Главная страница | Любовное фэнтези | Волшебные искры солнца

Волшебные искры солнца
Анна Джейн


3-я часть.Настя и Ярослав невзлюбили друг друга с первого взгляда. Их ненависть могла перерасти в любовь, если бы не могущественный дух, который заставил их поменяться телами.Теперь они должны узнать, как вернуть все обратно, а еще – познакомиться с волшебной изнанкой города и узнать о существовании магов, взявших их под защиту. За ними уже началась охота – Черная Королева ищет артефакты Славянской тройки, и она готова на все, чтобы достать их.Друзья предадут. Близкие отрекутся. А один из них должен убить другого, чтобы спасти себя.Магия ближе, чем думали эти двое, и искрится в сердцах ярким пламенем…





Анна Джейн

Волшебные искры солнца



Белые искры снега



Гульшат Бикмулиной – с благодарностью за любовь к миру этой истории.



Тебе от меня не убежать.

Все так же твоя, судьба.

Пролог

В большом тронном зале «Багряных шпилей» было холодно, темно и пугающе тихо – даже шум бушующей снаружи грозы не доносился сюда сквозь крепкие стены. А еще пахло сухой лавандой – едва уловимо, но терпко. Будто когда-то ее крошили меж пальцев, а затем усыпали пол цветочным пеплом.

Пленник с грубо связанными за спиной руками щурился, пытаясь понять, где он. Из-за пропитавшей воздух тьмы казалось, будто это странное место безлюдно и на каменном троне никого нет, однако это была иллюзия.

Когда алые колдовские огни взметнулись к высокому потолку, пленнику стало понятно, что на троне сидит молодая женщина в черном платье до пят – она с ногами взобралась на него, как девочка подперев щеку рукой.

Женщина пугающе завораживала – тонкая, словно веточка, не лишенная при этом ленивой кошачьей грации. Ее волосы цвета воронова крыла собраны в высокую прическу, холеное белое лицо с высокими скулами и впалыми щеками казалось совершенно отстраненным. Босые ноги черными змеями обвивали татуировки. В темных, густо накрашенных глазах клубилась черничная тьма.

Пленник внимательно вглядывался в лицо, стараясь не выдавать сковавшего по рукам и ногам ледяного страха. Вот она какая, та самая Черная Королева, глава Черной Розы – старинного ордена магов. Могущественных, темных, страшных.

Та, которая с легкостью решила поломать их жизни, ведя свою игру. Люди для нее что букашки. Иные из них не то что жизни – и смерти не достойны.

На колени перед Черной Королевой, прошипели пленнику в спину по-немецки. Однако он так и продолжал стоять, глядя на нее немигающим взором. Ее тьма околдовывала, подчиняя себе.

Тогда пленника грубо толкнули в спину. И светловолосый парень, чье лицо было в засохшей крови, упал. Его все же заставили встать на колени перед Королевой.

Сломали гордость – последний оплот, за который так отчаянно хваталась душа этого человека.

Ваше величество, согнулся в поклоне Карл, выскальзывая из тьмы. Я привел его вам. Как вы и хотели.

Замечательно, обронила Королева, рассматривая парня. Она вдруг легко вскочила со своего огромного каменного трона и по ступенькам быстро спустилась вниз – босой, как и была. Холодный каменный пол ее совершенно не пугал.

Королева бесшумно подошла к стоящему на коленях пленнику и ласково погладила его по мягким светлым волосам, не боясь испачкаться в земле и крови, коснулась щеки кончиками холодных пальцев. Она не делала ничего из того, что могло бы причинить боль, но пленник вдруг напрягся, сжимая пальцы в кулаки так, что проступили вены на его руках. Ему было жутко. Будто не красивая женщина касалась его, а монстр.

Черная Королева чувствовала это и улыбалась, наслаждаясь его страхом, смакуя его, будто сладость.

Не бойся, малыш, прошептала она, снова гладя его по волосам и играя со светлыми спутанными прядями. Ничего не бойся в моих владениях. Ты в гостях у Черной Королевы. Черная Королева покажет тебе все свое гостеприимство.

Плечи пленника дрогнули.

Почему ты мне не отвечаешь? нежно спросила она и взяла парня за подбородок тонкими цепкими пальцами с длинными черными ногтями, заостренными так, что казалось, стоит Королеве провести этими ногтями по шее, как появится рана и из ее разошедшихся краев хлынет алая кровь. Это некрасиво, малыш. Когда старшие разговаривают с тобой, нужно отвечать.

Черная Королева склонилась к пленнику и заглянула в его зеленые, широко распахнутые глаза своими, позволяя ему рассмотреть их.

В ее залитых чернилами глазах вспыхивали алые искры.

Как у монстра.

Нет, это и были глаза монстра.

К страху примешалось отвращение, и Черная Королева будто почувствовала и это. По ее белому лицу пробежала тень.

Некрасиво, покачала головой она и с размаху ударила пленника по щеке. Тонкая женственная рука била с неожиданной силой, и голова пленника откинулась назад.

Взгляд Черной Королевы стал пристальным, немигающим и парень вдруг закричал от дикой боли – казалось, что его голова разрывается на части. Пленник упал на ледяной пол. Его глаза закатились, спина выгнулась дугой, ноги и руки задергались, словно в судорогах.

Эта боль была невыносимой. Терзала, заставляя желать лишь одного – чтобы эта немыслимая пытка прекратилась. Она сводила с ума.

Непослушание наказывается болью, малыш, прошептала Черная Королева, любуясь делом своих рук, будто художник – своею картиной.

Он не знает немецкого, ваше величество, почтительно склонившись к Королеве, тихо сказал Карл. Позвольте, я буду переводчиком.

Вот как? словно удивилась она и моргнула.

Пытка болью прекратилась. Пленник затих на полу, тяжело дыша, он так и не потерял сознание, но с трудом осознавал реальность. Черная королева легко опустилась на холодный каменный пол и прижала парня к себе, легко удерживая, словно ребенка. Ее хрупкость была обманчива, силы в ней оказалось немерено.

От нее и пахло сухой лавандой – засушенными растерзанными цветами.

Ты такой милый, говорила Черная Королева, и ее пальцы снова стали играть с его волосами. Одухотворенный. Так должны выглядеть художники, актеры или поэты. Ты отлично вписался бы в мою свиту, малыш. Жаль, что ты связался с отбросами. Адрианиты слишком жалкие. Как бродячие псы, что бросаются на людей. Такие заслуживают смерти, согласен? А ты другой, породистый. Ты ведь не хочешь умирать? Такие, как ты, должны хотеть жить. Как тебя зовут, мальчик мой?

Черная Королева отстранила пленника от себя – ее пальцы снова впились в его подбородок, царапая ногтями до крови. Карл, стоящий рядом, глухо переводил ее слова на русский.

Ярослав, с трудом вымолвил пленник, глядя в пол. Ярослав Зарецкий.

Я-рос-лав, словно пробуя его имя на вкус, произнесла Черная Королева. – Какое глупое имя. Я бы назвала тебя иначе, будь ты моим. Иоганн или Эрих.

Слыша, как с уст Черной Королевы вместе с облачком пара слетает его имя, пленник напрягся.

Ее величество спрашивает, хочешь ли ты жить? бесстрастно продолжал Карл.

Х-хочу, прошептал едва слышно Ярослав.

Громче, велел Карл.

Хочу. Очень… хочу.

Черная Королева с интересом смотрела на пленника – ей нравился его голос.

Ее величество говорит, что жизнь – великое благо, которым не стоит разбрасываться по пустякам. Она спрашивает, что ты готов сделать ради того, чтобы жить?

Все, выдохнул Ярослав.

Тогда ты сделаешь все, что скажет Черная Королева. Иначе умрешь, сказал Карл, выслушав ее.

Что я должен сделать? облизнул разбитые в кровь губы пленник и вздрогнул – Черная Королева снова коснулась его волос, говоря что-то на немецком.

Жизнь за жизнь это справедливая плата. За свою жизнь ты должен заплатить Черной Королеве чужой жизнью, произнес Карл, наблюдая, как ее величество обнимает Ярослава – словно большого плюшевого медведя, нового в ее коллекции, и едва слышно выдохнул – к нему она была настроена не так нежно. Черная Королева любила, когда ее верная гончая испытывала боль. «Тебе идет боль, обронила Королева однажды, оставляя на загорелой коже следы от плети. – Она делает тебя прекрасным и мужественным, моя верная гончая собака». И Карл Ротенбергер верил ей. Верил в то, что боль красит его. Раньше верил.

Я покажу тебе кое-кого, малыш, улыбнулась Черная Королева, отстранившись от пленника, чье лицо искажал страх – Карл знал, что этот страх въедается в кожу. Но хуже всего, если он въедается в душу – тогда от него никогда не избавиться. Страх – словно клеймо. И всякий, кто будет сильнее, увидит это клеймо.

Ты знаешь ее? Черная Королева нетерпеливо щелкнула пальцами, и в воздухе появилось полупрозрачное изображение симпатичной девушки с пшеничными волосами и серьезными серыми глазами. Ярослав сглотнул. И когда Карл скучающим тоном перевел ему слова Королевы, ответил дрожащим голосом:

Это… Это Настя. Моя… подруга, тихо сказал он.

Убей ее, просто сказала Черная Королева.

Убей ее, глухо повторил Карл.

«Убей ее», тонко пропели черные давящие стены.

И тогда ты сохранишь свою жизнь, продолжал Карл. Жизнь Анастасии Мельниковой в обмен на жизнь Ярослава Зарецкого. Ты сделаешь это?

Пленник несмело кивнул и закрыл глаза. По его лицу покатилась слеза. Черная Королева стерла эту слезу ледяным пальцем и попробовала на вкус.

Чистая душа, прошептала она, закусывая алую губу. И вдруг улыбнулась. Красивое лицо озарилось уродливой улыбкой. И в это мгновение стало понятно, что Черная Королева куда старше, чем кажется.

Принеси клятву и убей ее, малыш. И я не только сохраню твою жизнь, но и приму в Орден. Ты нравишься мне.

Вы обещаете не убивать меня? – осмелев, вдруг спросил пленник сухими губами.

Смеешь сомневаться в ее величестве? – стиснул зубы Карл.

Я просто… хочу жить, сказал пленник с мукой в голосе.

Тогда закрой рот. И делай, что приказала ее величество.

Вы обещаете? – повторил Ярослав, не отрывая взгляд от прекрасного юного лица Черной Королевы. Она снова почувствовала его страх и блаженно улыбнулась.

Что он говорит? – нетерпеливо спросила она Карла. Тот перевел.

Неужели ты мне не веришь, мой мальчик? – звонко рассмеялась она. – Что ж, тебе будет оказана великая милость – я принесу ответную Клятву. Начнем. Карл, властным тоном велела она, отбросила Ярослава в сторону и резко встала с пола. Она достала из складок платья кинжал и легко, будто не чувствуя боли, порезала им свою щеку. А после бросила кинжал к ногам своего гончего пса.

Тот моментально понял свою госпожу. Он помог Ярославу подняться, крепко взял чуть выше запястья и полоснул по коже окровавленным лезвием. Кровь из раны стекала по руке и капала вниз, на каменные плиты. Там, куда попадали алые капли, с шипением возникали тонкие струи дыма и тотчас испарялись.

Не отпуская запястья Ярослава, Карл прошептал несколько слов. С кончиков его пальцев сбежали черные искры и устремились к ране, обжигая кожу.

Кровь за кровь. Тело за тело. Жизнь за смерть. Ярослав Зарецкий, клянись, что лишишь жизни Анастасию Мельникову в обмен на свою жизнь. И если клятва не будет исполнена в течение трех месяцев, ты примешь смерть вместо нее.

Клянусь, сорвалось с губ пленника.

Да будет так, как обещано и заверено печатью, вымолвил Карл.

Черные искры превратились в замысловатый овальный рисунок на запястье Ярослава, вспыхнули алым и исчезли.

Кровь за кровь. Тело за тело. Жизнь за смерть. Клянусь оставить тебя в живых, Ярослав, если убьешь ту, которую обещал мне лишить жизни, прошептала Черная Королева. – И если клятва не будет исполнена, приму смерть вместе с тобой.

Да будет так, продолжил Карл. Черные искры с пальцев Карла устремились к порезу на щеке его госпожи, вспыхнули и тоже исчезли – вместе с порезом, словно его и не было. Ее лицо оставалось все таким же прекрасным.

На мгновение в тронном зале повисла тишина, которую разбил смех Черной Королевы. Смеясь, легкой походкой она подошла к окаменевшему пленнику и крепко поцеловала в губы – ей было все равно, что на них запеклась кровь. Так еще слаще. Еще острее.

На поцелуй Ярослав не отвечал – будто терпел ее ледяные губы на своих. И Черная Королева, мгновенно разозлившись, вновь ударила его по лицу, заставляя пошатнуться.

Поцелуй ее величества честь, сказал Карл негромко. Но в голосе его было предостережение. Ответь взаимностью. Не зли ее.

Королева вновь потянулась за поцелуем, запустив цепкие пальцы в волосы Ярослава.

Ты такой милый. Мой поэт. Художник. Актер. Будешь украшением моей свиты. Я чувствую в тебе отголоски сильной крови. Она глубоко втянула воздух около его бледной щеки. Жаль, что ты пуст. Твою магию я бы выпила до дна.

Ее холодные, словно лед, губы коснулись его скулы, ласково прошлись по щеке, вновь нашли губы Ярослава. Но теперь Королева не пыталась поцеловать его она слизнула капельку крови и закрыла глаза, словно прислушиваясь к своим ощущениям. Тень от ее длинных ресниц падала ей на лицо.

И кровь сладкая, прошептала Черная Королева. Уходи. И исполни клятву. Она резко вонзила острые, будто стальные, ногти в его предплечье, и на руке вздрогнувшего Ярослава появилась кровь. Королева обмакнула в нее кончики пальцев и размазала по своим губам они тут же заблестели алым.

Такой милый. Я поиграю с тобой, как следует, когда ты исполнишь клятву, когда сломаешься, сказала она мечтательно и взошла на трон. Уводите мальчика. Все вон! Все! Карл, останься.

Ярослава тотчас снова схватили под руки и поволокли прочь из тронного зала. В нем остались лишь Ротенбергер, покорно ставший на колено, и его госпожа.

Огни погасли, тьма окутала их. Стоило Ярославу сделать шаг за порог, как он услышал вдруг крик Карла. А потом кованные массивные двери захлопнулись. И снова наступила тишина.

Ярослав шел, превозмогая боль во всем теле. И в голове его билась только одна-единственная мысль.

Анастасия Мельникова должна умереть.

Жизнь за смерть.

Кожа там, где ее коснулись черные искры, горела, будто от ожога. Но на ней не осталось ни следа. Только кровь.



Глава 1

Месяц назад

Их было восемь.

Четыре женские тени. Четыре – мужские.

Они обступили нас полукругом, заставляя шагать назад, а за спиной морским прибоем вздыхала бездна.

Их глаза сияли будто хрусталь под лучами зимнего солнца. А по их рукам пробегали искры – неоново-синие, то ярко вспыхивающие, то гаснущие; изредка они срывались с кончиков пальцев и падали на землю, тотчас растворяясь в ней.

Тени стояли напротив нас на высоком уступе скалы, над которой сверкало звездами, словно глазами, густое черное небо. В лицо нам дул холодный ветер, несущий горечь луговых трав и запах морской соли. Внизу неистово бились о скалы волны – темные, как и небо. Лунный свет падал на наши лица, но их лица скрывал.

Мы с Ярославом крепко держали друг друга за руки, не в силах оторвать взгляд от теней. Мы были так заворожены ими, так околдованы, что почти не чувствовали страх. Но каждая мышца во мне была напряжена, каждый вздох наполнен решительностью, и каждую секунду я готова была бежать прочь.

Мы обязательно спасемся.

Где-то раздался взрыв смеха – кто-то словно услышал мои мысли.

Тени дружно шагнули вперед, и нам с Ярославом пришлось сделать шаг назад. До края уступа оставалось несколько метров.

Они хотят, чтобы мы упали в объятия бездны?

Не дамся!

Кто вы? – с трудом разомкнула я губы.

Что вы от нас хотите? – хрипло подхватил Ярослав, закрывая меня плечом и не отпуская мою ладонь. Его пальцы были холодными – как и всегда, но отчего-то это меня успокаивало. Я знала, что он – настоящий. Даже в этом мире, сотканном из иллюзий, он – живой.

Добра, прошептала женская тень, и мне показалось, что я уже слышала этот голос.

Тогда отпустите, потребовал он. – Дайте уйти.

Вместо ответа они сделали еще один шаг, заставляя нас снова отступить.

Вы хотите, чтобы мы упали? – спросила я срывающимся голосом, понимая – еще несколько шагов, и отступать будет некуда. Мы сорвемся со скалы.

Мы хотим вас спасти, подала голос мужская тень – самая высокая. И этот голос показался знакомым.

Ветер усилился – завыл так протяжно, что похолодело внутри. Тонкой нитью сверкнула молния, и почти сразу же где-то вдалеке разразился громовой запал. На нас надвигалась гроза.

Не похоже, усмехнулся Ярослав. – Эй, отпустите хотя бы ее. Дайте ей уйти. А я останусь.

Нет, нельзя! Нельзя! подхватила женская хрупкая тень. Почему мне кажется, что и ее я когда-то слышала?..

Вы останетесь оба, покачала головой мужская тень. Они снова сделали шаг в нашу сторону, заставляя отступить. Я кожей чувствовала дыхание морской бездны. Она ждала нас. Она приготовила нам лучшие свои песни. И обещала бережно спрятать в самых своих глубинах.

Еще один шаг и еще… Тени взяли друг друга за руки, и искры перебегали по их запястьям, обвивали предплечья и таяли на волосах. Они шли на нас. А мы – в бездну.

Кто же вы такие, черт подери! – выкрикнула я с отчаянием, понимая, что до края осталось несколько шагов. Ветер неистовствовал, молнии стрелами летали над нами, из-за грома сотрясалась скала. Гроза приближалась.

Не узнала? – прошептала первая женская тень. – Мы были с тобой так долго. Ты – и я. Ты носила меня на руке, любуясь моим светом и в то же время не замечая. Ты слышала мой шепот в своих снах. Ты стала моей хозяйкой.

Не узнала? – следом за ней спросила мужская тень. – Я и моя сестра оставались на ваших пальцах все эти дни. Я и моя сестра знаем вашу тайну. Я и моя сестра и есть ваша тайна.

Что? – переспросила я, чувствуя, как бешено колотится сердце.

Я не понимала, о чем они говорят. А Ярослав, кажется, догадался.

Браслет? – вдруг прошептал он потрясённо. – Это ты?

Я. Мы тянем время, чтобы маги могли… Закончить тень не смогла – разразилась гроза. Она словно прорвалась из-за невидимого заслона, и ветер разметал тени в разные стороны, как перья. Только тогда я поняла, что они не наступали на нас. Они защищали. Закрывали спинами, окружив нас полукольцом, сдерживая нечто неведомое, заставляющее их отступать. Нечто могущественное и жуткое. Нечто, желающее убить нас.

Над нами разразился хохот. Женский. Довольный. Страшный.

Косые струи хлестали по лицу. Гром оглушал. Порыв яростного ветра толкнул нас в грудь, и мы оба отлетели к самому краю уступа.

Держись за меня! – закричал Ярослав, вцепляясь в мою руку. Он до последнего верил, что защитит. Но новый порыв дьявольского ветра не оставил нам обоими шанса – мы оступились. Последним, что я видела, прежде чем упасть, была яркая длинная молния. Мощный столб ударил в скалу, осветив пространство, и вдалеке я увидела смутно знакомую женскую фигуру. А после полетела вниз, рассекая плотный соленый воздух и крича так, что разрывались легкие.

Волны приняли меня бережно – как и обещала бездна, которую они хранили под собой. Я погрузилась в ледяную воду и долго боролась, превозмогая боль и пытаясь выплыть. Но тщетно – на моей щиколотке появилась тяжелая цепь, тянущая на дно.

Ниже, ниже, ниже…

Воздуха не хватало. Мысли путались. Грудь стала каменной. Даже боль уходила – осталась одна усталость.

Я угасала.

Тьма поглощала меня. Бездна готова была принять.

Я почти потеряла сознание.

«Хозяйка, проснись, зашептали вдруг на ухо высокие травы. – Проснись, ты должна бороться. Хозяйка!»

Правое запястье обожгло теплотой. И я вдруг увидела перед собой странные картины, быстро сменяющие друг друга. До ужаса знакомые, но забытые.

Меня несут на руках вниз по ступеням.

Кладут на холодный камень в полутёмном зале.

Четверо людей в широких мантиях стоят напротив меня и разговаривают о чем-то – я не могут разобрать ни слова. У одного из них в руках волшебный огонь. Я любуюсь им и хочу улыбаться. Со мной что-то не так.

Они режут руки – в воздухе пахнет кровью, и обмениваются клятвами.

Мою руку тоже режут, и рубиновая кровь капает на каменный пол, начиная шипеть.

Пять струек бордового дыма поднимаются вверх, причудливо переплетаясь и образовывая символ цветка. Ирис.

Передо мной лицо дяди Тима. Он склонился ко мне так близко, что я могу разглядеть каждую морщинку, и говорит тихо и серьезно:

«Эти слова ты должна хранить так же, как и браслет. Поняла меня, Настя? Запомни их. Запомни. Зная эти слова, ты сможешь управлять этим браслетом».

«Я запомню, послушно говорю я. Я буду помнить их и никому не скажу».

«Даже если это будет стоить тебе жизни, Настя».

«Даже если так».

Отчего-то мне хочется заплакать, уткнувшись ему в плечо, но Тимофей отходит. Его взгляд суров. А я не понимаю, почему он так со мной.

«Передача священного артефакта другому хранителю свершилась, объявляет один из магов, белокурый. Приветствуем тебя, Анастасия, не как человека, а как равную нам. Ты стала новым хранителем браслета Славянской тройки…»

И тогда я все вспомнила – когда бездна уже готова была забрать меня.

Я распахнула глаза, не желая сдаваться.

Тяжелая цепь на ноге пропала. Откуда-то появились новые силы. И я поплыла наверх, отчаянно борясь за свою жизнь.

«Белые искры снега».

***

Эти воспоминания больше никто не сможет стереть.

Никто не имеет права распоряжаться моей памятью.

Никому не подвластно играть со мной.

Темная вода отступила. И я вновь открыла глаза, хватая воздух пересохшими губами, но уже находясь на кровати в собственной комнате, освещенной пламенем свечей – за окном все еще было темно. Меня трясло от ужаса и боли – все мышцы ныли, в голове бил тяжелый набат, и казалось, будто каждая вена охвачена жидким огнем. Правда, огонь этот становился все слабее и слабее, и я постепенно приходила в себя. Кое-как выровняла дыхание и даже попыталась сесть, но узкие твердые ладони человека, которого я сначала не замечала, не дали мне этого сделать. Меркурий мягко заставил меня лечь обратно и заботливо укрыл одеялом.

Он тоже все знал. Все это время.

Отдохни немного, Настя. У тебя был сильный жар, температура начала спадать, тихо сказал Мерк. В его голосе были усталость и облегчение. Наверное, он думал, что я с благодарностью вниму его совету, но я ударила его по плечу – слабо, но ударила.

Не трогай меня, прошипела я, пытаясь унять страх. И снова села. Голова кружилась, и сердцебиение все еще было учащенным, но с каждой секундой мне становилось все лучше и лучше.

Это был просто сон. Реалистичный и жуткий сон. Сон, вернувший мне память. Теперь все хорошо.

Но кто же он, этот Меркурий? Человек ли? Что он от меня хотел? Зачем ворвался в мою жизнь? И что его связывало с моим дядей?

Мысли путались, ярость и обида обжигали душу, а страх дикой кошкой царапал сердце. Меркурий в моих потерянных воспоминаниях владел особенной силой. Магией.

А может быть, я просто сошла с ума.

Но жар и правда был.

Что случилось? Тебе все еще нехорошо? неправильно понял Меркурий и вновь попытался успокоить, дотронувшись до плеча. Меня передернуло. Я отбросила его руку.

Не смей меня касаться, отчеканила я, глядя на него злыми глазами. – Или ты не понял?

Настя, все позади, – с тревогой ответил он. – Тебе просто приснился кошмар. Ты кричала во сне.

Мерк думал, что я до сих пор ничего не помню. Что я забыла о таинственном ритуале, в котором он участвовал вместе с моим дядей. Что все так же верю, что этот придурок – парень моей лучшей подруги.

И что он сможет играть со мной дальше.

Не позволю.

Кошмар, значит? – сощурилась я и, не сдержавшись, выкрикнула: – Что тебе от меня нужно, черт подери?!

Меркурий молчал. Я видела удивление на его бледном лице, освещенном лишь пламенем свечи.

Кто ты такой? – глухо продолжала я.

Ты не помнишь меня, Настя? – спокойно спросил он. – Я Меркурий. Парень Алены, твоей подруги.

Он не сознается.

Как ты попал в мой дом? – процедила я сквозь зубы.

Алена звонила тебе весь вечер, но ты не брала трубку. Она начала беспокоиться, и мы решили заехать к тебе. Дверь оказалась открытой. А ты лежала без сознания. Мы вызвали «скорую» – у тебя была высокая температура, и ты бредила. Алена попросила меня остаться с тобой до утра, пока не вернется Дан.

Он лгал так складно и легко, что я хрипло рассмеялась, закрыв горячее лицо руками. Пальцы дрожали. Я пыталась успокоиться – только холодный разум поможет мне понять, что происходит, но это оказалось тяжело – эмоции тугим обручем обхватили голову.

Где Ярослав? – вдруг спросила я, поняв, что нахожусь в своем теле. И вскочила с кровати. Меня пошатнуло, но я удержалась на ногах.

Ярослав? – приподнял бровь Меркурий. – Не знаю. Ты была одна дома.

Мы были вместе! Куда он мог деться? – Страх захлестнул с головой, как штормовая волна. Мы были вместе перед тем, как попасть в тот зловещий сказочный мир. Мы были вдвоем в том реалистичном сне на уступе скалы. Теперь я очнулась, а он… где он, я понятия не имею! Он упал в море вместе со мной. Значит, должен был очнуться, как и я. Там же, где я. Может быть, Меркурий сделал с ним что-то?

Отвечай, где Ярослав! – потребовала я в отчаянии. – Он был здесь, со мной!

Не знаю, Настя. Правда, твердо ответил Меркурий. – Тебе нужно отдохнуть. Поспать. Ложись.

Страх за Ярослава на мгновение заставил меня оцепенеть, а после активизировал все скрытые ресурсы. Эмоции отступили – будто на них временно поставили блок. Появилось чувство нереальности происходящего, и мне казалось, что я вижу этот мир как через мутное стекло. Однако думать сразу же стало легче.

Я должна избавиться от Меркурия и найти Ярослава. А после – подыскать нам обоим убежище.

Со мной что-то не то, прости, Мерк, прошептала я, опустив голову. Снилось что-то плохое. Я даже тебя не узнала.

Пусть думает, что я не в себе после кошмара.

Ничего страшного, ответил Меркурий – он попался на мою удочку. – Ты заболела. Наверное, переутомилась.

Словно невзначай я дотронулась кончиками пальцев до того самого браслета. И услышала как наяву голос женской тени из сна. Он уже разговаривал со мной раньше, поэтому казался таким знакомым. И голоса двух других теней я слышала прежде.

Да что же со мной происходит?!

Я хочу пить. Ты не мог бы принести мне воды, попросила я почти спокойным голосом. – Губы пересохли.

Хорошо, сейчас.

Тон Меркурия был спокойным – он ничем не выдавал себя. Он ничем не выдавал себя все это время, пока мы общались. Козел.

Он вышел из комнаты, плотно прикрыв дверь, а когда вернулся минуту спустя, я уже ждала его с вазой в руках. Когда Мерк вошел, я обрушила эту вазу на его голову.

Удар пришел по затылку. К сожалению, Меркурий не вырубился, как я хотела, а всего лишь упал – не ожидал удара из-за спины. Я же не мешкая вылетела из комнаты. В крови кипел адреналин, и я была готова на все, чтобы найти Ярослава.

Всюду было темно, но я отлично ориентировалась в собственной квартире. На кухне и во второй комнате никого не было – только пахло воском и свечами, а еще – непонятной гарью.

Настя, остановись! – крикнул Меркурий. Но я плевать хотела на его просьбы. Я должна была убежать.

В прихожей валялись осколки – кто-то разбил зеркало, и я поранила ногу, но, не обращая внимания на острую боль, открыла дверь и, прихватив сумку, бросилась вниз по ступеням.

Этаж, второй, третий…

На четвертом я столкнулась с кем-то и едва не упала.

Настя! – воскликнул знакомый голос. – Что случилось?!

Передо мной стоял подруга – она, видимо, понималась ко мне.

Алена! – схватила я ее за руку. – Уходи! Уходи немедленно!

Что? – не поняла она. – Куда? Что случилось, Настя?

Меркурий – не тот, за кого он себя выдает. Пожалуйста, уходи! – воскликнула я, снова начиная поддаваться эмоциям.

Успокойся, велела Алена, явно не веря мне. – Успокойся, прошу.

Нам нужно бежать! – возразила я, слыша быстрые шаги Меркурия.

Вместо того чтобы послушаться, подруга вдруг вцепилась в меня – так, что я не могла вырваться.

Хорошо, дорогая, только успокойся. Эй, она здесь! – вдруг громко крикнула Алена, ловко заламывая мне руку – я и не думала, что подруга настолько сильна. Отпустила она меня только тогда, когда перед нами появился Меркурий – бледный и решительный. Не сводя с меня темных глаз, под которыми залегли круги, он и Алена встали так, что я поняла – мне не убежать. Они не дадут мне этого сделать.

Что происходит? – выкрикнула я, переводя гневный взгляд с подруги на Меркурия. Они заодно?

Нужно вернуться в квартиру, Настя, тихо сказал Меркурий. На его шее и вороте светлой футболки была видна кровь – сочилась из раны на затылке. Но ему было все равно.

Немедленно объяснитесь, потребовала я. Алена хмыкнула.

Я все объясняю тебе в квартире. – Мерк снова потянулся ко мне, но во мне словно что-то сломалось. Эмоции прорвались наружу.

Кто ты?! – закричала я, перестав себя контролировать. – Кто ты такой, черт тебя побери?! Что тебе от меня надо? Что ты от меня хочешь? Где мой Ярослав?!

Тише-тише, прекрати, Настя. – Он вдруг обнял меня и прижал к себе, а я, что-то крича, все пыталась вырваться, даже била его по плечу, но ничего не получалось. Я была слишком слаба, а Меркурий – очень силен. Мною овладели эмоции, а он оставался спокойным. Я была человеком, а он… магом?..

Часть меня понимала, что это истерика и что этот странный человек пытается успокоить меня, как маленького ребенка, – обняв и некоторое время удерживая в своих объятиях. Я помнила это из курса детской психологии. Наверное, этот метод сработал бы, если бы в какой-то момент, когда я почти вырвалась, Алена не ударила меня по лицу. Хлестко и больно.

Заткнешься ты или нет? – не выдержала она. В ее красивых глазах читалось отвращение. – Хватит кричать, Мельникова. Соседи уже выглядывают. Не хватало, чтобы ментов вызвали.

Ее пощечина привела меня в чувство. Я замерла. Выдохнула. Сжала кулаки – так, чтобы ногти впивались в кожу.

Отпусти, тихим голосом попросила я Меркурия. – Не убегу.

Он послушался меня, убрал руки. Наверное, понял, что мне некуда отступать.

Я знаю, кто ты, продолжила я тихо. – Знаю, какими силами обладаешь.

Он приподнял бровь. Алена фыркнула.

Не совсем тебя понимаю, отозвался Меркурий. – И думаю, нам все же стоит вернуться.

Не прикидывайся идиотом. Я все вспомнила, Меркурий, сын Владислава и Анны, кавалер четвертого круга Ордена чего-то там. – Я помнила тот вечер так хорошо, словно это было вчера. И подняла руку – так, чтобы браслет, обхватывающий запястье, оказался на уровне глаз застывшего на месте Мерка.

Алена испуганно выдохнула.

– Я знаю, что вы сделали со мной в тот день, продолжила я. Знаю, что стала хранительницей этой вещи. А еще я знаю тайные слова, которые передал мне Тимофей. И если ты не скажешь мне, где Ярослав и что с нами происходит, клянусь, вы оба пожалеете.

Впервые я видела в темных глазах Меркурия неподдельный страх.

На моем лице появилась ледяная улыбка. Улыбка, которую я так ненавидела на лицах отца и дяди ее называли фирменным знаком Реутовых. Однако сейчас мне было все равно.

За мной, велела я, не узнавая собственного голоса, и первой, хромая, пошла наверх, слыша, как где-то возмущаются разбуженные моими криками соседи.

Меркурий удивленно глянул на меня, но промолчал и пошел следом. Алена усмехнулась, и ее усмешка мне не понравилась. Она что-то тихо сказала ему, но что – я не расслышала.

Мы молча вернулись в квартиру, в которой ярко горел свет – так, словно ничего и не случилось, прошли в большую комнату и сели: они – на диван, я – в кресло, положив руки на подлокотники и скрестив ноги. Эмоции улеглись, даже страх почти исчез, но ощущение ирреальности сохранялось.

Может быть, действительно жизнь есть сон, и самое большое искусство – умение вовремя проснуться?

Я не знала. Мне оставалось надеяться, что я больше не сплю.

Настенные часы показывали четыре часа утра. Мы молчали. Алена переписывалась с кем-то по телефону, словно ничего не случилось, а Меркурий смотрел в окно, будто читал в ночной тьме за ним какие-то одному ему ведомые знаки.

Я жду, облизнув губы, глухо сказала я, разбивая тяжелую тишину, словно бокал для вина об пол.

Алена посмотрела на меня чужим долгим взглядом все с той же непонятной насмешкой, и во мне поднялась, но тотчас опустилась волна гнева. Я все еще помнила ее обидную пощечину, но не собиралась устраивать разборки из-за этого прямо сейчас. С Аленой мы поговорим позднее, и, надеюсь, она объяснит свою позицию. А сейчас я должна узнать о куда более важных вещах.

Я должна знать, где Ярослав и что с ним.

Ты поранилась, вымолвил Меркурий, будто не замечая рану на затылке. И только тогда я почувствовала острую боль в ноге. Дотронувшись до ступни, я увидела алую кровь. Я никогда не боялась ее. А сейчас вид окровавленных пальцев придал решимости, как ранее страх за Ярослава.

Я должна узнать правду. И я сделаю все, чтобы ее узнать.

Не отходи от темы, процедила я сквозь зубы. – Рассказывай. Я хочу знать, что происходит. И в твоих интересах говорить мне правду. Знаешь, воспоминания, которые ко мне вернулись… они очень забавные. Мало ли что я смогу сделать? – И я словно невзначай коснулась браслета, потяжелевшего и теплого, как будто серебро нагревали у костра.

Я лукавила, но Алена и Меркурий не знали об этом. Они переглянулись, и подруга едва заметно кивнула Мерку. А может быть, мне показалось – я была напряжена до предела и всюду видела подвох.

Алена снова уставилась в телефон, закинув ногу на ногу, а Меркурий потер сухие ладони и вздохнул, с непонятным сожалением глядя на руки. Мне вдруг вспомнилось, как во сне у теней, что стояли на уступе скалы, по рукам пробегали синие искры. Словно на кончиках их пальцев сияло само волшебство.

Каким образом память вернулась к тебе? поинтересовался Мерк.

Без понятия, отрезала я.

Глупый вопрос, признал он. – Прости. Ты веришь в магию? – вдруг спросил Меркурий. Я склонила голову на бок. До того как мы с Яром обменялись телами, я бы уверенно ответила, что магия – полная чушь. Но сейчас я была уверена в обратном.

Магия существует.

Возможно, она повсюду. А возможно, ею владеют лишь избранные.

Осознание этого сводило с ума, но я запретила себе быть слабой. Только не сейчас, когда здесь, в самой обычной квартире и в самой обычной комнате происходят настолько необычные вещи. Вещи, которые могут стоить кому-то жизни.

Тебе не кажется, что вопросы все-таки должна задавать я? – спросила я.

Да, ты снова права, Настя, кивнул Меркурий. Столько всего случилось за эту ночь, что я растерялся.

Как-нибудь уж соберись, ядовито сказала я. – И ответь мне, черт возьми, кто тытакой? Кто вы всетакие?

Ответ я уже знала. Мне нужно было лишь подтверждение.

Маг, просто ответил Меркурий, глядя на меня и изучая, пытаясь предугадать мою реакцию. Принадлежу к ордену Рассветного золота. Это магическая организация, контролирующая часть материка. Мои слова могут показаться тебе полным бредом, но сейчас я максимально искренен. Все те, кого ты вспомнила, члены Ордена.

Значит, вы – маги, со злым удовлетворением произнесла я. – Особенные люди. С особенными способностями. Наподобие людей икс. Забавно.

Если тебе будет легче воспринимать нас через призму фантастического фильма, пусть будет так, согласился Меркурий.

Значит, и дядя тоже маг? – На моем лице появилась издевательская улыбка. Представить жесткого и расчетливого Тимофея волшебником в колпаке со звездами и с палочкой в руке у меня получалось плохо. Я даже коротко рассмеялась, и Алена подняла на меня сердитый взгляд.

Нет, он не маг, человек. В Ордене есть и люди, спокойно ответил Меркурий. – Их немного, часть их них занимается материальным положением Ордена, часть обеспечивает информацией. Обычно это высокопоставленные чиновники, люди искусства и бизнесмены.

Значит, маг был водителем простого человека? – задумчиво спросила я, вспомнив, как когда-то, казалось, уже в прошлой жизни, Меркурий вез меня в машине дяди Тима.

Тимофей Реутов выше меня по положению – командор, кавалер пятого круга, входит в Большой совет ордена, было мне ответом. Кроме того, мне показалось, что Меркурий говорит о дяде Тиме очень уважительно.

Его слова мне совершенно ни о чем не говорили – я не знала, кто такие командоры и кавалеры и что за круги такие и советы, но я не стала ни о чем расспрашивать. Это тоже не главное. Главное – впереди.

Меркурий продолжил – рассказывал, что сейчас Орден является транснациональной корпорацией, у которой всюду есть филиалы – координационные центры. И он является сотрудником такого центра, который находится в нашем городе. Я слушала и не понимала, как такое может быть возможно. Как в нашем современном технологичном мире могут существовать тайные магические общества? Почему люди, называющие себя магами и имеющие особенные способности, скрывают себя от всего человечества? Для чего они охраняют непонятные артефакты?

Разве все это логично? Разве имеет хоть какой-то смысл?

Хорошо. Я поняла тебя. Расскажи, что это такое? – Я дотронулась до браслета. – Почему он не снимается? В каких целях вы сделали меня его хранительницей? И почему это произошло тайно? Как вы вообще это провернули? – Хотелось назвать их мразями, но я сдерживалась.

Это старинный могущественный артефакт, ответил Меркурий после некоторых раздумий. – И ты его хранительница. А я – ваш защитник. Протектор.

Он рассказывал мне о том, как меня опоили колдовским зельем, лишившим воли и памяти, как провели ритуал, как все это время находились рядом со мной, приглядывая за артефактом, как Меркурий стал парнем Алены, чтобы иметь возможность находиться рядом со мной. Они даже сделали вид, что собираются пожениться.

Ты использовал мою подругу, тихо, с угрозой сказала я.

Меркурий отвел взгляд. А Алена вдруг звонко рассмеялась. И я поняла, что она обо всем знала.

Внутри что-то предательски надломилось.

Как будто бы надломилась ветка цветущей вишни и упала на мягкую траву.

Я до последнего хотела надеяться, что Алену использовали. Или что она узнала обо всем только в самый последний момент. Я безумно хотела этого. Я бесконечно ценила нашу дружбу.

Так ты тоже обо всем знала? – вырвалось у меня против воли, хотя ответ мне был уже известен. Я поняла его по насмешливому взгляду голубых кошачьих глаз.

А ты как думаешь? – улыбнулась вдруг Алена. – А, ты ведь наверняка считаешь, что я настолько глупая, что меня можно только использовать. Красивая и бесполезная. Способная быть только марионеткой. Признайся, Мельникова, ты всегда так обо мне думала.

Бред, рассердилась я.

Нет, не бред. Именно потому, что ты считала меня глупенькой, ты тотчас решила, что Мерк использовал меня. Но спешу тебя огорчить – я не такая идиотка, какой ты меня вообразила, отозвалась Алена и продолжила что-то печатать, как будто бы наш разговор ничего не значил.

Хватит смотреть в телефон! – свела я брови к переносице.

Хочу и смотрю. Знала бы ты, как мне надоел твой повелительный тон, Мельникова, прикрыла глаза Алена.

Я по-новому взглянула на ту, которую считала близким человеком, верной подругой, которой доверяла и ради которой была способна на многое. И впервые в жизни задалась вопросом – а точно ли она мне подруга?

Больше ничего не говоря Алене, я повернулась к Меркурию и приглушенным голосом попросила продолжить – мне было важно понять, что произошло со мной и с Ярославом. Возможно, мой тон и правда звучал требовательно, но мне было плевать.

Ваши души затянуло в зазеркалье и твою, и его, ответил Меркурий и пояснил: Это созданное запрещенной темной магией пространство, в котором все искажается и из которого нельзя выбраться без посторонней помощи.

Как дом ведьмы, прошептала я, вспомнив то, что произошло с нами после вручения премии «Вериора верис», когда водитель Ирины высадил нас на пустой трассе. Я вспомнила это – зимний холодный лес, уютный домик, приветливую хозяйку, оказавшуюся страшной ведьмой, которая чем-то опоила нас… По моим рукам поползли мурашки. Мне показалось, что я услышала отголоски ее безумного смеха.

Ты и это вспомнила? – печально улыбнулся Меркурий – так, словно сочувствовал мне. – Да, зазеркалье похоже на петлю, но это куда более опасное место. Грубо говоря, это мир иллюзий и страхов, в котором можно блуждать до самой смерти. А обычно она наступает довольно быстро. Наши страхи материализуются и убивают нас раз за разом, пока не остановится сердце физического тела. Пока что я не знаю, как это произошло и кто стоит за этим, хотя предполагаю, что это розианцы. Когда я оказался в твоей квартире, вы оба уже были в зазеркалье. Я послал помощника к своей сестре, отрезав у вас обоих прядь волос для ритуала, и она смогла тебя вытащить.

А Ярослава? – спросила я, почувствовав, как меня опалило жаркой волной.

Меркурий молчал. Его плечи поднялись и опустились как от глубокого вздоха.

Вы вытащили Ярослава? Говори! Вытащили?

Он застрял в зазеркальном пространстве, нехотя отозвался Меркурий. И его пытаются вытащить. Прямо сейчас – с помощью локона ничего не получилось сделать. Мы отвезли его к сильному магу, чтобы он провел ритуал вместе с моей сестрой.

Это звучало дико. И это звучало страшно.

Жар сменило ледяное оцепенение. Я не прощу себе, если с Зарецким что-то случится. Никогда.

Где он сейчас? Где?

В безопасном месте, Настя, спокойно ответил Меркурий. – С ним работают. Знаю, что человеческому мозгу сложно обработать такой пласт информации. Просто воспринимай это так, словно Ярослав находится в больнице на операции.

И насколько опасна… эта операция?

Сложно сказать, уклончиво ответил Меркурий. – Мы делаем все возможное, поверь.

Внутри все похолодело, но я не выдала своих чувств – на моем лице застыла маска, выкованная из напускного спокойствия, за которой крылся страх.

Мы вместе упали в морскую бездну, но я выбралась, а Ярослав… Неужели Ярослав все еще там, в плену холодной темной воды, задыхающийся и обессиленный, обреченный на вечное мучение?

От чувства собственной беспомощности мне захотелось кричать, крушить все вокруг, проклинать небеса, но все, что я сделала – ударила крепко сжатым кулаком по подлокотнику. Я должна была держать себя в руках – хватит истерики в подъезде.

Каковы шансы? – процедила я сквозь стиснутые зубы. – Я должна его видеть. Я должна видеть хотя бы его тело, чтобы поверить вам.

В темных глазах Меркурия снова мелькнула жалость. Он хотел мне что-то сказать, но не стал. Или не успел.

Мы отвезем тебя к Ярославу, вдруг подала голос Алена, оторвав наконец взгляд от экрана своего телефона. – Собирайся, Мельникова.

Докажи, вдруг сказала я, пристально глядя на Меркурия. – Докажи, что ты маг.

Сейчас у меня нет силы, с сожалением ответил Меркурий. Она заблокирована в наказание за дуэль с розианцем.

С кем? – сощурилась я.

С одним из адептов магической организации «Черная роза».

Так, может быть, ты обманываешь меня? Может быть, вы навешали лапшу мне на уши? Может быть, загипнотизировали меня?

Я докажу, сухо сказала Алена и достала из сумочки маленькую шкатулку. Она открыла ее изящным движением, и оттуда выпорхнули вдруг искрящиеся звездным серебром полупрозрачные бабочки. Они пролетели над моей головой, оставляя после себя сияющий след, и взвились к потолку.

Это слабый артефакт – такие часто дарят людям, не обладающим магией в качестве сувенира, пояснила Алена и вытянула указательный палец. Бабочки тотчас опустились на ее палец. А после, словно по ее команде, снова оказались в шкатулке.

Что за лазерное шоу? – прямо спросила я. Разум все еще сопротивлялся. – Я хочу увидеть настоящее колдовство.

Ты побывала в зазеркалье и все еще не видела настоящего колдовства? – рассмеялась Алена. – Не будь дурой. Ты же умеешь думать. Так вот подумай и реши – зачем нам тебя обманывать? Ты хотела правды? Вот тебе правда. Ты хотела увидеть Зарецкого, которого, к слову, мы спасаем, и вот мы идем у тебя на поводу. Все, как ты любишь.

Не думаю, что твои тирады сейчас уместны, ответила ей я и обратилась к Меркурию. – Едем. Прямо сейчас.

Едем, согласно кивнул он. – Только прошу тебя соблюдать осторожность и быть готовой ко всему.

Что это значит – ко всему? – процедила я, подумав, что он имеет в виду самые плохие прогнозы на удачное проведение… операции Ярослава.

Как я сказал, ловушку в зазеркалье могли устроить члены «Черной Розы». Поэтому каждую минуту мы должны быть настороже.

Хорошо. Выпью воды и выходим, сказала я уже в прихожей, накинув сверху куртку. Вместо ответа Меркурий кивнул.

Я вернулась из кухни, обулась и последней покинула квартиру, все так же хромая, но не обращая на это внимания.

Нас ждал незаметный темно-серый «универсал», за рулем которой сидела девушка с длинными черными волосами. Она удивленно на меня посмотрела, но промолчала, зато дружелюбно кивнула опустившейся рядом с ней Алене – видимо, они были знакомы.

Моя подруга оказалась той еще стервой.

Это Агата, вторая моя сестра, представил мне водителя Меркурий, садясь вместе со мной назад. – Агата, это Настя. Ты ее знаешь.

И очень хорошо, настороженно улыбнулась брюнетка. Кажется, она плохо понимала, что происходит.

Ты знаешь, куда нас везти. К Ярославу, продолжил Меркурий, и девушка послушно завела машину. Вела она плавно и аккуратно, но скорость развивала приличную.

По ночному городу мы ехали молча. Я бездумно смотрела на свои руки, покоящиеся на коленях, думала о том, как там Яр, и кусала губы, боясь, что с ним может случиться непоправимое.

Продемонстрируй ей волшебство, Агата, неприятным тоном попросила Алена, которую словно прорвало. – Настя не верит, что вы – маги.

Ты не могла бы ехать молча? – с предостережением спросила я.

Я всего лишь хотела помочь тебе поверить в волшебство, повернулась ко мне подруга. Или бывшая подруга? – Ты же сама так хотела увидеть его.

Перестань, нахмурился Меркурий.

Магию? – по-доброму усмехнулась Агата. – Да без проблем.

Не знаю, что она сделала, не знаю, что случилось с законами физики, не знаю, как вообще может такое происходить, но стоящий на подставке пустой стаканчик из-под кофе вдруг поднялся в воздух и, пролетев между головами Алены и Агаты, опустился мне на колени. Я замерла и со смесью ужаса, восторга и недоверия взяла стаканчик в руки. Самый обычный стаканчик, без каких-либо механизмов, с помощью которых он мог бы летать.

Это и есть магия?..

Я обладаю силой яви, пояснила Агата, будто бы это что-то могло мне сказать.

Около получаса мы петляли по безлюдным улицам, после пересекли Монастырский остров, который навевал на меня тревогу, и помчались вперед по пустынной дороге, которую с двух сторон обступил лес. Вскоре мы оказались в элитном загородном поселке «Восточная резиденция». Я отлично знала это место – именно здесь находился дом отца, в котором я раньше жила.

Я никогда не вспоминала это место – с ним у меня не было связано ни единого хорошего воспоминания, по крайней мере, мне так казалось. В тот момент, когда мы проезжали по главной дороге и я заметила высокий забор, за которым скрывалась территория Реутовых, мне стало нехорошо. Мне вдруг на мгновение показалось, что меня везут отцу, отдадут ему и заставят всю жизнь провести в его огромном и тщательно охраняемом доме, даже стены которого пропитаны отвращением ко мне.

Но, разумеется, мы проехали мимо, и меня отпустило.

О чем я думаю, когда Ярослав в беде? Идиотка.

Машина заехала на территорию незнакомого мне изящного особняка в английском стиле – нас пропустили, едва лишь увидели, и я сделала вывод, что Агата часто бывает в этом месте.

Почему именно я? – спросила я уже перед тем, как покинуть машину. Этот вопрос мучил меня. – Почему браслет передали мне?

Не знаю, отозвался Меркурий. Я всего лишь тот, кто охраняет браслет и его хозяина. Возможно, потому что ты – его племянница. И, Настя, вдруг сказал он.

Что?

То, что я делаю, тебе во благо. Поняла?

Я нахмурилась и, ничего не отвечая, вышла из машины, ежась на сумеречной прохладе.

Мужчина в костюме – видимо, охранник, провел нас в дом, в котором не светилось ни одно окно, будто бы в нем никого не было. Только когда мы оказались внутри, в шикарной прихожей зажегся свет. Он появился, стоило нам оказаться в той или иной комнате – а пройти мы успели их несколько, прежде чем оказались в полутемной арочной галерее, на стенах которой висели картины в богатых рамах. Ведущая нас за собой Агата подошла к полотну с изображением печальной беловолосой девушки с яблоками, выполненной в стиле ранних прерафаэлитов. Она коснулась полотна ладонью, и оно, вдруг замерцав, медленно растворилось, открыв тайный ход на лестницу, ведущую вниз.

Снова магия.

Сердце забилось чаще, к горлу подступил комок, но я не показала ни удивления, ни страха, лишь сунула руки в карманы куртки, готовая ко всему. Что же это за место такое?

Мы молча спустились вниз – наши шаги отдавались эхом и оказались в круглом зале с каменными стенами и несколькими дубовыми дверями. Освещение здесь было слабым – на стенах висели факелы с живым огнем; он весело трещал и искрился. Может быть, он тоже волшебный?

Он ждет тебя. – С этими словами Меркурий толкнул одну из дверей, приглашая меня войти. И я, набрав в легкие воздух, сделала шаг в неизвестность.

Это была ловушка.

В небольшой полутемной комнате со сводчатым потолком, расписанным готическим орнаментом, Ярослава не оказалось. Меня ждали двое других людей: беловолосый молодой мужчина-маг, который проводил ритуал с передачей мне артефакта, и дядя Тим.

Они сидели на двух тяжелых диванчиках друг напротив друга – их разделял лишь низкий столик. И смотрели на меня. Блондин – с любопытством, Тимофей – с тщательно скрываемым раздражением. Оба были спокойны – дядя курил, небрежно держа двумя пальцами сигарету, блондин до моего прихода смотрел какие-то документы, лежащие перед ним.

Дверь за мной едва слышно захлопнулась, и я застыла рядом с декоративным окном стрельчатой формы с витражами – оно было очень похоже на настоящее, и казалось, будто за ним царит звездная ночь.

Анастасия, улыбнулся блондин. Его улыбка была очаровывающей, в синих глазах сияли сапфировые звезды, и сам образ казался поэтическим и одухотворенным. Особенно это подчеркивал белый костюм.

Вижу, ты не особенно удивлена, дорогая племянница, усмехнулся дядя Тим. В противовес блондину на нем был черный костюм, правда, пиджак он снял, оставаясь в светлой рубашке с длинными рукавами.

Вы тоже не удивлены, сказала я.

Ну, положим, я знал, что ты придешь, отозвался он.

А я знала, что встречу вас, дерзко ответила я и перевела взгляд на блондина. – И вас тоже.

Вот как? – удивился тот. – И как ты узнала об этом?

Из-за вас я потеряла память, а не мозги. – Я все еще пыталась быть смелой. – Видела, как Алена с кем-то переписывается и переглядывается с Меркурием.

А ты внимательная девочка. – Улыбка блондина стала еще шире.

Реутова, заметил Тимофей, как будто бы принадлежность к этой семье могла что-то значить.

Реутова, подтвердил блондин зачем-то.

Садись, поговорим, велел мне дядя Тим. – Наверняка у тебя много вопросов. Возможно, мы ответим на некоторые из них.

Я перевела взгляд с одного дивана на другой, а после оглянулась и увидела в углу стул с высокой вычурной спинкой. Его-то я и взяла – поставила рядом со столиком и села напротив камина. Оба мужчины оценили это. Дядя Тим чуть нахмурился – его выдала морщинка на лбу, а Август оценивающе на меня взглянул. Он словно понял, что я не хочу принимать ничью сторону.

Меня зовут Август, девочка, начал блондин. Его голос был мягок и действовал успокаивающе. – Я наследный князь семьи Вальзар – древнейшего магического рода – и официальный представитель Ордена Рассветного золота, о котором поведал тебе сегодня Меркурий, твой протектор. Я также являюсь защитником артефакта, чьей хозяйкой волею судьбы ты стала. Поэтому ты не должна меня бояться, Анастасия.

Мы танцевали с вами на вручении премии «Вериора верис», вдруг вспомнилось мне. – Я сказала вам, что у вас летнее имя, а вы пригласили меня на танец. А потом вы остановили время, прикрыв глаза, вдруг сказала я, словно видя перед глазами те минуты. – К вам приехал Меркурий, и вы разговаривали.

Дядя Тим хмыкнул. А я вдруг подумала – все это время магия была рядом со мной, а я и не знала ничего. Сожаление сжало мое сердце. Сожаление из-за незнания, из-за потерянного времени, из-за потерянных людей. Мною воспользовались, и если бы не зазеркалье, я бы так ничего и не узнала.

Ты и это вспомнила? – восхитился Август. – Как любопытно! Интереснейший феномен! Что же с тобой случилось, Анастасия? Возможно, Арина, вытаскивая тебя из зазеркалья, умудрилась снять все магические заслоны. Хотя печать Затонских все так же стоит на тебе… говорил он словно сам с собой. Или это защита браслета? А может быть, все вместе? Нет, что-то не сходится, чего-то я не могу уловить. Я не могу тебя разгадать полностью, девочка. – Большие синие глаза смотрели на меня так, будто читали насквозь, видели самую душу, и мне стало не по себе. Я с трудом выдержала этот взгляд. Мне вдруг показалось, что в моей голове появилась легкая щекотка.

Знаю, что ты ошарашена, но ты должна принять этот факт – магия существует. И те, которых вы, люди, называете магами, волшебниками и колдунами – тоже. Позволь рассказать тебе о нашем скрытом мире многое, Анастасия, очень многое.

Щекотка в голове усилилась.

Что вы от меня хотите? – прямо спросила я. – Для чего велели Меркурию привезти меня сюда? Скажите прямо, давайте обойдемся без долгих вступительных речей. А хотите, я угадаю? Вы испугались того, что я все узнала, и велели доставить меня к себе, чтобы снова стереть память или чтобы заколдовать – не знаю, как это у вас называется. Кроме того, вам должно быть интересно, что со мной произошло – Меркурий слишком сильно удивился, поняв, что я все вспомнила.

И предполагая это, ты все равно поехала, подал голос, молча куривший до этого дядя Тим.

Поехала, подтвердила я. Это единственный способ узнать, что случилось с Ярославом.

Я достала из кармана куртки складной нож, принадлежащий Дану. Его я украдкой взяла на кухне, когда ходила попить воды. Меркурий ничего не заподозрил – я сыграла идеально. И теперь должна была взять переговоры в свои руки.

Со щелчком открыв нож, я словно невзначай провела пальцем по острому лезвию.

Проанализировав слова и поведение Меркурия, я пришла к выводу, что моя жизнь представляет для вас определенную ценность. Такую, что вы внедрили одного из вас в мое окружение. Я – хранительница браслета и никогда не смогу избавиться от него, чтобы избавиться и от вас. Но я легко могу избавиться от себя.

Я снова коснулась лезвия, но на этот раз аккуратно провела им по запястью – почти там же, где его обхватывал серебряный браслет.

То есть ты приехала ставить нам условия? – лениво поинтересовался дядя Тим. Он смотрел на меня как-то по-новому – не как на глупую девчонку, которая не умела ценить то, что получила при рождении, и променяла деньги на свободу, а как на кого-то равного себе.

Я приехала узнать, что случилось с Ярославом, жестко ответила я. – Покажите мне его. Докажите, что с ним все в порядке, и я буду делать все, что вы хотите. Даже память мне стирать не придется.

Тимофей рассмеялся, впрочем, беззлобно.

Ты умеешь удивлять, дорогая племянница. Зря ты не стала работать на меня, зря.

Я спросила – что с Ярославом. Я услышу ответ или нет?

С ним все хорошо, Анастасия, нежно улыбнулся мне Август. И я вдруг поняла, что он сидит не на середине своего дивана, а совсем рядом со мной – между нами всего с пару десятков сантиметров.

Щекотка в голове усилилась – казалось, что кто-то ласково дует мне в волосы.

Прекратите, сказала я, пытаясь сдержать панику. Неужели мой план провалился. Неужели он был таким глупым? – Прекратите околдовывать меня.

Я поднесла нож к горлу, полная решимости сделать все, чтобы спасти Ярослава. Они должны понять, что я не шучу. Им дорога моя жизнь. Я важна для них, они используют меня и еще долго хотят использовать!

Ты не похожа на человека, который может навредить себе, отозвался Август. – И да, ты права, Анастасия. Меркурий привез тебя именно затем, чтобы я снова стер тебе память, а после разобрался, что с тобой произошло. Твой дядя совершенно случайно оказался здесь, в одной из защищенных штаб-квартир Ордена. И решил взглянуть на тебя, чтобы понять природу твоих изменений.

Где Ярослав? Что с ним? Вы вернули его к жизни? – почти с отчаянием спросила я, понимая, что Август продолжает околдовывать меня – нежно, бережно, почти незаметно. Мне вдруг захотелось спать, а ноги и руки сделали ватными и тяжелыми. Мой взгляд остановился на витражном вытянутом окне, за которым царствовала бархатная ночь, и мне показалось, что я вижу, как одна из звезд срывается с места и мчится вниз. Мне тотчас захотелось стать этой звездой – рассекать пространство и растворяться во взглядах тех, кто успел заметить ее падение и загадать желание.

Браслет вдруг стал теплым, словно уговаривая меня не проваливаться в сон.

Я боролась изо всех сил, но получалось плохо. Нож выскользнул и моих безвольных пальцев и неслышно упал на мягкий ковер.

Вот как действует магия… Как будто бы воздушные волны несут меня вперед, покачивая и лаская.

С ним все будет хорошо, Анастасия, пообещал Август, прожигая меня сапфировыми глазами. – И с тобой тоже все будет хорошо. Когда ты откроешь глаза, все забудется – все чудовища скроются в своих норах, и в твоих воспоминаниях останется только свет.

Откинувшись на высокую спинку, я почти закрыла глаза и услышала вдруг далекое и знакомое:

«Хозяйка, хозяйка!»

Снова заговорили луговые травы, высокие и шелковые. Заговорили голосами тех, кого я слышала на уступе скалы.

«Хозяйка, очнись! Хозяйка! Теперь ведь ты знаешь слова! Теперь ты можешь призвать нас на помощь! Просто скажи их про себя!»

Слова? Какие слова? О чем говорят эти глупые травы?..

С большим трудом я все же вспомнила то, что сказал мне дядя Тим. И мысленно прошептала эти слова.

«Белые искры снега».

И тогда все поменялось.

Слабость исчезла, сонливость пропала, вместо слабости по рукам и ногам прокатывалась сила – особая сила, которую я раньше не замечала. Сила, которую прятали от меня. Сила, которая могла спасти меня.

Не чувствуя тела и не замечая изумлённых взглядов Августа и дяди Тима, я поднялась на ноги. Браслет на руке светился мягким серебряным светом – будто бы его обхватывал кусочек месяца. А потом я поняла, что я – это тоже свет. Свет струился по мне, переливался перламутром, сиял, словно отблески далеких звезд, опутал меня светящейся мантией, искрил, будто бенгальские огни, но не ослеплял, не сжигал, а грел.

И никакая магия мне была не страшна.

Я стояла, глядя на потухший камин, и волосы мои, чуть приподнявшись, шевелились, будто я была в воде, будто бы я все еще находилась в той морской пучине, откуда с трудом выбралась, но оставила в ней Ярослава.

Что за?.. – пробормотал Август.

В это мгновение я поняла, что не стою – мои ноги не касаются пола.

Маг вскочил со своего места и повелительно поднял руку, не отрывая от меня взгляда – вся мягкость из него куда-то ушла. На кончиках его изящных пальцев появилось лазурное переливчатое сияние. С помощью этого сияния Август попытался что-то сделать со мной, но мой свет стал еще ярче и поглотил его магию.

Время замедлилось. Звуки стали нечеткими, предметы – смазанными. Но страха не было – было лишь странное, почти упоительное торжество внутри. И была уверенность в том, что я все делаю правильно.

Не ради себя, ради него.

«Хозяйка, мы защищаем тебя, хозяйка», звонко и мелодично пели травы, и я чувствовала, как они касаются моих ног. Мне вдруг стало казаться, что я стою в поле, озаряемом медным светом заходящего за подернутый дымкой горизонт солнца, и пахнет теплым медом и вереском. Всюду такое раздолье, что хочется бежать, расправив руки как крылья. Но я не бежала. Я парила в воздухе. И была светом.

Дядя Тим что-то прокричал, вскакивая следом и смотря на меня с удивлением, и Август попытался снова подступиться ко мне – он шептал слова на неведомом мне языке, подняв и вторую руку, от которой исходило все то же лазурное сияние. Но все было тщетно – мое сердце забилось сильнее, и Августа вдруг отбросило на диван. Когда в комнату ворвались другие маги, среди которых я заметила Меркурия и Агату, света во мне стало так много, что я едва удерживала его.

Не знаю, что происходило – я словно была не в себе и видела все происходящее со стороны. Единственное, что я знала – им не одолеть меня. Не одолеть силу певучих трав. И я не собиралась сдаваться – все еще помнила о Ярославе, оставшемся в проклятом зазеркалье.

Хорошо, Настя. Хорошо. Успокойся. И давай начнем переговоры, как ты и хотела, услышала я далекий, но такой знакомый голос Тимофея, и только тогда свет стал покидать меня, растворяясь в воздухе. – Я сам покажу тебе твоего Ярослава.

Не помню, как я опустилась на диван – ровно на то место, где еще недавно сидел Август.

Огонь в камине снова весело затрещал.

Мы остались втроем – я, дядя и человек, называющий себя магом, который только что хотел подчинить меня своей воле, но проиграл силе, заключенной в браслете-артефакте.

Они молчали, и я тоже ничего не говорила. Голову окутал туман, перед глазами стояла пелена, в ушах звенело, а пальцы мелко дрожали – так, что пришлось сжать руки в замок. Меня снова охватил ядовитый страх – какой уже раз за последние несколько часов, и сейчас труднее всего было держать его в себе и не показывать вида.

Я только что парила в воздухе.

Но…

Законы физики не должны нарушаться.

Это немыслимо.

Это недопустимо.

Это просто безумие какое-то!

Это… магия.

Я сидела на диване напротив дяди Тима, расправив плечи и даже гордо приподняв подбородок, но при этом мечтала сжаться в темном углу, а еще лучше – сбежать из этого странного места. Но я не могла – и мы оба знали это. Дядя Тим теперь смотрел на меня не только с оценивающим любопытством во взгляде. Он все так же смотрел на меня, как смотрят на равного. Так, как он смотрел на моего отца, на своих партнеров, на Августа, стоящего теперь у камина и задумчиво рассматривающего меня, словно диковинную вазу. Для меня это было открытием, и сквозь страх я вдруг почувствовала отголоски гордости. Я всегда хотела быть равной Реутовым и изо всех сил старалась завоевать их расположение. Учеба, языки, музыкальная школа, олимпиады – я везде была лучшей. Всюду – первая. Но в итоге расположения одного из Реутовых я добилась с помощью… магии?

Это было смешно, и я вдруг рассмеялась – нервно и коротко.

Вот ты какая, дорогая племянница, наконец произнес дядя Тим, не отрывая от меня пристального взгляда. – Позабавила.

Позабавила? – переспросила я. – Всего лишь позабавила? Рада, что смогла стать для вас персональным клоуном.

Ты хотела переговоры и ты их получила, насмешливо ответил дядя. Обойдемся без детской раздражительности, Настя.

И без взрослых наставлений, дядя, тем же тоном ответила ему я.

Он откинулся на спинку дивана и снова закурил. Даже разрешения на это не спрашивал, и я надеялась, это не потому, что ему было плевать на мое мнение, а потому, что дядя Тим видел во мне равного себе человека. Я правда на это надеялась.

Как ты это сделала? Как заставила браслет защитить себя от внешнего воздействия? – спросил он. – Давай будем откровенными. Говори все, что знаешь, и взамен получишь ровно столько же информации. Затем тебя отведут к твоему драгоценному Ярославу. – Мне почудилось в голосе Тимофея некоторое пренебрежение. Кажется, Зарецкий ему не нравился. А возможно, он помнил его со времен награждения «Вериора верис», где Яр нагрубил ему и увел меня.

Вы же сами сказали секретные слова, напомнила я, закидывая ногу на ногу.

Я велел тебе запомнить их, а не рассказывал, как активировать, свел он к высокой переносице брови. Далеким от мира магии людям сложно было бы понять, что делать с этими словами. А ты поняла. Как?

Они сами мне все объяснили, ответила я.

Они? – высоко поднял брови дядя. – Кто они?

Я закусила губу, думая, говорить мне об этом или нет. Что ж, он хотел откровенности, и я пойду ему навстречу.

Знаю, это странно звучит, но я слышу голоса. Словно со мной разговаривают травы. Иногда мне кажется, что я стою на лугу, а эти травы касаются моих ног и шепчут что-то. – Я сделала паузу и мысленно повторила себе, что не сумасшедшая. До момента активации браслета я воспринимала это как фантазию. Но после возвращения из зазеркалья – боже, это звучит словно бред! – я по-другому стала воспринимать мир. И когда мне грозила опасность, травы подсказали, что нужно сделать, чтобы они меня защитили.

Мне показалось вдруг, что я слышу солнечный озорной смех.

Они с тобой разговаривают? – вдруг громко спросил Август.

Вздрогнув, я оглянулась – он, только что стоявший у камина справа от дивана, теперь уже сидел рядом со мной, но слева.

Они с тобой разговаривают? – повторил Август, не отрывая от меня немигающего взгляда. Его глаза были красивыми – редкий сапфировый цвет очаровывал, однако теперь я знала, что поддаваться этому очарованию нельзя. Этот человек только выглядит мило, но он силен и опасен, и каждую минуту я должна помнить об этом. Впрочем, сейчас Август не пытался меня околдовать.

Мне кажется, что за дверью стоит бригада «скорой помощи», и сейчас меня скрутят, стоит мне еще раз сказать, что я слышу в голове чужие голоса, мрачно пошутила я, но дядя Тим оценил и, выпустив дым, хмыкнул.

Ты слышишь не один голос, а несколько, верно? – продолжал Август, придвигаясь ближе ко мне – наши предплечья соприкоснулись, и меня словно ударило легким разрядом тока. Я резко отстранилась, но маг схватил меня за руку. Его пальцы были тонкими для мужчины, но хваткими – как у профессионального музыканта. Ах да, он же играл на виолончели…

Ответь князю, насмешливо бросил дядя Тим. – Или он сядет к тебе на колени, ей богу.

Несколько, подтвердила я, высвобождая ладонь. – Но если за дверью действительно стоят санитары, могу заверить, что голоса не приказывают мне убивать или вершить возмездие во имя чего или кого-либо.

Что ты чувствовала? Как это происходило? Сколько раз? – засыпал меня вопросами Август, и я отвечала на них, пытаясь быть последовательной и осторожной.

А дядя Тим курил и смотрел на меня, явно решая, что делать – но не со мной, а вместе со мной. Моя сила произвела на него впечатление.

Разговор длился час, а может, больше – я потеряла счет времени. Август задавал мне вопросы, продолжая сканировать меня своим пристальным взглядом – разные, странные, иногда один и тот же несколько раз. Ему было интересно все. Как я ощущаю браслет, в какие моменты слышу голоса, что мне снится, были ли у меня видения или странные фантазии.

Я обещала быть честной, и я была честной. Почти. Я не рассказывала о странных снах, начинающихся с пожара и заканчивающихся бескрайними полями, по которым я скакала на лошади вместе с другими всадниками в доспехах, чтобы найти врага и убить его.

И я оставила в тайне то, что мы с Ярославом поменялись телами благодаря кольцам на наших пальцах. Почему, я и сама не знала – рассказать было куда логичнее, ведь если Август и правда маг, он поможет нам снять это проклятие. Однако едва только я открыла рот, чтобы начать говорить, как браслет стал горячим, и я поняла, что он не хочет этого. Не хочет, чтобы я раскрыла этот секрет магам.

Я ответила на все ваши вопросы, сказала я, когда Август замолчал так же внезапно, как и начал говорить. Теперь мой черед – вы ведь не забыли, что у нас переговоры?

Помню, усмехнулся дядя. – Спрашивай.

Сначала я хочу увидеть Ярослава, твердо сказала я. – Мне нужно знать, что он жив.

Раз ты так настаиваешь, не смею отказывать, пожал плечами Август. – Иди за мной.

Он встал, и я, вскочив с места, направилась следом. Мы покинули комнату, оставив дядю Тима в одиночестве, и оказались в том самом круглом зале с каменными стенами. Меркурий, Алена и Агата, а также еще несколько человек – или магов? – находились там же. Они приглушенно разговаривали о чем-то, но, увидев нас, тотчас замолчали. Август направился к одной из одинаковых дубовых дверей, будто видел, что происходит за ней, и открыл ее, приглашая меня войти.

Я сделал шаг в темноту, надеясь, что он не толкнет меня в спину и не выбросит в бездну, но браслет не нагревался, и это меня успокаивало. Браслет не должен дать меня в обиду.

Дверь захлопнулась. В первое мгновение я не поняла, где мы оказались – нас окутала ночная звездная прохлада. Над нами простиралось черное небо, занавешенное мерцающим Млечным путем, а до самого горизонта тянулось поле. В этом месте чувствовался дух истиной свободы – было, где разгуляться и душе, и ветру, однако подобная бесконечность внушала мне страх.

Где мы? – спросила я, вертя головой.

Это особое место, созданное из моих воспоминаний, непонятно ответил Август и, что-то мелодично напевая, пошел по узкой, виляющей из стороны в сторону, тропинке куда-то вправо. Я двинулась следом, настороженно оглядываясь и прислушиваясь к браслету, но он молчал.

Мы шли пару минут, слушая стрекотание сверчков и чувствуя аромат полевых трав, и остановились у выложенного камнем русла ручья – хрустального и искрящегося в свете полумесяца. Тогда я наконец увидела его. А заметив, остановилась, чувствуя, как сердце наливается каменной тяжестью.

Ярослав лежал на камнях – бледный и безжизненный. Он был без сознания, и черты его лица, на которое падали косые тени, исказились, стали резче и четче, отчего он казался совсем взрослым и измученным.

Я тотчас вспомнила дыхание морской бездны и поняла – она все еще удерживает его. Душу мою стрелой пронзила боль за этого человека. Он не должен был страдать.

«Прости меня, Ярослав, подумала я с отчаянием, прости, что выбралась первой. Ты тоже выберешься».

Порыв ветра скользнул по моим рукам, словно ластясь, но я не замечала этого – смотрела на Ярослава и на тех, кто пытался спасти его.

Я хотела подбежать к ним, хотела взять его за руку, но Август не дал мне этого сделать – остановил, положив узкую ладонь на плечо.

Не подходи ближе, Анастасия, тихо сказал он. Не мешай их работе.

Сразу трое магов пытались забрать Ярослава из лап жадной бездны: хорошо знакомая мне по университету черноволосая девушка по имени Арина и двое мужчин – совсем молодой и взрослый. Девушка держала голову Ярослава на своих коленях, положив одну руку на его висок, мужчины касались плеч. Они молчали, и их глаза были закрыты. Никаких фейерверков, всполохов магической энергии и спецэффектов. Густая тишина и звездная покой. Лишь журчание ручья нарушало эту идиллию.

Не веря, что с нами происходит подобное, я прищурилась и поняла вдруг, что вижу застывший в воздухе над магами символ ириса. Едва заметный и слабо сверкающий желтыми крохотными огоньками. Символ ордена.

Ярослав хрипло застонал, и его шея вдруг натянулась так, что мне показалось – еще немного, и жилы порвутся. Я дернулась, терзаемая желанием оказаться рядом и коснуться его. Он не заслужил того, что с ним происходило. А я не заслужила того, чтобы потерять его вновь.

Я не могу потерять этого человека. Не могу. Иначе потеряю саму себя.

Не подходи, еще тише, словно боясь спугнуть тишину, повторил Август. – Ты ведь знаешь, что во время операции нельзя заходить в операционную. Помешаешь.

И я осталась на месте, сжимая от бессилия кулаки и наблюдая за тем, как Арина, держащая голову Яра на своих коленях, положила на его волосы вторую ладонь, и только тогда я поняла, что от ее пальцев исходит теплый, почти незаметный свет.

«Прости меня. Пусть этот свет поможет тебе найти путь назад».

Они смогут его спасти? – прошептала я. – Отберут Яра у бездны?

Думаю, что да, тихо ответил Август. – Убедилась, что твой друг жив? Если да, возвращаемся обратно.

Я кинула на Ярослава последний взгляд, полный отчаяния и боли, и решила вдруг, что, если он очнется, я скажу ему о том, как он мне дорог. О том, что между нами было – и в доме ведьмы, и в здании школы, и в волшебном замке. И о том, что я больше не хочу отпускать его.

«Прости меня. И возвращайся, я жду тебя», мысленно повторила я и пошла следом за Августом, молясь о том, чтобы все было хорошо. Мне хотелось кричать и плакать, но я понимала, что это не самое лучшее для нас обоих решение в данной ситуации, а потому в очередной раз взяла себя в руки.

Мы вернулись обратно в каменный зал – как, я и не поняла. Только мы шли по полю и вдруг уже закрывали за собой дубовую дверь, чтобы тотчас открыть другую и снова оказаться в комнате, где нас ждал дядя Тим.

Несколько минут мне потребовалось, чтобы успокоиться и привести мысли в порядок, а затем я вернулась к разговору, пытаясь не вспоминать бледное лицо Яра, болезненно исчерченное тенями.

Почему вы оставили артефакт мне? – задала я вопрос, который мучил меня. – С какой целью? Только не говорите, что случайно.

Это было спонтанное решение, нехотя ответил дядя Тим, потирая пальцами гладко выбритый подбородок, и я удивленно вскинула брови. Этот человек не был фанатом поспешных выводов и необдуманных поступков, хоть и обладал отличной реакцией. Важные дела он продумывал заранее на пять ходов вперед и именно поэтому часто опережал конкурентов. Я до сих пор помню, как однажды отец говорил мачехе, когда у его компании возникли проблемы: «Послушаю Тима и сделаю так, как он сказал. Тим тот еще ублюдок, с ним нужно держать ухо востро, но его советы всегда хороши».

И чем оно было вызвано? – продолжала я, потому что он явно не торопился посвящать меня во все детали.

Позволь, я отвечу, Анастасия, мягко пропел Август. – Начнем с того, что я расскажу тебе о Славянской Тройке. Это комплект артефактов, сотворённых одним из величайших магов прошлого – Вольгой. Это древний славянский маг, обладавший большой силой, и его имя ты могла встретить в былинах. Однажды Вольга создал браслет, подвеску и кольцо – три могущественных артефакта, каждый из которых принадлежал одной из магических сфер: яви, прави и нави. Думаю, у тебя появился закономерный вопрос о том, что это за сферы. – Август встал и, прогуливаясь по комнате с заложенными за спину руками, продолжил: Попытаюсь ответить так, чтобы тебе было максимально понятно. Современная магия делится на три вида. Маг владеет одним из видов, реже – двумя. Еще реже обладает силой всех трех сфер, таких называют универсалами, и это воистину уникальная способность. Вольга был универсалом и вообще фигурой крайне выдающейся. Перейдем к сферам. – Август взглянул на меня, удостоверился, что я внимательно его слушаю и тоном лектора продолжил: Магия прави – иначе магия будущего – связана со снами, ясновидением, мирами зеркал, грез и иллюзий. Это магия воздуха и воды. Анимансия и техномагия. Магия нави – магия прошлого – дает возможность общаться с миром мертвых, познавать язык природы, понимать законы мироздания. Это эфирная магия и магия хаоса. Запретная магия тьмы и крови. Магия яви – магия настоящего – бывает боевой, лекарской, бытовой, рунической, пространственной. Это магия земли, огня и металла. Артефактология и трансформация. Самая распространенная сфера. Браслет на твоей руке, Анастасия, принадлежит миру яви. В первую очередь это мощный защитный артефакт, который может обезопасить фактически от любого внешнего магического воздействия. Также он способен на сильнейшую атакующую магию. Это мощное оружие, которое не должно попасть не в те руки. – Август улыбнулся мне.

То есть мои руки – это нужные руки? – усмехнулась я. – Вы отдали столь мощное оружие обычной девчонке, да еще и тайно? Для чего? Я хочу знать, повысила я голос, глядя на дядю Тима.

Сложно объяснить, задумчиво отозвался тот.

Наверное, это была судьба, вдруг улыбнулся Август.

Помилуйте, князь, я не верю в судьбу, предназначение и прочую чепуху, поморщился Тимофей. – Мы сами решаем, что и как будем делать, а значит, сами себе судьба. Но в тот день, Настя, ты действительно подвернулась случайно. Случайное, но счастливое стечение обстоятельств. – Его тонкие губы растянулись в улыбке. Дражайший князь забыл упомянуть, что с тех пор, как «Черной розе» считай, что это наши прямые конкуренты – стало известно о браслете, на хранителя началась охота.

Вы – бывший хранитель. Значит, охота началась на вас, констатировала я.

Верно.

Чтобы обезопасить командора, подхватил Август, изящно сидящий на подлокотнике дивана, был создан двойник хранителя. Специально для него была создана копия браслета. Разумеется, в этой копии не было и тысячной части его мощи, но для маскировки копия годилась. Гончий пес черной Королевы нашел двойника и убил его, о чем командору стало известно незадолго до вашей внезапной встречи.

Какой еще гончий пес? – нахмурилась я, пытаясь фиксировать в памяти каждое слово, каждую крупинку информации. – И кто такая Черная королева?

Лидер «Черной розы», сухо пояснил Тимофей. – Сильная ведьма с нестабильной психикой и садистскими наклонностями. Впрочем, говорят, весь их род был безумным. Гончие псы – отряд боевых магов, сформированный из ее приближенных. Один из них и убил моего двойника. Мне сообщили об этом по телефону, когда я ехал по центру города. Я понял, что есть большая вероятность того, что двойник раскололся и гончий пес найдет меня. А, следовательно, и браслет. Пришлось действовать максимально оперативно, чтобы обезопасить его. Я случайно увидел тебя на улице и решил, что смогу передать браслет тебе. Случайная встреча со строптивой племянницей, сбежавшей из дома, не должна была вызвать подозрений. Я позвал тебя в «Освальд», оперативно договорившись с князем о ритуале. Тебя опоили «Перуновым цветом», чтобы лишить воспоминаний ровно на один час. И провели сам ритуал. Хранительница, которая не будет даже подозревать, кто она такая на самом деле, идеальный вариант. После нашей встречи я покинул страну и затаился в убежище, ожидая, когда меня найдет Гончий пес. Если бы он действительно вышел на меня, он должен был решить – раз я прячусь, браслет все еще у меня.

Но он не вышел, сказала я задумчиво, переваривая услышанное. – Он так вас и не нашел.

Верно. Не нашел. Остался в городе, с отвращением сказал дядя Тим. – Собачка осталась в городе, делая вид, что хочет найти учеников – из-за перемещения магических полей особенно много оДарённых детей рождается в этой части страны. И до сих пор ошивается здесь.

Кроме отвращения я слышала в его голосе отзвуки пустой гулкой ненависти. Для меня это тоже было новым – обычно дядя не демонстрировал столь сильные эмоции.

Уже позднее мы поняли, почему Гончий остался в моем городе, снова заговорил Август, и словосочетание «мой город» прозвучало так, будто бы он и вправду ощущал себя его хозяином, настоящим князем. – Через свои источники мы выяснили, что полтора года назад он использовал силу своей помощницы Фиалки, ясновидящей из «Черной розы». Артефакты Славянской тройки защищают себя сами, и их невозможно отыскать даже сильнейшим детям прави. Однако они пошли на хитрость и использовали древнее заклинание «Слова Соломона», которое увеличило силу Фиалки в десятки раз. Именно поэтому они отыскали моего двойника. Кроме того, в конце августа Фиалка провела повторный ритуал, чтобы снова найти хранителя браслета, однако ритуалу помешали. И это сделала ты, заявил вдруг насмешливо Август.

Я?

Именно, ты. Ты была одной из тех, кто зашел в дом Фиалки во время ритуала.

Не помню такого, безапелляционно заявила я. Глупости какие.

Вспомни, Анастасия. Ты и твои друзья…

Договорить Август не успел. Открылась дверь, и в нее заглянул один из магов.

Князь, ритуал завершен, сказал он голосом, в котором не было никаких эмоций.

Сердце сделало несколько гулких ударов и замерло. Речь явно шла о Ярославе. Сейчас все решится. Я узнаю, что с ним. И либо пойму, что могу свободно дышать, либо дышать совсем перестану.

Август вопросительно взглянул на мага. «Как он?» читалось в его сапфировых глазах.

Он скоро придет в себя. В последний момент нам удалось вырвать его оттуда. Сейчас угрозы для жизни нет.

Хорошо. Можешь идти, кивнул Август, и маг, почтительно склонив голову, скрылся за дверью.

С плеч спала неведомая тяжесть, позволяя окаменевшим мышцам немного расслабиться, и я на миг прикрыла глаза, стараясь дышать ровно. Яра вытащили. Спасли. С ним все будет в порядке.

Я верила в это до последнего и даже не хотела думать об ином исходе – он не мог уйти просто так! Не мог оставить меня, свою семью, своих друзей! Не имел права на это.

Мне нужно увидеться с Ярославом! – повернулась я к Августу

Позднее.

Я хочу сейчас.

Сейчас он погружен в состояние особого расслабляющего сна – его психика слишком многое пережила, и ему нужно дать время, чтобы прийти в себя, мягко осадил меня Август. – Думаю, нам лучше продолжить беседу.

Я нехотя кивнула.

Так сильно переживаешь за мальчишку, словно невзначай заметил дядя Тим. – Неужели так ценен?

Его слова задели меня. Внутри вспыхнуло злое пламя.

Ценен. Но, возможно, вам этого не понять. Так же, как и мне не понять, как можно изменять жене с той, которая вам в дочери годится.

Август подавил смешок, изящно прикрыв губы ладонью.

Не дерзи, девочка. – Низкий голос Тимофея казался спокойным, даже ленивым, но во взгляде было предостережение. Раньше такие взгляды пугали и меня, и всю прислугу в доме, и, уверена, всех тех, кто работал на дядю, но сейчас страх за Ярослава перебил все остальное.

Сложно не дерзить человеку, из-за которого я едва не умерла, и мой друг – тоже, ответила я, чувствуя, как внутри натягивается стрела.

Вместо предостережения в его серых глазах появился гнев.

Тебе лучше следить за своими словами, Настя.

А то что? Передадите мне еще один артефакт? – не могла успокоиться я. – И за ним будет охотиться какая-нибудь «Красная незабудка»? Интересно, каково это – прятаться за спиной племянницы? Вы подставили меня. Втянули в свои магические разборки, сделав хранительницей. Обрекли на смерть, обезопасив себя. Поэтому будете слушать все, что я говорю.

Не пожалеешь ли ты о своих словах? – вкрадчиво спросил Тимофей, чуть склоняя голову на бок и рассматривая меня.

Ровно настолько, насколько вы жалеете о том, что сделали меня хранительницей. – Не знаю, откуда во мне было столько смелости, безрассудной и ненужной. На мгновение я вдруг поняла, как глупо поступила, и внутренне сжалась, ожидая расплаты, как провинившаяся маленькая девочка, но дядя Тим хрипло рассмеялся.

В который раз надо признать – мой брат поступил крайне необдуманно, отпустив тебя, сказал он. В тебе есть наша порода. Мне редко дерзят. Пока твой друг спит, продолжим беседу. У тебя есть еще вопросы?

Вопросов было – целая уйма, но я задала тот, что сейчас беспокоил меня больше всего.

Когда вы заберете браслет? – прямо спросила я. – Не хочу, чтобы за мной продолжали охотиться ненормальные гончие псы под предводительством какой-то там Черной королевы. – Забирайте и оставьте меня в покое.

Август и дядя Тим переглянулись, и я поняла, что дела обстоят плохо.

Передавать браслет от хранителя к хранителю можно раз в десять лет, а то и реже. Ритуал передачи – очень сложный, поведал маг, и по моим рукам поползли мурашки. Стоп, они хотят сказать, что, как минимум десять лет я буду в опасности? Десять лет за мной будут гоняться люди с магическими способностями, отправившие нас с Ярославом в зазеркальный ад? Я потеряю десять лет жизни?

Вы шутите? – только и спросила я, понимая, что все мои жизненные планы летят к чертям собачьим. А может, и сама жизнь.

Не волнуйся. Мы обеспечим тебе достойную защиту, обворожительно улыбнулся Август. – Розианцы уже знают, что ты – хранительница, либо подозревают тебя в этом. Поэтому с тобой всегда будет усиленная охрана.

С ваших слов охрана всегда была рядом со мной, но это не помешало отправить меня в увлекательный тур по зазеркалью! – громко сказала я, не замечая, как мои пальцы машинально крутят браслет на запястье.

Подобного больше не случится, Анастасия, заверил меня Август. – Понимаю, что тебе страшно и ты до конца не можешь осознать происходящее, но поверь – мы тебя защитим. Пока мои люди проводят расследование, ты и твой друг останетесь здесь – это место надежно защищено, и ни один розианец тебя не достанет. Если станет известно о причастности розианцев к нападению на тебя и твоего друга – а это станет известно, мы обратимся в «Лигу орла». И это будет крупный международный скандал, мечтательно улыбнулся Август собственным мыслям.

Куда? – приподняла я бровь. – Что еще за лига?

Аналог человеческой полиции, усмехнулся дядя. – Эти суровые ребятки не входят ни в одну из магических организаций и контролируют порядок. Возможно, они захотят поговорить с тобой. Впрочем, об этом позже. Еще вопросы есть?

Для чего Орден хранит браслет? – прямо спросила я. – Да, я поняла, что это могущественный артефакт, за которым охотятся психи. Но почему бы просто не избавиться от него? Например, не выбросить в океан?

И навсегда утратить такой источник власти? – хмыкнул дядя Тим. – Оружие не выбрасывают, оружие хранят на случай войны, девочка. Запомни это.

Окей, что мешает спрятать его в горах или закопать в лесу, а не заставлять носить хранителя? – не могла взять в толк я.

Если артефакты долгое время не будут связаны с душой человека, они потухнут, задумчиво отозвался Август.

Орден не хочет утрачивать сильные магические вещички, но в то же время не собирается ими делиться, поэтому прячет, сделала я вывод. Прямо как собака на сене.

Дяде Тиму показалось это смешным.

А если хранитель активирует его? – продолжала я. Браслет будет защищать его от всего на свете. И протекторы не потребуются.

Активированный браслет станет заметен остальным магам, заметил Август. – И сколь бы ни была огромной его сила, браслет может защитить хранителя, но не его близких. Человек слишком слаб, и у него слишком много уязвимых мест. «Если ты по доброй воле не отдашь мне браслет, я убью твоего ребенка». Или отца, или любимого человека, или лучшего друга. Поверь, Анастасия, это действует и на магов, и на людей. Чтобы обезопасить хранителя и его окружение, много веков назад было принято решение – браслет не должен быть активированным, но должен быть постоянно на человеке, чтобы не потерять силы. Артефакты – они как звезды. Если на них долго не смотреть, они гаснут, поэтично выразился маг и взглянул в стрельчатое окно, за которым царила волшебная ночь.

Я едва сдержала улыбку, точно зная из курса астрономии, что происходит с небесными телами, но слова мага почему-то напомнили мне Ярослава.

В ночь, когда мы перестанем смотреть на небо, настанет вечная тьма, задумчиво добавил Август.

Глупости, поморщился дядя Тим, которого всегда раздражали подобные разговоры ни о чем. – Звезды гаснут из-за выгорания водорода в зоне термоядерных реакций. И это научно доказанный факт. Магия, дорогая моя племянница, это особенная тайная наука, умеющая влиять на законы физики, а не шизофрения. Великий князь подвержен некоторой эмоциональности в оценке происходящего.

За узким окном вдруг моментально погасли все звезды – и я даже глаза прикрыла, пытаясь понять, почудилось ли мне это или нет.

Будь по-вашему, командор, кротко откликнулся Август. Кажется, между ними был скрытый конфликт, истоков которого я, разумеется, не знала. – Кто я такой, чтобы идти против фактов? Кстати, вы никогда не задумывались о том, насколько похожи? Анастасия – ваша копия, командор.

Возможно, пожал тот широкими плечами. – По крайней мере, думать она умеет, в отличие от своих сестер и братьев. Дядя говорил так, будто меня в комнате с камином и вовсе не было. Но больше меня задело другое – он хвалил меня. Своеобразно, но хвалил. Я всегда ждала, когда Реутовы похвалят меня, и странно было осознавать, что наконец я добилась этого – хотя бы от дяди.

Давайте вернемся к разговору о розианцах. Я ведь тоже активировала браслет, – спешно перевела я тему, чувствуя себя странно. – Это могло стать им известно?

Ты активировала крохотную его часть, Анастасия. Это, во-первых. Во-вторых, это место защищено так, что они ничего не почувствуют, ободрил меня Август. – Повторюсь снова – ты и твой друг в безопасности. Есть ли у тебя еще вопросы, Анастасия?

Миллион вопросов, с усмешкой сказала я. – Я только что узнала о существовании другого мира, полного магии и чудес. Все, во что я верила: мои убеждения, восприятие, взгляды – все рухнуло в одночасье. Я столько лет выстраивала систему миропонимания, пытаясь уловить самую суть. А теперь нужно начинать все сначала. Магия? Серьезно? Это антинаучный бред. Люди с невероятными способностями? Какая глупость – мы ведь не в комиксах живем. Артефакты, обладающие силой, мне кажется, голоса в голове все-таки довели меня до безумия.

Ты только что парила в воздухе, любезно напомнил мне Август. Он смотрел на меня с тем самым интересом, с которым смотрят на диких животных в клетке, пытаясь понять, как они будут вести себя в неволе.

У вас все еще есть время вызвать мне «скорую помощь», мрачно пошутила я, чувствуя странное веселье, пришедшее на смену страху. – Кстати, дядя, как вы попали в Орден? Вы колдуете? Или просто попросились в Орден поработать на добровольных началах, чтобы почувствовать себя как в сказке?

Моя мать, а твоя бабка была ведьмой, – спокойно отозвался он. – Разумеется, не из тех, которые летают на метле, по ночам посылая наговоры на соседских кур. Мать обладала силой яви. Огонь и работа с пространством – говорят, это получалось у нее лучше всего.

Вот в чем дело. Я выдохнула. Бабушку я не знала – она умерла еще до моего рождения, когда дядя и отец были юны. Говорят, она была странной. Холодной и отстраненной, жесткой, но при этом экстравагантной. В семье ее вспоминали нечасто, и не скажу, что отец трепетно относился к ее памяти.

А кто-нибудь из Реутовых обладает подобными способностями? – осторожно спросила я.

Увы. Магов по крови в роду больше нет. – По его тону нельзя было сказать, что он огорчен.

А как же Ирина? – насмешливо вскинул брови Август.

Ирина? Моя тетя? – поразилась я до глубины души.

Не болтайте лишнего, князь, процедил сквозь зубы дядя Тим.

Ах, командор, я всего лишь отвечаю на вопросы вашей племянницы.

Ирина – ведьма? – потрясенно спросила я.

Ирина – дура. Тимофей поморщился как от зубной боли.

Дочь влиятельного в мире магии человека, кротко улыбнулся Август, явно дразня дядю. – Что ж, краткий экскурс в мир магии на сегодня предлагаю закончить. Думаю, продолжим мы завтра – уже утро, и у нас с командором множество дел.

Как итог наших весьма своеобразных переговоров – ты вместе со своим другом остаешься здесь, под защитой Ордена до выяснения обстоятельств, добавил дядя Тим, и мы сохраняем вам обоим память. Силой браслета ты больше пользоваться не пытаешься.

Согласна. Но не пытайтесь действовать у меня за спиной, предупредила я их обоих.

Не сомневайся в нас – мы твои самые большие друзья на данный момент, Анастасия, отозвался Август. Что ж, тебя проводят в комнату для гостей. По пути можешь заглянуть к Ярославу – думаю, он все еще спит.

Я встала, готовая нестись к Зарецкому сию же минуту.

Ты так и хромаешь, заметил вдруг Август. – Сядь.

Зачем? – не поняла я. Острая боль в ноге не отпускала, но я не обращала на нее внимания. Потом, все потом.

Сядь, повторил маг, и я покорно опустилась на диван. Он опустился рядом со мной на одно колено, словно белокурый принц перед недовольной принцессой, и снял кроссовку с моей ноги, бережно дотронулся пальцами до щиколотки, а после – до стопы. Ощущения были странными – так моей ноги касался лишь врач, когда я подвернула ее. А сейчас я ощущала на коже нежные пальцы постороннего мужчины, который когда-то приглашал меня на танец.

Что вы собрались делать? – осторожно спросила я.

Вылечу тебя. Осколок остался в ноге.

Откуда вы знаете?

Вижу.

Ну, хорошо. – Что ответить еще, я не знала. Кроме того, браслет не нагревался, и я чувствовала себя в безопасности, уверенная в том, что Август ничего плохого мне не сделает.

Несколько мгновений – и боль стала утихать, а по ноге разлилась мятная успокаивающая прохлада.

Дядя Тим наблюдал за нами с неодобрением, скрестив на груди руки. Видимо, ему не особо нравился интерес Августа к моей персоне.

Я не лапаю вашу племянницу, командор, весело улыбнулся ему Август и смахнул с глаз челку, не убирая пальцев с моей стопы. – Я помогаю ей. Знаете, это больно – ходить с осколком в ноге.

Делайте что угодно, отозвался Тимофей.

А вот и он, пробормотал Август. Он отпустил мою ногу, по которой разливалась приятная прохлада, и выпрямился. На его узкой ладони лежал небольшой осколок зеркала, разбитого в моей квартире.

Спасибо, искренне поблагодарила я. Столько чудес за такое короткое время – мне кажется, я скоро сойду с ума.

Не за что, отозвался с легкой весенней улыбкой князь. – Ты должна быть здорова, Анастасия. Особенно ноги. Ведь по воле твоего дяди тебе придется много убегать.

Это был открытый укол в сторону Тимофея, и мы все прекрасно понимали это.

Шучу, добавил Август. – Не люблю, когда люди рядом испытывают боль.

Что, тоже чувствуете ее? – не удержалась я.

Вместо ответа он коротко кивнул, и я не нашлась, что сказать ему, а потому решила, что молчание – лучшее решение.

Мы покинули комнату, и когда я обернулась напоследок, звезды в волшебном окне снова зажглись.

В круглом каменном зале нас все так же ждали Меркурий, Агата и незнакомый рыжеволосый худощавый парень с любопытными глазами. Алена и другие маги пропали.

Август дал несколько коротких распоряжений Мерку, и я сделала для себя вывод, что в этой троице главный – он, даже несмотря на то, что в данный момент он не обладает силой.

В обед будь у меня, напоследок тихо сказал Август Меркурию. – Хочу знать все, что случилось, и то, как вы это допустили.

Его голос был не особо добрым, и по крепко сжатым зубам Мерка я поняла – его ждет серьезный разговор с князем. В том, что я попала в зазеркалье, виноватым считают его. Впрочем, действительно, он должен был быть внимательнее – я все еще была рассержена на Меркурия, и не за то, что он не обеспечил должным образом мою безопасность как протектор, а за то, что он держал меня за идиотку, прикидываясь другом Алены.

Про девушку со странным именем Фиалка, я так и не успела спросить – голова была забита другой важной информацией, которую требовалось осмывслить.

Мы поднялись наверх, преодолели еще один лестничный пролет, поплутали по длинному гулкому коридору, и я оказалась в просторной, полутемной из-за плотно занавешенных окон спальне с высокими потолками, в холодном интерьере которой сочетались белоснежный и бирюзово-мятный цвета. На двуспальной кровати с высоким изголовьем лежал Ярослав. Его заботливо перенесли в постель и накрыли одеялом до середины груди. Во сне Яр выглядел беспомощным, и у меня сердце сжималось – что ему пришлось пережить в этом проклятом зазеркалье? Это все из-за меня? Из-за каких-то там розианцев?

Можно я немного побуду с ним? – спросила я Мерка.

Несколько минут, разрешил он, и я опустилась на стул рядом с Яром и первым делом проверила его пульс и дыхание – они были в норме. Значит, маги меня не обманули.

Зная, что у Ярослава часто мерзнут руки, я накрыла его ладонь своею – так и есть, ледяная.

Почему ты всегда мерзнешь? – тихо спросила я, грея его пальцы – осторожно, боясь нарушить его хрупкий сон. – Надеюсь, тебе было не очень страшно, продолжала я, глядя на него с усталой, но счастливой улыбкой. – Я рада, что тебя вытащили из бездны. Не знаю, что бы со мной было, если бы ты там остался. Кто бы еще называл меня Днищем? Пришлось бы возвращаться за тобой, глупый.

Он не отвечал – спал, и ресницы его подрагивали во сне, будто бы он видел сны.

Напоследок я укрыла его одеялом по самый подбородок – чтобы не мучился больше от холода. И, склонившись, поцеловала в уголок губ. Когда я уходила, он, не просыпаясь, схватил меня за руку.

Не уходи, услышала я его шепот и тотчас повернулась.

Ярослав смотрел на меня не мигая. И в его взгляде было столько затаенной боли, что я перестала дышать на мгновение.

Ты проснулся? – ласково спросила я. – Как ты себя чувствуешь? Я не уйду, слышишь? Яр?

Настя, не уходи. Не оставляй меня одного. Пожалуйста, прошептал он и снова отключился, но руку так и не отпустил. Я сама с трудом высвободила ее, когда в спальню вернулся Меркурий. Он по моему лицу понял, что я хочу остаться с Ярославом, и покачал головой.

Я не могу ослушаться приказа князя. Ты должна побыть в другой спальне – тебе тоже нужен сон. Идем.

С неохотой, но я подчинилась.

Моя спальня находилась неподалеку, и по убранству была похожа на спальню Ярослава, только цветовая гамма была теплой – сочетание рубинового и ванильного цветов. У окна широкая кровать с воздушным балдахином над изголовьем, шикарный деревянный комод, туалетный столик с овальным зеркалом, два элегантных кресла, гобеленовые шторы с изящной драпировкой, не пропускающие в комнату утренний свет, – у хозяина дома был хороший вкус, разве что слегка старомодный, а самое главное, были деньги – слишком качественными были и ремонт, и мебель. Уж я-то в этом понимала.

Не открывай окна, велел Меркурий перед тем, как покинуть комнату.

Что? Почему? – удивилась я.

Снаружи воздух буквально пропитан защитной магией – мы усилили охрану, вместо него ответила Агата, которая появилась буквально неоткуда, заставив меня вздрогнуть. – В больших дозах для неподготовленного человека эта высококонцентрированная магия может быть, как минимум, неприятна. Кровь из носа, головокружение или обморок. Воспринимай это как аналогию с тепловым ударом, посоветовала она. – Кстати, на столике стоит отвар «Серебряный сон» выпей его, чтобы быстро заснуть. Тебе нужно хорошо отдохнуть, Настя.

Глава 2

Я кивнула, и они, пожелав мне спокойной ночи, ушли. Я упала в кровать, уставшая и обессиленная. Не веря, что все это происходит со мной, и все еще сомневаясь в своем психическом здоровье. На улице уже было светло – часов девять или десять, и спать мне абсолютно не хотелось. В голове крутились сотни вопросов – моя психика не собиралась так просто принимать существование магии. Какое-то время ворочалась с боку на бок, и мне казалось, что за мной наблюдают. Но кто и откуда, я не понимала – возможно, это была просто иллюзия страха, от которой я не могла избавиться. Несколько раз я резко поворачивала голову в сторону туалетного столика, и в какой-то момент мне почудилось, что в овальном зеркале промелькнула чья-то рука, что меня изрядно напугало.

Решив, что на какое-то время мне все-таки нужно отключиться, я встала и выпила отвар – он вкусно пах черникой и немного медом, а на вкус оказался как чуть подслащенная вода.

Перед тем как снова лечь в кровать, я занавесила зеркало покрывалом. И только потом уснула.

Несколько часов пролетели как один миг. Кажется, мне что-то снилось, но что, я не запомнила. В памяти остались только несколько странных неясных обрывков.

В первом я стояла на улице в окружении девушек в старинных славянских нарядах и смотрела на дорогу, по которой скакал на буланом коне всадник в старинных одеждах, чьего лица я не видела. Зато я чувствовала радость – такая приходит после долгой разлуки с кем-то важным.

Во втором обрывке я, не отпуская руки всадника, гуляла с ним по вечернему лугу. Заходящее солнце слепило глаза, а радость переросла в восторг. Мы убежали ото всех, чтобы тайно встретиться, потому что не могли иначе, потому что безумно скучали, и было все равно, что скажет мой отец.

В третьем меня охватил жуткий страх – деревянные стены лизал огонь, и от едкого запаха дыма я задыхалась, не зная, как выбраться на улицу.

«Лада!», услышала я отчаянный крик, перед тем как проснуться.

Я открыла глаза в тот момент, когда меня пытались поцеловать. Чьи-то смутно знакомые сухие губы коснулись моих губ – нежно и осторожно. Меня тотчас пронзило желание ответить на этот поцелуй, но я не позволила себе– с силой оттолкнула наглеца и резко села в кровати. Волосы спутались. На лбу появилась испарина. И мне все еще казалось, что я дышу дымом.

Ты?! – выкрикнула я, глазам своим не веря. Напротив меня стоял Ярослав – живой и невредимый, более того, нагло ухмыляющийся. Бледность пропала, черты лица смягчились, и мятные глаза весело блестели.

Доброе утро, Настенька, пропел Зарецкий. – Откуда в тебе столько силищи? Чуть ребра мне не сломала.

С тобой все в порядке? – недоверчиво уточнила я, разглядывая его и не понимая, сон это или явь? Вчера он был на грани гибели – сидел на краю бездны, а сегодня уже в порядке. Возможно ли это?

Разумеется, важно подтвердил Яр. – А с тобой? Почему кидаешься на людей, Мельникова?

Что… что ты делал? – пропустила я его вопрос, до сих пор чувствуя на своих губах тепло его губ. Страх совсем отступил – затаился в тенях, обещая вернуться ночью.

Измерял температуру, кротко сообщил Зарецкий. Ангельский голос и дьявольская улыбка. Точно он – мой противный маленький Енот.

Не поняла… растерялась я.

Думал, у тебя жар. Твое лицо горело, и ты металась по кровати. У меня нет градусника, поэтому я решил проверить температуру губами, невозмутимо продолжал Яр.

Но проверяют лоб! – возмутилась я.

Я лоб и проверял, не сдавался Зарецкий. – Остальное – твои галлюцинации. Я не собирался тебя целовать.

Разве? – усмехнулась я.

Он пожал плечами и улыбнулся мне – беззаботно и притягательно. Под влиянием какого-то непонятного порыва я вдруг вскочила с постели и обняла Ярослава за пояс – так крепко, как могла, и прижалась щекой к его плечу. Кажется, он не ожидал от меня такого бурного проявления чувств, поэтому обнял не сразу, но когда его руки оказались на моей спине, мне вдруг стало легко и спокойно.

Я так рада, что с тобой все хорошо, прошептала я.

И я. Я тоже рад, негромко отозвался Яр, склонив голову – так что его щека касалась моей щеки.

Там было страшно? – спросила я, и он понял, что я имею в виду. Бездну.

Там было темно, тихо и холодно. Но иногда я слышал твой голос. И только поэтому не давал ей утащить меня дальше. – Я едва расслышала эти слова и вздохнула, зная, как тяжело ему было.

Прости, горько сказала я, слыша, как быстро бьется его сердце, и зная, что он слышит мое.

Ты не виновата, возразил Ярослав.

Мы разорвали объятия всего на несколько коротких секунд – чтобы взглянуть друг другу в глаза и понять, что все хорошо, что нет больше той безжалостной темной силы, заманившей нас в замок, а после столкнувшей со скалы в море, что нам обоим больше ничего сейчас не грозит.

Хорошо, что я тебя нашел. – Голос Яра стал еще тише, еще приглушеннее, но я слышала в нем искренность.

Его пальцы коснулись моей щеки, бережно погладили ее и провели вдоль нижней губы. И внутри заискрило солнце.

Хорошо, согласилась я, не отрывая взгляда от его глаз, полных нежности, и понимая – еще немного, и я начну в них тонуть. А потом, словно по волшебству, мы одновременно потянулись друг к другу за поцелуем – теперь уже не мимолетным, а долгим и чувственным. Таким, от которого вдоль позвоночника поползли мурашки, а в голове стало легко и приятно. Таким, который разрушил последние барьеры.

Я не могла отпустить Ярослава – целовала его неистово, как героя, вернувшегося с войны. Упивалась каждым его прикосновением, наслаждалась его запахом, задыхалась от близости. А он не отпускал меня – обнимал, гладил по волосам, изредка шептал что-то на ухо.

Я чувствовала нетерпение в каждом прикосновении Яра и напряжение в его плечах, которые не могла отпустить. Слышала учащенное дыхание, которое сводило меня с ума, будто бы в нем – в этом дыхании – была заключена тайна его чувства. Видела сквозь полуприкрытые ресницы выражение его лица – влюбленное и упоительно-чудесное. И понимала, что сердце мое наполняется светлым восторгом. А еще понимала, что этот человек – мой.

Наш поцелуй был искусством. Искусством принять друг друга со всеми слабостями и недостатками. Искусством понять, что мы оба сейчас чувствуем. Искусством стать на мгновение одним целым, неделимым, прекрасным, сотканным из звездного сияния и волшебного пламени, охватившего души.

Одна моя ладонь оказалась на щеке Ярослава, вторая – на шее, так, что кончик большого пальца касался его щеки. А он обхватил меня за талию, так сильно, будто боялся отпустить и снова потерять.

Не знаю, сколько прошло времени, но наш поцелуй, теперь уже обжигающий, продолжался. Поцелуй без выяснения, кто главный. Поцелуй, в котором не было месту ярости – только странному чувству, похожему на смесь нежности и страсти, которое я боялась назвать любовью.

Это был поцелуй, во время которого мы оба вспомнили все, что между нами произошло. Мы будто встретились после долгого сна.

Занятая Ярославом и собственными ощущениями, я не услышала, как открылась дверь, но когда за моей спиной раздался голос дяди Тима, вздрогнула.

Кажется, они заняты, князь, сказал он довольно неприятным голосом.

Я моментально отстранилась от Яра – его глаза были затуманены, и он совершенно не хотел отпускать меня.

«Хочу продолжения», было написано на его лице, но целоваться при дяде я не собиралась. Он и так, скрестив на груди руки, смотрел на меня с усмешкой, будто обнаружил слабость.

Уже не так заняты, командор, легкомысленно отозвался Август – маг вошел в спальню вместе с Тимофеем.

Нельзя было постучаться? – холодно осведомилась я, чувствуя, как пылают губы, и надеясь, что их припухлость после поцелуя не очень заметна.

Мы стучались, обжег меня взглядом дядя Тим, но ты со своим другом была слишком занята, чтобы ответить нам. Он не особо любезно посмотрел на Зарецкого, и мне показалось, что дяде Яр не нравится от слова «абсолютно». Впрочем, он всегда недолюбливал людей.

Что вам надо? – нахмурился Ярослав. Дядя Тим тоже у него, судя по всему, особых симпатий не вызывал.

Стало интересно, что ты делаешь с моей спящей племянницей, отозвался Тимофей, глядя на Зарецкого тяжелым взглядом – такой способен выдержать далеко не каждый, но Яр выдержал.

Разумеется, решил надругаться, отозвался Ярослав. В его голосе слышалось отвращение.

Перестань, тихо сказала я, но он меня не услышал.

Поосторожнее со словами, молодой человек. Иначе… Глаза дяди сверкнули из-за стекол прямоугольных очков в тонкой титановой оправе, которая, как я была уверена, стоила столько же, сколько новый айфон.

Иначе что? Вы превратите меня в свинью? – фыркнул Яр, и я коснулась его ладони, мысленно прося успокоиться. Разговаривать так с дядей было опасно.

Не обольщайтесь. Свинью в свинью не превратить, отозвался Тимофей с таким пренебрежением в голосе, что даже мне стало обидно.

Что вы сказали? – взорвался тотчас Ярослав.

Еще одно слово – и вы отправитесь туда, откуда вас по моей милости вытащили. – Дядя Тим вдруг взглянул на занавешенное зеркало и почему-то нахмурился.

Больше, конечно, по моей, вмешался Август, которого их перебранка забавляла. Но спорить с командором не буду.

Дядя Тим и Ярослав смотрели друг на друга с неприязнью, готовой вот-вот перерасти в ненависть – холодную и обжигающую. Поведение Зарецкого в который раз удивило меня. Он не боялся Тимофея Реутова, и я не понимала, глупость это или смелость. Может быть, Яр не знал, с кем связался, а может быть, смелости в нем было больше, чем я полагала.

Не кипятитесь, друзья. Нам нужно держаться вместе, с некоторым ехидством, замаскированным под доброжелательность, сказал Август, откидывая назад светлые волосы. Предлагаю оставить Анастасию в одиночестве, чтобы она могла привести себя в порядок. После мы пообедаем и займемся делами. У нас очень много вопросов к вам обоим. Ярослав, командор, идемте.

Они действительно ушли. Напоследок Зарецкий обернулся и подмигнул, подарив очаровательную улыбку, а потом поднял ногу и сделал вид, что хочет пнуть дядю Тима, идущего впереди. Я покрутила у виска, но не смогла сдержать смеха. Тимофей обернулся, но Яр уже опустил ногу. Я удостоилась не самого приятного взгляда. И если раньше такой взгляд меня бы смутил или расстроил, то сейчас мне было все равно.

Я осталась одна, чувствуя веселье, растерянность и нежность, которую подарил мне поцелуй Ярослава. Все еще ощущая его прикосновения, я дотронулась пальцами до губ. Надо признаться, целовался он чудесно. Интересно, сколько девушек у него было? Скольких он целовал? Скольким шептал ласковые слова на ухо, щекоча теплым дыханием? Я вдруг захотела узнать это – сейчас и немедленно.

Уже в душе, стоя под горячими струями воды, я вдруг поняла, что и без того знаю об этом человеке очень многое. Знаю, как он ощущает боль, насколько сильны его руки, что он чувствует почти каждым утром…

Мы менялись телами.

Закусив губу, я взглянула на кольцо – точно такое же кольцо было у Ярослава. Все из-за него. Может быть, стоит рассказать об этом магам? Они ведь знают толк в этих артефактах. Они должны помочь, раз мы на одной стороне.

Едва только я подумала об этом, как браслет нагрелся, снова говорят мне «нет».

Если браслет, который должен защищать меня, так реагирует, значит, мне грозит опасность. Видимо, пока что нужно осмотреться и понять, что делать, кому доверять, а кого стоит обходить стороной. Это оптимальное решение, чтобы спасти свою жизнь и жизнь Ярослава.

Я вдруг вспомнила, как парила над полом, и меня тотчас бросило в жар – такой, что пришлось сделать воду холодной. Струи били по коже, а я стояла, зажмурившись и закусив губу, пытаясь прийти в себя.

Когда я вышла из душа, моей одежды не было. Вместо нее появилось нижнее белье и кремово-белое женственное платье со спущенными плечами, воздушными рукавами и расклешенной юбкой. Я любила платья, но это было чересчур милым и нежным – в таких обычно ходила Алена. Едва мне вспомнилась подруга, как я стиснула зубы. Нам о многом нужно будет поговорить.

Я надела платье – выбора у меня не было, сунула ноги в туфли, которые появились вместо кроссовок, и, перед тем как покинуть спальню, подошла к окну – осмотреться. Вид был хорош – окна выходили на ухоженный сад, по велению осени ставший золотисто-багряным, однако ничего дельного я не рассмотрела. Да и магии, о которой говорили Меркурий и Агата, не увидела. Зато поняла, что сейчас день – около четырех.

В какой-то момент мне вдруг показалось, что на меня кто-то смотрит, и я резко обернулась. У двери стоял незнакомый мальчишка – на вид ему было лет четырнадцать или пятнадцать, и он напоминал мне Августа: такой же высокий, хрупкий, с вьющимися светлыми волосами и узким красивым лицом. Просто ангелочек в идеально выглаженных брюках и белой рубашке.

Кто ты? – нахмурилась я. – Подглядываешь за мной?

Нет, что вы, я бы не посмел, вежливо ответил мальчишка. Голос у него был звонким и чистым. – Меня зовут Арнольд. А вас – Анастасия. Я слышал от дяди.

Вот как, племянник Августа.

И как же ты, Арнольд, попал в мою комнату, если дверь закрыта на замок? – поинтересовалась я.

Я умею перемещаться в пространстве, улыбнулся он.

Вот оно как? Значит, ты тоже маг? – задумчиво разглядывала его я, перестав, кажется, удивляться.

Маг по крови, кивнул Арнольд. – А кто вы? Я не видел вас раньше. Вы из клана Затонских?

Что? – с недоумением переспросила я. – Какого… клана?

Клана Затонских, повторил мальчишка, чуть приподняв светлую бровь. На вас стоит их печать, и я решил, что вы – одна из них. Только силы я в вас не чувствую.

Я тоже ее в себе не чувствую, хмыкнула я, не понимая, что еще за печать стоит на мне, но чувствуя, что мне стоит о многом поговорить с Августом и дядей. Слишком много непонятного происходит вокруг меня. Хотя… вдруг эта таинственная печать связана с тем, что я и Ярослав менялись телами? Я должна все выяснить.

Дядя просил меня проводить вас в обеденный зал, сказал Арнольд, рассматривая меня так пристально, что мне стало немного не по себе. Какой он забавный.

Это дядя научил тебя проникать в чужую комнату без стука? – полюбопытствовала я.

Нет, плохие манеры – мое личное приобретение, отозвался Арнольд. – Зато у меня хороший вкус. Вы красивая, вдруг добавил он.

Ты тоже ничего, хмыкнула я.

Арнольд улыбнулся и протянул мне руку.

Идемте, вас ждут.

Брать его за руку я не стала – первой направилась к двери. Мальчишка вздохнул и пошел следом. В коридоре он обогнал меня и, по-взрослому заложив одну руку за спину, повел за собой, то и дело оглядываясь – может быть, думал, что я сбегу.

Мы спустились на первый этаж и оказались в просторной парадной гостиной, в которой роскошь сочеталась с отличным дизайнерским вкусом – интерьер был выполнен в классическом стиле. Затем, пройдя каминную гостиную, мы очутились в обеденном зале, который соседствовал с кухней и зимним садом. Это место казалось воздушным и легким – матовые, ванильного цвета стены, пол, выложенный плиткой с цветочным орнаментом, много света, льющегося из окон, большой стол со стеклянной столешницей, вокруг которого стояли элегантные стулья с плетеными спинками. На этих стульях уже сидели Август и Ярослав. Первый что-то говорил, весело улыбаясь, будто бы ничего и не произошло, второй молча слушал, подперев щеку кулаком, и одет был странно – в белую рубашку с высоким воротником и брюки цвета кофе с молоком. Видимо, одежду ему подбирал тот же человек, который оставил для меня платье. А вот дяди Тима поблизости не наблюдалось.

А вот и Анастасия! – увидел нас Август. – Прошу за стол. Надеюсь, вам понравилось платье – это мой подарок. Выбирал со всей душой. Арнольд, спасибо, что привел к нам нашу гостью, обратился он к племяннику.

Не за что, дядя. Вы очень красивая. Жаль, что вы не одна, а с этим нелепым созданием, повернувшись ко мне, выдал Арнольд. И я не сразу поняла, что он говорит о Ярославе. А вот Зарецкий, с мечтательным выражением пялившийся на меня, сразу все понял. И, окатив мальчишку брезгливым взглядом, поинтересовался:

Это еще что за ребеночек? Разве сейчас в младшей группе не сончас?

Арнольд закатил глаза.

В доме престарелых – возможно. Вам лучше знать.

Август с недоумением взглянул на племянника.

Где твои манеры? Это наш гость.

Не все гости одинаково полезны, дядя, любезно отозвался мальчишка. – Этот гость мне не нравится.

И он снова глянул на Ярослава так, будто тот задолжал ему сотню-другую и не отдавал уже полгода.

Можно подумать, ты мне нравишься, хмыкнул Зарецкий и, глядя на меня, похлопал на свободное место рядом с собой. Я села.

Так собак подзывают, заявил Арнольд.

Радуйся, что не тебя, отмахнулся от него, как от назойливого комара, Ярослав.

Заткнись, ангельским голосом велел ему мальчишка.

Ты офигел, братишка? Что я тебе сделал?

Арнольд, мягко, но с каким-то предостережением улыбнулся Август. – Как ты себя ведешь? Немедленно извинись перед гостем.

Не буду, дядя, вздернул нос Арнольд. – Анастасия мне нравится. И я не собираюсь позориться перед ней из-за этой псины.

Псины? – вскочил на ноги Ярослав. – Иди ко мне, малыш, я тебя поучу манерам.

Перестань, шепнула я, коснувшись его руки и с трудом сдерживая смех. – Это же ребенок.

Ребенок? – едва не задохнулся от возмущения Ярослав. Да этот ребенок на тебя глаз положил, Мельникова. Очнись!

Идиот, пробормотал мальчишка, закатив глаза.

Прошу извинить моего племянника. Он, видимо, не в себе после занятия по магической практике, вздохнул Август, нехорошо глядя на племянника. И, встав из-за стола, милейшим голосом сказал: Арнольд, за мной.

Но дядя! Я…

За мной, оборвал его Август. Немедленно. Еще раз прошу извинить. Сейчас вернусь.

Мы остались одни, и Ярослав тотчас притянул меня к себе.

Маленький придурок… Насть, я скучал, сообщил он мне, снова касаясь своею щекой моей щеки. – Ты такая красивая в этом платье. – Яр провел пальцами по оголенному плечу, заставив меня вздрогнуть.

Не говори им о кольцах, шепнула я ему на ухо. – Не говори о том, что мы менялись телами.

Почему? – удивился он. – Они ведь маги, они могут помочь.

Потом объясню. Не говори, понял?

Как скажешь…

Не сдержавшись, я потерлась носом о его скулу и, найдя губы, коротко поцеловала, не совсем понимая, что между нами происходит и как избавиться от этого притяжения.

Нашему поцелую снова помешали – и снова дядя Тим. Он бесшумно появился в обеденном зале и опустился на стул во главе стола. Я тотчас отпустила Ярослава, проклиная все на свете – мне не хотелось, чтобы этот человек был свидетелем моей привязанности.

Можете продолжать, скучным голосом сообщил дядя Тим. – В мире мало вещей, которые могут испортить мне аппетит. Даже свинья за столом.

Он хлопнул в ладони, и на столе, как по мановению волшебной палочки, появились блюда с едой.

А вот мне козлы за столом аппетит испортить могут, дрожащим от негодования голосом ответил Ярослав. – Козлам место в хлеву. Извольте блеять там.

От неожиданности я закашлялась. При мне никто и никогда в жизни не называл Тимофея Реутова козлом.

Дядя Тим, который, видимо, тоже не помнил ничего подобного, с громким стуком поставил на стол чашку с ароматным кофе. На его обычно равнодушном лице появилась холодная отчужденная ярость – такая, что на миг мне стало не по себе. Яру, кажется, тоже.

Какое-то время Тимофей смотрел на Зарецкого, пронзая взглядом стальных глаз, словно примериваясь, как половчее его убить, а потом незаметно спрятать тело. Однако все же взял себя в руки.

Сопляк, ты останешься невредимым лишь потому, что сейчас ты – под остаточным воздействием магии. Пьян от нее. И не ведаешь, что творишь. Но запомни – продолжишь себя вести так и дальше, крепко пожалеешь. – Это была не угроза, а обещание. А свои обещания Реутовы всегда выполняли.

Я так испугался… Куда бежать, где прятаться? – насмешливо фыркнул Ярослав. Рука дяди Тима, снова потянувшаяся за чашкой кофе, на мгновение замерла в воздухе.

Прекратите, пожалуйста, сдавленным голосом попросила я. Яр хотел что-то мне возразить, но я ударила его ногой по ноге, и он затих, лишь обжег злобным взглядом Тимофея, а после как ни в чем не бывало принялся за еду. У меня же кусок в горло не лез, и я возила вилкой по стейку из мраморной говядины с брусничным соусом.

Почему не ешь? – спросил Ярослав, усиленно работая челюстями. Я вспомнила вдруг, что его тело постоянно было голодным. Воспоминание о том, что мы менялись телами, заставило меня вздрогнуть. Этого ведь больше не случится? Не случится, верно? Я не хочу больше быть парнем. Я не хочу быть Ярославом. И я все сделаю, чтобы прекратить это.

Не хочу, тихо ответила я.

А ты захоти! – упорствовал он и завладел моей вилкой и ножом. – Ну же, открой ротик!

Яр, не стоит.

Ну же, малыш, выдал Зарецкий. Точно, он находится под воздействием магии. Надышался ею и несет бред. Малыш? Забавно. Но я готова была простить ему этого «малыша» сейчас я просто была рада, что он жив и с ним все в порядке. А глупость… Глупость – это неотъемлемая часть его обаяния.

Не заставляй ее, не глядя в нашу сторону насмешливо сказал дядя Тим. – Настя с детства отличается чрезмерным упрямством.

Ярослав едва слышно прошептал что-то, весьма похожее на слово «придурок».

Вы помните меня в детстве? – спросила я, стараясь скрыть изумление. Мне всегда казалось, что в детстве я была маленькой тенью, которую замечала лишь одна старая няня.

Разумеется, я не настолько стар, чтобы начать забывать прошлое, отозвался дядя Тим. – Ты была не самым приятным ребенком, Настя. Упрямым, замкнутым и высокомерным. Но меня всегда веселило, как ты изводила Риту.

Изводила? – переспросила я, удивляясь и злясь одновременно. – Вы что-то путаете. Это она меня изводила.

Он холодно улыбнулся, поправив очки.

Думаешь?

Уверена. Я не ныла, не капризничала, не требовала игрушек. Идеально себя вела. Делала все, что мне говорили. Старалась быть лучшей. – Все, что было связано с детством, глухой болью отзывалось в сердце. Верно говорят, что человек родом из детства.

Ты старалась быть лучше ее дочерей. Не все матери могут это простить, знаешь ли.

Думаете, я знала это, когда была ребенком? – так же холодно улыбнулась я.

В какой-то момент ты четко это поняла, отозвался дядя Тим. – И стремилась быть лучшей уже для того, чтобы обратить на себя внимание Риты. Эта тактика принесла свои плоды.

Она возненавидела меня еще больше, криво усмехнулась я. – По-настоящему.

Ненависть – лучше, чем презрение, заметил Тимофей.

Значит, все детство вы наблюдали за мной? – прищурилась я. Дяде не стоило заводить разговор на эту тему. Или он делает это специально? Нажимает на мои больные точки, чтобы увидеть реакцию?

Слишком громкое слово, Настя. Я замечал кое-что урывками. – Он скрестил пальцы под подбородком, в упор глядя на меня. Вообще, раз мы коснулись щекотливой темы нашего родства, надо признать, что я был удивлен, когда ты появилась в семье брата. Хороший муж, прекрасный отец – как он мог спутаться с какой-то непонятной девицей, да еще позволить ей родить ребенка? А после забрать этого ребенка в свою семью и заставить жену записать на свое имя. Феноменально, не находишь? Какой женщиной была твоя мать? Что она сделала с твоим отцом? Околдовала?

Сложно сказать. Она умерла спустя некоторое время после моего рождения, отозвалась я.

Внутри у меня все кипело от негодования – какого черта? Что он несет? Для чего завел этот разговор?

Такие, как Тимофей Реутов, не будут опускаться до откровений – они всегда преследуют какую-то цель.

Что ты хочешь, дядя?

Откуда тебе известно? – чуть склонил он голову набок. Зарецкий молча наблюдал за нами.

От крестной.

А может быть, она и есть твоя мать? – Он задал вопрос, который мучал меня когда-то. Что, если крестная и правда моя мама? Но тогда, когда она привезла меня на могилу матери, я поняла, что она не лжет. Поняла это по застывшим в ее глазах невыплаканным слезам. Они действительно были близкими подругами. О таких вещах не лгут.

Забавное предположение, но не думаю, ответила я с насмешкой.

Да, Матильда точно не твоя мать, кивнул дядя.

Внутри все оборвалось.

Откуда вы знаете, как ее зовут? – хрипло спросила я.

Одно время ходили слухи, что твой отец спит с ней, ответил с неприятной полуулыбкой дядя Тим. – Но на самом деле они просто хорошие друзья. Твой отец знал, как тебя контролировать, Настя.

Меня опалило огнем. Только не это. Я не вынесу еще одного предательства.

Но тут же сама себя поправила. Вынесешь. Ты все вынесешь.

А дядя продолжал втыкать мне спицу в сердце все глубже.

Матильда – не подруга твоей матери. Она подруга твоего отца. Удивлена? Неужели не догадывалась? Впрочем, Матильда хорошо играет свои роли. Именно поэтому она так высоко поднялась. Не удивлюсь, если однажды она начнет метить в губернаторы. Через Матильду твой отец давал тебе деньги. Через нее заставил тебя пойти в аспирантуру. И через нее собирался руководить твоей жизнью и дальше. У тебя такое обиженное и злое лицо – прямо как в детстве.

Дядя коротко и насмешливо рассмеялся, увидев наконец мои эмоции – те, которые я не успела скрыть. Браслет едва заметно нагрелся, и я вдруг поняла, что он делает. Он целенаправленно выводит меня на эмоции, чтобы понять, насколько я контролирую себя и браслет, силу которого познала. По каким-то причинам ему нужно знать, смогу ли я совладать с эмоциями. А если им интересно это, значит, моя эмоциональность может воздействовать на браслет. И…

Боитесь, что я выдам себя? – прямо спросила я, кое-как взяв себя в руки.

Что ты имеешь в виду? – с любопытством спросил дядя.

Вы ведь пришли сюда не для того, чтобы вместе со мной отобедать, верно? Вы пришли понять, насколько я могу держать себя в руках. Себя и свою силу, данную мне браслетом. Ведь если я не смогу себя контролировать, ваши враги догадаются обо всем.

Ты нравишься мне все больше, дорогая племянница. Ремарка – наши враги стали твоими, заметил дядя, аккуратно разрезая стейк – в отличие от моего его стейк был слабой прожарки.

А вдруг я однажды перейду на их сторону? – забросила я удочку.

Среди Реутовых много безумцев, но самоубийц нет, ответил он. – Если ты сунешься к розианцам, тебя убьют. Кстати, твоя ручная свинья громко ест. Научи ее правилам приличия, добавил дядя Тим как ни в чем не бывало.

Ярослав побледнел от злости. Он вообще моментально загорался, как спичка – я помнила это, прожив несколько дней в его теле.

Настя, а это ведь действительно какая-то магия – никогда прежде не видел разговаривающих козлов, сидящих за столом с людьми, выдал он, прежде чем я успела что-то сказать. Впрочем, и дядя Тим не успел открыть рот – как по мановению волшебной палочки в обеденном зале прямо из воздуха… материализовался Август. Я замерла и, кажется, забыла, как дышать. Яр от неожиданности выронил вилку. И только дядя Тим фыркнул:

Никак не может без своих дешевых фокусов.

Как проходит трапеза? – спросил маг с любезной улыбочкой. – Нравится ли еда? Все хорошо? В воздухе пахнет агрессией. – Август сел на противоположный от дяди конец стола, закинув ногу на ногу. – Кстати, Анастасия, удивлен вашему умению держать себя в руках. Браво. Вы феноменально похожи на своего… кхм… дядю.

Я мрачно взглянула на мага, но промолчала.

Что ж, давайте все вместе приступим к еде! Вы молитесь перед принятием пищи какому-нибудь богу? – спросил он.

Мы предпочитаем есть молча, ответила я.

У вас и шутки передаются по наследству? – сделал вид, что удивился, Август. – Помнится, вы, командор, пошутили точно так же пару лет назад.

У вас слишком хорошая память, отозвался дядя Тим. – И плохое чувство юмора. Я не шутил. Моя племянница – тоже. Давайте есть молча.

Ведь так можно больше сожрать за короткий отрезок времени, добавил Ярослав с усмешкой.

Возможно, я не разбираюсь в физиологии свиней, отозвался задумчиво дядя Тим. – Будьте добры, князь, передайте мне салфетки.

Я не набью вам морду только потому, сказал Ярослав, у которого с головой явно было не все в порядке, что уважаю старость.

Высокий, статный и широкоплечий Тимофей, которого старым язык не поворачивался назвать, одарил Зарецкого таким нехорошим взглядом, что тот невольно поежился. И достал из нагрудного кармана пиджака ручку. Не знаю, что это была за штука и обладала ли она какой-либо силой, но Август моментально напрягся.

Командор, нет. Не стоит этого делать сейчас, тихо сказал он. – Вы все испортите. А вы, молодой человек, поумерьте пыл. Конечно, вы мой гость, но это уже второй человек, с кем вы ссоритесь за сегодняшний день.

Дядя Тим нехотя засунул ручку обратно в карман.

Ярослав рассмеялся – смехом чужим, невеселым, взрослым.

Что, провоцировать можно только ее? – спросил он, метнув взгляд в мою сторону. – Вас трогать нельзя? Страдаете синдромом двойных стандартов?

Ешь молча, коротко велел ему Тимофей.

Я не хочу молчать, когда обижают мою девушку.

И когда она стала твоей?

Может быть, всегда ею была, а я и не знал, весело откликнулся Ярослав и в эту же секунду потерял сознание – завалился на бок и упал бы на пол, если бы не я и моментально подоспевший к нам Август. Он, хрупкий и утонченный, без труда подхватил Ярослава на руки, словно тот весил не больше пушинки, и отнес на диванчик, примостившийся у дверей, ведущих в зимний сад.

Что вы сделали? – спросила я дядю с затаенной яростью.

Я? Очнись, девочка. Я ни при чем, раздраженно ответил тот, бросил вилку с ножом на пустую тарелку и покинул комнату.

Что с ним? – со страхом спросила я, склоняясь над безмятежным лицом Ярослава, который так и не пришел в себя. – Нужно вызвать «скорую»? Или ваших магов?

Август взял Яра за руку, слушая пульс и словно считывая с его биения что-то, что было неподвластно мне.

Все в порядке, Анастасия, спокойно ответил он. Не волнуйтесь. Он отходит от магического вмешательства. Это один из побочных эффектов, весьма распространенный.

И долго он пробудет в таком состоянии?

Несколько минут. Несколько часов. День. Все зависит от конкретного человека. Но что-то мне подсказывает, что Ярослав скоро придет в себя.

Вам стоило оставить его в постели до тех пор, пока ему не станет лучше, нахмурилась я, не понимая, что касаюсь ладони Яра – осознала это только тогда, когда крепко сжала его пальцы. Август заметил это и улыбнулся.

Это было выше моих сил, Анастасия, отозвался маг. Он слишком сильно рвался к вам и кричал, что чувствует себя великолепно. Даже грозился прикончить меня, а это, знаете ли, весьма редкая угроза. Вы определенно стоите друг друга. – Август снова взял Ярослава на руки – как ребенка – и понес наверх, в спальню. Я молча шагала следом. Откуда в этом хрупком мужчине столько силы?

Давно встречаетесь? – спросил Август совершенно невпопад, когда уложил Ярослава в кровать, а я укрыла его одеялом.

Мы не встречаемся, ответила я и с трудом подавила в себе желание убрать со лба Яра русую прядь. Показывать свои чувства все так же казалось мне признаком слабости.

Я – не Тимофей Реутов. Со мной можно быть откровенной. – Август лукаво взглянул на меня. – Между вами определенно что-то есть. И что-то… весьма большее, чем просто дружба или влюбленность. Не торопись возражать. Я вижу.

Видите? – хмыкнула я. Возражать хотелось из принципа.

Я обладаю силой двух сфер – яви и прави. От прави мне достался редчайший дар – сила эйдоса. Способность замечать истинную суть людей и вещей. Я вижу то, что не могут увидеть другие, ответил Август, глядя в окно, которое, как и в моей комнате, выходило в сад. Вижу нити судеб. Вижу кровное родство и родство душ. Вижу то, чего люди сами в себе не видят. Иногда мне кажется, что это не дар вовсе, а проклятие. Особенно тогда, когда на меня смотрят такими глазами. – Он повернулся ко мне. И я поняла, о чем он говорит – потому смотрела на него с усмешкой, недоверием и толикой страха. А вдруг Август увидит во мне то, чего я сама о себе не знаю?

Я бы мог сказать тебе важную вещь, но не буду делать этого, пока ты не захочешь. Пока сама не придешь ко мне и не попросишь об этом, Анастасия, мягко произнес он. – Я буду ждать.

Вы уверены, что я так сделаю? – спросила я, а он только кивнул и вышел из спальни. На какое-то мгновение мне показалось, что он знает наш с Ярославом секрет – ему известно, что мы менялись телами, но пойти следом и спросить мага об этом я не решилась.

Какое-то время я сидела рядом с Ярославом, слушая его дыхание и надеясь, что он вот-вот придет в себя. Еще какое-то время боролась с непонятным желанием склониться к нему и поцеловать – вдруг это его разбудит? Но, в конце концов, ограничилась только тем, что гладила его по волосам – осторожно, не сразу осознав, что на моем лице играет полуулыбка.

Спустя несколько томительных часов, когда солнечный диск стал медленно клониться к горизонту и закатный золотой свет проник в комнату сквозь щелку между шторами, я покинула спальню Ярослава. Нужно было немного размяться. Я погуляла по пустому дому, не понимая, куда пропали все маги, коих ночью здесь было много, побродила по зимнему саду и вдруг поняла, что нестерпимо хочу выйти на улицу – подышать свежим воздухом. Да, Август предупреждал меня, что этого делать не стоит – вокруг слишком много магии, которой я могу «надышаться», но я не могла круглыми стуками находиться в доме. Я видела, как солнечные лучи мягко скользят по лужайке. Слышала, как легко и хрустально журчит фонтанчик. Чувствовала запах осеннего ветра, играющего с пожелтевшими деревьями. И безумно хотела выйти наружу.

«Иди, хозяйка», смеясь, шепнули мне травы, и я, решив, что браслет защитит меня от всего, осторожно открыла заднюю дверь и из зимнего сада попала во внутренний двор. Осенняя прохлада меня не смущала – наоборот, даровала ощущение свежести, которой мне так не хватало.

Полной грудью вдыхая кристально чистый воздух, наполненный мятными нотками осени, я медленно прошла по заднему двору, остановилась у фонтана, намочила кончики пальцев и направилась к саду. Я бродила по аккуратным гранитовым дорожкам, вдоль которых росли ухоженные деревья и кустарники, вдыхала медово-пряный запах поздних осенних цветов и опавших листьев, подставляла лицо золотым лучам и просто наслаждалась прогулкой и неожиданным спокойствием, накрывшим меня словно плед.

Я знала, что впереди нас с Ярославом ожидает множество трудностей, но в этот миг была уверена, что мы со всем справимся. Я чувствовала это кожей. И в какой-то момент поймала себя на мысли, что эта вынужденная передышка в доме Августа изменит все. Теперь наша жизнь станет иной.

Единственное, чего я не знала в этот момент, так это меру своей глупости. Магия действительно была разлита в воздухе, и я вдыхала ее, вбирала в себя и пропускала через легкие в кровь. Не чувствуя холода и собственных ног, думая о силе браслета и собственной роли в игре магов, я дошла до мостика, перекинутого через узкий ручей, и, преодолев его, решила добраться до беседки – ее ажурная крыша высилась среди деревьев. Однако сделать это я не успела – в какой-то момент вдруг поняла, что теряю сознание.

Я упала на дорожку, изо всех сил борясь с тьмой, накрывшей меня, однако все, на что меня хватило, приоткрыть глаза и увидеть, что ко мне быстро приближаются чьи-то ноги в черных блестящих ботинках. Кто-то сильный подхватил меня на руки и понес к дому. Сквозь звездный туман, застилающий сознание, я вдруг почувствовала себя защищенной. Как будто кто-то близкий и родной держал меня на руках. Кто-то, кто никогда не предаст и защитит от всего мира. Кто-то, кого я ждала все свое детство.

Темнота поглотила меня, разливаясь по венам и хохоча, а когда я все-таки пришла в себя, меня уже осторожно усаживали в кресло в зимнем саду. Я приоткрыла глаза, и мне снова захотелось упасть в обморок – меня нес дядя Тим. Он же сейчас стоял напротив с самым задумчивым видом.

Пришла в себя? – тихо спросил он.

Да, ответила я едва слышно, садясь по-другому. Тело было слабым и непослушным, голова все еще кружилась, но желание казаться сильной перед этим человеком не покидало меня.

Зачем вышла в сад? – только и спросил Тимофей, садясь в плетенное кресло рядом со мной. На нем не было пиджака – дядя накинул его на мои плечи – я чувствовала исходящий от него едва уловимый теплый запах сигарет. И это поразило меня в самое сердце. Когда этот ледяной человек так оттаял, что стал проявлять по отношению ко мне заботу? Ему опять что-то нужно от меня?

Сев прямо, так, будто проглотила палку, я судорожно вцепилась в подлокотник.

Зачем вы меня подняли? – вырвалось у меня.

Я спросил – зачем вышла в сад? – повторил дядя, даже не слушая меня. – Разве Август не говорил тебе, что воздух пропитан магией?

Хотела подышать этим самым воздухом, с раздражением ответила я. – Для чего вы меня подняли?

А ты предпочла бы лежать в саду и дальше? – приподнял он бровь. – Вообще-то, девочка, в таких случаях говорят спасибо, а не возмущаются.

Спасибо, сказала я, пытаясь собраться с мыслями. – Но все-таки? Какую цель вы теперь преследуете? Что проверяете?

Никакую, пожал он плечами. – Но мне нравится, что ты столь подозрительна. Напоминаешь маленькую старушку.

На его всегда серьезном и отстраненном лице вдруг появилась улыбка.

Вы что, шутите? – не поверила я.

Ты хотела спросить – умею ли я шутить? – спросил он, непринужденно поднося к сигарете серебряную зажигалку. – Разумеется, умею. Чувство юмора прямо пропорционально коэффициенту интеллекта, а у меня он довольно высок.

Пей, кивнул дядя на столик между нами, на котором вдруг появилась большая керамическая кружка в милом вязаном футляре. Странно, но я уже привыкла к чудесам.

Что это? – принюхалась я с удивлением, беря кружку в руки.

Какао. Ты в детстве любила. Первое, что пришло в голову.

Мне кажется, вы все еще думаете, что я ребенок.

Мне сложно думать о тебе как о взрослой после твоего абсолютно детского поступка. Ты не должна была выходить на улицу, довольно жестко сказал дядя Тим, однако глаза его были при этом спокойны.

Да, я сглупила. Понадеялась на ваш подарочек.

На браслет?

Разве вы дарили мне что-то еще? – усмехнулась я.

Я дам тебе ценный совет, раз уж ты моя племянница, вдруг сказал дядя Тим. – Надеюсь, ты запомнишь его раз и навсегда. Никогда не слушай магов и их игрушки. Делай то, что подсказывает тебе твой разум. Логика – твое самое сильное оружие, Настя Реутова, коснулся он указательным пальцем виска, едва заметно тронутого сединой.

Мельникова, поправила я его тут же.

Ты можешь сменить фамилию, но вытравить из себя нашу кровь не сможешь, отозвался дядя. – Кстати, почему эта фамилия?

Какую получилось взять, такую и взяла, отозвалась я, попивая ароматное горячее какао – такое же, как в детстве. – Знаете ли, альтернатив не было. Кстати, вы ведь тоже не обладаете магическими способностями. Почему вы можете гулять по саду?

У меня иммунитет, усмехнулся дядя. – И куча артефактов.

Например, ваша ручка. Что она делает? Убивает?

Это паралитический боевой артефакт. Повернул колпачок несколько раз, направил на врага, и дело сделано.

Не трогайте Ярослава, вдруг попросила я. – Он может вести себя неразумно, но он… Я замолчала, поймав себя на мысли, что хотела назвать Ярослава одним из немногих близких мне людей. Но ведь мы не очень-то и близки. За исключением разве того, что знаем о телах друг друга все. Эта мысль заставила мои щеки вспыхнуть. И дядя Тим понял меня превратно.

Он – твой любимый. Печально, что ты выбрала такого никчемного мальчишку, Настя. Я вижу его насквозь – глупый, незрелый, неперспективный. А ведь у тебя могла бы быть воистину шикарная партия. Если бы ты не убежала, ты многого бы добилась.

Если бы моя партия была такой же шикарной, как у вас, фыркнула я, вспомнив Ирину, проще было бы прожить всю жизнь одной.

Есть вещи, которые мы не в силах изменить, равнодушно отозвался он. – Отец этой женщины был влиятельным человеком в ордене.

Меня позабавило, что он назвал жену «этой женщиной». Кажется, дядя испытывал к ней отвращение, тогда как она действительно любила его.

Какое-то время мы молчали. Дядя неспешно курил, я маленькими глоточками пила какао, а небо над нами сияло нежными закатными переливами – его легко можно было рассмотреть сквозь стеклянную крышу зимнего сада. От фиолетового к лавандовому, от персикового к янтарному – небо действительно было прекрасно и упоительно. И мы оба смотрели на него, словно пытаясь найти ответы на вопросы.

Мне вдруг вспомнилось, как мы с Аленой гуляли на первом курсе по центру города, только-только познакомившись, и над нами сияло точно такое же небо. Воспоминание о подруге заставили меня напрячься.

Как вы познакомились с Аленой? – нарушила я закатную тишину.

Ее нанял твой отец, чтобы она передавала информацию о тебе, спокойно отозвался дядя Тим, будто знал заранее, что я спрошу об этом.

Еще один гвоздь в гроб нашей дружбы. Стало обидно и горько.

Как непродуманно, вырвалось у меня. – Мог бы давать эти деньги мне, я бы сама сообщала ему информацию о себе. И брала бы вдвое меньше.

В то время, когда я пыталась выжить, учась и работая, мой драгоценный папочка не давал мне ни копейки, но щедро бросал ими в лицо той, которая стала шпионкой. Так мило. Не то чтобы мне были нужны его деньги, но разве он не знал, что мне плохо? А, он же давал – через Матильду. Как я могла забыть.

Зачем она вам? – прямо спросила я. – Она ведь ваша любовница, верно? Девочка-модель, с которой можно поиграть? На что она купилась? На красивые подарки или на иллюзию прекрасной жизни рядом с обеспеченным человеком?

На любовь, Мельникова. На любовь, вдруг раздалось рядом с нами. Алена – как всегда, красивая и элегантная – неслышно появилась в зимнем саду и, пройдя мимо цветов, грациозно села на колени к Тимофею. Ее руки обвили его шею, а взгляд, направленный на меня, был насмешливым.

Когда это содержанок стали называть любимыми? – фыркнула я, злясь и не понимая, какого черта Алена забыла здесь и для чего ведет себя так вызывающе. То, как она липнет к дяде, всеми силами стараясь показать, что он – ее мужчина, меня раздражало.

В глазах Алены вспыхнуло ледяное пламя. А дядя едва заметно усмехнулся.

Я не содержанка. Следи за своими словами.

Я очень хорошо слежу за ними, не беспокойся, заверила я подругу. – Дядя, неужели вы совсем ничего ей не дарили? А разве этот браслет, кинула я взгляд на руку Алены, не ваш подарок? Я слышала, что к своим любовницам вы всегда щедры. Кстати, больше всего Алена ценит деньги. Кидайте ей прямо на карту, дядя, она будет рада любой сумме.

Какая же ты все-таки высокомерная стерва, Мельникова, улыбнулась Алена.

Реутова, сказал вдруг дядя. Кажется, ему было смешно.

Что? – не поняла Алена. Она хотела было дотронуться до его волос, но он не позволил ей этого – перехватил руку.

Она – Реутова, глядя на меня, повторил дядя, и я почувствовала себя странно, однако спорить не стала.

И если я носила эту фамилию шестнадцать лет, то ты, подружка, не сможешь проносить ее и шестнадцати дней, что бы ты там ни пела про любовь, подмигнула я Алене, с трудом сохраняя спокойствие.

Можешь думать что угодно.

Для моего дяди ты – никто, продолжала я, точно зная, куда бить. – Прости, что не говорила раньше – пыталась быть хорошей подругой и берегла тебя, но сейчас, думаю, самое время для правды. Ни на что не надейся. Ты – не больше, чем личная игрушка. Таким, как ты, не войти в семью. Реутовы не выносят жалких.

Именно поэтому ты больше не Реутова? – отбила выпад Алена, но я чувствовала, что она на пределе.

Возможно, весело откликнулась я. – Слушай, а вдруг я не права? Может быть, с тобой все будет иначе? Дядя, вы правда любите ее? Если скажете, что да, я извинюсь. Ошибки я признавать умею. Ой, Алена, что-то дядя Тим молчит. Кажется, плевать он на тебя хотел. Но не переживай, своим игрушкам Реутовы часто кидают подачки. Может быть, завтра тебе подарят колье, а послезавтра отправят загорать на Карибские острова.

Закрой свой грязный рот! не сдержалась Алена, и это была ее ошибка. – Как ты мне надоела за все эти годы, заносчивая дрянь!

Успокойся, велел вдруг Тимофей, убирая ее руки со своей шеи. Кажется, наша перепалка ему наскучила.

Что?.. – не сразу поняла Алена.

Встань и успокойся, повторил он, и она послушно слезла с его колен.

Что ты хотела? Говори и уходи. – В голосе Тимофея не было особой теплоты.

Я просто соскучилась, тихо ответила Алена. Ее взгляд на мгновение стал затуманенным – такой бывает только у безнадежно влюбленных. Где-то в глубине моего сердца проскользнула жалость. Мне вдруг стало ясно, что Алена любит дядю Тима. Действительно любит. А вот она для него всего лишь дорогая кукла.

Я же сказал не беспокоить меня такими глупостями. Иди. Мы разговариваем.

Алена с ненавистью глянула на меня, но тотчас опустила голову и покинула зимний сад. А мы снова остались вдвоем – я и мой холодный, безжалостный дядя.

Не играйте с ней, хриплым, моментально изменившимся голосом сказала я. Алена действительно вас любит.

Она тебя предала, а ты ее защищаешь, спокойно заметил дядя. – Ты меня удивляешь, Настя.

Я защищаю память о моей дружбе, ответила я устало, глядя на закатное небо.

Благородная. Знаешь, что на поле боя благородные умирают первыми? – спросил дядя.

Зато с достоинством, парировала я.

Какое-то время мы опять помолчали.

Я не собирался прикрываться тобой, как щитом. Я хотел спасти артефакт, вдруг сказал дядя. – Можешь обвинить меня в чем угодно, но я не трус.

Как скажете, пожала я плечами. – Мне все равно.

Это была ложь. Я не хотела быть живым щитом для родного дяди. Я хотела, чтобы ко мне относились как к племяннице, а не как к вещи.

Спасибо за беседу, я пойду, встала я с кресла, чувствуя себя хорошо. Физически, разумеется. В голове и в сердце царил полный кавардак.

Иди. И больше не покидай дом без сопровождения кого-то из магов.

Я направилась к двери.

Не обнадеживай себя. Твой отец следил за тобой не из любви, вдруг сказал мне дядя Тим в спину.

С чего вы взяли, что я так решу? – сквозь зубы спросила я, на мгновение замерев. Я не та глупая и молчаливая девочка-тень, какой была раньше. Прекрасно осознаю, что это – просто контроль. К тому же вы и мой отец слишком похожи, чтобы я могла думать иначе.

Моя рука коснулась ручки стеклянной двери.

Настя, окликнул меня дядя, ты ничего не забыла?

Забыла сказать спасибо, мрачно ответила я. – Благодарю, что не оставили в саду бездыханной.

На этих словах я покинула зимний сад и направилась на второй этаж – к Ярославу. Подышала воздухом, называется. Однако спокойно дойти до спальни мне было не суждено – я заметила Алену и Меркурия. Они стояли у окна в одной из гостиных и о чем-то тихо разговаривали. Алена была недовольной – скрестив руки на груди, она что-то сердито выговаривала. Лицо Мерка оставалось спокойным, но вот в черных глубоких глазах было точно такое же выражение, какое я видела у самой Алены, когда она смотрела на дядю Тима. Может быть, Меркурий не притворялся, что влюблен в Алену? Как все запутанно.

Я направилась к ним, но едва заметив меня, они замолчали.

Во взгляде Меркурия мелькнуло любопытство, во взгляде бывшей подруги – отвращение. Она явно не хотела меня видеть.

Снова ты, Мельникова, процедила она сквозь зубы. – Что нужно?

Поговорить. Меркурий, оставь нас, попросила я черноволосого мага. Он кивнул и ушел, а вот Алене мои слова явно не понравились.

Не собираюсь с тобой разговаривать, дернула она плечиком.

А я собираюсь. И значит, мы поговорим.

Что ж, говори. У тебя есть минута.

Эти слова царапнули меня как острые спицы. Минута. Раньше мне казалось, что у нас и нашей дружбы есть целая жизнь. Сейчас у нас была лишь минута.

Я тебя понимаю, сказала я негромко.

Что? Что ты там понимаешь? – сощурилась Алена.

Ты ведь думала, что мне сотрут память и я обо всем забуду, отстраненно сказала я. Наверное, для тебя это было большим искушением – хотя бы раз сказать правду мне в лицо.

Алена искоса на меня посмотрела.

Но память стирать мне не стали. И теперь я все о тебе знаю. Знаю о том, что ты работала на моего отца и получала деньги, шпионя за мной. О том, что ты – до сих пор любовница моего дяди, О том, что ты меня ненавидишь. Мне интересно – за что? Я настолько тебе противна? Я тебя обижала? Я подставляла тебя? Предавала? Делала больно? За что ты меня ненавидишь – ведь глупо отрицать, что это не так.

На лице Алены появилась кривая и злая ухмылка, уродующая красивое лицо.

Хочешь правды – получай. Мне надоело играть в твою лучшую подружку. Да, я ненавижу тебя. Ненавижу за то, что у тебя было все, Мельникова – прости, Реутовой называть тебя у меня язык не поворачивается. И за то, что ты от всего отказалась.

Не поняла, нахмурилась я.

А что тут непонятного? – коротко рассмеялась Алена, и в ее голубых глазах появилась неприкрытая злость. Ты родилась в такой богатой семье – да у тебя весь мир был перед ногами! Столько денег, столько возможностей, столько перспектив! Ты могла добиться всего, чего хотела. Но вместо этого ты бросила все. Ушла из семьи. Стала жить как бедная студентка, перебиваясь от стипендии к стипендии, вечно ища подработки! Даже фамилию поменяла – идиотка! С первого курса я смотрела на тебя и думала: «Господи, она ведь ненормальная, зачем она это делает? У нее ведь такой богатый папаша». И я до сих пор не понимаю зачем. Скажешь, что это все гордость? Нет, Мельникова, это глупость. Феноменальная глупость. Иметь все – и от всего отказаться… От всего, о чем другие только мечтать могут. Мы же сегодня откровенны, Настенька? – Взгляд Алены буквально обжигал злостью и обидой. Я никогда не видела ее такой. Со мной подруга всегда оставалась доброжелательной и веселой. Оказывается, просто играла свою роль. – Тогда я откровенно тебе обо всем скажу. У тебя было все, а у меня – ничего. Ты родилась в семье богачей, а я – в семье алкаша и вечно бегающей за ним неудачницы. Они ничего не могли мне дать – из-за вечных траблов с деньгами и долгов. Они были заняты собой и своими проблемами, и им плевать было на меня. Я ничего не могла себе позволить, зато ты, Настенька, с детства купалась в роскоши. Я покупала шмотки в секонд-хенде и мечтала накопить на поездку с классом в Питер, а ты одевалась в бутиках и каталась по Парижам и Миланам. Я делала все возможное, чтобы вылезти из этой дыры, найти свое место в жизни, а ты бросила свою семью во имя одной тебе известных идеалов. Как это мерзко! Как это несправедливо, Мельникова! У меня не было ничего! – повторила Алена срывающимся голосом, и в ее глазах мелькнули отблески злых слез.

У тебя были, по крайней мере, здоровье и красота, глухо возразила я, впитывая каждое ее слово.

И что толку от этой красоты? – спросила она с непонятным истеричным весельем. – Ну какой от нее толк, Мельникова? Помнишь, несколько лет назад я участвовала в конкурсе красоты? Я была одной из лучших. Но выиграла твоя сестричка Яна. Она красивее меня? Нет. Но она богаче. Такие, как я, обречены быть на вторых ролях. Да, спасибо, что лишний раз напомнила о том, что такие, как я – красивые нищие куклы – могут быть только любовницами. Ок, пусть я буду любовницей Тима, но знаешь, я действительного его люблю. Ты не знаешь, что между нами происходит. Я не его содержанка, поняла меня? Поняла?

Она хотела схватить меня за предплечье, чтобы встряхнуть, но я не позволила ей этого сделать – больно перехватила руку, так, что у Алены было возможности высвободить ее. Второй рукой я замахнулась.

Мне хотелось ударить бывшую подругу, залепить звонкую пощечину, так же, как и она вчера, но я сдержала себя. Из последних сил. Ради дружбы, в которую я действительно верила все эти годы.

Я все поняла. А теперь настал твой черед кое-что понять. Если ты когда-нибудь еще посмеешь ударить меня, Лесовская, я отвечу, пообещала я, не узнавая собственный голос. Он вдруг стал властным и твердым, и Алена, услышав его, перестала трепыхаться, изумленно на меня глядя. – И я отвечу так, что ты пожалеешь.

Я резко опустила занесенную руку – но не ударила Алену, а коснулась ее щеки, чувствуя новый прилив ярости.

Что ж, я прощаю тебя за вчерашний удар – все-таки ты так измаялась за время дружбы со мной, продолжала я. – Но если ты когда-нибудь посмеешь еще раз поднять на меня руку, тебе будет плохо. И да, последний совет от меня. Мой дядя никого не может любить. Он может только играть с людьми. Если уважаешь себя – беги. Ты еще можешь найти свое сомнительное счастье.

Ошибаешься, неожиданно широко и светло улыбнулась Алена. – Ты ничего не знаешь, Мельникова. Я особенный человек для Тима. А вот ты – не более, чем вещь, которую можно использовать в своих интересах, а потом выкинуть. Кстати, знаешь, почему у тебя с Женькой не получилось? – спросила она вдруг.

Я мрачно на нее взглянула.

Просвети.

Ему было стыдно. Любил одну, а переспал с другой. Соблазнил ее лучшую подружку, сказала Алена со злым торжеством. – Винил себя, бедный. Ему и в голову не приходило, что в тот вечер я просто использовала его.

Ну ты и мразь, только и сказала я.

Знаю, откликнулась она. – Прекрасно знаю, Мельникова! А ведь он до сих пор тебя любит. Ревнует тебя к Ярославу. Страдает.

Хорошо, ты мстила мне, Лесовская. Я понимаю. Но Женька-то причем? Зачем ему больно делать? Он ведь себя своим другом считал, сквозь зубы сказала я. – Или, может быть, ты просто ищешь оправдания своей гнилой натуре?

На этом мы распрощались. Алена осталась, обхватив себя за плечи руками, а я ушла – гордая и несломленная. И спина у меня была так расправлена, будто бы мне было все равно. Но стоило мне скрыться от посторонних взглядов на втором этаже, как я остановилась и прислонилась к стене – уставшая и разбитая.

Я знала Алену с первого курса, уже много лет. Каждый день мы общались по телефону, виделись несколько раз в неделю, вместе отдыхали. Я считала ее близким и дорогим человеком. Когда ей было плохо, я помогала, когда она была счастлива – я радовалась вместе с ней. И я не думала, что однажды потеряю ее.

Но прошедшая ночь, кажется, все изменила.

Всего лишь одна ночь разрушила нашу дружбу.

***

Проводив Настю пылающим взглядом, Алена быстрым шагом пошла прочь. Ее глаза застилали слезы, руки были сжаты в кулаки, на губах застыли невысказанные слова – той, которая считала ее своей подругой, Алена сказала не все, что хотела. То, что она действительно хотела сказать Насте, навсегда останется секретом.

Дрянь, почему ты? – прошептала она в исступлении. – Почему?

А ведь до ночного звонка Меркурия все было хорошо… Она наконец-то встретилась со своим любимым мужчиной – здесь, в этом доме, защищенном магией. А потом ей срочно пришлось собираться и ехать к Мельниковой, чтобы снова играть роль заботливой подруги. Так хотели Август и Тимофей, и если на первого она плевать хотела, то второго слушалась беспрекословно. Не вышло. Настя была права – Алена думала, что память ей сотрут, поэтому позволила себе слишком много. Позволила себе быть искренней.

Когда Тим узнал об этом, посмотрел на нее с усмешкой, но ничего не сказал, и Алена почувствовала себя глупой и маленькой. А разочаровывать любимого – последнее, чего она хотела.

Иногда Алена думала, как так вышло, что она оказалась замешанной в это дерьмо? И не находила ответа.

Все началось как подработка – слить богатому папаше инфу о его дочери? Без проблем. Алене очень нужны были деньги, и она не видела ничего плохого в дружбе с Мельниковой, за которую ей будут платить. Но теперь, после того, как выплюнула правду прямо в высокомерное – как у папочки – лицо Насти правду, Алена чувствовала себя мерзко. Так, будто была предательницей.

Но только чтобы предать друга, надо быть другом. А она никогда – никогда! – не была другом этой выскочке, которая играет в свободу. Почему же тогда так больно на душе? Почему она чувствует себя так скверно?

Из-за разочарования в холодных Настиных глазах?

Из-за упавшей на ее лицо тени презрения?

Из-за того, что Настя не знает, на что ей, Алене, пришлось пойти?

У зимнего сада она столкнулась с Тимофеем. Алена хотела пройти мимо, не желая, чтобы он видел слезы в ее глазах, но он схватил ее за руку и остановил. В этом был весь он – делал с другими то, что хотел. И ей это нравилось.

Что случилось?

Ничего.

Врать мне у тебя никогда не получалось. Разговаривала с Настей?

Алена кивнула, закусив губу, чувствуя, как по щеке течет слеза. Она была прекрасной актрисой, но этот человек всегда видел ее насквозь. А может быть, она позволяла ему это. Только ему, никому больше.

Ты ведь ничего ей не сказала? – ровным голосом спросил Тимофей.

Только про ее отца.

Умница. А теперь успокойся. – Он приподнял ее лицо за подбородок и вытер слезу.

Ты был на ее стороне, прошептала Алена. – Почему, Тим? Потому что в вас течет одна кровь? Потому что она родилась в твоей семье? Ее голос дрожал. Она ведь права? Я для тебя просто игрушка, Тим?

Ты же знаешь, что это не так, отозвался мужчина.

Но ты был на ее стороне, повторила она. – А я? А как же я? Я отыграю свою роль и исчезну?

Успокойся. – Тимофей притянул Алену к себе, положив одну руку на затылок, другую – на спину.

Я ненавижу твою племянницу, прошептала она, спрятав лицо на его груди. От Тима пахло дорогими сигаретами, и ей это ужасно нравилось. – Ненавижу ее…

Хватит. – Тихий голос мужчины и его объятия всегда гипнотически действовали на Алену. И это точно была не магия, в которой Алена научилась разбираться.

Почувствовав спокойствие, которое всегда к ней приходило, когда Тим был рядом, она потянулась к нему за поцелуем, в котором сейчас так нуждалась. И получила его.

Это началось как подработка, а закончилось как испытание любовью.

Тимофей Реутов был мужчиной ее мечты. Человеком из другого мира – того, в который Алена так мечтала попасть. Когда она впервые увидела его, выходя из кабинета Алексея Реутова, то поняла, что он тот, кто ей нужен.

Уверенный в себе, статный, холодный. Высокий, ухоженный, с умными глазами и волевым подбородком. Одетый, как и подобает бизнесмену, в идеально выглаженный костюм от известного модельера.

Старше? Ну и что. С отцом Алены у Тимофея было несколько лет разницы, но при этом казалось, что отец старше его лет на двадцать. Да и молодые парни в подметки Тиму не годились – это Алена выяснила уже потом, когда они познакомились поближе. Широкоплечий, поджарый и сильный – он следил за собой и занимался спортом.

Тимофей стал ожившим идеалом Алены, и она сделала все, чтобы он обратил на нее внимание. А когда решила, что он уже ее, сама влюбилась. И эту любовь нельзя было остановить – день ото дня она только росла, хотя Алена не понимала, как можно любить этого человека еще сильнее?

Любил ли ее он, она не знала. Тим был человеком, который не проявлял чувства, а она никогда не спрашивала. Знала, что это глупо, но все же надеялась, что дорога ему хотя бы в половину от своих чувств.

Ты останешься со мной сегодня? – жалобно спросила она, отстранившись от Тима. От крепкого поцелуя со вкусом табака у нее кружилась голова и подгибались коленки. – Пожалуйста.

Тимофей едва заметно кивнул, проведя большим пальцем по линии ее подбородка, и она счастливо улыбнулась.



Глава 3

Я вернулась в спальню, повесила пиджак дяди Тима, о котором совершенно забыла, на стул и обнаружила, что Ярослав пришел в себя.

Зарецкий сидел с ногами на кровати и обескураженно смотрел в окно, больше не задернутое шторами, а когда увидел меня, повернулся и криво ухмыльнулся.

Куровна, мы с тобой спим, да? – хрипло спросил он.

Если это вопрос, то нет, а если предложение, то тем более нет, опустилась я на кровать рядом с ним и внимательно оглядела – все ли в порядке? Раз в ход пошли «Куровны», видимо, все прекрасно.

Такое чувство, что я был под какими-то веществами, сообщил мне Яр. – Что происходит? Почему ты мне кажешься такой красивой?

Я всегда красивая, с достоинством отозвалась я. Впрочем, ты тоже ничего так. Иногда.

Вот спасибо! Так радостно на душе стало. Сейчас песни начну петь и в косы одуванчики вплетать. А, у меня же теперь нормальные волосы, вспомнилось ему. – Я теперь вообще весь нормальный, и меня больше ничто не перевешивает вперед. Какие силы благодарить, что нас вернули назад? И, вообще, что случилось? Почему я потерял сознание?

Потому что у тебя была передозировка магией. Так, по крайней мере, сказал мне Август.

Вот оно что… Передозировка магией… Звучит как-то по-наркомански. А кто меня донес до кровати? Белобрысый достал волшебную палочку, пульнул в меня заклинанием, и я левитировал в воздухе? – с любопытством спросил Зарецкий.

Увы, обошлось без волшебства. Тебя отнесли на руках, ответила я.

Кто? Надеюсь, не дядюшка козел? – забеспокоился Яр.

Август, коротко отозвалась я, сама не понимая, что рассматриваю его лицо.

Август? – не поверил Ярослав. – А потом у него сломалась спина? Как он меня дотащил?

Откуда я знаю? – пожала я плечами. – Взял и понес, как ребенка. Он же маг.

Замечательно. Меня тащил какой-то непонятный смазливый мужик с белым хаером. Я был в другой реальности. Видел магию. А еще приставал к тебе. Черт, что происходит?

Он откинулся на спину – так, что задралась футболка, оголив живот, и закрыл глаза тыльной стороной ладони.

Я перестал понимать реальность. Наверное, в этом тоже передозировка магией виновата, глухо сообщил Ярослав. – Прости, если было неприятно.

Что именно?

Поцелуи. Сам не ведал, что творю. Правда, прости.

Мне тоже стало не по себе. Мы слишком много знали друг о друге. Мы были друг другом. А теперь стали сами собой и не знаем, откуда это странное взаимное притяжение, в котором мы оба не хотим признаваться.




Конец ознакомительного фрагмента.


Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70838374?lfrom=390579938) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.