Главная страница | Триллеры | Стеклянные Земли

Стеклянные Земли
Никита Полярный


Будущее. Амаронт. Величественный город, сокрытый под толщей камней и холодного металла – последнее пристанище человечества на неизведанной земле. Болезни, голод, смерти… теперь все это осталось позади. Только радость, счастье и беспечная спокойная жизнь – утопичная картина, написанная исключительно яркими красками. Но стоит выглянуть за рамки этого пьянящего пейзажа, как цвета начинают тускнеть, а тьма сгущаться – ведь ничего не бывает просто так. У всего есть своя цена. Так что же таится за всем этим великолепием? Какой секрет скрывает этот город? И почему в ушах… постоянно стоит стеклянный звон?





Никита Полярный

Стеклянные Земли





Глава 1. Течения


Я был там, когда они посадили зерно.

Я был там, когда крысы пришли за своей долей.



Чистый нетронутый холст. Новая незапятнанная кисть. Свежая палитра. Взмах.

В темноте расплылись сотни красок, сливаясь и перемешиваясь между собой. Несколько кратких мгновений – и размытые пейзажи, бесформенные силуэты и нечеткие фигуры начали принимать свою исходную форму. Благородный синий. Огромная острая скала, покрытая молочным туманом, свисает над безмятежной водной гладью. Пшенично-желтый. Золотистый песок поблескивает на свету, навечно сохраняя память о волнах, набегающих на берег. Ядовито-зеленый. Густая трава шелестит на ветру, роняя на влажную землю жемчужную росу. Огненно-красный. Алые облака разбегаются в стороны, уступая место рассветному солнцу, медленно ползущему из-за горизонта. Глубокий вдох и медленный выдох. Высокие пальмовые деревья умиротворенно раскачиваются взад-вперед, отбрасывая свои длинные тени на величественный город, возведенный из белого камня. Крик прибрежных птиц. Шум морских волн. Солено-сладкий аромат. Яркие утренние лучи озарили просторную площадь, заполненную людьми, и исполинскую башню, на чьей вершине стоял одинокий человек. Его ладони вспыхнули радужным пламенем, окрашивая пространство вокруг в невероятные цвета и оттенки. Тысячи взглядов по цепочке устремились куда-то наверх, к необъятным небесам, а в глазах заблестела надежда. Надежда на то, что вскоре все изменится. Пора просыпаться.

Я резко открыл глаза, пытаясь вспомнить непонятный сон. Перевернулся на другой бок, собирая воедино разбитые образы, обрывочно возникающие в моем сознании. Но моим планам увидеть продолжение не суждено было сбыться – кровать слегка завибрировала, ясно давая понять, что если я не встану, меня будет ждать весьма неприятный сюрприз в виде бодрящего разряда тока. Ладно. В следующий раз.

– Имя.

– Кай Сола?р.

– Возраст.

– Семь тысяч восемьсот шестьдесят пять дней и девять часов.

– Цель.

– Прожить еще один день.

– Цель. Все – мы – связаны.

– Отдать всего себя во благо человечества. Все мы связаны.

– Расстройства нервной системы не выявлены. Единая структура. Целостное восприятие. Далее.

Вакуумная система забора крови запищала, раскрывая отверстие для руки. Небольшой шарик размером с горошину заполнился алой жидкостью, и на экране высветился довольный смайлик. Широкие горизонтальные лучи просканировали с головы до ног и исчезли.

– Основные показатели в норме. Нарушения совокупных систем организма не обнаружены. Желаем вам продуктивной рабочей недели. Все – мы – связаны.

– Все мы… связаны.

Экран погас. Я окатил лицо холодной водой, разминая затекшую шею. Поднял правую руку и сложил подушечки пальцев воедино, резко разъединяя их в стороны. Над ладонью раскрылся интерфейс со сводкой новостей, важными событиями, расписанием дня и… местом сегодняшней работы. Третий блок. Далековато. Опаздываю. Я вышел в общую комнату, застав перед собой типичную каждодневную картину. Мать – Моника Солар, невысокая женщина необычайной красоты и добрых нравов – расчесывала шелковистые черные волосы, периодически поглядывая в экран планшета. Отец Ричард – статный широкоплечий мужчина с колким чувством юмора – в глубоких думах разглядывал поверхность стола. От матери я унаследовал ярко-синие выразительные глаза, в остальном же, можно сказать, что я был точной копией своего отца – от него я получил четкие черты лица, аккуратный нос, слегка торчащие уши, высокий рост и неплохо развитую мускулатуру. Но даже несмотря на такое удивительное сходство, он постоянно трепал меня по голове, приговаривая, что лучшее во мне все же от матери. Хоть русый цвет волос у нас и совпадал – у него они забавно торчали в разные стороны, отказываясь подчиняться абсолютно любым манипуляциям перед зеркалом.

– Доброе утро всем! Я побежал! – проскандировал я, наспех засовывая вещи в рюкзак.

– А как же завтрак? – растерялась от такой спешки мать, указывая на тарелку с пищевой таблеткой.

– Некогда. Перекушу на работе.

– Куда сегодня? – спросил отец, потягивая из кружки черный кофе.

– Термодинамическая. Мне, как всегда, везет.

– Да уж, – протянул он. – Будь осторожен.

– Буду. Увидимся! – сказал я на прощание, выбегая из двери.

– Постой! Возьми с собой! – мать подкинула в воздух небольшой термос, который я ловко поймал одной рукой.

Огромная толпа неспешно шла по небольшому коридору на выход из жилого отсека. Гул постоянно нарастал, заполняя эхом недавно тихие проходы. Я трусцой пробегал сквозь идущих людей, успевая кивать знакомым лицам. Глухой топот шагов, отскакивающий от стен, облицованных холодным синим металлом. Длинная, извилистая система коридоров, пронизывающая город изнутри. Слепящий яркий свет впереди, окончательно пробуждающий ото сна. И если эти бесконечные переходы – вены огромного организма, то это – его сердце.

– Доброе утро, Амаронт.

Давящий низкий потолок взлетел вверх на сотни метров. Вокруг возникли исполинские стены, возведенные полукругом перед огромным центральным парком. В середине этой широченной арены возвышалась монументальная башня – сакральный символ Амаронта и самое главное здание города – Танзанитовый шпиль. Идеальная, монолитная конструкция из белого камня, нетронутая течением времени и покрытая дымчато-синей краской. В зависимости от расстояния и угла, башня переливалась серо-лазурными цветами, а иногда уходила в черноту – и каждый мог увидеть в этом цвете что-то свое: вечернее небо, загадочные морские глубины или умиротворяющие лавандовые поля, усеянные прекрасными свежими цветами. С противоположной стороны от шпиля виднелись врата на поверхность, а по краям располагались кубовидные постройки, составляющие основную инфраструктуру города. Реликвариум, в котором хранилось наследие древних времен – от дисков и кассет до величайших картин, написанных тысячелетия назад. Небесные теплицы, берущие свое название благодаря расположению: гидропонные сады висели на титановых нитях, практически незаметных человеческому глазу, и со стороны казалось, что все строения будто парят в воздухе. Развлекательные центры с аттракционами, горками и детскими площадками. Симуляторы с полным погружением в различные человеческие эпохи. Административные постройки, школы, кондитерские, кофейни и бары, ларьки с едой, автоматы с напитками и много чего еще – список можно было продолжать до бесконечности. Все пути из жилых и технических блоков пересекались именно здесь, поэтому в центре чаще всего было просто не продохнуть – особенно по утрам. Весь периметр был заполнен до отказа. Циферблат у основания шпиля издал характерный звук, и стрелка перескочила на семь часов утра. Люди вокруг резко замолчали.

– Дорогие жители Амаронта. Поздравляем вас с началом новой рабочей недели. Производственные мощности с прошлой недели возросли на два с половиной процента, поднимая уровень промышленности на новый рекордный уровень. Спасибо, что вносите неоценимый вклад в развитие нашего убежища. Желаем вам хорошего и продуктивного дня. Все – мы – связаны. Сообщение повторится через два часа.

Окончание сообщения многотысячная толпа встретила рукоплесканием. Не от особой радости, скорее, это была некая традиция – начинать новую неделю с положительных эмоций. Людские потоки стали разделятся, пересекаться и соединяться, но несмотря на такое количество прущих друг на друга людей – никакой суматохи не было. Обычный, ничем не примечательный день, как и сотни предыдущих. Казалось, что я единственный человек, который куда-то спешил, отчего мои щеки немного краснели, как только я начинал думать, что на бегущего меня сейчас смотрит столько народу. Минута. Две. Три. Новые ступени понесли меня к нужному блоку, и я наконец смог перевести дух. Шум оживленного центра остался далеко позади. Эскалатор плавно въехал в пол, оставляя меня на нужном этаже. Я остановился, прохрустел шеей и сделал большой глоток из бутылки. Перед лицом засверкала надпись: «Третий энергоблок. Термодинамическая станция».

Я приложил ладонь к сенсору, и массивная дверь, сложенная из стальных пластин, едва слышно разъехалась в стороны. Наспех вытащил из ящика перчатки и натянул на лицо небольшую изоляционную маску, покрывающую нижнюю часть лица и уши. Шаг за полупрозрачную штору – и волосы тут же подлетели со лба, развеваясь на ветру. Работа уже кипела полным ходом – постоянные рабочие станции суетились, разгружая тележки, наполненные до краев небольшими прозрачными кристалликами, которые издавали очень отчетливый звон, сталкиваясь друг с другом. Из репродуктора то и дело доносились предупреждения: «Пожалуйста, не оставляйте личных вещей на территории. Нарушение данного указания повлечет за собой жесткие дисциплинарные меры. При малейших признаках недомогания незамедлительно обратитесь к дежурным стационарного поста. Ваша безопасность – превыше всего».

– Непостоянный? – спросил человек в защитном костюме, приветливо махнув рукой.

– Ага.

– Вон та телега – твоя. Обращайся, если будут какие-либо вопросы. И еще… не забывай закрывать глаза, когда ядро раскалится.

Я кивнул и взял тележку за поручни, проталкивая ее к огромному светящемуся цилиндру. Это место я ненавидел всем своим нутром – чрезвычайно яркий свет, невыносимый шум, порой настолько громкий, что даже в звуконепроницаемой маске перепонки начали дребезжать, и кристаллическая пыль, которую то и дело приходилось вытряхивать из-за шиворота. Но во всей этой ситуации было два положительных момента. Первый – сюда редко посылают Непостоянных – людей без определенного места труда. Таких как я отправляют в различные отсеки убежища, чтобы по достижению двадцати двух лет они смогли самостоятельно выбрать профессию на основе понравившегося места. За свой двадцать один год я много где успел побывать, и к счастью, большинство мест не были настолько неудобными и выматывающими, поэтому я и представить не мог, кто мог бы добровольно согласиться работать здесь. Но, по всей видимости, привыкнуть можно и к такому. И второй момент – безопасность. Краеугольный камень Амаронта, на котором строилось все наше общество. Высококлассные средства защиты, учитывающие человеческий фактор, автоматизированные системы контроля, развитая медицина, постоянные проверки физического и ментального здоровья и прочее – какой бы опасной не была работа на той или иной станции, я знал, что моей жизни ничего не угрожает. Надежность, защищенность, сохранность – эти принципы были возведены здесь в абсолют. И порой… граничили с абсолютным абсурдом. К примеру, полы были покрыты шероховатой тонкой пленкой, придающей ботинкам дополнительную устойчивость, тем самым нивелируя шансы поскользнуться на внезапно возникшей на пути пролитой жидкости. Но если вдруг ноги и вестибулярный аппарат все-таки подведут – во всем городе невозможно было найти и единого острого угла, на который можно налететь головой. Предположим, что человек уснет в теплой и уютной ванне со включенным краном, что тогда? Сенсоры по бокам зафиксируют положение головы, не давая воде подниматься выше определенного максимума. А если человек начнет задыхаться, подавившись едой? На это тоже есть свое решение. Под каждым обеденным столиком имелась специальная капсула, которая проталкивала застрявшую пищу дальше по трахее. Сотни и тысячи мелочей, делающие жизнь максимально безопасной и комфортной – чтобы умереть в Амаронте, придется очень сильно постараться. С одной стороны – это ли не прекрасная и идеальная жизнь, о которой так долго грезило человечество? Пожалуй, так и есть. Но если копнуть немного глубже… беспечность и легкомыслие, выработанные уже где-то глубоко в подкорках – совершенно точно не приведут нас ни к чему хорошему.

Спустя пару часов ноги невероятно разнылись, и я решил остановиться на небольшой перерыв у кулера, ненадолго сняв маску. Наполнив рот до раздутых щек, я маленькими глотками стал наслаждаться водой, как вдруг кто-то резко схватил меня за плечи. Я развернулся и от неожиданности выпустил фонтан прямо в лицо схватившего. Передо мной стоял рослый паренек азиатской внешности, с короткими, практически под ноль, темными волосами и легкой щетиной. Персонаж невероятных социальных талантов, шустрого, пытливого ума и болтливого языка – настоящая заноза в заднице и, по совместительству, мой лучший друг – Джейк Спарк. Но друзья называют его просто…

– Джеки?!

Хоть это и были разные имена – к нему оно приклеилась намертво еще с самого детства.

Он стоял неподвижно, словно статуя. Его лицо полностью было в воде, медленно стекающей по одежде, а рот застыл в широкой улыбке.

– Я прибью тебя, – прошептал он.

– А я – тебя, – также шепотом ответил я.

Мы рассмеялись, приобняв друг друга, и я протянул ему свой белый носовой платок, в центре которого оранжевыми нитками было вышито солнце.

– Красивый. Надеюсь, использованный?

– Конечно, все как ты любишь.

Он с недоверием посмотрел на меня, тщательно исследовал платок, и когда понял, что опасности нет, вытер лицо. Мы наполнили свои стаканы и уселись на скамейку. Бережно сложив платок, он протянул его обратно.

– Оставь, подарок, – сказал я.

– Хозяин… подарил Джеки носовой платок, – поджав губы пробормотал он, прикладывая кусок ткани к сердцу. – Спасибо.

– Наслаждайся. Я сегодня добрый, – усмехнулся я в ответ на его непревзойденную актерскую игру. – Я смотрю ты тоже сегодня здесь? Не повезло, а?

– Ага. Все бы отдал, чтобы сегодня поработать в Небесных садах, – грустный вздох. – Может и перепало бы чего-нибудь вкусненького.

– Тебе лишь бы пожрать. Никогда не меняешься.

Мы болтали несколько минут ни о чем, как вдруг посреди разговора Джеки резко замолчал, и, сделав суровое лицо, задумчивым взглядом уставился в пустоту. Я насторожился. Это на него совершенно не похоже.

– Давай, выкладывай, – приостановив свою речь, произнес я.

Он взял небольшую паузу, обдумывая каждое свое слово.

– Кай, ты бы хотел… чтобы твоя жизнь изменилась?

Этот вопрос вогнал меня в продолжительный ступор. Я приподнял одну бровь, внимательно разглядывая его лицо, на котором не было ни намека на очередную ребяческую шутку.

– Эм… не знаю. Я никогда не думал об этом. Что ты имеешь в виду?

– Знаешь… в последнее время мне кажется, что мы застряли в какой-то временной петле. День от дня крутимся внутри, словно белки в колесе и… бредем по одной и той же протоптанной дороге. Странное чувство – не знаю, как правильно это объяснить. Поэтому и захотел спросить. Если бы у тебя была возможность что-то изменить – ты бы это сделал?

– Трудно сказать. Такая жизнь – все что я знаю и… меня это вполне устраивает. Ну, почти. Но, наверное, я понимаю, о чем ты говоришь. Невозможно постоянно двигаться вперед, не меняя маршрут.

– Рад, что ты меня понял. Ладно. Забудь. Похоже, встал сегодня не с той ноги, – едва заметно улыбнулся он и поднес стакан ко рту.

Я уловил момент и слегка стукнул его по спине. Вода струйками хлынула у него из носа, а его только-только просушившаяся одежда вновь стала мокрой.

Секунда. Две. Три.

– Ну, держись, – демоническим голосом произнес он, разминая пальцы.

«О, нет» – промелькнуло у меня в голове. Его цепкие пальцы забегали у меня под мышками, и я скукожился от внезапно накатившей волны смеха. Он отлично знал про все мои слабости.

– Пощады, пощады! – завопил я, наконец вырываясь из его хватки.

– Ладно, мир, – с хитрым прищуром Джеки протянул мне руку, но я уже был готов к очередному подвоху. – Не боись. Отомщу тебе в следующий раз, – он крепко сжал мою ладонь, а я в свою очередь сверкнул глазами, демонстрируя, что в этот «следующий раз» буду гораздо бдительнее.

Мы натянули маски и начали расходиться по рабочим местам.

– Эй, Джеки! – окликнул я. – Перемены – это хорошо!

Он усмехнулся и махнул мне рукой, а затем бесследно пропал в толпе.

Ровно в двенадцать часов руки людей засветились, уведомляя жителей о начале обеденного перерыва. Все вокруг засияло синим цветом, перекрывая даже алое свечение, исходящее из недр центрифуги. Это яркое мерцание принадлежало портативным консолям, официальное название которых звучало как «Путеводитель», но иногда их называли просто интерфейсами. Они были спроектированы на основе танзанита – небольшого драгоценного камня диаметром около трех сантиметров, вживленного во внутреннюю сторону ладони. Такой кристалл имелся у каждого жителя с самого рождения, и именно благодаря природным свойствам этого камня, излучаемый им свет приобретал сапфирово-синий, а иногда и небесно-голубой оттенок. В основном, он выполнял две функции: информационную и идентифицирующую. Сложив и разъединив пальцы, над ладонью проектируется пользовательский интерфейс, где можно найти карту убежища со своим перемещением в реальном времени, сводку последних новостей и событий, библиотеку знаний и еще много чего полезного. Помимо прочего, он, наряду с Танзанитовым шпилем, являлся главным атрибутом Амаронта – его часто можно было увидеть в виде печатей на различных документах, стенах, предметах быта, одежде. Являлся пропуском в различные сектора и районы, а в измельченном состоянии использовался в качестве расходного материала на технологических производствах.

Поток людей хлынул на выход, ровным строем направляясь в общую столовую, состоящую из бесчисленного количества сплошных рядов столов и стульев, а также разделяющих их колонн с аппаратами выдачи еды. В начале каждого ряда на полу ярким цветом была выбита цифра – жестких правил рассадки людей не существовало, но люди все равно старались садиться на привычные им места. В столах же на одинаковом расстоянии друг от друга виднелись небольшие углубления – помещенные туда подносы загорались по контуру различными цветами. Зеленый – поднос пуст и прием пищи закончен, красный – порция осталась недоеденной. Человека, который ушел, не доев до конца, ждала штрафная санкция в виде нескольких часов исправительных работ. Не самое суровое наказание из возможных, да и случалось это довольно редко, так как размер порции рассчитывается индивидуально под каждого жителя.

– Приятного аппетита! – из глубины аппарата навстречу выехал именной поднос с едой, на краю которого красовалась миниатюрная баночка с густоватой жидкостью.

Миновав нескончаемые ряды столов, я уселся на свое место рядом с Джеки.

– А где все? Мы должны были прийти позже всех, – спросил я, помещая поднос в выемку.

Он лишь пожал плечами и облизнулся, предвкушая грядущую трапезу.

– Не-а. Еще рано, – сказал я, отодвигая от него еду.

– Зануда. Постой-ка. Где твой апельсин?

– Ты стабильно задаешь один и тот же вопрос примерно раз в месяц.

– Точно, как же я мог забыть, – рассмеялся он, перебрасывая фрукт из одной руки в другую. – Нехило тебя тогда раздуло. Единственный парень в городе с аллергией на апельсины.

– Не единственный, – буркнул я. – А тебе лишь бы позлорадствовать над другом.

Большая часть пищи в Амаронте выводилась искусственным образом – еда синтезируется из различных микроэлементов, минуя некоторые природные циклы. По внешнему виду и вкусовым качествам она ничем не отличалась от «настоящей», если не брать в расчет слегка вязкую консистенцию и легкое, практически незаметное, химозное послевкусие. Каждую неделю на подносы жителей случайным образом добавляется фрукт или овощ, выращенный в Небесных теплицах – и сегодняшний рацион был дополнен апельсином, на который, к моему величайшему сожалению, у меня сильнейшая аллергия. И все было бы ничего, но по невероятно странному стечению обстоятельств, вместо него на моем подносе всегда оказывается ненавистная баночка с… рыбьим жиром. Фрукт с естественным источником витамина С и желтоватая жижа, переполненная витамином Д – эту нелогичную замену объяснить было попросту невозможно. Я наотрез отказывался прикасаться к этому продукту – от одного запаха органы внутри буквально выворачивало наизнанку, но к счастью, на этот случай у меня всегда был… запасной план.

Джеки сглотнул слюну, пытаясь незаметно дотянуться до подноса.

– Хотя бы… кусочек.

– Стоять! – мои пальцы сомкнулись на его кисти, и еда застыла у раскрытого рта.

Его взгляд вспыхнул огнем, а скулы заиграли мышцами.

– С меня… хватит!

Молниеносное движение рукой. Взмах. Удар. Вилка впилась в мою шею. Растерянный, булькающий вздох. Это… конец?

– Бу-э, – хлюпнул я, роняя голову на стол и высовывая язык.

– Не-е-ет! – донесся знакомый голос откуда-то позади. – Кай… Кай, ты меня слышишь? – меня схватили за плечи, растрясывая замершее тело по сторонам.

– Гурни… это сделал… он, – напоследок прошептал я, поднимая трясущийся палец на своего убийцу.

– Еще один… свидетель.

Очередной взмах. Удар. Вилка прогнулась от соприкосновения с кожей, в мгновение становясь мягкой. Гурни с невозмутимым видом посмотрел на Джеки.

– Ага. Почти.

Я приподнял голову, прочищая горло. Джеки грустно вздохнул.

– Мог бы и подыграть.

– А ты еще меня называешь занудой.

– Поспешил. Беру свои слова обратно.

Напротив нас сел полноватый, но довольно коренастый парень, с собранными в небольшой хвостик волосами. Глубоко посаженные глаза, немного торчащие уши, мужественные черты лица, и длинный глубокий шрам на правой брови, плавно уходящий к виску. По своей натуре он был собранным и тихим, немного безучастным, чем являлся полной противоположностью Джеки – и особенно явно их отличия были видны в тех случаях, когда сначала нужно было подумать, прежде чем говорить. Но несмотря на свой спокойный характер, он все равно был душой нашей компании, и без его присутствия всегда становилось немного грустно и непривычно. Прошу любить и жаловать – Гурни, с необычной фамилией Циндер.

Он несколько раз зыркнул на нас исподлобья. Спустя несколько секунд здоровяк все же не выдержал, и из него выскочил громкий смешок, который он тут же попытался подавить, прикрывая рот кулаком.

– Как обычно. Два сапога пара.

– М-да, – протянул Джеки, подперев ладонью подбородок. – Технологии, которые мы заслужили.

– Говоришь так, будто жалеешь, что эти вилки ненастоящие. Ты меня пугаешь.

– Да нет, просто… кто бы мог подумать, что люди будущего будут бояться острых углов и столовых приборов. Видимо, где-то мы все же свернули не туда.

– Еще спроси, почему за четыреста лет население города не превысило десяти тысяч человек.

– Ага! И почему же?

Гурни с недоумением взглянул на меня, приподняв одну бровь.

– Не обращай внимания. Он сегодня сам не свой, – ответил я, переводя свое внимание обратно на Джеки. – Ты действительно решил задаться этим вопросом только сейчас?

– Лучше уж поздно, чем никогда.

– Справедливо.

Шутки в сторону – это действительно значимый вопрос, витающий в воздухе уже несколько столетий. Вопрос… на который до сих пор нет однозначного ответа. Вернемся к истокам. Техногенные и экологические катастрофы, войны за ресурсы, смертельные болезни – крупицы информации об этих тяжелых для человечества временах хранились в Реликвариуме, но их было недостаточно, чтобы собрать картину в единое целое. Все, что было достоверно известно, так это то, что после череды этих трагических событий, в две тысячи восьмидесятом году был возведен Амаронт. Первые жители были разморожены тридцать лет спустя – поровну женщины и мужчины. Теперь по порядку. Где мы? Может быть, Земля. Может и другая планета. Кто мы? Последние люди, которые остались в этом мире, какое название бы он не носил. Зачем мы здесь? Выжить. Возродиться. Начать все с начала. И с этого момента становится все интереснее. Спустя четыреста лет новой истории, популяция человечества, живущего в самых комфортных и благоприятных условиях, зависла в районе десяти тысяч жителей. Этому поспособствовало множество искусственных факторов, претерпевших в течение времени огромное количество метаморфоз: на данный момент завести ребенка можно только при условии, что обоим родителям исполнилось тридцать два года – и только одного на семью, вне зависимости от обстоятельств. Практически все смерти в Амаронте происходили по естественным причинам, но если по воле случая столь долгожданное чадо все же умирало раньше срока – правила демографической политики продолжали действовать без исключений. И твой род, фактически… обрывался. Традиционные семейные ценности так же были отодвинуты на второй план. Если человек не желает создавать семью, он в праве прожить жизнь в одиночку – и как бы глупо и противоречиво это не звучало в сложившейся ситуации, такие случаи были далеко не единичными. Используя несложные расчеты численности популяции, становится очевидно – до ввода этих правил людей было больше, чем сейчас. Мы вымираем. Поколение за поколением. Спрашивается, для чего все это? Почему в городе, вместимость которого превышает нынешнюю численность в десятки раз, главной целью не ставится размножение? Ведь это и есть самый действенный способ… выживания. Ответы на эти вопросы не знает никто, кроме Сената – высшего органа управления Амаронта. Он состоит из десяти сенаторов – людей, которые общаются напрямую с системой: они управляют городом, распределяют задачи по приоритетам, контролируют производительность труда, руководят деятельностью стражей и утверждают новые законы и положения. Несколькими веками ранее, над сенатом главенствовал консул, но позже от этой идеи решили отказаться: как уже не раз показывала история, сосредотачивать власть в руках одного человека может быть крайне опасно. Попасть в Сенат можно лишь одним способом: выделиться в своей области и быть избранным на должность путем всеобщего голосования, проходящим каждые десять лет. Может возникнуть логичный вопрос – почему этот орган и должности носят древнеримские названия? Ответ довольно тривиален, и не несет в себе глубокого смысла: над входом в Танзанитовый шпиль зияет надпись на латыни: «Ответственность. Решительность. Искренность» – и такие послания из прошлого, оставленные нам основателями, были довольно повсеместны. Как таковое, изучение латинского не носило обязательный характер, но некоторые слова все же прочно закрепились в нашем повседневном лексиконе. К примеру, коммутаты – наша чисто формальная валюта, которую можно получить путем переработки, названа так в честь слова «сommutatio» – обмен.

– Ну что, кто-нибудь из вас соизволит ответить на мой вопрос? – вновь продолжил Джеки после небольшого перерыва.

– Сенат знает, что делает. Не стоит в этом сомневаться, – промолвил Гурни, оглядываясь по сторонам. – Но, если хочешь знать мое мнение насчет количества людей – я думаю, что в этом нет какого-то злого умысла или тайного заговора. Есть вещи, которые нам, простым смертным, не понять. Или не стоит понимать. А если ты все же хочешь порассуждать на эту тему… спроси лучше у нее.

Джеки мгновенно оживился, приподнимаясь со своего места.

– Мо-о-лли!

В нашу сторону направлялась девушка небольшого роста, со светлыми, слегка вьющимися волосами примерно до плеч, довольно густыми бровями, аккуратными чертами лица, миловидными круглыми очками и маленькими сережками. Молли Лайт – очень смышленая и любопытная, местами скрытная и застенчивая личность, чей характер раскрывается на полную лишь в кругу друзей – этим она максимально была похожа именно на меня. Светило современной науки, и, не побоюсь этого слова, настоящий гений. Спроси про Молли любого знакомого, и получишь один и тот же ответ – когда-нибудь эта девушка крупным шрифтом впишет свое имя в историю Амаронта. Как и у любого гения, у нее было много странных привычек. К примеру, она постоянно поправляла блестящую шпильку в волосах, когда собиралась что-либо сделать – приступить к работе или даже поглощению пищи. Но, можно сказать, такие повседневные ритуалы придавали некую «изюминку» ее загадочной и таинственной натуре.

– Не кричи так. На нас вся столовая смотрит, – прошептала она, пряча покрасневшие щеки.

– Скажи, почему людей в Амаронте так мало?! – ни на долю не снизив громкость голоса спросил Джеки.

– Ты действительно решил задаться этим вопросом… только сейчас?

Выстрел. Прямое попадание.

– И ты туда же!

Мы рассмеялись. Уголки ее губ слегка поднялись, а из груди вырвался тяжелый выдох. Но не от раздражения или смущения – она прекрасно осознавала, что была в своей тарелке. Рядом всегда нужны люди, которые вытащат тебя из зоны своего комфорта.

– Что ж, осталась последняя.

– Наша королева опять задерживается. Предлагаю пока обсудить, куда мы пойдем сегодня вечером. Надеюсь, никто не забыл? – спросил Джеки и внимательно посмотрел на каждого из нас. Мы отрицательно покрутили головами, делая вид, что ничего не забывали.

– Отлично. Идеи?

– Океанариум? – недолго думая выпалил Гурни.

– Ага. Можно.

– Решено. Сегодня в шесть, на нашем месте, – подытожил Джеки, замечая мое смятение. – Только не говори, что ты сегодня хотел задержаться на термостанции.

– Вы сегодня оба там? – удивленно спросила Молли.

– Ого. А я думал, что это мне не повезло попасть в распределительный отсек, – дополнил Гурни.

– Мы с Каем счастливчики. Но! Лично я не мазохист и оставаться там дольше, чем требуется, определенно не стану, – поставил точку Джеки, вновь прожигая меня взглядом.

– Ну-да, ну-да. Хотел переработать сегодня пару часов, но я решил это еще до сегодняшнего распределения. С местом не повезло. Ничего страшного, не помру.

– Неужели дело в коммутатах? Тогда ты просто не успеешь, – сказал Гурни, подпирая щеки. – А позднее шести собираться нет смысла. Предлагаешь погулять до отбоя пару часиков и сразу спатеньки? Нам ведь не по пятнадцать лет.

– Нет, Гурни. Во-первых, дело не коммутатах. А во-вторых… у тебя самого в девять часов уже глаза закрываются, так что не рассказывай, – немного уколол я в ответ.

Джеки и Молли едва заметно хихикнули.

– И вообще… думаю, что успею. Правда, придется пойти сразу после работы.

– Это – мой друг! – в своей манере проскандировал Джеки, показательно поднимая большой палец вверх. Остальные одобрительно закивали. – Цели, может, и не самые великие – зато стремление похвальное!

– Что-то… ваша компания сегодня чересчур активная, – донеслось из-за наших спин.

Ребята обернулись, чтобы лицезреть хозяина голоса, а затем разочарованно развернулись обратно. Но для меня в этом действии не было особой нужды – этот мерзкий голос я узнаю из тысячи. На ряду позади, развалившись на стуле, с наглым видом сидел Шейн Эш, вместе с несколькими ребятами из четвертого жилого блока. Между нам всегда была некая «невидимая война» – уже и не припомню, с чего именно все началось. Так уж получилось, что мать-природа наградила его довольно привлекательной внешностью и совершенно отвратительным характером. Он умело сохранял дистанцию, держа цели своих насмешек на расстоянии вытянутой руки – различного вида издевки и подколки редко выливались в драки, но все же порой выбивали из колеи. Язвительный, подлый, самовлюбленный павлин – вот и все, что нужно было знать об этом человеке.

– Лучше проигнорировать, – закатила глаза Молли.

– Он разве что-то сказал? – с максимально возможным безразличием ответил я.

Шейн явно остался недоволен таким равнодушием к своей важной персоне. Он приподнялся со скамьи, подошел ближе и положил руки на наши с Джейком плечи.

– Ты перегибаешь.

– Да ладно вам, мы же друзья. Угадайте, кто сегодня работает в Небесных садах?

«Вот… сукин сын» – я буквально прочитал мысли Джеки.

– Я смотрю, у тебя прекрасное настроение. Хочешь, я тебе его испорчу? – прошипел он, раздраженно скидывая его руку со своего плеча.

– Какой ты бука. Тебе стоит поучиться терпению у Кая, – Шейн сделал шаг назад, раскрывая ладони перед собой. – А где Джессика? Неужели вы ей так наскучили, что она перестала с вами сидеть?

– Вот и она, – едва слышно произнес Гурни, вглядываясь вдаль столовой.

В нашу сторону уверенной и грациозной походкой шла Джессика Эмбер. Ее рыжие густые волосы подскакивали после каждого шага, из-за чего волнистые пряди постоянно падали на лицо. Отличная фигура, ослепительная искрометная улыбка с легкими ямочками на щеках, пронзительный взгляд, выразительные зеленые глаза, и мягкий, успокаивающий голос. Она по праву считается одной из самых красивых девушек нашего жилого блока, но несмотря на всю свою роскошность и женственность – не была заносчива или высокомерна. Скромная, заботливая, чуткая и нежная, словно цветущая роза – а в нужное время строгая и напористая, и всегда в состоянии постоять за себя и друзей, обнажив свои острые шипы. Благодаря всему этому, ее без тени сомнения можно считать идеальной во всех отношениях, поэтому от желанных взглядов парней и завистливых конкуренток не было отбоя.

Пока остальные провожали ее взглядом, следя за каждым ее движением, я незаметно взглянул на Шейна. Он, словно зачарованный, уставился на Джессику с открытым ртом, изредка сгладывая слюну. Среди всех, кто когда-либо знал или видел Джесс, этот – совершенно точно был ее самым преданным фанатом. Правда, методы его «подкатов» славились… крайне специфичными оттенками. Когда она была уже почти рядом с нами, краем глаза я уловил, как этот крысеныш едва заметно махнул одному из своих прихвостней в ее сторону. Видимо, та черта, которую он так тщательно старался не переступать, уже осталась позади.

– Простите, что задержалась, я…

В эту секунду у нее на пути возникла чья-то нога, и она споткнулась, теряя равновесие. Молниеносный рывок – и через мгновение она уже оказалась у меня в объятиях. Незаметный выдох – успел. Рядом со мной застыл Шейн с вытянутыми руками, явно неожидавший, что кто-то окажется быстрее него. Звуки вокруг выключились, будто по щелчку рубильника.

– Привет, – сказал я.

– Привет, – ответила она.

– От тебя… приятно пахнет.

«Я что, действительно сказал это вслух?»

– Спасибо. От тебя тоже, – широко улыбнувшись, рассмеялась она.

Я медленно привстал с одного колена, помогая ей подняться. Оказывается, вокруг нас уже собралась большая толпа, в сотни внимательных взоров вылупившись на происходящее. Я обвел их взглядом, попутно замечая довольную ухмылку Джеки. Он подмигнул мне, а губы зашевелились в слове «молодец». Ровно через мгновение его лицо исказилось, и он сжал кулаки с такой силой, что кровь стала отливать от пальцев. Давненько я не видел его… настолько злым. В несколько стремительных шагов он настиг длинноногого бедолагу, еще не до конца осознающему, что его ждет.

– Я, это… – не успел пробормотать он, как Джеки поднял его за грудки, словно тряпичную куклу – мне даже показалось, что его мыски немного оторвались от земли. Он покорно болтался с ватными конечностями в его мертвой хватке, лишь иногда хлопая испуганными глазами. Шейн подскочил и попытался потянуться к Джеки, чтобы хоть как-то разрядить раскаленную до предела обстановку, но на его пути, словно гора, возник Гурни, который буквально из ниоткуда телепортировался за спину своего боевого товарища.

– Отличный была задумка, гений, – негромко произнес он, слегка толкая его в грудь.

Шейн пошатнулся, беспомощно плюхаясь на скамейку.

– Какие же вы мерзавцы, четверки! – вскрикнула Молли, подбегая к нам.

Мы смущенно расцепились друг от друга, и я вернулся за стол. В дальнейших событиях… мое участие явно не потребуется. Жалобный скулеж перед Гурни и Джеки, разозленных не на шутку – перевернутые подносы с едой и опустошенные на головы обидчиков стаканы с водой – искренние и чрезвычайно добровольные извинения – спешное отступление из столовой под убаюкивание довольных спектаклем зрителей. Грязные, униженные и оскорбленные – а за потерянную ценную пищу, хоть и не по их прямой вине, придется еще и отбывать наказание от системы. Безоговорочная победа по всем фронтам. Что ж, они это заслужили. Но впредь… с этим злопамятным парнем мне придется быть гораздо осторожнее.

Прикончив столь долгожданный обед, мы с Гурни встретились взглядами. Короткий кивок. Готовность – сто процентов.

– Пошел.

Баночка с рыбьим жиром скользнула под стол. Посылка доставлена. Один солидный глоток – и пустая емкость оказалась на моем подносе. Зеленый контур, улики уничтожены, свидетели отсутствуют. Сердечное рукопожатие. Операция прошла успешно.

Я возвращался со станции неторопливым шагом, вытряхивая из-за шиворота мелкую кристаллическую пыль. Впереди возвысился Танзанитовый шпиль. Стрелка часов медленно упала на пять минут седьмого, и я ускорил шаг, направляясь к ожидающим меня друзьям. Освещение медленно тускнело, переходя в сумеречный режим. Люди неспешно прогуливались туда и сюда – кто-то брел домой, кто-то – расслабиться на скамейке после тяжелого дня, а кто-то – смочить горло в одном из заведений через дорогу. Через несколько сотен шагов я оказался на мосту, ведущем от рабочего района к центральному. И хоть я прекрасно осознавал, что заставлять своих друзей ждать больше положенного немного некрасиво, но мое эгоистичное любопытство взяло верх, и я решил немного задержаться. Время будто ненадолго замедлило свой ход. Легкая дымка поднималась все выше и выше, обволакивая мост и пространство вокруг. Я подошел ближе к краю, слегка выгибаясь за перила. Слева и справа от меня, в массивных стальных стенах располагались тысячи жилых помещений, уходящих далеко вперед и вниз, и опускаясь так глубоко, что даже самые зоркие глаза не были в состоянии увидеть, где заканчивается этот невероятных размеров муравейник. Сколько себя помню, при виде этой необъятной пустоты, мне всегда хотелось бросить что-нибудь вниз. Маленький камушек, монетку – да что угодно, лишь бы услышать едва различимый отзвук, поднимающийся с самых низов, и эхом отскакивающий от гладких стен. Детское глупое желание, которое однажды я обязательно осуществлю. Главное, чтобы никто не заметил. Я ведь не один такой, правда?

– А вот и наш работяга!

Ребята обернулись, махая мне рукой. По дороге мы встретили еще несколько знакомых из нашего блока, умиротворенно бредущих по домам. По началу они наотрез отказывались принимать участие в нашем небольшом путешествии, но перед настойчивостью Джеки устоять было попросту невозможно, и мы продолжили свой поход вместе. Напряжение на ноги после целого дня на станции давало о себе знать, и я начал понемногу отставать, но зато мне открылся отличный вид на всю нашу компанию. Джеки шел посередине, в самом центре внимания, как всегда харизматичен и обаятелен, и весело и непринужденно поддерживал беседу. Его утреннее задумчивое и весьма нехарактерное настроение пропало без следа – все вокруг смеялись и улыбались, слушая его полностью лишенную какого-либо смысла историю. Без всяких сомнений, он – лидер. Своим поведением он никогда не стремился привлекать к себе интерес или демонстрировать собственное превосходство над окружающими, с хирургической точностью чувствовал грань между шуткой безобидной, и ставящей кого-либо в неловкое положение. Несмотря на свой неунывающий и волевой характер – не боялся показывать свои слабости и недостатки. Что бы не случилось, всегда оставался человеком со своими переживаниями и сожалениями, и не стыдился показывать нам свои настоящие чувства, ненадолго сбрасывая защитный панцирь – и это я ценил в нем больше всего. Я незаметно усмехнулся – этот парень нигде не пропадет. Жаль, что такой человек, как Джейк, до конца жизни будет вынужден томиться в этой металлической клетке. Если бы обстоятельства были другими, я уверен, что он смог бы о себе заявить. Окружающие смотрели на него с трепетом и обожанием, но вопреки такому количеству глаз, которые он притягивал, словно магнит, он никогда не забывал обо мне. Прервав свою речь, он замедлился, оборачиваясь назад.

– Кай! Давай, догоняй, – произнес он, и, подождав пока я приближусь, закинул руку мне руку на плечо.

Этот парень не позволял мне оставаться в тени. Порой даже против моей воли.

По очереди приложив ладони к терминалу, мы зашли в огромную арку, и, миновав длинный коридор, оказались на песчаном берегу, усеянном гладкими камнями, ракушками и разноцветными кораллами. Двери разгерметизировались, приглашая нас внутрь. Аквакупол понесся под воду. Побережье осталось далеко позади.

– Добро пожаловать в самое сердце моря, – произнес бортовой компьютер, зажигая яркие прожекторы по всему периметру купола, и рассеивая окружающую тьму.

Цветастые юркие рыбы окружили нас со всех сторон. Над головой медленно ползли мириады розовых медуз, синхронно отталкиваясь щупальцами от водной толщи. Черный скат с острым жалом на хвосте зарывался в песчаное дно, а неподалеку копошились тысячи светящихся организмов, похожих на планктон. Стаи грузных черепах с длинным плавниками, зубастые мурены, поджидающие своих жертв в лабиринтах кораллового рифа, и даже огромный кальмар, который при нашем приближении тут же поспешил выпустить свой запас чернил прямо в нашу сторону. Но вдруг наш глубоководный лайнер остановился – все вокруг будто замерло. Прожекторы развернулись куда-то в сторону, продолжая светить в пустоту. По телу пробежала легкая вибрация. Громовое гудение – и размытое пятно впереди наконец приобрело отчетливую форму. Величественное существо, поражающее воображение и внушающее первобытный страх. Синий кит проплыл совсем близко, выписывая в воде изящные пируэты и напевая внимательным слушателям свою монотонную песню. В аквакуполе было тихо, как никогда – одна и та же мысль по цепочке метнулась из одной головы в другую:

«Жаль, что все это не по-настоящему».

Платформа остановилась. Экраны по бокам погасли. Динамики замолчали.

– Симуляция завершена. Благодарим за посещение и с нетерпением ждем вас снова!

Свет окончательно перешел в ночной режим, мягко окутывая город тысячами желтоватых огней. Наша шумная компания развалилась на две части, и после долгого прощания мы остались одни.

– Мне нужно еще кое-куда заскочить. Идите без меня, – произнес я, останавливаясь на ступеньках.

– В такое-то время?

– Мы можем тебя подождать.

– Уже поздно, не стоит. Увидимся завтра.

– Тогда до завтра! – махнули ребята, зашагав вниз.

Я дождался, пока они скроются из вида, и шмыгнул в узкую и еле заметную тропинку, ведущую сквозь густо разросшиеся кустарники, по пути захватив из автомата баночку газировки. В самом конце тропки располагалась одинокая скамейка, с которой открывался отличный вид на сонный город. Деревянные балки из темного дерева, привычно скрипящие под ногами, и идеально гладкие дубовые перила, поросшие плющом, спиралью закрученным на стойках и поручнях. Я облокотился на спинку, открывая банку газировки под трещание сверчков и цикад, и сделал большой глоток.

– За тебя, – прошептал я, наслаждаясь наградой за длинный и продуктивный день.

Наконец-то я могу остаться наедине со своими мыслями. Парадокс – жизнь здесь всегда идет своим чередом, дни медленно и планомерно сменяют друг друга, но время… время все также стремительно и незаметно продолжает лететь вперед. Оборачиваясь, я с трудом могу вспомнить что-то знаменательное. Интересное или важное. Грех жаловаться на такую блаженную и беззаботную жизнь, но на секунду вырываясь из этой матрицы, понимаешь, что этот комфорт убивает. Пожирает изнутри, делая слабым, зависимым… счастливым. Дело во мне? Или в этом городе так заведено? Не знаю. Это и не столь важно. Лишь одно можно сказать наверняка – прежде чем поменять что-то вокруг себя, нужно измениться самому. В голове сотый раз пролетел вопрос, который недавно задал мне Джейк. Хочу ли я, чтобы моя жизнь изменилась? Или навсегда осталась именно такой?

Пустая банка газировки рассыпалась в прах. Я окинул взглядом столь важное для меня место, прощаясь, но обещая вернуться. С новыми мыслями, идеями и ответами. Поднялся на ноги и нажал на кнопку, выключая треск сверчков.

Часы на шпиле пробили десять часов. Людей уже практически не было, и я неспеша спускался с лестницы, медленно втягивая носом вечерний воздух, который, как мне всегда казалось, сильно отличался от дневного. Кто-то слегка дотронулся до моей спины, выбивая меня из раздумий, и я вздрогнул от такого непредвиденного вторжения в мое личное пространство.

– Прости, не хотела тебя напугать, – сзади меня стояла Джессика, слегка прикрывая губы рукой. – Я звала тебя, но ты не оборачивался.

– Все в порядке… Просто задумался.

– Наверное, это было что-то важное, – сказала она, улыбнувшись. – Ничего, если я присоединюсь?

– Конечно, пойдем.

Джессика посмотрела мне прямо в глаза. Словно видела меня насквозь. Она все знает, не так ли? Терпеливо ждала меня здесь, зная о моих посиделках, но не стала тревожить. Я мысленно усмехнулся, чувствуя себя неловко из-за того, что обманул ее и ребят.

– Неужели я настолько предсказуемый? – спросил я.

– Ах, ты… об этом, – не сразу ответила она. – Остальные не знают. Нет ничего плохого в том, чтобы немного побыть одному.

Несколько минут мы шли в полной тишине, но мне не хватало смелости прервать столь неловкое молчание. Джессика шагала, потирая руки, и в ее движениях я заметил легкое волнение. Она явно хотела что-то сказать, но все никак не могла решиться.

– Так… зачем ты меня ждала?

– Я… не успела поблагодарить тебя. Ну, за то, что было на обеде.

– Перестань, – смущенно отмахнулся я. – На моем месте мог быть Гурни или Джеки – да кто угодно.

– Но в конечном итоге – это был ты.

– Тогда просто будем считать, что в этот раз я оказался более… внимательным. И чутким. И заботливым.

– Не только в этот раз, – улыбнулась она. – Ты такой всегда. За это ты мне и нравишься.

Дыхание перехватило. Я приоткрыл рот, чтобы в ответ на такие слова выпалить какую-нибудь нелепость, но Джессика спасла меня от этой тяжелой участи:

– В общем, спасибо тебе, Кай.

– Не за что, – ответил я, сдержанно кивнув головой.

По пути домой мы разговорились, и вместо того, чтобы идти напрямик, бродили кругами, периодически замедляясь, тем самым оттягивая момент нашего расставания. Но как бы нам не хотелось, всему хорошему приходит конец – и вот мы остановились друг напротив друга в длинном пустом коридоре.

«Может быть сейчас?»

Ее прожигающий и внимательный взгляд мгновенно сбил с меня спесь, возвращая в реальность, в которой сказать то, что хотел уже давным-давно – было гораздо выше моих сил.

– Ну что, до завтра? – сказал я, неуверенно протянув ей руку.

Она подошла ближе и обвила мою шею. Я обнял ее в ответ, крепко сжимая в своих объятиях.

– До завтра.

Я шел спиной и смотрел ей вслед, а она иногда оборачивалась и махала мне рукой, пока, в конце концов, не скрылась за своей дверью.

Остаток пути я прошел с нелепой улыбкой на лице, радостно подпрыгивая и щелкая пальцами в такт какой-то мелодии. Почти прикоснувшись к сенсору, боковым зрением заметил одиноко идущего человека, который похрамывая направлялся в мою сторону.

Я подбежал к нему и положил его тяжелую руку себе на плечи.

– Привет, па. Долгий денек, да?

– Привет. И не говори.

Родное тепло дома окутало со всех сторон, погружая в приятную сонливость.

– А вот и мои мальчики! – воскликнула мать, подпрыгивая от радости из-за стола. – Еще пять минут – и вы бы остались без ужина.

– Все было рассчитано в точности до миллисекунды, – усмехнулся отец.

Планшет рядом с раздатчиком пискнул, демонстрируя список блюд и ингредиентов. Мы задумчиво нависли над ним, словно ученые, решающие сложную химическую формулу.

– Карбонара! – последовал затем синхронный возглас.

– С беконом, – дополнил я.

– С курицей, – дополнил он.

Мы посмотрели друг на друга исподлобья.

– Мать. Готовь стол. У нас тут есть появилось одно неотложное дело.

– Только не это, – произнесла она, закатывая глаза.

– Уверен? – усмехнулся я, разминая руки. – Я не буду поддаваться, как в прошлый раз.

– Сейчас мы это и проверим.

Мы освободили стол от всего лишнего, и поставили локти на стол, готовясь к сражению. Отец начал отсчет.

– Раз. Два. Два с половиной. Три!

Борьба началась. Наши ладони зависли в самой середине. Десять. Двадцать. Тридцать секунд. Сколько бы усилий мы не прикладывали, никто не мог получить хоть какого-то преимущества над противником. Настоящая война на истощение. Огромная ладонь отца, которая была раза в полтора больше моей, железной хваткой держала мою, и несмотря на все старания, ни на миллиметр не склонялась в столь победную для меня сторону. Мы покраснели, как два помидора. Силы постепенно покидали мою руку, но я не намерен был уступать.

– Сдаешься? – коварно спросил отец.

Нужно идти ва-банк. Все или ничего. Я довернул кисть так, чтобы тыльная сторона его ладони смотрела на меня, и всем телом навалился на конечность. Его защита была надломлена. Медленно, но верно он стал сдавать свою позицию, пытаясь удержать руку на изломе. Издав настоящий боевой рев, я из последних сил подтянул его кисть еще ближе к себе и толкнул ее на стол.

– Е-е-есть! – закричал я, победно поднимая кулаки, на долю секунды забывая про одышку после изнурительной битвы.

Мы развалились на стульях, жадно поглощая воздух.

– Твоя взяла. Моника, карбонара… с беконом. Пожалуйста.

– Так бы сразу, – напыщенно произнес я, довольный своей победой.

Вздох. Улыбка.

– Чудики вы мои.

Я аккуратно раскрыл одеяло, роняя тело на прохладную кровать. Усмехнулся, скрещивая пальцы за затылком. И вот, мой очередной день подошел к концу. Кто-то может назвать его скучным. Занудным. Муторным? Возможно, так и есть. Но что-то внутри меня подсказывало… дальше будет гораздо интереснее.




Глава 2. Мое тихое место


Каждое двадцать третье число месяца – день так называемых «открытых дверей». Для полной вентиляции абсолютно все помещения остаются открытыми на протяжении целого дня, за исключением различных производств, медицинских отсеков и лабораторий, на которых требуется изоляция от внешней жилой среды. Повышается мощность климатических устройств, очищающих и увлажняющих воздух, а в большинстве проходов между блоками проводятся мероприятия по проверке и калибровке систем жизнеобеспечения. Во время всех этих процедур, люди отправляются в центр, где над Танзанитовом шпиле загорается наше самодельное «солнце» – мощная ультрафиолетовая лампа, снабжающая людей столь важным и «натуральным» витамином Д, получаемым не из привычной еды и пищевых добавок.

Я встал раньше обычного, наспех позавтракал пищевой таблеткой, и тихонько выбрался за дверь. На выходе меня встретила соседка – седая пожилая женщина, проживающая в нескольких пролетах от нас. Ее муж довольно рано ушел из жизни, а с единственным сыном сложились не самые хорошие отношения, поэтому жила она совершенно одна. Но несмотря на свою одинокую старческую жизнь – всегда была весела и полна энергии.

– Доброго утра, Кай! – оживленно поприветствовала она.

– Доброго, тетя Мэй. Отлично выглядите.

– Ой, спасибо, милашка! Ты сегодня рано, какие-то дела?

– Нет, просто… не спится. В последнее время снятся странные сны, настолько яркие и реалистичные, что аж в пот бросает.

– Это хороший знак, мальчик мой. Такие сны сулят большие перемены. Знаешь, когда умер мой… – она на секунду нахмурилась и помотала головой. – Хотя, неважно. Незачем тебе слушать причитания выжившей из ума старушки. Если встретишься с Дунканом, передавай чтобы заходил.

– Конечно, передам, – улыбнулся я. – Еще увидимся, тетя Мэй.

В центре уже было довольно людно, и спустя несколько минут поисков, я наконец нашел незанятую скамейку. Глаза закрылись сами собой. Теплые лучи падали на лицо, мгновенно расслабляя и выбивая из реальности. В легком полусне я почувствовал, как кто-то сел рядом со мной. Слегка приоткрыв глаз, я увидел Джеки, сидящего в такой же позе, как и я.

– Привет. Ты как меня нашел? – спросил я сонным голосом.

– Интуиция. Хотел прогуляться перед началом работы. Ненавижу этот день.

– Понятно. Куда пойдем-то?

– Давай… еще немного просто посидим, – едва слышно прошептал он, задвигая кепку на глаза.

Перепонки в ушах задребезжали, а по телу пробежала волна вибрации. Стены начали складываться в гармошку. Началось.

Каждый месяц, именно в этот день и час, врата Амаронта раскрываются, обнажая путь на поверхность, и остаются таковыми до самого вечера. Пространство вокруг наполняется монотонным гулом, а из огромной щели бьет сильный штормовой ветер – будто кислород, который город-великан засасывает в свои легкие. Этот процесс необратим. Никем не контролируется. Заглаженные углы и малое количество жителей – загадки-цветочки, по сравнению с этой. И в связи с этим событием возникают новые вопросы, которые, по уже выработанной привычке, остаются без ответов. Почему именно сегодня? Почему жители не контролируют эти врата? Что нас ждет нас по ту сторону? Этот город не зря называют металлической клеткой – по ряду необъяснимых науке и технике причин, средства связи и разведки попросту перестают работать, пересекая границу врат. За четыреста лет единственные, кто переходил через эту черту – изгнанные. По большей части, это преступники, рецидивисты, систематически допускающие себе эгоистическое поведение, отступающее от общепринятых норм, гораздо реже – убийцы и насильники. Таким образом они пытаются искупить свою вину перед городом, но… из сотен людей, изгнанных из города, еще ни один так и не вернулся обратно. Жителей Амаронта можно условно разделить на два лагеря: первых не пугает неизвестность, таящаяся за углом – они жаждут познать новый мир и стать первопроходцами. Вторые же категорически против любых поползновений на поверхность – считают, что мы навлечем на себя большую беду, и что человечество еще не готово сделать этот шаг. Но, так или иначе, даже они понимают, что вечность томиться в ожидании не получится – на нас возложена важная миссия, которую рано или поздно придется претворить в жизнь.

Я неспешно возвращался с работы, погруженный в собственные мысли, и не сразу заметил суматоху, творящуюся вокруг. Люди стекались в центр, испуганно перешептываясь между собой.

– Эй, что происходит? – спросил я, не получив ответа.

Нужно ускориться.

Вся площадь оказалась забита до отказа. Амаронт затих. И лишь ветер продолжал задувать сквозь щели врат, которые должны были закрыться… еще несколько часов назад.

Все произошло слишком быстро. Безумие необузданной волной прошлось по многотысячной толпе. Неразбериха. Хаос. Люди словно сошли с ума. Меня кидало из стороны в сторону, зажимало между телами. Удар. Чья-то конечность прилетела мне в нос. И еще раз. Не могу вздохнуть. Я выставил руки вперед, освобождая сдавленную грудь.

– Кай! – донесся голос откуда-то сбоку.

Крепкие руки Гурни и Джеки вытащили меня из самого пекла. Мы встали по кругу и взялись локтями в замок, пряча девчонок между собой.

– Ты как, Кай?!

– В порядке, – ответил я, обмакивая плечом теплые струйки крови, сочащиеся по подбородку.

Освещение во всем городе выключилось. Танзанитовый шпиль взорвался невероятно ярким светом, ослепляя всех людей в огромном радиусе. Динамики разошлись оглушающим визгом, и толпа ахнула, закрывая уши. Так продолжалось всего несколько секунд – но они, пожалуй, стали самыми длинными в моей жизни. И либо вокруг воцарилась полная тишина – либо мои перепонки все же не выдержали. Освещение вновь вернулось в обычный режим. Из главных ворот шпиля вышло несколько десятков людей, облаченных в бело-золотые сутаны. Сенат. В окружении стражей они дошли до нависающего над площадью балкона, и один из них поднял руку вверх, призывая людей успокоиться.

– Это же Клетус Блэкволл, – прошептала Молли.

– Ага. Учитель будет произносить речь, – также шепотом произнесла Джесс. – И лучше ему хорошенько постараться, чтобы все это объяснить.

Всей компанией мы уставились на своего бывшего учителя. Народ наконец немного угомонился, позволяя сенатору высказаться.

– Дорогие жители, пожалуйста, успокойтесь и выслушайте меня. Я понимаю ваше недоумение – и уверяю, мы шокированы не меньше вашего. Врата Амаронта открылись – окончательно и бесповоротно. Мы все знали, что когда-нибудь это произойдет, но даже не могли предположить… что так скоро.

– И что нам теперь делать?!

– Этому должно быть какое-то объяснение!

– Это может означать только одно – наше время… пришло! – громогласно заявил Клетус. Его слова эхом пронеслись над нашими головами. – Властью, данной мне Сенатом, я объявляю экспедицию за врата Амаронта. Каждый житель в праве подать заявку на вступление в ряды Парагонов – первооткрывателей, которые навсегда впишут свои имена в историю нового человечества. Нам пора вспомнить, для чего мы здесь оказались.

Люди зашептались между собой. Воздух пропитался волнением. Страхом. Сенатор вновь поднял руку.

– Я понимаю ваше смятение. Вы боитесь – все мы. Но это только начало. Впереди нас ждет еще очень много важных решений, поступков… и лишений. Не стоит недооценивать опасности, поджидающие нас на поверхности. Несомненно, все самые важные события человеческой истории были связаны с жертвами и потерями. И этот случай определенно не станет исключением.

Люди окончательно замолкли, с трепетом устремляясь на говорящего.

– И я прошу вас лишь об одном. Посмотрите друг на друга. Обернитесь вокруг. Мы стоим на пороге великих свершений. Книга нашей истории наконец раскрыта – и только нам решать, что вписать на ее страницы. Отбросьте же свои сомнения. Сомнение – это худший грех. Именно сейчас, важно как никогда сплотиться воедино, и действовать, словно одно целое. Ведь только вместе мы сможем принять на себя любой удар, уготованный нам судьбой. Что бы не произошло, помните: все – мы – связаны.

– Все – мы – связаны, – в один голос вторила толпа, раздаваясь аплодисментами.

Ладони людей загорелись синим светом. В Путеводителе появилась новая страница:

«Великая Экспедиция. Количество Парагонов: ноль. Дата: тридцатое марта две тысячи пятьсот пятьдесят третьего года. Время до начала: семь дней, ноль часов, ноль секунд».

Отсчет пошел.

Миновало несколько дней. Стены запестрили кричащими плакатами, а все проходы и коридоры оказались заставлены стендами с голографическими картинами: люди, разбивающие лагерь посреди густого леса, бескрайние поля с желтыми колосьями пшеницы, величественные города, возведенные у рек и озер и прочие воодушевляющие пейзажи с не менее пафосными подписями – «Парагон. Будущее в твоих руках», «Все начинается с одной искры», «Эра Танзанита» и множество других. Но мои глаза постоянно цеплял плакат, возникающий то там, то здесь, который по своему содержанию несколько выделялся на фоне остальных. Его основа была полностью черной, по центру виднелись очертания правой ладони, а внутри нее – едва различимые строчки:

«Ветер повеял – раскрытая брешь,

Хладнокровно ступай собирать гардероб.

То, что посеял – то и пожнешь,

Словно осенний озноб».

И как бы я не старался уловить хоть какой-то смысл прочитанного – мои попытки так и не увенчались успехом.

Перемены коснулись не только окружающей обстановки, но и самих жителей. Люди ходили словно пришибленные – и я не стал исключением. Размеренная и привычная жизнь перевернулась с ног на голову – и никто не знал, как на это реагировать: то ли радоваться, то ли начинать беспокоиться. «Сомнение – это худший грех». Что ж. Грешников, судя по всему, было более чем достаточно.

Стук в дверь.

– Доктор Кеплер? Не помешаю?

– Нет… нет, – произнес он на автомате, не отрываясь от кипы шуршащей бумаги. – Прошу… заходите.

– Я закончил с отчетами. Рассортировал их по цветам и… обозначил некоторые спорные моменты, которые стоит убрать при следующих правках. Все здесь, – к уже стоящим стопкам добавилась еще одна.

После этих слов его задумчивый взор наконец приобрел осознанные черты, и он вернулся в реальность, удивленно уставившись на мою персону.

– Мистер Солар? Я думал, все уже ушли.

– Решил задержаться. Не люблю бросать дело на половине.

– Благодарю. Вся эта бумажная волокита растратила бы уйму моего времени. Мне осталось откалибровать медицинские капсулы, но вы и так уже сильно мне помогли. Я переведу вам несколько коммутатов за переработку.

– Не стоит, – ответил я, приподнимая ладонь. – Работа помогает мне отвлечься, так что, пожалуй, мы уже в расчете.

– Знакомо, – усмехнулся он, приподнимаясь со своего места. – Тогда буду рад, если составите компанию.

Мы зашагали по переходу в следующую часть медицинского отсека, разговаривая на отвлеченные темы – раз уж выдалась такая прекрасная возможность, было бы глупо не воспользоваться ей и перекинуться с ним парой-тройкой слов. Иоганн Кеплер – смугловатый мужчина немногим за сорок, худоватое, но жилистое тело, в меру неряшливый вид в сочетании с идеально чистым рабочим халатом и выглаженными брюками, торопливая, осознанная речь, участливый и заботливый взгляд – одним предложением можно было описать его как человека, вобравшего в себя все привычные стереотипы гениального доктора и служителя науки. На носу виднелись прямоугольные очки – хоть у него и было стопроцентное зрение, видимо, ему нравилось тянущее присутствие оправы на своей переносице. После напряженной работы он частенько витал в своих мыслях – и в такие моменты «отреченности» врезался во все, что встречалось ему на пути, забавно смущаясь из-за своей неуклюжести. Как я и говорил – все гении не без причуд. В городе вряд ли можно было найти человека, который не слышал про достижения доктора Кеплера. При желании он запросто мог бы стать сенатором, но, по ведомым лишь ему самому причинам, предпочитал палатам сената излюбленные стены медицинского отсека. Как только речь заходила о сокрытых истинах такого расставления приоритетов – он каждый раз отшучивался, ловко уводя тему в другое русло. Как по мне – это его полное право. В любом случае, чувствуешь себя гораздо спокойнее, когда на страже твоего здоровья стоят такие самоотверженные люди, как он.

Конструкции овальной формы выстроились перед нами в ряд – и эти устройства по праву можно назвать одним из величайших достижений человечества за последние несколько сотен лет. Криокапсулы, внутри которых под действием крайне низких температур человека могли излечить практически от чего угодно в течение всего нескольких дней: будь то перелом позвоночника, раковая опухоль или отравление химическими веществами. Но из всех правил бывают исключения – несмотря на столь прогрессивную криомедицину, невероятно редкие в наше время хронические заболевания все же не подвергались лечению – к таким, относились, к примеру, рассеянный склероз или пищевая аллергия.

– Зажмите вот здесь. И… готово, – доктор вернул на место защитную пластину, и мы шагнули к следующей капсуле.

– Док… можно задать вопрос?

– Конечно. Что у тебя на уме?

– Что вы думаете… насчет экспедиции?

Как только последнее слово слетело с моих губ, я уловил, как кончики его пальцев слегка дернулись. После небольшой паузы он ответил:

– Как и сказал господин Блэкволл – это вынужденный шаг. Я отношу себя к той категории людей, которые считают, что нам стоило сделать это гораздо раньше, чтобы не оказаться в плену у обстоятельств, как сейчас. Но ты ведь спросил это не просто так, я прав?

– Да, все так, – немного помявшись, ответил я. – Если… говорить начистоту – увидеть поверхность своими глазами всегда было моей мечтой, но я никогда не думал, что у меня выдастся реальный шанс претворить ее в жизнь. Это произошло так стремительно. И сейчас я попросту не могу понять, чего желаю на самом деле. Когда дело касается действительно важных решений, я становлюсь очень… нерешительным человеком.

– По крайней мере ты это понимаешь. Осознание проблемы – уже пятьдесят процентов ее решения.

– Это верно, – усмехнулся я. – Сложные решения нужно принимать самому, и от этого мой следующий вопрос прозвучит вдвойне эгоистично. Как вы думаете, мне стоит… принять участие в этой экспедиции?

Доктор замер. Медленно развернул голову на меня, и от его взгляда по спине побежали мурашки. Он бегло посмотрел по сторонам, и присел на одно колено рядом со мной, резко схватив за плечо.

– Мистер Солар, послушайте меня очень внимательно. Я…

Шаги. Дверь в отсек открылась. В помещение зашло несколько стражей, становясь по обе стороны прохода. Доктор Кеплер мгновенно подскочил обратно на ноги, а я расслабил нахмуренные брови, нервно прочищая горло. Что это было? И почему я так заволновался?

– Господин сенатор, – произнесли мы в один голос, учтиво поклонившись.

Клетус Блэкволл. Человек, который не нуждается в представлении. Самый уважаемый и влиятельный сенатор Амаронта, и по совместительству – мой бывший школьный учитель. Красивые, цепляющие глаз одежды, ровная уверенная осанка, выпяченная вперед грудь и текучие, плавные движения. Чересчур острые черты лица – в особенности нос и немного задранный наверх подбородок – глубоко посаженные глаза, поджатые губы, короткая клокастая борода и зализанные назад длинные жидковатые волосы. И хоть по отдельности может показаться, что этот человек обладает вполне специфической внешностью – со стороны все смотрелось предельно гармонично. Походка, манера речи, немного согнутые в локтях руки – каждая мелочь говорила о его изящной и аристократичной натуре, тем не менее лишенной напускного бахвальства и излишней театральности.

– Прошу вас, давайте без формальностей, – сдержанно улыбнулся он, протягивая руку доктору, а затем и мне.

Его голос был звучным, больше похожим на женский, с нотками хрипловатости, придающими ему некую расслабленность и таинственность. Словно голос давнего товарища, который знает про все твои проблемы. И одновременно психолога, готового в любой момент решить их по мановению своей руки.

– Радостно видеть, что ты нашел себе достойного помощника, – произнес Клетус и не дожидаясь ответа перевел свое внимание на меня. – Кай Солар, если не ошибаюсь.

– Все верно, господин сенатор. Приятно, что вы запомнили.

– Я бы соврал, если сказал, что помню имена всех своих учеников, – вновь дружелюбно улыбнулся он. – Только самых лучших.

«Ого. Громкое заявление».

– У вас очень отличительный взгляд, мистер Солар. И очень самобытные друзья. Джейк Спарк, Гурни Циндер, Джессика Эмбер и Молли Лайт – помнится, ни одно событие не происходило без упоминания этих имен.

– Ваша память все же производит впечатление, господин Блэкволл. Прошу прощения, если порой доставляли вам неудобства.

– Ох, не стоит извиняться. Об этих временах у меня остались исключительно положительные воспоминания. Вы ведь до сих пор дружите, не так ли? Как они поживают?

– Все хорошо, господин. Мы были искренне рады видеть именно вас на месте сенатора, которому выпала честь провозгласить Великую Экспедицию. Вы, несомненно, этого заслужили.

– Польщен такими теплыми словами. Признаться, я приметил вашу компанию в этой огромной толпе на площади. И, как бы это не прозвучало, хотел бы увидеть всех вас снова. Но уже в рядах Парагонов.

Мое старательно скрытое волнение вырвалось наружу – от этих слов я окончательно опешил, и эту безмолвную растерянность с легкостью можно было прочитать на моем лице.

– Вижу вы еще находитесь в раздумьях. Было бы глупо принимать поспешные решения, но времени осталось крайне мало, поэтому не стоит с этим затягивать.

– Да, господин Блэкволл. Спасибо за совет. Я приму его к сведению.

– Отлично, – кивнул он. – Тогда не смею больше вас задерживать. Мне нужно обсудить с доктором Кеплером одно важное дело, если вы не против.

– Конечно. Хорошего вечера.

Я поклонился ему и как можно увереннее зашагал к выходу, бросив беглый взгляд на доктора. Дверь закрылась за моей спиной, и я облокотился о стену, делая медленный и неровный выдох. Поднял руку с трясущимися пальцами.

– Да что это с тобой, Кай?

Двадцать восьмое марта. В столовой мы сидели в несвойственной нашей компании тишине. Никто не хотел прерывать нависшее безмолвие, и мы молча уминали свои обеды, пока подносы окончательно не опустели. Джессика принялась напряженно разглядывать свои ногти, Молли нервно елозила на стуле, разминая шпильку в волосах, Гурни отбивал по столу какую-то мелодию, а я стеклянным взглядом смотрел куда-то вдаль. Один лишь Джеки выглядел невозмутимо, но и он, следуя всеобщему примеру, не издал за все время ни звука. Не знаю, сколько мы так просидели, но вскоре люди вокруг нас стали расходиться, занимая очередь на выход из столовой. *Крак* — мы едва заметно вздрогнули. Джеки со звоном поставил пустой стакан на стол, выбивая нас из аморфного состояния.

– Завтра последний день перед экспедицией, – нарушил он тишину. – Я все решил. Завтра я запишусь в ряды Парагонов.

Прямолинейно. Даже слишком.

Мы молча уставились на него с приоткрытыми ртами. Но прежде, чем кто-то успел возразить – он продолжил:

– Скажу честно. Мне очень страшно. Но еще больше меня пугает то, что если я останусь – до конца своих дней буду винить себя за то, что в самый важный момент своей жизни мне не хватило смелости сделать выбор. Я не стану уговаривать или убеждать вас в чем-либо. Просто хочу, чтобы вы знали. Я был бы счастлив видеть вас рядом со мной. Там, наверху, – с этими словами он вставил поднос в углубление и встал со стула, медленным шагом направляясь на выход.

– Постой, – грозно окликнул его Гурни, приподнимаясь с места. – Одного я тебя не отпущу. Не хочу, чтобы вся слава досталась тебе, – затем сказал он, протягивая руку над столом ладонью вниз.

Первый есть.

– Без меня вы не пойдете. Кто знает, что там наворотите, если меня не будет рядом, – произнесла Джессика и положила свою ладонь на руку Гурни.

Вторая тоже.

Глаза Молли наполнились слезами. Она обмакнула их рукавом, застенчиво улыбаясь. Поправила свою шпильку и последовала примеру подруги.

Третья.

Глаза Джеки раскрылись. Он поджал губы и кивнул головой, присоединяясь к своим друзьям.

Четвертый.

Перед моими глазами выстроилась башня из рук. Башня, недостроенная до конца. Они, как будто отрепетировав заранее, одновременно обернули свои взгляды на меня. Так вот он какой… «самый важный момент в жизни». И он настал именно сейчас.



– Кай! Смотри, я Парагон! – кричал Джеки, заползая на склизкую горку с деревянной палкой, немного заточенной на конце.

– Джеки, подожди меня! Я тоже хочу! – я забирался вслед за ним, но моя подошва скользила на мокрой траве, и сколько бы я не старался, подняться выше все никак не получалось.

– Держись! – он протянул мне руку, подтягивая меня с склона наверх.

Рывок. Последнее усилие. Мы развалились на влажной земле, с ног до головы перемазанные в грязи, и громко рассмеялись. Он поднял палку над головой, словно флагшток, и приготовился вонзить ее в почву, провозглашая свои права на эту территорию. И когда она уже почти коснулась поверхности – он неожиданно замер и посмотрел на меня.

– А давай… вместе? – уголки его губ приподнялись в широкой улыбке.

Мои глаза загорелись.

– Ага! Давай!

Мы обхватили палку с двух сторон, и с размаха воткнули ее в землю, раздаваясь восторженными криками. Джеки достал платок и привязал его к самой верхушке.

Внизу копошились люди в рабочих костюмах. Обеспокоенные голоса матерей.

– Слава богу… Слава богу! Только не двигайтесь! Сейчас вас оттуда спустят!

Когда мы наконец оказались внизу, родные судорожно сжали нас в своих объятиях, оттирая перепачканные руки от вязкого черного мазута.

«Чего это они?» – в непонятках обернулись мы друг на друга, пожимая плечами.

Под обеспокоенные причитания мы удалялись от своей горки, иногда поглядывая назад – на строительные леса и самодельный флаг, развевающийся в нашем сознании на ветру.



Те, кого я знал всю свою сознательную жизнь, на кого ровнялся и с кем становился взрослее, смотрели на меня не отрывая глаз. Вместе мы разделяли одну и ту же мечту. Я прекрасно осознаю, что мечтать о чем либо, и ничего не делать для свершения этой мечты – это верх эгоизма, но чаши весов застыли в самой середине, и я не знаю, как перевесить одну из ее сторон. У них все получается настолько легко. Поставить свою жизнь на кон. Отказаться от всего. Так быстро сложить вместе свои ладони. Неужели я один настолько нерешителен? Или они – настолько безрассудны? Молодцы. Вы загнали меня в тупик. Правильно ли принимать решение для кого-то другого, нежели чем для себя? Даже если они – самые близкие люди на свете? Вряд ли. В любом случае, я должен сделать это, чтобы их поддержать. И пусть я откажусь от этой затеи позже – для них это не станет таким сильным ударом, нежели сейчас. Я медленно потянул воздух носом, успокаивая дрожь в руках, а затем занес свою ладонь.

– Можете рассчитывать на меня, – произнес я, замыкая круг.

Я попытался сказать это как можно более уверенно, но Джеки прочитал меня как открытую книгу, почувствовав мое сомнение. Все остальные же продолжали смотреть на меня восторженными глазами. Они были счастливы, как никогда в своей жизни. Я даже не догадывался, насколько был для них важен – и от этого мне сделалось лишь хуже.

– Присмотрим друг за другом, – произнесли мы, сжимая руки.

Танзаниты засияли, пронизывая светом наши ладони. Договор был заключен. Теперь мы были связаны – еще крепче, чем раньше.

Мы стояли в очереди на выход, переполненные детским энтузиазмом. Мой интерфейс неожиданно раскрылся.

«Только не это».

Я ринулся обратно к столу. Контур моего подноса горел красным, а в его центре лежало… яблоко. Шейн. Этот мерзкий ублюдок все-таки отомстил мне. Гораздо раньше, чем можно было предположить.

– Кай?! Что случилось?! – в один голос спросили подошедшие ребята, замечая мой красный поднос, который в ту же секунду исчез внутри стола.

– Я убью его, – прошипел Джеки сквозь зубы, сразу догадавшись, чьих это рук дело. Впрочем, было нетрудно.

Джессика злобно цыкнула, разочарованно мотая головой.

– Какое наказание? Оно отобразилось? – спросил Гурни.

– Да, – ответил я, закрывая интерфейс. – Все нормально, не переживайте. Я с этим разберусь.

Я быстрым шагом шел обратно, засунув руки в карманы. Но я не был расстроен. Все, что я чувствовал – это злость.

Лифт захлопнулся. Я открыл консоль, сверяясь с картой. В качестве штрафных работ мне была назначена очистка фильтров под станцией гидроочистителя. Передо мной располагалось огромное и абсолютно пустое пространство – лишь на стенах ровными рядами висели тысячи фильтров, уходящих в самую глубь сектора. И каждый из них… мне предстоит проверить по очереди. По моим самым скромным подсчетам, на это у меня уйдет не меньше трех-четырех часов. Людей здесь не было от слова совсем, поэтому свет был не особо ярким, и я в потемках добрался до терминала, чтобы отметить начало своей работы. Приложив руку, я увидел на экране сотни иконок, которые будут загораться по мере моего продвижения в проверке работоспособности фильтров.

– Ну что, приступим! – сказал я как можно громче, подбадривая самого себя.

Из открытого фильтра повалил пар, а из небольшого отверстия снизу выскочила прозрачная капсула с креа-жидкостью.

– Так… эта в порядке.

За час я проверил не меньше пятисот фильтров, пока наконец не обнаружил изъян. Капсула слегка пожелтела, а на ее дне выпал черноватый осадок.

– И что же мне с тобой делать? – я открыл справочник чтобы понять, как мне действовать дальше. Аккуратно достав скользкую капсулу, побрел в самое начало сектора, чтобы заменить ее на новую, как вдруг услышал пронзительный крик. Волосы встали дыбом. По спине побежал колющий холод. Я вжался в плечи, пытаясь привести мысли в порядок и понять, что это было. Из глубины сектора доносился слабый, едва различимый шум. Я пригнулся и зашагал по стене, медленно продвигаясь к источнику непонятных звуков.

– Вот черт, меня до сих пор потрясывает.

– Нечего было лезть туда без модулара, дурья ты башка. Тебе повезло, что не превратился в порошок.

– Если бы не эта идиотская… меня бы здесь вообще не было! Лежал бы себе на кровати и смотрел новый выпуск «Эллинов», потягивая вино.

– Как раньше уже не будет. Ты должен быть благодарен за такую возможность, идиот. Доделывай. У нас мало времени.

– Почти готово. Только не дави на меня.

Я спрятался за углом перегородки, почти полностью скрываясь в темноте. В нескольких метрах от меня на корточках сидела пара рабочих, но из-за недостатка света я не мог разглядеть эмблему станции на их одежде. Но что еще интереснее… они копались у Эквинокса – главного энергетического стержня города, пронизывающего его насквозь. Его основная часть была скрыта в толще металла, а единственная открытая точка находилась именно здесь. Но… что они делают? «Возможность»? О чем они… В моем носу что-то зачесалось, раздражая слизистую. Нет… только не сейчас. Я закрыл ноздри рукой, со всей мочи чихая «в себя».

«Надеюсь, они этого не услышали» – не успел подумать я, как влажная капсула предательски выскочила из моих пальцев и звонко покатилась по металлическому полу.

– Что? Кто здесь?

Отличная работа, Кай. Рабочие быстрым шагом направились в мою сторону. Прятаться не было смысла – да и негде. Будет не очень хорошо, если они поймут, что я их подслушивал.

– Фух, пыльновато, конечно, давно пора здесь все почистить, – шаг из-за угла. – О, добрый вечер, – поздоровался я, как можно усерднее делая вид, что удивлен этой неожиданной встрече.

«Ну и глупость».

– Непостоянный? Ты… ты что здесь делаешь? – сказал первый, вылупившись на меня в оба глаза.

– Штрафные работы. Вот, фильтры проверяю, – ответил я, поднимая с пола капсулу и показывая им.

– Понятно. Не повезло тебе, конечно, местечко тут так себе, – произнес второй, постепенно приближаясь ко мне.

Словно затылком я почувствовал, как от него исходит опасность, хоть он пытался выглядеть и говорить как можно дружелюбнее. Маленький шаг назад.

– И не говорите. Вляпаться в такое наказание перед Великой Экспедицией – это надо еще постараться.

Здесь что-то происходит. Без конкретики – но явно что-то нечистое. Нужно как можно быстрее вызывать стражей. Обсервера, которому можно сообщить о преступлениях и нарушениях порядка, рядом не было, поэтому единственный доступный вариант – вызвать службу безопасности напрямую через свой Путеводитель. И сделать это нужно так, чтобы они этого не поняли.

Правая рука скользнула за спину. Нет. Если я открою консоль сейчас, синий свет интерфейса за моей спиной точно меня выдаст. Мне нужен источник света прямо надо мной, чтобы лучи от камня немного рассеялись. Но будет ли этого достаточно, чтобы они не увидели?

– У вас тут все хорошо? Мы с другом услышали отсюда какой-то шум, и я решил проверить, все ли в порядке, – я заговаривал им зубы, незаметно продвигаясь на более освещенное место.

– Твой… друг? И где он сейчас? – услышав сказанное они немного замялись, сбавляя ход в мою сторону. Сработало.

– В той стороне, тоже на фильтрах, – ответил я.

Один из них начал говорить что-то на ухо другому. Сейчас. Пока они перешептывались, я встал прямо под прожектором, и засунул руку под футболку, делая вид, что почесываю спину. Сердце бешено заколотилось. Я открыл путеводитель и большим пальцем по памяти начал искать экстренный вызов, слегка прикрыв глаза, и вспоминая расположение иконок на интерфейсе.

«Надеюсь, что не ошибся» – подумал я, нажимая туда, где должна быть кнопка вызова. А теперь… пора валить.

– Ладно, я пошел, хорошего вам дня, – произнес я, поворачиваясь к ним боком.

И это было моей ошибкой. Один из них стремительно подлетел ко мне и схватил за правую руку. Я обернулся и посмотрел на него испуганными глазами.

– Словно змеиный язык, – прошептал он.

«Словно змеиный язык. Словно змеиный язык. Словно змеиный язык».

– Ч-что? – спросил я в недоумении. – Послушайте, мне… не нужны неприятности, – произнес я, замечая, как тот, что держал меня за руку, разочарованно кивнул головой в мою сторону.

Из-за его спины вышел второй, держа в руке плазменный резак. Они собираются… убить меня? Кровь застучала в ушах. Я попытался вырваться, но он еще крепче схватил меня, не давая сбежать, и наваливаясь на меня всем телом. Мои ноги не выдержали веса, и я упал вместе с ним на пол.

– Что вы творите?! – заорал я во все горло.

Второй подбежал к нам и наступил ногой на мою свободную руку, закрывая мне рот ладонью. Я в ловушке. Они засучили мой рукав, и навели лазерные указатели резака на предплечье, готовясь отпилить правую руку почти по локоть. Ионизированная плазма в резаке разогрелась. Через несколько секунд все будет кончено. Я освободил рот, и со всей силы укусил рабочего за пальцы, сжимая челюсть до хруста. От неожиданности его конечность дрогнула, и он поднял лезвия резака вверх, распарывая ухо своему напарнику. Кровь фонтаном брызнула во все стороны. Одноухий истошно заорал. Воспользовавшись переполохом, я начал ползти назад, пока не уперся в стену. Надо бежать. Я попытался встать, и понял, что не могу. Страх железными цепями сковал тело. Ноги не слушаются. Я сидел в полном оцепенении, с ужасом наблюдая, как двое сумасшедших направляются в мою сторону. Это конец. Зачем я вообще сюда пошел? Почему ослабил свою бдительность, зная, что они могут быть опасны? Во всем этом виноват только я сам. И тяжкие последствия этих проступков придется ощутить на своей шкуре. Сначала отрубят мне руку – наверное, для того чтобы сигнал моего камня исчез с карт систем – так меня никогда не смогут найти. После скинут тело в какой-нибудь производственный котел, и я просто-напросто перестану существовать. Интересно, что если бы Джеки был на моем месте? Как бы поступил он? Хотя, это уже неважно. Говорят, что перед смертью вся жизнь пролетает перед глазами. Это ложь. Все, что я вижу, закрывая глаза – это пустота. Я сжался в комок, словно беспомощный котенок. Не хочу умирать. Кто-нибудь… спасите меня.

Когда они были уже совсем рядом, передо мной возникла широкая спина, словно гора, заслоняющая солнце. Силовая перчатка стража заискрила в полутьме. Удар. Еще один. И еще. Через несколько секунд рабочие уже лежали на земле, держась за животы, и пытаясь восстановить дыхание после ужасающих ударов по печени и селезенке. Шансы в этой схватке были явно неравны. Я… спасен.

Я сидел на скамейке, наблюдая за тем, как страж надевает наручники на лежащих на полу рабочих. Когда он убедился, что они не сбегут, он зашагал ко мне.

– Дункан!

Передо мной стоял высокий человек с длинными темно-коричневыми волосами, завязанными в пучок, густой роскошной бородой, восходящими пышными бровями и бронзовой загорелой кожей. Веки, сомкнутые во внимательном прищуре, хищный изучающий взгляд и глаза разного цвета: один из них имел насыщенный карий цвет, второй – глубокий зеленый. Он был одет в облегающий костюм службы безопасности, в котором отлично проглядывался рельеф его внушительных мышц, на груди висел крупный бронежилет, а на поясе виднелась силовая перчатка, совсем недавно использованная по прямому назначению. Его внешний вид был немного неопрятным, но именно этот дикий и звериный образ придавал ему уникальный и необыкновенный шарм, вовсю пышущий харизмой и обаянием. Если бы лев принял человеческий облик – он выглядел бы именно так. Благородно, статно и со вкусом. Дункан был давним другом нашей семьи, а благодаря своей долголетней службе в качестве стража, слыл довольно известной личностью в убежище. Мне необычайно повезло, что именно этот человек принял мой сигнал о помощи. Я набросился на него, и повис на его плечах словно листик на ветке гигантского дерева. Он крепко обнял меня в ответ своими мускулистыми руками, а сквозь бороду показалась неподдельная улыбка.

– Рад, что ты в порядке, – сказал он басистым голосом, опуская меня на землю.

Я попытался рассказать ему обо всем, что произошло, но к горлу подкатил ком, и я закрыл лицо руками, осознав, что мне не по силам заново пережить этот кошмар.

– На, выпей, – он протянул мне небольшую стальную тубу с жидкостью внутри. Я взял ее еще трясущимся руками, залпом выпивая содержимое. Не знаю, что это было, но мандраж почти сразу прошел, а мысли в голове прояснились.

– Тебе нужно отдохнуть. Если хочешь, расскажешь обо всем позже, – произнес он.

Я немного успокоился, почувствовав себя в полной безопасности рядом с ним.

– Все в порядке, – ответил я, потрепав себя по щекам. – Не хочу возвращаться к этому снова.

Он молчаливо и внимательно слушал меня, задавая уточняющие вопросы. Через несколько минут посмотрел на меня и понял, что сейчас я снова расклеюсь и положил свою тяжеленную лапу мне на плечо.

– Хватит. Ты молодец. Этого достаточно, чтобы изгнать их из города. Нужно будет отправить сюда инженерный отряд, чтобы они проверили, что эти двое натворили с Эквиноксом. Надеюсь, они не успели совершить задуманного. Благодаря тебе. Такой инцидент будет у всех на слуху, ведь последний раз попытку убийства совершали лет… пять-шесть назад. Случай довольно вопиющий, поэтому готовься к повышенному вниманию к своей персоне. Может даже приставят тебя к награде, – улыбнулся он, подбадривающе похлопав меня по спине. – Когда я увидел твой сигнал, побежал сюда со всех ног. Успел, слава богу. Правда, чуть было не снес по дороге тетушку Мэй. Надо будет перед ней извиниться.

– Не думаю, что она в обиде. Ты ведь столько раз ей помогал после смерти дяди Бэна. Она постоянно вспоминает тебя, когда приходит к нам в гости, и причитает, как было бы хорошо, если бы ее сын хоть немного был похож на тебя, – усмехнулся я.

– В любом случае, это мы оставим на потом. Посиди здесь, пока я с ними закончу, – он уверенным шагом направился к рабочим, замершим на земле. – Встать! – рыкнул Дункан, и они покорно поднялись на ноги с низко опущенными головами. – Руки вперед, ладонями вверх!

Я незаметно подошел ближе и спрятался за спиной Дункана словно за щитом, иногда поглядывая на лица тех, кто еще недавно хотел меня убить. Он поднес квадратное устройство к их камням, и на экране появились буквы.

– Гершель Шепард, Логейн Мак-Тир. Железная Гавань, третий технический, – прочитал он, обращая свой кровавый взор на них. – Зачем напали на парня? Что хотели сделать с Эквиноксом?

Они продолжали молчать, изредка сглатывая слюну. Дункан раздраженно цыкнул. Подошел к одному из них, и схватил его за голову, со всей силы припечатывая ее к стене. Совершенно без эмоций. Как само собой разумеющееся.

– Будь моя воля, я бы раздавил вас прямо здесь как червей, – с пугающим спокойствием произнес он. – Очень жаль, что для меня это будет непозволительно. Но знаете… я ведь могу и не сдержаться.

Губы рабочего затряслись, а глаза налились слезами.

– Спрошу еще раз: зачем напали на этого парня? – продолжал давить на них Дункан, но несмотря на животный страх на их лицах, никто так и не проронил ни слова. Сложилось такое впечатление, что они боялись чего-то гораздо больше, чем огромного стража, готового разорвать их на части.

– Какие упертые. Значит, на сотрудничество не идем. Так и запишем, – хмыкнул он, поворачиваясь ко мне. – Подтвердишь все на трибунале?

Я кивнул.

– Отлично. А с вами я разберусь в отделе. Пошли вперед!

Мы шли чуть поодаль от рабочих, еле волочивших ноги. Я шагал, немного насупившись, и смотрел на их спины, невольно вспоминая отрывки драки, в которой чуть было не лишился жизни. Их кровавые глаза, полные решимости и… безумия. Тело объяло жгучим холодком, а по спине побежали мурашки. Я съежился еще сильнее и украдкой взглянул на Дункана, идущего рядом. В отличие от меня, он шел размашистым шагом, гордо расправив плечи. Выглядел жестким, но в тоже время спокойным и сдержанным, и вел себя так, как будто ничего не произошло. Было ли это дело привычки или он такой сам по себе? Каким бы ни был ответ, глядя на него, сразу становилось понятно, почему он считается одним из лучших в своем деле. Настоящий профессионал.

– Как думаешь, зачем они это сделали? – спросил я.

– Трудно сказать. Может, просто сумасшедшие. Может, одни из тех фанатиков, которые считают, что экспедиция всех нас погубит. Хотя… даже для них – саботировать Эквинокс и пытаться кого-то убить – слишком радикальные методы. А может… все гораздо глубже, чем можно предположить. Да уж… Сначала беспорядки, теперь еще и это. Ну и деньки, – сказал он, задумчиво почесав затылок.

– Это точно, – едва слышно произнес я. – И… эм… Дункан?

– Да?

– Спасибо. За то что спас меня.

– Не стоит. Ты же знаешь, это моя работа.

– И все же…

– Не забивай себе этим голову. Ты выжил – и это главное. Как там родители поживают?

– Они в порядке. У нас сегодня будет что-то вроде праздничного ужина. Придешь?

– Моника вкусно готовит. Засранцу Ричарду очень повезло, – рассмеялся он. – Конечно, я приду.

Он ненадолго остановился у Обсервера, сухими и заученными фразами доложив об аресте подозреваемых. Несколько минут спустя, мы уже были у подъемников, ведущих наверх к основной части города. Вся троица зашла в служебный лифт.

– И последнее, – сказал Дункан перед тем, как нажать на кнопку этажа. – У меня есть к тебе просьба. Не рассказывай никому о том, что сегодня произошло… пока что. Береги себя, Кай.

– Понял. Ты тоже.

Когда лифт уже был готов взлететь, меня вдруг осенило.

– Дункан! – крикнул я. Двери вновь разъехались в стороны. – Есть еще кое-что, о чем я забыл сказать.

– Что именно? – спросил он, нагибаясь ко мне.

– Вон тот, слева, перед тем как напасть, сказал мне кое-что странное. Сказал… «словно змеиный язык».

Его брови поднялись от удивления. Он приоткрыл рот, словно в попытке что-то сказать, но через мгновение передумал, коротко кивнув головой. Двери закрылись у меня перед лицом, и лифт понесся наверх. Он точно… услышал эту фразу не в первый раз.

Я остановился у дверей дома. Вести себя естественно и не суетиться. Им незачем знать про случившееся. Выдох, шаг внутрь. Мать стояла у зеркала, расчесывая свои волосы.

– Что-то ты запозднился сегодня.

Я замер в проходе, опустив голову. Нервы не выдержали. Я прикусил язык, стараясь сдержать слезы, но это не помогло. План пошел под откос.

– Что случилось, сынок? Что-то произошло? – обеспокоенно спросила она, обнимая меня за плечи.

– Да нет, – всхлипывая, ответил я. – Просто… немного устал.

– Теперь все хорошо. Ты дома.

Больше она ничего не спрашивала.

Вскоре пришел отец. К ужину Дункан так и не объявился. Поначалу я стал переживать за него – он был из тех людей, что всегда выполняют свои обещания, но волнение быстро прошло. Уж кто-кто, а этот человек сможет за себя постоять.

Мама поставила на стол горячий чай. Я сделал большой глоток и обхватил двумя руками раскаленную кружку. Приятное тепло медленно разлилось по телу. Отец рассказывал про работу, а мать внимательно слушала, изредка задавая вопросы и подливая ему еще. Иногда они замолкали и просто смотрели друг на друга. На душе стало так спокойно. Все ненужные мысли и тревоги пропали без следа. Если бы это было возможно, я бы сидел с ними вот так всю свою жизнь. Я вздохнул полной грудью и закрыл глаза, вспоминая произошедшее. Этот случай определенно оставит свой отпечаток до конца моих дней. Но именно благодаря ему… все встало на свои места. Я не гожусь для всего этого. Сегодня я был на волосок от смерти и ни за что не хочу пережить это еще раз. Экспедиция, Парагоны… Как я собираюсь помогать кому-либо, если не в состоянии помочь даже самому себе? Там, снаружи, я буду всего лишь обузой. Чаши весов наконец пришли в движение, и одна из них окончательно перевесила другую.

Я незаметно встал из-за стола, скрываясь за дверью своей комнаты. Хочу ли я, чтобы моя жизнь изменилась? Пожалуй, я уже знаю ответ на этот вопрос. Пусть эта жизнь никогда не изменится. И никогда не изменит всех нас.




Глава 3. Судный день


– Я понимаю твои опасения. Но правила есть правила. Если он придет – значит достоин спасения. Остальных это тоже касается.

– Но…

– Никаких но. Разговор окончен. Теперь иди. Завтра очень важный день, тебе нужно как следует отдохнуть.

– Да… конечно, учитель.



Глубокая ночь. В горле пересохло. В комнате необычайно темно. Я хлопнул в ладони пару раз, но ночники так и не загорелись. Пересилив свою лень, я все же поднялся на ноги и наощупь побрел на кухню, ступая как можно тише. Наполнив стакан водой из-под крана, и осушив его в несколько глотков, уперся руками в столешницу.

*Хруст*

Я обернулся, всматриваясь в тени комнаты. Наверное… показалось.

*Хруст*

– Мам? Пап? – спросил я. – Это вы?

Никакого ответа не последовало. Я продолжал вглядываться в темноту, как вдруг заметил движение. Мое дыхание перехватило. Я здесь не один.

– Кто… здесь?

Кровь забилась в висках. В углу комнаты зажегся лазер резака, освещая две неподвижные фигуры. Рабочие. У меня дома.

– Что вам здесь нужно?! Отвечайте! – они молча направились в мою сторону.

Я в панике попытался нащупать в темноте хоть что-то, чем я смогу себя защитить, но не успел. Они схватили меня за грудки и повалили на стол. Я открыл рот чтобы закричать, но понял, что не могу издать ни звука. Свет от лучей пролился на их обезображенные лица, расплывшиеся в мерзкой улыбке. Раскаленная плазма разрезала мою руку, словно нож кусок масла. Боль. Агония. Отрубленная кисть упала на пол, а из руки хлынула алая кровь. Вместо истошного вопля наружу вырвался лишь жалкий и едва слышный хрип.

– А теперь сдохни, крысеныш, – прошипел рабочий сквозь торчащие гнилые зубы, облизывая губы тонким змеиным языком, и наводя резак прямо мне на лоб.

Спуск курка.

– Нет! – закричал я, соскакивая с кровати. – Сон. Это всего лишь сон. Всего лишь… сон.

Немного отдышавшись и окончательно отойдя от кошмара, я вновь плюхнулся на влажную от пота простыню.

– Ну и начало дня. Хуже и быть не может.

Мы собрались в большой комнате, занимаясь рутинными утренними делами. Неожиданно из динамиков всего города раздался звон. На стене появилась бегущая строка:

«Внимание. Процедура «Exsilium» начнется через пятнадцать минут. Всем жителям проследовать на центральную площадь».

– Изгнание? Кого это? – родители с недоумением смотрели на надпись, которая раз за разом мелькала у них перед глазами.

Я безразлично пожал плечами, прекрасно зная, кому будет уготована такая участь. Время пришло. Одной проблемой станет меньше.

Я оказался в самом центре огромной площади перед шпилем, битком набитой людьми. Стражи выстроились по периметру круглого отверстия в полу, из которого должны были подняться рабочие. По всей видимости, в связи с Великой Экспедицией, было принято решение не затягивать этот процесс и изгнать их в максимально короткие сроки, и мне, как потерпевшему, даже не пришлось участвовать в трибунале. Скоро я взгляну на них в последний раз. Они это заслужили. Платформа поднялась наверх. Люди вокруг ахнули от удивления. Перед глазами многотысячной толпы в наручниках стоял лишь один человек. Дункан.



—… именно он долгое время поддерживал порядок и справедливость в Амаронте, и от этого принять его предательство тяжелее всего. Ведя противоправную деятельность, он поставил свои личные интересы и амбиции выше интересов всех живущих в городе людей…

Время вокруг словно замедлилось. Я не верил своим глазам и ушам. Нет. Это снова всего лишь глупый и бредовый сон.

– Вечером, двадцать восьмого марта две тысячи пятьсот пятьдесят третьего года, он попытался саботировать Эквинокс, поставив под сомнение само проведение Великой Экспедиции и безопасность жителей Амаронта… сводя все наши многолетние труды на нет…

Когда я проснусь, все снова станет как раньше.

– …его поступку нет ни малейшего оправдания, ведь как известно, самый сильный и тяжкий удар – это тот, который наносится в спину. Нас всех подвел тот человек, которому мы доверяли больше всего…

Сколько не закрывай и открывай глаза – вокруг ничего не менялось. Та же толпа, с открытыми ртами наблюдающая за изгнанием. Те же сенаторы, вещающие о его выдуманных грехах. Тот же Дункан, закованный в наручники, словно преступник.

– В это тяжело поверить.

– А он казался мне хорошим парнем…

—… поэтому, с прискорбием сообщаем, что единогласным решением Сената, Дункан Огайо, заместитель главы отдела по безопасности города Амаронта, был признан виновным в своих деяниях и будет изгнан из города. Если среди вас есть несогласные или вы хотите что-либо добавить, прошу поднять указательный палец вверх в знак протеста.

Я протискивался все ближе и ближе. Вокруг царила мертвая тишина. Сердце выпрыгивало из груди. Я не останусь в стороне. Это просто… какая-то ошибка. Мой палец начал подниматься к верху. Дункан гордо поднял голову, окидывая толпу взглядом. Наши взгляды пересеклись. Люди вокруг пропали, и время окончательно остановилось – только я и он. Я замер, смотря ему прямо в глаза. Указательный палец почти поднялся над головой. Он раздул ноздри, медленно покачав головой в стороны. Его губы зашевелились в слове «нет».

«Нет? Как это? Он… просит меня молчать?»

– Протестую! – раздался крик в толпе.

«Голос… отца!»

– Усильте голос этого человека, пожалуйста, – скомандовал юстициар, и яркие прожекторы повернулись в его сторону.

– Дункан невиновен, – произнес он. – Я знаю его с самых малых лет – он не тот человек, который может быть способен на такое. Вы не предоставили ни одного доказательства его вины, ни одного свидетеля. Что все это значит?!

– Вы правы, гражданин – судом не было предоставлено никаких доказательств. Но во всем этом нет никакой нужды, ведь он сам… признает свою вину.

Лицо отца исказилось в изумлении.

– Дункан Огайо, согласно действующему законодательному протоколу, вам предоставляется возможность оправдать себя. Молчание будет расцениваться как полное и бесповоротное признание своей вины. Прошу.

Дункан оторвал от меня взгляд, а затем опустил подбородок, так и не промолвив ни слова.

– Подсудимый отказался от своего слова, признавая свою вину за содеянное.

Люди зашептались. Мое тело и разум парализовало.

– Изгнать! – крикнул кто-то из толпы.

Я с ужасом повернул голову в сторону крика.

– Изгнать! – послышалось с другого конца.

Одиночные вскрики людей слились воедино, превращаясь в гимн. Среди всех орущих я увидел тетю Мэй, которая трясла кулаками и кричала в такт безумному стаду. «Остановитесь». Вся площадь через несколько секунд наполнилась громкими воплями, сотрясающими перепонки в ушах. «За что?»

Сенатор-юстициар поднял руку.

– Единогласно. В качестве жеста доброй воли, мы предоставляем подсудимому последний выбор, – из пола выехало два стенда, пронумерованные римскими цифрами. – Вариант номер один – одеть нейронный костюм и помочь в исследовании пустошей, отправляя в город сигналы из слепых зон, тем самым искупая свою вину за содеянное перед человечеством. Второй – в жалкой попытке хоть немного продлить свою жизнь на поверхности, выбрать комплект для выживания и запомниться в глазах людей как трус и предатель, недостойный сожаления или прощения.

Город замер в ожидании его ответа. С достойно поднятой головой, он сжал свои скулы, и оттопырил два пальца, выбирая второй вариант. Толпа осуждающе загудела, освистывая его решение.

– Выбор сделан. Властью, данной мне Сенатом, я объявляю Дункана Огайо виновным и изгоняю его из города Амаронт. Попрошу всех вернуться к своим обязанностям. Подготовка к началу Великой Экспедиции почти завершена. Все – мы – связаны.

Платформа пришла в движение, и Дункан опустился в темноту. Люди стали расходиться, и лишь я один стоял неподвижно, вспоминая его взгляд, и последнее прочитанное по губам слово.



– Саботаж… да кто вообще может поверить в эту чушь!? – отец ударил по столу с такой силой, что я почувствовал вибрацию под ногами.

– Он не виноват, – на автомате выдал я.

– Конечно, он не виноват. Я слишком хорошо его знаю. Он человек гордый, и, пожалуй, жестокий, но справедливость для него важнее всего. Он любил этот город. И его жителей. Он этого точно не заслужил. Дункан… друг мой, если бы я только мог что-нибудь сделать, – он разжал свой кулак и закрыл лицо рукой.

На глазах матери навернулись слезы. Потеря Дункана оказалась слишком сильным ударом для нашей семьи. Через несколько минут молчания, отец поднялся со стула, схватил термос и вышел за дверь. Время подходило к семи часам утра. Новый рабочий день не за горами. Нужно жить дальше.

«Словно змеиный язык». Холодные струйки текли по моим волосам. «Все мы связаны». Лицу. «Береги себя, Кай». Рукам. «Изгнать!» Груди. «Можете рассчитывать на меня». Я широко открыл глаза и взглянул в пустоту сквозь пальцы. «Сомнение – это грех». Мой знак. «Парагон».

– Имя.

– Кай Солар.

– Возраст.

– Семь тысяч восемьсот семьдесят два дня и девять часов.

– Цель.

– Сделать… правильный выбор.



– Как думаешь, он придет?

Джеки помотал головой, прикусив нижнюю губу.

– Придет, – произнес я, вклиниваясь в очередь.

Ребята обернулись на меня, с удивлением подняв брови.

– Мы уж думали, что ты останешься, – едва слышно шепнул Джеки.

– Я тоже так думал.

Мы переглянулись. Гурни, Молли, Джессика, Джейк – все в сборе. Слова были излишни. Они все видели. Они все понимают.

– Дункан продержится. Мы спасем его.

– По-другому и быть не может. И… еще кое-что, Джейк.

Он вопросительно взглянул на меня.

– Мне постоянно снится один и тот же странный сон. На вершине огромной башни стоит человек. Его руки светятся, озаряя все вокруг, а люди с надеждой смотрят на него, не отрывая глаз. Сначала я не понимал, что это значит, но потом… все прояснилось.

– И что же?

– Этим человеком наверху… был ты, – ответил я, положив ему руку на плечо.

Ребята заметно воодушевились и подошли ближе, поступив также.

– Мы пойдем за тобой. Веди нас.

Он замялся, но быстро пришел в себя и, окинув нас взглядом, уверенно сказал:

– Я не подведу.

Ровной линией мы стояли ко входу в Танзанитовый шпиль – к моему большому удивлению, людей было немного. Несмотря на всеобщий ажиотаж, связанный с Экспедицией, на реальные действия решились далеко не все.

Сзади раздался заразительный смех. Мои зубы заскрипели. Голос… который я узнаю из тысячи. Во мне вспыхнула необузданная ярость – настолько сильная, что я забыл обо всем на свете.

«Если бы не ты, Шейн…»

Кулаки сжались до хруста. Ноги сами понесли меня в его сторону. Но за несколько секунд до того, как я бы превратил его лицо в кровавое полотно, чьи-то крепкие руки схватили меня сзади, возвращая в реальность.

– Не надо, Кай. Не сейчас, – прошептал мне Джеки на ухо.

Я разочарованно цыкнул, прожигая взглядом ублюдка, до которого оставалось всего несколько шагов. Наши взгляды пересеклись, и он с недоумением посмотрел в моем направлении. Джеки прав. Разберусь с тобой… позже.

Ребята исчезли за вратами шпиля. Мы остались вдвоем. Джейк приметил мою бутылку с водой, которую я по привычке прихватил на выходе из дома.

– Можно? – спросил он, указывая на нее.

Я протянул ему бутылку, замечая, что его руки немного трясутся. Сделав глоток, он, погруженный в собственные мысли, посмотрел на емкость и облизнул губы.

– Вкусно. Спасибо.

– Ага. Увидимся, – кивнул я.

Громкоговорители наконец произнесли мое имя, и я шагнул за врата, попадая в огромный пустой зал, украшенный символикой танзанита. Каждый мой шаг отдавался эхом. Женщина за одинокой стойкой холодно взглянула на меня, а затем просканировала мою руку, кратко произнося:

– Ваша подготовка начнется через несколько минут. Проходите.

Я зашел в небольшую комнату и переоделся в длинный белый халат, улавливая за стенкой грохот работы медицинских аппаратов. Из-за волнения кровь забилась в ушах, и я почувствовал, как в горле все пересохло. Достав из корзинки бутылку, я осушил ее практически до дна. Двери разъехались в стороны. Передо мной возник огромный аппарат. В разные стороны от него расходилось множество труб, а в центре находилось углубление, повторяющее тело человека. Люди в лабораторных костюмах обернулись на меня. Доктор Кеплер, не разворачиваясь, на автомате подозвал к себе рукой, но, когда увидел мое лицо, облегченно выдохнул.

– Кай Солар, – он взял планшет и задумчиво пробежал по тексту глазами. – Медицинских противопоказаний… не имеется. Физические показатели выше средних, функциональная напряженность, хорошая работоспособность, личная вкладываемость… коэффициент интеллекта – высокий, в противоправных деяниях замечен… не был. Прошу вас, – указал доктор на аппарат, вокруг которого загорелись различные огоньки и светодиоды. – Не волнуйтесь, мистер Солар, это всего лишь небольшой тест. Больно не будет.

Я залез внутрь. Лаборанты облепили меня датчиками, и из небольших отверстий вылезли тонкие, словно нити, иглы.

– Возможно, в процессе вы будете испытывать галлюцинации, но это обычная практика. Поэтому расслабьтесь. И удачи вам, Кай, – сказал Кеплер напоследок, задвигая меня внутрь камеры.

Все посторонние звуки пропали. Слюна комом встала в горле, а тело зазудело – но все это я списал на свои расшатанные нервы. Я справлюсь. Ради друзей, ради родных, ради Дункана… ради себя. В плечо вошла первая игла. Я выдохнул и закрыл глаза.



Голоса в моей голове. Негромкие и искаженные, но такие знакомые.

– А ты знал, что любовь – это метафора?

– Лети высоко, потому что вороны всегда ошиваются внизу.

– Что, если я был недостаточно хорош? Что, если я был недостаточно силен? Что, если я был недостаточно добр? Что же будет дальше? Что будет тогда?

– «Tabula Rasa». Начните все… с чистого листа.

Пора просыпаться.



Все тело болит. В голове туман. Я проморгался, увидев в полностью зеркальном потолке себя, лежащем на койке. Палата? Я… прошел? Я повернул голову и увидел корзину со своими вещами. Ничего не помню. Подняв тяжелую руку, открыл интерфейс. Вечер, двадцать девятое марта. Долго же я провалялся. Но… что это? Я открыл сообщение, назойливо мигающее в углу интерфейса. Мои волосы встали дыбом. Этого… не может быть.

«Во время тестов на профпригодность у кандидата проявилась острая аллергическая реакция. На кожных покровах появилось множество ярко-красных, четко выраженных пятен, имеющих тенденцию к сливанию; Также было обнаружено опасное для жизни сужение гортани, вызывающее свистящее и неровное дыхание. Симптомы удалось купировать благодаря вводу двух кубиков супрематического окислителя. Аллерген F33 был выявлен и частично извлечен. В связи с вышеперечисленным, тестирование было отменено; Дальнейшая деятельность с кандидатом №00397 прекращена; В течение следующего дня требуется посещение криокапсулы для окончательного выведения аллергена из организма. Запись зарегистрирована.

P.S. Настоятельно рекомендую попасть в капсулу как можно скорее. Доктор Кеплер».

Аллерген. Это… апельсин? Я соскочил с койки, и выхватил из корзины свою бутылку, а затем понюхал содержимое. Кисть хрустнула, а костяшки мгновенно покраснели от удара о стену.

Как я этого… не заметил? Почему моя бутылка оказалась заполнена этой дрянью? Поздно кого-то винить. Произошло это случайно или же нет – уже неважно.



Дверь в палату открылась. Звук шагов становился все отчетливее.

– Кай… я принесла тебе ужин, – сказала мама, поставив что-то на прикроватную тумбочку.

– Я не голоден. Просто уходи. Мне нужно побыть одному.

Мать села рядом, аккуратно дотрагиваясь до моей головы, укутанной в одеяло.

– Мне жаль, что все так произошло. Я понимаю, как тебе сейчас тяжело и…

– Нет. Не понимаешь. Впервые в жизни я принял такое важное решение. Я всего лишь хотел помочь Дункану. Я всего лишь хотел, чтобы вы гордились мной!

«Хватит».

– Но все получилось, как всегда, не правда ли?

«Она ни в чем не виновата».

– Почему ты не проверила, что было в этой бутылке?

«Но меня уже было не остановить».

– Прости меня. Это моя вина…

– Просто уходи. Уходи! – вырвалось из моей груди.

Она отдернулась в сторону, а ее глаза наполнились слезами.

– Я просто хочу, чтобы ты знал. Что бы ни случилось, мы всегда будем гордиться тобой, – прошептала она, на мгновение зависая у выхода.

«Что ты наделал, Кай?»

Дверь закрылась. Сломленный и опустошенный, я лежал на кровати, и слезы водопадом лились из моих глаз.



Странный монотонный стук выбил меня из полусна. С заспанными красными глазами я подошел к окну, отодвигая шторку. Напротив меня стоял человек. Его лицо было перемазано в крови, а сам он бился головой о стекло, оставляя на нем алые размазанные подтеки. Очередной… кошмар?

– Эй, вам помочь? – крикнул я, через секунду осознав, что он не сможет меня услышать.

Я тыкнул на кнопку вызова медперсонала, но она проваливалась внутрь, никак не реагируя на мои нажатия. Я поднял глаза. В груди засвербило неприятное тянущее чувство. Свет. В коридоре не было света – лишь одинокий моргающий прожектор за его спиной. Дыхание остановилось. Кровь. Внутренности. Везде. Повсюду. Мужчина поднял на меня свой пустой взгляд. «Впусти меня» – прочитал я по его иссохшим губам. Окровавленная ладонь скользнула по стеклу, оставляя на нем стрелку, указывающую на дверь в мою палату. Трясущейся рукой я потянулся к сенсору, но когда до него осталось всего несколько сантиметров, я замер. Он сжал руку в кулак. Удар. Впусти меня. Удар. Впусти меня. Крик. Отчаянные удары не прекращались ни на секунду, все больше и больше размазывая хлестающую во все стороны алую жидкость по стенкам и полу. Свет снова начал быстро мерцать. Он немного повернул голову. Его глаза наполнились предсмертной агонией. Передо мной пронеслась тень, снося его с ног, словно пушинку.

– Твою мать! – от неожиданности отдернулся я, падая на спину.

Что… это было? Нужно срочно связаться со стражей. Я открыл Путеводитель, но вместо привычного интерфейса увидел лишь одни помехи. Сердце бешено заколотилось. На нас… напали? В коридоре послышался громкий шум. Скрежет металла. Снова тишина. Снова скрежет. Хруст. Дверь прогнулась в мою сторону, словно пластилиновая.

«Это… невозможно».

Нужно отсюда сваливать. Нужно найти и предупредить остальных. Удар – еще сильнее предыдущего. Эта дверь была единственной преградой между мной и существом – и одновременно моим единственным выходом отсюда. Я со всей силы вмазал себе по щекам, приходя в чувство. Есть… один способ. Я облокотился на стену рядом с сенсором. Оно бьется в дверь одинаковой периодичностью. Нужно всего лишь поймать момент. Раз. Два. Три. Сейчас! Я активировал сенсор прямо перед предполагаемым выпадом. Нечто с невероятной скоростью залетело в палату. Я мгновенно выскочил, закрывая за собой дверь, и без оглядки побежал по витиеватому коридору, ориентируясь лишь по аварийным красным лампам, горящих у основания стен. Низкий потолок закончился, и я выбежал в центральный район. Вдалеке виднелся шпиль, с верхушки которого на землю сыпались тысячи искр. Света по-прежнему было мало, но достаточно для того, чтобы оглядеть происходящее вокруг. Мои худшие опасения подтвердились. Это… происходит по всему городу. Со всех сторон до меня доносились нечеловеческие крики, вой и рев сирен. Я бежал без остановок, пока во всеобщем хаосе не услышал гул толпы. Большая масса людей столпилась около криокапсул.

– Что здесь происходит?! – заорал я, схватив за руку одного из них.

Меня грубо оттолкнули в сторону. Все они… напуганы до смерти. Дрались, толкались, боролись друг с другом, поскальзывались и падали на залитый кровью пол. Готовы были разорвать друг друга, лишь бы пробраться внутрь капсулы. Те, кому это удавалось, безуспешно пытались закрыть створки изнутри, но каждый раз система лишь безучастно выдавала в ответ: «Пациент не зарегистрирован».

– Тише… прошу вас, не шумите… умоляю, – сидя на коленях бубнил под нос пожилой мужичок, пытаясь засунуть выпадающие кишки обратно в живот.

Домой. Мне нужно домой. Глубоко вздохнув, я быстрее прежнего побежал в направлении жилых отсеков. Мать, отец. Пожалуйста, будьте живы. Пролетев вниз по неработающему эскалатору, я заметил, что все двери были открыты нараспашку. День открытых дверей? Как… это возможно?

До родного проема осталось совсем немного. Но вот я замер. И мир вокруг остановился. В нескольких метрах от меня на четырех лапах стояла огромных размеров тварь, преграждая путь вперед. Будто олицетворение ужаса, возникшего в самых темных уголках воспаленного сознания. Загнутые окровавленные когти. Длинная, вытянутая морда. Массивные черные клыки, с которых сочилась едкая слюна. Антрацитово-черная чешуя, покрывающая огромных размеров туловище – от хребта до тонкого жалоподобного хвоста. Бритвенно-острые ребра, торчащие из груди – точно зубья огромной пасти, раскрытой прямо на животе. Мы остановились друг напротив друга. Глаза существа забегали по моему телу, и этого взгляда органы внутри начали выворачиваться наизнанку. Мои конечности парализовало, а от страха на глазах проступили слезы. Существо приготовилось к прыжку, обнажив свой убийственный оскал. И ноги… сами понесли меня в другую сторону. Все дальше и дальше от родимого дома. Тварь ринулась следом, разрывая металлический пол своими когтями – и с каждой секундой этот скрежет становился все ближе и ближе. Я развернул голову на своего преследователя. Еще мгновение – и мне конец. *Хрясь* – я со всей скорости врезался в человека и снес его с ног, каким-то чудом удержав при этом равновесие. Сзади послышались предсмертные вопли и хруст ломающихся костей.

– Прости… прости меня.

Взлетев наверх по эскалатору, я снова оказался около капсул, рядом с которыми не прекращалась ожесточенная борьба. Адреналин валил через край. Я прорывался сквозь толпу, не осознавая, что делаю. Моя капсула. Мой единственный шанс. Сильный удар прилетел мне прямо в челюсть, на несколько секунд выбивая из реальности. В глазах всех поплыло. Надо мной возвысился мужчина, снова занося кулак. Я беспомощно закрыл лицо руками.

– Они здесь!

Из темноты вокруг послышался ужасающий рев. Люди окончательно обезумели, снося волной стоящего надо мной человека. Путь к капсуле был свободен. Я из последних сил поднялся на ноги и запрыгнул внутрь, активируя интерфейс.

– Ведется распознание пациента. Ведется распознание пациента.

– Быстрее, черт возьми! – закричал я, вновь и вновь прикладывая ладонь к сенсору.

– Кай Солар. Зарегистрированный пациент найден. Запуск процедур. Ожидайте.

Стальная панель с окном посередине поползла вниз.

– Постой, пусти меня!

– Не бросай меня здесь!

Десятки людей безуспешно пытались залезть внутрь, просовывая руки в щель между проемами и колотя по стеклянному окну.

– Простите… простите меня, – повторял я раз за разом, захлебываясь в слезах.

В толпе зашныряли десятки тварей, разрывая на куски всех на своем пути и полностью заливая мое окно смесью крови и внутренностей. Крики прекратились. Наступила мертвая тишина.

– Постой – п-пусти меня!

– Не – бросай меня – здесь, — неожиданно раздались неестественные голоса прямо передо мной.

Я припал к панели. В паре шагов от капсулы за мной наблюдало существо, широко разинув пасть. Его гортань вибрировала, имитируя человеческий голос – и с каждой пройденной секундой у него получалось все убедительнее.

– Постой, пусти меня! Не бросай меня здесь!

С самого низа капсулы начала подниматься синеватая жидкость. На экране высветился довольный смайлик.

– Приятного вам времяпрепровождения. Будьте здоровы!



Сильные потоки воздуха пробудили меня ото сна. Капсула со скрипом открылась, выплевывая меня наружу вместе с остатками голубоватой жижи. Я раздался громким кашлем, отхаркивая забитые легкие. Холодно. Очень холодно. В нос ударил резкий и мерзотный запах, быстро приводя меня в чувство. Ни одного трупа вокруг – лишь безобразные комы плоти и засохшие океаны крови. От увиденного меня стошнило, освобождая от всего лишнего и без того пустой желудок. Каждая мышца, каждый сустав разрывался от любого моего движения. Тело припадочно затрясло. Вдалеке что-то упало, металлическим звоном нарушая абсолютную тишину мертвого города. Я здесь не один. Сейчас мне нельзя позволять эмоциям взять надо мной верх. Для начала нужно спрятаться. Выжить любой ценой. Я с огромным усилием поднялся на ноги, и, стараясь наступать как можно тише, побрел подальше от открытого места. Единственным моим ориентиром в кромешной темноте были флуоресцентные полосы на дорожках и основаниях стен. Они не были особо хорошим источником света, но я хотя бы примерно понимал, в каком направлении мне стоит двигаться. Спустя пару минут я уперся в одно из зданий. Под ногами захрустело разбитое стекло. Нужно найти Обсервер. С его помощью я смогу связаться с кем-нибудь из выживших. Я пошел вдоль стены, нащупав в темноте установку с круглым шаром наверху, похожим на глаз.

– Авторизация, – прошептал я.

Голосовое активация не сработала. Питания нет во всем городе. Позади раздался хруст стекла. Я замер, боясь сделать новый вдох, с ужасом внимая каждому новому шагу. Существо обнюхало вход, стену. Все ближе и ближе. Стойка завибрировала прямо за мной. Оно уже здесь. Спина затряслась от напряжения, и я облокотился на руки, краем пальца дотрагиваясь до огнетушителя. Аккуратно поднял и раскачал его в руках, подкидывая как можно выше над головой. Он с грохотом приземлился на пол, и тварь мгновенно схватила его мощными челюстями, лопая словно воздушный шарик. Сейчас. Пока существо трясло головой, пытаясь скинуть с морды вязкую пену, я ринулся в просторный зал, заставленный различными ящиками и коробками. Позади раздалось грузное тяжелое дыхание. Взмах. В последний момент я успел шмыгнуть в небольшую щель между ящиками, почувствовав, как лапа пронеслась всего в паре сантиметров от меня. Позади послышался разочарованный вой зверя, упустившего свою добычу. Я выскочил из пожарного выхода и, миновав крытый коридор, оказался у жилых отсеков. Но я забыл. Все двери в городе… открыты. Спрятаться негде. В ботинке что-то захлюпало. С ужасом опустив глаза, я увидел свое разодранное бедро, из которого вниз по ноге бежала кровь. Вокруг вновь раздался животный рев. Это конец. Я упал на колени. Закрыл руками рот, сдерживая истошный крик, так и норовящийся вырваться наружу.

– Нет…. Я не могу так умереть. Я должен им помочь.

Мои глаза открылись. Легкие жадно стали поглощать кислород. В полубреду я пошел дальше, оставляя за собой длинный кровавый шлейф. Неожиданно рука, выставленная в сторону, нащупала в дверном проеме что-то твердое. Я облокотился на блокирующий проход шкаф, подталкивая его вовнутрь. Он заскрипел, наконец подаваясь вперед, и я заполз в комнату, задвигая его обратно. Добравшись до медицинского ящика, вылил весь флакон обеззараживающей жидкости на рану, и, хрипя от боли, туго перебинтовал бедро. Весь перемазанный в крови, откинул голову назад, едва слышно рассмеявшись. Но притупленные чувства дали сбой – и я даже не успел понять, что произошло. Из ниоткуда передо мной возник человек, укутанный в большой плед. Его пальцы сжались на моей шее. Вся комната наполнилась знакомым синеватым светом.

– Ты в гостях. Ты у меня дома. Не стоит так себя вести, – прошептал он, не поднимая головы. – Ты всех разбудишь. Будь потише, они уже спят.

Я повернул глаза и увидел на кровати два тела, заботливо укрытых одеялом.

– Твой… танзанит… работает?

– Конечно, а как же. Ты тоже можешь. Включи. Включи. Включи, – забормотал он, тряся меня за правую руку. Его пальцы начали сжиматься и разжиматься в определенной последовательности. – Пальчиками раз, два, три. Все просто. Все просто, не так ли?

Плед сполз у него с головы, и он поднял на меня свои безумные глаза.

– Ты… – его рот открылся от удивления.

Передо мной на корточках сидел тот самый одноухий рабочий.

– Хватит… я… задыхаюсь.

В глазах потемнело. Я подтянул здоровую ногу и со всей силы оттолкнул его, раздаваясь громким кашлем. Он со всего размаха ударился затылком о край стола, развалившись на полу.

– Ты ранен. Ты приведешь их сюда, ты приведешь их, – тараторил он, схватившись за голову.

Я подполз к нему и схватил его за грудки.

– Что произошло?! Где все остальные? Почему ты хотел меня убить? Ответь мне!

– Они обещали забрать меня… Я ведь сделал все, о чем они попросили. Они ведь обещали мне. Почему. За что?

– Кто они?! Что обещали? – продолжал я.

Его губы затряслись, а глаза забегали в разные стороны. Он сумасшедший. Совершенно невменяемый. Сколько времени он здесь пробыл? Сколько времени я пробыл… в капсуле? Он сжался в комок, продолжая бубнить что-то под нос. Мне нужна информация. Хоть что-то. Брови собрались в кучу. Есть одна идея.

Я приблизился почти вплотную к его лицу и прошептал:

– Словно змеиный язык.

Его глаза на мгновение прояснились. Дрожь прекратилась.

– Словно бушующий шторм, – ответил он спокойным голосом, и внимательно уставился на меня, будто ожидая чего-то в ответ. – Словно бушующий шторм! – затем вырвался крик из его глотки.

– Заткнись, идиот! Заткнись, а не то они услы… – не успел договорить я, как рабочий ударил меня лбом.

Меня отбросило назад. Из носа потекли теплые струйки крови.

– Я не стану таким. Нет, не стану. Они все умерли. Все до единого! Сдохли! Как! Скот!

Мне нужно заставить его замолчать, иначе нам обоим конец. Любой ценой. Дрожащей рукой я потянулся к ножу, лежащему на столешнице. Но смогу ли я… Снаружи что-то пронеслось. Я встал как вкопанный, роняя нож на пол. Слишком поздно. Я попятился назад, задевая ногой разобранные полки. Без раздумий запрыгнув внутрь оборудованного под спальник шкафчик, я захлопнул дверцы, задерживая дыхание. Закрывающий проем гардероб с грохотом рухнул на пол. Тварь зашла внутрь, наступая массивной лапой на грудь рабочего. Я закрыл уши руками. Через долю секунды крики прекратились. Свет его камня угас. Глаза закрылись сами собой, и под чавкающие и хлюпающие звуки сознание провалилось в глубокую бездну. Зверь начал свою трапезу.



Открыл ли я глаза? Или они до сих пор закрыты? Без особой разницы. Снова эта темнота. Настолько густая и непроглядная. Она поглощала меня, развращала мой разум. Я докоснулся до иссохших губ пахнущими железом пальцами. Все это просто не может быть правдой.

Я почти дотянулся до своей двери. Через мгновение буду дома, и все снова станет как раньше. Но передо мной вновь возникла мерзкая тварь, в который раз преграждая путь домой. Куча бездыханных и изуродованных тел вокруг. Страх, проникающий под кожу. Что-то потянуло меня назад. Ты испугался. Ты сбежал и оставил их одних. «Просто уходи. Уходи!» – это был твой голос, твои слова. Глаза матери, полные слез. Как ты посмел ее прогнать? Удар. Еще один. Я бил себя по лицу до тех пор, пока окончательно не обессилил. Я сломался. Простите меня. За все.

Сколько времени я уже пролежал вот так? Не знаю. Я давно потерял ему счет. Скрюченный, истощенный, разбитый. Живот свернуло так, как будто в него вонзили тысячу игл. Осталось потерпеть совсем немного. Скоро все закончится.

– Я же говорил тебе. Пальчиками раз, два, три, – донеслось из-за дверей шкафчика.

– Заткнись.

Я поднял тяжелую руку, представляя во тьме ее очертания. Быстро согнуть и разогнуть пальцы. Как просто. Неожиданно мой танзанит завибрировал. Тесный шкафчик постепенно наполнился столь родным синеватым свечением. Соленые слезы ручьем потекли по моему лицу. Словно зачарованный, я смотрел на камень, чьи ровные грани проступали через мою ладонь, и чувствовал, как мое тело наливается теплом. Это не конец.

Сделав глубокий вдох, я вылез из шкафчика. Трупа уже не было – от рабочего осталось лишь булькающее кровавое месиво. Открыл первый попавшийся ящик и опешил от увиденного: он доверху был забит пищевыми таблетками, пайками и бутылками с водой. Я жадно набросился на еду, и набив до отказа свое брюхо, снова забрался в шкафчик, протягивая ноги. Еде нужно усвоиться, мне – подумать, что делать дальше. Электричество. Нужно придумать, как вернуть питание в городе. Но сказать было легче, чем сделать – я не электрик или технолог. Я даже не знаю, с чего мне начать и куда направиться. Черт. Если бы только отец был здесь. Он бы точно смог со всем разобраться. Таких талантливых инженеров как он – один на миллион. Он всегда с большим энтузиазмом рассказывал мне о своей работе, а я всего лишь делал вид, что слушаю его. Наивный дурак. Сейчас эти знания мне бы очень помогли. Я со всей силы прикусил язык, острой болью прогоняя навязчивые мысли, которые снова полезли мне в голову. Нет. Если уж я смог выжить, то остальные и подавно. И среди них обязательно будут родители. И мои друзья. Я отказываюсь верить в обратное. Самое главное – не терять надежды. Я снова посмотрел на свою горящую руку. Не терять… надежды. В моем воспаленном мозгу проносились тысячи разных мыслей и идей. И в этом бурном и безудержном потоке я успел ухватиться за одну единственную. Термодинамическая станция. Если искать проблему в остановке электропитания – это первое место, которое должно приходить на ум.

Я нашел в стоящей рядом тумбочке ручку, по памяти вырисовывая на стенке карту города. Широкие коридоры кишат этими тварями, лифты не работают – остается только спуститься по запасной лестнице. Я провел линию, заканчивая свой маршрут. Мой план готов. Уперся лбом в свою самодельную карту. Сможет ли один человек справиться с такой задачей? Навряд ли. Но отсиживаться здесь, дожидаясь своей участия, я не намерен. Это мой шанс. Нужно попытаться.

Аккуратно достав из упавшего гардероба небольшой рюкзак, я по максимуму запихнул в него припасы из ящика. Осталось последнее. Нужно понять, сколько времени прошло с момента нападения. И есть… лишь один способ это узнать. Собрав всю волю в кулак, я приподнял одеяло с двух лежащих на кровати тел. Женщина и… девочка. Совсем еще маленькая. Я пошатнулся, сдерживая рвотный позыв и отводя глаза в сторону. Это ужасно.

– Нужно собраться. Соберись.

Трупные явления. Мы проходили эту тему в старшей школе. Осталось только вспомнить временные отрезки, разделяющие переход от одного состояния тела к другому. Охлаждение, трупные пятна, «rigor mortis» – окоченение. Гниение и разложение отсутствуют. По моим подсчетам, смерть наступила около четырех-пяти дней назад – примерно столько дней я пробыл внутри криокапсулы. Кто бы мог подумать, что я применю эти знания на практике. И когда я уже хотел накрыть тела с головой, я заметил это. Их правые ладони были отрублены выше кисти, а на шеях виднелись глубокие раны от острого предмета. Это… он убил их. Сумасшедший урод. Но зачем было отрубать их руки? Было ли это приступом безумия или… чем-то еще?

– Покойтесь с миром, – прошептал я, закрывая их глаза.

Я выглянул из проема, посветив по сторонам танзанитом. Когда я сужал пальцы, луч становился более направленным и его дальность значительно увеличивалась. А когда полностью раскрывал ладонь – свет рассеивался, покрывая большую область. Очень полезное открытие. Почему я раньше никогда не слышал о такой функции? Тем не менее, я больше не слепой котенок, бредущий в потемках неизвестно куда – и эта мысль очень подбадривала меня. Я пробирался окольными путями, обходя обширные коридоры и открытые пространства. Пот со лба лился ручьем – я был сосредоточен и напряжен как никогда, следя за каждым своим шагом. Нельзя издавать ни звука. Никаких лишних движений и мыслей. Пять минут. Десять. Двадцать. Вдали виднелся медицинский отсек, в котором до сих пор горел свет —весь отдел был подключен к мощному резервному генератору, обособленному от остальной системы. Судя по всему, это было сделано для того, чтобы в случае чрезвычайных происшествий, жизненно важное медицинское оборудование не выходило из строя, снабжая пациентов необходимыми ресурсами и препаратами. Та же ситуация была с капсулами – несмотря на сбой в подаче электроэнергии, они продолжали свою работу. И это спасло мне жизнь.

«Кай Солар. Зарегистрированный пациент найден».

Я нервно проглотил слюну. Если бы я не принял тот самый апельсиновый сок, срывая тем самым тесты. Если бы меня не зарегистрировали на процедуры вывода аллергенов… я бы не пережил эту волну. До сумасшествия нелепая цепочка событий. Потеряв бдительность, я наступил на кучу железных листов, лежащих посреди прохода. Тишина. Достаточно размышлений. Нужно сконцентрироваться.

Через несколько минут я миновал массивный проем, ведущий к огромному складу – одному из важнейших секторов города, в котором располагалось большинство производственных цехов, отделов транспортировки и научных центров – Железная Гавань. Я замер перед аркой. Мои уши уловили странные звуки, разряжающие мертвую тишину вокруг. Там, доносятся из самых глубин Гавани. Потолок взлетел до небес, и даже максимально суженный луч не мог до него достать. Толстые червленые стены, облепленные вдоль и поперек различными трубами и вентиляционными люками, зловеще клокотали от каждого моего шага. Несколько минут спустя я вышел на широкий решетчатый мост. Все вокруг неприятно скрипело и похрустывало – но это были не те звуки, которые привели меня сюда. Губы приподнялись в брезгливой гримасе. Какой странный мерзкий запах… я словно чувствую его на своем языке. Шаг. И еще. И еще. Моя нога неожиданно провалилась, а тело подалось вперед. Я потерял равновесие, зависая над пропастью.

– Твою мать! – на автомате вырвалось из меня.

Замахав руками, я немного оттолкнулся назад еще стоящей на поверхности ногой, падая на четвереньки перед самым краем.

– Еще бы чуть-чуть, – произнес я, успокаивая готовое выпрыгнуть из груди сердце.

Я поднял голову, напрягая зрение. Надо мной на магнитных подушках висели огромных размеров конструкции, похожие на платформы. Сбой в работе систем застал их в тот момент, когда они перемещались между этажами, поэтому они зависли аккурат между ними. Я подполз к самому краю, а затем посветил рукой в самый вниз. Мое дыхание перехватило. Все тело задрожало. Рассудок помутнел. В самом низу Гавани, на колоссальных размеров пустой площади, лежали они. Сотни. Тысячи. Живые. Их головы странно дрожали, а массивные чешуйчатые спины с одинаковой периодичностью поднимались и опускались вверх-вниз. Существа дышали друг другу в такт, словно единый организм. Они не спят. Это больше похоже на… анабиоз. Через секунду я спрятал руку, и припал спиной к перилам. Шок от увиденного снова сковал мои руки и ноги. Я сделал осторожный вдох, проклиная свое трусливое нутро.

– Встал. И пошел дальше.

Стараясь наступать как можно тише, я направился к выходу, но у самого выхода мое внимание привлекли ящики, стоящие рядом с грузовыми тележками. «Строительные принадлежности». Такую возможность нельзя упустить – может получится отыскать что-нибудь стоящее. Я подошел к ящику и снял защитные курки по бокам, заглядывая внутрь. Сверхпрочный клей – может пригодится. Экзотермический молоток – пойдет. Репликаторный гвоздомет – компактный и многофункциональный инструмент – очень полезная находка. Герметиковый стержень, щитометр, какие-то непонятные шарики и… плазменный резак. По спине побежали мурашки. Ну уж нет. Отрезать конечности – это не по моей части.

Я прикрепил найденные инструменты на пояс и успешно покинул Гавань. Следующим пунктом назначения была пожарная лестница, ведущая прямиком к станции. После долгого спуска, я шмыгнул внутрь и спрятался за колонной, прислушиваясь к несвойственной этому месту тишине. Приблизился к огромной центрифуге, из которой выглядывало потухшее черноватое ядро и приложил руку к консоли. Очевидно, что ничего не произошло.

– Отлично. И что теперь, умник? – хмыкнул я, снимая со спину рюкзак и обходя центрифугу с разных сторон.

Думай. В этом городе все сконструировано так, чтобы в случае экстренных ситуаций практически любую поломку можно было исправить силами одного человека. И это место – не исключение. Должен быть… ручной режим.

Я провел рукой по основанию конструкции. Пальцы зацепились за красноватый рычаг. Рывок на себя – и с четырех сторон от конструкции появились горизонтальные стержни, точно лопасти ветряной мельницы. Придется попотеть. Я всем телом уперся на один из них. Мышцы затряслись от напряжения. Бедро вновь закровоточило. Маленький шажок. Еще один. И еще.

– Давай, сучара, – прохрипел я, из последних сил толкая стержень от себя.

Он продолжил движение без моей помощи.

– Получилось? – с надеждой брякнул я, как вдруг трубящее чувство тревоги дало мне отличную подсказку:

«Пригнись, идиот».

В последний момент я успел нагнуть голову, и стержень со сверхзвуковой скоростью пронесся мимо. Конструкция загудела. Консоль загорелась.

– Критическое напряжение. Критическое напряжение. Неизбежность взрыва.

Пальцы судорожно забегали по экрану. «Стабилизировать давление. Распределить мощность. Перенаправить энергетические потоки. Активировать системы автономного питания. Применить».

Момент истины. Секунда. Две. Три. Цилиндр взревел, набирая обороты. Раскаленное ядро раскрутилось с такой силой, что помещение залило знакомым ярко-красным светом, от которого я невольно прищурил глаза. Не успел я опомниться, как до меня начали доноситься мириады различных звуков. Все вокруг загудело и затряслось. По стене и потолку пробежали раскаты энергии, уходящие в самые отдаленные уголки города, а пол под ногами завибрировал так сильно, что я едва не потерял равновесие. Прожекторы в помещении поочередно стали включаться.

– Да! – во всю глотку закричал я, прыгая от радости.

У меня получилось! Впервые за все это время я почувствовал облегчение. Но по столь хорошо известному закону подлости, мое мимолетное чувство победы испарилось так же быстро, как и появилось. Дребезжащие звуки оживающего города, словно очнувшегося после долгой спячки, за мгновение сменились адским ревом населяющих его ужасных существ. Они проснулись вместе с ним.




Глава 4. Погоня за призраками


«Я правда зашел так далеко. Но что теперь?»

Пронизывающие душу завывания вырывали худшие воспоминания из самых глубин моего разума. Страх вновь овладел моим телом. Виски застучали в такт бешенному сердцу. Возьми себя в руки, парень. Это только начало.

Я запихнул раскиданные по полу вещи в рюкзак, накидывая его на плечи. Добравшись до лестницы, открыл дверь – тварь стояла на одном лестничном проеме выше, разглядывая меня с ног до головы. Рывок. Я захлопнул дверь прямо перед ее мордой, падая на нее всем своим весом. Удар. Петли предупреждающе заскрипели – еще одного эта дверь не выдержит. До аналогичной лестницы в другом конце зала я не добегу, а главный выход уже кишит этими существами. Что же тогда… Мои глаза широко раскрылись. Я кинулся за угол, нажимая на кнопку вызова лифта. Работает! Подъемник поехал вниз. Десятый этаж. Девятый. Восьмой.

– Быстрее! – заорал я, снова и снова прикладывая руку к сенсору.

Седьмой.

Дверь с грохотом вылетела из проема, пролетая несколько метров.

Шестой.

Сзади послышался скрежет когтей.

Пятый.

*Дзинь*

Я запрыгнул в лифт, протягивая палец к номеру этажа. *Хрясь* – зверь с невероятной мощью ударил меня по спине, цепляясь когтями за рюкзак. От удара дыхание сбилось, а ватное тело потащило назад. Я зацепился руками и ногами за проем, пытаясь удержаться внутри лифта. Пальцы соскальзывают. Еще чуть-чуть. Из груди вырвался дикий вопль, и из последних сил я подтянулся вовнутрь. Рюкзак разорвался на несколько частей, и существо по инерции откинуло назад. Развалившись на полу, я дотянулся до кнопки, закрывая двери. Подъемник медленно понес меня наверх. Станция подо мной за несколько секунд заполнилась тварями, провожающими меня голодными взглядами. Я забился в угол. Из порванного рюкзака посыпались припасы и полилась вода. Мысли путаются. Теперь мои шансы к выживанию сводятся… к нулю.

Вдох. Выдох. Я освободил спину и побежал куда глядят глаза. Свет. Кровь. На деревьях. Кустах. Дорожках. Скамейках и прилавках. Буквально осязаемый запах смерти. Страданий. Боли. Оглушающий вой. Время вокруг словно замедлилось. Они справа. Слева. Сзади. Повсюду. Не нападают в лоб – пропускают вперед, чтобы накинуться со спины. Очень быстрые – гораздо быстрее меня. Скрежет когтей и лязг зубов. Зловещий клекот. В сторону. Нужно менять направление. В сторону. Адреналин. Штанина полностью окрасилась в красный, а в ботинке вновь захлюпала кровь – но я не чувствую боли. Не останавливаться. Как можно дальше от этого места. Я забежал на мост, ведущему к окраинам, и остановился посередине. На другом конце меня поджидало не меньше десятка тварей. Позади – тоже самое. Я… окружен.

– Ну, давайте! – заорал я, раскинув в стороны руки. – Вот он я!

– Ну-у, дава-айте, – вторили они вслед за мной. – Вот он я…

Особо крупная особь вышла вперед, направляясь в мою сторону. Укус – другая впилась ей в лапу, не давая двигаться дальше. Прижав к туловищу тонкий острый хвост, она гневно зашипела на сородича, а ее чешуя на спине встала дыбом. Через несколько секунд началась настоящая бойня. Дерутся между собой. Дерутся за еду.

«Ну уж нет. Меня вы не сожрете».

Шаг назад. Второй. Нужно разбежаться. Если я и умру, то только так, как захочу сам. Я рванул с места, словно срываясь с цепи. Забыв все свои разногласия, они бросились за мной. Добыча уходит. Прыжок. Оттолкнувшись от перил, я полетел вниз. Мост, с которого я всегда хотел сбросить камушек, остался позади. Какая ирония. Кто бы мог подумать, что в конечном итоге… я сброшусь с него сам.

Свобода. Ветер развевал мои волосы и щипал глаза. Прошла всего пара секунд, но для меня это падение казалось вечностью. Эти… стены. Чем ниже я падаю, тем сильнее они сужаются к низу. Они… не вертикальные. Удар.

– Уф!

Я покатился вниз по наклонной. Спина периодически билась о небольшие уступы, над которыми мелькали прозрачные панели жилых помещений. Я стиснул челюсть, впиваясь пальцами в стену и тормозя свое падение. Больно. С десяток зверей, прыгнувших вслед, летело вниз, беспомощно тряся конечностями в воздухе. Надо мной. Продолжая скользить по панели, я оттолкнулся рукой в сторону. Зверь пролетел мимо, лязгнув зубами прямо около моего лица. В бок. Еще один пронесся рядом, оставляя глубокие царапины на стекле. Глаза скользнули вниз. Пропасть. Стены обрываются там. Осталось около пятидесяти метров. Руки онемели. Больше… не могу. Я скатывался в бездну, вновь набирая скорость. Удар. Темнота.

Тихий погожий денек. Люди беззаботно гуляют, общаются и отдыхают. На Лазурной улице разыгрывают какое-то представление. Повсюду открыты небольшие магазинчики со сладостями. Откуда-то звучит музыка. Детский смех. Споры взрослых. Я остановился, увидев огромную святящуюся панель, зависшую высоко надо мной. Наше солнце. Такое яркое и теплое. В глазах побежали солнечные зайчики. Вредно смотреть на него слишком долго. Я опять отвлекся. Мне часто говорят, что я слишком рассеянный. Нужно догонять остальных. Есть у нас такая небольшая традиция – встречаться по выходным, проводя вместе воскресное время. Мама, папа, ребята, их родители. Вон они, впереди. Гурни опять весь измазался в мороженом. Молли с важным видом держит в руках какую-то книжку. Джессика поправляет свои шелковистые волосы, застенчиво поглядывая в мою сторону. Джеки машет мне рукой, улыбаясь во весь рот своими еще молочными зубами.

– Я уже иду. Подождите меня.

Я протянул руку им навстречу. Сегодня все будет хорошо. И завтра тоже. Ради таких моментов и стоит жить, не правда ли?

Я сжал ладонью воздух. Где я? И где… все? Я лежал на чем-то очень холодном, неосмысленно протягивая руку к мерцающим вдали огонькам моста. Боль вползала в затылок, мокрым пятном растекаясь по волосам, и темным потоком смывая мысли в бессознательную пустоту. От каждого вдоха грудная клетка трещала, отдавая острой резью, а струйки крови из носа вырисовывали на лице кровавые линии. Я с ужасом посмотрел на свои порванные ладони. На пальцах не было ни одного целого ногтя. Горячие слезы потекли по щекам. Неожиданно боль пропала. Так мягко. Я поводил рукой по земле, чувствуя побеги травы меж своих пальцев. Так тепло. Нежные лучи солнца падают на мое лицо. Так спокойно. Вокруг затрещали сверчки и защебетали птицы. Так хорошо. Со стороны подул легкий ветерок, донося до меня терпко-сладкий аромат весенних цветов. Веки медленно сползли на глаза. Отличный момент, чтобы немного вздремнуть.

– Ну и долго ты будешь здесь валяться, Кай? – надо мной склонилась красивая девушка, упираясь руками в коленки. – Давай, поднимайся, – потянула за руки, отрывая мою спину от земли. – А ты тяжелый! Дальше вставай сам, я тебя не подниму.

Я замер рядом с ней, любуясь ее прекрасным лицом. Тонкий маленький нос с россыпью небольших веснушек. Идеальные, слегка розовые губы. Аккуратные ровные брови. Огненно-красные волосы.

– Ты меня смущаешь, – сказала она, улыбнувшись. На ее щеках появились ямочки. – Пошли!

Мы бежали, держась за руки. Она несла меня вперед, и в этом спонтанном забеге я едва успевал перебирать ноги. Люди вокруг вопросительно смотрели на нас, провожая презрительными взглядами. Пусть смотрят. Она рассмеялась. Мы, подобно двум маленьким рыбкам, неслись сквозь бурный поток, прорывая себе путь вперед. Но куда именно? Куда мы бежим? Хотя… это было неважно. Это жизнь. Как же сильно я… хочу жить.

– Мы на месте. Ты молодец, Кай. Я знала, что ты справишься.

Я помотал головой.

– Без тебя я бы не смог.

– Неправда. Ты сильнее, чем думаешь, – она посмотрела на меня своими пронзительными зелеными глазами.

Самое время. Никогда бы не подумал, что решусь на такое. Я хочу признаться ей.

– Джессика, я… люблю тебя. И всегда хочу быть рядом.

*Щелк*

Все вокруг пропало. Мы остались вдвоем. Джессика опустила свой взгляд.

– Нет.

Подул ураганный ветер.

– Ты не можешь остаться. Твое время еще не пришло.

– Что? О чем это ты? – спросил я, еле держась на ногах.

– Мы еще встретимся. А сейчас ты должен проснуться. Проснись.

Я осознал себя сидящим на коленях в какой-то комнате. Дверь за моей спиной закрылась. Мой дом. Здесь все по-старому. Это реальность – без сомнений. Сердце перестало биться. Я схватился за плечи, качаясь из стороны в сторону. Вся стена была залита кровью. Они ждали меня. Но я так и не пришел.

– Простите меня. Простите.

Я задвинул стул. Смахнул крошки со стола. Разложил подушки по дивану. Поднял упавшую вазу. Выровнял покосившуюся картину. Моя комната. В последний раз я забыл застелить кровать. Поправил скомканное одеяло.

– Вот так.

Взял с тумбочки нашу совместную фотографию, а затем аккуратно вернул ее на место. Сдул пыль с некогда любимой книжки. Бумажная. Раритет. Столько воспоминаний. Нужно посидеть на дорожку. Диван со знакомым треском провалился под моим весом. Я постоянно твердил и убеждал самого себя – «Они живы. Они обязательно будут живы». Но в глубине души я всегда знал правду – сколько ее не отрицай. Порой быть честным с самим собой гораздо труднее, чем может показаться на первый взгляд.

Пора. Я вышел из-за двери, в последний раз окинув взглядом столь важное для меня место.

– Прощайте.

Я брел по длинному коридору, подволакивая ноги. Зверь впереди. Какой красивый. Он – иной. Заостренная чешуя благородного синего цвета. Белоснежные клыки и когти, незапятнанные кровью и грязью. Торчащие треугольные уши с кисточками на концах. Величественная осанка, изящные изгибы и легкие грациозные движения, прямо как у хищной кошки. Он остановился на перекрестке, водя носом по сторонам – но не в поиске чего-то съедобного. Это было что-то другое. Словно пытается вспомнить, в какую сторону ему идти. Из пасти высунулся алый язык, скользнув по длинному шраму над правым глазом. Я замедлился. Зверь заметил меня, прижав к голове уши. Хватит беготни. Я устал бегать. Существо сделало неуверенный шаг в мою сторону. Смотрит мне прямо в глаза. Занес лапу, чтобы сделать еще один шаг навстречу, но неожиданно повертел головой и вмиг скрылся за углом.

– Странный ты какой-то.

В ушах раздался детский плач. Очередная галлюцинация? Ловушка? Не похоже. Чуть дальше, за поворотом. Я открыл дверь и отодвинул стол, которым намеренно перегородили проход, а затем вошел в комнату. На полу возле кровати сидел… маленький мальчик. Увидев меня, он дернулся, отползая в угол.

– Ты… настоящий? – прошептал я, не веря своим глазам.

– Н-не подходи. Уйди, – ответил он, захлебываясь слезами.

В моей голове прояснилось. Это не иллюзия.

– Эй, эй. Все в порядке, я тебя не обижу.

Я потянулся в его сторону, и он сжался как котенок, еще сильнее забиваясь в угол.

– Не трогай меня!

– Ладно, ладно, извини.

Этот парнишка… Взъерошенные волосы, грязная одежда с багровыми пятнами, порванные ботинки, трясется, до смерти напуган. Но как он…

– Я Кай. А тебя как зовут? – как можно дружелюбнее спросил я.

Он немного успокоился, вытирая слезы и сопли влажным рукавом, а затем осторожно взглянул на меня. Молчит. Не доверяет. Неудивительно, если представить, сколько всего ему пришлось пережить.

– Прости, что зашел без спроса. Уже ухожу, – я сделал вид, будто направляюсь к выходу, как вдруг он заговорил. Сработало.

– Релл Нокс. Рассветная улица, одиннадцатый проем.

– Релл, значит. Не возражаешь, если я присяду?

– У-угу.

Я уселся на стул, протягивая больные ноги. В комнате царил настоящий хаос. Посуда разбита, шторы порваны, стены изрезаны когтями. Повсюду раскиданы упаковки из-под еды, пустые бутылки и фантики.

– Как ты выжил? – спросил я.

– Я очень… хорошо прячусь, – тихо ответил он. – Меня никто никогда не мог найти. Из-за этого мои друзья не хотели со мной играть.

– Понятно. Давно ты здесь?

– Нет. Я… постоянно перебегаю из комнаты в комнату. Нельзя долго сидеть на одном месте. Иначе они учуят. И съедят, если заметят. Почти все они плохие. Все, кроме одного.

– Ты про того, который с шрамом?

– Ага. Хороший варг. Не такой, как остальные. Он постоянно здесь бродит, но никогда не нападает.

– Варги? Это ведь что-то из мифологии. Скандинавской, если не ошибаюсь. Почему ты их так называешь?

– Мама часто читала мне разные сказки. Они очень похожи на них. И по внешнему виду, и по поведению. Они хорошо видят в темноте, но недостаточно для того, чтобы заметить меня. Я маленький и быстрый – поэтому мне было так легко от них спрятаться. Но когда включился свет и все двери захлопнулись… Я очень испугался. Варги так громко кричат. Их стало еще больше.

Очень смышленый парень. Не только умудрился выжить, но и узнать что-то об этих существах.

– Ты очень храбрый, Релл. Ты молодец.

Пару минут мы пробыли в тишине. Я хотел задать ему еще один вопрос, самый неприятный и тяжелый. Но каким бы он ни был, мне нужно знать на него ответ.

– Послушай, Релл… Ты встречал кого-нибудь еще? Есть ли выжившие, кроме нас с тобой?

Он снова тихонько заплакал. Все же, я переборщил. Не стоило на него давить, по крайней мере сейчас. Теперь он еще больше отдалится от меня. Но вопреки всем моим ожиданиям, он, громко шмыгнув носом, ответил:

– Нет. Они в-все умерли. Никого не осталась. Ни мамы, ни папы. Ни моих друзей. Никого. Я… я не смог их защитить.

Я поджал свои губы, задерживая дыхание.

– Я тоже.

Мои глаза вдруг заметили небольшой порез на его плече, из которого вниз по одежде капала кровь.

– Релл, ты… ранен?

– П-пустяки. Все в порядке.

Я попытался подняться со стула, но у меня не получилось. Опасность миновала – тело расслабилось, отходя от болевого шока и напоминая обо всех моих ранах. Совсем скоро я не смогу двигаться вовсе. Спустя несколько попыток мне все же удалось поднять пятую точку со стула, и я подошел к медицинскому ящику, высыпая его содержимое на кровать. Взял в руки бинт и медленно приблизился к пареньку.

– Сейчас я тебя подлатаю. Не бойся.

– Пожалуйста… не надо.

– Я же говорил, что не обижу тебя. Все хорошо, – сказал я, стараясь делать как можно меньше резких движений.

– Нет! Хватит! – не прошло и пары секунд, как он подскочил с места, схватил свой рюкзак и выбежал за дверь.

– Постой! – крикнул я ему вслед.

Поздно. Такой реакции я точно не ожидал. Я всего лишь хотел ему помочь. Хоть чем-то. Вот черт. Я на пределе – не догоню. Надеюсь, ты сможешь выжить.

– Будь осторожен, Релл.

Я взял бутылку, наполняя ее водой из забитой раковины. Каждое прикосновение к чему-либо отдавало пронизывающей насквозь болью – руки пребывали в настолько плачевном состоянии, что мне было страшно на них смотреть. На месте оторванных ногтей засохла кровь. Все костяшки в мелких порезах. Кисти покраснели и раздулись. Я сел на кровать, стягивая с себя верхнюю часть костюма и ботинки. Все тело было в огромных багровых синяках и кровавых подтеках. Затылок ужасно ныл, громовыми раскатами отдавая в виски. Ребра как будто впились в легкие, и каждый новый вдох становился адским испытанием. Я перебирал препараты, лежащие на кровати. Аналептики. Адаптогены. Иммуномодуляторы. Обезболивающее. Закинул капсулы в рот, запивая их водой. Отлично. Осталось последнее по списку, но не по важности – стимулятор. Он быстро поставит меня на ноги. Сняв колпачок со шприца, я прицелился в место чуть выше левой груди, а затем воткнул иглу, вводя в себя всю красноватую жидкость из флакона. В глазах помутнело. Шприц упал на пол. Из последних сил я дополз до мягкой подушки, роняя на нее свою тяжелую голову.

Первая ночь была самой спокойной за столь долгое время. Я проспал не меньше двадцати часов, и для меня это время пронеслось совершенно незаметно. Я перемазал пальцы заживляющим гелем и перебинтовал все синяки и ссадины, до которых смог дотянуться. На этом мои силы вновь закончились. «Не все так плохо» – как-то раз промелькнуло у меня в голове. Если бы я только знал, какие испытания меня ждали впереди.

Все самое худшее началось на вторую ночь. Я постоянно просыпался из-за дикого сердцебиения, невыносимой боли в мышцах и суставах, от ощущения, будто моя голова сейчас разорвется на части. Живот выворачивало наизнанку. Без еды мое восстановление будет невозможным. Но я был не в состоянии отправиться куда-либо на ее поиски, поэтому литрами заливал в себя воду, чтобы хоть как-то наполнить свой желудок. Нужно перетерпеть. Я слышал, что психологический настрой напрямую влияет на процесс выздоровления. Организм – единство разума и тела. И любой недуг – проблема не только физиологическая, но и ментальная. Звучит крайне антинаучно, но если есть хоть один шанс быстрее встать на ноги – нужно зацепиться за него руками и ногами. Нельзя терять веру. Даже не ради себя. Ради парнишки. Я помогу ему, и неважно, какую цену мне придется заплатить. Спасти его от этих тварей. Спасти… хоть кого-то. Но для начала я немного отдохну. Еще совсем капельку.

Свет в комнате периодически моргает. Боль понемногу утихает. Препараты действуют. Снова одни и те же кошмары. Не могу заснуть. Раздатчики еды до сих пор не работают, Путеводитель тоже. Не знаю, почему. Я подошел к душевой, прикладывая к терминалу ладонь.

– Не найдено. Ошибка. Ошибка.

Ну и ладно, не очень-то и хотелось. Упал на кровать. Антидепрессанты, снотворное. Должно помочь. Не терять веры.

Вода уже не помогает. Я истощен. Голод сводит меня с ума. Сегодня мне приснилась карбонара с беконом. Вся подушка была в слюнях. Нужно поменять грязные бинты. Синяки изменили цвет. Меня словно облили с ног до головы фиолетовой краской. Порванное бедро окончательно зажило. Хорошо, что я обработал его еще тогда – иначе заражения было бы не избежать. Осталось самое главное. Я потянул за бинт на пальце, застонав от боли. Прилипло намертво. Я включил звукоизоляцию, заполз в ванную, закрывая за собой дверь. Шуметь нельзя. Зажав во рту зубную щетку, начал отдирать бинты. Из глаз брызнули слезы. Как же больно. Пережив несколько самых адских минут в своей жизни, я наконец справился. Со лба ручьем тек пот. Нервный смех. Вот идиот. Нужно было сначала их намочить, но дергаться уже поздно. В таком состоянии трудно мыслить рационально. Может, хотя бы боль немного приведет мои мысли в порядок. Я облокотился на раковину и посмотрел на себя в зеркало. Кого я вижу перед собой? Бледное лицо, впалые щеки, красные глаза. Презрительный оскал. Мерзость.

– Просто уходи! Уходи!

– Заткнись!

Зеркало разлетелось на сотни осколков. К локтю потекла струйка крови. Устал.

В полубреду я лежал, уставившись в потолок.

– Вы ведь знаете, что я люблю вас. Несмотря ни на что.

– Может, ты слишком строг к себе, Кай?

– Да. Пожалуй, так и есть.

– Не позволяй вине разъедать себя изнутри. Ты ничего не мог с этим поделать. Ты ведь это знаешь.

– Знаю. Но не могу принять.

Шея затекла. Я занял сидячее положение, как вдруг заметил, что в комнате что-то изменилось. Шкафчик был приоткрыт. Я ведь не сумасшедший? Точно помню, что не трогал его. Я поднялся с кровати и захромал на кухню. Еда… пищевые таблетки. Двойные. Тройные порции. Я с остервенением запихивал их в рот, причмокивая и стоная от удовольствия. Уже и не припомню, когда в последний раз чувствовал эту приятную тяжесть в животе.

– А это еще что?

На прикроватной тумбочке что-то лежит. Я покрутил в руках небольшой браслет. Передатчик – такие используют на производствах для связи между рабочими. Мое лицо расплылось в улыбке. Релл! Ты просто невероятен. Это ведь я должен помогать тебе, а не наоборот. Нужно связаться с ним. Я потянулся к маленькой красной кнопке сбоку браслета, но затем резко отдернул руку. Нет. Я не знаю его точный принцип работы. Возможно, если я начну говорить, передатчик издаст нежелательный звук или писк. Мне неизвестно, в каком он сейчас положении. Нельзя его так подставлять. Поэтому все, что остается – ждать, пока он сам не выйдет на связь.

Мне уже гораздо лучше. Еда почти закончилась, но к тому моменту, как я снова проголодаюсь, я уже смогу самостоятельно передвигаться. Единственное, что меня беспокоило, это то, что Релл со мной так и не связался. Надеюсь, с ним все в порядке.

Сквозь сон я услышал человеческую речь. Меня только что назвали по имени. Мне же не показалось?

– Доброе утро, Кай! Приятного вам аппетита, – донеслось из раздатчика.

– Да! – закричал я, тут же закрывая рот.

В выемке на стене лежали пищевые брикеты. Причем не просто завтрак, как это было всегда, а еще и обед с ужином. Система. Она адаптируется. Нужно кое-что проверить. Я подбежал к душевой, надавливая на сенсор.

– Кай Солар. Семья Солар. Провожу расчет. Остаток воды на семью: четырнадцать кубометров.

Моему счастью не было предела. Я скинул с себя всю одежду, разбросав ее куда попало, а затем ввел в терминал цифру три. Гулять, так гулять. Залез внутрь. Выдох. Теплая вода растекается по всему телу, окутывая волной расслабления. Я закрыл глаза, ловя ртом стекающие струйки воды. Слив вихрем засасывал внутрь себя побагровевшую от засохшей крови и многодневной грязи воду. Раньше я воспринимал все это как должное. Никогда не замечая таких, казалось бы, повседневных мелочей. И только теперь в полной мере могу осознать… как же все-таки мало нужно человеку для счастья.

В приподнятом настроении духа я упал на кровать, как вдруг мой передатчик запищал.

– Релл… это ты?

– Да, – ответил он.

– Ты в порядке? Не ранен? Где ты сейчас?

– Все хорошо. Я в пятом секторе. Некоторое время побуду здесь. Здесь чисто и много игрушек.

«Это недалеко от меня».

– Я могу прийти? Тебе нужна помощь?

– Нет. Не нужно. Лучше мне побыть одному.

– Спасибо… спасибо тебе за еду. Мне это очень помогло. Если тебе что-нибудь понадобится или… что-то случится, сразу звони мне. В любое время. А насчет этих тварей… варгов – я что-нибудь придумаю. До тех пор постарайся не привлекать к себе внимания.

– Хорошо. Я понял.

– И еще. Извини меня. За тот случай.

Он ненадолго замолчал.

– Ты не виноват. Ты хороший.

Мое сердце вздрогнуло. К горлу подкатил ком.

– А откуда… откуда ты достал эти браслеты? – перевел тему я.

– Мой папа работал в Гавани. У него было много таких. Он все время давал мне такой браслет, когда я уходил гулять. Чтобы быть на связи, если вдруг что-нибудь случится. Когда я убегал… прихватил парочку с собой. Но сколько бы я не пытался… он так мне и не ответил.

– Понятно. Ты молодец, Релл. Я уверен… что твой отец очень гордился бы тобой. Конец связи.

– …

– Ты тоже должен это сказать.

– Но… зачем? – с недоумением спросил он.

– Просто так надо. Наверное.

– Тогда… конец связи.

С моих плеч свалился тяжкий груз. «Ты не виноват» – если бы он только знал, как много для меня значила эта фраза. Я подошел к стеклянной панели, положив на нее руку.

– Я обязательно спасу тебя. Обязательно…

Неожиданно стекло завибрировало. Я дернулся. Что-то ударилось в дверь. Еще один толчок, сильнее предыдущего.

«Нельзя долго сидеть на одном месте. Иначе они учуят».

Удары не прекращались ни на секунду – варг отчаянно пытался прорваться внутрь. Глаза забегали по сторонам. Спрятаться? Нет. Он знает, что я здесь. Перевернет все верх дном, но найдет меня. Провернуть тот же трюк, который я использовал в медотсеке? Нет. Зверь не разгоняется перед ударом, как это было тогда. Бьет сблизи. Дверь была довольно прочна, но судя по тому, с каким остервенением варг рвет обшивку снаружи, у меня осталось всего несколько минут до того, как он ее проломит. Ситуация патовая. Беглый взгляд на пояс с инструментами. На стеклянную панель с окном. Безумная и безрассудная затея. Мне нравится.

Я быстро оделся, засунул в маленький рюкзачок остатки еды и медикаменты. Нашел в гардеробе пару рабочих перчаток. Измазал сверхпрочным клеем края двери. Снял с пояса экзотермический молоток. Нажал на рычаги на рукояти. Из сопел по бокам вырвалось мощное пламя, обжигающее перчатку.

– Поехали.

Я подошел к стеклянной панели. Удар. Еще. И еще. Рука онемела. Не поддается. У меня не выходит…



– Ты чего творишь, Кай? – прошептал мне Джеки, снимая перчатки. – Почти все уже раскололи свои камни. Через несколько минут ты провалишь свой экзамен.

– У меня не выходит, ты же видишь! – прошептал я ему в ответ.

– Так вмажь еще раз!

Я сжал в руках молоток, делая удар, который снова прошел вскользь по большому булыжнику. Меня развернуло, и я еле удержал равновесие. Джеки смачно шлепнул себя по лбу, опуская глаза.

– Придется тебя спасать, – он встал у меня за спиной, корректируя мою стойку и периодически поглядывая на учителя. – Правую ногу назад. Левый локоть прижми к телу. Бей всем телом, доворачивая корпус. Надавливай на рычаги одновременно, а не по отдельности. И нажимать их надо в самом начале, когда только начинаешь заносить руку, а не в самом конце, как делаешь ты, дурачина!

– Джейк Спарк. Вы что-то хотели? – донеслось с другого конца класса.

– Нет-нет, мистер Форд. Я, это… сам с собой! Душновато здесь, однако, не мешало бы открыть форточку. В смысле, включить вентилятор. В смысле…

– Вы сдали свой экзамен. Дотерпите до конца занятия, не издавая лишних звуков, прошу вас.

– Вас понял, я – могила. Соберись, Кай. У тебя получится, – затем прошептал он, отходя на свое место.

Я посмотрел на камень, как на своего заклятого врага. У меня получится. Довернуть корпус. Приготовится к удару. Одновременно нажать на рычаги. Сейчас! Я вдарил по булыжнику, раскалывая его, словно яичную скорлупу.

– Есть! – одновременно вскрикнули мы, тут же сделав невозмутимый вид.

Учитель посмотрел на проделанную работу, а затем на нас, немного улыбнувшись.

– Вы прошли, молодцы. В смысле, молодец.



– Все как ты учил, Джеки.

Мою руку понесло вперед на реактивной тяге. Удар, сотрясающий каждую кость в моем теле. Удар, от которого даже пол завибрировал под моими ногами. Куски стекла с треском посыпались вниз по стене, а в лицо ударил мощный поток ветра.

– Экзамен сдал.

Я подошел к самому краю, опуская глаза и нервно сглатывая слюну. Теперь эта идея не кажется мне настолько хорошей. Но пути назад уже нет. Настало время для гвоздя программы – в прямом и переносном смысле – репликаторный гвоздомет. Я направил дуло к стене, делая пробный выстрел. Штырь толщиною с мизинец, длиной около пятнадцати сантиметров, небольшая шляпка на конце. То, что нужно. Я выстрелил еще несколько раз, расставляя штыри для рук и ног. Момент истины и… прыжок! Ноги оторвались от пола, и я завис на стене. Здание наклоняется кверху, как пирамида, а порывы ветра бьют в спину – благодаря всему этому, я смогу спокойно сохранять равновесие. Главное… не смотреть вниз. Перебирая ногами и держась одной рукой за торчащие колья, второй я создавал новые, постепенно продвигаясь наверх, будто альпинист. Дверь вылетела из проема. Черный варг подошел к краю, издавая громкий рев. С клыков закапала слюна, а ребра на груди раскрылись на полную.

– Ну что, мразь, не можешь достать?! – заорал я.

Варг напрягся. Замолчал. Опустил голову и сделал пару шагов назад.

«Нет, нет, нет, нет».

– Твою мать.

Прыжок. Я подтянул ноги, повиснув на одной руке. Его лапа пронеслась всего в нескольких сантиметрах подо мной, раздирая металлическую стену бритвенными когтями. Еще неокрепшие до конца пальцы разжались от напряжения. Меня развернуло, и я покатился вниз по стене – но по счастливой случайности мое падение оказалось недолгим. Я завис вниз головой, зацепившись поясом за гвоздь. Замер. Одно резкое движение – и я труп. Не могу дотянуться. Не могу схватиться. Пояс постепенно надрывался, треща по швам. Если я сделаю новый штырь, и чудом успею за него ухватиться – одной рукой все равно за него не удержусь. Счет пошел на секунды. Я стиснул зубы. Сжал в руке гвоздомет. Прицелился себе в бедро. Спустил курок.

Мой крик эхом разнесся по всему городу, отскакивая от металлических стен. Пояс порвался, падая в темноту. Штырь насквозь пробил ногу – и это было единственным, что удерживало меня на стене. Адская боль – весь вес своего тела я ощущал в одной маленькой точке. Теплая кровь потекла по одежде сверху вниз, капая на лицо. Застонав от боли, я зажал в зубах гвоздомет, освобождая руку и подтягивая корпус. Схватился за колья. Держусь. Ярко-красная, артерия не задета. Нужно вынимать. Не поддается – вбит намертво. Придется вытаскивать саму ногу, пуская в ход все свои акробатические способности. Я потянул ее, с хрустом снимая с окровавленного штыря. Теперь нужно развернуться. Не смей расслабляться. Я наконец почувствовал под собой опору и уперся лбом в стену, беспомощно опуская трясущиеся руки. Осталось всего пару метров. Будешь жалеть себя, когда окажешься на твердой земле. Через несколько минут я дополз до балкона и схватился за бортик. Последний рывок через перила – и тело развалилось на полу. Идея действительно была очень плохая.

Я нашел себе новое пристанище и, учитывая свой горький опыт, больше никогда не задерживался на одном месте более, чем на два-три дня. Каждый день я совершал вылазки в разные районы города, постоянно увеличивая пройденное расстояние, и периодически связывался с Реллом, докладывая ему о своих открытиях. Нужно отточить свои рефлексы. Никаких лишних мыслей. Видеть. Слышать. Чувствовать. Я изучал их повадки. Их передвижение. Хоть что-то, что поможет мне в борьбе с ними. И вот что я обнаружил: им не нужна еда, не нужен сон. При крайнем недостатке таких жизненно важных вещей, они впадают в некое аморфное состояние – низко опускают головы и хвост, медленнее двигаются и хуже ориентируются в пространстве – и в таком состоянии пребывают до тех пор, пока на них не подействует какой-либо внешний раздражитель. Будь то другой варг, внезапно сработавшая сирена или разбитая витрина. Предпочитали темноту, избегая света ярких прожекторов, и выходили преимущественно вечером. По размерам практически не отличались друг от друга. Все… кроме одного. Его чешуя всегда стояла дыбом. Черные, словно вороненая сталь, клыки. Огромные, закрученные когти, оставляющие глубокие царапины везде, где бы он не прошел. Хлыстообразный хвост – настоящее копье. И самое главное – его брюхо. Отростки в районе живота были настолько длинными, что волоклись по земле. От одного его вида меня бросало в дрожь. Монстр. Но самое интересное было совершенно не это. Были и другие. «Синие» варги, как тот, которого я встретил в коридоре. Соотношение этих особей было явно не в их пользу – примерно один к пятидесяти. В отличие от «черных», они постоянно находились на свету, передвигаясь исключительно поодиночке и никогда не сбивались в стаи. Обладали менее массивным, но более рельефным и жилистым телосложением, быстрыми ловкими движениями, отточенными до идеала инстинктами и, можно сказать, практически человеческим интеллектом. Несмотря на численное преимущество черных – редко вступали друг с другом в конфронтации, а если это и происходило – даже один синий мог с легкостью противостоять пятерым противникам, оказывая им достойный отпор.

Каждый раз, как по часам, я видел одного и того же варга, который выходил на небольшой помост в центральном парке, осматривая территорию. Издалека я не мог отличить его от многих других, но я точно знал, что это он. Со шрамом. Черные, по необъяснимым причинам, сторонились его – никогда не нападали, лишь иногда злобно скалясь и шипя в его направлении. Даже среди своих синешкурых сородичей – он другой. Величавый, статный, сильный. Надо дать ему имя. Шрам. Пусть будет так.

Я на скорую руку обустроился на новом месте и упал на окровавленную простыню. Тяжелые веки начали медленно смыкаться, но я резко открыл глаза, уставившись в пустоту. В голове вновь завертелась мысль, которая не давала мне покоя все эти месяцы. Движения черных варгов хаотичны – они облюбовали центр, но в их передвижении нет никаких строгих маршрутов или закономерностей… кроме одной. Небесные теплицы – это место они обходят стороной. Боятся, как огня. В чем же может быть причина? Они боятся… растений? Бред какой-то. Лампа рядом с кроватью заморгала. Там слишком тепло? Слишком влажно? Тоже бред. Включилась и выключилась.

– Раздражаешь.

Это очень важный сектор, поэтому внутри должны быть ультразвуковые излучатели, которые служат для двух целей – сигнализации в случаях пожаров и внештатных ситуаций, а также для ускорения процессов теплообмена. Может, их отпугивают высокие частоты? Лампа окончательно слетела с катушек, мерцая каждую долю секунды.

– Да что с тобой не так?! – не выдержал я, раздраженно вырывая штекер из разъема.

И вдруг меня осенило.

– Свет.

Их страх – это… ультрафиолет.




Глава 5. В объятиях шторма


Небесная теплица. Как только я зашел внутрь, мое лицо покрылось испариной. Многие растения зачахли и умерли. Я аккуратно коснулся до сухого листика, который тут же осыпался в крошки, оседая пылью на моем рукаве. Само олицетворение жизни… жизни всех людей, увядших вместе с этими пожелтевшими листьями. Я смахнул капельки со лба и повернул голову. Все не так. Это еще не конец. Самые сильные и живучие растения адаптировались – отказались умирать. Они бесконтрольно ползли по стенам и опорам, клумбам и полу, образовывая своими лозами причудливые узоры, а пространство вокруг окутало легким и едва осязаемым дымком. Повсюду включились разбрызгиватели, усиленно поливая засыхающую землю. Ультрафиолетовые лампы зажглись, и растения как будто зашевелились. Они тянулись наверх. К свету. Я вспомнил момент, когда включилось ядро – сердце города. Это был не просто скрежет, гул и шум. Это был его голос. Его дыхание. Его пульс. А это место – его легкие. Но раз все в этом городе может работать без участия человека – тогда для чего мы здесь? Кто мы? Всего лишь микробы, незаметно существующие в огромном организме. Или скорее ненасытные паразиты, вытягивающие жизнь из всего, до чего притрагиваемся. Так было тогда. Много-много лет назад. Так будет и сейчас. Я вновь дотронулся до листочка. Вниз по руке потекла маленькая струйка воды. Интересно, какого это там, на поверхности?

Я снял несколько ламп и засунул их в свой рюкзак. Этого хватит. Вышел на балкон, окидывая окрестности беглым взглядом. Вдали виднелась верхушка шпиля, над которой потускневшей пластиной висело наше солнце. Боевой рев варга прямо под собой. Снова дерутся. Синего окружило несколько черных, зажимая его в плотное кольцо. Не жилец. Надеюсь, ты успеешь забрать с собой несколько этих тварей.




Конец ознакомительного фрагмента.


Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/nikita-polyarnyy/steklyannye-zemli-70310200/?lfrom=390579938) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.