Твое злое великолепие
Твое злое великолепие
Кара А. Хэвен
Она – злобная ведьма, он – добродетельный паладин. Ему приказали убить ее, но она предлагает игру.Пять дней на то, чтобы переубедить его. Открыть глаза на истину.Но что на самом скрыто за завесой простой игры? Желание выжить или… отомстить?
Кара А. Хэвен
Твое злое великолепие
Глава 1
Конец осени. Легкий прохладный ветерок, предвещающий зимние стужи, слабым порывом обдувал каменные трехэтажные здания, наполняя их влажным запахом и леденящей сыростью. На улицах города, не взирая на мучающий холод, гремела восхищенная толпа, провожая горячими взглядами проходящих мимо них бесстрашных воинов, спасших их на время от неминуемой опасности.
Всем жителям священного королевства Веспон этот радостный момент запомнится надолго. Словно в сказке, сильный и добрый герой прошел через множество невзгод, преодолел дюжину испытаний ради своей возлюбленной – принцессы Розалины. И все обязательно должно закончиться свадьбой двух влюбленных, однако многие забыли, что сказки и реальность не могут пересекаться так же, как судьбы отважных героев и коварных злодеев. А всем так нравятся создавать вымышленные образы тех людей, которых они едва знают, что порою сами не замечают, как смешивают воедино свои медовые фантазии и жестокую явь.
В такой волшебной праздничной атмосфере легковерный народ встречал сильнейшего рыцаря, воевавшего за их отчаявшиеся души, побеждая любого чудовищного врага на своем пути. Редкие яркие солнечные лучи провожали полк благородных храбрецов, сопровождающего великого воина этой страны.
Каждый, даже самый необразованный житель, знал о нем. Габриэль Сервонте. Самый молодой паладин в истории, а также сильнейший синтон первого силового корпуса церкви Корлес, служителей Бога Корлес, повелевающего удачей и богатством. О его опасных приключениях слагали легенды, а о его страстной любви к Розалине писали амурные песни и весенние стихи. Вся его жизнь от начала и до конца была похожа на классическую сказку о любви. Всем своим видом, начиная от ослепительной внешности и заканчивая добродетельным характером, он был похож на живого святого. К тому же будучи синтоном, то есть человеком, способным усилить свое тело при помощи особой магии, к нему проявляли ненасытный интерес многие из аристократов, желая получить его поддержку.
Проходя мимо больших золотых ворот роскошного дворца, Габриэль напоследок энергично помахал столпившимся людям, ярко улыбаясь им, сейчас он чувствовал себя невероятно счастливым. В этот день, именно сегодня, он хочет сделать предложение своей возлюбленной и, наконец, пожениться. Он ждал более трех лет и сегодня чувствовал, что наступил тот самый момент, о котором мог только мечтать.
Внутреннее убранство королевского замка, как обычно, было полно разнообразием растительности разных сортов. От столь знакомого душного аромата редких цветов Габриэль в полной мере смог прочувствовать тот комфорт, которое дарило это место. Он неспешно направился мимо тронного зала, про себя обдумывая о том, как бы объявить отцу Розалины – королю Генриху Веспонскому – свое решение женится на его единственной дочери.
Габриэль нетерпеливо вошел в помещение, спешно проходя мимо стоящих бездвижно рыцарей, с которыми едва пересекался взглядом. Он направился прямиком в главный королевский кабинет, где король, со всей серьезностью и трудолюбием, выполнял свою тяжелую работу.
Слегка нервничая от волнения предстоящего разговора, Габриэль неосознанно слабо постучал так, что, если бы не мертвая тишина у дверей кабинета, вряд ли кто-то расслышал бы этот тонкий звук удара.
– Входите, – раздался приглушенный мужской голос, с нотками утомления.
Габриэль вошел в кабинет и сразу же осмотрелся. Вдоль стен стояли книжные шкафы с изобилием книг разных популярных жанров былых времен; прямо напротив крепкой двери с позолоченными узорами было большое панорамное окно, выходящее на прекрасный пестрый сад с интригующим названием Пекатум; недалеко от окна стоял стол из темного дерева, покрытый глянцем и переливающийся разными оттенками на лучах утреннего ноябрьского солнца. За исключением высокой бумажной горы, выстроившейся у стола короля, Габриэль чувствовал, что за время его отсутствия ничего не изменилось и это внушало некое спокойствие.
– На этот раз ты приехал намного раньше. Что ж, это к лучшему, – Генрих отложил некие бумажки, лениво поставив на них свою печать и обратил все свое редкое внимание наспех пришедшему благородному гостю.
Габриэль должен был признать, что сегодня Генрих выглядел особенно изнеможенным. Светлые короткие волосы были в беспорядке, под тусклыми зелеными глазами просели синяки от недосыпа, а само прекрасное взрослое лицо с небольшими ранними морщинами утратило былой румянец, став бледным, как у мертвеца. Сам по себе король не выглядел на свои сорок с лишним лет, он казался настолько молодым, что многие не дали бы ему и тридцати и, несмотря на свою нынешнюю неимоверную популярность у представительниц прекрасного пола, Генрих навечно оставался верен своей первой и единственной жене – Клаудии Фритч – чем вызывал уважение и удивление у знати.
– Ваше Величество, – почтительно поклонившись, Габриэль продолжил: – Ради вас и вашего великого королевства я прошел долгий путь. Я уничтожал бессчётное количество чудовищ и спасал каждого встречного на пути человека. Ради чувств принцессы Розалины и моих мужественных достижений, надеюсь, вы сможете одобрить мою просьбу о женитьбе с вашей дочерью.
Повисла неловкая пауза. Габриэль, чувствуя, как сердце начинает грохотать от напряжения, нервно сглатывает вязкую слюну.
– Я не против, – с улыбкой ответил король, взяв чашку уже остывшего приторного чая.
– Правда? – неверующе переспросил паладин, всматриваясь в мимику лица Генриха, словно пытаясь разобраться в запутанных мыслях короля.
Генрих очень сильно любит Розалину. Она его единственное дитя от любимой женщины, которое он всячески оберегал от всех вокруг. И прямо сейчас этот дотошный отец дал ему разрешение на свадьбу со своей дорогой дочерью.
– Правда-правда, – Генрих тепло посмотрел на будущего жениха дочери, видя в нем все еще несмышлёного наивного ребенка и продолжил: – Ты хороший человек. С тобой моя дочь не пропадет. Надеюсь, ты как следует о ней позаботишься.
– Конечно, Ваше Величество! – громко поклялся мужчина от нарастающих радостных эмоций.
– Однако, есть одно дело и мне нужно, чтобы ты выехал сегодня, – от резкого серьезного тона Генриха Габриэлю стало не по себе, внутри него зародилось какое-то нехорошее предчувствие: – Розалина недавно была подвергнута мощному проклятию, которое не могут снять даже лучшие священники из церкви.
– А как же святая Анфиса? Она же может развеять даже древнейшие смертоносные заклинания, – обеспокоенно спросил Габриэль, чуть ли не надрываясь с места.
– Она исчезла, пару месяцев тому назад. Бог его знает, где она сейчас, – услышав знакомое имя, Генрих на некоторое время замер, но сразу же взял себя в руки, не показав свою фатальную слабость верному подчиненному.
– Что же делать? – молодой паладин неуверенно уставился на короля в ожидании, когда тот скажет, как именно лучше поступить. Он чувствовал, как силы покидают его тело, стоило только представить измученную Розалину, лежавшую на белых простынях мягкой кровати и кричащую о помощи своим ослабшим от боли голосом, при этом выгибаясь своим пухленьким телом от невыносимых мучений, терзающих ее душу, пока она не познает на своем израненном разуме настоящий ад.
– Ей может помочь только одно. Лекарство, сделанное из сердца злой ведьмы. Сегодня же, отправляйся через Маллийский лес, прямо к заброшенному графскому замку и убей злодейку, ради спасения жизни Розалины, – несмотря на свой уставший вид, голос Генриха был тверд, в нем не было места для отказа, это не просьба, а приказ короля, которому каждый верный стране рыцарь должен беспрекословно подчиняться.
– Я вас не подведу, Ваше Величество.
Внезапное чувство тревоги вмиг захватило сознание Габриэля. Всем известно, что алуры являются сильными магами, предавшими Бога и отвернувшимися от священных учений церкви. Они также могут использовать силу, чтобы усилить свое тело или же изменить реальность, например, создавая из ничего огонь, что было просто невообразимом зрелищем, однако их душа стала безвозвратно принадлежать тьме, позволяя негативным эмоциям полностью управлять расколовшимся разумом и темными желаниями. В простом народе их звали ведьмами или же колдунами, поэтому, слушая короля, обращение к алуре в виде «ведьмы» казалось немного странным.
Габриэль спешно вышел из королевского кабинета и направился в личные покои принцессы. Добравшись до туда за несколько минут, он нетерпеливо постучал, в этот раз оглушая почти всех находящихся внутри людей от силы удара. Напуганная служанка кротко открыла дверь, напряженно вздохнув, увидев на пороге Габриэля.
– Как она? – сразу же спросил паладин, в молчаливом беспокойстве смотря на ошеломленную девушку.
Служанка, слегка прикусив бескровную губу от напряжения, перевела свой разочарованный взгляд куда-то в сторону, что казалось неестественным, и тихо прошептала:
– Ее Высочество прямо сейчас никого не принимает… это также касается сэра Габриэля.
Не дождавшись ответа, служанка быстро скрылась за дверью, вновь отделяя светлые покои Розалины от опасного внешнего мира, полным невообразимых чудовищ и лицемерных людей. Габриэль пустым взглядом уставился на белую, украшенную драгоценными алыми розами, дверь, на миг все его мысли остановились. Молча простояв с минуту возле заветной комнаты, он все же отошел от нее, с тяжелыми эмоциями, которые, как он думал, никто на свете не сможет понять.
– Сэр Габриэль? – послышался незнакомый молодой мужской голос, в котором чувствовалась некая насмешка.
Габриэль, не заметив незваного гостя, тут же напрягся, буравя свирепым взглядом незнакомого ему человека. Он был одет в черные облачения, украшенные золотыми и красными узорами, которые словно нити, тянулись от подола одежды прямо к воротнику, создавая странную мистическую атмосферу. С виду сразу же можно было сказать, что он священник из церкви Кориандра, Бога судьбы, который своими золотыми нитями управляет грешниками, восставившими против богов и нарушающие завет Кориандра.
– Да, а ты кто? – из-за беспомощности в отношении возлюбленной, вопрос Габриэля прозвучал скорее, как угроза, нежели простое любопытство.
Молодой священник загадочно улыбнулся, глубокий капюшон не позволял Сервонте более детально изучить черты лица стоящего перед ним человека, несмотря на весь свой интерес.
– Вам прямо сейчас нужно пройти очищение, – незнакомец проигнорировал вопрос, прямо обозначив цель своего обращения.
– Разве мне его не делали только два дня назад? Зачем еще одно? – недовольно спросил Габриэль, вспоминая навязчивую доброту ласковых священниц, желавших провести с ним свободное время.
Так или иначе, очищением является законное действие уполномоченного на то священника по изгнанию из тела верующего образовавшихся нечистот. Эти нечистоты получили название пургаменторум, которые вследствие длительного нахождения вызывают необратимые девиации полностью изменяющие определенные части человеческого тела.
Обычно подобную процедуру применяют к высокопоставленным аристократам, которые отчаянно хотели продлить свою жизнь, в надежде найти заветное, но никем не изведанное бессмертие. Однако, совсем недавно церковь начала оказывать подобные дорогие услуги и простым дворянам, и обычным гражданам. Конечно, было много недовольных из высшего общества, однако под натиском короля, эти возмущенные голоса стихли, сменившись холодным молчанием.
– Перед вашим уходом лучше сделать внеплановое очищение, потому что неизвестно какое время вы будете отсутствовать и сколько плановых очисток вы пропустите.
Слова молодого священника звучали разумно, но что-то в них все же напрягало, словно Габриэль собирался добровольно прыгнуть в капкан неизвестного ему двуличного злодея.
– Как, говоришь, твое имя? – с долей сомнения поинтересовался Габриэль, ища в парне подозрительные приметы, которые позволили бы ему схватить и допросить, как ему казалось, наглого обманщика.
– Господь мой дал мне имя Людвиг, – священник сложил руки вместе, приняв молитвенную позу, словно сам факт знания его имени уже являлся невероятным благословением, даже если это касалось величайшего воина королевства.
– Людвиг?..– подобное имя никогда прежде не использовалось в церкви и сейчас слышать его было немного странно.
– Лучше нам начать очищение, прямо сейчас.
Не дожидаясь ответа, Людвиг начал проводить загадочный обряд, это заняло всего несколько секунд, однако все те бурлящие негативные эмоции, которые буквально пожирали его изнутри все это время, вмиг исчезли, оставив за собой уже привычную пустоту где-то в глубине его сердца, на секунду обратив весь его мир в темные цвета.
– Возьмите, пожалуйста, в свое путешествие небольшой подарок. Это церковный амулет, единственный в своем роде. Он поможет вам не подвергаться действию пургаменторума некоторое время.
Людвиг передал серебряный ромбовидный амулет с драгоценным камнем небесно-голубого цвета на крепкой серебристой цепочке. Было странное ощущение, что этот амулет будто бы светился изнутри, создавая таинственную атмосферу, словно непостижимая сила, которая была запечатана и навечно скрыта от любопытных людских глаз в небытии.
Рассмотрев новый аксессуар как следует, Габриэль собирался задать пару вопросов Людвигу, однако тот исчез из его поля зрения так же загадочно, как и появился.
С некой безысходностью молодой паладин сжал в руке священный амулет, вяло посмотрев на полупустой широкий коридор, украшенный декоративными элементами классического искусства.
В течение самого долгого в своей жизни часа он собрался и отправился в новое незабываемое приключение. Габриэль печально посмотрел на роскошный королевский дворец, разочаровавшись, что так и не смог встретиться со своей возлюбленной Розалиной.
Он уверенно сделал первый шаг из лучезарной страны на встречу одного из самых холодных и беспощадных лесов континента – Маллийский лес.
Глава 2
Маллийский лес. Один из самых опасных лесов континента. В своих густых зарослях, куда не может пробраться и самый маленький лучик солнца, он хранит страшных чудовищ и кровожадных зверей, которые могут обглодать человека за считанные секунды.
Габриэль, идя по заросшей тропинке вглубь мрачного снежного леса, старался оставаться начеку используя почти все оставшиеся при нем силы. Однако, как бы далеко он ни заходил, как бы сильно ни желал скорее добраться до ведьминского замка, он словно шел кругами по дремучей роще, скрывающей за своими зарослями осязаемый голод и безумную злобу здешних обитателей. Бешенный холод сразу ударил в легкие, дышать с каждой секундой становилось невыносимо, а заледеневшие пальцы рук утратили былую подвижность и чувствительность. Ужасное осознание, что его, закаленное войной, тело, может так сильно подвергаться воздействию стихийного бедствия, слегка опечалило молодого паладина, привыкшего с легкостью преодолевать любые невзгоды.
Несмотря на пугающие истории о ужасных смертях в этом кровавом лесу, на удивление Габриэля, ему на пути никто не встретился, не было ни чудовищ, ни даже обычных зверей.
Пройдя еще несколько часов, он наконец смог увидеть смутные очертания заброшенного замка. Когда он подошел, перед ним предстала еще более зловещая картина, чем то, что он себе представлял.
Над старинным сооружением повисли темные густые тучи, хоть дождя и не было, можно было услышать оглушительный грохот грома и увидеть сверкающую молнию, что тянулась от самих небес прямо к земле. Повсюду слышалось злобное карканье чернокрылых падальщиков, шумный ветер бил по ушам, сразу дезориентируя, казалось, что мозг постоянно подвергается каким-то слуховым пыткам.
Перед мрачным нетленным замком, полным тайн и запретного колдовства, находился обрыв, соединенный хлипким деревянным мостом, связанный по обе стороны хрупкой заплесневелой веревкой. Габриэль неуверенно ступил на первую заледеневшую дощечку, проверяя, сможет ли этот ломкий ненадежный мостик выдержать вес его тела и экипировки.
Услышав резкий скрипучий звук из-под ног, Габриэль на секунду засомневался, однако, собрав всю свою волю в кулак, начал аккуратно проходить по мосту, балансируя на каждом шагу, словно от любого его неверного движения зависела жизнь тысячи людей. Наконец дойдя до главных тяжелых ворот забытого графского замка, Сервонте вытащил свой меч из ножен и уже готов был исследовать оставленное всеми, даже Богом, место, однако вмиг начал задыхаться.
Недавно подаренный церковный амулет ярко засветился чистым голубым цветом, а через пару секунд дал трещину и погас, не выдержав темной энергии, переполняющей это кошмарное место.
Словно зная о прибытии незваного гостя, тяжелая дверь мрачного замка издала жуткий скрип, открывая настежь ржавые ворота. Из тьмы открывшегося прохода появилась изящная женская фигура. Она неторопливо подходила к задыхающемуся Габриэлю и остановилась в нескольких шагах от него. Паладин чувствовал изучающий взгляд ведьмы, она ходила вокруг него кругами, рассматривая со всех сторон, на секунду даже рассмеялась.
Обледенелый воздух наполнял легкие, из-за чего горло становилось больным и охрипшим, Габриэль только потянулся за сдавливающим его амулетом, как женская голая рука, не чувствующая ужаса мороза, легким движением сорвала злосчастный оберег, позволив паладину вздохнуть более спокойно, чем это было несколько мгновений назад.
Подняв обнаженный стальной клинок, Габриэль устремил его в сторону ведьмы, однако, увидев ее, застыл. Нередко в известных сказках и разных история, на которых с десяти лет рос Габриэль, ведьмы описывались костлявыми, сморщенными, коварными, уродливыми, злыми и трусливыми старухами, которые всеми силами хотели испортить жизнь в ничем неповинной прекрасной деве. Поэтому, молодой паладин не знал как по началу реагировать на полную противоположность легендам, стоящую перед ним.
Девушка, вышедшая из ведьминского замка, красива и молода, несмотря на черную кружевную фату, скрывающую большую часть черт ее очаровательного худого лица. Ониксовое атласное платье с небольшим декольте и открытыми плечами подчеркивало ее привлекательную фигуру, а бледная молочная кожа, утратившая какой-либо намек на живой оттенок, гармонично сочеталась с мрачными тонами. Из-за фаты виднелись черные, словно самая темная декабрьская ночь, волосы.
Габриэль на секунду вспомнил, как однажды придя в церковь Корлес для очередного очищения, увидел у нескольких женщин-священниц полупрозрачную фату из белой тюли, однако, их одеяния были полностью закрыты, поддерживая принцип скромности и благочестия, у девушки же, стоящей перед ним, всё было наоборот, она нарочно открывала интимные участки тела, словно насмехалась над формой служительниц церкви.
– Вы злобная ведьма графского замка? – Габриэль с сомнением посмотрел на девушку, подумав, что коварная алура использует ее для своих злых замыслов, хоть и понимает, что подобная идея – полный бред.
– Так, ты пришел за моим сердцем? – девушка проигнорировала бессмысленный вопрос Габриэля, перейдя прямо к сути; голос ее был необычайно нежным и завораживающим, заставляющим сердце трепетать даже от легкого шепота.
– Верно. Вы причинили много зла невинным людям и должны понести ответственность! – Хоть Габриэль и говорил так, на самом же деле он не мог быстро решиться на свое первое убийство, раньше он сражался с ужасными монстрами, однако сейчас нужно было убить живого человека, даже несмотря на его злобную сущность, на это было нелегко решится.
– Причинила много зла? Ха-ха, как же. Итак, отважный рыцарь, что же я такого ужасного сделала, расскажи мне, ну же! – Лилит еле сдерживала смех, голос ее был полон сарказма и насмешки, уж кому как не ей знать, что является истинным злом.
–…– Габриэль молча вдохнул ледяного обжигающего воздуха и хрипло прошептал, – король вынес этот указ, значит, вы виновны.
– Интересная логика. То есть, если обожаемый тобою король вынесет приказ о наказании случайного человека с улицы, ты также будешь ему говорить, что неважно, виновен он или нет, если на то воля короля, то он должен понести наказание?
Габриэль не нашел, что ответить на заданный ею вопрос. Если человек невиновен, то его и не будут наказывать, однако, если все же подобный приказ появится, паладин задумался, как он сможет понять виновен указанный королем человек или нет?
Почувствовав появившиеся сомнения в читаемых мыслях Габриэля, Лилит сделала навстречу к нему первый шаг, она медленно приближалась, поглаживая тонкими бескровными пальцами заледеневшую сталь меча, направленную на нее. Заметив приближение ведьмы, паладин напрягся, однако не стал бездумно атаковать. Из-за фаты не было видно острых глаз девушки, однако Габриэль чувствовал, что она его нагло рассматривает.
Лилит медленно подняла худую руку, погладив светлые золотые волосы Габриэля. Увидев, что он сопротивляется, однако не пытается насильно оттолкнуть ее, она зловеще улыбнулась своими яркими алыми губами. Отдернув кисть, Лилит отошла от Габриэля на несколько шагов.
– Итак, сэр Габриэль, вот она я, злобная ведьма Лилит, которую король приказал убить на месте. И в тоже время я твоя спасительница, – Лилит ненавязчиво посмотрела на лежащий в снегу амулет, давая понять Габриэлю, о чем она говорит. Ему вспомнился тот служитель церкви Кориандра, Людвиг, давший ему этот злополучный оберег.
– Этот служитель… Людвиг… он связан с вами? – слишком большое совпадение, что прямо перед внеплановым походом ему впервые доставили из церкви священный амулет и тем более, что тот сломался спустя несколько секунд после входа на территорию мрачного замка.
– Что ж, сэр Габриэль, – улыбаясь, начала ведьма, снова проигнорировав вопрос паладина, в такт ее голосу ветер стих, а молния еще более зловеще стала сверкать, на секунду каждый раз ослепляя прибывшего гостя, – Давайте сыграем в игру? В течении следующих пяти дней я попытаюсь переубедить тебя не убивать меня и также дам тебе то, что вылечит твою любимую принцессу Розалину. Если же у меня не получится это сделать, то на пятый день ты просто убьешь меня, обещаю, сопротивляться не буду.
Хоть Лилит и играет своей жизнью, она прекрасно знает, чем вся эта показушная сделка закончится. Идеальный план, продуманный до мелочей, начал потихоньку реализовываться и прибытие Габриэля сюда, это первый шаг на пути к ее сладкой мести.
Глава 3
– Ваше Величество, сэр Габриэль отправился в Маллийский лес около шести часов назад, скорее всего он со священником уже добрался до замка, – сказал секретарь Аркан, уважительно поклонившись строго по этикету.
– Я понял. Можешь идти, – когда верный слуга сразу же вышел за дверь, Генрих, расслабившись, устало откинулся на спинку удобного кресла, с позолоченным основанием, взгляд зацепился за портрет его любимой мертвой жены.
Встав, он немедленно отправился к тринадцатилетней картине, грустно висящей в одиночестве среди книжных полок и бесцветных стен, краска на которой уже начала тускнеть, забываясь во времени будущих поколений. Генрих нежно провел пальцами по невероятно красивому лицу Клаудии, черные волосы, небрежно убранные в пучок и яркие изумрудные глаза, настолько насыщенные, что даже лучший королевский художник не смог сразу найти подобного оттенка, приковывали все его внимание. Прислонившись лбом к портрету, он словно в прострации попытался перенять вечно спокойный и добродушный характер любви всей его жизни, однако внезапно на него нахлынули неприятные воспоминания, заставившие с головной болью отойти от картины, чуть ли не сходя с ума от прекрасного голоса, говорившего мерзкие вещи.
– Ваше Величество, – вежливо обратилась та самая служанка, что недавно разговаривала с Габриэлем, – Ее Высочество желает встретиться с вами.
– Впусти ее.
Служанка, не поднимая головы, открыла дверь, через которую сразу влетела опечаленная принцесса. Ее яркие золотые волосы красиво переливались на свету, а тусклые зеленые глаза негодующе уставились на придирчивого отца. Внешне она ничем не напоминала королеву, однако некоторые черты личности Клаудии она все же переняла.
– Итак, папа, теперь расскажешь мне, зачем нужно было врать Габриэлю? – нагло сев на место короля за королевский стол, принцесса высокомерно взглянула на отца, показывая всем своим видом, что она не уйдет без ответа.
– Чтобы проверить его. Считай, что он от меня проходит последние испытание в любви, – загадочно ответил Генрих, оторвавшись от излюбленного портрета, который, как проклятье, приковывал все его внимание к себе, – он должен уничтожить ужасного монстра в человеческом лице.
– Вот как! – Розалина по наивному улыбнулась, с ее пухленьким лицом это выглядело очень по-детски мило, даже несмотря на то, что ей совсем недавно исполнилось восемнадцать. – А мне казалось, словно ты планируешь против кого-то что-то плохое. Однако врать Габриэлю все равно как-то не очень красиво…
Король не ответил, лишь уголки его тонких губ слегка дернулись.
– Ваше Величество! Дело срочное, – Аркан без стука вбежал в главный королевский кабинет, учитывая его дотошную строгость в отношении этикета, та шокирующая новость, которую он получил несколько мгновений назад, должно быть сильно его обескуражила.
– Насколько я помню, у тебя скоро начнется урок истории, – обратился Генрих к Розалине, погладив ее по голове, – иди скорее, а то опоздаешь.
Розалина недовольно надула свои полненькие щечки, но все же не стала спорить, увидев встревоженного Аркана, являющегося для нее предметом восхищения из-за его хладнокровия и объективного подхода к каждому решаемому вопросу. Она изящно встала с кресла короля и попрощалась, оставив двух людей в одиночестве разбираться с какой-то непредвиденной серьезной проблемой.
– Что случилось? – Генрих устало потер переносицу, за последние месяцы появилось очень много проблем, самым важным из которых является восстание, и он никак не может вычислить лидера, сидящего в тени и наслаждающегося бесконечными трудностями, свалившимися на голову короля.
– На границу начали активно нападать монстры. Самое странное то, что это было стайное нападение и некоторые выжившие видели поклон монстров неизвестному существу в лесу Ист! Это просто немыслимо… – быстро проторив это, Аркан наконец смог отдышаться, его удивление было ожидаемым, даже Генрих, услышав новость, недоверчиво посмотрел на своего верного подчиненного.
– Монстры… – скрестив руки, король отрешённо посмотрел в окно прямо на пышный цветной сад, который вот-вот должен засохнуть, под натиском бушующих ветров и безжалостных морозов, из-за чего Генрих невероятно сильно ненавидел все, что связано с зимой. И хуже всего как раз и были эти нечеловеческие обитатели льда и холода.
Монстры – худшие враги всех времен и народов. Обычные люди так и называют их просто монстрами, в церкви синтоны дали им более лаконичное имя – «иммундус», то есть нечистые, а алуры зовут их просто «претегианами» – обездоленные.
– Узнай, связаны ли предатели с таким резким изменением поведения у монстров и свяжись с церковью Корлес, – решительно приказал Генрих, сев за стол, продолжая перебирать нескончаемый поток разных бумажек.
– Так точно, Ваше Величество! – Аркан сразу же вышел за дверь, оставив короля в глухой тишине тоскливого кабинета.
Глава 4
Зайдя в непроглядную тьму бесхозного замка, Габриэль почувствовал тепло, обволакивающее все его тело, что было странно, ведь небольшие трещины, пропускающие холод, все еще присутствовали.
– Куда мы идем? – он недоверчиво посмотрел на ведьму, ведущую его по мрачному коридору, прямиком в неизвестность, от чего Габриэлю было не по себе.
– Как куда? Конечно, в главную башню этого замка, только она сохранила более-менее презентабельный вид, – Лилит схватила Габриэля за руку и ускорилась, словно торопясь к чему-то очень важному.
Пройдя сквозь небольшой, заросший сухими лозами сад, паладин наконец увидел самую величайшую достопримечательность графского замка. Башня Верум. Она была похожа на темный столб, устремляющийся к небесам, из-за густых туч не было видно даже краешка крыши столь мрачного и величественного сооружения. Зайдя внутрь, перед ними предстала старинная, можно сказать полуразрушенная, винтовая лестница, бесконечно поднимающаяся вверх.
– С завтрашнего дня пойдет отсчет, так что пока можешь устроится в комнате на втором этаже. Я же проживаю на четвертом, на третьем столовая, где мы вместе будем завтракать и ужинать, ввиду некоторых обстоятельств я буду постоянно отсутствовать во время обеда, так что можешь заниматься в это время самостоятельным изучением замка, однако… – Лилит внезапно повернулась лицом к Габриэлю и с серьезным выражением лица продолжила: – тебе запрещается входить в подвальное помещение.
Габриэль лишь хмуро кивнул на замечание ведьмы, все еще раздумывая над тем, почему он просто не убьет ее? Он даже согласился на глупую сделку, лишь бы отсрочить неизбежное, но стоит ему подумать о том, чтобы убить человека, как все его тело начинает дрожать от непонятных эмоций.
Лилит не обратила особого внимания на странную нервозность гостя, она властно развернулась и неспешно ушла вверх по лестнице на свой этаж. Габриэль провожал ее взглядом и, когда звук каблуков растворился в мертвой тишине башни, он задумчиво поднялся на второй этаж, видя одну единственную черную дверь среди серых заплесневелых стен. Габриэль с заминкой вошел в комнату, ожидая увидеть грязную кровать, пыльную мебель и разных устроившихся по углам насекомых, однако все выглядело совсем по другому: пышная двухспальная кровать с чистым, недавно постеленным приятным бельем темно-синего оттенка, нетронутые элементы мебели, сверкающие чистотой и уютом, на полу постелен теплый светлый шерстяной ковер, недалеко стоял маленький кирпичный камин с дровами, а возле кровати, на прикроватной столешнице загадочно стоял букет цветов из синих роз, от которых Габриэль впал в ступор, ведь подобного сорта роз недолжно существовать. Однако больше всего его поразила изумрудного цвета свеча, замершая возле приоткрытого окна, с зажжённым фитилём, зеленое пламя которого не колыхнулось и на миллиметр, оно горело ровно, словно не было настоящим.
Осмотрев яркую по-своему домашнюю комнату, положительное впечатление о ведьме вновь стало расти. Он то никак не мог ожидать, что, придя ради убийства злодейки, в итоге будет уютненько наслаждаться ее гостеприимством, словно недавнего королевского приказа, от которого завесила жизнь его возлюбленной, никак и не было.
Габриэль присел на краешек мягкой кровати и, взъерошив свои светлые волосы, осознал, какую глупость он сейчас совершает. Если все так пойдет и дальше, то он точно не сможет убить ведьму. Хотя в его голове крутился совершенно иной вопрос: сможет ли он, воспитанный на прощении и доброте ко всему, погубить чужую жизнь ради любви?
***
Лилит, сидя за каменным столом, на котором аккуратно располагались письменные принадлежности, писала сообщение для своего единственного сообщника: Ворона выиграла пять цветков, орел в саду. Действуй.
Слегка встряхнув перо, она оставила несколько капель алых чернил на пожелтевшей бумаге, после, позвав к себе свою любимую чернокрылую птицу, Лилит привязала маленькую кожаную сумочку, куда спрятала записку и оберег, разрушенный несколько мгновений назад. Дав небольшую пряность птице и нежно поцеловав ее клювик, она отпустила его, чтобы ворон, преодолевая темное небо и густой туман, возвысился над всем Маллийским лесом, как король, парящий в облаках.
Ужасная гроза наконец прекратилась. Лилит, подойдя к замерзшему окну, глотнула свежего воздуха, пропахшего лесной сыростью и наступающей зимой. Она устремила свой взгляд на уже пропавшего из виду любимого питомца, вспоминая, при каких необычных обстоятельствах смогла с ним познакомится. Сделав еще один глубокий вдох, Лилит закрыла заледеневшее окно, замечая, как сильно покраснели ее пальцы от холода. Заклинание подходило к концу.
– Совсем скоро все закончится…– ведьма задумчиво посмотрела в потолок, прямо на роспись, где темный силуэт, охваченный ослепительным солнечным светом, раздавал карты с неизвестным содержанием трем женщинам и четырем мужчинам. Словно Бог, награждающий своих любимых подданных.
***
В столь редкое для Маллийского леса солнечное теплое утро, в разрушенном графском замке, усеянного прорастающими дикими лозами, на третьем этаже темной переливающейся на свету Башни, за один стол сели два абсолютно противоположных друг другу человека: коварная ведьма и добродетельный паладин. Каждая из сторон, словно была представителем одной из фундаментальных фракций добра и зла.
– Ешь, не стесняйся. Все здесь приготовлено из натуральных продуктов, так что можешь не волноваться, – Лилит схватила нарезанный кусочек красного яблока и сразу же положила его себе в рот, наслаждаясь сладостью любимого фрукта.
– …– Габриэль не знал, что ответить, он лишь молча налил себе в отдельную чашку бульон из целебных трав и положил в неглубокую тарелку пшеничную кашу с ароматной черной смородиной и свежей красной малиной, – Неужели обед будет… таким же? – Габриэлю стало немного неловко, ведь он прямо сейчас отнеся пренебрежительно к чужому гостеприимству, указав на маленькие порции.
– Обед, конечно, будет более сытным, однако для завтрака нужно что-нибудь легкое, поэтому я с утра пораньше всегда ем только такую пищу, – Лилит наложила и себе ягодной пшеничной каши, изыскано, с ноткой аристократизма, поедая ее ложкой за ложку, – После, пойдем, прогуляемся в сад Пекатум. Там мы начнем наш долгий пятидневный разговор.
– Сад Пекатум? – Габриэль недоверчиво посмотрел на Лилит, задумавшись, не послышалось ли ему столь знакомое название.
– Я понимаю, о чем ты думаешь. Королевский сад Пекатум… Знал ли ты, что тот королевский сад построен по подобию этого графского сада Пекатум?
– Впервые об этом слышу, – Королевский сад во дворце цвел и пах еще до того, как Габриэль заступил на службу, поговаривали, что это сквер почившей королевы Клаудии, любившей пестрые цвета и красивые пейзажи.
– Тогда поздравляю! Ты узнал что-то новое, – Лилит, как могло показаться, искренне улыбнулась, игриво хлопнув в ладоши, подражая маленькому ребенку, – а теперь идем! Пора наведаться в сад.
Она потянула Габриэля за руку, нетерпеливо выводя его из просторной ярко освещенной комнаты прямо на улицу, свежий прохладный воздух ударил в легкие, бодря своим легким морозом теплые тела двух людей. Извилистая дорога заняла меньше пяти минут от тусклой Башни до красочной долины, где, через мгновенье, перед ними предстала огромная стеклянная теплица, озаренная необычными свечами с зеленым искрящимся огнем. Войдя в внушительных размеров сооружение Габриэль сразу заметил яркие неоновые цветы, завораживающие своей демонической красотой и соблазнительным запахом.
– Красиво, да? – спросила Лилит, подходя к прекрасным синим лилиям с желтыми люминесцентными тычинками, она, не коснувшись растения, нежно провела рукой в нескольких миллиметрах от завораживающих лепестков, словно околдованная сказочной красой.
– Да… довольно необычно, – Габриэль рассматривал разнообразной формы плоды и цветки, удивляясь столь странным, диковинным и до селя не виданным обликом волшебных растений.
– Однако, к счастью или к сожалению, эти цветы являются ядовитыми. Ты должно быть уже знаешь, что чем ярче цвет, тем смертоноснее растение, животное или даже человек, – Лилит загадочно улыбнулась, отвернувшись от цветущей лилии и взглянув прямо в небесно-светлые голубые глаза. Черная кружевная фата на ее лице слегка колыхнулась от резкого поворота, благодаря чему Габриэль смог на секунду заметить нежные розовые губы девушки, от чего у него замерло дыхание.
– Что вы хотите мне сказать таким образом? – Сервонте отринул посторонние мысли, сосредоточившись лишь на нынешнем разговоре, непонятное чувство зарождалось где-то в глубине его сердца, от чего становилось некомфортно и даже в некоторой степени противно.
– Я лишь хочу показать тебе что, чем прекраснее внешность, тем более гнусная внутренность. Можно взять в пример твоего отца.
– Отца? – Габриэль не очень хорошо помнил его, все воспоминания обрывались, стоило только попытаться об этом подумать, он лишь знает, что в десять лет его забрали у так называемого отца в церковь Корлес и с того момента начался путь безумных тренировок и ужаснейших битв с иммундусами.
– Не переживай, когда-нибудь память к тебе вернется, хотя печально осознавать, что у такого красивого покорителя женских сердец так ужасно работает голова, – Лилит наиграно вздохнула, словно действительно переживала невероятную потерю того, что Габриэль забыл свое детство, да и был довольно глуп к тому же.
– А откуда вы знаете мое прошлое?
– Красивые девушки много что знают.
– Хах, разве вы не говорили, что все красивые люди ужасно токсичны, при этом, мне интересно, как вы относитесь к себе? – увидев, как Лилит уверенно, словно правда была несусветной красавицей, говорит такие неоднозначные вещи, Габриэль хотел задать ей неудобный вопрос о том, что она думает о себе.
– О, если смотреть на мое лицо, то я должно быть самая ядовитая и опасная женщина во всем мире.
– …– мужчина отказался комментировать столь высокомерные и самолюбивые слова, решив сменить тему немного в другое русло, – Вы сказали, что у меня тоже красивая внешность, вы думаете, я тоже токсичен?
– Пхаха, ты не являешься пока что никем в этом уравнении, потому что сначала должен восстановить свою внутреннюю красоту.
– Я вас не понимаю, может, это у меня слуховые галлюцинации или вы все-таки мне посоветовали обращать внимание на красивую внешность людей, а потом говорите о внутренней красоте?
– Я говорю, что все привлекательные и умные люди, довольно лицемерные, просто они могут встать на твою сторону и помогать в достижении целей или же жестоко подставить тебя и убить, так, что ты этого даже не ожидаешь. Важную роль, конечно, играют цели, однако всегда все смотрят только на лицо. Покорять людей с одного взгляда, вот в чем ценность красивой внешности, однако заставить оставаться преданным тебе до конца, это дело уже внутренней красоты, что, к сожалению, у тебя отняли, – Лилит подошла к Габриэлю еще ближе, подняв худую руку, она погладила его прекрасное лицо бледными кончиками пальцев, прежде чем ее кисть оказалась в плену чужих более сильных рук.
– Зачем вы постоянно меня трогаете? – с самой первой встречи Лилит постоянно каким-либо образом интимно касалась его, что обескураживало и в тоже время волновало.
– Просто ты мне кое-кого напоминаешь, поэтому я не смогла удержаться, – она отошла от него на некоторое приличное расстояние, удовлетворенная его внезапным порывом, и продолжила: – На самом деле я хочу, чтобы ты вернул себе свою прежнюю идеальную статеру. Вот моя цель.
– Статеру? То есть духовный баланс? – Габриэль с недоумением посмотрел на хитро улыбающуюся девушку и пытался догадаться, о чем же она думает, при этом ожидая ее ответа, но та лишь пожелала ему приятной дальнейшей прогулки и отправилась в неизвестном направлении.
Недалеко, словно гром в ясном небе, прозвенели старинные часы Башни, маленькая узорчатая стрелка указывала ровно на двенадцать, намекая на скорейший сытный обед в одиночестве.
***
Предоставленная еда на обед действенно выглядела очень аппетитно. Наслаждаясь солнечными лучами, прорывающихся через светлые шторы прямо в сверкающую уютом комнату, при этом блаженствуя от вкуса пряного стейка, Габриэль смог на некоторое время забыть о приказе, принцессе, даже о своем статусе паладина, единственное, что занимало его мысли, так это ведьма и ее загадочное, в некоторое время даже по-своему безумное поведение, от которого он не понимал, как ему действовать и говорить с ней дальше.
Плотно поев, он отправился на изучение этого заброшенного при необычных обстоятельствах падшего замка. Сначала он отправился в основной корпус, осматривая заросшие гостиные комнаты, поняв, что в них нет ничего существенного, Габриэль отправился искать кабинет бывшего графа этого поместья. Находился он прямо на третьем этаже, размеры этой комнаты поражали, возможно, этот кабинет ни в чем не уступал королевскому офису Генриха. Габриэль неспешно подошел к грязному изысканному столу и начал потихоньку его рассматривать, надеясь найти хоть какую-нибудь важную информацию. Зная о привычках дворян все самое ценное прятать в укромных местах, он начал осматривать ящики более детально, пока не нащупал в одной из них потайное дно, к которому требовался особый ключ.
Оставив на некоторое время, затею с грубым открытием тайника, из-за возможных неизвестных механизмов, Габриэль осмотрел комнату еще раз, зацепившись взглядом за небольшой прямоугольный кусочек стены, который казался слишком чистым для такого заброшенного места.
***
Лилит в это время находилась в подвале, по-новому отстроенном, пестрящем лишь белым цветом, от которого любому другому человеку стало бы не по себе. Внутри комнаты был небольшой круглый бассейн с неизвестной молочной жидкостью и плавающими золотыми причудливой формы листьями.
Без промедления сняв открытое облегающее платье и кружевную фату, она неспешно окунулась в бассейн, сдерживая вздох восторга и стон боли. Черные длинные волосы, подобно змеям, плавали на поверхности воды, создавая заметный контраст с белой жидкостью. Лилит взяла жемчужный крем, стоящий возле бортика, и принялась размазывать его по своему прекрасному лицу. С особой нежность и заботой, она наносила вещество на каждый миллиметр кожи, вдыхая сладкий аромат цветов.
Лилит была одержима красотой, она делала все возможное, чтобы оставаться очаровательной и привлекательной, даже если это было во вред здоровью.
Находясь в подобии ванны больше часа, она наконец вышла из нее, сразу же подбегая к зеркалу и рассматривая свое отражение. Бледное худое лицо с правильными чертами, розовые тонкие губы, черные невероятно длинные волосы, струящиеся водопадом к полу и глаза… яркие зеленые глаза, цвет которых никто не мог воспроизвести ни на картине ни тем более описать словами. Они были неповторимы и отличительны в своем роде.
Удовлетворенная своей ослепительной внешностью, Лилит вновь оделась в черное платье, на этот раз с разрезом с правой стороны до бедра и, конечно, не забыла про фату, которую она также несколько месяцев назад в последний раз надевала на своей некогда ненавистной работе, только та фата была иного цвета и подразумевала под собой совсем иной смысл.
Вновь скрыв свое прекрасное лицо, Лилит отправилась на третий этаж Башни, готовясь к незабываемому ужину.
Глава 5
Настал час пик. Ведьма задумчиво попивала красный напиток, по запаху напоминавший виноградный сок и, прищурившись, уставилась на пустовавшее напротив нее место. Через некоторое время послышался громкий топот сапог, быстро поднимавшихся по лестнице и затем появился и сам опоздавший на ужин гость.
– Мне стоит спрашивать, где ты гулял? – Лилит по-доброму улыбнулась, встав со своего места и подойдя к Габриэлю. Скрывая свое раздражение за преградой темной фаты, она, уже привычно подняв руку, погладила гладкую щеку совершенного лица паладина.
– Вы можете прекратить это делать? – мужчина смущено отошел от девушки и, найдя спасительную соломинку из этой неловкой ситуации, сел за стол, украшенный теми же свечами с почти неподвижным изумрудным пламенем и странными искрами, что были в саду Пекатум. – Я изучал замок, поэтому и припозднился. Прошу прощение.
– Ничего страшного! Меня порадовала твоя реакция, ты так быстро бежал сюда, надеясь прибыть вовремя, я польщена. Так что ж, ты нашел что-нибудь интересное в этом Богом забытом месте? – Лилит сделала еще один глоток прекрасного сока, скрывая свою хитрую ухмылку.
– Да так… ничего особенного. Замок почти разрушен, поэтому мало что сохранилось, – говоря это, Габриэль старался смотреть на что угодно, только не на лицо ведьмы, из-за бокала ее фата вновь приподнялась, показывая малую часть бледных утонченных черт.
– Вот как… что ж, обидно немного, но ты не сдавайся, тот, кто ищет, тот всегда найдет, а если не нашел, значит плохо искал.
– Если этого изначально не существует, то искать нечего, – возразил паладин, наливая себе ягодный морс в отдельно взятый бокал.
– Если не существует, то сделайте так чтобы существовало, разве не просто?
– Ох, прошу прощения, я зря напрягаю вас.
– Ничего подобного. Кстати, сколько тебе лет? – Лилит ненавязчиво положила свою руку на руку Габриэля, слегка сжимая ее.
– Двадцать один, – паладин убрал свою руку и серьезным тоном сказал: – Послушайте, у меня уже есть невеста, прошу вас воздержаться от каких бы то ни было прикосновений.
– Хм… во-первых, мне только восемнадцать, так что обращаться на «вы» ко мне не нужно, во-вторых, мне плевать, кто с кем помолвлен, так как на кону моя жизнь, в-третьих, я не пытаюсь тебя соблазнить, ты напоминаешь мне младшего брата, так что прошу, не выдумывай лишнего, – Лилит слегка рассмеялась в конце, из-за чего Габриэлю стало неловко, он, смущаясь, опустил голову со стыда, что не так понял собеседницу.
Ведьма с неким предвкушением наблюдала за растерянностью паладина. Базовые принципы манипуляции: заставь оппонента думать, что он ошибается в своих суждениях по поводу вас, позволив вам взять больше контроля над ним. Чем больше чувство вины и стыда, тем сильнее он будет стараться исправить свою ошибку.
– Раз уж мы разобрались с этим недоразумением, приступим к ужину? – как ни в чем небывало, Лилит наложила себе простой салат без овощей, состоящий в основном из фруктов и ягод.
– Хорошо, – Габриэль, все еще испытывая смущение, хотел поменьше разговаривать, из-за нависшей странной атмосферы, однако ведьма не предоставила ему этой возможности, сразу начав диалог, лишь только попробовала салат.
– Скажи, такое мнение обо мне у тебя сложилось из-за того, что король назвал меня злой?
– Я не могу сказать наверняка…
– Может, из-за того, что я ведьма, ты решил, что я злая? Ведь в историях их часто так описывают, да и все люди в целом тоже боятся их, считая убийцами и насильниками, – Лилит посмотрела прямо в глаза Габриэлю, а затем обиженным тоном полушепотом спросила: – Для тебя я тоже такое же зло?
– Нет, конечно! – решительно ответил Сервонте и, прежде чем ведьма успела задать еще один неудобный вопрос, он сразу ответил: – Я думаю, что вы…то есть ты по-своему хороший человек. Ты никого не убиваешь из соседних городов и ведешь, в основном, затворнический образ жизни, никому, не причиняя зла… Я не знаю причины, по которой король лично отдал такой приказ, однако, надеюсь, что вы сможете прояснить все недоразумения, которые между вами произошли.
– Не смеши меня! – хрипло произнесла Лилит, от гнева даже дрожали кончики ее пальцев, чего Габриэль не мог не заметить, – Знаешь, что больше всего меня раздражает в подобных тебе людях? Вы не мыслите своей головой! Всегда смотрите на ситуацию с позиции жертвы, думая, что «мы хорошие не виноваты, а вы злые, поэтому ваша вина»! Тем более этот король, что с толку от его короны на голове, если внутри он является настоящим чудовищем. Хочешь, я открою тебе страшную истину?
Не дождавшись, пока Габриэль отреагирует, Лилит резко встала со своего места и подошла к нему почти вплотную, ее ярость казалась почти осязаемой, душила, создавала иллюзию, что свет в комнате померк, навевая опасное чувство предстоящего кризиса, которое Сервонте обычно испытывал перед смертельной битвой с иммундусами.
Он, завороженно смотрел, как ведьма приближается к нему, затем, едва коснувшись его уха фатой, она прошептала:
– Король привел тебя убить меня, чтобы устранить угрозу, потому что, я знаю его отвратительный секрет. Сам он боится подойти ко мне близко, из-за моей силы, ты же закален, поэтому являешься для него идеальным орудием. Кровавым мечом, – горячее дыхание сладко обдувало покрасневшую мочку уха, однако слова, сказанные ею, задели его по больному.
– Не говори того, чего не знаешь! С чего ты решила, что я так сразу поверю тебе? – Габриэль рывком отстранился от нее, однако Лилит, оперившись о его стул уже успела расставить по обе стороны от него свои руки, лишая возможности сбежать.
– С того, что этот замок сам по себе является сплошным доказательством помешанности короля. Стоит тебе найти подсказку, и я расскажу тебе все более детально, а до той поры, ты будешь верить… верить, что в мире действительно все делится на «зло» и «добро». – Лилит сильнее прижалась к Габриэлю и увидев небольшую панику в его глазах, отошла и, как ни в чем не бывало, села за свое место.
– Почему не расскажешь сейчас? – от столь резких эмоций ведьмы в сторону короля, Сервонте не стал и дальше продолжать вести взрывоопасную тему, сменяя ее на что-то более дружелюбное.
– Ты, кому промыли мозги дурацкими стереотипами, не сможешь так сразу принять правду, поэтому найди ее сам, – Лилит взяла со стола ломтик молочного шоколада, созданный полвека назад известным ученым-бароном, и сразу же надкусила, разбавляя свое раздражение прекрасным пряным вкусом десерта, – Так или иначе, я хотела рассказать тебе оригинальный сценарий из пьесы о «Бедной красавице». Ты должен вдуматься и завтра утром ответить, кто из персонажей этой истории является истинным приверженцем злой стороны, а кто просто жертва. Итак, начнем…
Глава 6
Тысячу лет тому назад, когда континент еще не был поделен на три отдельных королевства, у подножья невысокого холма стояла ничем не примечательная деревушка. Хлипкие дома, домашний скот, даже ничем не выделяющиеся люди, в ней не было ничего столь примечательного, однако там однажды родилась невиданной красоты девочка. Росшая вместе с деревней маленькая сельская леди постигала дружбу и любовь, она была невероятно активной и хотела всем и каждому помочь, за что деревенские жители обожали и баловали ее.
Имя этой девочки – Сан, полностью описывающее маленькую красавицу, вечно улыбающуюся и глупо играющуюся.
Как только девочке исполнилось четырнадцать, непрерывным потоком начали приходить предложения о замужестве почти от каждого мужчины в поселке, однако Сан не отвечала ни на одно из них. Она мечтала о настоящей любви, о благополучной жизни и прекрасном ребенке. Живя изо дня в день с мыслью, что все однажды изменится, что однажды прекрасный принц увезет ее в далекие края, как обычно описываются в сказках, Сан жила, веселилась и гуляла, она еще больше начинала помогать всем, кто в ней нуждался, ведь только добрую и прекрасную девушку заберут на свадьбу с принцем. Взрослые часто потакали ее фантазиям, не замечая, как все сильнее и сильнее Сан в них погружается, на некоторые мгновенья она могла так глубоко уйти в себя, что даже не откликалась на какие-то ни было прикосновения.
В какой-то момент, один из пьяных жителей этого тихого поселка захотел воспользоваться странным состоянием Сан. Он уволок ее в старый протёкший сарай, аккуратно положил на стог сена и начал раздевать. Руки его тряслись из-за алкоголя и необузданного возбуждения, однако свои мерзкие действия он не смог завершить, так как был пойман с поличным сыном старосты деревни – Асом. Этого пьяного мужчину сразу изгнали, без права на прощение, однако именно в этот момент жители осознали, как сильно Сан начала пропадать в фантазиях.
Беспокоясь за состояние Сан, Ас решил стать ее личным другом-телохранителем, при этом питая к ней романтические чувства из-за ее невероятно красивой улыбки и невиданных ранее золотых глаз, отражавших в себе свет Солнца, при этом сама девочка не понимала странное навязчивое опекунское поведение почти от каждого жителя поселка и это вгоняло ее в тоску.
Спустя год, в деревню приехал немолодой знатный дворянин, желавший сделать Сан своей третьей молоденькой женой. Все жители были против этого, воспитывая с ранних лет девочку, они уже пропитались к ней неким родительским чувством, а сами мать и отец Сан пригрозили незваному гостю, надеясь уберечь дочь от нежеланного брака, однако, сама девушка согласилась выйти замуж за дворянина, назвав это настоящей долгожданной любовью.
Сан долго старались уговорить не ехать с этим отвратительным мужчиной в портовый город, однако она лишь махнула всем им рукой и отправилась в путешествие с новым возлюбленным.
Они сыграли громкую свадьбу, многие приходили посмотреть на прекраснейшую что ни на есть невесту, ослепляющую своей красотой Солнце и Луну. Однако жизнь в браке оказалась намного более ужасающей, чем она могла себе представить. Сан подвергалась бесчисленным издевательствам и надругательствам, как и от своего мужа, так и от других его аристократичных жен и изысканных любовниц. Единственное, в чем она их превосходила, так это во внешности, что эти знатные дамы и пытались испортить. Уничтожить ее единственную защиту.
Сан впала в депрессию. Она днями не выходила из своей комнаты, отказывалась от еды, лениво разрывала приходящие ей приглашения на чаепития и тоскливо смотрела в окно, вспоминая прекрасные былые времена в деревне, где каждый хотел ее уберечь от опасности. Особенно Ас.
Два года спустя, дворянин был жестоко убит в своей же спальной комнате, и никто не знал, связано ли это с интригами в высшем обществе или же это просто чей-то ревнивый любовник решил избавится от запасного колеса своей второй половинки. Так или иначе, Сан в свои семнадцать стала вдовой, не получившей от своего скрупулёзного мужа ни единой монетки на дальнейшую жизнь. На похоронах, она стояла в самом темном углу и молча смотрела на дорогой гроб пустым взглядом, наконец осознавая, что весь ад, который она прожила за эти два года, наконец закончился. Она свободна.
– Прошу прощение, миледи, – Сан посмотрела на ухоженного, утонченного темнокожего молодого человека с неким недоумением и, заметив замешательство собеседницы, незнакомец продолжил: – мое имя Элиот Мечест, я старший сын герцога Мечеста с запада.
– Зачем вы ко мне подошли? – голос девушки был очень тихим и осипшим, словно она впервые произнесла свои первые слова за последние два года.
– Мне показалось, что вам одиноко стоять здесь в компании угрюмых людей, – Элиот ярко улыбнулся, нежно смотря на стоящую перед ним исхудавшую красавицу.
– Вы не должны об этом переживать. Я уже привыкла, – не проявляя интереса к дальнейшему разговору, Сан резко развернулась и хотела уйти, однако ее неожиданно схватили за руку, заставив все тело дрожать от нарастающего страха быть вновь побитой.
– Давайте завтра встретимся у фонтана на главной площади. Пожалуйста, – Элиот, увидев, что Сан чувствует себя некомфортно от прикосновений, сразу же отпустил ее, выглядя при этом виноватым из-за подобного вторжения в личное пространство девушки.
–…Хорошо, – Сан согласилась.
Она сама не понимала почему дала согласие: из-за давящего одиночества или потому что этот человек так по-доброму улыбался, благодаря чему ей хотелось верить в лучшее в нем. Сан даже не могла подтвердить подлинность его личности, однако отчего-то она верила, что этот новый знакомый действительно хороший человек и что в будущем у нее наконец может появится верный друг, слушающий ее бесконечные жалобы и старые истории о временах яркого детства, о том, как она мечтает вернуться в родной поселок и встретится со семьей, за все эти два года она постоянно о них думала.
На следующий день, как и обещала, Сан отправилась встретиться с Элиотом. На этой встрече она особенно хотела выглядеть хорошо, впервые за два года она открыла свой шкаф с прекрасными шелковыми платьями разных оттенков, которые ей дарил бывший ныне покойный муж. Выбрав самое скромное, но изысканное одеяние, Сан сделала себе легкий макияж и уложила свои светлые волосы так, чтобы они не мешались. Смотря на себя в зеркало, она наконец почувствовала некую живую энергию внутри себя. Ее красота не увяла и это ее успокаивало.
Элиот также был одет в простую, но довольно утонченную одежду, выделяющую его среди простых работяг, ходящих туда обратно по площади.
– Добрый вечер! – Элиот замер, смотря на прекрасную девушку перед ним, его щеки слегка покраснели и, смутившись, он на некоторое время перевел свой взгляд в совершенно противоположную сторону, чтобы слегка успокоится.
– Неужели я плохо выгляжу?.. – увидев смущение Элиота, Сан хотела над ним немного пошутить, однако из-за ее тихого, будто от обиды, охрипшего голоса, могло показаться, что она действительно подумала о своей непривлекательности в этот момент.
– Нет, конечно! Вы сегодня невероятно обворожительны! – Элиот, чтобы доказать ценность своих слов, взял ее за руку и подвел к фонтану, там, смотря на отражение в воде, прошептал: – вы настолько красивы, что я не уверен, что смогу защитить вас от всех мужских взглядов…
Сан неловко посмотрела на водную гладь, разглядывая уже повзрослевшее лицо юной девушки, затем, переведя свой взгляд на сопровождающего ее крепкого мужчину, более детально рассматривала уже его. Хоть он не был красив, однако его добрая улыбка и нежные карие глаза полностью завоевали ее сердце, но помня свою непоправимую ошибку, за которую она расплачивалась в течении двух лет, Сан не решилась сразу говорить о своих чувствах, травмирующий опыт остался глубоким шрамом на ее истерзанной душе.
Закатное солнце романтично освещало персиковым цветом невысокие каменные здания и закрытые пустые лавочки. Среди шумной толпы людей на площади, Сан и Элиот чувствовали себя одними на этом крошечном северном континенте Глоаб. Они весело гуляли, рассказывали друг другу нелепые до безумия истории и радовались, находясь в чужом обществе. В такой атмосфере, Сан поведала, как тяжело ей жилось с мужем, как хотелось сбежать от него, всякий раз, когда видела, однако она боялась, что он приедет в ее родную деревню и создаст неприятности, как она однажды чуть не убила себя, после очередного надругательства… Все эмоции, скопившиеся после двух лет унижений, наконец могли выплеснуться на новообретенного друга.
– Успокойся… – Элиот нежно погладил Сан по плечу, стараясь хоть как-то оказать ей поддержку, – этот ублюдок сдох, так что забудь о нем. Он остался в прошлом, ты же смотри в будущее и не позволяй этому ублюдку всю жизнь быть твоей тенью, иначе ты навечно так и останешься принадлежать ему.
Сан обняла Элиота и еще сильнее расплакалась. Она знала, что должна отпустить того подонка, знала, что как только сможет его забыть она вздохнет полной грудью, наслаждаясь свободой, однако Сан не могла этого сделать. Она видела своего мужа почти везде, мертвенно бледное лицо с перерезанной глоткой презренно смотрело на нее, она не могла избавится от чувства, что скоро ее покойный муж придет за ней в мир живых, дабы захватить ее в губительный плен неизбежной смерти.
– Может… ты не хочешь поехать ко мне? Там очень спокойно и ты сможешь потихоньку восстановится! – нервно протараторил Элиот, глупо махая руками, чем вызвал смешок у Сан, – я серьезно!
– Я верю. Тебе я верю, – сказала девушка, крепко обняв юношу.
Так они провели весь день в компании друг друга. Под утро к девушке приехала простая карета, без каких-либо отличительных знаков, внутри ее уже ждал Элиот, который без каких-либо вопросов первым делом пошел помогать ей с багажом. Сан всегда чувствовала себя в безопасности, находясь рядом с ним, ее галлюцинации с мертвым мужем пропадали, и она могла почувствовать долгожданное спокойствие и умиротворение, из-за чего еще сильнее привязывалась к Элиоту.
В герцогстве ее приняли не слишком радушно, думая, что это очередная хитрая лисица, намеревающаяся воспользоваться добродушным характером их господина, однако, познакомившись с ней получше, прислуга стала общаться с ней более дружелюбно. Сан ничего не просила, она лишь тихо сидела в своей комнате, ожидая прихода Элиота и, когда он приходил, радостно встречала его, заключая в нежные женские объятия.
Спустя полгода такой жизни, Элиот сделал ей предложение и Сан без раздумья согласилась. Родители молодого Мечеста не были против этого брака, наоборот, они поддерживали сына в его стремлении сделать все возможное и невозможное, чтобы остаться вместе со своей возлюбленной. Герцог устроил пышный банкет, куда пришли аристократы почти со всего континента. Красота Сан вмиг покорила их и они намеревались поближе узнать будущую герцогиню Мечест, однако сама девушка боялась находится в чужом обществе без Элиота, постоянно вспоминая давно убитого бывшего мужа, даже спустя полгода, хоть она и смогла более менее прийти в себя, однако некий ужас, преследовавший ее словно холодная тень из преисподней, никак не хотел исчезать, напоминая о себе в самые неподходящие для этого моменты.
В самые тяжелые времена, Элиот всегда находился со своей невестой, крепко сжимая ее руку, надеясь таким образом показать ей, что никогда ее не отпустит и будет вместе с ней до конца.
Прошло еще время после свадьбы и, наконец, в герцогстве появилась радостная новость. Сан беременна. Все по этому поводу устроили большой праздник, приготовив самые вкусные блюда и подготовив самые прекрасные подарки в виде украшений, все начали встречать герцогиню из покоев кубком с фамильным гербом Мечест в котором было черное, словно чернила, вино. Это был некий обряд, будущая мать наследника, в момент беременности должна выпить угольную жидкость из фамильного кубка, чтобы ребенок появился на свет прирожденным правителем.
Несмотря на ужасный цвет, вино оказалось безвкусным, хотя Сан мерещилось, что это крепкий алкоголь или, в худшем случае, горькое лекарство.
Во время беременности Элиот навещал Сан по несколько раз за день, в любое время дня и ночи, а молодая герцогиня наслаждалась его любовью, наконец почувствовав себя по-настоящему живой и нужной. Беременность проходила хорошо, никаких негативный реакций не было, а учитывая, сколько всего за день ела Сан, слуги уже начал шутить, что ребенок родится уже пятикилограммовым!
Наконец, момент настал. Роды были очень болезненны, однако пережив их, Сан наконец смогла увидеть своего сына. Ему дали имя – Людвиг.
Из-за слабости, Сан не могла вставать некоторое время, однако именно в этот момент она начала замечать, что Элиот стал заходить к ней все реже и реже. Через некоторое время он приходил только раз в несколько дней, а когда она спрашивала об этом, он лишь отмазывался работой, что заставляло Сан чувствовать себя несчастной.
По прошествии нескольких лет, Людвиг становился все выше и выше, он выглядел старше своих сверстников из-за своего необычно большого телосложения. Сан всеми силами старалась ухаживать и лелеять его, потому что в такие времена, когда Элиот почти не приходил к ней, только Людвиг мог прогнать ее ночные кошмары далекого детства, который она все никак не могла забыть.
Сын видел тоску своей матери по отцу и, однажды, он прокрался в кабинет Элиота и увидел, как тот целовал совсем другую женщину, чем-то напоминающую Сан в молодости, когда она была самой прекрасной юной девой в портовом городе. Людвиг, не зная всех закоулков взрослой жизни, побежал обратно к своей матери и рассказал ей все, что увидел. Услышав про измену, Сан лишь холодно посмотрела в сторону кабинета мужа, а после прижала к себе свой маленький лучик счастья в этой тьме грязных людских желаний и утех.
Сан не стала рассказывать или хоть как-то подавать вид, что она знает о изменах Элиота, вся та наивная и сладкая любовь, которую она чувствовала по отношению к нему, превратилась в грязное липкое чувство, от которого нельзя было отмыться или хоть как-то пережить. Сан любила Элиота, он был единственным, кто спас ее из мыслей о бессмысленном существовании, и кто протянул ей свою руку в самые тяжелые времена. Он оставался рядом с ней в болезни и здравии и ничто, казалось, не могло разлучить их, пока не родился Людвиг. Сан понимала, что вины ребенка во всем этом не было, просто она снова неудачно доверилась не тому человеку и вновь будет нести наказание за это, однако она также хотела почувствовать приятное удовольствие от того, что она все еще является хозяйкой этого места.
До совершеннолетия Людвига, Сан никоем образом не беспокоила Элиота, чем давала ему возможность и дальше продолжать играть спектакль верного и порядочного мужа.
Вскоре, в одну из самых темных ночей портового городка, Сан, стоя над кроватью своего любимого, но в тоже время ненавистного мужа, занесла клинок и ударила в его ведущую руку. Элиот сразу проснулся и растерялся, увидев лицо вечно спокойной и добросердечной жены. Он хотел заговорить, но жесткий тканевый кляп не позволял этого сделать, однако ему и не требовалось ничего говорить, ведь Сан прекрасна знала, какой вопрос он хотел задать. За что?
– Знаешь, я тоже любила мужа в первом браке. Это была первая невинная влюблённость… – Сан перенесла кончик кинжала с раны на руке на шею, уперев его в кадык и продолжила: – Мне безумно хотелось его внимания. Что поделать, меня сильно избаловали и я часто пропадала в своих фантазиях, особенно на протяжении тех далеких двух лет. Однако ту ночь я помню очень четко, так как была в ясном уме, это было впервые, когда я так четко осознавала реальность.
Сан села рядом с Элиотом и погладила его темные шелковистые волосы, спускаясь к лицу, а позже кончиками пальцев провела по шее, словно вырисовывая на ней траекторию, как лучше нанести удар.
– И именно в тот момент мои фантазии также смешались с реальностью. Это может странно звучать для тебя, ведь ты меня не понимаешь, как и все в этом доме, – спокойный, даже по-своему нежный голос обволакивал разум Элиота, завораживая и обескураживая его, появлялось ощущение, словно прекрасная сирена своим ужасно обворожительным пением завет его в бездонную пропасть, в которой ему суждено погибнуть, не получив заветный поцелуй красавицы.
Сан, в лунном свете выглядела как опасный распускающийся цветок, выпускающий яд, дабы поймать и поглотить жертву. Ее улыбка была необычайно мягкой, словно она не собиралась убить мужа, а лишь хотела поиграть с ним во взрослую игру со связыванием.
– Знаешь, Элиот, меня всегда преследовал тот ублюдок в моих снах, даже фантазиях и я не знала, как избавится от него, пока не встретила тебя. Ты был моим спасением, моим искуплением, моей любовью, ты был словно дарован мне богом, чтобы я прожила оставшуюся жизнь лишь ради тебя. Ты – мое прощение перед убитым мною человеком.
Услышав последнее предложение, Элиот побледнел и стал сопротивляться еще яростнее. Тогда он поехал на похороны лишь по просьбе родителей из-за их деловых отношений с умершим дворянином, однако увидев Сан, ее прекрасную внешность и измученное исхудавшее лицо он вмиг влюбился, почувствовав незнакомый трепет в глубине своей черствой души. Сан прекрасно подходила на роль жены, она была тихой и спокойной, с травмированной душой, из-за чего получить ее доверие не составило труда. Наконец женившись на ней, Элиот почувствовал, что мир наполняют краски, однако после беременности, вся красота Сан начала иссекать, словно угасшие некогда величественные звезды, она становилась менее привлекательной, однако, даже несмотря на эту проблему, Элиот все равно приходил к ней, надеясь заново почувствовать былой трепет, но этого не происходило.
Позже, он завел себе любовницу, похожую на Сан, надеясь таким образом вернуть себе былые пылкие эмоции, однако все равно ничего не происходило. Из-за отсутствия давней страсти и каких бы то не было чувств, Элиот еще больше отдалился от Сан, даже не замечая ее спокойное отношение ко всему происходящему, что и привело к подобной смертельной ситуации, из которой он не сможет выбраться живым.
– Почему ты предал меня? – голос ее мог показаться холодным, однако некая печаль вскользь проскальзывала и по непонятной причине до ужаса пугала.
– Ммм! – Элиот хотел сказать, что сожалеет, что больше никогда не посмеет сделать что-то столь неуважительное по отношению к ней, однако мог лишь проглотить эти обещания, проклиная гадкий кляп и неразумную женщину.
–Шш… не стоит поднимать шум… я сама прекрасно знаю ответ на этот вопрос, – Сан интимно прижалась всем телом к Элиоту, прикладывая указательный палец к завязанному рту своего мужа.
Через мгновенье, легкий, но точный удар пришелся по горлу герцога Мечеста, от чего тот выпучил свои глаза, с недоверием осознавая, что с каждой секундой, с каждым мгновеньем жизнь начинает уходить из его тела через «брешь» на горле. Он с надеждой уставился на любимую жену, однако та не оправдала его ожиданий. Она с наслаждением улыбалась, смотря на его адские мучения и молчаливую мольбу.
На следующий день стало известно о смерти герцога Мечеста. Герцогиня весь день и всю ночь сидела у его кровати, громко оплакивая свою потерю, она была настолько опечалена, что вскоре потеряла сознание от появившейся после долгого горя физической слабости и душевной боли. Многие знатные особы и даже простые люди приходили, чтобы утешить и поддержать вновь овдовевшую девушку, надеясь хоть как-то помочь бедняжке пережить столь шокирующее печальное событие.
Старые герцог и герцогиня пытались поддержать Сан, однако та заперлась в комнате, наотрез отказываясь от еды и воды, из-за чего в большинстве случаев слугам приходилось насильно кормить ее, чтобы та не умерла с голоду.
Людвиг, услышав печальную весть, сразу вернулся в родной дом и когда Сан увидела его, наконец смогла самостоятельно встать и даже поесть. Мать и сын провели последние несколько месяцев вместе, благодаря чему герцогиня шла на поправку. Людвиг пытался узнать, кто причастен к внезапной смерти отца, однако не смел поднимать столь больную тему перед своей матерью, прекрасно помня момент, когда застукал своего недалекого папашу с другой женщиной.
Наконец, Сан смогла набрать достаточно сил, чтобы отправится к кладбищу, где в отдельном склепе было захоронено тело ее ненаглядного мужа.
Переступив порог, девушка осмотрелась. Роскошь, с которой строили это сооружение сразу бросалась в глаза: позолоченные узоры разнообразной формы, украшающие простые серые стены незатейливой комнаты, драгоценные разноцветные камни, пестрящиеся на каждом уголке приковывая все внимание любого входящего в этот склеп к ослепительному блеску на гробу, а мраморные белоснежные колоны, по-королевски стоящие и контрастирующие своей простотой с богатым ярким цветом золота и самоцветов, придавали этому месту некого мистического шарма, из-за чего казалось, что это место хранит в себе страшную тайну.
– Давно не виделись, дорогой. – Сан присела рядом с захоронением и нежно провела рукой по белому гробу, словно касаясь самого важного в ее жизни сокровища, – ты приходил мне во снах два дня назад… твой взгляд тогда переполнялся ненавистью и гневом, из-за чего я ужасно перепугалась, что не смогла заснуть и на следующий день… мне было ужасно больно видеть твое лицо, перекосившееся от черной ярости и желании убить меня незамедлительно, ведь я правда люблю тебя и видеть тебя таким в своих снах то еще наказание, однако я понимаю, что заслужила его. Я виновата перед тобой, я должна была сама проявлять инициативу и идти на встречу, а не дожидаться в герцогской комнате, пока ты придешь ко мне с еще одним ничего незначащим дорогим букетом алых роз. Я должна была хоть что-то предпринять, узнав, что ты изменяешь мне и сейчас я должна забыть, наконец, наше прошлое, что не позволяет мне спокойно жить! Однако, я просто не могу этого сделать. Я никогда не оставлю тебя в прошлом и никогда не забуду. Что ж, так или иначе, я хотела рассказать тебе сегодня и хорошие новости! Наш сын, Людвиг, возглавил армию и повел войско на восток, чтобы подавить внезапное восстание бедных рабочих. У него так много заслуг, что он стал самым завидным женихом на все континенте и смотря на него сейчас, я всегда вспоминаю тебя… Элиот, если жизнь после смерти существует, надеюсь, что в следующий жизни мы никогда не встретимся, дабы я вновь не разрушила твою жизнь своей любовью.
Глава 7
Габриэль заворожено слушал рассказ Лилит, ни на секунду не прерывая ее. Она действительно была отличным рассказчиком, смогла передать атмосферу и эмоции персонажей простыми словами, не обращаясь за помощью в научные справочники или художественную литературу, посвящённую как раз этой знаменитой пьесе.
– Завтра я буду ждать от тебя ответ на ранее заданный вопрос. – Лилит, уставшая от долгого пересказа, лениво встала из-за стола, слегка покачнувшись от внезапной слабости в ногах, благо Габриэль со своей быстрой реакцией смог проворно схватить ведьму за спину, нормализуя ее ориентацию в пространстве.
– Ты в порядке? – Сервонте случайно коснулся обнаженной части спины девушки, от чего мгновенно стеснительно покраснел и сразу же поспешно убрал руки с чужого нежного тела.
Наблюдая за некоторой неловкостью мужчины, она громко рассмеялась, отчего Габриэль на секунду остолбенел. Впервые он почувствовал, что Лилит была сама собой перед ним, не придерживаясь отстраненного и загадочного образа, от которого появлялось постоянное желание держаться как можно дальше. Ее звонкий смех задел некие тонкие струны замкнутой души паладина, это могло показаться странным, однако в данный момент она выглядела невероятно мило и очаровательно, даже если он не мог видеть ее выражения лица. На секунду, Габриэль хотел сорвать темную тяжелую фату и наконец увидеть утонченное лицо, скрывающееся за плотной тканью, но это идея пропала так же внезапно, как и появилась, не позволяя паладину осознать, чем именно послужило катализатором такой неожиданной безумной мысли.
Лилит заметив некоторое изменение в лице Сервонте, по-хитрому улыбнулась.
– Что ж, желаю вам сегодня спокойной ночи.
– А в следующие дни ты мне ничего не пожелаешь?
– В следующие дни я пожелаю тебе других благ, – Сказав это, Лилит, не оборачиваясь, поднялась на свой этаж, за которым позже последовал громкий хлопок деревянной двери.
Сервонте стоял на месте некоторое время, зачаровано смотря вслед ушедшей ведьме, после он неторопливо спустился на свой серый этаж и, не переодеваясь, лег прямо в теплую мягкую кровать, где сразу же заснул.
***
Следующим днем, до завтрака, когда бледное из-за тумана утреннее солнце, на редкость, вновь ярко ослепляло безоблачное небо, а глухой густой лес слегка покачивался на свободном ветру, Лилит, прихватив с собой несколько странных, но уже знакомых зеленых свеч, повела Габриэля в неизвестном направлении через сад Пекатум, заходя прямо в сердце заросшей дикой местности.
– Так ты нашел ответ на мой вопрос? – пока они шли к загадочному месту назначения, Лилит, дабы разбавить скуку, решила спросить его о выполнении недавнего вечернего задания.
– Честно признаться… – Габриэль слегка замялся, думая, как бы лучше разъяснится, при этом с некой неуверенностью поглядывая на собеседницу, – я думаю, что никто в этой истории не является злодеем.
– Почему? – девушка удовлетворенно улыбнулась, смотря на задумчивого мужчину краем глаза.
– Не знаю, как точно объяснить это чувство, однако я скорее их жалею, чем злюсь. Зная полную историю человека, как-то не очень хочется сразу кидаться словами, что он плохой, просто были обстоятельства…
– Я поняла, на самом деле на мой вопрос изначально не существовало правильного ответа, – Лилит схватила Габриэля руку и продолжила, – например, я считаю, что в этой истории каждый по-своему злодей: жители, любившие девочку, однако не удосужившиеся хоть как-то ей помочь психически, родители, позволившие своей несовершеннолетний дочери покинуть их, дворянин, обращающийся с новой женой, словно с игрушкой, Элиот, давший Сан надежду, но в итоге изменивший ей и сама героиня произведения, которая не могла попытаться помочь себе и лишь все время цеплялась за чужие дорогие штаны, надеясь на счастливую случайность хорошего конца. Я тебя спросила о таком, чтобы понять, как именно ты мыслишь, что предпочитаешь видеть в людях.
– Мне кажется ты немного переборщила… я воспринял это всерьез.
– Нет, это даже хорошо, что ты серьезен, просто ты пытаешься смотреть только на лучшее и в будущем, к сожалению, это может стать для тебя фатальной ошибкой. Однако я уважаю твое мнение, хоть оно и в корень отличается от моего. Иногда приятно видеть кого-то, кто не замечает плохой стороны у людей.
К концу диалога они уже подходили к пункту назначения. Перед ними предстала небольшая круглая беседка построенная из неестественно черных камней, а в центре мрачного сооружения стоял каменный стол, внешне похожий на алтарь, на котором неподвижно замерли красные свечи искрящиеся необычайно ярким алым огнем. Вокруг самой беседки почти в полуметре друг от друга стояли уже другие зеленые свечи, плотно прижимаясь к беседке, словно не позволяя чему-то невероятно страшному и опасному из нее выйти.
– Держи, – Лилит взяла одну из принесенных изумрудных свеч и поспешно зажгла ее, отдавая Габриэлю, – ты же никогда не видел такие свечи в церкви, да?
– А должен был? – признаться, Сервонте испытывал непомерное любопытство к этим загадочным предметам, так как алура использовала их почти везде, во время завтрака или ужина, в саду или беседке, даже когда выходила, всегда носила их с собой про запас.
– Я бы удивилась, если бы ты сказал «да».
– А что в них такого особенного?
– Что ты знаешь об очищении? – Лилит лукаво хихикнула, беря своей холодной рукой чужое горячее запястье.
– Ну, это процедура, где священник уничтожает внутренние нечистоты человека, – синтон аккуратно одернул руку, стараясь не навредить хрупкой девушке, однако ее железная хватка не позволила ему освободится из сладких пут, поэтому он, проигнорировав вцепившиеся пальцы, продолжил: – если не выводить нечистоты, то они приведут к пургаменторому, а там и стать иммундусом недалеко.
– Это то, что тебе рассказали в церкви Корлес? – хотя паладин не мог этого видеть, однако ему почему-то показалось, что ведьма саркастично приподняла брови, улыбаясь на редкость ядовитой улыбкой.
– Да, есть еще церковь Кориандра, но мне там не нравится.
– Почему?
– Такое ощущение, что все служители этой церкви – какие-то безумцы, – Вспоминая свой давний даже почти забытый поход в то место, Габриэль почувствовал что-то странное, неведомое ранее чувство распространилось от кончиков его вмиг заледеневших пальцев прямо в лихорадочно бьющееся сердце, хоть он и пытался проигнорировать это неестественное чувство, однако сегодня у него почему-то не получалось это сделать.
– На самом деле ты не так далек от истинны. Церковь Кориандра мрачна, однако она, по крайней мере, честна со своими верующими, – Лилит, схватив свечу покрепче, отпустила уже похолодевшую руку и подошла чуть ближе к траурному сооружению.
– О чем ты? – Сервонте слегка заволновался.
Утренний холодный ветер внезапно усилился, заставив резкий неизвестный порыв покачнуть легкое открытое платьице, показывая худые бледные ноги. Габриэль заворожено смотрел на Лилит, гнетущая атмосфера приятно душила, словно чарующие объятия холодной ревнивой девы, которая любовно поглаживала его тело, готовясь нанести грязный удар в спину.
Что-то подобное он уже испытывал вчера, когда ведьма уверяла его, что король приказал убить ее не из-за ее безликих злодейств, которых никто не может подтвердить, а из-за личных глупых целей.
– Нечистоты, что это такое?
– Ну…– Сервонте задумался, действительно, он никогда не узнавал, откуда вообще берутся эти нечистоты, которые приводят к такой ужасной болезни, как пургаменторум.
– Дело в том, – Лилит, не дожидаясь ответа, перебила его: – что эти нечистоты являются определенной материей. То, что я дальше скажу, является священной тайной церкви и страшным секретом алур.
Взгляд Габриэля стал серьезным, чувствуя, что следующие слова девушки изменят его жизнь навсегда.
– Все это благодаря материи. Синтоны получают свою силу от Бога, в которого они верят, в тоже время как алуры, которые предали свою веру, отрекшись от Богов, могут использовать темное колдовство благодаря обычным людям. Сами люди создают внутри своих тел определенный тип материи, в зависимости от эмоций, и накапливают их в своих телах. Если их переполняет темная материя, то они постепенно начинают терять человечность, становясь претегианами… то есть, как ты привык слышать, иммундусами. Если же человек состоит только из светлой материи, то он становится невероятно добродетельным, наивным, легко управляем. Интересно, кого же мне это напоминает?
– И? Что дальше? – Габриэль проигнорировал последний едкий полный сарказма выпад ведьмы, все его мысли были сосредоточены лишь на этом немало важном моменте.
– Как ты думаешь, то, что человек создает внутри своего тела, не подозревая об этом, пропадает просто по щелчку пальцев? Нет конечно, церковь, проводя очищение, не уничтожает нечистоты, а просто выбрасывает их из тела на улицу, где какой-нибудь другой человек может неосознанно поглотить их. Ты, наверное, думаешь, почему же церковь тогда не поместит темную материю в какое-нибудь другое место, запечатав, а я тебе отвечу, что им нужен постоянный приход и деньги, чем больше люди будут приходить к ним за избавлением от нечистот, тем больше вырастет влияние церкви, как, например, сделали в королевстве Песпэл, в которой монарх больше ничего не решает, став марионеткой высокопоставленных священнослужителей.
Затем Лилит грациозно развернулась к беседке и продолжила:
– Эта беседка получила от меня свое название: «беседка отчаяния». Сюда я приносила самую страшную и свирепую темную материю и запечатывала ее. В данный момент, эта темная материя даже обзавелась неким сознанием и с помощью нее я защищаю этот лес. Именно поэтому, когда ты брел по Маллийскому лесу, не мог встретить претегианов, просто я ими управляю, в данный момент.
– Если то, что ты говоришь правда, то тогда говоря вчера про внутреннюю красоту… – Габриэль не знал, как закончить предложение, он был невероятно шокирован той информацией, которую только что рассказала ему ведьма.
– Рождаясь, каждый содержит в себе идеальный баланс темной и светлой материи, и, на минуточку, говоря про идеальный баланс, я не имею ввиду, что там все поровну, наоборот, у каждого человека своя статера, она уникальна и индивидуальна, не бывает такого, чтобы количество светлой материи равно количеству темной, это аномально и неестественно. Однако церковь использует незнание людей, чтобы получать еще больше материи для исследований.
– Тогда, что насчет меня?
– Ну, с тобой немного тяжело прояснить ситуацию, так как до десяти лет ты подвергался неким экспериментам со стороны отца из-за чего с самого младенчества твой внутренний мир претерпел невероятные изменения, а церковь, пытаясь взять тебя под контроль, избавила от всей темной материи. Но, как мне кажется, темная материя слишком быстро вновь и вновь впитывалась в твое тело, из-за чего очищение приходилось проводить по несколько раз в неделю.
– Вот значит как…– Габриэль уставился на беседку, а точнее на то, что находилось в ней, некая злая сущность, подобно туману, кружила над алыми огнями, словно загипнотизированная кровавым ароматом свеч.
– Если ты мне не веришь, то, вернувшись, можешь сам наведаться в церковь. Не знаю, каким образом ты получишь информацию, однако там черным по белому будет написано все тоже самое, что я тебе только что рассказала. Что ж, время близится к обеду, поэтому я покину тебя первой. Приятной прогулки.
Лилит хитро улыбнулась и направилась прямиком к башне, намереваясь вновь принять молочную омолаживающую ванну.
Недалеко, башенные старинные часы вновь пробили свой час, оглушающий пронзительный звук раздался, казалось, по всему лесу, от чего недалекие птицы и мелкие животные вмиг разбежались, предвещая наступление самого страшного отрезка времени.
Сервонте в последний раз окинул беседку хмурым взглядом и, торопливо развернувшись, отправился прямо в увядший замок, крепко сжимая в руке уже погасшую свечку. Он быстро добрался до графского кабинета и открыл ящик, в котором было небольшое отверстие под неизвестный ему ключ. Слегка прощупав в руках жесткий воск, Габриэль успокоился, понимая, что прочности принесенного им предмета достаточно, чтобы создать свой уникальный ключ. Он с трудом зажег недавно потухший фитиль и поднес его к отверстию, куда проникал горячий жидкий изумрудный воск. В процессе подобного действия, мужчина подметил невероятно едкий и противный запах с некой кислинкой, заполняющий легкие и напоминающий давно прогнившее человеческое мясо, от которого так и тянуло перевернуть свой желудок вверх дном.
Для укрепления конструкции ключа, он вставил в еще незастывший воск небольшие железные проволоки, а после залил и их горячей жидкостью. Чтобы этот чудо-воск затвердел, Габриэлю пришлось прождать около часа, где он в основном изучал то самое прямоугольное пятно на стене. Наконец, схватившись за край неровного самодельного изумрудного ключа, он с неким предвкушением начал открывать заветный замок и аккуратно приподнял верхнюю крышку, наконец смог рассмотреть таинственное закрытое второе дно, таившее в себе что-то страшное.
Осмотрев новое пространство со всех сторон, все, что он мог сейчас забрать было обычным письмом.
Взяв его в руки, Сервонте удивился качеству бумаги и роскошным позолоченным узорам, выведенных на ней явно неким известным мастером своего времени. Нетерпеливо открыв ценный конверт, он грубо достал идеально сложенную бумагу и стал читать незнакомое письмо.
«Я снова пишу тебе. Почему ты не отвечаешь? Ты так сильно расстроен из-за нашей с Кристи авантюры? Так или иначе, отец, ты же понимаешь, что я не вернусь обратно, мне по душе то место, где я нахожусь сейчас, здесь тихо и спокойно. Знаю, ты очень злишься, но, прошу, дай Кристи шанс, а мне возможность и дальше жить, служа Богу.
Я слышала, что Генрих заходил к тебе и у вас был личный разговор. Должно быть от него ты узнал про нашу с Кристи ситуацию… Он попросил тебя о чем-то? Слышала, вы громко ругались из-за твоего отказа помочь ему.
Кстати, хотела поздравить тебя, ты стал дедушкой в третий раз и, как ты и мечтал, в этот раз получился внук! Возможно, когда мой сын немного повзрослеет я дам тебе его понянчить, а пока он будет вместе со мной. И сразу говорю, я не позволю тебе встретится с внучкой, надеюсь, ты это примешь.
Со всеми наилучшими пожеланиями…
– Клаудия Фритч»
Читая все еще сохранившее свой особый весенний аромат письмо, Габриэль смог почувствовать через написанные строки спокойствие и позитивность королевы, хотя поговаривают, что последние пять лет ее брака с королем были просто ужасны, полны скандалов и рукоприкладства, однако вспоминая, с какой безудержной любовью и одиночеством Генрих всматривался в единственный красочный портрет возлюбленной, язык не повернется сказать, что он плохой человек. Хотя кто знает, прожив полтора дня в этом загадочном замке, Габриэль потихоньку начал сомневаться во всем, что раньше ему было несвойственно, ведь он безоговорочно и слепо доверял каждому слову уважаемого монарха, с которым должен породниться.
***
– Ты пришел раньше меня? Я заинтригована, ты что-то нашел? – зайдя в хоть и немного тесную, по по-своему роскошную столовую, Лилит сразу заметила своего единственного собеседника, сидящего уже при горящих свечах и задумчиво рассматривающего бокал с синей жидкостью.
– Все еще ничего особенного, – Габриэль перевел свой взгляд на пришедшую ведьму и с неким безразличием вновь осмотрел ее, почувствовав сильный довольно дурманящий аромат, исходящий от ее тела.
– Я рада, пока ты хоть что-то находишь, – присев напротив Сервонте, Лилит, грациозно покачнувшись, взяла тарелку с аппетитным стейком, налив себе в хрустальный бокал опьяняющую алую жидкость.
– Ты нарочно спряталась в замке Фритч? – спросил Габриэль, теряя интерес к пряной и свежей еде, концентрируя все свое внимание на девушке, сидящей перед ним.
С помощью письма нетрудно догадаться, чей это был замок в прошлом и даже если до сих пор не известно, что послужило причиной столь внезапной смерти всей семьи Фритч, нельзя отрицать тот факт, что ведьма, возможно, с самого начала планировала показать ему это место. И также по этой причине Генрих столь взволновано и поспешно отнесся к приказу о быстрой казни Лилит, кажется, он действительно что-то скрывает и это что-то является чем-то невероятно важным и в тоже время связанным со семьей Фритч.
– Ты прав! Во-первых, хотелось оправдать свое имя, а во-вторых, мне нравится злить того ублюдка в короне! – девушка задорно улыбнулась, размахивая золотыми вилкой и ножом так, словно управляла неким невидимым оркестром.
– Однако, что же случилось в конце концов с семьей Фритч? – паладин проигнорировал грубое высказывание в отношении короля, переходя прямо к интересующему его вопросу.
– Еще рано. Ты еще недостаточно подготовлен к этому разговору, так что давай сменим тему. Помнишь, о чем мы с тобой говорили утром?
– О темной материи.
– Верно. Тогда продолжим. Как я уже говорила ранее, если темная материя полностью вытесняет светлую материю из человеческого тела, то тот теряет свою былую человечность и становится претегианом, ну, или же иммундусом, как считает церковь.
– А чем различаются эти понятия?
– Церковь Корлес считает монстрами людей, погрязших в скверне своих негативных отвратительных эмоций, чем и вызывают пургаменторум, а подобные мне алуры верят, что люди лишились самих себя в погоне за несбыточными мечтами, из-за чего переполняющие их чувства уничтожили в них самое ценное – человечность, поэтому для нас они обездоленные.
– А как именно темная материя появляется в наших телах и почему не все способны ею управлять?
– Должна сразу уточнить, что посредством эмоций выделяется только темная материя, но это не значит, что она какая-то плохая, наоборот, она очень полезна для человека, если находится в правильном количестве и обязательно контролируется светлой материей. Темная материя – это некая сила человеческого тела, выходящая из-под контроля из-за сильных эмоций, возрастающая с течением времени, признаюсь, еще не выяснили конкретной причины синтеза подобной силы в наших телах, многие эксперименты с материей приводят к смерти пациента. Светлая материя – это сила, с которой человек рождается и умирает, ее возможно вытеснить из тела также, как и темную материю, можно сказать, что показатель светлой материи – показатель человечности. И, на самом деле почти каждый человек может использовать силу материи, однако не все об этом знают и не каждый может справится с дальнейшими последствиями.
– Последствиями? Какими?
– Они не сильно отличаются, в основном просто у алур при использовании чужой материи его собственная темная материя увеличивается по мере использования какого-то заклинания, из-за чего каждый, кто хоть раз использует темную материю может лишиться своей личности, став претегианами, без какой-либо подготовки. Синтоны защищены силой Богов, так что им это не так страшно.
– А что насчет тебя?
– О, если ты имеешь ввиду беседку отчаяния, то я контролирую ту материю при помощи свечей.
Габриэль взглянул на одну из зажжённых свеч, освещающих своим изумрудным пламенем роскошное убранство комнаты.
– А из чего сделаны эти свечи? – не мог не полюбопытствовать мужчина, вспоминая ужасный запах горячего воска, которого сейчас не ощущал.
– Хм, зеленые из трупов претегианов, а красные из крови, в основном я использую кровь недавно умерших от старости людей, чтобы как-то насытить моего стража.
– Стража?
– Конечно стража. Эта темная сущность в беседке охраняет меня и весь Маллийский лес, поэтому я позволила ему принять столь почетное звание.
– Вот как. – Габриэль почувствовал какое-то противное чувство, поднимающееся вверх с его живота к горлу, словно какой-то ужасно кислый комок, который невозможно выплюнуть, лишь с горечью проглотить.
– Что ж, сегодняшний ужин подходит к концу. Желаю тебе остаться в добром здравии. – Лилит первая встала из-за стола и направилась к выходу из столовой и, не оборачиваясь, отправилась на свой этаж в сопровождении оглушающих звуков ее каблуков.
Сервонте просидел еще несколько минут на месте, о чем-то размышляя, как, внезапно, он встал также резко встал и отправился в свою временную обитель. Пройдя чуть дальше, за занавесками была еще одна тоненькая деревянная дверь, он без труда зашел туда и увидел довольно симпатичную ванную комнату, лишь холодный каменный пол неприятно колол стопы. Быстро приняв необходимые процедуры, он лег спать, с неким предвкушением, ощущаемым на кончике языка. Казалось, завтрашний день будет особенно интригующим.
Глава 8
– Ваше Высочество, вставайте, – Ариель, новая служанка принцессы, с неким волнением, осторожно пыталась добудиться до Розалины.
– Ах, Ариель, почему так рано? – девушка, которую наглым образом потревожили, недовольно буркнула, раздосадовано смотря на поспевшую к ней подчиненную.
Неуклюже пристав с кровати, принцесса привычно взглянула на свое отражение в большом двухметровом зеркале, стоявшем напротив кровати. Еще раз обведя взглядом дряблые руки и полный складок живот, Розалина с ненавистью уставилась на свое отвратительное тело, не в силах заставить себя хоть что-то предпринять, чтобы выглядеть менее смехотворно.
– Ваше Высочество, вы сегодня прекрасно выглядите! – с восхищенным вздохом произнесла Ариель, выбирая наряд для нового дня ее госпожи.
– Позови Джуд.
– Как прикажите! – Ариель, мгновенно опечалившись, вышла из светлых покоев, не забыв прибраться и на смену ей пришла служанка лет пятидесяти со строгой прической в виде пучка и холодным взглядом, скрывающимся за оправой черных очков.
– Джуд! – в голосе принцессы слышалась грусть и беспокойство, она быстро подбежала к давней служанке и обняла ее крепко-крепко, выплескивая все скопившиеся в себе эмоции. – Джуд! Я так больше не могу! Уже прошло два дня, что, если с Габриэлем что-то случилось? Если он ранен или…или…
Розалина не решалась продолжать говорить, прекрасно понимая, что шанс смерти возлюбленного довольно мал, однако сама мысль о мертвом бездыханном теле, найденного где-то в глубине мрачного темного, кишащего монстрами, леса, наводила на нее дикий ужас, заставляя кровь стынуть в жилах.
– Ваше Высочество, успокойтесь… – Джуд нежно гладила дрожащую спину, пытаясь своими ласковыми и любящими движениями успокоить напуганную девушку, – вы же прекрасно знаете, насколько силен сэр Габриэль и как он вами дорожит. Я уверена, ради вас и нашей страны, он победит зло и, вернувшись, сыграет с вами свадьбу. Просто будьте чуточку терпеливы.
Розалина еще некоторое время прижималась к Джуд, чувствуя спокойный слабый запах, окутывающий женщину, заменившую ей мать.
– Почитай сказку. Ту самую, про красивую принцессу, храброго рыцаря и злобную ведьму, – девушка ребячливо присела на кровать, укутавшись в теплое мягкое одеяло, которое словно некая крепость, защищала ее от тягости внешнего мира.
– Ваше Высочество, вы же читали ее только несколько дней назад.
Джуд демонстративно высказалась о устаревшей книжке, но все равно с доброй, почти ангельской улыбкой, достала потертую рукопись. Присев рядом с уже повзрослевшим ребенком, который еще не научился мыслить реалистично, женщина проворно открыла первую главу, привычно почти наизусть начала зачитывать небольшой, но невероятно трогательный рассказ.
– Джуд… – Розалина перебила свою служанку и с отчаянием, которое не должна испытывать любимая дочь короля, схватила дрожащей рукой тонкую кисть воспитательницы, – Папа снова что-то задумал… после смерти мамы он то и дело, что подозрительно чем-то занят и я думаю, что он делает что-то очень плохое. Если он окажется злодеем, как в сказке, тогда у него будет несчастный конец, но я не хочу этого.
– Ваше Высочество, вы слишком много думаете, – Джуд успокаивающе погладила прекрасные блондинистые волнистые волосы девушки, при этом скрывая нарастающее восторг от того, как наивно мыслит ее единственная госпожа.
– Нет! Папа стал другим, у меня постоянное ощущение, что он больше не видит во мне свою дочь! Просто выполняет свою родительскую обязанность! Он использует меня, чтобы привлечь Габриэля на свою сторону! – Розалина, не сдержавшись, перешла на крик, схватив порвавшееся одеяло со всей силою и вновь спрятавшись, отделяясь от всего в мире, – Я просто хочу, чтобы Габриэль приехал как можно скорее… тогда я сразу покину это место…
Джуд молча выслушивала растерянную девушку, не знавшую, как сильно на самом деле ее отец дорожит ей, все время спрашивает о ней, а когда она приходит, даже мимолетно улыбается, что является редкостью.
– Ваше Высочество, я уверена, что ваши предположения ошибочны. Просто поговорите с Его Величеством. Он ваш отец, поэтому не стоит избегать прямых разговоров.
– Джуд, ты просто не понимаешь. Никто не может меня понять, – Розалина полностью укрылась в одеяле, будто потеряв последний лучик надежды на хоть какую-то возможность достучаться до верной, но не слишком проницательной служанки, – принеси мне клубничный торт. Я голодная.
– Ваше Высочество, пожалуйста, спуститесь вниз и позавтракайте приготовленных королевским шеф-поваром легких блюд. Уверяю, их вкус божественен.
– Ты меня плохо расслышала? Я приказала тебе подготовить мне клубничный тортик и принести в мои покои. Живо!
– Как скажете, Ваше Высочество.
Джуд неловко вышла из просторной комнаты принцессы и, убрав обратно в пучок выступающую прядь каштановых волос, отправилась на кухню, про себя размышляя, что сегодня принцесса куда более капризна, чем когда бы то ни было.
Глава 9
Габриэль, встав на морозном рассвете, быстро собрался и отправился в уже полюбившееся ему место. Позавтракав в спокойной атмосфере, Лилит позвала его прогуляться за пределы графского замка, где царит осязаемый холод и господствует немереная кровожадность холодных стихий.
Темные, почти забытые, тучи вновь напомнили о себе, стоило им только покинуть прекрасные теплые края заброшенного поместья и отправится, через тот самый хлипкий, невероятно старый и до ужаса заплесневелый мост на другую сторону, в Маллийский лес, в котором их уже поджидают дикие голодные звери.
– Скажи, пожалуйста, зачем мы вышли на подобную прогулку? – Габриэль с сомнением осматривал густые черные заросли странно кривых деревьев, порождающие зловещее предчувствие.
– Я хотела показать тебе живого претегиана, как он живет в лесу и как взаимодействует с другими животными этого леса и так далее.
– И зачем мне это?
– Ты же только и делал, что убивал их, думая, что это просто монстры, не способные на мыслительную деятельность, которые только и делают, что нападают на людей. Я хочу показать их с другой точки зрения, с научной.
Слушая Лилит, Габриэль внезапно припомнил один особо красочный и запомнившийся момент встречи с иммундусами: горящий город с невысокими зданиями, жители в страхе убегавшие со всех ног от леса, забыв про своих родственников, детей, возлюбленных, их желание выжить перебило любые иные возможные чувства к близким, заставляя их отступать все дальше и дальше от палящих сооружений, не оборачиваясь на знакомые крики и проглатывая внезапно полившиеся слезы. Высокие, под три метра роста, ужасно худые серые человекоподобные чудовища неспешно выходили из лесной рощи, их длинные костлявые руки, покрытые фиолетовыми пятнами, без какого-либо намека на мышцы, тянулись к раненным лежащим в агонии людям, чьи глаза преисполнились бессильным отчаянием и безумным страхом. Длинные черные когти легко кромсали живые тела, впитывая чужую истошную боль. Монстры неуклюже, словно не владея с собственным телом, тянули руку к широко распахнутому беззубому рту, пробуя своим длинным треугольным черным языком багряную жидкость, довольно щурясь своими огромными глазами без век. Это была одна из самых ранних битв Габриэля в начале его карьеры и самая ужасная. Кровь была повсюду, тела разных людей от детей до стариков скопились у входа в лес, а еще живых людей чудовища медленно, но уперто тащили в темную кровавую рощу, повидавший разных невообразимых ужасов.
– Это просто монстры, обязательно ли нам на них смотреть? Может вернемся и поговорим в…
Не успел Габриэль закончить свое предложение, как в далеке послышался грубый насмешливый мужской голос.
– Ничего личного, Ганс, просто тебе не нужно было действовать на нервы короля, – лысый с крупным телосложением мужчина держал в своей руке неизвестный свиток, на котором поблескивала печать, однако с такого дальнего расстояния было невозможно хоть что-либо детально рассмотреть.
– Я служил Его Величеству верой и правдой, так что он не мог издать подобный приказ, – нервно в тишине произнес рыцарь, в сверкающих серебряных доспехах, с острыми скулами и прекрасно очерченным лицом. Ганс обнажил сверкающий при свете факелов меч и направил его в сторону недоброжелателей.
– Уж прости, Ганс. На то воля короля. Насколько мне известно, ты спутался с кем-то из плохой компашки и решил помочь восстанию, что очень печалит, как никак, а ведь целых пять лет прикрывали друг другу спины. Так что с этого дня, властью, данной мне королем Генрихом Веспонским, я снимаю тебя с звания рыцаря и ты умрешь, будучи простым простолюдином, а не как воин на поле боя.
– Не делай этого, Арон. Его Величество не стоит того, чтобы служить ему.
– Почему? – с усмешкой спросил мужчина, неспешно вытащив из кожаной сумки дешевую дурно пахнущую сигарету.
– Я, как бывший слуга семьи Фритч, не позволю столь низменному и гнусному человеку править страной. Это выше моего терпения, – Ганс, без раздумий, быстро атаковал, не дав возможности противникам схватится за свои мечи, убив двух, не успевших среагировать, рыцарей одним чистым взмахом меча.
За это время Арон и его оставшиеся подчиненные успели встать в стойку и подготовится к нападению предателя, однако тот, улыбнувшись редкой ненавистной улыбкой, стоял на месте, словно дожидаясь чего-то.
В это же время, Лилит и Габриэль, спрятавшись в густых дремучих зарослях леса, наблюдали за всем происходящим.
– Ганс, которого я помнил, был добрым и великодушным рыцарем. Он бы никогда не смешался с восставшими… – паладин ошеломленно наблюдал за возникшей ситуацией, не веря своим глазам.
Как-то раз он, Ганс и Арон отправились вместе на поле боя и оба этих человека проявили свои героические и мужественные стороны, побеждая отвратительных иммундусов и спасая раненых людей, однако то, с каким хладнокровием они готовились отнять жизнь друг друга расстроило Габриэля. Где-то в глубине своей души он почувствовал поднимающееся чувство, от которого ему самому хотелось убить этих двоих предателей, посмевших лгать, использовать и… посмевших посягнуть на святую рыцарскую честь.
– Все люди носят маски, даже сейчас эти двое еще не раскрыли свои настоящие мысли. Чем меньше враг знает о тебе, тем дольше ты проживешь, при каждом человеке, неважно, будь то союзник или враг, они надевали маски добрых героев, никогда никому не позволяя узнать их достаточно близко. В каком-то смысле их можно назвать родственными душами в одержимости всегда выглядеть идеально в глазах посторонних, – Лилит расслаблено прислонилась к темному стволу кривого дерева и, благодаря своей темной одежде, могла незаметно подглядывать в сторону незваных гостей, даже особо не прячась.
– Ты приложила к этому руку? – хоть голос Габриэля был тих и спокоен, в нем чувствовалась угроза, помешанная с нарастающим гневом.
Внезапное желание прогуляться за пределами замка и так сразу наткнуться на подобную сцену с предательством, кто мог подумать, что это простое совпадение?
– Единственное, к чему я приложила руку, это место событий. Все что ты видишь – по-настоящему.
У Лилит мурашки прошли по коже, стоило ей искоса посмотреть на безумный взгляд Габриэля, который в темноте кровавого леса с невозмутимым выражением лица, казался более зловещим и ужасающим, чем какой бы то ни был озверевший монстр.
– Ты же не лжешь мне? – холодный тон, вкупе с пронзительным убийственным взглядом, заставил тело ведьмы покрыться холодным потом, ее дыхание участилось, а сердце тревожно забилось, сейчас, впервые с момента знакомства с паладином, она почувствовала, что ее жизнь в опасности.
– Не лгу.
Лилит каждым миллиметром своей кожи чувствовала блуждающей по ней липкий взгляд Габриэля. Предположив, что сейчас тело и разум проходят восстановление с помощью окружающей темной материи, из-за чего его эмоции нестабильны, девушка решила воспользоваться моментом, чтобы шокировать стоящего перед ней мужчину. Чтобы заставить его при воспоминании о сцене предательства чувствовать не отвращение или же сдерживаемый гнев от того, что она позволила ему это увидеть, а мучительную неловкость, из-за чего потом ему не захочется связать Ганса и Арона с Лилит.
Глубоко вздохнув, решившись на отважный первый шаг, девушка, пряча свой коварный замысел за хитрой улыбкой, подошла и толкнула на землю паладина, при чем он никак и не сопротивлялся, словно желая увидеть, что же ведьма решит сделать дальше, убить или же…
Однако прежде, чем он смог хоть что-то осмыслить, Габриэль почувствовал, как Лилит рывком забралась на него, сев на напряженный пресс и, ловко подхватив его лицо, резко приблизилась, быстро сокращая и так небольшую дистанцию.
Поцелуй…
Мужчина в ступоре смотрел на, казалось, обезумевшую девушку, но от чего-то, сил оттолкнуть ее у него не оказалось, поэтому он отдался редким взрывным чувствам, которые штормом начали выметать потусторонние мысли о короле, принцессе, долге, предательстве…
Губы ведьмы были очень мягкими, но в тоже время ужасно холодными, а поцелуй нес в себе некую сладость, ощущался привкус молочного шоколада, которым, видимо, совсем недавно позавтракала девушка, и, хотя появилось некое несвойственное ему желание углубить поцелуй, наплевав на скорый брак, он не мог этого сделать из-за небольшой тканевой преграды между ними. Подняв руку, Габриэль надеялся снять мешающую ему черную фату, однако к этому моменту Лилит уже встала, и рука мужчины поймала лишь заледеневший воздух. Ее горячее дыхание все еще оставалось мимолетным воспоминанием на его охладевших губах, как признак того, что все действительно произошло в реальности, а не в каких-то странных запретных иллюзиях вызывающие злые желания.
– Смотри, кажется сейчас произойдет кое-что интересное! – ведьма, как ни в чем не бывало, продолжила и дальше подглядывать за все еще стоявшими, как ей казалось, в смешной стойке людьми, в то время как Габриэль шокировано замер на месте, смотря в одну единственную точку.
Прежде, чем паладин успел хоть что-то сказать, из леса послышались нечленораздельные звуки, похожие на хрипы и стоны. Внезапно, из самой густой части вышла тощая длинная фигура, безумными широкими глазами рассматривая стоящих перед ним людей, словно смотря на очень вкусную долгожданную пищу. Принюхиваясь, существо лениво подняло худую костлявую руку и потянулось к еще теплому мертвому телу, набирая в свою ладонь небольшое количество алой жидкости и поднося к широко раскрытому от уха до уха рту, с наслаждением проглатывая эликсир жизни.
– Ты, черт возьми, действительно привел иммундуса?! – в ужасе крикнул Арон, еще сильнее прячась за спинами подчиненных.
– Нет, иммундус сам пришел на запах вашего страха, – насмешливо парировал Ганс, хватая в руки лежащий возле него в испачканном чужой кровью снегу простой меч недавно убитого рыцаря, и, прицеливаясь, кидает его со всей силы в сторону группы, разваливая их строй.
– Удачно вам сбежать! – саркастично попрощался Ганс, быстро убегая в глубину леса в известном только ему направлении.
Габриэль хотел последовать за ним и наконец выяснить, что происходит. Что за восстание? Оно началось, когда он отсутствовал? Тогда почему его никто не предупредил на этот счет? Что происходит с королем? Почему все, кто связан с семьей Фритч так ненавидят Генриха? Что королева Клаудия имела ввиду в том письме? Кто такая Кристи и что за авантюра произошла между ней и покойной королевой? Эти и еще множество других вопросов крутились в голове паладина и пока единственной, кто давал ему хоть какие-то ответы является ведьмой, которую приказано убить в срочном порядке.
Только надрываясь с места, надеясь преследовать предателя, Габриэль почувствовал, как женская тонкая рука остановила его, крепко схватив за плечо.
– Он знает этот лес лучше тебя. Тебе за ним не угнаться. Не забывай, что Маллийский лес также известен как лабиринт мертвецов, кладбищенская роща.
Мужчина вмиг остановился и ожесточено посмотрел на бледную руку, сжимавшую его напряженное от происходящего и затвердевшее от холода тело. Раньше бы он попытался избежать прикосновений ведьмы из-за своей верности Розалине, однако сейчас в нем больше нарастало чувство неловкости и смущения, чем отвращения.
Увидев покрасневшие мочки ушей, Лилит облегченно вздохнула, поняв, что избежала возможной катастрофы.
– Лучше посмотри на оставшихся рыцарей. Они почти все убиты, осталось только забрать некоторые вещи и можно уходить, – алура указала в сторону уже полумертвых рыцарей, в отчаянии и боли кричавших разные проклятья и клявшиеся отомстить наглому предателю даже после смерти.
Иммундус наносил удары все быстрее и быстрее, пока, наконец, не ранил Арона по ноге, заставив того от адской агонии согнуться, сдерживая мучительный крик.
– Черт возьми! Черт! Будь ты проклят, Ганс! Ты и твой чертов покровитель! Будьте прокляты! – проревел Арон, заметив, как его силуэт накрывает чья-то огромная худая тень.
С безудержным страхом в глазах, он поднял взгляд на склонившегося над ним бледнолицего чудовища, который своим уродским беззубым ртом, казалось, поедал какой-то очень аппетитный, но невидимый для посторонних глаз деликатес, исходящий от тела Арона. Затем, иммундус схватил рыцаря на раненую ногу и потащил во тьму проклятого леса, из которой мужчине больше никогда не выбраться, навеки став его частью.
– Возьми сумки, может ты найдешь в них что-то полезное для себя, – Лилит, оставшейся у зарослей, не хотелось выходить на заляпанное кровью поле и пачкаться в чужой телесной жидкости, поэтому она поручила это дело Габриэлю.
Паладин как раз сам и хотел все забрать, особенно свиток, мелькавший перед его глазами с самого начала представления.
Без тени смущения взяв все, что было возможно с недавно дышащих тел, они отправились обратно в замок. Молчаливо идя по заросшей снежной тропинке, никто из них не хотел начинать какой-либо разговор первым, Лилит слишком устала, чтобы хоть о чем-то говорить, а Габриэль все время размышлял о свитке и что он будет делать, если король действительно со всем этим связан.
– Скоро начнется обед, так что я первой покину тебя.
Девушка вновь в обеденное время отправилась заниматься неизвестными подозрительными, как казалось Габриэлю, делами, оставляя весь шокирующий груз разных эмоций и пережитого на плечах добродетельного паладина.
Вновь послышался звон уже надоевших часов башни.
Глава 10
Золотая печать на свитке действительно принадлежала королевской семье. Пожелтевшая бумага, потертая в некоторых местах и капли черных чернил, оставшихся на краях, создавали ощущения срочности, словно письмо написали впопыхах, лишь атласная темно-синяя лента была достаточно гламурной и роскошной, чтобы величественно выделятся на, казалось, изношенной старой бумаге.
Габриэль осторожными движениями, оттягивая каждую секунду, развязывался нежную скользящую между пальцев ленту, кожей ощущая таявшую мокрую ткань. Он с особой аккуратностью развернул хрупкую бумагу и начал читать королевский приказ:
«Именем короля королевства Веспон, Генриха Веспенского, издан указ №122 «о лишении права занимать рыцарскую должность и звание воина в королевстве Веспон». С 30 ноября 1003 года по Песпэлонскому календарю Ганс, занимавший рыцарскую должность при дворе во втором отделении розыскной группы спонсируемого герцогом Шутте и имевшим звание воина среднего ранга лишается прав на лицензию рыцаря, а также приговаривается к казни. Данный указ был одобрен и подписан Народным Веспонским Кругом».
Читая содержание, мужчина не мог не нахмурится. Он никогда в своей жизни не видел, чтобы король, прославленный своей мягкой натурой и безудержной любовью к народу, издал указ о казни вместо того, чтобы заключить на пожизненный срок, что могло сохранить грешную жизнь предателя. Мгновенно богоподобный образ Генриха упал в глазах Габриэля. Он с гневом сжал бумагу и отбросил ее в дальнюю часть комнаты, надеясь больше никогда впредь не видеть ни единой буквы этого указа перед своими глазами.
***
В тоже время Лилит, принимая свою любимую молочную ванну не могла не задуматься. Она подготовилась к тому, что Габриэль бросится защищать рыцарей от претегиана, однако, наперекор тому, что она планировала, он просто сидел рядом с ней, смотря на нарастающее кровавое безумие. Вряд ли Габриэль просто разволновался из-за едва уловимого поцелуя, может темная материя все еще продолжает восполнятся в его теле?
Если бы это был обычный человек, прошедший через очищение, то одного дня в Маллийском лесу было бы достаточно, чтобы он полностью восстановил свою статеру и вернул бы себе свой былой разум, однако Габриэль давно перешел через эту черту. Он продолжает поглощать материю вне зависимости, есть ли свечи или нет и это до чертиков пугает.
Сами по себе зеленые свечи стабилизируют темную материю в замке, которая извращенным способом изменилась из-за тайного сокровища отвратительного короля. Именно благодаря им графский замок все еще может сохранять некое призрачное подобие тепла, а башня чистоту и уют.
Выйдя из маленького белого бассейна, Лилит взяла зеленую травяную мазь и начала медленно размазывать ее по своим черным длинным волосам, попутно припоминая как ее ныне покойная мать также разглаживала каждую прядь, стараясь аккуратно, с нежностью, распределять на каждый миллиметр волос особую смесь из разных целебных трав и ягод. Ее мать всегда была несправедливо строга к ней, но все же любила ее красоту. Поначалу Лилит ненавидела свою мать, что ценит в ней только милое лицо, однако вскоре после ее смерти, уже сама внезапно начала ухаживать за собой, уделяя этому процессу большую часть своего свободного времени.
Можно сказать, что это стало ее паранойей, ненавистной привычкой… проклятием. Каждый раз, стараясь хоть немного уменьшить косметические процедуры Лилит накрывал приступ, ей казалось, что все ее тело медленно, но верно покрывается язвами, постепенно превращаясь в претегиан, из-за чего ее детская привычка стала страшной зависимостью, от которой просто невозможно избавиться.
***
– В этот раз ты снова пришел раньше меня, что-то случилось? – открыв крепкую деревяную дверь в роскошную столовую, Лилит сразу заметила одиноко сидящего мужчину, с трудом поедающего свой алый стейк, и не могла не улыбнуться.
– На самом деле сегодня я никуда не ходил, мне нужно было поразмышлять о том, что случилось утром, – спокойно произнес Габриэль, все еще смотря на аппетитное жареное мясо, лежащее на белой фарфоровой тарелке.
– Давай тогда расскажи, к каким мыслям ты в итоге пришел? – девушка поспешно уселась напротив, хватая мужчину за руку и ребячески притягивая его к себе.
– Скажи, когда статера возвращается могут… могут ли так же чувства к кому-то тоже изменится?
– Конечно! Когда преобладает только светлая материя, человеку очень легко навязать некоторые глубокие чувства, которые на самом деле он не испытывает, однако после восстановления эффект гипноза ослабевает и пропадает, из-за чего очень часто люди дезориентируются в своих эмоциях.
– Были еще люди? Кто? – услышав, что его случай не первый, Габриэль преисполнился надеждой, он хотел больше узнать, что с ним происходит и когда наконец пропадут ужасные, порою жестокие, мысли и желания, вырывающиеся из глубин его нечестивого сердца.
– В церкви Корлеса некоторые священнослужители проходили через это, например, я помню только Артеса Вилехса. А в церкви Кориандра там почти каждый второй участвовал в подобной, так скажем, процедуре.
– Если я верну себе полное равновесие, то тогда больше ничего не буду чувствовать?
– Какой дурачек, – Лилит хитро хихикнула, – конечно будешь, думаешь люди с идеальной статерой ничего не испытывают? Все что навязано исчезнет, а все, что ты выберешь станет твоим. Если таково твое решение, твой выбор, появившееся не под влиянием кого-то, тогда эти чувства останутся с тобой до конца, в ином случае тебе придется распрощается с ними и чем раньше ты это примешь, тем лучше.
Смотря в бездонные голубые глаза с заострёнными уголками, Лилит не могла не вздыхать, наблюдая за прекрасными острыми чертами лица, прямым длинным носом, бледными от холода тонкими губами и завидными длинными ресницами.
– Слушай, я извиняюсь, если мои слова сейчас прозвучат грубо, однако, как ты думаешь, по какой причине король прислал тебя убить меня?
– Откуда мне знать?
– А я скажу, я также связана с семьей Фритч, а он хочет навеки скрыть секрет внезапного уничтожения этой семьи, так как причастен к нему.
– В каком смысле?
– Все, что произошло после внезапной смерти королевы Клаудии являлось печальным началом страшной трагедии великого рода Фритч. Король Генрих использовал королевское сокровище чтобы уничтожить дом Фритч до основания. Те счастливцы, что смогли избежать подобной участи сейчас присоединились к восставшим, в том числе и я.
– Почему король после смерти королевы напал на Фритч, семью королевы? – немного подумав, Габриэль решил сразу не задавать вопрос о том, почему сама ведьма призналась о своем участии в восстании, здесь все и так понятно. Его заманили сюда, чтобы получить время и провести какой-то трюк, что позже должно привести к перевороту, а также по возможности, сделать так, чтобы он не воевал за короля, в лучшем случае помог им с восстанием.
– Это ты должен спросить у того идиотского короля. Если будешь получать ответы только от меня, начнешь рано или поздно сомневаться в правдивости моих слов. Так или иначе тебе осталось два дня до встречи с королем, так что особо не скучай по нему, кто-кто, а он этого меньше всех достоин.
Глава 11
Габриэль долго не мог заснуть, все время размышляя о тех трех днях, прошедших в мгновенье ока. Он думал о Лилит, письме, свитке, однако его мысли всегда возвращались к ведьме, загадочно скрывающей свое лицо за темной фатой. Она – одна из предателей королевства, которые при обнаружении должны быть убиты на месте, однако паладин не мог не вспомнить возможную причину, по которой ведьма так одержима местью, связанную с печально известной семьей Фритч. Все в этом доме было похоже на загадку, начиная с зашарпанных стен внешнего замка, заканчивая приятным внутренним убранством черной башни Верум.
Габриэль неосознанно схватил со стола письмо и пробежался глазами по приятным строчкам, написанных с безграничной любовью дорогому человеку. Взгляд мужчины зацепился за часть предложения, где написано о том, что граф Фритч станет дедушкой в третий раз. Насколько он знает, у графа было два ребенка: дочь Клаудия и сын Киллиан, причем первая старше своего брата на восемь лет, когда было написано письмо, Клаудии было двадцать три, а Киллиану пятнадцать, в таком юном возрасте он не мог иметь детей. К тому же, всем известно, что у королевы есть одна единственная дочь, рожденная в браке с королем – Розалина, тогда откуда появились еще два ребенка, последний из которых явно сын, судя по письму? Связано ли это с внезапным уничтожением всего рода Фритч?
Пребывая в своих мыслях, Габриэль слегка привстал с мягкой кровати и взглянул через решетчатое окно в сторону мрачного замка, над которым медленно, обволакивая каждый полуразрушенный временем камушек, струился чистый белый туман, оставляя на виду небольшие темные участки сломанной крыши.
Ночь была по-своему яркая, луна освещала все пространство одними мягкими белоснежными лучами, окутывая кровавый лес в свои холодные бездушные объятья. Мужчина вдохнул свежего воздуха и спокойно выдохнул. Он безразлично уставился на представший перед ним, трогающий душу каждого, пейзаж и с неуловимой жестокостью нежно провел кончиками пальцев по черным железным решеткам, прежний яркий голубой оттенок прекрасных глаз потемнел, став похожим на ночной синий цвет, предвещающим нечто жуткое и опасное.
Вновь вспомнилось выделяющееся светлое прямоугольное пятно на стене. Габриэль решил, что завтра он точно узнает, что именно там скрывается.
***
Лилит, первой придя в освещенную ярким солнечным светом столовую, сразу села за уже накрытый стол и начала терпеливо ждать скорого прихода Габриэля. Тот, в отрезке пяти минут, следом зашел в помещение, сегодня он казался немного иным, со своим непривычным безразличным выражением лица с неким непреодолимым дьявольским очарованием, от которого девушка на миг завороженно застыла, смотря прямо в потемневшие глаза мужчины, влекущие своей опасной и в какой-то степени соблазнительной изюминкой.
– С тобой все хорошо? Как ты себя чувствуешь? – Лилит привстала с удобного кожаного кресла и поспешно подошла к Габриэлю, внимательно осматривая его с ног до головы.
Она предположила, что возможной причиной такой аномалии является то, что он спал без зажжённых свечей, из-за чего процесс поглощения темной материи мог возрасти в невероятном темпе и повлечь более сильные изменения, доведя дело до заболевания пургаменторумом.
– Все в порядке, чувствую себя как обычно, – паладин искренне удивился такой редкой заботе ведьмы, до этого ее волновали только разговоры и в словах внимания чувствовалась игривость, присущая ее легкомысленному характеру.
– Вчера, перед сном, ты потушил свечи? – не унималась Лилит, грубо хватая его за руки и проверяя наличие темной материи в теле, к несчастью, какой бы сильной она не была, было невозможно провести очищение, не получив согласия собеседника, что иногда являлось неразрешимой проблемой церквей и алур.
Габриэль неуверенно уставился на их соединенные пальцы рук, чувствуя кожей стекающий холодный пот, появившейся от невольного волнения за его безопасность. Девушка проворно, словно годами тренированная, начала с серьезным выражением лица осматривать его тело, касаясь твердой мускулистой груди, затем шустро коснувшись открытой крепкой шеи, пока не дошла по пространства между бровями. Лилит, погруженная в процесс анализа состояния тела Габриэля, не заметила прикованного к ней зловещего взгляда, в котором прорастали некие темные запретные мысли, которых даже сам паладин, символ чести и достоинства, не мог разгадать.
– Кажется я по привычке потушил их, сам того не заметив. Прости.
Убедившись, что с Габриэлем все в порядке, что его самоконтроль и сознание не подвержены пагубному воздействию слишком большего количества поглощенной темной материи, Лилит, успокоившись, присела за свое место, подав жест рукой мужчине присоединится к ней.
– Давай быстренько позавтракаем и я покажу тебе еще одно интересное место.
– Что за место? – расслаблено спросил Габриэль, беспомощно улыбнувшись.
– Я отведу тебя на вершину башни.
– И что там?
– Как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
На протяжении всего завтрака алура пристально наблюдала за паладином, стараясь приметить любое аномальное движение либо какой-то резкий скачок, давший бы ей сигнал немедленно приступать к решительным действиям, однако все прошло более чем гладко, позволив девушке на секунду успокоится.
– Тебе лучше взять меня за руку. Подъем на верх башни намного опаснее, чем прогулка по Маллийскому лесу, – непривычно серьезно сказала ведьма, протягивая свою бледную тонкую ладонь мужчине с легкой настойчивостью, не принимая отказа.
Габриэль не отказал Лилит и нежно взял протянутую мягкую руку, с любопытством наблюдая, как девушка, грациозно развернувшись, направилась по винтовой лестнице прямо вверх.
Пьянящий влажный запах с душистым мхом и засохшими лозами наполнял легкие, покалывая их, создавая чувство странной непонятно откуда взявшейся эйфории. Поднимаясь все выше эхо становилось неприлично громким, например, звук маленьких капель дождевой воды, мелодично ударяющейся об старый пол, скрипы и стоны темной башни, создающей мистическую атмосферу и звук их ритмичных шагов, настолько резкий и оглушительный, словно они были единственными людьми на этой погрязшей в войне земле.
Приятно сощурив глаза, Габриэль наслаждался атмосферой древнего замка и теплом, хранящимся в скрепленных руках двух противоположных друг другу людей.
Светлые серые тона стен слегка контрастировали с изумрудным цветом зажжённых свеч, выделяющиеся своей красочностью каждую десятку ступеней. Наконец поднявшись до самого верхнего этажа башни, перед ними предстала неестественно выделяющаяся белая дверь, окруженная невероятным количеством разных видов лоз, некоторые из которых имели зеленый живой оттенок, несмотря на давящий внешний холод и скорую безжалостную зиму.
Лилит отпустила руку Габриэля, по непонятной причине расстроив его, и, впервые используя силу темной материи перед паладином, начала открывать загадочную дверь. Вокруг ведьмы стало подниматься черное облако, напоминающее летучий дым, интимно прижимающийся к каждой клеточке женского тела, кружась на кончиках ее тонких пальцев, а затем коснувшись и самой двери, толкая ее с неким неосознанным усилием.
Войдя в круглое помещение, в самом центре перед ними стоял каменный стол. Он был маленьким, около полуметра в длину и ширину, потрескавшаяся ножка старинного стола покрывалась неизвестными вырезанными символами, светящиеся изнутри камня голубоватым оттенком, а на самой поверхности древней конструкции находилась неуклюже вырезанная небольшая ямка, в которой плескалась черная, словно чернила, вода, сопровождаемая постоянно выделяющимся полупрозрачным светлым паром, растворяющегося в воздухе спустя несколько секунд.
– Перед тобой сейчас водное зеркало. Это один из самых мощных артефактов алур, потому что никто кроме нас не может пользоваться этим предметом, – Лилит нежно провела по краям серого стола и встала по ту сторону от Габриэля, наблюдая за его реакцией на это прекрасное, наполненное тьмой, место.
Наперекор тому, что она ожидала, мужчина лишь беглым взглядом осмотрел полу пустующую комнату, прежде чем сосредоточить все свое внимание на следующих словах ведьмы.
– Ты иногда задавался вопросом, как именно я смогла вычислить твое точное время пребывание к этому замку? Не сидела же я под дверью в ожидании тебя. Как могла следить за королем и его свитой, всегда отражая их нападения? – с толикой нежности спросила девушка, проводя рукой по шершавой поверхности стола, не касаясь черной плотной жидкости, – это зеркало показывает настоящее и прошлое, однако есть ограничение: использовать зеркало возможно только в тот момент, когда кто-то упоминает твое имя и неважно, было ли это в мыслях или же вслух, в письме или языком жестов. Моя любимая птичка накаркала мне, что после стольких дней отсутствия король и принцесса очень забеспокоились, так давай я покажу тебе, что сейчас происходит у них, в королевском дворце.
Лилит легким движением руки коснулась темной бурлящей жидкости, мелкая дрожь воды и небольшие волны начали толкаться в хрупкие стенки стола, загадочные руны засветились неестественно красным оттенком, а водная гладь превратилась в некую завесу, картинку, на которой были четко видны на удивление здоровая принцесса и ее верная служанка.
Глава 12
– Джуд! – Розалина, одетая в пышное зеленое кружевное платье, с хлопком закрыла недавно принесенную книгу по истории.
– Я вас слушаю, Ваше Высочество, – молниеносно ответила служанка, слегка поклонившись.
– Я хочу встретится с папой… – принцесса отвела взгляд, словно пытаясь спрясться от смущения произнесенных слов.
– Я провожу вас, – Джуд радостно улыбнулась.
Розалине казалось, что она шла целую вечность, светлые стены сплошь давили, из-за чего она не решалась поднять своего взгляда, могла лишь молча продолжать идти, надеясь именно в этот день в этот момент выяснить всю правду. Если она сейчас этого не сделает, если сейчас не поговорит с отцом, то никогда не сможет узнать, что же действительно произошло с Габриэлем и в какое новое опасное приключение он отправился.
– Ваше Высочество, Его Величество вас ожидает, – бездушно проинформировал слуга, чем немного напугал юную девушку.
Выдохнув, Розалина начала считать в уме до десяти, пытаясь таким простым методом успокоить себя и свое разбушевавшееся воображение.
– Как у тебя дела? – привычным безразличным тоном спросил Генрих, не отрывая своего уставшего взгляда от представленной горы документов.
– Насчет Габриэля… папа, я хочу знать, где сейчас Габриэль! – взяв себя в руки, попросила Розалина, все время смотря в пол.
Король поднял свои заспанные глаза прямо на свою дочь и, заметив ее нервозность, отложил стопку бумаг на край стола, полностью сосредотачивая свой взгляд на принцессе.
– Тебе не о чем переживать. Он скоро вернется, и ты с ним поженишься.
– Я бы охотнее поверила в твои слова, если бы до этого ты не заставил бы меня обмануть его! – злобно подметила Розалина, на секунду потеряв над собой контроль, однако поняв, что она натворила, поспешно добавила: – Я не имею ввиду, что сомневаюсь в тебе, однако меня просто расстраивает вся эта ситуация. Так что не пойми неправильно…
– Розалина, – спокойно позвал Генрих, чем напугал девушку еще больше, настолько, что та вся задрожала.
– Папа, я же говорю правду. Ты использовал меня, чтобы одурачить Габриэля и теперь он уже как четыре дня не возвращается с того места, куда ты его отправил. Пожалуйста, я прошу тебя, направь ему помощь, отряд рыцарей, например…
Чем больше Розалина говорила, тем тише становился ее голос, пока он не стал еле различимым шепотом. В этой наставшей гробовой тишине, в которой лишь тиканье часов облегчало бушующие эмоции принцессы, король, не отрываясь смотрел на дочь, вновь убеждаясь в ее малой схожести со своей родной матерью, отчего испытывал небывалое облегчение.
– Прекрати, Розалина. Я прекрасно знаю, что с ним все в порядке, а вот ты, насколько мне стало известно, прогуляла несколько уроков по этикету, из-за чего я получил довольно длинное жалобное письмо от мадам Лагунье. Иди и извинись перед ней. Сейчас же.
В подтверждении своих слов, Генрих бросил конверт, в котором со всеми деталями была расписана жалоба учительницы, при том, что она писала достаточно мелким подчерком.
– Папа, она унижает меня. Говорит, что из меня не получится достойная принцесса из-за… моего тела, – последние пару слов Розалина буквально выдавила из себя, так как тема ее пышных объемов являлась довольно болезненной, из-за чего у нее развился страх заводить друзей и уж тем более женихов, за исключением Габриэля.
– Тебя везде так или иначе будут обсуждать, так как ты дочь короля! Лучше привыкни к этому сейчас, чтобы потом не чувствовать еще большую сильную боль.
– Вечно ты говоришь терпеть! Но у меня уже просто не хватает сил на это! Почему все люди замечают во мне только плохие стороны, что я толстая или прогуливаю уроки этикета?! Почему никто не похвалит меня за то, что мои знания истории сравнялись уровнем профессора?! Почему все люди, а особенно ты, папа, так любите выделять только зло? Если все время выделять в человеке только плохие качества, на вас потом будут смотреть в похожем ключе. Так что, пожалуйста, хотя бы в этот раз, удовлетворите мою просьбу и отправьте рыцарей к Габриэлю! – под конец Розалина заплакала и, сказав все что хотела, выбежала из королевского кабинета на всех парах, чуть ли не сбивая по пути работающих слуг.
Джуд в шоке осталась стоять в дверях у кабинета, неловко посматривая на редкое обескураженное выражение лица Генриха, явно не ожидавшего такого внезапного взрыва эмоций у своей дочери.
– Кажется я слегка переборщил, – король нервно засмеялся, убирая со лба мешающие светлые локоны.
– Ваше Величество, не принимайте близко к сердцу. Ее Высочество просто очень переживает за безопасность сэра Габриэля, так как она не смогла его увидеть несколько дней назад, а до этого его путешествие заняло полгода. Она очень волнуется, – Джуд спокойно попыталась разрядить ситуацию, понимая, что позже ей еще предстоит разговорить принцессу по поводу вышесказанного.
– Ничего. Я понимаю. Я тоже был когда-то таким, когда влюбился в Клаудию, доставлял много неприятностей своим родителям и в итоге смог сыграть свадьбу, – на последнем слове лицо Генриха стало суровым, словно от какого-то неприятного воспоминания, – Господи, я действительно самый худший отец. Мне всегда казалось, что я могу ей дать все, что она захочет…
– Сейчас Ее Высочество желает лишь благополучного возвращения сэра Габриэля.
– Конечно я и сам желаю его возвращения, учитывая, что он попросил руки моей дочери. С ним Розалина будет счастлива, я в этом уверен, в отличии от меня, человека, пропавшего во тьме прошлого, ее спасти может лишь тот, кто смотрит в будущее, и я надеюсь, что все в итоге останется таким, каким я ожидаю видеть.
– Ваше Величество! – вновь без стука в кабинет врывается Аркан, задыхаясь на каждом шаге.
– В последнее время видимо много шокирующих новостей, раз ты забываешь про правила этикета, – со смешком сказал Генрих наспех пришедшему помощнику, затем он посмотрел на Джуд, приказным тоном говоря: – если у тебя больше ничего нет, тогда покинь кабинет.
Служанка лишь молча поклонилась и вышла за дверь, оставляя двух мужчин разбираться с некой важной проблемой.
– Что случилось на этот раз? – угрюмо спросил Генрих, потирая массажными движениями переносицу.
– Ваше Величество, пришло две новости и все они плохие, – Аркан нервно перебирал бумажки, не осмеливаясь взглянуть в глаза разъяренному королю.
– Начни с самой плохой.
– Священника, что должен был отправится в Маллийский лес вместе с сэром Габриэлем, нашли мертвым на краю столицы, судя по степени разложения, он пролежал там около трех-пяти дней, но это еще уточняется. Так или иначе, сэр Габриэль…
– Отправился к ведьме без поддержки, – продолжил Генрих, схватив ближайшую чашку и со всей дури кинув ее в стену. Когда разговор хоть как-либо касался Лилит, обычно хладнокровный король приходил в бешенство и разбрасывался всем, что только под руку попадет.
– Ваше Величество…
– Это очень плохо. Когда Габриэль вернется, он, под влиянием этой сучки, вернет себе статеру и в этом случае я не буду уверен, что Розалина останется счастлива с этим протрезвевшим паладином.
– Однако, Ваше Величество, невозможно же было вечно держать его на привязи, рано или поздно, это должно было случится, – Аркан не понимал, почему король и вся верхушка церкви Корлес так одержимы постоянным очищением Габриэля.
Разве вернуть себе идеальный баланс и стать нормальным человеком не лучше, чем быть легко управляемой марионеткой? Он судил по своему собственному опыту, так как в детстве ему пришлось пережить принудительное очищение от одной сумасшедшей, благо его верная подруга помогла ему вернуть свою статеру.
– Ты не понимаешь. Я сам руководил операцией по штурму дома барона Айрона, отца Габриэля, и то, что я видел, лучше не видеть никому на свете. Такое никак не передать словами, этот ублюдок, Олтер Айрон, вытворял ужасные, безумные вещи. Так или иначе подготовь отряд священников и рыцарей. Когда Габриэль вернется нужно заставить его немедленно пройти через очищение.
– Вас понял и вот еще. Группа сэра Арона пропала в Маллийском лесу при исполнении указа №122, так и не удалось узнать, был ли Ганс казнен.
– Пока обозначь их, как пропавшие без вести и оставь описательные портреты во всех городах, расположенных рядом с Маллийским лесом.
Внезапно Генрих встал и направился к выходу из кабинета.
– Эм, Ваше Величество, вы куда? – с неким удивлением спросил Аркан, записав наставления.
– Я провинился, пойду еще раз поговорю с Розалиной, – не оборачиваясь, бросил король.
– Провинился? – с недоумением переспросил Аркан, смотря в пустоту вмиг застывшего кабинета.
Генрих быстрыми шагами дошел до светлой ярко украшенной двери и ласково, стараясь не напугать, постучал в дверь. Ариель, открывшая дверь, в шоке уставилась на пришедшего проведать принцессу отца, напрочь забыв о строгих правилах и о необходимом поклоне.
– Ты?.. – Генрих, прищурившись, уставился на невоспитанную служанку.
– Прошу прощение, Ваше Величество! – Ариель поспешно поклонилась настолько низко, что почти создавала прямой угол, что, к счастью, проигнорировал внезапно пришедший гость.
– Выметайся.
– Так точно, Ваше Величество! – не сказав ни слова больше, юная служанка выбежала из комнаты со скоростью света и спряталась за ближайшим поворотом, пытаясь осмыслить произошедшее.
Войдя в комнату, Генрих заметил клубок одеяла, из которого выглядывало покрасневшее от слез пухленькое лицо.
– Папа? Зачем ты сюда пришел? – хриплым тонким голосом спросила Розалина, сильнее укутываясь в мягкое теплое одеяло.
– Послушай, Рози, цветочек мой, – когда Генрих назвал ее детское миленькое прозвище, которое часто использовала ее мать, Розалина на секунду замерла, от неожиданности, – я понимаю, что не всегда был хорошим королем и тем более отцом для тебя, однако прошу, в этот раз, позволь мне все закончить до конца и позже ты сможешь уехать из этого замка куда пожелаешь, вместе с Габриэлем.
– Правда? – принцесса удивленно моргала, словно пытаясь проснуться от внезапно пришедшего сказочного сна, – то есть я не унаследую трон, смогу быть свободной вместе с Габриэлем?
– Да, просто позволь мне все решить для тебя. Как только зло исчезнет, ты станешь по-настоящему счастлива.
– Спасибо, папочка! Спасибо, спасибо, спасибо тебе большое! – Розалина крепко обняла отца, так сильно, как только ей позволяло ее тело.
– Эх, цветочек, ты так выросла, пора бы и тебе начать дальше расти уже не в оранжерее. И если тебя кто-то будет обижать, можешь в тот же момент отдать приказ о казни этого человека, за унижение достоинства королевской семьи!
– Я до такого не дойду!
– Понимаю, цветочек.
– Я уже не маленькая! Так что прекрати называть меня цветочком, мне они даже не нравятся, – Розалина смущено надула свои пухленькие щеки, отворачиваясь в другую сторону.
Генрих радостно заулыбался. Он действительно любил Розалину, она была его дочкой, кровью и плотью, хоть и родилась при необычных обстоятельствах, он никогда не позволял перейти своей ненависти границы и срываться на бедной девочке. Из тех двоих детей, что у него были, король любил свою дочурку больше всех, в то время как сыну намеревался отдать трон из-за сковывающего его чувства вины и страха перед Клаудией, несправедливо убитой и брошенной в маленькой подвальной комнате храма Корлес.
– Ваше Величество, – Аркан слегка постучал в приоткрытую дверь и элегантно зашел, не забыв поклониться королевским персонам. Помощник беглым взглядом посмотрел на короля и кивнул ему.
– Понял, – Генрих поднялся с мягкой кровати и, поцеловав мягкую щеку девушки, ушел вместе с Арканом обратно в заставленный документами кабинет.
– Ваше Величество, завещание готово, кто станет приемником? – помощник был весьма удивлен, так как после получения новой информации о предателях, что посмели поднять восстание, король внезапно запросил подобный документ, что не могло не настораживать.
– Мой сын, Людвиг Веспонский. – спокойно ответил Генрих, заходя в свой кабинет и сразу с ходу беря стопку бумаг и утонченное золотое перо.
– Сын? У королевы был еще один ребенок?
– Это сложно объяснить, однако трон должен перейти к нему.
– Ваше Величество, неужели вы снова думаете… о том, как покончить с собой? – такое внезапное пожертвование в виде завещания, которое Генрих, будучи в трезвом уме не совершил бы, настораживало. Как-то Аркан слышал от старших, что когда-то, в тридцать с лишним лет он внезапно начал резать себе запястья и искать любые другие быстрые попытки самоубийства. До конца не было понятно, что послужило этому, ведь в то время его жена все еще была жива.
– Не говори того, чего не знаешь Аркан. Твоя цель – служить монарху, когда сменится поколение, ты, без приказа, не имеешь права что-то обо мне искать или же тем более пытаться помешать, – Генрих угрюмо уставился на помощника, холодный властный тон и убийственный взгляд сразу выветрили из головы Аркана незаданные взрывоопасные вопросы, к примеру, что именно произошло между ведьмой и королем, которые никогда в жизни не пересекались.
– И-итак, отряды будут собраны к сегодняшнему вечеру. Будут еще распоряжения касательно возвращения сэра Габриэля?
– Передай, что в случае чего, если Габриэль откажется выполнять распоряжения священника, без капли сожалений и былой дружбы всем нужно приготовится атаковать его и убить так, чтоб даже из могилы встать не смог.
– Ваше Величество?.. – Аркану на секунду показалось, что он плохо расслышал слова короля, напугавшие его до чертиков.
– Он единственный родной сын барона Айрона и его папаша давал ему все самое лучшее. Если Габриэля после восстановления статеры невозможно обуздать, значит нужно уничтожить. В ином случае в будущем мы пожалеем, что не сделали этого.
Глава 13
В темной комнате на самом верху башни, окруженной черными тучами и вечной мерзлотой, стояли мужчина и женщина, увлеченно смотрящие на последнюю исчезающую картинку в темном отражении плотной чернильной жидкости. Спертый влажный воздух, ранее освежавший разум и тело, начал невыносимо душить, из-за чего дыхание стало легким и учащенным.
– Габриэль…– в этот раз Лилит, впервые позвав мужчину по имени, без обращения в виде «сэр», с зловещей улыбкой, что просвечивалась даже через черную фату, нежно взяла его за руку, однако тот вырвался из ее хватки и молча ушел.
Ведьма не пыталась его догнать, приподняв уголки тонких нежно розовых губ еще чуть выше, она в одиночестве стояла перед каменным столом, с предвкушением ожидая предстоящего ужина.
Паладин с молниеносной скоростью спустился с башни и направился в сад, он все время думал о той сцене, где король с холодной жестокостью, невзирая на его прошлые заслуги, приказал казнить его. И хоть было много моментов, вызывающих сомнения в подлинности волшебного зеркала, Габриэль все же верил Лилит, не из-за их быстро растущих дружеских отношений, а из-за факта, что ведьма не будет его обманывать особенно с той информацией, что она показала через зеркало, так как ее легко можно проверить и она понимает, что обманув, рискует поплатиться за это своей жизнью.
– …П-паладин… – раздался хриплый нечеловеческий голос откуда-то спереди.
Габриэль осмотрелся и заметил знакомую беседку отчаяния, в которой до сих пор кружится летучее черное облако. Похоже задумавшись, он не заметил, как дошел до местной жуткой достопримечательности.
– …Га-Габри-эль…с-сюда…– вновь раздался невероятно ломкий дрожащий чудовищный тон.
Темные злые тучи и холодный утренний ветер вернули трезвость ума, позволив мужчине с точностью определить место, откуда его звал мрачный голос. Беседка. Паладин с сомнением посмотрел на парящее над алыми свечами облако, прежде чем подошел к сооружению чуть ближе, остановившись возле зеленой, в этот раз приятно пахнущей, свечи, которая даже под гнетом ужасных ветров все еще ровно отсвечивала изумрудным оттенком маленький круглый участок вокруг себя.
– …Б-ближе…– звук действительно доносился из странной субстанции, что не могло не удивлять.
Габриэль помнил, что Лилит как-то говорила о том, что это облако обрело сознание, после сбора большого количества темной материи с столичных городов рядом с знаменитой церковью Корлес. Однако кто бы мог подумать, что это нечто также может говорить, при этом у него нет рта или физической формы, через что можно было издавать хоть какие-то звуки. Это казалось таким фантастичным и по-своему страшным явлением, мужчина уверен, что, если бы кто-то из высших священнослужителей узнал бы о существовании подобной разумной материи, они бы мигом организовали священный поход на башню ведьмы, намереваясь отобрать ценный ресурс.
– Ты разговариваешь. Почему я тебя не слышал рядом с Лилит? – Габриэль мог еще два дня тому назад осознать невероятную природу этого места, однако он не придал тому моменту внимания, из-за чего почувствовал некое сожаление.
– …Лилит сильная… святая служительница… она… мешает… контролирует меня… – звук, если хорошо прислушаться, больше напоминал мужской старческий голос, говорящий с некоторыми запинками, будто ребенок, учивший составлять слова в предложения и эти два противоположных друг по другу момента слегка дезориентировали, не позволяя сразу вникнуть в суть предложения.
Услышав слова «Лилит сильная священно служительница», Габриэль на секунду потерял дар речи, однако сразу же обдумал это и пришел к выводу, что это вполне логично и объясняет множество доселе крутившихся в голове вопросов. Даже ее странная одежда, с похожей на церковную фатой, и аристократичное поведение являлись признаками принадлежности к высшим кругам церкви. Стало понятно, откуда она столько знает о ней, темной и светлой материи и легендах. Она действительно раньше принадлежала церкви. Однако почему Лилит ушла из родного места и спряталась в башне, планируя восстание против короля? Нет, вопрос не в этом. Как именно Лилит связана с семьей Фритч, если она не могла с ними пересечься в церкви?
– Лилит… кто она? – единственное, что Габриэль знал о ней было то, что она является опасной алурой, новой хозяйкой бесхозного замка и информатором, знающим многое и хранящая неоценимое количество секретов. И только к концу их пятидневного времяпровождения он наконец узнал малую частичку ее прошлого и то, большинство из этого Лилит сама ему рассказала: о ее ненависти к монарху, о соучастии в восстании, о том, что она связана со семьей Фритч… только сейчас, в этот момент Габриэль наконец сам смог найти хоть что-то и был несказанно этому рад, однако он хотел узнать больше. Он хотел знать о ней все.
– Лилит…сильная…святая…Анфиса…
– Святая Анфиса? – высшая священнослужительница церкви Корлес, пропавшая, по словам короля, пару месяцев назад, она и есть Лилит!
Это шокирующая информация сразу впилась в сознание Габриэля. Это просто невозможно. Мужчина отказывался верить в это. Хоть он никогда не видел Анфису, о ней всегда говорили в исключительно положительном смысле, никто бы не посмел связать ее с злой ведьмой, живущей в одном из самых опасных лесах континента.
– Позже нужно будет это проверить, – полушепотом сам себе обозначил Габриэль, намереваясь во время обеда заглянуть в комнату Лилит, чтобы наконец разобраться, обманывает ли его это непонятное дымящееся существо или нет.
– Зайди… к нам… быстрее… время… близится… обед…– вновь обрывистая речь прервала размышления мужчины, обратив на себя внимание.
– Зачем? – Габриэль инстинктивно хотел схватится за твердую рукоять стального гладкого меча, чтобы успокоиться, однако вспомнил, что забыл его сегодня взять с собой, в итоге оставив его у прикроватной столешницы с не засыхающим букетом синих роз.
– Быстрее… пока нет… обеда… – существо казалось очень взволнованным.
Габриэль решился рискнуть, взяв лежащую у беседки изумрудную свечу, он подошел к темному облаку. Вблизи это нечто напоминало скопившееся стадо маленьких черных кругленьких мух, конечно без раздражающего жужжащего звука, оно просто окружило Габриэля, без намерения атаковать и с мольбой попросило потушить искрящуюся свечу. Мужчина посмотрел на яркое зеленое пламя, прежде чем легким движением руки потушить фитиль, погрузив и без того мрачную беседку в еще более глубокую тьму, которая постепенно заполняла собой новое пространство, особенно возле мужчины. Неизвестные потусторонние звуки из лесной чащи стали звучать еще громче, почти оглушительно, однако паладин даже не обратил на это внимание. Перед его взором материя начала медленно расщепляться и, казалось, испаряться в воздухе, вся пелена перед его глазами потемнела, не позволяя отчетливо проследить весь процесс. Габриэль, словно заколдованный, молча стоял на месте, наблюдая, как нечто странное и очень даже жуткое понемногу начинает исчезать.
Внезапный оглушительный звон часов башни вразумил синтона и тот поспешно вышел из беседки, не забыв с помощью другой свечи зажечь потухший фитиль и поставить ее на законное место, откуда он ее забрал.
Еще раз взглянув на темного стража, Габриэль в удивлении приподнял брови с невозмутимом выражением лица, видя, что существо стало на одну десятую меньше, чем было до этого. Он не понимал, что именно происходит, проверив свое состояние, мужчина чувствовал себя вполне неплохо, однако все равно его не покидало некое странное предчувствие какой-то близости с этим летучим нечеловеческим объектом.
После необычной прогулки, Габриэль поспешил обратно в башню, вспоминая недавний оглушительный звон часов. Обеденное время. В эти моменты Лилит вечно куда-то пропадает, значит есть высокая вероятность в удачном обыске ее загадочной комнаты.
Быстро добравшись до третьего этажа, паладин беглым взглядом осмотрел столовую, в которой уже пахло невероятно аппетитным говяжьим стейком в особом кисло-сладком соусе с бокальчиком терпкого сладкого красного вина. В голову прокрались сомнения, он никогда не видел, чтобы кто-то посторонний находился в этом Богом забытом месте, помимо их с ведьмой, а она, будучи высококлассной особой, явно не привыкла работать на кухне, тогда, откуда появляется вся эта еда?
Хоть мужчине и хотелось узнать об этой загадке чуть больше подробностей, однако прямо сейчас у него не было на это времени. Побежав вверх по заросшей лестнице, он, наконец, увидел черную неприступную дверь. Попытавшись осторожно открыть ее, Габриэль на секунду замер, поняв, что она была открыта и, несмотря на свою показную массивность, легко поддавалась, открывая внутреннее скромное убранство комнаты, полностью отличающееся от предоставленной ему роскошной спальни. Маленькая одноместная кровать с тонким одеялом и хлопковой подушкой, каменный стол, с такими же странными высеченными символами, однако в этот раз не светящимися, обычный хлипкий деревянный стул, при каждом порыве ветра издававший мерзкие скрипы и маленький двухметровый темный шкаф, в котором аккуратно развешаны комплекты разных черных платьев с индивидуальной для каждой из них обсидиановой фатой. Вся комната сочетала в себе серость и бедность, чувствовалось, как хозяйка этого мест хотела сохранить какие-то давние воспоминания, которых у столь сильной священницы просто не должно было быть.
Приступив к осмотру темно-серого стола, Габриэль сразу начал рыскать по ящикам, открывавшимся с огромным усилием. В одном из них он нашел небольшую железную коробочку, с вырезанным изящным узором с умопомрачительной лесной детализацией, открыв ее, он увидел маленький, с ноготок, ключик, сделанный из какого-то алого драгоценного камня, похожего на редкий красный рубин. Осознав, от чего он, паладин поспешно схватил малюсенький предмет и аккуратно положил его себе в карман.
Дальше, он осматривал холодный каменный пол, в основном возле кровати, на предмет каких-то тайников и, к счастью, нашел один. Прямо под кроватью, подвинув маленький непримечательный серый кирпич, он увидел за ним небольшое пространство, в котором находился помятый клочок бумаги, явно забытый своей хозяйкой в этом маленьком тайничке. Достав еще свежий пергамент, он с трудом разобрал в самом конце письма пару предложений: «И не переживай, мы многого добились, наша месть скоро свершится. Только прошу, не торопись раньше времени и дождись меня там.»
В конце листа красными чернилами было подписано имя Лилит. Габриэль стал более уверенным в своей внезапной догадке, однако пока не стал делать поспешных выводов, он быстро привел комнату в свой первозданный вид и спокойно вышел, обозначив следующей целью своего пребывания затхлый графский кабинет.
Глава 14
Стоя прямо напротив прямоугольного пятна, Габриэль уже перетрогал его верх и поперек, наконец найдя ели заметную трехмиллиметровую скважину для драгоценного ключа, которою легко можно было принять за маленькую царапину, особенно учитывая древний вид забытого дворца. Надежно схватив драгоценный предмет двумя пальцами, мужчина осторожно вел его в щель, пока не почувствовал преграду. Осторожными движениями он повернул ключ и старый механизм с громкими и мерзкими звуками начал открывать, похожее на сейф, пространство. Шире открыв едва отворившуюся дверь, Габриэль сразу неосознанно вдохнул пыльного сухого воздуха, от чего неудержимо закашлял.
Закрыв нос и рот рукой, синтон быстро достал все, что только можно, из маленького тайника, позже поспешно закрыв его, тем самым освобождаясь от ужасно смердящего запаха, исходящего из уже недоступного места.
Наконец, Габриэль смог взглянуть на то, что он проворно схватил из злополучного пространства. Два тканевых старых гобелена, на которых была изображена семейная линия всей семьи Фритч. Первая ткань была вышита в 976 году, мужчина сразу посмотрел на самое молодое поколение того времени и увидел кое-что интересное. У графа Фритча оказывается было три ребенка, две сестры-близняшки, судя по одной дате рождения, Клаудия и Кристина, и младший сын Киллиан. Во втором гобелене 986 года Кристина больше не рассматривалась как член семьи, здесь показывалось только два ребенка графа: Клаудия и Киллиан.
Собрав воедино всю информацию из слухов, письма, даже отношения короля, паладин предположил, что Кристина была изгнана из семьи, пока по неизвестной для него причине, однако что-то случилось и в итоге Клаудия проживала свою жизнь в церкви, вместо сестры, пока однажды обо всем не узнал граф через… короля. Однако у монарха только в последние пять лет брака начались плохие отношения с Клаудией, а во времена, когда было написано письмо, они считались одной из самых любящий и счастливых пар на континенте, их история полная любви вдохновляла многих известных писателей и гениальных поэтов. Что, черт возьми, происходит с этой семьей на самом деле?
Габриэль с гневом, из-за непонимания ситуации, сжал ткань, случайно порвав ее. На секунду он попытался очистить свой разум от посторонних мыслей, начиная припоминать момент, когда он заходил в комнату ведьмы. Мгновенно ехидная ухмылка украсила перекосившееся лицо паладина. И как он сразу не догадался? Лилит нарочно оставила дверь своей комнаты открытой, чтобы он проник туда, достал ключ и открыл тайник, из которого узнал бы один из главных секретов дома Фритч, таким образом более глубоко понимая конфликт между исчезнувшей семьей и нынешним монархом. Все было заранее спланировано, он постоянно играл по ее правилам, сам того не ведая, однако скоро настанет черед поменяться ролями, и тогда он сплошь отыграется за эти манипуляции.
Хоть Габриэль и понимал, что Лилит не хотела причинять ему вреда из-за его полезности в решении ее вопросов, его внутреннее нутро все равно жаждало некой расправы, придумать которой пока не выходило и он оставил эту идею на потом, к тому моменту когда их пятидневный срок закончится, то есть уже к завтрашнему дню.
Время действительно быстро пролетает. Совсем недавно Габриэль держал свой верный закаленный кровью претегианов меч у тонкой белой шеи коварной алуры, однако это все обернулось таким образом, что в итоге мужчина не был уверен, что когда-либо сможет еще раз приставить к ее горлу клинок и с былой уверенностью в правильности своих действий оборвать чужую человеческую жизнь, даже если она принадлежала плохому человеку.
Сегодня последний день, потому что завтра все закончится.
Габриэль направился в теплую уютную столовую. На столе стейк уже остыл, однако все равно казался невероятно аппетитным, странно что мелкие противные насекомые не добрались до него быстрее мужчины, учитывая его достаточно долгое отсутствие.
Откусив маленький кусочек, паладин откинулся на кожаную спинку мягкого кресла, неспешно пережевывая еду и размышляя о том, что ему делать завтра, когда перед ним предстанет выбор, которого он всеми силами старался избежать.
Глава 15
Лилит молча продолжала смотреть в зеркало, все это время наблюдая за тем, как паладин проникает в ее комнату, которую она нарочно оставила открытой, как он достает рубиновый ключ, специально для него оставленный в убого сделанной серебряной шкатулке для аксессуаров, однако ее больше всего взволновало то, что он что-то нашел под ее кроватью и, к несчастью, сама она не могла понять, что было в его сжатой в кулак руке, что он такого нашел, вызвавшее едва уловимую улыбку.
Когда девушка готовила свою комнату, она предварительно убрала из всех тайников письма и другие важные документы, о которых Габриэлю знать не положено, однако видимо какой-то листочек все же выпал и, не заметив пропажи, она не стала что-либо повторно проверять, тем самым неосознанно позволив мужчине получить неизвестную информацию о ее возможных предстоящих планах.
Паника захлестнула ее с головой, к сожалению, она больше не могла следить за Габриэлем, все же у водного зеркала больше ограничений, чем она назвала ему, поэтому в спешке Лилит вновь вернулась в свою комнату и осмотрела пространство под кроватью, припоминая, что держала там разные письма со своим дорогим и неповторимым сообщником.
Раздался гулкий звон часов башни и девушка, с невероятной скоростью, забыв обо всем на свете, отправилась в презренный подвал, который уже на протяжении долгого времени считался ее единственным убежищем. Проводя одни и те же надоевшие косметические процедуры, от которых устало как тело, так и душа, Лилит чувствовала некую пустоту внутри себя, и ей хотелось верить, что поддержание красоты позволит ей и дальше сохранять иллюзию счастливого времяпровождения, как было в далеком детстве, до смерти строгой, ненавистной, но все же в некоторой степени любимой матери и самой прекрасной амбициозной тети, ставшей примером для подражания. Однако в итоге она просто ходит по извилистому кругу, из которого невозможно выбраться. Сколько усилий не прилагай, кого бы не проси о помощи, никто не сможет помочь, а уж тем более она сама себе. Вечное проклятие и страшная мука, что будут преследовать ее до самой смерти.
Даже несмотря на всю свою ненависть к этой отвратительной привычке, Лилит не винила свою мать в заложении подобной зависимости в глубине ее тогда еще незрелого сознания и несправедливого воспитании по отношению к ней, в котором главным предметом их обсуждений всегда являлся идеал красоты, ведь теперь ее лицо могло стать настоящим оружием по привлечению важных шишек, что могли думать лишь малой частью скрытого места. Единственное, за что она невзлюбила свою родную мать, так это за раскрытие всех секретов всего за несколько минут до того, как ее голова покатилась от резкого взмаха меча короля. За то, что заставила проживать день за днем с навязчивыми мыслями о мести и жестокой расправы над обидчиками. За то, что вмешала в королевские интриги с самого рождения. Она не была ужасной матерью, даже не являлась в какой-то степени плохим человеком, просто была по-своему слишком глупа и наивна, за что ей пришлось заплатить своей жизнью. И будь воля Лилит она бы предпочла все же оборвать жизнь матери своими собственными руками, но, к счастью, прошлое не изменишь, из-за чего жить будущем становится тяжело.
И теперь, спустя долгое количество лет, выросшие дети, наблюдавшие за кровавой казнью через маленькую щель шкафа, готовы на все, лишь бы отомстить за косвенно убитую королем родную душу, а не только за мать.
Глава 16
Ужин. Прекрасное романтическое время для любой встречающейся парочки, как может показаться, но не если говорить о известной злой ведьме и восхваляемом всеми добром паладине. Они молча сидели друг напротив друга, стараясь не выдавать на своем лице даже мизерную часть лишних эмоций, делая вид, что все в порядке, как и должно было быть.
– Я бы хотел для начала кое-что уточнить, – неожиданно начал Габриэль, грациозно вытирая испачкавшиеся уголки рта нежным хлопковым платком, – Мне продолжать обращаться к тебе как к ведьме или как к ее святейшестве Анфисе?
– … – девушка в шоке уставилась на мужчину, будучи не готова к подобному раскрытию ее личности. Она слегка замялась и, болезненно прикусив губу, ответила: – Лучше, как к ведьме, так как сейчас я ведьма графского замка, а не святая Корлеса.
– Вот как.
Габриэль не стал задаваться вопросами, как делал это раньше, лишь тихонько кивнул на ее незамысловатый ответ, явно им удовлетворенный, от чего Лилит почувствовала, как еще до этого странная атмосфера приобрела совсем сумасшедшие нотки, в итоге словно поменяв двух сидящих напротив друг друга людей ролями.
– Есть ли что-то, что ты еще хочешь узнать? – надеясь разбавить неловкую тишину, Лилит первой нарушила молчание, предоставляя Габриэлю возможность задать один единственный вопрос, на который она честно ответит.
– Да, есть, – словно только этого и дожидаясь, мужчина сразу заинтересованно улыбнулся, приподнимая хрупкий бокал с алой ягодной жидкостью, – История твоего конфликта с королем. Расскажи мне о нем.
Он слегка отпил свежего сока, не сводя испепеляющего взгляда с незримого лица ведьмы. Если за ней не наблюдать, она попытается схитрить, что он просто не мог позволить.
– Хорошо, я расскажу. Взамен и ты мне скажи, после ухода с верхнего этажа башни, ты где-то контактировал с осязаемой темной материей? – возможно, это было просто ее предчувствие, хотя нет, она абсолютно уверена, что после этого небольшого обеденного перерыва Габриэль неуловимым образом преобразился, теперь его не так легко прочесть, как при их первой личной встрече и он даже начинает замышлять нечто, что могло бы в итоге пойти ей в убыток.
– Нет, конечно. Я сразу отправился в замок, после более детального осмотра башни, – даже не поведя взглядом, солгал Габриэль, ослепляя своей доброй лучезарной улыбкой.
Лилит лишь нахмурилась, но ничего не ответила по этому поводу. Она точно знала, что он врет, по нему сразу все видно, за эти несколько дней она хорошо изучила его, даже его «почерневшее я», и поэтому если бы он действительно ей сейчас говорил правду, то не использовал бы такую искреннюю улыбку для столь обычного обоснования своих походов.
Факт того, что Габриэль наконец дошел до той стадии, что начал обманывать, хоть и неуклюже, но все же пытался не мог ее не порадовать. Это был прогресс, настоящий прогресс с момента его прихода в холодный лес. Поэтому Лилит не стала раскрывать столь заметную ложь мужчины, лишь насмешливо хмыкнув, принялась обдумывать с чего бы начать рассказ своего детства.
Габриэль все это время внимательно наблюдал за девушкой и заметив даже через черную плотную фату очертания ее высокомерной усмешки, он сразу понял, что Лилит догадалась о его откровенной лжи. На самом деле мужчина особенно и не пытался скрыть факт своего обмана, ему нужна лишь реакция ведьмы на порочную попытку ее обдурить и, как ожидалось, она осталась полностью довольна им, позволив ему полностью подтвердить теорию о том, что хитрая ведьма пытается использовать его едва восстановившуюся статеру против короля. Вновь она пытается им вертеть ради удачного восстания, однако стоит ли ему прямо сейчас оборвать все эти надежды, тем самым, не позволяя собою пользоваться? Нет, у этой коварной женщины наверняка припрятан запасной план на случай подобного. Тогда может притаится и выждать подходящего случая, чтобы нанести внезапный сокрушительный удар? Это куда более лучше.
Смотря на ангельскую внешность Габриэля, Лилит и не подозревала, какие темные отвратительные мысли крутились в его голове. Глупая наивная улыбка и любопытные темно-синие глаза навевали приятную дружелюбную атмосферу, словно внезапно появившийся близкий друг, готовый выслушивать все твои жалобы и притирания, однако, к сожалению, она не могла позволить себе слишком большой вольности по отношению к нему. Есть что-то, что лучше держать в секрете до благоприятных времен.
– Начну с того, что моя мать на момент моего рождения была низшей священницей в церкви Корлес, а отец высококлассным священником, который в пьяном угаре решил взять мою прелестную матушку силой. Знаешь, что у всех в высоких кругах церкви нет детей, потому что их стерилизуют определенным заклинанием, так вот, этот священник не ожидал, что после той постыдной ночи моя мать забеременеет и родит девочку, то есть меня. Поначалу он отказывался верить в родство, но позже, с помощью определенных методов церкви, убедился, что я его дочь. Однако он не был похож на всех остальных ублюдков-отцов, которые пытались избавится от последствий интрижки, отец всячески помогал мне, обучал, приносил сладости, когда мама не видела, мы даже разыграли сценку, где я помогаю ему и за это он взял меня под опеку, чтобы остальные священнослужители не задавали лишних вопросов. Хоть они служат Богу, но язык их действительно тот еще враг, способный оклеветать всех и вся. Позже у меня появился маленький братик, внезапно и явно не от священника, однако отцу было все равно на второго ребенка, все свое внимание он уделял мне и моим первоклассным способностям. Я жила достаточно счастливо, мечтала стать сильнейшей священницей, чтобы помогать отцу в его нелегком деле, с матерью у меня были, так скажем, не очень хорошие отношения и я часто старалась меньше с ней контактировать. Однако все изменилось в один день. Самый ненавистный для меня и моего младшего брата. Мама внезапно вернулась и со слезами начала рассказывать о своей первой любви, погубившей ее жизнь. Она спрятала нас в тесном шкафу, через щель которого я и мой брат наблюдали как король, с его свитой пришли в нашу маленькую комнату, явно в ней не умещаясь, и о чем-то громко спорили, когда внезапно блеснуло остриё и голова моей матери покатилась по полу. Я все это видела. Брату я успела прикрыть глаза, но он все равно заметил взмах меча, отнявшего жизнь у родного человека. Мы смотрели, как она умирает и вспоминали ее последнее желание о будущей мести, в которой ее дети должны принять участие.
Лилит схватила бокал и залпом выпила ягодный прохладный сок, усмехаясь тому, что в холодную зиму она попивает напитки со льдом. История действительно правдива. Просто есть кое-что, что она не договорила, однако все равно, каждое из сказанных слов направленно на одну цель, заставить Габриэля посочувствовать ей.
– Это же не конец? – с надеждой спросил мужчина, подсаживаясь ближе к девушке, проявляя все свое любопытство и интерес к данной истории из ее детства.
– Нет. Дальше идет самое бесящее, так что готовься. Это как раз случилось пару месяцев назад, наконец заняв долгожданный пост высококлассной священницы и прославившись как «святая Анфиса» я хотела использовать ресурсы церкви для своей мести. Однако однажды король прислал мне приглашение на чаепитие, где были только мы вдвоем. Придя, мы немного побеседовали, я сквозь скрежет зубов польстила ему, а этот ублюдок в короне… в общем когда-то там он увидел меня без фаты и сказал, что хочет сделать своей тайной любовницей. Ты этого не знаешь, но я достаточно сильно похожа на почившую королеву. В общем, я отказалась, он разозлился на меня, я разозлилась на него, он пригрозил мне тобой, а я ему его дочерью и незаконнорождённым сыном. В итоге меня все это так сильно взбесило, что я ушла из сковывающей меня церкви и направилась сюда, в башню, где король скрывал свой грязный секрет, связанный с семьей Фритч. Я готовилась к твоему приходу, так как понимала, как сильно трясутся поджилки короля при виде этого места. И вот мы здесь, сидим и обсуждаем мое прошлое, после нескольких приятных дней общего времяпровождения.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70840102?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Кара А. Хэвен
Она – злобная ведьма, он – добродетельный паладин. Ему приказали убить ее, но она предлагает игру.Пять дней на то, чтобы переубедить его. Открыть глаза на истину.Но что на самом скрыто за завесой простой игры? Желание выжить или… отомстить?
Кара А. Хэвен
Твое злое великолепие
Глава 1
Конец осени. Легкий прохладный ветерок, предвещающий зимние стужи, слабым порывом обдувал каменные трехэтажные здания, наполняя их влажным запахом и леденящей сыростью. На улицах города, не взирая на мучающий холод, гремела восхищенная толпа, провожая горячими взглядами проходящих мимо них бесстрашных воинов, спасших их на время от неминуемой опасности.
Всем жителям священного королевства Веспон этот радостный момент запомнится надолго. Словно в сказке, сильный и добрый герой прошел через множество невзгод, преодолел дюжину испытаний ради своей возлюбленной – принцессы Розалины. И все обязательно должно закончиться свадьбой двух влюбленных, однако многие забыли, что сказки и реальность не могут пересекаться так же, как судьбы отважных героев и коварных злодеев. А всем так нравятся создавать вымышленные образы тех людей, которых они едва знают, что порою сами не замечают, как смешивают воедино свои медовые фантазии и жестокую явь.
В такой волшебной праздничной атмосфере легковерный народ встречал сильнейшего рыцаря, воевавшего за их отчаявшиеся души, побеждая любого чудовищного врага на своем пути. Редкие яркие солнечные лучи провожали полк благородных храбрецов, сопровождающего великого воина этой страны.
Каждый, даже самый необразованный житель, знал о нем. Габриэль Сервонте. Самый молодой паладин в истории, а также сильнейший синтон первого силового корпуса церкви Корлес, служителей Бога Корлес, повелевающего удачей и богатством. О его опасных приключениях слагали легенды, а о его страстной любви к Розалине писали амурные песни и весенние стихи. Вся его жизнь от начала и до конца была похожа на классическую сказку о любви. Всем своим видом, начиная от ослепительной внешности и заканчивая добродетельным характером, он был похож на живого святого. К тому же будучи синтоном, то есть человеком, способным усилить свое тело при помощи особой магии, к нему проявляли ненасытный интерес многие из аристократов, желая получить его поддержку.
Проходя мимо больших золотых ворот роскошного дворца, Габриэль напоследок энергично помахал столпившимся людям, ярко улыбаясь им, сейчас он чувствовал себя невероятно счастливым. В этот день, именно сегодня, он хочет сделать предложение своей возлюбленной и, наконец, пожениться. Он ждал более трех лет и сегодня чувствовал, что наступил тот самый момент, о котором мог только мечтать.
Внутреннее убранство королевского замка, как обычно, было полно разнообразием растительности разных сортов. От столь знакомого душного аромата редких цветов Габриэль в полной мере смог прочувствовать тот комфорт, которое дарило это место. Он неспешно направился мимо тронного зала, про себя обдумывая о том, как бы объявить отцу Розалины – королю Генриху Веспонскому – свое решение женится на его единственной дочери.
Габриэль нетерпеливо вошел в помещение, спешно проходя мимо стоящих бездвижно рыцарей, с которыми едва пересекался взглядом. Он направился прямиком в главный королевский кабинет, где король, со всей серьезностью и трудолюбием, выполнял свою тяжелую работу.
Слегка нервничая от волнения предстоящего разговора, Габриэль неосознанно слабо постучал так, что, если бы не мертвая тишина у дверей кабинета, вряд ли кто-то расслышал бы этот тонкий звук удара.
– Входите, – раздался приглушенный мужской голос, с нотками утомления.
Габриэль вошел в кабинет и сразу же осмотрелся. Вдоль стен стояли книжные шкафы с изобилием книг разных популярных жанров былых времен; прямо напротив крепкой двери с позолоченными узорами было большое панорамное окно, выходящее на прекрасный пестрый сад с интригующим названием Пекатум; недалеко от окна стоял стол из темного дерева, покрытый глянцем и переливающийся разными оттенками на лучах утреннего ноябрьского солнца. За исключением высокой бумажной горы, выстроившейся у стола короля, Габриэль чувствовал, что за время его отсутствия ничего не изменилось и это внушало некое спокойствие.
– На этот раз ты приехал намного раньше. Что ж, это к лучшему, – Генрих отложил некие бумажки, лениво поставив на них свою печать и обратил все свое редкое внимание наспех пришедшему благородному гостю.
Габриэль должен был признать, что сегодня Генрих выглядел особенно изнеможенным. Светлые короткие волосы были в беспорядке, под тусклыми зелеными глазами просели синяки от недосыпа, а само прекрасное взрослое лицо с небольшими ранними морщинами утратило былой румянец, став бледным, как у мертвеца. Сам по себе король не выглядел на свои сорок с лишним лет, он казался настолько молодым, что многие не дали бы ему и тридцати и, несмотря на свою нынешнюю неимоверную популярность у представительниц прекрасного пола, Генрих навечно оставался верен своей первой и единственной жене – Клаудии Фритч – чем вызывал уважение и удивление у знати.
– Ваше Величество, – почтительно поклонившись, Габриэль продолжил: – Ради вас и вашего великого королевства я прошел долгий путь. Я уничтожал бессчётное количество чудовищ и спасал каждого встречного на пути человека. Ради чувств принцессы Розалины и моих мужественных достижений, надеюсь, вы сможете одобрить мою просьбу о женитьбе с вашей дочерью.
Повисла неловкая пауза. Габриэль, чувствуя, как сердце начинает грохотать от напряжения, нервно сглатывает вязкую слюну.
– Я не против, – с улыбкой ответил король, взяв чашку уже остывшего приторного чая.
– Правда? – неверующе переспросил паладин, всматриваясь в мимику лица Генриха, словно пытаясь разобраться в запутанных мыслях короля.
Генрих очень сильно любит Розалину. Она его единственное дитя от любимой женщины, которое он всячески оберегал от всех вокруг. И прямо сейчас этот дотошный отец дал ему разрешение на свадьбу со своей дорогой дочерью.
– Правда-правда, – Генрих тепло посмотрел на будущего жениха дочери, видя в нем все еще несмышлёного наивного ребенка и продолжил: – Ты хороший человек. С тобой моя дочь не пропадет. Надеюсь, ты как следует о ней позаботишься.
– Конечно, Ваше Величество! – громко поклялся мужчина от нарастающих радостных эмоций.
– Однако, есть одно дело и мне нужно, чтобы ты выехал сегодня, – от резкого серьезного тона Генриха Габриэлю стало не по себе, внутри него зародилось какое-то нехорошее предчувствие: – Розалина недавно была подвергнута мощному проклятию, которое не могут снять даже лучшие священники из церкви.
– А как же святая Анфиса? Она же может развеять даже древнейшие смертоносные заклинания, – обеспокоенно спросил Габриэль, чуть ли не надрываясь с места.
– Она исчезла, пару месяцев тому назад. Бог его знает, где она сейчас, – услышав знакомое имя, Генрих на некоторое время замер, но сразу же взял себя в руки, не показав свою фатальную слабость верному подчиненному.
– Что же делать? – молодой паладин неуверенно уставился на короля в ожидании, когда тот скажет, как именно лучше поступить. Он чувствовал, как силы покидают его тело, стоило только представить измученную Розалину, лежавшую на белых простынях мягкой кровати и кричащую о помощи своим ослабшим от боли голосом, при этом выгибаясь своим пухленьким телом от невыносимых мучений, терзающих ее душу, пока она не познает на своем израненном разуме настоящий ад.
– Ей может помочь только одно. Лекарство, сделанное из сердца злой ведьмы. Сегодня же, отправляйся через Маллийский лес, прямо к заброшенному графскому замку и убей злодейку, ради спасения жизни Розалины, – несмотря на свой уставший вид, голос Генриха был тверд, в нем не было места для отказа, это не просьба, а приказ короля, которому каждый верный стране рыцарь должен беспрекословно подчиняться.
– Я вас не подведу, Ваше Величество.
Внезапное чувство тревоги вмиг захватило сознание Габриэля. Всем известно, что алуры являются сильными магами, предавшими Бога и отвернувшимися от священных учений церкви. Они также могут использовать силу, чтобы усилить свое тело или же изменить реальность, например, создавая из ничего огонь, что было просто невообразимом зрелищем, однако их душа стала безвозвратно принадлежать тьме, позволяя негативным эмоциям полностью управлять расколовшимся разумом и темными желаниями. В простом народе их звали ведьмами или же колдунами, поэтому, слушая короля, обращение к алуре в виде «ведьмы» казалось немного странным.
Габриэль спешно вышел из королевского кабинета и направился в личные покои принцессы. Добравшись до туда за несколько минут, он нетерпеливо постучал, в этот раз оглушая почти всех находящихся внутри людей от силы удара. Напуганная служанка кротко открыла дверь, напряженно вздохнув, увидев на пороге Габриэля.
– Как она? – сразу же спросил паладин, в молчаливом беспокойстве смотря на ошеломленную девушку.
Служанка, слегка прикусив бескровную губу от напряжения, перевела свой разочарованный взгляд куда-то в сторону, что казалось неестественным, и тихо прошептала:
– Ее Высочество прямо сейчас никого не принимает… это также касается сэра Габриэля.
Не дождавшись ответа, служанка быстро скрылась за дверью, вновь отделяя светлые покои Розалины от опасного внешнего мира, полным невообразимых чудовищ и лицемерных людей. Габриэль пустым взглядом уставился на белую, украшенную драгоценными алыми розами, дверь, на миг все его мысли остановились. Молча простояв с минуту возле заветной комнаты, он все же отошел от нее, с тяжелыми эмоциями, которые, как он думал, никто на свете не сможет понять.
– Сэр Габриэль? – послышался незнакомый молодой мужской голос, в котором чувствовалась некая насмешка.
Габриэль, не заметив незваного гостя, тут же напрягся, буравя свирепым взглядом незнакомого ему человека. Он был одет в черные облачения, украшенные золотыми и красными узорами, которые словно нити, тянулись от подола одежды прямо к воротнику, создавая странную мистическую атмосферу. С виду сразу же можно было сказать, что он священник из церкви Кориандра, Бога судьбы, который своими золотыми нитями управляет грешниками, восставившими против богов и нарушающие завет Кориандра.
– Да, а ты кто? – из-за беспомощности в отношении возлюбленной, вопрос Габриэля прозвучал скорее, как угроза, нежели простое любопытство.
Молодой священник загадочно улыбнулся, глубокий капюшон не позволял Сервонте более детально изучить черты лица стоящего перед ним человека, несмотря на весь свой интерес.
– Вам прямо сейчас нужно пройти очищение, – незнакомец проигнорировал вопрос, прямо обозначив цель своего обращения.
– Разве мне его не делали только два дня назад? Зачем еще одно? – недовольно спросил Габриэль, вспоминая навязчивую доброту ласковых священниц, желавших провести с ним свободное время.
Так или иначе, очищением является законное действие уполномоченного на то священника по изгнанию из тела верующего образовавшихся нечистот. Эти нечистоты получили название пургаменторум, которые вследствие длительного нахождения вызывают необратимые девиации полностью изменяющие определенные части человеческого тела.
Обычно подобную процедуру применяют к высокопоставленным аристократам, которые отчаянно хотели продлить свою жизнь, в надежде найти заветное, но никем не изведанное бессмертие. Однако, совсем недавно церковь начала оказывать подобные дорогие услуги и простым дворянам, и обычным гражданам. Конечно, было много недовольных из высшего общества, однако под натиском короля, эти возмущенные голоса стихли, сменившись холодным молчанием.
– Перед вашим уходом лучше сделать внеплановое очищение, потому что неизвестно какое время вы будете отсутствовать и сколько плановых очисток вы пропустите.
Слова молодого священника звучали разумно, но что-то в них все же напрягало, словно Габриэль собирался добровольно прыгнуть в капкан неизвестного ему двуличного злодея.
– Как, говоришь, твое имя? – с долей сомнения поинтересовался Габриэль, ища в парне подозрительные приметы, которые позволили бы ему схватить и допросить, как ему казалось, наглого обманщика.
– Господь мой дал мне имя Людвиг, – священник сложил руки вместе, приняв молитвенную позу, словно сам факт знания его имени уже являлся невероятным благословением, даже если это касалось величайшего воина королевства.
– Людвиг?..– подобное имя никогда прежде не использовалось в церкви и сейчас слышать его было немного странно.
– Лучше нам начать очищение, прямо сейчас.
Не дожидаясь ответа, Людвиг начал проводить загадочный обряд, это заняло всего несколько секунд, однако все те бурлящие негативные эмоции, которые буквально пожирали его изнутри все это время, вмиг исчезли, оставив за собой уже привычную пустоту где-то в глубине его сердца, на секунду обратив весь его мир в темные цвета.
– Возьмите, пожалуйста, в свое путешествие небольшой подарок. Это церковный амулет, единственный в своем роде. Он поможет вам не подвергаться действию пургаменторума некоторое время.
Людвиг передал серебряный ромбовидный амулет с драгоценным камнем небесно-голубого цвета на крепкой серебристой цепочке. Было странное ощущение, что этот амулет будто бы светился изнутри, создавая таинственную атмосферу, словно непостижимая сила, которая была запечатана и навечно скрыта от любопытных людских глаз в небытии.
Рассмотрев новый аксессуар как следует, Габриэль собирался задать пару вопросов Людвигу, однако тот исчез из его поля зрения так же загадочно, как и появился.
С некой безысходностью молодой паладин сжал в руке священный амулет, вяло посмотрев на полупустой широкий коридор, украшенный декоративными элементами классического искусства.
В течение самого долгого в своей жизни часа он собрался и отправился в новое незабываемое приключение. Габриэль печально посмотрел на роскошный королевский дворец, разочаровавшись, что так и не смог встретиться со своей возлюбленной Розалиной.
Он уверенно сделал первый шаг из лучезарной страны на встречу одного из самых холодных и беспощадных лесов континента – Маллийский лес.
Глава 2
Маллийский лес. Один из самых опасных лесов континента. В своих густых зарослях, куда не может пробраться и самый маленький лучик солнца, он хранит страшных чудовищ и кровожадных зверей, которые могут обглодать человека за считанные секунды.
Габриэль, идя по заросшей тропинке вглубь мрачного снежного леса, старался оставаться начеку используя почти все оставшиеся при нем силы. Однако, как бы далеко он ни заходил, как бы сильно ни желал скорее добраться до ведьминского замка, он словно шел кругами по дремучей роще, скрывающей за своими зарослями осязаемый голод и безумную злобу здешних обитателей. Бешенный холод сразу ударил в легкие, дышать с каждой секундой становилось невыносимо, а заледеневшие пальцы рук утратили былую подвижность и чувствительность. Ужасное осознание, что его, закаленное войной, тело, может так сильно подвергаться воздействию стихийного бедствия, слегка опечалило молодого паладина, привыкшего с легкостью преодолевать любые невзгоды.
Несмотря на пугающие истории о ужасных смертях в этом кровавом лесу, на удивление Габриэля, ему на пути никто не встретился, не было ни чудовищ, ни даже обычных зверей.
Пройдя еще несколько часов, он наконец смог увидеть смутные очертания заброшенного замка. Когда он подошел, перед ним предстала еще более зловещая картина, чем то, что он себе представлял.
Над старинным сооружением повисли темные густые тучи, хоть дождя и не было, можно было услышать оглушительный грохот грома и увидеть сверкающую молнию, что тянулась от самих небес прямо к земле. Повсюду слышалось злобное карканье чернокрылых падальщиков, шумный ветер бил по ушам, сразу дезориентируя, казалось, что мозг постоянно подвергается каким-то слуховым пыткам.
Перед мрачным нетленным замком, полным тайн и запретного колдовства, находился обрыв, соединенный хлипким деревянным мостом, связанный по обе стороны хрупкой заплесневелой веревкой. Габриэль неуверенно ступил на первую заледеневшую дощечку, проверяя, сможет ли этот ломкий ненадежный мостик выдержать вес его тела и экипировки.
Услышав резкий скрипучий звук из-под ног, Габриэль на секунду засомневался, однако, собрав всю свою волю в кулак, начал аккуратно проходить по мосту, балансируя на каждом шагу, словно от любого его неверного движения зависела жизнь тысячи людей. Наконец дойдя до главных тяжелых ворот забытого графского замка, Сервонте вытащил свой меч из ножен и уже готов был исследовать оставленное всеми, даже Богом, место, однако вмиг начал задыхаться.
Недавно подаренный церковный амулет ярко засветился чистым голубым цветом, а через пару секунд дал трещину и погас, не выдержав темной энергии, переполняющей это кошмарное место.
Словно зная о прибытии незваного гостя, тяжелая дверь мрачного замка издала жуткий скрип, открывая настежь ржавые ворота. Из тьмы открывшегося прохода появилась изящная женская фигура. Она неторопливо подходила к задыхающемуся Габриэлю и остановилась в нескольких шагах от него. Паладин чувствовал изучающий взгляд ведьмы, она ходила вокруг него кругами, рассматривая со всех сторон, на секунду даже рассмеялась.
Обледенелый воздух наполнял легкие, из-за чего горло становилось больным и охрипшим, Габриэль только потянулся за сдавливающим его амулетом, как женская голая рука, не чувствующая ужаса мороза, легким движением сорвала злосчастный оберег, позволив паладину вздохнуть более спокойно, чем это было несколько мгновений назад.
Подняв обнаженный стальной клинок, Габриэль устремил его в сторону ведьмы, однако, увидев ее, застыл. Нередко в известных сказках и разных история, на которых с десяти лет рос Габриэль, ведьмы описывались костлявыми, сморщенными, коварными, уродливыми, злыми и трусливыми старухами, которые всеми силами хотели испортить жизнь в ничем неповинной прекрасной деве. Поэтому, молодой паладин не знал как по началу реагировать на полную противоположность легендам, стоящую перед ним.
Девушка, вышедшая из ведьминского замка, красива и молода, несмотря на черную кружевную фату, скрывающую большую часть черт ее очаровательного худого лица. Ониксовое атласное платье с небольшим декольте и открытыми плечами подчеркивало ее привлекательную фигуру, а бледная молочная кожа, утратившая какой-либо намек на живой оттенок, гармонично сочеталась с мрачными тонами. Из-за фаты виднелись черные, словно самая темная декабрьская ночь, волосы.
Габриэль на секунду вспомнил, как однажды придя в церковь Корлес для очередного очищения, увидел у нескольких женщин-священниц полупрозрачную фату из белой тюли, однако, их одеяния были полностью закрыты, поддерживая принцип скромности и благочестия, у девушки же, стоящей перед ним, всё было наоборот, она нарочно открывала интимные участки тела, словно насмехалась над формой служительниц церкви.
– Вы злобная ведьма графского замка? – Габриэль с сомнением посмотрел на девушку, подумав, что коварная алура использует ее для своих злых замыслов, хоть и понимает, что подобная идея – полный бред.
– Так, ты пришел за моим сердцем? – девушка проигнорировала бессмысленный вопрос Габриэля, перейдя прямо к сути; голос ее был необычайно нежным и завораживающим, заставляющим сердце трепетать даже от легкого шепота.
– Верно. Вы причинили много зла невинным людям и должны понести ответственность! – Хоть Габриэль и говорил так, на самом же деле он не мог быстро решиться на свое первое убийство, раньше он сражался с ужасными монстрами, однако сейчас нужно было убить живого человека, даже несмотря на его злобную сущность, на это было нелегко решится.
– Причинила много зла? Ха-ха, как же. Итак, отважный рыцарь, что же я такого ужасного сделала, расскажи мне, ну же! – Лилит еле сдерживала смех, голос ее был полон сарказма и насмешки, уж кому как не ей знать, что является истинным злом.
–…– Габриэль молча вдохнул ледяного обжигающего воздуха и хрипло прошептал, – король вынес этот указ, значит, вы виновны.
– Интересная логика. То есть, если обожаемый тобою король вынесет приказ о наказании случайного человека с улицы, ты также будешь ему говорить, что неважно, виновен он или нет, если на то воля короля, то он должен понести наказание?
Габриэль не нашел, что ответить на заданный ею вопрос. Если человек невиновен, то его и не будут наказывать, однако, если все же подобный приказ появится, паладин задумался, как он сможет понять виновен указанный королем человек или нет?
Почувствовав появившиеся сомнения в читаемых мыслях Габриэля, Лилит сделала навстречу к нему первый шаг, она медленно приближалась, поглаживая тонкими бескровными пальцами заледеневшую сталь меча, направленную на нее. Заметив приближение ведьмы, паладин напрягся, однако не стал бездумно атаковать. Из-за фаты не было видно острых глаз девушки, однако Габриэль чувствовал, что она его нагло рассматривает.
Лилит медленно подняла худую руку, погладив светлые золотые волосы Габриэля. Увидев, что он сопротивляется, однако не пытается насильно оттолкнуть ее, она зловеще улыбнулась своими яркими алыми губами. Отдернув кисть, Лилит отошла от Габриэля на несколько шагов.
– Итак, сэр Габриэль, вот она я, злобная ведьма Лилит, которую король приказал убить на месте. И в тоже время я твоя спасительница, – Лилит ненавязчиво посмотрела на лежащий в снегу амулет, давая понять Габриэлю, о чем она говорит. Ему вспомнился тот служитель церкви Кориандра, Людвиг, давший ему этот злополучный оберег.
– Этот служитель… Людвиг… он связан с вами? – слишком большое совпадение, что прямо перед внеплановым походом ему впервые доставили из церкви священный амулет и тем более, что тот сломался спустя несколько секунд после входа на территорию мрачного замка.
– Что ж, сэр Габриэль, – улыбаясь, начала ведьма, снова проигнорировав вопрос паладина, в такт ее голосу ветер стих, а молния еще более зловеще стала сверкать, на секунду каждый раз ослепляя прибывшего гостя, – Давайте сыграем в игру? В течении следующих пяти дней я попытаюсь переубедить тебя не убивать меня и также дам тебе то, что вылечит твою любимую принцессу Розалину. Если же у меня не получится это сделать, то на пятый день ты просто убьешь меня, обещаю, сопротивляться не буду.
Хоть Лилит и играет своей жизнью, она прекрасно знает, чем вся эта показушная сделка закончится. Идеальный план, продуманный до мелочей, начал потихоньку реализовываться и прибытие Габриэля сюда, это первый шаг на пути к ее сладкой мести.
Глава 3
– Ваше Величество, сэр Габриэль отправился в Маллийский лес около шести часов назад, скорее всего он со священником уже добрался до замка, – сказал секретарь Аркан, уважительно поклонившись строго по этикету.
– Я понял. Можешь идти, – когда верный слуга сразу же вышел за дверь, Генрих, расслабившись, устало откинулся на спинку удобного кресла, с позолоченным основанием, взгляд зацепился за портрет его любимой мертвой жены.
Встав, он немедленно отправился к тринадцатилетней картине, грустно висящей в одиночестве среди книжных полок и бесцветных стен, краска на которой уже начала тускнеть, забываясь во времени будущих поколений. Генрих нежно провел пальцами по невероятно красивому лицу Клаудии, черные волосы, небрежно убранные в пучок и яркие изумрудные глаза, настолько насыщенные, что даже лучший королевский художник не смог сразу найти подобного оттенка, приковывали все его внимание. Прислонившись лбом к портрету, он словно в прострации попытался перенять вечно спокойный и добродушный характер любви всей его жизни, однако внезапно на него нахлынули неприятные воспоминания, заставившие с головной болью отойти от картины, чуть ли не сходя с ума от прекрасного голоса, говорившего мерзкие вещи.
– Ваше Величество, – вежливо обратилась та самая служанка, что недавно разговаривала с Габриэлем, – Ее Высочество желает встретиться с вами.
– Впусти ее.
Служанка, не поднимая головы, открыла дверь, через которую сразу влетела опечаленная принцесса. Ее яркие золотые волосы красиво переливались на свету, а тусклые зеленые глаза негодующе уставились на придирчивого отца. Внешне она ничем не напоминала королеву, однако некоторые черты личности Клаудии она все же переняла.
– Итак, папа, теперь расскажешь мне, зачем нужно было врать Габриэлю? – нагло сев на место короля за королевский стол, принцесса высокомерно взглянула на отца, показывая всем своим видом, что она не уйдет без ответа.
– Чтобы проверить его. Считай, что он от меня проходит последние испытание в любви, – загадочно ответил Генрих, оторвавшись от излюбленного портрета, который, как проклятье, приковывал все его внимание к себе, – он должен уничтожить ужасного монстра в человеческом лице.
– Вот как! – Розалина по наивному улыбнулась, с ее пухленьким лицом это выглядело очень по-детски мило, даже несмотря на то, что ей совсем недавно исполнилось восемнадцать. – А мне казалось, словно ты планируешь против кого-то что-то плохое. Однако врать Габриэлю все равно как-то не очень красиво…
Король не ответил, лишь уголки его тонких губ слегка дернулись.
– Ваше Величество! Дело срочное, – Аркан без стука вбежал в главный королевский кабинет, учитывая его дотошную строгость в отношении этикета, та шокирующая новость, которую он получил несколько мгновений назад, должно быть сильно его обескуражила.
– Насколько я помню, у тебя скоро начнется урок истории, – обратился Генрих к Розалине, погладив ее по голове, – иди скорее, а то опоздаешь.
Розалина недовольно надула свои полненькие щечки, но все же не стала спорить, увидев встревоженного Аркана, являющегося для нее предметом восхищения из-за его хладнокровия и объективного подхода к каждому решаемому вопросу. Она изящно встала с кресла короля и попрощалась, оставив двух людей в одиночестве разбираться с какой-то непредвиденной серьезной проблемой.
– Что случилось? – Генрих устало потер переносицу, за последние месяцы появилось очень много проблем, самым важным из которых является восстание, и он никак не может вычислить лидера, сидящего в тени и наслаждающегося бесконечными трудностями, свалившимися на голову короля.
– На границу начали активно нападать монстры. Самое странное то, что это было стайное нападение и некоторые выжившие видели поклон монстров неизвестному существу в лесу Ист! Это просто немыслимо… – быстро проторив это, Аркан наконец смог отдышаться, его удивление было ожидаемым, даже Генрих, услышав новость, недоверчиво посмотрел на своего верного подчиненного.
– Монстры… – скрестив руки, король отрешённо посмотрел в окно прямо на пышный цветной сад, который вот-вот должен засохнуть, под натиском бушующих ветров и безжалостных морозов, из-за чего Генрих невероятно сильно ненавидел все, что связано с зимой. И хуже всего как раз и были эти нечеловеческие обитатели льда и холода.
Монстры – худшие враги всех времен и народов. Обычные люди так и называют их просто монстрами, в церкви синтоны дали им более лаконичное имя – «иммундус», то есть нечистые, а алуры зовут их просто «претегианами» – обездоленные.
– Узнай, связаны ли предатели с таким резким изменением поведения у монстров и свяжись с церковью Корлес, – решительно приказал Генрих, сев за стол, продолжая перебирать нескончаемый поток разных бумажек.
– Так точно, Ваше Величество! – Аркан сразу же вышел за дверь, оставив короля в глухой тишине тоскливого кабинета.
Глава 4
Зайдя в непроглядную тьму бесхозного замка, Габриэль почувствовал тепло, обволакивающее все его тело, что было странно, ведь небольшие трещины, пропускающие холод, все еще присутствовали.
– Куда мы идем? – он недоверчиво посмотрел на ведьму, ведущую его по мрачному коридору, прямиком в неизвестность, от чего Габриэлю было не по себе.
– Как куда? Конечно, в главную башню этого замка, только она сохранила более-менее презентабельный вид, – Лилит схватила Габриэля за руку и ускорилась, словно торопясь к чему-то очень важному.
Пройдя сквозь небольшой, заросший сухими лозами сад, паладин наконец увидел самую величайшую достопримечательность графского замка. Башня Верум. Она была похожа на темный столб, устремляющийся к небесам, из-за густых туч не было видно даже краешка крыши столь мрачного и величественного сооружения. Зайдя внутрь, перед ними предстала старинная, можно сказать полуразрушенная, винтовая лестница, бесконечно поднимающаяся вверх.
– С завтрашнего дня пойдет отсчет, так что пока можешь устроится в комнате на втором этаже. Я же проживаю на четвертом, на третьем столовая, где мы вместе будем завтракать и ужинать, ввиду некоторых обстоятельств я буду постоянно отсутствовать во время обеда, так что можешь заниматься в это время самостоятельным изучением замка, однако… – Лилит внезапно повернулась лицом к Габриэлю и с серьезным выражением лица продолжила: – тебе запрещается входить в подвальное помещение.
Габриэль лишь хмуро кивнул на замечание ведьмы, все еще раздумывая над тем, почему он просто не убьет ее? Он даже согласился на глупую сделку, лишь бы отсрочить неизбежное, но стоит ему подумать о том, чтобы убить человека, как все его тело начинает дрожать от непонятных эмоций.
Лилит не обратила особого внимания на странную нервозность гостя, она властно развернулась и неспешно ушла вверх по лестнице на свой этаж. Габриэль провожал ее взглядом и, когда звук каблуков растворился в мертвой тишине башни, он задумчиво поднялся на второй этаж, видя одну единственную черную дверь среди серых заплесневелых стен. Габриэль с заминкой вошел в комнату, ожидая увидеть грязную кровать, пыльную мебель и разных устроившихся по углам насекомых, однако все выглядело совсем по другому: пышная двухспальная кровать с чистым, недавно постеленным приятным бельем темно-синего оттенка, нетронутые элементы мебели, сверкающие чистотой и уютом, на полу постелен теплый светлый шерстяной ковер, недалеко стоял маленький кирпичный камин с дровами, а возле кровати, на прикроватной столешнице загадочно стоял букет цветов из синих роз, от которых Габриэль впал в ступор, ведь подобного сорта роз недолжно существовать. Однако больше всего его поразила изумрудного цвета свеча, замершая возле приоткрытого окна, с зажжённым фитилём, зеленое пламя которого не колыхнулось и на миллиметр, оно горело ровно, словно не было настоящим.
Осмотрев яркую по-своему домашнюю комнату, положительное впечатление о ведьме вновь стало расти. Он то никак не мог ожидать, что, придя ради убийства злодейки, в итоге будет уютненько наслаждаться ее гостеприимством, словно недавнего королевского приказа, от которого завесила жизнь его возлюбленной, никак и не было.
Габриэль присел на краешек мягкой кровати и, взъерошив свои светлые волосы, осознал, какую глупость он сейчас совершает. Если все так пойдет и дальше, то он точно не сможет убить ведьму. Хотя в его голове крутился совершенно иной вопрос: сможет ли он, воспитанный на прощении и доброте ко всему, погубить чужую жизнь ради любви?
***
Лилит, сидя за каменным столом, на котором аккуратно располагались письменные принадлежности, писала сообщение для своего единственного сообщника: Ворона выиграла пять цветков, орел в саду. Действуй.
Слегка встряхнув перо, она оставила несколько капель алых чернил на пожелтевшей бумаге, после, позвав к себе свою любимую чернокрылую птицу, Лилит привязала маленькую кожаную сумочку, куда спрятала записку и оберег, разрушенный несколько мгновений назад. Дав небольшую пряность птице и нежно поцеловав ее клювик, она отпустила его, чтобы ворон, преодолевая темное небо и густой туман, возвысился над всем Маллийским лесом, как король, парящий в облаках.
Ужасная гроза наконец прекратилась. Лилит, подойдя к замерзшему окну, глотнула свежего воздуха, пропахшего лесной сыростью и наступающей зимой. Она устремила свой взгляд на уже пропавшего из виду любимого питомца, вспоминая, при каких необычных обстоятельствах смогла с ним познакомится. Сделав еще один глубокий вдох, Лилит закрыла заледеневшее окно, замечая, как сильно покраснели ее пальцы от холода. Заклинание подходило к концу.
– Совсем скоро все закончится…– ведьма задумчиво посмотрела в потолок, прямо на роспись, где темный силуэт, охваченный ослепительным солнечным светом, раздавал карты с неизвестным содержанием трем женщинам и четырем мужчинам. Словно Бог, награждающий своих любимых подданных.
***
В столь редкое для Маллийского леса солнечное теплое утро, в разрушенном графском замке, усеянного прорастающими дикими лозами, на третьем этаже темной переливающейся на свету Башни, за один стол сели два абсолютно противоположных друг другу человека: коварная ведьма и добродетельный паладин. Каждая из сторон, словно была представителем одной из фундаментальных фракций добра и зла.
– Ешь, не стесняйся. Все здесь приготовлено из натуральных продуктов, так что можешь не волноваться, – Лилит схватила нарезанный кусочек красного яблока и сразу же положила его себе в рот, наслаждаясь сладостью любимого фрукта.
– …– Габриэль не знал, что ответить, он лишь молча налил себе в отдельную чашку бульон из целебных трав и положил в неглубокую тарелку пшеничную кашу с ароматной черной смородиной и свежей красной малиной, – Неужели обед будет… таким же? – Габриэлю стало немного неловко, ведь он прямо сейчас отнеся пренебрежительно к чужому гостеприимству, указав на маленькие порции.
– Обед, конечно, будет более сытным, однако для завтрака нужно что-нибудь легкое, поэтому я с утра пораньше всегда ем только такую пищу, – Лилит наложила и себе ягодной пшеничной каши, изыскано, с ноткой аристократизма, поедая ее ложкой за ложку, – После, пойдем, прогуляемся в сад Пекатум. Там мы начнем наш долгий пятидневный разговор.
– Сад Пекатум? – Габриэль недоверчиво посмотрел на Лилит, задумавшись, не послышалось ли ему столь знакомое название.
– Я понимаю, о чем ты думаешь. Королевский сад Пекатум… Знал ли ты, что тот королевский сад построен по подобию этого графского сада Пекатум?
– Впервые об этом слышу, – Королевский сад во дворце цвел и пах еще до того, как Габриэль заступил на службу, поговаривали, что это сквер почившей королевы Клаудии, любившей пестрые цвета и красивые пейзажи.
– Тогда поздравляю! Ты узнал что-то новое, – Лилит, как могло показаться, искренне улыбнулась, игриво хлопнув в ладоши, подражая маленькому ребенку, – а теперь идем! Пора наведаться в сад.
Она потянула Габриэля за руку, нетерпеливо выводя его из просторной ярко освещенной комнаты прямо на улицу, свежий прохладный воздух ударил в легкие, бодря своим легким морозом теплые тела двух людей. Извилистая дорога заняла меньше пяти минут от тусклой Башни до красочной долины, где, через мгновенье, перед ними предстала огромная стеклянная теплица, озаренная необычными свечами с зеленым искрящимся огнем. Войдя в внушительных размеров сооружение Габриэль сразу заметил яркие неоновые цветы, завораживающие своей демонической красотой и соблазнительным запахом.
– Красиво, да? – спросила Лилит, подходя к прекрасным синим лилиям с желтыми люминесцентными тычинками, она, не коснувшись растения, нежно провела рукой в нескольких миллиметрах от завораживающих лепестков, словно околдованная сказочной красой.
– Да… довольно необычно, – Габриэль рассматривал разнообразной формы плоды и цветки, удивляясь столь странным, диковинным и до селя не виданным обликом волшебных растений.
– Однако, к счастью или к сожалению, эти цветы являются ядовитыми. Ты должно быть уже знаешь, что чем ярче цвет, тем смертоноснее растение, животное или даже человек, – Лилит загадочно улыбнулась, отвернувшись от цветущей лилии и взглянув прямо в небесно-светлые голубые глаза. Черная кружевная фата на ее лице слегка колыхнулась от резкого поворота, благодаря чему Габриэль смог на секунду заметить нежные розовые губы девушки, от чего у него замерло дыхание.
– Что вы хотите мне сказать таким образом? – Сервонте отринул посторонние мысли, сосредоточившись лишь на нынешнем разговоре, непонятное чувство зарождалось где-то в глубине его сердца, от чего становилось некомфортно и даже в некоторой степени противно.
– Я лишь хочу показать тебе что, чем прекраснее внешность, тем более гнусная внутренность. Можно взять в пример твоего отца.
– Отца? – Габриэль не очень хорошо помнил его, все воспоминания обрывались, стоило только попытаться об этом подумать, он лишь знает, что в десять лет его забрали у так называемого отца в церковь Корлес и с того момента начался путь безумных тренировок и ужаснейших битв с иммундусами.
– Не переживай, когда-нибудь память к тебе вернется, хотя печально осознавать, что у такого красивого покорителя женских сердец так ужасно работает голова, – Лилит наиграно вздохнула, словно действительно переживала невероятную потерю того, что Габриэль забыл свое детство, да и был довольно глуп к тому же.
– А откуда вы знаете мое прошлое?
– Красивые девушки много что знают.
– Хах, разве вы не говорили, что все красивые люди ужасно токсичны, при этом, мне интересно, как вы относитесь к себе? – увидев, как Лилит уверенно, словно правда была несусветной красавицей, говорит такие неоднозначные вещи, Габриэль хотел задать ей неудобный вопрос о том, что она думает о себе.
– О, если смотреть на мое лицо, то я должно быть самая ядовитая и опасная женщина во всем мире.
– …– мужчина отказался комментировать столь высокомерные и самолюбивые слова, решив сменить тему немного в другое русло, – Вы сказали, что у меня тоже красивая внешность, вы думаете, я тоже токсичен?
– Пхаха, ты не являешься пока что никем в этом уравнении, потому что сначала должен восстановить свою внутреннюю красоту.
– Я вас не понимаю, может, это у меня слуховые галлюцинации или вы все-таки мне посоветовали обращать внимание на красивую внешность людей, а потом говорите о внутренней красоте?
– Я говорю, что все привлекательные и умные люди, довольно лицемерные, просто они могут встать на твою сторону и помогать в достижении целей или же жестоко подставить тебя и убить, так, что ты этого даже не ожидаешь. Важную роль, конечно, играют цели, однако всегда все смотрят только на лицо. Покорять людей с одного взгляда, вот в чем ценность красивой внешности, однако заставить оставаться преданным тебе до конца, это дело уже внутренней красоты, что, к сожалению, у тебя отняли, – Лилит подошла к Габриэлю еще ближе, подняв худую руку, она погладила его прекрасное лицо бледными кончиками пальцев, прежде чем ее кисть оказалась в плену чужих более сильных рук.
– Зачем вы постоянно меня трогаете? – с самой первой встречи Лилит постоянно каким-либо образом интимно касалась его, что обескураживало и в тоже время волновало.
– Просто ты мне кое-кого напоминаешь, поэтому я не смогла удержаться, – она отошла от него на некоторое приличное расстояние, удовлетворенная его внезапным порывом, и продолжила: – На самом деле я хочу, чтобы ты вернул себе свою прежнюю идеальную статеру. Вот моя цель.
– Статеру? То есть духовный баланс? – Габриэль с недоумением посмотрел на хитро улыбающуюся девушку и пытался догадаться, о чем же она думает, при этом ожидая ее ответа, но та лишь пожелала ему приятной дальнейшей прогулки и отправилась в неизвестном направлении.
Недалеко, словно гром в ясном небе, прозвенели старинные часы Башни, маленькая узорчатая стрелка указывала ровно на двенадцать, намекая на скорейший сытный обед в одиночестве.
***
Предоставленная еда на обед действенно выглядела очень аппетитно. Наслаждаясь солнечными лучами, прорывающихся через светлые шторы прямо в сверкающую уютом комнату, при этом блаженствуя от вкуса пряного стейка, Габриэль смог на некоторое время забыть о приказе, принцессе, даже о своем статусе паладина, единственное, что занимало его мысли, так это ведьма и ее загадочное, в некоторое время даже по-своему безумное поведение, от которого он не понимал, как ему действовать и говорить с ней дальше.
Плотно поев, он отправился на изучение этого заброшенного при необычных обстоятельствах падшего замка. Сначала он отправился в основной корпус, осматривая заросшие гостиные комнаты, поняв, что в них нет ничего существенного, Габриэль отправился искать кабинет бывшего графа этого поместья. Находился он прямо на третьем этаже, размеры этой комнаты поражали, возможно, этот кабинет ни в чем не уступал королевскому офису Генриха. Габриэль неспешно подошел к грязному изысканному столу и начал потихоньку его рассматривать, надеясь найти хоть какую-нибудь важную информацию. Зная о привычках дворян все самое ценное прятать в укромных местах, он начал осматривать ящики более детально, пока не нащупал в одной из них потайное дно, к которому требовался особый ключ.
Оставив на некоторое время, затею с грубым открытием тайника, из-за возможных неизвестных механизмов, Габриэль осмотрел комнату еще раз, зацепившись взглядом за небольшой прямоугольный кусочек стены, который казался слишком чистым для такого заброшенного места.
***
Лилит в это время находилась в подвале, по-новому отстроенном, пестрящем лишь белым цветом, от которого любому другому человеку стало бы не по себе. Внутри комнаты был небольшой круглый бассейн с неизвестной молочной жидкостью и плавающими золотыми причудливой формы листьями.
Без промедления сняв открытое облегающее платье и кружевную фату, она неспешно окунулась в бассейн, сдерживая вздох восторга и стон боли. Черные длинные волосы, подобно змеям, плавали на поверхности воды, создавая заметный контраст с белой жидкостью. Лилит взяла жемчужный крем, стоящий возле бортика, и принялась размазывать его по своему прекрасному лицу. С особой нежность и заботой, она наносила вещество на каждый миллиметр кожи, вдыхая сладкий аромат цветов.
Лилит была одержима красотой, она делала все возможное, чтобы оставаться очаровательной и привлекательной, даже если это было во вред здоровью.
Находясь в подобии ванны больше часа, она наконец вышла из нее, сразу же подбегая к зеркалу и рассматривая свое отражение. Бледное худое лицо с правильными чертами, розовые тонкие губы, черные невероятно длинные волосы, струящиеся водопадом к полу и глаза… яркие зеленые глаза, цвет которых никто не мог воспроизвести ни на картине ни тем более описать словами. Они были неповторимы и отличительны в своем роде.
Удовлетворенная своей ослепительной внешностью, Лилит вновь оделась в черное платье, на этот раз с разрезом с правой стороны до бедра и, конечно, не забыла про фату, которую она также несколько месяцев назад в последний раз надевала на своей некогда ненавистной работе, только та фата была иного цвета и подразумевала под собой совсем иной смысл.
Вновь скрыв свое прекрасное лицо, Лилит отправилась на третий этаж Башни, готовясь к незабываемому ужину.
Глава 5
Настал час пик. Ведьма задумчиво попивала красный напиток, по запаху напоминавший виноградный сок и, прищурившись, уставилась на пустовавшее напротив нее место. Через некоторое время послышался громкий топот сапог, быстро поднимавшихся по лестнице и затем появился и сам опоздавший на ужин гость.
– Мне стоит спрашивать, где ты гулял? – Лилит по-доброму улыбнулась, встав со своего места и подойдя к Габриэлю. Скрывая свое раздражение за преградой темной фаты, она, уже привычно подняв руку, погладила гладкую щеку совершенного лица паладина.
– Вы можете прекратить это делать? – мужчина смущено отошел от девушки и, найдя спасительную соломинку из этой неловкой ситуации, сел за стол, украшенный теми же свечами с почти неподвижным изумрудным пламенем и странными искрами, что были в саду Пекатум. – Я изучал замок, поэтому и припозднился. Прошу прощение.
– Ничего страшного! Меня порадовала твоя реакция, ты так быстро бежал сюда, надеясь прибыть вовремя, я польщена. Так что ж, ты нашел что-нибудь интересное в этом Богом забытом месте? – Лилит сделала еще один глоток прекрасного сока, скрывая свою хитрую ухмылку.
– Да так… ничего особенного. Замок почти разрушен, поэтому мало что сохранилось, – говоря это, Габриэль старался смотреть на что угодно, только не на лицо ведьмы, из-за бокала ее фата вновь приподнялась, показывая малую часть бледных утонченных черт.
– Вот как… что ж, обидно немного, но ты не сдавайся, тот, кто ищет, тот всегда найдет, а если не нашел, значит плохо искал.
– Если этого изначально не существует, то искать нечего, – возразил паладин, наливая себе ягодный морс в отдельно взятый бокал.
– Если не существует, то сделайте так чтобы существовало, разве не просто?
– Ох, прошу прощения, я зря напрягаю вас.
– Ничего подобного. Кстати, сколько тебе лет? – Лилит ненавязчиво положила свою руку на руку Габриэля, слегка сжимая ее.
– Двадцать один, – паладин убрал свою руку и серьезным тоном сказал: – Послушайте, у меня уже есть невеста, прошу вас воздержаться от каких бы то ни было прикосновений.
– Хм… во-первых, мне только восемнадцать, так что обращаться на «вы» ко мне не нужно, во-вторых, мне плевать, кто с кем помолвлен, так как на кону моя жизнь, в-третьих, я не пытаюсь тебя соблазнить, ты напоминаешь мне младшего брата, так что прошу, не выдумывай лишнего, – Лилит слегка рассмеялась в конце, из-за чего Габриэлю стало неловко, он, смущаясь, опустил голову со стыда, что не так понял собеседницу.
Ведьма с неким предвкушением наблюдала за растерянностью паладина. Базовые принципы манипуляции: заставь оппонента думать, что он ошибается в своих суждениях по поводу вас, позволив вам взять больше контроля над ним. Чем больше чувство вины и стыда, тем сильнее он будет стараться исправить свою ошибку.
– Раз уж мы разобрались с этим недоразумением, приступим к ужину? – как ни в чем небывало, Лилит наложила себе простой салат без овощей, состоящий в основном из фруктов и ягод.
– Хорошо, – Габриэль, все еще испытывая смущение, хотел поменьше разговаривать, из-за нависшей странной атмосферы, однако ведьма не предоставила ему этой возможности, сразу начав диалог, лишь только попробовала салат.
– Скажи, такое мнение обо мне у тебя сложилось из-за того, что король назвал меня злой?
– Я не могу сказать наверняка…
– Может, из-за того, что я ведьма, ты решил, что я злая? Ведь в историях их часто так описывают, да и все люди в целом тоже боятся их, считая убийцами и насильниками, – Лилит посмотрела прямо в глаза Габриэлю, а затем обиженным тоном полушепотом спросила: – Для тебя я тоже такое же зло?
– Нет, конечно! – решительно ответил Сервонте и, прежде чем ведьма успела задать еще один неудобный вопрос, он сразу ответил: – Я думаю, что вы…то есть ты по-своему хороший человек. Ты никого не убиваешь из соседних городов и ведешь, в основном, затворнический образ жизни, никому, не причиняя зла… Я не знаю причины, по которой король лично отдал такой приказ, однако, надеюсь, что вы сможете прояснить все недоразумения, которые между вами произошли.
– Не смеши меня! – хрипло произнесла Лилит, от гнева даже дрожали кончики ее пальцев, чего Габриэль не мог не заметить, – Знаешь, что больше всего меня раздражает в подобных тебе людях? Вы не мыслите своей головой! Всегда смотрите на ситуацию с позиции жертвы, думая, что «мы хорошие не виноваты, а вы злые, поэтому ваша вина»! Тем более этот король, что с толку от его короны на голове, если внутри он является настоящим чудовищем. Хочешь, я открою тебе страшную истину?
Не дождавшись, пока Габриэль отреагирует, Лилит резко встала со своего места и подошла к нему почти вплотную, ее ярость казалась почти осязаемой, душила, создавала иллюзию, что свет в комнате померк, навевая опасное чувство предстоящего кризиса, которое Сервонте обычно испытывал перед смертельной битвой с иммундусами.
Он, завороженно смотрел, как ведьма приближается к нему, затем, едва коснувшись его уха фатой, она прошептала:
– Король привел тебя убить меня, чтобы устранить угрозу, потому что, я знаю его отвратительный секрет. Сам он боится подойти ко мне близко, из-за моей силы, ты же закален, поэтому являешься для него идеальным орудием. Кровавым мечом, – горячее дыхание сладко обдувало покрасневшую мочку уха, однако слова, сказанные ею, задели его по больному.
– Не говори того, чего не знаешь! С чего ты решила, что я так сразу поверю тебе? – Габриэль рывком отстранился от нее, однако Лилит, оперившись о его стул уже успела расставить по обе стороны от него свои руки, лишая возможности сбежать.
– С того, что этот замок сам по себе является сплошным доказательством помешанности короля. Стоит тебе найти подсказку, и я расскажу тебе все более детально, а до той поры, ты будешь верить… верить, что в мире действительно все делится на «зло» и «добро». – Лилит сильнее прижалась к Габриэлю и увидев небольшую панику в его глазах, отошла и, как ни в чем не бывало, села за свое место.
– Почему не расскажешь сейчас? – от столь резких эмоций ведьмы в сторону короля, Сервонте не стал и дальше продолжать вести взрывоопасную тему, сменяя ее на что-то более дружелюбное.
– Ты, кому промыли мозги дурацкими стереотипами, не сможешь так сразу принять правду, поэтому найди ее сам, – Лилит взяла со стола ломтик молочного шоколада, созданный полвека назад известным ученым-бароном, и сразу же надкусила, разбавляя свое раздражение прекрасным пряным вкусом десерта, – Так или иначе, я хотела рассказать тебе оригинальный сценарий из пьесы о «Бедной красавице». Ты должен вдуматься и завтра утром ответить, кто из персонажей этой истории является истинным приверженцем злой стороны, а кто просто жертва. Итак, начнем…
Глава 6
Тысячу лет тому назад, когда континент еще не был поделен на три отдельных королевства, у подножья невысокого холма стояла ничем не примечательная деревушка. Хлипкие дома, домашний скот, даже ничем не выделяющиеся люди, в ней не было ничего столь примечательного, однако там однажды родилась невиданной красоты девочка. Росшая вместе с деревней маленькая сельская леди постигала дружбу и любовь, она была невероятно активной и хотела всем и каждому помочь, за что деревенские жители обожали и баловали ее.
Имя этой девочки – Сан, полностью описывающее маленькую красавицу, вечно улыбающуюся и глупо играющуюся.
Как только девочке исполнилось четырнадцать, непрерывным потоком начали приходить предложения о замужестве почти от каждого мужчины в поселке, однако Сан не отвечала ни на одно из них. Она мечтала о настоящей любви, о благополучной жизни и прекрасном ребенке. Живя изо дня в день с мыслью, что все однажды изменится, что однажды прекрасный принц увезет ее в далекие края, как обычно описываются в сказках, Сан жила, веселилась и гуляла, она еще больше начинала помогать всем, кто в ней нуждался, ведь только добрую и прекрасную девушку заберут на свадьбу с принцем. Взрослые часто потакали ее фантазиям, не замечая, как все сильнее и сильнее Сан в них погружается, на некоторые мгновенья она могла так глубоко уйти в себя, что даже не откликалась на какие-то ни было прикосновения.
В какой-то момент, один из пьяных жителей этого тихого поселка захотел воспользоваться странным состоянием Сан. Он уволок ее в старый протёкший сарай, аккуратно положил на стог сена и начал раздевать. Руки его тряслись из-за алкоголя и необузданного возбуждения, однако свои мерзкие действия он не смог завершить, так как был пойман с поличным сыном старосты деревни – Асом. Этого пьяного мужчину сразу изгнали, без права на прощение, однако именно в этот момент жители осознали, как сильно Сан начала пропадать в фантазиях.
Беспокоясь за состояние Сан, Ас решил стать ее личным другом-телохранителем, при этом питая к ней романтические чувства из-за ее невероятно красивой улыбки и невиданных ранее золотых глаз, отражавших в себе свет Солнца, при этом сама девочка не понимала странное навязчивое опекунское поведение почти от каждого жителя поселка и это вгоняло ее в тоску.
Спустя год, в деревню приехал немолодой знатный дворянин, желавший сделать Сан своей третьей молоденькой женой. Все жители были против этого, воспитывая с ранних лет девочку, они уже пропитались к ней неким родительским чувством, а сами мать и отец Сан пригрозили незваному гостю, надеясь уберечь дочь от нежеланного брака, однако, сама девушка согласилась выйти замуж за дворянина, назвав это настоящей долгожданной любовью.
Сан долго старались уговорить не ехать с этим отвратительным мужчиной в портовый город, однако она лишь махнула всем им рукой и отправилась в путешествие с новым возлюбленным.
Они сыграли громкую свадьбу, многие приходили посмотреть на прекраснейшую что ни на есть невесту, ослепляющую своей красотой Солнце и Луну. Однако жизнь в браке оказалась намного более ужасающей, чем она могла себе представить. Сан подвергалась бесчисленным издевательствам и надругательствам, как и от своего мужа, так и от других его аристократичных жен и изысканных любовниц. Единственное, в чем она их превосходила, так это во внешности, что эти знатные дамы и пытались испортить. Уничтожить ее единственную защиту.
Сан впала в депрессию. Она днями не выходила из своей комнаты, отказывалась от еды, лениво разрывала приходящие ей приглашения на чаепития и тоскливо смотрела в окно, вспоминая прекрасные былые времена в деревне, где каждый хотел ее уберечь от опасности. Особенно Ас.
Два года спустя, дворянин был жестоко убит в своей же спальной комнате, и никто не знал, связано ли это с интригами в высшем обществе или же это просто чей-то ревнивый любовник решил избавится от запасного колеса своей второй половинки. Так или иначе, Сан в свои семнадцать стала вдовой, не получившей от своего скрупулёзного мужа ни единой монетки на дальнейшую жизнь. На похоронах, она стояла в самом темном углу и молча смотрела на дорогой гроб пустым взглядом, наконец осознавая, что весь ад, который она прожила за эти два года, наконец закончился. Она свободна.
– Прошу прощение, миледи, – Сан посмотрела на ухоженного, утонченного темнокожего молодого человека с неким недоумением и, заметив замешательство собеседницы, незнакомец продолжил: – мое имя Элиот Мечест, я старший сын герцога Мечеста с запада.
– Зачем вы ко мне подошли? – голос девушки был очень тихим и осипшим, словно она впервые произнесла свои первые слова за последние два года.
– Мне показалось, что вам одиноко стоять здесь в компании угрюмых людей, – Элиот ярко улыбнулся, нежно смотря на стоящую перед ним исхудавшую красавицу.
– Вы не должны об этом переживать. Я уже привыкла, – не проявляя интереса к дальнейшему разговору, Сан резко развернулась и хотела уйти, однако ее неожиданно схватили за руку, заставив все тело дрожать от нарастающего страха быть вновь побитой.
– Давайте завтра встретимся у фонтана на главной площади. Пожалуйста, – Элиот, увидев, что Сан чувствует себя некомфортно от прикосновений, сразу же отпустил ее, выглядя при этом виноватым из-за подобного вторжения в личное пространство девушки.
–…Хорошо, – Сан согласилась.
Она сама не понимала почему дала согласие: из-за давящего одиночества или потому что этот человек так по-доброму улыбался, благодаря чему ей хотелось верить в лучшее в нем. Сан даже не могла подтвердить подлинность его личности, однако отчего-то она верила, что этот новый знакомый действительно хороший человек и что в будущем у нее наконец может появится верный друг, слушающий ее бесконечные жалобы и старые истории о временах яркого детства, о том, как она мечтает вернуться в родной поселок и встретится со семьей, за все эти два года она постоянно о них думала.
На следующий день, как и обещала, Сан отправилась встретиться с Элиотом. На этой встрече она особенно хотела выглядеть хорошо, впервые за два года она открыла свой шкаф с прекрасными шелковыми платьями разных оттенков, которые ей дарил бывший ныне покойный муж. Выбрав самое скромное, но изысканное одеяние, Сан сделала себе легкий макияж и уложила свои светлые волосы так, чтобы они не мешались. Смотря на себя в зеркало, она наконец почувствовала некую живую энергию внутри себя. Ее красота не увяла и это ее успокаивало.
Элиот также был одет в простую, но довольно утонченную одежду, выделяющую его среди простых работяг, ходящих туда обратно по площади.
– Добрый вечер! – Элиот замер, смотря на прекрасную девушку перед ним, его щеки слегка покраснели и, смутившись, он на некоторое время перевел свой взгляд в совершенно противоположную сторону, чтобы слегка успокоится.
– Неужели я плохо выгляжу?.. – увидев смущение Элиота, Сан хотела над ним немного пошутить, однако из-за ее тихого, будто от обиды, охрипшего голоса, могло показаться, что она действительно подумала о своей непривлекательности в этот момент.
– Нет, конечно! Вы сегодня невероятно обворожительны! – Элиот, чтобы доказать ценность своих слов, взял ее за руку и подвел к фонтану, там, смотря на отражение в воде, прошептал: – вы настолько красивы, что я не уверен, что смогу защитить вас от всех мужских взглядов…
Сан неловко посмотрела на водную гладь, разглядывая уже повзрослевшее лицо юной девушки, затем, переведя свой взгляд на сопровождающего ее крепкого мужчину, более детально рассматривала уже его. Хоть он не был красив, однако его добрая улыбка и нежные карие глаза полностью завоевали ее сердце, но помня свою непоправимую ошибку, за которую она расплачивалась в течении двух лет, Сан не решилась сразу говорить о своих чувствах, травмирующий опыт остался глубоким шрамом на ее истерзанной душе.
Закатное солнце романтично освещало персиковым цветом невысокие каменные здания и закрытые пустые лавочки. Среди шумной толпы людей на площади, Сан и Элиот чувствовали себя одними на этом крошечном северном континенте Глоаб. Они весело гуляли, рассказывали друг другу нелепые до безумия истории и радовались, находясь в чужом обществе. В такой атмосфере, Сан поведала, как тяжело ей жилось с мужем, как хотелось сбежать от него, всякий раз, когда видела, однако она боялась, что он приедет в ее родную деревню и создаст неприятности, как она однажды чуть не убила себя, после очередного надругательства… Все эмоции, скопившиеся после двух лет унижений, наконец могли выплеснуться на новообретенного друга.
– Успокойся… – Элиот нежно погладил Сан по плечу, стараясь хоть как-то оказать ей поддержку, – этот ублюдок сдох, так что забудь о нем. Он остался в прошлом, ты же смотри в будущее и не позволяй этому ублюдку всю жизнь быть твоей тенью, иначе ты навечно так и останешься принадлежать ему.
Сан обняла Элиота и еще сильнее расплакалась. Она знала, что должна отпустить того подонка, знала, что как только сможет его забыть она вздохнет полной грудью, наслаждаясь свободой, однако Сан не могла этого сделать. Она видела своего мужа почти везде, мертвенно бледное лицо с перерезанной глоткой презренно смотрело на нее, она не могла избавится от чувства, что скоро ее покойный муж придет за ней в мир живых, дабы захватить ее в губительный плен неизбежной смерти.
– Может… ты не хочешь поехать ко мне? Там очень спокойно и ты сможешь потихоньку восстановится! – нервно протараторил Элиот, глупо махая руками, чем вызвал смешок у Сан, – я серьезно!
– Я верю. Тебе я верю, – сказала девушка, крепко обняв юношу.
Так они провели весь день в компании друг друга. Под утро к девушке приехала простая карета, без каких-либо отличительных знаков, внутри ее уже ждал Элиот, который без каких-либо вопросов первым делом пошел помогать ей с багажом. Сан всегда чувствовала себя в безопасности, находясь рядом с ним, ее галлюцинации с мертвым мужем пропадали, и она могла почувствовать долгожданное спокойствие и умиротворение, из-за чего еще сильнее привязывалась к Элиоту.
В герцогстве ее приняли не слишком радушно, думая, что это очередная хитрая лисица, намеревающаяся воспользоваться добродушным характером их господина, однако, познакомившись с ней получше, прислуга стала общаться с ней более дружелюбно. Сан ничего не просила, она лишь тихо сидела в своей комнате, ожидая прихода Элиота и, когда он приходил, радостно встречала его, заключая в нежные женские объятия.
Спустя полгода такой жизни, Элиот сделал ей предложение и Сан без раздумья согласилась. Родители молодого Мечеста не были против этого брака, наоборот, они поддерживали сына в его стремлении сделать все возможное и невозможное, чтобы остаться вместе со своей возлюбленной. Герцог устроил пышный банкет, куда пришли аристократы почти со всего континента. Красота Сан вмиг покорила их и они намеревались поближе узнать будущую герцогиню Мечест, однако сама девушка боялась находится в чужом обществе без Элиота, постоянно вспоминая давно убитого бывшего мужа, даже спустя полгода, хоть она и смогла более менее прийти в себя, однако некий ужас, преследовавший ее словно холодная тень из преисподней, никак не хотел исчезать, напоминая о себе в самые неподходящие для этого моменты.
В самые тяжелые времена, Элиот всегда находился со своей невестой, крепко сжимая ее руку, надеясь таким образом показать ей, что никогда ее не отпустит и будет вместе с ней до конца.
Прошло еще время после свадьбы и, наконец, в герцогстве появилась радостная новость. Сан беременна. Все по этому поводу устроили большой праздник, приготовив самые вкусные блюда и подготовив самые прекрасные подарки в виде украшений, все начали встречать герцогиню из покоев кубком с фамильным гербом Мечест в котором было черное, словно чернила, вино. Это был некий обряд, будущая мать наследника, в момент беременности должна выпить угольную жидкость из фамильного кубка, чтобы ребенок появился на свет прирожденным правителем.
Несмотря на ужасный цвет, вино оказалось безвкусным, хотя Сан мерещилось, что это крепкий алкоголь или, в худшем случае, горькое лекарство.
Во время беременности Элиот навещал Сан по несколько раз за день, в любое время дня и ночи, а молодая герцогиня наслаждалась его любовью, наконец почувствовав себя по-настоящему живой и нужной. Беременность проходила хорошо, никаких негативный реакций не было, а учитывая, сколько всего за день ела Сан, слуги уже начал шутить, что ребенок родится уже пятикилограммовым!
Наконец, момент настал. Роды были очень болезненны, однако пережив их, Сан наконец смогла увидеть своего сына. Ему дали имя – Людвиг.
Из-за слабости, Сан не могла вставать некоторое время, однако именно в этот момент она начала замечать, что Элиот стал заходить к ней все реже и реже. Через некоторое время он приходил только раз в несколько дней, а когда она спрашивала об этом, он лишь отмазывался работой, что заставляло Сан чувствовать себя несчастной.
По прошествии нескольких лет, Людвиг становился все выше и выше, он выглядел старше своих сверстников из-за своего необычно большого телосложения. Сан всеми силами старалась ухаживать и лелеять его, потому что в такие времена, когда Элиот почти не приходил к ней, только Людвиг мог прогнать ее ночные кошмары далекого детства, который она все никак не могла забыть.
Сын видел тоску своей матери по отцу и, однажды, он прокрался в кабинет Элиота и увидел, как тот целовал совсем другую женщину, чем-то напоминающую Сан в молодости, когда она была самой прекрасной юной девой в портовом городе. Людвиг, не зная всех закоулков взрослой жизни, побежал обратно к своей матери и рассказал ей все, что увидел. Услышав про измену, Сан лишь холодно посмотрела в сторону кабинета мужа, а после прижала к себе свой маленький лучик счастья в этой тьме грязных людских желаний и утех.
Сан не стала рассказывать или хоть как-то подавать вид, что она знает о изменах Элиота, вся та наивная и сладкая любовь, которую она чувствовала по отношению к нему, превратилась в грязное липкое чувство, от которого нельзя было отмыться или хоть как-то пережить. Сан любила Элиота, он был единственным, кто спас ее из мыслей о бессмысленном существовании, и кто протянул ей свою руку в самые тяжелые времена. Он оставался рядом с ней в болезни и здравии и ничто, казалось, не могло разлучить их, пока не родился Людвиг. Сан понимала, что вины ребенка во всем этом не было, просто она снова неудачно доверилась не тому человеку и вновь будет нести наказание за это, однако она также хотела почувствовать приятное удовольствие от того, что она все еще является хозяйкой этого места.
До совершеннолетия Людвига, Сан никоем образом не беспокоила Элиота, чем давала ему возможность и дальше продолжать играть спектакль верного и порядочного мужа.
Вскоре, в одну из самых темных ночей портового городка, Сан, стоя над кроватью своего любимого, но в тоже время ненавистного мужа, занесла клинок и ударила в его ведущую руку. Элиот сразу проснулся и растерялся, увидев лицо вечно спокойной и добросердечной жены. Он хотел заговорить, но жесткий тканевый кляп не позволял этого сделать, однако ему и не требовалось ничего говорить, ведь Сан прекрасна знала, какой вопрос он хотел задать. За что?
– Знаешь, я тоже любила мужа в первом браке. Это была первая невинная влюблённость… – Сан перенесла кончик кинжала с раны на руке на шею, уперев его в кадык и продолжила: – Мне безумно хотелось его внимания. Что поделать, меня сильно избаловали и я часто пропадала в своих фантазиях, особенно на протяжении тех далеких двух лет. Однако ту ночь я помню очень четко, так как была в ясном уме, это было впервые, когда я так четко осознавала реальность.
Сан села рядом с Элиотом и погладила его темные шелковистые волосы, спускаясь к лицу, а позже кончиками пальцев провела по шее, словно вырисовывая на ней траекторию, как лучше нанести удар.
– И именно в тот момент мои фантазии также смешались с реальностью. Это может странно звучать для тебя, ведь ты меня не понимаешь, как и все в этом доме, – спокойный, даже по-своему нежный голос обволакивал разум Элиота, завораживая и обескураживая его, появлялось ощущение, словно прекрасная сирена своим ужасно обворожительным пением завет его в бездонную пропасть, в которой ему суждено погибнуть, не получив заветный поцелуй красавицы.
Сан, в лунном свете выглядела как опасный распускающийся цветок, выпускающий яд, дабы поймать и поглотить жертву. Ее улыбка была необычайно мягкой, словно она не собиралась убить мужа, а лишь хотела поиграть с ним во взрослую игру со связыванием.
– Знаешь, Элиот, меня всегда преследовал тот ублюдок в моих снах, даже фантазиях и я не знала, как избавится от него, пока не встретила тебя. Ты был моим спасением, моим искуплением, моей любовью, ты был словно дарован мне богом, чтобы я прожила оставшуюся жизнь лишь ради тебя. Ты – мое прощение перед убитым мною человеком.
Услышав последнее предложение, Элиот побледнел и стал сопротивляться еще яростнее. Тогда он поехал на похороны лишь по просьбе родителей из-за их деловых отношений с умершим дворянином, однако увидев Сан, ее прекрасную внешность и измученное исхудавшее лицо он вмиг влюбился, почувствовав незнакомый трепет в глубине своей черствой души. Сан прекрасно подходила на роль жены, она была тихой и спокойной, с травмированной душой, из-за чего получить ее доверие не составило труда. Наконец женившись на ней, Элиот почувствовал, что мир наполняют краски, однако после беременности, вся красота Сан начала иссекать, словно угасшие некогда величественные звезды, она становилась менее привлекательной, однако, даже несмотря на эту проблему, Элиот все равно приходил к ней, надеясь заново почувствовать былой трепет, но этого не происходило.
Позже, он завел себе любовницу, похожую на Сан, надеясь таким образом вернуть себе былые пылкие эмоции, однако все равно ничего не происходило. Из-за отсутствия давней страсти и каких бы то не было чувств, Элиот еще больше отдалился от Сан, даже не замечая ее спокойное отношение ко всему происходящему, что и привело к подобной смертельной ситуации, из которой он не сможет выбраться живым.
– Почему ты предал меня? – голос ее мог показаться холодным, однако некая печаль вскользь проскальзывала и по непонятной причине до ужаса пугала.
– Ммм! – Элиот хотел сказать, что сожалеет, что больше никогда не посмеет сделать что-то столь неуважительное по отношению к ней, однако мог лишь проглотить эти обещания, проклиная гадкий кляп и неразумную женщину.
–Шш… не стоит поднимать шум… я сама прекрасно знаю ответ на этот вопрос, – Сан интимно прижалась всем телом к Элиоту, прикладывая указательный палец к завязанному рту своего мужа.
Через мгновенье, легкий, но точный удар пришелся по горлу герцога Мечеста, от чего тот выпучил свои глаза, с недоверием осознавая, что с каждой секундой, с каждым мгновеньем жизнь начинает уходить из его тела через «брешь» на горле. Он с надеждой уставился на любимую жену, однако та не оправдала его ожиданий. Она с наслаждением улыбалась, смотря на его адские мучения и молчаливую мольбу.
На следующий день стало известно о смерти герцога Мечеста. Герцогиня весь день и всю ночь сидела у его кровати, громко оплакивая свою потерю, она была настолько опечалена, что вскоре потеряла сознание от появившейся после долгого горя физической слабости и душевной боли. Многие знатные особы и даже простые люди приходили, чтобы утешить и поддержать вновь овдовевшую девушку, надеясь хоть как-то помочь бедняжке пережить столь шокирующее печальное событие.
Старые герцог и герцогиня пытались поддержать Сан, однако та заперлась в комнате, наотрез отказываясь от еды и воды, из-за чего в большинстве случаев слугам приходилось насильно кормить ее, чтобы та не умерла с голоду.
Людвиг, услышав печальную весть, сразу вернулся в родной дом и когда Сан увидела его, наконец смогла самостоятельно встать и даже поесть. Мать и сын провели последние несколько месяцев вместе, благодаря чему герцогиня шла на поправку. Людвиг пытался узнать, кто причастен к внезапной смерти отца, однако не смел поднимать столь больную тему перед своей матерью, прекрасно помня момент, когда застукал своего недалекого папашу с другой женщиной.
Наконец, Сан смогла набрать достаточно сил, чтобы отправится к кладбищу, где в отдельном склепе было захоронено тело ее ненаглядного мужа.
Переступив порог, девушка осмотрелась. Роскошь, с которой строили это сооружение сразу бросалась в глаза: позолоченные узоры разнообразной формы, украшающие простые серые стены незатейливой комнаты, драгоценные разноцветные камни, пестрящиеся на каждом уголке приковывая все внимание любого входящего в этот склеп к ослепительному блеску на гробу, а мраморные белоснежные колоны, по-королевски стоящие и контрастирующие своей простотой с богатым ярким цветом золота и самоцветов, придавали этому месту некого мистического шарма, из-за чего казалось, что это место хранит в себе страшную тайну.
– Давно не виделись, дорогой. – Сан присела рядом с захоронением и нежно провела рукой по белому гробу, словно касаясь самого важного в ее жизни сокровища, – ты приходил мне во снах два дня назад… твой взгляд тогда переполнялся ненавистью и гневом, из-за чего я ужасно перепугалась, что не смогла заснуть и на следующий день… мне было ужасно больно видеть твое лицо, перекосившееся от черной ярости и желании убить меня незамедлительно, ведь я правда люблю тебя и видеть тебя таким в своих снах то еще наказание, однако я понимаю, что заслужила его. Я виновата перед тобой, я должна была сама проявлять инициативу и идти на встречу, а не дожидаться в герцогской комнате, пока ты придешь ко мне с еще одним ничего незначащим дорогим букетом алых роз. Я должна была хоть что-то предпринять, узнав, что ты изменяешь мне и сейчас я должна забыть, наконец, наше прошлое, что не позволяет мне спокойно жить! Однако, я просто не могу этого сделать. Я никогда не оставлю тебя в прошлом и никогда не забуду. Что ж, так или иначе, я хотела рассказать тебе сегодня и хорошие новости! Наш сын, Людвиг, возглавил армию и повел войско на восток, чтобы подавить внезапное восстание бедных рабочих. У него так много заслуг, что он стал самым завидным женихом на все континенте и смотря на него сейчас, я всегда вспоминаю тебя… Элиот, если жизнь после смерти существует, надеюсь, что в следующий жизни мы никогда не встретимся, дабы я вновь не разрушила твою жизнь своей любовью.
Глава 7
Габриэль заворожено слушал рассказ Лилит, ни на секунду не прерывая ее. Она действительно была отличным рассказчиком, смогла передать атмосферу и эмоции персонажей простыми словами, не обращаясь за помощью в научные справочники или художественную литературу, посвящённую как раз этой знаменитой пьесе.
– Завтра я буду ждать от тебя ответ на ранее заданный вопрос. – Лилит, уставшая от долгого пересказа, лениво встала из-за стола, слегка покачнувшись от внезапной слабости в ногах, благо Габриэль со своей быстрой реакцией смог проворно схватить ведьму за спину, нормализуя ее ориентацию в пространстве.
– Ты в порядке? – Сервонте случайно коснулся обнаженной части спины девушки, от чего мгновенно стеснительно покраснел и сразу же поспешно убрал руки с чужого нежного тела.
Наблюдая за некоторой неловкостью мужчины, она громко рассмеялась, отчего Габриэль на секунду остолбенел. Впервые он почувствовал, что Лилит была сама собой перед ним, не придерживаясь отстраненного и загадочного образа, от которого появлялось постоянное желание держаться как можно дальше. Ее звонкий смех задел некие тонкие струны замкнутой души паладина, это могло показаться странным, однако в данный момент она выглядела невероятно мило и очаровательно, даже если он не мог видеть ее выражения лица. На секунду, Габриэль хотел сорвать темную тяжелую фату и наконец увидеть утонченное лицо, скрывающееся за плотной тканью, но это идея пропала так же внезапно, как и появилась, не позволяя паладину осознать, чем именно послужило катализатором такой неожиданной безумной мысли.
Лилит заметив некоторое изменение в лице Сервонте, по-хитрому улыбнулась.
– Что ж, желаю вам сегодня спокойной ночи.
– А в следующие дни ты мне ничего не пожелаешь?
– В следующие дни я пожелаю тебе других благ, – Сказав это, Лилит, не оборачиваясь, поднялась на свой этаж, за которым позже последовал громкий хлопок деревянной двери.
Сервонте стоял на месте некоторое время, зачаровано смотря вслед ушедшей ведьме, после он неторопливо спустился на свой серый этаж и, не переодеваясь, лег прямо в теплую мягкую кровать, где сразу же заснул.
***
Следующим днем, до завтрака, когда бледное из-за тумана утреннее солнце, на редкость, вновь ярко ослепляло безоблачное небо, а глухой густой лес слегка покачивался на свободном ветру, Лилит, прихватив с собой несколько странных, но уже знакомых зеленых свеч, повела Габриэля в неизвестном направлении через сад Пекатум, заходя прямо в сердце заросшей дикой местности.
– Так ты нашел ответ на мой вопрос? – пока они шли к загадочному месту назначения, Лилит, дабы разбавить скуку, решила спросить его о выполнении недавнего вечернего задания.
– Честно признаться… – Габриэль слегка замялся, думая, как бы лучше разъяснится, при этом с некой неуверенностью поглядывая на собеседницу, – я думаю, что никто в этой истории не является злодеем.
– Почему? – девушка удовлетворенно улыбнулась, смотря на задумчивого мужчину краем глаза.
– Не знаю, как точно объяснить это чувство, однако я скорее их жалею, чем злюсь. Зная полную историю человека, как-то не очень хочется сразу кидаться словами, что он плохой, просто были обстоятельства…
– Я поняла, на самом деле на мой вопрос изначально не существовало правильного ответа, – Лилит схватила Габриэля руку и продолжила, – например, я считаю, что в этой истории каждый по-своему злодей: жители, любившие девочку, однако не удосужившиеся хоть как-то ей помочь психически, родители, позволившие своей несовершеннолетний дочери покинуть их, дворянин, обращающийся с новой женой, словно с игрушкой, Элиот, давший Сан надежду, но в итоге изменивший ей и сама героиня произведения, которая не могла попытаться помочь себе и лишь все время цеплялась за чужие дорогие штаны, надеясь на счастливую случайность хорошего конца. Я тебя спросила о таком, чтобы понять, как именно ты мыслишь, что предпочитаешь видеть в людях.
– Мне кажется ты немного переборщила… я воспринял это всерьез.
– Нет, это даже хорошо, что ты серьезен, просто ты пытаешься смотреть только на лучшее и в будущем, к сожалению, это может стать для тебя фатальной ошибкой. Однако я уважаю твое мнение, хоть оно и в корень отличается от моего. Иногда приятно видеть кого-то, кто не замечает плохой стороны у людей.
К концу диалога они уже подходили к пункту назначения. Перед ними предстала небольшая круглая беседка построенная из неестественно черных камней, а в центре мрачного сооружения стоял каменный стол, внешне похожий на алтарь, на котором неподвижно замерли красные свечи искрящиеся необычайно ярким алым огнем. Вокруг самой беседки почти в полуметре друг от друга стояли уже другие зеленые свечи, плотно прижимаясь к беседке, словно не позволяя чему-то невероятно страшному и опасному из нее выйти.
– Держи, – Лилит взяла одну из принесенных изумрудных свеч и поспешно зажгла ее, отдавая Габриэлю, – ты же никогда не видел такие свечи в церкви, да?
– А должен был? – признаться, Сервонте испытывал непомерное любопытство к этим загадочным предметам, так как алура использовала их почти везде, во время завтрака или ужина, в саду или беседке, даже когда выходила, всегда носила их с собой про запас.
– Я бы удивилась, если бы ты сказал «да».
– А что в них такого особенного?
– Что ты знаешь об очищении? – Лилит лукаво хихикнула, беря своей холодной рукой чужое горячее запястье.
– Ну, это процедура, где священник уничтожает внутренние нечистоты человека, – синтон аккуратно одернул руку, стараясь не навредить хрупкой девушке, однако ее железная хватка не позволила ему освободится из сладких пут, поэтому он, проигнорировав вцепившиеся пальцы, продолжил: – если не выводить нечистоты, то они приведут к пургаменторому, а там и стать иммундусом недалеко.
– Это то, что тебе рассказали в церкви Корлес? – хотя паладин не мог этого видеть, однако ему почему-то показалось, что ведьма саркастично приподняла брови, улыбаясь на редкость ядовитой улыбкой.
– Да, есть еще церковь Кориандра, но мне там не нравится.
– Почему?
– Такое ощущение, что все служители этой церкви – какие-то безумцы, – Вспоминая свой давний даже почти забытый поход в то место, Габриэль почувствовал что-то странное, неведомое ранее чувство распространилось от кончиков его вмиг заледеневших пальцев прямо в лихорадочно бьющееся сердце, хоть он и пытался проигнорировать это неестественное чувство, однако сегодня у него почему-то не получалось это сделать.
– На самом деле ты не так далек от истинны. Церковь Кориандра мрачна, однако она, по крайней мере, честна со своими верующими, – Лилит, схватив свечу покрепче, отпустила уже похолодевшую руку и подошла чуть ближе к траурному сооружению.
– О чем ты? – Сервонте слегка заволновался.
Утренний холодный ветер внезапно усилился, заставив резкий неизвестный порыв покачнуть легкое открытое платьице, показывая худые бледные ноги. Габриэль заворожено смотрел на Лилит, гнетущая атмосфера приятно душила, словно чарующие объятия холодной ревнивой девы, которая любовно поглаживала его тело, готовясь нанести грязный удар в спину.
Что-то подобное он уже испытывал вчера, когда ведьма уверяла его, что король приказал убить ее не из-за ее безликих злодейств, которых никто не может подтвердить, а из-за личных глупых целей.
– Нечистоты, что это такое?
– Ну…– Сервонте задумался, действительно, он никогда не узнавал, откуда вообще берутся эти нечистоты, которые приводят к такой ужасной болезни, как пургаменторум.
– Дело в том, – Лилит, не дожидаясь ответа, перебила его: – что эти нечистоты являются определенной материей. То, что я дальше скажу, является священной тайной церкви и страшным секретом алур.
Взгляд Габриэля стал серьезным, чувствуя, что следующие слова девушки изменят его жизнь навсегда.
– Все это благодаря материи. Синтоны получают свою силу от Бога, в которого они верят, в тоже время как алуры, которые предали свою веру, отрекшись от Богов, могут использовать темное колдовство благодаря обычным людям. Сами люди создают внутри своих тел определенный тип материи, в зависимости от эмоций, и накапливают их в своих телах. Если их переполняет темная материя, то они постепенно начинают терять человечность, становясь претегианами… то есть, как ты привык слышать, иммундусами. Если же человек состоит только из светлой материи, то он становится невероятно добродетельным, наивным, легко управляем. Интересно, кого же мне это напоминает?
– И? Что дальше? – Габриэль проигнорировал последний едкий полный сарказма выпад ведьмы, все его мысли были сосредоточены лишь на этом немало важном моменте.
– Как ты думаешь, то, что человек создает внутри своего тела, не подозревая об этом, пропадает просто по щелчку пальцев? Нет конечно, церковь, проводя очищение, не уничтожает нечистоты, а просто выбрасывает их из тела на улицу, где какой-нибудь другой человек может неосознанно поглотить их. Ты, наверное, думаешь, почему же церковь тогда не поместит темную материю в какое-нибудь другое место, запечатав, а я тебе отвечу, что им нужен постоянный приход и деньги, чем больше люди будут приходить к ним за избавлением от нечистот, тем больше вырастет влияние церкви, как, например, сделали в королевстве Песпэл, в которой монарх больше ничего не решает, став марионеткой высокопоставленных священнослужителей.
Затем Лилит грациозно развернулась к беседке и продолжила:
– Эта беседка получила от меня свое название: «беседка отчаяния». Сюда я приносила самую страшную и свирепую темную материю и запечатывала ее. В данный момент, эта темная материя даже обзавелась неким сознанием и с помощью нее я защищаю этот лес. Именно поэтому, когда ты брел по Маллийскому лесу, не мог встретить претегианов, просто я ими управляю, в данный момент.
– Если то, что ты говоришь правда, то тогда говоря вчера про внутреннюю красоту… – Габриэль не знал, как закончить предложение, он был невероятно шокирован той информацией, которую только что рассказала ему ведьма.
– Рождаясь, каждый содержит в себе идеальный баланс темной и светлой материи, и, на минуточку, говоря про идеальный баланс, я не имею ввиду, что там все поровну, наоборот, у каждого человека своя статера, она уникальна и индивидуальна, не бывает такого, чтобы количество светлой материи равно количеству темной, это аномально и неестественно. Однако церковь использует незнание людей, чтобы получать еще больше материи для исследований.
– Тогда, что насчет меня?
– Ну, с тобой немного тяжело прояснить ситуацию, так как до десяти лет ты подвергался неким экспериментам со стороны отца из-за чего с самого младенчества твой внутренний мир претерпел невероятные изменения, а церковь, пытаясь взять тебя под контроль, избавила от всей темной материи. Но, как мне кажется, темная материя слишком быстро вновь и вновь впитывалась в твое тело, из-за чего очищение приходилось проводить по несколько раз в неделю.
– Вот значит как…– Габриэль уставился на беседку, а точнее на то, что находилось в ней, некая злая сущность, подобно туману, кружила над алыми огнями, словно загипнотизированная кровавым ароматом свеч.
– Если ты мне не веришь, то, вернувшись, можешь сам наведаться в церковь. Не знаю, каким образом ты получишь информацию, однако там черным по белому будет написано все тоже самое, что я тебе только что рассказала. Что ж, время близится к обеду, поэтому я покину тебя первой. Приятной прогулки.
Лилит хитро улыбнулась и направилась прямиком к башне, намереваясь вновь принять молочную омолаживающую ванну.
Недалеко, башенные старинные часы вновь пробили свой час, оглушающий пронзительный звук раздался, казалось, по всему лесу, от чего недалекие птицы и мелкие животные вмиг разбежались, предвещая наступление самого страшного отрезка времени.
Сервонте в последний раз окинул беседку хмурым взглядом и, торопливо развернувшись, отправился прямо в увядший замок, крепко сжимая в руке уже погасшую свечку. Он быстро добрался до графского кабинета и открыл ящик, в котором было небольшое отверстие под неизвестный ему ключ. Слегка прощупав в руках жесткий воск, Габриэль успокоился, понимая, что прочности принесенного им предмета достаточно, чтобы создать свой уникальный ключ. Он с трудом зажег недавно потухший фитиль и поднес его к отверстию, куда проникал горячий жидкий изумрудный воск. В процессе подобного действия, мужчина подметил невероятно едкий и противный запах с некой кислинкой, заполняющий легкие и напоминающий давно прогнившее человеческое мясо, от которого так и тянуло перевернуть свой желудок вверх дном.
Для укрепления конструкции ключа, он вставил в еще незастывший воск небольшие железные проволоки, а после залил и их горячей жидкостью. Чтобы этот чудо-воск затвердел, Габриэлю пришлось прождать около часа, где он в основном изучал то самое прямоугольное пятно на стене. Наконец, схватившись за край неровного самодельного изумрудного ключа, он с неким предвкушением начал открывать заветный замок и аккуратно приподнял верхнюю крышку, наконец смог рассмотреть таинственное закрытое второе дно, таившее в себе что-то страшное.
Осмотрев новое пространство со всех сторон, все, что он мог сейчас забрать было обычным письмом.
Взяв его в руки, Сервонте удивился качеству бумаги и роскошным позолоченным узорам, выведенных на ней явно неким известным мастером своего времени. Нетерпеливо открыв ценный конверт, он грубо достал идеально сложенную бумагу и стал читать незнакомое письмо.
«Я снова пишу тебе. Почему ты не отвечаешь? Ты так сильно расстроен из-за нашей с Кристи авантюры? Так или иначе, отец, ты же понимаешь, что я не вернусь обратно, мне по душе то место, где я нахожусь сейчас, здесь тихо и спокойно. Знаю, ты очень злишься, но, прошу, дай Кристи шанс, а мне возможность и дальше жить, служа Богу.
Я слышала, что Генрих заходил к тебе и у вас был личный разговор. Должно быть от него ты узнал про нашу с Кристи ситуацию… Он попросил тебя о чем-то? Слышала, вы громко ругались из-за твоего отказа помочь ему.
Кстати, хотела поздравить тебя, ты стал дедушкой в третий раз и, как ты и мечтал, в этот раз получился внук! Возможно, когда мой сын немного повзрослеет я дам тебе его понянчить, а пока он будет вместе со мной. И сразу говорю, я не позволю тебе встретится с внучкой, надеюсь, ты это примешь.
Со всеми наилучшими пожеланиями…
– Клаудия Фритч»
Читая все еще сохранившее свой особый весенний аромат письмо, Габриэль смог почувствовать через написанные строки спокойствие и позитивность королевы, хотя поговаривают, что последние пять лет ее брака с королем были просто ужасны, полны скандалов и рукоприкладства, однако вспоминая, с какой безудержной любовью и одиночеством Генрих всматривался в единственный красочный портрет возлюбленной, язык не повернется сказать, что он плохой человек. Хотя кто знает, прожив полтора дня в этом загадочном замке, Габриэль потихоньку начал сомневаться во всем, что раньше ему было несвойственно, ведь он безоговорочно и слепо доверял каждому слову уважаемого монарха, с которым должен породниться.
***
– Ты пришел раньше меня? Я заинтригована, ты что-то нашел? – зайдя в хоть и немного тесную, по по-своему роскошную столовую, Лилит сразу заметила своего единственного собеседника, сидящего уже при горящих свечах и задумчиво рассматривающего бокал с синей жидкостью.
– Все еще ничего особенного, – Габриэль перевел свой взгляд на пришедшую ведьму и с неким безразличием вновь осмотрел ее, почувствовав сильный довольно дурманящий аромат, исходящий от ее тела.
– Я рада, пока ты хоть что-то находишь, – присев напротив Сервонте, Лилит, грациозно покачнувшись, взяла тарелку с аппетитным стейком, налив себе в хрустальный бокал опьяняющую алую жидкость.
– Ты нарочно спряталась в замке Фритч? – спросил Габриэль, теряя интерес к пряной и свежей еде, концентрируя все свое внимание на девушке, сидящей перед ним.
С помощью письма нетрудно догадаться, чей это был замок в прошлом и даже если до сих пор не известно, что послужило причиной столь внезапной смерти всей семьи Фритч, нельзя отрицать тот факт, что ведьма, возможно, с самого начала планировала показать ему это место. И также по этой причине Генрих столь взволновано и поспешно отнесся к приказу о быстрой казни Лилит, кажется, он действительно что-то скрывает и это что-то является чем-то невероятно важным и в тоже время связанным со семьей Фритч.
– Ты прав! Во-первых, хотелось оправдать свое имя, а во-вторых, мне нравится злить того ублюдка в короне! – девушка задорно улыбнулась, размахивая золотыми вилкой и ножом так, словно управляла неким невидимым оркестром.
– Однако, что же случилось в конце концов с семьей Фритч? – паладин проигнорировал грубое высказывание в отношении короля, переходя прямо к интересующему его вопросу.
– Еще рано. Ты еще недостаточно подготовлен к этому разговору, так что давай сменим тему. Помнишь, о чем мы с тобой говорили утром?
– О темной материи.
– Верно. Тогда продолжим. Как я уже говорила ранее, если темная материя полностью вытесняет светлую материю из человеческого тела, то тот теряет свою былую человечность и становится претегианом, ну, или же иммундусом, как считает церковь.
– А чем различаются эти понятия?
– Церковь Корлес считает монстрами людей, погрязших в скверне своих негативных отвратительных эмоций, чем и вызывают пургаменторум, а подобные мне алуры верят, что люди лишились самих себя в погоне за несбыточными мечтами, из-за чего переполняющие их чувства уничтожили в них самое ценное – человечность, поэтому для нас они обездоленные.
– А как именно темная материя появляется в наших телах и почему не все способны ею управлять?
– Должна сразу уточнить, что посредством эмоций выделяется только темная материя, но это не значит, что она какая-то плохая, наоборот, она очень полезна для человека, если находится в правильном количестве и обязательно контролируется светлой материей. Темная материя – это некая сила человеческого тела, выходящая из-под контроля из-за сильных эмоций, возрастающая с течением времени, признаюсь, еще не выяснили конкретной причины синтеза подобной силы в наших телах, многие эксперименты с материей приводят к смерти пациента. Светлая материя – это сила, с которой человек рождается и умирает, ее возможно вытеснить из тела также, как и темную материю, можно сказать, что показатель светлой материи – показатель человечности. И, на самом деле почти каждый человек может использовать силу материи, однако не все об этом знают и не каждый может справится с дальнейшими последствиями.
– Последствиями? Какими?
– Они не сильно отличаются, в основном просто у алур при использовании чужой материи его собственная темная материя увеличивается по мере использования какого-то заклинания, из-за чего каждый, кто хоть раз использует темную материю может лишиться своей личности, став претегианами, без какой-либо подготовки. Синтоны защищены силой Богов, так что им это не так страшно.
– А что насчет тебя?
– О, если ты имеешь ввиду беседку отчаяния, то я контролирую ту материю при помощи свечей.
Габриэль взглянул на одну из зажжённых свеч, освещающих своим изумрудным пламенем роскошное убранство комнаты.
– А из чего сделаны эти свечи? – не мог не полюбопытствовать мужчина, вспоминая ужасный запах горячего воска, которого сейчас не ощущал.
– Хм, зеленые из трупов претегианов, а красные из крови, в основном я использую кровь недавно умерших от старости людей, чтобы как-то насытить моего стража.
– Стража?
– Конечно стража. Эта темная сущность в беседке охраняет меня и весь Маллийский лес, поэтому я позволила ему принять столь почетное звание.
– Вот как. – Габриэль почувствовал какое-то противное чувство, поднимающееся вверх с его живота к горлу, словно какой-то ужасно кислый комок, который невозможно выплюнуть, лишь с горечью проглотить.
– Что ж, сегодняшний ужин подходит к концу. Желаю тебе остаться в добром здравии. – Лилит первая встала из-за стола и направилась к выходу из столовой и, не оборачиваясь, отправилась на свой этаж в сопровождении оглушающих звуков ее каблуков.
Сервонте просидел еще несколько минут на месте, о чем-то размышляя, как, внезапно, он встал также резко встал и отправился в свою временную обитель. Пройдя чуть дальше, за занавесками была еще одна тоненькая деревянная дверь, он без труда зашел туда и увидел довольно симпатичную ванную комнату, лишь холодный каменный пол неприятно колол стопы. Быстро приняв необходимые процедуры, он лег спать, с неким предвкушением, ощущаемым на кончике языка. Казалось, завтрашний день будет особенно интригующим.
Глава 8
– Ваше Высочество, вставайте, – Ариель, новая служанка принцессы, с неким волнением, осторожно пыталась добудиться до Розалины.
– Ах, Ариель, почему так рано? – девушка, которую наглым образом потревожили, недовольно буркнула, раздосадовано смотря на поспевшую к ней подчиненную.
Неуклюже пристав с кровати, принцесса привычно взглянула на свое отражение в большом двухметровом зеркале, стоявшем напротив кровати. Еще раз обведя взглядом дряблые руки и полный складок живот, Розалина с ненавистью уставилась на свое отвратительное тело, не в силах заставить себя хоть что-то предпринять, чтобы выглядеть менее смехотворно.
– Ваше Высочество, вы сегодня прекрасно выглядите! – с восхищенным вздохом произнесла Ариель, выбирая наряд для нового дня ее госпожи.
– Позови Джуд.
– Как прикажите! – Ариель, мгновенно опечалившись, вышла из светлых покоев, не забыв прибраться и на смену ей пришла служанка лет пятидесяти со строгой прической в виде пучка и холодным взглядом, скрывающимся за оправой черных очков.
– Джуд! – в голосе принцессы слышалась грусть и беспокойство, она быстро подбежала к давней служанке и обняла ее крепко-крепко, выплескивая все скопившиеся в себе эмоции. – Джуд! Я так больше не могу! Уже прошло два дня, что, если с Габриэлем что-то случилось? Если он ранен или…или…
Розалина не решалась продолжать говорить, прекрасно понимая, что шанс смерти возлюбленного довольно мал, однако сама мысль о мертвом бездыханном теле, найденного где-то в глубине мрачного темного, кишащего монстрами, леса, наводила на нее дикий ужас, заставляя кровь стынуть в жилах.
– Ваше Высочество, успокойтесь… – Джуд нежно гладила дрожащую спину, пытаясь своими ласковыми и любящими движениями успокоить напуганную девушку, – вы же прекрасно знаете, насколько силен сэр Габриэль и как он вами дорожит. Я уверена, ради вас и нашей страны, он победит зло и, вернувшись, сыграет с вами свадьбу. Просто будьте чуточку терпеливы.
Розалина еще некоторое время прижималась к Джуд, чувствуя спокойный слабый запах, окутывающий женщину, заменившую ей мать.
– Почитай сказку. Ту самую, про красивую принцессу, храброго рыцаря и злобную ведьму, – девушка ребячливо присела на кровать, укутавшись в теплое мягкое одеяло, которое словно некая крепость, защищала ее от тягости внешнего мира.
– Ваше Высочество, вы же читали ее только несколько дней назад.
Джуд демонстративно высказалась о устаревшей книжке, но все равно с доброй, почти ангельской улыбкой, достала потертую рукопись. Присев рядом с уже повзрослевшим ребенком, который еще не научился мыслить реалистично, женщина проворно открыла первую главу, привычно почти наизусть начала зачитывать небольшой, но невероятно трогательный рассказ.
– Джуд… – Розалина перебила свою служанку и с отчаянием, которое не должна испытывать любимая дочь короля, схватила дрожащей рукой тонкую кисть воспитательницы, – Папа снова что-то задумал… после смерти мамы он то и дело, что подозрительно чем-то занят и я думаю, что он делает что-то очень плохое. Если он окажется злодеем, как в сказке, тогда у него будет несчастный конец, но я не хочу этого.
– Ваше Высочество, вы слишком много думаете, – Джуд успокаивающе погладила прекрасные блондинистые волнистые волосы девушки, при этом скрывая нарастающее восторг от того, как наивно мыслит ее единственная госпожа.
– Нет! Папа стал другим, у меня постоянное ощущение, что он больше не видит во мне свою дочь! Просто выполняет свою родительскую обязанность! Он использует меня, чтобы привлечь Габриэля на свою сторону! – Розалина, не сдержавшись, перешла на крик, схватив порвавшееся одеяло со всей силою и вновь спрятавшись, отделяясь от всего в мире, – Я просто хочу, чтобы Габриэль приехал как можно скорее… тогда я сразу покину это место…
Джуд молча выслушивала растерянную девушку, не знавшую, как сильно на самом деле ее отец дорожит ей, все время спрашивает о ней, а когда она приходит, даже мимолетно улыбается, что является редкостью.
– Ваше Высочество, я уверена, что ваши предположения ошибочны. Просто поговорите с Его Величеством. Он ваш отец, поэтому не стоит избегать прямых разговоров.
– Джуд, ты просто не понимаешь. Никто не может меня понять, – Розалина полностью укрылась в одеяле, будто потеряв последний лучик надежды на хоть какую-то возможность достучаться до верной, но не слишком проницательной служанки, – принеси мне клубничный торт. Я голодная.
– Ваше Высочество, пожалуйста, спуститесь вниз и позавтракайте приготовленных королевским шеф-поваром легких блюд. Уверяю, их вкус божественен.
– Ты меня плохо расслышала? Я приказала тебе подготовить мне клубничный тортик и принести в мои покои. Живо!
– Как скажете, Ваше Высочество.
Джуд неловко вышла из просторной комнаты принцессы и, убрав обратно в пучок выступающую прядь каштановых волос, отправилась на кухню, про себя размышляя, что сегодня принцесса куда более капризна, чем когда бы то ни было.
Глава 9
Габриэль, встав на морозном рассвете, быстро собрался и отправился в уже полюбившееся ему место. Позавтракав в спокойной атмосфере, Лилит позвала его прогуляться за пределы графского замка, где царит осязаемый холод и господствует немереная кровожадность холодных стихий.
Темные, почти забытые, тучи вновь напомнили о себе, стоило им только покинуть прекрасные теплые края заброшенного поместья и отправится, через тот самый хлипкий, невероятно старый и до ужаса заплесневелый мост на другую сторону, в Маллийский лес, в котором их уже поджидают дикие голодные звери.
– Скажи, пожалуйста, зачем мы вышли на подобную прогулку? – Габриэль с сомнением осматривал густые черные заросли странно кривых деревьев, порождающие зловещее предчувствие.
– Я хотела показать тебе живого претегиана, как он живет в лесу и как взаимодействует с другими животными этого леса и так далее.
– И зачем мне это?
– Ты же только и делал, что убивал их, думая, что это просто монстры, не способные на мыслительную деятельность, которые только и делают, что нападают на людей. Я хочу показать их с другой точки зрения, с научной.
Слушая Лилит, Габриэль внезапно припомнил один особо красочный и запомнившийся момент встречи с иммундусами: горящий город с невысокими зданиями, жители в страхе убегавшие со всех ног от леса, забыв про своих родственников, детей, возлюбленных, их желание выжить перебило любые иные возможные чувства к близким, заставляя их отступать все дальше и дальше от палящих сооружений, не оборачиваясь на знакомые крики и проглатывая внезапно полившиеся слезы. Высокие, под три метра роста, ужасно худые серые человекоподобные чудовища неспешно выходили из лесной рощи, их длинные костлявые руки, покрытые фиолетовыми пятнами, без какого-либо намека на мышцы, тянулись к раненным лежащим в агонии людям, чьи глаза преисполнились бессильным отчаянием и безумным страхом. Длинные черные когти легко кромсали живые тела, впитывая чужую истошную боль. Монстры неуклюже, словно не владея с собственным телом, тянули руку к широко распахнутому беззубому рту, пробуя своим длинным треугольным черным языком багряную жидкость, довольно щурясь своими огромными глазами без век. Это была одна из самых ранних битв Габриэля в начале его карьеры и самая ужасная. Кровь была повсюду, тела разных людей от детей до стариков скопились у входа в лес, а еще живых людей чудовища медленно, но уперто тащили в темную кровавую рощу, повидавший разных невообразимых ужасов.
– Это просто монстры, обязательно ли нам на них смотреть? Может вернемся и поговорим в…
Не успел Габриэль закончить свое предложение, как в далеке послышался грубый насмешливый мужской голос.
– Ничего личного, Ганс, просто тебе не нужно было действовать на нервы короля, – лысый с крупным телосложением мужчина держал в своей руке неизвестный свиток, на котором поблескивала печать, однако с такого дальнего расстояния было невозможно хоть что-либо детально рассмотреть.
– Я служил Его Величеству верой и правдой, так что он не мог издать подобный приказ, – нервно в тишине произнес рыцарь, в сверкающих серебряных доспехах, с острыми скулами и прекрасно очерченным лицом. Ганс обнажил сверкающий при свете факелов меч и направил его в сторону недоброжелателей.
– Уж прости, Ганс. На то воля короля. Насколько мне известно, ты спутался с кем-то из плохой компашки и решил помочь восстанию, что очень печалит, как никак, а ведь целых пять лет прикрывали друг другу спины. Так что с этого дня, властью, данной мне королем Генрихом Веспонским, я снимаю тебя с звания рыцаря и ты умрешь, будучи простым простолюдином, а не как воин на поле боя.
– Не делай этого, Арон. Его Величество не стоит того, чтобы служить ему.
– Почему? – с усмешкой спросил мужчина, неспешно вытащив из кожаной сумки дешевую дурно пахнущую сигарету.
– Я, как бывший слуга семьи Фритч, не позволю столь низменному и гнусному человеку править страной. Это выше моего терпения, – Ганс, без раздумий, быстро атаковал, не дав возможности противникам схватится за свои мечи, убив двух, не успевших среагировать, рыцарей одним чистым взмахом меча.
За это время Арон и его оставшиеся подчиненные успели встать в стойку и подготовится к нападению предателя, однако тот, улыбнувшись редкой ненавистной улыбкой, стоял на месте, словно дожидаясь чего-то.
В это же время, Лилит и Габриэль, спрятавшись в густых дремучих зарослях леса, наблюдали за всем происходящим.
– Ганс, которого я помнил, был добрым и великодушным рыцарем. Он бы никогда не смешался с восставшими… – паладин ошеломленно наблюдал за возникшей ситуацией, не веря своим глазам.
Как-то раз он, Ганс и Арон отправились вместе на поле боя и оба этих человека проявили свои героические и мужественные стороны, побеждая отвратительных иммундусов и спасая раненых людей, однако то, с каким хладнокровием они готовились отнять жизнь друг друга расстроило Габриэля. Где-то в глубине своей души он почувствовал поднимающееся чувство, от которого ему самому хотелось убить этих двоих предателей, посмевших лгать, использовать и… посмевших посягнуть на святую рыцарскую честь.
– Все люди носят маски, даже сейчас эти двое еще не раскрыли свои настоящие мысли. Чем меньше враг знает о тебе, тем дольше ты проживешь, при каждом человеке, неважно, будь то союзник или враг, они надевали маски добрых героев, никогда никому не позволяя узнать их достаточно близко. В каком-то смысле их можно назвать родственными душами в одержимости всегда выглядеть идеально в глазах посторонних, – Лилит расслаблено прислонилась к темному стволу кривого дерева и, благодаря своей темной одежде, могла незаметно подглядывать в сторону незваных гостей, даже особо не прячась.
– Ты приложила к этому руку? – хоть голос Габриэля был тих и спокоен, в нем чувствовалась угроза, помешанная с нарастающим гневом.
Внезапное желание прогуляться за пределами замка и так сразу наткнуться на подобную сцену с предательством, кто мог подумать, что это простое совпадение?
– Единственное, к чему я приложила руку, это место событий. Все что ты видишь – по-настоящему.
У Лилит мурашки прошли по коже, стоило ей искоса посмотреть на безумный взгляд Габриэля, который в темноте кровавого леса с невозмутимым выражением лица, казался более зловещим и ужасающим, чем какой бы то ни был озверевший монстр.
– Ты же не лжешь мне? – холодный тон, вкупе с пронзительным убийственным взглядом, заставил тело ведьмы покрыться холодным потом, ее дыхание участилось, а сердце тревожно забилось, сейчас, впервые с момента знакомства с паладином, она почувствовала, что ее жизнь в опасности.
– Не лгу.
Лилит каждым миллиметром своей кожи чувствовала блуждающей по ней липкий взгляд Габриэля. Предположив, что сейчас тело и разум проходят восстановление с помощью окружающей темной материи, из-за чего его эмоции нестабильны, девушка решила воспользоваться моментом, чтобы шокировать стоящего перед ней мужчину. Чтобы заставить его при воспоминании о сцене предательства чувствовать не отвращение или же сдерживаемый гнев от того, что она позволила ему это увидеть, а мучительную неловкость, из-за чего потом ему не захочется связать Ганса и Арона с Лилит.
Глубоко вздохнув, решившись на отважный первый шаг, девушка, пряча свой коварный замысел за хитрой улыбкой, подошла и толкнула на землю паладина, при чем он никак и не сопротивлялся, словно желая увидеть, что же ведьма решит сделать дальше, убить или же…
Однако прежде, чем он смог хоть что-то осмыслить, Габриэль почувствовал, как Лилит рывком забралась на него, сев на напряженный пресс и, ловко подхватив его лицо, резко приблизилась, быстро сокращая и так небольшую дистанцию.
Поцелуй…
Мужчина в ступоре смотрел на, казалось, обезумевшую девушку, но от чего-то, сил оттолкнуть ее у него не оказалось, поэтому он отдался редким взрывным чувствам, которые штормом начали выметать потусторонние мысли о короле, принцессе, долге, предательстве…
Губы ведьмы были очень мягкими, но в тоже время ужасно холодными, а поцелуй нес в себе некую сладость, ощущался привкус молочного шоколада, которым, видимо, совсем недавно позавтракала девушка, и, хотя появилось некое несвойственное ему желание углубить поцелуй, наплевав на скорый брак, он не мог этого сделать из-за небольшой тканевой преграды между ними. Подняв руку, Габриэль надеялся снять мешающую ему черную фату, однако к этому моменту Лилит уже встала, и рука мужчины поймала лишь заледеневший воздух. Ее горячее дыхание все еще оставалось мимолетным воспоминанием на его охладевших губах, как признак того, что все действительно произошло в реальности, а не в каких-то странных запретных иллюзиях вызывающие злые желания.
– Смотри, кажется сейчас произойдет кое-что интересное! – ведьма, как ни в чем не бывало, продолжила и дальше подглядывать за все еще стоявшими, как ей казалось, в смешной стойке людьми, в то время как Габриэль шокировано замер на месте, смотря в одну единственную точку.
Прежде, чем паладин успел хоть что-то сказать, из леса послышались нечленораздельные звуки, похожие на хрипы и стоны. Внезапно, из самой густой части вышла тощая длинная фигура, безумными широкими глазами рассматривая стоящих перед ним людей, словно смотря на очень вкусную долгожданную пищу. Принюхиваясь, существо лениво подняло худую костлявую руку и потянулось к еще теплому мертвому телу, набирая в свою ладонь небольшое количество алой жидкости и поднося к широко раскрытому от уха до уха рту, с наслаждением проглатывая эликсир жизни.
– Ты, черт возьми, действительно привел иммундуса?! – в ужасе крикнул Арон, еще сильнее прячась за спинами подчиненных.
– Нет, иммундус сам пришел на запах вашего страха, – насмешливо парировал Ганс, хватая в руки лежащий возле него в испачканном чужой кровью снегу простой меч недавно убитого рыцаря, и, прицеливаясь, кидает его со всей силы в сторону группы, разваливая их строй.
– Удачно вам сбежать! – саркастично попрощался Ганс, быстро убегая в глубину леса в известном только ему направлении.
Габриэль хотел последовать за ним и наконец выяснить, что происходит. Что за восстание? Оно началось, когда он отсутствовал? Тогда почему его никто не предупредил на этот счет? Что происходит с королем? Почему все, кто связан с семьей Фритч так ненавидят Генриха? Что королева Клаудия имела ввиду в том письме? Кто такая Кристи и что за авантюра произошла между ней и покойной королевой? Эти и еще множество других вопросов крутились в голове паладина и пока единственной, кто давал ему хоть какие-то ответы является ведьмой, которую приказано убить в срочном порядке.
Только надрываясь с места, надеясь преследовать предателя, Габриэль почувствовал, как женская тонкая рука остановила его, крепко схватив за плечо.
– Он знает этот лес лучше тебя. Тебе за ним не угнаться. Не забывай, что Маллийский лес также известен как лабиринт мертвецов, кладбищенская роща.
Мужчина вмиг остановился и ожесточено посмотрел на бледную руку, сжимавшую его напряженное от происходящего и затвердевшее от холода тело. Раньше бы он попытался избежать прикосновений ведьмы из-за своей верности Розалине, однако сейчас в нем больше нарастало чувство неловкости и смущения, чем отвращения.
Увидев покрасневшие мочки ушей, Лилит облегченно вздохнула, поняв, что избежала возможной катастрофы.
– Лучше посмотри на оставшихся рыцарей. Они почти все убиты, осталось только забрать некоторые вещи и можно уходить, – алура указала в сторону уже полумертвых рыцарей, в отчаянии и боли кричавших разные проклятья и клявшиеся отомстить наглому предателю даже после смерти.
Иммундус наносил удары все быстрее и быстрее, пока, наконец, не ранил Арона по ноге, заставив того от адской агонии согнуться, сдерживая мучительный крик.
– Черт возьми! Черт! Будь ты проклят, Ганс! Ты и твой чертов покровитель! Будьте прокляты! – проревел Арон, заметив, как его силуэт накрывает чья-то огромная худая тень.
С безудержным страхом в глазах, он поднял взгляд на склонившегося над ним бледнолицего чудовища, который своим уродским беззубым ртом, казалось, поедал какой-то очень аппетитный, но невидимый для посторонних глаз деликатес, исходящий от тела Арона. Затем, иммундус схватил рыцаря на раненую ногу и потащил во тьму проклятого леса, из которой мужчине больше никогда не выбраться, навеки став его частью.
– Возьми сумки, может ты найдешь в них что-то полезное для себя, – Лилит, оставшейся у зарослей, не хотелось выходить на заляпанное кровью поле и пачкаться в чужой телесной жидкости, поэтому она поручила это дело Габриэлю.
Паладин как раз сам и хотел все забрать, особенно свиток, мелькавший перед его глазами с самого начала представления.
Без тени смущения взяв все, что было возможно с недавно дышащих тел, они отправились обратно в замок. Молчаливо идя по заросшей снежной тропинке, никто из них не хотел начинать какой-либо разговор первым, Лилит слишком устала, чтобы хоть о чем-то говорить, а Габриэль все время размышлял о свитке и что он будет делать, если король действительно со всем этим связан.
– Скоро начнется обед, так что я первой покину тебя.
Девушка вновь в обеденное время отправилась заниматься неизвестными подозрительными, как казалось Габриэлю, делами, оставляя весь шокирующий груз разных эмоций и пережитого на плечах добродетельного паладина.
Вновь послышался звон уже надоевших часов башни.
Глава 10
Золотая печать на свитке действительно принадлежала королевской семье. Пожелтевшая бумага, потертая в некоторых местах и капли черных чернил, оставшихся на краях, создавали ощущения срочности, словно письмо написали впопыхах, лишь атласная темно-синяя лента была достаточно гламурной и роскошной, чтобы величественно выделятся на, казалось, изношенной старой бумаге.
Габриэль осторожными движениями, оттягивая каждую секунду, развязывался нежную скользящую между пальцев ленту, кожей ощущая таявшую мокрую ткань. Он с особой аккуратностью развернул хрупкую бумагу и начал читать королевский приказ:
«Именем короля королевства Веспон, Генриха Веспенского, издан указ №122 «о лишении права занимать рыцарскую должность и звание воина в королевстве Веспон». С 30 ноября 1003 года по Песпэлонскому календарю Ганс, занимавший рыцарскую должность при дворе во втором отделении розыскной группы спонсируемого герцогом Шутте и имевшим звание воина среднего ранга лишается прав на лицензию рыцаря, а также приговаривается к казни. Данный указ был одобрен и подписан Народным Веспонским Кругом».
Читая содержание, мужчина не мог не нахмурится. Он никогда в своей жизни не видел, чтобы король, прославленный своей мягкой натурой и безудержной любовью к народу, издал указ о казни вместо того, чтобы заключить на пожизненный срок, что могло сохранить грешную жизнь предателя. Мгновенно богоподобный образ Генриха упал в глазах Габриэля. Он с гневом сжал бумагу и отбросил ее в дальнюю часть комнаты, надеясь больше никогда впредь не видеть ни единой буквы этого указа перед своими глазами.
***
В тоже время Лилит, принимая свою любимую молочную ванну не могла не задуматься. Она подготовилась к тому, что Габриэль бросится защищать рыцарей от претегиана, однако, наперекор тому, что она планировала, он просто сидел рядом с ней, смотря на нарастающее кровавое безумие. Вряд ли Габриэль просто разволновался из-за едва уловимого поцелуя, может темная материя все еще продолжает восполнятся в его теле?
Если бы это был обычный человек, прошедший через очищение, то одного дня в Маллийском лесу было бы достаточно, чтобы он полностью восстановил свою статеру и вернул бы себе свой былой разум, однако Габриэль давно перешел через эту черту. Он продолжает поглощать материю вне зависимости, есть ли свечи или нет и это до чертиков пугает.
Сами по себе зеленые свечи стабилизируют темную материю в замке, которая извращенным способом изменилась из-за тайного сокровища отвратительного короля. Именно благодаря им графский замок все еще может сохранять некое призрачное подобие тепла, а башня чистоту и уют.
Выйдя из маленького белого бассейна, Лилит взяла зеленую травяную мазь и начала медленно размазывать ее по своим черным длинным волосам, попутно припоминая как ее ныне покойная мать также разглаживала каждую прядь, стараясь аккуратно, с нежностью, распределять на каждый миллиметр волос особую смесь из разных целебных трав и ягод. Ее мать всегда была несправедливо строга к ней, но все же любила ее красоту. Поначалу Лилит ненавидела свою мать, что ценит в ней только милое лицо, однако вскоре после ее смерти, уже сама внезапно начала ухаживать за собой, уделяя этому процессу большую часть своего свободного времени.
Можно сказать, что это стало ее паранойей, ненавистной привычкой… проклятием. Каждый раз, стараясь хоть немного уменьшить косметические процедуры Лилит накрывал приступ, ей казалось, что все ее тело медленно, но верно покрывается язвами, постепенно превращаясь в претегиан, из-за чего ее детская привычка стала страшной зависимостью, от которой просто невозможно избавиться.
***
– В этот раз ты снова пришел раньше меня, что-то случилось? – открыв крепкую деревяную дверь в роскошную столовую, Лилит сразу заметила одиноко сидящего мужчину, с трудом поедающего свой алый стейк, и не могла не улыбнуться.
– На самом деле сегодня я никуда не ходил, мне нужно было поразмышлять о том, что случилось утром, – спокойно произнес Габриэль, все еще смотря на аппетитное жареное мясо, лежащее на белой фарфоровой тарелке.
– Давай тогда расскажи, к каким мыслям ты в итоге пришел? – девушка поспешно уселась напротив, хватая мужчину за руку и ребячески притягивая его к себе.
– Скажи, когда статера возвращается могут… могут ли так же чувства к кому-то тоже изменится?
– Конечно! Когда преобладает только светлая материя, человеку очень легко навязать некоторые глубокие чувства, которые на самом деле он не испытывает, однако после восстановления эффект гипноза ослабевает и пропадает, из-за чего очень часто люди дезориентируются в своих эмоциях.
– Были еще люди? Кто? – услышав, что его случай не первый, Габриэль преисполнился надеждой, он хотел больше узнать, что с ним происходит и когда наконец пропадут ужасные, порою жестокие, мысли и желания, вырывающиеся из глубин его нечестивого сердца.
– В церкви Корлеса некоторые священнослужители проходили через это, например, я помню только Артеса Вилехса. А в церкви Кориандра там почти каждый второй участвовал в подобной, так скажем, процедуре.
– Если я верну себе полное равновесие, то тогда больше ничего не буду чувствовать?
– Какой дурачек, – Лилит хитро хихикнула, – конечно будешь, думаешь люди с идеальной статерой ничего не испытывают? Все что навязано исчезнет, а все, что ты выберешь станет твоим. Если таково твое решение, твой выбор, появившееся не под влиянием кого-то, тогда эти чувства останутся с тобой до конца, в ином случае тебе придется распрощается с ними и чем раньше ты это примешь, тем лучше.
Смотря в бездонные голубые глаза с заострёнными уголками, Лилит не могла не вздыхать, наблюдая за прекрасными острыми чертами лица, прямым длинным носом, бледными от холода тонкими губами и завидными длинными ресницами.
– Слушай, я извиняюсь, если мои слова сейчас прозвучат грубо, однако, как ты думаешь, по какой причине король прислал тебя убить меня?
– Откуда мне знать?
– А я скажу, я также связана с семьей Фритч, а он хочет навеки скрыть секрет внезапного уничтожения этой семьи, так как причастен к нему.
– В каком смысле?
– Все, что произошло после внезапной смерти королевы Клаудии являлось печальным началом страшной трагедии великого рода Фритч. Король Генрих использовал королевское сокровище чтобы уничтожить дом Фритч до основания. Те счастливцы, что смогли избежать подобной участи сейчас присоединились к восставшим, в том числе и я.
– Почему король после смерти королевы напал на Фритч, семью королевы? – немного подумав, Габриэль решил сразу не задавать вопрос о том, почему сама ведьма призналась о своем участии в восстании, здесь все и так понятно. Его заманили сюда, чтобы получить время и провести какой-то трюк, что позже должно привести к перевороту, а также по возможности, сделать так, чтобы он не воевал за короля, в лучшем случае помог им с восстанием.
– Это ты должен спросить у того идиотского короля. Если будешь получать ответы только от меня, начнешь рано или поздно сомневаться в правдивости моих слов. Так или иначе тебе осталось два дня до встречи с королем, так что особо не скучай по нему, кто-кто, а он этого меньше всех достоин.
Глава 11
Габриэль долго не мог заснуть, все время размышляя о тех трех днях, прошедших в мгновенье ока. Он думал о Лилит, письме, свитке, однако его мысли всегда возвращались к ведьме, загадочно скрывающей свое лицо за темной фатой. Она – одна из предателей королевства, которые при обнаружении должны быть убиты на месте, однако паладин не мог не вспомнить возможную причину, по которой ведьма так одержима местью, связанную с печально известной семьей Фритч. Все в этом доме было похоже на загадку, начиная с зашарпанных стен внешнего замка, заканчивая приятным внутренним убранством черной башни Верум.
Габриэль неосознанно схватил со стола письмо и пробежался глазами по приятным строчкам, написанных с безграничной любовью дорогому человеку. Взгляд мужчины зацепился за часть предложения, где написано о том, что граф Фритч станет дедушкой в третий раз. Насколько он знает, у графа было два ребенка: дочь Клаудия и сын Киллиан, причем первая старше своего брата на восемь лет, когда было написано письмо, Клаудии было двадцать три, а Киллиану пятнадцать, в таком юном возрасте он не мог иметь детей. К тому же, всем известно, что у королевы есть одна единственная дочь, рожденная в браке с королем – Розалина, тогда откуда появились еще два ребенка, последний из которых явно сын, судя по письму? Связано ли это с внезапным уничтожением всего рода Фритч?
Пребывая в своих мыслях, Габриэль слегка привстал с мягкой кровати и взглянул через решетчатое окно в сторону мрачного замка, над которым медленно, обволакивая каждый полуразрушенный временем камушек, струился чистый белый туман, оставляя на виду небольшие темные участки сломанной крыши.
Ночь была по-своему яркая, луна освещала все пространство одними мягкими белоснежными лучами, окутывая кровавый лес в свои холодные бездушные объятья. Мужчина вдохнул свежего воздуха и спокойно выдохнул. Он безразлично уставился на представший перед ним, трогающий душу каждого, пейзаж и с неуловимой жестокостью нежно провел кончиками пальцев по черным железным решеткам, прежний яркий голубой оттенок прекрасных глаз потемнел, став похожим на ночной синий цвет, предвещающим нечто жуткое и опасное.
Вновь вспомнилось выделяющееся светлое прямоугольное пятно на стене. Габриэль решил, что завтра он точно узнает, что именно там скрывается.
***
Лилит, первой придя в освещенную ярким солнечным светом столовую, сразу села за уже накрытый стол и начала терпеливо ждать скорого прихода Габриэля. Тот, в отрезке пяти минут, следом зашел в помещение, сегодня он казался немного иным, со своим непривычным безразличным выражением лица с неким непреодолимым дьявольским очарованием, от которого девушка на миг завороженно застыла, смотря прямо в потемневшие глаза мужчины, влекущие своей опасной и в какой-то степени соблазнительной изюминкой.
– С тобой все хорошо? Как ты себя чувствуешь? – Лилит привстала с удобного кожаного кресла и поспешно подошла к Габриэлю, внимательно осматривая его с ног до головы.
Она предположила, что возможной причиной такой аномалии является то, что он спал без зажжённых свечей, из-за чего процесс поглощения темной материи мог возрасти в невероятном темпе и повлечь более сильные изменения, доведя дело до заболевания пургаменторумом.
– Все в порядке, чувствую себя как обычно, – паладин искренне удивился такой редкой заботе ведьмы, до этого ее волновали только разговоры и в словах внимания чувствовалась игривость, присущая ее легкомысленному характеру.
– Вчера, перед сном, ты потушил свечи? – не унималась Лилит, грубо хватая его за руки и проверяя наличие темной материи в теле, к несчастью, какой бы сильной она не была, было невозможно провести очищение, не получив согласия собеседника, что иногда являлось неразрешимой проблемой церквей и алур.
Габриэль неуверенно уставился на их соединенные пальцы рук, чувствуя кожей стекающий холодный пот, появившейся от невольного волнения за его безопасность. Девушка проворно, словно годами тренированная, начала с серьезным выражением лица осматривать его тело, касаясь твердой мускулистой груди, затем шустро коснувшись открытой крепкой шеи, пока не дошла по пространства между бровями. Лилит, погруженная в процесс анализа состояния тела Габриэля, не заметила прикованного к ней зловещего взгляда, в котором прорастали некие темные запретные мысли, которых даже сам паладин, символ чести и достоинства, не мог разгадать.
– Кажется я по привычке потушил их, сам того не заметив. Прости.
Убедившись, что с Габриэлем все в порядке, что его самоконтроль и сознание не подвержены пагубному воздействию слишком большего количества поглощенной темной материи, Лилит, успокоившись, присела за свое место, подав жест рукой мужчине присоединится к ней.
– Давай быстренько позавтракаем и я покажу тебе еще одно интересное место.
– Что за место? – расслаблено спросил Габриэль, беспомощно улыбнувшись.
– Я отведу тебя на вершину башни.
– И что там?
– Как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
На протяжении всего завтрака алура пристально наблюдала за паладином, стараясь приметить любое аномальное движение либо какой-то резкий скачок, давший бы ей сигнал немедленно приступать к решительным действиям, однако все прошло более чем гладко, позволив девушке на секунду успокоится.
– Тебе лучше взять меня за руку. Подъем на верх башни намного опаснее, чем прогулка по Маллийскому лесу, – непривычно серьезно сказала ведьма, протягивая свою бледную тонкую ладонь мужчине с легкой настойчивостью, не принимая отказа.
Габриэль не отказал Лилит и нежно взял протянутую мягкую руку, с любопытством наблюдая, как девушка, грациозно развернувшись, направилась по винтовой лестнице прямо вверх.
Пьянящий влажный запах с душистым мхом и засохшими лозами наполнял легкие, покалывая их, создавая чувство странной непонятно откуда взявшейся эйфории. Поднимаясь все выше эхо становилось неприлично громким, например, звук маленьких капель дождевой воды, мелодично ударяющейся об старый пол, скрипы и стоны темной башни, создающей мистическую атмосферу и звук их ритмичных шагов, настолько резкий и оглушительный, словно они были единственными людьми на этой погрязшей в войне земле.
Приятно сощурив глаза, Габриэль наслаждался атмосферой древнего замка и теплом, хранящимся в скрепленных руках двух противоположных друг другу людей.
Светлые серые тона стен слегка контрастировали с изумрудным цветом зажжённых свеч, выделяющиеся своей красочностью каждую десятку ступеней. Наконец поднявшись до самого верхнего этажа башни, перед ними предстала неестественно выделяющаяся белая дверь, окруженная невероятным количеством разных видов лоз, некоторые из которых имели зеленый живой оттенок, несмотря на давящий внешний холод и скорую безжалостную зиму.
Лилит отпустила руку Габриэля, по непонятной причине расстроив его, и, впервые используя силу темной материи перед паладином, начала открывать загадочную дверь. Вокруг ведьмы стало подниматься черное облако, напоминающее летучий дым, интимно прижимающийся к каждой клеточке женского тела, кружась на кончиках ее тонких пальцев, а затем коснувшись и самой двери, толкая ее с неким неосознанным усилием.
Войдя в круглое помещение, в самом центре перед ними стоял каменный стол. Он был маленьким, около полуметра в длину и ширину, потрескавшаяся ножка старинного стола покрывалась неизвестными вырезанными символами, светящиеся изнутри камня голубоватым оттенком, а на самой поверхности древней конструкции находилась неуклюже вырезанная небольшая ямка, в которой плескалась черная, словно чернила, вода, сопровождаемая постоянно выделяющимся полупрозрачным светлым паром, растворяющегося в воздухе спустя несколько секунд.
– Перед тобой сейчас водное зеркало. Это один из самых мощных артефактов алур, потому что никто кроме нас не может пользоваться этим предметом, – Лилит нежно провела по краям серого стола и встала по ту сторону от Габриэля, наблюдая за его реакцией на это прекрасное, наполненное тьмой, место.
Наперекор тому, что она ожидала, мужчина лишь беглым взглядом осмотрел полу пустующую комнату, прежде чем сосредоточить все свое внимание на следующих словах ведьмы.
– Ты иногда задавался вопросом, как именно я смогла вычислить твое точное время пребывание к этому замку? Не сидела же я под дверью в ожидании тебя. Как могла следить за королем и его свитой, всегда отражая их нападения? – с толикой нежности спросила девушка, проводя рукой по шершавой поверхности стола, не касаясь черной плотной жидкости, – это зеркало показывает настоящее и прошлое, однако есть ограничение: использовать зеркало возможно только в тот момент, когда кто-то упоминает твое имя и неважно, было ли это в мыслях или же вслух, в письме или языком жестов. Моя любимая птичка накаркала мне, что после стольких дней отсутствия король и принцесса очень забеспокоились, так давай я покажу тебе, что сейчас происходит у них, в королевском дворце.
Лилит легким движением руки коснулась темной бурлящей жидкости, мелкая дрожь воды и небольшие волны начали толкаться в хрупкие стенки стола, загадочные руны засветились неестественно красным оттенком, а водная гладь превратилась в некую завесу, картинку, на которой были четко видны на удивление здоровая принцесса и ее верная служанка.
Глава 12
– Джуд! – Розалина, одетая в пышное зеленое кружевное платье, с хлопком закрыла недавно принесенную книгу по истории.
– Я вас слушаю, Ваше Высочество, – молниеносно ответила служанка, слегка поклонившись.
– Я хочу встретится с папой… – принцесса отвела взгляд, словно пытаясь спрясться от смущения произнесенных слов.
– Я провожу вас, – Джуд радостно улыбнулась.
Розалине казалось, что она шла целую вечность, светлые стены сплошь давили, из-за чего она не решалась поднять своего взгляда, могла лишь молча продолжать идти, надеясь именно в этот день в этот момент выяснить всю правду. Если она сейчас этого не сделает, если сейчас не поговорит с отцом, то никогда не сможет узнать, что же действительно произошло с Габриэлем и в какое новое опасное приключение он отправился.
– Ваше Высочество, Его Величество вас ожидает, – бездушно проинформировал слуга, чем немного напугал юную девушку.
Выдохнув, Розалина начала считать в уме до десяти, пытаясь таким простым методом успокоить себя и свое разбушевавшееся воображение.
– Как у тебя дела? – привычным безразличным тоном спросил Генрих, не отрывая своего уставшего взгляда от представленной горы документов.
– Насчет Габриэля… папа, я хочу знать, где сейчас Габриэль! – взяв себя в руки, попросила Розалина, все время смотря в пол.
Король поднял свои заспанные глаза прямо на свою дочь и, заметив ее нервозность, отложил стопку бумаг на край стола, полностью сосредотачивая свой взгляд на принцессе.
– Тебе не о чем переживать. Он скоро вернется, и ты с ним поженишься.
– Я бы охотнее поверила в твои слова, если бы до этого ты не заставил бы меня обмануть его! – злобно подметила Розалина, на секунду потеряв над собой контроль, однако поняв, что она натворила, поспешно добавила: – Я не имею ввиду, что сомневаюсь в тебе, однако меня просто расстраивает вся эта ситуация. Так что не пойми неправильно…
– Розалина, – спокойно позвал Генрих, чем напугал девушку еще больше, настолько, что та вся задрожала.
– Папа, я же говорю правду. Ты использовал меня, чтобы одурачить Габриэля и теперь он уже как четыре дня не возвращается с того места, куда ты его отправил. Пожалуйста, я прошу тебя, направь ему помощь, отряд рыцарей, например…
Чем больше Розалина говорила, тем тише становился ее голос, пока он не стал еле различимым шепотом. В этой наставшей гробовой тишине, в которой лишь тиканье часов облегчало бушующие эмоции принцессы, король, не отрываясь смотрел на дочь, вновь убеждаясь в ее малой схожести со своей родной матерью, отчего испытывал небывалое облегчение.
– Прекрати, Розалина. Я прекрасно знаю, что с ним все в порядке, а вот ты, насколько мне стало известно, прогуляла несколько уроков по этикету, из-за чего я получил довольно длинное жалобное письмо от мадам Лагунье. Иди и извинись перед ней. Сейчас же.
В подтверждении своих слов, Генрих бросил конверт, в котором со всеми деталями была расписана жалоба учительницы, при том, что она писала достаточно мелким подчерком.
– Папа, она унижает меня. Говорит, что из меня не получится достойная принцесса из-за… моего тела, – последние пару слов Розалина буквально выдавила из себя, так как тема ее пышных объемов являлась довольно болезненной, из-за чего у нее развился страх заводить друзей и уж тем более женихов, за исключением Габриэля.
– Тебя везде так или иначе будут обсуждать, так как ты дочь короля! Лучше привыкни к этому сейчас, чтобы потом не чувствовать еще большую сильную боль.
– Вечно ты говоришь терпеть! Но у меня уже просто не хватает сил на это! Почему все люди замечают во мне только плохие стороны, что я толстая или прогуливаю уроки этикета?! Почему никто не похвалит меня за то, что мои знания истории сравнялись уровнем профессора?! Почему все люди, а особенно ты, папа, так любите выделять только зло? Если все время выделять в человеке только плохие качества, на вас потом будут смотреть в похожем ключе. Так что, пожалуйста, хотя бы в этот раз, удовлетворите мою просьбу и отправьте рыцарей к Габриэлю! – под конец Розалина заплакала и, сказав все что хотела, выбежала из королевского кабинета на всех парах, чуть ли не сбивая по пути работающих слуг.
Джуд в шоке осталась стоять в дверях у кабинета, неловко посматривая на редкое обескураженное выражение лица Генриха, явно не ожидавшего такого внезапного взрыва эмоций у своей дочери.
– Кажется я слегка переборщил, – король нервно засмеялся, убирая со лба мешающие светлые локоны.
– Ваше Величество, не принимайте близко к сердцу. Ее Высочество просто очень переживает за безопасность сэра Габриэля, так как она не смогла его увидеть несколько дней назад, а до этого его путешествие заняло полгода. Она очень волнуется, – Джуд спокойно попыталась разрядить ситуацию, понимая, что позже ей еще предстоит разговорить принцессу по поводу вышесказанного.
– Ничего. Я понимаю. Я тоже был когда-то таким, когда влюбился в Клаудию, доставлял много неприятностей своим родителям и в итоге смог сыграть свадьбу, – на последнем слове лицо Генриха стало суровым, словно от какого-то неприятного воспоминания, – Господи, я действительно самый худший отец. Мне всегда казалось, что я могу ей дать все, что она захочет…
– Сейчас Ее Высочество желает лишь благополучного возвращения сэра Габриэля.
– Конечно я и сам желаю его возвращения, учитывая, что он попросил руки моей дочери. С ним Розалина будет счастлива, я в этом уверен, в отличии от меня, человека, пропавшего во тьме прошлого, ее спасти может лишь тот, кто смотрит в будущее, и я надеюсь, что все в итоге останется таким, каким я ожидаю видеть.
– Ваше Величество! – вновь без стука в кабинет врывается Аркан, задыхаясь на каждом шаге.
– В последнее время видимо много шокирующих новостей, раз ты забываешь про правила этикета, – со смешком сказал Генрих наспех пришедшему помощнику, затем он посмотрел на Джуд, приказным тоном говоря: – если у тебя больше ничего нет, тогда покинь кабинет.
Служанка лишь молча поклонилась и вышла за дверь, оставляя двух мужчин разбираться с некой важной проблемой.
– Что случилось на этот раз? – угрюмо спросил Генрих, потирая массажными движениями переносицу.
– Ваше Величество, пришло две новости и все они плохие, – Аркан нервно перебирал бумажки, не осмеливаясь взглянуть в глаза разъяренному королю.
– Начни с самой плохой.
– Священника, что должен был отправится в Маллийский лес вместе с сэром Габриэлем, нашли мертвым на краю столицы, судя по степени разложения, он пролежал там около трех-пяти дней, но это еще уточняется. Так или иначе, сэр Габриэль…
– Отправился к ведьме без поддержки, – продолжил Генрих, схватив ближайшую чашку и со всей дури кинув ее в стену. Когда разговор хоть как-либо касался Лилит, обычно хладнокровный король приходил в бешенство и разбрасывался всем, что только под руку попадет.
– Ваше Величество…
– Это очень плохо. Когда Габриэль вернется, он, под влиянием этой сучки, вернет себе статеру и в этом случае я не буду уверен, что Розалина останется счастлива с этим протрезвевшим паладином.
– Однако, Ваше Величество, невозможно же было вечно держать его на привязи, рано или поздно, это должно было случится, – Аркан не понимал, почему король и вся верхушка церкви Корлес так одержимы постоянным очищением Габриэля.
Разве вернуть себе идеальный баланс и стать нормальным человеком не лучше, чем быть легко управляемой марионеткой? Он судил по своему собственному опыту, так как в детстве ему пришлось пережить принудительное очищение от одной сумасшедшей, благо его верная подруга помогла ему вернуть свою статеру.
– Ты не понимаешь. Я сам руководил операцией по штурму дома барона Айрона, отца Габриэля, и то, что я видел, лучше не видеть никому на свете. Такое никак не передать словами, этот ублюдок, Олтер Айрон, вытворял ужасные, безумные вещи. Так или иначе подготовь отряд священников и рыцарей. Когда Габриэль вернется нужно заставить его немедленно пройти через очищение.
– Вас понял и вот еще. Группа сэра Арона пропала в Маллийском лесу при исполнении указа №122, так и не удалось узнать, был ли Ганс казнен.
– Пока обозначь их, как пропавшие без вести и оставь описательные портреты во всех городах, расположенных рядом с Маллийским лесом.
Внезапно Генрих встал и направился к выходу из кабинета.
– Эм, Ваше Величество, вы куда? – с неким удивлением спросил Аркан, записав наставления.
– Я провинился, пойду еще раз поговорю с Розалиной, – не оборачиваясь, бросил король.
– Провинился? – с недоумением переспросил Аркан, смотря в пустоту вмиг застывшего кабинета.
Генрих быстрыми шагами дошел до светлой ярко украшенной двери и ласково, стараясь не напугать, постучал в дверь. Ариель, открывшая дверь, в шоке уставилась на пришедшего проведать принцессу отца, напрочь забыв о строгих правилах и о необходимом поклоне.
– Ты?.. – Генрих, прищурившись, уставился на невоспитанную служанку.
– Прошу прощение, Ваше Величество! – Ариель поспешно поклонилась настолько низко, что почти создавала прямой угол, что, к счастью, проигнорировал внезапно пришедший гость.
– Выметайся.
– Так точно, Ваше Величество! – не сказав ни слова больше, юная служанка выбежала из комнаты со скоростью света и спряталась за ближайшим поворотом, пытаясь осмыслить произошедшее.
Войдя в комнату, Генрих заметил клубок одеяла, из которого выглядывало покрасневшее от слез пухленькое лицо.
– Папа? Зачем ты сюда пришел? – хриплым тонким голосом спросила Розалина, сильнее укутываясь в мягкое теплое одеяло.
– Послушай, Рози, цветочек мой, – когда Генрих назвал ее детское миленькое прозвище, которое часто использовала ее мать, Розалина на секунду замерла, от неожиданности, – я понимаю, что не всегда был хорошим королем и тем более отцом для тебя, однако прошу, в этот раз, позволь мне все закончить до конца и позже ты сможешь уехать из этого замка куда пожелаешь, вместе с Габриэлем.
– Правда? – принцесса удивленно моргала, словно пытаясь проснуться от внезапно пришедшего сказочного сна, – то есть я не унаследую трон, смогу быть свободной вместе с Габриэлем?
– Да, просто позволь мне все решить для тебя. Как только зло исчезнет, ты станешь по-настоящему счастлива.
– Спасибо, папочка! Спасибо, спасибо, спасибо тебе большое! – Розалина крепко обняла отца, так сильно, как только ей позволяло ее тело.
– Эх, цветочек, ты так выросла, пора бы и тебе начать дальше расти уже не в оранжерее. И если тебя кто-то будет обижать, можешь в тот же момент отдать приказ о казни этого человека, за унижение достоинства королевской семьи!
– Я до такого не дойду!
– Понимаю, цветочек.
– Я уже не маленькая! Так что прекрати называть меня цветочком, мне они даже не нравятся, – Розалина смущено надула свои пухленькие щеки, отворачиваясь в другую сторону.
Генрих радостно заулыбался. Он действительно любил Розалину, она была его дочкой, кровью и плотью, хоть и родилась при необычных обстоятельствах, он никогда не позволял перейти своей ненависти границы и срываться на бедной девочке. Из тех двоих детей, что у него были, король любил свою дочурку больше всех, в то время как сыну намеревался отдать трон из-за сковывающего его чувства вины и страха перед Клаудией, несправедливо убитой и брошенной в маленькой подвальной комнате храма Корлес.
– Ваше Величество, – Аркан слегка постучал в приоткрытую дверь и элегантно зашел, не забыв поклониться королевским персонам. Помощник беглым взглядом посмотрел на короля и кивнул ему.
– Понял, – Генрих поднялся с мягкой кровати и, поцеловав мягкую щеку девушки, ушел вместе с Арканом обратно в заставленный документами кабинет.
– Ваше Величество, завещание готово, кто станет приемником? – помощник был весьма удивлен, так как после получения новой информации о предателях, что посмели поднять восстание, король внезапно запросил подобный документ, что не могло не настораживать.
– Мой сын, Людвиг Веспонский. – спокойно ответил Генрих, заходя в свой кабинет и сразу с ходу беря стопку бумаг и утонченное золотое перо.
– Сын? У королевы был еще один ребенок?
– Это сложно объяснить, однако трон должен перейти к нему.
– Ваше Величество, неужели вы снова думаете… о том, как покончить с собой? – такое внезапное пожертвование в виде завещания, которое Генрих, будучи в трезвом уме не совершил бы, настораживало. Как-то Аркан слышал от старших, что когда-то, в тридцать с лишним лет он внезапно начал резать себе запястья и искать любые другие быстрые попытки самоубийства. До конца не было понятно, что послужило этому, ведь в то время его жена все еще была жива.
– Не говори того, чего не знаешь Аркан. Твоя цель – служить монарху, когда сменится поколение, ты, без приказа, не имеешь права что-то обо мне искать или же тем более пытаться помешать, – Генрих угрюмо уставился на помощника, холодный властный тон и убийственный взгляд сразу выветрили из головы Аркана незаданные взрывоопасные вопросы, к примеру, что именно произошло между ведьмой и королем, которые никогда в жизни не пересекались.
– И-итак, отряды будут собраны к сегодняшнему вечеру. Будут еще распоряжения касательно возвращения сэра Габриэля?
– Передай, что в случае чего, если Габриэль откажется выполнять распоряжения священника, без капли сожалений и былой дружбы всем нужно приготовится атаковать его и убить так, чтоб даже из могилы встать не смог.
– Ваше Величество?.. – Аркану на секунду показалось, что он плохо расслышал слова короля, напугавшие его до чертиков.
– Он единственный родной сын барона Айрона и его папаша давал ему все самое лучшее. Если Габриэля после восстановления статеры невозможно обуздать, значит нужно уничтожить. В ином случае в будущем мы пожалеем, что не сделали этого.
Глава 13
В темной комнате на самом верху башни, окруженной черными тучами и вечной мерзлотой, стояли мужчина и женщина, увлеченно смотрящие на последнюю исчезающую картинку в темном отражении плотной чернильной жидкости. Спертый влажный воздух, ранее освежавший разум и тело, начал невыносимо душить, из-за чего дыхание стало легким и учащенным.
– Габриэль…– в этот раз Лилит, впервые позвав мужчину по имени, без обращения в виде «сэр», с зловещей улыбкой, что просвечивалась даже через черную фату, нежно взяла его за руку, однако тот вырвался из ее хватки и молча ушел.
Ведьма не пыталась его догнать, приподняв уголки тонких нежно розовых губ еще чуть выше, она в одиночестве стояла перед каменным столом, с предвкушением ожидая предстоящего ужина.
Паладин с молниеносной скоростью спустился с башни и направился в сад, он все время думал о той сцене, где король с холодной жестокостью, невзирая на его прошлые заслуги, приказал казнить его. И хоть было много моментов, вызывающих сомнения в подлинности волшебного зеркала, Габриэль все же верил Лилит, не из-за их быстро растущих дружеских отношений, а из-за факта, что ведьма не будет его обманывать особенно с той информацией, что она показала через зеркало, так как ее легко можно проверить и она понимает, что обманув, рискует поплатиться за это своей жизнью.
– …П-паладин… – раздался хриплый нечеловеческий голос откуда-то спереди.
Габриэль осмотрелся и заметил знакомую беседку отчаяния, в которой до сих пор кружится летучее черное облако. Похоже задумавшись, он не заметил, как дошел до местной жуткой достопримечательности.
– …Га-Габри-эль…с-сюда…– вновь раздался невероятно ломкий дрожащий чудовищный тон.
Темные злые тучи и холодный утренний ветер вернули трезвость ума, позволив мужчине с точностью определить место, откуда его звал мрачный голос. Беседка. Паладин с сомнением посмотрел на парящее над алыми свечами облако, прежде чем подошел к сооружению чуть ближе, остановившись возле зеленой, в этот раз приятно пахнущей, свечи, которая даже под гнетом ужасных ветров все еще ровно отсвечивала изумрудным оттенком маленький круглый участок вокруг себя.
– …Б-ближе…– звук действительно доносился из странной субстанции, что не могло не удивлять.
Габриэль помнил, что Лилит как-то говорила о том, что это облако обрело сознание, после сбора большого количества темной материи с столичных городов рядом с знаменитой церковью Корлес. Однако кто бы мог подумать, что это нечто также может говорить, при этом у него нет рта или физической формы, через что можно было издавать хоть какие-то звуки. Это казалось таким фантастичным и по-своему страшным явлением, мужчина уверен, что, если бы кто-то из высших священнослужителей узнал бы о существовании подобной разумной материи, они бы мигом организовали священный поход на башню ведьмы, намереваясь отобрать ценный ресурс.
– Ты разговариваешь. Почему я тебя не слышал рядом с Лилит? – Габриэль мог еще два дня тому назад осознать невероятную природу этого места, однако он не придал тому моменту внимания, из-за чего почувствовал некое сожаление.
– …Лилит сильная… святая служительница… она… мешает… контролирует меня… – звук, если хорошо прислушаться, больше напоминал мужской старческий голос, говорящий с некоторыми запинками, будто ребенок, учивший составлять слова в предложения и эти два противоположных друг по другу момента слегка дезориентировали, не позволяя сразу вникнуть в суть предложения.
Услышав слова «Лилит сильная священно служительница», Габриэль на секунду потерял дар речи, однако сразу же обдумал это и пришел к выводу, что это вполне логично и объясняет множество доселе крутившихся в голове вопросов. Даже ее странная одежда, с похожей на церковную фатой, и аристократичное поведение являлись признаками принадлежности к высшим кругам церкви. Стало понятно, откуда она столько знает о ней, темной и светлой материи и легендах. Она действительно раньше принадлежала церкви. Однако почему Лилит ушла из родного места и спряталась в башне, планируя восстание против короля? Нет, вопрос не в этом. Как именно Лилит связана с семьей Фритч, если она не могла с ними пересечься в церкви?
– Лилит… кто она? – единственное, что Габриэль знал о ней было то, что она является опасной алурой, новой хозяйкой бесхозного замка и информатором, знающим многое и хранящая неоценимое количество секретов. И только к концу их пятидневного времяпровождения он наконец узнал малую частичку ее прошлого и то, большинство из этого Лилит сама ему рассказала: о ее ненависти к монарху, о соучастии в восстании, о том, что она связана со семьей Фритч… только сейчас, в этот момент Габриэль наконец сам смог найти хоть что-то и был несказанно этому рад, однако он хотел узнать больше. Он хотел знать о ней все.
– Лилит…сильная…святая…Анфиса…
– Святая Анфиса? – высшая священнослужительница церкви Корлес, пропавшая, по словам короля, пару месяцев назад, она и есть Лилит!
Это шокирующая информация сразу впилась в сознание Габриэля. Это просто невозможно. Мужчина отказывался верить в это. Хоть он никогда не видел Анфису, о ней всегда говорили в исключительно положительном смысле, никто бы не посмел связать ее с злой ведьмой, живущей в одном из самых опасных лесах континента.
– Позже нужно будет это проверить, – полушепотом сам себе обозначил Габриэль, намереваясь во время обеда заглянуть в комнату Лилит, чтобы наконец разобраться, обманывает ли его это непонятное дымящееся существо или нет.
– Зайди… к нам… быстрее… время… близится… обед…– вновь обрывистая речь прервала размышления мужчины, обратив на себя внимание.
– Зачем? – Габриэль инстинктивно хотел схватится за твердую рукоять стального гладкого меча, чтобы успокоиться, однако вспомнил, что забыл его сегодня взять с собой, в итоге оставив его у прикроватной столешницы с не засыхающим букетом синих роз.
– Быстрее… пока нет… обеда… – существо казалось очень взволнованным.
Габриэль решился рискнуть, взяв лежащую у беседки изумрудную свечу, он подошел к темному облаку. Вблизи это нечто напоминало скопившееся стадо маленьких черных кругленьких мух, конечно без раздражающего жужжащего звука, оно просто окружило Габриэля, без намерения атаковать и с мольбой попросило потушить искрящуюся свечу. Мужчина посмотрел на яркое зеленое пламя, прежде чем легким движением руки потушить фитиль, погрузив и без того мрачную беседку в еще более глубокую тьму, которая постепенно заполняла собой новое пространство, особенно возле мужчины. Неизвестные потусторонние звуки из лесной чащи стали звучать еще громче, почти оглушительно, однако паладин даже не обратил на это внимание. Перед его взором материя начала медленно расщепляться и, казалось, испаряться в воздухе, вся пелена перед его глазами потемнела, не позволяя отчетливо проследить весь процесс. Габриэль, словно заколдованный, молча стоял на месте, наблюдая, как нечто странное и очень даже жуткое понемногу начинает исчезать.
Внезапный оглушительный звон часов башни вразумил синтона и тот поспешно вышел из беседки, не забыв с помощью другой свечи зажечь потухший фитиль и поставить ее на законное место, откуда он ее забрал.
Еще раз взглянув на темного стража, Габриэль в удивлении приподнял брови с невозмутимом выражением лица, видя, что существо стало на одну десятую меньше, чем было до этого. Он не понимал, что именно происходит, проверив свое состояние, мужчина чувствовал себя вполне неплохо, однако все равно его не покидало некое странное предчувствие какой-то близости с этим летучим нечеловеческим объектом.
После необычной прогулки, Габриэль поспешил обратно в башню, вспоминая недавний оглушительный звон часов. Обеденное время. В эти моменты Лилит вечно куда-то пропадает, значит есть высокая вероятность в удачном обыске ее загадочной комнаты.
Быстро добравшись до третьего этажа, паладин беглым взглядом осмотрел столовую, в которой уже пахло невероятно аппетитным говяжьим стейком в особом кисло-сладком соусе с бокальчиком терпкого сладкого красного вина. В голову прокрались сомнения, он никогда не видел, чтобы кто-то посторонний находился в этом Богом забытом месте, помимо их с ведьмой, а она, будучи высококлассной особой, явно не привыкла работать на кухне, тогда, откуда появляется вся эта еда?
Хоть мужчине и хотелось узнать об этой загадке чуть больше подробностей, однако прямо сейчас у него не было на это времени. Побежав вверх по заросшей лестнице, он, наконец, увидел черную неприступную дверь. Попытавшись осторожно открыть ее, Габриэль на секунду замер, поняв, что она была открыта и, несмотря на свою показную массивность, легко поддавалась, открывая внутреннее скромное убранство комнаты, полностью отличающееся от предоставленной ему роскошной спальни. Маленькая одноместная кровать с тонким одеялом и хлопковой подушкой, каменный стол, с такими же странными высеченными символами, однако в этот раз не светящимися, обычный хлипкий деревянный стул, при каждом порыве ветра издававший мерзкие скрипы и маленький двухметровый темный шкаф, в котором аккуратно развешаны комплекты разных черных платьев с индивидуальной для каждой из них обсидиановой фатой. Вся комната сочетала в себе серость и бедность, чувствовалось, как хозяйка этого мест хотела сохранить какие-то давние воспоминания, которых у столь сильной священницы просто не должно было быть.
Приступив к осмотру темно-серого стола, Габриэль сразу начал рыскать по ящикам, открывавшимся с огромным усилием. В одном из них он нашел небольшую железную коробочку, с вырезанным изящным узором с умопомрачительной лесной детализацией, открыв ее, он увидел маленький, с ноготок, ключик, сделанный из какого-то алого драгоценного камня, похожего на редкий красный рубин. Осознав, от чего он, паладин поспешно схватил малюсенький предмет и аккуратно положил его себе в карман.
Дальше, он осматривал холодный каменный пол, в основном возле кровати, на предмет каких-то тайников и, к счастью, нашел один. Прямо под кроватью, подвинув маленький непримечательный серый кирпич, он увидел за ним небольшое пространство, в котором находился помятый клочок бумаги, явно забытый своей хозяйкой в этом маленьком тайничке. Достав еще свежий пергамент, он с трудом разобрал в самом конце письма пару предложений: «И не переживай, мы многого добились, наша месть скоро свершится. Только прошу, не торопись раньше времени и дождись меня там.»
В конце листа красными чернилами было подписано имя Лилит. Габриэль стал более уверенным в своей внезапной догадке, однако пока не стал делать поспешных выводов, он быстро привел комнату в свой первозданный вид и спокойно вышел, обозначив следующей целью своего пребывания затхлый графский кабинет.
Глава 14
Стоя прямо напротив прямоугольного пятна, Габриэль уже перетрогал его верх и поперек, наконец найдя ели заметную трехмиллиметровую скважину для драгоценного ключа, которою легко можно было принять за маленькую царапину, особенно учитывая древний вид забытого дворца. Надежно схватив драгоценный предмет двумя пальцами, мужчина осторожно вел его в щель, пока не почувствовал преграду. Осторожными движениями он повернул ключ и старый механизм с громкими и мерзкими звуками начал открывать, похожее на сейф, пространство. Шире открыв едва отворившуюся дверь, Габриэль сразу неосознанно вдохнул пыльного сухого воздуха, от чего неудержимо закашлял.
Закрыв нос и рот рукой, синтон быстро достал все, что только можно, из маленького тайника, позже поспешно закрыв его, тем самым освобождаясь от ужасно смердящего запаха, исходящего из уже недоступного места.
Наконец, Габриэль смог взглянуть на то, что он проворно схватил из злополучного пространства. Два тканевых старых гобелена, на которых была изображена семейная линия всей семьи Фритч. Первая ткань была вышита в 976 году, мужчина сразу посмотрел на самое молодое поколение того времени и увидел кое-что интересное. У графа Фритча оказывается было три ребенка, две сестры-близняшки, судя по одной дате рождения, Клаудия и Кристина, и младший сын Киллиан. Во втором гобелене 986 года Кристина больше не рассматривалась как член семьи, здесь показывалось только два ребенка графа: Клаудия и Киллиан.
Собрав воедино всю информацию из слухов, письма, даже отношения короля, паладин предположил, что Кристина была изгнана из семьи, пока по неизвестной для него причине, однако что-то случилось и в итоге Клаудия проживала свою жизнь в церкви, вместо сестры, пока однажды обо всем не узнал граф через… короля. Однако у монарха только в последние пять лет брака начались плохие отношения с Клаудией, а во времена, когда было написано письмо, они считались одной из самых любящий и счастливых пар на континенте, их история полная любви вдохновляла многих известных писателей и гениальных поэтов. Что, черт возьми, происходит с этой семьей на самом деле?
Габриэль с гневом, из-за непонимания ситуации, сжал ткань, случайно порвав ее. На секунду он попытался очистить свой разум от посторонних мыслей, начиная припоминать момент, когда он заходил в комнату ведьмы. Мгновенно ехидная ухмылка украсила перекосившееся лицо паладина. И как он сразу не догадался? Лилит нарочно оставила дверь своей комнаты открытой, чтобы он проник туда, достал ключ и открыл тайник, из которого узнал бы один из главных секретов дома Фритч, таким образом более глубоко понимая конфликт между исчезнувшей семьей и нынешним монархом. Все было заранее спланировано, он постоянно играл по ее правилам, сам того не ведая, однако скоро настанет черед поменяться ролями, и тогда он сплошь отыграется за эти манипуляции.
Хоть Габриэль и понимал, что Лилит не хотела причинять ему вреда из-за его полезности в решении ее вопросов, его внутреннее нутро все равно жаждало некой расправы, придумать которой пока не выходило и он оставил эту идею на потом, к тому моменту когда их пятидневный срок закончится, то есть уже к завтрашнему дню.
Время действительно быстро пролетает. Совсем недавно Габриэль держал свой верный закаленный кровью претегианов меч у тонкой белой шеи коварной алуры, однако это все обернулось таким образом, что в итоге мужчина не был уверен, что когда-либо сможет еще раз приставить к ее горлу клинок и с былой уверенностью в правильности своих действий оборвать чужую человеческую жизнь, даже если она принадлежала плохому человеку.
Сегодня последний день, потому что завтра все закончится.
Габриэль направился в теплую уютную столовую. На столе стейк уже остыл, однако все равно казался невероятно аппетитным, странно что мелкие противные насекомые не добрались до него быстрее мужчины, учитывая его достаточно долгое отсутствие.
Откусив маленький кусочек, паладин откинулся на кожаную спинку мягкого кресла, неспешно пережевывая еду и размышляя о том, что ему делать завтра, когда перед ним предстанет выбор, которого он всеми силами старался избежать.
Глава 15
Лилит молча продолжала смотреть в зеркало, все это время наблюдая за тем, как паладин проникает в ее комнату, которую она нарочно оставила открытой, как он достает рубиновый ключ, специально для него оставленный в убого сделанной серебряной шкатулке для аксессуаров, однако ее больше всего взволновало то, что он что-то нашел под ее кроватью и, к несчастью, сама она не могла понять, что было в его сжатой в кулак руке, что он такого нашел, вызвавшее едва уловимую улыбку.
Когда девушка готовила свою комнату, она предварительно убрала из всех тайников письма и другие важные документы, о которых Габриэлю знать не положено, однако видимо какой-то листочек все же выпал и, не заметив пропажи, она не стала что-либо повторно проверять, тем самым неосознанно позволив мужчине получить неизвестную информацию о ее возможных предстоящих планах.
Паника захлестнула ее с головой, к сожалению, она больше не могла следить за Габриэлем, все же у водного зеркала больше ограничений, чем она назвала ему, поэтому в спешке Лилит вновь вернулась в свою комнату и осмотрела пространство под кроватью, припоминая, что держала там разные письма со своим дорогим и неповторимым сообщником.
Раздался гулкий звон часов башни и девушка, с невероятной скоростью, забыв обо всем на свете, отправилась в презренный подвал, который уже на протяжении долгого времени считался ее единственным убежищем. Проводя одни и те же надоевшие косметические процедуры, от которых устало как тело, так и душа, Лилит чувствовала некую пустоту внутри себя, и ей хотелось верить, что поддержание красоты позволит ей и дальше сохранять иллюзию счастливого времяпровождения, как было в далеком детстве, до смерти строгой, ненавистной, но все же в некоторой степени любимой матери и самой прекрасной амбициозной тети, ставшей примером для подражания. Однако в итоге она просто ходит по извилистому кругу, из которого невозможно выбраться. Сколько усилий не прилагай, кого бы не проси о помощи, никто не сможет помочь, а уж тем более она сама себе. Вечное проклятие и страшная мука, что будут преследовать ее до самой смерти.
Даже несмотря на всю свою ненависть к этой отвратительной привычке, Лилит не винила свою мать в заложении подобной зависимости в глубине ее тогда еще незрелого сознания и несправедливого воспитании по отношению к ней, в котором главным предметом их обсуждений всегда являлся идеал красоты, ведь теперь ее лицо могло стать настоящим оружием по привлечению важных шишек, что могли думать лишь малой частью скрытого места. Единственное, за что она невзлюбила свою родную мать, так это за раскрытие всех секретов всего за несколько минут до того, как ее голова покатилась от резкого взмаха меча короля. За то, что заставила проживать день за днем с навязчивыми мыслями о мести и жестокой расправы над обидчиками. За то, что вмешала в королевские интриги с самого рождения. Она не была ужасной матерью, даже не являлась в какой-то степени плохим человеком, просто была по-своему слишком глупа и наивна, за что ей пришлось заплатить своей жизнью. И будь воля Лилит она бы предпочла все же оборвать жизнь матери своими собственными руками, но, к счастью, прошлое не изменишь, из-за чего жить будущем становится тяжело.
И теперь, спустя долгое количество лет, выросшие дети, наблюдавшие за кровавой казнью через маленькую щель шкафа, готовы на все, лишь бы отомстить за косвенно убитую королем родную душу, а не только за мать.
Глава 16
Ужин. Прекрасное романтическое время для любой встречающейся парочки, как может показаться, но не если говорить о известной злой ведьме и восхваляемом всеми добром паладине. Они молча сидели друг напротив друга, стараясь не выдавать на своем лице даже мизерную часть лишних эмоций, делая вид, что все в порядке, как и должно было быть.
– Я бы хотел для начала кое-что уточнить, – неожиданно начал Габриэль, грациозно вытирая испачкавшиеся уголки рта нежным хлопковым платком, – Мне продолжать обращаться к тебе как к ведьме или как к ее святейшестве Анфисе?
– … – девушка в шоке уставилась на мужчину, будучи не готова к подобному раскрытию ее личности. Она слегка замялась и, болезненно прикусив губу, ответила: – Лучше, как к ведьме, так как сейчас я ведьма графского замка, а не святая Корлеса.
– Вот как.
Габриэль не стал задаваться вопросами, как делал это раньше, лишь тихонько кивнул на ее незамысловатый ответ, явно им удовлетворенный, от чего Лилит почувствовала, как еще до этого странная атмосфера приобрела совсем сумасшедшие нотки, в итоге словно поменяв двух сидящих напротив друг друга людей ролями.
– Есть ли что-то, что ты еще хочешь узнать? – надеясь разбавить неловкую тишину, Лилит первой нарушила молчание, предоставляя Габриэлю возможность задать один единственный вопрос, на который она честно ответит.
– Да, есть, – словно только этого и дожидаясь, мужчина сразу заинтересованно улыбнулся, приподнимая хрупкий бокал с алой ягодной жидкостью, – История твоего конфликта с королем. Расскажи мне о нем.
Он слегка отпил свежего сока, не сводя испепеляющего взгляда с незримого лица ведьмы. Если за ней не наблюдать, она попытается схитрить, что он просто не мог позволить.
– Хорошо, я расскажу. Взамен и ты мне скажи, после ухода с верхнего этажа башни, ты где-то контактировал с осязаемой темной материей? – возможно, это было просто ее предчувствие, хотя нет, она абсолютно уверена, что после этого небольшого обеденного перерыва Габриэль неуловимым образом преобразился, теперь его не так легко прочесть, как при их первой личной встрече и он даже начинает замышлять нечто, что могло бы в итоге пойти ей в убыток.
– Нет, конечно. Я сразу отправился в замок, после более детального осмотра башни, – даже не поведя взглядом, солгал Габриэль, ослепляя своей доброй лучезарной улыбкой.
Лилит лишь нахмурилась, но ничего не ответила по этому поводу. Она точно знала, что он врет, по нему сразу все видно, за эти несколько дней она хорошо изучила его, даже его «почерневшее я», и поэтому если бы он действительно ей сейчас говорил правду, то не использовал бы такую искреннюю улыбку для столь обычного обоснования своих походов.
Факт того, что Габриэль наконец дошел до той стадии, что начал обманывать, хоть и неуклюже, но все же пытался не мог ее не порадовать. Это был прогресс, настоящий прогресс с момента его прихода в холодный лес. Поэтому Лилит не стала раскрывать столь заметную ложь мужчины, лишь насмешливо хмыкнув, принялась обдумывать с чего бы начать рассказ своего детства.
Габриэль все это время внимательно наблюдал за девушкой и заметив даже через черную плотную фату очертания ее высокомерной усмешки, он сразу понял, что Лилит догадалась о его откровенной лжи. На самом деле мужчина особенно и не пытался скрыть факт своего обмана, ему нужна лишь реакция ведьмы на порочную попытку ее обдурить и, как ожидалось, она осталась полностью довольна им, позволив ему полностью подтвердить теорию о том, что хитрая ведьма пытается использовать его едва восстановившуюся статеру против короля. Вновь она пытается им вертеть ради удачного восстания, однако стоит ли ему прямо сейчас оборвать все эти надежды, тем самым, не позволяя собою пользоваться? Нет, у этой коварной женщины наверняка припрятан запасной план на случай подобного. Тогда может притаится и выждать подходящего случая, чтобы нанести внезапный сокрушительный удар? Это куда более лучше.
Смотря на ангельскую внешность Габриэля, Лилит и не подозревала, какие темные отвратительные мысли крутились в его голове. Глупая наивная улыбка и любопытные темно-синие глаза навевали приятную дружелюбную атмосферу, словно внезапно появившийся близкий друг, готовый выслушивать все твои жалобы и притирания, однако, к сожалению, она не могла позволить себе слишком большой вольности по отношению к нему. Есть что-то, что лучше держать в секрете до благоприятных времен.
– Начну с того, что моя мать на момент моего рождения была низшей священницей в церкви Корлес, а отец высококлассным священником, который в пьяном угаре решил взять мою прелестную матушку силой. Знаешь, что у всех в высоких кругах церкви нет детей, потому что их стерилизуют определенным заклинанием, так вот, этот священник не ожидал, что после той постыдной ночи моя мать забеременеет и родит девочку, то есть меня. Поначалу он отказывался верить в родство, но позже, с помощью определенных методов церкви, убедился, что я его дочь. Однако он не был похож на всех остальных ублюдков-отцов, которые пытались избавится от последствий интрижки, отец всячески помогал мне, обучал, приносил сладости, когда мама не видела, мы даже разыграли сценку, где я помогаю ему и за это он взял меня под опеку, чтобы остальные священнослужители не задавали лишних вопросов. Хоть они служат Богу, но язык их действительно тот еще враг, способный оклеветать всех и вся. Позже у меня появился маленький братик, внезапно и явно не от священника, однако отцу было все равно на второго ребенка, все свое внимание он уделял мне и моим первоклассным способностям. Я жила достаточно счастливо, мечтала стать сильнейшей священницей, чтобы помогать отцу в его нелегком деле, с матерью у меня были, так скажем, не очень хорошие отношения и я часто старалась меньше с ней контактировать. Однако все изменилось в один день. Самый ненавистный для меня и моего младшего брата. Мама внезапно вернулась и со слезами начала рассказывать о своей первой любви, погубившей ее жизнь. Она спрятала нас в тесном шкафу, через щель которого я и мой брат наблюдали как король, с его свитой пришли в нашу маленькую комнату, явно в ней не умещаясь, и о чем-то громко спорили, когда внезапно блеснуло остриё и голова моей матери покатилась по полу. Я все это видела. Брату я успела прикрыть глаза, но он все равно заметил взмах меча, отнявшего жизнь у родного человека. Мы смотрели, как она умирает и вспоминали ее последнее желание о будущей мести, в которой ее дети должны принять участие.
Лилит схватила бокал и залпом выпила ягодный прохладный сок, усмехаясь тому, что в холодную зиму она попивает напитки со льдом. История действительно правдива. Просто есть кое-что, что она не договорила, однако все равно, каждое из сказанных слов направленно на одну цель, заставить Габриэля посочувствовать ей.
– Это же не конец? – с надеждой спросил мужчина, подсаживаясь ближе к девушке, проявляя все свое любопытство и интерес к данной истории из ее детства.
– Нет. Дальше идет самое бесящее, так что готовься. Это как раз случилось пару месяцев назад, наконец заняв долгожданный пост высококлассной священницы и прославившись как «святая Анфиса» я хотела использовать ресурсы церкви для своей мести. Однако однажды король прислал мне приглашение на чаепитие, где были только мы вдвоем. Придя, мы немного побеседовали, я сквозь скрежет зубов польстила ему, а этот ублюдок в короне… в общем когда-то там он увидел меня без фаты и сказал, что хочет сделать своей тайной любовницей. Ты этого не знаешь, но я достаточно сильно похожа на почившую королеву. В общем, я отказалась, он разозлился на меня, я разозлилась на него, он пригрозил мне тобой, а я ему его дочерью и незаконнорождённым сыном. В итоге меня все это так сильно взбесило, что я ушла из сковывающей меня церкви и направилась сюда, в башню, где король скрывал свой грязный секрет, связанный с семьей Фритч. Я готовилась к твоему приходу, так как понимала, как сильно трясутся поджилки короля при виде этого места. И вот мы здесь, сидим и обсуждаем мое прошлое, после нескольких приятных дней общего времяпровождения.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70840102?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Кара А. Хэвен
Тип: электронная книга
Жанр: Остросюжетные любовные романы
Язык: на русском языке
Издательство: Автор
Дата публикации: 30.06.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Черное и белое, зло и добро. Многое скрыто от глаз и ушей простых людей, что предпочитают не замечать "серость". Секреты и заговоры, забытые в истории, должны быть разоблачены.