Главная страница | Стихи и поэзия | Не зря… Роман в стихах

Не зря… Роман в стихах
Вадим Бесов
Роман «Не зря…» – это размышления автора о жизни человека, о семье, о Родине. Детство главного героя пришлось на время СССР, перестройки. Перед читателями предстанут картины скромного быта коммуналки, полупустые полки магазинов. Детство, юность героя были не простыми. Ему часто приходилось решать сложные жизненные задачи. Далеко не всегда правильно. Не раз он оказывался на краю пропасти. Каковы идеалы запутавшегося молодого человека?

Не зря…
Роман в стихах

Вадим Бесов
Родителям посвящается…

Иллюстратор Марта Бесова

© Вадим Бесов, 2024
© Марта Бесова, иллюстрации, 2024

ISBN 978-5-0062-7201-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая
Родился
Дворик маленький, шумный, безумный,
На виду весь житейский уклад:
Где-то скрип или стон ночью лунной,
Звук гитары ночной семиструнной,
Днём – картишек азартный расклад.
Не стеснялся народец друг друга,
Все здоровались утром и днём.
Вот жена запилила супруга,
Ей на помощь скорее подруга,
Помогала соседке «огнём».
Мужики же своих не бросали,
Друг за друга держались в борьбе:
«Ну-ка, бабы, от Стёпки отстали!»
Те же пуще орать начинали…
Женщин трогать дороже себе.
Но не только скандалы совместно,
Дни рождения разом, гуртом.
Хоронили своих без оркестра,
Ну а если случалась невеста —
Всю неделю страдали потом.
Домино, шахматишки, картишки,
Тут же практика детским мозгам,
Набивают с рождения шишки,
Защищают сестрёнок братишки,
Не дают их в обиду врагам.
А враги не враги – ухажёры,
Из соседних дворов ходоки.
С ними вечные споры и ссоры,
И серьёзные сплошь разговоры,
И пожатия крепко руки!
Двор обычный советский, убогий,
С виду полный разгром и шабаш,
Здесь порядок отсутствовал строгий,
Направления там, не дороги,
В общем, полный людской ералаш.
Цвета буйство фасадов не нужно,
Серый колер в покраске сойдёт.
Но все жили так весело, дружно,
Не грузились по жизни натужно,
Каждый песни душою поёт.
Возникали двоякие чувства,
Ведь внутри у людей красота.
Жили просто все и без искусства,
Не ломались картинно-искусно.
Мимо душ пронеслась пустота.
В общем, ясная эта картина.
Да, снаружи не очень блестит,
Ветеранов зато половина,
И прививка от них – вот причина,
Что внутри ярко сердце горит.
Миллионы дворов разбросались —
Как один все равнёхоньки в ряд.
Одинаково жить в них старались,
Там природы дары наблюдались —
Положительный детям заряд.
Вот сирень отцвела и опала,
И июля настала пора,
Тополя, расстелив одеяла,
Пуха выдали много, не мало,
И жара, и жара, и жара!
Во дворе этом высилась школа,
В шапке лип приютилась она.
Глаз дворовым она не колола,
Много было от школы прикола,
Добавлялось событий сполна.
Это лето случилось особым —
Двор гордился подарком судьбы.
И событием чудным и новым,
Любопытством народа здоровым
Был отмечен сей люд за труды.
Был ремонт городской обозначен,
Много зданий решили спасти:
Дом родильный попал под раздачу,
Да ещё две больницы в придачу.
Здесь порядок приказ навести.
«Расселить заведения споро!» —
Побежали бегом исполнять!
Ну бегом – это значит не скоро,
Обозначили быстрые сборы,
Всех беременных местом менять!
Как-то вышло то чудное действо
И ремонта в роддоме вопрос,
Недовольны хоть были семейства,
Хоть и были в народе судейства,
Дом родильный во двор перенёс.
И на лето из школы случился
Наблюдений, суждений объект.
Двор вовсю веселился, светился,
День на улице весь проводился,
Криков рожениц сладок эффект.
Женщин взрослых ухмылки-усмешки:
«Ты чего разоралась? Рожай.
Это, дура, тебе не потешки,
Мы рожали спокойно, без спешки,
Вот и ты помолчи-ка давай!»
Кто-то вспомнил военные годы,
Там рожали, бывало, хоть как.
Ведь война – не отмена природы,
Люди любят, но терпят невзгоды,
Жизнь, любовь – это вам не пустяк.


Не со зла обсуждали девчонок,
Это просто забота, да-да!
Ведь на свет появлялся ребёнок,
Нос торчал из белёсых пелёнок,
И отцы приходили тогда.
Тут мужская двора половина
Принималась за дело с умом:
«Что, добегался, бравый детина?
Это жизни другая картина!» —
И махали на счастье потом.
Позже всё обсуждали совместно,
Были споры о том да о сём.
И сказать если искренне, честно,
Это действие ярко, прелестно —
У двора был духовный подъём!
Всех детей за своих принимали:
Гражданин необъятной страны!
И проблемы на всех разделяли,
И в беде никогда не бросали,
Люди были духовно сильны!
Не смотрели на глупый достаток,
Не гнались за наживой стремглав,
В общем, в сердце покой и порядок,
Речь прямая, без хитрых загадок,
Благодарность вселенной воздав.
Получилось и мне там родиться,
Школа стала мне в жизни толчком.
Видел я эти добрые лица,
Было мне чем в то время гордиться,
Материнским кормясь молочком…

Часть вторая
Род
Город древний на русской равнине
Стал мне местом прихода в сей мир.
В сердце он навсегда и отныне,
Город этот всегда меня примет,
Мой учитель, наставник, кумир!
Мать моя не из этих просторов,
Родилась на Урале, в горах.
В прошлом время такое: без споров.
У войны ведь не ласковый норов,
Предки город бросали в слезах.
Вот и бабка с прабабкой собрались,
Мать ещё не родилась на свет.
От войны люди все убирались,
Власти точно тогда не игрались,
За Урал всех спасали от бед.
Моя бабка, ребёнок-подросток,
Прямо с детства хлебнула сполна.
В наше время дебил-переросток,
А тогда быт и хлесток, и жёсток,
Детства бабка была лишена.
Кое-как кое-где ночевала,
Хлеб ей снился обычный во сне,
И фуфайкой себя накрывала,
И от голода часто не спала.
Все так жили тогда при войне.
ЧэТэЗэ и тринадцать годочков,
Нюрка звали подростка тогда.
Пара чёрных горящих глазочков,
Цех от детских звенел голосочков —
Не чурались девчата труда.
«Всё для фронта!» – одна только фраза.
Нет ни слёз, ни капризов, ни сна.
Ювенальная мимо зараза,
Слово «есть», и не слышно отказа,
Ох, далече победы весна:
Танки нужно ковать для победы,
Расширяли уральский завод.
У станка без отрыва обеды,
А на ужин о мире беседы,
Сон тревожный – и снова вперёд.
Слава богу, фашистов разбили,
Всей страной поломали хребет.
Май победный слезами умыли,
Жертвы страшные мы не забыли,
И в веках подвиг этот воспет!
Что же бабушка? Как поживает?
Тот же труд: нужно строить страну.
И Челябинск родным уж считает,
Мужа там же себе выбирает:
Дед Володька, прошедший войну.
Весь израненный, в общем, калека,
Мужиков дефицит был тогда.
Дед не прожил и трети от века,
Вот такая судьба человека,
Память в сердце о нём навсегда.
Но успели родить двух девчурок:
Моя тётка и мама моя,
Баба Аня растила дочурок,
Обладательниц тощих фигурок,
Без отца и без мужа семья.
Не прошла без последствий для бабы
Вся военная доля трудов.
Стали ноги бессильны и слабы,
И детишки не умерли дабы —
В интернат с малолетних годов.
И слегла лет на пять баба Аня,
Каждый день порываяся встать
И бессильно ночами горланя:
«Я кукушка, плохая маманя,
Мне скорее их нужно забрать!»
И смогла, поднялась, захромала
И до смерти ногу волоча,
Двух сестричек обратно забрала
И одна подняла, воспитала,
Всё сама, на весь свет не крича.
А потом захотелось обратно
На равнину вернуться, домой.
Жить на родине явно приятно,
Силы там восполняются кратно,
Да и город отстроен другой.
Я не видел слезинки ни разу.
И попозже, когда я подрос,
Не хотела отдаться рассказу,
Обрывала вопросы все сразу
И не ставила к власти вопрос.
Никогда ничего не просила,
В годы тяжкие виден закал,
И невзгоды спокойно сносила,
Это только душевная сила
Может дать такой в жизни запал.
Крест свой приняла, будто так нужно,
Не ругала бабуля судьбу,
И общалась приветливо-дружно,
Хоть и с палкой ходила натужно,
И потом улыбалась в гробу.
Там и мне получилось родиться,
Это Псковщина, край мой родной.
Город часто в разъездах мне снится,
Но продолжим – и дальше страница
Поспешает одна за одной.
Нужен батя, чтоб сын появился
(Про отцовскую ветку рассказ),
И любви чтоб поток заискрился,
Стрел пучок чтобы в сердце вонзился.
Опишу всё потом, не сейчас.
Вся родня по отцовской сторонке
Белорусских, восточных корней.
Кровь такую смешали в ребёнке,
Дед мой рад не девчонке, мальчонке:
«Пополнение рода мужей!»
Не прошла и война мимо деда,
Зацепила подростка сполна.
Детства-юности нету и следа,
Долгожданная наша победа
Для него и для всех ох ценна.
С первых дней той войны кровожадной
Наша армия чуть отошла,
Оккупанты армадою жадной
Ночью летней, июльской, прохладной
Деда вёску спалили дотла.
Много жителей просто убили,
Партизан там искали следы.
Юных, сильных в вагоны сгрузили,
Номера на одежду пришли —
Страшный знак неизбежной беды.
Вот и дед мой попал в те вагоны,
Долго, сволочи, деда везли.
И людей там считали на тонны,
Крики были от боли и стоны,
Многих в яму потом и снесли.
На работы пригнали насильно,
Миску супа гнилого взамен.
Бюргер жрал регулярно, обильно.
Эта нация жила цивильно:
«Раб обязан мне! Я джентльмен!»
Труд тяжёлый и каторжно-рабский,
Ночевал дед на ферме, как скот.
Голод, холод ночами был адский,
К лошадям прижимался по-братски,
В них нашёл выживанья оплот.


Так два года и жил до победы,
Нашу армию в мае встречал!
Видел, как унеслись дармоеды,
С лошадьми на прощанье беседы,
А с людьми дед всё больше молчал.
Так вернулся домой в голодуху,
Немец всё обглодал до костей.
Вместо сёл увидал он разруху,
Хату чудом сложил, развалюху,
Там женился на бабке моей.
Там и батя на свет появился,
С детства тоже хлебнул не медку.
В хате той он и жил, и крестился,
Дед с ним нехотя прошлым делился,
И всю жизнь был старик начеку.
Там сестрёнка отца народилась,
В шутку «девкой» её называл.
Та за братом как хвостик носилась,
Но в коллеги совсем не годилась:
«Человек, мол, для дел моих мал».
Я уверен: в стране нашей лучшей
Эта боль есть у каждой семьи,
И не может та скорбь быть уснувшей,
Помнит всё с детства горя хлебнувший.
Современник, всё это пойми!
И историй таких тьма без края,
Нет сравнений, где больше, где нет.
Не сломалась отчизна большая
И, врага благородно прощая,
Не держала обид на весь свет.

Часть третья
Родители
Время мирное – это же радость!
Кто не видел войну – не поймёт,
Что такое спокойствия сладость.
Вся убита фашистская гадость,
И страна ярким цветом живёт.
Город мой небольшой и спокойный,
Там родители счастье нашли.
Мамы образ подчёркнуто стройный,
И отец жизнью явно довольный —
Мимо как-то любви не прошли.
Институт физкультуры и школа —
Эти здания рядом стоят.
Мама в форме, значок комсомола
И любитель большой волейбола.
Выпускницы глазища горят!
Позади у неё все невзгоды,
И стремления только вперёд.
Это лучшие яркие годы,
Предвкушение скорой свободы,
Жизни взрослой подходит черёд.
Это было прекрасное время,
Бесконечный к творенью порыв.
Молодое активное племя,
Их страданий уж сброшено бремя,
Каждый в космос готовил прорыв.
На подъёме духовность, сердечность,
Друг за друга держались друзья.
И смотрели сердца в бесконечность,
Всех творенья направлены в вечность,
Все – огромная братьев семья!
Мама школу в тех мыслях кончала,
Выпускные прошли по стране,
Жизни взрослой, серьёзной начало
Мать уверенно, ясно встречала,
Все – в единой советской волне.
Мой отец институт физкультуры
Посещал как студент в этот час.
Обладатель спортивной фигуры,
Добродушной носитель натуры
И спокойствия полон запас.
Поступил. После школы приехал
Из родных белорусских полей.
Рядом области, долго не ехал,
Нет границ (как теперь, всем помеха),
Всё открыто – давай, посмелей!
Был физически развит мой папа,
Бегал, прыгал и молот метал,
Тихо вёл он себя, без нахрапа,
Для солидности носится шляпа —
Так пред мамой моей и предстал.
Волейбол вечерком на площадке,
Молодёжи всегда там полно.
И девчата, и парни в порядке,
Веселы и свежи от зарядки,
И отсутствует вовсе вино.
Институт против школы играет,
Подают, принимают и бьют.
И азарт молодёжь распирает,
Зритель точно уже не скучает —
Всё решится сегодня и тут.
Проигравший посадит на плечи,
Победитель поскачет верхом.
Будет явно весёленький вечер,
Результат ожидаем той встречи —
Вуз в настрое всегда боевом.
Ну а школа сегодня уперлась,
Не сдаётся, готовит отпор.
Возрастная граница уж стёрлась,
И близка их победы весёлость,
Вот концовки неясной задор.
Оказались студенты слабее
Старшеклассников – нынче восторг!
Пять кругов по площадке, скорее
Спины ждём ваши, други, смелее —
Платежом долг и красен, и строг.
Бате, в общем, досталась девчонка,
Та, что ловко подачи брала,
Чуть повыше колена юбчонка,
И глаза голубые ребёнка,
Так задорна, чиста, весела.
Хоть и хрупкая мамы фигура,
Оседлала надёжно отца,
Крепко впилась, такая натура:
«Поскакали, не выйдет халтура,
В темпе скором нужна мне трусца!»
Отскакал все круги «конь ретивый»,
Хохотали задорно вдвоём,
Тон речей стал любезно-учтивый,
Взгляд обоих немного игривый,
С неба дождь: был двоим нипочём.
Отношений то было начало,
И конфетно-букетный этап,
В сердце бате мамуля запала,
Это чувство тогда их совпало,
Увеличен романа масштаб.
Стали часты совместные встречи,
Ухажёр был с букетом не раз,
То кино, то театр под вечер.
Он на клумбах из роз был замечен,
Городской нарушая указ.
Долго длились такие хожденья,
Уж диплом на руках в этот год.
Время шло, всё не видно решенья,
Это явно вопросы стесненья,
Эй, отец, запрягай – и вперёд!
Слава богу, папаша решился:
Предложение сделал, созрел.
Мамы дом весь тогда всполошился,
Как с кольцом батя там появился,
Как пыхтел он, краснел и бледнел.


Так и свадьба спокойно сыгралась,
Из гостей всё одна молодёжь.
В «Волге» чёрной та пара каталась,
«Горько!» – фраза гостями кричалась —
«Пополнение рода даёшь!»
Счастье, свадьба, дороги открыты,
И большая для жизни страна.
И богатства её не сокрыты,
Берега океаном омыты.
Едь – любая твоя сторона!
Мама просто работать решила,
Без учёбы, со школьной скамьи.
И халаты на фабрике шила,
И поблажек к себе не просила —
Из обычной советской семьи.
А отец, как положено мужу,
Послужить на полсрока пошёл
И попал прямо в лютую стужу,
Там с медведями белыми дружат,
Заполярье прекрасным нашёл.
Он служил, а жена в положенье:
Я готовился выйти на свет,
Мать одна принимала решенье,
Во второй школе вышло рожденье,
А отцу – телеграммой привет!
Не присутствовал батя на родах
(Очень модный теперешний тренд),
Не сужу о таких вот методах,
Сомневаюсь я в этих подходах,
Не люблю иностранных легенд.
Забирали меня из роддома
Баба с палочкой, тётка да мать.
Во дворе школьном песня знакома:
«Одиночка-мать страстью ведома!
Будут бабы сынка поднимать…»
Так и вышел на свет, появился
И всю жизнь благодарен судьбе,
Что в Советском Союзе родился,
Языком своим что наградился.
Я ношу эту гордость в себе!

Часть четвёртая
Родина малая
Герб – три лука на поле на красном —
Этот символ мой город обрёл.
В месте лёг у реки он прекрасном,
На пути приграничном, опасном,
Для врагов он заслоном расцвёл.
Часто с запада лезла угроза
Новгородской и Псковской земле,
Город был всем врагам, как заноза,
Крестоносцев держал до психоза
И горел регулярно в огне.
Потоптались жамойты изрядно —
Грабежи, как всегда, и полон,
Крепость всё представляет наглядно,
Как бойницы устроены складно,
Оголтелых держа легион.
Отразился, конечно, в народе
Бесконечный тевтонский набег,
С виду люди спокойные вроде,
Ну а если гроза их природе —
Перейти лучше сразу на бег.
Времена проходили лихие,
Мирной жизни наметился рост.
Дел кузнечных ремёсла мужские
Барыши всем дают неплохие.
Местный люд и талантлив, и прост.
Торговали со всеми любезно:
И с врагами, когда нет войны.
География служит полезно.
Слово в Луках мужское железно,
Не меняли капризно цены.
А потом всё горело по новой,
Запад подло готовил захват,
С жизнью сразу конец промысловой,
Встреча снова с ордою крестовой,
И набата призывы звучат.
Так и жили: качели сплошные,
Доля женская, слёзы да боль,
При войне чувства мужа скупые.
Очень рано молодки седые —
Незавидная женская роль.
Позже прозвище местным прибилось —
Скобарями частенько зовут,
Много в Луках с тем не согласились,
На прозвание это сердились:
«Мы не псковские, там пусть слывут».
Бесконечный процесс лихолетья
Город мой выносил на плечах:
Посполитой захвачен был Речью.
И фашистской измучен он плетью,
Русский дух у людей не зачах.
Был войной уничтожен мой город,
Немцу лишне беречь не своё.
Люди сдюжили холод и голод,
Город в деле военном не молод,
На врага в генах люда чутьё.
Партизанили много и смело,
Край озёрный, красивый, лесной,
Не впервой многим ратное дело —
Били немца без злобы, умело,
Собирались народной толпой.
Да, конечно, досталось и месту,
Вместо Лук лишь руины стоят.
Не прогнулись фашистскому жесту,
Не играть здесь чужому оркестру,
Здесь порядки другие царят!
Местный люд не готов подчиняться,
Не получится взять на испуг,
Нет понятия – смерти бояться,
Только Богу готов поклоняться,
Здесь народ не годится для слуг.
Не согнуть, не сломать об колено:
«Ты буровить, дружок, не моги…»
Это в Луках обычная сцена,
Поколений такая же смена.
Кто хитрят, те, понятно, враги.
И совсем по-другому встречают
Тех, кто в гости по правде забрёл.
Братом кровным того величают,
Место в доме своём выделяют,
Речь по правде – другой разговор.
И работать, коль нужно, умеют,
Дело общее – подвиг святой!
Вот и город отстроить сумеют,
Всей душой горожане болеют
За красавца, что рос над рекой!
И Великие Луки восстали,
Шаг за шагом из пепла росли,
Люди были тогда все из стали
И плечом ко плечу разом встали,
Город детства родной мой спасли.
Институты, заводы, проспекты
И мосты через Ловать стоят,
И для отдыха, спорта проекты,
Для торговли и быта объекты
Вот студенческий строит отряд.
Не забыты и жертвы сражений —
Вот музей нашей общей беды,
Героических всех проявлений
В память прошлых, былых поколений
Целый комплекс разбит у воды.
И огонь, вечный символ победы,
Был зажжён в нашем парке весной.
Молодым на скамейках беседы,
Да, не зря натерпелися деды,
Гада выгнав с отчизны долой.
Александру Матросову слава!
В бронзе памятник парню отлит,
Не забыла героя держава,
Там детишек всё время орава,
Подвиг точно не будет забыт!
Для детей – карусели, при речке
Парк разбили: детишек чертог
В очень милом и славном местечке,
(Замирания в детском сердечке)
Вызывает полёта восторг.
На слуху колесо обозренья,
Не заскочишь с наскока туда,
Два часа жди мечты исполненья,
Популярное то направленье,
Там народа ряд виден всегда.
Ну а если попал в ту кабинку,
Завороженно смотришь вокруг.
К сердцу город протопчет тропинку,
Навсегда ты запомнишь картинку,
От высот позабудешь испуг.
Остров Дятлинка виден зелёный,
Крепость старая, там обелиск
И звезды яркий корпус точёный.
Там эстонский турист увлечённый
Время в то не срывался на визг.
Пляж песчаный тянулся полоской,
И реки серебрился шнурок,
А в другой стороне лапой плоской
Реку чешет, как будто расчёской,
То плотины сырой холодок.
Вот Центральный район, вот – Заречный,
Драмтеатр и рядом развод,
Телевышка торчит на конечной.
Блеск фонтанов, всегда безупречный,
Удивлял в темноте цветом вод.
Вот студенты спортивного вуза
По свистку набегают круги,
Для «сельхоза» опять кукуруза,
Агрофака главнейшая муза,
Прополол – и закрылись долги.
Много зелени – шапка густая,
Вот проспект прославляет вождя.
Ты в кабинке, вцепившись у края
(Высота для ребёнка большая),
Наблюдение строго ведя.
Круг прошёл, и полёт завершился,
Ты нетвёрдой походкой идёшь.
Своим городом там ты гордился,
Ты в прекраснейшем месте родился,
«Мало круга» – ты только вздохнёшь!
Вот качели, машинки, лошадки
Утопают в зелёном саду,
Детки очень до этого падки,
Побросав на скамейки тетрадки,
Имитируют бодро езду
Кто постарше – тому маловато,
Риска, скорости больше давай!
На лошадках совсем слабовато,
На «цепочных» умчаться крылато
Прямо в небо! Мамуля, бывай!
Для окружных домов вопли-крики,
Шум и гам, смех и плач, толкотня,
Это мирного времени лики.
Солнца в лужах купаются блики,
Со всех Лук собралась ребятня.
Танцплощадка уже для подросших
В этом парке, конечно, была.
Там начало волнений возросших,
Отношений, симпатии нёсших,
Там любовь – вот такие дела!


И мои папа с мамой старались,
В ритме танца кружили себя.
Мама с мамой частенько ругались:
«Молодые без дела шатались» —
Да без злобы, конечно, любя.
Там бабуле квартира досталась —
Инвалиду за праведный труд.
Из окна этим всем любовалась
И от визгов всегда улыбалась,
Восторгаясь от детских причуд.
Так со школы, родившись, в квартиру
Принесён был белёсый кулёк,
Это я предоставлен был миру,
Цвет волос обозначил задиру,
Я кровати лежал поперёк…

Часть пятая
Родина
Супостат потоптался изрядно,
Нет покоя землице моей:
То ордынская конница рядно,
То тевтонской свиньёю нарядно
Норовили всё сделать больней.
Кто с востока – всё больше за данью,
Содержите, мол, нашу орду.
Там жестокость и строгость за гранью,
Управляет хан властною дланью,
Но со всеми богами в ладу.
Не влезало монгольское царство
В души данников, нет им нужды.
Вер, религий любое богатство,
Нет в духовных вопросах коварства,
Дань плати – и не будет вражды.
Тем спаслось святорусское племя,
Сохранив предков силу и дух,
Пережили тревожное время,
Сохранили народное семя,
Свет Руси навсегда не потух.
Мы с Востоком сдружились навечно,
Позабыты и горечь, и боль,
Меж людьми эта дружба сердечна,
И политика сплошь человечна,
Друг за другом не нужен контроль.
Что же с Запада край окружает?
Эти земли всегда пострашней,
Там правителей алчность питает
И идея такая витает:
Будто общество там сверхлюдей.
Зародилась такая мыслишка
В замечательных крепких умах:
«Жизнь чужая для мира пустышка,
Бог их явно заблудший умишко,
Им осветим дорогу впотьмах».
Как всегда, с благородным предлогом:
Просветить неучёных людей.
Со своим и хозяйством, и Богом,
Глядь – уже у тебя за порогом
Самых новых носитель идей.
Этим нужно не только богатство,
Этим нужно зачистить умы,
Никакого с животными братства.
Подчинение – нет здесь бунтарства,
Им нужны только слуги-рабы.
Да и то, чтоб немного осталось,
Территорию дабы стеречь.
И осталось ну самую малость.
Им привьём мы, конечно, отсталость,
Поменяем и мысли, и речь.
Самым странным является дело,
Что средь наших находят друзей
И безумцев скупают умело.
Надо им, чтоб волнение зрело,
Так предателей, край мой, имей.
Подчиняясь какой-то команде,
Раз в сто лет, так примерно идёт,
Оголтелой сподобившись банде,
Доверяя своей пропаганде,
Нападенье сосед наш ведёт.
Разоряет он, губит и грабит,
Всё мечтает освоить страну,
Но края, как всегда, испохабит
И своё государство утратит,
О людскую разбившись волну.
Север Крайний, что там происходит,
Необъятной державы моей?
На полгода там солнце уходит,
И медведь белый в гости заходит —
Дверь открыта всегда для гостей.
Стужа лютая схватит за горло,
Для не местных – вернейшая смерть,
От мороза дыхание спёрло,
Вот рука чья-то тело растёрла,
Не дадут гостю там умереть.
Нрав людей всё равно добродушный,
Хоть суровые будни вокруг.
И приём непременно радушный,
Слову данному житель послушный
Не обманет так запросто, вдруг.
На югах непрерывные войны,
Битвы жёсткие, выход к морям.
Очень с Запада все неспокойны,
Подбивали османов для бойни,
Не давая пролив кораблям.
Православному люду защиту
Предлагала отчизна не раз,
Люди Юга подобны граниту,
Нет британскому там аппетиту,
И спасён не впервые Кавказ.
Бесконечность конфликтов по кругу
Закалила характер страны.
Рады искренне брату и другу,
Мы окажем любую услугу,
Не поднимем вопросы цены.
Наш народ не озлоблен от горя,
Не скатился в жестокость и страх,
Говорит: «Видно, Божья то воля,
Раз такая нам выпала доля,
Бог подсветит дорогу впотьмах!
Лишь одно мы условие ставим:
Под диктовку не пишем стихи,
Мы лжеца крепко-накрепко сдавим,
Уважать свой обычай заставим
И к мольбам о пощаде глухи».
Кровь народов бескрайней России
Замешалась в огромном котле.
Там различных погод есть стихии,
И течений различных мессии
На одной проживают земле.
И хватает здесь всякому места,
Не могу перечислить – боюсь
От забытых случайно протеста.
От Байкала и даже до Бреста
С каждым братом в объятьях сольюсь!
Друг на друга мы все не похожи,
В каждом крае свои языки,
Но родною землёю все схожи,
Гимн меня пробивает до дрожи!
Возвращайтесь домой, земляки!
Мы – великий и честный народ
(Я о власти молчу и ни слова) —
Не приемлем заморских господ,
Лживых, мнимых, фальшивых свобод.
Ко всему совесть наша готова.
Удивителен мир наш погодой,
Место есть, где пройтись-разойтись.
Да! Россия богата природой,
Так горды горы древней породой.
Мне не веришь – пойди убедись.
Океанов безмерно богатство,
Ох, суров тот, который во льдах.
По душе нам такое убранство,
Нет намёка в нём на постоянство:
То в снегах, то в метровых волнах.
Океана как будто потише
Омывают наш берег моря.
Морякам осторожность превыше,
Тихий редко подарит затишье.
Берегите, друзья, якоря!
Океан номер три представляю:
Атлантический тоже при нас.
Часто Балтику сам посещаю,
Чёрным больше детей угощаю,
Не забыв показать им Кавказ.
Города обожаю Урала,
Видно, родина мамы зовёт.
Вот Сибирь все богатства собрала,
Человека нога не ступала,
Неприятель зато нос суёт.
Так прекрасен вид нашей столицы,
Красно-белый характер Кремля.
Неприятель сложил небылицы,
Ясно видно: он просто боится,
Нашу власть иногда веселя.
Есть и лично мои предпочтенья —
Невский берег до смерти во мне.
Я учёл только сердца веленья:
Родовые мои продолженья
На балтийской кочуют волне.
Округа, города, регионы,
Вот республик в составе букет.
Там народа живут миллионы,
И богам разным низко поклоны,
Деликатный вопрос не задет.
Описать невозможно Россию,
За попытку простите, друзья,
Я без слёз рассказать не осилю
Про свою без конца ностальгию.
За отъезды мне Бог лишь судья.
Повезло мне родиться в Союзе,
Детства годы там вихрем прошли.
До сих пор от Союза я в плюсе,
Дело, видимо, здесь не во вкусе.
Почему годы те увлекли?



Часть шестая
Союз
Для меня что-то светлое было
И огромное, будто весь мир.
Это что-то всех как-то любило,
Как могло, иногда и не мило,
Кому – доктор, кому – конвоир.
Начал я со страною знакомство
На прогулках в коляске мальком.
С грудью маминой крепко партнёрство,
Лета жаркого было господство,
В парке часты прогулки пешком.
Клумбы роз щекотали мне ноздри,
Крики в парке мешали уснуть
И цвета все вокруг ярко-пёстры.
Ощущения детские остры,
Любопытно на мир сей взглянуть.
Я тогда уловил и навечно
Звуки слов своего языка.
Первый слог был от мамы, конечно,
Ртом беззубым улыбка ей встречна:
Наша речь глубока и легка.
Навсегда с языком я сроднился,
Это главное, что есть во мне.
Я в него с головой погрузился,
Сердцем также я в нём растворился,
Он защита от действий извне.
Мой язык, он народный и мудрый,
Сказки чудно сложились на нём.
Иностранцам он якобы трудный,
Он на слух им как будто бы грубый,
Глубину не поймут нипочём.
Это было почти что искусство,
Вряд ли речь здесь идёт о земном.
Здесь эмоций безудержных буйство
И ни с чем не сравнимое чувство—
Слово первое сплёл на родном…
Что за слово? Конечно же, «мама»!
На родном так приятно звучит,
Не подумайте, то не реклама,
В мире с русским извечная драма,
За язык сердце часто болит.
Жили, помню, мы все бедновато,
Одинаковы все во дворе.
И жильё, как у всех, тесновато,
Это нынче звучит диковато,
Не купались тогда мы в добре.
Игры в детстве подвижные только:
Пустыри, пугачи, взрывпакет,
Без мизинца остался друг Толька,
Месту мягкому выпала долька —
Зря лупили: ведь пальца уж нет.
Стройки были местами сражений,
Кто залезет на кран – тот герой!
Навык нужен различных умений,
Избежать дабы сверху падений,
Не уверен – внизу лучше стой.
А девчонки – смешные косички,
Ножки тонкие, гольфы да юбки —
Зажигались быстрее, чем спички.
Если были с мальчишками стычки,
Проиграешь в словесной ты рубке.
Это внешний лишь фактор оценки,
Мол, милейшее с виду дитя.
Все бандиты: и Светки, и Ленки.
И не раз разбивались коленки,
Как неслись голову очертя.
И всегда подбивали мальчишек,
Способ верный – давай на слабо!
Наломают мальчишки дровишек
И набьют безответственно шишек,
Что естественно – попе бо-бо!
Но как дело дойдёт до залёта,
Никогда не сдавали парней,
Из любого спасут переплёта,
Хоть и сами страдали от гнёта,
От родительских гневных речей.
На героев ровнялись военных,
Автомат деревянный всегда
Выручал в битвах, часто священных,
Все сражения были без пленных,
Пацаны все в войнушку: «Айда!».
Летом часто походы в киношку,
Фильмы там про героев войны.
Протоптали на десять дорожку,
Принимали всё не понарошку,
Все готовы к защите страны.
Нас растила система творцами,
В каждом фильме был подвиг воспет.
Не росли для себя, подлецами,
Жили светлыми только мечтами,
Знали чётко, что плохо, что нет.
Мы умели ну всё абсолютно,
Мастерили рогатки с душой.
Осознание мира не мутно,
И в компаниях было уютно,
Все дела совершались гурьбой.
Взрывпакеты, патроны и порох —
Что не делали только тогда.
И занятий на воздухе ворох,
Нет и мысли о нынешних шорах,
Мы не знали, что скоро беда.
Друг за дружку держались детишки —
Было правило этих времён.
Все одеты в простые пальтишки
И читали запоями книжки,
Был житейским умом всяк силён.
Нос, бывало, не раз кровоточил,
Раз на раз не топтали толпой,
Грязным боем себя не порочил,
Чуть партнёра драчун пропесочил,
А затем обнимались гурьбой.
Слово детское крепче железа,
Клятвы в братстве почти на крови,
Слава богу, ладонь без надреза,
Не включали хитрющего беса:
Режь по правде – душой не криви.
Жили-были все как под копирку,
На столах без изысков еда,
Да к властям не чинили придирку,
В телевизоре веря в картинку,
Там вели нас, видать, в никуда.
Это был настоящий союз,
И не только союзных республик.
Люди вместе, хоть много обуз,
И на сердце отсутствовал груз,
Не владел тогда душами рублик.
Все народы страны были вместе,
Не делили себя на куски,
Относились к другим не без чести,
На советском замешаны тесте,
Не богато, но всё по-людски.
Снята, помню, простая квартирка:
Как у всех, тесновато жильё,
Туалета на улице дырка,
И на речке мамулею стирка,
Не сравнить, что сейчас, ё-моё!
Так и жили; отец тренирует,
В школе спорта уроки ведёт,
Мать на швейке посменно штампует,
А меня детский сад дрессирует.
Так и жизнь потихоньку идёт.
Жили счастливо, весело, дружно,
Не смотрели натужно в карман.
Есть любовь – ну а что ещё нужно?
От добра не ищи малодушно.
Всем был курс нашей партией дан!
Было счастье в семье, жаль недолгим,
Закрутила мамуля роман,
Время стало тревожным и колким,
И семья разлетелась в осколки,
Вот развода составился план.
Не сужу никого, не караю,
Как уж вышло – так будем и жить.
Взрослый сам я страстями играю
И покоя себя же лишаю,
Очень тонкая счастия нить.
В жизни новый герой объявился:
Отчим с мамой теперь и со мной.
Мне пять лет, я в тоску погрузился
И в себе на замки все закрылся,
Мой покой и удача долой.
Можно было бы повесть закончить,
Так как детство моё всё прошло,
Мне характер пришлось свой упрочить,
Наслаждения детства отсрочить —
Как-то с отчимом мне не свезло.
Расскажу всё подробно попозже,
Кто там прав, а кто нет – вам решать!
Вот для школы уже я доросший,
И с тревогой душевной возросшей
В первый класс должен я пошагать.
Первоклашкой себя помню ясно,
И урок первый был о стране,
Как вражда наших наций опасна
И как дружба народов прекрасна —
На всю жизнь те понятья во мне.
Был урок первый в жизни о мире:
«Мы все вместе! Тогда не сломать.
И живём мы в просторной квартире,
Да смотреть нужно сердцем пошире
Ведь обманом любви не создать!»
«Октябрята» нас всех называли,
Всем значок Ильича – на пиджак,
В пионеры потом принимали,
Перед школой мы клятву читали:
«Будь готов!» Если ты не слабак!
Галстук алый на шею повязан,
Барабанная дробь! Торжество!
Ты теперь быть примером обязан,
Кодекс чести дружиной рассказан,
И оставь ты теперь баловство.
Всё серьёзно и очень полезно,
Коллективный душевный порыв.
Все дела совершали совместно,
Каждый верил в мечту и железно,
Эгоизму дорогу закрыв.
Пятый класс, и в стране перемены,
До беды лишь полшага шагнуть,
Жизнь спокойная вышла со сцены,
И за слабость огромные цены,
Нас смогли и прогнуть, и согнуть.
Эх, прививка от зла маловата,
Мы не верили в наглую ложь,
А наивность утратой чревата,
По себе всех судили ребята,
Позже приняли в спину мы нож.
Кто-то скажет: «Фанатик Союза!
Там был гнёт и извечный обман.
Власти жрали, собаки, от пуза.
Люд устал, мол, от тяжкого груза
Дайте нам хоть чего-то в карман!»
Я отвечу: наверно, конечно,
Может быть, это даже и факт,
Недовольство властями извечно,
Но тогда суть людей человечна,
Ни во что позже нас превратят…



Часть седьмая
Перестройка
Наступило страшнейшее время,
Миллионы людей в нищете,
Не Союза Советского бремя,
Виновато лишь жадное племя,
Перестройки вожак в слепоте.
Мне прошивка советская ближе,
Жить с такою программой верней.
Нынче явно народец пожиже,
Вещи совести стали превыше,
Да и жить было там веселей.
Неизвестно, в каких институтах
Разработан сей софт для умов.
Видно ясно: основан на смутах,
Незаметных, устойчивых путах,

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70560619?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.