Главная страница | Попаданцы | Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 4

Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 4
Артём Март


В 90-х я был начальником охранного агентства «Оборона», но из-за предательства все потерял. До конца жизни остался простым охранником. А потом погиб в драке и… попал в молодого себя? На дворе снова 1993 год, я полон сил, а «Обороны» еще не существует. Судьба подбросила мне шанс прожить жизнь заново, а еще того самого предателя на соседнее сидение моей машины.





Артём Март

Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 4





Глава 1


– Стой! Не смей трогать! – Крикнул я, и Марина испугалась.

Девушка отпустила леску, словно она была горячей, как раскаленный металл.

Я вышел из машины.

– Отойди, – сказал я строго. – Ничего тут не трожь.

Перепуганная Марина побледнела, отскочила от капота, изумленно прикрыла рот руками.

Опустившись у капота, я стал спокойно все осматривать. Это была леска. Достаточно толстую, ее привязали к лавочке у подъезда, что стояла буквально в полутора метрах от носа пассата. Другой конец лески уходил под капот.

Осматривая это место, я заметил едва видимые царапины на черной краске. Капот точно вскрывали. Причем довольно искусно, почти не оставив следов. Если не приглядываться, то можно легко не заметить эти отметины.

Машина была заминирована. Причем взрывное устройство оказалось довольно примитивным, дешевым. Если бы мы отъехали, леска натянулась и привела бы взрыватель в боевое положение.

– Машина заминирована, – сказал я Марине, и у девушки будто бы даже волосы приподнялись от страха. – Но не переживай. Пока не сдвинемся с места, не взорвемся.

– Боже мой, – Марине стало плохо.

Лицо ее не просто побледнело, как раньше, а даже побелело. Я решил, что она сейчас грохнется в обморок. Ножки ее подкосились, но я успел подскочить и удержать Марину от падения.

Аккуратно положил ее на асфальт, подложив под голову свою куртку.

– Чего тут такое? – Подошла любопытная старушка. – Плохо ей. Мож воды принесть?

– Обморок? – Приблизилась прохожая женщина.

– Всем вон от машины, – проговорил я, не спуская глаз с Марины. – Машина заминирована.

– Свят-свят… – Зашептала что-то испуганная старушка и поспешила убраться.

Женщина еще полсекунды смотрела на нас ошарашенным взглядом, а потом торопливо, почти рысью побежала прочь.

– Марина, очнись.

Я деликатно похлопал ее по щекам. Глаза девушки распахнулись, пару мгновений она отходила, будто бы от глубокого сна, потом испуганно уставилась на машину, стала отползать.

– Тихо-тихо. Опасность нам сейчас не угрожает.

– Боже! Да я чуть всех нас не убила! – Крикнула она, свернувшись калачиком прямо на земле и прижавшись ко мне.

– Все хорошо. Ты тут ни при чем. Это дело рук киллера.

– Какая я дура, Витя! Просто дура! Сую нос, куда не надо! – Плакала она.

– Если б не ты, мы могли бы и не заметить ловушки. Все хорошо. Сейчас вызовем милицию. Пусть притащат саперов. Машину разминируют.



Окруженный цветными красно-белыми лентами пассат покоился на своем месте, раззявив капот. У него суетились саперы. Двое мужиков в громоздких защитных костюмах и железных шлемах с забралами извлекали из машины взрывное устройство – пару старых советских гранат РПГ сорок. Противотанковые фугасные заряды разорвали бы машину в клочья, а заодно задели бы часть подъезда и выбили в половине ближайших квартир стекал. Взрывчатка армейская. Должно быть, попала к мясуховским из Серегиных схронов.

Киллер протянул леску сквозь кольца обеих гранат. Сами бомбы, насколько я понял, расположили в пустом пространстве между радиатором и двигателем машины.

– Летов джан, мы так скоро с тобой поранимся, – кисловато проговорил старший следователь Максим Аравич Мкртичан, глядя на то, как саперы извлекают из гранат взрыватели. – Уже в который раз иду на важный вызов, а ты тут как тут.

– Сам удивляюсь, – сказал я, глядя на суетящихся вокруг милиционеров.

– Кому ты такому опять не угодил, что тебя решили прибить? – Спросил он, записывая что-то в протокол.

– Мясуховским, – пожал я плечами. – Есть у нас тут небольшой конфликт.

– На профессиональной почве, говоришь? – С подозрением посмотрел на меня следователь.

– Я такого не говорил, – сказал я.

– Ну-ну.

Следователь упер в меня взгляд своих темных армянских глаз.

– Летов, ну хватит меня уже обманывать. Мы же оба прекрасно знаем, что ты в какой-то банде крутишься. То черемушенские хотят тебя убить, киллера подсылают. Потом гранатой в тебя в поликлинике кидаются. Признайся честно, что б я знал, с кем дело имею. Ну под кем ты ходишь?

– Вы че, серьезно? – Спросил я. – Думаете, если б я под кем ходил, прямо так и сказал бы?

– Если б ты под кем ходил, Летов, все б уже знали, – Потер шикарный армянский нос Мкртичан.

С последней нашей встречи следак, казалось, похудел еще сильнее. Лицо его осунулось, и выросли мешки под глазами. Кажется, совсем бедолага загноился.

– Ну вот вы на свой вопрос и ответили. Не под кем я не хожу. Охранную фирму свою открыл. Мясуховским это не понравилось.

– Ну ладно, – прищурился Мкртичан. – Складно говоришь.

– Что будет с моей машиной? – Спросил я.

– Да не бойся ты, Летов. Ничего с ней не будет. Сейчас осмотрят на месте, нету ли еще чего в ней взрывчатого, протокол составят и езжай куда хотел. Ты, кстати, не торопись пока. Нужны твои объяснения. Ну и заявление в милицию писать будешь?

– Позже, – отмахнулся я.

– Гражданин Летов? – Приблизился молодой милиционер. – Ваша машина? Документы на нее нужны, для оформления.

– Будут документы, – сказал я, не подав вида. – Только секунду. Я их дома забыл.

Переоформить пассат мы так и не успели, и если не разрулить эту ситуевину, машину могут увезти на штрафстоянку. А этот Мкртичан сейчас еще и задержать распорядится, до выяснения, так сказать.

Потому я поторопился отойти в подъезд, достал телефон, стал звонить Сому. Дозвонился раза с третьего. Когда вернулся, милиционеры уже, кажется, занервничали.

– Ну что там?

– Сейчас доверенность привезут, – сказал я. – Я ее у друга забыл, в гости ездил и там все оставил.

Милиционер кивнул и отошел.

– Больно много ты всякого-разного подозрительного делаешь, – сказал мне Мкртичан, нахмурив пушистые брови.

Сом приехал минут через двадцать. Привез документы на машину и заранее написанную на меня доверенность. Все это записали в протокол. К тому моменту машину уже окончательно осмотрели. Милиция сматывала сигнальные ленты, висевшие вокруг нее.

– Ты прости, что никак тачку не перепишем. Все времени нету, – Сказал Сом, когда мы отошли в сторонку от милицейских машин.

– Из-за того, что ты приехал, следак теперь будет думать, что я с Черемушек, – хмыкнул я, указывая на Мкртичана.

Армянин разговаривал о чем-то с милицией, а заодно украдкой посматривал на нас, думая, видать, что я этого не замечаю.

– Мкртичан, что ли? – Не таясь, кивнул на него Сом. – Ну да. Этот черт приставучий. Армян, а взяток почему-то не берет. Закрытый, необщительный. Параноик, – пожал плечами Сом.

– Имел с ним дело?

– Было пару раз. Но как я сказал, взяток не берет. Потому пришлось продавливать через его начальство.

Я ухмыльнулся.

– Терки с Горелым? Я слышал, что он приезжал к нам, в Грааль. Как ты умудрился его туда втащить? – Спросил Сом.

– Талант у меня. Вся погонь, что вокруг есть, липнет как репей.

– Это верно, – согласился Сом.

– Потому, забирай Марину и езжай с ней к Кулыму. Со мной ей больше нельзя. По крайней мере, пока Горелый на меня зуб точит.

– А что за терки у вас? Или он просто так наехал?

Тогда я кратко рассказал Сому про комбинат и про то, что Оборона собирается работать с предприятием как охранное агентство.

– Ого, нифига себе, – удивился Сом.

– Чего?

– Да комбинат – лакомый кусочек. Если б в Черемушках сейчас все было на мази, Кулым бы тоже попытался туда всунуться. Но нам щас не до этого. Своих бы коров удержать, чтоб не разбежались. Потом уже повоюем, – недобро улыбнулся Сом.

– Не в мое дежурство, – хмыкнул я.

Сом рассмеялся.

– Да ладно-ладно. Шуткую я. Не кипятись, Летов. Нам бы сейчас самим разобраться с Косым. Раз уж он под себя часть черемушкинских подмял, что были под Седым. Теперь он там главный, и с ним говорить надо. Но он мужик умный. Сработаемся.

Для меня в этом была определенная проблема. Я почти не сомневался, что Косой с Кулымом договориться вести дела вместе. Но ведь сейчас между мной и Косым напряженка. Когда Кулым окончательно оклемается, на чью сторону он решит встать, если конфликт между Обороной и Скорпионом наберет обороты? Что тут пересилит: воровская честь или деньги? По моему опыту всегда пересиливает второе.

– Ладно, Сом. Забери Марину, а я погнал по своим делам.

– Стой, Летов, – посерьезнел бандит. – Слышь че? А Кулым про тебя спрашивал.

– Да? И что говорил?

– Хочет увидеться.

– Странно, – нахмурил я брови. – Я думал, старик сейчас не в форме, чтобы общаться с посторонними.

– Пока нет. Но он хочет поговорить с тобой, как чуть отойдет. Приедешь?

– Да.

– Хорошо. Тогда я позвоню, когда придет время.

Когда мы с Сомом подошли к сидящей на лавочке Марине, я объяснил девушке, что она должна ехать с ним домой.

– А почему ты не отвезешь? – Спросила Марина.

– Сому будет сподручней.

– Витя… Но я хочу с тобой. Я…

Она встала, пошатнулась, все еще не отойдя от шока. Я успел подхватить девушку, и та прижалась ко мне. Сом наблюдал за этим с недоумением. По глазам его я видел, что бандит обо всем догадывался.

– Я хочу, что б ты… – Умоляюще заглянула Марина мне в глаза. – Что б ты отвез. Пожалуйста.

– Марина, – я мягко расцепил ее руки на своей шее, отстранил. – Идем. Я помогу отнести твой багаж в машину.

– Приударил за ней, а? – Хмыкнул Сом, когда я грузил сумку на заднее сидение его бэхи.

– Я в твои личные дела не лезу. И ты не влезай, – безэмоционально проговорил я.

– Да ладно-ладно. Чего ты? Не обижайся, Витя. Я ж так, из любопытства. У нас там много кто из молодых пацанов на Марину зубоскалит. А ты вот, оказался счастливчиком. К тебе девка сама прилепилась. Я же вижу.

На это я ему ничего не ответил. Мы попрощались, Марина обняла меня напоследок и уехала вместе с Сомом.

К назначенному времени я был на Армавирском масложиркомбинате. На КПП мою машину пропустили, и я попал на территорию предприятия. Встал там, где оставалось несколько машин, все еще не разъехавшихся работников.

В конторе меня уже ждал Агарков.

– Привет, Серега, – я протянул ему руку.

– П-привет, – почему-то заикнулся Агарков.

Я заметил, что был он какой-то дерганый и нервный. Пока шли на третий этаж, в кабинет директора, он все суетился и поправлял расстегнутый ворот рубахи. Потел.

– А ты чего какой-то нервный? – Спросил я, остановив его в коридоре, не доходя кабинета директора.

– Да кто нервный? Нормально все, Виктор. Просто день выдался тяжелый.

Я ничего не ответил ему, и мы пошли дальше. У самой двери в кабинет Кондратенко, Агарков остановил уже меня.

– Знайте, Виктор, что мы в вас верим, – сказал он с нелепой торжественностью.

– В смысле? Так, колись, что случилось у вас тут?

– Да… Ну… – Растерялся Агарков. – Мы не специально, Виктор. Это все Нойзман.

– Что Нойзман?

Агарков залепетал что-то нечленораздельное, и я плюнул слушать его блеяние. Медленно взялся за ручку двери, опустил. Дверь заскрипела, когда я легонько открыл ее и заметил в кабинете… мирно сидящих там людей.

– О! А вот и вы! – Сказал важного вида мужчина, занявший кресло перед столом директора. – А мы надеялись, что вы не явитесь!

Кондратенко, восседавший на своем месте, спрятал взгляд. Когда я открыл дверь полностью, увидел внутри еще одного человека. Нахмурился.

На мягком стуле лицом к важному незнакомцу сидел Косой.

– Привет, Летов, – сказал он, – А я и не думал, что мы с тобой увидимся так скоро.




Глава 2


– Я тоже, – Сказал я, уперев в Косого ледяной взгляд. – Неужели ты уже разрушил все дела в своей ОПГ, Косой?

Бандит казался совершенно спокойным. Одетый в дорогой костюм и широкий серебристый галстук, Косой подготовился. Новоявленный авторитет закрыл больной глаз кожаной повязкой, и теперь очень сложно было распознать его настоящие эмоции. Тем не менее я был почти уверен, что он нервничал и под кожей глаз дергался, словно одержимый.

– По большей части да, – не стесняясь ответил Косой. – Остались так, мелкие неурядицы, которые я очень скоро устраню.

Лгал ли Косой, или говорил правду, я не знал. Однако я склонялся к тому, что все же бандит брешет. В такой ОПГ, как Черемушки, быстро не решить подобных проблем.

– Ну что же вы, присаживайтесь, – фальшиво улыбнулся важный мужчина, которым, насколько я понял, был тот самый Нойзман.

Говорил он с едва уловимым акцентом, и был, видать, америкосом. Хотя сначала я думал, что Кондратенко, упоминая его имя, говорит о каком-нибудь еврее. М-да… Далеко же завела Нойзмана судьба. Не думаю я, что американцу самому хочется прозябать в маленьком Армавире, когда в Москве его коллеги делят главный приз холодной войны.

– Вы из Америки? – Спросил я.

– О, боже мой! – Нойзман всплеснул руками. – Признаюсь, не все могут догадаться так сразу. Мне казалось, что я провел в СССР достаточно времени, чтобы сойти за своего.

– Я слышу акцент.

– О да. Я когда-то работал над тем, чтобы избавиться от него, но бросил. Не так это оказалось просто. Джорж Майкл Нойзман, – протянул он мне руку, – Садитесь, что вы стоите?

– И как вам тут? – Ухмыльнулся я.

– Тут? – Удивился американец.

– Тут, в Армавире. Сложно представить вашего брата на Кубани.

– О да! Деловая поездка, – разулыбался он, показав неестественно белые зубы.

– Долгая, я полагаю?

– Ну да. Довольно-таки долгая, – согласился Нойзман. – Я представитель холдинга, владеющего комбинатом. Сейчас слежу за переоборудованием производства, а потом буду надзирать за основной его работой.

– Звучит как ссылка, – беззаботно пожал я плечами.

Нойзман на мгновение переменился в лице. Деланно добродушное выражение сменилось удивлением, а потом и явной неприязнью. Я заметил, как на лбу мужчины запульсировала жилка.

– Ссылка? Что вы имеете в виду? – Американец сделал вид, что не понял меня.

– Да так, ничего. А вы, Кондратенко? Как дела у вас? Мне казалось, что я пришел на личную встречу по поводу заключения договора, а не на совещание.

– Не кипятитесь, Летов, – как-то засмущался директор комбината. – Прошу вас. Я вам сейчас все объясню. Пожалуйста, сядьте.

– Вот, – нервно смеясь, Агарков подставил мне стул с мягкими сидушкой и спинкой.

Потом зам начальника, сторонясь моего взгляда, отбежал в сторону, застыл, не зная, что делать с руками.

Я опустился на стул, окинул всех присутствующих взглядом.

– Ну что ж, – начал американец. – Вячеслав Евгеньевич пришел немного раньше вас, потому мы ввели его в курс дела. Позвольте мне теперь рассказать вам нашу с Валентином Сергеевичем задумку.

– Слушаю, – сказал я, холодным тоном.

Несколько мгновений Нойзман будто бы прощупывал меня взглядом, оценивал, анализировал. Потом заговорил:

– У нас с Валентином Сергеевичем возник некий конфликт интересов. Вы уже знаете, что мы ищем охрану для комбината. И у нас разные взгляды на то, кто должен ей заниматься. Я думаю, что дело стоит поручить профессионалам. Валентин Сергеевич убежден, что подойдет даже такая молодая и совсем неопытная в таких делах организация, как ваша Оборона, Летов.

– Хотите нанять бандитов, я понял, – кивнул я.

– Профессионалов, – подчеркнул Нойзман.

– Можете говорить как хотите, сути это не меняет.

– Меня очень обижает твое пренебрежение, Виктор, – Хмуро бросил Косой.

– Я что-то пропустил? – Я изобразил удивление. – Когда это братки стали обижаться на то, что их называют братками?

– Язвишь, как всегда, – ухмыльнулся Косой, мастерски скрыв настоящие свои эмоции.

– Пакс! Пакс! Мир, то есть, – заумничал Нойзман, подняв обе руки. – Господа, ну мы же все деловые люди. Даже господин Летов, несмотря на юный возраст.

– Господин Нойзман, – подался я вперед. – А можно задать вам вопрос?

– Да, конечно, – он притворился заинтересовавшимся. – Я непременно отвечу на него, если смогу.

– Раз уж мы с вами, в скором времени будем деловыми партнерами, я должен знать, с кем работаю.

После этих моих слов, Косой наградил меня снисходительным взглядом, еще посмотрим, мол, с кем из нас он будет работать.

– Я вообще привык понимать, что на душе у тех, с кем я веду дела, – продолжал я. – Так ответьте мне, за что вас сослали сюда, в Армавир, город на краю страны, о котором, я уверен, вы узнали не так давно?

Нойзман на миг помрачнел. Кажется, мой укол попал в мясо, я бы даже сказал, прямо в нерв.

– Я работал в посольстве, Летов, – сказал он, снова натянув улыбку. – И обладаю некоторыми сведениями и информацией, которая не должна покидать его стен. Так что сожалею, но на ваш вопрос я не могу ответить. Меня сковывают некоторые юридические обязательства. Но проницательности вам не занимать.

– Ну как хотите, – пожал я плечами. – Так что нам надо сделать, чтобы вы выбрали одного из нас? Станцевать ламбаду?

– Нас интересует легальная фирма, – сказал Нойзман. – Благо и Вячеслав Евгеньевич, и вы, Виктор, имеете соответствующие лицензии. Поэтому этот вопрос отпадает. Валентина Сергеевича немного смущает специфический род длительности Вячеслава Евгеньевича…

– Не немного, – перебил его директор.

– … Смущает род деятельности Вячеслава Евгеньевича, – поправился Нойзман. – Но для меня на первом месте стоит способность организации сохранить имущество комбината. Думаю, если отбросить все формальности, Валентин Сергеевич согласится, что именно это и является нашей главной целью.

Американец многозначительно посмотрел на Кондратенко.

– С этим соглашусь, – сказал директор.

– Ну вот, – одобрительно кивнул Нойзман. – Тем более, если учесть, что с недавнего времени у комбината появились, скажем так, недоброжелатели.

– Ну и что? – Спросил я.

– Убедите нас, что именно вы сможете организовать охрану таким образом, чтобы исключить любые посягательства на имущество комбината, – сказал Нойзман похолодевшим тоном.

– За мной стоит три десятка человек, – деловито начал Косой. – Они тренированы, мотивированы и лично преданы мне, потому что зависят от меня. Отлично обращаются с оружием. Многие – в прошлом профессиональные военные. Есть ветераны. С документами и лицензиями вопрос мы решим быстро. Этого хватит, чтобы организовать охрану. Думаю, даже с головой хватит. Люди имеют боевой опыт. Опыт применения стрелкового оружия. Опыт охранения. Что вам еще нужно?

Нойзман сопровождал рассказ Косого одобрительными кивками. Потом состроил скучающее выражение лица, перевел взгляд на меня.

– А что у вас, Летов. Какой штат?

– Периметр охраняемой территории? – Спросил я.

– Что? Ну… – Замялся Нойзман, потом посмотрел на Кондратенко.

– В районе полутора километров, – сказал директор.

– Сколько КПП? Сколько основных и запасных входов на объект? Сколько окон в конце концов? Из чего сконструирован периметр? Металл? Бетон? А само здание? Какие коммуникации? Есть ли на территории силовые установки? Хранятся ли взрывоопасные вещества?

– Как-то много вопросов, – растерянно рассмеялся Нойзман.

Кондратенко и Агарков затихли, внимательно слушая меня.

– Организация охраны – непростое дело, – сказал я. Это целый комплекс мероприятий, правильно осуществить который могут только профессионалы.

– По словам Вячеслава Евгеньевича его люди – вполне себе профессионалы.

– Профессиональные бандиты, – кивнул я. – Но не охранники. Крышывать они могут. Обеспечить грамотную охрану – нет.

Все в кабинете переглянулись. Косой, казалось, не испытывал по поводу происходящего никаких эмоций.

– Главный принцип в организации охраны – принцип необходимой достаточности. Ну и о здравом смысле не будем забывать, – сказал я. – Вот возьмем простейший пример. Объект периметром два километра. Один КПП, одно кирпичное строение внутри, один вход. Ограждения – железобетонный забор ПО-2, как на вашем комбинате. И что мы имеем? Один человек – КПП, один человек – главный вход. Минимум трое постовых, патрулирующих периметр. Связь, ГБР, на крайний случай. Это еще как минимум трое.

– Не такое большое количество людей, – улыбнулся Нойзман, – не понимаю, к чему вы клоните.

– Это в смену. Таких смен требуется не менее трех, если они круглосуточные. Круглосуточные же? – Обратился я к Кондратенко.

Тот покивал.

– Таким образом, уже больше половины оттого, что есть у Вячеслава Евгеньевича. Это я еще не упомянул множество нюансов: количество строений, наличие зон, которые требуется определить как особо охраняемые, защищенность и укрепленность самого объекта. Криминогенную обстановку, в конце концов. А в нашем городе она обострена. Так что двадцати четырёх часовую смену лучше разделить на две двенадцатичасовых, чтобы не выматывать охранников. А это дополнительный штат.

– У Вячеслава Евгеньевича вполне достаточно людей, – сказал Нойзман, сверля меня взглядом, полным неприязни.

– У Вячеслава Евгеньевича есть также и основной род деятельности. И чтобы ему им заниматься, тоже нужны люди. Кроме того, в его, скажем так «организации», сейчас серьезные проблемы. Думаю, вы очень удивитесь, когда половина вашей охраны снимется с постов, если они вообще смогут их организовать, и уедет на стрелку.

– Привлеку еще, – буркнул Косой. – Не так сложно найти новых людей.

– И все будут «профессионалы» с боевым опытом, ветераны войны и бывшие военные? Или проще взять какой-нибудь сброд, которого у тебя под крылом и так немало?

Не ответив, Косой хмыкнул.

– Можете нанять этот «Скорпион», – пожал я плечами. – Который создавали, в первую очередь, не для охранной деятельности, а чтобы дать бандосам возможность легально и свободно носить оружие. Не бояться, что за жопу возьмут, когда не надо. А так, показал ксиву, написанную от балды, и гуляй себе спокойно. Это ненадежные люди. Так что, если у вас со склада пропадет что-нибудь дорогое, не удивляйтесь. Знали, кого нанимали.

– Что-то мне подсказывает, что юный Летов лучше справится с организацией охраны, чем Вячеслав Евгеньевич, со всем к нему уважением, – сказал Кондратенко.

Впрочем, он был прав. Косой явно когда-то служил в спецслужбах. Он несомненный мастер в оперативной работе: слежке, вербовке, сборе информации, шпионажу. Но охранная деятельность другая. С наскока нельзя так просто раз и грамотно взять даже средних размеров склад под надежную охрану. Тут тоже есть правила, которые, впрочем, современные охранники еще только напишут. Напишут, зачастую, собственной кровью.

– Возможно, вы и обладаете некоторыми профессиональными знаниями в этом направлении, – с сомнением сказал Нойзман. – Но достаточно ли у вас людей, чтобы удовлетворить нужды хотя бы склада в охране? Я уже не говорю обо всем комбинате.

– Достаточно, – без сомнения, сказал я.

Тут, конечно, пришлось слукавить. Естественно, нужных людей не было. Их только предстояло нанять. Причем только после тщательного осмотра объекта, чтобы можно было рассчитать, сколько трудочасов понадобиться для организации охраны. Там уже станет плюс-минус понятно, какое количество народу понадобится. И здесь поможет Степаныч с его связями.

В любом случае, я так просто не отдам склад Скорпиону. Эта работа нам нужна. Нужен стабильный заработок.

Нойзман молчал. Косой казался совершенно спокойным. Я подозревал, что он почти сразу оставил попытки как-то убедить словами руководство комбината. Возможно, Косой надеялся на другой, более привычные ему, как бандиту способ. Ведь не будь нужна ему эта работа, его бы тут не было. Косой не из тех, кто станет тратить время напрасно.

Кондратенко стоит опасаться этого человека, которого так легко впустил сюда, в кабинет, его «коллега» Нойзман.

– Ну, я думаю, будет странно продолжать этот разговор, – директор легонько хлопнул ладонью по своему столу. – Извините, Вячеслав, но нам сподручней будет с Летовым.

– Ничего страшного, я понимаю, – кивнул Косой спокойно.

Нойзман же, по-прежнему молчал. Я решил, что он прекрасно понимал, что после всего сказанного здесь, будет выглядеть совсем уже странно, если он продолжит безосновательно поддерживать Косого с его Скорпионом. Тем не менее, я видел, что американец – скользкий тип. С ним нужно держать ухо востро.

– Я подготовил договор, – Кондратенко достал напечатанный на машинке бланк, положил перед собой. – Не хотите ли ознакомиться Виктор?

Я согласился и подошел к столу, возвысился над сидящим перед Кондратенко Нойзманом. Тот задрал голову, посмотрел на меня снизу вверх.

– Позволите? – Спросил я с едва заметной ухмылкой.

– Ой, простите, – спохватился Нойзман. – Да, конечно.

Он встал, жестом предложил мне сесть на свое место. Присев, я стал читать договор, который, к моему удивлению, был уже заполнен на нашу Оборону. Я поднял взгляд на Кондратенко. Он едва заметно улыбнулся и кивнул.

Я слышал, как Нойзман, за моей спиной подошел к Косому. О чем-то с ним тихо заговорил. Спустя полминуты мужчины попрощались и вышли из кабинета.

Агарков, простоявший весь разговор у стеночки, опустился на стул Косого. Облегченно вздохнул.

– Вы солгали мне, – поднял я глаза на Кондратенко. – Затащили сюда обманом.

– Я побоялся, что вы не придете, зная правду, – признался он.

– Вы меня плохо знаете.

– В таком случае, извините, меня. Просто Нойзман припер меня к стенке. Пришлось согласиться на весь этот спектакль. Ну, может, хоть теперь он успокоится? – Спросил Кондратенко.

– Посмотрим. Ну, давайте обсудим цену наших услуг?

– Давайте, – кивнул директор армавирского масложиркомбината.

***

– Простите, что вам пришлось выслушать все это, – извинялся Нойзман, пока они с Косым шли по коридору.

– Ничего страшного, – ответил Косой. – Скажите, вы и правда намереваетесь нанять Летова?

С этими словами он приостановил Нойзмана за локоть. Мужчины застыли посреди коридора.

– Как я уже сказал, – вздохнул американец. – Для меня главное, чтобы имущество комбината осталось в целости. Чтобы профессионал занялся организацией охраны. Летов звучал, как профессионал.

– Вот как, – Косой ухмыльнулся. – Забавно вы выразились. «Звучал». Ну теперь вам остается только смотреть, как этот мальчишка проявит себя на деле. И молитесь, чтобы вы не пожалели о своем выборе.

***

Когда мы подписали договор, и Кондратенко заверил его своей подписью и печатью, я взял копию, отпечатанную калькой.

– По условиям вам дается три дня, чтобы организовать охрану. – Сказал Кондратенко. – Справитесь?

– Я помню. Я читал договор. Если бы меня не устроил этот срок, я бы попросил внести изменения.

– Понимаю.

К некоторым пунктам договора у меня и правда были вопросы. Касались они в основном сроков и порядка оплаты услуг. А также обязанностей стороны и ответственности за неисполнение. Все же, я не профессиональный юрист, но с подобными, по сути, договорами дело уже имел. И видел некоторые подводные камни.

Кондратенко не настаивал, и бедный Агарков бегал в свой кабинет, чтобы перепечатать текст. Потому просидел я на Комбинате часов до восьми вечера.

Пока ждали Агаркова, мы с Кондратенко успели поболтать о том о сем, познакомиться немного поближе. Даже выпили коньяка из его личных запасов.

– Ладно, Валентин Сергеевич, бывайте. Пойду я.

– До свидания, Виктор, – сказал Кондратенко.

На лице директора читались явные сомнения. Пусть он и победил американца в этот раз, пусть отделался от бандита Косого, но он явно не был во мне уверен на все сто процентов. Ну ничего. Посмотрим, как заговорит, когда я возьмусь за работу.

Покинув кабинет, я направился к выходу во двор. Спустился на первый этаж. Пошел к широким дверям. Неожиданно, дверь в какой-то кабинет, что была тут, распахнулась чуть не у меня перед носом. Ко мне вышел Нойзман.

– О, Летов, – удивился американец. – Вы еще здесь?

– Вы тоже здесь. Поздновато уже для работы.

– Все никак не отделаюсь от привычки засиживаться допоздна. Какой смысл возвращаться в пустую квартиру, в которой никто не ждет, верно? Лучше уж заняться работой лишний часок, – рассмеялся он.

Я только пожал плечами.

– Ладно. Бывайте, Нойзман, – сказал я и попытался обойти американца.

Он меня остановил.

– Подождите, Виктор.

– Что?

– Можно ли вас на пару слов?




Глава 3


– Можно. Что вы хотели?

– На самом деле, мне очень жаль, что пришлось разыграть весь этот балаган, – заулыбался Нойзман. – Поймите и вы меня. На мне лежит очень большая ответственность. И серьезные обязательства перед холдингом. Я не могу подходить к работе спустя рукава.

– Это не мои проблемы, мистер Нойзман, – пожал я плечами.

– Мистер, – он рассмеялся. – Меня так давно уже никто не называл, наверное, с момента отставки. Признаюсь, приятно было это слышать.

Я украдкой вздохнул. Американец был таким слащавым сейчас, так приторно заглядывал мне в глаза, что начинало подташнивать. Чего ему от меня надо?

– Так что я не мог обратиться к непрофессионалу, – продолжал он. – Если с охраной что-то пойдет не так, то я первым вылечу из своего кресла. Даже уважаемый Валентин Сергеевич рискует далеко не так сильно, как я.

– Что вы от меня хотите, Нойзман? У меня много дел.

– О! Простите! Я надолго вас не задержу! Да, на самом деле, я не хочу ничего особенного. Просто думал высказать вам слова благодарности. Ну и извиниться за то, что не верил в вас.

Я промолчал и теперь. Просто смотрел на Нойзмана с каменным лицом.

– Да, я сомневался в вас. Но как только вы появились на пороге кабинета, – продолжал разливаться сладкими речами Нойзман. – Сразу понял, кто тут профессионал. Понял, с кем в действительности нужно работать. И мне даже стало стыдно перед всеми, в том числе и перед Вячеславом Евгеньевичем, что именно я настоял на нашей совместной встрече. Извините, Летов, что втянул вас в это.

– Ничего страшного, – сухо ответил я.

Нойзман не снимал мерзковато-заискивающей маски со своего лица.

– Вы проявили себя как настоящий профессионал. И теперь мне не терпится посмотреть на вашу работу. Хочу сказать, что я благодарен вам за то, что так быстро развеяли мои сомнения. Никого, лучше вас, нам в городе просто не найти. Я горд, что нам придется работать вместе.

Ни капли искренности в его словах я не услышал, только одну сплошную лесть. Американец бессовестно нахваливал меня, но для чего? Для чего ему это было нужно? У меня появилось неприятное ощущение, будто в будущем этот человек хочет меня использовать, вот и хватил, чтобы смягчить, расположить к себе.

– Спасибо. Но мы с вами не сработаемся, Нойзман.

– Что за глупости? – Рассмеялся он. – Я вижу людей на сквозь. Вы прямолинейный человек. Человек дела, как и я. Я тоже в свое время начинал с самых низов, из грязи. Служба в морской пехоте, Вьетнам. Первые дни войны. Самое пекло. Вы же, в свою очередь, мужчина, закаленный разрухой. Той, которая бывает, когда плохие люди творят повсюду бесчинства. У нас очень много общего.

– Мы с вами точно не сработаемся, – сказал я. – До свидания, Нойзман.

Американец на мгновение помрачнел, но почти сразу взял себя в руки.

– Я останусь при своем мнении, Виктор. До скорого свидания.

***

Вечер следующего дня. Кафе Романтика



Косой вошел в кафе, которое сейчас принадлежало мясуховским, в одиночку. Когда-то этим местом руководил один его приятель: армянин по имени Армен Колявич Гаспарян. Когда в городе появились черемушенские, и настало время передела власти, Романтика осталась далеко за пределами владений местной армянской ОПГ.

Установился хрупкий мир, и Армена просто бросила его крыша. Маленький Чоба решил, что Романтика не стоит ссоры с мясуховскими, и у Гаспаряна появились новые хозяева.

Доля, которую Армен должен был башлять мясуховским росла быстрее, чем прибыль кафе, и, в конце концов, Романтику просто забрали за долги.

Новым владельцем стал Владимир Меньшов, по кличке «Меньшой». Один из приближенных Горелого, Меньшой авторитетом, что рулили всей бандой Мясуховских. Именно с этим человеком и хотел увидеться Косой, чтобы поговорить о делах.

Сейчас, конечно, от кафе Романтика осталось одно только название. Если раньше это место было больше народным: круглые столики, простые деревянные стулья, стены в светлой рогожке. Кафе работало скорее по образу столовой, и Косой, даже заходил сюда пообедать время от времени.

Теперь тут все изменилось, за исключением, разве что, столиков и стульев. Прилавок и витрины с едой уступили место барной стойке. За спиной бармена на полках стояли бутылки алкоголя: коньяки, водка, вездесущий спирт рояль. Темно-зеленые обои продолговатого небольшого помещения казались Косому мрачноватыми.

В это время дня тут было почти пусто. За одним из столиков его уже ждали.

– Здорова, Вова, – опустился за стол Косой, поправляя свою повязку.

– И тебе не хворать, Вячеслав Евгенич, – буркнул в ответ Владимир Меньшиков.

Это был молодой мужчина, чуть старше тридцати пяти лет. Невысокий, но крепкий, он носил черную водолазку, кожанку, которую оставил сейчас на стуле, и широкие темные джинсы. Поверх водолазки, повинуясь моде, Меньшой нацепил золотую цепь. Сидя за столом, авторитет поигрывал чётками. Массивные часы Ролекс Си Дайвер, позвякивали железным браслетом о край стола при каждом движении руки бандита.

Крупные черты лица делали Меньшова немного похожим на кавказца. БОльшей фактурности бандиту придавали черные короткие, но густые волосы. Косой знал, что Меньшой считал себя русским, однако он не удивился бы, что предки Вовы шалили, в свое время, и смешивали кровь.

– Котлы ништяк, – с улыбкой кивнул Меньшой на запястье Косого. – Ролекс Субмаринер, а? Не продаешь?

Косой хмыкнул, снял часы с руки.

– На, Вовчик, дарю, – положил он дорогой аксессуар перед Меньшовым.

– Да ладно? – Удивился тот. – Че, серьезно? За так, что ли?

– Ну.

– Царский подгон, – хмыкнул он и тут же нацепил Ролекс на правую руку. – Спасибо, Дядь Слав.

Хмурый поначалу Меньшой, сейчас будто бы повеселел и расслабился. Это и нужно было Косому.

– Будет тебе знак, что я пришел с хорошими намерениями.

– А то ж. Другого я и не ожидал. Особенно после того, че ты там наворотил, в Черемушках. В терки щас тебе влезать – не дело.

– А, – Косой махнул рукой. – Это так. Временные затыки.

– Ну добро, добро. Мож выпьем? Че хочешь?

– Выпьем. Водочки какой-нибудь давай, – согласился Косой.

Меньшой распорядился, и соблазнительная молодая официантка в белом передничке и коротенькой юбчонке прибежала со студеным графином водки. На закусь взяли нарезку копченой колбасы и домашнего адыгейского сыра.

– Ну че? Че ты хотел-то, дядь Слав? – Спросил Меньшой, когда они выпил и закусили.

– Слышал я, мясуховские решили крышевать новый комбинат.

– Масложир который? Ну да, – хмыкнул Вова Меньшой. – А че, черемушенские тоже туда наведаться хотят? Не прокатит. Это уже наш кусок.

– Нет, – солгал Косой. – Кулым сам знаешь, отходит все еще. Да и мне тоже не до того сейчас.

– Ну-ну, – улыбнулся Меньшой. – Ну а че тогда?

– Знаю я также, что директор тамышний отказался от крыши.

– Да не. Не так все было.

– Как это, не так? – Удивился, но скрыл свои чувства Косой.

– Согласный он. Только сам еще этого не знает, – рассмеялся авторитет.

– Вот как. Да только у меня другая информация по этому поводу. Они наняли охранное агентство. Оборона. Мож слышал? Там начальник Виктор Летов. Молодой пацан, но шустрый.

– Слышал, – посерьезнел Меньшой. – Ну и че?

– И че с этим мясуховские собрались делать?

– Что надо, то и собрались, – сказал Меньшой. – Не обижайся дядь Слав. Но ты странный какой-то. Будто и сам не знаешь, что с такими делают. Да только этот Летов оказался тертый. Ну ниче. Еще достанем.

– Пытались грохнуть?

– Угу. Да только не вышло. Нашел он растяжку в машине. Придется теперь посерьезней к этому делу подойти. Ну или попроще. Смотря с какой стороны посмотреть. А ты чего интересуешься-то, дядь Слав?

– А что он Горелому сделал? – Ответил вопросом на вопрос Косой.

– Ай. Да хотели притянуть его за одно дело. Да оказалось, что он непричастный. Только очень уж борзый. Горелому это и не понравилось. Ну, решил он пацана грохнуть.

– Просто за то, что он борзый? – Не поверил Косой.

– Ну а че? Ты ж знаешь Горелого. Николай Матвеевич – человек горячий.

– Ну понятно. Короче, предложение есть одно. Вместе поработать.

– Вместе? Что б мясуховские с черемушенскими? Что-то такого я не припомню.

– Времена меняются, Вова. Надо идти с ними в ногу. Вот я, например, открыл собственную охранную контору, – начал холодным тоном Косой. – А Горелому комбинат нужен. Ну и одновременно Летова хлопнуть. Вам комбинат, мне развитие бизнеса. Все остаются в плюсе.

Естественно, Косой даже и не думал о работе со своими конкурентами. Бандит хотел всего-то использовать мясуховских. Был у него один интересный план. И если все пойдет как по маслу, Летова пнут с комбината так, что будет он лететь чуть не до самой Кубани. Оставалось только правильно добазариться, выйти на Горелого через Вову Меньшого. Хотя судя по рассказу Меньшого, может и добазариваться не придется, а только подождать. Правда, тогда мясуховские, если у них выгорит, могут запустить лапы слишком глубоко в предприятие. Косому, конечно, этого не хотелось бы.

– Это ты про Скорпиона говоришь? Ты, что ли, открыл? А я слышал про него, да только тебя там и близко не было.

– Что слышал? – Напрягся Косой.

– Приходил к нам один пацаненок. Наглый, зараза. Сразу приперся к Горелому побазарить. Денег просил. Говорил, что с другом своим открывает охранку, говорил, комбинат хочет нанять их охранять склад. Но денег на персонал нету. Ну и еще кое-что интересное рассказал. За дела с комбинатом, за Летова.

Косой ответил не сразу. Даже его острому уму понадобилось полминуты, чтобы все осознать. За «дела» и Летова он решил благоразумно не спрашивать. Выяснит потом, своими силами.

– А как, говоришь, звали того парнишку?

***

Вечером того же дня. Клуб Эллада



– А че это ты того дрыща пропустил, а меня не хочешь? – Возмущался худощавый гопник в спортивном костюме.

– Потому что я так сказал, – холодно ответил я. – Рожа мне твоя не нравится.

– Мля, братан! Че за беспредел?! Пацаны, беспределят тут!

– Причины отказа, – присоединился к нему второй, ниже ростом, но покрепче.

– Я ж сказал. Рожи мне ваши не нравятся. П#здуйте отсюда, пока я не разозлился.

Сегодня была моя последняя смена в Элладе и, привычным делом, я гонял всякую шушеру, что норовила проникнуть в клуб.

Теперь Оборона – главная моя работа. Денег на жизнь я успел подкопить. На пару недель хватит. К этому времени предприятие со скрипом, но заработает.

Для охраны склада мы уже нашли троих. На завтра договорились с директором осмотреть объект, чтобы понять, как правильно организовать охрану.

Было у меня в планах еще наведаться в армавирское подразделение ОВО. Выйти на них можно через Степыча. Есть у него один знакомый отставной офицер, проработавший там двадцать пять лет. Еще при союзе начинал. Думал я о том, что при охране завода неплохо было бы заручиться помощью вневедомственной охраны.

– Витя, – в тамбур Эллады вышла наша нынешняя управляющая – красивая блондинка чуть за тридцать по имени Катя.

Катя повременила, пока я не отделался от гопорей, и только потом показалась в тамбуре.

– Чего такое? – Оглянулся я.

– Там тебя просят. Говорят срочно.

– Кто?

– Не знаю, – девушка пожала плечами. – Парень какой-то. Ждет у черного хода. Пойдешь? Я пока Маратика попрошу заместо тебя постоять.

Вот так номер. Кто ж мог ко мне заявиться на ночь глядя?

Нехорошее предчувствие поселилось в душе, но я все же согласился. Пошел через танцевальный зал в коридор, протянувшийся вдоль хозяйственной части клуба. Там, мимо подсобки, в небольшой закуток, откуда можно было попасть за здание.

Служил черный вход в основном, чтобы завозить в Элладу продукты для кухни да выпивку в бар. Кроме как для этого, им обычно никто не пользовался. Встречались в Элладе даже новенькие охранники, кто о нем и слыхом не слыхивал. А этот парень, кто бы он ни был, знал про вход.

Я вставил ключи, отпер дверь и выглянул на улицу. Там, на темном, закатанным в старый асфальт дворе, стояла одинокая мужская фигура. В тусклом свете единственного фонаря было сложно разобрать, знаком ли мне этот человек.

Мужчина, увидев, что дверь открылась, торопливой походкой направился ко мне. Когда приблизился, скинул капюшон тоненькой олимпийки, надетой под дутую куртенку.

– Привет, Витя, – сказал дрожащим голосом Саша Шелестов. – Прости, что пришел. Но мне больше не к кому.




Глава 4


– Вить, я… Меня убить могут… Завалить по-скотски просто…

Шелестов выглядел жалким. Глядя на меня блестящими глазами голодного щенка, он стоял передо мной, будто провинившийся школьник. Я ответил Саше безэмоциональным взглядом.

– Попал я, Витя. За так хотят завалить… – Проговорил он снова, немного помолчав.

– Что я тебе сказал в прошлый раз? – Спросил я.

– Я… я помню. Прости меня Витя, – стал он топтаться на месте, не зная, что делать с руками. – Помню, Витя. Прости меня. Ты был во всем прав, а я дебил, повелся на бабки. Развели меня черемушкинские как лоха. Я уже трижды все проклял, к чертям собачим. Ну… что связался с ними…

Я вздохнул, вышел на улицу и закрыл за собой дверь черного входа. Шелестов на миг изменился в лице, отошел на шаг.

– Во что ты вляпался?

– В жопу, Витя, – в глазах Шелестова заблестела робкая надежда.

Правда, я бы на его месте не спешил. Мне было интересно, что же он мне такого расскажет? И хотя я понимал, что в его словах вряд ли будет много правды, возможно, что-нибудь полезное узнать получиться. Правда, придется обдумать все, что он мне скажет, отфильтровать явную ложу, помня, что мне самому известно.

– Ну? – Сплетя руки на груди, кивнул ему я.

– Короче, – он замялся, опустил взгляд к земле, нервно потер локоть левой руки. – Короче, думал я, что мы с Косым откроем собственную охранку. Ты ж знаешь, Витя, я всегда этого хотел не меньше, чем ты! А, может, даже больше! Мы ж с тобой по этим причинам и подружились когда-то!

– Не отвлекайся, – сухо одернул его я.

– В общем, я думал, что бизнес у нас пойдет как надо. Уже документы оформили. Меня Косой грозился замом своим сделать, ну и руководителем по хозяйственной части. В учредители взял, само собой. Ну а потом глухо. Работать надо, а дело стоит. Увлекся он своими бандитскими разборками. Ну а я че? Я взял все в свои руки. Стал сам искать помещение, договариваться с людьми, кто в охрану хотел. Договариваться с потенциальными клиентами. Ну и…

– И влез на комбинат, который уже заключил договор с моей Обороной, – напомнил я.

– Витя… Но… Ну блин… – Он растерялся. – Это же бизнес. Здоровая конкуренция. Я ж тебе не хотел никакого зла! Никогда не хотел! Нас, охранных фирм, в городе всего две штуки. Клиентов на всех хватит! А выживать как-то надо. Сам понимаешь. Вить, ну мы ж с тобой были друзья…

– Кто и зачем хочет тебя убить? – Спросил я, впрочем, догадываясь, о ком может пойти речь.

– В общем… – Шелестов громко сглотнул. – Я ж даже уже нашел работу нам. Ну ту, с комбинатом. Вроде бы нашел… Ну и звоню Косому. Говорю, мол, надо денег дать, чтобы дальше дело пошло. А тот мне, мол, не приставай, не до тебя. Ну и что тут делать? Я сам сижу без копейки. А мне мать кормить!

Шелестов внезапно замолчал, спрятал взгляд, будто бы не решаясь продолжить свой рассказ. Потом все же снова заговорил:

– В общем… Что мне было делать? Понял я, что от него бабла мне не видать, ну и пошел по знакомым бизнесменам, чтоб денег дали. Хоть в долг, или еще как-то. А Косому это не понравилось. Он мне заявил, что я, мол, самоуправствую. Пальцем пригрозил, что так не надо делать. Ну я думал, этим все и обойдется. А сегодня вечером прихожу домой. Вижу, у ворот стоит девятка, и братки Косого, буквально те, с которыми я вчера вместе на стоянке курил, выходят из нее, пушки достают, и во двор, к моему жакту, значит. Ну я перепугался и деру оттуда. Весь вечер мыкался, не знал, куда податься. Только про тебя вспомнить и смог. Витя, ну мы ж с тобой дружили. Ну ладно, один раз меня не в ту степь занесло, так с каждым может случиться…

– Он хочет убить тебя, по-твоему, только за это?

– Да черт знает, за что он меня хочет убить! – Вспылил Шелестов. – Я понятия не имею! Ничего ему плохого сроду не сделал! Мож боится, что я в Скорпионе рулить начну?

Конечно, я не верил Шелестову. Я очень хорошо знал брехливый нрав этого человека, да и Косого уже немного знаю. Косой, он хоть и суровый, но по такой фигне убивать не будет. Не отморозок он, а холодный и расчетливый человек. Выходит, Шелестов или брешет, или чего-то не договаривает.

– Ты врешь, Саша. По глазам вижу, что врешь.

– Витя, да ты че? – Он состроил обиженное выражение лица. – Разве ж можно врать, когда такая беда?! Ты ж с мужиками – единственные, кто может мне как-то помочь! И что, думаешь, я пришел тебя умолять, что б спас меня, и одновременно брехать буду?

– Ну да, – беззаботно пожал плечами я. – Косой по такой фигне вряд ли решил бы убить тебя. Дать указание своим браткам, что б тебе бока намяли – это да. Но убивать? Нахер ему о такую погонь как ты, Саша, руки марать.

– Витя… Ну пожалуйста, – он приблизился, – откуда я знаю, что у Косого на уме? Да и все равно мне! Меня грохнуть хотят! Мне безразлично зачем! Ну ты ж добрый мужик! Я ж тебя знаю! Не позволишь ты меня просто так завалить!

Шелестов кинулся ко мне, схватил за плечи.

– Руки убрал, – прошипел я, хватая Шелестова за грудки. – Что я тебе говорил в прошлый раз? Увижу, что возле нас крутишься – завалю.

– Витя… Пожалуйста…

Я заглянул Шелестову в глаза.

– Ты знаешь, что сделал, падла? – Проговорил я сквозь зубы.

Шелестов, глядя на меня полным непонимания взглядом только мелко замотал головой.

– Из-за тебя, сукина сына, я потерял всех друзей моих. А ты в тот раз даже не почесался, гнида.

– Что? Что ты такое говоришь? – Недоумевал Шелестов.

– Словами не понимаешь? Может, делом дойдет?

Я оттолкнул Шелестова, и тот упал с низких ступенек заднего входа, растянулся на асфальте. Пару мгновений Сашка корчился от боли, лежа на животе. Потом повернулся ко мне.

Я вздохнул и достал из кармана свою жуткую китайскую выкидуху, которую отжал когда-то у гопника. Шелестова от ужаса просто перекосило. Когда я медленно стал спускаться по ступеням, Сашка пополз прочь от меня.

– Витя, да ты че, ты ж не серьезно?! – Кричал он.

В зловещем молчании я приближался.

– Помогите! – Заорал Шелестов – Убивают! Режут!

Он попытался подняться, но я схватил парня, повалил на асфальт, врезав по голени. Зажав в кулаке тяжелую железную рукоятку ножа, я съездил ему по роже так, что во рту Шелестова что-то хрустнуло. Он замычал, закашлялся и схватился за лицо.

– Руки о тебя марать не хочется, – брезгливо проговорил я и встал, растер кровь по костяшкам пальцев.

Шелестов с трудом перевернулся набок, сплюнул сукровицу и собственные зубы.

– Пошел отсюда, тварь, – прохрипел я, подавляя в себе новую вспышку желания просто придушить его прямо тут, на месте. – Хочет Косой тебя прикончить? Пускай. Я тебя, мразоту, убивать не буду. Больно много потом возни. Не до тебя.

Шелестов всхлипнул, быстро, но неуклюже, поднялся на ноги, чуть не упал. Удержав равновесие, он дал деру. Пошатываясь, скрылся за углом Эллады.



***

Лицо Шелестова страшно болело. Во рту стоял неприятный привкус крови, опухший язык и десны, казалось, заполняли ротовую полость так сильно, что мешали дышать.

Шелестов выдохся быстро, потому с бега перешел на неловкий шаг почти сразу, как завернул за угол. Сашка доковылял до тротуара, сам не зная зачем, повернул направо. Шокированный, он просто пошел куда глаза глядят.

Саша не заметил, как БМВ, шедшая позади него, свернула через сплошные на встречку и подкатила к нему справа. Он и опомниться не успел, как задняя дверь машины открылась, оттуда выскочил здоровенный мужик и, схватив Шелестова, запихал в салон.

Там уже ждал другой. Первый же, сел рядом с Сашей так, что он оказался зажатым между двух братков.

– Вот сука, весь в крови, у тебя минстряки, что ли? – С отвращением сказал тот, что запихивал Сашу внутрь. – Все штаны мне обосрал!

Свет в салоне включился и с водительского сидения к Шелестову обернулся Косой.

– Дайте ему какую-нибудь тряпку. Не хочу, чтобы он мне еще и салон засрал.

Испуганный Шелестов зажал рот руками, боясь сплюнуть вновь скопившуюся там кровь.

– На, утрись, – сказал второй бандос, бросив ему какую-то пахнущую оружейным маслом тряпку, которую он вытащил только что из кармана.

– Ну, как с Летовым поболтал? – Хмыкнул Косой.

Шелестов в изумлении распахнул глаза. Он знал, что его будут искать, но не думал, что найдут так быстро.

– Эх, Саша, Саша, – Косой вздохнул. – Я думал тебя просто поучить уму, разуму, после того как узнал, что ты так легко поперся к Горелому за баблом. Но теперь, кажется, придется с тобой пожестче. Придется спросить с тебя, что ты там Летову наплел о наших с тобой делах.

Не удержавшись, Шелестов сглотнул кровь, которая липкой массой осталась в горле, потом закашлялся.

– Поехали, прокатимся, – сказал Косой и выключил свет в салоне.

***

Небольшой склад располагался на промзоне, довольно далеко от комбината, но тем не менее близко к целому узлу дорог, по которым ходили туда-сюда грузовые автомобили. В нескольких сотнях метров пробегала железная дорога. Отсюда я видел, как большие товарные вагоны длинными бурыми червями покоились на вспомогательных путях.

После ночной смены, к трем часам дня, было уже достаточно тепло.

Пока ехали мы на склад, на моем пассате, я заметил, как деревья в Армавире обсыпало распускающимися почками. Кое-где на ветках тополей, берез и ив показались маленькие молодые листочки. Природа потихоньку просыпалась после зимней спячки. Тем не менее, прохлодноватый ветерок все еще заставлял ёжиться, если не надеть легкой верхней одежды.

– Вообще, – пояснил зам Агарков, – в будущем склад планируется как такой небольшой перевалочный пункт для временного хранения продукции.

Агарков указал на приземистый и продолговатый ангар с полукруглой крышей, протянувшийся сразу за небольшим зданием конторки.

– Потом, отсюда, продукцию будем отправлять в грузовые машины, а дальше уже, какая отправится оптовым покупателям, какая дальше, на фасовку и упаковку. Но щас, пока что, тут ремонт планируется. Склад практически необорудованный.

Степаныч почесал голову, оглядывая широкую складскую территорию. Помимо упомянутой уже конторки и ангара, была тут открытая площадка для хранения и несколько больших навесов. Все это дело окружал забор из бетонных плит. Вдали, если глянуть через всю территорию, виднелись закрытые на массивную цепь железные ворота. Со стороны других, главных ворот, как раз, на территорию вошли мы.

– Два въезда, но один закрытый, – сказал я. – Второй задействовать будете?

– Пока не планируем, – покачал Агарков головой. – Нам сейчас только один нужен. Стройматериалы и оборудование приедут железной дорогой. Потом снимем, большую часть отправим сразу на комбинат. Остальное будет пока тут храниться, ну и перевозиться по мере необходимости.

– Что-то особо ценное имеется? – Спросил я.

– Все ценное, – хохотнул Агарков. – Ну а если серьезно, в основном оборудование: сушилки, доставочные конвейеры, прессы в разобранном состоянии, масленые центрифуги. Запчасти для всего этого добра. Это у нас будет под крышей, вон там.

Он указал на ангар, у которого суетились рабочие, наводя внутри требуемые для хранения условия.

– Все, что попроще – оставим под навесами.

Я, Фима, Степаныч и даже Женя, который избавился от костылей, и теперь хоть и медленно, но ходил своими ногами, в сопровождении Агаркова осмотрели конторку и ангар. Мы со Степанычем обошли периметр.

– Ты смотри, – сказал он, глядя поверх забора. – С этой стороны даже колючка осталась.

– Бесполезная, – ответил я, глядя на шмотки заржавевшей проволоки, оставшиеся тут и там.

– Ага, – он согласился. – И как их не сперли?

Мы засекли время, проверили, за какой срок можно обойти периметр, осмотрели Въездные ворота. Ворота, кстати, казались сделанными на совесть: толстые прутья, дебелая железная калитка, которая была частью одной из воротин. Повезло нам также, что в этом месте, в примыкающие к воротам плиты забора, вдалась небольшая кирпичная сторожка, крытая шифером.

Хоть внутри было и не убрано: грязь, мусор, навал старой мебели. Видать, сторожку использовали больше, как небольшой складик для хлама. Тем не менее, окна были целы и из нее можно было наблюдать как за территорией склада, так и за тем, что твориться на улице.

– Пришлите кого-нибудь разгрести тут все, – сказал я Агаркову. – Организуем КПП.

Еще один пост охраны решено было поставить в конторке, потому как там планировалась автомобильная диспетчерская, чтобы организовать работу машин, приписанных к складу. На периметр исходя из расчета времени надо поставить четырех человек. Так можно было осуществлять почти беспрерывное патрулирование.

Дополнительный пост охраны пришлось организовать и у дальних ворот. Степаныч счел их ненадежными, а я посоветовал Агаркову выбить у директора немного деньжат, чтобы отремонтировать ворота. На всякий случай.

Со связью решили следующим образом: начальнику смены дадим сотовый телефон, у меня и Степана тоже были сотовые, ну и предусматривался пейджер, правда, не для сотрудников Обороны, а для других целей. Ведь я планировал, что у нас будет даже группа быстрого реагирования, правда, пока что не своя, а со стороны. И этот вопрос придется решать мне, причем сегодня.

На осмотр склада у нас ушло часа полтора. Решили, что бумажную работу оставим на потом, а пока следует подыскать людей, ну и организовать нашу импровизированную ГБР. На том и порешили.



Если отделение милиции базировалось почти что в центре города, то отдел вневедомственной охраны расположился недалеко от Урицкого моста, у железной дороги, пролегшей через весь город.

Отдел находился в одном из двух трехэтажных зданий, окруживших небольшой закрытый внутренний двор. Одно из них – красное старинное здание, решетки на окнах, небольшой КПП при входе, и было мне нужно.

Внутрь меня пропустили почти без проблем.

– А это у тебя что? – Спросил, нахмурившись, охранник, когда я выложил перед ним содержимое карманов и объемный магарыч, прихваченный с собой на похожий случай.

– А это что б служба веселее неслась, – сказал я и поставил бутылку армянского коньяка, на парту, стоящую на КПП. Это была ровно половина от магарыча.

Охранник – мужчина чуть за тридцать хмыкнул. – А тебе куда надо?

– К Василий Палычу, – сказал я. – Его должны были предупредить.

Полезные связи Степаныча обещали и в этот раз прийти мне на выручку. Еще вчера он позвонил своему знакомому, и тот обещал замолвить за Оборону пару слов перед начальником отдела ОВО.

– Если ты по поводу охраны, то это к заму его, Петру Сергеевичу. Но его нету сейчас.

– А Начальник на месте? – Спросил я.

– Да вроде не выходил, – пожал плечами охранник и прошел к высокому, но узкому окошку, защищенному решеткой с той стороны.

Некоторое время он что-то высматривал во внутреннем дворике, потом сказал:

– Тут он. Машина вон стоит.

– Тогда я пройду?

– Пройди, конечно, – снова пожал он плечами. – Да только я не знаю, че тебе Палыч скажет. Он же этими делами не занимается.

Приняв слова охранника к сведению, я все же прошел внутрь. По его рассказу, нашел на первом этаже кабинет начальника. Постучался, а потом сразу же заглянул внутрь.

За столом в кабинете сидел русоволосый мужчина лет за сорок. Крупный, но полноватый он поднял на меня взгляд своих маленьких холодных глаз. Мужчина создавал впечатление крепкого в прошлом человека, которого, однако, сидячая работа сделала обрюзгшим: немного бесформенное лицо, животик, натянувший китель, соседствовали в нем с широкими плечами и мощными руками. Короткие русые волосы падали на лоб маленькой челкой.

– Василий Палыч? – Спросил я.

– Да, – сказал он низким, хрипловатым голосом. – Что ты хотел?

Ответ начальника вневедомственной охраны показался мне нервным и резковатым.

– Дело у меня к вам, – сказал я, войдя в кабинет и закрыв за собой дверь. – Я от Степаныча. Вас должны были предупредить.

– Слушай, парень, – он вздохнул, снял с лица очки, казавшиеся на нем забавно маленькими, – не знаю я никаких Степанычей. Прием граждан тоже не веду. Ты, видать дверью ошибся. Все вопросы к заму.

– Зама нет, – сказал я ровным тоном.

– Угу. Он уехал в служебную командировку, в Краснодар. Вернется на следующей неделе. Ты договор хотел заключить?

– Да.

– Ну тогда это не ко мне, а к нему. Как вернется – приходи.

– Слишком долго ждать, – покачал я головой.

– Ну, ничем не могу помочь. Давай, не отнимай мое время. Работы выше крыши.

Долго у двери я не стоял. Видать, что-то со знакомым Степаныча пошло не по плану. Ну ничего, придется выкручиваться самому.

– Давайте обсудим этот вопрос, – сказал я и прошел к свободному стулу, стоящему у беленой стены.

Под недоумевающим взглядом Василия Палыча я взял стул и поставил перед столом начальника. Сел. Ну а потом запустил руку в пакет с магарычом.




Глава 5


Василий Палыч наблюдал за этим напряженным взглядом своих будто бы вечно хмурых глаз. Когда я поставил на его стол бутылку виски Teacher’s, которая долгое время пылилась у Степаныча на полке, взгляд начальника вневедомственной охраны немного повеселел.

Виски Степаныч урвал год назад, когда ездил в Москву, к своему товарищу. Да только открыть бутылку все не решался, было жалко. Когда я сказал, что с пустыми руками в ОВО лучше не ходить, он сам предложил мне взять вискарь.

– Не жалко? – Спросил у него я тогда.

– Ай, – он махнул рукой. – Да жалко было пить. Выпьешь, ну и нажрешься просто и че? Толку нету. Вискарь, что был, что не было. А так хоть пускай пользу какую-нибудь принесет.

– У меня свое охранное агентство, – пояснил я начальнику вневедомственной охраны. – Беру под охрану склад масложиркомбината. Бизнес у меня молодой, развивающийся. Ну и своей группы быстрого реагирования пока нету. Вот и хочу вас нанять.

Василий Палыч, сверливший взглядом бутылку, снова посмурнел. Поднял глаза на меня.

– У нас так не положено, – сказал он. – Если уж надо что-то под охрану взять, пускай с комбината приходят и договор с нами заключают.

– Вам что, клиенты не нужны? – Спросил я. – Сейчас у нас один объект, а в будущем появится больше. С каждого будет оплата по договору.

Палыч не оторвал от меня взгляда, но я заметил, что выражение его глаз стало задумчивым.

– Если есть какая-то проблема, можем договориться, – сказал я. – Цену договора оставим такой же, а я буду сверху вам чуть подкидывать. Так, за беспокойство.

Внезапно в дверь постучали, но почти сразу открыли. В кабинет вошел молодой парень лет за двадцать. Носил он, простив начальника, гражданскую одежду.

– Василий Палыч, – сказал он, глядя в какие-то бумажки, которые тащил с собой. – Как вы и просили, по госорганизациям списки.

Увидев меня в кабинете, парень застыл на месте.

– Здрасте, – несмело сказал он.

– Добрый день, – ответил я добродушно.

– Рома, – нарушил возникшую в кабинете неловкую тишину Василий Петрович – Сходи-ка в кабинет к Петру Сергеевичу, возьми у него бланк договора.

С этими словами начальник вневедомственной охраны убрал со стола виски, поставил бутылку куда-то у ножек своего кресла.

– Угу, – кивнул Рома. – А списки?

– Списки потом.

Паренек еще раз кивнул и закрыл за собой дверь с той стороны.

– Ну че, – начал я. – Поговорим о ваших расценках?



***

Полдень следующего дня



Горелый жил в свежем частном доме, построенном из красного кирпича. По городским меркам дом был довольно велик. Косой, навскидку оценил его квадратов в триста. Это если брать оба этажа. Перед домом авторитет выстроил высокий и глухой кирпичный забор с колоннами. Над входом – тяжелой железной калиткой, выкрашенной красным, висел странный герб, из геометрических элементов белого кирпича на красном. Что он изображал, Косой так и не понял. То ли это была плоская стилизация памятника «рабочий и колхозница», то ли кривоватый двуглавый орел.

Косого провели в широкий двор, выложенной красно-желтой плиткой. Тут и там, вдоль забора, росли маленькие елочки. У проезда к внутреннему горожу, стоял недоделанный фонтан с фигурой, напоминающей дельфина-инвалида.

Кабинет самого авторитета расположился на втором этаже, в полукруглом эркере. Если убранство всего дома можно было охарактеризовать словосочетанием «цыганский шик», то кабинет принадлежал, скорее, поклоннику фильма крестный отец: стены, обшитые красным деревом, лакированная мебель из массива. Большой стеллаж, развернувшийся от пола до потолка, пестрил корешками многочисленных книг за спиной Горелого. Читал ли эти книги авторитет, или они были выстроены тут понтов ради, Косой не знал.

Ну здорова, Слава, – сказал Горелый, довольный тем, какое впечатление произвел кабинет на Косого, – располагайся, будь как дома. Че нить выпьешь? У меня тут Джек Дениелс есть. В последнее время тянет на что-нибудь этакое.

– Да не, спасибо, – отказался Косой. – Я люблю обсуждать дела на трезвую голову.

– Ну как знаешь.

Горелый достал откуда-то из-под стала, надо думать, из встроенного минибара, большую квадратную бутылку с черной этикеткой. Наполнил широкий коньячный стакан. Пригубил.

– Так че там, Косой, с тем лошком? Как его звали-то?

– Шелестов, – напомнил Косой.

– Во-во. Харя эта наглая. Сам не знаю, и чего я его под зад не пнул, когда он приперся прямо ко мне в офис? Будто бессмертный, прикинь?

– Шелестов очень настойчивый пацан.

– Говорю ж, – Горелый долил себе еще. – Наглая харя. Ну так че ты с ним сделал? Он же тебя кинуть хотел. Бизнес твой, а бабло мое. Если б я ему лапши не навешал, а денег дал, были бы у нас с тобой терки.

– Шелестов сидит у меня в подвале одном, – Косой пожал плечами. – Щас поголодает, поймет, что так косячить не надо.

– Да ну, – отмахнулся Горелый. – Рожа у него наглая, а глаза как у дебила. Хер он че поймет. Так че ты хотел-то? Мне Вова Меньшой говорил, хочешь на комбинат пролезть. Если да, то ты, братан, не по адресу.

– Я не хочу на комбинат. Решил бизнес развивать. Легальный. Охранную контору запустил. А им как раз охрана нужна.

– Это я знаю, – кивнул Горелый. – Ну а я тут каким боком?

– У мясуховских вопросы есть к Летову. Знаешь же Летова?

Горелый, который тянул по-американски свой вискарь, остановился на полглотка. Отставил стакан. Авторитет как-то помрачнел, глянул на Косого прищуренным глазом.

– Знаю. Тоже наглый. А я, как ты догадался, наглых не люблю.

– Его нанял комбинат. Есть у меня план, как сделать, чтоб Летова руководство оттуда само поперло. Только помощь твоя нужна, Николай Матвеич. Ты мне поможешь план этот реализовать, а я, через работу с комбинатом, уже тебя на него подтяну. Все окажутся в выигрыше.

– Мд-а-а-а, – протянул Горелый. – Ты у нас, значит, мастер планирования. Великий комбинатор типа.

Косой стойко выдержал укол. Услышав насмешливый тон авторитета, он не повел ни единой лицевой мышцей.

– Я даже думаю, – Продолжал Горелый, – что эти твои планы, видать, рабочие. Вон ты как лихо скинул Седого. Да только это меня и настораживает. Короче, нет мне резону с тобой связываться. Летова я и так грохну, да и на комбинате у меня скоро подвязки появятся.

Косой благоразумно не стал спрашивать про подвязки, хотя этот вопрос волновал его больше всего. Тем не менее он задал другой:

– Грохнешь Летова?

– Ну, – кивнул Горелый. – Мои видели его дружков. Те вокруг политеха сегодня весь день крутятся. Думаю, у них там какая-то сходка. Да только Летова там пока не замечали. Но у меня там ребята сидят, дежурят. Как только он там появится, хлопнут его, как муху. Взрывчаткой не получилось. Ну ниче. Ручками будет верней.

Косой моментально понял, что с Горелым ему каши не сварить. Уговаривать авторитета, который мнил, что является чуть не хозяином города, Косой считал ниже своего достоинства. Тем не менее, услышав слова об убийстве Летова, он быстро сложил в голове два и два, и тотчас же сообразил, как можно использовать порыв Горелого в своих целях.

– Значит, твой ответ – нет. Даже план не выслушаешь? – Спросил он, ни на что не надеясь. Больше ради приличия.

– Да не. Надо оно мне? – Горелый отпил виски.

– Ну что ж. В таком случае, разговаривать нам с тобой больше не о чем.

– Ну, как знаешь, – кривовато пожал плечами Горелый.

– Хотя есть еще один вопрос.

– Ну валяй, Слава.

– Что у тебя за каракули над калиткой?

Горелый хмыкнул.

– Че, не разобрал? Серп и молот это.

– Че-то совсем не похоже, – Косой позволил себе ухмыльнуться.

– Вот и я так сказал. Да только каменщик принялся мне втемяшивать, типа все там понятно. Когда его за городом стреляли, он тоже был не очень убедительным. Хотя просил Мирона его не хлопать.

Когда Косой вышел из шикарного дома мясуховского босса и сел в машину, тут же взял сотовый. По памяти набрал номер.

– Ало. Автомат? – Сказал он в трубку. – Че, как дела? Подзаработать не хочешь?

***



Этим вечером, я договорился с нынешним заведующим спортзалом политеха, занять зал на пару часов.

Степаныч собрал людей, хотевших работать в Обороне, и надо было провести с ними разговор, что-то вроде небольшого собеседования. Так как времени у нас было немного, собеседование планировалось коллективное.

Также, я вез им снаряжение. Женя договорился с одной своей знакомой из местного швейного кооператива, начальницей цеха, и та согласилась сделать для ребят специальные портупеи с петлями. Пояса, сшитые из дешевенького дерматина, выглядели, тем не менее, внушительно: широкие ремни, напоминающие те, что носят в кино американские копы.

На поясах были петли: одна для фонарика, другая для деревянной дубинки. Фонарики купил на рынке Фима по дешевке. Простые, они тем не менее, выполняли свою функцию. Да и выглядели внушительно: черные с длинными ручками.

С дубинками было хитрее. Их изготовили Степаныч с Фимой. Те самые швабры, что мы брали на центральном рынке Армавира, распилили, окрасили в черный цвет и приладили к каждой вертикальную ручку, на манер американских полицейских. Получилось внушительно, особенно издали. Такими дубинками, в принципе, можно огреть по голове, и не слабо. Однако в первую очередь они должны были придавать охранникам серьезности и значимости.

С формой пока что не замарачивались. Почти все из охраны были ветеранами Афгана, ну и мы договорились, что они придут в дембельской форме без знаков отличия и погон. Один из них, тот самый Василий, посетовал, что форма уже ему маловата, и он притопает в туристическом костюме «горка». Мы не возражали. Другие ограничивались защитными штанами и берцами. Условие у нас было одно: стиль, напоминающий военный. Приходить на работу одетым как браток, строго запрещалось.

Проблему с формой тоже надо было решать. Предполагалось сделать ее в едином армейском стиле, ну и разработать логотип.

Про последний мы с мужиками спорили еще чуть не с самого начала работы над Обороной. Я предлагал ограничиться стилизованным щитом. Можно было добавить еще меч, но не обязательно. Фима шутил о том, что на шеврон стоит нанести либо белоголового орла в бреющем полете, либо портрет панка Егора Летова, исполнителя песни «Моя Оборона».

У Степаныча было свое видение: щит с красной звездой. Могло бы получиться красиво, но этот вариант пришлось отмести. Естественно, не из идеологических побуждений, а исключительно из прагматических. Больно много сейчас людей, особенно бизнесменов и «новых русских», которые относились к Союзу совсем нехорошо. Отпугивать потенциальную клиентуру мы не хотели.

А вот Жене Корзуну, в общем-то, было совершенно все равно. Его мало интересовало, под каким символом будет работать контора.

К спортивному залу я приехал часов в восемь вечера. Сумерки уже опустились на город и загустели. По всей улице Кирова, где и стоял политех, зажгли фонари. Запущенный парк, разделявший Кирова на две разнонаправленные двухполосные дороги, выглядел мрачным, даже несмотря на тусклый свет дорожных ламп.

Машину я оставил на широкой освещенной парковке, у заброшенных цехов предприятия, былое назначение которого я как-то позабыл. Отсюда, по тротуару к политеху нужно было пройти метров сто пятьдесят.

Когда я миновал небольшой проулок, отделявший цех от соседнего здания, заметил в нем какого-то нищего. Худой как палка, мужичок, одетый в бесформенные грязные штаны, тельняшку и куртку, стоял, опершись о столб железного заборчика. Приложив голову к облокоченной руке, он страдал то ли от похмелья, то ли от ломки.

– Привет, мужик, – прозвучал его слабый голос. – У тебя курево есть?

– Не курю.

– А-а-а-а. Молодец. А мелочь какая-нибудь?

Я сгреб какие-то медяки в кармане, высыпал их в его протянутую ладонь.

– Благодарствую, – буркнул он хрипло.

Когда я прошел дальше, краем глаза заметил, что мужичок последовал за мной. Когда я обернулся, тот, шел едва в полутора шагах от меня. Руку он запустил под куртку, норовя, что-то вытащить. В глазах его блеснул страх, когда мой взгляд уперся в них.

На лице мужика отразилось отчаяние, и он вынул из куртки молоток, замахнулся на меня. Конечно, ударить я ему не позволил. Схватил за запястье, тут же врезал мужику под дых.

Мужик всхлипнул, захрипел и осел на колени. Молоток вывалился из его руки, звякнул об асфальт тротуара.

Пока он хватал ртом воздух, стараясь отдышаться, я увидел, как белая девятка, стоявшая на той стороне улицы, в стояночном кармане, ожила. Двигатель ее заурчал, габариты загорелись. В следующее мгновение вспыхнули лампы заднего хода. Она быстро скатилась назад, дала газу к нам, на обочину.

– Ах ты падла, – проговорил я и отпихнул мужика ногой. Опустился за молотком.

Из девятки вышли уже знакомые мне Пухлый, Мирон и Коряга. С ними были еще двое.

– Че, Михалыч, обижают? – С насмешкой крикнул Коряга.

Мужик, валяющийся на боку, торопливо закивал.

– Ну ниче. Щас мы его обидим, – холодно сказал Мирон, доставая из-за пазухи пистолет.

В голове промелькнула быстрая мысль: «Вальтер в машине».

Мирон наставил пистолет на меня, я на автомате взял и кинул в него молоток. Ну а потом дал со всех ног в темный переулок, где стрелкам было бы сложнее меня достать.

– Ай, мля! – Раздался крик боли, а вслед за ним топот многочисленных тяжелых ботинок.

Действовать нужно было быстрее, чем мое зрение привыкнет к темноте. Это значило бы, что погоня тоже адаптировалась к отсутствию света.

Я нырнул за первый попавшийся дом, и трое братков промчались вперед. Только последний, видать, что-то понял, заглянув в переулок. Этого я вырубил первым. Прописал ему правый прямой. Целился в челюсть, но в темноте попал, видать, в нос. Хрустнуло, мужик замычал, но не упал, схватившись за лицо. Вцепившись ему в одежду, я приложил его к стенке. Когда мужик осел, дал второй раз. Услышал, как железная труба зазвенела о низкую завалинку здания. Видать, выпала из рук громилы. Схватив ее, я бросился назад.

– Где он?!

– А! Вон!

Троица отбежала недалеко. Почти сразу, последний из них, самый большой, видать, Пухлый, потянул ко мне свои клещи. Я размахнулся, дал ему трубой и попал куда-то в плечо. Пухлый устоял, пригнув голову. Второй удар уже повалил его с ног. В следующего, который вскинул пистолет, угодила брошенная мной труба. Последний не решился нападать. Судя по комплекции, это был Коряга.

Пока я разматывал вооруженного, Коряга просто припустил в темноту переулка. Гнаться за ним я не стал.

Оставив нападавшего и Пухлого корчится на земле я торопливо пошел назад, к выходу из проулка. Когда вошел в пятно фонарного света, передо мной возник Мирон. Держась за окровавленную голову и пошатываясь, он наставил на меня ствол.

– Э! Мужики, вы че творите? – Вмешался какой-то незнакомец из появившейся в стояночном кармане машины.

– Пошел нах! – Отвлекся на него Мирон. – Не суй сюда свою сопатку!

Когда за моей спиной появились еще трое, возглавляемые Корягой, незнакомец сказал:

– Мужики, ну вчетвером на одного совсем не дело.

Находившийся в пяти шагах от меня Мирон, только оглянулся на него, но не ответил. Я же понимал, что добраться до вооруженного сейчас просто не успею. Он выстрелит быстрее, чем я сдвинусь с места. Пропустив мимо ушей слова влезшего к нам незнакомца, Мирон просто поднял ПМ, щелкнул курком.

– Стоять, суки! – раздался звук передергиваемого затвора. – Всех перестреляю!

Мы с Мироном почти одновременно посмотрели на незнакомца. Тот застыл у машины, направив на бандита ствол автомата Калашникова, не пойми откуда взявшегося в его руках.




Глава 6


Троица бандитов, к которой уже подступал очнувшийся четвертый, в ступоре застыла за моей спиной. Коряга даже попятился, видя вооруженного автоматом мужика. Бормоча себе под нос что-то матерное, он не решался прийти на помощь Мирону. Никто из его дружков не решался. Все знали, что единственная очередь, выпущенная из АК, скосит всех.

Мирон бросал взгляд то на меня, то на мужика с автоматом. Глаза его, сосредоточенные, как у хищника, будто бы ловили тот единственный шанс выкрутиться из заварушки. Я, напряженный как струна, ждал. Ждал, чтобы ответить на следующий шаг мясуховского.

Наконец, Мирон решился. Между моментом, когда незнакомец достал автомат и ходом Мирона, прошло буквально секунд тридцать. Все вокруг будто замедлилось. Звуки окружающей действительности потеряли любой смысл, затихли. Я слышал только стук своего сердца. Адреналин, немного отпустивший после драки, наполнил мое тело с новой силой.

Мирон, быстро, словно молния, перевел ствол своего ПМа на автоматчика. Мне казалось, что он выстрелит в следующее мгновение, однако, оба вооруженных мужика просто застыли друг напротив друга, и никто не решался первым нажать на спуск.

– Мужик, ты откуда тут нарисовался, мля? – Зло прохрипел Мирон.

– Мимо проезжал, – ответил автоматчик совершенно буднично.

– Не пи#ди. Кто тебя…

Договорить он не успел. Воспользовавшись секундой Миронового промедления, я подскочил к бандиту, схватился за пистолет. Прогремел выстрел. Пуля угодила в землю, выбила в асфальте неглубокую воронку. За ним хлопнуло снова, и еще. Пули одна за другой уходили в молоко. Последняя легла прямиком у ног мужика с автоматом.

Я напрягся, дернул руки ослабшего после молотка Мирона вниз. Бандит потерял равновесие и подался ко мне. Мне даже не пришлось сильно отводить голову, чтобы ударить. Лицо бандита само впечаталось в мой лоб, и Мирон почти сразу осел в глухом нокауте. Он опустился на колени, вооруженная рука осталась в моей крепкой хватке.

Коряга и остальные не теряли времени. Пока я разбирался с Мироном, они просто дали стрекача и, спустя несколько мгновений, исчезли в переулке. Бандиты забыли и про своего «товарища» и даже про машину, оставленную кряхтеть на парковке.

– П-прошу… Не убивай… – Прохрипел Мирон, пытавшийся прийти в себя, когда я принялся разжимать его пальцы, чтобы забрать оружие.

– Заткни хлебало, – сказал я, стоя над ним с его же пистолетом.

Я медленно перевел взгляд с бандита, на автоматчика.

– Слышь, мужик. Ты, видать, не занят. Помоги этого конвоировать.

Автоматчик ловко вынул рожок, передернул затвор и подобрал выброшенный автоматом патрон.

– Да не вопрос. Щас, только, пушку спрячу.

С этими словами он полез куда-то в машину, сунул укороченный автомат без приклада под пассажирское сидение своего авто.

Мирон же, наблюдая за ним, сидел у моих ног и благоразумно молчал. Ожидал своей участи.

– Ну вставай, пошли, – сказал я, кивая ему ПМом. – Поздравляю. Изговнял ты нам все собеседование.

Мужик, спрятав автомат, вышел на свет. Это был мужчина за тридцать. Высокий и худощавый, он носил короткую неухоженную бороду и зализанные к челке темные волосы. Одет был бедновато: джинсы, которые приходились явно ему не по размеру, а поверх тельняшки незнакомец надел простую матерчатую куртку. Вытянутое лицо его, хоть и с тонкими чертами, казалось суровым. Мужик явно был тертым калачом.

Только сейчас я обратил внимание на его машину. Это была старая красная и гниловатая копейка. Заднее правое ее крыло и часть двери были зашпаклеваны, некрасивым пятном белели на красном кузове машины.

– Как звать? – спросил я, поднимая на ноги Мирона.

– Егор я, – сказал мужик, хватаясь за вторую руку бандюгана. – А этот из чьих?

Мирон, поднимаясь на ноги, замотал головой, словно потерявшийся бычок. Через мгновение он согнулся, и бандита бурно вырвало. Мы с Егором отскачили чуть назад, чтобы на нас не попало. Кажется, молоток и мой удар не хило так встряхнули бандитские мозги. У Мирона был сотряс.

– Вот сука! – Крикнул Егор. – На ботинки попало. Мля… Дерьмище…

Егор принялся вытирать носок своих тяжелых ботинок о чистый асфальт.

– Мясуховский, – сказал я. – Из них этот блевун.

Егор переменился в лице, помрачнел. Глянул на Мирона, вытирающего рот о собственный воротник.

– И че ты с ним собрался делать? – Спросил Егор.

– Егор, – сказал я серьезно. – Спасибо тебе, конечно, за помощь, оказался ты тут очень кстати. Спасибо, что согласился этого дотащить до политеха. Но дальше уже мое дело, что мне с ним делать.

Егор кивнул.

– Справедливо. Ладно. Потащили.

Мы вели Мирона в полном молчании. Бандит выглядел так, будто смирился с любой своей судьбой. Он просто шел перед нами, руки за спину, иногда подхрамывал, сбивался с шага. Было ли дело в сотрясе, и бандит, не понимая, что происходит, до сих пор отходил, или же он и правда смирился с пленением, сказать было сложно.

– Ну все. Тут я сам, – проговорил я. – Он, вроде, небуйный. Справлюсь.

– Слыш, мужик, – начал вдруг Егор. – А тебя как звать?

– А что?

– Из братков?

– Нет, – покачал я головой.

– Странно, – Егор хмыкнул. – А на братка похож. Я думал, ты один из этих.

– Так чего вмешался-то? – Спросил я в ответ. – Ехал бы себе дальше. А так наскочил на толпу мясуховских.

– Я человек простой. Не люблю, когда толпой одного херачат, – сказал Егор буднично. Я, тут, в городе, как бы новенький. Совсем недавно приехал. Думаю, вот, куда приткнуться.

– Сам откуда? – сказал я, придерживая Мирону калитку, – Шагай давай!

– Врать не буду, – посерьезнел Егор. – С зоны откинулся месяц как. Приехал в город, к одному старому другу.

– Друг не помогает? – Спросил я.

Егор посмотрел почему-то на Мирона. Сказал:

– Друг щас немного занят. Но, думаю, скоро освободится. Давай я помогу его довести. Все равно не тороплюсь. Да и если он снова рыгать начнет, тебя с ног до головы выделает. Вдвоем сподручней.

– А сидел за что? – Спросил я.

– Превышение самообороны. Семь лет колонии дали. В конце восьмидесятых, когда я только-только начал на ноги вставать, через несколько лет после армии, вел девчонку домой. Прикопались какие-то гопники. Сам я из Рязани родом. Там уже тогда совсем неспокойно было. Налетели толпой, стали бить. Ну я, не будь дурак, схватил в руки, что первое попалось, а была это железная труба. На гаражах дело было. Ну и отделал их. Двое потом попали в больницу, от травм скончались. Они к боженьке, я в зону, – грустно улыбнулся Егор.

– Лады. Витя меня звать, – выслушав его рассказ, сказал я. Протянул руку.

Он пожал, и я жестом позвал его взять Мирона за руку и идти следом.

Мы зашли во внутренний двор политеха, миновав небольшую калитку, что заканчивала изгородь, протянувшуюся справа от основного здания. Там, через двор, добрались до дальнего корпуса, вошли в плохо освещенный коридор.

Когда через него попали в широкий спортивный зал, тут же приковали к себе внимание всех присутствующих. Мужики, больше десятка, не считая Фимы, Степаныча и Жени, рассевшись по лавкам тренажеров и другим, деревянным, что стояли у стен, уставились на нас.

Степаныч подбежал к нам первый. За ним Фима. Последним подковылял Женя. Остальные мужики стали недоуменно переглядываться.

– Что, мля, опять случилось? – Удивился Степаныч, глядя на носившего каменное выражение лица Мирона.

– Мясуховские, – сказал я. – Грохнуть хотели.

– А это кто? – Он кивнул на Егора.

– Егор, – ответил я. – Подсобил их отогнать. Этого вот взяли.

– С-с-сука… – Протянул Степаныч. – Ну а че с ним делать?

– Надо отвести этого в тренерскую, – сказал я. – Ну и нам с мясуховским перетереть. А потом и подумать, что с этой падлой делать.

Услышав мои слова, Мирон молча посмотрел на меня. Во взгляде его читалась смесь страха, какой-то безысходности и злости.

– Вот свалился, бандюк е#аный на нашу голову, – недовольно проворчал Женя.

– А че с людьми? – Спросил Степаныч.

– Надо сказать, что б чутка подождали. Минут десять, – проговорил я.

– Лады, устроим.

Пока мы с Егором вели Мирона в бывший кабинет тренера, Степаныч пошел к остальным, заговорил:

– Извиняйте, мужики. Непредвиденные обстоятельства, сами понимаете. Покурите минут десять, щас все начнется!

Мирона мы завели в небольшой кабинет, в котором когда-то сидел местный тренер. Уже несколько лет в политехе не проводилось уроков физкультуры, и кабинет напоминал больше темную подсобку, в которой хранили всякий хлам: не пригодившиеся маты, сломанные грифы от штанг, облезшие от резины диски, какие-то запчасти от тренажеров, лишнюю мебель.

Я зажег свет, и тусклая лампочка изгнала из этого места тьму. Прежде чем завести внутрь Мирона, я освободил единственный целый стул в помещении от картонной коробки с какими-то журналами учета, растаскал к стенкам валявшиеся на полу маты.

Бандита затащили внутрь, посадили на стул, и Фима связал ему руки за спиной каким-то пожелтевшим от времени, но все еще крепким шнуром, найденным тут же.

– Спасибо тебе, Егор, – сказал я, – больше тебя не держим.

– Слушай, Витя, – начал он. – А че у вас тут за сборище?

– У меня охранная фирма своя. Людей, вот, нанимаю.

Лицо Егора стало задумчивым, и он отвел глаза.

– Ну понятно че к тебе бандюки цепляются. Конкурент, типа.

– Я не бандит, – повторил я. – У меня все законно и честно. Никого не крышуем. Только охраняем по договору.

– Слушай… Да мне сейчас работа нужна…

– Тебя взять не могу, Егор. С судимостью в охранники нельзя.

– Понимаю, – он кивнул. – Я тут ненароком подслушал разговоры друзей твоих. Обсуждали ремонт в вашем помещении. Может, вам нужен штукатур?

– А ты штукатур? – Хмыкнул я. – Не помню я, чтобы штукатуры возили в машинах автоматы Калашникова.

– Времена такие, сам знаешь, – он пожал плечами. – В молодости я часто на стройках работал с дядькой. Он меня и научил штукатурному делу. А так я много, где бывал. Даже в Афгане успел пострелять в самом начале войны. А автомат… Как приехал в город, сразу наехала какая-то гопота. Ну я и купил себе ТТ у местных барыг. А потом глянул, да и автомат прихватил, на всякий случай. Да только остался без лэве почти. Вот ищу теперь, куда бы приткнуться.

– Ну ты подожди чуток, – сказал я. – С остальными. Щас с этим делом закончим, тогда уже с тобой.

Егор кивнул и пошел в спортзал. Скромно сел на лавку для жима лежа. Заговорил с кем-то из тех, кто пришел наниматься в Оборону.

Поникший Мирон сидел на своем месте. Он слабо водил плечами, словно бы стараясь поудобнее разместить за спиной связанные руки, которые наверняка уже затекли.

– Ну? – Спросил у меня Женя шепотом. – Че делать с ним будем? Грохнем?

Степаныч поджал губы, услышав Женины слова.

– Да черт его знает, – сказал Степаныч. – Мокруха – дело гадкое. Потом не ототрешься. Проблем будет куча. Вон, Фима до сих пор трясется, переживает, что к нему нагрянут менты.

– Сначала, – шепнул Степанычу я, – мы Мирона используем. А там уже посмотрим.

Степаныч нахмурил свои пушистые брови. Задумчиво посмотрел на Мирона.

– Ну и че ты, Витя, задумал?

– Мужики, – позвал я всех остальных.

Фима с Женей приблизились, мы стали в кольцо.

– Мясуховские от Обороны теперь не отстанут. Будут меня доканывать. Надо как-то Горелого отвадить, что б отстал.

– Как? – Спросил Женя.

– Пока не знаю. Но, может, чего-то с этого вытянем. Допросим, а там уж думать будем.

– Ну лады, – согласился Степаныч.

– Щас мы его для убедительности сначала припугнем, – начал я. – Это он только строит из себя крепкого орешка. А щас впечатлится – заговорит. Кому охота помирать за чужое бабло?

Все согласились, и тогда я начал уже громким голосом:

– Короче, ща будем решать, грохнуть его или мож, что другое придумаем.

– Что ж ты придумаешь, Летов? – Поднял голову Мирон. – Грохнете вы меня. Че ж я, по вашим харям не вижу?

– А это, Мироша, уже будет зависеть от того, че ты нам интересного расскажешь.

Мы подошли к Мирону, сели кто на чем: Фима подвинул маты, занимавшие стол, и опустился на освободившееся место; Степаныч присел на старый пузатый телевизор, стоящий у стенки; Женя, кряхтя, расположился прямо на стопке матов, вытянул заживающую ногу. Я остался стоять перед Мироном. Достал ПМ.

– А что тебе рассказать? – Понуро бросил бандит. – Что тебя Горелый хочет хлопнуть? Так это ты и сам должен был понять. А больше ничего я не знаю.

– Что знаешь о делах Горелого? О терках? Может он с кем закусился? Или еще чего?

– Да нет у него ни с кем терок, – чуть не сквозь зубы проговорил Мирон. – Так, мелочь одна. У нас все схвачено. Черемушенские разбиты. Кирпичный их с боков подъедает. Наш бизнес идет. Тишь да гладь.

– Ну, – я переложил ПМ из руки в руку и обратно. – Раз уж ты такой бесполезный, придется тебя вывозить. Ты грохнуть меня пытался, Мирон. Тут уже без вариантов.

– Все претензии к Горелому, – сказал он. – Я только исполнитель. Лично против тебя ниче не имею.

Говорил он ровным и будто бы спокойным голосом. Но видел я, как лицо Мирона побледнело. Запекшаяся кровь на его лбу проявилась ярче на фоне побелевшей кожи. Большой синяк на глаз и половину щеки, тоже поменял цвет с ярко-пунцового, на просто насыщенно-синий. Мирон боялся. Страх дрожал также и в его глазах.

– А если скажу, тогда что? – Помолчав, спросил он.

– Смотря, что скажешь.

Бандит отвел взгляд.

– Единственное, что можно придумать, это про стрелку у Горелого с Армянами послезавтра. Братва в одном кабаке побила двух армяней, торгашей каких-то. Но те сами нарвались, мурые больно были. Базарили много. Но крышует их Маленький Чоба. Какие-то его кенты. Будут разборки, кто прав, кто виноват. Правда, это так, ничего серьезного. Не за бизнес базар будет. Разойдутся по мирному.

– Так, ладно, – сказал я. – Фима, на тебе ствол. Посторожи этого. Мужики, отойдем.

Мы со Степанычем и Женей вышли из кабинетика.

– Ну и че? – Спросил Степаныч.

– Есть вариант попробовать натравить армяней с Мясуховскими друг на друга, – сказал я.

Женя со Степанычем переглянулись.

– И как же? – Женя посмотрел на меня с сомнением.

– Рискованно, – признался я. – Но, если все получится, мясуховские могут отстать. По крайней мере, на время. Скажи, Степаныч, плетка твоя где?

– Зарыл, – нехотя признался старик, помолчав.

Я знал, что с винтовкой СВД, которую он когда-то купил для одного тяжелого дела, у Степаныча связаны были очень дурные воспоминания.

К тому времени, как Степаныч ушел из милиции по выслуге, дочка его, Маринка, совсем подросла. Ее отправили учиться в Краснодар, в один из местных институтов. Какой именно, я не помнил.

Маринка была девкой о-го-го. Пацанка, в детстве наравне с мальчишками во дворе дралась. Ну и когда превратилась в красавицу, характер у девчонки остался бойкий. Отцовский, что называется.

Степаныч настоял перед женой, что Маринку можно отпустить одну в другой город. Страна тогда уже менялись, но люди этих изменений как-то не замечали. Никому и в голову не пришло, что может приключиться что-то плохое.

Через полгода после поступления, девочка пропала. Тело нашли в Краснодарском водохранилище через неделю, со следами насильственной смерти. В тот год семья Степаныча развалилась. Жена ушла, а сам он с головой ударился в работу, да и запил в добавок. Еле выкрутился из запоя. Ублюдков, сделавших это с Маринкой, так и не нашли.

В конце восьмидесятых Степаныч уехал в Краснодар на три недели. Говорил, по важным делам. Я никогда не спрашивал у него подробностей всей этой поездки, но знал, что с собой он увез купленную из-под полы, у знакомых, СВД.

– А почему ты спрашиваешь, Витя? – Угрюмо проговорил Степаныч.

– Дело намечается правда очень рисковое. Нужен хороший стрелок и подходящий ствол. Я не буду просить тебя достать винтовку. Если не захочешь, то не надо. Придумаем что-то другое.

Степаныч задумался. Взгляд его на пару мгновений остекленел, будто старик на миг заглянул в свои страшные воспоминания.

– Хорошо, – решился он. – Я ее откопаю, но только с одним условием.

Помолчав немного, я кивнул.




Глава 7


– Стрелять не стану. Прости, Витя. Не могу я.

– Понимаю. Ничего. Спасибо, Степаныч.

Ничего не ответив, старик отошел. Направился к мужикам, заговорил о чем-то с Егором.

– Что ты задумал, Витя? – Спросил Женя. – Убить Горелого? Или еще кого?

Я отрицательно покачал головой.

– Нет. Нужно сделать так, чтобы на нас никто и не подумал. По-умному, короче. Попробуем натравить братков друг на друга. Но это будет непросто. А еще опасно.

– Но, если получится, они будут некоторое время грызть друг друга, и Горелому станет не до нас, – докончил Женя. – Но если налажаем…

– Лажать нельзя, – перебил его я.

Согласившись, он кивнул.

– А с мясуховским что?

– Мясуховского в подвал. Отвезем его пока к Степанычу на дачу. Пускай там посидит. А дальше посмотрим.

На этом мы и сошлись.

На все время нашего «собеседования», мясуховский бандит сидел в кабинете, под Фоминым надзором.

В конце концов, из пятнадцати пришедших, наняли мы двенадцать человек. Троих пришлось отсеять. То были ветераны Афгана и при беседе с ними, я заметил отклонения в психике. Пусть, я, конечно, и неспециалист в этом деле, но подобные вещи увидел не только я. Брать этих бедных людей было слишком опасно как для нас, так и для них самих. Тогда, посоветовавшись со Степанычем, я принял решение отказать этим троим.

Народу набралось на две смены. Время терпело, и я подумал, что набрать третью мы еще успеем, пока эти две будут отрабатывать.

Вместе со Степанычем мы вернулись ко мне в машину, принесли и выдали принятым на работу мужикам снаряжение. Договорились, что люди заступят на объект сейчас, а оформлением документов мы займемся параллельно. Начальник разрушительной системы Сидоренко и бригадир Алекса Худяков из Москвы были нам в этом подмогой. Ну а зарплата, естественно, будет выплачиваться в срок.

Когда все закончилось, мы вывезли связанного Мирона за город, посадили в погребе Степанычевой дачи, так сказать, до выяснения. На даче уже много лет никто не жил, и Степаныч, как ушла жена, немного запустил деревянный загородный дом. Тем не менее Мирона там можно было подержать, как минимум до того момента, пока мы не разберемся с Мясуховскими.

К слову, Егора мы тоже решили взять на работу коллективным голосованием. Мужик, хоть и был едва знакомым, сойдет за рабочего. Кроме того, он помог мне.

На следующий день я поехал в Кубанку, за кирпичом. За собой повел Камаз, который мы наняли, чтобы перевезти стройматериалы. На перегородки облицовочный кирпич был нам не нужен, и потому нам кучей навалили простого прямо в кузов, добавив лишние полсотни на случай, если поколется.

Разгружали мы кирпич вручную, плюсом наняв двух каких-то местных колдырей, за скромную плату.

После, мы со Степанычем вернулись к нему в квартиру, отмылись от кирпичной пыли и переоделись. Хоть мы и устали, но пока не стемнело, нам нужно было выполнить еще одно важное дело.

Когда мы пришли к машине, Степаныч открыл заднюю пассажирскую дверь пассата, вложил в салон лопату и холщовый мешок с ЗИПом, чистящими принадлежностями и патронами для СВД. Взял он с собой еще и картонную коробочку. Когда я спросил, что в ней, Степаныч бережно открыл коробку, продемонстрировал мне оптический прицел от винтовки, аккуратно уложенный внутри.

– Оптику консервировать нельзя, – пояснил он. – Испортится.

Мы выехали за город, погнали в сторону станицы Красная и дальше, за нее, к Бесскорбненскому сельскому поселению.

– Далеко ты ее отбарабанил, – сказал я, глядя, как дорога бежит под днище машины.

– Угу, – хмуро ответил он.

Степаныч весь день был угрюмым и ворчливым. Огрызался со всеми, особенно с Фимой. Видно было, что совсем ему не нравится вновь обращаться к одному из своих печальнейших воспоминаний в жизни, которое олицетворяла та самая винтовка.

Тем не менее я чувствовал большую благодарность к Степанычу. Не каждый решится откопать свое былое горе, чтобы помочь другу.

– Вот там, видишь? Пилорама старая? – Спросил Степаныч.

– Ну.

– Вот тут давай налево и вниз. Дальше покажу, куда ехать.

Я выключил передачу и сбросил скорость. Перестроился на лысую от разметки полосу торможения. Когда повернул, мы похрустели по гравийке, вдоль старой пилорамы.

Небольшое деревянное строение с навесом, окружал полуразобранный забор из старого серого шифера и рабицы. Двор пилорамы, замусоренный перегнившей древесиной, позапрошлогодними дровами и опилками, порос кое-где новой зеленой травкой.

Дальше погнали до самого хутора Нижнего – маленького населенного пункта на пару сотен семей. Однако, добравшись до разрушенных колхозных амбаров, повернули не направо, к хутору, а налево, к рыбным озерам, принадлежавшим когда-то колхозу.

Озера мы проехали высокой дорогой. Сами водоемы распростерлись внизу двумя гладкими зеркальными блюдцами. К ним отсюда вела пологая грунтовка, однако мы проехали и ее.

– Вон там, видишь? Дикая рощица, – сказал Степаныч.

– Ну.

– Остановись где-нибудь поближе. Дальше пешком.

Я свернул с забытой грунтовки, остановил пассат по треть колеса в зеленевших луговых травах. Покидая машину, мы взяли лопату, Степаныч забрал свой холщовый мешок и коробочку с прицелом.

– Надо сразу пристрелять снайперку, – с какой-то горечью в голосе сказал он. – Ты ведь не пробовал из плетки стрелять?

– Нет, – признался я.

– Тогда я сам, – грустно сказал Степаныч. – Сам попробую.

– Спасибо, Степаныч, – положил я ему руку на плечо.

– Надеюсь, твоя затея того стоит, – сказал он, глянув на меня блестящими глазами. – Ты, кстати, стрелка нашел? Кто возьмет в руки винтовку?

– Я возьму, – сказал я.

Степаныч потемнел лицом.

– Ты ведь никогда не стрелял. А СВДха – это тебе ни пистолетик. Бандура такая, что запаришься таскать. Да и для стрельбы навык специальный нужен. А патронов у меня всего ничего. Часть уйдет на настройку прицела. Останется, дай бог, штук семь.

– Отлично, – я улыбнулся. – Нам, для мясуховских, понадобится только один выстрел. Если, конечно, сделать его правильно. А так, выходит, что на тренировку останется целых шесть патронов.

– Я бы на твоем месте не стал стрелять, – проворчал Степаныч.

– А кто еще? – Посерьезнел я. – Мой план и правда – большой риск. Если провалюсь, придется быстро уходить, чтоб не поймали. А поймают – убьют на месте. Никем из вас я так рисковать не могу. Мой план, мне его и выполнять. Нет, Степаныч, даже не пробуй меня отговаривать. Я решил.

Степаныч помолчал полминуты, потом с кислой улыбкой выдал:

– Застрелят – домой не приходи.

– Договорились, – также криво улыбнулся я.

Продравшись сквозь плотно сплетенные заросли терна и боярышника, мы попали на порядевшую опушку, что развернулась с другой стороны рощицы. Дальше протянулись не тронутая человеком степь. Бугристая, поросшая зеленой травой и редкими низкорослыми кустарниками, она уходила к дальним лесистым холмам.

На синем небе, развернувшемся над степью, бежали редкие облака. Горизонт венчали горы, видневшиеся сквозь сегодняшний прозрачный воздух: ледяная вершина Эльбруса, стояла вдали величественной белой короной.

– Красиво тут, – сказал Степаныч, и в голосе его на мгновение прозвучали нотки какого-то облегчения. – Будто бы и не бывает в этих местах никаких проблем.

– Будто бы, – согласился я.

– Слышь, Вить, а давай как-нибудь выберемся на рыбалку, а? Вон на те озера. Не знаю, че там в них водится, мож карась с ладошку, и то хорошо. Но хочется мне просто отдохнуть от суеты. Подышать природой.

– Обязательно выберемся.

Старик едва заметно улыбнулся. Потом обернулся к горизонту.

– Вон, видишь? Сухое дерево стоит. Вон там.

– Ну.

Я сложил руки козырьком, прикрывая глаза от солнца. Кривое дерево и правда стояло в степи, совершенно сухое и немного зловещее, словно остов какого-то мертвого лесного чудища. Белошеяя цапля, сидевшая на нем, вскидывала голову, щелкая клювом.

– Нам туда.

Когда мы приблизились к дереву, гордая птица спорхнула. Растянув свое длинное тело, плавно улетела на широких крыльях.

– Далеко же ты забрался, чтобы от нее избавиться, – повторил я.

– Ну, – Степаныч стал к дереву спиной. – Если б мог, забрался бы еще дальше.

Он посмотрел в какую-то только одному ему известную точку над рощей, сделал три широких шага.

– Должна быть здесь.

Я принялся копать. Прорыть пришлось метра полтора. Мы со Степанычем даже стали сомневаться, что он правильно определил место захоронения винтовки, однако, стук по дереву развеял наши сомнения.

Через пятнадцать минут, мы, грязные от влажной степной почвы, вытягивали из ямы самодельный, сбитый из дерева ящик. Обернутый вощеной тканью, он был увесистым и большим, словно гроб.

Мы освободили ящик от тряпья, вскрыли прибитую гвоздями крышку штыком лопаты.

Откинув потемневшее дерево крышки, я обнаружил внутри аккуратно уложенную консервационную бумагу.

– Должна быть рабочей, – Степаныч опустился на корты у гробика. – Я хорошо постарался, когда ее консервировал.

– А че не избавился? – Спросил я. – Мог же просто разобрать и раскидать по частям в озера и речки.

Степаныч, проворно орудовавший руками в ящике, остановился, замер, потом поднял на меня взгляд.

– Не знаю, Витя, – вздохнул он. – Я так и хотел, но почему-то не решился.

Я тоже вздохнул, вслед за Степанычем.

– Не дело это, Степаныч. Да, такая трагедия случилась. Ты уже давно отомстил за дочку. Но что ж ты никак не отпустишь все это? Эта ж плетка, она как якорь у тебя на душе.

– Да умом-то я понимаю… Но тогда не смог я от нее избавиться. Просто не смог и все.

Он растерянно рассмеялся.

– Винтовка эта, как строптивая баба, которую любишь, но крови она тебе пьет литрами. И с ней не можешь, и без нее никак. Зарыл, будто бы забыл на время. А вот опять она.

– Так надо. Надо для дела.

– Да знаю-знаю, – отмахнулся он. – Слушай, Витя. А можно я тебя попрошу кое о чем?

– Конечно.

– Как закончишь с этой дрянью – выкинь ее куда-нибудь. Избавься от пушки. Я сам не могу.

– Хорошо, – Кивнул я с улыбкой. – Все сделаю в лучшем виде.

Степаныч еще немного покопался в консервированной бумаге, извлек большой сверток такой же бумаги с винтовкой внутри.

Мы перевернули ящик, очистили от земли и застелили бумагой. После, Степаныч распаковал СВД и принялся ее чистить: разобрал оружие, убрал остатки консервационной смазки и бумаги, защищавшей узлы внутри оружия. Стал вычищать ствол шомполом.

Собирая винтовку обратно, он тщательно смазал оружие новым маслом, убрал излишки ветошью. Наконец, когда все было готово, Степаныч взял винтовку стволом вверх, упер массивный приклад в бедро, несколько раз передернул затвор, в холостую щелкнул спуск.

– Ну че? – Спросил он с кислой миной. – Попробуем?

Я извлек из Степанычева мешка с десяток патронов, высыпал на наш кустарный столик.

– Армейские? – Спросил я, осматривая их.

– Не. Самопал. Купил двадцать штук вместе с СВД. Но, вроде, ничего. Не подводили, – как-то горько сказал он.

Чтобы пристрелять винтовку, мы набили ее гробик землей, утрамбовали и поставили вертикально у кривого дерева. Степаныч нацарапал на сырой древесине подобие мишени. Потом мы отошли метров на пятьсот от места. Ушли в степь.

– Ветрено, – заметил я. Перестрелять сможешь?

– Более-менее. Не идеально, но пойдет.

Вместе со Степанычем мы залегли за сухим стволом поваленного деревца. Степаныч зарядил в магазин единственный патрон. Прицелился в прилаженную оптику.

С минуту лежал он, кряхтя, словно бы не решаясь стрелять.

– Сука, язви ее, – бурчал он себе под нос. – Падла какая… На мою голову…

Матюкаясь самому себе, он, наконец, решился, задержал дыхание, нажал спуск.

Хлесткий звук выстрела прозвучал так громко, что у меня заложило уши. Эхо, казалось, докатилось до скрывшегося из вида Эльбруса.

– Мля… Мимо… – Выдал Степаныч, ковыряя в ухе. – Пуля сильно правее ушла.

– Большая точность в этом деле нам не понадобится. Только примерная, – сказал я.

Он покивал, подвел прицел. Я помог ему зарядить новый патрон. Второй раз пуля отколола сухую ветку дерева. Та разлетелась на щепки, но мишень осталась целой.

– Сука… Мля… – Сказал Степаныч и добавил еще мерзким матом. – Как в оптику гляну, перед глазами сразу картинка: черепушка одного из тех мудаков раскрывается, как шкатулка. А потом… Потом дочкино лицо…

Травма старика, видимо, оказалась гораздо глубже, чем я думал.

– Подвел? – Спросил я.

– Да вроде… Проверить надо. Я сейчас.

– Нет. Давай я сам, – посмотрел я не Степаныча.

– Патронов у нас немного, – сказал он.




Конец ознакомительного фрагмента.


Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70773976?lfrom=390579938) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.