Зовут ее Муза
Зовут ее Муза
Олег Александрович Сабанов
Иногда описываемые события прошлого сами собой обрастают фантастическими подробностями. Но так ли важно, вымышленная в итоге получилась история или реальная, если она не оставляет тебя равнодушным?
Олег Сабанов
Зовут ее Муза
Конец календарной весны ознаменовался моросящими дождями, навевающими щемящую тоску задолго до прихода коротких хмурых дней поздней осени. К тому же для меня все складывалось не лучшим образом. Начатая повесть намертво застопорилась после первой написанной страницы, отчего с каждым прожитым мгновением разрасталось тягостное ощущение внутренней пустоты, еще более сковывающей творческое воображение. Даже вышедшие из-под пера классиков произведения в такие периоды я оценивал невысоко, находя их до зевоты нудными, предсказуемыми, далекими от реальной жизни, а их немеркнущую с годами популярность обычно списывал на самые разные обстоятельства. Свои же собственные с позволения сказать литературные изыскания меня и вовсе вгоняли в краску стыда, заставляя проклинать тот день и час, когда на старенький ноутбук была установлена программа для написания текстов. По правде сказать, я пребывал в состоянии некоторой подавленности еще с майских праздников, когда после загородного пикника умудрился в пух и прах разругаться со своей пассией из-за сущей ерунды. Вгорячах Алиса попросила меня забыть дорогу к ее дому вместе с номером телефона, что я обязался непременно сделать, будучи тоже на взводе. Одиночество в момент ссоры меня пугало меньше всего, так как тогда я уже мысленно общался с героями задуманной повести, иногда даже сам становился ими и пытался понять, как точнее отобразить чувства, поведение и фразы вымышленных персонажей. Однако внезапно вставшая на пути творческого процесса непроницаемая стена лишила меня их пестрой компании, отчего поначалу легкие приступы меланхолии становились все более болезненными и продолжительными.
Сквозь раздражение и апатию, окутавшие сознание ползучим туманом, я чувствовал приближение алкогольного полузабытья, но чем усерднее пытался отогнать провоцирующие мысли, а также забыть о самом факте существования горячительного зелья, тем отчетливее вспоминал его приятное жжение внутри вместе с последующим расслаблением. Сопротивляться искушению оказалось трудно, так как пляшущий под его дудку ум неустанно генерировал логичные, в общем-то, соображения о том, что жизнь коротка, а потому лишь идиот будет отказывать себе в доступном удовольствии, которое к тому же необходимо сейчас в качестве анестезии. Конечно, алкоголь вряд ли поможет выбраться из тупика, зато хотя бы скрасит пребывание в его удушающей атмосфере. Подобные доводы все чаще посещали отяжелевшую голову и на пике одного из приступов уныния возымели-таки кумулятивный эффект, заставив меня со скрипом подняться с кресла, умыться, одеться и выйти из квартиры.
В ту благословенную пору я вынужден был экономить буквально на всем, включая основные продукты из потребительской корзины, где наряду с овощами, крупой и растительным маслом неизменно присутствовали самовольно добавленные мною туда спиртные напитки. Оказавшись в отделе алкогольной продукции ближайшего от дома супермаркета, я, стараясь не смотреть на манящие полки с винами, коньяками и виски, схватил большую бутылку бюджетной водки, после чего без промедления направился к кассе. Мне не терпелось как можно скорее вновь усесться в свое кресло, чтобы начать смаковать давно знакомую хандру, полностью подчиниться ей, словно безмолвный раб извращенной госпоже и, хмелея после каждой опрокинутой рюмки, получать в процессе самоуничижения нездоровое удовольствие. Обычно я погружался в глубины вселенской тоски под звуки тихой минорной музыкой, папка с файлами которой всегда терпеливо ждала своего часа на рабочем столе моего ноутбука. При полном отсутствии попыток утешить себя, каким-либо образом поднять настроение, встрепенуться, до предела сгустившаяся мгла уныния рано или поздно начинала поразительным образом отторгать меня, выталкивая со своего темного дна на залитую светом надежды и вдохновения поверхность, где оставалось только пережить похмелье.
Дорога между магазином и двором моего дома пролегала через небольшой сквер, лавочки которого облюбовали тусующиеся подростки, праздношатающиеся бездельники и местные пьянчуги.
– Угости сигареткой, брателло! – услышал я сиплый голос, когда поравнялся с одной такой стайкой.
В ответ моя голова автоматически произвела отрицательный жест, качнувшись пару раз из стороны в сторону. Помятый тип с испитой физиономией и татуированными руками, опытным взглядом угадавший очертания бутылки у меня в пакете, сразу же добавил с плохо скрываемой издевкой:
– Водички хоть налей, раз другого ничего нет, а то спирт бодяжить нечем! Вон Мурка сбегает с тобой. Ты же постоянно здесь ходишь, значит рядом живешь.
Отказывать в такой просьбе было неловко, да и конфликтовать с местными аборигенами, честно признаться, хотелось меньше всего, поэтому я вновь сделал жест головой, только теперь осмысленный и утвердительный. Сидящей на краю лавочки девице в спортивном костюме с полосками по бокам кто-то тут же протянул пустую пластиковую бутылку, взяв которую она медленно поднялась и подошла ко мне. Спутанные темные волосы чадрой спадали на лицо незнакомки, скрывая от меня черты, по которым обычно определяют приблизительный возраст человека.
В сопровождении дамы из компании пьяниц я и продолжил свой путь, не проронив по дороге ни слова, а также стараясь смотреть исключительно прямо перед собой. Хоть к алкоголичкам у меня отсутствовали широко распространенные предубеждения, я поймал себя на том, что здорово напрягся, будто рядом шагала не Мурка с лавки хорошо знакомого сквера, а неведомое существо, которого лучше сторониться. Когда мы вышли из лифта и оказались у входной двери моей квартиры, она вдруг дрожащим голосом спросила:
– Можно мне воспользоваться уборной?
Я уже было открыл рот, чтобы холодно бросить твердое «нет», но в этот самый миг сквозь немытые пряди разглядел ее виноватые глаза миндалевидной формы и по-детски надувшиеся губы. Сердце в груди защемило от подзабытого чувства пронзительной жалости, каковая возникала в далеком детстве при виде беззащитного котенка, пытающегося увязаться за всяким прохожим или голодного дрожащего щенка, замерзающего в зимнюю стужу.
– Да, конечно, – пробурчал я, вставил ключ в замок и открыл металлическую дверь. – Проходи.
Командированная алкашами за столь необходимой им водой особа юркнула в прихожую, ловко сбросила старенькие кроссовки, и мгновенно сориентировавшись, скрылась в туалете. Мне оставалось только поднять с пола оставленную пластиковую бутылку и пойти к мойке, чтобы ее наполнить. Увидев на кухонном столике рядом с недопитой чашкой чая свой ноутбук, я неожиданно ощутил знакомый каждому автору творческий порыв, а мгновение спустя уже бегал пальцами по клавиатуре, отображая в словах пришедшую идею. Чтобы столкнуть едва начатое произведение с мертвой точки, стоило лишь заставить одного из его героев налить себе стакан воды, и в результате такой, казалось бы, незначительной детали, повествование получило новый импульс.
Тем временем женщина успела помыть руки в ванной, после чего оказалась на кухне и принялась искать глазами пластиковую бутылку. Из-за резко поднявшегося настроения, скачки которого в последнее время напрямую зависели от наличия или отсутствия преград на пути творческого процесса, я радостно воскликнул:
– Чего озираешься!? Бери стаканы, откупоривай пузырь! Выпьем за знакомство, ежели не особо торопишься!
Словно привыкшая безропотно исполнять указания служанка, она быстро отыскала на полках шкафчика рюмки, после чего плеснула в них из стоявшей у плиты купленной бутылки и уселась напротив меня. Мы тут же чокнулись и выпили без предисловий и закуски, как вдоволь наговорившиеся приятели, давно исчерпавшие запас оригинальных тостов.
– Не хочу возвращаться в сквер, – вдруг заявила моя собутыльница, ничуть не поморщившись от водки. – Кто мое присутствие там оценит? А здесь я желанная гостья.
Меня трудно привести в замешательство, тем более после опрокинутой рюмки, однако я слегка растерялся и даже подумал, что ослышался, а когда молчаливая пауза стала затягиваться, озвучил первый пришедший в голову вопрос:
– Как звать-то тебя, ведь Мурка наверняка только псевдоним?
– Хотел сказать прозвище? Псевдонимы в ходу среди вашей братии, – она едва заметно ухмыльнулась и добавила. – Просто Мария. Если желаешь, зови Маша.
Ее ироничный тон, а особенно словосочетание «ваша братия», звучавшее завуалированной издевкой над моими литературными потугами, вновь заставили меня смутиться. От молчаливой женщины со спутанными волосами из пьяной компании, сшибающей у прохожих мелочь и сигареты, я ожидал короткого ответа на четко сформулированный вопрос, максимум пришедшейся к слову избитой шутки. К тому же было неясно, откуда эта Маша вообще может знать о моих занятиях. Неужели она с помощью дедукции сделала для себя определенные выводы по поведению хозяина, которой едва оказавшись в квартире, тут же бросился к ноутбуку?
– А ты знакома с царящими в нашей братии порядками? – как бы невзначай осведомился я, ощущая в пустом желудке приятное жжение алкоголя.
– Уж наслышана, представь себе! Но распространяться на этот счет не хочу, так как тема слишком интимная, – загадочно ответила женщина, сгущая туман неопределенности.
За разговором мне наконец-то удалось рассмотреть лицо собеседницы, с которого она убрала темно-каштановые волосы, когда заходила в ванную комнату после туалета. На вид ей было около тридцати, нежная бледноватая кожа и сапфировые глаза миндалевидной формы придавали облику аристократическое изящество, а чуть полноватые губы цвета рубина вносили нотки озорства и чувственности. Кошачья плавность движений, с которыми она открывала бутылку, наполняла рюмки и выпивала, совсем не напоминали вечно порывистый и объятый мелкой дрожью образ запойной дамы. Напротив, во всем ее виде и библейском имени сквозили естественная гармония и внутренняя умиротворенность, отчего неубранная кухня наполнялась уютом.
Вопреки бурлению беспрерывно рождающихся идей, чей импульс заставлял руки тянуться к клавиатуре, я тактично расспросил Марию о ее житье-бытье и постарался внимательно выслушать каждое разъяснение. Из лаконичных, но исчерпывающих ответов стало ясно, что она не замужем, в город перебралась пару лет назад, когда ей окончательно обрыдла унылая тоска родного села. Трудилась в организации, занимающейся озеленением города, пока не уволилась якобы из-за конфликта с начальством. О том, как связалась со спившимися типами и почему до сих пор не нашла себе другую работу женщина умолчала, посетовав только на черствость руководителей общежития, благодаря которой она теперь проживает в ней на птичьих правах.
Пока она говорила, мне еще хватало сил удерживать себя в пространстве кухни, но стоило ровному женскому голосу утихнуть, я тут же переместился на страницы начатой повести, что женщиной было воспринято как должное. Не отвлекая мое внимание от ноутбука, Маша по-хозяйски сполоснула лежащую в мойке тарелку, после чего тщательно протерла столешницу у газовой плиты. Я же тем временем строчил абзац за абзацем с небывалой для себя скоростью, хотя в последнее время мой процесс написания напоминал сохранение аудиофайла во времена ушедшей юности, когда трехминутный музыкальный трек грузился почти всю ночь, а ближе к утру, после того как песня была загружена на девяносто восемь процентов, закачка останавливалась и в конце концов слетала.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/oleg-aleksandrovich-sabanov/zovut-ee-muza-69339046/chitat-onlayn/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Олег Александрович Сабанов
Иногда описываемые события прошлого сами собой обрастают фантастическими подробностями. Но так ли важно, вымышленная в итоге получилась история или реальная, если она не оставляет тебя равнодушным?
Олег Сабанов
Зовут ее Муза
Конец календарной весны ознаменовался моросящими дождями, навевающими щемящую тоску задолго до прихода коротких хмурых дней поздней осени. К тому же для меня все складывалось не лучшим образом. Начатая повесть намертво застопорилась после первой написанной страницы, отчего с каждым прожитым мгновением разрасталось тягостное ощущение внутренней пустоты, еще более сковывающей творческое воображение. Даже вышедшие из-под пера классиков произведения в такие периоды я оценивал невысоко, находя их до зевоты нудными, предсказуемыми, далекими от реальной жизни, а их немеркнущую с годами популярность обычно списывал на самые разные обстоятельства. Свои же собственные с позволения сказать литературные изыскания меня и вовсе вгоняли в краску стыда, заставляя проклинать тот день и час, когда на старенький ноутбук была установлена программа для написания текстов. По правде сказать, я пребывал в состоянии некоторой подавленности еще с майских праздников, когда после загородного пикника умудрился в пух и прах разругаться со своей пассией из-за сущей ерунды. Вгорячах Алиса попросила меня забыть дорогу к ее дому вместе с номером телефона, что я обязался непременно сделать, будучи тоже на взводе. Одиночество в момент ссоры меня пугало меньше всего, так как тогда я уже мысленно общался с героями задуманной повести, иногда даже сам становился ими и пытался понять, как точнее отобразить чувства, поведение и фразы вымышленных персонажей. Однако внезапно вставшая на пути творческого процесса непроницаемая стена лишила меня их пестрой компании, отчего поначалу легкие приступы меланхолии становились все более болезненными и продолжительными.
Сквозь раздражение и апатию, окутавшие сознание ползучим туманом, я чувствовал приближение алкогольного полузабытья, но чем усерднее пытался отогнать провоцирующие мысли, а также забыть о самом факте существования горячительного зелья, тем отчетливее вспоминал его приятное жжение внутри вместе с последующим расслаблением. Сопротивляться искушению оказалось трудно, так как пляшущий под его дудку ум неустанно генерировал логичные, в общем-то, соображения о том, что жизнь коротка, а потому лишь идиот будет отказывать себе в доступном удовольствии, которое к тому же необходимо сейчас в качестве анестезии. Конечно, алкоголь вряд ли поможет выбраться из тупика, зато хотя бы скрасит пребывание в его удушающей атмосфере. Подобные доводы все чаще посещали отяжелевшую голову и на пике одного из приступов уныния возымели-таки кумулятивный эффект, заставив меня со скрипом подняться с кресла, умыться, одеться и выйти из квартиры.
В ту благословенную пору я вынужден был экономить буквально на всем, включая основные продукты из потребительской корзины, где наряду с овощами, крупой и растительным маслом неизменно присутствовали самовольно добавленные мною туда спиртные напитки. Оказавшись в отделе алкогольной продукции ближайшего от дома супермаркета, я, стараясь не смотреть на манящие полки с винами, коньяками и виски, схватил большую бутылку бюджетной водки, после чего без промедления направился к кассе. Мне не терпелось как можно скорее вновь усесться в свое кресло, чтобы начать смаковать давно знакомую хандру, полностью подчиниться ей, словно безмолвный раб извращенной госпоже и, хмелея после каждой опрокинутой рюмки, получать в процессе самоуничижения нездоровое удовольствие. Обычно я погружался в глубины вселенской тоски под звуки тихой минорной музыкой, папка с файлами которой всегда терпеливо ждала своего часа на рабочем столе моего ноутбука. При полном отсутствии попыток утешить себя, каким-либо образом поднять настроение, встрепенуться, до предела сгустившаяся мгла уныния рано или поздно начинала поразительным образом отторгать меня, выталкивая со своего темного дна на залитую светом надежды и вдохновения поверхность, где оставалось только пережить похмелье.
Дорога между магазином и двором моего дома пролегала через небольшой сквер, лавочки которого облюбовали тусующиеся подростки, праздношатающиеся бездельники и местные пьянчуги.
– Угости сигареткой, брателло! – услышал я сиплый голос, когда поравнялся с одной такой стайкой.
В ответ моя голова автоматически произвела отрицательный жест, качнувшись пару раз из стороны в сторону. Помятый тип с испитой физиономией и татуированными руками, опытным взглядом угадавший очертания бутылки у меня в пакете, сразу же добавил с плохо скрываемой издевкой:
– Водички хоть налей, раз другого ничего нет, а то спирт бодяжить нечем! Вон Мурка сбегает с тобой. Ты же постоянно здесь ходишь, значит рядом живешь.
Отказывать в такой просьбе было неловко, да и конфликтовать с местными аборигенами, честно признаться, хотелось меньше всего, поэтому я вновь сделал жест головой, только теперь осмысленный и утвердительный. Сидящей на краю лавочки девице в спортивном костюме с полосками по бокам кто-то тут же протянул пустую пластиковую бутылку, взяв которую она медленно поднялась и подошла ко мне. Спутанные темные волосы чадрой спадали на лицо незнакомки, скрывая от меня черты, по которым обычно определяют приблизительный возраст человека.
В сопровождении дамы из компании пьяниц я и продолжил свой путь, не проронив по дороге ни слова, а также стараясь смотреть исключительно прямо перед собой. Хоть к алкоголичкам у меня отсутствовали широко распространенные предубеждения, я поймал себя на том, что здорово напрягся, будто рядом шагала не Мурка с лавки хорошо знакомого сквера, а неведомое существо, которого лучше сторониться. Когда мы вышли из лифта и оказались у входной двери моей квартиры, она вдруг дрожащим голосом спросила:
– Можно мне воспользоваться уборной?
Я уже было открыл рот, чтобы холодно бросить твердое «нет», но в этот самый миг сквозь немытые пряди разглядел ее виноватые глаза миндалевидной формы и по-детски надувшиеся губы. Сердце в груди защемило от подзабытого чувства пронзительной жалости, каковая возникала в далеком детстве при виде беззащитного котенка, пытающегося увязаться за всяким прохожим или голодного дрожащего щенка, замерзающего в зимнюю стужу.
– Да, конечно, – пробурчал я, вставил ключ в замок и открыл металлическую дверь. – Проходи.
Командированная алкашами за столь необходимой им водой особа юркнула в прихожую, ловко сбросила старенькие кроссовки, и мгновенно сориентировавшись, скрылась в туалете. Мне оставалось только поднять с пола оставленную пластиковую бутылку и пойти к мойке, чтобы ее наполнить. Увидев на кухонном столике рядом с недопитой чашкой чая свой ноутбук, я неожиданно ощутил знакомый каждому автору творческий порыв, а мгновение спустя уже бегал пальцами по клавиатуре, отображая в словах пришедшую идею. Чтобы столкнуть едва начатое произведение с мертвой точки, стоило лишь заставить одного из его героев налить себе стакан воды, и в результате такой, казалось бы, незначительной детали, повествование получило новый импульс.
Тем временем женщина успела помыть руки в ванной, после чего оказалась на кухне и принялась искать глазами пластиковую бутылку. Из-за резко поднявшегося настроения, скачки которого в последнее время напрямую зависели от наличия или отсутствия преград на пути творческого процесса, я радостно воскликнул:
– Чего озираешься!? Бери стаканы, откупоривай пузырь! Выпьем за знакомство, ежели не особо торопишься!
Словно привыкшая безропотно исполнять указания служанка, она быстро отыскала на полках шкафчика рюмки, после чего плеснула в них из стоявшей у плиты купленной бутылки и уселась напротив меня. Мы тут же чокнулись и выпили без предисловий и закуски, как вдоволь наговорившиеся приятели, давно исчерпавшие запас оригинальных тостов.
– Не хочу возвращаться в сквер, – вдруг заявила моя собутыльница, ничуть не поморщившись от водки. – Кто мое присутствие там оценит? А здесь я желанная гостья.
Меня трудно привести в замешательство, тем более после опрокинутой рюмки, однако я слегка растерялся и даже подумал, что ослышался, а когда молчаливая пауза стала затягиваться, озвучил первый пришедший в голову вопрос:
– Как звать-то тебя, ведь Мурка наверняка только псевдоним?
– Хотел сказать прозвище? Псевдонимы в ходу среди вашей братии, – она едва заметно ухмыльнулась и добавила. – Просто Мария. Если желаешь, зови Маша.
Ее ироничный тон, а особенно словосочетание «ваша братия», звучавшее завуалированной издевкой над моими литературными потугами, вновь заставили меня смутиться. От молчаливой женщины со спутанными волосами из пьяной компании, сшибающей у прохожих мелочь и сигареты, я ожидал короткого ответа на четко сформулированный вопрос, максимум пришедшейся к слову избитой шутки. К тому же было неясно, откуда эта Маша вообще может знать о моих занятиях. Неужели она с помощью дедукции сделала для себя определенные выводы по поведению хозяина, которой едва оказавшись в квартире, тут же бросился к ноутбуку?
– А ты знакома с царящими в нашей братии порядками? – как бы невзначай осведомился я, ощущая в пустом желудке приятное жжение алкоголя.
– Уж наслышана, представь себе! Но распространяться на этот счет не хочу, так как тема слишком интимная, – загадочно ответила женщина, сгущая туман неопределенности.
За разговором мне наконец-то удалось рассмотреть лицо собеседницы, с которого она убрала темно-каштановые волосы, когда заходила в ванную комнату после туалета. На вид ей было около тридцати, нежная бледноватая кожа и сапфировые глаза миндалевидной формы придавали облику аристократическое изящество, а чуть полноватые губы цвета рубина вносили нотки озорства и чувственности. Кошачья плавность движений, с которыми она открывала бутылку, наполняла рюмки и выпивала, совсем не напоминали вечно порывистый и объятый мелкой дрожью образ запойной дамы. Напротив, во всем ее виде и библейском имени сквозили естественная гармония и внутренняя умиротворенность, отчего неубранная кухня наполнялась уютом.
Вопреки бурлению беспрерывно рождающихся идей, чей импульс заставлял руки тянуться к клавиатуре, я тактично расспросил Марию о ее житье-бытье и постарался внимательно выслушать каждое разъяснение. Из лаконичных, но исчерпывающих ответов стало ясно, что она не замужем, в город перебралась пару лет назад, когда ей окончательно обрыдла унылая тоска родного села. Трудилась в организации, занимающейся озеленением города, пока не уволилась якобы из-за конфликта с начальством. О том, как связалась со спившимися типами и почему до сих пор не нашла себе другую работу женщина умолчала, посетовав только на черствость руководителей общежития, благодаря которой она теперь проживает в ней на птичьих правах.
Пока она говорила, мне еще хватало сил удерживать себя в пространстве кухни, но стоило ровному женскому голосу утихнуть, я тут же переместился на страницы начатой повести, что женщиной было воспринято как должное. Не отвлекая мое внимание от ноутбука, Маша по-хозяйски сполоснула лежащую в мойке тарелку, после чего тщательно протерла столешницу у газовой плиты. Я же тем временем строчил абзац за абзацем с небывалой для себя скоростью, хотя в последнее время мой процесс написания напоминал сохранение аудиофайла во времена ушедшей юности, когда трехминутный музыкальный трек грузился почти всю ночь, а ближе к утру, после того как песня была загружена на девяносто восемь процентов, закачка останавливалась и в конце концов слетала.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/oleg-aleksandrovich-sabanov/zovut-ee-muza-69339046/chitat-onlayn/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Олег Сабанов
Тип: электронная книга
Жанр: Эротические рассказы и истории
Язык: на русском языке
Издательство: Автор
Дата публикации: 26.04.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Иногда описываемые события прошлого сами собой обрастают фантастическими подробностями. Но так ли важно, вымышленная в итоге получилась история или реальная, если она не оставляет тебя равнодушным?