырех, – выговаривает еле слышно.
– Четырех миллионов долларов?
Сестра понуро кивает.
Ну да, откуда ей – врачу знать, что такое четыре миллиона зеленых. На минуточку, кровных папиных. В нашей семье так-то по-прежнему зарабатывает один отец, а мы – дети живем, работаем в свое удовольствие, служим по собственному призванию.
Вашу Машу! Даже не наорешь на сестру. Это же надо было отдать такие баблища за монстра, топорно переделанного из форда! Копец! Беру в руки ключ. Прекрасно знаю, что через пару месяцев с него облезет позолота.
– Дорого богато! – весело щебечет мальчишка и кружится вокруг монстрячего внедорожника. – Тёть Маш, шикарная тачило! Ты чего? – пацан заглядывает в утробу машины. – Здесь как в лимузине! Кресла из кожи, – забирается вовнутрь, прыгает на заднем сидении.
– Там еще есть неоновая подсветка, крутая аудио система Hi-End и к ней двадцать колонок! А еще PlayStation четыре! – радостно щебечет Машуня, обнаружившая в лице Лешки группу поддержки.
– Тебе нравится?! – сам в шоке от того, что спрашиваю мнение девятилетнего мальчика.
– Пап, это нереально круто! Покатаешь? – интересуется сын, выбравшись наружу.
– Конечно, но не сегодня, – открываю багажник, и меня сшибает с ног запах рыбы.
– Что это? Кто здесь умер?
Сестры суют любопытные носы в багажник.
– Упс! Кажется, рыбой пахнет.
– Ладно, еле сдерживаюсь, чтобы окончательно не испортить всем праздник. – Берем пакеты и топаем в дом. – Бросаю короткий взгляд на Полину, – а ты останься!
Все уходят, остаемся вдвоем. Девушка стыдливо опускает глаза в пол.
– Я… э… надо обсудить, как мы познакомились. Мать въедливая, пока не получит информацию, не отпустит тебя.
– Может, надо было сказать им правду? Не дурачить собственную семью? – Полина устремляет гневный дымчатый взгляд на меня.
– Что? Как ты смеешь меня учить жизни? – я взбешен. Но вместе с гневом ощущаю такое желание, что сносит крышу.
Беру девушку за руки, заставляю ее обнять себя за талию. Подчиняется. Кофта, одетая поверх тонкого платья расстегнута, поэтому ощущаю сквозь футболку прикосновение к ее груди.
Пальцами поднимаю ее подбородок, долго рассматриваю красивое лицо. Впиваюсь губами в ее губы. Жадно и долго целую – влажно, мокро, вульгарно. Не забочусь о том, что она обо мне подумает.
В конце концов, для всех она – мать моего ребенка.
С трудом отрываюсь от девушки, меня аж качает от эмоций. Я в шоке. Какой же ее муж – долбоящер! Как он мог бросить такую сладкую женщину.
– Сам что-нибудь придумаю. Ты молчи. Скажи, что я запретил распространяться. Они поверят.


Глава 7
Полина
– Ты иди, мне надо позвонить, – прошу мужчину, которого едва знаю, как человека, зато давно успела разглядеть как мужчину. Впервые в жизни удалось познать так много всего через несколько часов после знакомства.
– Не сбежишь? – смотрит на меня тяжелым взглядом.
– Куда? От такого как ты вряд ли получится.
– Ладно, – отпускает мои руки, размашистым шагом идет к лифту.
Остаюсь одна, достаю телефон, набираю Виталину.
– Алло…
По привычке молчу.
– Полина, прекращай играть со мной. Я же могу и номер сменить!
– Ты же знаешь, что бесполезно. Я – бывшая ищейка, найду, вычислю.
– Наконец-то, – выдыхает еле слышно сестра. – Приезжай ко мне прямо сейчас.
– Не могу.
– Не соскучилась?
– Соскучилась по тебе, Климу, Ванюше, Егорушке. Но не могу. Кажется, я попала!
– Нужна помощь? Только скажи, подключу Клима и его связи. Мы твоего Петрова вмиг упакуем.
– Следи, что говоришь по телефону, – выпаливаю недовольно.
– Так я же другое имела ввиду. Ладно, Бог с ним с Петровым. Что конкретно надо?
– Деньги.
– Не поняла?
– Все мои деньги снял со счетов Петров. Оставил копейки на жизнь. А мне нужна круглая сумма для одного очень щепетильного дела.
– Если бы позвонила раньше, тогда бы всех этих проблем не огребла, – зло цедит сестра.
– Вита, не начинай! Мы поссорились из-за того, что ты лезла в нашу с Ваней жизнь.
– Я не лезла! – шипит гневно. – Лишь пыталась донести до тебя ту информацию, которую знала.
– Да! Ты пыталась меня унизить и объяснить мне, что мой муж – полное ничтожество, тогда как твой Климушка – золотце!
– Разве не так всё вышло?
– Прекрати. Деньги даешь?
– Может, Клим поможет?
– Нет! Неужели не понимаешь, жизнь смешала меня с *овном, и теперь я хочу доказать сама себе, что чего-то стою. На расследование, которым я собираюсь заняться, нужны деньги.
– Расследование? Сестренка, пугаешь.
– Ты ведь помнишь, что кроме детективного агентства меня больше никуда не брали. Благодаря тебе. Именно ты лишила меня возможности служить в полиции.
– Обвиняешь меня? Это же ты была инициатором! В отпуск мечтала рвануть с Петровым, а мерзкий злой начальник не отпускал.
– Проехали, – тяжело вздыхаю, вспоминая о самой главной ошибке в жизни. – И как это у нас с тобой Виточка так получается, что ты всегда в золоте и в белом пальто, а я на обочине жизни. Иногда мне кажется, что ты заняла мое место в жизни. Видимо хорошая судьба при нашем рождении была выдана лишь на одного ребенка…
– Неблагодарная! Нужную сумму скинь эсэмэской, деньги переведу на твой расчетный счет. Лично с тобой я отказываюсь разговаривать в подобном тоне! Пока не сменишь интонации, не звони.
– Дай трубку Ванечке!
– Ванечке? Пока ты отсутствовала, он вырос до двадцати одного годочка, стал Иваном и ушел в армию! Служит на контракте.
– Армия? Контракт? Надеюсь не… – сердце неприятно ёкает. Как же так? Его мать даже не дала ему приехать ко мне, запретила общаться с любимой тетей. Ведьма Виталина!
– Разговор закончен. Пока не перестанешь винить во всём меня, не звони. Я не намерена выслушивать этот бред. Знаешь, иногда радуюсь, что папа не дожил до твоих обвинений.
Сестра отключается, а я застываю на месте. Смотрю пустыми глазами на парковку, но вижу лишь туман.
Туман прошлого поглощает меня.
***
Четыре года назад
– Твой папа обязан купить нам большой дом, и назначить меня директором московского офиса.
– В смысле? – в ужасе гляжу на охамевшего мужа, – Виталина – директор московского офиса. Папа даже собственному сыну Даниилу отказал в этой должности. Не смотря на то, что мачеха Аврора упрашивала его доверить главный офис наследнику. Ты же знаешь, что папа всегда мечтал о том, что именно мальчик унаследует империю. Но так уж вышло, что первой родилась Вита, она стала его Витьком, первонаследным «принцем». Он ее воспитал, сделал из нее лучшего босса на свете – своё подобие. А сейчас ты предлагаешь мне пойти поперек их решений. Нет!
– Ты входишь в Совет директоров, у тебя есть акции и голос!
– Издеваешься? Я не пойду против семьи.
– Я твоя семь. Или ты меня больше не любишь? – Ваня хватается за ключи от машины.
– Куда?..
– Какая разница? Я ведь тебе никто… просто муж.
– Ваня, не утрируй!
Благоверный надевает темную куртку, обувь. В грязных ботинках топчется по квартире, чего-то ищет.
– Ты обещал Стефании сегодня прогулку в парке, – внезапно вспоминаю, пытаюсь остановить. Может, подумав о дочери, одумается.
– Погуляй сама. У тебя же нет никаких планов… как обычно, – снова обвиняет меня в тунеядстве, забывая, что именно он посадил меня дома, и сделал клушей.
– Но Стефа хотела с тобой! – продолжаю наезжать на Петрова.
– Мамочка, – дочка вырастает за моей спиной. В руках держит огромного белого зайца.
Киваю Ивану на дочь, он не реагирует. Выходит вон из дома.
Так можно было? Полностью проигнорить собственную дочь! Гавнюк.
– Стефа, папу вызвали на службу ловить преступников. Мы с тобой погуляем без него.
– Ванечку позовем? – глаза дочки загораются в предвкушении.
Дочка очень любит старшего сына сестры. Ему сейчас семнадцать, и у него другие интересы. Но я всё равно набираю племянника.
– Вань, привет. Это тётя Полина. Погуляешь с нами в парке сегодня. Стефа соскучилась по тебе.
– Так-то у меня были другие планы, но я их отменю. Тетя Полина, скоро приеду, ждите.
– Ну вот. Ванечка скоро приедет, – шепчу своему Зайчонку. Хлопает на меня серыми дымчатыми глазками, смеется.

Глава 8
Полина
Проваливаюсь в прошлое.
Гуляем с Ванечкой в парке.
– Ну, ты и вымахал! – еле дотягиваюсь, чтобы поцеловать Ваньку в щеку.
Стеснительно улыбается, протягивая мне и дочке по шоколадке «Аленка». Дочка готова с двоюрдного брата пылинки сдувать, а за молочную шоколадку обнимает так крепко, как родному отцу не достается.
– Как родители? – интересуюсь у Вани.
– Нормально.
Разглядываю мальчишку, с придыханием думаю, какой же он к нас классный. Весь в собственного отца – полковника полиции Красовского. На минуточку, моего первого и единственного начальника. Не очень любимого когда-то.
Сынок у Клима от первого брака с мажоркой Софой. С моей сестрой у них совместный сын Егор. Ему сейчас столько же, как моей дочери – десять, и я его обожаю. Впрочем, как и Стефа. Только видеться нам приходится очень редко, потому что он занятой мальчик.
У Виты много работы, нет свободного времени. Клим круглосуточно пропадает на службе. На семейном совете три года назад они решили отдать сына в кадетскую школу, чтобы было кому заниматься правильным воспитанием. Так и поступили, отдали в кадеты. Егорушка наш уже три года учится, воспитывается, растет, превращаясь в настоящего мужчину вне дома. Приезжает к родителям лишь на праздники и каникулы.
– Родители приедут к нам в эти выходные на день рождения Стефании? – интересуюсь осторожно у парня с умопомрачительно добрыми глазами.
Молчит. Понимаю, что-то не так.
– Вань, я к кому обращаюсь? – заглядываю мальчишке в глаза. Они у него честные, даже немного наивные.
– Тетя Полина, вечно вы так! – неожиданно нервно выдает племянник, пряча от меня глаза.
– Не поняла? – удивленно пялюсь на взрослого ребенка, теребящего рукав куртки.
До этой минуты я и не знала, что Ванюша уже вырос и научился грубо разговаривать с взрослыми. Открываю рот, но не могу ничего произнести – не в силах подобрать нужные слова.
Конечно, мне тридцать два, мальчику – семнадцать, и я не могу сказать коронную фразу «Как ты со мной разговариваешь? Я тебе в матери гожусь», но в последний момент принимаю решение, что как тетка имею право на словесное воспитание.
– Уши бы тебе надрать! – гневно выдаю тираду.
Стефа весело щебечет: – Мамуля день рождения-то у меня, не у Вани. Ему еще рано драть уши!
– Милая, попрыгай зайчиком впереди нас. Окей?
– Океюшки, мамочка, – дочь убегает вперед на пару метров. – Прыгает, распугивая воробьев и прохожих.
– Рассказывай! – ловлю мальчишку за рукав.
– Если вы меня выдадите, тогда я вас не прощу. Никогда! – с юношеским максимализмом заявляет племяш.
– Честное тётино! Никому ничего не предъявлю. Говори.
– Отец терпеть не может вашего мужа. А мать вовсе люто ненавидит. Они вчера только поругались из-за него. Мама орала на отца, что он должен, обязан вам всё рассказать. А папа ответил ей, что не хочет подставляться из-за мерзавца Ивана.
– Что?.. – нервно кусаю ноготь. – Ванечка, ты ничего не путаешь? Может, они обсуждали другого Ивана. Это точно не про моего!
– Блин! Папа так и говорил, что вы ему не поверите, а он еще и виноватым останется.
Сердце начинает учащенно колотиться.
Мне очень плохо морально и физически. Кажется, что меня душит кто-то невидимой рукой. Ослабляю шарф на шее. Легче не становится.
Неприятное предчувствие давит не только снаружи, но и изнутри. Я будто заперта в крохотном черном ящике и его стенки сходятся у меня над головой, не давая мне возможности дышать.
Впервые в жизни узнаю, что такое клаустрофобия. Неприятно…
Пытаюсь скрыть от мальчика эмоции, кусаю губы, издаю сдавленный стон. Снова вспоминаю сон, приснившийся накануне – огромный серый голубь с белыми крыльями входит в комнату и бродит по ней. Примета – к очень плохим новостям.
Становится очень зябко. Страх за мое и Стефино будущее рассыпается мелкой дрожью по телу. Ежусь.
– Вам плохо? – пугается Ванечка.
– Я в порядке! – впиваюсь ногтями себе в ладонь. – Думаю, домой пора. Завтра уже пятница, надо заниматься приготовлениями к празднику. Всё должно быть идеально. Всё-таки десять лет твоей дочери не каждый день исполняется.
– Это из-за того, что я сказал? – расстроенно шепчет мальчик срывающимся голосом. – Папа так и говорил, что нельзя этого делать.
– Малыш, – глажу Ваньку по щеке. – Спасибо тебе за правду. Никогда не записывай на свой счет ничего плохого. Люди когда захотят, сами тебе припишут. И никогда не ври близким, даже если им будет плохо после твоих слов. Понял? Никогда не ври ни мне, ни матери, ни отцу.
– А папа сказал…
– Ваня! – цыкаю на него. – В тебе сколько роста?
– Метр семьдесят восемь!
– Именно! Так-то ты уже взрослый мужик, можешь сам решать подобные вещи. У тебя есть собственное мышление, мнение?
Кивает.
– Значит, говори то, что ты считаешь нужным! А не то, что папа сказал. Десять лет назад твой горячо любимый папа такие вещи говорил, что лучше тебе никогда не знать о них.
Глаза пацана загораются.
– Тётя Полина, расскажите?
– Нет! – мотаю усиленно головой. – Ванюша, прости, но я не враг сама себе, чтобы переходить дорогу твоему отцу.
Громко хохочем. Стефа присоединяется к нам.
На этой счастливой ноте топаем из парка по направлению к машине.
Я смеюсь, а душа моя плачет в предвкушении чего-то, о чем я точно не хочу знать…Но придется.
***

Глава 9
Полина
Прошлое. Спустя два года
– Дорогой, ты какой-то нервный, – подмечаю вечером, укладываясь спать. – Если тревожишься за завтрашний праздник, не стоит. Я всё подготовила, и восьмилетие Стефании проведем в лучшем виде.
– Красовские будут? – муж бросает на меня гневный взгляд. Будто я виновата в том, что Красовские существуют на белом свете.
– Виталина моя сестра и тетя Стефании, если ты не забыл, – напоминаю окончательно охамевшему за последние два года мужу.
Удивляюсь самой себе, раньше я терпимее относилась к его закидонам, а сейчас, видимо, старею. Мне уже тридцать и хочется огрызаться в ответ на все его нападки.
Вот и пять минут назад клялась и божилась, что выдержу, промолчу. Но не вышло, не смогла я.
– Сестра? Тогда я тебе кто?
Иван грубо собирает мои волосы, наматывает на кулак, вынуждает подставить ему шею.
Выполняю условия его игры, так проще. Чтобы не ссориться по очередному «пустяку».
Мужчина впивается ногтями в мои бедра, тянет за собой.
Стону. Но не от кайфа, а от боли. Иван ведет себя как дикий зверь и мне немного страшно.
Внезапно жар любовного дыхания угасает и подкрадывается холод, он беспощадный лижет меня между лопатками.
Вот уж не думала, что когда-нибудь испытаю подобное рядом с мужем, которого любила душой и сердцем.
Дальше всё происходит как во сне.
Стремительный рывок. Крепкое тело вжимает меня между кроватью и собой. Пытаюсь обхватить руками здоровую мужскую шею с чернильной татуировкой. Мой мужчина не дает, зажимает мои запястья рукой.
Спустя пять минут «непонятно чего» любимый безразлично сползает с меня.
– Мстишь? – едва сдерживая слезы, спрашиваю напрямую. – За то, что не сделала тебя директором?
Иван ложится на спину, заваливаясь на подушки. Небрежно хмыкает.
– Раньше ты не был таким, – подмечаю с обидой.
– Ты тоже говорила, что любишь, сделаешь для меня всё, – парирует ледяным тоном.
Мутной пеленой перед глазами встает счастливое прошлое, которого больше нет. И, похоже, уже не будет.
Сжимаю челюсти до зубного скрежета, когда клещи настоящего впиваются в горло. А обрывки воспоминаний гаснут на краешке сознания.
– Может, нам развестись, если всё так плохо? – едва слышно спрашиваю мужа.
– Мужика нашла? Я тебе житья с ним не дам, так и знай!
– Ванечка, не верю, что это ты. Тебя будто подменили, закодировали. Другая женщина?
– Издеваешься? Проверяешь на прочность? Ты меня сделала таким. Ты и твоя семейка Андреевых.
Муж поворачивается ко мне спиной, засыпает. Следую его примеру.
Наутро Иван сообщает, что его срочно вызывают на работу. Приехал клиент из другого города, надо срочно встретиться, провести переговоры.
– Как же день рождения Стефы? – в ужасе гляжу на нашу восьмилетнюю дочь-красавицу, заканчивающую последние приготовления к празднику. Крутится около зеркала в сером дымчатом платье, выгодно оттеняющим ее глаза, любуется собой кокетка.
– Моя дочь – не ты, она поймет, что отцу надо работать, чтобы оплачивать праздник, – муж хмурится.
Серьезно? Оплачивать праздник? Так-то я деньги взяла в долг у Виталины!
Впервые признаюсь себе, что сейчас ненавижу Ивана. Априори ненавижу его, когда он по-свински поступает с нами – бросает в самый неподходящий момент.
Муж уезжает, а в дом подтягиваются гости, которых приходится встречать нам одним, без папы.
Осматриваюсь по сторонам, радуюсь, что уже лето. Рассматриваю нарядных гостей, собравшихся в стайки. Следую взглядом за вновь прибывшими, отслеживаю, куда они разбредаются после того как складывают подарочные коробки.
Улыбаюсь, глядя как доченька пытается вытащить огромную синюю коробку из самого нижнего яруса подарочной пирамиды.
У нее получается. Гора с грохотом рассыпается. Стефа озадаченно вертит заветную коробку в руках, видимо, ищет записку. Мое бедное сердечко не выдерживает, иду к дочери.
– Малыш, ты чего?
– Мамуль, это же папин подарок?
Черт!
Как сказать ребенку, что папа забыл купить подарок. Он ведь считает, что и так потратился на праздник, а у дочери всё есть, ей ничего не надо. Мне так и не удалось объяснить ему, почему женщине нужно внимание и хотя бы малюсенький подарок или цветочек. По его мнению, если у меня есть деньги, то я сама могу зайти в цветочный, и купить себе корзину эквадорских роз, когда захочу.
Соврать как обычно?
– Стефания, папа свой подарок вручит вечером. Он хочет, чтобы это стало заключительным аккордом дня рождения, – глажу любимую доченьку по лицу, убираю назад выбившиеся из прически пряди.
– А-а, – тянет разочарованно малышка, бросая яркую коробку на землю.
– Тетя Виталина подъехала, – замечаю с радостью.
Ловлю себя на том, что очень уж хочется прекратить этот малоприятный диалог.
Бегу к машине навстречу прибывшей сестре. Не успевает она выйти из машины, как я набрасываюсь на нее со словами: – Ты зачем заставляешь Ваню работать в выходные?
– Ты о чем? – Вита поправляет задравшийся подол красного платья, даже не вникая в мои слова.
– Мстишь Ване за то, что он хотел занять твое место? – нервно выпаливаю я.
– Сбрендила? – сестра выуживает из машины огромные коробки с куклой и орхидеями.
– Тетя Вита, это Машка?! – кричит дочка, бросаясь к тетке.
– Да! – сестра улыбается моей малышке, протягивая подарки.
Дочь радостно обнимает коробку с Машуней, пытается распаковать здесь же. На кукле розовый сарафан и розовая косынка. Она выглядит точь-в-точь как в любимом Стефином мультфильме «Маша и Медведь».
– Стефания, – одергиваю дочь. – Орхидеи тоже твои! Забирай коробки, иди в дом.
– Так что там с Иваном? – интересуется Вита, прищуривая глаза. Замечаю, что взгляд у нее такой въедливый, совсем недобрый.
– Сказал, что рабочая встреча с клиентом.
– Ну-ну… – сестра многозначительно глядит на мужа.
– Всё! Достало! – Клим нервно переводит стальной взгляд с жены на меня. – Значит, так, Полина, всё что делает и говорит твой муж, выглядит не тем, чем является на самом деле!
– Не понимаю, – хлопаю наивными глазами на бывшего начальника.
– Клим, не сегодня, – шипит сестра на высокую широкоплечую фигуру мужа – полковника полиции.
– Ты меня просила четыре года рассказать ей всё, а сейчас останавливаешь?! – бурчит на жену недовольно.
– Говори, если начал, – требую с него.

Глава 9.2
Два года назад
Полина
– Что говорить-то, поехали, посмотришь своими глазами, – приказывает Клим, подталкивая меня к машине.
– Куда? – округляю глаза. У меня дочь, гости, праздник, в конце концов.
– Клим, – не надо, – неуверенно произносит сестра, пытаясь встать между нами.
– Вита, хватит! Все знают, кроме нее.
– О чем я не знаю? Господи, вы же не затеяли снова эту игру, пытаясь настроить меня против мужа.
– Полина, – бессильно орет близняшка. – Никто тебя не настраивает против мужа. Он – мерзавец, и ты должна об этом знать. Он поступает подло. Знаешь, почему он сегодня сбежал с праздника собственной дочери?
– Да! – гневно цежу в ответ. Смотрю в зеркальное отражение собственных глаз. Только карих! Я-то ношу серые линзы. Муж так требует, ему дымчатые глаза нравятся больше, чем карие. – Иван не хотел встречаться с вами двумя. Вы его вконец достали за эти годы своими нелепыми подозрениями.
– Приплыли! – раздраженно произносит сестра, цокая зубами. – Знаешь, любимый, она меня окончательно взбесила, отвези-ка ее прямо сейчас к мужу, а я останусь на празднике, присмотрю за гостями, за детьми.
Выпрямляю гордо спину, иду к машине бывшего начальника, забираюсь на переднее сидение.
– Куда едем? – спрашиваю минут через десять молчаливой поездки.
– В отель, в Измайлово, – кратко отвечает родственник, не глядя на меня.
Обрывки воспоминаний всплывают в мозге. Я ведь много раз видела и слышала, как Ваня заказывает номер в Измайлово. Он объяснял, что для клиентов. Я удивлялась, почему этим занимается он – директор отдела продаж, а не его помощница, но проглатывала информацию. Меня устраивал ответ.
Мутной пеленой перед глазами проносится искаженное лицо мужа. Как же так? Мы же когда-то любили друг друга безумно, сбегали от начальника, запрещающего неуставные отношения в отделе. Шли на всё, чтобы провести вместе лишнюю минутку. Когда родилась Стефания, Петров сдувал с меня пылинки.
А потом у него начались дрязги с Виталиной на работе. И на меня с двух сторон сыпались жалобы. С каждым днем сестра и Петров ненавидели друг друга всё больше и больше.
– В чем дело? Ваня, она твой начальник, ты обязан подчиняться ей.
– Бабе? Разве может женщина быть моим начальником?
– Почему нет? Виталина – прекрасный руководитель, осведомленный о бизнесе отца лучше, чем он сам!
Тогда впервые Ванька открылся мне с нелицеприятной стороны, но я не обратила на его выпад внимания. Думала, у парня задета гордыня, прищемлено Эго. Была уверена, что со временем пройдёт.
Не прошло. Более того, всё только усугубилось и дошло до точки невозврата к нормальным отношениям между Витой и Ваней в качестве родственников.
Из раздумий выдергивает тихий голос Красавы:
– Андреева, приехали!
Так-то я давно Петрова, но босс по-прежнему зовет меня Андреевой, напоминая, кто в «доме» главный.
Выбираемся из джипа, следуем к корпусу Гамма. Клим стремительно шагает, делая широченные шаги. Ускоряюсь, бегу за мощной мужской спиной босса.
В холле стопорюсь рядом с родственником, осматриваюсь по сторонам. Радуюсь, что нет людской пробки, не надо стоять в очереди к рисепшионистке.
Клим трясет перед носом испугавшихся девушек ментовской корочкой, требует с них информацию.
– Пятисотый. – Мужчина берет меня ошалевшую за локоть, тащит за собой к лифту.
Впервые начинаю вырываться. Не хочу знать, что там. Мне нельзя! Иначе не получится жить как раньше, прятаться за бесчувственную ограду, которую я выстраивала столько лет.
Выходим на пятом этаже, идем к номеру «500».
Ноги не идут, заплетаются. Язык не слушается, не могу даже спросить, зачем нам это. Руки и губы дрожат. Молюсь Богу, чтобы сейчас не случилось ничего плохого. На мгновение забываю, зачем я здесь стою. Но Красовский знает наверняка цель нашего набега на отель.
Клим колошматит в дверь.
– Петров открывай! Немедленно! – Заслышав за дверью шаги, поворачивает ко мне голову
– Андреева! – голос босса хрипит, – только держи себя в руках!
Слышу за дверью номера звонкие шлепки. Пытаюсь скрыть эмоции Клима. Кусая губы, сдавлено стону. Представляю, как вцеплюсь девушке в космы. Как меня будут оттаскивать от нее, а я буду рычать кусаться. И укусы мои будут жгучими и смертельными.
Взвизгиваю от резкой боли где-то в глубине моей израненной души.
– Вы к нам? – Застываю на месте, затем медленно разворачиваюсь назад. Тут же утыкаюсь в крепкую мужскую грудь. Меня окутывает терпкий мускатный запах парфюма, тестостерона и сексуального мужика.
Мужчина отодвигает нас в сторону и открывает дверь электронным ключом.
Врываюсь как ветер в номер, бегу в комнату.
В постели лежат абсолютно незнакомые мужчина и женщина.
– Санек, глянь. Нам еще одну девчонку привез сутенер! – радостно сообщает второй мужик.
– Я тебя сейчас… – взгляд Клима становится металлическим, а голос – стальным.
– Клим, не надо с ними связываться, пойдем, – вытаскиваю бывшего босса из чужого номера.
Послушно следует за мной. Садимся в лифт. Клим недоуменно трет лицо пятерней.
– Как так-то? Иван должен был быть там!
– Прекрати! – цежу зло. – Что за игру вы затеяли с Виталиной. Я вас не понимаю. Абсолютно. За эти два года мы стали чужими, отдалились. Терпеть ваши голословные обвинения и нападки на Петрова я дальше не намерена! Если это не прекратится, буду вынуждена…
– Что?.. Прекратишь общаться? Найдешь мужу другую высокооплачиваемую работу? Да, он как продажник – ничто!
Виталина давно назначила ему в замы своего человека Никиту, тот и вытягивает работу всего отдела, а премии получает твой муженек. Почему? Потому что Вита желает, чтобы ее сестра и племянница ни в чем не нуждались.
Выходим из дверей лифта, и тут же натыкаемся на них. Нервно сжимаю руки в кулаки. Сердце набирает обороты, выламывая ребра.
– Вот и они…


Глава 10
Прошлое
Полина
– Иван? – бросаюсь к мужу, сидящему за столиком в кафе.
– Ты? – недовольно пялится то на меня, то на Клима. – Что вы здесь делаете?
– Тебя искали, – говорю честно, глядя в упор на мужчину – собеседника мужа.
– Зачем, – цедит зло. – Я же сказал, что у меня переговоры.
– Прости, – отступаю назад и ударяюсь спиной в крепкую грудь Клима. – Мы тебя на улице подождем.
Клим уезжает. А я жду мужа, еду домой с ним.
– Очередная клевета твоей сестры? Чего она всё трепещется? – гневно выдает Иван, едва садимся в его машину.
– Прости. Я сама устала от ее нападок. Не могу больше.
– Я давно тебе говорю, что пора выкинуть ее из нашей жизни. Жила же ты раньше без нее, и дальше проживешь.
Смотрю на любимого мужчину и ненавижу сестру. Понимаю, хоть я Ванечку ни с кем не застала, мой мир уже не будет прежним. Злость на Виту ударяет кувалдой в солнечное сплетение. Холодная волна дрожи прокатывается по телу, застывает в глубине сознания. Она всё испортила. Я всегда буду подозревать любимого.
Приезжаем домой, выгружаемся у дома. Иду прямиком к сестре:
– Виталина, я хочу, чтобы ты сейчас же уехала из нашего дома и больше здесь не появлялась. Никогда!
– Андреева, спятила? – вопрошает удивленно Клим. – Ты с сестрой разговариваешь.
– Я не хочу общаться с человеком, который пытается разрушить мою семейную жизнь.
– Мама дорогая! Он тебе совсем мозги промыл. Ты даже не можешь ходить с собственными глазами, носишь линзы, чтобы нравиться ему. Он сделал из тебя марионетку! Очнись, пока не поздно! – Виталина разворачивается и гордо уходит.
Клим качает головой, следует за женой.
***
Спустя год
Муж занимается фрилансом, чего-то там продает в интернете. Живем на мои деньги.
– Когда приедете? – интересуется Ваня, целуя Стефу в щеку.
– Вечером, – собираемся с дочкой на день рождения к ее однокласснику.
В гостях мне так скучно, что я оставляю дочь, обещаю вернуться к вечеру, сама возвращаюсь домой.
Захожу в дом, поднимаюсь на второй этаж и столбенею, слыша крики:
– Детка, кричи, захлебывайся в эмоциях! – хриплый голос мужа.
Заглядываю в комнату.
Он стоит в одних боксерах, стягивает зеленое платье с молодой девчонки. Разворачивает ее к себе спиной, хватает за бедра, заставляя наклониться вперед.
Стою, не могу ни шелохнуться, ни закричать, ни остановить.
Они доводят начатый акт до конца, а я по-прежнему стою и смотрю на молочные бедра незнакомки и яростные дикие движения мужа.
Цепляюсь за косяк, чтобы сохранить остатки разума.
Внезапно глубокий шок переходит в дикую истерику.
И тут на меня обращают внимание.
– Какого черта? Полина! – на меня орут так, будто это я виновата, что невовремя вернулась домой.
– Перезвоню, – муж впихивает девчонке платье в руки, выталкивает ее голую из комнаты. Натягивает боксеры обратно.
Вальяжной походкой подходит ко мне, берет за подбородок, впихивает мне в губы грубый французский поцелуй.
Как только мой рот освобождается от грязного поцелуя, плюю Петрову в лицо.
– Ненавижу! – бью кулаками в грудь, – убирайся! Ты мне противен.
– Детка, – фамильярно обращается ко мне, – если хочешь, уходи сама, а я останусь. Это мой дом, где живет моя дочь. Тем более, ей нельзя оставаться с неблагонадежной матерью.
– Что?.. – брови ползут на лоб. Мое лицо перекошено от гнева.
– Злоупотребляющая мать – это всегда плохо. У меня уже и доказательства собраны. Так что я позабочусь о том, чтобы Стефанию оставили со мной, если будешь настаивать на разводе. А ты будешь выплачивать алименты в наказание за то, что сломала мне жизнь.
– Сломала? Гад! Ты сам ушел из полиции, а в бизнесе у тебя не получилось. В охранники ты не захотел идти, ниже твоего достоинства. Во всем теперь винишь меня? Удобно устроился.
Опускаю глаза в пол, слишком противно смотреть на мужа.
– Мы разводимся, – шепчу едва слышно.
– Вот как? Если готова разделить имущество поровну, тогда вопрос решим быстро.
– Какое имущество? – удивляюсь Ивану. Складывается ощущение, что я раньше не знала этого человека.
– Дом остается мне, ты переезжаешь в квартиру, которую твой папа подарил Стефании. Всё поровну. Всё честно.
– Честно? – покрываюсь алыми пятнами, хватаюсь за сердце. Что-то щемит.
После того, как папа умер от инфаркта четыре месяца назад, я начала бояться за сердце, которое вечно болит то из-за сестры, то из-за мужа.
– Полина, если будешь настаивать на том, чтобы оставить себе дом и дочь, тогда мне придется объявить тебя наркоманкой.
– Кем? Рехнулся?
– Нет. Ты должна заплатить за мои страдания.
– Страдания? Да, ты жил десять лет за пазухой у моей семьи. Ты не посмеешь обвинить меня в чем-то плохом! Отступаю в коридор.
Догоняет, хватает за грудки.
– Еще как посмею, – шипит мне в губы. – Один раз ты разрушила мою жизнь, второй раз не позволю отнять у меня то, что мне дорого. Если не хочешь, чтобы я опорочил тебя в глазах дочери, то делай, как скажу я.
В ужасе гляжу на мужа. Мне так страшно, даже плакать не могу.
Было так много вранья в последние годы, ссора с сестрой и ее мужем. И всё напрасно?
Погружаюсь в глубокое отчаяние.
Если бы я тогда поборола гордыню, поверила сестре, не порвала с ней, тогда бы сейчас не стояла на грани потери всего, что мне дорого – дочери, дома.
Ясно без слов, что дом никогда не достанется дочери, Петров только использует Стефу и ее безумную любовь к отцу. Бедная моя девочка.
Забираю дочь с праздника, привожу домой. Молча ухожу к себе, чтобы не видеть наглую рожу мужа.
Всё тонет в тумане неприятия. Знаю, что сегодня моя жизнь перевернулась с ног на голову. После мерзкого разговора с мужем на душе скребут кошки.
Своими руками он не только разрушил нашу семью, но убил мою веру в мужчин. Разрушил всё, что было так дорого. Сжег нашу счастливую жизнь дотла.
Подлец!
Вспоминаю, как он лениво переводил безразличный взгляд с меня на окно.
Захожу к себе в комнату. Стопорюсь. Не могу сдвинуться с места.
Стону громко-громко. Петров хочет отобрать у меня дом, который мы строили пять лет все вместе. Дом – единственное важное воспоминание о папе.
– Развод!
Произношу вслух, пробую на вкус. Горечь оседает на губах. Пытаюсь принять данность. Самое страшное слово для женщины, разрезающее жизнь на «до» и «после». И что меня ждет в этом «после» совсем не хочу знать.
До меня доходят слова мужа – он хочет отобрать дочь, натравив на меня опеку?
Мерзавец!
Зачем ему Стешка? Без меня. Он даже не знает, что с ней делать. Ей уже девять, она взрослеющая девочка, нуждающаяся в постоянной опеке и заботе матери. Мама должна быть всегда рядом, чтобы дать совет.
Ложусь спать с тяжелым сердцем.
Наутро не обнаруживаю дома ни Ивана, ни Стефании, ни чемоданов.
– Где вы? Ты похитил дочь? – истошно кричу в трубку.
– Мы уехали на море. Вернемся через две недели. Тебе же хватит четырнадцать дней, чтобы переехать в квартиру?
– Что?
– Ты же по-прежнему настаиваешь на разводе?
– Да.
– Тогда ты должна уехать!
– Серьезно?
– Если не хочешь, чтобы я рассказал дочери, что ее мать недостойный человек.
– Можно я приеду к вам?
– Нет.
Хватаюсь за трубку, набираю Виталину. Абонент недоступен.
Может, позвонить Климу? Вспоминаю последний взгляд, которым он одарил меня. Желание тут же улетучивается.
Через неделю собираю чемодан, переезжаю в отель, расположенный рядом с домом. Так хоть будет возможность встречаться с дочкой.
Проходит две недели. Звоню мужу. Тишина. Он не звонит сам и не отвечает на звонки. Телефон Стешеньки молчит также.
Они оба пропали.
Дверь в счастливую безоблачную жизнь захлопывается окончательно.
Печально брожу по комнате в отеле, набираю номер Виты. Молчу. Отключаюсь, когда она бросает трубку.
Бессильно распластываюсь на полу.
Уставившись в одну точку на потолке, думаю о том, где и с кем моя малышка, накормлена ли. Вряд ли отец будет с ней возиться. Наверняка, уже нанял гувернантку, или хуже того, нашел ей новую маму.
Вытираю ладонями слезы с опухшего от слез лица.
Усилием воли заставляю себя встать на ноги. Пошатываясь, бреду к кровати. Цепляясь за холодную стену, забираюсь в ледяную постель. Скручиваюсь в клубок.
Шепчу себе как мантру:
– Справлюсь! Без Петрова проживу, а дочь отвоюю.
Обнимаю себя за плечи, и меня наполняет человеческим теплом, которого я давно не получала от близких людей.
Я права, – убеждаю себя. Развод – единственно верное решение. Нет смысла тянуть это мучение для нас троих. Нужно разрубить морской узел.
От бессилия. Заламываю руки. Прикусываю губы в кровь. По ним текут соленые слезы
Мое маленькое бедное раненное сердечко вздрагивает.
Понимаю, что муж меня сломал. И сделал он это давно! Он разучил меня жить своим умом, бороться за себя, отстаивать собственные позиции. Поставил на позицию ниже – сначала лишил возможности работать, затем дружить с близкими мне по духу людьми, с сестрой. Теперь хочет лишить дочери. Он постоянно выбивал из-под меня почву, чтобы я всегда держалась за него! Вот в чем состоял его план.
Ну, уж нет! Дочь я ему не отдам. В этой беспощадной гонке за любовь единственного ребенка Петров не станет победителем.
***
Настоящее
Петров тянет с разводом. Хотя я уже давно согласилась переписать на него дом. Но ему этого оказалось мало.
– Ты у меня отняла десять лет жизни. Надо платить!
– Что ты хочешь?..

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70878407?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.