Главная страница | Научная фантастика | Внешние сферы

Внешние сферы
Александр Петрович Шлыков
Сборник научно-фантастических произведений, повествующих об освоении дальнего космоса и контактах с внеземными цивилизациями.

Александр Шлыков
Внешние сферы

Переход
Светодиод на контрольной панели гравистанции несколько раз нахально мигнул, а потом ярко загорелся красным.
– Всё, хана. Зря только надеялись, – бортинженер «Немезиды» Андрей Головин обиженно плюхнулся в кресло. – Отправить сообщение мы не сможем.
Альберт Юсупов, капитан корабля подошёл к пульту дальней связи.
– И что, нет никакой возможности восстановить передатчик? – спросил он, глядя на весело перемигивающиеся огоньки индикаторов.
Бортинженер покачал головой:
– Хотел бы я вас обнадёжить, кэп, но, увы! Сигнал красный, а это значит, что уровень повреждений в основных блоках станции выше восьмидесяти процентов. Но дело даже не в повреждениях. Допустим, мне удастся поднять квантронику… Ну, а антенны? Наружные устройства полностью разрушены протоволной!
– Может, получится соорудить временный излучатель из уцелевших листов внешней обшивки? – предложил Джон Лэнг, бортовой врач.
– Попробовать, конечно, можно, – Андрей пожал плечами, – но в результате я не уверен. Без специальных приспособлений… гиперсвязь это вам не короткие волны, на коленке гравичашу не выправишь.
– И вряд ли у нас есть время на подобные эксперименты, – вмешался в разговор Эдуард Хэн, экзобиолог экспедиции, он же специалист по биосистемам и системам жизнеобеспечения.
Капитан резко обернулся.
– Воздух?
Хэн кивнул:
– Он самый.
– Но как же так? Мы ведь сохранили запас кислорода практически полностью, – в голосе Юсупова промелькнуло недоумение.
– С кислородом полный порядок, капитан, – подтвердил биолог, – а вот контур регенерации тянет в лучшем случае на одну восьмую от нормы. То ли от удара, а может от перепада давления… да и излучение могло стать причиной… в общем, большая часть микроорганизмов погибла и восстановить их «поголовье» быстро не получится. Так что даже если мы используем все подходящие реактивы в качестве альтернативных поглотителей…
– Сколько у нас времени? – перебил Хэна Юсупов.
– Часов через сорок уровень углекислоты подберётся к критической, то бишь к смертельной отметке.
Стажёр Коля Пересветов издал горлом сдавленный хрип, как будто у него уже начиналось удушье.
– Можно использовать медицинские препараты для замедления метаболизма. Это сильно уменьшит выделение углекислого газа, – Джон Лэнг посмотрел на капитана. – Думаю, что смогу…
– Всё это не будет иметь смысла, если мы не отправим сигнал с нашими координатами, – оборвал бортврача Юсупов.
– Но ведь нас же станут искать! – стажёр Пересветов вытер рукавом пот со лба. – Мы не вышли на связь, все резервные сроки давно прошли, на базе поймут, что с нами что-то неладно.
– Эх, салага! – проговорил молчавший до тех пор штурман «Немезиды» Виктор Загин. – И чему вас сейчас учат в Академии? У нас чистый полётный лист. Они не знают нашего местоположения и будут опираться на координаты крайнего сеанса связи. Где мы были сутки назад? Вот то-то и оно. Район этот совсем не пустынный. Здесь звёзд – как насыпано. Конечно, нас найдут. Месяцев через шесть. Столько мы без исправного регенератора не протянем. Так что без сигнала нам каюк.
Юсупов повернулся к Загину.
– Мне показалось, или у тебя есть конкретные предложения?
– Есть, – штурман кивнул головой и отложил в сторону яркий журнальчик, который он до того листал с невозмутимым видом, – но для начала я бы задал пару вопросов нашему многоуважаемому костоправу…

***
Катастрофа произошла, когда малый исследовательский корабль «Немезида», находившийся в рейсе со свободным полётным заданием, был слишком далеко от базы. Метеориты и метеоры из антивещества – явление само по себе чрезвычайно редкое, но поскольку такие вещи в природе всё-таки существуют, пренебрегать возможностью встречи с ними не стоит. Именно поэтому каждый космический корабль землян был оборудован специальным радаром для детектирования антивещества в пространстве. «Немезиде» просто не повезло. Антиметеорит, с которым ей суждено было столкнуться, оказался до неприличия большим. Защита корабля отработала штатно, но протоволна, всегда возникающая при аннигиляции, серьёзно повредила внешний корпус звездолёта.
К счастью авария случилась не в глубоком космосе, а в непосредственной близости от одной звёздной системы, недавно открытой и даже на скорую руку обследованной. В составе системы отсутствовали пригодные для жизни планеты, но имелась парочка с более-менее нормальной силой тяжести. Капитан «Немезиды» Альберт Юсупов принял единственно правильное в подобной ситуации решение – «рвануть» к ближайшей из этих планет и попытаться совершить посадку. В случае успеха это дало бы людям шанс на спасение. Оставаться же в разбитом корабле в открытом пространстве было смерти подобно.

***
– Что тебя интересует, Витя? – врач «Немезиды» повернулся к штурману.
– Джонни, ты тут говорил о замедлении метаболизма… а скажи, сможет ли бортовая медаппаратура обеспечить погружение в сверхглубокий сон пяти человек на срок… – Виктор на мгновенье задумался, – на шесть суток?
Лэнг сощурил левый глаз, а затем утвердительно кивнул.
– В принципе, это реально. Правда, в медицинском отсеке всего три койки, но ещё две можно перетащить из жилого, не проблема. Аппаратуру я тоже проверил – пусть Андрюша заменит пару предохранителей, и она будет в порядке. Запас морфинга-Д… впритык, но растянуть на шесть суток для пятерых возможно. Так что, да, ответ положительный. Только почему пять? Нас же шестеро.
– А он собирается принести в жертву стажёра, – истерически рассмеялся бортинженер. – Вытолкнуть его за борт, в угоду здешним богам.
– Заткнись уже, паникёр, – отмахнулся Загин, – никто никого никуда не понесёт. В жертву – тем более.
Штурман посмотрел на Хэна:
– Эдик, а из твоих бактерий, тех, что остались, получится выжать какие-нибудь резервы?
Биолог пожал плечами:
– В состоянии сверхглубокого сна человек потребляет значительно меньше кислорода. Значит, и углекислоты выделяет меньше. Если правильно откалибровать регенерационную установку, её ресурса должно хватить, по крайней мере, ещё часов на сто пятьдесят при таком раскладе… Только я тоже не понимаю, – Хэн нервно щёлкнул пальцами, – во-первых, действительно, почему пять человек? А во-вторых, откуда взялись шесть суток? Вряд ли нас найдут за шесть дней. Как ты верно подметил, район для поисков огромный и вовсе не пустынный. Так что… вспомни свои объяснения стажёру – шесть месяцев нас бы спасли, а одна неделя…
– Сейчас вы всё поймёте, – в глазах штурмана заплясали озорные огоньки. – Мы же на этой планете не первые? Именно так – она была открыта и обследована по первичному протоколу экспедицией Штауфа. Значит, на ней есть Бункер экстренной помощи. Правильно я говорю, капитан?
– Конечно, это предписывает Устав Космофлота. На всех обследованных землянами планетах создаётся Бункер экстренной помощи. Но про него никто и не забывал. Странно, почему у тебя, у штурмана из головы выскочило, что мы как раз и планировали сесть возле БЭПа. Траектория посадки была рассчитана в соответствии с этими планами. И если бы планетарные двигатели не сдохли раньше времени, так бы и произошло. Поэтому извини, Витя, сенсация отменяется.
– Я лишь хочу сказать, – покачал головой Загин, – что на планете имеется исправный передатчик, а значит, у нас есть возможность послать «мэй-дэй».
– Передатчик, конечно, есть, – лицо капитана было бледным, но невозмутимым, – только нам до него не добраться.
– Не согласен! Всего четыреста пятьдесят восемь километров, если напрямки, – штурман хлопнул ладонью по подлокотнику кресла, в котором сидел. – Четыреста пятьдесят восемь километров, и мы спасены!
– Да уж, действительно, рукой подать, – Лэнг криво усмехнулся. – Особенно учитывая тот факт, что после аварии мы остались без вездехода.
– Пешком можно дойти… – Виктор посмотрел на доктора.
Юсупов махнул рукой в сторону иллюминатора:
– Как ты собираешься там выживать? Чем будешь дышать? Метаном?
– У нас есть кислород, – возразил Загин.
– Наш кислород в танках. А вот скафандров у нас нет. Ни одного. Мы потеряли оба шлюза, когда «Немезиду» накрыло протоволной. А вместе со шлюзами мы потеряли и все скафандры… и кислородные баллоны, заметь. Или ты собираешься нести воздух в карманах?
– Нет, конечно, не в карманах. В лазарете есть два медицинских баллона. В каждом кислорода на двадцать четыре часа при полном заполнении. В комплекте с дыхательной маской – то, что надо. А скафандр не очень-то и нужен. За бортом не вакуум. В отчёте Штауфа говорится, что атмосферное давление на планете почти такое же, как на Земле, а средняя температура – около нуля градусов Цельсия. Не курорт, но и не смертельный холод.
– Подожди ты про температуру и давление, давай про кислород договорим, – Джон Лэнг бросил в штурмана скатанную в шарик бумажную салфетку. – Да, у нас есть два баллона, в каждый можно закачать кислорода примерно на сутки – для одного человека, разумеется. Итого сорок восемь часов… для пешего путешествия на четыреста пятьдесят восемь километров этого явно недостаточно.
– Для любого из вас, согласен, недостаточно, – кивнул штурман, – но только не для меня. Потому что у меня есть козырь в рукаве.
– В каком смысле? – в голосе капитана прозвучало удивление.
– В прямом, – Виктор вытянул руку и засучил рукав комбинезона.
На запястье штурмана поблёскивала тонкая металлическая полоска.
– А, так значит, вот как теперь выглядят козыри! – съехидничал бортинженер.
Загин покровительственно посмотрел на товарищей.
– Кто-нибудь из вас, забитых космических неучей, слышал о проекте «Ихтиандр»?
Бортврач «Немезиды» зашевелился:
– Ну, я читал как-то статью в одном научном журнале. Но ты-то тут причём? Неужели…
Виктор заулыбался:
– Ага! Видите ли, дорогие коллеги, помимо глубочайшей любви к космосу, я испытываю ещё одну привязанность. В отличие от вас сиволапых, проводящих плановые отпуска в пьянках и развлечениях, я посвящаю своё свободное время морю, точнее, морским глубинам. И если когда-нибудь строгая комиссия Космофлота сочтёт меня непригодным для звёздных странствий, я найду утешение в голубой прохладе…
– Витя, давай без лирики, – капитан был всё ещё бледен.
– Что же, если без лирики, то дело обстоит следующим образом. «Ихтиандр» – это проект Института океанологии. Целью исследований ставилось создание средства, которое позволило бы человеку кардинально снизить его потребность в кислороде. Сами понимаете, в условиях, когда воздух приходится брать с собой или добывать с помощью системы «искусственные жабры», такая примочка была бы весьма полезной. Кстати, я думаю, что со временем, подобные разработки перекочуют и в космос. Так вот, в результате работы над «Ихтиандром» появился «дельфин» – особый нанокомплекс, который, находясь в крови и будучи активированным, серьёзно меняет метаболизм человека. Во-первых, он почти в два раза снижает потребность в кислороде. А во-вторых, наниты «дельфина» умеют запасать определённое количество окислителя. Другими словами, они дают возможность «надышаться впрок».
– Вот как?! И надолго? – во взгляде Джона Лэнга отразилось восхищение. Он был поклонником подобных разработок.
– Пока не очень, – штурман покачал головой, – минут пятнадцать, максимум двадцать. Но учёные постоянно совершенствуют своё творение.
– Оставь учёных в покое, – капитан посмотрел на Загина. – У тебя что, есть этот «дельфин»?
Виктор кивнул:
– Он у меня сейчас в крови. Будучи в крайнем отпуске, я в составе группы добровольцев принимал участие в очередном испытании этой технологии. Мне ввели в кровеносную систему колонию нанитов, но активировать их не стали. Учёным хотелось выяснить, как будет чувствовать себя носитель с деактивированным комплексом – сможет ли он вести нормальную жизнь, не возникнет ли каких-нибудь побочных эффектов. Ну, и всё в таком роде.
– Подожди, а как тебя допустили к полёту? – удивлённо спросил Лэнг. – Как ты прошёл медосмотр с этим чудом в организме? Анализ крови не мог не выявить твоих нанитов! Неужели медкомиссия настолько отвязалась?
– Испытания «дельфина» были согласованы с руководством Космофлота. Никаких отрицательных побочек у меня не наблюдалось, поэтому и причин для отстранения штурмана Загина от экспедиции не нашлось. А по возвращению на Землю, я должен был пройти полное обследование. Вот только теперь планы учёных полетят в тартарары. Потому как я намерен активировать «дельфин».
– И ты сможешь это сделать?
– У меня же есть браслет активации, – Виктор снова показал запястье. – Упросил мне его предоставить. На всякий случай.
– Да уж, представляю, как ты упрашивал, – усмехнулся бортинженер.
– Какая разница, как я упрашивал! Главное, мы получили шанс на спасение!
– Если я тебя правильно понял, – Джон Лэнг внимательно посмотрел на штурмана, – нажав на волшебную кнопочку, ты превратишься в супермена, способного продержаться…
– Почти сто часов на двухсуточном запасе кислорода.
Юсупов с сомнением покачал головой:
– И всё равно. Сто часов и четыреста пятьдесят восемь километров… без скафандра, в чужой среде…
– Кэп, это наш единственный выход. Я понимаю, задача сверхсложная. Мне придётся обходиться без сна и идти, не останавливаясь… но, думаю, в корабельной аптечке найдутся хорошие стимуляторы. Для бодрости, для выносливости… Потом, добравшись до БЭПа, я приму препараты, нейтрализующие их негативные последствия. Там ведь тоже есть аптечка. Что же касается чужой среды – да нет на этой планете ничего опасного, мёртвая она. А я пойду в защитном костюме для работы в двигательном отсеке.
– И где ты его возьмёшь? – спросил Юсупов, а потом резко повернулся к инженеру.
Андрей покраснел.
– Кэп, да он чистый, я в нём только на осмотры, для работы я другой беру… ну в лом же каждый раз в раздевалку в двигательный бегать, это же через конденсаторный… – из Головина, как из рога изобилия посыпались оправдания.
– Зато у нас есть защитный костюм, – Джон Лэнг улыбнулся и негромко хлопнул в ладоши.
Капитан обвёл взглядом членов экипажа:
– Высказывайтесь, сейчас все равны.
В рубке повисла тишина. Никто не шевелился, даже стажёр Пересветов как-то обмяк. И вдруг Андрей Головин вскочил с места.
– Я за полчаса до аварии в конденсаторной ковырялся, там ещё крупные танталы надо было на пробой проверить, часа на два работы… – взволнованно и не совсем связно начал говорить бортинженер. – А потом думаю, куда они от меня денутся, завтра доделаю. Бросил на фиг, в кубрик вернулся. А если бы я там остался, точно бы под волну попал!
– Ты это к чему? – экзобиолог с лёгким недоумением посмотрел на инженера.
– Да к тому это он, – ответил за Андрея штурман, – что нам крупно повезло, выжили мы, все выжили. И нельзя сейчас сдаваться. Нечего тут думать. Я пойду. Доберусь до БЭПа, это четверо суток, подам сигнал, объясню ситуацию. Предупрежу базу, что время совсем не терпит. На гиперфорсаже спасатели сюда домчатся часов за тридцать, я уже просчитал. Ну и у нас останется часов двенадцать-восемнадцать на всякие неувязки.
Джон Лэнг поднялся со своего места.
– Пошли, Витя, баллоны заправим. Ещё надо подобрать тебе маску и продумать метод приёма пищи, воды и медпрепаратов. Ну и подгузник, разумеется… нет, ну а как ты хотел?

***
В медицинском отсеке было тесно. Вместо положенных корабельным распорядком трёх коек, сейчас там стояло пять кроватей, плотно придвинутых друг к другу. «Немезида» не являлась звездолётом, предназначенным для полётов на сверхдальние расстояния, поэтому она не была оборудована анабиозными камерами, позволявшими погружать организм в гипотермический сон. Однако аппаратура для введения человека в глубокую искусственную летаргию на корабле имелась. На тот случай, если вдруг понадобится резко замедлить жизненные процессы у того или иного члена экипажа. На четырёх койках уже «спали» капитан, биолог, стажёр и бортинженер. Возле пятой колдовал штурман, собираясь отправить в почти недельное небытие своего друга, бортового врача «Немезиды» Джона Лэнга.
– Витёк, – Лэнг схватил штурмана за запястье, – если ты потерпишь неудачу, мы никогда не проснёмся.
– Не боись, Джонни, я дойду. А если не дойду, вам всё равно будет проще, чем мне, – штурман щёлкнул клавишей, и голова врача откинулась на подушку.
Его план был предельно прост. Ему нужно лишь дойти. Преодолеть полтыщи вёрст по каменистому плато до БЭПа и вызвать помощь. Если он этого не сделает, погибнут его товарищи. И сам он тоже погибнет. Ну, о чём тут вообще можно рассуждать?

***
Неосвоенная планета, это далеко не всегда интересно. Вселенная, по большому счёту, скупа на чудеса. Но даже если чужой мир – всего лишь кусок мёртвого камня с азотно-метановой оболочкой, расслабляться не стоит. Приключения на свою пятую точку можно найти где угодно.
Виктор Загин не рассчитывал на приключения. Он готовил себя к тяжёлому, монотонному труду. Однако человек предполагает, а Его Величество Пространство располагает. Как любил говаривать первый наставник Виктора, матёрый космический волк капитан Мартынов, в космосе нужно держать ухо востро, даже если сидишь на толчке в уютном сортире родной космобазы. И штурман Загин старался никогда не забывать о наставлениях старого капитана.
Пейзаж, расстилавшийся перед взором штурмана, не отличался разнообразием. Вокруг, насколько хватало глаз, простиралась пустыня. Каменная пустыня. Растрескавшийся базальт под ногами с вкраплениями гранита и ещё какого-то минерала, который Виктор не смог сходу определить. Никакого намёка на почву. А нет почвы, значит, нет органики, и жизни тоже нет.
«Может, оно и к лучшему, – подумал Виктор, – не будет поводов отвлекаться… Приветствую тебя, мёртвая планета YRF-1274/3… Тьфу ты! Надо бы тебе название какое-нибудь придумать, а то так с ума сойдёшь, повторяя этот номер».
Он шагал уже четыре часа, разбитая «Немезида» давно осталась позади. Направление Виктор держал по радиопеленгу на маяк БЭПа, заблудиться было невозможно. К тому же отсутствовали какие-либо причины отклоняться от прямого маршрута – местность можно было считать идеально равнинной. Виктор поймал губами питьевой шланг под маской респиратора и сделал пару глотков сиропа. Чудо-смесь, сварганенная Джоном Лэнгом, была призвана утолять сразу и голод, и жажду. А в качестве «специй» доктор использовал самые ядрёные стимуляторы, какие только нашлись в корабельной аптечке «Немезиды».
Отправляясь в путь, штурман как-то не подумал об испытаниях, которым может подвергнуться его психика. Он, конечно же, предполагал, что шагать по пустынной местности, без какой-либо вариативности ландшафта будет неимоверно скучно. Поэтому выбрал себе хорошие наушники и закачал в инфотон множество различных аудиозаписей. Однако на деле это оказалось слабым подспорьем. Музыка, которую Виктор всегда готов был слушать часами, очень быстро начинала раздражать, а художественные тексты не могли должным образом увлечь – Виктор начинал терять нить повествования уже через несколько минут.
Пытаясь исправить положение, штурман попробовал решать в уме системы логарифмических уравнений. К его немалому удивлению, это сработало. Его сознание как бы разделилось на две половины. Одна, забыв обо всём остальном, начала с зубодробительной настойчивостью бороться с высшей алгеброй, а другая, лишённая давления однообразия, продолжила отсчитывать шаги и следить за направлением.
Возможно, из-за такой сложной организации своих мозговых ресурсов, Виктор и не заметил сразу, что него появилась попутчица.
Птица… как бы странно это ни прозвучало – а выглядело это ещё более странно, но то, что увидел штурман, было и вправду очень похоже на большую птицу.
Парящий в блёклом небе силуэт… Однако в отчёте группы Штауфа, проводившей первичное обследование YRF-1274/3, какие-либо упоминания о наличии на планете высокоорганизованных форм жизни отсутствовали.
Виктор же привык доверять отчётам. Каждый космонавт знает, что информация – это мощное оружие. И мощное средство защиты. Поэтому к составлению отчётов в Космофлоте всегда подходили со всей ответственностью. Непроверенные данные никогда не попали бы ни в один документ, тем более в такой серьёзный, как «Отчёт о первичном обследовании вновь открытой планеты». И всё же он собственными глазами видел птицу, а это значило, что описание этого мира, составленное Штауфом, было неполным.
Штурман решил ненадолго остановиться. Конечно, время дорого, но всё-таки. Включив видеоусиление в универсальных очках, Загин попытался лучше рассмотреть новую знакомую. Но та, видимо, как-то почувствовала, что её засекли. Непостижимым образом птица исчезла. Словно бы растворилась в атмосфере. Постояв ещё немного и повертев по сторонам головой, Виктор убедился, что крылатой попутчицы больше нигде не видно. Тогда он решил двигаться дальше. Ибо, живут ли на этой планете птицы, или же это была обычная галлюцинация, вызванная усталостью и скукой, не так уж и важно. Шесть жизней, включая его собственную, заслуживали в данный момент гораздо большего внимания, чем все феномены планеты YRF-1274/3.

***
Штурман посмотрел на индикаторную панель, вшитую в рукав рабочего костюма двигателиста. До бункера оставалось меньше трёх километров. Отличный результат – он почти дошёл. Плохо то, что минуту назад он отстегнул и сбросил второй баллон, поскольку в нём больше не было кислорода. Теперь в распоряжении Загина оставался лишь тот запас, что успели накопить наниты в его крови. И хватит этой «заначки» на четверть часа, максимум, на двадцать минут. Но Виктор не собирался сдаваться. Вперёд, не останавливаться…

***
Мягкое дежурное освещение ничуть не слепило. Оно было приятно для его глаз. Виктор пошевелился. Похоже, он всё ещё в костюме бортинженера… А дышится-то как легко!
Штурман понял, что сидит в кресле. Судя по интерьеру, он находился в Бункере экстренной помощи. Значит, дошёл…
Виктор не помнил, как попал внутрь, видимо он пребывал уже в полубессознательном состоянии, когда вышел к шлюзу БЭПа. Шлюз автоматический и реагирует на сигнал личного идентификатора, который имеется у каждого землянина.
Да, всё происходило именно так. Из последних сил он заполз в открывшийся перед ним шлюз, а когда земной воздух привёл его в чувство, он добрался до этого кресла. И снова потерял сознание, но уже ненадолго. Теперь же он окончательно пришёл в себя и должен завершить свою миссию.
Виктор щёлкнул переключателем станции связи.
– База, я «Немезида», запрашиваю экстренную эвакуацию. Совершена вынужденная посадка на планету YRF-1274/3. Пять членов экипажа находятся на аварийном корабле. Задействован протокол искусственной летаргии. Состояние системы жизнеобеспечения звездолёта критическое. Передаю координаты места посадки…

***
– Как ты думаешь, Вррррррхбгт, они догадаются, кто спас их на самом деле?
– Может быть. Не дураки же они, клянусь покоем предков, раз научились летать меж звёзд. А чтобы им было легче сообразить, что к чему, я подсунул в карман тому торопыге, который шёл к куполу, свой тотемный знак.
– Ты сделал это?! Но ведь вожди запретили нам…
– Вожди слишком осторожничают. Я верю, что чужаки, даже если узнают о нашем существовании, не навредят. Высокий разум не может быть злым. Нам же… вспомни, Гррррррхнзт, ведь мы когда-то давно уже покоряли пространство. Может, пришло время выбраться из глубины пещер?
Два аборигена планеты YRF-1274/3, спрятавшись среди серых камней, на которые и сами были очень похожи внешне, наблюдали, как спасательная экспедиция землян готовится к старту. Рядом с Вррррррхбгтом, сложив перепончатые крылья, пристроилась его верная птица.

***
Штурман Виктор Загин сидел в индивидуальном отсеке спасательного рейдера «Восток». Виктор размышлял. Жаль, конечно, «Немезиду». Отличный был звездолёт, но ведь жизнь и космос на этом не заканчиваются. Юсупов – капитан авторитетный. Он-то уж сможет добиться, чтобы их экипаж сохранили. Они получат новый корабль и смогут и дальше летать все вместе. Тем более что из крайней заварушки удалось выбраться без потерь в личном составе. Даже бедолагу-стажёра уберегли.
В дверь отсека постучали. Виктор нажал кнопку и впустил гостя. Согласно информации на бейджике, им оказался техник второго класса Алексей Кирч.
– Меня тут наш капитан прислал, – парень шмыгнул носом. – Просит вас в лабораторный блок подойти.
– А что, по интеркому не досуг было вызвать?
– Да наше начальство хлебом не корми, дай молодых погонять. Кэп говорит, сходи сам, прояви к гостю уважение. Опять же, «Восток» – корабль немаленький. Он беспокоится, чтоб вы не заблудились.
– Ага, – усмехнулся Виктор, – дождётесь, чтобы я на звездолёте заблудился. Но раз прислали, давай, веди, оказывай уважение.

***
Лабораторный отсек «Востока» был практически пуст. Если точнее, там находился один единственный человек.
– Желваков, Вадим Юрьевич, космонавт-исследователь, – представился он, протягивая Виктору руку.
– Очень приятно, Виктор Загин. Чем могу служить?
– Это ведь вы тот герой, который с двухдневным запасом кислорода отмахал полтыщи вёрст до БЭПа и вызвал помощь?
– Ну, типа того, а что?
– Скажите, во время своего вояжа по YRF-1274/3 вы ничего необычного не заметили? – Желваков пристально посмотрел на штурмана.
– А чего там необычного? Планета ведь необитаема… – Виктор запнулся, – постойте, я же птицу видел! Только я подумал – показалось, галлюцинация… А вы что, странное что-то обнаружили? Что-то такое, что экспедиция Штауфа пропустила?
– Даже не знаю, как вам ответить на этот вопрос… – Вадим Юрьевич наклонил голову.
Он взял Загина под локоть и подвёл его к небольшому стенду.
– Взгляните сами. Как, по-вашему, можно это назвать странным или необычным?
Виктор посмотрел.
За стеклом, на подставке из нержавеющей стали лежал округлый предмет. Сантиметров восьми в диаметре, явно искусственного происхождения. Изготовлен он был, по всей видимости, из какой-то керамики и по виду напоминал медальон. В центре этого медальона, раскинув крылья, летела птица. Точно такую же птицу Виктор видел совсем недавно. Там, на каменистом плато YRF-1274/3.
Штурман, ломая глаза, вгляделся в медальон… И тут он вспомнил.
Вспомнил, как упал и не мог даже ползти, когда до купола БЭПа оставалось не более сотни метров. Вспомнил, как из трещины в базальтовой глыбе словно бы вытекла непонятная желеобразная фигура такого же базальтового цвета.
А потом это существо волоком тащило его, а когда распахнулись створки шлюза, оно втолкнуло его внутрь.
– Мы нашли этот предмет в нагрудном кармане рабочего костюма двигателиста. Того самого костюма, в котором вы шли к БЭПу. Можете пояснить, откуда он там взялся?
Виктор покачал головой:
– Думаю, для меня это будет затруднительно.

***
В космосе нужно держать ухо востро…

Контакт
Сигнал вызова по гравивоксу прозвучал в тот момент, когда Андрей уже взялся за рычажок душа. Погасив усилием воли всплеск раздражения – эх, сейчас бы просто помыться да завалиться баиньки часов на восемь – он буквально выпрыгнул из душевой кабины. Натянул рабочий комбинезон и ботинки, игнорируя всё остальное, и бегом кинулся в рубку. Что поделаешь, гравивокс, это не та связь, по которой станут передавать расписание киносеансов в галактической инфосети. Если вызывают по гравивоксу – значит что-то сверхсрочное и архиважное. И поэтому капитан корабля обязательно должен присутствовать. А иначе, какой же он капитан?
Чтобы добраться до рубки Андрею понадобилось две минуты и восемь секунд. Очень быстро, практически – рекорд Космофлота, учитывая, что в момент вызова на нём не было ничего, даже трусов.
Переходные процессы в гравитационном компиляторе закончились, и из динамиков станции связи раздался голос диспетчера:
– «Настойчивый», я – ЦУП-381, как слышите меня? Подтвердите приём.
В динамиках зашуршало. Андрей поморщился. Всё-таки гравивокс – ужасно капризная технология.
– Триста восемьдесят первый, я – «Настойчивый». Слышу вас, приём… удовлетворительный.
– «Настойчивый», принято. Андрей Петрович, почему задерживаете манёвр? – голос говорившего был искажён и начисто лишён каких-либо эмоций. Могло показаться, что у микрофона сидел робот, а не живой человек. Но это являлось особенностью гравитационной связи, поэтому нисколько не удивило Андрея. В отличие от самого вопроса.
– Не понял вас, какой манёвр? Прошу разъяснения. Следую расчётным курсом.
– Да вы что, спите там, что ли?! – недоумение и возмущение диспетчера, плюс нечто похожее на испуг пробились даже сквозь «бездушность» технологии гравивокса. – У вас перед носом континдор! Немедленно начинайте манёвр уклонения.
Андрей в недоумении закусил губу.
– Триста восемьдесят первый, я – «Настойчивый». Вы ничего не путаете? Наша навигационная аппаратура не фиксирует никаких аномалий. Континуум прямо по курсу чист. Необходимость в манёвре отсутствует.
– Андрей Петрович, вы уверены в исправности своего оборудования?
– Локатор в полном порядке. Во всяком случае, процедурная диагностика не сообщает о неполадках. Приборы работают в штатных режимах, – Андрей оглянулся на влетевшего в рубку Сергея Соколова, бортинженера «Настойчивого» и своего заместителя по технической части.
На том конце гравилинии повисло молчание. Секунд двадцать из динамиков доносились только шорохи. Потом диспетчер бросил в микрофон: «Ожидайте на месте», и отключился.
– Что происходит? – спросил бортинженер, непонимающе глядя на Андрея. Было видно, что Сергея только что вытащили из койки, и он ещё толком не успел проснуться.
– ЦУП уверяет, что у нас «дыра» прямо по курсу.
– Но ведь локатор ничего не видит, – на лице Соколова отразилось непонимание.
– А ты можешь за него поручиться? – Андрей пробуравил взглядом зампотеха.
– Да как за себя! Даже ещё крепче. Я вот, хотя бы теоретически, могу быть болен или с похмелья, а он – нет! Железный парень. В буквальном смысле.
– Ну, ну…

***
Межзвёздный грузовой транспорт «Настойчивый» относился к кораблям GE-класса. Это означало, что он мог передвигаться в обычном, то есть в евклидовом пространстве со сверхсветовой скоростью. В отличие от звездолётов с гиперпространственным приводом, коих в современном Космофлоте насчитывалось от силы бортов тридцать, и которые использовались исключительно для целей дальней разведки, корабли GE-класса считались энергоэффективным космическим транспортом. Они были способны совершать перелёты на десятки парсеков без дозаправки и со скоростями в двести с лишним раз превышающими световую. Поэтому их было очень выгодно использовать в качестве грузовиков и пассажирских лайнеров. Конечно, в сравнении с гипердрайвом, практически мгновенно перемещавшим звездолёты на любое – хватило бы энергии – расстояние, GE-двигатель выглядел байдарочным веслом. Однако, по совокупности достоинств, альтернатив GE-приводу не существовало. И поэтому, парк GE-кораблей в настоящее время составлял основу земного космического флота.
Казалось бы, имея подобную технологию, земляне не должны были испытывать значительных трудностей в освоении космоса, однако же… В реальной жизни редко какое большое дело обходится без помех и проблем. На каждую бочку мёда у Вселенной обязательно припасена своя чайная ложечка… известно чего. Вскоре после начала эксплуатации GE-кораблей, выявился один неприятный момент…
О существовании континдоров, особых пространственных аномалий, люди узнали, можно сказать, случайно. При проведении экспериментов в глубоком космосе учёные натолкнулись на странные уплотнения, похожие на сгустки самого континуума. Вскоре выяснилось, что эти сгустки являются сложными образованиями неизвестной природы. С лёгкой руки одного из исследователей, такие аномалии стали назвать континдорами – от слов «континуум» и «коридор». По внешним признакам континдоры и впрямь напоминали коридоры в пространстве, и поначалу люди даже подумали, что они могут куда-то вести. Было совершено несколько попыток проникнуть в континдор, чтобы изучить его изнутри, но все они окончились неудачей. Ни один роботизированный корабль-разведчик не смог попасть внутрь аномалии. Позднее эмпирическим путём космологи установили, что любой материальный объект, имеющий досветовую скорость, просто обходит аномалию стороной. Континдор как бы отталкивает его от себя, заставляя огибать область пространства, в которой «обитает» аномалия. Никакой агрессии со стороны континдора по отношению к «нарушителю спокойствия» при этом не наблюдается. Абсолютно никакой. Говоря другими словами, для субсветовых космолётов это явление оказалось совершенно безопасным.
Однако безопасность континдоров не делала их менее загадочными. Учёные во что бы то ни стало стремились разгадать тайну этого явления. И поскольку традиционными методами не удалось добиться каких-либо результатов, нужны были свежие идеи. И они появились.
После успешного испытания гиперпространственного двигателя, попытки проникнуть в континдор возобновились. На этот раз экспериментаторы решили попробовать попасть в аномалию через червоточину – создать точку выхода из «кротовой норы» прямо внутри континдора. Но их ждало жестокое разочарование. Навигационная аппаратура гипердрайва не воспринимала континдор как часть пространства. А поскольку невозможно проложить путь в место, которого нет на карте, и от этой затеи пришлось отказаться.
Человеческий разум, при всех его странностях и недостатках, имеет одно неоспоримое достоинство – он способен отличить перспективное от бесперспективного. О континдорах предпочли забыть. Явление, несомненно, интересное, но абсолютно неподдающееся изучению. И при том – нисколько не мешающее людям жить, работать и осваивать огромный космос. Что ж, блажен, кто верует…
С созданием GE-привода в истории освоения Галактики началась новая эра. Эта технология была свободна от главных недостатков своих предшественниц – малой эффективности субсветовых двигателей и сверхвысокой энергозатратности гипердрайва. Когда людям наконец-то удалось разгадать тайну Эфира, они смогли построить двигательную установку, способную взаимодействовать с этой неуловимой и вездесущей вселенской субстанцией. GE-привод, по сути, являлся обычным прямоточным реактивным двигателем… Вот только в качестве рабочего тела в нём использовался сам Эфир. Благодаря этой «хитрости», ограничения, непреодолимые для субсветовых звездолётов предыдущих поколений, для GE-кораблей стали неактуальны. Ведь GE-машины не рвались напролом сквозь континуум, а мягко двигались вместе с ним, одновременно пропуская Эфир через себя. Теоретически GE-привод позволял достичь любых скоростей и сравниться по результативности с гипердрайвом – не требуя при этом колоссального количества энергии. Однако на практике скоростной максимум ограничивался свойствами материалов, которыми располагали строители земных звездолётов. Поэтому стандартным показателем для GE-аппаратов считались двести световых единиц. Лучшие образцы GE-кораблестроения способны были развивать скорость, в двести пятьдесят раз превышающую световую.
Так уж вышло, что возрождением своего интереса к континдорам Человечество было обязано маленькой трагедии. Именно маленькой, поскольку в тот раз обошлось без жертв. Автоматический транспорт «KR-77903» двигался по заранее рассчитанному маршруту с грузом обогащённой руды, как вдруг у него по курсу появился континдор. Робот-пилот не стал корректировать траекторию движения, поскольку его программа этого не предусматривала. Просто «программисты от навигации» не знали, что произойдёт при встрече сверхсветового корабля и континдора, но при этом они почему-то были уверены, что повторится история с субсветовыми звездолётами – континдор сам оттолкнёт встречный корабль. Увы, этого не произошло. Космический беспилотник со всего маху влетел в аномалию и… исчез. Как будто его и не было никогда.
Это происшествие всколыхнуло научную общественность. Конечно, потеря автоматического транспортника огорчала, но что такое один корабль по сравнению с шансом разгадать наконец-то тайну континдоров! Тем более что пропавшее судно и груз на его борту были застрахованы, и компания-перевозчик не понесла никаких убытков.
Исследователи континдоров воспрянули духом. Если в аномалию удалось проникнуть один раз, почему бы не попробовать повторить сей опыт? Для нового эксперимента был построен специальный корабль-робот с GE-приводом.
Учёный мир затаил дыхание. Если разведчик сможет выполнить поставленную перед ним задачу, это станет настоящим прорывом в космологии.
Однако сенсации не случилось. Корабль, кстати, смог проникнуть в аномалию – на скорости в двадцать пять световых он влетел в континдор… учёные уже хлопали в ладоши и поздравляли друг друга с успехом – они предвкушали, как будут изучать материалы, полученные с помощью автоматического исследовательского комплекса…
Но и в этот раз их постигло разочарование. Корабль-разведчик не вернулся. Он пропал так же, как до того пропал автоматический транспортник.
Справедливости ради нужно отметить, что учёные-космологи не сразу опустили руки. Было совершено ещё четыре попытки проникновения в континдор и все они окончились подобным образом. Разведчики на сверхсветовой скорости влетали в аномалию и исчезали в ней бесследно. Знаменитый астрофизик Георг Вандербург выдвинул гипотезу, что континдоры являются проходами в антимир и все материальные объекты из нашей Вселенной, попав туда, попросту аннигилируют.
Как бы там ни было, после неудачных экспериментов и предостережений Вандербурга, Совет Космонавтики Земли заявил об опасности, которую континдоры представляют для GE-навигации. В срочном порядке был сконструирован специальный локатор, способный на безопасном расстоянии выявлять эти аномалии, уже прозванные космонавтами «дырами». Экипажи всех GE-звездолётов прошли переподготовку на предмет действий при угрозе столкновения с континдором. После принятых мер GE-навигация стала достаточно безопасной. И так было вплоть до сегодняшнего дня. Дня, когда локатор «Настойчивого» не заметил находящуюся прямо по курсу «дыру».

***
Гонг гравивокса мелодично звякнул. Связист «Настойчивого» отреагировал мгновенно, через секунду Андрей уже докладывал в микрофон:
– Транспорт «Настойчивый» на связи, жду ваших указаний.
– Андрей Петрович, добрый день.
Андрей, несмотря на тусклость голоса говорившего понял, что на этот раз он разговаривает не с диспетчером ЦУПа.
– С кем я говорю? – спросил капитан «Настойчивого».
– Стефан Кашмирский, начальник лётной службы 381-го сектора.
– Добрый день, Стефан Игнатьевич, мы тут ничего не понимаем…
– Разбираться будем потом, Андрей Петрович, – голос начальника лётной службы был спокоен. – Причины несрабатывания вашего локатора будут выяснять специалисты.
– Вы уверены, что «дыра» о нас по курсу?
– Я бы и рад ошибиться, Андрей Петрович, но, увы. Радары стационарных реперов №5634 и №5634Бис уверенно фиксируют эту аномалию. Вы идёте прямо на неё. Наш штатный космолог уверяет, что у этого континдора не совсем обычная сигнатура, но это дело десятое. Перед вами настоящая «дыра», в этом нет никакого сомнения.
– Понял вас. Но наш локатор не видит континдор. Скиньте нам его координаты, чтобы мозг корабля начал расчёт траектории уклонения.
– Вы не успеете. Мощности ваших компьютеров не хватит – аномалия слишком близко. Однако не переживайте. Мы тут не зря вас томили целых сорок минут. Я приказал перекинуть все свободные вычислительные ресурсы ЦУПа на решение этой задачи. Траектория для «Настойчивого» рассчитана, и мы начали загрузку данных непосредственно в ваш навигатор – по сети гравивокса. По окончании загрузки система навигации автоматически выполнит манёвр. Минут через десять это произойдёт. Так что будьте готовы. Мы будем вести вас постоянно, до момента полного исчезновения опасности. Удачи! Следующий сеанс связи организуем уже после того, как «дыра» останется за кормой.
Гравивокс звякнул и отключился.
– Что будем делать, командир? – бортинженер, как показалось Андрею, ещё не до конца «прочухал» ситуацию.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/aleksandr-petrovich-shlykov/vneshnie-sfery-70852726/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.