Главная страница | Стихи и поэзия | ID

ID
Виктор Тао
В данном сборнике представлены как старые, так и никогда ранее не публиковавшиеся произведения. Звёзды падают, псы зализывают раны – to be continued… Книга содержит нецензурную брань.

ID

Виктор Тао

© Виктор Тао, 2024

ISBN 978-5-0062-7501-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ID

HUNTER
звёзды падают – и ты одна из них.
полусферы объятий в колыбели вселенной,
ода ночи раздевающая до совершенства: вкатываюсь
на лошадке в детскую вселенной с бриллиантом
в тонкой изумительной оправе: эффектность
вечности и совершенство на краю творения

пульс абсолюта в виниле созвездий, токкате бездны.
достиг сияющих скал одиночества, выронил стрелу
из ладони, настолько забвение иссякло. хрустальные
люстры изломанной нежностью: палата бессмертия
усыпана белыми гильзами… упиваюсь эпохой чуть
съехавшей набок, ассамблеей пьянеющих орхидей

кролик загнанный в небесную нору… код
включается, создаёт настоящее. писк мобильника
в улье ночи прошил лоботомию в одичалом молчании,
вскрыл череп с мастерством астрального хирурга:
впускаю стихи в Оклахому безумия. секреты
свитков блистающие на грани отчаяния —
дальше снимков нирваны мысль не идёт

поэзия – обезглавленный дикарь.
взгляд – вершина оргазма

охотник за головами

Граффити солнца…
Граффити солнца. Свобода. Молнии лоснятся в жаре, сползают как ласки с убитых. Маски подхватываются ветром, пылью – их подбирают жители освобожденного города

Позывные возлюбленных растворились в космосе, в пустоте. Измазали стены рекламными откровениями – волки растерзаны неоновой волной. Мел Гибсон распятый на баннере… проводят кастинг сутенеры, громыхают созвездия над головой – как водосточные трубы, как якорные цепи. Одиночество спускается в долины с телевышек – попробовать нашу плоть

Хаос дня завораживающий правдоподобием, потолки струятся в рекламной неге: это небо спустилось к нам. Шахидки на трассах безмолвия голосуют ангельскими сердцами: церемония крови забрызгала камни… вдохновение – балерина смерти – так и хочется сказать: «fuck»

Гонцы возвращаются из будущего с искусственными глазами. Дремлет паранойя в шепоте деревьев и вдохновением пахнет полынь: компьютерная память зависла в минуте молчания

to be continued

«Звезда безумия»

Протухшие кошачьи вопли…
Протухшие кошачьи вопли
Соседи за стенкой, вежливые как
Апокалипсис. Сегодня был странный день,
пишешь ты мне: в твоем беспокойстве
копошатся блохи лунного света…

Парки галлюцинируют свободой,
системами видеонаблюдения за набережными.
Октавы фонтанов в мертвом избыточном блеске.
Скульптуры завораживают синевой у подножий,
бархат крыльев – все это не выдерживает времени

Зыбким безмолвием колышется жара
внутри сквера: пантеры скамеек ленивые
и лощеные. Три минуты пожара в наших телах
на перекрестке – посланцы бессмертия в распахнутых
улицах и Бог сосущий лапу беззащитен. Спутник
нацелившийся на Землю, на нас следящих
за его отвесным падением – все еще без
ума от тебя

алкоголь разбавляет полночную мессу —
в неустойчивости танцполов тревога, луч
прожектора перебегающий с плеча на плечо
(ты забыла зажигалку в салоне) эпоха смыслов
в рингтонах мобильников – он адресован мне,
приближающийся незнакомец – ты похожа
на стрекозу в зеркальце айпода пойманную
вспышкой позднего барокко

Созвездия встали на якорь. Заземлились.
Меланхолия на мотив нездешнего вальса —
солнце закатилось на самое дно сумочки. Жара,
скрипучие плетеные стулья… ты похожа на
раскаленную дорожку Канн под расстрелом
цифровой саранчи безумной от жажды,
нашей крови на вечерних ступенях

сияющая клоака в ослепительности залива
занимает нас нимбом выплывающим из него —
еще намокнут волосы в этой слепоте и чувства
в ломающемся блеске ветвей встречного солнца

«Звезда безумия»

Лето зализывает раны…
Лето зализывает раны оставленные волками
Болеро отстукивает мгновения – солнце за все в ответе: ее звали Флорида, мою любовь – скачивали с торрентов, насиловали на улицах… зной обнимал, гас как плазменный демон – было легко вдыхать ущербное солнце трущоб… подсолнухи сканируют синеву, наши безымянные ночи. «Я не знаю!» – молился ангел. Вламывались в крыши созвездия – почти их костями выстлана ночь!

…города пылают, падая в мягкое время…
Свернемся улиткой в этот мир. Украдем одежду у смерти. Хорошие девочки попадают в рай, луна ковыряет в мозгу своей отверткой – лижущих со всех сторон псов выносит в раскаленное выебанное безлюдье

зуд мошкары, жара…
скользкий лимузин пылает в дельте: танцующее счастье в обнаженных мечтах, шелковый путь грусти – полночь помнила обо мне, струилась осторожной болью. мы не умираем

полубоги жаждущие рекламы ……………………..

еще

«Звезда безумия»

Цветок
бельканто созвездий в близнецах
и деве. андроиды не стареют в ветхости
вырождения, не сходят с ума – в панелях
солнечной печали цифровой прах
осыпающейся музыки.

галлюцинации в прикидах высокомерия —
и угорающее бессмертие на рублёвке. вертолёты
вырвало из меланхолии – закружило над памятью.
метёт прах по вселенной, метит псов и овец.
одуревшей симфонией, ошалевшей стаей.

невидимка в зеркале парадокса,
слепой как атомная бомба абсолюта —
в надире небесных дорожек скрижали жизней
сшибаются с орбит, выстрелы трещат
лапами елей в потустороннем огне.

только туда и обратно, смерть.
мы из верхнего зноя морских путей.
наши тюльпаны спалили камни. печаль
течёт изумрудно прикалываясь. слабоумные
лики ангелов – выдали безлюдью наши
души, только что спасённые: аллергия
на пидоров и сирень

пахнешь золотом как Бог.
смеёшься как весна немного
в голову!

аминь.
ну или как там

Лед таял в стакане…
лед таял в стакане до утра
рога быков завязли в колыбельной.
дни и окна. молния оставила шрам на
времени – только птиц не было слышно

ручей гас где-то в чаще, в сумерках… привел
к дверям (ни одного часового, ни одного живого).
пол был влажным словно после уборки, постель
не примята и ангел тихо поднял голову навстречу

вертолетная лента стелилась по полям,
нагибая цветы. призрачные просьбы, первые
шорохи. что-то турецкое в вымыслах.

флаги, медлящие с ответом. сны.
смерть возвращается (с завязанными
глазами) как проигравшая девочка

город разрушенный молчанием

«Trip»

Ультрафиолет
транс в лишайнике рекламы. расплавлен неоном и синими клочками помады исчерпывающими твои губы. хейтеры в слэме анархии, семплах опустошения

шмотки, мальчики и тачки, рокот спорткаров в неге эскорта – санта-мария (звезда голливуда), две блондинки и одни похороны. город залитый нежностью – дроны ищут спасение в стильности метафор трахающих последние смыслы. надежды готовые к мягкой посадке, проповеди пахнущие как пиздёж

жир спагетти и пальцы веером, Брахма зависший в матрице: можно закрыть глаза и добавить яркости (если, конечно, хватит возможностей). время – самый тесный беспилотник бессмертия. космос обколотый звёздами

созвездие Оникса
падает

Аватары
воздух меланхолии: изящный,
неуловимый. любовь-безрукавка,
не тоньше волоса – отражения
с нашими безумными судьбами

разбредёмся по травам, плюхнемся
в волны поджав хвосты – солнце вырубает
наготу в скалах… новенькая не глядит на
меня, гладит пса и лижет мороженое

гроза разразилась в зданиях веков, в Хайши:
мягкое пламя взорвало лайнер в полете

тень от зонта сползает обнажая плечо,
собака слизывает растаявшие капли

ты город или Вирджиния – я ещё не знаю

«Синестезия»

Поток…
поток звезд льется сквозь тело.
нейронные сети взламывают пустоту:
последнее причастие перед прозрением —
самадхи проводит нас в путь, когда проснутся
чувства вечным томлением разума
по вдохновению.

старый ветер как старый ковбой.
пятно текилы ореолом шельфа: паззлы
рассыпались на позывные – дешевых городских
созвездий и гор яснящихся вдалеке.

последний дух вселившийся в волка,
попрошайки отвязные как русские ангелы:
в мегаполисах постигли тайны всеволновой
влюбленности – открытые станции и города,
пляжные кафе полные смерти и спама

глобальной памятью метёт по миру…
чайная церемония в нирване гениальна
как незавершенный идеал

«Элизиум»

Жёлтые перекрёстки
мир бухой как пятничный бог.
в плазменном блеске сгорают вселенные,
растворяются в голографическом безнебесье:
обрывок фильма снимающего нас божественным
планом – души демонов не чувствуют голода.
архангелов истлевших в истоме нирваны.

миражи окисляются над перекрёстками.
такси развозят сумеречных созданий: конец
света высший как математика. безжалостный
как совершенство и лучезарный как люцифер:
изыди, творец! ты ослепляешь мне истину

барыга обколотый откровениями.
проглотивший язык: теперь он не/мой как
первое слово. последний как свет – в алхимии
вдохновения, невыносимости поэзии… каналы
связи с потусторонним: они не поддаются подсчёту.
любви – посмотри как они меня прельщают

двойник в лучезарном нимбе

да пох…

Спящая Вселенная…
Сеть упала. Рыбы онемели: Творение или жизнь? паблик или рилейшнз?
Оратория взрыва – слепая и обнажённая. Закадровый голос обращающий вспять космическую музыку. Солдат распахивающих объятия и лоно земли! Что теряешь возвращая созвездиям имена? Орбиты пустым от одиночества планетам – и мечты полузарубленные молчанием.

Трагедия театров военных действий. Триумф катастроф и приговоров невыносимых и мёртвых: меч Её Величества Безразличия. Вдохновение в Её высоком разрешении, безумном по самые губы: ты поэт или право имеешь? Не затягивай с ответом, а то задохнёшься. Не отвечай, а то всё поймёшь.

Цифры смерти вырастающие из времени. Взгляд полуживым кошмаром вечности… это был корабль не вернувшийся из будущего. Откосивший от человечности – мысль того же диаметра, что и у него: достаточно двух пуль и одного выстрела, чтобы попасть в бессмертие! А жизнь – она не от мира сего

Бесподобный. Немедленный – и Непостижимый

Вспышка
высоко летящий возглас
включил мозг как генератор света
в волнах лимузина дуновение пронеслось
сквозь мысли закат заливающий блещущим
жиром: хлещет кровосмешением толпа на пляжах —
стены домов сливаются сиянием – я никогда
не видел этого города так, как сейчас

ослепительный бред автостоянки
солнечная дорожка в масле залива – шлепанцы
яхт, полицейских катеров, толпа на набережной
стонет в массаже чувств: мертвецы с розами улыбок
в руках… растворяюсь в твоем послании —
мистический гений среди орфографии
смерти, в сияющем полумраке

квантовое безмолвие

«Звезда безумия»

Химеры
…дайте мне серебро и я соблазню
ваш мир: моё имя Надежда и через меня
всё может быть, может быть…

Моё имя Вера – выйди из меня,
моё дитя, и я стану тебе Любовью

холодный ангел в покое волн —
безграничней любви, совершенней
Творения и бессмертнее одиночества

бабочки летящие в пасть безумия

Космический лес…
космический лес…
сгорая в магии прицелов
ловим пули кайфом безмолвия.
уснувшие махаоны полны
зеркал, меланхолии

алхимия извёстки парящая
в космосе. огонь улёгся ураганным
тюльпаном, вдохнул меня. Будда
в подвешенной тишине.
я один в своей шкуре

охотник прицеливается:
взорванный взгляд

Поскорее бы галдели соловьи…
поскорее бы галдели соловьи,
поскорее унесли бы молитвы мои:
вношу свечу – амен, мой волк. От копыт
веет стужей… копье пробьет голову мраморную —
разлетятся мысли птицами… шуршал прибой,
громоздились звери за дверью —
бокал вина и тишины

Виолетта сметала мух устало в червонном
покое сумерек. Тишина надрывалась сверчками,
альфа-дождем… Три Богородицы мои матери —
матери человеков и слёз. Сны деревьев
с той стороны…

Шадрин мешал в углу веником, ушел
пошатываясь. Приходили марионетки окутанные
ментолом: встречал по одежке… это голуби прокрались
в легкие – ворковали любовно. Мешал ногой угли
оставшиеся от звезд волшебных, кровать лета
скрипела под телом. Хоругви кровавые реяли
славою, улыбки оставшиеся от лиц.
Продирался сквозь звезды к терниям,
кончал над бездной

нейро-любовник в скрижалях рассвета,
дождинки-слезинки – капали не сговариваясь.
Твари в бездну упали – было безумно их хоронить!
химией пах пол, отчетливым пейзажем – окно

не долетел до тишины немного, остался в зеркале
распадался тревожным ароматом. Души как медные
деньги, скользящие как глаза. Ветер непереносим,
легок: его зовут Неугасим… бережёного Бог
бережёт, или…

Проявлен в трясине человечества:
Стрелой поразил зенит (обойдемся без жалости)
Во Имя Ада, Рая и третьего лишнего

(тебе выбирать, малыш)

«Звезда безумия»

Растаял ветер…
Растаял ветер на морском берегу…
растратил себя впустую. Еще ты был далёк
от небесного упоминания. Кроткий
ослик, колючий куст.

(Комната):
сигаретный дым, едва уловимый…
ночь ушла, унесла аромат – гаснущее обещание
Расскажи, понедельник, невнятные истории
объявлений рассылающих мою жизнь как письма.
Расскажи, понедельник, невнятные истории
объявлений рассыпающих мою плоть

Жадные чайки…
Мало масла осталось в рассвете,
трепет ресниц твоих занесло в строки…
И истоки гор голубых

«Trip»

Город раздевает нас сиянием…
Город раздевает нас сиянием
Купаюсь в тебе, расцветающей невесте,
чуть перегретый закат удивляет дизайнерской
плотью. Травля водостока солнечным сиянием,
белый вывих скамейки – впереди только воздух
не стоящий у нас на пути

Расщепленные создания – они недостойны
нашей повестки дня! Швейцарского поцелуя.
Набриолиненая жуть на головах. Обилие рекламы,
дурной зеленой жвачки. Включая леопарда
и шевроле. Оргия ощущений на черном
подоконнике. Ночь во всеразмерной неге:
это просто фундаментальная тишь. Поэзия.

В электронном огне разговаривал с ним,
с птицами напоминающими поцелуи. Шаги
укутанные в мох цветения. Ментальный снег
в глазах и на пальцах. В языке соловьи
слились в плещущийся поток света —
Рай это чердак, на крыше которого мы лежим
в детстве распятые солнцем, тление жары
под закрытыми веками – мне необходимо
общаться с тобой в орфографии улиц
нанизывающих босанову на босу ногу

Талантливый фонтан разбрызгивает свои
крылья. Распахнутые парадные с плотоядными
ступенями сыплющимися под ноги и у каждого
мальчишки есть Черный Матрос в порту.

Не чувствуем воздуха в портале лета
Яркие галлюцинации цветов на клумбах
бороздят сердца нежными волнами

«Звезда безумия»

Сквозняк…
…сквозняк забрел в раскрытый
дом: волна откатила, оставив следы —
аромат поэзии, исчезающий

балетный толчок в сердце – и поезд
пошел за окном, серебряно штопая ночь.
Гипертония лебедей скользила чисто. Мох
неоново загорался и гас. Лепестки спугнуло
ветром, жасмином облаяв ограду: ящерица
казалась ониксом, чуткостью ручья

дряхлый кустарник… считают дорожные
столбики свою безопасность. Чья-то голова
влезла в сети, и великодушие гор смотрело
со всех сторон: было Омно!

серебряный зуд в часах: сводили с ума части
света стрелки нити поездов тянулись в долине:
в рассыпанный мак побережья… мы оказались
– памятью дорог теряющей смысл
– чередой бархатных встреч
– абракадаброй спиричуэл
– теорией вероятности памяти

«Причуды»

Космические элеваторы…
Космические элеваторы, поля. Меланхолия
нависшая над сфинксом: гарь волшебно ломила
кости – как обереги пояса у террористов… нас
хватали охапками как цветы, травили беззвучными
сердцами. Искало счастье, с повязкой на глазах

Маятник качался – с Того Света на Этот.
Олигархи кутались в шубы: тяжело под русскими
звездами – дышать, звать на помощь… мухи устали
кусать нас за шкафом, тявкает лошадявка внизу…
смерть-потаскуха, Слепая Старуха, в глазах мескалин:

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/viktor-tao/id-70560769/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.