Главная страница | Эротические романы | Горький вкус ванили

Горький вкус ванили
Лана Белль


Терпкий. Невинный. Пьянящий. Удушающий. У ванили, как и у любви, много оттенков. Для одних аромат становится афродизиаком, а для других оборачивается чередой несчастий. Клэр Бланше – из последних. Стать известным кондитером в Париже – ее мечта. Личные неудачи, семейная драма добавили в реальность щедрую ложку горечи и отравили вкус к жизни. Как жить дальше – неясно. Однако у судьбы иной план, она смешивает события в крутое тесто обстоятельств.





Лана Белль

Горький вкус ванили


Моему мужу посвящается.



«Роман читается с особенным настроением, когда узнаёшь историю автора. Это впечатанные в строки признание, посвящение, колыбель памяти. Воздушно, с юмором и чувственностью Лана рассказывает о любви. Найти своего человека – особенная удача. К сожалению, находятся люди, использующие других, в этом их большая ошибка – за фальшивкой всегда стоит пустота. Но любовь всё победит, залечит, и даже воскресит, если нужно. В изящном love contemporary романе можно пройтись по Парижу и виноградным полям Прованса, пока герои решают, какой же им сделать выбор».



Татьяна Рамос, литературный редактор.



«Ваниль. Поверьте, в этой книге ее достаточно, при этом в меру и с тонким вкусом. Я давно оценила авторскую кухню Ланы. С удовольствием проглотила эту историю и жду добавку».



Марина Генцарь-Осипова, писатель и наставник русскоязычных авторов, основатель сообщества «Пиши как художник».




Глава 1. Не по правилам


– Блошка моя[1 - Уменьшительно-ласкательное ma puce на фр. «моя блошка». – Прим. авт.], для чего тебе этот Париж? – руки мадам Бланше то поднимались к небу, то опускались. Она в беспокойстве прохаживалась по комнате, и, наконец, присела на кровать.

Клэр молчала и только деликатно складывала вещи в чемодан.

– Там серость, суета. И моря нет.

Клэр пожала плечами, не поворачиваясь:

– Надену шарф.

– Ты ведь и на Лазурном можешь найти работу с твоим-то опытом. Или перебраться в Марсель, до него рукой подать. Мы с отцом столько сил вложили в твое воспитание, а теперь и ты меня оставляешь, – голубые глаза мадам Бланше смотрели умоляюще, она глубоко вздохнула, подчеркивая неприязнь к столице Франции.

– Да, маман, – ласково ответила Клэр.

В комнате царил торопливый шорох. Детские портреты на стенах, пара игрушек, фотоальбомы, призы и кубки за первые места в конном спорте, фото с выпускного, на которых Клэр Бланше из воробушка год за годом превращалась в девушку, беспристрастно наблюдали за происходящим. Старинная лампа ручной работы покрылась тонкий налетом пыли. Фарфоровые подсвечники-лебеди, купленные на день рождения маман, уже не зажигались по праздникам. Старинная мебель, доставшаяся в наследство от бабушки – комод из светлого дуба и туалетный столик —сиротливо опустела. Решилась. Девочка, выросшая в родительском поместье, сосредоточенно складывала старые вещи в надежде обрести новое будущее. Пальто, шарф, джинсы. Говорят, в ноябре в Париже бывает прохладно. Крупные петли на свитере, связанном мамой, напоминали переплетенную паутину жизненных неудач. Клэр бережно положила его поверх остальных вещей.

Как я в нее попала?

– Подумаешь, с работы уволили, – продолжала мадам Бланше, – и этот… оказался… непорядочным. В жизни и не такое бывает. Но мчаться на другой конец Франции? Клэр, ма шери, опомнись! Море, воздух… От себя не убежишь.

Ее голос звучал уверенно: мама умела убеждать. Клэр выпрямилась, и ее стройная фигура напомнила восклицательный знак. Отголоски воспоминаний оживились в памяти. Да, на работе подставили. Да, не повезло в любви. И тот несчастный случай, после которого заново научилась ходить… Жизнь безразличной рукой отняла у Клэр всё.

Знакомьтесь, неудачница Клэр Бланше.

– И это увлечение – тортики печь, – мадам Бланше пустила в ход последний аргумент. – Это что, кризис тридцатилетних? Поверь, сердце мое, ты непременно разочаруешься. Разве этого хотел отец?

Клэр вздрогнула, но продолжила перебирать вещи и воспоминания в памяти. Взгляд устремился в окно: туда, где солнце недавно обнимало теплом виноградные листья.

Разве этого хотел отец? Нет.

Винодел месье Бланше хотел, чтобы семейное дело продолжали, из поколения в поколение передавали опыт и искусство виноделия. Он мечтал, чтобы дочь ухаживала за гектарами плодоносной земли, одной рукой изящно дегустируя вино, а другой – управляя трактором. «Лучше бы вместо меня родился мальчик», – бормотала про себя Клэр, каждый раз натягивая резиновые сапоги. Невезучая, но светлая. С живинкой. Как и имя.

Всё. Не. По. Правилам. Так и запишите в резюме.

Клэр набрала воздуха, поправила упавшую на лицо прядь каштановых волос и повернулась к матери. Ее оливковые глаза блестели.

– Мама, – она взяла в руки ладони матери, постаревшие, но хранящие мягкость и аромат виноградного масла. – Знаю, отец хотел для меня другого будущего. Яркого, с бокалом в руках, а не со скалкой, и чтобы рядом был породистый граф: статный, с харизмой. Но мне нужна другая жизнь: та, где нет места прохвостам. Стать виноделом – не моя судьба.

Глаза мадам Бланше не отрывались от дочери.

– Я не могу отличить бордо от божоле-нуво, не знаю, что пить с рыбой, а что – с мясом. Память о папе всегда со мной, но я не хочу притворяться той, кем не являюсь. Знаю: он мечтал увидеть меня в белом платье между виноградниками. Всем сердцем желал, чтобы вечерами перед камином я могла класть голову на сильное плечо, но, поверь, Париж подарит мне новые возможности. Надоело собирать из себя мозаику по кусочкам.

Неизвестность радовала Клэр и пугала мать. Мадам Бланше настороженно наблюдала за дочерью, внутренне уверяя себя, что через пару месяцев они вот так же будут разгружать чемоданы, когда та вернется. «Париж разбивает сердца, – думала она, – а эта девочка никогда надолго не оставалась одна».

У Клэр не было длинных ног, ухажеры не восхищались ее пышными формами: их тоже не было. Изящные черты лица, сочный небольшой рот и прямой взгляд. Каштановые волосы струились по плечам, словно лозы по согретому солнцем деревянному стволу. Наивная. Ранимая. Сахарная статуэтка на торте, напоминающая мадам Бланше в молодости. Отец говорил жене, что Клэретт – главный плод их плантаций.

– Доченька, – женщина беззвучно сложила ладони у лица и тело ее затряслось от всхлипов. Клэр обняла мать и поцеловала в лоб.:

– Мне не везет, да и не важно. У Вивиан есть квартира, помнишь? Пока поживу у нее. Я уже нашла место стажера в одной из известных кондитерских, если продержусь там, то потом многие двери откроются, – взглянув на семейное фото, с которого пятилетняя Клэр улыбалась в объятьях отца, она воодушевленно продолжила: – А с винодельней мы что-нибудь придумаем. Дядя Жак поможет, я поговорила с ним. Мы же семья. – Клэр уже небрежно бросала вещи, боясь передумать: любимая пижама с ананасами, еще одни джинсы, маленькое черное платье. Без него в столице не обойтись. – Потом устроюсь на работу и пополню банковский счет. От себя не убежишь, верно, но это шанс найти себя.

Клэр улыбнулась сквозь слезы и решительно захлопнула крышку чемодана.




Глава 2. Восемь гвоздей в Париже


В рабочем кабинете Гийома Лекомта можно насчитать восемь гвоздей. Каждый из них старательно вбит в «стену славы», как называют ее коллеги. На этой восьмерке позируют дипломы, сертификаты и грамоты, фотографии сверкают рамками и улыбками. Только одному снимку гвоздя не нашлось – он занял почетное место на рабочем столе владельца «Лекомт и Ко». Тот собственной персоной, сложив руки за спиной, неподвижно стоял у просторного окна и в задумчивости осматривал кабинет. Гийом скользил взглядом по изображениям под стеклом. Успех успешный. На одном снимке жмет руку президенту испанского концерна, на другом – открывает новый филиал международных поставок в Марселе. Взгляд перебрался с официального на личное: туда, где гвоздям не место. Любимый кадр. Двое мальчишек с одинаковыми глазами, носами и улыбками, в костюмах моряков весело щурятся в объектив. В темных глазах Гийома заиграл еле заметный огонек.

– Вот ты упертый! Но за это я и люблю тебя. Снова выиграл сделку! – Себастьян ворвался в кабинет, прервав мысленную экскурсию в прошлое.

«Упертый», – так называл Гийома друг детства Себастьян Этьен. Хотя с такой внешностью достаточно просто стоять, как статуя Аполлона в саду, – всё равно все подпишут. Широкие плечи, дорогой костюм, плотно облегающий сильное тело, четкие движения, непроницаемое лицо. Каждая прядь смоляных волн послушно прилегала одна к другой – экзотический коктейль из строгости и элегантной обаятельности. Натура Гийома был подобна спокойному ветру в горах: настойчивому, но уверенному. Для него не существовало препятствий. Он просчитывал всё заранее. Совершенная противоположность брату-близнецу Жерому. Вот он, справа на фото, состроил очередную гримасу в надежде развеселить слишком серьезного брата. Изворотливый ум и азарт Жерома не раз подставляли их в детстве и в юности. «Мы два полюса: ты Северный, я Южный, – шутил Жером об их непохожести. – Ты, Гийом, слишком люксовый, ухоженный, хоть и некоролевских кровей».

Гийом боялся ошибок, поэтому проверял дела с архитектурной точностью. Если автомобиль, то самый надежный. Если свидание с сюрпризом, то с изучением местности и меню ресторана, вплоть до улиц и карты местности. А если жениться, то только на умной, привлекательной и по любви. Ни шагу без плана.

Себ подошел ближе, хлопнув друга по плечу. Заметил его взгляд на фотографию на столе.

– Воспоминания?

Гийом кивнул.

– Мы были не разлей вода. Ровно до того дня, как… – к горлу подступил ком, пришлось глубоко вдохнуть.

– Я знаю.

Гийом повернулся к окну. В его ширине с особым элегантным размахом город погружался в охристые, освещенные фонарями сумерки. Осенняя прохлада окутала улицы. Тяжелые, наполненные дождем облака притаились на самой макушке здания Монпарнас, цеплялись за крыши домов и, усталые, как и парижане после трудового дня, медленно двигались. Разноцветные пальто и последние осенние листья скользили по улицам, горожане торопились: кто в метро, кто на автобус. Вдалеке очертания высоток, укутанных в серую дымку, медленно погружались под ночное одеяло. Последние «кораблики-мухи» курсировали по Сене, а за ними огоньки-отражения змейками струились по водам главной реки. Столичные жители готовились достать кашемировые шарфы. Гийом неспешно оторвал взгляд от окна, на лице его заплясали тени радости.

– Значит, подписал? Отлично. Не зря же мы его два месяца обхаживали.

– Поправочка – ты обхаживал. Только мой лучший друг умеет так искусно аргументировать. Это стоит отметить, – подмигнул Себастьян.

Сказано – сделано. И хотя Гийом отличался любовью к красивым вещам и комфорту, простота его тоже манила. Без водителя и машины, как в студенческие времена, он от случая к случаю спускался в метро. И в этот раз друзья выбрали тот же маршрут.

Они с Себастьяном знали друг друга с восьмого класса. Одним майским днем компания старшеклассников пристала к Себу.

– Эй, ты! Бублик! Катись сюда, – смеясь, позвали его.

Он был довольно упитанным, и это провоцировало насмешки, а он отличался стеснительностью и молчал в ответ на нападки обидчиков. И в тот раз он, казалось бы, крепкий сын фермеров, пыхтел, краснел, вытирая подступивший к вискам холодный пот, но не двигался.

– Не понял разве? Катись давай, а то начинку выдавим…

Себастьян не шелохнулся. Банда приблизилась. Его стали толкать. В ход пошли редкие удары, за ними последовали пыльные ботинки.

– Вы забыли математику? – проходивший мимо Гийом отвлек ребят от издевательств. – Четверо больше одного, не стыдно? – он сжал кулаки.

– Шагай мимо, буржуазный щенок, не твое дело.

– Теперь уже мое, – юный Гийом засучил рукава и направился к хулиганам. – Сила не только в мышцах, но и в голове, – прошептал он.

В тот день он разогнал шпану. Это стоило ему разбитых губы и носа. Спасибо отцу, который настаивал на владении восточными единоборствами. Гийому нравилось тренироваться: он видел, что может победить противника, не применяя кулаков, а вот Жером к подобному был безразличен. После этого случая Себастьян поклялся до конца своих дней быть верным другом Гийому.

Дальше университет, стажировка в Лондоне, а после Гийом возглавил семейную компанию и позвал друга руководить отделом логистики.

Лифт перенес друзей с поднебесного шестидесятого этажа на землю. Сухой офисный воздух сменился влажной прохладой. Гийом и Себастьян спустились в переход. Подземная трасса без устали проглатывала и выплевывала пассажиров. Кто-то возвращался домой, а кто-то бежал: от себя, от других, от жизни.

Повиснуть в вагоне и под стук колес разглядывать рядом стоящих – так по-парижски. Гийом с детства любил наблюдать за городской суетой. Вокруг всегда витал запах шика, парфюма и денег. Поглощенные экранами смартфонов горожане внимательно изучали их содержимое, не замечая соседей по креслу. Друзья уселись недалеко от выхода.

– Эй, милый, дай погадаю, – послышался грудной женский голос. Под переливы гитары толпа цыган раскачивала вагон. Из нее выделилась цыганка. Она шла вдоль сидений, посмеиваясь и осматривая недовольные лица пассажиров. Бедра цыганки покачивались в такт мелодии, которую она напевала. Остановилась перед Себастьяном, взмахнула бахромой на юбке и хитро ему улыбнулась:

– Месье, счастье будет тебе. Обязательно. Хочешь узнать когда? А если деньги есть – имя ее назову.

Себастьян замотал головой:

– Мадам, поверьте, мой случай безнадежный.

Смуглянка загоготала в ответ звонким густым смехом, но вдруг замолчала.

– Прошу вас, не стесняйтесь, – Гийом протянул ей руку, но цыганка отрицательно мотнула головой и прошла мимо. В какой-то момент оглянулась, глаза ее были широко раскрыты, она поцеловала крест.

– Себастьян Этьен, прислушайтесь к счастливому зову судьбы, – Гийом, улыбаясь, посмотрел на друга.

– Мой случай безнадежный, поверь, – повторил тот.

Поезд домчал до нужной станции, и под гул нетерпеливого бега толпы друзья выбрались из метро и быстро нашли бар. Уселись, оглянулись.

По бокалу красного?

Вечер потянулся дымком ароматных запахов, перестуком приборов с бокалами и разговорами за соседними столиками. Обсуждая сделку, друзья вспомнили ассистентку итальянского партнера, которая строила глазки и бесконечно вздыхала, глядя на Гийома.

– Месье Лекомт, вы свободны для рандеву в следующем месяце? – изобразил ее жеманство хмельной Себастьян.

– Мое сердце свободно только для удачных деловых отношений с вашим шефом, – напыщенно ответил Гийом.

Друзья рассмеялись и соединили бокалы за успех.

– Добрый вечер, месье, – через пару часов охранник приветствовал его у ворот, распахнув калитку.

– Добрый, Лоран. Прекрасный вечер, не правда ли?

– Согласен, месье. Немного прохладный, осень в Париже.

Частный отель укрылся за геральдическими лилиями на кованой ограде. Последние два этажа – с террасой на крыше. «Затаить дыхание и наслаждаться», – именно так рассказывала агент по недвижимости о старинном здании в шестнадцатом округе. Гийом бросил ключи на столик и, не включая свет, погрузился в кресло. В гостиной царила тишина, лишь камин потрескивал искрами. Причудливые тени отражались на стенах. Еще одна победа, еще один контракт. Гийом перевел взгляд на окно XIX века, за которым виднелся изящный балкон с ажурной решеткой и кадками с цветами, а вдалеке Эйфелева башня подмигивала всем желающим. Гийом любовался ее огнями, которые бусинами нанизывались на железный каркас.



– Скорее к окну, сейчас она зажжется, – слышится взволнованный голос мамы.

Гийому и Жерому по шесть лет, они восторженно бегут к окну в тот момент, когда «Железная дама» Парижа надевает вечерний наряд. Папа откладывает газету в сторону и присоединяется. Жером встает на цыпочки, чтобы как следует рассмотреть пятиминутный спектакль.

– Пусти, я родился на шесть секунд раньше тебя! – отталкивает брата Гийом в надежде занять место получше.

Папа берет близнецов на руки и все четверо восторженно наблюдают за преображением той, что известна всему миру.

– Месье, нам нужно сообщить вам кое-что.

Так начинают жандармы свою речь в один из дней, чтобы сообщить братьям, что их родители погибли в автокатастрофе. После смерти родителей они с Жеромом каждый вечер по привычке сидят у окна. Уже не верещат от радости, только грустно смотрят на знакомые мерцающие огни.



Прошло больше двадцати лет, а Гийом помнил лавандовый запах полотенец мамы, ее поцелуй в щеку и футбол по воскресеньям с отцом. После смерти родителей братьев воспитывала тетя, переехав к ним. Гийом исправно учился и решил, что, несмотря ни на что, добьется успеха. У Жерома с учебой и работой не ладилось. Потом и его не стало. Гийом включил настольную лампу, небрежно открыл хрустальный графин и янтарный напиток вылился в стакан. Заглушить боль. Тишину. Прошел год, а он так и не смирился со смертью брата. Гийом посмотрел на дно стакана, где смятое отражение качалось на оранжевых волнах напитка. Теперь можно было снять деловую улыбку, маскирующую скорбь. Один на один с прошлым. Тоска ежедневно точила лезвие, то и дело вонзая его в сердце. Он тщетно искал ответ.

Почему ты покончил с собой, брат?

Теплый душ немного помог уйти от тяжелых мыслей. Гийом вернулся в кресло, закрыл глаза. Он надеялся избежать кошмарных сновидений, в которых Жером приходил и просил прощения, касаясь его плеча. Эта ночь не стала исключением и казалось, что присутствие брата реально.

Я схожу с ума.

Гийом решил поработать при свете абажура: в пятницу намечалась важная сделка в Марселе.

A может быть, всё это не сон?




Глава 3. Самолет на двоих


Морской бриз ласкал слух. Где-то между облаками чайки пели прощальную песню. Пляж Марселя был грустен и безлюден. Клэр всегда приезжала сюда, чтобы помолчать наедине с морем. Ветер старательно заплетал волосы, обнимал за изящную талию, прогуливался по плечам. Она опустила руки в холодную осеннюю воду и закрыла глаза. Море в ответ целовало тонкие пальцы и касалось ботинок. «Променяла меня на серый камень?» – вздыхало оно волнами и отступало. Через три часа самолет, Марсель-Париж. Экономкласс, что может быть лучше?

Чайки, прощайте!

У стоек регистрации толпились желающие променять море на столичную суету. Пара чемоданов, пальто, шляпа – модная столица все-таки. Клэр теребила посадочный талон.

Неужели я это делаю? Неужели решилась?

Бешеный ритм сердца заглушал речь милой стюардессы. Еще не поздно было вернуться.

– Посадка в 13 часов 55 минут. Выход номер 14. Приятного полета.

– Благодарю, – Клэр сжала паспорт в руках и направилась к выходу.

А может быть, мама права: от себя не убежишь и стоит вернуться?

Клэр подняла глаза на рекламный плакат. На нем стройные ноги в кроссовках возвещали, что «лучше поздно, чем никогда». Речь шла о спорте, но Клэр восприняла смысл фразы буквально и вошла в самолет. Место номер 7С.

С книгой время быстро пролетит.

Клэр пристегнула ремень безопасности.

Оревуар, Прованс с лавандовыми полями и винными плантациями отца, с вечерними свечками, берегами Кассис, мостом Авиньона, на котором, как в песне: «Мы будем кружиться и кружиться».[2 - Песня «Sur le pont d'Avignon» перевод с фр. «На мосту Авиньона». Автор неизвестен. – Прим. авт.]

Постепенно пассажиры заполнили салон.

– Позвольте, милочка?

В соседние кресла опустились две нарядные, элегантного возраста мадам с модными журналами в руках. Женщины весело щебетали о парижских распродажах. В перчатках, с аккуратно уложенными белоснежными волосами, они источали аромат зрелой красоты.

Боже, а на мне мамин свитер, волосы а-ля «сбежавшая из дома» и зеро косметики.

Клэр почувствовала себя неловко и плотнее запахнула пальто. Вивиан наверняка явилась бы в самолет в боевой готовности.

Ах, милая Ви, подруга детства. Расстояние разлучило дома, но не дружбу. Лишь бы мужчина моей мечты не решил познакомиться прямо сейчас.

Клэр улыбнулась. Ну, конечно. Это только в романах так бывает: они соседи в самолете, красавчик обливает ее кофе, а она – прекрасна. Они влюбляются, женятся, живут долго и счастливо. Но с ней не тот случай. Клэр уткнулась в шарф и безразлично оглядела пассажиров.

– Переживаете, милочка? – заботливо поинтересовалась одна из дам.

– Немного, – Клэр сильнее сжала подлокотники и, почувствовав колебание в теле, зажмурилась.

– Не стоит волноваться! По статистике, авиакатастроф гораздо меньше чем автомобильных! – добродушно улыбнулась вторая, поняв Клэр по-своему.



Капитан сообщил о взлете и о том, что через несколько минут борт покинет Лазурный, унося съежившуюся от страха Клэр. Бизнес-класс уже потягивал игристое и закусывал тарталетками с копченым лососем. «Это тебе не эконом», – буркнула одна из соседок, тыча пальцем с идеальным маникюром в сторону счастливчиков, мелькающих в неплотно закрытой шторке.

Расслабься уже, самое страшное позади.

Клэр открыла глаза.

Жива.

Люди из бизнеса негромко общались. Неторопливые, вальяжные. Один из пассажиров встал, отрывистыми жестами что-то объясняя соседу. Его движения были уверенные, четкие, и в то же время деликатные, мужчина как бы поставил точку в разговоре, подписал каждую фразу. Он открыл полку и достал ноутбук.

Наверняка говорит о сделке.

Клэр любовалась элегантным костюмом глубокого синего цвета, жемчужно-белой рубашкой, игриво выглядывавшей из рукавов. Завершала образ «вишенка» – запонка цвета моря.

Наверняка у него сильные руки и утонченные пальцы. Да, так и есть. Сам мистер Грей к нам пожаловал.

Клэр хихикнула и мысленно поблагодарила авиакомпанию за экономкласс и спектакль. Со спины она разглядела безупречно уложенные темные волосы, высокую фигуру незнакомца. Пальцы Клэр в нетерпении сжали рекламный журнал.

Боже, должно быть, он очень красив.

– Отношения в тугой узел, – напомнил мозг.

– Самолет на двоих, – сделала заказ душа.

Клэр поставила дыхание на паузу. Надеясь еще рассмотреть незнакомца, когда он сел, она даже чуть привстала, как вдруг капитан сообщил, что прохладительные напитки для пассажиров на подходе. Подоспевшая стюардесса прикрыла перегородку между люксовым миром и остальным, Клэр разочарованно откинулась в кресло и погрузилась в разговоры соседок о последней коллекции Жан-Поля Готье.



– Вы не понимаете. Важно быть на волне сегодня, сейчас. Иначе завтра о вашей компании забудут, а конкуренты пройдут тракторами своих промоакций, – объяснял Гийом соседу, руководителю отдела маркетинга. Интонация и слова его были настолько уверенными, что коллеге осталось лишь пожать плечами и согласиться. Гийом на мгновение смолк и посмотрел в иллюминатор. Марсель красив, но дела все были улажены, пришло время возвращаться в Париж.

– Еще шампанское, месье? – стюардесса одарила обворожительной улыбкой и еле заметно, но дольше, чем следовало задержалась взглядом на лице Гийома.

– Да, спасибо, – коллега выхватил из ее рук флюте и залпом опрокинул напиток.

Разговорчивый сосед скоро начал раздражать Гийома, о чем-то спросил, пришлось вежливо кивнуть в ответ.

Самолет набрал высоту, и Гийом достал ноутбук. Снова имейл от Жизель, которая хотела обсудить новый проект. Он захлопнул крышку. Жизель отличалась демонической привлекательностью и умом. Настойчивость этой женщины наверняка понравилась бы другому, но не ему. Не хотелось привязываться. Не хотелось боли. Снова.

Полгода назад на выставке производства в Мадриде Гийом познакомился с Габриэль. Поначалу деловая переписка превратилась в жизнь на две страны. Встречи, рестораны, подарки, совместное путешествие на Сейшелы. Со скоростью бегущего по горящей дорожке огня страстная испанка разожгла его душу. Участились бесконечные выходы в общество, шик и блеск, в то время Гийому казалось, что он мог ей доверять, мог рассказать о кошмарах, о скорби, что поставила палатку в душе и не собиралась ее покидать. Но в итоге Габи мало интересовалась душой. Скорее, валютой за дверкой банковского сейфа. Красивая до умопомрачения. Богиня в постели. Бриллиант без огранки. А Гийому не хватало той тонкой материи, что дает любимая женщина. Он надеялся, что Габриель поймет его. Гийом не замечал, что девушка встречалась еще с другими мужчинами. Вдали от парижского блеска он рассчитывал услышать «да», когда предложил Габи руку и сердце. Она же объявила, что у нее есть другой, побогаче, и, собрав чемоданы, уехала. Пламя потухло, не успев разгореться. Шесть месяцев притворства. Сто восемьдесят дней обмана. Она с хрустом пережевывала мужчин и, выплюнув остатки, шла дальше, пританцовывая сальсу на осколках души. Гийом поразился той боли, которую причинила ее потеря. Хотелось заглушить мерзкий внутренний голос, напоминающий о суициде брата, в котором, возможно, был виноват именно он. Что делать? Собирать себя и работать, работать, работать. Осколки превратились в бездушный лед. Обман любимой женщины и потеря брата сделали его мастером маскировки чувств.

– А знаете, вы правы, месье Лекомт, – коллега опьянел и с удовольствием пустился в гипотезы о привлекательности бизнеса на фоне экономического кризиса. – Время – настоящий аферист. Оно забирает всё что дорого и без сожаления выбрасывает в колодец памяти. Обезоруживает. Ставит перед фактом. А ты с этим живи потом.

– Это вы о чем?

– О промоакциях, – коллега сладко улыбнулся и осушил новый бокал. – О промоакциях.

Близилась посадка. Коллега продолжал разглагольствовать. Гийом прикрыл глаза и погрузился в сон. Хотя бы здесь ночной кошмар оставит его в покое.




Глава 4. Сладкая работа


Клэр натянула одеяло, ныряя назад в тепло. За окном шумели автомобили, торопясь по делам. Парижская «двушка» Вивиан отличалась уютом: крошечный столик, кресло и диван для Клэр, открытая американская кухня, легкая вуаль занавесок, балкон чуть больше спичечной коробки, на котором ворковали голуби и пушилась герань. Простор родительского дома для Клэр сменила мебель в миниатюре.

– Вшавай, шоня!

Ви, так ее называла Клэр, высунулась из ванной с зубной щеткой во рту. Рыжие кудри ее небрежно собрались в тугой кукиш на макушке. Махровый малиновый халат, маникюр, стильный макияж выдавали уверенную в себе неприступную парижанку, а вовсе не родившуюся на юге девчушку.

Клэр нехотя пошевелилась под одеялом.

– Парижане просыпаются ра-а-а-ано, а ложатся по-о-о-здно-о-о, – пропела подруга, издав горловые звуки полоскания рта. – Вставай!

Клэр высунулась из-под теплого укрытия.

– Мне страшно. Новое место. Новый город, – она сбросила одеяло и по-детски обхватила руками колени, уткнувшись в них носом.

Вивиан не дала договорить. Выпустив огненный каскад волос на свободу, она присела на краешек дивана:

– Во-первых, в Париже побывал, пусть даже и мысленно, каждый человек. Через песни, фильмы, – она бросила взгляд на книгу, – через твоего обожаемого Гюго, на худой конец. И у тебя в этом городе есть человек, который заменит десятерых, ма шери. Догадываешься, кто это?

Клэр рассмеялась:

– Президент?

– Лучше. Гражданка Франции Вивиан Люсиль Моник Шоплен.

Спустя пару минут подруги сидели за столом: тосты, кофе и мамино варенье из абрикосов.

– Обожаю южные вкусы. Твоя мама – богиня конфитюра, – облизнула ложку Ви, заканчивая завтрак. – Мне пора.

– Спасибо, что приютила меня, – Клэр благодарно улыбнулась подруге.

– Да ты что! Я не могу поступить иначе, зная, что лучшая подруга решила крутануть жизненный глобус, – Вивиан допила кофе и посмотрела на свежие тосты, круассаны и конфитюр. – Тем более, твоя сладкая работа благодатно скажется на моей фигуре, пополнеть бы немного. И возможно, я наконец научусь готовить.

Ви уже стояла перед входной дверью. Брызнув на себя облако любимых духов, она схватила сумочку, ключи и, бросив подруге: «Всё получится», исчезла за дверью.

«Всё получится», – эта мысль свежим ветром ворвалась в сознание Клэр, и оно скомандовало: «В душ».

А всё ли получится? Об этом ли стоит мечтать? Мама предупреждала, что печь тортики в тридцать непрестижно и уж точно не в сорока съемных квадратных метрах напополам с подругой, тоже одиночкой.

Клэр всё же видела себя с семьей, с заботливым мужем, на любимой работе. Нужно было начать всё заново. Она тряхнула мокрыми волосами, и брызги полетели в стороны. Хорошо, что удалось найти стажировку, хоть и за гроши, но в одной из известных кондитерских неподалеку от Елисейских Полей. Придется показать себя, постараться завести знакомства, и всё получится.

Всё получится. Всё полу-у-у-учится. Наверняка мозг можно у-бе-дить.

Утро постепенно вступало в свои права, солнце пыталось пробиться через утренний туман. Париж подставлял улочки скромным лучам. Забытые осенью листья разлетались в разные стороны от спешащих прохожих, пытаясь зацепиться за обувь. Кафе ждали первых посетителей, официанты заботливо расставляли стулья и столики для тех, кто не боялся осенней прохлады.

– Газета «Ле Монд»! Дамы и господа, свежий номер! – кричал продавец киоска, зазывая купить новый, с только что остывшей типографской краской номер.

Клэр оглядывалась по сторонам. Люди, здания – всё выглядело иначе. Не верилось: она – в столице! Интересная, возбуждающая воображение умеренно урбанистическая атмосфера нравилась Клэр. Хотелось прыгнуть в старинный автомобиль и мчаться на встречи и завтраки, обсуждать идеи, делиться впечатлениями с коллегами, а вечером устраивать с подругами богемные посиделки за коктейлем под звуки джаза. Хотелось жить, дышать и чтобы эта жизнь таки растекалась по остывшим венам Клэр.

Кондитерская «Мирабель» стояла по плану во второй понедельник ноября. Начало рабочего дня в девять ноль-ноль. Оставалось проверить адрес.

– Успеваю, – довольно заметила она и погрузилась в кресло метро. Вместо телефона – потрепанная книга о Квазимодо и Эсмеральде.

Через час Клэр несмело вошла в залитое теплым светом помещение. Солнце пробиралось сквозь мозаичные окна, переливалось янтарем на старинных деревянных балках, которые подпирали массивный потолок, отражалось в причудливых зеркалах. В глубине зала Клэр заметила будущих коллег. Несколько девушек, словно пчелы, порхали над приготовлениями. Сердце замерло от запаха шоколада и ванили. Чувствовалось присутствие цедры лимона, корицы. На витрине пирожные, причудливые пряники и изысканно-простые булочки с изюмом аккуратно соприкасались хрустящими корочками, как на картинке кулинарной книги с десертами. Небесно-голубые, нежно-лавандовые оттенки идеально ровной глазури, безупречно украшенные тарталетки с фисташками вместо вишенки и с золотой фольгой.

Вот это качество!

– Вы, должно быть, мадемуазель Бриже?

– Бланше, – Клэр покраснела. – Месье Альфонсо?

Мужчина вышел из-за прилавка и, прищурив маленькие глазки, замер, оценивая ее. Его усики вздрагивали, а на почти лысой голове, искусно прикрытой парой волосинок, проступил пот.

– Бонжу-у-у-ур, – протянул он, словно доставал ложку из жидкой карамели. Альфонсо облизнул пухлые губы, они уже покрылись влагой.

– Бонжур.

– Фартук здесь, – он указал на полочку в дальнем углу за прилавком. – Колпак тоже. Добро пожаловать. Смотрите и учитесь, позже представлю вам всю команду.

Альфонсо без стеснения разглядывал Клэр с головы до ног, причмокивая. Неравнодушный к женскому полу, он невольно напоминал гнома из сказки про Белоснежку, но Клэр отбросила сравнения. Это был первый рабочий день в статусе начинающего кондитера. Она собрала волосы в пучок, надела колпак, фартук, на котором гордо красовалась утонченная «М» с завитушками, и последовала за шефом. Пять мадемуазель трудились в «Мирабель». Несмотря на гномовскую внешность, Альфонсо пользовался популярностью у женщин. То и дело приходили дамы, любезничали с ним. Заведение отличалось качеством и оригинальностью десертов, а за горячим шоколадом частенько выстраивалась очередь и прибегали посыльные. Отзывы мелькали в лучших изданиях-гидах, и считалось престижным включить его заведение в резюме.

– Вы учились у шефа Виньи, не так ли?

Альфонсо поправил очки, приглашая Клэр в свой кабинет на втором этаже. Ступеньки скрипели в такт шагам. Клэр следовала за ним.

– Да, месье, я выиграла грант на обучение.

– Чем же вы занимались до этого?

– Я… у меня были некоторые проблемы в личной жизни.

Альфонсо усмехнулся.

– Тогда вы выбрали то, что нужно. В Париже вы наверняка найдете свой главный ингредиент.

Что он имел в виду под «главным ингредиентом» Клэр не понимала, но знала одно: продержаться, получить рекомендацию и найти работу в столице – вот цель.

День был насыщенный. Клэр изучала рецепты знаменитых сладостей «Мирабель» – Альфонсо хранил их вот уже тридцать лет; осваивала хитрости приготовления глазури и теста для профитролей, соленой карамели и «Плавающего острова» – меренги с английским кремом. Клэр быстро схватывала и к концу дня уже помогала остальным. Девушки, работающие у Альфонсо, были профессионалами и доброжелательно подсказывали Клэр, что к чему. Амели – красивая шатенка, ровесница Клэр – выиграла несколько кондитерских конкурсов. Мия – постарше, высокая и худая – больше молчала и с филигранной точностью отмеряла дозировки ингредиентов. Еще три девушки – Карина, Матильда и Элиз – были кондитерами во втором и третьем поколении. Они работали сосредоточенно и сдержанно улыбались.

Такие они все умницы, наверное, поэтому такое качество.

– Отлично. Важно, чтобы шоколад имел нужную температуру, – сладко комментировал патрон из-за плеча Клэр, перемешивающей густое какао.

Она послушно кивала и продолжала совершенствоваться.

«Не заскучаешь по своим бухгалтерским отчетам? Белый тебе совсем не идет», – в какой-то момент вспомнился утренний вопрос Ви. Она считала, что строгий костюмчик, прическа и шариковая ручка в руках – абсолютный лук для Клэр. Но ей хотелось красок, вкуса, ощущений и возможности дарить всё это богатство другим. Она с детства любила запах ванили на кухне, неожиданный союз ингредиентов и эмоций. Сочетать корицу, яблоки и не только. Темный, белый, молочный и даже рубиновый шоколад. Хорошо, что та выскочка Марлен ее подставила – подложила накладные и сказала, что видела их у Клэр. В итоге бухгалтерия потеряла крупного клиента, а Клэр уволили. Теперь появилась возможность дотянуться до детской мечты: стать настоящим кондитером.

Рабочий день закончился, когда Елисейские Поля оделись в вечерние костюмы. Клэр глубоко вдохнула, парижский воздух был свеж и сладок. Улыбнулась сама себе и, закутавшись в шарф, спустилась в метро. Впереди ждало настоящее. Неизвестно какое – главное, она его чувствовала.

Уставших после рабочего дня парижан убаюкивал однообразный такт вагона. Тук-тук, тук-тук, тук-тук. Клэр заняла свободное место и с приятной усталостью и удовольствием зашелестела страницами, отключившись от реальности.

Вивиан уже вернулась с работы и успела из продавца люксовых украшений переодеться в домохозяйку.

– Как прошел первый день? Надеюсь, там есть мужчины? – звенела она посудой на кухне.

Клэр подняла глаза к небу и рассмеялась:

– Неплохо. Мука, сахар. Всё как ты любишь. К твоему сведению, ни грамма мужчин, если не считать усы моего босса.

– Послушай, одинокая девушка не читает «Собор Парижской Богоматери». Что за древность? Прочти лучше Мюссо! – не унималась подруга, расставляя тарелки.

– Возможно, я старомодная. А еще и невезучая: то телефон потеряю, то ступеньки, помнишь? – ответила Клэр, перекрикивая шум воды из ванной.

– А, это когда ты перед всеми расстелилась в реверансе? Помню-помню тот недосчет ступенек на дискотеке. Как можно забыть такую вечеринку. Потерять работу, мужчину, телефон. Ну, и как это тебе удается? Ты их коллекционируешь? – Вивиан уже выпила бокал красного.

– Мужчин?

– Неудачи. Хотя парней уже давно пора.

Клэр заняла место перед столиком, продолжая втирать крем круговыми вращениями ладоней.

– С моей-то внешностью? Нос-остряк, челка-провинциалка. Во мне нет парижского шика. Ни уверенности, ни строгости, ни шарма. И вообще, я работать приехала, а не «Жюля» или «Николя» искать.

Подруги рассмеялись, соединив бокалы с бордо.

– За муку и сахар! – торжественно произнесла Ви.

– Чин-чин!



Позже Клэр уснула на диване и Вивиан, укрыв ее пледом, вернулась в спальню. Ей хотелось скорее нырнуть под одеяло и снять маску независимой парижанки. Она задернула шторы. Душевный получился вечер, девичий, как в юности. Хорошо, что Клэр приехала, теперь Ви стало не так одиноко.

Шел второй час ночи, уснуть не получалось. Утром на работу, потом домой привычной дорогой, одинокий вечер и забытье. Как же надоело еженощно греться в одинокой постели.

Привлекательная, веселая и умная Вивиан всегда пользовалась успехом у мужчин, но разочаровалась в отношениях еще в университете. Из-за сына банкира Яна, который на зависть подругам привозил ее в шикарном феррари, баловал подарками, а потом рассказал друзьям, что она встречалась с ним из-за папиных денег. Потом был владелец ресторана Дориан, старше на десять лет. Он любил выводить в свет свою молоденькую пассию, при этом ревновал до жути, в итоге запретил появляться на публике и ходить на вечеринки. За ним красавец Антони из модельного агентства изменил Вивиан с подругой-фотографом.

Ви выбирала успешных, словно сошедших с глянцевых обложек красавцев, но они раз за разом разбивали ей сердце. Ви казалось, что деньги решают проблемы и гарантируют успешность и честность, что они могут всё и даже больше.

Однажды ее сердце забилось чаще. Вивиан уже подумала: «Вот оно – счастье!» Пусть и не такое, как она представляла. Бенуа не отличался привлекательностью и не имел больших денег, зато был умным и честным. Да, он не умел шутить, но с этим и сама Ви отлично справлялась. Она хотела вить семейное гнездышко и не искать в избраннике недостатки.

– Вивиан, ты не создана для отношений, – сказал ей Бенуа и перешел в категорию бывших. Уходя, он разбил ее сердце и мамину любимую вазу. А ведь Ви к нему почти переехала, научилась готовить и, кажется, полюбила. Но не вышло. Чувства Бенуа к рыжеволосой остыли быстрее чем кофе. Вивиан не стала этим делиться с Клэр: подруге и так хватало несчастий.

Ви перевернулась на другой бок в тяжелых размышлениях: когда же наконец и ее глаза засветятся от любви? Ей очень хотелось верить, что всё еще может перемениться.




Глава 5. Твой кошмар наяву


– Это всё потому, что количество тел в твоей постели равняется одному. Вам, месье Лекомт, противопоказано одиночество. Физика против химии. Наукой доказано, что присутствие дополнительного человека благоприятно сказывается на сне. Ка-а-ажется, – голос Себастьяна сонно протягивал гласные в трубку.

В воскресный вечер в компании пачки чипсов и бутылки содовой он приготовился смотреть игру «Пари Сен-Жермен» и «Осера». Телефонный звонок нарушил планы. Себастьян жил в Аньер-сюр-Сен, пригороде Парижа, и редко выбирался в город. Помимо работы любил кота и свою холостяцкую рутину. Шаркая изорванными когтями питомца тапками, пришлось поискать телефон и ответить. Это был шеф. И друг. Себастьян хотел отвертеться от разговора, перевести стрелки на психолога, но понял, что нужен Гийому.

– Любая сбежит с твоим ритмом жизни. Да еще с кошмарами… – прокомментировал Себ, не отрывая глаз от экрана, на котором сине-бело-красные флаги истерично взвивались в воздух. – После обмана Габриэль на твоем месте я бы вообще перестал верить женщинам.

– Себастьян, давай не будем. Это в прошлом, как и всё остальное, – размышлял Гийом по ту сторону трубки, расположившись напротив окна гостиной.

– Может, гипноз попробовать?

– Ерунда. Раз психолог не помог, то что они смогут.

– Они и не такое видели.

– И что я скажу? Меня зовут Гийом Лекомт. Я успешный руководитель. Вижу призраков, мучаюсь кошмарами наяву?!

Повисла пауза.

– Снова тот же сон? – Себастьян догадался о причине ночного звонка.

– Тот же… – после долгого молчания Гийом продолжил: – Иногда не могу уснуть. Задаю себе вопрос снова и снова: почему он сделал это? Почему родной брат не попросил помощи, если нуждался? Не рассказал, что происходит? Я бы придумал, помог. Спас бы его. Понимаешь? Эта чертова вина грызет меня каждый день, каждую ночь…

– Как мой усатый – тапки, – пошутил Себ, чтобы разрядить обстановку. Но другу, похоже, было не до шуток.

– Это я… виноват в его смерти, – выдавил Гийом, голос его сорвался. – Не заметил. Окружил себя бизнесом, как забором, видел только успех, придавал значение другим отношениям и даже хвастался перед ним.

Себастьян замер от этого признания и уже не замечал, как кот расправлялся со вторым тапком.

– Ну-ну, не наговаривай, дружище, – попытался приободрить он Гийома. – Вы оба взрослые люди, доверяли и понимали друг друга. Жером свел счеты с жизнью потому… – Себастьян перевел дух, – потому, что так решил сам. Ты не стоял со свечкой, пока он закидывал веревку на… Так? И потом, он же встречался с кем-то?

– Да, у него была подруга.

Вокруг последних дней брата Гийома ходило много разговоров. Говорили, что за год до смерти Жером познакомился с девушкой по имени Донна. Прелестная, но несвободная. Ее возрастной муж работал на Нью-Йоркской бирже, пара приехала в Париж по делам. Жером влюбился сразу. «Мою крышу подхватил ветер и унес на Гавайи», – говорил он брату в хмельном настроении. Брат-близнец не размышлял над последствиями: он просто любил. Не считал ни денег, ни времени, ни последствий. Не то что Гийом. Донна не хотела оставлять мужа и благополучное положение в обществе – понятно: слишком многое могла потерять. Они расстались. Жером страдал, пытался забыть, залить, заглушить. Стал пропадать. А с ним и деньги. Он говорил о ней: «Аромат ее духов впечатывается в память, губы шепчут: “дотронься”. Голова кругом от этой женщины».

Гийом замолчал.

– Мне жаль, что так произошло. Правда. Но время не повернешь вспять, Эйфелеву башню не разберешь, как говорится.

Гийом в задумчивости прикрыл рукой лицо:

– Я потратил год на психолога, обратился к Ранвье, одному из самых известных у нас. А результат? Звоню излить душу лучшему другу.

– С тебя двести евро, – Себастьян рассмеялся, чтобы растопить атмосферу, – но дюжина круассанов тоже сгодится. Ты же знаешь, как я люблю их.

Гийом хохотнул:

– Двести евро? А тарифы с последнего раза подорожали.

– Нет стабильности, дорогой шеф, сами знаете, евро дорожает, – наигранно-деловым тоном ответил Себастьян. – Я хоть и не привлекательный, как некоторые, но скажу как холостяк холостяку: тебе нужно раскрепоститься. Съездить в отпуск, завести романчик, отвлечься. Попробуй сайты знакомств, наконец.

– Слышу слова эксперта.

– Оставь надежду всяк туда входящий. Для меня сидеть там – всё равно что поставить фото Карлсона на аватар и ждать, пока понравлюсь. Мне тридцать три. Ни жены, ни подруги, ни даже мимолетной интрижки на горизонте. За два месяца два лайка в соцсетях – грандиозный успех. Владельцы сайтов знакомств наверняка обогащаются благодаря моему профилю.

– Я уверен, дружище, что обязательно найдется девушка, способная оценить доброту человека с мотором.

Себастьян вздохнул:

– Надеюсь, Вселенная тебя услышит. Говорят, она работает с опозданием.

– Что ты имеешь в виду?

Себастьян помолчал и процитировал тоном магистра-джедая Йоды:

– В битве сомнений не должно быть. Должна быть только вера.

– Жаль, не было возможности пересмотреть сагу, всё время занимала учеба. Что ты этим хочешь сказать?

– А то, что жизнь не проходит в режиме ресторанного меню, как ты привык: первое, второе, сыр, десерт. Иногда сразу переходишь к горячему: встретился, влюбился, женился. Но это не наш случай, – Себ добродушно расхохотался.

– Спасибо, что выслушал. Завтра в офисе в девять?

– Я начальство не меняю. Даже если у них псевдопризраки ночные в квартирах.

– Себастьян…

– Так когда ждать дюжину круассанов? – успел спросить Себастьян, но не услышал ответа из-за шума сирен из телевизора. Любимый парижский клуб снова был в плюсе.




Глава 6. Бриллиант в сердце


– Ви, милая, не расстраивайся, я что-нибудь придумаю, – Клэр металась по квартире в поисках жаропонижающего.

– У-у-у-у… Пора на работу, попробую встать, – невероятным усилием воли Вивиан попыталась вылезти из-под одеяла.

– Ну ты что! Таким носом всех клиентов распугаешь. Слушай… кондитерская сегодня закрыта на проверку бухгалтерской отчетности. А знаешь что? Я подойду вместо тебя?

– Успокойся, мадам метеор, я что-нибудь придумаю, – Ви хлюпнула в новый платок и повалилась на кровать. – Тем более я на «ты» с кассовым аппаратом. Помогала отцу с продажей вина, помнишь?

Бам! С кухни донесся глухой удар. Кружка вдребезги.

– Упс. Ви, не переживай, в твоем ювелирном я буду очень осторожна, положись на меня, – рассмеялась вошедшая в спальню Клэр, протягивая подруге горячий чай с имбирем. – Решено. Звони своему, как его, Дюбуа. Он у вас дедушка-душка, поймет.

Юбка. Пиджак. Волосы в тугой хвост. Легкий макияж наспех.

– Огонек ты мой, – Вивиан отправила воздушный поцелуй захлопнувшейся двери и набрала рабочий номер.

Спотыкаясь, Клэр выбежала из здания, по дороге покрывая губы яркой помадой.

Бутик, в котором работала Вивиан, отличался шиком. Зал сиял зеркалами, богатые люстры отражались в витринах, монохром и хром красиво сочетались в интерьере. Что касается украшений, то Клэр не понимала девушек, которые жаждали безделушек в таком количестве: ожерелья, серьги, диадемы, кольца. В ее арсенале из драгоценностей был только медальон – подарок отца.

– Бриллиант должен быть в сердце, а не на пальце, – говорил ей в детстве отец, поглаживая каштановые волосы.

– Бонжур, вы должно быть мадемуазель Бланше? – месье Дюбуа поприветствовал идеально белоснежной улыбкой.

Ви не раз о нем рассказывала: добродушный мужчина семидесяти лет, с элегантной бабочкой и в ежедневных костюмах в клеточку. Его серебристая борода и усы всегда были искусно уложены, в глазах мерцала мудрость с искорками неугасшей молодости.

– Благодарю, что пришли подменить Вивиан. Надеюсь, она скоро поправится. У нас всё просто: вы отвечаете на звонки, помогаете на кассе, наблюдаете за работой с клиентами. А девочки, – он кивнул в сторону коллег, – вам помогут, – коллеги Вивиан помахали Клэр из разных уголков бутика, слышимость в зале была прекрасная. – Я всех предупредил.

– Спасибо, я постараюсь, – поблагодарила его Клэр, усаживаясь за один из компьютеров.

День прошел незаметно. Телефонные звонки, письма, кофе клиентам. Главное, ничего не разбила и не потеряла. Справилась. Дюбуа показал ей мастерскую. Оказалось, это было четвертое поколение ювелиров в их семье: его дед передал мастерство и опыт отцу, тот – сыну, ему, а он – своему внуку. Каждый знал свое дело наизусть и умел влюблять в драгоценности.

– Мы передаем любовь к ювелирному искусству из поколения в поколение. В каждом изделии хранится секрет, послание, поэтому наши клиенты всегда выбирают особенные изделия для близких и родных, – гордо рассказывал он.

Клэр задумалась.

– Интересно. Раньше я думала, что все безделушки… простите, украшения – пустая трата денег. Получается, не так? Почему нельзя сказать словами то, что чувствуешь?

– Вы знаете, Клэр, в жизни возникают ситуации, когда слов недостаточно. Неважно, радостное событие или нет – на помощь приходим мы.

– Заполняете пустоту изящными драгоценностями?

– Именно. Как флористы – цветами, а кондитеры – пленительными десертами, – Клэр покраснела. – Замечательная идея у вас – перебраться в Париж вслед за мечтой. Да, Вивиан нам рассказывала о подруге с юга. Поддерживаю полностью. Я сам какое-то время жил в Провансе и должен сказать, что променять солнце на туман непросто.

– Я не совсем уверена, правильно ли я поступила. Возможно, не стоило бросать всё вот так.

– Время покажет, а сейчас вам пора. Будем рады видеть снова и благодарю, что подменили Вивиан.

Коллеги Вивиан оказались приятными, проводили Клэр до метро. Вместе подшучивали над ее неуклюжестью, подметили добрый нрав и отзывчивость. Спустились на нужную линию, двери вагона открылись, оттуда вывалилась толпа. Час пик. Девушки стремительной стайкой заняли места и продолжили разговор, обсуждая клиентов.

– А вот тот, в черном пиджаке, когда увидел цену кольца, позеленел и сказал: «нет» своей жене, а она покрутила пальцем: «Запакуйте». Но он был непреклонен. Нет и баста. Да и кольцо – самое дорогое из коллекции. Зеленый бриллиант. Его еще отец Дюбуа сделал, называется «Эсмеральда». Огромных денег стоит! – тараторила Элоди, энергичная брюнетка, одна из лучших продавщиц, как успела за день выяснить Клэр.

– Под таким давлением даже статуя не устоит, – ответила Бриджит, тонкая блондинка с острым носом.

– Повезет же кому-то, – мечтала Жаннет с миндалевидными глазами.

Надеюсь, у меня получится не хуже. Завтра первый день практики и нужно показать Альфонсо, чему я научилась.

Клэр оставалась спокойной на фоне веселого женского хохота – она села в свободное кресло и достала книгу.



На следующий день после разговора с Себастьяном Гийом возвращался с работы. Хотелось прогуляться по городу, поэтому отпустил шофера. Он любил Париж, несмотря на его суету: мог пройти по набережной, помочь парочке туристов сделать красивый снимок, купить самый парижский сэндвич – с ветчиной и маслом, ну а после спуститься в метро и рассматривать выразительные в своем многообразии лица. Этот город просыпался рано, а вечерами пах романтическими свиданиями.

Устроившись на твердом сиденье вагона, Гийом заскользил взглядом по пассажирам.

Тишина, состав стоит. Вот мадам в желтом пальто. Ее пепельные волосы выглядывают из-под шляпки, на губах помада цвета апельсина, а в руках ужасная сумочка – рыбья голова. Милый шпиц выглядывает из сумки и лает в шуме двинувшегося вагона. Снова наступает тишина и менторный голос объявляет остановки на французском, испанском и японском языках. Кто-то разбивает паузу свежим искрящимся смехом. Должно быть, его обладательнице рассказали анекдот или смешную историю, потому что она сначала успокаивается, а потом закатывается снова и снова. Смех звучит открытый, наивный, словно ручеек в кипучем подземном движении. А, это подружки или коллеги возвращаются с работы. Одна из них, блондинка, томно протягивает руку, демонстрируя отсутствие кольца на пальце.

Гийом закрыл глаза и поддался укачиванию вагона.



– Расскажи еще раз, – дернул он за юбку, пока мама вытирала с щек слезы радости.

– Хорошо-хорошо, – проговорила мадам Лекомт и присела на корточки. – Что розовое и прыгает по деревьям в лесу?

Маленький Гийом расширил глаза, а мама вопросительно улыбнулась, сдерживая смех.

– Не знаю. Что же? – Гийом захлопал черными ресницами и повторил: – Ну, что же это? Что?

– Это… – мама выждала паузу, а потом, отпустив смех на свободу, весело захохотала: – Это Тарзан скачет по джунглям.

– А розовое? Что такое розовое?

– Жевательная резинка, которая прилипла к его пятке.

И они отдались ребячеству, хохоча до слез.



– Здесь свободно? – неожиданно спросил густой голос, вернув Гийома в реальность. Он открыл глаза:

– Да.

Взгляд Гийома бродил по лицам. Телефоны, телефоны…

Книга?

Старинный переплет, потрепанная обложка – ее бережно держали женские пальцы. Желтые страницы норовили выскользнуть из переплета, но пальцы аккуратно ставили их на место. Легкими движениями они перелистывали страницу за страницей. Виктор Гюго «Собор Парижской Богоматери».

В наше время читать книгу – большая редкость. Кто она?

Гийом устало взглянул на часы – пришло время возвращаться в действительность.




Глава 7. «Разожгите огонь»


Ноябрь укутал Париж в серое одеяло, приготовился набросить на Елисейские Поля традиционные костюмы из иллюминаций и напомнил, что наступает время исполнения желаний, предрождественского настроения и надежд. Город радовался наступающим праздникам.

Утренний запах свежей выпечки уже приятно щекотал нос, и замерзшие гурманы спешили в любимые кофейни погреться, порадовать себя хрустящими круассанами и булочками с шоколадом и изюмом. Для Клэр начался первый самостоятельный и от этого волнующий день за прилавком.

«Зря переживаешь. Ты же виртуозно подменила меня у Дюбуа, значит, справишься!» – Ви была права, но волнение щекотало нервы. Клэр получила отличную возможность показать себя и получить лучшую рекомендацию.

«Здравствуйте, мадам, добро пожаловать, месье…»

Клэр репетировала полушепотом. Ее тонкие руки уже в десятый раз поправляли фартук. Всё должно было пройти безупречно. Она то перекладывала выпечку в корзинки и назад: по цвету, вкусу и начинке; то деликатно расставляла хрустящие багеты по размеру. Коллеги уже вовсю суетились, принимая утреннюю выпечку.

Восемь ноль-ноль. Колокольчик весело взвизгнул, сообщив о посетителе. Клэр снова одернула фартук и поправила волосы. С заготовленной улыбкой повернулась к двери и приветствовала:

– Бонжур, месье. Добро пожаловать в «Марибель». Э-э-эм, пардон, то есть «Мирабель».

Вот досада! Ошибиться в названии одной из лучших кондитерских города, да еще и с первым клиентом!

Отличное начало дня, ничего не скажешь.

Клэр безмолвно проклинала себя за оплошность. На губах расплывалась виноватая улыбка, в то время как высокий брюнет уверенно приближался к прилавку. Размеренно, шаг за шагом, как в замедленной съемке. Он снял перчатки, поправил шарф и остановил взгляд на Клэр.

– Бонжур, мадам, – уголки губ вежливо приподнялись.

– Э-э-э… мадемуазель, – мужчина удивленно приподнял бровь и в улыбке обнажил ровные зубы. – Чем мы можем порадовать вас, месье?

– Всё зависит от вашего выбора. Мадемуазель, – он сделал упор на поправку.

Сама напросилась.

– Если собираетесь кормить голубей в Люксембургском парке, советую вот эти гренки, – неожиданно пошутила Клэр и тут же на себя рассердилась.

Кто же кормит голубей в таком костюме? Не неси ерунды!

– Это интересно. Что-то еще?

– А еще… Есть вкусные булочки с изюмом, двухцветные круассаны. Пробовали?

– Не доводилось, но, думаю, этого не избежать.

Кажется, он опешил от такой прямоты.

Да он с юмором.

– М-м-м, у нас свежая выпечка на самый изысканный вкус. Что еще? Попробуйте королевскую бриошь с шоколадной крошкой. Отлично подойдет к утреннему кофе в одиночестве или в компании.

Черт меня дернул намекнуть на семейный статус. Может быть, он не заметил? Боже, сделай так, чтобы он не заметил. Ну, Бланше… От тебя такого я точно не ожидала.

– Ваше предложение о голубях заманчиво, но, пожалуй, я возьму дюжину двухцветных круассанов, – сказал покупатель. – И бриошь, – добавил он и, кажется, сам себе удивился.

Его глаза сияли простотой. Обезоруживали. Он смотрел прямо, открыто и не собирался отводить взгляд.

– Сию минуту, месье, – заторопилась Клэр.

Она потянулась за круассанами, но из-за неловкого движения нога соскользнула с подставки. Этого еще не хватало! Секунду спустя Клэр оказалась под прилавком.

Бо-оже! Неудачница в действии, или «Пьер Ришар наверняка аплодирует стоя».

– Ай!

– Всё в порядке? Вы не ушиблись? – бархатный голос выдал волнующие нотки.

И как я умудряюсь слышать это в такой момент?

Мужчина нагнулся над прилавком так, что одна из прядей стильно уложенных волос выбилась и небрежно упала на лоб.

Как у Супермена Кристофера Рива.

Клэр поднялась, отряхнула одежду и виновато взглянула на него в надежде увидеть усмешку, но вместо этого темные глаза незнакомца светились. Он наблюдал за ней. Изучал. И от его взгляда становилось жарко. Клэр покраснела.

– Всё в порядке. Благодарю за беспокойство, – Клэр закусила губу и почувствовала, что румянец-предатель убегает из-под контроля и бесцеремонно расходится по лицу, а по телу бежит незнакомая, но приятная волна. – Со мной это часто случается. Я имею счастье проводить время с утра до вечера в обществе гениального человека, то есть…

– С самим собой, – мужчина завершил фразу Гюго, и его глаза прищурились. – Вы хорошо знакомы с творчеством Гюго?

– Не сочтите за старомодность, но да. Мы знакомы, – гордо ответила Клэр и рассмеялась.

Боже, да при чем тут знакомство с Гюго?

Клэр с трудом продолжала улыбаться, ругая себя за бред, который несла.

– Мадемуазель, мы не встречались раньше?

– Думаю, в «Мирабель» хоть раз в своей жизни заглядывал каждый парижанин.

Клэр смущенно убрала непослушный локон за ухо, обнажив гибкую шею и родинку. Кажется, ее жест не остался незамеченным. Брюнет с любопытством следил за ней.

– Приходите к нам еще, – сказала Клэр, протягивая пакет с круассанами и бриошью. Ее улыбка чуть не выдала сожаление, рука дернулась поправить фартук, но тут же опустилась.

– Непременно, – ответил мужчина, не торопясь уходить. – Хорошего дня…

– Клэр. Ее имя Клэр, – Альфонсо подоспел к прилавку, сладко улыбаясь и щуря близорукие глазки. – У нас изумительный «Сент-Оноре» и «Павлова» по четвергам.

– Благодарю. Непременно, – снова повторил мужчина и вышел, звякнув колокольчиком.

Взглянув в окно, Клэр заметила, что он сделал пару шагов и остановился. Обернулся. Она была бы рада продолжить наблюдение, но Альфонсо не отставал с вопросами.



Не видел ее раньше. Новенькая? Забавная. Еще и название своей же кондитерской перепутала.

Гийом пытался стряхнуть наваждение. Девушка в белом фартуке о чем-то разговаривала с низкорослым мужчиной и через стекло смотрела на Гийома.

Из пакета струился сладкий ванильный запах свежих круассанов – плата за ночные сеансы психотерапии Себастьяну. Гийом бодро зашагал к автомобилю, где водитель приоткрыл дверь, и скрылся в темноте салона.

Следующие дни пролетели для Лекомта быстро. Сделки, договоры, встречи днем и кошмары ночью. Но теперь суетливую повседневность разбавил приятный легкий привкус чего-то романтичного. Утро, круассаны, глаза оливкового цвета и легкая прядь волос возвращались в памяти снова и снова.

Очаровательная простота.

– Старик, ты где летаешь? – неожиданно проницательный Себастьян заметил перемену в друге. Гийом смотрел в окно-аквариум своего кабинета, но уже не с серьезным выражением лица, а с едва заметной полуулыбкой. – На каком сайте ты с ней познакомился?

– Себ, виртуальные знакомства не в моем вкусе. Я верю в судьбу и предназначение, – Гийом даже не повернулся, продолжая смотреть в окно.

Себастьян взял в руки воображаемую гитару и, изображая знаменитого певца-рокера Джонни Холлидея, протяжно запел: «Разожгите огонь, разожгите огонь».

– Так, и кто она? Где вы познакомились? – Себастьян вопросительно смотрел на Гийома и, похоже, отступать не собирался. Тот улыбнулся, запустив руку в волосы.

– Если бы не твоя любовь к круассанам, я бы никогда не познакомился с сахарной феей Клэр, – он говорил настолько мечтательно, что Себ внимательно присмотрелся: раньше он не видел друга таким. – Работает в кондитерской. Гюго цитирует, представляешь?

– Мадам и месье, нас ожидает ванильная история! – не унимался Себ, отбивая барабанную дробь по столу. – Отличное начало.

– Почему ожидает? Обычная девушка. Обычная кондитерская. Раньше мне были по вкусу специи в отношениях, теперь хватит. Уж чего-чего, а приправ в жизни достаточно, – Гийом помрачнел. – Пройдет.

– Обычная? Хэ, уж если она зацепила завидного холостяка, то это определенно выводит ее в разряд необычных, – Себастьян не сдавался. – Не всегда же лед наталкивается на пламя. Случается, что люди подходят друг к другу, как два стручка ванили. А что? Неплохая парочка.

– Верно, – Гийом продолжал смотреть на озябший Париж. Ничто в размеренном потоке улиц, монотонно плывущих безучастных облаках в сером небе, холодном блеске зеркальных фасадов высоток не указывало на то, что начинало зарождаться в усталой душе. – Только мне нужны доказательства, что девушке нужен именно стручок ванили, а не перец средиземноморский. Хотя, возможно, у нее уже есть. У такой не может не быть.

– Опять ты взялся за глубокомыслительные процессы! Пойми, в жизни нельзя все рассчитать. Се ля ви.

– Величайшее в жизни счастье – это уверенность в том, что нас любят; и любят за то, что мы такие, какие есть, или несмотря на то, что мы такие, какие есть. К сожалению, не всем это дано, – добавил Гийом после паузы.

– Гюго, значит, цитирует? У нее определенно есть шанс. Или у тебя? – Себастьян затрясся от смеха.

Гийом поправил галстук и блеснул запонками на манжетах:

– Нам пора.

– Да, патрон. Идем зарабатывать деньги?

Гийом сделал жест в сторону зала переговоров. Себ засеменил за ним, прихватив папки с документами.




Глава 8. Всё дело в лимоне


У Вивиан был нюх на перемены. Когда на работе намечалось сокращение, она первая сообщала коллегам о предчувствиях. Когда сняла первую квартиру в Париже и ее захотели обмануть с предоплатой, интуиция не подвела и уберегла от неудачи. Когда Клэр описывала свой роман с Эммануэлем, Ви сразу поняла: что-то неладное скрывалось за этим великолепным аристократом. Вот и теперь, глядя на искринки в глазах Клэр, она распознала романтический шлейф и требовала подробностей.

– Ничего особенного, Ви, – Клэр отмахивалась, пытаясь придать своему лицу безразличное выражение.

– Клэр, мы знакомы двадцать лет…

– Даже больше.

– Не будем о возрасте, – Вивиан подсела к столу и заглянула в глаза Клэр, но та отвела взгляд и продолжила деликатно нарезать яблоки – она готовила десерт «Тарт Татен».

– Не строй глазки кота из «Шрека», мне нечего рассказать, – улыбнулась Клэр подруге и, добавив в миску щепотку ванили, выпалила скороговоркой: – Кроме того, что… у него завораживающие глаза и имя.

Ви подсела ближе:

– Да ладно! А дальше?

– А дальше я показала себя в наилучшем виде: изящно упала под прилавок, процитировала старца Гюго. И всё это с мукой на лице. Сама неотразимость! Теперь наверняка думает, что я вяжу по вечерам. Никаких шансов, – Клэр сокрушенно захлопнула дверцу духового шкафа.

– А он что?

– Не знаю. Наблюдал. Наверняка не раз посмеялся, вспоминая мою фирменную неуклюжесть.

Ви задумалась, но внезапно просияла:

– А может быть, это то, что ему нужно? Кольцо видела?

– Внимания не обратила, это был просто первый посетитель. Но этот взгляд… Ви-и-и, от него невозможно отвести глаза. Он умный, глубокий, теплый и печальный одновременно, я уверена в этом. И знаешь что? У меня ноги подкосились, так разволновалась. Несла всякую чушь. Потом сделалось спокойно. О, Ви, это было так странно. Наш разговор длился недолго, но мне показалось, что я знаю его давно, как будто мы где-то встречались. Наверное, потому, что хотелось произвести приятное впечатление?

Вивиан не дыша наблюдала за подругой. Воодушевленная рассказом, Клэр беззаботно порхала по кухне с прихваткой в руке. Мечтательность ее преобразила, хотя после расставания с тем, чье вычеркнутое из записной книжки имя нельзя было произносить, ни одному мужчине не удавалось так зацепить Клэр.

– Надеюсь, скоро у него закончатся круассаны, – задумчиво сказала Вивиан, подперев подбородок ладонью.

Вскоре дивный запах из духовки отвлек девушек от разговора.

– Прошу к столу.

– По крайней мере, он многое потеряет, если не вернется за круассанами, – с набитым ртом пробубнила Ви, гордо подняв указательный палец. – Клянусь твоим Гюго!

Клэр пожала плечами: сердце кольнула грусть.

А вдруг не вернется?



– Милочка, алло? – Альфонсо щелкнул пальцами, поймав мечтательный взгляд новенькой. – Ровнее глазурь, ров-не-е.

Клэр встрепенулась и продолжила выдавливать глазурь из кондитерского мешка.

– Вы со мной или не со мной? – сладко пропел Альфонсо.

– Да, месье.

Клэр удвоила усилия, старалась, внимала советам мастера. Необычного человека, но, как говорят французы: у каждого гения есть своя песчинка. Третий день готовили тысячу мини-десертов к ответственному фуршету для одной из успешных компаний столицы. Профитроли, крем-брюле, тарталетки с лимоном, «Опера», клубничные пирожные, меню и оформление – всё должно было быть безупречно. Альфонсо собрал команду на пятиминутку и объявил:

– Это важный заказ. Клиенты – компания, с которой мы поддерживаем деловые отношения уже десять лет. Мадемуазель Готье прекрасно представит наше скромное предприятие под изысканным соусом, а поможет ей Клэр.

Клэр почувствовала на себе любопытные, но одобрительные взгляды коллег. К щекам предательски подступила кровь, и она опустила голову.

– Я… не знаю. Это большая честь, месье, я всего лишь стажер, – сумела она еле выдавить из себя, словно остатки зубной пасты из тюбика.

– Ваша стажировка заканчивается, а смелость приходит, только когда действуешь. Ведь для этого вы пришли?

Альфонсо знал, о чем говорил. Клэр волновалась. За спиной шептались. Ответственно. Но возможность показать себя, заявить о своем таланте была сильнее страха. Что бы ни случилось – она справится, он был в этом уверен. Клэр превосходно знала состав десертов и с закрытыми глазами различала ингредиенты. «Только бы не упасть перед всеми, как перед тем посетителем», – приятное воспоминание отозвалось приливом нежности.

Ого, это что еще за сюрпризы подсознания?

Таинственный брюнет не оставлял в покое мысли, но и не появлялся, поэтому Клэр гнала их прочь, словно клопов из прежней парижской квартиры Вивиан. Главное – работа.



Тихая джазовая мелодия тянулась невидимым шлейфом по залу. Тени танцевали на стенах зала, украшенного воздушными шарами стального цвета, безукоризненные скатерти соперничали белизной с букетами из лилий. Пробки от шампанского выскакивали в руках официантов в такт живому оркестру. Ежегодный фуршет всех отделов и представительств компании «Лекомт и Ко» по случаю завершения года начался торжественно, с привычным размахом. Элегантно одетые мужчины и дамы непринужденно вели беседы. Здесь можно было расслабиться и говорить не только о работе.

– И кто же забил решающий гол в девяносто восьмом?

– Ох, ну это же чемпионат мира! Тогда Франция выиграла у Бразилии со счетом три – ноль и на всех улицах пели «I Will Survive».[3 - Песня «I Will Survive», исполнительница Глория Геймор, 1978 год. – Прим. авт.]

– Это был Зидан?!

– Пети, конечно! Гийом, вы согласны со мной?

Гийом любил поучаствовать в обсуждениях, поджаренных на остром слове. Коллеги смеялись, чокались, жестикулировали и снова хохотали.

– Шампанское требует сладких нот, – заметил Гийом и оглянулся в поисках буфета.

– До сих пор удивляюсь, как коротышка Альфонсо Риччи заполучает лучших красавиц в кондитерскую? Они летят к нему на сладкое, как пчелы на мед, – выразил удивление старший менеджер поставки.

– Не смогу тебе ответить, Жизель занималась организацией вечера.

– М-да, Жизель плохого не выберет, – проговорил коллега сквозь зубы и жадно осушил бокал. – «Марибель» – одна из лучших в столице.

– «Марибель», говоришь? – и, не дождавшись ответа, Гийом решительным шагом вошел в толпу танцующих. Аккуратные столики пестрили горами разноцветных макарон и «Опера». Взгляд замер. В ушах послышались толчки крови.

Не может быть.

Знакомая фигура мелькала между столиками, координируя движения официантов. Феей из сказки о Питере Пэне она перелетала от столика к столику и радушно встречала участников фуршета, то и дело поправляя прядь каштановых волос. Гийом медленно приблизился.

– Мне лимонный макарон, – почему-то сказал он, хотя не любил ни цитрусовые, ни макароны.

Девушка повернулась. Улыбка ее замерла и тут же исчезла. Она смотрела на Гийома широко распахнутыми глазами оливкого цвета.

– Лимонные закончились, месье, сожалею. Попробуйте с манго. Весьма экзотичное исполнение, – ласково предложила она, – и по цвету похожи.

Гийом смотрел на Клэр под отчетливые удары своего сердца, которые заглушали даже мелодию контрабаса. Интересно. Эти оливковые переливы в глазах: озорных, милых и блестящих любопытством! Через мгновение улыбка снова озарила ее миловидное лицо.



– Здравствуйте…

– Здравствуйте, Клэр. Приятно удивлен. Так, будто манговый макарон попробовал, – ответил он, не отводя взгляд.

– Разделяю ваше удивление. Вы здесь работаете?

– Ну что вы, – понизив голос, Гийом добавил шепотом, – пришел на бесплатный фуршет. Отличная возможность поужинать за чужой счет.

Уголки его губ приподнялись. Клэр не удержалась и спрятала лицо в ладони, чтобы не выдать смех.

– Да, это мой офис. У вас выездная делегация?

Она поправила фартук и белоснежную рубашку.

– Я слышала, что здесь разливают шампанское. Бесплатно и много. Решила заглянуть. И фартук прихватила, – Клэр увидела, как на этих словах элегантный мужчина еще шире улыбнулся, поднеся ко рту сложенную ладонь. – Как видите, наша кондитерская знаменита в Париже.

А потом они болтали. Легко и непринужденно, в единой мелодии с диезами юмора. Разговор переходил от выпечки к анекдотам, от анекдотов к музыке, от музыки к литературе. Общим оказался не один Гюго. Приятная волна покачивала обоих в лодке взаимного интереса, то поднимая, то опуская. Гийом вспомнил, для чего пришел к столику, но…

Двое в лодке, не считая третьего.

Идиллию остудила женская фигура, отделившаяся от толпы. «Цунами» приближалось.

– Клэр, я надеюсь, вы пьете шампанское не только на бесплатных фуршетах, но и в ресторанах? Скажем, в субботу вечером, в восемь?

– Такое тоже со мной случается, – смущенно ответила она.

– Гийом! – обозначился в шуме женский голос.

– Вот мои координаты, – Клэр протянула свою визитку. Кусочек бумаги сделал пируэт и хотел было упасть под ноги гостей, но Гийом ловким движением поймал его и деликатно поднес к лицу.

– В вашей привычке летать, – он посмотрел на карту. – Мадемуазель Бланше.

– Это мое лучшее качество, месье?..

– Гийом Лекомт.

В эту минуту подоспел раскрасневшийся от игристого Себастьян.

– Прямо по курсу орудие массового поражения, – Себ кивнул в сторону белого платья.

Жизель почти приблизилась, соблазнительно покачивая бедрами. Блондинистые кудри обнимали утонченное лицо. Красная помада. Глаза, сверкающие голубыми кристаллами. Настоящая хищница. Себ сглотнул подошедшую к горлу слюну. И не только он. Десятки мужских взглядов провожали Жизель. Друг повернулся к Гийому:

– К тебе, товарисч, – съерничал Себ, – Славянская душа. Спасайся!

– Суббота. Восемь часов. Я позвоню. – Гийом пытался перекричать энергичную джазовую композицию так, чтобы Клэр расслышала каждое слово, пока Себ деликатно уводил его.

Клэр кивнула.

– Здравствуй, Гийом. Ты не перезвонил. Я удивлена, – проговорила ему на ухо Жизель, появившись из ниоткуда.

– Извини, много работы, – Лекомт напрягся, хотелось поскорее закончить разговор. – Прекрасный фуршет, отличная работа.

– Не уходи от темы, я тебя уже не интересую? – она томно взглянула в глаза и провела пальцем по его рубашке.

Как руководитель отдела международных отношений Жизель умела вести переговоры, да что уж там, выговоры делать она тоже умела, да и красота и славянская внешность не оставляли шанса мужчинам остаться равнодушными. Гийом поймал ее холодную руку и отвел в сторону:

– Жизель, прости, мне кажется, ты не понимаешь. Мы слишком разные.

Жизель прищурилась.

– Ах да, Габи, Габи… Что ж, я уверена, что смогу залечить твои душевные раны… Обожаю недоступных мужчин и прямолинейность, – сверкнула она острыми коготками. – Может быть, выпьем вместе по бокалу?

– Прости, меня ждут, – освободившись от красотки, Гийом обернулся в поисках девушки в белом фартуке, но Клэр исчезла.




Глава 9. Бабочки надежды


– Он пригласил меня в ресторан. Меня! В ресторан! – Клэр влетела в квартиру, выбросив фейерверк из верхней одежды, пакетов и обуви.

– У тебя что ни день, то новые события. Рассказывай, кто он? – Вивиан приводила в порядок маникюр, размахивая веером из пальцев и, чтобы дать лаку высохнуть, поочередно дула на каждый.

– Покупатель круассанов. Помнишь? – глаза Клэр горели. Она подбежала к Вивиан и обняла ее.

– Да ладно! Я знала, что круассанами эта история не закончится, – победоносно произнесла Ви, дунув на рыжий локон, упавший на глаза.

– Фуршет, о котором я тебе говорила, был в его компании. Вот так совпадение! Ви, ты бы видела, какая там роскошь, стиль, м-м-м, а девушки в каких шикарных платьях! – Клэр кружилась по комнате. – Элегантный, высокий, темные глаза и лимонный макарон, – загадочно перечисляла она в танце.

Но Ви была опытнее.

– Хм, лимонный, скорее, говорит об экзотичности. Оригинально. А ты хотела ванильный шербет?

– Не то чтобы ванильный…

– Очнись, такие мужчины уже заняты либо на них охотятся. И не забывай, ты здесь не для отношений: это блюдо уже съела и с тех пор – самостоятельная парижанка.

– Ты думаешь?

– Дорогая, усмири бабочек надежды, которые, как я вижу, набирают высоту.

– У меня тоже мысль мелькнула, когда к нему подошла восхитительная блондинка. У нее волос больше, чем у нас с тобой, вместе взятых. А талия… на нее мне в спортзале работать и работать, шансов ни-ка-ких, – Клэр упала в кресло. – Раньше я считала, что все мужчины склонны к обману. Пользуются доверием, а потом вытирают о тебя ноги, как о коврик в прихожей, и испаряются из твоей жизни. Но этот…

– А с этим что? Кто сказал, что он не обманет?

Клэр закатила глаза.

– Никто, но он другой. Внимательный, изучающий. Мне показалось, что его мысли хотели проникнуть глубже в мои. Вот, чувствую, что он не такой. Еще никто не смотрел на меня так. Когда увидела его, по телу прошелся приятный разряд, как будто некая сила владела мной. Магия.

– Видела дважды и уже хороший? Это все твои романчики! – не унимался опытный инспектор по любовным делам Вивиан. – Блондинка в конкурентках, говоришь? Но в ресторан-то тебя пригласил.

– И что делать? Отказываться? Но у меня нет его номера.

– Хороший ход. Дорогая, хочешь совет от тетушки Вивиан? Сходи на свидание и адье. Не питай надежды. Мальчику хочется развлечься, он же богатый и успешный – такой любую очарует. Ну и пользуйся, это же Париж, детка! – она артистично откинулась на стуле, небрежно помахивая веером из пальцев:

Клэр помолчала с минуту.

– Ты права, я поужинаю с ним и баста. Учусь быть парижанкой.

На следующий день Клэр неспешно раскладывала хрустящие багеты на витрине.

Вивиан права: я приехала, чтобы освободиться от прошлого, от боли, от мужчин. Начать новую жизнь. Найти себя. Знакомство и тем более отношения не входят в мои планы…

– Бонжур, мадам, вам доставка.

Клэр захлопала ресницами, отряхиваясь от паутины раздумий.

– Распишитесь.

Курьер протянул цветы и, не дав опомниться, пожелал хорошего дня и умчался. Огромный букет розовых пионов гармонично смотрелся на фоне глазированных эклеров.

Пионы – любви бутоны.

Между изумрудными листьями и розовыми бутонами неприметно лежал конверт. Бабочки в животе забили крылышками. Неужели мистер «загадочные глаза» – автор послания? Руки дрожали, сердце стучало в ритме перфоратора. Клэр не терпелось увидеть знакомое имя в записке.

Наверняка он благодарит нас за безупречную работу… Нет, просит прощения за то, что не смог попрощаться. С нетерпением ждет ужина. И я, конечно, пойму…

Клэр фантазировала, а непослушные пальцы не подчинялись мозгу, но она справилась и прочла послание:

«Клэр, дорогая, здравствуй».

Вздох огорчения вылетел из самого сердца: увидела знакомые почерк и номер телефона в конце записки.

«Давай увидимся. Я в Париже. Прости. За всё. Маню».

Выбросить! Сжечь немедленно! Пепел развеять над Сеной.

Жаль, не было зажигалки: Клэр не курила.

Лучше порвать на мелкие кусочки и в мусорное ведро этот веник!

Нежно-розовые цветы стеснительно свесили бутоны, как сама Клэр в день первой встречи с ним в винодельне отца. Лучше бы этого никогда не случилось.

Обаятельный и остроумный Эммануэль покорил стеснительную и робкую Клэр Бланше. «Он тебе не пара», – вздыхала мама. Влюбленная Клэр была слепа и глуха. Сердце парило в облаках влюбленности, и ни одна вразумительная фраза не была способна ее отрезвить.

Они были самой красивой парой. Вот оно – белое платье, как мечтал отец, Клэр смотрелась в нем изумительно. А потом… узнала, что сладкоголосый Маню ухаживал только для того, чтобы подобраться к хорошему материальному положению ее семьи, знакомствам, а сам тем временем изменял с другой. Первый ее мужчина, первый зов тела, первый импульс сердца. Страстный, опытный, он оставил после себя грусть и боль. Тот июльский вечер на конюшне, будь он проклят, разорвал глянцевый слайд их будущего на тысячи кусочков.

– Милая, это не то, о чем ты подумала! – любимый в объятиях другой пытался оправдать очевидное.

Клэр помнила, как вскочила на Дьявола – молодого турецкого скакуна, подарок отца – и помчалась, не видя дороги. Только седло закрепить как следует не успела. Отчетливо, на всю жизнь запомнила глухой удар, жжение боли, дикое ржание Дьявола, как он рядом лежал и бил копытами, пытаясь подняться. Дальше вой сирены неотложки, больничные халаты и приговор: «Ходить будете, а вот детей иметь…» – врачи отрицательно качали головой.

Месяцы ушли на реабилитацию и психолога. Еще дольше Клэр заштопывала душевные раны. Она вспомнила, как примеряла подвенечное платье, называла себя мадам Крюссоли. Было так страстно, так много всего, любовь обжигала кожу, губы и разум, напрочь заглушая тревожные звоночки. Каков актер! Позже он клялся в любви, умолял о прощении, угрожал покончить с жизнью. Но Клэр уже ничего не трогало. Любила? Наверняка. Сердце его никогда не забудет. И вот теперь он объявился. С цветами. Они были не от месье «загадочные темные глаза».




Конец ознакомительного фрагмента.


Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/lana-bell/gorkiy-vkus-vanili-70630453/?lfrom=390579938) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



notes


Примечания





1


Уменьшительно-ласкательное ma puce на фр. «моя блошка». – Прим. авт.




2


Песня «Sur le pont d'Avignon» перевод с фр. «На мосту Авиньона». Автор неизвестен. – Прим. авт.




3


Песня «I Will Survive», исполнительница Глория Геймор, 1978 год. – Прим. авт.