Баттерфляй
Баттерфляй
Ася Логинова
Нельзя осуждать людей за их чувства. Особенно за первую любовь! У Василисы Рабинович она была с мерзким привкусом крови и этанола. Девушка стала свидетельницей ужасных грехов людей. Грязь окружающего мира окутала чистую душу настолько сильно, что за выход из этой тьмы она заплатила слишком высоко. Рабинович стала жёстче, справедливее и честнее. Из юной девочки мир создал черствого человека, строгого руководителя, известного, как «Василиса Борисовна, которой лучше на глаза не попадаться».
Баттерфляй
Ася Логинова
© Ася Логинова, 2024
ISBN 978-5-0062-5604-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Пролог. Падение
Солнце. Такое громкое слово, обозначающее лишь звезду в центре целой системы, идеальный шар горячей плазмы, излучающий энергию в виде ультрафиолетового света. Он появляется на горизонте каждый день вне зависимости от настроения общества, последних новостей или же несостоявшихся планов. Солнце – свободное, живет само по себе, наслаждаясь нашим бренным миром с высоты своего полета. Наверное, проблемы оттуда кажутся незаметными, как и сами люди. Города превращаются в маленькие точки на карте, теряя собственную изюминку. У меня не укладывается в голове, как же наш Петербург может стать похожим на остальные мегаполисы? Здесь хочется не просто существовать, а наслаждаться каждым мгновеньем, ощущать себя неотъемлемой частью этого маленького мира, живущего по своим законам и правилам.
Питер обладает каким-то неизведанным миру талантом, ведь в нашем городе судьбы совершенно разных людей переплетаются между собой вне зависимости от времени и эпохи. Границы между великой Российской империей, постсоветским пылом и современностью стираются в одно мгновенье. Именно в Санкт-Петербурге начинается все самое интересное для нашей страны – история берет новый виток, стирая моменты из прошлой жизни. Например, заговоры во времена дворцовых переворотов, мистические тайны ротонд, первые восстания декабристов – это мой родной город. Может быть, мы с ним подходим друг другу: оба сумасшедшие, юные, готовые воплотить любые взбалмошные идеи, противоречащие принципам общества. Мы оба любим менять окружение, добавляя в него щепотку европейской остроты, но сохраняя русский дух, истинную первобытность многовекового народа и его красоту.
Я – Василиса Богатырева, конечно, в паспорте стоит еще девичья фамилия, но это ненадолго. Сейчас я прожигаю свою молодость в университете и на улицах города, где частенько играю на гитаре. Да, уличный музыкант не такая уж перспективная профессия, но она приносит людям радость. Знакомые мотивы навевают воспоминания или, наоборот, незаметно для людских глаз плетут совершенно новые. Наверное, мои самые яркие моменты произошли под острое звучание джаза, когда я петляла по узким улочкам, держась за руку с любовью своей жизни.
Парня, перевернувшего мою жизнь с ног на голову, именуют Никитой Богатыревым. Он на несколько лет старше, выпускник моей школы, которого я почему-то ни разу не видела в коридорах учебного заведения, хотя его привлекательную внешность и харизму трудно не заметить. Да, наверное, в старшей школе нормальные мальчики не интересуют, а тянет лишь на каких-то неформалов. Они могут бросить в любой удобный момент, как только получат выгоду. Никита же был всегда рядом. Только почему-то именно сегодня ему нужно было оставить меня в нашей квартирке и уехать на какую-то деловую встречу.
На кухне без него пусто, из магнитофона не играет мелодия, чай давно остыл, только присутствие Арсения Черновского слегка скрашивало время. Он был скорее не моим другом, а боевым товарищем Ника. Брюнет с карими глазами, обладал слишком загорелой кожей и худощавым телосложением, что выделяло его среди других. В отличие от Никиты, он не умел красиво курить, но делал это часто, даже сейчас кухню окутал серый дым, неохотно уходящий сквозь открытое деревянное окно.
– Почему его так долго нет? – задала по-детски наивный вопрос я и, закутавшись в бордовую толстовку, облокотилась о кухонный гарнитур.
– Я сам не знаю, – хмыкнул Сеня и, кинув остатки сигареты в пепельницу, подошел ко мне.
– У меня плохое предчувствие, – потрясла руками я, будто бы пытаясь убрать окружающее чувство страха и непонимания. Ответ, как успокоиться, нашел меня сам и, быстро открыв нижний ящик, я достала небольшую бутылку армянского коньяка. Пары глотков достаточно, чтобы замедлить стук сердца и избавиться от липкой тревоги. Черновский забирает из моих холодных рук сосуд, прислоняет горлышко к устам и отпивает янтарную жидкость. Он тоже находит успокоение только на дне бутылки, пытается утопить в алкоголе все свои мысли – это его единственное спасение. Сеня вовсе не плохой, он самый обычный человек, не умеющий контролировать свои плохие привычки, как и я. Нас, двух алкоголиков, вообще нельзя оставлять вместе. Случится коллапс.
– Сегодня же дождь обещали, что – солнце светит как невесть кто?
– Ничего нового, в гидрометцентре опять курят на рабочем месте, – хмыкнул Арсений, отбивая пальцами неведомую мелодию.
– Наверное, – поддакнула я и поправила свои светлые волосы. Да, со стороны мы сейчас выглядим, как две противоположности – черное и белое, грань между которыми стирается. Различить, что такое плохо или что такое хорошо, стало невозможным. Мы сами уже давно уничтожили эту разницу.
– Ты никогда не хотела свалить отсюда к чертовой матери? – спросил Сеня, до конца сам не веривший в собственную смелость.
– Хочу каждый день, мечтаю забыть о всех ваших делах, как будто это страшный сон, – честно ответила я, переминаясь с ноги на ногу.
– Тогда давай уедем вместе, – на одном дыхании выпалил Черновский и, встав напротив, обхватил мое лицо руками. – Услышь меня, здесь небезопасно. Я оплачу тебе билеты, мы можем полететь в Англию и начать жить как люди.
– Сеня, ты чего? – удивленно произнесла я и легким движением убрала его кисти. – У меня здесь Никита, я не хочу его бросать.
– А что, если бы изначально не было бы нашего прекрасного Никитки? Только ты и я? Ты бы согласилась? – сказал Арсений, наблюдая за голубыми глазами напротив. Он не мой человек. Дыхания не сливаются воедино, а мысли не настроены на один лад. Мы слишком разные.
– Не стоит, – выдохнула я, пытаясь подобрать нужные слова в голове. Мыслительный процесс был нагло прерван, ведь через мгновение входная дверь квартиры скрипнула. Эта дурная привычка оставлять дверь незапертой когда-нибудь точно выйдет мне боком, но, пожалуй, не сейчас. Человек быстро прошел по узкому коридору, кажется, даже не потрудившись снять уличные ботинки, отодвинул занавески из бисера и показался в проходе на кухню. Это Егорка Зорин – мой, не побоюсь этого громкого высказывания, лучший друг, милейший лысый парень с оттопыренными ушками.
Обычно он был бодр и весел, позитивная энергия не могла иссякнуть внутри него даже в самый промозглый день. Сейчас же его лицо выражало состояние потерянности, каждый мускул был напряжен, а спина прямая, как натянутая струна. Такое состояние у Зорина – это худшее, что может произойти с миром, поэтому тревожность внутри меня возрастала с каждой секундой. Спокойным, как всегда, остался только Сеня.
– Вася, ты, наверное, сядь лучше, – прокашлявшись, произнес Егор. Да, волнение от его слов только усилилось, но к совету парня я решила прислушаться. Деревянный стул неприятно скрипнул и слегка покачнулся. Надо будет Никите сказать его отремонтировать. – Ты, главное, успокойся. Понимаешь, так получилось, что машина Никиты попала в аварию.
– Скажи, что он не пострадал, – замотала головой я, будто бы пытаясь отогнать дурные мысли подальше от сознания и с надеждой посмотрела на друга. Глаза пустые, не знающие, как преподнести еще совсем ребенку такое известие. – В какой он больнице?
– Он, Вася… – неумело пытался подобрать слова Зорин, пока тело все больше окутывало чувство страха и безысходности. Внутри будто бы поломался какой-то важный механизм, заставив четко выстроенную реальность пойти по швам. Нет, что вы, он не мог просто взять и вот так уйти. Точнее, не просто уйти от меня или от преследований полиции, а именно умереть. Бред. Егор точно что-то напутал, тем более у него же не язык, а помело.
– Зорин, ты же шутишь? Такого не может быть! – произнесла я и, вскочив со стула, начала шагами мерить комнату. – Вы, безмозглые идиоты, просто решили так надо мной поиздеваться.
– Лиса, – сказал Сеня и, приблизившись, попытался сжать меня в объятьях.
– Не смей меня так называть, это можно только ему! – вскрикнула я и отпрянула на несколько шагов назад, ближе к окну. Да, нужно немного воздуха. Хотя в нашем городе он никогда не бывает чистым. Всегда идет с примесью чьих-то грязных поступков и дешевых эмоций. У Питера слишком темная душа и тяжелый характер, как и у людей здесь. На вопрос, как же лучше поступить по отношению к кому-то – вежливо или честно, – петербуржцы выберут лесть и выгоду. Здесь нет честных, настоящих или просто нормальных людей. Город больше похож на черную воронку, стечение мертвых душ. Он разбивает мечты в клочья, выворачивает душу изнутри, убивает хрупкий внутренний мир.
Я ошибалась, привкус желчи и горечи – вот что такое великий Ленинград.
Глава 1. Раздражение
Прошло уже четыре мучительных и долгих года. Я осознала: время не лечит, оно лишь покрывает шрамы, принесенные лезвием судьбы, тонкой корочкой. Боль никогда не уйдет навсегда, она может спрятаться лишь на время, а невесомые человеческие поступки могут заставить раны вновь кровоточить с прежней силой. Увы, но нельзя вечно рефлексировать, задумываться над тленностью бытия и собственной ничтожностью. Человеку необходимо двигаться вперед, искать новые смыслы, добиваться чего-то большего. Да, я старалась начать жить заново все это время, взрослеть, в конце концов, зарабатывать деньги и статус. Тем не менее подростковый сентиментализм так и остался в моей душе. Я все еще упрямо ищу ответ на вопрос – что представляет собой настоящий Петербург.
Знаете, о нем уже столько сказано, что сложно рассказать, не повторившись ни разу, но люди всё равно стремятся к этому. Одни делают фокус на необычайную красоту архитектуры города, выраженную в ажурных мостах, узких улочках или просторных площадях. Другие же говорят о его домашней атмосфере с запахом кофе и пышек, а третьи кричат про постоянные дожди, создающие культуру здешних мест. Все они сходятся в одном: Питер вовсе не обычный город, он как будто наркотик, попробовав который больше никогда не остановишься. Когда покидаешь Северную столицу, даже ненадолго, то начинается ломка. Люди слишком быстро привыкают к философии города, его душе. Да, правда, у самого обычного Санкт-Петербурга есть свой внутренний мир, открывающийся каждому с разной стороны.
К сожалению, люди, живущие здесь с самого рождения, постепенно начинают не замечать красоты, окружающей их со всех сторон. Они просто теряются в круговороте вечных дел, контрактов, сделок, резюме и тому подобной чепухи. Но ведь сейчас нельзя по-другому? Жизнь должна идти по четкому идеализированному плану и не сбиваться ни на сантиметр с намеченного пути. Эти принципы появляются в голове каждого человека в определенный момент и переворачивают его яркую молодость с ног на голову: жизнь начинает составлять четкий распорядок дня, и не повиноваться ему попросту нельзя, потому что будет риск потерять заветное место под солнцем.
Сам того не замечая, ты становишься рабом системы, вечно живущим в «дне сурка». Сначала ранний подъем в шесть утра, под мяуканье всегда голодной кошки и крики детей по типу: «Мама, а где моя тетрадка по окружающему миру?» или «Мелкий, куда ты опять спрятал мой телефон?!» Спустя час всех мучений наконец-то цветы жизни, накормленные, одетые да обутые, отправлены в школу. Неужели появилось чуть-чуть времени для себя? Но в этот же момент в голове загорается лампочка с мыслью, что ты забыла разбудить мужа, опаздывающего на очередную подработку.
Наконец расправившись и с этой задачей, ты надеваешь шикарные сапожки, купленные в секонд-хенде три года назад, и к ним в компанию подлатанную дубленку. Шикарный образ среднестатистического бухгалтера, отправляющегося на работу из знаменитого Девяткино в не меньшую дыру – Кудрово.
Не жизнь, а сказка! Если еще добавить те факты, что младший Костик порвал почти новый портфель, стоящий добрую часть зарплаты, а Машка, заноза такая, в новой депрессии, то вообще все это становится похожим на настоящую русскую семью. Будет хорошо, если тебе повезет, и муж бить не будет, хотя и без этого достанет его физиономия в компании пивного живота да потертых треников.
Все может быть совсем иначе: вы будете жить в достатке, не обращать внимания на ценники, а просто покупать что душе угодно. Появится такая недосягаемая свобода от вечного поиска далеко не легальных подработок или же от жизни в старых хрущевках, насквозь пропитанных атмосферой несбывшихся желаний и смирением со своей долей. Увы, побег из этой жестокой действительности обойдется слишком дорого. Ради этого нужно расстаться с самым дорогим, научиться жить по-другому, сломать собственные принципы и пойти по головам, ставя себя на первое место. Цена успеха слишком велика, ведь любой путь к нему идет через страдания, ведущие к совершенству человеческой натуры. Нельзя людей, прошедших это, назвать героями. Они, скорее всего, такие же, как и я, – люди, отдавшие душу во спасение собственного кошелька. Банально, прозаично и безумно горестно от этого. Но в этом заключается правда жизни для молодой самозванки из Калининского района.
Я – Василиса Борисовна Рабинович, двадцатишестилетняя девушка. Я являюсь человеком, который решает, какие вы новости прочитаете с утреннем кофе и где вы купите трендовую вещь, но обо всем по порядку.
Ровно четыре года назад известная в узких кругах девчонка, оканчивающая факультет журналистики в СПбГУ, познакомилась с самоуверенным и ярким программистом Михаилом Поляковым. Произошло это абсолютно случайно, будто по воле судьбы мы столкнулись в полупустом коридоре университета.
– Ой, простите, пожалуйста, я совсем задумалась и не заметила вас, — начала оправдываться перед парнем я, внимательно осмотрев его. Брюнет был выше меня минимум на голову. Он был с вполне простодушным лицом, украшенным недельной щетиной, лазурными глазами, узкими, будто злыми губами и грубым прямым носом.
– Да ничего страшного, — ответил юноша, поправив очки на переносице, и, опомнившись, начал собирать упавшие из его рук конспекты.
– Давайте помогу, – вызвалась на помощь парню я, поднимая бумаги и разглядывая некоторые из них. Одна меня привлекла в разы больше остальных. Она представляла из себя ярко-зеленый логотип какой-то компании. – Login, а что это?
– Знаете, это будущее нашей страны, – усмехнулся брюнет и взял из моих хрупких рук стопку вещей, не забыв помочь мне подняться с пола. – А я, кстати, его создатель – Михаил Поляков, можно просто Миша.
– Василиса Рабинович, — пожала руку Миши я, тщетно пытаясь скрыть свой интерес к столь самоуверенной персоне. – А может быть, расскажете об этом будущем?
C этих слов начались все мои проблемы и самые большие победы. Мишка, как оказалось, захотел создать социальную сеть, но абсолютно другого формата – новый уровень конфиденциальности, полная защита прав пользователей, простой и не надоедающий интерфейс, лента новостей, полностью очищенная от фейков, а также постоянное взаимодействие с аудиторией. Идея, как говорит один мой знакомый, завиральная. Правда, тогда нас обоих это не остановило и, вложив почти все свои деньги, мы открыли первый офис на пересечении Сиреневого бульвара и проспекта Художников. Работало тогда здесь человек десять от силы, тем не менее социальная сеть в первый день запуска сразу начала приобретать аудиторию. О нас стали говорить в новостях, появились первые большие деньги, мы начали расширяться. Без проблем, как и всегда, не обошлось – многим не нравилось, что есть пространство, которое никто толком не может регулировать. На нас подавали иски, таскали по судам, а еще и хакерские атаки начались. Так прошло четыре года. За это время нам пришлось решить много взрослых проблем, ставя на кон все, что имеем, хотя сейчас мы получили даже больше, чем могли себе представить. Теперь у меня есть несколько счетов в швейцарских банках, недвижимость за границей и стопроцентное безбедное будущее. Пожалуй, об этом я буду размышлять намного позже, сейчас мое настоящее проходит дома, в Питере, в процессе гонки за еще большим заработком, происходящей в условиях, не подвергаемых изменениям. Каждый день я просыпаюсь ровно в семь часов утра, выхожу на пробежку по Исаакиевскому саду, затем собираюсь на работу, выбирая из гардеробной одежду. Наверное, это единственное, что может меняться изо дня в день, например, сегодня это был белоснежный топ на бретельках в бельевом стиле, бежевая кашемировая юбка в клеточку, маленькая сумочка-подружка от популярного бренда и белые босоножки из той же коллекции. Тем временем волосы каштанового цвета с помощью утюжка легли ровными локонами на плечи, а на шею было надето фирменное жемчужное ожерелье.
Все идет по четкому распорядку, без отклонений, ведь уже через двадцать четыре минуты, с учетом бесконечных пробок, я оказываюсь в Московском районе и, припарковав машину на стоянке напротив Login Tower, отправляюсь на утреннее собрание у Мишкинса. Там я представляю свой очередной проект, затем получаю согласие на его создание и принимаюсь воплощать все в реальность.
Нет, все-таки сегодня вселенная настроилась против меня, ведь мало того, что доехала я за целых двадцать шесть минут, так еще и какой-то дурак не мог припарковаться, преграждая мне путь.
– Индюк московский, – высунувшись из окна машины, крикнула водителю я, увидев 77-й регион на номере спортивного седана. – Ты «Лебединое озеро» решил тут станцевать?
– Культурная столица, – решил взять мою манеру общения парень, тоже показав себя из открытой форточки. – Ты бы сама попробовала тут припарковаться, а потом кукарекала бы.
– Я-то припаркуюсь, у меня руки из нужного места растут, – проговорила я, выйдя из «Гелендвагена» и приблизившись к юноше. – Руки в ноги и выходим из машины.
– Чего? – изумился белобрысый и попытался выразить все свое недовольство ледяным карим взором, который передавал некое внутреннее беспокойство.
– У нас еще и с соображалкой плохо, – я вздохнула, сама открыв дверь «Ягуара», переливающегося на солнце ярко-коралловыми оттенками. Да, парень на красной машине – это уже клиника.
– Если ты ее поцарапаешь, то сама весь ремонт оплачивать будешь, – буквально выплюнул эти слова москвич, нехотя выползая из своего любимого и сокровенного авто.
Мда, конечно, салон у белокурого не в лучшем состоянии – весь обшарканный, как будто его используют не по назначению каждый вечер пятницы. Увы, сейчас мне нет дела до личной жизни москвича, поэтому приступим к делу. Смотрим в зеркала заднего вида и убеждаемся в отсутствии любопытного индюка сзади. Едем по прямой, чуть дальше желанного места. Дистанция между капотом моего соседа по стоянке и боком автомобиля должна быть около одного метра. Проезжаем дальше настолько, чтобы задние колеса машины сравнялись с противоположным боком того авто, которое будет соседствовать с «Ягуаром». Затем включаем заднюю передачу и с прямым рулем движемся до того момента, пока не доедем до точки пересечения наших задних колес с центром другого автомобиля. Выворачиваем руль в сторону парковочного места и едем, корректируя угол поворота. Вуаля! Я уже нахожусь в парковочном лотке, даже не зацепив соседние машины.
– Ловкость рук и никакого мошенничества, – прокомментировала я, вручая ключи индюку, удивленному сложившейся ситуацией. – Совет на будущее: если ты купил права, то хотя бы не показывай это так явно.
***
– Благодаря новой системе коммуникаций с популярными артистами, блогерами, певцами, мы сможем привлечь большее количество пользователей в Art & Login, рассредоточивая аудиторию по интересам, – проговорила я четко отрепетированную речь, посвятив собравшихся глав департаментов в подробности нового проекта.
– Рабинович, ты, как всегда, гениальна, – хлопнул руками Поляков и медленно встал со своего места, находящегося во главе дубового стола.
– Это значит, ты согласен? – самодовольно ухмыльнулась я и поправила вечно выпадающую прядку волос.
– Это значит, что мне придется проделать кучу работ по безопасности из-за твоих новых взбалмошных идей, – устало вздохнул Арам Манарян, буквально главный человек в IT-департаменте компании. По совместительству он еще молодой армянин с вьющимися каштановыми волосами, глазами цвета вороньего крыла и бархатным голосом не без характерного акцента. Парень нарасхват, так еще ко всему прочему варит наивкуснейший кофе.
– В этом Ара прав, ему опять достанется больше обязанностей, нежели всем остальным, – поговорил Миша, будто бы действительно сожалея о доле программиста, на что армянин закатил глаза. – Но все-таки дело не в этом.
– А в том, что мне надо быстрее приступать? – нацепила обворожительную улыбку я и, подойдя к Манаряну, слегка потрепала его кудряшки под недовольное фырканье парня.
– Ооо, нет, – усмехнулся Поляков, поправив воротник льняной рубашки. – Знаешь, когда ты первый раз заикнулась о создании Art & Login, то мне пришла гениальная идея в голову.
– Всем привет, ребят, – сказал чей-то знакомый голос позади. Обернувшись, я поняла, что сегодня кто-то сверху однозначно решил посмеяться над моей психикой, ведь в кабинет зашел не кто иной, как московский индюк.
– Мишенька, раскрой секрет, зачем нам понадобился человек, который даже машину толком припарковать не может? – возмутительно сказала я, пробежавшись взглядом по белобрысому, – какой дурак будет надевать спортивную толстовку с джинсами, покрыв все это сверху бежевым пальто? Естественно, только москвич, пытающийся закрыть полное отсутствие интеллекта внутри несуразным видом снаружи.
– И ты здесь, культурная столица? – наконец-то обратил на меня внимание индюк, расцветая в такой неприятной и несколько пренебрежительной улыбке.
– Так, брифинг окончен, все, кроме Васи и Ивана, могут идти, – брюнет поспешно начал выпроваживать персонал, явно предчувствуя начинающийся здесь пожар. Когда дверь захлопнулась за Арой, который никак не хотел покидать нашу компанию, голубоглазый продолжил: – Теперь с вами разберемся. Ради приличия надо вас хотя бы представить, это Иван Раевский, деловой агент медиаличностей.
– Говоря по-русски, Иван-дурак, к сожалению, носящий фамилию великого генерала, – усмехнулась я, складывая руки на груди, будто бы защищаясь от сего героя русских сказок.
– А это Василиса Рабинович, совладелец Login и глава департамента креативной индустрии, – сухо продолжил Поляков, как будто не заметив моего резкого выпада.
– А, из анекдотов вылезла? По ней и видно, что явно не от мира сего, – парировал Ваня, прожигая меня взглядом, оставаясь стоять прямо напротив. Знаете, не разделял бы нас с ним стол, ей-богу, парнишка отправился бы прямиком в тридевятое государство.
– Так, сказочные герои, может, вы свой креатив направите на создание площадки? – предложил Мишустя, за что на него обрушился непонимающий взгляд.
– Что? – приходя в себя, спросила я и, выжидая ответа у старого друга, слегка оттянула ожерелье на своей шее.
– И из нас двоих еще я тупой, – закатил глаза Раевский, шумно выдохнув. – Михаил пригласил меня работать вместе с тобой над твоими идеями.
– Миша, – сквозь зубы произнесла я, пытаясь собрать остатки рассыпающегося самообладания в кулак. – Избавь меня от этого неприятного шума и скажи, что Ванюша пошутил.
– Увы, Василиса, это чистая правда и ближайшие два месяца ты будешь работать с ним в, как там говорится, тандеме, – сказал Поляков, весело указав жестом на москвича.
– Нет, нет, нет, – отрицательно замотала головой я, поправив рукой распушившиеся локоны. – Знаешь ли, я спешу тебе напомнить: у нас с тобой равные доли в компании и я вправе сама решать, с кем мне работать.
– Вася, не кричи хотя бы. И так половину утра мне плешь проедаешь, – пробубнил Иван-дурак, устало потерев виски. Парнишку явно устраивала вся эта ситуация, как будто бы ему действительно понравилась идея собачиться на время его пребывания здесь. Мазохист на красной машине – просто супер!
– Для тебя – Василиса Борисовна, – щелкнула пальцами я и вновь переключила внимание на виновника этого торжества. – Михаил Сергеевич, я с этим работать не собираюсь.
– Я тебя и не спрашивал, Борисовна ты наша, – оголил зубы Поляков, заваливаясь на диванчик, стоящий перед панорамными окнами. Вечером здесь очень красиво, можно часами любоваться городом, который поглотила пелена тьмы. – Помнишь, что у нас произошло в прошлую пятницу?
– Прошлую пятницу? – переспросила я Мишу, пытаясь восстановить в голове недавние события. Кажется, в последний рабочий день недели мы отправились с Поляковым развлечься в казино, замаскированное под обычный бар на Суворовском проспекте, 18. Здесь всегда была публика, не боявшаяся выложить неприличные суммы на стол, самые влиятельные бизнесмены и политики проводили досуг именно здесь – за игрой.
« – Бубновый стрит, — выложила карты на стол я и, отпив сухого вина из бокала, продолжила. – Готовься отдавать деньги и выполнять желание.
– На сей раз это будет по твоей части, — самодовольно усмехнулся Миша, показав мне свою руку. – Королевский флеш. Ты в дураках, Вася».
– Поляков, я ж тебе руки с ногами местами поменяю и… – начала говорить я, направляясь в сторону расслабленного Михи, совсем морально не готового к такой жестокой расправе.
– Рабинович, сама говоришь, что за слова отвечать надо, так что иди отвечай и проведи экскурсию новому подопечному, – улыбнулся парень, на что мне оставалось только слегка притопнуть ножкой и закусить губу. Когда-нибудь я точно убью Полякова.
***
Login Tower – сорокатрехэтажная башня, которая является вторым по высоте зданием в Петербурге и представляет собой стеклянный небоскреб с мультимедиаэкранами в компании панорамных окон. Здесь находится более двадцати современных лифтов, новейшая система безопасности, полностью защищенные серверы социальной сети, а также оборудованные офисы для работников департаментов.
Если же говорить по теме внутреннего устройства здания, то все просто. На первом этаже расположен просторный холл, стойка ресепшена, кафе для посетителей и спортивный зал, чье обустройство обошлось в достаточно круглую сумму. На следующих двадцати четырех этажах находятся выставочные залы, современные лаундж-зоны для проведения конференций, еще пара ресторанов и удобные помещения, сдаваемые в аренду. Ровно с двадцать пятого этажа начинается самое интересное – мы приходим в место, где творится магия и создается то, без чего люди уже не могут жить. Конечно же, это офисы Login. Здесь каждый человек важен и нужен по-своему, делая своей работой вклад в историю. Наша компания – это больше, чем просто социальная сеть. У людей появляется больше возможностей для общения с новыми личностями, чтения чистых новостей, осуществления благотворительности, продвижения бизнеса, проведения досуга и многого другого. Чтобы все исправно работало, существуют пятнадцать отделов, каждый из которых отвечает за свой сектор. Нас интересует департамент креативной индустрии. Мы отвечаем почти за всю творческую часть компании, начиная с оформления логотипа и заканчивая созданием новых направлений в сети.
Поскольку люди здесь работают очень экстравагантные, с нестандартными идеями в голове, то и крыло оформлено в подобающем стиле. Пространство хоть и разделено на зоны, но не кажется из-за этого меньше. Например, с левой стороны стоят комнатки, каждая из которых оформлена абсолютно по-разному. Одна стоит с плотно закрытыми дверьми, за которыми скрывается почти пустая комната, уставленная досками для написания новых идей, а другая полностью открыта всеобщему взору, и в ней расположены удобные пуфики с чайной зоной. Для любителей консервативности есть и обычные рабочие столы в лофтовом стиле. Брифинги, в свою очередь, обычно проводятся рядом с маленькой кухней, а все работники устраиваются на креслах или диванах. А еще…
– Это все дико познавательно, но, дорогая, очень скучно, – пробубнил Ваня, следуя за мной по просторному офису.
– Тебе я не дорогая, а Василиса Борисовна, – вновь поправила пылкого Раевского я, останавливаясь возле матовых дверей своего кабинета.
– Царевна-лягушка, не грузи меня, я здесь не чтобы выслушивать твои нотации, – поправив алую толстовку, вальяжно ответил москвич.
– Грузишь мозги мне сегодня ты, Иван-дурак, хотя бы своим присутствием. Поверь, если ненависть с первого взгляда существует, то это она. Поэтому не надейся задержаться здесь больше двух дней, – не очень любезно отозвалась в сторону нового сотрудника я и, развернувшись, прошла в кабинет, не желая больше видеть холеную морду столичного парнишки.
– Это у тебя просто любовь с первого взгляда, вот и бесишься, – прошептал Раевский, и на его лице засияла ухмылка, выражающая радость невидимой победы. Да, самонадеянный парень, нелегко ему у нас будет. – А, Рабинович, нам так-то в одном кабинете работать надо, ты поторопилась.
Глава 2. Концентрация
Бывают страны, в которых хочется двигаться вверх по карьерной лестнице, мечтая работать в крупных компаниях. Другие же хотят покорить своей многогранностью и разнообразием традиций, буквально кричат: «Амиго, ты обязан заехать даже в самый дальний уголок, чтобы ощутить первозданную атмосферу». Есть еще такие, которые дают тебе белый песочек, шикарные отели, разнообразие кухни и всевозможные блаженства. Но в такой близкой к нам Европе существует маленькая Италия, которая на фоне всего этого колорита смотрится как старый и родной дедушка, всегда ждущий к себе в гости. Он призывает всем своим видом отвлечься от вечной суеты и отдохнуть на сиесте за чашечкой настоящего кофе с легкой кислинкой. Увы, езжу я навестить своего старого мудрого друга чрезвычайно редко из-за вечной работы в пасмурном Петербурге. Поэтому напоминать о столь прекрасном месте мне здесь может только кофе с долькой терпкого лимона, искусственно воссоздающей первозданный вкус.
Нет, сидя в своем, хоть и просторном, но не таком родном и домашнем, как те места, кабинете, мысли обязаны быть направлены исключительно на работу. Даже атмосфера тут была соответствующая: молочные стены, бережно окутывающие пространство, панорамные окна, открывающие на удивление солнечный вид на город, рядом с ними дубовый стол в компании светло-серого кожаного кресла. Справа от рабочего места стоит деревянный стеллаж с парой вазочек, семейной фотографией, книгами и несколькими важными грамотами. Напротив него находилась лаундж-зона для встречи с важными клиентами, представляющая собой аналогичный рабочему стол, только с четырьмя стульями по периметру. В свою очередь в кабинете было несколько картин знаменитого Цуй Жучжо, яркие настольные лампы и несколько дизайнерских скульптур от Ливио Скарпеллы из мрамора и кварца. Все эти вещички стоило большого труда отыскать на всевозможных аукционах, а потом еще и легально провезти в страну. Искусство требует жертв, ведь цена наслаждения будет всегда высока.
– Привет, Вася, – вырвал меня из мыслей голос Раевского, зашедшего в мой кабинет без малейшего стука.
– Иванушки Интернэшнл, ты опоздал сегодня, – проговорила я, не ответив на приветствие парня, а лишь кинула взгляд на настенные часы. – На целых шесть минут и одиннадцать секунд.
– На всего лишь шесть минут и десять секунд, – передразнил меня Ваня, поправив мягкие волосы.
– Одиннадцать вообще-то, – переправила парня я под его закатывание глаз. Хоть его образу типичного московского мажора полностью соответствовала эта привычка, но вот флегматичную петербуржскую натуру могло взбесить малейшее действие, еще больше оголяющее его самовлюбленность.
– Какая ты принципиальная все же, – вздохнул Ванек, пока я сделала маленький глоток из кружки, поставив ее обратно на дубовый стол. – Надо бы тебя как-то развлечь, что ли, а то завянет такой красивый цветочек.
– О боже, ты пересидел в подростковых группах с дешевыми подкатами? – устало поинтересовалась я, но, тут же сообразив, чем могу в ответ «подбодрить парня», почувствовала неожиданный прилив сил. – Хотя ты прав, меня надо развлечь, и я даже знаю, каким способом.
– Видишь, я плохого не посоветую, – радостно сверкнул глазами белобрысый, пока я, поправив свое шелковое платьице, вышла из помещения.
Раевский проследовал за мной, стараясь держать некую дистанцию, как будто для того, чтобы еще раз рассмотреть меня со спины, исследуя взглядом каждый сантиметр тела, задерживаясь на интересующих местах. К сожалению, счастье Вани прекратилось быстро, ведь остановилась я возле пары офисных столов неподалеку от кабинета.
– Мы пришли, дорогой, – взяла манеру своего новоиспеченного коллеги я и, поправив локоны, указала Раевскому на свободное рабочее место по соседству с пухлым, по натуре добродушным парнем Костей Белогорьевым.
– Какие-то искаженные понятия веселья у тебя, – хмыкнул Ваня, осматриваясь по сторонам. Его окружала самая обычная офисная атмосфера, не похожая на ту, что он видел в остальном крыле: пара длинных рабочих столов, поверхность которых на зоны делило одно большое ничего. Лишь наличие компьютеров и черных кресел давало понять, что здесь работает не один пухляш. – Может быть, ты все-таки расскажешь, зачем ты меня сюда привела?
– Я совсем забыла сказать, – сделала максимально удивленный вид я, облокотившись на кресло, соседствующее с Белогорьевым. – Это твое новое рабочее место, а это твой сосед Костик.
– Привет, – улыбнувшись, сказал Белогорьев и поправил свои очки, вечно норовящие упасть с него.
– Какое еще новое рабочее место? Проще убиться, честно слово, – пришел в некое бешенство белокурый, напрочь не заметив приветствие Кости. – Тебе не кажется, что если мы делаем одну работу, то должны работать вдвоем?
– Ванька, я знаю, что мы, увы, будем работать вместе, – проговорила я, чем вызвала у парня недопонимание. – Но ведь каждый из нас может делать свою часть проекта на обособленной территории.
– Ключевое слово – «обособленной», – прошипел Раевский, пока его желваки заиграли, выражая возмущение – первую стадию бешенства Вани. – Где ты здесь видишь личное пространство?
– Извините, барин московский, что не уготовила для вас собственный терем с вайфаем, – парировала я, а Белогорьев, внимательно слушавший наш разговор, издал смешок.
– Рабинович, мы так не договаривались, – возмущался Иванушка, явно привыкший к личному кабинету в комплекте с длинноногой, но тупой, как пробка, секретаршей.
– Я с тобой вообще никак не договаривалась, ты находишься здесь исключительно благодаря моему опьянению и хорошей памяти Мишки, – усмехнулась я, наслаждаясь беспомощностью парня, как он это делал вчера со мной. Отойдя от стола, я похлопала Раевского по плечу и хотела добавить саркастичную фразу, но была прервана звонком своего мобильного телефона. – Секунду, Иван-царевич.
– Милая моя, я надеюсь, ты помнишь о сегодняшнем вечере? – раздался встревоженный голос Полякова, когда я взяла трубку.
– О вечере? – спросила я, перебирая в голове все свое расписание, но найдя на сегодняшний вечер только один большой план – выпить бутылку красного вина под играющий на экране фильм в духе Америки шестидесятых.
– Не узнаю тебя, это так на твою память новый помощник действует? – задал риторический вопрос Миша, на что я закатила глаза. – Сегодня мы с тобой идем в Wine World на одно мероприятие.
– Почему я узнаю об этом только сейчас? – прикрикнула я и развела руками, как будто передо мной стоял не вслушивающийся в разговор Ваня, а сам Поляков.
– Да конечно, – саркастично проговорил Миша и вздохнул, явно потерев глаза на том конце провода. – Я к тебе вчера подошел и сказал: «Вася, нас с тобой пригласил Коля Гришняков на свой день рождения, к семи часам».
Одними губами я чертыхнулась и, поправив волосы, громко выдохнула, пытаясь понять, как пройти квест «Сборы на светский выход в условиях зомби-апокалипсиса за ограниченное время». Если бы у меня, как обычно, были хотя бы сутки, то все это звучало бы более-менее реально, но из-за вчерашней суматохи, созданной Ваней, все напрочь вылетело из моей головы – даже не додумалась сразу же записать слова Полякова в ежедневник или передать секретарше.
– Ах да, точно, я вспомнила, – закивала головой я, нагло соврав парню. – Я буду, можешь не переживать.
– С твоим преобладающим сумасшествием и не переживать? – ответил Миша, и я уже хотела сбросить звонок, но друг добавил греющую душу фразу: – Приглашение «плюс один», поэтому, думаю, ты понимаешь, кого взять с собой.
– Все будет сделано, – улыбнулась я и, наконец-то закончив разговор с Поляковым, помчалась разбираться с упавшим мне на голову праздником, не обратив внимание на Раевского, так желавшего узнать подробнее о моих планах на вечер.
– Сегодня такая погода хорошая, – вырвал из круговорота мыслей Ваню небезызвестный нам Костик и смущенно поправил очки. – Конечно, сегодня же…
– Слушай, будь другом – не мешайся, без тебя проблемок хватает, – раздраженно перебил Белогорьева Ваня и, совершенно не обращая внимания на пухлого, побежал в сторону крыла программистов.
– …день рождения Гришнякова, он в интервью для одного популярного издания говорил, что в этот день всегда тепло, – пробормотал себе под нос Костик, провожая взглядом удаляющегося Раевского. Сейчас московский индюк хотел лишь побольше разузнать обо мне или же куда я направляюсь вечером, но по своей тупости или даже глупости он упустил такой прекрасный шанс, как Костик. Ведь Белогорьев – находка для шпиона, не иначе. У парнишки феноменальная память на всевозможные мелочи, сказанные или сделанные людьми, а еще к тому же чрезвычайная любовь к медиаличностям, делающая из него буквально незаменимого человека в креативном бюро.
Откуда же это мог знать нетерпеливый Ванька, который на всех парах залетал в кабинет Манаряна. Здесь работал не один Арам, а еще человек пять программистов, каждый из которых, уткнувшись в свой ноутбук, что-то быстро печатал. На стенах висели различные доски, исписанные компьютерными кодами, повсюду разбросаны бумаги, пустые стаканчики из-под кофе – здесь было ощущение вечного хаоса, творческого беспорядка, королем которого был именно армянин.
– Арам, утро доброе, – отсалютовал Раевский, подходя к парню, но из-за толстой мембраны накладных наушников он даже не заметил появления новоиспеченного коллеги. Тогда Ваня пощелкал пальцами между экраном и лицом Манаряна, привлекая его внимание, и повторил свою фразу.
– Иван-джан![1 - Иван-джан! (армянское обращение) – Иван-дорогой.] – сказал Ара, радостно пожал руку москвичу и жестом предложил присесть на стул, но, заметив на нем крошки, быстро стряхнул их. Ванька, хоть и с недоверием, присел рядом, пока программист вернулся к работе и, не отвлекаясь от экрана, продолжил: – Что хотел? Рассказывай.
– Если коротко, то мне уж очень ваша Василиса понравилась, – решил прямо сказать Раевский, чем вызвал истерический смешок у Манаряна. – Что такого?
– Удачи тебе, Ванька, – ответил Арам, отпив кофе из картонного стаканчика, тут же скривившись. – Боже, какая кислятина! Вот кофе, варящийся в джезве[2 - Джезва – посуда в виде ковша для приготовления кофе по-турецки.], – другое дело, а это – жалкая пародия.
– Арам, погоди, – перебил размышление армянина о напитке Ваня. – Я же к ней приблизиться хочу, узнать, что Васе нравится, все дела.
– Как работник сети могу сказать, что личных данных пользователей я не имею права разглашать, – отчеканил отрепетированную годами речь армянин, слегка шмыгнув носом. – А как ее друг могу сказать, что там чисто физически что-то серьезное без вариантов.
– Просто она ждала одного-единственного меня и поэтому с остальными были проблемки, – самоуверенно проговорил Раевский, чем заставил самого Манаряна отвлечься от напряженной работы и кинуть взгляд на белокурого, пытаясь просканировать его своими черными глазами.
– Ладно, так уж и быть, один раз помогу, а дальше сам, – вздохнул Арам под радостную реакцию Вани и, взяв маленький стикер, написал на нем адрес и время. – Миша сказал, что сегодня Васька будет здесь, но это закрытая вечеринка, так что с попаданием туда разбирайся сам. Там вы можете спокойно поболтать и узнать друг друга.
– Арам, ты просто мое спасение! – сказал Раевский с улыбкой на лице и взял бумажку. – С меня причитается.
– Дерзай, влюбленный! – крикнул Ара вслед улетающему «на крыльях любви» Вани, который спешил на трудные поиски приглашения на неизвестное для него торжество.
***
Что вам приходит в голову, когда вы слышите словосочетание «бандитский Петербург»? Конечно же, перестрелки на каждом углу, погони за преступниками, ограбления в банках и полицейские – настоящие супергерои, выполняющие свой долг перед Родиной. Но, увы, выглядит данная часть города совсем иначе: молодые ребята, раскидывающие закладки, чтобы заработать хоть немного денег, алкаши, называющие себя чьими-то родителями, и карманные воришки, живущие по законам улиц. Никакой романтики, сплошная типичная русская картина, убивающая всякое желание народа к процветанию. Здесь, в Калининском районе, на Светлановском проспекте, 66, находилась знакомая двухкомнатная квартира.
Заходишь в подъезд – пахнет табаком и какой-то травой, которую варят соседи из коммуналки на первом. Запах не приносит неудобства, ноги сами быстро тебя проводят на второй этаж к самой обыкновенной светло-серой железной двери, сегодня оказавшейся незапертой. Когда проходишь внутрь, взору предстает привычная картина: старое трюмо, сверху которого лежат монетки да ключи, напротив него висит вешалка для одежды, ныне пустующая из-за летнего сезона, и, конечно же, красный узорчатый ковер, украшавший старый пол.
В коридоре долго задерживаться не пришлось, ведь в гостиной слышался шепот владельца квартиры. Здесь уже в разы больше пространства, вовсе не перегруженного темно-коричневой шведской стенкой, овальным столом напротив, стоявшим исключительно для красоты, и скрипучим диваном, из которого буквально можно выбивать пыль. Да, в квартире был какой-то особый и завораживающий запах старины, дерева и ковров. Аромат детства и спокойствия, юности и сумасшествия, молодости и побега из этой реальности, о которой напоминали лишь мои визиты сюда.
Наконец взгляд наткнулся на хозяина сего великолепия, стоявшего спиной и занимавшегося пересчетом пачек денег в светло-коричневой сумке.
– Егор Алексеевич Зорин, вы обвиняетесь в распространении и хранении наркотических веществ, – проговорила я, слегка изменив тон голоса и приставив к практически лысой голове друга ненастоящий пистолет, заранее взятый мной ради того, чтобы взбодрить Егорика.
– Я имею право на телефонный звонок, – поднял руки и неуверенно произнес парень, совсем не узнав человека позади себя.
– Ты кому звонить собрался, коли я здесь? – засмеялась я, введя этим Зорина в некий ступор, но, сообразив, он быстро обернулся, и его яркие глаза выражали все недовольство.
– Рабинович, белка ты чернобыльская! – прикрикнул голубоглазый, жестикулируя руками. – Так откинуться же можно! И вообще, как ты зашла, на кой черт тебе ствол?
– Во-первых, дверь надо закрывать, а во-вторых, это подарок тебе, – протянула пистолет Егору я, на что он удивленно вскинул бровь, смотря на меня сверху вниз из-за большой разницы в росте. – Мы не так давно рекламу новую снимали, нужна была качественная копия ствола, сделали на заказ, а сейчас он уже никуда не нужен, а тебе здесь пригодится.
– Какие-то у тебя не ахти представления о родном районе, – цокнул Зорин, но с детской искоркой в глазах принял презент. Да, Егор хоть и был человеком, в принципе закрытым в себе, но с головой его могли выдать как раз глаза, отражавшие состояние души. Они умело показывали подлинную детскую непосредственность, которую нельзя было разглядеть под призмой внешнего вида обычного гопника. Заря, как его называли некоторые знакомые, был высоким парнем, имевшим неплохое телосложение при своей худобе, что удивляло его спутниц. Быть честной, описать его можно даже одним словом – ушастый. Если присмотреться, то можно заметить и другие отличительные черты в виде веснушек или немаленького прямого носа. Стиль был однообразен: потертая отцовская олимпийка, бессменная белая кепка на голове, кроссовки, не отличавшиеся брендом, и удобные синие джинсы. Да, человека с такой характерной внешностью для данного места проживания надо еще поискать. Хотя вряд ли вы найдете человека, хоть немного похожего на Егорика.
– Кофе закончился, так что ограничишься чайком, – проговорил Заря, с которым мы успели перекочевать на маленькую деревянную кухню, где постоянно стоял запах сгоревших сырников.
– Точнее, это чифирь обыкновенный, – принюхавшись к кружке, огласила вердикт я и сморщилась. – Как ты это пьешь?
– Легко и непринужденно, – забрал себе мою чашку Егорка, пригубив, как он выражается, целительного напитка. – Ты че сегодня так рано, кстати? Работу свою же еще работать должна.
– А, я забыла сказать, мы с тобой через полчаса должны быть на дне рождения Гришнякова, причем при полном параде, – постучала по циферблату швейцарских часов я, пока Заря обратил внимание на мой праздничный вид – белое обтягивающее платье и золотые каблучки. – Кстати, у тебя осталось пять минут на сборы, потому что ехать нам ровно двадцать три минуты.
– Еп твою душеньку, Василиса! – подскочил с шаткого стула парень, как электровеник, и поспешил на поиски вечернего костюма.
***
Wine World – одно из популярных мест среди гурманов, ведь именно здесь можно попробовать уникальные сорта различных вин, игристых или даже коньяка, а также множество дорогих закусок.
Сей же час Егор, увидевший все это великолепие, принялся за дегустацию не спиртного, а именно тарталеток с черной икрой. Вот человек, только еда на уме. То ли дело Мишкинс, который уже успел охмурить какую-то светскую львицу и, кажется, вскоре вместе с ней покинет сие прекрасное торжество, виновник которого как раз появился перед нами.
– Коля, с днем рождения, дорогой! – подняла бокал вверх я, привлекая внимание именинника.
– Спасибо, Василиса. Рад тебя видеть, – улыбнулся мне Гришняков, поправив свои рыжее кудри. – Но, знаешь, не похоже это на тебя.
– То, что она выбухала всего лишь бокал какой-то бодяги, а не целый бар? – чуть не поперхнувшись своим лакомством, уточнил Зорин, на что получил усмешку от Коли.
– Знакомься, это мой друг детства – Егор, – прикрыла глаза рукой я, пока парни пожали руки. – Он не очень знаком с нормами приличия, но зато является первоклассным пожирателем всевозможной еды.
– Ха-ха, очень смешно, едрид-мадрид, – саркастично ответил Зорин, закатив глаза.
– Я старалась, – лучезарно улыбнулась я, а вот Николай пытался уловить между нашим дружеским тандемом какую-то искру. – Так все же, что на меня не похоже?
– Твоя краткость в поздравлении, может быть, через пару минут ты скажешь слова со сцены? – заманчиво предложил мне Гришняков, поправив свои круглые очки. – Ты ведь это любишь.
– Тебе я отказать не могу, – кивнула имениннику я, пока он предлагал Егору составить ему компанию в исследовании винной карты. Что ж, пока меня все покинули, есть время совместить приятное с полезным – выпить и рассмотреть петербургскую богему. Аристократия, как оказывается, не ахти, с годами ничего не поменялось, ведь здесь присутствовали почти бессменные актеры кинолент, их пассии с далеко не натуральной внешностью, нестареющие режиссеры, опять же с дамами, не отличающимися друг от друга, и такая редко встречающаяся здесь категория – бизнесмены. Грустно, мы почти исчезающий вид на этом празднике, с каждой минутой все более редеющий. Как я и говорила, Миша уже уходил с дня рождения вместе с какой-то дамой, держа ее под руку. Сейчас бы я с радостью последовала его примеру, выбрав себе какого-нибудь актеришку, каких здесь было хоть отбавляй, если бы не появившийся рядом со мной человек. Светлые волосы, стеклянные карие глаза, узкая улыбка и чертовы ямочки.
– Это похоже на преследование, Раевский, – четко сказала я, выпив все содержимое бокала залпом и продолжив сверлить блондина взглядом.
– Кто кого преследует еще, Рабинович, – усмехнулся Ваня, смакуя свое красное сухое вино и наслаждаясь всей нашей встречей. – Знаешь, я краем уха слышал, тебя попросили сказать слова со сцены?
– Случайно услышать и намеренно подслушать – это разные вещи, – мило улыбнулась Раевскому я, тая в надежде поскорей разойтись с ним разными дорогами на сегодня.
– Но все же ты же запросто это сделаешь? Даже перед толпой уважаемых людей? – никак не унимался Ваня, начав стрелять своими глазами по моему платью.
– Поверь, тебя это явно не касается, – ответила я, наконец поставив пустой бокал на фуршетный столик и слегка исправив положения своих локонов освободившейся рукой.
– Сейчас будет, милая, – явно усмехнулся белобрысый, на что я хотела возмутиться, но тут на мое белое платье неожиданно вылилось все содержимое бокала Иванушки-дурачка. Хоть наряд и был недешевым, но это не помешало напитку проникнуть во все его слои, все больше и больше окрашивая. Платье приобрело огромное темно-красное пятно, напоминавшее кровяной след, распределившийся вовсе не равномерно.
– Раевский, ты страх потерял? – прикрикнула на Ивана я, отрясая руки от липнущей жидкости и приходя в себя после фонтана.
– Нет, это всего лишь 1:1, ничья, – засмеялся москвич и поправил воротник рубашки.
– Ты объявил войну? Мне? – издала истерический смешок я, на что Ваня кивнул.
– А теперь я хотел бы дать пару слов моей подруге Василисе Рабинович, основательнице социальной сети Login да и просто шикарной девушке, – перебил меня Коля, огласив приговор и жестом подозвав меня к себе, стоя на невысокой сцене.
– Беги, тебя именинник ждет и фотографии во всех завтрашних новостях, – похлопал меня по плечу Раевский, уходя куда-то в глубь зала.
Громкие аплодисменты, свет софитов, штук пять камер, еще столько же ведущих и я, по уши в вине, захожу на сцену. В какой бы ты ситуации ни оказался, надо вести себя, как будто ничего не произошло. Все как обычно, я просто сейчас выйду, поздравлю, заулыбаюсь и пойду под аплодисменты восвояси. Это ж надо было так попасть, в белом платье, перед выходом на сцену, и быть полностью в липком вине.
– Здравствуйте, дорогие друзья, – начала говорить я, слыша частички перешептываний в зале. – Сегодня мы все собрались, чтобы поздравить нашего Колю с самым важным праздником, ведь тридцать лет бывает лишь раз в жизни. Такой яркой, прекрасной, многогранной жизни, как у Николая. Знаете, именно эти слова крутились у меня в голове при выборе наряда – алое пятно является олицетворением жизни нашего друга, а самое важное – ее необыкновенностью на фоне остального мироздания.
В зале послышались вздохи и комментарии про мою креативность, заложенный тайный смысл в создании даже вещи, что подчеркивало важность Николы для меня. Конечно же, Егор понял все еще в начале речи, а сейчас просто находился в приступе смеха, наблюдая за проявлением моего главного таланта – выйти целой и невредимой из любой задницы. Сам же именинник остался в неведении о моей маленькой афере, не обратив внимания на платье до этого, и поэтому был поражен моим отношением к нему. Все-таки самая интересная для меня реакция пряталась где-то в зале, осознавая собственное поражение. Быть честной, мне было до безумия любопытно увидеть сейчас мордашку Раевского, поэтому, пока я говорю затянувшуюся речь в честь Гришнякова, параллельно рыскаю взглядом по залу. Встречались то платиновые блондинки, немолодые брюнеты или же снующий в разных направлениях ушастик, недалеко от которого появилась незамеченная Егором русая голова, которая напомнила что-то из прошлого. Точнее, самые живые и настоящие воспоминания, заставляющие потухшее сердце биться чаще, но в то же время ныть от боли, прожигающей все тело. От одного понимания, что ничего этого больше никогда не будет, душа, если она вообще есть, начинает еще больше опустошаться – цветы, растущие в ней, чернеют и вянут, унося с собой самые важные человеческие чувства. Без них внутри люди начинают медленно рассыпаться и еще не придумали ни одного лекарства, которое помогло бы излечиться от этого, остановить процесс. Если душе суждено больше не цвести, то свет внутри нее погаснет, не оставляя шанса на будущее.
Глава 3. Гнев
В нашем мире невозможно жить без эмоций, заставляющих нас быть людьми. Чувства нужно проявлять хоть к чему-то, не обязательно к человеку. Любить можно даже бушующую стихию моря, парк, в котором был первый поцелуй, бардовские песни, играющие у костра, или же запах свежеиспеченных петербуржских пышек из кафе напротив. Можно, конечно, найти смысл мироздания и в каком-то человеке, бережно хранить вместе с ним самые теплые воспоминания, отдать ему частичку себя и почувствовать подлинное счастье в обычном умиротворении. Ощутить спокойствие внутри себя просто от того, что человек находится рядом с вами, бережно обнимает, заправляет прядку пушистых волос, шепча на ушко, зачитывает стихи. Тебе становится попросту хорошо, и все заботы внешнего мира уходят на второй план. В этот момент перестает волновать мысль, что ты сидишь в старенькой однокомнатной квартире, греешься только благодаря теплым вещам, ведь отопление еще не дали, а ко всему прочему нужно умудриться не слететь со стипендии в университете – без нее придется туго, потому что другого легального заработка никто из нас не имеет. Знаете, иногда мы говорили, что когда оба вылетим за прогулы, то окончательно пойдем на излюбленную музыкантами Малую Садовую и будем играть на гитарах все песни, объединяющие нашу душу в одну, неповторимую и многогранную.
С тех пор прошло много лет, за которые однушка сменилась на четырехкомнатную квартиру в центре города, стипендия сейчас кажется маленькой суммой, которой не хватит и на сутки, а гитара попросту исчезла из жизни, не оставив напоминаний о себе. Нет, все-таки одно сохранилось – это нарисованная у входа в креативное бюро Martin Acoustic, реставрацией которой занимались сейчас художники, а по совместительству братья-близнецы Федя и Дима, которые, наверное, единственные, кто из нас может с такой легкостью и непринужденностью рисовать красивейшие картины без малейших эскизов.
– Рабинович, что у тебя здесь за траблы опять? – раздался голос появившегося в проходе Ивана-дурака, тщетно пытающегося обойти лежащие на полу валики, банки краски и кисточки разных размеров.
– Это не проблемы, а их восстановление, – ответил вместо меня Федя, находящийся с помощью стремянки почти под потолком.
– Краска потрескалась, и картина требует нашей немедленной помощи, – пояснил слова брата Дима, и, заметив, что задал мне вопрос именно москвич, близнец потянулся к одному из стоящих рядом ведерок, явно усмехаясь.
– Я не тебя спрашивал, – буквально выплюнул Раевский, а Дима закатил глаза, на что я подмигнула ему.
– Какой-то ты злой сегодня, – надула губы я, по-детски изображая недовольство этой картиной. – Да еще и опоздал на тридцать минут и десять секунд.
– Ты белый кролик или как? – сравнил меня Ваня с персонажем из детской сказки и развел руками. – Только, по-моему, он там к чаепитию призывал, а не как ты.
– Да, знаешь, я чаще декларирую: «Кажется, сейчас время вылить вино на мое белое платье»! – саркастично проговорила я и, открыв изумрудную сумочку, достала из нее смартфон, лежащий в симпатичном чехле. Кажется, мне подарил его кто-то из инвесторов, предварительно выгравировав на чехле позолоченный герб нашего государства. Неожиданный, но удивительно необходимый презент находится рядом со мной каждый день. – Ты уже читал новости? Неплохой пиар ты мне придумал.
– Смотрел я эти статьи, – выдохнул Раевский и, предвкушая мои комментарии, прикрыл глаза рукой.
– «Рабинович удивила всех новым образом, вновь подтвердив за собой звание иконы стиля» или это, например, «Модный дом Ольги Циммерманн принялся за создание новой коллекции, вдохновленной недавним выходом Василисы Рабинович», – принялась читать заголовки я, пока Иван-царевич чуть ли не превратился в Змея Горыныча, ведь пар из ушей Раевского было видно за километр. – Дальше продолжать?
– Вася, я ж тебе даже как лучше сделал, что воздух разгонять? – попытался выкрутиться Ваня, надеясь избежать моего гнева.
– Во-первых, воздух сотрясают, – начала говорить я, на что Раевский громко цокнул. – А во-вторых, я тебя, наоборот, хотела поблагодарить.
– Меня? Ты там ничего не перепутала в своих шестеренках? – посыпались вопросы парня, на что я отрицательно замотала головой и словила взгляд Феди, ждущего сигнал к действию.
– Если коротко, то у меня для тебя целый подарок. Бибиди, бобиди, бум! – феерично сказала я, соответственно взмахнув руками, и, отойдя от Вани на полметра, дала отмашку близнецам. В этот же момент на Раевского высыпали два ведра беленькой, почти не смываемой известки. От сотрудников, наблюдавших за этой картиной, как и от меня, послышался неподдельный смех, а Федя и Дима дали друг другу пять, пребывая в эстетическом наслаждении от проделанной работы. Тем временем Раевский, приходя в себя от шока, провел рукой по лицу, тщетно пытаясь избавиться от материала. – Посмотри, как тебе идет этот оттенок. Прямо сразу по-другому стал смотреться.
– Прелестный цвет! – прикрикнул Иван-дурак, по-видимому желая убить меня на месте, но наличие множества свидетелей мешало ему это сделать.
– Эх, Ванька, вот у тебя от шока даже ресничка выпала, – сказала я и, приблизившись к снежному, а точнее известковому, человеку, осмотрела его лицо – на темных бровях висели крупинки обожженной карбонатной горной породы, чем-то напоминающие хлопья снега, кончик носа был украшен белым кружочком, с губ уже почти все осыпалось, но гнев и возмущение так и не исчезли из карего взора. Меня заинтересовал именно волосок под правым глазом, который я легким прикосновением убрала с кожи парня, у которого, как мне кажется, на секунду остановилось дыхание. – Загадывай желание, дорогой.
– Мне пора работать, – прошипел сквозь зубы Раевский и, обойдя меня, направился на свое место дислокации.
– Как мы его? – самодовольно улыбнулся Федя, слезая с лестницы, пока другая рыжая макушка имела не менее радостный вид.
– Шикарно, ребят, вы просто лучшие, – поблагодарила близнецов я, отбив кулачок каждому из них, и в моей голове неожиданно всплыл вопрос, тревожащий все утро. – Слушайте, а вы Манаряна не видели?
– Арама-то? Да мы его вообще далеко не каждый день видим, а сегодня и подавно, – ухмыльнулся Дима, разминая затекшую шею.
– Понятно, – вздохнула я, пытаясь сообразить, куда опять испарился армянин. – Так, вы скажите, чтобы тут прибрались, а я до программистов пока сгоняю, не теряйте.
– Будет сделано, – хором ответили братья, приставив правую руку к голове, чем вызвали у меня улыбку, и я в приподнятом настроении отправилась на поиски Ары. Раевский, попытавшийся привести себя в порядок, наконец-то принялся за исполнение своих обязанностей.
– Объясни мне, как вы с ней работаете? – обратился Ваня к не ожидавшему такого снисхождения Костику, даже слегка напуганному парню по соседству.
– С Василисой Борисовной можно сработаться, только она очень плохо относится к опозданиям, у нее вся жизнь по минутам расписана: в семь утра подъем, потом пробежка по Исаакиевскому саду, затем возвращается домой и, переодевшись, доезжает на работу ровно за двадцать четыре минуты.
– Ты маньяк, что ли? – удивленно спросил Раевский, внимательно прослушавший подробный пересказ Белогорьева, сидевшего как ни в чем не бывало.
– Типун тебе на язык, – по-доброму сказал пухляш, вновь поправив свои очки в прямоугольной оправе. – Я просто очень наблюдательный.
– Костя, – достал из архивов памяти имя парня Раевский, радостно приобняв его за плечи. – Ты ж мое чудо, мы с тобой таких дел наворотим!
– Каких дел? – испуганно произнес Костя, на что Ваня, внушив мысль о законности его желаний, убедил Белогорьева помочь в выполнении операции «Вывести Василису из себя».
***
Знаменитые люди – это в первую очередь их известные дела. Все звезды создают свой уникальный образ и имидж посредством своих популярных произведений, обучающих программ или же целого прибыльного бизнеса. Люди, в свою очередь покупающие или смотрящие их информационные продукты, пытаются быть похожими на знаменитостей, углубляясь в их историю успеха, становясь хоть чуть-чуть ближе к кумирам.
Проект, над которым мы как раз и должны работать вместе с Иваном-царевичем, направлен именно на то, чтобы осуществлять мечты обычных людей и давать им возможность пообщаться с богемой. То есть наше креативное бюро с помощью программистов планирует создать в уже существующем разделе социальной сети Art & Login новую программу Stars, благодаря которой у каждого культурного деятеля появится личный портал, где мы разместим все о нем – начиная от видеоинтервью и заканчивая рекламой его новых продуктов, донесения миру собственной точки зрения. Пока что мы решили запустить пробную версию с двадцатью знаменитостями, с каждой мы должны были подписать контракт, провести личные встречи и проделать вместе с ними много работы. Как раз сейчас я изучала предоставленный Раевским список нашей богемы. Нет, все же он какой-то самозванец, а не супермегакрутой московский агент медиаличностей.
– Какой идиот мог составить вот это? – озвучила я вертящуюся на языке мысль для своей только что зашедшей секретарши Елены Соболевой, крашеной блондинки с яркими зелеными глазами, прекрасной фигурой и выдающимся умением хитрить. Ленка чуть меньше года назад окончила университет и была в самом расцвете сил, поэтому желания работать было хоть отбавляй, так еще при условии постоянных встреч с симпатичными миллионерами девушка была готова работать без выходных. Удивительно, что еще ни один из них на ней не женился, хотя Соболева была человеком, умеющим себя подать: всегда аккуратный макияж глаз в компании красной помады, уложенные белоснежные волосы, мини-юбка, оголяющая стройные ноги, кружевной топ с невесомой блузкой, высокие шпильки и необычайная харизма девушки вместе с непоколебимой самоуверенностью.
– Думаю, что вы дали ему правильное прозвище – Иван-дурак! – весело посмеялась Ленка, поставив на стол какую-то подарочную коробку.
– С этим я точно не прогадала, как мне еще с ним несколько месяцев мучиться? – устало задала риторический вопрос я, потягивая руками. В этом положении мой взгляд наконец-то зацепился за появившуюся рядом коробку, и, выгнув бровь, я кинула на секретаршу взгляд а-ля «что это и откуда здесь появилось?».
– Доставка привезла, сказали передать вам в руки, подарок от инвесторов, – проговорила Соболева и, облокотившись о столешницу, принялась взглядом исследовать узоры на своей красной юбке.
– Слезь со стола, ты в высшем обществе так же сидеть будешь? – задала вопрос я, жестом прогоняя девушку с запавшего ей в душу места. – Лучше расскажи, какие, к черту, инвесторы? И вообще ты дала коробку охране на проверку?
– Конечно, сразу же отдала, там все съедобно, бомбы не обнаружено, – усмехнулась блондинка и, постучав длинными ноготками по крышке, начала снимать ее.
– Лена, миллион сто тысяч раз уже говорила – все съестные посылки отдавать сразу же на растерзание офису, – начала грозно говорить я, но остановилась, с удивлением посмотрев на содержимое коробки и направив такой же взгляд на сияющую от радости Соболеву. – Пышки?
– Ваши любимые, с Большой Конюшенной, – еще больше заулыбалась Лена, доставая одно лакомство себе. – По-моему, от этого вы точно не откажетесь.
– Мыслишь в правильном направлении, – сказала я, внимательно осмотрев каждое изделие, и, выбрав самое притягательное, уже хотела вкусить прекрасный петербуржский десерт.
– Какая гадость! – вскрикнула Лена и под мой неодобряющий взгляд запила пышку водой из находившегося на столе моего прозрачного стакана. – Они со вкусом зубной пасты!
– Ты с утра, что ли, записку получила: «Уехала навсегда, твоя крыша»? – спросила я, пытаясь понять, в какой момент у секретарши так изменились вкусовые рецепторы. – Еще бы сказала, мол, у тебя конфеты горчичными стали.
– Василиса Борисовна, – возмущенно сказала Ленка и, решив доказать мне свою правоту, достала из коробки пышку, разломав ее пополам. Действительно, внутри нее оказалась начинка из мятной зубной пасты. – Как вам?
– Хорошо, что ты попробовала первая, – ответила я, закрывая испорченную партию пышек, пока Соболева закатила глаза на мою речь. – Но плохо, что какой-то шутник такую вкуснятину испоганил.
– Я даже догадываюсь какой, – усмехнулась Ленка, отпив еще воды, тщетно пытаясь привести свои вкусовые ощущения в порядок. – Иван Вадимович, кажется, по кривой дорожке пошел.
– Он еще и Вадимович? – переспросила я и когда получила положительный ответ, то даже засмеялась. – Да, Вадимович, придется тоже тебе подарочек делать.
– Уже есть план? – задала риторический вопрос секретарша, хотя ответ на него был ясен – план есть всегда. Поэтому Соболева решила оставить меня наедине с мыслями о доработке моих злодеяний и, взяв коробку, направилась к выходу.
– Стакан поменяй еще, – кинула вдогонку Ленке я, брезгливо отодвинув от себя запачканный бактериями сосуд.
***
Заставить работать сломанную технику, очистить память компьютера, сохранив всю нужную информацию, придумать обновление, полностью защищенное от вирусов, – это идеально может проделать только Манарян. Благодаря его золотым рукам и прекрасному таланту руководителя работает не только отдел IT, но и вся компания. Потому что, несмотря на своеобразный характер парня, только он может заставить работать занудных и дико ленивых программистов. Без Арама летит буквально все, например, компьютер Белогорьева, который пухляш безуспешно пытался починить, лишь стуча рукой то по системному блоку, то по погасшему монитору.
– Гениально мы с тобой придумали с этими пончиками, но заморочек много было с ними, тяжелая работенка, – садясь на свое кресло, вздохнул Раевский, пока его взгляд зацепился за лежащий на тарелке аппетитный сэндвич из двух белых тостов, пары ломтиков плавленого сыра, свежих зеленых огурчиков в компании сладких помидоров, жареной индейки и каких-то соусов. – Ого, это ты мне заказал? Сообразил, спасибо!
– Это… – начал говорить Костя, исследуя взглядом свой инструмент работы, но был прерван одухотворенным Ваней.
– Нет, представь, сначала мне надо было заехать в эту пончиковую, – начал загибать пальцы москвич, коверкая название одной из старейших пышечных Петербурга. – Потом отстоять километровую очередь, хотя я все-таки растолкал там несколько людей, но неважно. А с чем этот бутер?
– Этот бутерброд… – продолжил свою речь Белогорьев, но не успел закончить, ведь Раевский уже откусил приличный кусок и, проглотив, высказал длительный матерный набор исконно русских слов. – …Принесла Василиса Борисовна, в знак примирения.
– Идет она к черту с таким примирением! – прикрикнул Ваня и попытался избавиться от острого послевкусия васаби.
– Она еще сказала, чтобы ты какой-то список переделал, – хмыкнул Костя, слегка ударившись головой о столешницу, пока выползал от системного блока.
– Вот же… Рабинович, – пробормотал Раевский, явно желая заменить мою фамилию на более подходящее под описание слово. – Ей кто-то явно тумблер самосохранения вырубил.
– Вырубил, – пробормотал Костя и, пропустив мимо ушей остальные слова друга, кинул взгляд на розетку, в которую совершенно забыл вставить вилку от устройства. – Ваня, ты гений.
– Пока что нет, – ответил Раевский, пытаясь в своей полупустой голове построить удачный план мести. Увы, в голову ему приходили лишь мелкие идеи, которые он воплощал в жизнь в течение дня. Например, подпилит ножку моего любимого стула на офисной кухне, за что почти сразу же получит ответ в виде приклеенных к столу принадлежностей. Еще ему пришла не менее гениальная мысль вместо мыла залить в дозатор зеленку, благодаря чему не только я отмывалась от нее, так еще и добрая часть департамента, мечтающая придушить Ваню. Как оказалось, убийство было бы незаконным, поэтому было решено поступить вполне креативно – десять человек из отдела под моим чутким руководством обклеили машину Раевского самыми обычными цветными стикерами, которые не составит труда отклеить, но занятие для хозяина затянется на несколько часов.
– Сразу говорю – я участия в этом не принимал, – застенчиво произнес Костя, подняв руки в знак капитуляции, но, увидев вовсе не гневный вид Вани, перепугался не на шутку. – Ты чего счастливый такой?
– Я? Просто решил ответить ей той же монетой, – как ни в чем не бывало проговорил Раевский, а в его глазах начали танцевать чертики.
– Ты тоже обклеил ее машину? – удивленно спросил Белогорьев, абсолютно не понимая своего коллегу, не отличавшегося придумкой хороших идей.
– Помнишь, ты мне сказал, что наша мисс «Железная Леди» недоброжелательно относится к милым бабочкам? – сверкнул зубами Москвич, ловя на себе недовольный взгляд Кости, уже полностью отвлекшегося от своей работы на «починенном» компьютере.
– Ты же не… – начал говорить пухляш, но ответ не заставил его ждать, ведь я тут же вылетела из своего кабинета, плотно захлопнув дверь, чтобы не дай бог никакая летающая жужелица не посмела проследовать за мной.
– Раевский! – сказала я, пока парень обернулся, и моему взору предстала его радостная ухмылка, всем своим видом кричащая: «Ударь по мне чем-то тяжелым, чтобы в зубах промежутки появились». Долго ждать этого не пришлось, и в Раевского полетело буквально все, что попадалось мне под руку, например, папки со стола Лены, которую отвлекли от важных манипуляций с ногтями и пилочкой. Затем в сторону уже начавшего убегать и прятаться Вани направились, как стрелы, карандаши и ручки.
– Борисовну уже стоит оттаскивать? – задал вопрос наблюдавший за всей этой картиной рыжеволосый Федька, на всякий случай, отошедший подальше.
– Кажется, это опасно для жизни, – сказала Соболева, судившая происходящее только по звукам, ведь сидела под своим рабочим столом во избежание недоразумений.
Тем временем ответа от Раевского долго ждать не пришлось, ведь парень, перемещаясь за рабочими столами и стеллажами, начал выкидывать в мою сторону бумаги, различные статуэтки и вазы, с грохотом падающие на пол.
– Ты еще в моем офисе дорогущими вазами из Пекина покидайся, недоделанный царевич! – крикнула я и, изворачиваясь от летящих предметов искусства, даже успела кинуть в Раевского итальянский канделябр. – Сначала сам попробуй на что-то заработать, кроме потрепанного «Ягуара», а только потом чужим разбрасывайся.
– Ты сама-то что можешь? – ответил мне Ваня, прикрыв голову папкой с документами, чудом избежав попадания в себя очередной вещи. – У тебя самой деньги появились только от какого-нибудь обаятельного старикашки с большим мешком денег!
– Что ты там прокукарекал? – удивилась я словам Раевского, пытаясь взглядом найти что-то подейственней отправленных в сторону Вани предметов, но наткнулась на только что внезапно пришедшее выгодное предложение в виде удивленного Егорки, подходящего к столу Ленки.
– Ты тут фиг ли устроила? – вскинул брови Зорин, посмотрев на мой взъерошенный вид, машинально поправил футболку на себе.
– Заря, ствол дай, – буквально подлетела к другу я, на что он машинально вытащил из-за пазухи пистолет, изрядно напугавший Раевского.
– С ума сошла, Рабинович?! – вскрикнул Ваня, пытаясь приблизиться к выходу благодаря маленьким перебежкам. Его сердце пропустило пару ударов, но мозг вторил, что все же девчонка не сможет выстрелить в него.
При стрельбе по движущемуся объекту выстрелы необходимо направлять не в цель, а впереди ее движения с расчетом времени, за которое она продвинется вперед, а пуля долетит до рубежа встречи. Я беру «упреждение» на несколько сантиметров больше, чтобы не убить этого чертенка. После этого следует задержать дыхание на естественном выдохе, зажмурить левый глаз, а правым смотреть через прорезь целика на мушку так, чтобы она пришлась посредине прорези, а вершина ее – наравне с верхними краями целика. В таком положении подвести пистолет под точку прицеливания, выключить предохранитель. Затем нужно отвести затвор в крайнее заднее положение и отпустить его – пистолет готов к производству выстрела. Навести оружие на траекторию движения цели, нажать на спусковой крючок – бум, – и происходит выстрел. Маленькая резиновая пулька пролетает ровно в двух сантиметрах от Раевского, на что его взгляд увеличивается, а темп несколько ускоряется. Человеческий страх охватывает тело Вани, и парень первый раз действительно видит во мне человека, в первую очередь способного дать настоящий отпор, а не просто припугнуть. Но тело, которым овладел былой азарт и пламя гнева, не замечало этого. Главная цель – месть, заставить бояться и уважать, показать всем, что я могу все.
Для производства следующего выстрела необходимо отпустить и вновь нажать на спусковой крючок. Пуля вновь пролетает неподалеку от парня, на что он пригибается и, увидев по дороге к выходу толстый дубовый шкаф, решает спрятаться именно за ним. Пять четких ударов по задней стенке, и остается одна пуля в магазине Макарова. Подхожу ближе к стеллажу, не опуская оружия, смотря на сидевшего за ним до смерти перепуганного Раевского, поджавшего ноги. Ему стало до тошноты плохо от того, что он не может ничего сделать, перед ним предстал взгляд без тени сочувствия, лишь животное желание погубить. Почему-то движения замедляются, и сквозь затуманенную пелену начинают проглядывать реальные образы людей – прячущиеся за ближайшей мебелью работники, не ожидающие такой реакции. Раевский был явно не в себе: с взъерошенными волосами и покрасневшими щеками. Рядом появилась еще пара фигур, быстро подбегающих к нам.
– Рабинович, мать твою, – вывел меня из оцепенения голос Полякова, без особого усилия выхватывающего из моей руки пистолет.
– Мацепурик ты с дюшесом! – проговорил Егорик, прижимая меня объятьями к своей груди. Положив голову ему на плечо, я посмотрела на Ваню, которому помогали подняться. Бедный парень жил всю жизнь, скорее всего, в приличном районе с богатыми родителями и пистолет видел только у ментов, которые брали его за распитие пива в парке. Сейчас на него набросилась девчонка, которая, с учетом материального состояния, может легко «замять» его убийство – оценить человеческую жизнь в несколько тысяч долларов, не предав этому значения.
– Ты понимаешь, что творишь? – наконец встав на ноги, произнес Ваня, кашлянув. – Эмоциональная калека, не видящая границ. Если ты не заметила, рядом с тобой живые люди ходят, а ты дальше своего носа не видишь.
– Ты щас за такие словечки своей кровью пол украсишь, – грозно поговорил Егор, быстро отпустив меня и приблизившись к Раевскому.
– Зорин – успокоился, а вы двое живо ко мне в кабинет! – сказал Миша, прекрасно понимающий, что еще одной драки этот офис не переживет.
К счастью Полякова, дошли мы без особых проблем, даже не пытаясь друг друга побить или оставить иные увечья. Хотя под взглядом Миши вряд ли можно было пошевелиться не в ту сторону, ведь грозный дядя-бизнесмен на обоих бы накричал и расставил бы в разные углы. Знаете, кажется, что мы с ним не партнеры, а как будто он из-за своей благосклонности держит меня в компании. Все же когда не было московского индюка, то Поляков лишь изредка пытался меня перевоспитать кнутом и пряником, а сейчас это превращается в еженедельный ритуал.
– Как маленькие дети, честное слово! – разорялся Миша, ходя из одной стороны в другую, пока мы с Ваней сидели за столом напротив друг друга. – Ладно, один недавно в компании, мог переборщить. Но эта-то куда лезет? Еще и со стволом, вроде умная же девушка, а вроде и ни черта.
– Я вообще-то здесь сижу, – помахала рукой я, на что Раевский, я вам клянусь, даже изобразил что-то похожее на улыбку. – К тому же пистолет не настоящий.
– Это все в корне меняет! – явно усмехаясь, повторил мои слова брюнет и, наконец закончив мельтешить, встал во главе стола, между нами. – Ты перед тем, как весь этот бардак разводить, сначала могла подумать, чем закончится все это?
– Я подумала, но не я первая начала, – кивнула на блондина я, поправив ожерелье на шее.
– Но первая должна была закончить, потому что ты руководитель и должна быть мудрее этого, – обратил свое внимание Миша на не отсвечивающего Раевского. – А ты должен слушать свое начальство и не заниматься черт знает чем, когда должен работать. И вообще, у вас есть хотя бы список наших новых амбассадоров и наметки какие-то?
– Да, конечно, – ответила я вместо соображающего, как бы лучше выкрутиться, Вани. – Раевский тебе сегодня все скинет, можешь посмотреть.
– Жду до двенадцати ноль-ноль, – твердо сказал Поляков и продолжил свои нравоучения еще минут пятнадцать, но, поняв, что его затея бессмысленна, он отпустил нас.
– Ты же могла сказать, что ты недовольна моей работой, – проявил голос Ваня, только когда мы зашли в лифт, чтобы проехать пару этажей вниз. – Я ведь список на отшибись составил.
– Какие откровения! – хлопнула в ладоши я и, лучезарно улыбнувшись, посмотрела на Раевского. – Можешь не обольщаться, мне не очень хотелось просидеть там еще часа два.
– Ну-ну, – хмыкнул Ваня и о чем-то напряженно задумался, разглядывая мой профиль. Не знаю, что больше удивило парня – моя резкая благосклонность к нему или то, что сорок минут назад я хотела его убить. Он искал ответ хотя бы в чертах лица, ведь найти его в глазах казалось невозможным – в их сказочной глубине можно было утонуть навсегда. На самом деле эта жертва была бы напрасна, потому что даже я сама не понимала, почему так поступила. Не подумайте, дело вовсе не в самом блондине и его внешности, казавшейся многим привлекательной, а даже в человеческой сущности – делаешь плохой поступок и пытаешься загладить вину. Сие чувство было редким гостем в моем расчетливом сознании и проявлялось лишь для близких. Все же здесь мне показалось важным хотя бы попытаться это сделать, ведь увидев те напуганные, несколько детские глаза, разум пришел в нормальное состояние и решил сделать хоть что-то хорошее.
– Ты Полякова слышал – тщательно все проработаешь и скинешь сразу ему, чтобы время не терять, – четко проговорила я и хотела добавить еще пару комментариев к работе, но была прервана наконец-то перезванивающим мне Арамом, ответ которому от меня не пришлось выжидать.
– Так каждый раз, – вздохнул Раевский, который посредством своего развивающегося мазохизма хотел продолжить диалог со мной.
– Манарян, ты где? Еще раз четко скажи. Стоп, почему ты там? Сколько тебе надо? Все, не нагоняй, я еду, – с перерывами произнесла фразы я, на каждую получая не самый внятный ответ, но зато очень удивленный взгляд москвича, который не успел моргнуть глазом, как я выбежала из лифта, не оставив еще возможности поговорить.
Глава 4. Надежда
Чтобы влюбиться в Петербург, достаточно одной прогулки, но чтобы забыть, уйдет целая вечность. Если вы пробудите здесь всего лишь день, а потом убежите на очередной самолет, то вы просто не сможете жить, как раньше, увидев эти места. Ведь в нашем Питере все происходит несколько иначе: люди проживают мгновенья совсем по-другому, ощущая эмоции в разы ярче других, постройки переносят свою особую культуру через столетия, улицы сохраняют рассказы жителей, нашептывая их новому поколению с помощью посвистываний ветра и мелодии дождя. Нельзя сказать, что другие города хуже Северной столицы, это вовсе не так, но просто чего-то похожего на Санкт-Петербург найти нельзя. В его жизнь было вплетено безумное множество судеб и различных образов, каждый из которых он видоизменял, возможно, рушил на маленькие кусочки, а потом воссоздавал будто бы мозаику. Это чувствовалось в самом городе, в его духе и атмосфере – он давал надежду или же, наоборот, заставлял чувствовать опустошение. Передавал он чаще всего свои намерения через погоду, потому что для кого-то тот же дождь был предвестником отчаяния и горечи на костре сердца, а для других – новым началом своей эпохи. Как и сейчас, когда на город напала очередная непогода после знойной жары, жители ощутили свои эмоции, каждая из которых перемешалась на публичном Невском проспекте, где циркулировали чувства и люди, а никак не легкий воздух. Конечно, каждый из них пытался скрыться под капюшоном или же плотным зонтом, но истинную душу можно увидеть даже через оболочку, лишь надо это захотеть.
– Василиса Прекрасная, вас не подбросить? – сказал знакомый голос из окна машины, на что обернулись некоторые прохожие, но тут же продолжили свой путь на работу.
– Ты еще спрашиваешь? – усмехнулась я, намекнув на окружающую нас стену дождя, и прошмыгнула на первое сиденье, предварительно сложив прозрачный зонт. – Опять наступила постоянная питерская погодка.
– Кажется, не одна ты этим недовольна, вон Манарян больничный взял, с простудой слег, по-видимому, – хмыкнул Поляков, и придерживая руль ладонью, перестроился на другую полосу. – Он тебе ничего не рассказывал?
– Сказал, что просто горло першит и насморк, – придумала на ходу я, стряхивая с кожаного пиджака невидимые пылинки. – Слушай, а как тебе список от Раевского?
– Мне? Очень понравился, но я одного совсем не понял, – проговорил Миша, кинув на меня выжидающий взгляд, на что я удивленно вскинула брови, перебирая все варианты, как же мог напортачить Ванька. – Зачем ты его покрываешь? Могла же сказать: он такой-сякой, не сделал свою работу. А так – доверилась ему и даже не проверила ничего.
– Поляков, с тобой невозможно, как ты даже это узнал? – вскинула руки я, пытаясь понять весь гениальный замысел друга, отчаянно оттягивающего момент истины.
– А ты сама бардачок открой, пятое имя в списке посмотри, – еще больше заинтриговал меня Миша, обгоняя какую-то иномарку. Тем временем я открыла заветный ящичек и вытащила оттуда слегка помятую бумагу.
– Нет, нет, нет, – встрепенулась я, размахивая руками и буквально полыхая от своей неудачи, на что Поляков лишь радостно заулыбался, предвещая час расплаты над Раевским. – Поляков, мы не будем воплощать в жизнь эту завиральную идею.
– Васенька, ты сама не уследила за подчиненным – сама и расхлебывай, – с долей сожаления проговорил Миша, положив руку мне на плечо, которую я удачно скинула, заставив парня улыбаться еще больше. – Ты же даже не поинтересовалась, с кем сегодня назначил встречу Раевский, доверившись его профессионализму.
– Мишенька, миленький мой, давай отменим, пожалуйста, – сложила руки в просящем жесте я, ведь прекрасно понимала, что по милости Ваньки я целое утро собиралась на встречу с фиговой знаменитостью, даже не поинтересовавшись ее именем.
– Как мы можем отменить, если уже подъехали? – как ни в чем не бывало сказал Поляков, быстро припарковав седан правой рукой. – Выходи давай.
– Еще и выгоняет меня! – ответила я и, устало потерев виски, нехотя выползла из машины, по обыкновению своему абсолютно забыв про лежащий сзади зонтик.
– Только не убей их, два трупа спрятать будет дороже, сама знаешь, – крикнул мне вслед Миша, когда я уже подходила к дверям офиса со знакомой вывеской, представляющей собой лаконично написанную фамилию «Король».
– Считая тебя, их будет три, – сказала я, пока брюнет улыбнулся и скрылся за тонированным стеклом своего авто. Невозможно, он мог меня хотя бы предупредить, а не отправлять на преднамеренное убийство сказочного героя. Да, место очень даже удобное для сотворения возмездия, потому что «Король» – частная клиника, качающая из людей нереальные деньги буквально за воздух. Создатель этого прекрасного заведения лишь за счет грамотного маркетинга создает себе потребительскую аудиторию в виде женщин разных возрастов, которым предлагают похудеть, стать моложе, сохранить естественную красоту благодаря магическим уколам, массажам и йоге. Конечно, для людей никакого улучшения его работа не давала, а вот кошелек владельца знатно пополняла, даже несмотря на то, что его периодически таскали по судам из-за неквалифицированного оказания медицинской помощи.
По сей день эта контора, к сожалению, существует и даже процветает, судя по внешнему виду этого заведения: белоснежные стены, дорогостоящие картины русского авангардиста Кандинского в компании геометрических скульптур Габо, к тому же чистейшие мраморные полы, мягкие кожаные диваны, журнальные столики и шкафы. Конечно же, здесь работали красивые, хоть и недостаточно умные девушки, одна из которых радушно проводила меня до шикарного кабинета, принадлежащего И. Б. Король.
– Василиса, приветик, – встрепенулся Ваня, в одиночестве сидевший на диванчике в кристально белом кабинете, который был настолько чистый, что создавал впечатление реанимации.
– Аривидерчи[3 - Аривидерчи – (с итальянского) прощай, до свидания.], Иванушкин-Интернэшнл, – улыбнулась я, на что парень даже не успел толком удивиться, ведь лежащий на журнальном столике ежедневник с логотипом компании тут же оказался в моей руке, а затем легким движением начал поколачивать бедного Раевского.
– Рабинович, у тебя белая горячка? – спросил москвич, прикрывая голову руками. – Что опять случилось?
– Что случилось? – повторила вопрос парня я, на секунду остановившись в издевательстве над ним, но вскоре продолжив с новой силой. – Ты на черта вставил в список эту халтуру?
– Ты же сказала переделать, я и поменял на других, – удивленно произнес Ваня, по своей неосторожности упав спиной на диван. – Лежачего не бьют!
– Его убивают, дорогой! – парировала я и сжала руки Вани над его головой, перекинула левую ногу через парня, нависнув над ним. Раевский даже задержал дыхание от увиденной им картины, явно восхищаясь покрасневшими щеками и глазами с огоньками страсти, даже ярости.
– С этого ракурса ты мне нравишься больше, – усмехнулся Ванька, за что ему тут же прилетел хороший удар корешком блокнота по ребрам, от чего он даже зажмурился. – Полегче давай.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/asya-loginova-32986312/batterflyay-70499785/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Иван-джан! (армянское обращение) – Иван-дорогой.
2
Джезва – посуда в виде ковша для приготовления кофе по-турецки.
3
Аривидерчи – (с итальянского) прощай, до свидания.
Ася Логинова
Нельзя осуждать людей за их чувства. Особенно за первую любовь! У Василисы Рабинович она была с мерзким привкусом крови и этанола. Девушка стала свидетельницей ужасных грехов людей. Грязь окружающего мира окутала чистую душу настолько сильно, что за выход из этой тьмы она заплатила слишком высоко. Рабинович стала жёстче, справедливее и честнее. Из юной девочки мир создал черствого человека, строгого руководителя, известного, как «Василиса Борисовна, которой лучше на глаза не попадаться».
Баттерфляй
Ася Логинова
© Ася Логинова, 2024
ISBN 978-5-0062-5604-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Пролог. Падение
Солнце. Такое громкое слово, обозначающее лишь звезду в центре целой системы, идеальный шар горячей плазмы, излучающий энергию в виде ультрафиолетового света. Он появляется на горизонте каждый день вне зависимости от настроения общества, последних новостей или же несостоявшихся планов. Солнце – свободное, живет само по себе, наслаждаясь нашим бренным миром с высоты своего полета. Наверное, проблемы оттуда кажутся незаметными, как и сами люди. Города превращаются в маленькие точки на карте, теряя собственную изюминку. У меня не укладывается в голове, как же наш Петербург может стать похожим на остальные мегаполисы? Здесь хочется не просто существовать, а наслаждаться каждым мгновеньем, ощущать себя неотъемлемой частью этого маленького мира, живущего по своим законам и правилам.
Питер обладает каким-то неизведанным миру талантом, ведь в нашем городе судьбы совершенно разных людей переплетаются между собой вне зависимости от времени и эпохи. Границы между великой Российской империей, постсоветским пылом и современностью стираются в одно мгновенье. Именно в Санкт-Петербурге начинается все самое интересное для нашей страны – история берет новый виток, стирая моменты из прошлой жизни. Например, заговоры во времена дворцовых переворотов, мистические тайны ротонд, первые восстания декабристов – это мой родной город. Может быть, мы с ним подходим друг другу: оба сумасшедшие, юные, готовые воплотить любые взбалмошные идеи, противоречащие принципам общества. Мы оба любим менять окружение, добавляя в него щепотку европейской остроты, но сохраняя русский дух, истинную первобытность многовекового народа и его красоту.
Я – Василиса Богатырева, конечно, в паспорте стоит еще девичья фамилия, но это ненадолго. Сейчас я прожигаю свою молодость в университете и на улицах города, где частенько играю на гитаре. Да, уличный музыкант не такая уж перспективная профессия, но она приносит людям радость. Знакомые мотивы навевают воспоминания или, наоборот, незаметно для людских глаз плетут совершенно новые. Наверное, мои самые яркие моменты произошли под острое звучание джаза, когда я петляла по узким улочкам, держась за руку с любовью своей жизни.
Парня, перевернувшего мою жизнь с ног на голову, именуют Никитой Богатыревым. Он на несколько лет старше, выпускник моей школы, которого я почему-то ни разу не видела в коридорах учебного заведения, хотя его привлекательную внешность и харизму трудно не заметить. Да, наверное, в старшей школе нормальные мальчики не интересуют, а тянет лишь на каких-то неформалов. Они могут бросить в любой удобный момент, как только получат выгоду. Никита же был всегда рядом. Только почему-то именно сегодня ему нужно было оставить меня в нашей квартирке и уехать на какую-то деловую встречу.
На кухне без него пусто, из магнитофона не играет мелодия, чай давно остыл, только присутствие Арсения Черновского слегка скрашивало время. Он был скорее не моим другом, а боевым товарищем Ника. Брюнет с карими глазами, обладал слишком загорелой кожей и худощавым телосложением, что выделяло его среди других. В отличие от Никиты, он не умел красиво курить, но делал это часто, даже сейчас кухню окутал серый дым, неохотно уходящий сквозь открытое деревянное окно.
– Почему его так долго нет? – задала по-детски наивный вопрос я и, закутавшись в бордовую толстовку, облокотилась о кухонный гарнитур.
– Я сам не знаю, – хмыкнул Сеня и, кинув остатки сигареты в пепельницу, подошел ко мне.
– У меня плохое предчувствие, – потрясла руками я, будто бы пытаясь убрать окружающее чувство страха и непонимания. Ответ, как успокоиться, нашел меня сам и, быстро открыв нижний ящик, я достала небольшую бутылку армянского коньяка. Пары глотков достаточно, чтобы замедлить стук сердца и избавиться от липкой тревоги. Черновский забирает из моих холодных рук сосуд, прислоняет горлышко к устам и отпивает янтарную жидкость. Он тоже находит успокоение только на дне бутылки, пытается утопить в алкоголе все свои мысли – это его единственное спасение. Сеня вовсе не плохой, он самый обычный человек, не умеющий контролировать свои плохие привычки, как и я. Нас, двух алкоголиков, вообще нельзя оставлять вместе. Случится коллапс.
– Сегодня же дождь обещали, что – солнце светит как невесть кто?
– Ничего нового, в гидрометцентре опять курят на рабочем месте, – хмыкнул Арсений, отбивая пальцами неведомую мелодию.
– Наверное, – поддакнула я и поправила свои светлые волосы. Да, со стороны мы сейчас выглядим, как две противоположности – черное и белое, грань между которыми стирается. Различить, что такое плохо или что такое хорошо, стало невозможным. Мы сами уже давно уничтожили эту разницу.
– Ты никогда не хотела свалить отсюда к чертовой матери? – спросил Сеня, до конца сам не веривший в собственную смелость.
– Хочу каждый день, мечтаю забыть о всех ваших делах, как будто это страшный сон, – честно ответила я, переминаясь с ноги на ногу.
– Тогда давай уедем вместе, – на одном дыхании выпалил Черновский и, встав напротив, обхватил мое лицо руками. – Услышь меня, здесь небезопасно. Я оплачу тебе билеты, мы можем полететь в Англию и начать жить как люди.
– Сеня, ты чего? – удивленно произнесла я и легким движением убрала его кисти. – У меня здесь Никита, я не хочу его бросать.
– А что, если бы изначально не было бы нашего прекрасного Никитки? Только ты и я? Ты бы согласилась? – сказал Арсений, наблюдая за голубыми глазами напротив. Он не мой человек. Дыхания не сливаются воедино, а мысли не настроены на один лад. Мы слишком разные.
– Не стоит, – выдохнула я, пытаясь подобрать нужные слова в голове. Мыслительный процесс был нагло прерван, ведь через мгновение входная дверь квартиры скрипнула. Эта дурная привычка оставлять дверь незапертой когда-нибудь точно выйдет мне боком, но, пожалуй, не сейчас. Человек быстро прошел по узкому коридору, кажется, даже не потрудившись снять уличные ботинки, отодвинул занавески из бисера и показался в проходе на кухню. Это Егорка Зорин – мой, не побоюсь этого громкого высказывания, лучший друг, милейший лысый парень с оттопыренными ушками.
Обычно он был бодр и весел, позитивная энергия не могла иссякнуть внутри него даже в самый промозглый день. Сейчас же его лицо выражало состояние потерянности, каждый мускул был напряжен, а спина прямая, как натянутая струна. Такое состояние у Зорина – это худшее, что может произойти с миром, поэтому тревожность внутри меня возрастала с каждой секундой. Спокойным, как всегда, остался только Сеня.
– Вася, ты, наверное, сядь лучше, – прокашлявшись, произнес Егор. Да, волнение от его слов только усилилось, но к совету парня я решила прислушаться. Деревянный стул неприятно скрипнул и слегка покачнулся. Надо будет Никите сказать его отремонтировать. – Ты, главное, успокойся. Понимаешь, так получилось, что машина Никиты попала в аварию.
– Скажи, что он не пострадал, – замотала головой я, будто бы пытаясь отогнать дурные мысли подальше от сознания и с надеждой посмотрела на друга. Глаза пустые, не знающие, как преподнести еще совсем ребенку такое известие. – В какой он больнице?
– Он, Вася… – неумело пытался подобрать слова Зорин, пока тело все больше окутывало чувство страха и безысходности. Внутри будто бы поломался какой-то важный механизм, заставив четко выстроенную реальность пойти по швам. Нет, что вы, он не мог просто взять и вот так уйти. Точнее, не просто уйти от меня или от преследований полиции, а именно умереть. Бред. Егор точно что-то напутал, тем более у него же не язык, а помело.
– Зорин, ты же шутишь? Такого не может быть! – произнесла я и, вскочив со стула, начала шагами мерить комнату. – Вы, безмозглые идиоты, просто решили так надо мной поиздеваться.
– Лиса, – сказал Сеня и, приблизившись, попытался сжать меня в объятьях.
– Не смей меня так называть, это можно только ему! – вскрикнула я и отпрянула на несколько шагов назад, ближе к окну. Да, нужно немного воздуха. Хотя в нашем городе он никогда не бывает чистым. Всегда идет с примесью чьих-то грязных поступков и дешевых эмоций. У Питера слишком темная душа и тяжелый характер, как и у людей здесь. На вопрос, как же лучше поступить по отношению к кому-то – вежливо или честно, – петербуржцы выберут лесть и выгоду. Здесь нет честных, настоящих или просто нормальных людей. Город больше похож на черную воронку, стечение мертвых душ. Он разбивает мечты в клочья, выворачивает душу изнутри, убивает хрупкий внутренний мир.
Я ошибалась, привкус желчи и горечи – вот что такое великий Ленинград.
Глава 1. Раздражение
Прошло уже четыре мучительных и долгих года. Я осознала: время не лечит, оно лишь покрывает шрамы, принесенные лезвием судьбы, тонкой корочкой. Боль никогда не уйдет навсегда, она может спрятаться лишь на время, а невесомые человеческие поступки могут заставить раны вновь кровоточить с прежней силой. Увы, но нельзя вечно рефлексировать, задумываться над тленностью бытия и собственной ничтожностью. Человеку необходимо двигаться вперед, искать новые смыслы, добиваться чего-то большего. Да, я старалась начать жить заново все это время, взрослеть, в конце концов, зарабатывать деньги и статус. Тем не менее подростковый сентиментализм так и остался в моей душе. Я все еще упрямо ищу ответ на вопрос – что представляет собой настоящий Петербург.
Знаете, о нем уже столько сказано, что сложно рассказать, не повторившись ни разу, но люди всё равно стремятся к этому. Одни делают фокус на необычайную красоту архитектуры города, выраженную в ажурных мостах, узких улочках или просторных площадях. Другие же говорят о его домашней атмосфере с запахом кофе и пышек, а третьи кричат про постоянные дожди, создающие культуру здешних мест. Все они сходятся в одном: Питер вовсе не обычный город, он как будто наркотик, попробовав который больше никогда не остановишься. Когда покидаешь Северную столицу, даже ненадолго, то начинается ломка. Люди слишком быстро привыкают к философии города, его душе. Да, правда, у самого обычного Санкт-Петербурга есть свой внутренний мир, открывающийся каждому с разной стороны.
К сожалению, люди, живущие здесь с самого рождения, постепенно начинают не замечать красоты, окружающей их со всех сторон. Они просто теряются в круговороте вечных дел, контрактов, сделок, резюме и тому подобной чепухи. Но ведь сейчас нельзя по-другому? Жизнь должна идти по четкому идеализированному плану и не сбиваться ни на сантиметр с намеченного пути. Эти принципы появляются в голове каждого человека в определенный момент и переворачивают его яркую молодость с ног на голову: жизнь начинает составлять четкий распорядок дня, и не повиноваться ему попросту нельзя, потому что будет риск потерять заветное место под солнцем.
Сам того не замечая, ты становишься рабом системы, вечно живущим в «дне сурка». Сначала ранний подъем в шесть утра, под мяуканье всегда голодной кошки и крики детей по типу: «Мама, а где моя тетрадка по окружающему миру?» или «Мелкий, куда ты опять спрятал мой телефон?!» Спустя час всех мучений наконец-то цветы жизни, накормленные, одетые да обутые, отправлены в школу. Неужели появилось чуть-чуть времени для себя? Но в этот же момент в голове загорается лампочка с мыслью, что ты забыла разбудить мужа, опаздывающего на очередную подработку.
Наконец расправившись и с этой задачей, ты надеваешь шикарные сапожки, купленные в секонд-хенде три года назад, и к ним в компанию подлатанную дубленку. Шикарный образ среднестатистического бухгалтера, отправляющегося на работу из знаменитого Девяткино в не меньшую дыру – Кудрово.
Не жизнь, а сказка! Если еще добавить те факты, что младший Костик порвал почти новый портфель, стоящий добрую часть зарплаты, а Машка, заноза такая, в новой депрессии, то вообще все это становится похожим на настоящую русскую семью. Будет хорошо, если тебе повезет, и муж бить не будет, хотя и без этого достанет его физиономия в компании пивного живота да потертых треников.
Все может быть совсем иначе: вы будете жить в достатке, не обращать внимания на ценники, а просто покупать что душе угодно. Появится такая недосягаемая свобода от вечного поиска далеко не легальных подработок или же от жизни в старых хрущевках, насквозь пропитанных атмосферой несбывшихся желаний и смирением со своей долей. Увы, побег из этой жестокой действительности обойдется слишком дорого. Ради этого нужно расстаться с самым дорогим, научиться жить по-другому, сломать собственные принципы и пойти по головам, ставя себя на первое место. Цена успеха слишком велика, ведь любой путь к нему идет через страдания, ведущие к совершенству человеческой натуры. Нельзя людей, прошедших это, назвать героями. Они, скорее всего, такие же, как и я, – люди, отдавшие душу во спасение собственного кошелька. Банально, прозаично и безумно горестно от этого. Но в этом заключается правда жизни для молодой самозванки из Калининского района.
Я – Василиса Борисовна Рабинович, двадцатишестилетняя девушка. Я являюсь человеком, который решает, какие вы новости прочитаете с утреннем кофе и где вы купите трендовую вещь, но обо всем по порядку.
Ровно четыре года назад известная в узких кругах девчонка, оканчивающая факультет журналистики в СПбГУ, познакомилась с самоуверенным и ярким программистом Михаилом Поляковым. Произошло это абсолютно случайно, будто по воле судьбы мы столкнулись в полупустом коридоре университета.
– Ой, простите, пожалуйста, я совсем задумалась и не заметила вас, — начала оправдываться перед парнем я, внимательно осмотрев его. Брюнет был выше меня минимум на голову. Он был с вполне простодушным лицом, украшенным недельной щетиной, лазурными глазами, узкими, будто злыми губами и грубым прямым носом.
– Да ничего страшного, — ответил юноша, поправив очки на переносице, и, опомнившись, начал собирать упавшие из его рук конспекты.
– Давайте помогу, – вызвалась на помощь парню я, поднимая бумаги и разглядывая некоторые из них. Одна меня привлекла в разы больше остальных. Она представляла из себя ярко-зеленый логотип какой-то компании. – Login, а что это?
– Знаете, это будущее нашей страны, – усмехнулся брюнет и взял из моих хрупких рук стопку вещей, не забыв помочь мне подняться с пола. – А я, кстати, его создатель – Михаил Поляков, можно просто Миша.
– Василиса Рабинович, — пожала руку Миши я, тщетно пытаясь скрыть свой интерес к столь самоуверенной персоне. – А может быть, расскажете об этом будущем?
C этих слов начались все мои проблемы и самые большие победы. Мишка, как оказалось, захотел создать социальную сеть, но абсолютно другого формата – новый уровень конфиденциальности, полная защита прав пользователей, простой и не надоедающий интерфейс, лента новостей, полностью очищенная от фейков, а также постоянное взаимодействие с аудиторией. Идея, как говорит один мой знакомый, завиральная. Правда, тогда нас обоих это не остановило и, вложив почти все свои деньги, мы открыли первый офис на пересечении Сиреневого бульвара и проспекта Художников. Работало тогда здесь человек десять от силы, тем не менее социальная сеть в первый день запуска сразу начала приобретать аудиторию. О нас стали говорить в новостях, появились первые большие деньги, мы начали расширяться. Без проблем, как и всегда, не обошлось – многим не нравилось, что есть пространство, которое никто толком не может регулировать. На нас подавали иски, таскали по судам, а еще и хакерские атаки начались. Так прошло четыре года. За это время нам пришлось решить много взрослых проблем, ставя на кон все, что имеем, хотя сейчас мы получили даже больше, чем могли себе представить. Теперь у меня есть несколько счетов в швейцарских банках, недвижимость за границей и стопроцентное безбедное будущее. Пожалуй, об этом я буду размышлять намного позже, сейчас мое настоящее проходит дома, в Питере, в процессе гонки за еще большим заработком, происходящей в условиях, не подвергаемых изменениям. Каждый день я просыпаюсь ровно в семь часов утра, выхожу на пробежку по Исаакиевскому саду, затем собираюсь на работу, выбирая из гардеробной одежду. Наверное, это единственное, что может меняться изо дня в день, например, сегодня это был белоснежный топ на бретельках в бельевом стиле, бежевая кашемировая юбка в клеточку, маленькая сумочка-подружка от популярного бренда и белые босоножки из той же коллекции. Тем временем волосы каштанового цвета с помощью утюжка легли ровными локонами на плечи, а на шею было надето фирменное жемчужное ожерелье.
Все идет по четкому распорядку, без отклонений, ведь уже через двадцать четыре минуты, с учетом бесконечных пробок, я оказываюсь в Московском районе и, припарковав машину на стоянке напротив Login Tower, отправляюсь на утреннее собрание у Мишкинса. Там я представляю свой очередной проект, затем получаю согласие на его создание и принимаюсь воплощать все в реальность.
Нет, все-таки сегодня вселенная настроилась против меня, ведь мало того, что доехала я за целых двадцать шесть минут, так еще и какой-то дурак не мог припарковаться, преграждая мне путь.
– Индюк московский, – высунувшись из окна машины, крикнула водителю я, увидев 77-й регион на номере спортивного седана. – Ты «Лебединое озеро» решил тут станцевать?
– Культурная столица, – решил взять мою манеру общения парень, тоже показав себя из открытой форточки. – Ты бы сама попробовала тут припарковаться, а потом кукарекала бы.
– Я-то припаркуюсь, у меня руки из нужного места растут, – проговорила я, выйдя из «Гелендвагена» и приблизившись к юноше. – Руки в ноги и выходим из машины.
– Чего? – изумился белобрысый и попытался выразить все свое недовольство ледяным карим взором, который передавал некое внутреннее беспокойство.
– У нас еще и с соображалкой плохо, – я вздохнула, сама открыв дверь «Ягуара», переливающегося на солнце ярко-коралловыми оттенками. Да, парень на красной машине – это уже клиника.
– Если ты ее поцарапаешь, то сама весь ремонт оплачивать будешь, – буквально выплюнул эти слова москвич, нехотя выползая из своего любимого и сокровенного авто.
Мда, конечно, салон у белокурого не в лучшем состоянии – весь обшарканный, как будто его используют не по назначению каждый вечер пятницы. Увы, сейчас мне нет дела до личной жизни москвича, поэтому приступим к делу. Смотрим в зеркала заднего вида и убеждаемся в отсутствии любопытного индюка сзади. Едем по прямой, чуть дальше желанного места. Дистанция между капотом моего соседа по стоянке и боком автомобиля должна быть около одного метра. Проезжаем дальше настолько, чтобы задние колеса машины сравнялись с противоположным боком того авто, которое будет соседствовать с «Ягуаром». Затем включаем заднюю передачу и с прямым рулем движемся до того момента, пока не доедем до точки пересечения наших задних колес с центром другого автомобиля. Выворачиваем руль в сторону парковочного места и едем, корректируя угол поворота. Вуаля! Я уже нахожусь в парковочном лотке, даже не зацепив соседние машины.
– Ловкость рук и никакого мошенничества, – прокомментировала я, вручая ключи индюку, удивленному сложившейся ситуацией. – Совет на будущее: если ты купил права, то хотя бы не показывай это так явно.
***
– Благодаря новой системе коммуникаций с популярными артистами, блогерами, певцами, мы сможем привлечь большее количество пользователей в Art & Login, рассредоточивая аудиторию по интересам, – проговорила я четко отрепетированную речь, посвятив собравшихся глав департаментов в подробности нового проекта.
– Рабинович, ты, как всегда, гениальна, – хлопнул руками Поляков и медленно встал со своего места, находящегося во главе дубового стола.
– Это значит, ты согласен? – самодовольно ухмыльнулась я и поправила вечно выпадающую прядку волос.
– Это значит, что мне придется проделать кучу работ по безопасности из-за твоих новых взбалмошных идей, – устало вздохнул Арам Манарян, буквально главный человек в IT-департаменте компании. По совместительству он еще молодой армянин с вьющимися каштановыми волосами, глазами цвета вороньего крыла и бархатным голосом не без характерного акцента. Парень нарасхват, так еще ко всему прочему варит наивкуснейший кофе.
– В этом Ара прав, ему опять достанется больше обязанностей, нежели всем остальным, – поговорил Миша, будто бы действительно сожалея о доле программиста, на что армянин закатил глаза. – Но все-таки дело не в этом.
– А в том, что мне надо быстрее приступать? – нацепила обворожительную улыбку я и, подойдя к Манаряну, слегка потрепала его кудряшки под недовольное фырканье парня.
– Ооо, нет, – усмехнулся Поляков, поправив воротник льняной рубашки. – Знаешь, когда ты первый раз заикнулась о создании Art & Login, то мне пришла гениальная идея в голову.
– Всем привет, ребят, – сказал чей-то знакомый голос позади. Обернувшись, я поняла, что сегодня кто-то сверху однозначно решил посмеяться над моей психикой, ведь в кабинет зашел не кто иной, как московский индюк.
– Мишенька, раскрой секрет, зачем нам понадобился человек, который даже машину толком припарковать не может? – возмутительно сказала я, пробежавшись взглядом по белобрысому, – какой дурак будет надевать спортивную толстовку с джинсами, покрыв все это сверху бежевым пальто? Естественно, только москвич, пытающийся закрыть полное отсутствие интеллекта внутри несуразным видом снаружи.
– И ты здесь, культурная столица? – наконец-то обратил на меня внимание индюк, расцветая в такой неприятной и несколько пренебрежительной улыбке.
– Так, брифинг окончен, все, кроме Васи и Ивана, могут идти, – брюнет поспешно начал выпроваживать персонал, явно предчувствуя начинающийся здесь пожар. Когда дверь захлопнулась за Арой, который никак не хотел покидать нашу компанию, голубоглазый продолжил: – Теперь с вами разберемся. Ради приличия надо вас хотя бы представить, это Иван Раевский, деловой агент медиаличностей.
– Говоря по-русски, Иван-дурак, к сожалению, носящий фамилию великого генерала, – усмехнулась я, складывая руки на груди, будто бы защищаясь от сего героя русских сказок.
– А это Василиса Рабинович, совладелец Login и глава департамента креативной индустрии, – сухо продолжил Поляков, как будто не заметив моего резкого выпада.
– А, из анекдотов вылезла? По ней и видно, что явно не от мира сего, – парировал Ваня, прожигая меня взглядом, оставаясь стоять прямо напротив. Знаете, не разделял бы нас с ним стол, ей-богу, парнишка отправился бы прямиком в тридевятое государство.
– Так, сказочные герои, может, вы свой креатив направите на создание площадки? – предложил Мишустя, за что на него обрушился непонимающий взгляд.
– Что? – приходя в себя, спросила я и, выжидая ответа у старого друга, слегка оттянула ожерелье на своей шее.
– И из нас двоих еще я тупой, – закатил глаза Раевский, шумно выдохнув. – Михаил пригласил меня работать вместе с тобой над твоими идеями.
– Миша, – сквозь зубы произнесла я, пытаясь собрать остатки рассыпающегося самообладания в кулак. – Избавь меня от этого неприятного шума и скажи, что Ванюша пошутил.
– Увы, Василиса, это чистая правда и ближайшие два месяца ты будешь работать с ним в, как там говорится, тандеме, – сказал Поляков, весело указав жестом на москвича.
– Нет, нет, нет, – отрицательно замотала головой я, поправив рукой распушившиеся локоны. – Знаешь ли, я спешу тебе напомнить: у нас с тобой равные доли в компании и я вправе сама решать, с кем мне работать.
– Вася, не кричи хотя бы. И так половину утра мне плешь проедаешь, – пробубнил Иван-дурак, устало потерев виски. Парнишку явно устраивала вся эта ситуация, как будто бы ему действительно понравилась идея собачиться на время его пребывания здесь. Мазохист на красной машине – просто супер!
– Для тебя – Василиса Борисовна, – щелкнула пальцами я и вновь переключила внимание на виновника этого торжества. – Михаил Сергеевич, я с этим работать не собираюсь.
– Я тебя и не спрашивал, Борисовна ты наша, – оголил зубы Поляков, заваливаясь на диванчик, стоящий перед панорамными окнами. Вечером здесь очень красиво, можно часами любоваться городом, который поглотила пелена тьмы. – Помнишь, что у нас произошло в прошлую пятницу?
– Прошлую пятницу? – переспросила я Мишу, пытаясь восстановить в голове недавние события. Кажется, в последний рабочий день недели мы отправились с Поляковым развлечься в казино, замаскированное под обычный бар на Суворовском проспекте, 18. Здесь всегда была публика, не боявшаяся выложить неприличные суммы на стол, самые влиятельные бизнесмены и политики проводили досуг именно здесь – за игрой.
« – Бубновый стрит, — выложила карты на стол я и, отпив сухого вина из бокала, продолжила. – Готовься отдавать деньги и выполнять желание.
– На сей раз это будет по твоей части, — самодовольно усмехнулся Миша, показав мне свою руку. – Королевский флеш. Ты в дураках, Вася».
– Поляков, я ж тебе руки с ногами местами поменяю и… – начала говорить я, направляясь в сторону расслабленного Михи, совсем морально не готового к такой жестокой расправе.
– Рабинович, сама говоришь, что за слова отвечать надо, так что иди отвечай и проведи экскурсию новому подопечному, – улыбнулся парень, на что мне оставалось только слегка притопнуть ножкой и закусить губу. Когда-нибудь я точно убью Полякова.
***
Login Tower – сорокатрехэтажная башня, которая является вторым по высоте зданием в Петербурге и представляет собой стеклянный небоскреб с мультимедиаэкранами в компании панорамных окон. Здесь находится более двадцати современных лифтов, новейшая система безопасности, полностью защищенные серверы социальной сети, а также оборудованные офисы для работников департаментов.
Если же говорить по теме внутреннего устройства здания, то все просто. На первом этаже расположен просторный холл, стойка ресепшена, кафе для посетителей и спортивный зал, чье обустройство обошлось в достаточно круглую сумму. На следующих двадцати четырех этажах находятся выставочные залы, современные лаундж-зоны для проведения конференций, еще пара ресторанов и удобные помещения, сдаваемые в аренду. Ровно с двадцать пятого этажа начинается самое интересное – мы приходим в место, где творится магия и создается то, без чего люди уже не могут жить. Конечно же, это офисы Login. Здесь каждый человек важен и нужен по-своему, делая своей работой вклад в историю. Наша компания – это больше, чем просто социальная сеть. У людей появляется больше возможностей для общения с новыми личностями, чтения чистых новостей, осуществления благотворительности, продвижения бизнеса, проведения досуга и многого другого. Чтобы все исправно работало, существуют пятнадцать отделов, каждый из которых отвечает за свой сектор. Нас интересует департамент креативной индустрии. Мы отвечаем почти за всю творческую часть компании, начиная с оформления логотипа и заканчивая созданием новых направлений в сети.
Поскольку люди здесь работают очень экстравагантные, с нестандартными идеями в голове, то и крыло оформлено в подобающем стиле. Пространство хоть и разделено на зоны, но не кажется из-за этого меньше. Например, с левой стороны стоят комнатки, каждая из которых оформлена абсолютно по-разному. Одна стоит с плотно закрытыми дверьми, за которыми скрывается почти пустая комната, уставленная досками для написания новых идей, а другая полностью открыта всеобщему взору, и в ней расположены удобные пуфики с чайной зоной. Для любителей консервативности есть и обычные рабочие столы в лофтовом стиле. Брифинги, в свою очередь, обычно проводятся рядом с маленькой кухней, а все работники устраиваются на креслах или диванах. А еще…
– Это все дико познавательно, но, дорогая, очень скучно, – пробубнил Ваня, следуя за мной по просторному офису.
– Тебе я не дорогая, а Василиса Борисовна, – вновь поправила пылкого Раевского я, останавливаясь возле матовых дверей своего кабинета.
– Царевна-лягушка, не грузи меня, я здесь не чтобы выслушивать твои нотации, – поправив алую толстовку, вальяжно ответил москвич.
– Грузишь мозги мне сегодня ты, Иван-дурак, хотя бы своим присутствием. Поверь, если ненависть с первого взгляда существует, то это она. Поэтому не надейся задержаться здесь больше двух дней, – не очень любезно отозвалась в сторону нового сотрудника я и, развернувшись, прошла в кабинет, не желая больше видеть холеную морду столичного парнишки.
– Это у тебя просто любовь с первого взгляда, вот и бесишься, – прошептал Раевский, и на его лице засияла ухмылка, выражающая радость невидимой победы. Да, самонадеянный парень, нелегко ему у нас будет. – А, Рабинович, нам так-то в одном кабинете работать надо, ты поторопилась.
Глава 2. Концентрация
Бывают страны, в которых хочется двигаться вверх по карьерной лестнице, мечтая работать в крупных компаниях. Другие же хотят покорить своей многогранностью и разнообразием традиций, буквально кричат: «Амиго, ты обязан заехать даже в самый дальний уголок, чтобы ощутить первозданную атмосферу». Есть еще такие, которые дают тебе белый песочек, шикарные отели, разнообразие кухни и всевозможные блаженства. Но в такой близкой к нам Европе существует маленькая Италия, которая на фоне всего этого колорита смотрится как старый и родной дедушка, всегда ждущий к себе в гости. Он призывает всем своим видом отвлечься от вечной суеты и отдохнуть на сиесте за чашечкой настоящего кофе с легкой кислинкой. Увы, езжу я навестить своего старого мудрого друга чрезвычайно редко из-за вечной работы в пасмурном Петербурге. Поэтому напоминать о столь прекрасном месте мне здесь может только кофе с долькой терпкого лимона, искусственно воссоздающей первозданный вкус.
Нет, сидя в своем, хоть и просторном, но не таком родном и домашнем, как те места, кабинете, мысли обязаны быть направлены исключительно на работу. Даже атмосфера тут была соответствующая: молочные стены, бережно окутывающие пространство, панорамные окна, открывающие на удивление солнечный вид на город, рядом с ними дубовый стол в компании светло-серого кожаного кресла. Справа от рабочего места стоит деревянный стеллаж с парой вазочек, семейной фотографией, книгами и несколькими важными грамотами. Напротив него находилась лаундж-зона для встречи с важными клиентами, представляющая собой аналогичный рабочему стол, только с четырьмя стульями по периметру. В свою очередь в кабинете было несколько картин знаменитого Цуй Жучжо, яркие настольные лампы и несколько дизайнерских скульптур от Ливио Скарпеллы из мрамора и кварца. Все эти вещички стоило большого труда отыскать на всевозможных аукционах, а потом еще и легально провезти в страну. Искусство требует жертв, ведь цена наслаждения будет всегда высока.
– Привет, Вася, – вырвал меня из мыслей голос Раевского, зашедшего в мой кабинет без малейшего стука.
– Иванушки Интернэшнл, ты опоздал сегодня, – проговорила я, не ответив на приветствие парня, а лишь кинула взгляд на настенные часы. – На целых шесть минут и одиннадцать секунд.
– На всего лишь шесть минут и десять секунд, – передразнил меня Ваня, поправив мягкие волосы.
– Одиннадцать вообще-то, – переправила парня я под его закатывание глаз. Хоть его образу типичного московского мажора полностью соответствовала эта привычка, но вот флегматичную петербуржскую натуру могло взбесить малейшее действие, еще больше оголяющее его самовлюбленность.
– Какая ты принципиальная все же, – вздохнул Ванек, пока я сделала маленький глоток из кружки, поставив ее обратно на дубовый стол. – Надо бы тебя как-то развлечь, что ли, а то завянет такой красивый цветочек.
– О боже, ты пересидел в подростковых группах с дешевыми подкатами? – устало поинтересовалась я, но, тут же сообразив, чем могу в ответ «подбодрить парня», почувствовала неожиданный прилив сил. – Хотя ты прав, меня надо развлечь, и я даже знаю, каким способом.
– Видишь, я плохого не посоветую, – радостно сверкнул глазами белобрысый, пока я, поправив свое шелковое платьице, вышла из помещения.
Раевский проследовал за мной, стараясь держать некую дистанцию, как будто для того, чтобы еще раз рассмотреть меня со спины, исследуя взглядом каждый сантиметр тела, задерживаясь на интересующих местах. К сожалению, счастье Вани прекратилось быстро, ведь остановилась я возле пары офисных столов неподалеку от кабинета.
– Мы пришли, дорогой, – взяла манеру своего новоиспеченного коллеги я и, поправив локоны, указала Раевскому на свободное рабочее место по соседству с пухлым, по натуре добродушным парнем Костей Белогорьевым.
– Какие-то искаженные понятия веселья у тебя, – хмыкнул Ваня, осматриваясь по сторонам. Его окружала самая обычная офисная атмосфера, не похожая на ту, что он видел в остальном крыле: пара длинных рабочих столов, поверхность которых на зоны делило одно большое ничего. Лишь наличие компьютеров и черных кресел давало понять, что здесь работает не один пухляш. – Может быть, ты все-таки расскажешь, зачем ты меня сюда привела?
– Я совсем забыла сказать, – сделала максимально удивленный вид я, облокотившись на кресло, соседствующее с Белогорьевым. – Это твое новое рабочее место, а это твой сосед Костик.
– Привет, – улыбнувшись, сказал Белогорьев и поправил свои очки, вечно норовящие упасть с него.
– Какое еще новое рабочее место? Проще убиться, честно слово, – пришел в некое бешенство белокурый, напрочь не заметив приветствие Кости. – Тебе не кажется, что если мы делаем одну работу, то должны работать вдвоем?
– Ванька, я знаю, что мы, увы, будем работать вместе, – проговорила я, чем вызвала у парня недопонимание. – Но ведь каждый из нас может делать свою часть проекта на обособленной территории.
– Ключевое слово – «обособленной», – прошипел Раевский, пока его желваки заиграли, выражая возмущение – первую стадию бешенства Вани. – Где ты здесь видишь личное пространство?
– Извините, барин московский, что не уготовила для вас собственный терем с вайфаем, – парировала я, а Белогорьев, внимательно слушавший наш разговор, издал смешок.
– Рабинович, мы так не договаривались, – возмущался Иванушка, явно привыкший к личному кабинету в комплекте с длинноногой, но тупой, как пробка, секретаршей.
– Я с тобой вообще никак не договаривалась, ты находишься здесь исключительно благодаря моему опьянению и хорошей памяти Мишки, – усмехнулась я, наслаждаясь беспомощностью парня, как он это делал вчера со мной. Отойдя от стола, я похлопала Раевского по плечу и хотела добавить саркастичную фразу, но была прервана звонком своего мобильного телефона. – Секунду, Иван-царевич.
– Милая моя, я надеюсь, ты помнишь о сегодняшнем вечере? – раздался встревоженный голос Полякова, когда я взяла трубку.
– О вечере? – спросила я, перебирая в голове все свое расписание, но найдя на сегодняшний вечер только один большой план – выпить бутылку красного вина под играющий на экране фильм в духе Америки шестидесятых.
– Не узнаю тебя, это так на твою память новый помощник действует? – задал риторический вопрос Миша, на что я закатила глаза. – Сегодня мы с тобой идем в Wine World на одно мероприятие.
– Почему я узнаю об этом только сейчас? – прикрикнула я и развела руками, как будто передо мной стоял не вслушивающийся в разговор Ваня, а сам Поляков.
– Да конечно, – саркастично проговорил Миша и вздохнул, явно потерев глаза на том конце провода. – Я к тебе вчера подошел и сказал: «Вася, нас с тобой пригласил Коля Гришняков на свой день рождения, к семи часам».
Одними губами я чертыхнулась и, поправив волосы, громко выдохнула, пытаясь понять, как пройти квест «Сборы на светский выход в условиях зомби-апокалипсиса за ограниченное время». Если бы у меня, как обычно, были хотя бы сутки, то все это звучало бы более-менее реально, но из-за вчерашней суматохи, созданной Ваней, все напрочь вылетело из моей головы – даже не додумалась сразу же записать слова Полякова в ежедневник или передать секретарше.
– Ах да, точно, я вспомнила, – закивала головой я, нагло соврав парню. – Я буду, можешь не переживать.
– С твоим преобладающим сумасшествием и не переживать? – ответил Миша, и я уже хотела сбросить звонок, но друг добавил греющую душу фразу: – Приглашение «плюс один», поэтому, думаю, ты понимаешь, кого взять с собой.
– Все будет сделано, – улыбнулась я и, наконец-то закончив разговор с Поляковым, помчалась разбираться с упавшим мне на голову праздником, не обратив внимание на Раевского, так желавшего узнать подробнее о моих планах на вечер.
– Сегодня такая погода хорошая, – вырвал из круговорота мыслей Ваню небезызвестный нам Костик и смущенно поправил очки. – Конечно, сегодня же…
– Слушай, будь другом – не мешайся, без тебя проблемок хватает, – раздраженно перебил Белогорьева Ваня и, совершенно не обращая внимания на пухлого, побежал в сторону крыла программистов.
– …день рождения Гришнякова, он в интервью для одного популярного издания говорил, что в этот день всегда тепло, – пробормотал себе под нос Костик, провожая взглядом удаляющегося Раевского. Сейчас московский индюк хотел лишь побольше разузнать обо мне или же куда я направляюсь вечером, но по своей тупости или даже глупости он упустил такой прекрасный шанс, как Костик. Ведь Белогорьев – находка для шпиона, не иначе. У парнишки феноменальная память на всевозможные мелочи, сказанные или сделанные людьми, а еще к тому же чрезвычайная любовь к медиаличностям, делающая из него буквально незаменимого человека в креативном бюро.
Откуда же это мог знать нетерпеливый Ванька, который на всех парах залетал в кабинет Манаряна. Здесь работал не один Арам, а еще человек пять программистов, каждый из которых, уткнувшись в свой ноутбук, что-то быстро печатал. На стенах висели различные доски, исписанные компьютерными кодами, повсюду разбросаны бумаги, пустые стаканчики из-под кофе – здесь было ощущение вечного хаоса, творческого беспорядка, королем которого был именно армянин.
– Арам, утро доброе, – отсалютовал Раевский, подходя к парню, но из-за толстой мембраны накладных наушников он даже не заметил появления новоиспеченного коллеги. Тогда Ваня пощелкал пальцами между экраном и лицом Манаряна, привлекая его внимание, и повторил свою фразу.
– Иван-джан![1 - Иван-джан! (армянское обращение) – Иван-дорогой.] – сказал Ара, радостно пожал руку москвичу и жестом предложил присесть на стул, но, заметив на нем крошки, быстро стряхнул их. Ванька, хоть и с недоверием, присел рядом, пока программист вернулся к работе и, не отвлекаясь от экрана, продолжил: – Что хотел? Рассказывай.
– Если коротко, то мне уж очень ваша Василиса понравилась, – решил прямо сказать Раевский, чем вызвал истерический смешок у Манаряна. – Что такого?
– Удачи тебе, Ванька, – ответил Арам, отпив кофе из картонного стаканчика, тут же скривившись. – Боже, какая кислятина! Вот кофе, варящийся в джезве[2 - Джезва – посуда в виде ковша для приготовления кофе по-турецки.], – другое дело, а это – жалкая пародия.
– Арам, погоди, – перебил размышление армянина о напитке Ваня. – Я же к ней приблизиться хочу, узнать, что Васе нравится, все дела.
– Как работник сети могу сказать, что личных данных пользователей я не имею права разглашать, – отчеканил отрепетированную годами речь армянин, слегка шмыгнув носом. – А как ее друг могу сказать, что там чисто физически что-то серьезное без вариантов.
– Просто она ждала одного-единственного меня и поэтому с остальными были проблемки, – самоуверенно проговорил Раевский, чем заставил самого Манаряна отвлечься от напряженной работы и кинуть взгляд на белокурого, пытаясь просканировать его своими черными глазами.
– Ладно, так уж и быть, один раз помогу, а дальше сам, – вздохнул Арам под радостную реакцию Вани и, взяв маленький стикер, написал на нем адрес и время. – Миша сказал, что сегодня Васька будет здесь, но это закрытая вечеринка, так что с попаданием туда разбирайся сам. Там вы можете спокойно поболтать и узнать друг друга.
– Арам, ты просто мое спасение! – сказал Раевский с улыбкой на лице и взял бумажку. – С меня причитается.
– Дерзай, влюбленный! – крикнул Ара вслед улетающему «на крыльях любви» Вани, который спешил на трудные поиски приглашения на неизвестное для него торжество.
***
Что вам приходит в голову, когда вы слышите словосочетание «бандитский Петербург»? Конечно же, перестрелки на каждом углу, погони за преступниками, ограбления в банках и полицейские – настоящие супергерои, выполняющие свой долг перед Родиной. Но, увы, выглядит данная часть города совсем иначе: молодые ребята, раскидывающие закладки, чтобы заработать хоть немного денег, алкаши, называющие себя чьими-то родителями, и карманные воришки, живущие по законам улиц. Никакой романтики, сплошная типичная русская картина, убивающая всякое желание народа к процветанию. Здесь, в Калининском районе, на Светлановском проспекте, 66, находилась знакомая двухкомнатная квартира.
Заходишь в подъезд – пахнет табаком и какой-то травой, которую варят соседи из коммуналки на первом. Запах не приносит неудобства, ноги сами быстро тебя проводят на второй этаж к самой обыкновенной светло-серой железной двери, сегодня оказавшейся незапертой. Когда проходишь внутрь, взору предстает привычная картина: старое трюмо, сверху которого лежат монетки да ключи, напротив него висит вешалка для одежды, ныне пустующая из-за летнего сезона, и, конечно же, красный узорчатый ковер, украшавший старый пол.
В коридоре долго задерживаться не пришлось, ведь в гостиной слышался шепот владельца квартиры. Здесь уже в разы больше пространства, вовсе не перегруженного темно-коричневой шведской стенкой, овальным столом напротив, стоявшим исключительно для красоты, и скрипучим диваном, из которого буквально можно выбивать пыль. Да, в квартире был какой-то особый и завораживающий запах старины, дерева и ковров. Аромат детства и спокойствия, юности и сумасшествия, молодости и побега из этой реальности, о которой напоминали лишь мои визиты сюда.
Наконец взгляд наткнулся на хозяина сего великолепия, стоявшего спиной и занимавшегося пересчетом пачек денег в светло-коричневой сумке.
– Егор Алексеевич Зорин, вы обвиняетесь в распространении и хранении наркотических веществ, – проговорила я, слегка изменив тон голоса и приставив к практически лысой голове друга ненастоящий пистолет, заранее взятый мной ради того, чтобы взбодрить Егорика.
– Я имею право на телефонный звонок, – поднял руки и неуверенно произнес парень, совсем не узнав человека позади себя.
– Ты кому звонить собрался, коли я здесь? – засмеялась я, введя этим Зорина в некий ступор, но, сообразив, он быстро обернулся, и его яркие глаза выражали все недовольство.
– Рабинович, белка ты чернобыльская! – прикрикнул голубоглазый, жестикулируя руками. – Так откинуться же можно! И вообще, как ты зашла, на кой черт тебе ствол?
– Во-первых, дверь надо закрывать, а во-вторых, это подарок тебе, – протянула пистолет Егору я, на что он удивленно вскинул бровь, смотря на меня сверху вниз из-за большой разницы в росте. – Мы не так давно рекламу новую снимали, нужна была качественная копия ствола, сделали на заказ, а сейчас он уже никуда не нужен, а тебе здесь пригодится.
– Какие-то у тебя не ахти представления о родном районе, – цокнул Зорин, но с детской искоркой в глазах принял презент. Да, Егор хоть и был человеком, в принципе закрытым в себе, но с головой его могли выдать как раз глаза, отражавшие состояние души. Они умело показывали подлинную детскую непосредственность, которую нельзя было разглядеть под призмой внешнего вида обычного гопника. Заря, как его называли некоторые знакомые, был высоким парнем, имевшим неплохое телосложение при своей худобе, что удивляло его спутниц. Быть честной, описать его можно даже одним словом – ушастый. Если присмотреться, то можно заметить и другие отличительные черты в виде веснушек или немаленького прямого носа. Стиль был однообразен: потертая отцовская олимпийка, бессменная белая кепка на голове, кроссовки, не отличавшиеся брендом, и удобные синие джинсы. Да, человека с такой характерной внешностью для данного места проживания надо еще поискать. Хотя вряд ли вы найдете человека, хоть немного похожего на Егорика.
– Кофе закончился, так что ограничишься чайком, – проговорил Заря, с которым мы успели перекочевать на маленькую деревянную кухню, где постоянно стоял запах сгоревших сырников.
– Точнее, это чифирь обыкновенный, – принюхавшись к кружке, огласила вердикт я и сморщилась. – Как ты это пьешь?
– Легко и непринужденно, – забрал себе мою чашку Егорка, пригубив, как он выражается, целительного напитка. – Ты че сегодня так рано, кстати? Работу свою же еще работать должна.
– А, я забыла сказать, мы с тобой через полчаса должны быть на дне рождения Гришнякова, причем при полном параде, – постучала по циферблату швейцарских часов я, пока Заря обратил внимание на мой праздничный вид – белое обтягивающее платье и золотые каблучки. – Кстати, у тебя осталось пять минут на сборы, потому что ехать нам ровно двадцать три минуты.
– Еп твою душеньку, Василиса! – подскочил с шаткого стула парень, как электровеник, и поспешил на поиски вечернего костюма.
***
Wine World – одно из популярных мест среди гурманов, ведь именно здесь можно попробовать уникальные сорта различных вин, игристых или даже коньяка, а также множество дорогих закусок.
Сей же час Егор, увидевший все это великолепие, принялся за дегустацию не спиртного, а именно тарталеток с черной икрой. Вот человек, только еда на уме. То ли дело Мишкинс, который уже успел охмурить какую-то светскую львицу и, кажется, вскоре вместе с ней покинет сие прекрасное торжество, виновник которого как раз появился перед нами.
– Коля, с днем рождения, дорогой! – подняла бокал вверх я, привлекая внимание именинника.
– Спасибо, Василиса. Рад тебя видеть, – улыбнулся мне Гришняков, поправив свои рыжее кудри. – Но, знаешь, не похоже это на тебя.
– То, что она выбухала всего лишь бокал какой-то бодяги, а не целый бар? – чуть не поперхнувшись своим лакомством, уточнил Зорин, на что получил усмешку от Коли.
– Знакомься, это мой друг детства – Егор, – прикрыла глаза рукой я, пока парни пожали руки. – Он не очень знаком с нормами приличия, но зато является первоклассным пожирателем всевозможной еды.
– Ха-ха, очень смешно, едрид-мадрид, – саркастично ответил Зорин, закатив глаза.
– Я старалась, – лучезарно улыбнулась я, а вот Николай пытался уловить между нашим дружеским тандемом какую-то искру. – Так все же, что на меня не похоже?
– Твоя краткость в поздравлении, может быть, через пару минут ты скажешь слова со сцены? – заманчиво предложил мне Гришняков, поправив свои круглые очки. – Ты ведь это любишь.
– Тебе я отказать не могу, – кивнула имениннику я, пока он предлагал Егору составить ему компанию в исследовании винной карты. Что ж, пока меня все покинули, есть время совместить приятное с полезным – выпить и рассмотреть петербургскую богему. Аристократия, как оказывается, не ахти, с годами ничего не поменялось, ведь здесь присутствовали почти бессменные актеры кинолент, их пассии с далеко не натуральной внешностью, нестареющие режиссеры, опять же с дамами, не отличающимися друг от друга, и такая редко встречающаяся здесь категория – бизнесмены. Грустно, мы почти исчезающий вид на этом празднике, с каждой минутой все более редеющий. Как я и говорила, Миша уже уходил с дня рождения вместе с какой-то дамой, держа ее под руку. Сейчас бы я с радостью последовала его примеру, выбрав себе какого-нибудь актеришку, каких здесь было хоть отбавляй, если бы не появившийся рядом со мной человек. Светлые волосы, стеклянные карие глаза, узкая улыбка и чертовы ямочки.
– Это похоже на преследование, Раевский, – четко сказала я, выпив все содержимое бокала залпом и продолжив сверлить блондина взглядом.
– Кто кого преследует еще, Рабинович, – усмехнулся Ваня, смакуя свое красное сухое вино и наслаждаясь всей нашей встречей. – Знаешь, я краем уха слышал, тебя попросили сказать слова со сцены?
– Случайно услышать и намеренно подслушать – это разные вещи, – мило улыбнулась Раевскому я, тая в надежде поскорей разойтись с ним разными дорогами на сегодня.
– Но все же ты же запросто это сделаешь? Даже перед толпой уважаемых людей? – никак не унимался Ваня, начав стрелять своими глазами по моему платью.
– Поверь, тебя это явно не касается, – ответила я, наконец поставив пустой бокал на фуршетный столик и слегка исправив положения своих локонов освободившейся рукой.
– Сейчас будет, милая, – явно усмехнулся белобрысый, на что я хотела возмутиться, но тут на мое белое платье неожиданно вылилось все содержимое бокала Иванушки-дурачка. Хоть наряд и был недешевым, но это не помешало напитку проникнуть во все его слои, все больше и больше окрашивая. Платье приобрело огромное темно-красное пятно, напоминавшее кровяной след, распределившийся вовсе не равномерно.
– Раевский, ты страх потерял? – прикрикнула на Ивана я, отрясая руки от липнущей жидкости и приходя в себя после фонтана.
– Нет, это всего лишь 1:1, ничья, – засмеялся москвич и поправил воротник рубашки.
– Ты объявил войну? Мне? – издала истерический смешок я, на что Ваня кивнул.
– А теперь я хотел бы дать пару слов моей подруге Василисе Рабинович, основательнице социальной сети Login да и просто шикарной девушке, – перебил меня Коля, огласив приговор и жестом подозвав меня к себе, стоя на невысокой сцене.
– Беги, тебя именинник ждет и фотографии во всех завтрашних новостях, – похлопал меня по плечу Раевский, уходя куда-то в глубь зала.
Громкие аплодисменты, свет софитов, штук пять камер, еще столько же ведущих и я, по уши в вине, захожу на сцену. В какой бы ты ситуации ни оказался, надо вести себя, как будто ничего не произошло. Все как обычно, я просто сейчас выйду, поздравлю, заулыбаюсь и пойду под аплодисменты восвояси. Это ж надо было так попасть, в белом платье, перед выходом на сцену, и быть полностью в липком вине.
– Здравствуйте, дорогие друзья, – начала говорить я, слыша частички перешептываний в зале. – Сегодня мы все собрались, чтобы поздравить нашего Колю с самым важным праздником, ведь тридцать лет бывает лишь раз в жизни. Такой яркой, прекрасной, многогранной жизни, как у Николая. Знаете, именно эти слова крутились у меня в голове при выборе наряда – алое пятно является олицетворением жизни нашего друга, а самое важное – ее необыкновенностью на фоне остального мироздания.
В зале послышались вздохи и комментарии про мою креативность, заложенный тайный смысл в создании даже вещи, что подчеркивало важность Николы для меня. Конечно же, Егор понял все еще в начале речи, а сейчас просто находился в приступе смеха, наблюдая за проявлением моего главного таланта – выйти целой и невредимой из любой задницы. Сам же именинник остался в неведении о моей маленькой афере, не обратив внимания на платье до этого, и поэтому был поражен моим отношением к нему. Все-таки самая интересная для меня реакция пряталась где-то в зале, осознавая собственное поражение. Быть честной, мне было до безумия любопытно увидеть сейчас мордашку Раевского, поэтому, пока я говорю затянувшуюся речь в честь Гришнякова, параллельно рыскаю взглядом по залу. Встречались то платиновые блондинки, немолодые брюнеты или же снующий в разных направлениях ушастик, недалеко от которого появилась незамеченная Егором русая голова, которая напомнила что-то из прошлого. Точнее, самые живые и настоящие воспоминания, заставляющие потухшее сердце биться чаще, но в то же время ныть от боли, прожигающей все тело. От одного понимания, что ничего этого больше никогда не будет, душа, если она вообще есть, начинает еще больше опустошаться – цветы, растущие в ней, чернеют и вянут, унося с собой самые важные человеческие чувства. Без них внутри люди начинают медленно рассыпаться и еще не придумали ни одного лекарства, которое помогло бы излечиться от этого, остановить процесс. Если душе суждено больше не цвести, то свет внутри нее погаснет, не оставляя шанса на будущее.
Глава 3. Гнев
В нашем мире невозможно жить без эмоций, заставляющих нас быть людьми. Чувства нужно проявлять хоть к чему-то, не обязательно к человеку. Любить можно даже бушующую стихию моря, парк, в котором был первый поцелуй, бардовские песни, играющие у костра, или же запах свежеиспеченных петербуржских пышек из кафе напротив. Можно, конечно, найти смысл мироздания и в каком-то человеке, бережно хранить вместе с ним самые теплые воспоминания, отдать ему частичку себя и почувствовать подлинное счастье в обычном умиротворении. Ощутить спокойствие внутри себя просто от того, что человек находится рядом с вами, бережно обнимает, заправляет прядку пушистых волос, шепча на ушко, зачитывает стихи. Тебе становится попросту хорошо, и все заботы внешнего мира уходят на второй план. В этот момент перестает волновать мысль, что ты сидишь в старенькой однокомнатной квартире, греешься только благодаря теплым вещам, ведь отопление еще не дали, а ко всему прочему нужно умудриться не слететь со стипендии в университете – без нее придется туго, потому что другого легального заработка никто из нас не имеет. Знаете, иногда мы говорили, что когда оба вылетим за прогулы, то окончательно пойдем на излюбленную музыкантами Малую Садовую и будем играть на гитарах все песни, объединяющие нашу душу в одну, неповторимую и многогранную.
С тех пор прошло много лет, за которые однушка сменилась на четырехкомнатную квартиру в центре города, стипендия сейчас кажется маленькой суммой, которой не хватит и на сутки, а гитара попросту исчезла из жизни, не оставив напоминаний о себе. Нет, все-таки одно сохранилось – это нарисованная у входа в креативное бюро Martin Acoustic, реставрацией которой занимались сейчас художники, а по совместительству братья-близнецы Федя и Дима, которые, наверное, единственные, кто из нас может с такой легкостью и непринужденностью рисовать красивейшие картины без малейших эскизов.
– Рабинович, что у тебя здесь за траблы опять? – раздался голос появившегося в проходе Ивана-дурака, тщетно пытающегося обойти лежащие на полу валики, банки краски и кисточки разных размеров.
– Это не проблемы, а их восстановление, – ответил вместо меня Федя, находящийся с помощью стремянки почти под потолком.
– Краска потрескалась, и картина требует нашей немедленной помощи, – пояснил слова брата Дима, и, заметив, что задал мне вопрос именно москвич, близнец потянулся к одному из стоящих рядом ведерок, явно усмехаясь.
– Я не тебя спрашивал, – буквально выплюнул Раевский, а Дима закатил глаза, на что я подмигнула ему.
– Какой-то ты злой сегодня, – надула губы я, по-детски изображая недовольство этой картиной. – Да еще и опоздал на тридцать минут и десять секунд.
– Ты белый кролик или как? – сравнил меня Ваня с персонажем из детской сказки и развел руками. – Только, по-моему, он там к чаепитию призывал, а не как ты.
– Да, знаешь, я чаще декларирую: «Кажется, сейчас время вылить вино на мое белое платье»! – саркастично проговорила я и, открыв изумрудную сумочку, достала из нее смартфон, лежащий в симпатичном чехле. Кажется, мне подарил его кто-то из инвесторов, предварительно выгравировав на чехле позолоченный герб нашего государства. Неожиданный, но удивительно необходимый презент находится рядом со мной каждый день. – Ты уже читал новости? Неплохой пиар ты мне придумал.
– Смотрел я эти статьи, – выдохнул Раевский и, предвкушая мои комментарии, прикрыл глаза рукой.
– «Рабинович удивила всех новым образом, вновь подтвердив за собой звание иконы стиля» или это, например, «Модный дом Ольги Циммерманн принялся за создание новой коллекции, вдохновленной недавним выходом Василисы Рабинович», – принялась читать заголовки я, пока Иван-царевич чуть ли не превратился в Змея Горыныча, ведь пар из ушей Раевского было видно за километр. – Дальше продолжать?
– Вася, я ж тебе даже как лучше сделал, что воздух разгонять? – попытался выкрутиться Ваня, надеясь избежать моего гнева.
– Во-первых, воздух сотрясают, – начала говорить я, на что Раевский громко цокнул. – А во-вторых, я тебя, наоборот, хотела поблагодарить.
– Меня? Ты там ничего не перепутала в своих шестеренках? – посыпались вопросы парня, на что я отрицательно замотала головой и словила взгляд Феди, ждущего сигнал к действию.
– Если коротко, то у меня для тебя целый подарок. Бибиди, бобиди, бум! – феерично сказала я, соответственно взмахнув руками, и, отойдя от Вани на полметра, дала отмашку близнецам. В этот же момент на Раевского высыпали два ведра беленькой, почти не смываемой известки. От сотрудников, наблюдавших за этой картиной, как и от меня, послышался неподдельный смех, а Федя и Дима дали друг другу пять, пребывая в эстетическом наслаждении от проделанной работы. Тем временем Раевский, приходя в себя от шока, провел рукой по лицу, тщетно пытаясь избавиться от материала. – Посмотри, как тебе идет этот оттенок. Прямо сразу по-другому стал смотреться.
– Прелестный цвет! – прикрикнул Иван-дурак, по-видимому желая убить меня на месте, но наличие множества свидетелей мешало ему это сделать.
– Эх, Ванька, вот у тебя от шока даже ресничка выпала, – сказала я и, приблизившись к снежному, а точнее известковому, человеку, осмотрела его лицо – на темных бровях висели крупинки обожженной карбонатной горной породы, чем-то напоминающие хлопья снега, кончик носа был украшен белым кружочком, с губ уже почти все осыпалось, но гнев и возмущение так и не исчезли из карего взора. Меня заинтересовал именно волосок под правым глазом, который я легким прикосновением убрала с кожи парня, у которого, как мне кажется, на секунду остановилось дыхание. – Загадывай желание, дорогой.
– Мне пора работать, – прошипел сквозь зубы Раевский и, обойдя меня, направился на свое место дислокации.
– Как мы его? – самодовольно улыбнулся Федя, слезая с лестницы, пока другая рыжая макушка имела не менее радостный вид.
– Шикарно, ребят, вы просто лучшие, – поблагодарила близнецов я, отбив кулачок каждому из них, и в моей голове неожиданно всплыл вопрос, тревожащий все утро. – Слушайте, а вы Манаряна не видели?
– Арама-то? Да мы его вообще далеко не каждый день видим, а сегодня и подавно, – ухмыльнулся Дима, разминая затекшую шею.
– Понятно, – вздохнула я, пытаясь сообразить, куда опять испарился армянин. – Так, вы скажите, чтобы тут прибрались, а я до программистов пока сгоняю, не теряйте.
– Будет сделано, – хором ответили братья, приставив правую руку к голове, чем вызвали у меня улыбку, и я в приподнятом настроении отправилась на поиски Ары. Раевский, попытавшийся привести себя в порядок, наконец-то принялся за исполнение своих обязанностей.
– Объясни мне, как вы с ней работаете? – обратился Ваня к не ожидавшему такого снисхождения Костику, даже слегка напуганному парню по соседству.
– С Василисой Борисовной можно сработаться, только она очень плохо относится к опозданиям, у нее вся жизнь по минутам расписана: в семь утра подъем, потом пробежка по Исаакиевскому саду, затем возвращается домой и, переодевшись, доезжает на работу ровно за двадцать четыре минуты.
– Ты маньяк, что ли? – удивленно спросил Раевский, внимательно прослушавший подробный пересказ Белогорьева, сидевшего как ни в чем не бывало.
– Типун тебе на язык, – по-доброму сказал пухляш, вновь поправив свои очки в прямоугольной оправе. – Я просто очень наблюдательный.
– Костя, – достал из архивов памяти имя парня Раевский, радостно приобняв его за плечи. – Ты ж мое чудо, мы с тобой таких дел наворотим!
– Каких дел? – испуганно произнес Костя, на что Ваня, внушив мысль о законности его желаний, убедил Белогорьева помочь в выполнении операции «Вывести Василису из себя».
***
Знаменитые люди – это в первую очередь их известные дела. Все звезды создают свой уникальный образ и имидж посредством своих популярных произведений, обучающих программ или же целого прибыльного бизнеса. Люди, в свою очередь покупающие или смотрящие их информационные продукты, пытаются быть похожими на знаменитостей, углубляясь в их историю успеха, становясь хоть чуть-чуть ближе к кумирам.
Проект, над которым мы как раз и должны работать вместе с Иваном-царевичем, направлен именно на то, чтобы осуществлять мечты обычных людей и давать им возможность пообщаться с богемой. То есть наше креативное бюро с помощью программистов планирует создать в уже существующем разделе социальной сети Art & Login новую программу Stars, благодаря которой у каждого культурного деятеля появится личный портал, где мы разместим все о нем – начиная от видеоинтервью и заканчивая рекламой его новых продуктов, донесения миру собственной точки зрения. Пока что мы решили запустить пробную версию с двадцатью знаменитостями, с каждой мы должны были подписать контракт, провести личные встречи и проделать вместе с ними много работы. Как раз сейчас я изучала предоставленный Раевским список нашей богемы. Нет, все же он какой-то самозванец, а не супермегакрутой московский агент медиаличностей.
– Какой идиот мог составить вот это? – озвучила я вертящуюся на языке мысль для своей только что зашедшей секретарши Елены Соболевой, крашеной блондинки с яркими зелеными глазами, прекрасной фигурой и выдающимся умением хитрить. Ленка чуть меньше года назад окончила университет и была в самом расцвете сил, поэтому желания работать было хоть отбавляй, так еще при условии постоянных встреч с симпатичными миллионерами девушка была готова работать без выходных. Удивительно, что еще ни один из них на ней не женился, хотя Соболева была человеком, умеющим себя подать: всегда аккуратный макияж глаз в компании красной помады, уложенные белоснежные волосы, мини-юбка, оголяющая стройные ноги, кружевной топ с невесомой блузкой, высокие шпильки и необычайная харизма девушки вместе с непоколебимой самоуверенностью.
– Думаю, что вы дали ему правильное прозвище – Иван-дурак! – весело посмеялась Ленка, поставив на стол какую-то подарочную коробку.
– С этим я точно не прогадала, как мне еще с ним несколько месяцев мучиться? – устало задала риторический вопрос я, потягивая руками. В этом положении мой взгляд наконец-то зацепился за появившуюся рядом коробку, и, выгнув бровь, я кинула на секретаршу взгляд а-ля «что это и откуда здесь появилось?».
– Доставка привезла, сказали передать вам в руки, подарок от инвесторов, – проговорила Соболева и, облокотившись о столешницу, принялась взглядом исследовать узоры на своей красной юбке.
– Слезь со стола, ты в высшем обществе так же сидеть будешь? – задала вопрос я, жестом прогоняя девушку с запавшего ей в душу места. – Лучше расскажи, какие, к черту, инвесторы? И вообще ты дала коробку охране на проверку?
– Конечно, сразу же отдала, там все съедобно, бомбы не обнаружено, – усмехнулась блондинка и, постучав длинными ноготками по крышке, начала снимать ее.
– Лена, миллион сто тысяч раз уже говорила – все съестные посылки отдавать сразу же на растерзание офису, – начала грозно говорить я, но остановилась, с удивлением посмотрев на содержимое коробки и направив такой же взгляд на сияющую от радости Соболеву. – Пышки?
– Ваши любимые, с Большой Конюшенной, – еще больше заулыбалась Лена, доставая одно лакомство себе. – По-моему, от этого вы точно не откажетесь.
– Мыслишь в правильном направлении, – сказала я, внимательно осмотрев каждое изделие, и, выбрав самое притягательное, уже хотела вкусить прекрасный петербуржский десерт.
– Какая гадость! – вскрикнула Лена и под мой неодобряющий взгляд запила пышку водой из находившегося на столе моего прозрачного стакана. – Они со вкусом зубной пасты!
– Ты с утра, что ли, записку получила: «Уехала навсегда, твоя крыша»? – спросила я, пытаясь понять, в какой момент у секретарши так изменились вкусовые рецепторы. – Еще бы сказала, мол, у тебя конфеты горчичными стали.
– Василиса Борисовна, – возмущенно сказала Ленка и, решив доказать мне свою правоту, достала из коробки пышку, разломав ее пополам. Действительно, внутри нее оказалась начинка из мятной зубной пасты. – Как вам?
– Хорошо, что ты попробовала первая, – ответила я, закрывая испорченную партию пышек, пока Соболева закатила глаза на мою речь. – Но плохо, что какой-то шутник такую вкуснятину испоганил.
– Я даже догадываюсь какой, – усмехнулась Ленка, отпив еще воды, тщетно пытаясь привести свои вкусовые ощущения в порядок. – Иван Вадимович, кажется, по кривой дорожке пошел.
– Он еще и Вадимович? – переспросила я и когда получила положительный ответ, то даже засмеялась. – Да, Вадимович, придется тоже тебе подарочек делать.
– Уже есть план? – задала риторический вопрос секретарша, хотя ответ на него был ясен – план есть всегда. Поэтому Соболева решила оставить меня наедине с мыслями о доработке моих злодеяний и, взяв коробку, направилась к выходу.
– Стакан поменяй еще, – кинула вдогонку Ленке я, брезгливо отодвинув от себя запачканный бактериями сосуд.
***
Заставить работать сломанную технику, очистить память компьютера, сохранив всю нужную информацию, придумать обновление, полностью защищенное от вирусов, – это идеально может проделать только Манарян. Благодаря его золотым рукам и прекрасному таланту руководителя работает не только отдел IT, но и вся компания. Потому что, несмотря на своеобразный характер парня, только он может заставить работать занудных и дико ленивых программистов. Без Арама летит буквально все, например, компьютер Белогорьева, который пухляш безуспешно пытался починить, лишь стуча рукой то по системному блоку, то по погасшему монитору.
– Гениально мы с тобой придумали с этими пончиками, но заморочек много было с ними, тяжелая работенка, – садясь на свое кресло, вздохнул Раевский, пока его взгляд зацепился за лежащий на тарелке аппетитный сэндвич из двух белых тостов, пары ломтиков плавленого сыра, свежих зеленых огурчиков в компании сладких помидоров, жареной индейки и каких-то соусов. – Ого, это ты мне заказал? Сообразил, спасибо!
– Это… – начал говорить Костя, исследуя взглядом свой инструмент работы, но был прерван одухотворенным Ваней.
– Нет, представь, сначала мне надо было заехать в эту пончиковую, – начал загибать пальцы москвич, коверкая название одной из старейших пышечных Петербурга. – Потом отстоять километровую очередь, хотя я все-таки растолкал там несколько людей, но неважно. А с чем этот бутер?
– Этот бутерброд… – продолжил свою речь Белогорьев, но не успел закончить, ведь Раевский уже откусил приличный кусок и, проглотив, высказал длительный матерный набор исконно русских слов. – …Принесла Василиса Борисовна, в знак примирения.
– Идет она к черту с таким примирением! – прикрикнул Ваня и попытался избавиться от острого послевкусия васаби.
– Она еще сказала, чтобы ты какой-то список переделал, – хмыкнул Костя, слегка ударившись головой о столешницу, пока выползал от системного блока.
– Вот же… Рабинович, – пробормотал Раевский, явно желая заменить мою фамилию на более подходящее под описание слово. – Ей кто-то явно тумблер самосохранения вырубил.
– Вырубил, – пробормотал Костя и, пропустив мимо ушей остальные слова друга, кинул взгляд на розетку, в которую совершенно забыл вставить вилку от устройства. – Ваня, ты гений.
– Пока что нет, – ответил Раевский, пытаясь в своей полупустой голове построить удачный план мести. Увы, в голову ему приходили лишь мелкие идеи, которые он воплощал в жизнь в течение дня. Например, подпилит ножку моего любимого стула на офисной кухне, за что почти сразу же получит ответ в виде приклеенных к столу принадлежностей. Еще ему пришла не менее гениальная мысль вместо мыла залить в дозатор зеленку, благодаря чему не только я отмывалась от нее, так еще и добрая часть департамента, мечтающая придушить Ваню. Как оказалось, убийство было бы незаконным, поэтому было решено поступить вполне креативно – десять человек из отдела под моим чутким руководством обклеили машину Раевского самыми обычными цветными стикерами, которые не составит труда отклеить, но занятие для хозяина затянется на несколько часов.
– Сразу говорю – я участия в этом не принимал, – застенчиво произнес Костя, подняв руки в знак капитуляции, но, увидев вовсе не гневный вид Вани, перепугался не на шутку. – Ты чего счастливый такой?
– Я? Просто решил ответить ей той же монетой, – как ни в чем не бывало проговорил Раевский, а в его глазах начали танцевать чертики.
– Ты тоже обклеил ее машину? – удивленно спросил Белогорьев, абсолютно не понимая своего коллегу, не отличавшегося придумкой хороших идей.
– Помнишь, ты мне сказал, что наша мисс «Железная Леди» недоброжелательно относится к милым бабочкам? – сверкнул зубами Москвич, ловя на себе недовольный взгляд Кости, уже полностью отвлекшегося от своей работы на «починенном» компьютере.
– Ты же не… – начал говорить пухляш, но ответ не заставил его ждать, ведь я тут же вылетела из своего кабинета, плотно захлопнув дверь, чтобы не дай бог никакая летающая жужелица не посмела проследовать за мной.
– Раевский! – сказала я, пока парень обернулся, и моему взору предстала его радостная ухмылка, всем своим видом кричащая: «Ударь по мне чем-то тяжелым, чтобы в зубах промежутки появились». Долго ждать этого не пришлось, и в Раевского полетело буквально все, что попадалось мне под руку, например, папки со стола Лены, которую отвлекли от важных манипуляций с ногтями и пилочкой. Затем в сторону уже начавшего убегать и прятаться Вани направились, как стрелы, карандаши и ручки.
– Борисовну уже стоит оттаскивать? – задал вопрос наблюдавший за всей этой картиной рыжеволосый Федька, на всякий случай, отошедший подальше.
– Кажется, это опасно для жизни, – сказала Соболева, судившая происходящее только по звукам, ведь сидела под своим рабочим столом во избежание недоразумений.
Тем временем ответа от Раевского долго ждать не пришлось, ведь парень, перемещаясь за рабочими столами и стеллажами, начал выкидывать в мою сторону бумаги, различные статуэтки и вазы, с грохотом падающие на пол.
– Ты еще в моем офисе дорогущими вазами из Пекина покидайся, недоделанный царевич! – крикнула я и, изворачиваясь от летящих предметов искусства, даже успела кинуть в Раевского итальянский канделябр. – Сначала сам попробуй на что-то заработать, кроме потрепанного «Ягуара», а только потом чужим разбрасывайся.
– Ты сама-то что можешь? – ответил мне Ваня, прикрыв голову папкой с документами, чудом избежав попадания в себя очередной вещи. – У тебя самой деньги появились только от какого-нибудь обаятельного старикашки с большим мешком денег!
– Что ты там прокукарекал? – удивилась я словам Раевского, пытаясь взглядом найти что-то подейственней отправленных в сторону Вани предметов, но наткнулась на только что внезапно пришедшее выгодное предложение в виде удивленного Егорки, подходящего к столу Ленки.
– Ты тут фиг ли устроила? – вскинул брови Зорин, посмотрев на мой взъерошенный вид, машинально поправил футболку на себе.
– Заря, ствол дай, – буквально подлетела к другу я, на что он машинально вытащил из-за пазухи пистолет, изрядно напугавший Раевского.
– С ума сошла, Рабинович?! – вскрикнул Ваня, пытаясь приблизиться к выходу благодаря маленьким перебежкам. Его сердце пропустило пару ударов, но мозг вторил, что все же девчонка не сможет выстрелить в него.
При стрельбе по движущемуся объекту выстрелы необходимо направлять не в цель, а впереди ее движения с расчетом времени, за которое она продвинется вперед, а пуля долетит до рубежа встречи. Я беру «упреждение» на несколько сантиметров больше, чтобы не убить этого чертенка. После этого следует задержать дыхание на естественном выдохе, зажмурить левый глаз, а правым смотреть через прорезь целика на мушку так, чтобы она пришлась посредине прорези, а вершина ее – наравне с верхними краями целика. В таком положении подвести пистолет под точку прицеливания, выключить предохранитель. Затем нужно отвести затвор в крайнее заднее положение и отпустить его – пистолет готов к производству выстрела. Навести оружие на траекторию движения цели, нажать на спусковой крючок – бум, – и происходит выстрел. Маленькая резиновая пулька пролетает ровно в двух сантиметрах от Раевского, на что его взгляд увеличивается, а темп несколько ускоряется. Человеческий страх охватывает тело Вани, и парень первый раз действительно видит во мне человека, в первую очередь способного дать настоящий отпор, а не просто припугнуть. Но тело, которым овладел былой азарт и пламя гнева, не замечало этого. Главная цель – месть, заставить бояться и уважать, показать всем, что я могу все.
Для производства следующего выстрела необходимо отпустить и вновь нажать на спусковой крючок. Пуля вновь пролетает неподалеку от парня, на что он пригибается и, увидев по дороге к выходу толстый дубовый шкаф, решает спрятаться именно за ним. Пять четких ударов по задней стенке, и остается одна пуля в магазине Макарова. Подхожу ближе к стеллажу, не опуская оружия, смотря на сидевшего за ним до смерти перепуганного Раевского, поджавшего ноги. Ему стало до тошноты плохо от того, что он не может ничего сделать, перед ним предстал взгляд без тени сочувствия, лишь животное желание погубить. Почему-то движения замедляются, и сквозь затуманенную пелену начинают проглядывать реальные образы людей – прячущиеся за ближайшей мебелью работники, не ожидающие такой реакции. Раевский был явно не в себе: с взъерошенными волосами и покрасневшими щеками. Рядом появилась еще пара фигур, быстро подбегающих к нам.
– Рабинович, мать твою, – вывел меня из оцепенения голос Полякова, без особого усилия выхватывающего из моей руки пистолет.
– Мацепурик ты с дюшесом! – проговорил Егорик, прижимая меня объятьями к своей груди. Положив голову ему на плечо, я посмотрела на Ваню, которому помогали подняться. Бедный парень жил всю жизнь, скорее всего, в приличном районе с богатыми родителями и пистолет видел только у ментов, которые брали его за распитие пива в парке. Сейчас на него набросилась девчонка, которая, с учетом материального состояния, может легко «замять» его убийство – оценить человеческую жизнь в несколько тысяч долларов, не предав этому значения.
– Ты понимаешь, что творишь? – наконец встав на ноги, произнес Ваня, кашлянув. – Эмоциональная калека, не видящая границ. Если ты не заметила, рядом с тобой живые люди ходят, а ты дальше своего носа не видишь.
– Ты щас за такие словечки своей кровью пол украсишь, – грозно поговорил Егор, быстро отпустив меня и приблизившись к Раевскому.
– Зорин – успокоился, а вы двое живо ко мне в кабинет! – сказал Миша, прекрасно понимающий, что еще одной драки этот офис не переживет.
К счастью Полякова, дошли мы без особых проблем, даже не пытаясь друг друга побить или оставить иные увечья. Хотя под взглядом Миши вряд ли можно было пошевелиться не в ту сторону, ведь грозный дядя-бизнесмен на обоих бы накричал и расставил бы в разные углы. Знаете, кажется, что мы с ним не партнеры, а как будто он из-за своей благосклонности держит меня в компании. Все же когда не было московского индюка, то Поляков лишь изредка пытался меня перевоспитать кнутом и пряником, а сейчас это превращается в еженедельный ритуал.
– Как маленькие дети, честное слово! – разорялся Миша, ходя из одной стороны в другую, пока мы с Ваней сидели за столом напротив друг друга. – Ладно, один недавно в компании, мог переборщить. Но эта-то куда лезет? Еще и со стволом, вроде умная же девушка, а вроде и ни черта.
– Я вообще-то здесь сижу, – помахала рукой я, на что Раевский, я вам клянусь, даже изобразил что-то похожее на улыбку. – К тому же пистолет не настоящий.
– Это все в корне меняет! – явно усмехаясь, повторил мои слова брюнет и, наконец закончив мельтешить, встал во главе стола, между нами. – Ты перед тем, как весь этот бардак разводить, сначала могла подумать, чем закончится все это?
– Я подумала, но не я первая начала, – кивнула на блондина я, поправив ожерелье на шее.
– Но первая должна была закончить, потому что ты руководитель и должна быть мудрее этого, – обратил свое внимание Миша на не отсвечивающего Раевского. – А ты должен слушать свое начальство и не заниматься черт знает чем, когда должен работать. И вообще, у вас есть хотя бы список наших новых амбассадоров и наметки какие-то?
– Да, конечно, – ответила я вместо соображающего, как бы лучше выкрутиться, Вани. – Раевский тебе сегодня все скинет, можешь посмотреть.
– Жду до двенадцати ноль-ноль, – твердо сказал Поляков и продолжил свои нравоучения еще минут пятнадцать, но, поняв, что его затея бессмысленна, он отпустил нас.
– Ты же могла сказать, что ты недовольна моей работой, – проявил голос Ваня, только когда мы зашли в лифт, чтобы проехать пару этажей вниз. – Я ведь список на отшибись составил.
– Какие откровения! – хлопнула в ладоши я и, лучезарно улыбнувшись, посмотрела на Раевского. – Можешь не обольщаться, мне не очень хотелось просидеть там еще часа два.
– Ну-ну, – хмыкнул Ваня и о чем-то напряженно задумался, разглядывая мой профиль. Не знаю, что больше удивило парня – моя резкая благосклонность к нему или то, что сорок минут назад я хотела его убить. Он искал ответ хотя бы в чертах лица, ведь найти его в глазах казалось невозможным – в их сказочной глубине можно было утонуть навсегда. На самом деле эта жертва была бы напрасна, потому что даже я сама не понимала, почему так поступила. Не подумайте, дело вовсе не в самом блондине и его внешности, казавшейся многим привлекательной, а даже в человеческой сущности – делаешь плохой поступок и пытаешься загладить вину. Сие чувство было редким гостем в моем расчетливом сознании и проявлялось лишь для близких. Все же здесь мне показалось важным хотя бы попытаться это сделать, ведь увидев те напуганные, несколько детские глаза, разум пришел в нормальное состояние и решил сделать хоть что-то хорошее.
– Ты Полякова слышал – тщательно все проработаешь и скинешь сразу ему, чтобы время не терять, – четко проговорила я и хотела добавить еще пару комментариев к работе, но была прервана наконец-то перезванивающим мне Арамом, ответ которому от меня не пришлось выжидать.
– Так каждый раз, – вздохнул Раевский, который посредством своего развивающегося мазохизма хотел продолжить диалог со мной.
– Манарян, ты где? Еще раз четко скажи. Стоп, почему ты там? Сколько тебе надо? Все, не нагоняй, я еду, – с перерывами произнесла фразы я, на каждую получая не самый внятный ответ, но зато очень удивленный взгляд москвича, который не успел моргнуть глазом, как я выбежала из лифта, не оставив еще возможности поговорить.
Глава 4. Надежда
Чтобы влюбиться в Петербург, достаточно одной прогулки, но чтобы забыть, уйдет целая вечность. Если вы пробудите здесь всего лишь день, а потом убежите на очередной самолет, то вы просто не сможете жить, как раньше, увидев эти места. Ведь в нашем Питере все происходит несколько иначе: люди проживают мгновенья совсем по-другому, ощущая эмоции в разы ярче других, постройки переносят свою особую культуру через столетия, улицы сохраняют рассказы жителей, нашептывая их новому поколению с помощью посвистываний ветра и мелодии дождя. Нельзя сказать, что другие города хуже Северной столицы, это вовсе не так, но просто чего-то похожего на Санкт-Петербург найти нельзя. В его жизнь было вплетено безумное множество судеб и различных образов, каждый из которых он видоизменял, возможно, рушил на маленькие кусочки, а потом воссоздавал будто бы мозаику. Это чувствовалось в самом городе, в его духе и атмосфере – он давал надежду или же, наоборот, заставлял чувствовать опустошение. Передавал он чаще всего свои намерения через погоду, потому что для кого-то тот же дождь был предвестником отчаяния и горечи на костре сердца, а для других – новым началом своей эпохи. Как и сейчас, когда на город напала очередная непогода после знойной жары, жители ощутили свои эмоции, каждая из которых перемешалась на публичном Невском проспекте, где циркулировали чувства и люди, а никак не легкий воздух. Конечно, каждый из них пытался скрыться под капюшоном или же плотным зонтом, но истинную душу можно увидеть даже через оболочку, лишь надо это захотеть.
– Василиса Прекрасная, вас не подбросить? – сказал знакомый голос из окна машины, на что обернулись некоторые прохожие, но тут же продолжили свой путь на работу.
– Ты еще спрашиваешь? – усмехнулась я, намекнув на окружающую нас стену дождя, и прошмыгнула на первое сиденье, предварительно сложив прозрачный зонт. – Опять наступила постоянная питерская погодка.
– Кажется, не одна ты этим недовольна, вон Манарян больничный взял, с простудой слег, по-видимому, – хмыкнул Поляков, и придерживая руль ладонью, перестроился на другую полосу. – Он тебе ничего не рассказывал?
– Сказал, что просто горло першит и насморк, – придумала на ходу я, стряхивая с кожаного пиджака невидимые пылинки. – Слушай, а как тебе список от Раевского?
– Мне? Очень понравился, но я одного совсем не понял, – проговорил Миша, кинув на меня выжидающий взгляд, на что я удивленно вскинула брови, перебирая все варианты, как же мог напортачить Ванька. – Зачем ты его покрываешь? Могла же сказать: он такой-сякой, не сделал свою работу. А так – доверилась ему и даже не проверила ничего.
– Поляков, с тобой невозможно, как ты даже это узнал? – вскинула руки я, пытаясь понять весь гениальный замысел друга, отчаянно оттягивающего момент истины.
– А ты сама бардачок открой, пятое имя в списке посмотри, – еще больше заинтриговал меня Миша, обгоняя какую-то иномарку. Тем временем я открыла заветный ящичек и вытащила оттуда слегка помятую бумагу.
– Нет, нет, нет, – встрепенулась я, размахивая руками и буквально полыхая от своей неудачи, на что Поляков лишь радостно заулыбался, предвещая час расплаты над Раевским. – Поляков, мы не будем воплощать в жизнь эту завиральную идею.
– Васенька, ты сама не уследила за подчиненным – сама и расхлебывай, – с долей сожаления проговорил Миша, положив руку мне на плечо, которую я удачно скинула, заставив парня улыбаться еще больше. – Ты же даже не поинтересовалась, с кем сегодня назначил встречу Раевский, доверившись его профессионализму.
– Мишенька, миленький мой, давай отменим, пожалуйста, – сложила руки в просящем жесте я, ведь прекрасно понимала, что по милости Ваньки я целое утро собиралась на встречу с фиговой знаменитостью, даже не поинтересовавшись ее именем.
– Как мы можем отменить, если уже подъехали? – как ни в чем не бывало сказал Поляков, быстро припарковав седан правой рукой. – Выходи давай.
– Еще и выгоняет меня! – ответила я и, устало потерев виски, нехотя выползла из машины, по обыкновению своему абсолютно забыв про лежащий сзади зонтик.
– Только не убей их, два трупа спрятать будет дороже, сама знаешь, – крикнул мне вслед Миша, когда я уже подходила к дверям офиса со знакомой вывеской, представляющей собой лаконично написанную фамилию «Король».
– Считая тебя, их будет три, – сказала я, пока брюнет улыбнулся и скрылся за тонированным стеклом своего авто. Невозможно, он мог меня хотя бы предупредить, а не отправлять на преднамеренное убийство сказочного героя. Да, место очень даже удобное для сотворения возмездия, потому что «Король» – частная клиника, качающая из людей нереальные деньги буквально за воздух. Создатель этого прекрасного заведения лишь за счет грамотного маркетинга создает себе потребительскую аудиторию в виде женщин разных возрастов, которым предлагают похудеть, стать моложе, сохранить естественную красоту благодаря магическим уколам, массажам и йоге. Конечно, для людей никакого улучшения его работа не давала, а вот кошелек владельца знатно пополняла, даже несмотря на то, что его периодически таскали по судам из-за неквалифицированного оказания медицинской помощи.
По сей день эта контора, к сожалению, существует и даже процветает, судя по внешнему виду этого заведения: белоснежные стены, дорогостоящие картины русского авангардиста Кандинского в компании геометрических скульптур Габо, к тому же чистейшие мраморные полы, мягкие кожаные диваны, журнальные столики и шкафы. Конечно же, здесь работали красивые, хоть и недостаточно умные девушки, одна из которых радушно проводила меня до шикарного кабинета, принадлежащего И. Б. Король.
– Василиса, приветик, – встрепенулся Ваня, в одиночестве сидевший на диванчике в кристально белом кабинете, который был настолько чистый, что создавал впечатление реанимации.
– Аривидерчи[3 - Аривидерчи – (с итальянского) прощай, до свидания.], Иванушкин-Интернэшнл, – улыбнулась я, на что парень даже не успел толком удивиться, ведь лежащий на журнальном столике ежедневник с логотипом компании тут же оказался в моей руке, а затем легким движением начал поколачивать бедного Раевского.
– Рабинович, у тебя белая горячка? – спросил москвич, прикрывая голову руками. – Что опять случилось?
– Что случилось? – повторила вопрос парня я, на секунду остановившись в издевательстве над ним, но вскоре продолжив с новой силой. – Ты на черта вставил в список эту халтуру?
– Ты же сказала переделать, я и поменял на других, – удивленно произнес Ваня, по своей неосторожности упав спиной на диван. – Лежачего не бьют!
– Его убивают, дорогой! – парировала я и сжала руки Вани над его головой, перекинула левую ногу через парня, нависнув над ним. Раевский даже задержал дыхание от увиденной им картины, явно восхищаясь покрасневшими щеками и глазами с огоньками страсти, даже ярости.
– С этого ракурса ты мне нравишься больше, – усмехнулся Ванька, за что ему тут же прилетел хороший удар корешком блокнота по ребрам, от чего он даже зажмурился. – Полегче давай.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/asya-loginova-32986312/batterflyay-70499785/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Иван-джан! (армянское обращение) – Иван-дорогой.
2
Джезва – посуда в виде ковша для приготовления кофе по-турецки.
3
Аривидерчи – (с итальянского) прощай, до свидания.
Ася Логинова
Тип: электронная книга
Жанр: Юмор и сатира
Язык: на русском языке
Издательство: Издательские решения
Дата публикации: 29.08.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Нельзя осуждать людей за их чувства. Особенно за первую любовь! У Василисы Рабинович она была с мерзким привкусом крови и этанола. Девушка стала свидетельницей ужасных грехов людей. Грязь окружающего мира окутала чистую душу настолько сильно, что за выход из этой тьмы она заплатила слишком высоко. Рабинович стала жёстче, справедливее и честнее. Из юной девочки мир создал черствого человека, строгого руководителя, известного, как «Василиса Борисовна, которой лучше на глаза не попадаться».