Главная страница | Юмористическое фэнтези | Гильдия Злодеев. Том 1

Гильдия Злодеев. Том 1
Дмитрий Ра
Гильдия Злодеев #1
Я – коллекционер. И собираю отнюдь не марки…
Но я потерял всё! Коллекцию, тело, свой мир!
Очнулся в каком-то Анклаве. У меня есть 20 медяков, я бастард, вычеркнутый из Родовой Книги, а бандиты хотят обменять меня на мешок картошки.
Череп радостно восклицает:
– Поздравляю, мастер! Начнёте всё сначала! Кстати, с вас десять лет жизни! И только не смотрите в зеркало, оно… Ну, я предупредил…

Дмитрий Ра
Гильдия Злодеев. Том 1

Глава 1
Мне снится малиновый пудинг. Никогда его не пробовал и вообще не люблю сладкое. Но знаю, что проснувшись, обязательно его закажу.
Вот только рингтон будильника меня не будит.
Зато будит голос, от которого пудинг в голове мигом превращается в мясное и склизкое месиво:
– Я выколю тебе глаза, черепушка!
– Не получится, мастер. Вы сами прекрасно проанализировали мое физиологическое состояние. Я черепушка. А значит не имею глаз с момента их полного разложения. Желаете, чтобы я похвалил ваши анатомические познания, о Великий?
Первая мысль – вскочить с кровати и, ухватившись за что-нибудь тяжёлое, размахивать этим во все стороны. Вот только у меня не получается. Я обездвижен и, судя по всему, лежу голым на холодном камне…
Какого… хрена…
Я еще не проснулся?..
С трудом открываю слипшиеся глаза. Они быстро привыкают к темноте, и я различаю силуэт. Человек в черном и рваном балахоне разговаривает с кем-то, кого я не вижу. С тем, кого он называет «черепушка».
Где я? Что я? Почему я?
Заставляю мозг ориентироваться.
Та-а-ак, я нахожусь в каком-то помещении… нет… больше похоже на пещеру.
Усилием воли затыкаю мандраж куда подальше. Страх убивает чаще, чем геройство.
Верчу глазами по сторонам. Следующее, что вижу: какие-то банки на полках и стеллажах. Сотни и сотни маленьких и больших. В них плавает что-то омерзительно напоминающее змей, крыс и эмбрионов. Но надеюсь, что это мое воображение, а там просто соленья.
Так, Денис. Ты точно еще спишь. Просыпайся…
Просыпайся, Ден! Не дай этой неприятной действительности шанса стать реальностью!
– Почему это тело такое неподатливое? – недобро скрипит старик голосовыми связками, стоя ко мне спиной и гремя за столом чем-то непонятным.
Какое тело? Моё?!
– Кто-бы знал, о Великий… Может, вы очередной раз сделали что-то не то?
– Заткнись, черепушка! Должно быть что-то не так в плетении… Хм…
– Конечно, не так, мастер. Но не в плетении. Вы сцапали кого-то важного. На нём родовая печать.
Старик резко оборачивается, а я закрываю глаза. Лишь на секунду, но у меня получилось рассмотреть этого урода. И как он выглядит мне чертовски не понравилось. Как зомби. Бледный, морщинистый и… хоть убей, добрые старики так выглядеть не могут и не одеваются в черные мантии.
Просыпайся, Ден. Ну же… Тебя ждет пудинг. Твою мать… Не верю. Просто не верю. В жизни такого дерьма не случается…
Слышу шаги. Похоже, старик подходит к тому, кто находится позади меня и зовётся «черепушкой». Глаза не открываю. Первое правило в таких ситуациях: притвориться, что ты всё еще без сознания. Я уже попадал в подобные ситуации, когда меня накачивали транквилизаторами, но… тогда всё выглядело логичнее и вписывалось в моё представление реальности. Сейчас же всё иначе. Атмосфера, антураж. Это не койка в какой-нибудь палате, а грязная пещера. Человек – не доктор или наёмник, а страшный, как сам дьявол, старик, вылезший из какого-нибудь хоррора.
Так, Ден… пора начинать осознавать, что это не сон… Самообманом делу не поможешь. И не забывай – главное не паниковать. Всему есть своё объяснение.
– Я откуда знал!!! Он лежал в конюшне! Пьяный! В лошадином навозе!
Если бы не паралич, я бы выдал себя, вздрогнув от неожиданности. Настолько визг старика бьет по нервам.
Голос черепушки просто сквозит ехидством:
– О Великий, я уверен, что вы ни на секунду не засомневались, что в дерьме можно найти подходящего голубокрового! Они же постоянно там валяются. Так сказать, их естественная среда обитания.
– Ты нарываешься…
– Что вы, о Великий? Как я могу? Хотите дам совет? Если обойдете еще парочку людских деревень, то найдете в дерьме более подходящее тело… – голос прерывается глухим звуком удара о пол. – О, больно… – равнодушно продолжает «черепушка». – …шучу, не больно. Но я знаю, как вы любите, когда кому-то больно, поэтому решил подыграть…
Теперь звуки рычания и топота. Похоже, старик решил растоптать своего собеседника. Да что там происходит-то? Какая еще «черепушка»?
– Ой. Ой. Ой. Боюсь. Страшно. Больно. Может хватит, мастер?
Судя по звукам, старик что-то бьёт об пол и стену. Это напрягает своей неестественностью. Ощущение, что он пинает пластмассовый мяч.
– Ну, начинается… – спокойный голос «черепушки» звучит уже в другой стороне пещеры.
Старик шипит змеей:
– Когда-нибудь я найду способ от тебя избавиться! Верну тебя туда, откуда ты явился!
– Конечно-конечно, мастер. До вас же никто не пробовал.
– ЗАТКНИСЬ! МНЕ НУЖНО ПОДУМАТЬ!!!
– Так я молчу, мастер. Вы разве не слышите? Уже два часа молчу, как вы приволокли этого толстяка. Кстати, он жутко воняет. Могу предложить подогреть вам ванную. Омоете ему лодыжки и… не только их.
В ответ лишь рычание старика.
Стоп. Приволокли толстяка? Это они вообще про кого? Про меня? Что за цирк происходит?!
Так, отставить истерить, Ден. Не позволяй себе паниковать. Вспомни, как ты когда-то был прикован наручниками к обычной кровати Нью-Йорксого лофта. Таким отчаянным коллекционерам, как ты, не привыкать к… странностям.
Вот дрянь… Утешениями делу не поможешь. Мне охренеть как страшно. И чертовски странно. Может меня чем-то обкололи, пока я спал? Не может быть… Я уснул в своем хранилище. Туда даже муха без моего ведома не проникнет. Может та девка вчера что-то подсыпала в мой «Лонг Айленд»? Тоже нет. Бармен получает от меня нехилую прибавку к зарплате. Скорее он ей что-нибудь подсыпает по моему знаку, чем наоборот…
Осторожно приоткрываю глаз.
Старик ходит туда-сюда, бурчит под нос:
– Родовые печати я снять не смогу… Что же делать… По его следу уже идут… Это точно…
– Предлагаю его убить, о Великий.
– Заткнись, костяная падла! Ты специально это предлагаешь! Знаешь, что выплеск привлечет ко мне внимание!
– Ну, выбор у вас невелик. Либо вы его убиваете, тем самым показывая, где мы находимся. Либо… нас и так найдут. Только попозже.
– Надо его вытащить отсюда… связать…
– Замечательная идея, о Умнейший! Парень видел вас, знает про Анклав. Даже если его сожрут волки, по останкам всё поймут и доложат в Аббатство. Вопрос времени, когда нас обнаружат. Мне-то, конечно, плевать, но вот вы… Кстати, напоминаю, что в Аббатстве таких как вы медленно отваривают в масле до хрустящей корочки. Как думаете, о Великий, вы на вкус ничего?
– Хватит нести чушь!!!
– Прошу прощения, о Орущий. Забыл, что вы предпочитаете еще живое мясцо. С кровью. О, что с вами?..
Приоткрываю второй глаз. Старик пошатывается, хватает ртом воздух и рвет с себя одежду в области груди.
– О мастер! – слышу в голосе «черепушки» неприкрытую радость. – Неужели болезнь сердца наконец-то вас добьёт?
– Укх-к… Оу-м-м…
Старик ковыляет, спотыкается и наваливается на меня всем весом, вдавливая в холодный камень. Одновременно с этим чувствую, как возвращается контроль над телом. Я могу двигаться!
– Эй, парень. Это твой единственный шанс, – лениво бубнит черепушка. – Твоя правая рука… Чуть левее…
Повторять дважды мне не надо. Богатый жизненный опыт, адреналин и инстинкты делают свое дело. Я нащупываю холодную рукоять и понимаю, что это подобие скальпеля. Пока чувство реальности ко мне не вернулось окончательно, резко сажусь, размахиваясь. С чавкающим звуком насаживаю скальпель на удачно подставленное глазное яблоко старика.
Вопреки ожиданиям, что он просто упадет и умрет, старик с ором отшатывается, вцепившись в рукоять скальпеля.
– Парень, в ногах у тебя железная штука.
Все мысли отключаются. Ощущение, что, если я быстро не сделаю того, что нужно сделать – мне конец. Вскакиваю со своей «каменной кровати» и не видя ничего, кроме «железной штуки», похожей на статуэтку Грэмми, хватаюсь за нее и с мерзким звуком выбиваю из головы орущего старика остатки жизни. Он падает и больше не двигается…
«Статуэтка» выпадает из рук…
Стою, тяжело дышу, не в силах оторвать взгляд от истекающего кровью уродливого старика.
Мысли понемногу возвращаются…
– Кх-м, парень, я бы посоветовал потоптаться на его башке, пока из нее не вытечет что-то серое…
Медленно поворачиваю голову в сторону говорящего:
Сердце забилось еще сильнее.
– Ты… – еле двигаю онемевшим языком.
– Да-да, я череп. Говорящий. Опасности тебе не представляю. Так что, будешь его топтать? Не сомневайся, он бы с тобой так и поступил.
Сглатываю мерзкий ком. Глаза меня не обманывают. В углу пещеры нет ничего, кроме человеческого черепа. И голос исходит из него, хотя он не шевелится.
Это… какая-то… хрень… Может это пранк? В черепе динамик? Вот только кто рискнул так со мной шутить?
Втягиваю носом воздух.
Нет. Не пранк.
Я точно знаю, как пахнет настоящая кровь. Да и поздно об этом думать, после того, как размозжил голову актеру.
Та-а-ак, ладно. Главное не показывать эмоций. Никакого страха, никаких сомнений. Покажешь слабину – сожрут.
Киваю на старика:
– Зачем его топтать? Он разве ещё жив?
– Не-а. Но мне бы полегчало.
Что с этим черепом не так? Ну кроме того, что он вообще череп.
Спокойно, Ден. Ты знаешь, что в такие моменты главное спокойствие. Это только в кино кажется, что «я бы вот так сделал» и «какие-же они дебилы». В реальности всё иначе. И не дай никакая высшая сила начаться зомби апокалипсису. Потому что любители этой темы сдохнут первыми. Именно потому, что «в кино я бы сделал как профи».
Делаю глубокий вдох, выдох…
Как же тут мало света…
Подхожу к старику, проверяю пульс. Коньки он точно отбросил. Жалости никакой не испытываю. Какой-то некромант, похищающий людей – такой себе предмет жалости. Да и кроме жалости у меня сейчас достаточно геморроя.
– А вдруг не помер? Ты бы потоптался, парень…
Не обращаю внимания на череп. Он слишком фантастический, поэтому оставлю его на потом, когда психика окрепнет на новую реальность. Нужно адаптироваться. Как дайвер, понемногу задерживающийся на разных глубинах, чтобы не словить кессонную болезнь.
Вторым делом осматриваю себя, так как ранее заметил что-то странное. И…
Твою же… мать…
Тут уже пранком не отмажешься…
Я и правда толстяк. Жирный живот свисает складками, пальцы как сосиски. Щеки пышные, как поролоновые яблоки.
А я-то еще подумал, чего мне так тяжело даются любые движение. Думал затекло что или просто устал. А тут сто пятьдесят килограммов жира…
Осматриваюсь в поисках зеркала… Не нахожу. Зато бутылки с эмбрионами точно оказались бутылками с эмбрионами, а с не с бабушкиными соленьями. Подхожу к одной из самых больших. Стараюсь фокусироваться не на плавающем в формальдегиде нечто, а на отражении себя.
– Ну, здравствуй, пятачок, – грустно приветствую я нового себя.
Какое-то время молчу, вздыхаю, всматриваясь в отражение.
– Могло быть и хуже, – профессорски комментирует череп. – Например, бездомный с гангреной обеих рук. Или портовая проститутка с виноградной лозой между ног. А тут всего лишь откормленный окорок…
Отреченно перевожу взгляд на череп, валяющийся в углу:
– Где я? Кто я? Кто ты? Как можешь разговаривать? Что вообще происходит?
– Сколько вопросов. Сначала подбери меня и поставь во-о-он на ту штуку, которой ты убил моего бедного хозяина.
Вот ведь…
Подхожу к статуэтке, оказавшейся подставкой для черепа. Подбираю, осматриваю. На вид ей пару миллионов лет. Штырь сверху насаживает на дыру в черепе, где должна быть шея у «здоровой головы». Пищевод, вроде. Или трахея.
Нервно усмехаюсь:
– Ты меня не укусишь? Может проклянешь там? Или еще чего?
– Нет, что ты, парень. Я вообще-то очень добрый.
Разумеется, череп я в руки не беру. Подцеплю подставкой и ставлю на стол, заваленный свитками и какими-то алхимическими приблудами. Тут же какие-то мисочки и баночки с ингредиентами, состав которых я узнавать пока не готов.
– Вообще-то, парень, это некультурно. В нашем мире не принято прикасаться друг к другу с таким омерзением.
– Я тебе не доверяю. Меня можно понять, согласись.
– Можно. Я бы на твоем месте тоже не доверял говорящим черепам.
– Ты обещал ответить на вопросы.
– Вообще-то не обещал. Я лишь попросил, чтобы ты поставил меня на эту штуку.
Хм, а черепушка и правда не самый приятный собеседник. Кстати, это он или она? По сухому голосу хер поймешь.
– Как ты разговариваешь? Это… магия? Или типа того?
– «Типа того». В твоем мире такого нет, я знаю.
В моем мире?
Так, ладно. Болтающая кость будто больше тянет время, чем помогает. Попробую разобраться сам…
Игнорируя черепушку, обхожу пещеру и понимаю, что выхода из нее нет. Повсюду только голые стены, грубые столы, стеллажи с макулатурой, валуны и непонятные маринованные хреновины, разглядывать которые совсем нет желания. Так и кажется, что какая-нибудь медуз оживет и выпрыгнет, если долго в нее всматриваться.
Язвительность в голосе черепа прибавляется:
– Вижу ты в замешательстве, парень…
Хмыкаю. Это мягко сказано. Сердце до сих пор выламывает ребра, а мозги путаются. Но, в целом, мне уже легче. По крайней мере, чувствую себя реальным, а не пациентом-психопатом.
– Есть такое дело, – соглашаюсь я, вглядываюсь в потолок.
Не вижу ничего, кроме сталактитов, грозящихся свалиться на голову. Странно. И неприятно. Ощущение, что я огромном гробу. Будто без этого проблем мало…
Череп не унимается:
– Давай поздороваемся, как у нас принято и я всё тебе расскажу.
Заговаривает зубы. Неспроста.
– Привет, – сухо отвечаю я, проводя рукой по влажному мху на камне. Нюхаю пальцы.
Гуано? Дерьмо летучих мышей? Значит выход отсюда все-таки есть?
– Э-э-э, нет. Подойди и погладь меня.
Перевожу взгляд на череп:
– Не понял?
– А ты недалекий, да? Подойди, погладь меня. У нас так принято. Знак уважения. Если откажешься, можно и нарваться. У меня терпение скоро закончится.
Хм. Подозрительно.
– Значит, ты хочешь, чтобы я до тебя дотронулся, верно?
Если бы черепа выражали мимику, то сейчас он «закатывает глаза»:
– Какой догадливый. Ты верно понял. Трогаешь меня всюду, и мы становимся лучшими друзьями.
Что за фигня?
– Пожалуй, откажусь.
– Ну и зря. Тогда сгниешь тут, парень. Я бы лучше выбрал меня погладить.
Подхожу к черепу, наклоняюсь, осматриваю его со всех сторон. Вроде человеческий, но…
– Ты случаем не череп тролля? – выдавливаю сухую улыбку.
– Тролля? Нет, конечно. Что за бред? Я череп повелителя этого места. Повелителя анклава.
Повелитель? Анклав? Это он так пещеру называет? Звучит слишком пафосно для засранной летучими мышами дыры.
– Ты – повелитель анклава? А показалось, что повелителем был он, – киваю на труп старика.
– П-ф-ф-ф, не смеши меня. Мне просто не повезло заключить с ним контракт.
Кстати, надо бы старика оттащить. С огромным нежеланием хватаю тело за подмышки, оттаскиваю подальше, прислоняю к стене. В голову сразу лезут дурацкие мысли, что отсюда я могу и не выбраться. Останусь с говорящим черепом и… разлагающимся трупом.
Заключить контракт? Хм…
– А-а-а, вот оно что, – оттряхиваю руки. – Значит, я тебя коснусь, и мы заключим какой-то контракт, верно? Раз уж твой предыдущий хозяин помер. Знаешь, это звучит паршиво. Поэтому иди-ка ты в баню…
– Ты и правда догадливый. Ну как хочешь. У меня много времени. А вот у тебя не очень.
Так. Эти слова мне совсем не нравятся:
– Поясни.
– Не хочу. Посмотрю, что ты дальше будешь делать. Знаешь ли, мне очень много лет и последнюю тысячу я развлекаюсь с такими, как ты.
Провоцирует, сволочь. Заставляет нервничать. Чтобы я принял поспешное решение.
Ладно, посмотрим, что еще можно сделать…
По ощущениями добрых минут тридцать я хожу вдоль стен, нащупывая каждую щель. И ничего. Обычный камень. Ни одного дуновения ветерка. Если тут и есть какой-то скрытый проход, то он… очень хорошо запрятан. Или наверху, куда добраться невозможно.
Череп периодически подкалывает меня, но я быстро учусь меньше обращать на него внимания.
– Ты бы прикрыл срам, парень. Понимаю, что ты за пузом ЕГО не видишь, но мне от этого зрелища не по себе.
Смешно. Вот только одеться мне не во что. Разве что старика раздевать, но это… такое себе.
– Почему мне не холодно? – спрашиваю я, рассматривая непонятные письмена на одном из свитке, лежащем на столе. Нихрена не понятно. Какие-то китайские иероглифы.
– Тюленям тоже не холодно.
– То, что я стал жирным, не значит, что я тюлень. Мне должно быть холодно…
И это правда. Ступнями чувствую холод, но при этом он меня это совсем не волнует. Это как руку засунуть в дробленный лед, но неприятно холодно становится только через секунд десять. Но сейчас эти десять секунд у меня не наступают.
Череп не отвечает, а я откладываю свиток, беру случайную книгу. Картинка с распятым полукозлом намекает, что смысл написанного тут не из приятных. Какие-нибудь жертвоприношения, ритуалы…
Замечаю на столе кулон в виде пентаграммы. Выглядит ценным. Это что, черное золото? Хм, какая роспись. Поработал мастер. Уверен, стоит огромных денег…
– Не трогай! – орёт череп, и я отдергиваю руку. – Он проклят…
Что-то в голове черепа меня настораживает:
– Гонишь же?..
– Мое дело предупредить. Хочешь – проверяй.
Вот ведь засранец пустоголовый. Хоть чутье и говорит, что череп врет, инстинкты отказываются проверять его слова.
Так, ладно, Ден. Ты уже понял, что произошла какая-то лютая хрень. Она реальная и из неё нужно выбираться. В идеале, я хочу вернуться домой, в мускулистое тело и мягкую кровать. Но какая-то часть меня убеждена, что это пока невозможно.
Поэтому…
Адаптируйся, приспособляйся! Ты всегда так делал!
Подхожу к одному из источников света. Факел на шесте горит довольно давно. Дым уходит вверх…
– Почему я еще не задохнулся? Откуда тут берется воздух? Огонь без него гореть не будет.
– Отличные вопросы, парень. Конечно же… я на них не отвечу. Кстати, я бы на твоем месте поторопился. Вон тот дилетант, которого ты убил С МОЕЙ ПОМОЩЬЮ, понимал, что он облажался. Как думаешь, когда явятся шавки Аббатства, что они с тобой сделают?
Понять бы еще, кто это такие. И как они сюда попадут.
– Даже не знаю… Может, помогут мне? Вытащат отсюда.
– Ха. Наивный. Ты пропитался этим местом. Тебе прямая дорога на костер.
– Вообще-то я жертва обстоятельств…
– Ну-ну. Расскажешь это ИМ. Я послушаю, как ты будешь объяснять почему ты – это не ты. Знаешь ли, в этом мире энтропия под запретом. А уж манипуляции с душами – высшее преступление. За убийство трех королей тебя бы осудили мягче.
– Объяснить им всё как есть точно не получится?
Предполагаю, что череп врёт, чтобы поторопить меня, но от этого не легче.
– А им твои объяснения не нужны. Сам понимаешь, парень. Некрома-а-антия. В лучшем случае тебя признают плодом ужасной магии и предадут очищающему огню.
– Звучит хреново.
– А то.
Какое-то время молчим. Я смотрю в пустые глазницы и никак не могу понять, как череп разговаривает. Может, проецирует мысли прямо в мозг?
Сажусь на грубый стул, с огромный трудом закидываю ногу на ногу. Итак, я в полной жопе. Почти буквально. От черепа нет никакого толка, он только развлекается. А мне надо как-то выбираться. В идеале, захватить отсюда что-нибудь ценное, потом продать и затаиться, изучая новую реальность…
Ух-х-х… мозг отказывается нормально думать… Слишком все нереально и он до сих пор пытается проснуться.
Кстати… Говорящий череп… Вот бы заполучить такой в свою закрытую коллекцию. Закрытую, потому что есть вещи, которые не продаются и не показываются миру. Проклятые куклы Вуду, кости тварей с другой планеты, сушеные головы, прикасаясь к которым слышишь непонятные голоса. Наукой этого не объяснить. В лучшем случае за это дело меня убьют, коллекцию разберут по лабораториям и она испарится из истории. И да, все это находится в моем хранилище, в Москве. Таких коллекционеров, как я, очень мало, но все мы закрыты от мира и общества, торгуем друг с другом, обмениваемся… Говорящий череп был бы алмазом моей коллекции. «Коллеги по ремеслу» отдали бы за него все накопленное за сотни лет их поколений. И почку в придачу.
– Ты чего на меня так смотришь, парень?
– Я же не смогу вернуться, верно? Обратно… из этого, – обвожу руками свое разжиревшее тело.
Череп сверлит меня пустыми глазницами. Как бы странно это не звучало.
– Нет. Привыкай. Этот новый мир теперь твой дом.
Надеюсь, он имеет в виду не этот гроб.
– Я… в новом мире?
– Верно. В другом. Ином. Не скажу каком. Если не будешь ломаться и мы договоримся – сам увидишь.
Недолгая пауза.
– И что, вообще нет никаких вариантов?
– Мне семь тысяч лет, парень. Я многое знаю. Очень многое. Но вот как вернуть выдернутую из каналов Вселенной душу, не знаю. Это как вырвать волос из головы и прирастить его обратно – на то же самое место. А еще голова размером с планету и в постоянном движении. Да ты не переживай по этому поводу. Тебе все равно некуда возвращаться. Ты в своем мире умер в неудачный момент времени и событий, поэтому оказался здесь. Бывает…
Вот сейчас мне становится действительно не по себе.
– Да ну. Я же просто спать пошел и уснул…
– Значит, умер во сне. С людишками такое бывает. Сочувствую, – лениво усмехается череп.
Кладу локти на колени, опускаю голову, прикрываясь ладонями. Я умер… Но я потерял кое-что важнее, чем просто жизнь…
– Ну-ну, парень, не плачь, – ехидничает череп. – Во имя гнили, был бы у меня желудок, вывернуло бы… Э-э-э, ты чего там бормочешь?
О, нет, черепок. Ты неправильно меня понимаешь. Совсем неправильно.

Глава 2
– Моя коллекция… Моя коллекция… Всё пропало… Я больше её никогда не увижу…
Я коллекционировал с десяти лет… сначала наклейки от жвачек, потом коллекционные карточки, скины из игр… Но все это было мелочью. Азарт хомяка разрастался до маниакального желания положить под подушку что-нибудь ценное, особенное. Такое, что есть только у меня и ни у кого другого.
Моё коллекционирование в какой-то степени зависимость. Я это понимаю. Но все же это лучше, чем бухло, наркотики и махание членом. На этом деле я, по крайней мере, зарабатывал очень хорошие деньги.
Заброшенный бункер под землей, купленный на черном рынке неподалеку от станции Сокольники забит ценностями, на которые я потратил целых пятнадцать лет своей жизни.
И сейчас мне пустоголовая черепушка говорит, что все это было напрасно? Какой-то херов колдун из другого мира выдернул мою душу, пока я спал? Даже не так… Какого черта я умер во сне? Как это вообще возможно? Я был в самом расцвете мужских сил, занимался спортом, правильно питался.
Так, Ден, вспоминай, что последнее ты делал. Выпил в баре, но не до посинения. Потом прогулялся по парку… Нет, не то. Что произошло в самом хранилище? Сначала я по привычке осмотрел свои владения, дальше до трех утра реставрировал картину Джованни Браголини, потом взялся за какую-то золотую пластину, похожую на ацтекский календарь. Знакомый коллекционер дал мне ее на оценку. Но я точно с ней не закончил. Успел только провести кисточкой, как кусочек золота предательски отвалился. Я тогда так расстроился, что бросил это дело и улегся спать.
Но я не делал ничего такого, что могло бы меня убить!
Так с какого же перепуга здоровые люди так умирают?! И теряют всё!
– Эй… парень. Твое уныние меня напрягает.
– Заткнись, череп. У меня появился отличный повод немного подепрессировать. Не мешай.
– О какой коллекции ты там бубнил?
Отрываю голову от ладоней, встаю. Еле сдерживаюсь, чтобы не воспользоваться предложением выдавить из головы старика что-то «серое», а сам череп попинать часок об стену. Эти два засранца лишили меня смысла жизни! Оккультных предметов искусства на миллионы долларов, которые теперь просто сгниют, когда откажут системы вентиляции и питания! Меня это бесит! Бесит даже больше, чем то, что я сдох во сне! Так бы не знал забот и покоился в «великом ничто», а тут взяли и вернули с чувством полного жизненного фиаско!
Не знаю почему мне кажется, что череп замечает мою злость и слегка сводит челюсть, будто улыбаясь. Хотя это невозможно для куска кости:
– Ну не хочешь, не говори.
Не отвечаю. Поворачиваюсь к черепу спиной, чтобы ненароком не сорваться на говорящие останки того, кто может оказаться местным божком, запертым за прегрешения в прошлом. Сколько он там лет прожил? Семь тысяч? Разве психика выдержит столько, если ты не доисторический троглодит, где единственный смысл существования – это жрать и срать? Нет, с черепом-шутником нужно быть очень аккуратным. Старик был тупицей, раз позволял себе пинать его. В результате поплатился за это жизнью. Не прямо, но косвенно.
Закрываю глаза, пару раз вдыхаю и выдыхаю.
Давай, Ден. Бери себя в руки… На вид тебе сейчас не больше двадцати. Можно попробовать начать все сначала, главное выбраться отсюда. А потом сделать всё ещё лучше…
Дыши ровно. Вспомни философию буддийских монахов…
Жизнь – это череда начал и концов.
Концов, блин… Во-во.
Открываю глаза.
Всё. Хватит. Возвращаемся в некромантскую реальность и думаем, как жить дальше.
Первое. Надо выбраться отсюда, залечь на время и разобраться в новом мире. Я слышал, что тут есть «деревни» и «лошадиное дерьмо», а значит этот мир не сильно отличается от Земли.
Второе. Нужно заработать деньги и начать коллекционировать говорящие черепа и проклятые кулоны. Продавать их, покупать, снова продавать, снова покупать… Говорящие черепа драконов, эльфов, демонов… Проклятые скипетры богов, магические накопители энергии и все, что может представить мой жадный внутренний меняла в мире, где есть та самая магия, какой я ее представляю по фильмам о Властелине Колец. Перспективы для коллекционирования просто шикарные.
Настроение чуть повышается, и я улыбаюсь, другими глазами осматриваю пещеру. Без окон, входов и выходов. Идеальное место, где можно запрятать добро и лежать на куче золота, как Скрудж Макдак.
– Парень, ты странный…
– Кто бы говорил. Так, ладно. Что будет если я тебя коснусь? Выберусь отсюда?
– Ага.
– Какова цена? Моя душа или типа того?
– Ты что ли баллад начитался, парень? Кому, во имя гнили, нужна твоя душа? Что мне с ней делать? На полку поставить?
– Хм, а что у вас с ней обычно делают? Поглощают? Сжирают? Запитывают камни душ или типа того?
– Что за бред, парень? Душа – это слепок разума и тела. Со слепком можно много чего сделать, но не сожрать.
– А что тогда хотел со мной сделать вот этот? – киваю на труп старика.
– Проходил мимо и ему поплохело. Срочно пришлось искать тело голубокрового, вот он и потерял голову, схватил первого попавшего пьянчугу. Страх перед смертью всегда лишает мозгов таких, как он. По его мнению, ты очень удачно подвернулся. Ведь для такого рискованного ритуала нужно соблюсти два основных условия. Первое: забрать тело может только маг у мага. Да-да, это те же голубокровые. Второе: маги должны иметь схожие души. Именно поэтому ты здесь. Уж извини, парень, но твоя душа почему-то такая же черная, как и у него.
У меня-то черная? С чего бы это? Не считаю себя «белым», но уж «черным» – точно нет.
– То есть, у вас в норме вещей менять дряхлые тела на молодые?
– Думаешь, я бы тогда был черепом, а, парень? Это сложнейший ритуал, который каждый делает в меру своей гениальности и древних знаний. Эти знания трактуются по-разному, передаются идиотами из поколения в поколение. В лучшем случае такой недоучка от ритуала сдохнет. В худшем – превратится в шевелящееся желе.
– Или говорящий череп, – дополняю я. – Тоже побаловался, да?
– Можешь думать, что хочешь, парень.
– Ладно… Так что будет, когда я тебя коснусь? Ты говорил, что мы заключим какой-то «контракт», верно? Где почитать условия?
– Нигде. Так интереснее. Ну, смотри. Мы заключаем контракт, я тебя отсюда вытаскиваю, а ты со мной делишься своей жизненной силой. Это не душа, не переживай.
Что за хрень? Что бы это не значило, но кто в здравом уме согласиться променять свою «жизненную силу» на что-то другое? Я как коллекционер отлично знаю цену вещам. Все сокровища мира не стоят моей жизни. Потому что ты живешь ради этих сокровищ. А без жизни нет сокровищ.
Череп каким-то магическим образом вздыхает:
– Парень, ну что за лицо, а? Не драматизируй. Ох, не сосчитать сколько раз я уже это объяснял. Ладно, слушай внимательно. Повторять не буду. Когда-то со мной что-то пошло не так и не спрашивай что – я никому об этом не рассказываю. Мне пришлось привязать свою душу к анклаву, сделав свои останки катализатором, позволяющие другим переноситься сюда. К сожалению, с тех времен сохранился только череп.
Мозги усиленно работают:
– Переноситься сюда? Другим? Откуда? Зачем? Тебе тут одному что ли скучно?
– Ага, очень скучно. А еще я не могу существовать без жизненной силы, поэтому приходится вас паразитов подкармливать, заключая контракты.
– А зачем тогда ты помог мне убить старика? Жил бы с этим паразитом и не тужил…
– Этот идиот мне не нравился. Простой, как пенёк. Тринадцать лет меня раздражал. По условиями контракта, я не могу причинить вреда… эм-м… своим хозяевам. Ну… почти не могу. Я всего лишь подсказал тебе, где лежит расчленитель и подставка. Не понимаю, как этим можно убить хе-хе…
«Почти не могу». Это обязательно надо запомнить. Мелким почерком в договорах примерно так же пишут. Почти не берем с вас страховку по кредиту.
Череп продолжает:
– Больше меня не перебивай, парень. Так вот – мы заключаем контракт. Я беру совсем немного твоей жизни, пока наш контракт заключен. Где-то один день в году. Сущие пустяки. Даже не заметишь. За счет этого я продолжаю влачить свое жалкое существование, а ты можешь тут даже не появляться. Если… получится, конечно. Анклав, знаешь ли, соблазняет своими возможностями.
Соблазняет… Ага, как же. Кредит тоже соблазняет. И вообще, что за странные расценки?
– Один день в году? Вообще-то это целых пятьдесят дней за пятьдесят лет жизни. Ты хоть представляешь, что можно успеть за полтора месяца? За десять часов в год я еще подумаю.
Череп молчит какое-то время.
– Парень, у тебя в роду все такие скряги? Это не предмет торговли. Твои сутки в году – это минимум, который мне нужен, чтобы выжить.
– Ясно. Ну и чем этот анклав будет меня соблазнять? Нашептыванием в голове? Пока я не стану от него зависимым, наглаживая ночами со словами «моя прелесть»?
– Ничего подобного. Тем, что ты захочешь посещать анклав. Но это уже за дополнительную плату.
И зачем мне эта ободранная пещера, да еще и за какую-то дополнительную плату? Как хранилище? Менять жизнь за складское помещение? Тоже мне соблазн… Но посмотрим, что он еще скажет.
Скрещиваю руки на груди:
– О-очень выгодное предложение. Что за дополнительная плата? Нужно приносить в жертву девственниц?
– Нет, конечно! – возмущается череп. – Девственницы – это прошлый век! Развратного деда, у которых в жизни было ровно шестьсот шестьдесят шесть девственниц!
Какое-то время молчим. Одновременно «вздыхаем», понимая, что «нашли друг друга».
Первым нарушает трагичное молчание череп:
– Дополнительная плата за пребывание в Анклаве – твое время. За сутки тут, я забираю сутки твоей жизни. Соответственно, ты стареешь в два раза быстрее, пока находишься здесь. Впитал?
Мд-а.
Фыркаю:
– Ноги моей здесь не будет.
– Что ты плюёшься, а? Как будто я тебя заставляю жить здесь. Тебе о другом думать надо, если ты откажешься от контракта. Во-первых, не факт, что ты доживешь до завтра. Во-вторых, я не рассказал о преимуществах пребывания в анклаве. А они, поверь, очень заманчивые и… – череп запинается, будто к чему-то прислушиваясь. – Так-с, парень. Время болтовни вышло. Об этом «во-первых» я и говорил. Скоро нас найдут.
Неприятные мурашки бегут по спине. Настороженно осматриваю наглухо изолированную от мира пещеру.
– Как нас тут найдут?
– Элементарно. Мой анклав находится… к-хм… глубоко… Попасть сюда можно лишь через ключ-катализатор. Ключ – мои останки. Точнее, мой НАСТОЯЩИЙ череп, который находится снаружи. Этот идиот, – понимаю, что имеется в виду старик, – спрятал его в лесу, в заброшенной медвежьей берлоге. Затащил тебя в анклав и только тут понял, что на тебе родовая печать и…
– Стоп-стоп, – поднимаю я руки. – Какая еще родовая печать? Что она делает?
– Хоть по тебе и не скажешь, но ты из знати, парень, – усмехается череп. – С рождения вам ставят родовые печати. Очень сильная магия. У каждого Дома свои печати. Тебе не повезло. Твоя печать еще и поводок. Куда бы ты ни пошел, тебя найдут. В анклав, конечно, никто не проникнет, но поводок тянется прямо в глазницу моего настоящего черепа-катализатора. Ищейки поймут, что это такое. Уничтожить череп не смогут, но передадут Аббатству. А те запрячут его так далеко, что может пройти не одна тысяча лет, прежде чем я найду нового хозяина.
Озираюсь по сторонам, откровенно начиная нервничать. Меня ставят перед выбором без выбора. Либо заключить откровенно мутный контракт «на словах», либо… сгинуть тут. Что тоже не факт, а может лишь хитрость пустой черепной коробки.
Череп будто глумится над моими сомнениями:
– Мне для года существования нужны всего лишь твои сутки, парень. Как думаешь, сколько жизненной силы я успел накопить от пребывания в анклаве предыдущих хозяев, м? Один только этот старый недоучка провел здесь почти тринадцать лет, подарив мне столько же. Если меня запрут в сундуке, я просто впаду в долгую спячку. А ты… сдохнешь, парень. Учитывая твои габариты – от мучительного голода намного быстрее, чем от старости. И это чистая правда. Хотя… вон в тех склянках плавает полно мясной еды. На неделю, может, хватит.
То, что, как минимум, часть из этого правда, я не сомневаюсь. С самого пробуждения чувствую, как хочу жрать и пить. А боль в голове и мерзкая тошнота намекают, что я еще и с бодуна. Все это очень хорошо погружает в новую неприятную реальность.
Я не вижу выхода отсюда. Вообще никакого. А я прекрасно знаю, как выбираться из пещер и тюремных камер. Но тут… глухо. Ни одной идеи или мысли. Если череп говорит правду и счет времени у меня на минуты, то нужно принимать решение. И быстро.
Краем глаза кошусь на склизкую медузу с щупальцами в одной из емкостей. Представляю, как жарю кусок этой дрянины над факелом и еле сдерживаю приступ тошноты.
В голосе черепа проскальзывает нервозность:
– Парень, мне тоже не хочется тысячу лет пылиться в сундуке под семью печатями Ашхи. Я не вру тебе. Времени мало.
Вздыхаю:
– Хорошо, твоя взяла. Уверен, что пожалею об это, но… – приближаюсь к черепу. – Давай сначала познакомимся. Меня зовут Темнов Денис Аркадьевич. В отличие от тебя, мне всего-то двадцать девять лет. У себя хм-м… в мире, я коллекционер. Один из самых богатых и влиятельных людей, о которых не пишут истории и не говорят в новостях. Если ты считаешь, что меня можно легко и без последствий обвести вокруг пальца, то обещаю, что очень скоро я докажу тебе обратное. Мы поняли друг друга, великий маг с непонятного мира?
– Отлично поняли, парень, – нотки торжества не ускользают от меня.
Киваю, протягиваю руку к черепу и… замираю, сжав в кулак.
– Ну чего еще? – рычит он.
– Я решил доказать тебе прямо сейчас, что со мной выгоднее дружить.
Сажусь на пол, совершенно не чувствуя холод. Посвистываю незатейливый ритм.
– Во имя гнили, парень, ты что, спятил?!
– Знаешь, я решил рискнуть, – осматриваю свои ногти. – Ты ведь можешь вытащить меня отсюда без всяких контрактов, верно? Старикан же как-то меня сюда засунул. Если сделаешь это, то обещаю, что первым делом запрячу тебя в другое место. Туда, где тебя обязательно кто-нибудь найдет. Может какой-нибудь грибник или пастух… Но точно не через тысячу лет. Заключишь с ним контракт, заливая в уши сладкую брехню для дураков. Я же лучше попробую выбраться отсюда самостоятельно, чем заключу сделку с семитысячелетним черепом. Не получится, ну что ж… История оккультных предметов говорит мне, что смерть лучше, чем сделка с дьяволом. Так что иди-ка ты в жопу, череп.
– Ах ты… мальчишка… – шипит змей-искуситель.
– Сам подумай. Если согласишься, я спасусь, а тебя не запрут на тысячу лет. Мы оба в шоколаде. А так я всего лишь сдохну тут от голода. Тебе-то что с этого? – пожимаю плечами. – На лицо очевидное решение. Ну так что? Подпишешь МОЙ контракт? Это намного выгоднее, чем строить из себя гордую проститутку.
Передразниваю сухой голос черепа:
– Я не вру тебе. Времени мало.
Что ж, получилось немного борзо, но иногда и семитысячелетние черепа нужно ставить на место. В молодости я часто общался с большими и влиятельными людьми. Если бы мямлил, как девочка, и соглашался на всё подряд, то они не имели бы со мной никаких дел, считая очередным пушечным мясом.
Какое-то время в пещере звучат лишь звуки горящего пламени и эхо от моего посвистывания. Череп становится обычным черепом – молчаливым предметом интерьера логова некроманта. Я уже запереживал, не наплевал ли древний маг на наглеца. Но вот он спокойно говорит:
– Договорились, парень. Контракт пока не заключаем. Но у меня одно условие. Как только освобожу тебя, ты заберешь меня с собой, а не перепрячешь. Ты меня заинтересовал и я не хочу связываться с грибниками. Оказаться в руках немагических созданий – самая унылая часть моего существования.
Отлично! Как я и думал, мудрые черепа не будут ломаться, как гордые девочки. Я бы на его месте тоже согласился. Лучше оказаться ни с чем, чем в большом минусе. Основное правило ведения бизнеса.
Хм…
Интересно, сколько эта кость стоит на местном черном рынке? Может получится одной сделкой сделать себе шикарный капитал?
Закидываю удочку с подозрениями:
– Взять тебя с собой? Если меня поймают с каким-то проклятым артефактом…
– Раздери тебя гниль, парень. За тысячи лет я не встречал такого параноика. Ты из знати, и никто не будет тебя обыскивать. Да и вообще, тебя идут спасать, а не убивать. А я не излучаю никаких очевидно зловещих и темных аур, поэтому если будешь осторожным, всё закончится хорошо для нас обоих. Хранение черепов не считается таким уж подозрительным в этом мире. В некоторых семьях на полках лежат кости целых поколений.
– То есть никакой маг не определит, что ты плод страшного ритуала? Просто череп?
– Если поводок твоей родовой печати не тянется мне в глазницу, то и определять ничего не надо.
– Ты не ответил на вопрос.
– Выгрызи тебе глаза черви, парень. Ты не сильно торопишься, да? Ладно, отвечу. Высшие мастера энтропии легко почувствуют меня. Но они вне закона, так что на улице их не встретишь, – голос черепа сквозит пренебрежением: – Только в Аббатстве есть официальные исследователи этого богомерзкого искусства. Но идти туда я не советую. А теперь одевайся, парень.
За спиной слышится какой-то скрежет, и я резко разворачиваясь, готовясь после всего хоть к появлению сатаны. Но повелителя чертей не оказалось.
В идеально ровной стене, которую я ранее исследовал вдоль и поперек, открылась небольшая ниша с кучей тряпок.
– Твои вещи. Почти чистые. Одевайся.
– Если я захочу вернуться, нужно просто коснуться черепа? Ну того, что снаружи. Катализатор этот… Верно?
Спрашиваю только для того, чтобы он поверил в то, что я действительно захочу сюда вернуться.
– Верно, парень. Я могу перенести сюда всё, что угодно. Если захочу…
«Если захочу». Понятно.
Подхожу к куче тряпья и понимаю, что это и правда вещи толстяка. Стараясь не обращать внимание на нервный тремор рук, быстро одеваюсь в грубые крестьянские штаны, серую рубаху и плащ с капюшоном. На босые ноги обмотки-портянки и что-то вроде лаптей, только из свиной кожи. На одежду знати точно не похоже. Скорее на зажиточного крестьянина или купца из шестнадцатого века.
Удивляться почему одежда, которая должна быть в лошадином дерьме, идеально чистая, я, пожалуй, не буду. Магия.
– Что-то не так, парень…
Хриплый голос черепа заставляет меня напрячься еще сильнее. Хотя, казалось бы, куда сильнее…
– Ну что еще?
– Похоже, идут не ищейки из твоего Дома… Странно. Ну-ка, проверь…
Не успеваю возмутиться, как по голове меня будто шибануло массивной дубиной.
БАМ!!!
В глазах темнеет, но не от того, что хочется упасть в обморок. А от того, что меня затягивает в маленькую черную дыру прямо под ногами. Пещера «плывет» перед глазами…
Ощущение падения отвратительное. Безумно колотящееся сердце проваливается куда-то вниз…
Тьма…
* * *
Свет!
Я вышел…
Первая мысль – я больше не в пещере! Я свободен! Это победа!
Тяжело дышу, с огромным усилием пытаясь справиться с охреневшим вестибулярным аппаратом и приступом тошноты. Чувствую холод и влажность. Подо мной больше не камень, а рыхлая земля с копошащимися насекомыми и личинками. Прогнивший запах листвы неприятно бьет по ноздрям.
Если бы я не знал, что нахожусь в берлоге медведя, то посчитал бы, что меня закопали живьем. Глаза привыкают к темноте, и я вижу неподалеку очертания черепа в зеленом свете его затухающих глазниц. Почти такой же, как в анклаве, только чуть меньше и слегка заострёнными резцами. Вполне себе человеческий череп. Странно. У него два черепа, что ли? Один катализатор на поверхности, другой в анклаве? Или тот что в анклаве ненастоящий?
Остервенело верчу головой, замечаю тусклый проход из берлоги. Ложусь на пузо и с кряхтением выползаю из норы, едва не застряв в проходе. А ведь это берлога для размеров медведя!
С трудом встаю на ноги, обхватываю себя руками.
Бр-р-р-р…
Холодище…
Через полчаса я тут оледенею.
Осматриваюсь. Лес. Дремучий, темный, весь заросший. Повсюду торчащие корни и коряги, поваленные стволы. Под ногами чавкает влажный мох. За кронами деревьев не видно неба и непонятно, вечер сейчас или утро.
– След ведёт сюда!!! Мужики, они близко!!! Расходимся!! В стороны!..
Резко оборачиваюсь. Твою мать…
– Далеко он с такой свинкой не убежит!
Ржач!
Огненные просветы от факелов мелькают в сотне метров от меня. Люди. И их много. Они прочёсывают лес. Череп не соврал. По хрюкающему смеху и брани можно предположить, что это никакие не «рыцари из знатного Дома», а… черт знает кто. С черт знает какими целями!
Ден! Не стой столбом!

Глава 3
Первая мысль – залезть обратно в дыру и затаиться. Сразу же ругаю себя за такую тупую идею. Мужики следуют по следу, который ведёт к берлоге. Заметят, вытащат, как поросёнка. Может вернуться в анклав и пофиг на это Аббатство? Жизнь-то важнее… Хм… Вернуться туда, откуда только что сбежал? Не уверен, что хочу касаться этой мерзости. Ещё заключу какой-то там контракт…
Нет уж. Худший вариант – это сделка с дьяволом. Это и дураку понятно.
Бежать? Куда? Как? От ищеек, которые, опять же, могут идти по следу? Да и устал я уже просто оттого, что стою. Так и тянет присесть, отдохнуть.
Отчаянно смотрю на ближайший дуб, перебарываю глупое желание попытаться на него залезть.
– Сюда! – голоса приближаются. – Так, не понял, куда пропал след свинки?!
Понятно. Значит, по какой-то причине сначала я сам шёл с некромантом, а потом он засунул меня в анклав. Это хорошо. Может тогда слоновий след не ведет прямо сюда…
Медленно отступаю, стараясь, не следить. Получается это… отвратительно. Ступни просто проваливаются во влажный мох.
Дрянь… Дрянь… Дрянь!
Вот ведь попал.
– Ищите лучше, дубари тупорылые! – ещё один голос резкий, властный и грубый. – Я с его папаши запрошу серебра по весу! Вы меня поняли?!
– Не такой был уговор! Ты нас всех…
– Закрой рот или я тебе язык отрежу! Я тут решаю, как и с кем уговариваться! Искать! Взять живым!
Останавливаюсь. Та-а-ак, что я только что услышал? Получат серебра по моему весу? От папаши? Так это же совсем другое дело! Похоже на то, что какие-то местные быдло захотели наживиться на моей пропаже. Может, заметили, что некромант меня в лес тащит и решили не докладывать папочке, а заделаться супергероями за награду.
Получается, есть шанс, что меня под ручку доведут до дома?
Так, а теперь…
Ссутулюсь, опускаю голову, заставляю губы дрожать… В общем, накидываю маску того, на кого я и похож. На избалованного пухляша-аристократа. Руки и так трясутся от невроза и холода, так что прикидываться особо не приходится…
Твою мать… лишь бы не убили, варвары…
Вздыхаю полную грудь:
– Лю-ю-ю-ю-юди, помогите!!! – несусь в сторону мелькающих между деревьями факелов.
Бежать приходится недалеко. Весь изодранный колючками, я выскакиваю из кустов и натыкаюсь на…
Останавливаюсь как вкопанный. Непроизвольно сглатываю.
Четыре коренастых мужика одеты в кожаные доспехи с металлическими пластинами. Бородатые, с засаленными волосами и гнилыми зубами. У одного меч, другие держат факелы и дубины. В тени кто-то еще, но я не могу их рассмотреть…
Гадство… Я прекрасно знаю, как выглядят крестьяне в средневековье. А как лихой народ, шустрый на халяву и грабёж.
Тот, что с мечом, приближается. Отчётливо чувствую вонищу кислого перегара. Сломанный нос, щёки, испещрённые шрамами и струпьями после оспы. Чмокает губами:
– Оп-па! Ты глянь-ка какой красавец, а…
Другой мужик с проплешинами поднимает факел, рассматривает меня, как прокажённого.
– Старшой, аккуратнее… эта… он же с колдуном якшался…
– Где колдун, малец? – сводит кустистые брови «старшой».
Та-а-ак, а теперь немного правдоподобности, чтобы кишки не выпустили за наглые нотки в голосе. Нет ничего веселее, чем прикидываться тем, кем ты не являешься. Благо, даже стараться не надо. Дыхалка и так разрывается, а бок болит, как от марафона. Бесполезное тело.
Слезу выдавить, к сожалению, не получается. Актер из меня не очень…
– Он за сердце схватился, упал… Я убежал. Не знаю, что потом…
Перебивает:
– Понял. Тихо, малец, не кипишуй… Ну-ка… где-то больно? Дай-ка посмотрю…
К сожалению, тело соображает медленнее, чем мозги. Массивный кулак выбивает из меня дух. Если бы не слой жира, то солнечное сплетение не выдержало бы такого удара…
В глазах мутнеет от боли. Хватаю ртом воздух, падаю на колени.
– Киса, проверь следы! Не хочу, чтобы колдун нам жопы подпалил!
– Я тебе не Киса! – возмущается женский голос. – Вот сам и иди один ночью колдунов искать! За дуру меня держишь?! Если он еще не сдох, то больше высунуться у родового замка не рискнёт! Мы нашли жирдяя! Всё, уходим!
Уткнувшись лицом в землю, тяжело понять, что происходит. Да ещё и эта боль по всему телу… Ух, какой же я слабак. С одного удара слёг…
Может, заключить сделку с черепом была не такая уж и плохая идея?..
Хотя… чем бы мне это помогло…
Чувствую, как меня хватают за ноги.
– Раздери меня дикие бараны, – ворчит хриплый голос. – Сколько же пудов в этой свинине!
Та-а-ак… что-то во мне просыпается? А, старая добрый нрав. Не привык я к такому обращению. Ох, как не привык. Может лягнуть урода по яйцам?
Нельзя! Терпи, Ден. Терпи. Это ради твоего выживания.
Меня привязывают к дереву, прислонив спиной. Просто и без прикрас – обмотали верёвкой от пуза до шеи. Только ногами поёрзать, да пальцами пошевелить. Всё тело сразу же начинает болеть, ныть, затекать.
– Вы гляньте, какой тихий… Ты чё не плачешь, малец?
Надо мной высится тощий парень лет двадцати. Его самого можно назвать мальцом. Вон даже бородка на пушок похожа. Но он очень старается походить на своих старших товарищей.
Очень хочется нагло уставиться в его козьи глазки и послать на все возможные весёлые буквы, но я не настолько неадекватный коллекционер, чтобы выёживаться в таком положении. Если они ударили один раз, то ничто не помешает им сделать из меня боксёрскую грушу. Поэтому вместо этого я просто опускаю голову. Даже шакалам нельзя смотреть в глаза, если они бешеные:
– Отец заплатит за меня.
Это, конечно, не совсем факт, но вдруг сработает. Ведь именно этого и ожидают бандиты. Я без понятия, как сильно любит меня папа. Судя по тому, что вместо его бравых вояк за мной явились местные бандюгаи – не очень сильно.
Чёрт, как же мало я знаю… Как вообще можно выжить в мире, где нихрена непонятно? Это реально? Или через двадцать минут мне конец?
– Серьёзно, малыш? Не плачешь? Думаешь что ли мы за твой труп денег не получим и…
Парень прерывается из-за знатного подзатыльника «старшого»:
– Рот закрой.
Старшой многозначительно смотрит на охреневшего парня, уходит к остальным.
Так, а вот тут я не понял. В каком смысле деньги получат за мой труп? Я совсем другое слышал.
Парень смачно шмыгает носом, сплёвывает. Успеваю убрать ноги и плевок шмякается на землю:
– Голубокровая паскуда! Вы гляньте на эту свинью! Да он жрёт на всю мою деревню! Поди не хлеб да шкварки! А мясцо рубленное, да вина эльфийские!
Эльфийские?! Я не ослышался?! На какой-то миг даже забываю нервничать. Как, мать вашу? Как в моём мире могли придумать сказку, которая здесь реальна?! Неужели, тут и правда есть эльфы? Те самые? Красивые, гордые, таинственные?

Слышу отдаленный голос старшого:
– Последнее предупреждение, Шмыг. Отвали от него, иначе я тебе яйца отрежу. Костёр иди разведи, заночуем тут. В это время по лесам бродить опасно. Ещё и колдун этот, мать его за волосатые сиськи…
Парень отходит, оставив меня. Наконец-то могу оценить обстановку. Всего пятеро мужиков и одна женщина. Со «старшим» и Шмыгом я уже познакомился. Вид еще троих уродов надежды на счастливое будущее в этом мире не добавляет. Это же откровенные головорезы. Все в шрамах, заросшие. Их рожи будто каждый день соревнуются с камнями, кто крепче.
А вон и женщина… Точнее, девушка. Не понять, сколько лет. Семнадцать? Тридцать? Сидит на коряге, угрюмо затачивая колышек. Одета по-бандитски элегантно. Кожаные штаны, какой-то полукорсет с ремнём на белую мужскую рубаху, три кинжала – похожи на метательные. Волосы то ли седые, то ли белоснежные, лишь немного грязные.
Девушка поднимает голову, и мы встречаемся взглядами. Мне становится не по себе. Ох, не привык я чтобы на меня смотрели так неприятно. Того и гляди, просверлит насквозь.
– Киса, даже не думай об этом, – замечает «старшой» её взгляд, подкидывая полешко в костёр. – Мы за него словим хороший куш. На пару лет сойдём с большой дороги, заживём.
– Я. Тебе. Не. Киса, – скалится «Киса». – Ты знаешь, что он сделал, а?!
Я – сделал? Что я сделал? Я не знаю. Гадство, что же я сделал этой Кисе?
– Я ему уже ребро сломал, – хмыкает старшой. – Ночью меня согреешь за это.
Ну, вообще-то, не сломал. По толстым бить надо сильнее.
«Киса» щерится, как настоящая киса перед псом:
– Этой ночью я перережу тебе глотку, если притронешься ко мне, Стилет.
Стилет? Шмыг? Киса? Понятно. Это – не имена, а бандитские кликухи.
Старшой Стилет лишь отмахивается и фыркает. А вот Шмыг подходит к Кисе, широко расставляет ноги, уперевшись кулаками в бока:
– Ты че, сучка, дорогу попутала со старшими так базари…
Пум!
Шмыг падает, сжимается, ухватившись за пах, по которому Киса проехалась кожаным сапожком. Воет покусанным шакалом, а Стилет с мужиками лишь ржут.
Киса встаёт, наступает на лицо Шмыгу, прокручивает каблук на щеке:
– Ты тут новенький, Шмыг, – сладко улыбается она улыбкой, от которой у меня сводит челюсть. – Запомни. В следующий раз я пройдусь лезвием по твоим шарам.
Мужики с интересом наблюдают за картиной, сидя перед костром на корягах и пеньках. Кто-то достаёт из котомки бурдюк, отпивают с весёлым «Э-э-эх, хорошо!»
Киса размахивается ножкой и со всей дури вламывает Шмыгу коронным по лицу. Тот скульнув, затихает.
– Убила мальца, – вздыхает один из мужиков, делая очередной глоток. – Носяру сама ему будешь вправлять.
Киса отходит в сторону, садится на землю, берёт колышек:
– Об член свой вправит.
Если бы не обстановка, я бы хмыкнул. Интересно было бы на это посмотреть.
Стилет без эмоций смотрит на валяющегося Шмыга, достает вяленное мясо, вгрызается:

– Слабаки мне не нужны. Киса, предупреждаю ещё раз. Галлена трогать нельзя. Ослушаешься – вместо Шмыга к тебе подойду я. Уяснила?

Галлен? Это я? Это фамилия или имя? Прозвище? Местный жаргон? Мне опять нахамили?
– Ты знаешь, что он сделал?!
– Да мне плевать, что он сделал, – харкает Стилет в костёр. – И мне плевать, кто и когда перебил твоих братиков, изнасиловал твоих мамаш и подвесил твоих папиков на суку. Эта свинота стоит, как мешок серебра. И ты посмотри на него, – кивает в мою сторону, – он даже с дворовым котом не справится. Думаешь, он лично наведался к твоему папочке-кузнецу?
Ух, какая атмосфера. Горячая Киса опасная. Идея остаться тут уже не выглядит так хорошо. Девчонка с психа может вогнать мне в шею заточенную палку. Истеку кровью, вот паршиво получится.
От этих мыслей все надежды на благополучное начало новой жизни улетучиваются. Тут уже выжить бы… Для начала… Хотя бы пару дней пережить.
Киса не унимается:
– Это сделали по приказу его Дома, Стилет!
– Мне плевать… О, Херус, нашёл чего-нибудь?
Из леса выходит шестой мужик. Почти старик, с луком. Тащит через плечо небольшую тушу. Почему у него кличка Херус я понимаю, взглянув на огромный бугор на штанах. Что примечательно, только это место в заплатках. Видимо, там всё время рвётся…
– А то, брат… Глянь-ка… Стрелой кабанчика завалил. Молодой совсем… Отбился от своих.
Херус кидает тушку прямо в костёр. Не потроша, со шкурой. Запахло палёным.
– Сейчас бочек прокоптится… Люблю с кровушкой…
Киса цыкает, отбрасывает колышек, медленно идёт в мою сторону. Ну, начинается…
Стилет провожает её взглядом:
– Не зли меня, девка.
– Да поняла я. Поговорю просто.
Пахнет жареным… И не только от кабана…
Пытаюсь пошевелиться, но связали меня знатно – делай с моей тушей, что хочешь.
По-любому же ударит. Знаю я эти хищные женские взгляды.
Сидя на заднице, развожу ноги в стороны. Психологически делаю мишенью свой пах. Вижу, что у девчонки комплекс по этому поводу. А так я буду готов…
– Слышал, сволочь? – шипит Киса, угрожающе возвышаясь надо мной. – Ты мне кровью обязан. Вся твоя голубокровая семейка обязана. Весь твой вшивый род.
Ничем я тебе не обязан, блин. Все претензии к этому телу. А ведь и не объяснишь. Уверен, скажи, что «я – не я», меня сразу же порубят на куски, как прокажённого. И на костре пожарят хорошенько, «с кровушкой». Ну или тронутым головой посчитают.
Та-ак, насколько я знаю, такие девки не любят тюфяков и моё нытьё её только взбесит. Лучше прикинуться чуть другим. Понижаю голос, чтобы не услышали остальные:
– Я о твоих делах ничего не знаю, Киса, – уверенно поднимаю на неё глаза и замечаю лёгкое удивление. – Мне жаль, правда. Но могу помочь разобраться. Я не буду против, если ты перережешь пару глоток тем, кто убил твою семью.
Судя по быстрому морганию Кисы, она не ожидала таких слов. Может, слёз или мольбу о пощаде. Но не такого. Совсем вышел из её образа «голубокрового толстячка».
К сожалению, логика женщин часто страдает. Это и происходит сейчас.
– Ненавижу!!! – визжит она и размахивается ногой, планируя сделать из меня такой же омлет, как и из Шмыга.
Но я этого ожидал, специально подставив «вкусную мишень». Даже мои толстые ноги в состоянии достаточно быстро сомкнуться, зажав ножку Кисы в «тиски». С кряхтением изворачиваюсь, надавливая ей под колено. Она теряет равновесие, вскидывает руки и падает.
Так, хватит играть в крутых парней. Сейчас она встанет и насадит меня на кол.
Ору, что есть сил:
– А-а-а-а, не убивай!!!
Киса успевает вскочить и выхватить кинжал, но мужики стремительны, когда дело касается денег. В одно мгновение они накидываются на неё.
– Драная во все щели дура! – скручивает ей за спину руки Стилет, вырывая кинжалы. – Сучка ненормальная!
Херус размахивается тыльной стороной ладони, чтобы вмазать ей пощёчину, но… Киса изворачивается, как настоящая, мать её, кошка. Опускает голову вниз так, что удар проходится выше и достаётся Стилету.
– Мать твою куриную, – орёт он. – Смотри куда граблями машешь! Девка, успокойся, пока я тебе пузо не вспорол и своих святых дел туда не наделал!
Едрить, что творится! Хаос! Анархия!
Киса брыкается так, что на меня уже никто не обращает внимания. Изворачивается, прыгает, кусается. Мужики пытаются её скрутить, но она юркая, как угорь. Умудряется выхватить кинжал и метнуть. Правда промахивается – далеко в сторону от меня. Но это не мешает мне перетрухать. Вот примерно в такие моменты моя жизнь когда-нибудь и оборвётся. Шальной стрелой или Кисой. Я, конечно, догадывался, что она истеричка, но чтобы настолько?! Вот поэтому я не очень люблю вести дела с женщинами. Они слишком непредсказуемые и эмоциональные.
Наконец, бой не на жизнь, а на смерть, между шестью мужиками и одной ненормальной, заканчивается. Киса без последствия не остаётся. По ней хорошенько прошлись дубинкой. Бровь разбита, порез на шее – видимо, кто-то приложил ей к глотке кинжал, но убивать не решился.
Ей связывают руки и ноги, усаживают у костра, подальше от меня и поближе к Стилету.
– Тупорылая баба! – беснуется он. – Не стоила бы ты троих моих увальней, давно бы пустил по кругу! Меня давно парни просят, дрянь такую, на место поставить! Срал я тебе на сиськи! На кой хер ты это делаешь, дура?! Он нам нужен! Нужен! Что тебе непонятно?! Вот получим за него серебро, тогда можешь делать че хочешь! Тьфу ты!
Стилет оборачивается на меня. Быстро опускаю голову.
– Ты живой там, сопляк? Стручок не отбило?
– Ж… жи… вой…
– Громче!
– Живо-о-ой!
– Жаль.
Стилет отрывает от кабана смачный кусок, жуёт. Живот предательски улавливает мясной аромат, бурчит.
– Сыровато ещё… – морщится он.
Голой рукой Стилет срывает опалённую шкуру, выламывает кабанье ребро с не самым приятным звуком. Кидает мне кость почти без мяса.
– Жри! Потом не говори папане, что мы тебя, бедолагу тощего, с голоду морили…
Мужики ржут с шутки, как ненормальные. Ещё бы. Как собачке мне кость в ноги швырнули. И ведь понимают, что я связанным до нее не дотянусь. По крайней мере… руками.
Киса сверлит меня взглядом сатаны, с ненавистью кусая себя за и без того опухшую губу. Если я что-то понимаю в женщинах, то эта точно на меня ОЧЕНЬ СИЛЬНО обиделась.
…Проходит не более часа. Поддатые мужики сожрали всего кабана и выдули как минимум по два литра своего вонючего пойла. Связанную Кису никто не трогал, что меня сильно расстраивает. Уж лучше бы она отбивалась от своих, чем всё время пялилась в мою сторону недобрым взглядом.
…Проходит не более часа. Поддатые мужики сожрали всего кабана и выдули как минимум по два литра своего вонючего пойла. Связанную Кису никто не трогал, что меня сильно расстраивает. Уж лучше бы она отбивалась от своих, чем всё время пялилась в мою сторону недобрым взглядом.
Я не выдерживаю соблазна, поднимаю голову, смотрю ей в глаза и подмигиваю.
Ого, вот её колбасит. Исходит такой бранью, что мужики открывают рты в непонимании, чего это она дьявола призывает:
– Он надо мной издевается! Вы гляньте на него! Он смеётся надо мной!
Мужики оборачиваются на меня. Я, разумеется, хныкаю и ною, показывая, как мне страшно и грустно.
– Сдурела баба… – качает головой Стилет. – Шмыг, присмотри-ка за ней, чтобы не шалила.
Потирающий себе пах побитый парень довольно улыбается, недобро смотрит на Кису:
– О, да-а-а, старшой, присмотрю…
Стилет вгрызается в остатки мяса на кости, чавкает:
– Тебе, малец, надо… объяснять, что трахать ее… нельзя? Она мне столько… серебра принесла, сколько ты… в жизни не видел.
– Да ты чего, старшой. Обижаешь…
– Вот и славно. Уж тебя-то, сопляка, я порежу, не пёрнув. Ты, не то, что троих мужиков, одного яйца беличьего не стоишь.
Повеселевшие мужики ржут, схватившись за пузо. Не смешно только Шмыгу, Кисе и мне.
Хотя… мне тоже немного смешно. Потому что никто в пьяном и злобном угаре не заметил, что кость, которую мне швырнули, пропала, и сейчас сжата в моей руке за спиной. Уже добрых полчаса я пытаюсь перерезать ею верёвки…

Глава 4
Пилить свиной костью крепкие верёвки – дело непростое. Ощущение, что я больше затачиваю её о путы, чем освобождаюсь. Особенно сложно, когда ты толстый, связанный, и под пристальным присмотром. Правда, бандиты знатно наклюкались, празднуя скорое богатство. Это сильно ускорило процесс.
Сначала утырки болтали о своих недавних вылазках, от которых у меня уши вяли. Грабёж, убийства, воровство – для них это обычное ремесло. Жирный купец везёт товар по тракту? Убить, товар конфисковать, лошадей сожрать или продать за копейки. Рыбаки, мирно рыбачащие на озере? Избить, сети забрать, рыбу сожрать или продать за копейки.
Никакой бандитской романтики. Обычные головорезы и просто придурки. Хотя Херус немного повздыхал, что мечтает когда-нибудь сойти с большой дороги коз пасти, а может и грехи перед каким-то Первозданным замолить. Мужики над ним поржали, но тоже призадумались. Не проникся только молодой Шмыг, хвастаясь как он в одиночку справился с семейкой стариков, выкрал у них топор и продал за целый золотой на рынке. Стариков, разумеется, зарубил этим же топором, предварительно пустив вразнос их внучку во всех смыслах этого слова. Выродок, что сказать. Никогда не понимал бессмысленную жестокость. Даже его «коллеги по ремеслу» воротили нос от таких сомнительных подвигов со стариками и малолетками.
Бандиты обсуждали свои «подвиги» с таким весельем, что я уже несколько раз представлял, как загоняю свиные кости им в шеи. Так, «по приколу». Для меня убивать не в новинку. В моём «ремесле» такое случалось. По первости, когда я только начинал барыжить ценными и нелегальными «предметами искусства», столкнулся с одним конкурентом в татухах. Мерзкий и гнилой тип, что и придало мне уверенности. Тогда я ещё считал себя крутым и безбашенным. Мол, подумаешь одним уродом на свете меньше. А потом месяц мучился кошмарами… Оказывается, убивать непросто. По крайней мере, тем, кто считает себя человеком, а не таким, как эти отбросы.
И вот сейчас они спят. Даже Киса разложилась со связанными руками и ногами прямо на сухом от жара костра мхе. Последним уснул Шмыг. Он долго сидел рядом с Кисой, сжав челюсть и потирая отбитый пах. С каждым глотком бухла он позволял себе всё более и более уверенные шуточки в её сторону, но девушка не обращала на него внимания, что только выбешивало парня.
Холодно… Как же, мать твою, холодно. Жар костра не сильно спасает – слишком я далеко от него. Но сейчас важнее то, что впервые за долгое время, я чувствую, как верёвка поддаётся. Лениво, но она расходится по волокнам…
Не просто так я прикидывался сыкунишкой, а не наглым мачо, за которым нужен глаз да глаз. Бандиты видели во мне тряпку, жирного голубокрового, ленивого, беспомощного, боявшегося дышать и смотреть им в глаза… У меня уже затекла шея «испуганно» пялиться в землю. Но именно это мне было и надо. Возможно, поэтому они расслабились и позволили себе нажраться и сейчас спокойно спят. Даже Херус, которого поставили в караул на случай возвращения колдуна, храпит в пьянющем угаре. Профессионалы, что ещё сказать.
Но всё это время, я тратил время не только на выпиливание верёвки. Я ещё и слушал. Каждое слово, слетавшее с пьяного языка…
Во-первых, я не сразу сообразил, что все тут говорят на непонятном для меня языке, хотя я его понимаю. Вот такая вот тарабарщина. Я чуть не сломал себе мозг от осознания этого. Пришлось просто смириться. Во-вторых, я не сразу разобрался в некоторых местных измерениях. Время, расстояние, вес, стороны света… Никакого тебе часа и секунды, грамма и килограмма, привычного запада-востока. Всё переиначено под местный диалект. Понадобилось время, чтобы додумать, о чём говорят бандиты и для себя «перепонять» всё на привычные вещи. Главное, что методом аналогий я во всём разобрался и осознал, что, по сути, тут всё работает так же, как и на Земле. Мой мозг как-то «перепрограммировался» и теперь я слышу знакомые «часы», «метры», «запад и восток».
А сейчас… ну…

Сейчас я нежно похрапываю, прикидываясь спящим. Сам же оцениваю обстановку.
По ощущениям где-то два-три ночи. По мху на деревах я примерно понимаю, где север. По разговору бандитов уловил, что они пришли с ближайшей деревеньки «Ласточкино Гнездо» на западе, откуда меня стащил некромант.
В общем, я решил, что теперь смогу свалить отсюда. Оставаться в плену у этих придурков опаснее, чем я изначально думал. Даже если не брать Кису в расчет. Завтра утырки проснутся злыми с бодуна, могут меня папе и по частям вернуть. А судя по тому, что я до сих пор не спасён бравыми воинами, то серебро за меня могут и не выплатить. Тогда всё – конец моей недолгой истории. Отдадут Кисе, а та уже развлечётся по полной.
Путы ослабевают, и я аккуратно, медленно, скидываю их с себя. Шмыг хрюкает во сне, и я чуть не проваливаюсь сквозь землю от неожиданности.
Вроде пронесло…
Больше всего настораживает Киса. Это девка не приняла в себя ни грамма и может проснуться от любого шороха.
Медленно, стараясь не дышать, встаю. Тело еле слушается. Онемевшее, больное… На цыпочках пячусь назад…
Шаг… второй… третий…
Получилось, мать твою!
Отойдя на приличное расстояние, прибавляю хода. Через минуту оказываюсь у заброшенной берлоги. Вздыхаю, протискиваюсь внутрь, обратно вылажу уже с черепом в импровизированной котомке, сделанной из оторванного куска рубахи. Голыми руками к этой хрени я прикасаться не собираюсь…
– Замеча-а-ательно…
Твою мать!!!
Шипящий голос Кисы за спиной заставляет меня отпрыгнуть в сторону. Хотя это больше похоже на перекат.
Попал… Вот так попал…
Киса в свете Луны выглядит опаснее оравы придурков вместе взятыми. На лице улыбка, похожая на оскал тигра. В руках кинжал, лезвие которого она аккуратно и со вкусом подцепляет ноготком.
Вот черт… Как же эта прыткая девчонка освободилась? Не заметил, чтобы и ей кости кидали.
– Киса… – нервно улыбаюсь я, осматривая окружение в поисках хоть… чего-нибудь… – Не спится? Я буду орать, предупреждаю.
Первый раз в жизни предупреждаю женщину, что «буду кричать». До чего докатился…
– Кричи, свинка, кричи, – делает шаг ко мне. – Издай свой последний визг. Думаешь, я не видела, как ты стащил кость?
– Притворяться нехорошо, – хмыкаю я, оттягивая время.
– Кто бы говорил, свинка. Ловко ты меня подловил, спасая свою промежность. Не ожидала… Так что? Как хочешь умереть? Знаешь, если вспороть твоё свиное пузо, то мучиться будешь долго… Сбежал, напал на меня. Какой у меня остался выбор? Ах, совсем никакого. Пришлось защищаться…
– Слушай, может договоримся?
Глаз Кисы дёргается, а голос предательски дрожит:
– Может. Скажи мне, за что вы убили мою семью? Обычного кузнеца, кухарку и двух моих братьев?
– Я же тебе говорил – не знаю. Я всего лишь… ленивый и толстый сынок. Меня в такие дела не посвящают. Ты не тому мстишь.
– Не ври мне! – срывается её голос. – Думаешь я не видела твои взгляды?! Усмешки! Может, ты и обманул их, но не меня. О, не-е-ет, свинка. Ты очень хорошо притворяешься толстым кретином, но меня не проведёшь, – Киса замечает в моих руках котомку. – Что это у тебя? Ну-ка дай сюда.
Вспоминаю слова черепа.
«Я могу перенести сюда всё что угодно. Если захочу…»

«Оказаться в руках немагических созданий – самая унылая часть моего существования…»
– Это… моё… – наигранно прячу за спину «свою прелесть».
– Дай. Сюда. Свинка.
Угроза в голосе Кисы настолько правдоподобная, что я, конечно же, ведусь. Кидаю котомку и она ловко её ловит.
Насколько я помню, только какие-то голубокровые маги могут заключать контракты с черепом. Точнее, череп просто не хочет иметь дел с простыми людьми. Если сделать ставку на то, что эта бандитка вряд ли маг или какая-то особенная, то кое-что может получиться…
Киса разворачивает тряпку.
– Это ещё что такое? – касается белой кости и…
Ничего. Она не переносится в анклав.
Дрянь! Череп же сказал, что может переносить ВСЁ! Не хочет?..

Ладно, попробуем так. Говорю:
– Обещаю тебе, что если выживу, заключу с тобой контракт! Забери её!
Киса переводит на меня удивлённый взгляд.
– Что ты несё…
Пууммм!
Лёгкая вспышка, ветерок взбаламучивает мои сальные волосы. Череп падает на землю, а Киса… пропадает.
– Йес-с-с, – торжествующе шиплю я. – Спасибо, дружище!
Подхожу к черепу, не касаясь его, подбираю через тряпицу.
«Но, может, я соврал?» – ехидничаю про себя.
Вот только есть у меня предчувствие, что врать в таких делах семитысячным черепам совсем не безопасно.
Усиленно трясу череп, прикладываю к уху. И на что я рассчитываю? Что услышу, как о стенки бьётся Киса? Мне палец в рот не клади, дай поэкспериментировать со всякими странными и опасными штуками.
На всякий случай прошу:
– Пожалуйста, подержи её там, окей? Только не выпускай. С меня должок. Эй, ты меня слышишь?
Тишина. Не знаю, как хорошо слышит меня череп, но вот отвечать от точно не хочет. Или не может.
Так, ладно. Хватит прохлаждаться. Пора валить. Лимит моей удачи на сегодня исчерпан. Сейчас череп передумает, вернёт Кису и всё – кабздец.
Уже было собираюсь уходить на «запад», как понимаю, что… Не-е-е, так совсем не годится. Я – не я, если так просто уйду и всё оставлю.
Разворачиваюсь и крадусь обратно к спящим придуркам. Единственная, кого я там опасался – Киса. Остальные настолько нажрались, что будет грех не воспользоваться возможностью компенсировать свои моральные страдания.
Костёр уже почти затух. Хм…
Осматриваюсь. Шестеро мужиков спят чуть ли не в обнимку друг с дружкой. Вон один вообще без штанов. Видимо, хотел пойти по делам, но забылся.

Храпят бандосы так, что вся живность на километры разбежалась. Господь, всенепременно могущий, какая вонь! От перегара в глазах слезится! Что они там бухали? Самогон чертей?
Осторожно крадусь, перешагивая через тела. Подкидываю хвороста в огонь. Становится светлее и потеплее. А то замёрзнут, бедолаги…
Отлично. Просто замечательно. Когда утырки проснутся, а это будет нескоро, то заподозрят Кису во всех моих грехах. Её нет, меня нет. Не сам же я сбежал.
Та-а-ак, а теперь о-о-о-чень осторожно, чтобы никого не разбудить…
Первым делом осматриваю мешки бандитов. В одном нахожу грязную одежду, немного медных монет. Целых семь штук. В другом вяленое мясо, бурдюк с адским пойлом. Нюхаю, закатываю глаза и чуть не падаю в обморок. Ладно, берём – пригодится кого-нибудь отравить. Дальше. У Шмыга какие-то сухофрукты, грибы. Наверное, для кайфа, а не еды. Тоже надо. Всё надо. Дубины? Не… Лук? Семь стрел. Хм… не умею им пользоваться. Большой. Неудобный. Куда мне его девать? В общем, пригодится. Закидываю лук на плечо.
О, у Херуса нахожу стопку бумажек. В полумраке различаю на некоторых какие-то картинки. Потом посмотрю. В общем, тоже надо. Вдруг тут бумага на вес золота. Средневековье же. Да и почитать что будет. Интересно же, какие тут письмена и смогу ли я в них разобраться. В анклаве вот нихрена не было понятно на манускриптах вызова демонов.
А где вещи Кисы? Что-то не вижу. Странно, она что, налегке ходит?
Так, ладно, больше у них ничего ценного нет. Хотя…
…рядом с бубнящим в пьяном бреду Херусом лежит кожаный ремень с серебряной бляхой в виде волка. Выглядит дорого для средневековья.
Пригодится! Всё пригодится!
Так, а теперь самое интересное. Что там у нашего Стилета? Осторожно развожу ему руки, которыми он обнимает не мешок, а целую кожаную сумку. Открываю, довольно хмыкаю. Мешочек с деньгами. По весу немало. Заглядываю внутрь. Блин, одна медь. А, нет. Вон и «серебрюшка» завалялись. Интересно, какие тут цены? Что у него ещё? Охотничий нож-самоделка…
А вот тут я зависаю, сжимая костяную рукоять. Осматриваю ублюдков. Крепко спят… Очень… Никогда не резал глотки, но может пора учиться, раз у тут такой суровы мир…
В голову не перестают лезть черные мыслишки…
Секунда… Вторая… Третья…
Глубоко вздыхаю, выдыхаю…
Пьяные они или нет, но убивать одного за другим… Не слишком ли быстро я становлюсь серийным маньяком? Как-то мерзко… Нет, к такому внутреннему разложению я пока морально не готов. Да и какой мне в этом резон? Я не Рэмбо, никогда никого массово карандашами в ухо не убивал, глотки не резал. Сделаю что-нибудь не так и адреналин разбудит одного из них. Пырнет ножом и злобным фантазиям конец. Глупо.
Ладно, Ден, хватит шутить с госпожой удачей…
Прячу нож. Продолжаю ковыряться в пожитках Стилета. Нахожу пару серебряных колец грубой работы, серебряное ожерелье с изумрудами. Ого, вот это ценная вещь. По крайней мере, в моём мире. Вижу руку настоящего мастера. Какие узоры, рельефы. Супер! Дорого! Богато! Моё!
С горящими глазами смотрю на меч без ножен, закрепленный на поясе. Тяжело будет его стащить. Стилет прямо улёгся на него, блин.
Добрых тридцать секунд я любуюсь мистическим оружием, борясь с жадностью и взвешивая все за и против. На этот раз жадность проиграла, истекая слюной и кровью. Рисковать шкурой, нагло переворачивать Стилета я не буду. Бли-и-и-ин, но какой же крутой меч! На навершии неизвестный самоцвет. Гарда в форме двух переплетенных змей, а голубоватое лезвие режет одним своим видом. Инстинкты коллекционера орут – это ОЧЕНЬ крутая штука. И стоит дороже всего награбленного тут.

Осторожно наклоняюсь, касаюсь острия. Совсем слегка. Ни одно холодное оружие не оставило бы и царапинки от такого прикосновения. Но не это. Морщусь, отстраняя руку. На указательном пальце проступает капля крови. Этот меч… неправильный. Нечеловеческий. Нереальный.
С тихим вздохом встаю, поглядываю на дубины. Вроде и палки, но такие удобные, выструганные, с обмотанной в кожу рукоятями. По-любому каждая стоит пару медяков. Как минимум!
Хватит, Ден! Уймись!
Уже собираюсь ОКОНЧАТЕЛЬНО уходить, как… вспоминаю кое-что… Что-то очень важное для меня…
Нет, Ден, так не годится.
Совсем не годится…
Есть у меня одна маленькая слабость. Если мне что-то не нравится, то я ОЧЕНЬ хочу это исправить. Любыми средствами. Часто я пру против логики ради своего ощущения правильного. Бывало, меня это подводило, но зато сделало одним из самых влиятельных людей в подпольном мире. Меня боялись именно поэтому. Со мной не связывались именно поэтому. Как я мог забыть?..
Тихо возвращаюсь к дереву, к которому был привязан. Поднимаю обрезанную верёвку, проверяю на прочность…
Возвращаюсь к Шмыгу. Если бы кто-то смотрел на меня со стороны, то вряд ли бы узнал. И я не имею в виду то, что сейчас нахожусь в другом теле. Мне говорили, что в таком настроении моё лицо меняется. Становится темнее, что ли. Сам не проверял, потому что мне плевать. Важно лишь то, что я считаю правильным, а с каким лицом я это делаю, пусть судят другие.
Шмыг воняет потом, тестостероном и алкоголем. Во сне бормочет что-то про месть и сдирание кожи с голой Кисы и тому подобную гадость…
Испорченная тварь. С какой гордостью ты хвалился перед своими корешами убийствами и изнасилованиями? Старики? Беззащитные девчонки? Как же меня раздражают такие. Понятно, почему его не уважают даже свои.
Завязываю морской узел, накидываю петлю на шею парня. С третьей попытки удаётся перекинуть верёвку через ветку над его головой.
Получится шумновато, но не глотку же ему резать, в конце концов. Вдруг у меня получится слишком профессионально и он умрет быстрее, чем хочется. Или наоборот, неудачно пырну и только раню. Хреново может обернуться. Забулькает, сопротивляться начнет, брыкаться. Я в паршивой крови испачкаюсь. Не-а, противно… А с веревкой у меня есть опыт. Тут уж наверняка…
Ещё раз осматриваю банду. В уровнях опьянения я отлично разбираюсь. Эти – убитые в хламину. Их даже ночной шторм не разбудит. А если и разбудит, то они в ногах запутаются.
Тихо посвистываю песенку. Вроде как это колыбельная… Не помню когда она въелась в мозг.
Натягиваю верёвку до предела. Голова Шмыга чуть приподнимается. Отхожу подальше. Тут есть небольшой склон, этого достаточно.
Даже в грузном весе есть свои преимущества. Обвязываю второй конец верёвки вдоль своего тела, разворачиваюсь спиной к склону и… откидываюсь, перебирая ногами вниз. Верёвка быстро натягивается. Я вижу, как Шмыг приподнимается.
Посвистываю…
Надо же, как крепко спит.
Спускаюсь ниже. Даже не напрягаюсь. Моего веса вполне достаточно.
О, проснулся…
Хрипит, схватившись за петлю на шее. Кричать, разумеется, не может.
Спускаюсь ещё ниже…
Теперь Шмыг болтается над деревом, содрогается.
Посвистываю…
Через минуту конвульсий и отсутствия кислорода в мозгах Шмыг задыхается и окончательно затихает. Обхожу ближайшее дерево пару раз, наматывая на него конец верёвку. Отвязываю от себя, привязываю к стволу.
Возвращаюсь, посмотреть на очередной плод своего странного желания «правильного». Пальцем тычу Шмыга в колено. Как хорошо покачивается. Так ему больше идёт.
Поднимаю голову, смотрю в покрасневшее лицо с высунутым языком:
– Передавай от меня привет тем старикам и их внучке, дружок. Когда наступит моё время, пусть замолвят ТАМ за меня словечко.
Смотри-ка… совесть совсем не мучает.
Настроение резко улучшается. Если бы я этого не сделал, то потом бы жалел. Всегда больше нравилось «делать», а не просто «хотеть делать».
Задумчиво и очень многозначительно всматриваюсь в лица остальных пьяных ублюдков. Очень хочется разбудить в себе маньяка, но жизнь – не игра, где нельзя ошибаться. Так что… Живите, говнюки. Даже немного рисковать своей шкурой ради ваших дрянных жизней я не собираюсь. Считайте, что дарю вам шанс сойти с дороги и начать пасти коз, вымаливая прощения у своих божков.
С кряхтением поднимаю мешок с земли, закидываю лук на плечо. Осматриваюсь последний раз. Всё очень похоже на то, что эту кашу заварила Киса. Убила обидчика Шмыга, обокрала своих и похитила меня, чтобы медленно где-нибудь запытать. Кто же в своём уме подумает на бедно-о-ого и ноющего толстячка…
А теперь быстро уходим. Следы за мной никуда не пропадут, но я очень постараюсь их скрыть. Думаю, я успею свалить до того, как они проснутся и отрезвеют.
Что ж…
Быстро. Быстро. Быстро! Шевелись, Ден пока ты не передумал и наделал еще больше неосторожностей!

Глава 5
Раздвигаю ветки и с восторгом выдыхаю:
– Наконец-то…
Выбраться из леса оказалось непросто. Я несколько раз заблудился, импровизированные факелы постоянно тухли, а холод пробирал до костей. Я уж не говорю про то, что устал как собака. Вроде прошёл всего часа три, а по ощущениям несколько суток. Все тело в царапинах, одежда грязная, изорванная, репейниках и сухой листве. Из-за треклятых комаров, размером с картофелину, на мне не осталось ни одного живого места. Моя обувь совершенно не приспособлена для таких переходов – как минимум две кровавых мозоли я себе обеспечил и сейчас похрамываю. Я уж не говорю про безумный голод. Сухофрукты и вяленое мясо я умял на втором часу своего «путешествия». То, что нормальному человеку хватило бы на день, мне так – на зубок.
А ведь еще и мешок этот тащи. Да лук плечо натирает. Десять раз думал его выбросить, а мои попытки натянуть тетиву ничем хорошим не увенчались. Только аристократичные пальчики натер. Тупое тело, блин. Но лук можно продать – хоть я в них и не разбираюсь, но намётанный взгляд говорит, что сделан он на славу.
Ладно, все это потом. Главное, что сейчас все невзгоды как рукой сняло.
Лес кончился и передо мной ржаные поля, а над головой не осточертевшие кроны деревьев, а голубое небо и припекающее макушку солнце.
Осматриваюсь. Через поле проходит дорога. Ну как дорога. Высохшая грязь с бороздами от колес. А что я рассчитывал? Асфальт? Паркет? Ну хотя бы мощеную дорогу, чтобы предположить, что меня ожидает в новом мире. Ну, типа, как в Древнем Риме во втором веке. Вроде и существовал давно, но цивилизация у них была на уровне Европы восемнадцатого века.
Вторым открытием оказались крыши домов за полями и, мать его, целый замок поодаль от них. Стоит на возвышении. Не то чтобы Винтерфелл, но тоже весьма внушителен. Даже отсюда вижу три высокие башни и два ряда стен. Все как по книжкам – внутренние и наружные сооружения. Наружные для служек и воинов, внутренние – для знатных особ и хозяев этих земель. Прилегающая деревня – обычный люд, платящий налоги и кормящий армию и местную элиту. По крайней мере, так жили в мое средневековье. Как уж все происходит в мире магии и эльфов – хороший вопрос. Может, они тут завтрак из воздуха материализуют.
Ладно, разглядывать всё это со стороны можно долго. Если я не перекушу что-нибудь в ближайший час-два, то упаду замертво.
Обхожу поле минут десять-пятнадцать. Уже слышу человечки голоса, ржание лошадей и… о-о-о, этот запах. Так вот как пахло в те времена…
Накидываю капюшон. Так себе маскировка с такими-то габаритами, но это лучше, чем ничего.
Первым делом замечаю частокол вокруг деревни. А стены у замка оказались выше, чем я прикинул издалека. Первый звоночек, что мирной жизни тут не знают. От кого они защищаются? От диких зверей? Или бандитов? Что-то сомневаюсь, что эти колышки в земле их остановят. Я вон спокойно могу протиснуться.
– Души?, души?!
– Не трогайте! Хватит! Я расскажу маме, что вы из деревни убежали!
– Расскажешь – побьем.
Слышу веселые детские голоса. Замечательное начало знакомства с местной цивилизацией. Ребятня уже кого-то душит…
Обхожу редкие дубки у деревни, замечаю полянку. Трое детей, одетых в рваньё, чумазые. Двое мальчишек лет семи и девочка чуть помладше. Сидят на корточках и во что-то тычут палками.
Подхожу ближе, меня пока не замечают.
– Сунь ей в зад соломинку и надуй, – с азартом предлагает веснушчатый мальчонок. – Мой брат так делает.
У-у-у, жестко. Может, мне в лес вернуться? Подхожу вплотную, заглядываю между головами. Дети «играются» с жирной жабой, размером с щенка. Херасе размерчики местной фауны. Повезло, что я в лесу не натолкнулся на волков или медведей. А ведь искренне надеялся, что тут только комары огромные.
Хмыкаю, предлагаю:
– Поглубже суй.
Дети взвизгивают и отскакивают в сторону. В глазах такой ужас, будто демоны явились по их грешные души.
– Дядька… ух… вы нас напугали. Вы же не… утропий? – нервно спрашивает веснушчатый.
Кто, блин?
– Хм, а ты как думаешь?
– Да не, Буська, какой он утропий, – нервно отмахивается второй мальчишка. Ему давно стоит помыть волосы, похожие на иглы ежа. – Хотя… дядька, а ты чего такой распухший? Не в болотах ли распух?
– Утропий-утопленник, – пищит белокурая девочка, зажав руками личико.
– Да не-е, – выдавливает улыбку веснушчатый. – Он же вон дышит, значит живой. Папка мне говорил, что утропии не умеют дышать. О! И разговаривать не умеют! А этот умеет.
По спине бегут мурашки. По описанию сопляков на ум приходит только одно слово. Зомби. И я искренне надеюсь, что ошибаюсь. Нет ничего хорошего в попадании в мир, где есть разлагающиеся ходячие куски мяса, не чувствующие усталости и боли и жаждущие твое серое вещество. Вот только существование всяких живых черепов как бы намекает…
– Он просто толстый, – сквозь пальцы посматривает на меня девочка. – Мама говорит, что если много есть, можно стать вот таким большим…
– Ого! Дядька, а ты много ешь? Ты богатый купец?!
Страх с детей быстро спадает, и они заваливают меня кучей вопросов, хотя вроде как этим заняться хотел я.
– Кв-а-а!
Дети замолкают, потеряв ко мне интерес. Жаба под шумок решила свалить и сейчас приютилась за моим башмаком. Но животный инстинкт в виде кваканья ее попытку спалил.
– Куда это ты, квакша? – задорно спрашивает Буська. – Я хочу тебя надуть и…
Парнишка тянется к жабе и, будь я проклят черепом, если не замечаю, как жалобно она на меня смотрит. Мол, бро – спаси. Я жаба-принцесса, которую нужно поцеловать за полцарства.
Хватаю Буську за шкирку.
– А ну, стоять.
– Эй, дядька, ты чего!
– А давай-ка, мелкий, мы лучше тебя в жопу через соломинку надуем и посмеемся, а?
На глазах парнишки проступает страх, губы трясутся. Хм, наверное, грубовато получилось. В отличие от животных, я никогда не умел ладить с детьми. И спрашивается, с чего бы? Ну, наверное, потому, что только они могут додуматься надувать жаб через заднее отверстие и до тому подобных «развлечений».
– Я папке все расскажу!
Не теряюсь, пожимаю плечами:
– А я, что вы из деревни вышли на утропий охотиться.
Вот только разборок с папками мне не хватает. На пустом месте. По-любому местные жители скажут «а че такого, жаб-то надувать, ты мою дитятку не трогай!»
Отпускаю парнишку, хочу как-то сгладить ситуацию, но пацаны начинают на меня обиженно коситься, краснеть, хныкать и дают дёру в сторону деревни. Вот тебе и разведал местность. За жабу, блин, заступился. Становление героя начинается.
Вздыхаю, перевожу взгляд на чумазую девочку:
– А ты чего не убегаешь?
Она улыбается:
– Вы не утропий. Вы добрый, дядя. Спасли квакшу.
Смотрю вниз и с удивлением замечаю, что жаба пропала. Странно. Полянка вроде большая и хорошо просматривается.
Верчу головой:
– Э-э-э, а где она?
Девочка задорно подмигивает:
– Убежала. Но квакша еще вернётся.
Пауза.
Ладно, хрен с жабой.
– Слушай, хочешь монетку?
Девичьи глаза загораются:
– О-о-очень!

Э-э-э… На всякий случай верчу головой. Не бегут ли на меня местные с вилами? Как-то нехорошо детишкам вот так… кх-м… монетки предлагать.
– Расскажешь, как тут у вас всё устроено? Где можно поесть, где поспать?
В животе бурчит, и девочка хихикает:
– Ой, кстати, а я же вас знаю… Вы не тот толстый дядька, что в таверне у дяди Клоуша все время плохо себя ведет?
Не отвечаю. А ведь по-любому она меня имеет в виду. Череп с некромантом, когда спорили, говорили, что нашли меня подбуханным в местной конюшне.
Признаю, первой мыслью было не приближаться к своему старому дому, а наоборот – свалить куда подальше. Не все так гладко в том, что я попал в тело важного вельможа. Ко мне могут возникнуть неприятные вопросы, на которые я не смогу ответить. Начнутся подозрения, какие-нибудь магические проверки или типа того. Тогда моя история закончится на костре инквизиции.
Но! Во-первых, очень сомневаюсь, что я с ходу смогу самостоятельно выжить в новом мире, где есть магия, в таком заплывшем жире теле. Во-вторых, деньги, которые я спер у бандитов, быстро закончатся. И что я тогда буду делать? Я даже физическим трудом не заработаю на хлеб, потому что конкурировать с крепкими крестьянами дело заранее гиблое. Торговля? Воровство? Бандитизм? Спекуляция черепами? Применение маркетинговых фишек в мире фэнтези? На всё это нужно время, средства и знания современных порядков. А значит вероятность сдохнуть от какой-нибудь ерунды приближается к неприятной цифре. В-третьих, я находился в лесу и знал только то, что на западе есть деревня. Куда мне было идти? Бродить по лесу до первого голодного волка?

Так что взвесив все за и против, я решил, что мои мизерные шансы увеличатся, если я вернусь домой, и в крайнем случае прикинусь потерявшим память. Зато есть крыша над головой, пища, время разобраться с жиром на животе и пробелами в знаниях. Может даже появятся «карманные деньги» для избалованного сынка вельможи. Хотя официальная карьера аристократа меня не интересует. Слишком много политики, законов, которые нужно соблюдать, лицемерия и вранья. Это не по мне. Предпочитаю жизнь, где есть всего три простых закона – хитрости, грубой силы и денег.
В общем, нескоро еще можно будет говорить о приумножении своего капитала и новой карьерной лестнице. А уж если найти разбирающегося в магии перца… Ведь бывают же тут черепа возрастом семь тысяч лет, верно? Может, есть возрастом в тридцать? И уж они-то мне расскажет, можно ли как-то исправить плачевное состояние коллекционера, потерявшего смысл жизни в чужом мире.
– Дядя, ну так чего?
Выхожу из задумчивого ступора, сую руку в мешок. Достаю одну медную монетку, передаю довольной девочке. Блин, надеюсь это не слишком много… Больно радуется. Хотя вряд ли есть монета номиналом ниже, чем медяк. Половинка?..
– Пойдёмте, дядя. Деревня маленькая, я вам все покажу.
Качаю головой:
– Показывать не надо. Просто расскажи, а я сам потом разберусь.
* * *
Спустя пару часов, после встречи с детишками и беседы с девочкой, я решился посетить деревню. Называется она «Ласточкино Гнездо» или просто «Гнездо». Как я понял, потому что над головой постоянно пролетают эти птицы. В орнитологии я не очень силен, но разве они не водятся у скалистой местности или где-нибудь у воды? Либо тут все не так, как у нас, либо неподалеку все же есть такие «локации». И это было бы весьма романтично, если бы они не засрали всю округу. Нет, серьезно. Дерьмо везде. Ходишь и уворачиваешься, как от эскадрильи дронов-бомбардировщиков.
Вообще, деревня оставляет смешанные чувства. С одной стороны, я ожидал увидеть… что-то необычное. Эльфов, кентавров, дома из затвердевшего навоза троллей, рынок с магическими артефактами, проституток, встречающих тебя глубоким декольте. А тут… какое-то всё обычное. Я бы даже сказал «серое». Пара десятков домов разной захолустности, конюшня, загоны для свиней прямо в центре деревни. Немного впечатлила разве что кузница. Первый раз вижу её вживую. Звуки молота о металл, запах углей, ругань кузнеца на подмастерья.
Большинство сельчан в это время суток в полях или работают на местной серебряной шахте, поэтому никто меня не узнает и не пристает. По пути встретились лишь караван, воняющий кислым пойлом алкаш и бедная старушка, льющая слезы о погибшем на охоте от волчьих зубов втором сыне. В общем, если постараться, то примерно такую же деревеньку можно найти где-нибудь в глубинке России со староверами. Может поэтому я и не впечатлен? В таких местах я часто бывал. В запылившихся сундуках древних бабушек-староверок всегда можно найти что-то интересное или даже опасное. Часто бабки сами не знали истории какой-нибудь проклятой броши, доставшейся в наследство от умершей матери-ведуньи. Или тысячелетней иконы, перевернув которую под правильным углом можно заметить очертания падших ангелов. Бр-р-р, как же я люблю всю эту богопротивную фигню. Особенно продавать или менять на что-то еще более богопротивное. Что поделать, я не выбирал с каким фетишом рождаться на свет.
Останавливаюсь у ветхой лачуги. Хотя, как лачуги? Она большая и двухэтажная – отличается от простых домов. Вполне себе типовая таверна, как я ее и представлял. Вон даже вывеска на цепях висит с названием кхм… Ласточкин Стреломет. Серьезно?

Пару раз выдохнув, открываю створчатую дверь.
И первое, на что наталкиваюсь – это взгляд старика, протирающего сальной тряпкой стол. Сколько же я вижу в его глазах боли от того, что я явился им. Сразу становится ясно, что меня тут знают и не очень-то и уважают. Правильно девочка сказала – хулиганить я любил.
– Господи-и-ин, – дергается глаз бородатого седого мужика. – Вы… живы?! Слава Первозданному!
Угу, конечно. Ты забыл добавить голосу радостную интонацию. И кто такой Первозданный? Местный идол? Бог? Герой?
Приветливо киваю.
– В… вам выпить, господин? Как всегда?

Отрицательно качаю головой:
– Меня… хм… никто не искал?
Старик явно тревожится моим вопросом. Косится на лук за спиной:
– Да как жешь, господни. Искали всей деревней. Городом, язык мне оторвать, если вру. Ваш отче, благослови его Первозданный, весь гарнизон вывел, леса прочесывал и…
Что-то тут не так. Перебиваю:
– Врешь ведь?
Пауза. Трактирщик мнет тряпку, опускает голову:
– Не гневайтесь, господин. Вроде как искали вас… Но я человек занятой, ничего не особо-то и не ведаю… Вы бы спросили у другого кого. Вас, наверное, заждались в замке, да?.. Послать весть, что вы живы-здоровы?
Понятно. Как я и думал, мое благородное происхождение ничего не значит. Никто меня не искал, никому я нахер не нужен. Пропал толстяк и полстраны радуется, что на одного алкаша меньше. Вот только странно это. Какими бы плохими я не был, разве родственнички в замке могут так просто плюнуть на пропажу меня благородного?
Короче, желание возвращаться домой резко убавляется. Тихо хмыкаю:
– Нет. Я тут побуду пару дней. Никому обо мне не говори, хорошо? Считай, что я как пропал, так и пропал. Есть у тебя свободная комната?
– Есть, как не быть. Но…
Перебарываю внутреннего скупердяя, еле выдавливаю из себя:
– Денег подброшу за молчание, – язык сам неохотно добавляет: – Немного…
– Да что вы, господин! Какие деньги! Вы… гость у нас частый, постоянный, стал-быть. Я молчу и никому ни слова. Так что вам еще угодно будет?
– Есть. Спать. Всё.
– В… выпить? – чуть ли не со стоном спрашивает старик.

Мне его прямо жалко. Что же я тут вытворял?
– Нет. Воды и еды. И спать. Никто пусть меня не беспокоит.
Вижу удивление в глазах старика. Блин, похоже, я выхожу из образа того, кем меня привыкли видеть.
– Ладно, и выпить. Побольше. Принесешь ко мне.
Во-о-о. Теперь он привычно расстроился.
– Сколько с меня?
– О, спасибо, но вы же знаете, с вас не берем… Не стоит меня проверять, господин. Для меня честь вас… обслуживать.

Уж не скрипнул ли он зубами? Твою ж, как неприятно-то. Как вообще можно пользоваться благами цивилизации ничего не давая взамен? Каким отвратительным хреном я был. Всеми нелюбимый, пользующийся положением сынком какого-то авторитета. Я хоть и страшный жмот, но плачу по счетам. Не всегда справедливую цену, но если на неё соглашаются, то разве это моя проблема?
– Сколько? – морщусь я.
– О, господин… – мнется старик. – Ну… стал-быть… смотрите… Сегодня у нас наваристая похлёбка с кониной и вчерашний хлеб. Сыр баба моя из погреба вытащила… Вкусный. Простите, господин, это лучшее, что есть. Вы просили… перепелок, но я так и не нашел этих… загадочных созданий, – косится на меня виновато, видит, что отвечать я не собираюсь. – Мд-а… Вот… Кушанье стоит два медяка, господин. До завтрашнего полудня комнатку вам за три отдам. Лучшую, – вздыхает.
Первый раз в своей карьере чувствую, что цену мне не завышают, а наоборот – занижают. Впадаю в некоторый профессиональный ступор. Обычно я торгуюсь, а тут что – сверху добавлять? Нет, бред какой-то…
Достаю из мешочка пять монет, кладу на стол:
– Держи. Если мало – скажи. Доплачу и кусаться не буду.
Ну, а раз за молчание денег ему, видите ли, не надо, то хер я что дам. Вот когда поймет, что со мной нормально можно дела иметь, тогда и поговорим языком деловых людей.
Вскоре старик провожает меня на второй этаж, открывает массивным ключом загаженную дубовую дверь:
– Вот, господин… Приятного дня, стал-быть.
С поклоном пятится, закрывает за собой дверь.
Осматриваюсь. Маленькая комнатка, кровать, стол и даже ваза с немного пожухлыми цветами. Но, стоит признать, тут чисто.
Ну что ж, начало положено. И я пока жив. Пора проверить свои пожитки и разобраться уже с черепом и Кисой. Не дают они мне, скоты, покоя. Совсем не дают…

Глава 6
Раскладываю на кровати свои скромные пожитки. Итак, что мы имеем?
Само собой черепушку, завернутую в тряпки. Откладываем страхолюдину на потом, смотрим на вещички поскромнее.
Два бурдюка с пойлом и сушеные грибы, к которым я побиваюсь притрагиваться. Лук и шесть стрел из семи. Одну я уже сломал, пытаясь совладать с луком. Жа-а-алко. Убивать врагов с тридцати метров между глаз не получится. А так хотелось…
Мешочек с монетами. Высыпаю, пересчитываю. Маловато… По весу казалось побольше, а тут всего-то тридцать семь медных и одна серебряная монета. На жизнь в таверне надо минимум девять медных в день. Если питаться по три раза. Итого, меди хватит на четыре дня. Есть еще серебряная монета, но сколько это в меди? Десять? Сто? Если я примерно понимаю конверсию ценного металла в своем мире, то тут всё может быть. Вдруг серебро дороже золота.
Ладно, с деньгами все понятно. Что еще? Охотничий нож. Хороший, острый, длинный. Костяная рукоять, лезвие хрен пойми из какого металла. Это не железо или медь, а сплав. Значит, с металлургией не так все плохо. Сую орудие потрошения за пояс. Заметил, что тут почти все таскают с собой какой-нибудь тесак или серп, поэтому внимания не привлеку. А вот ремень с серебряной бляшкой вокруг себя не обмотаешь – слишком видный.
Так, а вот на это я возлагаю большие надежды. Два серебряных кольца и ожерелье с изумрудами. Нужно будет попробовать их сбагрить. Уверен, они краденые, поэтому надо быть осторожным. Как и ремень, кто-нибудь может узнать эти «фамильные реликвии». Эх, вот она правда жизни – у тебя куча сокровищ за пазухой, но получить с них деньги – самое сложное. Но я – не я, если не смогу на этом навариться.
Так, а это у нас письма и какие-то картинки. В лесу мне было не до чтения, сейчас же можно изучить, чем уголовники так увлекались. Вообще, удивлен, что такие утырки читать умеют.
Хм…
Понятно. Обнаженные рисованные женщины. О! Не просто женщины, а… кто это, мать вашу? Ладно, эльфиек, я, вроде как, узнаю. Заостренные ушки, фигура такая, что от зависит любая фотомодель в обморок рухнет. Вопрос в других особях. Это что еще за тварюшки? Зверолюди? Собакомуж и кошкотёлка? Оу, ну и поза… Художник явно с прибамбахом. С недоумением откладываю средневековую порнуху в сторону. Надеюсь, что эти гомункулусы – лишь плод больной фантазии, а не реальные существа. И вообще, художник – явно дилетант. Даже я нарисую лучше, хотя на обнаженке не специализируюсь.
Очень хочется помыть руки после художеств Херуса. Да и вообще искупаться. Но старик берет за горячую «ванную» (бочку) еще два медяка… Лучше схожу на ближайшую речку.
Картинки не выбрасываю – уверен, они тоже имеют цену. Хотя бы пару медяков.
Та-а-ак, а это что такое? Буквы? Не сиськи? Не всё потеряно, значит…
Один из листов и правда исписан словами. Разворачиваю, удовлетворенно киваю. В отличии от иероглифов в анклаве тут я понимаю, что написано.
«К середине дня он будет в трактире Стреломет. Договоритесь с трактирщиком – он в курсе. Подмешайте настойку дрёмалиста в эль. Дождитесь, когда подействует, оттащите к свинарнику. Скормите свиньям. Награда будет в условленном месте»
Несколько раз моргаю, перечитываю, правильно ли я понимаю смысл написанного. Убираю письмо в мешок.
Вздыхаю:
– Во-о-от су-у-у-уки.
Это что же получается, всё было подстроено? Я спился и «похитился» не случайно? То-то я еще удивился, как так-то. Какой-то знатный толстяк нажрался в хлам и уснул в навозе?
Так, давай подумаем. Значит бандиты сговорились с трактирщиком, споили меня и «по-дружески» отвели за конюшню, чтобы там убить и скормить труп хрюшам. Но что-то пошло не так? Мимо СОВЕРШЕННО СЛУЧАЙНО проходил некромант и каким-то образом вырвал меня из их цепких лап? Хм… Бандиты, упустив свою добычу, отправились следом за некромантом, но… Стилет в дороге передумал убивать меня? Вместо этого решил сорвать награду за мое спасение?

Бр-р-р, ну и хрень происходит…
Пока я вижу всё так. Тогда остается один вопрос. Кто нанял бандитов? Кому понадобилась смерть бесполезного толстяка-аристократа? Может я какой-нибудь наследник? И кому-то это не нравится? А еще, почему бандиты решили меня не убивать, а рискнули выторговать серебро? Ладно, смысла гадать нет. Может я вообще ошибаюсь. Главное, что теперь я должен быть еще осторожнее. Кто-то хочет моей смерти…
Та-а-акс…

В записке говорится, что трактирщик «свой», значит… Старый пердун не просто так удивился моему появлению. Нужно будет с ним аккуратно поговорить.
Хм… а ведь он, получается, доложит кому надо, что я жив и вернулся. А эти «кто-то» могут попробовать исправить свой косяк – зарежут сегодня ночью.
Плохи мои дела… Чувствую себя одинокой уткой на озере, а вокруг кусты шевелятся, а из них ружья торчат. Как же мало у меня времени во всем разобраться. Нет нормальной крыши над головой. Негде спрятаться в случае чего…

…
А было бы удобно…
Раз, и ты в своем миниатюрном черепе-бомбоубежище. И если не натолкнешься на «профессионального некроманта», то никто и не поймет, что это необычный череп. По крайней мере так я останусь жив.
Со вздохом перевожу взгляд на кулёк тряпок, в котором завернут череп. Беру в руки, аккуратно развязываю узел. Маленький клыкастый кусок кости падает на кровать. Тянуть с этим больше нельзя. Киса внутри, череп ждет «расплаты» за услуги. Ощущение, что ношу с собой бомбу с тикающим механизмом.
– Эй, череп, ты меня слышишь?
Разумеется, молчит.
– Слушай, у меня тут проблемы. Я – толстый окорок, которого хотят убить. С этим надо что-то делать. Есть идеи?
Молчит, гад. Подхожу к двери, проверяю, что засов более-менее надежен. Беру череп через тряпку, осматриваюсь. Куда бы спрятать… Ладно, надеюсь, что я туда ненадолго. Да и надо оставить возможность, чтобы эту костяшку нашли в случае непредвиденных обстоятельств. Наклоняюсь, сую череп поглубже под кровать.
– Чтоб тебя, гад… Только попробуй забрать у меня душу.
Никогда бы не подумал, что окажусь в ситуации, где придется так рисковать. Но может… бывают исключения в сделках с дьяволом?
Быстро, пока не передумал, морщусь и касаюсь черепа.
* * *
На этот раз к тошнотворному ощущению я был готов. Глаза быстро привыкают к полумраку. Знакомые черные стены, стеллажи с уродами и… бардак! Свитки разбросаны по полу, несколько банок с медузами разбиты – вонь формальдегида бьет по носу.
Череп валяется в углу, в куче хламья.
– Явился не запылился, – голос его сух и безразличен. – С тебя должок.
– Т-ы-ы-ы… – рычание исходит откуда-то справа, из тени.
Киса медленно поднимается на ноги, в руках кинжалы, глаза горят местью ко всему сущему.
– Давай, убей его, – ехидничать череп. – Хоть какое-то развлечение.
– Я против, – пячусь, достаю нож. – Разве у тебя тут не безопасная локация?
Интересно, почему это я так посчитал? Молоток, Ден. Мозги у тебя в новом теле явно заплыли жиром.
Череп продолжает веселиться:

– Вот и проверим.
Киса размахивается! С ее рук слетает кинжал! Всё это я вижу, но увернуться не позволяет неуклюжее тело.
Прикрываюсь руками…
Дзиньк!
Кинжал будто врезается в невидимый барьер, падает на пол.
– Вот и проверили. В Анклаве я решаю, кому жить, а кому умереть, детки. До тех пор, пока не заключу с кем-нибудь контракт.
– Я же предлагала заключить его со мной! – шипит Киса. – Дай мне убить его! Зачем он тебе?
– Да зачем ты мне, девка? Ни капли магического дара. А за то, что совала мне в глазницы эмбрионы Миридийских мух, скажи спасибо, что не проклянул.
Запихивала в глазницы? Киса касалась черепа? Рисковая. Или не очень умная. Но это значит, что для заключения контракта нужно желание черепа. Или же… взаимное согласие. Хм… я так и полагал. Большинство известных мне историй о подобных сделках связанны именно с добровольным согласием. Например, подписанием кровью или произнесением клятвы.
– Тогда выпусти меня отсюда! – требует Киса, сжимая кулаки.
– Не-а. Мне же нужно чем-то себя занять. А ты смешная.
– У-у-убью-ю-ю-ю…
– Ты с этим немного опоздала. Да и пупок не развяжется?
В легком ступоре слушаю перепалку черепа с Кисой, перевожу взгляд с одного на другого.
– Жалкий колдун! Тварь! Грязное исчадье бездны!
– Спасибо.
– Ненавижу!
– Это нормально. Вот дорастешь до моих лет – перестанешь. Ненавидеть скучно.
Поднимаю руки:
– Стоп-стоп, дамы и черепа. Что тут происходит? Почему такой бардак? Череп, я думал ты ее свяжешь или, не знаю, парализуешь.
Ну-ну, Ден. Почаще так предполагай и до завтра не доживешь.
– Зачем? Разве это весело? Пусть буянит. Кстати, с тебя должок, дружок-пирожок. На содержание в анклаве этой девки я взял жизненную силу из собственных запасов. Обычно я так не поступаю, но ты меня немного развлек с теми разбойниками, поэтому я сделал ма-а-аленькое исключение.
Киса скрежещет зубами, но молчит. Видно, как она хочет вцепиться мне в глотку, но здравый смысл восторжествовал. Больно уж дымится брошенный в меня кинжал. Кто знает, что случится, если она набросится с голыми руками.
Осторожно подхожу к черепу:
– В каком смысле я тебя развлек? Ты был в берлоге. Как ты мог что-то… видеть?
– Ну не то, чтобы «видеть». Просто я знаю всё, что происходит на некотором расстоянии от меня. Вот только взаимодействовать с миром снаружи никак не могу. Тягостное бремя всех черепов. Эх, как же приятно кряхтел тот мальчишка, когда ты подвешивал его на ветке. Я прямо вспомнил себя в молодости.
Киса смотрит на меня, вздернув бровь:
– На ветке? Мальчишку? О чем ты, уродец, говоришь?
Может, мне и кажется, но череп будто слегка приоткрывает рот. Улыбается, что ли? Или это мое воображение?
– Ну и буйную же ты нашел себе рабыню, парень. Хотя по людским меркам она очень даже ничего. Был бы я на пару тысяч лет моложе и с прямостоящим репродуктивным органом…
Киса взбаламучивается, как электрический угорь на сковороде:
– Рабыню?! Что вы несете?! Это я-то рабыня?! Да я скорее себе глотку перережу!
– Это будет интересно, – буднично реагирует череп на это предложение. – Люблю запах крови по утрам. Когда-то любил.
Фыркаю, пожимаю плечами:
– Я, в принципе, тоже не возражаю. Но ты пока не торопись. Слушай, череп, а что, правда можно сделать ее рабыней?
Не то чтобы мне это сильно нужно, но любопытство оно такое. Мало ли…
Лицо Кисы надо видеть.
– Да раз плюнуть. Оставляешь ее здесь, не кормишь, пока не уберётся или хотя бы не улыбнётся. Поверь, многие ломались. Как-то раз анклав был настоящим гаремом с извращениями и оргиями. Было весело, но потом надоело. Да и тогдашний мой хозяин чокнулся, стал приносить рабынь в жертву в попытках призвать высшего демона.
Действительно, чокнулся.
– Да, хреново.
– Вот и я говорю! – веселеет череп. – Кто же приносит в жертву обычных людей? Да и ритуал у него был до безобразия примитивным! Знал бы ты, что с ним потом произошло, у-у-у…
– Эм, я не совсем об этом, но ладно.
– Хватит, – тихо рычит Киса. – Живой вы меня не получите, ублюдки.
Череп снова приоткрывает рот. Нет, мне точно не кажется, что он немного шевелится.
– Детка, ты меня плохо слушала? Я сказал, что тут никто не умрет без моего разрешения.
До меня доходит:
– Наложить на себя руки не получится?
– Почти. В этом-то и прелесть анклава. Убиться головой об стену или перерезать себе глотку вы не сможете.
По-другому осматриваю пещеру:
– Страшное место. Не хочу даже думать, что тут происходило за тысячи лет. И для чего оно создано.
– И не думай. Скукота одна.
– Ну-ну.
Киса приближается. На ее лице я наконец-то замечаю некоторую озабоченность своим положением:
– Что вам нужно? – сжав зубы, спрашивает. – Мое… тело?
Я перевожу взгляд на череп и, мне кажется, что мы, типа, переглянусь.
– Не так быстро, детки, – не дает он мне ответить Кисе. – Пока что вы оба в одинаковом положении. Контракт я еще ни с кем не заключил. Парень, ты готов? Предупреждаю, что больше предлагать не буду. Что-то я утомился от твоих сомнений.
По интонации черепа понимаю, что уговаривать меня он и правда больше не собирается. На любое сомнение отреагирует… соответственно. Вышвырнет из анклава или оставит здесь гнить. Чувствую это всеми клетками интуиции.
Ладно, я и так рисковал, коснувшись черепа. Но всё равно надо пользоваться возможностью сначала узнать тонкости сделки.
Спрашиваю:
– Хорошо. Что нужно делать?
– Не делай этого, некромант, – голос Кисы дрожит. – Давай я все исправлю? Кхм… извинюсь?
– Не, девка. Мне никогда не нравились истерички. Парень, чтобы заключить контракт, нужно отрезать себе два пальца и засунуть мне их в… глазницы.
Морщусь, не отвечаю.
Не понял?
А-а, нет, понял.
– Врешь, – скрещиваю руки на груди.
– Ага. Просто коснись меня с желанием заключить сделку. Не сомневайся, парень. Сможешь организовать здесь свой гарем с оргиями и болью. Многие до тебя пытались этим вернуть ощущения, полученные при заключении контракта. Они незабываемые, поверь.
Ага, значит процесс заключения контракта сопровождается какими-то «интересными ощущениями»? Понемногу собираем информацию. Уже неплохо.
– Звучит соблазнительно.
Киса иронии не понимает:
– Извращенцы… Вы двое… закончили или нет? Решайте, что будет со мной. Мне надоело ждать.
Замечаю, как она напряжена. Губы трясутся, бледная, как призрак. Видимо, осознает в какое положение попала. Может стать секс-рабыней у черепушки и жиробаса и даже убить себя не получится. Так себе перспектива. В какой-то степени я ее понимаю, но… Надо бы ей немного «расплатиться» за доставленные мне неудобства. Я долги не прощаю. Это вредит репутации.
Череп то ли хрюкает, то ли усмехается:
– Предлагаю девку отправить в спячку. Нам нужно обговорить детали в более приватной обстановке.
– Если это ей никак не навредит, то отправляй.
Не то чтобы я пекся о ее благополучии, но и лишний раз вредить не готов. Формально, она всего лишь перепутала меня с другим человеком. Но это не меняет того факта, что из-за нее у меня возникли проблемы и выпускать её в ближайшее время я не захочу. Как минимум, это небезопасно. А еще приятным бонусом эта строптивая красотка в моем вкусе. Таких «укрощать» – одно удовольствие.

Усилием воли затыкаю зловещий хохот в своей голове.
– Сделано, – буднично заявляет череп.
Пум. Киса не успевает даже рот открыть, сваливается на пол, как подкошенная. Грудь вздымается, значит дышит.
– Спит? – подхожу к ней, поправляю руки и ноги. Даже под голову кладу тряпицу. Настоящий рыцарь.
– Ага.
– И чего ты сразу так не сделал? Устроил тут балаган.
– Ради веселья.
Закатываю глаза. Так, ладно. Придется смириться с поганым нравом черепа. Главное, разобраться во всех условиях и правилах пребывания здесь.
Подхожу к нему ближе, смотрю сверху вниз:
– Выкладывай все начистоту. Какие там соблазнительные возможности и условия? Сразу говорю – я не подписываюсь ни на что, что не будет рассказано.

Вот только вряд ли этим заявлением я что-то изменю…
– О, вижу ты почти согласен на контракт.
– Почти. Но предупреждаю, что мы сейчас находимся в таверне неподалеку от замка. Под кроватью. На мне, как ты сам сказал, какая-то следящая печать. Хоть я и не вижу очередей из желающих найти блудного аристократа, но всё равно затягивать это дело не стоит. Мне так же, как и тебе, не хочется оказаться запертым в сундуке на тысячу лет. Я тебе не угрожаю, а просто предупреждаю. Помню, что обещал заключить контракт взамен твоей помощи с Кисой. Но если условия окажутся варварскими…
– Ладно-ладно, я уже это слышал. Ты же все равно рискнул вернуться, значит полдела сделано и скучно с тобой уже чуть меньше. Итак, парень. Хочешь, чтобы я начал или сам задашь вопросы?
– Как получится. Для начала, ты сказал, что тут нельзя убивать или самоубиваться. Это касается всех? Как тогда я убил того старика?
– По той же причине почему развеялось плетение паралича. Он был при смерти. Из-за болезни сердца у него произошел разрыв сосуда эфира. Эфир – это магия. Без магии нет контракта. Не переживай, тебе это не грозит. Наверное.
– Плетение? Эфир? Сосуд?
– Ага. И нет, не расскажу.
Ясно. Вот и первые исключения из правил. Надо будет запомнить эти слова и изучить вопрос.
– Продолжим… То есть ты можешь запретить биться мне головой о стену даже если я буду твоим… кхм… хозяином?
– Верно. И что тебя, собственно, удивляет? Ты тоже можешь запретить кому-то биться головой о стену. Просто свяжи его.
– Странно. А если я объявлю голодовку? Не буду пить? Выпью яда? Если я просто заболею чумой? Тогда умру?
Череп делает паузу:
– Мои предыдущие хозяева-идиоты силой запихивали еду в рабов. Так что голодовка им не помогла. И да, можно заболеть какой-нибудь неприятной болячкой и сдохнуть. Не знаю, скушать грязь, что ли. Или вон ту аппетитную амброзию в банках. Был такой один умник. Ох, он и страдал. До сих пор удивляюсь, зачем он выбрал именно личинку сапфировой мошки. Она даже на вид отвратительнее остального…
– Ты не хотел мне рассказывать об этом, верно? Ну, что как-то убиться тут всё же можно…
Голос черепа веселеет:
– Тебе кажется, парень. Галлюцинации в анклаве скоро пройдут. И вообще, что тебя опять смущает?
– Меня смущает бессмысленность этого. Если я могу убиться ядом или голодом, тогда зачем запрет на физическое убиение? Ответ один. Этот анклав создан для тех, у кого нет яда. Для рабов, которых можно как-то заставить есть. Так они не наложат на себя руку и не навредят хозяину.
Голос черепа веселеет еще сильнее:
– Все верно. Неплохо, парень. Немногие до этого додумались. Анклав был создан мной давным-давно для того, чтобы живой материал долго хранился и не покончил с собой без моего разрешения. И находился в сознании. Не понимаю, что ты хочешь от говорящего черепа? Выпытать из меня, что я был страшным злодеем, издевающийся над невинными бедолагами и подвергающий их мучительным экспериментам? Серьезно? Можно было не умничать, а еще раз посмотреть на меня. Или просто спросить, – смешок.
– Хм, действительно. Открыл Америку, называется…
– Давай-ка ближе к делу. Но только после того, как ты расплатишься по текущим долгам. Как раз разберешься как тут всё работает. Итак, постараюсь говорить понятным тебе языком, парень. У меня есть два вида расценок. Единоразовые и постоянные. Единоразовые: ты девку сюда привел, а я принимаю за неё только твоей жизненной силой по её весу. Да и вообще по весу всего, что ты сюда притащишь. Неважно, одушевленное это существо или просто камень. Девка весит… так, округлим в большую сторону, хм… пятьдесят два килограмма. Поздравляю, парень, с тебя пятьдесят два дня жизни за поступление раба на мой «склад». А теперь постоянные расценки: девка тут погостила тридцать один час. За это я тоже беру с тебя не чеканной монетой. Так что это еще тридцать один час твоей веселой жизни за «хранение на складе». О, чуть не забыл! Усыпление девки – тоже платное удовольствие. С тебя еще пять дней за «дополнительные услуги по содержанию раба». Итого, пятьдесят восемь дней и восемь часов жизни. Ладно, семь. Час оставь себе. Купишь разбавленного эля.
Просто замечательно. Я уже до безумия рад, что ввязался во все это. Два месяца жизни за девчонку в кладовой! Дорогое свидание получается. Предыдущие гаремщики просто психи, раз держали тут орду дев. И вообще, этот «начальник склада» до безобразия жадный и хитрожопый. За каждый пых берет!
– Хм. Ты уже списал с меня эту жизненную силу? Ничего не чувствую…
Голос черепа становится будто слегка угрожающим:
– Спишу, когда заключим контракт. Главное, что ты понял мои расценки.
До меня доходит маленькая несправедливость в расчетах:
– Так, стоп. Я не понял. Почему это ты взял за нее тридцать один час, если она находилась тут часов пять-шесть, не больше?
– А это мне придаток за то, что ты скучный. Не нравится?
Тишина. Что-то очень недоброе просыпается во мне.

Голос черепа становится серьезнее:
– Вот теперь ты выглядишь, как настоящий некромант. Моё почтение. Я же говорил, что у тебя черная душа.
Усилием воли заставляю себя выйти из нехороших эмоций:
– Объяснись. За что такая цена?
– Цена справедливая. В анклаве время ускоряется в пять раз. Пять суток равняются суткам снаружи. То есть, пока ты там гулял шесть часов, у девки прошло больше тридцати. Понял?
Моргаю.
Нихрена. Себе. Плюшка.
Мысли мгновенно оценивают потенциал анклава. Можно в пять раз быстрее изучить местную историю, считать деньги, строить планы против конкурентов и многое другое. Это точно нужно обмозговать! Вариантов немерено!
Медленно, стараясь не выдавать волнение, говорю:
– Уточни-ка… Если я в анклаве, то плачу тебе за это временем, которое в нем провожу. То есть фактически старею в два раза быстрее. А если здесь еще и время ускорено в пять раз, то…
– Простая арифметика, ага? – перебивает меня череп. – Если ты торчишь здесь пять лет, то снаружи пройдет всего год. Но когда ты покинешь анклава, то будешь старше на десять, так как еще расплачиваешься со мной. Так что не советую этим злоупотреблять. Быстрое старение выглядит… подозрительным.
Какое-то время молчу. Пытаюсь думать…
Если тут я старею в два раза быстрее, то и организм должен работать в два раза быстрее – обмен веществ, метаболизм, заживление ран, рост мускулатуры, сжигание жира и многое другое… Если я всё правильно понимаю в анатомии.
О, а еще, занимаясь в анклаве силовыми тренировками пять часов, в реальности пройдет всего час. Сложив это с двойным метаболизмом от старения, то я смогу ускорить результат почти любой физическую деятельность в десять раз. Ушел жирдяем, а через месяц вернулся подкаченным красавцем. Это очень важно в моем случае. Так, надо отвлечься вопросами попроще:
О, а еще, занимаясь в анклаве силовыми тренировками пять часов, в реальности пройдет всего час. Сложив это с двойным метаболизмом от старения, то я смогу ускорить результат почти любой физическую деятельность в десять раз. Ушел жирдяем, а через месяц вернулся подкаченным красавцем. Это очень важно в моем случае. Так, надо отвлечься вопросами попроще:
– Что насчет одежды? Вещей, которые будут со мной? За это ты тоже берешь плату по весу? Трусы весят грамм сто.
Череп как-то грустнеет:
– До отвратительности хороший вопрос. Жаль, что ты его задал. Обычно я неплохо навариваюсь на идиотах, которые прутся сюда в тяжелых золотых цепях, браслетах и артефактах и ничего замечают хе-хе…
Так. Вот это плохо. Надо сразу расставить все точки.
– Череп, я же предупредил, что ты обязан сообщать мне о любых расценках до того, как я воспользуюсь твоим услугами. А то умный нашелся. Сначала дам, потом сообщу, что это платно.
– Ненавижу эту формулировку. Ладно, договорились. Вот только я уже об этом говорил. Помнишь? Беру плату по весу ЛЮБОГО предмета. С чего ты взял, что грязные панталоны я приму бесплатно? Так что рекомендую в анклав заглядывать голышом! А ты думал из-за чего он славится своей развратностью? Некоторые хотели сэкономить…
– А если я вообще не буду появляться в анклаве и ничего не оставлю на хранение?
– Как же я не люблю повторять, парень. Это стоит всего сутки твоей жизненной силы в год. Так что можешь вообще мной не пользоваться и прожить сладкую и счастливую жизнь. Но предупреждаю…
Череп меняет голос на очень и очень загадочный. У меня даже уши зашевелились.
– …это скучно, – вздыхает он.
Обреченно качаю головой.
– Так, а расторгнуть контракт нельзя?
Тишина.
– Можно. Но если мы оба на это согласны.
Киваю. Тут все понятно. Как и ожидалось от сделки с дьяволом, одностороннего расторжения не предусмотрено. Вряд ли когда-то череп это захочет. Если, конечно, не… поставить его в неудобные условия. Или не сделать жизнь очень скучной. Например, пригрозив отдать инквизиторам, которые запрут его на тысячи лет в волшебном сундуке. Но тут надо думать. Вряд ли всё так просто. Уж он должен был подстраховаться на случай сделки с такими хитрожопыми.
Какое-то время молчим. У меня ощущение, что мы оба понимаем, о чем я думаю.
Немного отступаю от небезопасной темы:
– Ты можешь рассказать об истории этого мира? О магии? Поможешь советом и…
– Не-а.
– Почему?
– Нравится наблюдать за вашими трепыханиями. За твоими – особенно. Честно признаюсь, я первый раз в контракте с кем-то из другого мира. Это очень… волнующе. Надеюсь, не разочаруешь.
Усмехаюсь:
– Я догадывался, что ты поэтому помог мне с Кисой.
– Ага.
– То есть и подчиняться ты мне не будешь?
– Конечно, нет. Я похож на дурака, парень? Я предоставляю тебе услуги, а ты за них платишь. Деловой подход. Так что запомни: я тебе не помощник, не советчик и не друг. Если что-то захочу рассказать… хотя… вряд ли. Если только это не разнообразит моё унылое существование. Но мне семь тысяч лет и сделать это очень непросто. О, вот еще что! Парень, тебе везет. Для тебя изысканные условия, раз уж ты такой интересный. Я разрешаю тебе приносить мне в жертву магически одаренных и расплачиваться их жизненной силой взамен своей. Правда, будет неравнозначно. Жизненная сила жертвы оценивается мной в десять раз дешевле твоей.
Хм… Вот ведь… Гад собачий. Сталкивает лбами мою жадность с совестью. С одной стороны, я не настолько моральный урод, а с другой… есть в этом предложении что-то заманчивое. У меня нет проблем с тем, чтобы прибить какого-нибудь гада. Слава жертвенному алтарю, в средневековье много отморозков. В этом я убедился совсем недавно.
– Только магически одаренных? А обычных бандитов? – с надеждой спрашиваю я. – А то я вернусь в лес и…
– Нет, – перебивает череп. – Мне не нужна их жизненная сила. Кстати, удивлен, что ты не возмущаешься на такие коварные методы. Говорю же, у тебя черная душа, парень.
Череп скрежещет, и я понимаю, что он так зловеще смеется. Но больше похоже на мопса с бронхитом.
Молчим. И молчание это затягивается.
И тут я понимаю…
Череп больше ничего не скажет. Он просто затихнет, и я никогда в жизни не услышу от него ни единого слова. Не знаю почему я так в этом уверен. Просто знаю и всё. Чувствую. Каждой клеткой своего тела.
Что ж… Интуиция редко меня подводит, и она давно говорит, что череп не всегда лукавит. Будто бы не в его интересах нарушать основные условия контракта. Я определенно чувствую подвох, о котором потом могу пожалеть, но в моем деле это норма. Иногда приходится рисковать. Особенно в ситуациях, когда тебе кто-то желает смерти, а ты толстый тюфяк в новом и неизведанном мире.
Не бывает халявы в тяжелых ситуациях… За всё нужно платить. Я всегда так жил. Всегда это понимал.
Подхожу к черепу. Атмосфера накаляется, воздух тяжелеет. Не могу понять, почему.
«Незабываемые ощущения». Так он сказал.
Протягиваю руку к белой кости, замираю на мгновение и…
…чувствую раздражение черепа от моего сомнения. Его эмоции сгущаются в пространстве, намекая, что я на грани терпения могущественного существа. Мол, ты, жалкий червяк, совсем не понимаешь, какую великую услугу тебе оказывают.
Ладно уж, хрен с тобой, крутой парень. Я всегда держу свои обещания. А я пообещал заключить с тобой контракт, чтобы спасти свою жизнь. С Кисой я бы в лесу не справился и сейчас бы кормил червей.
Интересно, он знал, что я сдержу обещание?..
Касаюсь белой кости.
Сначала ничего не происходит, но вот…
Чувствую… могильный холод, въедающийся в пальцы, в локти, в плечи, в сердце. Кровеносный орган сдавливает. Ощущение, что я окунаюсь в ванную с сухим льдом и мешаниной из вонючих кишок.
Не успеваю почувствовать отвращение, как приходит… СТРАДАНИЕ!
Пытаюсь отдернуть руку, но она будто прилипла!
– Дрянь, – сжимаю зубы до боли в деснах.
Голос черепа звучит в голове:
– Не ной, парень. Привыкай – ты не в сказку попал. Так… ну-ка… ага, вот твоя душа. Какая сладкая м-м-м. Черная… Сейчас я ее сожру и… Ой, да шучу я. Просто поставлю метку и… Вуаля!
Ему смешно, гниде. А мне больно. Меня либо жарят на костре черти, либо нанизывают на тысячи игл. Скрежеща зубами, я падаю на колени, схватившись за руку. Боль дичайшая. Особенная. На грани обморока. Но в какой-то момент агония становится странной. Как будто… приятной. ОЧЕНЬ ПРИЯТНОЙ! Все отвратительные эмоции приобретают совершенно противоположные оттенки! Боль – сладкая! Ненависть – радость! Гной – вкуснота! Тьма – свет!
Не успеваю удивиться новым восприятиям, как «мерзкие» ощущения пропадают. Уходят навсегда…
Тяжело дыша, встаю на ноги, облокачиваюсь о стол.
– Это было… болезненно…
Голос черепа меняется на слащаво вежливый:
– А я люблю, когда вы все страдаете. Кстати, можно было сделать и безболезненно, но эмоциональный эффект не тот. А теперь самое интересное. Признайтесь, вам же понравилась? Вы же почувствовали ЭТО, Мастер?
Главное, выкинуть эти ощущения из головы. Выкинуть и всё. Это просто наркота какая-то. Ничего более. Химия тела. Забудь, Ден. Просто забудь.
– Сам в шоке, но… да…

Глава 7
Подхожу к лежащей на полу Кисе. Вблизи она еще красивее. Пепельные волосы, выразительные глаза и пышные алые губы. Грудь небольшая, но зато отчетливо видны соски, проступающие через белую рубаху. Надо же. Я думал, в средневековье женщины ближе к двадцати с черными зубами, сединой и хроническим радикулитом. А тут прямо конфетка даже по нашим меркам.
Череп понимающей хмыкает:
– Приступайте и не смущайтесь меня, мастер. Я и не такое видывал.
Оборачиваюсь на болтуна, вздергиваю бровь:
– Что ты несешь?
– Как что, мастер? Мы находимся в самом недоступном в мире месте. Вы в теле молодого и кра… хм-м… просто молодого человека. Я по вашим глазам всё вижу. Перед вами дикая и необузданная красотка в глубоком сне. Никто и никогда ничего не узнает. Даже она… Пользуйтесь. Можете делать с ней ВСЁ, что пожелаете. Развяжите завязочки, стяните эти облегающие штанишки, раздвиньте ей ножки, стяните трусики… Кружевные… Я-то знаю, какие они у нее. Тридцать часов с ней провел. А потом…
Перебиваю:
– Завязывай. Не знаю, как у вас тут принято, но в моём мире за такое убивают. И меня это устраивает.
У них тут есть кружевные трусики? Поразительно.
– Правда? Какой вы скучный, мастер. Вот я в свое время…
Отмахиваюсь от черепа. Вот что делать с этим клоуном? Интересно, если его замотать в тряпки, станет тише?
– Кстати, череп, как тебя зовут?
– Это секрет. Но вы можете называть меня как угодно. Однажды я был Брейном, Сычом, Паразитом, мне преклонялись, как Первозданному, Божественному, Владыке Тьмы, Света и Развратителю Невинных. Самый веселый звал меня просто костью.
– Костью? – задумчиво переспрашиваю. – А это мысль. Будешь Костей.
– Может, придумаете что-то оригинальное?
Пожимаю плечами:
– Могу называть развратителем невинных.
– Лучше Костей.
– Договорились. В моем мире это нормальное имя. Полностью – Константин.
Голос Кости так и сочится иронией:
– Какая честь для меня. Так вы будете слушать остальные условия? Или оставим глупые приписки? Кому они вообще нужны.
Ну, начинается. Хотя… предсказуемо. Что еще взять с черепов.
– Так и знал, что оставишь что-то на потом. Я ведь тебя предупреждал. Ты что, дождался, когда мы контракт заключим?
– На самом деле, нет. Основные правила я вам уже поведал, а остальное – это так… мелочи. Больше моя биография, чем какие-то правила. Ну, не хотите, я не настаиваю. Но я не всем это рассказывал. Если откажетесь, потом никогда не узнаете.
– Ну-ну. Ладно, какой мне резон отказываться. Валяй.
И Костя стал рассказывать…
Как я и предполагал, помимо ускоренного времени, в анклаве можно быстрее регенерировать. А если точнее, то в два раза быстрее заживает любая болячка. Быстро стареешь, а значит и всякие клетки в организме «плодятся» быстрее. Но это не касается заболеваний. Тут они, наоборот, прогрессируют. Онкологией лучше не болеть. Предыдущий владелец со своим больным сердцем только ускорял свою кончину.
В общем, получив ранение, можно уйти сюда и отлежаться пару дней, а не несколько недель реального времени. Бонус, конечно, интересный, но я надеюсь, что он никогда не понадобится. В конце концов, это же мир магии. Исцеляющие зелья или типа того разве не неотъемлемая его часть? Но чертов Костя даже на такие вещи отказывается отвечать.
Еще он мутно намекнул, что анклав – это, по сути, пещера, находящаяся то ли очень глубоко под землей, то ли вообще в ином измерении. Хрен поймешь. Отказывается говорить прямо, глумясь над моими мыслительными терзаниями.
Зато удалось выжать немного подробностей его прошлого…
Во времена, когда Костя был «не черепом», анклав служил ему убежищем для темных делишек. Но потом с ним что-то случилось (то ли убили, то ли инфаркт схватил), и он связал свою душу с этим местом. В общем, чем-то напоминает крестраж. Только этот крестраж – болтливый склад с искаженным временем. В общем, Косте захотелось жить и он прибег к чему-то очень неприятному…
К слову, о неприятном. Я понятия не имею, как вообще возможно так играть со временем. Всегда считал, что оно за гранью всякой фантастики, науки и магии. Время – это то, что невозможно ужать. То, чему невозможно приказать.
Ладно, черт с ним. Я уже понял, что если начну задаваться вопросами, то спячу. Всё потом. Главное – не забывать одно правило. Игры со временем никогда не доводят до добра…
Короче, после того, как Костя связал свою душу с анклавом, он понял, что просчитался… Он думал, что быстро накопит сил и «что-то сделает», чтобы вернуться в мир живых, но получил только хрен без масла. Без тела энергия копилась в тысячи раз медленнее, а его душа стала со временем отторгаться из этой реальности. Ей нужна была жизненная сила. Поэтому Кости пришлось на ходу изворачиваться. Он стал отдавать в аренду свой анклав, взамен чужой жизни. Как он это описывает: заселять в себя паразитов ради тусклого и взаимоневыгодного существования.
– Стоп-стоп-стоп. Жизненная сила и энергия – это разные вещи?
– Хвалю, мастер. Вы отлично цепляетесь к словам для человека не из этого мира. Да, это разные вещи.
– Жизненная сила же есть у всех? У этих… как их… магов и обычных людей. Верно?
– Я знал, что не просчитался, выбрав вас, мастер. Намного веселее с теми, кто умеет не только слушать, но и слышать. Вот вам награда за внимательность: да, я заключаю контракты только с магически одаренными, потому что их жизненная сила полна энергии. Или эфира, как вам угоднее. Не переживайте, это никак не повлияет на ваше безусловное магическое могущество хе-хе… Вы являетесь просто проводником этой энергии для меня. Больше ничего об этом не скажу. Слушайте дальше…
Энергия? Эфир? Интересно… Получается, что Костя может заключить контракт с кем угодно? Но если он сделает это с обычным крестьянином, то не накопит эфир. Это как работать на дядю за еду. Сытый же, че еще надо, скотина?
Продолжаю слушать.
– Сложность, которую я еще не решил, мастер, заключается в том, что накопление эфира длится очень долго. Вот уже семь тысяч лет я по крупинкам ее собираю, но, как говорится, хватает лишь на хлеб с солью. А надо мне, вследствие коварства и жадности, ОЧЕНЬ много.
– Для чего копишь?
– Разумеется, на свое воскрешение, армию мертвецов и захват этой реальности, мастер. А если после этого что-то останется, сниму самую лучшую проститутку в столичном борделе, превращу ее в высшего лича и заставлю взять в…
Резко перебиваю:
– Ты всегда такой несерьезный, когда не хочешь на что-то отвечать?
– А вы всегда такой серьезный, когда речь идет о распутных умертвиях? Вы только представьте. Она сделает всё, что прикажете, ничего не почувствует и не поймет. Прикажете кричать, будет кричать и стонать. Не отличить от реальных стонов удовольствия. Прикажете вырвать себе кишки и натереть между…
– Хватит, твою мать, – недовольно морщусь я. – Я не хочу слышать эту хрень. Ты полный псих. Теперь я понимаю, что происходит с мозгами за семь тысяч лет.
Хоть убей, но я вижу ехидную улыбку на черепе. Без понятия, как это возможно. Правда.
– О, а я зато теперь понимаю, какие у вас любимые темы, мастер. Ханжа, значит, да? Высоконравственные принципы? Тонкая натура с навязанной обществом моралью? А может… детская травма на почве прелюбодеяний или личностных взаимоотношений с ровесниками или родителями? Или вы чувствуете себя лучше, осуждая чужие пороки, но не замечая своих? Тема извращений вызывает у вас острый прилив негодования?
Не отвечаю. Апатично смотрю на череп. С кем же я связался…
– Жаль, мастер… Я надеялся, что с вами придется попотеть. Но, как всегда, я узнаю САМЫЕ любимые темы своих хозяев в первый же день контракта.
Так, ясно. Костя неисправим. Говорят, после тридцати лет невозможно изменить характер. Что уж про семь тысяч говорить.
Просто отмахиваюсь от болтуна, сажусь на каменную лавку.
Что из историй извращенца правда, а что ложь – неизвестно. Возможно, он их рассказывает всем любопытным контрактникам, которых считает «достойными их услышать». Не удивлюсь, если он всё сочинил для таких дотошных, как я. Или вообще каждому рассказывает совершенно разные байки.
Осматриваю унылую и мрачную пещеру. Только сейчас замечаю одну странность.
– Кстати, а куда делся труп старика? – смотрю в сторону, где должен был лежать некромант.
– О, – почему-то радуется череп. – Вы еще не заметили?
– Заметил. Отсутствие вонючего трупа.
За тридцать часов он уже должен начать попахивать. Значит, его не спрятали где-то поблизости.
– Направо гляньте, мастер. Снизу, чуть левее…
Напряженно всматриваюсь в указанную сторону.
Ох, ты ж…
– Красиво, правда? – благоговеет Костя.
В темном углу, на самой неприметной полке стоит большая стеклянная емкость с формальдегидом. А в ней плавает… башка старика-некроманта. Язык вывален, глаза смотрят в разные стороны.
– Какая мерзость, – морщусь я. – Как ты это сделал? Ты же череп.
– А я не говорил? Если я ни с кем не заключил контракт, то могу самостоятельно проводить в анклаве некоторые косметические изменения за свой скромный счет. В рамках всяких мелочей, разумеется. Но не тревожьтесь, мастер. Сейчас вы тут хозяин и я ничего больше не смогу менять.
Вот ведь чертяка хитрая. Не сможет менять? Или не будет? Это разные вещи.
– Ясно… А ремонтом тут заняться можно? Меня эта некромантская атмосфера угнетает. Эти плавающие в рассоле… уродства. Зачем они тут?
– Просто вы еще молодой, мастер. Брезгливый. Если будете заниматься некромантией, то вскоре вонь кишок и вид перегнивших селезенок будут вызывать у вас сладкую улыбку. Что касается, как вы говорите, ремонта. Да, это возможно. Но есть пара условий. Всё, что вы тут видите – моё. Гомункулусы и манускрипты находятся тут со времен, когда я еще был жив. Вы, конечно, можете все это трогать своими… чистыми ручонками и переставлять, как заблагорассудится, но выбросить или уничтожить не сможете. У анклава есть память на первоначальную планировку и некоторые мои личные вещи. Как только вы с девкой покинете анклав или мы расторгнем контракт, он примет свое первоначальное состояние, – Костя делает паузу, голос становится пресный. – А если уж захотите кардинально изменить эту прекрасную обитель смерти и превратить ее в эльфийский сад – пожалуйста. За ваш счет – любые прихоти. Какая-нибудь отбитая бригада гномов может и возьмется за это дело за пару миллионов золотых и половину вашей жизненной силы за их пребывание. А еще за мебель, инструменты. Все это имеет цену по весу. Но сразу предупреждаю – мне это не нравится. Чем больше существ знают об анклаве, тем меньше наши возможности развлечься. Если вы захотите сделать что-то подобное, – голос Кости становится неприятным. – Советую после всех дел убить таких работников. Так делали некоторые мои предыдущие хозяева.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70597930?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.