Стопудовая Ш-утка. Повесть-сказка
Стопудовая Ш-утка. Повесть-сказка
Артём Фомичёв
В стране положительных эмоций происшествие – похищенанеобычная реликвия, без которой трудно представить дальнейшую беззаботную и весёлую жизнь. Шестеро школьников придумывают план по возвращению национального достояния и отправляются в необыкновенное, порой опасное, а порой весёлое путешествие.
Стопудовая Ш-утка
Повесть-сказка
Артём Фомичёв
Папе и маме посвящаю
© Артём Фомичёв, 2024
ISBN 978-5-0062-8696-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Стопудовая Ш-утка
Глава первая. О птичках…
На планете Эмоций было весело и ужасно. Иногда, правда, бывало спокойно и нервно, порою мирно и воинственно, но обычно всё-таки ужасно-весело.
Это всегда была, есть сейчас и будет вечно маленькая планета, поменьше Земли, гораздо меньше, скорее планетка или планеточка, даже планетулька. И всё-то на ней почти как у нас, только почти всего поменьше. Хоть на циферку, хоть на килограммчик, хоть на буковку, но меньше.
На Земле в неделе семь дней, а на планете Эмоций шесть. Так что про понедельники знаем только мы с вами, а там их взяли и отменили сразу, на первой же неделе. Весы на радость толстушкам и толстячкам всегда показывают на несколько килограммов меньше, чем в действительности. А с буквами вообще полная неразбериха. С недавних пор они у них начали исчезать куда-то. Обычно из начала слова и по одной, но есть опасение, что если так и дальше разбрасываться буквами, то скоро и слова насовсем могут исчезнуть.
Но пока «отвалились» первые буквы у названий большинства животных. Буквально недавно в лес вбегал лось, а обратно выбегает уже ось. Только-только бурундук на дерево залез, а вниз уже урундук спускается. Если земляне приземлились бы однажды на планете Эмоций, то достаточно большое количество слов вызвало бы у них недопонимание. Ведь на Земле любят собак и кошек, а эмоцийцы обожают обак и ошек. Хотя надо полагать, что земляне всё равно полюбили бы местных обачек и ошечек, уж больно они милы и замечательны на любой планете, как ты их не назови.
И так рассеянно порой обходились на планете Эмоций с буквами, что едва «уж» и «ёж» не пострадали. Поди потом разбери, это «ж» бежит колючий, или «ж» ползёт шипящий. Хорошо, что одумались вовремя и вернули им их первую букву. И ёж доволен, и уж не против, тем более что он и не животное вовсе. Было бы особенно обидно пострадать ни за что.
И так почти во всём – недовзвешено, недосчитано, недописано, недокопировано по сравнению с Землёй. Говорят, что даже давным-давно и ещё давнее эту планетульку хотели назвать Емл?й, но Эмоции возобладали.
И стран там меньше, чем на любой другой планете со странами, прям совсем-совсем меньше – две. Благодария и Тоскливия.
В Благодарии живут жизнерадостные и весёлые люди, хоть иногда и они оптимистично огорчаются и легкомысленно расстраиваются. А в Тоскливии жители мрачные и грустные, хоть иногда и они злорадно хихикают и зловеще улыбаются. Как так получилось – история замалчивает, но говорят, что есть один эмоциональный историк-летописец, который догадывается о причинах такого разделения. Но и он пока тоже замалчивает об этом, сколько бы его не щекотали благодарцы, и сколько бы ему не угрожали тоскливцы.
В Благодарии, не поверите, всё хорошо, даже если плохо. Вот сейчас наверняка опять не поверите, но плохо там не бывает. Что бы ни случилось, жители Благодарии найдут в любом происшествии или в любой неприятности хорошую сторону, а то и положительный опыт. Иногда у них доходит до смешного! Даже не так. Всегда у них доходит до смешного!
Слишком холодно – зато, говорят, продукты не испортятся, и мы не вспотеем! Жарко очень – зато на дровах сэкономим да деревья не погубим! Неурожай – хорошо, значит, похудеем! Землетрясение – это ж приключение! Порвал – научился шить! Перебрал – можно сократить! Упал – отдохнул! Чихнул – пыль сдул!
Это же замечательно, во всём видеть хорошее, а во всех – прекрасное!
Вот в Тоскливии дела обстоят гораздо хуже. Ничто и никто в стране никого не радует, не восхищает и не вдохновляет. Солнце слепит. Река мокрая. Денег – мало. У пчёлок – жало.
Но это же ужасно, во всём видеть плохое и во всех искать недостатки!
Властвует в Тоскливии всеми неправдами избранный президент Гневи?н Девятый Второй. Вообще-то по порядку он десятый из Гневинов, но и тут кто-то где-то когда-то сбился со счёта, и пришлось добавить двойку, чтобы не путать с предшественником. Но тоскливцы и без двойки бы не путали, так как прошлого президента никто толком не запомнил. Ведь у него через три дня после победы на выборах, не соблюдая правила движения, поехала крыша от собственного величия, и её (вместе с ним) быстренько эвакуировали в один из многочисленных сумасшедших гаражей.
А вот действующего президента злопамятный народ по-плохому хорошо запомнит, потому что Гневин Девятый Второй – человек бесчеловечный. Мало того, что злой, так ещё и коварный. Не только мстительный, но и вредный. Все тоскливцы его дружно и единодушно не любят, что естественно, и удручённо придерживаются о нём ужасного мнения, что безобразно. Лет ему сорок, чувствует он себя на пятьдесят, а выглядит на шестьдесят шесть. Детей он не любит, а с жёнами не сходится из-за их характеров. Ну никак не везёт ему со второй половиной даже с двенадцати попыток.
Замок президента, величественно-мрачный и одновременно какой-то перекошенный, находится ближе к концу центрального проспекта столицы Тоскливии – Ужасграда. Шпили четырёх башен напоминают клыки вампира, и на каждом развивается флаг страны с профилем орла, на кончике клюва которого повисла капелька крови, а из уголка глаза стекает слеза.
Через весь город змеятся-извиваются реки Заподлянка и Поганка. Столичные жители – ужастики – просто обожают спрыгивать с многочисленных мостов с камнем на шее. Но и Заподлянка, и Поганка всегда были не очень глубокими, а вода вязкая почти как в болоте, поэтому самопрыгуны никогда не разбиваются и не тонут. Они просто остаются стоять под мостом и иногда по несколько дней ждут, когда же их вытащат тросом.
Весёлой Благодарией правит, сколько себя помнит, то есть лет пятьдесят, Его Величайшее Блаженство и Великодушие Карикатур Двадцать Третий. Человек он щедрый, добрый и смешливый. А благодарцы в своей оптимистичной манере уверяют, что он ещё и умный. Карикатура Двадцать Третьего никто не избирал, ничего он по наследству не получал, по карьерной лестнице не поднимался и должность свою в битвах не отвоёвывал. Да и должности у него не было. Он просто правит Благодарией и всё. И все его просьбы выполняются, и все с ним советуются, и все его слушаются. Почти все.
Пожалуй, единственный человек, который может перечить Карикатуру Двадцать Третьему – это его дочка Высмеяна. Многословные летописцы Благодарии описывают её одним словом – «загляденье». Карикатур дочку очень любит, моментально исполняет все её пожелания, и, если честно сказать, часто в убыток собственной репутации. С тех пор как жена сбежала от него с каким-то клоуном, Карикатур делает всё, чтобы дочери было хорошо, а в стране было весело и без клоунов.
Двухэтажный и гостеприимный дом правителя находится почти в самом центре города Верхние Хо?хмы, но справа. Над входом висят строгая надпись «Без улыбки не входить!» и небольшой герб – шутовской колпак со смайликами вместо бубенчиков. Дом – заодно резиденция, а город заодно – столица. Широкая, глубокая и чистая река Ухохотушка делит город напополам и всегда богата рыбой. По левому берегу хорошо ловятся хараси?, а по правому – хо?хуни. Те хохмачи, что живут и рыбачат на левой половине города, держат удочку левой рукой, а жители половины правой – правой. Несмотря на лево-правое разделение живёт город дружно и весело, а единственной проблемой у мужчин стало то, что левшам неудобно было пожимать руку правшам, поэтому здороваются они, хлопая левой пятернёй по правой ладони встречного.
В общем, живут на планете Эмоций люди как люди, только не земляне. Такие же, как мы, хоть по списку сверяй: с двумя глазами, с двумя ушами, с двумя ногами, двумя руками и с одним пушистым хвостом. Про хвост – шутка, конечно. Хотя он у первых эмоцийцев был в самом начале времён, так давно, что уже не перелистаешь перечитать, не отмотаешь пересмотреть и не вернёшь исправить. Был, но его отбросили, потому что на территории Тоскливии вечно поджатый хвост мешал ходить, а на территории Благодарии наоборот им все так активно размахивали, что пыль столбом стояла, и насморк всех замучил. Вот и решили эмоцийцы единогласно – хвост не нужен. И поотбрасывали. Долго ещё потом по планете были разбросаны хвосты, на дорогах валялись да под ногами мешались. И никто их не подбирал за ненадобностью, ведь животные, рыбки и птички сами с хвостами.
Кстати, о птичках.
Жила-была в Благодарии на одной ферме уточка. Жила как все сначала и была сначала тоже как все. Даже родилась не гадким утёнком, а вполне себе симпатягой. Но со временем стали хозяева фермы замечать, что это далеко не простой, а очень даже необычный утёнок. Росла уточка не по дням и даже не по часам, а буквально по минутам. Когда ей исполнилось всего-то месяца три, она уже была больше, выше и толще всех своих братьев, сестёр и даже мамы с папой раза в два. Взвесили хозяева утёнка, и оказалось, что весит он уже целых 16 килограммов. Пуд – хорошо, а два лучше. Обрадовались фермеры и решили его ещё подкормить да подождать, а уже потом на выставку какую-нибудь отвезти или выгодно продать.
Тем более, что был этот утёнок заразным, то есть заразительным. Крякал он настолько смешно, что все вокруг начинали улыбаться и смеяться. С первого же кряка заражались люди хорошим настроением. Полюбили утку от всей и без того жизнерадостной души во всей и без того весёлой округе. А скоро разнеслась молва про смешного большого утёнка и по стране. Сначала не то чтобы специально приезжали люди на него посмотреть, но если были поблизости, то не отказывали себе в удовольствии зайти на ферму и дождаться, когда утёнок закрякает. Заряжались, заражались гости отличным настроением на целый день как минимум и дальше ехали по своим делам. Да вот только на следующее же утро понимали, что чего-то им не хватает. Хотелось им снова услышать смешное кряканье, просто тянуло к утке. И на обратном пути уже целенаправленно являлись на ту самую ферму.
Люди всё чаще приезжали посмотреть, а утка продолжала всё больше толстеть. И крякать она стала громче и ещё смешнее. Через полгода выросла утка до размеров оровы или ыка. Заинтересовались ею благодарные учёные, стали изучать феномен, но от постоянного собственного смеха и вывод сделали смешной: «Уникальная птичка, ничего тут не скажешь». Причём уникальность её – эмоционально-планетарного масштаба. И издана была карикатурская просьба о присвоении утке статуса национального достояния и реликвии, охраняемой государством. Фермерам заплатили выкуп, да такой, что они ещё десять ферм приобрели.
А утку перевезли поближе к столице, выделили ей поле у озера, построили ангар и амбар. Даже пришлось для питания утки запустить хлебобулочный завод и рыболовецкую фабрику. Вход во владения утки сделали свободным да развесили везде ящики с бесплатными носовыми платками и салфетками, чтобы вытирать выступающие от смеха слёзы. Утка же и на новом месте продолжала быстро расти да радовать народ.
Очень полюбили все благодарцы утку, день без её крякосмеха себе уже не представляли. А когда ей исполнился годик, привезли специальные весы и среди воздушных шариков под праздничный салют взвесили чудо-утку. Оказалось, что набрала она ровно сто пудов. Да и выглядела она уже как какой-нибудь грузовик с клювом и крыльями. До ночи шла праздничная программа, прерываясь только на громогласное кряканье утки и оглушительный смех толпы – кря-ха-ха, кря-ха-ха.
И настолько утка была тучным и штучным экземпляром, что в честь годовщины (с подачи Высмеяны, но по личной инициативе Карикатура Двадцать Третьего) ей торжественно присвоили индивидуальную маркировку «Ш», что означало «Штучная». И все так её и стали называть, звать, подзывать – Ш-утка. Стопудовая Ш-утка.
Её утреннее кряканье слышно было во всех уголках Верхних Хохм, и заряжало оно хорошим настроением на весь день всех горожан. А чтобы хорошее настроение было и во всех уголках Благодарии, то выделили на государственном елевидении дополнительный елеканал «Ш-утка шоу», включив который, все могли бы в любой момент увидеть и услышать замечательную Ш-утку. Добрые благодарцы даже предложили соседям-тоскливцам сделать вариант «Ш-утка шоу» на их адиостанции «Фу-Фу ФМ», но те с возмущением отказались, мол, не до кряканья им утиного. И вообще ТАЗ (Тоскливное Агентство Заявлений) уполномочен заявить: «Утка ваша – курам на смех». На что МОБ (Министерство Ответов Благодарии) им ответил: «Ой, да ну и пожалуйста!». На том и разошлись. Вроде бы…
Глава вторая. Похищение
Был месяц май, но не было ещё светло.
В это утро Карикатур Двадцать Третий чувствовал себя на девяносто девять процентов замечательно, и это не могло его не беспокоить. Вроде бы выспался, и ничто его не разбудило, и ничего он себе во сне не отлежал. Завтрак был очень вкусный – ни разу не поперхнулся и не подавился, какао было восхитительным – ни разу не обжёгся и не облился. Но вот чувствовал Карикатур, что куда-то один процент испарился. Он даже сел за свой рабочий стол, сосредоточился и пересчитал ещё несколько раз в уме, но нет, ста процентов не получалось.
Мимо открытой двери кабинета, зевая, прошла Высмеяна.
– Доча! – окликнул её Карикатур. – Доброе утро! У тебя оно доброе же?
– Привет, па! – в проёме двери показалась давшая задний ход Высмеяна. – У меня доброе, наверное, я ещё не поняла. Ото сна отойти не могу пока.
– А что тебе снилось?
– Ой, бред какой-то смешной! – Высмеяна зашла в кабинет и присела на подлокотник кресла. – Как будто у меня дюжина женихов и мне надо выбрать одного из них.
– А чего ж тут смешного?
– А они все на одно лицо! На лицо нашего следопыта Любопыта! – захихикала Высмеяна. – Только растительностью отличаются. Один с усиками подростковыми, второй с огромной бородой, третий Любопыт с бакенбардами, как будто щётки в щёки навтыкал, четвёртый лысый, как пятка, пятый с косичками, как девочка, шестой бровастый, седьмой вихрастый, восьмой с щетиной, девятый Любопыт яркий блондин, десятый Любопыт жгучий брюнет, одиннадцатый рыжий и ещё один седой. Стоят такие в рядок, руки в боки женихи. Выбирай на вкус любой.
– Понятно, – лукаво улыбнулся Карикатур. – В общем, как ни выбирай, а получится Любопыт.
– Ой, всё! Ничего тебе рассказывать больше не буду! Высмеиваешь только, – слегка покраснев, слегка обиженно сказала Высмеяна и вышла из кабинета.
– Ваше Великодушие! – почти в тот же момент крикнул откуда-то из глубины дома-резиденции помощник Карикатура Остряк Самоучкин.
– А! Чего?
– К Вам министр нехихиции Клон-Клан Каламбурц!
– Зови, конечно, он всегда с хорошими новостями!
Тут же в кабинет чуть ли не вприпрыжку вбежал румяный Каламбурц.
– Я с плохими новостями!
– Вот сейчас неожиданно. Хотя чуялось, чего уж там… Что за новости?
– С какой начать?
– Выбор так себе. Ну, давай со второй.
– Её содержат в нечеловеческих условиях!
– Без первой, видимо, никуда. Давай первую новость.
– Ш-утку похитили. Ну и содержат в нечеловеческих условиях.
– Ну так она и не человек, значит, и условия нечело… – хотел пошутить Карикатур, но внезапно схватился за сердце. – Чтоооо!? Как похитили? Когда? Кто? Зачем? Почему? За что?
*****
В Тоскливии тоже шёл месяц май, а утро уже пришло.
Гневи?н Девятый Второй был полностью готов к работе, но работать однозначно не хотел. В строгом чёрном костюме с чёрным галстуком он сидел за чёрным столом и, щурясь, сердито смотрел на пробивающийся сквозь чёрные шторы солнечный луч. Последние полчаса луч упрямо крался по столу к нервно постукивающим гневинским пальцам. Убирать руки со стола президент не хотел, но и вставать, чтобы задёрнуть шторы, ему тоже было лень, поэтому без каких-либо вариантов приходилось только дожидаться, чем же это противостояние закончится. Что победит? Злой уверенный взгляд или тёплый осторожный луч? До развязки оставалось несколько сантиметров и минут, слышалось сердитое президентское сопение да постукивание пальцев. И вот луч почти уже коснулся рук, Гневин перестал шевелить пальцами, но, как ни странно, постукивание не прекратилось. Кто-то явно осторожно стучался в кабинет.
– Ну кто там? Входи уже! – сердито крикнул Гневин, раздосадованный вынужденной ничьёй в битве с лучом.
– Господин Президент, к Вам министр внутристранных и почти всех дел. Говорит, что по очень срочному внутристранному делу, – чётко отчеканил возникший на пороге прислужник-секретарь Кактебятам.
– Сначала задёрни-ка шторы до конца, а потом давай запускай министра этого раннего. Ни минуты покоя! – Гневин скрестил руки на груди, сделал выражение лица посердитей и откинулся в кресле.
Кактебятам быстро и легко избавился от луча на столе и выскочил за дверь. Через мгновение в тёмный кабинет вошёл министр почти всех дел Тоскливии Злюк Сварливый, и, пытаясь что-то рассмотреть в потёмках, молча встал перед столом с готовностью рапортовать.
– Ну и в ч?м дело?
– Дело сделано!
– А заведено?
– Заведено!
– А закрыто?
– Закрываем.
– А что за дело?
– Дело о Ш-утке.
– Шутка про меня?
– Ш-утка – это птица.
– Опять напыщенный павлин? Было. Не смешно.
– Не павлин. Ш-утка!
– Что ты мне тут шутишь?! Я сейчас тоже начну шутить про птиц! Будешь как страус!
– Какой страус?
– У которого голова в песке! Только в твоём случае отдельно!
Министр нервно пот?р шею, проверяя надёжность крепления.
– Я про Ш-утку из Благодарии.
– Они шутить про меня вздумали?! Немедленно пошли им ноту протеста!
– Так это, наоборот, они сейчас будут протестовать.
– Так! Ничего не понимаю… Охрана! Приведите мне нового министра! Этого можно уводить!
– Ваше Президентство, вы приказали похитить из Благодарии утку, которая смеётся. Я её ночью похитил. То есть мы похитили. То есть она похищена.
– Ах эта… Так бы и говорил!
– Я так и говорил.
– Поговори у меня ещё тут! Говори давай, как похитить удалось.
Злюк Сварливый вытянулся во весь свой немалый рост и заученно-занудно принялся докладывать:
– Во исполнение Вашего гневного приказа под моим зловещим руководством с плачевной помощью Плач-Палача? и его отряда спокойников под покровом ночи посредством сети, сброшенной с тучелёта, пилотируемого тучелётчиком заоблачного разряда Громимолнием, смехотворная птица была захвачена и успешно доставлена на базу, заранее подготовленную под моим зловещим руковод…
– Дальше понятно! Что говорит?
– Кто?
– Вы кого похитили?
– Утку!
– Ну так и что она говорит?
– Так она же утка! Они не разговаривают…
– Но она же смеётся?
– Смеётся.
– Ты надо мною смеяться что ли вздумал? Смеётся, значит, и говорить должна!
– Но она не говорит.
– В молчанку, значит, играет! Ну, ничего! У нас заговорит! Кстати, а о чём она у нас заговорит?
– Да кто ж её знает, что она знает! – пожал сутулыми плечами Злюк.
– Ты зачем её похитил-то?
– Так это ж… Во исполнение Вашего гневного приказа… Не?
– А я зачем приказал? Нигде не написано?
– Нигде! Вам было грустно, Вы приказали устно! То ли просто из вредности, то ли из величайшей вредности.
– Не написано. Это хорошо. Твоя, значит, если что инициатива.
– Помилуйте, Ваше Президенство!
– Помилуют, помилуют, они всех пожизненно милуют, добрячки. Даааа… А ты коварен, однако, не подозревал за тобой такое. Тебя подозревал, а за тобой – нет.
– И в мыслях не было! Это ж Вы говорили: «Хватит хохотать, грустить лучше вместе». Мол, грусть – она объединяет. И ещё что-то про зажарим её. Не прокормим, так прокормимся.
– Так! Я этого не говорил! У меня, наверняка, был другой план. Вспомню как-нибудь попозже.
– Поде?литесь?
– Делятся черви и эти… как их… в туфельках. А я презрительно снисхожу до прояснения непонятливым ситуации! Ты вот что, ты про «зажарим» где-нибудь обмолвись, якобы ненароком.
– Ненароком – мой любимый конёк!
– И много у тебя коньков?
– Три! Три верных конька – Ненароком, Исподтишка и Втихомолочка.
– Ну вот и используй любимого. А как вообще мировая обстановка?
– Говорят, что в Благодарии уже знают о похищении. Карикатуру не до смеха стало, еле откачали.
– Отлично! А откуда ты знаешь, что они знают?
– Наш разведчик доложил!
– Наградить! Кто таков молодец?
– Не знаю. Шлёт мне сообщения за подписью «Околпаченный». Но кто он – не признаётся, отшучивается.
– Как это отшучивается?
– Я его спрашиваю: «Ты кто?», а он в ответ: «Шут в пальто!»
– Не порядок так начальству отвечать! Оштрафовать его!
– Так он денег не просит. Он вообще ничего не просит. Просто «стучит» по любому поводу. Сообщений по десять в день пишет, иногда картинки смешные присылает.
– Разберись, оштрафуй и награди! А как в Благодарии так быстро узнали, что это мы похитили?
– А это уже их шпион у нас шпионил.
– Поймать, посадить в тучел?т и выслать из страны! А ещё лучше просто посадить.
– Мы пока не знаем кто это, но подозреваем!
– Кого?
– Всех!
– И меня?
– Вы как первый человек в стране – первый и под подозрением.
– Сними с меня!
– Пиджак?
– Подозрение! Я тут ни при ч?м!
– Точно?
– Охрана!!!
– Всё, всё, вычёркиваю, – и министр действительно что-то зачеркнул в блокноте.
– То-то! Так! Работу я тебе облегчил, минус один подозреваемый. Иди ищи шпиона! Что, я за тебя всё должен делать? А я пока план вспомню. Стой! И сделай мне кнопку.
– Какую кнопку?
– Вызова охраны! Ору, ору, так никто и не пришёл. А вдруг меня тут душегубы душат!
– Это непрактично и ненадёжно. Лучше стрельнуть…
Гневин стрельнул взглядом так, что министр осёкся и быстро выскочил из президентского кабинета.
– Что за жизнь? Ни охраны, ни кнопки, ни плана, ни минуты покоя…
*****
Обычно бабушка Хохотуня просыпалась с первым смехом Ш-утки и шла делать любимые всеми драники, а в этот день она проснулась сама, за всё утро ни разу не засмеялась, да и вместо драников на столе были только пряники, что на неё совсем не было похоже. Даже дедушка Хохотун ей сказал: «Туня, что с тобой? На тебе же улыбки нет! Может позвать перед обедом массажиста-щекотуна?»
Но бабушка лишь отмахнулась и вымученно усмехнулась: «Нормально всё со мной, банально нормально».
Очень расстроился дедушка: «Что-то не так, что-то не так…». И за завтраком пытался подсунуть ей свежий выпуск журнала «Хахадил», но бабушка пила чай с медовым пряником и задумчиво глядела в несмешное окно.
Приуныл и дедушка. «Надо исправлять настроение проверенным способом, перечитаю классику», – подумал Хохотун и подошёл к книжной полке. Сначала достал любимый сборник рассказов Хохо?на Хе?хова, полистал, но вернул обратно.
«Наизусть! Было же что-то новенькое…», – и начал просматривать корешки книг. «11 табуреток», «Серебряный оросёнок» и «Двое на плоту, не считая ошки» – замечательно, но недавно перечитывал, сидя в новом кресле-мечталке. Томики Охохе?нри, Гагага?шека и Гогого?голя – мимо. Решил использовать стопудовый вариант – Хихаи?л Хахане?цкий, но тут что-то смутило дедушку Хохотуна. Промелькнула какая-то мысль, посмеялась над ним и ускользнула. «…Хахане?цкий…», «…вариант…», «…стопудовый…». Задумался старичок, ловил мысль, ловил, да так и не выловил. «Само пройдёт, и у меня, и у Туни», – окончательно сдался Хохотун.
– К соседу потопочу, может пошучу, – сказал он бабушке Хохотуне.
– Ну, сходи, сходи, – по-прежнему задумчиво ответила она, обмахиваясь так и не читанным журналом. Потом посмотрела на потолок и подумала: «Странно, чего это он до сих пор не шаркает? Хотя нет, начинает понемножку…»
*****
Сме?шку разбудили звуки шаркающих шагов. Она так просыпалась часто, потому что её любимый орёк Хахарёк начинал гонять тапочки по полу, настойчиво намекая, что пора бы уже и поесть, и поиграть.
– Встаю, встаю, неси сюда! – зевая и потягиваясь, сказала Смешка и спустила ноги с кровати.
Хахарёк никому ничего нести не собирался. Что он, обака что ли какая-то? Он, наоборот, залез в тапочку и стал с нетерпением ждать, когда его начнут оттуда вытаскивать. Смешка глянула на часы, поняла, что надо торопиться, быстро оделась, наспех умылась, почистила зубы, затянула светлые волосы в хвостик, и, забыв про тапочки, побежала вниз на кухню. Хахарёк удивлённо высунул мордочку из тапки и кинулся догонять свою хозяйку.
– Привет, бабуля! – девочка чмокнула старушку в щ?ку и села за стол. – А мампапа уже уехали? А дедушка где? А драники где? А налей чай! А пряник передай! – затараторила Смешка, одновременно листая свежий номер «Хахадила».
Хохотуня неторопливо и молча подала завтрак, насыпала корм Хахарьку, проверила школьный рюкзак. Смешка прочитала ей вслух несколько понравившихся новых шуток, но бабушка продолжала заниматься своими делами.
– Бабуль, ты хорошо себя чувствуешь?
Хохотуня кивнула и погладила внучку по плечу.
– Нормально, Смешуня, банально нормально. Беги уже в школу, тебе же ден?к остался отучиться и каникулы. Только дверь не забудь плотно прикрыть, чтобы орёк твой не убежал.
– Хорошо, я помчалась, улыбнись мне на дорожку! – Смешка схватила рюкзачок, надела кепочку, погладила Хахарька и выскочила из дома, даже не заметив, что бабушка так и не улыбнулась ей вслед.
За заборчиком уже ждали Удивляка и Очаровака.
– Привеееет, Смешка! – нараспев сказала красивая, как куколка из красивой рекламы кукол, Очаровака. – Ну что, осилим ещё день?
– А чего тебя бабушка с дедушкой как обычно до калитки не провожают? – спросила рыженькая Удивляка, ненадолго вытащив изо рта упа-упа-упс.
– Привет, привет! Пойдём, отмучимся. Ой! То есть отучимся, – весело ответила Смешка. – Дедушка куда-то ушёл, а бабушка… Хм. Удивительно, а я даже не обратила внимания. Ну, может, занята. Ладно, после школы узнаю. Пойдём, добьём знания. Ой, то есть доберём знаний и, ура, в пятый класс.
А про себя подумала: «Что-то с бабушкой не так сегодня. Надо не забыть выяснить!»
Смешка, Очаровака и Удивляка пошли знакомой дорогой к школе, и уже через несколько минут к девочкам присоединились мальчики – озорной взлохмачено-вихрастый Любимчик и аккуратно причёсанный отличник Комфортик.
– Доброе утро! Доброе утро! Доброе утро! – поприветствовал всех Комфортик.
– А у меня папа сегодня проспал на работу! – не поздоровавшись, заявил Любимчик. – А мама так торопилась сделать ему какао, что вместо сахара насыпала ему соль в чашку! Папа только успел пошутить: «Зато ты у меня самая сладкая!» и убежал, забыв пропуск. Потом вернулся, забрал пропуск и снова убежал, забыв нас поцеловать. И мама сказала, что надо раскрыть настежь все окна, потому что папа наверняка вспомнит и пошлёт много воздушных поцелуйчиков, так пусть залетают.
– А у моего папы, – сказала Очаровака, – с утра спустили оба колеса у ржакопеда. Представляете, оба! И ему пришлось на моём розовом смехокате ехать, чтобы не опоздать.
– Что-то у всех сегодня утро не заладилось, – задумалась Удивляка. – У меня родители вообще отпросились с работы. Удалённо, говорят, поработаем. Достали какие-то чертежи и сидят, думают, карандаши грызут.
– Даааа, странно немного, но всё же хорошо у всех, и утро по-прежнему доброе, – подвёл итог Комфортик.
Тем временем ребята вышли на Классную площадь. Между колоннами Театра Современной Комедии и Сатиры, или как его сокращённо называли хохмачи «Театр СКИС», висел плакат с надписью «XX съезд ПОП».
– Ха, никак привыкнуть не могу, – сказала Смешка, – зачем это сокращать? Почему бы не написать полностью: Двадцатый съезд Партии Оптимистов-Приколистов?
– Они молодцы, они на всём экономят, – заступился за правящую и единственную партию в Благодарии Любимчик.
– Да? И в ч?м тут экономия? – удивилась Удивляка.
– Во-первых, потратили меньше краски на надпись и кисточку не истрепали, – с готовностью начал объяснять Любимчик, – во-вторых, заплатили меньше художнику. В-четв?ртых, сэкономили место.
– В-третьих! – вставила Удивляка.
– Что в-третьих? – не понял Любимчик.
– Ты пропустил в-третьих.
– Не пропустил, а сэкономил. Хорошо, хорошо, будет тебе в-третьих – они заботятся о населении, берегут наши глаза, меньше читаешь – меньше устанешь!
– Вот ты бы лучше побольше читал, – не удержался от нравоучения Комфортик.
– Ну я же прочитал! На сегодня достаточно! Может даже и на завтра хватит чтения. Хотя нет, завтра же мне опять здесь идти, значит, опять начитаюсь. Повторение – мать прочтения! Хотя нет, завтра я здесь не пойду! Все каникулы можно же теперь не читать! И вообще, скорее бы стать взрослым и вступить в ПОП. Я – попист! Звучит популярно!
– Угу. И экономно звучит. Не надо много языком ворочать, – усмехнулся Комфортик. – А про экономию я бы лично поспорил. Это же двадцатый съезд, значит, уже двадцатый плакат!
– За всё время существования партии это не так уж и много, – вступился за ПОП Любимчик.
– Вот сразу видно, что не разбираешься ты в политической обстановке Благодарии. Это только в этом году уже двадцатый съезд, они же каждую неделю съезжаются. Так что скорее их конёк не экономия, а стабильность!
– Ребята, что за дебаты? Хватит уже! Пошли, опаздываем, – поторопила Смешка спорщиков.
*****
У входа в школу стоял заведующий хозяйством Ржак-Ржан Курвуазье, которого дети звали просто – завхоз Курьёз, и гостеприимно встречал учеников. Кому-то он приветственно хлопал по ладони, кого-то приобнимал, кому-то дружелюбно кивал, всем улыбался и тараторил правила и поговорки собственного сочинения: «Напоминаю, козырьки задвигаем, кепки снимаем, сменку не забываем! От подростков до молокососов уважаем труд пылесосов! На партах свои шедевры не рисуем, их в музеи не берут! Учёба будет всем легка от звонка и до звонка!».
Ребята поздоровались с Курьёзом и зашли в школу.
– Какой у нас первый урок? – спросил Любимчик у Комфортика. – Только бы физра, только бы физра!
– Не угадал, физкультуры сегодня вообще не будет. Сначала урок эмоционального языка, – аккуратно убирая кепку в рюкзак, ответил Комфортик.
– Уууу, опять читать! Хоть бы не вызвали, хоть бы не вызвали! – скрестил пальцы Любимчик.
– Не уууу, а ууурааа! Сегодня хорошие уроки. Потом математика, потом история и напоследок музыка.
– Тогда на музыке отдохнём! И каникулы! Вот тогда уже ура! – как всегда нашёл чему порадоваться Любимчик. – Девчонки, ну что, попоём?
– Да хоть попляшем-потанцуем! – улыбнулась Очаровака.
И ребята отправились в класс эмоционального языка. Учителя ещё не было, а одноклассники уже почти все расселись за парты. Братишки Щёкотряскины сидели естественно вместе на самом дальнем ряду и задирались к сидящим перед ними сестричкам Уморяхиным. Нежинка и Впечатляка раскладывали тетрадки и ручки, дежурная по классу Смущака тщательно протирала тряпочкой экран доски, а худышка Удачка перешёптывалась с пышкой Забавой. Очаровака и Удивляка сели по центру класса, Комфортик со Смешкой на первую парту, а за ними плюхнулся Любимчик. Его сосед по парте Неспешик ещё не пришёл, поэтому Любимчик развалился по всей парте и стал сразу рисовать смешные рожицы в тетрадке. Вскоре послышался первый звонок, и в класс вошёл учитель эмоционального языка Эпиграмм Эпиграммыч, поздоровался и включил доску.
– Сейчас начнётся нечто! Наверняка ЭЭ под конец года припас что-то фантастически интересное! – шепнул Комфортик Смешке и приготовился слушать, записывать и запоминать.
Но, к его удивлению, обычно щедрый на шутки и интересные рассказы Эпиграмм Эпиграммыч вывел на экран доски надпись: Сочинение «Как я проведу лето».
– Ребятки, давайте сегодня просто пофантазируем на эту тему, – сказал ЭЭ. – Любимчик, будь повнимательнее, именно «проведу лето», а не «подведу». И, прошу, давай-ка на этот раз без иллюстраций, а то у тебя в прошлый раз не сочинение получилось, а комикс прям какой-то. Щёкотряскины, будете мешать всем и друг другу – рассажу. Комфортик, а ты не увлекайся, не больше пяти страниц, пожалуйста. Так! Всё! Приступаем!
«Не похоже на него. Странно это», – подумал Комфортик и быстро начал писать, едва поспевая за собственной фантазией.
*****
Прозвенел звонок, школьники сдали свои работы, Эпиграмм Эпиграммыч поздравил всех с окончанием четвёртого класса и вышел из кабинета. Комфортик, Смешка и Любимчик заменили учебники эмоционального языка на задачники по математике и принялись обсуждать прошедший урок.
– Кто про что писал? – спросила Смешка. – Я, например, хочу летом на дачу с бабушкой и дедушкой поехать. Буду валяться в гамаке, собирать ягодки-цветочки, а ещё хочу попросить у родителей мольберт с красками и начну рисовать.
– Комиксы? Могу подкинуть пару сюжетов. Берёг для себя, но с тобой готов поделиться, – улыбаясь, сказал Любимчик.
– Нет уж, спасибо! – отмахнулась от него Смешка. – Я лучше натюрмортики порисую, пейзажики. А то знаю я твои сюжеты! Мир в опасности, и только отважный Любимчик знает, как его спасти! Скачет, едет, прыгает, летит, плывёт, ползёт. И в последнюю секунду герою повезёт! Небось, что-нибудь такое и навыдумывал в сочинении?
– Не! Я коротенечко, чтобы ошибок не налепить, написал, что хочу в поход сходить, полетать и с горы скатиться, – поделился Любимчик.
– Летом на санках? – насмешливо спросила Смешка. – Или на лыжах? А зимой по грибы не ходишь случайно?
– Летом в горах много снега. Моё сочинение, что хочу – то и пишу! Приключений хочу и опасностей всяких с гонками и перестрелками. А ещё в походе будут ошади и радуга!
– Ой, ой, ишь какой романтик! – захихикала Смешка.
– И много рыбы! – закончил Любимчик.
– На рыбалку, то есть, хочешь?
– Сам не знаю, просто в конце добавил зачем-то: «И много рыбы», – развёл руками Любимчик.
– А я подробно описал музеи и выставки, на которые обязательно схожу летом, – присоединился к обсуждению Комфортик.
– Это как же ты их описал подробно, если только хочешь туда сходить? – не понял Любимчик.
– Да я прошлым летом их все посетил, поэтому всё знаю. Ещё раз хочу сходить, вдруг что-то новенькое появилось.
Комфортик вдруг хлопнул ладонью по парте.
– Вот ведь! Я же забыл написать про выставку доисторических приколов и розыгрышей. Вот балда! Там столько интересного было! А вы знали, что оказывается…
Но он не успел рассказать, что «оказывается». В класс вбежал всегда опаздывающий Неспешик.
– Привет! Сейчас такое расскажу! Такоооое! – Неспешик запыхался и никак не мог отдышаться. – Шу… Шу… Шу…
– Шумно шуршит шуруп? – предположил Комфортик.
Неспешик замотал головой.
– Ш-утку пох… пох… пох…
– Похвалили? Походила, похудела? – догадалась Смешка.
Неспешик ещё раз выдохнул и выпалил:
– Ш-утку похитили! Я уже опаздывал в школу, а по елевизору смотрю Карикатур готовится выступать. Дай, думаю, послушаю. А он и говорит, что сегодня ночью похитили Ш-утку нашу! И уже известно кто! – Неспешик решил передохнуть.
– Да говори уже кто это сделал!
– Ту… ту… ту…
– Туземцы? На поезде ту-ту?
– Тучелёт из Тоскливии прилетел, скинули сетку, Ш-уточка и крякнуть не успела! – затараторил Неспешик. – Так наш агент в Ужасграде сообщил. Сами тоскливцы отрицают. Гневин выступил с опровержением по адио: «Неа, говорит, это не мы и ничего не знаем!». И тут же запустили кулинарную передачу с рецептами приготовления утки с яблоками. Карикатур очень переживает и верит агенту. Папа мой долго по елефону разговаривал, а потом сказал: «В Благодарии официально сделают вид, что поверили Гневину, а сами уже отправили в Тоскливию следопыта Любопыта с отрядом эйфорийцев». Искать и выручать будут Ш-утку не на шутку.
Тут прозвенел первый звонок на второй урок, в класс стали возвращаться ребята, и новость тут же узнали все. Через минуту вошла учительница математики Озадача Теоремовна.
– Ну неужели мы сейчас задачи решать будем?! – воскликнул Любимчик. – Тут надо решать другую задачу – как Ш-уточку нашу спасать!
– Тихо, ребята! – Озадача Теоремовна постучала пультом от доски по учебнику.
В этот момент в класс вошли классная руководительница Надежда Интересовна и учительница музыки Мелодия Экстазовна. А за ними появился директор школы Триумф Триумфыч Уважуха.
– Ребята, здравствуйте! – сказал он. – У нас небольшое происшествие в стране, но всё будет хорошо! Надо просто немного времени, чтобы всё исправить. Поэтому сегодня уроков больше не будет. Всех поздравляю с окончанием четвёртого класса! И через три месяца ждём вас снова! Идите по домам, передавайте привет родителям. Весёлых всем каникул!
*****
На здании Театра СКИС висел новый плакат «Срочный съезд ПОП». Хохмачи с задумчивыми улыбками слегка озадачено спешили по своим делам, не обращая внимания на детей. Всё та же компания, но уже пятиклассников, стояла на Классной площади и обсуждала неожиданные новости.
– Так вот что сегодня со всеми взрослыми происходит! – высказала догадку Смешка. – Они не слышали утреннего кряканья Ш-утки. И все приуныли, и всё пошло не так и наперекосяк. И моя бабушка странная была, и ваши родители, и ЭЭ.
– Я, конечно, знаю, что всё с Ш-уточкой будет хорошо, но вот вопрос: «Когда?», – сказала Удивляка. – И зачем её похитили?
– А мне не совсем понятно, как Любопыт будет её возвращать. Тучелётов-то грузовых в Благодарии нет, только быстрые хахалёты. Донести они её даже всем отрядом не смогут. Да что там донести, у них даже поднять её не получится, – стал размышлять Комфортик. – Ну, найдут они Ш-утку, ну, освободят, а дальше что? Как вернуть?
К ребятам присоединился Неспешик.
– По елевизору Карикатур сказал, – вспомнил он подробности выступления, – что, по данным агента, Ш-утку спрятали в надёжном месте и координаты имеются, обращаются с ней бережно, но клюв завязан, чтобы она не могла издать ни кряка, ни звука.
– Теоретически летать она должна уметь, – продолжал Комфортик, – но никто никогда этого не видел, если только в её детстве, и то с кочки на кочку. Поэтому полагаться на перелёт уверенно нельзя. Поднять – не поднимут, утащить – не утащат. Обращаются с ней, ты говоришь, хорошо. Так она и с места не сдвинется. Погодите, а как они её покормят, если клюв завязан?
– Может она в каком-нибудь большом шумонепроницаемом сарае ест. Развяжут, покормят. А как погулять, так привяжут и завяжут, – предположил Любимчик.
– Может и так. Значит, Любопыт должен её найти, отвязать, и… что дальше? Непонятно, – озабоченно пробормотал Комфортик.
– Ох, Ш-уточка наша, Ш-уточка! Помню, навещали её, так она ко мне всё подходила и как будто именно для меня покрякивала. А когда я уходила, так вообще пыталась со мной пойти, – сказала Смешка.
– А почему она хотела за тобой идти? – в который раз удивилась Удивляка.
– Я в тот день была в жёлтом комбинезончике, и мама сказала, что Ш-утка приняла меня за своего утёнка. Это было так мило и приятно, – вспомнив, улыбнулась Смешка.
– Ой, и правда мило! – всплеснула руками Очаровака.
– Стоп, стоп! Жёлтый утёнок! – воскликнул Комфортик. – А ведь это вариант, чтобы Ш-утка пошла туда, куда надо! Давайте свяжемся с кем-нибудь из взрослых. Вдруг это поможет хоть как-то Любопыту!
– Мой папа, наверняка, сможет передать куда надо, – сказал Неспешик.
Он быстро надел елекепку, выдвинул из козырька экранчик, вставил вушник и набрал нужный номер.
– Пап, у нас тут идея как Ш-утку приманить обратно. Надо чтобы Любопыт был в жёлтом комбинезоне, тогда она примет его за своего и пойдёт за ним! Аааа… Уже не можете с ним связаться? А есть у них план? Всё, всё, не мешаю, пока… – Неспешик задвинул экран елефона и развёл руками. – Нет уже связи с Любопытом, далеко ушли.
– Давайте их догоним! – предложил Любимчик. – Или сразу махнём в Тоскливию, найдём Любопыта и Ш-утку спасём!
– Да кто нас отпустит?! Неееет, это опасно, пусть взрослые разбираются! – пропищала Удивляка.
– Дайте-ка подумать, – задумчиво сказал Комфортик и тоже надел елекепку. Как только елефон поймал сеть Ай-ай, Комфортик загрузил карту планеты Эмоций и развернул экранчик, чтобы было видно всем.
– Смотрите, я, конечно, никогда в Тоскливии не был, но Любимчик может быть и прав. Это же не очень-то и далеко, если отправиться напрямик. Вот из этой точки «Верхние Хохмы» прокладываем маршрут до «Ужасграда» и получается всего каких-то семь-восемь часов быстрого хода. А если возьмём смехокаты так и того втрое быстрее. Оставим родителям сообщения, чтобы не волновались, и обернёмся как ни в чём не бывало как раз к ужину.
– Нет, нет и ещё раз нет! – помахала пальцем Очаровака. – Во-первых, я боюсь, это опасно. Во-вторых, родители сразу начнут нас искать и волноваться. В-третьих, всё и так будет хорошо!
– Хорошо, конечно, будет! Но могут быть и проблемы. А у нас появился вариантик, который кроме нас никто, скорее всего, не знает. Взрослые уже от нас отмахнулись, – Любимчик кивнул в сторону Неспешика. – Давайте родителям скажем, что мы всем классом идём в поход в честь окончания четвёртого класса! Соберёмся как следует, всё продумаем и понесёмся догонять Любопыта! Это просто загородная прогулка. Мы же не воевать собираемся! Только расскажем ему стопудовый вариант и сразу назад. А?
– План такой тогда предлагаю. Идём по домам, говорим родителям про поход, собираемся как в поход, догоняем Любопыта и сразу обратно, – предложил Комфортик. – Все согласны?
– Обманывать своих я не буду, это плохо! – сказала Смешка.
– Мы и не будем никого обманывать. Сам не хочу! Что ты! – уверил Комфортик. – Мы взаправду пойдём в поход, только цель наша будет не у костерка посидеть, а с Любопытом поговорить. Без приключений. Безопасно. Без обмана, – Комфортик обвёл взглядом друзей. – Идёт? Идём?
Все задумались. И только Любимчик сразу был готов идти и активно закивал головой. Потом согласились Смешка и Неспешик. А Очаровака и Удивляка пошептались и сказали, что они дома ещё подумают и кинут всем сообщения.
– Так, распределим необходимое для «похода» по тем, кто точно идёт. Я беру компас, пару фонариков и, наверное, могут понадобиться спички. На Любимчике – складной ножик, средство от насекомых и вода хоть на первое время. Смешка берёт аптечку, всякие салфетки и на всякий случай свой жёлтый комбинезон. А на Неспешике – простенькая еда, хлеб там, соль и что-нибудь погрызть, перекусить слегка. Только, пожалуйста, смотрите, чтобы рюкзаки получились не очень тяжёлыми.
– Я хотел бы ещё палатку взять и топорик с котелком, – сказал Любимчик.
– Напоминаю, что мы не в обычный поход идём и вечером вернуться должны. Не надо лишнее брать, – не согласился Комфортик.
– А нам что брать? Если всё-таки надумаем, – спросили Очаровака и Удивляка.
– Возьмите тогда дождевики и по термосу с кипятком, пригодятся. И все не забудьте елекепки зарядить. Всё, пошли быстро собираться, сбор у дома Смешки через полчаса, – и Комфортик первым заспешил к дому.
*****
Смешка стремительно влетела в дом и хотела уже подниматься к себе на второй этаж, но её остановила бабушка.
– Ты почему так рано? Что-то случилось?
– А ты разве не слышала, что Ш-утку похитили?
– Конечно, знаю уже, переживаю, – невесело кивнула головой Хохотуня.
– Вот. И из-за этого нас всех отпустили по домам. Всё, отучились, каникулы! И, бабуль, мы решили с ребятами пойти в поход за город. Недалеко и ненадолго. И Комфортик идёт, и Очаровака с Удивлякой, – перечислила Смешка наиболее благонадёжных одноклассников. – Все уже собираются, я тоже побегу, хорошо? Можешь мне помочь? Я аптечку должна взять, где она?
– Ну, хорошо. Только маме с папой отправь сообщения. И перекуси. И попей на дорожку тёпленького. Сейчас чайник согрею. Ну и аптечку найду, – Хохотуня засуетилась по кухне.
А Смешка побежала наверх, первым делом нашла в шкафу свой жёлтый комбинезон и сложила на дно рюкзачка. Туда же кинула лёгкий свитерок, запасные футболку и носочки, блокнотик и пару карандашей, зарядку для елефона и солнцезащитные очки. Потом подошла к окну, выдвинула из козырька елекепочки экранчик и быстро набрала сообщения маме и папе, не заметив, что Хахарёк залез в рюкзак и как в норку нырнул между складок мягкого комбинезончика. Смешка, не дожидаясь ответов от родителей, закинула на плечо рюкзачок и спустилась на кухню к бабушке.
– Пока не выпьешь чай, никуда не отпущу. И вот тебе аптечка, я проверила, всё необходимое есть, – сказала Хохотуня. – Родители тебя отпустили в поход?
– Сейчас гляну, – попивая чай, Смешка прочитала сообщения сначала от подружек: «Я в деле!» от Очароваки и «Удивительно, но меня отпустили» от Удивляки. Потом от мамы «Смешунька, я буду волноваться. Давай лучше в выходные вместе с папой сами сходим в поход?» и от папы «Доченька, я желаю тебе хорошо отдохнуть, но только если мама не против!». Девочка подумала, что категорически никто не возражает и поэтому можно бабушке ответить почти максимально честно. Она увеличила концовку папиного сообщения и развернула к Хохотуне: «мама не против!».
– Ну, раз мама отпустила… Дедушка, правда, ещё не вернулся, он бы тебя проводил хоть чуть-чуть. Ладно, идите, только очень осторожно и очень недалеко.
– Конечно, конечно, бабуль, всё будет хорошо! – Смешка положила аптечку в рюкзак, затянула шнурок, взяла на дорожку пряник, чмокнула бабушку и выскочила из дома. У крыльца встала на смехокат и докатилась до калитки.
На дорожке перед домом уже стояли все ребята кроме Неспешика.
– Так, сейчас почти десять часов, надеюсь, часа через четыре мы будем в Тоскливии и быстренько найдём Любопыта. И сразу назад. Так что по плану к ужину вернёмся, – негромко сказал Комфортик. – Все всё взяли? Ничего не забыли?
– Да вроде как договаривались плюс косметики совсем немножко, – ответила Очаровака.
– А я вот ещё фотик взяла, – на шее у Удивляки действительно болталась немного устаревшая модель фотоаппарата.
– А в елефоне чем тебя не устраивают снимки? Зачем лишнее тащить? – поинтересовался Любимчик.
– С елекепки неудобно цветочки фотографировать, – удивилась непонятливости Любимчика Удивляка.
– И меня, пожалуйста, на этом синем смехокате с молниями не фоткать! – сказала Очаровака. – Мой-то розовенький папа утром забрал, а это смехокат младшего братика, он папу бы не выдержал, а я лёгонькая. Малыш ещё и отдавать не хотел, чуть не заплакал. Всё время капризничает, то хи-хи хочу, то хочу ха-ха, хорошо его мама увела.
– Девочки, вы действительно как будто всего лишь в поход собрались! – покачал головой Комфортик. – Ладно, вон Неспешик уже катится, пошли потихоньку за город, а там уже маршрут проложим и в путь.
Глава третья. Не мираж
Как только ребята миновали крайние домики Верхних Хохм, Комфортик потянул экранчик из козырька елекепки и ввёл данные для маршрута.
– Для начала едем прямо, приблизительно километр, а там на развилке налево! – озвучил он.
Дороги Благодарии были всегда хорошими, входили в Топ-2 дорог планеты Эмоций и занимали всегда первое место, поэтому уже через пятнадцать минут отважная шестёрка стояла на перекрёстке перед большим рекламным плакатом. Надпись на нём гласила:
Налево пойдёшь – воды не попьёшь!
Направо пойдёшь – огня не зажжёшь!
Прямо пойдёшь – «Животики надорвёшь!».
И внизу помельче: Улица Частушечная, 20/13.
– И что это значит? – спросила Удивляка.
– Это значит, – стал объяснять Комфортик, – что налево, куда нам и надо, небольшая пустынька Хаха?ра, воды там действительно нет. Направо начинаются горы Скалозубья, видимо, намекают, что ветер со снегом не дадут и спичку зажечь. А прямо будет, судя по карте, город Анекдотище. А «Животики надорвёшь!», – Комфортик увеличил карту, – это ресторан. Нам туда не надо. Мы налево едем. За полчаса, думаю, доберёмся до пустыни. Главное – погода комфортная для нашего путешествия, – закончил Комфортик.
Погода и правда стояла чудесная. Не жарко, не холодно, не ветрено, не дождливо. Шестеро пятиклассников покатились в сторону пустыни. Впереди рядышком ехали Смешка и Комфортик, за ними, успевая ещё и поболтать, Очаровака и Удивляка, замыкал процессию с приличным разрывом медлительный Неспешик. А Любимчик развлекался, как мог. То далеко вперёд улетит, то круги вокруг всех выписывает, то возвращается на понравившуюся горку и ещё несколько раз с неё скатывается.
Через полчаса впереди обозначилось открытое пространство, и Комфортик громко подбодрил одноклассников-смехокатчиков:
– Чуть-чуть осталось, скоро доберёмся! И надо будет отдохнуть. Кто-нибудь уже устал?
– Я немного, – крикнул Неспешик.
– Мы нет, – переглянувшись, хором сказали Очаровака и Удивляка.
– И я нет вообще! Классный поход получается! – Любимчик сделал оборот вокруг ребят и опять помчался вперёд.
– Я тоже не устала, – сказала Смешка, – но ты прав, Фортик, привал небольшой нужен будет, что-то пить уже хочется. И меня смущает пустыня, по песку мы точно ехать не сможем. Значит, придётся просто идти да ещё и смехокаты тащить.
– Ага, я с самого начала об этом подумал. Плюс там будет жарче. Но ничего, дотопаем. Судя по карте не такая уж она и большая, эта Хаха?ра, – Комфортик выдвинул экранчик. – Гляну-ка, что нас ждёт, пока есть сеть и что-то из картинок загружается, хоть и помедленнее. Сейчас… Пишут, что пустыня необитаема почти совсем, а значит безопасна.
– А вот это «почти» можно уточнить? – спросила Удивляка.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70623151?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Артём Фомичёв
В стране положительных эмоций происшествие – похищенанеобычная реликвия, без которой трудно представить дальнейшую беззаботную и весёлую жизнь. Шестеро школьников придумывают план по возвращению национального достояния и отправляются в необыкновенное, порой опасное, а порой весёлое путешествие.
Стопудовая Ш-утка
Повесть-сказка
Артём Фомичёв
Папе и маме посвящаю
© Артём Фомичёв, 2024
ISBN 978-5-0062-8696-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Стопудовая Ш-утка
Глава первая. О птичках…
На планете Эмоций было весело и ужасно. Иногда, правда, бывало спокойно и нервно, порою мирно и воинственно, но обычно всё-таки ужасно-весело.
Это всегда была, есть сейчас и будет вечно маленькая планета, поменьше Земли, гораздо меньше, скорее планетка или планеточка, даже планетулька. И всё-то на ней почти как у нас, только почти всего поменьше. Хоть на циферку, хоть на килограммчик, хоть на буковку, но меньше.
На Земле в неделе семь дней, а на планете Эмоций шесть. Так что про понедельники знаем только мы с вами, а там их взяли и отменили сразу, на первой же неделе. Весы на радость толстушкам и толстячкам всегда показывают на несколько килограммов меньше, чем в действительности. А с буквами вообще полная неразбериха. С недавних пор они у них начали исчезать куда-то. Обычно из начала слова и по одной, но есть опасение, что если так и дальше разбрасываться буквами, то скоро и слова насовсем могут исчезнуть.
Но пока «отвалились» первые буквы у названий большинства животных. Буквально недавно в лес вбегал лось, а обратно выбегает уже ось. Только-только бурундук на дерево залез, а вниз уже урундук спускается. Если земляне приземлились бы однажды на планете Эмоций, то достаточно большое количество слов вызвало бы у них недопонимание. Ведь на Земле любят собак и кошек, а эмоцийцы обожают обак и ошек. Хотя надо полагать, что земляне всё равно полюбили бы местных обачек и ошечек, уж больно они милы и замечательны на любой планете, как ты их не назови.
И так рассеянно порой обходились на планете Эмоций с буквами, что едва «уж» и «ёж» не пострадали. Поди потом разбери, это «ж» бежит колючий, или «ж» ползёт шипящий. Хорошо, что одумались вовремя и вернули им их первую букву. И ёж доволен, и уж не против, тем более что он и не животное вовсе. Было бы особенно обидно пострадать ни за что.
И так почти во всём – недовзвешено, недосчитано, недописано, недокопировано по сравнению с Землёй. Говорят, что даже давным-давно и ещё давнее эту планетульку хотели назвать Емл?й, но Эмоции возобладали.
И стран там меньше, чем на любой другой планете со странами, прям совсем-совсем меньше – две. Благодария и Тоскливия.
В Благодарии живут жизнерадостные и весёлые люди, хоть иногда и они оптимистично огорчаются и легкомысленно расстраиваются. А в Тоскливии жители мрачные и грустные, хоть иногда и они злорадно хихикают и зловеще улыбаются. Как так получилось – история замалчивает, но говорят, что есть один эмоциональный историк-летописец, который догадывается о причинах такого разделения. Но и он пока тоже замалчивает об этом, сколько бы его не щекотали благодарцы, и сколько бы ему не угрожали тоскливцы.
В Благодарии, не поверите, всё хорошо, даже если плохо. Вот сейчас наверняка опять не поверите, но плохо там не бывает. Что бы ни случилось, жители Благодарии найдут в любом происшествии или в любой неприятности хорошую сторону, а то и положительный опыт. Иногда у них доходит до смешного! Даже не так. Всегда у них доходит до смешного!
Слишком холодно – зато, говорят, продукты не испортятся, и мы не вспотеем! Жарко очень – зато на дровах сэкономим да деревья не погубим! Неурожай – хорошо, значит, похудеем! Землетрясение – это ж приключение! Порвал – научился шить! Перебрал – можно сократить! Упал – отдохнул! Чихнул – пыль сдул!
Это же замечательно, во всём видеть хорошее, а во всех – прекрасное!
Вот в Тоскливии дела обстоят гораздо хуже. Ничто и никто в стране никого не радует, не восхищает и не вдохновляет. Солнце слепит. Река мокрая. Денег – мало. У пчёлок – жало.
Но это же ужасно, во всём видеть плохое и во всех искать недостатки!
Властвует в Тоскливии всеми неправдами избранный президент Гневи?н Девятый Второй. Вообще-то по порядку он десятый из Гневинов, но и тут кто-то где-то когда-то сбился со счёта, и пришлось добавить двойку, чтобы не путать с предшественником. Но тоскливцы и без двойки бы не путали, так как прошлого президента никто толком не запомнил. Ведь у него через три дня после победы на выборах, не соблюдая правила движения, поехала крыша от собственного величия, и её (вместе с ним) быстренько эвакуировали в один из многочисленных сумасшедших гаражей.
А вот действующего президента злопамятный народ по-плохому хорошо запомнит, потому что Гневин Девятый Второй – человек бесчеловечный. Мало того, что злой, так ещё и коварный. Не только мстительный, но и вредный. Все тоскливцы его дружно и единодушно не любят, что естественно, и удручённо придерживаются о нём ужасного мнения, что безобразно. Лет ему сорок, чувствует он себя на пятьдесят, а выглядит на шестьдесят шесть. Детей он не любит, а с жёнами не сходится из-за их характеров. Ну никак не везёт ему со второй половиной даже с двенадцати попыток.
Замок президента, величественно-мрачный и одновременно какой-то перекошенный, находится ближе к концу центрального проспекта столицы Тоскливии – Ужасграда. Шпили четырёх башен напоминают клыки вампира, и на каждом развивается флаг страны с профилем орла, на кончике клюва которого повисла капелька крови, а из уголка глаза стекает слеза.
Через весь город змеятся-извиваются реки Заподлянка и Поганка. Столичные жители – ужастики – просто обожают спрыгивать с многочисленных мостов с камнем на шее. Но и Заподлянка, и Поганка всегда были не очень глубокими, а вода вязкая почти как в болоте, поэтому самопрыгуны никогда не разбиваются и не тонут. Они просто остаются стоять под мостом и иногда по несколько дней ждут, когда же их вытащат тросом.
Весёлой Благодарией правит, сколько себя помнит, то есть лет пятьдесят, Его Величайшее Блаженство и Великодушие Карикатур Двадцать Третий. Человек он щедрый, добрый и смешливый. А благодарцы в своей оптимистичной манере уверяют, что он ещё и умный. Карикатура Двадцать Третьего никто не избирал, ничего он по наследству не получал, по карьерной лестнице не поднимался и должность свою в битвах не отвоёвывал. Да и должности у него не было. Он просто правит Благодарией и всё. И все его просьбы выполняются, и все с ним советуются, и все его слушаются. Почти все.
Пожалуй, единственный человек, который может перечить Карикатуру Двадцать Третьему – это его дочка Высмеяна. Многословные летописцы Благодарии описывают её одним словом – «загляденье». Карикатур дочку очень любит, моментально исполняет все её пожелания, и, если честно сказать, часто в убыток собственной репутации. С тех пор как жена сбежала от него с каким-то клоуном, Карикатур делает всё, чтобы дочери было хорошо, а в стране было весело и без клоунов.
Двухэтажный и гостеприимный дом правителя находится почти в самом центре города Верхние Хо?хмы, но справа. Над входом висят строгая надпись «Без улыбки не входить!» и небольшой герб – шутовской колпак со смайликами вместо бубенчиков. Дом – заодно резиденция, а город заодно – столица. Широкая, глубокая и чистая река Ухохотушка делит город напополам и всегда богата рыбой. По левому берегу хорошо ловятся хараси?, а по правому – хо?хуни. Те хохмачи, что живут и рыбачат на левой половине города, держат удочку левой рукой, а жители половины правой – правой. Несмотря на лево-правое разделение живёт город дружно и весело, а единственной проблемой у мужчин стало то, что левшам неудобно было пожимать руку правшам, поэтому здороваются они, хлопая левой пятернёй по правой ладони встречного.
В общем, живут на планете Эмоций люди как люди, только не земляне. Такие же, как мы, хоть по списку сверяй: с двумя глазами, с двумя ушами, с двумя ногами, двумя руками и с одним пушистым хвостом. Про хвост – шутка, конечно. Хотя он у первых эмоцийцев был в самом начале времён, так давно, что уже не перелистаешь перечитать, не отмотаешь пересмотреть и не вернёшь исправить. Был, но его отбросили, потому что на территории Тоскливии вечно поджатый хвост мешал ходить, а на территории Благодарии наоборот им все так активно размахивали, что пыль столбом стояла, и насморк всех замучил. Вот и решили эмоцийцы единогласно – хвост не нужен. И поотбрасывали. Долго ещё потом по планете были разбросаны хвосты, на дорогах валялись да под ногами мешались. И никто их не подбирал за ненадобностью, ведь животные, рыбки и птички сами с хвостами.
Кстати, о птичках.
Жила-была в Благодарии на одной ферме уточка. Жила как все сначала и была сначала тоже как все. Даже родилась не гадким утёнком, а вполне себе симпатягой. Но со временем стали хозяева фермы замечать, что это далеко не простой, а очень даже необычный утёнок. Росла уточка не по дням и даже не по часам, а буквально по минутам. Когда ей исполнилось всего-то месяца три, она уже была больше, выше и толще всех своих братьев, сестёр и даже мамы с папой раза в два. Взвесили хозяева утёнка, и оказалось, что весит он уже целых 16 килограммов. Пуд – хорошо, а два лучше. Обрадовались фермеры и решили его ещё подкормить да подождать, а уже потом на выставку какую-нибудь отвезти или выгодно продать.
Тем более, что был этот утёнок заразным, то есть заразительным. Крякал он настолько смешно, что все вокруг начинали улыбаться и смеяться. С первого же кряка заражались люди хорошим настроением. Полюбили утку от всей и без того жизнерадостной души во всей и без того весёлой округе. А скоро разнеслась молва про смешного большого утёнка и по стране. Сначала не то чтобы специально приезжали люди на него посмотреть, но если были поблизости, то не отказывали себе в удовольствии зайти на ферму и дождаться, когда утёнок закрякает. Заряжались, заражались гости отличным настроением на целый день как минимум и дальше ехали по своим делам. Да вот только на следующее же утро понимали, что чего-то им не хватает. Хотелось им снова услышать смешное кряканье, просто тянуло к утке. И на обратном пути уже целенаправленно являлись на ту самую ферму.
Люди всё чаще приезжали посмотреть, а утка продолжала всё больше толстеть. И крякать она стала громче и ещё смешнее. Через полгода выросла утка до размеров оровы или ыка. Заинтересовались ею благодарные учёные, стали изучать феномен, но от постоянного собственного смеха и вывод сделали смешной: «Уникальная птичка, ничего тут не скажешь». Причём уникальность её – эмоционально-планетарного масштаба. И издана была карикатурская просьба о присвоении утке статуса национального достояния и реликвии, охраняемой государством. Фермерам заплатили выкуп, да такой, что они ещё десять ферм приобрели.
А утку перевезли поближе к столице, выделили ей поле у озера, построили ангар и амбар. Даже пришлось для питания утки запустить хлебобулочный завод и рыболовецкую фабрику. Вход во владения утки сделали свободным да развесили везде ящики с бесплатными носовыми платками и салфетками, чтобы вытирать выступающие от смеха слёзы. Утка же и на новом месте продолжала быстро расти да радовать народ.
Очень полюбили все благодарцы утку, день без её крякосмеха себе уже не представляли. А когда ей исполнился годик, привезли специальные весы и среди воздушных шариков под праздничный салют взвесили чудо-утку. Оказалось, что набрала она ровно сто пудов. Да и выглядела она уже как какой-нибудь грузовик с клювом и крыльями. До ночи шла праздничная программа, прерываясь только на громогласное кряканье утки и оглушительный смех толпы – кря-ха-ха, кря-ха-ха.
И настолько утка была тучным и штучным экземпляром, что в честь годовщины (с подачи Высмеяны, но по личной инициативе Карикатура Двадцать Третьего) ей торжественно присвоили индивидуальную маркировку «Ш», что означало «Штучная». И все так её и стали называть, звать, подзывать – Ш-утка. Стопудовая Ш-утка.
Её утреннее кряканье слышно было во всех уголках Верхних Хохм, и заряжало оно хорошим настроением на весь день всех горожан. А чтобы хорошее настроение было и во всех уголках Благодарии, то выделили на государственном елевидении дополнительный елеканал «Ш-утка шоу», включив который, все могли бы в любой момент увидеть и услышать замечательную Ш-утку. Добрые благодарцы даже предложили соседям-тоскливцам сделать вариант «Ш-утка шоу» на их адиостанции «Фу-Фу ФМ», но те с возмущением отказались, мол, не до кряканья им утиного. И вообще ТАЗ (Тоскливное Агентство Заявлений) уполномочен заявить: «Утка ваша – курам на смех». На что МОБ (Министерство Ответов Благодарии) им ответил: «Ой, да ну и пожалуйста!». На том и разошлись. Вроде бы…
Глава вторая. Похищение
Был месяц май, но не было ещё светло.
В это утро Карикатур Двадцать Третий чувствовал себя на девяносто девять процентов замечательно, и это не могло его не беспокоить. Вроде бы выспался, и ничто его не разбудило, и ничего он себе во сне не отлежал. Завтрак был очень вкусный – ни разу не поперхнулся и не подавился, какао было восхитительным – ни разу не обжёгся и не облился. Но вот чувствовал Карикатур, что куда-то один процент испарился. Он даже сел за свой рабочий стол, сосредоточился и пересчитал ещё несколько раз в уме, но нет, ста процентов не получалось.
Мимо открытой двери кабинета, зевая, прошла Высмеяна.
– Доча! – окликнул её Карикатур. – Доброе утро! У тебя оно доброе же?
– Привет, па! – в проёме двери показалась давшая задний ход Высмеяна. – У меня доброе, наверное, я ещё не поняла. Ото сна отойти не могу пока.
– А что тебе снилось?
– Ой, бред какой-то смешной! – Высмеяна зашла в кабинет и присела на подлокотник кресла. – Как будто у меня дюжина женихов и мне надо выбрать одного из них.
– А чего ж тут смешного?
– А они все на одно лицо! На лицо нашего следопыта Любопыта! – захихикала Высмеяна. – Только растительностью отличаются. Один с усиками подростковыми, второй с огромной бородой, третий Любопыт с бакенбардами, как будто щётки в щёки навтыкал, четвёртый лысый, как пятка, пятый с косичками, как девочка, шестой бровастый, седьмой вихрастый, восьмой с щетиной, девятый Любопыт яркий блондин, десятый Любопыт жгучий брюнет, одиннадцатый рыжий и ещё один седой. Стоят такие в рядок, руки в боки женихи. Выбирай на вкус любой.
– Понятно, – лукаво улыбнулся Карикатур. – В общем, как ни выбирай, а получится Любопыт.
– Ой, всё! Ничего тебе рассказывать больше не буду! Высмеиваешь только, – слегка покраснев, слегка обиженно сказала Высмеяна и вышла из кабинета.
– Ваше Великодушие! – почти в тот же момент крикнул откуда-то из глубины дома-резиденции помощник Карикатура Остряк Самоучкин.
– А! Чего?
– К Вам министр нехихиции Клон-Клан Каламбурц!
– Зови, конечно, он всегда с хорошими новостями!
Тут же в кабинет чуть ли не вприпрыжку вбежал румяный Каламбурц.
– Я с плохими новостями!
– Вот сейчас неожиданно. Хотя чуялось, чего уж там… Что за новости?
– С какой начать?
– Выбор так себе. Ну, давай со второй.
– Её содержат в нечеловеческих условиях!
– Без первой, видимо, никуда. Давай первую новость.
– Ш-утку похитили. Ну и содержат в нечеловеческих условиях.
– Ну так она и не человек, значит, и условия нечело… – хотел пошутить Карикатур, но внезапно схватился за сердце. – Чтоооо!? Как похитили? Когда? Кто? Зачем? Почему? За что?
*****
В Тоскливии тоже шёл месяц май, а утро уже пришло.
Гневи?н Девятый Второй был полностью готов к работе, но работать однозначно не хотел. В строгом чёрном костюме с чёрным галстуком он сидел за чёрным столом и, щурясь, сердито смотрел на пробивающийся сквозь чёрные шторы солнечный луч. Последние полчаса луч упрямо крался по столу к нервно постукивающим гневинским пальцам. Убирать руки со стола президент не хотел, но и вставать, чтобы задёрнуть шторы, ему тоже было лень, поэтому без каких-либо вариантов приходилось только дожидаться, чем же это противостояние закончится. Что победит? Злой уверенный взгляд или тёплый осторожный луч? До развязки оставалось несколько сантиметров и минут, слышалось сердитое президентское сопение да постукивание пальцев. И вот луч почти уже коснулся рук, Гневин перестал шевелить пальцами, но, как ни странно, постукивание не прекратилось. Кто-то явно осторожно стучался в кабинет.
– Ну кто там? Входи уже! – сердито крикнул Гневин, раздосадованный вынужденной ничьёй в битве с лучом.
– Господин Президент, к Вам министр внутристранных и почти всех дел. Говорит, что по очень срочному внутристранному делу, – чётко отчеканил возникший на пороге прислужник-секретарь Кактебятам.
– Сначала задёрни-ка шторы до конца, а потом давай запускай министра этого раннего. Ни минуты покоя! – Гневин скрестил руки на груди, сделал выражение лица посердитей и откинулся в кресле.
Кактебятам быстро и легко избавился от луча на столе и выскочил за дверь. Через мгновение в тёмный кабинет вошёл министр почти всех дел Тоскливии Злюк Сварливый, и, пытаясь что-то рассмотреть в потёмках, молча встал перед столом с готовностью рапортовать.
– Ну и в ч?м дело?
– Дело сделано!
– А заведено?
– Заведено!
– А закрыто?
– Закрываем.
– А что за дело?
– Дело о Ш-утке.
– Шутка про меня?
– Ш-утка – это птица.
– Опять напыщенный павлин? Было. Не смешно.
– Не павлин. Ш-утка!
– Что ты мне тут шутишь?! Я сейчас тоже начну шутить про птиц! Будешь как страус!
– Какой страус?
– У которого голова в песке! Только в твоём случае отдельно!
Министр нервно пот?р шею, проверяя надёжность крепления.
– Я про Ш-утку из Благодарии.
– Они шутить про меня вздумали?! Немедленно пошли им ноту протеста!
– Так это, наоборот, они сейчас будут протестовать.
– Так! Ничего не понимаю… Охрана! Приведите мне нового министра! Этого можно уводить!
– Ваше Президентство, вы приказали похитить из Благодарии утку, которая смеётся. Я её ночью похитил. То есть мы похитили. То есть она похищена.
– Ах эта… Так бы и говорил!
– Я так и говорил.
– Поговори у меня ещё тут! Говори давай, как похитить удалось.
Злюк Сварливый вытянулся во весь свой немалый рост и заученно-занудно принялся докладывать:
– Во исполнение Вашего гневного приказа под моим зловещим руководством с плачевной помощью Плач-Палача? и его отряда спокойников под покровом ночи посредством сети, сброшенной с тучелёта, пилотируемого тучелётчиком заоблачного разряда Громимолнием, смехотворная птица была захвачена и успешно доставлена на базу, заранее подготовленную под моим зловещим руковод…
– Дальше понятно! Что говорит?
– Кто?
– Вы кого похитили?
– Утку!
– Ну так и что она говорит?
– Так она же утка! Они не разговаривают…
– Но она же смеётся?
– Смеётся.
– Ты надо мною смеяться что ли вздумал? Смеётся, значит, и говорить должна!
– Но она не говорит.
– В молчанку, значит, играет! Ну, ничего! У нас заговорит! Кстати, а о чём она у нас заговорит?
– Да кто ж её знает, что она знает! – пожал сутулыми плечами Злюк.
– Ты зачем её похитил-то?
– Так это ж… Во исполнение Вашего гневного приказа… Не?
– А я зачем приказал? Нигде не написано?
– Нигде! Вам было грустно, Вы приказали устно! То ли просто из вредности, то ли из величайшей вредности.
– Не написано. Это хорошо. Твоя, значит, если что инициатива.
– Помилуйте, Ваше Президенство!
– Помилуют, помилуют, они всех пожизненно милуют, добрячки. Даааа… А ты коварен, однако, не подозревал за тобой такое. Тебя подозревал, а за тобой – нет.
– И в мыслях не было! Это ж Вы говорили: «Хватит хохотать, грустить лучше вместе». Мол, грусть – она объединяет. И ещё что-то про зажарим её. Не прокормим, так прокормимся.
– Так! Я этого не говорил! У меня, наверняка, был другой план. Вспомню как-нибудь попозже.
– Поде?литесь?
– Делятся черви и эти… как их… в туфельках. А я презрительно снисхожу до прояснения непонятливым ситуации! Ты вот что, ты про «зажарим» где-нибудь обмолвись, якобы ненароком.
– Ненароком – мой любимый конёк!
– И много у тебя коньков?
– Три! Три верных конька – Ненароком, Исподтишка и Втихомолочка.
– Ну вот и используй любимого. А как вообще мировая обстановка?
– Говорят, что в Благодарии уже знают о похищении. Карикатуру не до смеха стало, еле откачали.
– Отлично! А откуда ты знаешь, что они знают?
– Наш разведчик доложил!
– Наградить! Кто таков молодец?
– Не знаю. Шлёт мне сообщения за подписью «Околпаченный». Но кто он – не признаётся, отшучивается.
– Как это отшучивается?
– Я его спрашиваю: «Ты кто?», а он в ответ: «Шут в пальто!»
– Не порядок так начальству отвечать! Оштрафовать его!
– Так он денег не просит. Он вообще ничего не просит. Просто «стучит» по любому поводу. Сообщений по десять в день пишет, иногда картинки смешные присылает.
– Разберись, оштрафуй и награди! А как в Благодарии так быстро узнали, что это мы похитили?
– А это уже их шпион у нас шпионил.
– Поймать, посадить в тучел?т и выслать из страны! А ещё лучше просто посадить.
– Мы пока не знаем кто это, но подозреваем!
– Кого?
– Всех!
– И меня?
– Вы как первый человек в стране – первый и под подозрением.
– Сними с меня!
– Пиджак?
– Подозрение! Я тут ни при ч?м!
– Точно?
– Охрана!!!
– Всё, всё, вычёркиваю, – и министр действительно что-то зачеркнул в блокноте.
– То-то! Так! Работу я тебе облегчил, минус один подозреваемый. Иди ищи шпиона! Что, я за тебя всё должен делать? А я пока план вспомню. Стой! И сделай мне кнопку.
– Какую кнопку?
– Вызова охраны! Ору, ору, так никто и не пришёл. А вдруг меня тут душегубы душат!
– Это непрактично и ненадёжно. Лучше стрельнуть…
Гневин стрельнул взглядом так, что министр осёкся и быстро выскочил из президентского кабинета.
– Что за жизнь? Ни охраны, ни кнопки, ни плана, ни минуты покоя…
*****
Обычно бабушка Хохотуня просыпалась с первым смехом Ш-утки и шла делать любимые всеми драники, а в этот день она проснулась сама, за всё утро ни разу не засмеялась, да и вместо драников на столе были только пряники, что на неё совсем не было похоже. Даже дедушка Хохотун ей сказал: «Туня, что с тобой? На тебе же улыбки нет! Может позвать перед обедом массажиста-щекотуна?»
Но бабушка лишь отмахнулась и вымученно усмехнулась: «Нормально всё со мной, банально нормально».
Очень расстроился дедушка: «Что-то не так, что-то не так…». И за завтраком пытался подсунуть ей свежий выпуск журнала «Хахадил», но бабушка пила чай с медовым пряником и задумчиво глядела в несмешное окно.
Приуныл и дедушка. «Надо исправлять настроение проверенным способом, перечитаю классику», – подумал Хохотун и подошёл к книжной полке. Сначала достал любимый сборник рассказов Хохо?на Хе?хова, полистал, но вернул обратно.
«Наизусть! Было же что-то новенькое…», – и начал просматривать корешки книг. «11 табуреток», «Серебряный оросёнок» и «Двое на плоту, не считая ошки» – замечательно, но недавно перечитывал, сидя в новом кресле-мечталке. Томики Охохе?нри, Гагага?шека и Гогого?голя – мимо. Решил использовать стопудовый вариант – Хихаи?л Хахане?цкий, но тут что-то смутило дедушку Хохотуна. Промелькнула какая-то мысль, посмеялась над ним и ускользнула. «…Хахане?цкий…», «…вариант…», «…стопудовый…». Задумался старичок, ловил мысль, ловил, да так и не выловил. «Само пройдёт, и у меня, и у Туни», – окончательно сдался Хохотун.
– К соседу потопочу, может пошучу, – сказал он бабушке Хохотуне.
– Ну, сходи, сходи, – по-прежнему задумчиво ответила она, обмахиваясь так и не читанным журналом. Потом посмотрела на потолок и подумала: «Странно, чего это он до сих пор не шаркает? Хотя нет, начинает понемножку…»
*****
Сме?шку разбудили звуки шаркающих шагов. Она так просыпалась часто, потому что её любимый орёк Хахарёк начинал гонять тапочки по полу, настойчиво намекая, что пора бы уже и поесть, и поиграть.
– Встаю, встаю, неси сюда! – зевая и потягиваясь, сказала Смешка и спустила ноги с кровати.
Хахарёк никому ничего нести не собирался. Что он, обака что ли какая-то? Он, наоборот, залез в тапочку и стал с нетерпением ждать, когда его начнут оттуда вытаскивать. Смешка глянула на часы, поняла, что надо торопиться, быстро оделась, наспех умылась, почистила зубы, затянула светлые волосы в хвостик, и, забыв про тапочки, побежала вниз на кухню. Хахарёк удивлённо высунул мордочку из тапки и кинулся догонять свою хозяйку.
– Привет, бабуля! – девочка чмокнула старушку в щ?ку и села за стол. – А мампапа уже уехали? А дедушка где? А драники где? А налей чай! А пряник передай! – затараторила Смешка, одновременно листая свежий номер «Хахадила».
Хохотуня неторопливо и молча подала завтрак, насыпала корм Хахарьку, проверила школьный рюкзак. Смешка прочитала ей вслух несколько понравившихся новых шуток, но бабушка продолжала заниматься своими делами.
– Бабуль, ты хорошо себя чувствуешь?
Хохотуня кивнула и погладила внучку по плечу.
– Нормально, Смешуня, банально нормально. Беги уже в школу, тебе же ден?к остался отучиться и каникулы. Только дверь не забудь плотно прикрыть, чтобы орёк твой не убежал.
– Хорошо, я помчалась, улыбнись мне на дорожку! – Смешка схватила рюкзачок, надела кепочку, погладила Хахарька и выскочила из дома, даже не заметив, что бабушка так и не улыбнулась ей вслед.
За заборчиком уже ждали Удивляка и Очаровака.
– Привеееет, Смешка! – нараспев сказала красивая, как куколка из красивой рекламы кукол, Очаровака. – Ну что, осилим ещё день?
– А чего тебя бабушка с дедушкой как обычно до калитки не провожают? – спросила рыженькая Удивляка, ненадолго вытащив изо рта упа-упа-упс.
– Привет, привет! Пойдём, отмучимся. Ой! То есть отучимся, – весело ответила Смешка. – Дедушка куда-то ушёл, а бабушка… Хм. Удивительно, а я даже не обратила внимания. Ну, может, занята. Ладно, после школы узнаю. Пойдём, добьём знания. Ой, то есть доберём знаний и, ура, в пятый класс.
А про себя подумала: «Что-то с бабушкой не так сегодня. Надо не забыть выяснить!»
Смешка, Очаровака и Удивляка пошли знакомой дорогой к школе, и уже через несколько минут к девочкам присоединились мальчики – озорной взлохмачено-вихрастый Любимчик и аккуратно причёсанный отличник Комфортик.
– Доброе утро! Доброе утро! Доброе утро! – поприветствовал всех Комфортик.
– А у меня папа сегодня проспал на работу! – не поздоровавшись, заявил Любимчик. – А мама так торопилась сделать ему какао, что вместо сахара насыпала ему соль в чашку! Папа только успел пошутить: «Зато ты у меня самая сладкая!» и убежал, забыв пропуск. Потом вернулся, забрал пропуск и снова убежал, забыв нас поцеловать. И мама сказала, что надо раскрыть настежь все окна, потому что папа наверняка вспомнит и пошлёт много воздушных поцелуйчиков, так пусть залетают.
– А у моего папы, – сказала Очаровака, – с утра спустили оба колеса у ржакопеда. Представляете, оба! И ему пришлось на моём розовом смехокате ехать, чтобы не опоздать.
– Что-то у всех сегодня утро не заладилось, – задумалась Удивляка. – У меня родители вообще отпросились с работы. Удалённо, говорят, поработаем. Достали какие-то чертежи и сидят, думают, карандаши грызут.
– Даааа, странно немного, но всё же хорошо у всех, и утро по-прежнему доброе, – подвёл итог Комфортик.
Тем временем ребята вышли на Классную площадь. Между колоннами Театра Современной Комедии и Сатиры, или как его сокращённо называли хохмачи «Театр СКИС», висел плакат с надписью «XX съезд ПОП».
– Ха, никак привыкнуть не могу, – сказала Смешка, – зачем это сокращать? Почему бы не написать полностью: Двадцатый съезд Партии Оптимистов-Приколистов?
– Они молодцы, они на всём экономят, – заступился за правящую и единственную партию в Благодарии Любимчик.
– Да? И в ч?м тут экономия? – удивилась Удивляка.
– Во-первых, потратили меньше краски на надпись и кисточку не истрепали, – с готовностью начал объяснять Любимчик, – во-вторых, заплатили меньше художнику. В-четв?ртых, сэкономили место.
– В-третьих! – вставила Удивляка.
– Что в-третьих? – не понял Любимчик.
– Ты пропустил в-третьих.
– Не пропустил, а сэкономил. Хорошо, хорошо, будет тебе в-третьих – они заботятся о населении, берегут наши глаза, меньше читаешь – меньше устанешь!
– Вот ты бы лучше побольше читал, – не удержался от нравоучения Комфортик.
– Ну я же прочитал! На сегодня достаточно! Может даже и на завтра хватит чтения. Хотя нет, завтра же мне опять здесь идти, значит, опять начитаюсь. Повторение – мать прочтения! Хотя нет, завтра я здесь не пойду! Все каникулы можно же теперь не читать! И вообще, скорее бы стать взрослым и вступить в ПОП. Я – попист! Звучит популярно!
– Угу. И экономно звучит. Не надо много языком ворочать, – усмехнулся Комфортик. – А про экономию я бы лично поспорил. Это же двадцатый съезд, значит, уже двадцатый плакат!
– За всё время существования партии это не так уж и много, – вступился за ПОП Любимчик.
– Вот сразу видно, что не разбираешься ты в политической обстановке Благодарии. Это только в этом году уже двадцатый съезд, они же каждую неделю съезжаются. Так что скорее их конёк не экономия, а стабильность!
– Ребята, что за дебаты? Хватит уже! Пошли, опаздываем, – поторопила Смешка спорщиков.
*****
У входа в школу стоял заведующий хозяйством Ржак-Ржан Курвуазье, которого дети звали просто – завхоз Курьёз, и гостеприимно встречал учеников. Кому-то он приветственно хлопал по ладони, кого-то приобнимал, кому-то дружелюбно кивал, всем улыбался и тараторил правила и поговорки собственного сочинения: «Напоминаю, козырьки задвигаем, кепки снимаем, сменку не забываем! От подростков до молокососов уважаем труд пылесосов! На партах свои шедевры не рисуем, их в музеи не берут! Учёба будет всем легка от звонка и до звонка!».
Ребята поздоровались с Курьёзом и зашли в школу.
– Какой у нас первый урок? – спросил Любимчик у Комфортика. – Только бы физра, только бы физра!
– Не угадал, физкультуры сегодня вообще не будет. Сначала урок эмоционального языка, – аккуратно убирая кепку в рюкзак, ответил Комфортик.
– Уууу, опять читать! Хоть бы не вызвали, хоть бы не вызвали! – скрестил пальцы Любимчик.
– Не уууу, а ууурааа! Сегодня хорошие уроки. Потом математика, потом история и напоследок музыка.
– Тогда на музыке отдохнём! И каникулы! Вот тогда уже ура! – как всегда нашёл чему порадоваться Любимчик. – Девчонки, ну что, попоём?
– Да хоть попляшем-потанцуем! – улыбнулась Очаровака.
И ребята отправились в класс эмоционального языка. Учителя ещё не было, а одноклассники уже почти все расселись за парты. Братишки Щёкотряскины сидели естественно вместе на самом дальнем ряду и задирались к сидящим перед ними сестричкам Уморяхиным. Нежинка и Впечатляка раскладывали тетрадки и ручки, дежурная по классу Смущака тщательно протирала тряпочкой экран доски, а худышка Удачка перешёптывалась с пышкой Забавой. Очаровака и Удивляка сели по центру класса, Комфортик со Смешкой на первую парту, а за ними плюхнулся Любимчик. Его сосед по парте Неспешик ещё не пришёл, поэтому Любимчик развалился по всей парте и стал сразу рисовать смешные рожицы в тетрадке. Вскоре послышался первый звонок, и в класс вошёл учитель эмоционального языка Эпиграмм Эпиграммыч, поздоровался и включил доску.
– Сейчас начнётся нечто! Наверняка ЭЭ под конец года припас что-то фантастически интересное! – шепнул Комфортик Смешке и приготовился слушать, записывать и запоминать.
Но, к его удивлению, обычно щедрый на шутки и интересные рассказы Эпиграмм Эпиграммыч вывел на экран доски надпись: Сочинение «Как я проведу лето».
– Ребятки, давайте сегодня просто пофантазируем на эту тему, – сказал ЭЭ. – Любимчик, будь повнимательнее, именно «проведу лето», а не «подведу». И, прошу, давай-ка на этот раз без иллюстраций, а то у тебя в прошлый раз не сочинение получилось, а комикс прям какой-то. Щёкотряскины, будете мешать всем и друг другу – рассажу. Комфортик, а ты не увлекайся, не больше пяти страниц, пожалуйста. Так! Всё! Приступаем!
«Не похоже на него. Странно это», – подумал Комфортик и быстро начал писать, едва поспевая за собственной фантазией.
*****
Прозвенел звонок, школьники сдали свои работы, Эпиграмм Эпиграммыч поздравил всех с окончанием четвёртого класса и вышел из кабинета. Комфортик, Смешка и Любимчик заменили учебники эмоционального языка на задачники по математике и принялись обсуждать прошедший урок.
– Кто про что писал? – спросила Смешка. – Я, например, хочу летом на дачу с бабушкой и дедушкой поехать. Буду валяться в гамаке, собирать ягодки-цветочки, а ещё хочу попросить у родителей мольберт с красками и начну рисовать.
– Комиксы? Могу подкинуть пару сюжетов. Берёг для себя, но с тобой готов поделиться, – улыбаясь, сказал Любимчик.
– Нет уж, спасибо! – отмахнулась от него Смешка. – Я лучше натюрмортики порисую, пейзажики. А то знаю я твои сюжеты! Мир в опасности, и только отважный Любимчик знает, как его спасти! Скачет, едет, прыгает, летит, плывёт, ползёт. И в последнюю секунду герою повезёт! Небось, что-нибудь такое и навыдумывал в сочинении?
– Не! Я коротенечко, чтобы ошибок не налепить, написал, что хочу в поход сходить, полетать и с горы скатиться, – поделился Любимчик.
– Летом на санках? – насмешливо спросила Смешка. – Или на лыжах? А зимой по грибы не ходишь случайно?
– Летом в горах много снега. Моё сочинение, что хочу – то и пишу! Приключений хочу и опасностей всяких с гонками и перестрелками. А ещё в походе будут ошади и радуга!
– Ой, ой, ишь какой романтик! – захихикала Смешка.
– И много рыбы! – закончил Любимчик.
– На рыбалку, то есть, хочешь?
– Сам не знаю, просто в конце добавил зачем-то: «И много рыбы», – развёл руками Любимчик.
– А я подробно описал музеи и выставки, на которые обязательно схожу летом, – присоединился к обсуждению Комфортик.
– Это как же ты их описал подробно, если только хочешь туда сходить? – не понял Любимчик.
– Да я прошлым летом их все посетил, поэтому всё знаю. Ещё раз хочу сходить, вдруг что-то новенькое появилось.
Комфортик вдруг хлопнул ладонью по парте.
– Вот ведь! Я же забыл написать про выставку доисторических приколов и розыгрышей. Вот балда! Там столько интересного было! А вы знали, что оказывается…
Но он не успел рассказать, что «оказывается». В класс вбежал всегда опаздывающий Неспешик.
– Привет! Сейчас такое расскажу! Такоооое! – Неспешик запыхался и никак не мог отдышаться. – Шу… Шу… Шу…
– Шумно шуршит шуруп? – предположил Комфортик.
Неспешик замотал головой.
– Ш-утку пох… пох… пох…
– Похвалили? Походила, похудела? – догадалась Смешка.
Неспешик ещё раз выдохнул и выпалил:
– Ш-утку похитили! Я уже опаздывал в школу, а по елевизору смотрю Карикатур готовится выступать. Дай, думаю, послушаю. А он и говорит, что сегодня ночью похитили Ш-утку нашу! И уже известно кто! – Неспешик решил передохнуть.
– Да говори уже кто это сделал!
– Ту… ту… ту…
– Туземцы? На поезде ту-ту?
– Тучелёт из Тоскливии прилетел, скинули сетку, Ш-уточка и крякнуть не успела! – затараторил Неспешик. – Так наш агент в Ужасграде сообщил. Сами тоскливцы отрицают. Гневин выступил с опровержением по адио: «Неа, говорит, это не мы и ничего не знаем!». И тут же запустили кулинарную передачу с рецептами приготовления утки с яблоками. Карикатур очень переживает и верит агенту. Папа мой долго по елефону разговаривал, а потом сказал: «В Благодарии официально сделают вид, что поверили Гневину, а сами уже отправили в Тоскливию следопыта Любопыта с отрядом эйфорийцев». Искать и выручать будут Ш-утку не на шутку.
Тут прозвенел первый звонок на второй урок, в класс стали возвращаться ребята, и новость тут же узнали все. Через минуту вошла учительница математики Озадача Теоремовна.
– Ну неужели мы сейчас задачи решать будем?! – воскликнул Любимчик. – Тут надо решать другую задачу – как Ш-уточку нашу спасать!
– Тихо, ребята! – Озадача Теоремовна постучала пультом от доски по учебнику.
В этот момент в класс вошли классная руководительница Надежда Интересовна и учительница музыки Мелодия Экстазовна. А за ними появился директор школы Триумф Триумфыч Уважуха.
– Ребята, здравствуйте! – сказал он. – У нас небольшое происшествие в стране, но всё будет хорошо! Надо просто немного времени, чтобы всё исправить. Поэтому сегодня уроков больше не будет. Всех поздравляю с окончанием четвёртого класса! И через три месяца ждём вас снова! Идите по домам, передавайте привет родителям. Весёлых всем каникул!
*****
На здании Театра СКИС висел новый плакат «Срочный съезд ПОП». Хохмачи с задумчивыми улыбками слегка озадачено спешили по своим делам, не обращая внимания на детей. Всё та же компания, но уже пятиклассников, стояла на Классной площади и обсуждала неожиданные новости.
– Так вот что сегодня со всеми взрослыми происходит! – высказала догадку Смешка. – Они не слышали утреннего кряканья Ш-утки. И все приуныли, и всё пошло не так и наперекосяк. И моя бабушка странная была, и ваши родители, и ЭЭ.
– Я, конечно, знаю, что всё с Ш-уточкой будет хорошо, но вот вопрос: «Когда?», – сказала Удивляка. – И зачем её похитили?
– А мне не совсем понятно, как Любопыт будет её возвращать. Тучелётов-то грузовых в Благодарии нет, только быстрые хахалёты. Донести они её даже всем отрядом не смогут. Да что там донести, у них даже поднять её не получится, – стал размышлять Комфортик. – Ну, найдут они Ш-утку, ну, освободят, а дальше что? Как вернуть?
К ребятам присоединился Неспешик.
– По елевизору Карикатур сказал, – вспомнил он подробности выступления, – что, по данным агента, Ш-утку спрятали в надёжном месте и координаты имеются, обращаются с ней бережно, но клюв завязан, чтобы она не могла издать ни кряка, ни звука.
– Теоретически летать она должна уметь, – продолжал Комфортик, – но никто никогда этого не видел, если только в её детстве, и то с кочки на кочку. Поэтому полагаться на перелёт уверенно нельзя. Поднять – не поднимут, утащить – не утащат. Обращаются с ней, ты говоришь, хорошо. Так она и с места не сдвинется. Погодите, а как они её покормят, если клюв завязан?
– Может она в каком-нибудь большом шумонепроницаемом сарае ест. Развяжут, покормят. А как погулять, так привяжут и завяжут, – предположил Любимчик.
– Может и так. Значит, Любопыт должен её найти, отвязать, и… что дальше? Непонятно, – озабоченно пробормотал Комфортик.
– Ох, Ш-уточка наша, Ш-уточка! Помню, навещали её, так она ко мне всё подходила и как будто именно для меня покрякивала. А когда я уходила, так вообще пыталась со мной пойти, – сказала Смешка.
– А почему она хотела за тобой идти? – в который раз удивилась Удивляка.
– Я в тот день была в жёлтом комбинезончике, и мама сказала, что Ш-утка приняла меня за своего утёнка. Это было так мило и приятно, – вспомнив, улыбнулась Смешка.
– Ой, и правда мило! – всплеснула руками Очаровака.
– Стоп, стоп! Жёлтый утёнок! – воскликнул Комфортик. – А ведь это вариант, чтобы Ш-утка пошла туда, куда надо! Давайте свяжемся с кем-нибудь из взрослых. Вдруг это поможет хоть как-то Любопыту!
– Мой папа, наверняка, сможет передать куда надо, – сказал Неспешик.
Он быстро надел елекепку, выдвинул из козырька экранчик, вставил вушник и набрал нужный номер.
– Пап, у нас тут идея как Ш-утку приманить обратно. Надо чтобы Любопыт был в жёлтом комбинезоне, тогда она примет его за своего и пойдёт за ним! Аааа… Уже не можете с ним связаться? А есть у них план? Всё, всё, не мешаю, пока… – Неспешик задвинул экран елефона и развёл руками. – Нет уже связи с Любопытом, далеко ушли.
– Давайте их догоним! – предложил Любимчик. – Или сразу махнём в Тоскливию, найдём Любопыта и Ш-утку спасём!
– Да кто нас отпустит?! Неееет, это опасно, пусть взрослые разбираются! – пропищала Удивляка.
– Дайте-ка подумать, – задумчиво сказал Комфортик и тоже надел елекепку. Как только елефон поймал сеть Ай-ай, Комфортик загрузил карту планеты Эмоций и развернул экранчик, чтобы было видно всем.
– Смотрите, я, конечно, никогда в Тоскливии не был, но Любимчик может быть и прав. Это же не очень-то и далеко, если отправиться напрямик. Вот из этой точки «Верхние Хохмы» прокладываем маршрут до «Ужасграда» и получается всего каких-то семь-восемь часов быстрого хода. А если возьмём смехокаты так и того втрое быстрее. Оставим родителям сообщения, чтобы не волновались, и обернёмся как ни в чём не бывало как раз к ужину.
– Нет, нет и ещё раз нет! – помахала пальцем Очаровака. – Во-первых, я боюсь, это опасно. Во-вторых, родители сразу начнут нас искать и волноваться. В-третьих, всё и так будет хорошо!
– Хорошо, конечно, будет! Но могут быть и проблемы. А у нас появился вариантик, который кроме нас никто, скорее всего, не знает. Взрослые уже от нас отмахнулись, – Любимчик кивнул в сторону Неспешика. – Давайте родителям скажем, что мы всем классом идём в поход в честь окончания четвёртого класса! Соберёмся как следует, всё продумаем и понесёмся догонять Любопыта! Это просто загородная прогулка. Мы же не воевать собираемся! Только расскажем ему стопудовый вариант и сразу назад. А?
– План такой тогда предлагаю. Идём по домам, говорим родителям про поход, собираемся как в поход, догоняем Любопыта и сразу обратно, – предложил Комфортик. – Все согласны?
– Обманывать своих я не буду, это плохо! – сказала Смешка.
– Мы и не будем никого обманывать. Сам не хочу! Что ты! – уверил Комфортик. – Мы взаправду пойдём в поход, только цель наша будет не у костерка посидеть, а с Любопытом поговорить. Без приключений. Безопасно. Без обмана, – Комфортик обвёл взглядом друзей. – Идёт? Идём?
Все задумались. И только Любимчик сразу был готов идти и активно закивал головой. Потом согласились Смешка и Неспешик. А Очаровака и Удивляка пошептались и сказали, что они дома ещё подумают и кинут всем сообщения.
– Так, распределим необходимое для «похода» по тем, кто точно идёт. Я беру компас, пару фонариков и, наверное, могут понадобиться спички. На Любимчике – складной ножик, средство от насекомых и вода хоть на первое время. Смешка берёт аптечку, всякие салфетки и на всякий случай свой жёлтый комбинезон. А на Неспешике – простенькая еда, хлеб там, соль и что-нибудь погрызть, перекусить слегка. Только, пожалуйста, смотрите, чтобы рюкзаки получились не очень тяжёлыми.
– Я хотел бы ещё палатку взять и топорик с котелком, – сказал Любимчик.
– Напоминаю, что мы не в обычный поход идём и вечером вернуться должны. Не надо лишнее брать, – не согласился Комфортик.
– А нам что брать? Если всё-таки надумаем, – спросили Очаровака и Удивляка.
– Возьмите тогда дождевики и по термосу с кипятком, пригодятся. И все не забудьте елекепки зарядить. Всё, пошли быстро собираться, сбор у дома Смешки через полчаса, – и Комфортик первым заспешил к дому.
*****
Смешка стремительно влетела в дом и хотела уже подниматься к себе на второй этаж, но её остановила бабушка.
– Ты почему так рано? Что-то случилось?
– А ты разве не слышала, что Ш-утку похитили?
– Конечно, знаю уже, переживаю, – невесело кивнула головой Хохотуня.
– Вот. И из-за этого нас всех отпустили по домам. Всё, отучились, каникулы! И, бабуль, мы решили с ребятами пойти в поход за город. Недалеко и ненадолго. И Комфортик идёт, и Очаровака с Удивлякой, – перечислила Смешка наиболее благонадёжных одноклассников. – Все уже собираются, я тоже побегу, хорошо? Можешь мне помочь? Я аптечку должна взять, где она?
– Ну, хорошо. Только маме с папой отправь сообщения. И перекуси. И попей на дорожку тёпленького. Сейчас чайник согрею. Ну и аптечку найду, – Хохотуня засуетилась по кухне.
А Смешка побежала наверх, первым делом нашла в шкафу свой жёлтый комбинезон и сложила на дно рюкзачка. Туда же кинула лёгкий свитерок, запасные футболку и носочки, блокнотик и пару карандашей, зарядку для елефона и солнцезащитные очки. Потом подошла к окну, выдвинула из козырька елекепочки экранчик и быстро набрала сообщения маме и папе, не заметив, что Хахарёк залез в рюкзак и как в норку нырнул между складок мягкого комбинезончика. Смешка, не дожидаясь ответов от родителей, закинула на плечо рюкзачок и спустилась на кухню к бабушке.
– Пока не выпьешь чай, никуда не отпущу. И вот тебе аптечка, я проверила, всё необходимое есть, – сказала Хохотуня. – Родители тебя отпустили в поход?
– Сейчас гляну, – попивая чай, Смешка прочитала сообщения сначала от подружек: «Я в деле!» от Очароваки и «Удивительно, но меня отпустили» от Удивляки. Потом от мамы «Смешунька, я буду волноваться. Давай лучше в выходные вместе с папой сами сходим в поход?» и от папы «Доченька, я желаю тебе хорошо отдохнуть, но только если мама не против!». Девочка подумала, что категорически никто не возражает и поэтому можно бабушке ответить почти максимально честно. Она увеличила концовку папиного сообщения и развернула к Хохотуне: «мама не против!».
– Ну, раз мама отпустила… Дедушка, правда, ещё не вернулся, он бы тебя проводил хоть чуть-чуть. Ладно, идите, только очень осторожно и очень недалеко.
– Конечно, конечно, бабуль, всё будет хорошо! – Смешка положила аптечку в рюкзак, затянула шнурок, взяла на дорожку пряник, чмокнула бабушку и выскочила из дома. У крыльца встала на смехокат и докатилась до калитки.
На дорожке перед домом уже стояли все ребята кроме Неспешика.
– Так, сейчас почти десять часов, надеюсь, часа через четыре мы будем в Тоскливии и быстренько найдём Любопыта. И сразу назад. Так что по плану к ужину вернёмся, – негромко сказал Комфортик. – Все всё взяли? Ничего не забыли?
– Да вроде как договаривались плюс косметики совсем немножко, – ответила Очаровака.
– А я вот ещё фотик взяла, – на шее у Удивляки действительно болталась немного устаревшая модель фотоаппарата.
– А в елефоне чем тебя не устраивают снимки? Зачем лишнее тащить? – поинтересовался Любимчик.
– С елекепки неудобно цветочки фотографировать, – удивилась непонятливости Любимчика Удивляка.
– И меня, пожалуйста, на этом синем смехокате с молниями не фоткать! – сказала Очаровака. – Мой-то розовенький папа утром забрал, а это смехокат младшего братика, он папу бы не выдержал, а я лёгонькая. Малыш ещё и отдавать не хотел, чуть не заплакал. Всё время капризничает, то хи-хи хочу, то хочу ха-ха, хорошо его мама увела.
– Девочки, вы действительно как будто всего лишь в поход собрались! – покачал головой Комфортик. – Ладно, вон Неспешик уже катится, пошли потихоньку за город, а там уже маршрут проложим и в путь.
Глава третья. Не мираж
Как только ребята миновали крайние домики Верхних Хохм, Комфортик потянул экранчик из козырька елекепки и ввёл данные для маршрута.
– Для начала едем прямо, приблизительно километр, а там на развилке налево! – озвучил он.
Дороги Благодарии были всегда хорошими, входили в Топ-2 дорог планеты Эмоций и занимали всегда первое место, поэтому уже через пятнадцать минут отважная шестёрка стояла на перекрёстке перед большим рекламным плакатом. Надпись на нём гласила:
Налево пойдёшь – воды не попьёшь!
Направо пойдёшь – огня не зажжёшь!
Прямо пойдёшь – «Животики надорвёшь!».
И внизу помельче: Улица Частушечная, 20/13.
– И что это значит? – спросила Удивляка.
– Это значит, – стал объяснять Комфортик, – что налево, куда нам и надо, небольшая пустынька Хаха?ра, воды там действительно нет. Направо начинаются горы Скалозубья, видимо, намекают, что ветер со снегом не дадут и спичку зажечь. А прямо будет, судя по карте, город Анекдотище. А «Животики надорвёшь!», – Комфортик увеличил карту, – это ресторан. Нам туда не надо. Мы налево едем. За полчаса, думаю, доберёмся до пустыни. Главное – погода комфортная для нашего путешествия, – закончил Комфортик.
Погода и правда стояла чудесная. Не жарко, не холодно, не ветрено, не дождливо. Шестеро пятиклассников покатились в сторону пустыни. Впереди рядышком ехали Смешка и Комфортик, за ними, успевая ещё и поболтать, Очаровака и Удивляка, замыкал процессию с приличным разрывом медлительный Неспешик. А Любимчик развлекался, как мог. То далеко вперёд улетит, то круги вокруг всех выписывает, то возвращается на понравившуюся горку и ещё несколько раз с неё скатывается.
Через полчаса впереди обозначилось открытое пространство, и Комфортик громко подбодрил одноклассников-смехокатчиков:
– Чуть-чуть осталось, скоро доберёмся! И надо будет отдохнуть. Кто-нибудь уже устал?
– Я немного, – крикнул Неспешик.
– Мы нет, – переглянувшись, хором сказали Очаровака и Удивляка.
– И я нет вообще! Классный поход получается! – Любимчик сделал оборот вокруг ребят и опять помчался вперёд.
– Я тоже не устала, – сказала Смешка, – но ты прав, Фортик, привал небольшой нужен будет, что-то пить уже хочется. И меня смущает пустыня, по песку мы точно ехать не сможем. Значит, придётся просто идти да ещё и смехокаты тащить.
– Ага, я с самого начала об этом подумал. Плюс там будет жарче. Но ничего, дотопаем. Судя по карте не такая уж она и большая, эта Хаха?ра, – Комфортик выдвинул экранчик. – Гляну-ка, что нас ждёт, пока есть сеть и что-то из картинок загружается, хоть и помедленнее. Сейчас… Пишут, что пустыня необитаема почти совсем, а значит безопасна.
– А вот это «почти» можно уточнить? – спросила Удивляка.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70623151?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Артём Фомичёв
Тип: электронная книга
Жанр: Книги о приключениях
Язык: на русском языке
Издательство: Издательские решения
Дата публикации: 08.05.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: В стране положительных эмоций происшествие – похищенанеобычная реликвия, без которой трудно представить дальнейшую беззаботную и весёлую жизнь. Шестеро школьников придумывают план по возвращению национального достояния и отправляются в необыкновенное, порой опасное, а порой весёлое путешествие.