Главная страница | Книги про волшебников | Таица

Мория
Дарья Корелина
Могущественный маг отправляется в Морию, страну, откуда родом его жена и его лучший друг, но в которой магии боятся как проказы.
Задача мага – найти и спасти шурина. Казалось бы, не так уж сложно. Лесиастрат обещает вернуться через пару месяцев. Но постепенно выясняется, что мороз и снежные бури – ничто по сравнению с теми силами, которые реально противостоят эльфу.
В книге нет отъявленных злодеев. Но каждая из сторон упорно добивается своего, и их цели исключают друг друга. Да тут еще случайности, которых никто не предвидел…
Это книга о пути – историческом, физическом и духовном, а также о вечных ценностях и о выборе между амбициями и человечностью.
«Мория» – вторая книга из цикла Дом Мелиссы, логически – продолжение Острова Терезы, но события не связаны между собой.

Дарья Корелина
Мория

Пролог
Вьюга кружит, кружит, вгрызается, хлещет, сбивает с пути. Будто земля на дыбы, а небо в топь. Сплошной буран. Не видать ни зги. Заледенели шкуры ездовых волков, тонут лапы по локоть, а они всё тянут, тащат мой полоз. Я рву их уши свистом плётки – им что птичий гвалт. «Куда ж вы, бесы! Стой, шальные, стой!» А-нет. Вожак наёршил холку, прижал широкую башку – не сдаст. Потуга, ещё, удар – санки вылетели на гладкое место. Озеро! Снег тут разметало, волкам едва до косточки. Ветер сильнее, да ну, и тАртар с ним. Я сваливаю с полозьев, достаю нюкло, шесты. Ослабляю упряжь. Волки тянутся, роют снег, ведут носами – ищут ближайший овраг. А я покуда ставлю чумку. Циновка, грейка, два-десять шестов, да шкурошитые нюкла, да на задку чумке – нут, чтоб ветром не разнагишало. Буде! Закидаю подол снегом и тащу с полозьев жрачку. Размотаю да делю… Не хватает. Истощал запас! А края-свету нет. Дорога до Тушита далека… По бурану лезть – не по травке бегать.
Прячу часть, прозапас. Даю, сколь можно. И себе беру меньше, чем брюхо хочет. Два сухаря да мороженая юшка. Сверху ковыряю мурцу – чтоб выжить. Волки, без драчья, пихают в себя жрачку. Я терплю, жду, когда растопит снег, согреет юшку. Жрать холодное – негоже. Я не волк, моим кишкам тепло потребно. Человек я…
И на том валюсь. Не снявши малицу, не стряхнув кысы. Последней думкой вижу батю, матушку, да слышу свой приказ: «Ларец доставить в кратчайший срок!». Я сдюжу! Довезу!.. И буду дома… Ждите! Я вернусь.
Под эти мысли засыпаю. И вдруг – как удар топором. Волчий грых. Я, взмокший, вылетаю вовне… Ведьма! Стоит, не смеет подойти. А волки круг берут и скалят зубы, рыком кроют…
– Обжжжа!
Осаживаю волков – не по что на Ледяную глотку драть. А она как будто не боится. Обожгла глазищами. Ух, бесовка! Хороша. Глаза да брови – черные, как ночи беспросветной топь. Волосы блестят, уложены под бастынгу, и рясны бисерные пляшут, блестками искрят, играют с вьюгой в «догони-отдай». Сама-то бледная, как снег, и губы почитай что синие, а щеки алые, как мой закат. Зубы белые, как частоколец ровные. Смеется надо мной! Рубаха – рыбьей кожи, ветром облепило груди, лобик между ног, а она как будто и не знает. На ногах – кысы, да бисером расшитые.
Придерживает рясну, чуть сгибается, как будто докричаться хочет:
– Ты замёрз, поди?
Голос звонкий. Девичий. В чернющих волосах сверкает снег.
– Шутишь? Жарко!
Бес, вожак моих лохматых, уши жмёт, зевает, косит злобным глазом. Цыкаю – не смей! Негоже Ведьму жрать. За своих они замстят похлеще нашего. Тут же сам кошусь – куда меня нелегкий заманил? Да неужто в земли Проклятых?
– Страшно, штоль?
– Да чего ж бояться, – говорю, а сам всё зырю, рыщу зенками – куда попал я? Их здесь правда или наша?
– Да не бойся! – смеётся, звонко. Бес срывается, она ему лишь палец показала – он застыл, свернул, хвостом махнул, мол, я не сдался, просто передумал. И ко мне пошел. А бесовка снова говорит, да как! Ни одной пичуге не сравняться с этой песней. – Ты не в наших землях. И не в ваших. На границе ты. Проклятым это озеро зовёте. Ну, а мы – Покрайним.
И точно! Я бывал на этом озере по осени. Вон, и дерево поваленное, и норы соболей, поди, пустые по-теперь.
Мой черед – и угождаю ей:
– Голодна ли, девица?
Задумалась. Видать, не ожидала. Больше о дороге да о погоде их упрашивают. А мне что? Вьюгу али оттепель я сам увижу, как придут. А путь… Полозновицы здесь нет. Ничего здесь нет – на то и Пустошь, Проклятые земли.
– Голодна, – отвечает мне Ледяна. – Да я на обещании. Нельзя пока.
– А можа, и лучшее так – развожу руками. – У меня ведь не еда с собой, а жрачка. Жир медвежий, сухари, мороженое.
Не кривится. Не пойму. Как будто загрустила. Губы дует, а брови не суровит, будто даже вверх тянет. Не глянь расплачется!
– Али по сердцу тебе такое угощение? Так возьми, отведаешь. Как обещание исполнишь.
И вдруг – лыбится. Неловко, будто застеснялась. Да сколько ж ей? Недавно ведьмой стала? Помнит пищу человечью, очагов тепло да волчью преданность? «Али ты вернуться в Морию хочешь? – думаю. – Да нету от Сестёр возврату…»
– Добрый ты. – Рясны бисерные наклоняются, крутЯтся на ветру. Хлопает в ладоши, лыбится:
– Отпущу тебя!
«Ишь, вон-на!..» А сам ей кланяюсь:
– Рад буду, барыня.
Руку тянет, белую, прозрачную, кажись, и льдинки в венах прглядают. Понимаю. Иду к саням, откапываю сумку. Отдаю ей сухари, кусок мороженого мяса, последний колик юшки. Всё взяла. Мне хоть с голоду помирай. А она вдруг щурится.
– Постой-ка. Твоя сестра – Мелисса Лог?
Я взмок наперекор холодной вьюге. Как? Откуда знает?? Правда, что моя сестра. Ведовству училась за морями-за ветрами, да женою стала остроухому эльфу-магу. Пятерых детей народила, да ни одного не подарила Море: все ушастые, в отца пошли. Привозила их три раза, да на том и всё. Уж точно в тундру не водила мелких. Так откуда и почём Ей ведомо, что есть моя сестра, Мелисса? И спросить нельзя – озлобится.
– Моя, – давлю себя, чтоб быть смирнее. – Ведовству училась за морями. За морями и живет.
– Погоду не делает, – поддержала барыня и тут же мыслям своим кивает. И всё лыбится… Небось задумала бесовство! Ух, убил бы, тварь. А она свое всё гнет:
– Всё ж ведьма! Почитай, сестра.
Тут уж я не смог. Оскалил зубы, шею бычу. Не отдам сестру!
– Не злись, дурак. Скажи, что тоже ведьма.
И лицо ее другое. Словно тень нашла, и будто стало холоднее. Страшно! От Проклятых возврату нет…
– Скажи, что ведьма, коли жить охота, – требует жарайка.
Холодею изнутри. Сестра родная – для чего ей? А приказ? А дом? И волков звать толку нет, и боги далеко.
– Да, – говорю. – тоже. Тож ведьма.
– Вот и я о том! – радуется, дрянь. Уже забыла, что сердилась. Снова блещут зубы, рясны сверкчут. – А сестёр не обижают! А и братьев любят… – Тянет ко мне руку. – Вот, держи, дурак.
И даёт кольцо.
Тут уж я и про сестру, и про приказ забыл. Да только виду показать не хочется.
– Пошто кольцо-то мне? Чай не женат, и девки нет, чтоб одарить…
– Бери, дурак! – хохочет. – Размечтался в жены ведьму взять! Твоё ж кольцо-то. От меня тебе – поклон!
Махнула чем-то белым, и как будто вьюга расступилась. А жарайка всё кольцо мне тянет. Ну, беру. Тяжелое. И знаю, что налезет на любую мою цапку. Перелив какой-то лазоревый.
– Ну? – торопит, стерва.
– Каменное, что ли?..
– Ну!
Ножкой топнула, по челу как будто тень прошла, льдинки на висках, как у мертвячки, показались. Тут уж я со всех последних! Сам не помню, как кольцо на цапку тиснул, нуд с полозьями собрал, да волков впряг – и ходу! Вывози, родимые! Живота, родные!

Глава 1. Переполох в Замке-на-острове
«Здравствуй долго!
Попервой, почём тебя тревожу. У меня нога черна. Чернеет дале. Помоги.
Во концах, почём тебе пишу. Боле некому.
Шурин твой
17 день Морознаго месяца 2020 г. Н.Э.»
– Коля!.. – голос Мелиссы был хриплый, как у предрекающей беду. – Ты отца где видел?
– Не видал еще!
Дети, слуги, гости, как тени от потревоженных свечей, метались от залы к зале. Испуганные и озабоченные голоса отражались от каменных сводов, дробились и распадались на эхо:
– Ты там смотрел?
– А в саду искал?
– Видел?
– Нет!
Суета заполнила замок на острове Терезы, и липкая, черная, как грязь, тревога воплотилась и поползла зловонными щупальцами из углов. Дневной свет затмила пелена, стекла в окнах с опасным звоном задрожали, и вещи завибрировали, словно вторили гонгу демонов. Большая парадная ваза сдвинулась с постамента и опасно накренилась.
Десятилетняя Люцена пряталась в обеденной, прижав к себе младших сестру и брата. Они заняли самый большой и красивый диван… Но даже сюда, под белоснежную дверь, сминая сдобный аромат булочек и аппетитный запах пирогов, пробиралась черная мана. Люцена хотела расплакаться, но Сивена и Корхан уже пускали сопли и слезы. Поэтому маленькая чародейка встрепенулась и расправила плечи. В конце концов, она была дочерью великого эльфа и сильной ведьмы.Черную ману они уже встречали, пусть и не в таком количестве. Там, где живут пятеро детей-магов, постоянно кто-нибудь кого-нибудь проклинает:то игрушку не поделят, то слишком игрой увлекутся. А бывало и так, что, упражняясь, дети нарочно воплощали самые страшные кошмары друг друга. Как-то раз за такие игры им крепко влетело от отца. Тогда они единственный раз видели его злым. Отецвынес строгий выговор всем, даже Корхану, а затем велел виновникам протянуть ладони вперед, намочил кисть в зелёнке и нарисовал печати. Из-за них чародеи не могли колдовать больше недели – пока не узоры не стерлись.Дрожь перед отцовскими печатями окончательно привелаЛюцену в себя.
– Так! Сивена, Корхан! Быстро под стол. И пойте «Веселый полдень».
– Зачем? – проканючила младшая сестра. Ей было всего пять, и она была невозможной плаксой по мнению Люцены. Как и трехлетний Корхан.
– Потому что вещи качаются. Лучше лампа упадет на стол, чем вам на голову! Или нет?!
Дети испуганно покосились на большую бронзовую люстру, унизанную фотошарами – и прыгнули под стол.
– И пойте «Веселый полдень!» – напомнила Люцена и зпела сама:
В этот полдень!»«Веселый полдень, Веселый полдень Напоён лучами солнца, И в этот полдень С тобой мы за руки возьмемся!..
Малыши подхватили, ужасно коверкая ритм, а Корхан ошибался еще и в словах и нотах. Сейчас это было не важно. Мама всегда пела эту песню, когда случалось что-нибудь плохое. И веселый мотив отгонял «дурные силы». Люцена не совсем еще понимала, как это работает. Но она догадывалась, что магия и мана сродни пару. Если махать одеялом, пар будет рассеиваться и уменьшаться. «Полдень» и был таким одеялом.
Убедившись, что малыши поют и даже перестали хлюпать носами, Люцена выбралась в коридор. Здесь тьма уже считала себя хозяйкой. Керосиновые лампы мигали, и пламя в них раскачивалось как от сильного сквозняка, по гобеленам и шпалерам метались тени людей и чудовищ. Портрет мадам Терезы по углам покрылся черным налетом, будто над ним сжигали вату. И в воздухе пахло гарью.
Люцена поежилась. Но мама хорошо учила ее, и она знала – тени и запах гари означают порчу. А от порчи помогают заговорённые поварежки. Девочка добежала по дрожащим плитам коридора до кладовой. Тонкие пальцы не с первого раза справились с массивным латунным крючком. А потом еще нужно было отыскать и засветить фотошар.
Совладав с собой и магическим светильником, девочка огляделась. Слева и справа ввысь уходили деревянные стеллажи с резными русалками и козлоногими толстыми дядьками на каждом столбике. На дальней стене висели серебряные зеркала под черными пологами, мётлы и бесконечные клетки для птиц – неизвестно зачем их хранили. На правом стеллаже, на самой нижней полке было то, что искала Люцена. Она достала три больших тисовых черпака с резными ручками. Два зажала под мышками, третий положила поперек, придавила пальцами. И понеслась к центральному холлу, не затворяя дверь кладовки.
В центре холла, как бездна, чернел магический круг. Серым по нему были написаны руны, которые умел читать только отец. Этот круг был как бы ямой, куда можно было сливать любую ману. Особенно – темную.
– Коля! Оба! – как можно громче про себя и вслух позвала Люцена. – Порча! Поварёжки!
Старшие братья скорее ощутили зов сестры, чем услышали. Они разом бросили поиски отца и встали вместе с Люценой по периметру бездны.
– Точно порча! Как ты поняла? – удивился старший, Коловрат, забирая одну поварежку у маленькой чародейки.
– Тени и запах гари. А портрет мадам Терезы как будто копотью зарос.
– И как я сам не заметил!
– Ты занят был! А я на месте сидела.
– Хватит уже болтать, – потребовал Обатур, забирая свою поварежку.
Они сосредоточились, как учила мать: нашли в животе, чуть ниже пупка, клубок света. Ощутили границу между постоянным, теплым светом, и крутящейся, текущей и мечущейся тьмой.
– И… ррраз!…
Дети взмахнули черпаками, и те мгновенно заполнились тягучей, как сгоревший сироп, маной.
Выдох.
Три черпака одновременно опустились, выливая порчу в бездну.
Так они поднимали, описывали дугу и опускали черпаки раз за разом. Снова и снова проверяя границу света внутри себя и тьмы – снаружи.
Сколько времени прошло, дети не знали. Рядом с ними появилась тётя, сестра отца. Милена шла по кругу, по-очереди касаясь племянников «благословением». Она отдавала им частичку своей светлой маны. В целом свете не было никого такого же светлого и наполненного, как тётя Милена. По крайней мере, так верили дети.
Наконец, в окна прорвался дневной свет. Зимний, бледный, он показался ослепительно-ярким и живым. Воздух стал прозрачнее, запах гари сменился запахом запаренной каши. И вещи перестали дрожать и двигаться. С лестницы сбежал муж тети Милены, дядя Эрен.
– Кажется, нашла! – крикнула ему супруга. Эльф кивнул, на ходу сплетая серебристое заклинание. Большой круг, ажурный, как бы сплетенный из завитков, выскользнул из-под пальцев мага и накрыли бездну, как крцшка – котелок.
Дом стих.
Дети попадали на пол. Все трое тяжело дышали. Мальчики вытирали пот ладонями, размазывая магическую сажу по лицу. Люцена промокнула щеки и лоб платком и так и осталась с ним в руках. Милена опустилась на пол за племянницей и обняла за плечи. Эрен отдал свой платок Обатуру и встал на одно колено между мальчиками.
– Ведьма в доме, – пробормотал он.
– Одна из лучших ведьм, – мягко поправила Милена. Эрен фыркнул и потрепал старшего, Коловрата, по темным кудрям.
– Вы хорошо справились.
– Нас мама учила, – пояснила Люцена.
– Видимо, случилось что-то из ряда вон выходящее, – предположила Милена. – А где младшие дети?
Все разом поднялись и поспешили в обеденную, где Люцена оставила брата и сестру. Коридоры были спокойными и тихими… Слишком тихими. Эрен и Коловрат прибавили шаг.
Дядя и племянник первыми вошли в обеденную. Мебель и посуда стояли на местах, фотошары висели на люстре – ни единого признака порчи. Но детей нигде не было. Наконец, Корхан уловил слабый голос маленькой сестры – он подошел к обеденному столу и поднял край скатерти. Сивена тихо, прикрыв глаза, продолжала петь «Веселый полдень», а Корхан спал, примостив голову на коленях сестры.

Глава 2.Пироги и оладьи
Милена погладила самую маленькую из племянниц по голове. Девочка глубоко вздохнула и перестала петь. Тетя успокаивающе ей кивнула. Затем погладила по плечу спящего Корхана, и еще раз, и еще – пока он не хлопнул сонными ресницами и не скривил ротик, готовый расплакаться.
– С пробуждением, солнышко, – проговорила Милена, и ее голос, как всегда, навел порядок в доме и мыслях. Мальчик обнял тетю и отказался слезать с ее рук.
Все уселись по местам, старшие дети молча ополоснули пальцы, вытерли остывшими полотенцами. Эрен несколько раз позвонил в служебный колокольчик, приглашая домашнюю официантку, Алмель. Давно поданные на стол оладьи, пицца и бутерброды с ветчиной остыли. Не пострадали только десерты, фрукты, нарезка и вода, которые и так подают холодными.
Алмель вошла, поправляя чепец-кокошник, который носила вместо платка или кухарского колпака. Она была гордостью острова Терезы.
Раньше официанткой в доме работала Тэль-эль, быстроногая, черноглазая, кругленькая и кудрявая, как овечка, которую забыли остричь на лето. Тэль-эль была весёлой и ужасно суетливой. Взрослые ее недолюбливали, зато дети обожали. Стоило немного раззадорить, и официантка разражалась бесконечной чередой увлекательных историй о магах, эльфах и драконах, которые, по ее словам, жили в ее родных краях. Детям даже не мешало, что Тэль-эль постоянно всё путала и регулярно сжигала обед вместо того, чтобы подогреть.
Столовые колпаки в замке Терезы были увиты заклинаниями, которые включались прикосновением. Нужно было вывести пальцами правильный узор, и колпаки охлаждали, подогревали или подсушивали блюдо. Черноглазой эльфе эта наука давалась с каким-то невероятным трудом, видимо, потому что она больше рассказывала истории, чем упражнялась с колпаками. Однажды она что-то такое нажала, подавая обед главе дома, что заклинания засияли мерным сероватым светом – как светлячки в летнюю ночь. Когда девушка робко подняла колпак над блюдом… Там шел снег. Мягкие хлопья падали в суп и таяли, на полях тарелки собрались крохотные сугробы. Дети пришли в неописуемый восторг, Тэль-эль покраснела и пробормотала: «Простите, Мастер». Герцог Ратэ сухо заметил:
– Вам будут больше рады в Белой академии.
Вскоре Тэль-эль вручили какое-то письмо с печатью мастера тонкой магии Лесиастрата Ратэи выпроводили.
Прощаясь с детьми, девушка то плакала, то смеялась. Оказалось, что герцог Ратэ, которого в Мире чаще называли просто Мастер – поскольку он был одним из самых могущественных мастеров тонкой магии, – дал ей рекомендацию и оплатил год учебы в магической академии. Девушке было страшно до дрожи, жалко расставаться с маленькими хозяевами, к которым она привязалась всем сердцем, но она просто лопалась от гордости, что ее магический талант отметил сам Мастер.
Теперь в доме работала другая официантка. Дети каждый раз пристально следили за руками Алмель, но у нее всегда-всё-получалось. Пальчики с перламутровыми ноготками быстро пробегали по изгибам и лепесткам, так что дети не успевали запомнить. Каждый раз они спорили между собой – кто сумеет повторить движения. И каждый раз проигрывали.
Кроме того, Алмель была очень доброй, вкарманах ее передника всегда находилось блестящее яблоко, горсть конфет, пастилок или других сладостей. И она угощала своих«остроносиков». Когда дети допытывались, почемуАлмель называет так, официантка таинственно улыбалась и переводила разговор на будничные темы.
– Это из-за ушей? – требовала ответамладшая из девочек, Сивена. Алмель просила маленькую хозяйку не беспокоиться:
– У вас самые очаровательные ушки из всех пятилетних девочек на этом острове!
– Они не такие уж острые, – соглашалась Сивена. У нее, братьев и сестрыуши были самую малость заострены, но уж точно не могли сомкнуться кончиками на затылке, как у отца или самой Алмель, чистокровных эльфов из Лианских земель. – И нос у меня красивый!
– Невероятно красивый! – поддерживала Алмель. – Вот бы еще умыть его перед сном.
Когда порча охватила замок, Алмель испугалась до слез. Девушка прибыла на остров только летом, и это была первая порча, которую она видела. Одна из горничных успокоила ее: «Это просто сильная порча. Это никакие не призраки. Сейчас господа поколдуют, и все пройдет». Та же горничная объяснила Алмель, что порча случалась и раньше, но ни разу не была такой сильной.
– Ты разве не чуяла всю неделю, тот тут, то там как будто дымом пахло?
– Я думала, может, трубы засорились…
– Нет. Это значит, тревога в доме была большая. Ну, и эта телеграмма с Севера, нервы госпожи и не выдержали. Видимо, очень плохие новости там. Ну, приведи себя в порядок и давай еще в библиотеке Мастера поищем.
Алмель оправила передник, запретила себе плакать, и пошла за горничной.
Когда все разрешилось, Алмель наскоро умылась из фонтанчика для питья и пробежала в обеденную. Теперь официантка разогревала пиццы, оладьи и бутерброды. Глаза ее припухли, на фартуке виднелось мокрое пятно, но пальцы двигались легко и проворно. Девушка взглянула на детей своих остроносиков. Трое старших были немного бледными, но не испуганными. Толстая няня Фиель тоже выглядела спокойной. Она пересадилаКорханас колен Милены на детский высокий стульчик. Мальчик не возмущался, но делал строгое лицо и собрал губы в дудочку. Алмель улыбнулась, от сердца отлегло. Она передумала уезжать с острова Терезы.

Глава 3. Не-бабайка
Дети доедали десерт, когда в столовую с напускным спокойствием вошли мать и отец. Алмель поклонилась и замерла так. Остальные встали со своих мест, все, кроме Корхана в его высоком стуле. Коловрата поразила городская рубашка под домашней зеленой мантией отца. Люцена заметила, как дрожит на самой границе видимости мана вокруг матери. Обатур и младшие не обратили внимания.
– Что случилось, дорогие? – спросила Милена у брата и невестки. Лесиастрат и Мелисса переглянулись.
– Неприятные известия, – ответил герцог. – Спасибо каждому, что позаботились о доме. – Алмель, няня Фиель, вы свободны до ужина. Отдохните.
Официантка присела в книксене и выскользнула в коридор. Няня помедлила, но поклонилась и вышла, не споря. Как только дверь закрылась, Мастер повел рукой по кругу – наложил заклинание тишины. Внешне ничего не изменилось: не колыхнулся воздух, не вспыхнули завитки, как от заклинаний Эрена. Но теперь никто не мог услышать то, что происходит в столовой. Магия отца вызывала мурашки у детей – Корхан засунул в рот кусок десерта вместе с вишенкой, а Сивена откровенно поежилась.
– Ты наложил тишину? – уточнила Милена.
– Да. Нам нужно обсудить то, что касается только нашей семьи.
– Что-то случилось? – дипломатично спросил Эрен. В комнате каждый понимал, что порча не возникает без причины, особенно такая сильная.
– Дядя Санкэ попал в трудное положение и просит о помощи. – Несколько секунд Милена, Эрен и младшие дети вспоминали, кто такой Санкэ и почему он «дядя». – Ему нужна моя помощь, – продолжил Мастер. – Мне придется провести некоторое время вне дома.
– Ты справишься, – уверенно заявил Обатур, второй из сыновей, и отец ответил ему теплой улыбкой.
– Это надолго? – уточнил Коловрат, и Мастер нервно качнул головой.
– Очевидно, на пару месяцев.
– Так надолго… – пробормотала Милена, а Люцена тревожно пискнула:
– Что-то совсем плохое?
– Обязательно ваше личное присутствие? – уточнил Эрен и тревожно взглянул на жену. Милена пожала его пальцы.
– Да.
Мастер достал из кармана смятую телеграмму и передал зятю. Эрен прочитал и посмотрел вопросительно.
– Санкэ нужна именно моя помощь, – пояснил Мастер. – Теперь ты не мой ученик или управляющий, но я прошу тебя задержаться в Замке-на-острове и помочь Мелиссе.
– Я помогу. – Вид у Эрена был хмурым и недовольным, как и всегда, когда он сталкивался с тем, чего не понимал.
– Я не знаю, насколько все тревожно, – ответил Мастер на вопрос Люцены, старшей дочери. – Но Санкэ в Таице, и он просит о помощи. Это само по себе тревожно.
– Кто такой Санкэ? – вклинился Корхан. – Это бабайка?
Все рассмеялись, напряжение мгновенно лопнуло. Только Эрен, скорее опешил от неуместного веселья, а Корхан недоуменно переводил взгляд с одного на другого.
– Нет, что ты, – ответил Мастер, когда отсмеялся.
– Сам ты бабайка, глупенький, – ласково пожурила брата Люцена.
– Будь вежливой с братом, – нестрого поправила Мелисса и пояснила Корхану и Сивене:
– Санкэ – мой младший брат. И ваш родной дядя. Корхану был всего год, а тебе – три, когда мы последний раз навещали Таицу и видели дядю Санкэ.
– Он большой, лохматый и колючий, – по-своему объяснил Лесиастрат. – Возможно, ты помнишь медведя, который катал тебя на саночках? Это и был дядя Санкэ.
Объяснение возмутило старших детей, и они затараторили разом:
– Никакой он не медведь!
– Он волк!
– Он ездит на волках!
– Он добрый!
– У него глаза золотые, как у дракона!
– Он умеет свистеть на сосульках!
– Он плавает по-собачьи!
Коловрат, Обатур и Люцена видели дядю всего три раза в жизни, но этого было достаточно. Он стал их кумиром и главным героем самых увлекательных игр, которые дети затевали в самой темной чаще лесов на острове Терезы. Они могли бы час или два перечислять достоинства дяди, но отец с улыбкой коварного змея перебил их:
– Хотел бы я слышать столько комплиментов в собственный адрес. – Дети разом смолкли и пристыженно опустили глаза. – Надеюсь, в ваших играх я, по крайней мере, не крокодил, утонувший в болоте?
– Нет, – горячо заверила Люцена.
– Мы в тебя не играем, – проболтался Обатур и получил тычок под ребра от старшего брата.
– Значит, я точно не крокодил, – подытожил отец. – Какое облегчение.
– Они еще не доросли, – покачала головой Мелисса и ласково посмотрела на мужа. Мастер беззаботно усмехнулся и погладил по медным кудряшкам младшую дочь. Сивена потеряла интерес к разговору где-то на «он ездит на волках», перебралась на руки к матери. Вдовем они сели на диван, и теперь девочка обводила узор на колье матери.
– Хорошо, что вы помните дядю Санкэ, – продолжил Лесиастрат, обращаясь к старшим детям. – А теперь вам нужно уяснить, что около двух месяцев меня не будет дома. Слушайтесь дядю Эрена и заботьтесь о своей маме. И будет на этом. Все устали. Поговорим еще после обеда. Дети, идите отдыхать, и будьте бережны с няней. Милена, Эрен, пока я здесь, я бы хотел закончить один эксперимент.
– Тебе нужна моя ассистенция? – спросила Мелисса, и ее дрогнувший голос напомнил Мастеру, как долго он будет в разлуке с самыми дорогими существами в мире. Он кивнул и коснулся плеча супруги:
– Конечно. Какой же я Мастер без тебя?

Глава 4. Гениальные планы и грустная действительность
Мелисса отдала телеграмму золовке и села в глубокое зеленое кресло. Детей отправили отдыхать, а взрослые собрались в аудиенц-кабинете, с большим круглым столом в центре, мягкими креслами повсюду, книжными полками на стенах и с желтыми ирисами в старинных вазах. Милена три раза перечитала телеграмму с штемпелем таицкогогорода Тушита, отдала мужу, Эрену, и села в кресло по примеру невестки.
«Здравствуй долго!
Попервой, почём тебя тревожу. У меня нога черна. Чернеет дале. Помоги.
Во концах, почём тебе пишу. Боле некому.
Шурин твой
17 день Морознаго месяца 2020 г. Н.Э.»
– Что же, он заболел? – спросила Милена у Мелиссы, и голос эльфы выражал одновременно сочувствие, легкую тревогу и поддержку.
– Если бы просто заболел… – качнула головой Мелисса и сжала правой рукой пальцы на левой.– Он бы не писал в такую даль.
– Если это и чернота, то, скорее всего, порча, – предположил Мастер.
– В этом и может быть беда? – с надеждой спросила Мелисса. – Он в городе, а чаровать в городах нельзя.
Мастер задумался, взял у Эрена телеграмму, задумчиво постучал по ладони, цокнул языком:
– Едва ли. Тушит большой город, наверняка в окрестных сельбищах есть хоть одна выпускница Белой академии или ее школ.
– Любая из них сняла бы порчу, надо было бы только доехать, – признала Мелисса.
– И он бы доехал, а не слал телеграмму. Возможно, он ранен… иначе.
Мелисса вздрогнула:
– Бесовство?!
– Не знаю, – попытался успокоить жену Мастер. В глазах ее отразился ужас какого-то старого кошмара.
– У вас было видение? – предположил Эрен.
– Нет, – неохотно призналась Мелисса. – Но меня не оставляет дурное предчувствие.
Эрен фыркнул, Мастер окатил его ледяной волной маны. Бывший ученик ответил смиренным поклоном.
– Что же вы думаете предпринять?
– Отправлюсь в Таицу.
– Из-за предчувствия?
– И телеграммы.
– Это опрометчиво.
– Почему? – поднял брови Мастер.
– Потому что вас могут заподозрить.
– В чем?!
– Вшпионаже.
– В пользу Кари?!
– Да.
– Разве Таица и Кари враждуют?
– Добро пожаловать в современный Мир, – криво улыбнулся Эрен. Онобъяснил Мастеру и Мелиссе, в каких отношениях находятся Кари и Таица. Сами герцог и герцогиня заботились друг о друге, о детях и науке, об острове Терезы, но не о мировой политике. А в ней уже несколько десятков лет зрело нечто опасное.
Император Кари не хотел возвышения таицкого государя, которого совсем недавно, семьдесят лет назадназывали Великим князем, затем вдруг – царем, теперь же на этнический манер, обаем. Обай, в свою очередь, не желал довольствоватьсяобъедками мировой экономики.
Таица подняла цены на мех и драгоценные камни. Кари ввела моду на шерстяные пальто и магически выращенные камни.
Таица разрешила своим ведьмам, отучившимся за границей, возвращаться и стала выделять им землю под хозяйство. Кари недвусмысленно напомнила о древнем договоре: Таица сохраняет магическую инертность, взамен получает нейтралитет, то есть не подчиняется международному магическому суду и Коллоквиуму магической академии.
Таица заявила, что обученные ведьмы соблюдают законы Коллоквиума и живут на особых участках. К основной стране это отношения не имеет. Кари погрозили пальчиком. Таица повела бровью и ввела у себя телеграф, дирижабли и местами – электрическое освещение, для чего заключила соглашение с гномьим королевством Цыгой. Цыга получила оплату мехом и золотом и перестала считать Кари своим главным партнером и другом. Кари пришла в бешенство, но сделала вид, что ничего не имеет против. И стала налаживать культурное сотрудничество – в Таицу поехали туристы, ученые-маги, деятели искусства. Таица заподозрила среди гостей шпионаж. Кстати, не без оснований. Карийцы – потомки эльфов, гномов и круглоухих, отличались средним ростом, вполне человечьими зубами, часто имели уши скорее круглые чем острые. И кое-кто действительно был пойман и депортирован с позором, а кое-что, чего он, конечно, не мог выкрасть и не имел при себе, вернули туда, где ничего никогда и не было.
Конфликт между странами отразился и на простых людях. Сорок лет назад, когда Кари отказалась от меха и драгоценных камней Таицы, экономика дальневосточной страны покачнулась. Многие охотники-промысловики, оленеводы, кожевенники и шубейники остались без дохода. Пошла волна обнищания, и в следующие 20 лет во многих семьях, где рождались особенные девочки, не было денег, чтобы оплатить им учебу за границей. Эти девушки росли, боясь своего дара и не умея им управлять. Многие из них, не понятые соплеменниками, преданные любимыми, потерявшие надежду вырваться в Мир, найти единомышленников, – многие из этих девушек ушли в дебри и пополнили ряды Ледяных ведьм. А эти, последние, – исконные враги и Таицы.
Таким образом, остроухий маг с карийского острова— последний человек, которого власти Таицы хотели бы видеть свободно шатающимся по своим лесам и городам.
– Не думал, что всё так плохо, – признался Мастер.
– Это уже другая страна. – Эрен всеми силами пытался образумить бывшего учителя. – Там множество городов. В крупных городах дозволена смертная казнь. Подвесные дороги обвязали всю страну. Ходят дирижабли. Попробуй вы колдовать, чтобы найти красную линию шурина, то вас очень быстро схватят и утащат в тюрьму.
– Это слишком опасно! – воскликнулаМелисса и вцепилась в рукав мужа. Она извернулась как кошка и смотрела в его глаза с мольбой и мукой. Мастер взял ее ладони и подул в них – точно так она сама дула, когда их дети были напуганы. Самое простое – смириться, остаться дома. Мастер и сам не горел желанием тащиться в холод и мглу. Но он должен. Потому что не может бросить человека, который просит о помощи. Потому что эти боль и мука не исчезнут, только притупятся, засядут в глубине сердца его любимой жены, украдут у нее еще несколько бесценных лет жизни и радости.
Мастер посмотрел на Эрена и сказал жестче, чем намеревался:
– Ты напугал мою супругу. – Эренотвел взгляд. – Я предприму все возможные усилия, чтобы не применять магию в пределах городов и тем более не буду высказываться за то, что магия должна вернуться в Таицу. Все свои мысли я сосредоточу на том, чтобы найти Санкэ и привезти в хозяйство Лог.
– Лесиастрат,– мягко попросилаМилена.
– Я жил в Таице, – мягче продолжилМастер, – пока это было возможно. Мой друг учил меня выживать зимой и летом. Я помню каждый из этих уроков. Я отправлю телеграмму в Лог, что еду искать Санкэ в дебрях.
– Но волчарей обычно не ищут, – возразила Мелисса.
– Но это и не запрещено. Он моя семья, мне можно его искать. Отче ответит, что ждет, и я въеду открыто, не нарушая закон. Отправлюсь в Тушит дирижаблем, и сосредоточу все помыслы на том, чтобы вернуть Санкэ в Лог.
– Лета… Но если… Если…
Она не смогла произнести этого вслух. Если Санкэ бесноватый, значит, на него напали не люди, а Ледяные ведьмы. И они так просто не отдадут свою добычу.
– Я постараюсь их опередить или обмануть.
– Ты не умеешь управлять ветром…
Лесиастрат снова соединил ладони жены и подул в них, она болезненно улыбнулась:
– Этим их не остановишь.
– Я мастер тонкой магии и могу согреть любую массу воздуха. К тому же, я комиссар магической безопасности. Это пожизненная должность. Попробуют тронуть меня, будут иметь дело со всей КМБ. Вряд ли они настолько глупы. И теперь, – Лесиастрат поцеловал пальцы Мелиссы, – я поручаю тебя Милене и Эрену. Береги себя и детей до моего возвращения. А сначала помоги мне собраться.

Глава 5. Пустые обещания
Перед отъездом Лесиастрат зашел в классную комнату. Дети послушно сидели над учебниками и достойно приветствовали главу дома – встали из-за парт и поклонились. Учитель поклонился, а няня Фиель довольно кивнула и присела в изящном книксене – Мастер каждый раз удивлялся ее грации при весьма внушительной комплекции. Только младшая дочь, Сивена не выдержала роли. Девочка вцепилась в плащ отца и отказывалась отпускать. Ни уговоры, ни простенькие угрозы няни не работали.
– Это всего два месяца, это быстро, – повторил Лесиастрат и погладил огненную головку, причесанную на две строгие косы. – Будешь умницей, я привезу тебе гостинец. Хочешь… карамель? Карамель хочешь? Цветную…
– Хочу! – девочка мгновенно вытерла слезы и широко улыбнулась.
Отец вложил большую серебряную монету в ее руку.
– Тогда возьми маму, когда она вернется, и сходите в город.
– Когда?.. – разочарованно протянула Сивена.
– Мама вернется, и вы сходите в город.
– Ну, так и быть, – согласилась малышка, и отец кивнул в знак того, что они заключили сделку. Дочь отпустила плащ, и Мастер отошел на полшага. Напомнил Коловрату и Обатуру, что они отвечают за младшего брата и девочек. Все они стояли, как вышколенные курсанты. Лесиастрат постарался запомнить их серьезные лица. Еще раз кивнул и вышел. Тяжелые двери сомкнулись.
Мелисса уже не пыталась отговорить мужа от поездки, только проверила, чтобы он взял всё необходимое: теплые вещи, походный инвентарь, паспорт. Настояла, чтобы до Лога он был в рубашке с гербовыми пуговицами, чтобы каждый понимал его статус.
– Ты будешь добираться телепортами? – спросила Мелисса, заглядывая в лицо мужу.
– Боюсь застрять в одной из очередей. Зимний сезон, телепорты перегружены.
– Верно… Аэти летающие ящики?
– Самоходки мастера Открытеня? Не думаю, что стоит его беспокоить. Я могу добраться в Вильно на трансконтинентальном дирижабле.
– Ты уверен? Ты ведь не любишь их…
– Не люблю, но нужда обязывает.
– Значит, поплывешь только до Фенхеля. Потом на дирижабле. Хорошо. Познакомься обязательно с капитаном.
– Зачем?
– Чтобы не сидеть всю поездку одному в каюте.
– Пожалуй, я возьму кое-что… – Лесиастрат вышел в свой рабочий кабинет. Небольшая комната в зеленых тонах, с цветным витражом и видом на море. В нижнем ящике стола, под кипой черновиков Мастер отыскал то, что хотел: небольшой томик стихов с вложенным за корешок карандашом. Мелисса спросила, что это.
– Стихи кармайского поэта. Давно пора перевести, а руки не доходят. Вот и займусь. Мелисса посмотрела с сомнением, но спорить не стала. Маг втиснул книгу в наружный карман своего походного мешка. Этот рюкзак служил ему лет триста назад верой и правдой, бывал и в дебрях, и в пустынях, и под водой, и даже пережил извержение вулкана. Любой мешок давно развалился бы, но этот был куплен в родных землях Лесиастрата, королевстве эльфов, Лии. Специальные заклинания держали волокна целыми, если не считать потертостей и одной прорехи,которую Мелисса заботливо заштопала.
– Почему ты не говорила, что тебя мучает предчувствие? – спросил Мастер, разглядывая заплатку.
– Это же просто предчувствие. А у тебя был важный эксперимент.
– Он всё равно провалился.
– Но мы смогли узнать кое-что новое о путешествии во времени, – не согласилась Мелисса.
– Я уверен, что путешествия во времени связаны с линчевателем и кротовыми норами. Я не верю в некромантию, – покачал головой Мастер, как будто спорил с мастером Открытенем, который тоже изучал время.
– Я тоже не верю в некромантию. Но я верю в вероятности, – сказала Мелисса. – Что если, вероятности могут взаимозамещаться, так что умершие оказываются как бы живыми?
– Нет. Это бред, давай не будем даже смотреть в ту сторону. Есть искревление и сжатие пространства. Это должно влиять на время. Только так мы сможем объяснить феномен Ходуна.
– Хорошо, не будем, – пообещала Мелисса. – Ты, кстати, собирался навестить Ходуна в Цыге. Ты возьмешь меня с собой?
– Ты уверена, что хочешь? Тебе многое пришлось пережить из-за него.
– Но это не отменяет его феноменальности! Я очень хочу посмотреть, как живут гномы… Которые не убивают редких животных ради наживы.
– Обещаю, летом мы навестим Цыгу и проведем там сезон. Детям там точно понравится.
– Можно взять их?
– Да… Думаю, не такие уж они маленькие.
Мелисса повеселела и крепко обняла мужа. Он поцеловал ее в лоб и отставил, как куколку. А сам эффектным взмахом руки надел серо-зеленый плащ. Огромный, мешковатый, с капюшоном и прорезями для рук. Специальный шнурок крепил подогнутый подол – если выдернуть, плащ расправлялся до земли. Лесиастрат заботливо смахнул пылинку с одной из складок. Мелисса в ужасе раскрыла глаза:
– Ты поедешь в этом? Что это такое?
– Мой плащ.
– Сколько ему поколений?!
– Это лучший дорожный плащ на свете, – возразил Мастер. – Он защищает от жары, холода, воды и ветра. Я изобрел их для комиссии по магической безопасности. Этот – самый первый, прототип. Заметь, мне удалось повторить ткацкие формулы, чтобы ткань сохранилась как новая.
– На новую она не очень похожа, – все еще с ужасом в глазах проговорила Мелисса. – Ты уверен, что он тебе нужен?
– Да. Это плащ комиссара магической безопасности. И он делает телепортацию безопасной.
– Безопасной для кого?
– Миряне могут телепортироваться только в капсулах… и в этом плаще.
– Боги мои! Ты можешь телепортироваться без капсул?!
– Да. Только это секретная информация. Я же говорил, у КМБ свои методы.
– Ты можешь просто телепортироваться в Таицу?!
– Нет, не могу. Я же туда отправляют не по службе, а по личному делу.
– И поэтому ты должен рисковать?!
– Мелисса. Не будем спорить. Есть Устав и магический закон. Я обязан их соблюдать.
Мелисса внезапно расплакалась, и Мастер обнял ее, гладил по голове, шептал, что вернется целым и невредимым, обещал хорошо есть и молиться всем таицким богам на всех перекрестках. Он наобещал так много, что Мелисса рассмеялась и разрешила взять свои обещания назад, кроме одного – вернуться живым и здоровым. Лесиастрат пообещал.
Наконец, они отбыли в порт на закрытой коляске, и Мастер взошел на паром.

Глава 6. Обрыв проводов
Колесный пароход привез Мастера на противоположный берег, на континент. Здесь начиналось государство эльфийцев – Кари. Здесь же располагался некогда величественный, а ныне несколько захудалый город Фенхель. Нужно было дать телеграмму в Лог, и первым делом Мастер отправился на почту.
Телеграф и почта располагались в древней крепости, построенной, когда город принадлежал круглоухим магам-инженерам, государству Карма. За многие годы фундамент должен был уйти глубоко в землю, однако маги давно научились с этим бороться – специальное заклинание удерживало здание на поверхности. В 2020 году н.э. бастион стоял такой же величественный и высокий, как в год, когда последняя черепица легла на остроконечную крышу его башен. Башни эти, как титанические столбы, выступали на на юго-восток, в сторону острова Терезы, и на северо-запад, в направлении столицы Кари, Асафетиды. Когда-то дозорные из башен напряженно следили за дальними сигналами, предупреждающими о нападении карийских магов на государство Карма. Теперь же о Карме помнили эльфы и некоторые историки, ее последний форт пал, превратился в Фенхель и теперь заселен эльфийцами. Только на острове Терезы сохранились черты кармайской расы.
Столетия спустя бастион снова принимал и передавал сигналы. Но теперь это были письма, журналы, газеты и посылки, приходившие с курьерами, почтовыми поездами, дилижансами и дирижаблями, через телеграф и волшебные светящиеся зеркала.
Почта была разделена на несколько больших залов. В первом принимали и отправляли корреспонденцию или читали последние известия по большому мутному зеркалу, расколотому посередине. В другом зале почтовые служащие расталкивали по клеткам самописцы. С виду эти гомункулы напоминают огромных розовых, лиловых, голубых и салатовых комаров. Но вместо носа у них самый обыкновенный грифель. Эти самописцы в несметном количестве создают начинающие маги. Самописцы летают, смотрят и слушают, а потом хозяин их ловит, и самописцы пишут что-то из того, что видели и слышали. Светские сплетники, газетчики, полиция, частные сыщики и просто праздная молодежь скупают, распускают повсюду, а потом забывают. Дворники отлавливают самописцы сачками, а почтари хранят, пока их не заберут или те развалятся, отжив свой срок.
В третьем зале, куда только что пришел Лесиастрат, передавали телеграммы, покупали, чинили, меняли и исправляли волшебные зеркала, которые заменяли магам телефоны. Здесь же смотрели расписание дирижаблей и парома. По периметру зала и между колоннами тянулись черные резные фасады конторок, за ними сидели молодые эльфийки, служащие – все как одна немного томные, слегка недочесанные и в синем или черном платье, приталенном так сильно, что проступали ребра корсета. Все, как одна, почтарши были исполнены чувства собственной важности и регулярно путали адреса, клеммы и теряли грифели, которыми полагалось отмечать исполненные поручения.
Та девушка, к которой обратился Мастер, отличалась от сослуживиц. Во-первых, у нее была лента с полинявшей тканевой розой на волосах. А во-вторых, она по непонятной причине любила свою работу. Она за десять минут дала телеграмму в Таицу, связалась с другим почтовым отделением, чтобы уточнить, как долго будет идти телеграмма и убила Мастера сообщением, что ждать ответ придется неделю или две, потому что на входящих проводах Таицы очередной обрыв. Мастер переспросил, и девушка повторила: «Две недели».
– Вам непременно дождаться ответа?– участливо поинтересовалась почтарша.
– Да, непременно.
– Что же, вам предложить нашу гостиницу? Там есть и столики, и кровати с подушками…
– Нет, спасибо. – Мастера передернуло.
– Где же вы остановитесь? У вас есть кто в городе?..
Лесиастрат покачал головой и откинул полу плаща, чтобы достать из кармана куртки маленькое волшебное зеркало. Почтарша замерла, побледнела, потом покраснела: такое впечатление на нее произвела булавка с герцогским драконом, окруженным пламенем и лианами. Пуговицы с таким же узором она не разглядела – Мастер положил руки на конторку так, чтобы скрыть знаки отличия.
– В… В… Вашшше сиятельство… – пролепетала почтарша и присела в книксене. Мастер одернул плащ и приложил палец к губам. Девушка быстро закивала и изобразила, что закрыла рот на замок. Мастер поспешил уйти из телеграммного отделения и перешел в четвертый зал.
Там все было в черно-белой гамме, изысканно и с налетом старины. Пространство разделяли ажурные ширмы с изящными столбиками. Между ограждениями – полированные столики, кожаные диваны и кресла. Несколько посетителей пили кофе и неспешно разговаривали.
Лесиастрат устроился на диване посреди полупустого зала и снял плащ. Мгновенно по левую руку образовался официант в почтительном поклоне. Мастер заказал кофе и предупредил, что наложит заклинание тишины. Получив заказ, маг отпустил служащего, наложил заклинание и посветил сестре через карманное зеркало. Милена удивилась, а затем расстроилась, узнав, что Мастеру придется дожидаться ответа из Таицы так долго.
– У кого я мог бы остановиться в Фенхеле на пару недель? Так, чтобы не донимали с этикетом, но и не лезли в душу.
– На две недели… – задумчиво повторила Милена и замолчала на две минуты, перебирая всех, кого знала в Фенхеле и кому можно было доверить покой ее брата. – Полагаю, тебе будет всего безопаснее у маркиза Гезайль.
– Маркиз намного ниже губернатора?
– О. Разве я не рассказывала тебе? Кари и Лии подписали соглашение, и теперь герцоги Лии пользуются теми же привилегиями в Кари, что и герцоги Кари.
– Еще хуже, – вздохнул Мастер.
– Напротив. Маркиз будет так польщен твоим визитом, что не проронит ни звука без твоего разрешения. И ты сможешь целыми днями сидеть в тишине, читая книги. У маркиза, он упоминал, большая библиотека.
– Светских романов.
– Не совсем. Маркиз Гезайль увлекается темой магии. Скорее всего, там книги по истории магии. И главное – маркиз жаден. Он никому не расскажет, что ты у него. Тебе обеспечат самую надежную защиту и охрану от самописцев.
– Как только уеду, начнет распускать слухи?
– Не без этого. Но будет, скорее, преувеличивать твои достоинства.
– Это если я ему понравлюсь как гость.
– О, дорогой. Кто, как не ты, умеешь быть велеречивым гостем и оратором?
– Я? – искренне удивился Мастер.
– Ты, – подтвердила Милена и сменила тему. – А почему же ты не позвонил Мелиссе? Она тревожится.
– Боюсь расплакаться. Не нужно ей этого видеть.
– Ратэ оседлали драконов, сТаицей ты и подавно справишься, милый.
– Не хочу об этом. Как мне связаться с маркизом?
– Отправь записку в Дом с совой. Маркизу будет до глубины сердца приятно встретить тебя и довезти вкарете.
– Моим ногам тоже будет очень приятно. Здесь лужи. И ветер снова поднимается. Что с погодой в этом году?
Конечно, Милена и это знала.
– Погода ужасна в этом году. Но хуже стало в этом месяце. Видимо, Северные магини двигают муссоны! По крайней мере, об этом судачат в салонах, где я бывала.
– Ты была в салонах в этом месяце??
– Конечно. Прилетая из Лианских земель, очень удобно побывать в Асафетиде. И мы навестили несколько салонов. Затем на дирижабле прибыли в Кунт, а оттуда телепортами добрались до Фенхеля.
– В Фенхеле открыли телепорт?? Давно?
– Не очень. В прошлом году. Ты не знал?
– Да! Мелисса говорила мне, что там строят телепорт, я забыл о нем.
– Конечно, тебе ведь не нужны арки и капсулы, ты можешь летать на самоходках мастера Открытеня.
– Не думаю, что стоит его беспокоить.
– Понимаю, – улыбнулась Милена.
– Ну, хорошо. Значит, нужно дать записку этому…
– Гезайлю, маркизу. В Дом с совой.
– Да. Буду писать записку.
– Хорошо. И, конечно, я передам Мелиссе, что ты передавал ей привет, и что устроился удобно и хорошо.
– И что собираюсь обедать.
– Тебе и вправду стоило бы пообедать.
– Пицца и кофе – истинный гений гастрономии, – категорично заявил Мастер. Милена благодушно улыбнулась, и Лесиастрат немного успокоился. Пока его сестра, его супруга и его дети могут улыбаться, мир стоит на своих местах.

Глава 7. То, чего не знала даже Милена
Маг смахнул изображение и задумался. Северные ведьмы двигают муссоны… Вмешиваются в мировой климат? Если так, то они нарушают древние уложения, подписанные кровью. Зачем? Расширяют свою власть?.. И им уже не страшны древние заклинания на крови… Лесиастрат поежился. Он окончил магическую академию и мастериат с отличием… Но это было четыресталет назад. Он так и не освоил магию ветра – кроме атомов, ему нечего противопоставить полумертвым ведьмам.
Полумертвыми Ледяные были в буквальном смысле. Примерно тысячулет назад они еще были живыми: рожали детей, растили, поклонялись ветру. Но они учились быть сильнее, пускали ветер и холод все глубже. Теперь они пополняют свои ряды, обращая молоденьких девушек. Сердце Ледяных не бьется, жизнь поддерживает магия ветра и холода. А по уровню силы они немногим уступают магистрам. Лесиастрат освоил только мастерский уровень…
Маг тряхнул головой, отгоняя дурные мысли, допил кофе и кивком подозвал официанта.
– Мне нужно составить записку, – сообщил маг. Официант кивнул и через пару минут вернулся с блестящей коробочкой. На ее крышке были выгравированы буквы и знаки, а внутри, на подушечке с краской, стояли штампы. Мастер такогоеще не видел: касаешься букв, и штампы сами ставят оттиск на бумаге и возвращаются в коробку. Лесиастрат увлекся и напечатал дюжину записок и рецепт пиццы. Официанттерпеливо стоял за плечом.
– Кхм… – Мастер закрыл коробочку, проверил, ровно ли стоят гербы на манжетах. – Да. Так. – Герцог выудил из кучи записок нужную, сложил вчетверо и отдал официанту. – В Дом с совой, пожалуйста.
Заклинание тишины продолжало действовать, но официант был внутри зачарованного прямооугольника, поэтому слышал мага, а маг – его.
– Слушаюсь! – Официантпоклонился. – Если желаете, в магазине при почте можно приобрести литерный набор.
– Желаю. Упакуйте и сразу отправьте в Замок-на-острове. Герцогине Ратэ и детям. Пусть играют. Спасибо.
Маг потянулся к кошельку, но официантуже поклонился и ушел: покупку запишут на счет. «К лучшему, – решил Мастер. – Наличные в дороге стоит беречь». Последние столет ученые обнищали, доверие к ним у продавцов упало, и в кредит старались не давать. К счастью для наследников, Мастер патентовал свои изобретения и открытия, и в казну регулярно поступали приятно-округлые суммы.
Через час официант доложил, что карета подана, и проводил к нужному выходу. Экипажи подавали не к центральному входу, а к боковому, чтобы не создавать толчею колясок и пешеходов.
Карета в буквальном смысле оказалась каретой – массивной, расширяющейся кверху, на огромных колесах с рессорами. Углы украшала резьба в виде кедров, а дверцу – совы, раздирающие какую-то несчастную зверушку. В упряжи стояли четыре лошади, серые, в белых яблоках, с вычищенной шкурой и аккуратно подстриженными гривами. Лесиастрат поморгал, переложил свой дорожный мешок из левой руки в правую, накинул капюшон и шагнул на булыжную дорожку. Тут же обнаружился лакей – он ждал слева у входа и раскрыл над почетным гостем зонт. Устройство это, обожаемое кассиопейскими модницами, стало дико популярно в Кари последние тридцатьлет. Лесиастрат все еще не мог привыкнуть к громкому хлопку, с которым раскрывается переносной купол – поэтому вздрогнул и отшатнулся. Лакей потянулся за ним, оступился и угодил в лужу, брызги торжественно окропили высокие ботинки Мастра.
После этих замешательств маг уселсяв карету. Внутри пахло сыростью и преющей тканью. Лесиастрат выпрямился, поправил гербовые пуговицы и с видом, полным достоинства,кивнул, разрешая трогаться. Копыта и окованные колеса загрохотали по булыжнику, а затем по брусчатке.
Дорога заняла минут пять, не больше, и лакей открыл дверцу. Дом с совой выглядел как продолжение Почты. Возможно, они и были построены в одно время. Темный камень, черное дерево с резьбой, остроконечные окна и башенки. Над массивными, похожими на ворота дверями красовалась деревянная фигура совы с серебряными кончиками перьев, когтями и клювом. Выглядело внушительно и мрачно.
Парадные двери легко и беззвучно распахнулись: петли и механизм смазали этим утром. Слуги расправили красный ковер – бахрома достала до сапогов гостя. Мастер понял, что в этом доме знают светский протокол и избежать формальностей не получится. Вздохнул и твердо решил следовать приличиям. Он напомнил себе, что всё, что он делает в Фенхеле, отразится не только на нем, но – и это в сто раз важнее – на репутации Мелиссы и детей.
Из тёмного нутра дома вышли два эльфийца: мужчина чуть старше средних лет, в старомодном парике с кудильками у лица и молодая женщина «с претензией». При виде метки Ратэ, покрывавшей всё лицо мага черными завитками и линиями, женщина прикусила губу и отвела взгляд. Лесиастрат ощутил, как ее мана сгущается, хозяйка пытается защититься от «монстра». Маркиз низко поклонился и помахал рукой, как бы сметая пыль перед стопами герцога. Тот, согласно протоколу, поклонился с наклоном головы и заговорил первым:
– Доброго дня, маркиз. Примите меня в своем доме.
– Принимаю Вас в своем… – Маркиз запнулся и уставился на гостя как на ожившее пугало. Он только сейчас разглядел лицо, зарисованное черным узором, как книжка детскими каракулями.
К такому приему Мастер привык. Уже много лет метка Ратэпокрывает всю кожу мага – скорее, его удивляло, когда девицы не убегали с визгом. Последние лет сорок, правда, на него стали меньше обращать внимания, особенно люди простого происхождения. Маркиз, очевидно, был не из простых:он так и стоял, как изваяние. Мастер ждал, дождь моросил, кони фыркали, не понимая, почему все стоят и их не ведут в теплые сытные конюшни, у маркиза дрожала нижняя губа.
К счастью, спутница оказалась сильнее духом. Она изобразила реверанс и толкнула маркиза локтем. Подол розового платья вышел за край ковровой дорожки и окунулся в грязную лужу. Маркиза не обратила на это внимания.
– Доме! – включился маркиз, и протарабанил без пауз:
– Для меня честь принимать Ваше сиятельство в своём доме позвольте Вам представиться.
– Позволяю, но сначала зайдем. Дождь.
Маркиз и его спутница подхватились и практически вбежали в дом. Лесиастрат даже испугался, не захлопнут ли они дверь. К счастью, проходосталсяоткрытым, и герцог попалвнутрь. Его встретил просторный холл с фонтанчиками, белыми гипсовыми фигурками фей и козлоногих панов, уютными банкетками и грушевыми деревьями в горшках. Потолок был расписан в желто-красных тонах, и весь холл казался копией какого-нибудь модного салона в Асафетиде. По бокам, за деревьями стояли слуги, видимо, все, что были в доме – человек пять. О двух неделях без этикета можно было окончательно забыть.

Глава 8. Для кого опасна магия
– Я покажу Вам Ваши покои, – прощебетала маркиза и снова поклонилась, но уже не так низко.
– Благодарю за заботу. Но я не прощу себе, если использую труд благородной маркизы, – отказался Мастер. На самом деле он опасался, что хозяйка с первых шагов засыплет его вопросами. – Будет достаточно, если дворецкий или экономка покажут, куда идти. Всё, о чем смею просить вас, распорядиться насчет ужина и горячей воды. Я продрог и хотел бы умыться.
Маркиза жестом подозвала служанку и приказа проводить гостя в его покои. Затем стрельнула глазами в мага, веер затрепетал у самых ее губ. Видимо, это должно было очаровать кавалера, но Лесиастрат не был кавалером. Он был учёным. Поэтому он молча кивнул и пошёл за служанкой. По пути он мрачно размышлял о своем положении. Он насчитал по меньшей мере четыре пункта, чем опасны молодые жены маркизов, особенно «с претензией». Такие не обойдутся рагу и беседами о пыльных книгах, обязательно растрезвонят всему Фенхелю свое впечатление от герцога, и так далее, и так далее. Мастер подвел красную черту на воображаемом листе и пробормотал: «Сплошное мракобесие». Служанка оглянулась, и магу пришлось успокоить ее:
– Это не относится к вам.
Служанка пожала плечами и пошла дальше. Остановилась она у белой двери с начищенной до блеска ручкой. Всё как в изысканных дворацах столицы, только вместо изящной филенки под краской стыдливо проступали массивные доски, которые в старину укрепляли дверь и защищали жильцов, если в дом вломились грабители или враги. В бытность подростком Лесиастрат служил на торговых кораблях и плавал по всему южному полушарию. Такие вот тяжелые низкие двери были в каждом доме портовых городов.
– Постель начисто перестелили, Ваше сиятельство, – объяснила служанка. Это была плотная невысокая женщина с круглыми ушами, от нее пахло мылом и немного – потом. – Что понадобится, звоните, пожалуйста, в колокольчик. Шнурки в каждой комнате. Я велю принести Вам полотенца. Вода уже греется.
За окрашенной дверью открывалась целая галерея маленьких комнат, обставленных в добротном стиле трехсотлетней давности, и только кое-где торчали белые статуэтки, сентиментальные пейзажи в дешевых рамках и зеркальца.
– Греется огнем?– уточнил маг, разглядывая свои покои.
– Да, господин.
– Отведите меня. Я нагрею быстрее.
Служанка поколебалась, но ей велели исполнять любые просьбы гостя. Поэтому она поклонилась:
– Я провожу Вас.
Маг опустил дорожныймешок на один из диванов в прихожей своих покоев. Откопал рубашку без громоздких пуговиц, смену белья и вернулся в коридор. Экономка провела его на чёрную лестницу, старую и деревянную, потом спустилась на цокольный этаж – в окна были видны ботинки какого-то горожанина. Прошла по коридору и открыла тяжелую дверь с зеленым налетом между досками. За дверью была котельная, здесь на нескольких очагах грелись большие медные котлы с водой и суетились двое черпарей.
Увидев гостя, слуги побросали инструмент и поклонились, один черпак поплыл по еще холодной воде. Мастер махнул рукой и велел всем выйти – черпари выбежали, экономка вышла степенно и прикрыла за собой дверь. Оставшись один, Мастер создал защитный контур вдоль стен, на этот раз магия не была невидимой, зеленоватые линии, завитки и точки – лианские руны – бледно засветились в полумраке. Контур защищал тех, кто был снаружи: когда маг использует магию, от нее расходится ударная волна, которая способна повредить рассудок мирянина или слабого мага. Именно из-за ударной волны круглоухие, великаны и малорослики долгие века боялись и колдовства, и колдунов. Из-за нее же миряне не могли безопасно телепортироваться без защиты капсул.
Мастер погасил огонь в очагах, в котельной стало тихо, темно и сыро. Эльф по-очереди сосредоточился на каждом котле и ускорил молекулы, так что вода грела сама себя. Тонкая магия воздействует на связи, которые удерживают вместе молекулы и атомы. Огромные котлы вскипели за десять минут.
– Готово, – констатировал Мастер и встряхнул руки. – Можно заходить. Наполните мою ванну, пожалуйста.
Вскоре Лесиастрат полулежал в фаянсовой ванне, графитово-черные волосы спускались за край и поблескивали в приглушенном свете фотошаров, которые маг сам же и создал вместо восковых свечей маркиза. Пока наливали воду, Мастер связался с Замком-на-острове и попросил Мелиссу прислать нарядную одежду и одолжить камердинера. Мелисса привезла его из Асафетиды – они подружились за год, который она прожила в столице, давая показания по делу о браконьерах на острове Терезы… Кажется, это было целую жизнь назад, хотя прошло не больше 15 лет…
Ну, а пока можно расслабиться, выползти из ванны в чем Природа создала, обсохнуть, завернувшись в махровую простыню. Потом улечься в кровать, завернуться в шерстяное одеяло и вычитать очередное пособие, которое прислала ректор Белой академии и соратница, Ирэна Ким. Мастер пристроил на согнутых коленях плоское прямоугольное зеркало, включил, смахнув. На стекле появилось изображение текста. Буквы слегка расплывались, но не сильно. В пояснительном письме значилось: «Общее заключение, пожалуйста». Прекрасно, значит, не нужно просить бумагу и самописец, чтобы перенести текст, а потом делать пометки на полях. Можно прочитать бегло и просто дать резюме. Пособие было по зооконтролю. Управление животными Лесиастрат больше знал, чем умел. Так что сейчас он следил не столько за точностью заклинаний, сколько за этикой автора и простотой языка. Именно потому, что плохо понимал зоомагию, Лесиастрат был для Ирэны идеальным тестовым читателем. Если будет понятно ему, то и студентки справятся.
Резюме по пособию было таким: «Скучно, не хватает эмоционально вовлекающих примеров. Добавьте живые картинки. Если нужны деньги, запросите в фонде. Примеры 3, 15 и 78 замените. Запрещаю учить магинь высокомерию и небрежному отношению к животным. Примеры нарушают грань между смирением перед смертью и безразличием к судьбе животного».

Глава 9. Светские испытания
Мастер Лесиастрат не любил наряжаться и еще меньше любил, когда одежда стягивает или колется. Но он дорожил репутацией Мелиссы и детей, поэтому, смирив гордыню, терпел и слушался камердинера. Камердинер приложил все усилия, чтобы превратить своего господина в нежное эфимерное творение с картин моднейших художников Асафетиды. Проблема была в том, что герцог занимался верховой ездой, фехтованием и играл в мяч. Конечно, это помогало удерживать магию, но делало телосложение мужланским. Камердинер приготовил тугой шелк и крепкие шнурки, чтобы сгладить все выступы. Лесиастрат с тревогой подумал, разрешат ли ему дышать.
После утягивания три пары сорочек, жилет, костюм, жабо и два десятка украшений на волосы, одежду и руки показались магу сущим пустяком. Завершив облачение, камердинер удовлетворенно кивнул. Мастер повернулся к зеркалу. Полминуты моргал, пытаясь узнать эльфа в отражении. Наконец, дернул уголком губ и спросил:
– Не слишком ли взрослый этот господин для такого пышного наряда?
– Этот наряд вовсе не пышный. Как раз для скромного ужина, – отозвался камердинер, любуясь своим творением.
– Что ж, надеюсь, маркизе тоже придется по душе.
Впечатление маркизы от наряда превзошло все ожидания. Минут десять она только разглядывала детали. А когда, наконец, перевела взгляд на лицо гостя, оно показалось ей не отталкивающим, а скрытым за ажурной маской. В ее глазах замерцал тот лихорадочный интерес, который так ценят светские кавалеры. Грудь ее поднялась и опустилась в глубоком выдохе, а веер затрепетал, как будто в зимней зале вдруг стало жарко. Маркизе уже грезились опасные враги и коварные предательницы, которые изломали судьбу прекрасного аристократа. И госпожа Гезайль поклялась себе разговорить гостя во что бы то ни стало. Ей непременно хотелось откровений, драмы, сломанной судьбы!.. А если женщина чего-то страстно желает, она это обязательно получит. Даже если сам мужчина не числил за собой ни подвигов, ни драм.
– Ведь правда же, вы знаменитый маг? – осторожно начала свою эскападу госпожа Гезайль в конце ужина, за десертом.
– Мастер тонкой магии, – уточнил Лесиастрат. – Один из тридцати тысяч высших мастеров, если не считать Северных магинь.
– Северные магини? Кто это? – Маркиза похлопала ресницами, прижав веер к груди. А потом подалась вперед с видом глубочайшего сожаления. – О, я так преступно мало знаю о магической науке. Мой супруг, маркиз, учит меня каждый день, но всё еще мои знания так скудны.
Герцог вкратце пересказал историю Ледяных ведьм. Маркизу пробрали мурашки, и она прошептала завороженно:
– Неужели никому не удалось спастись? Ни одному юноше?!
Мастер не заметил интонацию, но ощутил, как мана госпожи Гезайль нахлынула тугой, горячей волной. Лесиастрат понял, что пришло время театра, выдержал паузу и ответил:
– Удалось, ваша милость. Единственному юноше.
Маркиза распахнула глаза еще шире и сжала плечи. Мастер поднял взгляд к потолку и начал рассказ:
– Единственный мальчик, который спасся. Сын волчаря. С кудрями, золотыми, как солнце, и светлой кожей. Он выделялся среди односельчан. Ведь большинство таитцев темноволосы и темноглазы. Вы знали?
Маркиз сдержанно кивнул, маркиза покачала головой, не отрывая взгляда от лица мага.
– Отец нашего героя, – продолжил Мастер, – приручал диких волков и продавал купцам. Это привычное занятие в Таице. Прирученные волки тянут повозки, везут верховых. И отец нашего героя приручал этих диких и злобных животных.
Лесиастрат неожиданно перевел взгляд на госпожу Гезайль, обжег суровым касанием маны и так же неожиданно повернулся к маркизу:
– Это был сильный и опытный волчарь.
Маркиз смутился и поспешил согласиться:
– Да, безусловно…
– Но даже он не мог противостоять стихии. – Взгляд рассказчика перешел на стену, расфокусировался, и речь пошла плавно, почти мягко:
– В тот год, когда старшему сыну исполнилось двенадцать, волчарь попал в буран, и даже волки не вынесли его. Он замерз насмерть. – Мастер драматично замолчал, маркиза промокнула глаза платком и ждала продолжения. – Его семью: сына, двух дочерей и жену, – ожидали голод и нужда.
– Ах, что же такое, – пролепетала маркиза.
– И тогда старший сын снял с отца шубу и надел на себя, – проговорил Мастер, понизив голос, чтобы слушатели прониклись значимостью момента. – С этого дня он, двенадцатилетний мальчик, стал кормильцем для семьи. Он отправлялся в лес и разорял логова волчиц. Продавал щенят, и этим добывал монету. Но за щенков… – Мастер вздохнул и обратился к маркизу, словно тот понимал все тяготы простого народа Таицы. – За щенков ведь платят гораздо меньше, чем за обученных волков.
Мастер кивнул, и маркиз за ним. Маг снова вздохнул, слушатели повторили и это движение. Убедившись, что цепко держит внимание, рассказчик продолжил:
– Однажды мальчик отправился в лес и вытянул первого волка-подростка. Наш герой промучился с ним два месяца, но всё-таки приручил. Волк прижился в домашней стае. А затем… мальчик пошел за вторым волком…
Мастер замолчал, и маркиза от нетерпения заерзала на стуле, веер дважды раскрылся и сложился с щелчком. Господин Гезайль осторожно попросил:
– Что же случилось с тем мальчиком, Ваше сиятельство?
Маг будто очнулся от раздумий.
– Ничего. Он приручил второго волка. Затем третьего. Он стал хорошо зарабатывать. В деревне стали уважительно называть юношу полным именем, как взрослого.
Гезайли удивленно переглянулись, Мастер дождался, когда они наберут воздух в легкие и не дал ничего спросить:
– Авот следующей зимой, мой дорогой маркиз, – Лесиастрат искривил губы в горькой улыбке, – следующей зимой он не вернулся.
Господин Гезайльсокрушенно вздохнул, маркиза всхлипнула, маг продолжал:
– Он долго ходил по лесу и устал. – Мастер неотрывно смотрел в глаза маркиза. – Волки ушли слишком далеко, и он не догнал их. Он так устал, что едва смог поставить чум, и повалился на пол.
Лесиастрат покачал головой. Маркиза потянулась коснуться гостя, но вовремя вспомнила о приличиях, выпрямилась и помахала веером. Маркиз не заметил движения жены, маг сделал вид, что не заметил.
– Он поставил свой чум на границе между землями людей и…
– И?.. – с ужасом в глазах повторила маркиза.
– Ледяных?.. – догадался маркиз.
– Да, – мрачно подтвердил Мастер. – Ледяные ведьмы. Их силуэты проступили сквозь колкий занавес ледяного снега. – Мастер поднял руку, будто указывал на нечеткие силуэты, и маркиз с супругой проследили за его жестом. – Сперва похожие на оленей, пригнувших головы от ветра. Но это были женские фигуры. Их магия обрушилась на юношу и придавила к полу. Он зарычал, как зверь. Магия льдом проникала в его тело и душу, он ощутил, как когти вечного мрака охватывают его сердце. И тогда он завыл! – Маркиза вскрикнула. – Завыл с той сильной, неистребимой тоской, с которой волк зовет свою погибшую стаю. Он заставил себя вспомнить о матери и о сестрах. Они зависели от него и ждали там, за границей леса и пурги.
Мастер перевел дыхание и дал отдохнуть слушателям. Маркиза выпила воды, маркиз откашлялся.
– Он выполз из своего временного дома в дебрях, затем он встал и заставил себя идти, – продолжил рассказчик. – Он шел, не разбирая дорогу. Пока не упал.
– Упал?
– Он умер?!– задохнулась маркиза.
– Нет. Нет, дорогая маркиза. Он провалился в медвежьюяму. И это спасло его. Ледяные ведьмы потеряли его из виду или решили, что он разбился насмерть. Они ушли. А юный волчарь отлежался на дне. А затем стал нагребать снег и мастерить вал, пока не смог выползти на ровную землю.
– Он выжил! – обрадовалась маркиза и захлопала в ладоши. – Ах, Ваше сиятельство! Это был такой волнующий рассказ!..
– Но герцог, – попросил маркиз, – стал ли юноша ледяным магом?
– Нет, что вы. Он стал обыч…ным.
– Магом??
Лесиастрат повел бровью и неопределенно качнул головой. Считалось, что в Таице нет магов, только знахарки, и на этом зиждилось древнее соглашение между страной и Магической академией.
– Его стали бояться, – уклончиво ответил Мастер. Маркиз уставился на мага упрямым взглядом ученого, от которого пытаются скрыть истину.
– О, прошу вас! Продолжайте! Что было с этим юношей дальше?!– попросила маркиза.
– Он… Он уехал из Таицы, дорогая маркиза, и попытался учиться в магической академии.
– Как? – Маркиз подпрыгнул в кресле. – Позвольте, Ваше сиятельство! Когда происходили эти события?
– В 1616 году новой эры.
– Выходит ли… правильно я услышал, Ваше сиятельство, что четыреста лет назад в Таице знали о неком благодатном крае, где магия доступна людям?
Лесиастрат обдумал вопрос и будущий ответ так же тщательно, как аргументы перед коллоквиумом Магической академии.
– Как раз четыреста лет назад, маркиз, в Таице прекрасно знали, что за пределами их страны живут маги и колдуны.
– Так он стал магом?! – восхитилась маркиза, а Мастер качнулголовой, как будто собирался спорить, но передумал и изобразил улыбку.
– Это уже история для другого времени и места. С вашего позволения. Десерт напоминает о себе своим изысканным ароматом.
– О, в самом деле! – спохватилась маркиза. – Благодарю Вас, Ваше сиятельство, за ваш захватывающий рассказ!
Маркиз, напротив, оставался напряженным и выглядел обманутым. Мастер указал взглядом на госпожу Гезайль – маркиз вспомнил об этикете и о том, что принято беречь нервы дам, изакивал:
– В самом деле! Десерт получился на славу. Анни привезла его из Асафетиды.
– Прекрасный вкус маркизы чувствуется во всем, – изрек герцог двусмысленный комплимент и сосредоточился на десерте.
Остаток вечера прошел в мирной обстановке. Маркиза рассказывала о погоде и своих приключениях на пути из Асафетиды в Фенхель, досадуя, что тогда еще не открыли телепорт. Попросила рассказать, как он работает, и Мастер вкратце объяснил, что такое кротовые норы, что они искривляют пространство так, что можно войти в нору в Фенхеле, а выйти в Асафетиде. Упомянул, что на острове Терезы есть еще более поразительный феномен, некая нора, в которой не искривлено пространство, а заморожено время. Этот феномен он, Мастер, открыл пятнадцать лет назад, и до сих пор ученые со всего мира не могут объяснить его. Маркиза осталась невыразимо довольна ужином
.

__________________________________

Читайте подробнее в книге «Остров Терезы (https://www.litres.ru/70361575/?lfrom=1140566897&ref_offer=1&ref_key=eb239b6a14f2cc85996776324b543e81a3b3226400b495a494b102ec34a7be77)».

Глава 10. Проклятый магистр
После ужина маркиза пошла переодеться, а мужчины поднялись в кальянную. Это была просторная комната с бархатными стенами, выцветшими от времени. Центр занимали кресла с мягкими пуфами для ног и журнальные столики, составленные в круг. Вместо курительных аппаратов на столиках располагались подставки для книг, керосиновые лампы под абажурами, стопки шелковых закладок и вазочки с карандашами разной длины и заточенности. Два столика занимали стопки книг с разноцветными закладками и толстая тетрадь в потертом кожаном переплете.
Гость и хозяин устроились в удобных креслах и уложили ноги на мягкие пуфы.
– Позвольте же просить Вас закончить Ваше повествование, – попросил Гезайль. – Расскажите же, как было на самом деле.
– К чему вам дело давно минувших лет? – примирительно спросил Мастер, изучая корешки книг на одном из столиков. – Разве карийцы собирают никому не нужные знания?
– Я изучаю историю магии, по мере своих скромных сил и способностей,– пояснил маркиз. – И эти знания, что составляют наше прошлое, ни в коем случае не бесполезны. Они суть уроки, которые могли бы помочь нам избежать ошибок в будущем.
– Вы рассуждаете как лианец, – улыбнулся маг и случайно выразил ученому-любителю высочайший комплимент. – Так вы запишете мой рассказ и сохраните?
– Если вы позволите.
– Думаю… Сам я на это не отважусь. Что ж… Когда-нибудь правда должна быть рассказана.
– Тот юноша стал магом?
– Да. Не просто магом. Как и я, он владел тонкой магией. Знаете ли вы, что все видимое и даже воздух состоит из мельчайших частиц и между ними есть напряжение энергии?
– Слышал в докладе в нашем научном кружке, в прошлом году.
Мастер удовлетворенно кивнул:
– Тонкая магия воздействует на эту энергию между частицами. Поэтому она не видима невооруженным взглядом. Только некоторые заклинания ее проявляют: защитный круг, древо жизни… Те, что связывают сущее с бытием.
Мастер оттолкнулся от фразы как от причала и заскользил по реке воспоминаний, из тумана выступили картины прежней жизни, обрастая звуками и ощущениями. Деликатный кашель маркиза заставил эльфа вернуться в настоящее.
– Этот юноша никогда не вернулся в Таицу?
– В четырнадцать лет он прибыл в Академию магии и искусств. Сейчас уже нет ни той академии, ни той страны, ни тех эльфов. Сейчас там расположено государство Кассиопея.
Упрямый, гордый, независимый. Он стал изгоем среди рафинированных эльфов. На этом мы и подружились. Я не мог запомнить и простого заклинания. Над нами смеялись, нас презирали, учителя считали нас лентяями, а мы только сильнее замыкались и копили гнев.
Мой друг первым понял, что мой способ колдовать отличается от всех прочих. Я воспринимаю мир не глазами, а ощущениями. Он предложил мне полагаться на чуйку, как зверю. И начал тренировать меня. Под его уроками я стал дотягиваться по оценкам до остальных учеников. Это сблизило нас еще сильнее. Мы стали лучшими друзьями.
Я быстро выучил тэин слог и переводил лекции на родной для Одувана язык. И его оценки вскоре превзошли лучших студентов.
За два года мы выросли от необученных магов до специалистов и не собирались замедляться.
«Вы должны учиться вместе со всеми», – требовали наши учителя.
А мы ничего не понимали в лекториях, зато потом, разбираясь сами, постигали всё. Мы начали понимать, что магия тонких энергий – величайшая по могуществу. И это нас опьянило.
Мы хотели узнать пределы своих возможностей. И мы вознамерились доказать, что материнский потом энергии существует и выходит в сущий мир через глубинные заклинания.
– О нет! – маркиз не выдержал и перебил Мастера, спохватился и зажал рот ладонью.
– Все верно.
– Нельзя касаться материнского потока энергии! Это погубит мир!
– Но мир по-прежнему жив, – заметил Мастер.
– Нет, вы?..
– Да. Мы вдвоем, в стенах Академии, ночью… Мы долго спорили и обсуждали последствия. Но в конце концов сумасшедший азарт ученого… И мы объединили наши силы и проникли в глубины глубин.
– О, нет… – бессильно повторил маркиз, и маг ответил грустной усмешкой мертвеца.
– Увы.
Наш эксперимент вызвал сильное землятресение. Оно привело к извержению трех вулканов на нашей стороне океана и мощному цунами на противоположной стороне. Посреди лета наступила зима и длилась полгода.
Мир устоял. Но последствия были ужасны. Полгода сильнейшие маги очищали воздух и воду, спасали и лечили животных, растения и людей. Им пришлось выйти за пределы своих возможностей. Таковы были последствия. По вине двух зазнавшихся студентов.
– И вас не исключили??
– Нет.
– И не запретили колдовать!
– Нет.
– Почему?!
Мастер долго молчал, прежде чем ответить.
– Тогда еще не умели рассеивать магию. И в принципе это считалось… преступлением против Природы.
После этих событий судьба наша сложилась так.
Мы оба очнулись на больничной койке, чудом выжившие, ненавидимые и порицаемые всем магическим миром.
Я был напуган всем, что произошло по нашей вине. Когда потребовали, я встал на колени в присутствии всех студентов и коллоквиума магической академии. Я произнес покаяние и клятву никогда впредь не подвергать опасности мир.
– А юноша?..
– Одуван не раскаялся. Он не встал на колени. Произнес слова клятвы, но не был искренен. Через десятьлет он окончил Академию, а на вручении бросил диплом на пол:
«Ваши знания – жалки. Истину не узнать из книг!»
Он скрылся в дебрях Таицы и продолжилисследовать мир по-своему. Я работал с ним, но меня пугало, как глубоко он заходит. Пытался спорить, уговаривать, убеждать, но не был услышан. В конце концов я стал комиссаром магической безопасности.
С 1625 по 1637 год мыраз за разом останавливалиэксперименты Одувана. Тогда у нас не было ниплащей для телепортации, ниглобуса, на котором видны сильные вспышки магии. Двадцать четыре часа в сутки над картой держали кристалл, настроенный на Одувана, посменно. И едва кристалл начинал светиться, боевая группа отправлялась в путь на гигантских орлах. А остальные срывали покрывало с Зеркала истины, и вопрос всегда был один: «Покажи того, кто колдует прямо сейчас и чья магия опасна для мира». Ни разу зеркало не показало кого-нибудь другого. Всегда в дурацком овале был мой друг. Мой единственный близкий друг.
– Он?..
– Да. Но всё по порядку.
Мы прерывали его эксперименты. Нас было от трех до десяти магов каждый раз. Но он видел только меня. Мы прерывали, он злился, мы уходили и затем вновь возвращались.
8 мая 1637 года он проклял меня. Но его сердце было уже настолько озлобленно, что проклятие легло на него самого.
С тех пор мы еще не раз были около его башни, ударяли магией, устраивали шум и трясли башню,чтобы отвлечь мага и остановить его эксперимент. Скаждым разом башня становилась всё более черной. Черной стали одежда, ногти, губы и волосы мага… Тело его скрючилось, а лицо покрылось коростами.
И все же он прожил до 70 лет. Конец.
– Конец?! Как он умер?
– Это неизвестно. Я нашел его уже мертвым. В потолке была дыра. Маг был несколько месяцев как мертв. Я очистил башню от порчи. Забрал все его записи и передал в Магическую академию.
В тот день, когда я сообщил о смерти Одувана, его имя вычеркнули из всех магических летописей, из записей о выпускниках Академии, отовсюду.
Отныне он известен только как Проклятый маг или Черный маг. Несколько лет назад мне удалось добиться только того, чтобы его посмертно признали магистром.
– Но зачем?!
– Я и не жду от вас понимания, – горько улыбнулся Мастер. – Во-первых, он был и остается моим единственным близким другом. Во-вторых, уровень его могущества был именно уровнем магистра. Если же признать его опыт опытом специалиста… Тогда я не мастер, а всего лишь необученный маг. И тогда любое преступление, захоти я его совершить, я могу списать на то, что плохо понимаю свои способности и не вполне управляю своей магией. Вот и все, меня не за что наказывать.
– О!..
– Запишите его историю. И запишите еще. Он не хотел уничтожить мир. Сначала он хотел только понять его устройство, а потом захотел уравнять мирян и магов. Сделать так, чтобы магия подчинялась мирянам.
Ныне телепорты и дирижаблидоступны всем желающим. Миряне могут летать и телепортироваться, просто купив билет. Разве не удивительно?
Маркиз долго молчал, обдумывая все услышанное. Проклятый маг считался абсолютным злом, им пугали детей. И вот теперь всё вставало с ног на голову и разваливалось на куски.
– Значит, черной магии не существует?
– Магия всего лишь инструмент. Черная мана – это порча. А она рождается из страха, отчаяния, злости, тех эмоций, которые в обществе принято считать негативными.
– Она заразна?
– Да, как и любые эмоции.
– Но вы не заразились, когда очищали башню?
– Заразился. Но я знаю, как снимать порчу. Нужно собрать самые светлые чувства и позволить им быть сильнее, чем страх или обида. Вы примерно так же боретесь с дурными мыслями, правда?
– Да, но…
– Это всё слишком неожиданно, я понимаю. Если вы не решитесь записать эту правду, я не буду осуждать вас. Сам я до сих пор не решился.
– Я запишу ее.
– Правда?
– Да. Мы обязаны знать свою историю, она суть уроки прошлого.
– Только мы ученики нерадивые…

Глава 11. Ночной визит
Оставшись один в своих покоях, в просторной ночной рубашке, Мастерзабрался под пуховое одеяло и блаженно расслабился. Но сон не приходил: перегруженный мозг то вновь уплывал в далекое прошлое, то вдруг начинал скакать по недавним впечатлениям. Ни бараны, скачущие через карниз окна, ни гимнастика босиком не помогли. Тогда Мастер прибег к самому надежному способу:дошел до гардеробной и вернулся в комнату с книгой кармайских стихов. Маг поленился идти в холодный кабинет и устроился в спальне, в кресле, прикрыв колени пледом и примостив книгу наподлокотник. Мастер пролистнулстраницы и открыл на развороте, где был вложен последний незаконченный перевод:
Сокрыта тучей от меня…Вечерней бездной надо мною Разверзлось небо декабря, Звезда, что ты касаешься рукою,
Почесав нос карандашом, маг начертил длинную линию накидалпояснение: «В культуре Карма дома ориентировали по звездам. Стоя у окна или на балконе, девушки могли протянуть руку и точно указать на звезду, в честь которой назван их род. Таким образом, касаться звезды рукою – указывать на родовую звезду или называть свое родовое имя». Пояснение заняло весь листок для перевода, и пришлось доставать второй. Тут выяснилось, что Мастерне помнит ритм и мелодику стиха-оригинала – нужно было перечитать вслух. Примерно на четвертой строфе раздался стук в дверь. Мастерудивленно и с облегчением отложил книгу, влез в халат, закрыл шею ночным платком и пригласил посетителя войти. Он думал, что камердинеру понадобилось что-то уточнить по облачению.
Это оказалась маркиза. Она была еще в вечернем платье, вруках онанесла маленький поднос. На нем стоял бокал с темной жидкостью и сливочник с водой. Будучи химиком-любителем, Лесиастрат догадался, что в бокале – снадобье, которое положено разбавлять непосредственно перед применением.
– Надеюсь, я не разбудила Вас? – маркиза оставила поднос на столике для ночного чаяи присела в реверансе.
– Я еще не ложился, – отозвался Мастери рукой пригласил хозяйку сесть в кресло напротив. – Только я принял более удобный вид для вечерних раздумий. Вас не слишком смутит мой неблезир?
– О, что вы… Я…
– Я сейчас оденусь…
– Нет-нет! Не беспокойтесь. Я толькопринесла Вам… чтобы легче уснуть. Сегодня был такой насыщенный вечер…
Маркиза явно хотела о чем-то заговорить, но не решалась. Мастер сел обратно в кресло, взглянул на темную жидкость. Пить никаких снадобий он не собирался.
– Похоже, вам самой необходимо немного успокоиться. Я настаиваю, выпейте лекарство.
Маркиза смущенно улыбнулась и кокетливо сверкнула глазами. Потом вылила воду в бокал – поднялось темное облачко, запахло полынью и анисом. Хозяйка зажмурилась и решилась. Выпила снадобье, постояла. И вдруг порывисто, отчаянно повернулась к гостю.
– Ваше сиятельство! – Герцог удивленно поднял брови, а маркиза продолжала. – Позвольте обратиться к вам с просьбой.
– Обратитесь, – осторожно разрешил Мастер. Взволнованная мана хозяйки накатывалана него как порывы зимнего ветра.
– Ведь вы великий маг… И вы такой умный…
– Склонен с вами согласиться. В чем же ваша просьба?
– О, прошу Вас!
Маркиза вдруг расплакалась и замотала головой. Потом так же неожиданно вскинула подбородок и вытерла глаза. Мастерна всякий случай оперся на пальцы ног, чтобы быстро подняться – отскочить всторону или поймать падающую в обморок женщину. Однако маркиза никуда не упала: ни в обморок, ни в объятья герцога. Она высвободила из складок платья сумку, а из нее извлекла потрепанный блокнот в кожаном переплете.
– Яуверена, что вы сможете утешить меня или же сказать мне правду. Прошу вас! – Маркиза порывисто протянула блокнот Мастеру.
– Это дневник?
– Да. Его владелец… Он погиб три года назад.
– Ваш брат?
Глаза маркизы снова наполнились слезами, она покачала головой – нет.
– Жених. Мы обещали пожениться, когда он вернется из плавания. Но он так и не вернулся. Его дневник выловили другие моряки и передали мне. Он защитил его печатью… Его последние слова!.. Он обращался ко мне. Он просил рассказать всем об опасности, грозящей всем мореплавателям. Прошу вас, прочитайте. Я положила там закладку.
Мастерозадаченно открыл книгу. Это был судовой дневник, такие часто выдают офицерам, чтобы они вели путевые заметки, в дополнение к судовому журналу. Дневник и листы были целыми, будто не побывали в шторме. На обложке остался след от охранной печати – такие магические замки ставят на судовые журналы, чтобы книга не развалилась, а грифель не смылся от соли и воды.
Внутри дневника нелинованные листы были исписаны ровными строчками, твердым острым почерком. Очевидно, автор прекрасно владел рукой, был привычен к морским волнам. Последние заполненные страницы описывали некое страшное событие. Строки кривились и обрывались, буквы были разной высоты и временами отрывались друг от друга. Очевидно, их писали во время шторма.
– Прочитайте, – настаивала маркиза.
Мастервник в то, что писал погибший моряк. Он рассказывал о последних часах корабля, когда команда боролась за жизнь.
– Очевидно, это был юноша с огромной силой духа, – предположил Мастер, – он продолжал писать, когда гибель уже была неминуема.
– Да, он был таким, Ваше сиятельство. Но то, что он описывает. Вы прочитали? Этот ужасный монстр, похожий на огромную фигуру человека в черном.

Глава 12. Монстр Лелуша
Маркиза заломила руки и прошлась по комнате.
– Три года назад мой жених погиб. Лишь после этого я согласилась выйти замуж за маркиза. В своем дневнике, в своих последних словах, Лелуш думал обо мне. Он заклинал меня никогда, никогда не бывать на море. И умолял предупредить всех, что отныне проход по морю опасен. Помимо природы и китов, там вершит свою злую волю этот монстр. И что же? Я вышла замуж. И мой супруг отказался жить в Столице. Он привез меня не куда-нибудь, а на берег моря! Того самого моря, от которого меня остерегал Лелуш. Скажите же мне правду, Ваше сиятельство! Может ли это чудовище напасть? Или его власть сильна только далеко от берега?
Мастернесколько раз перечитал последнюю запись в дневнике. Затем прикрыл глаза и погрузился в давние воспоминания – о временах, когда он был подростком и исследовал Мир. Он чаще всего устраивался матросом на торговый корабль и плыл до первого порта, который ему приглянется. Так он объехал все южное полушарие. Самыми страшными были сороковыешироты: незадолго до экватора природа словно взрывалась проклятьем. Ветер достигал тридцати двух километров в час. Пройти «Безумные сороковые» без шторма было не просто удачей, а божьим прикосновением – моряки научили эльфа уважать бога, даже если не веришь в него.
Побыв немного в прошлом, Мастервернулся к перепуганной маркизе.
– Вы говорите, это было три года назад. Та же дата стоит в дневнике. Три года назад летом я был в Таице, мы навещали родителей жены. Погода была обычной. Но то, что описано в дневнике, говорит об обратном. Маркиза, не бойтесь. То, что Лелуш принял за монстра, было обманом зрения. Это был особый шторм. Когда дует как бы не один ветер, а два. Происходит сдвиг ветра. Воздух начинает крутиться с огромной скоростью. Образуется что-то вроде водоворота, только в воздухе. Смерч. На море начинается шторм, и смерчи, как гигантские черные треугольники и извилины, пронзают воздух то здесь, то там. В мешанине вздымающихся волн эти смерчи напоминают то змей, то гигантские человеческие фигуры. Но это неживые сущности. Это воронки из бешено закручивающегося воздуха. Кроме того, кораблекрушение произошло в океане, намного севернее сороковыхширот.
– А Фенхель?..
– В безопасности. Наше море окружено континентом, теплое – одно из самых спокойных. Холодные ветры Таицы согреваются, пока идут к нам. К тому же, на острове Терезы живет моя супруга. Она знает, как управлять ветром.
Маркиза успокоилась и робко улыбнулась.
– Благодарю Вас. Я знала, что Вы откроете мне правду.
– Если позволите, я оставлю дневник у себя.
– Оставите?..
Маркиза потянулась к книге, но тут же отдернула руки.
– Мой милый Лелуш… Его последние слова… Но если мой супруг найдет этот дневник… О…
Маркизастрадальчески заломила руки, нежно коснулась книги, даже не заметив, как близко наклонилась к полураздетому мужчине. Мастерсделал вид, что тоже не заметил, как грубо попирают его личное пространство. Маркиза отошла и постояла молча. В своем сердце она примирялась с горем.
– Да. Заберите его. Если маркиз прочитает эти строки, он будет ревновать. Мой супруг – добрейший и образованнейший эльфиец. Но он умеет быть ужасно докучным…
– Я передам дневник в библиотеку Коллокувиума. Он будет в безопасности.
– Благодарю Вас!
Маркиза заставила себя улыбнуться.
– Доброй ночи, Ваше сиятельство.
– Доброй ночи.
Маркизаеще раз взглянула на дневник и вышла, прихватив поднос с пустым бокалом и сливочником. Мастер выдохнул. И понадеялся, что камердинер никогда не узнает, в каком виде маркиза лицезрела гостя. Маг снял шейный платок, накинулплед на колении ещё раз перечитал описание шторма. Затем – более ранние записи. Лелуш упоминал о росте атмосферного давления:
«Давление продолжает расти, моя бесценная. И это внушает мне радость и наполняет грудь мою сладостным предчувствием. Такая погода, моя ненаглядная, говорит о том, что корабль наш ожидает быстрое плавание по ровному морю. Мы доберемся до порта так же легко и скоро, как если бы ехали от Вашего папеньки к Бони…»
На следующий день корабль погиб в сильнейшем шторме, который не удалось обойти ни против ветра, ни по касательной. Из уголков памяти Мастеранастойчиво возвращался голос лотмана: «Погода свихнулась с пьяненькой». Что означало резкую смену ветра и температуры. Мастер отложил дневник и откинул плед. Взял с прикроватной тумбы волшебное зеркало и связался с Толстенем – полувеликаном, магом огня, соратником Мастерапо и главой ВосточногоотделаКМБ, Комиссии по магической безопасности.
Толстень не поверил, что Северные магии вмешиваются в мировой климат, но всё-таки подошел к шкафу с магическим замком, открыл полку со сложным рисунком заклинания. Мастер сверился с рукояткой зеркала и продиктовал свои координаты. Толстень внес их мелом в заклинание на полке. На прикероватной тумбе перед Мастером засветился круг, полыхнул невидимым огном и замерцал блестками. Маг положил дневник в центр круга, и книга перенеслась в кабинет Толстеня.
– Раз ты светишь сам, значит, дело серьезное, – заметил полувеликан, разглядывая дневник Лелуша. – Я сообщу, куда следует. Они разберутся.
– Благодарю, Толстень.
– Ты что-то затеваешь? – маг огня сощурился, и глаза пропали в тени между бровями и усами.
Мастерзадумался: стоит ли посвящать постороннего в семейные дела. И решил, что стоит. Дела из семейных неотвратимо превращались в международные.
– Я еду в Таицу. Шурин пропал в дебрях…
– Ты женат?? – Теперь глаза не просто появились, а заняли всё свободное пространство на лице Толстеня.
– Я хочу его найти, – закончил фразу Мастери только после этого ответил на вопрос о семье. – Старшему сыну тринадцатьлет.
– Вот это да! Ирэна знает?
– Я не рассказывал. Толстень. Я еду в таицкиелеса. Это очень близко к Северным магиням. Тебе нужна какая-нибудь информация оттуда?
На этот раз задумался Толстень. Мастерне смог расшифровать его сопение и жевание усов. Наконец, полувеликан крякнул и широко улыбнулся:
– Там вс? в пределах. Я бы лучше о жене твоей послушал!
Мастерсмахнул, и связь прервалась. Блестки всколыхнулись и погасли, круг для телепортации исчез.

Глава 13. Прощание и маленькое воровство
Мастеру пришлось менять наряды и рассказывать истории полные две недели. За это время Мастер вытерпел сорок облачений, рассказал не меньше сорока коротких и длинных историй, изучил библиотеку маркиза и даже сразился с хозяином дома в трех исторических диспутах, в которых, естественно, одержал победу. Всё-таки лианцы – главные хранители знаний, цепкость их памяти не превзойти потомку эльфа и человека.
В знак особого расположения, а может быть, чтобы поберечь язык от очередной истории, Макстер перевел для маркиза старинный трактат о походе кармайского короля Пархута против кочевых племен. Свиток был длинным, но состоял почти из одних картинок, так что работа заняла один вечер. Маркиз от радости едва не объявил пир, но вовремя вспомнил, что нужно хранить инкогнито Мастера.
– Удивлен, что его не перевели раньше, – заметил маг. – Неужели во всем Фенхеле не нашлось эльфа, который достойно относится к истории?
Маркиз растерянно моргнул, несколько раз открыл и закрыл рот.
– Боюсь, Ваше сиятельство…
– Ах, да, разница между эльфами и эльфийцами… – вздохнул Лесиастрат.
– Разница, Ваше сиятельство?
– Эльфы собирают знания и постоянно переводят на новые языки. В моем детстве школьные годы длились сто лет. Теперь уже сто двадцать. Бедные лианские дети!
Маркиз из вежливости поддержал негодование гостя. На самом деле, кариец был бы рад и своих детей, которым природой отведена не тысяча, а пять сотен лет, усадил бы за учебу на полтора столетия. Маркиз считал, что знания – величайшее сокровище мира.
Итак, тринадцать дней прошли, и почтарь принес конверт из плотной рифленой бумаги, с гербами Кари и Фенхеля, адресованный герцогу-губернатору Ратэ.
– Ваше сиятельство, мы получили с утренней почтой… – Маркиз протянул послание гостю.
Мастер сломал печать и достал тонкую полоску телеграммы – ответ из Таицы: «Ждем».
Прощание было коротким, но теплым. Мастер пожал руку госпоже Гезайль, поклонился с наклоном головы маркизу и отправился на Портальную площадь.
Над Фенхелем сияло солнце, ветер сделал перерыв в зимних плясках, и в лужах отражались пышные белые облака. В честь хорошей погоды горожане отправились гулять, и Мастер мог как следует оценить население – такое же пестрое, как в большинстве портовых городов.
На одной из улочек Лесиастрата обогнали два молодых эльфийца, разодетые как на праздник.
– Да что спешить! Портал сегодня не работает!
– Да я не могу прийти позже, чем ОНА!
Один из юношей толкнул Мастера плечом и наскоро извинился, помахав рукой у уха. Второй же юноша обернулся, чтобы извиниться как следует, и метка Ратэ его невероятно воодушивила. Он замедлил шаг и поравнялся с магом.
– Вы недавно в городе?
– Недавно, – согласился Мастер. – Хочу посмотреть телепорт.
– Портал сегодня не запускают, никто не едет в Асафетиду. Холод завтра обещают жуткий!
– Всё же я бы посмотрел. Это ведь бесплатно?
– Бесплатно! Мы проводим вас! А вы расскажите, откуда вы и как поживаете.
Мастер согласился и рассказал, что он маг, родом из дальних земель, за морем, достиг уровня мастера, в Фенхеле проездом, услышал, что здесь работает телепорт, и захотел посмотреть, а так – держит путь на континентальный дирижабль. Молодые эльфы остались довольны знакомством и рассказали, когда и как появился портал, кто им владеет, а кто управляет. По словам юношей, управлял телепортом маг с такой страшной физиономией, что не все решались путешествовать через арку, даже имея деньги.
– Неужели страшнее меня? – удивился Мастер.
Юные эльфийцы не смутились и дружно помотали головами:
– У вас лицо с узорами, это кринж. Но это стильно.
Мастер кивнул… А про себя отметил: «Скоро достойные эльфы должны будут готовить переводы не с древних языков, а с современного». Однако гордость помешала лианцу уточнить значение слова «кринж».
Вопреки ожиданиям Мастера, площадь была заполнена. Юноши и девушки в модных нарядах и расстегнутых пальто, весело разговаривали, жестикулировали, по оградам и тумбам были расставлены корзинки и термосы… Больше всего это походило на светский пикник в предместьях Асафетиды.
– Вот, это и есть портал! – объявил один из провожатых Мастера.
Над головами нарядной толпы возвышалась арка, сложенная из самых обычных камней, скрепленных таким же обычным цементом. Чтобы сгладить уродство сооружения, его завесили гирляндой из нежно-зеленых лиан с пурпурными, ванильными и розовыми цветами. К арке была пристроена будка, или ангар, сложенный из песчаника и всё того же цемента. Собственно, это и был телепорт, зал для ожидания телепортации через арку. Чтобы перенестись по магическому пути в Асафетиду, нужно зайти в порт, сесть или встать в капсулу и дождаться, когда оператор-маг снимет тормоз. Тогда капсула с ускорением проедет в лицевую сторону арки, а секундой позже появится в столичном телепорте.
Мастер попрощался со своими провожатыми и пошел к арке. Вблизи портал оказался больше и уродливее – как и положено. Дизайн порталов Лесиастрат обсуждал с главным архитектором его величества короля Кари. В кои-то веки цели монарха и мага совпадали: оба хотели, чтобы арками пользовались реже. Король боялся, что провинциалы побросают родные деревни и разом переселятся в столицу. А маг понимал, что путешествие через сжатое пространство – процесс сложный, и чем меньше телепортов, тем проще отследить, чтобы каждый работал безопасно для пассажиров.
Мастер подошел к арке почти вплотную. Каждый третий камень, как и положено, был помечен красной меткой. Благодаря этим печатям «дверь» открывалась только с одной стороны. Один из камушков, чуть больше ореха, отскочил от сооружения – Мастер поднял его и зажал в кулаке.
– Боже, нищий, – тут же зашептали где-то справа.
– Вроде, камушек поднял…
– Деньги подбирает, – брезгливо настаивал первый голос.
Мастер дернул кончиком уха и медленно повернулся к болтунам лицом. Трое юношей и две девушки вздрогнули и съежилась.
– Хорошего дня, – пискнул молодой человек в розовом жилете.
– Брысь, – рыкнул Лесиастрат. Компания соскочила с изгороди и рассыпалась в разные стороны. Маг проводил их довольной усмешкой, подбросил камушек на ладони и спрятал в карман куртки.
«Между прочим, – подумал Мастер, переключаясь на ученые заботы, – давно пора доказать, что прилегающие камни пропитываются магией и тоже начинают искривлять пространство. Не хватало, чтобы лет через триста целые деревни превратились в порталы с неизвестным выходом».
Думая в этом ключе, Лесиастрат развернулся на каблуках и отправился на другой конец площади – в порт континентальных дирижаблей.

Глава 14. Два лианца на борту – это к сс

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/md/moriya-70377805/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.