Главная страница | Классические детективы | Эй, улитка, высунь рожки!

Эй, улитка, высунь рожки!
Дарья Булатникова
Если вы, как улитка, спрятались от мира, чтобы в тиши сочинять детективы, этот мир может подкинуть вам труп, среди бела дня спускаемый с балкона голым соседом. Воскресающие мертвецы, исчезновение огромной суммы денег, убийства, покушения… И во всем этом обвиняют писательницу Лику Зайцеву! Так что ей ничего не остается, как попытаться распутать клубок тайн, ключи от которых скрыты в прошлом.

Дарья Булатникова
Эй, улитка, высунь рожки!

ПРОЛОГ
Сорок лет назад. Лиза
В приемном покое родильного дома царил вечный тоскливый сумрак. Почему-то считалось, что много света необходимо там, дальше – в предродовых палатах, в родильном зале, в операционном блоке, а здесь, где перепуганную, охающую от боли женщину встречает толстая неопрятная фельдшерица, достаточно одной лампочки в сорок ватт. Попав в этот влажный и гулкий полумрак, будущие мамы терялись и зябли. В душевой кабине было почти темно, потому что свет не попадал за перегородку. Любая женщина стремилась как можно скорее завершить все процедуры и регистрацию, чтобы отправиться в светлые и относительно теплые помещения, в которых её встретят внимательные врачи и акушерки в чистых и сухих халатах. В общем, из приемного покоя хотелось удрать поскорее.
Практикантка-медсестра Лизочка в очередной раз передернула плечами и поежилась, пробегая через приемный покой. Фельдшерица Марья Васильевна, меланхолично пощипывая булочку с маком, не спеша, записывала данные совсем молодой женщины с огромным животом. Женщина, уже облаченная в короткую и широкую казенную сорочку, кусала распухшие коричневые губы и дрожала. Вдруг она обхватила живот и истошно закричала.
– Ну, чего шумишь? – равнодушно прикрикнула Марья Васильевна, продолжая не торопясь выписывать буквы в журнале регистрации. Женщина на секунду умолкла, тупо прислушиваясь к себе, и вдруг повалилась на пол, закричав ещё страшнее.
Лизочка остановилась на бегу и поняла, что роды у женщины уже начались. Подскочив к колченогому столу, за которым сидела фельдшерица, она хлопнула рукой по кнопке, включающей наверху сигнал экстренного вызова врачей.
– Ну, чего делаешь? – зло бросила Марья Васильевна, разламывая булочку. – Потерпит, не прынцесса!
– Она-то потерпит, а ребенок? – гаркнула обычно тихая Лизочка: – Не видите, уже головка выходит?
В этот момент женщина изогнулась от боли, и ребенок родился сразу весь. Тут Марья Васильевна поняла, что придется пошевелиться, шустро приподняла со стула грузное тело и побежала за чистыми простынями. Лизочка подхватила вялый красный комочек, еще связанный длинной пуповиной с матерью, и в отчаянии заорала:
– Где же эти чертовы врачи?
Врачи в это время суетились на втором этаже вокруг непростой роженицы. На свет должен был появиться внук большого начальника, директора крупного завода, депутата и лауреата. И хотя роды проходили как положено, спуститься в приемный покой никто не торопился. Ребенок вот-вот должен был родиться.
Лизочка перерезала пуповину и осторожно опустила хрипло попискивающего мальчика на подставленную фельдшерицей простыню.
– Тащите его наверх и позовите быстрее кого-нибудь!» – прикрикнула она на Марью Васильевну.
Та, переваливаясь утицей, поспешила с легоньким младенцем к лестнице, по пути прихватив со своего стола обменную карту. А через минуту лежащая на полу женщина снова изогнулась в крике.
Нагнувшись к ней, Лизочка пыталась успокоить:
– Это послед рождается, потерпи, миленькая. – И вдруг поняла, что на свет появляется еще один ребенок.
Фельдшерица оглянулась и перекрестилась свободной рукой.
В светлом родильном зале, окруженная заботой трех врачей и двух акушерок, дочь директора завода родила мертвую девочку. Скользкое синюшное тельце пытались оживить всеми способами – вентилировали легкие, трясли, кололи всеми возможными препаратами – ничего не помогло. В тот момент, когда врачи переглянулись и накрыли девочку простынкой, в дверях появилась задыхающаяся Марья Васильевна. Ребенок, примолкнувший по дороге на её руках, вдруг, словно собравшись с силами, закричал громко и сердито. Молодая растрепанная женщина до этого молча лежавшая в другом конце комнаты на специальном столе, приподняла голову и заулыбалась:
– Ну, наконец-то, заплакал, а я уже боялась. Скажите, кто у меня, мальчик или девочка?
Врачи все так же молча переглянулись. Пожилая акушерка покачала головой, а молодой врач рванул на воротнике пуговицу. Пожилой бритоголовый доктор окинул взглядом Марью Васильевну и незаметно указал пальцем вниз. Фельдшерица закивала головой. И тогда бритоголовый сделав знак всем молчать, выхватил из рук из рук фельдшерицы обменную карту с прилипшей к ней булочной крошкой и быстро пробежал глазами записи. Потом взял вопящий сверток, развернул его и поднес к лежащей женщине.
– У вас замечательный мальчик, – пробормотал он.
Измученная женщина взглянула на сморщенное в крике крохотное красное личико и расцвела:
– Вылитый дедушка, когда сердится!
Одна из акушерок схватилась за сердце и быстро вышла из комнаты. Вторая незаметно сунула в руки фельдшерице мертвого ребенка, завернутого в простыню, и знаком велела уйти. Два других врача стояли столбом до тех пор, пока их начальник раздраженно не приказал им заняться ребенком и матерью. Сам же бритоголовый, которого звали Валерий Степанович, торопливо отправился в приемный покой, прихватив в коридоре акушерку, напившуюся валерьянки.
Внизу он застал встрепанную и измученную Лизочку в окровавленном халате, ползавшую на коленях вокруг вытянувшейся на полу женщины. Лиза старалась засунуть ей под голову клеёнчатую подушку с кушетки. Рядом в скомканных испачканных тряпках лежали и орали два ребенка.
Увидев Валерия Степановича, Лизочка вскинулась и зло спросила:
– Ну, что, дождались? У нас тройня родилась – на полу, в антисанитарии, без помощи! А вы где были? – И она разрыдалась, уткнувшись в покрытые засохшей кровью кулачки.
Когда, наконец, все пришло в относительный порядок – женщин обиходили и увезли в палату, детишек – в детское отделение, Валерий Степанович собрал дежурную бригаду в своем кабинете.
– Я думаю, вы понимаете, что о сегодняшней ночи все должны молчать. Я говорю совершенно откровенно – тот, кто расскажет, хоть что-нибудь, очень сильно пожалеет об этом, – и он обвел тяжелым взглядом сотрудников. – Из всех нас сегодня только Елизавета Петровна заслуживает высшую оценку. Все свободны, а вы, Лиза, останьтесь.
Стараясь не смотреть друг на друга, медики покинули кабинет. Валерий Степанович какое-то время молчал, вчитываясь в запись, сделанную Марьей Васильевной в журнале регистрации.
– Я хочу попросить у вас, Лиза, прощенья. Не буду оправдываться – то, что случилось, ни в какие ворота не лезет. Но произошло и еще кое-что. Когда Марья Васильевна внесла мальчика, мы реанимировали мертвого ребенка. И его мать, услышав детский крик, решила, что это – её сын. Клянусь, если бы этот мальчик родился один, я отдал бы его настоящей матери, но у неё родилось сразу трое. Посмотрите, – он протянул ей регистрационный журнал, в который была вложена «обменная карта беременной».
«Светлана Игоревна Кольцова, 19 лет. Беременность и роды – первые. Учащаяся техникума текстильной промышленности. Не замужем» – прочитала Лиза, присев к столу.
– Теперь понимаете? Ей и двоих-то поднять будет ой как тяжело. Жилья наверняка нет, мужа нет, учится в техникуме. Какая жизнь ждет этих малышей? А несчастная женщина, которая поверила, что этот ребенок – её, скорее всего останется бездетной, она и этого ребенка еле выносила. Мальчик вырастет в любви, ни он, ни родители никогда не узнают, что они не родные – у ребенка и матери группа крови совпадает. Я уверен в молчании всех, кто дежурил сегодня. Всех, кроме вас, Лиза.
Лизочка растерянно смотрела на своего руководителя, ковыряя намертво присохшую к бумаге крошку. Милая домашняя девочка, никогда в своей недолгой жизни не сталкивавшаяся с необходимостью решать чью-то судьбу. Она привыкла действовать в созданных другими обстоятельствах, ей не приходилось стоять перед таким серьёзным выбором. Если она сейчас скажет, что ребенка нужно вернуть той, которая его родила, она лишит одну женщину радости материнства, а другой добавит хлопот и бессонных ночей. Лиза представила, что такое растить сразу троих детей, не имея опыта, поддержки мужа, работы. А если эти дети – нежеланные, и мать решит отказаться от такой обузы? Там, в приемном покое женщина была в невменяемом состоянии, почти без сознания, и Лиза была уверена, что она так и не поняла, что родила тройню.
Лиза подняла на Валерия Степановича наполненные слезами глаза и прошептала:
– Я поговорю с ней и решу, хорошо? Наверное, вы правы, но я должна убедиться.
Врач облегченно вздохнул. Он почти наверняка знал, чем кончится этот разговор. Девочке нужна уверенность – ну что же, она её получит.
Рано утром Лиза вошла в палату, где в одиночестве дремала её вчерашняя подопечная. Та сразу же открыла глаза и уставилась на вошедшую медсестру, явно не узнавая её. Лиза помахала градусником и протянула его женщине:
– Давайте-ка померяем температурку, – поприветствовала её Лиза: – У вас была тяжелая ночь, но сейчас все хорошо.
– Что со мной было? – тихо прошептала роженица: – У меня все болит, словно меня избили.
– Ничего страшного, это болят мышцы, так всегда бывает после родов.
– Скажите, он жив, мой ребенок?
– С малышами все в порядке, не беспокойтесь. У вас чудесные сыновья, – осторожно произнесла Лиза.
– Сыновья? У меня родились близнецы?! – почти закричала женщина и вдруг горько истерично разрыдалась. Пришлось звать дежурного врача и делать успокоительный укол.
Когда через полчаса Лиза снова зашла в палату, женщина тихо лежала лицом к стене.
– Скоро детей принесут на кормление, они родились не очень большими, всего по два двести, но вполне здоровыми. Вы покормите их? – боясь услышать отрицательный ответ, спросила Лиза.
– Конечно, покормлю, – сдавленно ответила женщина. Потом повернулась и сказала: – Не думайте, что я брошу их, но я не была готова к тому, что их будет двое. Один – еще куда не шло, но близнецы… Их папаша испарился сразу, как узнал, что я беременна, я живу с матерью, представляете, что нам предстоит?
Лиза присела на кровать и погладила юную мать по плечу:
– Главное, что дети благополучно родились. Конечно, вам будет непросто, но они будут расти и радовать вас, так всегда бывает, иначе никто бы и рожать не стал.
– Все правильно, но лучше бы был один, – вздохнула женщина.
Тут в коридоре послышался галдеж и ворчание дежурной нянечки – начали развозить младенцев на кормление. Лизочка поспешила выйти из палаты.
Она успела как раз тогда, когда в соседнюю палату внесли туго спеленатый сверток, из которого виднелось только крошечное розовое личико. Навстречу ему с кровати приподнялась светловолосая женщина и радостно приняла ребенка на руки, что-то ласково приговаривая. Лиза замерла, потом перевела дыханье и поспешила в кабинет Валерия Степановича.

Наше время. Кирилл

Пробуждение было тягостным и мутным. Кирилл как будто всплывал сквозь грязно-зеленую воду, делал судорожный вдох, и снова погружался в вязкую тину похмельной бессмысленности. В очередной раз, выгребая вверх, он задержался на поверхности и попытался поднять буйную головушку и оглядеться. Голову тотчас прихватило тупой болью, но он успел обозреть помещение, в котором страдал. Помещение оказалось знакомым, поэтому он успокоенно замычал и, откинувшись на скомканную подушку, попытался мыслить. Ну, если не мыслить, то хотя бы вспомнить, с чего это он так набрался. И, главное, с кем.
Воспоминания пришли не сразу. Вроде, были у него Лёха и Митька. Были-были. И еще девица была. А вот чья девица и как звали, неизвестно. Ну и черт с ней!
Кирилл с трудом задвигал руками и ногами и сбросил с себя скомканное диванное покрывало. Потом постепенно, в несколько приемов, уселся и тоскливо уставился на шевелящиеся пальцы голых ног. Был он, как говорится, в чем мать родила. Когда разделся? И сам ли?
Стеная и отдуваясь, он поднялся на трясущиеся ноги, помогая себе непослушными руками, обмотался покрывалом, словно римлянин тогой, и двинулся в направлении кухни. Влек его туда образ банки с солеными огурчиками, которая должна стоять на верхней полке холодильника. С меланхолическим звоном раскатились из-под заплетающихся ног в стороны пустые водочные бутылки и пивные банки.
Желая поскорее припасть пересохшими губами к заветной банке, Кирилл вывалился в коридор и тут увидел совершенно незнакомого ему субъекта – тот сидел в кресле у столика с телефонным аппаратом и мирно спал. Кто такой, почему тут спит? А где ему спать, ведь диван был занят. Кирилл почесал под покрывалом грудь. Только бы неизвестный гость не проснулся до того, как он доберется до холодильника.
К счастью, банка была на месте. Кирилл, стуча зубами о стекло, выпил из неё весь до капли рассол и устроился на табуретке у стола, подперев рукой раскалывающуюся от боли голову. Особенно мучительным был стук в висках.
Посидев с полчаса, он, наконец, сообразил, что неплохо бы узнать, который час. То, что он проспал работу – несомненный факт, значит, следовало позвонить в контору и сообщить о своем болезненном состоянии. Часов на кухне не водилось, и Кирилл поплелся в комнату. В коридоре он снова наткнулся на спящего гостя. Пора бы его разбудить и узнать, кто он такой. Или сначала принять душ и позвонить на работу?
Кирилл нерешительно остановился и уставился на сидящего. Точно, он никогда раньше не видел его – среди его знакомых не было никого с такой рыжей бороденкой. Кто это, черт возьми?
– Эй, мужик, пора вставать! – окликнул он пришельца. Тот не шевелился.
– Просыпайся, говорю, – повысил голос Кирилл. Потом потряс сидящего за плечо – никакой реакции.
– Ты что собираешься тут дрыхнуть и дальше? Мне, вообще-то, на работу надо, поднимайся! – Кирилл затряс неведомого субъекта со всей доступной силой. Тот, не открывая глаз, повалился вперед и продемонстрировал остолбеневшему хозяину квартиры торчащий из спины нож.
– О ё!.. – взвыл Кирилл.
Позабыв о тут же свалившемся с него покрывале, он наклонился и стал лихорадочно ощупывать сидящего. Нет, никаких признаков жизни – все доступные фрагменты тела были абсолютно безжизненны и холодны. Несомненно, в его квартире находился труп. Труп! Знать бы еще, откуда он взялся. Неужели Лёха с Митькой притащили? Или они его убили прямо здесь и смылись? Нет, не может быть, они хоть и обормоты, но на такое вряд ли способны.
И тут Кирилл впал в истерику. Совершенно голый, он носился по квартире пиная в стороны бутылки и банки, выкрикивая все известные ему нецензурные выражения и сшибая мебель. Наконец он больно ушибся о край письменного стола и рухнул на диван. Посидев некоторое время в полной прострации, встал и бесшумно прокрался в коридор в надежде, что труп в кресле ему привиделся спьяну. По дороге он сам себе клялся с этого дня не брать больше в рот ни капли спиртного. Никогда, никакого, нигде! Клятвы не помогли – мертвое тело с торчащим из спины ножом-бабочкой предстало перед ним во всей красе.
На подгибающихся от ужаса ногах Кирилл вернулся на диван и попытался привести мысли в порядок. Надо срочно позвонить Лёхе, может быть, тот что-то помнит? Трясущейся рукой набирая номер, Кирилл пытался вспомнить, что же было вчера. И не помнил почти ничего. Пришла девица, принесла ещё водки, будь они обе прокляты, и девица, и водка. Потом, вроде, танцевали…
– Лёха! – заорал он в трубку, – Лёха, вчера кто последим от меня уходил?!
– Обворовали, блин? – испугался собутыльник. – Я хотел дверь захлопнуть, а она ни в какую! А ты вырубился уже. Ну не ночевать же мне у тебя, – едва не плакал он.
– Нет, не обворовали. А что за девка вчера приходила?
– Да Катька, Митькина новая пассия, они ещё раньше свалили. Уй, башка трещит… Ушли, блин, меня бросили, ты в отрубе. Я дверь плотненько прикрыл, и отчалил. Ты же знаешь, какая у меня зме… лапушка моя строгая, – внезапно засюсюкал он, очевидно застигнутый супругой в момент разговора.
– Ясно все с тобой, – буркнул Кирилл мрачно.
– А звонил-то ты чего? Чего звонил, а? – удивился Лёха. – Может, Катька чего стырила? Так она сейчас у Митьки, можешь позвонить.
– Ничего она не тырила, – Кирилл положил трубку и задумался. Получалось это у него плохо, но кое-что прояснялось.
Значит, Митька с девицей ушли первыми. А Лёха… Лёха вчера в гипсе был, перелом лучезапястного сустава, как он с гордостью сообщил. Со сломанной рукой он бы просто не смог дотащить труп до кресла и усадить. Он и со здоровой-то вряд ли бы справился, дохляк. И оставил открытой входную дверь, черт его забери!
– Конец, – прошептал Кирилл, – Конец всему!
Положение, действительно, было ужасным. Если в квартире обнаружат убитого неизвестно кем человека, то милиция, естественно, сразу же заподозрит Кирилла. Его станут допрашивать, возможно, посадят в КПЗ. В лучшем случае, возьмут подписку о невыезде. А у него в кармане авиабилет до Мадрида. Вылет через неделю. Он почти два года искал приличную работу за границей, и вот – нашел, наконец! В своей фирме он отбывает последние дни, на его место уже взяли другого человека. В Испании ждать его не станут – живо найдут кого-нибудь другого. А может, его осудят за убийство. Даже наверняка осудят – как объяснить, откуда появился труп? Сам пришел? Кирилл взвыл и принялся биться головой о спинку дивана. Поднялось облачко пыли.
Усилившаяся от битья о диван боль в голове кое-как привела его в чувства и Кирилл, пошатываясь, отправился опять к мертвецу, чтобы попытаться выяснить о нем хоть что-то. Обшаривать чужие карманы было противно, но он постарался не пропустить ничего – выложил на столик рядом с телефоном новенькое портмоне, пачку «Явы», дешевую пластиковую зажигалку, нечистый носовой платок и прозрачный пакетик с каким-то порошком. В кармане брюк обнаружилась связка ключей, два из которых были от машины. Связка была на кольце с брелоком-пультом автосигнализации.
Кирилл перетащил все это на кухню и разложил на столе. Потом раскрыл портмоне. Первое, что он там обнаружил, были водительские права на имя Васюкина Егора Павловича. На фотографии был снят его незваный гость – надутое бледное лицо с рыжей бородкой и прилизанными волосами. Кирилл содрогнулся и отложил права. Следующим документом было удостоверение сотрудника налоговой инспекции с фотографией и именем того же Васюкина. Ничего себе! В отдельном кармашке лежала пачка денег: рублевые, долларовые купюры, евро – вперемешку. Кирилл не стал их пересчитывать. Там же была пластиковая кредитная карточка, авиабилет из Москвы за вчерашнее число, непонятный металлический жетон и значок с изображением герба Канады. И, наконец, он обнаружил вставленную в целлулоидное окошечко фотографию блондинки с круглыми щечками и тщательно подведенными глазками и губками. Блондинка была так же незнакома Кириллу, как и сотрудник налоговой инспекции Егор Васюкин. За фотографией лежали три элегантные визитные карточки владельца и два пакетика с презервативами. Больше ничего в бумажнике не было. Кирилл отодвинул в сторону сигареты и зажигалку, зачем-то внимательно осмотрел грязный платок и глубоко задумался над связкой ключей. Судя по всему, убитый ездил на машине. И где эта машина сейчас?
Кирилл ткнулся лбом в оконное стекло и стал озирать стоянку перед домом. Утро давно закончилось, и на асфальтовом прямоугольнике он увидел только белую старую «Волгу» на спущенных колесах, синюшный «Джип» хахаля Марго из пятой квартиры и фургон «Мебель», из которого два молодца выволакивали двуспальную кровать. Ничего похожего на транспортное средство мертвеца не обнаружилось. Возможно, он припарковался в соседнем дворе или поставил машину на платную стоянку. Да и какой прок Кириллу от его тачки, что бы он с ней стал делать?
Ответ пришел сам собой – вывез бы труп куда подальше, стер отпечатки своих пальцев и смылся. Тут мысли в его бедной головушке завертелись стремительно. Нужно действительно избавиться от этого Васюкина, тогда никто не сможет узнать, что он был в его квартире. Кирилл страшно обрадовался – выкинуть мертвеца за пределы жилища, и дело с концом – пусть другие возятся с ним.
Но как это сделать? Замотать в ковер? Откуда у него ковер – сроду у него ковра не было. После расставания с бывшей женой Кирилл вел спартанский образ жизни, снимая квартиру с минимумом мебели. Он, не торопясь, обошел свои апартаменты, пытаясь изобрести способ незаметно вынести тело из квартиры. Можно, конечно, затолкать его в холодильник или платяной шкаф, но тогда он и с места их не сдвинет. Вызвать грузчиков? Но те столько вещей перетаскали, что из-за лишней тяжести сразу заподозрят неладное.
Голова раскалывалась, и Кирилл сбегал в ванную, сунул её под струю холодной воды. На труп он старался не смотреть, особенно на нож. Вернувшись из ванной, он распахнул встроенный шкаф и уставился на его полки. Хорошо бы растворить труп в кислоте и смыть в канализацию, но где взять столько кислоты? Нет, придется все-таки тащиться в магазин за ковром и выносить тело в нем. Внезапно он заметил на полке большой моток цветных нейлоновых строп. Мужик, у которого он снял квартиру, в молодости занимался альпинизмом и хранил в шкафу остатки снаряжения для лазания по горам.
Мысли Кирилла завертелись в определенном направлении. Можно обвязать тело стропой, забраться на крышу и втащить его туда. Но, даже находясь в не совсем здравом уме, он понимал, что затащить на высоту восьми этажей такой груз ему не по силам – квартира находилась на седьмом этаже четырнадцатиэтажного дома. Значит надо спустить его вниз – это куда легче!
Судорожной рысью Кирилл бросился в комнату и распахнул дверь на балкон. Дом был спроектирован в свете современных веяний архитектуры – окна и балконы на его фасаде располагались группами, так что под балконом Кирилла был просвет в четыре этажа, а на втором этаже прямо под ним находился уже не балкон, а целая терраса. Кирилл неоднократно видел сверху владельца этой террасы – толстого бритоголового «нового русского». Тот частенько с комфортом устраивался в шезлонге на солнышке и глушил пиво в несметном количестве. Иногда в его компании наблюдались и разнообразные сексапильные девицы. Вряд ли такое потерпела бы жена, имейся она в наличии. Ура-ура-ура! Толстяк, скорее всего, мотается по своим новорусским делам, размахивая мобильником. Значит, пока он не вернулся, нужно срочно спустить труп.
Радуясь собственной сообразительности, Кирилл бросился в прихожую и схватил труп под мышки. Тот оказался даже тяжелее, чем можно было представить, но воодушевление помогло Кириллу дотащить его до балкона и усадить у перил. Потом он сбегал за мотком и обвязал податливое тело фиолетовой стропой. Нож, торчащий пониже правой лопатки, изрядно мешал, но Кирилл не решился его вытащить, опасаясь испачкаться в крови.
Завершив процедуру, Кирилл задумался – по этой стропе каждый дурак поймет, откуда прилетел подарочек. Придется все переделать. Он развязал стропу и отмотал примерно половину мотка, пропустив шелковую ленту под мышками мертвеца. Затем, шумно пыхтя от усилий, поднял его повыше и осторожно перевесил через перила. Стропы он предусмотрительно просунул между металлическими прутьями, чтобы облегчить спуск.
Стараясь не дышать и не смотреть в лицо мертвого Васюкина, он легонько подтолкнул того и вцепился в стропы. Тело послушно перевалилось вниз, и Кириллу пришлось туго. Он едва не выпустил груз, потому что стропы скользили, обжигая руки. Скрежеща от усилий зубами, он старался опускать груз постепенно, но страх подгонял. Казалось, труп никогда не достигнет террасы. К тому же с каждой секундой он становился как будто все тяжелее.
Когда, наконец, стропы ослабли, Кирилл был на грани помешательства. Не веря своему счастью, он глянул вниз. Егор Васюкин удобно расположился ничком на пластиковом коврике рядом с шезлонгом и синтетической пальмочкой. Словно лег загорать прямо в джинсовом костюме и с ножом в спине. Оставалось только вытащить стропу. Кирилл бросил вниз один её свободный конец и принялся сматывать другой в моток. Руки саднило, но душа ликовала. Даже голова, казалось, стала меньше болеть. Ну, вот и все – он радостно огляделся вокруг. И онемел. Этажом выше, на балконе, перпендикулярном его собственному, стояла женщина и с неподдельным интересом наблюдала за его действиями.
Кирилла прошиб холодный пот, рот сам собой открылся, а дыхание, наоборот, перехватило.
– Привет! – сказала женщина.

Наше время. Лика

Утро выдалось солнечным и теплым. Лика с удовольствием работала у раскрытой балконной двери. Роман перевалил за половину, и она, практически не задумываясь, тарахтела клавишами. Прерывалась только пару раз, чтобы сварить кофе и выкурить сигарету. В конце концов, у неё зарябило в глазах от компьютерного текста, и она решила отдохнуть. Сладко потянувшись, отправилась в ванную, больше часа нежилась в душистой теплой воде, почитывая Ремарка.
Она обожала читать в ванне и постоянно размышляла, как бы ей установить рядом с ней компьютер, чтобы можно было еще и работать. Но размер её ванной комнаты был маловат, а друзья предупреждали о риске отправиться на тот свет в результате падения аппаратуры в воду. Хорошо было Агате Кристи, писавшей свои детективы в ванне, наверняка ванная у неё было побольше, да и компьютера у неё не было. Говорят, леди пользовалась тетрадкой и карандашом.
После ванны Лика надела легкий сарафан и некоторое время провела на кухне. Какое все-таки счастье, что ей больше не нужно готовить завтраки, обеды и ужины, а потом еще мыть гору посуды. Теперь она может позволить себе положить на черный хлеб ломтик сыра, а сверху – свежую зелень и дольки помидоров. И съесть эту красоту, запивая минералкой. А потом фрукты – сочные груши, персики и виноград. И все это – ей одной, а не на всех, по чуть-чуть.
От сознания своей независимости и сладостного одиночества душа Лики наполнилась счастьем. Она так долго боролась за эту независимость, что теперь никак не могла поверить, что ей удалось победить. Собственно говоря, шансов у неё практически не было.
С рождения она никогда не имела возможности уединиться, пожить для себя, порадовать себя тем, что нравилось только ей. В детстве она спала в комнате с бабушкой – громко храпящей по ночам, выключающей свет, когда Лике хотелось почитать, постоянно отчитывающей её за несуществующие грехи. Родители жили своей жизнью, считая, что лучше дочери знают, что ей нужно. На дни рождения Лики они приглашали не её друзей, а детей своих друзей, которых Лика терпеть не могла. Когда однажды она попросила разрешения позвать свою лучшую подругу Верочку, мама не задумываясь, отрезала:
– Это ребенок не нашего круга!
Детьми «нашего круга» были: сынок прокурора, втихаря рассказывавший похабные истории, близнецы директора школы, специально ломавшие её игрушки, и дочка начальника жилконторы, глупая, как пробка. Эти дни рождения превращались для Лики в мучение, наполненные бессильной злостью и стыдом.
Мама была очень красивой, но чересчур властной женщиной. Лике никогда не удавалось её переспорить и отстоять свое мнение, её просто не слушали и не слышали. Только когда мать дошла до того, что сама выбрала ей в мужья молодого прыщавого дантиста, ребенка из «очень хорошей семьи», Лика взбунтовалась. Она ушла из дома и поселилась «зайцем» в общаге у подружек по институту. Мать пыталась скандалами вернуть её в лоно семьи, но Лика заявила, что ей уже двадцать лет и она вполне способна решить, какие книги читать, с кем дружить и за кого идти замуж. В доказательство своих слов она незамедлительно отправилась в ЗАГС с Павлушей из параллельной группы.
Павлуша оказался славным парнем из деревни, им дали отдельную комнату в общежитии, где через год они оказались уже вчетвером. Близнецы Саша и Маша орали на весь трехэтажный корпус, и Лика круглосуточно несла вахту – кормила, меняла пеленки, а в перерывах пыталась читать Павлушины конспекты и чертить курсовые проекты. Славный парень Павлуша был мало пригоден в домашнем хозяйстве и взял обязательство учиться за двоих. Так, под рев двух младенцев, они окончили институт и стали работать в проектном бюро.
Через год им повезло – дали трехкомнатную квартиру. К этому времени отец Лики умер, и мать внезапно воспылала чувствами к дочери и внукам. Измученная домашними заботами и болезнями детей, Лика позволила уговорить себя, что мать сможет ей помогать по дому и заниматься малышами. После обмена двух квартир на одну огромную пятикомнатную, мать принялась «помогать» как умела. А так как лучше всего умела она навязывать свое мнение, жизнь Лики стала напоминать сплошной экзамен. Как она варит кашу и борщ? Как ведут себя дети, почему они шалят? Кто так гладит рубашки?
Лика сопротивлялась, как могла, но сил на борьбу просто не было и она, стиснув зубы, варила обеды, стирала, гладила белье и воспитывала детей. Славный парень Павлуша стал любимцем тещи, он никогда не возражал ей и жил припеваючи. После окончания института он счел свои обязанности перед семьей исполненными, и по дому никогда ничего не делал. Не отказывался, не возражал – просто не делал. Усаживался с тещей и Ликиной бабушкой перед телевизором и смотрел все сериалы подряд. А Лика, приготовив ужин и вымыв после него посуду, занималась уроками с детьми, а потом гладила белье до часу ночи. Сил и времени на то, чтобы закатить скандал ленивцу-мужу тоже не было.
По субботам она убирала огромную квартиру, по воскресеньям ходила на рынок и стирала гору белья – и так из года в год. На родительские собрания – она, в поликлинику с бабушкой – она, в поход с детьми – она, мусор выносить – тоже она.
Ситуацию изменил случай. Лику направили в командировку. На вокзале она спохватилась, что ничего не взяла с собой в дорогу почитать, и за пять минут до отправления поезда бросилась к лоткам с журналами и книгами. Выбирать было некогда, и она схватила первый попавшийся покет-бук, надеясь, что это не слащавый любовный романчик, которые она терпеть не могла. Книжка оказалась детективом. Автор – некая Татьяна Орлова. Книга, написанная с блестящей иронией и наблюдательностью, неожиданно захватила Лику. В забавном и умело построенном сюжете не было кровавых или откровенно порнушных сцен. Закрыв книжку, Лика увидела на обороте обложки портрет этой самой Татьяны Орловой – коротко стриженой женщины с ярким макияжем и усталым взглядом. И тогда Лика глубоко задумалась.
Поселившись в гостинице, она отправилась к ближайшему киоску и приобрела еще один роман Татьяны Орловой, а в придачу к нему – детективные повести некой Елены Яшиной, длинноволосой шатенки с насмешливой улыбкой. Почему-то Лику страшно интересовало, как выглядят эти писательницы детективов. И еще она хотела понять, что подвигло их на подобное сочинительство.
Лика была воспитана на классической литературе, которую в неё вначале почти насильно впихивали, а потом она сама читала с наслаждением. Кроме того, она обожала Жюля Верна, Конан Дойла и Агату Кристи. Эти книги она проглатывала залпом. Детективов во времена её детства было мало, и достать их было трудно. А теперь пожалуйста – на каждом углу россыпи всяческого чтива. Но почему-то раньше Лика сторонилась подобных лотков. Да и свободного времени у неё совсем не оставалось. Только лежа в ванне, она иногда могла себе позволить полчасика почитать какую-нибудь любимую с юности книгу. И вдруг теперь она обнаружила, что книжонки, которых она сторонилась, читать очень даже интересно. Да ещё их и пишут женщины, внешне самые обычные. Эта мысль ржавым гвоздем засела в голове и вылезать оттуда никак не хотела.
Выводы, к которым Лика пришла, были неожиданные – такие книги пишут, во-первых, для собственного удовольствия, а во-вторых, чтобы заработать. Заработать!
К этому времени финансовое положение семьи Лики оставляло желать лучшего. Проектировщикам платили гроши, и приходилось искать подработку на стороне. Павлуша иногда выполнял левые заказы, но денег все равно катастрофически не хватало. Особенно убивала квартплата – она выросла неимоверно и сжирала Ликину зарплату целиком. А ведь требовалось кормить и одевать шесть человек. Покупая перед началом учебного года детям обувь и одежду, она заранее страдала оттого, что через год все это будет мало. Походы на рынок превратились в пытку – деньги тают, а в сумках пусто. Так что мысли о том, как можно зарабатывать, не торгуя бананами или не воруя, постоянно посещали Лику. И вот она нашла еще один способ – писать.
Сколько нужно времени для того, чтобы написать роман? И сколько он стоит? И где взять время на то, чтобы написать его?
Лика понимала, что при её образе жизни написать роман меньше, чем за сто пятьдесят лет, не получится. Ведь ей придется писать его по полчаса в ванне и по десять минут между глажкой и стиркой. И тут все перевернулось в ней. Она поняла, что больше всего на свете ей хочется написать детектив, причем прямо сейчас, немедленно! Откуда пришло это дурацкое желание, было непонятно, ведь Лика всегда была реалисткой и бесконечно ответственным человеком.
После этого она вернулась домой и заявила, что ей нужно отдохнуть, и поэтому она берет отпуск и уезжает на дачу к Верочке. Домашние оторопели. Мать, взяв привычный тон, попыталась составить план её отпуска, куда входил ремонт квартиры силами Лики, влажная чистка паласов силами Лики и поездка бабушки на историческую родину в Саратов в сопровождении Лики. Заскрежетав зубами, Лика ответила, что бабушку в поездке вполне способна сопровождать её любящая дочь, а в их отсутствие Павлуша отлично справится с ремонтом и чисткой.
– А дети? – хором вскричали родственники.
– А дети раз в жизни могут провести месяц в лагере, – отрезала Лика: – А я впервые за тринадцать лет хочу отдохнуть!
На сборы ушло три дня, причем труднее всего было отыскать у знакомых свободную на месяц пишущую машинку и тайно вывезти её на Верочкину дачу. Верочка, та самая единственная школьная подруга, ошалела от перемен, которые она в Лике уже не чаяла увидеть, и горячо поддержала её. Мало того, своему мужу и сыну Васятке она запретила месяц появляться на даче, чтобы не мешать Лике.
Через месяц Лика вернулась домой с тремя экземплярами детективного романа «Что-то киллер суетится». Один из экземпляров она переплела в синий пластиковый скоросшиватель и отправилась в издательство, адрес которого вычитала все в том же покет-буке, купленном на вокзале. В издательстве царил непонятный бедлам, который Лика изучала два дня. После чего она безошибочно вышла на нужного человечка по имени Леон. Этот самый Леон и стал вторым (после Верочки) читателем романа.
Мнение Леона было кратким:
– Читал. Слишком много трупов, но смешно. Ладно, напечатаем, там посмотрим. Пиши еще. Договор в юротделе.
Получив гонорар за роман о суетливом киллере, Лика первым делом приобрела пишущую машинку и уволилась из своего агонизирующего проектного бюро. Понимая, что дома ей писать не дадут, она сняла крошечную плохо обставленную комнатенку в коммуналке на окраине города. На расспросы домочадцев отвечала, что нашла новую работу, не совсем легальную, но вполне прилично оплачиваемую.
Теперь каждое утро она отправлялась в свою «конурку» и писала по восемь или десять часов. Потом возвращалась домой и впрягалась в домашний труд. Павлуша, так и не сделавший ремонт и не почистивший паласы, пытался разузнать про её новую работу, но успеха не достиг. Мать фыркала, но в открытую предъявлять претензии не решалась. Детям все было «по барабану». Бабушку интересовали только сериалы.
Роман «Что-то киллер суетится» вышел очень быстро, и Лика утащила стопку авторских экземпляров в свою съемную комнатенку. Одну книжку она подарила Верочке, остальные так и лежали в углу. Иногда она брала в руки глянцевый томик и удовлетворенно рассматривала свою фотографию. Она специально снялась у дорогого фотографа, тайком сделав новую прическу, яркий макияж и нацепив Верочкины очки-хамелеоны. Так что на снимке была не Лика, а некая загадочная дама, томно и надменно глядящая в объектив. Звали даму Валерия Полонская и то, что за ней скрывалась простушка Лика Зайцева, угадать было практически невозможно.
На второй роман ушло два месяца, потому что Лика не могла работать день и ночь, как над первым. Кроме того, отвлекали письма читателей, среди которых подавляющее большинство составляли послания от мужчин, желающих с ней познакомиться. Как человек ответственный, Лика писала на них ответы с вежливыми отказами. Письма передавали ей в издательстве, каждый раз торопя с новой книгой. Отнеся рукопись «Легкомысленного дуэта», она тут же засела за третий детектив.
Откуда брались её сюжеты, Лика точно не могла сказать. Она поступала просто – придумывала героя или героиню с обычной биографией, потом заставляла попасть в странную или дурацкую ситуацию и с любопытством наблюдала за их дальнейшими действиями. Лика сочиняла свои истории с огромным удовольствием, потому что всегда любила примерять на себя разные немыслимые случаи, выдумывать приключения, в котором главной героиней была она сама. И теперь ранее сдерживаемое воображение выплескивалось на бумагу и складывалось в толстенькие рукописи.
Получив гонорар за вторую книгу, Лика купила компьютер и освоила его с помощью Верочкиного мужа Гриши. Гриша был посвящен в страшную тайну Валерии Полонской и свято хранил её, одновременно умирая от смеха, когда Лика жаловалась на обилие заочных поклонников.
– Ты превзошла себя в своем камуфляже, Золушка! Выразила, можно сказать, свою тайную сущность. Твой Зайцев идиот, мог бы иметь такую жену, – при этом Гриша тыкал пальцем в обложку, – а имеет замордованную кухарку.
– Ну ты полегче с кухаркой! Ты тоже Верочке не даришь шиншилловые манто и бриллианты.
– Дело не в бриллиантах. Женщина должна быть свободной личностью, а не рабыней домашнего очага. Должна быть такой, как хочет, какой ей нравится. Тебя же заездили, нагло и беспощадно заездили! Продохнуть не дают.
– Не дают, – согласилась Лика, – И не дадут, что самое страшное.
– А ты не проси, чтобы дали. Не умер же Пашка, пока ты у нас на даче творила бессмертный опус про киллера.
– Не умер, но грязью зарос и оголодал. До сих пор простить не может.
– А тебе нужно его прощение? Вон сколько мужиков желают познакомиться, только свистни, – Гриша хлопнул ладонью по кипе конвертов.
– Пойми, Гришенька, они не со мной, а с Валерией Полонской желают познакомиться. Относительно меня заявок не поступало.
– У вас раздвоение личности, мадам! Это уже клиника. Тебе просто страшно оттого, что ты посмела стать самой собой, – возмутился Гриша: – Просто какая-то улитка, сидящая в свой скорлупе и боящаяся нос наружу высунуть! И кого ты так боишься, Пашку, мамочку или Сашку с Машкой? Бабушку, может быть? Ты себя боишься!
– Никого я не боюсь! – отбивалась несчастная писательница. – Учи на компьютере работать, ирод! Тоже мне психоаналитик нашелся!
– Психоаналитик тебе не помешал бы точно. Учись абзац устанавливать, тупица! Замучился с тобой.
Перейдя на компьютер, Лика стала писать гораздо быстрее, и третий роман под названием «Сюрприз, сюрприз!» был сдан в печать даже раньше, чем предполагалось. Валерия Полонская становилась популярным автором. Лика сама слышала, как у продавцов книг спрашивали «новую Полонскую». В тот же день она позвонила Грише и спросила, не знает ли он надежную фирму, занимающуюся строительством жилья. Не элитного, а самого обычного.
– Ага, – обрадовался Гриша, – созрела наконец!
– Ничего я не созрела, просто дома работать невозможно, а за комнату деньги улетают такие, что лучше добавить и построить квартирку. Вложение капитала в недвижимость, понимаешь ли.
– Понимаю, понимаю, не кипятись. Попробую позвонить тут одному другану. Вроде он в какой-то строительной конторе работает.
Через неделю Лика заключила договор, а еще через четыре романа получила долгожданные ключи от славной однокомнатной квартирки вдалеке от центра, зато в зеленом и тихом районе. Лика обставила квартиру по своему вкусу и перевезла туда компьютер и тяжелые стопки своих книг. Ей по-прежнему некому было их раздавать, кроме Верочки и Гриши.
Еще какое-то время она жила, разрываясь между домом и работой над очередным детективом. Каждый месяц она приносила домой «зарплату», снимая со своего счета примерно одинаковые суммы, постепенно увеличивая их. Так она «росла по службе» и однажды осмелилась предложить нанять домработницу, чтобы больше времени уделять работе.
Мать, услышав это, возмутилась:
– Вот еще! Деньги выбрасывать на ветер? Из-за того что ты не в состоянии суп сварить?
– Суп сварить я в состоянии. И котлеты пожарить тоже. И уборку сделать, и в магазин сходить, и постирать, и погладить, и пироги испечь. Но я должна еще работать и, желательно, спать по ночам. Я достаточно зарабатываю, чтобы нанять кого-нибудь в помощь. Тогда я смогу больше работать и, соответственно, больше получать денег.
Но мать не хотела ничего слушать, она твердила, как заведенная:
– Ишь, барыня какая выискалась! Да разве это большой труд для настоящей хозяйки? Мы всю жизнь это делали и за труд не считали!
И тут Лику прорвало:
– Всю жизнь? Да когда я росла, бабушка все по дому делала. А когда ты последний раз кашу варила или пыль вытирала? Ты хоть знаешь, как стиральная машина включается и сколько булка хлеба стоит? И где он, этот хлеб продается?
– Как где – в универсаме, – припомнила мать.
– Так вот, мы в универсаме уже лет пять хлеб не берем, потому что рядом мини-пекарню открыли. И хлеб мы едим только оттуда, и чтобы каждый день свежий! И от вчерашнего супа Павлуша нос воротит, а если я ему рубашку не выглажу, он в пиджаке на голое тело на работу отправится. Мама, неужели теперь, когда дети окончили школу, я не могу меньше надрываться?
– А кто тебя заставляет надрываться? Можно подумать, ты перетрудилась…
– Перетрудилась? – онемела Лика? – Нет, мамочка. Я не только перетрудилась, я дошла до ручки! И вот что я тебе скажу – или я нанимаю домработницу…
– Или что? Из дому уйдешь? И куда интересно? Да кому ты нужна! – в голосе матери прозвучала такое неподдельное торжество, что Лика окончательно поняла – в этом доме она никогда не сможет добиться жалости и понимания. И тогда она приняла решение.
Когда Лика абсолютно спокойно объявила домочадцам, что отныне не собирается отвлекаться от работы и надрываться, одна обслуживая их всех, реакция их была такой, словно чугунная мясорубка заявила, что решила петь на сцене Большого театра.
В ходе сбора вещей Павлуша попытался, было, качать права и выяснять отношения, но впервые в жизни получил от Лики настоящий отпор. Мало того, она открытым текстом пообещала развестись с ним, если её не оставят, наконец, в покое.
– Будете каждый месяц получать две трети моей зарплаты, так что на домработницу хватит. Связь устанавливается односторонняя – я сама буду звонить. И подумай, милый, на досуге, почему я это делаю, – с этими словами Лика погрузила сумки в такси, села сама, захлопнула дверцу и начала новую жизнь.
Первое время она выходила из дома только в ближайший супермаркет за продуктами и необходимыми мелочами. Результатом почти круглосуточной работы стали два новых романа и постоянное головокружение от усталости и избытка кофе. Лика вынуждена была признать две очевидные вещи – что, во-первых, герои и события её книг заменили для неё реальную жизнь и, во-вторых, она должна вести более здоровый образ этой самой жизни, иначе нервное истощение ей обеспечено.
После этого она стала позволять себе маленькие радости в виде двухнедельного отдыха в маленьком рыбацком поселке на берегу Азовского моря, походов в театры и на концерты, для чего была приобретена серая «Дэу», получившая прозвище «Мышь». Водить машину Лика научилась еще в институте и теперь, сдав на права, наслаждалась свободой передвижения. И все еще не верила в эту свободу. Иногда она просыпалась в холодном поту, увидев во сне горы немытой посуды, неглаженного белья и невынесенного мусора.
Из рассказов детей, с которыми она часто встречалась на нейтральной территории, Лика узнала, что поначалу её мать решила экономить на домработнице и вести домашнее хозяйство сама, но выдержала только неделю. И теперь к ним каждый день приходит убирать квартиру и готовить некая Фроловна. Павлуше пришлось освоить стиральную машину и мусоропровод, а Сашке с Машкой – научиться гладить белье. Мать же занималась любимым делом – руководила всеми. Так что за семью Лика могла быть спокойна, но возвращаться в её лоно не соглашалась ни за что.
Ухватив гроздь крупного иссиня-черного винограда, Лика вышла на балкон и, опершись спиной на перила, стала греться на солнышке и не спеша поедать одну ягоду за другой. Непонятный шум привлек её внимание. Глянув вниз, она обнаружила на балконе седьмого этажа совершенно голого лохматого мужика, который, постанывая и судорожно вздыхая, спускал на фиолетовых веревках другого – вполне одетого и причесанного. Одетый субъект был оснащен ножом, торчащим из спины. Сцена была словно взята из детектива.

ГЛАВА 1

Затаив дыхание, Лика проследила за творческим процессом укладывания мертвеца на террасу и извлечением веревок. Сматывая в клубок последние метры такелажа, голый мужик что-то радостно пробормотал, почесался, а потом внезапно поднял голову и уставился безумным взглядом прямо на неё. Лика, от неожиданности едва не уронив виноград, ляпнула:
– Привет!
Мужик позеленел и попытался прикрыться неладно скрученным клубком. Потом дернулся, собираясь убежать с балкона. Лике пришлось предупредить его:
– Попробуешь ко мне заявиться, вызову милицию!
– Не надо милицию, – взвыл голый.
В Лике взыграл здоровый профессиональный интерес.
– Зачем ты его убил? – поинтересовалась она у неодетого субъекта.
– Это не я, не я…
– А кто? Не сам же он себе в спину нож воткнул? И зачем ты соседу такой подарочек подбросил?
– Можно я хоть штаны одену? – взмолился допрашиваемый: – Я и так ничего не соображаю, пойми. Скажи мне номер своего телефона, я позвоню сейчас, объясню…
– Ага, может тебе еще и ключ от квартиры дать, маньяк?
– Не надо ключ! Зачем мне твой ключ, век бы тебя не видеть, – мужик огляделся вокруг и, подхватив с пола тряпку сомнительной чистоты, попытался опоясать ею чресла.
Лика внимательно посмотрела на это лохматое и совершенно потерянное существо и решилась:
– Ладно, одевайся и звони мне, – продиктовав номер, она добавила: – Только не вздумай приближаться к моим дверям!
Телефон зазвонил через две минуты. Выслушав сумбурный монолог, состоящий из оправданий, самобичеваний и небольшого количества полезной информации, Лика вздохнула и спросила:
– Зовут-то тебя как, жертва алкоголя?
– Кирилл. Кириллом меня зовут.
– А фамилия?
– Фамилия? – не сразу сообразил тот: – Волков моя фамилия.
– Так вот, Кирилл Волков, учти: сосед наш, которому ты устроил сюрпрайз около пальмочки, в ближайшее время порадоваться ему не сможет, потому что позавчера укатил куда-то. Я сама видела, как он чемоданы в такси запихивал, наверняка в аэропорт ехал. С такими чемоданами на пару дней не улетают. А пока он на Багамах или на Канарах будет пузо греть, твой сюрпрайз протухнет, потому что лежит на солнышке. Пока его еще заметят… Пока достанут… Окон и балконов с этой стороны немного, так что срочно суши сухари, за тобой сразу придут – как только этот парень вонять начнет.
– Ты с ума сошла! – обезумел Кирилл на том конце провода, – Я не хочу, чтобы он вонял, мне и так плохо.
– Тогда советую тебе самому позвонить в милицию и объяснить, как все случилось.
– Ага, им объяснишь. Я даже не знаю, откуда этот тип взялся, как ко мне в квартиру попал. А особенно хорошо они поймут, зачем я его вниз, к соседу спустил.
– Я, кстати, тоже хотела бы это понять, – язвительно вставила Лика.
Кирилл убито ответил:
– Хотел от него поскорее избавиться, идиот пьяный. Ковра у меня нет.
– Ты собирался его в ковре вынести? – обрадовалась Лика, – И куда бы понес, интересно?
– За город куда-нибудь. В болото.
– Пешком?
– Почему пешком, нашел бы его машину – ключи-то у меня есть.
У Лики лопнуло терпенье.
– Ладно, горе луковое. Без очков видно, что убийца из тебя никакой. Но ведь кто-то же прикончил этого…
– Егора Павловича Васюкина. Его документы у меня, – вздохнул Кирилл.
– Ты еще и документы его у себя оставил? Чтобы не создавать проблем милиции при аресте? Видно совсем с головой не дружишь, как говорят мои дети.
– А где они?
– Кто? – растерялась Лика.
– Твои дети.
– Не твоё дело! Где надо, там и дети! Ты лучше думай, как этого Егора снять с терраски.
– Я не знаю. Мне плохо, наверное, реакция на мертвеца началась, – заныл Кирилл.
– Это у тебя похмельный синдром начался! Но возможности спокойно страдать у тебя нет. Я не желаю, чтобы этот тип начал пахнуть у меня под окном, это сорвет мой творческий процесс.
– Какой процесс? – печально поинтересовался Кирилл.
– Ты меня достал своими вопросами! Это вообще не твое дело, понял?
– Понял, понял, не злись ради бога. Просто я не знаю, что делать. Господи, где была моя голова! Вчера парни в гостях были, дверь не заперли. Я просыпаюсь, а тут такое…
Слушая горестные вздохи и стенания неудачливого пьяницы, Лика принялась размышлять. Конечно, проще всего было позвонить куда надо и избавиться и от трупа, и от этого стонущего кретина. И продолжать жить придуманными историями, в которых придуманные персонажи выпутывались из придуманных ситуаций. Но вот сегодня рядом с ней произошло настоящее убийство, и непонятным образом вляпавшийся в него субъект хнычет в телефонной трубке. Конечно, он совсем не похож на героев её романов, скорее на побитую брошенную собачонку.
Лика от природы была жалостливой и сентиментальной. Будь её воля, она бы охотно притаскивала в дом бездомных и больных животных. Только неуступчивость домашних, особенно матери, не давала ей этого делать. А может быть, все решило естественное желание хоть раз в жизни окунуться в настоящую, невыдуманную авантюру и посмотреть, что из этого получится. А если при этом удастся помочь несчастному недотепе…
Но гражданский долг, как быть с ним? Сокрытие тела, пособничество, соучастие – это уголовно наказуемые деяния, как говорили сыщики в её романах. И оно ей надо? Стоит ли рисковать ради незнакомого человека – Кирилла Волкова? Кто он ей? Посадят, и ладно! Милиция только рада будет – есть труп и есть подозреваемый, который даже не помнит, что вчера происходило в его собственном доме. Чудная картина! Небо в клеточку на ближайшие десять, а то и все пятнадцать лет ему обеспечено. А кто-то будет злорадно потирать ручонки, ведь именно этого он и добивался.
Лика вздохнула. Желание спрятаться в скорлупу и забыть о несчастном придурке, было все-таки сильным. Только чьих-то проблем с трупом ей не хватало! У неё, между прочим, какая-никакая, а семья, обязательство сдать через три недели новую рукопись и не до конца выплаченный кредит за квартиру. И вообще – он мужик и должен сам находить выход из критических ситуаций! А она – слабая женщина, робкая и нерешительная…
– Ладно, прекрати ныть! – рявкнула она в трубку: – У тебя покрывало есть или одеяло какое-нибудь?
– Зачем тебе одеяло? – тоскливо удивился Кирилл.
– Труп прикрыть, чтобы до темноты его сверху никто не заметил. Скоро начнут люди домой с работы возвращаться, в окна выглядывать, на балконах курить. А там такая деталь пейзажа красуется. Странно, что до сих пор никто не проявил бдительность.
– Есть у меня покрывало с дивана, плюшевое, в цветочек. Турецкое, наверное.
– Тогда бери покрывало и быстро спускайся на третий этаж. Я сейчас подойду.
Лика положила трубку и решительно направилась в прихожую. Там, на гвоздике висел ключ от квартиры Инги. Лика познакомилась с ней еще при заключении договора в офисе строительной фирмы, и с тех пор они подружились. Инга развелась с мужем и тоже на свой лад наслаждалась свободой. Очередное наслаждение заключалось в поездке с неким Левой-джазистом в Анапу. Уезжая, Инга попросила Лику вынимать из ящика почту и кормить «Кити-кэтом» толстого кастрированного кота Филимона.
Спустившись на третий этаж, Лика обнаружила Кирилла сидящим на лестнице и, открыв дверь квартиры Инги, скомандовала:
– Быстро заходи!
Кирилл дробной рысью вбежал в чужое жилище и застыл, озираясь. Из глубины квартиры раздалось гнусавое мяуканье, и из-под журнального столика вылез заспанный рыжий котяра. Наглые зеленые глаза уставились на гостей. Кирилл попятился.
– Не обращай внимания, он просто жрать хочет. Я его покормлю, а ты пока открой окно в комнате.
Насыпав корм в мисочку, Лика вместе с Кириллом свесилась из окна. Труп лежал прямо под ним, видно было даже надпись «Adidas» на кроссовках.
– Вот так, сейчас мы его накроем, а когда настанет ночь, спустим вниз и отвезем в твое болото, – удовлетворенно сказала Лика.
– Как спустим, как отвезем? На чем отвезем?
– Машину его поищем, а если не найдем, придется взять мою. Завернем, положим в багажник… Да не тяни ты! Разворачивай покрывало и постарайся все тело прикрыть, чтобы ничего не торчало. Да не так – разверни полностью и наклонись пониже, только не свались на него, – командовала Лика.
Кирилл неуклюже махал плюшевой тряпкой, наполняя воздух клубами пыли, пока, наконец, покрывало не вырвалось у него из рук и не спланировало прямо на мертвеца. Кирилл от неожиданности едва не вывалился из окна, и Лике пришлось ухватить его за грязноватую футболку.
– Ну вот и отлично! – порадовалась она: – Теперь его совсем не видно. Если спросят, зачем ты труп его накрыл, скажешь. Что вытряхивал покрывало, и оно случайно упало. А труп ты просто не заметил – вниз не смотрел. Ясно?
– А кто спросит? – испугался Кирилл.
– Мало ли… Это я на всякий случай, чтобы знал, что врать. Так, теперь идем отсюда, нужно попробовать машину этого Васюкина найти. Ты ключи его взял?
– Не взял, ты про ключи ничего не говорила, – удачное исполнение трюка с покрывалом придала Кириллу уверенности в себе, и в его голосе прозвучала некоторая доля претензии.
– Так поднимись и возьми ключи и документы этого типа, а заодно переобуйся! – отрезала напарница.
– Зачем?
– А ты по улицам собрался гулять в домашних тапочках?
Пристыженный Кирилл, на ходу подтягивая выцветшие спортивные штаны, поспешил к лифту, а Лика, закрыв дверь на замок, отправилась вниз и стала поджидать его во дворе.
Усевшись около подъезда на лавочке, Лика мрачно уставилась на переполненную урну в форме колокольчика. Еще можно было послать все к чертовой матери и вернуться к любимому компьютеру. Или уже поздно? Размышления были прерваны вылетевшим из подъезда Кириллом, облачившимся в зеленую ветровку и кроссовки. Штаны и футболка остались теми же. Лика вздохнула и поднялась:
– Ну, пошли, горе ты моё.
Часа два они рыскали по окрестным дворам и переулкам, подозрительно приглядываясь ко всем припаркованным автомобилям. Время от времени Кирилл направлял дистанционный пульт на наиболее подходящие объекты и нажимал кнопочку. При этом оба сообщника невольно съеживались, боясь, что их могут принять за угонщиков, или какая-нибудь особо нервная иномарка среагирует на импульс воем сигнализации. Наконец, сообщники догадались рассмотреть ключи.
– Отвяжись от этого «форда»! Мы ищем «жигули», причем, не старые – смотри, ключи-то новехонькие, – скомандовала Лика.
– Это хорошо, – обрадовался Кирилл. – «Жигулей» в нашем районе немного, смотри, все больше «вольво» и «мерседесы». – Потом, погрустнев, добавил: – А вдруг этот усопший машину на платной стоянке оставил?
– Вряд ли, он же не собирался у тебя ночевать. Или собирался?
– Да не знаю я, чего он собирался, я даже не знаю, сам он пришел или его притащили, я в отрубе был.
– Ну так рассуждай логически, – злилась Лика. – У нас все места на платной стоянке забиты, я свое два месяца ждала и ещё сторожу сорок убитых енотов заплатила. А твой труп где живет?
– Откуда я знаю? – возмутился Кирилл.
– Так посмотри на визитной карточке, ты же говорил, что в бумажнике их несколько.
– Действительно, – зашарил по карманам ветровки непутевый напарник, – Вот смотри: – Северная улица, дом пятнадцать, квартира шесть.
– Это на другом конце города, откуда у него место на нашей стоянке? И в бумажники квитанции с платной стоянки нет. Значит, если он приехал на машине, то оставил её где-то рядом с нашим домом.
– А если не на машине?…
Лика только вздохнула – ей ужасно не хотелось перевозить мертвеца на своей «Мыши», к тому же она сомневалась, что им удастся запихнуть его в багажник.
– И зачем я с тобой связалась? – проворчала она устало.
– А действительно, зачем? – вяло поинтересовался Кирилл.
– Наверное, я жалостливая, а может, чокнутая? Ладно, пошли за тот дом, там тоже проезд есть, мог там можно припарковаться.
Наконец, автомобиль обнаружился на пустыре за школой. Это была «девятка» цвета кофе с молоком. На нажатие кнопки она отреагировала бодрым вяканьем и с готовностью щелкнула запорами дверей. Лика огляделась и, не обнаружив рядом никого подозрительного, села за руль. Кирилл суматошно плюхнулся рядом.
– Ключи давай! – скомандовала Лика. Когда мотор заурчал, напарники перевели дух.
– Водить умеешь? – спросила Лика, глуша мотор.
– Нет, я пробовал, но что-то у меня с реакцией, все время задумываюсь и не туда руль кручу. А что?
– Плохо. Куда проще было бы поехать на двух машинах, ты с трупом, и я следом на своей. Чтобы возвращаться без проблем. Хотя, с другой стороны, есть риск засветить мою машину…
– Что значит – засветить?
– Ну, запалить, если тебе так понятнее. В общем, засыпаться.
– А-а-а… И что теперь? – поинтересовался Кирилл.
– А ничего, оставим машину пока здесь, подождем темноты. Позвонишь мне часиков в одиннадцать. И не смей брать в рот ни капли! Иначе вызову милицию и сдам тебя с потрохами, не стану я иметь дело одновременно с трупом и с пьяным идиотом.
– Да я до конца жизни… – начал бить себя кулаком в грудь Кирилл, но Лика уже покинула салон машины, предварительно обшарив бардачок и не обнаружив там ничего интересного. Прежде чем запереть машину, она на всякий случай тщательно протерла носовым платком все, к чему они прикасались.
До вечера Лика плодотворно трудилась над романом. Когда Кирилл позвонил в одиннадцать, было еще довольно светло, и она сказала:
– Ждем до часа, а там посмотрим.
Чтобы не уснуть, она выпила две чашки крепкого кофе и написала почти целую главу сверх плана. Без десяти час, прихватив трубку телефона, Лика вышла на балкон. Абсолютно черное июльское небо, сияющее елочными гирляндами созвездий, обволакивало спящие дома. Лика поискала глазами луну и не обнаружила её. Свесившись вниз, она стала прислушиваться к тому, что происходит во дворе. Судя по тишине, там не происходило ничего, хотя зачастую на детской площадке допоздна засиживались парни с девчонками. Но сегодня обстановка явно благоприятствовала запланированной тайной операции.
В который раз её посетила мысль, правильно ли она сделала, поверив такой сомнительной личности, как Кирилл Волков. Однако привычка анализировать и логически проверять сюжеты сыграла свою роль – Лика не могла представить, что человек, убивший кого-то, станет спускать труп со своего балкона на веревочке среди белого дня. Значит либо кто-то хотел подставить непутевого, пьющего мужика, либо Кирилл стал жертвой обстоятельств. И его, несомненно, посадят, потому что все свидетельствует против него – труп в доме, ничего не помнит, пытался замести следы.
Телефон издал тихую трель, и Лика вернулась в комнату, чтобы никто не услышал разговор.
– Спускайся на третий этаж, – тихо сказала она. – И возьми свои веревки.
– Зачем? – привычка Кирилла задавать дурацкие вопросы вывела Лику из себя.
– Альпиниста из тебя будем делать! – прошипела она в трубку.
Обув кроссовки, органично дополнившие её наряд из черных джинсов и черной водолазки, Лика сбежала вниз по лестнице.
В квартире Инги их встретил заспанный Филимон и возмущенно заорал дурным голосом.
– Цыц! – гаркнула писательница и загнала кота на кухню, чтобы не вертелся под ногами.
Внимательно рассмотрев клубок веревок, Лика отмотала и попыталась отрезать от него Ингиными маникюрными ножницами нужный кусок. Но стропа никак не хотела поддаваться несерьезному инструменту. Тогда Лика пережгла её зажигалкой и остальное смотала в аккуратный моток.
– Теперь слушай меня и не задавай идиотских вопросов. Ты сейчас спустишься вниз, обвяжешь нашего клиента вот этим, – она потрясла мотком, – и спустишь его на землю с правой стороны террасы. Именно с правой, не перепутай! Постарайся, чтобы он оказался в самом углу, там достаточно темно. Потом влезешь обратно, закроешь окно, захлопнешь дверь и спрячешься в кустах у подъезда. Когда увидишь, что я подъехала, вылезешь и запихнешь клиента в машину.
– Можно два вопроса? – робко поднял руку Кирилл.
– Можно, но по существу.
– Что делать, если я не смогу влезть по веревке обратно?
Лика хмыкнула, ткнула пальцем в хилые мышцы компаньона и признала, что вопрос действительно по существу – мускулатура свидетельствовала о том, что большую часть жизни её обладатель старательно избегал физического труда и занятий спортом.
– Ладно, придется тебе тоже спуститься с террасы по веревке.
– На труп?
– Не на труп, а рядом с ним. И поменьше шуми и привлекай внимание. Если тебя заметут, я тут же постараюсь исчезнуть, а ты уж, будь добр, не вздумай никому ляпнуть о моем существовании.
Кирилл поспешно закивал головой и задал следующий вопрос:
– А разве мы труп не в багажник положим?
– Прямо у дома? Если кто-нибудь увидит, что в машину сажают безжизненное тело, решит, что везем пьяного. А если начнем его в багажник запихивать, сразу же милицию вызовут!
– А если он не сядет? – нерешительно пробормотал Кирилл.
– Кто не сядет?
– Ну, этот клиент. Вдруг он уже окоченел? Они ведь становятся вроде несгибаемыми.
Писательница задумалась. Кажется, Кирилл прав, но надо учитывать температуру воздуха.
– В такую жару процесс трупного окоченения происходит быстрее, так что должен уже согнуться. Если нет, засунешь его по диагонали на заднее сиденье и всё. Ладно, хватит рассуждать, пора спускаться! – скомандовала Лика и, привязав веревку к трубе парового отопления, выключила в комнате свет.
Кирилл тяжко вздохнул напоследок и перевалился через подоконник. Когда он благополучно спустился, Лика отвязала веревку и сбросила её вниз. Остаток стропы она сунула в шкафчик в прихожей, надеясь, что не забудет потом забрать его оттуда. Она старалась не думать о том, каково Кириллу возиться с трупом.
Потом она закрыла окно, выскочила из квартиры и, захлопнув за собой дверь, бегом бросилась на пустырь за машиной.
Машина завелась с полуоборота и Лика медленно подъехала к дому. В том углу, куда должен был опуститься труп, росли чахлые кустики и ничего видно не было. Лика даже подумала вначале, что приехала слишком быстро, и Кирилл все еще возится на террасе.
– Ну что за недотепа! – в сердцах прошипела она, но тут в кустах зашебуршало, и появилась фигура, пошатывающаяся под тяжестью повисшего на её на плечах тела. Лика моментально выскочила из машины и распахнула заднюю дверцу. Со стороны все выглядело совершенно естественно, если бы не длинная веревка, тянущаяся по земле за живописной парочкой. Пришлось Лике подхватить стропу и зашвырнуть в салон. Пыхтя и отдуваясь, Кирилл дотащил мертвеца и, изогнувшись, сунул его головой вперед следом за веревкой.
– Нажрался, зараза! – хрипло ругнулся вошедший в роль друга алкоголика напарник и Лика вздрогнула от неожиданности.
Кирилл кое-как запихнул торчащие наружу ноги покойника и захлопнул дверцу. Преступная парочка мигом уселась на переднее сиденье и машина тронулась со двора. Только доехав до улицы Коммунаров, они перевели дыханье.
– Я таки свалился на него сверху, – сообщил удрученно Кирилл.
– Как свалился? – ахнула Лика.
– Веревку неправильно за трубу закрепил, одного конца не хватило, и я загремел метров с двух. Вроде не ушибся, но на трупе могут остаться отпечатки моих ботинок.
– Это не страшно, ведь мы его утопим в болоте. А кстати, где это твое болото?
– За Берестово нужно ехать, там топи непролазные. Мы в тех краях когда-то на картошке были, еще в институте.
– Ты с ума сошел, туда ехать часа три, не меньше! Как раз к рассвету приедем. И бензина не хватит, придется заправляться, а это риск. Да по дороге постов ГАИ штук пять, если не больше…
– А других болот я не знаю, – растерялся Кирилл.
– Тогда болото отпадает. И речка тоже – в нашей реке мест, где можно утопить машину, почти нет, а машина – это след, её оставлять нельзя. Дай подумать! – раздраженно буркнула Лика.
Думала она минут пять. Потом решила:
– Придётся топить в Генеральском пруду.
– Правильно, в пруду, – обрадовался Кирилл: – А где это?
– Вот заодно и узнаешь, где. А кстати, ты покрывало куда дел, которым труп был накрыт? – вспомнила Лика.
– На заднем сидении. Мне пришлось тащить его под мышкой, неудобно страшно.
– Так накрой им нашего клиента, как будто спит. И нам спокойнее будет.
Кириллу пришлось вылезать из машины. Пока он шарил в поисках покрывала, Лика, обернувшись, рассмотрела лицо покойника. Конечно, красавцем он при жизни не был, но после смерти выглядел спокойным и даже довольным, никаких вытаращенных глаз и перекошенного рта – вполне нормальное лицо спящего человека. Лика вздохнула – каким ты был человеком, Егор Васюкин? Кого любил, кого ненавидел? И кто тебе воткнул нож в спину? Нож!?
– А где нож? – подскочила она.
Кирилл от неожиданности треснулся головой о крышу салона и взвыл. Потом полез в карман и достал складной нож-бабочку:
– Я его покрывалом протер, не мог же я оставить его в спине.
– Ладно, только не вздумай потом прихватить его с собой.
– Может сейчас выкинуть?
– С ума сошел, на нем наверняка кровь осталась и твои отпечатки. Не приведи господи, ещё найдет кто-нибудь и в милицию понесет. Положи рядом с… телом.
Кирилл вздохнул и бросил нож на заднее сидение. До пруда они добрались минут через двадцать. Лика узнала о нем совершенно случайно – по телевизору была передача о бывшем имении какого-то генерала, героя битв с Наполеоном. От имения остались только разрушенный почти до основания дом, часовня и огромный глубокий пруд, причем место и дорогу к нему в передаче описали подробно и даже засняли. Место было такое живописное, что Лика не удержалась и съездила туда. Запустение вокруг царило страшное, но пруд поражал размером, наверное, раньше тут вели какие-то горные работы, а потом котлован заполнили водой, запрудив ручей.
Выбравшись за город, Лика свернула, не доезжая до мрачно дымившей в темноте ТЭЦ, миновала лесочек за мелкой загаженной речушкой и поехала по ухабистой дороге, которая вела прямо к пруду. Он открылся во мраке неожиданно и произвел на Кирилла сильное впечатление.
– Ничего себе водоемчик! И почему я о нем не слышал? Тут пляж есть?
– Тут, если не убьешься на берегу, то утонешь непременно – вода очень холодная, наверное, на дне родники бьют. Ну ладно, вылезай, здесь берег самый крутой и глубина порядочная – лучше места не найти. И не вздумай что-нибудь забыть в машине.
Тщательно протерев руль и ручки дверей, соучастники покинули машину. В последний момент Лика сняла её с ручного тормоза и схватила злополучное покрывало, чтобы не оставить ни малейших улик. Машина, стоявшая на склоне, медленно тронулась, было, вперед, но потом остановилась, так что пришлось её слегка подтолкнуть. После этого бедная «девятка» покатилась к обрывистому берегу и эффектно бухнулась в пруд, подняв тучу брызг. Погружалась она в воду не спеша, словно надеясь удержаться на плаву. И вот уже на поверхности ничего не осталось, только серебристые пузыри воздуха поднимались из черной глубины. Лика и Кирилл молча стояли и смотрели в темноту до тех пор, пока не булькнул последний пузырь.
– Ну вот и все, теперь его без водолазов никто не найдет, – удовлетворенно сказала Лика. – Можешь ехать в свою Испанию.
– А как мы теперь до дома доберемся? – печально спросил Кирилл.
– Как, как – пешком, дорогуша! Пешочком потопаем, не баре. Часа за три дойдем. Хорошо, что в твое Берестово не поехали, оттуда дня два пришлось бы тащиться. И все лесом…
И они отправились в обратный путь по колдобистой дороге, которую иногда теряли в темноте, забредая то в кусты, то в какие-то мусорные кучи. Тогда Лика включала фонарик и отыскивала путь. Постепенно небо посветлело, и обозначился розовый восток. В страшноватых колючих зарослях засвистали неизвестно как выжившие там птички. Идти стало веселее, но выпала роса, и путники слегка озябли. Кирилл хотел набросить на плечи Лики покрывало, но она отпрыгнула от него и заорала:
– Сдурел?! Я этой дрянью после трупа укрываться не собираюсь! Сейчас к речке выйдем и утопим его там, чтобы следов не осталось.
– А где она, речка?
– Вон за тем лесочком, – уже спокойнее произнесла Лика.
Дойдя до речушки, они долго бродили по замусоренному берегу, отыскивая среди проплешин ила и камней место поглубже. Найдя подходящую заводь, завернули в покрывало увесистый булыжник и бросили в воду.
– Пить хочется! – пожаловался Кирилл, алчно поглядывая на мутный поток.
– Не пей, Иванушка, химическим заводом станешь! – отрезала Лика: – Тут вся таблица Менделеева течет, не считая навоза с ферм.
Кирилл с сожалением вздохнул и устало поплелся за Ликой. Около поворота на городскую трассу их подобрал пожилой дядечка на «москвиче» и довез до конечной остановки общественного транспорта. Подождав полчаса, они уселись в пустой первый троллейбус и доехали до своей улицы.

ГЛАВА 2

Лика проспала до двух часов дня и проснулась от голода. На кухне, включив кофеварку и нашаривая в холодильнике буженину, она услышала тихую трель телефона. С досадой швырнув на стол плоский аппетитный пакетик с нарезкой, отправилась разыскивать трубку. Обнаружив её в прихожей, нажала на кнопку и, зевая, произнесла:
– Да?
– А-ва-вва! – отчетливо послышалось в трубке. Потом что-то громко застучало и снова: – Ты-ты-ты…
– Перестаньте хулиганить, иначе положу трубку, – рявкнула взбешенная Лика.
– Не-не-не… – снова затянули в телефоне, и ей показался знакомым этот полузадушенный голос.
– Это ты, Кирилл? – окончательно разозлилась она. – Опять напился, паразит?!
– Не-не-не … напился… – выдавил на другом конце Кирилл: – Он при-при-приходил!
– Кто, черт возьми, к тебе приходил? – сразу сменила тон Лика, похолодев при мысли, что к Кириллу приходил кто-то из милиции.
– Ва-ва-ва… – опять заладил свое очумелый сообщник.
– Это я уже слышала! Говори, кто к тебе приходил – менты? Им что-то известно?
– Нет, говорю же – он приходил. Ва-ва-ва-сюкин! – отчетливо выстучал зубами Кирилл. – В-в-в галстуке!
Лика представила себе явление голого мертвеца в галстуке и ошарашено застыла с трубкой в руках. Потом разозлилась еще больше. Наверняка у Кирилла белая горячка и галлюцинации, этого ещё не хватало! И как ей могло прийти в голову связаться с этим алкоголиком? Не иначе умственное затмение нашло.
– Сейчас я к тебе спущусь, разберусь, кто к тебе приходил в галстуке! – пригрозила она.
– Приходи, – охотно согласился Кирилл, – только скорее, иначе я просто рехнусь. Ты даже не представляешь, как я испугался!
Лика быстренько оделась и, с сожалением посмотрев на готовый кофе, помчалась на седьмой этаж. Дверь открылась еще до того, как она позвонила, наверное, Кирилл ждал её, стоя у глазка. Он втащил Лику в прихожую и тут же запер дверь на замок и цепочку.
– А ну-ка, дыхни! – скомандовала Лика.
Кирилл обиженно дохнул на неё, но ничего, кроме запаха вчерашнего перегара, она не уловила. Выглядел Кирилл совершенно обалдевшим и перепуганным, но не пьяным. Лика прошла в комнату и уселась в кресло. Было заметно, что накануне обитатель квартиры постарался навести порядок и ликвидировать следы былых попоек. Поверхности стола и шкафов радовали отсутствием пыли, пол был вымыт, только на диване белели скомканные простыни, впрочем, тоже чистые. Видимо, Кирилл совсем недавно встал.
– Ну, рассказывай, кто к тебе приходил, – воззрилась она на все еще трясущегося от страха сообщника. Тот, запинаясь, поведал следующее.
Дико уставший после ночных передряг, он уснул без задних ног. Сон прервал назойливый звонок в дверь. Сначала Кирилл решил, что это приперлись Лёха и Митька с очередной бутылкой. Но потом испугался, что милиция узнала об убийстве и пришла его арестовывать. В общем, вскочив и обмотавшись простыней, Кирилл поплелся открывать. И за дверью увидел убиенного накануне Егора Васюкина, облаченного в приличный костюм, белоснежную сорочку и яркий стильный галстук. Выглядел Егор прекрасно и благоухал тонким парфюмом.
Кирилл уставился на ожившего мертвеца как клоп на дихлофос. Тот тоже несколько опешил, когда перед ним предстала всклокоченная фигура в простыне. Но потом взял себя в руки и задал бедному Кириллу только один, но вполне конкретный вопрос: «Извините, вы меня раньше в этом доме не видели?»
Сами понимаете, от этого вопроса волосы на голове Кирилла окончательно встали дыбом и он, закатив глаза, замычал свое коронное «Ва-ва-ва…» Мертвец в галстуке критически осмотрел несуразного типа, который был явно не в своем уме, и с сожалением пробормотал: «Ясно, дебил, да ещё, похоже, глухонемой. Придется придти еще раз вечером, подобный экземпляр не может жить один, присмотр нужен». С этими словами живой труп направился к лестнице и скрылся с глаз потрясенного Кирилла, который немедленно кинулся звонить Лике.
– А тебе, случайно, не во сне все это приснилось? – с сомнением спросила писательница детективов.
– Нет, говорю же, приходил наш труп!
– Во-первых, не наш, а твой, личный! Индивидуальный, так сказать, – немедленно среагировала Лика. – А во-вторых, тебе спросонья совершенно незнакомый человек мог показаться тем типом, с которым мы всю ночь таскались. Приобрести, короче говоря, его черты.
Кирилл с сомнением покачал головой:
– Это вряд ли. У него точно такое же лицо, борода рыжая, даже уши такие точно – сверху прижатые, а снизу оттопыриваются.
Лика задумалась. Информация о форме ушей звучала уж очень убедительно. Но она точно знала, что убитый ножом в спину и потом утопленный в машине, мертвец не мог вот так запросто разгуливать и наводить о себе справки. Тогда кто это мог быть?
– А ну-ка, дай мне его фотографию, – потребовала она.
Кирилл сбегал в прихожую и принес бумажник мертвеца. Лика укоризненно глянула на сообщника:
– Мы же договорились бумажник в машине оставить!
– Совсем забыл, – оправдывался Кирилл. – Из головы вылетело.
– Ладно, посмотри еще раз, он приходил? – ткнула она ему в нос удостоверение сотрудника налоговой инспекции.
– Он, точно он, чтоб я сдох! – закивал несчастный Кирилл.
– Ладно, подожди меня, я постараюсь выяснить, не видел ли его кто-нибудь. И свари мне кофе, а то голова кругом идет.
– У меня нет кофе, только чай.
– Тогда дождись меня – пойдем ко мне завтракать и кофе пить.
С этими словами Лика отправилась но розыски. Их результаты впечатляли. Пацаны, гонявшие во дворе на роликах, по фотографии на удостоверении опознали мужчину, приехавшего полчаса назад на темно-зеленой «ауди», входившего зачем-то в их подъезд и отбывшего буквально десять минут назад. Мужчина ещё шумнул на Кузю, который чуть не врезался в стоящую машину. Кузя подтвердил, что «дядька был в крутом прикиде и тачка навороченная». Кроме малолетних роллеров, мужчину с рыжей бородой видела также дворничиха тётя Фая, подметавшая двор. Правда, ей фотографию писательница показывать остереглась.
Обуреваемая противоречивыми чувствами, Лика вернулась за Кириллом и потащила его к себе. Дома она, наконец-то налила кофе в две большие чашки и соорудила несколько бутербродов с сыром и бужениной. Кирилл пытался выяснить, что ей удалось узнать, но услышал в ответ:
– Жуй давай! Пока я не поем, разговоры отменяются.
Наконец, насытившись и закурив, Лика проинформировала беднягу о том, что не он один видел покойника. Кирилл поперхнулся кофе. Похоже, он не знал, радоваться ли ему оттого, что у него оказалось все в порядке с головой и зрением, в чем он уже начал было сомневаться, или снова паниковать по поводу явных претензий трупа в свой адрес.
– Дай и мне сигарету, пожалуйста, – попросил он и, неумело закурив «Вог», пожаловался: – Похожа на палочку от «чупа-чупса».
– Сам попросил! – отрезала Лика: – Ну и что ты собираешься делать?
– В смысле?
– В смысле – что собираешься вечером делать, когда этот покойник снова явится? Между прочим, до вечера осталось всего ничего – мы с тобой позавтракали в три часа дня, – проинформировала Лика.
– Наверное, лучше всего из дома уйти, как ты считаешь?
– А если он окажется настойчивым и начнет посещать тебя в разное время суток? Выдержит твоя нервная система? Я думаю, что лучше всего мне с ним поговорить. Заодно попробую узнать, кто он такой – шантажист или двойник?
– Ша-ша-ша?.. – снова начал заикаться Кирилл, но сумел взять себя в руки и завопил: – Ты думаешь, меня будут шантажировать!?
– Не знаю. Скорее всего, это просто родственник нашего покойника, например, брат. Он выяснил, что Егор пошел к кому-то в нашем доме, и теперь разыскивает его, – предположила опытная детективщица.
– Какая ты умная! – восхитился Кирилл. – Я бы до этого не додумался!
«Ты вообще ни до чего не способен додуматься, горе луковое» – подумала про себя Лика и критически осмотрела Кирилла. Пока она бегала во двор, он успел облачиться в светлые легкие брюки и тенниску с коротким рукавом. Русые довольно длинные и густые волосы зачесал назад, словно герой романтического фильма. В общем, он производил вполне благоприятное впечатление, если не знать о его умственных способностях и умении выглядеть полным недотепой.
Кирилл почувствовал, что она его рассматривает, и заерзал на стуле. Потом оглядел её уютную кухню с разными бытовыми удобствами – микроволновкой, посудомоечной и стиральной машинами и прочими агрегатами. Ими Лика обзаводилась с наслаждением при любой возможности, не желая тратить более ни минуты своей жизни на осточертевший домашний труд. Тем более что тиражи её книг постоянно росли, так что с деньгами наконец-то все обстояло очень неплохо. Последним её приобретением был здоровенный моющий пылесос. А вот мобильный телефон, цифровой фотоаппарат и камера ей были не нужны. Разве что детей снимать…
– А у тебя очень славно, – робко заметил Кирилл, рассматривая терку для сыра.
– Ты сюда не на экскурсию пришел! – оборвала его Лика. – Нужно решать, что дальше делать, чтобы этот тип от нас отвязался.
– И что можно сделать? – в голосе Кирилла послышалось отчаяние.
– Придется тебе еще раз сыграть глухонемого дебила, а мне – твою няньку.
– Как это, дебила!? – оскорбился Кирилл: – Я не хочу дебила.
– Придется, дорогуша! Раз уж ты однажды выступил в этом амплуа, будем продолжать, пусть решит, что ты безобидный идиот, и искать себя у тебя бесполезно, – отрезала Лика. Потом протянула руку и взлохматила Кириллу волосы. – Так, придется лохматость закрепить лаком. Глазки будешь таращить, как обычно, у тебя хорошо получается. И мычать любые слоги «ва-ва-ва», «па-па-па» ну и так далее. Можно ронять слюни. В разговор не вступать, на вопросы не отвечать! Если произнесешь хоть одно слово, все пойдет насмарку, и тебя сразу упекут в каталажку, – пригрозила она.
Перспективы очутиться в каталажке Кирилл испугался не на шутку, но попытался возражать, упирая на отсутствие артистических способностей. Но Лика отвергла его возражения, заявив, что ему нужно только показаться гостю и запереться в комнате, а уж она сама будет с ним беседовать.
– В общем, задачу ты понял?
– Понял, вздохнул Кирилл.
– Тогда я пойду Филимона кормить. Он уже, небось, решил, что его голодом решили заморить. Придется компенсировать.
К пяти часам приготовления были закончены. Кирилл облачился в свои старые спортивные штаны и странную футболку, низ и рукава которой были изрезаны бахромой. Футболку Лика приобрела для Машки еще год назад, и с тех пор она валялась в шкафу, потому что ребенку категорически не понравилась. На ноги решили ничего не надевать – босой придурок выглядел убедительней. Волосы слегка начесали и отдельные космочки закрепили лаком.
Оставив Кирилла репетировать перед зеркалом безумный взгляд, Лика переоделась в домашний халатик и пушистые шлепанцы, включила на кухне принесенную из дома кофеварку и сунула в духовку замороженную пиццу, чтобы в квартире пахло едой. Подумав, она поставила в прихожей швабру с мокрой тряпкой.
– Ну все, антураж завершен, – устало сообщила она усердно таращившему глаза и вываливавшему язык Кириллу. Тот одобрительно замычал и закивал головой.
– Отставить пока идиота, пошли кофе пить! – скомандовала Лика.
В дверь позвонили около шести часов вечера. Кирилл подскочил, как ужаленный, и немедленно высунул набок язык. Лика перекрестилась и направилась в прихожую.
– Добрый вечер, – представился гость. – Прошу прощения, но я разыскиваю одного человека и прошу вас мне помочь.
Лика изобразила вежливое внимание и мысленно попросила прощения у Кирилла – незнакомец выглядел вылитым Егором Васюкиным. Во всяком случае, если бы Егор ожил, он должен был бы выглядеть именно так. Лет сорока, с рыжеватой бородой, среднего роста и телосложения.
– Я разыскиваю брата, который очень похож на меня. Поэтому прошу вас вспомнить, не встречали ли вы здесь такого же точно человека, как я, – продолжал визитер.
В этот момент в прихожую вывалился, шлепая босыми ногами, Кирилл и остановился, теребя бахрому на футболке. Двойник покойника вздрогнул и опасливо уставился на него. Лика успокаивающе сказала:
– Не бойтесь, он совершенно безобидный. Кирюша, иди в комнату! И-ди в ком-на-ту.
– Ва-ва-ва… – пробубнил мнимый идиот, показал язык и охотно исчез за дверью.
– Проходите, пожалуйста, мы как раз ужинать собрались, – пригласила она гостя.
– Да неудобно как-то, – смутился тот.
– Зачем же у дверей разговаривать, выпьете чашку кофе, а я тем временем постараюсь что-нибудь вспомнить, – продолжала изображать радушную хозяйку Лика.
Гость, с опаской поглядывая на дверь, за которой скрылся Кирилл, проследовал на кухню, где Лика кинулась к духовке и достала давно готовую пиццу. Потом она налила две чашки кофе, уселась за стол и наморщила лоб.
– Может быть, я и видела вашего брата, но не помню, когда. Вообще, мне все бородатые мужчины кажутся на одно лицо, – с сомнением произнесла она. – А как он был одет, как вы?
– Нет, на нем были джинсы с рубашкой или джинсовый костюм, он не любит деловую одежду, даже на работу в нем ходит. Говорит, что так удобнее.
– А что, с ним что-то случилось? Почему вы его ищите? – осторожно начала расспрашивать Лика.
– Он исчез, и я не знаю, где он, – пояснил гость. – Позавчера поздно вечером неожиданно объявился, позвонил мне на сотовый, сказал, что очень торопится. Ехал он в ваш дом. Но никто почему-то его здесь не видел. И трубка его не отвечает.
– А тот, к кому он шел, что говорит?
– Так Егор не говорил, к кому идет. Он, собственно, звонил, чтобы попросить у меня машину, его тачка совсем развалилась, и он часто брал у меня «девятку», которую я купил для жены. Но Марина не любит ездить одна, и машина простаивает. Вот Егор и пользуется ею, когда хочет. У него есть ключи от гаража и доверенность. Мы ведь живем в центре, а машину держим в гараже тестя, в районе аэропорта. После этого звонка никто его больше не видел, дома он, похоже, тоже не появлялся.
– А его жена? – поинтересовалась Лика.
– Он не женат, живет чаще всего у своей девушки. Она тоже сбилась с ног, волнуется.
– Может быть, он у родителей? – продолжала участливо мнимая хозяйка.
Тут гость замялся и покачал головой:
– Нет, это исключено. – Потом, видимо, чтобы сменить тему спросил: – А этот… парень, он что, болен?
– Кирюша? У него сейчас обострение. Его родственники попросили за ним присматривать, вот я и прихожу готовить и убирать, пока они в отпуске, – охотно пояснила Лика.
– Так вы здесь не живете?
– Нет, моя квартира этажом выше. Кирюша, в основном, бывает почти нормальным, хотя и немножко странным, а потом вдруг перестает говорить, только мычит. Но он не агрессивный, очень послушный, – заливала писательница.
Гость покивал головой и снова спросил:
– Так вы видели моего брата?
– Ну, точно не скажу, – замялась Лика, – может быть, и встретила под вечер в подъезде, но дом у нас новый, много незнакомых лиц, всех не упомнишь. Точно знаю, что с ним не общалась и в лифте не понималась, тогда бы получше рассмотрела.
– Очень жаль, – произнес гость и, поднявшись с табуретки, начал прощаться. Лика проводила его до двери и проследила в глазок, куда он направился. Брат Егора Васюкина стал подниматься по лестнице – наверное, решил обойти другие квартиры.
Лика открыла дверь в комнату и обнаружила Кирилла сидящим на диване со стеклянным взглядом и оттопыренной нижней губой.
– Все, кончай придуриваться! – дала команду Лика и мнимый дебил облегченно откинулся на спинку и спросил:
– Ну что, узнала, кто это такой?
– Он действительно брат покойника. Позавчера вечером тот поехал к кому-то в наш дом и исчез. Кстати, машина, которую мы утопили, принадлежит не Егору, а его брату, – проинформировала Лика сообщника.
– Да, дела… – пробормотал Кирилл.
– Ну ничего, вроде все обошлось, он по-моему нас не заподозрил, и отправился искать дальше. Вверх по лестнице пошел.
Кирилл, поднявшийся было с дивана плюхнулся обратно и как-то странно уставился на Лику. Та вопросительно подняла брови.
– А что если он припрется к убийце? – прошептал Кирилл.
Лика шлепнулась на диван рядом с ним. Некоторое время оба молчали.
– Нужно его предупредить, – наконец произнесла Лика, – это может плохо кончится.
– И что ты ему скажешь: извините, мол, я совсем забыла, что мы вашего братца ночью мертвеньким утопили в пруду вместе с вашей машиной?
– Сдурел? Я скажу, что вспомнила, что видела Егора около шестнадцатого дома. Можно ведь по телефону не разобрать точно или перепутать? И пускай ищет братца в шестнадцатом, там-то ему ничего не грозит, – решительно произнесла Лика и выскочила из квартиры.
Быстрыми шагами поднимаясь по лестнице, она прислушивалась к звукам и голосам, стараясь определить, где сейчас находится брат Егора. Эх, нужно было спросить, как его зовут! Наконец, поднявшись на верхний, четырнадцатый этаж, Лика нигде не обнаружила недавнего гостя и остановилась. Наверное, он зашел в какую-то квартиру.
Останавливаясь на каждой площадке, она стала спускаться вниз. Из-за некоторых дверей слышались детские голоса, музыка или звук работающего телевизора, но никаких подходящих разговоров она не уловила. Дойдя до квартиры Кирилла она решила переодеться и спуститься вниз, подождать гостя около входа в дом.
Просидев на скамейке в обществе двух говорливых и критически настроенных к власти старушек около получаса, Лика уже было решила, что проворонила брата покойника, и он успел уйти, пока они разговаривали с Кириллом или пока она меняла халат на шорты и футболку. Старушки тем временем посмотрели на часы и дружно поднялись – настало время какого-то сериала. Лика проводила их взглядом и вздохнула. Странными делами она занимается последнее время. Преступление, в которое она позволила себя втянуть, покрыто мраком. Один из жильцов их дома, скорее всего, является убийцей. Но как определить – кто? А как бы она это сделала, если бы писала роман с таким сюжетом?.. И тут её размышления прервал мощный вопль, раздавшийся из дверей подъезда.
Лика вскочила и бросилась в дом. Там перед раскрытым лифтом дружно голосили старушки, причем толстенькая кричала хриплым басом, а худенькая исходила пронзительным визгом. Уже зная, что увидит, Лика осторожно заглянула в кабину. Там на полу, изогнувшись в странной позе, в луже крови лежал их с Кириллом недавний гость. Глаза его были широко открыты, и на лице застыло выражение удивления. Бабки перестали, наконец, орать и затихли, прижавшись к стене, и на лестнице появились жильцы, выскочившие из квартир на дикие крики. Кто-то сдуру попытался войти в лифт, но на него дружно цыкнули, кто-то кричал, что уже вызвал милицию и скорую помощь.
Лика вздохнула и вернулась на скамейку. Какая же она дура! Если бы не позволила бородатому бродить по их подъезду, он остался бы жив…
Скоро вокруг неё собрались многочисленные обитатели дома, никто не хотел пропустить интересное событие и возможность поглазеть на настоящий труп не по телевизору, а в собственном лифте.
Милицейская машина и неотложка прибыли почти одновременно. Из подъезда выгнали остававшихся там зевак. Потом приехал еще один «уазик», из которого выскочил милиционер с собакой и скрылся в доме. К собравшимся у подъезда вышел хмурый капитан и спросил:
– Кто обнаружил тело?
Бабки, чинно сидевшие рядом с Ликой, одновременно встали. Их отвели в сторону и стали расспрашивать. Старушки, надувшись от гордости и кокетливо косясь в камеру скачущего рядом телеоператора, что-то говорили, перебивая друг друга.
Потом милиционеры начали расспрашивать жильцов, видел ли кто-нибудь раньше убитого человека и к кому он приходил. Все пожимали плечами, только один шустрый и сильно поддатый мужичок сразу же сказал, что к нему минут сорок назад заходил неизвестный в рыжей бороде и задавал странные вопросы типа «Ты меня знаешь?» или вроде того. Да жиличка с последнего, четырнадцатого, этажа вспомнила, что позавчера вместе с убитым вошла в подъезд. Но он пошел вверх по лестнице, она же заглянула в почтовый ящик, а потом поехала в лифте, так что куда направлялся мужчина не знает. Лика слушала все это, навострив уши.
Часа через полтора все, наконец, разошлись. Труп увезли, дворничиха, охая и ругаясь по-татарски, принялась мыть лифт. Лика поднялась на седьмой этаж и позвонила в дверь Кирилла. Тот открыл, позевывая и почесывая животик под дурацкой футболкой. Было видно, что все это время он мирно продрых и ничего не знает. Лика мрачно спросила:
– У тебя выпить есть что-нибудь?
– Нет, все тогда с друганами прикончили, – покаянно признался напарник.
– Тогда пошли ко мне, только переоденься во что-нибудь нормальное, – раздраженно буркнула Лика.
– А что случилось? – окончательно проснулся и забеспокоился Кирилл.
Но Лика в ответ швырнула ему висевшие на спинке кресла брюки и тенниску и отвернулась.
Дома Лика молча достала бутылку коньяка, налила себе большую рюмку и выпила её одним махом. Кирилл с завистью проводил содержимое рюмки взглядом и печально вздохнул. Лика так же молча отправилась на кухню и сунула в микроволновку стеклянную кастрюльку с супом. Кирилл поплелся за ней следом и уселся в углу на табуретку, не смея больше задавать вопросы. Через минуту суп разогрелся и был разлит по тарелкам. Лика брякнула на стол ложки и рявкнула:
– Ешь!
Испуганный Кирилл придвинулся к столу, ухватил ложку, и принялся, обжигаясь, хлебать грибной суп. Лика полезла в холодильник и добавила в суп сметану. Потом уселась и стала мешать в своей тарелке.
Кирилл уже давно доел и с ужасом следил за нескончаемым движением Ликиной ложки в супе. Наконец он не выдержал и жалобно попросил:
– Прекрати, а.
– Что прекрати? – очнулась Лика и недоуменно посмотрела на тарелку.
Потом машинально поднесла ложку ко рту, произнесла: – Какая гадость! – и вылила суп в мойку. Тут Кирилл пришел в такое смятение, что попытался ретироваться к себе. Но Лика ткнула пальцем в табуретку:
– Сядь и молчи! Думаю.
Кирилл смиренно уселся обратно и тоскливо уставился на висевшую на стене майолику, изображающую парусный фрегат. Наконец Лика устало потерла лоб и произнесла:
– Нужна дополнительная информация.
– Какая? – встрепенулся Кирилл.
– У тебя есть в компьютере телефонный справочник?
– Есть, конечно. У кого его нет?
– У меня нет. Пошли обратно к тебе. Заодно и кофе попьем, кофеварка там осталась.
– Так поздно уже, не уснем после кофе, – удивился соратник.
– Ты что, сегодня спать собираешься? – возмутилась Лика.
– А что? Ты не собираешься? – в свою очередь возмутился Кирилл.
Тут Лика сообразила, что он ещё не знает об убийстве, и коротко сообщила о печальной участи брата Егора Васюкина. Кирилл страшно разволновался и забегал по кухне.
– Теперь понимаешь, что пока мы не вычислим, кто мог прикончить двойников, нам будет не до сна, – вздохнула Лика. – Кстати, когда по телевизору криминальные новости показывают?
– В одиннадцать. Попозже стараются, чтобы людям после этих страшилок не до сна было, – задумчиво промолвил Кирилл.
– Успеем. Пошли, мне срочно нужен справочник и ведро кофе.
Снова перебазировавшись на седьмой этаж, Лика немедленно уселась за компьютер Кирилла и включила поиск абонентов, живущих в их доме. Получив нужный список, обнаружила, что принтера у Кирилла нет, и переписала список на дискету. Потом отправилась на кухню, где нашла застывшего над булькающей кофеваркой хозяина. Лика отключила агрегат, схватила колбу с готовым напитком и скомандовала:
– Пошли ко мне!
Кирилл, очумевший от постоянных перемещений, безропотно взял кофеварку и поплелся за ней. На своем принтере Лика распечатала список и, вооружившись карандашом, стала изучать его вдоль и поперек, что-то вычеркивая и подчеркивая.
Кирилл молча созерцал аналитический процесс, надуваясь кофе и клюя носом. От нечего делать он принялся слоняться по квартире и обнаружил на полке ровный рядок произведений Валерии Полонской. Несколько секунд он недоумевающе созерцал романы, каждый из которых был в десятке экземпляров. Потом опасливо покосился на хозяйку квартиры и решился спросить:
– Ты так любишь эту Полонскую?
– Что? – подскочила Лика.
– Ну, у тебя каждой книжки по несколько штук. Для чего?
– Друзьям в подарок, – буркнула первое, что пришло в голову Лика. – Накупила и теперь дарю всем, очень удобно, не нужно каждый раз по магазинам бегать.
– А что, хорошо пишет? – вопрошал приставучий напарник, доставая один томик и рассматривая фотографию Лики-Валерии Полонской.
– Мне нравится, – отрезала писательница.
– Дашь почитать? Хоть отвлекусь. А она ничего.
– Кто? – ожидая разоблачения, настороженно поинтересовалась Лика.
– Да Полонская эта, вся из себя, породистый бабец.
– Как ты можешь так говорить о женщине? Ты же её совсем не знаешь!
– Да по ней сразу можно сказать – холеная, богатая, любит приключения…– бездарно дедуцировал Кирилл.
– Прозевали передачу! – внезапно завопила Лика, заставив его выронить книгу и схватиться за сердце.
Оба заметались по комнате в поисках пульта. Кирилл обнаружил его среди кучи бумаг и судорожно нажал на кнопку. Экран засветился как раз вовремя – диктор трагическим тоном произнес: «Сегодня в лифте дома номер шесть по Парковой улице был обнаружен труп тридцативосьмилетнего Георгия Петровича Васильева. Он был убит ударом ножа в спину».
После того, как камера показала убитого, обстоятельно рассказывающих о страшной находке бабок и мечущуюся по лестнице служебную овчарку, диктор глубокомысленно продолжил: «Милиция склоняется к версии убийства на бытовой почве, так как пострадавший не имел отношения к криминальным структурам или коммерции». Начался следующий сюжет про сгоревшего в вагончике пьяницу-сторожа, а Лика и Кирилл уставились друг на друга.
– Георгий Петрович Васильев… – пробормотал Кирилл.
– А брата зовут Егор Павлович Васюкин… – подхватила Лика.
– Может, они не братья?
– Похожи, как две капли перцовки, – возразила писательница.
– Тогда я ничего не понимаю, ведь Егор и Георгий – это практически одно имя, фамилии разные, отчества тоже, у братьев так не бывает.
– Черт их знает, почему их так зовут, может быть у кого-то из них документы поддельные. Не будем забивать голову, посмотри лучше, что у меня получается, – ткнула она в список. – В нашем доме пятьдесят две квартиры.
– Странно, я думал больше, – перебил её Кирилл.
– Ничего не странно: на первом этаже только три квартиры – из-за холла, колясочной и щитовой, на втором этаже – здоровенные апартаменты буржуина, и на остальных двенадцати по четыре квартиры. Итого – пятьдесят две. Из них заселено только сорок пять, семь квартир фирма ещё не успела продать. Видишь, в списке нет номеров.
– А может, не успели телефоны подключить? – вставил Кирилл.
– Телефон входит в стоимость квартиры, значит, их устанавливают сразу перед заселением. Не мешай. Смотрим дальше – вычеркиваем буржуина, он уехал за день до убийства. Тебя, Ингу и меня тоже исключаем.
– Тетю Фаю тоже надо вычеркнуть, она одинокая, на первом этаже живет и в убийцы не годится – труп просто не поднимет.
– Остается сорок одна квартира. Хорошо, – удовлетворенно произнесла Лика.
– Чего ж хорошего?
– Погоди, еще не все, теперь давай вспоминать, что про кого из соседей мы знаем.
– На тринадцатом этаже живет очень эффектная дама, – мечтательно произнес Кирилл.
– В какой квартире? – подозрительно спросила Лика.
– В трехкомнатной. Я помогал ей донести сумки, – не замечая её взгляда, уточнил напарник.
– Значит, её фамилия Сидорова. Коза! – мстительно добавила Лика, пометив номер квартиры надписью "интересная дама".
– Почему это коза? – попытался возразить Кирилл.
– Потому что Сидорова, – отрезала Лика. – Соседние со мной квартиры интереса не представляют – в одной живет бабулька-инвалид с внучкой Девочке тринадцать лет.
– Малолетняя убийца! – запротестовал Кирилл.
– Не говори глупостей, иначе впишу обратно тетю Фаю! Из второй квартиры все живут на даче, с мая никого не вижу.
– Ладно, вычеркивай! А у меня в соседях пара голубых, их надо оставить.
– А в трехкомнатной?
– Они как раз в трехкомнатной живут, постоянно за ручку ходят. А в четырехкомнатной живут артисты с ребенком. Ребенок постоянно баб водит.
Лика помедлила и спросила:
– Ребенку лет сколько?
– Откуда я знаю, вроде в школе учится, а ростом на голову выше меня. Запросто мог дяденек зарезать! Пиши: «артисты + акселерат» и подчеркни.
– Ладно, подчеркнула. Кого еще знаешь?
– На десятом этаже еще одна интересная дама живет, – припомнил Кирилл. – Одинокая, кажется, в двухкомнатной.
– Ты что, специалист по интересным дамам? И как их различать будем? – ехидно поинтересовалась Лика.
– А что, я должен специализироваться по уродкам? А этой припиши: «дама с собачкой», я её с бассетом видел.
Лика в отместку припомнила знойного брюнета с усами, проживающего на четырнадцатом этаже, и установила, что его фамилия Сергуладзе. В соседней с ним квартире жил известный всему дому дантист Шульман, пожилой еврей. Дантиста вычеркнули, потому что он недавно сломал ногу и ездил в кресле-каталке с моторчиком, мало приспособленном для регулярных убийств молодых мужиков.
– Но зато в этом кресле трупы удобно возить! – запротестовал, было, Кирилл.
– Нет, – отрезала Лика. – Возить, может, и удобно, зато в лифт только эта каталка и входит, так что бородатый там бы точно не поместился. А если бы и поместился, то Шульман после перерезания ему горла был бы весь в крови, сам прикинь. А я его сразу после убийства видела во дворе – в чистом виде.
После двухчасового титанического труда и ожесточенных споров вокруг каждой кандидатуры в списке осталось невычеркнутыми двадцать пять квартир, обитатели которых либо вызывали подозрение, либо были неизвестны. Ситуация осложнялась тем, что Кирилл и Лика мало интересовались соседями по дому, некоторых знали в лицо, но зачастую не могли точно сказать, кто они такие и где живут.
В очередной раз включая кофеварку и судорожно зевая, Кирилл пожаловался:
– Уже третий час, сколько можно?
– Тебе завтра на работу?
– Нет, на работу я решил забить. Расчет я получил, начальнику позвонил, сказал, что больше не приду. Ну их нафиг.
– Ладно, тогда сейчас напечатаю список кандидатов, чтобы завтра начать проверку, и можно баиньки.
– Особо подозрительных нужно выделить жирным шрифтом.
– Они все подозрительные, особенно те, кого мы не знаем. Вот, например, кто такой Ф. И. Джабраилов? Не иначе – чеченский террорист или просто бандит, – ткнула Лика пальцем в исчерканный листок.
– Погоди, вспомнил! Кажется – это начальник нашего райотдела милиции! – хлопнул себя по лбу Кирилл. – Точно, Федор Иванович, вычеркни его.
– Не буду, сейчас милиционеры сплошь и рядом замешаны в криминале.
Наконец Лика нажала на кнопку печати, закурила и допила остывший кофе. Список сделали в двух экземплярах, по одному для каждого, и договорились завтра с утра начать слежку и наблюдение. Правда, оба смутно представляли, как это будет выглядеть, поэтому решили пойти по самому простому пути – Лика начнет обход квартир, предлагая жильцам установить в подъезде домофон. В свете последних событий это будет выглядеть вполне естественно. А Кирилл вооружится баночкой из-под майонеза и пойдет клянчить соль, стараясь при этом поболтать с соседями все о том же убийстве.

ГЛАВА 3

Утро, вернее день, у Лики опять начался с телефонного звонка. С трудом открыв глаза, она нашарила на тумбочке трубку и пробормотала:
– Алло?
– Ты спишь? В смысле, лежишь? – оптимистично поинтересовался голос Кирилла.
– А ты думаешь, я сплю стоя? Как лошадь? – разозлилась Лика. Что за дурацкая манера – будить человека, чтобы поинтересоваться, спит ли он. А если спит, то лежит ли.
– Ты тогда лучше лежи, – бодро посоветовал Кирилл. – Он не умер.
– Кто? – оторопела Лика.
– А не знаю кто. Я его сегодня во дворе видел.
«Рехнулся, – решила Лика. – Или напился». Кирилл угадал её мысли и радостно сообщил:
– Я трезвый, как стеклышко! Солнышко светит! А во дворе опять покойник гуляет – с бультерьером и по мобильнику треплется, – фразу завершило истеричное хихиканье. Это хихиканье крайне не понравилось Лике. Похоже, Кирилл действительно спятил. Этого ещё не хватало!
– Где ты его видел? – осторожно задала она вопрос.
– Выгляни в окно, и ты увидишь – возле гаражей ошивается.
Лика вскочила с постели и ринулась к кухонному окну, из которого весь двор был виден, как на ладони. Никого с бультерьером и мобильником ни рядом с гаражами, ни в других местах она не обнаружила.
– Никого нет, – сообщила она Кириллу. – Сам посмотри.
Кирилл, у которого телефон был обычный, с грохотом бросил трубку и, видимо, сбегал тоже к кухонному окну. Вернувшись, он удрученно сообщил:
– Теперь его нет. Смылся куда-то. Но это был точно он. У меня зрение стопроцентное.
– Да кто, черт тебя побери? – завопила вконец взбешенная Лика.
– Точно не знаю. Или тот или другой, издали не различить. Да и вблизи тоже, сама же говорила. У тебя валерьянка есть? – неожиданно шепотом спросил Кирилл. – Что-то нервы шалят.
– Сейчас я тебе покажу валерьянку! Сиди на месте и не вздумай больше смотреть в окно!
С этими словами Лика отключила связь, оделась и, прихватив пузырек корвалола, давно купленный для автомобильной аптечки, ринулась на седьмой этаж. Малоодетый Кирилл ждал её в распахнутых дверях и сразу начал рассказывать.
Он проснулся совсем недавно и пошел чистить зубы. В ванной в шкафчике обнаружил неизвестно как туда попавшую баночку пива. Кирилл страшно обрадовался находке и решил выпить пивка на завтрак. На кухне он открыл банку и машинально глянул в окно. Банка немедленно выпала у него из руки и покатилась по полу, исторгая пенную струю, потому что во дворе у гаражей прогуливался вчерашний труп, а может позавчерашний, с пятнистым бультерьером на поводке. Мужчина был вполне жив и держал у уха трубку мобильного телефона. Кирилл, забыв о пролитом пиве, побежал звонить Лике. Пока он звонил вчерашний или позавчерашний труп испарился.
Лика с сомнением выслушала бредовый рассказ, сходила на кухню, действительно украшенную живописной пивной лужей, и скомандовала:
– Одевай штаны и пошли во двор!
Кирилл спохватившись, что на нем не одето ничего, кроме семейных трусов с изображением розовых сердечек, прыгнул за кресло и принялся натягивать брюки. Вздохнув, Лика нашла знакомую швабру и затерла пол на кухне.
Во дворе она сразу изловила одного из вчерашних пацанов, с утра до вечера гоняющих на роликах, и задала вопрос про мужика с бультерьером. Беспрерывно ерзающий по асфальту ногами, обутыми в блестящие, как калоши, ботинки с колесиками, мальчишка подтвердил, что видел такую собаку. Кажется, её хозяин уехал на машине. Кажется, за рулем сидела тетка. Близко парень не подкатывал, боялся бультерьера, эти собаки бывают просто психованными, запросто могут цапнуть. Причем кусают исключительно за мягкое место, наверное, знают, что пластиковые ботинки грызть бесполезно.
Выслушав все претензии в адрес ненормальных бультерьеров, Лика и Кирилл попытались найти еще кого-то, кто мог бы сказать, откуда появился хозяин одного из них и куда делся. Но в это время во дворе практически никого, кроме пацанов, не бывает. Не удивительно, что никто не обратил внимание на разгуливающего, как ни в чем ни бывало, убитого накануне человека. Уж наверняка крик бы подняли – половина жильцов вчера сунула нос в лифт и рассмотрела труп. Труп ли? Но ведь в новостях сказали, что его убили, да и вид тела сомнений не оставлял.
И ещё хорошо, что криминальные новости поздно показывают – кто-нибудь из пацанов мог вспомнить о том, как она им утром показывала фотографию убитого потом мужчины. И не только вспомнить, но и милиционерам рассказать.
Но вообще, не факт, что это был третий идентичный мужик. Мало ли что Кириллу померещилось…
Не зная, что еще можно сделать, Лика потащила Кирилла на улицу – может быть бородатый далеко не уехал, и они его где-нибудь заметят. Застроенная не так давно, улица казалась непомерно широкой, так как с одной её стороны шел бульвар, засаженный пока ещё крохотными деревцами. Вдоль бульвара располагались магазины и несколько киосков, торговавших пивом и мороженым. Кирилл высказал здравую мысль, что в такой жаркий день всякому, даже покойнику, захочется холодного пивка или минералки, и удрученная парочка направилась к пешеходному переходу.
– Вон он! – вдруг заорал Кирилл и бросился вперед.
Лика мгновенно устремилась за ним. На другой стороне улицы мелькнула пятнистая псина. Где-то рядом взревел мотор, и Лика кожей ощутила движение раскаленного воздуха из радиатора. Ничего не успев сообразить, она каким-то чудом настигла Кирилла и, вцепившись ему в футболку, дернула вправо. Несшийся с приличной скоростью, тот совершил в воздухе странный пируэт и, зацепившись за бордюр, со всего маха повалился в пыльный газон, увлекая за собой Лику. Грохнулись они рядом с бетонным столбом, чудом не врезавшись в него. Мотор взревел еще истошнее, и машина умчалась.
– Ах ты, зараза! – завопил кто-то.
– Носятся, как бешеные, людей сшибают! – вторил ему визгливый женский крик.
– Ой, мама, смотри, тетю и дядю задавили! – радостно верещал ребенок, прыгая рядом с поверженными в причудливых позах телами.
Лика подняла голову и огляделась: вокруг них успела собраться приличная толпа. Кирилл очумело тряс лохматой головой и выплевывал вырванные с корнем травинки. На его щеке красовалась ссадина. Лика уселась и пошевелила руками и ногами – вроде целы. Какой-то мужчина строго сказал:
– Лежите и не двигайтесь, может, у вас шеи сломаны.
– Ничего у нас не сломано, – возмутилась Лика.
– Так летели, и не сломаны? Это просто у вас шоковое состояние. Бывает, человек сначала не чувствует, а потом раз – и паралич. Или амнезия.
– Уймись, мужик! – цыкнул на него Кирилл и, поднявшись на ноги, помог встать Лике. – Пошли скорее, может, он еще не ушел.
– Да он, скорее пришел! – ткнула она пальцем в пятнистого бультерьера. Хитрый пес ловко облизывал эскимо, которое держал в опущенной руке мальчик лет пяти. Ребенок разинув рот, глазел на них с Кириллом, забыв о мороженом.
Поводок от ошейника собаки держала в руках худенькая женщина в джинсах и синей майке, совсем не похожая на вчерашнего и позавчерашнего покойников. Заметив, что оба пострадавших уставились на её пса, женщина спохватилась и, оттащив его от ребенка, принялась ругать. Бультерьер, опустив покаянную морду, украдкой облизывался и щурил косо посаженные глазки. Кирилл подхромал к женщине и грозно спросил:
– Это ваша собачка?
– Васька? Наказанье моё, сладкоежка проклятый!
– Точно ваш? А с вами мужчины не было? – настырно допытывался Кирилл.
– Мужчины? – засмеялась женщина, – Нет, мужчины со мной уже лет пять не наблюдается, один Васька. Вообще-то его Васпасианом назвали. Правда, дурацкое имечко?
– А может вы его кому-то давали… ну, это…, погулять?
– Да вы что, смеётесь, кто будет гулять с чужим булем? Их все боятся больше тигров, слава такая. Васька – обалдуй, лизун и обжора, а все равно боятся! Так что гуляет он только со мной, – удивленно ответила женщина.
– А много таких собак, ну… пятнистых? – не унимался Кирилл.
Подошедшая Лика протянула собаке завалявшуюся в кармане ириску. Обрадованный Васька моментально слопал конфетку и благодарно облизал ей руку. Хозяйка укоризненно покачала головой и пояснила:
– Да, много, сейчас их заводят все, кому не лень, потом, бывает, выгоняют. Я Ваську на улице нашла, думала – потерялся. Разыскала хозяина, дубину здоровую. А он мне объяснил, что хотел злобную собаку, чтобы охраняла, а Васька вырос добрым и ленивым, всех любит, вот его и выгнали. Ну, я документы на собаку у него забрала и Ваську у себя оставила, он же на улице не выживет, его даже кошки обижают.
Разговор был прерван истошным воем сирены скорой помощи. Из машины выскочил встрепанный парнишка в белом халате и стал озираться в поисках пострадавших. Кто-то указал на Лику с Кириллом, и врач ни слова не говоря, подскочил к ним, смазал ссадину Кирилла йодом и принялся проверять их конечности на сгибаемость. Потом заставил по очереди закрыть глаза и ткнуть себя пальцем в кончик носа. Наконец, убедившись в целости их организмов, отстал, впрыгнул обратно в машину и умчался.
Тут подоспела милиция и стала выяснять, что произошло. Ни Лика, ни Кирилл сказать ничего не могли и только слушали. Оказывается, когда они побежали через переход, за ними погнался стоявший до этого у обочина "джип". Причем бежали они правильно, на зеленый, а «джип» нарушая все правила, выехал на красный свет да ещё на встречную полосу, словно охотился специально на них. Спасло их то, что они свалились на газон у столба, поэтому задавить их не удалось, и преступная машина быстренько скрылась. Все это единодушно сообщили свидетели, разошедшиеся только в модели наглого автомобиля – то ли «лендкрузер», то ли «паджеро» темно-синего или черного цвета. Номер, конечно, не запомнил никто.
Лика и Кирилл дружно заявили, что знать не знают, кто их хотел задавить. Может, с кем-нибудь спутали или просто хулиганы такие попались? Милиционер скептически ухмыльнулся:
– Ладно, не хотите говорить, ваше дело. Только учтите, что обычно «джипы» просто так за людьми не гоняются. Советую вести себя осторожнее, – с этими словами капитан захлопнул планшетку с протоколом и отбыл.
Лика и Кирилл потрясенно уставились друг на друга. Если до этого они считали происшествие случайным, то теперь до обоих дошло, что они подверглись смертельному риску. Едва переставляя ноги, они доплелись до ближайшей скамейки и плюхнулись на неё.
– Что же это такое? – простонал Кирилл. – Что за сволочь на нас наехала?
– Похоже, мы влипли. Не иначе, нас собираются прикончить, – сердито произнесла Лика, пытаясь смоченным слюной пальцем стереть с ноги грязно-зеленое пятно.
– С ума сошла, кому это надо? – вскинулся Кирилл.
– А ты думаешь топить трупы и вычислять убийцу – вполне безопасное занятие? – прошипела Лика и заорала: – И я тоже хороша, за каким чертом впуталась в эту историю? Захотела поиграть в детектив, идиотка!
Кирилл вжал голову в плечи. Потом уныло вздохнул, поднялся со скамейки и отправился куда-то вдоль аллеи.
От возмущения Лика просто онемела. Этот кошмарный тип бросил её в самый трудный момент! Когда через пару минут Кирилл вернулся и протянул ей батончик мороженого, она готова была его убить.
– Может быть, пойти в милицию и во всем сознаться? – предложил кошмарный тип, снова усаживаясь на скамейку и облизывая такой же батончик.
– Я уж, было, решила, что ты прямиком рванул в свою Испанию, – пробормотала Лика, вскрывая обертку. – А ты решил перед тюрьмой мороженым полакомиться.
– Да уж лучше в тюрьму, чем на тот свет, – жалобно вздохнул Кирилл.
– Ну уж нет, дорогуша, я в каталажку не собираюсь! И потом, есть еще шанс, что это – просто дурацкое стечение обстоятельств, и никто не собирался нас убивать.
– Ты меня успокаиваешь? Или правда так считаешь?
– Успокаиваю? Нет уж, хватит лопать мороженое, пошли! Если они надеялись нас напугать, то глубоко ошибаются! Именно сейчас я начну серьезно заниматься этим делом! – пригрозила Лика неизвестным злоумышленникам и, кряхтя, поднялась на ноги. Все-таки последствия падения чувствовались и обещали обернуться несколькими приличными синяками на разных частях тела.
Подходя к дому, Лика все ещё продолжала злиться, и Кирилл, предпочитая не мешать ей, плелся сзади. Внезапно он догнал её и схватил за руку:
– К тебе кто-то пришел?
– С чего ты взял, у меня никого не может быть!
– Я сейчас видел кого-то на твоем балконе!
– Наверное, этаж перепутал, – отмахнулась Лика.
– У тебя ведь растут такие длинные цветы? – настаивал Кирилл.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/darya-bulatnikova-32825137/ey-ulitka-vysun-rozhki-70118782/chitat-onlayn/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.