Два парсека
Два парсека
Сергей Малицкий
Десять научно-фантастических рассказов. Космос и работы, люди и киборги, человечество и пришельцы, будущее и последующее за ним. «Два парсека», «Пыль», «Толкование», «Скребки», «Дескрипция», «Любовь с пересмешником», «ISO 9001», «Подоплека», «Дурак», «Матика»
Два парсека
Сергей Малицкий
© Сергей Малицкий, 2024
ISBN 978-5-0062-7956-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Два парсека
Их было шестеро. Эйра, Калон, Квинц, Флама, Блейд, Шаис. Или Эйра, Квинц, Шаис, Флама, Блейд, Калон. В любом порядке, главное, чтобы Эйра всегда оставалась первым номером. Потом кое-что изменилось, но теперь это уже неважно. В таком составе их и запомнили на многих причалах системы Хайлы и на некоторых окрестных площадках. Ну, примерно в радиусе 3, 4 или 5 парсеков, то есть, в изрядной части сектора. Правда, некоторые утверждали, что перечислять следует семерых, в обязательном порядке добавлять к этой компании Ануэлу, но это уже вопрос экзистенциальный, поскольку так назывался кораблик, экипажем которого все шестеро являлись.
Корабли класса «Дубль-В» предназначались для планетарной разведки. Иначе говоря, чтобы и в ближнем космосе послужить – перевести туда-сюда небольшой груз и отряд исследователей или колонистов, пристыковаться к околопланетной станции, лайнеру или балкеру, но и присесть при необходимости на поверхность планеты или иного небесного тела. Потом, когда оказалось, что двигательные установки подобных корабликов слишком неэкономны, а полезный объем трюма смехотворен, их попытались использовать в качестве межпланетных бакенов – снаряжали метеоритными пушками и отправляли патрулировать транспортные потоки, а то и просто стопорили на стационарной орбите. Со временем выяснилось, что и этот вариант «железного трудоустройства», мягко говоря, сомнителен. Пространство захватывалось или небольшими автоботами, или транспортными гигантами. Корабли «Дубль-В», внешне напоминающие перевернутую шахматную фигуру ладью, снаряженную поворотными дюзами и увенчанную пешкой той же масти, неэкономные, тихоходные и неразворотливые – постепенно исчезли. Последний сошел со стапелей уже лет двести назад, и почти все они закончили жизнь на площадках для резки металла. Все, кроме одного. Кораблик под названием «Ануэла» был исключением из правил, но вовсе не музейным экспонатом. Он подвизался на частных перевозках в системе желтого карлика Хайлы и ближайших окрестностях.
Вообще-то где-нибудь в центральной системе или в области первого круга такое транспортное средство подлежало бы немедленному списанию, но в окрестностях Хайлы, а также в тысячах иных забытых богом или центральной технической инспекцией мирах порой оставалось на ходу и не такое старье. К тому же капитаном и хозяйкой «Ануэлы» числилась Эйра – суровая женщина неопределенного возраста и очевидных волевых качеств. О ее прошлом ходили разные слухи, некоторые россказни так и вовсе не следовало бы повторять вслух, но мало кто мог не опустить глаза, поймав ее жесткий взгляд. А уж стиснутые тонкие губы могли говорить только об одном, горе тебе, бедолага, если ты оказался на ее пути.
Впрочем, конкретная опасность обычно исходила не от самой Эйры, а от ее охранника Блейда. Как правило, тот следовал за капитаном в шаге сзади и слева, и по разговорам был способен защитить ее даже от дюжины злоумышленников. С учетом, что роста Блейд был не слишком большого, той же Эйре уступал почти на голову, да и оружия у него с собой кроме легкого трансклюкатора и короткого меча с опаленной рукоятью на поясе обычно не наблюдалось, в его боеготовности можно было бы усомниться, но согласно непроверенным сведениям происходил он с планеты Медрана, обитатели которой не так давно считались столь неудержимыми и неуступчивыми, что однажды сразу несколько преступных кланов, которых было полно в окраинных секторах, объединились и устроили этой планетке столкновение с астероидом. Обошелся данный катаклизм преступным сообществам в сумму, сравнимую с их совокупным годовым бюджетом, но на этом галактические проблемы с медранцами почти полностью рассосались. Правда, и те самые преступные кланы куда-то подевались в довольно короткий срок причем весьма кровавым образом, но подобного добра всегда хватает, что ты с ним ни делай. Прополешь одну заразу, тут же пробивается другая, взять хотя бы печальной известности синдикат Таро, что появился всего лишь пару десятков лет назад и за это время успел захватить едва ли ни целый сектор галактики. С другой стороны, кто их видел, этих медранцев вживую? Четверть века уже прошло, не меньше, и если Блейд медранец, то по всему получается, что его нация воителей двинулась если не по пути вырождения, то по пути измельчания точно.
На тот же случай, если в сопровождении Эйры Блейда почему-то не оказывалось, его заменяла изящная и даже ослепительная Флама. Если бы кто-то сумел считать ее тайные коды, он был бы немало удивлен, выяснив, что когда-то она числилась не просто оргом, то есть, биопластическим человекоподобным роботом, а боевой моделью «XX-01DD», иначе говоря «черной смертью». То есть, согласно устаревшим справочникам была вовсе не серийной, а частью небольшой экспериментальной партии, полностью уничтоженной в самой большой битве не такой уж давней звездной войны, а именно в ходе побоища при системе Синего Кита. Понятно, что внешний вид Фламы ни на что подобное даже не намекал, к тому же она обходилась безо всякого оружия, верно полагая, что этого добра всегда в достатке вокруг нее, все-таки не в центральной системе приходится сопровождать уважаемую Эйру, а среди самых диких представителей расселившегося по всей галактике человечества.
Кое-что об этой замечательной механической девушке сумел выяснить тогда еще не вышедший в отставку инспектор Вортекс, который оказывал и всему экипажу, и его кораблю искреннее содействие в оформлении необходимой документации, но была ли Флама восстановленной боевой единицей или каким-то недоведенным до ума образцом, не мог сказать даже он. Внешне именованию «черная смерть» Флама соответствовала только цветом кожи, миндалинами огромных глаз и упругой, затянутой в плекс потрясающей воображение всякого космолетчика мужского пола фигурой. Имелись ли под ее плексом какие-нибудь первичные половые признаки, не считая, конечно, явственных вторичных, никто не ведал, но всякий болтун, начинающий расписывать прелести Фламы, скорее всего болтуном и являлся. Следует добавить, что пару раз Фламе пришлось продемонстрировать уровень боевой выучки, хотя объектом нападения, а точнее сказать вожделения неизменно оказывалась не Эйра, а она сама. Так вот оба раза темнокожая девушка мгновенно оказывалась вооруженной до зубов, в то время как бедовые злоумышленники не только разоруженными, но и без зубов, а также с переломанными конечностями. Улажены эти стычки были без особого труда, поскольку никто в их ходе жизни не лишился и безвозвратно покалечен не был. Тем более что на видеозаписях, которые производятся на окраинах галактики везде, где только возможно, при изрядном замедлении можно было разобрать, кто начал стычку, и кто после ее начала огреб по полной. Оба раза эти категории совпадали.
Как было уже сказано, Эйрой, Блейдом и Фламой экипаж «Ануэлы» не исчерпывался. На ее борту, если не имелось каких-либо пассажиров, неизменно оказывалось шестеро. Главным помощником Эйры, а также первым пилотом и одновременно лоцманом и штурманом считался Калон или, как называла его Эйра – папочка. Относительно его отношений с Эйрой могли ходить разные предположения, но тот же инспектор Вортекс, который на тот момент являлся основным источником сведений об «Ануэле» и ее экипаже, совершенно точно знал, что у Калона имелась отдельная каюта, в которой во время очередной инспекции тот позволял себе выпить с инспектором бокальчик-другой жгучего мауранского пойла. Но папочкой Калона кроме хозяйки и капитана корабля в одном лице никто не называл. Зато все прочие (а именно четверо) называли его дедом, хотя вряд ли этот «дед» был старше Эйры, и уж точно не имел ни седой бороды, ни усов, да и в редких вихрах его не проглядывала седина. Впрочем, в короткой прическе Эйры тоже не поблескивало серебро, но что может значить седина во времена, когда пары пилюль достаточно, чтобы забыть о ней лет на пять, а то и дольше – точно до приема следующей пилюли?
Механиком «Ануэлы» числился весельчак Квинц, а навигатором – вечно подторможенный Шаис. Тут необходимо отметить, что веселье Квинца эффектно оттенялось биопластом, который заменял едва ли ни большую часть кожного покрова на его лице и теле, создавая ощущение некоей искусственной юности персонажа, и его послужным табелем, из которого следовало, что этот самый Квинц не всегда был биопластиковым веселым юнцом, а служил инженером на главном линкоре федерации, перенесшим участие в битве Синего Кита и последующий за ней ужасный пожар. Шаис же в экипаже являлся еще одним оргом, который относился к штату исполнителей низшего звена и как правило назначался подставкой для подноса или держалкой для пылесоса. Следует добавить, что в каталогах отмечалось рекомендуемое использование данной модели в качестве фиксирующего и аналитического устройства, но в экипаже «Аэнуэлы» Шаис считался навигатором, хотя навигатор там имелся настоящий – в виде корабельного мозга, накрытого колпаком из странного красноватого сплава и проявляющегося изображением очаровательной длинноволосой девы на всех мониторах суденышка. В довершение можно упомянуть, что в ходе эксплуатации кораблик Эйры обзавелся массой усовершенствований, оделся во что-то вроде ребристого скелета, заблестел между усиленных ребер обновленной обшивкой, каким-то образом сумел изыскать во внутренних объемах резервы для увеличения трюма и приобрел некоторую резвость, во всяком случае, никто в системе Хайлы не мог гарантировать столь быстрой доставки грузов. Поговаривали, что Эйра порой выполняет заказы и криминальных структур, но никаких официальных претензий к ней не предъявлялось.
– Все дело в двух парсеках, – обычно начинал рассказ об этом прославившемся после знаменитого падения дома Таро экипаже изрядно захмелевший недавний отставник Вортекс. – Да, в том самом правиле Гвейда. Или в пределе Гвейда, как еще говорят. Не знаете? Ну как же… Известный эффект или скорее дефект. Прыжок через ноль, что позволяет совершать дальние полеты в короткие сроки, не обращая внимания на все эти траблы со временем, упомянутые в теории относительности, не может быть совершен на расстояние меньше двух парсеков. То есть, изволь прыгать не меньше, чем почти на семь световых лет. Ну, примерно. Шесть с половиной или 60 триллионов километров. Да, вот такая незадача. Приемлемый разгон, фиксация в потоке и торможение, хотя к прыжку эти определения и неприменимы. Или так, или никак. Если тебе надо на три-четыре годика или даже на пять световых лет, что довольно далеко, изволь пыхтеть лет десять со всеми временными издержками, что обычно и делается с нетребующими срочности грузами. Или прыгай куда-то в сторону, а потом уже к нужной тебе цели, что практикуется в большинстве случаев. Теорема Пифагора, мать ее. Но стоимость такого перемещения возрастает, понятное дело, как минимум в два раза. Так вот, экипаж «Ануэлы» эти сложности не беспокоили. Говорят, что они даже внутри одной системы умудрялись прыгать!
– И как же? – мотал головой очередной собеседник инспектора из числа раскошелившихся на его угощение. – Топливо по дешевке доставали и жгли его, наворачивая углы? Или еще хитрость какая?
– О том разговор отдельный, – тянул жгучее пойло из бокала Вортекс. – Одно точно известно, казус это заинтересовал самого дона Таро. И то сказать, с его объемами контрабанды на нескольких системах возможная экономия могла бы увеличить его доходы в несколько раз, если не на порядок. К тому же ходили слухи, что экипаж «Ануэлы» не только умудрялся прыгать хоть на один парсек, хоть на половину парсека, а то и вовсе на астрономическую единицу, но и был способен выходить из нуля едва ли не в виду пункта назначения. Иначе говоря, почти вплотную к точке приема. Ты хоть понимаешь, что это значит?
– И что же? – растопыривал уши собеседник.
– Все! – стучал бокалом о стойку Вортекс. – Таможня, погранцы, службы контроля, все побоку! Не то чтобы они так уж отравляли жизнь дому Таро, тут ему все подчинялось, но расходов требовали!
– И как же он терпел этих наглецов? – недоумевал собеседник. – Понятное дело, я об Эйре и ее команде!
– Не особо он терпел, – морщился Вортекс. – Поначалу, когда прибирал к рукам остатки уничтоженных медранцами кланов, налаживал отношения с дальними сообществами, ему было не до того. Затем еще лет десять заняла отладка финансовых потоков, строительство опорной базы – знаменитой и неприступной Железной Луны на орбите Деи, куда даже планетарный спецназ не рисковал сунуться, а уж после этого, когда настало время внутреннего аудита, скрупулезности и тщательности, черед дошел и до «Ануэлы». Ею дон Таро стал заниматься лично. И не только потому, что ее секрет мог изрядно улучшить его финансовые дела. Другой закон тут действовал, там, где правит кто-то один, не может быть ничего, что существует и благоденствует помимо него.
– Отчего же он просто не раздавил эту «Ануэлу» как букашку? – хихикал тоже изрядно захмелевший слушатель пьяного рассказа. – Какого демона он довел дело до того, до чего довел?
– Терпение, – сдержанно икнул Вортекс. – Дон Таро делал все по уму, как вершил и все прочие дела. Несмотря на относительно молодой возраст, он отличался мудростью и выдержкой, хотя и был склонен, как говорят, к патологической жестокости, что никак не умаляло его главного принципа – неотвратимости. Он вызвал Эйру к себе для переговоров. Не на базу, конечно, а в обычный офис. Имелись у него для этого специальные апартаменты в столице Маура.
– И уговорил? – вытаращил глаза слушатель.
– Ага, – скривился инспектор. – Так бы мы с тобой сейчас это и обсуждали. Нет, конечно. Так, поинтересовался планами, предложил хорошее место, управление всем своим боевым и транспортным флотом, расписал перспективы переформатирования всей окрестной системы в рамках благоденствия общества благородных разбойников, а между делом полюбопытствовал, как Эйра умудряется прыгать на короткие расстояния, да и вообще, как ее старое корыто выдерживает сопутствующие перегрузки, у нее же потолок – третья космическая!
– А она?
– А что она, – хмыкнул Вортекс. – Отказалась. Сослалась на возраст, а возможности «Ануэлы» объяснила просто, мол, если при чинке на одежду ставить заплатки из хорошей ткани, то та постепенно становится прочнее, чем была. А что касается прыжков, то дело не в хитрых маневрах, а в экономной двигательной установке, которая уж конечно несколько раз сменилась на «Ануэле» за последние двести лет.
– Соврала? – удивился слушатель.
– Нет, – помрачнел Вортекс, щурясь и как будто вспоминая былое. – Или, скажем так, сказала не всю правду. Однако кое в чем она была точна, и заплаток на корпус кораблика было посажено немало, и двигательная установка там был неродная. Я-то уж точно знаю, освидетельствовал ее не раз. Полагаю, что на ней можно было всю галактику пересечь и даже вернуться из этого путешествия. Так что, ничего у них там не срослось после тех переговоров…
– И она убралась оттуда живой и здоровой? – замотал головой собеседник. – Не могу поверить, о доне Таро кое-что всплывать стало. Не похоже на него.
– Наоборот, – пробормотал инспектор. – Дон Таро был очень въедлив. Я читывал в бульварных листках, что он как-то сумел кое-что раскопать о прошлом Эйры. Узнал о том, что она до выхода в отставку пребывала в каких-то чинах в центральном управлении секретной службы федерации, и решил все сладить по-тихому.
– И сладил? – придвинулся к нему слушатель.
– Да, – кивнул Вортекс. – Еще за месяц до этого разговора оставил от чужого имени запрос на перевозку для важной персоны. Прямо отсюда, с пирса Маура до третьей луны Садва. Понятно, что не два парсека, но полтора миллиона километров, на межзвездном лайнере с прямым назначением все одно полгода пришлось бы добираться, или за неделю, но с очень большой переплатой и с вылетом чуть ли не до соседней системы. Эйра бралась доставить эту персону за три дня. И заказ она приняла еще до разговора с Таро. А выйдя от него, твердо решила, что надо убираться из системы Хайлы. Мол, последний заказ, а от Садва сразу лететь куда подальше. Мне она на это намекнула, я даже подарил ей то, что было с собой, мой личный коммуникационный планшет. От полноты чувств. Думал, что не увидимся больше. Мы и не увиделись, но не так, как я думал. Она не убереглась…
– Как же так? – прошептал собеседник.
– На борт «Ануэлы» поднялись двое, – вздохнул инспектор. – Дивной красоты девушка Нейдра и черноволосый паренек по имени Смотин. Они изображали беженцев. Нейдра – беглянку от жестокого хозяина, оргу для увеселений, вырвавшуюся из борделя. А Смотин ее дружка, который служил охранником в том же борделе, но влюбился и помог Нейдре бежать вместе с изрядной суммой, часть которой и пошла на оплату перелета. Парочка рассчитывала затеряться на спутниках Садва, откуда стартовало немало межзвездных лайнеров. Понятное дело, Эйра всегда была осторожна, она сканировала и Нейдру, и даже потратилась на сканирование Смотина, хотя сканировать человека дело не вполне законное. Но что она могла против Таро с его возможностями? Легенда оказалась в порядке, Нейдра – чиста как младенец, а Смотин и сам был уверен, что спасает свою подружку. С собой у них был всего лишь чемодан с самыми необходимыми вещами. Средства разблокировки оказались скрыты в титановых каблучках Нейдры, а уловить прошивку на их активацию невозможно по определению. Нейдра всех очаровала на корабле, я как раз подписывал им последнюю аттестацию, даже сама Ануэла улыбалась ей со всех мониторов. Разве что Шаис не обратил на нее никакого внимания, с самого начала подготовки к старту он сидел в навигационной, натянув на голову причудливый сканирующий шлем. А Нейдра напрашивалась в гости, раздавала Маурские сувениры, куклы-магниты и собственные фото с дарственной надписью. Правда, я застал самое начало процесса, служба, знаешь ли, отправился по своим делам. Но, судя по последующим событиям, она не расклеивала шпионские жучки, она их раздаривала. И перегрузилась, думаю, едва оказалась в своей каюте. А как дали старт, перегрузила и Смотина. Когда «Ануэла» подлетала к Садве, выходила из прыжка, Нейдра уже была тем, кем была всегда – личной гейшей дона Таро и одновременно изощренной шпионкой и специалистом по настройке навигационных систем, во всяком случае на время этого задания. А Смотин вновь вспомнил, что он не влюбленный охранник, а тайный убийца и лазутчик всесильного дона. Так во всяком случае выходит.
По сути дон Таро опередил Эйру на один день. Станция назначения уже светилась тысячами огней в зоне видимости, прыжок закончился, полагаю, что экипаж уже составлял списки закупок для дальнейшего путешествия, к примеру, Квинц точно готовился к срочной диагностике двигательной системы. И все же, думаю, Эйра что-то почувствовала, когда на экране локатора появился малый линкор дома Таро, да, у него имелся даже собственный линкор, но было уже поздно. Она бы сумела совершить экстренный прыжок, но Нейдра заблокировала навигатор «Ануэлы» и захватила управление кораблем, а Смотин натянул на нос дыхательной устройство и запустил газовую атаку, источником которой стали те самые куколки Нейдры. Впрочем, все остальное я знаю лишь по публикациям в прессе. Да и роликов полно в сети об этом захвате, другой вопрос, что всплыли они не так давно, Эйра что-то успела нажать в своей каюте, датчики «Ануэлы» вели прямую трансляцию в облако, жаль только, что проверяют эти закрома не каждый день… А эти выкопали только после уничтожения Железной Луны…
– Дело же не в роликах, – прошептал слушатель. – Дело в том, чьими глазами их смотреть. Видеть можно одно и то же, а вот понять, что тебе показывают, дано не каждому. Вы же профи!
– Был профи, – развел руками Вортекс. – И особого профессионализма, чтобы понять, что на тех роликах, не нужно. Линкор подтянул «Ануэлу» к стыковочному отсеку и сам дон Таро оказался на борту. Четверых, а именно потерявших сознание Эйру, Калона, Блейда и Квинца, спеленали и перенесли на борт линкора. Флама бушевала в каюте, дверь в которую Нейдра заблокировала. Темнокожую шарахнули проникающим магнитным и, пока она, упав на четвереньки, мотала головой, вошли внутрь и обездвижили. Для этого у дона Таро нашелся специальный изолирующий бокс. Оставался только Шаис. Точнее, то, что от него осталось. В момент блокировки навигатора что-то произошло. Или система закоротила, или случилась перегрузка, но только Шаис спекся. Голова орга под навигационным шлемом расплавилась и почернела. Сам навигатор, тот, что под красноватым колпаком, не отключился. Только он стал вести себя, как обычная вычислительная машина. Подчинялся командам и даже Ануэла шевелила губами на мониторах, но никаких следов манипуляций с преодолением ноля в нем не оказалось. Хотя двигательная установка «Ануэлы» поразила инженера-техника линкора дома Таро. Она оказалась необыкновенно мощной и очень компактной. То есть, куда как более мощной, чем двигательная установка того же линкора и в несколько раз меньше ее. Он только развел руками.
– Разбирайтесь! – зарычал на него и на Нейдру, которая не уберегла Шаиса, дон Таро. – Надо было думать! Если орг пялит на голову перед прыжком шлем, чего нет ни на одном межзвездном лайнере, значит, сберегать надо было в первую очередь его. Алгоритм прыжка запускался именно через него. И спекся он именно поэтому. Думаю, как раз блокировка систем корабля и вызвала его уничтожение. Должен быть какой-то секрет!
– Они должны знать… – повела подбродком Нейдра, провожая взглядом обездвиженных членов экипажа, которых несли к шлюзу.
– Они знают, – кивнул Таро. – И я вытащу из них это знание. Но лучше бы вам постараться.
Он посмотрел на техника-инженера.
– Сколько займет определение технологии прыжка?
– Она стандартная, – пролепетал инженер. – Оборудование очень мощное, по виду какое-то древнее, хотя и незнакомое, но на порядок мощнее и совершеннее современных технологий. Секрет не в нем, секрет в алгоритме. Они прыгали, как все. Непонятно, как они проходили прыжок. Там явно что-то происходило.
– Так разберитесь! – прошипел дон и пнул ногой обугленную тушку Шаиса. – Иначе вы позавидуете этому оргу. У вас есть время, пока будете ползти до Железной Луны. Я вас там буду ждать!
Вортекс замолчал, с сожалением глядя на опустевший бокал.
– А дальше? – забеспокоился его собеседник, щелкая пальцем и подзывая официанта. – Еще двести – вот сюда!
– Дальше? – переспросил Вортекс, с интересом глядя на прозрачный напиток, наполняющий его бокал. – Дальше все знают. Только роликов больше нет. Полагаю, что Нейдра приступила к работе сразу, и вскоре эту трансляцию заблокировала. Дон Таро конечно же собирался добиться от экипажа Эйры, чтобы тот выложил все секреты. Думаю, делать он это предполагал у себя на Железной Луне, которая была защищена так, что никто не мог к ней даже приблизиться. Два прыжка, чтобы вернуться на базу, у него заняли с учетом промежуточной профилактики неделю. Но едва он успел разгрузить ценный груз и направить его в условно медицинские боксы, на локаторах появилась «Ануэла». Думаю, Нейдра все-таки сумела разобраться с технологией прыжка, открыла его тайну, поскольку прыгнула почти к защитному полю базы дона Таро. Предполагаю, что так она решила обрадовать работодателя. Конечно, не стоит думать, что он отказался бы от пыточных процедур в отношении экипажа, просто теперь они превращались в занимательное времяпрепровождение. Проход был разблокирован, «Ануэла» пристыковалась к Железной Луне, а потом что-то случилось.
– Не что-то, а катастрофа! – воскликнул почти протрезвевший собутыльник инспектора. – Железная Луна была аннигилирована вместе с «Ануэлой»! Говорят, что это была операция центральной секретной службы! Уж больно дон Таро развернулся. Виданное ли дело – собственная база, собственная армия, да еще на орбите метрополии системы Хайлы! Я слышал, что если бы он устроил логово где-нибудь на отшибе, к примеру, во внешнем поясе системы, до сих пор бы благоденствовал!
– Конспирология, – поморщился Вортекс. – Я бы не стал предполагать за нашими спецслужбами такие возможности. И почему это, спрашивается, ни одно правительственное судно до сих пор не смогло справиться с пределом Гвейда? Отчего они все прыгают минимум на два парсека? Зачем эти обходные пути?
– Тогда что это было? – не понял слушатель.
– Казус, – пожал плечами инспектор. – Я не раз проверял эту посудинку. И всякий раз обращал внимание, что их метеоритная пушка не соответствует нормативам. Безобразие какое-то, а не метеоритная пушка. Муляж. Другой вопрос, что ее наличие не считалось обязательным для транспортного судна, все основные пути давно расчищены, да и системы контроля стали более надежными. У них, как мне казалось, и привода на нее не было. А потом…
Вортекс прищурился.
– Что потом? – схватил его за руку собеседник.
– Потом я полистал военные справочники, – прошептал инспектор. – И нашел там штатный аннигилятор военного линкора. Так вот, он – один в один как та самая неисправная метеоритная пушка. Понятно, что больше раз в пятьдесят, но… Уж не знаю, где Эйра ее взяла и для чего поставила на «Ануэлу»… Может, думала, что так надежнее?
– Выходит… – пролепетал собутыльник.
– Кто-то случайно нажал не на ту кнопку, – вздохнул Вортекс. – И аннигилятор проснулся. Не стоит объяснять простое сложным.
– Значит, тайна короткого прыжка осталась тайной? – поднял брови собутыльник.
– Выходит, что так, – крякнул, поднимаясь, Вортекс. – Но ничего страшного. Наука не стоит на месте, рано или поздно тайна будет раскрыта. Другое плохо – жалко Эйру, Калона, Фламу, Блейда, Квинца и Шаиса. Они были хорошими ребятами. Спасибо, приятель. За выпивку и вообще. Приятно было вспомнить былые дни.
***
Выходя на воздух, Вортекс вставил в ноздрю кислородный концентратор. Все было в порядке на Мауре, и магнитное поле, и атмосфера, в которой кислорода имелось лишь на 5 процентов меньше, чем на Дее, а вот притяжение оставляло желать лучшего, выходило слабоватым. Всего 40 процентов от когда-то привычного. Те, кто родились на Мауре, прекрасно обходятся и без концентратора, да и сила тяжести для них кажется привычной, а вот ему возвращение на родную Дею обещает кучу проблем. Слишком трудно заново привыкать к собственному весу. Так что выбор одного из спутников Яи – не худший вариант. Жаль только, что Хайла оттуда кажется крохотным шариком. Впрочем, можно передумать и отправиться на Фатон. Почти все как на Мауре, и воздух лучше, но холодно, черт возьми. Всюду льды… Или все же на Дею? Говорят, можно использовать гидрокоменсаторы… А пока…
Он оглянулся. Приданные ему внешней службы охранники маячили неподалеку. Один на одном конце улице, второй – на другом. На руке завибрировал коммуникатор. Когда Вортекс включил связь, послышался знакомый голос:
– Кто это был?
– Корреспондент местной газетки, – хмыкнул Вортекс. – «Космос на каждый день». Представился, правда, геологом с Вениса, но я эту братию на раз вычисляю.
– Ничего лишнего не сказали?
– Помилуйте, – вздохнул Вортекс. – Инструкции помню, беседу транслировал в указанное место. Продвигал официальную версию.
– Отлично, – раздалось в ответ. – Но я все проверю.
– Проверяйте, – пожал плечами инспектор. – Ваше право.
– А что за послание вы получили сегодня с утра? – спросил следователь.
– Надеюсь, после отъезда вы не будете отслеживать каждый мой шаг? – скривился Вортекс. – Бандероль пришла с Яи. Полгода ползла вместе с почтовым, да еще болталась несколько месяцев на пересылках.
– От кого? – спросил следователь.
– От Эйры, надо полагать, – хмыкнул инспектор. – Или от кого-то, кого она попросила меня уважить. Но если от Эйры, то вы оказались правы, она жива. Хотя я и не могу в это поверить.
– Напоминаю, – проворчал инспектор, – мы говорим по защищенной линии. Мне до вашей веры нет дела. Что она прислала?
– Записку, – вздохнул Вортекс, хлопая себя по карману. – Записку с благодарностью за содействие. И мой планшет, который я подарил при расставании.
– Что там?
– Ничего, – ответил инспектор. – Просто вернула мне мою вещь. Похвальная осторожность, он ведь ловится системами учета. Я, кстати, указывал в объяснительной, что, повинуясь внезапному порыву…
– Помню-помню, – раздраженно оборвал инспектора следователь. – Признаться, я рассчитывал на ваш планшет, уже запустил программу пеленга… Ладно, подробности отправления я проверю по трекеру. Но, если что, будьте готовы, чтобы я его забрал.
– Конечно, – согласился инспектор. – Только сканирую личные записи. Сентиментальным становлюсь к старости, есть тут кое-какие адреса, контакты…
– Вам это ничего не пригодится! – оборвал его следователь. – Завтра ваши мучения прекратятся. Мы запускаем программу. С утра на центральную, две недели карантина и подготовки, а потом уже как решите. Есть какие-то мысли? Еще не определились?
– Как-то странно, – оглянулся Вортекс, разглядывая маурский городок, которому отдал столько лет. – Почему ко мне применяется программа защиты свидетелей? Я же не участник всех этих событий!
– Даже не начинайте, инспектор, – отчеканил холодным голосом следователь. – Вы были в самом их центре. Еще радуйтесь, что вас не наказывают за то, что вы сертифицировали модернизированный корабль и нештатный двигатель!
– Кому повредила моя сертификация? – возмутился Вортекс. – И кого она обманула?
– И этот разговор мы тоже повторять не будем, – прорычал голос. – До завтра.
«Нет, – подумал бывший инспектор. – На Дею. Где-нибудь на берегу моря для меня место найдется. Буду торчать в воде, пока не привыкну снова к нормальной тяжести».
Вортекс поежился, вечера на Мауре были прохладными и пошел вдоль росших вдоль улицы колючих швинов. Можно было бы дожить век и здесь, тем более, что ни родных, ни друзей у него на Дее уже не осталось, но следователь был безапелляционен. Да, большая часть клана Таро была уничтожена, но кое-кто еще не отказался от преступных намерений, и они будут выцарапывать даже крупицы информации о подробностях самой ужасной катастрофы за последние двадцать лет. А ведь последний очный разговор с этим служакой затянулся на целый час. И все же, его въедливость была достойна восхищения. Вот уж кто точно не сертифицировал бы «Ануэлу». Другой вопрос, сколько бы он продержался на этой должности? И все-таки, о чем они тогда говорили?
– Что у меня можно выцарапать? – удивлялся Вортекс. – Чего я могу рассказать? Я же ничего не знаю!
– Достаточно того, что вы видели, – покачал головой следователь, уставившись на подбородок Вортекса.
– Но я же давал подписку! – возмутился инспектор.
– Что им ваша подписка? – понизил голос следователь. – Думаете, пыточные комнаты были только у дона Таро? Успокойтесь, Вортекс. Долго вам прятаться не придется. Через полгода будет оформлены ваши похороны после смерти, скажем… от оторвавшегося тромба. Да, от этого теперь уже не умирают, но случаются исключения. Затем кремация и погребение. Или, что практичнее, развеивание. Не волнуйтесь, вы будете здравствовать там, где захотите. Небольшой курс омоложения, и вы сами себя не узнаете. А вот с именем придется проститься. Извините.
– Я переживу эту потерю, – пробормотал Вортекс и вдруг подумал, что куда как больше печали ему доставляет, что он уже не сможет пройтись по пирсу между разномастными кораблями, не помашет рукой старым знакомым и, добравшись до крайней стартовой площадки, не поднимется по трапу на борт «Ануэлы», не бросит какой-нибудь комплимент ее изображению на экране, не согреется от ответной улыбки и не поболтает со стариной Калоном о чем-нибудь обыкновенном за стаканчиком маурского зеленого пойла…
С этим следователем, что прилетел на Маур, как сказал он сам, «подчищать хвосты», Вортекс в свое время провел чуть ли ни неделю. Для начала тот показал ему несколько роликов, на которых инспектор сначала разглядел проходившую через окно в силовой защите, отмеченном светящимся контуром, «Ануэлу», затем увидел процесс стыковки. После этого следователь запустил картинку изнутри Железной Луны.
– К сожалению больше ничего нет, только это, – проворчал служака. – Несколько кадров из служебных коридоров. Часть системы удалось взломать еще в процессе строительства логова Таро, все прочее надежно экранировано, да и эти пробелы они скорее всего залатали бы со временем.
На роликах Вортекс увидел сначала что-то размазанное и едва различимое, что вихрем проносилось по коридорам. Поняв, что инспектор ничего не понимает, следователь замедлил изображение. Но даже в этом случае Фламу едва можно было различить, так быстра она оказалась, снося с пути и живую, и автоматическую охрану.
– Они плохо изучали материальную часть, – хмыкнул следователь. – Я вообще удивляюсь, что она поддалась магнитному излучению. Не должна была. А уж как им удалось уложить ее в нейтрализующий бокс… По всему выходит, что она сама решила в него лечь. А уж когда пришел сигнал, вскрыла его изнутри, как пищевую пленку.
– Какой сигнал? – спросил инспектор.
– С «Ануэлы», – ответил следователь. – В гравитационном диапазоне. Он не блокируется. Что-то вроде контрольного звонка.
– И что дальше? – спросил Вортекс. – Ну, кроме Фламы.
– Вот, – включил следующий ролик следователь.
По коридору Железной Луны шли друг за другом Эйра, Калон, Квинц и Флама. Они несли какие-то тяжелые, по виду титановые ящики. За ними тянулись незнакомцы, одетые в черно-белые полосатые робы. Вортекс стал их считать, но сбился на пятидесяти. Замыкал строй Блейд. Он шел с обнаженным мечом и время от времени оглядывался.
– Что это? – спросил инспектор.
– Подождите, – покачал головой следователь. – Смотрите сюда.
На следующем ролике «Ануэла» отчаливала от Железной Луны. Контрольные маяки силового поля сияли красным, выход был закрыт, но она отчаливала. А затем на крохотной башенке на боку корабля зашевелилась «метеоритная пушка».
– Значит вот так… – прошептал Вортекс, когда экран залился пламенем аннигиляции.
– Впечатляет? – усмехнулся следователь. – Думаете, ошибка в расчетах?
– Это было самоубийство, – качнулся инспектор. – Я так понял, даже маяки сгорели?
– Именно, – кивнул следователь. – И не только. Линкор Таро, он сам со всеми помощниками, половина его флотилии, вся Железная Луна и вся гвардия. Радиус захвата оказался приличным, хотя Дея не пострадала, все-таки аннигиляция, никаких обломков. Пришлось восстанавливать только озоновый слой. А вот «Ануэла»… Она уцелела.
– Подождите, – замотал головой Вортекс.
– Да, – прищурился следователь. – В официальных сообщениях сообщалось о гибели кораблика. Но вы же понимаете, что иногда информация… искажается. При необходимости, конечно.
– Но я видел последний ролик в новостях! – прошептал Вортекс.
– Было такое, – кивнул следователь. – И его даже не пришлось редактировать. Все дело в долях секунды. В тысячных долях секунды. Пламя успело облизать «Ануэлу», но она уже таяла. Уходила в ноль.
– Но позвольте, – заморгал инспектор. – Вы надеетесь…
– Я знаю, – твердо сказал следователь. – Через час Эйра высадила спасенных узников Таро на внешнем пирсе Вениса. Черт возьми, если представить нашу систему большой квартирой, они прыгнули из одной комнаты в другую! Переместились почти мгновенно! Мало того, они выдали каждому из спасенных солидную сумму в галактических кредитах! И все они теперь под программой защиты свидетелей. Все, кроме экипажа «Ануэлы».
– И где они теперь? – спросил Вортекс.
– Не знаю, – вздохнул следователь.
Он подумал немного, затем включил шумоподавитель, защиту, присел напротив инспектора:
– Чтобы было ясно, это не наша операция.
– Чья же тогда? – прошептал Вортекс.
– Не имею понятия, – хмыкнул следователь. – Хотя вариантов не так уж и много. Либо это запоздавшая месть медранцев, Таро наследовал кое-какие богатства уничтоженных ими кланов. Либо в нашей службы имеются тайные отделы, о которых я не знаю, что вряд ли. Либо это личный проект Эйры. Есть еще варианты?
– Личный проект? – изумился инспектор.
– Когда она… фактически ушла в отставку, ей было уже немало лет, но недостаточно, чтобы расстаться с делом всей ее жизни. Скажем так, она была недовольна, что мы упустили систему Синего Кита. Вся это мерзость… имеет склонность к объединению. Да, там захватили власть бандитские кланы, да, они стали строить собственный флот, нападать на торговые балкеры. Возобновилось рабство, этакий космический феодализм…
– Это же не значит, что их следовало аннигилировать? – привстал Вортекс.
– Сядьте, – надавил на плечо инспектора следователь. – Что вы мне сказали о сертификации двигателя «Ануэлы»?
– Незнакомая, в чем-то до смешного древняя конструкция, – наморщил лоб инспектор, – но удивительно компактная и функциональная. Впрочем, аналогичная нынешним прыжковым системам. Правда, я не смог разобраться с производителем, но разве всех упомнишь. Да и справочников таких нет. Тоже самое и с аннигилятором… Я вообще на него внимания не обратил, там по штату должна была стоять пушка, но она давно необязательна.
– У нашего флота в системе Синего Кита не было аннигиляторов, – прошептал следователь. – Их тогда вообще не было. Только лазеры, магнитные пушки, торпеды, гравитационные излучатели. Все.
– То есть, правители Синего Кита сумели опередить остальное человечество? – удивился инспектор.
– Нет, – вздохнул следователь. – Не сумели. Или, точнее, не успели. Они воспользовались даром чужих.
– Не понял, – пролепетал Вортекс. – Так это был контакт?
– Контакт был у Синего Кита, – ответил следователь. – А у нас была война. В которой на стороне противника оказались чужие. Возможно, они ошиблись. Возможно, тестировали человечество. Неясно. Мы даже не знаем, откуда они. Уж точно не из Синего Кита. Планеты этой системы были обследованы досконально. Возможно, что они и не из нашей галактики…
– Ужас, – вытер пот со лба инспектор. – Какой же ужас…
– Именно так, – кивнул следователь. – Есть предположение, что человечество прошло по краю пропасти. Но роль чужих в этой истории пока неясна. Криминальный флот мог ведь иметь и собственные намерения. Во всяком случае, флот федерации не пересекал орбиту третьей планеты Синего Кита, были предложены переговоры, и мы ожидали представителей местных кланов, когда сразу два эсминца вынырнули из нуля в километре от нашего флагмана и аннигилировали его. Тут все и началось…
– Но ведь мы победили… – прошептал Вортекс.
– Если это можно назвать победой, – усмехнулся следователь. – От нашего флота осталась четверть и то только потому, что корабли Синего Кита начали аннигилировать друг друга… Так, словно их системы взбесились. Дело дошло и до их баз. Да и внезапный взрыв сверхновой, знаете ли… Мы пока такого запускать не умеем.
– Но четверть нашего флота успела уйти в ноль, – поднял брови инспектор.
– Именно так, – кивнул следователь. – Все уцелевшие корабли. А система Синего Кита самоликвидировалась. Теперь там лишь нейтронная звезда. Так что можете не корить родные межзвездные силы в жестокости. Ее не было. Глупость, возможно, была. Во всяком случае, думаю, так считала Эйра.
– Она ведь была там? – спросил Вортекс.
– Была, – кивнул следователь. – Под другим именем конечно. Там все действующие лица были под другими именами. В связи с уничтожением Таро мне удалось получить доступ к ее файлам. Естественно, то, что я скажу, огласке не подлежит. Но я рассказываю вам об этом, так как надеюсь на какую-нибудь подсказку с вашей стороны. Короче, Эйра была в группе контакта. Как оказалось, в нашей службе имелся сверхсекретный отдел, который предполагал возможность инопланетного вмешательства. Уж больно быстро развивалась индустрия у этих разбойников, с чего бы это вдруг им проявлять технический гений? На орбите одной из планет располагался маяк на базе кораблика «Дубль-В», там и находилась Эйра. Официально выполняла функции диспетчера, неофициально – проводила пеленг, учет, аналитику и расшифровку. Офицер самого высшего уровня. Если вы понимаете, речь идет не о количестве звезд на плечах.
– И что же она успела выяснить? – спросил инспектор.
– Только то, что инопланетное влияние на Синего Кита ограничивается присутствием советников и некоторой научно-технической помощью, – ответил следователь. – Кажется, она сумела законтачить с кем-то из чужих, которые уже были разочарованы сотрудничеством с новыми феодалами. Так что прибытие флота стало для нее неожиданностью. Увы, наши адмиралы не знали о ее миссии. Она стала предупреждать, что все этом может плохо кончится. Но ее не послушали. С другой стороны, опасность была слишком отчетлива. Да и высшее руководства флота до сих пор не в курсе подоплеки произошедшего… Оно числит себя триумфатором…
– Но как же она осталась жива? – изумился Вортекс.
– Кое-какую картину удалось восстановить не так давно, – пожал плечами следователь. – Когда началась битва, Эйра увела «Ануэлу» с орбиты. У ее кораблика при всей его старомодности имелась отличная защита, но от аннигиляции она была бессильна. А затем… В гуще битвы она пристыковалась к останкам горящего линкора Синего Кита и… сделала прыжок.
– То есть? – не понял инспектор.
– С его частью… – развел руками следователь. – И не спрашивайте, как ей это удалось. Во всяком случае «Ануэла» тогда этого точно не могла, да и не так она называлась, у нее был только номер. На видео можно различить, что часть линкора исчезает, но с таким же успехом она могла и взорваться… Во всяком случае, мы и думали, что она взорвалась вместе с подлетевшим слишком близко корабликом «Дубль-В». А уж потом… Мы не искали Эйру. В управлении есть памятная доска с ее фотографией и именем. То имя тоже вымышлено, но это неважно. А уже здесь… Скажите, инспектор. Вы хоть понимаете, что я не просто так все это вам рассказываю? Вы же водили дружбу с Калоном?
– Именно он вызывает у вас особенное подозрение? – спросил Вортекс.
– Не больше, чем остальные, – ответил следователь. – Хотя нет, больше всего подозрений вызывал Квинц. Его происхождение… туманно. То есть, биография, данные об участии в той битве, допуск к управлению устройствами – все фальшивка. Кто-то проник в систему учета и внес эти данные.
– Так бывает? – удивился инспектор.
– Нет, – твердо сказал следователь. – Но так случилось.
– А остальные, – нахмурился Вортекс.
– Остальные… – задумался следователь. – У всех изменены имена… Тот, кого вы знали как Калона, был помощником Эйры на «Дубль-В», пилотом и медиком. Собственно, им он и остался. Шаис… Шаиса она купила на Фатоне через пять лет после той битвы. Да, такое еще бывает. Но я разыскал информацию о той сделке, он продавался как… пустышка. Не смотрите на меня так, Вортекс, на Фатоне в те времена можно купить даже межпланетный катер без государственного номера.
– А Флама? – спросил инспектор.
– Самое сложное, – признался следователь. – Все, что удалось узнать, так это то, что ее небольшой отряд штурмовал главный корабль Синего Кита. Да, в открытом космосе. Что касается Блейда, он настоящий медранец. И, это как раз и служит причиной одной из версий. Он появился в команде Эйры лет десять назад. Была какая-то стычка в соседней системе. То ли он ее выручил, то ли она его.
– Я познакомился с ними, когда Блейд уже был в команде, – задумался инспектор. – Я мало что могу вам сказать… Калон любил помечтать, пофантазировать, часто нес всякую чушь. Или мне так казалось, что он несет всякую чушь. Он ведь был добрым малым. Или и остается добрым малым, если вы правы. К примеру, когда я спрашивал, где они раздобыли такой необычный двигатель и почему у них стоит на корабле несерийный навигатор, я вижу, что он не подходит к штатному месту, платформа под ним наварена, он говорил, что в галактике полно свалок, где можно прикупить совершенно чудесные вещи, и кто их знает, откуда они взялись? А вдруг у них инопланетное происхождение? Я, правда, принимал все это за чистую планету. То есть, думал, что инопланетное – значит, сделанное на другой планете. Не в смысле нечеловеческое.
– А насчет прыжков? – нахмурился следователь. – Вы же, инспектор, должны вы были интересоваться, как они умудряются их совершать? Или до вас не доходили слухи?
– У нас тут не принято болтать о таком, – признался инспектор. – Формально экипаж Эйры ничего не нарушал. Проходил все контроли, да и системы я его тестировал по-настоящему. Не знаю, что там было внутри, а показатели он выдавал с таким запасом прочности, что…
– Еще бы, – скривился следователь. – А ведь «Ануэла» и внешне стала напоминать лайнеры Синего Кита. В миниатюре, конечно. Все эти ребра жесткости, покрытие… Из чего оно?
– Не знаю, – пожал плечами инспектор. – Квинц говорил, что это особый сплав…
– А вы не полюбопытствовали… – вздохнул следователь. – А ведь он выдержал начало аннигиляции!
– Я спрашивал у Калона, как они умудряются всюду успевать? – прошептал инспектор. – Почему они плюют на правило Гвейда? Отчего не скачут на два парсека, а мельтешат на миллионы километров. Однажды мы уже были достаточно пьяны, чтобы всякую фразу обратить в шутку. И Калон, как мне казалось, тогда пошутил. Он сказал, что ноль – это не совсем ноль. Что современные лайнеры не случайно долго рассчитывают прыжки. Что в подпространстве имеются и узлы напряжения, и лакуны, и даже войды. И если делать прыжок с открытыми глазами, то можно все это использовать… Замедлять прыжок или ускорять его. Главное, чтобы корабль выдержал… И чтобы навигатор выдержал… И он не должен быть сложным. Секрет в простоте и ясности.
– Шаис, – прошептал следователь. – Он был навигатором.
– Почему? – не понял инспектор. – По штатному расписанию?
– Вы когда-нибудь разговаривали с ним? – спросил следователь.
– Нет, – сдвинул брови инспектор. – Он был необщительным. Где-нибудь в баре еще мог сказать пару слов, а на корабле обычно замолкал. Садился где-нибудь в углу…
– Его не было, – прошептал следователь. – Ануэла… Он был просто ее глазами и ушами. А иногда – навигатором.
– С чего вы взяли? – пролепетал инспектор и вдруг понял, что в его голове все начинает складываться. Почему был молчаливым этот орг, почему он как будто замирал, возвращаясь на корабль, но главное, почему о нем никогда никто не говорил. Об Ануэле говорили, как о живой, о подруге, о члене команды, но не о Шаисе…
– Думаю, что ваше тестирование бортового навигатора проводилось формально, – заметил следователь. – Сомневаюсь, что на корабле имелись ограничители развития и самоопределения искусственного интеллекта. Я знаю, что они запрещены в применении к оргам, но в сфере звездной навигации ограничение остается. А уж если он имеет инопланетное происхождение… Вы хоть можете представить, какой технологический прорыв мы упустили?
– Корабль состоял из шести членов экипажа, – пробормотал инспектор. – Эйра, Калон, Блейд, Флама, Квинц и Ануэла. Как я мог этого не видеть? Но как вы это могли узнать?
– На «Дубль-В» был штатный орг, – ответил следователь. – Его судьба нам неизвестна, но судя по описанию… Этот шлем, что надевался на Шаиса… он ведь из того же металла, что и колпак навигатора? Зеленовато-красный? Напоминающий медь или бронзу?
– Да, – кивнул инспектор.
– Вы много видели навигаторов из бронзы? – усмехнулся следователь. – А двигательную установку?
– Вовсе не видел… – задумался инспектор. – Но это все казалось таким… свидетельством древности…
– Я не уверен, что это именно медь или известные нам ее производные, – прошептал следователь. – Скажите, что вы можете сказать о Квинце?
– Он очень пострадал в той битве… – нахмурился инспектор. – Даже если не был в ней на самом деле. Но у него было обожжено все лицо и изрядная часть тела. Про тело мне, правда, говорил Калон. У Квинца всюду искусственная кожа, удивительно, как он вообще выжил… Впрочем, Калон говорил, что ему пришлось потрудиться над Квинцем… Зато после трагедии, где тот обгорел, у бедолаги появились странные привычки. Он много пьет воды. Простой воды, но с солью. И ест только фрукты.
– Много вы знаете людей, что пьют воду с солью? – спросил следователь. – И как вы думаете, почему ни в одной пластической клинике ближайших систем нет ничего об излечении некоего Квинца? Впрочем, последнее не так важно. Скажите, вы уверены, что под его кожей человек?
– Но как же… – замотал головой Вортекс. – Всякий раз со мной на судно приходил медицинский контроль. Они брали анализы…
– Думаете, так сложно обмануть медицинский сканер? – поморщился следователь.
– Что происходит? – спросил инспектор.
– Уже произошло, – ответил следователь. – Примерно двадцать лет назад или чуть раньше случилось первое столкновение человечества с инопланетной цивилизацией. Предполагаю, что до столкновения офицер секретных служб, которую вы знаете под именем Эйра, имела контакт с этой цивилизацией. Когда началась заварушка, она бросилась спасать контактера с той стороны. Уже неважно почему, из гуманитарных ли соображений, или понимала, что лишь с его помощью можно спастись самой. Она ринулась в самую гущу схватки. Как-то пристыковалась к останкам лайнера, нашла контактера, которого вы знаете под именем Квинца, и спасла его. Она его, а он их.
– Кого их? – спросил Вортекс.
– Эйру, что решилась на этот шаг, – прошептал следователь. – Калона, который тут же стал выхаживать Квинца, как бы его ни звали на самом деле. Фламу, которая, вероятно, участвовала в битве, но каким-то образом была нейтрализована или убеждена в чем-то. Орга, который по сути либо принес себя в жертву, либо просто пришел в негодность.
– Что вы имеете в виду? – не понял инспектор.
– Речь шла о секундах, – ответил следователь. – Думаю, что надо было запустить режим прыжка. И он осуществлялся именно с помощью того шлема. Почему-то управление этим процессом отделялось от искусственного интеллекта корабля. Или оно производилось чужими в индивидуальном порядке.
– И что же? – спросил инспектор.
– В открытом космосе сеть в то кресло и надеть шлем на голову мог только орг, – ответил следователь. – Он это и сделал. Для того, чтобы загрузить стандартную личность в орга, требуется много времени, но мы не знаем чужой технологии. Возможно, для них это просто. И так. У нас битва, пламя, смерть. Кораблик, прикрепленный к останкам линкора, среди которых двигатель и часть управления. Возможно, это были разные обломки. Возможно, там были задействованы какие-то механизмы…
– Область догадок… – стиснул кулаки Вортекс.
– Увы… – пожал плечами следователь. – Оперируем тем, что имеем. В любом случае, некий орг сел в некое кресло и надел на себя шлем. Думаю, что искин, которого вы знаете под именем Ануэла, отгрузил часть себя в него и взял управление прыжком на себя, используя орга, как демпфер.
– И вся эта безумная этажерка полетела неизвестно куда? – воскликнул инспектор.
– Именно! – повысил голос следователь. – Битва была двадцать лет назад, а Эйра появилась на Фатоне только пятнадцать лет назад. Где она была пять лет? А что если она уже служит не только нам?
– Знаете… – пробормотал инспектор. – Эта Ануэла… Ну, искин, как вы говорите. Она удивительно красива. Пусть даже только на мониторах… Я всякий раз замирал, пораженный ею. Даже пытался разговаривать. Думал, что за удивительная красавица взята для образца? Даже как-то заснял ее и запустил в распознаватель. Знаете, что оказалось?
– Что, – спросил следователь.
– Я получил три ответа, – ответил инспектор. – Что такого персонажа нет, что это не сгенерированное изображение, и это не человек. Подождите, но вы же не сказали мне про эту… Нейдру? Что стало с ней? Как она…
– На пирс Фатона были высажены не только освобожденные узники Таро, – сказал следователь. – Среди них была команда техников и тот самый Смотин. Все связанные. Сейчас они в заключении, с ними еще работают другие следователи, но кое-что об их показаниях я знаю. Нейдра пыталась овладеть навигатором. Тестировала его в разных режимах. Когда очередной тест прошел успешно, решилась сесть в кресло. Надела на голову шлем и начала погружение в навигационную программу. А потом…
– Спеклась, как и Шаис? – прошептал инспектор.
– Нет, – мотнул головой следователь. – Оказалась зафиксирована в кресле. По рукам и ногам. Стальными лентами. Дальнейшее тот же Смотин не помнит. На этот раз газ стал выделяться не из кукол. Когда он пришел в себя, он уже вместе с остальными был связан. Вы хоть понимаете, что это значит? Эйра была готова! Это не Таро взял ее в оборот, а она его! Смотин сказал, что Нейдра разговаривала по линии связи с Таро, запрашивая проход в защитном поле Железной Луны, как прежняя Нейдра. Но, когда она закончила разговор, она как будто уже была не она. Она смотрела на Смотрина не как раньше, с холодной брезгливостью. Нет, она смотрела на него с сожалением и даже с сочувствием.
– Разве можно заменить основу орга такого уровня? – спросил инспектор.
– А прыгать в ноль с открытыми глазами? – усмехнулся следователь. – А совершать чудеса с небольшой двигательной установкой? А аннигилировать огромную межпланетную станцию из крохотной пукалки? Вы хоть понимаете, что сейчас, в это самое время так называемая Эйра осуществляет контакт с инопланетным разумом?
– Черт, – почесал затылок инспектор. – А ведь еще недавно этот контакт осуществлял и я. Во всяком случае с Квинцем и Ануэлой… И знаете, они мне показались вполне приличными гуманоидами. Во всяком случае, очень похожими на людей.
– Возможно, что Эйра – это лучший из возможных переговорщиков, – согласился следователь.
– Значит… – задумался инспектор, – теперь экипаж состоит из Эйры, Калона, Фламы, Блейда, Квинца и Нейдры…
– Думаю, Нейдры больше нет, – не согласился следователь. – Теперь это Ануэла. С другой стороны, они могут снова поменять имена.
– Зачем им это? – спросил инспектор. – Их будут искать и на другом краю галактики?
– Очень может быть, – ответил следователь. – Таро был держателем общака. Отвечал за хранение средств криминальных кланов сразу нескольких секторов. Думаете, они поверят, что такое богатство аннигилировано? Видели эти ящики на ролике? Не поручусь, что информация об этом рано или поздно не улетучится.
– Да уж, – пробормотал инспектор. – Даже если бы Таро уцелел в этой катастрофе, я бы ему не позавидовал…
***
Этот разговор закончился несколько дней назад. Теперь Вортекс стоял и смотрел в ночное небо Маура, которое, возможно, видел в последний раз. Небо Деи обычно затянуто облаками. Вон она, та звездочка. Но Хайла с Деи кажется больше. Правда, с Вениса еще больше, но на Венисе слишком жарко. Хотя теперь…
Вортекс вытащил из кармана планшет, ввел пароль, перелистнул пару страниц и кивнул, когда увидел золотой кругляшок-иконку. Данные счета на предъявителя, на котором, как убедился он еще в обед, средств больше, чем он мог заработать за тысячу лет безупречной службы. Как там написала Эйра? «Спасибо за то, что ты был человеком. Эйра».
Осталось понять, комплимент ли это…
Пыль
01
По стене ползла муха. Корпус челнока подрагивал, и лейтенанту Уру казалось, что и муха слегка приседала и ловила равновесие, чтобы не свалиться с плекса. Как она здесь оказалась? И перенесет ли стужу, когда распахнется шлюз? В детстве Ур отрывал мухам крылья и насаживал еще живых насекомых на иглы кактуса. Давно уже сгинул и тот дом, и окно, и кактус, а мухи, насаженные на его иглы, остались. Сопливый белобрысый мальчишка с ободранными коленками растворился в прошлом, через пару лет в прошлом останется и седой лейтенант, которого многие бойцы базы считают неплохим парнем, все проходит и растворяется в пустоте, только мухи в его голове по-прежнему шевелят ножками на желтых иглах. Интересно, отчего ему всегда становилось холодно именно от этих воспоминаний, а не от тех, в которых приходилось убивать людей?
– Действительно, Белая! – хмыкнул сержант Бак.
Ур бросил взгляд в иллюминатор и невольно зажмурился. Не следовало отщелкивать фильтры, но ледяное царство хотелось рассмотреть, не приглушая его сияния. Ориентировка была точна. Глубокое синее небо с ярким, но крошечным шариком светила раскинулось над белой пустыней. Редкие скалы в счет не шли. Единственный материк холодной планеты, которую когда-то без долгих раздумий назвали Белой, да изрядную часть омывающего его океана покрывал сверкающий панцирь. Ледяной мирок по экватору кольцевали темные пятна открытой воды, но здесь, в центре безмолвной тверди, морем даже не пахло. «Море» – пробормотал Ур, судорожно сглотнул и представил, что вышибает дверь челнока и вдыхает колючий воздух. Сколько за бортом, если у поверхности до минуса сорока? Нет, здесь он бы не согласился остаться надолго.
– Все будет в рамочке, лейтенант, – Бак бросил в рот пластинку тоника. – У вас же подобное не в первый раз? Или в первый? Слышал я про эти контакты. Шутки и шуточки. К тому же второй доклад тревогу отменил. Парнишка какой-то пошалил. Или я чего-то не понял?
В глазах молодцеватого сержанта поблескивала насмешка. Ур шевельнул сухим языком, погладил заветную фляжку, прикрепленную к запястью, но откупоривать не стал. Поймал углом рта мундштук увлажнителя и сделал глоток воды. Да, все должно пройти как обычно. Рутина. Опрос очевидцев, которые ни черта не видели. Осмотр места предполагаемого контакта. Потом сочинение обязательного и бессмысленного рапорта. Тоска, которая, к счастью, имеет предел. Как и сама жизнь. А вот персоналу заброшенной во льдах станции не позавидуешь – от дюжины комиссий и тщательного расследования им уж никак не отвертеться.
– Вы что-то сказали, лейтенант? – прищурился Бак.
В глазах сержанта продолжали мерцать веселые искры, но губы скрывал шлем. Ухмылку прячешь, паршивец? Неужели, правда, что командир базы отправил на этого служаку представление? Вот, кто тебя сменит, Ур. Конечно, у кого еще так блестят ботинки и кто умеет так выпячивать грудь и стучать каблуками при докладе? Ты греешь на груди крысу, капитан Стив Мартон.
На мгновение лейтенант представил, как вбивает всегдашнюю усмешку лощеному мерзавцу в глотку, стиснул кулаки, но тут же мотнул головой и, с удовлетворением поймав ненависть в глазах сержанта, медленно окинул взглядом отсек. Не считая двух пилотов, которые аккуратно вели десантную посудинку вдоль зубьев вмороженного в лед горного хребта, на внутренних релингах замерли девять человек. Ур был десятым. Еще столько же бойцов остались в планетарном разведчике, который завис на орбите. И остались лучшие: если бы Ур сам набирал команду, то, несмотря на неприязнь к сержанту, взял бы из приданного ему отряда одного Бака, остальных заменил бы проверенными ребятами, этих даже в резерв бы не зачислил, но список утверждал Стив. Когда-то именно лейтенант Мартон натаскивал зеленого еще Ура, гонял подопечного по полосе препятствий и проверял на прочность его ребра в спортзале. Теперь уже и капитанские нашивки стерлись на петлицах Стива до серебра, побелели так же, как и его виски, и он давно мог бы вернуться домой, даже отправиться на Землю, но отчего-то продолжал спускать собственную жизнь в сливное отверстие спецбазы сектора, словно его все еще некому заменить. Что он теперь делает на орбите? Сберегает персональную гвардию из десяти человек, пока его бывший ученик разгребает очередную кучу дерьма? Отчего он не остался на базе?
Ур сглотнул колючий комок и вернул светофильтры на место. Что-то не давало ему покоя, или уж слишком спокойным показался взгляд Стива перед командой к десантированию? Следовало бы переброситься с ним парой слов, но именно это что-то заставило Ура прикусить язык, а теперь и возможности для разговора не было. Экстренный контроль – есть экстренный контроль. Внезапный выход к объекту, исключение локации и, естественно, молчание в эфире.
– А девчонки там есть? – подал голос верзила Тик.
– Непременно, – хихикнул красавчик Шор. – Забыл про сигнал о контакте? Или ты не знаешь, что все иномиряне женского пола?
– Ага, – скривился новичок Вик. – Потому-то иномирян и называют ушедшими. Точнее, иномирянок. Ни одна бы не смогла выдержать любовный пыл такого великана.
– Да я… – сдвинул брови Тик.
– Тихо! – рявкнул Ур.
– А может быть, и нет никаких ушедших? – прищурился Бак. – Что скажешь, лейтенант? Я имею в виду – вовсе нет. Не могли же они уйти отовсюду? Ну, травка там странноватая попадается, мушки, рыбки, кое-где живность так вообще кишит, а этого… венца творения нигде нет. Кроме нас.
– Нет и не надо, – буркнул Вик.
– А как же сожженные города на мертвых планетах? – оживился остроносый Рав. – А следы катастроф?
– А это мы сами, – с готовностью объяснил Бак. – Из тьмы самозабвения в космос, потом, по обстоятельствам, снова во тьму и опять в космос. От катаклизма к катаклизму. Вот сорвется наша цивилизация в каменный век, покроется, к примеру, вот такой шапкой льда, потеряет память, а потом опять выберется к звездам и что? Будем заново открывать собственные города? Что думаешь, лейтенант?
– Только нам катаклизмов не хватало, – зевнул бронзовозагорелый Кельм.
Ур вздохнул и включил герметик броника.
– Готовимся. На точке через три минуты.
– Ну, так что, командир? – продолжал с едва различимой издевкой щуриться Бак.
– Станция на Белой устроена в бункере ушедших, – отрезал Ур.
02
Они высыпали на сухой снег в двух километрах от цели. Челнок замер в ледяной ложбине, а боевая группа двинулась к крохотному плоскогорью, оставив с пилотами троих – самых болтливых и безнадежных, как решил Ур – Кельма, Вика и Рава. «Поганая инструкция» – прочитал лейтенант по губам злое бормотанье остроносого, но остался непреклонен. До официального отбоя программы контроля на четверть отряда возлагалась охрана базового лагеря. Семерых для отработки сигнала было достаточно, тем более что второе сообщение не оставляло сомнений – на станции все в порядке.
Бежалось легко. Снег чуть пружинил и скрипел под ногами, оживляя в памяти Ура шелест изолятора, вывалившегося однажды из разорванных взрывом перегородок. Ур даже метнул взгляд вниз, ожидая увидеть, как и двадцать лет назад, лужи крови. Не слишком гладко прошла та давняя операция. Первая операция, в которой Ур командовал отделением. Что тогда ему сказал Стив, скрипя зубами от боли в простреленной ноге? Подбери сопли, сержант? Да, именно так Стив и сказал. Выходит, он, Ур, так и не сумел их подобрать, если за столько лет добрался лишь до лейтенантских нашивок? А что он сам скажет этим юнцам, когда доведется оказаться рядом с ними в каком-нибудь пекле? И успеет ли он им что-нибудь сказать?
Наручный дисплей моргал зеленым. Индикатор гравитации подрагивал на уровне девяноста процентов, температуры – на минус тридцати, состава атмосферы… Состав атмосферы ничем не удивлял, разве что кислорода отстукивало почти в половину от азота, видно не просто так колыхались волны океана на Белой, хотя давление могло быть и более привычным. Впрочем, приходилось и забираться выше, и дышать чаще.
Группа уже поднималась по склону, когда Ур, чувствуя удары молоточков в висках и затылке, но так и не включив усилители экзоброника, все-таки обогнал бойцов. Нет, Стиву это уже никак бы не удалось. Хотя, на главном подъеме он по-прежнему впереди.
Успокаивая дыхание, Ур зажмурился, стряхнул с ресниц капли пота. К счастью, светофильтры не только защищали глаза, но и не давали разглядеть их снаружи. Сдавать стал. Неужели уйдет на пенсию раньше непотопляемого командира? А ведь на приличную планету рассчитывать не приходится. Добро бы уж осесть в месте, где можно будет из дому выйти без дыхательного аппарата.
«Стоп», – поднял он руку.
Бак тут же прошипел что-то за спиной. Лейтенант оглянулся. Шестеро, кажущиеся в боевых костюмах боевыми роботами, замерли, прижались к изломам льда. Прозрачные перчатки и перстни на пальцах – франт Шор. Верзила с плазменным кассетником на плече – Тик. Обвешанный оружием, как каботажный лоточник боксами с товаром, – Ком. С неуставным ножом на поясе – Сом. С тяжелым ранцем сканера – медлительный, вечно сонный Олл. Ну и Бак, куда ж без него.
– Шор. Опять музыка в ухе?
Голос звучал через маску глухо, но Ур был уверен, что его услышали бы, даже если бы он говорил шепотом. Шор оттопырил большой палец и, Ур готов был поклясться, расплылся в улыбке.
– Музыка в левом ухе, командир. В режиме фона. Музыка – разрешенный наркотик. Мое правое ухо в вашем полном распоряжении. Лучшее ухо, командир!
– Ловлю на слове. Только имей в виду, парень, ухо на трупе меня не устроит; ни правое, ни левое.
Ур приоткрыл клапан, чтобы его слова звучали отчетливее, поймал губами ледяной ветер и принялся отрывисто командовать:
– Последний участок склона – тридцать пять градусов, подъем – около пятисот метров. Движемся быстрым шагом. Дыхание не сбивать. Готовность – один. Станция сразу за гребнем, наземной локации, штатных охранных датчиков нет. Ориентировка на гребне – десять секунд. Затем Тик, Ком и Шор берут периметр, Олл осматривается снаружи, мы с Баком идем внутрь. Сейчас первым поднимается Бак. Ясно?
Никто из команды не шелохнулся. «Дурак, – обругал себя Ур. – Зачем повторять команду? Все решено было еще на разведчике. Задергался? С чего бы это? Или, в самом деле, пора спарывать нашивки?»
Замерший в двух метрах Бак отщелкнул светофильтр, и Ур увидел спокойный взгляд. «А ведь перещеголяет меня парень, не зря его Мартон привечает», – почему-то равнодушно подумал лейтенант и махнул рукой в сторону подъема.
А через пять минут начался бой.
03
Бак первым поднялся над гребнем и тут же упал, окутанный сгустком плазмы. Ур метнулся вправо и в доли секунды успел заметить взлетевшие к плечам десантников импульсники и замерцавший раструб кассетника в руках Тика. Команд больше не требовалось, отряд заработал, как безотказный механизм, пусть даже его части не были отборными. Все-таки ежедневная «соковыжималка и костедробилка» Мартона не могла не дать результата. В одно мгновение секторная рейд-группа обратилась в боевую машину, подобную оставленному под тушей челнока броневику, который считался среди бойцов почти неуничтожимым. Размышления сменились рефлексами, расчеты – действиями. Уже падая в снег и включая систему связи, Ур успел подумать, что правила контроля придуманы идиотом, и гибель Бака – достаточная жертва за спасение остальных ребят, но чрезмерная по всем прочим параметрам, когда заработал кассетник Тика. Небо окрасилось пламенем, и волна жара накрыла лейтенанта даже через плекс броника. Там, возле станции, теперь не должно было остаться никого.
Откатившись в сторону, Ур приготовился к рывку. Нет, он еще докажет, что ничем не хуже старика-капитана. Пусть Мартон составляет команду из никчемных бойцов, старшим рейдовым все равно остается он, Ур, а это кое-что да значит. Да и кто может его заменить? Бак?
Секунды сравнялись с минутами, растаяли ломота в коленях и сухость в горле, и почти забытые сила и быстрота словно снова наполнили чашу, которую лейтенант выхлебал почти до дна. Ур приподнялся над гребнем и увидел море огня, залившего площадку, раскаленные колпаки климат-сканеров, оплывающий остов вездехода, черный колпак станции и зеленоватые фигуры иномирян, движущиеся к отряду по пояс в плазме. Куда там Тику! Он дышал бы любому из этих парней едва ли не в живот! Иномиряне выглядели великанами даже издали, хотя из-за ширины плеч казались почти безголовыми. Странноватые устройства в их ручищах поливали гребень плоскогорья голубым пламенем, фигуры двигались в полный рост, но желтые штрихи импульсников десанта не причиняли им никакого вреда. Выпустив в одного из монстров разряд, Ур откатился в сторону, вздрогнул от полыхнувшего рядом синего сгустка и уже приготовился расстаться с жизнью, когда сквозь рев пламени и неразборчивый рык Стива в ушах почувствовал толчок в плечо. Лейтенант изогнулся, чтобы сбить напавшего, но крепкая рука перехватила удар, а в следующее мгновение Ур узнал Бака.
– Это шоу, лейтенант. Картинка. Объемка. Лазеры. Монстры из игрушки «Проклятая планета».
– Ну? – наконец прорезался в ухе раздраженный голос Стива. – Навоевался? Дальше без происшествий или продолжишь в том же духе?
Ур медленно поднялся на ноги. Лужи воды, образовавшиеся от пламени, парили на морозе, и уродливые фигуры медленно таяли в клубах пара.
– Ты бы включил экзоброник, командир, – посоветовал ему Бак. – Тут никому ничего не нужно доказывать.
– Темп! – хрипло скомандовал лейтенант.
04
Стив дал отбой через три часа. К тому времени медлительный Олл отсканировал все этажи многоярусного сооружения, Ур в присутствии обвешанного оружием Кома опросил с применением тон-детектора персонал, Тик и Сом вместе с коротконогим техником станции Хардом обследовали пустующие уровни едва ли не на ощупь, а Бак и Шор изучили жилые отсеки. Никаких следов «контакта» или чего-то подобного, за исключением строящего кислые гримасы подростка, объявленного виновником неуместной шутки, обнаружить не удалось. Но Стив пробурчал «отбой» только тогда, когда Ур передал ему просьбу супругов Уильямс забрать на большую землю их сына-озорника, который изнывал от безделья в подземельях станции.
– Что ты медлишь, Стив? – напрямую спросил Ур, услышав раздраженное сопение шефа. – Рядовой случай. Разве мы в первый раз вылетели на ложный вызов? Не понимаю, почему подобные шуточки не приравняют к ложным сообщениям о терактах?
– Ты солдат, Ур, – проворчал Стив. – И я солдат. Не наше дело обсуждать закон. Закон – это не насос, который гонит нас по узкой трубе. Закон – это лоция. Маршруты мы прокладываем самостоятельно.
– Тебя понесло, Стив, – обреченно вздохнул Ур. – Хотя насчет узкой трубы…
– Это тебя понесло, лейтенант, – отрезал капитан. – А у меня ноет нога. И ты знаешь, что ноет она не к перемене погоды!
Ур скрипнул зубами. Он знал, что лодыжка Стива ноет к будущим неприятностям. Злые языки говаривали, что Стив и возглавляет базу до сего дня только из-за ноги. Ни у одного из прочих претендентов на хлопотную должность не нашлось подобного индикатора. Оставалось только определиться с причиной недуга. Впрочем, с причиной шеф как раз и разговаривал. Иначе, отчего бы он кривился, сталкиваясь с Уром в коридорах базы? Более того, именно с Ура и началась когда-то история знаменитой лодыжки.
– Веселую компанию ты мне подобрал! – процедил лейтенант, когда Стив напомнил, что отбой тревоги и даже приглашение начальника станции к праздничному столу не означает свертывание рейда.
– Ребята, которых я тебе дал, конечно, не отборные бойцы, но и не отбросы какие-нибудь, – заметил Стив. – Да, у каждого имеется небольшой изъян, но их недостатки важнее, чем их достоинства. Ты на серьезном участке, Ур, и тебе не нужны десять пар глаз, которые будут смотреть так, как будто принадлежат одному человеку. Тебе нужны именно десять пар разных глаз, только так ты сможешь хоть что-нибудь разглядеть.
– Так отбой или нет, черт возьми? – вскричал Ур. – И что это за продолжение рейда за праздничным столом? Что мы должны разглядеть? Или операция продолжается, и мы все еще ищем иномирян?
– Операция никогда не останавливается, – ответил капитан. – Даже если ты, парень, валяешься в своем отсеке на базе, потягиваешь крепленое вино из фляжки и мечтаешь о собственном домике на планете земной группы. Операция началась до того, как ты родился, и, надеюсь, не закончится с твоей смертью. Она будет продолжаться столько же времени, сколько существует наша база, бездна ее задери со всем содержимым. И лучше, если еще дольше. Ты не молчи, дорогой мой, не молчи. Ведь ты хотел поговорить со мной? Или уже передумал? Ребяткам дай команду еще раз осмотреться, пусть обращают внимание на все необычное. На все, даже если это рисунки на обоях. Да, и не отказывайся от угощения, не отказывайся. Пусть тот же Тик уменьшит продовольственные запас станции, он это умеет лучше других. Потяни время. А я пока поищу девицу, что, по словам начальника, покинула станцию пару недель назад. Не нравятся мне случайные отлучки. Да не торопи хозяев, пусть основательно подготовятся к застолью. Переговори с каждым еще раз. Соври им, что я сам спущусь к угощению.
– А что мне им еще соврать? – помрачнел Ур.
– Ну не знаю, – хмыкнул Стив. – Скажи, к примеру, что ты скоро станешь капитаном.
05
Начальник станции Барни оказался седым крепышом. Бывший военный, он продолжал держать выправку и через много лет после отставки. Пока семейная пара Уильямсов занималась сервировкой стола в кают-компании, Барни готовил кофе, укоризненно косился на монитор, на котором дымился сгоревший вездеход, проклинал судьбу, занесшую его в забытый богом и теплом угол вселенной, и сетовал на Сенда – третьего Уильямса среди его подопечных. Виновник сидел тут же, причем даже тени вины не появилось на прыщавом лице вертлявого подростка, разве только легкое сожаление по поводу незавидной судьбы лазерного проектора, который все-таки спекся от залпа кассетника и лишил парня возможности и дальше окружать базу на Белой виртуальными чудовищами.
– Скучно тут, – еще час назад гнусаво тянул сутулый метеоролог станции – старший Уильямс, время от времени бросая на собственное чадо испепеляющие взгляды. – Что тут делать подростку? А на большой земле оставить его было не с кем, набор в колледж только через полгода, вот мы и взяли его на Белую. Тем более что Райва изначально подписалась не на весь сезон. Вы не думайте, что мой парень только в носу ковыряет, Сенд в штате, уборщик и, временами, повар. Вот, ремонт затеяли на нижних ярусах, хотели спортзал устроить. Надо парня к реальной жизни приучать. Что бы он сейчас делал на большой земле, в носу ковырял в каком-нибудь пансионате?
– У тебя получается, Боб, – пробурчал тогда Барни. – Приучать к реальной жизни. Реальнее не бывает! Лучше бы твой отпрыск ковырял в носу. И на чем теперь предлагаешь выезжать к дальним сканерам? Тем более что ближних больше нет.
– Да ладно, Бар, – попытался успокоить шефа старший Уильямс. – Зато теперь новый вездеход пришлют, не ты ли жаловался, что старый разваливается на ходу? Да и прочее оборудование пора уже обновить. А с дальними сканерами связь пока в порядке, нечего туда мотаться. И что тут случится в ближайшие полгода? Зима? Холодней все равно не будет, потому как что в минус сорок, что в минус семьдесят – особо не погуляешь.
Разговоры ничего не дали, но, вдыхая кофейный аромат, Ур снова и снова прокручивал в голове беседы с Барни, с Уильямсами, с Хардом. Конечно, капитанская нога у лейтенанта не болела, но что-то ему не давало покоя. Опять это «что-то»?
Ур раздраженно выдохнул. Запах кофе высверливал скулы, наполнял рот тягучей слюной, но глотнуть напитка лейтенант не мог. Инструкции. Чтобы там ни говорил Стив, но на чужой территории хотя бы один член отряда не должен был принимать пищу и напитки кроме тех, что принесены с собой. Хотя, какой в этом смысл, если он уже дышит здешним воздухом? Хорошо еще, что фляжка на запястье опустошена лишь наполовину, Стив разрешил скинуть броники, да и Бак, который вызывал у лейтенанта глухое раздражение, сам попросился во внешнее охранение, засел, конечно же, в бронемашине, которую пригнал Рав.
– Так и не глотнете? – горестно приподнял брови Барни, придерживая толстыми пальцами чашечку.
– Нет, Барни, – покачал головой Ур и, уже шагнув к двери, обернулся. – Так почему все-таки не сообщили сразу?
– Виноват, – вздохнул начальник станции. – Не отследил вовремя записи эфиров. Этот паршивец же не сказал никому, что послал сообщение о контакте. Он и иномирян специально для вас вокруг базы нарисовал. Да если бы я знал…
«А здорово получилось, правда?» – вспомнил Ур глупую ухмылку подростка, покосился на вновь растянувшего губы парня и не в первый раз подумал: «будь моим сыном, выпорол бы», – но вслух сказал другое.
– Я не об этом, Барни. Почему не сообщили об отъезде Райвы?
– Думал, обойдется, – в сердцах расплескал кофе начальник и присел на стул. – Да и обошлось бы, если бы не…. Не хотел девке табель портить. Она ж самовольно умчалась. Сговорилась с капитаном ближайшего каботажника и улетела. Если бы Магда не видела, как Райва садилась в шлюпку, я, может быть, еще и в розыск ее объявил бы. Да и практику я ей заранее отметил, еще по приезде, по-всякому инструкцию нарушил, чего уж было усугублять? Беда с этими детьми!
– Виноват все равно командир, – хмуро заметил Ур.
– По-разному случается, – горько усмехнулся Барни. – Но отвечать командир будет, кто же спорит?
– И нечего спорить, – буркнул Ур и, уже наклонившись, чтобы выйти из опутанного световодами логова старика, вздрогнул. Холодная капля упала ему на шею.
– Конденсат? – растер лейтенант воду.
– Он самый! – оживился Барни. – Это ваш сержант машинку разогревает, скорее всего. Станция ж по форме бур напоминает. Ну, словно опрокинутый конус с рукоятью. Так вот площадка перед шлюзом как раз у нас над головой.
06
Станция и в самом деле напоминала бур. Над скалами и льдом торчал округлый холодный бункер, в котором начиналась лестница, змеились кабели и трубы. Ниже шел обширный первый уже жилой этаж, еще ниже второй, затем третий и так до самого последнего, крохотного. Олл уже через час работы начал подсчитывать, с какой скоростью в основании станции будет повышаться уровень нечистот, если обитатели станут справлять естественные надобности внутри сооружения, поискал на схемах возможные следы инженерных сооружений и пришел к выводу, что система обмена веществ иномирян не имела ничего общего с человеческой. По ощущениям Ура ничего общего с человеческой цивилизацией не имело само сооружение. Непонятная тяжесть поселилась в затылке и плечах лейтенанта с первой секунды, едва он вошел в бункер, а уж когда спустился под землю, стала почти невыносимой. Закругленные своды, низкие, не выше полутора метров, дверные проемы, извилистые хоботы коридоров вызывали тошноту. Не остался бы Ур в таком месте по собственной воле ни на минуту, хотя его бойцы бродили по неровному, словно выщербленному полу весело и каждое предположение о росте или бытовых привычках покинувших в незапамятные времена странное сооружение иномирян встречали дружным хохотом. Слишком громким хохотом, по мнению лейтенанта.
Между тем обитатели станции словно не замечали мрачности обживаемых помещений и даже пытались придать обиталищу подобие уюта. На стенах коридоров светились забавные стрелочки с названиями улиц, на дверях в каморку Барни было выбито грозное предупреждение о мнимых кровожадных склонностях начальника станции, и тут, и там тянулись из контейнеров к плафонам ветви корабельного плюща.
– Еще раз осмотри подкупольное пространство, – прошелестел в ухе капитан.
Ур вздрогнул и начал крутить головой, позволяя шефу через нашлемную камеру изучать внутренности залов. Стены и своды станции напоминали спекшуюся чешую гигантской змеи, если бы ее обожгли плазмой, а затем вывернули наизнанку. Неизвестно, как выглядели иномиряне, хотя вряд ли они могли похвастаться высоким ростом, но пожар ушедшие устроили в собственной или чужой резиденции знатный. Камень оплавился во всех коридорах и отсеках, словно кто-то обходил ярус за ярусом и тщательно выжигал каждый сантиметр поверхности. И внутри, и снаружи. Пожалуй, даже Тик не справился бы с такой задачей.
– Долго мне еще крутить головой? – не выдержал Ур.
– Не меньше пары часов, – пробормотал Стив. – Каботажник, на котором, по уверениям Барни, отбыла Райва, разбился. Никто не выжил.
– И она? – споткнулся Ур.
Совпадений не бывает – он знал это точно.
– Выясняем, – ответил Стив. – Но в общих сводках информация о крушении была, значит, персонал станции мог о нем знать. Знать и использовать… для создания легенды. В отчетах диспетчеров нет данных о шлюпочной связи с Белой, но и на практике не все контакты фиксируются. Я попробую добраться до закрытых файлов секторного контроля. Проверь ее комнату.
– Бак и Шор осматривали ее, – заметил лейтенант.
– Ур, – Стив редко называл его по имени. – Шор способен осматривать только самого себя, а Бак пока еще щенок. Зубастый и наглый, но щенок. Нужно еще раз осмотреть всю станцию. Ты – проверь комнату Райвы. Остальные пусть поменяются секторами и обследуют их еще раз. Думаю, что она никуда не улетала. Как тебе персонал?
– Они все спокойны, – остановился Ур. – Пытаются казаться испуганными, но на самом деле абсолютно спокойны. И этот Барни, и техник… Хард, и супруги Уильямсы, и даже их отпрыск – абсолютно спокойны. Тон-детектор определил в них образцы хладнокровия.
– Странно, не правда ли? – задумался Стив. – Готов поспорить, если ты протестируешь любого обитателя большой земли, один твой вид вызовет учащение пульса. Спокойны, говоришь? Чем они там занимались?
– Обслуживали климатическое оборудование, запускали зонды, исследовали магнитное поле Белой, ковырялись в бункере.
– Понятно. Бездельничали, значит. А где безделье, там и криминал. Запомни, парень, служба безопасности не сбрасывает сырые блюда на стол полиции. Проверь комнату Райвы, Ур. И будь осторожен. Обдумывай все, что увидишь. Ты ведь всегда славился способностью задумываться? Или все еще полагаешься на инстинкты?
– Если ты о своей простреленной ноге… – ледяным тоном начал Ур.
– Забудь о ноге, – перебил его капитан. – Просто смотри вокруг и соображай. Знаешь, почему ты все еще лейтенант, Ур? Потому что тащишь за собой прошлое, и те, кто движется налегке, тебя обгоняют…
07
– Бак!
Ур заглянул в ванную комнату, полоснул по стенам сканером, осмотрел крохотную спальню, включил канал связи с сержантом.
– Да, лейтенант, – отозвался в ухе Бак, торопливо прожевывая что-то. Интересно, что он мог найти в продовольственном комплекте бронемашины?
– Что скажешь о комнате Райвы?
– Ничего, – прокашлялся Бак. – Обычная комната, там у всех такие закутки, просто кусок коридора, перегороженный плексом. Кровать, полки, шкаф, пара стульев, монитор вместо окна. Кондиционер. Картинки на стенах. В основном спортсмены, девчонка была неравнодушна к красивым парням. Да я обнюхал каждый сантиметр ее жилища! Даже отсмотрел виды на мониторе. Парочку с удовольствием бы переписал и себе.
– Это все? – спросил Ур, выдвигая ящик шкафа.
– Нет, лейтенант, – напрягся Бак. – Белье на кровати чистое. Постелено примерно с неделю назад. Наверное, кем-то из оставшихся на станции. Но уезжала в спешке, если вы сейчас гремите ящиком, то видите комплект интимных тряпочек. Он остался у задней стенки. Девчонки забывчивы.
– Ты знаток, – заметил Ур, отбрасывая пакет с трусиками. – А что можешь сказать относительно раковины на полке?
– Обычная раковина, – раздраженно буркнул Бак. – Да такие рядами лежат в магазинчиках в космопортах. Девчонки любят насаживать на их шипы кольца и сережки. Я сам таких раздарил с десяток. Она ничего не стоит.
– Но сам ты подобной забавой не пользовался? – заключил Ур.
– Я не Шор, перстни на пальцах не ношу, – хмыкнул Бак.
– Я не о перстнях, – протянул Ур и выщелкнул перламутровую пятку, некогда служившую диковинному моллюску надежной дверью жилища. На ладонь упал комок ткани.
– А о чем же? – не понял Бак.
– О сережках, – проговорил Ур, развертывая сверток. – О двух серебряных сережках с астероидной бирюзой. Ты думаешь, я поверю, что ты все еще не подключился к моей камере? Полюбуйся.
– Не слишком дорогой камень, – заметил Бак. – Да и серебро…
– Однако Райва их оставила, – задумался Ур. – И у меня такое чувство, что камешки мне знакомы….
– Да безделушки с такими камнями в любом космопорте… – начал Бак.
– Как там, в бронемашине, тепло? – перебил сержанта Ур.
– Нормально, – осекся Бак.
– Приходи за стол, – хмуро бросил Ур. – Если проголодался. Я найду подмену. Хочешь, сам подежурю за тебя? А то ведь еще что упустишь.
08
– Ну?
Ур построил бойцов в кладовой. Негромко урчали холодильные шкафы, поблескивал пластик боксов, заполняющих уходящие во тьму стеллажи. Тут же лежали снятые бойцами экзоброники. Норматив на срочное облачение – десять секунд. Или восемь с половиной, если питание уже включено. Почему он чувствует себя, глядя на разложенную защиту, как черепаха без панциря? Только ли потому, что у Стива Мартона ноет простреленная лодыжка? Простреленная когда-то еще сержантом Уром…
– Ну? – повторил лейтенант. – Что скажете?
– А чего говорить? – прогудел Тик, скользнув тоскливым взглядом по холодильным шкафам. – Стол уже почти накрыт. Эта Магда Уильямс – хорошая хозяйка, запах даже здесь чувствуется. Спросила, что я люблю, а я…
– Стоп, – оборвал гиганта Ур. – Я спросил, что вы нашли подозрительного?
– Старший Уильямс просто пластиковый болван, – заметил Сом. – Его жена явно не однолюбка. Вот только не знаю, кого предпочитает; Барни или Харда, а укромных уголков тут сколько угодно. Тем более что спортзал для отпрыска Уильямс затеял на нижних ярусах, пока туда доберешься, можно и двоих обслужить…
– Брось, Сом, – скривился Тик. – Ты ее за ноги не держал, так и нечего зря языком трепать…
– Это все подозрительное? – зловеще качнулся с пяток на носки Ур.
– За какой бездной они затеяли спортзал на нижних ярусах? – поежился Вик. – Я вот тоже прогулялся туда с Равом, так все проклял по дороге. Это ж и вентиляцию туда тащить, и тепло вести, и все коммуникации. И лифта нет! Рядом что ли помещений не нашлось подходящих? Да хоть вот этот склад! И на десятую часть не используется!
– Так я и объясняю… – ухмыльнулся Сом.
– Тик, – повернулся к великану Ур. – Что там внизу?
– Ничего, – зевнул гигант. – Ну, залиты легким плексом с десяток коридоров вокруг такого же грота, как этот. Свет проведен. Холодно там еще. Тут хоть пол выровнен, а там в буграх весь. Далеко им еще до спортзала. Да и нечем тут особенно ровнять камень, тот же Хард жаловался, что камнерез у них чуть живой, испорчен. Не лазерным же выбуром камень плавить?
– Выбур имеется, – подал голос Ком. – Кассетного типа. Узконаправленный, пучок до двух градусов. В минимуме мощности дальность до пятидесяти метров. Из пяти зарядов использованы два. Пол ровнять не подойдет. Вот если дыру пробить в монолите, то вполне.
– Да вон он, – кивнул Тик на стеллаж. – Игрушка. И десяти килограммов не весит, мой кассетник-то мощней будет.
Ур метнул взгляд на поблескивающий хромом раструб и снова повернулся к переминавшимся с ноги на ногу бойцам.
– Все?
Отряд молчал. Даже тени бойцов на обугленной стене замерли.
– Соберись, лейтенант, – прошелестел в ухо Стив. – Почему сержанта в охранение выставил?
– Бак вызвался сам, – коротко бросил Ур и по дрогнувшим лицам понял, Стив вещает в общем режиме. Подумал с досадой, – «Так, может быть, ты еще и ведешь группу через мою голову?»
– Не везде так, – шмыгнул носом Рав.
– Что «не везде»? – не понял Ур.
– Стены обожжены не везде, – доложил боец. – Там внизу есть несколько комнат с гладкими стенами. Станция же на схеме словно конус…
– Знаю, – перебил бойца Ур. – Опрокинутый конус с рукоятью.
– Усеченный конус – качнулся Рав. – Без верхушки. На схеме так. А на самом деле верхушка есть. Коридор и комната с воронкой. Внизу. Там гладкие стены.
– Нет там ничего, – буркнул Сом. – Хард нам показывал и те помещения. Они только недавно в них ход пробили. Вот этим вырубом и пробили. Поэтому и на схеме их нет. Только там пустота. А стены гладкие, потому что то, что выжгло тут все, туда не добралось. Может быть, жара не хватило, только и там ничего остаться не могло. Хард так и сказал, только пыль была и все.
– Олл? – повернулся Ур.
– Все верно, – зевнул оператор. – Объемное сканирование показало законченный конус. Дальше только материковая порода. Больше ничего.
– Пакуй сканер, – приказал Ур. – Возьмем пробы на месте. Еще раз.
– Командир, – сдвинул брови Тик. – А как же стол? Остынет!
– Потерпи пока, парень, – отозвался лейтенант. – Тик, Рав и Олл со мной. Сом присматривает за Барни. Вик охраняет склад. На Кельме – сорванец. Шор и Ком ведут остальную компанию. Ясно?
– Магду беру на себя! – крутанул перстень на пальце Шор.
09
– Что здесь было, Барни? – спросил Ур начальника через час, когда борясь с искушением зайти в душ и смыть с себя пот и копоть, вернулся с нижних ярусов в командирскую рубку.
Старик с подозрением покосился на принесенный Уром тяжелый сверток и вытянул губы в трубочку.
– А бездна его знает. Тут до нас не одна экспедиция перебывала. Следов-то никаких не осталось, кроме выжженных помещений. Сначала ведь как думали – вся эта система была выстроена в скале, ну то есть, сначала вырезали котлован, потом построили ходы и залы, а уж что потом случилось, никто не знает. Пожар, наверное. А дальше оказалось, что материал этих стен или сводов тот же самый, что и скала, в которую наш конус забит. Тут уж начали думать, что ходы просто вырезаны в скале. Или даже выгрызены. Опять же все и проходы, и двери имеют округлую или овальную форму. Может быть, тут гнездо какой-то нечисти было, или, к примеру, термитник какой. Не знаю. Но выжигали тот термитник тщательно.
– Я не об этом, Барни, – прищурился Ур
Лейтенант сбросил ткань с выруба, вытащил спусковой блок и сунул его в карман.
– Не понимаю, лейтенант, – сдвинул брови старик.
– Два заряда, – показал два пальца Ур. – В кассете было пять, осталось три. Одним были вскрыты нижние помещения. Перегородка оказалась внушительной, дверь тоже, да и оплавилась она когда-то вместе со стеной, неудивительно, что полости не были обнаружены раньше. А вторым зарядом был выжжен кусок перемычки между параллельными коридорами в районе будущего спортзала. Зачем? Причем оба коридора залиты пеноплексом доверху. Бессмысленная работа на первый взгляд, если бы не необходимость скрыть следы. Мы выжгли пеноплекс. Или запах гари здесь не чувствуется?
– И что требуется от меня? – все так же спокойно смотрел на лейтенанта Барни.
– Правда, – твердо сказал Ур. – В идеале хотелось бы понять, зачем неглупому парню, а Сенд парень неглупый: выставить на открытом воздухе лазерный проектор не так просто, – совершать глупость? Зачем он послал сигнал о контакте? Но согласен услышать сначала о стрельбе из выруба.
– Так я уже говорил… – почесал затылок Барни. – Осточертело ему тут все, а выбраться раньше срока на большую землю отсюда можно только с оказией. Вот он и придумывал… оказию. Да вы бы лучше его и спросили. А что касается выстрелов… Я ведь и сам не рад, что разрешил Уильямсам привезти на полгода парня. Вы вон сразу опечатали сейф со штатным оружием станции, – старик кивнул на стальной шкаф, – а ведь Сенд и к нему подбирался. Просто не парень, а наказание, прореху всегда найдет. Подсмотрел, как Райва вскрывает нижние отсеки, молодец ведь девка, в голове их своей вычислила, хотя теперь-то даже мне это яснее ясного кажется. Ну, так Сенд пригляделся к вырубу, да и захотел сам… пульнуть. Райва не доглядела, он и умыкнул прибор. Пульнул, а там уже мы его с Хардом скрутили, да и мамаша руку к воспитанию сыночка приложила. Жалко, что поздно. У нее рука тяжелая, это папаша у Сенда мямля. Вот парень и обиделся, а куда отсюда денешься? Сообразил, однако, код передал. Все точно рассчитал, стервец. Вы уж заберите его отсюда, а то ведь и у меня нервы могут не выдержать.
«Нервы?» – недоверчиво покосился на старика Ур. Ни одна морщина не дрогнула у того на лице. И тон-детектор на запястье выводил ровную уверенную линию.
– А если придется забрать и вас? – спросил лейтенант после короткой паузы.
– А это уж как вам будет угодно, – улыбнулся Барни.
– Хорошо, – Ур положил руку на импульсник. – Чья кровь на входе в новые отсеки?
– Райвы, – не моргнул Барни. – Там же перегородка оказалась в полтора метра толщиной, раскалилась от выруба. Хард притащил охладитель, но девчонке же неймется, кричала, что совершила важное открытие. Хотя я ей говорил, что с вырубом на такое дело идти все равно, что молотком микроскоп чинить. А она только верещала, чтобы я не лез в археологические изыскания. Сама зато полезла, стала сбивать сосульки, что от охладителя образовались, да об каменную кромку руку и рассекла. Так, кожу чуть повредила, зажило уже, наверное. А слез-то было! Да не из-за раны, а из-за того, что в комнатах тех ничего не нашла. Ее кровь, да вы проверьте, найдите в комнате волос какой-нибудь, наверняка же есть, Магда там не перестаралась с уборкой, сделайте анализ.
– Уже сделали, – хмуро бросил Ур.
– Лейтенант, – старик опустился в кресло. – Я ведь понимаю, что просто так это происшествие мне с рук не сойдет. Только пенсия моя заработана не здесь, она от этого моего прокола не уменьшится. Да и увольнением меня не напугаешь. Домик под не слишком хмурым небом старика давно ждет. Ты бы закруглялся с расследованием, лейтенант. Все одно прибудут еще следаки из межпланетного, и закрутится все тут не на один день. Каждую царапину рассмотрят и опишут.
– Насчет царапин тоже вопросы есть, – кивнул Ур. – Пеноплекс же не только дыру прикрывал. Там же еще и надпись на стене была. Непонятная, правда. Только пять слов. «Я не хочу в сумерки».
– Смотри-ка, – чмокнул губами Барни. – Вот кто, оказывается, камнерез испортил. Вы на меня только это не вешайте. Пеноплекс Уильямс клеил. Еще и клялся, что его сыночек камнерез не брал, а перегреть прибор дело простое, особенно на этих подтеках.
– Что значит эта фраза? – спросил Ур.
– Помилуйте, – заморгал старик. – У парня и спрашивайте, я тут причем? Может, он темноты боялся? Все у вас? Или еще вопросы есть? А то уж за стол пора. Ваши ребятки измаялись, думаю.
– Где пыль? – бросил вопрос Ур.
– Какая пыль? – улыбнулся старик.
– Хард обмолвился, что в новых отсеках ничего не было кроме пыли, – высек слова Ур. – Теперь там стерильная чистота.
– Ну, порядок прежде всего, – поднялся Барни. – Я еще, когда сам был военным, пыли не переносил. Боролся с ней. И успешно, кстати. Но вы не волнуйтесь. Она в надежном месте. Магда собрала все до последней пылинки. На складе она, там, где образцы пород и прочее. Да она сама вам скажет. И покажет. Может быть, все-таки за стол, командир?
10
По всему выходило, что Магда должна была оказаться разбитной дамой при муже-олухе, но как старший Уильямс не выглядел олухом, так и его жена ничем не подтверждала сложившееся о ней у лейтенанта представление. Точнее, внешне она подтверждала его всем; и комбинезоном с неожиданно глубоким декольте, обнажающим высокую грудь, и манерой двигаться так, что нельзя было оторвать от нее взгляд, и ярким, вызывающим космеобразом, и низким грудным с легким придыханием голосом, но вместе с этим она не была такой, какой выглядела. Она была слишком выдержанной для собственного облика и отвергала внешнее впечатление одним взглядом холодных глаз. Хотя ее голос все-таки сводил с ума.
– Не часто так бывает, что накрытому столу предпочитают пыль, – заметила она без тени улыбки и кивнула Тику. – Ставь сюда.
Гигант водрузил перед лейтенантом черный полимерный бокс. Магда приложила к замку шайбу ключа.
– Запираете? – удивился Ур. – Пыль от кого запираете?
– От Сенда, – усмехнулась Магда. – Не поладил он с Барни. Досаждает начальству. Старик ненавидит пыль и грязь, привык, наверное, к казарменной чистоте, так вот парень повадился набирать пыль, да вдувать ее в каморку старика. Достал он нашего ветерана, до животных колик достал!
– Сомневаюсь, – пробормотал Ур. – Не может тут ни у кого быть животных колик, согласно тестам с вашим здоровьем хоть завтра на полосу препятствий.
– Отбор, – поджала губы Магда. – Построже будет, чем в ваш отряд. Правда, стрельбе нас не учат.
– Однако стреляете, – покачал головой Ур. – Как с сынком справляться думаете? Или на большой земле он паинькой становится?
– Не то, чтобы паинькой, – она словно задумалась на мгновение. – Нет. Но там простора больше. Да и в школе, в которую я собираюсь его определить, ему не дадут расслабиться. Загрузят так, что запищит. Праздность портит людей, праздность.
– Я слышал, что Сенд тут и уборщик, и повар… временами, – заметил Ур.
– Ерунда, – отрезала Магда, опуская пробник в сыпучую субстанцию. – Пытался быть поваром, да. От скуки. А потом уборщиком, когда от его стряпни отказался даже всеядный Хард. У Сенда лучше всего получается пакостить. Подслушивать, подглядывать, затевать всякие каверзы. Да хоть тех же виртуальных монстров, что бродили вокруг станции. Наш старичок едва не обделался, когда увидел их в первый раз. Однако ящик с оружием, как рассчитывал Сенд, не открыл. Решил выждать! Хотя почти отправил кодированное послание о контакте. Не знаю, что его удержало, заподозрил что-то. А уж когда Боб раскрыл старику затею сыночка, Барни был в бешенстве. А Сенд тем временем вместо того, чтобы сканировать код от оружейного ящика, сканировал систему запуска кода. И воспользовался этим.
– Зачем? – не понял Ур.
– За тем же, зачем и стрельнул из выруба, – усмехнулась Магда. – Чтобы убраться отсюда. Чтобы его отослали прочь. Как пакостника, которого не могут больше терпеть. Или тебе, лейтенант, нравится в этих тоннелях?
– Остальным, значит, нравится? – поднял брови Ур.
Она хмыкнула, пробежала по скулам лейтенанта холодным взглядом и повернула к нему экран анализатора.
– Вот. Обычная пыль, аналогичная материковой породе. Кремнезем и прочее. Ничего особенного
– Понятно, – кивнул Ур. – Сенд уже собрал вещи?
– Я их собрала. Бокс давно у меня в комнате стоит.
Магда захлопнула контейнер, стянула с длинных пальцев перчатки, едва не разодрав одну из них о перстень, поднялась, оказавшись одного роста с лейтенантом.
– Муж притащил его сюда, думал найти с парнем контакт, захотел почувствовать себя отцом, но есть вещи, которые даны не каждому. У тебя есть дети, лейтенант?
– Нет пока, – ответил Ур.
– У меня тоже пока нет, – прогудел великан Тик.
11
Хард, веселый чернобородый здоровяк, шириной плеч, пожалуй, мог сравниться даже с Тиком, вот только ростом едва возвышался над поясом великана-десантника, зато проходил в низкие дверные проемы станции, не нагибаясь. Напомнил он Уру гнома из детской сказки, да и выглядел он в компании двух парней в экзоброниках забавно, особенно когда попытался ради шутки пробить броню на животе Тика кулаком. Орал громко и тряс разбитой кистью долго. Впрочем, с таким же успехом он мог ударить любому бойцу Ура в живот и после того, как они сняли броники.
«Интересно, что нашла в коротышке Магда Уильямс, – подумал лейтенант. – Или все измышления Сома полная ерунда? Впрочем, какая разница?»
Главным было другое, – веселость Харда казалась напускной, глаза полнились льдом.
«Они здесь все проморожены, – отметил про себя Ур. – Насквозь проморожены Белой».
– Что это значит? – спросил он вслух. – «Я не хочу в сумерки»?
– Вы об этой надписи? – хмыкнул Хард. – Говорил я Уильямсу, нечего заливать пакости сына пеной, хочешь что-то спрятать, не прячь. Брось на видном месте. Никто не найдет. Хотя, что искать-то? И так все на виду. Разве это семья? Мрак один. То-то, что сумерки. Парень недолюбливал собственную мать, она ж все по вахтам, а сыночка сызмальства по пансионатам держала. Да и за отца был обижен, Магда-то из его папеньки за долгие годы рохлю вылепила. И еще кое-что не устраивало. Из того, что не спрячешь, как ни прячь. Вот и вырезал в камне… крик души! Да вы бы самого Сенда спросили.
– Спрашивали, – развел руками Ур. – Молчит. Замыкается и молчит.
– Это он из-за Райвы, – прищурился Хард. – Влюбился. Вот и бежать отсюда решил вслед за ней. Она красивая была, да только и смотреть на мальчишку не хотела. Она ни на кого смотреть не хотела. Вся в науке. В мечтах о признании. Поставила его, значит, на место. Тут парня и понесло. Дети на презрение остро реагируют. Я знаю, – взгляд Харда оставался спокойным. – Помню, точнее. Мне с детства доставалось за маленький рост.
– Отчего не поправили? – заинтересовался Ур. – В детстве рост поправить не проблема. И недорого.
– Зачем? – выпятил нижнюю губу Хард. – Жизнь как маятник. Качнешь в одну сторону, отлетит в другую. Кто мог знать, во что мне высокий рост обойдется? Зачем лишние волнения? Главное – спокойствие. Жди, все нужное рано или поздно будет в твоей власти.
– И Магда? – глотнул из фляжки Ур.
– И Магда, – кивнул Хард. – А она хороша, кстати. Не для души, конечно, но хороша. Хотя пацана от Боба родила. Все по-честному. Одно лицо. Правда, вот и Барни, кстати, не отказывала. Шокирует?
– Все тут у вас… – Ур помедлил, – не как у людей.
– Именно как у людей, – отрезал Хард, не стирая с лица усмешку. – И Уильямс знал, кстати. И Сенд знал. Это ли не причина для выброса гормонов?
– Почему была? – вспомнил Ур. – Вы сказали, что Райва была красивая. Теперь, значит, уже некрасивая? Или ее уже нет?
– Здесь ее нет, – наклонился вперед Хард. – А красивая она или нет…. Не было от ее красоты никакой пользы, понимаешь, лейтенант?
12
– Вот, командир, – Рав притащил коробку пайка. – Бак отказался от смены. Сказал, что неуютно чувствует себя в подземельях.
Ур поднял взгляд на монитор. Овал бронемашины оставался на том же месте, у входа в станцию. Где-то за гребнем замер челнок, подогнанный пилотами. Им Стив выходить к столу запретил. Бак сменяться отказался, но он был вне станции, значит, потчеваться угощеньем Магды не придется именно Уру. Инструкции следует соблюдать, в противном случае всегда наступают неприятности. Точно такие же, как на том лайнере, когда Ур командовал отделением и, ворвавшись в коридоры с заложниками, обнаружил, что там творится ад. Пытаясь уйти от спецназа, преступники распылили дурманящий газ, и все сто пятьдесят пассажиров лайнера, включая уцелевшую часть экипажа, превратились на время в обезумевших животных и ринулись на спецгруппу с оскаленными зубами. Стив действовал по инструкции. Даже временная угроза подлежала уничтожению. Капитан, который тогда еще был лейтенантом, резанул импульсником по первому десятку, по второму, а потом упал сам, потому как Ур прострелил ему ногу и тут же заорал, запрещая стрельбу. Пальцы стиснула судорога, прижатый к животу импульсник дернулся и шальной разряд пронзил Стиву Мартону лодыжку. Случайно, как заключила экспертная комиссия, и как со временем решил для себя Ур. Он и сам помнил все как в тумане до того момента, как начал рвать связки, запрещая стрельбу. Концентрации газа хватало еще на минуту, конечно, люди могли покалечить кого-то из отряда, но убить голыми руками бойца в экзобронике….
Тогда все обошлось. Комиссия настаивала на отставке неудачливого сержанта, но видно среди пассажиров, уцелевших благодаря поступку Ура, оказалось достаточно важных шишек. Вот отношения со Стивом испортились, хотя наказывать подчиненного тот не стал и даже представил к званию. Когда Ур пришел к нему в госпиталь, не успевший еще поседеть шеф долго молчал, потом выставил перед собой ладони и с хлопком соединил их друг с другом.
– Весов нет, парень. Запомни. Весов нет. Точнее есть, но на них только одна чашка. Вторая или пуста, или неважна. Чушь. Ерунда. Пустяк. Выбора нет. Есть инструкция, которая продумана холодными мозгами, не глупее твоих. Ты думаешь, что спас сотню изнеженных личностей? Сотню индивидуальностей? Да, пожалуй. А скольких ты подставил? Тех, на ком ускользнувшие бандиты будут вновь отрабатывать удачный приемчик? Бойцов, которые научатся сомневаться в приказах? Рано или поздно они подставят не только тебя самого, но и что-то большее.
– Что большее? – только и вымолвил тогда Ур.
– Все, парень, – прошептал Стив и раскинул руки в стороны. – Все.
– Ешьте, – разорвал упаковочную ленту Рав, возвращая Ура из воспоминаний. – Ешьте, лейтенант. Я знаю инструкцию, вам нельзя. А то сложно придется за столом на пустой желудок. Магда ругается, что уже устала разогревать, но приготовила она что-то восхитительное.
– Иди, Рав, – пробормотал Ур. – Я сейчас.
Лейтенант дождался, когда пластиковая дверь, врезанная в чешуйчатый, зловещий дверной проем захлопнется, и встряхнул фляжку. В емкости, защищенной вакуумными стенками, способными не только предохранить напиток от пламени, плазмы, космического холода, но и защитить самого хозяина от прямого выстрела из импульсника, плеснулся последний глоток. Ур сковырнул пробку, опрокинул в рот терпкую жидкость и подумал, что домик, который он себе построит, должен обвивать виноград. Ползти по стенам, накрывать крышу и даже затягивать трубу. Обязательно трубу, вдруг там, где он его построит, случится такой же холод. И еще должны быть окна. Чтобы видеть, что там происходит за окнами. Никаких мониторов.
– Не хочу, – отодвинул паек Ур.
– Соберись, парень, – заскрипел в ушах голос Стива. – Я получил внешнюю лоцию и расшифровку на тот каботажник. Райвы на нем не было.
– Значит, убийство или несчастный случай, – удивился собственному спокойствию Ур. – Это уже не по нашей части.
– Может быть, – согласился Стив. – Хотя, боюсь, это уже не так и важно. Впрочем, у тебя есть еще час. Попробуй разобраться.
13
Ур вошел в кают-компанию в экзобронике. Расстегнувшие уже и легкую форму, раскрасневшиеся от застолья бойцы посмотрели на него с недоумением, но из-за стола выскочил сияющий Барни.
– Ну, наконец-то! Садитесь, лейтенант. Шеф ваш, похоже, с орбиты уже не спустится? Ну, да ладно. У нас тут скромно. А что это вы вырядились как на войну? Или еще с какой-нибудь базы пришел сигнал о контакте? Эх, в наше время все было проще. Знаю, знаю уже, что не будете ничего есть, хотя я бы подтерся такими инструкциями, или в спецотряде не так как в армии?
– В спецотряде все на высшем уровне, – расплылся в широкой улыбке Тик.
– Не скажи! – поморщился Олл и взгромоздил на стол ранец сканера. – Техника могла быть и получше. Старье. Весит, бездна его задери, что твой кассетник, Тик, а толку? Да те же функции может выполнять прибор размером с ладонь. Да возьми хоть любой анализатор с местного склада. Ну, зачем мне запас питания на два года? Зачем?
– Потом о питании, – замахал руками Барни. – Хотя, как можно не о питании с такой кухаркой-чудесницей? Но лейтенант-то прощаться пришел, меня не обманешь. Эх, как-то все не по-людски. Хотя, одна радость все же присутствует, – старик кивнул на бокс, который Ур сжимал в руке. – Никак вещички Сенда? Так вот, объявляйте меня старым сухарем, но сожалеть об отъезде молодого Уильямса не буду.
– И не надо, – сквозь громовой хохот бойцов буркнул насупившийся Сенд.
– Подожди, Барни, – энергично поправила грудь Магда. – Не пройдет и года, как он вернется сюда же. На каникулы.
– Не, – вытаращил глаза старик. – Тогда я на пенсию, – и под второй приступ хохота потянулся к пластиковой бутыли. – Вы не ругайтесь, лейтенант, мы тут чуть-чуть легонького. Для ваших молодцов это, что укус какого-нибудь комара, а нам в радость. Хорошие у вас ребятки, хорошие. Я любого бы на место Райвы взял. Жаль только Тику вот вашему в каждый проем пополам наклоняться надо. А остальные – в самый раз.
– Не, – сдвинул брови Хард, похрустывая поджаристым куском мяса. – Со мной никто не сравнится.
– Даже я не пытаюсь, – под невольные смешки кисло заметил старший Уильямс.
– Я вообще не наклоняюсь, – окончательно развеселил бойцов пояснением Хард.
– И все-таки не понимаю, – не унимался Барни. – В самом деле, лейтенант. Чем вы их прикармливаете? Откуда таких берете? Ну, Тика мы пока оставим…
– Да, – пробубнил Тик с набитым ртом, – оставим пока. Если тут так кормят хотя бы через день, я бы остался. Как командир?
– Вариант, – кивнул Ур. – Кого бы еще взяли?
– Да у меня глаза разбегаются, – воскликнул Барни. – Олл – чудесный техник, пеленгатор мне за пять минут отладил. Шор – кладезь анекдотов и мелодий. Музыку извлекает из всего, да хоть из вентиляционных труб. Сом со своим тесаком управляется как бог.
– Кухонный бог, – с улыбкой заметила Магда.
– И не только кухонный, – ухмыльнулся боец, и обнаженный нож оказался у него в руке мгновенно, словно вырос из ладони.
– Да что я говорю? – старик едва не прослезился. – А Рав, Кельм, Вик? Лучшие кадры собираете по вселенной, лейтенант, лучшие!
– Так кого бы ты взял на место Райвы? – прищурился Ур и повернулся к Сому. – Ты положи нож, положи. Я ведь нашел кое-что.
Сом в тишине положил нож на стол, и Ур вытряхнул из тряпочки сережки с астероидной бирюзой.
– Перстенек-то на мизинчик надела, – он улыбнулся Магде. – На безымянный не налез? Мал? У Райвы рука была тоньше?
– Такая глупость, – безучастно заметила женщина, стянула с пальца перстень и швырнула его Уру. – Да и дешевка, в общем-то. Хотя, что не поносить, если Райва его бросила…
– Подождите… – поднялся Барни.
– Сидеть! – рявкнул Ур. – Бросила? Райва не уезжала, не уходила и не улетала с Белой. Я уж не знаю, что с ней, но вряд ли она могла прогуляться на время в соседний поселок. Их же ведь просто нет на Белой? Никого кроме вас на Белой нет? Так или не так?
Никто не сказал ни слова, но бойцы начали понемногу трезветь. В ухе лейтенанта напряженно дышал Стив. Только работники станции оставались спокойны, тон-детектор не выдал ни одного тревожного всплеска. В накатившей тишине Ур медленно поднялся, тряхнул боксом:
– Вещи Сенда. Сказать, что я в них обнаружил? Кто вы на самом деле, друзья мои?
– Минуту… – снова попытался встать старик, но Сенд его опередил. Он метнулся вперед и сделал это мгновенно; словно растворился на стуле и оказался посередине стола и только гримасы на лицах бойцов, толчок в грудь и нож Сома в руке младшего Уильямса подсказали Уру, что паршивец непостижимым образом успел чиркнуть лезвием каждого. В полной тишине Сенд бросил нож и, ожидая выстрела, закрыл глаза.
– Все еще мальчишка, – спокойно вымолвила Магда.
В недоумении замерли бойцы, на рубашках которых появились пятна крови, вскинул руки перед собой Барни, куда-то исчез Хард, и сам Ур словно поплыл в сторону двери, когда понял, что ранец Олла вовсе не обратился вспышкой света, и его впечатывает в стену взрывом.
14
Его спасла притолока и экзоброник. Взрывная волна швырнула лейтенанта в дверной проем, притолока нахлобучила ему на голову шлем, но пламя успело обжечь лицо и теперь казалось, что лица нет вовсе, осталась только боль, но глаза видели, и язык слушался, хотя капля воды из мундштука потеряла вкус. К счастью, боль не была чем-то особенным. С болью Уру уже приходилось справляться. Он приподнялся на локтях и в мертвенном свете мигающих аварийных плафонов оглядел костюм. Что-то, покрывающее его, запеклось теми же самыми чешуйками, какими были украшены стены и своды станции. Сколько прошло времени? Судя по сопению аварийной вентиляции – не меньше пятнадцати минут.
– Как ты догадался? – раздался из дыма скрипучий голос, и Ур тут же сорвал с пояса импульсник, но стрелять не стал, потому что из дыма выползал не человек, а часть человека. До пояса это нечто было Хардом, хотя и лишившимся волос, бороды и части кожи, которую заменили вздувшиеся пузыри, но вместо ног за ним волочилось месиво костей и паленого мяса.
– Я живучий, – хохотнул техник, наматывая что-то, чуть ли не собственную кожу на левый кулак. – И маленький. Короткий. А теперь стал еще короче. На время, правда. Почувствовал, но не рассчитал. Нырнул под стул, он из хорошего плекса, а ноги остались под столом. Однако не доверяет вам начальство, не доверяет. На задание отправляет, а собственную погибель за спиной заставляет носить? Как ты догадался?
– Вы были слишком спокойны, – начал подтягивать ноги Ур.
– Недостаточно для догадки, – не согласился Хард. – Мы ведь могли и сойти с ума. И даже, вероятно, съесть эту самую Райву. Дело ведь не в дурацких сережках и колечке, которое Магда взяла, когда еще была человеком. Как ты догадался о главном? И ведь обманул мальчишку, обманул! Не было ничего у него в боксе!
– Я не догадался, – шевельнул обожженными губами Ур. – Я заподозрил. Та фраза на стене «Я не хочу в сумерки» была подправлена. Едва заметно, но у Олла и в самом деле был хороший сканер. Ведь там было написано – «Я не хочу в пыль»*? Кто обратился в пыль? Райва? Отчего не срубили надпись полностью?
– Ты слишком въедлив, – хмыкнул, пустив кровавые пузыри, Хард. – Хотя и прав. Не успели срубить. Уильямс поторопился, сломал камнерез. Видишь ли, человек не исчезает вовсе, он словно падает в копилку, черты сохраняются. Мальчишка остается мальчишкой. Разумный человек остается разумным.… Уж не знаю, что было бы с негодяем… Райва поранилась, когда заходила в пустые отсеки. В рану попала пыль, и она поменялась. Задумалась на мгновение и стала другой. На долгое мгновение задумалась, многое ли, знаешь, нужно обдумать в такой момент, прочувствовать. А паренек следил за ней, подглядывал, можно сказать, неравнодушен был к девчонке. Наверное, видел, как она чиркнула мне по запястью ножом. И как я задумался. Или как я сделал другими его родителей. Или как та же Райва сделала другим Барни. Он что-то понял. Не захотел меняться. Или слишком большое значение придал боли. Да, рана необходима, это важно. Она как жертва. Нельзя без жертвы. Сенд стал прятаться в тоннелях. Сумел передать код о проникновении. Прикончил из выбура Райву, когда она почти загнала его в тупик. Наверное, что-то еще разглядел. Стал вырезать предупреждение. Сам же и поранился, кстати. А там уж… В том контейнере, что ты осматривал на складе, немалая часть того, что когда-то именовалось Райвой. Вот ведь… – закашлялся Хард. – Вот ведь сорванец, захотел целый отряд бойцов обратить! Всех ножом посек, а с пылью не срослось. Ведь ты бы выстрелил в пацана?
– Что у тебя в руке? – спросил Ур.
– Обычный пиропатрон, – сплюнул кровяной сгусток Хард. – Я снял с него предохранитель, но пока он сжат в кулаке, ничего не случится. У тебя есть шанс поучаствовать в вечности. Я скоро поправлюсь, лейтенант, и мы обсудим с тобой происшествие, если, конечно, ты не натворишь глупостей.
Ур прострелил ему голову на последнем слове. Хард, который уже начал покрываться нормальной кожей, замер, и осыпался грудой пыли. Патрон сработал и разметал пыль в воздухе.
– Все, – проклюнулся сквозь повисшее марево голос Стива. – Служба окончена, парень. Ты действовал выше всяких похвал. Домика не обещаю, но в список героев спецсектора будешь занесен. Да! Ты ведь хотел узнать, почему я не высушил тебя после того случая? Ответ прост. Работа у нас не простая, а тот, кто стреляет в лицо, никогда не выстрелит в спину. Продвигать тебя по службе не следовало, но сберегать приходилось. Вот для такого случая. Они случаются, Ур. Редко, очень редко, но пока еще случаются. Или ты думал, что мы вылетаем только на ложные вызовы? Нет, как видишь. Но теперь нам придется основательно прожарить все логово. Я уже вызвал команду зачистки. Надеюсь, ты найдешь способ оставить этот мир безболезненно?
15
Ур вышел наружу через полчаса. Снег скрипел под ногами, за спиной оставались грязные следы. Бак ждал его у бронемашины и прострелил лейтенанту лодыжку еще в дверях бункера, прострелил в том самом месте, в каком однажды подранил Стива сам Ур. Лейтенант упал, и Бак довольно заорал, откинув плекс шлема:
– Я хорошо, стреляю, не правда ли? А ты дурак, лейтенант! Сказали же, сиди внутри. Повесился бы, что ли? Хотя, Стив будет доволен. Он сразу сказал, когда ты снял камеру со шлема и отрезал связь, лейтенант что-то затевает, правда, не думал, что ты все еще человек. Или уже нет?
– Дурак, – прошептал Ур, глядя, как кровь пропитывает облепившую рану пыль и тут же застывает пластинками красного льда. – Право на жизнь нужно доказывать каждое мгновение. Отсидеться не удастся. Неужели ты думаешь, что Стив оставит тебя в живых? Ведь ты тоже был внутри! Стив слишком осторожен для этого. Ты не на той чашке весов оказался, парень.
– Что ты бормочешь? – выдохнул облачко пара Бак, вновь поднимая импульсник. – Затеваешь что-то или просто собрался прогуляться напоследок?
– Затеваю, – откликнулся Ур и нажал сенсор выруба. Установленный в каморке Барни прибор отозвался мгновенно и выпустил друг за другом все оставшиеся заряды вертикально вверх. Мощности луча не хватило, чтобы уничтожить бронемашину, только раскалить ее, но уцелевшая после первого залпа часть туловища бравого сержанта Бака вспыхнула после второго залпа как свечка. Кроме его головы, которая откатилась в сторону.
16
Сначала пришел холод. Он не был холодом, который обжигает небытием, он был холодом спокойствия и терпения. Холодом уверенности и знания. Затем наступил жар, словно холод коснулся раскаленного, но раскаленное не исторгло из холода облака пара, оно обратилось холодом, не остывая. «В поступке Сенда не было глупости, он просто все еще оставался Сендом, молодым и горячим», – подумал Ур, потому что он сам, в отличие от молодого Уильямса, не находил сил, чтобы остаться самим собой, и уже стал кем-то иным, хотя и не перестал быть Уром, пусть даже его не слишком горячее «я» погружалось в холод все глубже и глубже. И он готов был проститься с самим собой без сожаления, потому что его малое сменялось бескрайним, и потому, что вместе с Уром в холоде тонули сомнения, неуверенность, слабость, неуправляемость, уязвимость. Он все еще не понимал того, кем стал, но чужие воспоминания уже клубились на краю сознания и он уже чувствовал, что стал частью силы, которой нет предела.
– Бак? – пробился сквозь гул челнока в уши голос Стива.
– Бака нет, – спокойно ответил Ур, счищая с экзоброника запекшуюся пыль и набивая ею флягу на запястье.
– Тебя тоже не будет, – проскрипел отчужденно Стив.
– Здесь кроме меня двое пилотов, и они все еще люди, – с усмешкой заметил Ур, одним движением поймал муху и отправил ее вслед за пылью во фляжку. – Мы поднимаемся. Впрочем, что тебе жизнь двух человек? Ведь ты составляешь лоцию.… Хотя муху я все-таки спасу. Пусть на время.
– Выбора нет, парень, – вздохнул Стив.
– Я понимаю, – ответил Ур.
– Вас когда лучше накрыть; немедленно или повыше? – спросил Стив. – Или предпочитаешь вспышку на орбите?
Ур поднялся и рванул рычаг шлюза. Завыла сирена. Заморгало аварийное освещение. Корпус челнока задрожал. Засвистел улетучивающийся воздух и экзоброник мгновенно покрылся инеем. Ур бросил в белесое марево фляжку и сделал обожженным лицом улыбку, боли от которой не чувствовал. Он ничего уже не чувствовал.
– Я найду эту фляжку и уничтожу! – закричал ему в ухо Стив.
– А всю планету? – шагнул в пустоту Ур.
2009 год
* – dusk (сумерки) – dust (пыль)
Толкование
1
Старичок «Быстрый», казалось, трещал по швам. Во всяком случае, его обветшавшие потроха – двери шкафов, воздуховоды, вентиляционные решетки, рукояти огнетушителей, гравитационные панели, перегородки и лестницы – дребезжали, звякали и скрипели на стыках. Пытаясь перебороть вонь хлорки из уборной, климат-контроль накачивал узкий коридор припланетника запахом горелой изоляции. Освещение моргало, вода в кране отдавала ржавчиной, холодильник рычал как реактивный заплечник. На самом деле катерок космонадзора пока что разваливаться не собирался, сержант Ардан загодя облазил его от рубки до дюз, кое-что перебрал, кое-где подлатал, то, что рассыпалось в труху – заменил, потратив на все про все десяток баллонов композита, но внутреннюю вибрацию убрать не смог.
– Возраст, – развел руками Ардан после ремонта. – Это же как с человеком. Трясет – лечись весь. В комплексе. А вылечишь что-то одно; руку или ногу, жди – как раз она и отвалится в первую очередь. Да и куда нам летать? Мы ведь ненадолго в этой дыре?
– Ненадолго, – полгода назад с досадой буркнул Стамб, предполагая, что скорее выйдет в отставку, чем выкарабкается вместе с крохотным отрядом спецназа из проклятого угла вселенной, но вперевалочку, не торопясь, под пивко и отвратительную акустику в местном баре сам не заметил, как спустил в унитаз шесть месяцев жизни, и вот уже он правит «Быстрого» к точке разрешения всех личных проблем и даже покрикивает на старшего помощника.
– Рудж, хватит скалиться. Ты проверил боезапас? Я и без тебя знаю, что он нам не должен пригодиться, ты его проверил? Проверь. Вот ведь… полгода ждать и готовиться, чтобы все через суету и спешку… И посмотри заодно, что делает этот свалившийся на нашу голову аналитик. Если я еще раз увижу, что он сует нос, куда не надо, не поздоровится вам обоим. Его место или в кубрике, или в рубке, или в сортире. И лучше, чтоб я его видел. Нет, в сортире будешь следить за ним сам. Ардан. Вытащи губную гармошку изо рта. И капсюли из ушей. Я помню, что ты не на вахте. Какого черта ты здесь торчишь? До точки еще четыре часа. Не видишь, что я вполне справляюсь с твоей посудиной? Иди спать, с красными глазами явился на борт. Кама?
– Что?
Вот ведь девка, всего только и сделала, что повернулась, а от изгиба затянутого в серую форму бедра, загудело в затылке. Что же он хотел у нее спросить?
– И еще, Рудж, у меня все еще хороший слух и я не взбеленился. Боезапас проверяй!
– Ты назвал мое имя.
Кама слепила глаза не хуже диска Виласа, который уже отдалялся, но все еще перегораживал половину обзорной панорамы. Впрочем, какая могла быть панорама в тесной рубке припланетного катерка? Три на полтора метра исцарапанного стекла, да и те экраном. Но Кама… Пора уже было Стамбу признаться, хотя бы самому себе признаться, что последние полгода были не самым гнусным периодом его довольно долгой жизни. Давно ли он вот так искренне радовался каждому новому дню? Ведь спешил на службу только для того, чтобы вновь увидеть присланную из центра девчонку. Отшивал от нее ухлестывающих кавалеров, которые словно выныривали из вентиляционных патрубков. Дарил какие-то милые безделушки. Что? Вновь захотел ощутить ветер молодости? Не поздновато ли? А почему бы и нет? Да, с женой лейтенант расстался давно и уже отнес себя к категории окончательных холостяков, но плох тот командир, которые не может поменять направление атаки. На то они и вводные, чтобы реагировать на них адекватно…
– Ты это… – Стамб в растерянности замычал.
– Я ничего не путаю – разговорчивость молчуна-лейтенанта первая примета серьезной заварушки? – с усмешкой сдвинула тонкие брови Кама. – Меня тоже куда-нибудь отправишь? В кубрик? А не боишься, что аналитик пристанет?
Сержант Рудж излишне громко хмыкнул, пригладил короткие седые волосы, щелкнул каблуками, подмигнул Каме и, миновав под испепеляющим взглядом лейтенанта два ряда обшарпанных пилотских кресел, скрылся за овальной дверью – крохотный арсенал располагался сразу за кубриком. Сержант Ардан повторил жест старпома и с сожалением пожал плечами – ему приглаживать было нечего, голова блестела как ледяной планетоид. Зато, как любил повторять техник крохотного отряда, и выдирать из головы было нечего. Ничего, отвечал ему лейтенант, грамотная жена всегда найдет, за что ухватиться, главное, чтобы не оторвала ничего. Чаще всего Ардан парировал оптимистической присказкой: «а как оторвет, так и бросит», но иногда позволял себе и спросить командира, из-за какой утраченной несуразности оставила Стамба его бывшая? Через четыре часа именно Ардану не будет цены, никто лучше него не управлял катерком в ручном режиме, а на точке на автоматику рассчитывать не приходилось.
Стамб вытянул из ворота сканер, процедил диапазон, поймал мелодию, которую слушал, подыгрывая себе на губной гармошке, техник-пилот. Все как обычно. Старомодные духовые и хриплый голос неизвестного певца.
– Что там? – спросила Кама.
– Старье, – поморщился Стабм, записывая на всякий случай темку. – Что-то о жизни в розовом цвете*. Или о цветах. Устаревший диалект. Но неплохо. У лысого нюх на хорошую музыку.
– Нервничаешь?
Она смотрела на лейтенанта насмешливо. Так, словно давно догадалась, что он уже полгода собирается подобрать к ней ключик, но по мужской нужде всякий раз отправляется в ближайший бар и за толику кредиток снимает сговорчивую девчонку. Наверное, старый служака из космонадзора так и должен был поступать? А матерый волк из спецназа? Впрочем, кто ее знает, о чем она думала? Стамб десять лет прожил с бывшей женой, но так ни разу и не угадал ее мыслей, хотя та почему-то числила эту способность в ряду его необходимых качеств.
– Успокойся, – Кама стала серьезной в мгновение. – Залп был, ответный залп тоже имел место. Разбежка чуть меньше расчетной, но в пределах допустимой. Я тоже видела данные. Проверила расчеты. На этом наша секретная миссия должна закончиться. Скоро на базу, к нормальной технике, к нормальной жизни. К нормальной форменной одежде, кстати, надоела эта космонадзорная серость. Зафиксируем все, что нужно, и забудем и об этом захолустье, и об этом корыте.
– И друг о друге? – удивляясь сам себе, брякнул Стамб.
– А было что вспоминать? – подняла брови Кама и тут же подмигнула Стамбу. – Ладно, лейтенант. Дел осталось на один день. Тем более, думаю, фиксировать ничего не придется. Разве только увеличившийся кратер, да пылевой смерч. Ведь батареи больше нет? Не должно быть. Хотя возмущения мне кажутся недостаточными. Крейсер должен был бы громыхнуть сильнее. Но, если перед этим он подрастратил арсенал… Я представляю, что там сейчас творится. У нашей развалины радиационная защита хоть в порядке?
– Послушай, – Стамб замялся, опять он не знал о чем говорить с девчонкой. – Зачем тебя прислали? Мы прекрасно работали в тройке. Тот же Ардан – техник, каких поискать. Зачем мне еще техник? Тем более что мы не ремонтом занимаемся, а зачисткой.
– Я знаю, чем мы занимаемся, – скривила губы Кама. – Но техник технику рознь.
2
Четвертая батарея была обречена. На секретных военных картах федерации она помаргивала не на спутнике Виласа Удайе, а в поясе астероидов, в полумиллиарде миль за орбитой планеты, но Стамб, как и еще не более десятка специальных военных чинов, точно знал, где топорщились жерла излучателей антивещества. По официальному адресу сверкала защитными колпаками обманка. Четвертая батарея ждала своего часа под личиной законсервированной автономной навигационной станции. Станции врага, станции аньятов. Она ждала своего часа и, похоже, дождалась. Вероятно, крейсер аньятов вышел из нуля именно возле Удайи. Где бы еще ему было выйти? В планетарной системе без навигационной привязки особо не развернешься. А не появиться возле ныне безжизненной, но родной планеты аньяты не могли. Выходцы с Виласа славились склонностью к сантиментам и приверженностью собственному малопонятному кодексу чести. Это их в итоге и погубило. Так что рано или поздно крейсер должен был явить свои контуры вблизи Удайи, а уж остальное возлагалось на технику. И судя по тому, что батарея произвела залп, техника не подвела. Защититься от точно наведенного залпа стационарной батареи было невозможно, все, что могли предпринять системы защиты крейсера, за мгновение до собственной гибели произвести ответный залп, что они, судя по всему, и сделали, вот только батарее это почему-то не повредило. Стамб ощущал это всей своей не единожды порченой шкурой. Чувствовал по дрожи, которая пронизывала его сухие руки, как бы она ни маскировалась под вибрацию «Быстрого». Да и по несвойственной себе болтливости тоже. А вот Кама пока этого не знала, пусть даже обычно она умудрялась знать больше, чем ей было положено. И вряд ли чувствовала.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70585732?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Сергей Малицкий
Десять научно-фантастических рассказов. Космос и работы, люди и киборги, человечество и пришельцы, будущее и последующее за ним. «Два парсека», «Пыль», «Толкование», «Скребки», «Дескрипция», «Любовь с пересмешником», «ISO 9001», «Подоплека», «Дурак», «Матика»
Два парсека
Сергей Малицкий
© Сергей Малицкий, 2024
ISBN 978-5-0062-7956-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Два парсека
Их было шестеро. Эйра, Калон, Квинц, Флама, Блейд, Шаис. Или Эйра, Квинц, Шаис, Флама, Блейд, Калон. В любом порядке, главное, чтобы Эйра всегда оставалась первым номером. Потом кое-что изменилось, но теперь это уже неважно. В таком составе их и запомнили на многих причалах системы Хайлы и на некоторых окрестных площадках. Ну, примерно в радиусе 3, 4 или 5 парсеков, то есть, в изрядной части сектора. Правда, некоторые утверждали, что перечислять следует семерых, в обязательном порядке добавлять к этой компании Ануэлу, но это уже вопрос экзистенциальный, поскольку так назывался кораблик, экипажем которого все шестеро являлись.
Корабли класса «Дубль-В» предназначались для планетарной разведки. Иначе говоря, чтобы и в ближнем космосе послужить – перевести туда-сюда небольшой груз и отряд исследователей или колонистов, пристыковаться к околопланетной станции, лайнеру или балкеру, но и присесть при необходимости на поверхность планеты или иного небесного тела. Потом, когда оказалось, что двигательные установки подобных корабликов слишком неэкономны, а полезный объем трюма смехотворен, их попытались использовать в качестве межпланетных бакенов – снаряжали метеоритными пушками и отправляли патрулировать транспортные потоки, а то и просто стопорили на стационарной орбите. Со временем выяснилось, что и этот вариант «железного трудоустройства», мягко говоря, сомнителен. Пространство захватывалось или небольшими автоботами, или транспортными гигантами. Корабли «Дубль-В», внешне напоминающие перевернутую шахматную фигуру ладью, снаряженную поворотными дюзами и увенчанную пешкой той же масти, неэкономные, тихоходные и неразворотливые – постепенно исчезли. Последний сошел со стапелей уже лет двести назад, и почти все они закончили жизнь на площадках для резки металла. Все, кроме одного. Кораблик под названием «Ануэла» был исключением из правил, но вовсе не музейным экспонатом. Он подвизался на частных перевозках в системе желтого карлика Хайлы и ближайших окрестностях.
Вообще-то где-нибудь в центральной системе или в области первого круга такое транспортное средство подлежало бы немедленному списанию, но в окрестностях Хайлы, а также в тысячах иных забытых богом или центральной технической инспекцией мирах порой оставалось на ходу и не такое старье. К тому же капитаном и хозяйкой «Ануэлы» числилась Эйра – суровая женщина неопределенного возраста и очевидных волевых качеств. О ее прошлом ходили разные слухи, некоторые россказни так и вовсе не следовало бы повторять вслух, но мало кто мог не опустить глаза, поймав ее жесткий взгляд. А уж стиснутые тонкие губы могли говорить только об одном, горе тебе, бедолага, если ты оказался на ее пути.
Впрочем, конкретная опасность обычно исходила не от самой Эйры, а от ее охранника Блейда. Как правило, тот следовал за капитаном в шаге сзади и слева, и по разговорам был способен защитить ее даже от дюжины злоумышленников. С учетом, что роста Блейд был не слишком большого, той же Эйре уступал почти на голову, да и оружия у него с собой кроме легкого трансклюкатора и короткого меча с опаленной рукоятью на поясе обычно не наблюдалось, в его боеготовности можно было бы усомниться, но согласно непроверенным сведениям происходил он с планеты Медрана, обитатели которой не так давно считались столь неудержимыми и неуступчивыми, что однажды сразу несколько преступных кланов, которых было полно в окраинных секторах, объединились и устроили этой планетке столкновение с астероидом. Обошелся данный катаклизм преступным сообществам в сумму, сравнимую с их совокупным годовым бюджетом, но на этом галактические проблемы с медранцами почти полностью рассосались. Правда, и те самые преступные кланы куда-то подевались в довольно короткий срок причем весьма кровавым образом, но подобного добра всегда хватает, что ты с ним ни делай. Прополешь одну заразу, тут же пробивается другая, взять хотя бы печальной известности синдикат Таро, что появился всего лишь пару десятков лет назад и за это время успел захватить едва ли ни целый сектор галактики. С другой стороны, кто их видел, этих медранцев вживую? Четверть века уже прошло, не меньше, и если Блейд медранец, то по всему получается, что его нация воителей двинулась если не по пути вырождения, то по пути измельчания точно.
На тот же случай, если в сопровождении Эйры Блейда почему-то не оказывалось, его заменяла изящная и даже ослепительная Флама. Если бы кто-то сумел считать ее тайные коды, он был бы немало удивлен, выяснив, что когда-то она числилась не просто оргом, то есть, биопластическим человекоподобным роботом, а боевой моделью «XX-01DD», иначе говоря «черной смертью». То есть, согласно устаревшим справочникам была вовсе не серийной, а частью небольшой экспериментальной партии, полностью уничтоженной в самой большой битве не такой уж давней звездной войны, а именно в ходе побоища при системе Синего Кита. Понятно, что внешний вид Фламы ни на что подобное даже не намекал, к тому же она обходилась безо всякого оружия, верно полагая, что этого добра всегда в достатке вокруг нее, все-таки не в центральной системе приходится сопровождать уважаемую Эйру, а среди самых диких представителей расселившегося по всей галактике человечества.
Кое-что об этой замечательной механической девушке сумел выяснить тогда еще не вышедший в отставку инспектор Вортекс, который оказывал и всему экипажу, и его кораблю искреннее содействие в оформлении необходимой документации, но была ли Флама восстановленной боевой единицей или каким-то недоведенным до ума образцом, не мог сказать даже он. Внешне именованию «черная смерть» Флама соответствовала только цветом кожи, миндалинами огромных глаз и упругой, затянутой в плекс потрясающей воображение всякого космолетчика мужского пола фигурой. Имелись ли под ее плексом какие-нибудь первичные половые признаки, не считая, конечно, явственных вторичных, никто не ведал, но всякий болтун, начинающий расписывать прелести Фламы, скорее всего болтуном и являлся. Следует добавить, что пару раз Фламе пришлось продемонстрировать уровень боевой выучки, хотя объектом нападения, а точнее сказать вожделения неизменно оказывалась не Эйра, а она сама. Так вот оба раза темнокожая девушка мгновенно оказывалась вооруженной до зубов, в то время как бедовые злоумышленники не только разоруженными, но и без зубов, а также с переломанными конечностями. Улажены эти стычки были без особого труда, поскольку никто в их ходе жизни не лишился и безвозвратно покалечен не был. Тем более что на видеозаписях, которые производятся на окраинах галактики везде, где только возможно, при изрядном замедлении можно было разобрать, кто начал стычку, и кто после ее начала огреб по полной. Оба раза эти категории совпадали.
Как было уже сказано, Эйрой, Блейдом и Фламой экипаж «Ануэлы» не исчерпывался. На ее борту, если не имелось каких-либо пассажиров, неизменно оказывалось шестеро. Главным помощником Эйры, а также первым пилотом и одновременно лоцманом и штурманом считался Калон или, как называла его Эйра – папочка. Относительно его отношений с Эйрой могли ходить разные предположения, но тот же инспектор Вортекс, который на тот момент являлся основным источником сведений об «Ануэле» и ее экипаже, совершенно точно знал, что у Калона имелась отдельная каюта, в которой во время очередной инспекции тот позволял себе выпить с инспектором бокальчик-другой жгучего мауранского пойла. Но папочкой Калона кроме хозяйки и капитана корабля в одном лице никто не называл. Зато все прочие (а именно четверо) называли его дедом, хотя вряд ли этот «дед» был старше Эйры, и уж точно не имел ни седой бороды, ни усов, да и в редких вихрах его не проглядывала седина. Впрочем, в короткой прическе Эйры тоже не поблескивало серебро, но что может значить седина во времена, когда пары пилюль достаточно, чтобы забыть о ней лет на пять, а то и дольше – точно до приема следующей пилюли?
Механиком «Ануэлы» числился весельчак Квинц, а навигатором – вечно подторможенный Шаис. Тут необходимо отметить, что веселье Квинца эффектно оттенялось биопластом, который заменял едва ли ни большую часть кожного покрова на его лице и теле, создавая ощущение некоей искусственной юности персонажа, и его послужным табелем, из которого следовало, что этот самый Квинц не всегда был биопластиковым веселым юнцом, а служил инженером на главном линкоре федерации, перенесшим участие в битве Синего Кита и последующий за ней ужасный пожар. Шаис же в экипаже являлся еще одним оргом, который относился к штату исполнителей низшего звена и как правило назначался подставкой для подноса или держалкой для пылесоса. Следует добавить, что в каталогах отмечалось рекомендуемое использование данной модели в качестве фиксирующего и аналитического устройства, но в экипаже «Аэнуэлы» Шаис считался навигатором, хотя навигатор там имелся настоящий – в виде корабельного мозга, накрытого колпаком из странного красноватого сплава и проявляющегося изображением очаровательной длинноволосой девы на всех мониторах суденышка. В довершение можно упомянуть, что в ходе эксплуатации кораблик Эйры обзавелся массой усовершенствований, оделся во что-то вроде ребристого скелета, заблестел между усиленных ребер обновленной обшивкой, каким-то образом сумел изыскать во внутренних объемах резервы для увеличения трюма и приобрел некоторую резвость, во всяком случае, никто в системе Хайлы не мог гарантировать столь быстрой доставки грузов. Поговаривали, что Эйра порой выполняет заказы и криминальных структур, но никаких официальных претензий к ней не предъявлялось.
– Все дело в двух парсеках, – обычно начинал рассказ об этом прославившемся после знаменитого падения дома Таро экипаже изрядно захмелевший недавний отставник Вортекс. – Да, в том самом правиле Гвейда. Или в пределе Гвейда, как еще говорят. Не знаете? Ну как же… Известный эффект или скорее дефект. Прыжок через ноль, что позволяет совершать дальние полеты в короткие сроки, не обращая внимания на все эти траблы со временем, упомянутые в теории относительности, не может быть совершен на расстояние меньше двух парсеков. То есть, изволь прыгать не меньше, чем почти на семь световых лет. Ну, примерно. Шесть с половиной или 60 триллионов километров. Да, вот такая незадача. Приемлемый разгон, фиксация в потоке и торможение, хотя к прыжку эти определения и неприменимы. Или так, или никак. Если тебе надо на три-четыре годика или даже на пять световых лет, что довольно далеко, изволь пыхтеть лет десять со всеми временными издержками, что обычно и делается с нетребующими срочности грузами. Или прыгай куда-то в сторону, а потом уже к нужной тебе цели, что практикуется в большинстве случаев. Теорема Пифагора, мать ее. Но стоимость такого перемещения возрастает, понятное дело, как минимум в два раза. Так вот, экипаж «Ануэлы» эти сложности не беспокоили. Говорят, что они даже внутри одной системы умудрялись прыгать!
– И как же? – мотал головой очередной собеседник инспектора из числа раскошелившихся на его угощение. – Топливо по дешевке доставали и жгли его, наворачивая углы? Или еще хитрость какая?
– О том разговор отдельный, – тянул жгучее пойло из бокала Вортекс. – Одно точно известно, казус это заинтересовал самого дона Таро. И то сказать, с его объемами контрабанды на нескольких системах возможная экономия могла бы увеличить его доходы в несколько раз, если не на порядок. К тому же ходили слухи, что экипаж «Ануэлы» не только умудрялся прыгать хоть на один парсек, хоть на половину парсека, а то и вовсе на астрономическую единицу, но и был способен выходить из нуля едва ли не в виду пункта назначения. Иначе говоря, почти вплотную к точке приема. Ты хоть понимаешь, что это значит?
– И что же? – растопыривал уши собеседник.
– Все! – стучал бокалом о стойку Вортекс. – Таможня, погранцы, службы контроля, все побоку! Не то чтобы они так уж отравляли жизнь дому Таро, тут ему все подчинялось, но расходов требовали!
– И как же он терпел этих наглецов? – недоумевал собеседник. – Понятное дело, я об Эйре и ее команде!
– Не особо он терпел, – морщился Вортекс. – Поначалу, когда прибирал к рукам остатки уничтоженных медранцами кланов, налаживал отношения с дальними сообществами, ему было не до того. Затем еще лет десять заняла отладка финансовых потоков, строительство опорной базы – знаменитой и неприступной Железной Луны на орбите Деи, куда даже планетарный спецназ не рисковал сунуться, а уж после этого, когда настало время внутреннего аудита, скрупулезности и тщательности, черед дошел и до «Ануэлы». Ею дон Таро стал заниматься лично. И не только потому, что ее секрет мог изрядно улучшить его финансовые дела. Другой закон тут действовал, там, где правит кто-то один, не может быть ничего, что существует и благоденствует помимо него.
– Отчего же он просто не раздавил эту «Ануэлу» как букашку? – хихикал тоже изрядно захмелевший слушатель пьяного рассказа. – Какого демона он довел дело до того, до чего довел?
– Терпение, – сдержанно икнул Вортекс. – Дон Таро делал все по уму, как вершил и все прочие дела. Несмотря на относительно молодой возраст, он отличался мудростью и выдержкой, хотя и был склонен, как говорят, к патологической жестокости, что никак не умаляло его главного принципа – неотвратимости. Он вызвал Эйру к себе для переговоров. Не на базу, конечно, а в обычный офис. Имелись у него для этого специальные апартаменты в столице Маура.
– И уговорил? – вытаращил глаза слушатель.
– Ага, – скривился инспектор. – Так бы мы с тобой сейчас это и обсуждали. Нет, конечно. Так, поинтересовался планами, предложил хорошее место, управление всем своим боевым и транспортным флотом, расписал перспективы переформатирования всей окрестной системы в рамках благоденствия общества благородных разбойников, а между делом полюбопытствовал, как Эйра умудряется прыгать на короткие расстояния, да и вообще, как ее старое корыто выдерживает сопутствующие перегрузки, у нее же потолок – третья космическая!
– А она?
– А что она, – хмыкнул Вортекс. – Отказалась. Сослалась на возраст, а возможности «Ануэлы» объяснила просто, мол, если при чинке на одежду ставить заплатки из хорошей ткани, то та постепенно становится прочнее, чем была. А что касается прыжков, то дело не в хитрых маневрах, а в экономной двигательной установке, которая уж конечно несколько раз сменилась на «Ануэле» за последние двести лет.
– Соврала? – удивился слушатель.
– Нет, – помрачнел Вортекс, щурясь и как будто вспоминая былое. – Или, скажем так, сказала не всю правду. Однако кое в чем она была точна, и заплаток на корпус кораблика было посажено немало, и двигательная установка там был неродная. Я-то уж точно знаю, освидетельствовал ее не раз. Полагаю, что на ней можно было всю галактику пересечь и даже вернуться из этого путешествия. Так что, ничего у них там не срослось после тех переговоров…
– И она убралась оттуда живой и здоровой? – замотал головой собеседник. – Не могу поверить, о доне Таро кое-что всплывать стало. Не похоже на него.
– Наоборот, – пробормотал инспектор. – Дон Таро был очень въедлив. Я читывал в бульварных листках, что он как-то сумел кое-что раскопать о прошлом Эйры. Узнал о том, что она до выхода в отставку пребывала в каких-то чинах в центральном управлении секретной службы федерации, и решил все сладить по-тихому.
– И сладил? – придвинулся к нему слушатель.
– Да, – кивнул Вортекс. – Еще за месяц до этого разговора оставил от чужого имени запрос на перевозку для важной персоны. Прямо отсюда, с пирса Маура до третьей луны Садва. Понятно, что не два парсека, но полтора миллиона километров, на межзвездном лайнере с прямым назначением все одно полгода пришлось бы добираться, или за неделю, но с очень большой переплатой и с вылетом чуть ли не до соседней системы. Эйра бралась доставить эту персону за три дня. И заказ она приняла еще до разговора с Таро. А выйдя от него, твердо решила, что надо убираться из системы Хайлы. Мол, последний заказ, а от Садва сразу лететь куда подальше. Мне она на это намекнула, я даже подарил ей то, что было с собой, мой личный коммуникационный планшет. От полноты чувств. Думал, что не увидимся больше. Мы и не увиделись, но не так, как я думал. Она не убереглась…
– Как же так? – прошептал собеседник.
– На борт «Ануэлы» поднялись двое, – вздохнул инспектор. – Дивной красоты девушка Нейдра и черноволосый паренек по имени Смотин. Они изображали беженцев. Нейдра – беглянку от жестокого хозяина, оргу для увеселений, вырвавшуюся из борделя. А Смотин ее дружка, который служил охранником в том же борделе, но влюбился и помог Нейдре бежать вместе с изрядной суммой, часть которой и пошла на оплату перелета. Парочка рассчитывала затеряться на спутниках Садва, откуда стартовало немало межзвездных лайнеров. Понятное дело, Эйра всегда была осторожна, она сканировала и Нейдру, и даже потратилась на сканирование Смотина, хотя сканировать человека дело не вполне законное. Но что она могла против Таро с его возможностями? Легенда оказалась в порядке, Нейдра – чиста как младенец, а Смотин и сам был уверен, что спасает свою подружку. С собой у них был всего лишь чемодан с самыми необходимыми вещами. Средства разблокировки оказались скрыты в титановых каблучках Нейдры, а уловить прошивку на их активацию невозможно по определению. Нейдра всех очаровала на корабле, я как раз подписывал им последнюю аттестацию, даже сама Ануэла улыбалась ей со всех мониторов. Разве что Шаис не обратил на нее никакого внимания, с самого начала подготовки к старту он сидел в навигационной, натянув на голову причудливый сканирующий шлем. А Нейдра напрашивалась в гости, раздавала Маурские сувениры, куклы-магниты и собственные фото с дарственной надписью. Правда, я застал самое начало процесса, служба, знаешь ли, отправился по своим делам. Но, судя по последующим событиям, она не расклеивала шпионские жучки, она их раздаривала. И перегрузилась, думаю, едва оказалась в своей каюте. А как дали старт, перегрузила и Смотина. Когда «Ануэла» подлетала к Садве, выходила из прыжка, Нейдра уже была тем, кем была всегда – личной гейшей дона Таро и одновременно изощренной шпионкой и специалистом по настройке навигационных систем, во всяком случае на время этого задания. А Смотин вновь вспомнил, что он не влюбленный охранник, а тайный убийца и лазутчик всесильного дона. Так во всяком случае выходит.
По сути дон Таро опередил Эйру на один день. Станция назначения уже светилась тысячами огней в зоне видимости, прыжок закончился, полагаю, что экипаж уже составлял списки закупок для дальнейшего путешествия, к примеру, Квинц точно готовился к срочной диагностике двигательной системы. И все же, думаю, Эйра что-то почувствовала, когда на экране локатора появился малый линкор дома Таро, да, у него имелся даже собственный линкор, но было уже поздно. Она бы сумела совершить экстренный прыжок, но Нейдра заблокировала навигатор «Ануэлы» и захватила управление кораблем, а Смотин натянул на нос дыхательной устройство и запустил газовую атаку, источником которой стали те самые куколки Нейдры. Впрочем, все остальное я знаю лишь по публикациям в прессе. Да и роликов полно в сети об этом захвате, другой вопрос, что всплыли они не так давно, Эйра что-то успела нажать в своей каюте, датчики «Ануэлы» вели прямую трансляцию в облако, жаль только, что проверяют эти закрома не каждый день… А эти выкопали только после уничтожения Железной Луны…
– Дело же не в роликах, – прошептал слушатель. – Дело в том, чьими глазами их смотреть. Видеть можно одно и то же, а вот понять, что тебе показывают, дано не каждому. Вы же профи!
– Был профи, – развел руками Вортекс. – И особого профессионализма, чтобы понять, что на тех роликах, не нужно. Линкор подтянул «Ануэлу» к стыковочному отсеку и сам дон Таро оказался на борту. Четверых, а именно потерявших сознание Эйру, Калона, Блейда и Квинца, спеленали и перенесли на борт линкора. Флама бушевала в каюте, дверь в которую Нейдра заблокировала. Темнокожую шарахнули проникающим магнитным и, пока она, упав на четвереньки, мотала головой, вошли внутрь и обездвижили. Для этого у дона Таро нашелся специальный изолирующий бокс. Оставался только Шаис. Точнее, то, что от него осталось. В момент блокировки навигатора что-то произошло. Или система закоротила, или случилась перегрузка, но только Шаис спекся. Голова орга под навигационным шлемом расплавилась и почернела. Сам навигатор, тот, что под красноватым колпаком, не отключился. Только он стал вести себя, как обычная вычислительная машина. Подчинялся командам и даже Ануэла шевелила губами на мониторах, но никаких следов манипуляций с преодолением ноля в нем не оказалось. Хотя двигательная установка «Ануэлы» поразила инженера-техника линкора дома Таро. Она оказалась необыкновенно мощной и очень компактной. То есть, куда как более мощной, чем двигательная установка того же линкора и в несколько раз меньше ее. Он только развел руками.
– Разбирайтесь! – зарычал на него и на Нейдру, которая не уберегла Шаиса, дон Таро. – Надо было думать! Если орг пялит на голову перед прыжком шлем, чего нет ни на одном межзвездном лайнере, значит, сберегать надо было в первую очередь его. Алгоритм прыжка запускался именно через него. И спекся он именно поэтому. Думаю, как раз блокировка систем корабля и вызвала его уничтожение. Должен быть какой-то секрет!
– Они должны знать… – повела подбродком Нейдра, провожая взглядом обездвиженных членов экипажа, которых несли к шлюзу.
– Они знают, – кивнул Таро. – И я вытащу из них это знание. Но лучше бы вам постараться.
Он посмотрел на техника-инженера.
– Сколько займет определение технологии прыжка?
– Она стандартная, – пролепетал инженер. – Оборудование очень мощное, по виду какое-то древнее, хотя и незнакомое, но на порядок мощнее и совершеннее современных технологий. Секрет не в нем, секрет в алгоритме. Они прыгали, как все. Непонятно, как они проходили прыжок. Там явно что-то происходило.
– Так разберитесь! – прошипел дон и пнул ногой обугленную тушку Шаиса. – Иначе вы позавидуете этому оргу. У вас есть время, пока будете ползти до Железной Луны. Я вас там буду ждать!
Вортекс замолчал, с сожалением глядя на опустевший бокал.
– А дальше? – забеспокоился его собеседник, щелкая пальцем и подзывая официанта. – Еще двести – вот сюда!
– Дальше? – переспросил Вортекс, с интересом глядя на прозрачный напиток, наполняющий его бокал. – Дальше все знают. Только роликов больше нет. Полагаю, что Нейдра приступила к работе сразу, и вскоре эту трансляцию заблокировала. Дон Таро конечно же собирался добиться от экипажа Эйры, чтобы тот выложил все секреты. Думаю, делать он это предполагал у себя на Железной Луне, которая была защищена так, что никто не мог к ней даже приблизиться. Два прыжка, чтобы вернуться на базу, у него заняли с учетом промежуточной профилактики неделю. Но едва он успел разгрузить ценный груз и направить его в условно медицинские боксы, на локаторах появилась «Ануэла». Думаю, Нейдра все-таки сумела разобраться с технологией прыжка, открыла его тайну, поскольку прыгнула почти к защитному полю базы дона Таро. Предполагаю, что так она решила обрадовать работодателя. Конечно, не стоит думать, что он отказался бы от пыточных процедур в отношении экипажа, просто теперь они превращались в занимательное времяпрепровождение. Проход был разблокирован, «Ануэла» пристыковалась к Железной Луне, а потом что-то случилось.
– Не что-то, а катастрофа! – воскликнул почти протрезвевший собутыльник инспектора. – Железная Луна была аннигилирована вместе с «Ануэлой»! Говорят, что это была операция центральной секретной службы! Уж больно дон Таро развернулся. Виданное ли дело – собственная база, собственная армия, да еще на орбите метрополии системы Хайлы! Я слышал, что если бы он устроил логово где-нибудь на отшибе, к примеру, во внешнем поясе системы, до сих пор бы благоденствовал!
– Конспирология, – поморщился Вортекс. – Я бы не стал предполагать за нашими спецслужбами такие возможности. И почему это, спрашивается, ни одно правительственное судно до сих пор не смогло справиться с пределом Гвейда? Отчего они все прыгают минимум на два парсека? Зачем эти обходные пути?
– Тогда что это было? – не понял слушатель.
– Казус, – пожал плечами инспектор. – Я не раз проверял эту посудинку. И всякий раз обращал внимание, что их метеоритная пушка не соответствует нормативам. Безобразие какое-то, а не метеоритная пушка. Муляж. Другой вопрос, что ее наличие не считалось обязательным для транспортного судна, все основные пути давно расчищены, да и системы контроля стали более надежными. У них, как мне казалось, и привода на нее не было. А потом…
Вортекс прищурился.
– Что потом? – схватил его за руку собеседник.
– Потом я полистал военные справочники, – прошептал инспектор. – И нашел там штатный аннигилятор военного линкора. Так вот, он – один в один как та самая неисправная метеоритная пушка. Понятно, что больше раз в пятьдесят, но… Уж не знаю, где Эйра ее взяла и для чего поставила на «Ануэлу»… Может, думала, что так надежнее?
– Выходит… – пролепетал собутыльник.
– Кто-то случайно нажал не на ту кнопку, – вздохнул Вортекс. – И аннигилятор проснулся. Не стоит объяснять простое сложным.
– Значит, тайна короткого прыжка осталась тайной? – поднял брови собутыльник.
– Выходит, что так, – крякнул, поднимаясь, Вортекс. – Но ничего страшного. Наука не стоит на месте, рано или поздно тайна будет раскрыта. Другое плохо – жалко Эйру, Калона, Фламу, Блейда, Квинца и Шаиса. Они были хорошими ребятами. Спасибо, приятель. За выпивку и вообще. Приятно было вспомнить былые дни.
***
Выходя на воздух, Вортекс вставил в ноздрю кислородный концентратор. Все было в порядке на Мауре, и магнитное поле, и атмосфера, в которой кислорода имелось лишь на 5 процентов меньше, чем на Дее, а вот притяжение оставляло желать лучшего, выходило слабоватым. Всего 40 процентов от когда-то привычного. Те, кто родились на Мауре, прекрасно обходятся и без концентратора, да и сила тяжести для них кажется привычной, а вот ему возвращение на родную Дею обещает кучу проблем. Слишком трудно заново привыкать к собственному весу. Так что выбор одного из спутников Яи – не худший вариант. Жаль только, что Хайла оттуда кажется крохотным шариком. Впрочем, можно передумать и отправиться на Фатон. Почти все как на Мауре, и воздух лучше, но холодно, черт возьми. Всюду льды… Или все же на Дею? Говорят, можно использовать гидрокоменсаторы… А пока…
Он оглянулся. Приданные ему внешней службы охранники маячили неподалеку. Один на одном конце улице, второй – на другом. На руке завибрировал коммуникатор. Когда Вортекс включил связь, послышался знакомый голос:
– Кто это был?
– Корреспондент местной газетки, – хмыкнул Вортекс. – «Космос на каждый день». Представился, правда, геологом с Вениса, но я эту братию на раз вычисляю.
– Ничего лишнего не сказали?
– Помилуйте, – вздохнул Вортекс. – Инструкции помню, беседу транслировал в указанное место. Продвигал официальную версию.
– Отлично, – раздалось в ответ. – Но я все проверю.
– Проверяйте, – пожал плечами инспектор. – Ваше право.
– А что за послание вы получили сегодня с утра? – спросил следователь.
– Надеюсь, после отъезда вы не будете отслеживать каждый мой шаг? – скривился Вортекс. – Бандероль пришла с Яи. Полгода ползла вместе с почтовым, да еще болталась несколько месяцев на пересылках.
– От кого? – спросил следователь.
– От Эйры, надо полагать, – хмыкнул инспектор. – Или от кого-то, кого она попросила меня уважить. Но если от Эйры, то вы оказались правы, она жива. Хотя я и не могу в это поверить.
– Напоминаю, – проворчал инспектор, – мы говорим по защищенной линии. Мне до вашей веры нет дела. Что она прислала?
– Записку, – вздохнул Вортекс, хлопая себя по карману. – Записку с благодарностью за содействие. И мой планшет, который я подарил при расставании.
– Что там?
– Ничего, – ответил инспектор. – Просто вернула мне мою вещь. Похвальная осторожность, он ведь ловится системами учета. Я, кстати, указывал в объяснительной, что, повинуясь внезапному порыву…
– Помню-помню, – раздраженно оборвал инспектора следователь. – Признаться, я рассчитывал на ваш планшет, уже запустил программу пеленга… Ладно, подробности отправления я проверю по трекеру. Но, если что, будьте готовы, чтобы я его забрал.
– Конечно, – согласился инспектор. – Только сканирую личные записи. Сентиментальным становлюсь к старости, есть тут кое-какие адреса, контакты…
– Вам это ничего не пригодится! – оборвал его следователь. – Завтра ваши мучения прекратятся. Мы запускаем программу. С утра на центральную, две недели карантина и подготовки, а потом уже как решите. Есть какие-то мысли? Еще не определились?
– Как-то странно, – оглянулся Вортекс, разглядывая маурский городок, которому отдал столько лет. – Почему ко мне применяется программа защиты свидетелей? Я же не участник всех этих событий!
– Даже не начинайте, инспектор, – отчеканил холодным голосом следователь. – Вы были в самом их центре. Еще радуйтесь, что вас не наказывают за то, что вы сертифицировали модернизированный корабль и нештатный двигатель!
– Кому повредила моя сертификация? – возмутился Вортекс. – И кого она обманула?
– И этот разговор мы тоже повторять не будем, – прорычал голос. – До завтра.
«Нет, – подумал бывший инспектор. – На Дею. Где-нибудь на берегу моря для меня место найдется. Буду торчать в воде, пока не привыкну снова к нормальной тяжести».
Вортекс поежился, вечера на Мауре были прохладными и пошел вдоль росших вдоль улицы колючих швинов. Можно было бы дожить век и здесь, тем более, что ни родных, ни друзей у него на Дее уже не осталось, но следователь был безапелляционен. Да, большая часть клана Таро была уничтожена, но кое-кто еще не отказался от преступных намерений, и они будут выцарапывать даже крупицы информации о подробностях самой ужасной катастрофы за последние двадцать лет. А ведь последний очный разговор с этим служакой затянулся на целый час. И все же, его въедливость была достойна восхищения. Вот уж кто точно не сертифицировал бы «Ануэлу». Другой вопрос, сколько бы он продержался на этой должности? И все-таки, о чем они тогда говорили?
– Что у меня можно выцарапать? – удивлялся Вортекс. – Чего я могу рассказать? Я же ничего не знаю!
– Достаточно того, что вы видели, – покачал головой следователь, уставившись на подбородок Вортекса.
– Но я же давал подписку! – возмутился инспектор.
– Что им ваша подписка? – понизил голос следователь. – Думаете, пыточные комнаты были только у дона Таро? Успокойтесь, Вортекс. Долго вам прятаться не придется. Через полгода будет оформлены ваши похороны после смерти, скажем… от оторвавшегося тромба. Да, от этого теперь уже не умирают, но случаются исключения. Затем кремация и погребение. Или, что практичнее, развеивание. Не волнуйтесь, вы будете здравствовать там, где захотите. Небольшой курс омоложения, и вы сами себя не узнаете. А вот с именем придется проститься. Извините.
– Я переживу эту потерю, – пробормотал Вортекс и вдруг подумал, что куда как больше печали ему доставляет, что он уже не сможет пройтись по пирсу между разномастными кораблями, не помашет рукой старым знакомым и, добравшись до крайней стартовой площадки, не поднимется по трапу на борт «Ануэлы», не бросит какой-нибудь комплимент ее изображению на экране, не согреется от ответной улыбки и не поболтает со стариной Калоном о чем-нибудь обыкновенном за стаканчиком маурского зеленого пойла…
С этим следователем, что прилетел на Маур, как сказал он сам, «подчищать хвосты», Вортекс в свое время провел чуть ли ни неделю. Для начала тот показал ему несколько роликов, на которых инспектор сначала разглядел проходившую через окно в силовой защите, отмеченном светящимся контуром, «Ануэлу», затем увидел процесс стыковки. После этого следователь запустил картинку изнутри Железной Луны.
– К сожалению больше ничего нет, только это, – проворчал служака. – Несколько кадров из служебных коридоров. Часть системы удалось взломать еще в процессе строительства логова Таро, все прочее надежно экранировано, да и эти пробелы они скорее всего залатали бы со временем.
На роликах Вортекс увидел сначала что-то размазанное и едва различимое, что вихрем проносилось по коридорам. Поняв, что инспектор ничего не понимает, следователь замедлил изображение. Но даже в этом случае Фламу едва можно было различить, так быстра она оказалась, снося с пути и живую, и автоматическую охрану.
– Они плохо изучали материальную часть, – хмыкнул следователь. – Я вообще удивляюсь, что она поддалась магнитному излучению. Не должна была. А уж как им удалось уложить ее в нейтрализующий бокс… По всему выходит, что она сама решила в него лечь. А уж когда пришел сигнал, вскрыла его изнутри, как пищевую пленку.
– Какой сигнал? – спросил инспектор.
– С «Ануэлы», – ответил следователь. – В гравитационном диапазоне. Он не блокируется. Что-то вроде контрольного звонка.
– И что дальше? – спросил Вортекс. – Ну, кроме Фламы.
– Вот, – включил следующий ролик следователь.
По коридору Железной Луны шли друг за другом Эйра, Калон, Квинц и Флама. Они несли какие-то тяжелые, по виду титановые ящики. За ними тянулись незнакомцы, одетые в черно-белые полосатые робы. Вортекс стал их считать, но сбился на пятидесяти. Замыкал строй Блейд. Он шел с обнаженным мечом и время от времени оглядывался.
– Что это? – спросил инспектор.
– Подождите, – покачал головой следователь. – Смотрите сюда.
На следующем ролике «Ануэла» отчаливала от Железной Луны. Контрольные маяки силового поля сияли красным, выход был закрыт, но она отчаливала. А затем на крохотной башенке на боку корабля зашевелилась «метеоритная пушка».
– Значит вот так… – прошептал Вортекс, когда экран залился пламенем аннигиляции.
– Впечатляет? – усмехнулся следователь. – Думаете, ошибка в расчетах?
– Это было самоубийство, – качнулся инспектор. – Я так понял, даже маяки сгорели?
– Именно, – кивнул следователь. – И не только. Линкор Таро, он сам со всеми помощниками, половина его флотилии, вся Железная Луна и вся гвардия. Радиус захвата оказался приличным, хотя Дея не пострадала, все-таки аннигиляция, никаких обломков. Пришлось восстанавливать только озоновый слой. А вот «Ануэла»… Она уцелела.
– Подождите, – замотал головой Вортекс.
– Да, – прищурился следователь. – В официальных сообщениях сообщалось о гибели кораблика. Но вы же понимаете, что иногда информация… искажается. При необходимости, конечно.
– Но я видел последний ролик в новостях! – прошептал Вортекс.
– Было такое, – кивнул следователь. – И его даже не пришлось редактировать. Все дело в долях секунды. В тысячных долях секунды. Пламя успело облизать «Ануэлу», но она уже таяла. Уходила в ноль.
– Но позвольте, – заморгал инспектор. – Вы надеетесь…
– Я знаю, – твердо сказал следователь. – Через час Эйра высадила спасенных узников Таро на внешнем пирсе Вениса. Черт возьми, если представить нашу систему большой квартирой, они прыгнули из одной комнаты в другую! Переместились почти мгновенно! Мало того, они выдали каждому из спасенных солидную сумму в галактических кредитах! И все они теперь под программой защиты свидетелей. Все, кроме экипажа «Ануэлы».
– И где они теперь? – спросил Вортекс.
– Не знаю, – вздохнул следователь.
Он подумал немного, затем включил шумоподавитель, защиту, присел напротив инспектора:
– Чтобы было ясно, это не наша операция.
– Чья же тогда? – прошептал Вортекс.
– Не имею понятия, – хмыкнул следователь. – Хотя вариантов не так уж и много. Либо это запоздавшая месть медранцев, Таро наследовал кое-какие богатства уничтоженных ими кланов. Либо в нашей службы имеются тайные отделы, о которых я не знаю, что вряд ли. Либо это личный проект Эйры. Есть еще варианты?
– Личный проект? – изумился инспектор.
– Когда она… фактически ушла в отставку, ей было уже немало лет, но недостаточно, чтобы расстаться с делом всей ее жизни. Скажем так, она была недовольна, что мы упустили систему Синего Кита. Вся это мерзость… имеет склонность к объединению. Да, там захватили власть бандитские кланы, да, они стали строить собственный флот, нападать на торговые балкеры. Возобновилось рабство, этакий космический феодализм…
– Это же не значит, что их следовало аннигилировать? – привстал Вортекс.
– Сядьте, – надавил на плечо инспектора следователь. – Что вы мне сказали о сертификации двигателя «Ануэлы»?
– Незнакомая, в чем-то до смешного древняя конструкция, – наморщил лоб инспектор, – но удивительно компактная и функциональная. Впрочем, аналогичная нынешним прыжковым системам. Правда, я не смог разобраться с производителем, но разве всех упомнишь. Да и справочников таких нет. Тоже самое и с аннигилятором… Я вообще на него внимания не обратил, там по штату должна была стоять пушка, но она давно необязательна.
– У нашего флота в системе Синего Кита не было аннигиляторов, – прошептал следователь. – Их тогда вообще не было. Только лазеры, магнитные пушки, торпеды, гравитационные излучатели. Все.
– То есть, правители Синего Кита сумели опередить остальное человечество? – удивился инспектор.
– Нет, – вздохнул следователь. – Не сумели. Или, точнее, не успели. Они воспользовались даром чужих.
– Не понял, – пролепетал Вортекс. – Так это был контакт?
– Контакт был у Синего Кита, – ответил следователь. – А у нас была война. В которой на стороне противника оказались чужие. Возможно, они ошиблись. Возможно, тестировали человечество. Неясно. Мы даже не знаем, откуда они. Уж точно не из Синего Кита. Планеты этой системы были обследованы досконально. Возможно, что они и не из нашей галактики…
– Ужас, – вытер пот со лба инспектор. – Какой же ужас…
– Именно так, – кивнул следователь. – Есть предположение, что человечество прошло по краю пропасти. Но роль чужих в этой истории пока неясна. Криминальный флот мог ведь иметь и собственные намерения. Во всяком случае, флот федерации не пересекал орбиту третьей планеты Синего Кита, были предложены переговоры, и мы ожидали представителей местных кланов, когда сразу два эсминца вынырнули из нуля в километре от нашего флагмана и аннигилировали его. Тут все и началось…
– Но ведь мы победили… – прошептал Вортекс.
– Если это можно назвать победой, – усмехнулся следователь. – От нашего флота осталась четверть и то только потому, что корабли Синего Кита начали аннигилировать друг друга… Так, словно их системы взбесились. Дело дошло и до их баз. Да и внезапный взрыв сверхновой, знаете ли… Мы пока такого запускать не умеем.
– Но четверть нашего флота успела уйти в ноль, – поднял брови инспектор.
– Именно так, – кивнул следователь. – Все уцелевшие корабли. А система Синего Кита самоликвидировалась. Теперь там лишь нейтронная звезда. Так что можете не корить родные межзвездные силы в жестокости. Ее не было. Глупость, возможно, была. Во всяком случае, думаю, так считала Эйра.
– Она ведь была там? – спросил Вортекс.
– Была, – кивнул следователь. – Под другим именем конечно. Там все действующие лица были под другими именами. В связи с уничтожением Таро мне удалось получить доступ к ее файлам. Естественно, то, что я скажу, огласке не подлежит. Но я рассказываю вам об этом, так как надеюсь на какую-нибудь подсказку с вашей стороны. Короче, Эйра была в группе контакта. Как оказалось, в нашей службе имелся сверхсекретный отдел, который предполагал возможность инопланетного вмешательства. Уж больно быстро развивалась индустрия у этих разбойников, с чего бы это вдруг им проявлять технический гений? На орбите одной из планет располагался маяк на базе кораблика «Дубль-В», там и находилась Эйра. Официально выполняла функции диспетчера, неофициально – проводила пеленг, учет, аналитику и расшифровку. Офицер самого высшего уровня. Если вы понимаете, речь идет не о количестве звезд на плечах.
– И что же она успела выяснить? – спросил инспектор.
– Только то, что инопланетное влияние на Синего Кита ограничивается присутствием советников и некоторой научно-технической помощью, – ответил следователь. – Кажется, она сумела законтачить с кем-то из чужих, которые уже были разочарованы сотрудничеством с новыми феодалами. Так что прибытие флота стало для нее неожиданностью. Увы, наши адмиралы не знали о ее миссии. Она стала предупреждать, что все этом может плохо кончится. Но ее не послушали. С другой стороны, опасность была слишком отчетлива. Да и высшее руководства флота до сих пор не в курсе подоплеки произошедшего… Оно числит себя триумфатором…
– Но как же она осталась жива? – изумился Вортекс.
– Кое-какую картину удалось восстановить не так давно, – пожал плечами следователь. – Когда началась битва, Эйра увела «Ануэлу» с орбиты. У ее кораблика при всей его старомодности имелась отличная защита, но от аннигиляции она была бессильна. А затем… В гуще битвы она пристыковалась к останкам горящего линкора Синего Кита и… сделала прыжок.
– То есть? – не понял инспектор.
– С его частью… – развел руками следователь. – И не спрашивайте, как ей это удалось. Во всяком случае «Ануэла» тогда этого точно не могла, да и не так она называлась, у нее был только номер. На видео можно различить, что часть линкора исчезает, но с таким же успехом она могла и взорваться… Во всяком случае, мы и думали, что она взорвалась вместе с подлетевшим слишком близко корабликом «Дубль-В». А уж потом… Мы не искали Эйру. В управлении есть памятная доска с ее фотографией и именем. То имя тоже вымышлено, но это неважно. А уже здесь… Скажите, инспектор. Вы хоть понимаете, что я не просто так все это вам рассказываю? Вы же водили дружбу с Калоном?
– Именно он вызывает у вас особенное подозрение? – спросил Вортекс.
– Не больше, чем остальные, – ответил следователь. – Хотя нет, больше всего подозрений вызывал Квинц. Его происхождение… туманно. То есть, биография, данные об участии в той битве, допуск к управлению устройствами – все фальшивка. Кто-то проник в систему учета и внес эти данные.
– Так бывает? – удивился инспектор.
– Нет, – твердо сказал следователь. – Но так случилось.
– А остальные, – нахмурился Вортекс.
– Остальные… – задумался следователь. – У всех изменены имена… Тот, кого вы знали как Калона, был помощником Эйры на «Дубль-В», пилотом и медиком. Собственно, им он и остался. Шаис… Шаиса она купила на Фатоне через пять лет после той битвы. Да, такое еще бывает. Но я разыскал информацию о той сделке, он продавался как… пустышка. Не смотрите на меня так, Вортекс, на Фатоне в те времена можно купить даже межпланетный катер без государственного номера.
– А Флама? – спросил инспектор.
– Самое сложное, – признался следователь. – Все, что удалось узнать, так это то, что ее небольшой отряд штурмовал главный корабль Синего Кита. Да, в открытом космосе. Что касается Блейда, он настоящий медранец. И, это как раз и служит причиной одной из версий. Он появился в команде Эйры лет десять назад. Была какая-то стычка в соседней системе. То ли он ее выручил, то ли она его.
– Я познакомился с ними, когда Блейд уже был в команде, – задумался инспектор. – Я мало что могу вам сказать… Калон любил помечтать, пофантазировать, часто нес всякую чушь. Или мне так казалось, что он несет всякую чушь. Он ведь был добрым малым. Или и остается добрым малым, если вы правы. К примеру, когда я спрашивал, где они раздобыли такой необычный двигатель и почему у них стоит на корабле несерийный навигатор, я вижу, что он не подходит к штатному месту, платформа под ним наварена, он говорил, что в галактике полно свалок, где можно прикупить совершенно чудесные вещи, и кто их знает, откуда они взялись? А вдруг у них инопланетное происхождение? Я, правда, принимал все это за чистую планету. То есть, думал, что инопланетное – значит, сделанное на другой планете. Не в смысле нечеловеческое.
– А насчет прыжков? – нахмурился следователь. – Вы же, инспектор, должны вы были интересоваться, как они умудряются их совершать? Или до вас не доходили слухи?
– У нас тут не принято болтать о таком, – признался инспектор. – Формально экипаж Эйры ничего не нарушал. Проходил все контроли, да и системы я его тестировал по-настоящему. Не знаю, что там было внутри, а показатели он выдавал с таким запасом прочности, что…
– Еще бы, – скривился следователь. – А ведь «Ануэла» и внешне стала напоминать лайнеры Синего Кита. В миниатюре, конечно. Все эти ребра жесткости, покрытие… Из чего оно?
– Не знаю, – пожал плечами инспектор. – Квинц говорил, что это особый сплав…
– А вы не полюбопытствовали… – вздохнул следователь. – А ведь он выдержал начало аннигиляции!
– Я спрашивал у Калона, как они умудряются всюду успевать? – прошептал инспектор. – Почему они плюют на правило Гвейда? Отчего не скачут на два парсека, а мельтешат на миллионы километров. Однажды мы уже были достаточно пьяны, чтобы всякую фразу обратить в шутку. И Калон, как мне казалось, тогда пошутил. Он сказал, что ноль – это не совсем ноль. Что современные лайнеры не случайно долго рассчитывают прыжки. Что в подпространстве имеются и узлы напряжения, и лакуны, и даже войды. И если делать прыжок с открытыми глазами, то можно все это использовать… Замедлять прыжок или ускорять его. Главное, чтобы корабль выдержал… И чтобы навигатор выдержал… И он не должен быть сложным. Секрет в простоте и ясности.
– Шаис, – прошептал следователь. – Он был навигатором.
– Почему? – не понял инспектор. – По штатному расписанию?
– Вы когда-нибудь разговаривали с ним? – спросил следователь.
– Нет, – сдвинул брови инспектор. – Он был необщительным. Где-нибудь в баре еще мог сказать пару слов, а на корабле обычно замолкал. Садился где-нибудь в углу…
– Его не было, – прошептал следователь. – Ануэла… Он был просто ее глазами и ушами. А иногда – навигатором.
– С чего вы взяли? – пролепетал инспектор и вдруг понял, что в его голове все начинает складываться. Почему был молчаливым этот орг, почему он как будто замирал, возвращаясь на корабль, но главное, почему о нем никогда никто не говорил. Об Ануэле говорили, как о живой, о подруге, о члене команды, но не о Шаисе…
– Думаю, что ваше тестирование бортового навигатора проводилось формально, – заметил следователь. – Сомневаюсь, что на корабле имелись ограничители развития и самоопределения искусственного интеллекта. Я знаю, что они запрещены в применении к оргам, но в сфере звездной навигации ограничение остается. А уж если он имеет инопланетное происхождение… Вы хоть можете представить, какой технологический прорыв мы упустили?
– Корабль состоял из шести членов экипажа, – пробормотал инспектор. – Эйра, Калон, Блейд, Флама, Квинц и Ануэла. Как я мог этого не видеть? Но как вы это могли узнать?
– На «Дубль-В» был штатный орг, – ответил следователь. – Его судьба нам неизвестна, но судя по описанию… Этот шлем, что надевался на Шаиса… он ведь из того же металла, что и колпак навигатора? Зеленовато-красный? Напоминающий медь или бронзу?
– Да, – кивнул инспектор.
– Вы много видели навигаторов из бронзы? – усмехнулся следователь. – А двигательную установку?
– Вовсе не видел… – задумался инспектор. – Но это все казалось таким… свидетельством древности…
– Я не уверен, что это именно медь или известные нам ее производные, – прошептал следователь. – Скажите, что вы можете сказать о Квинце?
– Он очень пострадал в той битве… – нахмурился инспектор. – Даже если не был в ней на самом деле. Но у него было обожжено все лицо и изрядная часть тела. Про тело мне, правда, говорил Калон. У Квинца всюду искусственная кожа, удивительно, как он вообще выжил… Впрочем, Калон говорил, что ему пришлось потрудиться над Квинцем… Зато после трагедии, где тот обгорел, у бедолаги появились странные привычки. Он много пьет воды. Простой воды, но с солью. И ест только фрукты.
– Много вы знаете людей, что пьют воду с солью? – спросил следователь. – И как вы думаете, почему ни в одной пластической клинике ближайших систем нет ничего об излечении некоего Квинца? Впрочем, последнее не так важно. Скажите, вы уверены, что под его кожей человек?
– Но как же… – замотал головой Вортекс. – Всякий раз со мной на судно приходил медицинский контроль. Они брали анализы…
– Думаете, так сложно обмануть медицинский сканер? – поморщился следователь.
– Что происходит? – спросил инспектор.
– Уже произошло, – ответил следователь. – Примерно двадцать лет назад или чуть раньше случилось первое столкновение человечества с инопланетной цивилизацией. Предполагаю, что до столкновения офицер секретных служб, которую вы знаете под именем Эйра, имела контакт с этой цивилизацией. Когда началась заварушка, она бросилась спасать контактера с той стороны. Уже неважно почему, из гуманитарных ли соображений, или понимала, что лишь с его помощью можно спастись самой. Она ринулась в самую гущу схватки. Как-то пристыковалась к останкам лайнера, нашла контактера, которого вы знаете под именем Квинца, и спасла его. Она его, а он их.
– Кого их? – спросил Вортекс.
– Эйру, что решилась на этот шаг, – прошептал следователь. – Калона, который тут же стал выхаживать Квинца, как бы его ни звали на самом деле. Фламу, которая, вероятно, участвовала в битве, но каким-то образом была нейтрализована или убеждена в чем-то. Орга, который по сути либо принес себя в жертву, либо просто пришел в негодность.
– Что вы имеете в виду? – не понял инспектор.
– Речь шла о секундах, – ответил следователь. – Думаю, что надо было запустить режим прыжка. И он осуществлялся именно с помощью того шлема. Почему-то управление этим процессом отделялось от искусственного интеллекта корабля. Или оно производилось чужими в индивидуальном порядке.
– И что же? – спросил инспектор.
– В открытом космосе сеть в то кресло и надеть шлем на голову мог только орг, – ответил следователь. – Он это и сделал. Для того, чтобы загрузить стандартную личность в орга, требуется много времени, но мы не знаем чужой технологии. Возможно, для них это просто. И так. У нас битва, пламя, смерть. Кораблик, прикрепленный к останкам линкора, среди которых двигатель и часть управления. Возможно, это были разные обломки. Возможно, там были задействованы какие-то механизмы…
– Область догадок… – стиснул кулаки Вортекс.
– Увы… – пожал плечами следователь. – Оперируем тем, что имеем. В любом случае, некий орг сел в некое кресло и надел на себя шлем. Думаю, что искин, которого вы знаете под именем Ануэла, отгрузил часть себя в него и взял управление прыжком на себя, используя орга, как демпфер.
– И вся эта безумная этажерка полетела неизвестно куда? – воскликнул инспектор.
– Именно! – повысил голос следователь. – Битва была двадцать лет назад, а Эйра появилась на Фатоне только пятнадцать лет назад. Где она была пять лет? А что если она уже служит не только нам?
– Знаете… – пробормотал инспектор. – Эта Ануэла… Ну, искин, как вы говорите. Она удивительно красива. Пусть даже только на мониторах… Я всякий раз замирал, пораженный ею. Даже пытался разговаривать. Думал, что за удивительная красавица взята для образца? Даже как-то заснял ее и запустил в распознаватель. Знаете, что оказалось?
– Что, – спросил следователь.
– Я получил три ответа, – ответил инспектор. – Что такого персонажа нет, что это не сгенерированное изображение, и это не человек. Подождите, но вы же не сказали мне про эту… Нейдру? Что стало с ней? Как она…
– На пирс Фатона были высажены не только освобожденные узники Таро, – сказал следователь. – Среди них была команда техников и тот самый Смотин. Все связанные. Сейчас они в заключении, с ними еще работают другие следователи, но кое-что об их показаниях я знаю. Нейдра пыталась овладеть навигатором. Тестировала его в разных режимах. Когда очередной тест прошел успешно, решилась сесть в кресло. Надела на голову шлем и начала погружение в навигационную программу. А потом…
– Спеклась, как и Шаис? – прошептал инспектор.
– Нет, – мотнул головой следователь. – Оказалась зафиксирована в кресле. По рукам и ногам. Стальными лентами. Дальнейшее тот же Смотин не помнит. На этот раз газ стал выделяться не из кукол. Когда он пришел в себя, он уже вместе с остальными был связан. Вы хоть понимаете, что это значит? Эйра была готова! Это не Таро взял ее в оборот, а она его! Смотин сказал, что Нейдра разговаривала по линии связи с Таро, запрашивая проход в защитном поле Железной Луны, как прежняя Нейдра. Но, когда она закончила разговор, она как будто уже была не она. Она смотрела на Смотрина не как раньше, с холодной брезгливостью. Нет, она смотрела на него с сожалением и даже с сочувствием.
– Разве можно заменить основу орга такого уровня? – спросил инспектор.
– А прыгать в ноль с открытыми глазами? – усмехнулся следователь. – А совершать чудеса с небольшой двигательной установкой? А аннигилировать огромную межпланетную станцию из крохотной пукалки? Вы хоть понимаете, что сейчас, в это самое время так называемая Эйра осуществляет контакт с инопланетным разумом?
– Черт, – почесал затылок инспектор. – А ведь еще недавно этот контакт осуществлял и я. Во всяком случае с Квинцем и Ануэлой… И знаете, они мне показались вполне приличными гуманоидами. Во всяком случае, очень похожими на людей.
– Возможно, что Эйра – это лучший из возможных переговорщиков, – согласился следователь.
– Значит… – задумался инспектор, – теперь экипаж состоит из Эйры, Калона, Фламы, Блейда, Квинца и Нейдры…
– Думаю, Нейдры больше нет, – не согласился следователь. – Теперь это Ануэла. С другой стороны, они могут снова поменять имена.
– Зачем им это? – спросил инспектор. – Их будут искать и на другом краю галактики?
– Очень может быть, – ответил следователь. – Таро был держателем общака. Отвечал за хранение средств криминальных кланов сразу нескольких секторов. Думаете, они поверят, что такое богатство аннигилировано? Видели эти ящики на ролике? Не поручусь, что информация об этом рано или поздно не улетучится.
– Да уж, – пробормотал инспектор. – Даже если бы Таро уцелел в этой катастрофе, я бы ему не позавидовал…
***
Этот разговор закончился несколько дней назад. Теперь Вортекс стоял и смотрел в ночное небо Маура, которое, возможно, видел в последний раз. Небо Деи обычно затянуто облаками. Вон она, та звездочка. Но Хайла с Деи кажется больше. Правда, с Вениса еще больше, но на Венисе слишком жарко. Хотя теперь…
Вортекс вытащил из кармана планшет, ввел пароль, перелистнул пару страниц и кивнул, когда увидел золотой кругляшок-иконку. Данные счета на предъявителя, на котором, как убедился он еще в обед, средств больше, чем он мог заработать за тысячу лет безупречной службы. Как там написала Эйра? «Спасибо за то, что ты был человеком. Эйра».
Осталось понять, комплимент ли это…
Пыль
01
По стене ползла муха. Корпус челнока подрагивал, и лейтенанту Уру казалось, что и муха слегка приседала и ловила равновесие, чтобы не свалиться с плекса. Как она здесь оказалась? И перенесет ли стужу, когда распахнется шлюз? В детстве Ур отрывал мухам крылья и насаживал еще живых насекомых на иглы кактуса. Давно уже сгинул и тот дом, и окно, и кактус, а мухи, насаженные на его иглы, остались. Сопливый белобрысый мальчишка с ободранными коленками растворился в прошлом, через пару лет в прошлом останется и седой лейтенант, которого многие бойцы базы считают неплохим парнем, все проходит и растворяется в пустоте, только мухи в его голове по-прежнему шевелят ножками на желтых иглах. Интересно, отчего ему всегда становилось холодно именно от этих воспоминаний, а не от тех, в которых приходилось убивать людей?
– Действительно, Белая! – хмыкнул сержант Бак.
Ур бросил взгляд в иллюминатор и невольно зажмурился. Не следовало отщелкивать фильтры, но ледяное царство хотелось рассмотреть, не приглушая его сияния. Ориентировка была точна. Глубокое синее небо с ярким, но крошечным шариком светила раскинулось над белой пустыней. Редкие скалы в счет не шли. Единственный материк холодной планеты, которую когда-то без долгих раздумий назвали Белой, да изрядную часть омывающего его океана покрывал сверкающий панцирь. Ледяной мирок по экватору кольцевали темные пятна открытой воды, но здесь, в центре безмолвной тверди, морем даже не пахло. «Море» – пробормотал Ур, судорожно сглотнул и представил, что вышибает дверь челнока и вдыхает колючий воздух. Сколько за бортом, если у поверхности до минуса сорока? Нет, здесь он бы не согласился остаться надолго.
– Все будет в рамочке, лейтенант, – Бак бросил в рот пластинку тоника. – У вас же подобное не в первый раз? Или в первый? Слышал я про эти контакты. Шутки и шуточки. К тому же второй доклад тревогу отменил. Парнишка какой-то пошалил. Или я чего-то не понял?
В глазах молодцеватого сержанта поблескивала насмешка. Ур шевельнул сухим языком, погладил заветную фляжку, прикрепленную к запястью, но откупоривать не стал. Поймал углом рта мундштук увлажнителя и сделал глоток воды. Да, все должно пройти как обычно. Рутина. Опрос очевидцев, которые ни черта не видели. Осмотр места предполагаемого контакта. Потом сочинение обязательного и бессмысленного рапорта. Тоска, которая, к счастью, имеет предел. Как и сама жизнь. А вот персоналу заброшенной во льдах станции не позавидуешь – от дюжины комиссий и тщательного расследования им уж никак не отвертеться.
– Вы что-то сказали, лейтенант? – прищурился Бак.
В глазах сержанта продолжали мерцать веселые искры, но губы скрывал шлем. Ухмылку прячешь, паршивец? Неужели, правда, что командир базы отправил на этого служаку представление? Вот, кто тебя сменит, Ур. Конечно, у кого еще так блестят ботинки и кто умеет так выпячивать грудь и стучать каблуками при докладе? Ты греешь на груди крысу, капитан Стив Мартон.
На мгновение лейтенант представил, как вбивает всегдашнюю усмешку лощеному мерзавцу в глотку, стиснул кулаки, но тут же мотнул головой и, с удовлетворением поймав ненависть в глазах сержанта, медленно окинул взглядом отсек. Не считая двух пилотов, которые аккуратно вели десантную посудинку вдоль зубьев вмороженного в лед горного хребта, на внутренних релингах замерли девять человек. Ур был десятым. Еще столько же бойцов остались в планетарном разведчике, который завис на орбите. И остались лучшие: если бы Ур сам набирал команду, то, несмотря на неприязнь к сержанту, взял бы из приданного ему отряда одного Бака, остальных заменил бы проверенными ребятами, этих даже в резерв бы не зачислил, но список утверждал Стив. Когда-то именно лейтенант Мартон натаскивал зеленого еще Ура, гонял подопечного по полосе препятствий и проверял на прочность его ребра в спортзале. Теперь уже и капитанские нашивки стерлись на петлицах Стива до серебра, побелели так же, как и его виски, и он давно мог бы вернуться домой, даже отправиться на Землю, но отчего-то продолжал спускать собственную жизнь в сливное отверстие спецбазы сектора, словно его все еще некому заменить. Что он теперь делает на орбите? Сберегает персональную гвардию из десяти человек, пока его бывший ученик разгребает очередную кучу дерьма? Отчего он не остался на базе?
Ур сглотнул колючий комок и вернул светофильтры на место. Что-то не давало ему покоя, или уж слишком спокойным показался взгляд Стива перед командой к десантированию? Следовало бы переброситься с ним парой слов, но именно это что-то заставило Ура прикусить язык, а теперь и возможности для разговора не было. Экстренный контроль – есть экстренный контроль. Внезапный выход к объекту, исключение локации и, естественно, молчание в эфире.
– А девчонки там есть? – подал голос верзила Тик.
– Непременно, – хихикнул красавчик Шор. – Забыл про сигнал о контакте? Или ты не знаешь, что все иномиряне женского пола?
– Ага, – скривился новичок Вик. – Потому-то иномирян и называют ушедшими. Точнее, иномирянок. Ни одна бы не смогла выдержать любовный пыл такого великана.
– Да я… – сдвинул брови Тик.
– Тихо! – рявкнул Ур.
– А может быть, и нет никаких ушедших? – прищурился Бак. – Что скажешь, лейтенант? Я имею в виду – вовсе нет. Не могли же они уйти отовсюду? Ну, травка там странноватая попадается, мушки, рыбки, кое-где живность так вообще кишит, а этого… венца творения нигде нет. Кроме нас.
– Нет и не надо, – буркнул Вик.
– А как же сожженные города на мертвых планетах? – оживился остроносый Рав. – А следы катастроф?
– А это мы сами, – с готовностью объяснил Бак. – Из тьмы самозабвения в космос, потом, по обстоятельствам, снова во тьму и опять в космос. От катаклизма к катаклизму. Вот сорвется наша цивилизация в каменный век, покроется, к примеру, вот такой шапкой льда, потеряет память, а потом опять выберется к звездам и что? Будем заново открывать собственные города? Что думаешь, лейтенант?
– Только нам катаклизмов не хватало, – зевнул бронзовозагорелый Кельм.
Ур вздохнул и включил герметик броника.
– Готовимся. На точке через три минуты.
– Ну, так что, командир? – продолжал с едва различимой издевкой щуриться Бак.
– Станция на Белой устроена в бункере ушедших, – отрезал Ур.
02
Они высыпали на сухой снег в двух километрах от цели. Челнок замер в ледяной ложбине, а боевая группа двинулась к крохотному плоскогорью, оставив с пилотами троих – самых болтливых и безнадежных, как решил Ур – Кельма, Вика и Рава. «Поганая инструкция» – прочитал лейтенант по губам злое бормотанье остроносого, но остался непреклонен. До официального отбоя программы контроля на четверть отряда возлагалась охрана базового лагеря. Семерых для отработки сигнала было достаточно, тем более что второе сообщение не оставляло сомнений – на станции все в порядке.
Бежалось легко. Снег чуть пружинил и скрипел под ногами, оживляя в памяти Ура шелест изолятора, вывалившегося однажды из разорванных взрывом перегородок. Ур даже метнул взгляд вниз, ожидая увидеть, как и двадцать лет назад, лужи крови. Не слишком гладко прошла та давняя операция. Первая операция, в которой Ур командовал отделением. Что тогда ему сказал Стив, скрипя зубами от боли в простреленной ноге? Подбери сопли, сержант? Да, именно так Стив и сказал. Выходит, он, Ур, так и не сумел их подобрать, если за столько лет добрался лишь до лейтенантских нашивок? А что он сам скажет этим юнцам, когда доведется оказаться рядом с ними в каком-нибудь пекле? И успеет ли он им что-нибудь сказать?
Наручный дисплей моргал зеленым. Индикатор гравитации подрагивал на уровне девяноста процентов, температуры – на минус тридцати, состава атмосферы… Состав атмосферы ничем не удивлял, разве что кислорода отстукивало почти в половину от азота, видно не просто так колыхались волны океана на Белой, хотя давление могло быть и более привычным. Впрочем, приходилось и забираться выше, и дышать чаще.
Группа уже поднималась по склону, когда Ур, чувствуя удары молоточков в висках и затылке, но так и не включив усилители экзоброника, все-таки обогнал бойцов. Нет, Стиву это уже никак бы не удалось. Хотя, на главном подъеме он по-прежнему впереди.
Успокаивая дыхание, Ур зажмурился, стряхнул с ресниц капли пота. К счастью, светофильтры не только защищали глаза, но и не давали разглядеть их снаружи. Сдавать стал. Неужели уйдет на пенсию раньше непотопляемого командира? А ведь на приличную планету рассчитывать не приходится. Добро бы уж осесть в месте, где можно будет из дому выйти без дыхательного аппарата.
«Стоп», – поднял он руку.
Бак тут же прошипел что-то за спиной. Лейтенант оглянулся. Шестеро, кажущиеся в боевых костюмах боевыми роботами, замерли, прижались к изломам льда. Прозрачные перчатки и перстни на пальцах – франт Шор. Верзила с плазменным кассетником на плече – Тик. Обвешанный оружием, как каботажный лоточник боксами с товаром, – Ком. С неуставным ножом на поясе – Сом. С тяжелым ранцем сканера – медлительный, вечно сонный Олл. Ну и Бак, куда ж без него.
– Шор. Опять музыка в ухе?
Голос звучал через маску глухо, но Ур был уверен, что его услышали бы, даже если бы он говорил шепотом. Шор оттопырил большой палец и, Ур готов был поклясться, расплылся в улыбке.
– Музыка в левом ухе, командир. В режиме фона. Музыка – разрешенный наркотик. Мое правое ухо в вашем полном распоряжении. Лучшее ухо, командир!
– Ловлю на слове. Только имей в виду, парень, ухо на трупе меня не устроит; ни правое, ни левое.
Ур приоткрыл клапан, чтобы его слова звучали отчетливее, поймал губами ледяной ветер и принялся отрывисто командовать:
– Последний участок склона – тридцать пять градусов, подъем – около пятисот метров. Движемся быстрым шагом. Дыхание не сбивать. Готовность – один. Станция сразу за гребнем, наземной локации, штатных охранных датчиков нет. Ориентировка на гребне – десять секунд. Затем Тик, Ком и Шор берут периметр, Олл осматривается снаружи, мы с Баком идем внутрь. Сейчас первым поднимается Бак. Ясно?
Никто из команды не шелохнулся. «Дурак, – обругал себя Ур. – Зачем повторять команду? Все решено было еще на разведчике. Задергался? С чего бы это? Или, в самом деле, пора спарывать нашивки?»
Замерший в двух метрах Бак отщелкнул светофильтр, и Ур увидел спокойный взгляд. «А ведь перещеголяет меня парень, не зря его Мартон привечает», – почему-то равнодушно подумал лейтенант и махнул рукой в сторону подъема.
А через пять минут начался бой.
03
Бак первым поднялся над гребнем и тут же упал, окутанный сгустком плазмы. Ур метнулся вправо и в доли секунды успел заметить взлетевшие к плечам десантников импульсники и замерцавший раструб кассетника в руках Тика. Команд больше не требовалось, отряд заработал, как безотказный механизм, пусть даже его части не были отборными. Все-таки ежедневная «соковыжималка и костедробилка» Мартона не могла не дать результата. В одно мгновение секторная рейд-группа обратилась в боевую машину, подобную оставленному под тушей челнока броневику, который считался среди бойцов почти неуничтожимым. Размышления сменились рефлексами, расчеты – действиями. Уже падая в снег и включая систему связи, Ур успел подумать, что правила контроля придуманы идиотом, и гибель Бака – достаточная жертва за спасение остальных ребят, но чрезмерная по всем прочим параметрам, когда заработал кассетник Тика. Небо окрасилось пламенем, и волна жара накрыла лейтенанта даже через плекс броника. Там, возле станции, теперь не должно было остаться никого.
Откатившись в сторону, Ур приготовился к рывку. Нет, он еще докажет, что ничем не хуже старика-капитана. Пусть Мартон составляет команду из никчемных бойцов, старшим рейдовым все равно остается он, Ур, а это кое-что да значит. Да и кто может его заменить? Бак?
Секунды сравнялись с минутами, растаяли ломота в коленях и сухость в горле, и почти забытые сила и быстрота словно снова наполнили чашу, которую лейтенант выхлебал почти до дна. Ур приподнялся над гребнем и увидел море огня, залившего площадку, раскаленные колпаки климат-сканеров, оплывающий остов вездехода, черный колпак станции и зеленоватые фигуры иномирян, движущиеся к отряду по пояс в плазме. Куда там Тику! Он дышал бы любому из этих парней едва ли не в живот! Иномиряне выглядели великанами даже издали, хотя из-за ширины плеч казались почти безголовыми. Странноватые устройства в их ручищах поливали гребень плоскогорья голубым пламенем, фигуры двигались в полный рост, но желтые штрихи импульсников десанта не причиняли им никакого вреда. Выпустив в одного из монстров разряд, Ур откатился в сторону, вздрогнул от полыхнувшего рядом синего сгустка и уже приготовился расстаться с жизнью, когда сквозь рев пламени и неразборчивый рык Стива в ушах почувствовал толчок в плечо. Лейтенант изогнулся, чтобы сбить напавшего, но крепкая рука перехватила удар, а в следующее мгновение Ур узнал Бака.
– Это шоу, лейтенант. Картинка. Объемка. Лазеры. Монстры из игрушки «Проклятая планета».
– Ну? – наконец прорезался в ухе раздраженный голос Стива. – Навоевался? Дальше без происшествий или продолжишь в том же духе?
Ур медленно поднялся на ноги. Лужи воды, образовавшиеся от пламени, парили на морозе, и уродливые фигуры медленно таяли в клубах пара.
– Ты бы включил экзоброник, командир, – посоветовал ему Бак. – Тут никому ничего не нужно доказывать.
– Темп! – хрипло скомандовал лейтенант.
04
Стив дал отбой через три часа. К тому времени медлительный Олл отсканировал все этажи многоярусного сооружения, Ур в присутствии обвешанного оружием Кома опросил с применением тон-детектора персонал, Тик и Сом вместе с коротконогим техником станции Хардом обследовали пустующие уровни едва ли не на ощупь, а Бак и Шор изучили жилые отсеки. Никаких следов «контакта» или чего-то подобного, за исключением строящего кислые гримасы подростка, объявленного виновником неуместной шутки, обнаружить не удалось. Но Стив пробурчал «отбой» только тогда, когда Ур передал ему просьбу супругов Уильямс забрать на большую землю их сына-озорника, который изнывал от безделья в подземельях станции.
– Что ты медлишь, Стив? – напрямую спросил Ур, услышав раздраженное сопение шефа. – Рядовой случай. Разве мы в первый раз вылетели на ложный вызов? Не понимаю, почему подобные шуточки не приравняют к ложным сообщениям о терактах?
– Ты солдат, Ур, – проворчал Стив. – И я солдат. Не наше дело обсуждать закон. Закон – это не насос, который гонит нас по узкой трубе. Закон – это лоция. Маршруты мы прокладываем самостоятельно.
– Тебя понесло, Стив, – обреченно вздохнул Ур. – Хотя насчет узкой трубы…
– Это тебя понесло, лейтенант, – отрезал капитан. – А у меня ноет нога. И ты знаешь, что ноет она не к перемене погоды!
Ур скрипнул зубами. Он знал, что лодыжка Стива ноет к будущим неприятностям. Злые языки говаривали, что Стив и возглавляет базу до сего дня только из-за ноги. Ни у одного из прочих претендентов на хлопотную должность не нашлось подобного индикатора. Оставалось только определиться с причиной недуга. Впрочем, с причиной шеф как раз и разговаривал. Иначе, отчего бы он кривился, сталкиваясь с Уром в коридорах базы? Более того, именно с Ура и началась когда-то история знаменитой лодыжки.
– Веселую компанию ты мне подобрал! – процедил лейтенант, когда Стив напомнил, что отбой тревоги и даже приглашение начальника станции к праздничному столу не означает свертывание рейда.
– Ребята, которых я тебе дал, конечно, не отборные бойцы, но и не отбросы какие-нибудь, – заметил Стив. – Да, у каждого имеется небольшой изъян, но их недостатки важнее, чем их достоинства. Ты на серьезном участке, Ур, и тебе не нужны десять пар глаз, которые будут смотреть так, как будто принадлежат одному человеку. Тебе нужны именно десять пар разных глаз, только так ты сможешь хоть что-нибудь разглядеть.
– Так отбой или нет, черт возьми? – вскричал Ур. – И что это за продолжение рейда за праздничным столом? Что мы должны разглядеть? Или операция продолжается, и мы все еще ищем иномирян?
– Операция никогда не останавливается, – ответил капитан. – Даже если ты, парень, валяешься в своем отсеке на базе, потягиваешь крепленое вино из фляжки и мечтаешь о собственном домике на планете земной группы. Операция началась до того, как ты родился, и, надеюсь, не закончится с твоей смертью. Она будет продолжаться столько же времени, сколько существует наша база, бездна ее задери со всем содержимым. И лучше, если еще дольше. Ты не молчи, дорогой мой, не молчи. Ведь ты хотел поговорить со мной? Или уже передумал? Ребяткам дай команду еще раз осмотреться, пусть обращают внимание на все необычное. На все, даже если это рисунки на обоях. Да, и не отказывайся от угощения, не отказывайся. Пусть тот же Тик уменьшит продовольственные запас станции, он это умеет лучше других. Потяни время. А я пока поищу девицу, что, по словам начальника, покинула станцию пару недель назад. Не нравятся мне случайные отлучки. Да не торопи хозяев, пусть основательно подготовятся к застолью. Переговори с каждым еще раз. Соври им, что я сам спущусь к угощению.
– А что мне им еще соврать? – помрачнел Ур.
– Ну не знаю, – хмыкнул Стив. – Скажи, к примеру, что ты скоро станешь капитаном.
05
Начальник станции Барни оказался седым крепышом. Бывший военный, он продолжал держать выправку и через много лет после отставки. Пока семейная пара Уильямсов занималась сервировкой стола в кают-компании, Барни готовил кофе, укоризненно косился на монитор, на котором дымился сгоревший вездеход, проклинал судьбу, занесшую его в забытый богом и теплом угол вселенной, и сетовал на Сенда – третьего Уильямса среди его подопечных. Виновник сидел тут же, причем даже тени вины не появилось на прыщавом лице вертлявого подростка, разве только легкое сожаление по поводу незавидной судьбы лазерного проектора, который все-таки спекся от залпа кассетника и лишил парня возможности и дальше окружать базу на Белой виртуальными чудовищами.
– Скучно тут, – еще час назад гнусаво тянул сутулый метеоролог станции – старший Уильямс, время от времени бросая на собственное чадо испепеляющие взгляды. – Что тут делать подростку? А на большой земле оставить его было не с кем, набор в колледж только через полгода, вот мы и взяли его на Белую. Тем более что Райва изначально подписалась не на весь сезон. Вы не думайте, что мой парень только в носу ковыряет, Сенд в штате, уборщик и, временами, повар. Вот, ремонт затеяли на нижних ярусах, хотели спортзал устроить. Надо парня к реальной жизни приучать. Что бы он сейчас делал на большой земле, в носу ковырял в каком-нибудь пансионате?
– У тебя получается, Боб, – пробурчал тогда Барни. – Приучать к реальной жизни. Реальнее не бывает! Лучше бы твой отпрыск ковырял в носу. И на чем теперь предлагаешь выезжать к дальним сканерам? Тем более что ближних больше нет.
– Да ладно, Бар, – попытался успокоить шефа старший Уильямс. – Зато теперь новый вездеход пришлют, не ты ли жаловался, что старый разваливается на ходу? Да и прочее оборудование пора уже обновить. А с дальними сканерами связь пока в порядке, нечего туда мотаться. И что тут случится в ближайшие полгода? Зима? Холодней все равно не будет, потому как что в минус сорок, что в минус семьдесят – особо не погуляешь.
Разговоры ничего не дали, но, вдыхая кофейный аромат, Ур снова и снова прокручивал в голове беседы с Барни, с Уильямсами, с Хардом. Конечно, капитанская нога у лейтенанта не болела, но что-то ему не давало покоя. Опять это «что-то»?
Ур раздраженно выдохнул. Запах кофе высверливал скулы, наполнял рот тягучей слюной, но глотнуть напитка лейтенант не мог. Инструкции. Чтобы там ни говорил Стив, но на чужой территории хотя бы один член отряда не должен был принимать пищу и напитки кроме тех, что принесены с собой. Хотя, какой в этом смысл, если он уже дышит здешним воздухом? Хорошо еще, что фляжка на запястье опустошена лишь наполовину, Стив разрешил скинуть броники, да и Бак, который вызывал у лейтенанта глухое раздражение, сам попросился во внешнее охранение, засел, конечно же, в бронемашине, которую пригнал Рав.
– Так и не глотнете? – горестно приподнял брови Барни, придерживая толстыми пальцами чашечку.
– Нет, Барни, – покачал головой Ур и, уже шагнув к двери, обернулся. – Так почему все-таки не сообщили сразу?
– Виноват, – вздохнул начальник станции. – Не отследил вовремя записи эфиров. Этот паршивец же не сказал никому, что послал сообщение о контакте. Он и иномирян специально для вас вокруг базы нарисовал. Да если бы я знал…
«А здорово получилось, правда?» – вспомнил Ур глупую ухмылку подростка, покосился на вновь растянувшего губы парня и не в первый раз подумал: «будь моим сыном, выпорол бы», – но вслух сказал другое.
– Я не об этом, Барни. Почему не сообщили об отъезде Райвы?
– Думал, обойдется, – в сердцах расплескал кофе начальник и присел на стул. – Да и обошлось бы, если бы не…. Не хотел девке табель портить. Она ж самовольно умчалась. Сговорилась с капитаном ближайшего каботажника и улетела. Если бы Магда не видела, как Райва садилась в шлюпку, я, может быть, еще и в розыск ее объявил бы. Да и практику я ей заранее отметил, еще по приезде, по-всякому инструкцию нарушил, чего уж было усугублять? Беда с этими детьми!
– Виноват все равно командир, – хмуро заметил Ур.
– По-разному случается, – горько усмехнулся Барни. – Но отвечать командир будет, кто же спорит?
– И нечего спорить, – буркнул Ур и, уже наклонившись, чтобы выйти из опутанного световодами логова старика, вздрогнул. Холодная капля упала ему на шею.
– Конденсат? – растер лейтенант воду.
– Он самый! – оживился Барни. – Это ваш сержант машинку разогревает, скорее всего. Станция ж по форме бур напоминает. Ну, словно опрокинутый конус с рукоятью. Так вот площадка перед шлюзом как раз у нас над головой.
06
Станция и в самом деле напоминала бур. Над скалами и льдом торчал округлый холодный бункер, в котором начиналась лестница, змеились кабели и трубы. Ниже шел обширный первый уже жилой этаж, еще ниже второй, затем третий и так до самого последнего, крохотного. Олл уже через час работы начал подсчитывать, с какой скоростью в основании станции будет повышаться уровень нечистот, если обитатели станут справлять естественные надобности внутри сооружения, поискал на схемах возможные следы инженерных сооружений и пришел к выводу, что система обмена веществ иномирян не имела ничего общего с человеческой. По ощущениям Ура ничего общего с человеческой цивилизацией не имело само сооружение. Непонятная тяжесть поселилась в затылке и плечах лейтенанта с первой секунды, едва он вошел в бункер, а уж когда спустился под землю, стала почти невыносимой. Закругленные своды, низкие, не выше полутора метров, дверные проемы, извилистые хоботы коридоров вызывали тошноту. Не остался бы Ур в таком месте по собственной воле ни на минуту, хотя его бойцы бродили по неровному, словно выщербленному полу весело и каждое предположение о росте или бытовых привычках покинувших в незапамятные времена странное сооружение иномирян встречали дружным хохотом. Слишком громким хохотом, по мнению лейтенанта.
Между тем обитатели станции словно не замечали мрачности обживаемых помещений и даже пытались придать обиталищу подобие уюта. На стенах коридоров светились забавные стрелочки с названиями улиц, на дверях в каморку Барни было выбито грозное предупреждение о мнимых кровожадных склонностях начальника станции, и тут, и там тянулись из контейнеров к плафонам ветви корабельного плюща.
– Еще раз осмотри подкупольное пространство, – прошелестел в ухе капитан.
Ур вздрогнул и начал крутить головой, позволяя шефу через нашлемную камеру изучать внутренности залов. Стены и своды станции напоминали спекшуюся чешую гигантской змеи, если бы ее обожгли плазмой, а затем вывернули наизнанку. Неизвестно, как выглядели иномиряне, хотя вряд ли они могли похвастаться высоким ростом, но пожар ушедшие устроили в собственной или чужой резиденции знатный. Камень оплавился во всех коридорах и отсеках, словно кто-то обходил ярус за ярусом и тщательно выжигал каждый сантиметр поверхности. И внутри, и снаружи. Пожалуй, даже Тик не справился бы с такой задачей.
– Долго мне еще крутить головой? – не выдержал Ур.
– Не меньше пары часов, – пробормотал Стив. – Каботажник, на котором, по уверениям Барни, отбыла Райва, разбился. Никто не выжил.
– И она? – споткнулся Ур.
Совпадений не бывает – он знал это точно.
– Выясняем, – ответил Стив. – Но в общих сводках информация о крушении была, значит, персонал станции мог о нем знать. Знать и использовать… для создания легенды. В отчетах диспетчеров нет данных о шлюпочной связи с Белой, но и на практике не все контакты фиксируются. Я попробую добраться до закрытых файлов секторного контроля. Проверь ее комнату.
– Бак и Шор осматривали ее, – заметил лейтенант.
– Ур, – Стив редко называл его по имени. – Шор способен осматривать только самого себя, а Бак пока еще щенок. Зубастый и наглый, но щенок. Нужно еще раз осмотреть всю станцию. Ты – проверь комнату Райвы. Остальные пусть поменяются секторами и обследуют их еще раз. Думаю, что она никуда не улетала. Как тебе персонал?
– Они все спокойны, – остановился Ур. – Пытаются казаться испуганными, но на самом деле абсолютно спокойны. И этот Барни, и техник… Хард, и супруги Уильямсы, и даже их отпрыск – абсолютно спокойны. Тон-детектор определил в них образцы хладнокровия.
– Странно, не правда ли? – задумался Стив. – Готов поспорить, если ты протестируешь любого обитателя большой земли, один твой вид вызовет учащение пульса. Спокойны, говоришь? Чем они там занимались?
– Обслуживали климатическое оборудование, запускали зонды, исследовали магнитное поле Белой, ковырялись в бункере.
– Понятно. Бездельничали, значит. А где безделье, там и криминал. Запомни, парень, служба безопасности не сбрасывает сырые блюда на стол полиции. Проверь комнату Райвы, Ур. И будь осторожен. Обдумывай все, что увидишь. Ты ведь всегда славился способностью задумываться? Или все еще полагаешься на инстинкты?
– Если ты о своей простреленной ноге… – ледяным тоном начал Ур.
– Забудь о ноге, – перебил его капитан. – Просто смотри вокруг и соображай. Знаешь, почему ты все еще лейтенант, Ур? Потому что тащишь за собой прошлое, и те, кто движется налегке, тебя обгоняют…
07
– Бак!
Ур заглянул в ванную комнату, полоснул по стенам сканером, осмотрел крохотную спальню, включил канал связи с сержантом.
– Да, лейтенант, – отозвался в ухе Бак, торопливо прожевывая что-то. Интересно, что он мог найти в продовольственном комплекте бронемашины?
– Что скажешь о комнате Райвы?
– Ничего, – прокашлялся Бак. – Обычная комната, там у всех такие закутки, просто кусок коридора, перегороженный плексом. Кровать, полки, шкаф, пара стульев, монитор вместо окна. Кондиционер. Картинки на стенах. В основном спортсмены, девчонка была неравнодушна к красивым парням. Да я обнюхал каждый сантиметр ее жилища! Даже отсмотрел виды на мониторе. Парочку с удовольствием бы переписал и себе.
– Это все? – спросил Ур, выдвигая ящик шкафа.
– Нет, лейтенант, – напрягся Бак. – Белье на кровати чистое. Постелено примерно с неделю назад. Наверное, кем-то из оставшихся на станции. Но уезжала в спешке, если вы сейчас гремите ящиком, то видите комплект интимных тряпочек. Он остался у задней стенки. Девчонки забывчивы.
– Ты знаток, – заметил Ур, отбрасывая пакет с трусиками. – А что можешь сказать относительно раковины на полке?
– Обычная раковина, – раздраженно буркнул Бак. – Да такие рядами лежат в магазинчиках в космопортах. Девчонки любят насаживать на их шипы кольца и сережки. Я сам таких раздарил с десяток. Она ничего не стоит.
– Но сам ты подобной забавой не пользовался? – заключил Ур.
– Я не Шор, перстни на пальцах не ношу, – хмыкнул Бак.
– Я не о перстнях, – протянул Ур и выщелкнул перламутровую пятку, некогда служившую диковинному моллюску надежной дверью жилища. На ладонь упал комок ткани.
– А о чем же? – не понял Бак.
– О сережках, – проговорил Ур, развертывая сверток. – О двух серебряных сережках с астероидной бирюзой. Ты думаешь, я поверю, что ты все еще не подключился к моей камере? Полюбуйся.
– Не слишком дорогой камень, – заметил Бак. – Да и серебро…
– Однако Райва их оставила, – задумался Ур. – И у меня такое чувство, что камешки мне знакомы….
– Да безделушки с такими камнями в любом космопорте… – начал Бак.
– Как там, в бронемашине, тепло? – перебил сержанта Ур.
– Нормально, – осекся Бак.
– Приходи за стол, – хмуро бросил Ур. – Если проголодался. Я найду подмену. Хочешь, сам подежурю за тебя? А то ведь еще что упустишь.
08
– Ну?
Ур построил бойцов в кладовой. Негромко урчали холодильные шкафы, поблескивал пластик боксов, заполняющих уходящие во тьму стеллажи. Тут же лежали снятые бойцами экзоброники. Норматив на срочное облачение – десять секунд. Или восемь с половиной, если питание уже включено. Почему он чувствует себя, глядя на разложенную защиту, как черепаха без панциря? Только ли потому, что у Стива Мартона ноет простреленная лодыжка? Простреленная когда-то еще сержантом Уром…
– Ну? – повторил лейтенант. – Что скажете?
– А чего говорить? – прогудел Тик, скользнув тоскливым взглядом по холодильным шкафам. – Стол уже почти накрыт. Эта Магда Уильямс – хорошая хозяйка, запах даже здесь чувствуется. Спросила, что я люблю, а я…
– Стоп, – оборвал гиганта Ур. – Я спросил, что вы нашли подозрительного?
– Старший Уильямс просто пластиковый болван, – заметил Сом. – Его жена явно не однолюбка. Вот только не знаю, кого предпочитает; Барни или Харда, а укромных уголков тут сколько угодно. Тем более что спортзал для отпрыска Уильямс затеял на нижних ярусах, пока туда доберешься, можно и двоих обслужить…
– Брось, Сом, – скривился Тик. – Ты ее за ноги не держал, так и нечего зря языком трепать…
– Это все подозрительное? – зловеще качнулся с пяток на носки Ур.
– За какой бездной они затеяли спортзал на нижних ярусах? – поежился Вик. – Я вот тоже прогулялся туда с Равом, так все проклял по дороге. Это ж и вентиляцию туда тащить, и тепло вести, и все коммуникации. И лифта нет! Рядом что ли помещений не нашлось подходящих? Да хоть вот этот склад! И на десятую часть не используется!
– Так я и объясняю… – ухмыльнулся Сом.
– Тик, – повернулся к великану Ур. – Что там внизу?
– Ничего, – зевнул гигант. – Ну, залиты легким плексом с десяток коридоров вокруг такого же грота, как этот. Свет проведен. Холодно там еще. Тут хоть пол выровнен, а там в буграх весь. Далеко им еще до спортзала. Да и нечем тут особенно ровнять камень, тот же Хард жаловался, что камнерез у них чуть живой, испорчен. Не лазерным же выбуром камень плавить?
– Выбур имеется, – подал голос Ком. – Кассетного типа. Узконаправленный, пучок до двух градусов. В минимуме мощности дальность до пятидесяти метров. Из пяти зарядов использованы два. Пол ровнять не подойдет. Вот если дыру пробить в монолите, то вполне.
– Да вон он, – кивнул Тик на стеллаж. – Игрушка. И десяти килограммов не весит, мой кассетник-то мощней будет.
Ур метнул взгляд на поблескивающий хромом раструб и снова повернулся к переминавшимся с ноги на ногу бойцам.
– Все?
Отряд молчал. Даже тени бойцов на обугленной стене замерли.
– Соберись, лейтенант, – прошелестел в ухо Стив. – Почему сержанта в охранение выставил?
– Бак вызвался сам, – коротко бросил Ур и по дрогнувшим лицам понял, Стив вещает в общем режиме. Подумал с досадой, – «Так, может быть, ты еще и ведешь группу через мою голову?»
– Не везде так, – шмыгнул носом Рав.
– Что «не везде»? – не понял Ур.
– Стены обожжены не везде, – доложил боец. – Там внизу есть несколько комнат с гладкими стенами. Станция же на схеме словно конус…
– Знаю, – перебил бойца Ур. – Опрокинутый конус с рукоятью.
– Усеченный конус – качнулся Рав. – Без верхушки. На схеме так. А на самом деле верхушка есть. Коридор и комната с воронкой. Внизу. Там гладкие стены.
– Нет там ничего, – буркнул Сом. – Хард нам показывал и те помещения. Они только недавно в них ход пробили. Вот этим вырубом и пробили. Поэтому и на схеме их нет. Только там пустота. А стены гладкие, потому что то, что выжгло тут все, туда не добралось. Может быть, жара не хватило, только и там ничего остаться не могло. Хард так и сказал, только пыль была и все.
– Олл? – повернулся Ур.
– Все верно, – зевнул оператор. – Объемное сканирование показало законченный конус. Дальше только материковая порода. Больше ничего.
– Пакуй сканер, – приказал Ур. – Возьмем пробы на месте. Еще раз.
– Командир, – сдвинул брови Тик. – А как же стол? Остынет!
– Потерпи пока, парень, – отозвался лейтенант. – Тик, Рав и Олл со мной. Сом присматривает за Барни. Вик охраняет склад. На Кельме – сорванец. Шор и Ком ведут остальную компанию. Ясно?
– Магду беру на себя! – крутанул перстень на пальце Шор.
09
– Что здесь было, Барни? – спросил Ур начальника через час, когда борясь с искушением зайти в душ и смыть с себя пот и копоть, вернулся с нижних ярусов в командирскую рубку.
Старик с подозрением покосился на принесенный Уром тяжелый сверток и вытянул губы в трубочку.
– А бездна его знает. Тут до нас не одна экспедиция перебывала. Следов-то никаких не осталось, кроме выжженных помещений. Сначала ведь как думали – вся эта система была выстроена в скале, ну то есть, сначала вырезали котлован, потом построили ходы и залы, а уж что потом случилось, никто не знает. Пожар, наверное. А дальше оказалось, что материал этих стен или сводов тот же самый, что и скала, в которую наш конус забит. Тут уж начали думать, что ходы просто вырезаны в скале. Или даже выгрызены. Опять же все и проходы, и двери имеют округлую или овальную форму. Может быть, тут гнездо какой-то нечисти было, или, к примеру, термитник какой. Не знаю. Но выжигали тот термитник тщательно.
– Я не об этом, Барни, – прищурился Ур
Лейтенант сбросил ткань с выруба, вытащил спусковой блок и сунул его в карман.
– Не понимаю, лейтенант, – сдвинул брови старик.
– Два заряда, – показал два пальца Ур. – В кассете было пять, осталось три. Одним были вскрыты нижние помещения. Перегородка оказалась внушительной, дверь тоже, да и оплавилась она когда-то вместе со стеной, неудивительно, что полости не были обнаружены раньше. А вторым зарядом был выжжен кусок перемычки между параллельными коридорами в районе будущего спортзала. Зачем? Причем оба коридора залиты пеноплексом доверху. Бессмысленная работа на первый взгляд, если бы не необходимость скрыть следы. Мы выжгли пеноплекс. Или запах гари здесь не чувствуется?
– И что требуется от меня? – все так же спокойно смотрел на лейтенанта Барни.
– Правда, – твердо сказал Ур. – В идеале хотелось бы понять, зачем неглупому парню, а Сенд парень неглупый: выставить на открытом воздухе лазерный проектор не так просто, – совершать глупость? Зачем он послал сигнал о контакте? Но согласен услышать сначала о стрельбе из выруба.
– Так я уже говорил… – почесал затылок Барни. – Осточертело ему тут все, а выбраться раньше срока на большую землю отсюда можно только с оказией. Вот он и придумывал… оказию. Да вы бы лучше его и спросили. А что касается выстрелов… Я ведь и сам не рад, что разрешил Уильямсам привезти на полгода парня. Вы вон сразу опечатали сейф со штатным оружием станции, – старик кивнул на стальной шкаф, – а ведь Сенд и к нему подбирался. Просто не парень, а наказание, прореху всегда найдет. Подсмотрел, как Райва вскрывает нижние отсеки, молодец ведь девка, в голове их своей вычислила, хотя теперь-то даже мне это яснее ясного кажется. Ну, так Сенд пригляделся к вырубу, да и захотел сам… пульнуть. Райва не доглядела, он и умыкнул прибор. Пульнул, а там уже мы его с Хардом скрутили, да и мамаша руку к воспитанию сыночка приложила. Жалко, что поздно. У нее рука тяжелая, это папаша у Сенда мямля. Вот парень и обиделся, а куда отсюда денешься? Сообразил, однако, код передал. Все точно рассчитал, стервец. Вы уж заберите его отсюда, а то ведь и у меня нервы могут не выдержать.
«Нервы?» – недоверчиво покосился на старика Ур. Ни одна морщина не дрогнула у того на лице. И тон-детектор на запястье выводил ровную уверенную линию.
– А если придется забрать и вас? – спросил лейтенант после короткой паузы.
– А это уж как вам будет угодно, – улыбнулся Барни.
– Хорошо, – Ур положил руку на импульсник. – Чья кровь на входе в новые отсеки?
– Райвы, – не моргнул Барни. – Там же перегородка оказалась в полтора метра толщиной, раскалилась от выруба. Хард притащил охладитель, но девчонке же неймется, кричала, что совершила важное открытие. Хотя я ей говорил, что с вырубом на такое дело идти все равно, что молотком микроскоп чинить. А она только верещала, чтобы я не лез в археологические изыскания. Сама зато полезла, стала сбивать сосульки, что от охладителя образовались, да об каменную кромку руку и рассекла. Так, кожу чуть повредила, зажило уже, наверное. А слез-то было! Да не из-за раны, а из-за того, что в комнатах тех ничего не нашла. Ее кровь, да вы проверьте, найдите в комнате волос какой-нибудь, наверняка же есть, Магда там не перестаралась с уборкой, сделайте анализ.
– Уже сделали, – хмуро бросил Ур.
– Лейтенант, – старик опустился в кресло. – Я ведь понимаю, что просто так это происшествие мне с рук не сойдет. Только пенсия моя заработана не здесь, она от этого моего прокола не уменьшится. Да и увольнением меня не напугаешь. Домик под не слишком хмурым небом старика давно ждет. Ты бы закруглялся с расследованием, лейтенант. Все одно прибудут еще следаки из межпланетного, и закрутится все тут не на один день. Каждую царапину рассмотрят и опишут.
– Насчет царапин тоже вопросы есть, – кивнул Ур. – Пеноплекс же не только дыру прикрывал. Там же еще и надпись на стене была. Непонятная, правда. Только пять слов. «Я не хочу в сумерки».
– Смотри-ка, – чмокнул губами Барни. – Вот кто, оказывается, камнерез испортил. Вы на меня только это не вешайте. Пеноплекс Уильямс клеил. Еще и клялся, что его сыночек камнерез не брал, а перегреть прибор дело простое, особенно на этих подтеках.
– Что значит эта фраза? – спросил Ур.
– Помилуйте, – заморгал старик. – У парня и спрашивайте, я тут причем? Может, он темноты боялся? Все у вас? Или еще вопросы есть? А то уж за стол пора. Ваши ребятки измаялись, думаю.
– Где пыль? – бросил вопрос Ур.
– Какая пыль? – улыбнулся старик.
– Хард обмолвился, что в новых отсеках ничего не было кроме пыли, – высек слова Ур. – Теперь там стерильная чистота.
– Ну, порядок прежде всего, – поднялся Барни. – Я еще, когда сам был военным, пыли не переносил. Боролся с ней. И успешно, кстати. Но вы не волнуйтесь. Она в надежном месте. Магда собрала все до последней пылинки. На складе она, там, где образцы пород и прочее. Да она сама вам скажет. И покажет. Может быть, все-таки за стол, командир?
10
По всему выходило, что Магда должна была оказаться разбитной дамой при муже-олухе, но как старший Уильямс не выглядел олухом, так и его жена ничем не подтверждала сложившееся о ней у лейтенанта представление. Точнее, внешне она подтверждала его всем; и комбинезоном с неожиданно глубоким декольте, обнажающим высокую грудь, и манерой двигаться так, что нельзя было оторвать от нее взгляд, и ярким, вызывающим космеобразом, и низким грудным с легким придыханием голосом, но вместе с этим она не была такой, какой выглядела. Она была слишком выдержанной для собственного облика и отвергала внешнее впечатление одним взглядом холодных глаз. Хотя ее голос все-таки сводил с ума.
– Не часто так бывает, что накрытому столу предпочитают пыль, – заметила она без тени улыбки и кивнула Тику. – Ставь сюда.
Гигант водрузил перед лейтенантом черный полимерный бокс. Магда приложила к замку шайбу ключа.
– Запираете? – удивился Ур. – Пыль от кого запираете?
– От Сенда, – усмехнулась Магда. – Не поладил он с Барни. Досаждает начальству. Старик ненавидит пыль и грязь, привык, наверное, к казарменной чистоте, так вот парень повадился набирать пыль, да вдувать ее в каморку старика. Достал он нашего ветерана, до животных колик достал!
– Сомневаюсь, – пробормотал Ур. – Не может тут ни у кого быть животных колик, согласно тестам с вашим здоровьем хоть завтра на полосу препятствий.
– Отбор, – поджала губы Магда. – Построже будет, чем в ваш отряд. Правда, стрельбе нас не учат.
– Однако стреляете, – покачал головой Ур. – Как с сынком справляться думаете? Или на большой земле он паинькой становится?
– Не то, чтобы паинькой, – она словно задумалась на мгновение. – Нет. Но там простора больше. Да и в школе, в которую я собираюсь его определить, ему не дадут расслабиться. Загрузят так, что запищит. Праздность портит людей, праздность.
– Я слышал, что Сенд тут и уборщик, и повар… временами, – заметил Ур.
– Ерунда, – отрезала Магда, опуская пробник в сыпучую субстанцию. – Пытался быть поваром, да. От скуки. А потом уборщиком, когда от его стряпни отказался даже всеядный Хард. У Сенда лучше всего получается пакостить. Подслушивать, подглядывать, затевать всякие каверзы. Да хоть тех же виртуальных монстров, что бродили вокруг станции. Наш старичок едва не обделался, когда увидел их в первый раз. Однако ящик с оружием, как рассчитывал Сенд, не открыл. Решил выждать! Хотя почти отправил кодированное послание о контакте. Не знаю, что его удержало, заподозрил что-то. А уж когда Боб раскрыл старику затею сыночка, Барни был в бешенстве. А Сенд тем временем вместо того, чтобы сканировать код от оружейного ящика, сканировал систему запуска кода. И воспользовался этим.
– Зачем? – не понял Ур.
– За тем же, зачем и стрельнул из выруба, – усмехнулась Магда. – Чтобы убраться отсюда. Чтобы его отослали прочь. Как пакостника, которого не могут больше терпеть. Или тебе, лейтенант, нравится в этих тоннелях?
– Остальным, значит, нравится? – поднял брови Ур.
Она хмыкнула, пробежала по скулам лейтенанта холодным взглядом и повернула к нему экран анализатора.
– Вот. Обычная пыль, аналогичная материковой породе. Кремнезем и прочее. Ничего особенного
– Понятно, – кивнул Ур. – Сенд уже собрал вещи?
– Я их собрала. Бокс давно у меня в комнате стоит.
Магда захлопнула контейнер, стянула с длинных пальцев перчатки, едва не разодрав одну из них о перстень, поднялась, оказавшись одного роста с лейтенантом.
– Муж притащил его сюда, думал найти с парнем контакт, захотел почувствовать себя отцом, но есть вещи, которые даны не каждому. У тебя есть дети, лейтенант?
– Нет пока, – ответил Ур.
– У меня тоже пока нет, – прогудел великан Тик.
11
Хард, веселый чернобородый здоровяк, шириной плеч, пожалуй, мог сравниться даже с Тиком, вот только ростом едва возвышался над поясом великана-десантника, зато проходил в низкие дверные проемы станции, не нагибаясь. Напомнил он Уру гнома из детской сказки, да и выглядел он в компании двух парней в экзоброниках забавно, особенно когда попытался ради шутки пробить броню на животе Тика кулаком. Орал громко и тряс разбитой кистью долго. Впрочем, с таким же успехом он мог ударить любому бойцу Ура в живот и после того, как они сняли броники.
«Интересно, что нашла в коротышке Магда Уильямс, – подумал лейтенант. – Или все измышления Сома полная ерунда? Впрочем, какая разница?»
Главным было другое, – веселость Харда казалась напускной, глаза полнились льдом.
«Они здесь все проморожены, – отметил про себя Ур. – Насквозь проморожены Белой».
– Что это значит? – спросил он вслух. – «Я не хочу в сумерки»?
– Вы об этой надписи? – хмыкнул Хард. – Говорил я Уильямсу, нечего заливать пакости сына пеной, хочешь что-то спрятать, не прячь. Брось на видном месте. Никто не найдет. Хотя, что искать-то? И так все на виду. Разве это семья? Мрак один. То-то, что сумерки. Парень недолюбливал собственную мать, она ж все по вахтам, а сыночка сызмальства по пансионатам держала. Да и за отца был обижен, Магда-то из его папеньки за долгие годы рохлю вылепила. И еще кое-что не устраивало. Из того, что не спрячешь, как ни прячь. Вот и вырезал в камне… крик души! Да вы бы самого Сенда спросили.
– Спрашивали, – развел руками Ур. – Молчит. Замыкается и молчит.
– Это он из-за Райвы, – прищурился Хард. – Влюбился. Вот и бежать отсюда решил вслед за ней. Она красивая была, да только и смотреть на мальчишку не хотела. Она ни на кого смотреть не хотела. Вся в науке. В мечтах о признании. Поставила его, значит, на место. Тут парня и понесло. Дети на презрение остро реагируют. Я знаю, – взгляд Харда оставался спокойным. – Помню, точнее. Мне с детства доставалось за маленький рост.
– Отчего не поправили? – заинтересовался Ур. – В детстве рост поправить не проблема. И недорого.
– Зачем? – выпятил нижнюю губу Хард. – Жизнь как маятник. Качнешь в одну сторону, отлетит в другую. Кто мог знать, во что мне высокий рост обойдется? Зачем лишние волнения? Главное – спокойствие. Жди, все нужное рано или поздно будет в твоей власти.
– И Магда? – глотнул из фляжки Ур.
– И Магда, – кивнул Хард. – А она хороша, кстати. Не для души, конечно, но хороша. Хотя пацана от Боба родила. Все по-честному. Одно лицо. Правда, вот и Барни, кстати, не отказывала. Шокирует?
– Все тут у вас… – Ур помедлил, – не как у людей.
– Именно как у людей, – отрезал Хард, не стирая с лица усмешку. – И Уильямс знал, кстати. И Сенд знал. Это ли не причина для выброса гормонов?
– Почему была? – вспомнил Ур. – Вы сказали, что Райва была красивая. Теперь, значит, уже некрасивая? Или ее уже нет?
– Здесь ее нет, – наклонился вперед Хард. – А красивая она или нет…. Не было от ее красоты никакой пользы, понимаешь, лейтенант?
12
– Вот, командир, – Рав притащил коробку пайка. – Бак отказался от смены. Сказал, что неуютно чувствует себя в подземельях.
Ур поднял взгляд на монитор. Овал бронемашины оставался на том же месте, у входа в станцию. Где-то за гребнем замер челнок, подогнанный пилотами. Им Стив выходить к столу запретил. Бак сменяться отказался, но он был вне станции, значит, потчеваться угощеньем Магды не придется именно Уру. Инструкции следует соблюдать, в противном случае всегда наступают неприятности. Точно такие же, как на том лайнере, когда Ур командовал отделением и, ворвавшись в коридоры с заложниками, обнаружил, что там творится ад. Пытаясь уйти от спецназа, преступники распылили дурманящий газ, и все сто пятьдесят пассажиров лайнера, включая уцелевшую часть экипажа, превратились на время в обезумевших животных и ринулись на спецгруппу с оскаленными зубами. Стив действовал по инструкции. Даже временная угроза подлежала уничтожению. Капитан, который тогда еще был лейтенантом, резанул импульсником по первому десятку, по второму, а потом упал сам, потому как Ур прострелил ему ногу и тут же заорал, запрещая стрельбу. Пальцы стиснула судорога, прижатый к животу импульсник дернулся и шальной разряд пронзил Стиву Мартону лодыжку. Случайно, как заключила экспертная комиссия, и как со временем решил для себя Ур. Он и сам помнил все как в тумане до того момента, как начал рвать связки, запрещая стрельбу. Концентрации газа хватало еще на минуту, конечно, люди могли покалечить кого-то из отряда, но убить голыми руками бойца в экзобронике….
Тогда все обошлось. Комиссия настаивала на отставке неудачливого сержанта, но видно среди пассажиров, уцелевших благодаря поступку Ура, оказалось достаточно важных шишек. Вот отношения со Стивом испортились, хотя наказывать подчиненного тот не стал и даже представил к званию. Когда Ур пришел к нему в госпиталь, не успевший еще поседеть шеф долго молчал, потом выставил перед собой ладони и с хлопком соединил их друг с другом.
– Весов нет, парень. Запомни. Весов нет. Точнее есть, но на них только одна чашка. Вторая или пуста, или неважна. Чушь. Ерунда. Пустяк. Выбора нет. Есть инструкция, которая продумана холодными мозгами, не глупее твоих. Ты думаешь, что спас сотню изнеженных личностей? Сотню индивидуальностей? Да, пожалуй. А скольких ты подставил? Тех, на ком ускользнувшие бандиты будут вновь отрабатывать удачный приемчик? Бойцов, которые научатся сомневаться в приказах? Рано или поздно они подставят не только тебя самого, но и что-то большее.
– Что большее? – только и вымолвил тогда Ур.
– Все, парень, – прошептал Стив и раскинул руки в стороны. – Все.
– Ешьте, – разорвал упаковочную ленту Рав, возвращая Ура из воспоминаний. – Ешьте, лейтенант. Я знаю инструкцию, вам нельзя. А то сложно придется за столом на пустой желудок. Магда ругается, что уже устала разогревать, но приготовила она что-то восхитительное.
– Иди, Рав, – пробормотал Ур. – Я сейчас.
Лейтенант дождался, когда пластиковая дверь, врезанная в чешуйчатый, зловещий дверной проем захлопнется, и встряхнул фляжку. В емкости, защищенной вакуумными стенками, способными не только предохранить напиток от пламени, плазмы, космического холода, но и защитить самого хозяина от прямого выстрела из импульсника, плеснулся последний глоток. Ур сковырнул пробку, опрокинул в рот терпкую жидкость и подумал, что домик, который он себе построит, должен обвивать виноград. Ползти по стенам, накрывать крышу и даже затягивать трубу. Обязательно трубу, вдруг там, где он его построит, случится такой же холод. И еще должны быть окна. Чтобы видеть, что там происходит за окнами. Никаких мониторов.
– Не хочу, – отодвинул паек Ур.
– Соберись, парень, – заскрипел в ушах голос Стива. – Я получил внешнюю лоцию и расшифровку на тот каботажник. Райвы на нем не было.
– Значит, убийство или несчастный случай, – удивился собственному спокойствию Ур. – Это уже не по нашей части.
– Может быть, – согласился Стив. – Хотя, боюсь, это уже не так и важно. Впрочем, у тебя есть еще час. Попробуй разобраться.
13
Ур вошел в кают-компанию в экзобронике. Расстегнувшие уже и легкую форму, раскрасневшиеся от застолья бойцы посмотрели на него с недоумением, но из-за стола выскочил сияющий Барни.
– Ну, наконец-то! Садитесь, лейтенант. Шеф ваш, похоже, с орбиты уже не спустится? Ну, да ладно. У нас тут скромно. А что это вы вырядились как на войну? Или еще с какой-нибудь базы пришел сигнал о контакте? Эх, в наше время все было проще. Знаю, знаю уже, что не будете ничего есть, хотя я бы подтерся такими инструкциями, или в спецотряде не так как в армии?
– В спецотряде все на высшем уровне, – расплылся в широкой улыбке Тик.
– Не скажи! – поморщился Олл и взгромоздил на стол ранец сканера. – Техника могла быть и получше. Старье. Весит, бездна его задери, что твой кассетник, Тик, а толку? Да те же функции может выполнять прибор размером с ладонь. Да возьми хоть любой анализатор с местного склада. Ну, зачем мне запас питания на два года? Зачем?
– Потом о питании, – замахал руками Барни. – Хотя, как можно не о питании с такой кухаркой-чудесницей? Но лейтенант-то прощаться пришел, меня не обманешь. Эх, как-то все не по-людски. Хотя, одна радость все же присутствует, – старик кивнул на бокс, который Ур сжимал в руке. – Никак вещички Сенда? Так вот, объявляйте меня старым сухарем, но сожалеть об отъезде молодого Уильямса не буду.
– И не надо, – сквозь громовой хохот бойцов буркнул насупившийся Сенд.
– Подожди, Барни, – энергично поправила грудь Магда. – Не пройдет и года, как он вернется сюда же. На каникулы.
– Не, – вытаращил глаза старик. – Тогда я на пенсию, – и под второй приступ хохота потянулся к пластиковой бутыли. – Вы не ругайтесь, лейтенант, мы тут чуть-чуть легонького. Для ваших молодцов это, что укус какого-нибудь комара, а нам в радость. Хорошие у вас ребятки, хорошие. Я любого бы на место Райвы взял. Жаль только Тику вот вашему в каждый проем пополам наклоняться надо. А остальные – в самый раз.
– Не, – сдвинул брови Хард, похрустывая поджаристым куском мяса. – Со мной никто не сравнится.
– Даже я не пытаюсь, – под невольные смешки кисло заметил старший Уильямс.
– Я вообще не наклоняюсь, – окончательно развеселил бойцов пояснением Хард.
– И все-таки не понимаю, – не унимался Барни. – В самом деле, лейтенант. Чем вы их прикармливаете? Откуда таких берете? Ну, Тика мы пока оставим…
– Да, – пробубнил Тик с набитым ртом, – оставим пока. Если тут так кормят хотя бы через день, я бы остался. Как командир?
– Вариант, – кивнул Ур. – Кого бы еще взяли?
– Да у меня глаза разбегаются, – воскликнул Барни. – Олл – чудесный техник, пеленгатор мне за пять минут отладил. Шор – кладезь анекдотов и мелодий. Музыку извлекает из всего, да хоть из вентиляционных труб. Сом со своим тесаком управляется как бог.
– Кухонный бог, – с улыбкой заметила Магда.
– И не только кухонный, – ухмыльнулся боец, и обнаженный нож оказался у него в руке мгновенно, словно вырос из ладони.
– Да что я говорю? – старик едва не прослезился. – А Рав, Кельм, Вик? Лучшие кадры собираете по вселенной, лейтенант, лучшие!
– Так кого бы ты взял на место Райвы? – прищурился Ур и повернулся к Сому. – Ты положи нож, положи. Я ведь нашел кое-что.
Сом в тишине положил нож на стол, и Ур вытряхнул из тряпочки сережки с астероидной бирюзой.
– Перстенек-то на мизинчик надела, – он улыбнулся Магде. – На безымянный не налез? Мал? У Райвы рука была тоньше?
– Такая глупость, – безучастно заметила женщина, стянула с пальца перстень и швырнула его Уру. – Да и дешевка, в общем-то. Хотя, что не поносить, если Райва его бросила…
– Подождите… – поднялся Барни.
– Сидеть! – рявкнул Ур. – Бросила? Райва не уезжала, не уходила и не улетала с Белой. Я уж не знаю, что с ней, но вряд ли она могла прогуляться на время в соседний поселок. Их же ведь просто нет на Белой? Никого кроме вас на Белой нет? Так или не так?
Никто не сказал ни слова, но бойцы начали понемногу трезветь. В ухе лейтенанта напряженно дышал Стив. Только работники станции оставались спокойны, тон-детектор не выдал ни одного тревожного всплеска. В накатившей тишине Ур медленно поднялся, тряхнул боксом:
– Вещи Сенда. Сказать, что я в них обнаружил? Кто вы на самом деле, друзья мои?
– Минуту… – снова попытался встать старик, но Сенд его опередил. Он метнулся вперед и сделал это мгновенно; словно растворился на стуле и оказался посередине стола и только гримасы на лицах бойцов, толчок в грудь и нож Сома в руке младшего Уильямса подсказали Уру, что паршивец непостижимым образом успел чиркнуть лезвием каждого. В полной тишине Сенд бросил нож и, ожидая выстрела, закрыл глаза.
– Все еще мальчишка, – спокойно вымолвила Магда.
В недоумении замерли бойцы, на рубашках которых появились пятна крови, вскинул руки перед собой Барни, куда-то исчез Хард, и сам Ур словно поплыл в сторону двери, когда понял, что ранец Олла вовсе не обратился вспышкой света, и его впечатывает в стену взрывом.
14
Его спасла притолока и экзоброник. Взрывная волна швырнула лейтенанта в дверной проем, притолока нахлобучила ему на голову шлем, но пламя успело обжечь лицо и теперь казалось, что лица нет вовсе, осталась только боль, но глаза видели, и язык слушался, хотя капля воды из мундштука потеряла вкус. К счастью, боль не была чем-то особенным. С болью Уру уже приходилось справляться. Он приподнялся на локтях и в мертвенном свете мигающих аварийных плафонов оглядел костюм. Что-то, покрывающее его, запеклось теми же самыми чешуйками, какими были украшены стены и своды станции. Сколько прошло времени? Судя по сопению аварийной вентиляции – не меньше пятнадцати минут.
– Как ты догадался? – раздался из дыма скрипучий голос, и Ур тут же сорвал с пояса импульсник, но стрелять не стал, потому что из дыма выползал не человек, а часть человека. До пояса это нечто было Хардом, хотя и лишившимся волос, бороды и части кожи, которую заменили вздувшиеся пузыри, но вместо ног за ним волочилось месиво костей и паленого мяса.
– Я живучий, – хохотнул техник, наматывая что-то, чуть ли не собственную кожу на левый кулак. – И маленький. Короткий. А теперь стал еще короче. На время, правда. Почувствовал, но не рассчитал. Нырнул под стул, он из хорошего плекса, а ноги остались под столом. Однако не доверяет вам начальство, не доверяет. На задание отправляет, а собственную погибель за спиной заставляет носить? Как ты догадался?
– Вы были слишком спокойны, – начал подтягивать ноги Ур.
– Недостаточно для догадки, – не согласился Хард. – Мы ведь могли и сойти с ума. И даже, вероятно, съесть эту самую Райву. Дело ведь не в дурацких сережках и колечке, которое Магда взяла, когда еще была человеком. Как ты догадался о главном? И ведь обманул мальчишку, обманул! Не было ничего у него в боксе!
– Я не догадался, – шевельнул обожженными губами Ур. – Я заподозрил. Та фраза на стене «Я не хочу в сумерки» была подправлена. Едва заметно, но у Олла и в самом деле был хороший сканер. Ведь там было написано – «Я не хочу в пыль»*? Кто обратился в пыль? Райва? Отчего не срубили надпись полностью?
– Ты слишком въедлив, – хмыкнул, пустив кровавые пузыри, Хард. – Хотя и прав. Не успели срубить. Уильямс поторопился, сломал камнерез. Видишь ли, человек не исчезает вовсе, он словно падает в копилку, черты сохраняются. Мальчишка остается мальчишкой. Разумный человек остается разумным.… Уж не знаю, что было бы с негодяем… Райва поранилась, когда заходила в пустые отсеки. В рану попала пыль, и она поменялась. Задумалась на мгновение и стала другой. На долгое мгновение задумалась, многое ли, знаешь, нужно обдумать в такой момент, прочувствовать. А паренек следил за ней, подглядывал, можно сказать, неравнодушен был к девчонке. Наверное, видел, как она чиркнула мне по запястью ножом. И как я задумался. Или как я сделал другими его родителей. Или как та же Райва сделала другим Барни. Он что-то понял. Не захотел меняться. Или слишком большое значение придал боли. Да, рана необходима, это важно. Она как жертва. Нельзя без жертвы. Сенд стал прятаться в тоннелях. Сумел передать код о проникновении. Прикончил из выбура Райву, когда она почти загнала его в тупик. Наверное, что-то еще разглядел. Стал вырезать предупреждение. Сам же и поранился, кстати. А там уж… В том контейнере, что ты осматривал на складе, немалая часть того, что когда-то именовалось Райвой. Вот ведь… – закашлялся Хард. – Вот ведь сорванец, захотел целый отряд бойцов обратить! Всех ножом посек, а с пылью не срослось. Ведь ты бы выстрелил в пацана?
– Что у тебя в руке? – спросил Ур.
– Обычный пиропатрон, – сплюнул кровяной сгусток Хард. – Я снял с него предохранитель, но пока он сжат в кулаке, ничего не случится. У тебя есть шанс поучаствовать в вечности. Я скоро поправлюсь, лейтенант, и мы обсудим с тобой происшествие, если, конечно, ты не натворишь глупостей.
Ур прострелил ему голову на последнем слове. Хард, который уже начал покрываться нормальной кожей, замер, и осыпался грудой пыли. Патрон сработал и разметал пыль в воздухе.
– Все, – проклюнулся сквозь повисшее марево голос Стива. – Служба окончена, парень. Ты действовал выше всяких похвал. Домика не обещаю, но в список героев спецсектора будешь занесен. Да! Ты ведь хотел узнать, почему я не высушил тебя после того случая? Ответ прост. Работа у нас не простая, а тот, кто стреляет в лицо, никогда не выстрелит в спину. Продвигать тебя по службе не следовало, но сберегать приходилось. Вот для такого случая. Они случаются, Ур. Редко, очень редко, но пока еще случаются. Или ты думал, что мы вылетаем только на ложные вызовы? Нет, как видишь. Но теперь нам придется основательно прожарить все логово. Я уже вызвал команду зачистки. Надеюсь, ты найдешь способ оставить этот мир безболезненно?
15
Ур вышел наружу через полчаса. Снег скрипел под ногами, за спиной оставались грязные следы. Бак ждал его у бронемашины и прострелил лейтенанту лодыжку еще в дверях бункера, прострелил в том самом месте, в каком однажды подранил Стива сам Ур. Лейтенант упал, и Бак довольно заорал, откинув плекс шлема:
– Я хорошо, стреляю, не правда ли? А ты дурак, лейтенант! Сказали же, сиди внутри. Повесился бы, что ли? Хотя, Стив будет доволен. Он сразу сказал, когда ты снял камеру со шлема и отрезал связь, лейтенант что-то затевает, правда, не думал, что ты все еще человек. Или уже нет?
– Дурак, – прошептал Ур, глядя, как кровь пропитывает облепившую рану пыль и тут же застывает пластинками красного льда. – Право на жизнь нужно доказывать каждое мгновение. Отсидеться не удастся. Неужели ты думаешь, что Стив оставит тебя в живых? Ведь ты тоже был внутри! Стив слишком осторожен для этого. Ты не на той чашке весов оказался, парень.
– Что ты бормочешь? – выдохнул облачко пара Бак, вновь поднимая импульсник. – Затеваешь что-то или просто собрался прогуляться напоследок?
– Затеваю, – откликнулся Ур и нажал сенсор выруба. Установленный в каморке Барни прибор отозвался мгновенно и выпустил друг за другом все оставшиеся заряды вертикально вверх. Мощности луча не хватило, чтобы уничтожить бронемашину, только раскалить ее, но уцелевшая после первого залпа часть туловища бравого сержанта Бака вспыхнула после второго залпа как свечка. Кроме его головы, которая откатилась в сторону.
16
Сначала пришел холод. Он не был холодом, который обжигает небытием, он был холодом спокойствия и терпения. Холодом уверенности и знания. Затем наступил жар, словно холод коснулся раскаленного, но раскаленное не исторгло из холода облака пара, оно обратилось холодом, не остывая. «В поступке Сенда не было глупости, он просто все еще оставался Сендом, молодым и горячим», – подумал Ур, потому что он сам, в отличие от молодого Уильямса, не находил сил, чтобы остаться самим собой, и уже стал кем-то иным, хотя и не перестал быть Уром, пусть даже его не слишком горячее «я» погружалось в холод все глубже и глубже. И он готов был проститься с самим собой без сожаления, потому что его малое сменялось бескрайним, и потому, что вместе с Уром в холоде тонули сомнения, неуверенность, слабость, неуправляемость, уязвимость. Он все еще не понимал того, кем стал, но чужие воспоминания уже клубились на краю сознания и он уже чувствовал, что стал частью силы, которой нет предела.
– Бак? – пробился сквозь гул челнока в уши голос Стива.
– Бака нет, – спокойно ответил Ур, счищая с экзоброника запекшуюся пыль и набивая ею флягу на запястье.
– Тебя тоже не будет, – проскрипел отчужденно Стив.
– Здесь кроме меня двое пилотов, и они все еще люди, – с усмешкой заметил Ур, одним движением поймал муху и отправил ее вслед за пылью во фляжку. – Мы поднимаемся. Впрочем, что тебе жизнь двух человек? Ведь ты составляешь лоцию.… Хотя муху я все-таки спасу. Пусть на время.
– Выбора нет, парень, – вздохнул Стив.
– Я понимаю, – ответил Ур.
– Вас когда лучше накрыть; немедленно или повыше? – спросил Стив. – Или предпочитаешь вспышку на орбите?
Ур поднялся и рванул рычаг шлюза. Завыла сирена. Заморгало аварийное освещение. Корпус челнока задрожал. Засвистел улетучивающийся воздух и экзоброник мгновенно покрылся инеем. Ур бросил в белесое марево фляжку и сделал обожженным лицом улыбку, боли от которой не чувствовал. Он ничего уже не чувствовал.
– Я найду эту фляжку и уничтожу! – закричал ему в ухо Стив.
– А всю планету? – шагнул в пустоту Ур.
2009 год
* – dusk (сумерки) – dust (пыль)
Толкование
1
Старичок «Быстрый», казалось, трещал по швам. Во всяком случае, его обветшавшие потроха – двери шкафов, воздуховоды, вентиляционные решетки, рукояти огнетушителей, гравитационные панели, перегородки и лестницы – дребезжали, звякали и скрипели на стыках. Пытаясь перебороть вонь хлорки из уборной, климат-контроль накачивал узкий коридор припланетника запахом горелой изоляции. Освещение моргало, вода в кране отдавала ржавчиной, холодильник рычал как реактивный заплечник. На самом деле катерок космонадзора пока что разваливаться не собирался, сержант Ардан загодя облазил его от рубки до дюз, кое-что перебрал, кое-где подлатал, то, что рассыпалось в труху – заменил, потратив на все про все десяток баллонов композита, но внутреннюю вибрацию убрать не смог.
– Возраст, – развел руками Ардан после ремонта. – Это же как с человеком. Трясет – лечись весь. В комплексе. А вылечишь что-то одно; руку или ногу, жди – как раз она и отвалится в первую очередь. Да и куда нам летать? Мы ведь ненадолго в этой дыре?
– Ненадолго, – полгода назад с досадой буркнул Стамб, предполагая, что скорее выйдет в отставку, чем выкарабкается вместе с крохотным отрядом спецназа из проклятого угла вселенной, но вперевалочку, не торопясь, под пивко и отвратительную акустику в местном баре сам не заметил, как спустил в унитаз шесть месяцев жизни, и вот уже он правит «Быстрого» к точке разрешения всех личных проблем и даже покрикивает на старшего помощника.
– Рудж, хватит скалиться. Ты проверил боезапас? Я и без тебя знаю, что он нам не должен пригодиться, ты его проверил? Проверь. Вот ведь… полгода ждать и готовиться, чтобы все через суету и спешку… И посмотри заодно, что делает этот свалившийся на нашу голову аналитик. Если я еще раз увижу, что он сует нос, куда не надо, не поздоровится вам обоим. Его место или в кубрике, или в рубке, или в сортире. И лучше, чтоб я его видел. Нет, в сортире будешь следить за ним сам. Ардан. Вытащи губную гармошку изо рта. И капсюли из ушей. Я помню, что ты не на вахте. Какого черта ты здесь торчишь? До точки еще четыре часа. Не видишь, что я вполне справляюсь с твоей посудиной? Иди спать, с красными глазами явился на борт. Кама?
– Что?
Вот ведь девка, всего только и сделала, что повернулась, а от изгиба затянутого в серую форму бедра, загудело в затылке. Что же он хотел у нее спросить?
– И еще, Рудж, у меня все еще хороший слух и я не взбеленился. Боезапас проверяй!
– Ты назвал мое имя.
Кама слепила глаза не хуже диска Виласа, который уже отдалялся, но все еще перегораживал половину обзорной панорамы. Впрочем, какая могла быть панорама в тесной рубке припланетного катерка? Три на полтора метра исцарапанного стекла, да и те экраном. Но Кама… Пора уже было Стамбу признаться, хотя бы самому себе признаться, что последние полгода были не самым гнусным периодом его довольно долгой жизни. Давно ли он вот так искренне радовался каждому новому дню? Ведь спешил на службу только для того, чтобы вновь увидеть присланную из центра девчонку. Отшивал от нее ухлестывающих кавалеров, которые словно выныривали из вентиляционных патрубков. Дарил какие-то милые безделушки. Что? Вновь захотел ощутить ветер молодости? Не поздновато ли? А почему бы и нет? Да, с женой лейтенант расстался давно и уже отнес себя к категории окончательных холостяков, но плох тот командир, которые не может поменять направление атаки. На то они и вводные, чтобы реагировать на них адекватно…
– Ты это… – Стамб в растерянности замычал.
– Я ничего не путаю – разговорчивость молчуна-лейтенанта первая примета серьезной заварушки? – с усмешкой сдвинула тонкие брови Кама. – Меня тоже куда-нибудь отправишь? В кубрик? А не боишься, что аналитик пристанет?
Сержант Рудж излишне громко хмыкнул, пригладил короткие седые волосы, щелкнул каблуками, подмигнул Каме и, миновав под испепеляющим взглядом лейтенанта два ряда обшарпанных пилотских кресел, скрылся за овальной дверью – крохотный арсенал располагался сразу за кубриком. Сержант Ардан повторил жест старпома и с сожалением пожал плечами – ему приглаживать было нечего, голова блестела как ледяной планетоид. Зато, как любил повторять техник крохотного отряда, и выдирать из головы было нечего. Ничего, отвечал ему лейтенант, грамотная жена всегда найдет, за что ухватиться, главное, чтобы не оторвала ничего. Чаще всего Ардан парировал оптимистической присказкой: «а как оторвет, так и бросит», но иногда позволял себе и спросить командира, из-за какой утраченной несуразности оставила Стамба его бывшая? Через четыре часа именно Ардану не будет цены, никто лучше него не управлял катерком в ручном режиме, а на точке на автоматику рассчитывать не приходилось.
Стамб вытянул из ворота сканер, процедил диапазон, поймал мелодию, которую слушал, подыгрывая себе на губной гармошке, техник-пилот. Все как обычно. Старомодные духовые и хриплый голос неизвестного певца.
– Что там? – спросила Кама.
– Старье, – поморщился Стабм, записывая на всякий случай темку. – Что-то о жизни в розовом цвете*. Или о цветах. Устаревший диалект. Но неплохо. У лысого нюх на хорошую музыку.
– Нервничаешь?
Она смотрела на лейтенанта насмешливо. Так, словно давно догадалась, что он уже полгода собирается подобрать к ней ключик, но по мужской нужде всякий раз отправляется в ближайший бар и за толику кредиток снимает сговорчивую девчонку. Наверное, старый служака из космонадзора так и должен был поступать? А матерый волк из спецназа? Впрочем, кто ее знает, о чем она думала? Стамб десять лет прожил с бывшей женой, но так ни разу и не угадал ее мыслей, хотя та почему-то числила эту способность в ряду его необходимых качеств.
– Успокойся, – Кама стала серьезной в мгновение. – Залп был, ответный залп тоже имел место. Разбежка чуть меньше расчетной, но в пределах допустимой. Я тоже видела данные. Проверила расчеты. На этом наша секретная миссия должна закончиться. Скоро на базу, к нормальной технике, к нормальной жизни. К нормальной форменной одежде, кстати, надоела эта космонадзорная серость. Зафиксируем все, что нужно, и забудем и об этом захолустье, и об этом корыте.
– И друг о друге? – удивляясь сам себе, брякнул Стамб.
– А было что вспоминать? – подняла брови Кама и тут же подмигнула Стамбу. – Ладно, лейтенант. Дел осталось на один день. Тем более, думаю, фиксировать ничего не придется. Разве только увеличившийся кратер, да пылевой смерч. Ведь батареи больше нет? Не должно быть. Хотя возмущения мне кажутся недостаточными. Крейсер должен был бы громыхнуть сильнее. Но, если перед этим он подрастратил арсенал… Я представляю, что там сейчас творится. У нашей развалины радиационная защита хоть в порядке?
– Послушай, – Стамб замялся, опять он не знал о чем говорить с девчонкой. – Зачем тебя прислали? Мы прекрасно работали в тройке. Тот же Ардан – техник, каких поискать. Зачем мне еще техник? Тем более что мы не ремонтом занимаемся, а зачисткой.
– Я знаю, чем мы занимаемся, – скривила губы Кама. – Но техник технику рознь.
2
Четвертая батарея была обречена. На секретных военных картах федерации она помаргивала не на спутнике Виласа Удайе, а в поясе астероидов, в полумиллиарде миль за орбитой планеты, но Стамб, как и еще не более десятка специальных военных чинов, точно знал, где топорщились жерла излучателей антивещества. По официальному адресу сверкала защитными колпаками обманка. Четвертая батарея ждала своего часа под личиной законсервированной автономной навигационной станции. Станции врага, станции аньятов. Она ждала своего часа и, похоже, дождалась. Вероятно, крейсер аньятов вышел из нуля именно возле Удайи. Где бы еще ему было выйти? В планетарной системе без навигационной привязки особо не развернешься. А не появиться возле ныне безжизненной, но родной планеты аньяты не могли. Выходцы с Виласа славились склонностью к сантиментам и приверженностью собственному малопонятному кодексу чести. Это их в итоге и погубило. Так что рано или поздно крейсер должен был явить свои контуры вблизи Удайи, а уж остальное возлагалось на технику. И судя по тому, что батарея произвела залп, техника не подвела. Защититься от точно наведенного залпа стационарной батареи было невозможно, все, что могли предпринять системы защиты крейсера, за мгновение до собственной гибели произвести ответный залп, что они, судя по всему, и сделали, вот только батарее это почему-то не повредило. Стамб ощущал это всей своей не единожды порченой шкурой. Чувствовал по дрожи, которая пронизывала его сухие руки, как бы она ни маскировалась под вибрацию «Быстрого». Да и по несвойственной себе болтливости тоже. А вот Кама пока этого не знала, пусть даже обычно она умудрялась знать больше, чем ей было положено. И вряд ли чувствовала.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70585732?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Сергей Малицкий
Тип: электронная книга
Жанр: Научная фантастика
Язык: на русском языке
Издательство: Издательские решения
Дата публикации: 29.10.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Десять научно-фантастических рассказов. Космос и работы, люди и киборги, человечество и пришельцы, будущее и последующее за ним. «Два парсека», «Пыль», «Толкование», «Скребки», «Дескрипция», «Любовь с пересмешником», «ISO 9001», «Подоплека», «Дурак», «Матика»