Главная страница | Попаданцы | Три Африки для Миши и Лизы

Три Африки для Миши и Лизы
Идалия Вагнер
Ситуация – врагу не пожелаешь! Приходишь домой, ложишься на любимый диван… и все. Дальше – Африка 19 века и караван работорговцев. И в нем ты – Миша Белов, лейтенант полиции России 21 века в теле черного невольника!Как же так! Дома осталась лучшая в мире девушка Лиза, а у тебя так и не хватило духу признаться ей в чувствах.Ступор, конечно, был, но только первые полдня. А значит, берегись, страшная Африка. Сотрудник правоохранительных органов разберется, что к чему. Правда, немного неуютно: львы, гиены, змеи, преступники, работорговцы. Но черненькая красотка Лиз – во всех смыслах красотка.

Идалия Вагнер
Три Африки для Миши и Лизы

Пролог
Солнечный лучик настойчиво светил в правый глаз. Сон не отпускал, хотя недоумение нарастало. Почему-то страшно затекла шея, болела неестественно вывернутая голова, а под щекой лежало и давило что-то твердое, уходившее за ухо и выше. Интересно, куда подевалась любимая анатомическая подушка, которая, судя по рекламе, должна дарить приятный отдых?

Под уставшим даже после сна телом была не привычная кровать, а целая россыпь мелких камешков, и каждый камешек вонзался в плоть. Было ощущение, что накануне били, причем долго, больно и с извращениями.
Левая рука остро и странно саднила, как будто натертая до кровавых ран. Стоило чуть шевельнуться, и спина отозвалась тысячью болезненных уколов. Ноги ныли, как после длительного похода.
Давненько ничего похожего не было. Пожалуй, только один раз нечто подобное испытывал. Давно, еще в первые дни службы в армии, когда ребята с Кавказа решили устроить новичкам проверку на прочность. Сейчас даже похуже будет. Что случилось-то? Придется открывать глаза.
– Подъем, скоты! Подъем, живо! Пошевеливайтесь, бездельники!
Сразу зло и глухо залаяли собаки.
Что за…

Глава 1
На редкость суетливый день подходил к концу. Ответственный дежурный районного отделения полиции лейтенант Миша Белов обреченно вздохнул, когда входная дверь распахнулась, запуская дежурный наряд и нового претендента на нары в «обезьяннике».
Темнокожий, с густой шапкой кучерявых волос, молодой мужчина довольно чисто пел про то, что камыш шумел, а деревья гнулись. Кто это, понять было не сложно. В местном автодорожном институте было всего семь студентов из африканских стран, но они регулярно попадали в разные истории, и в отделении полиции уже не раз отмечались. Дело заканчивалось тем, что из деканата приезжал кто-то ответственный и забирал набедокурившего студента.
Пока ребята из дежурного наряда с шутками и прибаутками запихивали за решетку вырывающегося на свободу посланца африканской страны, Миша обреченно открыл Книгу учета задержанных лиц, которую только что захлопнул в надежде, что смена завершена.
Слух уловил деловитый стук каблучков дамских туфель. Этот стук Миша узнавал среди десятков других. Только эксперт Лизонька Чернова, недавно переведенная в их отделение, так мелодично выстукивала информацию о том, что она идет! Она, Елизавета Чернова, шествует домой!
Краем глаза Миша уже видел, как она спустилась по лестнице, остановилась что-то сказать уборщице тете Оле, кивнула ребятам из наряда. Все, сейчас уйдет.
Сердце эвакуировалось куда-то в район горла. Лизонька чуть замедлила шаг, кивнула ему, бросила чуть хрипловатым голосом: «Пока, Белов», и пошла к двери, покачивая бедрами таких соблазнительных форм, которыми художник Борис Кустодиев наделял на картинах своих любезных купчих. Только на Лизоньке эти самые бедра были обольстительно упакованы в ладную офицерскую форму.
Словно специально, чтобы Лизонька постояла рядом хоть еще чуть-чуть, в отворившуюся дверь ввалился сменщик Миши Алеша Воеводин и заговорил о чем-то с Лизой, довольно гогоча.
А она стояла такая… статная, такая… ладная! По плечам форменного кителя рассыпался ворох мелких темных кудряшек. Когда Лизонька повернулась чуть в профиль, Миша увидел тугую румяную пухлую щечку с аккуратной ямочкой и четко очерченные изящные губы, которые словно просили, чтобы Миша их целовал.
Нет, конечно, нет. Никто Мишу об этом не просил. На этой крамольной мысли Миша очнулся и понял, что, как всегда, слишком размечтался. Где она – красавица и умница Лиза Чернова, рост сто восемьдесят, размер одежды пятьдесят два (как доложил всем мужчинам отделения начсклад Семеныч), а где он – невезучий вечный лейтенант Миша Белов, рост сто семьдесят девять, размер одежды сорок восемь, размер ноги сорок.
Воеводин снова заржал, клюнул губами смуглую щечку Лизы в самую ямочку, и она выплыла на улицу. А шумный сменщик в пропотевшей форменной одежде плюхнулся на стул, обмахивая фуражкой красное лицо и подставляя его под холодок кондиционера:
– Ох, друг Мишка! Какая женщина! Мечта поэта! М-м-м! Какие формы!
Миша сухо ответил:
– Напоминаю, что ты женат.
– Да брось ты, Мишань! Ну тебя, зануду! Уфф, давненько такой жары не было! Я сейчас растаю, как та мороженка! Докладывай, как дела?
– Ничего крупного, все по мелочи, но очень много. С утра везут то хулиганов мелких, то пьяниц. Вон ребята только что привезли посланца африканского континента, с утра еще один был, его уже забрали из деканата. Я новенького не оформлял, он все никак угомониться не может.
– Вижу-вижу, слышу-слышу. Шумел камыш. Слушай, а почему они все эту песню поют?
– Не знаю, Леха, но они действительно все поют ее у нас. Ну, ладно. Ты его оформишь, как угомонится?
– Оформлю. Беги домой под кондиционер. Такая жара сегодня на улице, а меня теща с утра на дачу загнала картошку тяпать. Говорит, что душно, а это к дождю. Значит, картошку надо подготовить. Думал, сдохну там. Хорошо, что у тебя дачи нет, Мишань. И не заводи никогда, а то будешь, как раб на плантации пахать. Хочешь, как раб пахать? Во-о-от! А женатые мужчины, у которых есть тещи, все рабы на плантациях.
– Ладно, бывай. Я везде расписался, пойду. Спокойного дежурства.
***
Было действительно очень жарко. Совсем недавно уложенный асфальт проваливался под ногами, а за женскими каблучками-шпильками оставались забавные ямочки. Только небольшие участки еще советского асфальта были незыблимо тверды.
По спине и груди моментально поплыли струйки пота, оставляя на форменной рубашке мокрые потеки. Дышать было нечем. К продавщице воды, сидевшей под большим зонтиком, выстроилась небольшая очередь людей, обреченно обмахивающихся тем, что у кого было в руках. На площади перед памятником Ильичу, где обычно кучковались голуби и воробьи, было пусто. Даже птицы куда-то попрятались.
Но где-то далеко уже чуть слышно грохотало. Права теща Лешкина, все же дождик, да с грозой, надо ждать.
Миша доплелся до своего дома, нырнул в прохладный подъезд и с облегчением вздохнул: уже не жарко, а дома ждет кондиционер! Судя по тому, что из-за открытой двери квартиры пахнуло жаром, мать еще не пришла домой и не включила источник желанного холодка! Привычно подумав о преимуществах «Умного дома», когда можно запрограммировать включение техники, Миша ткнул кнопочку пульта кондиционера на «вкл» и пошел в ванную.
Когда, вытирая влажные волосы, он вышел из душа, в квартире уже вполне можно было дышать. Мощный аппарат разгонял волны желанной прохлады. С улицы были слышны раскаты грома. Может, после дождя станет хоть чуточку прохладнее.
Налив на кухне большую кружку кваса, Миша направился в зал и машинально включил телевизор на новостном канале. В каком-то городе подростки из негритянского квартала стреляли из украденного оружия, кто-то погиб. На другом канале показывали, как группа темнокожих мужчин грабила очередной большой сетевой магазин. На третьей кнопке шоколадного цвета дама перед толпой народа надрывно кричала в рупор о том, белые привезли ее прадедушку из любимой Африки, и теперь все белые должны перед ней покаяться.
– А что не едешь в свою Африку, если она такая любимая? – Миша раздраженно выключил телевизор и принялся бездумно листать ленту новостей на смартфоне, лежа на любимом диване.
Какой-то день темнокожих бесчинств сегодня. Сначала был ролик, как белая женщина безумного вида с упоением целовала грязный кроссовок афроамериканца и заливалась слезами, видимо, раскаиваясь о годах рабства. На другом канале рассказывали о том, что из полиции уходят профессионалы, потому что принято законодательство, защищающее цветное население, это самое население немедленно этим воспользовалось, и уровень преступности вырос. На следующем канале даже без перевода было понятно, что белые, оказывается, угнетают страдающих черных граждан по сей день.
Миша отбросил смартфон. С точки зрения представителя органов охраны правопорядка, в некоторых странах творился сущий беспредел. И он почему-то поощрялся на самом высоком уровне. Бред.
От скуки вновь включил телевизор. Сначала посмотрел сюжет о том, как жутко живет народ в Африке. Жилья нет, еды нет, воды нет, работы нет, школ нет. Невольно вспомнились темнокожие герои предыдущих роликов, у которых были и жилье, и еда, и всякие пособия, только желания работать не было.
– Что же на историческую родину не едут все те, чьи угнетенные, но счастливые предки были насильно оттуда вывезены? Они же, наверно, с легкостью наладили бы жизнь среди соплеменников, – пробормотал утомленный международными делами лейтенант.
Потом переключил телевизор на музыкальный канал и выключил звук. Этот канал он включал, чтобы посмотреть на красивых певиц. Когда целый день на работе видишь только алкоголиков и преступников, невольно тянет на кого-то красивого и нарядного.
Выступление фигуристой красотки Дженнифер Лопес досмотреть не удалось.
Практически сразу после неимоверно яркого разряда молнии раздался страшный грозовой раскат. Окно с треском распахнулось, пропуская яркий светящийся шар.
То, что погас свет, телевизор с громким щелчком выключился, а из-за его задней стенки поползли зловещие струйки черного дыма, Миша уже не увидел.

Глава 2
Солнечный лучик настойчиво светил в правый глаз. Сон не отпускал, хотя недоумение нарастало. Почему-то страшно затекла шея, болела неестественно вывернутая голова, а под щекой лежало и давило что-то твердое, уходившее за ухо и выше. Интересно, куда подевалась любимая анатомическая подушка, которая, судя по рекламе, должна дарить приятный отдых?

Под уставшим даже после сна телом была не привычная кровать, а целая россыпь мелких камешков, и каждый камешек вонзался в плоть. Было ощущение, что накануне били, причем долго, больно и с извращениями.
Левая рука остро и странно саднила, как будто натертая до кровавых ран. Стоило чуть шевельнуться, и спина отозвалась тысячью болезненных уколов. Ноги ныли, как после длительного похода.
Давненько ничего похожего не было. Пожалуй, только один раз нечто подобное испытывал. Давно, еще в первые дни службы в армии, когда ребята с Кавказа решили устроить новичкам проверку на прочность. Сейчас даже похуже будет. Что случилось-то? Придется открывать глаза.
– Подъем, скоты! Подъем, живо! Пошевеливайтесь, бездельники!
Сразу зло и глухо залаяли собаки.
Что за…
***
Что за ерунда творится? Быстро и неотвратимо нарастал гул человеческих голосов и нестройный металлический звон. Эти звуки перекрывались грубыми командными окриками и лаем собак.
Реальность ошеломила. То, что он лежал на голой земле, Мише сразу было понятно. Это еще худо-бедно можно было отнести на то, что дело происходило в каком-то походе, на рыбалке или иных мужских игрищах.
Но то, что вокруг будет толпа почти голых негров, – нет, к такому кошмару жизнь лейтенанта не готовила. Со всех сторон были видны только человеческие фигуры различной степени черноты: от иссиня-черных до цвета очень темной охры.
Это что? Рабы? Африка? Откуда? Может, это съемка исторического фильма?
Люди вокруг были соединены в пары колодками с рогатинами на концах или металлическими ошейниками на цепях. Именно из-за такой колодки на самом Мише казалось, что сильно натирает шею и щеку. Для кого-то размер колодок не казалась таким критичным, но для дюжего негра, в теле которого обнаружил себя лейтенант российский полиции, подобрали прибор огромных размеров.
Вместо анатомической подушки под его головой была деревянная неструганая конструкция. Две рогатины соединялись перевитыми лианами или кожаными шнурами. Видимо, от долгого использования и воздействия воды, этот связующий материал как будто спекся, и кто-то его решил не распутывать, хотя во второй рогатине никого не было. Нехитрое запорное устройство, которое должно было взять в капкан чью-то шею, оказалось открытым.
Тяжесть, лежащая на животе, это была не просто тяжесть, а металлическая цепь, один конец которой опоясывал его бедра и соединялся с браслетом на ноге, а второй конец был приклепан к металлическому браслету на руке. Оба браслета на ногах были соединены короткой цепью. Не разбежишься в таком облачении!
На руках бывалый полицейский распознал не просто браслет для украшения, а ручные древние кандалы. Левая рука была растерта до раны, которая уже почти запеклась, но продолжала чуть кровить. На икрах ног и на спине горели огнем зловещие почти свежие рубцы. Раны на ногах оказались обильно усыпаны землей и каким-то мусором. Медичка Ирина Федоровна из госпиталя назвала бы это варварством по отношению к своему здоровью и пригрозила ампутацией всего, до чего дотянется во время операции. Она такая, с мужичками не церемонится. Сложно понять, когда ее специфический юмор переходит в серьезный разговор.
Пока Миша с нескрываемым ужасом осматривал свое тело, внезапно ставшее черным и огромным, вокруг поднимались его товарищи по несчастью, все попарно соединенные грубыми колодками или связанные тяжелыми цепями. Абсолютно на всех были следы многочисленных побоев.
В голове творился хаос из ненормативной лексики и панических возгласов: «Что за хрень, стрелять буду, дайте табельное оружие».
Одна мысль настойчиво пыталась пробиться вперед: «Кажется, я слишком много смотрел ролики про темнокожих. Это сон, я сейчас проснусь и пойду на работу».
Миша пощипал своими новыми огромными пальцами свою новую огромную ногу и скривился от боли. Боль была вполне реальная. Неужели не сон? Но почему?
Совсем рядом пробежала громадная черная красноглазая собака и рыкнула на сидевшую неподалеку женщину-негритянку, которая попыталась встать. Та испуганно присела. Команды вставать, надо полагать, придется ждать отдельно.
Нд-а-а. Кстати, об одежде. Ее было катастрофически мало. По своему родному городу в таком минимуме Мишаня даже в состоянии подпития не пошел бы. Здесь пришлось, потому как все такие. Ну, что ж. Вентиляция, конечно, полезная штука при жаре, хотя… неловко как-то. И есть еще физиологические потребности. С ними здесь как? Что-то подсказывало, отдельные домики местными декорациями не предусмотрены.
Вдали показались несколько темнокожих в одежде. Они несли корзины и раздавали что-то пленникам. Когда очередь дошла до Миши, он получил горстку чего-то, похожего на муку, черствую маленькую лепешку и совсем крохотный кусочек буроватого и волокнистого вещества.
Находящийся в полной прострации Миша съел этот завтрак, ориентируясь на то, как это делали соседи. То, что казалось мукой, видимо, и было мукой. Волокнистый кусок, скорее всего, считался сушеным мясом. Ну, или сушеной рыбой. Вкус разобрать было очень сложно.
Почти сразу принесли в больших ведрах или баках воду, которую все по очереди пили. Миша с ужасом отметил, что от нее сильно пахнет, а на поверхности плавает какая-то пленка. Но люди вокруг пили, а все более припекавшее солнце подсказывало, что скоро будет очень жарко. Вряд ли бутилированную воду пожалуют. Пришлось зажмуриться и пить из какой-то ржавой банки, из которой до него пило полкаравана.
В голове мелькнула мысль: «Надеюсь, этому телу не привыкать к такой еде и воде, и оно не слишком станет возражать. Не хватало еще в таких условиях заполучить какую-нибудь заразу, типа дизентерии». Что-то подсказывало, такое здесь не лечится, да и вряд ли кто будет озадачиваться лечением черного невольника.
– Миша, что за бред ты несешь. Какой-то черный невольник – кошмар! Это просто дурной сон, – в голове раздавался жалкий лепет, – сейчас проснешься, и все будет хорошо. Пойдешь на работу в любимое отделение. Сейчас точно понимаешь, что оно любимое! Увидишь Лизу! Возможно, когда-нибудь решишься пригласить ее на свидание! Да не когда-нибудь, а прямо завтра! Даже сегодня! Честное полицейское!
Но мимо опять пробежала собака, зло толкнула несчастного лейтенанта так, что он пошатнулся от неожиданности. Слишком натурально все как-то. На сон не похоже. Звуки, запахи, тактильные ощущения. Все реально.
Кстати, а язык?
Миша прислушался к тихому разговору сидевшей рядом пары невольников. Он их понимал! Он реально понимал, что говорили эти два черных человека про духов предков! Но думал Миша по-русски! Это было абсолютно точно! Ради проверки он построил в голове фразу из нецензурных русских слов. Сильно отредактированный смысл этой фразы был: ну, ты попал в передрягу, друг полицейский. Полная хана тебе.
Переведя эту фразу несколько раз с русского литературного на русский нелитературный и обратно, и четко оценив, что знание родного языка не утеряно, Миша сосредоточился на том, что слышал со всех сторон. Было почти все понятно и к каждому слову можно было подобрать русский аналог. Еще одно свидетельство того, что негры – настоящие негры, они говорят на своем языке, и это точно не по-русски.
Несколько раз лейтенант потренировался, погоняв перевод с африканского (или как его назвать) на русский и обратно. В общем, входящая речь понятна. А что будет с исходящей? Сможет ли он сказать так, чтобы его поняли?
Спокойно поэкспериментировать не удалось. Раздались громкие крики, и вся толпа пришла в движение. Все встали, видимо, в порядке, установленном ранее.
Народ выстроился скованными парами впереди и позади Миши. Стало видно, что ножные кандалы были у каждого бедолаги. Деревянные рогатины или ошейники скрепляли по двое. Ему пришлось встать, придерживая одной рукой колодку на шее, поскольку у него не было напарника, и она перевешивалась под своим весом. Придется идти очень осторожно, поскольку второй конец цепи, который по замыслам создателей таких приспособлений должен был висеть на руке второго несчастного, у Миши кто-то добрый закрутил вокруг бедер и прицепил к ножным браслетам. Ноги дополнительно были скованы короткой цепью.
Потом прибежали темнокожие охранники, которые в отличие от темнокожих невольников, имели подобие одежды. Они вытащили из колонны Мишу и поволокли куда-то вперед. Миша запнулся о цепь и упал, выдав какое-то гневное выражение. В ответ на это один из охранников отвесил ему удар ниже спины и потащил еще яростнее.
Несчастный новоиспеченный негр, за невозможностью достойно ответить, занялся лингвистическим анализом. Случайно сказанная им самим фраза оказалась из разряда непристойных. Миша понял, что она означала. Но она совершенно точно была сказана по-африкански, или по-негритянски, или на каком-то местном наречии. Надо уж определяться с терминами.
Эту фразу он выдал без подготовки так, как говорит носитель языка. Значит, языкового барьера не предвидится. Наверно, навыки у тела остались. И очень здорово, что русский язык у него сохранился. У кого сохранился? У души? У ментального тела? У того, что было лейтенантом Михаилом Беловым?
Чтобы удостовериться в наличии навыков еще раз, добропорядочный лейтенант пробормотал себе под нос новое русское ругательство. И на слух, и на внутреннее восприятие оно ощущалось, как сказанное по-русски.
То, что весь тестируемый лексический минимум оказался непристойного характера, не удивляет. Ситуация ведь непредвиденная, а на все непредвиденные ситуации ответ у русского мужика один. Чаще – непристойный. И потому Миша добавил от широты души еще пару таких же фраз, но тихонько, чтобы никто не слышал. А кто его осудит, оказавшись в подобной ситуации?
***
Тащили Мишу не зря. Ему приготовили пару. Видимо, рост имел определенное значение, потому что темнокожий молодой мужчина оказалась тоже немаленького роста. Два белых, но очень загорелых мужчины, которые при этом присутствовали, что-то удовлетворенно проговорили. На каком языке говорили эти белые, было непонятно. Но это явно не английский.
Меланхоличный темнокожий мужчина соединил их в одну связку цепью и рогатиной. Напарник стоял первым, за ним на расстоянии длины колодки стоял Мишаня. Нести на себе рабскую амуницию стало значительно легче, когда ее разделили на двоих. Но зато им обоим в руки всучили какие-то мешки, которые предстояло нести. Такие же мешки были у остальных пар. Было похоже, что собрали рядом наиболее выносливых рабов, которых можно заставить нести груз.
По краям колонны находилась многочисленная охрана, которая отличалась от невольников только отсутствием кандалов и наличием подобия европейской одежды. У каждого в руках было кремневое ружье с длинным стволом, из чего Миша заключил, что находится даже не в двадцатом веке, а в восемнадцатом-девятнадцатом. Ну, пусть будет хотя бы девятнадцатый! Вот же занесло!
Когда колонна тронулась в путь, стало понятно, что идти невероятно сложно. Повернуть голову, чтобы оглянуться назад, не получалось. Когда Миша попытался это сделать, услышав какой-то возглас сзади, его напарнику стало больно, и он недовольно вскрикнул.
Приходилось подстраиваться след в след, стараясь идти точно в ногу, иначе колодку перекашивало, и она натирала шею. Если второй начинал отставать, первый был вынужден его тащить, подчиняясь скорости, которую задавали хозяева каравана.
У ошеломленного ситуацией лейтенанта полиции из двадцать первого века сильно болела голова от сна в неловком положении, хотя другие раны уже почти не болели. Скорее всего, полученное тело не реагировало на такие глупости, как несмертельные раны. А вот голова, в которой бились мысли на русском языке, страдала.
Поскольку Миша с напарником шли почти в начале каравана, они не видели, что творилось сзади. А оттуда доносились иногда очень страшные звуки: дети плакали, охранники требовали заткнуть их, стенали женщины, кто-то кричал: «Отдайте моего мальчика». Часто раздавался свист бича, тогда слышался стон пострадавшего. Злобно лаяли собаки. За спиной была страшная реальность невольничьего каравана. И это не съемка исторического фильма.
***
Справка для Миши (историческая).
Михаил Белов этого не знал, но печальная история работорговли в Африке имела три основных периода.
Середина пятнадцатого века – середина семнадцатого века. Началось все с португальских мореплавателей. Тогда рабов везли в Европу, а после создания колоний в Вест-Индии начался вывоз рабов в Новый Свет. Там они были нужны в большом количестве. Вывоз рабов велся почти исключительно с западного побережья, о вывозе с восточного побережья мало что известно.
Середина семнадцатого века – начало девятнадцатого века. Знаменовалось массовым вывозом для работы на плантациях в Вест-Индии и Америке. Завершился период официальным запрещением рабства законодательством Англии и США. Велась ничем неограниченная торговля рабами. Преобладал вывоз с западного побережья.
С начала девятнадцатого века работорговля официально последовательно запрещалась странами-работорговцами. Началась эпоха бурного нелегального вывоза. Объемы вывоза были иной раз выше, чем в предыдущие столетия. Рабы вывозились как с западного, так и с восточного побережья.
***
Мишу Белова многому учили. Он умел составить психологический портрет преступника, хорошо стрелял, владел рукопашным боем, разбирался в разных видах оружия, хорошо знал российское законодательство, криминалистику, имел навыки оперативно-розыскной деятельности, знал, как организовать охрану общественного порядка. Много умел и знал Миша. Но школа полиции не рассчитывала, что ее выпускник окажется в Африке, ориентировочно в девятнадцатом веке, в караване невольников в качестве раба, и полезных в данных условиях навыков не дала.
Примерно до полудня первого дня лейтенант находился в состоянии шока и осваивался в новой реальности. Такая возможность была, поскольку никто его не отвлекал. Он шел, глядя на исполосованную кнутами спину своего напарника. Приноровиться к тому, чтобы движение было синхронным, получилось быстро. Тяжесть поклажи не казалась для этого мощного тела невыносимой. Игнорировать раны, видимо, тоже помогало само тело, приученное ко многому.

Миша немного попереживал о том, что раны не промыты и явно инфицированы, но потом и об этом забыл, сосредоточившись на составлении плана первоочередных мероприятий в критической ситуации. К тому моменту, когда солнце достигло зенита, у Михаила уже не осталось иллюзий, что это сон или съемки исторического фильма. Не сон это, а самая настоящая реальность.
Матушка любила и частенько читала книжки про попаданцев в разные страны и эпохи. Миша такого не читал, но она иногда за ужином пересказывала сыну интересные моменты. В ее рассказах, судя по воспоминаниям, никто не попадал в тело раба в караване невольников. Счастливчики все чаще оказывались в телах богатеньких аборигенов или умненьких студентов магических академий, которые всех своих врагов побеждали одной левой навыками из двадцать первого века. А еще и всякие умные полезности из своего времени переносили в новую реальность, после чего становились богатыми и влиятельными.
– Эх, мама, мамочка! Что же ты ничего не рассказывала, как в книжках умные попаданцы из рабства вызволялись! Ну, это ладно! Это мы сами тут придумаем! Пока ничего сложного средненький полицейский из продвинутого века не видит в том, как открыть кандалы. В школе полиции и про более сложные трюки преступников рассказывали. Только про рогатины придется подумать. А вот дальше, что делать? Куда двигать? Где им тут требуется наладить работу с мелкими хулиганами и пьяницами?
Миша чуть слышно фыркнул:
– Чувство юмора возвращается. Это уже хорош, шок проходит. Ну, держитесь, бандюганы местные! Российская полиция идет!

Глава 3
Когда начался самый зной, устроили привал. Невольники повалились на землю прямо на месте, кто как шел. Конечно, хозяева каравана, те самые двое белых мужчин, не озаботились тем, чтобы найти для своих невольников укрытие от беспощадного солнца. Главное, что лично для них нашлось дерево с подходящей кроной. Но уже то, что можно сесть и вытянуть ноги, казалось благом. Кроме того, появление охранников с корзинами в руках говорило о том, что будут кормить. Обед, конечно, не напоминал обед даже в скудной столовке школы полиции. Набор был все тот же: горсть муки, лепешка, какие-то сушеные жилки и отвратительная на вкус и вид вода. Пришлось есть и пить.
Плюсы от существования в черном теле нашлись. Жара не настолько сильно чувствовалась, хотя явно температура была очень высокая. Да и съеденная на завтрак жуткая еда и выпитая вода на состоянии здоровья пока никак отрицательно не сказывались.
Напарник, быстро расправившись со скудным обедом, окликнул Мишу:
– Я Узома. А ты?
К этому вопросу Миша почему-то не готовился, поэтому ответил правду:
– Миша.
– А! Миш! Хорошее имя. Миш, а ты давно здесь?
Причин не согласиться с такой трактовкой имени не было. На поставленный вопрос ответа тоже не было, поэтому лейтенант уклончиво ответил:
– Не очень. А ты?
– Я был в другом караване. Кажется, мы сейчас идем в другую сторону, судя по положению солнца. В прошлом караване было немного не так. Меня перекупил дон Диего. Он заплатил за меня слоновьим бивнем и сказал, что сейчас сделает все, чтобы продать дороже.
– Это хорошо, Узома. Если он хочет тебя продать дороже, то должен беречь, – применил свои знания психологии Миша.
– Ты так думаешь, Миш? Это и вправду хорошо?
– Конечно, Узома. Зачем ему портить товар, который надо продать дороже?
Узома явно повеселел.
– Миш, это хорошо, а то шкура не успевает зажить после побоев. Может, и вправду бить меньше станут, а то некоторые охранники такие злые. Даром что одного цвета кожи! Злее, чем белые бывают!
Если раны не будут успевать заживать, то скоро совсем не останется сил идти. Тогда поставят в конец каравана плестись. А это значит, что можно первую же ночь не пережить. Ты слышал, как сегодня ночью львы утащили женщину с ребенком, которые шли в самом конце?
– Да, конечно, – говорить, что сам появился в караване, скорее всего, только под утро, Миша не стал.
– Миш, ты хорошо идешь. Только в самом начале дернул немного. А сейчас хорошо идешь, мне нравится с тобой быть в паре.
– А я бы лучше без пары на свободе был, – решил забросить удочку на будущее Миша.
– Конечно, дружище Миш. Только, сколько раз я пытался бежать! Всегда ловили и били. Видно, судьба у меня такая – быть рабом. И дед раб, и отец, и я раб. Хорошо, что жениться не успел, а то плакала бы сейчас жена, или со мной в караване шла!
– Э-э-э, Узома, ты говоришь, что и дед, и отец тоже рабы? А как это случилось? – Миша не терял надежды узнать подробнее, в каком времени он сейчас находится. Было понятно, что восемнадцатый-девятнадцатый век, но точнее как узнать? Даже если Узома сейчас назвал бы конкретный населенный пункт, известный в двадцать первом веке, он все равно не смог бы понять даже в какой части Африки находится.
Только развернувшийся увлекательный разговор прервала команда вставать. Снова забегали охранники с кнутами, залаяли собаки и караван пришел в движение.
– Потом расскажу, – успел проговорить Узома, вставая впереди Миши.
Первый более плотный контакт с собратьями по несчастью дал информацию для размышления. Во-первых, хорошо, что Узома оказался неплохим малым. Есть шанс у него узнать многое, тем более, что его семейная печальная история оказалась столь длинной. Выяснилось, что есть здесь некий дон Диего. Имя подсказывало, что этот дон, скорее всего, испанец или португалец.
Во время учебы Миша не предполагал, что в жизни пригодится знание географии Африки, и он не очень обращал на нее внимание. Гораздо интереснее было изучать географию России и Европы.
Единственное, что помнил из курса географии Африки, так это расположение северных стран – Египта, Марокко и Туниса. Еще вспомнилось наличие реки Нил и водопада Виктория. Как-то отложилась фамилия Ливингстон. Кажется, он исследовал Африку, но в каком это году было? Ах, да, есть еще ЮАР, это где-то на юге. Есть еще Сомали, где шалят по-крупному.
Еще после долгих размышлений вспомнилось, что было два центра работорговли: на западном побережье и на восточном. Разницу он точно не помнил, но, видимо, дело бы в рынках дальнейшего сбыта. Чисто логически можно было предположить, что в Америку на плантации проще было везти рабов с западного побережья.
В общем, ничего-то путного крепкий хорошист боевой и политической подготовки Михаил Белов не вспомнил. Придется ориентироваться по ходу и складывать информацию файлик к файлику. Вспомнив такие слова, Миша невесело усмехнулся. Получится ли вернуться к той жизни? Однозначного ответа не было. Зато напомнило о том, что надо проанализировать свои последние воспоминания из той, российской жизни.
Вспомнился суматошный рабочий день, чернокожий студент-арестант, Лизонька. Потом сменщик Алешка несколько раз вспомнил про рабов на плантации. Еще – невиданная жара на улице, потом странный подбор новостей по телевизору, не менее странные посты и ролики в смартфоне. Последнее, что вспомнилось, – яркая молния, грозовой разряд и все. Больше ничего после вспышки света и жуткого раската не вспомнилось. Что сработало? Почему именно на нем, на Мише Белове?
***
Солнце еще не докатилось до горизонта, а поступила команда остановиться. Все снова попадали на землю.
Узома удовлетворенно проговорил:
– Хорошо, что хозяева дальше не пошли сегодня.
– Почему, Узома? – живо подключился к разговору Михаил.
– Видишь, там недалеко деревья?
– Вижу.
– Когда белые в таких местах проходят, они часто начинают болеть. Как же они это называют? Лихорадка, кажется. Тогда они бывают очень слабые, жар случается, трясет их. Только мы здесь хорошо себя чувствуем. Нам не страшно. А ты не знаешь об этом разве?
– Нет, я издалека, – Миша поспешно прервал разговор, грозивший зайти в опасную сторону.
– Узома, ты хотел рассказать про отца и деда, что они тоже рабы.
– Да, я так думаю, что они стали рабами, а не погибли по дороге, как другие. Они тоже очень были здоровые, как я. Сначала дед попал в плен во время войны с соседним племенем. Мы думали, что сможем их выкупить. Но когда собрали все, что они требовали, оказалось, что деда нет. Отцу сказали, что он погиб от ран. Но потом мы узнали, что самых крепких раненых мужчин вылечили и продали каким-то покупателям. Наверно, когда отец приходил в деревню, дед еще где-то лежал. Он был крепкий очень. Раз попал в плен, значит, сильно ранен был.
– Может, он все же умер от ран?
– Нет, его видели в караване рабов. Об этом рассказал знакомый отца из другого племени, который нанимался носильщиком в караван, который шел навстречу. Два каравана встретились на ночь. Этот знакомый моего деда увидел, но ничего не мог сделать для него. А дед семье передал, что пока жив.
– Давно это было, Узома?
– Давно! Меня еще не было. Что поделаешь, так распорядились духи предков, – негр протяжно вздохнул.
– Отец как стал рабом?
– Он пошел с нашими мужчинами на охоту. По дороге встретились белые с ружьями. Что можно сделать против человека с ружьем?
– А кто видел это?
– Наш вождь. Белые решили, что он мертв. Его еще завалило телами погибших сыновей. Он истекал кровью и не мог даже пошевелиться. Но он видел, как троих мужчин, в том числе моего отца, связали. Что было дальше, он уже не видел. Когда его нашли, он только успел рассказать об этом и умер. Наши пытались организовать погоню, но их почти всех перестреляла охрана. Эх, что может черный против белого с ружьем! – повторил Узома и вздохнул, повесив голову.
– Когда это было?
– Я совсем маленький был, только при мамке бегал. А сейчас и меня поймали, когда из соседней деревни возвращался.
Мужчины занялись принесенным ужином, который состоял из лепешки и все того же жилистого кусочка. Выпив воды, Узома немного повеселел:
– Теперь ты, друг Миш, расскажи, как попал в плен.
Это был вопрос, на который Михаил никак не мог ответить, поэтому он просто пробормотал:
– Тоже был ранен, меня захватили.
– Далеко это было?
– Далеко! Ох, далеко, Узома! Не дойдешь!
– Так ты издалека?
– Издалека, Узома. Очень издалека. Так что ты мне все рассказывай, а то я тут ничего не знаю, – ловко выкрутился Михаил. Кажется, такой поворот в беседе давал ему возможность задавать больше вопросов, довольно глупых по мнению местных.
В это время опять кто-то заорал:
– Спать, твари! Завтра рано вставать! Никаких разговоров, иначе собаками буду усмирять!
– Они это могут, собаками-то, – скрипнул зубами Узома.
– Сами твари, собаки сутулые! – добавил Миша, правда, тихо и по-русски.
Они долго укладывались спать, стараясь примостить головы поудобнее, но миссия была невыполнима. Когда приспособились немного, то еще немного пошептались. Потом Узома почти сразу заснул, а Миша долго лежал, переваривая невеселые мысли. Грозное рычание, которое стало слышно, как только стемнело, могло принадлежать только львам.
У местных, судя по всему, одно объяснение любому событию: так решили духи предков.
А вот Мише кого благодарить за пешее сафари по Африке?

Глава 4
Утром долго не трогались в дорогу. Скоро стало понятно, что хозяева ждали еще один караван. Сначала владельцы обоих караванов недолго посидели в сторонке, потом вместе сходили во второй караван, от которого скоро отделили часть. Эту часть белые хозяева рассортировывали: кого в середину каравана, кого в начало. Миша уже понял, что страшнее всего оказаться в конце каравана. Это почти наверняка означало, что хозяин считает такого раба неперспективным.
Судя по всему, сразу за парой Узома-Миша поставили пару женщин. Женщины наверняка были молодые и красивые, поскольку охранники явно давали волю рукам. Но это безобразие заметили хозяева, и последовал злой окрик.
Узома и Миша уже стояли в походном положении, поэтому из-за колодок на шее оглянуться на новых попутчиц не получилось.
Вскоре увеличившийся караван тронулся в путь, звеня кандалами. Если в предыдущий день шли по довольно пустой равнине, где особо интересного для глаза европейца ничего не было, то часа через два движения вступили под кроны деревьев. Стало прохладнее, но душнее, даже для организма туземца, в котором оказался Миша.
Идти было гораздо сложнее, потому что буйная растительность так и норовила пробиться через утоптанную тропу. В некоторых местах дороги вообще не было видно. Приходилось внимательно смотреть под ноги, чтобы не запнуться и не упасть, увлекая за собой напарника. Особенно сложным это было для заднего в паре. Не у всех это получалось, и позади то тут, то там раздавались вскрики, ругань, лай злобных собак и свист кнутов.
Скорее всего, это место действительно хозяева не очень любили, потому что они сами подгоняли невольников, заставляя двигаться быстрее. Для приема пищи практически не останавливались. Всем раздали по крохотной лепешке и погнали дальше, не дав попить.
Даже в теле местного жителя Михаил понимал, что здесь невыносимо душно. С веток что-то капало, а от земли, как туман, поднимались испарения.
Вперед выдвинулись негры-охранники. Они огромными ножами и топорами отсекали лианы и ветви деревьев, которые сплелись перед караваном. Под ногами стали часто попадаться колючие шишки. Наступить на них было чрезвычайно неприятно.
По мере продвижения земля под ногами становилась все более мягкой и влажной. Стопы, погружаясь в мокрую зелень, издавали чавкающие звуки, как будто шли по болоту.
Появились странные, незнакомые Михаилу птицы. Они летали не очень высоко над головами и галдели, сердясь на незваных пришельцев. Зверей видно не было. Еще порхали какие-то насекомые, которые на людей садились, но не кусались.
Сплетение кустарников и лиан впереди по ходу каравана пробить было уже очень нелегко. Все больше и больше охранников выходило вперед, чтобы присоединиться к тем, кто расчищал дорогу.
Если бы не дьявольское изобретение работорговцев – колодки, накрепко связывающие по парам, – можно было попытаться бежать. Но в густой лесной чаще паре людей с таким приспособлением на шее бежать невозможно, да и ножные кандалы сильно ограничивали движение. Еще были злющие собаки, которые яростно лаяли, не забывая напоминать о своем присутствии.
Внезапно среди находящихся впереди охранников раздались довольные крики, и через несколько минут стало понятно, что случилось. Удалось пробиться на широкую тропу, по обеим сторонам которой лежали уже высохшие вывороченные с корнем деревья и кустарники. Судя по огромным следам, заполненным выделившейся водой, это была слоновья тропа.
Как Миша понял, какое-то время решили идти по этой тропе, поскольку пока ее направление совпадало с нужным. Интересно, а что будет, если слоны выйдут на свою тропу? Додумать интересную мысль не удалось, потому что краем глаза уловил несколько человеческих скелетов, лежащих в самых замысловатых позах. Может, это был ответ на вопрос Миши? Хорошо, что страшная находка быстро осталась вне поля видимости для скованного невольника.
Появился гнус. Он тут же очень сильно усложнил жизнь. Обе руки были заняты, и отмахиваться было нечем. И головой лишний раз не дернешь, потому что каждое лишнее движение головой сказывалось на Узоме. И так уже было невмоготу, потому что синхронно в смеси воды, травы и грунта идти сложно. Еще появилось ощущение, что в воде кто-то кусал за ноги. Оставалось только молиться, чтобы вода не стала глубже, потому что тогда она покроет рану на ноге, и тогда совсем беда!
Со всех сторон доносились жалобные вскрики, плачь, несколько раз было слышно, что звуки исходили от новеньких женщин, которые шли сзади. Охранники злобными криками подгоняли отстающих. Весь этот гам перекрывал неумолчный звон кандалов.
По этой слоновьей тропе двигались, по ощущениям Миши, часа два. Потом свернули с нее в сторону. Вперед опять вышли охранники с топорами и ножами. Уже почти не было воды под ногами, стало немного видно тропу, а лес впереди не казался сплошной стеной. В быстро надвигающихся сумерках вышли на относительно сухой пригорок, покрытый только невысоким кустарником.
Видимо, их караван оказался здесь не первый. Обмануть полицейского, который видит человеческие скелеты невозможно. На некоторых из них еще оставались ножные браслеты от кандалов. Это были останки несчастных рабов, которые прошли этой дорогой до них.
И только здесь прозвучала команда остановиться. Все повалились на землю. Когда не стало слышно звона кандалов, особо громко зазвучали плач детей и женские причитания. Сзади раздались женские голоса:
– Ай-ай! Ноги кусай! Как моя ходить?
– Меня тоже кусали. Я чуть груз не уронила. Меня точно убили бы за это!
Узома, который тоже слышал этот разговор, вдруг напряженно проговорил:
– Миш, давай повернемся, чтобы поговорить с женщинами.
Едва мужчины осторожно развернулись, стараясь не вызывать внимания охраны, как раздался почти одновременный тихий крик:
– Акоко!
– Узома!
Произошла удивительная встреча двух жителей одной деревни! Но подступила и новая проблема. Для белого человека все темнокожие кажутся на одно лицо. Во всяком случае, регулярно попадавших в отделение полиции одних и тех же африканцев Миша так и не научился различать. Ему еще повезло, что единственный в данных реалиях лично знакомый негр был связан с ним рогатиной. Точно ни с кем не перепутаешь. А тут еще две женщины, практически на одно лицо!
Проблема распознавания встала во весь рост. Такие же сложности испытывают с белыми людьми негры, они для них тоже все на одно лицо. Конечно, была надежда, что затруднения вскоре пройдут, и ориентироваться среди местного населения станет гораздо проще.
Правда, с женщинами в данном случае оказалось всё просто: на Акоко было сильно порванное подобие платья блекло-синего цвета, на ее напарнице – грязно-серого. Все же наряды у них оказались чуть менее скудные, чем у мужчин. Вторую женщину звали Яа.
Как оказалось, Акоко ходила за водой на речку, и там ее поймали мужчины из соседнего племени. Поймали не просто так, а на продажу. Слушая напряженный тихий шепот Акоко, Миша понял, что такие случаи не единичны.
Мозг жителя двадцать первого века не мог постичь, как это можно, сидеть за кустом и ждать, когда на речку за водой придет какой-то несчастный, которого можно поймать и продать заезжему торговцу. Конечно, это гораздо проще, чем выращивать маис, а торговец сразу дает и огненную воду, и дешевые ткани женам на наряды, и оловянную посуду, и железные браслеты, и европейское оружие, и ракушки каури, которые использовались в качестве денежной единицы. Зато и их жен, нарядившихся в новые одеяния и идущих на речку за водой, тоже могут захватить. Цель будет та же – украсть и продать.
Под шапкой непонятно как приобретенных кучерявых волос бурно кипело негодование, до какой степени обыденными были эти разговоры для несчастных аборигенов. Парой-тройкой ненавязчивых вопросов удалось выяснить, что это не самая дикая возможность попасть в рабство.
***
Справка для Миши (историческая).
Не все Михаил мог узнать у своих новых знакомых.
Работорговля в Африке за многие годы стала образом жизни. В некоторых племенах даже старые законы менялись под нужды работорговли. Если прежде существовала некая шкала, по которой оценивался проступок соплеменника, а затем назначалось наказание (вплоть до смертной казни), то сейчас за любой проступок было одно наказание: продажа в рабство. Когда у местного царька или князька были определенные обязательства перед работорговцами и надо было как можно больше живого товара, то вместе с провинившимся в рабство могли быть проданы члены его семьи. Имущество проданных переходило к вождю или судье. Очень выгодно было продавать соплеменников.
Есть информация о том, что в разное время существовали шаманы, колдуны и оракулы, которые изображали гнев духов за любые проступки людей и требовали жертвы для продажи в рабство. Известен оракул Аро-Чуку, который обитал в дельте Нигера. К нему в пещеру приводили для обряда или на суд человека, который из пещеры назад не выходил. Это называлось «пожирание неугодных». Жертву выводили через другой выход и везли продавать.
Можно было наткнуться на охотника за рабами и рядом с сельскохозяйственными полями, и возле источников воды, и рядом с местами, куда любят ходить рыбаки. Нередко такие ловцы людей прятались просто в высокой траве рядом с тропинками, по которым ходили несчастные жертвы. Они набрасывались на одиноких путников и уводили к местам, где дожидались скупщики рабов. Когда в селении, находящемся недалеко от берега океана, замечали стоявший на якоре невольничий корабль, то люди сами просто не выходили из домов, и не выпускали детей. Слишком велик был соблазн у их соседей или недругов.
***
Самое ужасное, это то, что несчастные люди просто не представляют себе другую жизнь. Так жили их деды и отцы, так живут и они. Ни у кого из них нет мысли, что бывает общество, где люди не продают друг друга. И это потрясло Мишу больше всего.
Да, им в настоящее время не повезло. Не повезло деду и отцу Узомы. Но Миша не исключал, что если бы чуть по-другому сложилась жизнь его новых знакомых, то они бы не отказались от того, чтобы продать кого-то в рабство. Сформировался определенный менталитет людей, которые привыкли жить в условиях рабства.
Но они уже попали в сферу интересов российской полиции (тут Миша тяжело вздохнул от сознания возложенной на него ответственности), и у них не будет иного выбора, кроме как перевоспитаться и следовать на свободу с чистой совестью. Но только после того, как Миш разберется, что к чему, сбежит, накажет всех врагов и наладит свою жизнь.
Последний пункт пока был самым туманным, потому что налаживать свою жизнь Михаил хотел только в своем родном городе, с любимыми женщинами рядом. Любимых женщин двое: мама и Лиза. Неведомой силе, которая занесла его с какой-то целью в этот мир, придется это учесть.
С этой мыслью голодный, но несломленный невольник Миш из каравана таинственного дона Диего крепко заснул, подложив руку под щеку. Так было не настолько тяжко лежать на деревяшке. В те минуты, когда во сне несчастного невольника фигурировала капитан Лиза Чернова, иногда в форме, иногда без нее, а иногда вообще без ничего, по лицу лейтенанта Миши Белова бродила счастливая детская улыбка.
***
Наутро у Миши была задача расспросить у Узомы, как он сбегал, и что после побега делал.
Все! Период нахождения в состоянии ступора торжественно объявлялся завершенным. Определенные дружеские взаимоотношения с местным контингентом заведены, пора приступать к проведению следственных мероприятий.
На этот период ответственный дежурный районного отделения полиции лейтенант Белов назначался исполняющим обязанности начальника следственного отдела с окладом… окладом в виде трех кусочков чего-то жилистого, трех кусочков лепешки, трех горстей чего-то мучнистого, трех кружек отвратительной воды ежедневно. Оклад – так себе.
Потому задача: следствие не затягивать, разобраться быстро, назначить всем виновным наказание в виде… ну, посмотрим в виде чего, и удалиться с чистой совестью на заслуженную свободу.
Офицер российской полиции не падает на землю, он просто ищет камешек побольше!
Перейдя на привычную терминология и получив приказ от самого себя, исполнительный Миша взялся за дело:
– Расскажи, Узома, зачем ты сбегал из плена?
– Били, Миш. А я очень не люблю, когда бьют по старым ранам. Они же болят!
– Вот ведь! Не домой собрался, не отомстить обидчику захотел, а просто из-за того, что по старым ранам били! Хотя… хотя, да. По незажившим ранам – это больно, – хмыкнул про себя дознаватель Михаил Белов, – кстати, я еще и дознаватель! Надо бы оклад увеличить!
Но скудный завтрак уже давно исчез, перемолотый здоровыми зубами. Что зубы здоровые, это Миша уже понял. Никто пока не несет добавок за получение новой должности.
– Узома, а как ты это делал? Как сбегал?
– Ш-ш-ш! – вдруг испугался Узома, – не говори так громко!
– А ты речь наших соседей понимаешь? Я не всех, даже женщину Яа.
– Конечно, я тоже не все разбираю. Здесь же люди из разных племен. Наверно, они из народов ари или эфик. Зато они могут подслушать наши разговоры.
Но соседи сидели также безучастно, как и прежде.

Глава 5
Незамысловатый рассказ был очень печален.
– Эх, друг Миш, оба раза мне сначала повезло, а потом не повезло. В первый раз караван был маленький, а навстречу попался большой и сильный караван. Хозяева двух караванов при встрече выпили слишком много огненной воды, начали драться, охрана тоже ввязалась. Даже собаки бросили охрану рабов, и начали грызню с собаками другого каравана. Мы с моим напарником быстро решили бежать. Тогда еще сильные были, не успели ослабеть. Поэтому бросили ношу хозяйскую и побежали в ближайший лес. Было уже довольно темно, и мы надеялись, что успеем убежать далеко даже с кандалами и цепями. Было много шума, поэтому никто не слышал звон наших цепей.
Только за нами побежали все остальные пленники, а это увидели собаки. Когда начали лаять собаки, спохватилась охрана. В общем, далеко убежать не удалось. Всех быстро нашли, вернули в караван и высекли. И если раньше только на ногах цепи были, то потом стали и руки сковывать по несколько рабов. А так вместе уже и не убежишь большой группой! Совсем тяжело стало, потому что еще и цепи пришлось нести, кроме груза.
Потом уже в другом караване, в который нас продали, получилось бежать. Там тоже все случайно получилось. Новые хозяева, может, и не знали, что мы раньше пытались бежать, поэтому все только с рогатинами на шее и цепями на ногах были. Груз был большой и ценный – слоновьи бивни, а идти пришлось по узкой тропинке, которая шла вниз в овраг. Вокруг было много кустов. Шли почти везде по одному, для двоих ширины тропинки не хватало.
Когда охрана с собаками прошла немного вперед, мы увидели, как двое впереди нас бросили свой груз и ринулись в кусты. Тут мой напарник тихонько скомандовал: «Узома, бежим!» и бросил свой груз. У меня другого выбора не было, пришлось бежать, ведь я был с ним скован. За нами еще кто-то побежал. Ну, а дальше были собаки, которые нас чуть не загрызли, а потом и охрана ребра кнутами пересчитала.
В общем, несчастливый я, так рабом на всю жизнь останусь! – Узома с силой потянул свою густую шапку волос. – Даже не знаю, где помру. Не видать мне больше родной деревни и старушки-матери.
Акоко чуть слышно печально завыла:
– Не говори так, Узома. Ты большой и сильный. Ты домой придешь. А мне как жить теперь?
Глядя на Акоко, принялась плакать Яа, хотя вряд ли многое поняла из сказанного.
– Прекратите, женщины, плакать! Надо думать, как отсюда выбраться, а не слезы лить.
– Ах, Миш, Узома ведь рассказал, что сбежать не получится.
– Акоко, ты плохо слушала рассказ. Теперь послушай меня. И вы, Узома и Яа, слушайте. Узома рассказал, что без подготовки бежали. Все всё поняли? Даже без подготовки сбежать можно. Потом беглецов ловили, потому что собаки находили. Значит, надо хорошо продумать, как собак обмануть. Думайте, чего собаки не любят? Может, здесь какие-то травы особые растут, которые нюх отбивают? Думайте все! От этого зависит, сможем ли скрыться от торговцев. А я вам еще пару хитростей расскажу, как в наших краях, – тут Миша помялся, – как в наших краях собак обманывают.
Тут же послышался неожиданный ответ от молчаливого соседа справа.
– Нет, парень. Здесь таких трав нет. Не растет в этих краях баклути, из которой делают в Магрибе свои острые соусы. Нет перца чили, который при сушке становится совсем черным. И даже перец ата иджоси растет намного дальше. И осе нкири – тоже. Мы все знаем. И что собаки нюх теряют от острых перцев, тоже знаем. Торговцы тоже знают, потому не водят караваны теми путями, где можно найти такие растения.
Ему тотчас же ответил находившийся в паре второй негр:
– Уважаемый Абубакар, чтобы сделать эти перцы оружием против собачьего нюха, их все равно надо сушить. А кто же нам это позволит делать?
– Это тоже верно. Правильно говоришь, Бомани. Так что, парень, думали мы об этом, – мужественный, глубокий голос слегка дрогнул, – обо все думали. Слышали мы ваши разговоры. Раз ты сам издалека, может, что-то другое сможешь придумать. Наверно, ты из тех, кто был свободнорожденным. Только такие, как ты и я, да вот Бомани, еще пытаемся думать на шаг вперед и не любим быть рабами.
Слегка обескураженный тем, что их все же подслушивали, Миша проговорил:
– Не страшно, раз не враги, а друзья слышали разговоры. Зато теперь мы все поняли, что на перец нет надежды. Давайте тогда знакомиться. Меня зовут Миш, мой друг – Узома. Девушки – Акоко и Яа.
– Бомани, говори.
– Мы – уважаемый Абубакар, наследный принц…
– Не надо, Бомани.
– Слушаюсь. Абубакар и его ничтожный слуга Бомани, который не смог…
– Бомани, прекрати.
– Да, господин.
В голове представителя двадцать первого века крутился бесенок и пищал в самое ухо:
– Мишаня! В какое ты общество попал: тут тебе и рабы, и знойные негритяночки в эротично разодранных одеяниях, и принцы-рабы! Веселенькая история в невеселеньких обстоятельствах. Как, интересно, тут принцы рабами становятся?
– Бомани, давай немного развернемся к нашим новым друзьям.
– Слушаюсь, господин.
– Бомани, когда мы освободимся, я скормлю тебя собакам за слишком длинный язык.
– Да, господин. Только сейчас мы в караване работорговцев, я иду первым в паре рогатин, а местные собаки вряд ли вас послушают. Но, когда мы освободимся, обязательно скормите меня собакам. Или львам. Давайте уже скорее освобождаться, а то меня невеста ждет. И собаки некормленые.
– Этот Бомани неисправим. Замолчи.
Довольно нелюдимые соседи по каравану вдруг оказались бывалыми и компанейскими парнями. Было очевидно, что они оба сильно отличаются по развитию от остальных несчастных невольников. Судя по свежим шрамам на коже, бывалые ребята сильно сопротивлялись, прежде чем стать рабами.
Когда печальная процессия тронулась в путь, все постарались встать так, чтобы можно было перебрасываться фразами во время движения. У женщин были только цепи на ногах, но они еще были соединены между собой ножными цепями, потому у них была немного большая маневренность. А вот мужчины постарались встать так, чтобы идти почти вровень, но с небольшим отставанием.
Михаилу было проще разговаривать с Абубакаром, который шел теперь почти рядом. Было видно, что Узома и Бомани тоже перебрасываются фразами.
– Абубакар, ты понимаешь, где мы находимся?
– Я бывал неподалеку раньше. Во всяком случае, мне так кажется. Конечно, не невольником.
– Как думаешь, куда нас ведут?
– Хороший и важный вопрос задал, уважаемый Миш. Я сначала думал, нас хотели вести на рынок в факторию на берегу бухты Биафра. Но сейчас мы идем так, что видим заходящее солнце, поэтому почти точно направляемся дальше бухты. Если будем переходить нашу великую реку Нигер, то в планах хозяев могут быть рынки Золотого берега. А могут где-то и на этом берегу в любой фактории продать, если есть знакомые покупатели.
Миша снова покопался в тех крохах знаний, которые у него были по географии Африки. Даже конкретные названия бухты Биафра и Золотого берега ни о чем ему не говорили. Где это? Север, юг, запад, восток материка? Некстати всплыло в воспоминаниях словосочетание Берег Слоновой Кости. А это что и это где? Это современное название, или придуманное позже? Хотелось схватить себя за кудрявые волосы и постучать непутевой головушкой о ближайшее дерево: «Зачем плохо учил географию? Зачем плохо учил? Двоечник, балбес, недоросль».
Прослушав эту информацию на русском языке в своей голове и пообещав себе выучить все учебники географии за все школьные годы, если вернется в свое время, Миша обратился к Абубакару:
– Значит, Абубакар, ты не очень хорошо знаешь эти места?
– Да, Миш. Не очень хорошо. Моя мать, возможно, была отсюда. Конечно, я могу только предполагать, где мы сейчас, потому что некоторое время был почти в бессознательном состоянии, плохо отслеживал перемещение. Могу только предположить, что был здесь один раз, вон, еще с отцом Бомани. А он старый воин, и много знал о старых походах.
Увлекшись разговором, ни Миша, ни Абубакар не заметили приближения всадника – одного из хозяев каравана, но проигнорировать удар бича невозможно. Едва не выронив от неожиданности свой груз, Миша пережил еще один удар. Следом досталось Абубакару.
– А ну, работать, бездельники!
– Арнальдо, плохо обращаешься с людьми, – тон, которым были сказаны эти слова, совсем не был похож на тот, который Миш слышал только что.
– Я еще у тебя советов не спрашивал! Пошел живее! Вперед, грязный раб.
– Иди отсюда, Арнальдо. Вернешься, когда научишься разговаривать с господином по праву. И помойся заодно, чтобы хоть чуть-чуть быть чище невольников.
Всадник на коне побагровел, не найдя что ответить, и замахнулся бичом.
– Иди-иди, Арнальдо. Не серди меня, иначе брошу сейчас твои мешки. Иди, пожалуйся отцу.
Занесенный уже для удара кнут опустился на плечи бедной Яа, а всадник выругался и повернул коня назад.
– Господин Абубакар, вы давали себе слово не обращать на них внимания.
– Бомани, тебе тоже следует прикусить язык. Я не люблю, когда мне мешают разговаривать с умным человеком, а Миш умный человек. Вот когда мне будут мешать разговаривать с тобой, я не стану обращать внимания ни на кого.
Послышался довольный хохоток идущего впереди Бомани.
– Да, господин. Все, что угодно, господин. Согласен, господин.
Абубакар тяжко вздохнул и обратился к Мише:
– Уважаемый Миш, не обращай на него внимания. На чем мы остановились?
– Все, о чем есть смысл разговаривать, это как сбежать и не быть пойманным.
– Это правильно, уважаемый Миш.
– Уважаемый Абубакар, – Михаил решил перенять фигуры речи, которые использовал явно высокопоставленный собрат по несчастью, – я правильно понял, что ты коротко знаком с нашими хозяевами?
– Правильно понял, уважаемый Миш. Это очень плохие люди: отец и сын, Диего и Арнальдо. И они очень постарались, чтобы я очутился в этом караване. Эту печальную историю, щедро залитую кровью моего народа, я не хочу рассказывать. Но отомстить врагам я должен. Чтобы отомстить, мне нужно быть свободным.
Абубакар надолго замолчал, видимо, погрузившись в свои воспоминания. Не получив ответ на свой вопрос, Миша решил оставить его в покое и сосредоточился на том, что видел вокруг.
Сегодня шли по довольно большой долине. Где-то очень далеко были видны очертания деревьев, но даже зоркие глаза черного тела Миши не могли рассмотреть, есть ли там что-то еще. Пока же шли между небольшими кустиками с небольшими пахучими белыми цветочками. Над кустиками роились пчелы. Видно, это один из местных медоносов.
Были еще очень редкие пальмы, но выглядели они не солидно – длинные листья безжизненно висели, скрутившись то ли от жары, то ли от болезни какой-то. Все было почти так, как Миша видел, когда ездил в Турцию. Возможно, он попал туда в межсезонье, но вид чахлых пальм вдоль дорог не сильно его тогда впечатлил. Сейчас вид был еще более удручающий.
Во-первых, не было вокруг ровных автострад с весело пролетавшими легковыми машинами и туристическими автобусами. Во-вторых, обзор сейчас сильно затрудняла рогатина на шее. Если бы можно было покрутить головой, то что-то интересное на глаза могло попасться. В-третьих, и это главное, его путевка в африканский экзотический рай пока оформлена с открытой датой обратного вылета.
Никто не мог гарантировать, что через день-два, даже через год-два, он увидит знакомые пейзажи дальневосточного региона России. Не встретит хлопотливую маму, которая обязательно испечет пироги к приезду сыночка-путешественника. Не получит от Лизоньки чуть хрипловатое: «Привет, Белов, с выходом на работу!» Не распечатает и не покажет на работе фотографии с жирафами, мартышками и антилопами, а если сильно повезет, то и львами, слонам, и гепардами.
А здесь – ни единой зверушки не пробежало! Только однажды справа по ходу движения в поле зрения глазастого чернокожего Миши попалась какие-то фигуры под одной из чахлых пальм. Но уже через несколько шагов та пальма оказалась где-то позади. Зато ночью все окрестные хищники, казалось, сбегались к каравану с несчастными. Почти до утра Миша слышал выстрелы охранников, которые отгоняли желающих закусить человечинкой.
Солнце пекло невыносимо. Выпитую кружку воды организм уже переработал и просил еще. К счастью, скоро объявили привал. Шестеро невольников постарались сесть на землю так, чтобы хоть немного видеть друг друга. Более чем скромный обед из сухой лепешки, горстки муки и кружки отвратительной воды съели в полном молчании.
Миша думал, что страшный Диего воспользуется остановкой и попробует наказать Абубакара за дерзость по отношению к Арнальдо, но ничего не произошло. Возможно, было просто жарко, и хозяевам было лень. Или оставили развлечение на вечер. Возможно, просто не захотели связываться со строптивым старым знакомым. Сам Абубакар выглядел абсолютно невозмутимым. Пожевав выданный обед, он сидел с закрытыми глазами, чуть раскачиваясь, и что-то очень тихо, почти неслышно напевал.
Оказалось, что женщины Акоко и Яа, на которых не было рогатин, видели, что под пальмой сидела самка леопарда с дитенышем. Судя по тому, что никто из мужчин не отреагировал, ничего страшного не могло произойти. Кажется, только один Миша внутренне поежился, представив, что где-то рядом бегает папа-леопард. Еще в какой-то передаче рассказывали, что люди для кошек выглядят как приматы, а обезьяна для леопарда – это своеобразная красная тряпка. Если вдруг леопард решит, что видит перед собой своего извечного врага, он может и напасть. А леопард, попробовавший человеческого мяса, вообще опасен! Но аборигены спокойны – значит, все относительно в порядке.

Глава 6
Уже прозвучала команда вставать, как опять что-то произошло. Забегали темнокожие охранники, хозяева отдавали громкие приказы, возле их палатки собрались всадники на конях.
Миша так и не понимал язык, на котором обычно общались хозяева со своими слугами. Видимо, в этом не было ничего странного, потому что Узома, оказывается, тоже не все понимал. Всем перевел Бомани:
– Видели большое стадо бонго. Они зашли в тот лес, к которому мы идем. Хозяева решили поохотиться, там много мяса. Часть охраны поедет с хозяевами на охоту, а часть нас поведет.
***
Справка для Миши (про флору и фауну Африки).
Бонго – это крупная лесная антилопа. Расцветка – рыжая, темно-рыжая с вертикальными белыми полосами. Примечательны рога в форме спирали. Удивительно, но живут они с такими рогами в лесу.
В двадцать первом веке они обитают в Центральной Африке, от Сьерры-Леоне до Кении и Уганды. В прежние времена ареал обитания был гораздо обширнее. Предпочитает леса с густым подлеском.
***
Обе женщины обрадовались, Акоко высказала их общее мнение, все же она как-то лучше всех понимала свою подругу по несчастью:
– Бонго! Много мяса! Может, и нам немного дадут?
– Вряд ли. Если только несколько самцов добудут. Самки-то меньше.
– Миш, ты задавал вопрос. Если здесь в лесах встречаются бонго, то рядом может быть река Конго. А я думал, что мы уже ушли из тех мест.
– Понятно, Абубакар, – кивнул головой Миша, внутренне костеря себя за отсутствие знаний географии Африки. Дали информацию, а что с ней делать? Про реку Конго слышал, но в каком регионе она?
– Если будет мало охраны, мы сможем бежать? – вопрос Бомани вызвал у его хозяина бурный поток ругательств на непонятном диалекте.
– Я понял, понял, господин мой… никаких глупостей… я слушаю, очень внимательно слушаю… да, своими глупыми ушами слушаю… скормите собакам… да-да. Это справедливо. Молчу, я гиена такая… молчу… Да, я горилла мохнатая… свинячий огрызок… Молчу-молчу… ух ты, какой я плохой! Да, грифу выбросить надо мой труп.
Миша с трудом скрыл улыбку на лице. Но, кажется, сам Абубакар тоже наслаждался этим представлением, которое разыгрывал нисколько не испугавшийся Бомани. Такое вот развлечение в безрадостной обстановке. Зато Абубакар вышел из своих тяжелых воспоминаний.
***
На ночевку остановились очень рано почти возле самого леса, в котором охотники подстрелили трех самцов бонго. Напрасна была надежда женщин на то, что пленникам перепадет часть добычи. Запасливые хозяева не стали устраивать обильных пиршеств и, судя по доносившимся запахам, часть мяса решили заготовить впрок. Поэтому никуда в тот день дальше не пошли, получился незапланированный выходной. Все бы хорошо, но желудки выкручивало от голода, чему способствовали витавшие отменные ароматы мяса.
Почти все пленники лежали, с трудом пристроившись на своих рогатинах, когда в сопровождении двух чернокожих охранников пришли Диего и Арнальдо. Миша видел, что они приближаются, но до последнего надеялся, что португальцы идут по другим делам. Но нет. Скорее всего, инцидент с Арнальдо не забыт. Судя по сопровождающей хозяев охране, Абубакару может не поздоровиться.
И опять Миша ошибся. Хозяева каравана остановились рядом с ним. Охранник пинками заставил его сесть. Пока Миша поднимался, стараясь синхронизировать свои действия с действиями Узомы, оба португальцы молчали и презрительно его рассматривали.
Рядом поднимались Абубакар и Бомани, которым Диего отдал короткий приказ.
Миша лихорадочно соображал, чем могло быть вызвано такое внимание именно к его особе, и какую тактику разговора следует избрать. Но ни к чему нельзя подготовиться в полной мере.
Он еще прошлой ночью увидел, что Акоко подползла к Узоме и уснула, лежа на его руке. В эту ночь история повторилась. Поскольку женщины были связаны между собой кандалами, оказалось, что Яа лежит недалеко от Миши. И вот на это обратила внимание семейка работорговцев.
– Гляди, Арнальдо, эти грязные негры – хуже животных. Когда ты хотел приблизить его жену, он совсем озверел! Дрался, как будто хотел умереть, еле выжил. Потерял отца, жену и ребенка, убил моего человека. А сейчас гляди – с бабой валяется! Что за животное.
– Да, отец. Хотя, конечно, эта девка куда хуже его жены! Все равно утешился. Недели не прошло!
Ну, вот этого Миша никак не ожидал. Все оказалось куда как хуже. Значит, с его телом в караване были отец, жена и ребенок, и эти подонки их убили. И он, по логике вещей, должен вести себя как человек, потерявший трех членов семьи! Кажется, его равнодушное поведение сейчас будет не очень правильно понято новыми друзьями. Да и самому как-то тяжело стало.
В голове крутились слова полицейской байки:
– Как говорится, ни в сказке сказать, ни протоколом описать, можно только к стенке приставить.
Испуганная Яа, кажется, сообразила, что она в чем-то виновата, поэтому вся сжалась и попыталась отползти подальше, но цепь натянулась, и не давала ей двигаться дальше.
Ну, договорились, телепузики! Узому жалко, пострадает сейчас заодно, как бы не задушить рогатиной беднягу. Что поделаешь? Тут на карту поставлена репутация, раз у его нового тела погибли отец, жена и ребенок.
Тело само все сделало, ведомое разумом человека двадцать первого века. Вопросам изучения единоборств в школе полиции уделяли большое внимание, спасибо тренеру – бывшему афганцу. Уличным дракам без правил Сергеич тоже учил. Не очень официально, но учил, не уставая напоминать, что некоторые такие приемы можно использовать, только если грозит смертельная опасность.
Так что, Арнальдо даже не понял, как и почему оказался на земле рядом с коварным невольником. Последовавший за этим вероломный хлопок по ушам – вообще жесткая штука. Если нанести удар сразу по двум ушам, можно не просто дезориентировать противника, но и лишить его слуха. Последовавший сразу удар босой, но сильной ногой сначала в челюсть, а потом в уже пострадавшее ухо радости не добавил. Да и удары по почкам не проигнорируешь.
После этого вырвать неизменный кнут из рук несостоявшегося любовника своей незнакомой жены, вытащить из-за пояса людоедского вида огромный тесак и присвоить устрашающий своими размерами пистолет – это вообще пустяк, потому как Арнальдо уже ничто не волновало, кроме состояния слухового и жевательного аппаратов и общего потрясенного самочувствия.
В свой удар Миша вложил всю силу застоявшегося мощного тела, негодование против странного африканского зигзага в своей судьбе и звенящую ярость мужчины, на женщину которого покусился негодяй. Тут уж тело черного человека и мозг из двадцать первого века были заодно.
И удары были сокрушительно сильны. Голова еще считала свое тело не слишком крупным, а новое мощное тело, получив соответствующий приказ, нанесло удары огромной силы. Мозги и мышцы друг друга не очень поняли и явно превысили необходимую самооборону.
Конечно, Сергеич сильно отругал бы Мишаню за отсутствие хоть какого-то плана дальнейших действий, но все получилось так, как получилось.
Диего что заорал на незнакомом языке и одним большим прыжком метнулся к катающемуся по земле сыну. Слаженная многими сражениями пара Абубакара и Бомани черной молнией бросилась за ним. Миша выхватил из-за пояса Арнальдо огромных размеров тесак и гигантский тяжелый пистолет, весело крича ошеломленному Узоме, почти задохнувшемуся в рогатине:
– Узома, шевелись! Делай, как я!
Узоме ничего не оставалось, как следовать за вторым номером своей пары, внезапной ставшим первым.
Абубакар держал в железных объятьях Диего, рычащего как лев и рвущегося к сыну. Миша кинул Бомани бесполезный в его руках пистолет, тот наставил его на стоявшую истуканами охрану, радостно вопя что-то на непонятном языке. В один миг Миша подскочил к яростно рвущемуся из объятий Абубакара хозяину каравана, обхватил его, приставил острие тесака к основанию челюсти и чуть надавил. По загорелой коже потекла кровь.
Абубакар нащупал за поясом Диего пистолет и бросил его Узоме со словами:
– Следи за охраной!
Молниеносное незапланированное мероприятие по захвату заложника длилось от силы пять секунд. Упаковали ошеломленного бандюгана быстро, спецназ не сделал бы лучше. Сопровождавшие хозяев охранники не двигались, видя, что Диего в опасности. А сам хозяин вдруг безвольно обмяк, увидев, что Арнальдо, из ушей которого текла струйкой кровь, затих на земле.
Со всех сторон к месту схватки сбегались охранники, созывая собак. Но восставших пленников было уже не остановить.
Получилось немного картинно, потому что Михаил видел много фильмов, где плохие парни брали заложников, ему оставалось только перенести действие на конкретную ситуацию. И он заорал в состоянии куража:
– Стоять всем, не приближаться, иначе я вашему хозяину отрежу ухо и отдам его собакам.
Он перенес тесак к уху Диего и ласково спросил:
– Ты хочешь без уха оказаться? Или без носа?
Диего ничего не ответил, но Миша жизнерадостно доложил окружающим:
– Ваш хозяин не сможет жить без ушей и носа, я так и думал! Он все еще хочет нравиться девушкам! Потому – стойте, где стоите! И кто у вас расковывает кандалы? Где этот добрый и ласковый человек? Я и сам могу расковаться, но хочу, чтобы за мной поухаживали! И собачек утихомирьте. А то я нервный, могу нечаянно их испугаться, да хозяина вашего прирезать. Утихомирьте, говорю. Я не шучу. Медленно и аккуратно бросайте свое оружие на землю. Бросайте все. Не сердите злого меня. Акела не промахнется!
Диего, отдай приказ своим людям, иначе всем не поздоровится. В первую очередь – тебе и твоему сыну. Пока он жив. Если не хочешь, чтобы он сдох здесь, как собака, твои люди должны прекратить сопротивление и сдать оружие.
Раздалось хриплое:
– Делайте, как он говорит.
– Громче, Диего! Громче! Чтобы все слышали.
– Делайте, как он говорит!
– Диего, не серди меня! Громче! И собак пусть держат! Диего! Жизнь твоего сына в твоих руках!
– Да, да, черт возьми! Сдайте оружие! – зарычал Диего.
– Ну вот, парни! Приказ получили. Теперь выполняйте, пока я не рассердился! Когда я злой, я такой страшный – просто зверь, сам себя боюсь! – Миша кричал уверенным голосом, но понимал, что время уходит, надо было заканчивать представление, иначе кто-то обязательно сорвется. Поэтому он шепнул своему маленькому войску:
– Парни, надо занять их внимание! Давайте задорно и нагло, иначе они очнутся.
Бомани весело фыркнул и заорал, потрясая гигантским пистолетом:
– Берегитесь! Ох, какой он злой! Может съесть ваши уши! Вчера от голода хотел меня за задницу укусить! Пришлось подсунуть ему рогатину, чтобы успокоился. Сегодня я обещал накормить его до отвала! Есть добровольцы? У кого уши лишние? Можно сразу попасть на небо к предкам, с которыми у моего друга Миша хорошие отношения.
– Бомани, я отдам все уши тебе! Ты их пожаришь на костре и отдашь собакам, потому что они слишком старые. Я люблю такое мясо, чтобы жир по рукам стекал!
– Ой-ей! Я тоже такое хочу!
Потом округлил глаза и добавил еще больше ужасов:
– Храбрый Миш, а мне можно кисти рук? В моей деревне всегда их к столбу прибивают. Очень почетно принести вождю кисти рук своих врагов! А как девушки любят таких героев! Зато тех, кто без кистей, никто не любит, потому что им без кистей гладить красавиц неудобно и за круглые попы ущипнуть невозможно!
– Бомани, ты, конечно, жестокий, но я разрешу взять столько кистей, сколько захочешь, если хоть один из них шевельнется. Того, кто слов не понимает, сразу пристрели и обе руки забери! Мне не жалко! Живо, все бросайте оружие и крепко держитесь за свои уши, носы, кисти и прочие места, которыми девушек любите!
Бомани и Узома с восторгом округлили глаза, явно пытаясь представить высказанную угрозу.
Оба охранника, сопровождавших хозяев, бросили свои ружья и кнуты на землю, а сами по команде Миши уселись на землю.
Слушая самопровозглашенного предводителя восстания, Абубакар молча вытащил из-за пояса Диего кнут и принялся связывать его длинным сыромятным ремнем. Затем вытащил тесак Диего.
Миша, видя тесак в руках Абубакара, тихо шепнул, предоставив Бомани и Узоме возможность орать и творчески развивать интересную картинку на заданную тему:
– Абубакар, он нам нужен живым. Все надо делать быстро, пока наемники не очнулись. Иначе вспомнят, что у них ружья есть.
– Понимаю, Миш.
Миша продолжил свое смертельно опасное представление:
– Кто еще не все понял? Где ваш умелец, который расковывает? Где он? Я сейчас начну освобождать себя и своих друзей. Мне ваш умелец ни к чему, я сам могу все сделать. Но если он сейчас не появится, то ваша участь будет гораздо хуже. Ну, что. Я начинаю! Следите за моими руками, обезьяны глупые!
Зайдя вместе с Узомой за спину Абубакара, Миша вытащил какой-то небольшой предмет из своей набедренной повязки, сделал пару движений и откинул запорное устройство рогатины. Абубакар был свободен.
Удивились все, а участники восстания – в первую очередь. Миша уже зашел за спину Бомани и проделал тот же трюк.
Конечно, Миша очень рисковал. Если он неправильно оценил личные качества Абубакара и Бомани, то сейчас мог остаться в одиночестве и все в той же рогатине.
Но внезапное освобождение двух невольников оказало на охрану неожиданно сильное влияние. Из рядов безмолвно стоявших наемников вышел черный мужчина, поднял руки и закричал:
– Я иду!
– Иди медленно. Что у тебя в руках?
– А как я вас освобожу? Инструмент!
Абубакар не менее других удивился своему чудесному освобождению, но вида не подал и не забыл о главном ни на секунду. Он закончил обвязывать ремнем кнута Диего и бросил тушку отца к сыну. Диего что-то тихо шептал, но даже обнять сына не мог.
Грозный Диего, много лет водивший караваны невольников, сейчас не видел ничего и никого, кроме сына, лежащего совсем рядом. Он видел, что сын жив, но без сознания. Жив. Пока жив.
Миша продолжал орать, боясь упустить инициативу и рассеять внимание толпы:
– Хорошо, иди сюда. Если сделаешь лишнее движение, то будешь сразу убит. Покажи свое умение на мне! Я посмотрю, насколько ты ласков, и можно ли тебе доверить моих друзей! Тут у нас девушки есть. Не хочу, чтобы ты им не понравился.
Своей маленькой армии шепнул тихонько:
– Следите за ним. И шуметь надо продолжать, чтобы не успокаивались.
Стараясь делать вид, что ему нет дел до наемника, орудующего у него за спиной, и что он совершенно спокоен, Миша продолжал командовать сгрудившимся охранникам, чтобы они сдавали оружие. Кучка ружей, ножей, тесаков и кнутов росла, но очень медленно.
Умелец не подкачал. Миша скоро почувствовал, что свободен, следом за ним был освобожден Узома, затем сняты ножные кандалы со всех мужчин, а потом и с женщин Акоко и Яа. Своих российская полиция не бросает.
Почувствовав свободу, повстанцы немного расслабились. И эта была роковая ошибка. Миша знал, что такое случается, но отсутствие ненавистной рогатины сделало свое дело.
Михаил, находившийся в состоянии эйфории от внезапно обретенной свободы, услышал глухой щелчок откуда-то справа, а затем женский вскрик. Почти тотчас отреагировал пистолет в руках Абубакара, и Бомани, передвигаясь зигзагом, бросился проверять в дальние кусты, достиг ли выстрел цели. Скорострельность кремневого оружия не очень велика, поэтому можно было рассчитывать на несколько секунд форы, если у стрелявшего не было еще одного заряженного ружья.
Выяснилось, что Абубакар очень метко стреляет даже на звук. В кустах обнаружился труп одного из приспешников Диего. Как он оказался в той стороне, было непонятно. Возможно, на начало конфликта он отсутствовал в лагере, а потом мужчина наблюдал издали и ждал возможности вмешаться. Стрелял охранник явно хуже Абубакара. Было сомнительно, что он собирался попасть в девушку, скорее всего, целью был Миша. Во время выстрела совсем рядом с пострадавшей Яа была Акоко, а Миша немного дальше.
Ранение Яа было легким, по касательной. Но для очень впечатлительной девушки это был стресс. Она лежала на земле, тяжело дышала и, кажется, готовилась умереть. На взгляд Миши, часто наблюдавшего огнестрельные ранения, ситуация была простой даже при отсутствии нормальной медицины. Но развернуть максимально масштабную в данных условиях спасательную операцию пришлось. Акоко оторвала кусок от того, что называлось платьем, и перевязала подругу. На этом помощь считалась оказанной.
Мужчины тем временем закончили разоружать и связывать охрану, и сажать на цепи собак. Бомани и Узома от души позубоскалили, рассказывая жуткие истории об удивительных личных качествах великого вождя Миша, который может без отмычек открывать рогатины, усмирять ненавистных хозяев и убивать без оружия, обращаясь за помощью к духам. А уж как он умеет дождь вызывать в засуху! Никто не может сравниться с ним в этом умении! Какие обряды проводит!
Миша истории слышал, но не пресекал. Как в эти истории могли верить охранники, которые, скорее всего, были свидетелями битвы тела Миши за жизни отца, жены и ребенка, непонятно. Почему-то такой великий человек не смог помочь своей семье. Вполне возможно, именно сейчас рождалась легенда, которую будут пересказывать из поколения в поколение. Легенда о человеке, который безоружный победил вооруженную команду.
После того, как оружие было собрано, все наемные работники связаны, а собаки изолированы, перешли к невольникам в караване, им до поры до времени было велено не мешать. Освобождаемые узники вели себя по-разному. Некоторые сразу убегали, почувствовав себя свободными. Некоторые долго благодарили. Некоторые подходили к сидевшим на земле связанным охранникам и плевались на них.
Ирония судьбы: охранники, которые вели несчастных невольников, сами стали невольниками, поскольку на них нацепили освободившиеся рогатины и наножные кандалы.
Бывшим невольникам предлагали переночевать всем вместе, чтобы не стать ночью добычей диких зверей. Некоторые слушали совет, но некоторые, не веря внезапному счастью, сбивались в небольшие компании и разбегались в разные стороны.
Вскоре на месте лагеря остались только шестерка восставших рабов, Диего и Арнальдо в наножных кандалах и ошейниках, наемные работники Диего в рогатинах и негры братья Иму и Нгози. Потрясенные внезапным освобождением, бывшие невольники просили освободителей взять их с собой. Куда угодно, но с собой. Деревня парней сгорела, родители погибли, и все равно идти им было некуда. Судя по их словам, они знали ту область, в которой сейчас находились. И это большая удача для повстанцев.
Абубакар, Бомани и Узома явно хотели поговорить с Мишей, но он понимал, что пока не готов к разговору, и делал все, чтобы не оказаться с ними наедине. Самому еще надо было все обдумать.
Темнота наступила внезапно, как всегда в регионах, близких к экватору. Сложный день подошел к концу. Надо было ночевать, а утром уходить в новую жизнь. Составили график охраны, назначили очередность и отправились спать. Ночью к лагерю подходили дикие звери, но ушли, отпугнутые выстрелами охраны.

Глава 7
Поднялись с первыми лучами солнца. Надо было быстрее уходить с этого места, потому что, судя по изобилию человеческих костей вдоль дороги, это обычный путь для караванов с невольниками. В любое время мог появиться другой караван, и тогда придется принять бой. Поэтому Миша во сне с трудом распрощался с Лизой, которую привел домой знакомиться с мамой. Пусть пока посидят, чай попьют в ожидании возвращения своего героя с подвигов. У него на сегодня большие планы.
Утром оказалось, что все собаки мертвы. Кто уж это сделал, разбираться Миша не стал. Последними дежурили Узома и Бомани, а бывший полицейский неоднократно слышал, что Узома был очень зол на собак охраны, ведь оба раза после побегов его находили именно собаки. В общем, ругаться не стал, но очень пожалел, что с вечера не обсудил этот вопрос со своей гвардией.
Времени на расследование не было. Предстояло разобраться с добром, которое вез Диего в караване. Наверняка у него было что-то очень ценное.
Узома в этом деле оказался незаменимым, у него явно оказался талант хорошего завхоза. Он вместе с Нгози и Иму мигом разобрался, где что лежит, и активно складывал в одну большую кучу все, что могло пригодиться в дороге. Куча росла и обрела название «Очень полезно в дорогу».
Плененную охрану накормили тем, чем весь путь кормили невольников. Бывшим невольникам выдали еду из хозяйских запасов. Миша всем объяснял необходимость начинать есть понемногу, чтобы не болели животы, но он не был уверен, что его поняли. Очень кстати оказалось свежее заготовленное мясо бонго. Его тоже понемногу всем раздали, хотя Миша очень переживал, что голодные бывшие невольники сразу на него набросятся, и потом будут болеть.
Что касается своей команды, он был уверен, чтобы не даст никому переесть, в первую очередь – себе. Тем более, что опытные Абубакар и Бомани сами хорошо понимают, какое последствие может быть от переедания после голодовки.
Также бывшим невольникам выдали ножи из тех, что забрали у охранников, и часть товаров, которые несли в тюках. Там оказалось то, что обычно являлось предметом обмена: одеяла, ткани, украшения, одежда, посуда, бусы, мука, крупа, сушеное мясо. Действительно ценные товары из тюков решили людям не раздавать, чтобы их никто не заподозрил в воровстве.
Найденные бумаги и деньги в сундучке отдали Мише. Он тщетно надеялся увидеть хотя бы дату чеканки на монетах, но не смог разобраться в странных значках. Бумаги развернул и снова свернул, поскольку пока было не до них.
Особо Мишу порадовало, что в товарах оказалась абсолютно новая одежда. Он нарядился в простую небеленую рубаху и штаны и был почти счастлив. Все же предложенная дикими обстоятельствами форма одежды его напрягала, уж очень она вольная. Глядя на него, оделись и все остальные члены команды. Женщинам тоже нашлась одежда. Яа, обрадовавшись новому наряду, чуть подзабыла о своем ранении. Правда, ни женской, ни мужской обуви почему-то не было.
Вещи, отложенные Узомой в кучу, которая называлась «Очень полезно в дорогу», сложили в тюки и навьючили на лошадей. На все про все ушло часа полтора – не больше. Все понимали, что надо действовать молниеносно. Решили сначала отъехать подальше, и там уже поговорить, что делать. Лошадей было даже слишком много, но решили брать пока всех. Хозяйственные Узома, Бомани, Иму и Нгози носились по лагерю, собирая все нужное, и не упускали возможность поиздеваться над бывшими охранниками, уныло сидевшими в рогатинах в ожидании продажи в рабство. Другого развития событий они не ожидали. Возможно, так бы и произошло, если бы неудачливый лейтенант из будущего не взял власть своей твердой рукой.
Все утро Миша умудрялся быть в трех местах разом, весело насвистывая мелодию про Владимирский Централ, ветер северный. Через некоторое время навязчивую мелодию напевали почти все.
Когда освобожденные невольники разбежались, поминая духов предков, осталось решить, что делать со свитой Диего и Арнальдо и с ними самими. Все друзья Миши были за то, чтобы хозяев ликвидировать, а бывших охранников отвезти на невольничий рынок.
Миша даже крякнул от неожиданности, потом сделал скидку на местный менталитет и предложил свой вариант.
Гуманное предложение своего предводителя повстанцы выслушали, лекцию о том, что все люди братья – тоже, но Бомани все же проворчал:
– Убить было бы вернее. Можно хотя бы кисти отрезать, я ведь уже предлагал. Духи родовые нас поймут, ведь Диего и его компания убивала людей, и твою семью убили. Странные какие-то в твоих краях обычаи, Миш. Не забывай, Диего и Арнальдо – наши враги. Зачем их оставлять живыми? А про позорное рабство – так они же хотели нас продать. Почему мы теперь не может сделать то же самое?
Даже Абубакар не понял человеколюбивое предложение нового друга, но сопротивляться не стал.
Сделали так, как предложил Миша. Он же пошел разговаривать с Диего, бормоча себе под нос:
– Ну что, граждане хулиганы, тунеядцы, алкоголики. Кто хочет поработать? Песчаный карьер – два человека! Цементный завод – два человека! Но нет здесь цементного завода здесь, и песчаный карьер не вижу. Эх, где мои хулиганы, тунеядцы, алкоголики! Расцеловал бы всех!
Подойдя к лежащему Диего, Миша разомкнул его рогатину:
– Диего, вставай.
Диего поднял красные, воспаленные глаза на своего бывшего раба:
– Что тебе еще нужно? Ты погубил моего сына.
– Вспомни, кого ты убил у меня. Но сейчас я пришел поговорить. Вставай.
Диего освободил шею от рогатины и медленно встал.
– Вот так, хорошо. Диего, твой сын еще жив. Ему плохо, но он жив, ты это знаешь. Я могу подарить вам обоим жизнь за обещанье никогда не преследовать меня и моих друзей и за то, что ты бросишь это грязное дело – торговлю рабами. Дай слово. Надеюсь, ты его будешь держать.
Нисколько Миша не стал бы обнадеживаться, что Диего пообещает и выполнит. Но небольшой торг надо было изобразить.
– Хорошо, обещаю.
– Вот и отлично. Сейчас мы с моими друзьями уйдем. Тебе оставим двух коней, людей и оружие для защиты. Еды оставим. Думаю, своих людей сможешь освободить. Надеюсь, ты это сделаешь, они тебе в дороге понадобятся. Ты куда, в какой город пойдешь? – спросил Миша с тайной надеждой разобраться в местной географии.
– Не знаю. Наверно, в Лагос, или в Абуджу. Здесь всюду далеко, а надо идти туда, где смогут оказать ему помощь. Ты его крепко приложил, – Диего перевел взгляд на застонавшего сына, – ты точно меня отпустишь?
– Мы же договорились. Мои друзья уже собрались. Постарайся больше на глаза мне не попадаться. Во второй раз я уже не буду таким добрым.
Миша направился к своей группе и не видел, как недобро блеснули глаза Диего. Очень недобро.
А перед Михаилом в полный рост встала новая проблема. Давно забытый курс обучения верховой езде в школе полиции опирался на оснастку, существующую в двадцать первом веке. Да и сам курс был просто ознакомительным, очень коротким, ведь из них не готовили конную полицию. И Миша не был там лучшим студентом.
А здесь…
На каждой лошади из оснастки было накручено что-то свое. На некоторых не было вообще ничего, неужели всадник ездил без седла и без стремян? Во всяком случае, Нгози и Иму, взявшие на себя задачу по обслуживанию лошадей, ничего не нашли, но что-то накрутили из веревок и лиан. Во всяком случае, весь полезный груз как-то распределили по всем лошадям, которых собирались забирать. В сторонке стояли только кони Диего и Арнальдо.
Как сейчас не оконфузиться?
Все уже сидели по коням, ожидая Михаила. Он шел к единственной лошади без седока и мучительно вспоминал свое короткое безрадостное общение с лошадкой по кличке Каир. Та зараза каждый раз пыталась сбросить его на землю и злорадно ржала в ответ на команды двуногого глупого существа.
Но там было не очень стыдно, ведь почти все такие были. Деревенских ребят в группе не было, да и деревенские ребята в двадцать первом веке с лошадьми не всегда ладят. К концу курса фанатов конной полиции в группе не обнаружилось. Но это там, в двадцать первом веке.
Здесь, судя по всему, отсутствие навыка езды на лошади может вызвать вопросы. Оказалось, что даже многие женщины довольно свободно сидели в седлах.
Миша вообще опасался, что соратники считают его серьезным парнем, а потому могут выдать самого лихого коня. А вот тогда будет фиаско.
Он подходил к группе всадников, крутя в голове фразу из песни:
– Сяду я верхом на коня,
Ты неси по полю меня,
По бескрайнему полю моему,
По бескрайнему полю моему… (Автор А.Шаганов)

А дальше он не помнил. Хотелось верить, что песенный конь седока не свалил на землю.
Ну, что же. Мерседес-Бенц G-класса не подогнали. Эх, увидеть бы еще такую брутальную красотку! Но придется брать то, что есть.
Конь, приготовленный для предводителя, выглядел не слишком страшно. Михаил помнил, что инструктор говорил всегда устанавливать контакт с животным. Потому сначала подошел к лошадиной морде, заглянул в огромные выпуклые глаза, похлопал по шее, почесал слегка за ушком и с обреченным «господи, благослови» вставил босую ногу в стремя. Раз конь не сопротивляется тому, что трогают его уши, если он их не прижимает, не скалит зубы, это значит, что он тебя принимает – это Миша помнил.
Все же первый владелец этого тела явно был неплохим наездником. Во всяком случае, тело само оказалось в седле, тронуло пятками бока крепенького жеребца, и вся компания направилась налево вдоль леса. Нгози и Иму говорили, что в той стороне находится небольшая река. Вот как раз реку Миша хотел найти в первую очередь, а потом было необходимо отыскать надежное место для отдыха. Братья уверяли, что знают такое.
Михаил не очень верил Диего и боялся, что тот направит в погоню за ними своих работников из числа проводников. Даже без собак хороший проводник мог бы отследить путь, по которому движется большая группа всадников. А группа получилась достаточно большая: шестеро мужчин, две женщины и шесть вьючных лошадей. Четырнадцать лошадей – это очень большой отряд! Поэтому была задача найти неглубокую реку и пройти по ней, чтобы запутать следы. И это надо было сделать максимально быстро, поскольку слишком долго задержались со сборами.
Насчет ближайших планов поговорили на ходу. Когда Миша понял, что легко держится в седле и позорное падение ему не грозит, он приободрился. Теперь от него только требовалось не смотреть вниз под ноги лошади, а только вперед. Так не возникало чувство легкого головокружения. Все же Мишины мозги еще сопротивлялись телу, считая, что за рулем автомобиля надежнее. Поскольку автомобилей в ближайшее время не предвиделось, Миша поговорил сам с собой:
– Кто генерал? Я генерал! Лиза, ты видишь, какой я лихой всадник?
Добравшись до неширокой ленивой речушки, все остановились, чтобы скорректировать планы. Нгози и Иму достаточно толково рассказали, что ждет всадников на том берегу, и все двинулись вниз по течению. Мише не очень хотелось оставаться в воде долго, поскольку недостаток общих знаний про Африку у него усиливал панический страх перед теми существами, которые в этих речках обитают, например, крокодилами.
На короткое время остановились, чтобы сделать то, что Миша считал жизненно необходимым: помыли емкости, в которой была старая вода, затем набрали свежую из реки.
Потом очень недолго шли по воде, выбрались на пологий берег, постарались там наследить. Приходилось хитрить, чтобы люди Диего, если они за ними пойдут, решили искать именно там. Через несколько десятков метров снова вошли в воду, очень осторожно, стараясь не оставлять следов на покрытом галькой берегу. Через некоторое время повторили трюк, но уже не оставляя явных следов. Опытный следопыт, конечно, во всем разберется, поскольку целый конный отряд не может не наследить, но была надежда, что очень опытных работников у Диего нет.
Только после этих нехитрых действий углубились в подступавшие к самой воде джунгли и быстро направились к известному проводникам месту. Уже через полчаса ехать стало совсем невозможно. В густой чаще прорывались, используя огромные тесаки. Лианы были повсюду: обвивали деревья, стлались по земле, свешивались толстыми стволами с верхушек занятых ими деревьев.
Сильные руки сами работали острым тесаком, прорубая дорогу, а мозг продвинутого человека фиксировал удивительные создания природы, окружавшие со всех сторон. Даже те же лианы, которые приходилось беспощадно рубить, были разнообразными.
Одни из них были снабжены природой пучками острых длинных колючек. Они сначала свисали сверху, потом внезапно круто изгибались и росли, направляя свои опасные колючки так, чтобы нанести максимальный вред существам, которые решат пройти рядом.
Другие лианы были настолько ползучими, что покрывали по земле огромные расстояния от места, где начинался их рост. У них есть цветы, напоминающие цветы алоэ.
Росли лианы, напоминающие длинные веревочки, хищно ловили свои жертвы такие, на которых по всему ходу растут острые крючья. Освободиться от их захвата непросто.
Некоторые разновидности лиан были толщиной как молодые деревья, некоторые – не более пяти сантиметров в диаметре, а некоторые – совсем тонкие и эластичные.
Михаил немного переживал, что их проводники заблудились, раз ведут такими нехожеными тропами, но и Нгозу, и Иму наперебой уверяли, что все правильно, просто они обходят более людные места, чтобы никого не встретить. Здесь же может встретиться только зверь, но он предпочтет не сталкиваться с человеком.
С самого утра были очень жарко, сильно парило, но в чаще леса стало чуть прохладнее. Правда, приходилось активно работать тесаками! В самых глухих местах встречались завалы из окаменевших деревьев. Они лежали здесь не первый десяток, а то и не первую сотню лет. Некоторые деревья падали на уже лежавшие деревья и застывали на века, поражая ощущением постапокалипсиса.
Сильно досаждали насекомые. Как только вошли в чащу, они налетели так, как будто ждали именно эту группу вкусных теплокровных существ. Сначала Миша яростно начал отмахиваться от этого звенящего и жужжащего гнуса, потом обратил внимание на то, что остальные члены группы нисколько не реагируют на эту атаку. Потом понял, что физически ему действительно не было очень дискомфортно. Казалось, что на него накинулись только из-за его активных попыток защищаться, размахивая руками и сорванным листом папоротника. Типичное поведение нашего современника, когда вокруг поднимается тоненький назойливый писк.
Видимо, это мозг человека двадцать первого века пытался командовать телом, для которого все, что было вокруг, являлось естественной средой обитания. Не сразу получилось задавить в себе обреченное «сожрут заживо». Но когда получилось, то и впрямь оказалось, что не все так плохо. Ну, летают. Ну, звенят противно. Ну, и ладно.
Миша в очередной раз принялся мурлыкать без слов облюбованный с утра «Владимирский Централ, ветер северный». Коллектив радостно присоединился. Даже показалось, что утомительная работа по прокладке дороги уже не такая бесконечная.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/idaliya-vagner/tri-afriki-dlya-mishi-i-lizy-70628221/chitat-onlayn/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.