Осколок льда
Осколок льда
Ольга Акофина
Циничная и равнодушная мать даёт миру такое же дитя, с детства уничтожая в нём всё хорошее и доброе. И вот дитя вырастает, становясь холодным человеком, живущим только собственными удовольствиями. Но встречается та, которая сумела растопить лёд, сердце дрогнуло и забилось, его жизнь обрела смысл. Но счастье было ярким и коротким, как вспышка. И пропасть, в которой он оказывается после катастрофы, ещё глубже, чем прежде.Предыстория героя книги «Грохот ледника»
Ольга Акофина
Осколок льда
Глава 1. В новую жизнь
Когда Леночка Волкова в 1984 году села в поезд дальнего следования, она почувствовала облегчение, наконец, она уезжает из опостылевшего маленького городка, от малоэтажных покосившихся домов, от бдительного ока соседей и родственников. Расположившись в плацкартном вагоне у окошка, она без сожаления смотрела на унылый пейзаж, полуразвалившиеся постройки, давая себе зарок, никогда сюда не возвращаться. Она слишком хороша для этого захолустного городка.
– Ну что, любимая? Впереди Ленинград и новая жизнь?
Лена с прищуром посмотрела на своего спутника. Саша совсем не мужчина её мечты, такой же провинциал-бессеребрянник, как и она сама, но у него есть родственница в большом городе, и она разрешила племяннику у неё остановиться, он планировал найти в городе работу. Леночка, узнав это, быстро взяла его в оборот. Александр был поражён напором пятнадцатилетней девочки, но устоять не смог, она такая красавица. А потом Лена смотрела на него большими прозрачными глазами, умоляла забрать с собой, раз он обесчестил её, как ей тут теперь жить с таким позором? Как только Саша согласился, она тут же бросила школу, собрала свои нехитрые пожитки и покинула деревенский дом своих родителей. Отец был вечно пьян и не заметил ухода дочери, мать цеплялась за неё, умоляла не уезжать, но Лена равнодушно пожала плечами. С её то красотой жить тут, среди грядок и кур, копающихся в навозе? Нет уж, спасибо. Впереди большой город, новая жизнь. Лена закинула роскошную светлую косу за спину и улыбнулась своему спутнику.
Выйдя с вокзала, Лена изумлённо огляделась, никогда она не видела столько машин, людей, она никогда не выезжала за пределы своего городка. У неё даже закружилась голова, и ей пришлось опереться о Сашу. Шумно, воздух тяжёлый, и такое движение вокруг площади, посередине которой ввысь стремилась стела. Куда идти? Как не потеряться? Лену толкали, и она ещё крепче вцепилась в своего спутника. Когда Саша привёл Лену к метро, она чуть не упала в обморок от страха, ехать туда, вниз, по лестнице? Семья у Лены была настолько бедной, что у них дома не было даже телевизора, только радио, да и у соседей, если и было это чудо техники, то только чёрно-белое, плохо работающее, так что ей никогда не приходилось даже на экране видеть Ленинградский метрополитен. Но Александр бывал ранее в городе, поэтому он одной рукой подхватил Лену, другой – сумку и втолкнул её на эскалатор. Лена вцепилась в поручень, поминутно проверяя не засосало ли её юбку, или волосы, но внизу стало проще, красивый вестибюль произвёл впечатление, приятно пахло шпалами.
– Нам ехать до станции Горьковская, – сказал Саша, когда подошла электричка.
Лена кивнула, название станции ей ровным счётом ничего не говорило. В вагоне Лена немного расслабилась и осмотрелась. Надо же, как красиво одеты девушки! Совсем не то, что она: в длинной юбке, вязаной кофте и старых ботах, с толстой косой за спиной. А у всех причёски или волосы распущены, глаза и губы накрашены, юбки, туфельки, а на некоторых, особенно везучих, даже джинсы, Лена таких и не видела никогда. Она почувствовала себя деревенщиной, и на неё посматривали эти городские фифы, как ей казалось, презрительно, осуждающе. Лена слегка съёжилась, но ничего, она ещё им всем покажет. Правда, как и когда не знала, образования и умений у неё никаких, да и Саша простой работяга.
Глава 2. Красавица
Саша привёз Лену в огромную коммунальную квартиру на Петроградской стороне, Лена второй раз за день была шокирована. Она никогда не видела таких квартир, где на одной кухне собираются разные люди, не связанные родственными узами. Ругаются, спорят, вывешивают график уборки общей территории. Никогда Лена не видела ванны и туалета, ржавых, убогих, но всё же с водой, которую не надо таскать из колодца. У тётки Александра была всего одна маленькая комнатка, им с Сашей выделили угол со скрипучей тахтой, отгородив её занавеской, не так Лена себе всё представляла, но деваться ей было некуда. Первые дни Саша бегал в поисках работы, Лена привыкала к городу, сначала от дома никуда не отходила, но постепенно расширяла круг своих прогулок, и поняла, что в такой одежде, что на ней сейчас, ей никак нельзя быть. Но Саша ещё не зарабатывал, тётка уделяла им еду от себя, откуда было взять на одежду? И вот как-то, услышав себе вслед, что, мол, девочка красивая, но как будто сбежала из монастыря, Лена поняла, что пора действовать. Вернувшись, Лена встала перед зеркалом треснутого трюмо и посмотрела на себя. Да, безусловна, она молода, красива и свежа. Она сдёрнула резинку с волос и прядь за прядью распустила косу. Густые, вьющиеся, светлые от природы волосы, волной опутали её стройное тело, высокую грудь, Лена, как скользкую гадину, стянула с себя одежду. Какая совершенная фигура, недаром Саша любил гладить и целовать её тело, и этому телу нужна достойная оболочка. А лицо у неё с правильными чертами: большие глаза, пухлые губы, ямочки на щеках. Неужели, ей пропадать с такими внешними данными в этой ужасной коммуналке? Удовлетворять потребности Александра за ситцевой занавеской и питаться только кашей, от которой уже воротит. Нет!
– Чего это ты голая стоишь? – неожиданно вошла в комнату тётка. – Ни стыда, ни совести!
– Дай-ка мне ножницы, тётя! Одежду буду перешивать.
Большими портновскими ножницами, Лена, ни капли не смущаясь, что шить и кроить она не умеет, отрезала половину своей юбки. Соорудив какое-то подобие мини-юбки и, сделав из кофты, топик, Лена оделась. Кошмар, неровно и некрасиво, а обувь и капроновые колготки, косметику взять неоткуда. Чёрт бы побрал, этого неудачливого Сашу! Уже две недели бегает по городу, а работу так и не нашёл! Придётся брать всё в свои руки!
Лена ушла за свою занавеску и, забралась на тахту, обняв себя. Перед глазами была нищая изба, с вечно пьющим отцом, доярка-мать, когда-то красивая женщина, но рано постаревшая от тяжёлой работы и частых абортов. Старшая сестра Лены, неудачно вышедшая замуж и одна воспитывающая вечно голодных детей, и два младших брата-близнеца, ворующие у соседей с огородов, и все они жили в одном старом доме на зарплату доярки. Сестра занималась грядками, Лену тоже заставляли копать и сажать, иначе им было бы нечего есть, где ж им было взять на наряды? Лена тряхнула волосами, она рождена для другой жизни! Она просидела в потёмках весь вечер, убивая в себе всё хорошее и честное, чему когда то учила мать, она перерождалась. А на следующий день Лена пошла толкаться на рынок, где без зазрения совести, стащила так необходимые ей вещи.
Глава 3. Весёлая жизнь
Александр поинтересовался, откуда новое шмотьё, да ещё такое вызывающе яркое, короткое. Но Лена, крася губы перед зеркалом ответила, что раз он не может обеспечить свою женщину, то тогда она сама достанет всё, что ей нужно. И распустив волосы, Лена отправилась на Невский проспект. Вызывающая одежда, слишком яркий макияж привлёк известного рода мужчин.
Первый раз было мучительно стыдно, Лена на дрожащих ногах вышла из дешёвой гостиницы и села на первую попавшуюся скамейку. Мимо проносился город, машины, люди, недалеко был ресторан, где обедали хорошо одетые женщины, а Лена ещё никогда не была в ресторане, не пила шампанское, не ела какие-нибудь удивительные блюда, о которых только слышала. В глазах стояли слёзы, она только что отдалась незнакомому взрослому мужчине, вот так просто, он позвал, посулив оплату, и она пошла. Всхлипывая, Лена открыла сумочку, вид денег немного успокоил её. Она сможет столько себе купить! Курточку, например, или обувь, а, может, духи? Как же мало денег, и как же много потребностей! И заработать, оказывается, так просто, мужчине понадобилось то всего пятнадцать минут. Лена воспряла духом. В конце концов, с Александром она тоже спит, не любя, за жилплощадь, а тут за деньги, какая разница?
И Лена стала продавать себя, но она не знала преступную сторону этой жизни, рисковала, иногда, бывало, что ей и не платили, а однажды её чуть не избили коллеги. Девушки быстро пресекли её попытки поймать иностранца (они лучше платили, и с ними было приятнее иметь дело), когда она полезла на их территорию у гостиницы. Лена чудом вырвалась из их цепких рук, но тут её схватили за волосы. Какой-то коротконогий мужчина, сплюнув, разогнал девиц и нагло уставившись на Лену, спросил кто она и на кого работает. Лена, плача, сказала, что ни на кого, просто очень нужны деньги. Мужчина, ещё раз сплюнув, пригласил её в машину, поговорить. В машине он объяснил ей, что так работать нельзя, если она хочет, он возьмёт её под себя. Лена его заинтересовала, красоты девушка была необыкновенной, к тому ещё была юной и свежей, на такой товар всегда покупатели найдутся (и за неё можно запросить больше, чем за потасканных пьющих девиц). Лена согласилась, в конце концов, у неё будет защита, и не надо таскаться по улицам, сутенёр сказал, что будет держать её при хороших гостиницах. Для начала он сам занялся обучением Лены всем премудростям продажной любви, а затем стал предлагать Лену, как эксклюзивный товар, желающим хорошо развлечься.
И Лена неожиданно вошла во вкус. В новой одежде, купленной у фарцовщиков, она выглядела потрясающе. Ублажать иностранцев, выпивать с ними, «стричь» с них валюту стало жизнью Лены, хотя она не гнушалась и советскими мужчинами, если они хорошо платили. Город, наконец, распахнул для неё двери, она ходила в рестораны и бары, в которые не каждый мог попасть, её катали на хороших машинах, одевали в меха и золото. Из провинциальной девушки она превратилась в светскую даму, молоденькую, чрезвычайно хорошенькую, но совершенно пустую и порочную.
Так прошло больше года. Александр всё знал, сам он работал на стройке, и обеспечить Лене достойную жизнь он не мог. Он мучительно любил девушку, но понимал её потребности, да и кто он ей? Не муж, а так, пройденный этап. Лена иногда приходила к нему и даже оставалась на ночь. Её влекло к нему какое-то странное чувство необходимости ощутить себя любимой и нужной. Другие мужчины были щедры, но им было нужно только одно, ни один из них не любил Лену, все только пользовались её молодостью и красотой. А Саша любил, шептал красивые слова, ласкал и жалел, а утром Лена исчезала, оставив после себя шлейф дорогих духов.
Глава 4. Препятствие
Лене было около семнадцати лет, когда она с ужасом поняла, что беременна. В круговерти весёлой жизни, и по неопытности, она не сразу это заметила. И вот один из клиентов пожаловался сутенёру, что его подопечная, кажется, в положении, и он не хочет иметь дело с беременной. Николай без церемоний, зашёл в комнату Лены, та спала после ночной работы, и откинув одеяло, задрал той майку. Девушка спросонья ничего не поняла, почему Николай щупает её живот.
– Эй, стерва малолетняя, ты почему не сказала, что залетела? – заорал он.
Лена хлопала глазами.
– Чего уставилась? Скажешь, что не знала, как дети появляются на свет?
Лена продолжала с ужасом смотреть на Николая. Она совсем забыла, что у неё давно нет менструации, наоборот, так хорошо было, можно было работать, не прерываясь. Она схватилась за живот. Точно, набухший, тугой. Как же она пропустила? Сутенёр долго матерился и велел ей одеваться, они сейчас же поедут к врачу.
Врач, осмотрев Лену, сказала Николаю, что уже шестой месяц, аборт делать поздно. Николай плюнул на пол, он сидел тут же, ничуть не смущаясь, пока врач производила осмотр. Чёрт, такая девица хорошая, столько денег приносит!
– Я хорошо заплачу, сделай что-нибудь, только вытащи из неё этого ублюдка.
Лена вдруг разревелась. Её отец, не смотря на алкоголизм, был охоч до матери, и той, уже родив четверых, приходилось идти на аборты. И однажды Лена сидела с братишками, когда матери в соседней комнате делали это, слышала, как та кричала, выла, а потом Лена увидела страшные щипцы, когда бабка, сделав своё дело, вышла из комнаты. Огромные, окровавленные, и мать вся истерзанная, бледная. Нет, ни за что, она не позволит засунуть в себя эти щипцы.
– Дура, – орал Николай, обзывая её всякими словами.
В крепких выражениях он объяснил Лене, что она ему не нужна беременная, ему нужна юная и свежая потаскушка, а с разорванной от родов промежностью, пусть катится ко всем чертям.
Лена не хотела ребёнка, ей ещё и семнадцати лет нет, и у неё такая весёлая жизнь. Но страх перед щипцами и абортом был слишком велик, и Лена вернулась к Александру. Саша сразу сказал, что ребёнок его, и он очень рад возвращению Лены. Он кудахтал вокруг неё, наливал молоко, предлагал еду, но Лена привыкла к другой жизни. Ей хотелось шампанского и изысканных блюд, отдельной комнаты и веселья, а тут опять простая еда, скрипучая тахта за занавеской, и кашель тётки, которая вовсе не была довольна её появлению. Денег Лена не накопила, с собой были только дорогие вещи, неуместные в коммунальной квартире, и не очень подходящие для беременной женщины. Лёжа на тахте, пока Саша был на работе, Лена злилась на себя, и на него, и на будущего ребёнка. Ребёнок толкался в животе, мешая ей развлекаться, и ждать ещё месяца три, когда он родится, чтобы сбагрить его куда-нибудь, вернее, отдать Александру, а самой вернуться к прежнему образу жизни. В комнате пахло щами и варёной картошкой, а из фруктов только яблоки, которые Саша где-то достаёт, как ей надоела эта еда! Какой же Сашка – бестолочь, не может нормально заработать! Чувствуя приступы тошноты от обеда, который ей сейчас предложат, Лена поднялась с кровати. Если затянуть корсет, то особо и незаметно, что она в положении, главное, не снимать его, лицо у неё прежнее, не отёчное, может попробовать? Лена перетягивает себя корсетом, не думая о том, что это может повредить ребёнку, и уходит на улицу.
Но через месяц корсет уже не помогал, живот раздулся, врач, ощупывая, спросила нет ли у Лены в роду близнецов, Лена кивнула, есть. И врач ошарашила её, что скорее всего, у неё двойня. Час от часу нелегче… В семнадцать лет, двое детей! Надо же было быть такой дурой! Но где взять денег на оставшиеся до родов месяцы? На свои последние, Лена купила себе одежду и зимнюю куртку, потому что не влезала в прежние обтягивающее вещи. Какая ж она безобразная с таким животом! Ладно, есть у неё один японец – извращенец, которому нравится её беременное состояние, правда, он прижимист, а у самого в номере хорошие часы, кольца, техника … и Лена начала лихорадочно думать.
Подговорить Александра на кражу не составило труда, он, конечно, ужаснулся такой перспективе, но Лена плакала, умоляла, грозила покончить с собой и убить детей. Лена опоила доверчивого японца, и они обобрали его. Когда они пришли домой и посчитали куш, их радости не было предела. Саша был счастлив! Вот! Он осыпал свою женщину деньгами! И Лена в награду подарила ему такую ночь любви, что все соседи коммуналки не спали до утра, а бедная тётушка, находившаяся за занавеской, чуть не отправилась к праотцам. А с утра их арестовали.
Поначалу Лена пребывала в шоке, но постепенно освоилась. Она несовершеннолетняя, беременная, Александр всю вину взял на себя, большой срок ей дать не должны, так оно и случилось. Александр сел за решётку надолго, Лена отделалась малым сроком, а из-за беременности ещё и довольно приличным содержанием. И вот, в начале апреля 1986 года, из неё исторгли двоих мальчишек. С удивлением взглянув на них, Лена объявила, что кормить их нечем (она перевязала грудь, чтобы не портить форму), и тут же написала тётке Александра, чтобы та забрала детей, бумаги ей поможет оформить тюремное начальство. Тётка забрала малышей, а скоро и Лена вышла из тюрьмы.
Когда Лена объявилась на пороге, тётка обрадовалась, тянуть двоих младенцев ей было тяжело, она надеялась, что Лена останется с ними, а ещё лучше, если она заберёт детей и уедет отсюда. Конечно, она будет ей помогать с ребятами, но не жить с ними. Но у Лены были другие планы. Тётка с тревогой смотрела, как Лена собирает свои вещи, даже не взглянув на детей.
– Леночка? Помочь со сборами? Надо детишек одеть потеплее, куда ты их везёшь?
– Дети останутся у тебя, я буду давать денег.
– Как так? Я не могу, мне тяжело!
– Мне нужно зарабатывать! С ними я это делать не могу, куда мне их девать? Сашка надолго застрял в тюрьме, у меня родственников нет.
– Но Лена!
– Я всё сказала! Деньги у тебя будут, считай, что работаешь нянькой. Потом отдадим в садик, будет легче.
– Как ты их хоть назвала? Как к ним обращаться?
– Отчество дай Сашино, фамилия моя, а имена придумай сама, мне всё равно. Доверенность на всё у тебя есть.
Тётка опешила, а Лена махнула рукой, сказав, что на днях привезёт деньги и растворилась. Тётка подошла к младенцам, спавшим на тахте. Сироты при живой матери, но как ей с ними справится? Помогли сердобольные соседи, кто-то ходил на молочную кухню, кто-то гулял, нянчили всей квартирой. Имена же они получили тоже случайно, обсуждая с одной соседкой сложившиеся обстоятельства и спросив, как же ей назвать мальчиков, соседка кивнула на телевизор, шёл фильм «Место встречи изменить нельзя»:
– Назови их Глеб и Володя, прекрасное кино, хорошие герои.
Тётка кивнула, действительно, для двойни отличные имена. Она сказала об этом их матери, та лишь рассеянно кивнула, ей всё равно, своих детей она видеть не желала. Но слово держала: привозила деньги, сначала сама, а потом стала появляться всё реже, по её просьбе привозили конверты либо мужчины, либо такие же хорошо одетые женщины.
Глава 5. Катастрофа
Глеб был резвым малышом, своенравным, постоянно дёргал брата, всё ему было интересно и любопытно, как только он научился ползать, пожилой тётушке за ним было не усмотреть. Володя же напротив был тихим, спокойным, и тётка была этому рада. Двоих таких, как Глеб, она бы не выдержала, симпатичный паренёк, но такой шумный! А Володя часто сидит, смотрит в одну точку, а Глеб дёргает его, заводит, и тот начинает кричать. Однажды у тётки была подруга, она когда-то работала медсестрой, она то и заметила особенность Володи: голова большая и поведение странное, и посоветовала обратиться к врачу.
И начались для тётушки дни ещё более тяжёлые, чем прежде. Глеб оказался нормальным, здоровым ребёнком, а Вова – умственно неполноценным, с диагнозами и проблемами. Тётка кинулась к Лене, но Лена махнула рукой, она платит деньги, чего нужно ещё? Жилось ей прекрасно, она прекратила свою гостиничную деятельность, наконец, у неё появился постоянный богатый любовник, большой человек, чиновник, снял ей квартиру, она полностью на его обеспечении. Не дай бог он узнает, что у неё, в восемнадцать лет, двое детей. Лена стояла перед тёткой и цинично ей всё это объясняла. Красивая, в дорогой шубе, которую даже не стала снимать, как вошла, за занавеской – её дети, но она не удосуживает их и взглядом, только сожалеет, что они есть на свете. Ложка дёгтя в её блестящей жизни. Глеб уже научился ходить, и вот он сползает с тахты и неуверенно идёт к красивой тёте, какой интересный на ней мех, как шкурка зверей, про которых им читает та, которую они считают своей мамой. И Глеб ручкой дотрагивается до шубы, слегка дёргая. Красивая тётя вскрикивает.
– Не трогай! Нельзя! Это же Вова? Который больной? Ещё слюни на меня пустит.
– Это Глеб, – опустила голову тётка, поняв, что Лена не будет заниматься детьми, она даже их не отличает, а ведь они не очень похожи друг на друга, они не близнецы.
– Всё равно!
Лена резко встала, кинула деньги на стол и ушла. Тётка расплакалась, обняла мальчишек, и они, как испуганные птенцы, прижались к ней.
А через год случилась катастрофа. Тётка, занимаясь детьми, совсем забросила своё здоровье, у неё случился сердечный приступ, и она скоропостижно скончалась. Как найти маму мальчиков, соседи не знали, и пока по очереди присматривали за ними. Когда же Лена, наконец, появилась, ей отдали сыновей с вещами и выставили из квартиры. Володя ещё не ходил, сидел в коляске, Глеб же стоял рядом и внимательно смотрел на неё пронзительными серыми глазами. Что же ей делать? Везти их в квартиру к любовнику? Да он её просто выставит! Отвезти к своей матери? Дорога туда ей заказана, ни разу за четыре года не вспомнила о своей семье. Снять им квартиру с няней? Где она возьмёт такие деньги? Бросить их на улице? Нет, замёрзнут, пожалуй, март за окном, а её потом опять посадят, и уже надолго. Лена спустилась на улицу, Глеб толкал коляску, помочь ему мать не думала. Мальчишка, которому ещё двух лет не было, пытался провести коляску по снегу, падал, вставал и тащил дальше. Лена подошла к телефонному автомату и позвонила своей подружке, она – сирота, и у неё вроде есть дети, надо узнать, куда она их дела.
– В детский дом, – ответила подружка, – алименты приходится платить, а так всё нормально.
Вот и отлично. Узнав адрес, Лена повезла своих отпрысков туда. Наплела заведующей про трудную жизнь, отсутствие жилья, круглосуточную работу, посулив выплачивать деньги, Лена оставила детей на попечение государства.
Такой исход ей даже больше пришёлся по душе. Никто не капал на мозг, не призывал к совести, как делала тётка Саши, деньги отправлялись переводом, дети под присмотром, и ей совсем необязательно их навещать. А её жизнь такая весёлая, беззаботная, сплошной праздник!
Глава 6. Изверг
Праздник оказался невечным. Леночка надоела чиновнику, ему захотелось что-то поновее и посвежее. И он, перестав оплачивать ей жильё, буквально выставил на улицу. Лена всегда легко относилась к деньгам, поэтому накоплений было нуль, не хватило даже на гостиничный номер. Просидев ночь на вокзале, сторожа свою сумку с дорогими вещами, которые она сумела забрать, Лена в привокзальном журнале нашла адрес борделя и пошла туда, твёрдо решив, что надо как-то устраиваться и обзавестись своим жильём. Она так молода и красива, пока у неё есть эти ресурсы надо ими пользоваться. В стране началась перестройка, всё рушилось, были люди, которые на этом делали деньги. У Лены мозгов не было, чтобы заняться бизнесом, и она занималась тем, что умела, предпочитая ощипывать людей, которые сумели заработать. И вот очередной «богатый папочка» выдёргивает её из борделя, делая своей собственностью. И Лена начинает его обрабатывать по поводу жилья, одежда, золотые побрякушки – это прекрасно, но ей нужно где-то жить. Больше проводить ночи на вокзале, когда её выставят, она не намерена. Считая Петроградский район города уже своим, она хотела квартиру именно там, на окраинах ей жить не хочется, а тут почти центр, такие красивые дома, широкий проспект… Любовник Лены, занятой в каком-то криминальном бизнесе, у должника очень удачно отбирает большую комнату, как раз на Петроградке и оформляет её на Лену. Конечно, комната в коммуналке не предел её мечтаний, но Лена была довольна, у неё есть свой угол и именно там, где она хотела, надо же с чего-то начинать! Очень быстро старушка по соседству преставилась, и Лена слезами и мольбами, обещаниями, что вернёт деньги (которые, конечно, не вернула) вынудила любовника выкупить ей и эту комнату. Но неожиданно она столкнулась с неприятием соседей. Они также претендовали на комнату старушки и заявили, что Лена слишком быстро провернула сделку, и раз она одна, ей две большие комнаты ни к чему, и стали уже готовить документы в суд, чтобы оспорить сделку. Лена задохнулась от злости, начнутся судебные тяжбы, выяснят, что она сидела за кражу, несколько раз были административные штрафы, и прощай одна из чудесных комнат? Ну уже нет! У неё же есть дети! Она пропишет сыновей и привезёт их сюда, чтобы ни одна соседская сволочь не посмела сказать, что это всё фикция! Лена решительно поехала в детский дом, опять поплакалась заведующей, показала ей документы на квартиру, квитанции на оплату алиментов, сказала, что заработала на жизнь и обеспечение детей, и теперь ей пора забрать мальчиков домой, она будет им хорошей мамой…
Четырёхлетние Глеб и Вова были напуганы, мать они не помнили, жизни вне детского дома, они не знали, а тут их привезли в огромную квартиру, где тут же начали орать какие-то люди, жильцы этой квартиры. Но красивая женщина, назвавшаяся их матерью, показала им вместе с фигой какие-то бумаги, и они замолчали. Оказывается, у этой малолетней шлюхи два сына, один из которых на инвалидности… Мать втолкнула мальчишек в комнату, где стояла одна кровать на двоих и стол, ни игрушек, ни вещей. Впрочем, через пару дней появился и шкаф с вещами и небольшой стеллаж с игрушками, и занавески на окнах, а к ним приставили няню. Лена сделала это не из чувства заботы, а потому что боялась, что соседи скажут, что за детьми нет должного ухода, и их заберут обратно в детский дом, и тогда, прощай одна комната! Сама Лена перебирается в соседнюю, хорошо обставляет её, современная мебель, техника, и хоть она большую часть времени живёт у любовника, здесь тоже появляется, чтобы не придирались. Но мальчикам к маме в комнату приходить нельзя, у неё часто гости, музыка, и вообще её нельзя беспокоить…
Так проходит ещё один год, и тут в жизни мальчишек совершается ещё одна катастрофа. Один из солидных дядей, которые у них часто бывают, вдруг внезапно увозит их мать в Соединённые Штаты. Няня, которая служила у них последний год, к сожалению, не может осуществлять круглосуточный надзор, а им всего пять лет, одни жить они никак не могут, и вот мама находит женщину, которая бы могла жить с ними. Квалификацию, она не проверяет, ей это неважно, и с этого дня для мальчиков начался ад. Нянька была вовсе не нянькой: бывшая заключённая, польстившаяся на бесплатное жильё, детей она не любила и не воспринимала, а деньги на их содержание присваивала себе.
Глеба и Володю практически перестали кормить, заперли в квартире, не выводя на улицу, если раньше соседи прикусывали язык, боялись Лены, да и предыдущая няня в обиду не давала, то теперь хором, под аккомпанемент новой няньки, начали над ними издеваться. Их называют выродками, ублюдками, сыновьями шлюхи, их пинают, толкают, подкидывают в тарелки тараканов, выключают свет, если они в ванной или туалете. Вовка воет от страха, Глеб пытается быть невидимкой. Нянька бьёт их, ни за что, просто так, по пьяной злости, но бьёт умело, чтобы особо не оставлять следов, синяки скрывает одежда, в детский сад они не ходят, пожаловаться некому, соседи слепы и сами рады поиздеваться. Нянька быстро поняла, что Елене всё равно, как там её дети и на что идут деньги, соседям тем более, и она всё чаще начинает их избивать и всё меньше кормить, про лечение Вовки никто не вспоминает. Дети находятся на грани голодного обморока, Глеб что-то ворует у соседей, какие-то маленькие кусочки, чтобы те не заметили, для себя и для брата, Вовка ест тараканов, ловит клопов. В свои пять лет Глеб быстро приучается ухаживать за собой и Володей, пытается хоть как-то накормить себя и брата, и регулярно получает тумаки, оплеухи и издёвки. Стоит няньке сильно ударить Вовку, как тот падает в припадке, с пеной у рта, и это так страшно, поэтому Глеб берёт основную часть ударов на себя. А нянька приводит любовников, они вместе распивают напитки, потом ложатся на скрипучую кровать в этой же комнате, за занавеской. И не дай бог, Глеб или Володя хотя бы чихнут, мальчики прячутся под подушкой, закрывают уши, тесно прижавшись друг к другу, животы сводит от голода, болят синяки, ожоги от потушенных о них сигарет. И они ждут. Ждут, когда их изверг заснёт, тогда Глеб тихо проберётся к столу и принесёт объедки с их пиршества, и они хоть как-то поедят…
Так проходит год, нянька становится всё циничнее и злее, строчит Лене письма, что якобы детям нужно то одно, то другое, Лена не проверяет информацию, присылает деньги, деньги успешно пропиваются. Детям уже по шесть лет, ими никто не занимается, они как два испуганных забитых зверька, постоянно в поисках пищи. Володя всё время цепляется за Глеба, он не понимает за что его бьют, почему не кормят, Глеб тоже не понимает, но пытается выжить в сложившихся условиях, может, мать вспомнит когда-нибудь о них? Глеб думает сбежать, но у них нет подходящей одежды, из старой они давно выросли, да и куда он поведёт брата? За стенами огромный город, он не знает, куда идти, когда-то их водили гулять, но он не помнит ничего, здесь хотя бы есть шанс, что вернётся их красивая мама когда-нибудь…
Через два года мама неожиданно вернулась. О своём приезде она не уведомила, и нянька не успела подготовиться к её приезду. Елена была никудышной матерью, но и у неё от увиденного зрелища зашевелились волосы. На грязной кровати лежали два тощих, измождённых ребёнка. Вова уже не вставал, у Глеба кружилась голова, и вставать ему было всё тяжелее, в прорехах стареньких рубашек огромные синяки, подушка в крови, Глеб кашляет кровью. За эти два года они почти не выросли, у обоих заострённые лица, а руки и ноги тоненькие, как плети. На приезд мамы они уже не реагировали.
– Что с ними? – закричала Лена.
– Болеют, – сплюнула нянька.
За занавеской зашевелилось чьё-то тело, и послышался трескучий голос, просящий выпить. Лена подлетела туда, отодвинула штору, на диване лежал полуголый мужик, в углу теснились пустые бутылки.
– Ты пила на мои деньги, ты замучила детей!
– Ну если ты такая хорошая мать, вот и заботилась бы о своих ублюдках сама.
Покидать полюбившуюся жилплощадь, нянька не собиралась. Лена побежала вниз, там в машине, её ждал любовник, они собирались отметить её приезд в Россию. Мужчина поднялся вместе с Леной, у него было с собой оружие, и они вытолкали няньку вместе с её собутыльником. Но что делать дальше, Лена не знала. Вызвать скорую помощь? Будет много вопросов к ней, как к матери, а там милиция и, не дай бог, опять тюремная камера, детей отберут, комнату тоже. Но на счастье, Елены, её любовник оказался человеком решительным. Вид умирающих детей вызвал у него сострадание, он отнёс на руках мальчиков в машину и отвёз в платную клинику к знакомым врачам, где лишних вопросов не задавали. Лена, чувствуя свою вину, часто навещала их, приносила игрушки, фрукты и сладости. Глеб и Володя поправлялись, хотя в больнице им пришлось провести довольно много времени. На выписку Лена приехала за ними лично, привезла новую одежду, пока медицинские сёстры помогали им одеваться, она рассматривала их. Теперь они выглядели как нормальные дети, ушла худоба, сошли синяки. Глеб был чрезвычайно хорошенький, тёмненький, а глаза огромные серые, с тревогой смотрящие на неё. Вова тоже был бы хорошеньким, если б не был больным.
Когда Лена привезла детей обратно, к старому дому на Петроградской стороне, Володя завыл, отказываясь выходить из машины, а Глеб побледнел.
– Ну чего вы испугались? Нет там больше этой злыдни! – сказала Лена
Она втащила помертвевших от страха детей в квартиру, ну чего они трясутся? Она же их вылечила, сделала ремонт в их комнате, и сейчас познакомит с новой няней. Комната, и вправду, была похожа теперь на детскую, любовник Лены сделал ремонт и обставил мебелью. У каждого теперь была своя кровать, стол, шкаф, игрушки и даже турник. А на пороге стояла женщина с добрым лицом, нанятая также любовником, рекомендации которой он проверил лично. Она обняла своих новых подопечных, и они интуитивно почувствовали, что она не причинит им зла. А Лена с чувством выполненного долга вскоре снова отбыла в Америку.
Глава 7. Перемены
Новая няня активно занялась воспитанием мальчишек, лечением Володи, так как имела медицинское образование, с приходом этой женщины, жизнь их наладилась. Они больше не голодали, их не били, водили гулять, соседи тоже поутихли, иногда что-то бросали вслед, но это было не так часто. В детский сад идти было уже поздно, поэтому няня сама учила их читать, писать, водила в музеи и детские театры. Но возрождались к жизни они плохо, психологическая травма была слишком глубока. Вова вообще мало что соображал, Глеб всего опасался, ему казалось, что хорошая жизнь – это ненадолго, что всё вернётся, ведь мать опять уехала и пропала. На детских площадках, он не играет с другими детьми, его так часто дразнят из-за брата-дурачка, что он предпочитает играть один или развлекать Володю, заодно и защищать его от нападок, няня пытается его свести с другими детьми, всё бесполезно.
В сентябре 1993 года няня ведёт Глеба в первый класс прекрасной английской гимназии, для Вовы она не подходит, его определяют в спецшколу. Глеб по-прежнему зажат, до этого момента его общество составляли только детдомовские дети, потом соседи, злая нянька и слабоумный Вовка, его жизнь так долго состояла из пинков, затрещин и насмешек, другой жизни он не видел и не знал. Ему всё ещё кажется, что на него накинутся, ударят, оскорбят. Увидев сразу такое количество детей, Глеб чуть не падает в обморок, но старается не подавать виду, как ему страшно. Учитель ведёт их в класс, Глеб плюхается за первую попавшуюся парту, рядом с ним садится паренёк, Глеб зажимается, боится дышать, он совершенно не социализирован.
– Ну, что, брат, – вдруг толкает его в плечо паренёк, – заточили нас сюда на десять лет ни за что. Владик.
Паренёк добродушно улыбается и протягивает ему руку.
– Глеб, – пожимая руку, отвечает Глеб.
– Ну всё, отгуляли, Глебыч, начинаются наши мучения.
Глаза Владика смеются, и Глеб улыбается в ответ. На переменах Влад трещит без умолку, придумывает весёлые игры, и Глеб забывается, начинает раскрепощаться, учится смеяться и шутить, общаться со сверстниками. Его новый друг жизнерадостен и непосредственен, и заражает своей веселостью Глеба, знакомит его со своими друзьями. Живёт, как оказалось, он в соседнем доме, тоже в коммунальной квартире, но у него есть настоящие мама и папа. Владик до школы посещал детский сад, гулял во дворе, он знал почти всех детей, и его любили все за доброту и общительность, и он таскает за собой Глеба, вводя его в свою компанию.
В школе тоже всё хорошо, никто над ним и не думает издеваться, у него прекрасные оценки, а его внешность, особенно ямочки на щеках, приводят всех в восторг, и страхи уходят. Няня заметила музыкальность Глеба, и, взяв, разрешение у равнодушной Елены, оформляет мальчика в музыкальную школу, параллельно Глеб просится пойти на боевое самбо вместе с Владиком, после пережитых побоев он хочет уметь защищать себя и Вовку. Няня соглашается с доводами.
Через три года приехала мама, шикарно одетая, сказочно красивая. Она переводила взгляд с Глеба на Вову, с мальчиками всё в порядке, они ухожены, Вова стоял глаза в пол, вцепившись в брата, Глеб – красивый мальчик, надо же и, не стесняясь, смотрит ей в глаза. Они не знают о переменах в жизни матери. В Америке Елена занималась единственным делом, которым умела: работала в экскорт-услугах. Спасла Елену её необыкновенная красота, ею интересовались очень многие, но могли её позволить только богатые люди. И вот однажды её заказал знаменитый режиссёр. Елена настолько его заинтересовала, что он даже пригласил её на съёмочную площадку. Поснимав в фильмах «для взрослых», он попытался вывести её на большой экран, но особого киноактёрского таланта у девушки не было, у неё была только потрясающая внешность, и Елена стала актрисой низкопробных комедий и сериалов, и продолжала сниматься в эротических фильмах. Но папарацци всё равно не оставили её без своего докучливого внимания, покопавшись в недалёком прошлом прекрасной Элены Блеск, они объявили на весь мир, что она всего лишь русская проститутка и порноактриса, но, несмотря на это, ни кинорежиссёры, ни поклонники не отвернулись от неё, а скорее наоборот, этот факт возбуждал и будоражил кровь. Да и мало ли на сцене шлюх?
Лена теперь хорошо зарабатывала и даже могла считать себя богатой женщиной, особенно большие гонорары давали съёмки в рекламе, девушка была действительно нереальна красива и фотогенична, ещё и поклонники щедро одаривали её. Походкой королевы она прошла по квартире: одна комната пустовала, в двух остальных ещё были соседи, одни – пьяницы, а вторые рады уехать отсюда. И Лена начала действовать, хватит жить в коммуналке. Пьяницы удовлетворились небольшой суммой и продали ей свою площадь, вторые получили запрашиваемую сумму и тоже уехали. Теперь все пять комнат на Петроградской стороне с прекрасным видом на реку, были в распоряжении Лены, осталось вывести тараканов и сделать ремонт. Целый год Лена моталась из Штатов в Петербург и обратно, в квартире толпились дизайнер, строители, отделочники, пыль, грязь, всё вверх дном. Вовка боялся шума, задыхался от строительного мусора, Глеб героически переживал это время, стараясь поменьше бывать дома. Из пятикомнатной квартира стала четырёхкомнатной, появилась кухня-столовая, четыре комнаты, два санузла, гардеробная. Квартира очистилась от ржавчины, старых запахов и насекомых. Глеб чувствовал, что грядут перемены, правда, не мог понять в какую сторону. Где-то через год, когда основной ремонт был завершён (Елена сделала из квартиры шедевр, сообразно своему вкусу и представлению о прекрасном, и жильё теперь походило на полутёмный дорогой бордель с баром), она позвала Глеба к себе.
– Дорогой мой, – надменно произнесла мама, – считаю, что пора нам отказаться от няни. Поскольку я работаю заграницей, Володя болен, придётся тебе всё взять в свои руки. Конечно, няня ещё будет вас навещать, помогать тебе, но жить вы будете одни. Учись, Глеб, присматривать за братом, и вся квартира тоже на тебе, тебя научат, как оплачивать счета, как нанимать людей, если нужен мелкий ремонт, куда обращаться, если что случится. Учись жить самостоятельно, сам готовить, убирать, сам распоряжаться деньгами. Да, о них можешь не беспокоиться, у тебя их будет предостаточно.
Глеб молча выслушало тираду, ему едва исполнилось 11 лет… Он согласился, да и что ему оставалось делать? Только поставил условие, что одна комната, та, что с маленьким балконом, будет только его, и отремонтируют её под его требования. Елена кивнула, сделка состоялась.
Итак, на этом детство Глеба закончилось, едва начавшись. Мать уехала, Глеб и Володя остались одни в громадной квартире, пахнущей свежим ремонтом. Няня плакала и, обнимая Глеба, предлагала жить с ними бесплатно, втайне от Лены, лишь бы не оставлять их одних. Глеб отказался, это его испытание, и он его выдержит. Няня учила его готовить и прибираться, учила ставить Володе уколы, писала целые инструкции с планом действия. Глеб всё впитывал и учился, но стал меньше смеяться, меньше бегать с Владом по стройкам, ведь приходя со школы, у него была уйма неотложных бытовых вопросов. Будучи ещё по сути ребёнком, он стал главой семьи, и заменил Володе и отца, и мать, и няню, и медсестру. Он взвалил на свои детские плечи непосильную ношу: содержание большой квартиры и воспитание олигофрена. Володя же нисколько не удивлялся ненормальной обстановке: он играл в игрушки, капризничал, со всеми своими детскими проблемами бежал к Глебу, как раньше бегал к няне. И Вовка постепенно стал раздражать Глеба, потому что брат даже не делал попыток, чтобы что-то сделать самому, не настолько он был болен, чтобы не смог решить элементарных задач, но тем не менее Глеб никогда не отказывал ему в помощи: лечил, ухаживал, помогал с уроками. Володя стал для него крестом, который нужно было нести. И сердце его постепенно одевалось в жёсткий панцирь, как у любого ребёнка, не имеющего нормального детства и слишком рано вступившего во взрослую жизнь.
Лена жила весело: камера, вечеринки, мужчины, шампанское рекой, в шикарной квартире на Петроградской стороне двое детей, и один из них прекрасно со всем справляется, и туда можно приехать в любой момент и знать, что там полный порядок. Глеб разделил территорию квартиры: у него комната, у Вовки, и у Лены, остальная площадь – общая, никто никому не мешает, и всех это вполне устроило. Своим сыновьям Лена отказывала только в одном: называть себя прилюдно «мамой», свой возраст признавать она не желала. Остального у них было всего полно: сколько угодно денег, у Глеба счёт в банке, и деньги в сейфе дома, квартира в их распоряжении. Кстати, сам дом практически очистили от коммуналок (осталось всего четыре), отреставрировали внешне, заменили старые коммуникации, поставили лифты, оградили территорию, теперь дом был очень респектабельным и очень возрос в цене.
Глава 8. Копия матери
Глебу и Володе было четырнадцать лет, когда объявился тот, кто по документам числился их отцом. Глеб был дома один: мать была в Америке, Володя в школе, а он прогуливал занятия. Когда в дверь позвонили, Глеб подумал, что это либо из школы, либо одна из его девчонок, и он открыл дверь. За порогом стоял незнакомый мужчина: короткостриженый, плохо одетый, худой.
– Здравствуйте. А здесь живёт Елена Волкова? – спросил он.
– Допустим, – прищурил глаза Глеб.
– А она дома?
– А вам она зачем?
– Я её старый знакомый, мне бы хотелось её увидеть.
– Думаю, что всех своих старых знакомых она позабыла ради новых. Ничем не могу помочь.
Глеб хотел закрыть дверь. Ну и вкусы у его матери! Небось, брошенный любовник пытается разыскать её, хотя, конечно, нищих любовников у матери Глеб никогда не видел, но, видимо, этим типом она не побрезговала.
– Подожди! А тебя случайно зовут не Глеб или, может, Володей?
Интересный оборот. Глеб взял сигареты и вышел на лестничную клетку.
– Курить будете? – спросил он.
– Не рано ли ты куришь?
– Вас это волновать не должно, – закуривая, сказал Глеб
– Как знать? Так что? Ты её сын? Володя или Глеб?
– Допустим, Глеб.
Глаза мужчины впились в него долгим взглядом.
– Вы на мне дыру сейчас протрёте.
– Прости, я просто все четырнадцать лет мечтал тебя увидеть. Меня зовут Александр. Я – твой отец.
Александр протянул руки к Глебу, но тот не шелохнулся.
– Сыночек, – Александр попытался сам обнять его.
Глеб резко оттолкнул его и сказал:
– Руки уберите от меня. Какой вы мне отец? Мы с вами даже не похожи.
Глеб сказал правду, схожести не было совсем. Александр тоже это видел. Откуда его сын мог быть жгучим брюнетом, если они с Еленой блондины? И эта чуть смуглая кожа и чёрные, как смоль, брови над светло-серыми глазами. Нет, схожести не было ни на грамм. Но всё же Александр верил, что это его сын.
– Глеб, мы с твоей мамой были очень молоды, совершили ошибку. Мы расстались, когда она была беременна.
– Точнее, загремела в тюрьму.
– Ты знаешь? Тем лучше. Я тоже оказался за решёткой. Потом кое-что случилось, и мне пришлось там задержаться надолго. Пока была жива моя тётка, у которой вы с братом первое время жили, она приезжала ко мне, рассказывала о вас, а потом её не стало, но я всё время помнил о вас, – в глазах Александра стояли слёзы.
– Как трогательно, – жёстко сказал Глеб
Александра пробрала дрожь. Взгляд Глеба был точно такой же, как у Елены: холодные светлые глаза без тени сочувствия. Вот уж точно истинный сын своей матери, беспощадный к людям и равнодушный ко всему…
– А где Володя?
– Здесь его сейчас нет.
– Я так хотел вас повидать.
– Повидали? До свидания.
Глеб развернулся и скрылся за дверью. Этот жалкий тип не мог быть его отцом, они слишком непохожи. Ну и мамаша у него! Родила неизвестно от кого, и записала в свидетельстве о рождении первого попавшегося! Глеб так никогда и не узнал, что тот, кого он ни за что обидел, в этот день сильно напился, и его сбила машина. Насмерть. А Глеб даже не потрудился рассказать о его визите ни брату, ни матери.
Глеб быстро взрослел, становясь всё циничнее. У него было то, чего не было у других мальчиков его возраста: свобода, вседозволенность и доступ к деньгам. Кроме того, у него была необычайно красивая внешность, лицом он был в мать, только та была блондинкой, а он – брюнетом, и так причудливо в нём сочетались чёрные волосы и серые прозрачные глаза, девочки таяли от его улыбки, ямочек на щеках, бархатного голоса и сильных рук, не замечая, что глаза у него холодные и равнодушные. Такой успех у противоположного пола, деньги, свободная квартира давали ему возможность быть уверенным и наглым, борьба и спортзал, куда он ходил вместе с Владом, сформировали тело и мышцы, силу и выносливость, умение постоять за себя, музыкальная школа развила усидчивость и слух, а голос у него был от природы, английская гимназия дала хороший старт для образования. Одевался он хорошо и со вкусом, никто его ни в чём не ограничивал и ничего не запрещал. Он рано начал курить, рано приобрел сексуальный опыт (красивого мальчика соблазнила подружка Елены, научив обращаться с женщинами), рано попробовал алкоголь, доступ к нему был свободен.
В 15 лет он попросил у матери купить ему машину и поспособствовать в покупке водительских прав, надоело ходить пешком. Лена рассудила, что очень похвально, что мальчик хочет водить машину, да и машина в семье нужна, например, её встречать с аэропорта. Через своих знакомых, она сделала сыну права, роста он был высокого, плечи – широкие, взгляд – взрослый, вполне можно было дать ему восемнадцать лет. Взяв несколько уроков у инструктора, в пятнадцать лет Глеб сел за руль хорошей немецкой машины, почувствовав себя за рулём, как рыба в воде. Из худеньких мальчишек Глеб и Влад превратились в весьма привлекательных юношей, небрежно гоняя на дорогом автомобиле Глеба, соря деньгами, они собирали вокруг себя компании и очень весело проводили свободное время, впрочем, не забывая об учёбе.
А Елена вышла в Америке замуж за молодого киноактёра, украинского эмигранта, он был немногим старше её сыновей, был смазлив и очень амбициозен. Глебу и Володе он представлен не был, своего так называемого отчима, они никогда не видели, а возможно, что она даже забыла рассказать своему молодому мужу, что у неё есть дети. Но, приезжая в родной Петербург, Елена приводила домой любовников, изжить из себя проститутку она не могла. Так они жили: Елена кривлялась перед камерой и осыпала молодого мужа вниманием и подарками, а в прекрасной квартире на Петроградке забывала, что была замужем; Глеб развлекался на полную катушку; А Володя любил мать и страдал, что её нет рядом.
Глава 9. Шестнадцатилетие
До своего шестнадцатилетия Глеб был вполне равнодушен к матери. Она уезжала, приезжала, приводила любовников, из её комнаты он часто слышал стоны, привык ко всему. Глеб давно понял, что когда они с Володей были маленькими, то были для неё обузой, а сейчас Глеб ей нужен, для того, чтобы присматривать за квартирой и решать все бытовые вопросы, а Володя…, она просто смирилась, что есть ещё больной сын, но опять таки за ним присмотрит и позаботится Глеб. И исходя из такого отношения, Глеб считал правильным неограниченно пользоваться деньгами матери, как плата за его работу. Елена всегда легко относилась к деньгам, сейчас она была на пике популярности, и денег у неё было предостаточно, она не проверяла, куда Глеб их тратит. Дома был полный порядок, счета и налоги оплачены, квартира содержалась в идеальной чистоте, за Володей был должный уход, а, в остальном, пусть мальчик развлекается и покупает себе, что хочет. Глеб видел, что другие семьи живут по-другому, например, семья его лучшего друга Влада, где главой семьи является отец, а мать ухаживает и заботится о сыне, с Влада требовали послушания и хорошей учёбы, но Глебу были неведомы такие отношения. Он мог бы даже не учиться, Елене было всё равно, она сама не закончила школу, но у Глеба была голова на плечах, не смотря на компании, учёбу он не бросал. Он закончил музыкальную школу, в гимназии были хорошие отметки, он нанял себе дополнительно репетира по английскому языку, оттачивая все нюансы, и планировал поступить в институт. Жить, как Елена он не хотел. Планами он с матерью не делился, той было всё равно, он мальчик – красивый, если захочет, она договорится, чтобы его взяли в американское кино, Глеба передёргивало от такой перспективы, ему нравилась музыка, и он хотел ею заниматься дальше. В музыкальной школе он подружился с девочкой – Яной, такой же целеустремлённой и влюблённой в музыку, и наравне с Владом, она стала его подругой. В пятнадцать лет они увидели в друг в друге девушку и парня и начали встречаться. Лене не было никакого дела до личной жизни сына, когда Глеб первый раз сказал матери, что у него на ночь останется девушка, Лена, приехавшая развлечься в Петербург, лишь равнодушно передёрнула плечами, сказав, что у него есть своя комната и пусть делает в ней, что хочет. Ни Глеба, ни тем более, Володю, как своих детей, она не воспринимала. Ей было чуть за тридцать, она вошла в пору второй молодости, была востребована, окружена поклонниками и предложениями в кино. Какое ей дело до двух пацанов в далёком, сером Петербурге?
Глеб отмечал свой 16-ый день рождения у себя дома. Были приглашены самые близкие друзья, где-то около десяти человек. Володя тоже был дома, поскольку это был и его день рождение, но в веселье он участия не принимал. Ему был выдан литр хорошего пива, пивные закуски, и он счастливый сидел у себя в комнате, наслаждаясь компьютерными играми и неизведанными ранее яствами. В самый разгар веселья, ближе к полуночи, в дверь позвонили. Разумно решив, что это соседи, которым надоел шум, Глеб нацепил улыбку и открыл дверь, готовясь задобрить соседей водкой и едой. Но за дверями стояла повеселевшая от шампанского Елена.
– Глеб, привет! У меня был корпоратив в Москве у одного богатого человека, и один из гостей предложил мне на его самолёте прокатиться в Питер. У тебя вечеринка? В честь чего?
– Да так, день рождение.
– О, тогда я приехала очень кстати!
– Да уж, очень.
– У тебя гости? – прошептала Елена. – Отлично! Все вместе и отметим! Только не говори им, что я – твоя мать, скажи, что кузина.
Лицо Глеба перекосило от злости, но делать было нечего. Елена ускользнула к себе в комнату, чтобы переодеться, а Глеб вернулся к гостям.
– Ну что? Соседи? – спросил его кто-то.
– Нет, нежданная гостья, – ответил он.
Скоро Елена вплыла в гостиную в потрясающем, дорогом платье, совершенно неуместном в обществе молодёжи. Из своих запасов она достала несколько бутылок элитного алкоголя.
– Я – Лена, кузина нашего именинника, – представилась она.
Глеб переглянулся с Владом, и в его глазах прочёл сочувствие. Ибо половина гостей знает, что Елена – мать Глеба и, понятное дело, не замедлит просветить в этом другую половину, которая этого ещё не знает.
– Ну что же вы? Давайте выпьем!!!
С голливудской улыбкой королевы бала Елена раздавала бокалы и стопки с напитками. И если бы Глеб не был на неё так озлоблен, он бы увидел, что она необыкновенно хороша сегодня. Молодые люди, которые были без подружек, моментом окружили Елену. Её полуооткрытый бюст, распущенные светлые волосы и манящий взгляд говорили многообещающе. Елена пила много и быстро, танцевала сексуально изгибаясь, прижимая поочередно к себе молодых людей. Каждому что-то горячо шептала на ухо, каждого ласкала руками и заглядывала в глаза. В свои тридцать с небольшим, отмечая шестнадцатилетие своих сыновей, эта женщина выглядела двадцатилетней девчонкой, распаляя всё больше и больше молодых самцов, некоторые из которых ещё даже не имели сексуального опыта.
У Елены был неисчерпаемый опыт, шарм и красота для того, чтобы гости мужского пола забыли об имениннике и сосредоточились на ней. С каждым часом эта зрелая красавица вела себя всё более расковано и откровенно. Увидев эти плотоядные губы, из которых вылетало прерывистое жаркое дыхание, голубые, горящие адским огнём глаза, даже подростку сложно было ошибиться в её желаниях и намерениях.
Двух, наиболее приглянувшихся ей молодых людей, она уже не выпускала из своих душистых объятий, все трое были достаточно пьяны и не обращали внимания на других участников вечеринки. Молодые люди гладили её обтянутые платьем бёдра, целовали шею и полуоткрытую грудь, а она заливалась звонким смехом и поощряла их действия.
Чувствуя, что его сейчас стошнит от увиденного, Глеб покинул гостиную. Не включая свет, он сел в столовой и обхватил голову руками. Через две минуты кто-то поставил перед ним бутылку.
– Выпей, дружище, – услышал он голос Влада.
– Глеб, мы с тобой, – сказала Яна и включила над баром подсветку.
– Я не пойду туда.
– А никто и не просит идти туда, Влад разливай. Давайте, напьёмся, друзья, – улыбнулась Яна.
– За что мне такой позор?
– Придётся тебе это пережить. Всё равно ты ничего не сделаешь, – сказала Яна.
В скором времени на кухню заглянули оставшиеся гости, кроме двух тех самых молодых людей.
– Мы пошли, там кажется, всё на мази. Мы – лишние, да и поздно уже.
Глеб с вызовом посмотрел на них, но ничего не ответил.
– Я вас провожу, – сказала Яна, – спасибо, что пришли.
Минут через десять из гостиной раздались недвусмысленные вздохи и стоны. Глеб побледнел, ему захотелось сжаться в маленькую точку, провалиться сквозь землю, исчезнуть, лишь бы не быть свидетелем этого. Даже перед самыми близкими друзьями ему было стыдно. Стыдно до тошноты.
– Пойдемте отсюда, – сказал Глеб, вставая.
– Куда? – спросила Яна.
– Да какая разница? Куда-нибудь, лишь бы не оставаться здесь. Одевайтесь.
Они поехали в ночной клуб. Утром они разошлись, Глеб с Яной посидели в кафе, подождав пока её родители уедут на работу, а потом пошли к ней. Отоспавшись у Яны, Глеб ушёл до прихода её родителей. Они бы никак не одобрили наличие у себя дома, у своей пятнадцатилетней дочери, молодого человека. Выйдя на улицу, Глеб сел на первую попавшую скамейку. Идти было некуда. Номер в гостинице он не мог снять по причине своего несовершеннолетия, все близкие друзья были у него на дне рождении, а, значит, путь к ним был заказан. Переночевать у Влада не было возможности: в маленькой комнатке не было места. Глеб пересчитал деньги, после вчерашних посиделок в клубе, у него оставалось наличности всего ничего. Деньги же с банковского счёта без подписи матери, он не мог снять также по причине несовершеннолетия. Ко всему прочему, у мобильного телефона сел заряд, а ни у кого из его знакомых этой новинки техники ещё не было. Тонкая кожаная куртка и летние ботинки, в которых впопыхах Глеб сбегал из дома, никак не подходили по сезону, было только начало апреля. Глеба начал пробирать озноб от холода. Что ж, сегодня он прогуляет последние средства, а там будь, что будет! И он с удовольствием, даже с каким-то мрачным наслаждением, истратил в клубе всё до копейки. После клуба он поехал в школу, чтобы поймать Володю до начала уроков. Свою школу, Глеб прогуливал.
– Ты меня напугал, – сказал Володя, когда Глеб появился у крыльца.
– Мать когда уедет?
– Не знаю, пока дома всё время, у неё отпуск. Она всё время болтает по телефону, пьёт шампанское и…
– Мне это не интересно.
– А чего ты не в школе? И третий день дома не появляешься? Тебя Влад искал, и Яна звонила несколько раз, мобильник у тебя не работает.
– У тебя деньги есть с собой?
– На обед и на проезд, – доставая кошелёк, сказал Володя.
– Чёрт тебя дери. Дай на сигареты.
Глеб отсчитал чётко на пачку сигарет, остальное отдал.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/olga-akofina/oskolok-lda-70649254/chitat-onlayn/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Ольга Акофина
Циничная и равнодушная мать даёт миру такое же дитя, с детства уничтожая в нём всё хорошее и доброе. И вот дитя вырастает, становясь холодным человеком, живущим только собственными удовольствиями. Но встречается та, которая сумела растопить лёд, сердце дрогнуло и забилось, его жизнь обрела смысл. Но счастье было ярким и коротким, как вспышка. И пропасть, в которой он оказывается после катастрофы, ещё глубже, чем прежде.Предыстория героя книги «Грохот ледника»
Ольга Акофина
Осколок льда
Глава 1. В новую жизнь
Когда Леночка Волкова в 1984 году села в поезд дальнего следования, она почувствовала облегчение, наконец, она уезжает из опостылевшего маленького городка, от малоэтажных покосившихся домов, от бдительного ока соседей и родственников. Расположившись в плацкартном вагоне у окошка, она без сожаления смотрела на унылый пейзаж, полуразвалившиеся постройки, давая себе зарок, никогда сюда не возвращаться. Она слишком хороша для этого захолустного городка.
– Ну что, любимая? Впереди Ленинград и новая жизнь?
Лена с прищуром посмотрела на своего спутника. Саша совсем не мужчина её мечты, такой же провинциал-бессеребрянник, как и она сама, но у него есть родственница в большом городе, и она разрешила племяннику у неё остановиться, он планировал найти в городе работу. Леночка, узнав это, быстро взяла его в оборот. Александр был поражён напором пятнадцатилетней девочки, но устоять не смог, она такая красавица. А потом Лена смотрела на него большими прозрачными глазами, умоляла забрать с собой, раз он обесчестил её, как ей тут теперь жить с таким позором? Как только Саша согласился, она тут же бросила школу, собрала свои нехитрые пожитки и покинула деревенский дом своих родителей. Отец был вечно пьян и не заметил ухода дочери, мать цеплялась за неё, умоляла не уезжать, но Лена равнодушно пожала плечами. С её то красотой жить тут, среди грядок и кур, копающихся в навозе? Нет уж, спасибо. Впереди большой город, новая жизнь. Лена закинула роскошную светлую косу за спину и улыбнулась своему спутнику.
Выйдя с вокзала, Лена изумлённо огляделась, никогда она не видела столько машин, людей, она никогда не выезжала за пределы своего городка. У неё даже закружилась голова, и ей пришлось опереться о Сашу. Шумно, воздух тяжёлый, и такое движение вокруг площади, посередине которой ввысь стремилась стела. Куда идти? Как не потеряться? Лену толкали, и она ещё крепче вцепилась в своего спутника. Когда Саша привёл Лену к метро, она чуть не упала в обморок от страха, ехать туда, вниз, по лестнице? Семья у Лены была настолько бедной, что у них дома не было даже телевизора, только радио, да и у соседей, если и было это чудо техники, то только чёрно-белое, плохо работающее, так что ей никогда не приходилось даже на экране видеть Ленинградский метрополитен. Но Александр бывал ранее в городе, поэтому он одной рукой подхватил Лену, другой – сумку и втолкнул её на эскалатор. Лена вцепилась в поручень, поминутно проверяя не засосало ли её юбку, или волосы, но внизу стало проще, красивый вестибюль произвёл впечатление, приятно пахло шпалами.
– Нам ехать до станции Горьковская, – сказал Саша, когда подошла электричка.
Лена кивнула, название станции ей ровным счётом ничего не говорило. В вагоне Лена немного расслабилась и осмотрелась. Надо же, как красиво одеты девушки! Совсем не то, что она: в длинной юбке, вязаной кофте и старых ботах, с толстой косой за спиной. А у всех причёски или волосы распущены, глаза и губы накрашены, юбки, туфельки, а на некоторых, особенно везучих, даже джинсы, Лена таких и не видела никогда. Она почувствовала себя деревенщиной, и на неё посматривали эти городские фифы, как ей казалось, презрительно, осуждающе. Лена слегка съёжилась, но ничего, она ещё им всем покажет. Правда, как и когда не знала, образования и умений у неё никаких, да и Саша простой работяга.
Глава 2. Красавица
Саша привёз Лену в огромную коммунальную квартиру на Петроградской стороне, Лена второй раз за день была шокирована. Она никогда не видела таких квартир, где на одной кухне собираются разные люди, не связанные родственными узами. Ругаются, спорят, вывешивают график уборки общей территории. Никогда Лена не видела ванны и туалета, ржавых, убогих, но всё же с водой, которую не надо таскать из колодца. У тётки Александра была всего одна маленькая комнатка, им с Сашей выделили угол со скрипучей тахтой, отгородив её занавеской, не так Лена себе всё представляла, но деваться ей было некуда. Первые дни Саша бегал в поисках работы, Лена привыкала к городу, сначала от дома никуда не отходила, но постепенно расширяла круг своих прогулок, и поняла, что в такой одежде, что на ней сейчас, ей никак нельзя быть. Но Саша ещё не зарабатывал, тётка уделяла им еду от себя, откуда было взять на одежду? И вот как-то, услышав себе вслед, что, мол, девочка красивая, но как будто сбежала из монастыря, Лена поняла, что пора действовать. Вернувшись, Лена встала перед зеркалом треснутого трюмо и посмотрела на себя. Да, безусловна, она молода, красива и свежа. Она сдёрнула резинку с волос и прядь за прядью распустила косу. Густые, вьющиеся, светлые от природы волосы, волной опутали её стройное тело, высокую грудь, Лена, как скользкую гадину, стянула с себя одежду. Какая совершенная фигура, недаром Саша любил гладить и целовать её тело, и этому телу нужна достойная оболочка. А лицо у неё с правильными чертами: большие глаза, пухлые губы, ямочки на щеках. Неужели, ей пропадать с такими внешними данными в этой ужасной коммуналке? Удовлетворять потребности Александра за ситцевой занавеской и питаться только кашей, от которой уже воротит. Нет!
– Чего это ты голая стоишь? – неожиданно вошла в комнату тётка. – Ни стыда, ни совести!
– Дай-ка мне ножницы, тётя! Одежду буду перешивать.
Большими портновскими ножницами, Лена, ни капли не смущаясь, что шить и кроить она не умеет, отрезала половину своей юбки. Соорудив какое-то подобие мини-юбки и, сделав из кофты, топик, Лена оделась. Кошмар, неровно и некрасиво, а обувь и капроновые колготки, косметику взять неоткуда. Чёрт бы побрал, этого неудачливого Сашу! Уже две недели бегает по городу, а работу так и не нашёл! Придётся брать всё в свои руки!
Лена ушла за свою занавеску и, забралась на тахту, обняв себя. Перед глазами была нищая изба, с вечно пьющим отцом, доярка-мать, когда-то красивая женщина, но рано постаревшая от тяжёлой работы и частых абортов. Старшая сестра Лены, неудачно вышедшая замуж и одна воспитывающая вечно голодных детей, и два младших брата-близнеца, ворующие у соседей с огородов, и все они жили в одном старом доме на зарплату доярки. Сестра занималась грядками, Лену тоже заставляли копать и сажать, иначе им было бы нечего есть, где ж им было взять на наряды? Лена тряхнула волосами, она рождена для другой жизни! Она просидела в потёмках весь вечер, убивая в себе всё хорошее и честное, чему когда то учила мать, она перерождалась. А на следующий день Лена пошла толкаться на рынок, где без зазрения совести, стащила так необходимые ей вещи.
Глава 3. Весёлая жизнь
Александр поинтересовался, откуда новое шмотьё, да ещё такое вызывающе яркое, короткое. Но Лена, крася губы перед зеркалом ответила, что раз он не может обеспечить свою женщину, то тогда она сама достанет всё, что ей нужно. И распустив волосы, Лена отправилась на Невский проспект. Вызывающая одежда, слишком яркий макияж привлёк известного рода мужчин.
Первый раз было мучительно стыдно, Лена на дрожащих ногах вышла из дешёвой гостиницы и села на первую попавшуюся скамейку. Мимо проносился город, машины, люди, недалеко был ресторан, где обедали хорошо одетые женщины, а Лена ещё никогда не была в ресторане, не пила шампанское, не ела какие-нибудь удивительные блюда, о которых только слышала. В глазах стояли слёзы, она только что отдалась незнакомому взрослому мужчине, вот так просто, он позвал, посулив оплату, и она пошла. Всхлипывая, Лена открыла сумочку, вид денег немного успокоил её. Она сможет столько себе купить! Курточку, например, или обувь, а, может, духи? Как же мало денег, и как же много потребностей! И заработать, оказывается, так просто, мужчине понадобилось то всего пятнадцать минут. Лена воспряла духом. В конце концов, с Александром она тоже спит, не любя, за жилплощадь, а тут за деньги, какая разница?
И Лена стала продавать себя, но она не знала преступную сторону этой жизни, рисковала, иногда, бывало, что ей и не платили, а однажды её чуть не избили коллеги. Девушки быстро пресекли её попытки поймать иностранца (они лучше платили, и с ними было приятнее иметь дело), когда она полезла на их территорию у гостиницы. Лена чудом вырвалась из их цепких рук, но тут её схватили за волосы. Какой-то коротконогий мужчина, сплюнув, разогнал девиц и нагло уставившись на Лену, спросил кто она и на кого работает. Лена, плача, сказала, что ни на кого, просто очень нужны деньги. Мужчина, ещё раз сплюнув, пригласил её в машину, поговорить. В машине он объяснил ей, что так работать нельзя, если она хочет, он возьмёт её под себя. Лена его заинтересовала, красоты девушка была необыкновенной, к тому ещё была юной и свежей, на такой товар всегда покупатели найдутся (и за неё можно запросить больше, чем за потасканных пьющих девиц). Лена согласилась, в конце концов, у неё будет защита, и не надо таскаться по улицам, сутенёр сказал, что будет держать её при хороших гостиницах. Для начала он сам занялся обучением Лены всем премудростям продажной любви, а затем стал предлагать Лену, как эксклюзивный товар, желающим хорошо развлечься.
И Лена неожиданно вошла во вкус. В новой одежде, купленной у фарцовщиков, она выглядела потрясающе. Ублажать иностранцев, выпивать с ними, «стричь» с них валюту стало жизнью Лены, хотя она не гнушалась и советскими мужчинами, если они хорошо платили. Город, наконец, распахнул для неё двери, она ходила в рестораны и бары, в которые не каждый мог попасть, её катали на хороших машинах, одевали в меха и золото. Из провинциальной девушки она превратилась в светскую даму, молоденькую, чрезвычайно хорошенькую, но совершенно пустую и порочную.
Так прошло больше года. Александр всё знал, сам он работал на стройке, и обеспечить Лене достойную жизнь он не мог. Он мучительно любил девушку, но понимал её потребности, да и кто он ей? Не муж, а так, пройденный этап. Лена иногда приходила к нему и даже оставалась на ночь. Её влекло к нему какое-то странное чувство необходимости ощутить себя любимой и нужной. Другие мужчины были щедры, но им было нужно только одно, ни один из них не любил Лену, все только пользовались её молодостью и красотой. А Саша любил, шептал красивые слова, ласкал и жалел, а утром Лена исчезала, оставив после себя шлейф дорогих духов.
Глава 4. Препятствие
Лене было около семнадцати лет, когда она с ужасом поняла, что беременна. В круговерти весёлой жизни, и по неопытности, она не сразу это заметила. И вот один из клиентов пожаловался сутенёру, что его подопечная, кажется, в положении, и он не хочет иметь дело с беременной. Николай без церемоний, зашёл в комнату Лены, та спала после ночной работы, и откинув одеяло, задрал той майку. Девушка спросонья ничего не поняла, почему Николай щупает её живот.
– Эй, стерва малолетняя, ты почему не сказала, что залетела? – заорал он.
Лена хлопала глазами.
– Чего уставилась? Скажешь, что не знала, как дети появляются на свет?
Лена продолжала с ужасом смотреть на Николая. Она совсем забыла, что у неё давно нет менструации, наоборот, так хорошо было, можно было работать, не прерываясь. Она схватилась за живот. Точно, набухший, тугой. Как же она пропустила? Сутенёр долго матерился и велел ей одеваться, они сейчас же поедут к врачу.
Врач, осмотрев Лену, сказала Николаю, что уже шестой месяц, аборт делать поздно. Николай плюнул на пол, он сидел тут же, ничуть не смущаясь, пока врач производила осмотр. Чёрт, такая девица хорошая, столько денег приносит!
– Я хорошо заплачу, сделай что-нибудь, только вытащи из неё этого ублюдка.
Лена вдруг разревелась. Её отец, не смотря на алкоголизм, был охоч до матери, и той, уже родив четверых, приходилось идти на аборты. И однажды Лена сидела с братишками, когда матери в соседней комнате делали это, слышала, как та кричала, выла, а потом Лена увидела страшные щипцы, когда бабка, сделав своё дело, вышла из комнаты. Огромные, окровавленные, и мать вся истерзанная, бледная. Нет, ни за что, она не позволит засунуть в себя эти щипцы.
– Дура, – орал Николай, обзывая её всякими словами.
В крепких выражениях он объяснил Лене, что она ему не нужна беременная, ему нужна юная и свежая потаскушка, а с разорванной от родов промежностью, пусть катится ко всем чертям.
Лена не хотела ребёнка, ей ещё и семнадцати лет нет, и у неё такая весёлая жизнь. Но страх перед щипцами и абортом был слишком велик, и Лена вернулась к Александру. Саша сразу сказал, что ребёнок его, и он очень рад возвращению Лены. Он кудахтал вокруг неё, наливал молоко, предлагал еду, но Лена привыкла к другой жизни. Ей хотелось шампанского и изысканных блюд, отдельной комнаты и веселья, а тут опять простая еда, скрипучая тахта за занавеской, и кашель тётки, которая вовсе не была довольна её появлению. Денег Лена не накопила, с собой были только дорогие вещи, неуместные в коммунальной квартире, и не очень подходящие для беременной женщины. Лёжа на тахте, пока Саша был на работе, Лена злилась на себя, и на него, и на будущего ребёнка. Ребёнок толкался в животе, мешая ей развлекаться, и ждать ещё месяца три, когда он родится, чтобы сбагрить его куда-нибудь, вернее, отдать Александру, а самой вернуться к прежнему образу жизни. В комнате пахло щами и варёной картошкой, а из фруктов только яблоки, которые Саша где-то достаёт, как ей надоела эта еда! Какой же Сашка – бестолочь, не может нормально заработать! Чувствуя приступы тошноты от обеда, который ей сейчас предложат, Лена поднялась с кровати. Если затянуть корсет, то особо и незаметно, что она в положении, главное, не снимать его, лицо у неё прежнее, не отёчное, может попробовать? Лена перетягивает себя корсетом, не думая о том, что это может повредить ребёнку, и уходит на улицу.
Но через месяц корсет уже не помогал, живот раздулся, врач, ощупывая, спросила нет ли у Лены в роду близнецов, Лена кивнула, есть. И врач ошарашила её, что скорее всего, у неё двойня. Час от часу нелегче… В семнадцать лет, двое детей! Надо же было быть такой дурой! Но где взять денег на оставшиеся до родов месяцы? На свои последние, Лена купила себе одежду и зимнюю куртку, потому что не влезала в прежние обтягивающее вещи. Какая ж она безобразная с таким животом! Ладно, есть у неё один японец – извращенец, которому нравится её беременное состояние, правда, он прижимист, а у самого в номере хорошие часы, кольца, техника … и Лена начала лихорадочно думать.
Подговорить Александра на кражу не составило труда, он, конечно, ужаснулся такой перспективе, но Лена плакала, умоляла, грозила покончить с собой и убить детей. Лена опоила доверчивого японца, и они обобрали его. Когда они пришли домой и посчитали куш, их радости не было предела. Саша был счастлив! Вот! Он осыпал свою женщину деньгами! И Лена в награду подарила ему такую ночь любви, что все соседи коммуналки не спали до утра, а бедная тётушка, находившаяся за занавеской, чуть не отправилась к праотцам. А с утра их арестовали.
Поначалу Лена пребывала в шоке, но постепенно освоилась. Она несовершеннолетняя, беременная, Александр всю вину взял на себя, большой срок ей дать не должны, так оно и случилось. Александр сел за решётку надолго, Лена отделалась малым сроком, а из-за беременности ещё и довольно приличным содержанием. И вот, в начале апреля 1986 года, из неё исторгли двоих мальчишек. С удивлением взглянув на них, Лена объявила, что кормить их нечем (она перевязала грудь, чтобы не портить форму), и тут же написала тётке Александра, чтобы та забрала детей, бумаги ей поможет оформить тюремное начальство. Тётка забрала малышей, а скоро и Лена вышла из тюрьмы.
Когда Лена объявилась на пороге, тётка обрадовалась, тянуть двоих младенцев ей было тяжело, она надеялась, что Лена останется с ними, а ещё лучше, если она заберёт детей и уедет отсюда. Конечно, она будет ей помогать с ребятами, но не жить с ними. Но у Лены были другие планы. Тётка с тревогой смотрела, как Лена собирает свои вещи, даже не взглянув на детей.
– Леночка? Помочь со сборами? Надо детишек одеть потеплее, куда ты их везёшь?
– Дети останутся у тебя, я буду давать денег.
– Как так? Я не могу, мне тяжело!
– Мне нужно зарабатывать! С ними я это делать не могу, куда мне их девать? Сашка надолго застрял в тюрьме, у меня родственников нет.
– Но Лена!
– Я всё сказала! Деньги у тебя будут, считай, что работаешь нянькой. Потом отдадим в садик, будет легче.
– Как ты их хоть назвала? Как к ним обращаться?
– Отчество дай Сашино, фамилия моя, а имена придумай сама, мне всё равно. Доверенность на всё у тебя есть.
Тётка опешила, а Лена махнула рукой, сказав, что на днях привезёт деньги и растворилась. Тётка подошла к младенцам, спавшим на тахте. Сироты при живой матери, но как ей с ними справится? Помогли сердобольные соседи, кто-то ходил на молочную кухню, кто-то гулял, нянчили всей квартирой. Имена же они получили тоже случайно, обсуждая с одной соседкой сложившиеся обстоятельства и спросив, как же ей назвать мальчиков, соседка кивнула на телевизор, шёл фильм «Место встречи изменить нельзя»:
– Назови их Глеб и Володя, прекрасное кино, хорошие герои.
Тётка кивнула, действительно, для двойни отличные имена. Она сказала об этом их матери, та лишь рассеянно кивнула, ей всё равно, своих детей она видеть не желала. Но слово держала: привозила деньги, сначала сама, а потом стала появляться всё реже, по её просьбе привозили конверты либо мужчины, либо такие же хорошо одетые женщины.
Глава 5. Катастрофа
Глеб был резвым малышом, своенравным, постоянно дёргал брата, всё ему было интересно и любопытно, как только он научился ползать, пожилой тётушке за ним было не усмотреть. Володя же напротив был тихим, спокойным, и тётка была этому рада. Двоих таких, как Глеб, она бы не выдержала, симпатичный паренёк, но такой шумный! А Володя часто сидит, смотрит в одну точку, а Глеб дёргает его, заводит, и тот начинает кричать. Однажды у тётки была подруга, она когда-то работала медсестрой, она то и заметила особенность Володи: голова большая и поведение странное, и посоветовала обратиться к врачу.
И начались для тётушки дни ещё более тяжёлые, чем прежде. Глеб оказался нормальным, здоровым ребёнком, а Вова – умственно неполноценным, с диагнозами и проблемами. Тётка кинулась к Лене, но Лена махнула рукой, она платит деньги, чего нужно ещё? Жилось ей прекрасно, она прекратила свою гостиничную деятельность, наконец, у неё появился постоянный богатый любовник, большой человек, чиновник, снял ей квартиру, она полностью на его обеспечении. Не дай бог он узнает, что у неё, в восемнадцать лет, двое детей. Лена стояла перед тёткой и цинично ей всё это объясняла. Красивая, в дорогой шубе, которую даже не стала снимать, как вошла, за занавеской – её дети, но она не удосуживает их и взглядом, только сожалеет, что они есть на свете. Ложка дёгтя в её блестящей жизни. Глеб уже научился ходить, и вот он сползает с тахты и неуверенно идёт к красивой тёте, какой интересный на ней мех, как шкурка зверей, про которых им читает та, которую они считают своей мамой. И Глеб ручкой дотрагивается до шубы, слегка дёргая. Красивая тётя вскрикивает.
– Не трогай! Нельзя! Это же Вова? Который больной? Ещё слюни на меня пустит.
– Это Глеб, – опустила голову тётка, поняв, что Лена не будет заниматься детьми, она даже их не отличает, а ведь они не очень похожи друг на друга, они не близнецы.
– Всё равно!
Лена резко встала, кинула деньги на стол и ушла. Тётка расплакалась, обняла мальчишек, и они, как испуганные птенцы, прижались к ней.
А через год случилась катастрофа. Тётка, занимаясь детьми, совсем забросила своё здоровье, у неё случился сердечный приступ, и она скоропостижно скончалась. Как найти маму мальчиков, соседи не знали, и пока по очереди присматривали за ними. Когда же Лена, наконец, появилась, ей отдали сыновей с вещами и выставили из квартиры. Володя ещё не ходил, сидел в коляске, Глеб же стоял рядом и внимательно смотрел на неё пронзительными серыми глазами. Что же ей делать? Везти их в квартиру к любовнику? Да он её просто выставит! Отвезти к своей матери? Дорога туда ей заказана, ни разу за четыре года не вспомнила о своей семье. Снять им квартиру с няней? Где она возьмёт такие деньги? Бросить их на улице? Нет, замёрзнут, пожалуй, март за окном, а её потом опять посадят, и уже надолго. Лена спустилась на улицу, Глеб толкал коляску, помочь ему мать не думала. Мальчишка, которому ещё двух лет не было, пытался провести коляску по снегу, падал, вставал и тащил дальше. Лена подошла к телефонному автомату и позвонила своей подружке, она – сирота, и у неё вроде есть дети, надо узнать, куда она их дела.
– В детский дом, – ответила подружка, – алименты приходится платить, а так всё нормально.
Вот и отлично. Узнав адрес, Лена повезла своих отпрысков туда. Наплела заведующей про трудную жизнь, отсутствие жилья, круглосуточную работу, посулив выплачивать деньги, Лена оставила детей на попечение государства.
Такой исход ей даже больше пришёлся по душе. Никто не капал на мозг, не призывал к совести, как делала тётка Саши, деньги отправлялись переводом, дети под присмотром, и ей совсем необязательно их навещать. А её жизнь такая весёлая, беззаботная, сплошной праздник!
Глава 6. Изверг
Праздник оказался невечным. Леночка надоела чиновнику, ему захотелось что-то поновее и посвежее. И он, перестав оплачивать ей жильё, буквально выставил на улицу. Лена всегда легко относилась к деньгам, поэтому накоплений было нуль, не хватило даже на гостиничный номер. Просидев ночь на вокзале, сторожа свою сумку с дорогими вещами, которые она сумела забрать, Лена в привокзальном журнале нашла адрес борделя и пошла туда, твёрдо решив, что надо как-то устраиваться и обзавестись своим жильём. Она так молода и красива, пока у неё есть эти ресурсы надо ими пользоваться. В стране началась перестройка, всё рушилось, были люди, которые на этом делали деньги. У Лены мозгов не было, чтобы заняться бизнесом, и она занималась тем, что умела, предпочитая ощипывать людей, которые сумели заработать. И вот очередной «богатый папочка» выдёргивает её из борделя, делая своей собственностью. И Лена начинает его обрабатывать по поводу жилья, одежда, золотые побрякушки – это прекрасно, но ей нужно где-то жить. Больше проводить ночи на вокзале, когда её выставят, она не намерена. Считая Петроградский район города уже своим, она хотела квартиру именно там, на окраинах ей жить не хочется, а тут почти центр, такие красивые дома, широкий проспект… Любовник Лены, занятой в каком-то криминальном бизнесе, у должника очень удачно отбирает большую комнату, как раз на Петроградке и оформляет её на Лену. Конечно, комната в коммуналке не предел её мечтаний, но Лена была довольна, у неё есть свой угол и именно там, где она хотела, надо же с чего-то начинать! Очень быстро старушка по соседству преставилась, и Лена слезами и мольбами, обещаниями, что вернёт деньги (которые, конечно, не вернула) вынудила любовника выкупить ей и эту комнату. Но неожиданно она столкнулась с неприятием соседей. Они также претендовали на комнату старушки и заявили, что Лена слишком быстро провернула сделку, и раз она одна, ей две большие комнаты ни к чему, и стали уже готовить документы в суд, чтобы оспорить сделку. Лена задохнулась от злости, начнутся судебные тяжбы, выяснят, что она сидела за кражу, несколько раз были административные штрафы, и прощай одна из чудесных комнат? Ну уже нет! У неё же есть дети! Она пропишет сыновей и привезёт их сюда, чтобы ни одна соседская сволочь не посмела сказать, что это всё фикция! Лена решительно поехала в детский дом, опять поплакалась заведующей, показала ей документы на квартиру, квитанции на оплату алиментов, сказала, что заработала на жизнь и обеспечение детей, и теперь ей пора забрать мальчиков домой, она будет им хорошей мамой…
Четырёхлетние Глеб и Вова были напуганы, мать они не помнили, жизни вне детского дома, они не знали, а тут их привезли в огромную квартиру, где тут же начали орать какие-то люди, жильцы этой квартиры. Но красивая женщина, назвавшаяся их матерью, показала им вместе с фигой какие-то бумаги, и они замолчали. Оказывается, у этой малолетней шлюхи два сына, один из которых на инвалидности… Мать втолкнула мальчишек в комнату, где стояла одна кровать на двоих и стол, ни игрушек, ни вещей. Впрочем, через пару дней появился и шкаф с вещами и небольшой стеллаж с игрушками, и занавески на окнах, а к ним приставили няню. Лена сделала это не из чувства заботы, а потому что боялась, что соседи скажут, что за детьми нет должного ухода, и их заберут обратно в детский дом, и тогда, прощай одна комната! Сама Лена перебирается в соседнюю, хорошо обставляет её, современная мебель, техника, и хоть она большую часть времени живёт у любовника, здесь тоже появляется, чтобы не придирались. Но мальчикам к маме в комнату приходить нельзя, у неё часто гости, музыка, и вообще её нельзя беспокоить…
Так проходит ещё один год, и тут в жизни мальчишек совершается ещё одна катастрофа. Один из солидных дядей, которые у них часто бывают, вдруг внезапно увозит их мать в Соединённые Штаты. Няня, которая служила у них последний год, к сожалению, не может осуществлять круглосуточный надзор, а им всего пять лет, одни жить они никак не могут, и вот мама находит женщину, которая бы могла жить с ними. Квалификацию, она не проверяет, ей это неважно, и с этого дня для мальчиков начался ад. Нянька была вовсе не нянькой: бывшая заключённая, польстившаяся на бесплатное жильё, детей она не любила и не воспринимала, а деньги на их содержание присваивала себе.
Глеба и Володю практически перестали кормить, заперли в квартире, не выводя на улицу, если раньше соседи прикусывали язык, боялись Лены, да и предыдущая няня в обиду не давала, то теперь хором, под аккомпанемент новой няньки, начали над ними издеваться. Их называют выродками, ублюдками, сыновьями шлюхи, их пинают, толкают, подкидывают в тарелки тараканов, выключают свет, если они в ванной или туалете. Вовка воет от страха, Глеб пытается быть невидимкой. Нянька бьёт их, ни за что, просто так, по пьяной злости, но бьёт умело, чтобы особо не оставлять следов, синяки скрывает одежда, в детский сад они не ходят, пожаловаться некому, соседи слепы и сами рады поиздеваться. Нянька быстро поняла, что Елене всё равно, как там её дети и на что идут деньги, соседям тем более, и она всё чаще начинает их избивать и всё меньше кормить, про лечение Вовки никто не вспоминает. Дети находятся на грани голодного обморока, Глеб что-то ворует у соседей, какие-то маленькие кусочки, чтобы те не заметили, для себя и для брата, Вовка ест тараканов, ловит клопов. В свои пять лет Глеб быстро приучается ухаживать за собой и Володей, пытается хоть как-то накормить себя и брата, и регулярно получает тумаки, оплеухи и издёвки. Стоит няньке сильно ударить Вовку, как тот падает в припадке, с пеной у рта, и это так страшно, поэтому Глеб берёт основную часть ударов на себя. А нянька приводит любовников, они вместе распивают напитки, потом ложатся на скрипучую кровать в этой же комнате, за занавеской. И не дай бог, Глеб или Володя хотя бы чихнут, мальчики прячутся под подушкой, закрывают уши, тесно прижавшись друг к другу, животы сводит от голода, болят синяки, ожоги от потушенных о них сигарет. И они ждут. Ждут, когда их изверг заснёт, тогда Глеб тихо проберётся к столу и принесёт объедки с их пиршества, и они хоть как-то поедят…
Так проходит год, нянька становится всё циничнее и злее, строчит Лене письма, что якобы детям нужно то одно, то другое, Лена не проверяет информацию, присылает деньги, деньги успешно пропиваются. Детям уже по шесть лет, ими никто не занимается, они как два испуганных забитых зверька, постоянно в поисках пищи. Володя всё время цепляется за Глеба, он не понимает за что его бьют, почему не кормят, Глеб тоже не понимает, но пытается выжить в сложившихся условиях, может, мать вспомнит когда-нибудь о них? Глеб думает сбежать, но у них нет подходящей одежды, из старой они давно выросли, да и куда он поведёт брата? За стенами огромный город, он не знает, куда идти, когда-то их водили гулять, но он не помнит ничего, здесь хотя бы есть шанс, что вернётся их красивая мама когда-нибудь…
Через два года мама неожиданно вернулась. О своём приезде она не уведомила, и нянька не успела подготовиться к её приезду. Елена была никудышной матерью, но и у неё от увиденного зрелища зашевелились волосы. На грязной кровати лежали два тощих, измождённых ребёнка. Вова уже не вставал, у Глеба кружилась голова, и вставать ему было всё тяжелее, в прорехах стареньких рубашек огромные синяки, подушка в крови, Глеб кашляет кровью. За эти два года они почти не выросли, у обоих заострённые лица, а руки и ноги тоненькие, как плети. На приезд мамы они уже не реагировали.
– Что с ними? – закричала Лена.
– Болеют, – сплюнула нянька.
За занавеской зашевелилось чьё-то тело, и послышался трескучий голос, просящий выпить. Лена подлетела туда, отодвинула штору, на диване лежал полуголый мужик, в углу теснились пустые бутылки.
– Ты пила на мои деньги, ты замучила детей!
– Ну если ты такая хорошая мать, вот и заботилась бы о своих ублюдках сама.
Покидать полюбившуюся жилплощадь, нянька не собиралась. Лена побежала вниз, там в машине, её ждал любовник, они собирались отметить её приезд в Россию. Мужчина поднялся вместе с Леной, у него было с собой оружие, и они вытолкали няньку вместе с её собутыльником. Но что делать дальше, Лена не знала. Вызвать скорую помощь? Будет много вопросов к ней, как к матери, а там милиция и, не дай бог, опять тюремная камера, детей отберут, комнату тоже. Но на счастье, Елены, её любовник оказался человеком решительным. Вид умирающих детей вызвал у него сострадание, он отнёс на руках мальчиков в машину и отвёз в платную клинику к знакомым врачам, где лишних вопросов не задавали. Лена, чувствуя свою вину, часто навещала их, приносила игрушки, фрукты и сладости. Глеб и Володя поправлялись, хотя в больнице им пришлось провести довольно много времени. На выписку Лена приехала за ними лично, привезла новую одежду, пока медицинские сёстры помогали им одеваться, она рассматривала их. Теперь они выглядели как нормальные дети, ушла худоба, сошли синяки. Глеб был чрезвычайно хорошенький, тёмненький, а глаза огромные серые, с тревогой смотрящие на неё. Вова тоже был бы хорошеньким, если б не был больным.
Когда Лена привезла детей обратно, к старому дому на Петроградской стороне, Володя завыл, отказываясь выходить из машины, а Глеб побледнел.
– Ну чего вы испугались? Нет там больше этой злыдни! – сказала Лена
Она втащила помертвевших от страха детей в квартиру, ну чего они трясутся? Она же их вылечила, сделала ремонт в их комнате, и сейчас познакомит с новой няней. Комната, и вправду, была похожа теперь на детскую, любовник Лены сделал ремонт и обставил мебелью. У каждого теперь была своя кровать, стол, шкаф, игрушки и даже турник. А на пороге стояла женщина с добрым лицом, нанятая также любовником, рекомендации которой он проверил лично. Она обняла своих новых подопечных, и они интуитивно почувствовали, что она не причинит им зла. А Лена с чувством выполненного долга вскоре снова отбыла в Америку.
Глава 7. Перемены
Новая няня активно занялась воспитанием мальчишек, лечением Володи, так как имела медицинское образование, с приходом этой женщины, жизнь их наладилась. Они больше не голодали, их не били, водили гулять, соседи тоже поутихли, иногда что-то бросали вслед, но это было не так часто. В детский сад идти было уже поздно, поэтому няня сама учила их читать, писать, водила в музеи и детские театры. Но возрождались к жизни они плохо, психологическая травма была слишком глубока. Вова вообще мало что соображал, Глеб всего опасался, ему казалось, что хорошая жизнь – это ненадолго, что всё вернётся, ведь мать опять уехала и пропала. На детских площадках, он не играет с другими детьми, его так часто дразнят из-за брата-дурачка, что он предпочитает играть один или развлекать Володю, заодно и защищать его от нападок, няня пытается его свести с другими детьми, всё бесполезно.
В сентябре 1993 года няня ведёт Глеба в первый класс прекрасной английской гимназии, для Вовы она не подходит, его определяют в спецшколу. Глеб по-прежнему зажат, до этого момента его общество составляли только детдомовские дети, потом соседи, злая нянька и слабоумный Вовка, его жизнь так долго состояла из пинков, затрещин и насмешек, другой жизни он не видел и не знал. Ему всё ещё кажется, что на него накинутся, ударят, оскорбят. Увидев сразу такое количество детей, Глеб чуть не падает в обморок, но старается не подавать виду, как ему страшно. Учитель ведёт их в класс, Глеб плюхается за первую попавшуюся парту, рядом с ним садится паренёк, Глеб зажимается, боится дышать, он совершенно не социализирован.
– Ну, что, брат, – вдруг толкает его в плечо паренёк, – заточили нас сюда на десять лет ни за что. Владик.
Паренёк добродушно улыбается и протягивает ему руку.
– Глеб, – пожимая руку, отвечает Глеб.
– Ну всё, отгуляли, Глебыч, начинаются наши мучения.
Глаза Владика смеются, и Глеб улыбается в ответ. На переменах Влад трещит без умолку, придумывает весёлые игры, и Глеб забывается, начинает раскрепощаться, учится смеяться и шутить, общаться со сверстниками. Его новый друг жизнерадостен и непосредственен, и заражает своей веселостью Глеба, знакомит его со своими друзьями. Живёт, как оказалось, он в соседнем доме, тоже в коммунальной квартире, но у него есть настоящие мама и папа. Владик до школы посещал детский сад, гулял во дворе, он знал почти всех детей, и его любили все за доброту и общительность, и он таскает за собой Глеба, вводя его в свою компанию.
В школе тоже всё хорошо, никто над ним и не думает издеваться, у него прекрасные оценки, а его внешность, особенно ямочки на щеках, приводят всех в восторг, и страхи уходят. Няня заметила музыкальность Глеба, и, взяв, разрешение у равнодушной Елены, оформляет мальчика в музыкальную школу, параллельно Глеб просится пойти на боевое самбо вместе с Владиком, после пережитых побоев он хочет уметь защищать себя и Вовку. Няня соглашается с доводами.
Через три года приехала мама, шикарно одетая, сказочно красивая. Она переводила взгляд с Глеба на Вову, с мальчиками всё в порядке, они ухожены, Вова стоял глаза в пол, вцепившись в брата, Глеб – красивый мальчик, надо же и, не стесняясь, смотрит ей в глаза. Они не знают о переменах в жизни матери. В Америке Елена занималась единственным делом, которым умела: работала в экскорт-услугах. Спасла Елену её необыкновенная красота, ею интересовались очень многие, но могли её позволить только богатые люди. И вот однажды её заказал знаменитый режиссёр. Елена настолько его заинтересовала, что он даже пригласил её на съёмочную площадку. Поснимав в фильмах «для взрослых», он попытался вывести её на большой экран, но особого киноактёрского таланта у девушки не было, у неё была только потрясающая внешность, и Елена стала актрисой низкопробных комедий и сериалов, и продолжала сниматься в эротических фильмах. Но папарацци всё равно не оставили её без своего докучливого внимания, покопавшись в недалёком прошлом прекрасной Элены Блеск, они объявили на весь мир, что она всего лишь русская проститутка и порноактриса, но, несмотря на это, ни кинорежиссёры, ни поклонники не отвернулись от неё, а скорее наоборот, этот факт возбуждал и будоражил кровь. Да и мало ли на сцене шлюх?
Лена теперь хорошо зарабатывала и даже могла считать себя богатой женщиной, особенно большие гонорары давали съёмки в рекламе, девушка была действительно нереальна красива и фотогенична, ещё и поклонники щедро одаривали её. Походкой королевы она прошла по квартире: одна комната пустовала, в двух остальных ещё были соседи, одни – пьяницы, а вторые рады уехать отсюда. И Лена начала действовать, хватит жить в коммуналке. Пьяницы удовлетворились небольшой суммой и продали ей свою площадь, вторые получили запрашиваемую сумму и тоже уехали. Теперь все пять комнат на Петроградской стороне с прекрасным видом на реку, были в распоряжении Лены, осталось вывести тараканов и сделать ремонт. Целый год Лена моталась из Штатов в Петербург и обратно, в квартире толпились дизайнер, строители, отделочники, пыль, грязь, всё вверх дном. Вовка боялся шума, задыхался от строительного мусора, Глеб героически переживал это время, стараясь поменьше бывать дома. Из пятикомнатной квартира стала четырёхкомнатной, появилась кухня-столовая, четыре комнаты, два санузла, гардеробная. Квартира очистилась от ржавчины, старых запахов и насекомых. Глеб чувствовал, что грядут перемены, правда, не мог понять в какую сторону. Где-то через год, когда основной ремонт был завершён (Елена сделала из квартиры шедевр, сообразно своему вкусу и представлению о прекрасном, и жильё теперь походило на полутёмный дорогой бордель с баром), она позвала Глеба к себе.
– Дорогой мой, – надменно произнесла мама, – считаю, что пора нам отказаться от няни. Поскольку я работаю заграницей, Володя болен, придётся тебе всё взять в свои руки. Конечно, няня ещё будет вас навещать, помогать тебе, но жить вы будете одни. Учись, Глеб, присматривать за братом, и вся квартира тоже на тебе, тебя научат, как оплачивать счета, как нанимать людей, если нужен мелкий ремонт, куда обращаться, если что случится. Учись жить самостоятельно, сам готовить, убирать, сам распоряжаться деньгами. Да, о них можешь не беспокоиться, у тебя их будет предостаточно.
Глеб молча выслушало тираду, ему едва исполнилось 11 лет… Он согласился, да и что ему оставалось делать? Только поставил условие, что одна комната, та, что с маленьким балконом, будет только его, и отремонтируют её под его требования. Елена кивнула, сделка состоялась.
Итак, на этом детство Глеба закончилось, едва начавшись. Мать уехала, Глеб и Володя остались одни в громадной квартире, пахнущей свежим ремонтом. Няня плакала и, обнимая Глеба, предлагала жить с ними бесплатно, втайне от Лены, лишь бы не оставлять их одних. Глеб отказался, это его испытание, и он его выдержит. Няня учила его готовить и прибираться, учила ставить Володе уколы, писала целые инструкции с планом действия. Глеб всё впитывал и учился, но стал меньше смеяться, меньше бегать с Владом по стройкам, ведь приходя со школы, у него была уйма неотложных бытовых вопросов. Будучи ещё по сути ребёнком, он стал главой семьи, и заменил Володе и отца, и мать, и няню, и медсестру. Он взвалил на свои детские плечи непосильную ношу: содержание большой квартиры и воспитание олигофрена. Володя же нисколько не удивлялся ненормальной обстановке: он играл в игрушки, капризничал, со всеми своими детскими проблемами бежал к Глебу, как раньше бегал к няне. И Вовка постепенно стал раздражать Глеба, потому что брат даже не делал попыток, чтобы что-то сделать самому, не настолько он был болен, чтобы не смог решить элементарных задач, но тем не менее Глеб никогда не отказывал ему в помощи: лечил, ухаживал, помогал с уроками. Володя стал для него крестом, который нужно было нести. И сердце его постепенно одевалось в жёсткий панцирь, как у любого ребёнка, не имеющего нормального детства и слишком рано вступившего во взрослую жизнь.
Лена жила весело: камера, вечеринки, мужчины, шампанское рекой, в шикарной квартире на Петроградской стороне двое детей, и один из них прекрасно со всем справляется, и туда можно приехать в любой момент и знать, что там полный порядок. Глеб разделил территорию квартиры: у него комната, у Вовки, и у Лены, остальная площадь – общая, никто никому не мешает, и всех это вполне устроило. Своим сыновьям Лена отказывала только в одном: называть себя прилюдно «мамой», свой возраст признавать она не желала. Остального у них было всего полно: сколько угодно денег, у Глеба счёт в банке, и деньги в сейфе дома, квартира в их распоряжении. Кстати, сам дом практически очистили от коммуналок (осталось всего четыре), отреставрировали внешне, заменили старые коммуникации, поставили лифты, оградили территорию, теперь дом был очень респектабельным и очень возрос в цене.
Глава 8. Копия матери
Глебу и Володе было четырнадцать лет, когда объявился тот, кто по документам числился их отцом. Глеб был дома один: мать была в Америке, Володя в школе, а он прогуливал занятия. Когда в дверь позвонили, Глеб подумал, что это либо из школы, либо одна из его девчонок, и он открыл дверь. За порогом стоял незнакомый мужчина: короткостриженый, плохо одетый, худой.
– Здравствуйте. А здесь живёт Елена Волкова? – спросил он.
– Допустим, – прищурил глаза Глеб.
– А она дома?
– А вам она зачем?
– Я её старый знакомый, мне бы хотелось её увидеть.
– Думаю, что всех своих старых знакомых она позабыла ради новых. Ничем не могу помочь.
Глеб хотел закрыть дверь. Ну и вкусы у его матери! Небось, брошенный любовник пытается разыскать её, хотя, конечно, нищих любовников у матери Глеб никогда не видел, но, видимо, этим типом она не побрезговала.
– Подожди! А тебя случайно зовут не Глеб или, может, Володей?
Интересный оборот. Глеб взял сигареты и вышел на лестничную клетку.
– Курить будете? – спросил он.
– Не рано ли ты куришь?
– Вас это волновать не должно, – закуривая, сказал Глеб
– Как знать? Так что? Ты её сын? Володя или Глеб?
– Допустим, Глеб.
Глаза мужчины впились в него долгим взглядом.
– Вы на мне дыру сейчас протрёте.
– Прости, я просто все четырнадцать лет мечтал тебя увидеть. Меня зовут Александр. Я – твой отец.
Александр протянул руки к Глебу, но тот не шелохнулся.
– Сыночек, – Александр попытался сам обнять его.
Глеб резко оттолкнул его и сказал:
– Руки уберите от меня. Какой вы мне отец? Мы с вами даже не похожи.
Глеб сказал правду, схожести не было совсем. Александр тоже это видел. Откуда его сын мог быть жгучим брюнетом, если они с Еленой блондины? И эта чуть смуглая кожа и чёрные, как смоль, брови над светло-серыми глазами. Нет, схожести не было ни на грамм. Но всё же Александр верил, что это его сын.
– Глеб, мы с твоей мамой были очень молоды, совершили ошибку. Мы расстались, когда она была беременна.
– Точнее, загремела в тюрьму.
– Ты знаешь? Тем лучше. Я тоже оказался за решёткой. Потом кое-что случилось, и мне пришлось там задержаться надолго. Пока была жива моя тётка, у которой вы с братом первое время жили, она приезжала ко мне, рассказывала о вас, а потом её не стало, но я всё время помнил о вас, – в глазах Александра стояли слёзы.
– Как трогательно, – жёстко сказал Глеб
Александра пробрала дрожь. Взгляд Глеба был точно такой же, как у Елены: холодные светлые глаза без тени сочувствия. Вот уж точно истинный сын своей матери, беспощадный к людям и равнодушный ко всему…
– А где Володя?
– Здесь его сейчас нет.
– Я так хотел вас повидать.
– Повидали? До свидания.
Глеб развернулся и скрылся за дверью. Этот жалкий тип не мог быть его отцом, они слишком непохожи. Ну и мамаша у него! Родила неизвестно от кого, и записала в свидетельстве о рождении первого попавшегося! Глеб так никогда и не узнал, что тот, кого он ни за что обидел, в этот день сильно напился, и его сбила машина. Насмерть. А Глеб даже не потрудился рассказать о его визите ни брату, ни матери.
Глеб быстро взрослел, становясь всё циничнее. У него было то, чего не было у других мальчиков его возраста: свобода, вседозволенность и доступ к деньгам. Кроме того, у него была необычайно красивая внешность, лицом он был в мать, только та была блондинкой, а он – брюнетом, и так причудливо в нём сочетались чёрные волосы и серые прозрачные глаза, девочки таяли от его улыбки, ямочек на щеках, бархатного голоса и сильных рук, не замечая, что глаза у него холодные и равнодушные. Такой успех у противоположного пола, деньги, свободная квартира давали ему возможность быть уверенным и наглым, борьба и спортзал, куда он ходил вместе с Владом, сформировали тело и мышцы, силу и выносливость, умение постоять за себя, музыкальная школа развила усидчивость и слух, а голос у него был от природы, английская гимназия дала хороший старт для образования. Одевался он хорошо и со вкусом, никто его ни в чём не ограничивал и ничего не запрещал. Он рано начал курить, рано приобрел сексуальный опыт (красивого мальчика соблазнила подружка Елены, научив обращаться с женщинами), рано попробовал алкоголь, доступ к нему был свободен.
В 15 лет он попросил у матери купить ему машину и поспособствовать в покупке водительских прав, надоело ходить пешком. Лена рассудила, что очень похвально, что мальчик хочет водить машину, да и машина в семье нужна, например, её встречать с аэропорта. Через своих знакомых, она сделала сыну права, роста он был высокого, плечи – широкие, взгляд – взрослый, вполне можно было дать ему восемнадцать лет. Взяв несколько уроков у инструктора, в пятнадцать лет Глеб сел за руль хорошей немецкой машины, почувствовав себя за рулём, как рыба в воде. Из худеньких мальчишек Глеб и Влад превратились в весьма привлекательных юношей, небрежно гоняя на дорогом автомобиле Глеба, соря деньгами, они собирали вокруг себя компании и очень весело проводили свободное время, впрочем, не забывая об учёбе.
А Елена вышла в Америке замуж за молодого киноактёра, украинского эмигранта, он был немногим старше её сыновей, был смазлив и очень амбициозен. Глебу и Володе он представлен не был, своего так называемого отчима, они никогда не видели, а возможно, что она даже забыла рассказать своему молодому мужу, что у неё есть дети. Но, приезжая в родной Петербург, Елена приводила домой любовников, изжить из себя проститутку она не могла. Так они жили: Елена кривлялась перед камерой и осыпала молодого мужа вниманием и подарками, а в прекрасной квартире на Петроградке забывала, что была замужем; Глеб развлекался на полную катушку; А Володя любил мать и страдал, что её нет рядом.
Глава 9. Шестнадцатилетие
До своего шестнадцатилетия Глеб был вполне равнодушен к матери. Она уезжала, приезжала, приводила любовников, из её комнаты он часто слышал стоны, привык ко всему. Глеб давно понял, что когда они с Володей были маленькими, то были для неё обузой, а сейчас Глеб ей нужен, для того, чтобы присматривать за квартирой и решать все бытовые вопросы, а Володя…, она просто смирилась, что есть ещё больной сын, но опять таки за ним присмотрит и позаботится Глеб. И исходя из такого отношения, Глеб считал правильным неограниченно пользоваться деньгами матери, как плата за его работу. Елена всегда легко относилась к деньгам, сейчас она была на пике популярности, и денег у неё было предостаточно, она не проверяла, куда Глеб их тратит. Дома был полный порядок, счета и налоги оплачены, квартира содержалась в идеальной чистоте, за Володей был должный уход, а, в остальном, пусть мальчик развлекается и покупает себе, что хочет. Глеб видел, что другие семьи живут по-другому, например, семья его лучшего друга Влада, где главой семьи является отец, а мать ухаживает и заботится о сыне, с Влада требовали послушания и хорошей учёбы, но Глебу были неведомы такие отношения. Он мог бы даже не учиться, Елене было всё равно, она сама не закончила школу, но у Глеба была голова на плечах, не смотря на компании, учёбу он не бросал. Он закончил музыкальную школу, в гимназии были хорошие отметки, он нанял себе дополнительно репетира по английскому языку, оттачивая все нюансы, и планировал поступить в институт. Жить, как Елена он не хотел. Планами он с матерью не делился, той было всё равно, он мальчик – красивый, если захочет, она договорится, чтобы его взяли в американское кино, Глеба передёргивало от такой перспективы, ему нравилась музыка, и он хотел ею заниматься дальше. В музыкальной школе он подружился с девочкой – Яной, такой же целеустремлённой и влюблённой в музыку, и наравне с Владом, она стала его подругой. В пятнадцать лет они увидели в друг в друге девушку и парня и начали встречаться. Лене не было никакого дела до личной жизни сына, когда Глеб первый раз сказал матери, что у него на ночь останется девушка, Лена, приехавшая развлечься в Петербург, лишь равнодушно передёрнула плечами, сказав, что у него есть своя комната и пусть делает в ней, что хочет. Ни Глеба, ни тем более, Володю, как своих детей, она не воспринимала. Ей было чуть за тридцать, она вошла в пору второй молодости, была востребована, окружена поклонниками и предложениями в кино. Какое ей дело до двух пацанов в далёком, сером Петербурге?
Глеб отмечал свой 16-ый день рождения у себя дома. Были приглашены самые близкие друзья, где-то около десяти человек. Володя тоже был дома, поскольку это был и его день рождение, но в веселье он участия не принимал. Ему был выдан литр хорошего пива, пивные закуски, и он счастливый сидел у себя в комнате, наслаждаясь компьютерными играми и неизведанными ранее яствами. В самый разгар веселья, ближе к полуночи, в дверь позвонили. Разумно решив, что это соседи, которым надоел шум, Глеб нацепил улыбку и открыл дверь, готовясь задобрить соседей водкой и едой. Но за дверями стояла повеселевшая от шампанского Елена.
– Глеб, привет! У меня был корпоратив в Москве у одного богатого человека, и один из гостей предложил мне на его самолёте прокатиться в Питер. У тебя вечеринка? В честь чего?
– Да так, день рождение.
– О, тогда я приехала очень кстати!
– Да уж, очень.
– У тебя гости? – прошептала Елена. – Отлично! Все вместе и отметим! Только не говори им, что я – твоя мать, скажи, что кузина.
Лицо Глеба перекосило от злости, но делать было нечего. Елена ускользнула к себе в комнату, чтобы переодеться, а Глеб вернулся к гостям.
– Ну что? Соседи? – спросил его кто-то.
– Нет, нежданная гостья, – ответил он.
Скоро Елена вплыла в гостиную в потрясающем, дорогом платье, совершенно неуместном в обществе молодёжи. Из своих запасов она достала несколько бутылок элитного алкоголя.
– Я – Лена, кузина нашего именинника, – представилась она.
Глеб переглянулся с Владом, и в его глазах прочёл сочувствие. Ибо половина гостей знает, что Елена – мать Глеба и, понятное дело, не замедлит просветить в этом другую половину, которая этого ещё не знает.
– Ну что же вы? Давайте выпьем!!!
С голливудской улыбкой королевы бала Елена раздавала бокалы и стопки с напитками. И если бы Глеб не был на неё так озлоблен, он бы увидел, что она необыкновенно хороша сегодня. Молодые люди, которые были без подружек, моментом окружили Елену. Её полуооткрытый бюст, распущенные светлые волосы и манящий взгляд говорили многообещающе. Елена пила много и быстро, танцевала сексуально изгибаясь, прижимая поочередно к себе молодых людей. Каждому что-то горячо шептала на ухо, каждого ласкала руками и заглядывала в глаза. В свои тридцать с небольшим, отмечая шестнадцатилетие своих сыновей, эта женщина выглядела двадцатилетней девчонкой, распаляя всё больше и больше молодых самцов, некоторые из которых ещё даже не имели сексуального опыта.
У Елены был неисчерпаемый опыт, шарм и красота для того, чтобы гости мужского пола забыли об имениннике и сосредоточились на ней. С каждым часом эта зрелая красавица вела себя всё более расковано и откровенно. Увидев эти плотоядные губы, из которых вылетало прерывистое жаркое дыхание, голубые, горящие адским огнём глаза, даже подростку сложно было ошибиться в её желаниях и намерениях.
Двух, наиболее приглянувшихся ей молодых людей, она уже не выпускала из своих душистых объятий, все трое были достаточно пьяны и не обращали внимания на других участников вечеринки. Молодые люди гладили её обтянутые платьем бёдра, целовали шею и полуоткрытую грудь, а она заливалась звонким смехом и поощряла их действия.
Чувствуя, что его сейчас стошнит от увиденного, Глеб покинул гостиную. Не включая свет, он сел в столовой и обхватил голову руками. Через две минуты кто-то поставил перед ним бутылку.
– Выпей, дружище, – услышал он голос Влада.
– Глеб, мы с тобой, – сказала Яна и включила над баром подсветку.
– Я не пойду туда.
– А никто и не просит идти туда, Влад разливай. Давайте, напьёмся, друзья, – улыбнулась Яна.
– За что мне такой позор?
– Придётся тебе это пережить. Всё равно ты ничего не сделаешь, – сказала Яна.
В скором времени на кухню заглянули оставшиеся гости, кроме двух тех самых молодых людей.
– Мы пошли, там кажется, всё на мази. Мы – лишние, да и поздно уже.
Глеб с вызовом посмотрел на них, но ничего не ответил.
– Я вас провожу, – сказала Яна, – спасибо, что пришли.
Минут через десять из гостиной раздались недвусмысленные вздохи и стоны. Глеб побледнел, ему захотелось сжаться в маленькую точку, провалиться сквозь землю, исчезнуть, лишь бы не быть свидетелем этого. Даже перед самыми близкими друзьями ему было стыдно. Стыдно до тошноты.
– Пойдемте отсюда, – сказал Глеб, вставая.
– Куда? – спросила Яна.
– Да какая разница? Куда-нибудь, лишь бы не оставаться здесь. Одевайтесь.
Они поехали в ночной клуб. Утром они разошлись, Глеб с Яной посидели в кафе, подождав пока её родители уедут на работу, а потом пошли к ней. Отоспавшись у Яны, Глеб ушёл до прихода её родителей. Они бы никак не одобрили наличие у себя дома, у своей пятнадцатилетней дочери, молодого человека. Выйдя на улицу, Глеб сел на первую попавшую скамейку. Идти было некуда. Номер в гостинице он не мог снять по причине своего несовершеннолетия, все близкие друзья были у него на дне рождении, а, значит, путь к ним был заказан. Переночевать у Влада не было возможности: в маленькой комнатке не было места. Глеб пересчитал деньги, после вчерашних посиделок в клубе, у него оставалось наличности всего ничего. Деньги же с банковского счёта без подписи матери, он не мог снять также по причине несовершеннолетия. Ко всему прочему, у мобильного телефона сел заряд, а ни у кого из его знакомых этой новинки техники ещё не было. Тонкая кожаная куртка и летние ботинки, в которых впопыхах Глеб сбегал из дома, никак не подходили по сезону, было только начало апреля. Глеба начал пробирать озноб от холода. Что ж, сегодня он прогуляет последние средства, а там будь, что будет! И он с удовольствием, даже с каким-то мрачным наслаждением, истратил в клубе всё до копейки. После клуба он поехал в школу, чтобы поймать Володю до начала уроков. Свою школу, Глеб прогуливал.
– Ты меня напугал, – сказал Володя, когда Глеб появился у крыльца.
– Мать когда уедет?
– Не знаю, пока дома всё время, у неё отпуск. Она всё время болтает по телефону, пьёт шампанское и…
– Мне это не интересно.
– А чего ты не в школе? И третий день дома не появляешься? Тебя Влад искал, и Яна звонила несколько раз, мобильник у тебя не работает.
– У тебя деньги есть с собой?
– На обед и на проезд, – доставая кошелёк, сказал Володя.
– Чёрт тебя дери. Дай на сигареты.
Глеб отсчитал чётко на пачку сигарет, остальное отдал.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/olga-akofina/oskolok-lda-70649254/chitat-onlayn/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Ольга Акофина
Тип: электронная книга
Жанр: Современные любовные романы
Язык: на русском языке
Издательство: Автор
Дата публикации: 16.05.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Циничная и равнодушная мать даёт миру такое же дитя, с детства уничтожая в нём всё хорошее и доброе. И вот дитя вырастает, становясь холодным человеком, живущим только собственными удовольствиями. Но встречается та, которая сумела растопить лёд, сердце дрогнуло и забилось, его жизнь обрела смысл. Но счастье было ярким и коротким, как вспышка. И пропасть, в которой он оказывается после катастрофы, ещё глубже, чем прежде.