Главная страница | Детская проза | Рассказы старого зеркала. Из истории Ярославля XX века

Рассказы старого зеркала. Из истории Ярославля XX века
Дарья Евгеньевна Озерова
Главный герой повести – Серёжка, ярославский школьник двенадцати лет, наш современник. Благодаря старому зеркалу – экспонату Ярославского художественного музея – он совершает путешествия в двадцатый век и узнаёт много нового и интересного из недавнего прошлого родного города, тесно связанного с историей всей страны.
Повесть написана на основе реальных событий и детских воспоминаний автора.
Книга познавательна для подрастающего поколения и всех, кто интересуется историей Отечества двадцатого столетия, может быть использована на уроках истории и краеведения.

Дарья Озерова
Рассказы старого зеркала. Из истории XX века
Памяти любимого учителя, историка и краеведа
Дутова Николая Владимировича


Исторический редактор – доктор исторических наук, профессор Ярославского государственного университета имени П. Г. Демидова Виктория Михайловна Марасанова


© Озерова Дарья (текст), 2023
© Петрова Дарья (иллюстрации), 2023
© Оформление ООО «Издательство «Цитата Плюс», 2023

Краткое изложение автором содержания повести «Рассказы старого зеркала»
Главный герой повести – Серёжка, ярославский школьник двенадцати лет, наш современник. Однажды благодаря старому зеркалу – экспонату Ярославского художественного музея – он оказывается в двадцатом веке и совершает прогулки по родному городу. Путешествия во времени происходят по понедельникам, когда в музее нет посетителей, и становятся регулярными. Правда, мальчику приходится придумывать самые разнообразные поводы, чтобы попасть в музей именно в выходной день.
Сергей узнаёт много нового и интересного из жизни города. Как выглядели улицы и бульвары в прошлом веке, во что одевались горожане. Почему крестьяне часто уходили на заработки в Санкт-Петербург и как их называли. Когда и почему произошли самые страшные разрушения города на Волге. Что такое Ярославский мятеж. Как ярославцы в годы Великой Отечественной войны спасали взрослых и детей блокадного Ленинграда. Где и как проходили советские демонстрации. Что выпускали на ярославских заводах и фабриках во второй половине двадцатого века.
Главный герой не является активным участником событий, происходящих во время его путешествий. Сергей Белов только сторонний наблюдатель. Каждое из его пребываний в прошлом веке, а в общей сложности их пять, продолжается всего лишь час. По истечении этого времени мальчик всегда возвращается в музей – в двадцать первый век.
Однажды Серж случайно проговорился своей соседке по дому, однокласснице и подружке Маргарите Волгиной, о том, где он оказывается благодаря музейному зеркалу. Ритка подмечает, что путешествия друга случаются только в прошлом двадцатом веке. Вместе дети обсуждают, почему так? Ведь город их древний. Как бы попасть в ранние века его существования? Наверно, для этого надо найти более старинное зеркало – решают юные ярославцы. У читателя остаётся надежда, что повествование продолжится.
Повесть «Рассказы старого зеркала» может быть интересной и познавательной не только юным жителям Ярославля, сверстникам главных героев, но и гостям города, причём разного возраста. В ней упоминаются нынешние ярославские достопримечательные места, часто посещаемые туристами. Это Волжская набережная, Первомайский бульвар, Советская площадь, Речной вокзал. Не случайно мамы главных героев – Серёжки и Ритки – ярославские экскурсоводы. Им хорошо известно, как проводят время в городе российские и зарубежные гости, особенно в летний туристический сезон. Чаще всего они приезжают в Ярославль на теплоходах, которые совершают круизы из Москвы и Санкт-Петербурга.
Все пять рассказов повести написаны на основе реальных исторических фактов и событий, происходивших в прошлом веке в городе Верхнего Поволжья. В повествование включены истории из личного опыта и детских воспоминаний автора книги, родившейся и выросшей в Ярославле.
Сюжеты рассказов отражают историю всей нашей страны в двадцатом веке: дореволюционную эпоху времен самодержавия, Гражданскую войну, Великую Отечественную войну, поздний советский период. В повести упоминаются и объясняются старые ярославские названия: Казанский бульвар, ресторан Бутлера, трактир «Санкт-Петербург», Демидовский юридический лицей, гостиница «Бристоль», железнодорожная станция Всполье. Просто и доходчиво объясняются такие слова, как «самодержавие» и «отходник», «маёвка» и «первомайская демонстрация», «пятилетка», «обком КПСС» и «передовик производства».
Рассказы познавательны для тех, кто интересуется историей Отечества двадцатого столетия, и, в первую очередь, для подрастающего поколения.

Предисловие
– И ты теперь через любое зеркало можешь попасть в прошлое? – восхищённо смотрела Ритка на Серёгу, своего давнего приятеля по двору и школьного товарища и друга.
– Нет, конечно! Зеркало должно быть старым, оно же может показать только то, что само когда-то видело или слышало, – объяснил Серёга.
– А-а… Жаль, а то я тебе своё зеркальце хотела предложить. Оно красивое. Но мне его только в прошлом году подарили на день рождения. Значит, не подойдёт, – с сожалением вздохнула Ритка.
Какое-то время ребята посидели молча. Но через пару секунд Ритка снова начала задавать вопросы:
– Слушай, а как же ты не боишься в него залезать, вдруг там и останешься?
– Что я дурак, что ли? Во-первых, нужно всегда думать только о хорошем. Тогда и будет происходить хорошее. Так мне моя мама говорит. Во-вторых, я же придумал заветную фразу.
– Какую?
– Прежде чем попросить поглядеть на наш город в прошлом – что люди делали, в чём ходили, ну и так далее, я говорю: «Зеркало, верни меня домой через час».
– Почему через час?
– Хорошего помаленьку, – отшутился Серёга.
– Да-а… Ну, давай-давай, рассказывай, что ты там ещё видел.



Рассказ первый
Прогулка по бульвару
Серёжка весело бежал по Первомайскому бульвару. Мама попросила его зайти после школы к тёте Оле в художественный музей. Тётя Оля что-то там приготовила для маминых студентов: то ли книги, то ли какие-то картинки.
«А-а, нет! Репродукции!» – Все эти «выкрутасные» слова, как их называл про себя Серёжа, он знал от мамы. Она у него очень умная, кандидат наук, преподает в университете историю, точнее, всякие там исторические дисциплины. Их называют ещё другим «выкрутасным» словом – факультативы.
На бульваре, как всегда, не пустовала детская площадка. Ребятишки копошились среди многочисленных интересных для них приспособлений: маленьких качелей, лесенок, горок и каруселей. Все эти штуки стоят на «мягком асфальте». Такое название придумал Серёга специальному покрытию. Если на него упадёт малыш, то сильно не ушибётся. Покрытие пружинистое. На скамейках вокруг детской площадки с «мягким» покрытием сидели мамы и бабушки. Они внимательно следили за своими чадами.
Когда Серёга был маленьким, они с мамой тоже очень часто ходили на эту детскую площадку. Особенно нравился Серёже турник с кольцами. Сначала мама подсаживала его, чтобы он мог дотянуться до колец. Потом он стал допрыгивать сам. Когда же Серёжа подрос, то кольца стали ниже его роста, и вскоре они с мамой перестали ходить на эту детскую площадку для малышни. Однако воспоминания о том, как здесь было здорово играть, остались у Серёжи до сих пор.
Мама тоже вспоминала, что в её детстве на этом месте был целый парк аттракционов для детей, но платный. Больше всего она любила огромные качели в виде разноцветных деревянных лодок. Внутри каждой лодки находились две широкие скамьи. К скамейкам крепились железные прутья. За них нужно было держаться, стоя или сидя. Все лодки, штук шесть, были подвешены в ряд на одной большой железной перекладине. Зайти в лодку можно было по билетику. Лучше вдвоём. Мама Серёжи, тогда шестилетняя девчонка, часто качалась одна, а ей так хотелось делать это с кем-нибудь! Вдвоём можно было быстрее раскачать лодку и, самое главное, выше! Для этого в лодке лучше было не сидеть, а стоять и по очереди отталкиваться, интенсивно приседая. И однажды маме повезло. В лодку-качели она попала вместе с мальчиком, вдвое старше её, лет двенадцати, как раз сколько сейчас Серёжке.
Мальчишка оказался-таки смелым и шустрым. Он раскачал лодку практически один, и как казалось маме, до небес. В какой-то момент она думала, что они перевернуться прямо в лодке через перекладину, на которой та весела. Мама рассказывала, что она вцепилась в поручни качелей с такой силой, что её пальцы побелели от напряжения. Она старалась совсем не двигаться, чтобы не вылететь из этой «чёртовой» лодки. В общем, когда мама ступила на землю, её пошатывало, как неопытного юнгу в шторм на палубе лодки, то есть корабля. Цвет лица у неё был, видимо, бледно-зелёный, потому что все, кто был в парке, сочувственно поглядывали на неё.
С тех пор мама Серёжи относится к качелям осторожненько – посидеть на них, слегка отталкиваясь ногами от земли, почитать любимую книжку, но не более. «Накачалась на всю жизнь!» – смеясь, признавалась она сыну.
Так, вспоминая эту историю, Серёжка не заметил, как добежал до Волжской набережной, а там уже рукой было подать до художественного музея.
Здание музея когда-то было самым значительным в городе Ярославле. Да-да, Серёжка живёт в Ярославле, в славном городе на реке Волге. Это родина его, его мамы, бабушки и прабабушки, то есть Сергей Белов – коренной ярославец.
Здание музея было когда-то резиденцией ярославских губернаторов. Резиденция – звучное мощное слово. Так считал Серёжка. Оно произошло от французского слова «сидеть», то есть исполнять какие-то должностные обязанности. Этим и занимались губернаторы. Одновременно резиденция служила им домом. В нём жили не только сам губернатор, но его семья, прислуга. Здесь могли остановиться передохнуть важные гости, например, русские императоры, когда путешествовали по стране. Поэтому дом называли ещё и путевым дворцом. Очень простое и понятное название – дворец стоял на пути следования царственных особ.
За долгие годы в доме в общей сложности проживало больше десяти губернаторов, сколько точно, Серёжка забыл, хотя мама ему говорила. Конечно, они не все вместе тут жили, каждый в своё время правления, вплоть до революции 1917 года. Потом, после революции, бывшую резиденцию губернаторов назвали Домом народа. Музеем этот дом стал уже давно, ещё до маминого рождения, а Серёжина мама родилась в 1973 году.
Сегодня понедельник. В музее нет посетителей. Выходной день. Но все сотрудники на месте, в своих кабинетах. Занимаются научной работой. Что это конкретно означает – Серёжка затруднялся объяснить своими словами, но знал, что это явно полезное дело.
Тётя Оля тоже была на месте. В музее она работает художником. Картины она не пишет, она занимается рекламой, чтобы в музей приходили и приезжали из других городов и даже стран как можно больше людей, и взрослых, и детей. Ещё тётя Оля занимается поиском различных мастеров, чтобы те свои изделия – брошки, куклы, украшения – приносили в музейный киоск для продажи. Это, оказывается, тоже привлекает посетителей.
Серёжка часто бывал в художественном музее. Несколько раз с классом на музейных программах и экскурсиях для школьников. И очень часто с мамой или один, как сейчас. Музей Серёжка любил.
Тётя Оля встречала его уже у входа. Она сразу отдала Серёжке сумку с длинными ручками, чтобы ему удобнее было нести груз на плече. Правда, сумка была не такой уж тяжёлой.
– Тётя Оль, а можно я чуть-чуть у Вас побуду? Мама всё равно освободится только часа через два. Лекция закончится, и я бы как раз к ней пришёл.
– Конечно, побудь! – разрешила тётя Оля, – давай сюда обратно сумку и свой рюкзак. Зайдешь потом, заберёшь. Тётя Оля была самой доброй из всех маминых подруг и приятельниц.
Серёжка радостно побежал на второй этаж по парадной лестнице. Он любил, когда в музее не было посетителей. Можно было спокойно, в полной тишине побродить по залам, помечтать, представить, как тут всё было устроено во времена ярославских губернаторов. А заодно уже в который раз полюбоваться на картины художников – музей-то ведь художественный. Чего-чего, а картин и скульптур здесь много.
Как вести себя в музее, Серёжка, конечно, знал. Экспонаты, то есть предметы, которые были выставлены для всеобщего обозрения, трогать руками нельзя. Понятное дело – вещи-то старые. Надо относиться к ним с уважением, бережно. Некоторые из них – единственные в своём роде остались. Только в музее. Правда, в художественном музее в основном представлены не вещи, а картины. Картины тем более нельзя трогать руками. Если это делать, то в этом месте краски потускнеют.
Особенно Серёжке нравился зал с картинами, окна которого выходили в парк. Парк теперь называют Губернаторский сад. В нём в тёплое время года бьёт фонтан, много цветочных клумб, зеленеют кусты и деревья, в том числе настоящие вековые дубы. Среди цветов и зелени в парке повсюду прячутся скульптуры: Дон Кихота – он появился в саду самым первым, плачущего короля, неизвестной красивой купальщицы и поэтов Марины Цветаевой и Анны Ахматовой, и почему-то несколько скульптур животных: пухлого бегемота, мохнатых львов, да ещё и большеклювой птицы-пеликана.
В парке на одном из вековых дубов, которому точно было двести лет, весной и летом из года в год часто сидела ворона-хулиганка. Когда созревали жёлуди, она срывала их и метко сбрасывала на головы прогуливающихся по парку музейных посетителей. Ничего не понимая, они удивлённо вертели головами. Про ворону-хулиганку знали все смотрительницы зала, большие окна которого выходили в Губернаторский сад, и наблюдали за проказами птицы не один раз.
В этом зале кроме картин висело ещё зеркало. Красивое зеркало. Явно старинное, в золочёной раме. Под ним стояла такая же старинная золочёная подставка. В солнечный день, как сегодня, эта рама и подставка ярко поблёскивали.
Каждый раз, когда Серёжка бывал в музее, он останавливался около зеркала и заворожённо в него смотрел. Нет, не себя он разглядывал. Что он, Ритка, что ли, чтобы пялиться на своё отражение в зеркале. Это ей, девчонке, полагалось смотреться в зеркало, любуясь то на свою причёску, то на новое платье, юбку или джинсы с яркой футболкой.
Серёжка смотрел в зеркало с умом, размышляя и мечтательно думая о том, сколько разных людей, событий оно повидало на своём веку, сколько услышало разговоров.
Сергей остановился напротив зеркала и подумал: «Эх, как раз у меня часок времени. Вот бы провести его где-нибудь в начале прошлого века, посмотреть, каким был бульвар, по которому я только что бежал».
Похоже, что Серёжка даже сказал тихо вслух:
– Зеркало, возьми меня на часок в прошлое! Но только верни обязательно, мне к маме скоро надо идти, отнести ей репродукции и книги. Она ждёт.
И вдруг что-то яркое сверкнуло в зеркале рядом с Серёжкиным отражением, и через мгновение, сам не зная каким образом, он стоял на бульваре. Да, точно! Первомайский бульвар!
Но… Минуточку! Разве на бульваре есть эти лавки под навесом с деревянной будкой сзади. Что это? Кино? И тут Серёжку осенило. Он попал на бульвар, но только не Первомайский. «Как же он назывался раньше?» – мучительно пытался вспомнить Серёга. Мама же ему рассказывала. Из её рассказа он помнил, что на бульваре когда-то в начале двадцатого века находился самый первый в городе кинозал под открытым небом. Его называли синематограф.
Поэтому и будка деревянная, наверно, там киноаппаратура спрятана, и лавки. Работал кинозал только летом. Сейчас весна. Но уже тепло. «Видимо, готовятся к сезону», – машинально подумал Серёжка. Он стал с любопытством оглядываться вокруг. Его никто не замечал. Возможно, для прогуливающихся людей он был невидимым или просто на мальчишку никто не обращал внимания.
Вдоль бульвара по липовым аллеям прохаживались красиво одетые дамы с кавалерами. Среди них были молодые офицеры и купцы. Купцов Серёга узнал по чёрным сюртукам. Это такая мужская одежда, что-то наподобие современного мужского пиджака, но очень длинного, почти до колен. Купцов в сюртуках Серёжка видел на картинах в художественном музее. У некоторых купцов, важно вышагивающих по бульвару, под застёгнутыми на маленькие пуговицы шерстяными сюртуками виднелись жилеты. Сшиты они были из другого материала, чем сюртук, бархатные, шёлковые, украшены орнаментом, обшитые тесьмой.
Серёга обратил внимание на двух дам, одетых столь шикарно, что даже у него, мальчишки, непроизвольно рот открылся. Тотчас он вспомнил Ритку: «Видела бы она сейчас эти шляпки, меха и перья, с ума бы сошла…». Дамы приближались к Серёжке, и вскоре он отчётливо услышал их разговор.
– А вот и ресторан господина Бутлера, о котором я Вам говорила, – сказала более молодая дама. На ней были костюм необычного, изысканного сочетания цветов – серого с розовым – и огромная шляпа, украшенная цветами и перьями.
– Это тот ушлый немец, который арендовал у города участок сада при бульваре. Надолго ли, – скептически произнесла дама постарше. На ней было платье насыщенного гранатового цвета, оттенявшее лёгкий румянец её лица, слегка скрытого шляпой, такой же большой, как и у её спутницы. С большой шляпы спускалась завязанная под подбородком вуаль. На плечах дамы красовалась меховая горжетка.
– Кстати, милочка, теперь этот бульвар всё чаще называют не Стрелецким, как раньше, а Казанским, – продолжила разговор дама в мехах и с вуалью.
В унисон её замечанию зазвучали колокола со стороны Казанского женского монастыря. Серёжка от неожиданности вздрогнул: «Надо же, и сейчас там находится монастырь!».
– Да, со времён молодости моей матушки место это сильно изменилось, – продолжала дама постарше, – помню, говорила матушка моя, что при губернаторе Безобразове, Господи, какая всё-таки несуразная фамилия, это где-то году в 1820-м, как раз летом, солдаты Нарвского полка, стоявшего тогда в Ярославле, срыли тут древний вал. Место стало пустым от самой Знаменской башни до берега Волги. Хотели сначала доходные дома поставить. Да, слава Богу, передумали. Говорят, Безобразов тому и поспособствовал. Последовали примеру парижан. Они тоже снесли свои крепостные стены и на их месте сделали бульвары – зелёные аллеи. Красота!
– О, Париж! Вы мне напомнили, – вступила вновь в беседу более юная спутница, до этого так внимательно слушавшая даму постарше, – на днях из Парижа мне доставили очаровательную шляпку и превосходную дорогую ткань на костюм. У неё такой необычный орнамент – в форме раковин и медуз. Точь-в-точь по парижской моде этого 1906 года.
– Ага, значит, я попал в 1906 год. Класс! – Чуть ли не вслух воскликнул Серёжка. – Интересно, знают ли эти дамочки, что только год тому назад, в 1905 году, на этом Казанском бульваре произошло важное политическое событие.
Ярославские студенты и гимназисты 1 мая 1905 года устроили на Казанском бульваре маёвку – по-современному – акцию протеста под лозунгом «Долой царя!».
Сначала маёвкой называли пикник – выход или выезд на природу горожан в первые тёплые после зимы весенние дни. Чаще это происходило в мае. Увеселительная загородная прогулка поднимала всем настроение. Люди радовались тёплому солнышку и первой зелёной травке. Играли, гуляли, кушали взятые с собой всякие вкусности. Потом маёвками стали называть нелегальные, то есть не разрешаемые правительством собрания революционно настроенных рабочих. Рабочие устраивали эти собрания тоже на природе.
Ярославская маёвка проходила совсем необычным образом. Протестующая против царя молодёжь выплыла на лодках на середину Волги напротив набережной, где прогуливалась городская публика. Конечно, все увидели, как эта молодёжь на лодках вдруг развернула красные флаги, а вскоре услышали выкрики: «Долой самодержавие!». Так назывался тогда политический строй в России – самодержавие, а царя-батюшку называли самодержцем. Он практически один в стране всё решал.
Полицейские бегали-бегали по берегу, но ничего сделать не могли. Как достанешь лодки на середине реки, если на берегу ни одной лодки не осталось.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70653223?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.