Совершеннолетие века
Совершеннолетие века
Михаил Сергеевич Мишанихин
Новые и знакомые места. Привычные и свежие чувства. День за днём. Беково, Ногинск, Пенза, Москва, Видное… 2018 год. Это ты не читал.
Совершеннолетие века
Михаил Сергеевич Мишанихин
– Это кто?
– Говорят, поэт…
(из услышанного)
© Михаил Сергеевич Мишанихин, 2024
ISBN 978-5-0050-3087-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Подмосковный блокнот
«…тьма, пришедшая с запада, накрыла громадный город…» (М. А. Булгаков)
«А стены всё те же, и город всё также…»
А стены всё те же, и город всё также
Кишит муравейником, носит пустое.
Задёрнуты шторы, но всё же, но в каждом
В заветном углу бережётся благое.
Мне новые люди в беседе душевной,
Как прежние, память свою открывают.
Как всё же похожи обида и скверна!
И радости также нас всех освещают.
Не к людям я ехал сюда – к обстановке.
Ветра перемен спёртый воздух прогнали.
Шумят на листе голоса, заголовки —
История скромно заходит слогами.
И только одна меня греет всё также.
Моя дорогая, твой свет очень важен.
«Здесь снег не кружится – метёт…»
Здесь снег не кружится – метёт
Большим колючим помелом.
Узбек оранжевым пятном
Бой с зимней серостью ведёт.
Рождённый в тёплой стороне,
Керим за пять рабочих лет
В Москве освоился, и нет
Удобнее ему нигде.
Столицы стран, как поролон,
Без отпусков и выходных
Из всех земель, со всех сторон
Амбициозных и шальных,
И обречённых – всех подряд
В себя впускают, и Москва
Не исключение. Летят
И едут города сюда.
На тротуаре столпотворение.
На перекрёстке, как наваждение,
Столпотворение…
Многоязычно, многолико,
Шутя и споря (зло порой),
Совсем не в высь, а в ширь, но лихо
Растёт обжора золотой.
Зачем Тельцу седьмое небо?
Он на земле не всё подмял.
Выходит миллиардной требой
Очередной жилой квартал.
Не будет здесь станков и прялок,
Не будет радости труда.
Красив, но почему-то жалок
Район ваш новый, господа.
Набьются во дворы машины.
В дома забьётся ширпотреб.
Быт засосёт людей в причины.
Даль скроет новый небоскреб.
На тротуаре столпотворение.
На перекрёстке, как наваждение,
Столпотворение…
Выходит ночь. Огни повсюду.
Искусственный холодный свет.
Ненастоящности подспудно
Сметает резкость дождеснег.
Над мутной и сырою сказкой
Тьмой непроглядной небеса.
Следят с небес, сияя красным,
Глаза чужого существа.
Там, где зима
Есть, говорят, на севере страна,
Там снег ложится в праздник Покрова,
И в декабре безумно белый вид.
Метели кружат, и мороз не спит.
Мир обновляется, укрывшись ото всех.
Хрустальным колокольцем детский смех.
Для игр потешных классная пора:
То духом властвует высокая гора,
То снежный бой, то быстрые коньки…
В стране стоят волшебные деньки.
Когда же к нам, зима, ты доползёшь?
У нас: декабрь, плюс семь и мерзкий дождь.
Время Снеговика
Заметелило, мелко, споро,
Белым холодом по пожухлому.
Видно, рядышком, видно, скоро
Придёт времечко власти Пухлого.
С не снимаемой доброй маской,
Где с лопатой, а где с метлой
Он всезнающий (нос указкой)
Безраздельно царит страной.
Пособляют мороз с метелью.
Вьюга гимны поёт заздравные:
«… Царь наш снежный, твои владенья
Будут чистыми, будут славными.
Небо стелет, царь, землю пухом,
Солнце светит, чтоб веселей
Жизнь была и ходила слухом,
Что нет в мире тебя щедрей…»
В этом мире все непременно
Время движется, всё меняется.
Снеговик идёт к трону, верно.
Вот и статуи появляются.
«В воздухе летают мандарины…»
В воздухе летают мандарины.
Старый календарь усох совсем.
Кое-где сверкает позитивом
Ожиданье добрых перемен.
Прежние надежды принимают
Планы и задачи новых дней.
Шарики на ветках отражают
Нежный добрый свет мечты твоей.
Что тебе сегодня, друг мой, мнится?
Что попросишь под курантный бой?
Всеми красками ещё одна страница
Книжная исписана тобой.
В уголке её я аккуратно
Напишу цветами от души:
««Быть с тобою рядом мне приятно.
Ты и впредь шагай, рискуй, ищи»».
«Я покрашу стены белым…»
Я покрашу стены белым,
Чтоб светлее стало в доме.
В настоящем угорелом
Мне не видно лучшей доли.
Я привык. Одно и то же:
Средь людей, но одинокий.
В тишине закат итожит:
«„Вышли, Миша, твои сроки“».
Вышли. Значит, дверь открыта.
Что же мне сидеть? В дорогу!
Вся Россия без лимита —
Это мало или много?
Не достоин быть семейным,
Для чего тогда палаты?
Полечу благоговейно.
Может, где-то и когда-то
Это так же мне наскучит,
И тогда в небесной выси
Выйдет маленькая туча
И омоет мои мысли.
Снегопад
Ночь, и небо лебяжьим пухом
Застилает мою дорогу,
Словно хочет зима-старуха
Задержать меня, чтоб до сроку
Не попал я к заветной цели,
Притомившись, уснул в перине,
Чтоб кружили над мной метели,
Упокойные песни выли.
Не до сна мне в такие ночи.
Я люблю снегопад стеною,
Когда звёзды-снежинки прочно
Дружбой сцеплены меж собою…
И со мной. В этой сказке-танце
Я кружу, весь покрытый снегом.
Ах, как хочется рассмеяться!
Не держусь – разливаюсь смехом.
«Знал же. Знал же прекрасно заранее…»
Знал же. Знал же прекрасно заранее,
Что влюблённость – сплошное страдание,
Но влюбился. Эх, страсть окаянная!
С её глаз и фигуры, как пьяный, я.
Были ясными мысли тверёзые,
Но зажглись чувства алыми розами,
И затмили рассудок желанием.
Я не ем и не сплю без свидания.
Не минуты покоя отныне мне.
Без неё все проспекты пустынями.
Ну, а с ней (даже лишь в сообщениях)
Всюду счастье до одурения.
Утонул, захлебнулся в эмоциях.
Не разумный без карты и лоции
До крови бьюсь о скалы ревнивые,
Растерял все возможные силы, и
Я себя растерял. Эх, пропащий!
Что же я не живу настоящим?
Знаю. Знаю: влюблённость обманная,
Однобокая, окаянная —
Не любовь со свободой и верою.
Только, вряд ли, себя переделаю.
Вновь влюбляюсь, влюбляюсь без устали.
Без влюблённости, знаешь ли, пусто мне.
Муза
Стены, стены, стены, стены…
Всюду, где она ходила,
Окружали серым, белым,
Закрывали перспективу.
Удушающим уютом
Варианты отвергали,
И казалось на минуту,
Что развитие едва ли.
Но она весёлой кистью
Открывала в стенах двери
В города, моря и выси —
К тем мирам, что в ней горели,
Что ночами окружали
Сновидением-мечтою.
Стены – матрица реалий,
А она была другою.
Чистый свет свободной Музы
Не упрятать в плотных стенах.
Дух и мысль своим союзом
Разрушают все пределы.
«Мир летит, себя ломая…»
Мир летит, себя ломая,
В самый низ по крутосклону,
Не жалея, забывая
И не плача по большому.
Никому вокруг нет дела
До потерянных и смерти,
Хоть и правит фетиш тела
И здоровый образ в тренде.
В хлам устои, совесть, нормы.
В мусор родопродолженье!
Под откос. Давно ли? Долго?
Да от года изобилий
Зародилась жизнь без толка
Скукой смертной, ленью сильной.
Дориан, Маркиз, Печорин,
Мастер с рыжей Маргаритой —
Все они в своей никчёме
Переплюнуты, забыты.
Новомодные герои
Адской смесью полнят души,
И не помнят, что в истории
Блуд империи разрушил.
Синим пусть горит всё, алым.
Никого не жалко. Иохоу!
Только кайф имеет право.
Мир летит. Огонь и грохот.
«Небо за год истрепалось…»
Небо за год истрепалось,
Серой покрылось пылью.
Всё, о чём тайно мечталось,
Стало вчерашней былью.
Нотой промчались песни.
Вспышкой сверкнули картины.
Только лишь память вместе
Держит, кто был единым.
Свежая льётся из крана
Вечного водопровода.
Бренность, бездонная яма,
Ждёт дары нового года,
Жаждет чистые встречи,
Алчет яркие ссоры.
Все начинанья конечны
С пылью пустых разговоров.
Вот и открыта страница
С главным числом «Восемнадцать».
Снова, что будет сниться,
Станет осуществляться.
Брызнут, не сдержатся слёзы
Полного радости смеха.
Год начинается взрослый:
Совершеннолетие Века.
Небо городом-щёткой
Чистится. Мга стеною.
Вечер. Зима, как тётка.
Чем обогреться зимою?
(2 января)
«(Р.О.)…»
(Р.О.)
Грустные мысли тенью на солнечный день,
На свежий снег, на улыбки встречных прохожих.
Не пробиваемая, не растворимая тень.
Хмуро и кисло. Озноб пробегает по коже.
Даже надежды всегда согревающий луч
Нынешний мрак не развеет. Отчаянье тучей.
Кто ты и с кем? Пустота и молчание суч-
их часов, словно дождь ледяной и жгучий.
Эх, безнадёга! Ты вновь одинокий совсем.
Псевдотоварищи без отпечатков сбежали.
Яркие окна, сквозняк нависающих стен.
Фото далёкой жены на телефонной скрижали…
«Снег за окном электрички…»
Снег за окном электрички,
Словно помехи в эфире,
Словно, отбросив привычки,
Заново я в этом мире.
Нет ещё опыта, цели.
Не осмотрелся, не понял.
Не объявляли про двери,
Мне ещё рано на волю.
Что меня ждёт на платформе
Станции «Новые дали»?
Рано об этом. По норме
Мне выдаются печали.
Радости так же в лимите.
Прочь опасенья иллюзий!
Дать сюда свежесть открытий!
Здравствуйте, новые люди!
В сопровождении Стинга
Я выхожу в вечер снежный.
Чем же я не снежинка?
Время придёт и исчезну.
«Ночь глумилась над тихим городом…»
Ночь глумилась над тихим городом:
Жгла морозом и ветром била,
Во дворы, словно за вороты,
Снег горстями кидала – шутила.
Выли черти во тьме за окнами,
И, казалось, конца не будет
Беспросвету, словно прокляты
В своих норах беспечные люди.
Но устала ночь баламутная.
Тишиной сменилась позёмка.
И на улицы сумрачно мутные
Любопытным и скромным ребёнком
Новый день заходил и по Видному
Разливал, не скупился на краски.
Слышал в этом: будет всё мирно и
Не ищи не измен, не опаски.
С блеском в окнах дома и жители
Просыпались, встречали солнце.
А вы чудо подобное видели,
Когда радость средь буден льётся?
«То ли люди, то ли тени…»
То ли люди, то ли тени
Средь деревьев и кустов
В страстном танце в тяжком хмеле
Молят призрачных богов.
Просят счастия земного,
Удовольствий каждый час.
Просят, а в ответ не слова.
Равнодушен лунный глаз.
И уже стоять не в силах,
Распластавшись по земле,
По инерции порывов
Тени тянутся ко мне.
«Как всё абстрактно! Так всё воздушно!..»
Как всё абстрактно! Так всё воздушно!
Нет чётких линий. Цветов нет ясных.
Любовь в капризах, и в злате дружба,
А перемены, как вздор, напрасны.
Меняем лица, а люди те же.
Дома меняем, а грусть всё та же.
Шептал мне кто-то: «» Был счастлив прежде,
Но время как-то свершило кражу».
Я знаю точно, что нет в природе
Ни ровных линий, ни красок чистых.
И омут часто таится в броде.
И к солнцу ветви берёз повислых.
Живу на стройке, и дни, как камни,
Ровняю, чищу и подгоняю.
Не ошибиться б в проекте главном,
Но с новой вводной я всё меняю.
Всё, что шептал я тебе, всё правда.
Но к моим чувствам ты равнодушна.
Вчера угасло, явилось Завтра.
Мне без ответа темно и душно.
Я настежь окна и с ветром к солнцу
Сквозь серость неба заре навстречу…
В достатке сил, чтоб жить, бороться.
Нет чёрных линий, ведь путь мой млечный.
«Засыпаю свет и шум…»
Засыпаю свет и шум,
Чтобы думать не мешали.
Засыпаю. Сотни дум
Обнимают мягкой шалью.
Выделяется из них
Мягким, нежным фиолетом
Полусонный мир моих
Не исполненных сюжетов.
На горе уютный дом,
Сад тенистый, яблок пятна.
Вечер ластится котом.
Ветерок цветочно-мятый.
Из беседки детский смех
Птичьи трели разбавляет…
«Что же, друг, мечтать не грех,» —
Ночь виденье засыпает.
На Вы
«Мы всё чаще себя
не узнаём в зеркалах…»
(И. Калинников)
На город надвигался свет,
Когда ты дверь открыла,
И вместо тёплого «Привет»
Упрёк холодный хлынул.
И на меня вернулась ночь,
Навязчивость вопросов:
«Как дальше? Неужели прочь?
Неужто, дружба – просто?..
«Твоё, моё – простой раздел.
«Не позвоню». " Не нужно…»
Предел. Я под давленьем стен
Вдох делаю натужно.
А ты?.. Вы закрывали дверь
Молчанием обиды.
Кричу во след: «Прости! Поверь!»
Но Вам меня не видно.
Чужой. Ни веры, ни тепла.
Река меняет берега.
«Небо стреляет лучами…»
Небо стреляет лучами,
Бьёт, не щадя, по глазам.
Мысли о прошлом скучали.
Чувства хотели назад.
Сердце в разлуке-пробке
Нервно давило звонок.
Гонка и остановки.
Есть ли какой-то толк?
Белка не знает цели:
Тупо, вперёд. Вперёд!
Кто мы на самом деле?
Чем этот мир живёт?
Вечное – на мгновенье.
Всё суета и тлен.
Кажется, вожделенье (!)
Нет, вновь тупик и плен.
Как под копирку, лица
В каждой копии дня.
Где же моя синица,
Что превратит в журавля?
«Тихо-тихо. Голый лес…»
Тихо-тихо. Голый лес
Ни движением, ни звуком,
Лишь молчаньем до небес
Нас встречает. Где ты, вьюга?
Ты вчера весь день мела,
Задержав в пути, шептала,
В гости в тёмный лес звала,
Много смеха обещала.
Мы пришли, и тишина.
Только у оврага,
Где раскинулась ветла,
Шумная ватага
Мальчуганов и девчат,
Полосуя горку,
Пёстрым поездом летят,
Сидя на клеёнке.
Ух! Какие сорок лет?!
Я душою молод.
Детство милое, привет!
Есть для встречи повод.
«Такие белые, такие нежные…»
Такие белые, такие нежные
Кусочки неба, пылинки снежные
Кружат над городом, летят над городом.
И ветер северный, а мне не холодно.
Светло и чувственно в беседе с дружбою.
И всё-то близкое, и всё-то нужное.
И тараканы-то все улыбаются.
Район «Купелинка». Зима красавица.
Мы с домом вечером снежинки ловим:
И он балконами, и я в ладони.
(20 января)
«Стройные девушки в рыжих пальто…»
Стройные девушки в рыжих пальто
Ночью по улицам зимним гуляют.
Город уснул, и в округе никто
Милым подружкам сейчас не мешает.
На меховые воротники
Тёмное небо сыплет пушинки
Долгая ночь. У залива реки
Встали подружки в лубочной картинке.
Как хороши! Королевская стать
В гордой осанке и взгляде открытом.
Цинику даже под силу узнать
В этих красавицах зимнюю свиту.
Ах, эти сосны! С небом одним
Вы разговоры ведёте неспешно.
Может быть, тоже поговорим?
Ночь. Тишина. И фонарь светит снежно.
«Ты научилась обходиться без меня…»
Ты научилась обходиться без меня.
Не тратишь время на звонки и встречи.
Так вышло к середине января,
Что мне в твоих делах помочь-то нечем.
Советы и поддержка не нужны.
Другие у тебя мозги и плечи.
Слова сердечные, что так к душе нежны,
Чужими голосами красят вечер.
Впиталась в отношения зима,
И холод равнодушья бесконечен.
Я рад, что ты сегодня не одна,
Что музыка, знакомые и свечи.
А у меня есть чистые листы,
Тепло друзей и время, что всё лечит.
Есть память, а в ней ярким счастьем ты.
Век счастья в этой жизни быстротечен.
Ложится снег, просторы серебря.
День новый будет солнышком отмечен.
Ты научилась обходиться без меня.
Звонки всё реже, и исчезли встречи.
«Говорят, человек не хороший…»
Говорят, человек не хороший
И беспутная жизнь у меня.
Говорят, что я ветреный, всё же
Ни жены, ни детей, ни коня.
Говорят, не достоин я веры.
Не надёжен, и нету любви,
А стихи не имеют напевов,
Да и вряд ли это стихи.
Говорят, что я псих и пройдоха,
И живу только лишь для себя.
Говорят, что я склочник от бога,
Что прожил сорок лет, не любя.
Говорят: На пустом не родится
Никакая на свете молва.
Почему я, скажите, не птица?
Взмах, и в миг под хвостом все слова.
«Ложится маска на лицо…»
Ложится маска на лицо,
Чтобы от глаза прятать душу.
Быть в жизни проще подлецом,
Уклад общественный не рушить.
Быть проще циником скупым,
И хапать-хапать-хапать-хапать…
Углом тупым, не пробивным.
И ждать халяву с неба в лапу.
Жалеть себя. Ругать других.
Во всём искать интриг узоры.
Среди своих в кругу чужих
Вести пустые разговоры.
Срываю маску через боль.
Душа вдыхает облегчённо.
Останусь быть самим собой,
На осужденье обречённым.
Молва без повода нудит,
От скуки всё-то ей известно.
Ну и пускай, ведь мне претит
Быть, как другие. В давке тесно.
Ответ за действия держать
Мне не впервой. Не зря учили
С рождения отец и мать.
Быть может, кто-то на могиле
Моей уронит пару слёз.
Вздохнёт не укрывая грусти.
Я жил открыто и всерьёз.
Давайте груз обид отпустим!
«Я не успел. Вагон последний…»
Я не успел. Вагон последний
Моргнул глазами сожаленья.
Я прозевал. К чему томленья
В вечерний час и в день весенний.
Влюблюсь и полюблю-ка зиму.
Быть может, в ней, в покое снежном,
В молчанье белом и безбрежном
По ветру конь раскинет гриву,
И понесёт меня, не зная
Узды привычки, ведь в надежде
Уже нельзя мне жить, как прежде.
Час пробил, часть пошла вторая.
На перепутье жизнь застыла,
Её сомненьями стреножил.
Теперь не будет так, как было.
Как было, я уже всё прожил.
Теперь иначе. Что же? Время
На всё возможности давало.
Предзимняя пора настала,
Я пожинаю, что посеял.
письмо сестре
Друг мой милый, друг мой дальний,
Вновь на сердце тенью грусть.
Видно, с серостью печальной
В днях январских перегруз.
За окном чертями ветер
Воет, душу теребя,
Будто нет десятилетий,
Я не в Видном – у тебя.
Также вечер, также вьюга
Гладит лапой по стене,
Только видим мы друг друга,
И уютно нам вполне.
Рядом бабушка и мама,
Аня с куклой на полу,
И отец лихой и пьяный:
«Не жалею, не зову…»
Годы-годы, словно спицы
В круговерти-колесе.
Я не скурвился, не спился,
Но с того не легче мне.
Гонит ветер без дороги…
Не прикрытая спина…
Пятна радости в тревоге…
Часто в поиске без сна…
Я дурной. Я сам не знаю,
От чего к чему бегу,
То ли счастие пытаю,
То ли знания беру?
Друг мой дальний, друг мой милый,
Где предел и где покой?
Видно, мне до ямы стылой
Быть лишь с вьюгою одной.
Ах, ты, жизненная вьюга,
Круговерть желаний, дел.
Кажется, заметил друга,
Но час минул – не у дел.
Только ты, моя сестрица,
Рядом в жизненном пути.
Пусть сердечко не томится.
Не печалься, не грусти.
«Снег – вода. Нырну-ка в омут…»
Снег – вода. Нырну-ка в омут
С головой, чтобы не всплыть.
Ледяных русалок гомон
Мне поможет всё забыть.
В мире до лазури белом
Растворяюсь, нет меня.
Звон хрустальный правит телом.
Чувства – брызги хрусталя.
Свет вальсирует с любовью
У снежинок на ногтях.
Страсть кипит ночным безмолвьем
В ярких радужных огнях.
Облака, дома и птицы —
Всё в сугробах белизны.
Снегопад, дай мне напиться
Русской сказочной зимы.
Случай у «Перекрёстка»
На выгуле дама с собачкой:
Хаски, поводок. Кто кого?
У «Перекрёстка» тачка.
В зелёных пакетах молоко.
Скользко на тротуаре.
Скользко, что нету сил.
Под утро морозец вдарил,
А вечером дождь моросил.
Всюду каток. Потеха.
Дети – слепой народ.
С горки мальчишка ехал.
Помехой ему пешеход.
Не уклонился сбитый,
И понеслось домино.
Комедия для паразита.
Дешёвое немое кино.
Мальчик лежит хохочет,
Умора его берёт.
Дама подняться хочет,
Но поводок не даёт.
Хаски летит пулей,
Контроль потеряв над собой.
Тачку с молоком смахнули,
Коробки по мостовой.
Бурчит у стены зевака:
«Неужто трудно понять,
Что нужно держать собаку,
Которую удержать…»
Скользко, аж невозможно.
Зеркалом голый лёд.
Пожалуйста, будь осторожен,
Народ.
«Ходит по миру, беспокоится…»
Ходит по миру, беспокоится.
Без предлога, предупреждения
Невоспитанная бессонница
Конфликтует со сновидением.
Места нет. Поле хлопка изрытое
В перекопах и в перевалах.
Неудобное облако взбитое
Несёт мыслям всё, что попало.
Сон вокруг шумит океаном:
То храпит штормовой рокот,
Иль сопит, как прибой усталый.
Я ж не сплю. Я сегодня робот.
Для меня закрыты все порты.
Даже к набережной не пускают.
Сон мой, сон, где твои аккорды?
Всё бессонница затмевает.
(1 февраля)
«Чьи это перья падают в море чернил?..»
Чьи это перья падают в море чернил?
Кто тот пернатый, что так с собою небрежен?
Лебедь ли? Ворон? А может быть, Серафим?
Что очищающий свет на крылах своих держит?
Кто дарит строчкам любовь и симфонию чувств?
Чей тихий голос диктует слова на бумагу?
Кто правит всеми орбитами в мире искусств,
Дарит душе не сгибаемый стержень и влагу?
Выход строки есть Великая Тайна Твоя,
Истинный Автор, а я – лишь помощник, не боле.
Падают перья в чернила. Радость моя:
Хоть иногда, хоть недолго быть в твоей воле.
Дневной сон
За окном сегодня лихобродит вьюга.
В сумерках унылых ковыляет день.
И часы уснули, не бегут по кругу.
Сном и равнодушием расплескалась лень.
Пауза на музыке. На закладке книга.
Телефон в кармане выпил весь заряд.
Отчего-то вспомнилась сладкая клубника,
Ночь далёкой юности и соседский сад.
Доброй нянькой вьюга усыпила Мишу,
И картинки сбивчиво мчатся предо мной.
Ясно, как в реальности, смех и шёпот слышу.
Куст и я на брёвнах с девицей-красой.
Милая принцесса. Поцелуй украдкой.
Письма, словно птицы, с севера на юг.
Юность-сновидение далека и кратка.
Сон – машины времени беспарольный люк.
«Намолили, наплакали…»
Намолили, наплакали.
Немила была голая.
Что ж, давайте лопатами
Раздвигайте сугробы, на…
С тротуаров, с проезжей
Вывозите, не спите.
Не хотелось жить в нежной,
Так в суровой живите.
По колено, по пояс
Облака на дорогах.
Пешеходы, как полоз.
Нет зевак одиноких.
Чертыхаясь и славя,
В непроглядное белое
Мы плывём.
– Эка, валит
Третий день очумелая!
(4 февраля)
Королева
Весенний день бил чувствами по венам.
Округа утопала в лепестках.
Покорно ждали слуги королеву
С цветами и подарками в руках.
Сомнения замешаны с надеждой.
Волнение и напускной цинизм.
Кого она коснётся взглядом нежным?
Кому отдаст заботу и каприз?
Какие только мысли не вплетались
Весёлым ветром в аромат садов,
Когда поклонники свою богиню ждали,
Когда готовились проекты «важных слов».
«Когда?.. Когда?.. – торопит ожиданье,
Но время тянется, ответов не даёт.
Назначено и место для свиданья.
На самом пике чувственный полёт.
Ах, как прекрасна дорогая дева!
Лицо прелестно и нежна рука…
Напрасно ждали слуги королеву,
Она сама – влюбленная слуга.
«Здесь в реках сладкая вода…»
Здесь в реках сладкая вода
Настолько чёрная, что блеск
Рождает каждая звезда,
Что поглядит с ночных небес.
И воздух рядом с той водой
Искусственных дыханий полн.
Благоухание собой
Скрывает смрад коварных волн.
Расчёт бездушный в той земле
Безоговорочно царит.
Слова пустые, и во мгле
Здесь каждый обмануть спешит.
Безверие и власть над всем —
Вот принцип здешний и мечта.
И души молодые в плен
Уводят гиблые места.
«Нет для меня приюта…»
Нет для меня приюта.
Двери закрыла ночь.
На поворотах круто,
Но не прошу помочь.
Бьют по глазам снежинки.
Много. Не одолеть.
Дивно лишь на картинке.
В жизни, как будто смерть.
Прошлое тихим эхом
В пятнах размытых черт.
Очередная веха —
Город, в котором нет
Той теплоты от света,
Что так хочу найти.
Из телефона: «Где ты?»
Нищий ответ: «В пути».
Я возвращусь когда-то —
Круглый судьбы маршрут.
Только пока, ребята,
Вдаль голоса зовут.
Слышу их на рассветах.
Каждый давно знаком.
Снова в душе поэта
Новое огоньком.
«Горизонт горою доедает солнце…»
Горизонт горою доедает солнце.
Дымкою вечерней принакрылся день.
Молодо и весело в сквере под морозцем.
В тишине со мною разыгралась тень.
То ползёт спокойно рядом по дорожке.
То возьмётся прыгать и игриво петь:
«Улеглась снежинка на мою ладошку.
Новую подружку я взялась согреть…»
Я сошёл с дорожки и за ней вприпрыжку.
Целина горбатая вовсе нипочём.
Сорок лет мужчине, он же, как мальчишка,
В догонялки с тенью возраст бьёт огнём.
«В заповедном лесу тишина…»
В заповедном лесу тишина.
Совершенно нет сил на прогулку.
И в уставшем мозгу бьётся гулко:
Время сна, время сна, время сна…
Разворочать бы серость забот,
Раскидать бы по мусорным бакам.
Только быт отрицательным знаком
И расходной статьёй не даёт.
Я смотрю сквозь окно на мечту,
Но не вижу и проблеска в тучах.
Двадцать лет говорили о лучшем.
Тридцать видели радость в цвету.
Сорок первый, как будто, чужой
Мою радость молчанием косит.
Подожди, не спеши ко мне, осень.
Я ещё не напился весной.
Отпускать свежесть дней не хочу,
Мне мило удивленье открытий.
Не моё – жить в рутинном корыте.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/mihail-sergeevich-mishanihin/sovershennoletie-veka-70499476/chitat-onlayn/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Михаил Сергеевич Мишанихин
Новые и знакомые места. Привычные и свежие чувства. День за днём. Беково, Ногинск, Пенза, Москва, Видное… 2018 год. Это ты не читал.
Совершеннолетие века
Михаил Сергеевич Мишанихин
– Это кто?
– Говорят, поэт…
(из услышанного)
© Михаил Сергеевич Мишанихин, 2024
ISBN 978-5-0050-3087-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Подмосковный блокнот
«…тьма, пришедшая с запада, накрыла громадный город…» (М. А. Булгаков)
«А стены всё те же, и город всё также…»
А стены всё те же, и город всё также
Кишит муравейником, носит пустое.
Задёрнуты шторы, но всё же, но в каждом
В заветном углу бережётся благое.
Мне новые люди в беседе душевной,
Как прежние, память свою открывают.
Как всё же похожи обида и скверна!
И радости также нас всех освещают.
Не к людям я ехал сюда – к обстановке.
Ветра перемен спёртый воздух прогнали.
Шумят на листе голоса, заголовки —
История скромно заходит слогами.
И только одна меня греет всё также.
Моя дорогая, твой свет очень важен.
«Здесь снег не кружится – метёт…»
Здесь снег не кружится – метёт
Большим колючим помелом.
Узбек оранжевым пятном
Бой с зимней серостью ведёт.
Рождённый в тёплой стороне,
Керим за пять рабочих лет
В Москве освоился, и нет
Удобнее ему нигде.
Столицы стран, как поролон,
Без отпусков и выходных
Из всех земель, со всех сторон
Амбициозных и шальных,
И обречённых – всех подряд
В себя впускают, и Москва
Не исключение. Летят
И едут города сюда.
На тротуаре столпотворение.
На перекрёстке, как наваждение,
Столпотворение…
Многоязычно, многолико,
Шутя и споря (зло порой),
Совсем не в высь, а в ширь, но лихо
Растёт обжора золотой.
Зачем Тельцу седьмое небо?
Он на земле не всё подмял.
Выходит миллиардной требой
Очередной жилой квартал.
Не будет здесь станков и прялок,
Не будет радости труда.
Красив, но почему-то жалок
Район ваш новый, господа.
Набьются во дворы машины.
В дома забьётся ширпотреб.
Быт засосёт людей в причины.
Даль скроет новый небоскреб.
На тротуаре столпотворение.
На перекрёстке, как наваждение,
Столпотворение…
Выходит ночь. Огни повсюду.
Искусственный холодный свет.
Ненастоящности подспудно
Сметает резкость дождеснег.
Над мутной и сырою сказкой
Тьмой непроглядной небеса.
Следят с небес, сияя красным,
Глаза чужого существа.
Там, где зима
Есть, говорят, на севере страна,
Там снег ложится в праздник Покрова,
И в декабре безумно белый вид.
Метели кружат, и мороз не спит.
Мир обновляется, укрывшись ото всех.
Хрустальным колокольцем детский смех.
Для игр потешных классная пора:
То духом властвует высокая гора,
То снежный бой, то быстрые коньки…
В стране стоят волшебные деньки.
Когда же к нам, зима, ты доползёшь?
У нас: декабрь, плюс семь и мерзкий дождь.
Время Снеговика
Заметелило, мелко, споро,
Белым холодом по пожухлому.
Видно, рядышком, видно, скоро
Придёт времечко власти Пухлого.
С не снимаемой доброй маской,
Где с лопатой, а где с метлой
Он всезнающий (нос указкой)
Безраздельно царит страной.
Пособляют мороз с метелью.
Вьюга гимны поёт заздравные:
«… Царь наш снежный, твои владенья
Будут чистыми, будут славными.
Небо стелет, царь, землю пухом,
Солнце светит, чтоб веселей
Жизнь была и ходила слухом,
Что нет в мире тебя щедрей…»
В этом мире все непременно
Время движется, всё меняется.
Снеговик идёт к трону, верно.
Вот и статуи появляются.
«В воздухе летают мандарины…»
В воздухе летают мандарины.
Старый календарь усох совсем.
Кое-где сверкает позитивом
Ожиданье добрых перемен.
Прежние надежды принимают
Планы и задачи новых дней.
Шарики на ветках отражают
Нежный добрый свет мечты твоей.
Что тебе сегодня, друг мой, мнится?
Что попросишь под курантный бой?
Всеми красками ещё одна страница
Книжная исписана тобой.
В уголке её я аккуратно
Напишу цветами от души:
««Быть с тобою рядом мне приятно.
Ты и впредь шагай, рискуй, ищи»».
«Я покрашу стены белым…»
Я покрашу стены белым,
Чтоб светлее стало в доме.
В настоящем угорелом
Мне не видно лучшей доли.
Я привык. Одно и то же:
Средь людей, но одинокий.
В тишине закат итожит:
«„Вышли, Миша, твои сроки“».
Вышли. Значит, дверь открыта.
Что же мне сидеть? В дорогу!
Вся Россия без лимита —
Это мало или много?
Не достоин быть семейным,
Для чего тогда палаты?
Полечу благоговейно.
Может, где-то и когда-то
Это так же мне наскучит,
И тогда в небесной выси
Выйдет маленькая туча
И омоет мои мысли.
Снегопад
Ночь, и небо лебяжьим пухом
Застилает мою дорогу,
Словно хочет зима-старуха
Задержать меня, чтоб до сроку
Не попал я к заветной цели,
Притомившись, уснул в перине,
Чтоб кружили над мной метели,
Упокойные песни выли.
Не до сна мне в такие ночи.
Я люблю снегопад стеною,
Когда звёзды-снежинки прочно
Дружбой сцеплены меж собою…
И со мной. В этой сказке-танце
Я кружу, весь покрытый снегом.
Ах, как хочется рассмеяться!
Не держусь – разливаюсь смехом.
«Знал же. Знал же прекрасно заранее…»
Знал же. Знал же прекрасно заранее,
Что влюблённость – сплошное страдание,
Но влюбился. Эх, страсть окаянная!
С её глаз и фигуры, как пьяный, я.
Были ясными мысли тверёзые,
Но зажглись чувства алыми розами,
И затмили рассудок желанием.
Я не ем и не сплю без свидания.
Не минуты покоя отныне мне.
Без неё все проспекты пустынями.
Ну, а с ней (даже лишь в сообщениях)
Всюду счастье до одурения.
Утонул, захлебнулся в эмоциях.
Не разумный без карты и лоции
До крови бьюсь о скалы ревнивые,
Растерял все возможные силы, и
Я себя растерял. Эх, пропащий!
Что же я не живу настоящим?
Знаю. Знаю: влюблённость обманная,
Однобокая, окаянная —
Не любовь со свободой и верою.
Только, вряд ли, себя переделаю.
Вновь влюбляюсь, влюбляюсь без устали.
Без влюблённости, знаешь ли, пусто мне.
Муза
Стены, стены, стены, стены…
Всюду, где она ходила,
Окружали серым, белым,
Закрывали перспективу.
Удушающим уютом
Варианты отвергали,
И казалось на минуту,
Что развитие едва ли.
Но она весёлой кистью
Открывала в стенах двери
В города, моря и выси —
К тем мирам, что в ней горели,
Что ночами окружали
Сновидением-мечтою.
Стены – матрица реалий,
А она была другою.
Чистый свет свободной Музы
Не упрятать в плотных стенах.
Дух и мысль своим союзом
Разрушают все пределы.
«Мир летит, себя ломая…»
Мир летит, себя ломая,
В самый низ по крутосклону,
Не жалея, забывая
И не плача по большому.
Никому вокруг нет дела
До потерянных и смерти,
Хоть и правит фетиш тела
И здоровый образ в тренде.
В хлам устои, совесть, нормы.
В мусор родопродолженье!
Под откос. Давно ли? Долго?
Да от года изобилий
Зародилась жизнь без толка
Скукой смертной, ленью сильной.
Дориан, Маркиз, Печорин,
Мастер с рыжей Маргаритой —
Все они в своей никчёме
Переплюнуты, забыты.
Новомодные герои
Адской смесью полнят души,
И не помнят, что в истории
Блуд империи разрушил.
Синим пусть горит всё, алым.
Никого не жалко. Иохоу!
Только кайф имеет право.
Мир летит. Огонь и грохот.
«Небо за год истрепалось…»
Небо за год истрепалось,
Серой покрылось пылью.
Всё, о чём тайно мечталось,
Стало вчерашней былью.
Нотой промчались песни.
Вспышкой сверкнули картины.
Только лишь память вместе
Держит, кто был единым.
Свежая льётся из крана
Вечного водопровода.
Бренность, бездонная яма,
Ждёт дары нового года,
Жаждет чистые встречи,
Алчет яркие ссоры.
Все начинанья конечны
С пылью пустых разговоров.
Вот и открыта страница
С главным числом «Восемнадцать».
Снова, что будет сниться,
Станет осуществляться.
Брызнут, не сдержатся слёзы
Полного радости смеха.
Год начинается взрослый:
Совершеннолетие Века.
Небо городом-щёткой
Чистится. Мга стеною.
Вечер. Зима, как тётка.
Чем обогреться зимою?
(2 января)
«(Р.О.)…»
(Р.О.)
Грустные мысли тенью на солнечный день,
На свежий снег, на улыбки встречных прохожих.
Не пробиваемая, не растворимая тень.
Хмуро и кисло. Озноб пробегает по коже.
Даже надежды всегда согревающий луч
Нынешний мрак не развеет. Отчаянье тучей.
Кто ты и с кем? Пустота и молчание суч-
их часов, словно дождь ледяной и жгучий.
Эх, безнадёга! Ты вновь одинокий совсем.
Псевдотоварищи без отпечатков сбежали.
Яркие окна, сквозняк нависающих стен.
Фото далёкой жены на телефонной скрижали…
«Снег за окном электрички…»
Снег за окном электрички,
Словно помехи в эфире,
Словно, отбросив привычки,
Заново я в этом мире.
Нет ещё опыта, цели.
Не осмотрелся, не понял.
Не объявляли про двери,
Мне ещё рано на волю.
Что меня ждёт на платформе
Станции «Новые дали»?
Рано об этом. По норме
Мне выдаются печали.
Радости так же в лимите.
Прочь опасенья иллюзий!
Дать сюда свежесть открытий!
Здравствуйте, новые люди!
В сопровождении Стинга
Я выхожу в вечер снежный.
Чем же я не снежинка?
Время придёт и исчезну.
«Ночь глумилась над тихим городом…»
Ночь глумилась над тихим городом:
Жгла морозом и ветром била,
Во дворы, словно за вороты,
Снег горстями кидала – шутила.
Выли черти во тьме за окнами,
И, казалось, конца не будет
Беспросвету, словно прокляты
В своих норах беспечные люди.
Но устала ночь баламутная.
Тишиной сменилась позёмка.
И на улицы сумрачно мутные
Любопытным и скромным ребёнком
Новый день заходил и по Видному
Разливал, не скупился на краски.
Слышал в этом: будет всё мирно и
Не ищи не измен, не опаски.
С блеском в окнах дома и жители
Просыпались, встречали солнце.
А вы чудо подобное видели,
Когда радость средь буден льётся?
«То ли люди, то ли тени…»
То ли люди, то ли тени
Средь деревьев и кустов
В страстном танце в тяжком хмеле
Молят призрачных богов.
Просят счастия земного,
Удовольствий каждый час.
Просят, а в ответ не слова.
Равнодушен лунный глаз.
И уже стоять не в силах,
Распластавшись по земле,
По инерции порывов
Тени тянутся ко мне.
«Как всё абстрактно! Так всё воздушно!..»
Как всё абстрактно! Так всё воздушно!
Нет чётких линий. Цветов нет ясных.
Любовь в капризах, и в злате дружба,
А перемены, как вздор, напрасны.
Меняем лица, а люди те же.
Дома меняем, а грусть всё та же.
Шептал мне кто-то: «» Был счастлив прежде,
Но время как-то свершило кражу».
Я знаю точно, что нет в природе
Ни ровных линий, ни красок чистых.
И омут часто таится в броде.
И к солнцу ветви берёз повислых.
Живу на стройке, и дни, как камни,
Ровняю, чищу и подгоняю.
Не ошибиться б в проекте главном,
Но с новой вводной я всё меняю.
Всё, что шептал я тебе, всё правда.
Но к моим чувствам ты равнодушна.
Вчера угасло, явилось Завтра.
Мне без ответа темно и душно.
Я настежь окна и с ветром к солнцу
Сквозь серость неба заре навстречу…
В достатке сил, чтоб жить, бороться.
Нет чёрных линий, ведь путь мой млечный.
«Засыпаю свет и шум…»
Засыпаю свет и шум,
Чтобы думать не мешали.
Засыпаю. Сотни дум
Обнимают мягкой шалью.
Выделяется из них
Мягким, нежным фиолетом
Полусонный мир моих
Не исполненных сюжетов.
На горе уютный дом,
Сад тенистый, яблок пятна.
Вечер ластится котом.
Ветерок цветочно-мятый.
Из беседки детский смех
Птичьи трели разбавляет…
«Что же, друг, мечтать не грех,» —
Ночь виденье засыпает.
На Вы
«Мы всё чаще себя
не узнаём в зеркалах…»
(И. Калинников)
На город надвигался свет,
Когда ты дверь открыла,
И вместо тёплого «Привет»
Упрёк холодный хлынул.
И на меня вернулась ночь,
Навязчивость вопросов:
«Как дальше? Неужели прочь?
Неужто, дружба – просто?..
«Твоё, моё – простой раздел.
«Не позвоню». " Не нужно…»
Предел. Я под давленьем стен
Вдох делаю натужно.
А ты?.. Вы закрывали дверь
Молчанием обиды.
Кричу во след: «Прости! Поверь!»
Но Вам меня не видно.
Чужой. Ни веры, ни тепла.
Река меняет берега.
«Небо стреляет лучами…»
Небо стреляет лучами,
Бьёт, не щадя, по глазам.
Мысли о прошлом скучали.
Чувства хотели назад.
Сердце в разлуке-пробке
Нервно давило звонок.
Гонка и остановки.
Есть ли какой-то толк?
Белка не знает цели:
Тупо, вперёд. Вперёд!
Кто мы на самом деле?
Чем этот мир живёт?
Вечное – на мгновенье.
Всё суета и тлен.
Кажется, вожделенье (!)
Нет, вновь тупик и плен.
Как под копирку, лица
В каждой копии дня.
Где же моя синица,
Что превратит в журавля?
«Тихо-тихо. Голый лес…»
Тихо-тихо. Голый лес
Ни движением, ни звуком,
Лишь молчаньем до небес
Нас встречает. Где ты, вьюга?
Ты вчера весь день мела,
Задержав в пути, шептала,
В гости в тёмный лес звала,
Много смеха обещала.
Мы пришли, и тишина.
Только у оврага,
Где раскинулась ветла,
Шумная ватага
Мальчуганов и девчат,
Полосуя горку,
Пёстрым поездом летят,
Сидя на клеёнке.
Ух! Какие сорок лет?!
Я душою молод.
Детство милое, привет!
Есть для встречи повод.
«Такие белые, такие нежные…»
Такие белые, такие нежные
Кусочки неба, пылинки снежные
Кружат над городом, летят над городом.
И ветер северный, а мне не холодно.
Светло и чувственно в беседе с дружбою.
И всё-то близкое, и всё-то нужное.
И тараканы-то все улыбаются.
Район «Купелинка». Зима красавица.
Мы с домом вечером снежинки ловим:
И он балконами, и я в ладони.
(20 января)
«Стройные девушки в рыжих пальто…»
Стройные девушки в рыжих пальто
Ночью по улицам зимним гуляют.
Город уснул, и в округе никто
Милым подружкам сейчас не мешает.
На меховые воротники
Тёмное небо сыплет пушинки
Долгая ночь. У залива реки
Встали подружки в лубочной картинке.
Как хороши! Королевская стать
В гордой осанке и взгляде открытом.
Цинику даже под силу узнать
В этих красавицах зимнюю свиту.
Ах, эти сосны! С небом одним
Вы разговоры ведёте неспешно.
Может быть, тоже поговорим?
Ночь. Тишина. И фонарь светит снежно.
«Ты научилась обходиться без меня…»
Ты научилась обходиться без меня.
Не тратишь время на звонки и встречи.
Так вышло к середине января,
Что мне в твоих делах помочь-то нечем.
Советы и поддержка не нужны.
Другие у тебя мозги и плечи.
Слова сердечные, что так к душе нежны,
Чужими голосами красят вечер.
Впиталась в отношения зима,
И холод равнодушья бесконечен.
Я рад, что ты сегодня не одна,
Что музыка, знакомые и свечи.
А у меня есть чистые листы,
Тепло друзей и время, что всё лечит.
Есть память, а в ней ярким счастьем ты.
Век счастья в этой жизни быстротечен.
Ложится снег, просторы серебря.
День новый будет солнышком отмечен.
Ты научилась обходиться без меня.
Звонки всё реже, и исчезли встречи.
«Говорят, человек не хороший…»
Говорят, человек не хороший
И беспутная жизнь у меня.
Говорят, что я ветреный, всё же
Ни жены, ни детей, ни коня.
Говорят, не достоин я веры.
Не надёжен, и нету любви,
А стихи не имеют напевов,
Да и вряд ли это стихи.
Говорят, что я псих и пройдоха,
И живу только лишь для себя.
Говорят, что я склочник от бога,
Что прожил сорок лет, не любя.
Говорят: На пустом не родится
Никакая на свете молва.
Почему я, скажите, не птица?
Взмах, и в миг под хвостом все слова.
«Ложится маска на лицо…»
Ложится маска на лицо,
Чтобы от глаза прятать душу.
Быть в жизни проще подлецом,
Уклад общественный не рушить.
Быть проще циником скупым,
И хапать-хапать-хапать-хапать…
Углом тупым, не пробивным.
И ждать халяву с неба в лапу.
Жалеть себя. Ругать других.
Во всём искать интриг узоры.
Среди своих в кругу чужих
Вести пустые разговоры.
Срываю маску через боль.
Душа вдыхает облегчённо.
Останусь быть самим собой,
На осужденье обречённым.
Молва без повода нудит,
От скуки всё-то ей известно.
Ну и пускай, ведь мне претит
Быть, как другие. В давке тесно.
Ответ за действия держать
Мне не впервой. Не зря учили
С рождения отец и мать.
Быть может, кто-то на могиле
Моей уронит пару слёз.
Вздохнёт не укрывая грусти.
Я жил открыто и всерьёз.
Давайте груз обид отпустим!
«Я не успел. Вагон последний…»
Я не успел. Вагон последний
Моргнул глазами сожаленья.
Я прозевал. К чему томленья
В вечерний час и в день весенний.
Влюблюсь и полюблю-ка зиму.
Быть может, в ней, в покое снежном,
В молчанье белом и безбрежном
По ветру конь раскинет гриву,
И понесёт меня, не зная
Узды привычки, ведь в надежде
Уже нельзя мне жить, как прежде.
Час пробил, часть пошла вторая.
На перепутье жизнь застыла,
Её сомненьями стреножил.
Теперь не будет так, как было.
Как было, я уже всё прожил.
Теперь иначе. Что же? Время
На всё возможности давало.
Предзимняя пора настала,
Я пожинаю, что посеял.
письмо сестре
Друг мой милый, друг мой дальний,
Вновь на сердце тенью грусть.
Видно, с серостью печальной
В днях январских перегруз.
За окном чертями ветер
Воет, душу теребя,
Будто нет десятилетий,
Я не в Видном – у тебя.
Также вечер, также вьюга
Гладит лапой по стене,
Только видим мы друг друга,
И уютно нам вполне.
Рядом бабушка и мама,
Аня с куклой на полу,
И отец лихой и пьяный:
«Не жалею, не зову…»
Годы-годы, словно спицы
В круговерти-колесе.
Я не скурвился, не спился,
Но с того не легче мне.
Гонит ветер без дороги…
Не прикрытая спина…
Пятна радости в тревоге…
Часто в поиске без сна…
Я дурной. Я сам не знаю,
От чего к чему бегу,
То ли счастие пытаю,
То ли знания беру?
Друг мой дальний, друг мой милый,
Где предел и где покой?
Видно, мне до ямы стылой
Быть лишь с вьюгою одной.
Ах, ты, жизненная вьюга,
Круговерть желаний, дел.
Кажется, заметил друга,
Но час минул – не у дел.
Только ты, моя сестрица,
Рядом в жизненном пути.
Пусть сердечко не томится.
Не печалься, не грусти.
«Снег – вода. Нырну-ка в омут…»
Снег – вода. Нырну-ка в омут
С головой, чтобы не всплыть.
Ледяных русалок гомон
Мне поможет всё забыть.
В мире до лазури белом
Растворяюсь, нет меня.
Звон хрустальный правит телом.
Чувства – брызги хрусталя.
Свет вальсирует с любовью
У снежинок на ногтях.
Страсть кипит ночным безмолвьем
В ярких радужных огнях.
Облака, дома и птицы —
Всё в сугробах белизны.
Снегопад, дай мне напиться
Русской сказочной зимы.
Случай у «Перекрёстка»
На выгуле дама с собачкой:
Хаски, поводок. Кто кого?
У «Перекрёстка» тачка.
В зелёных пакетах молоко.
Скользко на тротуаре.
Скользко, что нету сил.
Под утро морозец вдарил,
А вечером дождь моросил.
Всюду каток. Потеха.
Дети – слепой народ.
С горки мальчишка ехал.
Помехой ему пешеход.
Не уклонился сбитый,
И понеслось домино.
Комедия для паразита.
Дешёвое немое кино.
Мальчик лежит хохочет,
Умора его берёт.
Дама подняться хочет,
Но поводок не даёт.
Хаски летит пулей,
Контроль потеряв над собой.
Тачку с молоком смахнули,
Коробки по мостовой.
Бурчит у стены зевака:
«Неужто трудно понять,
Что нужно держать собаку,
Которую удержать…»
Скользко, аж невозможно.
Зеркалом голый лёд.
Пожалуйста, будь осторожен,
Народ.
«Ходит по миру, беспокоится…»
Ходит по миру, беспокоится.
Без предлога, предупреждения
Невоспитанная бессонница
Конфликтует со сновидением.
Места нет. Поле хлопка изрытое
В перекопах и в перевалах.
Неудобное облако взбитое
Несёт мыслям всё, что попало.
Сон вокруг шумит океаном:
То храпит штормовой рокот,
Иль сопит, как прибой усталый.
Я ж не сплю. Я сегодня робот.
Для меня закрыты все порты.
Даже к набережной не пускают.
Сон мой, сон, где твои аккорды?
Всё бессонница затмевает.
(1 февраля)
«Чьи это перья падают в море чернил?..»
Чьи это перья падают в море чернил?
Кто тот пернатый, что так с собою небрежен?
Лебедь ли? Ворон? А может быть, Серафим?
Что очищающий свет на крылах своих держит?
Кто дарит строчкам любовь и симфонию чувств?
Чей тихий голос диктует слова на бумагу?
Кто правит всеми орбитами в мире искусств,
Дарит душе не сгибаемый стержень и влагу?
Выход строки есть Великая Тайна Твоя,
Истинный Автор, а я – лишь помощник, не боле.
Падают перья в чернила. Радость моя:
Хоть иногда, хоть недолго быть в твоей воле.
Дневной сон
За окном сегодня лихобродит вьюга.
В сумерках унылых ковыляет день.
И часы уснули, не бегут по кругу.
Сном и равнодушием расплескалась лень.
Пауза на музыке. На закладке книга.
Телефон в кармане выпил весь заряд.
Отчего-то вспомнилась сладкая клубника,
Ночь далёкой юности и соседский сад.
Доброй нянькой вьюга усыпила Мишу,
И картинки сбивчиво мчатся предо мной.
Ясно, как в реальности, смех и шёпот слышу.
Куст и я на брёвнах с девицей-красой.
Милая принцесса. Поцелуй украдкой.
Письма, словно птицы, с севера на юг.
Юность-сновидение далека и кратка.
Сон – машины времени беспарольный люк.
«Намолили, наплакали…»
Намолили, наплакали.
Немила была голая.
Что ж, давайте лопатами
Раздвигайте сугробы, на…
С тротуаров, с проезжей
Вывозите, не спите.
Не хотелось жить в нежной,
Так в суровой живите.
По колено, по пояс
Облака на дорогах.
Пешеходы, как полоз.
Нет зевак одиноких.
Чертыхаясь и славя,
В непроглядное белое
Мы плывём.
– Эка, валит
Третий день очумелая!
(4 февраля)
Королева
Весенний день бил чувствами по венам.
Округа утопала в лепестках.
Покорно ждали слуги королеву
С цветами и подарками в руках.
Сомнения замешаны с надеждой.
Волнение и напускной цинизм.
Кого она коснётся взглядом нежным?
Кому отдаст заботу и каприз?
Какие только мысли не вплетались
Весёлым ветром в аромат садов,
Когда поклонники свою богиню ждали,
Когда готовились проекты «важных слов».
«Когда?.. Когда?.. – торопит ожиданье,
Но время тянется, ответов не даёт.
Назначено и место для свиданья.
На самом пике чувственный полёт.
Ах, как прекрасна дорогая дева!
Лицо прелестно и нежна рука…
Напрасно ждали слуги королеву,
Она сама – влюбленная слуга.
«Здесь в реках сладкая вода…»
Здесь в реках сладкая вода
Настолько чёрная, что блеск
Рождает каждая звезда,
Что поглядит с ночных небес.
И воздух рядом с той водой
Искусственных дыханий полн.
Благоухание собой
Скрывает смрад коварных волн.
Расчёт бездушный в той земле
Безоговорочно царит.
Слова пустые, и во мгле
Здесь каждый обмануть спешит.
Безверие и власть над всем —
Вот принцип здешний и мечта.
И души молодые в плен
Уводят гиблые места.
«Нет для меня приюта…»
Нет для меня приюта.
Двери закрыла ночь.
На поворотах круто,
Но не прошу помочь.
Бьют по глазам снежинки.
Много. Не одолеть.
Дивно лишь на картинке.
В жизни, как будто смерть.
Прошлое тихим эхом
В пятнах размытых черт.
Очередная веха —
Город, в котором нет
Той теплоты от света,
Что так хочу найти.
Из телефона: «Где ты?»
Нищий ответ: «В пути».
Я возвращусь когда-то —
Круглый судьбы маршрут.
Только пока, ребята,
Вдаль голоса зовут.
Слышу их на рассветах.
Каждый давно знаком.
Снова в душе поэта
Новое огоньком.
«Горизонт горою доедает солнце…»
Горизонт горою доедает солнце.
Дымкою вечерней принакрылся день.
Молодо и весело в сквере под морозцем.
В тишине со мною разыгралась тень.
То ползёт спокойно рядом по дорожке.
То возьмётся прыгать и игриво петь:
«Улеглась снежинка на мою ладошку.
Новую подружку я взялась согреть…»
Я сошёл с дорожки и за ней вприпрыжку.
Целина горбатая вовсе нипочём.
Сорок лет мужчине, он же, как мальчишка,
В догонялки с тенью возраст бьёт огнём.
«В заповедном лесу тишина…»
В заповедном лесу тишина.
Совершенно нет сил на прогулку.
И в уставшем мозгу бьётся гулко:
Время сна, время сна, время сна…
Разворочать бы серость забот,
Раскидать бы по мусорным бакам.
Только быт отрицательным знаком
И расходной статьёй не даёт.
Я смотрю сквозь окно на мечту,
Но не вижу и проблеска в тучах.
Двадцать лет говорили о лучшем.
Тридцать видели радость в цвету.
Сорок первый, как будто, чужой
Мою радость молчанием косит.
Подожди, не спеши ко мне, осень.
Я ещё не напился весной.
Отпускать свежесть дней не хочу,
Мне мило удивленье открытий.
Не моё – жить в рутинном корыте.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/mihail-sergeevich-mishanihin/sovershennoletie-veka-70499476/chitat-onlayn/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Михаил Мишанихин
Тип: электронная книга
Жанр: Стихи и поэзия
Язык: на русском языке
Издательство: Издательские решения
Дата публикации: 26.04.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Новые и знакомые места. Привычные и свежие чувства. День за днём. Беково, Ногинск, Пенза, Москва, Видное… 2018 год. Это ты не читал.