Очарованная тьмой
Ольга Сергеевна Кобцева
В детстве на глазах у Рады убили всю её семью, а потом и её саму. Но благодаря тёткиным молитвам и дарам богине девочка вернулась к жизни. С тех пор в Раде поселилась тьма, которая не отпустит, пока девушка не отомстит убийцам.Рада околдовывает молодого купца, который пока не представляет, почему невеста хочет пробраться в его семью. Но Руслан, его брат, чует неладное. Он однажды встречался с Радой и её потусторонней сущностью, потому пытается избавиться от девушки. Но тьма уже пустила корни в купеческом доме и в сердцах братьев.Любовь или месть – что предпочтёт девушка?Обложка книги нарисована автором в нейросети Midjorney с оплаченной лицензией
Ольга Кобцева
Очарованная тьмой
Я иду на обман и предательство, падаю в пропасть вместе с тобой. Не выдёргивай ладонь – не хочу разбиваться один.
ОТ АВТОРА
Дорогие читатели!
Рада видеть вас на страницах книги «Очарованная тьмой». Это не первое моё произведение, но я волнуюсь каждый раз, когда представляю свою историю публике. Надеюсь, ваше знакомство с книгой будет приятным и оставит лишь положительные впечатления.
Но всё же не могу не предупредить: хоть книга будет наполнена любовью и страстью, история не обошлась и без кровавых пятен. В одной из глав вы встретите недетализированные сцены жестокости, поэтому впечатлительным читателям рекомендую быть осторожными. Также в произведении будет «стекло», моменты, о которые вы можете эмоционально порезаться. Но это и к лучшему, правда? Ведь финал исцелит эти раны.
Я упомянула страсть… Да-да, она будет! Вы встретите много чувственных и проникновенных моментов, которые не оставят вас равнодушными.
А теперь – приятного знакомства с книгой!
Ваша Ольга Кобцева
ПРОЛОГ
Сказка – ложь? Я знаю точно,
Хоть другим и невдомёк:
Тут Кощей, русалки ночью
И Ягиня между строк.
Морок, дух угрюмой стужи,
Гнаться будет за тобой.
Тьма иль свет ему твой нужен?
Не спастись в глуши лесной.
Да и в городе нечисто,
Люди – зло. Купец и сын
Так хотят, чтоб всё забылось,
Превратилось в серый дым.
Пусть любовь то зло исправит.
Встреча их предрешена:
Девы, что отмстить решает,
И юнца. Так манит Тьма!
Но не жди любви покорной:
Будет тут такой урок.
Она будет дерзкой, вздорной.
Хочешь? Чтению отмерим срок.
В маленькой уютной избе горела свеча. Солнце давно укрылось за горизонтом, на лес опустилась тьма, но дрёма обошла стороной дом богини Мокоши. Денно и нощно она плела судьбы, нить за нитью создавая узоры человеческих жизней. Пальцы сами собой перебирали «струны» на прялке, а богиня в задумчивости глядела в окно, занавешенное вуалью ночи.
Одно неловкое движение – и нить оборвалась. Мокошь цокнула языком. Не дело вот так из-за невнимательности ломать судьбу, и чтобы исправить узор, богиня потянулась за другой нитью. Под руку попалась чёрная. Искать новую не было времени, потому Мокошь со вздохом связала чёрную и белую воедино. Так в одной жизни сплелись тьма и свет. Позволительно ли было соединять их? Для богини позволительно что угодно, и всё же острые зубки совести где-то глубоко внутри грызли Мокошь, потому она продолжала следить за той нитью.
Ещё много раз струна жизни пыталась оборваться. Она закручивалась, терялась среди пряжи, истончалась. Поворачивалась то белой, то чёрной стороной. Тяжело же будет человеку, над чьей судьбой работала Мокошь.
Любопытство съедало богиню. Кто тот человек – мужчина или женщина? Какой путь ему предстоит? Склонится ли он на сторону тьмы или останется верен свету? В конце концов Мокошь не удержалась. Она хитро улыбнулась и, прикрыв глаза, взялась за нить. Образы в голове расплывались, не желая сливаться в единую картину, и богиня долго не могла сосредоточиться. А потом охнула, увидев, как надругалась над жизнью одной девушки.
***
Её звали Радислава.
Девочка лежала на траве. Вечер перетекал в ночь, и небо покрылось оранжевыми всполохами заката. Заката ли? Мокошь присмотрелась внимательнее. Нет, не закат. То был пожар – горел дом на отшибе небольшой деревни. А сарафан девочки был замаран кровью. Тонкая струйка крови текла изо рта, когда Рада откашливалась. Агония продолжалась недолго – нить оборвалась, забрав с собой жизнь девочки.
Мокошь перебралась к следующему видению. Жива! Рада – уже не девочка, а юная девушка, что пышет дерзкой красотой, лежала под мужчиной. Их губы почти соприкасались. Тела напряглись – не в блаженстве, а в противостоянии. Радислава злилась, кидалась проклятиями в мужчину – Руслана, а он ухмылялся. «Попалась, воровка?» – не ослаблял он хватку, всё крепче сжимая руками тонкие запястья.
Концовку богиня не застала. Видение расплылось, и пришлось переместить пальцы ниже, туда, где чёрная нить оплетала и полностью закрывала собой белую. И снова они вместе. Ночная тьма, словно дымка, заслоняла вид. Мокошь едва рассмотрела два обнажённых силуэта в горнице. Руслан лежал на перине, а руки его скользили по телу девушки. Рада сидела на бёдрах мужчины и, смущаясь, пыталась задержать откровенные прикосновения. Она перекинула волосы на грудь. Чёрные пряди волнами струились на светлой коже, и девушка походила на прекрасную русалку. Рада прикрывалась ладонями, и Руслан отвёл их в сторону – на миг на пальце девушки блеснуло обручальное кольцо. Поздно, девочка моя, поздно. Вы обручились пред ликами богов. Брачная ночь создана для единства, и кем бы ни был твой избранник, ты ему не откажешь. Руслан приподнялся. Дыханием обжёг шею невесты и быстро опустился к груди. Не успела Рада отгородиться, как его губы коснулись кожи. Девушка вздрогнула. Потом застыла, прислушиваясь к ощущениям. Руслан, не скупясь на ласки, обводил языком напряжённые от холода соски. Радислава покрылась мурашками и сжала волосы жениха. Потом отпустила, так и не решившись прижать его плотнее к себе, но мужчина и без того понял её порыв. Девушка откинула голову назад и прикрыла глаза.
Следующее видение принесло богине разочарование. Рада шла по коридору, а Руслан схватил её и силой затащил в опочивальню. Толкнул вперёд. Девушка села на кровать, а мужчина склонился над ней. Его взгляд заволокла злость. Рада прикусила губу. Если страх и наполнял её, то виду она не подала. Девушка ехидно улыбнулась и провела рукой по щеке мужа – кончики её пальцев и ногти были чёрными, как у Тьмы.
Догадка возникла в мыслях Мокоши, и она тронула чёрную нить – уже не убрать. А потом вернулась к образам. На сей раз богиня застала поцелуй. Ночь раскинулась над лесной опушкой и над озером, блестящим под светом луны. Рада стояла по грудь в воде, а по её обнажённым плечам бегали мурашки. Руслан притянул её к себе и поцеловал. Девушка не сразу ответила на поцелуй. Несколько секунд она упиралась в грудь мужа, потом всё же поддалась – раскрыла губы, чтобы Руслан мог полностью завладеть ими.
Богиня позволила себе ещё раз заглянуть в судьбу Рады. После увиденного Мокошь надеялась на другой исход, но нет. Будь в ней больше человеческого, чем божественного, она бы расплакалась. А так – лишь вздохнула. Руслан вонзал нож в грудь Рады. Предал. После ласк и столь искреннего поцелуя. Лезвие проникало под кожу в том же месте, через тот же шрам, после которого девушка умерла в первый раз. Видно, смерть всё же настигла её. Богиня Морана готовилась забрать новую душу в царство мёртвых.
Мокошь отпустила нить и отвела взгляд. Нехорошая судьба. После дня за работой и огорчающих видений богине требовался отдых, и она, погладив прялку, встала с кресла. Отвернулась и зашагала. А нить судьбы тем временем продолжила виться.
ГЛАВА 1
Десять лет назад
Предупреждение. В этой главе присутствуют недетализированные сцены жестокости (убийство и признаки насилия). Автор выступает против насилия, однако данная сцена является важной частью истории, так как повлияла на становление характера и жизнь главной героини, и вычеркнуть её из книги невозможно.
Рада услышала жуткий крик, и с того момента пошёл обратный отсчёт её жизни.
В тот вечер она с коромыслом на плечах возвращалась домой. Матушка послала Радиславу за водой, и теперь девочка со сбитым дыханием поднималась в горку на отшибе, где располагалась их изба. Едва ли кто-то, кроме неё, услышал крик. А если соседи и услышали, то не поспешили бы на помощь. В деревне поговаривали, что матушка Рады связалась с тёмными силами – на деле всего-то сдружилась с лесной отшельницей, которую считали колдуньей.
Крик повторился. Он смешался с воем вечернего ветра, и Рада застыла на месте. Коромысло больше не ощущалось тяжким грузом, усталость исчезла, но кокон страха обернул девочку, не позволяя ей двигаться. Ужас ледяной водой протекал по телу. Рада отмерла, лишь когда он опустился до самых пят и ушёл в землю. Тогда она вновь шумно задышала, скинула вёдра на землю и, задрав подол сарафана, побежала домой.
Сердце отбивало удары, как гром в грозу.
– Матушка! – закричала Рада, толкая дверь избы.
Девочка едва не споткнулась на непривычно грязном пороге. Чьи-то большие сапоги оставили лужи и тёмные следы на полу.
– Рада, беги! – услышала девочка, не успев поднять взгляд.
Снова ступор. Радислава сжала пальцы на ручке двери, вцепилась в неё, как в оружие, и не могла сделать и шагу назад. Девочка чувствовала запах крови и застарелого пота. В доме были мужчины. Один из них держал матушку и дал ей пощёчину, а после со всей силы кинул на пол. Женщина упала лицом вниз и застонала. Другие мужчины держали сестёр. Их, двух девушек на выданье, склонили над столом и заломили руки за спину. Рада не поняла, почему у них задраны сарафаны, почему сёстры морщатся и стонут сквозь всхлипы. Потом поняла: точно так же дворовый кобель стоял над сукой, а потом у них появились щенки. И снова ледяной страх превратил тело в обездвиженную статую.
Порыв ветра ударил Раду по спине, напоминая, что выход рядом. Один из мужчин, высокий и с объёмным брюхом, за рубаху поднял девочку над полом и осмотрел её.
– Жаль, мелкая какая. Дочка твоя? – хмыкнул он.
Другой поднял матушку за волосы, чтобы она посмотрела на девочку. Женщина постаралась закрыть лицо руками, чтобы не пугать Раду, но та увидела и разбитые губы, и кровь из носа. Мать дрожала. Пыталась, наверно, храбриться, да только лиходеи быстро выбивали из неё смелость. Женщина молчала. Она, быть может, и ответила бы, но в люльке в дальнем углу заплакал младенец. Мужчина откинул Раду в сторону, как котёнка, и она сжалась возле ножки стола. Рука старшей сестры безвольно свесилась рядом. Лиходей уверенно направился к люльке.
– Стой! – закричала матушка.
Она попыталась встать, но мужчины задержали её: схватили за плечи, и она, ещё стоя на коленях, упала вперёд на пол. Рада не знала, что злодеи сделают с младенцем, и защитить его не могла.
– Феденька! – всхлипнула девочка и обхватила колени руками. Сильнее прижалась к столу, ощущая, как угол впивается в спину.
– А, Фёдор Фёдорович Белолебедь? – улыбнулся мужчина. – Племянник мой?
Дикая, слишком сложная и мелодичная для деревни фамилия резанула слух девочки. Простой люд не носил фамилий, а у Федотки не было ещё и отчества, потому младенец стал ещё одной причиной для соседей избегать семью Рады. «С колдуньей водится! Да ещё, видать, ребёнка от лешего нагуляла! Тьфу, сила нечистая!» – не раз девочка слышала подобные слова то от бабки с ближайшего двора, то от деревенского старосты. Грязные слухи про матушку, словно сор, сыпались отовсюду. Правды Рада не знала. Не хотела знать и сейчас – от этого лиходея, что проник в дом, истязал матушку и сестёр.
– Хороший вырос бы, – всё с той же улыбкой продолжал мужчина, невзирая на плач младенца. Он поправил одеяло в люльке, плач стал тише, и Рада поняла – душегуб накрыл брата с головой. – Да не в той семье родился. Не вырастет.
– Не трогай! Пусти! Всё отдам! – закричала матушка. Слёзы уже не текли, высохли, а губы побелели.
Мужчина нажал рукой на одеяло. Плач стал ещё тише.
– Отдам, забери всё! – молила матушка, уже почти визжа. – Забери!
– Конечно, отдашь. – Душегуб был спокоен. – Всё заберу, что моё по праву.
Под женские крики он дождался, пока младенец затихнет. Рада тоже затихла. Голова кружилась, хотелось замертво упасть, а проснувшись – осознать, что всё лишь жуткий сон. Девочка услышала шаги. Грязные сапоги направлялись к ней, и Рада сильнее обхватила себя руками, будто прячась в коконе. Она завизжала, почувствовав резкую боль: мужчина поднял её за волосы.
– Забери грамоту, Белолебедь, – матушка почти прошептала эти слова. – В подполе. И уходи. Наследство твоё будет.
Лиходей отпустил девочку на пол, на этот раз медленно и осторожно, чтобы она не ударилась. Погладил по волосам. Это движение лишь сильнее напугало Раду – так мужчина будто бы удерживал её при себе. Хотелось отбросить его руку и поправить волосы, но она лишь покорно стояла на месте, с брезгливостью перенося эти прикосновения. От него разило потом и едкими цветами, запахом которых любили брызгаться богачи и приближённые князя.
– Где подпол? – спросил мужчина.
Матушка указала, и он сделал знак своим помощникам, чтоб спустились и нашли грамоту. Когда они поднялись обратно, в руках у них был свёрнутый пергамент. Такие вещицы Рада видела лишь в городе и едва догадывалась об их предназначении. А уж как грамота попала к матушке и какую ценность имела для лиходея – даже предположить не могла.
Мужчина развернул грамоту. Кивая, пробежался по ней взглядом. Матушка тем временем с тревогой смотрела на дочерей: на Раду, которая пыталась незаметно убрать голову из-под руки лиходея, и на сестёр, которые неподвижно лежали на столе и иногда всхлипывали. Все молчали. Казалось бы, всё кончено, всё хорошо, злодей получил, что хотел. Но, видно, грамота в его руках – это не всё, за чем он пришёл. Именно это Рада прочитала во взгляде матушки.
Мужчина свернул грамоту и обратился к помощникам:
– Заканчиваем.
Те направились к сёстрам. А главарь – к матушке. Он занёс ногу и грязным сапогом толкнул женщину в грудь, прямо в открытый подпол. Рада услышала глухой стук и первым делом подумала, что едва ли отстирает матушкин сарафан. Потом дрожь прошлась по телу, возвращая девочку к ясному сознанию, и она поняла, что надо бежать. Мужчины отвлеклись, и Рада рванула к двери. За пару мгновений спустилась с крыльца, пересекла двор, затоптала цветы на поляне. До соседских домов, казалось, было рукой подать, всего-то надо спуститься с холма. Под вечер улица опустела, и никто из деревенских не видел девочку. Кричать не получалось – горло сдавило, дыхание остановилось, как под одеялом в люльке. Рада слышала топот позади себя и старалась не думать об этом. Ещё немного, и она добежит. Она юркая, успеет.
Маленькая девочка двигалась ловко, но всё же не столь быстро, как взрослый мужчина. Рада оступилась и повалилась на землю. Сарафан тут же впитал вечернюю росу. Не успела девочка встать, как лиходей нагнал её. За плечо развернул к себе. Нож в его руках отразил темнеющее небо, а лезвие вошло в грудь Рады. Мужчина выдернул нож и отпустил девочку.
Несколько мгновений она, корчась от боли, смотрела, как он уходил, а потом закрыла глаза.
Когда Рада очнулась, мужчина уже исчез. Небо было тёмным, как черничное варенье, но закат почему-то не ушёл. Жёлто-оранжевые всполохи пересекали чёрную гладь, и девочка не сразу поняла, что видит огонь. Горел её дом. Горело и нутро Рады. Хотелось выть от боли, но наружу просачивался лишь кашель. Отхарканная кровь текла по подбородку и шее. Не было травы вокруг, не было молоденьких деревьев и соседских домов, – окружающий мир покрывался смолью. В ушах звенело. Заметили ли уже соседи пожар, спешат ли на помощь? И осталось ли, кому помогать?
Мокошь отрезала нить.
На той минуте жизнь Рады оборвалась.
ГЛАВА 2
Десять лет назад
Обычно спокойный лес сегодня был оживлён, будто бы нечто потустороннее расправило над ним свои тёмные крылья.
Взошла луна – око ночи. Лес лишился привычных ярких красок и состоял лишь из чёрных деревьев, белых отблесков и мрачно-синего, как аконит, неба. Под тусклым светом виднелась поляна с одиноким домиком посреди. Высокая простоволосая старуха быстро нашёптывала себе что-то под нос и, стоя на коленях, кольцом укладывала на земле сухие травы. Она услышала шаги. Тут же вскочила с колен и вгляделась в лес, на тропу, которая вела от её дома к деревне. Грудь старухи поднялась и остановилась на вдохе – никогда не знаешь, кого ожидать в гости. Лесных отшельниц не любят. Их презирают, хотя тайком бегают к ним за советами да лечебными травами, потому лучше поостеречься.
На тропе показался человек, и старуха выдохнула:
– Кощей…
Мужчина, такой же высокий и седой, как отшельница, приближался не один. В его руках покачивалась черноволосая девчушка в окровавленном сарафане. И эта кровь была единственным ярким цветом, который можно было разглядеть в ночи.
– Клади, клади скорее, – голос старухи наполнился скорбью вперемешку с непонятным оживлением.
Старик уложил мёртвую девочку ровно в то травяное кольцо, над которым работала отшельница. Он сделал шаг назад и взглянул на покойницу. Та была бледна и неподвижна. Кощей покачал головой. Мелкая совсем, жаль, что рассталась с жизнью. Он бы стал её наставником в царстве мёртвых, да только старуха уговорила его на иной путь.
– Глупость ты задумала, Яга, – пробурчал он.
Луна светила прямо в личико девочки, в её распахнутые глаза, но уже не беспокоила мертвячку. Белые руки, испачканные кровавыми разводами, как ниточки лежали вдоль тела. Кощей посмотрел на свои руки – такие же бледные и тонкие, словно обёрнутые тряпицей кости – и вздохнул.
Яга его не слушала. Она всё так же суетилась возле дома. Проверяла подношения и мысленно готовилась к встрече к той, кого живые остерегаются. Но живых на поляне не было: девочка не дышала уже несколько часов, старуха была одной ногой в могиле, старик – и вовсе мертвец, гуляющий меж царством живых и мёртвых.
С минуты на минуту должен был определиться исход ночи. Поляну наполнял запах еловых и сосновых веток, уложенных в круг вместе с травами. Возле дома блеяла коза. Она ходила вокруг колышка, к которому была привязана, и стучала копытами по камням. Но стоит приглядеться, и поймёшь, что это были вовсе не камни. На земле лежали черепа. Кощей усмехнулся, он не знал толком, откуда Яга взяла черепа: могла как выкопать из деревенских могил, так и позаимствовать у одиноких путников, ненароком заглянувших в обитель лесной отшельницы. Гадать он не стал. Главное, чтобы богине понравилось подношение.
Яга вынесла к поляне деревянный горшок с мёдом красноватого оттенка и красное вино. Кровь за кровь – треба Мораны.
Старуха потянула Кощея за рукав, и они оба опустились на колени. Старик в последний раз с осуждением поглядел на Ягу, а после принялся повторять за ней слова. Голоса поначалу были тихими, набирали силу, а после заполнили поляну, понеслись над лесом.
– Призываю тебя, Морана, богиня зимы и смерти. Смилуйся. Явись пред слугами твоими. Прими подношение в обмен на душу несчастной.
С каждым словом лес волновался всё больше. Поднялся ветер, вороны с громким карканьем слетели с веток и закружили над поляной, чувствуя приближение тьмы. Яга с десяток раз повторила обращение к богине:
– Смилуйся, Морана. Прими требу, покажи свою силу, властительница царства мёртвых.
Старуха не видела, как ледяной пар, словно туман, разъедал лес. Тонкая полоска льда змеёй поползла по земле прямо к мёртвой девочке. Яга затаила дыхание. После потёрла руки, которые начали коченеть, несмотря на летнюю пору, и поднялась. Она подошла к дому, ловко схватила козу, которая пыталась забиться подальше, и ножом полоснула ей по горлу. Капли крови оросили покрытую инеем траву. Старуха потащила козу к кругу, возле которого на коленях сидел Кощей. Он хмурился, но не возражал. Кровь принесённой жертвы смешалась с кровью девочки, и лес взвыл потусторонним гулом. С деревьев посыпались листья.
– Призываю тебя, Морана, – Яга понизила голос, поняв, что её зов услышан. – Прими наши дары. Помоги потерянной душе вернуться. Молю тебя о помощи.
Она посмотрела на Кощея, и тот повторил:
– Молю тебя о помощи, Морана. – Потом прошептал тихо, чтобы услышала только старуха: – Глупость ты затеяла, Яга. Из царства мёртвых люди не возвращаются. Или возвращаются не такими.
Отшельница ничего не ответила на укор. Она вновь обратилась к Моране, и та наконец появилась.
Раду пронзила боль. Вернулась та агония, которую девочка испытывала при смерти. За что? Неужели боль будет преследовать её всю жизнь? То есть… всю смерть? Она же теперь в царстве мёртвых?
Жар поднимался от кончиков рук и ног, подбирался к сердцу, сжимая его огненной рукой. Рада готова была орать, но звук застревал внутри тела. Она не могла двигаться, не могла открыть глаза, рот. Дышать тоже не могла. В ушах стоял гул, будто бы девочка тонула, и она изо всех сил барахталась в своём сознании. В конце концов руки и ноги задёргались. Грудь всё ещё сдавливала плита смерти, Рада пыталась судорожно дышать, но лишь мелкие глотки воздуха проникали внутрь. Они причиняли дикую боль, разрезали горло, будто девочка проглотила иголки.
Чья-то ледяная рука легла Раде на грудь – ровно в то место, куда её ударили ножом.
– Ты хочешь жить, дитя?
«Нет, нет!»
Ответить девочка не смогла. Слова остались лишь в мыслях, но та женщина, которая изучала порез Рады, их услышала.
– Она не хочет жить, – объявил холодный голос.
– Просто ей больно, – возразил другой голос. Девочка с удивлением узнала отшельницу, другиню матери.
Вопрос повторился:
– Ты хочешь жить, дитя? Боль постепенно уйдёт.
Рада не хотела отвечать. Нет. Её жизнь уже закончилась, как и жизнь её семьи. Воспоминания были слишком болезненны. Они душили, заставляя пробудившуюся кровь в жилах застыть обратно. Но… «Боль постепенно уйдёт».
«Да-а», – вздох, более глубокий, чем прежде, вырвался из груди девочки. Рада понадеялась, что та странная женщина вновь услышит её мысли. И не ошиблась.
– Ты должна сказать это вслух, – приказал женщина.
Девочка попыталась. Не получилось. Губы не слушались, они будто слиплись от крови. Рада не слышала стук своего сердца, зато прекрасно слышала, как над ней кружат вороны – слетелись на пиршество смерти. Рада не хотела стать их добычей. Она сопротивлялась боли и оцепенению, пыталась двигаться, собрать все силы воедино, как муку – в тесто.
– Ты сможешь отомстить, Рада, – тихо произнесла отшельница. – Только если будешь жива.
Вороны подлетели ближе. Их карканье стало громче, девочка чувствовала, как птицы задевают её крыльями. Чувствовала – значит, плоть ожила. «Не дождётесь!» Она открыла глаза. Чёрное небо нависло над Радой, а луна слепила, заставляя жмуриться, но девочка выстояла. Она не собиралась возвращаться к мертвецкому сну. Тело всё ещё не слушалось, и ни повернуться, ни встать она не могла. Но краем глаза смогла уловить тень поблизости. От той тени веяло холодом, который тушил жар в теле.
– Да, – произнесла Рада. В горле было сухо, и даже это короткое слово отозвалось жуткой болью.
«Да, я хочу жить».
В сухие губы полилась вода. Сначала горькая, затем сладкая, живительная.
И снова боль. Тень провела пальцами по порезу на груди, и он раскрылся, будто на зашитой дыре лопнули нитки. Рада захрипела, когда дыхание вновь пропало, мысленно заметалась по траве. В рану затекало нечто чёрное. Настоящая тьма. Оно смешивалось с кровью и заполняло жилы, принося сначала мучение, а потом облегчение. Вместе с тем Рада слышала звук, от которого хотелось закрыть уши руками: будто кто-то скребёт ногтями по камню. Но укрыться от омерзительного ощущения она не могла.
Всё закончилось резко. Последние капли тьмы слились с девичьим телом, и рана на груди затянулась, оставив после себя грубый шрам. Рада закричала, сама не понимая почему, а потом обмякла. Сознание вернулось в сон – уже не мертвецкий.
Сейчас
Ярмарка гудела. Повсюду носились покупатели, торговцы громко зазывали их посмотреть товары. Уличные музыканты, скоморохи, мелкие воришки и попрошайки сновали в толпе, чтобы стать на толику богаче. В разгар разноцвета-месяца тётка отправила Раду на базар, чтобы та продала лишние травы да коренья, а взамен привезла то, чего не добыть лесным жительницам – одежды, мёда да прочих вещиц. Потому раз в месяц девушка словно попадала в другой мир: из молчаливого лесного дома в оглушающую толпу. Не то чтобы ей нравилось играть базарную торговку, но это помогало развеяться.
Солнце расправило лучи над площадью. Рада спряталась в тени и раскладывала на столе товары. С одной стороны – травы и коренья от мелких хворей, целебные настои и мази, с другой – грибы и ягоды. Девушка оторвалась от стола и выдохнула. Утро только набирало обороты, а люди уже заполонили ярмарочную площадь. Рада обвела её взглядом. Случайно натолкнулась глазами на юношу, который стоял поодаль в тени и с улыбкой наблюдал за девушкой. Что ж, было, за чем наблюдать: милое личико с острыми чертами, густая чёрная коса, гибкий стан. Рада приосанилась. Быстро оглядела юношу, сделала вывод, что он не беден, и подарила ему ответную улыбку.
Тут же девушку отвлекли покупатели. Пока у неё расспрашивали про настои для здоровья, юноша исчез с того места. Рада, нахмурившись, вскользь изучила площадь, но найти того человека не смогла. Впрочем, интересовала её вовсе не улыбка юноши, а его кошель.
– Скучаешь, девица-красавица?
Рада вздрогнула. Румянец, должно быть, вспыхнул на щеках, и она повернулась на звук голоса. Да, он принадлежал тому самому улыбчивому юноше.
– Скучаю, – девушка кокетливо опустила ресницы и погладила косу. Почувствовала, как мужской взгляд изучил сарафан, облегающий стройную и изящную, как у русалки, фигуру.
– Что продаёшь?
– Да вот, – Рада обвела рукой товары. – Дары леса. Что земля даёт, то и продаю. Хочешь что-нибудь?
– Хочу, – излишне дерзко и с ухмылкой ответил юноша.
«Клюнул на крючок», – подумала девушка, а сама скромно заломила руки, незаметно подавая сигнал своим «друзьям». На базаре она работала не одна – если говорить не о работе торговки.
– Меня, кстати, Володя зовут.
– Радислава, Рада, – представилась девушка. Тут же подняла со стола мешочек с травами и протянула юноше. – Это шестилистник, говорят, в любви помогает, дев привлекает.
– По-моему, я и без шестилистника неплохо справляюсь, – Володя нежным движением отвёл руку Рады. – Не так ли?
В это время позади него пронеслись хохочущие мальчишки. Они «случайно» толкнули Володю и тут же принялись отряхивать его и извиняться. Один из них незаметно вынул увесистый кошель из кармана юноши.
– Да что ж вы так! – вскрикнула Рада, привлекая к себе внимание Володи. – А ну, брысь отсюда!
Мальчишки тут же побежали дальше. Девушка с опаской проследила за тем мальчиком, который вынул кошель – ждала, чтобы тот поскорее спрятался в толпе, а Володя не опомнился и не заметил пропажу. И тогда вечером содержимое кошелька разделится на несколько частей: всем друзьям их маленькой компании, в том числе Раде – за то, что отвлекала покупателя.
– Держи вора! – раздалось вдруг в толпе.
Руки девушки защипало холодом. Плотный мужчина вышел вперёд, удерживая воришку за шкирку. Мальчик крутился в руках мужчины, пытаясь вырваться.
– Я не вор! – закричал он испуганно. – Нашёл кошель на земле да взял себе!
– Нет, ты посмотри, поганец какой! – зло сказал мужчина, кидая мальчика к ногам Володи. Кошелёк с глухим звоном бухнулся рядом. – Ворует, ещё и врёт! Я тебе!.. – замахнулся он. Воришка едва успел увернуться от удара.
Рада закрыла рот рукой. Не хватало ещё, чтобы её друга поймали, и он раскрыл всю их компанию. А мужчина… Почему его лицо столь знакомо, а сердце при виде него сжимается, будто брошенное в ледяную воду воспоминаний?
Володя лениво подобрал кошель.
– А ты, – теперь мужчина обратился к юноше, – за вещами своими следи.
– Слежу, отец.
Рада перевела взгляд от отца к сыну и обратно. Совсем не похожи. Этот мужчина… Девушка перевела взгляд на его сапоги: они были вычищенные, разве что не блестели на солнце, но Рада отчётливо увидела на них грязь прошлого. Тошнота поднялась к горлу.
– Не следишь! С бабами тут милуешься! – злился мужчина.
Мальчишка, пока от него отвлеклись, резво вскочил на ноги и помчался сквозь толпу. В этот раз никто не успел его остановить. Грязная тайна Рады была спасена. Но облегчённо выдыхать она не спешила – грудь перехватило от навалившихся воспоминаний, от жажды мести, которая разгоралась внутри. Девушка сжала руками край стола.
Отец с сыном бранились недолго. Они остановились, когда заметили пропажу, и мужчина махнул рукой:
– Не задерживайся, жду тебя в трактире.
Володя вздохнул, когда его отец ушёл. Рада пыталась сохранить лицо, но получалось с трудом. Юноша расценил смену её настроения по-своему.
– Не переживай, – он вновь нацепил улыбку. – Ничего страшного, кошель снова при мне. – Он демонстративно подбросил его в воздух и снова поймал.
– Хорошо, – Рада выдавила ответную улыбку. – Тебе, похоже, пора идти. Покупать что-нибудь будешь?
– Не уверен, что то, что я хочу, можно купить.
Володя с любопытством уставился на девушку, ожидая, что она ответит. Рада медлила.
– Не всё можно купить. Но можно попросить. Убедить. Заинтересовать.
– И как, интересен я тебе? – Юноша наклонился над столом, почти обжигая щёку девушки своим дыханием.
Рада закусила губу. Такой шанс ей больше не подвернётся, а, значит, надо хвататься за него, как бы тяжко ни было.
– Возвращайся за мной к вечеру – тогда отвечу, – с вызовом ответила девушка.
– Вернусь.
Володя подмигнул Раде и ушёл, оставив после себя неясное чувство тревоги и – неожиданно – сумасшедшего воодушевления, которое пугало до дрожи. Она встретила сына Белолебедя.
И он вернётся, чтобы она вернула своё.
Десять лет назад
Несколько дней Рада провела в постели. Власть над телом вернулась, но едва девочка поднималась, как её охватывала усталость. После смерти – немудрено-то. Тётка заставляла её вставать как можно чаще, поддерживала за руку, пока та добиралась от лавки до нужника, подводила к открытому окну, чтоб подышала целительным лесным воздухом. Рада подчинялась. Понимала, что лёжка её погубит, и старалась хоть немного пройтись по избе. Иногда доплеталась до крыльца, приваливалась спиной к двери и прикрывала глаза. Ни мыслей, ни воспоминаний не было. Девочка лишь молча слушала окружающий мир, пение птиц и шелест ветра, которых могла лишиться навсегда. Тётка выносила ей кружку тёплого молока, и Рада понемногу выпивала его, пока Ягиня занималась хозяйством. Хоть материна другиня и добралась уже до почтенных лет, девочка называла её не иначе как «тётка» – слишком уж бодра та была. Прямой спине и зоркому изучающему взгляду Ягини могла позавидовать любая молодуха. А уж по сравнению с теперешней Радой тётка была здоровой, как никогда.
Поначалу девочка с опаской оглядывала избу, в которой жила Ягиня. Домишко был маленький, тёмный из-за деревьев, которые загораживали солнце. Поутру внутри всегда пахло свежим хлебом, но его запах вскоре выветривался, и на смену ему приходил резкий аромат трав и чего-то кисловатого. Сами травы Ягиня высушивала и развешивала за печью, а помимо них к верёвке были привязаны крупные насекомые, конечности и трупики мелких животных и ещё какая-то гадость, при виде которой Рада с омерзением отворачивалась. В сундуке в углу теснились мешочки и ёмкости с жидкостью разных цветов, которая резко пахла.
Девочка не задавала тётке вопросов. И без того поняла, что деревенские слухи о том, что Ягиня – не просто отшельница, а колдунья, оказались намного ближе к истине, чем она прежде думала.
Утром девочка проснулась от запаха свежего хлеба. Желудок тут же свело голодом. Рада ела мало, кусок в горло не лез, а съеденное постоянно просилось обратно. Видно, тело ещё не привыкло, что снова может жить. Рада встала, кряхтя и хватаясь руками за всё подряд, как старуха. Кости хрустели громче её тихих стонов.
– Встала? – тётка глянула на воспитанницу. – Умывайся, садись за стол.
Рада поплелась сначала к ведру, чтобы плеснуть воды в лицо, потом к скамье. Ягиня выставила кушанье на стол. Со вздохом посмотрела, как девочка еле-еле откусывает и разжёвывает мякиш, боясь, что тело не примет еду. После Ягиня отвернулась.
– К нам сегодня гость приедет, – объявила она, развешивая травы за печкой.
Рада ничего не ответила. С момента пробуждения она ни разу не заговорила. Сначала – потому что горло прожигала боль, потом – по привычке. Пока девочка молчала, она будто не существовала, пряталась от воспоминаний, которые польются и затопят её, стоит только вспомнить о том, что она жива. Ягиня наверняка обратила на это внимание. Она не пыталась вытянуть из Рады слова, но и не позволяла остаться за стеной одиночества.
– Хороший гость, друг мой. А к вам гости…
«…часто заходили», – наверняка продолжила бы Ягиня, но осеклась. Не время напоминать о том, что было у «них», у тех, кто теперь мёртв.
Рада, впрочем, ни кивнула, ни подняла взгляда, словно не обратила внимания на слова тётки. Полусонным взглядом она смотрела на стол, а, закончив трапезу, поплелась на крыльцо. Девочка хоть и не подала виду, но поняла, что хотела спросить Ягиня. И те слова занозой застряли в голове, расползаясь гноем. Гостями её семьи теперь будут мертвецы да черви. Рада сжала слабый кулак. Она не проронила ни слезинки – матушка говорила, что «слезами горю не поможешь». А что теперь поможет? Девочка стала угрюмой и холодной. Это смерть изменила её? Или виной всему тьма, что заменила кровь и чёрной кошкой свернулась вокруг сердца, шипя на любое проявление слабости?
Рада отодвинула край рубахи. Сарафан она в избе тётки не надевала – незачем наряжаться в безлюдном лесу. Солнечный свет коснулся оголённых плеч и груди. Девочка опустила голову и попыталась разглядеть рану, через которую вытекла её жизнь. Рада с неприязнью коснулась вздувшейся кожи, провела пальцами по бугристой нити шрама. Ничего не почувствовала, боли не было. Лишь тоска разъедала сердце. Девочка поправила рубаху и теперь взглянула на руки: они были бледны, как молоко. Вены, напротив, вздулись и почернели, они пересекали кожу, словно ночная река. Рада до сих пор не верила, что жива, а мертвенная плоть уговаривала её поверить в обратное. Хорошо бы найти зеркало, да только в избе Ягини его не было. Девочка тяжело поднялась на ноги и поковыляла в дом. Налила себе в кружку чистой воды и поглядела в отражение. Оттуда на неё смотрел обычный ребёнок, только слишком грустный и бледный. «Жива», – без лишних эмоций решила девочка.
Время близилось к вечеру. Ягиня вручила Раде веник и наказала вымести мусор перед приездом гостя. Девочка не прекословила. Сгорбив спину, она наводила порядок в избе и тихо стонала от боли. Тётка тоже не сидела на месте. Она накрывала стол скатертью, расставляла горшки с яствами, крутилась возле печи. Рада вскоре поставила веник на место и взглянула в окно. Смеркалось, и во мраке леса она едва рассмотрела фигуру гостя – им оказался высокий и очень худой старик, от которого веяло чем-то потусторонним. Ягиня тоже заметила его. Она положила руку на плечо воспитанницы и пояснила:
– Кощей.
Это имя показалось Раде странным, нездешним. Как она до этого заметила – потусторонним.
Ягиня отняла руку от плеча девочки.
– Я выйду встретить его. Будь здесь, – сказала тётка.
Рада ничего не ответила. Промолчала, как и все предыдущие дни. Она догадывалась, что Яга не просто так вышла к гостю: наверняка хотела что-то рассказать про воспитанницу. Девочка стояла за дверью и даже не думала подслушать разговор. Не интересно. День для неё потерял свои краски, ночь – звёзды, а жизнь – удовольствие.
Ягиня с Кощеем вскоре зашли в дом. Рада удостоилась короткого взгляда гостя. Он быстро отвернулся, будто девочка его не интересовала, и сел за стол, но после Рада не раз подмечала, как Кощей, хмурясь, рассматривает её.
– Поздоровайся хоть с ним, – шепнула Ягиня воспитаннице.
Девочка уставилась в тарелку.
– Ой, дурная ты, – махнула рукой тётка.
– Не девочка дурная, – возразил Кощей. – А затея твоя дурная была.
Ягиня и на него махнула рукой, не обиделась.
А Рада заинтересовалась стариком. Он и пугал, и казался добрым одновременно. На вид Кощей был страшен, будто пришёл в гости прямиком из могилы: весь в старой чёрной одежде, костлявый и мертвенно-бледный, а кончики пальцев чёрно-синие, словно гниют изнутри.
Кощей подловил взгляд девочки, и она вновь уткнулась в тарелку.
– Как ты себя чувствуешь, Рада? – спросил он. Ответа не последовало. – На душе грусть, в теле холод? Мне это знакомо. У тебя так же?
– Молчит. Всё время молчит, мочи моей нет, – вздохнула Ягиня.
– Ничего, разговорим, – подбодрил её Кощей. – Я тебе, девочка, подарок принёс.
Старик порылся в поясной сумке и выудил оттуда предмет, спрятанный в мешочек с вышитым чёрным узором. Рада скосила взгляд. Красивый подарок, но непонятный. Она не дёрнулась, чтобы забрать его, и Кощей подвинул подарок ближе. Девочка неуверенно взяла мешочек.
– Бери-бери, – подбодрил её старик. – Не бойся, загляни внутрь.
– Зеркало, что ль? – догадалась Ягиня и улыбнулась: – Лучше б мне подарил.
Рада округлила глаза, когда увидела подарок. Она тут же прижала зеркальце к груди, не желая расставаться с ним. Кощей невзначай угадал её желание: ещё днём девочка пыталась рассмотреть себя, да только вода в кружке была не столь откровенна, как зеркало.
– Девочке оно нужнее, – вступился Кощей. – Пусть знает, как она выглядит на самом деле.
Последние слова показались бы Раде странными, если бы радость от подарка не затмила бдительность. Девочка поскорее расправилась с булкой и похлёбкой и принялась играться с зеркальцем. Вертела его в руках, рассматривала заднюю сторону и узоры по краям. Единственная свеча в тёткиной избе горела тускло, потому любование собой Рада оставила на завтра – пусть солнечные лучи откроют ей всю правду.
Кощей и Ягиня ещё долго разговаривали за столом, а девочка свернулась на лавке, постепенно проваливаясь в сон. Ей снился то дом – деревенская изба, ещё не сгоревшая, то лес, где трава и листья были окрашены в красно-кровавый цвет. Рада вздрогнула и на миг выпала из забытья. Плечо занемело от жёсткой лавки.
– Тьма захочет выбраться из неё, одержать верх, – услышала она слова Кощея.
– Знаю. – Голос Ягини сочился напряжённостью.
В полусне Рада не поняла, о чём речь, да и не придала этому значения. Лишь перевернулась, чтобы улечься поудобнее, и провалилась в очередное сновидение.
Наутро девочка проснулась рано. Встала, превозмогая привычную боль. Тётка ещё дремала, лениво отмахиваясь от мух, потому Рада наспех умылась и, схватив драгоценное зеркало, пошла на крыльцо. Солнечный свет распластался по деревянным доскам, и она уселась прямо на пол. Зеркало искрилось под солнцем. Девочка улыбнулась – всё-таки красивое оно! А сама она? Рада прикусила губу и осторожно взглянула на своё отражение. Тут же потрогала лицо руками, пытаясь соотнести то, что видела в зеркале, и то, что чувствовала на самом деле.
Девочка дотронулась до ресниц, обрамляющих потускневшие глаза, провела рукой по холодным впалым щекам. Потом по губам, обветренным и синеватым, будто она объелась черники. На ощупь губы были мягче, чем показывало зеркало.
В тот момент Рада присмотрелась к пальцам и вновь прикусила губы. Тут же опустила золотое зеркало и вытянула руку, рассматривая пальцы наяву – бледны, но не ужасны. Подняла зеркало. В отражении нашла испуганную девочку, которая прижимает к губам пальцы с синеватыми концами, ровно как у Кощея. Рада закрыла и открыла глаза. Помотала головой, чтобы наваждение пропало. Нет, всё верно: отражение и явь различались. Зеркало упрямо убеждало девочку в том, что она выглядит, как мёртвая.
Рада со злости чуть не разбила подарок Кощея. Она кинула зеркало на деревянный пол, но тут же опомнилась и подхватила его. Не хватало ещё потерять столь чудную вещицу. Девочка посмотрела на зеркало и выдохнула – не разбилось.
В отличие от её души.
Дни шли, и Рада крепла. Плоть больше не отзывалась болью при каждом движении, тело не скрипело, как старушечье. Девочка не стонала, когда вставала с кровати, охотно ела и даже помогала тётке по хозяйству.
Неизменным со дня смерти осталось одно – она потеряла семью, душу и голос.
Ягиня взялась обучать Раду травам. Тётка сразу дала понять, что девочка теперь её воспитанница, жить будет в лесу, и обратного хода в деревню ей нет. Там все считают Раду мёртвой. Девочка не воспротивилась, сама понимала, в каком положении оказалась. Она послушно выслушивала уроки Ягини, заучивала названия трав, вместе с тёткой размалывала в пыль или высушивала их.
– Это зластолист, цветок, его лучше собирать в полдень, чтоб он впитал силу солнца, – поучала Яга. – А это – буреничник, растёт на болоте. С ним надо уметь обращаться, он ядовитый, но если правильно сварить, то помогает от многих хворей.
Рада сидела на лавке за столом и сосредоточенно рассматривала похожие друг на друга травы. Быть ей, как и тётке, лесной отшельницей, которую побаиваются деревенские. Ягиня сняла с верёвки над печкой очередное растение, соседствующее с лягушачьими лапками, и положила перед девочкой листок с острыми зазубринами:
– Белоцвет приречный. Используется для приворота, для мужской силы да для крепкой утробы. О нём потом расскажу, мала ты ещё.
«Ростом-то да, мала», – мысленно соглашалась Рада. Да только злость в ней велика. Девочка взяла в руки лист и внимательно разглядывала его. Яга, видя заинтересованность воспитанницы, всё же продолжила рассказывать о белоцвете:
– Полезная трава, да только опасная. Я, вишь, твоей матушке дала с ней зелье да беду на вас накликала…
Девочка, прежде сосредоточенная на обучении, тут же подняла голову. Гневно сощурилась. А Яга вздохнула и под взглядом воспитанницы решилась поведать:
– Всё равно рано или поздно спрашивать будешь. Расскажу. Матушка твоя очень просила приворотное зелье. Приглянулся ей богач, – тётка покачала головой. – Не ровня. Она его и приворожила. Брата твоего родила. Назвала Фёдором – в честь любовника. Богач её одаривал каменьями да шелками. Матушка твоя их прятала, чтобы соседи не увидели. Хотела накопить побольше да уехать с деревни, в богатую жизнь попасть.
Рада нахмурилась. Матушка и вправду часто пропадала в граде на базаре, а после приносила завёрнутые в мешок вещи, не показывая их дочерям. Говорила, что приданое. А девочки и не думали заглянуть, что спрятано в сундуках, которых стало вдруг больше, чем в любой соседской избе. И от кого матушка понесла, она не рассказывала. Говорила, что от хорошего человека, а больше девочкам знать не надобно было. Всё сходилось со словами Ягини. Та продолжала:
– Планы твой матушки исполнились, но не так, как она того хотела. Умер её «суженый». И оставил ей грамотку. Матушка твоя читать не умела, а вот я прочла – завещал Фёдор всё твоей семье: и земли, и дом, и богатства накопленные. Да только нашёлся и другой наследник, который не потерпел несправедливости и решил силой всё отобрать, – тётка даже закрыла глаза, боясь разворошить воспоминания, к чему привела эта «сила». – Родной брат Фёдора, Филипп…
– …Белолебедь, – впервые заговорила Рада.
ГЛАВА 3
Сейчас
Вечер подкрался незаметно. Небо из голубого превращалось в жёлтое, будто кожа затягивалась пигментными пятнами. Базарная площадь постепенно пустела, люди уходили, довольные покупками, а прилавки пустели. Рада взглянула на стол, почти полностью освободившийся от трав и даров леса, которые ей на продажу отдала тётка, и слегка улыбнулась. Сегодняшнюю ночь она проведёт на постоялом дворе, завтра утром распродаст остатки товара и отправится домой. Рада любила ярмарки за возможность посмотреть на людей, на весёлую жизнь, но тишина леса давно стала ей родней.
К прилавку девушки подошёл покупатель. Он не глядя взял первый попавшийся пучок травы, взамен бросил на стол мешочек с монетами. Рада едва заметно кивнула ему в ответ. Едва мужчина ушёл, она взвесила мешочек – то был небольшой, но приятный довесок к её работе: благодарность за то, что она отвлекает покупателей, чтобы базарные мальчишки могли их обворовать. Каждый вечер наворованное честно делилось между всеми, включая Раду. Девушка склонилась под стол, чтобы спрятать деньги. Взгляд её неосознанно зацепился за зеркало. Девицам пристало блюсти красоту, но Кощеев подарок Рада таскала с собой скорее по привычке. Зеркало не отражало девушку, точнее, отражало её истинную сущность: чёрный иссохший силуэт глядел, ухмыляясь, из потустороннего мира, спрятанного под позолоченным ободком подарка. А свою внешность – ту, что видят окружающие, – Рада знала лишь благодаря описаниям тётки.
– Всё распродала, краса моя?
Девушка быстро перевернула зеркало и выглянула из-за прилавка. Володя не обманул, вернулся за ней.
– Всё да не всё, – остро ответила Рада. – Завтра ещё работать.
– Отдыхать тоже надо, – лениво отозвался Володя. И подмигнул: – А я в этом помогу.
– Что ж, помоги.
Вместе они начали убирать товары со стола. Юноша подавал, а девушка складывала остаток вещей в мешок. В какой-то момент Володе захотелось пить, и Рада с готовностью протянула ему бурдюк с заваренными травами. Девушка продолжила собираться, а юноша медленно пил отвар, который она назвала лесным чаем. Она не смотрела в сторону Володи, но прислушивалась к каждому глотку. Не чай то был – а настоящее приворотное зелье. Всё по рецепту тётки: высушенный белоцвет, полынь, перетёртые в труху птичьи лапки, дикие ягоды для вкуса, капелька девичьей крови да заветные слова, нашёптанные над настоем. Есть и более сложные в исполнении и более «рабочие» рецепты, но на скорую руку Рада сумела сготовить именно это зелье. Разум юноши, который выпьет отвар, помутнится на несколько дней. Всё станет неважным, кроме образа той девы, чья кровь будет частью зелья. Потому у Рады было всего несколько дней на исполнение своего плана – проникнуть в семью Белолебедя и отомстить. Детали она решила продумать потом. Для начала надо было всего лишь приворожить Володю.
Юноша вернул бурдюк на опустевший стол. Вытер губы рукой. Глаза его блестели, как звёзды ночью. Отвар ещё не начал действовать, но Рада и без того оказалась по сердцу Володе.
– Идём? – спросил он, когда девушка собрала все вещи.
– Веди.
Место для разговора и милований решили выбрать уединённое, не трактир и не постоялый двор. Рада хорошо знала местность и понимала, что Володя ведёт её к лесной опушке. Уже стемнело, и поле, по которому они шли, казалось бесконечным, тёмным, словно уходящим в край горизонта. Трава покрылась росой. Низ Радиного сарафана грозился намокнуть, и, когда она пожаловалась на это Володе, он подхватил её на руки и смело понёс к деревьям, маячившим впереди. Усадил девушку у широкого ствола и примостился рядом, обнимая её.
Рада почувствовала настойчивое тепло его тела. Тут же засомневалась в своём плане – она собиралась играть на струнах Володиной любви, но как бы не проиграть эту партию. Впрочем, девушка быстро притушила неуверенность. Либо она делает решительный шаг сейчас, либо потом кусает локти из-за того, что упустила возможность отомстить Белолебедю. Потому пришлось принимать ухаживания Володи, улыбаться ему и смеяться над шутками. Это оказалось не сложно, потому что юноша, в общем-то, был хорош собой. Куда сложнее будет остановить его дальнейшие порывы сблизиться.
– Да что о себе рассказать? – говорил Володя, прижимаясь к Раде. – Я сын купца Белолебедя. Слышала о таком?
– Что-то слышала.
– А ты откуда? Где живёшь?
– С тёткой-отшельницей, – коротко ответила девушка. – Далеко отсюда.
Володя приблизил губы к её виску. Аккуратно поправил волосы, выбившиеся из чёрной косы Рады, заправил их ей за ухо, аккуратно обжигая своим дыханием.
– Не скучно в уединении жить? Не хочется на людей посмотреть, изучить? – спросил юноша, а голос его тем временем становился тише и обволакивал, словно журчание ручья.
– Так вот смотрю – на базаре.
– Это не то. – Володя приподнял подбородок Рады, заставляя взглянуть на себя. Его взор тем временем устремился к её губам, потом переместился к глазам. – Надо не смотреть, надо пробовать.
Юноша наклонился. Приблизился к губам Рады, ожидая её реакции. Девушка молчала и не сопротивлялась, но за считанные мгновения до поцелуя отстранилась. Володя вздохнул, пробуя на вкус горечь отказа.
– Что ж ты, и не целовалась ни разу? – с укором поинтересовался он.
Рада помотала головой:
– Нет.
Она соврала. Не засчитала один-единственный поцелуй из прошлого.
– И не хочется? – продолжал расспрашивать Володя. Улыбнулся: – Со мной, например.
– Не с первым же встречным, – Рада поддалась его улыбке.
– Какой же я первый встречный?
– Мы только сегодня познакомились. Я о тебе ничего не знаю.
Юноша откинулся на ствол дерева. Теперь он оказался за спиной у Рады, и она услышала его смех:
– Ну как не знаешь, я же тебе всё рассказал: я сын купца Филиппа Белолебедя. Живу с отцом и братом Русланом. Брат, точнее, всё время по поручениям отца разъезжает, а я тут чем могу помогаю.
– А вдруг ты врёшь? – пожала плечами Рада, хотя прекрасно знала, что Володя не врёт.
– Ты же видела сегодня моего отца!
– Да откуда мне знать, что это тот самый Белолебедь? Я его прежде никогда не видела.
И снова ложь. Володя оказался намного честнее Рады, и это могло погубить их обоих.
– А я вас познакомлю! – вдруг воскликнул он.
Девушка, не веря, обернулась к юноше. Это он ради поцелуя пообещал или приворотное зелье начало действовать?
– Познакомлю, – повторил Володя в ответ на взгляд Рады. – Хочешь?
– Ради поцелуя познакомишь? – уточнила она, прищурившись. – И как ты меня представишь отцу?
Юноша замолчал. Взгляд его затуманился раздумьями, но Володя довольно быстро принял решение:
– Будешь моей невестой. Надеюсь, после этого я заслужу не только поцелуй?
Четыре года назад
Серебряная пыль тумана нависла над низинами, над пожухлой тропой и извилистыми ручьями. Тётка подняла Раду ранним утром, когда рассвет едва занимался. Девушка встала, нехотя потирая глаза.
– Сегодня едем на базар, – объяснила Ягиня. – Продадим травы, купим тебе отрез ткани. Надо бы тебе сшить новую рубаху. И сарафан. А то эти совсем прохудились.
Рада зевнула. Потом смысл тёткиных слов дошёл до сонного сознания девушки, и она встрепенулась. Последний раз она была на базаре давно, ещё в старой жизни – с матушкой и сёстрами. Воспоминание ядовитой змеёй обвило сердце, пустило отраву по телу, но девушка лишь покачала головой, отгоняя прошлое на принадлежащее ему место – в забытье. С тех пор Рада стала вдвое старше.
Впервые тётка позвала её с собой на базар. Несколько лет девушка просидела в лесной глуши, не выходила в деревню, общалась только с Ягиней, Кощеем да с его подарком-зеркалом. В деревне её считали мёртвой – якобы Рада погибла в пожаре вместе с семьёй. Тётка решила никого не разубеждать. Мало ли, Белолебедь вновь явится, испугается, что на его наследство покушаются.
За время изгнания девушка подросла, побледнела, схуднула. Черты лица потеряли детскую мягкость. Теперь никто не признал бы в ней ту Раду, подумали бы, что просто похожа девка. И лишь благодаря этому Ягиня решилась взять воспитанницу с собой на базар.
Девушка сначала рухнула обратно на лавку, прогоняя сон, потом встала. И боязно, и любопытно было выйти в люди. Она со вздохом оглядела старый сарафан, но более достойной одёжи у неё не нашлось. Одевшись, Рада взяла в руки зеркало. Провела пальцами по позолоченной оправе, не решаясь взглянуть на себя. Отражение изменилось за годы. И менялось оно совсем не так, как сама девушка. В зеркале её кожа сначала бледнела, потом принялась чернеть и гнить. Глаза запали внутрь, оставив вместо себя мрачную пустоту. Кожа обтягивала кости так плотно, будто была мала Раде. Девушка дотронулась пальцами до губ, и отражение повторило за ней по-своему: гнилой палец с длинным острым ногтем коснулся иссохших губ. В зеркале она была мертва.
Много времени понадобилось Раде, чтобы осознать это. Не скоро она поняла слова Кощея о том, что отражение покажет её настоящую. Быть может, тётка и воскресила её, вымолила эту жизнь у Мораны, но тьма уже поселилась внутри девушки. Эта тьма связала её с царством мёртвых. И через зеркало Рада могла узнать свой истинный облик, который приобрела в этом царстве. Никто из живых не знал, как она выглядит на самом деле, и скрыть тайну было легко – всего лишь надо избегать зеркал.
Девушка запрятала Кощеев подарок под лавку и вышла к тётке. Та уже собрала большую корзину: с травами, грибами, ягодами да прочими мелочами, – то, что можно продать на базаре.
– Готова ехать? – спросила Ягиня.
Девушка кивнула. Ещё бы! Пора было возвращаться к жизни. Тётка взяла её за руку и повела через лес, в сторону деревни. По дороге она навела на себя морок, и из старухи превратилась во вполне молодую женщину, чтобы никто не узнал в ней странную лесную отшельницу. Правду говорили деревенские, что Ягиня – колдунья. Но Рада не боялась её. Потусторонние силы стали для неё чем-то обыденным, да и если бы тётка хотела навредить ей, давно бы уже это сделала. Она же, наоборот, заботилась о девушке. Пригрела её, объясняя, что пожалела дочку погибшей подруги, но Рада чувствовала, что Яга немного лукавит: была ещё какая-то неведомая причина, которая их сближала. Но на честном ответе девушка не настаивала, достаточно было и того, что её спасли, поят и кормят.
В деревне Ягиня представилась путницей. Нашла семью, которая в тот день тоже собиралась на базар, и упросила подвезти её с «дочкой» на телеге. Пешком они бы добирались долго. Рада прежде хорошо знала дорогу до града. Тот находился далеко от их деревни, потому пару часов пути девушка провела, устроившись комочком в углу телеги. А когда снаружи послышались весёлые голоса, и лошади сбавили ход, она поняла – добрались. Ягиня потянула Раду за собой. Ноги онемели, и девушка едва вылезла из телеги. Звуки и яркие краски тут же оглушили её. Она озиралась по сторонам, крепко держа тётку за руку, потому как боялась остаться одна. Несколько рядов из лавок, бродячие артисты, мальчишки-попрошайки, зазывалы, куча людей…
– Травы, ягоды! – закричала тётка, не дав Раде опомниться.
Ягиня держала корзину с товаром перед собой и пробиралась через ярмарку. Иногда останавливалась перед покупателями и рассказывала про ту или иную траву. Рада же хваталась за юбку тётки и пряталась за ней. Привыкать к окружающему миру пришлось долго. Несколько часов кряду они с Ягиней бродили по базару, а девушка не могла вымолвить и слова. Воспоминания, словно пощёчины, хлестали её: вот здесь она с матушкой выбирала ткани для сарафана, вот тут с сёстрами хлопала и восхищалась выступлением скомороха, а там – вздыхала над диковинными заморскими фруктами. Рада зажмурилась. Прошлое тяжёлым шлейфом тащилось за ней.
Ягиня тем временем довела девушку до площади и устало плюхнулась на лавку. Корзина с товаром опустела вдвое.
– На ночь здесь останемся, – тётка указала на постоялый двор. – Утром распродам всё, тогда купим тебе тканей и поедем с той же семьёй.
Ягиня ещё что-то говорила, но Рада отвлеклась. Она постепенно начала привыкать к шуму вокруг и теперь рассматривала площадь. Люди расступались, пропуская богатую на вид повозку, а лошади громко стучали копытами.
– Идём, – тётка вновь повела воспитанницу по базару.
Ноги устали. Рада с непривычки еле передвигала их, устало плетясь за тёткой. Та тоже, видно, выбилась из сил. Голос её стал тише, почти слился с шумной толпой. Девушка обрадовалась, когда очередной покупатель остановил Ягиню, значит, можно было передохнуть. Рада прислонилась к деревянной стене одной из лавок и огляделась.
Вдруг сердце ёкнуло. Она увидела его. Белолебедя.
Дыхание спёрло. Страх нахлынул, и девушка не заметила, как покачивается, будто пыталась вновь запустить дыхание по телу.
Он. Эта гниль. Надменная морда.
Ягиня потрясла Раду за плечо, заставляя очнуться. Она проследила за взглядом воспитанницы и поняла, в чём дело.
– Выродок, – процедила тётка.
Девушка почувствовала, как мелко трясутся руки. Белолебедь стоял возле лавки и, судя по всему, торговался. В руках он держал объёмный кошель, и очертания монет проступали через ткань. Это богатство должно было принадлежать Раде, если бы купец не убил её семью.
Пальцы тётки впились в её плечо. Девушка подняла на Ягиню взбешённый взгляд.
– Успокойся, – сухо сказала тётка. – Ещё успеешь забрать своё. Отомстишь. Но сейчас не время. Идём, – Ягиня поманила девушку за собой.
Рада медленно кивнула. Она понимала, что тётка права, но нутро сопротивлялось бездействию. Подлец, убийца, выродок. Он заслуживал мести.
За своими мыслями девушка не заметила, как Ягиня скрылась в толпе. Тётка шагала где-то впереди, не оборачиваясь, и Рада едва видела её сквозь многочисленных посетителей ярмарки. Она хотела нырнуть за тёткой, но не могла просочиться меж людей, постоянно наталкивалась на кого-то и теряла тётку из виду. Вскоре та совсем пропала. Девушка впустую озиралась вокруг и чувствовала отчаяние. И злость. Даже здесь виноват оказался Белолебедь. Его она до сих пор прекрасно видела. Он с довольной жирной рожей стоял возле лавки, а позади него крутились двое богато одетых молодцев – видимо, его сыновья.
Рада решила вернуться на то место, где разлучилась с тёткой. Рассчитывала, что, когда та обнаружит потерю, пойдёт искать воспитанницу именно сюда. Девушка вновь прислонилась к стене торговой лавки и издали наблюдала за Белолебедем.
– Володя, Руслан, – подозвал тот сыновей.
Убийца вручил им по мешочку монет и махнул рукой. Юноши с довольными лицами разошлись в разные стороны, а Белолебедь, провожая их взглядом, вдруг остановился прямо на Раде. Он в упор смотрел в её сторону. Мурашки пошли по телу девушки. Она тут же сделала пару шагов в сторону и скрылась за лавкой, а потом понеслась вдоль базарных рядов.
В боку вскоре закололо от бега. Рада в изнеможении остановилась возле одной из лавок и согнулась пополам. Кашель вырвался из горла, и девушка дрожащей рукой вытерла губы. Страх медленно покидал её, словно по крупинке высыпаясь из песочных часов. Быть может, купец и не видел Раду, либо видел, да не узнал. Гадать поздно. Девушка выпрямилась и принялась озираться вокруг. Теперь придётся долго искать тётку и объясняться перед ней, но, главное, самое страшное позади.
Рада медленно побрела по лавочным рядам. Она пыталась сосредоточиться на тёткином голосе, услышать его среди толпы, но напуганное сердце стучало слишком громко. Девушка закусила губу. Надо было сосредоточиться. Проклятый Белолебедь!
И словно по зову ненависти она вновь увидела то, что связывало её с убийцей. Руслан, сын купца Белолебедя, стоял возле лавки с заморскими фруктами. Судя по увесистому мешочку с монетами, привязанному к поясу, юноша мог скупить половину стола. Но он с сосредоточенным видом рассматривал товар, принюхивался и задавал торговцу вопросы. Рада со злостью смотрела на капризного юношу, которому досталось то, что должно было принадлежать ей. Ненависть перемежалась с жаждой мести, единственный способ утолить которую – забрать своё. Это были её деньги. Девушка, словно заворожённая, приблизилась к Руслану. Остановилась позади него, сама не понимая, на что готова решиться. Сын Белолебедя был так занят выбором фруктов, что ничего не замечал вокруг. Потому Рада протянула руку к мешочку с монетами. Неожиданно легко сорвала его с пояса Руслана и несколько секунд стояла, просто смотря на добычу в руке. Округлила глаза, осознав, что натворила. Никто её не остановил, не окликнул – значит, кражу никто не заметил, и Рада тут же прижала мешочек к груди и развернулась.
Руслан нагнал её через пару шагов. Грубо схватил за локоть и развернул к себе. Не успела она открыть рот в оправданиях, как юноша выхватил свои монеты и спрятал за пазуху. А потом усмехнулся:
– Ну, стражу звать? – он всё ещё крепко держал девушку, не позволяя ей убежать.
– Я не воровка! – шёпотом ответила Рада.
– Да ну?! – напоказ ухмыльнулся Руслан.
Девушка закусила губу. На помощь юноша пока никого не позвал, что уже хорошо, но и отпускать воровку не собирался. Решил, наверно, разобраться сам. У Рады был шанс избежать наказания, надо лишь найти правильные слова.
– Я просто познакомиться хотела. Ты мне понравился. – Девушка сама подивившись невозмутимости и той лёгкости, с которой придумала ложь.
– Ну да, потому и обворовать решила.
Юноша не поверил ей. Но Рада не собиралась отступать от своих слов. По рассказам тётки она знала, что хороша внешне – чёрные волосы, заплетённые в толстую косу, хрупкая фигурка и румянец смущения могли стать её спасением. Девушка слегка улыбнулась и свободной рукой поправила выбившиеся пряди.
– Не знала, как внимание привлечь, – снова спокойно соврала она.
Юноша хохотнул:
– Значит, настолько сильно понравился тебе?
– Да.
– Тогда поцелуй меня.
Улыбка тут же слетела с губ Рады, будто её унёс ветер. Руслан понимал, что девушка врёт и на его условие не согласится. Спесивый мальчишка оказался под стать своему отцу. Он подошёл ещё ближе к Раде и повторил:
– Целуй, не то стражу позову.
Он испытывал жертву. Издевался над ней, чувствуя власть.
Раде пришлось подчиниться. Она приблизила губы к губам юноши, но едва между ними осталось полпяди, как она врезала Руслану между ног и вырвала локоть. Он не успел даже вскрикнуть, лишь согнулся и глухо застонал. А девушка воспользовалась секундой его слабости, чтобы развернуться и кинуться наутёк. Она второй раз за день побежала вдоль лавок в поисках укрытия. Потом свернулась клубочком в тёмном углу и долго переводила дыхание, глотая горькие слёзы.
«Ненавижу», – Рада раскачивалась взад-вперёд. – «Ненавижу. И отомщу».
Прошло, кажется, несколько часов. Начало темнеть. Чудом Ягиня обнаружила воспитанницу в прорехе между лавками и, причитая, потащила к постоялому двору. По дороге Рада призналась, что натворила.
– Лупить тебя надо, дурёха! – в сердцах крикнула Ягиня.
Девушка лишь покачала головой. Вряд ли удары хворостом выбьют из неё жажду мести и то наслаждение, что она испытала, украв монеты у Руслана. Это был момент её власти. Её свободы.
Ягиня довела воспитанницу до постоялого двора. Заплатила за две койки, чтобы переночевать, и наказала Раде больше не впутываться в неприятности. Девушка неохотно согласилась. Пришлось смирно дожидаться тётку остаток вечера, пока та ещё бродит по базару. Заняться было нечем, время тянулось медленно. Да ещё и в животе заурчало – последний раз Рада ела в телеге, по пути в град. Она долго шаркала по избе, валялась на койке, пытаясь заснуть без особого желания, потом, намаявшись, всё-таки решила спуститься в общую залу. С лестницы второго этажа она разглядела полутёмный зал: несколько лавок вдоль стен и полупустых столов. Народу было немного. Видно, все пока гуляли по ярмарке. Запах выпечки выманил Раду из укрытия, и она осторожно зашагала по ступеням, размышляя, как ей добраться до еды: выпросить у сердобольных тёток, которые сидели за дальним столом, или договориться с хозяином постоялого двора, чтобы дал в долг. Или украсть с кухни? Печальный опыт кражи она за сегодняшний день успела приобрести.
Пока девушка в раздумьях стояла внизу лестницы, до неё донёсся тихий голос:
– Эй, девка? Ну-ка подь сюда.
Рада не сразу поняла, что обращаются к ней. Лишь машинально повернулась на голос и увидела бородатого старика, который подзывал её пальцем.
– Иди-иди, не бойся. – Он взглядом указал на ароматные яства на столе.
Слишком заманчиво. Просто и в то же время опасно – мало ли что задумал дед. Ягиня явно не обрадуется, что воспитанница общается с незнакомцами. Но живот Рады вновь громко заворчал от голода, и она, вздохнув, шагнула к старику. Тот указал ей на лавку напротив и отломил кусок свежей булки. Этот жест окончательно уговорил девушку сесть.
Она жадно ела и старалась не замечать, с каким любопытством старик разглядывает её. Не знала, что за мысли роятся в его голове, и не желала знать. Хотела лишь наесться да побыстрее отправить наверх, тем более, что странный дед и не держал её, даже не заговорил больше.
– Спасибо, – кивнула она, когда собралась уходить.
– Погоди, – остановил он девушку. Она съёжилась под его взглядом. – Я видел, как ты стащила кошель у мальчишки.
Рада понимала – надо отнекиваться. Не она, не стащила, показалось. Но во рту пересохло, будто и не хлебала она только что молоко вприкуску с булкой.
– Не бойся, никому об этом не скажу, – продолжил старик. Он говорил спокойно, без обвинений. – Вижу, тьма в тебе живёт. По жилам течёт, тебя питает, словно кровь.
Его слова, как и тьма, холодком потекли по жилам. Рада пристально посмотрела на деда. Странный он: вроде седой и морщинистый, а глаза яркие, как у молодца. Руки крепкие, сильные, совсем не старческие. Будто он на себя морок наводит, как Ягиня, чтоб людей обманывать.
– Тьму надо кормить, иначе она вырвется, чтобы самой найти пропитание. Она заставила тебя украсть кошель.
Девушка опустила глаза. Да нет, не тьма, а жажда мести. Или они связаны?
– Я могу помочь, – рассказывал старик, макая блин в сметану и запивая киселём. – У меня несколько учеников, похожих на тебя.
– Помочь чем? – неловко уточнила Рада.
– Научить воровству и обману.
Девушка покачала головой. Дед настоял:
– Не отказывайся раньше времени, слухай дальше. Научу, как красть незаметно, чтоб тебя не поймали. Ты девка ладная, так что научу и красой своей пользоваться, чтоб людей зачаровывать да отвлекать. Всё может стать твоим. Несправедливо же, что у одних деньги есть, а у других нет?
Старик улыбнулся, когда Рада вновь подняла на него взгляд. Смог уколоть её словами скользкими, завлечь в опасные сети. Ловко заговорил о несправедливости – именно она изъедала девушку изнутри.
Хлопнула входная дверь. Рада вздрогнула, увидев у входа Ягиню. Та пока не заметила воспитанницу, пошла сразу к хозяину постоялого двора, и у девушки был шанс незаметно вернуться в горницу. Она тут же вскочила с места и понеслась к лестнице.
– Надумаешь учиться – приходи ко мне, – догнали её слова старика. Он говорил полушёпотом, и всё ж голос его казался необычайно громким. – Спросишь меня у местных, они подскажут, как меня найти.
Рада обернулась. Остановилась на нижней ступени и спросила:
– А как зовут вас?
– Дед Морок, – улыбнулся псевдо-старик, обнажая крепкие белые зубы.
***
Большие снежные хлопья падали с неба и в мгновение сгорали в костре, разведённом на окраине леса. Вокруг огня, нахохлившись от холода, как воробьи, сидели ученики. Все искоса посматривали друг на друга, украдкой разглядывали, с кем им придётся работать бок о бок. То же делала и Рада. Ещё пока все рассаживались подле костра, она изучила окружающих. Тут были как совсем малые дети, которые едва отлипли от материнской юбки, так и почти взрослые, одного с девушкой возраста. Оранжевый свет бликами ложился на их лица, изменял и заострял черты, будто наводил морок.
Лишь с наступлением стужи Радислава решилась обратиться к Мороку. Несколько месяцев прошло с их первой встречи. То время девушка привыкала к жизни среди людей да пыталась унять бдительность тётки. Поначалу Ягиня не отпускала воспитанницу от себя. Следила за ней, водила почти что за руку, ругала, чуть Рада делала шаг в сторону. Наверняка боялась, что девчонка снова натворит глупостей – один раз уже надумала кошель украсть! Но девушка вела себя послушно. Внимала каждому слову тётки, помогала той привлекать покупателей, всучивала им травы подороже. Ягиня и успокоилась. Вскоре стала выдавать Раде отдельную корзину, чтобы разбредаться по разным рядам ярмарки и продавать товар побыстрее; а потом настолько привыкла к труду воспитанницы, что решила отпускать её в град вовсе одну. Чай, не пропадёт девка.
Этим-то Рада и воспользовалась. Студень-месяц ворвался в её жизнь хлёсткими ветрами да снежными бурями, и в очередной вечер, проведённый на базаре, девушка решила погреться и передохнуть на постоялом дворе. Там уселась за стол и вспомнила деда Морока. Спросила про старика у хозяина двора – тот сразу понял, о ком идёт речь. И вскоре Морок сам нашёл Раду. Назвал время и место, где начнёт обучать её вместе с остальными детьми, и намеченный день наступил. Потому девушка вместе с остальными учениками Морока сидела перед костром.
Дед ходил позади них. Рада лишь слышала хруст снега за спиной и тихие речи старика, который рассказывал об искусстве обмана и воровском деле. Ученики, видно, все оказались здесь в первый раз. Они хоть и старались слушать Морока внимательно, но старшие то и дело рассматривали округу, а младшие ловили снежинки языками, баловались. Рада сидела смирно. Она насупила брови и вслушивались в слова деда, который обещал ей восстановить справедливость.
– В ваших душах течёт тьма. Она обволакивает, придаёт вам силы, ведёт вас вперёд. Она настолько рвётся наружу, что хочет управлять вами. Так питайте её, чтобы она, как сытая кошка, свернулась клубком и уснула. Каждый из вас одарён – кто-то быстротой и ловкостью, кто-то очарованием, что усыпляет бдительность, кто-то хитростью. Я научу вас, как развить таланты.
– А вам-то какая выгода? – подал голос один из старших учеников. Он развернулся, чтобы посмотреть на Морока, но тот оказался вовсе не за его спиной, как подсказывали звуки шагов, а в стороне. Вводить в заблуждение – талант старика, не поспоришь.
– Мне? – улыбнулся дед Морок. Его бледно-голубые глаза походили на лёд, что покрывал речку по соседству. – Мне это в удовольствие.
Ученики, кажется удовлетворились ответом старика. А, может, просто побаивались его или того, что он их выгонит из круга, если будут задавать лишние вопросы. Снова позади ребят заскрипел снег под валенками Морока.
– Перейдём к важному. Запомните несколько правил плутовства. Первое: знайте, кто вы и какова ваша цель?
Старик замолчал, давая ребятам время подумать над ответом.
Рада и без того готова была рассказать: она, некогда ограбленная и убитая, хочет мести. Она желает разрушить жизнь Филиппа Белолебеля, размолоть её в прах, как траву в ступке. Вместе с купцом в мыслях появился и его сын, этот выскочка Руслан. «Яблочко от яблони недалеко упало», – мысленно фыркнула девушка. Она припомнила наглые губы Руслана, искривлённые в ухмылке, и щёки тут же стали пунцовыми.
– Правило второе, – дед Морок прервал размышления учеников. – Не спешите. Наблюдайте за людьми и окружением. Выбирайте цель не самую притягательную, а самую податливую.
С этим правилом Радислава соглашаться не спешила. Месть богатейшему купцу – дело явно не самое простое.
– Правило третье, – рассказывал Морок. – Знайте свои сильные стороны. Развивайте их. Используйте ловкость, скорость, хитрые речи. Правило четвёртое: знайте, что делать дальше, куда бежать, что говорить, если вас поймают.
Ученики кивали головами, заучивая правила. Рада запоминала и сразу пыталась прикинуть ответы. Но ничего путного пока не шло на ум – она не знала ни свои сильные стороны, кроме красоты, ни что делать, если поймают. Наверняка решение придёт само собой, когда она окажется в опасности.
– И правило пятое: не забывайте, что вы не одни такие, потому следите за своими вещами. Вот это чьё?
Ученики непонятливо обернулись на Морока. Старик хитро улыбнулся и достал из-за пазухи рукавички одного из мальчишек. Тот проверил карманы и изумлённо уставился на деда. Остальные дети один за другим принялись выворачивать карманы и тоже обнаружили пропажу вещей. Морок рассмеялся. Он раздал всё обратно, приговаривая:
– Пятое правило вы все дружно провалили. Что ж, посмотрим завтра, как вы усвоили первые четыре?
– Как посмотрите? – подняла взгляд Рада, чувствуя, как тело щекочет нервная дрожь.
Морок отдал ей украденный платок:
– Посмотрю, как вы умеете обманывать людей. Задание на завтра: своровать и принести мне чужую вещь. Готовы? Кто не готов – может сейчас уйти и не возвращаться. Кто выполнит задание – продолжит обучение. А я посмотрю, на что вы способны и подскажу, как развить свои таланты.
Поляна близ леса наполнилась гомоном голосов. Ученики наперебой задавали вопросы, волновались, оправдывались. Морок поднял вверх руку, призывая ребят к молчанию.
– Задание вы получили, – отрезал он. – Осталась самая малость – выполнить его. Тем более многие из вас уже пробовали нечто подобное. Не правда ли?
Старик обвёл взглядом стушевавшихся учеников. Он улыбнулся, но улыбка не казалась доброжелательной, скорее жёсткой и острой, как лёд. На прощание Морок махнул рукой и, развернувшись, отправился в лес, а вслед за ним с тулупа рассыпались снежинки.
После ухода старика дети стали искать поддержку друг в друге. Они знакомились, обсуждали завтрашний день. Раду тоже втягивали в разговор. Она отвечала машинально, а сама смотрела на огонь и понимала, что завтрашний день она провалит.
Рада дыхнула теплом на замёрзшие руки, потёрла лицо. Который час она блуждала по базару, не решаясь выполнить наказ Морока. Как он и учил, девушка изучала людей, выбирала себе добычу, но не могла найти никого по вкусу. Казалось, что стоит ей подойти к человеку, как он обо всём догадается.
Слишком сложное задание дал Морок. Видно, ошибся он в Раде. Увидел тьму, да, похоже, не столь она властна над девушкой.
По базару бродили и другие ученики Морока. Кто-то был растерян, как и Рада, кого-то, наоборот, она с досадой провожала взглядом – видела, как те с улыбкой направлялись к выходу. Значит, выполнили задание старика, несут ему украденную вещь. Надо бы тоже поторапливаться. А то, чего доброго, Морок махнёт рукой да не дождётся девушку. Не столь её привлекало воровство, как желание учиться у старика. Он ведь многое умел. И морок наводил, и словами сладкими завлекал – такие способности Раде пригодились бы.
Она медленно ступала меж базарных рядов. В который раз прошлась по своим же следам – столько кругов уже сделала! Выучила каждую лавку, каждый закоулок. Наверняка и торговцы уже её приметили, запомнили. Девушка с раздражением рассматривала посетителей, пока не выхватила одного мужчину. Он шёл быстро, кошель метался на его боку. Лёгкая добыча. Рада ускорилась, пристроилась позади мужчины, стараясь идти с его же скоростью. В висках начало стучать – девушка с ужасом думала о том, что сейчас ей предстоит протянуть руку и вырвать кошель. А что потом? Вдруг мужчина обернётся, поймает её? С Русланом именно так и случилось. И вряд ли этого мужчину устроят сладкие речи о том, что он понравился Раде.
Мужчина резко остановился на повороте. Девушка едва не врезалась в него, а потом, не тратя времени на раздумья, схватила кошель. В груди тут же похолодело – мужчина почувствовал это и начал оборачиваться к ней. Бежать?
– Дяденька! – воскликнула Рада. – Дяденька, я за вами бежала, кричала, а вы меня не слышали?
Мужчина сдвинул брови. Девушка держала его за локоть и молилась, чтобы он не заметил, как она спрятала украденный кошель себе в карман.
– Дяденька, у вас тот мальчишка что-то схватил с пояса, – напропалую врала Рада, указывая в толпу. Благо, там и правда виднелось какое-то копошение, люди спешили, наталкивались друг на друга.
Мужчина потянулся к боку и увидел, что кошель пропал. Не успел он открыть рот, как Рада снова заговорила:
– Такой тёмненький мальчик, в драном тулупе и без шапки. Да что ж стоите, бегите скорее за ним, а то уйдёт! Скорее!
Девушка потянула мужчину за локоть. Он поддался напору, машинально зашагал к толпе. Рада сглотнула. Посчитала мысленно до трёх и побежала в обратную от мужчины сторону. Дорогу до выхода с ярмарки она знала хорошо. Да и тьма помогала – вела девушку, придавала сил, теплом разливалась по телу. Рада сжимала руку в кармане. Кошель был тяжёлый, толстый, с вышивкой по бокам. Девушка явно не простака ограбила.
У выхода с базара Рада замедлилась. Не хватало ещё, чтобы стража заметила неладное и обыскала девушку. И так лицо от бега раскраснелось, а из горла вырывалось ледяное дыхание. Рада неспешно прошла под аркой, обозначающей вход на ярмарку, и затерялась в толпе горожан. Только потом, спрятавшись в тёмном проулке меж домами, она вытащила из кармана кошель. Рассматривать не стала. Убедилась, что добыча на месте, и вернула её в карман. Взглянула на свои руки – они до сих пор дрожали, будто в водном отражении, по которому пошла рябь. Девушка долго пряталась в проулке, чтобы прийти в себя. Потом увидела одного из учеников Морока – того юношу, который спрашивал про выгоду для старика – и попросилась идти с ним. Юноша кивнул.
К вечеру ребята вновь собрались вокруг костра. Они расселись на те же места, и Рада подметила, что учеников стало меньше – их места пустовали, как выбитые зубы. Не все справились с заданием Морока.
Старик появился неожиданно. Вот под деревьями закружились снежинки, образуя плотную фигуру – а вот уже старик выходит из леса. Он пристально осматривал учеников. Кто-то из них радостно улыбался, кто-то хмурился. Рада смотрела на Морока в упор. Берёт он её в ученицы или нет? Старик остановился в нескольких шагах от ребят. Странно, но сегодня он выглядел гораздо моложе: разгладились морщины, посвежела кожа, а глаза сияли, будто подсвеченные солнцем драгоценные камни. Морок обвёл всех взглядом, хмыкнул и произнёс:
– Правило шестое: у вас может не получиться с первого раза, но главное – желание и упорство. Те, кто не пришёл, такими качествами не обладают, потому в ученики не годятся. Кто пришёл, независимо от того, принесли мне чужую вещь или нет, станут моими учениками.
Рада покачала головой. Она никак не могла оценить свои ощущения. Довольна ли собой? Понравилось ли ей? Или страх затмил собой всё хорошее? Девушка помяла в кармане кошель с монетами и улыбнулась – а всё-таки это приятно, пусть обворовала она не Белолебедя, но такого же напыщенного купца.
Морок объявил, что будет разговаривать с каждым из ребят по отдельности. Он подзывал ученика, расспрашивал его о прошедшем дне, а украденную вещь выкидывал в костёр. Настала и очередь Рады. Девушка подошла к старику. Хотя нет, не к старику, а к мужчине – не старому, но взрослому. Как она раньше спутала его возраст? Как и остальных, Морок отвёл её подальше, чтобы никто не подслушивал разговор. Наедине улыбнулся и неожиданно похвалил:
– Ты находчивая, слова твои своруют больше, чем руки. Дар чаровницы.
Девушка недоверчиво покачала головой:
– И что это значит?
– Значит, что обучать тебя буду. А это, – Морок указал на украденный кошель, который неуверенно протягивала Рада, – кинь в огонь. У тебя в жизни ещё много монет будет, вот увидишь.
ГЛАВА 4
Сейчас
Лёгкий запах сосен наполнял воздух. Высокие деревья доставали ветвями до самых облаков – так, по крайней мере, казалось тем, кто сидел у их подножий. Корни словно змеи ныряли в землю, и покрывало, заботливо постеленное Володей, не спасало от острых иголок, которые то и дело впивались Раде в ноги и бёдра. Она постоянно морщилась и старалась не двигаться, а юноша лишь улыбался. Благодаря зачарованным травам он не замечал ничего вокруг, кроме возлюбленной.
Володя постоянно болтал о себе и о любви к Раде. Обещал жениться. Да только к очередному свиданию так и не исполнил свои намерения, и девушка злилась. Недовольство она, конечно, не показывала, чтобы не спугнуть юношу, но и не подпускала его ближе той черты, которую переступают в браке. Володя вздыхал поначалу, но потом сумел сорвать с Рады поцелуй и пока довольствовался этим. Поцелуй девушку совсем не зацепил. Хоть юноша и пытался наполнить его нежностью, думая, что он у Рады первый, она всё время вспоминала тот, другой поцелуй, с другим человеком: наглый, дерзкий, ненавистный. Но тот хотя бы вызывал эмоции.
– По сердцу ты мне, чаровница, – прошептал Володя, притягивая к себе девушку.
Она поддалась. Позволила юноше целовать её губы, зарываться в волосы, греть разгорячённым от жадности дыханием. Володя, почувствовав сговорчивость Рады, быстрым движением подмял её под себя. Сосновые иголки закололи пуще прежнего, а когда юноша приподнял подол сарафана, вечерний ветер прохладой защекотал кожу.
Девушка понимала, к чему клонит Володя. С детства она глядела на дворовых животных, которые вскакивали друг на друга, а когда Рада подросла, Ягиня окончательно залатала прорехи в её знаниях о любви.
Тётка не отговаривала воспитанницу от встреч с мужчинами. Наоборот, рада была бы отпустить замуж. Ягиня считала, что «семья да дети выбьют из девки всю эту воровскую дурь», но не ведала она, что Рада планирует не просто замужество, а месть. При последнем разговоре девушка всё же созналась:
– Мой жених – Владимир Белолебедь.
– С ума сошла! – Ягиня уставила руки в боки.
– Ты сама говорила, что я успею отомстить. Вот – пора.
Тётка вздохнула, села на лавку рядом с воспитанницей.
– Ладно, – кивнула она. – Твой выбор. Но будь осторожна.
– В этом уж не переживай, буду.
И Рада действительно вела себя осторожно. Едва Володя приподнял сарафан, девушка перехватила его руку:
– Не надо.
Володя с недовольным лицом приподнялся над ней. Бёдрами он ещё прижимался к девушке, и она ощутила, что тело его уже готово к любви.
– Ты же обещал жениться, – мягко проговорила Рада.
– Обещал, – обречённо подтвердил Володя.
– Вот после свадьбы и возьмёшь меня. Нельзя чистоту до замужества терять.
– Нельзя, – подтвердил юноша с громким вздохом.
Он выпустил Раду из объятий и уселся рядом. Солнце потягивалось перед ночным сном, раскидывая лучи сквозь кроны высоких сосен. В вечернем свете волосы юноши отдавали рыжиной. В деревне, где Рада провела детство, все поговаривали: «Рыжий – плут». И вправду, Володя много говорил, но правду в его словах девушка не всегда находила.
– Я договорился с отцом, – сказал вдруг юноша.
Рада нахмурилась.
– Познакомлю вас, – объяснил Володя. – Пора бы уже.
– Может, не надо? – встрепенулась девушка. Хоть ранее они и говорили об этом, Раде важна была свадьба, а не «знакомство». Чего доброго, узнает её Белолебедь.
– Почему не надо? – удивился юноша.
Рада прикусила губы.
– Я же девка простая, безродная, базарная торговка. А ты – из семьи богатых купцов. Не ровня мы. Твой отец будет против. Если действительно меня любишь, то лучше нам тайно обручиться, а потом перед семьёй повиниться.
– Нет! Нельзя жениться без согласия отца. Не принято так. Ты красивая, разговариваешь ладно, быстро отца очаруешь. Надо знакомиться, благословения просить.
– Не даст, – фыркнула Рада.
Володя задумался. Он и сам понимал, что безродная девка, метящая в невесты богатейшего купца, не понравится отцу.
– Ты права. Чем-то надо отца зацепить, – согласился юноша. – Что в тебе необычного, чем удивить можешь, что умеешь?
Девушка почувствовала, что дотронулся Володя наконец до верной струны. Кое-что необычное она действительно могла сделать. И Рада ответила с ухмылкой:
– Петь умею.
– Красиво?
– Вот и узнаешь, – напористо ответила девушка. Потом уточнила с опаской: – Кто ещё на знакомстве из родни будет? Брат?
– Никого, только отец. Руслан, старший брат, уехал по делам. Потому впечатлять только отца надо будет.
– Тогда я готова к знакомству, – улыбнулась Рада.
Два года назад
Тем вечером Кощей принёс скверные новости. Рада видела, как он на крыльце шептался с Ягиней, а та закатила глаза и махнула рукой на дверь – приглашала зайти. Воспитанница тут же сжалась на лавке. Знала, что её будут ругать.
– Как ты до этого додумалась?! – сходу воскликнула тётка. – Нет, не додумалась. Точно надоумил кто-то!
Рада отвернулась. А Ягиня, не дожидаясь ответа, принялась ходить взад-вперёд по избе. Половицы скрипели, но хмурые мысли оказались громче раздражающего звука. Воспитанница теребила край ткани, которая устилала лавку, и ждала, пока тётка потребует объяснений. Но Ягиня пока упивалась своим гневом. Кощей присел на лавку напротив и буравил взглядом то девушку, то тётку, которая, казалось, говорила больше сама с собой, чем с Радой.
– В град, на базар больше ни ногой! Будешь в лесу сидеть, пережидать, пока всё не утихнет, поняла? – Ягиня наконец остановилась и посмотрела на воспитанницу. Повторила: – Поняла?
– Да, – тихо ответила Рада.
Сама знала, что провинилась. Стоило быть осторожней, а раз не получилось, то придётся затаиться.
Несколько дней назад Морок собрал учеников и вместе с ними отправился в град. Не в тот, где Рада с тёткой обычно торговали, а крупнее. Туда приезжали купцы и из соседних княжеств, и с совсем дальних земель, чуть ли не заморских. Морок хотел, чтобы ученики потренировались в новом, непривычном месте. Там и люди другие, побогаче, местность незнакомая – значит, придётся вести себя осторожнее и внимательнее. Мужчина хотел испытать учеников. Сложное задание должно было принести больше пользы, чем все предыдущие. Рада с открытым ртом ходила по новому граду, рассматривала расписные терема и вычурные одежды местных. Но долго отдыхать Морок не позволил: приказал, как обычно, украсть любую вещь. Девушке не впервой было выполнять такое задание, потому она приступила смело, да потерпела неудачу. Богач, у которого она пыталась вытащить кошель, схватил Раду за руку. Тут же, не дав оправдаться, окрикнул стражу. Испуганную воровку повели к градскому служащему, который усадил её в клеть с узким окном под потолком и принялся расспрашивать: кто такая? Откуда? Признаётся ли в краже? Рада, конечно, отнекивалась. Именем назвалась чужим, о доме соврала. Пыталась заговорить градского, вымолить у него свободу, но тот смотрел на девушку хмуро. Видно, не она первая его сладкими речами разжалобить пыталась. И Рада понимала – ждёт её наказание. Порку розгами она вытерпит – после смерти уже ничего не страшно, – но если градской узнает о ней побольше, раскроет и прошлые прегрешения, да ещё и других учеников-воров найдёт, то девушке несдобровать…
Вскоре служащему надоело болтать с воровкой. Запер её в темнице, чтоб подумала над честными ответами, и ушёл. Но не успела Рада окончательно отчаяться, как за неё пришёл Морок. Девушка не знала, как он пробрался мимо стражи, как смог увести её из темницы, но была благодарна за спасение. Сразу же она уехала из града. Спряталась дома, в лесу, и надеялась, что весть о её поимке не долетит до деревни. Но надежда тяжёлым камнем потонула в реке. Раду искали сначала в том богатом граде, потом за его пределами – негоже воровку и беглянку на свободе оставлять. Ищейки проезжали и близ леса, где пряталась девушка, опрашивали и жителей ярмарочного града, но те, по счастью, по описанию не признали Раду.
Потому права была Ягиня: ни ногой из леса, пока всё не утихнет!
– Ну и кто тебя надоумил? – тётка склонилась над воспитанницей.
– А ты не догадываешься? – вмешался Кощей. Он давно приметил свой старый подарок, зеркало, которое лежало рядом с девушкой, подошёл и поднял его. Показал Ягине отражение Рады: – Посмотри, как её тьма инеем покрылась.
Девушка в непонимании нахмурилась. Тётка взглянула на отражение и тут же произнесла вопросительно:
– Морок?
– Кто ж ещё, – подтвердил Кощей.
Оба, старик и тётка, обернулись к Раде. Она сильнее скукожилась на лавке. Не понимала, как они догадались о Мороке: видимо, есть в нём что-то нечистое, как и в них.
– С Мороком связалась? – с напором спросила Ягиня. – Ничего лучше не придумала?
Рада закатила глаза.
Кощей жестом остановил гнев тётки. Подошёл ближе к девушке и спросил у неё спокойнее:
– Зачем к Мороку в ученицы пошла?
– Откуда о нём знаете? – взбрыкнула девушка.
– Отвечай! Что он тебе наобещал?
– Что поможет тьму в сердце успокоить, – подперев щёку, буркнула Рада.
– Соврал. Воровством да обманом ты тьму кормишь, а она лишь разрастается. Больше тьмы – сильнее Морок, а вместе с ним и Морана. Ты им помогаешь, а не себе.
– А что мне ещё делать? – Рада зашипела, как загнанная в угол кошка. – Морок учит меня защищаться и нападать. Мою семью убили. Меня убили. В следующий раз, как на меня нападут, хочу быть при оружии.
– Вот что тебе нужно, оружие? – Тихий и терпеливый голос Кощея успокаивал.
Рада молча кивнула.
Старик отошёл от неё. Зашагал по избе, как несколько минут назад это делала Ягиня.
– Что ж, – пробормотал он. – Это вещь нужная.
И Ягиня, несмотря ни на что, подтвердила:
– Нужная.
– Есть у меня одна мысль, – старик вдруг остановился. – Кое-кто может тебя обучить получше Морока…
– Кто? – устало спросила Рада.
Кощей будто не услышал вопрос:
– Как раз скоро начнётся их неделя.
– Чья? – не отступилась девушка.
– Позже скажу, обдумать сначала всё надо, с тёткой твоей обговорить, – Кощей взглянул на Ягиню, и та кивнула. – А сейчас ложись спать. Утро вечера мудренее.
Напрасно Рада кривилась и пыталась выспросить подробности. Старик остался непреклонен, а злить расспросами тётку – дело гиблое. Ночь вступила в свои права. Девушка разделась и улеглась на лавку. Поначалу отгоняла сон, чтобы подслушать разговор Ягини и Кощея, но те вышли на крыльцо, и голоса их спрятались за стенами избы. Рада уснула. Какая разница, узнает она всё сейчас или утром?
Утра дожидаться не пришлось. Кощей растормошил девушку, когда в раскрытые окна заглядывали чёрные глаза ночи. Спросонок Рада не поняла, что происходит. Она очнулась, когда старик вытолкал её из дома, приговаривая:
– Луна укажет путь. Их оружие – голос.
Ветер холодными прикосновениями ласкал тело под рубахой, трепал волосы. Девушка повертела головой. Потёрла сонные глаза, но никакой лунной дорожки, как обещал Кощей, она не увидела. Рада спустилась с крыльца, ощутила под голыми ступнями мёрзлую землю и мелкие камешки. Пошла вперёд, потирая руки, которые покрылись гусиной кожей. Двор Ягини сменился дремучим лесом, где каждая ветка так и норовила схватить девушку за волосы и разорвать тонкую рубаху, но любопытство заставляло Раду идти вперёд. Кое-где по земле стелилась бледная рваная дымка. Под порывом ветра качались кроны, и тени, искажаясь, танцевали по влажной траве. Девушка едва улавливала свет луны. Он терялся где-то вдалеке, манил отблесками и путал. Казалось, хотел завести добычу в чащу, оставить её в плену леса. И будь Рада обычной девушкой, она бы давно с криками рвалась домой, но тьма, которая струилась внутри, давала отпор любым страхам.
Что-то прошипело за спиной. Девушка обернулась, но заметила только тень. Та быстро переместилась и исчезла, а Рада продолжила идти вперёд. Лес, который поначалу казался опустевшим, начал наполняться странными звуками. Слышались лёгкие шаги и шёпот. Девушка, задерживая дыхание, пыталась понять, кому они принадлежат, не обманывает ли её воображение. Быть может, она до сих пор спит в избе Ягини?
Ветка со злостью ударила девушку, будто кто-то специально отвёл сучок в сторону и поджидал жертву. Руку засаднило, выступила кровь. Рада слизнула багровые капли. Земля стала потихоньку уходить вниз, дорожка вела в овраг. Тени, от которых отчего-то пахло водорослями, уже не прятались: они бегали вокруг девушки, и она слышала тихую песню. Мелодия убаюкивала и завораживала, но Рада сопротивлялась чарам. Она пыталась сама ухватиться за тени, удержать одну из них и призвать к ответу: чего они хотят? Те со смехом тянули девушку за рубаху и толкали в низину. Рада поскользнулась на траве, но под руку попалось что-то, и она удержалась на месте. Тень не дала упасть. Девушка дёрнула рукой обратно и увидела венок. По пальцам потекла вода: венок оказался мокрым, склизким, будто лежал на дне озера. Цветы пожухли. Рада отбросила его в сторону и отодвинула последние ветки, которые преграждали путь.
Впереди показалась река. В воде, словно в живом зеркале, отражались крупицы звёзд, разбросанных по ночному небу. Когда деревья остались позади, стала отчётливо видна лунная дорожка. Она струилась от леса к реке, к причалу, который деревянными балками ступал глубоко в воду. Рада с осторожностью пошла по лунному пути. Впереди никого не было видно, лишь тени смеялись позади. Девушка не стала оборачиваться. Добралась до причала, взошла на мокрые доски. Под холодным светом на них разглядела мокрые следы босых ног – кто-то совсем недавно гулял здесь. Доски затрещали. Раде показалось, что внизу, под ними, кто-то есть. Она задержала дыхание и пошла вперёд. Откуда-то звучала та самая завораживающая песня, и девушка готова была поклясться, что голос идёт из-под воды. Показалось, что кто-то шагает позади. Рада резко обернулась. Она едва успела заметить девушку с распущенными волосами и в мокрой рубахе, как вдруг кто-то схватил её саму за одёжу и потянул вниз. Рада вскрикнула, не удержалась. Она рухнула в реку. Холодная вода облепила тело, забилась в глаза и нос. Девушка почувствовала мертвенно-ледяные руки, которые удерживали её под водой: одна обхватывала талию, другая зажимала рот. Рада билась. На миг она вырвалась и глотнула воздух.
– С нами…
– Поиграй…
– С нами… – слышала она шёпот вокруг.
Под водой ловко, словно рыбы, плавали полуголые девушки. Они выныривали и хохотали, сжимая Раду в кольцо, из которого живой не выйти. Их мокрые волосы хлестали по лицу, руки тянули рубаху. Рада отталкивала их. Кого-то она пыталась схватить, но русалки легко выскальзывали и уходили под воду, переплывали девушке за спину и снова смеялись.
– Поиграй с нами, – она ощутила, как кто-то убрал прядь волос ей за ухо. Шёпот оказался таким же холодным, как и всё вокруг.
– Перестаньте! – закричала Рада.
– Поиграй…
– С нами…
– Живая дева…
– Меня убили! – вновь закричала Рада, чувствуя, как ей нажали на голову и потянули на дно.
– Убили?..
– Дева мертва?..
– Мертва?..
Холодные руки рванули рубаху, обнажая шрам на груди.
– Мертва?..
Раду выкинуло к берегу. Вода от ветра покрывалась рябью и лизала ноги, норовя затянуть девушку обратно. Рада, откашливаясь, поползла к траве. Шёпот шелестел за спиной. Девушка ухватилась за молоденькое дерево на берегу и только тогда обернулась назад. Из реки на неё смотрели мёртвые девы – русалки.
– Меня отправил к вам Кощей, – сиплым голосом произнесла Рада, надеясь, что её услышат. Наверняка старик говорил именно про этих дев. – Сказал, что вы научите меня, научите… – она запнулась, не понимая, чему именно должны научить её русалки.
– Научим, – прошелестели девы.
Они со смехом подхватили Раду и накинули на голову венок с вплетёнными водорослями. Только теперь девушка смогла рассмотреть русалок: она очень походила на них. Все юные, бледнолицые, с длинными влажными волосами и в мокрых рубахах, сквозь которые просвечивались изгибы тел. На головах – мокрые венки. Если бы Рада не видела, как ловко и долго русалки плавали под водой, норовя утопить её, она бы подумала, что это самые обычные девушки.
– Повторяй, повторяй, – затараторили русалки.
Они схватились за руки и принялись кружиться подле Рады, потом заставили её присоединиться к хороводу. Двигались быстро, со смехом. Рада едва поспевала за ними. Наглотавшись воды, она до сих пор не пришла в себя, поэтому постоянно спотыкалась и норовила завалиться не в ту сторону. Её мутило. С трудом девушка повторяла слова песни, которую завели русалки. Их голоса были сильными и нежными. Песнь зачаровывала, проникала глубоко в сердце, вонзалась в разум. От неё хотелось всё больше и больше танцевать, но ноги заплетались. Губы Рады двигались, неслышно произнося слова. Русалки заводили песню за песней, а девушка повторяла и повторяла. Уже легче стало кружиться; словно ветер, а не руки мёртвых дев помогали ей двигаться в нечестивом хороводе. Шум в ушах начал заглушать слова песни. Рада поняла, что сейчас упадёт, и с силой вырвалась из круга русалок. Те захохотали. Девушка рухнула на землю, камни и ветки расцарапали ей спину, но она почти не ощущала боли. Всё кружилось и плыло перед взглядом, она не могла сосредоточиться. От ночного ветра, хлеставшего по мокрому телу, кожа заходилась мурашками. Рада почувствовала, как теряет сознание.
Остаток ночи она помнила урывками.
В какой-то момент русалки остановились, одна из них помогла Раде встать.
– Ты похожа на нас, – с холодной улыбкой произнесла дева. – Такая же мёртвая, значит, умеешь пользоваться голосом. Просто не знаешь об этом.
Рада едва кивнула. Она редко пела, а если и пробовала – то тихим голосом. Сегодня ночью её голос впервые разнёсся по лесу, добрался до неба, и в тот момент она действительно чувствовала себя сильнее.
Русалки потянули её дальше. Они шли по лесу, не упуская из взора реку, а по дороге снова пели и заводили хоровод, от которого у Рады кружилась голова. Но кровь бурлила. Девушка чувствовала, как душа её тянется к русалкам, влюбляется в их песни. Тьма внутри неё тоже будто пела, разогревала жилы и наполняла сердце силой. Ближе к опушке леса девушки затихли. Показался берег близ деревни, по которому шёл одинокий рыбак. На мелководье плавала привязанная к колышку лодка, в которую он укладывал снасти. Русалки тем временем выбирались из леса. Рада заметила, как в ночи ярко заблестели их глаза, в которых отражался юноша, и как участилось их дыхание. Нежная песня волной покатилась от леса к берегу, и рыбак остановился, прислушиваясь. Рада тоже запела.
Выходила за околицу
На широкую дороженьку,
Я была твоей любовницей,
Чью любовь ты спрятал в ножны.
Я ждала тебя и верила,
Что придёшь за мной во мгле,
Но – потеря за потерею, –
Ты утопил любовь в реке.
Так девы и стали утопленницами. Силой или обманом у них крали любовь, а затем топили – или девушки топились сами. А потом отбирали жизни других людей. Рада не сводила глаз с рыбака, который заворожённо слушал песню. Русалки медленно выходили к нему, обступая кругом. Юноша с восторгом разглядывал их. Зачарованная песни заглушила его страх, заставила разум онеметь. Русалка, что была ближе всех к нему, улыбнулась. Рада заметила, что зубы у той девы заострились, как у змеи. Тут же обвела языком свои зубы, но кроме острых клыков ничего не почувствовала. Мужчина подался вперёд к русалке. Одной рукой он обнял её за талию, пытаясь притянуть к себе, а второй гладил по телу, которое казалось обнажённым из-за мокрой ткани. Русалка со снисходительной улыбкой отстранилась от юноши, и он поймал другую девушку. Сглотнул, с вожделением разглядывая её, но и та выскользнула из объятий. Рада тоже увернулась. Русалки обступили рыбака, кружа возле него и не останавливая песню.
Вдруг одна из них вновь обнажила зубы. Поманила юношу к себе, и тот, заворожённый подошёл. Утопленница вгрызлась в его шею. С той же жадностью, что он прежде смотрел на неё, теперь пила она его кровь. Русалка отстранилась, вытерев алые губы, и на её место подошла другая. Потом третья, четвёртая. Подозвали и Раду. Она замешкалась, испугавшись, и её буквально толкнули в сторону юноши. Девушка уставилась на его рану на шее и вдохнула запах крови. Тьма тут же отозвалась внутри, забурлила, давая понять, насколько желанна для неё кровь. И Рада осторожно прикоснулась губами к месту укуса. Слизнула первую каплю. Почувствовала, будто облизывает железный клинок – опасный, но необъяснимо притягательный. Девушка с жадностью глотнула ещё крови. Мир вокруг будто потемнел и перестал существовать. Она прикрыла глаза и пила кровь, не в силах остановиться, пока тело не отозвалось резкой дрожью. Дыхание участилось. Рада напряглась, а после сладкая усталость прошлась по телу, заставляя забыться. Девушка толкнула рыбака в объятия следующей русалки и упала назад на песок. Стук сердца заглушал всё вокруг. Грудь тяжело вздымалась, и Рада с закрытыми глазами пыталась восстановить дыхание. Потом посмотрела на небо. На горизонте виднелась слабая тёмно-розовая полоска рассвета.
Русалки насытились кровью. Юноша побледнел и еле стоял на ногах, но счастливо улыбался. Рада поняла, насколько велика сила песни, но, как шепнула одна из утопленниц, чары действуют лишь раз. На второй раз человек, услышав песню, не поддастся им. Но и такое оружие девушку устроило.
Жар, полученный благодаря крови, постепенно отпускал тело Рады. Она сидела на берегу, обняв колени руками, и наблюдала за русалками. Они поманили юношу в воду. Поддерживая его под локти, повели на глубину. Рыбак еле перебирал ногами, шатался, будто перепил браги. И всё же уверенно шёл вперёд, несмотря на то, что ледяное течение толкало его в сторону. Утопленницы танцевали вокруг него. Они смывали кровь со своих лиц и обливали водой юношу, а он смеялся в ответ. Вода доходила ему уже до шеи. Ещё пара шагов – и он скрылся под гладью реки. Русалки тоже нырнули, но Рада знала, что вода для них жизнь, а для рыбака погибель.
Долго девушка смотрела на опустевшую реку. Пока она руками вычёсывала волосы, выбирая из них мелкие камни и водоросли, русалки вернулись и присели рядом. Никто больше не пел и не собирал хоровод, утро отбирало потусторонние силы утопленниц. Рубаха у Рады постепенно подсыхала, а пение птиц да мерное течение воды наводило сон.
Очнулась Рада, когда уже рассвело. Она вскочила. Если кто-то из деревенских обнаружит её здесь да в таком виде, то ей несдобровать. Русалок рядом уже не было, но перед уходом они, видимо, перетащили Раду в прибрежные кусты, чтобы никто её не заметил. Девушка выдохнула, потихоньку огляделась. Крадучись добежала до воды, чтобы умыться – вдруг на лице осталась кровь мертвеца, – а потом помчалась в сторону леса.
Рада долго блуждала по тропам, которые из-за спешки и волнения казались незнакомыми. Утро не принесло тепла, и она всё так же растирала себя руками, чтобы согреться, и злилась на боль в босых ступнях. Волосы высохли, но спутались и пахли водорослями. Рубаха тоже пропиталась кислым речным запахом и посерела от грязи, к тому же Рада постоянно чесалась из-за песка, который не смогла вытряхнуть из ткани. Русалий венок она со злостью выкинула на дорогу. Ночные воспоминания разрывали девушку на части: сперва её чуть не утопили, потом обучили чарам; на её глазах убили человека, но сама Рада наслаждалась кровью, приближая несчастного к смерти. Девушка остановилась на тропе. Закрыла лицо руками и вздохнула. Страшный сон ночи ей не забыть, как и день смерти.
В конце концов Рада добралась до избушки Ягини. Ноги заплетались не хуже, чем у мёртвого рыбака. Девушка толкнула дверь в дом, упала на лавку и застонала. На тётку и Кощея она внимания намеренно не обратила, а те молчали, с интересом уставившись на неё. Дрожь всё ещё проходилась по телу, и Рада обняла себя руками. Косо глянула на стариков.
– Вы знали, что они попытаются меня утопить? – в лоб спросила девушка.
– Но не утопили же, – пожал плечами Кощей. Он всегда был излишне спокоен, чем нравился Раде, но сейчас это спокойствие раздражало. Девушка готова была разорвать старика на части за то, что отправил её на ночное приключение и не предупредил об опасности. – Они помогли?
– Помогли, – сквозь зубы ответила девушка.
– Оно и видно. Ты хоть и злишься, но тьма твоя ласкова.
Рада промолчала, иначе бы выдала что-нибудь острое. Она медленно встала с лавки и на трясущихся ногах добралась до закутка, где лежало зеркало. Оглядела себя, хотя в отражении могла увидеть лишь мертвячку. В зеркале девушка почти не изменилось: чёрная обтянутая кожа, потрескавшиеся губы, чёрные глаза. И всё же губы слегка заходились в улыбке. Ни разу Рада не видела, чтобы отражение улыбалось – точнее, она сама никогда не улыбалась в зеркало. И сейчас девушка смогла рассмотреть зубы, острые, похожие на клыки русалок. Её мёртвая часть, её внутренняя тьма жаждала крови и насытилась сегодня ночью.
Надолго ли?
ГЛАВА 5
Сейчас
Солнце светило ярко, почти прожигая лучами деревянный пол постоялого двора. Уже несколько дней Рада жила здесь, в горнице, которую оплачивал Володя. Он одаривал девушку всяческими подарками и обещал ей вскорости устроить встречу с отцом. Тот пока был занят, разъезжал по торговым делам. Рада терпеливо ждала его возвращения.
И тот день настал. Воздух наполняла духота и сладковатый запах цветов в вазе. Те цветы Володя прислал Раде ещё утром, вместе с тяжёлым сундуком, в котором девушка нашла несколько платьев из дорогих тканей, с яркими каменьями да с искусной вышивкой. Володя велел подготовиться – сегодня его невесте предстояло знакомство с будущим свёкром. Жених уверял, что вычурные одёжи не дадут ей упасть в грязь лицом, несмотря на безродное происхождение. «Посмотрим», – зло фыркнула Рада.
Едва Володя уехал, она задёрнула шторы, спрятавшись от солнца и от чужих глаз с улицы, и принялась мерить платья.
Одёжа не походила на ту, какую носили деревенские жители. Да и у градских дев кошельки были не столь широки, чтобы заиметь подобные платья. Но семья Белолебедей во главе с Филиппом, несколько лет назад ограбившим и убившим семью Рады, могла позволить себе всё. Девушка поджала губы. Сама не заметила, как провалилась в горькие воспоминания и от злости чуть не сорвала бусины с ткани юбки. Она еле разжала руку и поскорее натянула платье. За ним – столь же роскошный кокошник. Рада вдохнула и выдохнула, зажмурив глаза. Надобно было посмотреть в зеркало, но девушка знала, что в отражении встретит не себя, а тёмную сущность, что захватила её сердце. С улицы, как назло, доносился счастливый женский смех. Любая девица могла насладиться своим отражением. Любая! Кроме Рады.
Девушка сжала зубы и медленно подняла зеркало, подаренное Кощеем. Несколько секунд она смотрела на себя, а потом швырнула зеркало на кровать. Кокошник в отражении был хорош, а она – нет. Всё благодаря Белолебедю, этой старой скотине, перед которой ей сегодня придётся лебезить и красоваться, лишь бы он одобрил брак с Володей. Одобрит, никуда не денется.
Рада переоделась во второе платье. Снова подняла зеркало, попыталась через небольшое отражение рассмотреть себя полностью. Потом примерила следующее платье, ещё одно… Вскоре девушка перебрала всю одёжу и украшения. Ей нравилось чувствовать лёгкий шёлк, тяжесть бархата и чуть щекотную на ощупь парчу. Украшения сияли на солнце, чей тонкий луч просачивался сквозь занавеси на окне. Рада закружилась по горнице, представляя танец с Володей, а длинные серьги били её по шее, широкий подол путался в ногах. Неудобно, и всё же как приятно ощущать себя богачкой. Девушка остановилась посреди горницы, переводя дыхание.
Вскоре по предварительному распоряжению Володи хозяин постоялого двора подготовил для Рады купальню этажом ниже. Горницу заволокло паром, и девушка едва разглядела ванну, от которой приятно пахло травами. Рада различила запах хвои и череды, а потом дыхание замерло, пока она опускалась в ванну с травами, смакуя прикосновения горячей воды. Так, значит, купаются богатые люди? Сама девушка обмывалась лишь в речке да в бане.
Нехотя она потом вылезала из ванны и вытирала волосы. Надевала чистые наряды, привезённые Володей, и ждала его в горнице.
Застучали колёса. Рада выглянула в окно и увидела подъезжающий экипаж, тот же, что утром привёз сундук с богатствами. Девушка разгладила на себе платье и побежала вниз, встречать жениха. Володя поначалу даже не узнал Раду. Уставился на неё с удивлённым прищуром, потом, опомнившись, подал девушке руку и приказал вознице собирать её вещи. Вскоре тронулись в путь.
Рада волновалась. Перед глазами всё проносились гадкие воспоминания: слёзы на глазах одной сестры, безвольно упавшая со стола рука второй сестры, младенец, чей крик оборвало плотное одеяло. Оранжевое зарево над домом, пустота. Тёмная ночь и боль, чей яд растёкся по всему телу. Женщина в чёрном – богиня Морана, которая впустила жизнь в бездыханное тело, облитое кровью. Никто, кроме Ягини и Кощея, не знал о случившемся. Филиппу Белолебедю всё сошло с рук, и девушка искренне желала ему прочувствовать ту же агонию, которую испытала она. Она ещё отомстит. Но сначала – знакомство.
Рада, кажется, задремала на плече у Володи. Он легонько потряс девушку, и она открыла глаза, как после дурного сна.
– Подъезжаем, – предупредил жених.
Рада осмотрелась. Экипаж ехал сквозь лес, чьи высокие деревья будто упирались макушками в небо. Со слов Володи, вскоре дорогу пересечёт небольшая река, перетекающая в озеро с белоснежными лебедями. Именно благодаря озеру, близ которого располагалась усадьба, и появилось сначала прозвище, а после фамилия их семьи – Белолебедь.
Лес редел. Вскоре он совсем расступился, обнажив высокий забор. За оградой виднелась усадьба. У Рады перехватило дыхание: никогда ранее она не видела такой красоты. Высокий, в три этажа дом с резными наличниками был построен из светлого дерева, галереи и открытые переходы опоясывали здание, а забор всё не кончался и не кончался, очерчивая бескрайние владения Белолебедей. Даже князь мог бы позавидовать такому богатству. Рада припомнила слушок, что Белолебеди приходились то ли дальними родственниками, то ли хорошими знакомыми князю. Похоже на правду.
Показались впереди и широкие ворота. Экипаж остановился перед ними, и возница крикнул:
– Открывай! Владимир Белолебедь едет.
За оградой засуетились. Ворота тут же открылись, и экипаж резво проехал вперёд. На ухоженном дворе пахло цветами, которые обрамляли дорожку к крыльцу дома, и яблоками – невдалеке виднелся сад. Экипаж остановился под навесом, и слуги принялись распрягать лошадь. Рада ещё несколько секунд рассматривала усадьбу, а потом ощутила, как Володя тянет её за руку. Он помог выбраться из экипажа и взглядом указал на внушительного размера дом:
– Идём. Не бойся, краса моя.
Легко сказать. Рада отряхнула платье и пошла вслед за женихом. Он поднялся на крыльцо и открыл тяжёлую дверь с засовом, за которой в сенях гостей поджидали служанки. Они поклонились Володе и засуетились, рассказывая, что Филипп за накрытым столом уже ждёт всех в зале. Раду девушки окинули изучающими и пока недружелюбными взглядами. Володя повёл невесту по коридорам. Усадьба казалась огромной: здесь легко можно было разместить всю родную деревню Рады, Сосенки. Каждой семье по горнице. Может, и каждому жителю – кто знает, сколько здесь опочивален да потаённых клетей?
Впереди показался зал. По коридору разносился запах жареного мяса и выпечки, а в проёме арки Рада увидела край накрытого стола. Сердце разгулялось от волнения. Девушка наспех вытерла взмокшие ладони о платье и по приглашению Володи зашла в зал.
Не сразу она увидела Филиппа Белолебедя. Сначала её взор пал на длинный стол, заставленный блюдами. Потом на несколько пустых кресел с резными подлокотниками.
– Отец, – Володя склонил голову, и Рада перевела взгляд к дальней стороне стола. Там во главе сидел Филипп Белолебедь.
Девушка тоже склонила голову. Но не из почтения, а из страха, что Белолебедь признает в ней ту девочку, которую некогда убили по его приказу. Рада долго не поднимала голову, ощущая, как Филипп разглядывает её тёмные волосы с кокошником и платье, подаренное Володей.
– Проходи, сын, – голос отца разнёсся по залу. – Я всегда знал, что твоё сердце легко покоряется слабостям любви, но не думал, что настолько, что ты готов привести в дом безродную девку. Пусть и красивую. Знакомь с невестой, раз приволок сюда.
Рада вспыхнула от ехидного тона Белолебедя. Подняла взгляд. Филипп сидел в своём высоком кресле, подперев кулаком подбородок, и издевательски улыбался. Ничуть он не изменился за столько лет. Такой же напыщенный и мерзкий. Рада готова была исполнить свою месть хоть сейчас, схватить со стола нож и запустить его в самодовольную рожу Филиппа, но Володя взял девушку за руку, призывая успокоиться, и повёл к креслу. Пол скрипел под её шагами. Она шла медленно, стараясь унять вьюгу, что зародилась в её душе. Снежная буря загородила мысли, ветер взвыл. Рада, тяжело дыша, опустилась в кресло, и Володя помог ей придвинуться к столу. Сам сел напротив.
Служанки сунулись было в зал, чтобы разлить всем напитки да налить мясную похлёбку, но Белолебедь взмахом руки прогнал их прочь.
– Рассказывай, – грозно потребовал Филипп.
Рада вздрогнула от его голоса. Она старалась смотреть вниз, на стол, чтобы выглядеть покорной невестой, как того требовали нравы.
– Я люблю её, отец, – тихо молвил Володя.
– Я тоже много чего люблю. Хмель, например, и баню. – Филипп разговаривал так, будто Рады здесь не было. Обращался лишь к сыну. Он наполнил себе и Володе по чарке.
Юноша растерянно замолк. Рада тоже не могла ничего сказать и тихо злилась на бездействие жениха. Володя ссутулился за столом и выпил чарку хмеля, протянутую отцом.
– Рада невероятная. Красивая, умная, добрая, – заговорил он. Девушка закатила глаза: слова прозвучали так, будто он пытается убедить в этом себя, а не отца.
– И безродная. Торговка с базара, как я понял? – перебил Филипп и повернулся к Раде. – Бедная сиротка, которой повезло окрутить богатого купца?
– Да, сирота, – пробормотала девушка.
«Твоими стараниями», – хотела бы добавить она, но язык еле ворочался. Белолебедь снова уставился на сына.
– Значит, по сердцу она тебе?
Володя кивнул:
– По сердцу. Жить без неё не могу.
– Что ж, могу её оставить в служанках, раз жить без неё не можешь. И тебе хорошо, и ей. Хочешь ведь, девка, жить в богатом доме? – Филипп снова обратился к Раде.
Девушка сжала юбку платья. Дикий крик так и рвался наружу, лишь страх не давал ему покинуть тело раньше времени. А она предупреждала Володю, что так всё и будет. Богач не примет её в семью.
– Отец, она моя невеста, – проявил твёрдость юноша. – Завтра мы отправимся в княжеские палаты и поженимся.
– Никаких палат, – махнул рукой Филипп. – Попрошу князя, чтоб не одобрил ваш союз. Будет служанкой.
– Отец…
– Сын.
Рада боялась вступить в разговор. У неё оставался лишь один способ смягчить Белолебедя. Надо были лишь…
…запеть.
Русалки обучили её своим тайнам. Голос – оружие мёртвых дев, надо лишь правильно им пользоваться. Для чар подойдёт любая песня, всего-то надо представлять, как её слова паутиной обволакивают жертву, проникают в душу, заслоняют посторонние мысли. Человек должен слышать песню. Влюбляться в мелодию и слова. Тогда он покорится чарам русалочьего голоса.
Рада не была русалкой в том понимании, какими были другие речные девы. Однако она, как и те девы, была мертва. Их голоса шли из мира Нави, потому имели силу.
И Рада запела.
Отец и сын тем временем спорили и не обращали внимания на девушку, которая шевелит губами. Она шептала слова, вдыхая в них чары, и песня становилась громче.
Лети, душа моя, под седыми облаками.
Живи, душа моя, на вершине неба
Или упади в сердце мира Нави.
Помни: лишь любовь согреет сердце.
Песня превращалась в воздух, что наполняет зал. Филипп вдыхал его, не понимая, что поддаётся чарам. Вот уже его грубый голос смолк, Белолебедь повернулся к Раде. Склонил голову. Мечтательно, будто глядел в окно, подпёр щёку ладонью и вслушивался в тягучие слова, которые притягивали и топили в себе, как болото. Чары затягивали его на глубину. Уже гнев не омрачал толстощёкое лицо Филиппа, наоборот, добродушная улыбка растягивала губы. Мужчина отодвинулся от стола и откинулся на спинку кресла, сложив руки на животе. Прикрыл глаза. Он наслаждался песней, и Рада поняла – у неё получилось. Получилось на время пленить Белолебедя. Девушка старательно продолжала петь, ведь чем дольше длится песня, тем дольше сохранятся её чары. Надо было не только успеть получить благословение на союз с Володей, но и пожениться в княжеских палатах. Раде понадобится день-два. Она надеялась справиться со всем за это время, пока не выветрились чары. Жаль только, что после песни девушка останется совсем без сил. Пение иссушало, и если на прогулках с русалками она восстанавливалась с помощью чужой крови, ради которой они и охотились, то тут, в усадьбе, напасть на кого-либо она не могла.
Белолебедь плавно раскачивал голову из стороны в сторону в такт песне и мычал, видимо, подпевая. У Рады начало плыть перед глазами. Она поняла, что пора заканчивать песню – тем более, осталась последняя пара строк.
Но не успела она завершить пение, как хлопнула дверь в зал. Девушка обернулась ко входу. Слова иссякли сами собой, и Рада едва не закрыла рот руками. На пороге стоял он.
Год назад
Скакунами мчались месяцы. Рада дни напролёт проводила в лесу подле Ягини: помогала ей собирать травы, следила за хозяйством да готовила снадобья. А по ночам резвилась с русалками. Уже привыкла она и к купаниям в ледяной воде, и к чарующим песням, что раскурочивают душу. Уже забыла девушка про то, как обучалась воровству. Морок – это имя, как и имена его учеников, давно обратилось в прах.
– Уже не ищут тебя, – обрадовала девушку Ягиня, когда вернулась с базара. – Похоже, забыли.
Рада, которая до этого выстилала на ткани травы, чтобы смыть с них пыль и высушить, резво перевела взгляд на тётку. Последний год она пряталась от людей. Боялась, что её найдут и утащат в темницу, из которой девушку вызволил Морок. Но позабыли о ней наконец. Одиночество в лесу засосало её, словно болото, не оставляло воздуха, необходимого для полноценной жизни. Раде хотелось вернуться в люди. И она осторожно спросила:
– И что теперь?
– Теперь? – повторила тётка, уставив руки в бока. – Теперь будешь думать головой и не ввязываться в неприятности. Можешь снова ездить в град, на базаре торговать. Но чтоб о Мороке я больше не слышала!
– Хорошо, – покорно кивнула Рада.
Её и саму не тянуло к воровству. И к таинственному и холодному Мороку, который обучал девушку нечестному делу.
Разбились наконец оковы уединённой жизни. Позволили Раде снова в люди выйти, миру показаться. Договорилась она с Ягиней, что будут по очереди на базар ездить: один раз Рада, другой – тётка.
В тот месяц очередь была за девушкой. Поутру она натягивала сарафан и расчёсывалась, стараясь не смотреться в зеркало, которое отражало лишь тьму. А Ягиня, видно, переживала за воспитанницу, потому расхаживала перед ней, не замолкая:
– Новости все разузнай. Что людям надобно, не поменялась ли власть в граде, не захаживают ли лишние путники в лес наш… – по привычке указывала тётка.
Не только торговля её интересовала, но и слухи. И любопытно, и полезно. Ведь чем больше о людях ведаешь, тем сильнее они доверяют, когда им о них же рассказываешь. А к тётке из окружных деревень селяне любили за советом заглядывать – взамен дарили что или угощали чем. Так и выживала Ягиня в суровом лесу, так и росла её ведьмовская сила над людьми.
– Всё разузнаю, – кивнула Рада, подхватывая с лавки корзину и на ходу прощаясь с тёткой.
Девушка побрела по лесной тропинке, которая вскоре вывела её к полю. Светало, и цветы только начали расправлять свои яркие юбочки. Подолом сарафана Рада смахивала с них росу. Но мысли её уплывали вдаль: она не замечала ни цветов, ни солнца, что вздымалось над полем. Девушка с нетерпением ждала того дня, когда вернётся в люди, но сейчас путы страха затягивали тело до того, что становилось тяжело дышать. Вдруг её, воровку, узнают? Схватят и уволокут в темницу? И на этот раз рядом не будет Морока, который поможет сбежать.
Рада закрыла лицо руками. Растёрла его, будто смывая нехорошие мысли, а потом скорым шагом направилась в деревню.
Привычный путь – ближайшая деревня, телега с добрыми людьми, которые согласились подвезти девушку, – и она оказалась на базаре. Град, как обычно, кипел жизнью. Повсюду носились дети, на площади танцевали скоморохи, а толпа гуляк и покупателей, которые на выходных приехали на базар, несла девушку вперёд. Мало что изменилось с последнего приезда Рады сюда. Перед глазами стояли всё те же длинные торговые ряды, где смешивались запахи фруктов и выпечки, кожи и металла, домашних птиц и свежего мяса. Товар на любой вкус и кошель. Ягиня обещала в будущем выкупить место за лавкой, чтобы не бродить с корзиной по рядам, как мелкие торговцы.
Девушка пошла вдоль рядов, проталкиваясь между покупателями и неловко выкрикивая:
– Сушёные травы! Отвары от хворей! Грибы да ягоды!
Голос её, отвыкший от градского шума, утопал среди чужих голосов. Рада не пыталась их перекрикивать. Всё-таки зарытый внутри страх того, что её узнают, заставлял вести себя тише и сливаться с толпой. Девушка с усилием тащила за собой объёмную корзину, наполовину прикрытую покрывалом, и лишь изредка напоминала о себе. Куда больше она сейчас слушала других и рассматривала товары, выложенные на столах. Рада забрела в ту часть площади, где торговали заморскими тканями, одёжами и обувкой. С завистливым восхищением девушка оглядела кожаные сапожки и меховые накидки, а чуть поодаль – платья и сарафаны, которые и княгиня не побрезгует носить; пояса, расшитые жемчугом, и кокошники с шапками, на которых каплями чистой воды блестели каменья. Рада задержала дыхание. Возле девушки притихли и другие покупатели в таких же простеньких залатанных одеждах, как у неё. Всем хотелось полюбоваться на красоту. Если б не тяжёлая корзина, то Рада весь день тут бы простояла.
Вдруг чья-то рука упала ей на плечо. Девушка вздрогнула, подавляя крик, и обернулась. Напротив себя она увидела знакомое лицо, на котором красовалась недоверчивая улыбка.
– Рада, ты, что ли? – спросил юноша, разглядывая в девушку.
Она узнала его – одного из учеников Морока, – но не ответила. Знакомый, впрочем, был уверен в своей правоте, подтверждение ему не требовалось.
– Давно тебя не видно, – продолжил он и понизил голос. – После того случая. Хорошо, что Морок помог тебе сбежать.
– Хорошо, – легонько кивнула девушка.
Она не знала, чего ожидать от юноши. Он выглядел доброжелательным, но, как и все воры, мог как просто поболтать со старой знакомой, так и напугать её тем, что сдаст её градской страже, – а чтоб не сдал, придётся ему чем-то отплатить. Потому Рада на всякий случай отступила на шаг назад. Сделала вид, что вновь разглядывает лавки, где лежали дорогие одёжи, а сама думала, в какой момент улизнуть.
– Нравится, да? – юноша указал взглядом на лавку. – Все тут столпились, любуются. Представь, сколько денег тот купец домой повезёт, когда всё распродаст. Нам такое и не снилось.
Рада угукнула и сделала ещё шаг в сторону, будто толпа её нечаянно унесла. Но знакомый не отступил, юркнул меж людей и снова приблизился к девушке.
– Не думала вернуться к нашему делу? – спросил он.
Рада помотала головой:
– Нет. Опасно это всё, сам понимаешь, – она постаралась улыбнуться.
– Будто с голоду помирать не опасно, – буркнул юноша со вздохом. – Каждый выкручивается, как может, сама знаешь.
– Знаю.
– Не хочешь на последнее дело с нами сходить?
– Нет, – наотрез отказалась девушка. – С Мороком больше не связываюсь.
– А я не с Мороком работаю. Мы с друзьями теперь без него. Странный он. То ли мы так сильно выросли, то ли он помолодел. Нечистая сила какая-то… Не замечала?
Рада пожала плечами. Замечала, но не хотела обсуждать это с учениками Морока. Юноша продолжил:
– Поэтому обучились мы да ушли от Морока. Теперь сами, без него воровством промышляем. Присоединяйся.
– Нет, я…
– Я же вижу, как ты на богатства эти смотришь! – юноша вновь зыркнул на полные дорогих одёжек лавки. – Помоги нам, в последний раз. И тебе хорошо – доля награбленного, и нам хорошо – помощь-то нужна.
– Кого грабить собираетесь? – напряжённо уточнила Рада.
– Этого купца, у чьей лавки стоишь, – хмыкнул юноша. Девушка посмотрела на краснощёкого купца, который расправлял ткани после того, как любопытные покупатели их рассматривали. – Мы уже всё продумали, всё безопасно. Поможешь по старой дружбе?
Девушка прищурилась. Не было между ними никакой «старой дружбы» – юноша просто не позволял ей отказаться, и кто знает, какими способами он будет её уговаривать. Вдруг на угрозы перейдёт? Лучше согласиться. И вправду – лишними что ли будут монеты награбленные? В последний раз же.
– Хорошо, – на выходе произнесла девушка. – Что я должна делать?
К вечеру Рада вернулась к Ягине. Не стала с ней делиться гнетущими мыслями, предупреждать, что снова ввязалась в тёмные дела. Тем более, может, и обойдётся всё… Целая неделя оставалась до ограбления.
Но та пролетела слишком быстро. На исходе седьмого дня небо надрывалось дождём. Вскоре купец со своими богатствами должен был выезжать из града, и Рада надеялась, что непогода разрушит его планы – а вместе с этим планы её бывших знакомых. Но обстоятельства не сжалились над девушкой. Едва стемнело, как дождь перестал, и пришлось Раде незаметно выбираться из тёткиной избушки. Ливень прижал траву к земле, и за девушкой тянулись отчётливые следы. «Нехорошо это», – подумала она, оглядывая тёмные впадины на траве. Но делать нечего – пришлось идти к месту, где её ждали остальные. Макар, юноша с базара, наказал явиться на опушку леса, где их прежде собирал Морок: место далёкое, незаметное, но в то же время запоминающееся. Долго Рада добиралась дотуда, вся взмокла, что от бега, что от мокрых веток. Летник можно было выжимать, и в конце концов девушка расстегнула его, из-за спешки не чувствуя холода.
К опушке леса она пришла последней. Тяжело дыша, оглядела учеников Морока: пять человек с ножами и дубинами. И трясущаяся от усталости Рада. И зачем она понадобилась им на этом ограблении, неужель без неё нельзя обойтись? Не успела девушка задать вопрос, как юноши махнули ей руками и повели в чащу, держась неподалёку от дороги, которая пересекала лес. Здесь должен был проезжать купец. Людей с ним, по заверениям Макара, было немного, так, пара стражей – с ними легко справиться.
– А я-то вам зачем? – спросила всё-таки Рада.
– Как зачем? Помогать будешь.
Девушка покачала головой и усмехнулась.
– Ну да, я ж сильнее стражников, вмиг их поборю, даже без дубинок. Врёшь ты. Зачем я вам?
Она замедлила шаг, давая понять, что не двинется дальше, пока не получит ответ. Макару тоже пришлось отстать от остальных ребят. Он нахмурился:
– Морок попросил тебя вернуть.
– Морок? – опешила Рада. – Ты же сказал, что больше с ним не работаешь?!
Юноша пожал плечами:
– Соврал, иначе бы ты не согласилась.
– Так я сейчас откажусь.
Рада остановилась. Макар схватил её за запястье и потянул дальше. Голос его перешёл на гневный полушёпот:
– Ещё чего! Теперь никуда не денешься. Либо с нами пойдёшь, либо стражникам тебя сдам. Морок нас всех спас, ремеслу обучил, мы должны быть ему благодарны.
В его голосе девушка уловила почитание, граничащее с безумством. Спорить побоялась.
– Поэтому, – продолжил Макар, – сейчас поможешь нам.
– А потом?
– А потом отпустим тебя, – пообещал юноша. – Таков уговор с Мороком, о большем он не просил.
Девушка почувствовала, как немеют ноги от страха. Недаром Кощей и Ягиня в один голос убеждали её, что нельзя связываться с Мороком. Но сейчас не было обратного пути. И она понадеялась, что всё обойдётся. Всего одно дело – последнее – и её отпустят. А Макар тем временем волок девушку дальше, едва поспевая за остальными ребятами. Она не сопротивлялась, но и не спешила ему назло.
Вскоре выбрали грабители хорошее место близ дороги. Повалили дерево, чтоб купеческой повозке пришлось остановиться, а сами схоронились за деревьями. Днём бы не рискнули напасть, а ночью и спрятаться легче, и напугать уставшего купца проще. Редкий олух выезжает с богатствами своими по ночам, но Морок заранее выкупил все горницы на постоялом дворе, потому переночевать купец в граде не смог. И, конечно, Морок любезно подсказал ему, что остановиться можно в деревеньке за лесом. Места здесь спокойные, ехать безопасно, да и недолго.
Не знал купец, насколько его обманули.
– Стой за этим деревом и не выходи, пока не позовём, – приказал Макар девушке.
Рада спряталась за толстым и прохладным стволом дерева. От него пахло мокрой листвой и грибами. Ноги утопали в траве, которая уже пообсохла после дождя. Все молчали, и каждое покашливание, каждое движение или случайный звук казались слишком громкими в лесной тишине. Лишь изредка поднимался свистящий ветер, а вместе с ним вдали каркали вороны, будто предвещавшие что-то нехорошее. Рада покрепче завернулась в летник. Она начала замерзать без движений и грела руки, прислонив их к шее. Не знала она, сколько длилось ожидание, когда послышался конский топот.
– Едет, – прошептал Макар, и голос его, подхваченный ветром, легко разнёсся меж остальными ребятами.
Рада напряглась. Выглянула из-за дерева, стараясь различить на дороге очертания повозки, но тьма ослепляла её. Лишь отдалённый стук копыт, который с каждой секундой становился всё громче, подсказывал, что повозка приближается. В один момент послышались крики и непонятный стук. Девушка поняла, что всё началось. Она села на корточки и сжалась в плотный комок, чтобы её не заметили. Пользы от неё не было никакой – непонятно, зачем Морок захотел её вернуть. Судя по звукам, ребята бились со стражниками, а лошади испуганно ржали. Лес гремел. Казалось, сейчас градская стража услышит, что на купеческую повозку напали, и ринется на помощь. Рада сморщилась. Страха, этого пронизывающего ржавой иглой чувства она не ощущала, зато было отвращение. Всё казалось неправильным. Больше она на подобное точно не согласится, а если кто угрожать ей вздумает – то очарует его русалочьей песней. Ни разу девушка не пела вне русалочьего круга, всегда только вместе с другинями, когда они нападали на одиноких мужчин на берегу реки. А надо бы попробовать использовать чары самостоятельно.
– Идём!
Рада почувствовала, как кто-то схватил её за руку и буквально выволок из-за дерева. Она резко открыла глаза и уши. Это Макар тащил девушку к повозке, возле которой лицом в землю лежали стражники и возница. Внутри, помимо учеников Морока, которые обшаривали повозку, Рада впотьмах разглядела двоих мужчин: того самого купца с базара и черноволосого юнца. Обоим связали руки за спиной.
– Не моё это, его, – дрожащим голосом объяснял мужчина, пытаясь указать на юношу. – Я лишь продавец, помощник, слуга его.
Рада едва вслушивалась в бессвязное бормотание купца. Всё это казалось дурным сном, который скоро перейдёт в такое же дурное воспоминание. Сейчас хотелось снова закрыть глаза и уши. Одно дело – мелкое воровство на базаре, каким она промышляла раньше, и другое дело – бойня со стражей и ограбление. Тело мелко дрожало, буквально вопя о том, насколько всё происходящее неправильно.
– Слышишь? – Макар выдернул девушку из мыслей. – Оказывается, не купец это.
– А кто купец? – будто спросонок уточнила Рада.
– А вон тот.
Макар указал на юношу в повозке. Глаза пленника опасно блестели, и казалось, что даже со связанными руками он опасен. Рада молча кивнула. Ученики Морока слишком долго возились в повозке, и Макар, не выдержав, отпустил девушку и тоже полез внутрь. Она обхватила себя руками, пытаясь согреться, и отвернулась. Но тяжкое чувство разъедало Раду. Нутром она чувствовала на себе пронзающий взгляд молодого купца. Она старалась не смотреть на него в ответ, но деться было некуда, бывшие друзья до сих пор копались в повозке.
– Ах ты ж рыло скоблёное! Обманул! – вскричал Макар.
Девушка резко развернулась к повозке, откуда с перекошенным лицом выходил грабитель.
– Нет здесь ничего! – он размахивал руками. – Не взял с собой купец ни денег, ни товара! Пустой поехал!
Рада перевела взгляд на молодого купца. На его лице на миг сверкнула улыбка, но тут же погасла, когда над ним склонились ребята с дубинками.
– Где ж нам деньги искать, а? – ухмыляясь, спросили они. – В повозке аль нет?
И, чтобы придать купцу разговорчивости, один разбойник ударил его кулаком в живот. Купец с рваным стоном согнулся пополам. Ему дали пару секунд отдышаться, потом подняли.
– Говорить будешь?
– Буду, – сквозь кашель ответил купец. – Вон, с девицей говорить буду.
Он подбородком указал на Раду. Девушка округлила глаза, а Макар, ничуть не раздумывая, толкнул её к повозке. Рада нехотя забралась внутрь. Разбойники пропустили её к купцу да для надёжности ещё раз подтолкнули так, что она упала к юноше на колени.
Она вскользь осмотрела купца, насколько позволяла ночная темень. Он был хорош собою: и сложен крепко, и на лицо приятен. Голубые глаза казались яркими, как звёзды на небе, из-за тёмных бровей и волос; под острыми скулами виднелись чуть выступающие после недавнего бритья волоски; а губы, манящие чёткой линией, купец сложил в нагловатую улыбку.
– Лучше тебе заговорить, – предупредила его Рада сквозь зубы.
Купец кивнул, не без удовольствия оглядывая девушку.
– Заговорю. Скажи сначала, как зовут тебя?
– Рада.
– И что будет со мной, если скажу, где богатства мои?
Девушка пожала плечами. Вопросы должна была задавать она, но юноша продолжил сам:
– Изобьют и в овраг выкинут?
– Это в лучшем случае, – позади послышался раздражённый голос разбойника. – А в худшем – в болоте утопим.
Купец лишь хмыкнул – то ли слишком смелый, то ли безголовый. Рада закусила губу. Нехорошее предчувствие всё ещё царапало её изнутри, хотелось побыстрее покончить с этим и вернуться в тёткину избу, пока рассвет не раскрыл её преступление.
– Скажи, где деньги, – попросила она со вздохом.
– Поцелуешь – скажу.
Мурашки прошлись по телу. Хотелось самой зашибить наглеца дубинкой, и Рада обернулась к разбойникам, ища в них поддержки. Но получила от них лишь ухмылку:
– Целуй. Чай, не ноги раздвигать просит.
«Предатели», – злилась Рада, рассматривая их безразличные лица.
– Не смущайся, – добавили разбойники и спрыгнули с повозки, нарочито уставившись в лес. Девушка видела, как они нетерпеливо переминались с ноги на ногу.
Поворачиваться обратно к купцу она не спешила, хотя чувствовала, как его тёплое дыхание опаляет её волосы, собранные в косу и спускающиеся по шее. Даже не видя юношу, она разгадала дерзкую улыбку на его губах.
– Целуй, – шёпотом повторил он.
Девушка сглотнула. Тянуть дальше было нельзя.
– Не буду! – гордо ответила она, повернувшись к купцу лицом.
Он не расстроился, лишь усмехнулся. А после – резко вытащил руку, что была связана за спиной, и схватил Раду за волосы. Не успела она вскрикнуть, как купец в поцелуе притянул её к себе. Девушка ладонями упёрлась в его грудь, пытаясь оттолкнуть, но юноша легко прижимал её к себе, удерживая за талию и за волосы, и некуда было деться от вкуса его губ, горьких и сладких одновременно, как жимолость. Проглядели разбойники, когда он успел развязать руки, а наказание пришлось на Раду. Настойчивым движением языка купец раскрыл девичьи губы, проник внутрь, изучая каждую частичку своей пленницы. А девушку будто сковало льдом. В ушах стоял гул, руки не слушались, она лишь машинально сопротивлялась, понимая, как всё неправильно. Слабая дрожь проходилась по телу. Рада не понимала, почему никто не спешит ей на помощь, не избавляет от объятий купца, и ещё сильнее падала в пучину бессилия. Юноша углубил поцелуй, и от бесстыдных движений его языка сердце билось сильнее и отчаяннее, как узник, который желал выбраться из темницы.
Едва купец ослабил хватку, как ледяное оцепенение спало, и Рада вырвалась. Секунда свободы, и девушка, на ощупь шагнув назад, упала на спину прямо в комом свёрнутое покрывало повозки.
– Уходим, – услышала она.
Краем глаза успела заметить, как Макар и остальные разбегаются, позабыв о девушке. Но лишь несколькими секундами позже поняла, что их напугало: вдалеке стучали копыта лошадей. Кто-то ещё ехал через лес. Разбойники не стали испытывать удачу и сбежали, всё равно денег в купеческой повозке не оказалось, а допрашивать купца времени больше не было.
Рада хотела встать. Юноша уже делал шаг к ней, и она попыталась ударить его ногой. Но он лишь схватил девушку за ноги и потащил на себя, нависая сверху. Заломил ей руки над головой и склонился над её лицом, не теряя самодовольной ухмылки. Рада принялась кидать ему в лицо ругательства, какие вспомнила.
– А я узнал тебя. Попалась, воровка, – нарочито сладко прошептал он на ухо девушке. Обдал дыханием щёку, потом скулу и губы. Рада замолкла, и купец взглянул ей в глаза, где читалось непонимание. – А ты меня, видимо, нет.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/olga-kobceva/ocharovannaya-tmoy-70540324/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.