Главная страница | Современные любовные романы | Антил

Антил
Илья Антатольевич Пронин
Два одиноких творца. Молодой русый парень с короткой стрижкой, стоит спиной смотря в низ. За его спиной стоит девушка блондинка. Он парикмахер, она стилист.

Илья Пронин
Антил
Мы не можем вместе быть.
На то есть основания.
Нам не нужны с тобой изваяния.
Нам просто хочется любить.
И коли быть всегда поодаль,
Позволь находиться рядом нашим именам.

Часть 1.



Глава 1

Прекрасный город Екатеринбург. Он бориться за звание третьей столицы с древним городом Казань. Екатеринбург столица Конструктивизма встречает гостя развитием и процветанием, город является домом для более миллиона граждан. Сам регион находится на стыке двух культур азиатской и европейской.
Именно в этот город вглядывался молодой человек, вышедший из барбер шопа. Он не был клиентом, это был сам парикмахер и он же бородобрей. Молодой человек Изучал каждое строение, каждое здание было им облюбовано. досталось внимание всем и прохожим и машинам и пролетавшим птицам и пробегавшим то тут то там животным. Во взгляде читалось вдохновение.
Навстречу к нему идёт девушка, заострившая на нем свое внимание, одарившая его своей загадочной улыбкой. Что могла она увидеть в нем? Аккуратно одетого привлекательного парня, который улыбался миру в прекрасный майский вечер. Чёрные брюки и чёрная рубашка подчеркивали его сильную грудь, сильные руки и вообще спортивную фигуру. Притягательные глаза, сами манили к себе чужие взгляды, а улыбка вселяла дольку радости.
Молодой человек шёл вдоль улицы, наслаждаясь жизнью, прибывая наедине с собой. Навстречу проходил высокий парень, что назвал его Ильёй, после чего поздоровался. Они были давними приятелями, и обоим было приятно встретить знакомое лицо в миллионном городе.
Илья шёл не спеша, торопиться ему было некуда. По сути своей он не был торопливым человеком. Это качество порой ему сильно мешала. Так, например он попытался было немного проехаться на автобусе или трамвае, но из обоих транспортных средств он был, выплюнут, поскольку залезал самым последним. Не всем людям даётся вписаться в ритм.
Находившись на свежем воздухе, у Ильи разыгрался аппетит. Желудок словно игривая собака начал покусывать хозяина в бок. Романтические чувства, вызванные столицей конструктивизма, запахами улицы и чем-то ещё, чем-то забытым, закипели-забурлили в нутрии Ильи. Он остановился и принялся любоваться красотою людей. Что-то в нём было сегодня, что-то что он не испытывал довольно давно. Своим профессиональным взглядом он с лёгкостью выделял недостатки во внешнем виде людей и воспринимал это как привлекательную черту индивида.
На улице постепенно темнело. Пройдя вдоль десятка витрин, взгляд Ильи привлекла скромная вывеска с романтическим названием «Розовая Лагуна», которое навеивало на путника мысли о море и алых закатах. Запах моря, горячих крабов, вкус сочных креветок представились голодному человеку. Ещё сильнее разыгрался аппетит.
Илья был не из торопливого числа людей, а скорее из наблюдательных и созерцательных. Ещё раз, всмотревшись в голубой фон на котором располагались красивые расписные буквы розового цвета, складывавшие между собой название кафе. Пальмы листья, которой выступали за границей вывески. Илья решил посмотреть отзывы, цены и вообще информацию о данном заведении в интернете.
Достав не дорогой, но вполне удобный и комфортный дивайс, сделав пару кликов, молодой человек, за каких-то, пару минут нашёл все, то, что искал.
– Не ресторан, но тоже не дурно, – сказал Илья. – А главное выбор большой. Правда это только доставка… В значит… значит что выбора ещё больше, – убедив таким образом самого себя, Илья обернулся и посмотрел по сторонам. До него дошло, что он разговаривает сам с собой и что это может выглядеть странно. Щёки немного покраснели, а уголки губ приподнялись к верху. Он поспешил войти во внутрь.
Вот одна из особенностей Ильи, что отличала его от других, иногда даже выделяла из общей массы. Некоторые скажут, что это не особенность, а странность. Отчасти это так. Многие говорили ему прямо в лицо, что он странный, но странность эта обоснована.
Дело в том, что в детстве был обделён вниманием людей и своих сверстников. Ничего удивительного, он просто не вписался в ритм жизни. Когда все дети бегали, он просто ходил и наблюдал. Наблюдение велось за всем окружающим миром, уже тогда, будучи ребенком, он заключал, что в беге и спешке, многое способно ускользнуть и остаться без внимания. Ему было интересно наблюдать, это было познавательно. Когда же все кружились, баловались, он просто сидел и играл в игрушки, создавая возможные ситуации из жизни или же выдумывая целые сюжеты. Роли героев же доставались игрушкам, надо отметить, что актёры были исполнительны и никогда не пререкались с режиссером и со сценаристом. Когда все дети грызлись, дрались, обнимались, он сидел и наблюдал, порой веселился, смотря на всё словно на какой-нибудь интересный фильм. Когда все дети за секунды всё крушили, он просто разбирал на части пытаясь выяснить, есть ли что внутри.
Просто на листах, страницах наблюдать со стороны и видеть человека. Не просто людям в жизни, они ищут скрытый смысл там, где он не всегда бывает. Поэтому люди воспринимали Илью иначе, в особенности, когда он был ещё ребёнком. За его молчанием, люди предполагали, он скрывает свою тупость или глупость. Вообще стеснительность, медлительность и застенчивость воспринимались как тормазнутость.
По этим всем причинам с Ильёй переставали общаться, а иногда даже стремились причинить боль. Ох уж эта людская жестокость. Единственным собеседником на протяжении всей жизни, кто способен был дослушать, был он сам и его семья. Только благодаря семье он не стал замкнутым и не ушёл в аскезу или не ступил на путь хикикомори. Зато он приобрёл умение вести диалог с самим собой. Позже он научился пользоваться всеми своими “странностями” недостатками в своих целях и интересах.
Войдя в кафе Илья первым же делом обратил внимание на дизайн интерьера. Он был выполнен в гавайском стиле. Интерьер «Розовой Лагуны» не разочаровал. Внутри кафе было поделено на две зоны. Входя в заведение вы попадаете в помещение, в большой зал, который был украшен цветами и листьями пальм. Если же пройти чуть дальше, то там будет детский зал, который сейчас пустовал, зато в выходные от туда можно услышать детский смех. Его отличие заключалась не только в размерах помещения (он явно был меньше), но и в стиле интерьера. Детский зал напоминал каюту корабля, очень интересная задумка. Стиль пиратов – Джек Воробей, все дела.
Илья сел за столик в углу большого зала. В кафе занято было только три столика это давало Илье выбор за какой сесть столик. Он заказал стейк и бокальчик сладкого красного вина. Илья не пил ни сухого, ни полусухого, поскольку разделял философию, что наша жизнь и так слишком горька, что бы отказывать от бокальчика сладенького вина.
Мирно поедая стейк и запивая его сладкимм вином, парикмахер наслаждался вечером в одиночестве. Одиночество стало его верным спутником по жизни, поэтому он просто взял и принял его. Мысли летали по заведению, вылетая и пролетая через весь город. Луч заходящего солнца освещал им путь. Просвет в его сознании способствовал улыбке на лице. Вот только в голове стоял вопрос, куда девать всё это вдохновение, куда направить свой творческий потенциал?
И вот в одну секунду он замер. Челюсть перестала работать. Глаза приобрели неестественную для него форму. Илья медленно опустил руки на стол и машенльно сжал руки в кулаки, он так делал часто, когда на него находило сильное волнение.
Смех разносимый по всему кафе въелся в мозг Ильи. Сердце бешено застучало. Чувство дежавю охватило мысли молодого человека. Ему становилось тяжело дышать. Чувство? Не уж то это оно? И действительно можно было наблюдать, как вся не отданная любовь губит сердце бедного парня. У входа дожидаясь менеджера, стояла прекрасная блондинка, с зелёными глазами, светлым лицом источающим свет солнца. На её прекрасном лице сияла белоснежная улыбка, она мило вела беседу со своим спутником. Молодые люди были одного возраста. Илья быстро осушил бокал вина и остался сидеть в напряжении, хотя лицо уже не выдавало ни доли волнения.
Менеджер подошёл к гостям и сопроводил их до столика, который стоял довольно далеко от Ильи, что не мешало ему наблюдать за парой. Когда менеджер довёл их до стола, то он предупредил, что официант придёт через пять минут. Гость, сразу же бухнувшись на мягкое кресло, расслабился с протяжным вздохом; когда же девушка начала садиться, то она почувствовала на себе чей-то посторонний взгляд. Её наполнило знакомое ощущение, но она не могла ничего понять и даже вспомнить. Обернувшись из за плеча она застыла на месте. Глаза сделались шире. Илья мог увидеть естественность её лица, удивление девушки успокоило его, и он уже полностью не выдавал своего волнения, хотя оно никуда не исчезло.
– Миш, – позвала своего спутника гостья.
– Здравствуйте други мои, – поприветствовал их Илья.
– Илюха? – приподнялся в кресле Михаил и внимательно с прищуром рассматривал сидящего на том краю кафе Илью – Тоня, это Илюха.
– Ага, – согласилась девушка. – Айда к нам, чего там сидишь?
– И действительно, – охотно согласился Илья. – Официант, предупреждаю, я пересаживаюсь вон к тем приятным людям.
Они все принялись обниматься, когда их координаты встретились в одной точке. Дело всё в том, что это были друзья Ильи, старые и далёкие.
– Сколько лет не виделись? – задал вопрос Михаил.
– И не говори, прошло уже больше пяти лет, – сказал улыбаясь Илья, бегло посматривая на Тоню.
– Шесть лет, это точно, – уточнила Антонина.
– Да… а сколько воды утекло за это время, – со вздохом произнёс Михаил. – Мы с тобой уже и в армию успели сходить. Да-да не удивляйся в инсте я периодически посиживаю.
– Давай, рассказывай чем ты сейчас занимаешься, – улыбалась ему Антонина.
– Так ведь он парикмахер, ой извини, барбер, – ответил за Илью Михаил.
– Не принципиально, Миха. А так да я уже старший мастер, езжу на конкурсы и так далее. В прочем живу рутиной.
– Перестань, – коснулась его Антонина. – У меня много знакомых из вашей сферы. Кстати, ты ни разу не пробовал подзаработать на сторонних проектах? Просто как мне рассказывают, у вас имеется дополнительный заработок.
– У меня имеется. Я подрабатываю в театре, работаю в гримёрке.
– Ой, как интересно, давай рассказывай.
– Ой, всё началось или сейчас начнётся, – наигранно закатил глаза Михаил.
– Сиди давай, – махнула на него рукой Антонина.
– Всё довольно просто, я одно время общался с артистами и режиссерами и вот однажды один из моих клиентов предложил немного подзаработать и заменить их постоянного гримёра, так вот теперь по выходным я часто провожу время в кругу актёров, танцовщиков и музыкантов. Появляется возможность смотреть на работу театра изнутри, это очень занимательно. Там целое производство, конвейер. К тому же мне нравиться мнить себя частью чего то большего.
– А с именитыми актёрами виделся? – спросил Михаил
– А то как же. Приезжал гармаш, лично здоровался с Безруковым и Хабенским. Чулпан Хаматова меня даже попросила помочь ей зафиксировать волосы.
– Как это всё интересно, – произнесла Антонина.
Наступила неловкое молчание, однако оно сменилось воспоминаниями из прошлого. Для Ильи это было так давно, что он думал, что рассказывают про чью то другую жизнь, а не про его. Вспомнили, как Илья в один из моментов своей жизни изменился навсегда. Тогда он из застенчивого мальчика превратился в немного наглого и безбашенного в хорошем смысле, подростка.
– Я приметила в тебе такую черту.
– Черту?
– Да. Ты всегда на перемене умел веселиться, зато в классе на уроке ты принимал абсолютное спокойствие. И меня всегда смешило то, как ты умел вывести из себя учителей своим спокойствием. А вот в Мише была тогда черта…
– К чёрту эту черту.
– Так, пошли каламбурные панчи, – сказал Илья загадочно улыбающийся.
Все засмеялись. Остаток вечера прошёл очень хорошо. Илья узнал сложившуюся судьбу всех тех, кого не видел довольно давно. Узнал он и в крации о судьбе Михаила и Антонины.
– Ладно, Илья нам уже идти пора, – сказал Михаил. – Надо как-нибудь собраться и пивка распить, встретимся хоть всей нашей шайкой-компашкой. Официант!
– Я так скучала по тебе мой старый друг, – прошептала Антонина. Это было для Ильи сладким мёдом.
– Ещё увидимся, – сказал Илья и остался в одиночестве.

Глава 2

Утро подарило Антонине новые силы. Сделав потягушки, девушка направилась на кухню и сготовила свою любимую глазунью с помидорами. За окном день приносил много солнца, это бодрило дизайнера и наполняло большей силой и энергией. Хороший завтрак помогал девушке настроиться на продуктивный день. Она работала в одном из частных бутиков именного бренда екатеринбуржского дизайнера.
Антонина набиралась опыта и разбиралась, как работает рынок продаж. В её обязанности входило консультирование клиентов. Она подбирала базовый гардероб для всех тех, кто нуждался в индивидуальном стиле. Выявляя особенности человека, пропорции, внешность и так далее, она формировала обворожительные образы
Многие отмечали её талант. Она умела работать с клиентом а главное расположить его к себе. Тоня сдружилась с директором бутика, и та однажды дала ей дельное замечание.
– Ты Тоня, умная девушка, в тебе есть стержень, есть смекалка и находчивость, а твой талант воссоздавать образы уже из готового отмечался мной не однократно. Отзывы о тебе говорят сами за себя. Вот почему бы тебе не взять и не создать свою собственную коллекцию.
В этом и заключалась страшная проблема молодого перспективного дизайнера. Она находилась в самом начале своей карьеры в моменте выгорания. Хроническая усталость, окружение, работа, всё навалилось на неё как снежный ком, она не успевала со всем разобраться, а главное не успевала разобраться в самой себе.
Через несколько недель после замечания, в разговоре с подругой, с которой они учились в ВУЗе, Антонина поделилась своими переживаниями о том, что она вообще хочет изменить свою деятельность, она обосновывала это всё тем, что у неё мало свободного времени и вообще отсутствует вдохновение. Ольга, так звали её подругу, была разгневана, когда услышала от Тони такие мысли.
– Ты что такое несёшь, подруга? Выбрось дурь из головы, – причитала подруга Антонине.
– А что мне ещё делать?
– терпеливо ждать и ты не заметишь как вдохновение само придёт.
– Я думаю, так не работает.
– Не знаю, у меня работает. Слушай, а почему бы тебе не прейти на мой показ, который состоится на следующей неделе во вторник.
–А почему бы и нет? Можно попробовать, глядишь и найду то что ищу.
– Кто ищет, тот всегда найдёт.
Илья работал весь день и даже слегка утомился. Ему поступил звонок от одной из клиенток. Его профессионализм давал ему возможность работать с женскими волосами, и вообще он был многопрофильным специалистом. Илью интересовало буквально всё из мира красоты, потому что одна только красота способна была его восхищать и вдохновлять. Стоит отметить что он пользовался хорошим спросом у клиенток, особенно у тех кто собирался выходить за муж. Его недосягаемость и внешняя асексуальность успокаивала клиенток. Они ему доверяли и им было приятно находиться в руках настоящего мужчины, который умел делать правильные комплементы без пошлостей, а заодно ещё и мило улыбаться.
И вот он находился дома, когда раздался звонок.
– На связи.
– Илья?
– Я за него.
– Срочно нужна твоя помощь, выручишь, больше не к кому обратиться. Разумеется, будет и подгончик.
– Где и когда?
– Во вторник на показе моды, адрес потом отправлю по WhatsApp.


Глава 3
Работа шла в непривычном для Ильи темпе, однако он сумел подстроиться и у него успешно всё получалось. Сразу ему понравилась работа в столь интересной индустрии. Быстро наводя причёски, он толком не успевал рассматривать, то, что твориться в округе, однако все звуки схватывал на лету, равно как и разговоры.
После сосредоточенной работы он наблюдал за показом, это было крайне интересно, для него это было целыми представлениями. И вот он вновь начал ходить по закулисьям как вдруг столкнулся с тем, кого не ждал, но мечтал увидеть.
– Тонико?
– Ильяшь?
– Ого-ого, давно не виделись.
– Ага-ага, – рассмеялась Тоня. – Что ты здесь делаешь? Это неожиданно встретить тебя в этом месте.
– Как неожиданно? Знаешь, работаю, – наиграно гордо сказал Илья, Тоня же ему ответила одобрительным кивком, при этом кончики её губ опустились в низ, что означало у разговаривавших друг с другом друзей, на языке мемов: No bad. – У меня тот же взаимный вопрос к тебе. Почему я не наблюдал тебя за кулисами и не наблюдал твоих работ.
– Ой, я пока налаживаю контакты, – отмахнулась начинающий дизайнер. – Знаешь, пришла поддержать свою подругу Ольгу Кауч.
– Ах да, она конкурентка моей нанимательницы, – он наклонился к ней поближе и шепнул. – Знаешь они довольно давно уже соперницы, как на фронте работ, так и за сердце одного обаяшки.
– А обаяшку случайно не Виктор зовут? Я была на их свадьбе. Ольга и Витя такие милые.
– Ясненько, – улыбнулся вежливо Илья.
Наступила неловкая пауза. Говорить хотелось много, а сказать было не чего. Неловкость ситуации усугубляло и то, что Илья в данный момент находился на рабочем месте, хотя и не был сильно занят. По правде ему очень хотелось о многом рассказать, но неожиданность и любовь сыграли с ним злую ироническую шутку. Ему очень хотелось о многом поведать, но он, ни как не мог. Он жутко стеснялся, и в этот момент думал, что переборол этот недуг давным-давно, робость была настолько сильна, что он не мог выдавить из себя ни слова.
Антонина, в свою очередь, волнительно улыбалась и позже начала смотреть по сторонам и собиралась уже обняться с другом для прощания, как вдруг всё изменилось. Разряд тока прошёлся по всему телу. Она опустила глаза и увидела на своём предплечье руку Ильи. Она сама не могла понять, почему это её обрадовало, любому другому бы она уже высказала в лицо всё что думает или применяя физическую силу, попыталась бы высвободиться. Вдобавок он это сделал резко, что может затронуть женскую независимость. Внутренний голос убеждал её, что это всё нормально, так и должно быть, лишь маленькая небрежность добродушного Илюши. Антонина с годами забыла прикосновения старого друга, цепкие и нежные. Не смотря на резкость и спонтанность, Илья не мог причинить боль тому, кого так страстно возжелал.
Что-то резко всплыло в памяти, какие-то моменты из прошлого, находившиеся в густом тумане. Чувство дежавю вклинилось в голову девушки. Маленькая попытка вспомнить не увенчалась успехом, так как она услышала из знакомых уст прекрасно знакомый голос, что порой, когда то ей хотелось слышать в самую плохую минуту. Она смотрела на тонкие изящные губы, за которыми находились хорошие белые зубы. В этом было, что-то новое и не знакомое ей. Он стал следить за собой, и это факт, видимо профессия парикмахера давало своё, так думала и Антонина. До неё стало доходить, что именно говорит Илья. Это её имя, он приводил Антонину в чувство, выводил из задумчивости, пару раз произнеся её имя.
– Может, сходим, посидим, где-нибудь после. Знаю хорошее местечко. Мне если честно неловко говорить здесь.
Сердце забилось у Антонины в два раза быстрее. Что это оно так, понять не могла. Его она не боится. Он давно уже показал свою преданность и доброту по отношению к ней с Михаилом. Но это было давно и задолго до того как они вновь встретились и познакомились сызнова. Тоня уже предположила, что сердце сильно колотится из-за того что она не видела его долгое время. И в правду, она больше его не знает, он совершенно другой, по крайней мере, не такой как раньше. Помимо внешности, телосложения и речи, в нём изменился взгляд и поведение. Раньше он не был настолько сдержан, раньше он был как оголённый провод, можно было понять его робость или жгучее волнение, сейчас это преобразовалось в умение делать длительные паузы. Когда ему было весело, он смеялся, когда ему, было, грустно… Трудно было кому то припомнить Илью грустным. Однако если кому из его знакомых это удалось бы, увидели бы только спокойное лицо и приятную улыбку. Всё сейчас скрывалось за его доброй улыбкой. Выдавали только глаза. Для неё это был новый человек и скорее всего, это вызывало некое волнение, которое, в свою очередь вызывало усиленное сердцебиение.
Сомнения прокрались ещё ближе. Всё это может быть и правдой, но правдой частичной. Какая-то недоговорённость была в его словах, это и подпитывало его лицо, сделавшееся серьёзным, но не менее загадочным.
– Нет, – слетело с её губ, однако добавила, давая надежду, что ничего не знает, сможет она или же не сможет. От поспешного ответа и из-за того, что у Ильи оставалось по-прежнему невозмутимое выражение лица, несмотря на то, что она попыталась дать ему надежду, Тоня всё равно покраснела.
– Я понимаю, – с доброй улыбкой, понимающе опустил голову Илья. В этом кивке отображалось всё благородство. – Если всё же сможешь, то я встречу тебя после всего.
– Нет, – дёрнулась Тоня и положила руку на его грудь.
– “Снова нет?”, – подумал Илья
– Я сама тебя найду, вот увидишь. Я не собираюсь здесь долго засиживаться. Понимаешь, утомилась и устала.
– А стоит ли тебе тогда, вообще, куда-то идти со мной? – заботливо проговорил Илья. – Быть может, ты хочешь побыть в домашнем уюте, в кроватки под звёздным небом ночи.
– Может быть. Как поэтично, – и опять неловкое касание. Кокетливая улыбка и лисьи глаза создавали некую загадку, которую должен был раскусить молодой парикмахер.
За кокетством скрывался тот факт, что она была ошарашена. Девушка уже начала забывать странности старого друга, так умилявшие, а порой смешившие её. Какой дурак бы отказался от вечера, проведённого с красивой блондинкой, слегка чудаковатой и малость стервозной, но при этом умеющую создать ангельский образ. В душе она смеялась над собой за свою нескромность. Илью же она дураком не считала. Её трогала заботливая интонация друга, она почувствовала заботу которую не испытывала долгое время. Антонина не понимала ни чего, да и сконцентрировать не давала боль в животе, усиливающаяся при общении с Ильёй. Он не был причиной этого, и Тоня это понимала, всё же причиной было волнение, связанное с неожиданностью встречи старого друга. Второй причиной этого она считала надуманность выводов сделанных не на ровной почве и бездоказательно. Что такого в том, что друг приглашает подругу на дружескую встречу, они не виделись давно, каждому есть что сказать в неформальной обстановке когда они останутся один на один. Один на один. Она повторяла несколько раз эту фразу у себя в голове, и каждый раз сердце играло набатом. И вот опять надуманность, которую она произнесла в нутрии себя. Третья же причина, заключалась в том факте, что из-за общего волнения преследовавшего её с самого утра она не могла кушать и её постоянно тошнило. Нет, беременной она точно не была, дело заключалось в том, что бедная девушка, порой, сильно перенервничав и переволновавшись, истощала организм так сильно, что у неё разбаливался живот из-за гастрита.
Сердце же всё меньше и меньше переставало колотиться. Головная боль слегка усиливалась, что в свою очередь усиливало дискомфорт. Но нужно отдать должное мужественности девушке, ведь, ни смотря, ни на что она продолжала улыбаться как очарованная девочка. Глаза её сверкали, что было признаком головной боли. Желание улыбаться одерживало вверх над желанием пустить слёзы, поэтому периодически она смущённо улыбалась. И почему она вообще должна смущаться того, что она по-настоящему рада видеть близкого человека среди этой разукрашенной во все цвета радуги безликой толпы.
Вообще суматоха сегодняшнего дня измотала её. Антонина, как ни крути, любила покой и наслаждалась им, а долгое пребывание в праздности раздражало её. Нельзя было сказать по внешним признакам, что она устала и ужасно утомлена. Все видели в ней улыбчивою, приятную, красивую молодую девушку, полную жизни и энергии. Однако было в этом красочном социуме серая, правда, можно сказать образ, пришедший откуда-то далеко, не принадлежавший к разноцветной толпе. Образ способный выделятся среди серой рутины своим светлым, или же тёмным оттенком. Образ, заключённый в одном единственном человеке, ни чем не примечательном, ни чем не заурядном, проникал в глубину неё и выводил правду на свет. Толпа же настолько была ослеплена яркими и светлыми сияниями друг друга, что не замечала всей печальной картины.
Антонине казалось, что в этом манимирке не настоящих вещей, выдуманных для приобретения прибыли, таких же искусственных людей её понимает лишь один Илья. Это было заметно по его нежной и доброй улыбке, но вот глаза он постоянно опускал, что вызвало затруднение понять его.
– “Кто ты и что можешь сделать? Зачем прислали тебя в этот миг, и почему кидает то в жар, то в холод? Можешь ли ты быть для меня спасением из этого намалёванного стада призиравших, друг друга, за глаза и за спинами. Мир розовых грёз уносится последним поездом, как вдруг появляешься ты, загадочный малый. Всё в тебе таит некую загадку, вопросы исходят из тебя, передаваясь лично мне. Называю своим другом, а по сути, не знаю тебя. А вообще может ли существовать дружба? Существует ли она между нами как между индивидами, или же может ли она существовать между нами как между мужчиной и женщиной? Ха-ха. Да почему же мне хочется думать рядом с тобой? А мы всё молчим и молчим, прошло уже минуты две как были сказаны последние слова, а мы не можем, ни навидится друг на друга. Ах, а эти наши глупые улыбки, может, мы вместе ощущаем одно. От всех этих мыслей у меня разболелась сильнее голова. Подруга, почему же ты не сбегаешь сейчас, когда дают этот шанс? Забудься хотя бы раз, и выкинь обязанности из головы. Пойди против всего, что сдерживает в клетке. Правда, же, что ты это не сделаешь…”
Антонина и не догадывалась, что у Ильи сердце бьётся ничуть не слабее. От неловкого молчания, он не знал, куда себя деть, куча вопросов всплывало в голове, дабы ответить на один – что скрыто за молчанием той, в кого он так сильно влюблён? Внутри себя он метался и кричал. Стоит заметить, что из него мог сложиться вполне самый настоящий разведчик, так как ни один мускул не дёргался на лице, если только периодически жвала напрягались, предавая ему мужественности и выделяя скулы, это можно было списать на то, что Илья делал всё чтобы придать лицу большую привлекательность и характерность. Всё за него говорили его глаза, они постоянно выдавали его. Именно поэтому в этот раз он не мог выдержать взгляда печально нежных глаз. Множество раз он мог сталкиваться с куда более свирепыми, страшными глазами, угрожающими расправится с ним и ни когда первым он не отвёл глаз. Бесстрашные глаза, которым больше не чего терять могут быть страшнее множества злых глаз, с этими глазами свершалось множество подвигов, этот взгляд смотрит на нас с портретов Че Гевара. Возможно, если смотреть с точки зрения стойкости и уверенности, то действительно любовь делает нас слабее, или же мы сами добровольно хотим показаться для любимых слабее. Возможно второе “Я” ставит нас в определённые рамки, из которых порой тяжело выбираться, и мы переступаем через него, а оно продолжает кричать вслед, что нет больше или никогда не было смысла, нет логики, необходимо всё обдумать.
В то время как у Антонины прекратилось повышенное сердцебиение, у молодого парикмахера оно наоборот ускорялось при встрече с её глазами, при томительных мгновениях её молчания. Он умолял её не игнорировать его, сказать хоть что то, в тоже время ни чего не понималось, чем вызваны такие длинные молчания. У него начала кружится голова, а внутренний голос спрашивал постоянно: правильно ли он сделал, что пригласил Тонечку в ресторан, не выглядело ли это ни хорошо, не было ли наглости в его словах, ни глупо ли он поступил, ни напугал ли её собой. Он усмехнулся. Конечно, напугал, согласившись с собой, но своим присутствием, ну, то есть неожиданным появлением, а может это она неожиданно появилась и тем самым она могла испугаться неожиданной находке в лице древнего друга, с которым не так давно вновь встретилась и по воле судьбы вновь пересеклась. Волнение и томительное ожидание ответа влекут за собой эффект состояния замедленного времени.
Так, например когда наш ум находится в состоянии покоя или же прибывает в развлекательном состоянии при игре или же прочтении лёгкого чтива, просмотре любимого фильма, для нас время летит не заметно, тогда как в это же время у другого человека оно может по внутреннему состоянию длится довольно долго. Есть разница между тем, когда ты идёшь по дороге в полном одиночестве и тем когда ты идёшь с человеком интересным тебе. И там и там вы можете пройти расстояние за двадцать минут, только в первом случае, оно будет казаться пройденным за сорок минут, а во втором случае, будет казаться, что вы прошли всё за пять. Именно поэтому влюблённые люди стремятся, как можно дольше задержаться, друг с другом. Моменты, проведённые с симпатичным вам человеком заставляют вас забыть о времени, такой же эффект и у книги которая вас зацепила и поглотила определённую часть души. Как с человеком, так и с книгой вы можете, эмоционально, сблизится. Не стоит путать так же состояние покоя и состояние ожидания.
Сидя на лавочке в парке и созерцая природу или вслушиваясь в трель птиц, или делая это всё одновременно, или же вы, с закрытыми глазами, наслаждаетесь покоем мира, время, кажется для вас мимотечным. Ну а если же добавить в вашу жизнь условие встречи с кем-нибудь, то время поползёт как черепаха по суше.
Всё же это состояние нагнетало и того беспокойный ум молодого человека. Он уже хотел ломать себе руки. Начал нагнетать себя мыслями о том, что ни допустил ли он оплошности, не звучало ли это грубо. Лучшим для Ильи лекарством в этот момент оставалась его улыбка, ему казалось, что с этой улыбкой передаётся вся положительная энергия тому, кому он улыбался. Альтруистический характер молодого парикмахера не только был полезен окружающим, но и психологически положительно влиял и на самого носителя характера. Всё прекратилось, тогда когда прозвучала музыка её голоса, поэзия её слов, и просматривалась красота движений её изящных маленьких губ. Он поднял глаза и смотрел на её пухленькую нижнюю губку.
– Зайди за мной через полтора часа, – она произнесла это с полной серьёзностью в лице, но подумав о своём, о чём Илья только мог догадываться, подарила ему радостную улыбку, от которой он просто растаял и отогнал все мрачные мысли. Сила женского очарования. – Через час они точно всё закончат и уже дадут профессионалам рассмотреть поближе костюмы и потрогать, оценить материал.
– Да, а там и не только можно будет материал ощупать.
– Цыц, – приложила пальцем к своим губам Антонина и ехидно улыбнулась. – Ну, всё Илюш, я пошла.
Она развернулась и пошла на выход в зал, где располагались зрительные места. Пару раз она одаривала его своим взглядом, каждый раз поворачиваясь из-за плеча. Илья стоял, не шелохнувшись, он провожал её серьёзным взглядом. Руки были опущены и болтались так, словно, к ним были привязаны гирьки. Осанку он при этом старался держать благородной, это тоже было не свойственно ему, так как в домашних условиях, он страдал от сутулости, да и на работе можно было бы заметить этот недуг, хотя, вы бы не придали этому ни какого значения, так как порой приходилось склоняться над головой клиента, чтобы рассмотреть ровные линии или же подравнивать концы волос. Голову он слегка наклонил и смотрел исподлобья, прибывая в своих мыслях. Глаза были направлены по прямой линии на ноги, идущей вперёд Тони, а именно на икры. Постепенно он поднимал глаза всё выше и выше.
Глубокий вздох. Такой вздох, рассказывает о сожалении. Ему было неприятно думать о себе, особенно когда людское желание взяло верх. Округлые формы и небесная красота, столь привлекательного цветочка будоражили его сознания, вдохновляли и одновременно включали фантазию Молодой человек вспомнил, что имя являло собой образ цветка, что люди с данным именем априори должны быть красивыми. Смотреть же на неё как на цветок, он не хотел, да и не мог. Она виделась ему бескрайним, полем колосьев, в летний солнечный день. На этом же поле расположились прекрасные по своей природе дерева. Дубы. Древние и необъятные, напускающие тень, под которой можно будет укрыться от зноя. Поле контрастировало, с прекрасной пустыней с невероятными, по красоте, оазисами. Два пригорка, в котором он так мечтал укрыться от всех пороков бренного мира. Илья с удовольствием бы отправился в добровольное изгнание на сорок дней или даже на вечность, лишь бы только ни кто не трогал столь прекрасное чудо.
Влечение сопровождалось с поэзией и философской мыслью. Долго он ещё многое переваривал, но вот разум уже давал о себе знать и груз с рук постепенно отпадал. Антонина тоже уже как минуту назад скрылась за аркой, ведущей к подиуму и зрительному залу. Он положил по Муссолиновски руки на бока и посмотрел по-хозяйски на окружающих.
– Так. Надо браться за дело, проговорил он вслух и пошёл в уголок к своим моделям.
Действительно, при переодевании молодые красавицы могли растрепаться, а перфекционизм высоко ценится, особенно в мире моды и тем более на показах. За любой выбившийся волосок он мог потерять навсегда карьеру в этой сфере, а в связи с последними событиями в его жизни, ему этого крайне не хотелось. Не запланированный выбившийся волосок или налакированный волос, при определённом свете и под определённым угле падения света, мог нарушить целостность созданного дизайнером образа. Вся картина, весь образ мог рухнуть и не понравится строгой аудитории, которая не желала наблюдать за не идеалом. Даже в хаосе должен был наблюдаться определённый порядок. В любом деконструктивном образе должна была сохраняться эстетика и строгость.
Если вспомнить что в восемьдесят первом году прошлого века Ямамото вывел на подиум девушек без макияжа, с ломаными линиями в одежде, раздразнив тем самым множество критиков, то можно будет и вспомнить их негодующую реакцию, отрицание эстетики, взгляда художника. Всё же это была революция! Для тех лет ещё была жива романтичность революционности. Её же сменила стабильность. Вызывающий стиль, будоражащий своей независимостью и наглостью, сменился кукольностью и строгостью требований. Теперь моделей старались приблизить к первоначальному образу японских красавиц. Кожу заставляли обелять. Это дополнял интровертарный мир двадцать первого века. Не мудрено, что в 2016 году стала набирать обороты японская эстетика и интроверты массово побежали скупать различные бренды, которые стали продвигать идеи Ямамото. Грамотное использование наследия вот что нужно современным кутюрье и дизайнерам одежды, так думал Илья. Почему то здесь он видел либо дешёвую копирку, либо несуразность образов, некоторые даже просто включили в свою коллекцию те вещи, что уже давно носят японские и азиатские модники и модницы.
Поправить причёски ему не составило труда, за пять минут было всё сделано и исправлено. Как бы аккуратно девчонки не снимали свои наряды, как бы им не помогали это делать, пудра оставалась на предыдущей одежде, и оттенок кожи большинства нарушал гармонию. Повторюсь, что они всё равно оставались похожими на восковые куклы. Кукольность придавала яркая помада, и белая-белая кожа, Илья, шутя, называл её штукатуркой. Стоит заметить, что положение нанимательницы спасало и то, что она намеренно создавала данный образ, а это значит, что у неё больше шансов было заполучить столь необходимые контракты и стать доминантной над остальными.

Спустя час всё окончилось, Илья заранее собрался, сложив всё в саквояж, убрав необходимое в чехлы. Парикмахер больше был не нужен. Он в спешке пошёл к выходу. Пройдя через чёрный ход и выйдя на улицу, Илья передал все необходимые вещи своему, другу-товарищу по работе. Это был Сандан, бурят по национальности, профессионал своего дела, специалист в мужских причёсках и бородах и просто добрейший парень, и верный друг. С Идьёй они познакомились ещё в период обучения и коллективное товарищество переросло в настоящую мужскую дружбу.
Сандан подъехал на машине прямо к двери запасного выхода. По просьбе Ильи Сандана пропустили на территорию двора, уговорить оказалось не сложно, особенно если знать, к кому обращаться. Товарищи созвонились сразу после того как Илья закончил с причёсками и помог визажистам привести make-up в порядок. Он ездил на российском авто на тёмно-синей “десятке”. Когда Илья вышел с саквояжем и чехлами высокий, статный молодой человек стоял, облокотившись на машину. Не смотря на тёмное время суток, Сандан находился в солнечных очках, скрывавших тёмные азиатские глаза. Весь его образ источал пафосом, что подчёркивали сильно выделявшиеся скулы, сломанный нос, который был слегка приплюснут, и мужественная челюсть, дополняющаяся широким подбородком. Он был во всём чёрном, и только белая футболка контрастировала с чёрными брюками-бананами и чёрной рубашкой застёгнутой на две верхние пуговицы. От света фонаря, освещавшего внутренний двор, цепочка, придававшая ему ещё больше образа плохого парня, начинала выделяться на его шее.
– Добрейший вечерочек, – сказал Илья, пятясь задом прикрывая дверь, чтобы она сильно не бухнула.
– Саламчик братанчик, – ответил Сандан и вальяжно зашагал в своих чёрных кедах к Илье. Челюсть он выдвинул вперёд, создавая наигранный образ важного человека. Настоящий брутал.
– Зря ты не пришёл Санданчик, всё бы тебе было к лицу. А сколько платьев…
– Ну, всё, хотел тебе помочь, но думаю, сам справишься запихать в машину, – Сандан сделал вид, что собирался идти к машине, уже было развернулся, как вдруг, повернулся обратно, протянул другу руку и забрал у него саквояж с парикмахерскими принадлежностями.
– Не, серьёзно, там много для тебя шмотья разного, тебе как азиату было бы к лицу. Да и к тому, же какому буряту не охота посмотреть на культуру своего народа.
– Там были бурятские мотивы? – с удивлением спросил Сандан и посмотрел из-под очков на Илью, показав свои удивлённые широко открытые тёмные глаза.
– Не совсем.
– Ясно, – с бархатистым басом произнёс Сандан. – Ты хочешь сказать, что мы азиаты все буряты. И ты думаешь, что я не знаю, что на показе приветствовались японо-корейские мотивы. Что я, по-твоему, не умею пользоваться информацией и не могу выявить определённые закономерности на рынке? Вонючий расист.
Илья молчал. Такое молчание свидетельствовало о том, что это согласие.
Они подошли к машине и Сандан открыл багажник.
– Ага, значит-значит. Я значит ещё и китаец, раз этого сделать не могу, так как у меня слабый интернет, я угадал твои мысли?
– Скорее всего, ты можешь выявить закономерности на Таганке. Ты же там часто бываешь, да и с местными находишь общий язык.
– Ха, – усмехнулся Сандан. – Хорош. Ты, я полагаю, работал с той симпотной, как же её…
– Ольга.
– Ах да, малышка Хельга. Я часто её наблюдал из своего окна, и знаешь всё при ней. Так чего мы стоим, давай, ложи сюда, рядышком, ага, вот так. Всё хорошо. Сигарету?
Илья отрицательно и с отвращением покачал головой. Сегодня ему не хотелось.
– Ты это, случайно, не из-за неё меня дернул?
– Нет, что ты. Зачем отбивать у тебя надежду.
– Отбить ты её, конечно, не сможешь, а вот загубить, ты в этом мастак.
– Просто я встретил свою, – Илья замялся. Он даже не знал, как её назвать, или как величать. Эпитетов было множество. – Подругу медленно протянул Илья.
– Алину? А, стоп, Вику. Да Вику! Нет?
– Нет, – так же протянул Илья. – Антонину.
– Тонечку? удивлённо переспросил Сандан и снял, наконец, очки, дабы заглянуть в глаза другу. – Наконец то увижу её вживую! Она не потолстела? Не пострашнела.
– Заткнись, – сквозь зубы проговорил Илья, но при этом не грубо, а как-то нежно. Его задели такие прямые и наглые вопросы. Он как благородный рыцарь был готов защищать свою даму до последнего вздоха. Если бы у него сейчас были при себе перчатки, он бы вмиг отхлестал бы Сандана по щекам.
– Извини за прямоту, но она у тебя красавица. Ну, с твоих слов и по фотографиям конечно. Лет то много прошло, вы совершенно не виделись, да и не общались.
– С днём рождения поздравляли друг друга.
– Ну, let’s get it, это не то. Она могла подурнеть или ещё как.
– С годами она только хорошеет. Раскрывается как цветочек.
– О-о-о, понятно всё, влюблённый юноша, я тебя таким давно уже не видел. Для тебя она всегда будет красавицей и самым лучшим человеком, брат, я тебе говорю, а вот характер может быть не тот, изъяны могут выходить наружу.
– Перестань, сказал идеал, значит идеал.
– Значит надо посмотреть.
– Нет, не надо, Санбой, – и Илья по доброму улыбнулся другу, взяв его за плечё.
– Да я же шучу, – ответил ему улыбкой Сандан. – Я тоже за тебя переживаю и поддерживаю, – с этими словами он положил в карман брюк Ильи нечто, что было защищено квадратной упаковкой.
– Это лишнее. У нас дружеские посиделки. Посидим, поговорим по душам, о жизни, о том и о сём. Да и к тому же у меня всё есть.
– Гадкий Илюша, да и ещё друг наготове. Смотри не вводи в скуку со своими философскими изречениями.
Оба посмеялись. До конца оставалось пять минут, это означало, что Антонина выйдет через минут пятнадцать, плюс минус пять минут. Всё же он рассчитывал на то, что ей надо было покончить со всеми своими делами, одеться, собраться и только тогда уже выйти. Поэтому он, Илья, стал приостанавливать дружескую беседу.
– А, то. Слушай, в общем, завтра передашь мне вещи днём в обеденное время.
– Без проблем дружище. Мы работаем через дорогу, ты что забыл?
– Вот и славно. Тогда прощаемся?
– Так быстро? Ну ладно, я всё понял. Не теряйся, спокойно расслабься и постарайся отдохнуть, всё-таки больше двенадцати часов уже работаешь, смотри не загоняй себя.
– Спасибо, всё будет хорошо.
– Вот это правильный подход. Повторяй это как мантру. Давай пока Илюх, – И он выкинул бычок, раздавил его носком и вытянул руки в ожидании объятий.
– Пока.
И они обнялись. Сандан захлопнул багажник сел в машину и эпично как герой боевика, смотря через боковое зеркальце, выствил в открытое окно руку и вытянул пальцы в знак прощания.
Так или иначе, он её встретил, она вышла самая первая, так как у неё не было желания задерживаться здесь на долгое время. Тоня выглядела раздавленной, утомлённой, но при этом такой прекрасной. Нежное молодое личико и печально нежные глаза, она смотрела под ноги, спускаясь по ступенькам, маленький ровный носик придавал миловидности ей самой. Свет, исходивший из открытой двери, подсвечивал её со спины, придавая всему образу некую божественность. Загадка заключалась в ней самой. Что могло опечалить столь дивное создание или, что за думы гложут её, не мог узнать или понять ни кто из всех живущих. Такие мысли не рассказываются людям, такие мысли остаются при человеке, являясь неким ярмом.
Тоня элегантно спустилась с верхней ступени, положив руку на холодный мрамор, из чего были сделаны белоснежные перила. Призадумалась. Сделала губки бантиком и обвила головой с право налево и посмотрела прямо вдоль набережной. Илья от восхищения приоткрыл слегка рот. Он стоял как гусар, поставив одну ногу на первую ступеньку, положив на колено этой ноги руку, осанку при этом держал не хуже баронета. Сердце замерло.
Двоичность буквы “А”. Можно долго кричать, падая на дно исторических годов, если рассматривать с той философской мыслью, что мы вечно движемся вверх. Антонина и Афродита – бинарность женского естества, женский образ эллинистических времён. Вдруг статуя ожила и повернула голову к стоящему в низу кавалеру. Слегка подпрыгнув, Антонина проскочила ещё три ступени, и вот уже до Ильи оставалась несколько ступенек, как вдруг она приостановилась на носочке правой ноги. Вторая застыла в воздухе. Холодный мрамор на лице девушки растаял с приходом улыбки. У обоих глаза засияли. Илья перевёл восхищённый взгляд на Тонину туфельку. На небольшом толстом каблуке, носочек был открыт, поэтому можно было разглядеть пальчики девушки, что молодой человек и сделал. Туфельки были изумительного ванильного цвета. Они хорошо сочетались с прекрасным нежно розовым платьем, доходившим ей до колена. Из-за того что платье было чуть выше колена, возможно было увидеть сильные округлые икры девушки. Она поспешила к другу. Спустилась ещё немножко и вот когда оставалась уже предпоследняя ступенька, она оступилась и полетела в объятия старого друга.
Не на шутку испугавшись, Илья молниеносно подхватил Антонину и, развернувшись, поставил её на асфальт. Это было невероятно красивое зрелище – всё произошло как в танце. Она продолжала находиться в объятиях, беспокойство, длившееся мгновение, сменилось опять всё той же красивой улыбкой. Илья смотрел серьёзно, так как всё ещё присутствовал страх потерять любимую. В глазах дизайнера стояли слёзы, но, ни одна капля не упала и не прокатилась по прекрасному чистому лицу. В глазах отражались множество огонёчков, можно было подумать, что это смотрят сами небеса. Глаза Ильи проскользили вдоль маленького носика и остановились на маленьких губках. Она улыбалась уже нежной улыбкой. Страстное желание возникло у парикмахера дотронуться кончиками губ до губ обворожительного дизайнера. И не понятно, куда делась та холодность и подавленность на лице девушки.
Тоня была вся расслаблена, что говорило о том, что она полностью доверяет другу. Как только Илья стал ослаблять объятия, Антонина приобретала всё больше сил и вот уже могла твёрдо стоять на ногах. Руки они не расцепили и продолжали держать друг друга за локти. Инициатива последовала от девушки. Тоня первая стала отпускать Илью, это сопровождалось смущением обоих.
– Растяпа, – смущёно засмеялась девушка, показав свои белоснежные зубы.
– Позёрка, – щёлкнул её пальцем по носу Илья. – Ты же была в совершенно в другом.
– В совершенстве? Ты это хотел сказать?
– Ну, то, что ты была бесподобна, с этим ни кто спорить не будет, – быстро проговорил Илья. – Но сейчас, сейчас – просто в совершенстве бесподобно.
– Ах, ха-ха-ха, – засмеялась Тоня. – Спасибо.
– А какое падение, загляденье.
– Не достаточное загляденье, раз ты меня поймал.
– Точно, надо было посмотреть, как ты уляжешься носиком на асфальте.
Оба расхохотались. Пока смеялись, Тоня не произвольно положила ладонь на Илью. Она наклонила голову в бок и серьёзно спросила.
– Не поможешь мне, я переодену туфли на кеды.
– Да, конечно. Не спеши.
Тоня умело и изящно проделала все операции, Илье лишь оставалось дать подруге опору и принимать одну, а затем и вторую туфельку.
– Так, я готова.
– Тогда пошли?
– Да. Веди.
– А туфельки я вот так в руках понесу, да?
– Ой, извини. Давай клади их сюда в портфель. А теперь пошли.
Тоня нетерпеливо взвизгнула и крепко обняла Илью. Для него это было неожиданностью, что даже рот остался открытым. В кедах она могла уже положить голову на его широкую грудь. Ей слышно было, как бьется его горячее доброе сердце. Она закрыла глаза и прошептала.
– Я скучала.
Илья обхватил её сильными руками. И зажмурив сильно глаза, крепко обнял подругу. После чего ответил ей.
– Я тоже, – прошептал над её головой Илья. Ему хотелось ещё сказать три слова, но спохватившись, не дал себе этого сделать.
Наобнимавшись они пошли вдоль улицы. Ресторан, в который позвал посидеть Илья, располагался в пару улиц от места проведения показа. Они шли вдоль освещённой улицы и мирно беседовали о жизни, проведённой в разлуки друг от друга. Илья и Тоня были поглощены друг другом, и ни кто и ни что не могло помешать общению двух старых друзей. Спешить им было не куда, поэтому они наслаждались не только обществом друг друга, но и тёплой освежающей погодой. На улице прошёл дождь, это было заметно по большим и не очень лужам, да и запах который может учуять наш нос, говорит сам за себя. Мокрый асфальт активно выделял петрикор, а влажные газоны покрытые капельками дождя, выделяли геосмин, что в свою очередь, при смешивании в атмосфере, заставляли двух молодых представителей творческих профессий жадно наполнять свои лёгкие. Именно поэтому иногда складывалась такая пылкая беседа. Порой люди оборачивались и смотрели на проходивших мимо них, весёлых друзей. Лужи были не самой опасной проблемой, так как на Илье были не промокаемые туфли фирмы “Doctor Martens”.
– Антоняш, давай запрыгивай на спину, прокачу, – говорил Илья, беря за руку Тоню. Девушка с криком запрыгивала на спину, обхватывая руками шею друга, и каждый раз смеялась от души. От заразительного смеха молодой человек тоже начинал смеяться и успевал всячески веселить девушку, вкидывая то одну шутку, то другую.
Вечер отличная пора для заказов еды, поэтому, активно ездили велосипедисты, которые, в большей своей части, сегодня, подрабатывали курьерами. Большой опасностью грозило столкновение с ними. Именно поэтому, вскоре, друг взял подругу под руку, и периодически маневрировал между небольшими лужами и проезжающими велосипедистами.
– Как было бы замечательно всё же брать какую-нибудь технику на прокат, – говорила Антонина. – Представь, как мы бы разъезжали по лужам, обдуваемые прохладным ветром.
– Да, – вздохнул Илья с видом призадумавшегося человека. – Ты рулевой, а я сзади пристроившись, всеми силами руками и ногами держусь за тебя. Твой взгляд пронзает даль, а белоснежные локоны лезут мне в лицо. Твой женский стан и гордая осанка воплощение мысли феминиста.
Тоня от представленных в голове картинок и от слов Ильи, не выдержав, расхохоталась, прижавшись лбом к руке мужчины. Она эмоционально разгрузилась. В душе остался маленький осадок, но все, же она немного осчастливилась. Периодически она смотрела на Илью и не узнавала в нём прежнего его. Он изменился и это факт. Голос стал грубее, иногда специально делал бархатное звучание, иногда он становился настолько нежным, что не вольно, заставлял смущать. Он стал следить за собой, это она ещё заметила при встрече, когда они виделись втроём с Михаилом. Все шесть лет разлуки преобразили Илью – из мальчика он стал мужчиной, по-прежнему оставаясь молодым человеком. К сожалению, она не могла прочитать по Илье каково его чувство к ней, по-прежнему ли он считает её подругой или нет, сказать было затруднительно. Единственное, что было заметно, так это тёплые чувства, исходившие от него. Она согревалась после холода последних месяцев, проведённых с Михаилом.
Михаил, точно! Бедняжка совсем забыла о нём. Она должна была отчитаться, но так этого и не сделала. А ведь он переживает и места не находит, то туда, то сюда по квартире ходит. На долю секунды её обхватило беспокойство. Тоня слегка замедлилась. Точно-точно, она отключила телефон и там должно быть двадцать пропущенных звонков от Михаила. Большой пальчик стал трогать все остальные на той руке, которая покоилась у Ильи. Девушка не хотела, чтобы молодой человек заметил, что она нервничает. Всё же он заметил.
Заметил потому, что почувствовал как Тоня начала играться пальчиками. Он не сводил глаз с её прекрасного лица. Порой он сильно держался и заставлял смотреть себя только в глаза любимой, но чувства прекрасного брали вверх. Каждая линия каждая чёрточка приковывала его внимание. Он обводил линии уха, проходя по завиткам, по всем дорожкам ушной раковины и заканчивал мочкой уха. Тоня была без серёжек и поэтому, он был на седьмом месте от счастья видеть подлинную красоту любви всей его жизни. Это настоящая, святая первая любовь, ещё не опороченная бытиём отношений. Светлые желания и возвышенные идеи рождаются в опьяненном мозгу влюблённого человека. Стала зарождаться новая надежда, сулившая свет восходящего солнца и уже нельзя было отогнать мысли о совместном будущем. Чувства умиления вызывали локоны, бережно убранные за ухо. Глядя на шею, ему щемило сердце. Илью бросало в жар. Ему страстно хотелось вампиром вцепиться в неё. Он наклонил голову чуть ближе к Тоне, но не для того чтобы взять зубами хрупкую шею, а для того чтобы почувствовать запах так его возбуждавший, заставлявший на миг закрывать глаза, лишь для того чтобы представлять сладкие минуты проведённые в объятиях любимой. Он не ослеп от любви, поэтому мог смотреть шире и замечать разные изменения в родном ему человеке. По этой же причине Илья предполагал, что что-то не так и она сильно чем-то обеспокоена.
Илья остановился. Разговор прекратился. Тоня вытащила руку из-под руки Ильи и принялась копошиться в сумочке.
– Всё в порядке?
– Да-да. Просто… да где же он? А вот. Хм, – усмехнулась Тоня. Затем прошептала когда разблокировала телефон, что ни чего нет. После недлительного лазания по телефону она посмотрела на друга. Он стоял, гордо расправив плечи, и напоминал английского джентльмена. Антонина оценила то, что всё же ему эта роль удалась хорошо. Терпение, проявлявшееся к ней, не могло не заставлять уважать его, да и он отплачивал тем же уважением к ней. Она отключила телефон. И словно ни чего не было, с улыбкой посмотрела в темноте на освещённое фонарём серьёзное лицо Ильи. Её кольнуло, то, что человек, которого она всем сердцем любила и за которого переживала, не отплачивал ей тем же. Печалил и тот факт, что никто из любимых ей людей не может поддержать в этот не лёгкий для неё период, складывалось впечатление, что никто не может понять её. Она сопротивлялась им, но они всё равно нависали над ней, в такие периоды приходилось много раз браться за сигареты. С выходом дыма выходили из глаз слёзы. Там где была одна Тонина слеза, на другом конце мира появлялась её пара. Примечательно то, что к каждой паре слёз находились другие пары слёз, которые она не могла видеть и чувствовать, эти слёзы и вправду находились на другом конце мира и принадлежали её другу – её тайному поклоннику. Даже сейчас стоя друг против друга, и смотря друг на друга к низу и вверх, они были далеко на разных точках мира. Что-то или кто-то не давал им стать ближе. Поэтому нить начинала натягиваться, создавая напряжение между ними, и даже детское выражение лица Антонины не спасало положение. Илья по-прежнему стоял мрачный и серьёзный, однако было в этом мраке освещённым фонарём беспокойство, по крайней мери это видела Антонина и интуитивно понимала. Надо было говорить. И говорить должна была Антонина. Именно поэтому она призналась о своём беспокойстве. – Просто, Илюха, пойми. Я просто думала, что меня ищут, оказалось – нет. Надо, наверное, позвонить. Да и ладно, – махнула она рукой. – Может быть потом. Просто… эх, Михаил, он понимаешь…
“Опять Михаил” с сожалением подумал Илья. Надежды стали вновь улетучиваться, и вновь долину заволокло туманом.
– Позвони ему.
– Да что ты, нет, не знаю. Неудобно как то.
– Перестань. Звони.
Девушка повиновалась и стала набирать. Она задумалась в ожидании долгожданного ответа. Длинные гудки натягивали струны её души, она боялась, что одна из них может оторваться, и она не хотела, чтобы струна хлестанула Илью. И вот, наконец, был услышан желанный голос. К сожалению, для Антонины, голос был недовольным, и прослеживались нотки раздражения. Это очень сильно обижало её так как она с добротой позвонила любимому из-за того что сама переживала за Михаила.
– Миша, ты злишься из-за того что я не позвонила тебе.
Илья услышал ответ, так как было это сказано довольно громко. “– Из-за того, что ты позвонила не вовремя. И вообще я не злюсь – я раздражён”
Для Тони это было выстрелом из револьвера в самое сердце. В нутрии неё не могла, не пробудится ревность. Как не вовремя? Время уже позднее, да и к тому же он знал, что она совершенно одна. Быть может, она прервала совершающееся преступление над их любовью и, сейчас, какая-нибудь Катя, Соня лежит подле него?! В их постели – на её месте.
Илья понял, что что-то не так и отошёл из уважения к друзьям. Засунул руки в карманы и стал смотреть на проезжающие мимо машины, слегка перекачиваясь с пятки на носок. До него долетали отрывки разговора, но он даже не желал вслушиваться, пока не услышал женский плач. Знакомый ему плач принадлежал той, в которую был по уши влюблён. Сердце сжалось в груди, ему стало больно, Илья с силой зажмурил глаза и напряг жвала. Одна рука вытащилась из кармана и сжалась в кулак, а вторая рука по-прежнему оставалась в кармане брюк. Пальцы впивались в бедро – наверняка остались следы от ногтей. Может быть, он через физическую боль хотел себе заглушить душевную боль. Что за человек этот Михаил, раз способен на расстоянии приносить боль сразу двум людям. Будь его воля, Илья давно бы уже развернул красавицу к себе, выкинул бы телефон и, прижав крепко-крепко к себе, забрал бы далеко-далеко от безумной толпы. Но это бы было не по её воле, а значит, являлось бы нарушением её свободы. Он повернул голову в сторону и боковым зрением увидел силуэт пришедший прямиком из снов.
Разговор был окончен. Тонечка прижимала уголок телефона к виску и плакала не громко, можно сказать бесшумно. Слёзы нельзя было остановить. Душераздирающее зрелище. Илья медленно подошёл к ангелочку в персиковом платье. Она почувствовала приближение чего-то тёплого, это ощущала её спина и сердце. Тоня не слышала шагов, и увидеть со спины не могла, шестое чувство подсказывало ей, что он уже сзади неё. И это правда. Он стоял и смотрел ей на макушку. Она не понимала, чего он медлит – давно бы развернул её к себе, выкинул телефон и прижал к себе, отвёл бы уже за ручку, как маленькую девочку в свой ресторан! Сильное желание заглянуть в бездонные глаза загадочного друга, стало подогревать девушку в тёплую погоду холодной жизни. Как появляются на свет столь добрые существа как этот Илья, что уготовлено им после смерти и что скрывает одна из добрейших улыбок, встретившихся за её короткую жизнь – все эти вопросы вырисовывали образ идеала для Тони. Однако и заставляли слегка понервничать. Всё же не каждый человек таит в себе сто и одну загадку. Ей даже не верилось, что ещё существуют на свете – поистине благородные мужчины или он такой один, который не может нарушить надуманные границы между мужчиной и женщиной. Благородный рыцарь, что просит позволения прикоснуться губами к руке принцессы. Но они, же всё ещё друзья и как думала Тоня – в этой связи гендеров быть не может, дружба всё-таки имеет глубокий уровень, выходящий за разделение полов. Сквозь слёзы девушка улыбнулась, но всё равно негодовала над тем, почему Илья до сих пор её не окликнули или просто не дотронулся.
Тоня вздрогнула, от прикосновений тёплых рук к её округлым обнажённым плечам. Она теперь понимала, почему он медлил. Теперь она его благодарила за растягивание момента. Он приносил ей невероятное наслаждение, заставлял прочувствовать свою нужность и свою хрупкость. В эту трудную минуту она хотела ощутить что-то сильнее себя, и чем крепче Илья вцеплялся в её плечи, тем ощутимее становилась его сила. В сопровождении с молчанием просыпались мурашки. Молчание было страшной силой не дававшей сказать ни словечка, но оно не могло заставить перестать идти слезам. Зато это с легкостью делали его большие пальцы, смахивавшие в разные стороны слезинки. Никто ещё, кроме Михаила, не позволял себе такого. Длительное блаженство вогнало девушку в алый румянец. Щёки согревались его горячими руками, а жаркое дыхание расслабляло её напряжённое тело.
Теперь они рядом друг с другом. Над ними теперь зажигаются звёзды, и весит красивая луна. Нет больше по краям ни кого, они встретились на мгновение в центре, что бы потом снова разойтись, оставив за спинами кучу преград. Бог создаёт каждому пару, а мы уже сами выбираем, тех, кого мы желаем видеть около себя.
– Как ты подруга, – проговорил Илья и подарил Антонине добрую улыбку.
– Я в полной …(мягкой округлой и такой привлекательной попке)
– Я вот оттуда, к сожалению, давно не вылезаю.
– Да, брось. Забавно, а почему мы тогда с тобой встретились на том показе.
– Именно потому, что ты сама ко мне зашла, как ты выразилась в грубой форме, в пятую точку.
Илья, наконец, услышал музыку её смеха. Слёзы больше не текли, да и туча, нависшая над головой бедняжки, вновь рассеялась. Илья хотел было кое, что спросить, но Тоня, прикрыв ему ладонью рот, сказала:
– Не произноси больше ни слова. Пожалуйста. А теперь давай продолжим наш отчаянный путь.
– Во все тяжкие.
– Да.
– Ой, прости, пожалуйста. Ты же приказала без лишних слов.
Тоня тыкнула Илью в живот, почувствовав его пресс. При этом скорчив личико, образовав на носике морщинки, она напоминала в этот момент игривую кошечку.
– Ни когда больше не извиняйся, – сказала Тоня. – Давай не будем трогать…
– Давай поговорим о тех дивных беззаботных временах.
Тоня оценила, то, как Илья уважительно отнёсся к ней и даже не дал закончить предложения, и всё прекрасно поняв.
И они продолжили путь, наслаждаясь обществом, друг друга. Идти им было не долго, максимум минут пятнадцать. Поэтому они старались ещё продлить вечернюю прогулку с помощью различных методик, таких как: простое замедление шага, остановка в связи со всевозможными причинами, будь то удивление или же желание что то, уточнить, или же специальное опоздание на зелёный свет светофора.
Друзья вышли на большой перекрёсток. Илья указал на нужное место, оно было по диагонали на противоположной стороне, пройти до ресторана можно было лишь через пешеходный переход. Тоня внимательно посмотрела за рукой друга и обнаружила там, куда указывала рука светлое свечение, это освещалась дорога напротив ресторана, вывеска подсвечивала изящную надпись, написанную красивым, словно рукописным стилем напоминающим стиль Parsek. Что же было написано и на каком языке оказалось проблематичнее.
Илья предложил спуститься в подземный переход и выйти прямиком к заведению. Тоня охотно согласилась, взяв сумочку в свои руки и оставив позади себя Илью, вприпрыжку спустилась в освещенный переход. Прямо как грациозная антилопа в ней просматривалась гордая осанка и прекрасная вытянутая шея. Руки были нежно и изящно зафиксированы в сторону, словно в каком-то классическом танце. При каждой припрыжки она слегка осторожно вздёргивала ручками. Когда же она всё же спустилась, она обернулась из-за левого плеча и устремила вверх свой независимый взгляд.
Илья, спускавшийся не спеша, был изумлён поведением Антонины. Он понимал, за что так сильно любил свою подругу. Не только за красоту. Красота это лишь первый подъём – подъём на так называемую ступень симпатии. Девушка была по своему независимой и в большинстве случаев выбирала своим сердцем, не забывая использовать разум. Не смотря на весь груз наставлений и указаний, душа её стремилась к чистому полёту. Илью поражал весь внутренний мир девушки. Даже когда она пыталась выставлять себя простушкой или же находилась в образе глупой блондинки, от зоркого глаза и холодного ума Ильи не могло ускользнуть ни глубина мысли, ни обширный фантазийный мир Антонины. Наигранность служила не только скромностью девушки, но и защитой перед закостенелым патриархальным обществом, в котором приходилось существовать. Часто если девушка оказывается умнее, не образованнее, а умнее – это оказывается фактором возникновения беспокойства, а то и страха у представителя мужского пола, кто не блещет ни чем интеллектуальным. Именно поэтому определённая игра поведения в таком социуме оказывалась эффективным смягчающим средством в атмосфере общения.
Молодой человек приоткрыл слегка рот и обнажил верхние белые зубы. Сейчас он дышал ртом, тем самым пытаясь не издать не один звук. Его заинтересовал тот факт, что Тоня постоянно улыбается, когда начинает контакт с ним, потому ему стало интересно, чем вызван, сей факт. Возможно, думал он, это связано с формальностью, по крайней мере, часто убеждал себя в этом. Так же возможно, что это действительно искренняя симпатия, так он хотел, что бы было. А возможно она была рада каждой встречи с ним. А кто он для неё? Старый знакомый или старый друг, близкий человек или так и оставшийся незнакомец? Братом ей точно быть не мог, так как был так называемым братом Михаилу. Мог бы он стать частью жизни поистине чудесного существа, смола бы она принять его все возможные недостатки, смогла бы принять его любовь и не когда больше не задаваться вопросом является ли она счастливым человеком.
С такими мыслями он подошёл к молодой красавице, стоявшей поначалу гордо, с независимым пылом, сменившимся кроткой улыбкой с кусанием губ, которая сменилась серьёзным взглядом, когда Илья стал приближаться ближе.
Резкий поворот девушки и удар по лицу Ильи её кончиков золотых волос. Она оставила за собой лишь сладкий аромат своего тела и волос. Илья ещё чувствовал на лице приятные ощущения. Он улыбнулся, не обнажая зубов, и пошёл вслед за Тоней.
Развернувшись, девушка вприпрыжку поскакала к повороту, ведущему к развилке лестниц на противоположные переходы. Коридор был не освещён и какой-то музыкант в кромешной темноте напевал, красивую давно забытую лирическую песню. Освещалась только соседняя переходная линия, а тоннель между ними наводил на тело кучу мелких мурашек. Антонине стало страшновато и почувствовалось холодность. Это всё взыграла фантазия девушки. На малютку нахлынули воспоминания о брате, рассказывавшем различные истории о разного рода бабайках, леших, духах и монстров в темноте. Нагнетало красивое пение красивой песни, что в данный момент вводило девушку в холод.
Она остановилась слегка косолапо, чем вызвала умиление у Ильи, который в свою очередь не чем себя не выдавал, идя всё так же спокойно и серьёзно. Она действительно была похожа на малютку, оставшуюся посреди большого мира – без родных и близких. И вот к ней приближался загадочный, как она ласково любила называть взрослых мужчин “дядя”. Она была восхищена его мужественностью и отсутствием, какого либо страха. Возможно ей самой хотелось быть немножко ребёнком, не зря они говорили не так давно о раннем детстве, до того момента когда осознано познакомились друг с другом. А женское начало страстно нуждалось в защитнике. Илья уловил и это. Тоня это поняла и вся затрепетала, когда он вплотную подошёл к ней. Без лишних слов Илья взял её за руку.
– Ты замёрзла? – Спросил Илья
– Нет, – испуганно нежно ответила Тоня
– А почему тогда дрожишь? – Он вопросительно поднял бровь.
Тоня подумала, какой же он всё-таки сладострастный демон или ангел, или демон или всё же ангел, ей хотелось закричать, не от страха, просто всё это было сложно. Тем не менее, оставив вопрос открытым, они, дружно держась за руки, словно Гензель и Гретель пошли и растворились во мраке.
Тоню охватило эмоциональный подъём, и она вся была рада всему на свете. Рада, что сбежала от обыденной рутины, рада была другу, идущему с ней плечом к плечу, ногу в ногу, рада была и музыки, поначалу пугавшей её, рада была даже таким вроде бы не значительным, на первый взгляд, вещам как то, что было сейчас одето на ней, рада была вечеру и рада была моментам, которые ощущала и проживала сейчас.
Идя вдоль по тоннелю прямо на свет, они прижимались всё ближе друг к другу. Объятия рук были сильны, но любящи нежны. Илья старался запомнить каждое ощущение испытавшее сейчас, каждое чувство. Он жадно впитывал запах шампуня, духов и благовоний, вслушивался в дыхание той, которую сильно любил. Время от времени он обращал внимание на силуэт, идущий рядом с ним, которого он не выпускал из руки, он надеялся, что Тоня сейчас ощущает, те чувства, что греют не только руки, но и молодые сердца.
Поравнявшись с музыкантом, оба посмотрели на него, к сожалению, было темно и не видно, куда можно было бы положить на пропитание. Музыка врезалась в сердца молодых людей и не оставляла равнодушными обоих. Сейчас они были духовно едины, и в этом союзе спасибо стоит сказать музыке с напевом и завыванием и затуханиями. Чем крепче они прижимались друг к другу, тем меньше боязни оставалось в Тонином сердечке. Пройдя чуть дальше от музыканта. Антонина остановилась и потянула Илью обратно. Песня тронуло сердце девушки на столько, что она чуть не заплакала, но посчитав, что слишком много уже сегодня пролитых слёз одёрнула саму себя.
Тоня отпустила руку Ильи и принялась рыться в сумочке в поисках денежных средств. Недолго думая Илья подсветил Антонине. Их глаза встретились в свете сотового фонаря. Оба улыбнулись и оба вошли в красную краску. Достав кошелек, Тоня достала сторублёвую купюру и положила их в шапку, покоившуюся подле музыканта. Как оказалось, музыкант был слепым. Илья осветил всё вокруг, в том числе и слепого старца, лет шестидесяти. Несмотря на возраст, голос у него был молодым и чистым. У тони сжалось сердечко, ей стало жалко старика с прекрасным голосом и сердцем. Она его совершенно не знала, но предполагала, что у него прекрасное чистое сердце, так как складывалось ощущение, что он знает, о чём поёт. Пел он о прекрасной любви. Ей вспомнились первые мысли о Михаиле и их первые встречи, когда они были уже парой. Любовь страшная сила, они утёрли нос абсолютно всем завистникам, они преодолели все злые языки и, не смотря на разные трудности, продолжали быть вместе.
Рядом стоял Илья, погружённый в свои мечтания и мысли о его прекрасной Афине – Антонине. Многое вспомнил он о чём в гневе, когда то поклялся забыть. Чувства вспыхнули с ещё большей силой. Ему хотелось радоваться, петь и веселится только с одним человеком, что рядом стоит погружённый в свои мысли. Он знал, что она думает о том единственном, как он предполагал, который её совершенно не ценит, кто ведёт себя как эгоист, а заботу использует в своих плотских интересах. Илья не мог обижаться на Тоню, за то что она совсем его позабыла, ей надо дать время, чтобы всё обдумать.
Не прошло и полминуты, как песня затихла, и слепой посмотрел прямо на них. Его белые, чистые глаза смотрели на каждого из них.
– Спасибо вам, кто бы вы ни был, – произнёс сидячий дедушка. Одетый не как нищий, а нормально обыденно. – Я понимаю вас двое. Поэтому скажу, цените то, что у вас есть, цените друг друга как ценили бы самих себя. Девушка, я знаю вы рядом, постарайтесь увидеть, то, что не могу видеть я, и наверное не может увидеть каждый. Да я видеть не могу, зато сильно чувствую это. И в этом, что-то есть, – сказал он загадочно и начал напевать какой-то народный мотив без слов.
Антонина призадумалась над сказанным и повернулась к задумчивому другу, который был не менее загадочный как тот слепой старичок. Она убрала кошелёк в сумку и протянула руку Илье, тот выключил фонарик на телефоне, и они направились, к выходу, молча, обдумывая каждый своё. Молчание длилось до тех пор, пока они не вышли на тротуар. Чуть левее от входа была расположен прекрасного вида ресторан. Экстерьер, которого был вполне примечательным и запоминающимся.
Как уже было сказано выше вдоль всего ресторана, были поставлены небольшие фонарные столбики, источавшие прекрасный белый свет. Они были выполнены под старину, а конкретнее XIX век. Прямые округлые столбы длинной в два метра держали голову фонаря – белоснежный по каркасу, стеклянный и прозрачный плафон, который был под стать самому своему телу, то есть столбу. Тоня заворожено посмотрела туда, где заканчивался последний фонарь. Илья следил за её реакцией.
– Меня тоже в первый раз поразила такая красота.
Тоня мимолётно посмотрела Илье в глаза и перевела восхищённый взгляд на витрины ресторана. Они были не менее занимательны, поскольку соответствовали модным веяниям в дизайнерском искусстве в сфере оформления витрин. Витрина – это лицо ресторана. Как и в мире моды, как и в социуме, действует правило: “встречают по одежке, провожают по уму”. Так и в ресторанном деле клиент обращает своё внимание на витрину, а уже потом только оценивает палитру вкусов. Ресторан может, как заинтриговать, так и вызвать жуткое выделение слюнной жидкости. На витрине может не быть ни чего и это поможет понаблюдать за посетителями и за атмосферой в заведении, а может она быть заставлена различными яствами и элементами декора, разной стилистики, что в свою очередь зависит от стиля ресторана и его кухни. Вот и у этого славного места витрина была минималистичной, но при всём этом содержала множество элементов, так как на затемнённых окнах была выполнена графика в стиле леттеринг. Такая витрина не мозолила глаза своими предметами декора, например декоративными блюдами, фруктами, овощами или же предметами кричащими о стиле. Поэтому была явно выраженная строгость и серьёзность ресторана.
Как на витринах так и над входными дверями красовалась надпись на французском языке: Glorieuse Place
– Это на французском? – подметила Антонина.
– Ага
– Как переводится
– Славное место или великолепное место.
Илья открыл для Антонины, но она осталась не подвижной.
– Не хочу, – сказала Антонина. Илья разволновался и пришёл в смятение. – Пока меня не сфоткаешь ни куда не пойду и точка, – она топнула ножкой и выкатила нижнюю губу, словно как ребёнок.
Илья чуть заметно выдохнул, однако внимательная и умная красавица всё заметила и промолчала. Он отпустил ручку двери и подошёл поближе к Антонине.
– Давай свой сотовый, – сладострастно произнёс Илья.
– Нет, давай на твой, потом мне, просто перекинешь.
– Договорились.
Антонина шире улыбнулась, взяла Илью за бицепс и слегка сжала. Это было что-то вроде за место рукопожатия. После отошла в сторону небольшой святящейся алее.
Илья достал сотовый телефон, настроил камеру, модель начала позировать в различных позах, то она улыбнётся, то скорчит рожицу. Для фотографа это было некой игрой.
– Так, Антоняш. Попробуй сделать холодное лицо. Сейчас объясню, белый цвет холодный, следовательно…
– Ого, да ты гений, я об этом даже и не подумала.
Она встала и начала смотреть прямо на камеру, пока фотограф подбирал необходимый ракурс.
И вот ракурс был выбран, фото получилось на взгляд Ильи шикарным. Он поспешил показать фотографию тоне. Она была в восторге и попросила не забыть скинуть чуть позже все фото.
Илья повторно открыл для Антонины дверь и пропустил её вперёд. Входя в зал, Тоня, аж, опешила от изумления. Её поразило богатство и роскошь интерьера, посетители и работники ресторана, одетые во всё светское. Молодые люди, только зашедшие с улицы, явно выделялись на общем фоне, так как не одна ещё девушка не позволяла ходить здесь в кедах. Тоня повернулась к Илье с видом вопрошания, – нам точно сюда? Говорило её выражение лица. Илья заинтересованно наклонил голову и подтолкнул девушку вперёд.
Их встретила красивая администратор. Брюнетка со сдержанной улыбкой поприветствовала гостей и поинтересовалась, в какой части удобнее будет, гостям расположится. Илья сказал, что подойдёт самый скромный уголок. И такой оказался. Он находился в дальнем углу ресторана, и столики закрывались красивыми ширмами.
Проходя через главный зал вслед за администратором, Антонина успевала разглядывать гостей, некоторые из мужчин обращали внимание на молодую девушку, но Тоню это не смущало. Всё равно они теряли интерес, глядя на того, кто её сопровождал, он действительно казался со стороны любящим женихом. Вдобавок ко всему, большинство мужчин в этот вечер были со своими жёнами, а один столик был с полным семейством с отцом, матерью, старшей дочерью и младшим сыном. Один из завсегдатаев этого места, большой и грузный с гладко выбритым лицом и аккуратно подстриженный весельчак средних лет начал махать рукой в сторону молодых людей. Тоня повернула голову на Илью, он приветствовал толстячка сдержанным кивком, как всегда приятной улыбкой и скромным поднятием руки.
Илья замедлил шаг и наклонился к Тоне.
– Это Джозеф Ксевинский. Видный капиталист и финансист, поляк и вдобавок ко всему мой личный клиент.
Тоня скорчила удивлённую гримасу, тем самым заставив Илью отвернутся и пойти дальше и это не могло не вызвать у него улыбки.
Дойдя до того самого места, где им предложили расположиться Илья галантно отодвинул стул для того чтобы Тоня смогла присесть. Она подняла бровки вверх, сделала складки на лбу, миловидно улыбнулась и поблагодарила Илью на французском языке.
– Mersi mari.
Илья усмехнулся и слегка занервничал. Идти было проще. Сейчас администратор оставит их, и они будут совершенно одни огороженные ширмой в самом углу. Тогда он тоже присел напротив любимой их глаза встретились и лица стали совершенно серьёзными. Он заметил, что Тоня всегда смотрит ему прямо в глаза, тогда как он периодически обращает внимание на её нежные губы, но, тем не менее, в данный момент он не мог оторваться от её прекрасных зелёных глаз. Сильные чувства вогнали его в пот. Взаимное созерцание друг друга оборвалось, по вине Ильи, так как он обратил внимание на её тонкие запястья, изящные кисти и тонкие пальцы средней длинны. Он ни у кого больше не видел таких рук, она была уникальна, он не видел её ладоней, но представил, по воспоминаниям, как они выглядят. Не видел, потому что красавица элегантно как леди положила на стол руки, ладонями на белоснежную скатерть. Ей хотелось погладить её ладонью, ощутить прохладу и мягкость льна, из которого сделана была скатерть.
Тоня внимательно смотрела за Ильёй. Она видела, что он на несколько секунд задумался. Понять было не трудно, что он смотрит на её руки. Ей стало лестно от того что Илья заметил прекрасный белоснежный как скатерть маникюр с декоративными камушками напоминающими алмазики. Всё её женское естество радовалось и трепетало перед мужским вниманием.
В эти несколько секунд Илья окунулся в мир фантазий, где эти нежные руки ласкали его, в ответ он начинал ласкать их своими губами, прижиматься лбом и щекотать своими ресницами. А холодный белый цвет, что скрывал природный оттенок её ногтей, заставил обратить на явно новый маникюр. У него зачесались запястья, поскольку он представил как Антонина, держа его руку в замке, играется ими, постукивая по его чувствительной коже.
– Твоя лунула как луна заставляет думать о прекрасной ночи. Сделано со стилем, гармоничность двух оттенков белого, один светлее другой бледнее, но я бы добавил золотистый ободок, что бы, что бы, а-ах не придумал.
– Сладострастный змей, ты меня ввергаешь в краску.
– Ты стала говорить возвышено в столь прекрасном местечке, – сказал Илья, при этом водя головой по всему интерьеру.
И тут они заметили, что администратор всё ещё стоит заинтересованная и умиляющаяся за, как ей казалось, влюблённой пары. На деле же был обычный флирт и не взаимная любовь. Она застенчиво улыбнулась, извинилась и подала меню. Друзья дружно поблагодарили её.
Выбор меню спасал парикмахера, так как он не знал о чём заговорить с Антониной. Сказать хотелось много, но он боялся заговорить о том или о другом. Не скучно ли ей буде или же может показаться, что диалог от безвыходности.
Внимательно всё осмотрев, Илья выбрал себе стейк и прекрасное вино Hilandar Nama
– Что ты выбрал?
– Секрет.
– Как?
– А вот узнаешь.
– Блин. А я вот не знаю, чего хочу. Салатик или просто десерт. А может быть суп?
– Мать, да тебе надо напиться.
– Вот точно, – Антонина щёлкнула пальцами и звсмеялась.
– Так. Бери сразу бронепоезд.
Тоня расхохоталась ещё сильней и громче. Илью это умилило, да так что у него сжалось сердце. Она посмотрела по сторонам и извинилась. Наступила неловкая пауза. Ситуацию спас официант.
– Что будите заказывать?
– Ну, я в выборе определился. Принесите значит бутылочку красного вина и, пожалуй, стейк медиум прожарки.
– Ах, вот что за секреты от меня, – вставила Антонина. – Настоящая мужская классика. Значит, я тоже определилась. Подойди сюда не стесняйся, – сказала она официанту.
Она прошептала красавцу в ухо. Он записал и мигом удалился. Антонина вызывающе смотрела на Илью. Парень начал догадываться, что она хочет его подкольнуть, её выдавала лисья улыбочка.
– Вот это настоящий сюрприз, хороший мой. Узнаешь, когда принесут.
– Да, – слегка застенчиво пробормотал Илья
– Я уже и не помню, когда была в приличном месте, – с печалью сказала Антонина.
Улыбка на лице Ильи пропала, и он смотрел на неё с полной серьёзностью и участием. Он винил во всём Михаила, действующего, порой как эгоист. Хотя он знал, что Михаил её любит и любит по-особенному, не так как Илья – это греховная любовь, страстная и эгоистичная. А там где есть эгоизм появляется и жадность, а вместе сней идёт плечём к плечу, товарищница ревность. Михаил, порой забывал, что его любимой охота быть желанной и чаще выходить в свет с тем кому отдала своё сердечко.
– Спасибо тебе, Илюш.
Она давно не обращалась к нему с ласковостью. Для его ушей это было как нектар.
– Тонечка, – взял он её за руку, которая гладила ноготочками скатерть. Девушка взрогнула и перестала одной рукой держать щёчку. Он видел, что что-то не так. – Доверься мне, я вижу, что тебя нечто гложет из нутрии. Скажи, как мне помочь, сердце рвется, глядя на тебя.
– Тогда не смотри.
– Тогда буду ощущать.
– Чем и каким местом?
– Попой, родная. Не, я серьёзно золотце.
– Прости меня за клоунаду. Просто неудобно говорить, понимаешь, мы стали слишком далеки, вдобавок уже давно не виделись, мы словно бы родные, но что-то постоянно отдаляет нас. С друзьями я так не смущаюсь и не злюсь, почему то ты вызываешь весь спектр чувств.
– Может быть, это и к лучшему?
– Что ты имеешь в виду?
– Вот смотри, с тобой мы видимся редко. Можно сказать никогда. Так вот кому ты сможешь выговориться в страсть? Незнакомцу, встретившемуся однажды, с которым, больше не пересечёшься вновь, и который ни кому не сможет рассказать. Или же ты будешь говорить, какому-то знакомому, возьмём из ближайшего окружения или же из профессиональной деятельности, в которой царит культ сплетен?
– Хорошо, но ты тоже часть мира сплетен. Как сегодня выяснили, мы вертимся в общем котелке знакомых.
– Когда-нибудь раньше я давал повод, усомнится во мне?
– Нет, но это было давно.
– И не правдой. Угу, – мелено на выдохе задумчиво произнёс Илья.
– Что… – раздражённо начала Антонина и сомкнула, было, бровки, но Илья её успел перебить.
– А доверится мне, сможешь, поставив всё на кон. Заметь, не я шампанское заказал.
Раздражение сменилось изумлённой улыбкой, девушка широко открыла глаза. Как он это мог услышать, она не понимала. Да и как порой догадываться, когда перед тобой сидит человек загадка, картина древних мастеров.
– Не стоит удивляться, как будто я не знаю твоего любимого вина.
– Ты помнишь? Но как ты догадался.
– Дедукция подруга. У нас вроде бы общее меню. Я не знаю, может быть тебе и детское могли принести.
– Ха-ха-ха, и вправду, может, выгляжу на восьмиклассницу.
– Не разыгрывай сцену из фильма “Леон”
– Это там, где они сидели в ресторане, – лукаво посмотрела Тоня, а Илья утвердительно кивнул. Она, опять покраснев, громко рассмеялась.
– Я рад видеть твою улыбку. Сердце греет беззаботный смех. Мог бы, конечно, так всё, и оставить, вот только позже всё к тебе вернётся в двойне, как порой и у меня бывает. Я же говорю, буду чувствовать на расстоянии твою тревогу и беспокойство.
Тоня хотела сказать, чтобы Илья перестал говорить ерунду, но вместо этого сказала совершенно другое.
– А что говорит твоя дедукция?
– Судя по тому, как вышла ты после показа, могу сказать ты не нашла того чего искала. И пришла ты для того что бы что-нибудь найти, а как ты обсмотрела всех гостей… ты просто обсмотрела с головы до ног не только меня, но и всю округу, – Илья крепче сжал её пальчики, и посмотрел на её маникюр. – Ты, бедняжка, искала вдохновение.
Её эти выводы напугали, девушка таила в себе печаль не делясь ни скем кроме Михаила. И вот он, можно сказать человек, которого толком не знает. Не уж то он знает всё.
– Ты сталкеришь?
– Почти всегда, кроме пятницы, потому, что каждую пятницу я в зюзю. Ой, прости за клоунаду, просто я немного шутоват.
Тоня оценила подкол, любой другой заставил бы её обидится, но не Илья. В его словах не было ни злости, ни язвительности. Тоня это знала.
Она с минуту или две сидела, молча, вытащив руку из-под руки Ильи. Пару раз поправив причёску она произнесла, то что заинтриговало Илью и он начал с пристальным взглядом смотрел на неё.
– Помочь, к сожалению не сможешь. А вот кое-что сделать ты сожжешь.
В этот момент подали различные вкусности. Илье – его стейк. Тоне – необычайно вкусный на вид салат с тонкими ломтиками мраморной говядины.
– Это и был мой сюрприз! – прикрыв рот, хитро засмеялась Тоня. Смех был двоичным, он был и защитным механизмом для чужака, а конкретнее для официанта, и был по-настоящему искренним, поскольку шалость удалась. Илья всё ещё не замечал проделки Антонины, против него состоялся заговор, в котором приняли участие не только официант и Тоня, но и ещё повар. Не понятным было, где сейчас летала его ум Пуаро. Это ещё сильнее рассмешило Антонину. Смех стал заразительным, официант тоже принялся подсмеиваться, Илья от него тоже не отставал, правда, смех был не искренним, поскольку он не понимал над, чем смеются.
Но вот Илья надрезал свой кусок, из которого стал вытекать тягучий и горячий сок, положив кусочек в рот, улыбаясь, он проверил прожарку – действительно медиум. И у Антонины медиум. Порезав второй кусочек нежнейшего мяса говядины, Илья убрал лист салата и наколол под ним помидору черри. И тут он заметил, что что-то не так в подаче и тогда до него дошло, что от него специально прикрыли злодеяние не виданных масштабов. Развернув тарелку, он обнаружил, что небольшая часть стейка, куда-то пропала. Он посмотрел на официанта, затем на Антонину и тут он всё понял. Преступление раскрыто! Два и два сложить может каждый. Та не достающая часть была вся в Тонином салате.
– Я всё понял, ну спасибо! – пост-ирониччно обижено произнёс Илья. Вскоре он тоже засмеялся. – Ты кушай-кушай, на меня не смотри, попробуй, проглоти, ну а вы месье официант, ай-ай-ай не хорошо так поступать с частым гостем.
Все расхохотались, Многие направили свои любопытные взгляды на компанию весёлых молодых людей. К сожалению, официанту пришлось торопиться, так как Тоня и Илья были не единственные кого он обслуживал. Он поклонился, извиняясь, и немедленно удалился. И вот теперь они снова вдвоём. Тоня заметила, что давно она так не смеялась.
– Но мы с тобой не договорили. Дело в том Илюш, – она пододвинулась поближе. Что, как бы тебе сказать, я хотела бы сказать, нет – предложить, да нет же, хотела бы видеть, опять нет. Может быть нам поработать вместе, бок обок, плечом к плечу.
Илья был счастлив как ни когда. У него закружилась голова, и потемнело в глазах. Опять шансы, он цеплялся за возможности как за соломинку. Злая надежда любви. Каждый раз он понимал и думал о том, что ни когда не будет счастлив на земле, но жизненный оптимизм подпитанный любовью вселял противоположное, тем самым действуя на организм Ильи, словно как наркотик. Эффект был временный, но успевал увеличивать дофамин. Бедный парикмахер от волнения обомлел и не мог издать не звука.
– Что скажешь Илюха? Извини мой эгоизм, ты, конечно же, работаешь, я всё понимаю.
– Нет-нет, что ты я помогу.
– Правда? – она взяла его руку обеими руками за предплечье левой руки, которая лежала на столе. Когда он перевёл взгляд с Антонины на руки, она резко убрала их, да так, словно ошпарилась. – Мы будем хорошей командой, – и она закричала, не открывая рта, это был внутренний крик, направленный для окружающих. Радостная девушка распустила свои волосы, и они кудрявыми локонами стали спускаться по плечам. Она вздёрнула головой и поправила волосы, чтобы они ей не мешали.
Илья заметно растаял. Была открыта дверь, которую он когда-то давно захлопнул и закрыл на ключ. Как не странно ключ оказался у той, от которой было всё спрятано. Тоня могла видеть, как Илья просидел весь вечер, как будто очарованный, улыбка перестала быть загадочной, она определённо была искренней и беззаботной. Он, наконец-то, расслабился и вёл себя не так сдержано как до этого. От выпитого вина у него развязался язык, и он болтал без умолку, не давая сказать даме ни слова.
По правде говоря, Антонине и не хотелось ни чего говорить. До конца вечера она прибывала в хорошем настроении, игривая, кокетливая, на себя не похожая. В душе девушки, как и у Ильи, зародилась надежда. Надежда иного характера – профессионального. Дизайнер, наконец, схватилась мёртвой хваткой за то, что приведёт её к поставленным целям. Молодой парикмахер вселял ей надежду, так как от него исходила сила, не подвластная ей, его энтузиазм и свежесть мыслей поражали Антонину. Ей казалось, что Илья так легко плыл по течению, что мог с лёгкостью подхватить и Тоню. Тогда бы они уплыли далеко-далеко вместе, и были бы там счастливы, танцуя и поя во весь голос напротив костра. Но что есть счастье для Ильи? Девушке было это интересно и любопытно.
Сколько она себя помнит, столько же Илья был совершенно один. Даже когда он был в кругу друзей, от него веяло холодом одиночества. Антонине была интересна та сторона жизни, откуда приходил её друг. Она не желала думать, что происходит с ним там, она не жалела его, а сочувствовала, но, то было раньше, а сейчас она даже ему завидовала, поскольку предполагала, что в этом и есть его подлинное счастье. Илья не принадлежал ни кому, по мнению Антонины, кроме как себе. Ни кто не смел, ему указывать, как жить и что делать, самостоятельность его мыслей и действий вдохновляли её. Девушка желала на себе ощутить то, что испытывал Илья. Ох, если бы она только знала, какие адские муки ждут на противоположном берегу озера счастья.
Когда они виделись часто, она держалась отстранённо. Конечно, она была не глупа и чувствовала некие чувства Ильи, но в этом не было, ни чего такого, поскольку он являлся мальчиком, а она девочкой и это нормально, что мальчик засматривается на девушку. А даже если он прожигал её взглядом, смотрел туда, куда не прилично смотреть, оправдывалось всё его девственностью. Сейчас же он не был похож на такого. Чувствовалась со стороны мужская энергия.
Ужин был съеден, и диалог продолжала Антонина. Он слушал её, не перебивая и не вставляя ни шутки. Он был очарован, тем как его любимая ведёт повествование. Ему казалось, что оба они плавали в глазах друг друга, он так надеялся, что Тоне нравятся, хотя бы, его глаза. Находясь рядом с ней, он часто обращался к своей внешности с большущей критикой. Это было всё следствием его детских комплексов. Интересно и то, что комплексы и недостатки он не уничтожал в себе, а просто запирал их в чулан, где-то внутри себя. Время от времени, комплексы вываливались наружу, но это было редко. Вместе с ними сочился страх, который он способен был контролировать. Одиночество наедине с самим собой было сильным инструментом в познании себя и управлении собой.
Счастье не было стопроцентным у обоих. Но они был и рады обществу друг друга. Оба были приятными молодыми людьми. И когда Илья не стеснялся, он был отличным собеседником. Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается и время, проведенное вместе, пролетело не заметно. Они болтали уже два часа. Ресторан закрывался только через час. Время подходило к двенадцати ночи, поэтому они не хотели наглеть и задерживать персонал. Они попросили счёт и когда им принесли его, у друзей возник не большой спор.
– Давай я заплачу, – предложил Илья.
– Ты что? Я сама!
– Я настаиваю.
– Нет, – твёрдо сказала Тоня.
– Вот упёртая. Ты ещё ножкой топни. Вот будем работать вместе, тогда и будешь за себя платить, а сейчас дай это сделать джентльмену.
– Ты вгоняешь меня в рамки! – иронично сказала Антонина, прищурив глаза.
– Да ты наша сильная и не зависимая.
– Дя.
Было решено, что всё же заплатит Илья.
Всех, поблагодарив и со всеми попрощавшись, они вышли на улицу. Оба были немного пьяненькими. Илья предложил вызвать такси, но не успел он вытащить телефон, как Антонина набросилась с объятиями на Илью. Голова по-прежнему кружилась от вина и любви, поэтому он не удержал равновесие, и тогда их обоих спасла Антонина.
– Я тебя не отпущу, – прошептала Тоня. – Не бойся.
– И я тебя.
Илья вложил в этот ответ двойной смысл. В этот вечер он поклялся самому себе, что не отпустит Антонину никогда. Больше он не будет её ненавидеть ни когда, любовь вернулась преображённой и ещё взрослее.
– Ты меня спасла.
– Дя. Я слышу, как бьётся твоё сердце.
Он сжал её ещё крепче и хотел, было, поцеловать её в макушку, но постеснялся.
– Я помню, что как то раз ты про меня сказал, что я ангелочек. Скорее всего – падший ангел.
– Ангел-спаситель. Я это говорил Мише.
– Точно, вспомнила.
Теперь и Тоня вложила двойной смысл во фразу. Они действительно были как одно целое. Одни действия на двоих. Она вспомнила и про Михаила. Но в этот раз она не боялась и не чувствовала страха у своего друга. Сердечко билось ровно, не меняя темпа. Слёзы замутнили глаза. Она сильнее прижалась к груди любимого друга, да сейчас она действительно испытывала дружескую любовь. Надолго ли это не постоянное чувство? Она соскучилась по своему Мише. С Ильёй было хорошо, но вот Михаил – свет её ночи был ближе ей. Девушка испытала смешанные чувства, когда услышала голос Ильи.
– Тебе наверно надо спешить домой. Чувствую, скучаешь же по Михе. Сейчас я наберу такси, и ты будешь дома.
Илья, не отпуская Антонину, достал сотовый телефон и заказал такси. У них ещё было пять минут наедине друг с другом. Время замедлилось в ожидании, и каждый был доволен. Пока Илья вызывал такси, Антонина оторвалась от его груди и посмотрела снизу вверх прямо ему в глаза. У неё были изумительные глаза, и они казались Илье в тот момент большими и чистыми. Она часто моргала, это всё из-за слёз. Прижавшись подбородком к его груди, она поинтересовалась, когда они смогут встретиться.
– Скажи, когда мы снова сможем увидеться.
– Ты как свободна?
– Постоянно, можно сказать пока я содержанка.
– Не говори так грубо о себе.
– Лядня Зая. Всё зависит только от тебя, это у тебя работа по графику, который я не знаю.
– Дай подумать. А в пятницу ни как?
Антонина оторвала подбородок от груди и задумалась.
– Меня приглашали в клуб. И я не знаю что поделать.
– А ты туда хочешь?
– Нет, но неудобно отказывать друзьям.
– Слушай своё сердце, Тонечка. Побудь немного эгоисткой ради себя. Мне кажется, если они твои друзья они всё поймут. Ну а Михаил против не будет?
– Мне так нравится когда ты, при мне, его так официально называешь, хотя мы оба знаем, что он для тебя просто Миха – брат, братан и братишка. Я с ним поговорю, конечно, но к тебе он не ревнует и полностью тебе доверяет.
– А тебе не доверяет? – задал Илья наглый вопрос.
– Он не любитель клубов, поэтому он отправится домой к родителям, – продолжила Антонина, не отвечая на вопрос Ильи.
Илья покраснел, думая, что сделал оплошность.
– Ну, перестань краснеть, – потрепала его за щёку Тоня. – Ты знаешь, она заразна словно как скитлстрянка.
Они улыбнулись и их осветили фары автомобиля. Прибыло такси. Илья открыл дверь автомобиля Антонине и помог усесться. Сам быстренько оббежал машину и сел рядом с ней.
– Куда едим? – Спросил водитель.
Тоня не услышала, её разморила, и она задумалась о Михаиле и Илье.
– Тоня, – потрепал её Илья. – Адрес скажи.
– Ах да сейчас-сейчас, – засуетилась девушка, у которой пробежались мурашки от нежности и доброты Ильи.
Они ехали в молчании. Илья впитывал носом её благоухание. Она дремала, прижавшись к нему. Он гладил ей волосы, её мягкие пряди. Он любил их цвет, любил и запах, любил и то, что он осязал сейчас, любил её такой, какой она была. Любовь была всецелая и порождала бурные фантазии и приятные ощущения по всему телу. Он не завидовал Михаилу, поскольку, тот хоть и был наполнен Тониной любовью, всё же не мог испытывать того что испытывает Илья по отношению к ней. В сердце Ильи из пепла возродилась фениксом, та любовь, что считается святой.
От любви до ненависти один единственный шаг. И вот Илья решил прыгнуть к счастью обеими ногами. Вопрос: не упадёт ли он в обрыв, к океану разрушившихся надежд и не сбывшихся мечтаний?
Он был увлечён только ей. За долгий период разлуки, он навёрстывал упущенное. Он не замечал красоту ночного Екатеринбурга. Мимо ускользали неоновые вспышки, масштабность красок небоскрёбов и яркий свет освещённых улиц. Проехав мимо Ельцин центра, машину осветил белоснежный свет, и Илья увидел красоту, что не давала наблюдать за окружающим миром города. Тоня мирно спала, слегка посапывая.
Машина остановилась. Они приехали. Тоня вернулась из мира грёз. Весь день был эмоциональным и тягучим для неё, а утро вообще было ужасно и волнительно. Отрадой для души стал вечер. Илья нежно поправил ей волосы и дал крепкую опору в руке, чтобы она смогла подняться. Вставая, она подарила ему улыбку, какую дарила только Михаилу.
– Позволь сейчас заплатить за себя, – зевая и по-прежнему улыбаясь, сказала Тоня.
– Действуй, – улыбнулся ей Илья.
Девушка расплатилась и поблагодарила водителя и обратилась к Илье с уточняющим вопросом.
– Договорились на пятницу и это точно?
– Если у тебя ни чего не изменится.
– Нет, – резко ответила она. – Я буду ждать тебя здесь. Возьми вот это. Здесь адрес.
– Мы будем здесь?
– Да. А что такое?
– Просто уточнил, – заверил её Илья.
– Не выйдешь из машины?
– С превеликим удовольствием.
И как только Илья выполз из машины, Антонина вновь его схватила. Он держал её за талию, а она его за шею. У обоих светлый ум, чувство опьянения испарилось, и они без страха и переживания могли соприкасаться в чувственных объятиях объединённые такой многоликой любовью. После затяжного обнимания они попрощались. У каждого на душе остался светлый отпечаток. Илья назвал свой адрес, и машина тронулась. Он смотрел, как отворилась дверь и Тонечка, обернувшись, повторно попрощалась, прям как раньше. Весело и бодро.
Жил он достаточно далеко от них с Михаилом, поэтому он начал любоваться видом, прекрасного весеннего города. Он опустил стекло и майский ветер стал приятно обдувать ему лицо. Он глубоко вдыхал ароматы улиц, ещё пропитанных едой открытых кухонь. Погода стояла слегка влажноватой. На сердце у Ильи образовался долгожданный покой. Он был доволен тем, что смог хоть как то растормошить подругу. Что и в прошлый раз, что и в этот раз он заметил печаль на Тоне. Он переживал за неё, как переживают родные братья или родители. Ехав, он не хотел, чтобы у неё случилось то, что пережил он. Его задачей стало защитить любовь от скверны, что пропитывает сейчас целые народы. И губит она в основном тех, кто мог бы быть великим, но посчитал, себя слабее. Творчески настроенных девушек и юношей поглощает с головой, те мысли к которым, будь их воля и счастливое стечение обстоятельств, они не пришли бы ни когда.
Доехав до дома, Илья расплатился с таксистом, поблагодарил и попрощался с ним. На улице уже становилось прохладнее, но Илью это не беспокоило. Его согревала внутренняя энергия. Он ликовал, его всего распирало до дрожи. Слегка стуча зубами от холода или чего-то другого, он направился к подъезду черно белой высотки. Чёрно-белой она была днём, сейчас же она имела вид тёмной конструкции, так как не единого окна со стороны двора не горело.
Илья поднялся к себе на двадцать пятый этаж. Квартира была однокомнатной и хорошо обустроенная. Чувствовался стиль минимализма. Комната была обставлена чёрно белой мебелью, а над кроватью висела одна единственная картина в стиле экспрессионизма. Сделана она была карандашом, поэтому, как и вся комната, она была в черно-белых тонах. Явно вписывающаяся в интерьер, картина, в чёрной рамке, раскрывала переживания художника и не оставляла Илью равнодушным. Пепельность в образе двух силуэтов мужчины и женщины, которые сплетением своих тел образовывали большое подобие сердца, становилась символом его бытия. Художник смог полностью передать, состояние души и сердца, когда рушится любовь. Силуэт мужчины тянулся к женскому стану. Женщина же окинув голову, находилась в объятиях любовника, возможно не желаемого ею. Так видел Илья. А искусство дело тонкое, именно поэтому каждый пришедший гость мог познать образец творения человеческой руки, души, и разума.
Постояв перед ней меньше двух минут, Илья вспомнил о том, что не отослал фотографии, сделанные им перед рестораном. Им было принято решение, что всё будет сделано лёжа в постели. Так и было.
Раздевшись и приняв душ, Илья смыл всю грязь уходящего дня, не смылись только приятные послевкусия ушедшего вечера. Надев халат, он прошёл в комнату, выключил свет и улёгся в постель с сотовым телефоном в руках. Включил светильник, стоявший на глянцевой, чёрной поверхности комода. Надел наушники, лежавшие рядом с светильником и включил любимую музыку. Перед сном он не хотел слушать долбёжку клубной музыки, запилы баса электронной музыки, или качёвый бит простетского репа. Душа сейчас лежала к наслаждению мелодией лирической музыки. Желательно чтобы было в песни место любви. Прослушав пару треков в наушниках с закрытыми глазами, Илья открыл фото Тони.
Он увеличил двумя пальцами – указательным и большим – фото Антонины, чтобы мог лучше увидеть дурашливое личико любимой подруги. Она показывала язык и косила глаза, это вызвало улыбку на лице Ильи. Пролистав несколько фотографий, он наткнулся на ту, что была самой лучшей. Улыбка на лице пропала, и появился внимательный взгляд, что бывает у учеников, которые заинтересовались предметом или же пояснениями учителя. Илья рассмотрел её всю. Он остановился на её глазах. Музыка тем временем выбиралась из ямы нарастающим гудением и постепенным увеличением громкости перкуссий. И вот когда все инструменты совместно с вокалом заиграли в унисон и хором, Илье предстала вся картина мира Антонины. Помимо обнажённого тела, он смог увидеть душу, в серьёзном взгляде и уже не таких печально нежных глазах. На фото вся печаль, куда-то испарилась, остался лишь намёк, а увидеть всё же можно было всю серьёзность мыслей далеко не глупой девушки. Он восхитился амбициями Тони и поклялся ей помочь, пусть даже если это будет трудно или же вовсе не под силу.
Выделив все фото, Илья отправил их Антонине. Ответа так и не получил. Она была в онлайне через телефон. Как предположил Илья, она просто не увидела, или же ей сейчас не до него. Слегка взыграла ревность и была сжата в кулаке простыня, подушка же и вовсе укушена и стиснута в зубах. Засыпающий Илья быстро подавил в себе такие чувства, поскольку мог с годами ими манипулировать. Ему вспомнились смешные моменты проведённых минут с Тоней и он, пожелав ей спокойной ночи, уснул.


Глава 4

День уже был в самом разгаре. Антонина так и не ответила. Хоть Илья и был этим слегка удручён, сильно не расстраивался, поскольку был занят своей непосредственной работой. Клиентов было сегодня много и по записи и без записи. Он был однозначно оптимистом и ждал, надеясь на лучшее.
Работа парикмахера, заставляет если не отвлечься, то хотя бы выговорится с клиентом или же с коллегами. Однако Илья таил в себе загадку. Назвать его тихоней не кто не мог, назвать не разговорчивым язык не поворачивался, а не вызывало трудностей назвать его загадочной персоной, всё же он был на своём уме и кое что не договаривает.
Примерно после обеденного времени наплыв клиентов резко утих. Подстригать клиента остался лишь худой Вадим, а брить бороду второму клиенту осталась Валентина.
– Слышали ли вы новость, что Таланкина, прима нашего государственного академического театра изменила своему партнёру по танцам экс-супругу Варновой балеруну Аксакову. Да изменила с кем – с Московским балетмейстером имени, которого не помню, – вкинул в молчание сплетню Эдгар.
Эдгар был светлым молодым человеком лет двадцати пяти. Его длинные блондинистые волосы были убраны в пучок на макушку. На лице вокруг носа рассыпались слегка заметные веснушки. Всегда счастливый юноша, дарил улыбку не только коллегам, но и всем посетителям, прохожим на улице, детям, кошкам, собакам и вообще всем тем, кто проявлял жизнь. Его высокий рост и привлекательная внешность позволяли пользоваться успехом у противоположного пола. Энергия, с какой он говорил и брался, вселяла ту же энергию в сердца коллег. У него был прямой нос и пухлые женственные губы, которые становились тонкими при широкой улыбке. Про такую улыбку многие говорят голливудская.
– Да ты что? – заинтересовалась Мария.
Все без исключения оживились и обратили внимание на Эдгара энергично подметавшего пол.
– Ой, что будет, ой что будет. И как же они будут теперь? – Задавался вопросом Эдгар. – А ведь мне уже на этих выходных нужно будет вести девушку в театр.
– Ты думаешь, это как то повлияет на их работу. Они же профессионалы, – попыталась успокоить его Валентина, внимательно брившая опасной бритвой постоянного клиента.
– Энергетика может быть не та. Да и вдруг характер танца может быть не тот. – Предположил Илья.
– Да, – Согласился Эдгар, переставший подметать, и щёлкнув пальцами в сторону Ильи. – И я про это думал. Вы представьте я отдавший       крупную сумму денег за представление увижу, как они танцуют с кислой рожей. А может быть и вообще конфуз случится и за минуту до выхода, кто-нибудь сорвёт из них двоих прекрасный танец.
– Зато ты будешь в центре скандала, – сказал Вадим, подстригавший своего клиента.
– А я об этом напишу, – сказал тот клиент. – Если конечно туда попаду.
Клиентом был знаменитый журналист Роман Филиппович Калинин. Ему было тридцать пять лет. В простодушном, на первый взгляд, подтянутом мужчине которому через месяц должно будет стукнуть тридцать шесть лет, располагало многое. Большой нос не был недостатком, а скорее был изюминкой необычностью в лице. Узко посаженые глаза были добрыми и чистыми. Все с кем он сближался, переходили с ним на “ты”. Именно поэтому он был вовлечён в жизнь многих именитых фамилий города.
– Илья, проведёшь Романа в закулисья? – спросил Вадим.
– Я бы рад, но с балеринами я не как не связан. Вот если бы речь шла об актёрах, тогда бы можно было что-нибудь придумать.
– Блин, жалко, – ответил Вадим
– И не говори, – согласился Роман Филиппович.
– А что разве они встречались или встречаются Аксаков и Таланкина? Я что-то об этом не в курсе, – спросила Валентина.
– Не просто встречаются, а живут вместе уже года два, – сказал Эдгар.
– Больше три. А какая они красивая пара вы не поверите, – сказала Валентина.
– Я верю, мы с ними часто в парке встречаемся, так как они живут неподалёку от меня. – сказал Вадим.
– А как об этом узнали? – спросил клиент, которому брили бороду.
– О том, что изменил? – спросил Эдгар.
– Да
– А ты не знаешь. Со слов самих балерин конечно. В начале, когда он приехал ставить свой спектакль, он ограничивался лёгким флиртом. Затем начались цветы и это всё всего за месяц. После непрерывных намёков и проявлений интимных чувств она, не выдержав, переспала с ним. Как не сложно было догадаться, она больше не приезжала вместе с Аксаковым целую неделю. Зато прямо на репетиции этот самый балетмейстер доводил до краски Таланкину.
– Ну и жесть вообще. – Удивлялась Валентина
– И не говорите, – сказал Илья.
– Эх… что же делается с нами раз мы не можем вытерпеть и подавить в себе разного рода неизменные желания, – вздохнул Клиент, которого брили.
– Аккуратнее могу поцарапать, – предупредила его Валентина.
– Угу, угу.
Полминутное молчание. Которое прервала уборщица Виктория.
– А я, к слову об этом режиссере, читала в посте под названием «Московский режиссёр подобрал себе костюмы для предстоящего спектакля…» о том, что он нашёл себе костюмера на предстоящую постановку, которую он будет у себя ставить в Москве. Девушке дизайнеру не повезло с представителями бутиков и магазинов, зато повезло с театром.
– Ну, быть может она там и пробьется, – предположила Валентина. Кстати Илья ты же там вчера был. Тебя запечатлели за работой, смотри, как бы тебя не заревновал Иван Васильевич. И как видел его этого режиссёра?
– Да откуда? Если бы даже и видел, то не знаю, как он выглядит, а моделям, что находились вокруг меня, дела до него не было. А кого он хот выбрал в качестве личного художника по костюмам?
– Не знаю, не знаю.
– Может эту твою, – предположил Эдгар.
– Слушай, может быть, сейчас скорее напишу, она, наверное, так счастлива, что и забыла мне написать.
– Давай-давай, только нафиг ты ей нужен, главное же её костюмы, – жестко заключил Эдгар.
– А работа с волосами, а с лицом. Помимо Ильи же были и визажисты, – начала сглаживать углы Мария.
– Да человека четыре точно было, – согласился Илья.
В парикмахерскую зашла девочка лет четырнадцати, пятнадцати. Все оживились и из расслабленного состояния перешли в состояния готовности оказать необходимую услугу. Илью она заинтересовала своим холодным взглядом. Ему вспомнилось фото, сделанное им, и вспомнилась Антонина, позирующая с серьёзным лицом.
Зашедшая девочка-подросток была симпатичная. Она, как и многие современные девушки выглядела старше своих лет, ему даже показалось, что она выглядит лицом старше Антонины. Однако грустный ещё детский голос, да и комплектность говорили сами за себя, подтверждая тот факт что она находилась в подростковом возрасте.
Сейчас всё зависело от быстроты реакции парикмахера. Поэтому Илья не упустив возможности, проявив самый первый инициативу, предложил свою помощь в создании образа на голове. Девочка, недолго думая, медленным отрешённым, слегка косолапым шагом прошла к молодому парикмахеру, который умел располагать к себе детей. Хоть она и была в джинсовой куртке, школьная форма подтверждала, то, что она была ещё ученицей. На ногах были блестящие глянцевые чёрные кеды Конверсы, а стройные загорелые ножки были скрыты под длинными гольфами. Клетчатая юбочка подчёркивала женственность девушки. Между, гольфами и юбочкой проходила полоса обнажённой части бедра. Голова у неё была слегка опущена в низ, а сутулость скрывала её природной красоты. Опущенные в низ глаза не давали обратить на себя внимание, поэтому красивой формы губы были так же зажаты, как и носитель, вполне привлекательной внешности. Поработав над собой, она бы была красавицей в будущем, а пока она ощущает себя гадким утёнком и скрывает свой потенциал. Это заметил Илья и чтобы у них был взаимный контакт, решил, сперва познакомиться, выбрав правильную тактику.
– Привет, как тебя зовут? Как можно будет к тебе обращаться?
– Можно никак?
– Здравствуйте Никак. Прошу садитесь, – не подавая руки, при знакомстве, и не пугая её тактильными приёмами, вполне серьёзно сказал Илья и поспешил объяснить для чего ему, вообще, нужно знать её имя. – Мне, конечно, будет проще обращаться к вам по имени, и вы сможете со мной держать связь.
Молодая девушка не доверчиво посмотрела на парикмахера. Он убедительно ей кивнул, показывая тем самым, что ей не о чем беспокоится и что это нужно для дальнейшего выполнения работы, а для убедительности он добавил то, что разрушило барьер между ними и стало началом работы с клиентом.
– Вы, как и я, иногда, интроверт, вам нравится, когда вы совершенно одни без контактов с людьми. Мне, по правде говоря, тоже это нравится, – шепнул он ей на ухо и посмотрел в лицо через зеркало, увидев зелёные глаза. – Но если говорить честнее я экстраверт, если вы знаете что это такое, а мне кажется, вы знаете что это такое. Угадал?
– Угу, – кивнула она головой.
– И мне приходится в этом плане сложнее, так как мне нравится с людьми, но долгое пребывание в обществе заставляет меня каждый раз уходить в себя с головой, убегая от этой общей суеты. Поэтому мне легче работается с людьми, которых я знаю, прозвучит, немного эгоистично, но я лучше вхожу в работу над красотой человека, зная хотя бы его по имени.
Искусное владение психологией дали свои результаты. Девушка вымолвила своё имя, её звали Альбиной. Девушка словно стеснялась своего собственного имени.
– Мне наплевать на красоту, – сказала с вызовом молодая бунтарка.
– Хорошо Альбина, а меня зовут Илья. Как будем стричь, вижу, у тебя слегка секутся кончики волос, мне их подравнять.
– Я хотела бы, полностью, избавится от волос.
Илья от новой клиентки ожидал чего угодно, ну а чтобы полностью избавится от прекрасных, мягких, светлых русых волос он был не готов. Конечно, он уже сложил в голове, за сколько можно было бы продать, столь драгоценный волос.
– Ты в этом уверена, хорошо подумала. Правильно понял – прямо под троечку.
– Нет, меньше единице, а ещё лучше под опасную бритву, – хладнокровно произнесла Альбина.
– А…
– Не беспокойтесь, родителям наплевать.
Молодой парикмахер быстро подумал, тяжело вздохнул и предложил свои условия.
– Давай так: ты отворачиваешься от зеркала и вообще не смотришь на себя, можешь прибывать в своих раздумьях; я сделаю по своему, если ты мне доверишься; ты посмотришь на себя со стороны в новом образе и скажешь как тебе будет лучше; если же тебе не понравится уберём всё к чертям собачьим, извиняюсь за свой французский.
– Идёт. Я вам полностью доверюсь.
– Вот и славно, а теперь айда, за работу.
Надев на девушку накидку, парикмахер, как и обещал – развернул её от зеркала. Он расправил её прямые густые волосы. В душе ему стало жалко их, но красота требует жертв. Он взял волосы в хвост, достал из кармана ножницы и состриг прекрасные волосы. Положив ножницы, он взял хвост волос в руки, держал их нежно. Он показал их девушке, и спросил, не хочет ли она оставить их себе на память, девушка, молча отрицательно, покачала головой.
– Всё равно возьмите, пойдёте по адресу, который я вам напишу, и сможете их продать за пятнадцать тысяч. На эти деньги, сходите, купите, по второму адресу, который будет написан там же всё не обходимое для вас. Там будет работать девушка по имени Антонина. Она вам поможет с повседневным стилем. Вы узнаете её по светлым волосам и ростом она чуть ниже вас.
– Хорошо спасибо, – девушка находилась в изумлении.
Поманипулировав с ножницами над остатками её волос, Илья зафиксировал их в прищепки, взялся за триммер и выбрил плавный переход. Когда всё было ровно, он сходил за той машинкой, что состригает волосы практически под ноль. На лице девушки появилась, лёгкая улыбка. Заметив это Илья, щёлкнул её по носу и сказал, что рано радоваться. В голове Ильи созрел гениальный план.
– Знаешь что, красотка. Давай я тебя ещё помучаю нашим окружением. Сейчас слегка подравняю верх, так вот так. Супер. Идеально. Теперь пройдём туда, – он указал на зону, где персонал обычно занимался мелированием и покраской волос. – Отнимем у тебя ещё час твоего времени.
Он закрыл ей глаза маской для сна и отвёл её к зоне покраски. Надев перчатки, Илья смешал окислитель с краской и замешал всю субстанцию. Быстро зафиксировав остатки девичьих волос, парикмахер быстро и чётко приступил к покраске. Через минут десять всё было готово, и Илья поместил голову девушки, под шапочку спасая её ушки от едкой хны. Илья умеючи отделял локоны волос кончиком расчёски и прокрашивал корни волос. Это привлекло парекмахеров женщин и они, смеясь, просили потом заняться и их волосами, тем самым приободряя Альбину.
Минут через тридцать Илья отвёл девушку к раковине и усадил в специальное кресло. За это время он успел обслужить одного клиента. Сняв маску для сна и вместе с ней шапочку. Промыв тщательно тёплой водой
– Ну как ты? – спросил он её
– Я даже немножко поспала, – заметно повеселев, призналась девушка.
– Вот и отлично, с покраской корней окончили, теперь займёмся мелированием, это займёт минут двадцать не больше.
Он опять усадил девушку и принялся готовить рабочую зону. Достал фольгу и специальную расчёску с частыми зубьями. Сделав тест пряди, он принялся к покраске. Выбрав трёх процентный оксид, он принялся складывать кончики волос в фольгу.
Через какое-то время Илья снял с её головы всё лишнее и принялся наводить порядок, а именно расчёсывать. Ему явно нравился результат, но девушка пока не могла увидеть, что происходит на её голове.
Всё было закончено и он, развернув её в кресле лицом к зеркалу, снял накидку. Реакция девушки была разрывной. Не выдержав, он разревелась от счастья и на весь зал принялась нахваливать мастера. На шум сбежался весь персонал, в том числе и уборщица. Им предстала следующая картина: Илья стоял и улыбался довольный собой, держав в руке ножницы и триер, ну а Альбина визжала от счастья не переставая плакать. На голове девушки был сделан классический андеркат. Волосы больше не имели русого цвета, а были блондинистого цвета, причём на кончиках они были чуть светлее. Как она и хотела, ей всё таки убрали волосы полностью, но только по бокам и то в низу, создавая эффект плавного перехода от нуля до троечки.
– Это ещё не всё. Я лично от себя дарю тебе бесплатное окрашивание и мелирование.
– Спасибо! Вы так добры.
– Может, тогда будем просто на “ты”, Альбина, мне так будет лучше, да и тебе не обязательно разговаривать со мной официально.
– А можно взять ваш номер телефона? – застенчиво пролепетала Альбина.
– Да, конечно. Без проблем.
– Ко мне ещё ни кто не относился так по-доброму как вы. Знаете мне даже неудобно.
– Перестань, – он взял её за плечи, сделай одолжение не сутулься, теперь ты можешь раскрыть свой женский потенциал. Покажи, что ты нравишься себе. Тебе же нравится?
– Очень!
– Вот и чудно.
Илья ещё раз внимательно осмотрел девушку, да теперь она точно была не девочкой подростком, а уже девушкой. Загорелый цвет лица выделялся на фоне светлых волос, глаза стали ещё зеленее, а от холодного взгляда не осталось ни следа.
– Помни о моих словах, в начале полюби себя, а потом уже получишь должного восхищения и одобрения.
– Было бы, за что любить себя, – грустно улыбнулась Альбина.
– Будет, а вообще ты и так в глубине души любишь себя, любовь штука вечная, она способна угаснуть, но исчезнуть – никогда.
– Ещё раз спасибо.
– Стой, не убегай, сейчас я запишу адреса, и обязательно сходи к Антонине. В свободное время.
Он отдал ей визитку со своим номером телефона и двумя адресами. Альбина в третий раз поблагодарила Илью, расплатилась на кассе за стрижку и направилась, гордая и окрылённая к выходу.
Илья проследил за ней как она уходит, искренне улыбнулся и впервые за долгое время присел на диванчик. Он провалился и расслабился. Работать ему оставалось ещё два часа. Смотря на пол, он постепенно задумался, и его мысли улетели вслед за юной Альбиной. Ему искренне хотелось помочь девочке, у него разрывалось сердце по началу. Он не понимал, что могло вызвать в скромной девочке столь радикальные мысли и желания. Он вспомнил произведение чучело, которое они когда-то проходили в школе, а что бы его не читать Илья посмотрел фильм, снятый по одноимённой книге. Опять сжалось сердце. Фильм не был ему приятен и он хотел было самостоятельно отогнать не приятный осадок, как вдруг ему помог голос исходивший с боку.
– А ты щедрый малый, – это была Валентина. – Я тебя напугала, видела, что ты дёрнулся.
Да, что ты, нет. Всё хорошо. Просто я немного задумался.
– О чём если не секрет, – женщина убрала своё каре в небольшой хвостик и две шатеновые прямые пряди свисали с двух краёв лба.
– Не о чём, а о ком. Об Альбине. Я чувствую, что она, что-то испытала.
– Что-то, что тебе знакомо. Не удивляйся, мне многое видно. Опыта у меня много в этих делах, и самый банальный совет будет заключаться в том, что бы ты ни загонялся сильно. Живи как живёшь, у тебя легко, получается, забыться, но работа эта для тебя не выход. Ты хороший человек Илья и добрый парень. Поэтому тебе надо развиваться и начать играть по крупному. Не зацикливайся на одном – возьми во вторую руку, что-нибудь другое и не отпускай из второй то, что всеми силами пытаешься удержать. Я не прошу тебя понять, то, что я имела ввиду, я прошу тебя понять по своему, как ты это делаешь обычно.
– Как ты это сделал сегодня, – потрепал Илье волосы другой парикмахер. Илья застенчиво посмотрел на Ваню Латынцева. – Ты не перестаёшь удивлять.
Они оставили Илью одного. Он достал смартфон и разблокировал телефон. Он обнаружил 5 непрочитанных сообщений. Сердце быстро заколотилось. Илья открыл приложение и радостно улыбнулся, так как обнаружил, что все пять сообщений от Антонины.
«Приветик! (на конце смайлик в виде обезьянки, которая закрывает глазки) Ой спасибо это так мило»
«Как твои дела? Я себя вела не очень странно?»
«Илюш, хотела позвонить, но вспомнила, что я такая дурра и не взяла у тебя телефон»
«Мне кажется, нам срочно нужно встретиться. Мы договорились, вроде бы, на пятницу, да? А это уже завтра (смайлик с улыбкой и капелькой пота)»
«Поэтому подходи, когда захочешь, буду ждать (сердечко на конце)»


Глава 5

В десять часов Антонина не находила себе места. Она ходила из угла в угол по своей двух комнатной квартире. Сама не понимая, зачем она приготовила бутылку вина и два бокала. Поначалу она была довольна, затем это её смутило. Прикусив губу, она убрала один бокал, оставив один для себя. Девушка искала смыслы и контекст там, где бы его, возможно, не уследил Илья или кто-то посторонний, но кто, ни кого и не было. По-видимому, это просто нервное воображение.
Протерев в который раз пыль, дизайнер принялся доставать нужные ткани. Она вспомнила, что не достала их ещё. Она надеялась, что уже сегодня они смогут приступить к работе. К работе над, чем ей ещё не представлялось. Её это волновало и тормошило каждый раз не спокойное сердце.
Достав всё и разложив все необходимые предметы для работы по местам, Антонина не нашла ни чего лучшего как подойти к подоконнику и начать беседу со своими питомцами. Ласково погладив то один лепесток, то другой, она нашёптывала им о своих переживаниях и планах. Планов было много, и планы были грандиозные. Проблема заключалась в том, что без вдохновения, без новых образов, тоня не знала как реализовать свои планы и прейти к поставленной цели. Её смутное представление угнетало её и расстраивало, заставляя нервничать и быть на постоянном взводе. Поэтому сегодня утром у них было небольшое напряжение с Михаилом. Молчаливые же друзья гнали дурные мысли в стороны, они как будто с углекислым газом впитывали в себя и плохую энергию.
Раздался звонок и Антонина, выйдя из оцепенения, помчалась к входной двери, за которой стоял тот, у которого быстро билось сердце. Это был тот самый человек, которого Антонина ждала с волнением и нетерпением. Илья переживал, как встретит его любимая. Это оправдано, поскольку сердце влюблённого и опьянённая чувствами голова способны заставить человека испытывать некий страх – боязнь дурно предстать перед объектом воздыхания.
И вот дверь открылась, они взволнованно встретились лицом к лицу. На долю секунды замерли, пока Илья не улыбнулся и не начал делать первый шаг. Антонина по-дружески приобняла Илью, и тот спросил, не поздно, ли он пришёл.
– Если бы ты пришёл часов в шесть вечера, то тогда я б тебе сказала, а так время всего-то половина одиннадцатого.
Сняв ботинки и поставив их аккуратно у прихожей, Илья отправился вслед за Антониной.
– Тебя у нас ещё не было. Поэтому небольшая экскурсия!
– Веди-Веди.
Антонина показала сперва кухню, комнату, которая служила гостиной и напоследок комнату, которая являлась кабинетом или мастерской идей. Квартира явно нуждалась в ремонте. Жить было можно, но обставлена она была по-простому. Можно было сказать со стилем – минимализм, но вынужденный минимализм – не воссозданный.
Комната, что служила рабочей зоной, представляла собой небольшое помещение, где располагался диван-книжка и находились манекены. Комната вся была развешена эскизами и картинами, что, по мнению Ильи, служили для Тони помощниками на пути к вдохновению. Илья оценивающе взглянул на квартирку и с сожалением посмотрел на Тоню. Дизайнер вопросительно посмотрела на пришедшего парикмахера в её обителью, но тот не как, не ответив, развернулся в сторону балкона и подошёл к окну. Вид был красивый, на природу, однако окна были деревянными и отчётливо слышались детские крики и возгласы. Где-то слышалась громкая музыка, испытывали автозвук. Илья прислонил ладонь к стеклу и прочувствовал лёгкие вибрации окна.
– Извини. Конечно, здесь не евроремонт, но всё же…
– Ты не будешь здесь работать, – сказал, как отрезал Илья. Тоня встала в ступор и явно не знала, что ответить. – Поверь мне это для тебя не подойдёт, здесь слишком много, как бы выразится правильнее – лишнего, того что может на миг отвлечь. Нет, я понимаю, что в отвлечении порой можно найти ещё больше смыслов, но я тебе пытаюсь сказать, что просто происходит отвлечение от вхождения в процесс. К тому же если ты не можешь долгое время работать в привычной, тебе, обстановке, то почему бы, не сменить обстановку. Я лично так и делаю.
– Ты ищешь вдохновение?
– А ты как думала, у нас своих конкурсов и показов хватает. Мы точно так же как и вы меряемся идеями.
– Я поняла, что ты имеешь ввиду, – она задумчиво опустила печально-нежные глаза и начала водить пальцем по листкам, на которых были изображены недавние эскизы.
Илья подошёл к Тоне и, взяв её за плечи, когда она подняла голову, заглянул в неестественно голубые прекрасные глаза.
– Поговори с Михаилом, быть может, он всё поймёт. Если он по-настоящему тебя любит, то отпустит тебя во временное отрешение от бытия.
– Красиво сказал, – с печальной улыбкой сказала Тоня. – Философично…
Посмотрев вниз, он взял лист бумаги, на котором сверху была рука Антонины.
– Твоё честное мнение, что скажешь? – спросила Антонина.
– Ну, в принципе, не плохо, но если честно, я бы такого не носил.
– Это женское.
– Поэтому бы не носил, а вообще здесь нету твоего стиля, мне кажется, что я где-то видел это. Ты же пытаешься сейчас, кому то подражать, но тебе этого делать строго нельзя.
– Я и не пытаюсь, я…
– Это ты так думаешь. Предлагаю тебе начать с малого, например с объединения двух стилей.
– Двух противоположностей?
– Как вариант. Главное не брать современные коллекции. Новое – это хорошо забытое старое, а если ты преобразуешь и переосмыслишь на свой лад, то это будет чудо чудесное.
Тоня выхватила из рук Ильи последний эскиз, внимательно на него посмотрела.
– Знаешь, мне страсть как хочется сделать какой-нибудь повседневный обычный, но запоминающийся образ, чтобы идти по торговому центру и видеть, как мои коллекции находятся на витринах модных бутиков.
– Кэжуал, я понял. Можешь не говорить. Спонтанность наших встреч и действий мы перенесём вначале на лист, а затем на моделей.
– Сейчас, как ты мог заметить, в мире набирает обороты восточный стиль. Европейцы долгое время не обращали взоров на восток. Да и сам регион, будь то дальний восток или же средняя Азия, в связи с религиозными или политическими обстоятельствами вынуждены были держаться изолированно от нас. Вспомни, как наша страна перенимала моду у европейцев и через, сколько времени они начали копировать уже наши древние народные образы.
– Ко мне тоже люди обращаются за сменой имиджа. Всё чаще парни просят короткие стрижки, они просят либо очень короткий фейд или же вовсе бобрика. Если же я делаю причёску девушке на мероприятие, то всё чаще сталкиваюсь с тем, что они просят стричь аля девяностые годы. И как всегда работает правило двадцати лет, когда молодёжь начинает подражать моде двадцатилетней давности. Ты, Тоня, можешь это пронаблюдать с точки зрения музыки.
– И действительно, все сейчас переходят на девяностые. И звуки музыкальных инструментов, такие же или хотя бы пытаются подрожать им.
– Отлично! Вроде бы мы друг друга понимаем.
– Да!
– Резюмирую: Восточный колорит и обращение к прошлому.
– Предлагаешь попробовать традиционные мотивы?
– А почему бы и нет? Берёшь небольшой атрибут цивилизации и вставляешь их в свой образ.
– Гениально! Гениально! Стой, – Тоня смутилась. Видно было, как идут мыслительные процессы у неё в голове. – А что собственно брать?
– Как вариант совместим два стиля, а может и целых три, – Для весомости своих слов, Илья продемонстрировал три пальца.
– Не хочу делать винегрет.
– Хорошо, давай присядем и подумаем вместе.
Тоня согласилась и, сбегав на кухню за стулом, усадила Илью возле себя.
– Я выпью из твоего бокала вина? – спросил Илья, косясь на бутылку с вином и стоявший рядом бокал.
– Конечно-конечно, это для тебя.
– А почему один бокал, ты что – не будешь? Вот тебе и на, подруга, не узнаю тебя.
Тоня не успела сообразить, что ответить Илье как тот вскочил, быстренько налил и возвратился к ней. Он дал, понят ей, что она может начинать делать примерный эскиз, указав ей на то, что она должна наносит на лист бумаги всё то, что лезет ей в голову.
– В общем, попытайся для начала изобразить, что-то восточное.
– Почему то у меня встаёт образ шубы с расписными символами народов востока. Да и если так рассуждать мы русские тоже являемся представителями восточных народов. Для европейцев мы – восточные славяне.
– Не говори, а действуй.
Антонина послушалась. Илья дал ей испить вина и сам принялся внимательно следить за Антониной потягивая винишко. Так он и просидел бы очарованный тем как она работает, если бы слегка не опьянел. Он прищурился и серьёзно спросил:
– Зачем тебе линзы?
– Я же лучше вижу. Ты же знаешь, что в нашей профессии нужна точность глаза.
– Я не про это. Зачем ты носишь цветные?
– Я не люблю цвет своих глаз. А так я хоть как то разнообразилась. Да и к тому же что не сделаешь, чтобы привлечь, твои глубокие карие глаза. Видишь, я уже у тебя научилась комплиментам.
– Что же ты видела своими глазами, что ты разлюбила цвет своих глаз?
– Знаешь, не задумывалась об этом, – Тоня оторвала свой взгляд от эскиза и устремила взор в пространство, сомкнув брови. – Я выплакала свой цвет глаз. Ауф, – произнесла она и подняла руку, с поднятым вверх указательным пальцем, в которой всё ещё находился карандаш. Говорила она с закрытыми глазами. Открыла их тогда когда повернула голову к Илье и улыбнулась ему, как только открыла глаза.
Однако Илья не ответил на её улыбку. Он смотрел ей в глаза, и этот взгляд проникал куда-то туда, куда не знает ни кто и чему ещё не дали названия. От такого взгляда Тоне стало не по себе, не смотря на это, она продолжала улыбаться, её только веселило, да и с Ильёй было спокойно.
– Я бы добавил модели тушь во взгляде, чёрную и броскую. И воссоздался бы эффект накладных ресниц. А костюму бы придал те же резкие формы, что и у лица модели.
– То есть модель должна быть скуластая и с данным макияжем?
– Да.
– А я должна, уже основываясь на эти формы воссоздать то же самое, только на одежде, чтобы добиться эффекта надвигающейся строгости.
– Я бы сказал Ястреба вышедшего на охоту, костюм должен быть чёрный.
– Или в тёмных тонах, – настойчиво сказала Антонина.
– Или в тёмных тонах.
– Четырёх моделей хватит?
– Да.
– Одна у меня уже есть. Вот смотри, шуба будет чёрной, а рукава сделаем слегка золотистыми.
– Только ты смотришь далеко наперёд. Вначале начнём работу, а уже затем, думаю приступить к организации. Позволь это делать мне. Не хочу, чтобы ты отвлекалась.
– Хорошо, – улыбнулась Тоня и посмотрела, на почти завершённый эскиз. – Вот смотри. Во-первых, в первом варианте шуба будет расстегнута, это поможет лучше разглядеть золотистый свитер, обязательно добавим восточной бижутерии. Во-вторых, обведём им глаза и сделаем точно похожими на восточных красавиц, ты же в этом разбираешься – в мейкапе?
– Только учусь, но уже делаю успехи.
– Ладно, потом покажешь свои навыки.
– Ага, а пока пойду тренироваться на кошках.
– Ха-ха, бедные пушистики.
– А что, по моему не плохо. Сейчас лето и мы продемонстрируем уже зимнюю коллекцию.
– Ага! Я уже в волнительном предвкушении!
За день они исписали кучу, бумаги и воссоздали, пока только на ней, пять завершённых образов. Они проработали вплоть до прихода Михаила. После чего парни отошли на кухню и проговорили обо всём ещё примерно полтора часа. После, попрощавшись с хозяевами, Илья удалился, покинув их мир и уйдя в свой мир. Надев капюшон и наушники, сунув руки в карманы, он растворился в вечернем потоке пятницы.

Перед неделей моды Илья отработал не покладая рук две недели, они с Антониной могли, видится только поздно вечером. Осталась неделя, а они так и не придумали ни чего кроме зимней коллекции, состоявшей из шуб.
На следующий же день после мозгового штурма Илья нашёл Антонине квартиру, и дизайнер принялась за обустройство рабочей зоны. Две недели Антонина прибывала в одиночестве в квартире студии, которая открывала шикарный вид на огни ночного города. В дневное время одна единственная комната заливалась светом. Свет был естественным и не напрягал глаза. Периодически Антонина прибывала в меланхолии от того что рядом с ней не было её любимого парня и преданного друга, который обещал быть рядом с ней и помогать к грядущему событию. Любовный треугольник сплачивал друзей, но точно так, же приносил каждому и душевную боль. Антонина с Михаилом бурно попрощались и виделись лишь раз на посиделках с друзьями. Михаил отнёсся с пониманием, однако чем дольше была его разлука, тем больше он раздражался, так как он не привык к помехам.
В этот раз помеха заключалась в том, что переезд был связан с будущим Антонины, это была необходимая разлука. Он и не ревновал к Илье, поскольку знал, что тот не ночует у неё, только его удручал, тот факт, что Тоня забывала звонить или писать по нескольку дней, так как она находилась в своих думах или за чтением книги, или за изучением необходимого научного материала для работы.
Михаил начал стричься у Ильи. Илья стал часто бывать у него в автосалоне. Через своего друга парикмахера Михаил узнавал о том, как поживает его девушка дизайнер Антонина. Но на второй половине второй недели от Ильи и Антонины не было, ни слуха, ни духа. Где она живёт, было неизвестно, поскольку у Ильи и Тони была договорённость, что об их обители будут знать только они вдвоём, о чём и предупредили Михаила.
Он убедился, что Илья работает допоздна и что тот живёт у себя. Всё это значило что Тоня совершенно одна. Он не понимал, какую игру затеяли эти двое. Он боялся потерять её и часто сжимал кулаки и скрежетал зубами, но когда на столе оставалась бутылка пива, на ночь забывал обо всём, в том числе о своих переживаниях.
Как-то раз он всё же подловил Илью и посетовал на свои страдания. Илья дал понять, что замечал то, что Михаил периодически следил за ним и уверил его, что тому переживать не о чем. Страдалец, согласился, и пожаловался, что уже почти неделю не виделся с Тоней, Илья сказал что не видел её уже со вторника, а уже была пятница.
Вообще по правде говоря Илья забегал во вторник к Антонине буквально на пять минут и привёз из секондхэнда необходимые шубы, на которые он потратил почти десять тысяч. Он горел желанием, для него это была судьбоносная рулетка. Если он не поможет Тоне здесь и сейчас, будет загублена не только её жизнь, но и его. Необходимо было действовать сейчас, пока у обоих было время и жизненная энергия молодых людей.
Раньше Тоня много задумывалась об одиночестве, она себя считала совершенно не одиноким человеком, поскольку её всегда кто-нибудь да окружал. И вот однажды в её жизни появился Дон Кихот, который увёз её и запер на высоком этаже многоквартирного замка. Впервые за долгое время Антонина была предоставлена самой себе, она даже и не догадывалась, что Ильи не будет с ней долгое время. А пол недели для них это очень большой срок, так как время поджимало. И к концу четвёртого воскресения после их встречи должно быть всё закончено.
Можно конечно сказать, что она сама себя заперла в темницу на высоком этаже, поскольку Илья всегда давал ей выбор, а уже она сама решала как будет. Иногда она представляла себя графом Монте Кристо. Он, как и она будучи взаперти на придумывала кучу, разного, кучу спасительных идей и способов их реализации. Однако по-прежнему она надеялась на кого то, но не на себя. Она всё ждала Илью. И не дождавшись, посетила своих друзей, после чего затребовала появление Ильи. Ей было необходимо его присутствие. Она вся закипала, и точка кипения дошла до придела.
– Ни черта у нас не выходит! Срок ещё дали короткий! А ты? Ты даже не торопишься.
– Извини, я шёл пешком, – спокойно сказал Илья.
– Шёл пешком, – передразнила его. – Ты это ещё посмел позволить.
– Да.
– Вот посмотри, – Тоня схватила со стола листы. – Хотя, нет, – и тут же порвала их. Подошла быстрым широким шагом к корзине и выбросила разорванные клочки. Она посмотрела возбуждённым строгим взглядом на Илью, грудь у неё дышала глубоко, поднимаясь высоко и резко опускаясь. Одна прядь волос спала на слегка покрасневшее, не выспавшееся, но при этом всё ещё остававшимся таким милым, личико.
Илья стоял невозмутимый. Она взорвалась, молча, потрясла кулачками в воздух, покраснела пуще прежнего и шлёпнулась в кресло. Ноги обхватила руками и исподлобья посмотрела на Илью. Илья подумал про себя, что в этот момент времени, она похожа на маленькую девочку. Его это не могло не умилить.
– Прости, заплаканным голосом произнесла она. – Я ночь не спала. Переживала. Меня тошнило. Ни чего в голову не лезет
– Тебе, надо, расслабится.
Она подняла на него свои печально нежные глаза, ещё заплаканные глаза. Лицо её стало проясняться. – Илюш, ты просто чудо! – Она толкнула его так сильно, что он, не удержав равновесие, упал на серый ковёр из толстого ворса. – Я как раз вчера стащила это у Миши. Мы с ним поссорились, поэтому я должна была забрать свою зажигалку, а она именная знаешь. Он часто берёт у меня её и не возвращает, она лежала в его штанах. Я тебе не писала? Он считает…, а не важно. Быстро-быстро, сейчас, сейчас, я по бырому. Ха, сейчас, поди, ищет меня или зажигалку. Хорошо, что он не знает об этом месте. Где же? А вот в сумочке. – Из сумочки она достала пакетик.
– Что это? – продолжая лежать, поинтересовался Илья.
– То, что снимет напряжение. Лекарство от глаукомы. – И она рассмеялась
Всё было сделано, довольно быстро и умеючи. Достала бумажку, высыпала содержимое, смочила языком бумажку и закрутила.

Через мгновение они оба лежали на ковре. Лежали друг от друга, соединяясь-соприкосаясь друг с другом ушами. Она чувствовала его холодное ухо, тогда она начала слега тереть его своим, с желанием согреть его. Комната кружилась. Словно водоворот уносил их на дно в глубины подсознания. А спираль всё двигалась и двигалась, приходя в одну точку образуемую слиянием их голов.
Ни чего другого. Только они. Никого другого. Только они. Ни о ком другом. Только о них. Единое тело, единые мысли, единое время, единое чувство, единые сердца, поймавшие единый ритм, единение с вселенной. Боль и любовь, страсть и ненависть, дружба и семейные узы – всё улетело в пространство. Всё, что было до момента, нависало могучим атлантом. Всё, что было после – растворилось, сузилось, уменьшилось. Чем ниже закручивалась спираль, тем больше абляция, в плоть, до субатомных частиц, летящих в пространстве, до коих не добраться, да и зачем, ведь, сейчас они одни. Гиперболическое состояние единой души, что было «до» преобразилось в кубический график функционального мира, мира, что стремительно падает в низ. Герои падают с ним, почему-то оказываясь постоянно вверху. Синкретизм великого единого духа, что был задуман небесами и разрушен человеческой силой, вновь собран из обломков страданий и нежных дружеских чувств.
Всё, что было возвышено до, было опущено после, сброшено тяжёлым камнем вниз. А время, образный график сужает к нулю, возвращая, что было к началу момента, а героев на место своё. И вот всё стало как прежде. Сигарета всё тлеет. А глаза приковались друг к другу. В глазах тех глубина бесконечного пространства. А губы всё ближе и ближе.
И вот опять всё сначала. Спираль движет героев наверх. Время возвращает обратно. А вокруг темнота. А в нутрии бесконечное пространство, в котором только они.

Так они лежат, не краснея, не волнуясь, не боясь. Нету Ильи, нету Тони, есть только они, и есть только единый стук сердец. А секунды сплетенья замедляют то время, что старит наши тела. Вот они снова глядят друг на друга. А в комнате всё, как и прежде – кавардак. Над ними белый потолок, под ними серый ковёр из толстого ворса. Комната перестала кружиться. Антонина почувствовала нарастающее тепло, движущееся от самых кончиков носочков, до макушки. На улице ходит толпа. На дорогах сигналит авто. Обыденный мир, без оттенков и радости внутри. Радость рассеивается, приводя в атмосферу тревожность и страх. Зачастую, они влекут за собой панический страх. Перед ним ты окажешься слабым. Антонина знает, что рядом с ней друг, глубинно она помнит, помнит о многом, что сделал Илья. У Ильи возникла слабая дрожь такая же, что возникает, когда мы недомогаем и связано это, прежде всего с болезнью, но Илья со своим здоровьем не болел.
С каждым затягом сигареты Эдема героев уносит в пучину. Все глубже и глубже во внутрь друг друга.
– Илюш, – прервала молчание Тоня.
– Я тебя слышу.
– Я нашла его.
– Кого, солнышко?
– Ну… Его. Понимаешь?
– Да. Молчи. Молчи, – и он дал, ей, затянутся в последний раз этим сладким дурманом.
И она начала хохотать, прикрыв изящною ладонью лицо.
– Вот видишь, а ты хотела ещё, что-то сказать. Я ни чего такого, ещё не успел сказать, а ты уже смеяться. Ты лучше покажи его, коль нашла. Может мы вместе нашли одно и то же? – С этими словами он подорвался как заяц и подал руку Тоне, подал, так как подают истинные джентльмены викторианской эпохи.
– Нет уж, зайчик! – смеялась она. Одной рукой она всё ещё продолжала прикрывать ладонью лицо, а другой отмахивалась от руки Ильи медленно и постепенно, не спеша тянущейся к ней. Тогда Илья проявил упорство и схватил её сначала за отмахивающуюся руку, потом за руку, которая прикрывала лицо. Это выглядело так, словно представитель семейства кошачьих, выбрав себе жертву, впал в момент выжидания. И вот, в подходящую секунду он набросился на неё и вот-вот должно произойти страшное.
Страшного не произошло, не было не укусов не терзаний, криков, душераздирающего визга не слышалось, разве что было тихое “ай”, которое вырвалось у обоих вследствие удара головой друг об друга. Вначале вырвалось у Тони, а затем тихо со вздохом протяжно на затухание повторил Илья. Стук головами и нежные дружеские объятия помощи удержания равновесия вместо терзаний. Антонина по инерции, от лёгкого рывка, очутилась так близко к Илье, что они стукнулись лбами, после чего смеялись, до тех пор, пока не начали приходить в себя.
Объятие было взаимно нежным. Но вдоволь насмеявшись объятия Ильи, становились нежнее с каждой секундой. На Тонином лице вновь образовались печально нежные глаза. Лицо стало серьёзным. Но эта серьёзность была не злой, у неё по-прежнему на душе было тепло от поддержки друга. Она оторвала свой взгляд от него и пробежалась глазами по его рукам и остановила свой взгляд на его груди. Она подметила силу его рук, и с какой нежностью эти руки её удерживают. Она не помнит, уже, когда в последний раз, ей приходилось, находится так близко с Ильёй. Может когда он её спас. «– Забавно, подумала она. – Об этом я даже давно не думала». По правде сказать, Антонина была так сильно влюблена, что не придала значения подвига Ильи. Женская любовь. Если ты получил, мой любимый читатель, её, то цепляйся за неё всеми силами, что у тебя есть. Женская любовь настолько сильна, что способна прощать любые нанесённые раны и обиды. Именно поэтом она даже забыла о спасении её от человека, в которого была тогда влюблена девственною любовью. Всё чаще и чаще впоследствии она будет думать о том, как Илья в тот день смог прейти и найти её в лесу в компании Михаила и его приятелей.
Женская любовь способна простить тумаки, и нецензурную брань, со словесным унижением, но есть, то, что не может простить женское сердечко – это унижение женской чести. Там куда закралась любовь достоинством можно попуститься, но лишившись, чести сердце разбивается, и собрать его и залечить порою бывает очень трудно. Илья и сам не задумывался о том, какое сделал дело, пойдя против друга, защитив достоинство и честь любимой девушки. Это было давно, было ещё миллион встреч, когда они виделись. Скорее всего, когда ей было больно, и она страдала от ушедшей любви. А может быть в другой момент. Ей стало страшно. Что-то заставило её захотеть высвободится. Однако сопротивления ни какого не почувствовала, а наоборот он стал отпускать её с приятной и тёплой улыбкой. Она хотела находиться в тёплой близости друга и, в тоже время хотела, высвободится. Они окончательно избавились от тактильной связи, и она развернулась в сторону стола. С улыбкой она подошла к рабочему столу. Её улыбку заметил, в отражении телевизора, Илья. Она не заметила этого любования и обвела глазами весь стол в поиске карандаша. Так думал молодой парикмахер. На самом же деле ей хватило секунды, чтобы увидеть на себе взгляд в отражении. Он ни капельки не изменился для Антонины. В юности он постоянно делал так, он мог целый урок смотреть на неё в отражении школьного плазменного телевизора.
И так карандаш был найден, а дизайнер приступил к эскизу.
– Закрыв глаза, я увидела пустоту, бесконечную тьму, – говорила Тоня, не отрывая глаз от зарисовки. – Она затягивала меня всё глубже и глубже, – с этими словами карандаш всё сильнее покрывал белое черным. Стала проявляться объемная фигура. Чувствовалась рука мастера, там, где надо были грамотно подобраны тени. – И вот мне стало приходить понимание. Я чётко увидела, что мне нужно. Белый свет проник в пучину и…
– И ты начала плыть наверх к нему.
– Откуда? – оборванно произнесла она и оторвала взгляд, приковав его на Илью. В этом взгляде читалось изумление, а маленькое женское сердце от, чего-то быстро заколотилось.
– Мы были вместе, – не дал закончить вопрос Илья.
– Так вот, – она пододвинула листок по ближе к Илье, чтобы ему было лучше видеть то, что Тоня набрасывает на лист бумаги, и самой ей пришлось, пододвинутся по ближе к нему. – Я “выплыла” передо мной был только потолок – белый как лист бумаги. Тогда я и нашла Его – вдохновение.
– И тогда лампочка над головой так громко дзынькнула, что ты обратилась ко мне.
– Я хотела, чтобы и ты его увидел.
Антонина закончила зарисовку. На листе бумаги отобразилась изящная, с длинными чертами и резкими формами модель, лица у неё пока нарисовано не было. Она стояла в пол оборота лицом к зрителям.
– Ой, сейчас ноги дорисую. Вот. Смотри. На ногах я решила, что будут сандалии как у древних греков, – она дала Илье стирательную резинку и сказала. – подправь меня, если слегка накосячу. Думаю, что на подобный вид костюма девушкам лучше будут мужские причёски. Мне кажется полубокс, не уверена.
– Нет, убери бока и…
– Оставить шевелюру?
– Да пусть будет андеркат, – он вспомнил недавнего клиента.
– Только надо чтобы несколько прядей свисали с боков вот так.
– Нет. Не так. Уберём одну и сделаем эту покороче.
– Что-то подобное видела я. Полностью весь образ встал передо мной. Но я бы сделал парочку полубоксов.
– Не стоит. Лучше будет ещё сбрить с одной стороны волосы и чтобы они свисали на другой бок, а диадему сделать вкось по направлению к падению волос. Вряд ли кто-то согласится жертвовать волосами, поэтому я сплету косички уходящие под волосы, эффект будет почти такой же.
– Всё это как раз подходит под новый женский божественный идеал. В любом искусстве как мне кажется должна быть весомая доля философии, взглядов и твоих убеждений. А что касается того что мы раньше придумали, возьмём пару иероглифов восточных народов и отобразим их на кантике, который будет на воротнике свитера.
– Будет эффект чокера?
– Почти.

Так прошло несколько дней и несколько без сонных ночей кропотливой работы. Ни кто из них не сидел на месте. Приходя в торговый центр, Антонина шла на второй этаж в швейный и тканый отделы. В это же время Илья шёл, на третий этаж, обходить хозяйственные магазины в поисках необходимых лаков, пены, пудры, крема, теней и всего дополнительного инструмента для своей работы. Так же он подбирал необходимые предметы декора, для образа. Пока дизайнер выбирал профессиональным глазом то, что ему не обходимо, подбирая цвета как грамотный художник, и расставляя всё в своей голове как главный постановщик, парикмахер и визажист в одном лице уже успевал всё купить, а чтобы не тратить время бежал в магазин с париками, что находился на соседней улице.
Для Люськи, так они называли манекен, купленный ими за недешёвую цену, нужен был добротный, под стать манекену, парик. Илья точно знал, что ему нужны длинные парики и пару коротких париков. Зайдя в магазин, он оценивающе прошёл вдоль каждого парика. Продовец-консультант предложила свою помощь. Она, это была девушка тридцати лет, уточнила, для кого нужен парик. Не раскрывая всех карт, Илья сказал, что ему нужны парики для девушки с размером головы пятьдесят пять. Она же спросила, какой волос ему конкретно нужен, но Илья попросил, чтобы ему только указали где парики искусственные, смешанные, натуральные ему были не нужны, да и стоят они намного дороже. Его подвели к искусственным парикам и указали на смешанные парики, они были чуть подальше. Здесь, куда его подвели, все парики были созданы из канекалона. Потрогав пряди, он оценил насколько они легче натуральных волос. Ещё одной особенностью таких париков является прочность и с ними можно дольше работать. Илье приглянулись два вида париков и оба они были из золотистого волоса, он подольше задержался на них и начал представлять какой бы стиль подошёл бы не модели и не Люськи, а главному образу, который всегда встаёт перед его глазами, когда он мечтает или что-нибудь придумывает. Он потряс головой, отогнав побочные, навеянные образы и профессионально приступил к выбору, разложив все критерии по полочкам у себя в мозгу. Ему потребовалось минут пятнадцать для выбора отличных кандидатов на покупку. Выбор можно сказать уже был сделан, но ему не терпелось также посмотреть и смешанные парики, в этом магазине они показались ему похуже искусственных, но один ему приглянулся, выполненный в спортивном стиле из чёрного волоса. Работа была хороша, он не мог найти ни каких изъянов, однако посмотрев на цену, всё желание и азарт куда-то улетучились.
Он вернулся, к прошлому месту выбора и внимательно осмотрев каждый экземпляр, выбрал подходящие товары. За цену одного смешанного парика он купил пять искусственных, и ещё даже осталось немного денег. Всё же он выбрал два романтических парика один цвета блонд, другой тёмный для брюнеток, так как они были всё же длиннее всех, два коротких в спортивном стиле и один вечерний парик с русым волосом для будущих работ. Вера и надежда были его основными спутниками по жизни. Ещё родителями было заложено, что ни чего не возможного нет, поэтому он уже представлял себе успех, но только каким он будет грандиозным или не большим, но весомым сказать не мог.
Вернувшись в торговый центр и придя за ранее оговорённом месте встречи он ни обнаружил своей спутницы. Подождав минут, пять, повидавшись с двумя знакомыми, он направился на поиски.
Удивительно, думал он, проходя мимо витрин магазинов одежды, сколько же творцов, таких как они, которые впроголодь создают и кропотливо работают над своими шедеврами. Разумеется, он мало чем может помочь Антонине, если вообще может помочь, шить он не умеет и толком не разбирается в швейном деле. Ох, если бы он ещё умел рисовать. Природа не наделила его таковым талантом, и сам он не обучился за свою жизнь умением воссоздавать на холсте окружающую действительность или мимолётные образы, что так сильно хотят запечатлеть все художники. Так думал Илья проходя мимо витрин не замечая людей, в задумчивости поднимаясь по эскалатору и опять проходя мимо витрин.
В швейном магазине ни кого не обнаружил, кроме продавщицы, менеджера и старушки, явно прибывшей из деревни. Ни чего не оставалось, как пойти в магазин с тканями. И там ни Антонины не было. На мгновение Илья испугался. Он обошёл мимо всех полок, а они были высокие, и может быть, малютка затерялась между ними. Нет. Бесследно исчезла. Выйдя из магазина, Илья подумал, что они разминулись друг с другом и пошёл в противоположном направлении. Пройдя метров пятьдесят, он обнаружил вывеску «Салон-магазин Турецкой Ткани”. И действительно там была она, на душе Ильи стало легче. И он стал наблюдать, как Антонина стоит перед, красной шёлковой тканью, как в картинной галереи.
Ей часто приходилось подолгу стоять перед стеллажами, но не из-за того что она, как и многие представительницы её пола, не могла выбрать ту или иную вещь поскольку не знала цели применения ей или попросту не знала что Антонине в данный период времени надо. Напротив, она всё прекрасно знала и понимала на перёд, представляя в голове как будет кроить, сшивать и так далее. Антонина, наконец, могла сделать сама свой выбор, оставшись при этом в одиночестве.
О, как же, порой, не хватает душевным людям, к которым постоянно тянутся другие люди минутки побыть в одиночестве. Порой она мечтала побыть наедине со своими мыслями, с самым близким человеком на свете, который был всегда с ней в самые страшные минуты, в самые ранимые и самые счастливые минуты её жизни. Долгие годы она не делала выбор сама, всегда находились те, кто подскажет как надо, как не надо. Это не означает что Антонина слабохарактерная девушка, которой все указывают что делать, поучают как надо сделать. Все важные решения своей жизни сделала сама и выбирала, она, думая своей головой, правда это было давно. Ни что не отвлекало её. Глядя на красную ткань, ей вспомнилась любовь, первые дни с Михаилом и солнце, сияющее над их юными головами. Сердце быстро забилось, рука сама легла на грудь, чтобы ощутить жар горячего сердца. Думая о любви Антонина задавалась вопросами: а что есть любовь? Как появляется любовь?
Глаза молодого дизайнера упали на синие ткани. Синий цвет – ассоциируется с голубыми глазами. Это её любимый цвет глаз. Далее она погрузилась в детство и мир не разрушенных ожиданий. Ни чего не замечала, не заметила, как Илья подошёл к ней и стоит за спиной уже как пять минут. Он стоял, молча, всё, понимая, но, не зная, ни чего. Не знал он о мыслях бушевавших как стихия и о воспоминаниях, что сменяли представления о работе. А вопросов в голове создавалось с каждой минутой всё больше, ей хотелось спросить у всего света, выслушать каждое мнение на тот или иной вопрос. У кого спросить, где, когда, сейчас, завтра, послезавтра? Между бровями образовались складки, она изящно прикусила губу и подумала о тёмной холодной материи, образ был подходящим. А что делает тёплым нечто в царстве тьмы – красный оттенок тёплого. Да! Вопросы, вопросы… интересные вопросы, а интересный ответ… Илья! Как будто кто-то шепнул ей это имя, она отчётливо уловила это имя, но почему его? Опять вопросы. Она повернула голову налево и посмотрела в зеркало, её взгляд встретился с его взглядом. Это что-то знакомое подумала она. Он стоял, по правую сторону от неё и немного возвышаясь головой над ней. Она улыбнулась ему в отражение. Лицо его выражало улыбку, однако она знала, что это не улыбка, многие часто путали, и ему не раз доставалось в жизни за это выражение лица. Он просто выдвинул нижнюю челюсть вперёд, и это создало выражение лица источавшего улыбку.
– Что скажешь? Красный и чёрный.
– Чёрный с золотым.
– Тебе правда, нравится золотой? – тихо и спокойно спросила Антонина. Она произнесла так, словно слова были выпущены в неком храме, где громко общаться не разрешается.
– Золото будет ассоциироваться с зимой, потому что и снег блестит и золото блестит, – подражая Тоне, прошептал ей в ухо Илья. Он делал усилия, чтобы не поцеловать её в то самое ухо или же в висок. Её аромат поглощал его так сильно, что окружающий мир становился для него безразличным.
– Знаешь, что ещё золотое бывает зимой на снегу? – хладнокровно и так же спокойно спросила Антонина.
Илья ущипнул её за руку и за бок, Тоня улыбнулась и прижалась к его ноге. Илья покраснел, ему стало жарко, и он посмотрел в зеркало. К счастью для него Антонина созерцала ткани, что были в низу. Он поправился перед зеркалом, убрал лёгкую сутулость и, в этот момент Тоня снова посмотрела на него.
– А ещё золото ассоциируется с богатством и достатком, а в народе ценится статусность с помощью шуб, – продолжил рассуждать Илья. – Так вот после богатой зимы, наступит кровавая весна. Говоришь, посмотреть необходимо на историчность? Хорошо. Заглянем в исторические рамки начала прошлого века, нет ну а что? Сто один год прошёл, вот тебе и аллегорический смысл в одежде. Люди будут созерцать твои коллекции, точно так же как ты созерцала сейчас вот эту ткань, – и он положил руку на красную ткань. Мы будем заставлять их думать. Сможешь сделать эффект расплывающейся крови, только смотри чтобы нас не обвинили в анархизме.
– А на место золотой орды возродилась червонная Русь. Не зря была в изоляции, – Тоня положила руку возле руки Ильи. Затем положила мизинец на руку Ильи и поблагодарила его. – Спасибо, спасибо тебе огромное.
– Да не за что Тонь, не за что.
– Меня удивляет, как ты в этом находишь смысл.
– Многие могут назвать сумасшедшим, ты видишь там, где многие не видят. Про них в библии было сказано, что они зрячие слепцы. Людей, что смотрят на облака и видят в них прекрасные отражения того или иного, их же чокнутыми не называют.
Тоня развернулась к Илье и утвердительно покачала головой.
– Мы с тобой, наверное, самые чёкнутые.
– Это нас и объединяет.
– Поэтому, таким как нам нужны, адекватны и те, кто может обуздать наши творческие натуры.
Илья не мог согласиться, но и не мог опровергнуть. Для него в сказанном было куда больше смысла.
Они купили всё необходимое. Оба были обвешаны сумками. Домой они приехали через полчаса и сразу же принялись за работу.
Раздевшись, они даже не приступали к обеду и вплоть до девяти вечера находились в непрерывной работе. Антонина продолжала строчить и одновременно давала указания напарнику, что бы тот пока пришивал пуговицы на отмеченных ею местах. Приходилось работать впопыхах и то и дело лишнее летело на пол, а то и вовсе летало по всей комнате. К концу вечера стал складываться образ. Можно было не переживать за неправильный контекст, был создан строгий прогулочный костюм. Чёрные широкие брюки подходили женщине на высоком каблуке. Пиджак специально вырисовывал талию модели и он создавал эффект того что пуговица которая соединяла на боку другую сторону вот-вот отлетит. Они рассчитывали на то, что у женщин вызовет чувство напряжения, а у мужчин жгучее желание. Та сторона, что скреплялась с пуговицей, была красная, ей ещё предстояло создание кровавого оттенка с помощью не сложной технологии окрашивания, которым Антонина собиралась заняться сегодня поздно вечером, а продолжить завтра.
Илья нарезал лоскуты и показал Антонине, то, что можно разрезать пиджак в тех местах, куда он приколол эти лоскуты.
– Сделаю разрезы, под них пришью красную ткань, окрашенную уже, и кончики специально сделаю пушистыми. Вот здесь и здесь интереснее будет смотреться, то есть ни с одной стороны, как ты хочешь, а с двух. И чтобы они шли от плечевого шва и спускались до груди. Поверь мне, это будет классно. А кровавые брызги завтра сама нанесу, можно даже обычной краской я думаю.
– Тогда давай на шею сейчас Лариске повешаю вот это медальён, который только что сам смастерил.
– Не плохо!
– Да… а ты не против если я завтра смотаюсь в город и докуплю то что по списку, за одно и моделей подтяну.
– Хорошо, а ты можешь тогда начинающих девчонок найти, ни тех, кто работал с другими дизайнерами.
– Ни хочешь лишних сплетен?
Тоня сжала губы и покачала головой.
– Хорошо, а теперь за еду, чур, я первый.
– Эй, девушкам надо уступать!
И они весело побежали на другой конец квартиры студии, где находился уголок являвшийся кухней.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70375105?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.