Главная страница | Современные любовные романы | Похвали меня

Похвали меня
Сара Кейт
Modern Love. Новый формат. Хиты Сары Кейт
ИДЕАЛЬНО ДЛЯ ПОКЛОННИКОВ РОМАНОВ Э Л ДЖЕЙМС И АНЫ ХУАН.
После отношений с бывшим я мечтала услышать от мужчины что-то хорошее.
И я услышала. От моего нового босса, который ставит меня на колени. В буквальном смысле.
Я не просто секретарша. Теперь я собственность Эмерсона Гранта.
Он – основатель секс-клуба.
Он – мой босс.
Он – отец моего бывшего.
Я влюбляюсь не в того мужчину.
На что я готова, чтобы стать его хорошей девочкой?
«Страсть, похоть и наслаждение – гремучий коктейль, который лег в основу создания Клуба Распутных Игроков, где никто не стыдится своих желаний. Вы станете свидетелем того, как Шарлотта будет его частью и с помощью владельца клуба Эмерсона сможет размыть собственные границы дозволенного, позабыв об осуждении. Осторожно: вам потребуется огнетушитель». – Ава Хоуп, автор цикла «Орлы» @avahopebooks
«В тот момент, когда я поняла, кем именно был Эмерсон Грант, у меня закружилась голова от предвкушения. Запретно. Тревожно. Неправильно». – Джулия Вулф
«Вызывайте скорую. Вызывайте пожарных. Потому что Сара Кейт обеспечила неповторимый накал страстей между Эмерсоном и Чарли». – PP's Bookshelf

Сара Кейт
Похвали меня

Sara Cate
PRAISE
Copyright © 2022, 2023 by Sara Cate
Во внутреннем оформлении использована иллюстрация: © Standard Studio / Shutterstock.com
Используется по лицензии от Shutterstock.com
В оформлении обложки и закладок использованы иллюстрации:© Rusyn, Reamolko: Praniti Jindana / Shutterstock.com
Используется по лицензии от Shutterstock.com
© Бушуева Т., перевод на русский язык, 2024
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024
Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

Пролог
Семь лет назад

Эмерсон
– В общем, я зажал в руке прядь ее волос, затем посмотрел ей прямо в глаза и сказал: «Будь умницей, соси мой член, как хорошая маленькая девочка». И вдруг она размахнулась и врезала мне кулаком по лицу.
– Вот же дерьмо! – восклицает Гаррет с кислой миной.
– Ну и свинство! – возмущенно рычит Хантер.
Мэгги, единственная женщина за нашим столом, сидит напротив. На ее лице застыл ужас. Я морщусь и тычу пальцем в свежий фиолетовый синяк, расплывающийся у меня вокруг глаза.
– Вряд ли ей это понравилось, – говорит Мэгги с легким смешком, прежде чем сделать глоток белого вина.
– Ты так думаешь? – взрываюсь я, хватаю свое пиво и, чтобы унять пульсирующую боль вокруг глаза, прижимаю холодный стакан к лицу.
Глаз болит не так сильно, как моя задетая гордость. Заполучить первый настоящий фингал от симпатичной маленькой брюнетки, с которой я флиртовал в течение нескольких недель и в которую страстно желал засунуть член, – такое унижение хуже всех полученных мною травм.
– Я это к тому… я думал, мы с ней прекрасно понимаем друг друга. Она казалась готовой на все и определенно получала удовольствие от процесса, но, похоже, я ошибался. Очевидно, она не любительница небольших сексуальных девиаций.
Наш столик на мгновение умолкает. Для меня и троих моих коллег эти счастливые часы в баре по четвергам давно стали маленькой традицией. Мы все четверо ненавидим нашу компанию. Когда мы устраивались на эту работу, то сделали это ради прикола и из-за любви к развлечениям. Теперь мы встречаемся за выпивкой раз в неделю, чтобы поболтать о том, что по-другому управляли бы компанией и каких успехов добились бы самостоятельно. Но это все треп. Никто из нас не готов оставить свое насиженное место, чтобы начать все с нуля.
А еще мы довольно часто говорим о сексе, каждый делится своими самыми грязными постельными секретами. Мы словно кучка стариков, что без конца рассказывают эпические военные истории. К нам присоединяется даже наша скромница Мэгги. За исключением Хантера и его давней подруги Изабель, мы все свободны и намерены продолжать и дальше в том же духе. Один из плюсов индустрии развлечений – мы работаем по ночам, на вечеринках и корпоративах, а значит, довольно регулярно трахаемся, что дает нам множество тем для разговоров.
– Да, чувак, – отвечает Гаррет с задумчивым видом. – Это бред, что нет способа сопоставлять людей по тем извращениям, которым они любят предаваться в спальне.
Мы все смеемся. В этом весь Гаррет. Он постоянно сыплет шуточками и после каждого предложения, слетающего с его губ, ожидает смеха. Собственно, каждый раз именно это и происходит.
– Нет, я серьезно. Как было бы здорово познакомиться с кем-то, кто тащится от тех же извращенных штучек, что и вы! Вам не нужно было бы ничего скрывать или краснеть от того, что вас возбуждает.
– Ну ты загнул, Гаррет, – произносит Хантер.
А я, ставя пустой стакан на стол, не могу выбросить эту мысль из головы. Почему приложения для знакомств не подбирают пары согласно их любимым извращениям? Или… вот бы можно было нанять кого-нибудь для исполнения этих фантазий. Это ведь еще лучше.
И найти укромное место, чтобы предаваться им.
В этот момент меня осеняет мысль: группа людей с опытом работы в индустрии развлечений наверняка обладает нужными навыками для того, чтобы осуществлять нечто подобное. Главное – набраться смелости совершить этот прыжок. Можно было бы начать со службы знакомств с целью чего-то большего, нежели обычные телефонные звонки и свидания. Поиск партнера для чего-то серьезного. Место, где людям не нужно стыдиться того, что им нравится.
Но это только начало. Дальше – больше: приложение, а потом и настоящий кинки-клуб.
– Нет, – возражает Гаррет. – Скажи, у кого здесь нет извращенных постельных желаний, которые вы всегда хотели исполнить, но слишком боялись попросить? Очевидно, что только Эмерсон не боится спрашивать.
Они снова смеются, и Хантер толкает меня локтем в бок, но я не отвечаю, потому что все еще обдумываю эту идею.
– Честное слово, я серьезно, – говорит Гаррет. – Из всех своих приколов о чем бы ты хотел попросить? У тебя, – обращается он к Мэгги, – наверняка есть мыслишка на этот счет. Давай, давай, выкладывай.
– Сначала ты, – говорит она с самодовольной улыбочкой. Как единственная женщина, и при этом довольно сдержанная, Мэгги овладела искусством закручивать разговоры вокруг нас, при первой же возможности отводя внимание от себя.
– Хорошо, – соглашается он.
Я слушаю вполуха, пока друзья делятся своими самыми потаенными, самыми темными сексуальными фантазиями, потому что, как и предсказывал Гаррет, они есть у каждого. И, кстати, не такие уж они и странные.
Это заставляет меня задуматься… Если у всех за нашим столиком есть свои любимые извращения, о которых они стыдятся говорить вслух… значит, они есть и у всех в этом баре? У всех в этом городе? Стране? Мире?
– Эмерсон, – говорит Хантер, толкая меня в плечо. – Теперь твоя очередь.
– О, это просто, – не дает мне ответить Гаррет. – Разве ты не слышал его историю? Эмерсону нравится унижать женщин и получать за это по морде.
Вся компания взрывается хохотом. Я присоединяюсь к ним, но ничего не отвечаю. Я улыбаюсь, делаю глоток и не спорю. Пусть они думают, что унижения – мой стиль, хоть это совсем не так.
На следующее утро нам звонят и сообщают, что компания, в которой мы работаем, разорилась. Она подает заявление о банкротстве, и мы все остаемся без работы. Правда, эта новость не слишком расстроила нас, ведь на тот момент мы уже придумали бизнес-план. Я стану руководителем компании. Гаррет будет работать с клиентами, Хантер – с разработчиками, а Мэгги будет управлять всеми нами.
Именно этот момент можно назвать началом Клуба Распутных Игроков.

Правило 1:
Никогда не мирись с бойфрендом-придурком – бросай к черту этого лузера

Чарли
– Что, черт возьми, с тобой не так, Чарли? – рявкает Бо, когда видит, как я подъезжаю к дому.
Стискиваю зубы и вылезаю из машины. Оглядываюсь на младшую сестру, наблюдающую за нами с пассажирского сиденья, и проглатываю унижение, понимая, что она слышит, как этот болван, мой бывший парень, ругает меня на лужайке перед своим новым домом. Я даже не пытаюсь спросить, что сделала не так, это бессмысленно. У него во всем всегда виновата я.
– Да пошел ты, Бо, – цежу я. – Просто отдай мне мою половину депозита, и я уеду.
Он останавливается между своим пикапом и входной дверью дома с картонной коробкой в руках.
– Я только «за», но тебя не было на последней встрече с домовладельцем, поэтому он отправил деньги моему отцу. Тебе придется забрать их у него.
– У твоего отца? Почему?!
Бо вносит в дом коробку с надписью «Разное дерьмо», и сквозь открытую настежь дверь я вижу, как он бросает ее на пол рядом с телевизором, после чего возвращается к грузовику. Он снимает новое жилье вместе со своим лучшим другом и, похоже, до сих пор точит на меня зуб за наше расставание.
Мы с Бо встречались пятнадцать месяцев, шесть из которых провели в ужасной съемной квартире, где быстро поняли, что на самом деле ненавидим друг друга. Да, мы могли бы встречаться и время от времени спать вместе, но быть в серьезных отношениях, жить под одной крышей – нет, увольте, это исключено.
Ему потребовалось всего три месяца совместной жизни, чтобы изменить мне – или, вернее, чтобы я его застукала за изменой.
– Да, Чарли. У моего отца. Он был указан в договоре аренды как наш поручитель, и когда тебя не было рядом, чтобы забрать залог, деньги отправили ему.
– Твою мать! – бормочу я. – Что ж, прости, что меня там не было, Бо, я была на работе.
Я намеренно подчеркиваю это. В отличие от Бо, который с трудом способен продержаться на одной работе больше месяца, я вкалываю на двух.
– То, что ты жаришь корн-доги [1 - Корн-дог – сосиска, покрытая толстым слоем теста из кукурузной муки, жарится в горячем масле. – Примеч. пер.] на роллердроме [2 - Роллердром – это спортивная площадка, предназначенная для катания на роликовых коньках и скейтбордах. – Примеч. ред.], вряд ли делает тебя самой ответственной в наших отношениях.
– По крайней мере, я была в состоянии оплачивать счета.
– Давай больше не будем об этом! – рявкает он, захлопывая заднюю дверь пикапа.
У Бо, в общем-то, нет проблем с гневом. Он просто мудак.
– Ты начал первым.
Я оглядываюсь на Софи, наблюдающую за мной из машины. Ее губы плотно сжаты, брови недовольно нахмурены. Весь ее вид говорит о том, что она ненавидит абсолютно все в отношениях между мной и моим бывшим.
Надо отдать ей должное. С самого начала моя четырнадцатилетняя сестра была самым большим критиком Бо. Конечно, тогда я вела себя, как мечтательная дура, ослепленная любовью. А она, в свои четырнадцать все еще невосприимчивая к обаянию парней ростом под шесть футов с песочно-каштановыми кудрями, пронзительными голубыми глазами, прекрасным телосложением и накачанным прессом, пыталась открыть мне глаза на истинную натуру Бо.
– Так что же мне делать? – спрашиваю я, видя, как Бо продолжает распаковывать вещи, не обращая на меня внимания.
– Если хочешь вернуть свою половину депозита, думаю, тебе придется забрать ее у моего папаши.
– А ты не мог бы взять ее у него для меня?
По какой-то глупой причине я чувствую себя занозой в заднице. Бо всегда был таким. Его отличительный дар – умение заставить меня ощутить себя полным ничтожеством, отчаянно нуждающимся в любом внимании с его стороны. В результате я тратила время на то, чтобы доставить ему удовольствие, и не заботилась о собственном счастье. Это стало совершенно ясно после того, как мы расстались. Иногда, как говорится, мы не видим леса за деревьями.
– Ты же знаешь, что я больше не разговариваю с этим придурком.
– Значит, ты не собираешься помочь вернуть мою половину депозита?
– Оно того не стоит, – резко отвечает он и снова уходит в дом. Не желая сдаваться, следую за ним.
– Я не могу потерять эти деньги, Бо.
С раздраженным вздохом он поворачивается ко мне и закатывает глаза.
– Ладно, уговорила. – Он вытаскивает из заднего кармана телефон и, нахмурив брови, что-то быстро печатает. Миг спустя у меня в сумочке пищит мой собственный мобильник. – Это его адрес. Поговори с ним.
Сказав это, он просто разворачивается ко мне спиной, а я остаюсь стоять с отвисшей челюстью.
– Серьезно? И это все?
– Если тебе действительно нужны деньги, тебе следовало вчера встретиться с домовладельцем.
– Ты мудак, – бормочу я и ухожу, оставляя бывшего распаковывать барахло на новом месте.
Шагая по подъездной дорожке к машине, где меня ждет сестра, я изо всех сил изображаю пофигизм, которого на самом деле не чувствую. Стоит мне забраться на водительское сиденье и закрыть дверь, как я ощущаю на себе внимательный, сочувствующий взгляд. Упираюсь лбом в руль и борюсь с желанием расплакаться.
– Бо – мудак, – тихо говорит сестра, и я смеюсь.
Позволить Софи крепкое словцо в моем присутствии – это своего рода привилегия старшей сестры. У матери случается припадок, когда она слышит, как кто-то из нас сквернословит, поэтому я не запрещаю Соф выражаться, когда мы одни. Тем более в этом случае я не могу с ней поспорить.
– Знаю.
– По крайней мере, ты с ним рассталась.
– Ага. Жаль, что у меня до сих пор нет денег.
Вынув из сумочки телефон, я открываю сообщение от Бо.
– Почему?
– Потому что я идиотка и сама все испортила. Так что теперь я должна забрать деньги у его отца и готова поспорить, что они не слишком-то отличаются друг от друга. Яблочко от яблони недалеко падает.
– Тогда давай съездим к нему, – отвечает Софи. Ее настолько снедает любопытство, что она готова поехать и забрать деньги у совершенно незнакомого человека.
– Я понятия не имею, где живет этот чувак. И я не возьму тебя в гетто. – Нажимаю на адрес в эсэмэске. Тотчас открывается карта, красная стрелка на которой указывает на здание рядом с берегом океана, и я не могу сдержать возгласа. – Быть того не может!
– Что? – спрашивает сестра, наклоняясь ко мне.
– Здесь сказано, что его дом находится в районе Оушенвью.
– Тогда поехали.
Я снова смеюсь и ерошу ее голубые волосы. Они еще не успели отрасти после короткой стрижки, которую она сделала себе прошлым летом, так что свисают чуть ниже ушей.
– Ценю твою смелость, Смурфик, но у тебя урок игры на фортепиано, и миссис Уилкокс открутит мне голову, если ты в очередной раз опоздаешь.
Софи закатывает глаза и нарочито дуется. Мы выезжаем с подъездной дорожки и катим через весь город к школе, где Софи берет уроки. Всю дорогу я прокручиваю каждый момент ссоры с Бо, его резкий тон, который как будто врезался мне в память. При мысли о том, что мне придется иметь дело с его отцом, внутри нарастает страх.
Когда мы были вместе, Бо редко говорил о своих родных, а всякий раз, когда я спрашивала о них, он просто менял тему, как будто ему было стыдно или неловко. В прошлом году мы с большим трудом уломали его отца подписать договор аренды вместе с нами. Вскоре после этого отношения между ними испортились, и Бо вообще перестал с ним общаться. Поначалу нас связало обоюдное презрение к нашим отцам. И если папаша Бо хоть чем-то похож на моего, то общение с ним наверняка будет отвратительным.
Правило 2:
Не дуться
Эмерсон
Почему она так смотрит на меня? Копия Бетти Пейдж[3 - Американская фотомодель, снимавшаяся в 1950–1957 годах в таких стилях, как эротика, фетиш и pin-up.] с прямой черной челкой и довольно красивыми формами стоит на коленях на полу рядом с моим столом и… дуется. Ее рубиново-красные губы поджаты, и пока я пью кофе, она просто смотрит на меня. То есть делает все то, чего не должна делать.
Это мольба о внимании. Логично, учитывая, что именно мое внимание в первую очередь привело ее сюда. Я в буквальном смысле плачу ей за то, чтобы она заслужила легкое поглаживание по голове или незначительное одобрение. Заслужила – вот ключевое слово. До сих пор эта девица не делала ничего, кроме как нарочно демонстрировала мне свой дрянной характер. И я в паре секунд от того, чтобы выставить ее за дверь. В буквальном смысле.
Если ты ждешь моего внимания, ты должна сначала заслужить его. Хорошо веди себя. Делай, как я говорю. В противном случае молчи. Я не мудак. Это сцена, в которой мы оба играем. Только вот она играет не по правилам. Эта девушка отлично знала, на что подписывалась, когда соглашалась на эту работу.
– Смотри в пол, – командую я, не глядя на нее.
С ее губ слетает недовольное фырканье, но она опускает взгляд. Я очень надеюсь, что она не собирается быть стервой, потому что я такое не люблю. А еще это было четко сказано в заявке.
Следующие три часа ее смены практически невыносимы, но я джентльмен, и поэтому позволил ей остаться. Она приносит мне обед, кладет свои роскошные сиськи мне на бедра, когда я во время скучной телефонной конференции задираю ноги на стол, и даже зарабатывает ласковое поглаживание по щеке, когда ей удается хранить полное молчание, пока я пишу электронное письмо.
Но ей начинает надоедать, и я это вижу. Замечаю, как она снова дуется, а после закатывает глаза. Ага, попалась, малышка! Я наклоняюсь, хватаю ее за подбородок и поворачиваю лицом к себе. Она кусает губы – нервничает.
– Ты только что закатила глаза? – цежу сквозь зубы.
– Нет, сэр, – бормочет она, и я улавливаю глубоко спрятанные под нежной дрожью в ее голосе нотки возбуждения. Да, она определенно та еще стерва.
Будь я любителем раздавать наказания, она бы уже заслужила его к этому моменту, но я понимаю: наказание – это именно то, чего ей хочется. Поэтому вместо того, чтобы уложить ее животом на мои колени или заставить за вопиющее неуважение сосать член, я говорю:
– Встань. Собери свои вещи. И всего хорошего.
– Но…
– До свидания, Рита.
Я отворачиваюсь от нее и сосредоточиваюсь на компьютере, демонстративно игнорируя девушку.
Презрительно фыркнув, она надевает туфли, хватает пальто и хлопает дверью. Как только она уходит, я набираю номер Гаррета.
– Дай угадаю. Она тебе не понравилась, – говорит он вместо приветствия.
– Она постоянно дулась. Неужели мужчинам действительно нравятся девушки, которые вечно дуются?
Гаррет смеется на другом конце линии.
– Нам не нравится то, что нравится большинству мужчин, помнишь? Конечно, это усложняет мою работу, но я пытаюсь найти тебе подходящую девушку, Эмерсон.
– Извинись перед Ритой за меня и никогда не отправляй ее снова в мой дом.
– Понял.
Воцаряется тишина, и я начинаю просматривать электронные письма, которые прислала Мэгги о новом обновлении приложения от разработчиков.
– Неправда, и ты это знаешь, – бормочу, пролистывая ее сообщения. Я слышу шуршание, это значит, что Гаррет едет в машине.
– Что неправда? – отвечает он.
– Когда ты сказал, что нам не нравится то, что нравится большинству мужчин. Думаю, наши вкусы во многом совпадают со вкусами большинства. Мы просто уникальны тем, что не боимся следовать им.
– Мы не боимся следовать им здоровым образом.
– Это точно.
– Завтра я пришлю к тебе новую девушку, – говорит он, чуть помолчав.
– Не утруждай себя.
Гаррет раздраженно вздыхает.
– Ты уверен? Похоже, у тебя запарка. У нас клуб, который открывается на следующей неделе. Инвесторы, которым нужно угодить, и государство, которое дышит нам в затылок.
Это правда… у меня запарка. Вдобавок ко всему, что только что упомянул Гаррет, мой сын уже четыре месяца не отвечает на телефонные звонки. Но перспектива встречи с очередной постоянно дующейся девицей-«рабыней» еще сильнее портит мне настроение.
– По-моему, ты сам не знаешь, чего хочешь, – рассеянно говорит он, и я смотрю на свой телефон на громкой связи.
– Я думал, что знаю. Эти девушки хотят похвалы, но не стремятся ее заслужить.
– Негативное внимание остается вниманием.
– Ты знаешь, я не люблю стерв.
– Знаю, Эмерсон. Но должен же ты дать кому-то шанс произвести на тебя впечатление, прежде чем выставить ее за дверь. Давай завтра я пришлю тебе другую. Есть много девушек, готовых сделать все, что ты только пожелаешь.
– Может быть, на следующей неделе. Держи приложение открытым.
– Понял.
Поговорив с Гарретом, я просматриваю стопку писем на столе. В основном это барахло, но мое внимание привлекает рукописный конверт. Вскрыв его, я нахожу чек. Он на две тысячи долларов от человека, имя которого я не узнаю. В пояснительной записке сказано: «Залог за квартиру номер 623».
До меня не сразу доходит, что это адрес Бо. По крайней мере, его бывший адрес. Я понятия не имел, что он сменил квартиру, не говоря уже о том, что мне вернули залог. Разве он не переехал к своей девушке?
Той самой, которую он мне даже не представил, потому что слишком стыдился меня. Снова мрачнею, стоит мне подумать об этом.
Возможно, это даже к лучшему. Если Бо нужны деньги, ему придется прийти ко мне. Я беру телефон и быстро набираю текстовое сообщение, стараясь при этом не выдать своих чувств.
«Твой арендодатель прислал мне залог. Я буду держать его для тебя. Приезжай, когда он тебе понадобится».
Естественно, ответа нет. Весь экран забит исходящими сообщениями без ответов. У меня есть подтверждение от его матери, что он, по крайней мере, жив и у него все нормально, так что я могу спокойно спать по ночам. Я просто хочу, чтобы он снова поговорил со мной.
Боюсь, главной темой этой недели стало сплошное разочарование.

Правило 3:
Всегда делайте то, что вам говорят.
Особенно когда нужно встать на колени перед крутым папиком-миллионером

Чарли
– Этого не может быть.
Дом, на который я смотрю, представляет собой трехэтажный особняк в испанском стиле с ухоженными пальмами, арочными окнами и мощеной подъездной дорожкой.
Клянусь, если парень, с которым я совсем недавно встречалась, тайный толстосум, я здорово разозлюсь. Мы в буквальном смысле шарили под диванными подушками в поисках мелочи, чтобы купить на ужин тако. Не может быть, чтобы его папаша все это время обитал здесь.
Вылезая из машины, я чувствую себя инородно в этом пафосном прибрежном районе. Смахнув с черной бархатной юбки собачью шерсть, иду по мощеным ступеням к входной двери. Я буквально слышу отсюда шум океанского прибоя.
Чокнуться можно.
Не удивлюсь, если этот чувак прямо сейчас вытирает свою задницу моим чеком на тысячу долларов.
Я звоню в дверь, но проходит полминуты, а никакого ответа нет. В любой другой ситуации я бы облегченно вздохнула, избавившись от неловкой встречи с чужими людьми, однако сейчас я слишком стеснена в средствах. Мне нужны деньги.
Я пообещала Софи, что отвезу ее в апреле на аниме-фест, да и ее день рождения не за горами. Кроме того, я не могу вечно жить в сарае за домом матери.
Поэтому я стучу снова.
– Иду! – громко отвечает приятный голос, и я слышу, как цокают по каменному полу высокие каблуки. Дверь распахивается, и я вижу женщину с волнистыми каштановыми волосами и пухлыми розовыми губами.
– Привет… я к мистеру Гранту.
Она замирает, широко распахнув и так большие голубые глаза и приоткрыв рот, после чего смотрит на часы.
– О, хорошо… Я не знала, что вы придете сегодня, но все в порядке. Заходите, заходите.
Возможно, Бо предупредил своих родных, что я приеду за чеком. А о том, что я собиралась сделать это сегодня, я никому не сообщила.
– Вы миссис Грант?
Бо говорил, что его родители расстались, когда он был еще младенцем, но возможно, у его отца новая жена, о которой я не знала.
Смех срывается с ее губ, и она качает головой.
– Боже, нет. Я просто сегодня ему помогаю. Он должен вернуться с минуты на минуту. Вы можете подождать его в кабинете.
– Хорошо, спасибо, – бормочу я и следую за женщиной через просторную гостиную с высокими потолками и мраморным полом. Французские двери ведут в просторный кабинет с эркерами и видом на океан. Глядя на бескрайнее голубое пространство, я на мгновение теряю дар речи.
– Ух ты… – шепчу, замирая в дверях.
– Какой милый наряд, – говорит женщина, глядя на мой полностью черный ансамбль. На мне прозрачный топ с длинными рукавами и воротником а-ля Питер Пэн, черная бархатная юбка-карандаш, колготки и ботинки «Доктор Мартинс».
– Спасибо, – отвечаю с улыбкой.
– Довольно необычно, но я думаю, ему понравится.
– Что?
Неожиданно звонит телефон, и она отходит. Пока женщина разговаривает о каких-то деловых вещах со своим собеседником, я решаю побродить немного по кабинету. Комментарий о том, что мистеру Гранту понравится мой наряд, не дает покоя. Неужели в его доме принято обсуждать чужую одежду? Как будто его мнение об этом вообще имеет значение.
Каким бы жутковатым ни было замечание, по крайней мере, кабинет мистера Гранта прекрасен. В отличие от остальной части дома, от которой веет холодом и стерильностью, здесь уютно: пол покрыт роскошным алым ковром, на котором стоят большой письменный стол из красного дерева и два темно-серых кресла. Не удержавшись, касаюсь пальцами ткани.
– Он идет, – говорит женщина. – Думаю, вам следует встать на колени.
Решив, что ослышалась, я в замешательстве оглядываюсь назад, но она уже спешит прочь из кабинета и закрывает за собой двери.
Она серьезно только что сказала, что я должна встать на колени?
Это место вызывает во мне странные чувства. Я рада, что не взяла с собой Софи, и теперь начинаю понимать, почему Бо не хотел, чтобы я знакомилась с его отцом. Мне нужно просто получить свой чек и убраться отсюда к чертовой матери.
Я поворачиваюсь, чтобы выйти из кабинета и спросить у помощницы мистера Гранта, что происходит, как вдруг в фойе замечаю его. Он разговаривает о чем-то с приведшей меня сюда женщиной, и я не могу оторвать от него глаз.
Я никогда не видела отца Бо даже на фотографиях, поэтому понятия не имела, чего ожидать. В любом случае, явно не этого. Мистер Грант, одетый в дорогой темно-синий костюм, безупречно сидящий на его крепкой фигуре, высок и загорел. Его темные волосы безукоризненно зачесаны набок, на висках и макушке виднеется легкая седина. У него высокий лоб, точеный подбородок и коротко стриженная светлая бородка.
Когда он поворачивает ко мне голову и наши глаза встречаются, кровь вскипает у меня в венах. Я быстро перевожу взгляд на океан. Он тем временем идет к кабинету.
Стоит ему переступить порог, как все здесь как будто сжимается, включая и меня. Закрыв за собой дверь, мистер Грант снимает пиджак и вешает его на высокую дубовую вешалку. У меня пересыхает во рту, пока взгляд скользит по широким плечам и выпуклым мышцам спины под натянутой тканью рубашки.
– Привет, я Чарли, – начинаю я, сцепив перед собой руки. Не знаю, почему вдруг так нервничаю. Обычно я не такая пугливая.
– Для начала ты должна встать на колени. Никогда не стой, когда я вхожу в комнату. И не говори, пока я не обращусь к тебе. А когда нужно что-то сказать, обращайся ко мне «сэр», и никак иначе. Это понятно?
Его голос, низкий и холодный, как будто исходит прямо из глубин океана. Я прокручиваю в голове слова мистера Гранта, пытаясь понять их смысл. Все тело внезапно охватывает паника. У меня появляется жуткое чувство, что я только что вляпалась во что-то такое, к чему мне вообще не следовало иметь никакого отношения.
– Извините? – лепечу я.
Он замирает и окидывает меня взглядом с ног до головы, и по моему позвоночнику словно пробегает электрический разряд.
– На колени! – неожиданно рявкает мистер Грант.
Мне как будто дали под дых. Я должна бежать и кричать. И мне определенно не следует думать о том, чтобы опуститься на колени ради него. Он что, какой-то шовинист, который считает, что все женщины должны ему поклоняться, или что-то в этом роде? При этой мысли меня охватывает ярость, и вместе с тем это почему-то так странно… возбуждает меня?
– Зачем?
Он реагирует так, будто я его ударила.
– Тебе ведь нужны твои деньги, верно?
Иисус-мать его-Христос!
Нет-нет! Шарлотта Мари Андервуд, не смей даже думать об этом ни секунды. Этот ублюдок-манипулятор не контролирует тебя, и тебе не нужно становиться перед ним на колени! Это твои деньги, и ты не должна ничего ради них делать.
Но его глаза сверкают, пока смотрит на меня и ждет, когда я подчинюсь. Рациональная часть мозга кричит, чтобы я послала его куда подальше. Но в данный момент она не контролирует ситуацию.
Ее контролирует он.
Мои колени начинают сгибаться. Отказываюсь верить, что это происходит со мной. По идее я должна почувствовать себя униженной. Все жду, когда моя злость усилится, и смотрю ему в лицо, ожидая, что этот психопат приготовил для меня дальше.
Надеюсь, он не хочет, чтобы я… Ну вы понимаете – трахалась с ним лишь затем, чтобы вернуть свою тысячу баксов? Что угодно, только не это.
Наверное.
Да, да, определенно. Все что угодно, только не это.
– Уже лучше, – тепло говорит мистер Грант, и меня накрывает странное спокойствие.
Затем он подходит ближе и оказывается в шаге от меня. Чувствую опьяняющий запах его одеколона. Он протягивает руку, проводит пальцами по моему подбородку и сжимает его.
Доигралась, подруга, завывает моя внутренняя сирена. Все это чертовски некстати. Как же мне теперь выбраться отсюда? Я уже встала на колени.
– Обычно я бы потребовал, чтобы ты опустила глаза, но сейчас я хочу рассмотреть тебя, – он поднимает мне подбородок и вглядывается в лицо.
Не могу дышать. Не могу пошелохнуться. Ничего не могу сделать. Я беззащитная добыча в его руках. Он лев, а я кроткая газель, застрявшая у него в зубах.
Его черты смягчаются, уголок губ кривится в едва заметной улыбке.
– Красавица.
Это слово капает, словно теплый мед, и стекает по моему позвоночнику.
Он отпускает мой подбородок, разворачивается и идет к другой стороне стола.
– Где тебя нашел Гаррет?
– Гаррет? – я ошарашенно заикаюсь, совершенно сбитая с толку. Неужели он имеет в виду Бо?
– Я сказал ему никого сегодня не присылать, и тебе явно нужно больше тренироваться, но…
Перед моим лицом как будто щелкнули пальцами, я пробуждаюсь от этого гипноза.
– Эй, погодите! – перебиваю я его.
Мистер Грант резко поворачивает голову в мою сторону, явно оскорбленный моей дерзостью. Где это видано, чтобы такая как я осмелилась перебить его?
– Кто такой Гаррет? О каких тренировках вы говорите?
– Как тебя зовут? – медленно спрашивает он.
– Шарлотта Андервуд. Я здесь, чтобы забрать у вас чек.
– Шарлотта? Какой чек?.. – И тут он понимает, что здесь явно что-то не так. Один его глаз дергается, и самообладание исчезает с его лица. В следующий миг у него уже растерянный, виноватый вид. – Господи, вставайте.
Я вскакиваю на ноги. Мистер Грант с досадой потирает лоб.
– Вы девушка Бо, – со стоном произносит он.
– Бывшая, – поправляю я. Он смотрит на меня с оттенком удивления на лице.
– Вы расстались?
Так вот о чем он сейчас думает?
– Да.
Выдохнув, он откидывается на спинку кресла, и я жду, когда он что-нибудь скажет.
– Мне нужна только половина этого чека. Он дал мне ваш адрес и велел прийти за деньгами.
Мистер Грант морщится и снова начинает тереть лоб.
– Конечно. Сколько вам нужно?
Я смотрю, как он лезет в ящик стола и достает чековую книжку и ручку.
– Залог был на две тысячи, половина этих денег моя.
Когда он вновь поднимает глаза, чтобы посмотреть на меня, я сжимаюсь в комок. Он давит на меня всем своим видом. Возможно, в этом отношении Бо весь в него. Хотя мой бывший парень любит делать вид, что он круче, чем есть на самом деле. Мистер же Грант буквально источает власть, этого нельзя отрицать.
Он заполняет чек, отрывает его и передает мне. Быстро делаю шаг вперед и забираю бумажку. Мне надо убежать, убежать прямо сейчас. Я получила то, за чем пришла. Недоразумение позади, и у меня больше нет причин оставаться, но мои ноги как будто прилипли к полу.
– Шарлотта, я должен извиниться. Боюсь, когда я застал вас в своем кабинете, то принял за кое-кого другого.
Говоря это, он закатывает рукава белеющей на фоне загорелой кожи рубашки и не смотрит на меня. Я наблюдаю за движением его рук.
Сглатываю.
– За кого вы меня приняли? – спрашиваю я, прекрасно понимая, что не имею абсолютно никакого права на ответ, но не в силах усмирить любопытство.
Он снова смотрит мне в лицо.
– Это неважно.
– За кого-то, кто работает на вас?
Мистер Грант сердито смотрит на меня. До него доходит, что я имею в виду, и его глаза напряженно прищуриваются.
– Как я уже сказал, это неважно. И я был бы признателен, если бы вы не делились этим с Бо.
– Я с ним больше не общаюсь.
Он стискивает зубы и цедит «понятно». Повернувшись на каблуках, направляюсь к двери и на ходу читаю чек, чувствуя себя при этом униженной и раздраженной. Как только я протягиваю ладонь к дверной ручке, то перед глазами возникает лицо Софи. У нее скоро день рождения. Вспоминаю, какие дорогие билеты на аниме-фест, а она хотела бы ВИП-билеты, чтобы встретиться со своим любимым иллюстратором.
И задумываюсь.
О боже, это так глупо, но я должна попытаться.
Поворачиваюсь лицом к человеку, который пугает меня так сильно, как никто до этого в моей жизни. И когда вижу его в большом кресле за гигантским столом перед эркерами, застекленными от пола до потолка, я понимаю, почему девушки приходят сюда и встают перед ним на колени. Готова спорить, мистер Грант не привык к тем, кто возражает, бросает ему вызов, закатывает истерики.
Но он должен мне. Я встала перед ним на чертовы колени.
– Знаете… Вообще-то я могу снова увидеть Бо, – осторожно говорю я. Мистер Грант недоуменно смотрит на меня. – Надеюсь, я случайно не проговорюсь…
Давай, ты ведь смелая, Чарли.
Руки трясутся, но я не могу позволить ему увидеть мою неуверенность, поэтому быстро прячу их за спиной. Расправив плечи, высоко держу голову и смотрю ему прямо в глаза.
Не говоря ни слова, мистер Грант снова достает чековую книжку. Выражение его лица говорит о том, что он совсем не рад, но я напоминаю себе, что мне все равно. Меня не волнует, вызываю ли я у него злость, ненависть или просто раздражение.
Впрочем, кого я обманываю. Меня это еще как волнует. Мне не нравится кислое выражение на его лице, когда он выписывает очередной чек. Но мне нужны эти деньги, и я в состоянии их получить.
И сделаю это ради Софи.
– Какая сумма гарантирует ваше молчание? – ворчливо спрашивает мистер Грант.
Я быстро облизываю губы. Черт, не знаю. И просто называю стоимость ВИП-билетов на аниме-фест.
– Двести пятьдесят.
Он смотрит на меня так, словно удивлен. Слишком много? Слишком мало?
– Двести пятьдесят?
Я киваю. Похоже, он какое-то время обдумывает сумму, после чего снова берется за ручку. Затем вырывает второй чек из банковской книжки и протягивает его мне.
Я быстро пересекаю комнату. Он пожирает глазами мое тело, пока я спешу ему навстречу. Потом мистер Грант встречается со мной взглядом, но чек сразу не отдает. Вместо этого он смотрит так, будто хочет что-то сказать. Жду, надеясь, что он не станет спорить со мной.
Наконец он отдает чек.
– Спасибо.
Мистер Грант кивает. Я поворачиваюсь, вылетаю из кабинета и останавливаюсь, лишь добежав до своей машины. Опустившись на водительское сиденье, наконец позволяю себе сделать глубокий вдох.
Я смотрю на два чека в руке. Первый на тысячу, второй на пять тысяч.
Что за…
Это ошибка? Я несколько раз перечитываю написанную сумму. На секунду я даже готова вернуться в дом, чтобы сказать мистеру Гранту, что он ошибся, причем сильно. Но я замечаю, что в чеке есть номер телефона, за которым следуют три буквы: КРИ.
И это не его инициалы. Что-то наводит меня на мысль, что мистер Грант написал эту сумму намеренно. Так что я никуда не возвращаюсь. Он не обеднеет. Для меня пять тысяч могут стать выплатой по ипотеке и билетами на аниме-фест, а для него это так, мелочь на карманные расходы.
Взвизгнув от волнения, бросаю чеки на пассажирское сиденье, включаю зажигание и спешу домой.
Разве унижение стоило пяти штук? Черт возьми, похоже, что стоило.

Правило 4:
После унизительного дня с папашей вашего бывшего
ответом всегда будут тако и Маргарита

Чарли
Софи на седьмом небе от счастья, когда официантка ставит на стол порцию жареного мороженого размером с ее голову. Мать сидит рядом со мной и потягивает «Маргариту» из огромного бокала.
Беру ложку, и мы с сестрой налегаем на сладкую карамельно-ванильную смесь.
– Вот это да, Чарли. Спасибо, что пригласила нас на ужин, – говорит мама с пьяноватой улыбкой. Приятно видеть ее такой расслабленной. Из-за дополнительных дежурств, которые она брала в больнице, она просто измотана, я это знаю.
– На здоровье, – бормочу я с набитым ртом.
– Заморозка мозга! – кричит Софи, хватаясь за лоб. Мы с мамой смеемся над ее фразой. Сестра говорит так с детства, и теперь мы все называем мороженое заморозкой мозга.
Придя домой и принеся на пять тысяч больше, чем ожидала, я сразу же сказала маме и сестре, чтобы они переоделись, потому что сегодня у нас ужин в ресторане. В конце концов, это вторник тако.
Я не сочла нужным распространяться о том, как получила пять тысяч, это не имело значения. Что касается денег, дополнительная сумма была просто залогом, и все. Но почему мистер Грант оставил свой номер? Зачем мне звонить ему?
И что такое КРИ?
Я погуглила. И получила целую кучу ответов, толку от которых, похоже, не было никакого. Правда, в восьми милях от моего дома есть кафе «Романтическая Италия», аббревиатура которого как раз-таки КРИ. Ладно, будем знать.
Набивая рот мороженым, я отключаюсь и думаю о том, как мистер Грант прикоснулся к моей щеке, о том, как же мне было приятно, когда он произнес одно слово: красавица. Он не сказал «хорошенькая» или «ты отлично выглядишь». Это было другое. Это было… одобрение.
Как же нелепо чувствовать себя хорошо из-за похвалы незнакомца. Впрочем, не совсем незнакомца. Он отец Бо. Каждый раз, когда я думаю об этом, меня передергивает… фу! Да, он красивый мужик, но он лет на… двадцать старше меня. Он буквально ровесник моего отца. Два раза фу.
И что именно он хвалил? Мое лицо. Я ненавижу свое предательское тело за то, каким возбуждением оно было наполнено в тот момент, но ведь это просто естественная реакция, верно?
Потому что я – ярая феминистка, и этим все сказано. Последнее, что мне нужно для того, чтобы быть довольной своей жизнью, – это одобрение мужчины.
Просто мне было приятно. Но это ничего не значит.
И тот факт, что стоять перед ним на коленях казалось правильным, – это просто въевшаяся под кожу мизогиния многих поколений. Спасибо тебе, патриархат.
Прокрутив несколько раз ситуацию в голове, я пришла к выводу, что отец Бо принял меня за проститутку. Это единственное разумное объяснение. И, похоже, он любитель брутального секса, что даже круто… Я это к тому, что у каждого свои извращения, верно?
Но почему я не могу не думать об этом? Почему мой мозг, похоже, считает, что от этого опыта есть какая-то польза? И почему все-таки мистер Грант оставил мне свой номер телефона?
– За расставание с Бо! – объявляет младшая сестра и поднимает последнюю ложку мороженого, словно произнося тост.
– Софи! – одергивает ее мать.
– Все в порядке, – отвечаю я и «чокаюсь» с сестрой ложками. – Он мне не подходил. Лучше быть одной, чем с кем-то, кто вам не подходит.
За столом воцаряется молчание. Воспоминание о моем отце наполняет воздух неловким туманом. Он ушел примерно полтора года назад, потому что не мог преодолеть свое невежество. Собственная глупость стоила ему семьи. Но нам без него лучше, о чем я при первой же возможности напоминаю Софи.
Когда любовь становится токсичной, это уже не любовь.
И все же я оставалась с Бо гораздо дольше, чем следовало. Я была с ним еще три месяца после того, как застукала с другой. Я позволила ему говорить со мной свысока, чувствуя себя полным ничтожеством и подвергая сомнению все, что касалось меня.
Так что я точно не могу винить сестру в том, что она подняла ложку в шутливом тосте за расставание с Бо.
– Ты заслуживаешь лучшего, Чарли.
– Знаю, – отвечаю я, глядя на остатки карамели и шоколадного соуса на тарелке.
– По-моему, ты встречалась с придурком, потому что считаешь, что заслуживаешь придурка.
Я смотрю на нее, нахмурив в замешательстве лоб.
– Блин, тебе всего четырнадцать! Откуда в тебе столько мудрости?
– Я читаю умные книги, – со смехом отвечает Софи.
– О, тогда, наверное, мне придется показать маме твою электронную книжку. Посмотрим, насколько умным она считает спаривание с оборотнем.
– Что? – спрашивает мать, отрывая взгляд от кусочков льда на дне стакана с «Маргаритой».
– Ты стервоза! – кричит Софи, бросая в меня салфетку. Ее щеки порозовели от смущения, и я не могу сдержать смех.
* * *
Этой же ночью, лежа в своей комнате, я все продолжаю думать о том, что сегодня произошло. Прежде чем обналичить чек, я нацарапала номер мистера Гранта на старой квитанции, лежавшей в сумочке. Крепко сжимаю ее в пальцах. Я пока не могу с ней расстаться. Звук голоса мистера Гранта звенит в моих ушах, словно эхо.
Прекрасно.
Я никак не могу ему позвонить. Это исключено. Уверена: он просто дал мне номер на тот случай, если мне понадобится помощь или я захочу поддерживать связь… из-за Бо. Это был типично отцовский поступок. И я не знаю, почему втемяшила себе в голову, что он хочет, чтобы я позвонила ему по какой-то другой причине.
Бросаю квитанцию в мусорное ведро рядом с кроватью и выключаю свет. Но заснуть не получается, и я, ворочаясь еще почти целый час, продолжаю раз за разом прокручивать в голове тот момент, когда он назвал меня красивой и погладил по лицу.
Немедленно прекрати, Чарли.
Но я не могу. И спустя минуту снова беру телефон. На этот раз вместо того, чтобы гуглить КРИ, я вбиваю в строку поиска «Эмерсон Грант». Не знаю, почему так боялась сделать это раньше, наверное, слишком нервничала. Узнай я о нем слишком много, не могла бы выбросить его из головы, так что чем меньше мне известно, тем лучше.
Но сейчас любопытство не дает мне покоя. Я должна унять этот зуд, а затем двигаться дальше.
Стоит странице прогрузиться, как эти три буквы, КРИ, появляются первыми, прямо под его фотографией и должностью исполнительного директора.
Я нажимаю на ссылку, но она ведет на страницу с черным фоном и прямоугольником посередине, где написано, что этот сайт только для членов клуба. Вот же облом. Там есть место для ввода пароля, но у меня его явно нет, поэтому я возвращаюсь назад.
Прокрутив немного дальше, продолжаю копать. Там есть информация о нем и его трудовой биографии, много смутных подробностей об образовании и несколько эффектных фоток. На них он в возрасте от двадцати до тридцати лет, в основном в смокинге, явно снят на важных мероприятиях. И лишь на седьмой странице этого бесконечного поиска в Google я нахожу то, что искала. Видимо, кому-то еще было любопытно, и он выложил в общественный доступ все, что мне не терпится узнать.
Клуб Распутных Игроков. Служба знакомств, эскорт-услуги. Деятельность вскоре расширилась до клуба с полным спектром услуг только для избранных лиц в калифорнийском районе Брайар-Пойнт.
Он владеет… службой знакомств? И что, черт возьми, означает, что клуб только для членов?
Пролистывая пост за постом, я едва не уронила телефон, попав на нечто вроде порносайта. Это блог под названием «Эскапады Мадам Кинк на западном побережье». На экране женщина, туго затянутая в черную кожу. Она держит хлыст и зловеще улыбается. Раб, извращение, подчинение, эксгибиционизм – страница полна этих слов.
– Что это за служба знакомств?
Я ныряю в кроличью нору извращений и уже не могу больше не щелкать. Судя по всему, Мадам Кинк имеет некоторый опыт работы с… э-э-э… услугами, предоставляемыми клубом Эмерсона, или как это называется. И в блоге она описала свой путь.
«КРИ – это новаторская служба в области сексуального освобождения как для мужчин, так и для женщин. Наконец появилось место, где мы можем исследовать наши желания безопасным и здоровым – и даже очень приятным – образом. Мистер Грант и его команда – настоящие первопроходцы, и я надеюсь, что услуги этого клуба будут распространяться по всей стране».
Сглатываю комок, застрявший в горле. Неужели все это сон? Что-то подсказывает мне, что эта служба знакомств не сводит вас с людьми, которые любят, скажем, заниматься йогой или долго гулять по пляжу. По словам Мадам Кинк, те, кто ловит кайф, когда их связывают и затыкают рот, могут легко найти тех, кому нравится… связывать и затыкать рот. Так вот чем занимается отец Бо? Мой мозг, похоже, не может ничего из этого понять, но я зашла слишком далеко, чтобы прекратить поиски.
Не могу… перестать… щелкать.
Этот блог похож на руководство по извращениям. Я пробегаю глазами вещи, которые просто не понимаю. Чего тут только нет! Мне даже в голову такое не могло прийти. Тут много такого, о чем мне даже страшно читать. И тут мой взгляд цепляется за одну ссылку.
Слава извращениям.
Вопреки здравому смыслу, нажимаю на эту ссылку. Появляется страница с женщиной на коленях и мужской рукой, держащей ее за подбородок. Она смотрит на него так, как будто он сам Господь Бог, и у меня узлом скручивает желудок. Вот что я сделала сегодня, верно? Я позволила ему поставить себя в такое положение, и мне это понравилось.
– Нет. – Я быстро выключаю телефон и бросаю его на тумбочку. – Нет, нет, нет. Я не такая девушка, и мне совершенно неинтересны парни, которые хотят поставить меня на колени, пока они говорят, какая я красивая. К черту все это.
В два часа ночи я наконец засыпаю, приказав себе выбросить из головы все мысли об Эмерсоне Гранте, Мадам Кинк и Клубе Распутных Игроков.
Но, видимо, у мозга другие планы, потому что мои сны наполнены этим до краев. Я заново переживаю каждый момент в кабинете мистера Гранта, мужчину в костюме заменяет Мадам Кинк, которая затем превращается в Бо. Вместо того чтобы сопротивляться стоянию на коленях, я на самом деле прошу его внимания. Цепляюсь за его ноги, гоняюсь за ним, как собака, но он лишь заставляет меня чувствовать себя отвратительно, и вместо того, чтобы сказать, какая я красивая, говорит мне, насколько я жалкая.
Это мучительно. Но, когда появляется отец Бо и смотрит на меня сверху вниз, все наконец меняется. Каким-то образом я понимаю, что это сон и никто не узнает, что мне такое нравится, ведь рано или поздно я проснусь.
Вот только во сне мне хочется большего. Я протягиваю руку и касаюсь мягкого хлопка его брюк, чувствуя под тканью мышцы ног. Глядя на него снизу вверх, вожусь с ремнем мужчины. Он гладит меня по голове, и грудь распирает от эйфории. Продолжаю бороться с ремнем, отчаянно пытаясь вытащить наружу его член. И как только я расстегиваю молнию, то просыпаюсь.
Звенит будильник, и из горла вырывается стон. Мое тело как оголенный провод, по которому бежит ток, – не совсем то, с чего я хотела бы начать свой день. Пытаться во сне заняться сексом с отцом бывшего парня… Просто прелесть. Мне и правда нужна помощь.

Правило 5:
Когда крутой папочка-миллионер приходит на роллердром,
чтобы предложить вам более высокооплачиваемую работу, соглашайтесь

Чарли
Тревожность и возбуждение, с которыми я проснулась этим утром, остаются со мной весь день. Даже контрастный душ не способен подавить чувства, которые разворошил во мне этот сон. На работе он раз за разом крутится в голове, отчего я становлюсь рассеянной и слегка раздражительной.
Ставлю на полку коробку с новыми коньками, как вдруг низкий, странно знакомый голос по другую сторону прилавка заставляет меня застыть на месте. Я даже задаюсь вопросом, не ослышалась ли после бессонной ночи.
– Одиннадцать с половиной, пожалуйста.
Оборачиваюсь назад, смотрю на клиента, сделавшего запрос, и почти вскрикиваю, узнав высокого темноволосого мужчину. Он стоит на ярком ковре, положив руку на высокую лакированную стойку. Пытаясь нырнуть за стену, я молюсь, чтобы он не заметил меня.
Что он вообще здесь делает?
– Привет, Шарлотта, – говорит мужчина.
У меня едва не падает челюсть.
Я нервно запихиваю коньки на полку, даже не проверив, правильно ли их поставила, и собираю клочки уверенности, чтобы поздороваться с ним.
– Привет, – лепечу я и оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться, что в пределах слышимости никого нет.
Сегодня среда, а мы открылись всего пятнадцать минут назад. Не считая нескольких детей, обучающихся на дому, и горстки постоянных посетителей, до сегодняшнего вечера здесь не будет клиентов.
– Пожалуйста, зовите меня Чарли.
– Я пошутил насчет коньков, – добавляет мистер Грант с намеком на улыбку. – Я не буду кататься.
Натужный, неловкий смех срывается с губ, когда я подхожу к прилавку. Прощай, любая надежда на попытку вести себя естественно.
Его лицо пробуждает воспоминания о моем сне, о том, как я цеплялась за его член, словно помешанная на сексе нимфоманка. Я прикрываю щеки в надежде скрыть румянец.
– Как вы меня нашли?
Он поднимает свой телефон и показывает мою фотографию в группе фигуристов, на которой я танцую в ярком наряде во время нашего мероприятия «Неоновые ночи».
– В Инстаграме [4 - Instagram – социальная сеть, признанная экстремистской организацией, деятельность которой запрещена на территории РФ.].
– Понятно.
Может ли быть что-то более унизительное?
Должно быть, он здесь, потому что понял свою ошибку и теперь приехал, чтобы забрать чек, который дал мне вчера. Но я его уже обналичила и внесла дополнительный платеж по образовательному кредиту, так что это будет неловкий разговор.
– Послушайте…
– У вас есть минутка поговорить? – перебивает он меня.
– Конечно, – бормочу я в ответ.
Оборачиваюсь и ищу глазами Шелли, хозяйку роллердрома и старую мамину подругу, но она, должно быть, в своем кабинете или курит на заднем дворе. Поэтому вместо того, чтобы пойти на перерыв, я указываю на одну из старых пластиковых кабинок у стены. Мистер Грант кивает и садится, и мне с трудом удается не рассмеяться.
Отец Бо огромен, он выше и крупнее, чем я разглядела вчера. Высокий, широкоплечий, с крепким телом. Этакий… качок. Если можно так выразиться.
А еще он выглядит нелепо в этой кабинке, потому что точно миллиардер, который за всю свою жизнь ни разу не ступал ногой на роллердром. Я уверена, если он и ходит с женщинами на свидания, то катает их на яхте или возит в Черногорию, а не на дешевый роллердром поесть пиццы и выпить пива. Последнее скорее моя реальность, и это нормально. Я имею в виду… Поездки в Черногорию вовсе не так ужасны, это просто не моя лига.
– Чем я могу вам помочь? – спрашиваю я, садясь напротив него.
Мистер Грант молчит, и до меня доходит, что он собирается поговорить о чем-то, что может быть слегка неловким. Боюсь, что речь пойдет о том, что произошло вчера. Особенно после всего того, что я видела на его сайте.
Я быстро избавляю его от неловкости.
– Если это о вчерашнем дне, то все в порядке. Вам не нужно ничего говорить. Я не обиделась.
– Нет, не об этом, – отвечает он. – По крайней мере, не совсем.
– Тогда о Бо?
Он тут же навостряет уши, и, кажется, наш разговор резко уходит влево, как только речь заходит о его сыне.
– Вы общались с ним?
Мои плечи опускаются, я сжимаю губы.
– Мистер Грант, я говорила вам. Мы расстались. Я больше не желаю иметь дела с Бо…
Наверно, это слишком резкое заявление с моей стороны, но он должен понять, что Бо ушел из моей жизни навсегда. Я больше не могу быть спасательным кругом для его сына.
В нем как будто что-то сдувается. Мистер Грант хмурит брови и откидывается на спинку кресла. А затем говорит так, словно срывает лейкопластырь.
– Мисс Андервуд, я хотел бы предложить вам работу.
На долю секунды меня переполняет волнение. Работа? Настоящая высокооплачиваемая серьезная работа? Что-то, что я могла бы включить в резюме? Больше никаких корн-догов или антибактериального спрея для обуви?
Затем я вспоминаю, что обнаружила прошлой ночью, что, по мнению мистера Гранта, я делала в его кабинете, и мои щеки заливает жар.
– Ой…
Он откашливается.
– Это работа секретаря, мисс Андервуд. Обычная секретарская работа.
– Понятно, – стараюсь не смотреть ему в глаза. – Значит…
Воцаряется долгое неловкое молчание.
– Есть вопросы?
– На этой работе не придется… стоять на коленях?
В уголках его рта играет намек на улыбку.
– Никакого стояния на коленях. В основном бумажная работа.
Я прочищаю горло и продолжаю смотреть на стены, на роллердром, на катающихся… буквально на что угодно, только не на красивого, импозантного мужчину по другую сторону стола. Он скрещивает руки, нахмурив брови.
– Есть еще что-то, о чем вы хотите меня спросить, Шарлотта?
Он произносит мое имя так, что по моему позвоночнику пробегают мурашки. Это единственная причина, почему я не поправляю его. Никто не называет меня Шарлоттой. Я – Чарли, и всегда ею была с тех пор, как мне исполнилось восемь лет.
И это также единственная причина, почему я наконец поднимаю на него глаза, позволяя нашим взглядам встретиться. Мистер Грант такой красивый, что на него почти невозможно смотреть. Он не отводит глаз. Более того, смотрит на меня дольше, чем принято считать приличным.
– Вы думали, что я… проститутка? – спрашиваю, нависая над прилавком. Я шепчу последнее слово, как будто кто-то может меня услышать, пока под вспышки стробоскопа над роллердромом грохочет песня «Groove is in the Heart».
Мистер Грант тоже наклоняется вперед, копируя мою позу. Его часы ударяются о покрытый линолеумом прилавок.
– Нет. Я не думал, что вы проститутка.
Мы пару секунд просто смотрим друг на друга. Наши лица так близко, что со стороны, наверное, кажется, что мы или делимся непристойными секретами, или собираемся поцеловаться.
– Вы к этому еще что-то добавите? Или я должна подключить воображение? – спрашиваю я, когда мужчина не дает мне никакой дополнительной информации.
В его глазах мелькает озорство. Он облизывает нижнюю губу и отклоняется от меня.
– Задействуйте свое воображение. Что именно вы себе представляете?
Вопрос звучит кокетливо, но я не собираюсь подыгрывать мистеру Гранту. Вместо этого я просто собираюсь ответить на его вопрос.
Вот только я понятия не имею, что я себе представляю. И не уверена, насколько комфортно себя при этом чувствую. Этот разговор носит слишком интимный характер. Чтобы бороться с внезапным напряжением между нами, я заставляю себя говорить как можно более непринужденно. Я могла бы заявить, что уже все узнала о его компании, но хочу, чтобы он объяснил мне все сам.
– Как я понимаю… у вас куча разных женщин, которые просто появляются в вашем офисе, готовые к тому, что вы будете орать на них, а они встанут перед вами на колени?
– Иногда, – спокойно отвечает мистер Грант, как будто это не самое безумное, в чем он когда-либо признавался. Серьезно, кто этот парень?
У меня пересыхает во рту.
– И вы им платите…
– Да.
– Мне очень не хочется вам это говорить, но это сильно смахивает на проституцию.
– Проституция предполагает секс, мисс Андервуд. Я не занимаюсь с женщинами сексом за деньги.
Мои глаза лезут на лоб. Он сказал «секс» – дважды, – и это вызвало в моем животе одновременно возбуждение и тревогу. Я сжимаю ноги вместе.
– Но что тогда вы с ними делаете?
– Это довольно личный вопрос. – Он снова играет со мной. – Я велел вам задействовать воображение, так что давайте. Если я не занимаюсь с ними сексом, как думаете, для чего я их нанимаю?
Понятия не имею. Я еще не до конца изучила его сайт. Так что я кусаю нижнюю губу и перебираю в памяти то, что мне известно на данный момент.
– Вы не можете просто платить женщинам за то, чтобы они вставали перед вами на колени в вашем кабинете.
– Почему бы и нет?
– Потому что это глупо. В чем смысл?
– В том, что мне это нравится, и они готовы это сделать.
У меня нет слов. Это не может быть правдой. Растерянность на моем лице сменяется улыбкой. Это должно быть унизительно для него, но он нисколько не смущен. Что заставляет меня задуматься о чем-то очень нехорошем.
– И…
Но я заставлю себя замолчать. Я не могу закончить фразу. Это слишком близко к флирту, слишком… интимно.
Черт.
– Что и? – эхом повторяет он, нетерпеливо ожидая, когда я закончу.
– И как я справилась?
Мне отчаянно хочется закрыть лицо руками или спрятаться под стол, а может, даже включить пожарную сигнализацию. Но если он так легкомысленно и небрежно говорит об этом, то и я возьму такой же тон. Потому что сейчас я умираю от желания узнать. Если он живет этой скрытной извращенной жизнью, то я хочу заглянуть за занавес. Это так заманчиво – просто окунуться в запретную, но захватывающую жизнь, которую он ведет.
Итак, вместо того чтобы прятаться, я заставляю свое тело не выдать меня: держу спину прямо, на лице сохраняю спокойное выражение. Как будто я только что спросила его, что такое супчик дня, а не то, насколько хорошо я справилась с ролью извращенной секретарши-рабыни.
После затянувшегося молчания и глубокого выдоха он говорит:
– Вы справились превосходно, Шарлотта.
Что? Я не ослышалась?
– Мне показалось, вы были недовольны мной. Но я все сделала правильно.
– Скажу в вашу защиту, вы даже не знали, что делаете.
Из моей груди вырывается смех.
– Тогда почему вы говорите, что я справилась превосходно?
Он снова замолкает. Мистер Грант сейчас явно воюет с самим собой, взвешивая разные варианты и, вероятно, думая, что, как более взрослый из нас двоих, он должен первым положить конец этому неуместному обсуждению.
– Я действительно не должен говорить…
– Да ладно. Вы первый это начали.
Это требует некоторых усилий с моей стороны, но мне удается сохранять непринужденный и слегка незаинтересованный тон.
Как вдруг колебаний нет. Слова легко перелетают через прилавок прямо с его губ в мои уши.
– Мисс Андервуд, вы изысканно смотрелись на коленях.
Даже не потеряй я дар речи, все равно бы не знала, что сказать. Сижу напротив него, как рыба, разевая рот. Удивительно, как я перешла от ссоры с Бо на лужайке перед его домом всего пару дней назад вот к этому: его отец говорит мне, что я хорошо смотрелась, стоя на коленях.
Нет, не просто хорошо. Изысканно.
Уверена, в моей долгой жизни не будет ни дня, чтобы я, услышав эти четыре слога, не подумала о мужчине, который был на двадцать лет старше меня и использовал именно это слово для описания того, как я выглядела, стоя перед ним на коленях.
Это нелепо. Смехотворно. Это нарциссизм и сексизм. Это унизительно, чувственно, лестно и… так много других слов, которые я не могу подобрать в данный момент. Почему-то в ответ мне удается произнести только:
– Я?
– Да, – отвечает мистер Грант, и в его голосе слышится голод. Будто у льва, рычащего перед тем, как растерзать свою жертву.
Умоляю мозг выдать наружу связную мысль… Наконец у меня получается сформулировать вопрос.
– И эта работа на коленях… Ваша компания нанимает девушек?
– Да.
– А вы решили, что я одна из тех девушек.
– Именно.
– И эту работу вы мне сейчас предлагаете?
– Это было бы крайне неуместно, учитывая ваши отношения с моим сыном.
– Прошлые отношения, – уточняю я, потому что все это звучит безумно. Но я не уверена, что хочу, чтобы он исключил меня из всего этого. Любопытство берет надо мной верх.
– И все же.
– Вы не возьмете меня в качестве одной из этих коленопреклоненных цыпочек из-за Бо…
– Нет, Шарлотта. Я не нанимаю вас в качестве одной из этих, как вы выразились, коленопреклоненных цыпочек, потому что мне нужна секретарша, а вам, похоже, нужны деньги.
– Это было похоже на оскорбление, – отвечаю я, и он снова смеется.
– Значит, вам не нужны деньги?
– Нужны. Вы это знаете, и я это знаю. Но почему вы нанимаете меня своей секретаршей? Вы ведь ничего обо мне не знаете.
– Я знаю, что вы жили с моим сыном, а теперь нет. Он не желает со мной общаться. Работа легкая. Помогать в моем офисе, приносить мне кофе и обед. Что-то в этом роде. – Он оглядывает мое место работы. – И предполагаю, что оплата будет лучше. С бонусами.
Здесь действительно не о чем думать, верно? Он предлагает мне реальную работу с явно более высокой оплатой. Не буду кривить душой: его компания меня заинтриговала. Звучит гораздо интереснее, чем быть секретаршей у банкира или риелтора.
– Вы можете не спешить и какое-то время подумать, – добавляет мистер Грант.
Я наклоняю голову и поджимаю губы, словно говоря: не смешите меня. Если он думает, будто мне действительно нужно подумать об этом, то он псих или просто ведет себя снисходительно. Он уже собирается встать, когда мне в голову приходит важный вопрос. Его немного неудобно задавать, но я должна.
– Ну что ж, в таком случае, – я встаю и протягиваю руку, слишком поздно понимая, что это выглядит неловко и даже неуместно. На лице мистера Гранта появляется кривая улыбка, но он, следуя моему примеру, встает и берет мою ладонь в свою. В его огромной медвежьей лапище моя рука, когда он трясет ее, кажется совсем крошечной. Его ладонь теплая, а рукопожатие достаточно крепкое, и от этого по моей спине бегут мурашки.
– Как я понимаю, это означает, что вы беретесь за работу, – говорит мистер Грант.
Мы стоим с ним, пожимая друг другу руки на роллердроме, и меня мучает вопрос: кто из нас ввязался в большую авантюру. Знает ли Эмерсон Грант, во что он вляпался, взяв меня на работу? Наверняка к этому моменту до него уже дошло: я не какая-то там пай-девочка, тихая и знающая свое место, и не собираюсь вести себя как обычная секретарша в стиле «Безумцев».
Но в то же время я соглашаюсь на работу в компании, которая занимается разными извращениями и прочим дерьмом. Почти уверена: ни мистер Грант, ни я не созданы для нормальной жизни.

Правило 6:
Избегайте торговых центров,
чтобы не столкнуться с бывшим,
держа в руках пакеты с нижним бельем,
которое вы мечтаете надеть для его отца

Чарли
– Завтра в девять утра, – говорит мистер Грант, вновь возвращаясь к делу.
Интересно наблюдать, как он становится то серьезным, то непринужденным. Он похож на человека, который прячется за костюмом и письменным столом. Невольно задаюсь вопросом: он вообще когда-нибудь расслабляется? Шутит, смотрит дурацкие телешоу, напивается так, что говорит что-то неподобающее? Я бы заплатила за то, чтобы увидеть такое.
Бо совсем не похож на него. Бо – настоящий, сырой, если можно так выразиться. Он слегка грубоват, и возможно, именно это и привлекло меня в нем в первую очередь. Мы встретились в кофейне, где он некоторое время работал, – до того, как дома у него что-то случилось и он перестал приходить на работу, за что его и уволили. Но что именно случилось, он никогда мне не рассказывал.
Но я осталась с ним. Пыталась склеить его из осколков, потому что думала, что если смогу любить его, несмотря на все неурядицы и проблемы, то буду вознаграждена любовью, еще более сильной и опьяняющей, чем до этого. Я ошиблась. Он не благодарил меня за то, что я не бросила его в самые тяжелые минуты, а вместо этого, когда казалось, что его жизнь начала налаживаться, обвинял в разных мелочах. Я не была клеем, который скреплял его. Я была клеем, который связывал его с прошлым.
После работы отправляюсь прямиком в торговый центр, потому что у меня ни черта нет из того, что обычно носят секретарши. Я представляю себе шелковую блузку и юбку-карандаш и именно это и собираюсь купить. Увы, отыскать их оказалось намного сложнее, чем я ожидала.
Но в конце концов я что-то нахожу. Черная юбка-карандаш из полиэстера, в которой – даже я вынуждена это признать – моя задница выглядит на миллион долларов, и почти прозрачная белая блузка. А затем, просто прикола ради, я захожу в магазин нижнего белья и покупаю шикарный черный бюстгальтер с трусиками и пояс с подвязками, которые держат мои высокие чулки. Покупать нижнее белье для новой работы – это, конечно, излишество, но у меня как раз такое настроение. Кроме того… учитывая то, что я знаю про его бизнес, я хочу чувствовать себя сексуально.
Стоя перед зеркалом в примерочной, разглядываю себя и думаю о том, что сказал Эмерсон в своем кабинете. Действительно ли у большинства людей есть тайные извращения, в которых они боятся признаться? Думаю, да. Просто многие считают эти тайные желания неправильными и греховными, но что в них плохого? Я имею в виду… раньше я никогда не считала себя сексуальной, но сейчас, когда смотрю на свои округлые изгибы, на упругий живот, мне нравится, как я выгляжу. Я вижу нечто сексуальное, чего никогда раньше не замечала. Моя задница – тугая и круглая, а полные бедра выглядят в этих чулках очень даже соблазнительно.
Что плохого в том, чтобы быть чьим-то домашним любимцем, подчиненным или рабыней? В игровом смысле, конечно. Пока это происходит по обоюдному согласию и оба получают от этого каждый свое удовлетворение. Я не понимаю, почему это такое табу.
Не собираюсь корить себя за то, что хочу вновь испытать то, что чувствовала, стоя на коленях перед ним. Такой мужчина, как Эмерсон… Я могла бы быть той девушкой.
Я имею в виду… в фантазиях в моей голове, конечно. Он просто нанял меня для работы с документами – ведь для других вещей ему вряд ли нужна такая как я.
Во-первых, его мир настолько далек от меня, что с таким же успехом он может жить в космосе. Эмерсон Грант наверняка не встречается с женщинами, которые живут в гостевом домике у бассейна своей матери. Он взрослый, красивый и богатый мужчина. Держу пари, что девушек разводят для него специально. Они, вероятно, не грызут ногти и не едят жареную пищу, и уж точно не берут свою младшую сестру покататься на роликах каждую субботу вечером. Я же покупаю нижнее белье в «Target», а на шампунь дороже шести долларов не смотрю вообще.
Во-вторых, он отец Бо. Это странно. И неправильно. Бо рехнулся бы, если бы узнал. Я почти уверена, что он взбесится, если ему станет известно, что я берусь за эту работу. Но меня больше не колышет, что там нравится Бо.
Кстати, он вообще знает о компании своего отца? Конечно, как же иначе? Возможно, поэтому он его не любит. Должно быть, не одобряет. Думаю, это имеет смысл.
После покупки нижнего белья я трачу весь чек на одежду для своей новой работы.
Шагая по торговому центру с восемью пакетами в руках, замечаю знакомую походку. Бо идет по проходу от фуд-корта к магазину видеоигр. Он… с девушкой.
Я не успеваю ни остановиться, ни свернуть в другую сторону. Бо замечает меня. Наступает момент, когда мы смотрим друг на друга и оба жалеем, что встретились взглядами. В этот момент было бы слишком глупо развернуться и пойти в разные стороны. Так что я продолжаю идти, пока мы не оказываемся всего в паре шагов друг от друга.
– Бо, привет, – бормочу я, поправляя пакеты, ручки которых пережимают мне запястья.
– Привет, Чарли! – без особого энтузиазма здоровается он. – Это Элла.
Я неловко машу ей.
– Ты ходила по магазинам, – говорит он, и я опускаю взгляд и вижу перед своим животом огромный пакет с нижним бельем.
– Ну да, у меня новая работа, – отвечаю с гордостью. Да-да, вы правы, я собираюсь немного похвастать, даже если и не стану раскрывать, где находится эта работа и кто мой босс.
– Что за работа?
– Ммм… должность секретаря.
Он фыркает, улыбается, и я чувствую, как на меня накатывает прохладная волна разочарования. Затем Бо снова смотрит на розовый пакет с бельем, и его брови ползут вверх.
– Тебе нужно что-то из этого магазина для твоей новой работы?
– Нет. Это только для меня.
Девушка рядом с ним явно чувствует себя не в своей тарелке, но мне все равно. Наверное, она не в курсе, что на прошлой неделе Бо был моим. Хотя, может, и знает.
– Кстати, ты забрала тот чек у моего отца? – спрашивает он.
– Да, – быстро бормочу я, изучая выражение его лица, как будто из этой небольшой информации он мог неким образом догадаться, что я решила стать новой секретаршей его отца.
– Ну так что? – спрашивает он, глядя на меня так, будто чего-то ждет.
– Что именно?
– Где моя половина? Ты что, издеваешься надо мной?
– Она у твоего отца, Бо. Если хочешь, иди и возьми.
Он стискивает зубы и смотрит на меня так, словно уже потерял терпение. Мне хочется сбежать. Я ненавижу то, как Бо заставляет меня себя чувствовать: как будто я потерпела неудачу, еще даже не попытавшись. Как будто я не что иное, как вечная недотепа, независимо от того, пыталась ли я вообще произвести на него впечатление.
Он хватает меня за руку и отводит в сторону, чтобы мы не мешали покупателям в торговом центре.
– Чарли, ты же знаешь, я не разговариваю с отцом. Если ты поехала и взяла у него деньги, то где мои?
– Он отдал мне мою половину залога, Бо. Что мне причиталось, то я и взяла. Так что сам получай свою половину.
– Бо… – окликает его Элла с середины широкого прохода, но он лишь вскидывает руку.
– Господи, Чарли! Ты должна была взять целиком весь чек, чтобы я мог получить свое. Ты же… Тьфу!
Примерно на середине этого предложения мне приходит в голову, что я больше не обязана стоять и слушать его. Я ему больше не принадлежу и ничего ему не должна. Поэтому, прежде чем он успевает закончить то, что говорит, я поворачиваюсь и ухожу. Я не огрызаюсь и не говорю ему, каким глупым ничтожеством он заставляет меня почувствовать себя. Но когда я добираюсь до выхода из торгового центра и слышу, как он кричит мне вслед, мне приходится сдерживать слезы.
Как только я остаюсь одна, становится чуть легче. Однако его голос все еще звучит в моей голове, постоянно напоминая, какая я никчемная.

Правило 7:
Нехорошо таращиться слишком долго
на декольте вашей новой секретарши

Эмерсон
Я был готов к тому, что Шарлотта появится у меня дома в тех самых черных ботинках, в которых я видел ее уже дважды. Я был готов к тому, что она будет неуклюжей и нервной. Я даже был готов к тому, что она опоздает. К чему я не был готов, так это к тому, что она появилась на пять минут раньше в почти прозрачной блузке и узкой черной юбке, так соблазнительно обтягивающей ее попку, что при виде нее у меня стало тесно в штанах.
Знаю, крайне неуместно так таращиться на свою подчиненную и бывшую девушку сына, но в свою защиту скажу: я не привык лицезреть в кабинете столь соблазнительную секретаршу. Желание увидеть ее стоящей на коленях в этом наряде вызывает у меня почти физическую боль.
– Доброе утро, – говорит она, входя в дом ровно в 8.55 утра.
Мой взгляд задерживается на ее темно-красной помаде… Она что, пытается со мной заигрывать?
– Доброе утро, – ворчу я.
Она следует за мной, и ее каблуки цокают по мраморному полу. Указываю на шкаф в прихожей, где она может оставить вещи.
– Пальто?
– О, – бормочет она и собирается снять с себя тяжелое шерстяное пальто, но я останавливаю ее, положив руку ей на плечо.
Мягко развернув Шарлотту спиной к себе, снимаю с ее крошечного тела пальто. При этом я позволяю себе полюбоваться мягкими волосками у нее на затылке. Я вешаю ее пальто на вешалку. Она оборачивается, и мой взгляд моментально падает вниз, прямо ей на грудь.
Я ошибся. Блузка не почти прозрачная… она полностью прозрачная, и под ней черный кружевной лифчик. Что случилось с девушкой с роллердрома или той, что на днях была одета во все черное? Это похоже на засаду, к которой я не был готов.
– Кофе? – спрашиваю я. Похоже, мой разум увяз в неубедительных фразах из одного слова.
– Нет, спасибо.
– Тогда заходи, – отвечаю я, легонько кладя руку ей на поясницу, а другой указываю на мой кабинет.
Мне постоянно приходится сдерживать себя. Ее появление сегодня выбило меня из колеи. Как бы я ни старался держаться естественно и вести себя как обычно, я продолжаю воспринимать свои действия как чересчур откровенные и излишне сексуальные. Что отнюдь не то, что мне нужно. Она всего лишь секретарша. Не «рабыня». И это не клуб. Очисти голову, черт возьми. Встряхнись.
Указав на стул перед столом, я вручаю ей пакет, который дал мне Гаррет, чтобы она заполнила для бухгалтерии личные данные. У Мэгги случился легкий припадок из-за того, что я нанял нового сотрудника, но я уверен, что мы выкроим средства в бюджете. В конце концов, мне нужен секретарь, настоящий секретарь, а Мэгги слишком занята всеми нами, чтобы выполнять здесь ту работу, которая мне нужна.
– Значит, вы работаете из дома? – спрашивает Шарлотта.
– Да. Новое здание еще строится.
– Ой, как круто!
Представив план нового здания с клетками, сценой и полностью оборудованными отдельными комнатами, я подавляю улыбку. Да, это круто, но я не собираюсь обрушивать на нее все это прямо сейчас. Пусть постепенно войдет в курс дела.
– У тебя есть вопросы по поводу нашей компании? – спрашиваю я.
Она делает большие глаза.
– Куча. У меня куча вопросов.
Я вновь вынужден сдержать улыбку.
– Тогда вперед. Задавай.
– Ммм… – Она кривит красные губы и в притворной задумчивости хмурит брови. – Итак, вы нанимаете девушек, чтобы они стояли на коленях и служили вам. У вас все так делают?
– Отнюдь. Это просто мой стиль. Наши сотрудники воплощают огромное множество фантазий.
– Но без секса?
– Не совсем.
– Это как понимать? – с интересом спрашивает Шарлотта.
– Так, что деньги обмениваются не на секс. То, что люди делают за закрытыми дверьми, – их дело.
Думаю, с нее хватит. Мы находим множество лазеек и расплывчатых формулировок в юридических книгах, которые нужно обойти, именно для этого у нас есть Ксандер – лучший юрист в Брайар-Пойнте.
Скептически поджатые губы Шарлотты говорят о том, что она не совсем верит в то, что я говорю, поэтому подталкиваю ее еще немного.
– Какие еще вопросы у тебя есть?
– Чем еще… занимаются люди у вас в клубе? – спрашивает она с каким-то любопытным восторгом в глазах.
Должен отдать ей должное. Она вовсе не чувствует себя неловко, как я ожидал, и мне нравится ее открытая заинтересованность. С сексуальными фантазиями и удовольствиями связано так много предрассудков, что просто смешно. Но Шарлотту это, похоже, не смущает.
Встав из-за стола, я выхожу вперед, прислоняюсь к столешнице и скрещиваю руки.
– Все что угодно. Если это по обоюдному согласию совершеннолетних людей, то да, можно все.
– Типа… связывать людей и стегать их кнутом?
Я пожимаю плечами.
– Конечно. Если это то, что им нравится. У нас есть клиенты, которым просто нравится наблюдать… или когда наблюдают за ними самими. Ролевые игры, к примеру, возрастные [5 - Возрастные игры – один из видов ролевых игр, где один из партнеров берет на себя роль взрослого, а второй – роль ребенка. – Примеч. ред.]. Объективация, бондаж…
С каждым словом, слетающим с моих губ, я вижу, как глаза Шарлотты расширяются, а плечи напрягаются, поэтому я умолкаю, давая ей время высказать то, о чем она думает. К тому же… сейчас только девять утра. В конце концов, для этого разговора нам может понадобиться кофе.
– Я не знаю и половины слов, – отвечает она.
– Для твоей работы не обязательно это знать, но, если тебе интересно, можешь о них почитать. Нет причин бояться всего этого. Знаю, звучит странно, но ты будешь удивлена, насколько это нормально.
С ее губ срывается смех.
– Что?
– Ничего, это просто… нормально?
– У каждого есть желание, которое он считает извращенным, мисс Андервуд. Единственное, что нас объединяет, – мы все думаем, что нам нравятся ненормальные вещи.
Ее улыбка становится более непринужденной. Она наклоняется вперед, давая мне полный обзор своей груди. Я даже вынужден отвернуться.
– Ну хорошо, – отвечает она, подперев подбородок сжатыми кулаками. – Какая у вас любимая фишка?
Я резко оборачиваюсь и недоуменно смотрю на нее. Не потому, что меня покоробил ее вопрос. Я не могу произнести целую речь о том, что извращения – это нормально, а затем вести себя так, как будто меня оскорбляет, когда меня просят раскрыть свои. Но я в шоке, ведь Шарлотта не похожа ни на одну девушку, которая была у меня в офисе. Она слишком прямолинейна, а я к этому не привык.
– Ты уже должна знать, – отвечаю я, сдерживая улыбку.
– Про всех этих ваших секретарш на коленях?
На этот раз я улыбаюсь.
– Это называется доминирование – подчинение.
Она на пару секунд задумывается, как будто пытается понять, как к этому относиться. Я использую примерно три секунды молчания, чтобы представить ее для меня в этой роли. Это самое соблазнительное видение за последнее время. Запретный плод всегда сладок.
– А я?
Чуть не задыхаюсь и, прочистив горло, ожидаю, когда она уточнит.
– А ты?
Боже, умоляю. Не позволяй ей искушать меня больше, чем она уже успела.
– Как вы думаете, на чем таком повернута я?
Она прикусывает нижнюю губу, и я невольно делаю то же самое. Шарлотта прекрасна – прекрасна самым таинственным и уникальным образом. У нее огромные невинные глаза, а благодаря горбинке на носу она выглядит чуть более царственно, нежели предполагают ее манеры. Однако мое внимание привлекают ярко-алые губы Шарлотты.
– Я еще недостаточно хорошо тебя знаю. Кроме того, принимать решения придется тебя самой, верно?
– Я думала, это ваша работа, – отвечает она с ослепительной улыбкой. На фоне красных губ ее зубы кажутся еще белее. – Вы должны помогать людям найти их самые сокровенные, самые темные желания, не так ли?
Не могу сказать, поучает она меня или нет, но я в любом случае не упрекаю ее. Думаю, она просто воспринимает это чересчур серьезно, хотя, похоже, у нее не слишком суровый характер. Интересно, была ли она такой с Бо?
Гаррет умеет делать то, о чем говорит Шарлотта. В любом случае это его работа. Он отлично разбирается в людях, намного лучше, чем я. Думаю, это связано с тем, что он обожает наблюдать за ними.
Но я все равно пытаюсь это сделать, мысленно перебирая все, что я знаю о Шарлотте на данный момент…
Она смелая, бесстрашная, откровенная, со здоровым чувством юмора. Ей наверняка не понравятся эротическая порка и все, что связано с доминированием или рабством. Но, возможно, ей доставляет удовольствие, когда ее рассматривают: взять хотя бы то, какая прозрачная на ней блузка и с какой откровенностью она демонстрирует мне свою грудь.
Затем я вспоминаю выражение ее лица на днях, когда она встала передо мной на колени. Был момент, когда я нежно взял ее за подбородок и назвал прекрасной. Тогда взгляд Шарлотты смягчился, а сама она почти растаяла от моих прикосновений. Это выглядело слишком естественно, чтобы быть притворством.
Она замечает, как задумчивость на моем лице сменяется удивлением.
– Ну, так что? – нетерпеливо спрашивает она. – Вы как будто это поняли. Что это?
Да, я определенно понял. Но не совсем уверен, хочу ли я ей в этом признаться. Не знаю, почему, но у меня странное желание сохранить это знание для себя, сделать своим маленьким сокровищем. Если я скажу Шарлотте, что у нее, судя по всему, сильная потребность в похвале, она поделится этим с другими людьми. Вдруг когда-нибудь другой мужчина будет шептать ей на ушко все те непристойные вещи, какие хочу сказать ей я. Например, как хорошо она глотает член или как красиво она выглядит, когда в нее кончают.
Что эгоистично с моей стороны, особенно учитывая, что я никогда не говорю такие вещи. Кроме того, Шарлотте в будущем будет полезно знать такое о себе. Однако я хочу удержать эту тайну еще немного.
– Ничего, – бормочу я, встаю и возвращаюсь к своему стулу.
– Да ладно, скажите мне!
– Я уже говорил. Я еще недостаточно знаком с тобой, чтобы это определить. Если ты действительно хочешь знать, поговори с Гарретом. Можешь спросить его, когда позже отдашь ему эти документы. А пока приступай к работе.
Мой тон почти ледяной. Улыбка на ее лице тотчас гаснет. Шарлотта берет блокнот с ручкой и приступает к работе. Между ее бровей появляется морщинка.
Если эта неделя мне что-то и доказала, так это то, что рядом с этой девушкой я должен следить за собой. Она слишком совершенна, чтобы не обращать на нее внимания, и слишком запретна, чтобы быть моей.

Правило 8:
Можно быть слишком вызывающе одетой,
даже если вы работаете в секс-клубе

Чарли
– Готово? – Эмерсон возвышается, стоя за моей спиной, пока я заполняю сотую страницу чертовски скучных бумаг.
– Неужели и впрямь необходимо ставить мою подпись на каждой странице этого пакета? – шучу я и улыбаюсь. Он же хмуро глядит на меня сверху вниз, никак не реагируя на мою шутку.
– К сожалению, да. А теперь собирай вещи, я отвезу тебя в клуб. Хочу провести экскурсию и познакомить со всеми.
Я расправляю плечи. Со всеми? В клуб? Я думала, что это будет работа в одном месте. То есть я знала о том, что клуб строится, но особо не ожидала, что попаду туда. И познакомиться с любителями извращений? Мои ладони тут же начинают потеть, и я бросаю взгляд на свою одежду.
Теперь мне понятно: выбирая одежду для новой административной работы, вы должны остановиться на самом строгом, самом деловом наряде. Но по какой-то причине, собираясь сегодня утром, я была не в духе. Нет, не скажу, что прозрачную блузку и черный лифчик я надела случайно, но я все еще была настолько зациклена на нашей первой встрече в его офисе, что машинально пошла на что-то более… рискованное, чем обычно.
Я хотела… не знаю, наверно, произвести на него впечатление. Нет, впечатление – не то слово.
Завести его? Фи, только не это.
Сделать ему приятно? Да-да, именно так. Мне хотелось надеть что-то такое, что понравилось бы не только мне, но и ему. Если честно, не знаю, как к этому относиться, но это то, что есть.
– Прямо сейчас?
– Да, прямо сейчас. Ну, давай же. Я поведу машину.
Он поворачивается на каблуках и хватает синюю куртку. Следую за ним через дом к гаражу и, пока он идет впереди, бесстыдно пялюсь на его широкие плечи. Они великолепно смотрятся в облегающей хлопчатобумажной рубашке. Она светло-серая, с тонким дамасским узором.
Затем мой взгляд скользит ниже. Темно-серые брюки плотно обхватывают ягодицы и мускулистые бедра Эмерсона. Я вижу сходство в телосложении между ним и Бо. Тот тоже крупный, но я никогда не видела, чтобы брюки сидели на нем так соблазнительно.
Когда мы подходим к гаражу, он открывает дверь и впускает меня внутрь. Это просторное помещение, способное вместить четыре машины, но у Эмерсона здесь стоит только одна. Черная и дорогая. Автомобиль подает звуковой сигнал, и я вздрагиваю при мысли о том, что он вот-вот увидит мою машину.
Еще мгновение, и взору Эмерсона предстает мой потрепанный седан «Субару» с клейкой лентой, намотанной на зеркало заднего вида. Его глаза на миг задерживаются на этой позорной конструкции.
– Я неплохо вожу машину, – оправдываюсь я. – Просто мы с младшей сестрой играли в учебную пожарную тревогу на красный свет, и я слишком увлеклась.
Он хмурит брови и с любопытством смотрит на меня.
– Учебная пожарная тревога на красный свет?
– Да. Это когда вы останавливаетесь на красный свет, и кто-то кричит «пожарная тревога», и все должны выйти, обежать вокруг машины и вернуться на свои места, прежде чем загорится зеленый. Так вот, один раз я выскочила и в спешке сбила собственное зеркало. Оно отлетело в сторону, и мне пришлось залезть под грузовик, чтобы его достать.
Морщинка на лбу Эмерсона делается глубже и резче.
– Звучит довольно опасно.
– Это да, зато весело.
Ну почему он даже не улыбнется? Он вечно такой задумчивый. Его глубокие темно-зеленые глаза смотрят на меня без капли юмора. Мне тотчас становится не по себе.
– Никогда в такое не играл, – отвечает он, открывая дверь со стороны водителя.
– Мне кажется, вы просто играете в другие игры.
Он вопросительно смотрит на меня. Я буквально вжимаюсь в сиденье, лишь бы избежать его взгляда. Но когда он садится рядом со мной, клянусь, я на один краткий миг замечаю на его лице намек на улыбку.
Поездка проходит в молчании. Когда мы подъезжаем, оказывается, что это вовсе не новое здание, а старый кирпичный склад, который, похоже, находится на реконструкции. И находится он почти в центре города. Окна и двери закрыты картоном, стены в строительных лесах, снаружи припаркованы грузовики. Прямо над дверью логотип компании, блестящий круг из черного железа с буквами КРИ.
Эмерсон паркует машину на другой стороне улицы, подальше от грязи и мусора строительной площадки. Пытаюсь опустить юбку на пару дюймов ниже и скрещиваю руки на груди, чтобы прикрыть ими лифчик.
Глупо, глупо, глупо.
Как только мы захлопываем дверцы машины, из здания выходит высокий блондин в пыльных джинсах и обтягивающей фланелевой рубашке и направляется в нашу сторону. На голове у него каска, еще две он несет в руках. Кроме того, он как будто чем-то недоволен, но стоит ему поднять голову и посмотреть мне в глаза, как выражение его лица внезапно меняется. Губы расползаются в улыбке, голубые глаза скользят по моему телу. Когда же он поворачивает голову, я замечаю хвостик белокурых волос, торчащий из-под каски. Ловлю себя на том, что в упор смотрю на точеные скулы и пухлые розовые губы. Да он настоящий красавчик!
– Эй, привет! – говорит он, глядя на меня обезоруживающим взглядом.
Эмерсон прочищает горло, чем возвращает внимание к себе.
– Дрейк, это мой новый секретарь, Шарлотта Андервуд. Шарлотта, это наш генеральный подрядчик Дрейк Нильсен.
– Новый секретарь, – многозначительно говорит Дрейк, растягивая слова, и, взяв мою руку, подносит ее к губам. Есть что-то странное в том, как он произносит слово «секретарь», но я слишком загипнотизирована его вниманием, чтобы понять, в чем дело.
– Дрейк! – рявкает Эмерсон таким тоном, словно собирается устроить ему головомойку.
Дрейк даже бровью не ведет, наоборот, едва заметно подмигивает мне. Наконец до меня доходит, потому что мозг начинает тормозить. Этот древнегреческий бог смотрит на меня так, как будто мы собираемся трахаться. Дрейк наверняка считает, что я одна из специальных секретарш Эмерсона.
И знаете что? Не скажу, что мне это неприятно.
Я почти не хочу, чтобы Эмерсон поправлял его, но, конечно же, именно это он и делает.
– Она моя настоящая секретарша, Дрейк. Брось.
На лице подрядчика появляется намек на разочарование. Должно быть, есть некое неписаное правило, согласно которому люди, которые знают толк в извращениях и участвуют в них, могут вести себя друг с другом по-особому. Но для остальных они вынуждены менять свое поведение. Как будто мы маглы [6 - В серии книг о Гарри Поттере «магл» – человек, который лишен магических способностей и не родился в семье волшебников.], а они волшебники.
И в данный момент мне не нравится быть маглом.
– Да, – отвечаю я и поджимаю губы, делая несчастное лицо, как будто и вправду до глубины души этим расстроена. – Скучная секретарша.
Грубая рука Дрейка скользит по моей, как будто он пытается меня околдовать.
– Мы попробуем это изменить.
Внезапно более мягкая ладонь хватает меня за талию и резко отдергивает от подрядчика.
– Довольно. Нас ждет работа.
Дрейк со смехом следует за нами.
– Не забудьте ваши каски.
Загораживая меня своим телом от Дрейка, Эмерсон бесцеремонно выхватывает их из его рук. Однако подрядчик не следует за нами внутрь. Вместо этого он начинает выкрикивать приказы бригаде рабочих на строительных лесах снаружи.
Прижимая меня к себе, Эмерсон шепчет мне на ухо:
– Держись от него подальше. Он не знает границ.
– В чем его извращение? – интересуюсь я.
Эмерсон в упор смотрит на меня. Его рука все еще обнимает меня за талию, и, прежде чем мы доходим до двери, он останавливает меня.
– Ты не можешь просто ходить и спрашивать у людей, какие у них любимые извращения.
– Но вы сказали…
Он стоит невероятно близко и нависает надо мной.
– Я знаю, что сказал. Я просто не хочу, чтобы ты… – он, не договорив, умолкает.
– Чтобы я что?
– Ты просто моя секретарша, хорошо? А еще бывшая подружка моего сына, помнишь? Я не хочу, чтобы ты ввязывалась в это дело. Так что не спрашивай людей об их извращениях и не заигрывай с мужчинами.
Я непроизвольно напрягаю плечи, стискиваю зубы и смотрю на него снизу вверх.
– Между прочим, мне уже двадцать один. И помните ту речь, которую вы произнесли? О том, что все это нормально?
Рука на моей талии напрягается, и я чувствую на себе взгляды других рабочих.
– Ты просто послушаешься меня, договорились? Ты пока не готова к этому, Шарлотта.
В этот момент я слышу Бо. Я слышу, как он говорит мне, с чем я могу и не могу справиться, принимает за меня решения и лишает права думать самостоятельно. Поэтому я взбрыкиваю и высвобождаюсь из хватки Эмерсона.
– Я сама решу, к чему готова. И меня зовут Чарли, а не Шарлотта.
Мой голос полон злости, я буквально выплевываю каждое слово, а потом поворачиваюсь и, громко топая, направляюсь к двери и широко распахиваю ее. Эмерсон спешит за мной по пятам, но я не оборачиваюсь даже после того, как он подходит сзади. Правда, на этот раз он не прикасается ко мне.
Я слишком взвинчена, поэтому с трудом концентрируюсь на том, что происходит вокруг меня. Тут повсюду рабочие. Они кладут плитку и красят стены, их дрели и другие инструменты громко жужжат, и эти звуки эхом разносятся по пустому пространству.
– Эмерсон! – зовет мужской голос из другого помещения.
Мы проходим через вестибюль с высоким письменным столом и черной плиткой на полу и попадаем в главный зал, который напоминает мне ночной клуб с танцполом. Здесь даже есть сцена, и команда рабочих устанавливает самый высокий шест для стриптиза, какой я когда-либо видела.
По бокам зала замечаю двери и два выхода в коридор, по одному с каждой стороны сцены. Есть и второй этаж с закругленным балконом, который позволяет стоящим там смотреть на клуб внизу. Я таращусь на все подряд, пытаясь представить, что здесь будет происходить, для чего нужны все комнаты и что находится в коридорах.
– Это, должно быть, Шарлотта, – говорит стройный мужчина в деловом костюме, к которому мы подходим.
Он берет мою руку и нежно пожимает ее, не сводя глаз с моего лица, а не с груди, как тот бог-громовержец снаружи.
– Шарлотта, это мой партнер, Гаррет Портер.
– Приятно познакомиться, – отвечаю я.
В отличие от Эмерсона у Гаррета теплая улыбка, и он улыбается от уха до уха. Каштановые волосы, чисто выбритое лицо – он производит впечатление человека, который много лет занимается бизнесом. Он похож на продавца, и под его пристальным взглядом я понимаю, что он читает меня, как открытую книгу.
Да-да, типичный продавец.
– Мэгги здесь? – спрашивает Эмерсон. – У нас есть документы, которые нужно передать ей.
– Да, она в офисе.
Широкая мягкая рука ложится мне на поясницу, но я все еще немного зла на него, поэтому быстро отступаю в сторону. И мне тут же начинает не хватать его успокаивающего прикосновения.
– Я найду сама, – обиженно бормочу я. Оборачиваюсь и вижу, как он сжимает зубы, сердито глядя мне в глаза. На меня тотчас накатывается волна разочарования, но я быстро отгоняю ее от себя.
Оставив его с другими мужчинами, я пересекаю открытое пространство, перешагиваю через балки и инструменты, и стук моих каблуков эхом отзывается при каждом шаге. Эмерсон ничего не говорит. Шагаю по коридору, ведущему в дальнюю часть здания. Думаю, что иду правильным путем.
Коридор широкий, с дверьми по обеим сторонам и большими окнами. Проходя мимо комнат, каждая размером со спальню, я заглядываю внутрь, но они пусты. Ловлю себя на том, что у меня сдают нервы. Неужели люди будут заходить в эти комнаты и…
Заглянув еще в одну, я замираю. Стены выкрашены в темно-красный цвет, а в центре стоит большое кресло на помосте. Его красное бархатное сиденье обрамляет причудливая позолоченная резьба.
– Это… – вырывается у меня вслух.
Теплый голос, явно не принадлежащий Эмерсону, заканчивает мое предложение.
– Трон, – прямо отвечает Гаррет, подходя ко мне сзади.
Я быстро оборачиваюсь и смотрю на него. На лице мужчины лукавая усмешка, как будто он предлагает мне войти внутрь. Я оглядываю коридор в поисках Эмерсона, но его нет. Он не последовал за мной и, наверное, все еще разговаривает с командой в главной комнате, поэтому я принимаю предложение Гаррета и неуверенно вхожу в комнату.
– Почему трон? – спрашиваю я. Это кажется немного странным для секс-клуба. Это ведь не ярмарка эпохи Возрождения.
– Почему бы и нет? – небрежно отвечает он, как будто это очевидно.
Я снова нервно сглатываю. Кресло гигантское, а платформа, на которой оно стоит, имеет мягкие края и достаточно места для… движения. Я чувствую, как Гаррет наклоняется ближе, его теплое дыхание касается моего уха.
– Попробуй, – шепчет он.
– Я? Нет. Я не любительница восседать на троне.
– Откуда ты знаешь, если никогда не пробовала?
Я задумываюсь и смотрю на него. Он явно меня подначивает. Я же не могу определить, нравится ли мне Гаррет или же он мне противен. Но я не привыкла уклоняться от вызовов.
– Ну, давай, – продолжает он. Его рука мягко лежит на моей спине, и он подталкивает меня к креслу.
– В чем вообще смысл? – спрашиваю я, уступая.
Прохожу через всю комнату, поднимаюсь на ступеньку и трогаю золотые подлокотники широкого кресла. Первое, что приходит мне в голову: этот трон для королей, знатных особ, монархов и господ. Но, по мере того как мои пальцы скользят по желобкам и выступам резьбы, я корректирую ход своих мыслей.
Почему я не могу посидеть в нем?
Почему я внушила себе мысль о собственной неполноценности?
Повернувшись, усаживаюсь на сиденье, и в тот момент, когда мои бедра касаются красного бархата, мне становится хорошо. Скрестив ноги, я обвожу взглядом комнату. Гаррет стоит, прислонившись к дверному косяку, и с явным одобрением смотрит на меня.
– Как я выгляжу? – спрашиваю я.
Судя по его взгляду, меня ждет еще один комплимент, и Гаррет будто собирается его произнести. Но останавливает себя и вместо этого выходит вперед и начинает кружить вокруг меня.
– А теперь представь, что кто-то стоял бы на коленях у твоих ног. Поклоняясь тебе, кланяясь и радуясь твоему присутствию.
Я пытаюсь это представить, но это кажется чем-то неправильным. Не могу избавиться от мысли, что на троне должен сидеть мужчина, а мое место – у его ног. Чертов патриархат.
– Ну, давайте, – говорю я с кривой улыбкой, когда он встает передо мной. Посмотрим, как ему нравится, когда ему бросают вызов.
Он смеется.
– Да, мэм.
Затем, не сводя глаз с моего лица, падает на колени на бархатные подушки. Он опускает взгляд, и я вижу, как он склоняет голову и кланяется мне. Его губы почти касаются моих черных туфель на шпильках.
Между нами нет особого притяжения, но по моему позвоночнику все равно пробегает теплая волна возбуждения. Этот большой, могучий мужчина кланяется мне, и моя голова идет кругом. Я стараюсь представить на его месте кого-то другого, кого-то, о ком мне не следует думать.
Поднимаясь, Гаррет касается моей ноги, его пальцы скользят вверх по икре, и у меня перехватывает дыхание. Это отдает чем-то запретным, и это нехорошо. Я как будто… изменяю Эмерсону?
– Теперь представь, что? кто-то мог бы сделать с этой позиции, – тихо говорит он. Его хрипловатый голос как будто эхом отзывается в моих костях. И когда я смотрю на него сверху вниз, я представляю себе, как в ответ смотрит еще одна пара глаз.
Взгляд Гаррета перемещается вниз, к верхней части моих скрещенных ног. У меня пересыхает во рту, и я испытываю непреодолимое желание уйти.
– Что ты делаешь? – раздается из дверного проема голос, и я подпрыгиваю едва ли не на три фута.
Эмерсон смотрит на нас. Его руки скрещены на груди, кулаки сжаты, а волчьи глаза смотрят на меня с таким сарказмом, что мне кажется, что я вот-вот разревусь. Испуганно вскакиваю с кресла.
– Эмерсон, – лепечу я, стараясь вести себя как можно непринужденнее.
Гаррет меня не интересует. Нет, он, конечно, великолепен, но я только что познакомилась с ним и толком его не знаю… и почему я защищаюсь? Я не сделала ничего плохого.
– Твоей помощнице было любопытно, – непринужденно отвечает Гаррет, как будто комната не пропитана напряжением, а после добавляет: – Знаешь, эта комната была моей идеей.
– Естественно, – цедит сквозь зубы Эмерсон. Затем его взгляд падает на меня. Я сглатываю и пытаюсь не съежиться.
– Окно можно отрегулировать для зрителей или для уединения, а колодки будут уходить вправо.
– Колодки? – спрашиваю я, пытаясь представить себе это. Наконец замечаю деревянную доску с тремя отверстиями и замком, и мои щеки пылают. – Понятно.
Гаррет усмехается. Улыбка, играющая на его губах, – хитрая, в глазах озорной блеск.
Это заставляет меня задуматься – а какое его любимое извращение?
Ведь оно есть у всех, верно? Как знак зодиака, соответствующий их характеру и встроенный в их личность. Тайный, непристойный знак зодиака.
Я чувствую горячий взгляд Эмерсона, и, когда ни один из нас не делает и шага в сторону двери, Гаррет извиняется и уходит, оставляя меня наедине с моим разъяренным боссом. Чего меня ждать?
Шаги Гаррета стихают в коридоре, и тогда Эмерсон наносит удар: захлопывает дверь и прижимает меня к багрово-красной стене.
– Мне казалось, я сказал тебе, что не хочу, чтобы ты вмешивалась в это дело.
– Тогда зачем вы меня сюда привели? Зачем вы вообще наняли меня? – пытаюсь скрыть дрожь в голосе.
Он возвышается надо мной, и я на миг подавлена его близостью. Эти твердые грудные мышцы перед моим лицом, опьяняющий запах одеколона, низкий рокот его голоса.
– В данный момент я точно не уверен.
От его холодного, сурового взгляда мне хочется упасть на колени. Я даже не знаю, что сделала не так, но устала от того, что меня ругают.
– Вряд ли из этого что-то выйдет, – лепечу я дрожащим шепотом, но, когда пытаюсь вырваться, он загоняет меня в угол. Его теплая ладонь на моей руке останавливает меня.
– Нет! – рявкает он.
– Нет?
Он не может сказать мне, что я не могу уволиться. И это тогда, когда все, что я делаю, похоже, бесит его.
Эмерсон шумно вздыхает, но затем его лицо немного смягчается.
– Нет, ты не можешь уволиться. Но, когда мы в клубе, не смей отходить от меня даже на шаг или разговаривать с кем-то, кроме меня, поняла?
– Так нечестно!
– Я говорю это не как твой босс, Шарлотта.
Я смотрю на него, и протест замирает у меня на губах.
– Тогда что…
– Ты… подруга моего сына, и моя работа – защищать тебя. Здесь тебя никто не обидит, но мне не хотелось бы бросать тебя тут в первый же день. Поняла?
Температура тела падает градусов на сто. То есть я тут думаю о крепких грудных мышцах и больших руках Эмерсона, а он видит во мне ребенка, знакомую своего сына? Я чувствую себя полной идиоткой.
Ну почему отец Бо не урод?
– Пойдем к Мэгги, – говорит Эмерсон, отпуская руку и поворачиваясь ко мне спиной.
На мгновение застываю на месте, а он подходит к двери и ждет, когда я последую за ним. Как только я делаю это, его рука возвращается на приятное место на моей пояснице. Я ненавижу себя за то, как сильно мне это нравится, но я не могу вынести мысль о том, что он зол на меня. Он мягко подталкивает меня к выходу и идет дальше по коридору. На этот раз я просто смотрю вперед, не позволяя взгляду скользить по открытым комнатам, мимо которых мы проходим по пути в офис.

Правило 9:
Иногда полезно одеться как проститутка

Чарли
– Я всего лишь пытался тебя защитить, – бормочет он по дороге домой.
– Что?
После того случая в тронном зале я машинально ковыряю облупившийся черный лак на ногтях. И проклинаю собственную наивность. Мне неприятно, когда Эмерсон вечно мне указывает, какая я маленькая в его присутствии, когда он говорит мне, что делать. И, черт возьми, я хочу, чтобы он это признал.
– Советую тебе быть осторожной с этими парнями, особенно с Дрейком. – Его взгляд скользит по моему телу, и я понимаю, что он имеет в виду мой скандальный наряд.
– Неужели он привык распускать руки? – спрашиваю я, прекрасно зная, что Дрейк меня не интересует. Да, он красив, выше всяких похвал, но явно не в моем вкусе. Не мой типаж. Разумеется, после Бо я не совсем уверена, что знаю, какой у меня типаж.
– Дрейк неплохой парень. Он хороший друг, но трахает все, что движется, а ты еще слишком молода, Шарлотта.
Я стискиваю зубы и отворачиваюсь.
– Если вы и дальше намерены обращаться со мной как с ребенком, то вам просто не стоило меня нанимать.
Краем глаза я замечаю, как он тоже сжимает челюсть. Оставшуюся часть пути мы оба молчим. Въехав в гараж, Эмерсон вылезает и поворачивается ко мне.
– Ты в последнее время общалась с Бо?
В глазах мужчины мелькает намек на отчаяние.
– Я видела его вчера в торговом центре.
Брови Эмерсона ползут вверх, спина выпрямляется.
– И как он там?
Я пару секунд обдумываю ответ. Должна ли я подсластить пилюлю и сказать ему, что у Бо все прекрасно, что он не переросток, не знающий, чем ему заняться, – хотя на самом деле так оно и есть? Ему бы стало от этого лучше? Вместо этого я сразу перехожу к делу.
– Он хочет свою половину залога. Он был жутко зол на меня за то, что я не взяла чек на его половину.
Брови Эмерсона вздрагивают от моих слов.
– Зол на тебя?
– Да, в глазах Бо я никчемная дура. Неудачница и идиотка.
Не знаю, зачем я ему это говорю, слова просто сами выскакивают у меня изо рта. Выражение лица Эмерсона меняется от замешательства к гневу.
– Он так не думает.
– Нет, именно так он и думает.
Я обхожу машину и встречаю его возле багажника. Он молчит, как будто размышляет. И я уверена: Эмерсон думает о том, как пригласить сюда Бо, чтобы отдать ему его половину чека. Это действительно отличная наживка, если он хочет увидеть своего сына.
Его следующие слова становятся для меня неожиданностью.
– Ты не такая, Шарлотта.
Я усмехаюсь.
– Вы меня почти не знаете.
Его рука нежно сжимает мою руку чуть выше локтя, заставляя посмотреть ему в глаза.
– Прекрати, – довольно грубо и резко приказывает он. Я даже отшатываюсь, но его пальцы крепко сжимают мою руку, что удерживает меня в вертикальном положении.
Странно. Я вдруг оказываюсь ближе к нему и почти прижимаюсь к его груди. Он притянул меня к себе?
– Ты не неудачница, не безмозглая дура и не идиотка, ты меня поняла? – Он как будто сердится, и не будь его слова такими утешительными, я бы испугалась.
– Хорошо.
– Извини, что я тебе тогда все это наговорил.
– Все в порядке, – лепечу в ответ. Я так ошеломлена его близостью, что нейроны в моем мозгу перестали активироваться. Я чувствую его теплое дыхание, и будь на моем месте другая женщина, она бы точно захотела, чтобы он ее поцеловал. И думаю, он так бы и поступил.
Но я не какая-то другая женщина, я Чарли. Слишком наивная. Слишком неуклюжая. Неразвитая. Ничего из себя не представляющая.
– И извини, что сделал тебе выговор сегодня в клубе. Гаррет и Дрейк слишком многое себе позволяли. Это была не твоя вина.
Что случилось с мистером Большим Боссом? С ним было легче иметь дело, чем с мастером комплиментов и извинений. Я не знаю, что на все это отвечать, поэтому отступаю и выдергиваю руку из его хватки.
– Я понимаю. Да. Спасибо.
– Если Бо хочет свои деньги, он может прийти за ними сам, – добавляет Эмерсон, буквально выплевывая каждый слог, и входит в дом.
Слегка потрясенная, я следую за ним.
Где-то между гаражом и кухней, в которой Эмерсон показывает мне кофеварку и говорит, где брать воду и все остальное, что мне может понадобиться, я вспоминаю о собственном отце.
Похоже, Эмерсон не разговаривал с Бо уже четыре месяца. Я не общалась со своим отцом почти в пять раз дольше. Он не звонит, не шлет текстовых сообщений и не нанимает моих бывших, чтобы попытаться вернуть меня. Он никогда насильно не заставлял меня признать, что я не неумеха.
Позже, когда я собираю документы, мой взгляд задерживается на Эмерсоне, который сидит за рабочим столом. Интересно, что он видит, когда смотрит на меня? Неужели и впрямь лишь молодую девушку, годящуюся ему в дочери?
Затем я мысленно примеряю, что испытываешь, когда такой мужчина, как Эмерсон Грант, смотрит на тебя как на женщину, с которой у него может что-то быть. При этой мысли – что я могу быть его женщиной – в нижней части моего живота тотчас разливается тепло. Каково это – чувствовать его руки на своем теле, его губы на коже? Войти в здание с ним под руку и знать: кто бы ни был вокруг нас, я для него – самый главный человек.
И я перестаю воспринимать его как отца. Теперь я вижу в нем мужчину.
* * *
После работы я останавливаюсь у обочины рядом с девушкой-подростком. Она так поглощена своей книгой, что даже не замечает меня.
– Залезай, панкуха.
Моя сестра поворачивается. Она идет из школы домой, и от резких порывов зимнего ветра голубые волосы летят ей прямо в лицо. Обычно я начинаю работать примерно в это время и не могу забрать ее из школы, поэтому Софи приходится идти пешком целую милю.
Забравшись внутрь салона, она смотрит на мой наряд и смеется.
– Ты выглядишь как проститутка.
– Спасибо. А ты похожа на смурфика.
– Спасибо. Как прошел первый день на работе? – спрашивает она, когда я отъезжаю от тротуара и направляюсь к торговому центру в противоположном конце города.
– Было… интересно.
Вообще-то я не намерена делиться с четырнадцатилетней сестрой всеми малоприятными подробностями своей новой работы. Пусть она и мудра для своих лет, но явно не готова к таким вещам. Я решила не разглашать и тот факт, что работаю на отца Бо. Софи никогда не была большой поклонницей Гранта-младшего и вряд ли придет в восторг, узнав, что я работаю на Гранта-старшего.
– Погоди, куда мы едем? – спрашивает она, когда я пропускаю поворот к нашему дому.
– Разве сегодня не выходит этот новый аниме-комикс?
Глаза сестры загораются.
– Это называется манга, и да, он вышел сегодня… но, скорее всего, они уже распроданы.
– А мне кажется, стоит попробовать.
Мы подъезжаем к торговому центру, в котором расположен ее любимый магазин комиксов. И я тотчас жалею о том, что сначала не заехала домой, чтобы переодеться. Снаружи сгрудилась стайка мальчишек-подростков, вступивших в период полового созревания. Это видно по их прыщам, мешковатой одежде, сальным волосам и брекетам.
Ладно. Это ради Софи, думаю я, когда мы вылезаем из машины. Она искоса смотрит на меня. Мы идем к магазину, и мои каблуки цокают по потрескавшемуся бетону парковки.
– Боже, – бормочет Софи себе под нос.
Я буквально кожей чувствую на себе взгляды мальчиков, когда мы проходим мимо. Внутри магазина шумно. От желающих купить долгожданный новый выпуск комикса нет отбоя. Хихикающие девочки в футболках с логотипом «K-pop» и с рюкзаками «Hello Kitty» изучают полки у задней стены, а Софи тотчас же направляется к пустому стеллажу, где, по идее, должна стоять новая книжка.
– Видишь. – Ее плечи опускаются, и мое сердце обливается кровью. – Их явно распродали несколько часов назад.
– Не сегодня, сатана, – отвечаю я, поворачиваясь к грузному бородатому мужчине за прилавком. – Извините меня.
Он поднимает глаза от игровой приставки, которую сейчас разбирает, и застывает. Его взгляд прилипает – в буквальном смысле прилипает – к моей груди. Что неудивительно. Блузка на мне прозрачная, а лифчик черный. Это намеренная демонстрация… Я это знаю, но он смотрит на мои сиськи так, будто они погрузили его в транс и он не способен видеть что-либо еще в торговом зале.
– Привет! – рявкаю я, пытаясь отвлечь его внимание от своей груди.
И как только я собираюсь прикрыть бюст, вдруг понимаю, что это может сыграть мне на руку. Поэтому вместо этого я наклоняюсь вперед и упираюсь локтями в стеклянную стойку, демонстрируя ему свое декольте во всей красе.
– Боже мой, – снова тихо бурчит Софи позади меня.
– Я могу… Я могу вам чем-то помочь?
– Да, мы с сестрой ищем новую книгу из серии «Wonder Boy Cosmo». Мне кажется, она вышла сегодня. – Я одариваю его ослепительной улыбкой.
– Распродана в десять часов сегодня утром. – На этот раз ему удается посмотреть мне в лицо, но его взгляд прыгает между моими губами и сиськами, словно он смотрит матч по пинг-понгу.
– Вот как? – разочарованно спрашиваю я.
Затем делаю долгий вздох, бросаю взгляд на заднюю часть магазина у него за спиной и замечаю картонные коробки, стопками сложенные вдоль стены. Прикусив нижнюю губу, я смотрю на него сквозь ресницы и спрашиваю:
– Есть ли шанс, что у вас найдется еще один экземпляр для нас? Я очень, очень хотела бы его купить, – гляжу на его бейджик и кокетливо добавляю для верности, – Трэвис.
Он сглатывает, а затем натянуто улыбается. Пару секунд Трэвис, похоже, обдумывает, как ему поступить. Кстати, этот парень довольно красив. Если бы он подстриг свою лохматую бороду и причесался, это пошло бы ему только на пользу. Кроме того, у него приятная улыбка. Которая становится шире, стоит ему заметить мой взгляд.
– Хорошо, пойду посмотрю в подсобке.
Он на какое-то время уходит. Я поворачиваюсь к Софи, но та лишь с невозмутимым лицом качает головой и рассматривает полку с игрушками от «Funko Pop».
Через несколько минут Мистер Борода возвращается, заложив руки за спину. Наклонившись ко мне через прилавок, он передает мне толстую книгу с яркой иллюстрированной обложкой, на которой изображена собака, похожая на корги в костюме космонавта.
– Я вам этого не давал, – заговорщицки шепчет он.
– Трэвис, вы самый лучший!
Наклонившись вперед, я быстро целую его в щеку и оставляю на ней отпечаток алых губ. Он краснеет. Спрятав книгу от девушек в задней части магазина, я вытаскиваю свою кредитку и осторожно протягиваю ее ему. Продолжая улыбаться, Трэвис отдает мне чек и желает нам хорошего дня.
В машине Софи улыбается своей новой книге, и моя душа поет от радости.
– Боже мой, ты проститутка, но я не жалуюсь!
– Я не проститутка!
– Ладно, просто продолжай одеваться в том же духе.
Мой смех стихает. Я думаю о том, что Гаррет сказал сегодня в тронном зале. Чего тут стыдиться? Все это делают. Всем это нравится. Напрасная трата хорошей жизни – притворяться, что это не так.
Я никогда не считала себя сексуальной, но не могу отрицать, что мне было приятно сидеть на этом троне и думать о ком-то – определенном ком-то. О том, как он находил бы способ доставить мне удовольствие, пока я находилась там. В магазине мне было приятно чувствовать на себе восхищенные взгляды, знать, что я могу использовать свое тело с выгодой для себя. Чувствовать себя комфортно и щеголять своими достоинствами. Знать, что, пусть я и не стройна, как прутик, а моя кожа далеко не идеальна, это не значит, что я не могу быть сексуальной.

Правило 10:
Когда ваши друзья начинают любопытствовать,
ничего им не говорите

Эмерсон
– Как дела с новой девушкой?
Мы с Гарретом сидим в баре, ждем остальных. Мы не обсуждали сегодняшнее происшествие в клубе, но и говорить особо не о чем. Для него Шарлотта – всего лишь очередная сотрудница, что на самом деле так и есть, и ему не запрещено говорить с ней или даже немного пофлиртовать. Обычно я не храню секретов от лучшего друга. Пока что он не знает подробностей того, как я нашел Шарлотту, и я не собираюсь долго хранить это в тайне.
– Она идеальна, – отвечаю, сделав глоток пива.
Гаррет пытается изобразить удивление. Вскинув руки вверх, он ведет себя так, будто только что увидел второе пришествие Христа или что-то в этом роде.
– Прекрати, – бормочу я.
– Неужели? Эмерсон Грант наконец-то нашел кого-то, кто его устраивает? Выпивка сегодня за мой счет.
– Очень смешно. Кроме того, она всего лишь секретарша, или ты забыл? Стандарты и требования значительно ниже.
– Это я понимаю. И могу смириться с тем, что не я нашел ее. Я просто счастлив, что могу вернуть себе двадцать часов в неделю, ведь именно столько я потратил, пытаясь найти для тебя идеальную девушку. Не говоря уже обо всех бумажках, связанных с назначением и переназначением каждой девушки. Это выматывало.
– Что ж, я рад, что ты доволен.
– Нет. Это я рад, что ты доволен. – Он смеется и делает глоток. Поставив стакан, Гаррет бросает на меня пытливый взгляд. – Где ты ее вообще нашел?
Я морщусь. Думаю, лучше всего сказать правду.
– Видишь ли…
В этот момент в помещение врываются Хантер и Дрейк, и я умолкаю на полуслове. Наш деловой партнер Хантер и его лучший друг – два самых шумных, самых крикливых тридцатилетних похабника, каких я только встречал.
За ними следуют жена Хантера, Изабель, и Мэгги, правая рука всех и каждого. Обе ведут себя подобающим образом – сдержанно и прилично – в отличие от двух мужчин перед ними.
Мы все приветствуем друг друга и занимаем места за одним и тем же столом, за которым сидим каждый вечер четверга в течение последних восьми лет.
Это идеальное место для встречи, так как мы редко видимся в течение недели. Это также единственное место, где могут разместиться все, начиная от Дрейка в джинсах и ботинках, который пришел прямо со стройплощадки, и заканчивая мной в деловом костюме. И не настолько сомнительное, чтобы нам было некомфортно приводить сюда девушек.
– Какие новости? – спрашивает Хантер, когда они возвращаются от стойки бара со своими напитками.
– Эмерсон только что сказал нам, что его новая секретарша идеальна.
– Хмм… – произносит Мэгги в ответ и поджимает губы.
– О, к чему ты это? – спрашивает Изабель, явно уловив сигнал, который подразумевала Мэгги.
– Я ожидала бы от Эмерсона кого-то другого, вот и все.
– Она всего лишь моя секретарша, – вставляю я, хотя, кажется, никто этого не слышит.
– Что с ней не так? – спрашивает Хантер.
– С ней все в порядке, – быстро выпаливаю я.
– Вы о той девушке, которую ты привел сегодня? Да, с ней определенно все в порядке.
Дрейк наклоняется, чтобы присоединиться к разговору. При этом он многозначительно выгибает бровь, и я тихонько рычу в свой стакан. Дрейк – друг Хантера и, не считая того, что он прораб на стройке нашей первой локации, к бизнесу отношения не имеет. Он не ценит такой образ жизни по-настоящему. Он просто самый большой бабник во всем Брайар-Пойнте. И я не шутил, когда сегодня сказал Шарлотте, что он трахнет кого угодно старше восемнадцати.
– Довольно.
– Что? Это ведь твой типаж, разве нет? – игриво спрашивает он. – Молоденькая, горячая, таскается за тобой, как щенок.
Гаррет отвечает за меня:
– Оставь его в покое, Дрейк.
Впрочем, шутки Дрейка меня не задевают. Не его вина, что он падок на молоденьких девушек. Он улыбается мне через стол. Я качаю головой и допиваю свой напиток. Он может сколько угодно смеяться, но никогда даже пальцем не дотронется до Шарлотты. Уж я позабочусь об этом.
Встав из-за стола, подхожу к бару, чтобы заказать второй напиток. Жестом подозвав бармена, я мысленно возвращаюсь к сегодняшнему разговору с Шарлоттой. Не знаю, почему так отреагировал. Мне не следовало загонять ее в угол. Чувствую себя не в своей тарелке. Что, черт возьми, я знаю про работу с молоденькой девушкой?
Шарлотта куда больше интересуется этим бизнесом, чем я ожидал, и я разрываюсь между тем, насколько это приятно и какие неприятности это может мне принести. Вынужден признать, что беззастенчивое любопытство, особенно когда дело касается извращений и секса, чертовски возбуждает. Для нас обоих было бы куда лучше, будь она тихой и напуганной, а не пытайся совать нос туда, куда не следует, и не вляпывайся в неприятности.
Неужели ее образ на том троне так врезался мне в мозг? Конечно, а как иначе? Она великолепная девушка, и я провел большую часть дня, пытаясь не таращиться на ее сиськи сквозь полупрозрачную блузку.
Но она девушка моего сына… Бывшая, настоящая или будущая, не имеет значения. Что, черт возьми, со мной не так?
Я возвращаюсь к столу и вижу, что Гаррет наблюдает за мной.
– Ты какой-то сам не свой, – говорит он. Остальные о чем-то болтают на другой стороне стола, поэтому он тихо бормочет, чтобы никто больше не услышал: – У тебя все хорошо?
Я провожу рукой по лицу.
– Все в порядке. Просто устал. Мы открываемся через шесть недель, а ремонт даже близко не выглядит законченным.
Я искоса смотрю на Дрейка, чтобы убедиться, что он меня не слышит, но тот слишком занят: увлеченно рассказывает некую замысловатую историю про секс втроем, причем настолько громко, что ее слышит весь бар.
Гаррет хлопает меня по плечу.
– Расслабься. Все не так плохо, как ты думаешь. Как только они вытащат оттуда строительное оборудование, все будет выглядеть в десять раз лучше, вот увидишь.
Я киваю, стараясь, чтобы его утешительные слова просочились в мою душу.
– Ты прав.
Его рука остается на моем плече, и Гаррет провожает взглядом стакан, который я подношу ко рту.
– Эй, все в порядке, да? Я не хотел выходить за рамки…
Я быстро качаю головой и ободряюще смотрю на него.
– Да, все хорошо. Просто она мой секретарь, и я был настроен серьезно.
Подняв руки в знак капитуляции, он кивает.
– Я тебе верю. Я просто немного повеселился. Я не хотел…
– Гаррет, все в порядке. Она просто… слишком молода для всего этого. Я действительно не хотел, чтобы она была к этому причастна.
Не успели эти слова сорваться с моих губ, как я понимаю: это лицемерие. У нас работает немало девушек, которым всего двадцать один год. «Рабыни», доминатриксы, танцовщицы, официантки, исполнительницы – кто угодно. Главное – все они совершеннолетние, а точная цифра в паспорте не имеет значения.
– Ты хотел рассказать мне, где нашел ее, – напоминает Гаррет, наморщив лоб.
Да, минуту назад я собирался рассказать ему, но внезапно понимаю, что не готов. Стоит мне признаться, что я нанял бывшую девушку моего сына, как все тотчас станет сложнее. Я не хочу, чтобы они осуждали меня за то, чего я еще даже не сделал. Между мной и Шарлоттой не может быть ничего сексуального. Я нанял ее исключительно для того, чтобы попытаться вернуть сына. Как – я до сих пор не совсем представляю, но это должно сработать. Главное не перейти эту черту.
– В другой раз, – тихо говорю я.
– Эй, – Хантер поднимает свой стакан, – вы, ребята, можете поверить, что мы наконец это делаем? Нужно произнести тост.
– У нас еще шесть недель, – напоминает ему Мэгги. – Как бы не сглазить.
– Тут при желании ничего не сглазишь. Есть табличка на двери, назначена дата открытия. Мы наняли персонал и уже набрали членов клуба. Эй, ребята… мы открываем… мать его… наш секс-клуб!
– Выпьем за это! – говорит Гаррет, поднимая свой стакан.
Остальные вторят ему. Мы чокаемся, пьем до дна и, как только смысл слов доходит до нас, замолкаем.
Мы открываем чертов секс-клуб.

Правило 11:
Не сравнивайте своего крутого красавчика-босса со своим отцом
за мгновение до того, как коснетесь его линии сердца

Чарли
– О господи! – ахаю я, открыв электронную почту.
Передо мной фотография голой женщины, подвешенной к потолку и обмотанной черной веревкой. Она как будто запуталась в рыболовной сети, и хотя я не могу ясно видеть ее попу, готова поспорить, что та находится в отличном месте для… доступа.
Эмерсон сердито на меня смотрит.
– Все в порядке?
– Эти приложения…
Из его угла комнаты эхом разносится басистый смешок, и я потрясенно смотрю на него.
– Я имею в виду, что это вообще такое?
Он встает и подходит к экрану моего компьютера. Положив руки на спинку стула, он наклоняется и смотрит на то же, что и я.
– Это называется «шибари», – тихо говорит Эмерсон низким, рокочущим голосом, который отзывается во всем моем теле.
– Это то, ради чего вы… нанимаете людей? – спрашиваю я, затаив дыхание.
– Это была идея Гаррета – провести презентацию веревочного бондажа, поэтому нам нужно несколько экспертов для демонстрации.
– Похоже, это больно, – сморщившись, говорю я. Трудно еще более неловко рассматривать различные снимки, которые прислала эта женщина, когда за моим плечом стоит отец Бо.
– Ты удивишься тому, как много людей хотят, чтобы их связали и…
Я поворачиваю лицо, и мы встречаемся глазами. Моя кожа становится горячей.
– Она не просто связана, – отвечаю я шепотом.
– Не судите, пока сами не попробуете.
Я глубоко вдыхаю кедрово-мускусный аромат его одеколона.
– А вы пробовали? – осторожно спрашиваю я.
– Был ли я связан? – Голос Эмерсона пронизан смехом. Он откидывается назад, и я больше не чувствую запаха его одеколона. Как же обидно. – Нет.
– Я имела в виду… неважно.
Разговор становится неловким. Моя былая уверенность, какую я чувствовала две недели назад, в том, что я могу быть секретарем владельца секс-клуба без всяких разговоров о сексе, похоже, упорхнула в окно. Мы продолжаем загонять себя в разговоры, которые неизбежно заканчиваются чем-то неуместным. А еще я совершенно не знаю, когда остановиться.
– Я задаю слишком много вопросов.
– Это верно.
Не помогает и то, что за последние четырнадцать дней меня все больше и больше тянет к Эмерсону. Возможно, причиной тому любопытство. Или мои проблемы с отцом. Или это обычная влюбленность. Однако тот факт, что ему сорок, лишь придает ему привлекательности и нисколько меня не отвращает.
Большинство парней моего возраста – жалкие неудачники. Эмерсон же воплощение совершенства. Его окружают только самые дорогие вещи, а кожа чиста и идеальна. Я ловлю себя на том, что мне хочется провести рукой по его короткой бородке и запустить пальцы в темные с проседью волосы.
И держу пари: у мужчины его возраста больше опыта по части упражнений в постели, чем у парня, который занимается этим всего пару лет. Стоп, стоп, стоп.
Я оглядываюсь на экран и думаю о женщине на фото. Она красивая, с длинными черными волосами и божественным телом. Большинство из нас убило бы кого угодно, лишь бы только иметь такое. Мне бы хоть на миг обрести уверенность, которой наверняка требует жизнь, которой она живет. И я имею в виду не быть связанной, а знать, чего она хочет, пойти и получить это.
Эмерсон не брал меня с собой в клуб после первого дня, когда застал меня в тронном зале с Гарретом. Даже если он говорит, что ему нужно пойти к Хантеру или Мэгги, то хмурится и добавляет нечто вроде «навещу их позже», как бы намекая, что он предпочел бы пойти один.
Эта его чрезмерная защита одновременно умиляет и раздражает. Мой отец тоже всегда защищал меня, но это никогда не казалось искренним. Он пытался указывать мне, с какими мальчиками мне можно встречаться, а с какими нельзя, но только потому, что в нем говорили собственническое чувство и упрямство. Эмерсон не такой, хотя я не могу сказать, в чем, собственно, состоит отличие.
Сама работа проще простого. Я просматриваю его электронные письма и пересылаю заявки Гаррету, текущие дела – Мэгги, строительную документацию – Хантеру, а финансовые вопросы оставляю самому Эмерсону. Еще я приношу ему кофе, бегаю за сэндвичами для ланча, подшиваю документы и делаю заметки, пока он разговаривает по телефону.
И я уже начинаю чувствовать себя комфортно в новом стиле. Я нашла интернет-бутик, который быстро доставляет заказы и предлагает самые симпатичные деловые костюмы, какие я когда-либо видела. Мне приятно наблюдать за выражением лица Эмерсона, когда я утром прихожу на работу.
Я уже выяснила для себя, что, когда он прикусывает нижнюю губу и отводит взгляд, мой наряд ему не понравился. Когда он делает мне простой комплимент, к примеру, «Ты хорошо выглядишь», это значит, что он просто не имеет ничего против. Но когда он долго смотрит, сжимая кулаки и глубоко вздыхая, значит, мой костюм ему очень-очень нравится.
Эмерсон расспрашивает меня о семье гораздо чаще, чем я ожидала. Я рассказываю ему о Софи, не выдавая ничего личного и не вдаваясь в подробности, о матери и о том, как отец ушел от нас. Эмерсон каждый раз хмурится, когда я упоминаю папу, но никак не комментирует, вероятно, чувствуя, что это его не касается и он не имеет права навязывать свое мнение.
И он всегда спрашивает меня о Бо, но я вижу, что ему трудно говорить на эту тему. Иногда я задаюсь вопросом, будет ли Эмерсон и дальше держать меня у себя в роли секретарши, когда поймет, что я не намерена заманивать Бо домой. Если я не смогу вернуть его сына, я для него практически бесполезна. По крайней мере, в том, что касается Бо.
– Мне нужно твое мнение, – окликает меня Эмерсон. Я нажимаю на фотографию связанной девушки «Отправить», одним движением передавая ее Гаррету.
Эмерсон сидит, вперив взгляд в компьютер. Я пододвигаю стул, ставлю его напротив него и, присев на колени, наклоняюсь над его гигантским столом из красного дерева.
– Что случилось?
– Вечеринка в честь открытия клуба состоится в следующем месяце, и я не могу выбрать между этими двумя костюмами.
Я отвечаю не сразу и, прежде чем повернуться к экрану, смотрю на его лицо. Это же надо, Эмерсон Грант интересуется моим мнением по поводу костюма! Это все равно что просить золотистого ретривера помочь мне с заполнением налоговой декларации.
На экране два манекенщика, оба в строгих смокингах, которые сидят так, будто были сшиты специально для них. Первый полностью в черном, даже галстук и рубашка. Я уверена, на Эмерсоне он будет чертовски круто смотреться. Другой костюм темно-синего цвета с широкими лацканами и черным галстуком поверх белой рубашки.
Я с задумчивой улыбкой изучаю оба наряда. Затем смотрю на Эмерсона. Его лицо всего в нескольких дюймах от моего, и я гляжу прямо в темно-зеленые глаза мужчины. В черном он смотрелся бы сексуально, но синий на фоне его загорелой кожи и глаз будет выглядеть просто по-королевски.
– Синий, – шепчу я, снова переводя взгляд на экран. – А в чем будет ваша спутница? Думаю, вам лучше быть в одной цветовой гамме.
В моем представлении его девушка – супермодель в дизайнерском платье, созданном конкретно для нее и исключительно для этого случая.
– У меня ее нет.
Я ошарашенно смотрю на него.
– Это почему же?
Он пожимает плечами и откидывается на спинку стула.
– Я не знаю. Это имеет значение?
– Я это к тому… вы владелец секс-клуба. Если вы войдете туда один, то выйдете явно не один, – дразню я его, но эта мысль высасывает из меня все хорошее настроение. Какой-то удачливой сучке посчастливится вернуться домой с самым главным, самым красивым, самым богатым мужчиной на вечеринке. Представляю, как это приятно.
Но ему, похоже, не смешно.
– Я не намерен появляться на торжественной вечеринке в честь открытия моей компании со случайной девушкой.
Все понятно, думаю я, босс не снимает девушек на одну ночь. Интересно…
– И никакой девушки?
– Никакой девушки.
– Тогда, думаю, вам стоит пригласить какую-нибудь девушку.
Я откидываюсь назад и удобнее устраиваюсь в кресле. Мой взгляд на мгновение останавливается на его руках, лежащих на столе, и мне в голову приходит идея. Вероятно, это будет неловко, но ведь я отличаюсь упрямством и бесстрашием.
– Можно посмотреть на вашу руку?
– Что? – недоуменно переспрашивает Эмерсон, хмуря лоб.
– Я умею читать по ладони, и мне нравится видеть линии жизни разных людей.
– Ты очень странная, Шарлотта, – говорит он все с тем же непонимающим выражением лица.
Я легкомысленно смеюсь и тянусь к его огромной руке. Положив перед собой открытую ладонь мужчины, я легонько пробегаю от его запястья к кончикам пальцев. Не нужно быть хиромантом, чтобы понять: Эмерсон Грант всю жизнь занимался бумажной работой. Ни тебе мозолей, ни шрамов, ногти ухожены. Более того, его руки такие мягкие, что я не могу перестать гладить его кожу. В комнате воцаряется молчание.
Чувствуя его взгляд на себе, вместо того, чтобы зацикливаться на своей неуверенности, я наклоняюсь вперед и вновь провожу пальцами по линиям на его ладони. Моя кисть по сравнению с его кажется совсем крошечной.
– У вас длинная линия сердца. Это хорошо, – говорю я, глядя ему в глаза.
Однако Эмерсон не смотрит на линии. Его взгляд прикован к моему лицу, и я вынуждена держать себя в руках. Он твой босс, Чарли. И отец Бо. Так что гони подальше свои дрянные мыслишки.
– Что это значит?
– Люди с длинной прямой линией сердца обычно хорошие любовники, – объясняю с игривой улыбкой.
– Разумно, – шутит он, и я ловлю себя на том, что хихикаю, а моим щекам становится горячо.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70581634?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes
Примечания

1
Корн-дог – сосиска, покрытая толстым слоем теста из кукурузной муки, жарится в горячем масле. – Примеч. пер.

2
Роллердром – это спортивная площадка, предназначенная для катания на роликовых коньках и скейтбордах. – Примеч. ред.

3
Американская фотомодель, снимавшаяся в 1950–1957 годах в таких стилях, как эротика, фетиш и pin-up.

4
Instagram – социальная сеть, признанная экстремистской организацией, деятельность которой запрещена на территории РФ.

5
Возрастные игры – один из видов ролевых игр, где один из партнеров берет на себя роль взрослого, а второй – роль ребенка. – Примеч. ред.

6
В серии книг о Гарри Поттере «магл» – человек, который лишен магических способностей и не родился в семье волшебников.