Врата Полуночи
Врата Полуночи
Анна Айдарова
Мирена живет вдали от шумного мира и не стремится сделать из своих необычных способностей источник заработка. Однажды в её жизни появляется Айден, циничный и рациональный журналист, полагающий, что магия – всего лишь иллюзия и обман. Он ставит перед собой задачу разоблачить всех, кто занимается мистическими практиками, считая их шарлатанами. Так начинается их совместное путешествие в мире тайн и загадок.
Анна Айдарова
Врата Полуночи
Глава 1, в которой мы познакомимся с несколькими персонажами, но не все из них главные
Собака снова залаяла.
Потом под окном заворчало, зашаркало – Миру регулярно удивляло, как можно так громко шаркать по песчаным дорожкам – и звуки стихли. А потом настойчивый гость снова затряс ворота и все началось по кругу.
Метод «ничего не вижу и не слышу» не сработал, придется вставать и идти. И решать. И как тетка со всем этим умудрялась справляться? А ведь при ней и экскурсий было куда больше, и Иваныч запивал куда чаще, и собаки не было – не жаловала их Магда.
Ворота снова затрясло в припадке, и пес ответил тем же.
– Не тряси, не тряси, ирод, нету севодни ничего, тебе говорят! Завтра приходи, завтра экскурсия. А сегодня нету никого!
– Так и мы не на экскурсию! Открывай, дедушка. Мы по договоренности к … да, к Мирене. Правильно же приехали? Советская улица, дом семнадцать, Усадьба-музей «Старина». Или не туда?
– Не работает, завтра экскурсия, – гудел Иваныч.
– Не, нам экскурсия не нужна, мы к Мирене. Открывай! Ждет нас хозяйка твоя, ждет! Спроси сходи. Снимать ее будем, а потом в телевизоре покажут!
– С телевизора, что ль? Не надо нам никого, – упорно сопротивлялся Иваныч сомнительной чести попасть «в телевизор».
Иваныч сопротивлялся, незваные гости тоже, пес заходился в лае. И конца этому не предвиделось.
Все как-то складывалось не так.
Мир двоился, и это было неправильно.
Совсем как когда-то.
Придется вставать, бросать все дела, которые в разы важнее этого мира и разбираться, кому же на этот раз понадобилось видеть саму Мирену…
Смешно, конечно, в ее-то возрасте. Но дар был, и люди это знали. И был таков, что даже тетка Магда периодами побаивалась Богом данной «племянницы».
На днях, в аккурат в грядущее полнолуние, Мире исполнялось двадцать четыре года. Хороший возраст, если уверен, что все у тебя впереди, и главное – только светлое будущее. И прошлое ничего: уже есть, что вспомнить, а сожалеть пока что не о чем.
Мирена свое прошлое ненавидела. И старалась не вспоминать. А его вспоминать – детский дом? Мать свою она не помнила совсем, и хотя до семи лет прожила в родном доме, уютном и красивом – это Мира помнила отчетливо – любимой дочкой в сонном пыльном поселке с гордой прибавкой «городского типа», носила бантики и бегала с подружками, никакой образ не появлялся перед ней при слове «мама».
Зато все остальное забыть если и хотелось – оказалось невозможным. А уж если такая мелочь была невозможна для Миры… значит и никому было не справиться.
Мать умерла, когда девочка с диковинным для глухой деревни именем Мирена собиралась стать первоклассницей. Белые гольфы и белая блузка были, еще были казенный портфель и линейка, гладиолусы в вазе на столе учителя и раздражающе-зеленая доска, потрепанная, как и се округ.
Чудеса начались позже. Ей было уже лет четырнадцать – самое время перестать верить в то, что желания сбываются – когда ее разыскала тетка, какая-то дальняя родня. Никаких теток Мира не помнила и совершенно была уверена, что все это если не ошибка, то совершенно точно очень большое надувательство. Товарки уже давно разъяснили ей, что детей постарше выбирают для пособий или для помощи в крестьянской семье, где работы всегда хватает, и то – редко, если повезет. На памяти Миры не «повезло» еще никому. Повезло ли ей с обретенной родственницей – предстояло еще выяснять.
Борясь со странным предчувствием и ощущением, что мир раздваивается перед ней, показывая свою истинную сущность, Мира собралась в дорогу. Тетка жила в соседней области километров за триста от интерната, и путь предстоял неблизкий, с несколькими пересадками и пешими путешествиями. Это пугало куда меньше, чем неизвестность, поджидающая ее на месте. К слову, добрались они относительно легко.
Не удосужившись осмотреться по прибытии, утром Мира была крайне удивлена. Захламленную комнату наполнял душный аромат сушеных трав в перемежку с пылью, и вообще вся комната – единственная в доме – выглядела нежилой и затхлой. Загаженный стол занимали бутылки темного стекла, ступки с мерзкой по виду и запаху гадостью, пухлые блокноты с желтыми вываливающимися страницами, а пятна от кофе, казалось, въелись в столешницу и взирали на всех входящих с немым укором. Закутанная в платок хозяйка казалось оболочкой, из-под которой проглядывало что-то звериное, странное и необычное.
Тетка была не просто странной. Приземистая и крепкая, она казалась простой крестьянской бабой с одной мыслью во взгляде – как бы выгадать. Где и чем – не важно, лишь бы все в дом. Хитрая той особой крестьянской хитростью, которая помогает выжить, казалось, она и не видит ничего больше. Вот и племянницу забирает: “доброе дело, о душе пора думать” – твердили соседи. “Да никто ты мне. А вот доглядишь меня, а я тебе дом, чем плохо? Нужны мы друг другу”, – заявляла тетка, помешивая почти несъедобный суп в кастрюльке. Кухня явно была не ее коньком. Мира давилась дурнопахнущей жижей под жестким взглядом и ненавидела, сама не разбирая, что – то ли тетку, с ее бесконечными попытками приготовить, то ли дом, то ли все сразу. Обычная. Самая обычная тетка, каких много. И мысли обычные, и все – обычное тоже. Но как-то слишком. И нет-нет, да и виделось под этой оболочкой рано повзрослевшей Мире совсем другая женщина – дикая, темная, властная. И тоже – ненавидящая все и всех.
Что ж, скрывать себя Мира тоже умела. Сначала неосознанно, от страха – не хотела выделяться, ибо понимание “я не такая” пришло слишком рано. А затем и осознанно – научилась пользоваться своим даром, создавала видимость безобидной дурнушки и все хотела попробовать нечто большее. Останавливало только все время что-то – осознание ли, что время еще не пришло, а может и страх разбудить нечто, с чем можно ведь и не справиться – не зная да не умея.
Но куда больше Мирену в ее новом статусе приемыша-приживала злила необходимость подчиняться странным правилам. Кроме уборки донельзя загаженной комнаты и кормления живности, в изобили бродившей везде, где вздумается и где вздумается же гадившей, требовалось от Миры достаточно: тетка все время выгоняла ее с поручениями из дома, как только приходила пора варить обед. Лицезреть приготовление ужина и завтрака дозволялось. Еще в обязанность Миры вменялось посещение леса, поля, луга или кладбища – любого места, которое указывала тетка в то время, в которое той могла заблагорассудиться вытащить воспитанницу из кровати – в полночь так в полночь, в три утра – так в три утра. До поры до времени Мира покорно вылезала из постели и брела, куда посылали, но все чаще задавалась вопросом – зачем?
Ей давно стало понятно, что приобретенная “родственница” – родственница ей только в подделанных документах. А вот саму Миру она выбрала не случайно, угадав в ней сродный со своим дар, силу. Но учить, а тем более передавать что-то – не спешила. Готовила к чему-то, подсыпая в обеденную похлебку свои загадочные порошки? Что? Мира терялась в догадках, но все меньше хотела тупо подчиняться, есть непонятное варево и задыхаться в невозможности что-то изменить. И тогда она сбежала.
Года с теткой ей хватило, чтобы немного понимать, чего она хочет, а вот чего стоит ее сила – так и оставалось скрытым. И не было рядом никого, кто указал бы ей путь. Или просто помог. Покидая загаженную комнату в деревенской усадьбе Мирена как-то не учла, что никто не собирается кормить ее – хотя бы и гадостью, заботиться о крыше над головой в дождь и о ночлеге. Пришлось научиться делать все это самой. Думая, что она готова ко всему и все видела, она теперь действительно увидела. Если не все, то многое. И большая часть этого увиденного совершенно не понравилась девушке. Но пути назад она не видела. Скиталась по заброшенным домам, промышляла на вокзалах, узнавая жизнь в самом неприглядном ее виде. Плакала от злости и невозможности выйти из этого замкнутого круга, но возвращаться куда-либо – к тетке или в интернат – не спешила. Что-то – предчувствие? или осознание? – не давало ей изменить свое положение. И если со стороны это виделось и даже казалось возможным, то сама Мира не могла ничего решить – словно кто-то накинул ей платок на глаза.
Она просто ждала. Не понимала – чего, не знала – зачем, но ждала. Иногда ей казалось, что ожидание завершится с появлением прекрасного принца – кто в шестнадцать лет не жаждал получить принца на белом коне, в сияющих на солнце доспехах? Или без коня и доспехов, ладно уж – можно любого, даже в грязном жигуленке, дышащем на ладан. Но принцы не спешили. А то, что появлялось на пути девушки – было… не тем. Не таким. Должно было случиться что-то еще, что-то… другое? Смириться бы с тем, что подобные предчувствия – морок, только Мира все равно ждала. И на вокзале, где сердобольные продавщицы изредка отдавали ей просроченное – “все равно выбрасывать” – ждала. И прячась от полиции – ждала. И зарабатывая на вокзале – какими только способами иногда не зарабатывая, законными и не очень, или даже очень незаконными – все еще верила, что что-то можно изменить. До определенной поры.
Потом – перестав ждать – она стала безразличной. Машинально меняя станции и городки, сливающиеся в ее памяти в единую серую массу, Мирена не думала, что дальше. Движение хоть как-то избавляло от мыслей, и новые впечатления пресекали возможность задуматься. А для нее именно это и стало главным – не думать, просто быть, просто.
Потом началось отчаяние. На самом деле – закономерный итог, потому что никак по-другому нельзя было закончить тот кошмар, в который погрузилась Мира. Часто ей казалось, что все, дно достигнуто и нельзя падать ниже, но как Алиса в кроличьей норе – все летела и летела вниз. А потом что-то произошло.
Это самое “что-то” Мира потом называла срывом масок – красиво, романтично и с надеждой, так на ее взгляд это звучало. Ее нашла тетка. Только больше она не пряталась от Миры – и перед ней, среди людского потока отъезжающих и возвращающихся, среди мусора и обрывков, была совсем иная женщина. Та самая, дикая своей темной красотой – или уродством, это как посмотреть и как оценить – настоящая, без масок и тайн.
Пойдем домой, Мира. Теперь ты готова, – и Мирена поверила. Она вернулась в сонный город, наконец-то поняв и приняв себя и свою силу. Куда там было тетке Магде до собственной воспитанницы!
И Магда только улыбалась, наблюдая, как расцветает новая сила, как Мира превосходит в знаниях своего учителя – редко кому из живущих в чуждом людском мире выпадает такая удача. Стоило ли только радоваться своей избранности?
До поры удавалось скрывать все. Но традиционная история о помощи и всеобщей ненависти в незначительных модификациях могла все равно произойти. Магда как умела, старалась обезопасить себя и Миру, но тоненький ручеек жаждущих прикоснуться к тайным силам и решить свои проблемы за их счет все равно тек. Амулеты Магда делала работающие, настойки из трав – действительно помогали, если кому-то удавалось убедить хозяйку усадьбы ими поделиться. Мира из этого круговорота была удалена. Росла себе в удовольствие, вбирала силу и даже не подозревала, что счастлива.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/anna-aydarova/vrata-polunochi-70874786/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Анна Айдарова
Мирена живет вдали от шумного мира и не стремится сделать из своих необычных способностей источник заработка. Однажды в её жизни появляется Айден, циничный и рациональный журналист, полагающий, что магия – всего лишь иллюзия и обман. Он ставит перед собой задачу разоблачить всех, кто занимается мистическими практиками, считая их шарлатанами. Так начинается их совместное путешествие в мире тайн и загадок.
Анна Айдарова
Врата Полуночи
Глава 1, в которой мы познакомимся с несколькими персонажами, но не все из них главные
Собака снова залаяла.
Потом под окном заворчало, зашаркало – Миру регулярно удивляло, как можно так громко шаркать по песчаным дорожкам – и звуки стихли. А потом настойчивый гость снова затряс ворота и все началось по кругу.
Метод «ничего не вижу и не слышу» не сработал, придется вставать и идти. И решать. И как тетка со всем этим умудрялась справляться? А ведь при ней и экскурсий было куда больше, и Иваныч запивал куда чаще, и собаки не было – не жаловала их Магда.
Ворота снова затрясло в припадке, и пес ответил тем же.
– Не тряси, не тряси, ирод, нету севодни ничего, тебе говорят! Завтра приходи, завтра экскурсия. А сегодня нету никого!
– Так и мы не на экскурсию! Открывай, дедушка. Мы по договоренности к … да, к Мирене. Правильно же приехали? Советская улица, дом семнадцать, Усадьба-музей «Старина». Или не туда?
– Не работает, завтра экскурсия, – гудел Иваныч.
– Не, нам экскурсия не нужна, мы к Мирене. Открывай! Ждет нас хозяйка твоя, ждет! Спроси сходи. Снимать ее будем, а потом в телевизоре покажут!
– С телевизора, что ль? Не надо нам никого, – упорно сопротивлялся Иваныч сомнительной чести попасть «в телевизор».
Иваныч сопротивлялся, незваные гости тоже, пес заходился в лае. И конца этому не предвиделось.
Все как-то складывалось не так.
Мир двоился, и это было неправильно.
Совсем как когда-то.
Придется вставать, бросать все дела, которые в разы важнее этого мира и разбираться, кому же на этот раз понадобилось видеть саму Мирену…
Смешно, конечно, в ее-то возрасте. Но дар был, и люди это знали. И был таков, что даже тетка Магда периодами побаивалась Богом данной «племянницы».
На днях, в аккурат в грядущее полнолуние, Мире исполнялось двадцать четыре года. Хороший возраст, если уверен, что все у тебя впереди, и главное – только светлое будущее. И прошлое ничего: уже есть, что вспомнить, а сожалеть пока что не о чем.
Мирена свое прошлое ненавидела. И старалась не вспоминать. А его вспоминать – детский дом? Мать свою она не помнила совсем, и хотя до семи лет прожила в родном доме, уютном и красивом – это Мира помнила отчетливо – любимой дочкой в сонном пыльном поселке с гордой прибавкой «городского типа», носила бантики и бегала с подружками, никакой образ не появлялся перед ней при слове «мама».
Зато все остальное забыть если и хотелось – оказалось невозможным. А уж если такая мелочь была невозможна для Миры… значит и никому было не справиться.
Мать умерла, когда девочка с диковинным для глухой деревни именем Мирена собиралась стать первоклассницей. Белые гольфы и белая блузка были, еще были казенный портфель и линейка, гладиолусы в вазе на столе учителя и раздражающе-зеленая доска, потрепанная, как и се округ.
Чудеса начались позже. Ей было уже лет четырнадцать – самое время перестать верить в то, что желания сбываются – когда ее разыскала тетка, какая-то дальняя родня. Никаких теток Мира не помнила и совершенно была уверена, что все это если не ошибка, то совершенно точно очень большое надувательство. Товарки уже давно разъяснили ей, что детей постарше выбирают для пособий или для помощи в крестьянской семье, где работы всегда хватает, и то – редко, если повезет. На памяти Миры не «повезло» еще никому. Повезло ли ей с обретенной родственницей – предстояло еще выяснять.
Борясь со странным предчувствием и ощущением, что мир раздваивается перед ней, показывая свою истинную сущность, Мира собралась в дорогу. Тетка жила в соседней области километров за триста от интерната, и путь предстоял неблизкий, с несколькими пересадками и пешими путешествиями. Это пугало куда меньше, чем неизвестность, поджидающая ее на месте. К слову, добрались они относительно легко.
Не удосужившись осмотреться по прибытии, утром Мира была крайне удивлена. Захламленную комнату наполнял душный аромат сушеных трав в перемежку с пылью, и вообще вся комната – единственная в доме – выглядела нежилой и затхлой. Загаженный стол занимали бутылки темного стекла, ступки с мерзкой по виду и запаху гадостью, пухлые блокноты с желтыми вываливающимися страницами, а пятна от кофе, казалось, въелись в столешницу и взирали на всех входящих с немым укором. Закутанная в платок хозяйка казалось оболочкой, из-под которой проглядывало что-то звериное, странное и необычное.
Тетка была не просто странной. Приземистая и крепкая, она казалась простой крестьянской бабой с одной мыслью во взгляде – как бы выгадать. Где и чем – не важно, лишь бы все в дом. Хитрая той особой крестьянской хитростью, которая помогает выжить, казалось, она и не видит ничего больше. Вот и племянницу забирает: “доброе дело, о душе пора думать” – твердили соседи. “Да никто ты мне. А вот доглядишь меня, а я тебе дом, чем плохо? Нужны мы друг другу”, – заявляла тетка, помешивая почти несъедобный суп в кастрюльке. Кухня явно была не ее коньком. Мира давилась дурнопахнущей жижей под жестким взглядом и ненавидела, сама не разбирая, что – то ли тетку, с ее бесконечными попытками приготовить, то ли дом, то ли все сразу. Обычная. Самая обычная тетка, каких много. И мысли обычные, и все – обычное тоже. Но как-то слишком. И нет-нет, да и виделось под этой оболочкой рано повзрослевшей Мире совсем другая женщина – дикая, темная, властная. И тоже – ненавидящая все и всех.
Что ж, скрывать себя Мира тоже умела. Сначала неосознанно, от страха – не хотела выделяться, ибо понимание “я не такая” пришло слишком рано. А затем и осознанно – научилась пользоваться своим даром, создавала видимость безобидной дурнушки и все хотела попробовать нечто большее. Останавливало только все время что-то – осознание ли, что время еще не пришло, а может и страх разбудить нечто, с чем можно ведь и не справиться – не зная да не умея.
Но куда больше Мирену в ее новом статусе приемыша-приживала злила необходимость подчиняться странным правилам. Кроме уборки донельзя загаженной комнаты и кормления живности, в изобили бродившей везде, где вздумается и где вздумается же гадившей, требовалось от Миры достаточно: тетка все время выгоняла ее с поручениями из дома, как только приходила пора варить обед. Лицезреть приготовление ужина и завтрака дозволялось. Еще в обязанность Миры вменялось посещение леса, поля, луга или кладбища – любого места, которое указывала тетка в то время, в которое той могла заблагорассудиться вытащить воспитанницу из кровати – в полночь так в полночь, в три утра – так в три утра. До поры до времени Мира покорно вылезала из постели и брела, куда посылали, но все чаще задавалась вопросом – зачем?
Ей давно стало понятно, что приобретенная “родственница” – родственница ей только в подделанных документах. А вот саму Миру она выбрала не случайно, угадав в ней сродный со своим дар, силу. Но учить, а тем более передавать что-то – не спешила. Готовила к чему-то, подсыпая в обеденную похлебку свои загадочные порошки? Что? Мира терялась в догадках, но все меньше хотела тупо подчиняться, есть непонятное варево и задыхаться в невозможности что-то изменить. И тогда она сбежала.
Года с теткой ей хватило, чтобы немного понимать, чего она хочет, а вот чего стоит ее сила – так и оставалось скрытым. И не было рядом никого, кто указал бы ей путь. Или просто помог. Покидая загаженную комнату в деревенской усадьбе Мирена как-то не учла, что никто не собирается кормить ее – хотя бы и гадостью, заботиться о крыше над головой в дождь и о ночлеге. Пришлось научиться делать все это самой. Думая, что она готова ко всему и все видела, она теперь действительно увидела. Если не все, то многое. И большая часть этого увиденного совершенно не понравилась девушке. Но пути назад она не видела. Скиталась по заброшенным домам, промышляла на вокзалах, узнавая жизнь в самом неприглядном ее виде. Плакала от злости и невозможности выйти из этого замкнутого круга, но возвращаться куда-либо – к тетке или в интернат – не спешила. Что-то – предчувствие? или осознание? – не давало ей изменить свое положение. И если со стороны это виделось и даже казалось возможным, то сама Мира не могла ничего решить – словно кто-то накинул ей платок на глаза.
Она просто ждала. Не понимала – чего, не знала – зачем, но ждала. Иногда ей казалось, что ожидание завершится с появлением прекрасного принца – кто в шестнадцать лет не жаждал получить принца на белом коне, в сияющих на солнце доспехах? Или без коня и доспехов, ладно уж – можно любого, даже в грязном жигуленке, дышащем на ладан. Но принцы не спешили. А то, что появлялось на пути девушки – было… не тем. Не таким. Должно было случиться что-то еще, что-то… другое? Смириться бы с тем, что подобные предчувствия – морок, только Мира все равно ждала. И на вокзале, где сердобольные продавщицы изредка отдавали ей просроченное – “все равно выбрасывать” – ждала. И прячась от полиции – ждала. И зарабатывая на вокзале – какими только способами иногда не зарабатывая, законными и не очень, или даже очень незаконными – все еще верила, что что-то можно изменить. До определенной поры.
Потом – перестав ждать – она стала безразличной. Машинально меняя станции и городки, сливающиеся в ее памяти в единую серую массу, Мирена не думала, что дальше. Движение хоть как-то избавляло от мыслей, и новые впечатления пресекали возможность задуматься. А для нее именно это и стало главным – не думать, просто быть, просто.
Потом началось отчаяние. На самом деле – закономерный итог, потому что никак по-другому нельзя было закончить тот кошмар, в который погрузилась Мира. Часто ей казалось, что все, дно достигнуто и нельзя падать ниже, но как Алиса в кроличьей норе – все летела и летела вниз. А потом что-то произошло.
Это самое “что-то” Мира потом называла срывом масок – красиво, романтично и с надеждой, так на ее взгляд это звучало. Ее нашла тетка. Только больше она не пряталась от Миры – и перед ней, среди людского потока отъезжающих и возвращающихся, среди мусора и обрывков, была совсем иная женщина. Та самая, дикая своей темной красотой – или уродством, это как посмотреть и как оценить – настоящая, без масок и тайн.
Пойдем домой, Мира. Теперь ты готова, – и Мирена поверила. Она вернулась в сонный город, наконец-то поняв и приняв себя и свою силу. Куда там было тетке Магде до собственной воспитанницы!
И Магда только улыбалась, наблюдая, как расцветает новая сила, как Мира превосходит в знаниях своего учителя – редко кому из живущих в чуждом людском мире выпадает такая удача. Стоило ли только радоваться своей избранности?
До поры удавалось скрывать все. Но традиционная история о помощи и всеобщей ненависти в незначительных модификациях могла все равно произойти. Магда как умела, старалась обезопасить себя и Миру, но тоненький ручеек жаждущих прикоснуться к тайным силам и решить свои проблемы за их счет все равно тек. Амулеты Магда делала работающие, настойки из трав – действительно помогали, если кому-то удавалось убедить хозяйку усадьбы ими поделиться. Мира из этого круговорота была удалена. Росла себе в удовольствие, вбирала силу и даже не подозревала, что счастлива.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/anna-aydarova/vrata-polunochi-70874786/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Анна Айдарова
Тип: электронная книга
Жанр: Современная русская литература
Язык: на русском языке
Издательство: Автор
Дата публикации: 09.07.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Мирена живет вдали от шумного мира и не стремится сделать из своих необычных способностей источник заработка. Однажды в её жизни появляется Айден, циничный и рациональный журналист, полагающий, что магия – всего лишь иллюзия и обман. Он ставит перед собой задачу разоблачить всех, кто занимается мистическими практиками, считая их шарлатанами. Так начинается их совместное путешествие в мире тайн и загадок.