Главная страница | Русское фэнтези | Хроники Вечной Многогранности. Книга порядка

Хроники Вечной Многогранности. Книга порядка
Эльма Троу
Добро пожаловать в мир Многогранности, созданный Дором Троу. В основе мира хаос, горячие чувства, страсти и безумие. Королевство Севера – маленький островок порядка, утопающий в запретах и контроле под гнетом Упавшей Звезды.Нора – северный цветок смерти. Всю жизнь она служит своей королеве и в ее голове есть место лишь четкой информации – куда положить тело, как убить, что сказать и как похоронить. Ей не позволительны эмоции и чувства, а за любую оплошность последует жестокое наказание. Сможет ли она вырваться из оков порядка и обрести равновесие?

Эльма Троу
Хроники Вечной Многогранности. Книга порядка

Плейлист книги Порядка



Valravn – Sjоn
Marmozets – Insomnia
Danheim – Kala
Wardruna – Isa
Danheim – Skaldhakker
Tessa Violet – Bad Ideas
Valravn – Krummi
The Weeknd – The Hills
Within Temptation, Annisokay – Shed My Skin
Wardruna – Runaljod
Tessa Violet – YES MOM
Within Temptation – Say My Name

Пролог. Легенда о сотворении



Дор появился во тьме над бескрайней гладью воды. Его тело источало слабый свет. Крепко обнимая себя руками, Дор размышлял, и его тяжёлые думы были об отце, который создал предыдущую версию этого мира и погубил ее своим стремлением к идеалу. Желание отца сделать порядок основой всего разрушило его изнутри. Теперь Дору предстояло занять место отца и создать новый мир, который сможет выжить.
Много лет он думал и мучился в черном пространстве, нависая над водой и ощущая утрату. Чувства переполняли его, а боль внутри росла и подступала к горлу горьким комком. Раз за разом он прокручивал свою жизнь в прошлом мире, вспоминая, как ему приходилось жить по правилам и как сильно ему хотелось вырваться на свободу.
Вся боль, которую он испытывал, походила на прогулку по битому стеклу. И это самое стекло, раскрошенное на мелкие кусочки явилось в мире над его головой в виде миллиардов звезд, сияющих во тьме. Дор видел, как умирал его отец. Тот безустанно ходил по своим чертогам, бормоча, что все недостаточно идеально. Дор знал, что, несмотря на внешнее спокойствие отца, в его душе бушевали штормы и ураганы. Именно это разорвало его изнутри. И тогда Дор понял, что равновесие наступает, когда внутренний и внешний мир соприкасаются друг с другом, гармонируют и являют собой единое целое.
Тогда юный творец распрямился и, опустившись на водную гладь, помчался вперед, сквозь пустоту. Первыми, широко раскинув руки и двигаясь вслед за своими чувствами, он возвел небеса, которые тут же затянулись тучами и разрыдались ливнем. Молнии перечеркивали небосвод, а вода под ногами бога вздымалась и трепетала при каждом ударе грома. Тогда, развивая свой танец хаоса, Дор поднял из пустоты скалы. Вся вода пустого пространства разделилась на две части: на Вечно Тихий океан и Вечно Бушующий.
Дор бежал вперед через весь мир. Вслед за ним, в тщетной попытке догнать бога, стелилась земля и, повинуясь движениям его рук, из-под нее вырывались гигантские деревья, кора которых была пронизана сияющими прожилками. Магический танец Дора создавал невероятные места: парящие водопады, безумные говорящие скалы. В этом мире не было места порядку и обычной логике.
На севере он возвел огромные снежные пики и густые леса. Танцуя на горных вершинах, он притянул ближе одну из звезд, назвав ее Светилом Дневным. Запад стал пристанищем тьмы. Там, в лесу из гигантских секвой, обитали твари, которые одним своим видом могли напугать до смерти. Западный лес тянулся вплоть до самого берега Бушующего океана, обрамленного острыми скалами и бухтами, похожими на жуткие пасти монстров. На юге Дор создал блаженный рай на обласканных теплым ветром и, парящих над Тихим Океаном скалах. На стыке двух безумных вод, ближе к востоку он породил протяженную пустыню.
Свои чертоги Дор возвел последними – в самом центре этого хаотичного мира. Из недр замка вырвалась лавовая река. Она протекла вдоль границ запада и, добравшись до отвесных скал, низверглась в Бушующий океан, который с тех пор напитывается ее силой, жадно глотая горящую магму.
Увидев, каким многогранным получился мир, в помощники Дор создал себе троих правителей, которые должны были следить за своими королевствами, которые были названы частями света, в которых они находились: Югом, Западом и Востоком. Все три помощника были сотканы из первозданных стихий.
Король Запада Ниприй Троу – из магмы лавовой реки, ярости Дора и желания творить магию. Следом за своим королем из лавы и морской пучины, поглотившей энергию магического огня, вышли темные сущности. Позже они стали называть себя морфами или темными.
Королева Юга Гария Драулинг – из земли и семени ивы, насыщенной солнечным светом и водой, а также она, впитав воспоминания о его светлой и прекрасной матери, стала воплощением любви Дора ко всему, что растет и дышит. Существ, которые вышли за ней следом из корней деревьев Дор прозвал «нарьями». Они были наделены даром создавать плодородные земли своей поступью, а дыхание их обладало способностью поднимать из-под земли плодовые деревья и золотые колосья пшеницы.
Король Востока Уриил Таро был сотворен из сухих песков и ветра, который гонит их по холодным просторам Восточных пустынь. Существ, родившихся вслед за своим королем из холодных и безжизненных песков, Дор прозвал «антарами». То были существа, покрытые чешуей. Они получили способность скрываться в песках и двигаться невероятно быстро.
Рождались и умирали звезды на небесах. Сменялись поколения людей, которых Дор создал из собственных волос и зеркально чистой воды из горного ручья. Они были сильными, как горная река, скрытными, как тропы в скалах, и искусными, как сам творец.
Время шло; Дор все еще не знал, что ему делать с Северным Королевством, но, однажды, когда он трудился в своих чертогах, создавая души и размышляя о мире, небо перечеркнул след падающей звезды. Она стремительно мчалась в сторону Севера, и Дор, очарованный ее красотой, помчался следом за ней.
Он все еще скорбел по отцу и утраченному миру. И когда нашел осколки упавшего небесного тела на пике Северных гор, они напомнили юному творцу о красоте прошлой версии мира и о стремлении отца сделать его идеальным. Из этих осколков Дор сотворил последнюю правительницу, прекрасную Лиру Тендер.


Долгое время она была его опорой и поддержкой, но суть королевы Севера противилась идеям Дора, и она мечтала навести порядок в мире своего Создателя. В тайне от него она сотворила существ такими, какими по ее представлению должны быть существа: идеальные, покорные, прекрасные внешне, без единого изъяна. Она связала их души со звездами на небесах, назвав свое творение лунарами. Однако, хаос мира извратил их и, когда приходило время умереть их звездам в космосе, лунары обращались в червоточин. Став червоточиной, лунар не мог даже дотронуться до своих собратьев. Его магия становилась настолько темной, что одно лишь касание было способно обратить лунара в пепел.
За это Дор забрал часть силы Упавшей Звезды – Искру – и заточил прекрасную правительницу в замке на Севере. Однако там она продолжала править, постепенно превращая Север в островок порядка среди безумного и хаотичного мира.



Глава первая. О том, кто жил в неведении




Корн сидел за столом и коротал время, перечитывая одну из своих любимых книг. Он лениво переворачивал страницы, смачивая кончики пальцев во влажной губке. Иногда он поглядывал на брата, который расположился на полу возле камина и поправлял кочергой уже сильно обуглившиеся дрова. За окном было темно, снаружи виднелся только свет костров, отпугивающих лесных чудовищ.
– Корн, ты все читаешь, – прозвучал голос брата в тишине, нарушаемой жутким и заунывным пением каких-то птиц, доносившимся с улицы. – Поздно уже, может пора спать?
– Эгилл, мне нужно еще немного времени.
– Ты сожжешь все свечи своим ночным бдением, а их знаешь ли не так просто достать.
– Угу, – промычал Корн, даже не отрываясь от текста.
Эгилл как-то неестественно быстро поднялся и подошел к брату.
– Что хоть ты такое читаешь?
Корн вздохнул и отвлекся на догорающую свечу. Он осторожно поправил ее, убрав лишний воск.
– Сколько можно одно и то же мусолить в голове? – спросил Эгилл, в очередной раз увидев книгу в руках брата.
Корн поднял глаза.
– Я же говорил тебе, Корн, мы к магии не способны и незачем себе голову забивать этой чепухой.
– Чего ты такой нервный последнее время, а? Ты себя чувствуешь не важно?
Корну казалось, что брат этим последнюю неделю был слишком дерганным. Он то и дело пялился в окно, прислушивался и выходил на воздух подышать.
– У меня все отлично. Птицы себя плохо ведут, вот я и распереживался, – ответил Эгилл и снова уставился в окно, иногда нервно постукивая ногтем по столу.
– Знаешь, а было бы неплохо, если бы мы были способны творить магию. Представляешь, нам бы не пришлось так бояться за свои жизни и с таким трудом бороться за существование, – Корн изобразил руками знак, который был нарисован чернилами на картинке в книге.
– Не нужно этого делать, Корн! – Эгилл разорвал знак. – Ложился бы ты спать, мне так будет спокойнее.
За окном вновь повторилось заунывное пение птиц, но по ощущениям, оно было куда ближе, чем прежде.
– Пожалуй, обойду вокруг дома. Так, на всякий случай, – Корн проследил взглядом, как Эгилл быстрым шагом прошел через комнату и нырнул в проем коридора.
Он снял арбалет и у порога зарядил его.
– Может мне пойти с тобой?
– Нет! Не стоит, Корн. Я сам, – отмахнулся Эгилл и, отворив скрипучую дверь, выскочил наружу.
Корн еще некоторое время смотрел, как Эгилл мнется на террасе.
«Нет, так не пойдет». – подумал он про себя. – «В таком состоянии нельзя в одиночку бродить по ночам».
Корн спешно натянул на себя старую куртку и нацепил ремень, на котором был закреплен меч в кожаных ножнах. Он вышел на террасу. Воздух был пропитан влагой и запахом старого мха. Вдохнув полной грудью, Корн закатил глаза от наслаждения. Он окинул взглядом окно, за которым виднелся стол с книгой и глубоко вздохнул.
Луна ярко освещала лохматые ветви хвойных деревьев. Лес жил своей жизнью: он был полон разнообразных звуков и у Корна всегда было чувство, будто лес разговаривает с ним, пытаясь поведать ему свои тайны. Дул прохладный западный ветерок. Вздрогнув от его прикосновений, Корн поспешно накинул капюшон и спустился с террасы на землю, утонув в сухой осенней траве по щиколотку. Он оглянулся по сторонам, пытаясь понять по следам, куда ушел Эгилл. Трава так сильно была затоптана ими днем, что Корн не смог в полутьме отличить старых следов от новых.
Их дом и огород стояли на небольшой лесной поляне. Вокруг полыхал целый ряд костров, которые служили для отпугивания чудовищ. Запах горящей смолы не только предостерегал их чуткое обоняние от опасности сгореть, но и прятал запахи жителей дома. Корн прошел первый костер. Горящая кучка дров была явно больше, чем во втором костре.
«Видимо сюда он уже подбросил поленьев.» – подумал Корн и решил идти дальше вдоль дома.
Внезапно где-то протяжно запела ночная птица. Ее голос слышался очень отчетливо, он непрерывно множился из-за эха, нагнетая ощущение тревоги. Затем, как по команде, песню подхватили другие, которые, как показалось Корну, находились много ближе. Такое ощущение, будто этой ночью вокруг дома собралась целая стая.
Корн осторожно выглянул из-за угла дома. Эгилл стоял к нему спиной и лицом к лесу. Корн хотел было окликнуть его и подойти, как вдруг брат приподнялся в своей манере на мыски и издал точно такой же пронзительный птичий крик.
По спине пробежал холодок. Корн отпрянул к стене и зажал рот рукой. Он пытался собраться с мыслями, но в голову лезли ужасные догадки.
«Может он просто… Нет, это слишком на него не похоже». – думал Корн, все крепче сжимая рукоять меча. – «Что он делает, он ведь привлечет внимание тварей. Ночью здесь даже говорить опасно».
Корн снова немного высунулся, чтобы посмотреть, что делает брат.
Эгилл обеспокоенно поднял голову и, озираясь по сторонам, тут же издал абсолютно такой же звук, затем немного повернул голову в сторону окна, у которого не так давно Корн читал книгу. Лицо брата показалось из-за ткани капюшона. Сердце Корна забилось в бешеном ритме, виски запульсировали от того что он увидел.
Глаза Эгилла мерцали ярким фиолетовым светом в темноте.
«С ним явно что-то не так…Опасно… Нужно уводить девочек». – эта мысль тут же пронзила Корна, словно стрела.
Стараясь не шуметь, он тихо сделал шаг назад, но одна несчастная ветка предательски хрустнула под ногой. Эгилл, следуя рефлексам, тут же направил на него арбалет.
– Ты хочешь, чтобы я пристрелил тебя ненароком? – спросил угрюмо Эгилл, снимая его с прицела, когда Корн вышел из своего укрытия.
«Не подавать виду». – думал он, иногда посматривая на глаза брата.
Они были такими же, как и всегда: темно-синими с быстро мечущимся взглядом.
– Что-то не так? – спросил Эгилл, заметив интерес Корна.
– Нет-нет. Я просто подумал, что тебе не помешает помощь.
Эгилл в ответ лишь как-то странно хмыкнул, скривив губы.
– Что-то птицы сегодня ведут себя неестественно, что думаешь? Возможно, стадо тварей пасется где-то неподалеку. К тому же девочки сегодня наконец спят спокойно. Хоть бы их не напугали эти вопли.
Эгилл нервно сглотнул и поднял голову. Внезапно птицы закричали совсем рядом.
– Шел бы ты в дом, Корн. – выпалил Эгилл с раздражением.
Тут у Корна закончилось терпение. Ему надоело поведение брата в последнее время. Накипело так, что он был готов высказать ему все еще за ужином, но сдержался, чтобы не ругаться при сестрах, у них и так тяжелое время.
– Знаешь что, Эгилл! Ты весь вечер меня посылаешь, да и не только вечер, всю неделю! Что с тобой творится такое, а? Откуда в тебе взялось столько злости, скажи мне! Нет, дружище, быть может я как-то тебя обидел? Ты может уже поговоришь со мной?
– Корн, заткнись! Ты ведешь себя не разумно! Не время и не место обсуждать такие вещи.
Корна будто к стенке пригвоздили булавкой. На секунду он даже засомневался, что перед ним стоит его брат. Эгилл никогда позволял себе затыкать ему рот.
Внезапно из лесу возникли четыре фигуры в темных плащах. Они выплыли из темноты, словно призраки. Их глаза горели ярко-фиолетовым светом, выражая явно недобрые намерения, а полы плащей, сливаясь с темнотой леса, расходились от их силуэтов черной дымкой. Некоторые фигуры были верхом на жутких и уродливых тварях, отдаленно похожих на лошадей, с острыми, как иглы, зубами, которые торчали из искаженной пасти.
Корн немного попятился назад, выставив меч перед собой в готовности сражаться. Но это не было его основной целью, нужно было отвлечь их на себя.
«Девочки услышат звуки борьбы и точно успеют спрятаться». – подумал Корн.
Его брат все так же стоял на месте, ничего не предпринимая.
– Эгилл, уходим! Быстро!
– Зачем уходить, когда наконец столько друзей собрались вместе?
С этими словами Эгилл повернулся, и глаза его злобно загорелись фиолетовыми огнями. Его сухие и обветрившиеся губы расплылись в оскале. Эгилл направил на брата арбалет и тут же выстрелил, однако Корн среагировал быстро и сумел увернуться. В этот момент ему казалось, будто брат от него далеко, но спустя одно мгновение он словно вырос из-под земли рядом с Корном и тут же ударил его коленом по печени. От неожиданности и боли Корн согнулся пополам и осел на землю, выронив свой меч. Эгилл обошел его, демонстративно ухмыляясь.
– Какой же ты наивный и слабый, – проговорил Эгилл и тут же ударил Корна по спине тяжелым сапогом.
Со всех сторон послышались надменные смешки. Корн не знал, что ему ответить. Он был в смятении и совершенно не понимал, что происходит. Кто подменил его родного брата? Что с ним стало? Такого не бывает даже в сказках!
– Эгилл, давай поговорим, – выдавил Корн. – Пожалуйста, не злись. Давай зайдем в дом и как всегда, у огня все обсудим.
– Корни, тут нечего обсуждать. Не для того я столько лет страдал этой ерундой, чтобы потом портить миг своей славы.
Внутри Корна что-то обрушилось. Он не мог поверить в слова брата и в то, что происходило сейчас с ним. Казалось, закрой Корн на мгновение глаза, он проснется в своей комнате в холодном поту, однако это было далеко не так. Боль, которую он чувствовал, была реальной.
– О чем ты вообще говоришь, Эгилл?
– Ты очень…очень скоро все узнаешь.
Эгилл замахнулся на новый удар, но Корн был уже к этому готов. В тот момент, когда сапог Эгилла был уже у самого его лица, Корн увернулся, ощутив слабый ветерок у своей щеки, и резко поднявшись с колен, сделал проход в ноги. Эгилл не ожидал такого поворота и тут же потерял равновесие. Упавший брат сопротивлялся недолго, потом Корн неожиданно обнаружил, что он один лежит на холодной земле. Эгилл появился у него над головой и тут же оглушил его прикладом арбалета. Голову прострелило тупой болью, все вокруг погрузилось в туман, и Корн рухнул головой на землю. Он слышал, как Эгилл шепчет над ним что-то, как выводят его сестер из дома и как резко обрываются их крики. Корн всеми силами пытался привести себя в чувство, но уже не мог. Темнота поглотила его, и он утонул в бездне забвения.

Корн с трудом сумел разлепить глаза. Слышался тихий стук колес и голоса двух мужчин. Голова болела так, словно внутри черепа кто-то бил по стенкам, пытаясь выбраться наружу. Как только проснулось обоняние, Корн пожалел о том, что остался жив. Жутко пахло гнилью. Во рту ощущался мерзкий, обжигающий горло, железный привкус.
Корн попытался пошевелить сухими и потрескавшимися губами, но рот полностью онемел и не хотел разжиматься, будто был чем-то склеен. Пленник немного пошевелился, чтобы понять, где находится. Было темно, Корн был прикрыт каким-то грязным полотном, сквозь которое просвечивал свет от фонарей. Двигаться было очень тяжело, его тело было со всех сторон прижато чем-то влажным и твердым.
Он, двигая то одной частью тела, то другой, смог немного сдвинуться в сторону стенки повозки. Затем его сильно тряхнуло, видимо телега проехала по большой коряге на дороге, и край полотна отогнулся. Корн сумел через щелку различить двух незнакомцев, которые сидели на облучке повозки и переговаривались, иногда подкармливая жутких тварей мясом.
– Долго нам еще тащиться до границы?
– Не думаю. Чего ты все ноешь, Айрих? Что опять не так?
– Жрать уже хочется, вот что. Король ведь снова зажал нам душ в дорогу.
– Ты и так съел уже троих! Перестань ныть, а то нас кто-нибудь услышит! –незнакомец влепил своему попутчику крепкий подзатыльник.
– Здесь? На этой глухой тропе? Кому мы нужны!? – последний почесал голову и еще больше развалился на облучке, скормив очередной кусочек тянувшей повозку твари. – Эти морои нас разорят. Они жрут слишком много мяса!
В этот момент в нос Корну ударил едкий аромат корицы и гвоздики.
– Отрядам из Драулиса, например. Опять ты куришь! Я твою корицу терпеть не могу! Запах отвратительный. Все твои морфийские привычки.
– Морфийские? Да ну тебя. Я перестал быть морфом еще пять десятков лет назад.
По неравномерному стуку колес стало понятно, что эта повозка была не одна. Корн пошевелил головой, стараясь не шуметь, и еще немного высунулся. В нескольких шагах от его повозки показались огни второй такой же.
«Сестры наверняка там». – подумал он, но его мысли прервало чье-то приближение.
Верхом на жутком существе, отдаленно напоминающем лошадь, к повозке приблизилась фигура, облаченная в черную мантию с изображением горящих деревьев.
– Как пленный? – послышался знакомый угрюмый голос.
Корн тут же узнал в нем своего брата. Он тут же стиснул кулаки так, что на ладонях отпечатались маленькие полумесяцы от ногтей.
– Все еще в отключке, – ответил Айрих, выпрямившись.
Корна пробрала дрожь от желания высвободиться и размазать брата по дереву.
– А зачем мы взяли девок? Они мертвы, зачем они тебе? – спросил второй. – Хозяин говорил только о беловолосом морфе.
«Они…они так мило играли в саду». – подумал Корн и тут же почувствовал, как горький комок подступил к горлу.
Корн очень часто задышал, смотря в темноту и стараясь успокоить себя. Он не мог выносить сейчас даже голоса Эгилла. Что значит мертвы? Как он мог так поступить с родными сестренками? Это все неправда. Сейчас он проснется и поймет, что это был глупый сон.
Как бы Корн ни жмурился и не царапал себе руки, чтобы проснуться, ничего не выходило.
– Затем, что они такие же, как и я. Их нужно лишь немного подтолкнуть в нужном направлении. – на этой фразе Эгилла мужчины на козлах хором усмехнулись.
От этих слов у Корна снова начала кружиться голова.
– Они могут нам пригодиться, – добавил Эгилл и поскакал в сторону второй повозки, что-то крича своим людям на незнакомом Корну языке.
Внезапно откуда-то издалека раздались крики. Затем послышался лязг стали. Корн выдохнул и, взяв себя в руки, выглянул из-за тряпья еще больше, отодвигая зубами кусок полотна. Нападавшие были хорошо вооружены и превосходили числом «отряд Эгилла». Они двигались быстро и почти бесшумно, словно призраки. Их лица были закрыты забралами шлемов, из-под которых виднелись алые огоньки глаз.
Начался настоящий хаос, в котором Корн старался не потерять из виду своего брата. Тот отбивался от противника верхом на морое. Тактика борьбы Эгилла всегда была агрессивной. Он любил входить в ближний бой, прижимать свою жертву к дереву и мучить ее до последнего вздоха. Его морой вел себя крайне агрессивно, подстать своему хозяину, и пытался кусать другого, находящегося под седлом его несчастного противника. Их сражение продлилось не долго. В какой-то момент Эгилл ударил гардой противника в забрало и резким движением рук выхватил из груди всадника маленький яркий огонек. Это сопроводилось ужасающими воплями воина. Эгилл с жадностью съел огонек и от этого его глаза еще ярче вспыхнули фиолетовым огнем, а противник повалился замертво на землю.
«Он всегда говорил, что мы не способны к магии». – подумал Корн. – «Лжец!»
Когда возницы Корна отвлеклись на двух всадников, он понял, что пора уносить ноги. В попытках подобраться еще ближе к бортику, Корн наткнулся телом на какие-то мягкие предметы, которые источали этот мерзкий запах. Он подкатился к стенке повозки и перевернулся на спину.
Вдруг что-то еще теплое коснулось его затылка. Корн немного повернул голову и в свете мелькающих факелов, пробивающихся сквозь дырки в полотне, увидел целую гору отрубленных голов с вывернутыми языками и абсолютно без глаз. Он тут же отпрянул и прижался к стене.
Корн поспешно выбрался из-под ткани, помогая себе ногами, но тут же в телегу упало чье-то тело. На лице, все еще освещенном затухающим светом фиолетовых глаз, застыла гримаса ужаса. В руках еще теплого мертвеца лежал меч, который он даже после смерти сжимал очень крепко.
Корн осторожно подполз к нему, все время оглядываясь на бойню. Невольно он снова выследил Эгилла. Тот вытащил из соседней телеги два замотанных во что-то белое тела и грубо уложил их друг на друга перед седлом мороя.
Корн очень быстро начал резать веревки о лезвие меча мертвого парня. Казалось, будто прошла целая вечность до того момента, как он смог освободить руки. Корн старался держать брата в поле зрения. По всей видимости Эгилл уже начал осознавать, что проигрывает битву и ринулся в сторону телеги Корна, чтобы забрать его. Предатель заметил, что тот пытается высвободиться. Глаза Эгилла загорелись неистовой яростью, лицо стало бешеным, и зубы засияли в животном оскале.
«Не выйдет, подонок!» – подумал Корн, кинув брату ответный агрессивный взгляд.
Он смог наконец высвободить ноги, схватил меч и перевалился через стенку повозки. Корн прополз под ней и стал выглядывать возможность подобраться к Эгиллу.
На последнего напали трое воинов. Он яростно отбивался от них, все посматривая в сторону Корна. И как только предатель понял, что его зажали в угол, он издал звук, похожий на то пение ночной птицы. От этого его воины, как по команде, тут же бросились в лес и исчезли в темноте.
Сам Эгилл, поймав взгляд Корна, демонстративно сложил пальцы в магический знак и обдал своих противников ярким фиолетовым пламенем. Воины очень быстро среагировали и подставили щиты, закрываясь от огня, однако, когда пламя исчезло, вместе с ним пропал и Эгилл.
Всадники спешились. Они начали осматривать телеги.
– Эти Темнейшие совсем о границах забыли. Это третья их вылазка за неделю! – проговорил один из всадников, снимая шлем.
– Господин, у них тут головы людей! – воскликнул кто-то, запрыгивая на телегу Корна.
– Я не удивлен, – проговорил «господин» и подошел ближе.
Корн осторожно попятился ползком, чтобы не попасть под свет факелов. Он заприметил небольшой темный островок, который можно было использовать, чтобы скрыться за кустами и снова попятился.
«Господин» подошел вплотную к телеге. В нос Корну ударил резкий запах жасмина, отчего он сморщил нос.
– Поищите среди полотен, может что-то важное найдете, – проговорил главный. – Они просто так не нарушают границы.
– Господин! – послышался голос из леса.
Из темноты появился новый всадник.
– Господин! Все из отряда Темнейших исчезли. Они использовали магический коридор! Мы выследили их до Пика Бурь, – четко сказал он, спешиваясь на ходу.
– Были какие-нибудь следы? – спросил главный устало.
Корн воспользовался моментом и попятился еще быстрее. Какая-то ветка громко хрустнула у него под коленом. По всей видимости, сегодня ему везло на хрустящие ветки. Воины, все, как один обернулись. Тот, что был на телеге заметил Корна и направил на него арбалет. Тут же послышался щелчок.
– Стой на месте! – быстро и четко сказал он.
Корн метнулся в сторону кустов, надеясь скрыться. В него полетела стрела. Он услышал ее свист и почувствовал, как она пролетела рядом с ухом. Послышался щелчок уже с другой стороны. Вторая стрела пронзительно свистнула и попала Корну в бедро. Ногу тут же прожгло огнем и он упал рядом с кустами.
– Следующий будет в голову! Только рыпнись! – закричал второй всадник.
Корн пытался что-то сказать, но рот его был зажат каким-то заклятьем. Губы были, будто склеены чем-то. Главный спокойно обошел телегу и подошел к нему.
– Ты кто такой? – спросил «господин» спокойным и холодным голосом. – Ты не похож на одного из них.
Корн мог только промычать. «Господин» осмотрел его внимательным и изучающим взглядом.
– Хм-м-м… На нем печать молчания.
– И что нам с ним делать?
– Хангиз, – обратился «главный» к одному из всадников, надевая на голову шлем. – Сообщи на стену Драулиса, что мы везем пленного Темнейших с заклятьем молчания. Если попросят, опиши его, вдруг его семья из Драулиса. Приказ от них тут же доставь мне лично.
Всадник кивнул и, пришпорив экипированного в черные доспехи мороя, исчез в темноте леса.
Корна подняли с земли и связали ему руки спереди, потом приторочили к иглозубой твари «господина», словно подстреленную добычу. Корн долго сопротивлялся, за что очень больно получил по голове. От многочисленных ударов, его стало тошнить, голова кружилась так, словно мир теперь вращался вокруг него в разных направлениях.
Постепенно у телег собиралось все больше и больше всадников. Их было порядка двух десятков, но возможно просто у Корна на тот момент в глазах все двоилось и кружилось, и он не смог нормально посчитать.
Выглядели воины так, словно сошли с картинки книги сказок. Их черные доспехи мерцали в темноте алыми прожилками. Они все были верхом на мороях. Это были существа с налитыми кровью глазами, их пасти зияли сотней острых зубов. Гривы их призрачно мерцали в темноте, лучше факелов.
«Главный» полез в подсумок, который крепился на спине мороя. Он достал оттуда небольшой кусочек мяса и протянул ему. Он с жадностью разинул пасть так, что внутренняя часть горла, тоже покрытая зубами вывернулась наружу, и, продемонстрировав еще сотню скрытых внутри зубов, заглотил подачку.
Как только собрался весь отряд, «господин» подал знак, и воины выстроились в определенном порядке. Они летели галопом и очень умело огибали лесные препятствия. Корн болтался на спине у лошади, лежа животом вниз и чувствуя, будто сейчас его ребра выгнутся в противоположную сторону.
Корн чувствовал целый букет запахов, а больше всех выделялся запах жасмина, который исходил от «главного». От этих едких запахов тошнило. Корн старался часто дышать, чтобы не отключиться. Нога очень сильно беспокоила его. Стрела постоянно цеплялась за кусты, причиняя Корну неимоверную боль.
«Как же выбраться?» – думал он, осматривая все вокруг.
Спустя время воины выехали на большой тракт. В этот момент все, как по команде, сбавили ход. Корн тут же выдохнул. При таком темпе ему было значительно легче и он наконец смог уложить ногу так, чтобы стрела не шевелилась. К господину подъехал всадник, все время пришпоривая мороя. Он вел себя буйно, пытаясь кусать поводья и постоянно мотая головой.
– Райдрих, – обратился всадник к «господину».
– Ирин, – уважительно ответил тот и дал своему морою еще мяса.
– Что думаешь по поводу этих набегов на территорию Запада? Что говорит Король? —спросил он, снимая шлем и закуривая трубку.
– Уже и не знаю, что тут думать. Раньше у них были только мертвые. Теперь тащат живых. На моей памяти это впервые за последние пятьдесят лет. Со времен, получается, Битвы трех клиньев. – проговорил Райдрих и тоже снял шлем.
– Король во всем винит Королеву Севера. Он полагает, что у нее есть общие дела с Королем Отшельных Земель, – продолжил Райдрих.
– Как это относится к тому, что они шныряют по Западу, где хотят? Их даже в Драулисе видели! – воскликнул Ирин и выдохнул большое кольцо дыма, пахнущего корицей. – Их видели на границе между Западом и Севером. Одного поймали. Вид у него был ужасный. Совсем мальчишка. Глаза светятся фиолетовым, буйный, совсем неуправляемый, пеной плевался. Его осматривали сразу после того, как поймали: личный знак, ну, тот, что у каждого на спине, был изрезан в виде этих жутких символов Темнейших, которые они повсюду оставляют за собой, руки парня были замотаны бинтами. Под ними тоже все было изрезано и видно было, что уже давно начало гноиться. Его пытали неделю, но он ничего не сказал.
– И что случилось с ним потом?
– Он порвал себе рот и сам сломал себе челюсть, а потом умер от потери крови. Вот и все тут.
Ирин ничего не ответил и сильнее затянулся коричным дымом.
– Это все свидетельствует о том, что он пытался еще у Темнейших убить себя, а значит таким, как он не все становятся добровольно. – угрюмо закончил свой рассказ Райдрих.
Они некоторое время молчали. Внезапно губы Корна разжались. По всей видимости заклятье, которое на них лежало, было временным. Он открыл рот и подвигал челюстью, потом немного подтянулся локтями и попытался при помощи зубов развязать веревку. Райдрих это заметил и шлепнул Корна по лицу плетью.
– Успокойся, если не хочешь умереть, – проговорил он спокойным голосом. – Поверни голову направо.
Корн медленно сделал, что велели, и увидел два сверкающих алым сиянием глаза, которые освещали стальной наконечник стрелы арбалета.
– Ты под прицелом, парень, так что будь добр, прекрати ерзать и пытаться освободиться.
Снова тишина. Корн теперь от нечего делать и желания отвлечься от боли в ноге и ужасных мыслей уставился на всадника, который целился в него. Он нарочно смотрел ему прямо в глаза, надеясь вызвать раздражение. Пускай побесится, без повода и без приказа стрелять он все равно не сможет.
– Чего смотришь, ублюдок? – угрюмо кинул ему воин. – Чего ты улыбаешься?
Корна немного забавляло раздражение всадника. Пленник продолжал смотреть на него, иногда нарочно подергивая глазами, то левым, то правым. В конечном итоге парень сдался и отвел взгляд, устремив его куда-то вперед.
– Как там дела в Драулисе? –спросил Райдрих, нарушив тишину.
– Ай… – отмахнулся Ирин. – Как всегда. Из-за набегов чудовищ, Темнейших и резкого увеличения наемных убийц в городе, Король приказал ввести комендантский час. Тех, кто ослушается и выйдет – забирают и сажают в яму. Поэтому теперь по ночам город вымирает. Тихо, как в могиле. Сам знаешь, Драулис у нас мрачноват, а тут еще это.
– Давно был в Святилище? – Райдрих принял трубку у Ирина.
– Не так уж. С семьей ходили. Я своего сына посвятил три луны назад. – похвалился Ирин.
– Уже? Он достиг пятидесяти лет? Так быстро время идет.
– Да. Он так боялся заходить в лавовую реку, ты бы видел! – голос Ирина стал теплее от воспоминаний. – У него было такое удивление, когда он увидел то, как лава впадает в океан. Впечатления были незабываемы!
Райдрих печально вздохнул.
– Рад за тебя.
– Ты бы тоже сходил. У тебя уже глаза бледнеют. Энергии в тебе мало, так и умереть не долго! Жрица спрашивала о тебе. – обеспокоенно проговорил Ирин.
– Ну слушай. Меня в Драулисе с тех пор больше ничего не держит. Я нашел себе работу, которая позволяет мне отвлечься, понимаешь? Я не хочу возвращаться.
– Я понимаю, что тебе в лесу бегать лучше, но и ты пойми. Ты нужен и там. Когда ты был главным стражем вместо Гримерина, все было куда лучше. В город не пускали этих смазливых лунар и не было такого количества беспорядков, связанных с наемниками и разбойниками. Вон… – Ирин кинул взгляд вперед. – Гримерин уже несколько лет пытается найти перемещающуюся по городу таверну, в которой укрывается вся сволота. Ты бы точно быстро с этим разобрался, я уверен.
Райдрих снова вздохнул и нависла пауза.
– Все это меня больше не заботит, – проговорил он спокойным голосом и немного прибавил ходу, обгоняя друга.
Ирин догнал его.
– Тебе пора смириться уже со смертью сына! Ты уходишь от города все дальше в лес вместе с отрядами разведчиков и пытаешься таким образом убежать от себя. А теперь представь скольких детей ты бы спас, если бы вернулся! – Ирина прервал посыльный, который выскочил навстречу.
– Господин! Со стены поступил приказ по пленному.
Корн тут же оживился, но лишнее телодвижение напомнило ему о ноге.
– Было приказано живым доставить на стену. Они хотят его допросить, – быстро проговорил посыльный, стараясь отдышаться.
«Он, бедный, явно пашет на своих господ, выбиваясь из сил и стараясь заполучить их благосклонность», – подумал Корн.
Райдрих кивнул.
– Встань в строй.
Ехали они не более полутора часов, пока не добрались до указателя на Драулис. Вскоре показался и сам город. Корн все время думал, что ему предпринять. Нельзя было оставаться во власти этих существ, нужно было искать брата и сестер.
Корн постоянно осматривался и ему казалось, словно фиолетовое свечение глаз Темнейших все время преследовало отряд. В пленнике горела злоба и одновременно какая-то неизмеримая тоска. Было ощущение, будто в груди что-то тяжелое тянуло его к земле.
«Если я смогу смыться и найти корень арастуса, то быстро излечусь. Дорогу к дому будет найти нелегко и вряд ли Эгилл туда сунется, а если и так, то что…» – размышлял Корн, когда они подъезжали к стенам.
Стены Драулиса были невероятно высокими и на их вершинах красовались огромные черные колья, которые в темноте блестели ядом, отражая алый лунный свет. Шпили башен и некоторые крыши домов лишь немного выглядывали из-за стены. Они были такими же мрачными, как этот лес, как эти всадники и как все вокруг.
Отряд от стены отделял гигантский разлом, в недрах которого виднелся яркий свет, который давал ощущение, будто там, внизу, находятся врата в самый ад. Даже Корн ощутил жар лавы, проистекающей внизу. Все это величие начало давить на него, ведь он никогда не видел ни одной постройки, которая была бы выше его дома.
Несколько стражей со стены прокричали что-то на непонятном Корну языке, а «главный» им ответил. Ворота на огромных цепях со скрежетом старых механизмов опустились.
Их встретили несколько стражей в капюшонах. Один из них держал над головой фонарь.
– Соизволил наконец явиться, Райдрих? – спросил страж с фонарем, хмурясь.
«Главный» спешился и отделился от остальных, ведя мороя за уздечку. Остальные из отряда пошли вперед по мосту.
– Мы наткнулись на отряд Темнейших на тропе, ведущей к Пику Бурь, – проговорил спокойным голосом Райдрих.
– Мне доложили о двух повозках, где другие двое пленных? – спросил страж, принимая поводья у «господина».
– Темнейшие унесли их. Предположительно там были две девочки и с виду они уже не подавали признаков жизни.
Корн тут же заерзал в седле в попытках высвободиться. Он нашел маленький острый ножичек, который крепился к краю седла. Зубами обхватил ручку и вынул его из ножен. Затем принялся резать веревки.
– Отчего ты так уверен? – страж нахмурился так, что морщины на его лице стали похожи на складки.
– В них совершенно не было энергии, они были пусты, – ответил так же сдержанно и спокойно Райдрих. – Любой бы это почувствовал.
«Что значит пусты!?» – прокричал Корн про себя и интенсивнее начал резать веревку. – «Как он мог так поступить? Как он мог?»
Страж рывком схватил Корна за шкирку и стащил с седла, совершенно не отвлекаясь от разговора с Райдрихом. Корн недовольно промычал, изображая, будто заклятье с его губ все еще не спало. Они говорили еще о многих деталях, но Корн уже их не слушал. Его переволокли через мост и бросили в угол дожидаться начальства под надзором.
Оказалось, что это была не просто стена, а целая крепость по периметру города. Внутри были три яруса и на каждый из них воины поднимались по длинной винтовой лестнице. Стена представляла собой длинные коридоры с переходами и маленькими обзорными площадками, которые выходили как во внешнюю часть стены, так и во внутреннюю. Стражей было очень много и на каждой из площадок их было по меньшей мере двое.
Ворота являлись сложной системой из нескольких арок, каждая из которых составляла отдельный уровень защиты. Первым всегда опускался мост, затем поднималась решетка из морфийской стали – это был первый уровень. Корн подметил, что второй уровень защиты – решетка с более плотным плетением – был у них поднят и, судя по разговорам, использовался только в крайних случаях. Последним уровнем были массивные ворота, которые запирали внутреннюю, самую ближнюю к городу арку. Они запирались только при нападении чудовищ.
От стены шла широкая каменная дорога, по краю которой плотной вереницей тянулись дома. Она уходила вглубь города и исчезала в тумане среди мрачных домов. Огромные и тихие постройки больше походили на небольшие замки. Крыши их были украшены печальными статуями, которые все время смотрели вниз, на прохожих. Корн, несмотря на свое ужасное состояние, удивлялся всему, что видел. Он не мог поверить, что все вокруг происходит с ним наяву. Ему очень хотелось проснуться.
К Корну приставили часового, к счастью, это был посыльный.
«Может быть они новобранцев заставляют бегать туда-сюда и выполнять работу, которую им не хочется?» – подумал Корн, смотря на изнуренного часового и стражей, которые удалились внутрь крепости, громко что-то обсуждая.
Райдрих взошел на второй уровень крепости вместе со стражем, который нес фонарь.
Внезапно стражи на стене зашевелились.
– Это что еще такое! – закричал тот, что с фонарем. – Ночь на дворе, комендантский час! Въезд запрещен!
– Лунары? – возмутились те, кто были на верхних ярусах. – В такой час?
Из темноты вышел необычный человек с большим куском пергамента. Он мягко мерцал во тьме, словно призрак. Его внешность была подобна ангельской: голубые глаза, белые, словно первый снег, волосы, бледная кожа и невероятно светлые доспехи, которые чуть ли не светились в темноте.
«Доспех называется «Съешь меня»». – усмехнулся про себя Корн.
Он всеми силами старался себя отвлечь от боли. От стараний на самом деле становилось только хуже.
Взгляд лунара скользил по стражам, словно по поверхности воды. В нем читалась необычайная гордость за самого себя и свой народ. Как только страж с первого яруса увидел этот пергамент, он, не раздумывая дал знак пропустить три повозки, которые стояли за спиной у лунара.
Их начали досматривать по одной и пропускать в город.
Корн оглянулся на своего сторожа. Тот уже клевал носом и все его силы теперь уходили на борьбу со сном. Корн сдул с лица длинные белые пряди волос, которые мешали обзору. Он дождался, пока последняя повозка приблизится к нему и когда до нее оставалось всего несколько шагов, Корн решительно встал и, воспользовавшись тем, что руки были связаны спереди, резко ударил клюющего носом охранника в подбородок. Юноша упал в угол, и Корн, превозмогая острую боль, так быстро, как только мог, проковылял к повозке и, незаметно перемахнув через бортик, спрятался под тканью.
Его нога просто пылала от боли. Корн старался не двигаться, чтобы не обратить на себя внимания, но что-то все время упиралось ему в спину. Это было что-то очень твердое и холодное. Лунар сидел на козлах нога на ногу и что-то напевал себе под нос. Сквозь эту песню Корн пытался услышать крики, уже ищущих его стражей. Но никаких криков или погони не было.
Повозку почти не качало, ведь в городе плитка была очень ровной. Корн выглянул из-под ткани. Лунар его не видел. Вокруг на улицах было очень тихо. Мимо проплывали крыши домов и печальные взгляды статуй. Когда повозка проезжала мимо темного переулка, Корн решился. Он, стиснув зубы, сломал стрелу как можно ближе к ноге и, оторвав кусок ткани от рубашки, сделал жгут.
Затем нелепо перевалился через бортик и, неуклюже ковыляя, скрылся в тени улицы. Становилось все холоднее с каждой минутой. Все эти манипуляции очень сильно расшевелили стрелу в ноге, от чего его стала пробирать сильная дрожь. Корн шел по городу Драулису совсем один.
Он громко дышал и очень боялся, что это дыхание услышит вся улица. Корн беспокоился, что на его страдальческие вздохи сбегутся стражники, поэтому останавливался и каждый раз прислушивался. Становилось все холоднее, изо рта при каждом выдохе вырывались клубы пара. Длинные волосы, цвета пепла, растрепанными прядями высыпались из капюшона старого плаща.
Путник сильно хромал. Каждый шаг становился для него пыткой.
«Вырвал бы эту ногу, чтобы не чувствовать боли. Нет ноги, нет боли». – думал Корн, но чем больше он делал попыток пошутить, тем больше его от себя самого тошнило.
Ни в одном доме не горел свет, и никто бы не помог ему. Все кругом продолжало молчать, словно ночь похоронила всех жителей города. По выложенной камнем дорожке стелился такой туман, что казалось, если упасть, можно захлебнуться в этом густом студне.
В очередной раз Корн остановился. На этот раз он услышал то, чего так сильно боялся. Раздались крики и очень громкие возгласы, которые приближались к нему со спины.
Корн прибавил шаг. Но с каждой минутой все сильнее ощущал, что в какой-то момент он рухнет от боли и усталости. Все, больше нет сил. Голоса приближались. Это были стражники со стены, и они искали его.

Корн нырнул в очередной переулок, в котором кроме тупика, старых бочек и древней, запертой на замок двери ничего не было. Вот и все. Набегался. Корн в бессилии сполз по холодной стене, приготовившись в худшему. В этой подворотне пахло гнилью и сыростью.
Корн хотел было уже отключиться, но его пробудил тихий скрип на фоне криков приближающихся стражей. Он приоткрыл глаза и обнаружил вывеску над дверью.
«Ее здесь не было». – подумал Корн.
Дверь, которая была до этого заперта на замок, приоткрылась сама по себе и из проема на каменную кладку легла полоска теплого света. Запахло едой. Корн прищурился и смог разобрать на вывеске: «В гостях у Карлини». Внизу красивым каллиграфическим почерком была приписка: «Здесь жду всякого, кто нуждается в помощи, дорогие мои».
«Какая глупая приписка». – подумал Корн, чувствуя, что начинает терять фокус.
Корн поморщился от пульсирующей острой боли в бедре и, тяжело дыша, прижался к стене еще плотнее. От ее холода Корна залихорадило. Он вздрогнул и осмотрелся по сторонам. Никого не было поблизости, но голоса по ощущениям были совсем близко.

Спустя пару мгновений дверь таверны широко распахнулась и из проема высунулась чья-то голова. Это был молодой парень чудной на вид: белые волосы, цвета кострового пепла, были заплетены в косу, которая болталась на одном плече и была утыкана столовыми приборами, на нем были голубые штаны на подтяжках и вычурная рубашка с разноцветными заплатками. Лицо парня сияло от счастья.
«Какой дурацкий видок». – подумал Корн.
– Хэй, дружочек, я хозяин заведения. Чем могу помочь?
Глаза незнакомца, алые радужки которых мерцали в темноте мистическим светом, радовались и были наполнены состраданием и блаженным счастьем одновременно.
В мгновение мрак вокруг стал поглощать и свет, и радостное лицо хозяина. Голову Корна сдавило стальным обручем, веки потяжелели, дышать становилось все труднее. Корн из последних сил пытался сопротивляться подступающему обмороку, судорожно хватая воздух.

– Эй, друг, держись! Кто тебя так потрепал, дорогой мой гость? – воскликнул голос прямо над ухом ласковый и чуть ли не мальчишеский.
– Я не гость…
Последнее, что смог видеть Корн, это босые ноги хозяина, на которых были кожаные браслеты с сияющими во тьме камешками. Цвета переливались, смешивались и Корну даже почудилось, будто он чувствует их запах.
Яркие огоньки отраженного в камнях света маячили перед глазами даже когда они были закрыты.
Каждый из них напоминал о чем-то в прошлом. Думать о прошлом не хотелось, но мысли о мести и горе от утраты клещами впивались в голову и доводили до тошноты. Спустя, как ему показалось, целую вечность мучений, он, наконец, погрузился в черную бездну забвения.



Глава вторая. Северный цветок смерти



– Нора, ну не злись на меня, это ведь самая настоящая тра-а-а-адиция! – глухо, словно из-под воды, отозвался уже знакомый голос хозяина таверны.
Говор Карлини как-то сразу ударил по слуху. Тот говорил оттягивая неударные буквы, создавая в слове два ударения. От этого его речь была похожа на безумную песню, которая даже имела свой ритм.

– Замолчи, Карлини, – более четко вырисовался твердый, немного угрюмый, но приятный женский голос. – От твоей болтовни уши сворачиваются в трубочку.
С большим трудом Корну удалось открыть глаза. Он попытался пошевелиться, но тело было неподатливым и по ощущениям, будто находилось отдельно от сознания. Корн приложил усилие и подвигал рукой, чтобы до конца понять, что он все еще жив. Рана горела, но уже не было такой сильной боли.
Постепенно к нему стали возвращаться ощущения реального мира. Лоб был мокрый и холодный, на голове, похоже, лежала какая-то тряпка. В пространстве вокруг него витали разные запахи: начиная от травяного благоухания тряпки на голове и заканчивая ароматами свежей смолы, вытекающей из лопнувших в камине дров.
Корн стал различать шорохи, потрескивание дерева и шепот двух двух присутствующих в комнате. Окончательно в реальность вернула ледяная рука девушки у него на щеке.

– Сейчас очнется, – проговорила она холодным и отстраненным голосом.

Перед ним сидела девушка небольшого роста с черными волосами, непослушно рассыпанными по плечам. У нее на голове была остроугольная дорожная шляпа, замотанная у примятого конуса лентами серого цвета.
Глаза девушки оставляли незабываемое впечатление. Они были горячими и наполненными янтарным светом. Где-то глубоко в них скрывалась какая-то потаенная грусть и…одиночество. Эти глаза вступали в ярое противостояние с ее холодной и отреченной речью, с каменным и равнодушным лицом. Из-под тени шляпы они смотрели так, словно пронзали все пространство насквозь. Воздух вокруг нее дрожал и наполнялся какой-то странной энергией, непонятного происхождения. Корна удивило, что девушка не внушала страха, она дарила чувство покоя.
«Глаза». – проскользнула в голове мысль. – «Такие теплые».
– Хо-о-ой! И правда очнулся. Вот все как ты и говорила, Норо-о-о-чка! – воскликнул радостный хозяин таверны.
«Снова этот говор. Не удивительно, почему у меня болит голова». – подумал Корн.
– Тихо ты, дай ему прийти в себя, – девушка шикнула на него, демонстрируя свои клыки. – Наверняка от твоего пронзительного голоса у него в голове все будет звенеть. Лучше скажи, как давно он здесь?
Она коснулась лба Корна.

– Хм-мм… Два часа уж как лежит и все толкует об огоньках и цве-е-етах, – сказал Карлини, задумавшись.
– Все из-за тебя. Ты слишком вызывающе выглядишь и провоцируешь у всех галлюцинации, – проговорила она с иронией. – Я говорила тебе об этом.
– Неправда! Я сам себе шью и довольно неплохо. Не помешало бы что-нибудь яркое и на твоем сером облачении. Мне порою бывает совсем печально на тебя смотреть.
Он сидел на маленькой табуреточке ближе всех к камину, грубо вырезанному из камня. Треснуло еще одно полено и комнату обдало запахом жженой смолы. Корн тут же вспомнил свой дом и резко попытался сесть. Нора ему не дала этого сделать и повернулась к Карлини.

– Ты попал мне чайником прямо по голове! Мерзавец!
Она все еще кипела от раздражения, сама как чайник с кипятком.

– Ну я ведь не виноват, что такова традиция при встрече с тебой или твоими товарищами, Нора. Ты же знаешь, что войдя в мою таверну мы будем играть в игру «поймай все, что я в тебя швырну»? Кстати, как у них де-е-ела? – усмехнулся тот и принялся шерудить палкой в камине.
– Служат. – угрюмо и коротко сказала Нора.
Ее лицо тут же стало еще более печальным.
– Ну не обижайся, Норочка, я сделаю тебе чай с капелькой рома, как ты любишь, только не сердись, ладно?

– Да уж, пожалуй, после дороги не помешает.

– Вы… Кто? – выдавил из себя слабым голосом Корн.

– Бедняжка-а-а-а, даже не помнит, как пришел сюда. Он был такой грустны-ы-ый, – пропел Карлини. – Это Нора… Нора Тендер, если тебе это о чем-то говорит…
Та резко покачала указательным пальцем на хозяина.
– Совершенно ни о чем не говорит, – угрюмо ответил Корн, держась за виски. – Я жил в глубоком лесу и поименно не знаю всех живущих в этом треклятом городе.
Голова раскалывалась от каждого шороха. Корну хотелось, чтобы эти двое поскорее ушли и оставили его в покое. Он подвигал ногой. Стрела исчезла, но жжение все еще было невыносимым.
– Прекрати дергаться, – резко сказала Нора.
Корн ответил ей угрюмым и упрямым взглядом, на что она совершенно никак не отреагировала.

Комната, в которой он оказался, была скромной, маленькой, но уютной. У круглого окошка стоял самодельный деревянный стол с причудливой резьбой на ножках в виде различных существ, высовывающих языки и смеющихся во весь рот.
Наибольший интерес представлял камин. Он был, на первый взгляд, весьма невзрачным, грубо высеченным из камня и ничем не отшлифованным, но зато сверху, ближе к стене из него росло какое-то дерево и распускало ветви с красными причудливыми ягодами и изумрудными листьями во все стороны. Свет от камина проходил сквозь них и, словно в маленьких стеклышках, отражался зеленым отсветом на стене.


Корн сразу подметил, что на соседней кровати лежали его вещи.
– Как тебя звать? – неожиданно заговорила Нора холодным и отреченным голосом.
– Мое имя Корн, – коротко ответил раненый. – Где мой нож? Я всегда носил его под рубахой.
– Рана очень глубокая была, тебе просто повезло, что Норочка оказалась недалеко отсюда и смогла достать нужные травы. – снова запел Карлини, совершенно игнорируя вопрос.
–Друг мой, иди прогуляйся за обещанным тобой чаем. – она явно желала спровадить надоедливого болтуна.
«А лучше оба оставьте меня в покое». – подумал Корн.
Карлини весело сорвался со своей табуреточки. Вприпрыжку, звеня ложками и вилками в волосах он весело поскакал к двери, а потом очень громко ею хлопнул, да так, что у Корна это резкой болью отдалось в голове.
Нора взяла тряпку и намочила ее в ведре. Потом, не церемонясь и не спрашивая, положила тряпку прямо ему на лоб. Глаза ее хоть и были теплого янтарного цвета, но теперь, когда Корн пришел в себя и начал осознавать реальность, они показались ему мутными и равнодушными.
– И что же привело тебя сюда, Корн? – спросила Нора, промачивая пахнущие гниющей травой и медом бинты в какой-то жидкости в тазу.
От этого запаха Корн поморщился.
Он не знал, что ответить. Корн долго медлил, потому что она была для него совершенно незнакомым существом. Судя по тому, что приключилось у него с братом, теперь нельзя было доверять даже тем, кого ты, казалось бы, знал всю свою осознанную жизнь.
– И что, так и будем молчать? – спросила она, забравшись с ногами на стул.
Корн сразу обратил внимание, что ноги ее были обмотаны странными бинтами с большими янтарными письменами.
– Я не помню. Я не помню ничего, простите. – пробормотал он, чтобы сказать хоть что-то и отвел глаза от ее ног.
– Тот, кто стрелял в тебя, наверняка не хотел твоей смерти, – сказала Нора и наложила бинт, который сильно прижег пульсирующую болью рану. – А лишь желал тебя обездвижить. Ты потерял много крови. Скажи спасибо лекарским знаниям Карлини.
Корн замычал и зажмурился, пытаясь схватиться за что-то, что должно было висеть на шее. Он начал шарить руками по своей груди, а затем по кровати.
– Медальон! Он был на мне! Золотой медальон! – Корн попытался подняться, но эта попытка отдалась сильной болью в голове.
– Этот? – спросила Нора, протягивая драгоценность раненому. Медальон поблескивал золотом в мягком свете комнаты, а внутри него плескалась какая-то магическая жидкость, немного мерцающая своими золотыми гранулами в полумраке.

– Да! Зачем Вы его взяли? – Корн поспешно забрал вещь, которая, как ему казалось, была единственным напоминанием о сестрах.
«Кажется, это был подарок от них…когда-то давно». – подумал Корн.
Он недоверчиво посмотрел на Нору.
– Твой медальон выпал, когда Карлини нес тебя наверх, – пробормотала она и стала как можно сильнее затягивать бинт. – Эта вещь тебе дорога, верно? – Жидкость с бинтов просочилась сквозь тряпки, и рану снова обожгло, но на этот раз уже меньше.
Корн сморщил нос.
– Вы тоже ранены? Что с Вами случилось? – спросил Корн, стараясь увести тему от своего медальона и указал на бинты девушки, которые обвивали ее ноги.
В этих бинтах Корна поразили именно руны. Они плясали с одного места на другое и перемещались по всей длине бинтов в причудливом танце, ярко мерцая в полумраке комнаты.
– Я не ранена. Они помогают творить магию. Это артефакт, – На этой фразе Корн скорчил недоумевающую гримасу. – И не нужно этих «Вы», я не люблю этого, – она туго затянула бинт на его ране. – На «Вы» обращаются либо к Высшим по званию, либо к старшим, ну это так, основы приличия, если ты забыл.
– Я не знаю этих ваших основ. Меня другому учили. – Корн осторожно приподнялся на локтях.
В дверь кто-то врезался со всего маху. Нора закатила глаза и вновь оскалилась. В комнату весело впорхнул Карлини. По всей видимости, он всегда так проходил в двери, чем очень сильно раздражал Нору.
– Вот нельзя потише входить? – спросила она. – Ну или в крайнем случае стучаться?
– Нет, – с довольным видом проговорил Карлини и улыбнулся.
Теперь Корн мог лучше рассмотреть его. Корна в нем больше всего привлекали его яркие одежки: белая рубашка с цветными заплатками и лазурно-голубые штаны на подтяжках. Из волос у него торчали вилки, словно рога. Сам хозяин был весьма худощав, поэтому вся одежда на нем висела.
Карлини подбежал к кровати и пропел так звонко, что Корн поморщился.
– Твой рыжий подопечный сегодня с тобой, Нора? Мне не терпится сыграть с ним в четыре руки-и-и-и!
– А как же без него. Надеюсь, ты принес ему его кусок мяса? – спросила Нора, не меняя своего равнодушно-угрюмого выражения лица.
«Она вообще умеет улыбаться?» – спросил себя Корн и тут же вспомнил, как его сестры смеялись за последним ужином.
Для него это было так недавно. Он все еще помнил во рту вкус того мяса и все еще мог слышать их веселые голоса. Корн невольно сжал кулаки.
– Конечно, все для моих дорогих го-о-о-стей! – хозяин поставил поднос и вытер о полотенце бледные руки.
На подносе рядом с чашкой чаю, плошкой супа, от которой доносился пряный аромат, и тарелкой с большим ломтем мяса стояла большая кружка с пенным пивом. Корн с жадностью пронаблюдал за тем, как опустилась пенка.
– Я благодарю вас за заботу, но прошу скажите, кто вы и зачем вы спасли меня? Как-то слишком великодушно для простых обладателей таверны. – Корн решил попытать счастья и разузнать немного больше о тех, кто ему помог.
– Я не хозяин этой таверны, а гость, – пояснила Нора, откидываясь на спинку стула и смахивая шляпу.
Она снова с ногами залезла на стул и достала трубку из тёмного дерева. Потом вынула из кармана мешочек и чем-то плотно забила трубку.
– Карлини… – обратилась она к хозяину. – Будь так любезен…
Радужки рубиновых глаз хозяина хитро сверкнули в темноте. Он щелкнул пальцем над трубкой. У Корна возникло такое чувство, будто от Карлини подул слабый ветерок. С длинных костлявых пальцев, окольцованных перстнями с яркими рисунками, соскочили три сияющие алым огнем искры. По венам к пальцам стеклась пламенная энергия, которая заставила сиять все сосуды, расходящиеся от его сердца. Огоньки оживили одно из колец, заставив серебряного дракона на нем высунуть свой длинный язык. Наваждение мгновенно сошло с Карлини и все встало на прежние места. Молодой хозяин задорно подмигнул Корну. От серьги Карлини в виде полумесяца, увитого золотыми ветвями с красными ягодами, отразился яркий свет камина.
– Благодарю, – проговорила Нора так, будто бы ничего не случилось и выпустила изо рта колечко дыма с запахом корицы.
У Корна возникло искреннее изумление и детская радость от увиденного, но в лице он не поменялся из-за мучивших его болей.
– Нора странник, – ответил за нее Карлини, усаживаясь на коврике. – И тебе повезло попасть сю-ю-ю-юда. Она как раз держала путь на Север…
– Замолчи, Карлини, – отрезала она. – Лучше накорми его.
Нора расслабилась и откинула голову, вдохнув волшебный дым из трубки. Она уже ни на кого не обращала внимания, а, удобно усевшись, курила корицу, пуская большие клубы ароматного дыма в воздух. В комнате витал такой приторно сладкий аромат, что Корну до безумия захотелось распахнуть окно и высунуться из него по пояс, а лучше и вовсе целиком.
Веселый хозяин подскочил с коврика и взял в руки тарелку с супом, несколько раз стукнув о керамическую поверхность своими кольцами.
– Открывай роти-и-и-ик! – улыбнулся хозяин и поднес ложку ко рту Корна.
Гость поморщился и скривился в недоумении, но все еще был слишком слаб, чтобы хоть что-то делать, поэтому просто подозрительно понюхал суп, над которым вился задорный пар.
– Оно не отра-а-авлено, если бы Нора хотела бы тебя убить, она бы просто перерезала бы тебе глотку-у-у-у еще во сне, пока ты был тепленький, дружочек. – промолвил беззаботно Карлини.
Корн только в этот момент осознал на сколько был голоден, поэтому нехотя и чувствуя стыд, принял помощь хозяина. Суп на удивление, оказался очень вкусным и сытным.
– Спасибо. – сказал он Норе, откидываясь на подушку.
– Пока что не за что меня благодарить, Корн. Еще и пожалеть о встрече со мной успеешь. – угрюмо ответила она и подошла к окну, легко перемахнув через спинку стула. – Набирайся сил, пока можешь. Карлини будет неподалеку и ты сможешь позвать его. – Нора смотрела куда-то вдаль в темноту за окном.
Свет янтарных глаз, отражающихся в стекле, заворожил Корна. Ему захотелось погрузиться и утонуть в них. Комната теперь казалась ему очень уютной и очень теплой. Согревали душу ярко-красные ягоды на дереве, вырывающемся из грубого камня камина. Убаюкивали звуки, витающие в пространстве: трескающихся дров, лопающихся опилок, шипящей смолы и тяжелых вдохов и выдохов курящей корицу девушки.
Корн вновь провалился в беспокойный сон.

Нора сидела в углу комнаты и курила трубку. Она следила за тем, как он спит. Корн все время дергался, что-то бормотал себе под нос о страшных людях в черных одеждах с изображениями горящих деревьев.
Она сразу обратила внимание на волосы Корна. Они переливались в свете камина, словно это были не волосы, а сверкающая сталь меча. Пространство вокруг Корна все время как-то странно трепетало и возмущалось и больше всего ее поразило, что эта энергия манила ее к себе.
– Что это такое? – тихо сказала себе под нос Нора и выпрямилась.
Корн с виду был крепким и здоровым, но второй день беспробудного сна давал о себе знать. У него на лицо было явное обезвоживание. Норе несколько раз приходилось применять магию, чтобы хоть как-то его напоить, и все равно этого было недостаточно. Внезапно что-то начало пульсировать в его груди мягким серебристым светом.
Нора поднялась со стула и мягкой лисьей походкой подошла к кровати. Маленький трепещущийся огонек просвечивал сквозь кожу. Нора подошла еще ближе, осторожно коснулась его груди и закрыла глаза. Искра прошла от его сердца к ее руке.
Внезапно, будто что-то с огромной силой, потянуло Нору вниз и она провалилась в темноту, словно под лед.
Перед ней разверзлась пустота и озарилась огромным янтарным знаком с изображением глаза. Затем вспыхнула новая искра и Нора увидела большой алый цветок, который сначала нежно держали белые руки, а через мгновение, после новой вспышки, похожей на молнию, они уже рвали и сдавливали его, калечась и проливая кровь от его шипов.
– Мертвоцвет, – прошептала она удивленно.
Вновь стало темно, а после Нора увидела свое отражение в воде, которое возникло в пустоте под ее ногами.
Она отпрянула от Корна. На мгновение Нора почувствовала, будто когда-то его знала, но здравый смысл подсказывал, что она видела его впервые.
– Откуда ты взялся?
Нора не раздумывая вынула из сумки кусок пергамента и очень быстро что-то написала на нем чернилами. Потом вытащила из кожаного чехла на боку маленькую стрелу.
Та была меньше обыкновенной, но, когда Нора сжала ее в руке, хвост стрелы засверкал ярким золотым светом, похожим на танец огня и искр.
Нора привязала кусочек пергамента к стреле. Ее глаза ярко засветились янтарным светом и она сделала руками движение, будто доставала невидимый лук и натягивала тетиву. Нора подалась немного назад и подвигала пальцами ног, чтобы лучше почувствовать опору под собой. Стрела под действием этой магии взмыла в воздух и ровно легла на эту магическую тетиву. Затем Нора прикрыла один глаз и прицелилась в стену.
– Ниурин део Криано. Срочно. – прошептала она над полыхающим хвостом стрелы.
Нора отпустила невидимую тетиву, и стрела, резво выскочив из нее, устремилась прямо в стену. Искры объяли ее наконечник и она, пронзив препятствие, прошла стену насквозь и вместе с почтой исчезла среди городских крыш.
Нора вновь взглянула на Корна, но уже более обеспокоенно. Тот очень сильно дергался и не мог успокоиться. Холодное лицо девушки внезапно приняло сочувствующее выражение. Но это продолжалось не долго. Она вернулась на место и вновь погрузилась в мрачную задумчивость и чтение каких-то пергаментов.

Корн не видел отчетливых снов. Он лишь слышал какие-то отдаленные слова, не то из его фантазий, не то из реальной жизни. Тело не слушалось, оно было приковано к постели в одной позе, которую сменить не было возможности.
«Я должен уйти. Я им нужен!» .
Порою было такое ощущение, будто его душа вовсе не находится в теле, а лишь нависает над ним тенью и не может вернуться. Он начал видеть своего брата, его лицо с сияющими фиолетовым светом глазами, всех тех, кто пришел вместе с ним, форму, в которой они все были. Темные плащи с вышивкой горящих деревьев, словно флаги, теперь развевались перед его глазами.
Корн смог двинуть пальцами, а потом рукой. Его тревожил этот сон, и он хотел пробудиться как можно скорее. Но вдруг, словно по чьему-то взмаху руки, пришло успокоение. Телом он ощутил нежную ткань своей постели и его тут же одолела приятная слабость и мягкое тепло. На сердце стало легко, дыхание выровнялось.
Корн резко пробудился. Все так же плясало пламя в камине, и огненные человечки танцевали вокруг дров в веселом хороводе, крепко держась за руки и напевая веселые трескучие песенки. Корн сел, поставив ноги на ковер. Он немного наклонил голову, чтобы размять шею. Волосы упали ему на глаза и он невольно по привычке громко сдул надоедливую прядку.
– С пробуждением, – послышалось из-за угла.
Там, в полумраке сидела уже знакомая фигура. Шляпа лежала рядом с ней на полу. Она беззаботно протирала кинжал темной от крови тряпкой и все так же пускала ароматный коричный дым из трубки.
– Чего ты забеспокоился? Это не твоя кровь, – угрюмо сказала она и продолжила свое занятие. – Ты спрашивал о своем ноже. Он среди твоих вещей.
– Как долго я спал? Мне нужно уходить! – прохрипел Корн, пробуя встать на ноги. Волосы свесились вниз, касаясь щиколоток.
– Больше трех дней. Попытка кому-то помочь в твоем состоянии закончится твоей бессмысленной смертью. Хоть понимаешь, о чем говоришь, глупец? Из твоих бредней сразу было понятно, что ты имел честь познакомиться с Темнейшими.
– Вы что-то знаете о них? – спросил Корн.
– Знаю. Забудь о них. И о сестрах тоже можешь забыть. – холодно ответила она.
– Их убили, – Корн осторожно коснулся медальона. – Но они зачем-то забрали их тела.
Нависла пауза. Нора опустила голову и продолжила свое занятие. Корн нарушил молчание.
– И Вы… то есть… ты все это время здесь была?
– Нет. У меня и другие дела были. – ответила она, не поднимая глаз.
«М-да. Судя по крови на этом клинке дела и, правда были важные». – подумал Корн.
Внезапно Нора подняла взгляд. Ее глаза вспыхнули, как два огонька, будто она услышала все его мысли.
– С тобой в мое отсутствие сидел Элеврим, – продолжила она, смерив его суровым взглядом. – Что ж. Раз уж ты проснулся, я позволю себе наконец уйти.
Нора пошла к выходу. Свет камина лучше осветил ее лицо и руки. На левой скуле красовалась жуткая ссадина, а на щеке были – свежие царапины от ногтей; с этой же стороны белок глаза весь залит кровью. Костяшки пальцев были замотаны пропитанными кровью бинтами. Невольно руки Норы подрагивали.
– Что я могу для тебя сделать за помощь? – спросил он, отводя взгляд от ее рук.
Девушка не ответила, лишь оскалилась, обнажив клыки и тихо вышла, прикрыв за собой дверь. Из-за приоткрытой двери раздавались песни и слышался веселый перестук каблуков под аккомпанемент на рояле. На фоне пьяных песен выделялся звонкий голос Карлини, выводивший божественную мелодию, которую подхватывал другой, мягкий и бархатный.
Два голоса изливали душу в волшебной песне о мире. О Властителях, о славе Дора по фамилии Троу, создавшего этот мир, о четырех сторонах света и о четырех первозданных стихиях.
Корн внезапно почувствовал в этой песне что-то до боли знакомое. Она начала возвращать его к реальности, и ему безумно захотелось спуститься в зал таверны и послушать ее поближе. Манящие запахи, которые шли из кухни еще больше подогревали желание Корна сделать это.
Он поспешно оделся, найдя свою рубашку и штаны у изголовья кровати на полочке. Кто-то бережно сложил все стопочкой, заранее постирав и отгладив. Однако штанам это не помогло. На бедре все еще красовалось жуткое кровавое пятно, которое явно пытались застирать.
Под кроватью он обнаружил свои старые ботинки, начищенные чуть ли не до блеска, с новыми белыми шнурками. На тумбочке лежал темно-синий гребень с маленькими лазурными камушками, которым Корн стал расчесывать волосы. Он хотел было завязать чем-то косу, которую наскоро заплел, но не нашел своей ленты.
«Опять потерялась, чертовка». – подумал он с досадой, держа в руке косу, которая могла вот-вот распуститься.
Тогда Корн смущенно подошел к занавеске. Долго смотрел на нее в сомнении. Потом резким движением стянул бардовую бархатную ленту и быстро закрепил толстую косу, доходящую ему почти до пят. Потом Корн застегнул ремень и за спину повесил свой старый кинжал, спрятав его за косой, чтобы не вызывать ни у кого никаких подозрений. Закончив со сборами, он взглянул в зеркало.
Это был он, Корн, только до ужаса похудевший, скулы стали видны отчетливее, чем раньше, серебро глаз искрилось огнем жизни, губы потрескались. На бледном лице глаза, под которыми красовались жуткие темные круги, выглядели уставшими и чересчур блестящими.
Корн какое-то время стоял и размышлял. Он рассматривал себя и вспоминал, как так же перед зеркалом сестры играли с его волосами. Затем мысли вернулись к Эгиллу. И почему он не смог раньше понять, что с Эгиллом что-то не так? Корн сокрушался, сердце стало тяжелым, как булыжник. Поток его мыслей прервал громкий хохот из главного зала.
Корн робко приоткрыл дверь комнаты и выскользнул из комнаты. Он оказался в темном неосвещенном коридорчике без окон, в конце которого виднелось теплое пятно света. Запахи дерева, еды и пота доносились из главного зала. Корну сейчас все казалось таким новым и неизведанным, что он начал представлять себя героем тех сказок, которые всю свою жизнь читал сестрам перед сном. Как же он любил сказки! Часто это помогало ему забыться, почувствовать себя частью истории, каким-то нависающим над всем этим наблюдателем. Это всегда доставляло ему невероятное удовольствие.
Коридор был каким-то очень странным. С первого взгляда он показался Корну много меньше. Но по мере продвижения этот коридор словно вытягивался, как кот, которого хотят погладить.
Корн поспешил прямо в сторону огней главного зала. К счастью, коридор больше не стал увеличиваться. От огромного количества запахов желудок Корна начал яростно о себе заявлять. В горле пересохло и Корн, сглотнул слюну и облизнул сухие губы, чтобы хоть как-то добавить влаги.
«Съел и выпил бы сейчас все что угодно». – проговорил он про себя.
Корн не спеша спустился по черной винтовой лестнице с золотыми листьями и красными ягодами, оплетающими перила и перегородки. Перед его глазами предстала картина: за столами, срубленными из дерева и покрытыми красными скатертями сидели мужчины и женщины, которые ели, пили и веселились. Кто-то расположился вдали у камина и грел отмерзшие и уставшие после долгой дороги ноги, кто-то азартно резался в карты, постоянно насыпая в банк монеты, кто-то так жадно уписывал свою еду, что крошки и куски летели во все стороны.
В углу зала сидела на бочках молодая девушка с двумя хвостиками цвета березовой коры, завязанными разноцветными ленточками. Ее лицо светилось, как показалось Корну, слишком даже приветливой улыбкой. Хоть она и была хороша собой, но ее некоторого рода мужицкое поведение в кругу всех этих напивающихся парней портило о ней впечатление. Она громко бранилась, кричала во все горло и без конца смеялась.
Иногда она вставала на бочку и под вопли мужчин танцевала за пару монет, играя юбкой своего красного кружевного платья. На обеих ногах у нее были браслеты с бубенчиками и цветными камешками, как у хозяина таверны. Чаще всего девушка сидела нога на ногу и болтала в воздухе одной из них, издавая веселый звенящий звук в такт мелодии.
Корн прошел вдоль столов. Внезапно прямо рядом с ним кто-то вскочил на стол босиком и стал плясать, совершенно не попадая в ритм. Это был маленький мужичок с оленьими рогами, увенчанными ромашками, которые росли из его головы по поверхности рогов, цепляясь за них корнями. Он смеялся и успевал даже пить что-то из кружки с резной надписью «Ка», расплескивая свое пойло на бороду и воротник.
– Эй, светловласая красавица! – закричал мужик с рогами, обращаясь к Корну. – Иди…и-к…станцуем ВМЕСТЕ.
– А ну сядь! Может хватит уже!? – закричал его еще более пьяный сосед, угрюмо размышлявший о жизни за столом.
Корн не стал обращать внимания и пошел дальше.
В центре зала стоял огромный рояль, из которого росло дерево с золотыми жилами в коре. Его гигантские ветви упирались в потолок и протягивались через всю таверну так, словно могучие древесные руки держали на себе все, что здесь было. На ветках этого дерева росли удивительные красные ягоды, которые мягко мерцали в темноте подсвечивая расписной потолок таверны. В дереве были заточены различные клинки: изогнутые, ровные, искусно сделанные артефакты и дешевые с соседней барахолки, ножи, мечи, копья и щиты с выцветшими гербами. Дерево, как страж хранило всех тех, кто нуждался в крове, еде, питье и веселье.
За роялем сидели двое. Первым был Карлини, и он, с белым цилиндром на голове и веселой улыбкой, подначивал постояльцев петь вместе с ним. Рядом с ним самозабвенно барабанил по клавишам еще один молодой человек, выше ростом и гораздо крепче. Это он пел бархатистым басом. Огненно-рыжие волосы спускались ему на плечи и мерцали в полумраке таверны теплым светом. На голове у него были очки для полетов. Они на столько были упрятаны в его волосах, что создавалось ощущение, будто он никогда их и не снимал.
Вид парень имел небрежный, чем-то смахивая на бродячего рыжего кота. Он для удобства засучил рукава и грубо нажимал на педали рояля старыми грязными и сапогами, сильно затянутыми шнурками.
Рыжий склонялся над роялем и разгибался, словно в танце, мотая головой и полностью погрузившись в песнь о мире. Глаза были закрыты от удовольствия. Но когда он ненадолго их приоткрыл, на клавиши пролился лазурный звездный свет, который осветил лицо незнакомца, показав забавные веснушки и улыбку. Его кожа мерцала мягким призрачным свечением, и он был похож на маленькое солнце. Потом он на время остановился, оставив на проигрыше отдуваться Карлини, и крепко приложился к бутылке рома, стоявшей у его ног.
Они еще долго , в четыре руки перебирая по старым деревянным клавишам играли веселую мелодию. От нее забывались все печали и хотелось петь и веселиться.
Сыграв последние аккорды, Карлини принялся за обслуживание голодных клиентов. Рыжий парень, пылающий огнем веселья, ринулся в толпу, которая окрикивала его для обсуждения новостей. Сложилось тут же впечатление, будто он знал здесь всех поименно.
Корн сел за барную стойку, оплетенную ветвями дерева, чтобы попросить Карлини приготовить хоть что-нибудь поесть и выпить. Молодой хозяин сам пододвинул ему тарелку вкусно пахнущего пюре.
– Что-о-о ты хочешь выпить, душа мо-о-о-я?
– Можно кружку эля?
Карлини мгновенно подбежал к бочке и налил пенящуюся жидкость в большой прозрачный стакан, игнорируя девушку в красном платье, которая что-то очень ласково пыталась ему сказать. Перед тем, как подать Корну эль, Карлини поднял из-за стойки прозрачный чайник и налил в кружку зеленое, пахнущее травой содержимое.
– Сначала выпей этого ча-а-а-ю, а потом приступай к еде и распитию э-э-э-ля. Ты еще довольно слаб. Пойми, на алкоголь организм может отреагировать бу-у-у-рно, так что пей осторожно, дру-у-у-жок, – улыбнулся Карлини и добавил. – Ты все-таки несколько дней валялся в о-о-отключке.
Корн положил стопкой на барную стойку монеты, которые смог наскрести из кармана своего плаща и пододвинул к противоположному краю. Карлини с недоумением проследил за этим действием.
– Это за счет Норы все, спрячь свои деньги. И где ты вообще достал такие доисторические монеты?! – сказал он обиженно и бросил монетки по одной Корну в карман рубахи на правом плече.
– Доисторические? – уточнил Корн, рассматривая одну из них.
Карлини подвинул к нему кружку с чаем и указал на стол в углу, который находился под лестницей в отдалении от всех остальных.
Там при свечах сидела Нора с какой-то женщина в черном плаще, который струился по полу и ближе к низу был похож на черный дым. Корну при виде этой женщины сразу стало не по себе. От неприятного ощущения он снова сморщил нос. Таинственная женщина сидела спиной к Корну и вела с Норой беседу, иногда выпивая что-то красное из бокала. Корн всем сердцем надеялся, чтобы это была не кровь. Корн засмотрелся на то, как глаза Норы сияли в тени ее остроконечной шляпы. Она на мгновение перевела немного осуждающий взгляд на Корна и указала женщине в вуали на него пальцем. Последняя медленно повернулась к нему лицом.
Лица он не увидел – оно было скрыто под темной вуалью. Однако Корн отчетливо ощутил на себе взгляд ее ярко-красных глаз. Этот взгляд был тяжелым и пронизывающим насквозь. Корну стало дурно и он отвернулся.
«Скорее уйти прочь».
Корн снова задумался о своих дальнейших действиях. Он смотрел на еду и эль, не видя их и все больше погружаясь в чертоги собственного разума. Карлини пододвинул ему вилку, которую наверняка извлек из своих волос.
– Ку-у-ушай, посмотри, какой ты бле-е-едный! – пропел он.
Этот голос вернул Корна к реальности.
– Так нельзя, почему я не могу заплатить за себя сам? Почему она мне помогает? – спросил Корн, рассматривая вилку и пытаясь понять, как она держалась в волосах хозяина.
– Нора просто до-о-обрая и ей не заказано тебя убить. Если бы каждое существо этого мира было равнодушным, во что бы он превратился, скажи-и-и мне! Чаще всего она сдерживает свою доброту, ведь невозможно помогать каждому встре-е-ечному. Но тебе повезло, – Карлини весело изобразил короткое па, выбив босыми ногами по полу забавный ритм. – Посмотри на э-э-этих ребят, – указал он на веселящихся в таверне. – Отпетые разбойники с тяжелой судьбой. Но все они здесь, и каждый из них по-своему до-о-о-брая душа.
– А что это они такое делают? – спросил Корн, указывая на нескольких мужчин, которые вонзали в дерево ножи.
– Традиция. Теперь они дру-у-узья. Те, кто впервые приходит сюда, заключают со мной договор. – Карлини очень широко улыбнулся, от чего стали видны его идеально белые зубы.
– Что за договор?
В глазах хозяина таверны вспыхнул маленький хитрый огонек.
– Видишь ли, это не просто-о-ое заведение. Здесь собираются злодеи, воры и убийцы. И все они поголовно в розыске как минимум в двух короле-е-евствах, – Карлини задорно щелкнул пальцами и, увидев недоумение Корна пояснил. – Ты вхо-о-одишь сюда, я даю тебе кров, а взаме-е-ен, ты складываешь оружие, – Карлини указал на дерево, которое поглотило кинжалы воинов на глазах Корна. – Здесь мои засранцы могут спа-а-ать спокойно, не волнуясь о том, что на рассвете их ка-а-азнят или еще что похуже, – проговорил Карлини, протирая барную стойку. –Эти ребята никогда не устраивают дра-а-ак в моей таверне. Они славны-ы-ые.
«Что может быть хуже казни?» – подумал Корн.
Внезапно позади Карлини пролетел стул и, ударившись о стену, разломался на несколько частей. В зале воцарилась гробовая тишина. Все уставились на Карлини.
Лицо его было абсолютно спокойным и таким же жизнерадостным.
– Извини, дру-у-ужочек, я на секунду. – сказал Карлини и переключился с Корна на мужичка с оленьими рогами.
Карлини пританцовывающей походкой подошел к дебоширу.
– В моей таверне никогда… Повторюсь… НИКОГДА не бывает дра-а-ак. – слащаво улыбнулся Карлини.
Через мгновение взгляд его сделался безумным. Под глазами прошла огромная черная тень, а радужки налились кроваво-алым светом. Обычные ногти Карлини, окрашенные черным лаком стали увеличиваться и обратились в ядовито-черные лезвия.
– Правда, Лори? – спросил Карлини вежливо, легонько тыкнув мужичка в нос кончиком когтя. – Б-у-у-б.
– Да, – пробормотал виновато мужичок и по глазам было видно, как он тут же протрезвел.
– Новый мне ку-у-упишь, – сказал Карлини, возвращаясь в свой прежний и добродушный образ.
Таверна разразилась смехом, и веселье продолжилось.
Карлини и мужичок еще немного поговорили, и хозяин таверны как ни в чем не бывало вернулся на свое место за барной стойкой.
– Ну так, на чем мы оста-а-ановились? – пропел Карлини кладя подбородок на тыльные стороны ладоней.
– Что это только что было?
–Оу, извини, я напугал тебя? Прости, дружо-о-очек. Но этих ребят нужно иногда во-о-оспитывать.
Корн опустил голову и, недоумевающе посматривая на улыбку Карлини, принялся наконец за еду.
– Объясните, что значит Норе не заказано меня убить?
– То и значи-и-ит. Нора самый известный нае-е-емный убийца, служащий Королеве севера. Нора Тендер – северный цвето-о-ок смерти. Так ее здесь кличут, – тихо ответил Карлини. – Все боятся ее, но на самом деле, она очень хоро-о-ошая. Не раз меня выручала и многому на-а-аучила. – Карлини говорил это с гордостью и улыбкой, беззаботно протирая бокалы.
– А кто это с ней?
– Ниурин део Криано. «Део» – на языке морфов значит «жрица». Она отвечает за Святилище Запада.
– Ниурин… -повторил шепотом Корн.
К барной стойке подбежал рыжий парень, крайне разгоряченный и лохматый.
– Карлини! Дай мне еще бутылку! – сказал он с небольшой одышкой. – И господа из ковена Лекарей просят еще песню. Кстати, твой знахарь притащился, как его там, Цинтрий вроде.
– Уже бегу! – взволнованно воскликнул Карлини и мгновенно перемахнул через барную стойку. Обняв друг друга за плечи, они поскакали вприпрыжку через толпу к роялю.
Именно сейчас Карлини больше всего напоминал ему сестер. Он выглядел беззаботным и счастливым. Безусловно, работа у него была тяжелой, но то была работа, которую Карлини любил и наслаждался ею. На Корна тут же надавила печаль.
«Если он убил их, то зачем забрал их тела?» – подумал Корн и на его лицо упала мрачная тень.
В это время кто-то в порыве дикого и безбашенного веселья, подкрепляемого алкоголем, бурлившем в голове, выпал за дверь, которая тут же захлопнулась.
– ЗДЕСЬ! – послышалось с улицы из-за угла. – Я нашел эту таверну, господин!
Дверь снова распахнулась и в главный зал ворвались воины, вооруженные по полной экипировке, практически как те, что были у стены. Они были одеты в черные мантии и доспехи с красными знаками. На плащах красовался алый треугольник с письменами, с морской волной поперек. На боку каждого воина висел длинный меч в кожаных ножнах. Все они выглядели как один – темные волосы, красные глаза и жутко агрессивный настрой.
– Мы разыскиваем Нору Тендер, которая скрывается от закона, по словам очевидцев, в этой таверне. – произнес один из них, на рукаве мантии которого пылала красная отметина в огне. По-видимому, он являлся начальником этого отряда.
– Гри-и-и-имерин, присаживайтесь и выпейте, не стоит го-о-оняться за ней, это ведь действительно бесполезное занятие. Мы все прекрасно это знаем. – Карлини встал у них на пути и пожал плечами.
«Гримерин». – вспомнил Корн разговор Ирина с «главным».
– Карлини, тебя уже за решетку стоило бы посадить. Твоя таверна каким-то странным образом передвигается по городу и гостей ты всегда подозрительных принимаешь. Не удивлюсь, если, покопавшись здесь час другой найду у тебя пару запрещенных в нашем Королевстве веществ. Выдай мне Нору или здесь все огнем заполыхает. – закричал на него начальник отряда и схватил за шиворот, словно котенка.
– Послушай, ты, я думаю, не понимаешь, с ке-е-ем говоришь. Эти парни пришли сюда отдыхать и успокаивать свои нервишки после общения с такими, как вы. Я пре-е-едлагаю вот что. Вы уберете свои прилизанные морды отсюда и вас оставят в живых. Го-о-одится? – спросил Карлини, ставя руки в бока и улыбаясь. – А нет, погодите. Вы тут натоптали и сломали дверную ручку, которую я три дня делал. По-о-олы помоете и тогда можете идти гулять, дышать своим свежим воздушным во-о-оздухом и петь в ля-миноре, как ваш дотошный замок на ветру. – закончил Карлини, улыбаясь.
Начальник стражи стоял с каменным лицом и пропускал все безумные речи Карлини мимо ушей.
– Ты пойдешь с нами, Ка-а-арлини, – передразнил Гримерин певучий голос хозяина таверны – И предстанешь перед Королевским судом за соучастие в преступлениях, совершенных всеми теми, кого ты здесь укрываешь.
На этих словах на стол запрыгнула фигура в шляпе и распахнула маленькие крылья. Кости, обтянутые мраком, словно лезвия, взметнулись над ее головой, вырвавшись из-под ее лопаток.
«Крылья не такие большие, чтобы лететь, но достаточного размера, чтобы пользоваться ими в бою и планировать при спуске с большой высоты». – подумал Корн и потянулся за клинком, чувствуя неладное.
– Господа, я все жду хозяина. Очень хочется выпить, знаете ли. Я жду, а он не идет. И тут краем уха… – с этими словами она медленно стала подходить к толпе стражников, передвигаясь по столам и минуя всю посуду, словно лисица. – … слышу, кто-то говорит, что это место вскоре сожгут. И я думаю про себя: «Как же так!?» – она злобно оскалилась и надвинула шляпу на глаза.
– Ты выпьешь только перед казнью, Нора! – начальник стражи обратился к отряду. – Взять ее живой! – Гримерин повесил Карлини на гвоздь, как пальто и приказал не двигаться, а забавный хозяин с усмешкой нарочно неправильно отдал ему честь.
Нора только этого и ждала.
– Элеврим, музыку! – крикнул ему Карлини.
– Конечно, все для вас! – рыжий залпом допил содержимое бутылки.
Даже не поморщившись, Элеврим заиграл какую-то мелодию в таком быстром темпе, что срочно захотелось выбить кому-нибудь челюсть, да так, чтобы крови пустить как можно больше.
Нора перевернулась через себя и легко спрыгнула со стола, обнажая в воздухе клинок, больше похожий на мачете. Это был тот самый клинок, который она не так давно отмывала от крови.
Завязалась драка. Стражники в момент окружили Нору, но она пронзала крыльями-лезвиями их тела до самого позвоночника, заливая черной кровью пол.
–О Дор! Мои занавески! Вы забрызгаете кровью мои занавески и скатерти! – визжал Карлини.
Основной бой у Норы шел с начальником стражников, который нападал спереди и был вне досягаемости огромных лезвий. Гримерин топнул ногой, и под ступней, образовалась алая искрящаяся печать, исписанная письменами. Нора толкнула его на стол и попыталась пронзить сердце, но сзади подскочили трое и схватили ее за крыло. Руки их истекали кровью, но им удалось сдержать его в неподвижном состоянии.
Крыло исчезло, сбив стражников с толку. Нора воспользовавшись их замешательством, словно в танце покрутилась вокруг себя, уклоняясь от клинков и запылала янтарным светом искр. В ее руке возникла печать, небольшого размера, которую она направила на тех троих. Вмиг они обратились в пыль и рассыпались у всех на глазах. Гримерин извернулся и повалил Нору на стол, на котором только что лежал сам и чуть было не прожег магией ей правую часть лица, однако девушка вовремя увернулась. Но тут он ударил ее по лицу. Нора отшатнулась, но выдержала удар и сплюнула черную кровь.
– Ах ты ублюдок! Ты прожег мой стол, испачкал своими друзьями мои скатерти и обидел подругу! А ну ребята, хватай его! – закричал звонко Карлини и присвистнул.
Музыка Элеврима, разожгла сердца всех сидевших в таверне «У Карлини». Тогда, народ развеселился еще больше. Команда Карлини развязала всем руки. Кого-то из стражников ударили стулом, кого-то вырубили бутылкой.
Девушка, которая разливала алкоголь схватила карты с ближайшего к ней стола. Забравшись на бочки, она метнула несколько карт в стражников, которые пытались схватить ее, тут же оставив их без глаз. Веселая «рюшчатая» девушка спрыгнула на пол и мгновенно получила от стражника по лицу. Появилась ссадина, из носа хлынула кровь, но она не растерялась, а откуда-то из-под платья вынула изящный кинжал, формой своей, напоминающий изогнутый клык дракона. Она ловко запрыгнула на стол и в манере дикой кошки вскочила на спину стражнику. Девушка несколько раз прошлась лезвием по его горлу, защиту с которого уже сбил до нее какой-то здоровяк.
Стражник отчаянно боролся, стараясь снять ее с себя, но потом беспомощно изрыгнул комок крови и рухнул вместе с ней. Девушка быстро вскочила и принялась отряхиваться, тяжело дыша.
– Ха-ха-ха… Ниастро, ты прекрасна! – закричал Карлини, посылая ей воздушный поцелуй.
Девушка сделала изящный реверанс и с разворота проткнула голову стражника, который мчался к ней с топором, сметая все на своем пути. Она улыбнулась своему хозяину и на ее щеках появился едва заметный румянец.
Корн увернулся от чьего-то удара, сделал выпад и, уклонившись от другого рубящего удара подобрался к противнику. Почувствовав, как инерция уводит его в сторону, Корн надавил противнику на руку с мечом и вонзил нож в забрало. Кровь брызнула из черной щели, и воин повалился навзничь. Корн схватил меч у убитого и двинулся между столов, отбивая атаки стражников. Он старался дышать в ритме противника, подстраиваясь под каждого, однако рана в ноге давала о себе знать. Он подобрался к воину, который пытался схватить Нору со спины и отвлек его на себя. Обманным маневром, удержав клинок нападавшего своим, а потом ослабив хватку, он дал противнику промахнуться и нанес ему смертельный удар. Эта атака сбила ритм дыхания, из-за чего начало покалывать в боку.
В этот момент он максимально близко подобрался к Норе. Она повернулась в его сторону, чуть не приняв его в пылу битвы за противника.
– Уходи! Я не просила мне помогать! – закричала она.
– Тебя тоже никто не просил помогать мне! – ответил Корн, увернувшись от удара противника, и прикрыл Нору от очередного нападавшего.
Девушка в свою очередь изящно перемахнула через Корна и, оказавшись за его спиной, отбила удар, который мог поразить ее помощника в голову. Они перекинулись прищуренными и угрюмыми взглядами и их тут же разделили две группы воинов.
Со всех сторон брызгала кровь. Мужики с рогами брались за мечи, у кого не было оружия бодали противника и прошибали его насквозь, те у кого были маски раскрывали свои лица со ртами, полными острых зубов. Этими зубами они вгрызались в лица своих противников. Кого-то ранили и этот кто-то лежал в углу, рыдая, и желая увидеть мамочку.
Спустя некоторое время Корн отыскал глазами Нору. Девушку схватил за шею Гримерин и прижал к стене, что-то ей толкуя.
–Где твой меч, известный убийца? – спросил Гримерин. – Даже оружия нет благородного, что это за нож для мяса?
– Оружие когда-нибудь найдется, можешь не переживать об этом. Мне ничего сейчас не подходит. Ну знаешь. Плохо в руке лежит. – проговорила она сдавленным голосом.
Затем Гримерин ударил ей по руке какой-то цепочкой, от чего Нора истошно закричала. Ее лицо исказилось злобой и она, несколько раз дернувшись, вытолкнула его через дверь в темноту за пределами таверны. Гримерин не растерялся и, вцепившись ей в волосы уволок за собой. Таверна затихла. На улице, во мраке, творилось нечто ужасное. Вся округа оглашалась нечеловеческим ревом. Сначала послышался громкий лисий лай. Затем истошный рык Гримерина. Все это сопровождалось ужасным хрустом и шлепками, будто мокрой тряпкой били по каменной кладке. Внутрь таверны, на свет брызнула черная кровь и вывалился огромный кусок мяса, с белеющими при свете костями, который уже нельзя было назвать ни существом, ни человеком, никем. Кого-то стошнило.
После в дверях появилась Нора, сильно потрепанная и тяжело дышащая. Вся она с ног до головы была залита черной кровью. Девушка грубо сплюнула кровь на пол таверны. Вместе с этим сгустком шумно упала на пол еще одна мелкая кость.
– ВСЕ! – закричала она, схватила чью-то кружку с элем, выпила из нее все содержимое и громко захлопнула дверь таверны изнутри.
– Отлично сработано! – воскликнул Элеврим и задорно закончил играть, проведя пальцами по всей клавиатуре.
Господа с рогами весело зарычали боевой клич и попросили Ниастро, которая уже сидела на бочках и поправляла прическу, налить им пива. Карлини все так же висел на крючке, словно чья-то старая пелерина, поджав под себя ноги и по-детски надувшись.
– Опять все запачкали. – буркнул он.
– Прости, – сказала Нора усталым голосом и сняла его с крючка. – Я знаю как для тебя все здесь важно. Я все исправлю. – сказала Нора, отряхивая от грязи плечо хозяина.
– Главное гости довольны и целы, – Карлини вновь повеселел и прошелся по телам убитых стражников. От его прикосновений и сияния его руки их тела и вся кровь на полу исчезали в сверкающих алых искорках. – Нора! Должна будешь мне новые занавески!
– Конечно, – девушка едва улыбнулась уголком рта. – Достану тебе лучшей ткани.
У Корна вновь заныло бедро и он сел на свое место, чтобы передохнуть. Есть и пить больше не хотелось. В своей жизни он видел разных чудовищ и их объедки, но никогда не видел такого зверства.
– Спасибо, – послышалось за его спиной.
К нему подсела Нора и попросила у Карлини чай с капелькой рома.
– Я почти ничего не сделал. – ответил Корн угрюмо и все-таки приложился к элю.
Парочка его волос попала в кружку и на них осталась пена.
Нора молчала. Она получила свой чай и склонилась над ним, вдыхая полной грудью горячий пар.
– Ты помогла мне, и я твой должник. – проговорил он более спокойно, стараясь уложить ногу так, чтобы она перестала болеть.
– Мне от тебя ничего не нужно, а Карлини всегда только рад помочь, – сурово и холодно ответила она, делая глоток. – Как бедро?
– Немного беспокоит. – пробормотал он.
Повисла небольшая пауза. Корн приложил руку к ране на бедре и почувствовал тепло и влагу. Она начала кровоточить. Он осторожно убрал руку, вытерев кровь о штанину.
– Нора, скажи мне, ты знаешь что-нибудь о людях, которые носят плащи с изображением горящего дерева? Ты назвала их темнейшими.
Нора помрачнела еще сильнее.
– Если я скажу тебе, ты не сорвешься с места и не помчишься туда сломя голову? – спросила она.
– Не сорвусь.
Нора немного оскалилась, смотря в чашку.
– Эти твари обитают в Отшельных землях. Если попадешь туда, то не вернешься назад. Я была лишь в прилежащем к границе городе. Там происходили такие ужасы, каких не нарисовало бы самое извращенное воображение. Туда когда-то ссылали зло в чистом виде. В основном чтобы оно не оскверняло другие земли. Зачем тебе знать о них?
– Эти люди убили моих сестер и забрали их тела. – проговорил Корн угрюмо, надеясь, что она сможет что-то об этом рассказать. – Мой брат оказался одним из них. От него в тот момент чем-то веяло. Чем-то похожим на запах боли или мертвый холодок.
– Интересные у тебя ощущения. – проговорил Карлини, который напротив них за барной стойкой ставил на поднос тарелки с едой.
Он заметил на себе холодный взгляд Норы и, улыбнувшись, исчез вместе с подносом в толпе.
Некоторое время они молчали. Корн мрачнел с каждой минутой, думая о брате и сестрах.
– Корн, – внезапно сказала она холодно. – Завтра ты пойдешь со мной. Есть одно дело.
«Нельзя никому доверять», – подумал Корн. – «Теперь я один».
– Зачем? И куда?
Нора оскалилась.
– Жрица Святилища желает тебя видеть завтра. – проговорила она, допивая чай.
– Нет, я не пойду. Я конечно тебе благодарен, но идти с тобой никуда не хочу. К тому же у меня своих дел полно.
– Это не просьба. Если ты добровольно не пойдешь, то я заставлю тебя, – угрюмо сказала она, скалясь и издавая рычащие звуки. – А мне это, поверь, под силу.
– Зачем тебе это нужно?
– Мне это не нужно. Я перед жрицей в долгу. – ответила Нора и вышла из таверны, громко хлопнув дверью.
Еще некоторое время Корн просидел и пронаблюдал за залом, в котором после побоища гостей, как ему начало казаться, становилось все больше и больше. Его уже начинало клонить в сон, как вдруг он услышал краем уха тихий разговор двух мужчин за барной стойкой.
– Ты слыхал жути творятся на Севере? – спросил первый и прервался, отпив из кружки пива.
– Какие?
– Да такие вот, что Королева Севера Темнейших будет принимать скоро!
– Да неужели! Откуда вести?
– Из самих Отшельных земель батя привез. Он у меня палач! – гордо проговорил мужчина.
– Ну он ведь никого не убивал отродясь! Такой хиленький и слабенький. Он ведь и топора не подымет! Он на повозке, вроде как, у тебя преступников туда свозит и всего то.
– Жить в тех землях хуже смерти!
Корн подошел к парням поближе.
«Соваться в Отшельные земли нельзя. Там я буду окружен врагом».
– Я не ослышался, вы сказали, что Темнейшие скоро будут на Севере? – спросил он, осторожно подсаживаясь.
– А ты вообще кто такой? – спросил сын палача.
– Просто странник, интересующийся новостями, не более.
Оба мужчины переглянулись.
– Ну так что?
– Да, – ответил сын палача и откинулся на спинку стула, закуривая трубку. – Они даже закатывают какой-то бал в честь подписания договора. Батяня говорил, что их будет небольшая делегация. Больше ничего не скажу, потому что попросту не знаю.
– Да и слухи это все, – добавил второй парень. – Нет смысла верить каким-либо слухам.
Корн запомнил эту информацию и теперь его не мучали мысли о предстоящей встрече со жрицей. Теперь ему во что бы то ни стало нужно было попасть на Север. Корн уже продумывал, как он достанет карты, оружие и…книги.
Спустя час размышлений обо всем он поплелся назад в свою комнату и, увидев алый рассвет за окном, разливающий кровь по всему небу, рухнул на кровать. Этот свет напомнил ему о янтарном свете глаз Норы.
«Нора и ее напарник держат путь на Север». – внезапно вспомнил Корн.
С этими мыслями он уснул, ощущая слабую и тупую боль в ноге.
«Как же сильно я хочу увидеть полевые цветы на лугу». – подумал он.

– Корн! Заплети косичку! Заплети косичку!
– Лея, Ниа, я на кухне! Спускайтесь уже! – кричал Корн через весь дом.
Две девочки в белых ночных сорочках бежали через весь дом на кухню.
– Корн! Ты сегодня приготовил завтрак? А где Эгилл? – спросила Лея, садясь за стол и протягивая руки к свежему хлебу.
– Так, – Корн отодвинул хлеб. – Сначала заплетаться, потом умываться, а после уже завтракать! Эгилл ушел куда-то по делам.
На подушку упала горькая слеза.



Глава третья. О том, кто соткан из серебра



Корн очнулся от ощущения чьего-то присутствия. Открыв глаза, он обнаружил Нору, сидящую в том же углу, что и сутки назад и читающую какие-то пергаменты.
– Почему ты здесь? – спросил он.
Нора помедлила с ответом, не отрываясь от своего дела, и, дочитав предложение до точки, проговорила, подняв на него взгляд:
– Это моя комната и я здесь живу, поэтому я здесь. Как только я и мой компаньон решим уйти, что случится довольно скоро, ты останешься здесь один до тех пор, пока Карлини не выгонит, что случится вряд ли, ведь ты ему понравился. Сможешь остаться и помогать ему по таверне до тех пор, пока не встанешь на ноги. Устроит такой ответ? – она глядела на него исподлобья, немного пугая своим проницательным взглядом.
– Я не останусь здесь! У меня есть другие дела.
– Ну-ну. – пробормотала она себе под нос.
Корн опустил взгляд и задумался. С его стороны это было слишком грубо, особенно когда девушка так много для него сделала.
– Молодец. Будут еще вопросы? – холодно и равнодушно сказала она, возвращаясь к своим бумагам.
Корн не знал, как начинать поиски, ведь, как оказалось, он совершенно не знал этого мира. Его миром был лишь тот дом в чаще леса. Теперь, находясь за его пределами, Корн был в полном смятении.
– Судя по слухам вы с напарником идете на Север. Я прав?
– Тебя это не касается, – проговорила она раздраженно и встала с места – Корн. – Нора сжала в руках листы пергамента и вышла за дверь.
– Нора! Стой! – Корн вскочил с кровати и распахнул дверь.
Он догнал Нору в коридоре и схватил за локоть. Она резко остановилась и, перехватив его за воротник, перекинула через себя не смотря на разницу в росте и весе. Каким-то образом она смогла грамотно распределить вес. Как только Корн упал на бедро, он тут же почувствовал тупую и мерзкую боль, которая заставила его зажмуриться.
– Не задавай мне лишних вопросов! – угрюмо сказала она, нависнув над ним.
Корн не стал мириться с таким положением вещей. Он выставил ногу вперед и сделал подсечку. Нора упала и Корн тут же совершил захват.
– Мне очень нужно попасть на Север, Нора. В таверне народ переговаривался о том, что Темнейшие будут там, – сказал Корн упрямо.
В глазах девушки промелькнула тень сочувствия. Она исчезла так же быстро, как и появилась.
– Мне все равно, – внезапно ответила она, холодно смотря ему в глаза. – Я спасла тебе жизнь, а что ты будешь делать дальше уже не мое дело. Последнее, что я сделаю для тебя – это отведу тебя в Святилище и не больше. И то только лишь потому, что так пожелала госпожа Ниурин Криано. Может ты и привык, что весь твой маленький мир вращался вокруг тебя, но в большом мире привыкай к тому, что всем будет плевать на тебя и твои проблемы! – с этими словами Нора резко выпустила на свободу свои крылья и оттолкнулась ими от пола.
Корн высвободил ее из захвата, чтобы не порезаться и отстранился. Нора грубо выругалась под нос.
– Сегодня вечером я буду ждать тебя в зале таверны. А сейчас у меня есть дела, – сказала она и, положив в сумку на боку бумаги, которые она все это время держала в руках, поспешно ушла.
В ответ Корн лишь хмыкнул и поправил рубашку.
Целый день Корн был в напряжении. Он не знал, что его ждет вечером, и пытался найти себе занятие, но никак не мог придумать ничего лучше, чем то и дело подкидывать дрова в камин и следить за прохожими в круглое окошко. Попутно он излазил все книжные полки в таверне. Потом выследил Карлини в главном зале и выпросил у него несколько книг по истории Запада и карты. Об Отшельных землях Карлини и вовсе говорить не хотел. Все, что Корн нашел, так это одна небольшая глава, посвященную битве с их жителями. Он читал воспоминания военачальников одно за другим, везде было примерно одно и то же, и ничего полезного. Под конец дня Корн был сильно раздражен отсутствием какой-либо информации и занялся изучением тропинок, ведущих от Драулиса.
День был серым и непроглядным от тумана. Частенько шел дождь, но большую часть времени в воздухе витала какая-то водяная пыль, которая проникала даже в комнату Корна через щели в окне. Драулис был, словно огромное черное пятно на карте среди мрачных непроходимых лесов на самом краю утеса у берегов океана. Именно расположение всего, что было поблизости, Корн изучил хорошо по старым книгам. Он заприметил несколько деревень, которые как оказалось были совершенно не далеко от города. Как он мог раньше не добраться до них? Почему ни разу не дошел до города? Брату верил.
«Там снаружи нет ничего хорошего, не надо никуда ходить.» – говорил он.
«А когда я отвел девочек на праздник в деревню, Эгилл кричал на меня остаток вечера. Ну и что такого, что они немного поплясали с людьми?»– спросил сам себя Корн. – «Они были счастливы и я впервые увидел кого-то кроме него!»
– Это было моим лучшим решением! – он внезапно выкрикнул это вслух и более тихо добавил. – И не важно что на меня опрокинули горшок с углями.
«В какой момент он начал меняться? Как я мог этого не заметить? Я подозревал, нет, я подозревал. Он уже месяц ходил раздражительным и дерганым.»
Корн просматривал знакомые ему места на карте, взгляд перебегал с тропинки на тропинку и злость вскипала в нем все больше и больше, когда он внезапно вспоминал, как они с Эгиллом бродили практически в сотне шагов от деревень.
«Предатель!»
– Убийца! Как ты, ублюдок, мог это сделать!? Они же были совсем маленькими, крошками! – Корн стукнул кулаком по столу.
Хоть местность и была ему знакома, но как ни старался, он не мог найти нужного ориентира по которому можно было бы добраться до дома. В том районе на карте был указан один сплошной лес и куча пометок об опасности встречи с чудовищами.
Вскоре Корну стало настолько тяжело сдерживать злость, что он смел карту в сторону, чуть не опрокинув свечу, и, с силой распахнув окно, высунулся наружу по пояс. Водяная пыль тут же осела у него на волосах и на лице. От этого ему стало немного легче. В таком положении Корн мог видеть лишь стену противоположного здания, мрачно нависающего у него над головой своими высокими фасадами и готическими фигурами. В окнах к вечеру загорелся свет и какая-то старушка, сев напротив окна, принялась за чтение огромной ветхой книги. В другом окне резвились на полу дети, играя с кораблями. Корн засмотрелся на эти корабли. Он внезапно захотел увидеть море и то, как паруса будут развеваться на ветру. Невольно он улыбнулся и вдруг осознал, что начали сгущаться сумерки.
– Что ж… Спущусь пораньше, выпью чего-нибудь горячего. – решил он, постаравшись успокоить ворох мыслей в голове.
Корн надел пояс с кинжалом и проверил на себе свой кулон. Он сжал его в руке и покинул комнату.
В зале таверны еще никого не было кроме Элеврима и еще нескольких посетителей, которые обменивались разными новостями, сидя тихо по углам маленькими кружками. Карлини налил для Корна какао с изображением улыбающегося котика на пенке за счет заведения. Спустя некоторое время в дверях появилась фигура Норы. Со шляпы стекала ручьем вода, а ноги были босы, бледны и испачканы в грязи.
– Корн. Идем. – кратко проговорила она, ступая внутрь.
Его опередил Элеврим. Он о чем-то пошептался с ней с недовольным лицом. Корн подошел к ним ближе.
– Это Элеврим. Он мой напарник, лунар, инженер и отличный воин.
– Добрый вечер. Меня Корном звать. Вы прекрасно поете, слышал Вас вчера, – вежливо протянул он руку.
– У этого все дома? – спросил Элеврим, указывая на Корна, за что получил локтем в живот от Норы.
Он выпрямился и с небольшим пренебрежением протянул руку в ответ.
На этот раз Элеврим выглядел немного иначе. Рубаха его была аккуратно заправлена в штаны и на ней красовалось здоровенное пятно крови. Ботинки были начищены до блеска. На груди крестом проходили два кожаных ремня, которые скреплялись на спине. Из-за спины торчали две рукояти боевых топоров. Такое расположение позволяло очень быстро вынимать оружие и приводить его в действие.
Кожа этого лунара по-прежнему призрачно мерцала, правда характер мерцания несколько изменился. Пульсация стала чаще, а свечение ярче.
– Нам пора, Элеврим. Прошу, без глупостей, – сказала Нора и сверкнула глазами. – Иначе будет как в прошлый раз, а я этого не хочу. Ты это знаешь.
– Хорошо, – рыжеволосый немного поник, однако в его взгляде сверкнула хитрая искра.
Они еще долго обменивались взглядами, так, словно в мыслях они о чем-то дискутировали. Элеврим первым отвел взгляд и закатил глаза.
– Вот в этом ты мне точно не советчик, – сказал он, улыбаясь какой-то пошлой улыбочкой.
Элеврим направился к лестнице, а Нора, не дожидаясь Корна юркнула через дверь мягкой лисьей походкой.
Небо было затянуто серой пеленой. По каменной городской кладке полз густой туман. Корн запрокинул голову и морось осела на его лице, остудив разгорячившуюся за день в душной комнате голову. Вода прогнала глупые мысли. Пришло небольшое чувство облегчения.
– Не отставай, – послышался где-то впереди спокойный и равнодушный ко всему голос Норы.
Ее отдаленная фигура была на другом конце улицы, Нора ожидала его. Она стояла, наполовину обернувшись к Корну, прямо и гордо. Нора казалась недосягаемым миражом, который всегда будет ждать его впереди.
По волосам Корна стекала вода и оседала на ресницах и губах. Он перешел на бег и был удивлен, когда Нора стала карабкаться вверх по стене здания на крышу, перемахивая через препятствия и легко помогая себе крыльями, которые теперь казались ему не смертоносными лезвиями, а бархатными и мягкими, как летняя ночь. Ее слаженные движения, словно в ведьминском ритуале, были решительны и уверенны.
«Она и правда цветок смерти.»
Корн кое-как взобрался по каменистым стенам, пользуясь выступающими камнями и фигурками жутких существ с разинутыми ртами, утыканными зубами-лезвиями. Он с грохотом вывалился на крышу, перекатившись на спину. Перед глазами плыл сумрак, а где-то вдалеке просвечивали звезды, которые старались пробить своим светом мрачную пелену. Корн устремил взгляд куда-то вперед, немного прищурившись. Вдалеке взметнулась ткань шинели Норы и послышался глухой хлопок крыльев, который тут же поглотила надвигающаяся ночь. Корн с трудом поднялся на ноги и, перекинув длинные волосы за спину, шумно рванул вперед, перепрыгивая с крыши на крышу, иногда останавливаясь в нерешительности, когда расстояние между соседними домами оказывалось слишком большим. Многие крыши представляли собой конусы с крупной черепицей, поэтому бесшумно передвигаться было очень тяжело. Он мчался вперед, вслед за фигурой в шляпе и шинели, которая легко перепрыгивала с крыши на крышу, приземляясь по-лисьи мягко. Водяная пыль застилала ему взор, волосы потяжелели, как и одежда. Они начали тянуть вниз.
Корну стало зябко. Он ощутил на сколько тяжело его тело. Постоянно беспокоило бедро. Корн видел проносящиеся мимо дома, скалы, которые возвышались над городом, держа на себе мрачные башни замка, которые снизу невозможно было так хорошо рассмотреть.
Внезапно Корн сердцем почувствовал, что делает именно то, что сейчас больше всего нужно, но голова все твердила об абсурдности его действий.
Наконец, Нора остановилась, схватившись за шпиль поместья, которое находилось у самой окраины города. Перед ними высилась огромная стена, по всему периметру увенчанная кольями-стрелами черного цвета. Из-за влаги они казались вымазанными ядом, убивающим всякого, кто их коснется. Пока они бежали по крышам, Корн вымотался, потому что вовсе не привык перепрыгивать, цепляться и при этом стараться не шуметь. Он остановился рядом с Норой и немного перевел дух.
– Необходимо взобраться на стену, а вниз я помогу тебе спланировать. Справишься? – спросила она, оценивая состояние спутника. – Не геройствуй. Сейчас нам проблемы с ногой ни к чему.
– Да, вполне. Я справлюсь. – ответил Корн и решительно двинулся к стене, хотя и был измотан беготней. Внезапно Нора остановила его резким движением руки.
Немного ниже крыши находился встроенный выступ. Оттуда открывался отличный вид на стену и часть города. Там весьма удачно располагались двое стражников. Оба они о чем-то тихо переговаривались.
– Ублюдки следят даже за тем, чтобы никто не вышел. – буркнула себе под нос Нора.
Она приложила указательный палец к губам и большими шагами, но очень тихо двинулась к краю и зависла над несчастными стражниками. Все произошло очень быстро. Нора спрыгнула на них сверху, ударив их головы друг об друга своими ногами. Потом она оттолкнулась от их голов, покрытых капюшонами, и прежде чем стражники успели упасть, мягко, словно летучая мышь, приземлилась на стену, зацепившись острыми крыльями за камни.
– Корн, все чисто, можешь взбираться. – шепнула ему Нора.
Он поколебался немного, но потом, набравшись сил, разбежался по черепице и с шумом запрыгнул на стену. Сначала все было хорошо, но внезапно ногу прострелила боль и Корн начал соскальзывать, из последних сил стараясь уцепиться пальцами. В этот момент сильная и холодная рука ухватила его за запястье.
– Держись за мою руку. Я же просила не геройствовать, причем попусту!
– Я бы смог! – заступился за себя Корн, обхватывая ее руку.
Сейчас он напоминал кусок мяса, висящий на цепях в мясной лавке. Тяжело и очень медленно Нора стала цепляться крыльями за стену и поднимать их обоих. Ей было трудно и видно это было по тому, как набухали жилки на крыльях. Лица девушки Корн не видел, он чувствовал лишь как она сильно сжимает его руку, стараясь не отпустить. Именно сейчас Корн чувствовал свою беспомощность перед сложившейся ситуацией. Он не мог сделать ничего, чтобы облегчить их подъем. Ее дыхание было тяжелым и прерывистым, и лишь оно разносилось в тишине ночи шепчущим эхом.
Когда они добрались до вершины, Нора его первым выбросила на пологий край так, что он едва успел ухватиться за те самые, вымазанные «ядом» колья. Девушка зацепилась своими белыми пальцами за верхушки этих шпилей и всей грудью стала глотать воздух, пропитанный влагой. С ее рта срывались клубы пара, а с подбородка стекали капельки воды.
– Ты в порядке? – спросил Корн, немного виновато.
– Все прекрасно. Перебирайся на другую сторону через колья, уж это тебе под силу. – ответила она угрюмо и натянула на глаза шляпу, которая скрыла своей тенью выражение ее лица.
Сейчас силы вернулись к нему, но пока в голову продолжали лезть мысли о том, что он весьма увесистый балласт, Корн не заметил, как пробурчал это вслух, громко переваливаясь на другую сторону.
– Не отвлекайся! – воскликнула Нора из-за ограды, все еще тяжело дыша.
Ее глаза сверкали на этот раз в такой злобе, что казалось, сейчас она минует эту смешную для нее ограду и перегрызет ему глотку. Корн немного смутился и опустил глаза. Нора сделала тоже самое и злой взгляд ее янтарных глаз сменился на холодный и отстраненный.
Она ловко перемахнула через колья, сделав в воздухе какой-то замысловатый переворот через голову, скрестив ноги и прижав их друг к другу. Прыгала она очень высоко и при этом помогала себе крыльями, отчего казалось, что она королева какого-то дальнего царства ночи, где вся тьма и все звезды повинуются ей. Но она была лишь странником, способным растворяться в этой стихии и двигаться бесшумно.
– Обхвати меня со спины ниже крыльев и не порежься. – скомандовала Нора.
Корн, плотно прижавшись к острым кольям, обошел свою спутницу и нехотя обнял руками за талию. Нора была гораздо ниже его ростом, поэтому пришлось наклониться, от чего Корн почувствовал себя еще более неловко.
– Крепче держись. – сказала она, не поворачивая головы.
Ее крылья поднялись вверх, слепое око луны осветило бархатную поверхность, отразившуюся отблесками серебра у Корна в глазах. Крылья трепетали, ловя нежный ночной ветерок. Нора сделала глубокий вдох. Корн тоже сделал его и впервые за несколько дней ощутил запах леса, веток, смолы, шишек и травы. Он только сейчас осознал, на сколько скучал по этому аромату. Нора шагнула в черную бездну со стены, раскрыв крылья во всю ширь.
Спускались они в непроглядную черноту леса довольно стремительно. Казалось, будто темнота хотела поглотить их. Корн думал о том, чтобы поскорее коснуться ногами земли, ведь ее тьма сливалась с тьмой леса и было непонятно, где его ждет твердая поверхность.
Приземление было отнюдь не мягким. Нора резко хлопнула крыльями над головой, и они в момент исчезли со звуком скрежещущих костей.
«Возможно это очень больно». – подумал Корн про себя и шлепнулся сначала на ступни, а потом, не осознавшие близости земли колени предали его и он рухнул, как деревянная кукла во время детского спектакля.
– Ты в порядке? – спросила Нора, подходя к нему и протягивая руку. В ее голосе читалось раздражение, но и сочувствие тоже.
«О Дор, как же стыдно, я же боец, в конце-то концов. Знаю эти леса, как свое тело.»
–Да, немного не рассчитал, что ты отпустишь крылья так быстро, – ответил он себе под нос и, не приняв помощи Норы, поднялся. – Куда дальше?
В лесу было очень темно, на столько, что у обычного человека начали бы танцевать круги в глазах, но не у Корна. Он всегда хорошо ориентировался в темноте и было такое чувство, что он мог видеть запахи. Они наполняли лес, и Корн запросто определял, откуда исходит любой из них. В темноте перед ним разворачивался совсем другой мир. Стоило вдохнуть воздух полной грудью, и Корн уже отчетливо различал нотки корицы, лесных трав и надломленных веток, старых листьев, смолы, раздавленных кислых ягод и шишек – запах Норы.
Корн ощутил весь лес, едва закрыв глаза: и то, как трепетали листья на деревьях и то, как стекала обильно по стволам деревьев смола, тягучая и светящаяся в темноте из-за сверкающих энергией жилок деревьев. В свете едва проглянувшей луны, лес начал преображаться. Темнота сгинула и Корну открылась прекрасная картина. Прожилки и кора деревьев мерцали мягкий и призрачным светом. Все сияло вплоть до жилок на листочках и травинках, чуть ли ни до самых корней, ведь было странным образом видно, как они уходят глубоко под землю, обхватывая камни, скелеты существ и землю.
И он чувствовал совсем близко запах соли. Водяная пыль, пришедшая с океана, витала в воздухе. Корн никогда не видел ни большой воды, ни волн, ни скал. Его охватило детское возбуждение и непреодолимое желание увидеть все своими глазами. Корн многое знал об океанах из книг, но все это казалось ему выдумкой и сказкой там, в той старой хижине глубоко в лесу.
Нора прошла еще немного вперед и остановилась на опушке леса, оставаясь на лесной подстилке и не заходя в высокую траву. Пальцы ее белых и мертвенно холодных ног с черными ногтями, сточенными о камни, впивались в землю и поднимали старые листья. Девушка стояла к нему спиной, руки ее напрягались так, словно она ощущала боль, руки дрожали, а пальцы неестественно изогнулись. Послышался громкий хруст костей: странная черная субстанция, напоминающая крепчайшую сталь, стала окутывать ее пальцы, возникнув прямо из запястий, обретая формы, обтекая ногти и заостряясь к концам. У Норы появились огромные острые черные когти на руках, отблескивающие при свете ее глаз и выходящие прямо из основания кожи пальцев, являясь с рукой одним целым.
– А что это ты делаешь, позволь спросить? – Корн предусмотрительно потянулся за спину к кинжалу.
– Твой кинжал лишь игрушка в руках ребенка, – сказала ему Нора, даже не смотря на него. – Строю переход. Надеюсь, тебя не укачивает в повозках? – она обернулась к нему с оскалившимся и диким выражением лица.
Корн решил не обращать внимания на колкости, ведь ему нужно было, чтобы она взяла его с собой на Север.
Девушка стала ходить кругами, шепча себе что-то под нос и постукивая по бедру.
Затем она стала чертить когтями на земле углубления в форме кругов, завывая какую-то грустную мелодию.
– Может…, -хотел было предложить помощь Корн.
– Нет, лучше не мешай.
Когда все было готово, Нора еще раз быстро прошла по кругам, которые начертила, что- то перепроверила несколько раз, трижды оценивающе посмотрела на Корна сначала снизу, затем сбоку. Он стоял в небольшом недоумении и совершенно не понимал происходящего. Потом Нора резко развернулась к нему, и крепко взяв его за руку, подвела в центральный круг.
–Все произойдет быстро, главное, если станет плохо по прибытии, не спеши вставать, ясно? – она была теперь обеспокоенной чем-то и смотрела на него с полной серьезностью.
– Понял. Вот только скажи, зачем все это, куда мы идем? – спросил Корн.
– Помнишь наш вчерашний разговор? Когда ты был ранен, я видела твою спину.
– Там знак, и у всех членов моей семьи он разный. – перебил ее Корн.
–… Знаю. Это личный знак каждого существа, определяющий его суть, возможно даже предназначение или будущее. У большинства знак находится в кольце. Это говорит о посвященности. По окружности этого кольца у некоторых есть маленькие круги, в которых изображены уровни магии, у замужних появляются круги с изображением знака партнера, у господ принадлежащих к ковену появляется изображение ковена. У тебя же нет ни одного круга вокруг твоего знака, что значит, что ты совершенно непосвященный.
У тебя темная аура, а значит ты принадлежишь расе морфов или попросту Темных. Темные имеют несколько каст и от того, сколько в тебе энергии зависит, в какой касте ты можешь находиться. Остальное тебе расскажут в Святилище Темных. Сейчас мы направляемся туда, чтобы понять, какой уровень у твоей магии, каков твой энергетический сосуд и сколько вместит энергии, что определит твою касту. – Нора сжала его руку и встала ровнее.
Она опустила взгляд и задумалась о тех видениях, которые явил ей Корн.
– Что такое энергетический сосуд? – спросил Корн.
– Это твое сердце. Жизненная энергия хранится в наших сердцах. Кто-то может использовать ее для магии и чего-то невероятно интересного, помимо функционирования организма, а кто-то едва справляется с поддержанием жизни. Человеческий род, к примеру.
– А … – Корн не успел задать вопрос, как Нора топнула всей поверхностью ступни на землю и из кругов, нарисованных ею, заискрились огни, сияющие золотом и россыпью рубинов.
Миллиарды огней разных цветов ослепили Корна. Символы, круги, рисунки, все перемешалось и озарило эту ночь своим светом. Внезапно ему стало казаться, будто все вокруг начинает вращаться в безумной карусели камней и света. Он почувствовал холодную ладонь Норы, которая не давала ему упасть и удерживала крепко на ногах, хотя Корн уже не был уверен, есть ли под ногами хоть какая-нибудь поверхность. Он находился в непонятном пространстве , каком-то неживом, не связанном с реальностью, и совершенно перестал понимать, движется он, или стоит месте, или вовсе продолжает вращаться.
– Это изнанка мира, – проговорила Нора, смотря на реакцию Корна.
Мрак наступил внезапно. Все исчезло в один момент и закончилось бурным фейерверком, словно раскаленное ядро столкнулось со стеной и разнесло вокруг себя брызги искр. Корн закрыл глаза от изобилия ярких вспышек.
Внезапно наступила тьма. Кое-где он увидел красные просветы, а потом неведомая сила швырнула его в сторону. Корн очень больно приземлился на спину, а потом сверху на него упало что-то мягкое. Он жмурился и пытался разобраться со своим положением в пространстве.
Яркие янтарные глаза дикие и устрашающие угрюмо смотрели на него.
– Похоже, что мне не хорошо, – смог только промямлить Корн и схватился за голову. Боль в была тупой, словно кто-то бил большим отбойным молотом в лоб изнутри.
Нора перевернула его на спину. Лицо ее не выражало ничего. У нее были такие холодные руки, что Корн взял ее ладонь и бесцеремонно положил себе на голову.
– Что ты делаешь? – спросила Нора холодно.
– Мне совсем не по себе, – пробормотал он.
Желудок начало крутить, было такое ощущение, что весь его ужин скоро поросится наружу. Он надеялся, что этого не произойдет, не хотелось при Норе еще и опорожнить свой желудок. Это был бы позор. Все кружилось и вращалось, даже когда он лежал. И холодная рука – это то, что ему было сейчас нужно больше всего, разве что воды бы не помешало выпить.
– Можешь лежать так, если тебя не стошнит. – Нора потянулась к подсумку на бедре и достала маленькую фляжку, которая крепилась у нее на ремне при помощи кожаных веревочек.
– Вот. Это вода, – Нора приподняла его голову и наклонила флягу.
Жидкость оказалась неприятной на вкус, ведь ей по сроку было точно больше суток, на дне болтался какой-то мерзкий каменистый осадок, который стал хрустеть на зубах, а привкус у воды появился, вероятно, от старой фляги.
Нора смотрела на него с раздражением и каким-то каменным равнодушием. Корн уже начал привыкать к этому. Спустя несколько минут он уже, облокотившись о стену одной рукой и другой о плечо Норы сумел подняться и даже избавиться от ужасных мушек в глазах в виде пузырей, ярких кругов и других пятен разной формы, которые замыливали взгляд.
Они оказались в пустой комнате из черного вулканического камня, испещренной лавовыми жилами. Повсюду были изображения, письмена, выполненные золотом. Можно было только догадываться, как мастера добились такого сияния камня, такой гладкости и утонченности. Пол был выложен из черных гладких камней, между которыми текла самая настоящая жидкая лава. Корн чуть не подпрыгнул от ужаса. Нора стояла на этом полу голыми ногами, даже не обжигаясь при соприкосновении с лавой. Что еще более удивительно, он сам минуту назад лежал на этом полу и не чувствовал ни ожогов, ни боли, ничего, кроме резкого прилива тошноты после безумного перехода.
– Это и есть Святилище Темных? – спросил Корн.
– Да. Здесь проходят частенько собрания морфов разных каст, чтобы подкрепить силы, запасы энергии, получить сил от Короля или просто расслабиться и отдохнуть.
– Получить сил от Короля?
– Да. Каждый представитель какой-либо расы принадлежит так или иначе Королевству, которым правит свой Король. Все существа одного Королевства соединены с Королем при помощи перстня из святилища, который им вручается при посвящении. Через этот перстень можно подпитаться энергией в Святилище намного быстрее и надежнее. Это можно сделать в тот момент, когда Король приходит в Святилище и решает дать импульс. Так же, например, при помощи перстней посвященные могут друг друга подпитывать. Я вручила Элевриму недавно тоненькое колечко, которое он носит на мизинце, и когда он действительно нуждается в помощи или ему нужны силы в бою, я отдаю ему часть своей энергии.
Корн почувствовал чье-то присутствие за спиной. По обе стороны от него выбежали две маленькие девочки. Их лица скрывались под масками. Шеи у девочек были закрыты, как и грудь, в отличие от живота, который у каждой из них был исписан рунами, мерцающими в полумраке. Руки обе девочки держали за спиной. Их платья, выкроенные из куска ночного неба, струились к полу и растворялись к щиколоткам в мрачной черной дымке. Их босые ножки ниже колен были обмотаны бинтами со странными, непонятными Корну символами.
– Aogoht, господин! – сказали они хором и синхронно поклонились.
Корн невольно кивнул, недоумевая.
Они подскочили к его ногам и принялись развязывать шнурки на сапогах. Корн в недоумении попытался сказать, что не желает снимать ботинки.
– Здесь нельзя в обуви! – послышался сзади бархатный низкий голос.
Корн обернулся. Из тени медленно выплыла незнакомка, которую он встретил в день побоища в таверне. Похоже, что это именно она тогда беседовала с Норой, сидя к нему спиной. Девушка сверкала из тьмы кроваво-алыми радужками глаз, прикрытых густыми черными ресницами. Прямые, волосы цвета ночи были распущены по бокам, а сзади вилась коса с вплетенными в нее драгоценными камнями. Ее платье чем-то напоминало платья девочек, но было еще более открытым. Как только она появилась, Корн ощутил непередаваемый ужас, который нельзя было описать ни на любом языке. Этот ужас походил на желание покориться великому, ужас трепещущего перед чем-то всеобъемлющем и непостижимым.
– Agoht Nora Tender de Lira ara Korn, – молвила она, плавно кивнув головой и обменялась с Норой взглядами. Обе замерли на миг, застыв в странной телепатической связи.
– Agoht Niurin deo Kriano de Nipri. Ты иногда слишком забегаешь вперед, – как бы немного язвительно ответила Нора и ее лицо скрылось под тенью шляпы.
– Добрый вечер. И я ничего не понял, – с многозначительным взглядом пробормотал Корн и принялся поспешно скидывать сапоги.
– Я главная жрица этого Святилища. Мое имя Ниурин, так меня можно называть. Сегодня я проведу твое посвящение, после которого тебе откроется то, что ты прятал в себе всю свою жизнь, даже не подозревая о существовании этого, Корн. – жрица протянула ему свою руку.
Он заметил, что рука жрицы весьма странная: белая кожа с виду матовая и нежная, а потом начиная с первого сгиба каждого пальца всю ее покрывало золото, смешанное с каким-то очень странным металлом. Это выглядело словно доспех, только на пальцах, переходящий в острые, как бритва, когти. Вдоль большого пальца, начиная от кости-трапеции, тянулись черные круглые углубления, находящиеся на одном и том же расстоянии, но уменьшающиеся в размерах по мере приближения к когтю.
Корн подал ей свою руку робко и осторожно, краем глаза наблюдая за Норой. Именно сейчас ему почему-то захотелось, чтобы она была неподалеку. И это неожиданное желание вызвало в нем досаду на самого себя.
– С чего Вы взяли, что я хочу этого? – спросил Корн.
– К этому стремится любая душа, способная к магии. – улыбнулась жрица. – Вспомни, когда тебе хотелось сложить пальцы в знак, но тебе не позволяли? Что ты чувствовал в тот момент? Возмущение? Несправедливость? Или может, бывало, когда с тобой происходило нечто странное, что для тебя не свойственно? Хотелось слиться со Вселенной в воображаемом танце? Может у тебя были какие-нибудь особые чувства? Что-то вроде ощущения ауры других? М-м-м? – жрица улыбнулась.
Корн задумался и стал перебирать в голове воспоминания.
– Конечно. Конечно, такое с тобой было. – ответила жрица за него, словно прочитав его мысли.
От этого у Корна пошли мурашки по телу.
– Что будет со мной, когда я обращусь?
– Морфы – это темная раса, Корн. Нас называют порою Темные, нечистые. Каждый Темный в своей жизни проходит посвящение в возрасте пятидесяти лет, такой возраст считается началом подросткового периода, затем присоединяется к своей касте в зависимости от возможностей. – жрица повела Корна по залу. Ее рука была теплой и немного сухой. – Касты конечно же определяются размером твоего энергетического сосуда и количеством энергии в нем.
Первая каста – низшая среди всех. Их мы называем НИАРЫ. Они имеют возможность управлять магией, связанной с водой, помимо магии, сотканной Первозданным Огнем*. Все они не имеют большой силы, но от природы довольно упорны и сильны физически. Из способностей: возможность обращаться в животное, которое изображает сама душа, возможность освоить силу двух Первозданных Стихий: огня и воды. Обычно они присоединяются к войскам Королевского Флота, кто-то занимается ловлей душ для питания, кто-то со своей выносливостью уходит в шахты. Есть недостаток. Они не могут хорошо летать, только планировать в воздухе. Крылья у них очень маленькие, но в редких случаях при всплеске эмоций могут на пару минут отрасти до колоссальных размеров. – Жрица показывала Корну гобелены с изображением каждой из каст.
Вторая каста – ДЕОДРИНЫ. У ее представителей раскрываются возможности обретения навыка магии, но появляется неприязнь к пресной воде. К такой касте относятся рядовые воины, оружейные мастера и создатели артефактов. Из возможностей: быстрый полет. Деодрины славятся остротой и легкостью крыльев. Поэтому многие из них становятся прекрасными солдатами.
Третья каста – АРЕНИИ. Сила достигает пика для разума смертного существа. Такие существа могут проникать в чужой разум и чужое прошлое, вычитывать сердца, волю, способности, оценивать силу. Боевая магия среди них развивается как искусство, в битве они словно демонстрируют невероятный и убийственный танец, который может закончиться неминуемой смертью противника в пылающих цветах искр и света. Арении всегда становятся жрецами, лекарями, учениками короля, постигая все возможности своего энергетического сосуда или же отправляются в элитные войска Драконьего ковена*.
И наконец ВЕРХОВНЫЕ. Те, кто постигли все свое тело и разум, они способны управлять материей и силой тьмы на уровне мысли. Это подвластно только Королю и его роду.
– Что есть Первозданный огонь? – спросил Корн.
– У-у-у. Многие задают этот вопрос. Это то, что полыхает внутри, когда тебя переполняют эмоции. Это именно то, что горит в каждом из Темных с самого Создания. Морфы были созданы Дором первыми. Он вытащил мрачную фигуру руками прямо из полыхающего огнем жерла вулкана, над которым теперь возвышается Его замок. –проговорила жрица. – Теперь там больше не бурлит лава, она протекает под землей и согревает то место. Там растут страшные цветы удивительной красоты. – жрица перевела хитрый взгляд на Нору.
Жрица хищно улыбнулась.
– Моя задача определить тебя в касту и дать твоему сердцу, то есть энергетическому сосуду возможность высвободить магию. Мне раскроются твои способности, я определю твою касту. Магию можно развивать, но нельзя пользоваться ей сверх своих возможностей. – предупредила она. – Иначе ты погибнешь или еще хуже… – она приостановилась. – Обратишься в чудовище, которых вы с братом так долго истребляли.
Корн удивленно посмотрел на нее. А она ответила ему таким же притворно удивленным взглядом.
«Многое читается в твоих глазах, не говоря уж о мысленной завесе». – раздался бархатный голос в голове Корна.
Он мгновенно вспомнил, как брат предал его, как говорил с Темнейшими об их сестрах. Корн ясно видел в своей памяти его злые, сияющие фиолетовым светом глаза.
– Страшное зрелище, – сказала она. – Не забывай о том, что энергия может закончиться и твое сердце обратит тебя в это. – Жрица взяла его за руку и повела дальше.
Они подошли к черной гладкой стене, отливающей светом лавы. Жрица скрестила пальцы в знак и коснулась им стены, которая стала похожей на эластичный материал. Стена мягко раздвинулась, сделав круглый гладкий проход в огромный зал с величественными сводами и амфитеатром из черного мрамора. Полы истекали лавой, шипя, каждый раз, когда на них наступала нога.
– А как мне понять, что я исчерпываю свою энергию? – вдруг спросил Корн.
– В энергетическом сосуде живет твоя душа. Твоя истинная сущность, которая наполняется энергией, – продолжала Ниурин. – Есть та энергия, которую тело расходует на жизнь, поддерживая работу организма, а есть та часть энергии, которую можно расходовать на свои нужды. Нужно тонко чувствовать грань между тем, что дает тебе жизнь и тем, что позволяет тебе творить невероятное.
– Как я научусь?
– Многие ищут себе наставников, читают книги, развиваются сами или с чей-то помощью, так что проблем обычно с этим не бывает, необходимо лишь желание, понимаешь? – она заглянула ему в глаза. – А ты любишь книги. И даже пытался что-то изучить…– проговорила она одобряюще- … но тебе не позволили?
– Брат говорил, что мы не способны к магии.
– И ты слепо ему верил?
Корн не ответил, ведь кроме брата он не знал никого и думал, что может ему доверять.
Взгляд жрицы был мистическим и завораживающим. От него у Корна закружилась голова и неприятный ком подступил к горлу. Она смотрела на него так некоторое время и зрачки ее метались из стороны в сторону, будто она читала раскрытую книгу. Внезапно брови ее немного поднялись и ее загадочное выражение лица сменилось ужасом и недоумением.
– Что-то не так? – спросил Корн.
Жрица ничего не ответила. Она молча повела его на трибуну. Уши разрывало ужасное шипение со стороны огромного проема, находящегося справа от амфитеатра, над которым висели огненные гобелены. Дальше трибуны был огромный бассейн, наполненный жидкой лавой, которая бурлила и шипела, имея собственное течение. Она стекала в проем и с яростным шумом впадала в океан.
Корн видел лишь маленький кусочек мрачных вод. Бушующий океан бросался со всей своей силой на скалы и стаскивал с них огромные валуны, создавала сильный грохот. Облака были на столько темными, что на горизонте сливались с океаном и все это походило на огромное клубящееся чудовище. В воздухе, несмотря на присутствие в святилище лавы, было влажно, водяная пыль с океана витала вокруг, оседая на теле, одежде и волосах.
– Прошу, снимите с нашего гостя рубаху, – обратилась жрица к девочкам, которые по ее просьбе подбежали к Корну. Тот покорно развязал шнуровку на шее.
Ниурин положила руку ему на лоб.
– Повторяй за мной слова, Корн, – сказала она и закрыла глаза. – Via mer der sentro… Via…Via…
Корн практически бездумно повторял эти фразы, чувствуя, как в сердце что-то вскипает. Было немного неприятно сначала, пока не прозвучали последующие фразы.
– Via… Via…nir miro, Via Vira… – на первом этом слове у Корна, чуть не отнялись ноги. Сердце начало бешено биться и рваться из груди. Вены сквозь кожу начали светиться, а сердце белым сиянием показывало все сосуды и клапаны. Стало внезапно очень больно, оно было в огне, все его сердце, он видел, как внутри что-то шевелится, виляя тремя хвостами-кисточками. – Vira… Vira… viamon. – Глаза Корна расширились, и он упал на колени.
– Держите его. Не дайте упасть в обморок. – кричала жрица. Девочки повиновались ей и мигом подплыли к нему, схватив его за руки с обеих сторон. Они держали крепко и грубо, словно это были не девочки, а взрослые мужчины.
Огонь сердца начал распространяться к позвоночнику. Внутри он почувствовал что-то лишнее, как будто в голове, где-то в глубине появился новый мыслительный отдел, а на спине росли новые позвонки, новые хрящи и все укладывались под кожей. Боль была невыносимой, острой, такой, словно изнутри его резали заточенные ножи, проводя полосы и укладывая туда новые кости. Он слышал это своим телом, даже не ушами, как хрустели и перестраивались его кости на спине. Корн медленно поднял голову. Волосы упали ему на глаза. Кто-то убрал ему их за ухо и присел на корточки рядом.
Это была Нора. Ее взгляд был таким же холодным и отстраненным, но внезапно она заглянула ему прямо в глаза.
–Через это проходят все. И ты пройдешь, – прошептала она уверенно, стараясь его немного ободрить, что вышло довольно плохо, ведь интонация ее осталась все той же бездушной.
Боль вновь нахлынула на него и неожиданно для себя Корн оскалился, словно лесной волк, и зарычал. Он вырвался из рук девочек и упал на руки. Его зубы обратились в волчьи клыки.
– Нора! Нельзя прерывать посвящение! – закричала жрица.
Корн глазами полными злости уставился на Нору и хотел было на нее броситься. Девушка сложила пальцы в знак и хотела было ударить в него печатью, но внезапно Корн зажмурился, замотал головой и вновь зарычал, но уже тише, словно сопротивлялся самому себе. Он стал спокойнее и этим воспользовались ученицы жрицы. Они вновь схватили его за руки, но уже крепче.
Взгляд Корна переплыл к жрице, которая теперь стояла к нему спиной. Корн чувствовал себя беспомощным и бессильным перед тем, что происходит. Он чувствовал каждое шевеление животного в своем сердце и иногда это отдавалось тупой болью в груди. Кости перестали перестраиваться, после чего жрица воздела руки вверх. Корна привлекла ее спина. В окружности сверкающих разными цветами рун находилось изображение острого клинка с ярким камнем на острие. Все это стало мерцать и переливаться, ослепляя Корна. Почудилось ему или это были галлюцинации, вызванные болью и желанием упасть в обморок, клинок отслоился от ее спины и обрел объемные формы. Лезвие сверкало в свете кроваво-красной луны, которую Корн видел из проема. Она манила его взгляд, окрашивая небеса в рубиновый оттенок. Луна была такая прекрасная и в его мыслях аппетитная.
Кинжал левитировал над головой жрицы, вращаясь при движении ее пальцев. Ниурин обернулась так, что была видна вся ее спина и отчасти лицо. Маски не было. Рот жрицы был полон острых зубов. Взгляд мрачный, серьезный и задумчивый. В глазах читалось, будто она видела Корна насквозь, чувствовалось, как она читает его без зазрения совести. Всю его жизнь. Прокручивает ее в голове Корна. Внезапно он ощутил резкий прилив агрессии. Корн поднял взгляд и посмотрел ей прямо в глаза.
«Не позволю». – Корн перестал поддаваться ей.
Он представил перед собой глухую серую стену.
– Не сопротивляйся! Мы почти дошли до нужного момента! – сказала она, хищно улыбаясь.
– Я не позволю читать меня! – угрюмо сказал Корн, сверкая серебром своих глаз.
– Душа у него с характером, – проговорила насмешливо жрица.
От взгляда жрицы Корну стало немного страшно. Вот он стоит здесь. Над его головой в произвольном направлении вращается острый клинок, отслоившийся от спины жрицы и отсветы стали мерцают и отражаются в его туманных глазах, полных ужаса.
«Почему я все еще существую? Я вижу? Я ощущаю? Это что, я?» – его окутывали волны осознания, что вся его жизнь никакой не сон, а самая настоящая реальность.
Он материальное существо и теперь не находится в безумном сне, без осознания хрупкости своей жизни. Теперь все изменилось, и он выглянул из-под мутной пелены, через которую смотрел всегда на мир. Корн наконец ощутил себя частью этого мира. Он довольно усмехнулся про себя. От этого смешка уголки губ Норы приподнялись, и она слабо улыбнулась.
Внезапно в голове пронеслось что-то вроде видения. Он увидел большие янтарные глаза в темноте. Они не принадлежали Норе. Эти глаза смотрели на него заботливо и тепло. И вдруг темная фигура вытащила из мрака золотой медальон и указала на него своими тонкими длинными пальцами.
«Жизнь здесь!» – проговорил мягкий мужской голос.
Наваждение тут же прошло, растворившись в темноте святилища. Корн стал часто моргать, чтобы привести зрение в норму.
Жрица сделала движение ногами и, словно в танце, повернулась к нему лицом, немного изогнув спину назад, скрестила пальцы двух рук, совместив указательные и средние пальцы, но оттопырив большие. Корн впервые увидел, как много на ее руках тонких колец и перстней.
– Я не вижу в тебе страха. Почему ты не боишься? – спросила она, обратившись к нему, словно застыв перед каким-то действием.
– Все происходит так, как должно происходить. – проговорил Корн, опуская голову и стараясь не упасть в обморок.
Холодные и нежные пальцы подняли его голову.
– Корн, нельзя! – закричала Нора, смотря на него холодным взглядом.
Теперь жрица казалась ему величественной фигурой, которая имеет власть над ним. Тело Корна перестало сопротивляться магии, витающей в воздухе. Боль утихла. Ниурин начала движение. Она переступала с ноги на ногу, вращая клинок в воздухе и напевая какую-то грустную мелодию, напоминающую одну из колыбельных, которые Корн пел в далеком прошлом своим сестрам. Он понял лишь последние две фразы этой песни, сказанные ей на всеобщем.

Распахни Великие крылья
      Металл души твоей, орудие жнеца, серебро!

После последнего выкрика, кинжал, витая в воздухе обошел Корна кругом и резанул дважды по спине где-то рядом с лопатками, а потом расчертил круг вокруг его личного знака. Корн почувствовал, как теплая жидкость растекается по его спине и не решался повернуть голову. Он вспотел, было жарко, капельки пота текли по лбу.
– Не дергайся, – проговорила Нора, держа голову Корна.
Ее руки начали источать приятную прохладу. Жрица обошла его и коснулась лба горячими пальцами.
–Нора держи его! – обратилась она к ней и что-то приказала девочкам, которые тут же убежали в раздвинувшиеся стены.
Корн чуть было не упал на пол. Нора удержала его, обойдя сзади и откинув его обессилевшую голову назад. Жрица оказалась впереди и кинжал, метнувшись сверкающим цветком изобразил знак на его груди. Кровь засочилась сквозь раны, но это показалось Корну пустяком по сравнению с тем, что творилось в его теле и сознании. Он чувствовал, как погружается в пустоту, чувствовал, будто внутри него, прямо в самом сердце находится пустота, не заполненная ничем, черная и беспросветная.
– Пусто… Очень… – прошептал Корн сухими губами. Глаза его впали, а под ними образовались черные круги.
Жрица сняла с ремешка кольцо: большой перстень, с изображением волка, воющего на кровавую луну, составленную из рубина.
– Твое животное – треххвостый волк кровавой луны, – молвила она. – Сегодня знаменательный день, который станет вторым твоим днем рождения, рождения твоей души и пробуждения ее от долгого сна, Korn Dregger de Trou, – Она взяла его руку в свою и кинжал прочертил на его ладони символ, похожий на полную луну с небольшим текстом внутри нее.
Корн перестал что-либо соображать. Он чувствовал лишь холодные руки Норы на своей груди и серебро кольца, утопленное в его крови на ладони.
Девочки вернулись с кубками в руках. Жрица учтиво отошла в сторону. Одна девочка встала спереди, вторая сзади.
– Корн. Сейчас тебе нужно сделать последнее усилие. – прошептала Нора. – Ты должен выстоять сам, иначе все напрасно. Ты понял?
Он кивнул глазами. Осторожно, без резких движений, Нора отошла от него, оставив стоять на коленях. Из кувшинов полился раскаленный металл. Сплав серебра, морфийской стали и какого-то ингредиента, названия которого не выговорить смертному. Это было именно то, что могло бы подойти только этому ниару.
Жрица наблюдала с неким торжеством, как раскаленная жидкость опускается на грудь и спину Корна. Она не обжигала, она была приятная телу и такая мягкая. Сначала жидкость заполнила раны, оставленные клинком, а затем струйками и магическими течениями устремилась с груди внутрь тела к сердцу. Оно бешено заколотилось, обтекая магическим металлом. Томное гулкое постукивание сердца сменилось едва слышным звоном серебра внутри тела. Жидкость текла по венам к кистям рук, наполняя его силой.
Пальцы затряслись. Корн с восторгом наблюдал за изменениями в себе и, душа уже счастливо ликовала в его сердце. Там, где находились пястные кости руки, через кожу начал выходить застывший металл, что принесло неимоверную боль, Корн зарычал и чуть было не упал, но выставил перед собой кулаки и остался стоять. Медленно он убрал руки и раскинул их в стороны, выпрямляя спину и закидывая голову назад.
Вот теперь он закричал во всю мощь своего голоса. Металл покрывал его кисть до самых когтей. Он смотрел на свои дрожащие руки. Они были частично покрыты металлом, похожим на серебро, отливающим кроваво-красным светом луны. Наконец, когти сверкнули в полумраке, окончательно изогнувшись в нужной форме.
Теперь боль пронзила его спину. Резануло под лопатками, словно что-то пыталось высвободиться из кожи. Через разрезы, сделанные жрицей, над его головой взметнулись два небольших крыла с яростным хлопком, разрезав воздух. Боль стихла.
Он теперь ощущал покой и хотел погрузиться в сон. Когда стало так легко, Корн согнулся и коснулся лбом пола.
– Поднимись, ниар, – молвила жрица и обратилась к Норе, пока девочки в масках поднимали его на ноги. – Ты пойдешь с ним? Возьмешь руководство над его действиями, Нора? – сказала жрица более тихо.
– Нет, Ниурин. Я тебе все сказала еще в таверне! – проговорила она.
– Он тебе нужен, – проговорила жрица, уставившись прямо в глаза Норе.
– Нет, он мне не нужен! Он будет мешать! – отрезала девушка так громко, что ее слова разнеслись по Святилищу эхом.
Дальнейший их разговор был мысленным и Корн не мог его слышать. Он вдыхал влажный воздух полной грудью, стараясь вдоволь надышаться. Лицо застлали волосы. Он видел, как Нора снимает с себя свою старую серую шинель и шляпу, передавая все это жрице.
– Криано! Ты в ответе за свои слова. Ты знаешь по какой причине я не беру больше напарников, – сказала Нора, угрюмо всучив жрице свою шляпу. – Ты хоть понимаешь, на что ты его обрекаешь?
Жрица в ответ лишь улыбнулась, обнажив свои зубы.
Нора была в старой льняной рубахе, которая ранее имела белый цвет, но теперь была до невозможности застирана и имела серый оттенок. На ней были черные кожаные кюлоты, которые с колен были замотаны тем магическим бинтом до самых щиколоток. Ее с виду хрупкое тело просвечивало сквозь рубаху
– Хорошо, я возьму на себя эту ответственность, – донеслись до ушей Корна слова Норы. – Криано! Но ты должна понимать…
–Я осознаю серьезность этого, – ответила жрица, отдавая вещи Норы девочкам.
– Когда я поддам энергии, нужно прыгнуть, понимаешь? Нужно сделать это сейчас, хорошо? – проговорила жрица Норе.
– Я это понимаю, – Нора уверенной походкой подошла к Корну.
– Что значил тот разговор? – спросил Корн, тяжело дыша.
За время посвящения в нем много накопилось. И когда он чувствовал за спиной эти острые крылья, способные рассекать не только воздух, но и головы врагов, когда он ощущал все свое сердце и тело и мог контролировать их, он понимал, что теперь по-настоящему силен. Корн не мог осознать, как мог жить по-другому, с теми чужими ощущениями, которые преследовали его раньше.
– Сейчас я скажу тебе кратко, – ее лицо было серьезно, угрюмо и отстраненно, но глаза горели теплым янтарным огнем, который согревал его душу, после холодных и пронзительных взглядов жрицы. – Есть одна вещь. Тебя посвящают очень поздно, понимаешь? Даже не рядом с тем возрастом, в которым посвящают морфов. За тобой нужно присматривать, как сказала жрица. Обычно это делают родные и близкие, но здесь нет никого, кто бы смог это сделать. Я могла бы тебя оставить Карлини, но у него и без тебя много забот, поэтому ты пойдешь со мной, – сказала она со своим обычным равнодушием и добавила. – Считай, что служение мне – это плата за твое спасение.
Корн молчал.
– Что ж, если такова цена моего спасения, то я оплачу ее, – проговорил он спокойно.
Корн чувствовал, будто сердце его опустошено, как голодный желудок, оно не давало ему покоя.
– Я буду приглядывать за тобой, но для этого я оставлю тебе свою метку. Ты будешь связан со мной, как мой напарник, сможешь говорить со мной при помощи мыслей и получать от меня энергию в нужный момент, – она все это говорила на одной ноте холодно и безразлично. – Взамен я прошу лишь верности и послушания. Мы договорились?
– Да.
Холодной рукой она коснулась шеи Корна с левой стороны. Он почувствовал холод, а потом мягкую пульсацию, словно нити внутри его тела соединялись с рукой Норы на его шее. Все успокоилось, и девушка открыла глаза.
– Немного позже ты увидишь мой знак. – она приняла у одной из девочек сферу, внутри которой сиял маленький огонек.
Завидев его, Корна пробрала дрожь. Он не знал, что должен сделать с ней, но очень хотел заполучить эту сферу. Невольно Корн жадно потянулся к ней когтями.
– Это душа. – проговорила Нора, останавливая его. – То, чем питаются Темные помимо обычной пищи. Проглоти ее и ты заполнишь в себе пустоту, которую сейчас ощущаешь. – договорив до конца, Нора протянула Корну стеклянную сферу.
Когти его заскребли по гладкой поверхности, душа внутри в виде маленького зайчика с хвостом-кисточкой затрепетала от страха и забилась в бессмысленных попытках сбежать. Корн стал невольно сдавливать сферу, она начала трескаться. Стекло разлетелось в разные стороны. Поддаваясь животным инстинктам, Корн схватил душу за хвост острыми когтями.
– Прости меня. – тихо прошептал он, глядя на испуганную душу. – Но я очень хочу есть. – проговорил он, обнажая острые клыки, которые появились вместе с когтями.
Душа умоляюще смотрела на него, но пощады не увидела, вместо этого в ее маленьких глазках-пуговках отразилось, как у Корна выросли огромные серебряные клыки. Когти впивались сильнее, а глаза засияли голодным блеском. Их заполнило серебро, зрачки слились с белками глаз и теперь горели единственным желанием. Он поднял ее над головой и кровожадно проглотил, прежде уцепив зубами. Светящийся зайчик просвечивал сквозь кожу и дойдя до сердца осветил его ярким пламенем. Внутри все запылало огнем, искрами расходилась по венам сила к рукам, к костям и позвоночнику.
Душа была готова вспорхнуть. Он чувствовал свою мощь и невероятное бурление магии внутри. Пот проступил еще сильнее, волосы взмокли, а по жилам крыльев растеклась сила. Маленькие крылышки, которыми нельзя было пользоваться для полетов загорелись огнем и с треском костей обратились в колоссальных размеров лезвия под пять метров в размахе каждое. Корну стало тяжело их держать, и они опустились за ним гигантским серебряным шлейфом.
– НЕЛЬЗЯ ТЕРЯТЬ ВРЕМЕНИ! – закричала жрица.
Нора схватила Корна за руку и они побежали к проему, из которого было видно, как лавовая река, срываясь со скалы спадает сияющим водопадом в бурлящее безумие океана. В черную бездну с кровавым лунным бликом и белой, словно саван пеной. В лицо хлестнул дождь, который успел разыграться в их отсутствие. Порывы ветра стремились подхватить их и снести к скалам.
– КОРН! СЕЙЧАС НУЖНО ПРЫГНУТЬ! -пытаясь заглушить ветер, закричала Нора, щурясь от дождя. Корн сразу кивнул. Почему-то именно в этот момент ему хотелось верить ей. Он видел огромный обрыв и ту бездну внизу. Сердце не хотело верить сознанию, которое понимало на сколько это безумно.
Нора встала спиной к океану и закрыла глаза, заведя руки за спину. Ее черные волосы намокли в дождевой воде. Позади нее сверкнула молния и из-за туч снова выглянула луна. Вдохнув полной грудью воздух, она закрыла глаза и, широко расставив руки в стороны прыгнула. Тьма и безумие поглотили ее маленькое тело. Корн понял, что теперь он должен сделать это. Под ногами бурлил самый настоящий ад. Вдали громыхнул гром. Во рту появился соленый привкус морской воды.
«А если я разобьюсь? Никому нельзя верить!» – кричало ему сознание.
«За моей спиной сила.» – отвечало что-то в голове.
И он, разбежавшись и зажмурив глаза, прыгнул. Ветер завывал в ушах, волосы растрепались и теперь мешались, застилая обзор. Все случилось очень быстро. Через бесконечные потоки воздуха он почувствовал запах. Нежный запах морской воды. И вдруг неимоверный холод. Он открыл глаза и не увидел ничего, кроме яркой насмехающейся луны над водой. Безумные течения стремились разорвать его тело, но им этого не удавалось. Крылья стали тяжелыми и вновь уменьшились в размерах, распластавшись за ним в воде. Его волосы, окутываемые светом луны, расплылись в разные стороны и теперь он больше походил на призрака под водой. От его падения образовались миллиарды пузырьков, которые теперь окружали его и щекотали зависшее во мраке ослабленное тело.
Корн чувствовал, что волной его утягивает все глубже и глубже. Он сопротивлялся, но тело не слушалось. Внезапно над ним появились два больших янтарных глаза. Корн видел эту белую рубаху, этот суровый взгляд и протянутую ему навстречу руку.
«Ты тонешь Корн…» – прозвучал в его голове голос Норы.
Он почувствовал, что слова идут от метки, которую оставила ему Нора на шее. Корн посмотрел на поверхность воды из глубины и увидел волнующуюся зеркальную поверхность, через которую было видно небо и кровавую луну. На шее Корна сиял знак в круге, обрамленном письменами. Внутри, рассекая круг была изображена мерцающая янтарная стрела с ярким хвостом.
Нужен был глоток воздуха. Корн собрал все свои силы и ринулся к поверхности. Из последних сил он вынырнул наружу, ожидая что его прибьет волной. Он увидел небо, отвесную скалу над головой и огненную лаву. Внезапно сквозь расступившиеся тучи он увидел звезды. Невероятно! Перед его глазами был весь мир. Другой, таинственный и необыкновенный. И теперь он сам был частью этого мира. Над головой Корна взвилась новая энергетическая грань. Он был маленькой частью чего-то огромного и неизведанного.
Корн улыбнулся, увидев, как филигранно этот мир опутан сотнями нитей, тонкими, похожими на паутинки разных цветов и оттенков. Они соединялись узлами, перекручивались, висели обрывками. Это видение было не долгим. Корн увидел сетку мира, его потаенную часть.
Каждая жизнь – это грань, движущаяся и перемещающаяся по миру. Это часть бесконечной фигуры. Теперь Корн ощутил покой, не на долго, но минуты этого покоя и счастья были для него драгоценны.



Глава четвертая. О начале пути





Корн резко открыл глаза. По ощущениям все было так, будто он очнулся от долгого сна.
– Нора! – закричал он.
Она отозвалась, взбираясь на острый, продолговатый камень, чтобы передохнуть. Девушка стояла к нему спиной. Ветер обдувал ее со всех сторон и от этого рубашка прилипла к телу. Сквозь нее Корн заметил личный знак Норы. Он очень походил на тот, что она оставила на его шее, но был крупнее и более детальным.
–Я здесь. Забирайся! – сказала она, повернувшись к нему лицом.
Нора протянула ему руку.
Гребя руками и ногами, он кое-как не без ее помощи взобрался на тот камень.
– Могу поздравить тебя Корн, теперь ты проснулся от долгого сна, – сказала она угрюмо и, как показалось, улыбнулась уголками губ. – Прекрасные крылья, – добавила она сухо.
– Спасибо, но я не прошу выдавливать из себя добрые слова, если тебе этого не хочется.
Она не ответила, лишь немного оскалилась, обнажив свои клыки.
Вокруг них бушевал океан, а впереди прямо под тем проемом, из которого они выпрыгнули зияла пасть пещеры, откуда на них смотрели три пары красных глаз.
– Нас ждут.
– Постой, а зачем нам нужно было спрыгивать оттуда?
– Затем, что это соленая вода, в которой растворяется энергия лавы и обогащает все наше тело. Со скалы спрыгиваем только мы, ниары, потому что наши тела не способны выдерживать такую концентрированную энергию, как тела господ из более высоких каст. Они опускаются прямо в лавовую реку. – Нора прыгнула на соседний камень, затем на следующий. Она приземлялась, словно лисица, мягко и осторожно.
Корн старался в точности повторять за ней все движения, чтобы не свалиться снова в воду. В какой-то момент камни закончились и пришлось снова плыть. Корн все боялся, что течением его снесет к острым камням. Но этого не случилось, вода будто бы стала более послушной и не пыталась больше поглотить его.
– Поздравляю тебя, Korn Dregger de Trou, – обратилась к нему Ниурин.
– Что это еще за приставки к моему имени? – поинтересовался Корн, вылезая из воды и отряхивая руками свои крылья.
– К сожалению, Корн, я пока не вправе тебе это рассказывать, но и не могу официально не поздравить. Мы, жрицы видим много больше, чем ты думаешь, но уста наши запечатаны руками самого Дора. И к тому же в том случае, если ты узнаешь свое будущее, какой смысл жить? Все сразу теряет смысл. – жрица заметила заинтересованный взгляд Корна, который был устремлен на девочек. – Кстати, это мои ученицы Аунири и Траури. – девочки по очереди сняли маски. Они явно были близнецами, но многим отличались друг от друга.
В отличие от темноволосой Аунири с ее холодными красными глазами и злобным выражением лица, Траури была альбиносом и ее маленькие глаза-пуговицы смотрели по-доброму и заботливо. Корн улыбнулся в знак приветствия. Внимание его упало на закрытые воротниками шеи девочек.
– А они тоже… – Корн показал на знак Норы на своей шее.
– Да, я дала им свою метку, как учитель. Для них это величайшее благо, – она немного приостановилась, задумавшись, а затем продолжила. – После посвящения родственники дарят посвященному подарок. Нора сыграет сегодня эту роль, если ты не против, –жрица посмотрела в сторону Норы хитрым взглядом, на что та ей ответила хищным оскалом.
Она отошла в сторону и принялась копаться в своих вещах.
Именно это Корн не успел рассмотреть тогда, когда она стояла на камне. Три выпирающие полосы алого цвета просвечивали сквозь рубаху, проходя наискось по всей спине через знак.
«Может поэтому он так неестественно мерцает. Кто мог так поступить?»
– Вот, – она протянула ему небольшой бумажный сверток. – Наденешь вместо той, что сейчас держит твою косу. Не хорошо воровать у тех, кто тебя приютил. Даже такие мелочи. Посмотришь потом.
«Она умудрилась и подарить мне подарок и прочитать мне нотацию. Прогулки с ней будут веселыми.»
Корн не смотря на бурлящие внутри эмоции, бережно принял подарок, тихонько поблагодарив.
– Спасибо вам за все. Смогу ли я найти Вас когда-либо и где? У меня столько вопросов, – обратился он к жрице.
– Не в ближайшее время, ниар, – она смотрела в его глаза пронизывающим и изучающим взглядом, даже немного строгим и настойчивым. – На тебя упало большое количество информации. Думаю, сейчас будет самым грамотным решением выспаться, верно, Нора? – Женщины обменялись взглядами, от которых у Корна по спине пробежали мурашки.
Он уже перестал чему-либо удивляться и уже точно знал, что они говорят и обсуждают его.
«Почему Нора вдруг решила дать мне знак?» – подумал он.
– Вам пора уходить. Король скоро будет здесь. Девочкам еще нужно время, чтобы убрать ваши магические следы.
Нора подошла к нему и сообщила, что они свободны и могут идти.
– Нас вернут тем же путем, которым мы сюда пришли. – сказала она, накидывая на себя шинель и поочередно застегивая ремешки.
После она, оправившись, встала рядом с Корном в ожидании.
– Ты готов?
–Да. – ответил погруженный в свои мысли Корн.
–Что ж, tara agoght Korn ara Nora. – провозгласила жрица и, воздев руки над головой, заставила кинжал прочертить круги на полу.
Все произошло еще быстрее, чем в прошлый раз. Корн уже не обращал внимания на детали. Он чувствовал, что очень сильно устал. Глаза слипались и было желание уже поскорее вернуться в таверну. Но тут снова начались эти пляски огней. Корну становилось все хуже, он уже думал, что не выдержит больше, когда почувствовал под собой целый ворох веток. Он поломал их своим телом и упал на землю с высоты порядка метра или полутора. Ветки исцарапали ему все лицо, а в желудке по-прежнему было ощущение, будто его сейчас вывернет наизнанку.
Корн лежал на спине и смотрел вверх. Вот так ему было хорошо. Нора, как оказалось тоже пролетела через толщу сосновых ветвей, из-за чего сидела неподалеку и тоже отдыхала.
– Я бы пошел в таверну, но ноги не идут, – вдруг промычал Корн.
– А ты собирался снова топать туда? Вполне прекрасно можно спать и под открытым небом. – Нора, не открывая глаз, облокотилась о ствол сосны.
– Возможно, я и не прочь здесь остаться. Небо сегодня особенное. Наверное, нужно разжечь костер, иначе мы замерзнем. – Корн решил было подняться.
– Костер мы разжигаем только днем. Сейчас уже ночь глубокая, свет костра будет заметен со стены города, – Нора вскочила на ноги и подошла к нему ближе. Глаза ее загорелись игривыми огоньками. – Мы ведь ниары. Жрица говорила тебе об одной нашей способности, помнишь? Обращение животным, заключенным внутри энергетического сосуда?
Корн опешил.
– Как? Я готов… – он не успел закончить предложение, как Нора изогнула спину, немного попятившись назад.
Шляпу она грубо сбросила в сторону. Корн плотнее прижался к дереву спиной, растопырив руки и стараясь схватиться за ствол покрепче. Его немного напугало ее поведение и он приготовился к худшему.
Лицо девушки залило тенью так, что виднелись теперь только два больших глаза, зияющих во тьме. Нора легко переступила ногами, стоя немного на цыпочках, а потом ноги стали преображаться, пятки поднялись выше, а сама Нора росла в размерах, густо покрываясь от волос черной шерстью. Она мягко прыгнула на руки, которые, едва коснувшись земли, обратились крепкими лисьими лапами с огромными когтями-лезвиями. Прямо перед глазами Корна зажглись два огромных глаза. Теперь это была черная плутовка под два с половиной метра в холке с изящной мягкой мордочкой, покрытая россыпью звезд, начиная с ушей и заканчивая гигантским пушистым хвостом, на конце которого изящно сверкала кисточка, как перо стрелы. Лисица очень напугала тем, что по спине, где мягко мерцал знак Норы проходили три мерзких глубоких шрама, которые было видно слишком отчетливо через черную шерсть.
Корну безумно захотелось коснуться мягкой и пушистой шерсти, провести по ней рукой и утонуть в ней.
– И я тоже могу так? – вдруг опомнился Корн. – Я готов, так я смогу согреться… – в полной решимости сказал он.
«Безусловно.» – проговорил голос Норы в его голове. – «Тебе лишь нужно почувствовать себя животным внутри. Это может произойти не сразу и многие ниары большую часть жизни не могут обращаться из-за того, что их натура не пробуждается.»
– И как это сделать? – спросил Корн.
Вместо ответа хвост лисицы сдвинулся с места и потянулся к Корну. Нора притянула его к себе, надежно укрыв хвостом и обвив новообращенного ниара своим телом. Оно было мягкое, горячее, живое. Нора мерно дышала, положив голову на передние лапы.
«Спи.» – кратко приказал голос Норы, пришедший Корну в голову откуда-то изнутри.
Корн немного поворочался.
– Ну если не можешь сказать, как это сделать, то расскажи хотя бы, как это сделала в первый раз ты? – спросил Корн.
«Расскажу, но не сегодня.» – пробормотала она угрюмо, сначала поколебавшись.
Корн, смирившись с происходящим, повернулся на спину. Под его головой поднималось брюхо лисицы, по мере того как она дышала. Шерсть пахла лесом и пряным ароматом корицы. Корн положил руки себе под голову. Он достал свой золотой медальон и начал его разглядывать. Золотые гранулы переливались слабо мерцая в темноте.
«Почему здесь жизнь? Как Эгилл мог так поступить с ними?» – в груди стало больно от этих мыслей.
Корн сжал в руке медальон и тихо зарычал, поворачиваясь на бок.
Бедро ныло и раздражало его. Все время ворочаясь и тем самым заставляя Нору рычать, Корн, наконец, уснул.

Проснулся он так, словно кто-то его дернул. Ночь оказалась беспокойная, хотя было тепло и мягко, Корна мучила рана на бедре. Она досаждала тупой и неприятной болью. От раны в разные стороны разбегались болевые мурашки и холодком пробирались в мозг. Корн открыл глаза и не увидел ни неба, ни деревьев, ни огромных лисьих ушей над головой. Он понял, что лежал на лисице, плотно прикрытый большим хвостом, снаружи, вне этого пушистого укрытия он слышал моросящий утренний дождь.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70750042?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.