Главная страница | Книги про волшебников | Начало новой истории. Том 1

Начало новой истории. Том 1
Трилата Нижеги
Мир изменился. Пришел крах старым устоям. Бывшие великие лишились власти, а имена из прошлого потеряли своё значение. Теперь сложно понять, кто действительно на твоей стороне, а кто только притворяется ради личной выгоды. И пусть у той, что зовёт себя Эктори, нет ни времени, ни возможности искать прошлое, она остаётся прежней. Она всё ещё жаждет магических знаний и не боится экспериментов, это не изменят ни новые воплощения, ни потеря воспоминаний. Началась новая история, творить которую придётся самостоятельно. Но сперва Эктори нужно выжить в обществе благородных господ, где о законах чести только лишь говорят.

Трилата Нижеги
Начало новой истории. Том 1

Пролог
Она лежала на холодных камнях, а над головой были звёзды, большие и яркие, какими они, кажется, и вовсе не должны были быть. От их красоты у неё перехватывало дыхание. Или она, и правда, не дышала?
Девушка резко поднялась, попыталась вдохнуть, но ничего не получалось. Она прикладывала немыслимые усилия, но результатом было лишь надрывное хрипение.
– Здесь нет воздуха, – сказала огромная змея, посмотрев на девушку сначала одним золотым глазом, потом другим.
Девушка немного успокоилась, хотела облегчённо выдохнуть, но, поняв глупость этой затеи, рассмеялась. Она села, скрестив ноги, о чём-то задумалась, после затянувшегося молчания прогнала опасения, что вопрос её может прозвучать глупо, поинтересовалась:
– А как мы тогда говорим?
– Я могу тебе всё подробно объяснить, но на это нет времени, поэтому пока скажу, что это Магия.
Девушка кивнула: такое временное объяснение её устраивало и вполне согласовывалось с её оставшимися знаниями о мирах живых.
– А где это – здесь? – уточнила она, приблизившись к вытянутой морде размером в половину её тела.
– Тебя это волнует? – со снисходительной усмешкой спросила змея. – Мы в центре всех миров, на безымянной планете, образовавшейся из того, что осталось после сотворения этих самых Миров.
Девушка ещё раз кивнула, поднялась на ноги, огляделась: до самого края простирались лишь холодные камни, даже цвет которых был за гранью её понимания. Она подошла к змее, опустилась на землю и оперлась на холодное чешуйчатое тело.
Змея, положив голову на колени девушки, поинтересовалась, всё ещё сохраняя насмешку в голосе:
– Ещё какие-нибудь вопросы?
– А это нормально, что я не дышу? – решила продолжить расспрос девушка, если уж пока ей это разрешалось.
– Вполне.
– Просто, знаешь, я как-то привыкла уже, – проговорила она смутившись.
– Это не то, что должно тебя сейчас волновать.
Девушка провела пальцами по краям отливающих зелёным чешуек, начала осторожно гладить змею по голове. Та от наслаждения закрыла прозрачные веки и девушке показалось, что она улыбается.
– А кто ты? – поинтересовалась девушка.
– Как можно было забыть своего лучшего друга?!
Девушке вдруг показалось, что вряд ли бы она стала называть кого-то подобного «лучшим другом». Но спорить она благоразумно не стала и приложила все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы выудить хоть каплю информации из отчего-то совершенно пустой памяти.
– С… – неуверенно начала девушка, – Сайма?
Змея еле заметно кивнула.
– Кто я? – продолжила девушка.
– Думай, – змея отказалась отвечать, словно ей доставляло удовольствие заставлять девушку упорядочивать разбегающиеся в страхе мысли.
Девушка подняла глаза к небу, замерла, заворожённая его красотой, повторила ещё раз:
– Кто я? И кто Ар?
Сайма, дёрнувшись, произнесла:
– Она – та, о ком не следует пока говорить, если хочешь жить. Придумай, как тебя будут звать.
– Кто я? И кто Ар? – ещё раз повторила девушка. Неожиданно её лицо просияло улыбкой. – А… Актори! Нет, по правилам будет Эктори.
Сайма, поглядев на девушку, усмехнулась:
– Хорошо, что не ты давала имена всему сущему.
– Что тебе не нравится?! – возмутилась девушка, по-детски надув губки.
– По-твоему просто взять и переставить буквы в вопросе: «И кто Ар?» – это оригинально?
Девушка ничего не ответила. Она подняла голову к небу: там, далеко, что-то происходило, что-то очень важное, большое и значительное, всколыхнувшее силы миров настолько, что слабые волны дошли и до их центра.
Сайма, взглянув на девушку, кивнула:
– Всё. Теперь можно и идти, осталось только щель найти, а я тебя проведу.
– Куда идти? Что это было? – недоумевала девушка.
– К ученью, ибо это – свет, – сказала змея, уже удаляясь.
– Что это было? – не унималась девушка.
– Конец старой истории.
Девушка ничего не поняла, этот странный ответ только запутал её. В голове появилось ещё больше вопросов, но змея уже уползала, и девушка пошла следом. Потом как-нибудь добьётся у неё объяснений.

Ход синий: Глава 1: О жестокий новый мир
Эктори переминалась с ноги на ногу, виновато уставившись в пол, желая, чтобы всё как можно скорее закончилось. Пусть ей ничего не грозило, но то, как строго и угрожающе звучал голос директора, заставляло Эктори чувствовать себя некомфортно.
– Что, дорогуша, ты скажешь в своё оправдание?! – потребовала ответа госпожа директор, взглянув свысока на Эктори, теребившую пуговицу на форме первого курса, чтобы хоть чем-то занять охочие до дела руки.
Эктори взглянула на директора исподлобья. Не нравилось ей выслушивать все эти нотации. Где-то в глубине пустого ныне разума зарождалось осознание, что в прошлом она однозначно терпеть не могла подобные беседы, просто не переносила, когда её отчитывали, тем более если это делала какая-нибудь сердобольная незнакомка, решившая, что мать и отец с избалованным чадушкой не справятся.
В лице, походке и голосе женщины было что-то смутно знакомое, но Эктори не могла вспомнить свою собеседницу,как ни пыталась. Между тем та явно имела полное понимание о том, кто она такая… Из-за этого Эктори нервничала, опасаясь выдать что-нибудь лишнее.
Эктори что-то пролепетала в ответ, надеясь, что женщина удовлетворится и наконец отпустит её. Где-то внутри всколыхнулось желание спешить познавать окружающий мир, словно пришедшее из прошлой жизни.
Но какие бы обещания она не давала, Эктори отчётливо помнила одну хитрость, к которой прибегала столь часто, что даже при отсутствии воспоминаний сохранилось на подкорке сознания. Потому она закончила всю свою речь одной простой фразой, лишающей смысла все обещания:
– …Давайте закроем на это глаза и представим, что там было Ничего.
Изображая смирение, Эктори пыталась понять, что известно этой злобной тётке, и обдумывала наиболее расплывчатые ответы, чтобы не выдать своих слабостей. Окружающая обстановка нещадно давила на неё, словно бы всё вокруг так и намеревалось вывести её из равновесия, забыться, оговориться. Уверенности не добавлял и неудобный, ещё не примявшийся по фигуре пиджак, постоянно норовивший задраться или перекрутиться, стоило ей только шевельнуться.
Госпожа директор говорила что-то ещё, но Эктори старалась не слушать её, отстраняясь от речи, почти переходящей на крик. Но всё же слова директора заставили Эктори вновь вернуться в реальность, ещё хитрость похоже разгадали:
– Ты дала обещание, так конкретизируй его! Теперь-то ты не отвертишься! Теперь уж постарайся исполнить его! Постарайся, чтобы за тобой не пришлось бегать по всей Академии! – Госпожа директор всплеснула руками и схватилась за голову: – Подумать только, я полсезона потратила на то, чтобы устроить тебя! Ведь такого раньше никогда не было, чтобы в Академию приняли в середине учебного хода*, да ещё и без рекомендаций и поручительства от представителей высших сословий. А ты… В общем, как всегда, ты остаешься неизменно несносной девчонкой! Как же я сочувствую твоей бедной матери! Такие дети хуже проклятия!
Эктори насторожилась, услышав немало значимой для неё информации, и попыталась хоть как-нибудь восстановить в памяти образ матери. Однако она наткнулась на абсолютную пустоту, припомнив только то, что мать её была женщиной счастливой и на детей никогда не жаловалась…
Весь этот разговор Эктори жутко не нравился, она уже успела мысленно взмолится всем богам, чтобы её наконец отпустили, но директор не унималась:
– Я о тебе, бессовестной хулиганке, всё прекрасно знаю! Ох, похоже, скоро я пожалею о своей доброте: ты же устроишь здесь царство хаоса! Пожалуй, хуже тебя была бы только упырица: эти твари ещё более неконтролируемые.
Эктори насупилась. Умом она ещё не до конца поняла смысл сказанного, но всё её естество возмутилось от сравнения с тварями, ею явно презираемыми. Директор, заметив её реакцию, с удовольствием продолжила:
– Постарайся сдерживать порывы своих экспериментов хотя бы в память о матери. Не нужно бросаться с кинжалом на каждого, кто косо смотрит на тебя.
Эктори недовольно цокнула. Директор явно пользовалась тем, что теперь за неё некому заступиться и постоянно норовила унизить, изображая заботу. Эктори ясно вспомнила, что раньше никто бы не позволил себе так говорить с ней. Тогда у неё были те, кто способен заступиться, а теперь она осталась одна, но ничего, она ещё отыграется, вот только узнает, как устроен этот мир и поймёт пределы дозволенного.
– Не пытайся скрыть от меня, что таскаешь с собой колюще-режущее! Вы же без этого просто жизни не мыслите, словно варвары, притворяющиеся цивилизованными! Признавайся, куда ты умудрилась его запрятать? У формы не такие уж большие карманы.
– Неужели Вы позвали меня только ради этого? – в ответ спросила Эктори, внутренне содрогаясь от того, что всё-таки решилась дерзить госпоже, имевшей над ней власть.
Постукивая каблуками, директор подошла к девушке, заглянув в её большие зелёные глаза, спросила уже менее строго:
– А эта твоя, скользкая и зелёная, где?
– Такого у меня нету, – ответила Эктори, искренне полагая, что её змея вовсе не была скользкой, а потому не солгав.
– Я знаю, это мерзкое чешуйчатое создание всегда с тобой! Это именно с её подачи ты совершила большинство своих шалостей, не все из которых невинны.
Вместо ответа Эктори неопределённо пожала плечами, ведь чтобы не лгать, можно было просто недоговаривать. Директор недовольно цокнула:
– Эктори… так ведь теперь тебя звать?.. Прекращай свои глупости и выслушай меня внимательно!
Эктори, кивнув, откинулась на спинку кресла, устраиваясь поудобнее.
– Здесь, – начала госпожа директор, указав на небольшую золотистую пластинку, лежавшую на столе, – основная информация об Эктори, то есть о нынешней тебе, подтверждение, что ты ученица начального хода Первой Академии, и заодно средства на карманные расходы. Можешь ни в чём себе не отказывать. Если вдруг что-то понадобится, просто попроси меня. Я как давняя подруга твоей матери не откажу.
Эктори внимательно оглядела пластину, рассмотрела выгравированный герб Академии, сунула карточку в карман, пробурчав, что деньги ей не нужны. Она понимала, что не раз ещё пожалеет о своём ответе, но отголосок прошлого упрямо твердил, что не стоит оказываться обязанной этой женщине, и давать дополнительную верёвочку для манипуляции.
Госпожа директор явно хотела ещё о чём-то спросить, но увидев напряжённое лицо Эктори всё же решила отпустить её, проговорив напоследок:
– Если будут проблемы, обязательно сообщи мне.
– Да, обязательно… – отстранённо проговорила Эктори, а затем продолжила фразу так, чтобы директор не услышала: – Вы станете последней, кто об этом узнает.
Она аккуратно прикрыла за собой дверь и медленно поплелась по коридору. На занятия идти совсем не хотелось. Пусть она и отстранялась от всго сказанного директором, некоторые слова той всё же смогли проникнуть в сознание, и теперь Эктори не давали покоя слова о том, что её дружба с Мирой долго не продлится. Детское бунтарство призывало приложить все усилия к тому, чтобы предсказание директора оказалось ложным. Да и Мира просто создана для того, чтобы быть другом если не навсегда, то очень надолго.
А вот почему госпожа директор сказала, что нельзя обещать?.. После ответа Эктори, что уж она-то обещает сохранить дружбу с Мирой. Обещания ведь просто обычные слова! Но почему-то кажется, что нет: вчера незнакомый торговец сказал, что она обещала зайти за кинжалом в назначенное время, и она пришла. Но ведь в лавке она оказалась случайно, о времени ничего не знала, да и вообще не поехала бы в город, если бы именно Мира её не потащила. Да и это столь привычное упоминание «Ничто» после обещаний, которые не хочется исполнять…
Слишком много жизненно важной информации оказалось ей теперь неизвестно…
Праздно шагая по коридору, забывшись, Эктори сунула руку в карман пиджака. Палец заболел, словно его насквозь проткнули иглой. Она сжала руку в кулак, вытащив из кармана маленькую зелёную змейку, поднесла её к лицу.
– А вот и «мерзкое чешуйчатое создание», – прошептала Эктори.
– Жестоко давить меня, а потом ещё и обзывать! – возмутилась Сайма.
Эктори, посадив её на плечо, сказала:
– Жестоко кусать меня, ещё и без предупреждения.
– Жестоко будить меня.
– Жестоко притворяться спящей, когда у меня проблемы.
– Да разве это проблемы? Вот, если бы тебя попытались съесть или просто так убить, хотя не понимаю, какая в этом забава, то вот это были бы проблемы! – с явной злорадной насмешкой подметила Сайма, свернувшись в кольцо на металлическом наплечнике.
– Не хочу я, чтобы меня убивали! – возмутилась Эктори.
– Думаешь, есть те, кто хочет? – продолжала насмешничать змея. Эктори уже начинало казаться, что её «лучший друг» просто не умеет говорить иначе…
– Миров много, – мечтательно произнесла Эктори.
– Ты, это, с той тётей поаккуратнее, не нравится она мне, – быстро сменила тему змея.
– Спасибо за очевидную информацию! – буркнула Эктори. – Интересно, чего она добивается? Словно отыгрывается за прошлую обиду… Мы что-то ей сделать умудрились?
Сайма издала звук, походивший на сдавленный смешок, но ничего не ответила, заставив Эктори ещё больше опасаться госпожи директора, ведь у той похожи были поводы её недолюбливать, но что непонятно, она не стала просто убивать ещё ни в чём не разобравшуюся девчонку, что казалось бы логичным, а наоборот даже помогла устроиться в Академию…
Из раздумий Эктори вырвало похлопывание по плечу, заставив вздрогнуть и уже потянуться за припрятанным под рубашкой кинжалом, но отвлёкшей её оказалась миниатюрная голубоглазая девушка с пышными золотистыми кудрями – её соседка по комнате Мира, удивительно светлое и жизнерадостное создание, так и лучившееся добротой и заботой, которые за время их общения почти успели приглушить подозрительность Эктори ко всему и вся.
Мира что-то щебетала, изливая на Эктори сшоды** вопросов, смысл которых сводился к тому, что задан был последним:
– Тебя ведь не исключили?
Эктори отрицательно мотнула головой, удивляясь тому, как можно было столь искренне беспокоиться о ком-то, кого знаешь чуть меньше акь***. Эктори припоминала, что у неё и в прошлом вроде бы были друзья, но их отношения точно строились совершенно иначе.
Мира весело улыбнулась, схватила Эктори за рукав, радостно воскликнув: «Тогда пошли, я тебя познакомлю! Пошли, пошли!», потащила её за собой в кабинет. Эктори недовольно поплелась следом: похоже, воля Судьбы была в том, чтобы она всё-таки оказалась сегодня на занятиях…
***
Зингера подняла взгляд на Эктори, которую Мира поставила перед ней. Её зелёные глаза смотрели оценивающе. Зелёными были и аккуратно скрученные, тщательно убранные волосы девушки, и туфли на невысоком каблуке, и блузка, сшитая по единому для всех первокурсниц образцу. Эктори показалось, что даже кожа Зингеры отливала приятным жёлто-зелёным. Если бы правила не требовали носить костюм выбранного заранее и единого для всего курса цвета, то она наверняка бы заменила синюю юбку точно такой же, но зелёной.
– Приветствую, – сухо проговорила Зингера, взяв Миру под руку, повела за собой. – Извиняй, покинем тебя. Личное, – с нескрываемой неприязнью сказала она Эктори.
Эктори взглядом проводила Зингеру и Миру, ушедших в другой конец кабинета, мысленно возмущаясь нетактичным поведением этой зелёной девицы. Усевшись на парту, из-за которой только что встала Зингера, она решила повнимательнее прислушаться к беседе не понравившейся ей одногруппницы с Мирой.
– Держись от неё подальше, – прошептала Зингера.
Мира вопросительно посмотрела на подругу. Зингера положила руки ей на плечи.
– Ты же не хочешь вляпаться в большие неприятности? Ты вообще видела её глаза? Они же холодные как камень. Я лишь раз видела тварь с такими глазами, она мне чуть горло не перегрызла. Да, у той скотины зрачки были вертикальные, но кто может поручиться за то, что это просто не какой-нибудь подвид? – Зингера говорила всё громче и громче, сжимала руки всё сильнее и сильнее. – Выглядит она слишком по-доброму, по-милому: такие обычно улыбаются тебе, по головке гладят, а потом съедают, причём иногда и в прямом смысле! – Зингера замолчала, отступив на шаг назад, глубоко вдохнула.
– Ты просто ещё не знакома с ней, – тихо, неуверенно возразила Мира.
– А мне и не надо! Её вид говорит сам за себя! Знаешь, у каких существ белые волосы?! – Зингера пальцем указала в сторону Эктори.
– Н-нет… – испуганно промямлила Мира, покосившись на Эктори, наблюдавшую за ними, как ей показалось, взглядом хищника, следящего за добычей.
– А следует! Чёрные, белые, серые – у жителей мира мёртвых, у Высших или Низших, а если такие среди живых – значит, нашли путь в наши миры, не рождаясь… Я не знаю, что это за скотина, и узнавать не хочу!
– Думай, о чём говоришь! Она живая! Это и дураку понятно! – воскликнула Мира, отстраняясь от подруги. Ей вспомнилось, что когда-то давно на одном из торжественных приёмов она как-то раз встретилась с братом и сестрой, у которых были такие же каменные глаза, а у мальчишки и ослепительно белые волосы: они были ариями.
– Это ненамного лучше, вовсе не лучше! Раз живая, то точно держись подальше! – Зингера крепко сжала руку подруги.
– Нет! – воскликнула Мира, окончательно высвободившись. Она уже собиралась было уходить…
– Ты не понимаешь!
– Ошибаешься. – Мира слегка улыбнулась.
– На живых это метка изменённой в прошлом, будущем или просто неправильной Судьбы. Кто знает, к чему это приведёт!
– Что значит «неправильной»? – с интересом спросила Мира.
– Не знаю, это нельзя объяснить…
Эктори больше не слушала, не хотела слышать ни единого слова. И здесь её сравнивали с непостижимыми тварями, называли неправильной… Она не готова мириться с подобным отношением, теперь просто необходимо показать всем свои места, но для начала всё ещё нужно понять хоть что-нибудь из происходящего. Эктори задала вопрос Сайме, искренне надеясь, что теперь змея ответит что-нибудь вразумительное:
– Не будет ли у нас с этой Зингерой проблем? Не знала ли я её раньше?
Эктори искренне надеялась, что хоть в этот раз змея не станет уклоняться от ответа, коротко сообщая, что пока не время. И Сайма, к её величайшей радости, заговорила, пристально изучив подругу Миры сначала одним глазом, потом другим:
– Эту? Нет, мы её точно раньше не встречали. Разве что ты умудрилась иметь с ней знакомство до того, как начала меня всюду за собой таскать. Но могу уверить, что тогда бы она тебя и не узнала. А вот что касается Миры… С нею ты могла встречаться – примерно в одних кругах вертелись. Вероятно, она тебя и узнает, но пока вроде не догадывается.
Эктори выдохнула, всё же решив порадоваться сложившейся ситуации, поинтересовалась:
– А что там «зелёная» говорила про мертвецов? Может, я чего-то о себе не знаю?
– Официально заявляю: ты не одна из обитателей миров мёртвых. И да, миров несколько, несмотря на всеобщее заблуждение.
– Из жителей, – поправила робко Эктори.
– Обитателей! Мёртвые там не живут, а обитают. Тамошние жители иные.
– Откуда знаешь?
– Эх ты, даже это забыла! – Сайма укоризненно покачала головой. – А ведь я жила там до встречи с тобой, и… и много ещё чего было.
Эктори тут же предположила, что не является обитателем миров мёртвых потому, что у неё была мать, чем вызвала уважительное «Хм», – от змеи, уже с меньшей снисходительностью попросившей протянуть ей руку, что Эктори без раздумий выполнила, сделав вид, что поправляет блузку, но тут же негромко пискнула от неожиданной боли, пронзившей палец. Она отдёрнула руку, непонимающе уставилась на выступающие золотые капельки.
– Кровь. И чего такого? – спросила она, стараясь говорить как можно спокойнее и тише, чтобы находившиеся рядом одногруппники не смогли расслышать её странную беседу с, как могло им показаться, пустотой.
Сама ещё до конца не поняв, для чего, Эктори сунула пострадавший палец в рот, скривившись, когда вязкая, безвкусная до противного, кровь оказалась во рту. Её лицо ещё больше перекосило от того, что эта золотистая жидкость скрипела на зубах, словно песок.
– Ну ты давай вылизывайся, а я спешу сообщить, пока ты ещё окончательно не забыла, что ты не одна из обитателей миров мёртвых, потому что у тебя есть кровь, а у мертвецов её обычно не бывает.
– Как интересно-о… – Эктори постаралась говорить саркастически, но в голосе её прозвучала обида.
Она скрестила ноги, подпёрла руками подбородок.
– Так, а что насчёт моей судьбы? Изменённая она или всё-таки неправильная?
– Это вообще всё бред: судьбы неизменны, а неправильных – не бывает. Есть необычные, но не «неправильные». Это твоя… ещё не подружка… что-то с переводом напутала: сама знаешь, как часто совершают ошибки эти, «познатели мёртвых языков».
– Сделаю вид, что всё-таки знаю, – хмыкнула Эктори.
– Вот и молодец! Учишься не показывать свою глупость на каждом углу, глядишь, так и умной станешь!
– А всё-таки ты, змея, самая настоящая вредная змеюченька, – начиная понемногу улыбаться, отметила Эктори.
– Но-но, я и укусить могу!
Эктори окончательно развеселилась, улыбка её растянулась почти до ушей, и досталась Мире, расстроенной непониманием Зингеры, та не смогла не улыбнуться в ответ.
Вошёл учитель, начался скучный и нудный, ненавистный для всех, но почему-то необходимый урок каллиграфии. Мира и Эктори послушно выполняли главное требование учителя: писали от руки, а то, что им велели переписывать какой-то там отрывок из какого-то там произведения, а не переписываться, спокойно игнорировали. Эктори выяснила, что Зингера сегодня не собирается общаться ни с Мирой, ни тем более с ней, а намерена прогулять если не все, то хотя бы самые скучные занятия.
Уроки, как показалось Эктори, закончились быстро: на скучных она слушала Миру, на интересных – преподавателей. За невнимательность её никто не ругал: вдруг новенькая чего-то не понимает, а спросить боится. Одна молоденькая учительница, вроде бы по Мёртвым языкам, даже сказала: «Детка, если что-то неясно, спроси у меня после занятия, не стесняйся, я не кусаюсь». Эктори кивнула и поспешила уйти: мало ли чего ждать от того, кто пытается тебя убедить, что нечего бояться.
После занятий Эктори собиралась пойти в библиотеку. Она хотела переночевать там в мягком кресле, почитать что-нибудь интересное. Не важно, что именно читать, главное – чтобы при свете маленькой настольной лампы и в одиночестве, хотя на крайний случай можно и в тихой компании.
___
*Ход – промежуток времени, за который планета делает оборот вокруг своей звезды, название меры времени, эквивалентное году.
**Сшод – число Имперской меры исчисления равное сто шестьдесят девять, 13^2
***Акь – тринадцать дней по времени Империи, название меры времени, эквивалентное неделе.

Ход синий: Глава 2: Она собиралась пойти в библиотеку
Эктори неспешно прогуливалась по коридору первого этажа, разглядывая белые каменные статуи изящных зверей, выполненные искусно, с точностью до малейших деталей. Она остановилась у постамента змия, распахнувшего огромные кожистые крылья, расправившего капюшон, раскрывшего клыкастую пасть. Причину этой остановки Эктори сама до конца не понимала, то ли дело было в мимолётном узнавании образа из прошлого, то ли в ощущении какой-то неправильности происходящего.
– Змиев боятся и уважают, а змей боятся и презирают: говорят, они похожи на скользких червей, а ведь со змиями они почти родственники. И, что самое обидное, эти недоумки учёные приписали мой вид к разновидности змей. Какое унижение… – поспешила пожаловаться Сайма.
– О да, ты не какая-то жалкая, маленькая змейка, а великий и беспощадный змий Подземелий! – ответила ей Эктори. Она устала от её ядовитых комментариев, а потому решила говорить отныне со змеёй исключительно в насмешливом тоне.
– Этот «Великий» правитель мира Низших издох давно, – продолжая разбрызгивать недовольство, словно яд, отметила Сайма.
Неожиданный рывок сзади заставил Эктори попятиться. Она споткнулась о порог и потеряла равновесие. Чья-то сильная рука протащила её за воротник несколько шагов и швырнула на пол. Шлёпнувшись на каменные плиты, Эктори заверещала и расплакалась от неожиданной боли. Так некстати вспомнилось её желание показать здесь всем какая она великая и неотразимая.
Сопротивляясь желанию сбежать куда подальше, стискивая зубы от неожиданной, оглушающей боли, Эктори поднялась, злобно шипя.
Перед ней стояла красивая девушка, которую она за изящные черты лица мысленно прозвала «Леди». На ней была такая же синяя форма, но девушка выглядела как минимум ходов на десять старше. Расстёгнутая ярко-розовая рубашка позволяла рассмотреть пышную грудь незнакомки. У Эктори промелькнула отстранённая мысль: «Как это госпожа директор терпит подобное непотребство от аристократки?»
– Наконец-то я тебя поймала, мелкая засранка! – садистски улыбаясь, спросила Леди, прекратив накручивать на палец локон тёмно-бордовых волос.
На лице Эктори отразилось искренне непонимание происходящего, отчего «Леди», рассвирепев, схватила её за ворот зелёной рубашки.
– Не придуривайся, падла! Или тебе все мозги отшибло?! – мгновение помолчав, «леди» залилась противным смехом, проходящим на визг кровожадной птицы падальщика с окраинных миров, проговорила: – У тебя же и не было мозгов, пустая кукла… Да ты хоть помнишь кто я?! – воскликнула она, совсем не изящно брызжа слюной.
– Нет, – еле слышно ответила Эктори, пытаясь понять смысл слов про куклу, от чего-то они показались ей важными.
– Меня зовут Эмони. – Заметив непонимание на физиономии беловолосой девчонки, говорившее о том, что это имя для той лишь пустой звук, она продолжила, рассчитывая запугать наглую одногруппницу: – Моя мать – директриса. Понимаешь, что это значит? Нет, не понимаешь, ведь ты – мелкая тупая девка! Это значит, что мне достаточно сказать пару слов, чтобы испортить всю твою судьбу. Благодаря маме я могу заставить тебя вылететь отсюда. Быть отчисленной из Первой Академии – какой позор на весь твой род! – Губы Эмони растянулись в злорадной ухмылке.
– А что ты можешь не благодаря матери? – спросила Эктори, с немалым трудом заставив себя говорить спокойно, не показывать сковывающий страх, подпитываемый всё нарастающим чувством неправильности происходящего. – Однажды её просто не станет, и что тогда? Она отправится в миры мёртвых, а что будешь делать ты?
Правильные черты лица Эмони ещё больше исказились от ненависти. Она провернула перстни камнями в сторону ладони и изо всех сил ударила ту, которую ненавидела столь долгое время. Эктори ощутила жгучую боль от удара, украшения на кольцах содрали нежную кожу, на щеке выступили маленькие капельки крови, словно золотистый бисер. Руки Эктори потянулись к горлу «Леди», в голове всплыла фраза из прошлого: «Гадов убей».
– Закрой свой поганый рот! – с ненавистью рявкнула «Леди», разжав пальцы, оттолкнула подальше говорливую девчонку, озвучившую один из её давних страхов.
От сильного толчка Эктори попятилась, чуть заново не свалилась на пол, но, сумев устоять, выхватила из-за пазухи кинжал, обнажив изогнутое лезвие. Ощущение того, что что-то не так, что-то она упустила и сейчас предстоит расплата за невнимательность, дошло до максимума.
Эктори казалось, что вот ещё чуть-чуть, и она всё поймёт. Она точно уже испытывала нечто подобное…
Бессвязные мысли завертелись в голове. Многие пришлось отринуть, поскольку они казались слишком непонятными. Но оставшиеся всё же сложились в единое целое: кто-то потревожил энергию миров, изменил общее восприятие реальности, и притом сделал это очень неумело – силы бытия явно противились этому, именно их сопротивление создавало ощущение неправильности.
Эмони не выглядела как тот, кто сосредоточен на поддержании «иллюзии», и она точно не была достаточно сильна, чтобы, рванув за шиворот, проволочь кого бы то ни было по полу.
Эктори перехватила кинжал в правой руке поудобнее, взмахнула разворачиваясь. Лезвие рассекло воздух, но чья-то стальная хватка сжала её левое запястье. Она попалась! Не стоило глупо уповать на удачу!
Не видя соперника, не помня, как правильно бить, она поддалась бессознательному порыву. Присев, нанесла режущий удар на уровне своих глаз, ощутив, как остриё разрезало мягкую податливую плоть и ткань. Почувствовав замешательство невидимого противника, сама ещё не до конца поняв, что произошло, Эктори отскочила.
Тень, накрывавшая всё вокруг, спала. Перед ней стоял юноша, ошарашенно щупавший не глубокий, но эффектный на вид порез – кровь, пропитав разорванные края рубахи, расползалась по ткани тёмным пятном.
Эктори услышала за спиной стук каблучков. Обернувшись, увидела, как маленькая девушка в таком же тёмно-синем костюме первого хода, манерно вышагивая, подошла к Эмони и произнесла очень тихо, словно надеясь, что остальные её не услышат:
– Я как твой друг готова помочь поиздеваться над твоим давним врагом, но не намерена из-за шалости рисковать ни жизнью моего слуги, ни тем более своей. Это зашло слишком далеко, мы так не договаривались. Ты ведь хотела просто устроить ей представление, припугнуть в качестве мести за оскорбление. Давай просто остановимся, пока не стало слишком поздно. Если кто прознает, исключить могут уже нас.
Эмони надменно взглянула на недовольную и, не успокаиваясь, воскликнула:
– Я – дочь директора! Мне всё позволено!
Затем она неспешно подошла к Эктори, которая, слегка присев, расправив плечи, расставив локти, оскалившись, встретилась с ней взглядом.
Эктори услышала в голове мысли, которые просто не могли принадлежать ей: «Тебе страшно! Ты боишься пролитой крови, боишься смертей». Она пыталась избавить сознание от этих странных утверждений, но ничего не вышло: стоило только взглянуть на рану, которую она нанесла сама, своими руками, и ужас сковал всё тело, не позволив сопротивляться.
Эмони, забрав кинжал, отбросила его в сторону. Кивнула на Эктори слуге.
Юноша, немного поколебавшись, всё же схватил Эктори за запястья и, больно сдавив их, вывернул ей руки. Высвободиться не получалось: державший был раза в три шире в плечах и на две головы выше.
Крохотные ручонки невысокой девушки тянулись к белым волосам. Эктори попыталась извернуться, укусить, и её острые зубки почти коснулись предплечья. Но резкий рывок заставил её запрокинуть голову, затылок заболел, и она точно лишилась целого клока волос. Эктори пихнули, на этот раз в спину, и она свалилась на парту, заваленную давно забытым хламом. Что-то мелкое и острое вонзилось ей в ладони. Медленно повернувшись, она опустилась на пол, решив, что если уже сидишь, то не упадёшь.
Невысокая девушка демонстративно помахала золотистой лентой, с которой опадали белые волоски. Эктори привстала, плевать ей было на эту несчастную ленту, но вот то, что кто-то вёл себя столь грубо по отношению к ней, вызывало ярость, стремящуюся выплеснуться как можно скорее.
Эктори не намеревалась говорить, она яростно рыча бросилась на обидчиков, метя кинжалом в горло низкой девицы, но перед носом у неё вспыхнуло ядовито-алое пламя, как её казалось, подпалив ресницы и брови. Эктори замерла лишь на мгновение, борясь с замешательством. Огонь ведь не был ей врагом, он всегда защищал, только бы вспомнить слова…
Но этого мгновения хватило, чтобы Эмони схватила её за ворот зелёной рубашки, оторвав пару пуговиц, которые звякнув раскатились по полу.
Пламя, танцующее на руках низкой разрастаясь, меняло свой цвет, становилось обычным. Она опечаленно вздохнула: сколько она ни пыталась, Алое пламя, не оставляющее за собой даже пепла, удавалось разжечь, но не удержать. Одно лишь тешило её: Алое пламя пока сумел укротить только его создатель, а он из Империи. На Имперцев смотреть не стоит, они там все Великие, они правили мирами.
Эктори наступила Эмони на ногу, прокрутила маленький каблучок, вжимая его в пол. Та скривилась, вскрикнув от боли, разжала пальцы. Низкая, ещё не понимая, что произошло, замерла, широко распахнув глаза.
Высвободившись, Эктори собиралась было рвануть к выходу, но сильные руки схватили её и подняли в воздух. Она беспомощно дрыгала ногами, пытаясь достать до пола, несколько раз пнула державшего её, но он даже не обратил на это внимания. Ей удалось извернуться, укусить его, но зубы оставили на загорелой коже только белёсые следы и не более.
Прихрамывая, подошла Эмони:
– Ты! Да ты! Как смеешь… – Неожиданно Эмони запнулась, её внимание приковала цепочка, поблёскивавшая на шее Эктори, чуть прикрытая воротом расстегнувшейся рубашки. – А это что такое? – Она протянула руку. – Уставом Академии запрещены украшения, кроме совсем простеньких. – Эмони злорадно улыбнулась, звякнув роскошными перстнями на пальцах.
Эмони вытащила медальон, похожий на чуть сплющенный шарик, медленно и аккуратно, но не потому, что боялась сломать, а потому, что заметила, как перекосилось лицо Эктори, стоило ей только коснуться цепочки.
– Символ Империи?! – воскликнула низкая. Не веря собственным глазам, она коснулась звезды с девятью изогнутыми лучами, отлитой на одной из сторон. – Неужели Имперцы могут быть настолько… Теперь точно давай оставим её: мне не нужны проблемы с Империей!
– Лирия, идиотка, не до тебя! – прервала её Эмони.
Только теперь, осознав всю значимость происходящего, Лирия выказала недовольство:
– Ты не предупреждала, что враждуешь с Имперцами! Ты хоть понимаешь, во что мы ввязались?!
– Замолчи! – вновь рявкнула Эмони.
Сорвав медальон с шеи Эктори, Эмони бросила его на каменный пол, наступив, прокрутила каблук, стараясь раздавить.
– Уроды! – закричала Эктори. – Пусть воплотится всё самое ужасное, что можете вообразить! Обещаю: ваши страхи станут явью! – И, откинув голову, она ударила державшего её затылком в нос.
Юноша разжал руки, отступил на несколько шагов, прикрывая лицо ладонью.
Эктори бросилась на Эмони, сжав кулак, нацелилась в её до неприязни правильное лицо. Попав по щеке, замахнулась для нового удара. Лирия, выхватив из куч забытого хлама палку, изо всех сил шибанула Эктори под колени. Ноги Эктори подогнулись.
Юноша, по указке Эмони, державшеюся а щёку одной рукой, вытирая другой кровь с губ, пнул Эктори так, что та перекатилась, сжалась в комок перед Эмони. «Леди» подняла ногу, намереваясь наступить ей на лицо, чтобы символически втоптать в грязь, по-настоящему унизить.
Эктори схватила её за голень, дёрнула. Эмони потеряла равновесие, взмахнув руками в попытке устоять, свалилась на пол. Эктори, приподнявшись на руках, попыталась подползти к неприятельнице, но Лирия, наступив ей на спину, придавила её к земле.
Юноша помог Эмони подняться.
– Она слишком нахальна для ничтожества и ничтожна для Имперца, – заметила Лирия, рассчитывая позабавить Эмони и убедить себя в том, что, связавшись с Имперцем, всё же сможет остаться безнаказанной.
– Заткнись, слушать мешаешь! – зло ответила Эмони.
Лирия вздохнула, но промолчала, опустила взгляд. Теперь и она расслышала в коридоре приближающиеся шаги, стук каблуков.
За дверью кто-то остановился. В кабинете воцарилась тишина. Эктори, вскрикнув: «На помощь!», вырвалась, отскочила в сторону.
Дверь распахнулась, вошёл невысокий мальчик с приятным лицом.
Эмони, шаркнув ногой, загнала медальон под стол. Затем, прихрамывая, подошла к мальчику, слегка наклонилась, обвила его шею руками, прижавшись пышной грудью к его спине, прошептала на ухо, надеясь, что он не узнал Эктори:
– Хафэр, милый, помоги разобраться с этой наглой тварью.
– Изыди, дрянь! – сквозь зубы прошипел Хафэр.
– Ты-ы!.. – взревел молчавший до этого юноша, но Лирия благоразумно удержала его от каких-либо действий.
Эмони отступила указала Лирии на выход.
Эктори, воспользовавшись тем, что никто не обращает на неё внимания, подобрала свой кинжал, сунула за пазуху.
– Не смей даже смотреть на меня, ничтожный слуга, – презрительно ответил Хафэр юноше, готовому против воли своей госпожи броситься на него с кулаками. Взглянув на свой меч на золотой перевязи, он слегка обнажил лезвие.
– Ты! Мелкий аристократишка! – Юноша замахнулся для удара, но его остановило острие, приставленное к горлу.
– Что сказал? – Лицо Хафэра выражало неприязнь, граничащую с отвращением. Он шагнул вперёд. Некогда грозный противник в страхе попятился, шлёпнулся на задницу и пополз.
– Умоляю тебя, не убивай!
– А я хочу, – тоном того, кто привык получать всё, что захочет, произнёс Хафэр, сделав ещё шаг вперёд.
– Э-э… это незаконно, – нашёлся юноша. – Подумай о себе! – Он кивнул Хафэру.
– Не беспокойся, со мной потом по Имперским законам разберутся. – Хафэр улыбнулся ласково, даже по-доброму.
– Боги бессмертные, спасите фэтэ* и этэ**! – подняв голову, взмолился юноша, тщетно пытаясь закрыть горло руками.
Хафэр наклонился, глядя в его вытаращенные от ужаса глаза, и произнёс снисходительно:
– Беги, тварь.
Юноша послушно кивнул. Хафэр расхохотался, видя, как тот, с трудом поднявшись на ноги, спотыкаясь, поспешил убраться следом за Лирией и Эмони, тут же заблокировавшими дверь.
Эктори, заворожённо наблюдавшая за своим спасителем, поняв, что зрелищ больше не будет, решила отыскать медальон.
Она присела на корточки, сунула руку под стопки хлама. Пошарив, наткнулась на что-то круглое, вытащила запачканную бусину. Поморщившись, отбросила её в сторону и отряхнула руки. Тяжело вздохнув: в пыль лезть не хотелось. Она заползла под парту, стараясь ничего не зацепить. Заметив поблёскивающий медальон, Эктори от радости подскочила и больно ударилась головой. Выползла, потирая ушибленный затылок, и на свету осмотрела медальон – цел, даже не помялся, зато каменюка, о которую его пыталась расплющить Эмони, пошла трещинами. Она оглядела свою рубашку с оторванными пуговицами, пиджак, разошедшийся по швам. Усевшись на пол, Эктори прислонилась спиной к стене и уткнулась лицом в колени, обхватив голову руками.
Хафэр, взглянув на Эктори, подошёл ближе. Выхватив из хлама стул, он поставил его спинкой к Эктори. Затем снял тёмно-фиолетовый пиджак, аккуратно постелил его на сиденье и уселся напротив девушки, сложив скрещенные руки на спинку.
– Успокойся, – посоветовал он.
Эктори, за свой первый день полноценной жизни в обществе настолько устала от всего с ней произошедшего, что не выдержав оторвалась на спасителя, послав его ко всем богам по одному, за что тут же укорила себя, и поспешила было извиниться, но подняв глаза увидела странное понимание в глазах юноши и протянутый ей платок. Единственное, что Эктори смога выдавить из себя, это какое-то невнятное: «Спасибо».
Вытирая перепачканное пылью, кровью, слезами и соплями лицо, Эктори спросила первое, что пришло ей в голову, чтобы избавиться от грозившего воцариться гнетущего молчания:
– Как ты догадался, что тот здоровенный гад – слуга? – Она дотронулась пальцем до кончика носа.
Хафэр как-то странно улыбнулся, сняв белую перчатку из тончайшей кожи, пригладил взъерошенные волосы Эктори. Она хотела было возразить, но было нечто приятно знакомое в этом простом жесте.
– Тебя только это интересует? – удивлённо спросил юноша.
– Нет! Кто ты такой? В каких отношениях вы с этой «Леди» – не леди? Кто разрешил тебе использовать оружие на территории Академии? Есть ли у тебя разрешение на этот меч? Но-но-но… Давай будем последовательны.
– Ясно… Все эти – слуги, – заговорил Хафэр, явно довольный тому, что у него нашёлся слушатель.
– Вообще все служат.
– А цари, короли, амператоры***?
– И они. Ещё неопытные служат народу, другие – своим желаниям.
– А ты, такой весь замечательный, кому служишь? – поинтересовалась Эктори, не ожидавшая, что её спаситель так сразу поведёт философские беседы.
– Никому.
– Потому что из Великой Амперии?
– Потому что я так сказал.
Эктори не смогла возразить ему. Хафэр, поёрзав на стуле, уселся поудобнее, продолжил:
– Что там у нас дальше? Я – законопослушный гражданин Великой Империи Гоузерт****. Эта баба шляется за мной, чего-то ей надо. Меч не использовал, показать достал, а этот дурак сам напоролся. И вообще, это деталь национального костюма, разрешение не требуется.
Эктори кивнула: очень ей понравилась эта изворотливость её спасителя. Хафэр, поднявшись со стула, принялся отряхивать пиджак.
– Обитательница кресла из библиотеки, может уже будем выбираться из заперти? – сухо спросил он.
– Так меня ещё никто не называл, обычно говорят «Эктори», – произнесла она, залившись краской от осознания, что её кто-то увидел, когда она, забыв о всякой безопасности, дрыхла, позволяя кому угодно делать с ней всё, что ему заблагорассудится.
– Хорошо, – уже не глядя на неё, кивнул Хафэр.
– А тебя как звать?
– Хафэр, но это не важно.
Пройдясь по комнате, юноша залез на подоконник. Эктори пристально осмотрела окно, тоже залезла, постучала костяшками пальцев по прозрачному материалу, вставленному прямо в стену.
– Камень? – предположила она.
– Энергия, – ответил Хафэр с таким видом, словно вот сейчас ей точно всё станет понятно.
Эктори взглянула на него недоумевающе.
– Энергия в физическом состоянии, раскатанная в плёнку, – пояснил Хафэр, словно сделав великое одолжение ей, неразумной.
– И такое бывает? – удивлённо пробормотала Эктори, готовясь пожалеть о сказанном, ведь мальчишка наверняка вновь заговорит с ней, лучась надменным превосходством.
– Повсеместно.
– Ну и как же ты будешь открывать? – хмыкнула Эктори, желая послушать, каким же образом выкрутится мальчишка.
– Никак, – совершенно равнодушно ответил Хафэр.
– Бить? А нас не исключат? – спросила Эктори чисто для вида, точно зная, что ей в крайнем случае грозит очередной неприятный разговор с «давней подругой матери», взявшей её под опеку.
– Не думай об этом. Империя просто сделает небольшую скидку на следующую партию планшетов для учеников.
Эктори предложила сходить за стулом, но Хафэр остановил её, пообещав показать кое-что интересное. Соскочив с подоконника, он обнажил меч. Длинное узкое лезвие сверкнуло голубоватым в лучах заходящей звезды, стало короче и шире.
«Буйствуй, Вихрь».
Плёнка покрылась мелкими трещинами, разбежавшимися от места, где её касалось остриё клинка, разлетелась на мелкие частицы, обратилась в сияющую пыль. Линии на клинке загорелись светло-синим, осколки пропали, словно растворились в воздухе.
Хафэр сунул широкий кинжал в ножны узкого меча. Обернулся к Эктори, губы его растянулись в улыбке. Только теперь, когда пропала вся надменность и пренебрежение, Эктори поняла, что он обычный мальчишка, похоже, немножко неуверенный в себе и оттого пытающийся выглядеть куда серьёзнее и влиятельнее, чем на самом деле. Это и было причиной всех кривляний и пренебрежительных взглядов. А его вопрос только подтвердил предположения Эктори:
– Видела?!
Желая отомстить за все те фразочки, которые заставили её стыдиться собственной неосведомлённости, Эктори подошла, уселась на подоконник, проговорила завороженно, но словно не придав значимости тому магическому трюку, свидетелем которого стала:
– В твоих глазах буря.
– Да ко всем богам мои глаза! – возбуждённо воскликнул Хафэр. – Ты это видела? Никакая столь любимая тобой магия такого не сделает, а мы можем! И больше никто не может! Только я и мой Вихрь!
– Красиво, конечно, – с демонстративным равнодушием согласилась она, отвернувшись, свесила ноги на улицу. – Но в твоих глазах буря, а это поинтереснее.
Наконец успокоившись, Хафэр сел рядом, поинтересовался:
– Почему?
– Они могут рассказать судьбу, а ещё поговаривают, они могут поделиться тем, что видели.
– Ты знаешь об этом. – Хафэр тяжело вздохнул, в мгновение став для Эктори более заинтересовывающим собеседником, чем тогда, когда изображал из себя всё ведающего.
Эктори подалась к Хафэру, демонстрируя заинтересованность, ожидая пояснений.
– В глазах создатели рисуют предначертание.
– Хм… А что, если оставить пустым? Тогда сам судьбу писать будешь? А стереть можно? – тут же принялась предполагать вслух Эктори, не ожидая услышать ответы.
– Можно, но пустой треснет – судьба закончится.
Эктори не смогла сдержать удивление:
– Совсем?!
– Почти. Нужно быть кем-то вроде тех, кто создал миры. Тогда жизнь можно возвратить из небытия, продолжить, но воскрешение мертвецов запрещено законами правящего Совета миров.
– А ты об этом откуда знаешь?
Хафэр не ответил. Он молча слез на узкий бортик, отделявший пруд от задней стены здания Академии, сухо проговорил:
– Пошли, темнеет.
Опасливо покосившись на явно холодную воду и весьма порядочную высоту, вспомнив, что двигаться в форменной юбке не очень удобно, Эктори, поджав губы, попыталась спрыгнуть, но каблуки, предательски заскользив по мокрому и узкому парапету, не позволили ей устоять. Всё это произошло настолько быстро, что Эктори не успела ни попытаться за что-нибудь ухватиться, ни даже взвизгнуть.
Хафэр, печально поглядел на расходившиеся по воде круги, достал меч из ножен, попросил:
– Поможешь достать?
Тот по своему обыкновению ничего не ответил, и Хафэр, предупредив: «Потянешь ко дну – выброшу», нырнул следом за Эктори в холодную и уж точно чистую только с виду воду.
***
Огромная рыбина копошилась у свернувшейся в клубок Эктори. Хафэр подплыл ближе, жестами попытался отогнать зверюгу. Та раскрыла жёлтую беззубую пасть, попыталась цапнуть. Хафэр про себя выругал мерзкую тварь, выставил меч. Клинок вновь стал короче и шире, линии на лезвии засветились синеватым. Хафэр отдал мысленный приказ: «Буйствуй». Сильная волна ударила рыбу в плоскую морду. Зверюга недовольно повертелась, поплыла прочь.
Убрав меч, Хафэр дождался, пока рыба отплывёт достаточно далеко, схватил Эктори за шиворот, потащил к поверхности. Выбравшись из воды, он сел на бортик, вытащил Эктори, усадил её рядом, потряс за плечи.
Как только к Эктори вернулось осознание происходящего, Хафэр тут же принялся читать ей нотации о невнимательности.
Еле сдерживаясь от того, чтобы не столкнуть обратно в воду мальчишку, который даже на каблуках был ниже её на полголовы, Эктори пошла прочь. Она ступала аккуратно, опасаясь вновь свалиться.
Хафэр поспешно догнал её, предложил:
– Позволь мне идти впереди. Я дорогу знаю, да и поведу тебя, а то с такой скоростью и до завтра не дойдёшь. Испачкаться всё равно больше уже нельзя. Давай руку, пошли. – И, помолчав, добавил вполголоса: – Вылавливать тебя ещё…
Эктори хотела было воскликнуть: «Какую дорогу, мы по прямой идём!», но с заходом дневной звезды начинало холодать, а в насквозь промокшей одежде это было особенно ощутимо. Потому, устав от споров и страстно желая, чтобы этот невыносимо долгий день наконец уже кончился, Эктори вжалась в стену, пропуская вперёд Хафэра, послушно пошла следом за ним, держась за протянутую руку в белой перчатке.
– А на рыбу зачем напал? – поинтересовалась она, наивно надеясь, что Хафэр наконец заговорит с ней нормально.
Но он ответил всё так же снисходительно:
– Она тебя сожрать хотела.
– Да?! – по-детски удивилась Эктори, подыгрывая собеседнику в его представлении, где она была наивной дурочкой, а не великим знателем устройства миров… – А мне она показалась хорошей.
– Она хорошая, но голодная. Вон… – Хафэр указал на воду. – Надеется, что перепадёт.
Эктори посмотрела туда, куда указал Хафэр. Из воды торчал кончик плавника, под водой были видны большие круглые глаза. Поняв, что её заметили, рыбина тут же уплыла, вызвав у Эктори печальный вздох.
Заметив реакцию спутницы, Хафэр, слегка улыбнувшись, предложил:
– Хочешь, к ней брошу?
Эктори вновь послала его ко всем богам. Ещё несколько шагов они прошли в молчании. Хафэр остановился.
– Здесь. – Он постучал по подоконнику.
Вскоре окно распахнулось, выглянула худенькая женщина.
– Опять оригинальничаете, ребята? – Её губы растянулись в приветливой улыбке.
– Приходится, – хмуро ответил Хафэр.
– Залезайте, детки, у меня чай есть, совсем свежий.
Хафэр влез в окно, спустился на пол, протянул Эктори руку. Спустившись с подоконника, она с интересом пробежалась взглядом по стеллажам, заставленным книгами в старинных обложках, диванчику у стены, тумбе, столику, двум креслам, таким же, что стояли в читальном зале, вспомнив, что именно в таком же кресле она провела прошлую ночь.
Женщина зажгла настольную лампу, закрыла окно, задёрнула тяжёлые шторы. Взяв Эктори под руку, она подвела её к дивану и произнесла столь доброжелательным тоном, что Эктори, как ни пыталась, не смогла отнестись к ней с подозрением:
– Раздевайся, девочка моя.
Эктори раскрыла рот в попытке запротестовать, отказаться, послать с такими указаниями куда подальше, но, сама не понимая, почему, смолчала.
– Снимай одежду. Я развешу, просушу, пуговицы пришью, по швам заштопаю.
– А… а мне в чём сидеть? – наконец вымолвила Эктори. Она понимала, что в мокрой одежде куда хуже, чем без неё, но хотелось бы закутаться во что-нибудь сухое и, желательно, тёплое.
Тётушка, истолковав её замешательство как стыдливость, произнесла:
– Голышом посидишь, не отвалится. Раньше все по лесам да полям скакали голые, а эти, зоздатели миров ихние, не факт, что были, да и те не сразу же одежду придумали.
– Но… но это тогда, а тогда – это не сейчас. Климат потеплее был… – Эктори говорила тихо, почти неразборчиво.
– Ой-й, какие мы! Я ей помощь предлагаю, а она недовольна! – всплеснув руками, проворчала тётушка.
– Простите, я не хотела… Извините, я не специально… – поспешила сказать Эктори, опасаясь, что действительно может остаться без ремонта одежды.
– Не извиняйся ни перед кем, но и не наглей мне тут. – Тон женщины резко изменился, став серьёзным.
Эктори опешила от столь контрастировавшей со всем сказанным до этого фразы. Она отчаянно пытаясь понять, то ли у неё под конец тяжёлого дня разум отказывался работать, то ли миры постепенно сходили с ума, а она просто не поспевала в общем темпе.
Женщина выдвинула ящик тумбы, вытащила светлую сорочку, бросила Эктори: «Можешь зайти за шкаф, там переодеться, не увидят». Затем, повернувшись к Хафэру, уже рассевшемуся в кресле с кружкой горячего чая, заговорила:
– А что касается тебя… А ну-ка слез быстро! Ишь, чего удумал! Мебель мне пачкает! – И погрозила ему пальцем.
– Новое куплю, – равнодушно ответил Хафэр, даже не шелохнувшись.
– Переоденься! У меня от старого друга халатик остался, я тебе его дам.
– Не буду надевать ваш сшодоходовый шмот.
– Вот, обижаешь! Мы с ним всего-то ходов пять, ну, может, чуть больше, не виделись.
– Нет, – продолжил протестовать Хафэр.
– Тогда – кыш-ш!
Хафэр поставил чашку на стол, поднялся с кресла, обиженно буркнул:
– Не вернусь к вам.
– Не зарекайся, а то захочешь вернуться, а не сможешь.
– Сам знаю! – бросил он напоследок и ушёл.
Эктори выглянула из-за стеллажа, показалась полностью, вошла в освещённое пространство.
– Холодно, – тихо сообщила она.
Женщина села в кресло, закинула ногу на ногу, откинулась на спинку.
– Ну так давай одежду и садись. – Она указала на диван. – Вон одеяло.
Эктори подошла ближе, положила аккуратно сложенные вещи на подлокотник, залезла, как ей и сказали, на диван, сняла туфли, поджала под себя ноги, закуталась в тёплый мягкий плед.
– Жизнь начинает налаживаться! – радостно заявила она.
– Звар ещё выпей, и тогда… Точно всё будет хорошо! Вот прям замечательно! – проговорив мечтательным тоном тётушка, пододвинула к ней кружку.
Эктори послушалась, но тут же отдёрнула обожжённые пальцы.
Женщина незаметно улыбнулась, хихикнув по-доброму.
– Вот чудо ты! Берёшь за ручку, подносишь ко рту, дуешь, и только потом пьёшь. Я ещё подсластить люблю. – Она взяла свою кружку, положила в неё тонкую верёвочку с тринадцатью белыми мелкими бусинами.
Эктори взяла такую же ниточку, передвинула одну бусину на другой конец, сунула в рот, почувствовала сладкий вкус, сдавила шарик зубами, раскрошила на мелкие кусочки, поинтересовалась:
– А можно много?
– Почему бы и нет? – хмыкнула тётушка.
Эктори принялась класть в кружку ниточку за ниточкой, размешивая, проверяя на вкус и постоянно решая, что получается недостаточно сладко.
Женщина, взглянув на неё с подозрением, хотела было спросить: «Не слишком ли?», но, увидев довольное выражение лица девчонки, поняла, что такое есть норма. Брови её медленно опустились обратно, и она проговорила доброжелательно:
– Можешь опять поспать здесь.
– А Вы меня не сожрёте? – опасливо переспросила Эктори, понявшая за день, что это одна из тех вещей, о которых действительно стоит уточнять.
– Ой, да кому ты нужна, такая тощая?
– Как оказалось, многим…
___
*Фэтэ – тело физическое.
**Этэ – тело энергетическое.
***амператоры – особенность речи Эктори во всём, что связано с Империей, посдставлять вместо «И» «А».
***Имеперия Гоузерт**** (Золотоя Империя) – некогда одна из влиятельнейших держав миров живых, первыми правителями были Ра и Фор. Столица: Гозес – Гоузерт зос (Золотой город), располагается близко к центру миров на планете Ренто. Раньше территории Империи простирались на многие миры, но с падением сократились до Ренто.
****Гоузерт – металл, сочетающий в себе прочность и гибкость, часто используемый ариями для создания инструментов, строительства и много другого. Имеет насыщенно жёлтый цвет с тёплым отливом, часто слово используется и для обозначения вещей данного цвета. В новом Имперском языке он называется золотом.

Ход синий: Глава 3: «Не помрёт, и ладно»
– Где она на этот раз?
– Смирись, она не придёт, – с ехидством сказала девушка.
– Эмони – слишком важная птаха, чтобы учиться вместе с нами, бедными аристократишками, – добавила ещё одна.
Небольшая компания звонко расхохоталась.
«Смеются, жизни радуются, про эту дрянь говорят. Да идёт оно всё и ко всем!..» – подумала Эктори, исподлобья глядя на весёлые лица сплетниц одногруппниц. Зябко поёжившись она положила голову на парту, попыталась отгородиться от всего этого шумного мира развёрнутой книгой, поставила её перед собой, но та, как назло, свалилась на голову. Желания что-либо делать не было. Щёку жгло, зад болел, всё тело ныло, под тонкой полу мокрой тканью блузки каждое дуновение ветерка ощущалось ледяным, пальцы ног окоченели в не высохших туфлях.
Послышались знакомые голоса. Эктори нехотя приоткрыла один глаз, увидела, как мимо прошла Зингера, опасливо на неё покосившись, следом – вечно улыбающаяся Мира.
Мира медленно подняла книгу, закрыв, отложила в сторону. Увидев недовольную физиономию Эктори, с желтоватым пятном на щеке, поспешила сообщить ей об этом:
– Ой! А ты во что измазалась?
– Я стукнулась, – пробурчала Эктори, злясь на весь мир, которому были безразличны её страдания. И между тем искренне недоумевая, как можно подобно Мире переживать о ком-то постороннем.
– Как? Обо что? – голос Миры был наполнен сочувствием, небесно-синие глаза её округлились, золотистые бровки изогнулись.
– Неважно, – прошипела Эктори, отворачиваясь.
В кабинет вошла преподаватель, жестом велела всем занять свои места. Когда разговоры одногруппников затихли, Мира подняла руку, отпросилась сопроводить Эктори к доктору, несмотря на все её попытки, что с ней всё нормально. Уже выходя из кабинета, Мира, вполголоса спросила у Зингеры: «С нами?» и не дожидаясь ответа, помчалась прочь. Эктори, чуть не упав, пока вставала из-за стола, прихрамывая, еле успевала за волочившей её подругой.
Зингера, печально вздохнув, решила что ей действительно нет причин оставаться, тоже поспешила уйти, сославшись на то, что Мира по дороге запросто забудет куда шла.
Один из одногруппников, решив так же воспользоваться ситуацией, принялся рассказывать про свои «несовместимые с жизнью» травмы:
– Мне очень плохо. У меня перо на палец упало, он шас отвалится.
– Не страшно, переживёшь.
– Да? Ну ладно, но запомните – это будет на Вашей совести.
– На этом всё? Тогда начнём наше занятие по Словесности ВИ*.
***
Мира, не смотря на все протесты Эктори передала ту на временное попечения лекаря Академии – строгого вида леди в чёрном, которая тут же выствали из с Зингерой за дверь.
Мира, несколько раз, попытавшись, заглянуть в кабинет через щёлочку, наконец сдалась.
– Как думаешь, с ней всё будет хорошо? – поинтересовалась она.
Зингера неспешно перевела взгляд на подругу. Мира – девчонка талантливая, её можно будет обучить пользоваться понемногу каждым из девяти элементов, только вот она слишком склонна к сопереживанию другим. Для того, кто хочет подчинить силы, лежащие в основе миров, эмоции – это неплохо, но у Миры они совсем не такие, они не станут подпитывать её природную мощь, а наоборот, будут показывать слабость, которой на самом деле и нет. Зингера с самого первого дня в Академии заметила Миру, пыталась направить, не дать растратить исключительный талант, но та, сначала не хотела учиться, потом связалась с Эктори, которая только и делает, что отвлекает от истинно важных целей.
– Максимум, что с ней произойдёт, так это помрёт, – безразлично ответила Зингера.
– Так нельзя, это слишком жестоко!
Зингера, проворчав, что нечего торчать под дверью, отправилась на крышу. Мира последовала за ней, догадываясь, что подруга заставит её познавать азы магии, во всех красках представляя как ужасно всё пройдёт, понимая, что наверняка у неё ничего в очередной раз не получится.
В отличие от Зингеры Мира давно уже поставила на себе как на маге крест – не было элемента, который проявил бы к ней благосклонность, а значит нет такого направления, в котором ей было бы проще развиваться.
Зингера, несмотря на все протесты вытащила Миру на крышу. Хотя та и пустовала во время занятий, Мира всё оглядывалась по сторонам, опасаясь чтобы никто не увидел её неминуемого позора. Зингера, чтобы успокоить подругу, пообещала уйти, как только кто-то появится, вытащила из кармана маленькую шкатулочку, подняла крышку, заставила Миру капнуть на неё крови, всё пытавшуюся убедить её, что нет смысла во всех этих предосторожностях, ведь в любом случае ничего не получится. Мира, в отместку за проколотый палец заставила Зингеру сделать то же самое, предупредив, что просто постоять в стороне у неё не выйдет.
Зингера отшагнула от поставленной на землю шкатулки. Плотный прозрачный купол накрыл девушек. Мира передёрнула плечами, словно ей было зябко.
Подруга протянула Мире планшет и та в очередной раз пожаловалась, что ничего не может понять во всех этих закорючках Первого языка, на что получила короткий ответ: «Понимать не обязательно, читай».
Мира покашляла, прочищая горло. Непонятные слова, слились в один длинный общий звук. Закончив, она выставила перед собой руку. Маленькие шарики засветились у кончиков пальцев, через мгновение яркая вспышка ослепила девушек.
Мира, изначально приготовившаяся к разочаровывающему результату, не удивилась тому, что это не имело ничего общего с описанным в комментариях к заклинанию итогом его исполнения, но по требованию Зингеры она попробовала ещё и ещё раз, пока горло её не пересохло. Она даже не стала жаловаться на жажду, отчётливо понимая, что Зингера заставит её наколдовать питьё, зная, что у неё в очередной раз получится какая-нибудь незаметнейшая дрянь…
Ликование охватило Миру, когда её карманные часы звякнули, подавая сигнал, что уже прошла первая половина дня. Торжествующе взглянув на Зингеры, предложила:
– Пошли, пообедаем.
– Так недавно завтракали же, – хмыкнула в ответ Зингера.
– Недавно?! Полдня прошло!
– Да? Это всё вечность.
– Успокойся ты со своей вечностью, я кушать хочу!
– Да, да, идём, – Зингера протянула Мире пиджак, сложив в трубку планшет, убрала в карман
По пути обратно в медпункт Мира с Зингерой в очередной раз поспорили из-за того, стоит ли доверять Эктори. Как бы Мира ни пыталась рассказать, какая её новая соседка хорошая, ответные вопросы и уточнения Зингеры понемногу заставляли её сомневаться. Что бы ни говорила Мира, Зингера делала акцент именно на том, что выглядело подозрительным.
Знакомы они были всего три дня. Эктори за это время почти ничего о себе не рассказала, и всё, что Мире удалось вызнать, так это то, что именно госпожа директор поспособствовала её зачислению. Пока Мира с Эктори были в город, та незаметно ускользнула по своим делам, и объявилась только под вечер, с парочкой леденцов по карманам. Но разве это могло быть истинным поводом её отсутствия? В комнатенке Эктори за всё время ни разу не переночевала. И несколько раз Мира ловила её на странных разговорах с самой собой.
– Нужно быть либо непроходимо глупой, либо совсем слепой! – проговорила Зингера, вновь повторив все оговорённые Мирой странности.
– Наверняка всему есть свои причины. Будь уверена, объяснения окажутся куда безобиднее чем даже тринадцатая часть всего, что ты по напридумывала.
Хлопнув себя по лбу, Зингера почти взвыла:
– Хватит отрицать очевидное!..
Но Мира слала вид, что не слышит все этих причитаний. Наконец поняв кое-что, она задорно хмыкнула, хитро покосившись на подругу. Теперь уже Зингера сделала вид, что ничего не замечает, желая позлить Миру своим безразличием, но вскоре любопытство пересилило её, и неумело изображая отстранённость она спросила:
– Какая идея посетила твою бестолковую голову на этот раз?
Мира, ни капли не обидевшись, ведь она слишком сильно хотела поведать пришедшую ей на ум догадку, поспешила рассказать:
– Ну ты смотри: каменные глаза, золотая кровь и имя, читающееся по правилам Первого языка. Так ведь наша Эктори – ария. А они ведь один из древнейших видов, сотворённых непосредственно мироздателями. В общем, со своей любовью ко всему древнему и непознанному, ты должна быть первым её почитателем.
Зингера ничего не ответила, тщетно пытаясь отыскать опровержения теории Миры. Думала она всё время. И пока Мира, оставив её у двери, помчалась спасать от медика Эктори, которая, воспользовавшись чудесами убеждения смогла раскрутить ту на бесплатный обед, рассказав почти со слезами на глазах, как ей на самом деле больно и плохо, и что только еда за чужой счёт придаст ей силы подняться с постели. И пока они все втроём спускались на первый этаж в столовую. И всё никак не могла согласиться, что кем-то из арий**, представлявшихся ей возвышенными и величественными, может оказаться кто-то столь обычный как Эктори.
В столовой, пока Мира отправилась за едой, Зингера осталась с Эктори, занявшей пустующий столик, решив не выпускать ту из поля зрения. Из интереса Зингера сложила пальцы в жесте, понятном лишь тем, кто воплощал собой волю миров: Хранителей, и Эктори к её удивлению ответила, явно поняв смысл жеста: «Я не одна из вас…», чем вызвала у Зингеры немалое удивление, смешанное с разочарованием, однако именно это пробудило в ней интерес, ведь здесь была какая-то загадка…
Неожиданно Эктори, поднялась с места, чем-то напомнив Зингере увидевшего добычу хищника за мгновения до прыжка, и игнорируя все расспросы, скользнула куда-то прочь.
***
Эмони сидела в окружении верных товарищей. Её раздражал сочувственный тон Лирии, раздражало любое упоминание о той мелкой, мерзкой девчонке, которую она надеялась уже больше никогда не увидеть.
– Убью, – неожиданно сказала она.
– Что? – растерянно переспросила Лирия.
– Её, убью, я.
– Кого? Что с тобой? Ты всё думаешь про ту чудаковатую? – наконец поняв в чём дело, спросила Лирия.
– Да! Ненавижу её, – гневно нахмурившись подтвердила Эмони.
– Не переживай.
– Я не переживаю, я просто хочу, чтобы она уже наконец подохла, желательно где-нибудь на крае миров, чтобы даже не упоминали о ней.
Эмони откинулась на спинку стула, тяжело вздохнула, перенаправила свою ненависть на девчонку, всё ещё не принёсшую её обед:
– Где эта медленная дрянь? Сколько ждать-то можно?
Лирия пожала плечами.
– Прошу прощения за ваше ожидание, – сказала девушка, поставив поднос перед Эмони.
– Слишком медленно! – она подняла взгляд, готовая же отчитать её, но вдруг поняла, что перед ней стояла Эктори, с натянутой улыбкой во весь рот. – Какого… ты здесь?!
– Я попросила ту девушку передать твой поднос мне, чтобы… – неспешно заговорила Эктори.
Эмони отмахнулась, стараясь сохранять спокойствие:
– Говори скорее уже, чего надо?
– Я извиняюсь за то, что произошло вчера, прошу, скажи, как я могу загладить вину за вчерашнее, я обдумала своё поведение и нашла его неподобающим, – ухмыльнувшись только левым уголком губ, подозрительно сладко заговорила Эктори.
Эмони злорадно ухмыльнулась, принялась прикидывать, какие чудные возможности только что перед ней открылись:
– Хм, имперская девка у меня в услужении. Хорошо, не так ли? – она обернулась к Лирии.
– Лучше и быть не может! – подтвердила та заискивающе.
– Свободна, – презрительно взглянула Эмони на Эктори, насмешливо добавила, – пока.
– Как скажешь, – Эктори неслышно удалилась, а с лица её всё не сходила кривоватая самодовольная ухмылочка.
– Так мало, и ты довольна, – прошептала Эктори на ухо Сайма, когда они ушли достаточно далеко, чтобы их не расслышали.
– Да! – торжествующе воскликнула она. Сделав вид, что поправляет волосы, сняла змейку с плеча, положила на ладонь, прикрыв от окружающих другой, поднесла к лицу, немного опасливо поинтересовалась: – А она, случаем, не отправится в долгую дорогу до твоей родины?
– Не, я же говорю – мало.
– Ну, ты же у меня ядовитая, самая ядовитая.
– Я умею выделять несколько разных ядов, от этого – максимум недомогание, ну, или обмороки, если уж сильно чуйствительная.
– Тогда хорошо. Мы ведь не убийцы, – облегчённо выдохнула Эктори.
– Спорно, – хмыкнув, Сайма юркнула в объёмный рукав пиджака своей хозяйки.
Эктори села за столик, рядом с уже вернувшейся Мирой, пододвинула тарелку с тёплой запашистой булкой и блюдце с горячим чаем.
– Ты сияешь от радости, случилось что-то хорошее? – еле слышно поинтересовалась Мира.
– Да. Очень и очень хорошее! – восторженно сообщила Эктори, ткнув пальцем в сторону Эмони и её подружек.
***
У Эмони темнело в глазах, голова кружилась, она попыталась встать, но ноги не удержали, Лирия услужливо подставила плечо, искоса взглянула на заливающуюся звонким смехом Эктори.
Мира испуганно переводила взгляд то на Эмони, которую уводили чуть ли не под руки, то на внезапно развеселившуюся подругу.
– Это ты? – испуганно спросила она.
Эктори всеми силами постаралась сдержать смех, приняла максимально серьёзный вид, какой только позволяло её приподнятое настроение.
– Мы! – произнесла она с явным удовлетворением.
– Кто мы? – уточнила Мира, подумывая уже согласиться с утверждениями Зингеры о странности её соседки.
– Просто – мы!
– Зачем?! – попыталась получить Мира хоть какой-то внятный ответ.
Эктори ответила просто и без всяких придумок:
– Мне она не нравится.
– А травить-то зачем?
– Да, знаю, яды – несовременно, они даже не из прошлого сотого хода, но что имеем – то имеем. Она тоже не беззащитная, безобидная, – ответила Эктори, посчитав что подруга взялась критиковать её методы, не понимая, что Мире не нравился сам факт подобного подхода.
Мира попыталась ей объяснить:
– Но ты зашла слишком далеко!
– Не помрёт, и ладно, – отмахнулась Эктори, всем видом показывая, что ей в целом безразлична дальнейшие проблемы дочурки директора.
Она встала из-за стола, парой глотков допив чай, сунула в рот остатки булки. Мира что-то ещё говорила вслед, но Эктори уже не слушала, не хотела слушать.
Зингера, дождавшись, когда Эктори выйдет за дверь, последовала за ней. Шла она еле слышно, почти вплотную прижимаясь к стене, чтобы в случае чего было куда спрятаться. Увидев, что Эктори замедлила шаг, принялась рыться в карманах, Зингера скользнула за колонну. Она чуть не выдала себя визгом, разглядев, что Эктори таскала с собой, но вовремя успела закрыть рот рукой.
***
Сайма зашипела, показала чёрный раздвоенный язык, раскрыла пасть, выставив ядовитые клыки, – ей очень не нравилось когда её тыкнули пальцем, пусть даже мягким и тёплым.
– Цапну! – прошипела она.
Эктори улыбнулась, ускорила шаг, посоветовала:
– А ты не дрыхни! Кто спит, тот видит только сны.
– Дык, у меняш-ш веки прозрачные, незаметно, – оправдалась змея.
– Я тебя слишком хорошо знаю. И вообще, хотела б поскубстись – кого-нибудь другого нашла бы, а ты мне для совета нужна.
– Чаго? – заметно больше заинтересовалась Сайма.
– Я, правда поступила слишком жестоко? Не помню, как делала в прошлом…
– В этом вся ты. Ну, кстати, всё по законам, – ответила змея успокаивающе.
– Каким? – решила уточнить Эктори.
– Империи, конечно же.
Сайма произнесла это тоном пренебрежительным, словно бы желая укорить Эктори за незнание простых истин, но та будто бы ничего не заметив проговорила в пол голоса:
– Надо будет почитать, что за Амперия такая, и что мне даёт её гражданство.
– В Империи самые свободные законы. С той, противной, ты могла поступить ещё жёстче, ты так раньше и делала и не корила себя за… Чрезмерную жестокость.
Эктори вздрогнула, Сайма продолжила, не придав её реакции особого значения:
– Мне вот одно интересно: почему у тебя эта дрянь ещё жива и дрыгается?
– То есть? – изумлённо уточнила Эктори.
– Почему ещё когда, ну, сама понимаешь когда, ты её не отправила в долгие странствия? Просто, насколько знаю она лишь очередная забавная игрушка твоего братишки, он бы не сильно расстроилась, если бы она сломалась…
– У меня есть брат? – не сдержавшись выпалила Эктори, но так и не получила ответа.
Она остановилась напротив статуи, на которую хотела пошипеть в прошлый раз, обернувшись, взглянула на дверь, в которую её тогда затащили, – закрыта, по бокам колонны, а дальше статуи каких-то зверюг ей не интересных, и опять колонны, двери, статуи, колонны, двери…
Эктори уселась перед каменным постаментом на пол, скрестив ноги, принялась читать выгравированные записи: «Каменный змий, также часто называют: Скальный змий или Хранитель Вечного пламени» – забавные названьица, рост, вес – неинтересно… Ага, вот: «представленная особь является вожаком племени, у остальных членов стаи капюшон отсутствует. Власть в стае передаётся тому из змиёнышей, который от рожденья имел капюшон, после гибели прошлого вожака, независимо от пола и возраста наследника». Ого, так у нас всё почти как у них, только немного поточнее. «Своё название получил…» бла-бла-бла… Скучно! Потому, что на скалах живут, имеют железы, вырабатывающие едкую маслянистую жижу, пыхающую от искры, сгорающую долго-долго. Почему так мало? О, да! Никому же не нужно знать, что они – двуликие перевёртыши, они же и сами об этом не знают! И что этот вот – не абы кто, у него имя есть, и притом красивое! Вот так вот, Фенксик, надо было всё-таки спалить скульптора. Не уважают они нас!
– Так с кем же ты всё-таки болтаешь? – неожиданно спросил у неё Хафэр из-за спины, сев рядом.
– С тобой, – улыбнувшись, нашлась Эктори.
– Я-то недавно подошёл, – попытался подловить её он.
Эктори безразлично отмахнулась:
– Я слышала.
– Так, всё равно со мной, а не со статуей, и не с … – взглядом указал в сторону колонны, за которой пряталась Зингера.
Эктори приблизилась к Хафэру, прошептала почти над ухом:
– Я ей не нравлюсь, поэтому я её не замечаю.
– Ну, как скажешь. Только ко мне не лезь, – проговорил он слегка отстранившись.
Эктори поинтересовалась, куда же Хафэр направлялся, почему шёл со стороны библиотеки, а не спускался с этажа, где проходят занятия. Хафэр ответил, поднявшись, отряхивая, что уходит на время домой. Что вызвало у Эктори особый интерес, ведь Хафэр не походил на обитателей планеты, где располагалась Академия, а значит ему пришлось бы идти сквозь миры, ей очень хотелось узнать, как бы путешествовать самостоятельно, а не следуя за постоянно вредничающей змеёй, потому она поинтересовалась, каким же путём Хафэр пойдет.
– Да, разрежу плоть миров, – ответил он спокойно, словно бы ещё недавно не говорил о том, как это вредно для бытия…
Как ни пыталась Эктори, добиться того, чтобы Хафэр ей показал, как режется бытие, она добилась только короткого ответа:
– По настроению.
– У меня всегда подходящее, – проговорила она не унывая.
– По-моему, – ответил Хафэр, собравшись уже уходить.
– Это хуже, – хмыкнула Эктори, вставая с пола. – Тогда, пока, что ли, – помахала рукой в след.
Хафэр остановился, обернувшись, проговорил:
– Свидимся ещё.
– Ну, как скажешь, – она улыбнулась, отвернувшись, в уже приподнятом настроении пошла в библиотеку.
***
Зингера старалась не издавать ни звука, но огромная, со множеством металлических украшений дверь в библиотеку предательски заскрипела. К её великому облегчению Эктори даже не шелохнулась, продолжая также спокойно идти к стеллажам.
Эктори петляла в лабиринте книжных полок, ступая неслышно, почти не касаясь пола, словно бестелесное создание.
Зингера шла следом, пыталась отставать настолько, чтобы не быть замеченной, но и не потерять из виду. Поворачивала столько, что уже начинала кружиться голова. Несколько раз возникало чувство, что любопытным наблюдателем здесь является вовсе не она… То ли от того, что кругом были только однообразные полки книг, то ли из-за какой-то иллюзии, показалось, что Эктори прошла сквозь стеллаж. Она не поверила собственным глазам, подошла ближе, проверила на ощупь, достала несколько книг, желая убедиться: то, что перед ней – действительно реально, открыла и пролистала каждую, рассмотрела знакомые буквы Имперского алфавита, попыталась прочесть непонятные слова. Её прервал тихий незнакомый голос:
– Что Вы здесь делаете, барышня?
Зингера, вздрогнув, обернулась, увидела невысокую стройную женщину тонкие губы которой были растянуты в доброжелательной улыбке, но блёклые, словно выцветшие от времени глаза её смотрели с недовольством.
– Я тут ищу… – промямлила Зингера в ответ, не успев закончить фразу.
– Если Вам что-то нужно – дожидайтесь у стойки на входе, я иду вот уже. Нечего тут шляться, – от улыбки женщины не осталось и следа, теперь лицо её не выражало ничего кроме раздражения.
– Но я видела, как сюда вошла девушка. Я из-за неё, – всё ещё пыталась объяснить хоть что-то Зингера.
– Ой-й, молодёжь нынче пошла… Тут книги! Хранилище знаний! А они, – недовольно восклицая, указала на Зингеру, – за девушками ходят. Давай, это вот, кыш!..
– А я дороги не знаю.
Женщина начала было объяснять куда и как сворачивать, но увидев как округляются глаза Зингеры и лоб её прорезают морщинки в порыве отчаянной работы мысли, пытающейся хоть что-то понять и запомнить, взяла зелёноволосую первокурсницу за плечи, развернула, указала ладонью.
– Прямо, и только прямо, ни шагу влево, ни шагу вправо. Даже когда покажется, что зашла в тупик просто иди сквозь.
Зингера хотела было сообщить явно выжившей из ума старухе, что впереди стена, но побоялась спорить, пошла, как и было сказано – прямо, и скоро вышла из того, что казалось ей лабиринтом, а оказалось рядами прямоугольных шкафов.
___
*ВИ – аббревиатура: «Великая Империя Гоузерт»
**Арии – вид, созданный непосредственно создателями миров, к которому относились и они сами. Арии отличаются своим более искусственным строением – с большей связью функционирования организма и токов энергии миров, большей продолжительностью жизни, по сравнению с прочими разумными видами. Большинство арий являются гражданами Империи Гоузерт.

Ход синий: Глава 4: Империя со всем разберётся
Эктори забралась на диванчик с ногами, устроилась поудобнее, достала из кармана юбки планшет, развернула, с трудом отыскала иконку «Библиотека» среди множества бесполезных и наверняка не очень интересных виджетов. Дала себе обещание, что, как найдётся свободное время, упорядочит весь этот хаос, посносит всю лишнюю дребедень. Она забила в строке поиска «Великая Империя», подумала, решила, что, может, «Великой» та была не всегда, вспомнила, что Хафэр её как-то по-другому называл. Стёрла, переписала: «Империя Гоузерт». Совпадений нашлось много. Быстро проглядела результаты из начала списка, Эктори печально вздохнула, в голове её промелькнула мысль: «Да знаем мы, как она пала! Расскажите, как она воздвигалась! А то в грязь втоптать, позлорадствовать – так все могут, а рассказать историю, законы, обычаи…»
– Такова современная литература, детка моя, – услышала она ответивший сочувственный голос.
– И не говорите, – не раздумывая согласилась Эктори, с запозданием поняв, что первую фразу она вслух не произносила. Она соскочила босыми ногами на каменный пол, с подозрением глядя на почти беззвучно подошедшую тётушку библиотекаря, рука её уже тянулись к кинжалу за пазухой.
Та только улыбнулась, заговорила успокаивающе:
– Нет, я не подслушивала твои мысли. Можешь не переживать – твой разум всё ещё в относительной безопасности. Просто вы всегда так хмуритесь, когда чем-то недовольны, ну а догадаться, что стало причиной было не сложно – экран отражается в плёнке, – она указала Эктори за спину.
Эктори, наконец поняв, что магии здесь никакой не было, успокоилась. Её сильно заинтересовало то, кого тётушка назвала «вы», но спросить ария побоялась, не желая выдавать, что прошлое сбежало от неё. К счастью Эктори, нашлась иная тема для разговора. Эктори тут же принялась жаловаться популярные в последнее время на книги, наполненные исключительно «разоблачениями» и «подлинными историями», при том, что авторы, судя по тем глупостям, чем были наполнены их творения даже не знали, как всё было на самом деле.
– А ты знаешь?
Как ни пыталась, Эктори не смогла ничего припомнить, но если уж хоть что-то, и это вгоняло её в отчаяние. Но если уж урывки прошлого всплывали в памяти раньше, то возможно ещё была надежда.
Библиотекарь, дав Эктори время привести мысли в порядок, поднялась из кресла, сняла со спинки пиджак, подав ей, вернулась на место.
– Я тебе его зашила, ещё погладила.
При осознании того, что не придётся оправдываться перед директором, рассказывая зачем её понадобился новый пиджак на второй день учебы, Эктори не смогла сдержать счастья, рассыпавшись в благодарностях своей спасительнице. Неожиданно вспомнив, как неудобно выхватывать кинжал из-под рубашки, постоянно расстёгивая верхнюю пуговицу, поинтересовалось:
– А можно Вас попросить ещё кое-что пришить?
Получив на свой вопрос категоричный ответ, Эктори стушевалась, успев укорить себя за наглость, позволившую подумать, что если уж один раз ей согласились помочь, то так будет и впредь…
Заметив реакцию Эктори тётушка тяжело вздохнув, принялась ей вновь всё объяснять:
– Девочка моя, ты не так меня поняла. Я не буду делать э-то-го. Ты пришьёшь то, что тебе нужно сама, а я научу тебя.
И вновь Эктори принялась благодарить тётушку, вдруг осознав, что совсем не знает как к той следует обращаться, потому, смущаясь, решила наконец спросить:
– Извините, а какое у Вас, кстати, имя?
– Не скажу, – вызвав у Эктори полнейшее непонимание.
Ария попыталась вызнать как же тогда называть собеседницу.
– Как хочешь, главное ничего замороченного, – безразлично ответила библиотекарь, налив себе чаю.
– Ладно, – сказала Эктори, всё ещё ничего не понимая. – Меня вот зовут…
– И даже не думай мне говорить! – перебила её тётушка.
– Почему?
– Может, тебе покажется странным, наверняка решишь, что я совсем спятила на старости лет, но у меня когда-то был друг. Очень хороший друг. Он меня многому научил, начиная с того, как подгонять заклинания для эффективности. И ещё он говорил, что обычно все мы постоянно пытаемся всё как-нибудь назвать, обозвать, но все эти имена и названия лишь вгоняют в рамки, ограничивают. Так раз уж нам придётся кого-то называть, то пусть уж это будут самые простые и размытые прозвища, которые только можно придумать.
Эктори, от изумления раскрыла рот, промямлив:
– Изумительно!
– Ты действительно так считаешь? Мой муж обычно называет это ребячеством, смеётся, ну, да ему не понять, он сам слишком простой.
– А Ваш друг?
– О, он необычный, непостижимый, я ведь даже не знаю, как его звали, – мечтательно проговорила библиотекарь.
Эктори вдруг пришло в голову озарение, которое она тут же поспешила озвучить:
– А может он рассказывал всё это, потому что с его именем было что-то не так, не хотел, чтобы его узнали?
– О, детка, у него было много всяких знакомых.
– Тогда, будь я на его месте, мне бы было просто лень запоминать столько имён.
– Это было бы вполне в его духе, – задумчиво подтвердила библиотекарь.
– А где сейчас Ваш друг? – вдруг заинтересовалась Эктори личностью загадочного незнакомца.
– А кто его знает! Я в последнее время мало с ним общалась. Он заходил недавно, а может уже не недавно, попрощаться, говорил о грандиозной идее. Может, она его и до мира мёртвых довела. Во всяком случае, говорил он о ней не так уж и много, да он вообще тогда мало говорил, а друзей и приятелей часто посылал куда подальше, – библиотекарь замолчала, лицо её стало печальным.
Эктори в рассеянности похлопала глазами, пыталась придумать, как бы утешить, наконец нашлась:
– Может, он такой особенный, что бессмертный? Я помню, такие существовали.
– Ты?
– Да. Я видела не так уж и много за свою короткую жизнь, но я слышала много историй от тех, кто жил дольше.
Библиотекарь улыбнулась:
– Какой ты хороший ребёнок! Но вряд ли были те, кто сворачивал с общего пути дважды. Да и он сам не раз говорил о неизбежности расставаний, так что ты не думай, я не грущу, просто с годами тяжелее принимать перемены, хоть и произошли они довольно давно.
– Ясно, – Эктори опустила взгляд на каменные плиты пола, принялась разглядывать трещины и узоры.
– А можно?.. Можно я буду называть Вас Тётя?
– Что? – спросила библиотекарь отстранёно.
– Можно называть Вас Тётя?
– А, да, конечно. Хочешь, я дам тебе какую-нибудь книгу?
Тут то Эктори поняла, что именно благодаря Тётушке ей удастся отыскать всё, что интересовало её касательно Империи, ведь наверняка та знает хотя бы краткое содержание всего, что есть в библиотеке, ну или может его посмотреть. Описав что конкретно ей нужно, Эктори услышала в ответ:
– Это будет две книги.
– Ну, давайте две, – охотно согласилась она.
– Ишь какая, – всплеснула руками, – словно мне одолжение делаешь.
– Извините, – Эктори виновато потупила взгляд, теперь ей казалось, что Тётушку просто забавляло то, как легко ей удавалось вызвать у неё чувство вины.
– Ты чего? Ты не думай, я не ругаюсь, это я так, для сохранности образа, – подалась ближе, добавила шёпотом: – меня здесь считают вредной, ворчливой старухой.
Эктори захохотала, спохватилась:
– Но Вы же совсем не старая!
– Ты так думаешь? – в глазах Тётушки заплясали озорные искорки.
– Да! То, что у вас глаза блёклые, волосы выцветшие – это не признак старости! Вы ведь просто растратили великую силу!
Библиотекарь тяжело вздохнула, накинула на плечи плед со спинки кресла. Эктори, поняв, что наговорила слишком много, что не смогла остановиться, когда следовало, извинилась:
– Простите, я не подумала, не всегда успеваю следить за языком.
– Да что за безобразная девчонка? – вновь возмутилась библиотекарь.
– Да, я, пожалуй, действительно безобразна, – печально вздохнула Эктори, готовая к тому, чтобы её ругали распоследними словами.
– Всё извиняется и извиняется!
– А? – от непонимания глаза Эктори широко распахнулись.
– В жестоком мире мы живём, здесь твою вежливость сочтут за слабость, а тебя втопчут в грязь, поэтому лучше быть грубияном, чем… сама понимаешь.
– Да, хорошо, – неуверенно согласилась Эктори.
– Эх, ничего ты не поняла… Будем надеяться, что когда и в правду поймёшь, не будет слишком поздно.
***
Эктори скосила взгляд на планшет, увидела на экране пару писем, быстро пробежала глазами: «Эктори, так как тебя не было на сегодняшнем занятии, прошу ознакомиться с ниже прикреплённым рассказом и написать «Мои размышления о прочитанном», необходимо сдать к концу этого акь, не переживай там ничего сложного, мы с группой его уже давно прочли» – от преподавателя какой-то там словесности, свернула, открыла следующее: «Явись ко мне, радость моя», нахмурилась, но увидев отправителя: «Госпожа директор», выдохнула от облегчения, от того, что пишет ей личность знакомая и тут же ещё больше напряглась, понимая, что её не по головке гладить будут.
Поспешно распрощавшись с Тётушкой она помчалась на назначенную встречу.
Бежала она быстро так быстро, как только могла, несколько раз на неё обернулись – ученики с недоумением, учителя в негодовании, но ей было всё равно, главное успеть, а то и без того наверняка уже сердитая директор по настоящему разозлится, и тогда… явно не последует ничего хорошего.
Эктори остановилась перед дверью, поправила растрепавшиеся волосы, робко постучав, дёрнула на себя, вошла неторопливо, словно и не бежала, сломя голову.
– Почему так долго? – раздражённо спросила директор.
Эктори тяжело вздохнула, предвкушая очередную выволочку.
Директор приказала ей сесть, и как бы Эктори не пыталась отнекиваться, грозный взгляд заставил подчиниться.
Ария нехотя опустилась в свободное кресло, обратила взгляд на мертвенно-бледную Эмони, незаметно ухмыльнулась, неслышно хихикнула. Томительное ожидание не давало ей покоя, заставляя с каждым мигом, проведённым в кабинете, всё больше нервничать, теряя сосредоточение на предстоящей беседе. Перед ней сидела дочь директора, слабая и несчастная, но ей почему-то ещё ничего не сделали, не обругали, не угрожали, а просто велели сидеть. Не ясно ещё почему, но какова бы ни была причина, это Эктори очень не нравилось. Эмони ведь не просто какая-то девчонка, директор – её мать, а любая мать поставит жизнь своего ребёнка выше какой-то девчонки… пусть даже под её опекой. Но почему-то лицо госпожи директора оставалось леденяще спокойным. В конце концов Эктори захотелось просто исчезнуть, отправиться подальше от проблем, которые предвещал этот вечер.
Раздался стук в дверь, выведший Эктори из задумчивости. Она, повернув голову, увидела в проёме Хафэра, тот неспешно переступил порог, произнеся:
– Разрешите войти?
– Ты уже вошёл, так чего теперь спрашиваешь? – всё также раздражённо заметила директор.
– Вежливость, – хмыкнул Хафэр, игнорируя гневный тон директора, чем вызвал уважение Эктори.
Хафэр, не став тратить времени на препирательства, просто достал из кармана золотую пластинку, положил на чайный столик.
– Это что? – спросила директор с явным недовольством.
– Компенсация за окно.
– Забери это, это не твои деньги и не тебе ими распоряжаться.
– Нет, – ответил Хафэр тоном, показывавшим, что отказа он не потерпит.
Госпожа директор тоже не желала уступать, немного привстав, она заявила:
– Я не приму подачек от учеников.
Хафэр ничего не ответил, всем видом показывая, что собравшееся общество ему противно. Не обращая внимания на возгласы директора, он поманив за собой Эктори, проговорил:
– Разбирайтесь, а мы пойдем.
Смерив Хафэра взглядом, Эктори несколько неуверенно проговорила:
– У нас будут проблемы…
– Они слишком трусливы, чтобы что-то предпринять против Империи, а мы её граждане, – ответил Хафэр, перейдя на Первый язык, который оставался известен лишь мертвецам и ариям.
Эктори понимающе хмыкнула, ответив, только для того, чтобы показать что она тоже способна говорить на языке мироздателей:
– Пожалуй Амперия всё ещё достаточно грозная сила.
На лице Хафэра промелькнула радостная улыбка. Весь вечер они, изображая великих знатоков, проболтали о прошлом, которое знали только по книгам.
После, снисходительно наставительный тон Хафэра больше не появлялся. В Эктори он увидел понимающего собеседника, потому притащил ей парочку книг, оказавшихся довольно интересными.
Эктори же окончательно убедилась, что Хафэр вовсе не был заносчивым мальчишкой, просто пытался произвести на окружающих более значимое впечатление. Её покорило то, как он искренне радовался, стоило ей проявить хоть малейший интерес к чему-либо им рассказанному.

Ход синий: Глава 5: Про огонь и девять элементов
Лучи поднимавшейся из-за густого леса звезды скользнули в окно, осветив маленькую комнату. Мира уже давно проснулась, но вставать, одеваться, идти на уже успевшие наскучить уроки не хотелось. Лёжа в тёплой постельке, она мечтала о том, как проведёт предстоящие сезонные выходные, длиною в целый акь, когда можно будет съездить домой, и на целых тринадцать дней просто забыть об учёбе.
Радуясь скорой возможности, наконец, смотаться к родным, Мира отбросила одеяло, соскочила со второго яруса кровати, смела со стола какие-то книжки и бумажки в сумку, сверху кинула планшет. Огляделась, ища, что бы ещё с собой прихватить, но решила, что ей и так пока хватит. Заметила, что постель Эктори не то, чтобы не заправлена, а ещё даже не застелена; постояла мгновение в раздумье, можно ли копаться в чужом добре, решила, вряд ли Эктори заходила сюда, а значит оно ещё ничьё, заглянула в шкаф соседки. Как и ожидала – никаких вещей не было, только постельное да пара полотенец, выделяемых на каждую жилую комнату и меняемых слугами. Не сдержав любопытства, Мира заглянула в ящики стола, но даже там было пусто, словно с ней и не живёт никто, даже кинжала нет, а ведь Эктори хвасталась, нахваливала его всю обратную дорогу из города. По разумению миры столь ту жуткую штуку в форме змеи, носить было просто немыслимо, но как она уже успела понять, Эктори были привиты совсем иные привычки, порой противоречащие её представлению здравого смысла.
Мира вздрогнула, зажмурясь попыталась прогнать всё то, что рассказывали иные представители цивилизованных миров об ариях, напоминая себе, что она уже встречалась с народом Империи и они сильно отличались от всех слухов, да и поведение Эктори было весьма обоснованным, не у всех же есть громкое имя семь, которым можно заслониться от любых не приятелей. Наверное, будь бы её род не столь влиятельным, она бы тоже таскала бы с собой оружие и наверняка не раз приползала бы в комнату побитая…
Тем более Эктори судя по всему была из Империи. С учётом последних перемен в высшем обществе, подобное далеко не играло на руку. Теперь, Имперца, не сумевшего постоять за себя, проявившего слабость, показавшего, что за ним никто не стоит, могли и прикончить. Потому, Мира решила, что защитить Эктори – её обязанность, как дочери тех, кому в своё время оказал поддержку сам Император.
***
Зингера на ходу доедала завтрак: она опаздывала. Она, чьей собранности и пунктуальности можно было позавидовать. Зингера уже поднималась по лестнице, когда услышала окрик Миры. Дождавшись жизнерадостную подругу, спросила язвительно:
– И чего ты такая счастливая, может, притопить?
Глаза Миры широко распахнулись, брови поползли на лоб, она протестующе выставила руки:
– Не надо!
– А чего же ты так улыбаешься? Мы совсем уже опаздываем, а она лыбится…
– Не-е, совсем это когда в самом конце урока, а мы перед самым началом, так что и не опаздываем вовсе, – тут же оправдалась перед подругой Мира.
– Ты это потом учителю расскажи, – всё ещё сердито пробурчала Зингера.
– Да я уже рассказывала. Она посмеялась, сказала, что надо побыстрее кушать. А ведь самое обидное: я тогда, как и сейчас, о завтраке даже подумать не успела!
Мира, не выслушав ответа, сорвалась с места, завидев в толпе учеников белые волосы Эктори. Было в её новой подруге что-то, из-за чего она с самой первой встречи казалась такой родной и знакомой, что ещё больше подкрепляло уверенность Миры в необходимости защитить арию от злобного и жесткого мира благородных господ.
С визгом «Обнимашки!» Мира напрыгнула сзади, повисла на шее Эктори. Та выронила стопку книг, сжала кулачки, замахнулась, чтобы извернуться, ударить, но оступилась, упала, задев кого-то, когда взмахнула руками в попытке удержать равновесие.
Мира подскочила, помогла Эктори подняться, собрать книги. Виновато промямлила:
– Извини, я не подумала, что так…
– Да ничего, – сердито ответила Эктори, шаря по полу, стараясь не задеть ничьи ноги.
– Что-то ищешь?
– Планшет куда-то укатился.
Раздался звон колокола, сигнализирующий начало учебного дня, ученики пошли в кабинет. Зингера пихнула Миру в бок, сказала, что им тоже следовало бы идти. Мира отмахнулась, полезла посмотреть за колоннами. Зингера, неодобрительно покачав головой, ушла.
Половину урока Мира и Эктори проползали обшаривая почти весь коридор, но ничего не нашли. Мира наконец сдалась, уговорила подругу оставить безуспешные попытки хоть что-то отыскать, предложила спросить у одногруппников, убеждая, что в основном там ребята добрые, в помощи не откажут, а в крайнем случае можно ведь просто заплатить компенсацию за потерю имущества Академии и новый купить, для студентов планшеты со скидкой.
Эктори от нечего делать согласилась, больше всего переживая из-за утраченной уже готовой к сдаче домашней работы и о том, что наверняка опять придётся выслушивать причитания госпожи директора, насколько она несносная девчонка. В красках представив как её примутся ругать, Эктори незаметно вытерла рукавом подступившие слёзы, помня о том, что мать бы никогда не стала называть её своим мученьем, свалившимся на голову проклятьем… Она наверняка бы немного поворчала, так, чисто для виду, просто, чтобы напомнить, что дочь всё же провинилась, а потом бы обязательно помогла бы разобраться со всеми проблемами. Да к тому же ведь был ещё и отец, который во что бы то ни стало, всегда оставался на её стороне. Только вот если уж мать и отец были такими замечательными, то почему же они никак не приходили на помощь? Эктори всё никак не могла вспомнить, что же было в прошлом. Имела ли она право винить отца и мать в том, что бросили её или же им самим нужна была помощь? Как бы то ни было, назревавшей обиды Эктори никак не могла подавить, ей хотелось оказаться дома, где было бы хорошо и уютно, а не в незнакомой Академии, где казалось каждый норовил её прикончить…
Мира, заметив помрачневшее выражение лица Эктори, сочувственно вздохнула, зашла в кабинет. Эктори молча неспешно пошла следом.
Пока Мира пыталась объяснить причину их опоздания, Эктори внимательным пробежала взглядом по лицам одногруппников, рассчитывая по их выражению понять, не окажется ли кто из присутствующих виновным в её нынешних злоключениях, подозревая всех и вся, опасаясь, что кто-то помимо Эмони решится сводить с ней старые счёты.
Эктори встретилась взглядом с довольной Эмони, посмотрела на Лирию, собирающуюся что-то сказать, уже поднявшую руку.
– Извините, – Лирия остановилась, дожидаясь пока на неё обратит внимание не только ария, – похоже, это твоё? Я хотела дождаться окончания занятия, чтобы не разводить базар и не нарушать дисциплину, но ты и так, поставив свои интересы выше общих, срываешь нам урок.
Все глаза обернулись на Эктори, кто-то даже поддакнул. Девушка виновато опустила взгляд в пол, но тут вступилась Мира:
– А ты думала о ней?! Ты поступила совсем не так, как требуешь теперь от неё. Ты забрала то, что принадлежит ей. Чего тебе стоило просто вернуть чужое, как только нашла?
Лирия растерянно покосилась на Эмони, старательно изображавшую, что её всё происходящее совершенно не интересует. Та надменно взглянула на беловолосую, на её подружку, старающуюся как-то за неё постоять, на учительницу, которая явно не собиралась ничего предпринимать, пока аристократские детишки грызутся между собой, сказала с трудом придавая тону отстранённость:
– А говорят в Империи всё, кроме мечей, с которыми вы носитесь, как дикари, – общее, да видно эта Имперская девчонка – собственница…
По классу покатился гомон: «Империи? Она-то, из Империи?! А похожа! О чем вы, по этому лицу сразу понятно».
Мира покосилась на подругу, ожидая, какой будет её реакция. Но Эктори ни стала ничего отвечать, значит она действительно была из Великой Империи. И что теперь? Да ничего! Теперь просто подтвердились ещё давно зародившиеся у Миры подозрения. Имперцев она, в отличие от других, вовсе не считает наглыми гадами, которых, наконец, можно поставить на место, а с правящей семьёй у них всегда были дружественные отношения: говорят, Фор очень нравились портреты, написанные её дедом, Императрица бывала в их доме, и в те времена, когда Миры ещё и в мыслях не было, и после. Несколько раз ей, совсем ещё мелкой девчонке, даже удалось поболтать с этой восхитительной женщиной, и каких глупостей она тогда наговорила, от стеснения и по незнанию, что надо говорить знатным гостям. Императора Мира не встречала, но зато видела портрет их первого сына, когда тот ещё был не старше её. Тут Мира вновь взглянула на Эктори, странная мысль промелькнула у неё в голове: «А ведь похожа… Она похожа на того мальчишку, чей портрет до сих пор хранится в дедушкиной башне!». Углубившись в размышления о сходстве Императорского сына и своей подруги, Мира совсем забыла о происходящем.
Зингера, молча наблюдавшая за всем этим, подумала, что вероятно стоит вмешаться, заступиться, ведь вроде бы именно так следует поступать настоящей подруге, но в итоге решила, что она изначально тут ни причём, да и эти… припомнят ей, что она-то и не аристократка, промолчала.
Эктори, не придумав ответ на обидное ей заявление, молча забрала у Лирии свой планшет, села на место. Она точно знала – в Империи бы так не поступили.
Мира села рядом, попыталась поддержать:
– Ну, у тебя есть мы, мы на твоей стороне!
– Может быть, – тихо отозвалась Зингера.
Мира пихнула Эктори в бок локтем, обрадованно сказала:
– Вот видишь, уже и она не говорит «нет».
Эктори отстранёно кивнула, открыла планшет, разблокировала, и тут же взвыла от нахлынувшей обиды: все её настройки слетели, файлы затёрлись – систему откатили до заводских настроек.
Преподаватель устремила на Эктори гневный взгляд, сказала угрожающе:
– Это невозможно, Вы, барышня, пытаешься мне урок сорвать. У нас тут занятие о поведении, а ты о простейшем приличии не знаешь! Попрошу покинуть это занятие, вернёшься, когда научитесь себя вести.
Эктори, ещё больше сокрушённая тем, что одни неприятности повлекли за стопой другие, а там последовали и третьи, словно бы Судьба просто поворачивалась к ней спиной, попыталась хоть как-то исправить ситуацию:
– Но, извините… – дальнейшие слова её заглушил обиженный всхлип.
– Идите.
– Но как же? – проговорила она ошеломлённо.
Преподаватель оставалась непреклонна, чуть ли не плачущая Эктори наоборот доставляла ей удовольствие:
– Идите!
– Но мне же учиться надо, оценки там…
– Я Вам поставлю зачёт за все ходы, если принесёте мне доказательство, что были на каком-либо официальном приёме и Вас не выгнали.
Эктори, смекнув, что у неё кажется появился шанс распрощаться с вредным преподавателем до конца учёбы, постаралась как можно скорее успокоиться, заговорила наглее:
– А как?
– Да как хотите, если вдруг такое возможно.
– Правда? Обещаете? – глаза Эктори радостно загорелись.
– Что за детские глупости с этими обещаниями? Ладно, обещаю.
Эктори чуть помолчала, думая как бы поставить слова, чтобы Судьба, или какая там другая сущность отвечает за то, что её обещания должны сбываться, точно поняла, чего она хочет:
– И я, обещаю, что принесу Вам пригласительное, подтверждающее, что я была на званом ужине, и Вы поставите мне зачёт за все шесть ходов.
– Пшла уже!
Эктори взяла стопку своих книг, на выходе обернувшись, увидела, как Эмони, ухмыляясь, подмигнула ей.
***
Рассчитав, что до отведённой им с Мирой комнаты она успеет дойти быстрее, чем до библиотеки Эктори до конца занятия засела там.
Заперев за собой дверь и рассовав книги по полкам, Эктори, сбросив туфли, забралась в кресло с ногами. Она хотела было уже приняться за восстановление работы по словесности, но накатившая усталость не позволила ничего сделать. Свернувшись калачиком, неудобно изогнувшись, так что наверняка очень скоро разболится выгнутая шея и разболятся поджатые ноги. Но всё это будет потом, а пока она вжималась в кресло, отчаянно пытаясь запрятаться в нём, размазывая по лицу противные слёзы, которые всё не давалось сдержать и задавалась вопросами: Почему всё это происходило именно с ней? Почему свалившиеся на её голову проблемы просто не исчезнут? Зачем Судьба свела их с Эмони дороги? Почему она просто не отвяжется? От чего выбрала свой целью превращение в тонкую тернистую тропинку её дороги жизни?
Эмони стала в её глазах первопричиной всех зол не только её жизни, а миров в целом. Ей казалось, что если избавиться от дочурки директора, то всё в миг наладится. Вот только Эктори не имела ни малейшего понятия, как осуществить задуманное. Неужели она и правда могла так запросто лишить кого-то жизни, как это говорили?
В какой-то момент Эктори поняла, что сдерживаться уже больше не может, схватившись тонкими пальцами за вымокшую ткань блузки, она взвыла, слёзы стекая по её щекам, перемешиваясь с выступившими слюной и соплями, размазывались по кожаному сиденью кресла. А потом всё вдруг закончилось, Эктори неожиданно ощутила умиротворяющее опустошение и наконец смогла приняться за работу по словесности. Неожиданно над ухом прошипел знакомый голос:
– А ты, оказывается, красиво пишешь!
Эктори, неспешно повернула голову, вздрогнула: перед ней была не маленькая змейка, помещавшаяся в кулачке, а длиннющая змея, толщиной с её запястье.
– Страшно? – самодовольно спросила Сайма.
– Н-нет, просто никак не привыкну к этой твоей способности. Ты это как?
– А я особенная, ты притягиваешь к себе всё особенное.
Эктори поёрзала, продолжила писать, потом спросила, так, словно бы между делом:
– А мои обещания, правда, сбываются?
Сайма в ответ только шикнула, явно давая понять, что нечто столь очевидное можно было бы и самой понять, Эктори неверяще мотнула головой, на что змея посоветовала ей заведи список всего, что наобещала, да вычёркивай пунктики. Идея показалась Эктори весьма здравой, потому она принялась перебирать в голове всё произошедшее за последнее время, до мельчайших подробностей восстанавливая эпизоды, когда она говорила, заветное слово: «обещаю».
Обещание госпоже директору Эктори оставила безо внимания, ведь там она избежала конкретики, а вот слова, вырвавшиеся в порыве ненависти, вызванной Эмони и её подружкой, показались поводом для беспокойства.
– А как понять, чего боится твой противник? – поинтересовалась она в попытке предугадать результат исполнения обещания.
– Все боятся потерь. Кто-то боится потерять жизнь, кто-то статус, кто-то то, что привык считать неотъемлемой частью своего личного мирка, ну, и так далее.
Сунув уменьшившуюся змею в карман, Эктори поспешила на следующее занятие: «Основы искусства магии».
Преподаватель, на этот раз мужчина, поздоровался с учениками, попросил всех занять свои места и отметил, что желательно всё, что здесь рассказывают, записывать, можно хотя бы вкратце, хотя самые одарённые, конечно, могут обойтись и без этого, но экзамены всё покажут, а после включил экран, вывел на него схему.
– Все мы знаем, что энергия, лежащая в основе наших миров, для удобства подразделяется на девять элементов. Мы с вами прошли это ещё в начале года, а потом, – он открыл простую, даже примитивную записную книжку, пролистал, – а потом меня не было. Эх… Ну, скажите спасибо вашей директрисе – то то, то это, с детьми и не занимался. Будем навёрстывать. Что-то мы с вами отвлеклись. Так кто может назвать их?
Некоторые ученики подняли руки, Зингера, не обращая на них внимания, ответила, не вставая с места:
– Огонь, Вода, Земля, Воздух, Основа, Тьма, Свет, Смерть, Жизнь.
– А сможете записать обозначения?
Зингера кивнула, молча включила на планшете режим ответа. На экране появился курсор отображающий положение её пера. Напротив названий в открытой схеме, написала значки: Огонь – вертикальная черта, Вода – горизонтальная, Земля – звезда с тремя лучами, Воздух – с четырьмя, Основа – с пятью, Тьма – вертикальная черта с четырьмя лучами от середины влево, Свет – горизонтальная черта с пятью лучами от середины вверх, Смерть – восьмиконечная звезда со стёртым верхним девятым лучом, Жизнь – девяти конечная.
Преподаватель, слегка нахмурившись, кивнул.
– Что ж, хорошо, но в следующий раз не выкрикивайте с места.
Зингера кивнула.
Преподаватель повернулся к Эктори, уточнив, как к ней обращаться, посоветовал:
– Запишите, Эктори, лишним не будет.
Эктори писать было лень, поэтому она синхронизировала планшет с экраном, скопировала на отдельный лист всё изображение, и с довольным видом сообщила:
– Я всё.
– Ну, я Вас поздравляю! – с ноткой сарказма ответил преподаватель. – А теперь давайте не будем отвлекаться. Начнём с Первого элемента. Лирия, Вы ведь немалых успехов добились в его чистом использовании, расскажете нам о нём?
Лирия улыбнулась, встала, собралась отвечать…
– Извините, пожалуйста, а что значит чистое использование? – перебила её Эктори.
– Да, Вас же ещё здесь не было. Лирия, расскажете нам и об этом.
– Расскажу, – прошипела сквозь зубы она. – Чистое использование – это когда заклинание активирует только один элемент, а не их сочетание.
Эктори понимающе кивнула:
– Это как когда ты мою любимую ленту спалила, одним огнём.
Лирия улыбнулась:
– Именно так, глупышка.
Эктори улыбнулась в ответ, ответила одними губами:
– При-тра-в-лю.
Лирия вздрогнула, покосилась на Эмони, немного успокоилась, продолжила:
– Вернёмся к пламени.
– Наконец-то Вы о нём вспомнили! – ехидно заметил учитель.
– Существуют различные типы огня, призываемого магическим и обычным способами, магический, конечно, посложнее в контроле. Наиболее интересными являются «Вечное» – его первыми подчинили Каменные Змии, оно имеет зеленоватый оттенок, а названо так, потому что горит очень долго, а объект сгорает очень медленно, для призыва используется особая жидкость, называемая «Масло», которое вырабатывают специальные железы в пасти Змиев, за что их прозвали «Хранителями Вечного пламени»…
– Это хорошо, только вот Масло используется не для призыва, оно просто воспламеняется от малейшей искры, а потом пламя можно перебросить на любой другой… кх-кхм, объект, – поправил её преподаватель. – Продолжайте.
– Ещё одно, это «Ядовитое». Оно, напротив, сжигает в очень короткий срок, но то, воспламенится ли объект или нет, зависит от силы того, кто его контролирует; призывается на основе обычного пламени. За что его так назвали – неизвестно, но…
– Разрешите уточнить, – неожиданно перебила её Эктори, – его так назвали из-за цвета, уж это я помню. Вы ведь видели этот слепяще-яркий красный цвет?
– Вы в этом уверены? – недоверчиво уточнил учитель. – Ни в одном письменном источнике это не указано.
– Ну, да! Кто будет писать о том, как детям было заняться нечем и они придумывали названия вещам, у которых их ещё нет. А создатель этого пламени послушал, посмеялся, – Эктори зябко передёрнула плечами, – а потом сказал: «А вы, оказывается, не совсем бесполезные», ну и это название как-то прижилось, и менять было уже поздно.
Лирия вскинула брови, сообщила с нескрываемым сомнением:
– Создателем Ядовитого пламени был старший сын Великой Империи Гоузерт!
– Ну да, – недоумевая, в чем причина её удивления, подтвердила Эктори.
Кто-то выкрикнул с задней парты: «Да она из Империи, они там все ведающие».
Лирия совладала с желанием накричать на эту бессовестную имперскую девчонку, продолжила:
– Верхом мастерства огненной магии является контроль «Тёмного», или как его ещё называют «Низшего» пламени…
– А ещё его называют «Идисским», – вставила Эктори.
Преподаватель скептически взглянул на неё:
– Ну, поясните нам, откуда такое название?
Эктори, почувствовав, что наконец речь зашла о теме, в которой она хоть что-то знала совсем не по наслышке, принялась рассказывать:
– Слово «Идий» образовано от «Холодное место для исправления ошибок» на Первом языке, таким по изначальной задумке должен был быть Низший мир мёртвых, ну, там потом объявился этот, который без имени, хотя… О, вспомнила! Оно у него на самом деле было, но все его называли Змий Подземелий. И всё пошло не по плану.
– Очень интересная история. А названия опять дети придумали?
– Нет, мироздатели, – заявила Эктори, не заметив уже откровенной насмешки.
– Я, пожалуй, продолжу, – раздражённо сказала Лирия. – Особенность Идисского, как его назвала Эктори, пламени в том, что оно, во-первых, не излучает, а поглощает свет, а во-вторых, оно сжигает Физическое и Энергетическое тела объектов, а также его практически невозможно затушить, как и Вечное. Единственным, кто смог подчинить Тёмное пламя, не будучи сожранным им, был Безымянный Змий Подземелий, хотя существуют слухи, что его также могут контролировать его гадкое отродье и, – Лирия воодушевилась, – ещё первый сын Империи.
– Хорошо, садитесь. Эктори, у Вас есть что добавить?
– Да в общем-то нет, ну, кроме того, что после того, как Безымянного Змия наконец прикончили, его тело всё-таки сожрало Идисское пламя.
Лирия еле слышно прошипела на ухо Эмони:
– Как же сильно бесит, постоянно лезет, болтает всякую чушь. Теперь я хочу прикончить её не только потому, что Имперцы – уроды.
– А старшего сына Империи ты обожаешь, – усмехнулась Эмони.
– Он погиб на войне как герой.
Эмони хохотнула, поинтересовалась насмешливо, явно показывая, что Лирии известно далеко не всё:
– А когда он, по-твоему, с пламенем поиграться успел?
– То есть? – проговорила Лирия, желая понять смысл ей сказанного.
Эмони проигнорировала вопрос, сменила тему:
– Я ненавижу эту девчонку по той же причине. Но самое раздражающее – это то, что весь бред, который она несёт, оказывается правдой.
– Абсурд!
– Ага, самый настоящий, – подтвердила Эмони, а помолчав, спокойно добавила. – Может, язык ей отрезать?
Преподаватель взглянул на часы:
– Заболтались мы, давайте по-быстрому пробежимся по остальным элементам и закругляемся. Я указываю на вас, а вы отвечаете вкратце про элемент, поехали:
– Вода?
– Это элемент, как бы все жидкости, в общем.
– Земля?
– Короче, это твёрдые объекты, ну камни, почва, железки.
– Воздух?
– После создания миров этот элемент заполнил все пустоты.
– Основа?
– Элемент, к которому редко встречается предрасположенность у магов. Он – стержень миров, с него началось их создание, но расположен он пятым, потому что в центре всего.
– Тьма?
– Скрытое.
– Свет? Мира, я спрошу Вас, ведь это ваш основной элемент.
Мира на мгновение замялась, потом всё же ответила:
– Э-э нет. Но это самый непонятный элемент, то ли это – видимое, то ли какое-либо излучение.
– Не только у Вас неполадки с его определением – в разных источниках разные мнения, но мы будем считать нечто общее. Далее, Смерть. Кто ответит?
Зингера вскинула руку, поинтересовалась:
– Позволите?
– Я Вас про жизнь хотел спросить.
– А я про всё могу, а они, – указала на группу, – только рады будут.
– Давайте уж, – понимая правдивость её слов согласился преподаватель.
– На протяжении жизни в нас и других существах накапливается энергия Смерти, и расходуется – Жизни. Когда Смерть сравнивается с Жизнью, наступает то, что называется естественной смертью. Ну, а после любой смерти Энергетическое тело отделяется от Физического и отправляется в мир мёртвых, где находятся либо до смерти в том мире, либо ещё до какого-то определённого срока. Существует теория, что до полного «восстановления» Физического тела, но подтверждений нет.
– Хорошо. Занятие подошло к концу, все свободны, до свидания.

Ход синий: Глава 6: «Не пытайся изворачиваться»
Мира, наконец, добравшись до столовой, ела жадно, словно у неё вот-вот всё заберут.
– Можно не чавкать?! – возмутилась Зингера.
– Я за-акаю, – ответила Мира с набитым ртом.
– Где вся культура? Ведёшь себя хуже простолюдинки!
Мира дожевав, отпила чая, ответила уже более ясно:
– Мне надо успеть, пока Эктори не опомнилась, а то ведь тоже захочет – всё заберёт и буду я голодный, холодный, одинокий.
– А? Что? – непонимающе спросила Эктори, отреагировав на упоминание того, как её обычно звали.
– Чего сидишь такая вся задуманная? Какую думу думаешь? – поинтересовалась Мира.
– Я? – всё ещё не понимая о чём идёт речь, уточнила Эктори.
Мира кивнула.
Эктори повернувшись к ней, действительно начала рассказывать мысли, кружившиеся в голове:
– Да мне вот непонятно, почему Лирия назвала сына змия Подземелий отродьем? Так ведь говорят о ком-то нехорошем, а часто используют и как оскорбление. А он хороший, просто замечательный.
Зингера наклонилась к уху Миры, прошептала еле слышно:
– Я же говорю – не нравится она мне, странная она.
Подняв голову, она наткнулась на серьёзный взгляд холодных глаз Эктори, спросила с лёгким презрением, словно не понимая причины такой реакции:
– Чего?
– Почему ты ко мне так относишься? Зачем ты ходишь за мной, прячешься?
Мира с Зингерой уставились на Эктори в изумлении, словно бы она спросила нечто немыслимое. В попытки объяснить для себя такую реакцию, ария мысленно повторила вопрос, выискивая в нём что-нибудь необычное.
– Как?! Как ты услышала? – недоверчиво спросила Зингера.
Мира кивнула:
– И правда, как? Даже я не всё расслышала.
– То есть? Это было неразборчиво – да, но не тихо, – попыталась объяснить Эктори, всё ещё не придавая значения бытовавшим среди арий предположениям, что их слух и зрение несколько превосходили среднее значение.
Зингера гневно скрипнула зубами:
– Ты спрашиваешь, почему мне не нравишься, хорошо, я отвечу! Древние тайны всех мирозданий мне не под силу, и мне это очень не нравится! Мне не нравится то, чего я не могу постичь. Я хочу знать, знать всё. Но я не вижу, не вижу тебя. С другими всё просто – одного взгляда достаточно, чтобы понять если не всё, то многое. А ты… Отвечай! Расскажи мне всё! – недоверие в глазах Зингеры сменялось необъяснимым ликованием. – Кто ты? Откуда? Как тебе слышно то, что не слышно нормальным? Почему ты всё время болтаешь о том, что неизвестно другим? Как твоё настоящее имя?
Эктори хотела было возразить, что того, как её называют достаточно, но Зингера, увидев это, заявила:
– Не пытайся изворачиваться, вы не умеете лгать – проверено. А что имя не настоящее – это видно, слишком длинное, слишком сложное. И представляясь ты ещё ни разу не сказала, что Эктори – имя.
Зингера затихла, откинулась на спинку стула, выжидающе посмотрела на Эктори, потребовала:
– Говори, всё говори.
Тут неожиданно вмешалась Мира:
– А ещё скажи-ка, почему ты так похожа на портрет первого принца Империи, что мой дед писал?
Эктори и Зингера ошарашено распахнули глаза, Мира растерянно ответила:
– Мы задаём интересующие нас вопросы, а мне вот этот уже урок и аж два перерыва покоя не даёт!
Эктори неопределённо пожала плечами, хмыкнула:
– Думаешь, я видела портрет? Думаешь, я помню, почему? А так – на всё отвечу, что сама знаю. Я из Амперии, хотя сама в этом не полностью уверенна, но есть основания полагать, что это и правда так. У меня просто хороший слух, у всех Амперцев, хотя нет, так говорить неправильно, путаница получается. У всех арий, так наш народ называется, хороший слух. Это, кстати, то немногое, что у нас с упырями общего осталось, – про имя она говорить не стала, понадеялась, что забудут, и так уже много было сказано.
– Откуда такие познания? – недоверчиво спросила Зингера.
– А вот не помню я, совсем ничего не помню.
Мира подскочила с места, нагнулась к Эктори, взволнованно спросила:
– Как так?! Совсем?
Эктори пожала плечами. Зингера предположила с надеждой:
– Может, ты тогда случа-айно знаешь, почему я тебя не вижу? – заметив непонимание Эктори, пояснила: – Нет, так-то я тебя вижу, я говорила про энергию, она есть внутри каждого, она собственно и обеспечивает существование и наше, и всех миров – вообще абсолютно всего.
– А-а, это, – Эктори хихикнула и обратилась, словно к кому-то ещё: – Я же говорила, не надо никаких заслонов, это слишком подозрительно. А ты сказала «палевно, палевно». И что в итоге?
Своими непонятно кому адресованными словами Эктори вогнала в ступор и Зингеру, и Миру.
Маленькая зелёная змейка скользнула из рукава на стол:
– Да ты и так уже спалила всё, что можно было. Ты буквально ходишь и орёшь на каждом углу: «Здравствуйте, я знаю кучу всего, о чём рядовой Амперец даже помыслить не может». С твоей скрытностью тебе осталось только на лбу написать: «Я ничего не помню, но я…» – Сайма осеклась, обернулась на до смерти перепуганную Миру, ничего не понимающую Зингеру. – Ладно, не важно.
– Вы закончили? – испуганно пропищала Мира. – Потому что я сейчас начну визжать, – она вдохнула побольше воздуха.
Зингера быстро зажав её рот рукой, шепнула:
– Не надо.
– Да, не бойся, она кусает только меня и тех, кто ей не нравится, – попыталась успокоить Эктори, но поняла, что это как-то не очень обнадеживающе звучит.
– Ты не будешь кричать? – спросила Зингера.
Мира что-то промычала в ответ.
– Я могу убрать руку? Если да, то кивни.
Мира слегка наклонила голову. Зингера, отпустив её, наклонилась к змейке.
– А кто это у нас такой зелёненький? Ути, путечка…
– Я Сайма, очень приятно.
– А что это за вид? – обратилась Зингера уже к Эктори. – А правда, что чем ярче цвета змеи, те более опасный у неё яд?
– Я не помню, к какому виду она относится, но знаю, что её имя образовано от «Сарийома».
Зингера, явно обрадованная новым знакомством, обратилась к подруге:
– Мирочка, найди, пожалуйста.
– Отстань, у меня шок, – огрызнулась Мира, отодвигаясь от змеи подальше.
– Так вот, отвлекись, полазай по статейкам.
Мира развернула планшет, уточнила название, Эктори медленно продиктовала его по слогам.
– Да уж, и подруги у тебя ненормальные, и ты, – сказала Сайма, подползла ближе к Зингере. – Да, чем ярче змея, тем больше вероятность, что её яд очень силён, это так мироздатели сделали, чтобы не путаться, а то неприятно помереть от укуса собственного творения. Но у меня вот яда своего совсем нет.
Мира облегчённо выдохнула.
Сайма добавила, издеваясь:
– Я только умею чужие копировать.
– Такое вообще возможно? – усомнилась Зингера.
– Нет, – сказала Мира, – такого вида нет.
– Потому, что я не змея, я змий, – заявила Сайма, – и про нас ещё ничего не писали, нет возможности изучить, мы, вообще-то, из Подземелий.
Неожиданно вмешалась Эктори, переключая внимание с польщённой проявленным к ней интересом змеи на себя:
– Сними свой заслон, теперь и мне интересно, какие элементы – мои. А потом можешь рассказывать, какая ты особенная и уникальная даже среди своих.
Сайма скользнула ей на запястье, сильно сжала. Зингера подняла взгляд, замерла.
– Что? Что-то редкое, особенное?! – в нетерпении спросила Эктори.
В ответ Эктори получила смешок:
– Просто два элемента. Стоило ли это скрывать? Комбинация вполне штатная.
Почувствовав некоторое разочарование, Эктори нахмурилась, но Зингера решила всё-таки её утешить:
– Ну, к тебе два элемента относятся с благосклонностью, а остальные просто равнодушны, однако не отвергают, можешь считать себя счастливицей. Обычно достаётся один основной, и, если сильно повезёт, несколько второстепенных.
Тут вмешалась Мира, стремясь показать, как сильно Эктори повезло:
– У меня например все в равной степени хороши, но нет какого-то, чтобы лучше других. Это значит, что я буду сильнее средне уровневого мага, с избранным элементом, но только если буду все сразу использовать – в комбинациях. А она, кстати, – указала на Зингеру, – говорила, что я просто самородок. Правда, количество влияет на качество, я могу развиваться в любом направлении, но во всех пока получается невесть что.
Зингера кивнула, наклонилась к Эктори:
– Я хочу тебя учить, а в обмен ты будешь мне рассказывать всё, что вспомнишь, конечно, на личную жизнь мне всё равно, но тайны в твоей голове должны стать моими.
Эктори взглянула на Зингеру, которая на вид была немногим старше её, скептически, невольно переняв надменный тон змеи, поинтересовалась:
– А сможешь учить-то? Да и стоит ли узнавать открывшиеся мне секреты мироздания? Говорят: «Много будешь знать – скоро состаришься!».
– Я хранитель Девятого элемента, я могу научить любого. А старость мне не грозит, пока сама того не захочу, или контракт не заключу.
На лице Эктори отразился неподдельный интерес: она слышала о хранителях элементов, не ни существовало ни одного письменного источника, описывавшего встречи с ними.
***
После занятий Эктори вновь пошла в уже привычный ей закуток, самостоятельно заварила чай, дождалась тётушки-библиотекаря, обещавшей научить её шить.
Та, показав как определить, где пришить потайной карман, чтобы ничего не топорщилось, велела снять пиджак, расправив его на коленях, достав из кармана маленький ножичек, парой быстрых движений отпорола подкладку, на немой вопрос изумлённой Эктори, ответила:
– Зато, у тебя теперь нет права на ошибку. Я показываю, ты повторяешь.
Арии ничего иного не оставалось делать, кроме как кивнуть.
«Какая ты понятливая, малышка моя!», – проговорила библиотекарь, садясь рядом на диван. Достав из тумбочки несколько лоскутков плотной тёмно-синей ткани, она из одного вырезала треугольник по форме конца ножен, с припусками на швы, из другого полоску. Показала, где подгибать, каким швом где проходить, куда прятать узелки, когда закончилась нитка. Эктори, внимательно выслушав, принялась за работу, прикладывая все мыслимые и не мыслимые усилия, чтобы стежки были одинаковыми, а строчка шла ровно, но иголка всё время втыкалась в нежные пальчики, приходилось постоянно время совать их в рот, в попытке отвлечься от боли, и чтобы кровью ткань не запачкать. Когда Эктори наконец начала пришивать лоскут с петельками для кинжала к грубому полотну пиджака и в очередной раз ткнула иглой палец, не выдержав, спросила:
– А почему не магией?
– Магия будет не всегда, – наставительно ответила тётушка.
Эктори рассерженно хмыкнула:
– Да так-то руки тоже.
– Шансов жить без магии, но с руками больше, чем наоборот.
– Да? – наигранно изумлённо поинтересовалась Эктори.
– Ну, я вот живу.
Ария кивнула, допив чай, с усиленным упорством продолжила работу. К её удивлению, хоть каждая ошибка причиняла противную боль, мысли не отвлекались на всемирную несправедливость. Единственное о чём она теперь могла думать, было сосредоточённость на том, как бы не вонзить иглу в палец, и это действительно успокаивало.
Заснула Эктори только под утро, окончательно уморившись – оставить дело незаконченным она просто не могла себе позволить, уж очень хотелось поскорее опробовать новый кармашек. Поспать ей удалось совсем немного – только звезда поднялась над лесом, её лучи скользнули в окно, отразившись от зеркальца, стоявшего на столике, засветили в глаза Эктори.
Она встала, сложила плед, распахнула окно, вдохнула свежий прохладный утренний воздух. Из пруда на неё неодобрительно смотрела рыбина. Эктори уселась на подоконник, приветливо помахала, зверюга развернувшись, уплыла. Заслышав знакомый голос, ария спрыгнула на парапет, пошла к углу здания, аккуратно переступая.
___
*Сшодая (одна сшодая) – дробное число, являющееся одной сто шестьдесят девятой от единицы.

Ход синий: Глава 7: Это слишком опрометчиво
– Мой господин!
В ответ на восклицание последовало безапелляционное:
– Нет.
– Мой господин, отец не простит мне, если с Вами что-то случится!
– Поживёшь не прощённым, – было сказано всё так же грубо и властно.
– Мой господин, почему нельзя просто перенести Ваши планы на другой день?!
Хафэр тяжело вздохнул, сказал, глядя в глаза своему собеседнику:
– Мой друг, я уважаю твоего отца, крайне ценю его советы, но он слишком увлёкся. Все мы знаем, как работает Книга Судеб – она никогда не скажет конкретно.
– Но в этот раз всё чётко: Вы пойдёте в эти… – он запнулся, попытался подобрать не самое грубое описание, – в эти богами забытые районы, как всегда, пренебрегая нормальным транспортом, а потом… Повстречаетесь со смертью.
– И? – спросил Хафэр, всем видом показывая, что это всё ему уже надоело.
– Дальше, Книга хранит молчание. Вы же знаете, Она отказывается рассказывать грядущее, пока предсказанное не воплотится. Мы понятия не имеем, что будет!
– Тогда просто подожди, а я пошёл, – Хафэр развернулся, направился по каменной дорожке к центральному выходу с территории Академии.
– Мой господин! – всё ещё отказывался униматься его собеседник.
– Что-то ещё?
– Да, мой господин. Это просто немыслимо, чтобы Вы один отправились туда.
– И? – раздражённо произнёс Хафэр.
– Я с Вами.
Ответил Хафэр всё так же повелительно:
– Нет.
– Но мой господин, это неразумно, в тех районах даже днём! даже местные! стараются не разгуливать поодиночке.
– Тогда я пойду с ней, – Хафэр обернулся, указал на высунувшуюся из-за угла Эктори.
– Мой господин, Вы уверены, что эта леди согласится?
Хафэр кивнул, жестом подозвал Эктори.
– И зачем придумали двери?.. Если начать день, выйдя через окно, всё, между прочим, будет гораздо интереснее, – отстранёно сообщила она.
– Прошу прощения, мой господин, эта – согласится, – с насмешкой произнёс юноша, который всё это время был с Хафэром.
Эктори посмотрела на него так, словно бы только что заметила. Он, в отличие от Хафэра, был высоким и загорелым, глаза, поблёскивавшие золотым, недоверчиво смотрели из-под нахмуренных бровей. На лице его промелькнула радость вызванная узнаванием, словно бы теперь он точно знал, что ей можно спокойно доверить Судьбу своего господина…
– Господин, изволите нас с леди представить? – сказал он, слегка наклонившись к Хафэру, как-то загадочно улыбаясь, по всему виду его Эктори понимала, что уж он то прекрасно понимает, кто она на самом деле, но подобно Сайме и всем прочив, подчиняется правилам какой-то непонятной для Эктори игры…
Эктори мило улыбнулась, услышав, что её назвали «Леди», кожа на её щеках пооранжевела, начала немного поблёскивать золотистым.
Хафэр посмотрел на них в некотором смятении, проговорил, словно бы не зная о принятых среди благородных господ правилах:
– Зачем? Это вам надо.
– Мой господин, так принято! – поспешил объяснить Хафэру его спутник. – Вы должны нас друг другу представить и порекомендовать. Таковы правила Высшего общества. Привыкайте!
Хафэр недовольно поджал губы, пробурчал еле слышно: «Надо реформировать…», покачал головой, сказал:
– Эта чудаковатая девчонка называется Эктори. А этого зовут Гэо, он мой друг.
– Я всего лишь слуга моего господина, – уточнил Гэо.
– Друг, – недовольно поправил Хафэр.
– Мой господин…
– Я сказал – значит, так.
– Да, мой господин! – всё же не стал спорить с ним Гэо.
Эктори хихикнула, прикрыв рот ладонью. Гэо поклонился ей, проговорил:
– Если вдруг окажетесь в каких либо неприятностях, послушайтесь её, она уж явно больше Вас знает как поступать на практике, а не в теории. Но всё же я бы хотел сопроводить вас обоих.
Хафэр, к удивлению Эктори спорить с тем, чтобы довериться ей не стал, а она всё это время судорожно пыталась понять о чём шла речь и откуда она могла бы знать, как выпутываться из неприятностей…
Хафэр велел:
– Свободен.
– Мой господин! – вновь возразил Гэо.
– Хватит! Я приказываю уйти.
– Мой господин, я обещал защищать Вас, пусть даже от Судьбы.
– Ты обещал не ослушиваться моих приказов, – Хафэр слегка повысил тон.
– Если что-то произойдёт, я обещаю вас даже из Подземелий достать.
– Хорошо.
Гэо пошёл прочь. Проводив его взглядом, Эктори догнала Хафэра, решила уточнить:
– Подземельями Амперцы по прежнему называют все Миры Мёртвых?
– Один из.
– Но ведь когда-то те они были едины, а Подземелья – это их первое название, а потом один из мироздателей прикончил Безымянного змия и условно разделил их на Высший и Низший, а их Амперцы обзывают их Арий и Идий.
– Да.
– И теперь Подземельями называют Идий?
– Конечно.
Хафэр взглянул на Эктори так, словно бы что-то хотел ей сказать, но промолчав, ускорил шаг.
Петляя между деревьев, иногда срезая путь по траве, они дошли до парадных ворот Академии. Хафэр подошёл к, как показалось Эктори, обычной четырёхугольной каменной колонне, невысокой – ему всего по пояс. Эктори подошла сзади, заглянула. Он повернулся, положил руку ей на плечо, достал из кармана карточку, заглянув в её лучащиеся любопытством глаза, холодно велел:
– Глаза закрой.
Не успела Эктори ничего ответить, как всё вокруг померкло, перед взором заплясали непонятные искажённые образы, незнакомых ей мест и действий, время словно бы замедлилось, а потом его вовсе не стало. Когда ария уже начала забывать себя, резкая вспышка света ослепила её, из белой пелены начали прорисовываться очертания невысоких домов, только тёмное пятно прямо перед глазами оставалось всё таким же размытым. Она попыталась отойти от этой непонятной тьмы, голова закружилась, картина, только начавшая проясняться, вновь заплясала перед взором. Эктори зажмурилась, а когда вновь открыла глаза, она уже сидела на каменной мостовой, перед ней стоял Хафэр, разглядывая улицу.
– Что это было? – спросила она ошеломлённо.
Хафэр вздрогнул от неожиданности, словно вот только сейчас вспомнил, что в мирах есть ещё что-то, кроме него и его мыслей, сказал наставительно:
– Я сказал глаза закрыть.
Эктори тут же недовольно запротестовала:
– Но ты то не закрывал! Я точно видела.
Короткое равнодушное: «Да» – стало ей ответом.
Эктори замолчала – не привыкла она ещё к этим ответам, которые надо принимать как должное, без объяснений, а ей жизненно необходимы эти самые объяснения, ответы на всё увеличивающееся количество вопросов. Поняв, что Хафэр сам никогда не заговорит, если только это ему не интересно, и всё у него нужно выспрашивать, ария уточнила:
– Как долго мы были… ну, там… в этом промежутке между пространствами?
– Мгновение, – всё так же не заинтересованно проговорил Хафэр.
– Оно было длиннее, чем вся жизнь, которую помню.
– Да, удобно.
– Ага, очень! – проговорила Эктори стараясь вложить как можно больше издёвки в голос, чего, как ей показалось, Хафэр попросту не заметил.
– Я ошибся с местом, пройдёмся, – проговорил он, подавая руку – помогая подняться.
Дожидаться пока Эктори отряхнётся, поправит юбку, Хафэр не стал: развернулся и пошёл, стремясь как можно быстрее разобраться со всеми делами. Эктори поспешила следом, вытираясь на ходу, спросила о том, как работают коробки, с помощью которых она смогла переместиться в пространстве. Хафэр, сосредоточенный на попытках отыскать знакомые ориентиры, по началу не понял, о чём идёт речь, но догадавшись ответил:
– Просто нас разрезали, а оптом собрали заново.
Эктори в первое мгновение растерялась, пытаясь уловить смысл сказанного, промямлила:
– Я не совсем об этом спрашивала…
По результате долгих расспросов, чуть ни не насильно вытягивая из Хафэра каждое слово, Эктори всё же смогла вызнать, что коробки – терминалы, активировать их можно карточками, которые выдаются каждому ученику Академии, меню действий оказывается видно только тому, кто терминал активировал.
– А какие опции можно выбрать? – поинтересовалась Эктори.
Хафэр ответил ей утомлённо:
– Перемещение, скан информации… Там всё написано, – махнул он рукой куда-то в неопределённом направлении.
– А платить, ну, или там переводить средства можно? – всё не отставала Эктори.
– Да.
– Где хранятся деньги и как их снимать?
– В энергетическом состоянии, в системе, на твоём счёте, снять можно… Да, с планшета можно.
– Он тоже терминал?
– Упрощённый.
– А на одно имя может быть несколько счетов?
– Бесконечное множество, – ответил Хафэр, всё ещё не особо вникая в смысл расспросов Эктори.
– А как открыть?
Только теперь до Имперца дошло, что Эктори что-то затевала, теперь уже вопросы задавал он, но Эктори не задумываясь ответила: «Я просто не доверяю госпоже директору и не хочу ей быть обязана ещё больше чем сейчас, потому не могу брать её деньги и не хочу, чтобы она знала о моих тратах». Больше она говорить ничего не стала, и Хафэр, сочтя повод достаточно веским, остановился, облокотившись на перила мостика, по которому они шли, заставив Эктори достать планшет, показал, как и где регистрировать.
Заметив, что Хафэр управляется с её планшетом только с помощью пера, Эктори уточнила:
– А на нём ведь и пальцем можно?
Хафэр утвердительно кивнул и Эктори решила тут же озвучить зародившееся предположение:
– Ты просто не хочешь снимать перчатки?
– Потому что твой, – в очередной раз не многословно ответил Хафэр, но сдавшись под градом посыпавшихся на него вопросов объяснил, что планшет каждого ученика, как и его карта настроены на энергию его хозяина, а значит перо – единственный способ управлять чужим планшетом.
Уточнив, не разрядится ли перо, если держать его отдельно, Эктори решила впредь рассовывать их по разным карманам.
Когда настало время вписать личные данные Эктори содрогнулась – требовалось слишком много неизвестной ей информации, к её величайшему счастью, после выбора в графе гражданство Империи Гоузерт, потребовалось вписать только форму обращения, даже не имя.
Вписав от рука: А – как Э, к, т, о, р, и, она протянула планшет обратно Хафэру, на лице которого удивление, он уточнил:
– Актори?
– Эктори, просто по правилам Первого языка пишется так.
– Правила упростили, для народа… Теперь Актори, – раздосадованно пробурчал Хафэр.
Эктори тут же запротестовала:
– Но я же не могу написать просто Э, это ошибка.
– Слово, производное от слова на А? – спросил Хафэр только из любопытства.
– От нескольких слов, одно… – она осеклась, испугавшись, что вот сейчас наговорит кучу всего, а потом вдруг Хафэр решит позадавать вопросы, и придётся как-нибудь выкручиваться, лгать-то нельзя.
Хафэр только пожал плечами, всем видом демонстрируя следование одному из основных законов этикета империи: позволял окружающим говорить то, что они хотят и столько, сколько они хотят. Вместо пустых попыток удовлетворить любопытство, он спросил:
– Деньги есть?
Эктори нахмурившись, порылась по карманам, отыскав в карманах монету, с довольным видом протянула её Имперцу, но вызвала лишь пренебрежительный взгляд и ворчливый комментарий:
– Сшодая* полновесной? Это даже не деньги, можешь такую мелочь на погоду выкинуть.
Эктори нахмурилась, припрятала монету обратно, на границе сознания припоминая, что это здесь деньги маленькие, а во-о-от в окраинных мирах…
Со словами: «Лучше не позорься», Хафэр вытащил свою карту, перевёл сшод Имперских.
Глаза Эктори округлились, в голове судорожно заметались мысли, она пыталась что-то восклицать, но слова не шли на язык.
– Мало? – спросил Хафэр, ухмыльнувшись.
– Да какой мало?! Я на это целый ход в буфете аж по три раза в день питаться буду! Я же с тобой не расплачусь теперь!
– Твоя семья? – задал Хафэр очередной вопрос, цель которого Эктори не смогла понять даже контекст беседы.
– Что – моя семья? Мне у них, что ли денег просить? Ну, уж нет! Как мне теперь расплатиться? Что ты хочешь, чтобы я сделала? Только предупреждаю: без крайностей!
– Ничего, – спокойно ответив Хафэр, пошёл дальше по улице.
Эктори догнав его, пошла задом наперёд, ожидающе глядя в немного надменное лицо:
– Ничего в этом мире просто так не делают, какая у тебя цель?
– Считай, плата за сопровождение, – попытался отвязаться от её вопросов Хафэр.
– Но, это нелепо! Мне всё равно делать нечего было.
– А вот в этом никому не признавайся. Твоё время – самое ценное, что у тебя есть. Когда ты тратишь его на других, делаешь им одолжение.
– Ладно, уговорил. – Немного помолчав, Эктори решила воспользоваться предоставившейся ситуацией. – Но я бы приняла плату в ином виде.
В глазах Хафэра промелькнула заинтересованность, Эктори решила объяснить:
– Мне нужна твоя защита. Я уже раз говорила, что не нравится мне госпожа директор, она явно чего-то хочет. Я слишком сильно завишу от неё. Это сейчас она терпит меня, не исключает, но сто если я покажусь ей в какой-то момент бесполезной, а то и вовсе мешать начну? Я видела, что она не смогла возражать когда ты ушёл, да к тому же ты единственный, кто ходит по Академии с оружием. В общем, думаю, если эта наглость в течении пяти ходов, что ты учишься, всё ещё остаётся безнаказанной, за ней что-то то да стоит. Защити меня.
Хафэр улыбнувшись каким-то своим мыслям, кивнул, потянулся было взъерошить Эктори волосы, но тут же отдёрнул руку, проговорил:
– Ты похожа на мою очень хорошую знакомую.
Эктори замолчав, пошла рядом, перевела взгляд на светло-оранжевые камни под ногами, на невысокие домики, некоторые из которых покосились от времени, у других провалились крыши. Хотя между камней пролезла сочная зелень, а утренняя звезда светила ярко, вся общая картина была мрачновата… Эктори заговорила, чтобы отвлечься от неприятных ощущений:
– А этот, который твой друг, кто он?
Хафэр чуть замедлил шаг, обернулся, предложил её самой подумать.
– Ну… – Эктори изучающе осмотрела Хафэра и вновь слегка отвела взгляд в сторону. – Когда я увидела его, я подумала: «Высокого полёта птица!», но по тому, как он постоянно называл тебя господином, поняла, что он твой слуга. А потом я увидела его глаза, и в голове что-то пропищало трусливо: «Хыщная птица», у него такой взгляд, словно примеряется, как бы мои глазки выклевать.
– Он перевёртыш, – объяснил её ощущения Хафэр.
Глаза Эктори разгорелись от всё возрастающего любопытства, она тут же спросила:
– А лиц у него сколько?
– Два.
– Второе – это птица? – предположила Эктори, уже наперёд зная ответ и радуясь, что знания о мирах понемногу возвращаются к ней. Получив утвердительный ответ, Эктори тут же принялась объяснять: – А я по носу поняла, он у него чем-то на клюв похож. Ведь у каждого перевёртыша есть нечто общее между всеми лицами. А как он с вами уживается? Амперцы, вроде, другие виды не любят…
Вновь холодно и надменно Хафэр поправил её:
– Он из Арий. Называй нас так. Имперцы больше не любят, когда их называют Имперцами.
Эктори хотела ещё что-нибудь вызнать про Империю и про арий – про её страну и вид, но ответы Хафэра были столь коротки и расплывчаты, что она решила оставить попытки до лучших времён: всё равно когда-нибудь сам всё расскажет – все рассказывают и этот, такой молчаливый, не станет исключением. Но Хафэр шёл молча, разглядывал домики, что-то примечал, а ей всё казалось одинаковым.
Кучка детей, рисовавшая что-то на земле, завидев их, подорвалась с места, в глазах их читались опасение и любопытство. Эктори удалось расслышать как кто-то из ребят поражённо шепнул: «Господа волшебники из того дома в лесу», в ответ ему зашикали, призывая молчать.
Хафэр, пренебрежительно взглянув на бедняцких детей, отвернувшись, пошёл прочь, но Эктори остановилась, слегка улыбнувшись, приветственно махнула им рукой. Дети тут же окружили её, засыпая на перебой вопросами о том, правда ли она умеет колдовать и просьбами что-нибудь показать.
Эктори, взглянув на Хафэра, решившего её всё-таки дождаться, но не желавшего вмешиваться, пробежалась взглядом по улице, отыскивая что-нибудь с помощью чего могла бы показать малышне чудо.
В голове Эктори неохотно всплывали принципы построения заклинаний, которые она успела вывести, пока Зингера заставляла её учить наизусть строки текста на Первом языке, твердя что над смыслом и похоже не до конца понимая составленных текстов.
Подобрав с каменной кладки засохшую ветку, Эктори обратилась к силам миров на понятном им языке, называя своё истинное имя, ведь только так энергия согласилась бы откликнуться: «Я, кому имя Ар…», – тут она замялась, поняв что так и не определилась со способом воплощения задуманного. «Обратиться ли к силам иллюзии? Или действительно направить энергию? А что это за растение? Цветёт ли оно? А то ведь не получится же переписать уже заданную от природы структуру живого объекта. А считается ли подобное воскрешением? В заклинаниях, показанных Зингерой ведь были и те, что возвращают жизнь засохшим растениям. – Губы Эктори растянулись в лёгкой усмешке: – почему-то запрет на воскрешение на растения не распространяется, а ведь они также живут, потом умирают». Эктори попыталась восстановить в памяти заклинание Зингеры и тут же укорила себя за излишнюю самоуверенность: оправдавшись тем, что Первый язык для неё роднее чем даже имперски заучивать она ничего не стала, а потому и вспоминать оказалось нечего…
Ария прикрыла глаза, понадеявшись что миры проявив милость согласятся понять её и без слов. Вообразила, потом осознала, затем почувствовала, как энергия, распределённая по всему телу, сконцентрировалась на кончиках пальцев, из них зрелищно полился тёплый свет. Магия и без зрелищного свечения? Такое просто не укладывается в сознании ни колдунов, ни зрителей. Потому свет бывает всегда, когда свершается «чудо», так ведь эффектнее И вот обычная палка, становится веткой, на ней появляются бутоны и цветы, цветы это ведь всегда красиво, а вот листья не нужны – слишком банально, поэтому они и не появляются.
Открыв глаза, Эктори увидела, что держит уже тёмно-коричневую веточку, с небольшими жёлтыми цветочками, лёгкими и воздушными. Улыбнувшись, она протянула полочку одной из ближе стоявших девчонок. Ребятня выхватывала друг у друга кусочек чуда, свершившегося на их глазах, а один мальчишка, из тех, что постарше, подошёл к Эктори, тихо спросил:
– А вы только цветочки умеете?
Не успела она ответить «Пока да, ведь я ещё учусь», как Хафэр схватил её под локоть, пробурчав что-то вроде «Опаздываем», потащил прочь.
– Чего это ты?! Завидуешь тому, что могу без посредников с мирами поговорить? – спросила она, как только кучка ребятни скрылась из виду.
Хафэр отпустил её руку, пошёл медленнее:
– Дура. Ты даже не подумала, что могло случиться. Если бы Мир просто послал бы тебя со своим контролем куда подальше? А если бы ему захотелось развлечься, и вместо твоей, на фокус пошла бы энергия кого-нибудь из них? – к удивлению Эктори он говорил спокойно, словно подобное для него было обыденностью, а ведь она-то чуть ли не первая, кому удалось подчинить силы мира без заклинания.
– Ну, ничего же не произошло, – попыталась оправдаться она.
– Ты просто пока ничего не заметила. Не дураки придумали заклинания. Они для того и созданы, чтобы использовать энергию миров, а не тратить свою собственную.
Ещё не до конца осознав всей серьёзности произошедшего, Эктори вопросительно уставилась на Хафэра, он продолжил корить её:
– И к чему все эти дешёвые эффекты? На них тоже силы тратятся и немалые.
– И что теперь со мной будет? – наконец испугавшись поинтересовалась Эктори.
– Надейся, что силы восстановятся, но ты в основном тратила Жизнь, Света и Основы – поменьше, а она, как знаешь, восстанавливается только после смерти, в мирах мёртвых, хотя…
– Что хотя?
– Кто-то другой может поделиться.
В глазах Эктори промелькнуло облегчённое воодушевление, которое Хафэр тут же погнал прочь
– Ищи дурака.
Видя, что девушка уже начала погружение в пучину отчаяния, Хафэр всё же решил утешить её:
– Ты потратила не слишком много, пару ходов всего лишь, а жизнь штука не короткая, можно что-то придумать.
– Аж пару ходов! Это сколько всего успеть можно?! А если мне именно пары ходов и не хватит на то, чтобы придумать. Что тогда?
– Судьба, – спокойно ответил он.

Ход синий: Глава 8: «Не помнишь, значит не важно»
Хафэр остановился перед обшарпанным двухэтажным домиком, зайдя в подъезд, поднялся, без стука распахнул хлипкую деревянную дверь. Эктори вбежала следом, увидев как скульптор, оставив работу над странной статуэткой, изображавшей растение со множеством лиц вместо цветков и кистей рук вместо листьев, поспешно перевела взгляд от омерзительной, из-за своей детальности скульптуры на окно, покрытое таким слоем пыли, что в комнате, несмотря на яркий свет снаружи, царил полумрак.
На подоконнике лежал цветок: пять ярко алых лепестков обрамляли корону из чёрных щупалец на месте тычинок, с неким подобием жвал насекомых на месте пестика, он показался Эктори настоящим, но разглядев тонкие, но всё же слишком грубые для цветов лепестки, ария поняла, что это жутковатое нечто тоже вырезано из камня. От этого стало только больше не по себе. Присев, Эктори спряталась за спину Хафэра, борясь с желанием если не выбежать прочь, то хотя бы зажмуриться.
Тусклый свет вырисовывал черты каменных тел, мужчины и женщины сплетённые в страстных объятьях. Эктори выдохнула, наконец-то перед ней если не что-то нормальное, то хотя бы обычное. Сощурилась, рассмотрев детали еле сдержала пронзительный визг: он и она действительно слились воедино, две гладкие головы стали одной, с затылками с обеих сторон, в местах соприкосновения голых тел кожа, ставшая общей, натянулась словно вот вот порвётся. Эктори невольно представила, как такое нечто могло бы существовать, в ужасе попятилась. Подобное слишком омерзительно, что бы создатели позволили ему оставаться в их мирах.
Эктори уперлась спиной во что-то твёрдое, боязливо повернула голову, в ожидании ещё одной мерзости. На стене висел огромный рот, пухлые сочные губы – широко распахнутый, длинный заострённый к кончику язык полностью высунут, на нём овальное лицо перекошенное от страдания, кристально прозрачные капли каменной слюны слабо поблёскивали в рассеянном свете. Эктори закрыла лицо руками, откуда-то издалека услышала незнакомый голос.
Скульптор, отвлёкшись от рассказа о прелестях работы с новым материалом, который он бы никогда не смог опробовать если бы не поддержка Империи, обратил внимание на девушку:
– Господин Корэр, может вашей спутнице дурно от спёртого воздуха?
Хафэр наконец вспомнив об Эктори, испуганно вцепившуюся в его руку, сказал, успокаивая скульптора:
– Она просто под большим впечатлением от ваших работ.
Скульптор смотрел поражённо. Эктори наклонилась к уху Хафэра, прошептала:
– Они страшные, словно живые, таких ведь нет в нашем мире?
– Оживлять то, что никогда не было живым слишком сложно. Хотя… Можно найти свежего мертвеца и с его телом провести метаморфозы, такой да, оживёт. Хотя ещё проще изменять сразу живого.
Эктори вздрогнула, отшатнулась от Хафэра, заглянула в его спокойные холодные глаза, поняла, что эти слова были не шуткой, а абсолютно серьёзным ответом на её вопрос.
– Мои работы произвели на вас… Такое впечатление? – ошарашено поинтересовался скульптор.
– Они у вас очень реалистичные, – Эктори вымученно улыбнулась, добавила еле слышно, – даже слишком.
– А вы цветы любите? – воодушевлённо спросил скульптор.
Эктори растерянно посмотрела в поисках ответа на Хафэра, облокотившегося на стену рядом с тем жутким ртом, тот только пожал плечами. Взглянула на скульптора, который уже чуть ли не на коленях умолял ответить, осторожно кивнула.
Скульптор схватил со стола какую-то яркую коробочку, протянул ей, поспешил уверить:
– Не пугайтесь, там брошь, она такая одна, я сам концепт придумал, и восковку сам сделал, отливал её правда мой знакомый, но она точно существует лишь в одном экземпляре.
Эктори взяла коробку, повертела в руках, собиралась сунуть в карман, но скульптор воскликнул:
– Вы даже не посмотрите?
Эктори, не желая обидеть скульптора, открыла крышку, аккуратно развернула обёрточную бумагу.
На маленькой подушечке лежал цветок со множеством тонких аккуратных лепестков расположенных в несколько слоёв, из седины которых выходила верхняя половина стройного женского тела, покрытая мелкими лепестками словно чешуйками, на голове вместо волос ещё лепестки, маленькое лицо перекошено отвратной гримасой, из клыкастой пасти высунут длинный тонкий язык, когтистые лапы вскинуты вверх.
В глазах Эктори металлическая брошь начала приобретать цвет, двинулась, словно бы протягивая руки к ней. Она выронила коробочку, зажала рот ладонью сдерживая испуганный крик, закрыла глаза, попятилась, на ощупь отыскала ручку двери, выбежала. Опустилась на ступени, прислонилась к стене, свернувшись клубком, закрыла голову руками.
Хафэр опустился рядом, Эктори тихо заговорила, почувствовав вопросительный взгляд:
– Это тварь. Он её придумал?!
– Он так сказал.
– Придумал?! – она подняла голову, взглянула в синие спокойные глаза. – Они не придуманы, они реальные! Я видела! – отвернулась, закрыла лицо. – Они отвратные, они страшные.
– Тише, – положил руку на плечо Эктори, проговорил, – давно, в детстве, моя мать делала так, когда мне было страшно, – опустил её голову себе на колени, стянул зубами перчатку, положил рядом, начал гладить, перебирать белые волосы.
– Часто было страшно? – просила Эктори надеясь услышать, что и он – Хафэр – такой холодный и самоуверенный, на самом деле был обычным мальчишкой.
– Почти всегда.
– А сейчас?
– Меньше.
– Знаешь, я вспомнила то, что теперь хочется забыть. Я тогда была ещё мелкая, насколько я помню. Я тогда в лесу потерялась. Честно говоря, всё потому, что в очередной раз гулять пошла, и так почему-то возвращаться не хотелось. Мне поначалу даже понравилось: небольшая полянка, а на ней такие красивые ярко-красные цветы, и такие огроменные, с меня размером, а некоторые даже больше. Потом из цветка, прямо из серединки высунулась девушка, вся светлая и изящная, с бледной зеленоватой кожей, ярко-жёлтыми глазами и лепестками вместо волос. Она пряталась в середине, и до того, как вылезла, казалась обычным цветком. Я сказала ей, что она красивая, а она засмеялась, спросила, не хочу ли стать такой же. Я заметила, что всё-таки с ней что-то не так, отказалась. Она пыталась уговорить, таким сладким заманчивым голосом, а потом… Потом появились другие! У всех длинные жёлтые языки, клыки и когти, – не выдержав, Эктори расплакалась. – Они предлагали стать одной из них, остаться, для меня говорили даже цветочек есть. Этот мерзкий запах гнили. У кого-то осталась только голова, кому-то повезло, их съели только по грудь, по плечи. Хотя, какое тут везение, когда в тебе поддерживают жизнь и сжирают понемногу, растягивая страдания как можно дольше? Они меня тоже схватили, я пыталась вырваться, пыталась царапаться и кусаться, не помогло, только тошнотворная слизь в рот попала. В цветок засунули, не думала, что такое возможно, но я задыхалась. Потом… Не помню что было потом.
– Не помнишь, значит не важно, – успокаивающе проговорил Хафэр.
– Нет, очень важно. Я ведь ничего толком не помню.
– Знаешь, в будущем нам могут преподнести подарки, которые будут пугать, вызывать отвращение, а от того какова будет реакция может зависеть и жизнь. Таковы правила общества: от подарков не отказываются. Попробуй сейчас, когда от этого ничего не зависит, – он бережно вложил в её дрожащие ладони металлическую брошь.
Эктори разжала пальцы, взглянула на цветок, зажмурилась, сунула безделушку в карман, легла на спину, схватила руку Хафэра, принялась разглядывать аккуратную ладонь, так же как и у неё без единой складочки кожи, с тонкими длинными пальцами. Закатав рукав, Эктори оценивающе посмотрела на запястье, предплечье, наконец спросила:
– Ну и зачем ты перчатки таскаешь? Я думала у тебя с руками что-то не так. Ну, знаешь, аристократы ведь прячут изъяны фэтэ и этэ, даже шрамы полученные в битвах, считают признаком не мастерства. А у тебя физиономия симпатичная, прямо-таки идеальная, а изъян-то какой-нибудь должен быть, – Эктори на какое-то замолчала, но поняв, что Хафэр отвечать не собирается, продолжила: – А может ты руки прячешь руки потому, что слишком изящные для мужчины? Даже у меня не такие мягкие. Но знаешь, если снять перчатки то они как раз по грубее станут.
Хафэр брезгливо поморщился, проговорил:
– Не глупи. Я пачкаться не люблю.
Ухмыльнувшись, Эктори напомнила, что ступени на которых они сидят, место не самое чистое, на что Хафэр ответил, что сидит только она, он же у скульптора подстилку прихватил. Эктори недовольно нахмурилась, но ничего не сказала, а когда Хафэр хотел уже встать, попросила:
– Давай ещё немного посидим. Я вот на днях книгу читала, поговорить о ней хотела. То, как я её нашла было вообще заметно – на ней была энергетическая отметка.
– Книга про магию, которая кончилась? – уточнил Хафэр.
Эктори тут же поднялась, подозрительно щурясь поинтересовалась:
– Не ты ли эту отметку оставил?
– Я ведь совсем не маг, – ответил Хафэр, печально качнув головой, тут же вернулся к теме разговора: – Так что тебя заинтересовало в книге-то?
– Ну, ведь магия – это искусство управления силами миров. Она же не может кончиться.
Хафэр в задумчивости устремился взглядом куда-то вдаль, когда Эктори уже надоело смотреть на его задумчивое лицо, наконец сказал:
– Я тоже хотел об этом поговорить. Что если у миров просто закончится энергия, ведь нас ждёт совсем иной финал – наши миры состоят из энергии, когда она кончится, останется лишь Ничто.
– Это страшно, страшнее чем цветочки, – вздрогнувшим голосом отметила Эктори.
– Страшнее чем собственная смерть: нет миров – негде возрождаться. Именно поэтому, хоть магия и доступна почти всем и каждому, возможность её изучать – удел избранных, ведь обращаясь к силам миров, мы понемногу расходуем их.
Эктори замерла в ошеломлении. Хафэр встал на ноги, поднял аккуратно сложенную тряпку, на которой сидел, подойдя к двери обернулся на отряхивающуюся Эктори, посоветовал:
– Брошку надень.
– Нет! Не хочу!
– Надо.
Эктори, зажмурясь, на ощупь пристегнула пугающий цветок, получилось криво, неаккуратно, но она не хотела поправлять это, ведь пришлось бы смотреть. Хафэр перестегнул брошь, пальцами растянул её губы в улыбке, надев обратно перчатку, вошёл.
***
Скульптор явно обрадовался увидев свой подарок, огляделся по сторонам, виновато проговорил:
– У нас тут совсем нет стульев, но господа могут сесть на стол, – смахнул множество всяких инструментов в ящик, сам уселся на пол, глядя на них снизу в верх.
Хафэр покачал головой, раздражённо спросил:
– Какое у вас дело?
– Понимаете, господин Корэр, я никто и звать меня ни как. Я ещё с детства мечтал о собственной мастерской, не такой, как эта убогая комнатушка, а настоящей, из которой и галерею сделать можно. Я оставлял все деньги, что вы мне давали, ни сотой не потратил. И даже зданьице нашёл.
– Вы хотите чтобы я за вас поручился, – тут же догадался Хафэр.
– Только если это не повредит вашей репутации.
Хафэр утвердительно кивнул, в желании поскорее убраться из всей этой грязи, предложил выдвигаться уже сейчас. Скульптор принялся было объяснить, что путь предстоит совершенно неблизкий, у него ещё совсем не собраны вещи да и билетов на корабль, для путешествия между планетами у него нет, не говоря уже о карточке для терминала, но Хафэр потребовал показать на карте, открыв планшет, протянул скульптору.
Взглянув на координаты, Хафэр нахмурился, уточнил:
– Это на одной планете со столицей Зузамеса. Вы уверены, что хотите оказаться под боком столь неспокойной державы?
– Это очень богатая держава, я рассчитываю сбывать большую часть товаров им.
Хафэр слегка усмехнулся, проговорил на Первом языке, чтобы понять его могла только Эктори:
– Вряд ли они купят что-то со знаком качества Империи.
Эктори взглянула на него с интересом, пытаясь понять, что же всё-таки затевается, потом скользнула взглядом по скульптору, сильно удивись, осознав, что он не просто не понял, что было сказано, а похоже даже не расслышал, что было сказано вообще хоть что-то.
– Господин, – обратился к Хафэру скульптор, – там всего один терминал на весь городок, и связан только с теми что на той же планете, будет не просто…
– Мы сделаем, – сказал Хафэр тоном не терпящим возражений, вытащил меч, велел уже ему: – Буйствуй.
Эктори подалась вперёд, увидев как засветились синеватые линии на клинке. Реальность перед её глазами словно стала плоской – тканью разрезаемой острым лезвием. Края разреза поблёскивали голубоватым сиянием, а там внутри что-то было, что-то не понятное, но не страшное, не тьма и не свет как показалось в начале, а что-то, что глаза просто не могли увидеть. Хафэр, велев скульптору идти следом, а ей замыкающей, объясняя это тем, что она приглянулась Вихрю, а значит своенравный меч не даст ей потеряться в междумирье, шагнул в щель. Эктори из любопытства решила заглянуть в то, что казалось плоским, рассчитывала, что ничего не выйдет – она упрётся в стену, которой обратилась реальность, но картина перед глазами стала объёмной, а с обратной стороны разреза не было ничего, абсолютно ничего. Стало немного страшно, но вместе с этим и появился странный интерес: «Нужно обязательно узнать куда ведёт эта сторона», но пробовать самостоятельно Эктори не решилась. Закрыв глаза она заскочила в разрез, начавший медленно, не заметно для обычного глаза, стягиваться.
Под ногами послышался шелест опавших листьев. Эктори открыла глаза, потеряла дар речи от великолепия, что предстал перед ней. Лучи оранжеватой звезды, проходя между извивающимися и закручивающимися на концах в завитки ветвями, падали на землю, покрытую ковром из листьев всех оттенков красного, малинового и фиолетового.
Эктори невольно представила, как схватив всё это богатство в охапку, подбросит в воздух, и будет кружиться, среди плавно опускающейся листвы. Она бы так и поступила, но опасение, что и здесь могут прятаться твари, готовые сожрать любого до кого доберутся, заставило прогнать фантазии подальше. Не говоря ни слова она пошла за Хафэром, вышедшем на каменную дорогу до дома на краю холма.
Эктори молчала пока ждали господина с бумагами, не возразила когда Хафэр попросил подождать в коридоре. Уселась на широкий подоконник из белого камня, раскрыв окно, свесила ноги на улицу. Слабая улыбка скользнула по её лицу от дуновения ласкового ветерка.
– Хорошо ветру. Ни о чём не переживает, ничего не боится, – мечтательно проговорила ария.
Сайма, увеличив размер, скрутилась рядом в кольцо, греясь на солнце, тихо сказала:
– Этот просто ещё молодой – ничего и повидать не успел, а ещё он самый обычный. Есть и такие, что всё бы отдали лишь бы не быть ветром.
– Это как? – поинтересовалась Эктори, переключив всё внимание на змею.
– Да был там один, колдун несчастный. Его сожгли, а он сумел сбежать от жниц, в общем, потом мстил своим убийцам.
– Удачно?
– Не знаю, это давно было, или этого ещё не было, но он тот ещё дурак был.
– Как это ещё не было? – уточнила Эктори, искренне не понимая все этой путаницы со временем.
– Не было на данный момент, но было потом. Миры мёртвых отдельно от миров живых, из них можно было попасть в любое место, в любое время.
– А теперь нельзя?
– Да нашёлся один – разделил на До и После убийства Безымянного змия, чтобы тот не смог ничего натворить.
Голос Эктори наполнился мечтательностью:
– Это какая же сила нужна, чтобы такое провернуть?
– Создателя мира.
– Вот бы посмотреть на кого-то такого… Великого! – проговорила она, силясь, вообразить героя, способного изменить саму плоть мироздания, переписать законы бытия.
– Хм… Ты точно о другом будешь думать, когда встретишься с ним.
Больше Сайма ей не отвечала, демонстративно отвернувшись, накрыв голову собственным телом.
Эктори прислушалась к доносящемуся из-за двери противному заискивающему голосу:
– Ещё раз прошу прощения господин Император, вы право очень молодо выглядите.
– Увы… – сказал Хафэр слегка улыбнувшись.
Немолодой мужчина серьёзного вида опустился на колени, взмолился:
– Прошу, я стар и глуп, простите мою грубость.
– Удачи с поиском работы.
Не обращая внимания на остальные просьбы Хафэр вышел за дверь. Скульптор поспешил следом:
– Господи Корэр, всё же так хорошо прошло.
– Он назвал меня мальчишкой, – взбешённо напомнил Хафэр.
– Он же извинился, а потом обходился с должным почтением.
– Поэтому я дождался конца сделки, у него есть не плохая продажа в конце карьеры.
– Но господин Корэр, вы слишком жестоки!
– Тише, не тебе меня судить, – сказал Хафэр спокойно.
Скульптор зябко передёрнул плечами физически ощутив холод веявший от этих простых слов. Действительно, кто он, чтобы судить господина Корэра? Где бы он был если бы не господин?
Эктори медленно повернула голову, про себя отметив, что змея успела остаться незамеченной, печально спросила:
– Пошли?
Скульптор выпали опередив Хафэра:
– Я останусь здесь, господин Корэр сказал, что пошлёт доставить мои работы.
Рука Хафэра демонстративно скользнула к мечу, он проговорил, делая вид, что обращается к Эктори:
– Сегодня все испытывают моё терпение, похоже я не встречу смерть, а принесу её.
Эктори взглянула на скульптора из-под приспущенных век, всем видом показывая, что говорят не с ним. Впервые в ней проявилась та надменность, присущая аристократам, показывающая, что она – представитель высшего общества. Взглянула на Хафэра, как на равного себе, понимающе кивнула, пронзив скульптора холодным взглядом ярко-зелёных глаз, посоветовала:
– По правилам этикета Вам не следовало перебивать господина Амператора, он может счесть это за оскорбление, и уж тем более, не нужно было до этого спорить с ним…
Скульптор, наконец поняв, какую ошибку совершил забывшись, восприняв знатного господина за равного себе, виновато кланяясь попятился прочь, промямлив напоследок:
– Господин Корэр, и ваша спутница, надеюсь, изволит ли почтить меня своим присутствием?
– Как только появится возможность, обещаем, – ответил Хафэр не оборачиваясь, обхватил Эктори за талию, прижал к себе, соскочил с подоконника вниз, на пожухлую красно-оранжевую траву.
Ноги Эктори, коснувшись земли, подкосились, она поспешно опустилась. Сидя, она смотрела на мир снизу вверх – всё казалось огромным. Они спрыгнули со второго этажа этого не высокого, словно прижатого сверху чем-то тяжёлым домика, и вот теперь он закрывал половину неба.
Хафэр немного склонился над ней, встретился взглядом с её широко распахнутыми, по-детски счастливыми глазами, тихо сказал:
– Сейчас уйду.
Эктори быстро подскочила на ноги, растерянно огляделась: Хафэр был уже за воротцами, удивившись, что он хоть и на каблуках, но может ходить неслышно, поспешила догнать.

Ход синий: Глава 9: «Повстречаетесь со смертью»
– Зачем ты дал обещание? – с недовольством спросила Эктори.
Хафэр не ответил, синие глаза его были устремлены куда-то вдаль. Эктори сказала громче:
– Теперь нам придётся прийти к этому безумному скульптору, как только представится возможность.
– Что мешает ей никогда не представиться? – спросил Хафэр, немного грубо.
– Ничего, – подтвердила она ошарашено. Немного помолчав, спросила: – Тебе ведь он тоже не очень нравится, альтруизмом ты не страдаешь, тогда зачем поддерживаешь то, что он творит? Зачем помогаешь?
– Деньги, – сухо ответил Хафэр.
– А, а… Разве у Амперии их не кучи? Что можно взять с одного скульптора с извращёнными вкусами? – спросила Эктори немного пренебрежительно.
– Таких чудаков много, и ещё больше тупых аристократов, стремящихся показать статусность несметным количеством хлама, который затащили в свои дома, и количеством этих самых домов. Есть множество дураков, готовых работать за идею, по указанию какого-то там озарения свыше, им толком и деньги не нужны. Один из способов заработка Империи – использование её имени. У нас репутация – всё, что предоставляет Империя, является качественным. Это касается всего, что создаётся в мирах. За весьма несимволическую плату многие рады выставить свой товар от имени Империи.
– А почему ты кого-нибудь другого не послал, а сам пошёл? Ты ведь Амператор, это в твои обязанности не входит.
Хафэр тяжело вздохнул:
– Я просто хотел прогуляться…
***
Хафэр, расталкивая любопытных зевак, перегородивших всю улицу, пробирался к тому, что вызвало их интерес. Эктори пробиралась следом, только вот, хотя она и была выше Императора, ей приходилось протискиваться, приседать, просить, чтобы уступили дорогу, а перед ним все начинали расступаться, стоило ему только положить руку на эфес волшебного меча, с лезвием узким, как у шпаги.
Им перегородил дорогу господин в белой форме:
– Стоять! Дети, вы куда лезете? Пойдите, поиграйте.
– Я из Империи, – требовательно заявил Хафэр, указав на девяти конечную звезду, приколотую к карману пиджака.
– Да хоть из мира мёртвых – посланник за этэ, не положено.
– Я Император.
Господин расхохотался:
– Знаю, но Имперцы совсем спятили, если ими заправляет мальчишка! – однако отступил в сторону.
Хафэр стиснул челюсти, крепче схватился за рукоять меча, но сдержался, молча пошёл к мертвецу, окружённому служителями закона, теснившими зевак. Эктори собиралась проскользнуть следом, но ей велели «Стоять», она тихо промямлила:
– Но, но я с ним…
– Ещё скажи, что императрица, – ехидно посмеиваясь, предложил господин в белом.
– Н-нет, но я из Амперии, – наконец сообразив, как доказать своё гражданство, Эктори показала медальон.
Страж порядка вздохнул, отодвинулся, пропуская её. Эктори услышала, как у того, который их пропустил, другой, помладше, спросил:
– Почему вы их? Сейчас Имперцы же ничего не могут.
– Пока память о силе Империи жива, её дети будут этим пользоваться. Потом все поймут, что их не стоит бояться, а пока я своё место терять не хочу.
Дальше их разговор она не слушала. Присела на корточки рядом с телом, боком прижалась к Хафэру, тот повернулся, спросил:
– Впечатлительная?
Она пожала плечами. Хафэр кивнул, откинул край клеёнчатого полотна, укрывавшего тело, слегка вскинул светлые брови.
Эктори, испугавшись, взвизгнула, шлёпнулась назад, отползла. Остекленевшие глаза покойника словно смотрели сквозь её фэтэ, и само по себе не очень приятное лицо было обезображено гримасой ужаса, голова была почти полностью отделена от туловища – шея разворочена, куски плоти вырваны, так словно бы бедолагу изодрал дикий зверь. Кровь не вытекала из остывшего тела, словно бы её осталось для этого слишком мало.
Хафэр стащил покрывало полностью, вытащил меч, разрезал рубаху на истерзанном теле, брезгливо поморщившись, осмотрел следы от огромных когтей, кривых зубов. Неслышно отдал Вихрю приказ буйствовать. Вонзил лезвие, ставшее короче и толще, в грудь мертвеца. Печально констатировал:
– Сожрал.
Эктори, прикрыв глаза ладонью, смотря на всё это сквозь узкую щель между пальцев, спросила дрожащим голосом:
– Кого? Кто?
– Этэ этого бедолаги. Упырь.
В голове Эктори неожиданно вспыхнуло осознание странности происходящего. Всё это противоречило законам мироздания, остатки знания которых затаились где-то на границе сознания.
– Днём? – неверяще произнесла она, подняв голову к звезде над головой.
– В этом вся проблема: древние не так опрометчивы, значит, полукровка, – ответил Хафэр на Первом. Поднявшись, он подозвал господина в форме: – Покойника заберёт Империя, теперь это наши проблемы.
– Господин Император! Тело необходимо вернуть семье, хозяевам.
– Что толку? – равнодушно спросил Хафэр.
Служитель закона принялся было распинаться про положения, регламенты и правила, установленные местным правительством, а под конец сказал о том, что мертвеца по законам этики следует похоронить, а не отдавать на изучения и опыты.
Хафэр только поморщился, в Империи отношение к окончанию функционирования тела было совсем иным, о чём он решил напомнить окружающим:
– Его этэ съели, тут только оболочка – вещь, нечего возвращать.
Служитель всё не унимался:
– Хозяева этого слуги требуют.
Только теперь Хафэр поинтересовался, кому принадлежал слуга, а услышав что его хозяевами была семья Адиева, на какое-то время задумался. Служитель продолжил объяснение:
– Одежду из их тканей носят все знатные господа, – взглянув на раздражённое лицо Хафэра, он поправился, – почти все.
Хафэр кивнул, наклонился к телу, рассмотрел развороченную шею, зажимая нос, морщась от отвращения, платком провёл по краю раны, завернув кровавое пятно, сунул в карман. Протянул руку Эктори, улыбнувшись, как ни в чём не бывало, предложил:
– Пошли?
Эктори кивнула, поднялась, пошла следом, стараясь унять дрожь. Когда вышли из толпы на свободную улицу, она прижалась сбоку к Хафэру, обхватила руку, крепко сжала, положила голову ему на плечо.
Хафэр стащил перчатку, пригладил растрепавшиеся белые волосы, тихо сказал на ухо:
– Я по земле вокруг трупа ползал, мог в кровь перепачкаться.
Эктори отстранилась, посмотрев печально, проговорила:
– Я его узнала, это тот, который слуга Лирии был.
– Лирии? – переспросил Хафэр, не понимая, что должно ему сказать названое имя.
– Которая вокруг Эмони всё вертится, – объяснила Эктори.
Хафэр взглянул на неё с ещё большим непониманием, поинтересовался:
– Тебя волнует жизнь слуги?
– Н-нет, просто я обещала, я обещала, а Сайма сказала, что все боятся смерти, или ещё чего-то… – Эктори виновато потупила взгляд.
– И? – переспросил Хафэр, всё ещё не понимая в чём была проблема: для него смерть виной которой стало арийское обещание – не была чем-то необычным, а вот то, что в деле оказался замешан упырь…
Эктори попыталась объяснить:
– Я пообещала, что их страхи станут явью, и теперь он мёртв. А что, если он смерти боялся больше всего? Получается, что он из-за меня? Получается, это я его?
– Не глупи.
– Но ведь наши обещания сбываются, Судьба извернётся, в узел завяжется, чтобы они сбылись.
– Мы делаем то, что прописано в наших судьбах. Если ты дала то обещание, значит, так должно было быть. И если бы тебе каким-то немыслимым образом удалось его не давать, он бы всё равно умер. Это было предрешено, ещё до его рождения.
– Тогда всё бессмысленно?! – воскликнула Эктори уже почти плача. – Бессмысленна вся эта борьба за идеи, ведь предрешено, какая победит! Бессмысленны все эти действия, ведь предрешён итог!
– Нет. В наших судьбах прописана борьба. Мы вправе выбирать, каким способом этот итог будет достигнут.
– Ты сам себе противоречишь, – обиженно заметила Эктори.
– Да, и Судьба тоже – Она играет с нами, как с фигурами на большом поле, Она движет нас по Ею определённому пути, но даёт выбор того, каким будет этот путь, – Хафэр запнулся, отвёл глаза в сторону от заплаканного лица Эктори, засиявшего надеждой, обречённо прошептал, – или иллюзию выбора.
Эктори постаралась сделать вид, что не услышала последних слов, вытерев слёзы рукавом зелёной рубашки, улыбнулась немного кривовато, только левым уголком губ.
***
Хафэр, наконец, отыскал терминал, подтащил к нему Эктори, она спросила удивлённо:
– А разве он не местный?
– Ты в это веришь?
Она вопросительно уставилась, Хафэр нехотя объяснил:
– Он нового образца, значит, соединён со всеми уже поставленными. Просто нельзя оставить места изолированными от общих миров. Они проводят дороги, а потом ограничивают к ним доступ при необходимости.
– А зачем?
Хафэр неопределённо пожал плечами:
– И мне это интересно. И ещё, кого они пустят.
Он достал из кармана карточку, приложил. Аккуратное лицо перекосилось от негодования. Сунув карточку в карман, Хафэр отстегнул брошь – символ Империи, попробовал её – не вышло. Нахмурился, собираясь что-то сказать, Император повернулся к Эктори, встретился с её выжидающим взглядом. На его лице промелькнула растерянность.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/trilata-nizhegi/nachalo-novoy-istorii-tom-1-69591709/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.