Питера.net
Питера.net
Vilesik Андрей
Главная тема книги – мироощущение человека, находящегося в пограничном положении: с одной стороны – кровоточащая пуповина, связывавшая его с малой родиной, которую он сильно любит и где любят его, с другой – мегаполис, где он никто и звать его никак. Написано очень искренне, без позы и рисовки, напористо, динамично, местами – жёстко. Автор – неплохой психолог на уровне интуиции, как будто чёткими мазками, набрасывает образы окружавших его людей и рисует окружающую действительность. Книга содержит нецензурную брань.
Питера.net
Vilesik Андрей
© Vilesik Андрей, 2024
ISBN 978-5-0062-8939-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Vilesik-Питер – 0:1
Блистательный… Культурная столица России… Дальше можно не продолжать: интрига исчерпана! Дальше как на детском утреннике уважаемая публика с образованием от среднего на одном дыхании с готовностью проскандирует гордое имя детища Петра Великого. И как-то за скобками остаётся подводная часть этого сияющего и переливающегося айсберга. Это те, кто, в отличии от туристов, не испытывают головокружения от перенасыщенного исторического и культурного фона города, а просто живут, думая больше о хлебе насущном. И Петербург Достоевского, Гоголя, Крестовского с их темой «маленького человека» и беспросветной нужды он ведь никуда не делся, он просто трансформировался в соответствии с новыми социально- экономическими реалиями.
И устремляются в культурную столицу молодые провинциалы, имеющие искру таланта, в надежде, что из этой искры полыхнёт такое пламя, что этот их талант увидят и оценят, и вот оно – успех, признание, бессмертие!.. Но вот беда: если им и «рады», то только в той, другой столице, где в поте лица и грязи рук приходится добывать хлеб свой. А раз так – «Питера.net» – решают они, а есть яркая обёртка, мишура – и не более того. «Питера.net» – решил провинциальный талант Vilesik, которому пришлось в Санкт- Петербурге примерить робу даже не фрилансера, а почти что гастарбайтера. Впечатлениями об этом он делится в своём произведении.
Сразу возразим: Питер был, есть и будет! Социальный статус человека очень много значит. Ведь и при государях-императорах сто- личное великолепие было преимущественно для их сиятельств-превосходительств. И сегодня оно для власть и имущество предержащих. Станет Vilesik мэтром от живописи – и Санкт- Петербург ему благосклонно кивнёт. А пока – так. Как написал. Написал, кстати, хорошо! Интересно, правда! Если есть время – почитайте! А молодые таланты, мечтающие об известности, и их мамулечки – прочитайте обязательно!
Главная тема – мироощущение автора, находящегося в пограничном положении: с одной стороны – кровоточащая пуповина, связывавшая его с малой родиной, которую он сильно любит и где любят его, с другой – мегаполис, где он никто и звать его никак. Написано очень искренне, без позы и рисовки, напористо так, динамично, местами – жёстко. Автор – неплохой психолог на уровне интуиции, как будто чёткими мазками, набрасывает образы окружавших его людей и рисует окружающую его действительность.
Действительность, мягко говоря, не весёлая. Но это и не дно. И безнадёги как-то не ощущается. Тяжёлый изнуряющий труд за гро- ши? Почти что норма по нынешним временам и не только в больших городах. За всем этим даже можно углядеть определённый оптимизм: люди-то колотятся, – как та лягушка, что попала в кувшин с молоком, но лапок не опустила. И люди-то адекватные, тяжёлым трудом добы- вающие себе какое-никакое благополучие. Причём, представители разных национальностей, культур, религий работают, ладят между собой, общаются… Преломляют хлеб (!) – а это почти причастие! Сильная нота!
Один год жизни – это ещё не осень, по которой цыплят считают. Жизнь – причудливая штука! Бац – и грузовик с пряниками на твоей улице перевернулся! Или ты оказался в нужное время в нужном месте – и у тебя произошло лобовое столкновение с удачей! Да мало ли что! Главное – «не оставляйте стараний, маэстро!..» В смысле – молись и трудись!
Надо бы ещё домен высшего уровня новый сделать и назвать его: «Yes». Это чтобы лет так через… Vilesik, написав забористую вещицу, смог озаглавить её «Питер. yes». А над этой «Питера.net» – добродушно поулыбался.
М. Титовец, провинциал без таланта
Предисловие
Город – сказка, город – мечта,
Попадая в его сети – пропадаешь навсегда.
(Танцы Минус)
Сложно начинать… Должно быть начало, вступление. Зафигачить какой-нибудь штамп, например, но ведь это дневник, по сути, пусть таким и остаётся. Жизнь не нуждается в штампах, она просто начинается и всё. Примерно так и началось моё пребывание в Питере.
Была середина сентября, когда мы с женой приехали сюда. На Ладожском вокзале суета, толкотня… И** набрала номер подруги детства, Кати П., которая, частенько тусила на Урале раньше, когда была ещё жива её бабушка, всю жизнь прожившая в Кырске… Там они и познакомились.
На момент нашего приезда в Питер их мало, что связывало. Катя была девушкой модельной внешности, с работой в каком-то крупном автосалоне и мечтой выйти замуж за какого-нибудь богатого парня, а И** мечтала о карьере художника, но больше всего она хотела навсегда обосноваться в северной столице. И вот это объяснить даже труднее, чем наконец- то начать повествование.
Детская мечта о Санкт-Петербурге, его дворцах и разводных мостах, белых ночах и Неве… Как-то так в общих чертах. Когда мы только начали встречаться, она сказала: «Я после института собираюсь в Питер. Поедешь со мной?..» На Урале, при таком раскладе, у меня, без преувеличения, оставалось всё: родные и близкие, друзья, любимая футбольная команда, сине-белые цвета которой я никогда не поменяю на сине-бело-голубые, эти улицы, по которым мог пройти, наверно, даже с закрытыми глазами, это бездонное уральское небо над головой, и солнце, заливающее всё своим светом даже зимой, эти производственные темы, типа Уралвагонзавода, НТМК с его огромными трубами и красным дымом, демидовского завода, вида Лисьей горы по вечерам, но без неё это всё было бы лишено смысла, без неё нет жизни, как в постядерной серой золе. Мне хватило секунды на раздумья. Я обнял её и сказал, что поеду и что буду с ней до конца.
Катя П. взяла трубку и начала отмазываться, мол, принять нас у себя не сможет, т.к повредила ногу, поссорилась с другом и нашла ещё миллион причин, по которым мы теперь должны были вертеться, как хотели, сами…
Ночь мы провели в производственной гостинице ТЭЦ на Васильевском – такое было начало. Точнее – его не было…
Вираж
Мой адрес – ни дом и ни улица,
Мой адрес сегодня такой.
(Ленинград)
Через пару дней нашли какое-то мутное агентство, хотя, я думаю, половина из них такие. Договорились встретиться. Агентом была девушка со светлыми вьющимися волосами, постоянно болтавшая о своей работе. Квартиры, которые она нам предлагала, были, мягко говоря, трэшовыми. Комната в коммуналке, куда нас привели сначала, напоминала коробку. Компания гопников в подъезде, улыбаясь, под***вала, мол, смотрите, смотрите, соседи алкаши, сама комната без батарей и с чёрными обоями, ну такая очень уютная комната людоеда. Вторая, узкая, от стены до стены метра полтора в ширину, в соседях ещё десяток таких же комнат заселённых в основном узбеками, хозяин всего этого добра толстый прикинутый армянин начал зачёсывать об исторической ценности мебели и зеркал. На протяжении всего этого времени не покидало чувство чудовищного на*** то ли со стороны агентства, то ли со стороны хозяев. Мы продолжали искать дальше…
На третий день И*** позвонил агент, мы встретились на Ваське и двинулись во дворы на одной из линий. Дом представлял собой двухэтажное здание, явно старой постройки. Вошли в подъезд. На лестничном пролёте, между первым и вторым этажом, надпись во всю стену «Смерть ворам с юга» или что-то подобное, по краям захреначены коловраты. Хозяйка квартиры, мутная тётка, осмотрела нас с ног до головы и сказала, что мы ей подходим. Прошли в комнату. Она узкая, в конце диван поперёк, от стены до стены, шкаф и тумбочка. До революции в таких комнатах размещалась прислуга, об этом нам поведала хозяйка. Лепнина под потолком, наверно, осталась ещё с тех времён. Вечером мы перевезли вещи. Соседи коммуналки – люди разные, кроме нас, ещё несколько семейных пар без детей. Всем им было друг на друга однозначно по*уй. Нас это вполне устраивало.
Депрессняк
Дело было в конце месяца, деньги наши медленно, но верно заканчивались, а работы по специальности или хотя бы просто работы не было. В стране —кризис, в газетах половина объявлений – на*** с целью отжать деньги, вторая половина – работа для проституток… Постоянно требовались только врачи и парикмахеры…
Питерская осень встречала нас дождями, которые шли постоянно, каждый день. Солнца не было, небо, не синее, а грязно-серое, висело очень низко над землёй, дополняя общую картину полного пи***. В один из таких дней я лежал лицом кверху на диване, втыкая в потолок.
Думал о нашем ближайшем будущем, которого у нас, как мне тогда казалось, не было, и быть не могло в этом городе. Я сделал запись в Контакте, не знал зачем, черкнул в заметках, ни о каком полноценном тексте речь не шла, потом ещё и ещё… Просто была необходимость выговориться хотя бы в сети.
Вот один из постов тех дней: «За*** всё! Ничего не хочу! Смысл жизни – в кайфе от того, что делаешь, а теперь и кайфа нет, я не чувствую его. Нет кайфа от работы (это была подработка; рисование макетов флагов, растяжек, баннеров и т.д.), она не доставляет удовольствия и не
приносит денег, нет кайфа, да и шляпа это, а не работа. У меня здесь никого нет, нет знакомых… Жена хочет чтобы зарабатывал больше, чтоб мы смогли переехать, а я ничего не хочу. Хочу жить нормально, но не знаю как. Не умею жить. Усталость чувствую, а больше, может, ещё злость немного. Я хочу уснуть и проснуться завтра счастливым, но это невозможно. Здесь нет будущего, в грязной коммуналке. Место, где нет радости, где всё просто так, кроме денег, это происходит. Холодное, злое место, без солнца, без друзей и родных. Это Питер – город контрастов, мать его!»
***
Мои патриотические чувства всегда ограничивались привязанностью к двум маленьким городкам, в одном из которых я родился и вырос, а в другом учился. Как у Растеряева: «…Может, чувство томящего милого воспоминания и есть любовь к Родине?..» Нельзя полюбить то, чего не чувствуешь внутри и не понимаешь…
Через друзей и родных, с которыми пытался хоть как-то общаться по инету, я чувствовал неуловимую связь с моей родиной, в этом нет пафоса. Я простой уральский парень и готов подписаться под этими словами при любом раскладе, даже живя в Питере. Я всегда больше любил уральский заводской красный дым и закат радиоактивных оттенков…
Когда я бывал дома, на Урале, я не кричал, подобно некоторым знакомым, мол, «не отсюда», я не болел за сине-бело-голубых здесь и не понимал тех, кто гонял за столичные клубы, живя на Урале. Это не правильно. «Легко поддерживать то, что достигнуто, давным-давно, совершенно чужими людьми» – говорил один мой тагильский знакомый, фанат ХК Спутника, Димыч, – «болей за команду города, откуда ты родом» и этим всё сказано.
Не понимал тех, кто восхищался красотами дворцов, каналов, разводных мостов, когда-то построенных для царей и придворных, а сейчас ежегодно реставрируемых для жирных американских туристов с огромными цифровыми фотокамерами… «Цветная обёртка» фасадов, а за ней тысячи человеческих жизней (и вот это уже интересно) у каждого своя история, которой может позавидовать любой экскурсовод по достопримечательностям города. Мне эти конфеты не по-кайфу, не настолько я люблю сладкое. Про «цветную обёртку» когда-то сказал мой друг Семён. Он был в северной столице всего раз, но уже тогда умудрился разглядеть её обратку, хотя говорил, конечно, в шутку.
Завод
Те дни. Приступы депрессухи в маленькой душной комнате, на одной из линий Васильевского острова. Я думал о том, что я здесь делаю.
Хозяйка мутила свои дела, пытаясь на*** нас при любом удобном случае, но это было не самое плохое. По специальности оказалось не устроиться. С вышкой без прописки здесь такие же шансы, как и без диплома – т.е шансов нет никаких. Тогда я решил, что по*** на амбиции, ими сыт не будешь. Я приехал сюда, чтобы жить, а не подыхать, есть руки и желание работать, значит, всё остальное будет. И когда случайно подвернулась возможность пойти на металлорежущий станок, на завод, я согласился не раздумывая…
Завод находился на ст. м Звёздная. В своё время это действительно было нехилое производство. Колбасный завод занимал огромную площадь, отгороженную заборами с колючей проволокой, но Советского союза не стало и производство по***, а на территории предприятия со временем стали появляться маленькие частные шарашки. Все они мутили разные темы, точно я не знаю, хлебобулочные изделия, что-то связанное с цементом, карнизы и отливы из нержавейки, москитные сетки для евроокон и т. д.
В восьмом часу утра я встретился с бригадиром… Мы поздоровались.
Парня звали Антон. Он был моложе меня на пару лет, но жизнь и тяжёлая работа сформировали в нём бойца по характеру, без образования и далеко от родного дома (он был из Краснодара), смог закрепиться, и молодо не выглядел. Год назад, против воли родителей, Антоха вместе со своей девушкой переехал в Питер. От предков он помощи не получал, содержал себя и платил за обучение в вузе подруги. Жёсткий был чел. Всегда спокойный, принимал решения быстро и чётко. Я не помню, чтобы он вообще ошибался. Не было ни одного возврата его работы (возвращали наш брак, его стоимость вычитали из зарплаты). На моей памяти, он ни разу не про*** смену и ни разу не опоздал. Антоха был пробивным малым, перемены произошли в его судьбе и это не могло не сказаться на его мироощущении, но главное, я уже тогда, с первых дней, заметил, что чувак знал чего хотел от жизни и старался не приспособиться, а изменить жизнь под себя, это заслуживало уважения.
Мы с Антоном прошли напрямки мимо Макдака и вышли к заводу. Огромные ворота, по краям которых стояли два здоровенных литых памятника быкам, как совдеповское напоминание о том, что когда-то завод был колбасным. Миновали проходную и пошли в глубь территории. Дорога перерыта, кругом горы металлолома и какие-то трубы, на снегу я увидел множество мелких следов и спросил у бригадира: «птицы?» Антоха мельком взглянул на ходу и сказал: «Крысы. Огромные, с*ка, как кошки. Их здесь много т.к жратвы много, даже у нас бегают.» Зашли в двухэтажное помещение, раньше в нём была химлаборатория. На первом этаже несколько комнат. «Здесь сетки делают для евроокон», – показал Антон, – «а там гнут карнизы и отливы. Я занимаюсь сетками, а Шавкат – главный по железу».
Я поздоровался с Шафкатом. Шавкат Дарвишев был узбеком. Вместе с ним здесь работали еще человек пятнадцать узбеков, которых он подтянул в Питер следом, жили они в этом же здании. Работали днём и ночью. Одна половина спала днём, а ночью хе*** карнизы и отливы, другая, соответственно, наоборот. Шавкат гнул по несколько сотен карнизов за смену, а это до***, если было необходимо, без перерывов на обед и отдых, перевыполняя план в два-три раза каждый день. Выходных у него тоже не было. Премия его получалась в несколько раз больше обычной заработной платы. Шавкат рассказывал, что у него нет особого выбора, в Узбекистане жопа с работой, нищета и пи***. Он поддерживал, находясь здесь в Питере, всю свою многочисленную семью, отправлял им денежные переводы. Это было поначалу. Потом закрепился на производстве. Выстроил, со временем, у себя на родине, в солнечном чуркестане, дом. Шавкат говорил: «Здесь я в***, а домой приезжаю королём». Он чётче остальных понимал, зачем ему это надо. У себя в Узбекистане его ждала нормальная (!) безбедная старость, которую он зарабатывал здесь себе тяжёлым трудом.
Затем мы с Антохой прошли в офис, который располагался на втором этаже. Уютная такая комнатка. Две девушки при виде нас заулыбались во весь рот.
– Новенький?.. – спросила одна из них. – Симпатичный. Женатый?.. Верный?
– Да. – улыбнулся я.
– А вот мы проверим. – подойдя, сказала вторая и повела красивой, выставляющейся из блузки, грудью. Потом окинула меня взглядом с ног до головы и подмигнула. Я от такого внимания заметно занервничал. Из другой комнаты выглянула главный бухгалтер и жестом поманила к себе в кабинет. Потом закрыла дверь и предложила присесть. Сама расположилась напротив меня и закинула ногу на ногу, обнажая их выше коленей. Она была в чёрных чулках.
– Начальника пока нет. Можно задать несколько вопросов? – с этими словами, она чуть подалась вперёд, и я констатировал про себя, что грудь у неё ещё красивее, чем у девушки в соседней комнате… Эрекция разыгралась не на шутку, а женщина, чувствуя это, заигрывала с большим интересом.
– Можно… – сглотнул я, наблюдая за ней.
В самый подходящий момент в кабинет заглянул Антоха и сказал, что нам нужно идти. Мы вышли и спустились на первый этаж.
– Ты поосторожней с ними – вполголоса сказал бригадир – оглянуться не успеешь, как переспишь с кем-нибудь из девушек. Особенно от бухгалтерши держись на расстоянии. Это я тебе, как женатому человеку, советую. А то здесь корпоративы, туда-сюда, сам не заметишь, затащит в тёмный угол и тогда неизвестно кто кого красивей тра***, ты её или она тебя…
***
Маленькие гоблины,
Маленькие хоббиты —
Отпрыски кислотные.
(Крематорий)
На работе Антон слушал Drum & Bass, только одну радиоволну, вроде Рекорд, хотя я не уверен, которая фигачила, не переставая, с утра до вечера… Он постоянно ходил на рэйвы типа «Пиратской станции» и подобные темы. Я в этом не силён. Антон рассказывал, что после «Пиратской станции» люди продолжают долбиться даже в вагоне метро по дороге домой. Он с нетерпением ждал очередной тусы, о которой постоянно твердили по радио между композициями.
Я не разделял музыкальных пристрастий своего бригадира, но по большому счёту, мне было всё равно, лишь бы фонило немного – так проще работать. Примерно той же точки зрения, что и я, придерживался Колян. Это был незаменимый для Антона человек, можно сказать, его правая рука.
Колян работал на производстве чуть меньше по времени. Маленького роста, крепкий и светловолосый. Его родным городом был Псков. Коля почти всегда молчал, если же говорил, то в основном по делу. Был гоповатым в общении, но никогда не был гопником.
Один раз, после корпоратива, нам с ним пришлось выйти в выходной. Все были немного с бодуна, поэтому «драма» не было. Колян обратился ко мне:
– А у тебя в плеере, что за музыка?
– Сектор Газа. – ответил я.
– Врубай, а то за*** этот драм-н-бейс. – улыбнулся Коля.
Мы подключили плеер к колонкам. И когда раздался голос Юры Хоя: «Не пугайся, дорогая…», то Колян захрипел в ответ: «… у меня на шее кровь. Что со мною я не знаю, ты мне воду приготовь…» Третий наш напарник, вечный бухарь Дима, который в тот день болел больше всех, время от времени, подтягивал в припеве: «Ведь меня укусил вампир…»
Короче, на*** мы брака тогда, вернули нам его через неделю, а деньги за возврат вычли из з/п. Не накосячил только Антон, который взял отгул у начальства ещё накануне.
Насколько я знаю, Антоха уломал Коляна, чуть позже, пойти с ним на «Пиратскую станцию». Причём уламывал он его долго и довольно убедительно, а нам с Димой говорил между делом: «Походу, Коля плохо одупляет куда идёт» и посмеивался, как клоун Теодор.
***
Дима. Тот ещё кадр. О нём одном можно написать книгу и я бы, ей богу, так и сделал, если бы знал его получше. Когда Димас пришёл на завод, он показался мне обычным гопником, но первое впечатление обманчиво. Если случался какой-то трэш, этот чувак всегда был в его эпицентре. Например, после, уже упомянутого мной, корпоратива, Дима бухал с Антохой и Коляном где-то в районе Звёздной. Потом Антону позвонила подруга и он слился. Как-то так получилось, что и с Коляном они разминулись, причём первый после этого попал в трезвяк, а второй в публичный дом.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/vilesik-andrey/pitera-net-70644964/chitat-onlayn/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Vilesik Андрей
Главная тема книги – мироощущение человека, находящегося в пограничном положении: с одной стороны – кровоточащая пуповина, связывавшая его с малой родиной, которую он сильно любит и где любят его, с другой – мегаполис, где он никто и звать его никак. Написано очень искренне, без позы и рисовки, напористо, динамично, местами – жёстко. Автор – неплохой психолог на уровне интуиции, как будто чёткими мазками, набрасывает образы окружавших его людей и рисует окружающую действительность. Книга содержит нецензурную брань.
Питера.net
Vilesik Андрей
© Vilesik Андрей, 2024
ISBN 978-5-0062-8939-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Vilesik-Питер – 0:1
Блистательный… Культурная столица России… Дальше можно не продолжать: интрига исчерпана! Дальше как на детском утреннике уважаемая публика с образованием от среднего на одном дыхании с готовностью проскандирует гордое имя детища Петра Великого. И как-то за скобками остаётся подводная часть этого сияющего и переливающегося айсберга. Это те, кто, в отличии от туристов, не испытывают головокружения от перенасыщенного исторического и культурного фона города, а просто живут, думая больше о хлебе насущном. И Петербург Достоевского, Гоголя, Крестовского с их темой «маленького человека» и беспросветной нужды он ведь никуда не делся, он просто трансформировался в соответствии с новыми социально- экономическими реалиями.
И устремляются в культурную столицу молодые провинциалы, имеющие искру таланта, в надежде, что из этой искры полыхнёт такое пламя, что этот их талант увидят и оценят, и вот оно – успех, признание, бессмертие!.. Но вот беда: если им и «рады», то только в той, другой столице, где в поте лица и грязи рук приходится добывать хлеб свой. А раз так – «Питера.net» – решают они, а есть яркая обёртка, мишура – и не более того. «Питера.net» – решил провинциальный талант Vilesik, которому пришлось в Санкт- Петербурге примерить робу даже не фрилансера, а почти что гастарбайтера. Впечатлениями об этом он делится в своём произведении.
Сразу возразим: Питер был, есть и будет! Социальный статус человека очень много значит. Ведь и при государях-императорах сто- личное великолепие было преимущественно для их сиятельств-превосходительств. И сегодня оно для власть и имущество предержащих. Станет Vilesik мэтром от живописи – и Санкт- Петербург ему благосклонно кивнёт. А пока – так. Как написал. Написал, кстати, хорошо! Интересно, правда! Если есть время – почитайте! А молодые таланты, мечтающие об известности, и их мамулечки – прочитайте обязательно!
Главная тема – мироощущение автора, находящегося в пограничном положении: с одной стороны – кровоточащая пуповина, связывавшая его с малой родиной, которую он сильно любит и где любят его, с другой – мегаполис, где он никто и звать его никак. Написано очень искренне, без позы и рисовки, напористо так, динамично, местами – жёстко. Автор – неплохой психолог на уровне интуиции, как будто чёткими мазками, набрасывает образы окружавших его людей и рисует окружающую его действительность.
Действительность, мягко говоря, не весёлая. Но это и не дно. И безнадёги как-то не ощущается. Тяжёлый изнуряющий труд за гро- ши? Почти что норма по нынешним временам и не только в больших городах. За всем этим даже можно углядеть определённый оптимизм: люди-то колотятся, – как та лягушка, что попала в кувшин с молоком, но лапок не опустила. И люди-то адекватные, тяжёлым трудом добы- вающие себе какое-никакое благополучие. Причём, представители разных национальностей, культур, религий работают, ладят между собой, общаются… Преломляют хлеб (!) – а это почти причастие! Сильная нота!
Один год жизни – это ещё не осень, по которой цыплят считают. Жизнь – причудливая штука! Бац – и грузовик с пряниками на твоей улице перевернулся! Или ты оказался в нужное время в нужном месте – и у тебя произошло лобовое столкновение с удачей! Да мало ли что! Главное – «не оставляйте стараний, маэстро!..» В смысле – молись и трудись!
Надо бы ещё домен высшего уровня новый сделать и назвать его: «Yes». Это чтобы лет так через… Vilesik, написав забористую вещицу, смог озаглавить её «Питер. yes». А над этой «Питера.net» – добродушно поулыбался.
М. Титовец, провинциал без таланта
Предисловие
Город – сказка, город – мечта,
Попадая в его сети – пропадаешь навсегда.
(Танцы Минус)
Сложно начинать… Должно быть начало, вступление. Зафигачить какой-нибудь штамп, например, но ведь это дневник, по сути, пусть таким и остаётся. Жизнь не нуждается в штампах, она просто начинается и всё. Примерно так и началось моё пребывание в Питере.
Была середина сентября, когда мы с женой приехали сюда. На Ладожском вокзале суета, толкотня… И** набрала номер подруги детства, Кати П., которая, частенько тусила на Урале раньше, когда была ещё жива её бабушка, всю жизнь прожившая в Кырске… Там они и познакомились.
На момент нашего приезда в Питер их мало, что связывало. Катя была девушкой модельной внешности, с работой в каком-то крупном автосалоне и мечтой выйти замуж за какого-нибудь богатого парня, а И** мечтала о карьере художника, но больше всего она хотела навсегда обосноваться в северной столице. И вот это объяснить даже труднее, чем наконец- то начать повествование.
Детская мечта о Санкт-Петербурге, его дворцах и разводных мостах, белых ночах и Неве… Как-то так в общих чертах. Когда мы только начали встречаться, она сказала: «Я после института собираюсь в Питер. Поедешь со мной?..» На Урале, при таком раскладе, у меня, без преувеличения, оставалось всё: родные и близкие, друзья, любимая футбольная команда, сине-белые цвета которой я никогда не поменяю на сине-бело-голубые, эти улицы, по которым мог пройти, наверно, даже с закрытыми глазами, это бездонное уральское небо над головой, и солнце, заливающее всё своим светом даже зимой, эти производственные темы, типа Уралвагонзавода, НТМК с его огромными трубами и красным дымом, демидовского завода, вида Лисьей горы по вечерам, но без неё это всё было бы лишено смысла, без неё нет жизни, как в постядерной серой золе. Мне хватило секунды на раздумья. Я обнял её и сказал, что поеду и что буду с ней до конца.
Катя П. взяла трубку и начала отмазываться, мол, принять нас у себя не сможет, т.к повредила ногу, поссорилась с другом и нашла ещё миллион причин, по которым мы теперь должны были вертеться, как хотели, сами…
Ночь мы провели в производственной гостинице ТЭЦ на Васильевском – такое было начало. Точнее – его не было…
Вираж
Мой адрес – ни дом и ни улица,
Мой адрес сегодня такой.
(Ленинград)
Через пару дней нашли какое-то мутное агентство, хотя, я думаю, половина из них такие. Договорились встретиться. Агентом была девушка со светлыми вьющимися волосами, постоянно болтавшая о своей работе. Квартиры, которые она нам предлагала, были, мягко говоря, трэшовыми. Комната в коммуналке, куда нас привели сначала, напоминала коробку. Компания гопников в подъезде, улыбаясь, под***вала, мол, смотрите, смотрите, соседи алкаши, сама комната без батарей и с чёрными обоями, ну такая очень уютная комната людоеда. Вторая, узкая, от стены до стены метра полтора в ширину, в соседях ещё десяток таких же комнат заселённых в основном узбеками, хозяин всего этого добра толстый прикинутый армянин начал зачёсывать об исторической ценности мебели и зеркал. На протяжении всего этого времени не покидало чувство чудовищного на*** то ли со стороны агентства, то ли со стороны хозяев. Мы продолжали искать дальше…
На третий день И*** позвонил агент, мы встретились на Ваське и двинулись во дворы на одной из линий. Дом представлял собой двухэтажное здание, явно старой постройки. Вошли в подъезд. На лестничном пролёте, между первым и вторым этажом, надпись во всю стену «Смерть ворам с юга» или что-то подобное, по краям захреначены коловраты. Хозяйка квартиры, мутная тётка, осмотрела нас с ног до головы и сказала, что мы ей подходим. Прошли в комнату. Она узкая, в конце диван поперёк, от стены до стены, шкаф и тумбочка. До революции в таких комнатах размещалась прислуга, об этом нам поведала хозяйка. Лепнина под потолком, наверно, осталась ещё с тех времён. Вечером мы перевезли вещи. Соседи коммуналки – люди разные, кроме нас, ещё несколько семейных пар без детей. Всем им было друг на друга однозначно по*уй. Нас это вполне устраивало.
Депрессняк
Дело было в конце месяца, деньги наши медленно, но верно заканчивались, а работы по специальности или хотя бы просто работы не было. В стране —кризис, в газетах половина объявлений – на*** с целью отжать деньги, вторая половина – работа для проституток… Постоянно требовались только врачи и парикмахеры…
Питерская осень встречала нас дождями, которые шли постоянно, каждый день. Солнца не было, небо, не синее, а грязно-серое, висело очень низко над землёй, дополняя общую картину полного пи***. В один из таких дней я лежал лицом кверху на диване, втыкая в потолок.
Думал о нашем ближайшем будущем, которого у нас, как мне тогда казалось, не было, и быть не могло в этом городе. Я сделал запись в Контакте, не знал зачем, черкнул в заметках, ни о каком полноценном тексте речь не шла, потом ещё и ещё… Просто была необходимость выговориться хотя бы в сети.
Вот один из постов тех дней: «За*** всё! Ничего не хочу! Смысл жизни – в кайфе от того, что делаешь, а теперь и кайфа нет, я не чувствую его. Нет кайфа от работы (это была подработка; рисование макетов флагов, растяжек, баннеров и т.д.), она не доставляет удовольствия и не
приносит денег, нет кайфа, да и шляпа это, а не работа. У меня здесь никого нет, нет знакомых… Жена хочет чтобы зарабатывал больше, чтоб мы смогли переехать, а я ничего не хочу. Хочу жить нормально, но не знаю как. Не умею жить. Усталость чувствую, а больше, может, ещё злость немного. Я хочу уснуть и проснуться завтра счастливым, но это невозможно. Здесь нет будущего, в грязной коммуналке. Место, где нет радости, где всё просто так, кроме денег, это происходит. Холодное, злое место, без солнца, без друзей и родных. Это Питер – город контрастов, мать его!»
***
Мои патриотические чувства всегда ограничивались привязанностью к двум маленьким городкам, в одном из которых я родился и вырос, а в другом учился. Как у Растеряева: «…Может, чувство томящего милого воспоминания и есть любовь к Родине?..» Нельзя полюбить то, чего не чувствуешь внутри и не понимаешь…
Через друзей и родных, с которыми пытался хоть как-то общаться по инету, я чувствовал неуловимую связь с моей родиной, в этом нет пафоса. Я простой уральский парень и готов подписаться под этими словами при любом раскладе, даже живя в Питере. Я всегда больше любил уральский заводской красный дым и закат радиоактивных оттенков…
Когда я бывал дома, на Урале, я не кричал, подобно некоторым знакомым, мол, «не отсюда», я не болел за сине-бело-голубых здесь и не понимал тех, кто гонял за столичные клубы, живя на Урале. Это не правильно. «Легко поддерживать то, что достигнуто, давным-давно, совершенно чужими людьми» – говорил один мой тагильский знакомый, фанат ХК Спутника, Димыч, – «болей за команду города, откуда ты родом» и этим всё сказано.
Не понимал тех, кто восхищался красотами дворцов, каналов, разводных мостов, когда-то построенных для царей и придворных, а сейчас ежегодно реставрируемых для жирных американских туристов с огромными цифровыми фотокамерами… «Цветная обёртка» фасадов, а за ней тысячи человеческих жизней (и вот это уже интересно) у каждого своя история, которой может позавидовать любой экскурсовод по достопримечательностям города. Мне эти конфеты не по-кайфу, не настолько я люблю сладкое. Про «цветную обёртку» когда-то сказал мой друг Семён. Он был в северной столице всего раз, но уже тогда умудрился разглядеть её обратку, хотя говорил, конечно, в шутку.
Завод
Те дни. Приступы депрессухи в маленькой душной комнате, на одной из линий Васильевского острова. Я думал о том, что я здесь делаю.
Хозяйка мутила свои дела, пытаясь на*** нас при любом удобном случае, но это было не самое плохое. По специальности оказалось не устроиться. С вышкой без прописки здесь такие же шансы, как и без диплома – т.е шансов нет никаких. Тогда я решил, что по*** на амбиции, ими сыт не будешь. Я приехал сюда, чтобы жить, а не подыхать, есть руки и желание работать, значит, всё остальное будет. И когда случайно подвернулась возможность пойти на металлорежущий станок, на завод, я согласился не раздумывая…
Завод находился на ст. м Звёздная. В своё время это действительно было нехилое производство. Колбасный завод занимал огромную площадь, отгороженную заборами с колючей проволокой, но Советского союза не стало и производство по***, а на территории предприятия со временем стали появляться маленькие частные шарашки. Все они мутили разные темы, точно я не знаю, хлебобулочные изделия, что-то связанное с цементом, карнизы и отливы из нержавейки, москитные сетки для евроокон и т. д.
В восьмом часу утра я встретился с бригадиром… Мы поздоровались.
Парня звали Антон. Он был моложе меня на пару лет, но жизнь и тяжёлая работа сформировали в нём бойца по характеру, без образования и далеко от родного дома (он был из Краснодара), смог закрепиться, и молодо не выглядел. Год назад, против воли родителей, Антоха вместе со своей девушкой переехал в Питер. От предков он помощи не получал, содержал себя и платил за обучение в вузе подруги. Жёсткий был чел. Всегда спокойный, принимал решения быстро и чётко. Я не помню, чтобы он вообще ошибался. Не было ни одного возврата его работы (возвращали наш брак, его стоимость вычитали из зарплаты). На моей памяти, он ни разу не про*** смену и ни разу не опоздал. Антоха был пробивным малым, перемены произошли в его судьбе и это не могло не сказаться на его мироощущении, но главное, я уже тогда, с первых дней, заметил, что чувак знал чего хотел от жизни и старался не приспособиться, а изменить жизнь под себя, это заслуживало уважения.
Мы с Антоном прошли напрямки мимо Макдака и вышли к заводу. Огромные ворота, по краям которых стояли два здоровенных литых памятника быкам, как совдеповское напоминание о том, что когда-то завод был колбасным. Миновали проходную и пошли в глубь территории. Дорога перерыта, кругом горы металлолома и какие-то трубы, на снегу я увидел множество мелких следов и спросил у бригадира: «птицы?» Антоха мельком взглянул на ходу и сказал: «Крысы. Огромные, с*ка, как кошки. Их здесь много т.к жратвы много, даже у нас бегают.» Зашли в двухэтажное помещение, раньше в нём была химлаборатория. На первом этаже несколько комнат. «Здесь сетки делают для евроокон», – показал Антон, – «а там гнут карнизы и отливы. Я занимаюсь сетками, а Шавкат – главный по железу».
Я поздоровался с Шафкатом. Шавкат Дарвишев был узбеком. Вместе с ним здесь работали еще человек пятнадцать узбеков, которых он подтянул в Питер следом, жили они в этом же здании. Работали днём и ночью. Одна половина спала днём, а ночью хе*** карнизы и отливы, другая, соответственно, наоборот. Шавкат гнул по несколько сотен карнизов за смену, а это до***, если было необходимо, без перерывов на обед и отдых, перевыполняя план в два-три раза каждый день. Выходных у него тоже не было. Премия его получалась в несколько раз больше обычной заработной платы. Шавкат рассказывал, что у него нет особого выбора, в Узбекистане жопа с работой, нищета и пи***. Он поддерживал, находясь здесь в Питере, всю свою многочисленную семью, отправлял им денежные переводы. Это было поначалу. Потом закрепился на производстве. Выстроил, со временем, у себя на родине, в солнечном чуркестане, дом. Шавкат говорил: «Здесь я в***, а домой приезжаю королём». Он чётче остальных понимал, зачем ему это надо. У себя в Узбекистане его ждала нормальная (!) безбедная старость, которую он зарабатывал здесь себе тяжёлым трудом.
Затем мы с Антохой прошли в офис, который располагался на втором этаже. Уютная такая комнатка. Две девушки при виде нас заулыбались во весь рот.
– Новенький?.. – спросила одна из них. – Симпатичный. Женатый?.. Верный?
– Да. – улыбнулся я.
– А вот мы проверим. – подойдя, сказала вторая и повела красивой, выставляющейся из блузки, грудью. Потом окинула меня взглядом с ног до головы и подмигнула. Я от такого внимания заметно занервничал. Из другой комнаты выглянула главный бухгалтер и жестом поманила к себе в кабинет. Потом закрыла дверь и предложила присесть. Сама расположилась напротив меня и закинула ногу на ногу, обнажая их выше коленей. Она была в чёрных чулках.
– Начальника пока нет. Можно задать несколько вопросов? – с этими словами, она чуть подалась вперёд, и я констатировал про себя, что грудь у неё ещё красивее, чем у девушки в соседней комнате… Эрекция разыгралась не на шутку, а женщина, чувствуя это, заигрывала с большим интересом.
– Можно… – сглотнул я, наблюдая за ней.
В самый подходящий момент в кабинет заглянул Антоха и сказал, что нам нужно идти. Мы вышли и спустились на первый этаж.
– Ты поосторожней с ними – вполголоса сказал бригадир – оглянуться не успеешь, как переспишь с кем-нибудь из девушек. Особенно от бухгалтерши держись на расстоянии. Это я тебе, как женатому человеку, советую. А то здесь корпоративы, туда-сюда, сам не заметишь, затащит в тёмный угол и тогда неизвестно кто кого красивей тра***, ты её или она тебя…
***
Маленькие гоблины,
Маленькие хоббиты —
Отпрыски кислотные.
(Крематорий)
На работе Антон слушал Drum & Bass, только одну радиоволну, вроде Рекорд, хотя я не уверен, которая фигачила, не переставая, с утра до вечера… Он постоянно ходил на рэйвы типа «Пиратской станции» и подобные темы. Я в этом не силён. Антон рассказывал, что после «Пиратской станции» люди продолжают долбиться даже в вагоне метро по дороге домой. Он с нетерпением ждал очередной тусы, о которой постоянно твердили по радио между композициями.
Я не разделял музыкальных пристрастий своего бригадира, но по большому счёту, мне было всё равно, лишь бы фонило немного – так проще работать. Примерно той же точки зрения, что и я, придерживался Колян. Это был незаменимый для Антона человек, можно сказать, его правая рука.
Колян работал на производстве чуть меньше по времени. Маленького роста, крепкий и светловолосый. Его родным городом был Псков. Коля почти всегда молчал, если же говорил, то в основном по делу. Был гоповатым в общении, но никогда не был гопником.
Один раз, после корпоратива, нам с ним пришлось выйти в выходной. Все были немного с бодуна, поэтому «драма» не было. Колян обратился ко мне:
– А у тебя в плеере, что за музыка?
– Сектор Газа. – ответил я.
– Врубай, а то за*** этот драм-н-бейс. – улыбнулся Коля.
Мы подключили плеер к колонкам. И когда раздался голос Юры Хоя: «Не пугайся, дорогая…», то Колян захрипел в ответ: «… у меня на шее кровь. Что со мною я не знаю, ты мне воду приготовь…» Третий наш напарник, вечный бухарь Дима, который в тот день болел больше всех, время от времени, подтягивал в припеве: «Ведь меня укусил вампир…»
Короче, на*** мы брака тогда, вернули нам его через неделю, а деньги за возврат вычли из з/п. Не накосячил только Антон, который взял отгул у начальства ещё накануне.
Насколько я знаю, Антоха уломал Коляна, чуть позже, пойти с ним на «Пиратскую станцию». Причём уламывал он его долго и довольно убедительно, а нам с Димой говорил между делом: «Походу, Коля плохо одупляет куда идёт» и посмеивался, как клоун Теодор.
***
Дима. Тот ещё кадр. О нём одном можно написать книгу и я бы, ей богу, так и сделал, если бы знал его получше. Когда Димас пришёл на завод, он показался мне обычным гопником, но первое впечатление обманчиво. Если случался какой-то трэш, этот чувак всегда был в его эпицентре. Например, после, уже упомянутого мной, корпоратива, Дима бухал с Антохой и Коляном где-то в районе Звёздной. Потом Антону позвонила подруга и он слился. Как-то так получилось, что и с Коляном они разминулись, причём первый после этого попал в трезвяк, а второй в публичный дом.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/vilesik-andrey/pitera-net-70644964/chitat-onlayn/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Vilesik Андрей
Тип: электронная книга
Жанр: Современная русская литература
Язык: на русском языке
Издательство: Издательские решения
Дата публикации: 16.05.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Главная тема книги – мироощущение человека, находящегося в пограничном положении: с одной стороны – кровоточащая пуповина, связывавшая его с малой родиной, которую он сильно любит и где любят его, с другой – мегаполис, где он никто и звать его никак. Написано очень искренне, без позы и рисовки, напористо, динамично, местами – жёстко. Автор – неплохой психолог на уровне интуиции, как будто чёткими мазками, набрасывает образы окружавших его людей и рисует окружающую действительность. Книга содержит нецензурную брань.