Главная страница | Современная русская литература | Feel

Feel
Алена Алексеевна Трубникова
Действующим лицом в книге может быть любой, кто захочет прожить различные, описанные в книге истории, которые могли бы произойти с любым человеком, поэтому в ней нет имен, минимум конкретики – этакий мир для погружения, жизнь напрокат. Действия происходят в современном обществе, среди обычных людей, но большей частью в душе и в мыслях действующего персонажа, что раскрывает его внутренний мир, оголяет чувства, а это может вызвать резонанс, спор, сочувствие, то есть заденет за живое, зачастую спрятанное, но что точно есть у каждого.

Алена Трубникова
Feel

ПРЕДИСЛОВИЕ
Чувства являются выражением свободы. Насколько они открыты и осознаваемы, настолько душа растет и наполняется цветами.
Можно чувствовать в собственно создаваемой вещественной реальности, а можно представить, погружаясь в повествование другого человека. Ведь мозг не отличает «реального» от «вымышленного». Хотя эти два понятия относительны. Всё вымышленное когда-то становится реальным, ибо сначала появилась мысль.
Чувства – это краски души. В основе любого из них – Любовь. И насколько человек смог познать ее, настолько он в силах воспринимать, что бы то ни было.
Любовь имеет бесконечное множество форм, также как и ее отсутствие. Сочувствие возможно прожить лишь тому, кто однажды безусловно полюбил другое существо. Ненависть правит тем, кто нелюбим. Для вдохновения любовь является неотъемлемым топливом.
Душа замирает при чувствовании чего-то настоящего, глубинного и важного, ибо в этот момент происходит связь со Вселенной, сквозь времена, пространства и память множества поколений, которые шли свой Путь к настоящему моменту, когда именно это сердце забилось сильнее во власти чего-то неосязаемого, но великого.
Чувства – главное богатство, потому что они наполняют моменты, которые остаются в памяти и олицетворяют собой человека для него самого и других. Любой обман очевиден на уровне интуиции. Настоящее выражение бесценно.
Некоторые чувства возможно прожить только единолично, некоторые – только взаимодействуя с другими. И всё это дары от Природы, которые наполняют жизнь, задают огранку характеру и делают душу более проявленной.
Приглашаю в мой храм, он открыт для всех, поскольку обретя что-то ценное, этим нужно делиться. Добро пожаловать!

История 1
Солнце яркое невыносимо. Если смотреть на него не меньше секунды, то кажется, что вокруг него вращаются световые обручи по разным траекториям. А дольше присматриваться и не возможно, так оно выжигает своим прямым светом и отражением в ледяных зеркальцах, заполнивших пространство вокруг.
Небо чистое, как глаза младенца, не познавшего необходимость защит и выдумывания стратегических уловок. Просто небо. И от этой чистоты в молниеносном состоянии вспоминаются и собственные первые секунды жизни после рождения. Очнувшись, не верится, действительно ли это сейчас пронеслось в моей памяти. Но смотрю на небо, и, улыбаясь, доверяю ему.
Снег и изморозь покрывают реку, кусты, берега, поля, меня, других людей. Это заполнение бескомпромиссно. Сколько не пытаюсь отряхнуться, оно молча покрывает меня снова, как заботливая мать укутывает своего непослушного ребенка.
В воздухе сотни тысяч иголок мороза. Будто воины с копьями выстроились в бесконечные ряды во всех направлениях, они поднесли свои орудия впритык к моей коже и ждут моих движений. Начинаю идти, и они вонзаются в меня на миллиметры. Ускоряюсь, переходя на бег, а они всё нещаднее впиваются и прокалывают уже более глубоко. Больно лицу и даже телу под одеждой, а глаза слезятся, хоть я пытаюсь уворачиваться. Но сердца моего им не тронуть. И я бегу вопреки, и уже не чувствую боли, а их штыки отпадают, отторгаемые силой моего духа, и вот ликует моя душа от победы и вырывается криком в бесстрастное солнце.
А оно все также в полном молчании крутит свои круги и смотрит на эту суеты миллиарды лет. Вот же ему, наверное, скучно. Хотя, скорее всего, никак.
Если прикрыть глаза, то между слипающихся от изморози ресниц, светил становится два. И это так отчетливо, что все становится на свои места. В одно мгновение все теряет смысл, ибо находит его в том, что невозможно описать словами. Шепчу, как самое сокровенное: «Доверяю тебе. Люблю. Благодарю».
Отвечает звенящее пустотой Солнце легким поцелуем моих обветренных, раскрасневшихся от бега и крика щек. Я счастлива, одарена осознанием, и люблю этот безупречный мир всей собой. Пора возвращаться, и я несу что-то именно своё, зачем бежала и для чего открывала душу, не расплескать бы, пускай подрастет.
Река под ногами течет под огромным слоем льда, который сковывает ее по-настоящему боевой характер. От этого мне не по себе. Мы ходим по ней безо всякого уважения, хотя если бы не эти рамки, она нас не пустила даже на середину потока, закрутив течением и не покорившись ни одному из тех, кто сейчас бегает по ней. Это несправедливо. Она живая, она боец, а мы пользуемся её бессилием в смирительной рубашке. И даже не обращаем внимания на это. Я падаю на колени и начинаю просить прощения и благодарить за энергию ее потока, от которой дрожит это безмолвное пространство. Вернусь к тебе летом, и мы будем взаимодействовать по-настоящему, без оков, померяемся силами играючи, а пока прости за вторжение.
Наверное, река мне слишком остро напоминает меня саму пару лет назад. И острая боль вскрывает оболочки из приличия и логики. Слезы льются и застывают, ругаюсь за то, что была связана своим страхом потери и всем тем, что ограничивало меня изнутри, и проиграла, а кто-то бродил по моей душе и радовался чему-то своему, баловался. Ну, вот я теперь именно я, свободная, выйди со мной наравне, а не смейся там за спиной, поговори со мной! Но нет, ответа нет, и я иду расти. Всему свое время.

История 2
В очередной раз врываешься в мой дом внепланово, но желанно и счастливо, под ночь, когда комнату освещает лишь скромная лампочка у входа, а с балкона не видно звезд, только облака, мы же в Питере.
Ты звенишь звонком, разрывающим пространство дальше всех Вселенных, по крайней мере, я чувствую это именно так. А потом звенишь собой, поскольку от тебя в моем доме у меня звенят миллионы колокольчиков моей бродячей Души.
Очередное ошарашивание: «У меня с собой картошка!» Зачем она нам, если мы её не едим. Но ты сообщаешь, что мы будем лечиться ей! Еще одна новость, ведь такой метод с тобой не сочетается, но я счастлива, будь то даже дракон или мёд, что для меня равно не очень. Хотя насчет дракона не знаю, не пробовала.
В первый раз для нас что-то варю, чувствую себя хозяюшкой, или ведьмочкой, что приятно в любом случае, только в первом – нельзя привыкать, а во втором – афишировать.
Всё готово, и я с материнской заботой выставляю кастрюльку на досточку, достаю полотенца, чтобы спрятаться в них, и, конечно же, радостно думаю, что хорошо, когда есть что-то постиранное, а иначе не очень эпично ведь было бы так. А ты вертишься, крутишься, прыгаешь, как обычно торопишь события, а я успеваю кастрюлю горячую двигать, чтобы не было травм.
И вот дышим с тобой мы таинственно, наклонившись над этой картошкою, и вдыхая пар обжигающий, и счастливее меня нет. Только я захотела выбраться, как ты молча меня в обратную, ибо это я же когда-то кашляла, утром как-то один раз. Улыбаюсь и тобою любуюсь, ведь каким же может быть прекрасным лицо раскрасневшееся, в капельках, с прилипшими ко лбу волосами, если это любимое лицо.
И снова как гром неожиданно, сообщаешь мне в ухо «Достаточно!», и уже плетешь из меня мумию, в двадцать семь одеял заматывая. И неважно, что ничего не убрано, и кипяток над головой практически, это мелочи, ведь я признана сегодня больной.
Выключаешь свет, и тут новости, что еще же не всё проделано, что по правилам нужно картошку положить себе на грудь! Я смеюсь, у меня истерика, ибо ты меня теперь разматываешь и суешь мне наше горячее средство, как-то выловив ее все же из кипятка. Задыхаюсь от смеха, а ты ругаешься, что попался пациент непослушный совсем, брыкается и буйствует, и заматываешь меня опять.
Я пытаюсь успокоиться и что-то сказать тебе, а ты уже засыпаешь с такой же картошкою, хотя, по сути, тебе она вообще не нужна была. Пролетела, наверно, секунда, но уже темноту прорезал рассвет, а я всё любовалась тобою, и следила за этим овощем, чтоб тебя он не обжог. И на миг уснула всё-таки, но с тобой долго спать не могла я, ибо сон воровал время, которое я могла быть с тобой. И тихонько картофель раздавленный у тебя из объятий экспроприировала, так как нечего ему место мое занимать.
А ради такого вечера, можно сделать вид, что была больна, и картошка меня спасла!

История 3
Дыхание непривычное для повседневности, иногда я об этом думаю, а порой просто перестаю дышать. Все вокруг как в обрывках тумана разных цветов в кромешной тьме, ноги чувствуют пол и матрац, но они такие шаткие. Дух захватывает как при спуске с горочки, а это значит, что вот-от будет что-то новое, о чем понятия пока не имею, но здесь думать нельзя.
Начинаю бороться за свою Идею, рву пространство и время, мои мышцы напряжены, а душа мечется. Меня сжимает окружение, но я стремлюсь к своему. Подо мной земля качается, могу сорваться с высоты, балансирую, ведь чувствую, что все-таки поднимаюсь вверх, как задумала.
И вот мне глаза разрезает закат, такой абсолютно золотой, летний, где-то в Европе, а я поднимаюсь на самый верх своего Собора, архитектором которого являюсь, мне до сорока лет и я молодой человек в одеждах болотного света. Город передо мной прекрасен, он богат историей, но такой красоты еще не знал. Я сажусь на край и любуюсь всем: небом, остатками солнца, затихающими жителями, черепичными скатами, своими стертыми руками и камнями серо-зеленого цвета. Они шероховатые, теплые, покорно выточенные, доставленные и уложенные, им теперь предстоит быть всегда на этой большой высоте.
Вдыхаю всем миром своим этот воздух успеха, от которого каждая частичка раскрывается как створки окон на рассвете в доме, где чувствуют себя в безопасности и рады этому дню. Меня ласкает знание: «Это мой. Великий. Собор!»
Улыбаюсь и благодарю Небеса за силы, за руки, за стремление. И вижу остатки досок. И одна плаха длинная торчит через край, и мне непременно хочется по ней пройтись. Расправив руки в стороны, держась за бороду Господа, я ступаю по ней аккуратно, и вижу улицы под собой. Поднимаю лицо, закрываю глаза, принимая последний луч солнце всем собой, и решаю взлететь все равно куда.
И подпрыгнув счастливо и осознанно, ощущаю поддержку рук многочисленных, благодаря которым я взмываю в воздух, возможно, как ангел. Если правда им стану когда-то, то сравню и сообщу так ли это действительно. Но полет абсолютен, возврата нет, как нет будущего, только сейчас всегда, апогей моей жизни всей, ради чего я жил, все сказал и сделал, что хотел.
Возвращаюсь в темноту закрытых глаз на семинаре, ощущая ступнями пол, снова становлюсь самой собой, а улыбка еще держится и по позвоночнику остатки холодка от высоты.

История 4
Вчера было слякотно, дождь со снегом побороли мой дух и поселили в тело температуру выше обычного. Весь вечер я продолжала быть героем, собирая номера телефонов у людей на улице, хотя ноги промокли и листовки скручивались в трубочки. И вот на утро оказалось, что ночь не восстановила мои потери энергии, и Бог посыпал с неба еще пуще, лишь бы я наконец угомонилась.
Наверное, туман в голове от начинающейся болезни просачивался сквозь глаза, потому что подруга, увидев меня, отправила домой, вооружив книгой, размером чуть больше ладони, но магнитящей и останавливающей землю. С обложки улыбался летчик, я слышала его мотор, а ему было все равно, что я пойму из написанного, ибо он был свободен и дал всё, что мог и хотел.
И вот я в кровати, где тело в мурашках трясется от холода, а изнутри разрывается жаром и голодом, а за балконом стена снега серого, будто с пеплом перемешанного, и где-то далеко есть солнце, но я его не вижу, лишь знаю, что оно есть и что сейчас еще день. Меня поглощает бред температурный, пока витамины во мне борются за мою нынешнюю жизнь. Движения замедляются, чтоб боль почем зря не усиливать, я приковываю себя, успокаивая, что всё станет хорошо.
В это время из книги доносится до меня сквозь грезы истории о Миссии и его учениях, о том, как летать без топлива, как не бить насекомых стеклом ветровым в воздухе, как убирать облако мыслями, как не дать свою кровь для спасения вампиров несчастных от голода, как перо получать желаемое и ходить по воде. И во мне жар разгорается от находки того, что значительно, что во всем этом смысл есть именно для меня. Жадно, быстро страницы проглатывая, как ребенок с глазами распахнутыми я читаю и также дрожу, только теперь от проснувшихся сил, от желания делать свой мир осознанно.
И вот через балкон закупоренный все сильнее ветер доносится, хотя шторы не движутся, и все, вроде, как прежде, но слышу рокот движка самолетного, и из снега все ближе становится Учитель по имени Don. Он заходит ко мне, улыбается, на кровати край присаживается, и тихо мне говорит: «Закрывай глаза, засыпай и знай, что все у тебя получится, это точно и даже в минуты отчаяния об этом не забывай. Ты всему научишься, сможешь все, ибо нет в жизни случайностей, а пока отдыхай».
Может, что-то еще говорил, только я уже уплывала во снах своих куда-то вдаль, где смешались мечты и прошлое, где отрывками истории разные, где подсказки мне так и сыплются, где еще один из моих миров.

История 5
Иногда суета затягивает в воронку, и тогда я танцую, купаюсь в шаманской музыке, дышу.
Лежу в состоянии, близком к трансу, и оно такое нестандартное, что всё как на страницах книгах нечитанной, герои идут куда хотят.
И вот четко понимаю, наконец-то, где тело мое, машина добротная, что служит мне во всей свои мощности, насколько я его люблю. Каждый мускул готов к действию, он как пистолет заряженный, только дай команду стрелять. Вот границы его, вот органы, всё для тебя, душа моя, ведь это твой инструмент.
Вот сама душа, что больше тела физического, что вообще с границами размытыми, что полноправным правителем может быть, если абсолютной стать. Это та, которая чувствует, та, которая знает все, та, которой миллионы, быть может, лет. И сейчас я дышу всей душой своей, трепещу где-то в теле и в воздухе, в бесконечность отправляя свой свет.
А это мой ум, он все думает, все хватается за мысли разные, будто проектор в кино. Я ему пленку двигаю, он ее увеличивает, раскручивает, жует свой сюжет. А схвати-ка вот эту мысль, посмакуй, посмотри, а он счастлив, мусолит ее, как собака кость. К счастью, вырвалась из того состояния, где считала, что он – это я.
Как приятно осознавать себя большей, вне матричной, на волшебства и открытия способной, нащупывать связь с родом и космосом, и во сне свои руки искать. Как же счастливо быть той странной, что поёт, когда хочется, ибо всё самое главное у меня никогда не отнять.

История 6
Люблю Карелию, там всё особенное, отовсюду льется магия, и по-особенному камни молчат. С каждой поездкой все больше перемешиваюсь с этой энергетикой. В этот раз я еду с девушкой, которая стала мне близкой внезапно и необоснованно, вспыхнув в моем пространстве, и мне с ней хорошо.
Останавливаемся у водопада Ахвенкоски. Люди вокруг суетятся как комары на пляже, вроде и не успевают кусать, но создают какое-то мелочное движение вокруг.
Понимаю, что хочу уйти вглубь. Упираюсь ладонью в камень, приползший сюда невесть откуда за тысячи лет и повидавший гораздо больше всех нас вместе взятых. Для меня он светится зеленым. Вторую ладонь прижимаю к дереву пальцами вверх. Закрываю глаза. По дереву вверх поднимаются белые лучи. А камень звенит молчанием. Шум водопада все это закручивает и обволакивает, как парное молоко, в котором я вся и меня нет одновременно.
Чувствую себя антенной, переходником и батареей, через которые проходят потоки разных частот и разной скорости. Невероятно волшебное чувство. Невольно улыбаюсь, мне становится лучше на душе, наполняюсь силой и воздушностью.
Что-то еще случилось в моем пространстве, какая-то новая энергия, и я пока ее не понимаю, ищу чувствами источник. Очень странно, ведь кроме меня не осталось никого в этом мире сейчас. Открываю глаза и вижу, что подруга смотрит на меня, улыбаясь. Так вот в чем дело. Закрываю глаза и завершаю свое погружение, заплетая в поток забытое чувство связи с другим человеком. Благодарю Природу и признаюсь в Любви. Мы едем дальше.

История 7
Трудный выдался денек, и я бегу домой быстро, все еще находясь в состоянии разгона. Ловлю себя на этом и замедляю ход. В этот момент вся красота мира падает на меня со всех сторон, от чего я разрываюсь на миллион частиц счастья, ибо, оказывается, скучала по ней. Нет времени и места, есть шум Вселенной в ушах, запах ночного Питера и побитый асфальт под подошвой. Это состояние особенно глубоко от контраста. И это я называю раем. Весь мир мой, я танцую в свете фонарей среди засыпающих или спящих окон под ветвями повидавших деревьев.
Решила остановиться вовсе и разместилась на заборчике возле игровой площадки. Тихо. Интересно, а где сейчас спят чайки, что так характерно выражаются на своем портовой матерном языке при свете солнца? А где сейчас?… Набираю в легкие воздуха, будто он и правда вытолкнет из меня всю тоску по тебе, выдыхаю. И все-таки хорошо.
Луна огромная, цвета магазинного желтка, сваренного вкрутую. Иллюзия источника света. Один из больших обманов. А ведь получается, что солнце всегда светит для нас, на какой части планеты мы бы ни были, даже используя отражатель, лишь бы это замечать.
Дышу пыльной луной, хоть и вижу ее расплывчато, как это всегда бывает от усталости. Вот где можно полностью познать дзен! Там нет вообще ничего, кроме пыли и космоса, настоящий рай для буддистов. Смеюсь над своей шуткой. Иногда, я забавно шучу, мне нравится.
И тут понимаю, что она лежит на крыше того самого места, где мы встретились впервые. Как эпично. Снова смеюсь, ведь не хватает только слезливой музыки и тебя из темноты. Вдыхаю взглядом отдыхающую траву, которая не дождется, когда уже такие бродяги, как я, оставят ее в покое, ведь скоро утро и ей снова придется терпеть повсеместных собак.
А облака! Они так завораживающее несутся по диагонали через раскрытый предо мной кусочек неба, что я сомневаюсь в реальности видимого, больше похоже на ускоренный просмотр фильма. Иногда в промежутках этого потока видны звезды, и самолеты. Все куда-то летят, даже я, сидя на этом месте, лечу в бесконечном космосе, притягиваемая центром планеты и оттолкнутая тобой, но сейчас все по кайфу, ибо я знаю, что любима Им и собой, что равнозначно, а значит все хорошо.
Пора спать и я медленно, смакуя остатки этого вечера абсолютного счастья, разворачиваюсь в сторону дома. В темноте прошмыгнул зверек под машину. Немного напрягла зрение и увидела, что это подросший котенок, худой и в постоянной борьбе между чувством страха и голода. Как я его понимаю. Ухожу домой, возвращаюсь с кормом. Оказывается, их двое. Оставляю еду недалеко от них и отхожу. Не хочу их обманывать надеждой на то, что смогу забрать их к себе, ибо ее разрушение невыносимо. Просто в данный момент хочу немного успокоить их кричащие желудки, чтобы хоть немного и они насладились жизнью. Я также искала еду, которой у меня не было, и тогда больше ничего не имело для меня значения. Доброй ночи, котята, пусть этой ночью вам не придется ни с чем бороться, ведь борьбы еще целая жизнь впереди.

История 8
Мы идем по улице. Это вечерний зимний Питер. С осени темнота ночи опускалась все раньше и вот именно к этому моменту стала почти постоянной, к чему глаза и душа привыкли, относясь как к данности, наслаждаясь и впитывая ее в противовес летнему бесконечному дню.
Немного прохладно, опять же по-питерски: свежо и немного влажно, шаловливо щипками за кожу, будто специально прогоняя с улиц в уютные дома, но, не давая скучать и грустить по дороге, уворачиваясь от этих проявлений божественной Любви.
Моё сердце бьется от того, что ты идешь со мной рядом. Вернее, мы почти бежим по твоей привычке передвижения. Я уже давно не смотрю на дорогу, взгляд цепляется лишь за твое розовощекое лицо и немного прикрытые от снега ресницами мраморные глаза. Пар от дыхания, пронизываемый светом мелькающих в окружении огней, окутывает тебя магической влекущей тайной.
Все чувства, как и собственно тело, кружатся, будто в центрифуге, обостряясь от этого, не успевая принимать привычную форму в секунды замедления. Хочется говорить, и в то же время не хочется нарушать этот поток умиления. Хочется выровнять дыхание и идти обычным шагом, но не хочется терять время для того, чтобы погрузиться в наш очередной глубокий диспут у меня дома друг напротив друга.
Я вижу твои руки без перчаток и предлагаю свои, как всегда в то время, самоотверженно. Ты смотришь на меня как на ребенка, и я ловлю уже в этом взгляде упрек за то, что у тебя, в отличие от меня, есть более мудрое решение – засунуть обе наши руки в одну мою перчатку. Я должна была предложить это вместо тебя, вот о чем мне сообщали твои глаза. Об этом наши разговоры – о любви к себе и любви к нам. Упрекаю себя по старой привычке за это упущение и за долгое, по моему же мнению, усваивание новых знаний, получаемых от тебя. И понимаю, что это тоже очередная ошибка.
Ты сжимаешь мою руку в поддержку, как любящий партнер, как мудрый учитель, как друг. Отпускаю все мысли и сомнения, доверяю тебе и Богу, который дал мне тебя, моя душа бесконечна и летит в этой абсолютной Вселенной, держа тебя сквозь мою руку.
Люди, машины, светофоры будто обтекают нас, предоставляя двигаться в любом направлении по своему желанию. Их нет для нас, нас – для них.
Приближаемся к моему временному дому, очередному в списке моих жилищ. По крайней мере, я его воспринимаю именно так, ты же говоришь, что это мой храм и выражаешь некоторый восторг от возможности посещать его.
Конечно же, храм не в этом здании на 10 этаже с видом на уходящий вдаль проспект, а во мне, бегущей рядом с тобой, и мы понимаем это, но по молчаливому согласию забавы ради создаем культ месту, выбранному для этой цели тобой.
Погружаясь в этот сценарий, я принимаю твои волны волнения от приближения, и для меня самой наконец-то становится важным мой собственный храм. Учусь любить себя и ценить Свет во мне, который наполняя моё пространство, передается другим. Благодаря тебе.

История 9
Недавно я устроилась на новую работу. Она тяжела физически и ломает меня психологически бессмысленностью этой деятельности. Где-то в промежутках мыслей о тебе понимаю все это, но все равно соглашаюсь на такую ситуацию.
Думаю о том, что мне нужно заработать денег, чтобы наконец-то жить одной, питаться, как хочу и на разное другое. Но что-то во мне шепчет о причине гораздо более важной и настоящей.
Мы еще немного общаемся, но это конец конца. Недавно борясь с тобой и плакала, но держала твой удар около недели. У тебя был порыв невероятной жестокости, которую ты, как всегда, выдаешь за помощь в поиске истине. Возможно. Но жизнь стала невыносимой. Мой храм представляет собой развалины. Птицы убиты и распуганы. Трава растоптана. Мои смыслы развеяны. Обида. Отчаяние. Поражение. Бессилие. Молоток по голове бьет вспышкой: «Ради чего???»
В этом же потоке оказалась дружба, когда еще один близкий человек стал безучастен к моему состоянию и даже усиливает его.
К этому добавляю конфликт с родителями, в котором мы абсолютно не понимаем друг друга, он начинают угрожать мне, после чего мы впервые перестаем общаться на месяцы.
И всю эту смесь я переживаю лишь благодаря работе. Выматывающей, ломающей, и в то же время спасающей.
Лишь погружаясь в изнурительное бессмысленное действо, я на какие-то мгновения перестаю думать о том, что обрушилось на меня, и как ни странно, в эти моменты я восстанавливаюсь.
По дороге домой и обратно все больше обращаюсь к Богу. И он дарит мне новый круг людей, благодаря которым нахожу новый уровень взаимодействия.
Все больше продолжаю читать или слушать книги в ночные смены, и благодаря им открываю новые знания, которыми до жжения воли хочу поделиться с тобой, но между нами уже стена.
И вот, просыпаясь после пары часов сна после изнурительного труда, понимаю прятавшуюся истину – если бы я себя так не изматывала, я бы не спала вообще и только этот способ помогает мне продолжать жить. Несколько недель до этой работы и теперь в выходные дни я не сплю вообще. Не ем. Не общаюсь. Я лежу, и слезы текут из глаз безостановочно и самотеком. Нет мыслей, чувства застыли, иногда, кажется, что мир остановился, и я на самом деле иду проверять это, смотря на улицу или на часы. Так круглые сутки, пока мне снова не приходится идти на работу.
Уже не ищу причины, не вижу будущего, просто продолжаю жить, доверяясь Ему. Знаю, что все мои решения в таком состоянии исказятся болью, поэтому принимаю лишь одно – жить в потоке, дать ранам затянуться, довериться Богу и в свое время всё пойму.
Такое тотальное одиночество без всех близких людей что-то явно переворачивает в моем мире. Всё еще не могу поверить в то, что произошло, но интуитивно осознаю пока скрытый смысл.
Сначала месяц лежу, смотря в окно и потолок, без движений, иногда с музыкой, иногда в слезах. И только кошки, прижавшись, молча лежат рядом или на груди. Они тоже почти не едят, будто им стыдно делать это при том, в каком состоянии я. Иногда смеюсь от этой идеи, ведь они просто животные, которые много раз мурлыкали другим людям, которые просто кормили их, но иногда мне кажется это правдой, а поскольку я переживаю перелом в понимании правды и лжи, то мне все кажется странным и одновременно возможным и нет.
Потом я начинаю смеяться с моими новыми знакомыми с работы, вижу их доброту, делюсь своим светом, покупаю новую книгу впервые за долгие годы. И приношу домой живой цветок. Он маленький, он полунастоящий, но я стою перед окном в преддверии Нового года, заботливо держу его в ладонях, смотрю на вечерний Санкт-Петербург, пронизываемый сотнями снежинок, мои кошки тоже сидят здесь и смотрят на это чудо, и я понимаю, что снова рада жизни. Счастье наполняет меня. Улыбаюсь и мысленно обнимаю всех своих отвернувшихся близких, всех людей, что были со мной в этот трудный момент, и всех людей вообще, посылая им частички Любви и Счастья, которые я приняла от Бога и которые теперь переполняют меня. В мои руины вернулась хозяйка, пора строить новый мир.

История 10
Теперь я знаю, что есть Пространства, где можно чувствовать Абсолют. Это как работать с определенной силой в вакууме, изучая ее максимально предельные возможности.
Так я нахожусь в «Бережке». С каждой поездкой туда всё более сильно чувствую свои возможности, очищенные от помех и усиленные Творцами этого Пространства.
Недавно я прожила опыт состояния Абсолютной Любви, Радости, Свободы, Доверия. Это будто художник наносит на холст мазок густой краски и растягивает его для создания полной картины, закрашивая пустоты. Так и я, прочувствовав всё это там, продлеваю свой опыт в повседневную жизнь. Эти мазки и слои становятся более многочисленными и разнообразными, от чего жизнь становится все более насыщенной и осознанной.
Возвращаясь оттуда впервые, я почувствовала сильный болевой шок, встретившись с социумом. Мое радостное внутреннее состояние было подвержено атаке моего собственного непонимания происходящего вовне, ибо я открыла бесконечно прекрасный внутренний мир, на который, как оказалось, всем было наплевать, как и на собственное счастье, кстати, тоже, ибо въевшиеся сценарии роботизируют своих участников.
Хотелось трясти близких людей, чтобы разбудить от этих иллюзий, поделиться своей радостью, показать свою Любовь, а на меня смотрели с улыбкой, как на ребенка, лопочущего выдуманную ерунду.
И это было хорошим уроком, ибо у каждого своя жизнь, и если тебя не просят – не лезь к другим, занимайся лишь собой.
Так я и поступила. И вот, спустя год активной работы в этом направлении, снова возвращаясь из состояния тотально-чувственного опыта, я просто люблю каждого. Да, я бормочу и пишу свои идеи, но они направлены для тех, кто сможет их понять, и кому они интересны, ибо я хочу ими делиться, но не хочу навязывать. Все вольны жить, как хотят, и меня это никак не касается, а моё счастье – это то, что всегда со мной.
Позволив быть свободной себе, разрешаю себе же давать быть свободными всем людям. Хотите счастья? Пожалуйста! Хотите страданий? Пожалуйста! Хотите моего участия? Сейчас я проверю, будет ли это полезно мне, есть ли у меня для этого время и желание, и тогда осознанно приму решение о своем участии. Это эгоизм? Это свобода. Это Любовь ко всем.
Напомню один из моих любимых примеров. При аварии в самолете нужно сначала надевать маску себе, а потом ребенку. Это Любовь – преодолеть желание пожертвовать собой якобы ради спасения близкого и помочь себе ради спасения обоих.
Жертвовать собой – это эгоизм. Например, тратя свое здоровье якобы на благосостояние своих родных, в итоге жертвы делают близким подарок в виде себя несчастных и больных, для которых нужны чрезмерные уход и забота. А самый парадокс зачастую в том, что такие выборы совершенно никому не нужны и неоправданные.
Поэтому осознанно быть счастливым и любить себя – высшее проявление Любви ко всему миру. Быть максимально любящей, чувственной, сильной, внимательной, разноплановой, развивающейся, уверенной, спокойной – это лучший подарок, который я могу сделать окружающим меня людям, и поэтому из Любви к ним я усиливаю эти качества через Любовь к себе.
И самое главное – это послание не к конкретному человеку, что предотвращает создание ожиданий и как следствие, появлений разочарований, а поток в бесконечное пространство, где меня ищут и находят те, кого ищу и нахожу я, уже исходя из глубины именно этой идеи. И это магически прекрасно.

История 11
Закончился рабочий день. Проверяю, закрыты ли двери, вся ли техника и оборудование выключены, все ли отчеты заполнены. Усталость физическая и моральная болтается на плечах, как плащ. Собственная одежда, сменившая рабочую, уже придает чувство дома или чего-то такого родного, вроде, маминого варенья или книги друга.
Приятно завершать, прощаясь с ребятами, чей день я старалась сделать легче и радостнее, насколько это возможно в условиях закрытого пространства и рабочих обязанностей. Они уходят нехотя, много раз прощаясь и возвращаясь за мелочами, пока я не начинаю их выгонять.
Милые создания, пробивающиеся сквозь обязанности и вплетенные в матрицу. Говорю им о свободе, они слушают меня с вниманием такого рода, которое происходит из уважения, но не из понимания, и я это вижу, но из любви продолжаю вплетать в разговоры свои открытия, может это семена, что однажды прорастут и принесут им радость, а может нет, но от меня не убудет, ибо я люблю этих людей.
Ругаюсь на них и ворчу, а они светят мне своими зрачками, от чего я улыбаюсь в душе, но внешне делаю вид безразличия, поскольку не хочу привязанностей. Создаю образ злодея-пофигиста, разрешаю ничего не делать и говорю, как ненавижу их и всё это, но суть-то всем понятна, и то, от чего я бегу, образуется вопреки. Мило.
Наконец-то вышли на улицу. Темнота Питерской ночи за зоной поражения уличными дворовыми фонарями накладывает синие оттенки на летний мир. Свежий воздух, насколько это возможно в городе в 21 веке. Я жду переключения сигнализации, а они все также ждут меня. Дети. Вытолкнутые во взрослую жизнь. В чем-то завидую им по-доброму, в чем-то жалею, но в целом это мимолетное, в основе – люблю.
Они курят. Сердце сжимается. Но это их выбор и опыт. А я люблю несколько лет безответно. Что вреднее для здоровья? Поэтому мы пропускаем слабости друг друга, и это я называю свободой.
Наконец-то обнимаю на самое финальное прощание, закрываю глаза, на мгновение, впуская человека в свой храм и оставляя в его храме свой кусочек любви. А ведь со стороны мы якобы просто прижались на секунды. Главного часто глазами не увидеть. Добрых снов, до завтра!
Иду к машине. Двор, как гнездо, закрыт по сторонам, и лишь небо, как на ладони, поднимаю руки и купаю пальцы в нем, перемешиваю звезды. Магия. Я оттуда, мои меня ждут, наблюдают за мной и болеют, как на чемпионате по футболу.
Сажусь в машину. Вдыхаю накопившийся прохладный воздух в салоне с примесью запахов пластмассы, металла и химии. Люблю все это, как вестник того наслаждения, которое я скоро испытаю. Проверяю ручку переключения передач, ручной тормоз, настраиваю сиденье и зеркала, чувствую себя пилотом, внутри человечек при этом подпрыгивает и хлопает в ладоши. Завожу мотор, включаю свет и музыку. Да, это именно то, что делает мою ночь особенной.
Еду домой. Домой. Место, которое я сделала своим. Какое счастье, что оно у меня есть и что мне радостно туда направляться. А у кого-то нет дома вообще, или кому-то приходится притворяться, или жить из обязанностей. Мысленно посылаю этим несчастным людям кусочек своей любви и света, я верю в каждого и желаю счастья.
Пою песни и отстукиваю руками и ногами ритм, машина как продолжение и выражение меня. Добавляю скорость и плавно маневрирую, разрезая тягучую ночь мятым металлическим корпусом и прокалывая светом фар и фонарей, оставляющих еле заметные полосы в пространстве движения.
Наслаждение жизнью на полную катушку. Меня любят родители. Меня любит Бог. Я люблю всех. Это же абсолютное счастье и повод улыбаться не переставая, что я и делаю.
Усталые люди в других машинах, поникшие взгляды в последних автобусах. Их везут их обязанности. Малыши мои любимые. Обнимаю каждого мысленно, не печалься, я люблю тебя.
Пешеходы либо бегут поскорее в укрытие от надоевшего дня и опасности, показывающей клыки из-за каждого угла в их воображении, либо демонстрируют свою храбрость, залив предварительно некую долю алкоголя, чтобы выкинуть в мусорный бак осточертевшую маску и распахнуться настежь приключениям, за которые, скорее всего, завтра станет стыдно, ибо в «нормальном» обществе «так не принято». И с вами я тоже, ночь не страшна, зло приходит к тому, кто его зовет, а поэтому давайте думать о хорошем, и бегом в кроватку. Ночь. Спать.
Вот и я уже добралась, подышала звездами и небесным желе у парадной, но две пары глазок щелочками выглядывают меня в окне и нетерпеливо вертятся в ожидании, поэтому надо поспешить. Проскальзываю в быстро открытую и закрытую дверь, чтобы оставить хвосты суеты вне своего домашнего мира, тереблю беспокойных и зевающих своих кошек, постепенно затихаю.
В конце концов, когда сон начинает перепрыгивать с реснички на ресничку, склеивая мои веки сиропом из вселенских историй, я благодарю Бога за Жизнь, за Любовь, за День, за открытия, за опыты, за людей. Прошу его передать тому, кого люблю прикосновение моей Любви, чтоб спалось еще слаще и спокойнее. А завтра я сделаю еще один рывок к своим Мечтам. Улыбаюсь. Ухожу.

История 12
Шагаю в районе Черной речки. Очередное путешествие с нотками разведки, когда внутреннее брожение чувств толкает к движению, а весь мир для этого предоставлен, и построен город более 300 лет назад для вдыхания и прикосновения всегда влажной, шепчущей, томно улыбающейся атмосферы сплетения творений человека и природы с северными особенностями.
На меня так порою находит. Сейчас причиной тому занятия танцами. Я вылетела на улицу разрывая улыбкой и энергией все встречные потоки, и нашла себя лишь спустя сколько-то улиц. Над головой вершины домов, на которые никто никогда не смотрит, шагая согнутый под заботами, от которых уже через год не останется и следа. А верхние этажи молча, обидевшись, закаленные терпением, направляют свои взоры в небо, и якобы им ничье внимание и не нужно.
А небо действительно прекрасно. Полосами, раздутыми, размазанными местными хулиганскими ветрами, и подсвеченными независимым солнцем, что является для меня примером буддийского спокойствия, ибо оно светит само по себе, полыхает, поджигает, остывает, и все это абсолютно независимо от того, что придумывают люди о нем и как это на кого-то действует.
Так вот сейчас небо отчасти фиолетовое, отчасти огненно-рыжее, местами еще голубое, и шрамировано полосами облаков или следами самолетов, что покорно уносят или приносят чьих-то родных. Вечер. Лето.
В этой части города я, вроде, впервые. Хотя, все, как часто бывает, знакомо. Может я здесь бродила во сне, или в других жизнях, но это моё тело явно здесь в первый раз, летит, подпрыгивая, бормоча песни и мысли. Хорошо.
Сирень. Я думала, что она давно отцвела, неожиданно встретить пусть даже остатки цветов, но в такое позднее для нее время. Решаю проверить, чему я научилась и, приближаясь, все точнее прорисовываю сквозь свою близорукость очертание пятилепестковых цветков. Улыбаюсь, ведь я действительно научилась находить их. Видишь, я смогла. Нахожу без ошибок еще четыре таких же, срываю и поочередно сжевываю, при этом перечисляя желания. Мысленно переносясь на два года назад.
Мы идем после обучения, когда я вновь, благодаря твоему подталкиванию, оказалась в центре внимания и с успехом внутри себя выступала перед другими людьми. Необычный опыт для человека, молчавшего столько лет. Но это уже остатки, а сейчас мы заняты разговором о мечтах. Идем вдоль сирени, насаженной многометровой оградой вдоль автомобильной реки. Ты срываешь цветы с пятью лепестками точно, без промахов. Я же их почти не нахожу. Ты меня укоряешь в этом, повторяя свой фокус ежеминутно.
Во мне зреет небольшая досада, и я пытаюсь прямо сейчас научиться этому. Пару раз получается, но для тебя это мало. А я еще зависима от тебя.
Мы переходим улицу, что для тебя нехарактерно – по сигналу светофора. Оказываемся во дворах, где чувствуется близость дома, но не совсем понятно какая из троп ведет к нему. И ты говоришь: «Зачем же ты намечтала того, кого любишь, для другого человека?». И эта правда обливает сердце керосином, подносит спичку и спокойно бросает ее в только что образовавшуюся лужу. Я теряюсь от осознания последствий неточности своих давних мечт, ты что-то еще хочешь услышать от меня, я не готова ответить, ты убегаешь.
И вновь под небом, прокручивая эту историю, и держа в руках последний из собранных пятилепестковых цветков сирени, я загадываю очередное желание, максимально концентрируясь на его точности и наличии меня в нем. Пусть наша разлука на эти годы будет моей платой за предыдущее неумение. Настанет время, когда мои желания будут реализовываться абсолютно, ибо я оттачиваю свой профессионализм.

История 13
В то время я еще училась в школе, наверное, в старших классах, потому то помню себя не очень маленькой, но еще живущей с родителями. Мы часто ездили куда-нибудь семьей, и это всегда были неожиданные, но насыщенные истории. А в этот раз мы поехали на озеро.
Мы взяли с собой кота, необходимое для рыбалки и ночлега. Ближе к темноте развели костер.
Я еще пыталась рыбачить, пристроившись на илистом берегу, запоминающем отпечатки ступавших по нему ног, некоторые из которых со временем наполнялись водой. И все же поплавок уже давно скрылся в ночи, хотя еле заметные колебания удочки не давали смириться с окончанием азартного процесса.
Мама позвала кушать, приготовив свою, как всегда, самую вкусную в мире еду в этот раз на костре. Мы весь вечер о чем-то говорили, кот исследовал неизвестную ему природу водоема, лягушки начинали квакать все чаще и звонче, а щеки и коленки жгло от живого огня.
Мне не спалось. В машине было холодно и тесно, да и вообще хотелось чего-то еще, что, казалось, я упущу, если буду спать в эту ночь. Я выбралась, папа сидел у костра, мама с котом свободно устроились без меня.
Я тоже села к костру, мы заговорили о чем-то, туман отчетливо проявлялся слоями, превращая всё в слоеный пирог, в котором чувствуешь себя кусочком начинки, частью чего-то бесконечного, слитого воедино, задуманного кем-то свыше, но со мной, для меня.
Вдруг раздался глубокий ревущий очень громкий протяжный звук. Первобытный страх пробежал в пространстве между кожей и остальной плотью, взрываясь и оставляя после себя мурашки. Логика где-то издалека покрикивала о заскучавшей собаке в недалекой деревне или упавшем дереве, но память множества поколений, скопившаяся в моем подсознании, и фантазия начали проявлять разные картинки и сводить с ума о причинах и последствиях этого, как мне все-таки показалось, воя.
Немного развеяв напряжение разговорами и слежением за костром, мы с папой поняли, что дров осталось немного и надо идти за новыми. И вот тут я попала в такое состояние, когда перед сильным страхом чего-то, начинаю придумать бесконечность вариантов других действий, лишь бы не делать этого. И, как-всегда, это не помогло, мы все-таки пошли.
В воде иногда случались всплески, как насмешки над моим состоянием сжатой пружины. Лягушки добавляли накала, прыгая поблизости. И весь мир, казалось, хотел расшатать меня и раздавить своей жизнью, съесть и свести на нет. И только папа был рядом. И впервые я почувствовала его. Как большого, сильного и любящего.
Он спросил меня, боюсь ли я, и кого, уж не того ли, что кто-то вылезет откуда-то, вроде привидения. Я честно призналась, что да. Он сказал, что если и бояться, то живых, а кроме нас здесь нет никого, и он меня не даст в обиду. А мертвые спят, у них свои заботы. Папа взял меня за руку. И мне стало как-то легче. Будто мир перевернулся другой стороной, вернее, сначала он обнулился.
В это время мы поднимались на пригорок, туман оставался ниже, из-за вершины начали виднеться отблески рассвета, а небо было расточительно засыпано ярчайшими звездами. Весь мир распахнулся для меня. Я захлебывалась его любовью, дыша освежающей влажностью, которая скапливалась росой на всем вокруг, которая пронизывала меня лучами из разных уголков Вселенной, уносившихся дальше в ту же бесконечность. И никогда раньше я не чувствовала так близко своего папу, что шел со мной рядом и открыл все эти чудеса, наверняка, даже не подозревая об этом.
И вой, как оказалось, лося, и звуки пруда, и шелест леса, и просыпающейся деревни, всё это бурными живыми струйками заполняло поток моего состояния счастья. Всё стало прекрасным.
Мы вернулись с дровами, мама проснулась, а я наоборот ушла спать, стараясь сохранить в себе то, что было даровано мне в ту ночь.

История 14
Свечи озаряют куски стен, вычерчивая на них тенями искаженные фигуры предметов. Свет нужен скорее как ориентир, сквозь который проходит преломление сознания. Я ловлю огонь расфокусированными глазами, он раздваивается, превращаясь во что-то иное, что обладает бесконечным смыслом и вызывает у меня неподдельный интерес в сочетании с безоговорочным доверием.
Музыка подталкивает к движению. Каждая часть моего тела находится в едином потоке, как со всем организмом, так и с воздухом вокруг него, полом, стенами, всем, что есть в комнате, в городе, на планете, во Вселенной.
Нити пронизывают меня, и я руками протягиваю их, скольжу по ним, вживляю в себя, принимаю и отправляю энергию, что движется по ним бурлящей струей как по венам.
Все мое тело участвует в этой игре «поймай поток!». Я увлечена азартом, скорость движений понимаю лишь по физическим ощущениям, иногда осознавая их, но в целом все становится неважно, поскольку у меня лишь одна цель, имеющая значение – сделать этот поток максимальным. Для чего мне это – не понимаю, да и вообще логику я осознанно отключила, только оголенные чувства истинны.
В определенный момент застываю на месте, тишина и вакуум. Я полностью в космосе, несущем меня сквозь времена. На левом плече чувству руку. Потом вторую. Знаю, что это мои бабушка и прабабушка, которых нет в обычном мире много лет. Слышу их.
Они просят меня быть более истинной, более собой, говорят о том, что они со мной и хотят, чтобы я была более счастливой. Слезы обжигают мое лицо. Говорю им о своей любви, а они отвечают, что знают все, и что только Любовь и имеет значение. Они превращают все мои сомнения в птиц, взлетающих в белесое небо из клетки, созданной моими страхами и неуверенностью.
Освободившись от этих ранее камней, чувствую себя абсолютно чистой и свободной, и будто под ребрами разворачивается мой Космос, созданный и движимый Любовью. Безликой, настоящей, светлой.
Мы обнимаем друг друга. Благодарю их за Силу. Люблю их. Прощаюсь.
Ничего.

История 15
Мы впервые вместе гуляем по нашему городу. Для меня здесь многое ново, а для тебя, наверное, не осталось ни одного не исследованного уголка, ведь ты здесь всю свою жизнь и очень любишь гулять. Полностью доверяю тебе и знаю, что мы не заблудимся, хотя у меня все компасы сбиты и с каждым новым поворотом для меня открывается новая часть Питера.
Ты, как обычно, идешь очень быстро, хаотично, и засыпаешь вопросами, а я глотаю этот вечер безрассудно, как после блокады, и никак не могу насытиться, и боюсь, что отберут.
На улице свежо, весна, вечер осыпается с небес на крыши и нам на головы, а ты спрашиваешь о том, чего я хочу. Отвечаю скомкано, доставая из груди заветное, такое живое, хоть и неотесанное, несу в дрожащих руках, а ты меня тянешь сквозь движущие машины на другую сторону, и я волнуюсь, говорю тебе, по сторонам оборачиваясь, мы все также спешим.
Прибежали в середину кольца движения автомобильного, впереди ограда, вокруг дороги, на минуту сомнения ко мне подлетевшие твоим перелазом через препятствие, как ни в чем не бывало, улетучиваются как влага с земли Питерской, и я тоже карабкаюсь по металлическим сплетениям, вперед. Сердце радуется, что нашла человека такого же сумасшедшего, свою дорогу прокладывающего, с кем хочу говорить, говорить, говорить.
Нам под ноги высыпаются деньги из рук мужчины, который тут же садится в машину и мчится делами заваленный, у меня звон в ушах. Я хочу их поднять и хоть на немножечко почувствовать состояние обладания наличностью, уже в мыслях мечтая о настоящем ужине, о коктейле на завтрак в таком количестве, чтоб число ложек не считать, за квартиру заплатить наконец-таки… И ты говоришь, что забавно посмотреть, как кто-то этому обрадуется, и продолжаешь наш ход незамедлительно, а я наполняясь стыдом перед тобой, выдыхаю свои мечты опавшие, опускаю глаза потухшие, и да, конечно я счастлива, но теперь как-то немного не так. А навстречу нам парень идет, и мы ему вслед разворачиваемся, и смотрим, как он находит подарок судьбы в виде нескольких тысяч рублей российских, поднимает радостно и бежит ошеломленный назад. Смотрю и за него радуюсь, разгибая пальчики из кулачков, зубы и сердце, сжавшиеся, соглашаясь на такую плату, зато я с тобой.
Теперь мы говорим про деньги, отношение к ним и желание, ты говоришь о великих материях, а я понимаю, что мне сегодня опять будет сниться еда.
Ты, в очередной раз на что-то обидевшись, убегаешь по открывшейся из-за поворота набережной, а я иду хмурая, ведя спор с собой. Догнать тебя, и опять из тебя вытягивать, что сейчас произошло, или свернуть и уйти, погулять одной и снова собрать себя. Побеждает желание бороться и быть с тобой, одной всегда нагуляться успею, а тебя я и так долго искала, ждала. Бегу из последних сил, хоть телу бежать сейчас вообще не хочется, и только приближаюсь, ты ускоряешь ход. Во мне взыграло бешенство, ну теперь я уж точно не сдамся и обгоню. Ты сворачиваешь и забираешься на что-то плавающее, у причала стоящее, чему я названия не знаю, да и вообще вижу только тебя. В итоге мы останавливаемся на площадке деревянной, на волнах реки качающейся, солнце предзакатное слепит и в воде отражается, ты поворачиваешься и говоришь, что даришь мне это всё.
И хоть в воздухе напряжение и недосказанность, и у меня к тебе вопросы навсегда безответные и состояние пазла разобранного и перемешанного, я потягиваю в себя этот момент. Суета и взволнованность на миг выключаются, красота врывается в сознание через пробоину: я люблю этот город, тебя и немного себя. Всё что помимо, потеряло значение, сколько ж к этому шла и творила тогда свое будущее, чтобы быть сейчас именно здесь и чувствовать себя любимой тобой.
Но мое спокойное счастье недолгое, ты опять начинаешь бег. Я вздыхаю, ворчу, но с улыбкой вновь бегу за тобой.
Иногда узнаю места, мимо нас проносящиеся, но даже толком вспомнить о них некогда, мы говорим о комарах. Что же делать, если комару крови хочется, и от этого жизнь его зависит, а кровь, так получилось, что пока еще есть у меня. Развиваем эту тему по книге «Иллюзии», мои ответы тебя не устраивают, а тем временем перед нами вырастает Казанский собор. Мы обходим его, проглаживая стены своими тенями, фонарями вычерченными, ищу загаданный тобою верный ответ, в то время я думала и делала так.
Проходя мимо колонн тему разговора сворачиваем, переживаю состояние абсолютного счастья, попадая в глубокий временной и чувственный резонанс. Ведь когда я была здесь впервые, школьницей, лет четырнадцать тому назад, то мечтала о том, чтобы жить в этом городе, и гулять с кем-то своим, родным, кого буду любить абсолютно, так сильно, как только смогу, и даже чуть больше еще, и любимой быть точно также в ответ, и говорить, говорить, говорить. Поднимаю голову к потолку каменному, за которым небо чернильное, и из самого центра души благодарю.
Лавируя по дорожкам всё там же, направляясь к метро, мы слышим пение музыканта уличного, для этих мест естественного, и я вторю ему слова группы Сплин. Направляясь к нему, руки замерзшие теперь, взявшись, друг другу грея, ты у меня спрашиваешь, есть ли деньги для него, так как нет у тебя с собой ничего. Я показываю несколько последних монет и жетоны метро. У меня-то больше нет ни с собой, ни вообще. Ты с легкой грустью говоришь, что не надо тогда, но я делюсь с ним мелочью, ибо, во-первых, всегда так делаю, а во-вторых, он стал частью нашего волшебства, хочу поблагодарить. Немного опять из-за денег расстроившись, я все же беру себя в руки, и продолжаю жить. Мы недолго стоим, друг к другу прижавшись, наполняемые мыслями, чувствами и музыкой, пока холод не пробирает насквозь.
В метро от усталости и множества пережитого мы становимся молчаливыми, и хоть, вроде бы вместе, но уже в себе, далеко. Из палитры всего за этот вечер пережитого рисую себя уже немного новую. «Следующая станция «Парнас».

История 16
Москва для меня как пульсирующая субстанция, ближе к центру всё больше представляющая собой сбор всевозможного хаоса, перемолотых частиц жизней, культур, смеси внешнего картонного лоска и внутренней боли, поэтому я стараюсь обходить ее стороной, дабы не кормить этого монстра своей энергией, которая для него – крохотная частица, а для меня – жизнь.
И вот я мчусь по тоннелям внутри и на поверхности чудища, слепо пожирающего всё подряд для наращивания своей массы, уворачиваясь от его внимания, скользя по рельсам к одной из своих мечт.
Сонное состояние после долгой ночной дороги из Питера, впечатления от встречи с родным человеком спустя три года и предвкушение концерта способствуют тому, что я растекаюсь по сиденью в улыбке, а мир плывет вокруг в легкой туманной дымке, и ни одна из частей моего тела не хочет двигаться. Поезд, согласно своему служебному долгу, безучастно, но добросовестно несет меня в Мякинино.
Я мечтала попасть на концерт Веры Брежневой несколько лет, наверное, начиная с тех пор, как закончился предыдущий, где я слушала и видела ее вживую впервые. А ведь сколько всего произошло за это время, и каждая из нас стала еще более собой, интересно.
Переходы, лестницы и помещения от метро до концертного зала дополняют мое чувствование этого города: холодные конструкции, созданные исключительно «по заказу», без всякой жизни, для наращивания скелета пожирающего монстра, среди которых передвигаются раздавленные люди, молчащие и злые, хотя улыбающиеся приклеенными бумажными улыбками с чипсов, работники, сливающие себя неосознанно добровольно.
Ближе к месту появляются люди в дорогих одеждах, сверкающие и заявляющие миру о своей внешности, перебирающие мероприятия, чтобы было чем блеснуть перед знакомыми и чтобы было где показаться. Мне забавно это зрелище, немного печально, но, по сути – я принимаю его как имеющее место быть и отпускаю в собственное существование, поскольку у меня есть дела более значимые.
Например, узнать, что завернуто в фольгу для меня моей подругой на перекус. Нахожу укромное местечко и, раскрывая этот многослойный тугой сверток, обнаруживаю бутерброды из овощей, сыра и любви. От умиления перехватывает дыхание, улыбка дотягивается до ушей, а пространство становится плотным, светлым и теплым, пощелкивающим от смеси ее любви, проявленной в заботе, и от моей благодарности.
До концерта остается немного, и я сижу у самого входа на диванчике вместе с молодой женщиной и ее дочкой лет пяти, став невольным слушателем их разговора. Они говорят о платье, о Вере, и о чем-то, что я уже не вспомню, но что для меня воспринимается как поток знаний, чувств, традиций, женственности от матери к дочери, и от чего мое сердце сжимается, и подступают слезы. Это для меня мило и значимо. Мечтаю обрести, развить то, что смогу также передавать своим детям, что они смогут нести дальше.
Концерт начинается, и Вера не заставляет себя ждать. Удивительно светлая и сильная женщина. Еще один эталон моих ценностей. В голосе чувствуется искренность, когда она говорит или поет о некоторых людях, любви, дочерях, маме, а также чувствуется, когда она говорит то, что обязана. Это ее первый собственный концерт спустя десять лет сольной деятельности. У меня в ушах проносится «10 лет»… Откуда-то из глубины, из уголков показываются мои расстройства о годах, которыми я упрекаю себя на пути к своей сцене, к своему первому значку с драгоценными камнями в форме трехлистника. Я ее понимаю настолько, насколько могу сейчас, и это уже сильное чувство. Это труд и упорство, это борьба с собой вопреки голосам из вне: «мы в тебя верим», «зачем ты занимаешься этой ерундой», «еще не бросила?», «наша звезда», «я всегда буду рядом с тобой», «мы вместе», «я тебе верю», «да моя знакомая тоже, и у нее не получилось», «смотри как легко можно». А ведь нужно немало силы, чтобы осознать насколько эти поначалу важные слова не должны иметь никакого смысла. Значение имеет только то, что делаю и чувствую именно я. Ведь это мой путь, как у Веры свой, и я только на малейшую долю могу представить через что она прошла от скромной, бедной, страшненькой школьницы до неоднократно признанной самой сексуальной женщины на этой сцене, сотворившей собственный концерт, собравший несколько тысяч человек. И что самое важное для меня во всей этой истории – она безусловно любит каждого.
Мое тело трясется от этого взаимообмена любовью. Она одна посылает в душу каждого в зале свои частица света, и я счастлива, что могу в ответ направлять ей свои.
И вновь это удивительное чувство, когда кажется, что песни написаны о моих чувствах, а сейчас, когда я могу воспринимать их напрямую от источника, заряженные, очищенные, проживаю их собой и направляю тому, кого люблю, будто шепчу на ушко, будто кричу всем космосом, будто обнимаю и молчу ими, просто люблю.
Надеюсь, что ты там, в моем любимом Питере, сейчас хотя бы что-то чувствуешь. Может, ты лежишь дома с серьезным видом, читая книгу в телефоне, и что-то на долю секунды отвлечет твое внимание, защекочет внутри в районе сердца. Ты остановишь бег цепких глаз по строкам, подумаешь об этом непонятном, и снова вернешься к познанию.
А я придумываю разные картинки, улыбаюсь и надеюсь, что твои ноги сейчас в тепле.
Множество песен и образов проживаю вместе с Верой за этот концерт, который так не хочется, чтобы завершался. И вот, не в силах больше сдерживаться, да и нужно ли, если это важно для меня, я отправляю смс на заученный номер, стертый и восстановленный в телефоне множество раз, с текстом из песни. И опять оно уходит в молчание. Но теперь ты точно знаешь о том, что я чувствую.
Вера прощается, будто обнимает каждого, будто поговорили о любви с самой близкой подругой, будто кто-то родной разделил со мной мои чувства. До встречи!
Увожу с собой свою любовь ко всему расти дальше. Необъявленная наставница показала мне ради чего всё, поделилась своим светом, который я хочу нести дальше. Люблю. Благодарю.

История 17
Хруст снега под лыжами напоминает о крохотных ломающихся снежинках на моем пути, простите, конечно, но мне нужно идти, и уж вышло так, что по вам. Белый отсвет повсюду, отражается от сосен, людей, собак и санок, режет глаза, от такого сияния отвыкшие, а ведь когда-то в Сибири для меня это зрелище было привычным и от того незаметным, сейчас – драгоценность.
Ты сейчас уезжаешь на машине, по-семейному, собрав свои лыжи, ботинки и сумки в багажник, как мило, а я устала тебя делить. Вонзаю в застывающую поверхность лыжные палочки и отталкиваю землю, будто ленту прокручиваю, скорее, скорее, промотать бы это всё. Бегу вперед, лыжи иногда проскальзывают, в сторону направляются, кто-то на дороге появляется – все неважно, только вперед, меня пожирает огонь.
Вокруг пейзажи как за окном поезда проносятся, но меня нет для них, а их для меня. Иногда начинаю рычать и бить вдребезги снег по пути, надо вырваться, что-то придумать, изменить, и бежать, бежать к какому-то решению, выкричать ревность и боль от нее в этом лесу.
Утром сюда на общее мероприятия я уже пришла в состоянии подавленном, потому что сердце мое разрывается от любви к тебе и невозможности вместе быть. Не хотелось видеть тебя, чтоб напрасно не радоваться, ибо опять понадобится делать вид, что все у меня хорошо и счастливо, а на самом деле хочется только с тобой говорить, говорить, говорить. Чтоб никто не мешал и ни к кому тебе не нужно было идти.
И вот я иду по утреннему февральскому парку с людьми подопечными, прокладываю дорогу уверенно, хотя на самом деле сама не очень знаю ее, но веду интуитивно вперед. И вдруг ты спускаешься с горки на лыжах на нас как с облака, радостными глазами заполняя все вокруг, всё ворчание и печаль мои снося на бегу и подсказывая дальнейший путь. Мое сердце делает сальто безостановочно и, как ребенок, не видящий преград в погоне за желанным, тянет меня за руку, чтоб бежать за тобой. Но нет, я же знаю, чем все это закончится, очередная игра при всех, когда мы ненастоящие, и мне нужно найти чем занять себя, ведь кроме тебя у меня еще целый мир.
Тем более ко мне маленькая девочка тянется, я ей о многом рассказываю, на вопросы бесчисленные отвечаю и веду за руку, абсолютно ей мне доверенную. Трепетно и немного боязно, дети быстро привязываются, я это уже когда-то с трудом пережила.
Отвлекаюсь на друзей, знакомых, на фото и девочку. Мы с ней на одних лыжах вместе бегаем. Я по-своему счастлива и, конечно же, мечтаю, что у нас с тобой может быть такая же, к которой не страшно будет привыкать, которой мы могли бы бесконечно дарить свою любовь. Улыбаюсь мечтам и с глубоким вздохом смотрю на тебя, кто же в мыслях твоих сейчас, кто в сердце, и кто я для тебя.
Иногда мы с тобой переглядываемся, иногда и словами обмениваемся, и весь снег при нашем приближении должен бы таять или взрываться, но мы с ним молча договорились все это скрывать.
Держу себя на расстоянии, но ты разными уловками возвращаешь к себе мое внимание и улыбкой раскрываешь как устрицу, заливая очередной лимонный сок.
Все собрались для фото, и мы тоже якобы, но на самом деле наконец-то обнялись. И весь мир вокруг перестал кружить, нет ни сердца, ни звуков, и ни людей, я как часть нас двоих и мы как одно, всё, абсолют.
Нахожу себя на площадке с тобой, мы стоим, слегка покачиваясь, почти все остальные уже разбрелись. Я ни с кем не прощалась, да и ладно уже, молчу, дышу в тебя, и счастлива.
Пора уходить, тебя зовут. Прощаюсь скомкано, лыжи скорее застегивая, во мне зреет то, что надо выпустить, убегаю, ломая лыжню.
И вот кручу под собой планету от ярости, да может даже и всю Вселенную, лишь бы выкинуть из себя боль от любви. Сколько времени длится агония, не замечаю. Выползаю из бора к троллейбусу, что дотащит меня до дома, гудя и раскачиваясь, где в постели на полу когда-то для нас с тобой собранной, я провалюсь одна в сон восстанавливающий, обнулившая себя.

История 18
В лагере, куда я езжу на семинар, состояние абсолютно раскрытой души усиливается погружением в практики. Удивительное состояние силы и себя настоящей, особенно если отдаться этому процессу полностью, довериться потоку, позволить ему нести себя, да к тому же иногда еще и грести, достигая немыслимых скоростей, от которых кричу, чтобы выпустить разрывающую энергию, черпаемую из космоса жадными ладонями.
События, люди, слова, предметы воспринимаются иначе в таком состоянии. Что-то теряет значение, а что-то становится возможным и более важным.
И вот в этой бурлящей Вселенной я нахожу себя за столом в общей столовой, где смотрю на тебя за обедом, и мы такие чужие и далекие. Не могу отвести взгляд свой пронзительный, вопрошающий, одновременно направляющий поток любви и испепеляющий. В моем молчании пульсирует крик «Почему?».
Понимаю, что мне нужно покушать, поскольку занятия очень энергозатратные, и я могу пожалеть потом, если не подкреплю свое физическое тело сейчас. Еда будто тает и сливается со мной, как только я ее выбираю, уже становится частью меня, являясь подарком Вселенной для продолжения моей жизни. Теплая рассыпчатая каша со вкусом свободных открытых полей, где выросли семена, трудолюбивых рук, что собрали их, и заботы тех, кто варил ее, возможно, кстати, твоей.
Кручу в руках яблоко. Из пальцев, будто нити света струятся, я закручиваю в них этот плод. Больше всех фруктов люблю именно яблоки. Больше всего историй могу поведать из своей жизни о них. Так странно. Улетаю мыслями и чувствами куда-то бесконечно далеко, продолжая наслаждаться тяжестью желанного фрукта в руках. Понимаю, что вновь все о тебе. Жадно кусаю, безумно вкусно.
Раньше я оставляла огрызочки, потому что знаю о том, что в семенах яблоках есть яд, который, например, попугаи нейтрализуют, поедая землю. Конечно, это микроскопическая малость, но все же, для меня этого аргумента было достаточно.
И вот однажды ты меня просишь отдать тебе свой огрызочек, потому что нет в мире большей сладости, чем огрызочек яблока от Алёночки, и начинается наша яблочная игра. Я их складываю для тебя в контейнеры, бережно распределяя и закрывая поплотнее, стараюсь побольше подготовить к нашей встрече, обновляю, если не успеваю передать. Ты им радуешься и ешь, будто твои чувства истинны, и нет ничего вкусней.
Но однажды они начинают скапливаться, нам уже не до игр романтических, и все же я продолжаю их для тебя оставлять. Каждый день я выбрасываю старые, складываю новые, поглядывая на безучастную серую металлическую дверь.
Потом я перестаю их откладывать, и ем яблоки полностью, чтобы самой наслаждаться тем, что тебя когда-то радовало, и мысль о яде продолжает сосуществовать, и теперь он не только в самих семенах, но и во всем этом образе, а я малыми дозами, привыкая, делаю себе сильней.
И вот возвращаюсь к событиям настоящего, нахожу у себя в руках тот самый заветный огрызочек, который когда-то так радовал тебя. Кладу его в миску, ладонями его обволакиваю, чтобы не расплескать то, что хочу подарить тебе, поднимаюсь и начинаю шагать нерешительно по направлению к твоей спине.
Всё во мне, раскрытое практиками, что заглушалось мной эти пару лет, что ждет своей реализации, что получила я от рода своего и несу в мир в виде Любви, всё сейчас сосредоточилось в этом огрызке в чашечке, что на дрожащих ногах тебе несу. Ум проснулся, кричит: «Что ты делаешь?! Никому не нужны твои яблоки! Хватит дурачиться! Оставь свои чувства при себе!». Нет, я же никого не убиваю, просто хочу подойти к тебе и молча подарить кусочек радости, я уверена, ты все поймешь.
Вот уже полпути прошла, смотрю на тебя боязливо, нерешительно, а ноги продолжаю двигать, сама не веря, что это творю. И тут ловлю взгляды соседей твоих по столу, которые в отличие от тебя, видят меня, в них вопрос, удивление, непонимание. Останавливаюсь. Будто сработал переключатель, ты ничего не поймешь.
Если бы правдой было всё то, что от тебя слышала, мы сейчас сидели бы вместе счастливые, и огрызочек был бы съеден сразу же, без необходимости куда-то что-то нести. Хочется кинуть его тебе в лицо, как и все слова твои и слезы на полу с признаниями. Сплошное вранье.
Поворачиваюсь, ухожу мыть посуду и лицо. Не сейчас, не сейчас, твержу себе, время еще не пришло.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/alena-alekseevna-trubnikova/feel-70099975/chitat-onlayn/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.