Главная страница | Эротические романы | Дорогой дневник, я влюбилась в его спину!

Дорогой дневник, я влюбилась в его спину!
Annet Mill


Знаете, какое первое правило серой мыши? Не показывать, что тебя трогают слова стервятников! Потому что ты серая, а значит бесчувственная. А когда им надоест, они отстанут!





Annet Mill

Дорогой дневник, я влюбилась в его спину!





Аврора


Мнение о том, что перед смертью перед глазами проносится вся жизнь – ошибочное. По крайней мере, со мной такого не случилось. Первой и единственной мыслью, промелькнувшей в моей голове, когда я услышала визг тормозов слева от себя, была «Если я умру, мама прочтет мой дневник!» И поверьте, это было бы, куда страшнее смерти! Ведь мой дневник – единственный собеседник и слушатель, который знал все мои потаенные мысли и желания, перед которым я не притворялась другим человеком. Не то, чтобы я была серийным убийцей и записывала в него имена своих жертв, но та я, которую видели окружающие, сильно отличалась от той меня, какой я была на самом деле.

Кстати, меня зовут Аврора и мне 18 лет. Сегодня. Я ненавидела свое имя с тех пор, как научилась на него откликаться. Я была неспокойным ребенком, взбалмошным и вечно шкодившим, чем доставляла жуткие неудобства своим родителям. Иногда мне казалось, что мама с папой называют меня по имени только, чтобы отругать «Аврора, не ешь столько сладкого!», «Аврора, перестань драться, ты же девочка!», «Аврора, положи на место нож!», и все такое. А когда в школе меня начали дразнить крейсер Аврора, потому что по иронии судьбы я была толстым ребенком, я окончательно утвердилась в своей ненависти к этому имени. Но, хвала небесам, после очередных летних каникул, все изменилось. В то время, когда все девочки школы, под неумолимым влиянием пубертатного периода, замазывали новые прыщи и меняли гардероб на размер больше, я ловила на себе вопросительно-восхищенные взгляды одноклассников. Хоть я и не особо вытянулась в росте, я значительно потеряла в весе и из 70-килограмового танкера при росте 165 см. я превратилась в хрупкую 50-килограмовую малогабаритную яхту. Но, к сожалению, эти изменения не внесли ярких красок в мою жизнь, так как я уже достаточно плотно засела в свою раковину и захлопнула её от посторонних взглядов. Я замкнулась на все замки и залила скважины монтажной пеной, чтобы никто не смог вскрыть их или хотя бы подсмотреть, что творилось у меня внутри, и из сумасбродного ребенка превратилась в серую незаметную мышь. Поэтому мой дневник был моим лучшим другом, был тем, кто не злился на меня за то, что я сказала или сделала глупость, не смеялся над моими мыслями и не обвинял меня, что я не соответствую чьим-то нормам. Только наедине с ним, я могла быть собой. Со временем, когда я решусь сбросить себя образ серой мышки, я опубликую свой дневник и назову книгу «Исповедь».

Перед глазами всплыла картинка, как полицейский передает маме мой рюкзак со словами: «Эту сумку нашли рядом с телом вашей дочери, теперь это принадлежит вам. Соболезную вашей утрате!» И мама, плача, достает оттуда тетрадку с изображением фей из клуба Винкс, открывает и… мой транс был прерван раздраженным визгом клаксона. Поняв, что я еще жива, и вроде как стою на дороге, вцепившись руками в рюкзак, я, зачем-то сделав реверанс, сигналящему и что-то выкрикивающему мне водителю, поскорее убралась с дороги.

Моя возможная смерть под колесами машины стала бы апогеем и, казалась логичным завершением сегодняшнего дня. Отвратительного дня, который начался с того, что самый симпатичный парень нашей школы случайно вылил на мои светлые штаны томатный сок. Не думаю, что надо объяснять, какие шуточки отпускали мои недалекие сверстники по этому поводу. Заканчивая тем, что мой отец назвал меня неблагодарной дрянью, потому что они, видите ли, готовили мне сюрприз, а я опоздала домой на час. А все из-за того, что мои озверевшие от ревности одноклассницы решили, что я специально налетела на Германа, так зовут короля нашей школы, и заперли меня в учительском туалете. Туда я пошла после экзамена, чтобы попытаться хоть как-то оттереть омерзительное красное пятно сока между ног, потому что туалет для учеников был закрыт на уборку. И если бы Алевтина Сергеевна, учительница математики, которая, ко всему прочему, отругала меня за использование учительского туалета, словно я совершила взлом с проникновением, не задержалась, чтобы провести родительское собрание для своего класса, бог знает, сколько еще времени я там провела. Но слушать отец меня не стал, да и объяснять после его слов что-либо я не хотела, поэтому, громко хлопнув дверью, я ушла в неизвестном для них направлении, впрочем, и для себя тоже. У нас с ним всегда были натянутые отношения, не помню, чтобы он когда-нибудь говорил, что любит меня. Я часто представляла, как сдам тест ДНК и швырну ему в лицо результаты со словами «Я знала, что ты не мой отец!» Но, конечно, я так не сделала бы, во-первых, потому что это поставило бы под удар маму, а во-вторых, внешне наше родство с ним было достаточно очевидным. Хотя в большей степени я была похожа на маму, с такими же мягкими чертами лица, огромными орехового цвета глазами и золотисто-русым цветом волос с их густотой и непокорностью, но подбородок, чуть заостренной формы, выдающий мое упрямство, и высокий лоб мне достались по отцовской линии. Раньше, когда я была еще неконтролируемым ребенком, мама часто говорила, что я взяла самые худшие черты характера своего отца. Но, конечно, тогда, когда он не слышал. С мамой у отца тоже были натянутые отношения. Казалось, что мы обе чем-то сильно насолили ему, и он вынужден терпеть наше присутствие. Да и мама не часто проявляла ко мне любовь. Раньше, когда я была ребенком, тем взбалмошным и непослушным, она смотрела на меня как на исчадие ада, на роковую ошибку, которую невозможно исправить. Но сейчас, моя роль дочери-невидимки ее вполне устраивает, не мешая ей выполнять свои первостепенные функции матери, не имеющие никакого отношения к эмоциональной привязанности. Казалось, в этой семье все друг друга недолюбливают. И у меня есть шанс вырваться из этой мясорубки под названием семья. Осталось совсем немного, до конца месяца я сдам экзамены и уеду, как можно дальше, хоть на Камчатку, лишь бы туда было трудно добраться и ещё сложнее выбраться, тогда у меня будет отмазка, почему я не приезжаю на выходные и праздники. Хотя, конечно, я мечтала не о жизни на Камчатке. Я мечтала поступить в престижный вуз Москвы на бюджет и именно для этого упорно училась. Я была книжным червем, и это звание отлично сочеталось с образом серой мышки. Я мечтала и дальше зарываться в книги, читать и редактировать их. Но если я не пройду конкурс, я останусь в родном городе и буду учиться в захолустном пед. Институте, ежедневно возвращаясь в ад, пока когда-нибудь не выйду замуж за отчаявшегося найти вторую половинку мужчинку, нарожаю ему кучу детей и буду таскать сумки с продуктами, возвращаясь с работы. Перспектива достойная самоубийства.

Если бы не взгляды прохожих, которым я, очевидно, представлялась долбаным фриком или феминисткой, из числа тех, кто поддерживает движение не бритых подмышек или свободных месячных – пятно оттереть мне так и не удалось, я бы истерически рассмеялась. Мне ужасно хотелось забиться в какой-нибудь темный прохладный угол и выплеснуть все переполняющие меня чувства на страницы моего близкого друга. Не то, чтобы у меня не было больше друзей, кроме дневника. Мою единственную подругу в человеческом обличии зовут Катя Воропаева. Мы начали дружить с ней во втором классе, и наша дружба прошла множество испытаний, от драки в 3 классе, когда я случайно наступила ей на ногу и, как она упорно доказывала, чуть не раздавила её, до нашей первой безответной любви к одному и тому же мальчику из параллельного 6 Б класса, из-за которого, к слову сказать, мы тоже чуть не подрались. Но, хвала небесам, мы с ней вовремя и по-взрослому осознали ценность женской дружбы и бессмысленность наших жалких попыток обратить на себя его внимание. Но по окончанию седьмого класса, после трагической смерти ее отца, она вместе с остальной своей семьей переехала в Москву. Сюда они приезжали пару раз в год, чтобы проведать, оставшихся в городе бабушку и дедушку. До сих пор мы с ней часто созваниваемся и делимся событиями из нашей жизни, но если ее истории приправлены эмоциями и чувствами, то мои – сухие факты. Не то, чтобы я ей не доверяла, но когда тебе 17… пардон, уже 18, и большую часть сознательной жизни ты прожила в коконе, очень сложно открыться кому-либо.

От безрадостных мыслей о моей незавидной судьбе, меня отвлек телефонный звонок. На дисплее высветилась фотография подруги со смешно скорченной рожицей.

– Привет, подруга! Думала, я забыла про твой день рождения? – весело сказала Катя.

– Да! Я как раз репетировала истерику, которую собиралась тебе закатить, если ты не позвонишь! – смеясь, ответила я.

– Тогда я кладу трубку, чтобы дать тебе возможность еще и побить меня при встрече!

– И как скоро она состоится? – настороженно спросила я.

– Я в городе, поэтому прямо сейчас! – радостно взвизгнула Катя.

Эта новость, несмотря на все происходящее дерьмо, спасла сегодняшний день от занесения его в черный список.




Аврора


Пока я добралась до Катиного дома, уже стемнело, поэтому достав из заднего кармана телефон, я быстро набрала сообщение маме, коротко объяснив, что приехала Катя, поэтому немного задержусь. Я уже собиралась набрать номер квартиры, когда мое внимание привлек какой-то звук, инстинктивно обернувшись, в свете фонарей, я увидела машину, показавшуюся мне смутно знакомой, и лениво облокотившегося на нее парня, который, если он, конечно, не сумасшедший, разговаривал по телефону. Он стоял спиной, но… О Боже! Его спина обтянутая тонкой тканью белой рубашки, так что выделялся каждый мускул, заставила меня пустить слюну. Темноволосый, высокий, широкие плечи плавно переходящие в узкую талию, с накаченными ягодицами, обтянутыми в брюки модного кроя, со спины его тело было идеальным, словно его вылепил из глины какой-нибудь талантливый скульптор, да что уж там говорить, даже его лопатки выглядели чертовски сексуально! Он был настолько горяч, что даже пожарные не смогли бы его потушить. Даже в самых своих смелых фантазиях я не могла представить тело мужчины, более совершенное, чем у него. А я часто фантазировала на эту тему, и эта была главная причина, по которой у мамы случился бы инфаркт, а отец отказался от меня, как от дочери, попади им в руки мой дневник. Я поймала себя на мысли, что если сейчас передо мной появится дьявол и попросит мою душу за возможность прикоснуться к его спине, я не раздумывая соглашусь! Более того, пока он стоял спиной, я мысленно раздела его и занялась с ним первым в своей жизни сексом, и даже так это было восхитительно! Я чувствовала странную тяжесть внизу живота, отчего мои коленки сжимались сами собой. Я уже представляла, как в своей заветной тетрадке пишу: «Дорогой дневник, я влюбилась в его спину! И от этой мысли на моем борту началась настоящая паника! Чувства, которые я испытывала сейчас, были мне не известны, не понятны и ужасно пугали! Одно дело фантазировать о гипотетическом парне и описывать его в своем дневнике, и совсем другое – ощущать физическую необходимость прикоснуться к реальному мужчине, чьего лица я даже не видела. Но если раньше я сомневалась в существовании Бога, иначе за какие грехи мне все это дерьмо по жизни, то сейчас, глядя на то, как он медленно поворачивается с грацией сытого гепарда и смотрит на меня, я уверовала! Бог есть и он спустился с небес на землю, чтобы спасти меня!

Или нет…

Если в его лице и было что-то божественное, не в смысле ангельское, скорее нечеловеческое, потому что если ты человек то, что ты сделал, чтобы получить это лицо, то во взгляде его темных глаз не было ничего от Бога. Даже он не стал бы смотреть на меня с таким пренебрежением. А шрам, рассекающий правую бровь, делал его взгляд и вовсе демоническим. Единственным моим желанием стало, провалится прямо в ад, потому что вариться в адском котле не так унизительно, как гореть от стыда, под его пристальным уничижительным взглядом, осматривающим меня с ног до головы.

Но спасение неожиданно пришло ко мне вовсе не из пристанища дьявола, а из подъезда.

– Аврорушка! Здравствуй детка! – воскликнула бабушка Кати, увидев меня. – Ты почему так долго не заходила? Поди, уже два месяца прошло, как виделись в последний раз!

– Здравствуйте, Зинаида Васильевна! Не обижайтесь на меня! С этой учебой времени не остается даже на сон, еще и экзамены начались. Но я исправлюсь, обещаю! – с улыбкой ответила я.

Зинаида Васильевна была добрейшей души человеком, и я искренне любила ее, как свою бабушку. Тем более, что по рассказам самой Зинаиды Васильевны, они с моей бабушкой были близкими подругами всю жизнь, и когда моя бабушка умерла – это случилось еще до моего рождения – она словно потеряла сестру. В детстве мы с Катей часто приходили к ней после уроков, чтобы вкусно покушать и посмеяться над их забавными отношениями с дедушкой. После отъезда Кати я часто навещала их, и они неизменно радовались моему приходу.

И сейчас я готова была упасть перед ней на колени за то, что она избавила меня от мук позора.

– А куда вы идете? Может, я вас провожу? А потом вместе вернемся. Я как раз к Кате шла.

– Да в магазин надо. Вареников налепила, а сметана закончилась.

– Бабуль, поехали, я тебя отвезу! – услышала я низкий голос, вызвавший волну мурашек по всему моему телу.

Бабуль?!

– Ой, Кирюш, ты тут? – воскликнула бабушка.

Кирюш?! Тот самый болван, который все детство дразнил меня Шреком в юбке за то, что я была толстой и необщительной. Я же называла его Гринчем за его угрюмое лицо и мелкое пакостничество. Он часто провоцировал меня, а я огрызалась как маленькая собачонка, но со временем, мои ответы становились все тише, а препирательства все реже и, в конце концов, он сдался. А потом и вовсе перестал замечать меня. Так же, как все…

– Проводи лучше Аврорушку наверх! А я сама дойду, магазин за углом – сказала она.

Лучше бы я все-таки провалилась…




Кирилл


Не смотря на всю мою любовь к бабушке и дедушке, я ненавидел возвращаться в этот город, здесь я чувствовал невероятную скуку и раздражение. И тоску. Слишком много воспоминаний связанных с отцом, которого не стало в результате глупой аварии незадолго до нашего отъезда в Москву. Собственно, это и послужило причиной отъезда. Я был с ним в машине в тот страшный час, сидел рядом на пассажирском сидении, когда на дорогу прямо перед нами выскочила тощая дворняжка, и отец, вильнув, попытался объехать ее, но машину начало заносить на мокром после растаявшего снега асфальте, и мы врезались в растущее на обочине дерево. Я тогда вырубился от болевого шока. Очнулся уже в больнице. Все, чем я отделался это рассеченная осколком лобового стекла бровь и пара сломанных ребер от выстрелившей подушки безопасности. А отца не стало. Скончался на месте аварии от полученных травм. Моя дорогая мама недолго носила траур по отцу и выскочила замуж за маленький член большого бизнесмена из Москвы. А так как моей сестре только-только исполнилось 14, а мне оставалось пару месяцев до 18 лет, она увезла нас с собой. Я тогда не хотел этого, сопротивлялся, крушил все вокруг и ненавидел мать всей душой, и даже сейчас мысли о ней и ее муженьке, который гордо именует себя нашим с сестрой отчимом, словно он приютил бездомных котят, вызывают во мне волны гнева. Но я смирился, извлек из этого выгоду, как бы цинично это не звучало. Новое замужество матери открыло мне дорогу к цели, но проходил этот путь я сам, много учась и работая. Я не мог позволить им сказать, что я всего добился благодаря протекции отчима. Поэтому находясь в этом городе, мне казалось, что я теряю драгоценное время. Единственным развлечением в этой глуши, были встречи с моим другом, Игорем, которому я как раз позвонил, чтобы сообщить о своем приезде.

– Здорово, брат! Я в городе.

– Ооо! Семейство Кузнецовых почтило наш город своим присутствием! – забавлялся Гоша.

– Семейство Кузнецовых осталось в Москве, – поморщился я от того, что друг приписал мне фамилию отчима. – Но здесь лучшая его часть!

– И надолго вы тут?

– Около недели, у дедушки день рождения через три дня. После него уедем.

– Тогда предлагаю не терять время и увидеться сегодня. Такая пятница не должна пропасть зря! – с энтузиазмом сказал Гоша.

– Сегодня не могу. Только приехали, не красиво свалить из дома в первый же день. Да и за руль сегодня садиться больше не хочется. – Ответил я. Особенно после того, как чуть не сбил сумасшедшую, разгуливающую по дороге, словно по Бродвею.

– Понял тебя. Тогда хорошо тебе повеселиться, поедая бабушкины пирожки.

– Вареники – хмыкнул я и положил трубку.

«Твою мать!» подумал я, когда обернулся и увидел сумасшедшую с дороги. Она что, выследила меня? Не хватало только стать жертвой сталкера в лице тронутой девчонки. И если учесть, как она смотрит на меня своими огромными, полыхающими огнем глазами, она точно безумна. Она была еще ребенком, хотя и очень симпатичным – невысокая, стройная – это было видно даже за мешковатой одеждой, на маленьком аккуратном личике горят глаза, как у кошки в темноте, ротик с пухлыми розовыми губами приоткрыт, а волосы в свете фонаря, кажутся золотыми. Но весь ее образ был настолько невзрачным, неухоженным и отталкивающим, что если бы я не был так внимателен к деталям, посчитал бы ее уродиной. Но не успел я открыть рот с тем, чтобы посоветовать ей отвалить отсюда, как из подъезда вышла моя бабушка и, обняв эту чокнутую, заговорила с ней.

Она назвала ее Аврорушкой? Неужели та самая? В детстве у моей сестры была подружка, и они все время таскались вместе, как сиамские близнецы. Очень странные сиамские близнецы, если учесть, что моя сестра была худеньким ангелочком с копной светлых волос, доставшейся ей от матери, и не закрывающимся ртом, а эта девчонка – толстой, молчаливой и замкнутой. Хотя так было не всегда. Поначалу она была очень даже бойкой девочкой и часто забавляла меня своей реакцией на мои колкости. Должен признать, я не был ангелом, не мог удержаться от того, чтобы не поддеть ее. Возможно, в какой – то момент я перегнул палку, и она перестала обращать внимание на мои шутки, смотрела, словно сквозь меня. Но, тем не менее, никогда не понимал, что у них с моей сестрой могло быть общего.

Из их разговора я убедился, что она не сталкер, а та самая подруга Кати, поэтому выдохнул с облегчением.

– Бабуль, поехали, я тебя отвезу! – сказал я бабушке, которая собиралась в магазин.

–– Ой, Кирюш, ты тут? Проводи лучше Аврорушку наверх! А я сама дойду, магазин за углом – ответила она и, спустившись по ступенькам, свернула за угол дома, в то время как глаза девчонки расширились от неприкрытого ужаса, рискуя выпасть из глазниц.

Она что боится меня? Это я должен бояться, судя по тому, как она смотрела на меня пять минут назад. Я знаю этот пожирающий взгляд и не раз ловил его на себе, но не ожидал увидеть его на лице маленькой дурнушки. А теперь ей видимо стыдно.

Поравнявшись с ней, я открыл дверь подъезда своим ключом, пропуская вперед девушку, которая застыла как статуя, отчаянно делая вид, что ее здесь нет.

– Ты бы так не на меня смотрела, а по сторонам, когда дорогу переходишь, – прошептал я, наклонившись к её уху так близко, что почувствовал запах ее кожи. От нее пахло летним зноем и черешней, и этот сладкий пряный запах обжег мои ноздри. Аромат, который исходил от нее, совсем не сочетался с ее образом. Так пахнут уверенные в себе девушки, а не испуганные мышки.

Вскинув голову, девчонка уставилась на меня долгим взглядом, в котором читалось непонимание, испуг, стыд, а затем все это сменилось злостью и она, гордо вскинув подбородок, ответила:

– Лучше бы ты права получил прежде, чем за руль садиться!

– У меня есть, показать? – хохотнул я. Я был удивлен, спустя столько лет Аврора показала зубки.

Девчонка театрально закатила глаза.

– Гаишникам покажешь, только не забудь перед этим позвонить папочке, чтобы он отмазал тебя – прищурив глаза, ответила она. И осеклась…

Я сжал ладони в кулак с такой силой, что кожа на костяшках начала трескаться. Но это была единственная реакция моего тела на ее слова. Глупо злиться на девчонку, которая пытается защититься.

– Я не… – она пыталась что-то сказать, во взгляде было столько эмоций: страх, сожаление, печаль, злость… А затем ничего. Её взгляд потух, не выражая больше никаких эмоций, а сама она как будто уменьшилась в размерах. Её реакция поразила меня, пять минут назад огонь в её взгляде мог расплавить металл, а сейчас там так пусто, что глаза кажутся бесцветными.

– А чего вы тут стоите? – наполовину вывалившись из окна квартиры, крикнула моя сестра, выводя меня из состояния шока.

Не говоря ни слова, Аврора вошла в подъезд и, не дожидаясь лифта, рванула по ступенькам на третий этаж. Я пошел следом, пытаясь убедить себя, что желание в ее глазах не было галлюцинацией.

Катя уже ждала нас в дверях квартиры и не успела ее подруга переступить порог, бросилась обнимать её.

– С днем рождения, дорогая! Теперь ты совершеннолетняя и сама можешь покупать алкоголь и голосовать! – смеялась Катя.

– Жаль, что я не пью и являюсь абсентеистом, совершеннолетие переоценивают – фыркнула Аврора.

– Абсен.. кем? – недоуменно уставилась на нее моя глупая сестренка.

Я рассмеялся. А Аврора бросила на меня испуганный взгляд, словно не ожидала меня здесь увидеть.

Бабушка весь вечер сетовала, что забыла про день рождения Авроры и не испекла торт, девчонки шушукались, а я, развалившись на кресле, наблюдал за девушкой, пытаясь дать логичное объяснение своей реакции на нее.

Было уже достаточно поздно, когда Аврора, взглянув на часы, подскочила и засобиралась домой.

– Зинаида Васильевна, спасибо вам большое за ужин! Уже поздно, я пойду. Скоро обязательно навещу вас еще раз.

Скользнув по мне взглядом, она направилась к двери, а моя сестра пошла ее провожать. Я уже собирался вернуться в свою комнату, когда услышал, как Катя предлагала своей подруге пойти завтра в клуб. Резко развернувшись, я вышел в коридор.

– Я отвезу тебя – услышал я собственный голос. Какого хрена мне это надо?

Её глаза буквально вспыхнули от испуга и чего-то еще, я не смог разобрать.

Не говоря ничего больше, я обошел удивленных девчонок и открыл дверь, взглядом торопя Аврору выйти.

Мы ехали молча. Я все время косился на неё, тайком рассматривая.

– Это сок… томатный… – сказала Аврора, смущенно натягивая футболку.

– Я не спрашивал! – резко ответил я, замечая красные пятна на штанах. Если бы она не сказала, я не заметил их.

Аврора вскинула подбородок, видимо я задел ее своим тоном. Я сам не понимал, почему так резок с ней. Но больше для себя, чем для нее, я решил объясниться.

– Послушай, Аврора, я видел, как ты смотрела на меня. Тебе нельзя так смотреть на взрослых парней, ты еще слишком маленькая для… всего этого.

Она отпрянула от меня, словно я дал ей пощечину.

– Твое раздутое самомнение уже вышло за пределы нашей солнечной системы! – злобно сверкая глазами, ответила девчонка.

– Это не самомнение, а здоровый взгляд на вещи. А вот твой взгляд на меня явно был нездоровым! – парировал я.

– Ох, прости, просто на минутку я перепутала тебя с настоящим мужчиной, такого больше не повториться! – язвила она.

– То есть, ты признаешь, что раздевала меня своим взглядом?

– Не тебя, а мужчину, с которым тебя перепутала!

– Но ведь это был я! А тебе рановато смотреть на мужчин таким взглядом!

– Не думала, что инспекция нравов так быстро меня накроет! Но передай своим, что мне уже 18, и трахаться мне разрешено на законодательном уровне.

Я нахмурился. Я действительно хотел уберечь ее от необдуманных действий, но я не полиция нравов. Я из тех, от кого ее надо беречь. Она не сможет долго прятаться за своей нелепой одеждой и строить из себя тихоню.

– Я на другой стороне, Аврора, поэтому держись от меня подальше!

Она задумчиво посмотрела на меня и отвернулась. Всю оставшуюся часть дороги Аврора не проронила ни слова, уткнувшись взглядом в темноту ночи.

Когда я подъехал к ее дому, она, кинув мне через плечо «спасибо», вылетела из машины и скрылась в подъезде своей пятиэтажки, а я продолжал смотреть ей вслед, абсолютно не понимая, почему так злился на неё и почему чувствую вину за свои слова.




Аврора


«Дорогой дневник, я влюбилась в его спину! Только в спину! Ну, может быть еще немного в лицо, его глаза при ближайшем рассмотрении оказались темно-серого цвета, словно море во время шторма. Восхитительные глаза! Он все-таки божественно красив! Но в остальном он первоклассный мудак! Как можно быть таким красивым и таким гавнюком одновременно? Загадка еще не разгаданная учеными! В какой-то момент он показался даже милым, но мы-то с тобой знаем, что все серийные убийцы тоже кажутся милыми, чтобы заманить своих жертв. Он конечно не маньяк, но видимо мудаки тоже используют этот метод! Самое ужасное, что он прочитал мои мысли! Понял, какой эффект произвел на меня! Какой стыд! Но не будь он куском собачьего дерьма, он, скорее всего, промолчал бы. Не стал бы распинаться, что я слишком маленькая для его взрослого члена, которому он наверняка отрастил бакенбарды. А еще эти ужасные слова об отце, которые я сказала, даже не задумываясь! Зачем я вообще открыла рот? Конечно, он разозлил меня, но разве годы упорных тренировок не научили меня держать язык за зубами? Какой же он бесячий! Мало того, что он весь вечер смотрел на меня, как на насекомое, и не как на какую-нибудь бабочку, а так словно я навозный жук, так еще и всю дорогу пялился на это жуткое пятно, словно боялся, что я запачкаю его кожаные сидения. И я не испытывала такого унижения даже, когда сотня сверстников тыкало в меня пальцем и ржала как дикие лошади. Вот скажи мне, что такого я совершила в прошлой жизни? Может я была ведьмой и напустила чуму на какой-нибудь город? А может, отравила какого-нибудь справедливого и честного императора и завладела троном? А может того хуже, я была матерью, которая сбросила своего ребенка с Кровавой горы? Только в этом случае я готова принять это наказание. А иначе, какого хрена все это происходит со мной?!»

Закрыв тетрадь, я откинулась на спинку стула и уставилась на плавно движущуюся стрелку на циферблате настенных часов. 12,07. Вот и закончился день моего рождения. Отвратительный день! Я даже пометила его черным крестиком в своем календаре. Буквально.

Я выключила настольную лампу и легла, в надежде поскорее уснуть и забыть об этом дне, но, даже проваливаясь в сон, перед глазами стояла его спина.

Утром я проснулась от назойливого жужжания телефона. Мельком взглянув на экран, я приняла звонок.

– Алоомм – промычала я в трубку.

–Ты еще спишь? – чересчур бодрым голосом спросила Катя. – Нет времени спать! Ты забыла, о чем мы вчера договорились?

На самом деле, я с ней ни о чем не договаривалась. Это она решила, что мы сегодня пойдем в клуб, а меня просто поставила перед фактом с таким выражением лица, словно это её самая гениальная идея за всю жизнь. Взглянув на часы, я взвыла.

– Кать, ты собираешься идти в клуб в половину девятого утра?

– Конечно нет! Он же еще закрыт! – абсолютно не замечая моего сарказма, ответила подруга.

Я закатила глаза, иногда она оправдывала анекдоты про блондинок.

– Нам столько всего нужно сделать! Во-первых, все обсудить, во-вторых, одеться и накраситься, ты же не пойдешь в клуб в шортах и в футболке с Джимом Керри в роли Маски – распиналась Катя.

– Это мой любимый фильм, между прочим.

– Я в курсе! Но с тех пор, как ты купила эту футболку, прошло четыре года!

– Ну и что? Она турецкого качества и сейчас мне как раз в пору. Выглядит, как новая!

– Аврора, если бы я была твоей матерью, я отказалась бы от тебя… – Катя тяжело вздохнула, будто разговаривает с душевнобольной.

– Хвала небесам, что это не так!

– Кстати о маме, не забудь предупредить её, что останешься у меня на ночь.

– Вообще-то я еще не согласилась…

– Отказ не принимается!

Поставив на этом точку в разговоре, Катя положила трубку, а я, откинувшись на подушку и раскинув руки, словно меня распяли, уставилась в потолок. Я ужасно спала этой ночью. Мне снился кошмар, как корабль попал в шторм, и его кидало из стороны в сторону как пинг-понговый мяч. Он черпал носом морскую воду, которая смывала все на своем пути. С каждым ударом об толщу, слышался лязг и скрежет металла. Ветер срывал волны и обрушивал их на корабль с такой силой, что казалось, он разломится пополам. Я ощущала животный ужас и безысходность, потому что была единым целым с этим кораблем, испытывала физическую боль от каждого прикосновения разъяренных волн к корпусу судна, словно это мое тело. Но когда отчаяние достигло отметки максимум и стало сродни смирению, когда мысль сгинуть в пучине этих волн стала казаться спасением, волны неожиданно утихли, а шторм угас. Но вопреки здравому смыслу, я не почувствовала облегчения, не обрадовалась своему избавлению от неминуемой гибели, а наоборот, ощутила невосполнимое чувство утраты, словно шторм был моим любовником, а все, что происходило минуту назад было актом любви и страсти.

Я моргнула. Подсознание сыграло со мной злую шутку.




Аврора


К черту его спину!

К черту его глаза!

Его всего к черту!

А мне надо собираться к Кате. Стоп… Он тоже будет там! Застонав, я снова рухнула на кровать и захныкала как пятилетний ребенок. Не-е-т! Я не буду его бояться! Знаете, какое первое правило серой мыши? Не показывать, что тебя трогают слова стервятников! Потому что ты серая, а значит бесчувственная. А когда им надоест, они отстанут!

Я была полна решимости, бесстрашна и готова к войне, словно солдат, которого командир воодушевил мотивационной речью, поэтому быстро приняв душ, и хорошенько порывшись в своем шкафу, я уже смотрела на себя в зеркало, оценивая проделанную работу. Я облачилась в серую бесформенную футболку с рукавами в стиле летучая мышь, которая сделала меня по форме похожей на тумбочку и джинсовые шорты, волосы я зачесала назад и собрала их в хвост на затылке. Я почти не пользовалась косметикой в обычные дни, максимум тушь на кончики ресниц – боялась проткнуть себе глаза, сегодня же решила и вовсе обойтись без неё. Еще бы очки в роговой оправе и брекеты и перед вами Катя Пушкарева из сериала «Не родись красивой». Я была довольна своей работой, я почти сливалась со стеной и была незаметна даже для самой себя, что уж говорить о красавчике Кирилле.

Выйдя из комнаты, я обнаружила, что мамы нет дома, а отец, развалившись на диване в гостиной, смотрел какую-то политическую передачу. Не говоря ему ни слова, ведь мы не разговаривали со вчерашнего дня, я прошла на кухню и на доске для записей, написала, что останусь у Кати. В детстве, еще до ее отъезда, мы часто оставались друг у друга, поэтому это не должно было стать проблемой.

Уже через пару минут я бодро вышагивала по тротуару, размышляя над тем, чтобы пойти к Кате пешком. Была середина июня, погода стояла отличная, и день обещал быть жарким. Молодая зелень листьев прекрасно сочеталась с безупречно голубым небом и окрашивала все вокруг в мои любимые оттенки. Я люблю лето, люблю ощущать жар солнечных лучей на коже, щуриться от их яркого света, люблю запах и вкус летних ягод, продающихся на каждом шагу. В отличие от людей, раздраженно стирающих пот с лица и жалующихся, что солнце стало злым, я подставляла лицо под его палящие лучи.

Дорога заняла у меня минут тридцать. Подходя к подъезду, я бросила взгляд в тень деревьев, где вчера стояла машина Кирилла, но ее там не оказалось. Значит ли это, что его нет дома? Я испытала одновременно облегчение и разочарование. Облегчение потому, что мне не придется краснеть и трепетать под его взглядом, а разочарование… нет, не потому что не увижу его, я отгоняла от себя эти дурацкие мысли. Все дело в том, что я зря готовилась, столько времени и сил потрачено, чтобы остаться незаметной. И все зря, он даже не увидит моих стараний. И если вы скажите, что в этом нет никакой логики, я вам скажу, что вы правы! Даже пятилетний ребенок рассуждает логичнее, чем я в тот момент.

Катя встретила меня в дверях и на мгновение оцепенела. Осматривая меня с ног до головы, она то прикладывала руку ко лбу, то запускала ее в волосы, то закатывала глаза, то, словно не веря им, махала головой, но в итоге истерически рассмеялась.

– Если ты хотела свести меня с ума, у тебя получилось! – после немой истерики сказала она.

– Не понимаю о чем ты… – с невинной улыбкой ответила я.

– Все ты понимаешь! Уверена, этот акт насилия над моими глазами абсолютно намеренный!

– А по-моему милая кофточка…

– Да ты издеваешься…

Я рассмеялась над тем, как театрально она всплеснула руками и вошла в квартиру. Украдкой оглядываясь, я убедилась, что Кирилла дома нет, и снова почувствовала укол легкого разочарования. К нам на встречу вышла Зинаида Васильевна:

– Аврорушка, здравствуй! А ты как раз вовремя! Я испекла вашу любимую с Катюшей шарлотку. Это конечно не именинный пирог, но все же… сейчас будем чай пить.

– Зинаида Васильевна, вы же знаете, ваша шарлотка вкуснее всех тортов мира! И самый дорогой подарок! – усаживаясь за кухонный стол, ответила я.

– Катюш, мы сейчас с дедушкой уедем на дачу, вернемся завтра к обеду, чтобы успеть все приготовить ко дню рождения. Ужин готов, обязательно покушайте, когда Кирюша приедет, и закрывайте на ночь двери! – наставительно сказала Зинаида Васильевна.

– Ба, мы не маленькие, разберемся! – отмахнулась Катя.

В детстве мы с Катей часто сидели за эти маленьким столом и ели бабушкину выпечку. И сейчас меня охватило тоскливое чувство дежавю, словно детство ушло, а вместе с ним исчезнет и эта маленькая традиция. Мы весь день просидели на кухне, болтая и вспоминая забавные истории из нашей школьной жизни, как вдруг Катя подскочила со стула и со словами «Хватит жрать, пора собираться!» потащила меня в свою комнату.

– Я ждала от тебя нечто подобное – указывая на меня всю обеими руками, сказала Катя – Поэтому подготовила запасной план!

На этих словах она достала со шкафа вешалку, на которой весело платье. Маленькое и черное. На тонких бретельках.

– Абсолютное нет! – отрицательно мотая головой, сказала я.

– Это не вопрос, моя дорогая подруга! Это свершившийся факт!

– Я это не надену! Какой смысл одевать это платье, если с тем же успехом, я могу пойти голой!

– Аврора, это то, что сейчас носят девушки нашего с тобой возраста! Это модно! – восклицала Катя.

– Я не стану это надевать! – упрямо выдвинув подбородок, ответила я.

– Хорошо, давай сделаем так! Мы тебя накрасим, уложим твои волосы и просто примерим его! Если ты по-прежнему будешь так категорична, я обещаю поискать, что-нибудь другое. Хорошо?

– А почему сразу нельзя поискать что-нибудь другое?

– Потому что ты еще не видела себя в этом! – терпеливо, словно разговаривает с капризным ребенком, ответила Катя.

Я сдалась, но только на время! Как сказал Наполеон, «чтобы выиграть войну, иногда нужно проиграть бой». Правда, войну он все же проиграл, но звучит красиво.

Усевшись на предложенный стул, я закрыла глаза, полностью отдавая себя в руки подруги, в конце концов, я в любой момент могу остановить этот маскарад и просто смыть с себя лицо, которое она мне нарисует.

Катя кружилась вокруг меня как юла, вызывая приступы головокружения и тошноты. Она распустила мои волосы и подкрутила их плойкой, затем перешла к лицу. Она так часто доставала разные тюбики, кисточки, баночки с косметички, что в какой-то момент я подумала, что увижу в зеркале Мерилина Мэнсона. Продев мне в уши серьги-цепочки, она, наконец, остановилась и уставилась на меня с восхищением!

– Да ты оказывается красотка! – воскликнула она.

Представляя, что она сотворила с моим лицом, я фыркнула:

– Ага, осталось только найти своего Ричарда Гира…

– Он же старый! – поморщилась Катя.

– Кать, я не имела в виду буквально его… не важно, это шутка…

У меня онемели ягодицы от долгого сидения, и я встала, делая шаг к зеркалу, но Катя преградила мне дорогу:

– Мы так не договаривались! Ты должна надеть платье!

Я фыркнула, но все же послушалась. Катя, наклонив голову вбок, оценивающе осмотрела меня с ног до головы.

– Нужно снять его! – постукивая пальчиком по пухлым губам, сказала она.

– А я говорила… – облегченно вздыхая, начала я стягивать с себя платье.

– Нет! Не платье – лифчик! Надо снять лифчик! – воскликнула моя сумасшедшая подруга.

На секунду мне показалось, что я ослышалась.

– Что?

– Да просто доверься мне! – ответила она, обходя меня и расстёгивая мой бюстгальтер. – Да, так намного лучше! Теперь и сама можешь оценить результат!

На негнущихся ногах я подошла к зеркалу, которое было закреплено на двери шкафа, и ошарашенно уставилась на свое отражение. Бог. Ты. Мой. Это была я и не я одновременно! Я четко видела свое лицо, различала каждую его черту, но вместе с тем поражалась, как отличалась от привычной себя. Обычная я – невзрачная скучная мышка. Только на страницах своего дневника я была такой чувственной, такой вызывающе красивой, как сейчас, в отражении зеркала.

Платье струилось мягким шелком по моему телу, не облегая его, но подчеркивая каждый изгиб. Декольте было прямым и высоким, не давая чужим взглядам доступа к моей груди, но под легкой тканью платья ее контур был отчетливо читаем. Волосы легкими волнами ниспадали на спину, открывая обзор на шею и хрупкие ключицы. Макияж был невесомым, из числа тех, что называют естественным – лёгкий блеск теней на веках, лёгкий румянец на щеках, красиво и мягко выведенная форма бровей, тонкие стрелки на глазах, сделавшие мой взгляд немного лисьим. Единственным ярким пятном на лице были губы кораллового цвета, такие полные и сочные, что можно было подумать, что их создала не матушка-природа, а косметолог. Но этот яркий акцент совсем не портил общей картины. При всей мягкости макияжа, говорящего, что я нежный цветочек, мои губы предупреждали, что я и кусаться могу.

Девушка, которую я видела в зеркале, так точно отображала меня другую, ту, которая спрятана от чужих глаз, настолько глубоко, что кажется, ей никогда не выбраться. Может в глубине души я и видела себя такой, но в реальности я серая мышь. И это осознанный выбор. Вспомните первое правило. Чувство дискомфорта усиливалось и меня начала охватывать паника. И когда я уже открыла рот, чтобы отказаться от этой затеи, перед глазами возник образ Кирилла. Его идеальная спина, как он медленно поворачивается и смотрит на меня холодным, презрительным взглядом, словно я моль. Все так смотрят на меня, но только его взгляд болью отозвался во мне, почему, сама не знаю! Возможно, потому что ни один парень не вызывал во мне такие эмоциональные качели – от страха до вожделения, ни один парень не занимался со мной сексом во сне, пусть это и было метафорически. Я хотела, чтобы он увидел меня такой! Я хотела видеть восхищение и страсть, а не пренебрежение в его глазах! Хотела, чтобы он перестал видеть во мне маленькую девочку, и увидел женщину, способную вскружить голову!

Я захлопнула рот, так и не проронив ни слова. Он не увидит меня такой, но возможно, внимание других парней, утолит мою потребность в его взгляде.




Кирилл


У меня был дерьмовый вечер и не менее дерьмовое утро. Вместо того, чтобы поехать домой, после того как отвез Аврору, я зачем-то зашел в бар в паре кварталов от дома бабушки. Цели напиться не было, но после того, как я начал задвигать бармену, что мне не нравится эта неряшливая девчонка, я понял, что пьян. Видимо, эффектная шатенка, все это время следившая за мной с другого края барной стойки, тоже это поняла.

– Я давно за тобой наблюдаю, и заметила, что ты чем-то очень расстроен – облокотившись на стойку бара и подперев свои сиськи так, чтобы мне было их лучше видно, сочувственно проговорила она.

Я не стесняясь, осмотрел ее с ног до головы. Короткое голубое платье обтягивало ее пышные бедра и открывало обзор на красивую грудь. Яркий макияж и укладка явно говорили, что она здесь не просто так, девушка вышла на охоту. Но она была достаточно сексуальной, а я чересчур пьян, поэтому в целом меня все устраивало. Тем более что я уже неделю не трахался, и мой член был этим крайне недоволен.

– И ты решила, что можешь поднять моё настроение? – ухмыляясь одними губами, спросил я.

– Конечно! – проведя языком по верхней губе, томно протянула она. – Ты сам в этом убедишься, узнав меня со всех сторон.

Она явно говорила не о характере. И нагнувшись к моему уху так, чтобы мой взгляд упирался в её пышную грудь, словно в подтверждении моих мыслей, прошептала:

– Сзади вид ещё лучше.

– Не поверю, пока не увижу сам… – лениво растягивал я слова то ли от выпитого алкоголя, то ли от нарастающего напряжения в штанах.

– Можем пойти ко мне! Там я смогу представить тебе неопровержимые доказательства!

Не помню, как оказался в ее квартире. Не помню, как трахал её. Но судя по тому, что утром мы оба были абсолютно голые, а на полу рядом с кроватью валялось два использованных презерватива, секс состоялся. Голова гудела то ли от выпитого вчера дерьмового виски, то ли от душного смрада перегара и секса в маленькой комнате. При взгляде на голую девушку, томно смотрящую на меня из-под опущенных ресниц, я поморщился.

– Уже уходишь? – спросила она, надув неестественно пухлые губы. И как я вчера не заметил?

– Ты же не думала, что я останусь у тебя жить? – цинично ответил я.

– Нет! – она обиженно повела обнаженным плечиком. – Но я думала, что мне хотя бы утренний секс полагается…

Она провела ладонью по своей груди, отчего сосок моментально стал твердым, и раздвинула ноги в приглашающем жесте, но мой член даже не дернулся навстречу её возбуждению. Единственное, чего я хотел, это поскорее выбраться из этого душного помещения, поэтому молча натянув одежду, я поспешил выбраться на свежий воздух. Время уже перевалило за полдень и солнце, не прикрытое ни единым облачком, знатно припекало. Свою машину я нашел у бара, который находился буквально в одном квартале от душной квартирки ночной шатенки. Я так и не вспомнил, как ее зовут, а может и не знал. Сев за руль, я набрал Гошу.

– Гошан, проснулся?

– Скорее, воскрес… – промычал он.

– Понимаю… – хмыкнул я в ответ. – Я сейчас заеду к тебе.

– Прихвати чего-нибудь холодного, желательно пива. Голова раскалывается! – простонал он в трубку.

– Догов… – Я не смог договорить, потому что мой взгляд зацепил знакомый силуэт.

Аврора бодрым шагом с очаровательной улыбкой на лице переходила дорогу. Она ловила жаркие солнечные лучи и забавно морщилась, словно получая от этого удовольствие. Со стороны могло показаться, что она сумасшедшая, но прохожие не обращали на нее внимания, словно она была невидимкой. И это не удивляло. Весь ее внешний вид, словно кричал «Меня здесь нет!». Но это и было странным, ведь я сразу увидел ее в толпе.

– Кирилл… ты тут? Куда ты пропал? – услышал я голос друга в трубке.

– Да, тут, скоро буду.

Положив трубку, я выехал на дорогу, рассуждая о том, что девчонка, скорее всего, направляется к Кате и, размышляя, почему вообще думаю об этом.

Минут через тридцать я уже парковался у дома Игоря. Он жил в коттеджном поселке, находящемся на окраине города. Когда-то, еще до смерти отца, у нас здесь тоже был дом. Но моя мать продала его, объясняя это тем, что не сможет спокойно возвращаться сюда, потому что все тут напоминает ей о том, как счастливы мы были. Лицемерка!

Отбросив неприятные мысли, я позвонил в звонок двухэтажного дома. Дверь мне неожиданно открыла высокая блондинка в одном только нижнем белье, которое абсолютно ничего не прикрывало. Если не брать в расчет растрепавшуюся укладку, она словно сошла с обложки журнала MAXIM, но то ли потому что я опустошил свои яйца, то ли потому что моя голова все еще безбожно трещала или по какой-то другой причине, ее аппетитные формы меня не трогали. Окинув меня заинтересованным взглядом, она спросила:

– Ты к Игорю?

–Нет, я почтальон – без тени улыбки, наблюдая, как от испуга расширяются ее зрачки, начал я – Принес посылку для вашего мальчика.

И под ее растерянным взглядом вошел в дом и сразу оказался в просторной гостиной. Весь интерьер дома был построен на скоплении и сочетании несочетаемого. Гоша же гордо называл этот стиль фьюжн. Хаотичный дизайн, казалось, полностью соответствует характеру хозяина. Он и в школе был таким, поэтому мы с ним сначала не ладили. В детстве мы часто дрались и вечно соревновались, никто из нас не хотел сдаваться. В старших классах мы считались самими популярными парнями, хотя внешне и по характеру были полными противоположностями. Мы оба были высокими и спортивными и на этом, пожалуй, наше сходство заканчивалось. Гоша блондин с карими глазами, весельчак и заводила, душа компании и сердцеед. Я же темноволосый, сероглазый нелюдим. Я всегда держался в стороне от шумных компаний и школьных вечеринок. Хоть я и пользовался популярностью у девушек, которые думали, что я загадочный, я старался не связывать себя отношениями со школьными воздыхательницами. Не то, чтобы у меня не было девушек, они были, но вне школы. Игоря раздражала моя холодность и молчаливость, он считал, что я так набиваю себе цену, а меня жутко бесил его бесконечный треп и хвастовство. Но несчастный случай с отцом полностью изменил мое отношение к нему. Он единственный со всего класса приехал ко мне в больницу, не смотря на наши с ним натянутые отношения, и молча просидел рядом. Слова были лишними, и он понимал это. Лишь на прощание он протянул мне руку и сказал «Все будет хорошо, брат». Его молчаливая поддержка заложила первый кирпич в строительство нашей дружбы. И даже после моего сумбурного отъезда, мы продолжили наше общение. Иногда я жалел об этом. Особенно, слушая его многочасовую болтовню об очередном увлечении.

Гоша спускался по лестнице со второго этажа, так словно его вели на бойню. Увидев меня, он встрепенулся и кинулся обниматься.

– Кир, как я рад тебя видеть!

– Уверен, что это так! Ведь я привез пива – хмыкнул я.

– Ты тоже неважно выглядишь, бессонная ночь? – с намеком в голосе спросил Гоша.

– Да если б я помнил… – почесав затылок, ответил я – Последнее, что я помню, это как разговаривал с девушкой в баре, а проснулся уже в ее кровати. Не думал, что скажу это так рано, но, похоже, пора завязывать с алкоголем…

– Какой стыд! – наигранно воскликнул Гоша. – Ты уснул и оставил девушку без десерта?!

– За кого ты меня принимаешь! – возмутился я также наигранно. – Я может, и не помню ничего, но оставил неопровержимые доказательства в виде использованных презервативов и довольной девушки!

– Если конечно, не было кого-то третьего… – достаточно громко, чтобы я услышал, сказал Гоша и рассмеялся от моего уничтожающего взгляда.

***

Домой я вернулся поздно и обнаружил, что никого нет. На холодильнике висели две записки. Одна от бабушки «Кирюш, мы уехали на дачу, завтра вернемся, ужин в холодильнике», а вторая от Кати «Я у Авроры, может, останусь на ночь, не жди»

Быстро приняв душ, я решил немного позаниматься. Учеба давалась легко, но через месяц я начну стажировку в крупном издательстве, поэтому нужно быть готовым ко всему.

Я пытался сосредоточиться на учебнике по Психологии личности, но мои мысли все время возвращались к образу улыбающейся Авроры. Она была странной. Она была загадкой для меня. Симпатичная девчонка делала все, чтобы быть отталкивающей. Её стиль одежды, растрепанные волосы, отчужденное выражение лица, когда она говорит с кем-то – все это наводило на мысль, что она пытается остаться незамеченной. В тот момент, когда она гордо отвечала мне, жизнь в ней била ключом, но затем она словно испугалась своих эмоций и спряталась в панцирь. Но от кого она прячется? Я всего однажды видел ее искреннюю улыбку, и мне казалось, что я был единственным, кому посчастливилось ее увидеть.

Мои размышления прервал короткий сигнал уведомления. Открыв чат с Гошей, от которого пришло смс, я увидел какое-то фото.

Гоша «Это разве не Катя?»

Гоша «Уверен, это она! А с ней горячая подружка»

Я увеличил фото, убеждаясь в его словах. Я совершенно забыл о вчерашнем предложении Кати пойти в клуб. Но о какой горячей подружке говорит Игорь? Речь явно не об Авроре. Объектив камеры захватил только часть девушки, но по копне золотистых волос я безошибочно узнал Аврору.

Я «Что за клуб? Скинь адрес!»

Гоша «Чур, подружка моя!»

Я «Заткнись! Я скоро буду»

Я вылетел из квартиры, подгоняемый словами друга о «горячей подружке». Видимо он ослеп, если среди всех красоток клуба именно Аврора показалась ему самой горячей. А что если она ответит Гоше взаимностью? Если будет смотреть на него так же, как на меня в тот вечер? От этой мысли по спине пробежал неприятный холодок, и я втоптал педаль газа в пол.




Аврора


Я впервые была в клубе, поэтому происходящая вакханалия шокировала меня. Громкая музыка разрывала перепонки, а слишком откровенные действия некоторых парочек, вгоняли в краску. На танцполе яблоку негде было упасть, всюду беснующаяся толпа из полуобнаженных девушек и нетрезвых парней. Катя же чувствовала себя вполне комфортно и уверенным шагом повела меня к бару.

Бармен, симпатичный парень не на много старше меня, оценивающе осмотрел нас и попросил наши документы.

– Аврора. Красивое имя! – сказал он, нахально улыбаясь. На Катины документы он даже не взглянул. Мне стало неловко под его взглядом, но мама учила меня быть вежливой, поэтому я сдержанно улыбнувшись в ответ, сказала «Спасибо». Сделав заказ, мы уселись за свободный столик, ближе к выходу.

– Я же говорила, что здесь будет круто! – пританцовывая на стуле, крикнула Катя.

Я не испытывала такого же восторга, но все же кивнула. Официантка принесла наши коктейли. Я не пила алкоголь раньше, поэтому с опаской потянула жидкость из трубочки, но приятный мятный вкус Мохито, удивил меня, и я принялась пить его с большим удовольствием.

Сделав пару глотков со своего стакана, Катя подскочила со стула.

– Я хочу танцевать! – пытаясь переорать громкую музыку, крикнула она.

– Иди, я пока тут посижу! – крикнула я в ответ.

– Не говори глупости! Мы сюда не сидеть пришли!

– Кать, правда, ты иди. Мне нужно чуть освоиться! – настаивала я.

Недовольно фыркнув, подруга нырнула в толпу. А я решила немного осмотреться.

На первом этаже по обе стороны зала располагались барные стойки, где профессиональные бармены устраивали настоящее огненное шоу. В центре был большой танцпол, а вокруг него расставлены столики, чуть дальше на небольшой возвышенности был установлен диджейский пульт. На втором этаже было что-то вроде вип-зоны – огороженные кабинки с уютными диванчиками для желающих уединиться. Судя по тому, что у лестницы стоял грозный дядя в костюме «Людей в черном», вход туда был по особым пропускам. Мое внимание привлекла пара, стоящая возле перил второго этажа. Парень красивый блондин с широкой обаятельной улыбкой. Он осматривал танцпол, словно это его владения. Прямо таки феодал на выезде. А рядом с ним красивая миниатюрная брюнетка, которая безуспешно пыталась привлечь внимание блондинчика. Мне хотелось крикнуть ей «Эй, где твоя гордость?!» Но память услужливо вернула меня во вчерашний день, где захлебываясь собственной слюной, я готова была продать душу дьяволу ради такого же самовлюбленного болвана. От неприятных воспоминаний пересохло во рту и, не дождавшись официанта, я направилась к бару. Присев за барную стойку, я снова перевела взгляд на заинтересовавшую меня парочку. Правда, теперь их было трое. Высокий темноволосый парень стоял спиной, но я узнаю эту спину из тысячи. Это случай? Или провидение? Мои ладони вспотели, а взгляд неотрывно буравил знакомую спину. Брюнетка переключила все свое внимание на Кирилла и томно улыбалась ему. Она была слишком близко к нему, настолько, что касалась своей грудью, когда что-то говорила ему на ухо. А когда она прикоснулась к его пиджаку и провела пальчиком сверху вниз, я испытала первый в своей жизни укол ревности. Значит такие девушки в твоем вкусе? Достаточно оголить определенные части своего тела, чтобы завоевать твое внимание? Но неожиданно, Кирилл убрал от себя её руку и выражение лица девушки изменилось. Она надула густо накрашенные губы и забежала в кабинку. Я злорадно захихикала, удовлетворенная поступком Кирилла.

– Кого это ты уже раздела и трахнула взглядом, маленькая извращенка? – раздался над головой голос Кати.

– Это что Игорь и Кирилл? – проследив за моим взглядом, спросила она. – Ладно, Гоша, но Кир ненавидит подобные заведения. Не засматривайся на Гошку, он меняет девушек чаще, чем моет голову. А она у него всегда чистая, поверь!

– Этот Джастин Бибер не мой типаж – фыркнула я.

– А кто тогда? Кирилл? Даже не думай! Ему запрещен секс с моими подругами – холодно проговорила она.

Я рассмеялась, восприняв слова подруги как шутку, но встретив ее взгляд, застыла, он был не менее холодным, чем ее голос. Катя смотрела на меня долгим тяжелым взглядом, от которого у меня засосало под ложечкой.

– Я не против секса в целом, но не с Кириллом, подруга. Во-первых, я не намерена тебя с ним делить, как бы это эгоистично не звучало, а во-вторых, не хочу знать каков мой брат в постели – после этих слов Катя поморщилась, словно увидела что-то мерзкое.

– О чем ты говоришь? Кирилл даже не смотрит в мою сторону. Да и мне такие парни не нравятся – мой голос дрожал, выдавая мое вранье. Я хотела его, хотела ее брата, как никого в своей жизни, но реакция Кати напугала меня. Не то, чтобы мне светил секс с ее братом, но тот факт, что она была против этого, причинил мне боль и вселил страх.

Катя не поверила. Я видела это в ее глазах. Но, натянув улыбку, она сказала:

–Пойдем танцевать!

Я любила танцевать. И часто это делала. Дома. Сейчас же мне казалось, что мои руки и ноги стали деревянными, как у Пиноккио. Я чувствовала себя ужасно неловко, и это раздражало меня. Но когда с колонок заиграла одна из моих любимых песен, под которые я часто танцевала за закрытой дверью своей комнаты, я закрыла глаза и представила, что осталась одна. Я чувствовала, как приятный мотив проходит сквозь меня и расслабляет каждый скованный мускул, и начала двигаться в такт. Я наслаждалась музыкой ровно до того момента, пока не почувствовала как чья-то рука нахально обхватила мою талию. Резко обернувшись, я наткнулась взглядом на высокого светловолосого парня с сальной улыбкой на лице. Его можно было назвать симпатичным, если бы не глубоко посаженные глаза пуговки. Он похотливо облизал толстые губы, пытаясь вернуть свои руки на мою талию. Я с отвращением оттолкнула его от себя.

– Не смей ко мне прикасаться! – крикнула я.

Парень зло сверкнул глазами.

– Не строй из себя недотрогу! Сама же жопой об меня терлась! – зашипел парень, надвигаясь на меня.

Возможно, я действительно задела его во время танца, но это было не намеренно! В конце концов, здесь столько людей, что если начнется пожарная тревога, половина из них будет просто затоптана на смерть. Но не буду же я ему это объяснять!

– Это было до того, как я увидела твое лицо! – злобно выплюнула я и, не дожидаясь ответа, скрылась в толпе, предварительно потащив за собой Катю. Меня трясло! Прикосновения этого урода вызвали у меня приступ тошноты. Я до сих пор ощущала его потные ладони на своем теле сквозь тонкую ткань платья. Недоумевающая подруга пыталась остановить меня, но я словно тягач тащила ее за собой, желая поскорее затеряться.

Оказывается, я забыла свою сумочку на столе. К величайшему удивлению она лежала там же, где я ее оставила и при беглом осмотре оттуда даже ничего не пропало. Достав телефон из сумки, я ахнула. Пять пропущенных и 1 сообщение от отца и тринадцать пропущенных от мамы.

Папа: «Я знаю, где ты, маленькая дрянь! Если ты не ответишь на звонки, я приеду и вытащу тебя за волосы из этого блядушника!»

Мои глаза чуть не затерялись в волосах от шока, после прочтения сообщения. Во-первых, почему он настолько агрессивен? Да, мы часто ругались, точнее, он часто срывался на мне, а я молча выслушивала его нападки, но к угрозам или физическому насилию он никогда не прибегал. А во-вторых, откуда он знает, где я? Хотя, если подумать, водитель такси, мужчина примерно одного возраста с моим отцом, показался мне смутно знакомым, и он всю дорогу неодобрительно косился на меня.

– Я сейчас вернусь! – бросила я Кате и выскочила из шумного помещения в коридор. Но и там шума было не меньше. Кто-то ждал очереди в туалет, кто-то разговаривал по телефону, ну а кто-то просто не смог найти более уединенного места для удовлетворения своей похоти.

Пробравшись сквозь толпу, я вышла на улицу. Прохладный ночной воздух моментально пробрал меня до костей, покрывая все тело мурашками. А может меня трясло от страха перед отцом, хотя раньше я его не боялась. Я пыталась собраться с мыслями и придумать достойный ответ, когда услышала за спиной тихие шаги, развернувшись на месте, я увидела парня, который остановился в метре от меня, невысокий, коренастый с неприятными отталкивающими чертами лица. Взгляд его маленьких глаз жадно шарил по моему телу и остановился на моей груди. Инстинктивно проследив за ним, я с ужасом обнаружила, что мои соски затвердели от ночной прохлады и колом упирались в тонкую ткань. Я вскинула руки в попытке прикрыться от его похотливого взгляда.

– Ну что же ты, красавица, не стесняйся! Покажи нам все, что у тебя есть! – плотоядно улыбаясь, сказал он хриплым прокуренным голосом.

Нам?! У него шизофрения или…? Не успела я закончить собственную мысль, как чья-то огромная ладонь опустилась мне на лицо, перекрывая доступ к кислороду. От нее исходил кислый запах сигарет, от чего к горлу подступала тошнота, а отсутствие возможности вдохнуть свежего воздуха грозило потерей сознания. Меня охватила паника! Я вырывалась и пинала ногами, стоящего за моей спиной отморозка, но мои жалкие попытки вызвали только мерзкий смешок. Я почувствовала, как мои ноги отрываются от земли и меня несут куда-то. Перед глазами возникла картинка, как меня заталкивают в машину и везут в лес, где жестоко насилуют и оставляют умирать. Ужас сковал все мое тело, но эти уроды были слишком нетерпеливы и донесли меня до ближайшего темного угла. Конченым отморозком, который пытался перекрыть мне воздух оказался блондин, который лапал меня в клубе. Резко поставив меня на землю, он развернул меня к себе и еще сильнее сжал мое лицо своей ладонью.

– Ты будешь смотреть на мое лицо, когда я буду трахать тебя! – с сардонической улыбкой сказал он.

Я почувствовала, как по щекам потекли слезы. Бессмысленные попытки отбиться забрали последние силы. Мои глухие рыдания и мольбы о помощи тонули в ладони этого подонка. Он прижал меня к холодной стене, продолжая зажимать мой рот одной рукой, а второй – оголил мою грудь, порвав тонкие лямки платья. Я пыталась удержать скользящую вниз ткань, но тут подоспел второй отморозок и, зажав мои руки над головой, своей свободной рукой начал больно сжимать мою грудь. Их грязные руки были повсюду. Когда коренастый урод попытался стянуть с меня трусики, я изловчилась и изо всех сил заехала ему между ног. Но не успела я обрадоваться маленькой победе, как блондин резко дернув меня за волосы, так что моя голова откинулась назад, прошипел:

– Выкинешь что-то подобное еще раз, и я трахну тебя в задницу, которой ты терлась об меня. Жаль ты не увидишь моего лица, но такой вариант меня тоже устроит!

Я замерла. Я была обречена. Шанса на спасение не осталось, и я вынуждена выбирать между тем, что принесет мне наименьшую боль.

Я почувствовала его холодные пальцы, словно змеи, заползающие под мои трусики, и зажмурилась. Я бы предпочла потерять сознание, ничего не чувствовать и не помнить. Остаться в своей ракушке навсегда.

Неожиданно ощущение тяжести от тела отморозка пропало, и легкие наполнились свежим воздухом. Я открыла глаза, и из горла вырвался сдавленный стон облегчения. Я сползла по стене пытаясь прикрыться кусочками ткани, оставшимися от платья. Меня бил озноб от ужаса происходящего. Но я с каким-то злорадным удовлетворением наблюдала за тем, как Кирилл превращает лицо мерзкого ублюдка в кашу. Я смотрела на то, как методично и расчетливо он наносит удары по лицу, отключившегося подонка, и в какой-то момент осознала, что Кирилл может убить его.

– Хватит… – услышала я свой тихий, срывающийся голос.




Кирилл


Громкая музыка оглушила меня и вызвала волну раздражения. Шумные вечеринки и толпы народа вызывали у меня зуд во всем теле. Со второго этажа мне активно махал Игорь. Рядом с ним стояла симпатичная брюнетка, которая терлась об него, словно пыталась добыть огонь.

– Ты мог бы попросить меня присмотреть за Катей, не обязательно было ехать сюда – протягивая мне руку, сказал Игорь.

– После твоего присмотра я, как ее старший брат, должен буду заставить тебя на ней жениться. А ты слишком молод для этого! – с кривой улыбкой ответил я. Я мог бы доверить Игорю свою жизнь, но не свою сестру. И Аврору.

Бегло осмотрев первый этаж, и не найдя ни ту, ни другую, я спросил у друга:

– Где они?

– Катя на танцполе – ответил он.

– А подруга? – с раздражением в голосе уточнил я. Меня бесило, что я должен клещами вытягивать из него информацию.

Игорь удивленно вскинул брови.

– Подруга? Ааа, та сексуальная кошечка, с которой пришла твоя сестра? К сожалению, я упустил ее из виду – сокрушенно ответил Гоша – Кто она?

Я проигнорировал вопрос. Черт! Как теперь найти Аврору в этой толпе? Я быстро нашел Катю, но ее подруги рядом не было. У бара тоже нет никого похожего. Черт! Черт! Черт!

К нам, активно покачивая круглыми бёдрами, подошла миниатюрная брюнетка.

– Нас не представили – с напускным укором взглянув на Гошин затылок, сказала его спутница.

– Меня зовут Вероника, для красавчиков просто Ника – томно улыбнувшись, прошептала девушка мне в ухо.

– И много красавчиков знают тебя как Нику? – холодно спросил я

– Ревнуешь? – проведя красным ногтем по лацкану моего пиджака, спросила она.

– Отнюдь. Просто не хочу быть одним из них – тоном, заморозившим Арктику, ответил я, убирая её руку от себя как можно дальше.

Фыркнув как лошадь, девушка развернулась и плюхнулась на диванчик, скрестив руки.

– Поэтому у тебя нет девушки – констатировал Игорь.

Я ничего на это не ответил, продолжая поиски, от которых меня отвлекла его подружка.

– Как учёба? – неожиданно спросил Гоша – Ты собирался стажироваться в каком-то крупном издательстве. Получилось туда попасть?

– Да, через месяц приступаю – без лишнего гонора ответил я.

– Ого-го! Круто! – присвистнул Гошан. – Поздравляю брат! С учёбой проблем не будет? Ещё год до выпуска.

– Я договорился. Главный редактор хороший друг ректора. Главное не валить сессии. Тут я сам по себе.

Гоша одобрительно похлопал меня по плечу.

– Ты так и не ответил! – после короткого молчания заговорил Игорь.

– О чем ты?

– Кто эта кошечка? И почему ты так печешься о ней?

– Она подруга моей сестры, они обе под моей ответственностью! – ставя точку в разговоре, ответил я. Но Гоша не унимался.

– Ладно, Катя, она твоя сестра. Но эта девушка вроде как совершеннолетняя. А ты уже полчаса сканируешь зал в ее поисках. Ты что-то не договариваешь… – задумчиво рассуждал Гоша.

– Ты придаёшь этому слишком большое значение – нахмурившись от его слов, ответил я. – Она еще маленькая и может попасть в неприятности.

– Маленькая?! Брат, мы точно говорим об одной и той же девушке? – воскликнул Гоша, и я на секунду засомневался. Может мне показалось, что на фото Аврора? Игорь тем временем не унимался:

– Да она в самом соку! Я бы не отказался, чтобы эта маленькая закинула мне ножки на плечи, когда я буду…

Я не дал ему договорить. Мой кулак был в сантиметре от его лица, когда он успел увернуться и удивленно посмотрел на меня.

– Придаю большое значение, говоришь… – и понимающе кивнул.

Я был шокирован не меньше его. Какого хрена я только что сделал? Но я и сам знал. Картинка, которую начал описывать Игорь, была настолько яркой, что мой мозг не успел обработать информацию, и я поддался эмоциям. Я часто испытывал злость, но я умел контролировать свои чувства. Но в конкретный момент ярость, которую я испытал, была приправлена ревностью собственника, словно мой друг посягнул на то, что принадлежит мне. Но Аврора не была моей, я не хотел этого! Так что я, черт возьми, тогда делаю?

– Не стоит продолжать… – ответил я.

Гоша, наконец, оставил меня в покое и переключил свое внимание на скучающую брюнетку.

Я потерял из виду Катю. У меня уже болели глаза от ярких вспышек стробоскопа, когда в толпе я заметил Аврору. Она стояла спиной, но ее густая непокорная, как и она сама, шевелюра выдала ее. Платье девушки было слишком коротким и еле прикрывало круглую попку, а стройные ноги казались невероятно длинными. Она сложила руки на бедра, подчеркнув тонкую талию, и плавно двигалась в такт танцевальной музыке. Она была такой женственной, такой откровенной и страстной, что у меня перехватило дух. Я знал, что это она, но в глубине души надеялся, что ошибся. Только так я мог бы гарантировать, что не причиню ей боль. Она и так в образе невидимки плотно засела в моей голове, будто она слово в гребанном кроссворде, которое я не могу разгадать. А теперь, когда ее круглая попка гипнотизирует меня, как маятник на сеансе психотерапевта, я вообще потеряю сон. К сожалению, я не ошибся. Маленькая Аврора, резко развернувшись на месте, как настоящая злобная фурия, начала толкать какого-то бедолагу и шипела что-то с яростным выражением лица. Она была прекрасна! Ее волосы отливали золотом при каждой вспышке света, а глаза метали молнии! От нее невозможно было оторвать глаз! В этом платье, в этом гневе она была неотразима! И я как завороженный ловил каждый ее жест. Кто она, невидимка в безразмерной одежде или прекрасный ураган, сметающий все на своем пути. Опомнившись, я хотел было броситься ей на помощь, но она нырнула в толпу, утащив за собой Катю, а через какое-то время выбежала из зала. Внутри возникло неприятное чувство, когда следом за ней вышел тот самый парень, которого она отшила, в сопровождении своего дружка.

– Присмотри за Катей! – бросил я Игорю и рванул к выходу. Пробираясь сквозь толпу, я молился, чтобы это было просто совпадение. В коридоре ни ее, ни этих уродов не было. Подгоняемый неприятным ощущением в районе солнечного сплетения, я вылетел на улицу. И здесь никого! Меня начала охватывать паника.

В тени клуба я заметил какую-то возню, сопровождающуюся чьим-то мычанием и громким шипением. Не мешкая ни секунды, я направился туда, откуда доносились звуки. Один из ублюдков валялся на земле, скрючившись так, словно у него кишечная колика. Другой, я узнал его, тот самый бедолага, одной рукой зажал рот девушки так сильно, что казалось, она вот-вот задохнётся, а другой оттягивал ее волосы назад, что-то злобно шипя. Я не сомневался в том, что это Аврора, хоть и не видел ее лица. Что – то внутри меня взорвалось и в глазах потемнело от ярости. Что если бы я не успел? Что если бы не пошел следом? Что если бы это уроды сделали ей больно… Я схватил ублюдка, пытающегося стянуть с Авроры трусики и опрокинул его на землю с такой силой, что выбил из него весь воздух. Я продолжал бить его, пока сквозь шум в ушах, я не услышал тихий, дрожащий голос Авроры:

– Хватит…

Я остановился. Я заставил себя сделать это. Аврору только что чуть не изнасиловали, не хватало только стать свидетельницей убийства. Переведя взгляд на девушку, я на мгновение оцепенел. Измученная, зареванная, с растекшейся по лицу тушью и размазанной по губам, не дававшим мне покоя, помадой, она всхлипывала как маленькая девочка. В разорванном платье, открывавшем обзор на ее полную молодую грудь, Аврора дрожала то ли от холода, то ли от пережитого ужаса, то ли от всего этого и я чувствовал этот ужас вместе с ней. Я снял пиджак и осторожно приблизился к ней, боясь напугать ещё больше. Накинув пиджак на плечи, я посмотрел на неё со всей мягкостью, на которую был способен.

– Они тебе что-то сделали? – спросил я.

Вопрос был дурацкий, учитывая ситуацию, но она поняла, что я имел в виду.

– Н-н-нет – заикаясь, ответила она – Н-не усп-пели.

– Зачем ты вышла на улицу?

Ее глаза округлились от ужаса, словно это не самое страшное, что она пережила. Словно впереди ее ждут вещи чудовищнее этого.

– От-т-ец! Он-н сказал, что выволочит м-меня за волосы из клуба, ес-с-ли не перезвоню! – снова оседая на землю, как будто вся боль этого мира легла на ее плечи, сказала она.

– Где телефон? – спокойно спросил я.

– Н-не з-знаю…

– Ясно.

Я помог Авроре подняться и дойти до машины. Усадив ее на сидение, я включил климат-контроль, чтобы она немного согрелась, а сам направился на поиски ее телефона.

Телефон я нашёл быстро. Урод, который валялся на земле, когда я подоспел, уже сбежал, а второй – еще не пришел в себя. Я достал свой телефон, чтобы сообщить в полицию. Но подумав немного, убрал его обратно в карман. Конечно, я хотел наказать отморозков и запрятать их за решётку с клеймом насильников. Там с такими не церемонятся. Но подумав, через что прошла Аврора, и через что ей снова придётся пройти, сообщи я в полицию прямо сейчас, я решил повременить с наказанием.

Подойдя к машине и убедившись, что Аврора в относительном порядке, я набрал Игорю.

– Гош, я уезжаю. Скажи Кате, что Авроре стало плохо, и я отвез ее к нам домой.

– Ей действительно плохо или…?

– Ей действительно плохо! И еще, у меня к тебе просьба, ты же знаешь хозяина клуба?

– Ну да, это клуб отца моего друга, а в чем дело?

– Нужно запросить видео с камер наблюдения у входа в клуб и по периметру. Аврору пытались изнасиловать, но Кате ни слова! Если Аврора захочет – сама расскажет.

Игорь ошеломленно присвистнул.

– И позвони в полицию, когда мы уедем. Один ублюдок уже сбежал, второй еще в отключке, но скоро придет в себя.

– Я все сделаю! – уверенно ответил Игорь.

Вернувшись в машину, я протянул Кате телефон.

– Звони отцу.

– Может, он уже спит? – ее глаза испуганно смотрели на меня.

– Не думаю! Он звонил две минуты назад.

Аврора набрала номер и я забрал телефон из ее дрожащих рук.

– Здравствуйте, Сергей Викторович, это Кирилл Воропаев – я не стал ставить на громкую связь, так как не был уверен, что реакция ее отца будет адекватной.

– Здравствуй, Кирилл. Почему ты звонишь с номера Авроры. Где эта девчонка? – начал заводиться ее отец.

– Аврора в порядке, не беспокойтесь! Я звоню с ее телефона, чтобы вы понимали, что она рядом и в безопасности. Она и моя сестра Катя под моим присмотром.

– Да кто ты такой, что говоришь мне, что моя дочь под твоим присмотром! Это ты затащил ее в этот блядушник? – взбесился Сергей Викторович.

– Насколько я знаю, Авроре уже исполнилось 18 и она вправе принимать самостоятельные решения. Решение пойти в клуб они приняли с моей сестрой, а я лишь взялся присмотреть за ними. К тому же вы прекрасно знаете, кто я такой! Мы знакомы довольно давно и, если мне не изменяет память моя бабушка и покойная бабушка Авроры были близкими подругами – спокойно ответил я.

– Немедленно дай трубку Авроре! – прорычал ее отец в трубку.

– Боюсь, что это невозможно. Поймите меня правильно, вам нужно успокоиться, чтобы завтра не пришлось жалеть о сказанных в порыве злости словах.

– Да кто ты… – начал орать в трубку Сергей Викторович, но я перебил его.

– Я завтра лично доставлю Аврору домой в целости и сохранности, и вы зададите мне все интересующие вас вопросы! А сейчас мне нужно отвезти девочек к нам домой. Доброй ночи, Сергей Викторович.

Я сбросил вызов и протянул телефон ошеломленной Авроре. Ее глаза блестели от непролитых слез, а подбородок дрожал, как у маленькой девочки, которая вот-вот заплачет. У меня защемило в груди.




Аврора


Когда мы вошли в квартиру, было уже два часа ночи.

– Может, ты хочешь сходить в душ? – неожиданно спросил Кирилл. Всю дорогу мы ехали молча. Мне было ужасно стыдно! Не поймите неправильно, я благодарна Кириллу за спасение, но если бы у меня был выбор, я бы предпочла, чтоб меня спас кто-нибудь другой. Если во мне и теплилась маленькая надежда, что он обратит на меня свой мужской взгляд, то теперь, когда он стал свидетелем, как меня пытаются изнасиловать и его разговор с моим неадекватным отцом, напрочь лишили меня всякого шанса. Да еще реакция Кати действительно шокировала меня. Она была непреклонна и ясно дала понять, что не даст этому случиться. Боже, о чем я только думаю! Скорее всего единственное теплое чувство, которое Кирилл ко мне испытывает это жалость.

Я кивнула. Он проводил меня на кухню и посадил за стол.

– Где твои вещи?

– У Кати в комнате. Я возьму.

– Сиди, я сам принесу.

Он уже скрылся за дверью кухни, а до меня только дошло, что моя одежда это не только футболка и шорты, но еще и черный кружевной бюстгальтер, лежащий поверх стопки вещей. Да-да, вы не ослышались – кружевной! Я любила красивое белье и с удовольствием носила его.

Кирилл вошел в комнату со стопкой одежды, и я настороженно уставилась на него. Лямки лифчика торчали между шортами и футболкой. Зря переживала. Видимо я предусмотрительно запрятала его и забыла об этом.

– Спасибо – сказала я Кириллу и направилась в ванную.

– Красивый бюстгальтер… – услышала я, закрывая дверь, и замерла. Кровь прилила к лицу и щеки запылали, рискуя воспламениться. Я захлопнула дверь и припала к ней не в силах сдержать дебильную улыбку.

Подойдя к зеркалу, я чуть не вскрикнула от испуга. Растекшаяся тушь оставила следы на щеках и под глазами, помады на губах не было, зато она была размазана вокруг рта, отдалённо напоминая улыбку Джокера, волосы растрёпаны и больше напоминают видавшую виды мочалку. Я распахнула пиджак и безнадежно испорченное платье, скользнув по телу, упало у моих ног, оставляя меня почти полностью обнаженной. Единственная одежда это черные кружевные трусики из одного комплекта с бюстгальтером. И такой видели меня эти ублюдки, от этой мысли меня затопило отвращение и к горлу поступила тошнота. И Кирилл. Теперь я понимала, что двигало им совершить все эти джентельменские поступки. И это не что иное, как жалость… Сорвав с себя одежду, я зашла под душ и, наконец, дала волю слезам, которые градом стекали по щекам, смешиваясь с водой и придавая ей солёный привкус. Я намыливалась и смывала, снова и снова, в надежде смыть с себя запах клуба, прикосновения этих подонков и вообще весь этот день! Прошло не меньше получаса, когда я, наконец, выключила воду. А дальше все происходило как в замедленной съемке дешевого эротического фильма. Я дернула штору и та вместе с карнизом рухнула на кафель с грохотом, равняющимся взрыву гранаты. Я не успела даже ахнуть, как дверь с треском ломающегося дерева отворилась, и на пороге возник испуганный Кирилл в одних только низко сидящих на бедрах трениках. Он смотрел на меня, тяжело дыша, медленно обводя взглядом все мое тело, и в глазах рождался шторм, тот самый, в котором я мечтала утонуть. Его кадык дернулся, и он резко отвернулся.

– Прости – сказал он хриплым, словно он болен, голосом – Я думал…, что с тобой что-то случилось.

И только в этом момент я поняла, что даже не пыталась прикрыться, пока он смотрел на меня. Я стояла в ванне мокрая и абсолютно голая с бесстыдно торчащими сосками, затвердевшими то ли от прохладного воздуха, ворвавшегося в ванную вместе с Кириллом, то ли от его темного взгляда. И мне совершенно, подчеркиваю, ни в малейшей степени не стыдно! Я жалела только о том, что не успела вдоволь насмотреться на его обнаженный торс с натренированной грудью, вздымающейся, словно после пробежки, кубиками пресса и узкой дорожкой волос, заканчивающейся в его штанах и тем, что под ними. То, что топорщило ткань свободных штанов, не оставляя сомнений в его желании. Мне было мало шторма в его глазах, я хотела окунуться в него, пусть даже погибнуть в нем. Я рассматривала его идеальную спину, словно вырезанную из камня, оценивая каждый мускул и мечтая убедиться, что на ощупь они такие же твердые, как выглядят. Одного его взгляда на мою грудь было достаточно, чтобы мышцы между ног стали сокращаться. Внизу живота появилась тянущая боль, и я свела колени, не в силах больше терпеть эти муки. Я не могла контролировать эти новые ощущения и не хотела. Я никогда раньше не испытывала ничего подобного, но я знала на уровне инстинктов, что хочу его. А он хотел меня! Я чувствовала, ощущала кожей, как наэлектризован воздух между нами, я упивалась этим восхитительным ощущением маленькой победы над ним. Он больше не считал меня маленькой девочкой, он видел во мне женщину и хотел её. Я хотела ощутить его на себе, внутри себя! Вот, что было важно сейчас! И я не думала об отце, который вырвал бы себе волосы, а может и мне заодно, узнай он о моих мыслях. Не думала об уродах, которые чуть не отбили у меня желание хоть когда-нибудь заняться сексом с мужчиной. И даже о Кате, особенно о ней, мысль о том, что она не простит, если узнает об этом, причиняла сильную боль. Но я приняла решение, ни что не сможет остановить меня. Даже я сама.

– Посмотри на меня… – тихо попросила я.

Он мешкал, словно боролся с самим собой. Он был похож на голодного льва, которого посадили в клетку и бросили рядом еду, но всякий раз, когда он хотел прикоснуться к ней, его были током. Наконец, медленно, как будто боясь, что я в любую секунду передумаю и закричу, он повернулся ко мне лицом и посмотрел прямо в глаза. Я замерла, перестала дышать, кажется, даже сердце перестало биться от этого взгляда. В его темных, почти черных глазах бушевала буря – неконтролируемая, неистовая, смертоносная. Но он не сдался ей, не отдал контроль, но слился с этим штормом внутри себя, стал одним целым с ним. Я, не отрывая взгляда, наблюдала, как он медленно снял с крючка полотенце и сделал шаг в мою сторону. Он осторожничал, словно давая мне возможность передумать, но у меня и в мыслях не было. Подойдя ко мне вплотную, он обмотал полотенце вокруг моей груди. От каждого легкого прикосновения его пальцев к моему телу, я чувствовала жар в этих местах. Кирилл обхватил меня за талию и, резко прижав к себе, вытащил из ванны. Я охнула, когда моя грудь уперлась в его, и по телу прошел разряд удовольствия. Он поставил меня на пол так близко к себе, что я чувствовала, как его возбуждение упирается мне в живот, и я, не сдержав любопытства, опустила взгляд, чтобы убедиться, что это не телефон, к примеру. А в следующее мгновение Кирилл, зарычав и прижав меня к себе, сотряс мои губы в сокрушительном поцелуе, моем первом поцелуе, от которого мои ноги превратились в вату и, если бы он не держал меня, я бы упала навзничь.

Его язык ворвался в мой рот и начал ласкать мой язык, мне не хватало воздуха, но я не хотела останавливаться даже на секунду, чтобы сделать вдох. Одной рукой он обхватил мою грудь, в то время как пальцы другой руки уже играли со складочками моей пульсирующей киски. Я выгибалась навстречу его ласкам. Я горела в огне и не понимала, как потушить этот пожар. Он сорвал с меня полотенце и припал к моей груди, жадно всасывая твёрдый шарик соска, покусывая его и облизывая. Мои руки беспорядочно блуждали по его напрягшимся мускулам, изучали и запоминали каждый сантиметр его совершенного тела. Но я желала большего, напряжение внутри меня рвалось наружу и Кирилл, словно почувствовав мое нетерпение, подхватил меня на руки и понес в свою комнату. Лежа на его кровати, я как зачарованная смотрела, как он снимает спортивные штаны, оставаясь в одних трусах, которые не могут скрыть его возбуждения. Мои пальцы покалывали от желания прикоснуться к его телу, к его бугрящимся мышцам, мне не терпелось ощутить его тяжесть на себе. Я выгибалась и извивалась под его взглядом от нетерпения. Я поражалась, насколько развратной я была, но мне совсем не было стыдно. На секунду он замер и посмотрел мне в глаза.

– Ты уверена, Аврора? Ещё немного и я не смогу остановиться – сказал он хриплым голосом, выдававшим его возбуждение, от чего моя киска начала сокращаться с новой силой.

– Ни в чем никогда не была так уверена, как сейчас – облизав распухшие губы, ответила я. – Я хочу тебя.

Кирилл, не мешкая больше ни секунды, снял с себя оставшуюся одежду и я, как зачарованная, уставилась на его член, покрытый сеткой выпирающих вен. Не нужно было обладать большим опытом, которого у меня не было вообще, чтобы понимать, что он большой и невероятно красивый. Будто сквозь туман, я увидела свою руку, потянувшуюся к его пульсирующей и подрагивающей в нетерпение плоти, и Кирилл позволил мне прикоснуться. Я исследовала его сначала пальчиками, почти невесомо, а затем, немного осмелев под обжигающим взглядом парня, обхватила его ладонью, слегка сжав. Кирилл зарычал и припал к моим губам в жадном поцелуе. Я прижималась к нему всем телом, а когда он прижался своим членом к моей сочащейся киске, я вскрикнула от импульса тока, пробившего все моё тело. Мне казалось, я сойду с ума. Он словно дразнил меня, продолжая методично тереться членом о мою разгоряченную киску, я слышала свои стоны, слышала, как он шептал моё имя, меня закружило в водовороте подступающего наслаждения, и я закричала, содрогаясь всем телом. Кирилл, не давая мне опомниться, раздвинул мои ноги и начал ласкать мои складочки, он целовал их, облизывал, а когда его пальцы проникли внутрь, пока язык беспощадно терзал мой клитор, я выгнулась навстречу новым ощущениям, без стыда принимая все, что он мне давал. Я выкрикивала его имя, содрогаясь в конвульсиях, пока он языком собирал соки моего бурного оргазма. Но и этого мне было мало. Я хотела, чтобы он заполнил меня всю, без остатка. Я смотрела на него почти умоляюще, и он, словно прочитав мою мольбу во взгляде, достал из прикроватной тумбы презерватив. Натянув его одним движением руки, он начал входить в меня. Он был большим. Слишком. На секунду я испугалась, что он разорвёт меня.

– Расслабься, Аврора… – прошептал он нежно – Ты примешь меня.

И эти слова прозвучали так естественно, в них было такое откровенное обещание наслаждения… И я впустила его.

Я вскрикнула от острой боли пронзившей все моё тело, когда он резко вошёл меня. Он замер, давая мне привыкнуть к нему, а я наслаждалась бурей в его глазах. Мой сон сбывался прямо в эту минуты. Я разбивалась на тысячи мелких обломков, застигнутая неистовым штормом, и единственное чего мне хотелось, чтоб время вокруг нас остановилось. Он начал двигаться внутри меня, сначала медленно, затем быстрее, с каждой минутой увеличивая темп и интенсивность, не отрывая взгляда от моего лица, контролируя себя, чтобы не причинить мне боль. Но мне не было больно, каждое его движение во мне выбивало воздух из лёгких, с каждым толчком я сходила с ума ещё больше. Мне хотелось, чтобы он чувствовал то же самое, хотелось, чтобы он сошёл с ума вместе со мной. Я обхватила его бедра руками и, подстроившись под его темп, начала двигаться ему навстречу. Он застонал, прикрывая глаза. Я готова была кончить от этого звука. Почувствовав, что он стал больше внутри меня, я застонала громче прежнего, мои неконтролируемые стоны и крики наслаждения разрывали тишину ночи, темп стал ещё быстрее и я, пытаясь не отставать, двигалась вместе с ним в этой бешеной скачке. Он надавил ладонью на мой лобок, вбиваясь в мою истекающую влагой дырочку своим разбухшим членом, и я взорвалась на тысячу осколков, почувствовав, как он содрогается внутри меня, продолжая двигаться, пытаясь продлить ошеломительный оргазм.

Я прикрыла глаза, наслаждаясь тяжестью его тела и частым обжигающим дыханием, ласкающим мою шею.

– Что ты делаешь со мной, маленькая Аврора? – прошептал он, снова становясь твёрдым внутри меня.




Кирилл


Я чувствовал под собо




Конец ознакомительного фрагмента.


Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/annet-mill/dorogoy-dnevnik-ya-vlubilas-v-ego-spinu-70324621/?lfrom=390579938) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.