Главная страница | Любовное фэнтези | Полуночная сделка

Полуночная сделка
Ч. Л. Полк


New Adult. Фейри. Жестокие и прекрасные
Семья Беатрис Клейборн мечтает, чтобы дочь скорее вышла замуж: только её брак с богачом спасёт их от разорения. Но сама Беатрис хочет стать великой волшебницей. Её приводит в ужас мысль о колье, которое после свадьбы застегнётся на её шее и подавит её магию. С помощью таинственного гримуара Беатрис собирается постичь все секреты высшей магии… Но какая-то негодяйка выкрадывает книгу у неё из-под носа!

Чтобы вернуть драгоценный том, Беатрис призывает духа. В обмен на помощь тот на один вечер занимает тело Беатрис, отправляется на бал… где целует богатого и знатного красавца Ианте Лавана. И вскоре перед Беатрис встаёт мучительный выбор: стать первой волшебницей в мире магов-мужчин – или обрести семейное счастье с единственным человеком, который видит и принимает её такой, какая она есть…

Уютное фэнтези о сильной героине для фанатов Джейн Остин и Бриджертонов!

Рекомендация Хелависы, лидера культовой фолк-группы «Мельница».

Узнаваемые и любимые аудиторией декорации Англии эпохи Регентства, куда внедрены маги, духи, колдовские гримуары и другие элементы фэнтези.

Обложка от популярной художницы Caramel Witch – 33,8 тыс. подписчиков в ВК.

Множество наград и номинаций – от «Небьюлы» до «Локуса».





Ч. Л. Полк

Полуночная сделка


Алексис, Ким и Саре Вы сами знаете, что сделали



C.L. Polk

THE MIDNIGHT BARGAIN

Copyright © 2021 by Chelsea Polk

© Николенко Е., перевод на русский язык, 2024

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024




Глава 1


Карета подъехала к Букселлерс-роуд, где располагалось множество лавок книготорговцев. Беатрис Клейборн с надеждой набрала воздуха в грудь и произнесла заклинание. Наемный экипаж трясся по брусчатке с прозеленью; высоко подняв голову и распрямив плечи, Беатрис спрятала руки в карманы и сложила пальцы в мистические знаки. Она пробыла в Бендлтоне три дня, его изящные здания и чистые улочки были столь красивы, что так и хотелось застрять в этой милой ловушке, однако Беатрис отдала бы что угодно, лишь бы оказаться в любом другом месте – только не здесь, в начале брачного сезона.

Она выдохнула, и усики поискового заклинания коснулись каждой витрины. Если бы случилось чудо – по коже побежали бы мурашки и защекотали уши.

Ничего. Ни слабого проблеска, ни даже зуда. Фиакр проехал мимо лавок «Грачева башня», «П. Т. Уильямс и сыновья» и знаменитого «Дома Верду», который занимал треть квартала.

Беатрис вздохнула. Никаких чудес. Никакой свободы. Никакой надежды. Но когда они свернули с широкого проезда в узкий серый проулок без названия, чары Беатрис отозвались. Там! Гримуар! Неизвестно, что в нем содержится, но она возвела глаза к небу и улыбнулась, а потом потянулась к колокольчику рядом с сиденьем.

– Кучер, остановитесь! – Беатрис скользнула вперед на мягком сиденье фиакра, собираясь выскочить на улицу. – Клара, закончишь примерку без меня?

– Так нельзя, мисс Беатрис! – Камеристка схватила ее за руку. – Вы должны присутствовать лично.

– У тебя в точности мой размер. Это неважно, – отмахнулась Беатрис. – Кроме того, ты лучше разбираешься в цвете, отделке и прочем. Клянусь, я всего на пару минут.

Клара покачала головой.

– Нельзя пропускать встречу в Ордене магов. Я не смогу заменить вас при знакомстве с Дантоном Мезонеттом, как у портнихи.

Но Беатрис не хотела упустить драгоценную книгу. Похлопав камеристку по руке, она попыталась высвободиться.

– Я не опоздаю, Клара. Обещаю, что не пропущу встречу. Мне просто нужно купить книгу.

– Но почему здесь? – заинтересованно склонила голову набок та.

– Я им писала, – соврала Беатрис. – Мне страшно повезло найти этот экземпляр. Я управлюсь за десять минут.

Клара вздохнула и ослабила хватку на запястье Беатрис.

– Хорошо.

Кучер хотел помочь ей сойти, но Беатрис, хоть и была в туго зашнурованном корсете, мигом выскочила на улицу. Она помахала оставшимся в экипаже.

– Благодарю. Поезжайте!

Повернувшись на изящных каблучках туфелек, она осмотрела витрину магазина. Именно такой книжный, как «Гарриман», Беатрис искала в каждом новом городе: им управляли люди, которым была невыносима мысль выбрасывать книги, неважно, что скрывалось под обложкой, лишь бы тома можно было складывать в стопки, ставить на полки и хранить.

Беатрис заглянула в окно, наслаждаясь болью, пронзившей чувства, отчего у нее запищало в ушах: это чары давали знать, что среди хаоса ее ждет гримуар. Она давно не находила ничего нового.

Зазвенел дверной колокольчик, и Беатрис оказалась во владениях букиниста. «Гарриман»! О, пыль, чернила и кожаные переплеты; о, карты земли в свитках, карты созвездий и сборники поэзии – и гримуар, он где-то здесь! Она улыбнулась клерку в рубашке и жилете, стоявшему за конторкой впереди.

– Просто посмотрю, – заявила она и прошла мимо, не приглашая к дальнейшему разговору. Пальцы покалывало, Беатрис ощупывала стопки на загроможденных книгами полках. Она вдыхала запах старой бумаги и тонкий, будто следы дождевых капель на нефрите, аромат магии, но искала не респектабельные романы или благопристойную поэзию, а труды авторов, о которых молодые женщины даже не осмеливались перешептываться друг с другом в дамских комнатах и светских салонах, – авторов тайных гримуаров.

Он был здесь! Но не следовало торопиться, бросаться в порыве чувств к полке, где стоял томик, на корешке которого значилось неприметное имя, что-нибудь вроде Джона Эстлина Черчмена, или Дж. К. Эверворта, или, возможно, Э. Джеймса Куртфилда. Книги из скромной коллекции Беатрис, которая хранилась подальше от любопытных глаз, обычно принадлежали перу этих господ.

Клерк удивился бы – как она смогла отыскать нужный том в подобном хаосе? Беатрис рассматривала книги в отделе художественной литературы, в историческом и даже в секции оккультных наук, где другие завсегдатаи поглядывали на нее с неодобрением, ведь царство магии – неподходящая территория для столь юной девушки.

Стоило лишь подумать о запретах, и Беатрис охватил жар. Среди женщин магия была уделом вдов и старух, она не предназначалась для тех, чье высокородное тело еще могло принести пользу. Вход в святилище Ордена был для нее заказан, тогда как мужчина с нужными связями благодаря членству в этой организации мог возвыситься, получить образование среди прочих волшебников и быть допущенным к таинствам. Любой наделенный волшебным даром человек видел над головой Беатрис сияющий ореол магии; считалось, что тем лучше: так она произведет на свет более сильных чародеев.

Как же это невыносимо! Свести свой дар до обычного функционала, не развивать магию до старости и лишь тогда наконец получить позволение ступить на единственный манящий ее путь. Ни за что! А потому она разыскала труды Дж. Э. Ч. – автора, который на самом деле был вовсе не мужчиной, а такой же, как сама Беатрис, чародейкой, вдобавок опубликовавшей множество томов; критики все их отвергли как невразумительные.

Такими они и были – для любого, кто не знал код. Но Беатрис выучила его наизусть. Взяв с полки запылившееся издание «Воспоминаний о джийском побережье Лландраса», она распахнула книгу, прошептала заклинание, которое отсеивало вздор и открывало зашифрованную истину, и прочла:

«Призыв Великого духа и заключение Великой сделки».

Беатрис захлопнула книгу и подавила радостный писк, который едва у нее не вырвался. Она замерла, прижав к груди гримуар, вдыхая запах его чернил и магии, позволив своей душе воспарить в тишине.

Беатрис много лет тайком изучала магию, это был тот самый том, который она давно искала. Вызови она духа и заключи с ним союз – она добилась бы того, к чему настойчиво стремился каждый чародей Ордена. Стала бы посвященным магом.

Это было все, чего она хотела. Женщина, которая находится в подобном союзе, не нужна ни одному мужчине. Отец Беатрис предпочел бы сохранить тайну ради собственной выгоды, чтобы использовать духа для помощи в коммерции. Она была бы свободна. И стала бы магом. Это было бы ее чудо.

Беатрис до конца дней своих не покинула бы отчий дом, но это неважно. Она станет для отца сыном, которого тот никогда не имел, а ее младшая сестра Гарриет – отправится блистать на брачном сезоне. Гарриет получит мужа, о котором мечтала, а Беатрис займется изучением магии, не прерываясь на замужество.

Она отступила от полки и повернулась, но едва не сбила с ног еще одну покупательницу «Гарримана». С удивленным вскриком они отскочили и в замешательстве уставились друг на друга. Перед Беатрис стояла лландарийка – высокая и стройная, в шафранового цвета платье из атласа, его нижняя юбка была заткана яркими тропическими цветами, а рукава, длиной доходившие до локтя, были украшены нежным кружевом ручной работы. Тончайшее кружево на дневном платье, подумать только! Женщины Лландраса славились своей красотой, но эта дама превосходила их всех. Большие карие глаза, смуглая кожа, облако тугих черных локонов, унизанных золотыми бусинами; золотые украшения, которые стоили целого состояния, красовались в ушах и даже на крыльях носа юной леди. Но что она делала здесь? Не могла же лландарийка приехать в уединенный приморский городок вдали от столицы, чтобы найти себе мужа – чем полагалось заниматься Беатрис. Или могла?..

Юная дама уставилась на Беатрис со все возрастающим недоумением. Беатрис знала, что привлекло ее внимание – ореол магии вокруг головы, сияющий даже ярче, чем мерцающая аура самой незнакомки. Еще одна чародейка, которую приманил зов гримуара, что прижимала к груди Беатрис.

– Исбета? Что ты там застыла?

Конечно, он говорил на лландари, и Беатрис будто онемела. Она знала этот язык, но никогда не беседовала на нем с настоящим лландарийцем. У нее наверняка ужасный акцент и неуклюжая речь. И все же Беатрис нацепила улыбку и повернулась на голос. Она увидела те же черты, что у девушки, но на мужском лице; волосы незнакомца завивались тугими черными локонами, а над макушкой сияла аура чародея; безупречная кожа была еще темнее, чем у леди, – Исбета, ее звали Исбета. Он был облачен в такой же яркий шафрановый лландарийский наряд, вышивка на жилете восхваляла весну, а у горла пенилось кружево. И теперь оба этих богатых, пленительных лландарийца с одинаковым недоумением во взоре уставились на Беатрис, но вдруг лоб юноши разгладился, он рассмеялся похожим на журчание ручья смехом и хлопнул спутницу по спине.

– Успокойся, Иси, – сказал он. – Я видел ее в галерее дебютанток в Ордене магов. Мисс…

– Беатрис Клейборн. Рада познакомиться с вами, – ответила та, почти не запнувшись. Юноша, столь прекрасный, что глазам было больно, видел ее портрет, который висел в галерее Ордена Бендлтона. Он изучал его довольно долго, если успел запомнить. Смотрел на него внимательно, раз узнал форму ее носа, разрез и цвет глаз и лишь Беатрис свойственный осенне-красный оттенок вьющихся, непокорных волос.

Книгу в руках Беатрис Исбета сверлила взглядом столь же напряженно, как если бы кричала.

– Меня зовут Исбета Лаван. Это мой брат, Ианте. Вижу, вы заинтересовались путевыми заметками Дж. Э. Черчмена? – Слова она произносила осторожно, даже медленно, чтобы Беатрис со своим доморощенным лландарийским ее поняла.

– Его рассказы о странствиях меня завораживают, – отозвалась Беатрис. – Простите мой лландарийский.

– Он вполне неплох. Я тоскую по Лландрасу, – ответила Исбета. – Это редкое издание Черчмена: там он описывает чарующее побережье, где мы с Ианте были так счастливы в детстве. Мне полезно читать книги на вашем языке, чтобы улучшить навык.

– Вы говорите на чеслендском…

Она чуть наклонила голову.

– Немного. Вы на моем языке говорите лучше, чем я на вашем.

Беатрис в душе содрогнулась, услышав подобную лесть от дамы, которая знала наверняка, что собой представляет книга Черчмена. Исбета и ее брат обладали богатством и властью, вращались в высшем свете. Скромное замечание Исбеты, в котором она признавалась сверстнице в одиночестве и тоске по родине, было лишь началом куртуазного менуэта. Следующее па – выверенное и изящное – предстояло сделать Беатрис, она должна была предложить книгу собеседнице, чтобы унять ее тоску.

Исбета ждала, что Беатрис подарит ей свой шанс получить свободу. Свободу от сделки, которая свяжет ее узами брака и превратит в пленницу. Отдать книгу означало лишиться этого шанса. Оставить у себя…

Оставить у себя означало перейти дорогу одной из самых могущественных семей. Пусть отец Беатрис и не был знаком с Лаванами, он, без сомнения, очень этого хотел. Если она наживет себе врага в лице влиятельной лландарийки, это отразится на связях Клейборна и отношениях с партнерами, на которых он полагался в делах. Отяготит их и разорвет. Лишись Клейборны милости сильных мира – они канут в небытие.

Беатрис не могла так поступить со своей семьей. Но книга! Беатрис вцепилась в обложку и вдохнула аромат хорошей бумаги, старого клея и легкий запах мшистых камней – так пахла магия, затаившаяся среди страниц. Как можно просто взять и отдать ее?

– Больно слышать, что вы так тоскуете по дому. Мне не довелось бывать на побережье Джай, но говорят, оно прекрасно. Вы счастливчики – вам повезло жить в таком чудесном мире. Хотела бы я узнать о нем больше.

Беатрис аккуратно обозначила собственные желания. Шаг навстречу партнеру – правильный, вежливый, как мягкое сопротивление. Она нашла книгу первой. Так пусть Исбета попробует ее обольстить! В темных глазах соперницы блеснуло разочарование, но ответ лландарийка дать не успела – вмешался подошедший клерк.

Он поклонился Исбете и Ианте, коснувшись лба и потупив взгляд.

– Добро пожаловать к «Гарриману». Могу вам чем-то помочь?

Его лландари был чрезвычайно хорош, вероятно, благодаря чтению непереведенных романов. Важной паре, которая почтила своим присутствием его лавку, служащий улыбнулся, а потом покосился на Беатрис, поджав губы и раздув ноздри.

– Да, – отозвалась Исбета. – Я бы хотела…

– Спасибо за предложение, – оборвал сестру Ианте, улыбнувшись клерку. – Здесь все такие отзывчивые. Мы пока просто осматриваемся.

Клерк прижал руки к груди.

– «Гарриман» предоставляет клиентам добросовестное обслуживание, сэр. Мы не хотим, чтобы вас беспокоила эта особа, если она причиняет вам неудобства.

– Благодарю за предложение, – кивнул Ианте, но уже тверже. – У нас все хорошо, госпожа вовсе нас не беспокоит.

Исбета наградила брата хмурым взглядом, однако промолчала. Служащий напоследок неодобрительно покосился на Беатрис и удалился.

– Простите, – сказал Ианте и улыбнулся, но сердце Беатрис к его улыбке осталось равнодушным. – Совершенно ясно, что вы обе желаете заполучить эту книгу. Предлагаю решение.

– Есть только один экземпляр, – приподняла изящно заостренный подбородок Исбета. – Какое тут может быть решение?

– Прочтите ее вместе, – предложил Ианте, хлопнув в ладоши. – Исбета расскажет вам о горных чайных плантациях и жемчужном заливе.

С плеч Беатрис будто упал груз. Общество непременно заметит, что она подружилась со столь влиятельной семьей. А еще можно свести знакомство с другой чародейкой – такой же девушкой, как она сама… Беатрис улыбнулась, благодаря Ианте за предложение.

– Я бы с радостью послушала. Правда ли, что в Джай обитают одни из самых красивых в мире животных?

– Правда. Вы когда-нибудь покидали Чесленд, мисс Клейборн, – спросила Исбета, – или просто мечтаете о путешествиях?

– Я мечтаю… мечтаю о путешествиях, но мне никогда не доводилось покидать родину, – сказала Беатрис. – В мире столько чудес, кто бы не захотел сам поплавать по водному поселению Орбосу, прогуляться по городу из слоновой кости Масиллии или взглянуть на город-сад Ан?

– Ан прекрасен, – подхватил Ианте. – Но Санчи далеко отсюда. Вам нужно попросить мою сестру. Она родилась посреди моря. Горизонт пленил ее душу. Вы должны подружиться, иначе никак.

Он подразумевал – на корабле, и Беатрис моргнула, прежде чем осознала, как это было поэтично. Она взглянула на Исбету, которая вовсе не выглядела так, будто мечтала стать ее подругой.

– Я бы этого хотела.

Исбета поджала губы, но все же кивнула, отчего ее локоны подпрыгнули.

– И я тоже.

– Завтра же! – провозгласил Ианте. – Отобедаем в полдень, а после займемся переписыванием, время самое подходящее. Захватите тетрадь, мисс Клейборн, мы будем рады вашему обществу.

Доступ к книге. Дружба с Лаванами. Беатрис оставалось лишь протянуть томик Исбете и смотреть, как ее гримуар уплывает вдаль, примостившись под мышкой незнакомки, вырванный из этой беспорядочной кучи второсортных романов, слащавых памфлетов и устаревших рассказов.

Она покосилась на мрачную Исбету и Ианте, чьи глаза поблескивали весельем, – он полагал, что компромисс всех устроит. Беатрис мысленно перебирала свои дневные наряды. Подойдут ли они для такого визита?

Но сейчас не время тревожиться о платьях. Следовало действовать осмотрительно. Беатрис протянула том Исбете. Заполучив его, та впервые широко улыбнулась, обнажив нижние чуть кривоватые зубы.

– Спасибо, – сказала она. – А теперь прошу меня извинить.

Они оставили Беатрис стоять среди полок. Ианте пошел за каретой, Исбета подписала чек, гарантирующий оплату по счету, после чего тотчас направилась к выходу. За спиной у нее прозвенел колокольчик.

И тут Беатрис поняла: Исбета вовсе не собиралась давать Беатрис свою визитную карточку.

Она ее попросту ограбила.



Бирюзовое ландо, покрытое эмалью, вдалеке свернуло за угол и скрылось из вида, ощущение близости гримуара угасло.

Пропал. Украден!

Никогда больше Беатрис не поверит словам джентльмена! Ей удалось заполучить шанс на свободу – но эта проклятая учтивость! Нужно было отказаться! Нужно было сказать «нет»!

С укоризненным цоканьем ее обошли две дамы. Беатрис поспешно отступила к краю тротуара. Воспротивиться Исбете она не могла. Это плохо отразилось бы на ее семье. Она и так собиралась запятнать честное имя Клейборнов, решив не выходить замуж. И без того хватит неприятностей. Не стоит еще больше мутить воду – нужно подумать и о Гарриет.

Младшая сестра Беатрис воображала, как будет выходить замуж в зеленом наряде. Она прочла все романы о девушках на брачном сезоне, о том мире, где было полно дипломатов и графов, которые влюбляются в дочерей торговцев. Гарриет мечтала о подобной судьбе, и Беатрис не могла подвести сестру.

Но как же книга?! Получится ли у Беатрис отыскать еще одну?

Она постояла на углу, дожидаясь, пока мальчик-регулировщик остановит поток карет, а потом присоединилась к ручейку пешеходов, что пересекали Силк-роуд. В больших витринах красовались облаченные в платья манекены и раскрашенные деревянные головы с париками. Развешанные на проволоке туфельки на каблуках олицетворяли танцы. Беатрис прошла мимо витрин и остановилась у салона модной одежды «Тарден и Уоллес».

Это было самое популярное ателье в Бендлтоне, им управляли лландарийки. Они печатали журналы мод, переплетали их и продавали юным дамам, которые вздыхали над изображениями платьев, наиболее подчеркивающих красоту их обладательницы, – с зауженными талиями, вычурными декольте, – сшитых из поистине роскошных иноземных тканей. Это был самый дорогой магазин, и отец безропотно оплачивал в нем гардероб Беатрис.

Она невольно прикусила губу. Если бы отец не смог оплатить их услуги, он бы выбрал других модисток. Конечно, выбрал бы…

Беатрис распахнула дверь и шагнула в помещение.

Ее появление не осталось без внимания, все принялись рассматривать растрепанные волосы вошедшей, ее запылившийся подол и обнаженные руки без перчаток. Две дамы – судя по одинаковым платьям в цветочек, сестры, – переглянулись и захихикали, прикрывшись ладошкой.

Беатрис обдало жаром. Она не осталась в карете, и потому налицо были все признаки прогулки в общественных местах. Беатрис выправила осанку, будто на голове у нее незримо балансировал том «Дамского руководства по манерам и стилю». Она поборола желание отряхнуть пыль с подола своих простых, окрашенных в чайный цвет юбок.

Из примерочной вышла Клара и улыбнулась.

– Вам все понравится, мисс Беатрис! Одно платье почти готово, и я заказала еще четыре.

Вслед за Кларой из примерочной вышла помощница, которая несла зеленое платье, и Беатрис сглотнула тяжелый комок в горле. Это был ее свадебный наряд. Ей предстояло прийти в нем в храм, связать себя браком с богатым чародеем и на долгие годы потерять свою магию. Беатрис отвела взгляд в сторону и увидела: сама мисс Тарден тоже смотрит на это платье и кривит пухлые губы.

– Мисс Беатрис, не желаете ли примерить? – спросила хозяйка салона с изысканным лландарийским акцентом.

Беатрис уставилась на свадебный наряд, а сердце будто колотилось у нее в горле.

– Боюсь, у меня еще дела.

Клара указала в сторону примерочных.

– Да, время поджимает, однако мы все-таки можем уделить пару минут…

– Ничего, все хорошо, – отмахнулась Беатрис. – Расскажешь мне все о новых платьях по пути в гостиную Ордена.

Сестры удивленно переглянулись. Беатрис не обратила на них ни малейшего внимания.

Клара склонилась и взяла футляр с платьем.

– Опаздывать не годится.

Беатрис вышла из магазина. Клара вместе с футляром забралась в фиакр, который отец нанял для Беатрис.

– Вы не купили ни одной книги, – заметила служанка.

Беатрис смотрела, как группа джентльменов на длинноногих и гривастых лошадях со смехом и криками проносится мимо. На всадниках были богатые одежды и сапоги для верховой езды из дорогой кожи, но над головами не виднелось сияния ауры. Обычные юноши, не чародеи.

– Книгу, которую я хотела купить, забрал кто-то другой.

– Ох, мне так жаль, мисс Беатрис. Вы ведь так любите старые книги! – Клара в утешение нежно коснулась ее руки. – Она снова появится в продаже. Если пожелаете, мы напишем всем букинистам с просьбой ее разыскать.

Конечно же Клара ничего не понимала. Беатрис не могла сказать камеристке правду, как бы ни нравилась ей эта женщина чуть постарше ее. Нельзя доверить правду никому. Проклятая Исбета Лаван! Не могла она прийти всего на пять минут позже?

Нужно вернуть книгу. Это необходимо!

– Но сейчас у вас назначено чаепитие с отцом, – продолжила Клара, – и знакомство с первым джентльменом. Как думаете, Дантон Мезонетт симпатичный?

Беатрис только плечами пожала.

– С его титулом и контрольным пакетом акций крупнейшей в Вальсаре инвестиционной компании ему не обязательно отличаться красотой.

– О, мисс Беатрис… Я знаю, что вас не волнует, много ли у него денег, об этом позаботится мистер Клейборн. В конце концов, это его дела. Но сами-то вы о чем мечтаете? Что жених окажется привлекательным или что он окажется умным?

– Что он окажется честным.

Клара, задумчиво хмурясь, обдумала ее слова.

– Иногда честность сродни острому ножу, мисс Беатрис. А вот мы и приехали!

Беатрис старалась не замечать, что фиакр приблизился к дому, где располагался Орден магов. Повозка остановилась перед огромным зданием, которое нависало над площадью с южной стороны, бросая на улицу тень.

Особняк Ордена магов в Бендлтоне с парящей наверху колокольней и острыми шпилями был самой новой постройкой в Чесленде. Фасад его отделали полированным серым камнем. В окнах поблескивало цветное стекло. Беатрис стояла на тротуаре, глазея на здание, будто на непримиримого противника.

Она взирала на средоточие общественной жизни и образования для чародеев со всего мира, предназначенное исключительно для мужчин, их власти и влияния, куда вход женщинам вроде Беатрис был заказан. Даме дозволялось – в сопровождении посвященного мужчины – посещать картинную галерею и гостиную для чаепитий, но не более того.

Мальчики от десяти до восемнадцати лет приходили сюда изучать математику и историю, наряду с ритуалами и приемами колдовства. Полноправные члены делились с собратьями секретами торговли, принимали законы еще до того, как те попадали в министерство, а также преуспевали благодаря магическим навыкам и братским обетам.

В здании Ордена были помещения для занятий ремеслами и искусством, ритуальные комнаты и даже салоны, где братья могли принимать гостей. Тысячи магических книг на языке мизунх – тайном языке духов – хранились в скриптории. Столетия традиций, ограничений, изоляции пропитали сами камни этого особняка: Беатрис смотрела на своего заклятого врага.

– Не хмурьтесь так, мисс Беатрис. Нельзя все испортить, столь откровенно показывая чувства, – укорила Клара. – Улыбнитесь.

Беатрис растянула губы в улыбке, щеки ее округлились.

– А теперь искренне. Подумайте о чем-то приятном. Представьте, что делаете нечто замечательное.

Беатрис вообразила, будто имеет право на каждый дюйм Ордена магов, будто они с ее Великим духом – известные исследователи тайных обрядов. Будто джентльмены улыбаются ей не потому, что она красива, а потому что ее уважают. Будто девушки порхают из одного лекционного зала в другой, открыто изучая искусство и науку Высшей магии. Беатрис представила мир, в котором хотела бы жить, и расправила плечи. И улыбнулась так, будто Орден магов был ее другом.

– Так-то лучше! – похвалила Клара. – Я отвезу платья домой, поскольку вы вернетесь с отцом. Удачи!

– Спасибо, – отозвалась Беатрис и направилась к высоким входным дверям.

Большой холл оказался прохладным и тускло освещенным, звук шагов отдавался под сводчатым потолком и разносился по помещению, где были выставлены портреты дебютанток. Четырнадцать живописных полотен, вдоль которых стояли вазы с дорогими цветами; их аромат распространился по отделанному камнем залу. Беатрис подошла к портрету Исбеты Лаван, ошеломляющей и полной жизни в платье глубокого бирюзового цвета; лландрийка тянула руку к топазовой бабочке, привлеченной пышными бутонами пахучего дерева на заднем плане. Легкую, как сам воздух, корону локонов покрывала украшенная драгоценностями диадема. Исбета выделялась из всех дебютанток великолепием наряда и красотой, ее портрет висел в центре, слева и справа от него оставили пустое пространство, будто никто не мог с ней сравниться.

Портрет Беатрис находился в темном углу, рядом с изображениями двух других девушек с невзрачными лицами, но все же богатых. Платье на ней было бархатное, и художник точно передал не только мягкое сияние ткани, но и немодные пышные рукава. На коленях она держала виолу.

Беатрис почти забыла запах олифы и проклятую пыль в воздухе, от которой хотелось чихать. И невероятную скуку – ведь сидеть приходилось неподвижно, и нечем было занять мысли, кроме отчаянного желания унять зуд. Пока художник из Грейсфорда писал портрет, Беатрис больше всего запомнилось то особенное ощущение, когда ее пристально изучали, а истинная ее сущность тем временем оставалась незримой.

А ведь портрет мог быть интереснее. Встретив Беатрис возвращающейся после утренней прогулки с ружьем, зажатым под мышкой, художник загорелся желанием написать ее в таком образе. Она пыталась объяснить, что взяла оружие только для из-за опасений наткнуться на кабана, лесных манксов или даже медведя, но художник слишком увлекся своим видением. Отец покончил с его фантазиями, пригрозив отправить восвояси без жалованья.

О, если б он только добился своего. Но Беатрис на холсте казалась именно такой, какой и предполагал ее увидеть зритель. Ей следовало бы зажать под мышкой винтовку или развалиться в кресле, будто какой-нибудь джентльмен, с небрежно свисающим с пальца пистолетом. Что угодно, лишь бы показать, что она личность, что она – нечто большее, нежели ожидают от женщины, а не украшение, приученное молчать.

– Небеснорожденные боги, какая аура. Вы, должно быть, Беатрис, – произнес на лландарийском с акцентом чей-то голос.

Повернувшись, она увидела молодого человека, который, вероятно, был…

– Дантон Мезонетт. Добрый вечер. Как вам новый дом Ордена магов?

– В Чесленде они все новые, – пренебрежительно хмыкнул Дантон. – Вальсар состоит в братстве семь сотен лет. Чесленд выбивается из последних сил, стараясь не отстать от просвещенных стран.

От нанесенного оскорбления Беатрис поджала губы.

– Выходит, он не соответствует вашим стандартам?

Мезонетт бросил взгляд на каменную кладку, которую сложили лучшие мастера Чесленда, и пожал плечами.

– Все по последней моде. У чеслендцев никакого вкуса, все сплошь залито золотом.

Беатрис отчаянно старалась сдержаться и подобрать верные слова.

– А что бы вы предложили? Вальсарийцы славятся своими познаниями в области красоты.

– Своими художественными воззрениями, – поправил ее Дантон. – Если хорошенько подумать, то строить здание в более раннем стиле означает притворяться, будто вы имеете наследие, которого нет и в помине. Но дом Ордена должен быть солидным. Воплощать вечность, а не представлять моду.

Беатрис опять принялась подыскивать нужные слова, но Дантон заполнил паузу за нее.

– Хотя в рабочих помещениях качество звука удивительно хорошее.

– Это все благодаря строителям, – отозвалась Беатрис. – Проектировщик был из Хэдфилдов, семьи, которая десятилетиями взводила святилища.

– Возводила, – еще раз поправил ее лландари Дантон. – Вы все поклоняетесь богам песнопениями. Должно быть, в Долгую Ночь звучит впечатляюще. А вы умеете петь?

– Меня учили этому, – начала Беатрис, – как любую леди из Чесленда.

Дантон нетерпеливо скривился.

– Да, но хорошо ли вы поете?

Какой грубый… дуболом! Какое чванство!

Беатрис задрала подбородок.

– Да.

– Вы довольно самонадеянны. – Он на мгновение задержал на ней взгляд. – Но я вам верю.

Дантон отвернулся, посмотрел на портрет Исбеты Лаван, затем снова на Беатрис.

Он почти не превосходил ее ростом, его коричневый сюртук и темно-желтый жилет из лландрийского атласа были хорошо скроены и со вкусом украшены геометрической вышивкой. Он был довольно привлекательным джентльменом, однако так плотно сжимал тонкие губы, что Беатрис не представляла, как из них может вырваться хоть одно доброе слово. Стоял он очень прямо, выпятив грудь, его осанка напоминала армейскую выправку – что вполне закономерно, ведь Дантон был наследником маркиза из Вальсара, ему предстояло занять высокое положение в армии этого государства. Полуприкрытые веками глаза были водянисто-голубыми, а взгляд – прямым и пристальным.

А может, дело было в том, как он на нее смотрел. Дантон изучал ее столь внимательно, что Беатрис внутренне содрогнулась. Когда он повернулся, чтобы сравнить увиденное с картиной на стене, она натянула улыбку, которая в точности соответствовала изящному изгибу губ на холсте.

– Вы действительно красивы, – обронил Дантон. – Обычно рыжие выглядят так, будто их лица чем-то заляпаны.

– Благодарю. – Беатрис хотела сказать совсем другое, но обещала отцу вести себя вежливо. Жаль, с Дантона никто не взял подобного обещания. Ее мечта о честности была исполнена. Хотя Беатрис все равно не ожидала, что с ней станут обращаться, как с заводной балериной, которая не способна оскорбиться ни единой фразой, слетевшей с уст Дантона Мезонетта.

– Разговор предстоит довольно скучный. Торговля и инвестиции. Захватили ли вы какое-нибудь вязание, чтобы было чем развлечься?

Если б только можно было вытаращить на него глаза! Приоткрыть недоверчиво рот… Но Беатрис улыбалась, улыбалась и улыбалась этому требовательному грубияну.

– Боюсь, у меня с собой ничего нет.

– Я бы с удовольствием присоединился к разговору, – ответил Дантон, и один уголок его рта разочарованно опустился.

Ну разумеется – вместо того чтобы утруждаться, развлекая Беатрис, коль скоро та не позаботилась захватить с собой вязальный крючок.

Беатрис, по-прежнему храня улыбку, поинтересовалась:

– Вы успели посмотреть галерею Ордена?

– Единственное, что здесь есть нового, – портреты дебютанток, – отрезал Мезонетт, и намек на прогулку по галерее остался неуслышанным. – В этом году вас всего четырнадцать. Частные переговоры становятся слишком популярны.

Беатрис заморгала и склонила голову набок, Дантон понял, что предоставилась возможность объяснить.

– О браках договариваются вне сезона. Ха! Чесленд на зарубежном рынке номер один – детишек у вас полно. Большинство самых благородных дам уже просватаны. Откуда вы, что не знаете этого?

Леди никого не бьют. Даже невыносимо грубых чурбанов.

– Из Мейхерста.

Он изумленно приподнял брови.

– Это же северная окраина, – произнес Мезонетт с ужасом. – Практически глушь. Вы когда-нибудь были в Грейвсфорде?

Нет, только не он. И не важно, что Мезонетт – наследник маркиза. Она не выйдет за него и не уедет от своей семьи в далекий Вальсар, чтобы стать его женой – более того, не проведет в его присутствии ни одной лишней минуты.

– Мы заехали туда, прежде чем отправиться в Бендлтон.

– Чтобы пополнить ваш гардероб, полагаю. – Он осмотрел ее прогулочный костюм и пожал плечами. – Сомневаюсь, что там, где вы гоняетесь за кабанами, требуются дорогие лландарийские ткани.

– О, у нас есть ружья. – Беатрис поняла, что сказала, но было слишком поздно.

Мезонетт ошеломленно на нее уставился.

– Вы умеете стрелять?

– Весьма прилично, – отозвалась Беатрис и наконец-то улыбнулась ему искренне.

– Ясно, – сказал Дантон. – Какая вы беспощадная. Нужно выпить чаю. В вашей деревне пьют чай?

Беатрис добавила своей улыбке сладости и яда.

– Если его к нам привозят. На собачьих упряжках сто миль по снегам.

– В самом деле?

– Нет. – Беатрис улыбнулась еще шире. – На севере по меньшей мере шесть портов.

Теперь она ему совершенно разонравилась. Вот и чудненько.

Мезонетт повел ее в гостиную, Беатрис скользила рядом. Она мило улыбнулась маркизу, уселась, не обратив внимания на музыканта, что вымучивал фортепианную сонату, и стала прислушиваться к разговорам о торговле и инвестициях, которые, согласно обещанию Дантона, должны были ее утомить. Беатрис задавала вопросы и вместо того, чтобы изящно проявлять любопытство, портила своими замечаниями все впечатление. Отец это вытерпел, но нахмурился, когда они распрощались с маркизом и его сыном и уселись в наемное ландо, чтобы вернуться к себе на Триумф-стрит.

Отец уселся напротив нее и вздохнул. Сердце Беатрис заныло от его вида; в коричневом он выглядел превосходно, пусть сюртук и жилет отца были почти без вышивки. Он бросил на нее взгляд, морщины у него на лбу углубились, рот приоткрылся, будто отец хотел что-то сказать, но тут же печально покачал головой и отвернулся.

– Папа, мне жаль.

Беатрис предполагала, о чем именно должна была сожалеть, но отец вскоре сам ей все объяснит. Она ждала неизбежного ответа, и, конечно, он высказался, болезненно скривившись.

– Понимаешь ли ты, Беатрис, как важно держаться покладисто с молодыми людьми, с которыми тебя здесь знакомят?

– Папа, он ужасен! Надменный сноб. Если бы я вышла за него, мы бы скандалили с утра до ночи.

Отец провел рукой по песочным локонам, пересыпанным серебром, и они упали на место, обрамляя тонкие черты, изрезанные морщинами опыта и тяжкого бремени, в том числе своенравия дочери.

– Этот ужасный джентльмен станет маркизом.

– Маркизом де Кошмаром, поверь. Я не была бы с ним счастлива ни минуты.

– Я надеялся, что все пройдет не так сложно, – сказал отец. – У нас была особая договоренность. Ты заявила ему, будто умеешь стрелять? Да что на тебя нашло?

– Просто вырвалось. И я извинилась. Но он насмехался над тем, что я из провинции, счел невежественной дурехой, словно в Чесленде вовсе нет никакого образования.

– Вероятно, тебя следовало послать за границу, в академию юных леди, – вздохнул отец. – Конечно, уже слишком поздно, хотя Гарриет могла бы поступить в школу-пансион.

При финансовой поддержке мужа Беатрис…

– Гарриет бы там понравилось.

– Если у нас все получится, она туда поедет. Но вас всего четырнадцать! – Отец просиял при мысли о горстке невест и толпе джентльменов, которые будут слоняться вокруг Беатрис лишь потому, что она одна из немногих дебютанток, за коими дозволено ухаживать. – Если бы тебе удалось его удержать…

– Там, откуда он явился, полно мужчин, – заявила Беатрис. И если повезет, она отпугнет их всех. А потом понадобится больше удачи, чтобы снова заполучить гримуар…

Мысль прозвенела в ее голове, будто колокол. Она может вернуть книгу. И точно знает, как это сделать. Волнение захлестнуло Беатрис, побуждая выскочить из ландо и помчаться вперед быстрее этих роскошных черных лошадей. Она сжала руки и постаралась внимательно слушать упреки отца.

– Я не желаю, чтобы ты вышла за мужчину, которого не сможешь выносить, Беатрис. Просто… попробуй, хорошо? Попробуй не судить их слишком поспешно.

Она кивнула, но мысленно уже полностью отдалась своему плану.

– Хорошо, папа. Я буду лучше стараться.

Беатрис смотрела на обрамлявшие улицы Бендлтона деревья, которые заволакивала зеленая дымка свежих весенних почек, на ветки, склонившиеся под тяжестью сладких цветущих бутонов, и не могла дождаться, когда же вернется домой.




Глава 2


Повеяло сладким ароматом – ландо подъезжало все ближе ко взятому внаем дому на плавно изогнутой Триумф-стрит, модному району в окрестностях парка лорда Хасгроува. Лепестки вишни парили в воздухе, и запах цветов немного душил Беатрис, пока ее отец объяснял, какая возможность была ими упущена.

– Маркиз планирует возродить самые жалкие, грязные кварталы Масилии и превратить в респектабельные районы. Они собираются начать строительство рядом с каналом. Если бы мы получили пай в подобном предприятии, твоя мать и дальше жила бы в комфорте.

Беатрис опомнилась. Отцу нужно было заботиться о родных, и его планы зависели от поддержки семьи, в которую предстояло войти его дочери.

– Мне жаль, что ничего не вышло, папа, но, может быть, это не так уж и страшно.

– Ты права, дорогая. В конце концов, акции ведь будут выпущены на рынок.

– Вообще-то я имела в виду совсем другое, – сказала Беатрис и улыбнулась, когда отец с любопытством на нее посмотрел. – Беда с инвестициями в строительство в том, что пройдут годы, прежде чем оно завершится и принесет плоды.

Уголки его рта опустились.

– Беатрис…

Но она не отступила.

– Если маркиз ищет здесь инвесторов, он, вероятно, также ищет партнеров по поставкам. Ему понадобится древесина и железо, стоит немного разузнать, и мы выясним, кто в Бендлтоне владеет лесным хозяйством или шахтой. Если ты тоже вложишься…

– Прекрасная идея, моя дорогая, но, пожалуйста, не пытайся понять мир финансов. У меня назначено много встреч, помимо маркиза.

Почему он не слушает? Вальсар – не единственная страна, где охотно принимаются за крупные проекты. Вкладывать средства в древесину и железо разумно. Беатрис заставила себя улыбнуться.

– Какое счастье. Ты сегодня будешь на танцах?

Отец покачал головой, и щеки его задрожали.

– Увы, нет, но рад сообщить, что заполучил приглашение к Комптону. Мне пришло письмо от сэра Грегори Робишо с просьбой поучаствовать в совещании по поводу экспедиции на Мион. За хлопком, я полагаю, поскольку на какао эксклюзивные права у семейства Лаван.

Беатрис постаралась не морщиться при упоминании подлых обманщиков Лаванов.

– Надеюсь, все пройдет успешно.

– Я в этом не сомневаюсь, – отозвался отец. – Сэр Грегори очень умен. Это уникальный шанс. Если б я только мог обрадовать семью новостями об этой экспедиции. Она точно принесет прибыль.

Не то что в прошлый раз. Беатрис улыбалась изо всех сил.

– Как я счастлива это слышать.

Экспедиция Торговой компании Вестборна за орхидеями тоже была уникальным шансом. Отец вложил в это предприятие много денег, поверив во всеобщее помешательство на экзотических видах орхидей – помешательство, от которого отказались ради повального увлечения миниатюрными собачками, пока экспедиция возвращалась домой с некогда баснословно дорогими цветами. Многие потеряли на этом значительные суммы, и мало кто догадался приобрести страховку, в том числе и сам отец и его соседи в Мейхерсте, которые купились на россказни папеньки Беатрис о том, как разбогатеют инвесторы. Неделю его забрасывали капустой. Если мать приезжала с визитом, никого не оказывалось дома. Они уехали из Мейхерста посреди ночи и гнали экипаж несколько миль, но в придорожных трактирах все еще сплетничали, как отец разорил соседей.

С инвестициями ему не везло. Он получил щедрое приданое и решил: для того, чтобы сколотить небольшое состояние на спекуляциях и инвестициях, надо начинать с крупного. Если бы отец так не рисковал, поездку в Бендлтон можно было бы отложить до следующего года. У Беатрис было бы больше времени узнать все, что необходимо, пока не стало слишком поздно. Но отец не хотел рассказывать семье о том, в каком тяжелом положении они оказались; он не жалел средств, чтобы Беатрис вышла в свет в Бендлтоне.

Сколько у него осталось денег? Хватит ли оплатить все эти шляпки, платья и дом на Триумф-стрит? Или отец вложил деньги в одно: чтобы Беатрис выглядела привлекательной невестой?

Это было неразумно. Мать Беатрис принадлежала к уважаемому роду Вудкрофтов, но у тех в каждом поколении рождались обычно девочки, зачастую по одной, – отнюдь не мальчики, кому можно было передать наследие. Мать вышла замуж по любви, а не по расчету, так что Клейборны были абсолютно непримечательными представителями среднего класса. Были дебютантки статусом выше, чем Беатрис, и уж, конечно, богаче – она ведь не рассчитывала всерьез заполучить герцога или какого-нибудь министерского сынка? У Беатрис не имелось ни средств, ни связей, за которыми охотятся иноземные маги.

Однако Беатрис не мечтала о герцоге или сыне министра. Она не хотела выходить замуж за чужестранца. Она хотела стать магом, и на ее пути стоял брак. Беатрис должна была вернуть гримуар, который украла у нее Исбета. Это был ее единственный шанс!

– И нынче вечером ты тоже ухватишься за эту возможность, – сказал отец. – Знаю, тебе не нужно объяснять, как важен для нас твой дебют в обществе. Я верю, что ты способна правильно оценить людей, с которыми сегодня познакомишься. И все же не забывай наслаждаться балом и постарайся завести друзей. Получай от танцев удовольствие.

Сегодняшний вечер знаменовал начало череды приемов, пикников, представлений и прочих мероприятий, что позволят Беатрис претендовать на столь высокий статус, насколько очаровательно она будет держаться, или рухнуть вниз – если она себя запятнает. Как одновременно достичь успеха в обществе ради семьи и провалиться в качестве невесты ради самой себя?

– Я буду изо всех сил стараться, папа.

Больше говорить ей ничего не требовалось.

Отец помог Беатрис выбраться из экипажа.

– Уверен, удача тебе пригодится.

Он сам не представлял, как был прав.

– Мне принесут обед в комнату, а потом я прилягу отдохнуть перед приемом. Вероятно, я пропущу ужин, займусь подготовкой.

Отец ласково ей улыбнулся.

– Я буду гордиться тобой, дорогая.

Войдя в дом, Беатрис поднялась к себе в комнату, чтобы Клара помогла ей раздеться и улечься в постель. Когда принесли поднос с обедом, Беатрис забрала его, сказав, что поклюет немного, пока читает.

Клара освободила ее от модного тесного корсета и оставила отдыхать, закрутив на волосах папильотки для вечерних танцев в ассамблее. Беатрис молча досчитала до ста, а потом вскочила с постели.

Платье, что предназначалось для вечернего приема, лежало так, чтобы Беатрис смотрела на него, пока не заснет, но она не бросила на наряд и взгляда, дергая за шнурок, который свисал с потолка.

Поднять одной рукой тяжелый поднос по узкой лестнице, что вела на чердак, было непросто. Приходилось ставить свою ношу на ступеньку, ширины которой едва хватало, карабкаться вверх и снова переставлять поднос. Дважды Беатрис чуть его не уронила. Темнота наверху пахла пылью и старой бумагой. Беатрис выбралась из чердачного люка, одетая в одну сорочку. Закрыв крышку, чтобы не споткнуться и не свернуть себе шею, она достала коробку со спичками. Прошептала заклинание, зажгла искру, а затем коснулась пламенем остальных свечей, сказав:

– Дайте свет и никому не причините вреда.

Фитили затрещали и вспыхнули, бросая мерцающие тени на скошенную крышу чердака. Беатрис вытащила из своего маленького хранилища книгу – «Сказания об Иджанель и других героях» Э. Джеймса Куртфилда – и нашла зашифрованное среди стихов заклинание:



Призвать малого духа удачи.



Беатрис положила томик на колченогий стол.

Она еще раз прочла инструкцию и опять задумалась: сработают ли слова призыва, если не написаны на мизунхе? Но маги Чесленда занимались колдовством и до того, как переняли традиции Ордена. Все должно получиться. Беатрис попрактиковалась в знаках, необходимых для призыва. Проверила и перепроверила последовательность символов, потом, не произнеся ни слова, начертила их в указанном порядке.

И тогда Беатрис заколебалась, всего на миг. Эта магия была более сложной, чем та, которой она до сих пор отваживалась заниматься, однако необходимо овладеть ею, чтобы в будущем научиться призывать Великого духа. Нужно провести ритуал, нельзя все испортить.

Беатрис подержала ладонь над каждым символом, дыша особенным образом, чтобы наполнить знаки собственной волей. Она втягивала воздух, задерживала его и трепетала, чтобы оживить круг и поместить его между царствами плоти и духа. Каждый знак следовало зарядить правильным дыханием, верной вибрацией, точным положением пальцев – и воздух начал двигаться, льнуть к ее коже, пока призыв пробуждался, символ за символом, вдох за вдохом, знак за знаком.

Энергия накапливалась и мерцала, Беатрис видела ее краем глаза, она была ярче, чем свет свечи, пронизанная радужными вспышками золотого, розового, зеленого. Воздух стал туманным и живым, Беатрис оторвалась от мира плоти, приблизившись к царству духов.

Она подавила желание уставиться на происходящее, ахнуть от удивления, как дитя. Но магия струилась сквозь нее. Беатрис коснулась эфира и задержала силу в своих руках, своем дыхании, своем теле – это было лучше самой чудесной музыки, самой изысканной еды. Обладать силой, приблизиться к таинствам – ничто не могло с этим сравниться. Не существовало ничего равного этому.

Беатрис вдохнула магию, придала ей форму своей просьбы и замкнула заряженный круг. Она очутилась между мирами. Ее тело казалось больше, чем на самом деле. Сознание Беатрис расширилось до ее эфирной формы, тела, видимого духам и магам, мягко светящегося в круге, что вращался с помощью ее жизненной силы. Она дрожала, ее руки тряслись, но Беатрис впитывала все больше силы, больше и больше, пока не переполнилась, словно бурдюк с водой, подготовившись к ритуалу.

– Нади, дух удачи, я призываю тебя, – прошептала она. – Я принесла тебе сладкий нектар и мясо. Они твои, если поможешь мне. Нади, дух удачи, я знаю, ты рядом.

Она взяла горсть клубники, блестящей и красной, и положила ягоду в рот. Откусила, насладившись сладостью на языке.

– Нади, дух удачи, – пробормотала она, чувствуя на губах вкус клубники. – Ты голодна, а у меня здесь столько вкусного.

За кругом моргнул свет.

«Нади хочет. Дай мне».

Дух говорил на одном с ней языке, и Беатрис вздохнула с облегчением. Все получилось даже без знания мизунха.

– Мне нужна твоя удача, Нади. Я угощу тебя в обмен.

Нади то росла, то сжималась, прощупывая удерживающий ее крошечный купол, соблазнившись единственным, что нравилось духам, – притягательностью телесного.

Духи жаждали мира плоти. Они хотели есть. Пить вино. Хотели бегать, танцевать и касаться всего, чего только возможно. Хотели ощутить стены тела, вкус ягод. Но самое главное – они хотели заполучить все это навеки, потому искусство и наука высших таинств были закрыты для женщин, их следовало беречь от опасности – ведь дух мог получить именно то, чего жаждал больше всего – дом, жилище внутри еще не родившегося ребенка.

– Это книга, – начала Беатрис. – Конкретная книга. Она была у меня. Обстоятельства и хорошо подвешенный язык вырвали книгу у меня из рук. Я хочу, чтобы ты помогла ее вернуть.

«Да, – сказала Нади. – Я вижу ее у тебя в воспоминаниях. Я чувствую, как замирает твое сердце, когда ты ее читаешь. Я знаю, зачем она тебе. Что ты дашь мне, если я обману судьбу и верну тебе книгу?»

Беатрис протянула ягоды.

– Все это – твое, а еще у меня есть мясо – копченые свиные щеки, глазированные в меду. У меня есть белый сыр из пещер Стиллана. И вино из Кандиша.

«Но я знаю, что ты сделаешь с книгой, когда ее раздобудешь, – сказала Нади. – Ты призовешь Духа-союзника. Ты заключишь Великую сделку. И тогда Нади будет не с кем торговаться, ни нектара ей не достанется, ни мяса. Нади хочет больше».

– Тебя призовет другой чародей, Нади. Ты пригодишься другому заклинателю, – успокаивала ее Беатрис. – Нади всегда будет нужна.

«Нади хочет больше сейчас».

– Я не могу разрушить круг, чтобы принести тебе еще еды, – ответила Беатрис. – Все, что я могу тебе предложить, уже в его пределах.

Она поняла, что сказала, буквально через мгновение, и стиснула зубы. Дух удачи стал ярче, вытянулся.

«У тебя есть больше, – произнесла Нади. – Ты можешь дать мне большой дар».

О нет, нет, ни за что. Это ее первый малый призыв! Беатрис хотела, чтобы дух наставлял ее, а не поселился в ее теле, пока она возвращает себе гримуар. Она попросила на кухне лучшее из того, что могли предложить повара, едва притронулась к пище и не позволила Кларе забрать поднос. Дух удачи – не самый сильный дух, но и ему щедрого подношения и вина оказалось недостаточно.

Нади хотела, чтоб Беатрис стала ей пристанищем.

Она никогда не пускала в себя духов, даже самых мелких, что могла призвать без защитного круга. Беатрис всегда просила у них крупицы знаний, за которые рассчитывалась едой. А вдруг она не сумеет его усмирить? Вдруг Нади овладеет ее конечностями, заставит сказать что-то возмутительное или опозорит? А вдруг Беатрис полностью потеряет контроль над духом, и тот, облаченный в ее плоть, навредит людям, которые перейдут ему дорогу? Беатрис могла потерять все. Ее могли приговорить к смерти. Она могла причинить боль тем, кого любила.

Нет. Беатрис была в себе уверена. У нее точно все получится.

– Час, – сказала Беатрис.

«День», – ответила Нади.

– Невозможно. До заката.

«До рассвета».

– Нет. До полуночи, – отрезала Беатрис. – Я собираюсь танцевать на ассамблее. Там будет музыка…

«Музыка? – Дух просветлел и принялся раскачиваться, а потом счастливо простонал: – Танцы?»

– Да.

«Торт?»

– Да.

«Звездный свет?»

– Если ночь выдастся ясная.

«Она будет ясной, – поклялась Нади. – И поцелуй».

– Нет, – нахмурилась Беатрис.

«Я могу сделать так, что это случится, – сказала Нади. – Ты можешь выбрать – с кем. Книга будет твоей. Но я хочу поцелуй. Выбери самого симпатичного джентльмена, какого только пожелаешь».

– Это еще одна сделка, – возразила Беатрис.

«Не на сей раз. Просто поцелуй, Беатрис Амара Клейборн. Твой первый поцелуй, до полуночи. Вот чего я хочу».

Беатрис закусила губу. Если она дважды потанцует с одним и тем же джентльменом на ассамблее, это будет означать разрешение за ней ухаживать. Поцелуй значил больше, чем просто разрешение ухаживать. Нет, немыслимо. Но тогда ей достанется книга. Она получит книгу, призовет Великого духа и добьется желаемого. Разве поцелуй этого не стоил?

– Нади, у тебя будет прекрасное платье. Ты будешь танцевать. Ты будешь есть торт. Увидишь звездный свет. К полуночи ты получишь поцелуй, и тогда сделке конец.

«Решено, – сказала Нади. – Удача будет к тебе благосклонна. Впусти меня».

Беатрис протянула руку и коснулась барьера, что ограждал ее от мира духов. Тот противился ее прикосновению, словно она пыталась сжать вместе магниты с одинаковым полюсом.

Ради книги Беатрис постаралась как следует. Она проникла сквозь границу своей защиты. Дух дотронулся до ее пальцев. Прикосновение оказалось холодным. Он проскользнул в тело Беатрис, заполняя собой.

«Да, – сказала Нади. – Ты моя до полуночи, чародейка».

Руки Беатрис поднялись сами по себе. Коснулись лица, шеи. Она глубоко вдохнула, наполнив легкие воздухом, и набросилась на клубнику, заталкивая в рот одну красную ягоду за другой. Нади подобрала с подноса все до последней крошки и опрокинула бокал, ловя оставшиеся капли вина, а потом причмокнула губами, так и не насытившись до конца.

– Нади! – воскликнула Беатрис. – Нельзя столько себе позволять, это непристойно.

«Было так хорошо, – ответила ей мысленно Нади. – Вкусно, вкусно! Хочу еще».

– Нас поймают, – сказала Беатрис, – и тогда не будет никакой музыки. Ни торта, ни звездного неба. И поцелуя ты не получишь. Нужно вести себя как полагается.

«Идем на улицу, – потребовала Нади. – Я хочу ощутить солнечный свет. Я хочу почувствовать ветер. Я хочу выйти отсюда».

– Возле моей комнаты есть терраса, – заметила Беатрис. – Можем выйти туда, но ты должна вести себя хорошо.

«Ладно, – ответила Нади. – Я буду хорошей. Идем, идем!»

Дух внутри нее принялся судорожно метаться, пока Беатрис снимала круг, возвращая себе силу. Она стерла меловые следы на полу, погасила все свечи и очень осторожно спустилась по лестнице обратно к себе в спальню; часы показывали, что до прихода Клары, которая подготовит ее к танцам, осталось всего пятнадцать минут.



На открытии танцев в ассамблее Бендлтона и впрямь оказалось столько гостей, как предсказывала Клара. За смехом и разговорами едва можно было расслышать музыку – так много там было молодых людей, наряженных в платья и танцевальные костюмы, чтобы показать себя с наилучшей стороны.

Элегантно одетые юноши и девушки стояли у стен, по моде раззолоченных и выкрашенных в цвет морской пены, сбивались в группы, посматривали на Беатрис; их взгляды скользили по ее лицу, прическе и туалету, оценивая, осуждая и отвергая.

Клара тщательно выбрала каждую деталь одежды Беатрис, втиснула подопечную в платье – шелковый наряд оттенком в точности как весеннее небо, расшитый анютиными глазками; высоко заколола завитые локоны в модную прическу, зашнуровала корсет так туго, что талия стала тоненькой, и отказалась крепить фишю к пугающе низкому вырезу. При каждом вдохе ребра Беатрис упирались в косточки корсета, и она старалась дышать так, чтобы грудь не вздымалась.

Юноша в костюме цвета слоновой кости наблюдал за вошедшей с полуулыбкой на лице. Беатрис распахнула веер, закрываясь от его взгляда.

«Целуй его! – шепнула Нади. – Ты ему нравишься».

«Не нравлюсь, – подумала в ответ Беатрис. – Он не подходит».

«Х-м-м…» Нади повернула голову Беатрис и устремила взгляд в толпу. В компании молодых щеголей стоял Дантон Мезонетт. Он наблюдал за Беатрис, склонившись к другому джентльмену, чью макушку не венчала аура чародея. Тот удивленно посмотрел на Дантона и взглянул на Беатрис, губы его шевельнулись, и Мезонетт с компанией разразились смехом.

У Беатрис заныло в груди. Они смеялись над ней. Дантон наверняка переврал все и выставил ее строптивицей, которая задирает нос; теперь сплетни разнесутся по всей зале.

«Почему ты решила, что говорят о тебе? – спросила Нади, и воспоминания вспыхнули в разуме. – Ах вот что. Он злой».

Беатрис поняла, как беседовать с Нади мысленно, и потому думала так отчетливо, что слышала у себя в голове собственный голос.

«Забудь об этом, Нади. Ты говорила, что хочешь торт».

«Да, торт. Хочу торт. Добудь кусочек!»

«Придется стоять в очереди, – проворчала Беатрис».

Она пробралась к очереди за закусками и едва не застонала, поняв, что совершила ошибку, – там выстроились джентльмены, которые желали принести угощение избраннице.

«Мужчины… – сказала Нади. – Поцелуй того, в персиковом».

«Нет».

Беатрис встала в конец очереди. Торт. Звездный свет. Танец, а потом невозможный бесстыдный поцелуй. Она была согласна на все, кроме этого, – если, конечно, хотела остаться леди…

– Прошу прощения, мисс. Пожалуйста, проходите… – Молодой человек, который стоял перед ней, поклонился, пропуская Беатрис.

Беатрис задумалась, пытаясь подобрать вежливое обращение к незнакомцу на лландари, хотя джентльмен почти наверняка был из местных.

– Благодарю, меня все устраивает.

– Я вынужден настаивать, мисс. Пожалуйста, займите мое место.

– В чем дело? – поинтересовался господин, который стоял перед ним. – О, мисс… Прошу вас, позвольте и мне уступить.

– Благодарю, но в этом нет необходимости, – запротестовала Беатрис. – Очередь движется быстро…

По веренице джентльменов будто пробежала рябь: каждый, заметив позади себя суматоху, вежливо отступал в сторону, чтобы пропустить вперед Беатрис, к большому удовольствию остальных. Беатрис взяла салфетку с кусочком кремово-желтого торта, вспыхнула и попыталась улизнуть.

«Хочу это съесть, – заявила Нади. – Так вкусно пахнет. Так хорошо!»

«Уже скоро, – ответила Беатрис. – Выйдем наружу посмотреть на звезды. Помнишь? Звездный свет».

«Звездный свет, – повторила Нади. – Да. Хочу есть».

Но есть пока было нельзя. Вышагивая изящно, будто леди, которой особенно некуда спешить, Беатрис направилась к открытым дверям в сад. Нужно отойти чуть в сторону, туда, откуда видно звезды и где Нади могла бы торопливо, как ребенок, слопать торт. А потом Беатрис отыщет местечко у стены и дождется окончания вечера. Она найдет девушку, добрую и здравомыслящую с виду, заведет разговор, а на прощание поцелует ее в щеку.

«Нет, – возразила Нади. – Настоящий поцелуй. Настоящий поцелуй. Свою книгу ты не получишь без настоящего поцелуя».

Проклятый дух, что притаился внутри! Нади ожидала получить именно то, чего хотела. Спасения не будет.

Нади вздрогнула и попыталась укрыться за колотящимся сердцем Беатрис.

«Нет! Опять этот шум! – Нади заерзала у нее под кожей. – Ужасно. Ужасно. Останови его».

«Держись, Нади».

Беатрис повернулась и стала напряженно прислушиваться, пытаясь понять, что заставило Нади так дрожать. Будто ей было больно это слышать.

Из-за угла показались дама и юная девушка, свет факелов озарил их тщательно уложенные волосы, и те вспыхнули медью. Девушка подняла руку и взволнованно замахала; Беатрис подавила стон.

– Беатрис! – воскликнула Гарриет.

Беатрис закрыла глаза и безмолвно взмолилась, прося сил.

– Здравствуй, Гарриет.

Гарриет Клейборн была в семье самой красивой. Она пошла в отца, в пятнадцать лет у нее было лицо идеальной формы – сердечком, отцовский тонкий точеный нос и всегда такой взгляд, словно она хочет поделиться шуткой. Волосы – яркие, будто лисья шкурка, уложенные в великолепную прическу – переливались, словно голубые бусины, приколотые к ее локонам. Гарриет еще недостаточно повзрослела для бальной залы, но сумела убедить маменьку заглянуть туда, чтобы вздыхать, глядя на юных леди и джентльменов, разряженных в лучшие платья. Выпятив подбородок, она тащила мать за собой и пристально смотрела на Беатрис.

– Почему ты не танцуешь? – спросила она.

Смысл сказанного до Беатрис дошел не сразу.

– И ты туда же!

– Тебе нужно практиковаться в лландарийском, – заявила Гарриет. – Ты должна танцевать! Мама, у нее такой вид, словно она вот-вот разревется. Не вздумай плакать, Беатрис. Всю косметику испортишь.

– Я и не плачу, – сказала Беатрис, сраженная напористостью сестры. – Просто захотелось торта.

– Кто принес его тебе? – спросила Гарриет.

– Никто. Я сама взяла.

Гарриет в ужасе ахнула.

– Не может быть! Мама! Она сама раздобыла торт!

Мать похлопала Гарриет по плечу; черты ее были зеркальным отражением черт старшей дочери, только на десятки лет взрослее – тот же высокий, округлый лоб, те же широко поставленные глаза, мягкая ямочка на подбородке.

– Гарриет, дорогая, – сказала мама, – прекрати ябедничать. Ты ведь уже юная дама.

– Но, маменька, она все делает не так!

– Я просто хотела немного торта.

Гарриет, недоверчиво фыркнув, всплеснула руками. Беатрис не сумела сдержать улыбку.

– И что же мне было делать? Я тут никого не знаю, сдается мне, все уже перезнакомились. Как мне свести знакомство?

– Нужно было подойти к матронам, – ответила Гарриет. – Они бы немного тебя порасспрашивали, а потом подыскали тебе партнера для танца или представили чьей-нибудь дочери или племяннице. А потом уже тебе следует задавать больше вопросов, чтобы поддержать беседу.

Именно матроны организовывали танцы в ассамблее, оформляли членские взносы и руководили каждым мероприятием. Эти дамы одобрили членство семьи Беатрис, так что уж, конечно, они должны были ее представить обществу. Возможно, Гарриет слишком разволновалась, попав на бал, о котором читала в десятках романов, но она отлично изучила правила.

– Хорошо, я поговорю с матронами. Спасибо, Гарриет.

Мама подняла голову и улыбнулась Беатрис. В свете бального зала сверкнула серебряная лента с запечатленными на ней символами. Беатрис вдохнула, борясь с испуганной дрожью, что овладевала ею каждый раз при виде защитного ожерелья.

– Не хмурься так, моя дорогая. Тебя ждет успех, я уверена.

Мать заковали в ожерелье на свадьбе и не освободят от него, пока у нее целый год не будет регул. Неужели это…

«Нади, это моя мать? Она издает шум?»

«Да, она. Что это? – прошипела Нади в разуме Беатрис. – Мне он не нравится. Не нравится».

«Защитное ожерелье».

«Жжет, – пробормотала Нади. – Оно слишком шумное. Ненавижу его».

«Я тоже его ненавижу, Нади».

Это и был тот «успех», которого семья желала Беатрис. Каково это, когда у тебя забирают магию? Как мама это вынесла? Беатрис не могла спросить. Не смела спрашивать. Если семья заподозрит ее в мятеже, это разобьет им сердце. А потом они все равно заставят Беатрис выйти замуж. Им нельзя знать, пока она не добьется своего.

Поэтому Беатрис улыбнулась матери в ответ.

– Спасибо, мама. Я очень нервничаю.

– Не стоит, – ответила та. – Ты такая красавица. Многие джентльмены ищут такую, как ты.

Что на это сказать?

– Пойду съем торт.

– Нам нужно вернуться в салон для дам, – улыбнулась мама.

– Но я хочу посмотреть танцы! – запротестовала Гарриет. – Мы только пришли!

– Идем, Гарриет. – Мать взяла ее за руку и повела прочь. Беатрис подождала, пока они не скроются из вида.

«Нади хочет торт сейчас же!»

«Хорошо. – Беатрис отошла в тень, где ее никто не увидит. – Ешь маленькими кусочками. Не спеши».

Но тут ее рука поднялась, рот широко распахнулся, и Нади жадно откусила половину торта, постанывая от наслаждения.

«Вкусно… Вкусно!»

«Нади! Посмотри, что ты натворила. Я сказала маленькими кусочками!»

«Он такой чудесный! – воскликнула Нади. – Добудь еще один».

«Нет».

Беатрис старательно жевала торт. У нее что – глазурь на носу?

Она охнула, увидев, как из бального зала выскользнули Дантон Мезонетт и юная дама в сочетающихся между собой нарядах, как было принято у братьев и сестер. Они были элегантны, чеслендцы непременно кинулись бы копировать стиль Мезонеттов, как только к их портным и модисткам попали бы последние иноземные журналы мод. Беатрис шагнула назад и укрылась в тени.

– Он так великодушен, правда ведь? – Юная дама раскрыла веер и взмахнула им, обдавая лицо воздухом, пронизанным запахом океана. Беатрис напряженно вслушивалась, пытаясь понять ее вальсарский. – Так красиво танцевал, а когда танец закончился – очень низко поклонился. Полагаю, я разожгла в нем интерес.

– В таких вопросах я доверяю твоим суждениям, – отозвался Дантон. Он достал эмалированную коробку и открыл крышку. Неуловимым движением поджег ароматную сигару и выдохнул, создав иллюзорное затейливое облако в форме лучника, который целится в луну. Беатрис смотрела на сотканный из дыма образ, пока его не развеял ветерок. Волшебство было прекрасным, но чародеи, способные наводить иллюзии, делали это не просто ради развлечения. Они могли быть опасны. Все знали, как искусны в битве маги, которые столь достоверно создавали призрачных солдат, что ни один командир не усомнился бы, что атакующее его войско всего лишь фантом, или что пустая тропинка в стороне от поля боя полна невидимых артиллеристов, притаившихся в засаде.

Дантон сотворил еще одну дымчатую иллюзию – мужчину в придворном одеянии, но вместо локонов впереди и косички на затылке, как носили обычно, у него была пышная прическа – как у Ианте Лавана.

– Он попросил твою карточку, если меня не обмануло зрение.

– Да! – Сестра Дантона захлопала в ладони, пышные рукава с рюшами закрывали вид на корсаж. Все в бледно-лимонном платье юной леди было чрезмерно – рюши, банты, розетки, кружева, вышивка… Если бы Беатрис взбрело в голову нацепить столько украшений на одно платье, Клара бы ей тактично на это указала.

– Дантон, я не в силах сдержаться! Ианте Лаван может нанести мне завтра визит!

Лаваны здесь! Беатрис деликатно кашлянула, а потом вышла из тени. Дантон недовольно зыркнул на нее, а его спутница скривилась и смерила Беатрис надменным взглядом, каким обычно смотрели заморские жители, приезжавшие в Чесленд исключительно в поисках невест.

– Вечер чудесный, не правда ли? – спросила она. – В бальной зале тепло, но весенний воздух так свеж. Я – Беатрис Клейборн.

– Какой акцент. Будто жует что-то. – Юная леди посмотрела на протянутую руку Беатрис и перевела взгляд на ее лицо. – Это та деревенщина, с которой ты сегодня познакомился за чаем?

– Да, – отозвался Дантон.

Дама помахала рукой у себя под носом.

– У нее глазурь от торта на губах.

Волна жара окутала шею и щеки Беатрис. Глазурь на губах, как у ребенка! Ей захотелось провалиться сквозь землю, и язык от смущения прилип к небу.

Девушка засмеялась.

– Я думала, ты преувеличиваешь, Дантон. Мои извинения.

В груди Беатрис заворочалась Нади.

«Ну, я тебе покажу!»

Порыв ветра сорвал с места стоявшую на террасе вазу, срезанные цветы и вода выплеснулись на платье леди, а сама ваза угодила Дантону на ногу. Брат и сестра вскрикнули и ударились друг о друга, изящные наряды пришли в негодность.

– Ох, вы целы? – Беатрис прикрыла рукой рот, изобразив потрясение.

«Скажи, что это не ты! Нет, это ты!»

Нельзя улыбаться. Нельзя смеяться!

Но это на самом деле была Нади.

«Так им и надо. Хочу еще торта».

Беатрис отошла от кучи цветов и лужи воды, разлившейся по полу.

Гнев исчез, зато ее охватила тревога. Она упустила контроль и позволила Нади взять над собой верх.

«Зря ты это сделала. Ты испортила ей платье…»

«Она над нами смеялась. Мне все равно».

Следовало удержать Нади от этих вспышек. Духи – как малые дети, и Нади успокоилась бы, если б ей угодили. Беатрис нужно было побыть одной, устроить передышку и объяснить ей, что им нельзя носиться вокруг как дикарям, пожирать торты и целовать незнакомцев. Беатрис сунула салфетку с остатками угощения в карман и без оглядки удалилась от промокшей парочки.



Терраса с южной стороны обладала несомненным преимуществом: благодаря прохладному ветерку, от которого по коже бежали мурашки, она была пуста. Беатрис прогуливалась по террасе, глядя на небо.

«Их так много, – сказала Нади, – они так далеко. Как далеко звезды, Беатрис?»

«Многие миллионы миль, как говорят звездочеты. – Беатрис откинула голову, ища звезду, которая всегда оставалась на месте, – Дом сердца. – Вот она где. У тебя был звездный свет, и музыка, и торт…»

«Теперь поцелуй? – сказала Нади. – Твой первый поцелуй к полуночи…»

Сколько осталось времени? Как же ей угодить Нади, выполнить условия сделки и получить свою книгу?

«А если я не смогу, Нади? Вдруг не смогу?»

«Ты должна, – сказала Нади. – Просто поцелуй кого-нибудь. Вон того поцелуй!»

«Кого?»

Беатрис отвела взгляд от звезд и заметила силуэт джентльмена, выходящего из бальной залы на террасу – высокого, в дымчато-сером шелке и пышном каскаде кружев. Его изящные скулы покрывала жемчужная пудра. Ианте Лаван из книжного магазина застыл, вглядываясь в ночь.

«О-о-о… Да. Он. Поцелуй его, – сказала Нади. – Как у тебя заколотилось сердце при виде его, Беатрис. Поцелуй его…»

«Нет».

Она покачала головой, и тут Ианте повернулся посмотреть на тень, в которой пряталась Беатрис.

– Мисс Клейборн? – Он шагнул ближе.

– Мистер Лаван, – сказала Беатрис. – Какой сюрприз.

Ианте улыбнулся. Как несправедливо, что мужчина может так улыбаться! Нечестно, что от его улыбки Беатрис вся затрепетала. Он ведь украл ее книгу. То есть помог похитить гримуар! О…

Нади выполнила свою часть сделки. Беатрис присела в реверансе.

– Не ожидала увидеть вас вновь.

– Я искал вас. Исбета забыла дать вам карточку, она сожалеет о своей оплошности. Она тоже вас ищет, – произнес Ианте на местном наречии, и учил его явно носитель языка. Лаван подошел ближе. – Наслаждаетесь танцами?

– Вы говорите на чеслендском…

– Следую за модой. – Ианте остановился у перил террасы. – Боюсь, подрастерял навык.

– Нет-нет. У вас отлично получается. И, отвечая на ваш вопрос: я сама раздобыла себе торт.

– Я видел, – улыбнулся он.

О, Беатрис захотелось умереть.

– Но еще не танцевала.

«Целуй его. Целуй его. Целуй!»

«Нет».

«Ты же хочешь! – сказала Нади. – Он красивый. Такой мужественный. А как он пахнет…»

Тело Беатрис наклонилось ближе, и Нади вдохнула завораживающий аромат какао и роз, нотку перца, а под всем этим чего-то нежного, нежного и сладкого, и…

Беатрис отпрянула от него, а Нади обиделась.

– Не желаете потанцевать? После того как подышите свежим воздухом. Я и сам только что вышел посмотреть на звезды.

– Тогда мне не стоит вас тревожить.

– О, нет, пожалуйста, потревожьте меня. Звездным небом хорошо любоваться не в одиночку.

Нади тут же встрепенулась: «Посмотри с ним на звезды!»

– Вы полагаете, все это и правда миры, подобные нашему, как утверждают звездочеты?

– Таковы всеобщие убеждения, – ответил Ианте. – Хотите взглянуть на них со мной?

Беатрис встала с ним рядом и посмотрела наверх, где сияли бесчисленные звезды. По небу пролетела вспышка, и у Беатрис перехватило дыхание.

«Красиво…» – сказала Нади.

– Звезда-посланник, – заметил Ианте. – В Лландрасе считают, будто увидеть ее – к удаче.

– У нас тоже, – ответила Беатрис. – Говорят, они приносят добрые вести. Мне бы они не помешали.

– Вас постигли невзгоды? – спросил Ианте.

– Ничего страшного, – отозвалась Беатрис. – Пустые слова из жестоких уст.

– Порой они ранят больнее стрел. Могу ли я чем-то помочь?

Беатрис ему улыбнулась.

– Вашей доброты достаточно. Не стоило заговаривать об этом.

– Тогда нам лучше сменить тему. Полагаю, вы любите книги, учитывая место, где мы познакомились, – сказал Ианте. – Что скажете о свежих романах?

– Отстала от моды и не успела прочесть.

– Настолько, что даже «Родейл-парк» не прочли?

– Не настолько. Для романов, которые издает «Дом Вердо», всегда можно найти время, пусть даже они шокируют общество.

– Я все еще разочарован предательством Одель, – признался Ианте. – Уильям любил ее.

– Но Одель больше любила музыку. И гордилась этой любовью, мне кажется, – заметила Беатрис. – Ее дар бесценен, его нельзя тратить впустую только потому, что она родилась женщиной.

– Смелое мнение, – сказал Ианте, но так улыбнулся ей, будто обожал дерзость. – Вы считаете, что стоит позволить дамам извлекать прибыль из их занятий?

– Бедные женщины все время работают, – заметила Беатрис.

– Но леди – нет.

Ей стоило отступить. Но во взгляде Ианте не было ни высокомерия, ни насмешки над ее представлениями, и Беатрис осмелела.

– Я считаю, что это наше право.

Ианте улыбнулся; нечестно, что он такой красивый. Ах, как нечестно…

– Я здесь недавно, но ни разу не встречал в Чесленде ни одной женщины, которая придавала бы значение своим правам.

– Думаю, что встречали, – сказала Беатрис. – Только мы об этом помалкиваем.

– Об этом я не подумал, – признался Ианте, и простые слова потрясли Беатрис. – Могу я рассказать вам секрет?

– Секреты рассказывают друзьям.

– Я хотел бы пользоваться привилегиями, что дарит ваша дружба.

Он говорил всерьез. Это было ясно по выражению его лица, по покрову уединения, что их окружал. Беатрис и Ианте стояли на террасе – на виду у каждого, кто бы ни выглянул из бальной залы, но совершенно одни, за ними подглядывали лишь звезды.

– Мое молчание защитит вас от разоблачения тайны, – проговорила формулу Беатрис. – Так в чем дело?

Ианте придвинулся ближе, и ей снова защекотал ноздри завораживающий запах дорогого парфюма.

– Я опасаюсь за счастье моей сестры.

– Чего именно вы опасаетесь?

– Я приехал сюда не в поисках жены, – признался Ианте. – Наша мать привезла нас в Чесленд, потому что желает наладить связь с семьей моего друга, он из местных.

– О, – сказала Беатрис, – а что это за друг?

– Его отец приехал в Лландрас много лет назад, чтобы упрочить наш торговый союз, и привез с собой сына. Мы с Бардом вместе посещали Орден магов, – объяснил Ианте. – Мать желает вложить средства в развитие промышленности Чесленда. Но мне хотелось бы, чтобы Исбете позволили выбрать жениха самой.

– Кого-то, кого она уже любит?

– Насколько мне известно, моя сестра ни к кому не питает подобного рода привязанности. Я имел в виду, чтобы ей позволили выбрать жениха не из здешних мест. – Он пожал плечами и, извиняясь взглядом, улыбнулся. – Простите, но в Чесленде царят обычаи, которые я нахожу неприятными.

Он не смеялся над Беатрис, как смеялись бы земляки, узнав, что она считает, будто женщинам необходимо разрешить стремиться к выгоде – на самом деле, его собственная мать вела семейный бизнес. Ианте согласен с ее радикальными взглядами. Любопытно, каких еще принципов он придерживается?

– Меня они тоже не привлекают, – заявила Беатрис. – Так что вы хотите предпринять?

Ианте снова пожал плечами.

– А что я могу поделать? Дочь обязана повиноваться желаниям матери. Я не могу вмешиваться, даже если мне противно смотреть, как ее отдают, будто никчемную вещь, в обмен на торговое соглашение.

Прежде чем ответить, Беатрис с полминуты взвешивала его слова.

– И вы действительно не можете дать отпор, мистер Лаван?

– Что вы имеете в виду?

– Если бы перед вашей сестрой стоял выбор, подобный тому, какой встал перед Одель – обмануть ожидания семьи или иссякнуть душой – вы бы поддержали ее?

Ианте приподнял брови, затем опустил, размышляя о сказанном.

– Это очень хороший вопрос. Из тех, на которые не следует отвечать, не подумав.

– Гораздо легче увидеть чужие беды, чем собственные, – негромко рассмеялась Беатрис. – Мне этот парадокс никогда не нравился.

Ианте пристально и серьезно посмотрел на нее.

– У вас какие-то неприятности?

Так и было, но Беатрис покачала головой.

– Они мои, мне с ними и разбираться.

– Я хотел бы помочь. Если это в моих силах…

«Попроси его. Попроси!»

«Нет!»

– Тогда загадайте на звезду, – сказал Ианте. – Загадайте на Джирет, Дом сердца. Не говорите, что загадали, просто загадайте.

Он взял ее за руку и сжал; по коже Беатрис побежали мурашки – ее будто пощекотали крапивой без колючек – горячее, потом холодное, потом мягкое, словно мех.

Магия. Он использовал магию, чтобы отправить ее желание в небеса.

Ианте снова сжал ее руку.

– Загадывайте.

В голове будто не осталось ни единой мысли.

– Я не знаю, что загадать.

– У вас много желаний?

– И если загадать что-то одно, остальные не сбудутся.

– Тогда попросите открытого пути, – посоветовал Ианте.

Беатрис посмотрела на небо и отыскала взглядом самую яркую звезду среди остальных. Она собрала всю свою силу и сплела ее с силой Ианте, послав желание в небеса: Небеснорожденные боги, скажите, могу ли я быть счастлива, если передо мной стоит столь ужасный выбор? Кого мне спасать: себя или свою семью?

Всего час назад Беатрис желала одной лишь магии. Всего час назад она не представляла, что такое с замиранием сердца смотреть на мужчину. Она и не представляла, что ее заметит столь высокородный джентльмен, что ее будет волновать его внимание, его вежливость, его уважительное отношение.

– Что вы загадали? – спросил Ианте.

– Это секрет.

– Верно, – улыбнулся он. – Так чем я могу вам помочь добиться желаемого?

«Он согласится».

«Знаю».

– Я не могу о таком просить. Это почти непристойно.

Ианте подошел ближе.

– Тогда окажите мне честь сохранить ваш секрет. Я должен вам помочь. Только о том и мечтаю. Будьте же откровенны, мисс Клейборн, я и слова не скажу.

«Поцелуй его!»

Юные леди не целуют джентльменов. Никогда. Юные леди не просят джентльменов о поцелуе. Они не допускают подобной близости. Но от этого зависело все.

– Это поцелуй, – сказала Беатрис.

– Поцелуй? – переспросил Ианте. – Это положит конец вашим невзгодам?

– Долгая история.

– Значит, мы должны сделать так, чтобы у нее был хороший конец. Можно?

Он намеревался ее поцеловать. Беатрис затаила дыхание. Нади подтолкнула ее, и она кивнула, шагнув в его объятия.

Ианте обвил руками ее талию, притянул к себе и поцеловал так, что все чувства затуманились. У его уст был привкус аниса, и он смешался с горько-сладкой ванилью на губах Беатрис; поцелуй медленно охватил все ее тело, будто искрящаяся молния.

Нади захлестнуло наслаждение, она напевала от радости. Мир вокруг закружился, истаивая в дымке, пока не осталось ничего, кроме Ианте, который обнимал ее, целовал ее, растворялся в ее чувствах, как она – в его, и поцелуй этот отнял у Беатрис все.

Она больше не могла думать ни о чем другом, кроме него. Не могла дышать, не напитываясь его дыханием. Беатрис прижалась ближе, забыв о звездном свете, танцах и вкусе торта на своих губах. Когда же он отодвинулся, она ахнула, полуослепленная, вновь охваченная чувствами.

«Удача в твоих руках, – сказала Нади. – А вот и она».

Кто? Беатрис отшатнулась как раз в тот миг, когда послышался стук шагов по каменным плитам и за угол завернула Исбета Лаван, с высокомерно поднятой головой.

– Вижу, вы нашли моего брата.

– М-м… Да. – Беатрис окончательно высвободилась из объятий Ианте, поборов желание поправить прическу.

Исбета мимолетно улыбнулась.

– Хорошо, что он вас нашел, мы так торопились, что запамятовали оставить вам нашу визитную карточку.

Это была ложь, однако Беатрис благосклонно улыбнулась.

– Нам повезло, что мы встретились. Я бы хотела побеседовать с вами завтра, могу ли я нанести вам визит?

Исбета желает с ней поговорить?

– Да, я буду рада.

Беатрис достала из кармана визитницу и вынула одну из карточек, где было отпечатано ее имя и приглашение заглянуть по указанному адресу.

– Я бы тоже не отказался от карточки, – заметил Ианте. – Если вы не против со мной увидеться.

Беатрис перевела на него изумленный взгляд.

– Я…

– Только не завтра, – вмешалась Исбета. – Я первая еду с визитом.

– Я мог бы отправиться с тобой.

– Я не хочу брать тебя, – нахмурилась Исбета.

Ианте пожал плечами, все еще улыбаясь.

– Тогда я пойду в Орден магов и буду вести приятные беседы, пока ты не пожелаешь вернуться домой. В город-то я могу с тобой поехать?

– Против этого не возражаю, – отозвалась Исбета. – А теперь давай отсюда уйдем, пока очередной джентльмен не потащил меня танцевать.

Ианте с поклоном взял карточку Беатрис, и они удалились; Беатрис услышала слова Исбеты:

– Не следует целоваться с местными девушками, Ианте. Они все воспринимают слишком серьезно.

Ответ Ианте остался за пределами слышимости. Беатрис досчитала до ста и отправилась искать мать. Если Исбета собирается вернуть ей книгу, нужно быть на высоте.



– Почему мы уходим так рано? – Гарриет сердито постучала каблуками по полу кареты. – Ты не могла успеть станцевать больше одного танца. Мы даже не поболтали со старыми знакомыми мамы! Мы все еще должны быть там!

Нади захныкала и сжалась в плотный комок у Беатрис в животе. Та положила на это место ладонь, чтобы успокоить духа, но ничего не вышло.

– Хватит лландарийского, пожалуйста. Я не очень хорошо себя чувствую, – сказала Беатрис. – К тому же уже вовсе не рано. Я долго вас искала.

– Но еще даже не наступила полночь.

– Она наступит через пару минут, – вмешалась мать. – Если бы Беатрис стало плохо на танцах, это произвело бы неприятное впечатление.

– Вот именно, – поддакнула Беатрис. – Ты же не хочешь, чтобы я выплеснула свою последнюю трапезу на туфли какого-нибудь джентльмена?

Гарриет наградила сестру пренебрежительным взглядом.

– Это самый важный вечер брачного сезона! Самый важный! Ты поговорила с матронами?

«Ты могла бы потанцевать, – сказала Нади».

– Не было времени. У меня возникло странное чувство, что мне немедленно нужно выйти на воздух. – Беатрис потерла предплечья, избавляясь от бегающих по рукам мурашек. – Я не могла там оставаться больше ни минуты.

Во рту она по-прежнему ощущала привкус аниса. Все еще чувствовала чудесный запах какао и роз. Беатрис коснулась губ, припухших от поцелуя Ианте, и уронила руку на колени, пока мама не заметила ее жеста. Или еще хуже – пока не обратила внимание Гарриет.

– Гарриет, милая… – Мама постучала веером по колену младшей дочери. – Беатрис стало дурно, она же сказала. Через пару недель будет еще одна ассамблея.

– Это слишком поздно! – простонала Гарриет. – Есть ли у тебя шанс, зависит от того, с кем ты познакомишься на первых весенних танцах в ассамблее. Это премьера сезона, возможность познакомиться со всеми в городе, а ты сбежала домой слишком рано, ни с кем толком не поговорив.

«Мы могли потанцевать, – вздохнула Нади. – Один танец. Еще один поцелуй прекрасного Ианте».

– Это было слишком, – ответила Беатрис. – В бальной зале чересчур жарко. И пахнет как в парфюмерной лавке, а от бузинного пунша у меня закружилась голова.

– Вот почему тебе стало плохо! В пунш добавляют джин, – заявила Гарриет, будто это ей восемнадцать, а Беатрис – ее пятнадцатилетняя сестра. – Ты должна была выпить только бокал, чтоб немного оживить свое чувство юмора. Ты выпила больше?

– Да.

Гарриет трагично вздохнула.

– Я и не представляла, что ты ничего не знаешь о брачном сезоне. Это важно. Я не дам тебе оплошать. Если ты провалишься, мы не сможем позволить себе второй сезон.

– Гарриет, – вмешалась мама, – говорить о деньгах неприлично.

Гарриет ничего не сказала, но наградила сестру многозначительным взглядом. Та безмолвно рассматривала занавески кареты. Гарриет тревожилась не без оснований. Но Беатрис выполнила желания Нади. Она вернет гримуар.

Кучер повернул за угол, и экипаж накренился. Вдалеке часы Ордена пробили полночь. Нади исчезла из сознания Беатрис, ускользнула из-под ее кожи и вернулась в царство духов. Беатрис ощущала странную пустоту, будто у нее выпал зуб. Рядом с ней вздрогнула Гарриет.

– Неважно, – пробормотала Беатрис. – Все равно пора было возвращаться.

– Сколько ты раздала карточек? – полюбопытствовала Гарриет, развернулась и нырнула рукой в прорезь на платье Беатрис. – Ты стащила салфетки для торта?

– Я не могла придумать, куда их положить.

Гарриет достала из кармана сестры визитницу и проверила тонкую стопку адресных карточек, что пряталась внутри.

– Беатрис! Ты хотя бы одну кому-нибудь дала?

– Да, – отозвалась Беатрис. – Даже две.

– Всего две?

– Гарриет, пожалуйста, не кричи, – вмешалась мама. – Кому ты дала свои карточки, Беатрис?

– Ианте Лавану и его сестре.

Мать и сестра Беатрис онемели. Колеса экипажа похрустывали и дребезжали не в такт стуку лошадиных копыт. Гарриет издала приглушенный писк, прижав ладони к щекам.

– Ианте Лаван? – уточнила мать. – У него блестящие перспективы.

– Ианте Лаван! Он же само совершенство. Но Беатрис! Как ты могла?! – Гарриет стукнула Беатрис веером по коленке. – Нельзя покидать весеннюю ассамблею, отдав единственную карточку, причем такому джентльмену, как Ианте Лаван! Это делает твои намерения слишком очевидными. Нужно, чтобы он соперничал за твое внимание с несколькими женихами. Немыслимо просто взять и бросить свое сердце к его ногам, а потом надеяться, что он выберет тебя.

Беатрис выхватила у Гарриет веер.

– Ну, довольно. Я устала от твоих бесконечных пересказов бульварных романов, будто они и впрямь описывают то, что происходит в жизни. Я не приз, за который должны бороться джентльмены, и не стану никем манипулировать, чтобы выйти замуж.

– А именно это тебе и следует сделать! – оскорбилась Гарриет. – Если ты думаешь, что он взял только твою карточку, тебя ждет горькое разочарование.

От услышанной колкости Беатрис поморщилась.

– Я на это и не рассчитывала. Вернее, я точно знаю, что это не так.

– Ианте Лаван – наследник огромной судоходной компании, мы и представить подобное состояние не можем. Он носит меч Розы, пройдя первое испытание Ордена. Великолепный наездник, искусный танцор, умелый фехтовальщик, законодатель мод. По положению он запредельно далек от нашей семьи. – Гарриет обеспокоенно нахмурилась. Она взяла сестру за руку и тряхнула, будто это могло придать ее словам больше веса. – У Лаванов связей больше, чем ниток в паутине. Их желания – закон. В друзьях у него герцоги и принцы, он говорит на четырех языках… Мама! Разве ты не видишь – ей никогда его не заполучить, если не сделать все как следует.

– Оставь Беатрис в покое, – сказала мама. – Уверена, она сама отлично справится, без твоих обширных знаний этикета. Ее дар столь силен, что джентльмены захотят жениться на ней без всяких игр в охотника и добычу и прочего соперничества.

– Но это самый надежный способ, – не отступала Гарриет. – Если у Беатрис будет несколько поклонников, она станет казаться другим привлекательней. А теперь все выглядит так, будто ее притязания слишком высоки, а ведь все обожают, когда такие люди получают по заслугам.

– Гарриет, – осадила ее мать таким тоном, словно уже теряла терпение. – Неужели это я тебя научила при малейшем беспокойстве устраивать спектакль?

– Нет, мама. Но я даже не успела познакомиться ни с кем из сверстников. Так что из-за раннего ухода Беатрис не только ее шансы уменьшились. Мне тоже нужно завести друзей, мы должны вернуться!

– Мы не можем вернуться, – сказала Беатрис. – Я же говорила, мне дурно.

Но в глубине души ей хотелось снова оказаться на балу. Ей хотелось снова его поцеловать – желание было таким сильным, что пугало. Нет, нет! Пусть приглашает ужасную сестру Дантона, ту, что в чересчур пышном платье. А Беатрис нужно держаться от него подальше.

– Мы почти дома, – сказала мама, и карета тут же остановилась как раз у дверей их особняка.

Гарриет посмотрела на сестру, и на лице ее отразилось такое волнение, что Беатрис захотелось успокоить младшую. У девочки ее лет не должно быть столько тревог. Следует позаботиться о том, чтобы весь этот переполох не помешал дебюту Гарриет в свете, когда наступит ее час. Когда отец поймет, как использовать познания и способности Великого духа с выгодой для своих деловых начинаний, он согласится оставить Беатрис в старых девах. Незамужние чародейки были редкостью, считалось, что их участь незавидна, но если Беатрис будет полезна отцу, он никогда не заставит ее выйти замуж. Но пока нужно продолжать следовать плану: успех в обществе, неудача в любви. Беатрис повернулась и взяла Гарриет за руку.

– Следующее важное событие – Весенние скачки. Возможно, кто-нибудь купит на аукционе мою корзину с угощением. Я даже позволю тебе выбрать для меня амазонку и буду следовать всем твоим советам. Еще не поздно, клянусь.

– Лиловая, – сказала Гарриет. – Твоя лучшая. Но если мы не станем выходить в свет и заводить знакомства, никто не купит твою корзину на благотворительном пикнике.

– Договорились, – согласилась Беатрис. – Мы станем выходить и со всеми знакомиться, обещаю.

Она выбралась из экипажа, глубоко вдохнула просоленный воздух и помедлила, рассматривая темные пятна на широкой каменной лестнице. По ступеням были разбросаны темно-фиолетовые соцветия ароматного «Весеннего поцелуя». Сердце Беатрис замерло… и она тут же ахнула: Гарриет с криком выскочила на тротуар, обхватила сестру за талию и запрыгала от радости.

– Он был здесь! Был здесь! Наверное, мчался изо всех сил, чтобы успеть вовремя, у тебя есть поклонник!

– Хватит меня толкать, – проворчала Беатрис, но Гарриет уже бросилась подбирать цветы. – Может быть, это вовсе не Ианте.

– Ты дала карточку только одному джентльмену. Кто бы еще мог оставить цветы у нас на крыльце?

Щеки Беатрис запылали.

– Никто, полагаю.

– Не знаю, как ты этого добилась, но это огромный успех. Ты должна засушить их в книге! О, как волнующе! Завтра тебе следует надеть лучшее платье, и непременно музицировать, и…

Ианте. Наверняка это он – примчался из ассамблеи, чтобы разбросать по ступенькам собранные наспех цветы, знак особого интереса. Что бы сказала на такой демарш Исбета? Беатрис коснулась губ, и ее пронзило воспоминание о поцелуе, ощущение было столь же сильным, как магия, которой она втайне воспользовалась.

Беатрис повернулась к матери: та смотрела на нее с горделивой улыбкой, в свете фонарей блеснуло ожерелье. Беатрис тоже хотела улыбнуться, но не сумела отвести от него взгляд.




Глава 3


Беатрис проснулась с головной болью, а Клара уже готовила для нее дневной наряд, в котором полагается ждать визита гостей, – отделанный кружевом набивной хлопок в полоску, юбка мягко расходится конусом, и можно носить ее без кринолина.

Клара замерла с платьем в руках и улыбнулась.

– Доброе утро, Беатрис. Вы готовы к визиту гостей?

Пора подниматься. Пора улыбаться, быть неукоснительно вежливой и выяснить, почему Исбета Лаван хочет свести с ней знакомство, когда в книжной лавке так этому противилась.

– Доброе утро, Клара. Платье в полоску подойдет.

– Точно не персиковое с вышивкой в виде туфелек?

– С визитом нагрянет Исбета Лаван, а не Ианте. Она настояла, что должна приехать первой.

– Хм. Для этого может быть множество причин. – Клара положила платье в изножье постели и направилась к прикроватному столику Беатрис, где обмакнула тряпицу в тазик с водой. Она протерла лицо своей подопечной.

– Вы хмуритесь.

– Голова болит.

– Это все потому, что вы выпили слишком много бузинного пунша. – Она провела влажной тканью по шее Беатрис. – Я попрошу кухарку смешать вам зелье от головной боли. Принесу его вам в ванную комнату. Поднимайтесь, поднимайтесь же.

Клара проводила ее в ванную, помогла расстегнуть ночную сорочку и предоставила Беатрис самой опуститься в воду и накрыть глаза прохладной влажной тряпицей. Оставалось несколько минут, потом ей надлежало спуститься к завтраку, после чего Клара сделает подопечной прическу, зашнурует платье, которое показывает ее в наилучшем свете и несет искусное послание: его хозяйка собирается лишь провести время дома, поэтому оделась просто, однако покрой наряда от декольте до подола призван подчеркнуть достоинства юной леди. Предполагалось, что визит застанет Беатрис за каким-нибудь творческим занятием, которое продемонстрирует ее образованность и мастерство.

Она должна была обладать чувством прекрасного и уметь его создавать. Беатрис играла на виоле, хотя на публике выступали лишь немногие женщины. Могла написать картину пастелью или маслом, хотя в галереях Чесленда дамы почти не выставлялись. Умела вязать крючком, плести кружева и вышивать – эти таланты она сможет применить, украшая одежду своих детей. Голова Беатрис раскалывалась, она перевернула тряпицу другой стороной, пытаясь отдаться успокаивающей прохладе.

К счастью, открылась дверь, и в ванную впорхнула Клара. Беатрис убрала ткань с лица, взяла склянку с лекарством и поднесла к губам. Кухарка попыталась подсластить зелье, отчего оно стало лишь хуже.

– Небеснорожденные боги, ну и гадость, – охнула Беатрис. – Спасибо, Клара. А вода есть?

– Я принесу! – Гарриет, которая только что вошла, взяла кувшин и налила чашку, бормоча себе под нос: – О, я просто готова скончаться на месте! К тебе с визитом приедет Ианте Лаван. Он же выше маркиза Вальсара по положению. И даже выше министра! В точности как в «Перекрестке Куилл-стрит», где юная Лора Купер привлекает внимание маркграфа Вента, а потом…

О, нет. Гарриет понятия не имела, о чем говорит.

– Гарриет. Все не так, как ты себе навоображала.

– Но он помог ее отцу поймать курицу, – не отступала Гарриет.

Что?

– Мы не держим куриц.

– Никто не держит. Она была с рынка.

Беатрис не хотелось разбираться в запутанных рассуждениях сестры.

– Как скажешь.

– Гарриет, – послышался голос матери. – Подойди сюда, пожалуйста.

Гарриет фыркнула, но оставила Беатрис в покое.

Вымывшись, Беатрис надела халат и спустилась к завтраку. Рядом с пока еще не занятым местом отца лежала утренняя газета; Беатрис взяла ее и пролистала до раздела финансов и грузоперевозок. Гарриет потянулась к сестре и шлепнула ее по руке.

– Ты все пальцы в чернилах испачкаешь.

– Чернила смываются. – Беатрис отодвинулась от сестры и прочла вслух: – «Робишо Автоматикс» представляет выставку новейших изобретений из Викни. Зрителям предлагается познакомиться с механическими чудесами, которые открывают новый век удобства и производительности.

– Здесь, в Бендлтоне? – спросила мама.

– В Меритоне. Я бы хотела на них взглянуть. Насколько я поняла, эти машины могут прясть с поразительной скоростью. Если действовать быстро, можно было бы вложиться в мануфактуры по производству хлопка…

– Беатрис… – оборвал ее отец. Он вошел в столовую и выхватил у нее из рук газету. – Что я говорил о дамах, которые читают газеты за завтраком?

– Что из-за этого начинаешь щуриться и появляются морщины. Но, папа, ты подумал о том, что я вчера говорила насчет древесины и железа?

Отец наградил Беатрис терпеливым и разочарованным взглядом.

– Тебе не следует об этом тревожиться. Ты должна взахлеб рассказывать о вчерашних танцах и джентльменах, с которыми ты познакомилась. Кстати, сколько их было?

Отец уселся во главе стола, и слуги тут же начали подавать подогретые тарелки с завтраком.

– Мы уехали еще до полуночи, папа, – наябедничала Гарриет. – Беатрис едва ли успела с кем-то познакомиться.

Отец сложил газету и посмотрел на дочерей поверх страниц.

– Я думал, что этот прием очень важен.

– Так и есть! – воскликнула Гарриет. – А Беатрис сама добыла себе торт. И ни разу не потанцевала.

– Беатрис, – начал отец, – я думал, ты серьезно относишься к своим обязанностям. Ведь есть еще Гарриет. Она должна была завести друзей среди сверстников. Если вы уехали рано, твоя сестра лишилась этой возможности.

– Мне очень жаль, папа.

– Ей стало дурно, – заявила Гарриет, решив наконец заступиться за старшую. – И все же, несмотря на все обстоятельства, у нее появился поклонник, и сегодня он собирается нанести ей визит.

– Не собирается.

– Какой поклонник? – спросил отец.

– Ианте Лаван.

Взгляд отца перешел с Гарриет на Беатрис, из снисходительного сделавшись непритворно изумленным.

– Ты говорила с Ианте Лаваном? О чем вы беседовали?

– О верности, – ответила Беатрис. – О почтении к своей семье. О звездах.

– Как романтично, – заметила мама.

– Слишком заумно, – сморщила нос Гарриет.

Беатрис уткнулась взглядом себе в тарелку.

– Мы просто разговаривали, – соврала она. Остальное никому знать не требуется. Да и вообще – девушки из Чесленда чересчур серьезно относятся к поцелуям. Это ничего не значит. Особенно с ним.

– Надеюсь, ты не слишком похвалялась своими познаниями, – сказал отец. – Муж должен наставлять жену во всем. Показывая ум, женщина становится менее привлекательной.

– Мама умна.

Мама улыбнулась, снова взяв чашку.

– Твой отец прав, дорогая.

– Мы понимаем, что женщины проницательны, – сказал отец. – Ты намного образованнее, чем женщины более высокого положения. Я совершенно не жалею о своем решении обучить тебя вести счета, хотя, скорее всего, у твоего мужа будет секретарь. Этого более чем достаточно, чтобы управлять домом, ты поймешь, если поставщики тебя обманывают. Именно тут жене и требуется сообразительность.

Но Беатрис была способна на что-то большее. Ей была ненавистна сама мысль, что придется ради спокойствия мужа притворяться не такой, как она есть, и изобретать сотни способов поддаваться и уступать. Ианте прислушался к ее мнению и даже поблагодарил. Никогда прежде Беатрис не встречала такого великодушного мужчины.

Но довольно ли этого?

– И он приедет к нам, – провозгласила Гарриет. – Сегодня!

– Вовсе нет, – сказала Беатрис, но уже отец отложил газету и поставил чашку.

– Тогда почему ты здесь прохлаждаешься? Тебе необходимо приготовиться!

– Но он не приедет сегодня.

Отец рассмеялся.

– Превосходно, что ты не тешишь себя ложными надеждами, но тебе нужно подготовиться к его визиту. Поднимайся в свою комнату, и пусть Клара позаботится обо всем.

– Но я точно знаю, что он не приедет.

– Отправляйся.

Получив команду идти, Беатрис поднялась из-за стола. Клара ждала ее в комнате, чтобы помочь одеться. Беатрис напряглась, когда камеристка стала зашнуровывать ее в корсет туго, как высокородную даму. Затем, откинув назад голову, она принялась терпеливо ждать, пока Клара накрасит ей лицо. Она замерла, стараясь не вздрагивать от жара, который излучали щипцы для завивки. Торопливо перекусив на террасе, Беатрис пошла в музыкальный салон, где к ней присоединилась Гарриет с мольбертом; сестра пыталась изобразить горстку весенних цветов, что собрала прошлым вечером на ступеньках.

Окна были распахнуты, в салон из-за развевающихся занавесок проникал аромат цветущей вишни. Гарриет подавила восторженный писк, когда Беатрис взяла в руки футляр виолы. Проиграла несколько раз арпеджио на шести струнах, настраивая их, осмотрела смычок, снова коснулась им струн.

Внизу зазвенел дверной колокольчик.

– Он здесь! – воскликнула Гарриет. – Играй же, играй что-нибудь.

Беатрис проворно заиграла быструю мелодию, приветствуя Исбету Лаван, которая поднималась по лестнице. Гарриет от восторга всплеснула руками, наблюдая за дверью, и даже подалась вперед, будто от этого гость Беатрис войдет быстрее, но вскоре увидела над лестницей изогнутые поля дамской шляпки.

У порога появилась Исбета Лаван. Каждая складка ее наряда выглядела идеально. Платье шафранового цвета мерцало, в одной руке юная леди сжимала кожаные перчатки, широкополая шляпа была чуть сдвинута набок, закрывая один глаз. Второй пытливо уставился на Беатрис. С собой гостья принесла книгу, завернутую в ткань.

Сердце Беатрис застучало чуть быстрее, Гарриет позади нее будто сдулась.

– Добрый день, – сказала Исбета Лаван на родном языке.

Беатрис, аккуратно держа смычок двумя пальцами, склонила голову, приветствуя вошедшую.

– Мисс Лаван. Это моя младшая сестра, Гарриет.

– Гарриет. Какое очаровательное платье.

– Спасибо, – легко отозвалась Гарриет на лландарийском. – Ваше тоже чудесное. Ваш брат ждет у экипажа?

– У Ианте сегодня другие дела, – сказала Исбета. – Он в Ордене магов.

Гарриет многозначительно посмотрела на Беатрис.

– Возможно, тогда он заедет к нам в следующий раз.

– Полагаю, да, – сказала Исбета. – Я бы хотела поговорить с вами, мисс Клейборн, вы не против?

Наконец-то Беатрис узнает, чего хочет Исбета. Она сдержала вздох облегчения.

– С удовольствием, мисс Лаван.

Исбета перевела взгляд на Гарриет, которая примостилась на краешке стула.

– Наедине…

– Гарриет… Иди.

Гарриет подавила протест, сохранив невозмутимый вид, и даже сделала книксен в знак вежливости, а потом взяла в себя в руки, вышла и притворила за собой дверь.

Исбета покосилась на закрытую створку.

– У вас такой милый дом.

– Мы сняли его на сезон, – отозвалась Беатрис. – Полагаю, вы живете за городом? В сторону Грейвсфорда или на Меритон-роуд?

Новый фешенебельный особняк на Меритон-роуд – местные называли ее Трактом богачей, ведь самые роскошные дома располагались между побережьем Бендлтона и портовым городом, через который проходила треть всех морских перевозок Чесленда. Этот особняк, битком набитый роскошью, должно быть, в четыре раза превышал их дом на Триумф-стрит, его окружали просторные владения. Безусловно, он превосходил классом и Риверстон, сельский дом семьи Клейборн на севере страны.

Исбета кивнула на скромный букетик «Весеннего поцелуя» в изящной вазе слоновой кости.

– Вижу, вы сохранили цветы.

– Да, я была очень тронута, когда их увидела.

– Мой брат вами очарован. Он пытался присоединиться ко мне сегодня, но я настояла на том, что приду к вам одна.

– Я рада вашему визиту. – Беатрис убрала виолу в футляр. – Не желаете ли подышать свежим воздухом на террасе, мисс Лаван?

– С удовольствием. Полагаю, вид на море у вас исключительно приятный.

– Благодарю.

Терраса была довольно скромного размера, отчего подолы юбок юных леди оказались прижаты друг к другу, однако за коваными перилами открывался умиротворяющий вид. Мягкий серый песок встречался с жемчужно-голубым морем, волны которого неустанно вздымались белыми гребнями. На небе мелькали яркие пятна – это любители пляжного отдыха запускали на океанском ветру воздушных змеев. Повсюду были расставлены матерчатые кабинки, оберегавшие добродетель дам, что подставили солнцу столько кожи, насколько им хватило смелости, желая придать ей модное здоровое сияние. Беатрис смотрела на ограждения с легкой завистью. Она не могла долго находиться на солнце – ее собственная кожа краснела, затем шелушилась, а после, когда мучения заканчивались, становилась бледной, как прежде.

Беатрис плотно закрыла дверь на террасу и встала рядом с гостьей, так же, как и она, положив руки на перила. Солнце поблескивало на драгоценных наручных часах, браслет которых обвивал запястье Исбеты, – эта безделушка стоила сотни золотых монет.

– Моя сестра подслушивает за дверью, – сказала Беатрис. – Но здесь мы можем разговаривать спокойно.

– Спасибо. – Исбета вдохнула морской воздух, ветерок нежно поигрывал пером ее шляпы. – Понимаете ли, я приехала по делу.

Сердце Беатрис взволнованно забилось.

– Не терпится послушать.

Исбета нервно сглотнула.

– Вчера я забрала гримуар прямо у вас из рук, – сказала она. – Мне известно заклинание, что помогает их найти, но есть одна загвоздка, с которой я столкнулась еще до того, как пришла к «Гарриману».

Беатрис, с выражением вежливого любопытства на лице, ждала, когда она продолжит.

– Полагаете, я могу вам помочь?

– На это я и надеюсь. Умеете ли вы читать гримуары, мисс Клейборн?

Далеко на берегу радостно завизжал ребенок.

– Да, – ответила Беатрис. – Книга, которую вы у меня забрали, представляет большую ценность. Это…

– Пожалуйста, не могли бы вы это доказать. – Исбета развернула книгу.

У Беатрис пересохло во рту. «Млекопитающие Оксанского плоскогорья», автор Эдвард К. Джонсон. Это была не ее книга. Беатрис вообще никогда не видела этот экземпляр. Она открыла обложку и призвала магию, впитывая нежную зеленую ауру книги. Она пробормотала верные слова, водя пальцем по тексту и согнув кисть в жест откровения. Текст задрожал и вновь сложился – теперь уже в заклинание.

Переводить вслух было сложно, но Исбета терпеливо ждала, пока она заговорит.

– Указатель Великих духов и области их могущества, – прочла Беатрис. – Вандинатилус, Великий дух Удачи. Квентинел, Великий дух Починки. Хильвиатрас, Великий дух Познания…

Исбета распахнула глаза.

– Настоящее сокровище! Я и не догадывалась, что подобная информация доступна за пределами Ордена. И все они – великие духи?

Беатрис пробежала взглядом магический код.

– Да. Всего двадцать.

– Этого более чем достаточно, – сказала Исбета. – И ведь запись сделана не на мизунхе! Выходит, в Чесленде знали, как вызывать великих духов, даже прежде, чем подали прошение об открытии местного филиала Ордена?

– Да, – подтвердила Беатрис. Она прижала книгу к груди, ее охватили восторг и облегчение. Нади сделала больше, чем просто свела Исбету и Беатрис. Дрожащими руками она положила книгу на колени. – Эта книга – еще одна часть головоломки. Последняя часть.

– О чем вы?

– В книге, которую я нашла вчера, описывается, как призвать Великого духа, чтобы заключить Великую сделку.

Исбета забрала у нее гримуар.

– Это именно то, что мне нужно. Я бы не нашла ее во всем мире. – Она глубоко вдохнула, как поняла Беатрис, аромат замшелых камней, которыми пах магический код. – Я спасена.

Спасена. Исбета не хочет выходить замуж. Она мечтает стать посвященным магом, подобно Беатрис.

– Как так вышло, что вы знаете заклинание поиска, но не представляете, как читать гримуары?

– У меня был лишь один источник, который поведал мне о тайных гримуарах Чесленда. Дама, которая вышла замуж за друга нашей семьи, главу международной торговли.

– Сьюзен де Бург! Я читала о ней в газетах, – сказала Беатрис. – Эта пара потрясла весь Чесленд. Она была бедной родственницей леди Уилтон.

– А я-то пыталась сохранить все в тайне.

– О ее браке говорили и писали везде. Невероятная история. – Беатрис пожала плечами и улыбнулась. – Моя младшая сестра с ума по ней сходила. Вырезала из газет все статьи о мадам де Бург, которые только смогла найти. Как она поживает в Лландрасе?

– Мне жаль, – сказала Исбета. – Она не пережила своего первого ребенка.

– Неужели? Об этом не сообщали. Как печально. – Беатрис сильнее сжала перила. – Она рассказала вам о книгах, и все?

– Она рассказала о книгах и упомянула, что нужно учиться годами, чтобы их расшифровать, – ответила Исбета. – Научите меня заклинанию чтения, а я взамен сделаю так, чтобы Ианте стал за вами ухаживать.

– Ах, вот что, – сказала Беатрис. – Понимаю.

Исбета улыбнулась и снова устремила взгляд на берег.

– Как вам известно, мой брат – завидный жених. Вряд ли вы сумеете добиться внимания другого столь высокопоставленного джентльмена. Этот брак обеспечит вашей семье процветание и положение в обществе, а когда вашей сестре настанет пора самой выйти в свет, она ни в чем не будет нуждаться. Так вы научите меня заклинанию?

Любая девушка влюбилась бы в Ианте Лавана. О, еще как влюбилась бы. Исбета очень гордилась братом, однако не из спесивости – это было заслуженно. Разумеется, дочь простого клерка должна была ухватиться за этот шанс.

Он превосходил самые смелые мечты отца о зяте. Это было больше, чем отец мог бы надеяться. Ианте был образован, красив, искусен в приличествующих джентльмену занятиях; никто не прислушивался к Беатрис так, как он. Окажись она изображена на портрете с ружьем, а не с виолой, он был бы заинтригован.

По коже пробежали мурашки. Беатрис и не представляла, что поцелуи бывают такими. Не знала, что прежде была глуха к подобным ощущениям, но теперь они пробудились и заставили жаждать большего. Ианте был бы идеальным мужем.

И если она его выберет, магом ей уже не стать. Никогда не заключить союз с Великим духом удачи, чье могущество было столь велико, что Беатрис не могла и вообразить, чего бы она с ним достигла.

Как от всего этого отказаться даже ради Ианте? Но как отказаться от Ианте ради магии?

– Так что вы решили? – полюбопытствовала Исбета. – Выбор довольно прост.

– Возможно, – ответила Беатрис, улыбаясь в знак извинения. – И все же я должна поинтересоваться – что вы будете делать, когда получите расшифровку гримуара?

Исбета повернулась к ней и воззрилась на нее пристальным взглядом.

– Произнесу заклинание. Заключу сделку с Великим духом, чтобы продолжить поиски знаний.

Беатрис выслушала ее с невозмутимым видом.

– Боюсь, это не так просто. Чары призыва опасны. Нужно быть достаточно искусным в Высшей магии, чтобы справиться с малым духом, а Великие духи – еще более трудная задача.

– Я не боюсь.

Дети подбегали к берегу и визжали, когда на них обрушивались волны. Беатрис сурово нахмурилась.

– А должны бояться. Если хотите пережить ритуал, вам нужно попрактиковаться в призыве.

Исбета задрала острый подбородок.

– Значит, вы умеете призывать духов?

Гордыня Беатрис лишила ее разума.

– Да.

– Тогда вы научите меня, как это сделать. А я вам упрощу путь к Ианте. Мы должны начать немедленно.

– Весьма щедрое предложение, – начала Беатрис. – Как бы то ни было, я сомневаюсь, что все так просто.

– Чего вы еще хотите?

Беатрис понимала, что хочет заключить Великую сделку. Терзали ли Исбету ее сомнения?

– Сколько гримуаров вы нашли, мисс Лаван?

Та окинула Беатрис самодовольным взглядом.

– Двенадцать.

Беатрис заморгала.

– Так много? У меня всего четыре. Давно ли вы в наших краях?

– Две недели. Я обшарила все книжные лавки здесь и Меритоне, – ответила Исбета. – Наш дом как раз между этими поселениями. Причем в Меритоне я нашла больше гримуаров, любопытно, почему?

– Не знаю, – пробормотала Беатрис. – Я хочу с вами договориться. Я научу вас заклинаниям, в том числе тому, которое может связать Великого духа. Но только после того, как скопирую книги из вашей коллекции.

Исбета отодвинулась, подыскивая ответ.

– Потребуется не один визит.

– Так и будет.

– Нам придется притвориться подругами.

– Боюсь, что да.

Исбета ухмыльнулась.

– Когда вы выйдете замуж, вам не пригодятся эти знания.

– Как и вам.

Исбета отвернулась и уставилась на море.

– Не имею желания выходить замуж.

– Мисс Лаван. Я беседовала с вашим братом, и он рассказал, что ваша семья приехала сюда познакомиться с его другом.

Исбета вздохнула.

– Мы с матерью желаем совершенно противоположного.

– Тогда, если позволите, я поинтересуюсь, какова цель вашего приезда в Бендлтон?

Исбета полистала страницы гримуара.

– Чесленд уникален. В Санчи только женщины имеют доступ к Высшей магии, однако они хранят свои обычаи в такой секретности, что до меня дошли только слухи об их способностях. Я познакомилась со Сьюзен, и она рассказала мне о гримуарах. Так много знаний утеряно. Чесленд перенял методы Ордена магов. Но женщины Чесленда, как я подозреваю, сберегли и спрятали в этих томах собственные традиции. Как это сделали?

– Увы, я не знаю. Мне очень жаль. Я могу только найти их и прочесть.

Исбета подалась ближе.

– Я вынуждена просить. Помогите мне сохранить знания о магии, не нужной Ордену. Научите всему, что вам известно о чарах, которые заключены в этих томах.

Она могла бы понять Беатрис. Исбета хотела прикоснуться к магии. Она жаждала знаний. Хотела того же, чего и Беатрис.

– С радостью поддержу вас, мисс Лаван. Пройдем вместе тропой Таинств. Подобные союзы весьма редки и ценны.

– Верно, – отозвалась Исбета. Она сунула руку в складки своего платья и достала карточку. – Пожалуйста, навестите меня завтра, и мы обсудим все это подробнее. Умеете играть в крокет?

– Немного знаю правила.

– Если бы это сказал семилетний ребенок, я бы еще поверила, но вы взрослая женщина, – ухмыльнулась Исбета. – Мы сыграем в крокет. И за игрой проведем переговоры.

– Вы не согласны на мои условия?

– В таком случае мне мало одного заклинания. Я хочу овладеть всеми чарами, которые известны вам. Я хочу знать содержание всех ваших гримуаров. На этот сезон мы станем неразлучными подругами. И еще завтра Ианте должен обязательно появиться, до окончания вашего визита, чтобы вы могли с ним увидеться.

Все известные Беатрис чары. Все ее гримуары за гримуары Исбеты. Это честная сделка.

– Все мои чары, даю вам слово, – сказала она и протянула Исбете руку. Та приняла ее и сжала запястье Беатрис, как делают маги-мужчины, повстречав собрата.

– Приготовьтесь ко множеству вопросов, – сказала Исбета. – Мне ужасно не терпится продолжить обучение.

– Сделаю все возможное, чтобы посветить вас.

– Просветить, – поправила Исбета.

– Просветить. Благодарю.

– Вы учите разговорный лландари?

– Совсем немного – только по книгам. Нужно читать больше.

– Могу одолжить вам несколько романов. Жду вас с визитом, – отозвалась Исбета. – Всего хорошего, мисс Клейборн.

Обе учтиво сделали книксен, и Исбета Лаван вышла, едва бросив взгляд на притаившуюся за дверью Гарриет.

Беатрис остановилась на пороге. Подслушивала ли сестра? Возможно, она ничего и не поняла. Беатрис улыбнулась и протянула ей руку.

– Ну что, попрактикуемся в игре дуэтом?

Гарриет хмуро воззрилась на нее.

– Нет. Почему приехала она, а не Ианте?

Осторожнее… Беатрис подобрала слова, чтобы наиболее правдоподобно объяснить появление Исбеты.

– Исбета пожелала узнать мои намерения. Она пригласила меня нанести ей визит в ближайшее время.

Гарриет поджала губы.

– Ты говорила не так. Я просто хотела посмотреть, соврешь ты или нет.

Да, она соврала, но Гарриет не должна была это узнать, если только не…

Конечно, уж кто-кто, а сестра на такое способна!

Беатрис понизила голос до шепота:

– Ты подслушала наш разговор с помощью чар? Я думала, ты избегаешь пользоваться магией! Да как ты…

Гарриет обвиняюще наставила на нее палец.

– Не смей! Это ты наврала. Вздумала баловаться с призывом! Вот скажу отцу…

– И тогда я потеряю связь с Лаванами, – закончила Беатрис. – Если ты все услышала, тебе это известно.

Гарриет выпятила подбородок, но с ответом не нашлась. Беатрис придвинулась ближе, пользуясь преимуществом.

– Портрет Исбеты висит во главе галереи дебютанток в доме Ордена. Она самая достойная, самая влиятельная девушка в Бендлтоне. Лландарийки не приезжают на сезон в Чесленд – ты где-нибудь слышала о подобном, не считая твоих романов?

– Нет, – проворчала Гарриет.

– Кроме того, чем я ближе к ней, тем ближе к Ианте, – объяснила Беатрис очевидное. – Дружба с ней стоит всего, чего бы она ни попросила.

– Но такое?! Это ничем хорошим не закончится. Ты ведь и знать о магии не должна. Не должна владеть теми книгами. Это слишком опасно.

– Я знаю, что делаю.

– Нет! – отрезала Гарриет. – Но я сохраню твой секрет.

– Спасибо.

– Но только на время, – намекнула Гарриет.

– Это тайна! Гарриет, если ты расскажешь отцу о гримуарах…

– Хватит, – Гарриет выставила ладонь, останавливая Беатрис. – Но если ты перейдешь черту, я скажу отцу, что ты балуешься магией.

– Но если он найдет книги… Гарриет, пожалуйста!

– Все зависит от тебя, Беатрис. Ты не знаешь, как вести себя в Бендлтоне. Вот я бы на твоем месте…

– Уже могла бы похвастаться целой вереницей женихов, – закончила Беатрис. – Очень хорошо. Ты научишь меня, как лучше использовать знакомства, которыми я обзаведусь благодаря дружбе с Исбетой Лаван. Ты будешь решать, что мне носить, и наставлять меня во всем. Договорились?

– Я все улажу, – заявила Гарриет. – Делай, как я говорю, и добьешься успеха. Тебе нужно поспать, Беатрис. Попроси Клару сделать тебе припарку из розовой воды и порошка ламинарии для лица, а руки хорошенько смажь кремом. Ты должна всегда выглядеть свежей.




Глава 4


– Исбета Лаван в этом доме! – провозгласил отец. – Милая, семья гордится тобой. Такой дружбой следует дорожить.

Гарриет, которая ела морского окуня, бросила взгляд на сестру. Та дожевала спаржу и кивнула.

– Мне повезло. Исбета Лаван – очень влиятельная особа.

– Самая богатая и красивая леди сезона. Каждый джентльмен будет бороться за ее внимание, а если ты окажешься рядом, часть этого внимания перепадет и тебе.

Беатрис уставилась в свою тарелку.

– Да, папа.

Отец поднял бокал с элем.

– Я расхваливаю ее не для того, чтобы принизить тебя, моя дорогая. Просто ее внешность и богатство позволяют ей выбрать любого джентльмена, но только одного. А близость к ней означает для тебя знакомство с ее братом, лучшим женихом.

Беатрис уже познакомилась с ним. Он разговаривал с ней, делился секретами, а потом заставил замереть весь мир, поцеловав ее. Но о таком она рассказать не могла, поэтому съела еще немного зелени и кивнула.

Гарриет поерзала на стуле и принялась ковыряться в рыбе.

– Было бы лучше, если бы с визитом приехал мистер Лаван. Вдруг он в это время посетит кого-нибудь еще.

– Беатрис превзойдет всех, – заявил отец, разрезая на мелкие кусочки запеченный сахарный корень. – Она красивая, и я не раз слышал, как говорят, что ее дар незауряден.

Возможно, воздыхатели присмотрятся к ее зубам и холке?

– Мы всего лишь поговорили.

Это была ложь, но Беатрис не хотела рассказывать о поцелуе, при одном лишь воспоминании о котором вздрагивала. Отец поднял бы ужасный переполох, тогда как куда более свободомыслящий лландариец и глазом бы не моргнул. Беатрис посмотрела на мать, которая оставила свое мнение при себе.

Отец сунул в рот вилку с рыбой и пробубнил:

– Как вы с мисс Лаван провели время? Уже подружились?

Беатрис проглотила еду и кивнула.

– Завтра я нанесу ей визит.

Гарриет укоризненно посмотрела на нее.

– А зачем Исбета Лаван пригласила тебя к себе?

О… Гарриет не довольствуется только выбором платьев. Она будет шантажировать Беатрис ее секретом. Сестра способна растрепать все в любой миг. И тогда тайну узнают. Обыщут ее комнату, найдут лаз на чердак, обнаружат гримуары. Отец даже не примет никаких объяснений – он и не поймет их никогда, не поймет Беатрис и ее устремлений. Не станет больше ее слушать, как бы громко она ни кричала или как бы горько ни плакала.

Отец никогда не применял к Беатрис физические наказания. Когда она оступалась, он просто забывал о ней. Она словно переставала существовать, лишаясь его любви и уважения. По лицу отца растекалась боль – боль, которую причинила Беатрис, так сильно его разочаровав. Узнай отец, что она занимается магией более серьезной, чем малые рифмованные чары и заклинания, и собирается обучить этой премудрости другую девушку… Но хуже всего то, что он – мужчина.

Гарриет не должна раскрывать ее секрет. Если сестра расскажет, отец никогда больше не взглянет на Беатрис. Его нужно натолкнуть на мысль, что она способна помочь ему в делах. Беатрис почти отыскала способ. И уже выяснила необходимое ей имя: Вандинатилус, Великий дух Удачи. Она воспользовалась бы удачей, чтобы находить лазейки, которые приносят удивительную прибыль тому, кто не гонится за модой. Всегда прекрасно выбирала бы время, получила бы дар интуиции и мудрость избегать неразумных инвестиций. Заключив сделку с Вандинатилусом, Беатрис привела бы Клейборнов к процветанию, а Гарриет тем временем выбрала бы себе пару и стала счастливой невестой.

Но еще рано. Сначала нужно привязать к себе духа, заключив с ним сделку, и доказать отцу, что она принесет большую пользу семье как синий чулок, нежели как чья-то жена.

– Беатрис…

Она подняла руку, прося дать ей прожевать.

– Она пригласила меня сыграть с ней в крокет. Я и не знала, что между Бендлтоном и Меритоном есть поле для крокета.

– Забей шар в начале игры, – задумчиво предложил отец. – И посмотри, как она себя поведет. Если примет это не очень хорошо – дай ей победить.

Беатрис потянулась к бокалу с вином, но не сумела сдержать язык за зубами.

– Другими словами, мы не должны соперничать с сильными мира сего подобно тому, как женщинам не дозволяется препятствовать потребности мужчины быть лучше их.

– Беатрис, – резко осадил ее отец, – в мире существует установленный порядок. Если станешь упорно трудиться, и боги будут к тебе благосклонны, то сумеешь возвыситься, но ты прыгнула выше головы, чтобы подобраться к Исбете Лаван. Заступи ей путь – и рухнешь вниз. Понятно?

– Нельзя все испортить, – подхватила Гарриет. – Дружба Исбеты Лаван бесценна. Не потеряй шанс.

Гарриет права, но Беатрис это было безразлично.

– Я бы хотела завести настоящую подругу, а не ту, кому нужно угождать и перед кем все время утомительно раскланиваться.

Отец и Гарриет одинаково строго воззрились на нее. Мама поставила опустевший бокал на стол и коснулась руки Беатрис.

– И у тебя есть такая возможность. Они лишь просят вести себя осмотрительно. Думать о том, что твои слова и действия могут выйти за рамки намерений. Пусть ваш союз созревает медленно – дружбу следует взращивать так же, как ценный розовый куст.

– Ты права, мама.

– Так поступает умная жена, – кивнул отец. – Ты справишься, Беатрис. Знаю, ты понимаешь, в чем состоят твои обязанности, и будешь вести себя столь же умно, как твоя мать.

Чтобы устроить все по-своему, Беатрис понадобится вся ее смекалка. Она откинулась на спинку стула, и слуга забрал ее тарелку.

– Возможно, утром мы с Гарриет прокатимся на лошадях по тропе для выездки. Мы давно не выезжали на Облачке и Мэриан, а парк вскоре будет занят для Весенних скачек.

Гарриет выпрямилась.

– По всей тропе?

– Двенадцать миль, – подтвердила Беатрис. – Проедемся, а потом я стану готовиться к визиту в дом Исбеты Лаван.

– Великолепно. Там мы обязательно встретим много джентльменов.

В Бендлтоне Гарриет не могла просто в любое время отправиться в конюшню и оседлать лошадь, как это было в Риверстоне, – верховых лошадей Клейборны содержали в миле отсюда в конюшне, которую отец арендовал вместе с домом. Гарриет была слишком молода, чтобы выезжать без компании в город, и потому зависела от матери или Беатрис, которые брали ее с собой.

– Я попрошу лакея, пусть передаст, чтобы лошадей приготовили к девяти часам. А потом мы отправимся в путь.

– Хорошо, – согласилась Гарриет. – А ты наденешь свою синюю амазонку?

Это была вовсе не просьба.

– Я надену синюю амазонку, и ты тоже, чтобы наши наряды сочетались. Позволишь, папа?

Отец прожевал рыбу и махнул рукой.

– Конечно. Прекрасное утро, чтобы прокатиться верхом. И там непременно будут джентльмены.

Беатрис порозовела, улыбнулась отцу и наконец смогла покончить с едой.



До конца ужина Гарриет больше не проронила ни слова о договоре Беатрис с Исбетой Лаван и даже пораньше отправилась в постель, чтобы назавтра весь день быть бодрой. С утра она уже хлопотала над Облачком, своим серым в яблоках конем. Поставив левую ногу в стремя, Гарриет в мгновение ока взлетела в седло и расправила юбки.

– Поспеши, Беатрис.

Беатрис уселась в седло Мэриэн, вставив правую ногу в изгиб верхней луки, и поехала вслед за Гарриет в парк лорда Харсгроува. Сестра прекрасно держалась в дамском седле, она была куда лучшей наездницей и гораздо более смелой, но все же сохраняла легкий темп, пока они ехали по улицам утреннего Бендлтона к просторному парку; под цветущие ветви, которые обрамляли ворота в парк, пришлось поднырнуть.

Тропа, благоухающая вишневым ароматом, была пуста, Гарриет сначала молчала, но потом все же повернулась к Беатрис.

– Я правда считаю, что вам с Исбетой Лаван не стоит баловаться магией.

– Я знаю, что ты так считаешь, но не могу заставить Исбету перестать делать что ей вздумается, – сказала Беатрис. – И знаю, что ты могла все рассказать отцу, и все же промолчала. Почему?

Ветер нежно качнул бледно-розовые лепестки над головой Гарриет, и она вздохнула.

– Ты правда не понимаешь, почему я не выдала тебя отцу?

– Потому что ты моя сестра и любишь меня?

– Потому что это разрушит все, – отрезала Гарриет. – Если отец узнает, что ты творишь, брачный сезон для нас окончится, и наша семья будет уничтожена.

– Если правда выйдет наружу. Понимаю, – сказала Беатрис.

– Не понимаешь, – отрезала Гарриет. – Совершенно не понимаешь. Ты хоть представляешь, сколько все это стоит?

– Ну да, – ответила Беатрис, понизив голос, чтобы их слышала лишь цветущая вишня. – Моя амазонка стоит по меньшей мере двадцать крон, а сапоги для верховой езды – шесть…

– У тебя четыре амазонки, – припечатала Гарриет. – Двадцать платьев для дневного выхода, столько же – для званых обедов и балов. Двадцать пять шляпок, шестнадцать пар перчаток, лучшая косметика со всего мира, семь зонтиков от солнца, тридцать две пары туфель – и все это стоит денег.

– Ну конечно, – поерзала в седле Беатрис, – но…

– Мы живем в модном районе. Он великолепен, – продолжила Гарриет. – С одной стороны вид на море, с другой – на южную часть парка. Приличная улица. У нас есть лакеи, камеристка и домоправительница. Членство в ассамблее, пропуск в парк, абонемент в театр – ты правда об этом не задумывалась? Никогда?

– Задумывалась, – ответила Беатрис. – Я заметила, что отец всю зиму охотился и сократил свою ежегодную поездку в Грейвсфорд на две недели. Но ведь он просто пытался немного сэкономить… Отец не пошел бы на такие расходы, если бы не мог все оплатить. Знаю, экспедиция за орхидеями ударила по нашему карману, но это не так уж страшно, как я думала, ведь мы здесь…

– Отец заложил Риверстон, – сказала Гарриет.

У Беатрис замерло сердце. Отец не мог потерять столько денег из-за провала экспедиции. Риверстон – не просто уютный коттедж и просторные пастбища, не просто ручей, полный форели и раскидистый лес. Это основа состояния Клейборнов. Это их дом! Беатрис родилась там. И Гарриет тоже. Как отец на такое решился?

– Он не мог… А ты откуда знаешь?

– Я видела документы. Я искала отца, но его не оказалось в кабинете, а конторская книга была открыта. Я туда и заглянула.

Гарриет и впрямь представляла собой ворох кудрей и любопытства. Уж она бы перед подобным не устояла. Конторские книги отца лежат прямо на столе, а не под надежным замком. Беатрис на ее месте тоже бы посмотрела. Нужно срочно вернуть гримуар! Больше нельзя терять времени.

– Тогда мы зря приехали. Нам вообще не следует здесь находиться.

– Ты так и не поняла? Ты – наш единственный шанс, Беатрис. – Гарриет уставилась на тропу, высматривая, не покажется ли кто-нибудь. – Если ему придется с позором увозить тебя отсюда, весь брачный сезон пропадет даром, а потом банкиры явятся за долгами.

– Если я не выйду замуж в этом сезоне, все кончено. Возможно, у меня не останется времени, чтобы спасти нас каким-то другим способом.

– Наконец-то ты уразумела, как серьезно обстоят дела! – фыркнула Гарриет. – Пора забыть этот вздор, что отец станет потворствовать твоим выдумкам. Ты должна выйти замуж. Если пойдут слухи, что ты занимаешься магией, все сочтут, что у тебя сложный характер. Думаешь, Ианте Лавану нужна жена со сложным характером?

– У него уже есть такая сестра, – отозвалась Беатрис. – Думаешь, ей понравится, если я откажусь от нашей сделки?

– Нельзя отказаться, – вздохнула Гарриет. – Ну почему? Почему ты просто не оставила все как было?

– Не суди меня. Ты сама знаешь только малую магию, – сказала Беатрис. – Ты никогда не создавала круг силы. Никогда не испытывала, что такое настоящая власть…

– И не испытаю, – отрезала Гарриет. – Ты совершила ужасную ошибку, когда в первый раз наложила заклинание. Магия не для нас. Это невозможно.

– Но почему нет! – разозлилась Беатрис. – Мы владеем силой, и духи слетаются к нам…

– Ты знаешь почему. Страшные вещи творятся, когда женщины занимаются магией. Ты знаешь! Если тебя поймают за баловством с Высшей магией, вся семья будет опозорена. Тебе наденут ожерелье еще до свадьбы! Все будут думать, что ты развратница или еще хуже – мятежница. Ни один джентльмен не решится привести в дом подобную невесту. А если у тебя родится одержимый духом ребенок… Они заставят тебя наблюдать за казнью, Беатрис! Казнью твоего собственного ребенка. А потом покончат и с тобой.

Их сожгут, а пепел развеют в море. Их не допустят на Небеса. Их семьи будут навеки отмечены позором.

– Я не хочу об этом говорить.

– Конечно, не хочешь. – Гарриет бросила вожжи и заставила Облачко ускорить шаг, а потом пустилась вскачь, обогнав Беатрис. – Это ведь мешает тебе получить желаемое, так с чего бы тебе этого хотеть?

– Имеешь в виду, что я эгоистична? – Беатрис приподнялась в седле, и Мэриан пошла быстрее. Беатрис не стала препятствовать. Куда Облачко, туда и Мэриан.

– Ты эгоистична, – бросила Гарриет, не оглядываясь. – Только эгоистка станет подвергать семью подобной опасности, только эгоистка позарится на то, чем не может обладать.

– Мы должны обладать ими! – возразила Беатрис. – Должны узнать таинства. Магия может принадлежать нам. Нужно…

– Тише, – шикнула на нее Гарриет. – Кто-то приближается.

Впереди послышался стук копыт и смех.

Гарриет выпрямилась в седле. Беатрис вздернула подбородок и увидела, как три всадника на черных лошадях огибают поворот; заметив дам, они взволнованно зашумели. Их предводитель поднял руку, делая знак остановиться.

Беатрис ахнула, узнав Ианте Лавана и двух местных джентльменов.

– Доброе утро, – кивнула Гарриет, и широкие поля ее шляпки качнулись.

– Доброе утро, – отозвался предводитель. – Дамы Клейборн, надо полагать?

– Я Гарриет, а это моя сестра – Беатрис, – сказала Гарриет, кивнув на нее. – Мы хотим проехаться вдоль всей тропы нынче утром. А вы направляетесь к полосе препятствий?

– Мисс Клейборн…

Беатрис повернулась к Ианте Лавану, строгому и элегантному в сером сюртуке с розовой отделкой. Он улыбнулся ей, и Беатрис затаила дыхание, улыбнувшись в ответ. Если бы она осмелилась открыть рот, все бабочки, что порхали у нее внутри, тотчас вылетели бы наружу.

Ианте слегка поклонился.

– Рад видеть вас, мисс Клейборн. Как прошел визит моей сестры?

– Было приятно провести с ней время, – отозвалась Беатрис. – Она пригласила меня поиграть в крокет.

– Надеюсь, вам понравится наше поле, – сказал Ианте, и Беатрис едва не вытаращилась на него. У них есть собственное поле для крокета? В Чесленде?!

– Не терпится попробовать, – улыбнулась она. – Мне нравится эта игра.

– Представь нас, Лаван, – сказал молодой джентльмен в рубиновом костюме для верховой езды. – О, забудь. Я сам. Эллис Робишо к вашим услугам, мисс Клейборн.

Он сделал неуловимое движение коленями, и его конь, черный мерин с белой звездой на лбу, опустил голову и поклонился дамам, грациозно, как королевский рыцарь, а затем поднялся. Эллис снял шляпу и улыбнулся.

– Как поживаете? – спросила Беатрис. Сир Эллис Робишо, сын торговца чудесными механизмами из Восточного протектората. В роду Робишо не было чародеев, но при наличии подходящей невесты они могли бы это изменить. Узнай отец о таком знакомстве – тотчас пустился бы в пляс.

– Назад, Эллис, – сказал третий всадник в зеленом. Он проехал вперед и коснулся шляпы.

– Бард Шелдон, лорд Паулс. Для меня честь познакомиться с вами.

Это был не просто наследник герцогского титула. Отец лорда Паулса – министр торговли, один из двадцати пяти мужчин, которые управляли Чеслендом.

– Вы школьный товарищ мистера Лавана, – догадалась Беатрис.

Мистер Шелдон улыбнулся, вмиг став еще привлекательнее.

– А вы, похоже, – дама из ассамблеи. Я уже о вас наслышан.

Ианте беседовал о ней с сыном герцога. Шелдоны владели судостроительной верфью на севере, их флот из десятка кораблей плавал по всем морям, собирая богатства. Во всей стране не было более завидного жениха, чем сын министра…

Наверняка это он предназначался Исбете. Любая девушка была бы рада такому союзу, но Исбете он не нужен.

– Надеюсь, только приятное, милорд.

– Он пел вам дифирамбы. Называл вас необыкновенной. – Бард протянул ей карточку с отпечатанным на ней приглашением.

Гарриет взяла ее, поскольку была к нему ближе.

– Пожалуйста, посетите наше скромное собрание, мисс Клейборн, – сказал лорд Паулс. – Вы огорчите меня, если не придете.

– Мы… – начала Гарриет.

– Буду рада, – отозвалась Беатрис, а сестра словно окаменела. Беатрис не обратила на нее внимания и продолжила: – Можете на меня рассчитывать.

– Мы все там будем, – объявил Эллис, – а победитель нашего состязания удостоится чести быть вашим партнером за столом.

– Что за состязание? – засмеялся Ианте. – Что ты предлагаешь? Я, разумеется, выиграю.

– Кто быстрее всех придет к финишу по скаковой дорожке, – сказал Эллис.

– Уж конечно не ты, на своем модном скакуне. Вперед – и будешь побит! – провозгласил Бард. – Всего хорошего, мисс Клейборн, мисс Гарриет.

Джентльмены направились к скаковой дорожке, а Гарриет, не теряя времени, со свирепым лицом резко повернулась к сестре.

– Ты согласилась?!

– А теперь-то ты почему злишься, Гарриет? Сын министра дал мне приглашение. Да на тебя не угодишь!

– Беатрис! Ты не можешь туда пойти. Это карточный вечер. Ну почему ты согласилась?

– Ты говорила, что я оплошала на танцах в ассамблее. Ты хотела, чтобы за мной по пятам ходили богатые джентльмены, – твоя мечта сбылась! Откуда я знала, что это карточный вечер. Приглашение вручили тебе!

– Да ты не дала мне и слова вставить! У меня было наготове прекрасное оправдание, а ты все испортила, бездумно согласившись! – Гарриет возвела глаза к небу, будто умоляя одного из Небеснорожденных богов спуститься и спасти их. – Так что ты собираешься делать? Отец, разумеется, даст тебе денег, выбора-то у него нет, но тебе нельзя проиграть, Беатрис. О, что же нам делать?

Беатрис подавила порыв закричать. Карточка-то была у Гарриет, а не у нее! Откуда же ей было знать? Ее ждет неминуемый провал. Беатрис имела представление о том, как играть в карты, ей были известны правила, но она проигрывала Гарриет чаще, чем выигрывала, и положиться на свои скромные способности никак не могла.

Отец, не упрекнув и словом, вручит ей деньги, чего бы ему это ни стоило. Он никогда не тревожил семью, рассказывая об их пошатнувшемся положении, для него важнее всего было найти Беатрис обеспеченного мужа; и хотя состояние Лавана было невообразимо огромным, Эллис Робишо, пусть и не был чародеем, тоже располагал солидной суммой. Отец от такого жениха пришел бы в восторг.

Нельзя идти на карточный вечер, но разве можно не явиться после того, как дала слово? Беатрис и без Гарриет отчетливо понимала, что это будет ужасно невежливо. Нужно сказать отцу. Ей необходимо пойти. Должен же быть выход! Должно же быть решение…

И тут на нее нахлынула волна спокойствия, Беатрис вздохнула с облегчением. Есть способ все благополучно уладить.

– Тише, – сказала она. – Все пройдет отлично. Я не потеряю папины деньги, Гарриет, обещаю тебе.

– Ты не можешь этого обещать, – возразила Гарриет.

– Могу, – отмахнулась Беатрис. – У меня уже есть план. Давай поспешим назад, мне пора собираться к Исбете.




Глава 5


Чтобы привезти Беатрис в Лаван-хаус, Исбета послала за ней семейное бирюзовое ландо, отделанное плюшем. Беатрис впервые в жизни наслаждалась такой мягкой поездкой. Обитые белой кожей сиденья на стальных пружинах уютно принимали тело в свои объятия. Изысканное ландо на рессорах везли серые в яблоках лошади, которые шагали в ногу и быстро; публика расступилась перед экипажем, возница в бирюзовой ливрее направил его вдоль Меритон-роуд, и они выехали из города.

Беатрис сидела совершенно прямо, широкополая шляпа затеняла ее лицо. Она надеялась, что не слишком нелепо выглядит в своем светло-кремовом платье из набивного хлопка, расписанном причудливыми цветущими розами и длиннохвостыми птицами. Ткань привезли из Керады, нижняя юбка была более скромной, не такой экстравагантной, как верхнее платье. Это был лучший наряд Беатрис, после придется надевать что-то попроще.

Чтобы подкрепить силы, ей предложили неглубокую чашу с пропитанными джином фруктами; угощение манило Беатрис, пока ландо неслось под немилосердно безоблачным голубым небом. Фрукты покоились на горке льда – и это стоило немыслимых трат, вряд ли Исбета стала бы предлагать их просто так, наверняка только в обмен на что-то, чего лландарийка отчаянно желает.

Беатрис лакомилась сочной ягодой, когда экипаж свернул на север и покатил по подъездной дорожке к воротам, которые охраняли слуги в бирюзовой форме. Они поспешили распахнуть створки, и ландо проехало без остановки.

Никто не видел, как Беатрис со скамьи ландо, что ехало вдоль засаженной буками дорожки, уставилась на открывшийся перед ней вид на Лаван-хаус. Даже с такого расстояния ее ошеломила величина и гармоничные пропорции этого современного загородного особняка. Дом был облицован красным кирпичом, с черной черепицей на крыше, его двери и окна были рассчитаны на удобство обитателей, а освещение сделано явно без учета дополнительных налогов, начисляемых ежегодно; такие прекрасные дома Беатрис прежде видела только на картинах.

Подъездная дорожка перед особняком описывала круг, а в центре его бил фонтан кристально чистой воды: она струилась из кувшинов начищенных до блеска бронзовых статуй – трех высоких стройных женщин, явно лландарийского происхождения, в сложных нарядах и с изящными прическами – Беатрис ни за что не сумела бы так уложить волосы.

Она глазела на женщин с кувшинами, пока лакей не помог ей выйти из ландо; он учтиво проводил ее в прохладный, отделанный мрамором холл, где высилась еще одна бронзовая дама, которая лила воду в чашу.

Беатрис знала, для чего предназначалась эта статуя. Она позволила камеристке помочь ей снять перчатки и совершила ритуал омовения рук. Что она здесь делает?.. Беатрис думала, что имеет представления о богатстве. Теперь же, шагая по отделанному парчой коридору, что вел к огромной оранжерее, Беатрис поняла, что до сей минуты не представляла, как живут сильные мира сего.

Камеристка проводила ее на залитую солнцем террасу, где ждала Исбета, созерцающая сад с замысловатыми тропинками в центре. Она потягивала сладкий лимонад и угощалась такими же фруктами, пропитанными джином, которые Беатрис предложили в ландо. На столе, ожидая игроков, лежали разноцветные деревянные шары и молотки с длинными ручками.

Рядом с Исбетой, повинуясь магическим потокам, парил веер и обмахивал стол.

– Камеристка все видела, – заметила Беатрис. – Она знает, что вы пустили в ход магию.

– Это просто малые чары, – пожала плечами Исбета. – Мы в Лландрасе не осуждаем женщин, которые пользуются своим даром. День сегодня чудесный, не правда ли? Как хорошо, что в Чесленде не бывает по-настоящему жарко.

Беатрис улыбнулась, покосившись на солнце, которое пыталось спалить ее дотла.

– Спасибо, что послали за мной экипаж. Поездка выдалась весьма приятной.

– Великолепно. Пошлю его снова, когда в следующий раз вас приглашу. Я только что вернулась после прогулки по лабиринту, просила для себя ясности мыслей. – Она указала на запутанные тропинки в саду.

– Это же тропа верных решений?

– Да, – подтвердила Исбета, – пока бродишь извилистыми дорожками, разум проясняется. Если у вас возникнет сложный вопрос – попробуйте.

Возможно, Беатрис так и следовало бы поступить, но ей показалось неуважительным использовать веру лландрийцев для личной выгоды.

– Полагаю, мне лучше просить наставлений через медитацию.

– Как пожелаете, – ответила Исбета. Она нахмурилась, пристально глядя на Беатрис. – Вы самая сильная чародейка, которую я когда-либо встречала. Ни разу не видела такой ослепительной ауры.

– Спасибо, – сказала Беатрис, не найдясь с ответом. – Вы тоже сияете.

– Но не так сильно. Присядьте на минутку. Хочу доесть ягоды.

Беатрис покосилась на парящий веер.

– Как вы это устроили?

Исбета подняла руку, широко расставив пальцы.

– Обдувай меня, – велела она, и веер затрепетал немного быстрее. – Представьте, чего желаете, оберните этим желанием свой веер и прикажите ему.

– На лландари?

– На своем родном языке, – покачала головой Исбета. – Это всего лишь чары. Они работают, когда ты понимаешь, чего хочешь от своей силы.

Беатрис представила, как перед ней парит веер, обдувая ее лицо. Она пропустила видение сквозь свои пальцы и обернула им пластины веера.

– Откройся. – Веер тотчас расправил пластины, показав разрисованную ласточками шелковую ткань. Беатрис облизала губы. Она подняла руку, и веер мгновенно взлетел в воздух. – Обдувай меня.




Конец ознакомительного фрагмента.


Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70517596?lfrom=390579938) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.