Главная страница | Попаданцы | Казанова параллельных миров. Книга первая. Метро параллельных миров

Казанова параллельных миров. Книга первая. Метро параллельных миров
Леон Василевски
Молодой мужчина, бродяга и путешественник по натуре, получает доступ к Вратам. Что находится за порогом этих Врат, он не знает, но, не задумываясь, бросается в авантюру и попадает в 1913 год. В дальнейшем парня ждут любовные приключения, путешествия между мирами параллельных реальностей и непрямое вмешательство в ход развития миров. Он не прогрессор, но всё, что он делает персонально для себя, приводит к возникновению новых реальностей.

Леон Василевски
Казанова параллельных миров. Книга первая. Метро параллельных миров

Предисловие

Серая молния с шумом и скрежетом пронеслась мимо Петра, стоило ему открыть дверь в подвал и шагнуть вовнутрь. Чёртов кот напугал парня до резкой боли в висках, сердечных коликов и испарины на лбу.
–Тьфу ты, сука! – в сердцах воскликнул он. – Чтоб ты сдох, скотина!
Он постоял пару минут, опершись о прохладную стену коридора и прижав ладони к вискам в ожидании, когда успокоится головная боль и бешеное сердцебиение.
Решительно выдохнув, Пётр наощупь отыскал выключатель. Вспыхнувшая лампочка осветила проход. Парень уверенно двинулся вперед по изгибам подвального прохода, по пути включая свет очередных лампочек.
Дойдя до своего сарая, он привычным движением отпёр врезной замок, вошел в помещение и, нащупав выключатель, зажег свет. Осмотревшись, Пётр направился к дальнему правому углу клети, к нише, загороженной деревянным стеллажом. Когда-то на его полках хранились всевозможные соления и варение. Освободив проход, парень отыскал на правой стене грота третий блок от верхнего края и уверенно дважды нажал на него. Фронтальная стена бесшумно отъехала в сторону. Спустившись вниз по открывшемся ступенькам, парень оказался на нижнем уровне дома, некогда бывший нижним этажом какого-то древнего строения, на месте которого был построен нынешний дом. Прошел по стрелкам, вырезанным на полу, к месту расположения ворот портала, находящихся в довольно большом помещении, больше похожем на колонный зал.
Поставив стул в центр помещения, парень сел, прикурил сигарету и глубоко затянулся. Он курил сигарету долго, словно пытаясь отсрочить решающий акт.
В общем-то, это был подвал его родного дома, где каждый уголок и закоулок был исползан и обследован еще в детстве в сотнях играх «в прятки», «казаки-разбойники» и «войчик». Здесь была сделана первая затяжка сигаретой, выпита тайком первая рюмка вина, сыграна ни одна партия в карты в холодные зимние вечера в комнате домовой теплотрассы.
Родители были решительно против того, чтобы их чада ползали по коридорам этого подполья. Детей ругали, наказывали, стращали страшными историями о том, что в этом подземелье периодически исчезают люди уже со времени постройки дома.
Старожилы дома, проживавшие в нём еще до войны, рассказывали о том, что в годы Великой Отечественной войны доктор Берг, чей отец был совладельцем дома и его построивший, прятал в подземелье несколько еврейских семей. Но когда немцы в компании с полицией вломились во двор во время облавы на евреев города, они никого в подвале не обнаружили, чем подвергли в изумление всех жителей двора: еще за два дня до обыска еврейские дети с матерями были замечены в дальнем закутке двора на ежедневной прогулке, после которой они привычно скрылись в подполье. Три довольно многочисленные семьи таинственным образом исчезли. Дворник Станислав божился, что «жиды» до прихода немцев не покидали подвал.
Вместе с евреями исчезли также семьи врача Карла Берга и учителя словесности Ясинского, жившего на третьем этаже этого же дома.
Гестапо провело тщательное расследование, но ни людей, ни тайных выходов из убежища обнаружено не было. Допрос жителей двора также ничего не дал.
Все это создало стойкую мистическую ауру вокруг подземелья, подогревая страхи родителей и их настойчивое желание запретить своим отпрыскам спускаться под землю.
Было естественно, что Пётр и его дворовые друзья, исследовали все закоулки подвала, но также ничего не нашли. Посчитав все это страшилками родителей и стариковскими сказками, ребята прекратили поиски таинственных выходов и кладов и вернулись к своим детским играм.
Пётр и не вспомнил бы о тех мистических россказнях сторожил двора, если бы в его руки не попал дневник предыдущего жильца их квартиры, найденного среди кип книг, тетрадей и газет в их подвальной клети.
Когда-то еду готовили на дровяной печке-плите, так как газовых плит не было и в помине, а подвальная клеть использовалась для хранения дров, ну и бумаги для растопки. Мать печкой не пользовалась, предпочитая керогаз, поэтому родители хранили здесь соления, варенье, компоты и разные предметы не первой необходимости и то, что, вроде бы уже не нужно, а выбросить жалко. В нише, расположенной в дальнем левом углу, хранилась бумага, упакованная в аккуратные стопки, перевязанные шпагатом.
Эта бумага досталась «по наследству» от предыдущих владельцев квартиры и была найдена, когда Пётр с отцом в конце семидесятых по настоянию матери решили произвести генеральную ревизию с целью очистить клеть от хлама. Все содержимое кладовки выносили в подвальный проход для последующей сортировки. Среди вещей было много предметов явно довоенного происхождения. Тогда-то и обнаружились залежи макулатуры, скрытые от взора старой дверью.
Находка несказанно обрадовала Петра: углубление в стене, два метра на полтора и глубиной не менее полуметра, была по завязку забита аккуратно упакованными кипами бумаг на многие килограммы, и парень мгновенно прикинул сколько дефицитных книг он сможет получить, сдав все это богатство в приемный пункт Вторсырья и получив взамен марки для получения этих самых книг.
В СССР, в году 1978-79, только появилась система обмена макулатуры на дефицитные книги: сдаешь бумажное вторсырье и на сданные килограммы получаешь марку, которая наклеивалась на карточку. На карточке было напечатано название книги или серии книг, которую ты хотел бы обрести и которую ты получал после сдачи бумаги в требуемом количестве, подтвержденном марками.
Парень уговорил отца не трогать пока эти залежи, пообещав, что сам вывезет все это позже так как бечевки, связывающие стопки бумаг, истлели от времени, и требовалось переупаковать все это «богатство» для переноски на поверхность, а эта канитель надолго. А самое главное, на пунктах Вторсырья предлагали за макулатуру книги, которого его не очень интересовали. Пообещал, да и успешно забыл об этом, а отец не напомнил. А потом стало как-то не до того – он поступил в Московский, тогда ещё, институт геодезии и картографии.
Бумага напомнила о себе, когда Пётр, на летних студенческих каникулах, помогал отцу сколачивать новые стеллажи в подземном сарае.
– О, блин, это же та макулатура! – воскликнул Пётр.
– Ага, – подтвердил отец и тут же поддел, – которую ты обещался вывезти в году так восемьдесят втором.
– Вывезу. Обещаю, – поклялся парень. – Я слышал, что планируется к изданию серия книг по фантастике.
– Ну если по фантастике, то точно вывезешь, – согласился отец.
– И что ты только в этом чтиве находишь? – добавил родитель, недоуменно пожимая плечами.
На этом обсуждение судьбы бумажных залежей закончилось, и мужики продолжили начатую ранее работу.
На следующие выходные Пётр приступил к эвакуации бумажных «ценностей». Вначале парень периодически прерывал работу на прочтении заинтересовавших его газетных статей, порой семидесятилетней давности, пролистывал журналы, но вскоре осознал, что он проторчит здесь до второго пришествия, если будет зависать над каждой газетой. Дело пошло быстрее, когда он стал тупо перевязывать новым шпагатом сохранившееся целыми стопки газет, не заморачиваясь изучением того, что в этих стопках находится. А вот когда пришлось по новой укладывать первую развалившуюся кипу тетрадей, внимание Петра привлекли подписи на них.
Они были подписаны ученицей Даугавпилсской городской школы №11 разных довоенных лет. Парня заинтересовала сшивка из нескольких блокнотов, затесавшаяся среди тетрадей по предметам и подписанная как «Дневникъ для записыванiя уроковъ ученицы женской гимназiи Берг Марты». Дата на обложке, как и шрифт печати явно говорил о дореволюционном происхождении ежедневников этой сшивки, а вот фамилия и имя были написаны по правилам советской орфографии. Это несоответствие печатного шрифта и надписи от руки заинтересовало Петра. Да и любопытно было посмотреть на перечень изучаемых в гимназии предметов, на то, как училась девчонка, и на возможные примечания.
Пётр передвинул стул, на котором сидел, ближе к свету и раскрыл дневник. Он попытался прочитать «Руководство к родителям», но, споткнувшись на ятях, отказался от этой затеи. Следующие две страницы для расписания учебных предметов почему-то заполнены не были. А вот другие страницы коренным образом отличались от страниц классически заполненного школьного дневника. Дальше шли страницы, полностью исписанные мелким, убористым, но каллиграфическим почерком по дням. Только записи к учебе никакого отношения не имели. Это был дневник молодой девушки.
Первая запись в дневнике датировалась 1 января 1941 года. Записи велись на русском языке, но уже в привычной, современной орфографии. Читать текст, написанный понятными буквами и отличным почерком стало, легко и приятно, но быстро наскучило. Освещение прошедших событий дня, реакция на прочитанные стихи какого-то молодого поэта, отзыв о новой песне, любовные переживания и прочая лабуда, свойственная юной девушке, быстро наскучили парню. Петру захотелось посмотреть на дату последней записи. Последние страницы оказались пустыми. Тогда парень стал перелистывать дневник в обратном направлении. Дневник был заполнен лишь наполовину. Перед последней записью фигурировала дата 12 мая 1942 года: «Сегодня дедушка, наконец-то, уговорил родителей воспользоваться какими-то вратами ведущими в какое-то другое место. После полученных вчера известий в семье царила паника, и по началу слова дедушки о необходимости бежать были восприняты с иронией и черным сарказмом».
Парень перелистал дневник на предыдущую страницу. 11 мая 1942 года:
«Сегодня Язеп Янович Дылба, бывший ученик моей матушки и работающий нынче в полицейской управе делопроизводителем, сообщил, что в управу поступил донос о том, что семьи Бергов и Ясинского скрывают в подвале дома евреев и регулярно таскают туда продукты. Эти евреи периодически выходят из подземелья для прогулок во дворе. Язеп Янович также сообщил, что на 13/14 мая немцы запланировали серию облав и обысков в центральных кварталах города, в том числе в нашем доме. Ждут только команду какого-то Арайса из Риги.
В семье паника. Маменька впала в бесчувствие. Папенька долго сидел белый как мел, держась за сердце и причитая: «Боже милостивый, что за люди?! Какие же сволочи бывают!» Только дедушка был спокоен. Он подхватился и убежал зачем-то в подпол в сопровождении нашего работника Алеся.
Боже, что нас ждет дальше?! Какие испытания приготовила нам судьба? Но нужно быть сильной и стойко переносить все испытания, посланные нам всевышним. Я выдержу все!
Вскоре вернулся дедушка и заявил, что нужно бежать.
–Бежать?! – вскрикнул папенька, заламывая руки. – А как же семьи моих коллег, что скрываются в подземелье? Куда их деть? Я буду презирать себя всю оставшуюся жизнь, если предам их и брошу этим нелюдям на растерзание!
– Мы все сможем покинуть Двинск чрез Врата, – спокойно ответил дедушка.
–Какие врата, отец?! Вы что бредите?!
– Успокойся, сынок. Я серьезен как никогда. В подполе находятся Врата в другое место или другой мир, я точно не знаю. Проход к Вратам находится погребе, в нише подвальной клети нашей квартиры. Наш дом был построен на развалинах, оставшихся от какого-то допотопного строения, разрушенного еще древние времена. Чтобы открыть Врата, существуют артефакт и заклинание. Мой батюшка передал мне эти тайные знания, находясь на смертном одре. Наш род хранит эту тайну более шестисот лет.
– Отец, да это вздор какой-то! И ты в это веришь? – папенька не сдавался.
– Не нервничай, Роберт. Ты помнишь слова нашей родовой молитвы на ночь?
– Конечно отец. Мы каждое воскресенье вечером распеваем странные псалмы, повторяя раз за разом набор слов, смысл которых мы не понимаем. А ты каждый раз с загадочной миной на лице отказываешься разъяснить нам смысл этих мантр. А почему о них заговорил?
– Эти псалмы и есть заклинание, открывающее Врата. Ты помнишь доктора Зубарева?
– Ну конечно, как не помнить двинского брата-старосты «Русских соколов»!
– А ты помнишь историю его исчезновения в сороковом году?
– Безусловно, об этом судачили все в городе. Он таинственно исчез за день до своего ареста, чем избежал расстрела. Постойте-ка, вы хотите сказать, что Зубарев сбежал через какие-то Врата?
– Ты очень проницателен, сынок. Я отправил его и его гражданскую супругу чрез Врата.
– Это правда, отец? – батюшка все еще сомневался.
– Я тебе когда-либо лгал? – возмутился дедушка.
– Прости. Конечно нет.
Дедушка подошел сзади к все еще сидящему в кресле батюшке, положил руку на его плечо и проговорил:
– Успокойся, сын мой, посоветуйся с семьей, но учти, что у нас очень мало времени.
– Хорошо, отец, я поговорю с супругой и сыновьями и дам завтра ответ.
На этом разговор закончился. Они распрощались и разошлись по своим покоям, а я тоже готовлюсь ко сну».
Пётр вернулся к записи от 12 мая.
«По-видимому, когда я спала, состоялся серьезный разговор между родителями и братьями, которых вызвал Алесь, о том, какой путь для спасения предложил дедушка. Он был настолько немыслимым, что вызвал большое сомнение маменьки и братьев. Но все же родители стали лихорадочно собирать вещи и приказали мне тоже собрать самое необходимое. Братья также убежали по домам собирать. А я до сих пор не понимаю, о каких вратах идет речь, и как эти врата помогут нам спастись
Может папенька прав и вся эта затея – вздор и бред умалишённого. Но я все же иду собираться. Что нас ждет впереди? Боже, защити и сохрани!»
– Да уж! – тоном незабвенного Кисы Воробьянинова промолвил парень. – Фантасты отдыхают. Похоже на вымысел юной девы, вот только фамилии на слух больно знакомы. Нужно спросить маму. Она в курсе всего и вся. Пётр отложил в сторону дневник и продолжил возиться с бумагой.
Можно было долго рассказывать, как парень неделю провозился с сортировкой и выносом во Вторсырье макулатуры. Как его давила жирная жаба, когда в бумажный хлам отправлялись газеты, журналы и книги, изданные начиная с конца XIX века и заканчивая тридцатыми годами века XX. Как он сортировал отложенные журналы, книги и открытки. Как он нашёл в бумажных завалах несколько альбомов со старинными фотографиями и обнаружил в одном более новом альбоме несколько фотографий, на которых была изображена симпатичная девушка с очаровательной копной светлых кудряшек и пронзительными светлыми глазами. По-видимому, это были фото Марты Берг.
Вечером мама рассказала всё, что знала и помнила о семье доктора Берга и пересказала «мифы нашего двора». Пётр выспрашивал известные матери подробности, но ничего конкретного не узнал: всё было «как будто» или «как рассказывали».
После того как он в несколько заходов отнес всю бумагу во Вторсырьё и полностью очистил сарай от бумажного хлама, парень с фонариком обследовал нишу на наличие таинственной, потайной двери, на присутствие каких-либо таинственных знаков или надписей. Парень тщательно осмотрел стены сарая, потолок, пол, но так ничего и не нашел. Разочарованный неудачей, искатель покинул подвал и на долгие годы забыл и о портале, и о дневнике, и об исчезнувших людях.
Развалился СССР, закончилась Советская власть в Латвии. Многие хозяева вернули свою недвижимость. Наследников на дом не нашлось, поэтому Пётр со спокойной совестью приватизировал родительскую квартиру и наладился сделать капитальную перепланировку.
Будучи немного знакомым со строительным ремеслом, он взял отпуск и ничтоже сумняшеся, взялся крушить тонкие внутренние перегородки, срывать обои и соскабливать толстенный слой штукатурки с несущих стен.
Осматривая подоконник одной из спален на соответствие его концепции будущей квартиры, парень подергал доску, проверяя не шатается ли она. Неожиданно для Петра, доска сдвинулась с места и между и рамой плитой появилась щель. Парень сильнее потянул доску на себя, но та не поддавалась. Многочисленные слоя краски затрудняли ее движение. Тогда Пётр стал тянуть сильно и враскачку. Щель мало, помалу начала увеличиваться, пока плита не отъехала до упора.
Взору парня открылся тайник, в котором на самом видном месте лежал цилиндрический пенал длинной сантиметров двадцать-двадцать пять серого цвета. Осторожно достав цилиндр, Пётр потряс его. Содержимое пенала отозвалось стуком о стенки цилиндра. Тогда парень стал вертеть коробочку в поисках крышки. Найдя ее, он осторожно стянул колпачок и заглянул вовнутрь. Внутри обнаружились листки бумаги, свернутые в трубку. Подставив ладонь к открытой горловине, Пётр перевернул пенал, вытряхнул рулон в ладонь и аккуратно развернул его на подоконнике. Сразу же бросилось в глаза, что текст был написан в дореволюционной орфографии.
Спотыкаясь на ятях и ерах, которые мешали сразу же осознать значение слов, парень медленно вчитывался в текст.
«Милостивый государь или государыня,
Если вы читаете это послание, значит вы обнаружили этот тайник и рукопись.
Приступая к написанию этого послания, я молил Господа нашего чтобы моё письмо попало к человеку высокой морали и нравственности, который будет честно хранить доставшееся ему тайну и никогда не применит сакральные знания во вред другим людям.
То, что вы здесь прочтёте, покажется бредом умалишенного, но уверяю вас, что все нижеуказанное является истинной правдой и тайным знанием, передаваемым в нашем роду из поколения в поколение.
Я адаптировал к современному русскому языку все письменные источники, доставшиеся мне от предков, записал заклинание фонетическим письмом Эллиса-Сюита. Я также сопроводил вышеупомянутые магические слова тетрадью с нотною записью молитвенных напевов, любезно составленную моим другом, музыкантом Николаем Карловичем Ванадзиньшем.
Какой это мир, я не знаю, так как только собираюсь воспользоваться им завтра для спасения моих детей и внуков, а также нескольких семей моих друзей и друзей моего сына.
Наш род являлся земным хранителем этих тайных знаний и передавались они по наследству от отца к сыну с незапамятных времен. Наш род был хранителем ключа от Врат со стороны планеты Земля, как мне поведал мой отец.
Как было сказано ранее, это тайные знания, и на нашей Земле всегда оставался носитель этой тайны. К моему величайшему сожалению, все прямые потомки нашего рода покидают этот мир вместе со мной, спасаясь от германских извергов и их лакеев. У меня нет времени донести эту тайну до моих родственников, остающихся здесь, на Земле, а знания должны иметь земного хранителя. Поэтому я написал это послание в надежде, что его отыщут, поверят в его правдивость и возьмут на себя и свой род бремя хранения этой тайны.
Я молю Господа, чтобы вы внимательно и вдумчиво изучили приложенные бумаги и сохранили их.
На следующих двух листах вы найдете наставление как пройти посвящение в Хранителя портала и как отворять Врата, используя псалмы-заклинания для их прохода.
Еще раз повторюсь, что я не знаю ничего о другой стороне Врат, и что ждет нас завтра после их открытия и прохода чрез них. В свою очередь, я могу гарантировать, что Врата действуют, так как я воспользовался ими и отправил чрез них своего друга и коллегу, спасая его и его семью от репрессий со стороны НКВД.
Завершая это послание, я не перестаю надеяться на вашу добропорядочность, уповаю на милость всевышнего и гуманность создателей этих Врат.
Ваш покорный слуга, Карл Карлович Берг.
12 мая 1942 года
Город Двинск»
Пётр отложил в сторону письмо и перешел к изучению других документов.
На втором листе, озаглавленном «Инициация», Пётр прочитал:
«Для того, чтобы стать хранителем, нужно пройти инициацию. В хранилище вы найдете зеленую коробочку, а в ней кольцо светло-серого метала с камнем в форме восьмиконечной звезды ярко-персикового цвета.
Наденьте кольцо на левую руку камнем во внутрь ладони.  Кольцо— одно из элементов инициации.  Для поведения данного ритуала, необходимо спуститься в подвал. Пройти в нашу дровяную клеть под номером один. Зайти во внутрь грота в дальнем левом углу клети. На правом пристенке грота отсчитать два камня сверху и дважды нажать на третий. Передняя стена грота отъедет в сторону, и откроется проход вниз. Так вот откроется спуск в другое нижнее подвальное помещение. Спустившись по ступенькам, вы попадете в большой зал с колоннами. Отыщите стрелки на полу, и они приведут вас к нужной стене в которой и находятся, собственно, Врата.
Необходимо смочить водой ту часть стены, в которою упирается острие стрелки и где-то на уровне груди отыскать символ, который представляет собой четырёхлопастный коловрат. Это «Сварог», символ Рода. После него идут десять ведических символов. Последним десятым в ряду знаком вы увидите изображение фигуры женщины. Это знак «Рожаница». В центре символа Рода находится углубление в форме такой же восьмиконечной звезды, как и на перстне. Переверните перстень камнем внутрь ладони, положите ладонь на символ таким образом, чтобы камень перстня вошел в углубление и установился там плотно без шевеления. После чего Вам следует начинать петь заклинание №1, озаглавленное «Инициация». Слова заклинания вы найдете на следующих листах, а его мелодию в вышеупомянутой нотной тетради. Вы почувствуете прохождение неприятной волны от ладони по всему телу. После прохождения ритуала, кольцо больше не используется и хранится в тайнике».
Парень отложил в сторону прочитанный листок и взял следующий.
На новом листе находилась, как Пётр назвал про себя, «краткая инструкция пользователя портала», написанная той же рукой:
«Как отворить Врата?
Ключами для открытия Врат служат молитвы-заклинания.
Для открытия прохода в другой мир необходимо спустится в подземелье и повторить те же действия, что и при инициации, но только без использования перстня.
Необходимо приложить левую руку к той же символу Рода и запеть заклинание №2, согласно мелодии, отображенной в нотной записке №2 «Заклинание, отворяющее Врата». Петь следует до тех пор, пока Врата не откроются.
Сигналом к тому, что Врата открылись, послужит рябь, которая возникнет на месте каменной кладки.
После этого следует шагнуть вовнутрь этой ряби, продолжая распивать заклинание».
Дальше следовал листок, озаглавленный «Заклинание №1—Инициация» и листок «Заклинание №2, отворяющее Врата» с текстами этого заклинания, записанными латинскими символами звуковой транскрипции. Следующей шла тетрадь с нотными записями мелодий заклинаний. Нотные знаки сопровождались текстом моления под каждым нотным станом.
«Ого, самая настоящая партитура! – подивился Пётр. Так как он разбирался в нотной грамоте как свинья в апельсинах, то даже не пытался воспроизвести мелодию.
На последующем листе нашлось послания автора к сыну, которое никакой новой информации не добавили.
Пётр решительно перелистал страницу.
«Я изучил все имеющиеся документы: послания наших предшественников, древний манускрипт, чертежи и схемы и выявил, что в 1272 году наш родич, полабский славянин, воевавший в войске немецких крестоносцев и принесший свет истинной веры на эти земли, нашел на разорённом поганом капище латгальского волхва и по доброте душе своей перенес в свой шатер. Спасти его не удалось, но наш пращур очень старался, чем вызвал доброе расположение язычника. Предчувствуя свою смерть, жрец посветил предка в тайну Врат и взял с него клятву со всем тщанием хранить тайну и передавать ее по наследству родовым потомкам.
Я не знаю, что находится по другую сторону Врат и не нашел ни одного свидетельства наших предков о переходе в другой мир. Или никто не решился на открытие Врат, или никто не вернулся назад после прохода туда. Я также не решился на подобный шаг, несмотря на потрясения нашего бурного века».
Пётр решил сделать перерыв, чтобы привести мысли в порядок и переварить полученную информацию. Парень заварил себе растворимого кофе, уселся на табурет, закурил сигарету и, прихлебывая ароматный напиток, пристально посмотрел на стопку рукописей на белом подоконнике. Все прочитанное напоминало больше бред сивой кобылы, чем правду. «Какие-то врата, хранители, псалмы-заклинания. Чушь собачья», – думал парень, а сам вновь потянулся к рукописям.
К сожалению, остальные бумаги были еще древней и были написаны по-латыни, включая пергаментный свиток.
Пётр давно не практиковался в переводе с латинского. Если большинство слов и выражений были понятны, то общий смысл текстов не вырисовывался. Требовался словарь.
Отложив латинские рукописи «до лучших времен», парень решил еще раз осмотреть нишу.
Луч фонарика высветил зеленую коробочку, в которой хранился упомянутый в послании перстень. Пётр достал его из коробочки и посмотрел на свет. В ослепительных лучах света блеснул массивный перстень из неизвестного метала или сплава овальной формы с камнем восьмигранной формы ярко-персикового оттенка в центре.
В правом углу объемного во весь подоконник тайника обнаружились несколько пачек бумажных денег, перетянутых шпагатом. По-видимому, банкноты были оставлены за ненадобностью.
Парень с интересом рассматривал каждую пачку, извлеченную из недр тайника, определял визуально происхождение и номинал купюр и складывал находку на подоконник. Всего он насчитал пять толстых пачек российских денег времен Николая II: две пачки сотенных банкнот, две пачки пятидесятирублевых и пачка десяток. «Да! – подумал Пётр, – Когда-то это было целым состоянием. Но и сейчас можно будет неплохо заработать через коллекционеров. Купюры в приличном состоянии».
Продолжив осмотр схрона, Пётр обнаружил под пачками с купюрами золотой перстень с крупным рубином, закатившийся в угол и золотые монеты россыпью. Он насчитал двенадцать монет: четыре десятирублевых империала и восемь пятирублевых монеток. Среди монет затесался кулон с крупным изумрудом в золотом обрамлении. Золотая цепочка кулона провалилась в трещину на дне схрона. Брильянт засиял таинственным зеленым светом при попадании на него солнечных лучей.
«Ого! Вот это улов! – несказанно обрадовался Пётр, рассматривая клад и подумал. – Наверное хозяин так торопился что не заглянул под пачки вышедших из употребления денег». Он прикинул, что если все это продать, то можно не только ремонт сделать, но и всю мебель поменять в квартире.
Воодушевленный находкой, Пётр обстучал все подоконники в квартире и отыскал еще два тайника, но они оказались, увы, пустыми. Только в одном из них завалялось двадцать пять копеек серебром времен Екатерины II. Поиски других возможных тайников Парень отложил на потом.
Внимание парня вновь переключилось на старинные бумаги. Взяв свитки с подоконника, он покачал рукой как будто проверяя их на вес. Несмотря на всю фантастичность находки, он склонялся к тому, чтобы поверить написанному, тем более, в памяти всплыли мифы о доме, слышанные в детстве и юности, и дневник Марты Берг.
Рассудив, что не поверишь, пока не проверишь, парень спустился в подвал. Привычным путем дошел до своего сарая и вот сейчас стоял напротив грота. Он еще не успел заставить его стройматериалами, которые он начал потихоньку складировать в погребе. Парень вытащил из ниши стеллаж, на котором, когда-то хранили консерванты. Держа в руках скопированное руководство по инициации, Пётр шаг за шагом выполнил инструкцию. Как и говорилось в найденной бумаге, фронтальная стена отъехала в сторону, открыв доступ к каменной лестнице, ведущей вниз. Пётр спустился вниз по лестнице и попал в огромный зал со множеством колон. На полу, выложенном из каменных брусков или плиток идеальной формы и плотно подогнанных друг другу, он отыскал указатели, выбитые на поверхности камня. Стрелки, как и было указано в рукописи, привели парня к стене. На ней, обильно смоченной Петром водой из пульверизатора, прихваченного из дома, проявились вырезанные пентаграммы. «Оп-па! Вот и рисуночки!»
Парень ощупал пальцами узкие, но глубокие бороздки, формирующие эти символы и подивился мастерству резчиков, сумевших проделать такие глубокие и тонкие канавки в этом сверхпрочном камне. Он тут же вспомнил, его с отцом эпопею по закреплению новых деревянных этажерок к стенам той ниши в клети и безуспешные попытки строителей просверлить отверстия под пробки. Победитовые сверхдефицитные сверла тупились и ломались, не оставив на стене даже царапины. В итоге мужики плюнули на дрель и закрепили этажерку в нише деревянными клиньями. А здесь кто-то, чем-то нацарапал всевозможные значки. «Интересно, чем это сделано?!» —удивился парень.
Исследуя каждый сантиметр увлажненной стены при свете фонаря, Пётр отыскал упомянутые в послании символы: в начале ряда, символ Рода «Сварог», напоминающий пропеллер, с отверстием в центре, девять пиктограмм различной формы, следующих за «Родом» и символ «Рожаницы». Парень осторожно, словно боясь обжечься, дотронулся до рисунка коловрата и прошелся по периметру символа, просунул карандаш в отверстие и ощупал лопасти пропеллера. Символ был видим и осязаем, добавляя достоверности того, что описано в послании. Всё это не могло являться розыгрышем хотя бы из-за невозможности вырезать в стене все эти рисунки даже теперешним строительным инструментом, не говоря уже о середине прошлого века. Внимание Петра привлекла полигональная кладка блоков грота, подогнанных с такой тщательностью, что кончик перочинного ножа не пролазил в шов. Напрашивался вывод, что дом построен поверх останков какого-то древнего здания.
Ради интереса, Пётр обследовал остальные стены недавно обнаруженных помещений и выявил что их стены, включая многочисленные перегородки, выполнены в том же полигональном стиле. Позже он обнаружил остатки древней кладки и в верхнем подвальном помещении, включая стену с нишей внутри их дровяного сарая. Находки подтвердили его выводы о разнице в возрасте между домом и его основанием. После этого парень начал верить в правдивость того, что описано в послании и возможность посетить другой мир, другие реальности. От волнения перехватило дыхание, стало сухо во рту и мелко затряслись руки.
Вернувшись к порталу, он постарался отыскать другие рисунки на его стенах, но больше не нашел ничего похожего на пиктограмму или какой-то тайный знак.
Решив, что позже он обязательно детально изучит все стены в зале под подвальными помещениями, Пётр вернулся в квартиру к бумагам. Мысленно составив план своих дальнейших действий, парень переоделся и первым делом отправился в магазин канцтоваров за нотной тетрадью. Предстояло обратиться к знакомому преподавателю музыкальной школы, чтобы воспроизвести мелодию заклинания. Показывать оригинальную партитуру он никому не собирался.
А потом была та ещё картина, когда он распевал священные мантры под аккомпанемент магнитофонной записи. Со стороны это выглядело истинным дурдомом, но Пётр старался воспроизвести мелодию до последнего обертона. Он предполагал, что именно звуковые вибрации определенной частоты воздействуют на механизм работы портала. Уже через несколько дней Пётр уверенно воспроизводил разученные слова и мелодию молитвы-заклинания с предписанными подвыванием и переливами и был готов к ритуалу инициации.
Как и предупреждал Карл Берг, во время инициации по телу парня прошла волна, похожая на электрический ток, только мягче, без сильных болевых ощущений. На ладони проявился символ «Сварога» словно подсвеченный изнутри тусклым желтым светом и спустя несколько секунд исчез.
Нельзя сказать, что процесс инициации прошел без последствий: парень сразу же почувствовал огромный прилив сил и… камни с металлическим привкусом во рту. Выплюнув странные камешки в ладошку, он с удивлением узнал в них зубные пломбы. Чертыхнувшись с досады, Пётр попытался нащупать открывшиеся дырки языком, но ничего не обнаружил. Уже дома он долго, словно обезьяна из басни Крылова, строил рожи зеркалу, пытаясь рассмотреть свои зубы. Они выглядели целёхонькими, без единой дырочки или каверзы, и девственно белыми. Позже выросли удаленные когда-то зубы, перестало покалывать в области сердца, пропала лёгкая одышка от быстрой ходьбы и при восхождении по этажам, сгладились шрамы от ожога и операции аппендицита и стали гуще волосы. Спустя буквально два месяца, Пётр, сорокатрёхлетний мужчина, стал внешне выглядеть молодым парнем максимум на тридцать лет, чем поверг в прострацию всех друзей и родственников.
К предстоящему переходу через портал Пётр готовился, не торопясь и основательно, осознавая, что проход через Врата может стать дорогой в один конец. В первую очередь он нанял бригаду строителей, благо зимой подыскать хороших работников не составляло труда. Стройиндустрия на зимний период практически замирала.
Не прошло и месяца, как родительская квартира радовала глаз новой планировкой и качественно произведенным ремонтом. Парень из чувства ностальгии по детству решил оставить всю родительскую мебель в квартире. В родительской спальне находилась мебель, изготовленная до войны: шикарная двуспальная деревянная кровать, комод и трюмо, а в центре гостиной стоял роскошный обеденный стол возможно даже дореволюционного производства.
В своем же частном доме разрешил пожить внучатому племяннику Казимиру, который созрел для семейной жизни и подыскивал жилье себе и невесте.
Не забыл Пётр и посетить нотариуса, где составил завещание на сына и сестру. Все родственники и друзья знали, что с апреля по октябрь Пётр пропадал на необъятных просторах России в ежегодных геодезических экспедициях на, так называемых, полевых работах. Поэтому его телодвижения лишних вопросов не вызвали.
В бешеном круговороте дел и забот зима пролетела стремительно как курьерский поезд, и настала пора собирать себя в «дальнюю дорогу».
Помимо набора вещей, которые Пётр обязательно брал с собой в экспедиции: мыльно-рыльные принадлежности, одежда зимняя и летняя, теплые вещи, несколько смен нательного белья, носки, зарегистрированный на его имя пистолет Беретта и десяток коробок с патронами, охотничий нож в кожаном чехле, набор рыболовных снастей, парень прикупил для возможной продажи или обмена дешевой китайской бижутерии, недорого одеколона и духов, пяток комбинированных складных ножей, наборы иголок и всякую другую мелочь.
Справедливо решив, что золото и в Африке – золото, он, помимо документов и листка с заклинанием, положил в поясную сумку золотые монеты из клада и все имеющиеся в его коллекции древнегреческие, древнеримские и средневековые серебряные монеты, а также деньги начала двадцатого века, содержащие серебро высокой пробы. Неизвестно зачем, Пётр прихватил и фотографий членов семьи Берг и их совместное семейные фото.
Его рабочий видавший виды рюкзак и огромный баул из прорезиненной ткани оказались битком забиты и готовы к походу.
Для прохода через портал Пётр надел почти новый костюм тройку и фетровую шляпу, которою он иногда носил для форса.
Кроме ближайших родственников, сообщать, что он уезжает в очередную командировку было некому. Бывшая жена с взрослым сыном уже лет пять как жили в Англии и кроме алиментов её ничего из его жизни не интересовало. Сын, студент третьего курса университета, жил на своей молодежной волне и сам никогда отцу не звонил. Они уж точно разыскивать его не будут. Друзья и остальные родственники будут уверены, что он по весне отбыл в очередную экспедицию, где обычно зависает на полевых работах до зимы.
Пётр закурил вторую сигарету, но тут же загасил её. С силой выдохнув, парень встал, решительно пристроил рюкзак за спиной, взял в руку баул и подошёл к порталу.
Он поставил на пол баул, поднял с пола распылитель, хранившейся здесь, возле стены и обрызгал её центральную часть водой. На мокрой поверхности проявились череда пентаграмм, вырезанных на стене. Он легко отыскал нужный символ, прижал ладонь к изображению и запел, для страховки сверяясь с текстом заклинания, который он держал в другой руке. Он пел заунывным голосом мантру, способную открыть проход в портал, на пороге которого он стоял. В этот раз ему сразу удалось попасть в нужную тональность и где-то на середине молитвы стена перед ним потеряла четкие очертания, закрутилась бешеная круговерть пентаграмм. Затем свистопляска символов сменилась густой рябью, похожей на ту, которая появлялась в старых чёрно-белых телевизорах по окончанию всех телепрограмм. Пётр, не прерывая песнопения, взял в правую руку баул и шагнул в открывшийся портал.


Часть первая
«Хранитель Врат»

Глава первая

Включив фонарь и осветив пространство вокруг себя, странник впал в ступор: он шагнул из подвальной залы и, подхваченный мягкой силой, пролетел бесконечную череду тоннелей, состоящих из убегающих вдаль светящихся разноцветных полос… и снова очутился в этой же зале. Файлы мозга разъехались в стороны и отказывались собираться в кучу. С одной стороны, путешественник через порталы был рад, что его не занесло в лапы кровожадных инопланетян или в какой-то другой негостеприимный мир, с другой стороны, он ожидал чего-то более фантастического и футуристического, а не возврат на то же место, откуда он отправился в путешествие. Парня захлестнула волна разочарования.
Действуя на автомате, путешественник достал сигарету, прикурил от зажигалки и осветил центр помещения в поисках стула, который он принес из сарая и на котором он сидел еще совсем недавно, перед так называемым переходом чрез Врата. Но он не нашёл оного. Доброго старинного венского стула возле стены не оказалось. Тогда парень по стрелкам прошёл к выходу из нижнего подвального помещения в свою дровяную клеть, вошёл в сарай и лучом фонаря прошелся по периметру сарая. Это определенно был родительский погреб, но привычные вещи отсутствовали. Исчез отцовский мопед Рига-5, ставший уже раритетом и хранившийся на память. Отсутствовали деревянные стеллажи, сколоченные вместе с отцом, а на их месте стояли высокие сундуки, бочки, бочонки и корзины. Осветив одну из корзин, он обнаружил в ней парочку картофелин, затвердевших до состояния камня. В одной из бочек, если судить по въевшемуся запаху, когда-то квасили капусту. По абсолютно пустой таре, засохшим овощам и идеальному порядку, царившему в помещении, можно было заключить, что кладовой не пользовались довольно давно.
Все увиденное еще больше озадачило парня. Осветив потолок, он не обнаружил там плафона освещения. Выключатель на входе также отсутствовал. Но за-то на одном из сундуков стоял керосиновый фонарь типа «летучая мышь». Такой он видел в деревне на чердаке у дедушки.
«И так, где это я? – растерянно почесав затылок, задал вопрос себе Пётр. – Вроде бы родное подполье, но все вокруг другое и чужое. Значит это не родительский погреб. Не уж-то получилось!»
Парень еще раз осветил клетушку. Ничего не изменилось,
«Пора выбираться отсюда, – посоветовал он сам себе. – Ни век же быть подпольщиком!»
Хорошее настроение, а с ним и уверенность вернулись к скитальцу.
Дверь ожидаемо оказалась запертой. Осветив дверь, парень отыскал врезной замок. Тут его посетила шальная мысль. На полке над дверью в его клети всегда лежал ключ от такого же замка. Он пошарил над верхним обналичником и к своей радости обнаружил там ключ. Мир, может быть, и другой, но человеческие привычки те же. А то, что все вокруг человеческое, не вызывало сомнения. Ради интереса, он сравнил ключ от своего подвала с найденным здесь. Они оказались одинаковыми как клоны. Вставив свой ключ в замочную скважину, он легко провернул его в два оборота. Найденный экземпляр он вернул на место.
Осторожно приоткрыв дверь, парень прислушался – кругом царила тишина. Выйдя в коридор, он осмотрелся. Коридор выглядел совершенно таким, как и в его родном подвале со всеми его изгибами и поворотами. Отсутствовали только плафоны электрического освещения.
Решив оставить пока рюкзак и сумку в сарае, он поставил их в углу и прикрыл пустыми ящиками и корзинами. Затем вышел, запер сарай и положил ключ на такой же обналичник снаружи клети.
Пётр тихонько приоткрыл входную дверь в подвальное помещение, постоял пару секунд, чтобы привыкнуть к яркому дневному свету и осторожно высунул голову наружу. Было очень тепло, высоко в небе ярко светило солнце. На дворе царило в лето.
Справа от входа простирался дворик, как две капли похожий на его родной. Всё та же небольшая квадратная площадь, со всех сторон окружённая домами, но не заасфальтированная. «Странный двор! Куда асфальт делся?!» – подумал он. Дверь в подвал находилась на одной площадке со входом в подъезд дома, также, как и в его родном доме и парень был на сто процентов уверен, что подъезд этот проходной.
Неслышной тенью проскользнув в подъезд, путешественник прошел по коридору и вышел через другую дверь. Его встретила улица его детства и юности, с красивым домом напротив. Но стоп. Улица не заасфальтирована, а мощенная булыжником. Дома те же, да не те. В доме напротив вместо привычного пивного бара, располагались, если судить по надписям, кондитерская и сапожная мастерская, а также магазин мануфактурных товаров. Он повернулся лицом к своему дому. Справа находился хлебный магазин, о чем сообщала надпись «Хлебная торговля. Мендель и сыновья», а слева располагалась парикмахерская, а вернее, цирюльня. О чём информировали щит, подвешенный на кронштейне над входом с нарисованными ножницами и расческой, и надпись на витрине: «Цирюльня Сиротина. Бритье и стрижка».
Как слева в соседнем трехэтажном доме, так и справа в двухэтажном длинном здании по первому этажу сплошной чередой тянулись всевозможные магазины и лавки с парусиновыми козырьками над ними.
Было раннее утро. Торговые точки оставались еще закрытыми, а улицы безлюдны. Пётр встал в нише парадного подъезда, в ожидании первого прохожего.
Вскоре послышался стук каблучков о булыжную мостовую. По противоположной стороне улицы шел человек. Это была не старая ещё женщина в тёмном и длинным до пят одеянии, замотанная в цветастый платок и двумя бидонами в руках. Она словно сошла с экрана старинного фильма.
«Наверняка это молочница, – решил Пётр, провожая взглядом прохожую, которая вошла в арку дома напротив и скрылась в глубине двора. – И, если судить по одежде работницы, сейчас начало двадцатого века. Во попал!»
Пётр немого кривил душой. Он был несказанно рад тому, что ему выпал «счастливый лотерейный билет» и он попал в мир людей, а не какой-то монстерленд.
А сейчас оставалось выяснить куда он попал. То, что он находился в Даугавпилсе, или по-старому в Двинске, путешественник не сомневался, но ему хотелось найти этому подтверждение. Расспрашивать прохожих было бы глупо и чревато неприятностями. Свидание с местной полицией в его планы не входило по причине отсутствия документов. Паспорт и права водителя, выданные ему в Латвийской Республике в начале двадцатого первого века, этих самых неприятностей еще и добавят. Единственным местом, где можно получить требуемую ему информацию, не обращаясь к туземцам, был железнодорожный вокзал.
Он вернулся в подвал и достал из рюкзака все имеющиеся деньги Российской империи начала XX века, а также все старинные монеты. С невозмутимым выражением лица Пётр направил свои стопы в сторону предполагаемого вокзала, втихаря осматривая достопримечательности и прохожих.
А город постепенно просыпался. Все больше молодых и не очень женщин, несущих бидоны, корзины и короба, заполняли улицу. Все больше цокот копыт и стук колес о брусчатку нарушали утреннюю тишину. Мимо прогромыхал крытый фургон, из недр которого пахнуло одуряющим запахом свежеиспеченного хлеба. Из-за угла вынырнула тележка, толкаемая двумя подростками.
Неспешно шагая к цели, парень отмечал про себя изменения в облике родного города. А он значительно отличался от оригинала в мире Петра. Парень отыскал лишь десяток хорошо узнаваемых знаний, попавшихся по дороге, но и они отличались некоторыми непривычными элементами фасада, что опять указывало – это Двинск, но никак не Даугавпилс.
Парень перевидал множество старинных фото своего города и мог констатировать, что судьба явно занесла странника на сто лет назад в начало XX века. И все увиденное окрест есть живое тому подтверждение.
Здание вокзала лишь отдаленно напоминало строение, знакомое парню с детства. Выйдя к железнодорожным путям, парень прочитал ожидаемую надпись на щите на стене под навесом крытого перрона: «Двинскъ». Он сел на лавочку в темном углу перрона, незаметно для окружающих достал сигарету и, отломав желтый фильтр, закурил.
Что делать дальше, Пётр не представлял. Проход через Врата был авантюрой чистой воды. У парня не было никакого плана дальнейших действий после прохода портала. Да и что можно было спланировать, отправляясь в неизвестность. А вот сейчас он сидел на лавочке, курил, глубоко затягиваясь, и пытался нащупать какую-нибудь путную мысль в том хаосе, который царил в его голове. Он уже хотел было достать мобильник и, по укоренившейся привычке, набрать в «Планировщике» план дальнейших действий. Но тут же одернул себя: не хватало еще засветиться с подобным артефактом.
Первым делом нужно было обзавестись легальными документами, найти жилье, а потом уж думать, как зарабатывать на хлеб насущный. Ему пришла в голову идея как законно легализоваться в этом мире. Для этого парень задумал разыграть роль, выражаясь по-фене, терпилы, которого обокрали в Риге на вокзале, украли бумажник с документами и деньгами, и серебряные карманные часы.
Пётр купил биллет в вагон второго класса на вечерний поезд до Риги, использовав прихваченные из дома серебряные монеты Николая II. За время пути он составил тщательный план «ограбления», как вести себя после оного, к кому обратиться с жалобой и, конечно, придумал легенду о себе.
Надо сказать, что в последнее время стало модно интересоваться своей родословной, составлять генеалогическое древо, разыскивать утерянных родственников. В связи с этим Пётр вспомнил одну историю геолога, с которым свела его судьба в полевой экспедиции. Она была рассказана им у костра вечером с кружкой чая (на время полевых работ – экспедиций в команде царил сухой закон). Звали геолога Семён, а по фамилии Анджан. Узнав, что Пётр из Латвии, Семён назвался земляком и поведал, что его прапрадед Антон с семьей при Столыпине переселился в Сибирь из Латгалии, села Мачи. Так вот младший его сын и брат родного деда Семёна Пётр решил вернуться на родину. Это было как раз перед первой мировой войной. Уехал он наперекор родителю и пропал. Дед геолога уже после Гражданской войны попытался разыскать брата, но все было бесполезно. Видать сгинул родственник в лихолетья. Ещё тогда Пётр подивился, что, мол, его полный тезка: Пётр Антонович.
«А почему нет? – призадумался парень. – Чем не легенда? По словам Семёна тому Петру было, а вернее, есть примерно столько же лет, что и мне. Если геолог не привирал, то его прадед с сыновьями хорошо поднялись. Они имели маслобойню, давильню кедрового масла и буквально за несколько лет перед Первой Мировой выбились в купцы третьей гильдии. Даже если полиция будет проверять, то всё подтвердится. Правда, может случиться, что Пётр Антонович Анджан в этом мире еще никуда не уезжал и делать этого не собирается. Тогда будет большой облом. Но была не была! С этого момента я становлюсь для всех Петром Антоновичем Анджаном – сыном купца третьей гильдии, прибывшим в Прибалтику, как запомнил Пётр, из Каргалинской волости, Ишимского уезда (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%98%D1%88%D0%B8%D0%BC%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9_%D1%83%D0%B5%D0%B7%D0%B4_%D0%A2%D1%8E%D0%BC%D0%B5%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B9_%D0%B3%D1%83%D0%B1%D0%B5%D1%80%D0%BD%D0%B8%D0%B8), Тобольской губернии (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A2%D1%8E%D0%BC%D0%B5%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F_%D0%B3%D1%83%D0%B1%D0%B5%D1%80%D0%BD%D0%B8%D1%8F)».
Точную дату появления в этом мире парень выяснил из местной газеты «Двинский листок»: на дворе стояло воскресенье 15 июня 1913 года. Портал и тоннели перенесли его ровно на сто лет назад, день в день, только не в субботу, а в понедельник.
Чтобы не «провалиться на допросе» из-за странного выговора перед любопытными попутчиками, Пётр прикинулся глухонемым и в ответ только мычал, показывая на уши и рот. Пассажиры, ехавшие с ним в одно купе, с вопросами больше не приставали, но зато, сердобольно заботились о нем на всём пути в Ригу, угощая запасами, взятыми в дорогу, заказывая для него чай и при этом отказываясь принять от Петра плату за напитки. При этом заботу проявляли не только русские, но и евреи и латгальцы.
За время пути, парень досконально изучил «Памятную книжку Витебской губернии», «Двинский календарь-справочник и дорожный указатель за 1913 год», купленные на вокзале в книжно-аптечной лавке. Он постарался запомнить административное деление губернии и Двинского уезда; «руководящие и направляющие органы» губернии и уезда; «руководителей и организаторов» данных административных единиц. Некоторые должности и фамилии приходилось заучивать наизусть. Из газеты, купленной у разносчика, парень почерпнул много полезного из жизни города Двинска и прикоснулся к свежим новостям и сплетням. Также он получил некоторые сведения о ценах на товары и услуги и смог спланировать свой бюджет на ближайшую перспективу. Помимо этого, он прислушивался к разговорам попутчиков, пытаясь по возможности запомнить манеру речи различных социальных слоев, отличные от его мира слова и выражения, особенности говора.
Поезд прибыл на станцию Рига рано утром. Пассажиры покидали вагон. Немного оживленно и немного суетливо толкаясь, выходили из вагонов пассажиры третьего класса и тут же шумно и радостно бросались обнимать на перроне встречающих. Путешествовавшие вторым классов вели себя степенно, не пеша, пропуская вперед женщин и детей, вежливо раскланивались, прощаясь с попутчиками, а потом и со встречающими. Мужчины жали друг другу руки, женщины жеманно обнимались, имитируя поцелуи. Как вели себя пассажиры первого класса, вагон которых находился в другом конце состава, и встречающие их лица, Пётр рассмотреть не мог. Ритуалы встреч завершились, засуетились носильщики, предлагающие свои услуги, а затем всё это вавилонское столпотворение двинулось на выход.
Смешавшись с толпой идущих через центральны холл, Пётр вошел в здание вокзала и направился было к выходу в город. Вдруг парень остановился и стал ощупывать карманы пиджака и брюк, страшно выпучив глаза, как рыба, поднятая с глубины, и судорожно хватая воздух. Станиславский, при виде этой сцены, разрыдался бы. Порывисто повернувшись к выходу на перрон, он рванул по направлению к полицейскому чину, надзиравшему за порядком в конце перрона. С трудом затормозив, чтобы не врезаться в обладателя белого мундира с двумя золотыми лычками на маленьких черных погонах, Пётр затараторил голосом полного отчаяния, возбужденно размахивая руками словно ветряная мельница:
– Что вы здесь стоите как истукан?! Там меня обокрали! – он указал рукой назад в сторону главного зала. – Вы должны немедленно изловить злодеев! Боже мой! Все обнесли! Без гроша оставили!
–Успокойтесь, сударь, – осадил его страж порядка. – Соблаговолите объясниться, что с вами случилось.
–Извольте, ваше благородие, – парень сознательно назвал простого унтера благородием, чтобы расположить к себе полицейского.
После этих слов страж порядка степенно разгладил усы на довольном лице.
Прежде чем начать рассказ, Пётр растерянно посмотрел на ладони своих рук и заорал, переходя на фальцет:
– Матерь божья! А где мой баул? – парень принялся недоумевающе осматривать брусчатку перрона вокруг себя. – Боже мой! Он остался в центральном зале!
Развернувшись на одной ноге, он стремглав понёсся к главному холлу. Полицейский отстал далеко с тыла пытаясь угнаться за малохольным субъектом.
Стремительно влетев в главный зал ожидания, Пётр соляным столбом застыл в центре огромного холла, уставившись в одну точку на плиточном покрытие. Сзади послышался тяжелый топот сапог и пыхтение немолодого человека. Ухватив Петра за рукав пиджака, полицейский повернул парня лицом к себе и строго прохрипел:
– Господин хороший, хватит бечь туда—сюда! Объяснитесь разумно, что произошло!
– Я же вам уже говорил, что меня обокрали, – начал рассказ «потерпевший» все еще взволнованным голосом, – Украли бумажник с о всеми документами и с деньгами, сорвали серебряные часы. Когда я хотел свериться свой хронометр с вокзальным, обнаружил пропажу. В кармане не почувствовал тяжести кошелька. Тогда я поставил свой баул на землю и стал проверять карманы – портмоне отсутствовало. Для меня это было огромной утратой. Обезумев от горя, я побежал к вам за помощью, напрочь забыв о сундучке, оставленном на полу. Вот-с.
– Сударь, не соизволите ли пройти в участок, – предложил городовой.
– Да-да, разумеется, – поспешно согласился парень, словно боясь, что полицейский вдруг передумает, – я готов.
В привокзальном полицейском участке дежурный унтер-офицер снял с Петра письменные показания и попросили подождать начальника участка, участкового пристава. Ждать пришлась около двух часов. Нужно отдать должное полицейским, которые озаботились парнем и предложили ему чаю с баранками.
Дождавшись приглашение в кабинет начальника участка, Пётр вновь рассказал о «ограблении средь бела дня», голосом полным трагизма и боли. А на вопрос о цели прибытия в Ригу, с полчаса самозабвенно врал о прожектах их «Торгового дома Анджан и сыновья» расширить торговлю и перенести часть её в Европейскую Россию, о производстве мебели из кедровой доски и красочно расписывал достоинства такой мебели (глубокие познания по этой теме парень почерпнул из бесконечного числа рекламных буклетов, прочитанных в своём мире).
– Так-так. Понятно, – подытожил офицер с тремя звездочками в одну линию на погонах с одним просветом, – А может у вас всё же сохранился какой-либо документ.
– Увы господин офицер. Все похитили. Абсолютно все. Не знаю, как сейчас быть.
– А есть ли у вас в Риге родственники или знакомые, которые могли бы удостоверить вашу личность?
– К моему большому сожалению, никого такого нет. Я, как уже поведал ранее, впервые в этом городе, приехал наладить сотрудничество с производителями льняных тканей и других изделий из льна. У меня были рекомендации от нашей сельской головы, от настоятеля костёла Святого Людвига, от правления Союза льнопромышленников Тюменской губернии.
– А вы запомнили того, кто вас обокрал?
– Какое там, господин пристав. Было столько народу, такая толчея, что я даже ничего не почувствовал. И если бы не желание свериться по времени, я бы и не хватился.
– А у вас остались какие-либо средства?
– Да. По мудрой рекомендации моего батюшки, я сложил все свои золотые и серебряные деньги в специальной поясной сумочке, справленной нашим волостным скорняком. Конечно, это малая толика того, что у меня похитили, но несколько месяцев протяну, пока не получу денежный перевод от папеньки.
– Вот и ладно. Сейчас, будьте добры, пройдите к провинциальному секретарю, и он составит протокол. Он же выпишет вам референцию о краже документов, чтобы вам без проволочек выдали паспортную книжку по месту жительства и свидетельство, удостоверяющее вашу личность.
– Великодушно меня простите, господин офицер, а сколь долго я смогу пользоваться вышеупомянутым свидетельством?
– Согласно Положению от 8 июня 1894, закону от 2 июня 1897 года и специальному циркуляру Министерства Внутренних Дел сиё свидетельство действительно шесть месяцев, в течение которых вы обязаны вернуться по месту постоянного проживания или приписаться по месту нового жительства.
– Премного благодарен, господин пристав за ваше сердечное участие в моей судьбе.
– Ну что Вы, господин Анджан, – немного театрально возразил офицер, провожая Петра к выходу, – это мой долг и обязанность. Желаю в дальнейшем быть более внимательным в большом городе. Всякий народец тут проживает: и хороший, и лихой. Мы приложим всё наше старание, чтобы найти лиходеев, обокравших вас, и непременно вам сообщим, но для этого нужно время.
– Уважаемый Леопольд Францевич, – обратился начальник участка к офицеру с одной звездочкой, – оформите протокол происшествия, выпишите господину Анджану референцию о краже документов и денег, а также временное свидетельство, удостоверяющее его личность.
Составление протокола и выдача документов, указанных приставом, не заняло много времени и спустя час Пётр покинул полицейский участок полноправным подданным Российской Империи.
Пришло время приступить ко второму пункту плана: финансовому. Следовало обменять прихваченные из дома иностранные серебряные монеты на рубли и продать перстень. Все это было бы лучше провернуть в таком большом и, к тому же, портовом городе.
Еще собираясь в «путешествие», Пётр разложил серебро по странам в разные пакетики и положил их в рюкзак. Сейчас предстояло тщательно отсортировать валюту имеющихся стран по годам. Клерки банков несказанно удивились бы, получив для обмена монету, отчеканенную после 1913 года. Затем стоило убедиться, что профили императоров Англии, Германии и Австро-Венгрии этого мира соответствуют профилям на монетах. Также была большая вероятность того, что изображения на деньгах из его коллекции не соответствуют образцам монет здешних стран. Даже несоответствие в мельчайших деталях превратят его коллекцию в серебряный лом. На его счастье, русские деньги нынешней империи один в один соответствовали России его мира.
Идти в банки и производить сверку было бы верхом глупости: он быстро оказался бы в полицейском околотке. Не придумав ничего лучше, Пётр решил наведаться в местную публичную библиотеку, попутно купив в магазине писчих принадлежностей маленький блокнот, карандаш и рулончик прозрачной бумаги-кальки, которую приказчик любезно разрезал на листы.
Извозчик, по просьбе Петра, отвез его в недорогую гостиницу, где он снял маленький одиночный номер-коморку на несколько дней. В номере он тупой частью карандаша перевел на кальку все образцы его иностранных денег и отправился в библиотеку.
Как ни странно, но все монеты Англии, Германии И Австрии были идентичными в обоих мирах, а вот Франция подвела. Никакой Французской Республики не существовало в природе. Аверс французских монет этого мира венчал профиль императора Франции Наполеона V. Благо французских республиканских монет было немного.
В гостинице Пётр еще раз пересортировал деньги, разложив их на три кучки: годные к обмену, раритетные и не соответствующие этому миру. Раритетные монеты он собрался предложить коллекционерам, а если такие не обнаружатся, то антикварам, ну а франки были отложены на черный день.
Справедливо решив, что коль наличествует торговый порт, то в районе, прилегающему к порту, просто обязаны быть пункты обмена валюты, или как они тут называются. Не побегут же иностранные моряки, сошедшие в увольнительную на берег, в банки менять свои деньги на местные, чтобы успешно пропить в кабаке.
Пётр на извозчике отправился в порт, который доставил его прямёхонько к меняльной конторе.
– Что будет угодно, молодому человеку? – средних лет еврей вежливо встретил его в конторке, отгороженной от посетителя широкой стойкой-барьером. – Молодому господину, таки, понадобились немецкие марки или английские шиллинги?
– Молодому господину, таки, понадобились русские рубли в обмен на английские шиллинги, – в тон ему ответил Пётр.
– О! И какой суммой в английских деньгах располагает молодой человек?
– Пять крон, двенадцать шиллингов и пятьдесят четыре пенса. —парень выложил на стойку несколько стопок британских монет.
Меняла принялся сосредоточено щелкать костяшками счетов, шевеля полными губами.
– Семнадцать рублей шестьдесят три копейки, – возвестил он, завершив подсчёты.
– Сколько?! – опешил Пётр. – Вы случайно не перепутали английские фунты с монгольскими тугриками?
– Я не имею ничего сказать за какие-то тугрики, я считал фунты.
– Да что вы говорите, уважаемый метр! За фунт империя дает девять рублей, сорок шесть копеек, что в итоге выходит девятнадцать рублей, шестьдесят три копейки, а вы даете на два целковых меньше.
– Ну тогда вы обратились не по адресу, молодой человек. Обращайтесь, таки, к Российской империи.
– Ну что же, пойду к другому меняле, – сказав это, парень потянулся к серебру.
Но еврей шустро опередил его, накрыв деньги ладонью.
– Ну хорошо, молодой человек, только ради вас, я накину полтинник.
– Рубль, семьдесят пять. – предложил Пётр.
– Моё последнее слово – рубль, – ответил меняла.
– А моё последнее слово – рубль, пятьдесят. – из вредности уперся парень.
– Молодой господин случаем не иудейского племени? – поинтересовался еврей.
– Нет, не иудейского, но считать умею.
– Что с вами будешь делать! Это же себе в убыток даю вам рубль, двадцать пять.
– Хорошо, рубль, сорок копеек.
– О! Зохен вей! Вы умеете настоять, – меняла тщательно отсчитал серебряные монеты, и положил их на три синенькие бумажки. – Извольте пересчитать: восемнадцать рублей, семьдесят три копейки.
Парень из принципа пересчитал деньги.
– Все верно, господин…?
– Господин Исаак Рубин, к Вашим услугам.
– Моё почтение, господин Рубин.
– Заходите еще, молодой человек.
Пройдясь по припортовой улице, Пётр нашел другую меняльную лавку, где сдал все свои немецкие марки и получил почти тридцать рублей. В следующей обменнике за почти сорок австрийских крон дали только восемнадцать с полтиной.
Завершив операции по обмену иностранной валюты, парню предстояло заняться оценкой драгоценностей из клада. Предстояло ещё пристроить древние греческие и римские монеты из своей коллекции, прихваченные на всякий случай в путешествие в «зазеркалье», а также иностранные и российские деньги, вышедшие из обращения. Что-то из всего этого придется продать уже сейчас, так как имеющейся наличности надолго не хватит.
Во всех ювелирных магазинах и мастерских, а так же антикварных лавках он всем рассказывал душещипательную историю об ограблении на вокзале, ввергшее его в крайне затруднительное материальное положение и  вынуждающего его продать фамильные драгоценности или милые ему сердцу экспонаты нумизматической коллекции (по ситуации). При этом он с готовностью демонстрировал справки, выданные в полиции, подтверждающие правдивость его рассказа.
Петру посчастливилось продать перстень и большую часть старинных монет. За перстень он получил шестьсот сорок рублей. За двадцать четыре серебряные и бронзовые древние монеты, купленные одним из антикваров оптом, он отхватил шесть тысяч триста двадцать рублей. Пару сотен удалость заполучить за средневековые монеты.
На следующий день Пётр запланировать посетить Рижский коммерческий банк, который имеет свой филиал в Двинске, и открыть там счет. Но прежде, чем посетить выбранный банк, парень решил поменять гардероб. Как ни странно, он в его даугавпилсском костюме не выглядел каким-то инопланетянином. Его одежда выглядела очень авангардно, но не инородно. Неудобство составляло в том, что парень, все же, выделялся в толпе в своем ультрамодном одеянии и привлекал излишнее внимание. Он посчитал за благо заявиться в банк для открытия счета в более классическом для данного времени и места костюме.
Пошить костюм до завтра было нереально, да и социальное положение: провинциальный мелкий купчишка, не предполагал облачаться в пошитую на заказ одежду. Поэтому парень сел в трамвай и направился в центр города, здраво рассудив, что там будет легко найти магазины готового платья, в которых можно будет легко приодеться. Было интересно, сидя на деревянной лавке допотопного трамвайчика, рассматривать в окно город начала двадцатого века. В общем, центр города особенно не изменился. По сравнению с Двинском, центр Риги этого мира не сильно отличался от центра столицы Латвийской Республики его мира. На окраины города, если не считать порт, его еще не заносило.
В салоне готового платья, где он подбирал себе более скромный наряд, все приказчики и даже хозяин заведения сбежались, чтобы рассмотреть и пощупать диковинный костюм Петра. Такой костюм и по меркам родного мира парня был вполне респектабельным и там обошелся ему в немалую сумму. Все собравшиеся восхищались покроем, качеством сукна и недоумевали: зачем Пётр покупает более дешевую одежду, заведомо проигрывающую этому шедевру западноевропейского портного.
Как парень и предполагал, он довольно быстро и совершенно недорого приоделся, пройдясь по нескольким салонам и магазинам, и перед дверями банка из пролетки бодро соскочил мужчина, одетый в стандартную одежду человека среднего достатка.
Банковский клерк оформил открытие нового счета на имя Петра без особых проволочек, но, при этом, заполнив кучу формуляров и образцов. Новоявленный клиент Рижского коммерческого банка положил там все свои золотые деньги и шесть тысяч рублей ассигнациями. Пётр был удивлен тем, что золотые и бумажные деньги были положены на разные счета.
Завершив все свои торгово-финансовые операции, Пётр позволил себе на конец-то расслабиться и отужинать в приличном с виду трактире недалеко от его гостиницы.
Стоило парню войти в обеденный зал, как тут же подбежал половой. Подобострастно склонившись перед посетителем, он поинтересовался:
– Желаете откушать в общем зале или в кабинете?
– В общем зале, – на мгновение задумавшись, сообщил Пётр.
– Прошу вас следовать за мной.
Народу в трактире было немного. Было далеко за полдень и время обеда прошло, а ужина еще не наступило.
Половой принялся предлагать блюда, половину названий из которых парень даже не знал. Заказал то, что было знакомо: икры черной паюсной, буженины с хреном, щей и кролика, тушенного с розмарином и пшеничной кашей, ну и, конечно, графинчик Смирновской водочки. От сладкого отказался. Осилить бы основные блюда.
Еда была без изысков, но очень вкусная. Такой вкуснятины, как тушенный кролик, он, пожалую не ел никогда. Кролика он приговорил полностью, а в каше лишь поковырялся. Стоимость обеда не дотянула даже до рубля с полтиной, включая пятнадцать копеек чаевых. Тяжело отдуваясь словно паровой молот, Пётр с трудом оторвал пятую точку от лавки и тяжелой поступью направился на выход. Парень был сыт и чуточку пьян.
На улице Пётр тайком достал из кармана свои наручные часы. Было без четверти четыре и делать было абсолютно нечего. Парень беcцельно брел по улице, рассматривая фасады зданий, прохожих, людей, проезжающих мимо на пролетках, редкие проезжающие машины. В общем вёл себя как провинциальный ротозей, попавший в большой город. Проходя мимо каменной тумбы с объявлениями, Пётр заинтересовался театральными афишами. Особым театралам он не был, но учась в Москве в Геодезическом институте, иногда посещал театры с девушками и обычно на первом свидании. В родном же городе он один раз посмотрел спектакль в местном театре. Игра актеров его не впечатлила и желания вновь посетить то заведение больше не появилось.
Так как делать действительно было нечего, Пётр решил посмотреть пьесу в Русском Драматическом Театре название которой, как и ее автор, были ему совершенно не знакомы. До начала спектакля оставалось еще 3 часа и Пётр, купив билет на балкон, пошел в гостиницу отдохнуть, по пути купив в кондитерской пирог с ревенем и бутылку сельтерской себе на вечер.
В гостинице он прилег на кровать, не раздеваясь и принялся штудировать прессу, купленную утром, но так и не прочитанную.
Насыщенный «рабочий» день, выпитая водка, да обильная еда сыграли с парнем злую шутку: он банально уснул и по закону подлости проспал начало спектакля.
Вскочив как ужаленный, Пётр бросился к часам, лежащим на столике. Хронометр показывал без пяти восемь. Посещение театра накрылось медным тазом. Чертыхнувшись с досады, засоня умылся над тазом, поливая себе из кувшина, переоделся в свой старый иномирный костюм, причесался и спустился вниз по лестнице на первый этаж. У распорядителя гостиницы он разузнал, где варят хороший кофе и подают вкусные пирожные и направился туда.
В кафе, или как гостиничный администратор назвал кофейне, Пётр заказал чёрный кофе и три пирожных-корзиночки с высокими белыми башенками. Последний раз он ел такие пирожные в его счастливом советском детстве и с тех пор нигде не встречал таких корзиночек – башенок и давно мечтал ими полакомиться. Смакуя желанное лакомство, парень жмурился от удовольствия как кот на теплой печке. Для полного счастья оставалось только заурчать.
На следующий день Пётр засобирался в Двинск. Он приобрел клетчатый подержанный кофр и договорился с горничной, что та упакует его даугавпилсский костюм и другие вещи, купленные в Риге. Она по собственному желанию взялась уложить все это в кофр так, чтобы господин довез до дома одежду не помятой. Горничная быстро, но старательно уложила вещи в сумку. За качественно выполненную работу он одарил работницу серебряным рублем, так как серебра меньшего достоинства в карманах не оказалось. Увидев блестящий кружок, девушка едва сдержалась, чтобы не запрыгать от радости и не захлопать в ладоши. Прощаясь с Петром, она очень сожалела, что такой воспитанный и спокойный господин так быстро покидает гостиницу.
Взяв билет на ближайший поезд, который по расписанию отходил через два часа, парень вдоволь нагулялся по привокзальной площади, по окрестностям,  прилегающим к вокзалу; пообедал в буфете зала ожидания второго класса; запасся там же бутербродами с колбасой и ветчиной, и лимонадом; накупил у лоточников, буквально роившихся вблизи станции, пирогов и пирожков; запасся прессой у разносчиков газет и даже приобрёл в привокзальной лавке брошюру «Орфографiя великорусскага языка».
Состав подали за 20 минут до отправления. Сытый по горло круизом вокруг здания вокзала в ожидании поезда, парень в числе первых пассажиров ломанулся в вагон и занял свое место в купе. Засунув кофр и свертки с едой под лавку, он сел на свое место и с удовольствием вытянул ноги, ноющие от длительной ходьбы.
Поезд в Двинск пришел поздно вечером. За семь часов, что Пётр провел в пути, он наболтался с попутчиками, благодаря чему стал более-менее ориентироваться в ценах на основные продукты и товары. Кто же из обывателей не приметнёт поплакаться о том, что: «Представляете, молодой человек, за фунт сахару просят аж двенадцать копеек, против одиннадцати в прошлом годе, а за фунт масла целых пятьдесят шесть копеек, и это в середине лета!»
В перерывах между беседами, парень прочитал все газеты и почти наизусть выучил правила употребления архаичных для него ятей, еров и всяких там фит и ижиц.
Станционные часы показывали восемь часов, десять минут, когда нога Петра ступила на перрон. Предстояло найти место для ночлега. В первый день появления в этом мире по пути к железнодорожной станции, он обратил внимание на небольшую гостиницу недалеко о «его дома». Туда он и направился.
Примеченная им гостиница под претензионным названием Континенталь» отыскалась быстро. Отель, построенный без особых архитектурных изысков и без претензий на роскошь, сразу приглянулся парню. Это то, что бог прописал скромному молодому купцу.
Потенциальный клиент, вошедший в небольшой и выглядевший немного казённым хол был встречен с радушием не молодым и слегка потасканным жизнью распорядителем.
Условия проживания превзошли все его ожидания: одноместный номер на втором этаже с ватерклозетом в конце коридора и ванной комнатой, которую за отдельную плату горничная с помощником подготовят для купания. К тому же, по вечерам разжигался самовар и за пару копеек жильцы гостиницы могли заказать себе чаю в номер.
Сговорившись о том, что новый клиент снимает этот номер до тех пор, пока не найдет подходящее съемное жилье, парень назвал свое имя и фамилию для регистрации и тут же заказал ванну. Вышеупомянутый помощник, мальчик на побегушках, проводил Петра до номера и донес его кофр. Получив пятак за помощь, мальчонка ловко засунул его за щеку и унесся растапливать титан в помывочной комнате.
Переодевшись в «домашний» халат, купленный в Риге, и переобувшись в «домашние» тапочки, приобретённые там же, парень прилег на кровать в ожидании вестей от горничной. Он настолько устал от поездки, что внутри черепной коробки царил полный хаос мыслей и от того голова казалась пустой и тяжёлой.
Спустя час в дверь постучали. Парень встал и открыл дверь. На пороге стояла молоденькая, симпатичная, розовощекая девушка в белом переднике. Мило улыбаясь, она известила приятным тихим голосом с легким польским акцентом:
– Ванна готова, барин. Извольте следовать за мной.
– Одну минутку, красавица.
От этих слов девушка зарделась как маковый цвет. Парень взял со стола холщовую торбу с заранее положенными туда мылом, мочалкой и бритвенными принадлежностями, вышел из комнаты и, заперев дверь на ключ, последовал за девушкой, невольно любуясь её стройной фигурой и осиной талией, перетянутой поясом передника.
– Прошу сюда многоуважаемый барин, – указала она на приоткрытую дверь.
Пётр достал из кармана халата заранее приготовленные монетки и вручил двадцать копеек девушке за работу и попросил передать пять копеек пацаненку.
– Целый пятак! – возмутилась горничная. – Этому пострелу и алтына много будет. Разбалуете Вы паренька, барин.
– Не разбалую, малец старался. Грех не отблагодарить.
– Если барину нужно что-то перестирать, то вы кликните меня. Я отнесу постирушку сестре, а она и выстирает, и погладит с превеликим старанием и недорого. А если нужно выгладить костюм там или сорочки, то я это сделаю с превеликим удовольствием, а Миколка, так звать нашего пострела, вычистит ваши туфли. Только больше двух копеек ему за работу не давайте.
– Спасибо, красавица, я соберу все, что мне требуется сделать и позову тебя. А как величать тебя, красавица?
– Янина я, – присев в книксене представилась девушка. – Вы Миколку кликнете, когда будете готовы, а он меня отыщет.
В помывочной его ждала чугунная ванная для купания, застеленная простыней и наполненная водой. На деревянных гвоздях вешалки весели чистая простыня и полотенце. На лавке рядом с ванной лежало мыло серого цвета и мочалка, сделанная из луба какого-то растения.
Какое же это наслаждение погрузится в горячую воду после трех дней путешествия! Пётр долго отмокал, затем до скрипа кожи тер тело, принесенной с собой мочалкой, смывая трехдневную грязь и пот; долго и тщательно вытирался; затем побрился, глядя в маленькое зеркальце из футляра для безопасной бритвы.
В свой номер Пётр вернулся за полночь. Он чувствовал себя как заново родившимся и сбросившего с десяток килограмм веса. Он разделся и лег в постель. Не успела голова коснуться подушки, как парень, уставший от поездки и разомлевший после бани, провалился в глубокий сон.


Глава вторая


Проснувшись бодрым и отдохнувшим, Пётр, заказал себе чаю и позавтракал остатками еды, купленной в Риге. Затем завернул в газету одежду, нижнее белье и носки для стирки. Нижнее белье и носки он положил только те, что приобрел в Риге. Отдавать трусы и галантерею, изготовленную в XXI веке его мира, было чревато последствиями, и он простирнул их вчера после помывки. Кликнув Миколку, он вручил ему туфли для чистки и велел позвать Янину. После чего он уселся за стол и достал мобильник.
Открыв папку «Планировщик», он удалил первый пункт плана «Легализация» и вычеркнул его как выполненный. Следующим пунктом шло «Жильё». Естественно, ему хотелось снять квартиру поблизости от портала. Идеальным вариантом для него было арендовать апартаменты, которым принадлежит подвальный дровяной сарай порталом. А то, что в квартире давно не живут, указывает пустая тара с засохшими до каменного состояния остатками овощей и отсутствие дров в дровяной клети. Поэтому он в Планировщике сделал пометку под словом «Жильё»: «Разузнать, почему пустует квартира?»
Самый простым способом получения информации для Петра – это обратиться к дворнику. Кто-кто, а он знает всё об обитателях дома. «Но как выудить у него информацию? – размышлял парень. – Не подойдешь же к нему просто так и начнешь расспрашивать об интересующем тебе жилье. Можно попробовать узнать через сестру Янины. Она как женщина должна знать все сплетни и слухи, касающиеся её клиентов, в том числе о заинтересовавших его хоромах. А хотя можно и на дурачка расспросить жильцов о наличии пустующих квартир для съёма. Нет, так не катит. В этом доме обитают отнюдь не бедные мещане, и к ним на кривой козе не подъедешь с подобным вопросом».
Стук в дверь прервал размышления «великого комбинатора».
– Да-да, войдите! – отозвался на стук Пётр.
В комнату вошла Янина и, сделав легкий в книксен, промолвила тихим голосом со своим чарующим польским акцентом:
– Вызывали, господин?
– Да, красавица. Я собрал кой-какую постирушку для твоей сестры и хочу попросить разузнать есть ли приличное жилье поблизости, желательно в квартире номер 1, в доме 36 по Петроградской улице.
– Это в том, что напротив кондитерской и сапожной мастерской? – догадалась Янина.
– Да, красавица. И я щедро отблагодарю, если дело с апартаментами в этом доме выгорит.
Янина была умной и опытной работницей и лишних вопросов не задавала, а с энтузиазмом ответила:
– Я сделаю все что смогу. Барин может не сомневаться.
Сказав это, она, слегка присев в реверансе, шустро развернулась и выпорхнула из номера.
Пётр достал из кармана мобильник, спрятанный туда перед появлением горничной.
Третьем пунктом плана стояло классическое: «Что делать?» И если первые два пункта программы изначально выглядели достаточно рутинными и вполне выполнимыми,
то третья графа – это уравнение со ВСЕМИ неизвестными.
Пётр за почти двадцать лет работы топографом, исследовал огромные просторы России в составе топогеодезических партий. Провел в пути на поездах и на кораблях тысячи часов, где единственным занятием, чтобы скоротать время, было чтение. Поначалу, не имея возможности брать много книг с собой, он читал в пути или во время вынужденных простоев всё, что попадало в руки: художественную литературу, научные статьи в брошюрах и журналах, изучал самостоятельно иностранные языки и сносно стал понимать и говорить по-испански, по-английски и по-немецки. Даже латынь изучил. Потом, с появлением планшетов для чтения книг и ноутбуков, скачивал и читал, читал и учился.
Среди научных статей его больше интересовали проблемы развития общества, природы, человека, исторические и философские труды. Поэтому он осознавал значение каждого своего шага в этом мире и понимал, что из-за того, что он здесь накуролесит, могут произойти непоправимые изменения как в настоящем, так и в будущем. В нем еще теплилась надежда, что проход через портал возможен в двух направления и боялся, что последствием его действий здесь может стать разрыв пространственно-временной пуповины этого мира с его родным.
Еще до того, как Пётр прошел через портал, он много размышлял о возможности самого прохода и о том, куда, собственно, можно перейти. Единственно здравой мыслью было предположение, что портал соединяет миры в точках, предшествующих качественным разъединением событий или, точнее сказать, назревания процесса бифуркации. Из прочитанного ранее он вынес, что даже небольшое вмешательство в процесс развития, а тем боле негативные воздействия могут привести к изменению вектора этого процесса или появлению много векторного сценария разделения течения событий. Поэтому он не собирался становиться участником восстаний и революций, со священной целью построить общество всеобщей справедливости и государства всеобщего благоденствия. Не планирует он и дойти до царя для предупреждения грядущей катастрофы. Тем более он не знает о чем того предупреждать (он практически ничего не знает о прошлом этой страны, что тогда говорить о будущем); не планирует становиться крутым прогрессором или великим архитектором судьб.
Самым печальным фактом в его ситуации было то, что он НЕ ЗНАЛ, ЧТО ОН СОБИРАЕТСЯ ДЕЛАТЬ совершенно. Ему, как говорят русские, хотелось и на ёлку влезть и не обколоться. Весь вояж в другой мир был сто процентной авантюрой, без какого-то плана. А как можно планировать решение задачи, когда не известно ни одной переменной, когда стоишь перед Вратами в абсолютную неизвестность.
Но делать что-то нужно. Нужно как-то, на чём-то зарабатывать деньги, да так, чтобы жить не хуже, чем прежде, а намного лучше. А, чтобы лучше жить, нужно больше зарабатывать. Вот такой круговорот проблем в природе.
От того Пётр сидел над пустым листом, а в данном случае, файлом и мучительно соображал какие пункты впечатать в этот файл. «Если разобраться, то у меня есть все для первого рывка, – продолжал размышлять Пётр, – достаточно денег на первое время, легальные документы и главная фишка: закачанный под завязку ноутбук и три терабайтовых флешки, которые дожидаются его в подвале в рюкзаке. С таким багажом знаний можно горы своротить! Только вот воротить ничего никуда не надо, а нужно действовать вдумчиво и осторожно, так сказать, тихой сапой».
Подводя итог размышлений, парень набрал на дисплее под графой «Что делать?»:
«1. Разведка боем: что, где, качество, почем?»
В это время постучали в дверь и в комнату почти влетел Миколка с туфлями Петра наперевес.
– Вот, барин, ваша обувка, – заявил пацанёнок, протягивая туфли Петру. – Каждое пятнышко отодраил.
– Спасибо, Миколка, – Пётр потрепал его по загривку. – Держи за труды.
Он вручил мальцу, как и было предписано Яниной, две медные копейки.
– Премного благодарствуйте, барин, – в почтительно поклонился мальчик и добавил. – Если что надо, то вы только покличьте. Я все на разе сроблю.
– Иди уж, робельщик, – Пётр подтолкнул паренька в спину.
Вскоре и Янина принесла выглаженный костюм, купленный в Риге.
Первым делом новоявленный Анджан решил подкрепиться. Время приближалось к обеду. Янина рассказала, где можно столоваться недорого, но вкусно и сытно.  Пройдя на параллельную улицу, он отыскал напротив синагоги не большой уютный трактир. Заказал себе обязательную черную икру (стоила она здесь сущие копейки, так чего бы не объедаться), мясную нарезку, окрошку, скобянку, хотя понятия не имел что это такое и с чем ее едят, пирог с зайчатиной и квас.
Сытый и довольный перешел в кондитерскую на «родную» улицу. В Двинске эта улица называлась Петербургской.
Смакую отличный кофе, парень решал куда направиться дальше. День был не базарный, поэтому оставалось только изучить ассортимент в лавках, магазинах и салонах. Пока никакой идеи, кроме как заняться торговлей, у него не было. Бродя по торговым точкам, он искал тему, за которую можно было бы зацепиться и раскрутить.
На глаза попалась книжная лавка. Ради любопытства решил зайти. Помещение торговой точки имело скудное освещение, от чего все товары имели сероватый оттенок. Книжной эта лавка была лишь номинально. Это заведение можно было скорее назвать «Писчие принадлежности и книги».  Небольшое помещение лавки, в основном, заполняли канцелярские товары, а книги сиротливо приютились в дальнем углу. Разнообразием ассортимента магазин не блистал: несколько видов перьев, ручек, карандашей, в том числе цветных, пузырьки темного стекла с чернилами, кисти, акварельные краски, стопки тетрадей, блокнотов и пищей бумаги желтоватого цвета, стеллажи с учебниками, если судить по корешкам книг, и несколько стопок художественной литературы, как новых фолиантов, так и пользованных. «Да, – подытожил Пётр, – репертуар хиленький»
В этот момент в лавку впорхнула стайка девочек – подростков. Они подбежали к стеллажам с учебной литературой и стали в пол голоса обсуждать статьи учебников.
«Интересно, а обычные канцелярские скрепки и кнопки уже изобрели? – сам себе задал вопрос парен. – Нужно выяснить».
Что бы как-то оправдать время, потраченное на осмотр лавки, он купил большой блокнот, две тетради в клетку и несколько простых карандашей.  В другой лавке его заинтересовала небольшая витрина, на которой он увидел электрические лампочки накаливания, выключатели, розетки и вилки к ним, сопровожденные табличкой с надписью «Электрические товары». Зайдя в лавку, он удивился богатым ассортиментов хозяйственных товаров. «Прямо-таки магазин 1000 мелочей», – подумал он.
Пётр по очереди заходил в магазины и салоны одежды, в скобяные и продуктовые лавки. На пути попадались обувные, шорные, столярные и часовые мастерские. И после посещения каждой такой точки он делал пометки или фиксировал интересные на его взгляд идеи.
Не преминул Петр посетить Гостиный двор. Он даже не подозревал, что в Даугавпилсе был такой торговый центр. Особенно его заинтересовал ренсковый погреб. Очень странное и неудобопроизносимое название. Петр спустился в вышеупомянутый погреб и очутился в винной лавке. Чем этот ренсковый погреб отличался от обычной винного магазина, он так и не понял. В лавке присутствовал довольно приличный выбор вин и коньяков. При этом напитки продавались как наливом из бочек, так и в заводских бутылках.
Гостиный двор ему понравился. Под его крышей собрались магазины, торгующие, говоря языком XXI века, промышленными и продовольственными товарами. Что нельзя купить в торговых точках этого Двора, можно докупить в торговых рядах.
Александровская площадь, на которой располагался торговый центр и торговые ряды, и прилегающая к ней другая площадь, поменьше, смотрелись непривычно без громадины Народного Дома и многоэтажки гостиницы.
Пройдясь по всем лавкам на площади, парень вернулся в чудный винный подвал и приобрел бутылку шустовского коньяка и бутылку настоящей крымской мадеры трёхлетней выдержки и за дополнительную плату заказал доставить в гостиницу.
Утром Янина принесла выстиранную и отутюженную одежду и нижнее белье, за что было попрошено сорок копеек. Пётр заплатил пятьдесят копеек и еще дал пять копеек девушке за труды.
– Благодарствую, барин, – искренне поблагодарила девушка. – Я сейчас приберу последнюю комнату на другом этаже и приду к вам убираться. Заодно расскажу, что узнала сёстра по квартире, что господин спрашал. Последние слова она произнесла с налетом таинственности и немного взволнованно, от чего ее польский акцент стал явственнее.
Такое поведение девушки заинтриговало парня и добавило нетерпеливой нервозности. Чтобы не изводить себя ожиданием, Пётр кликнул Миколку и приказал принести себе чаю.
Пётр только-только успел позавтракать, когда явилась Янина. Анджан усадил ее на стул, а сам сел на кровать напротив.
– Ну, красавица, рассказывай.
Девушка набрала в легкие воздуха и затараторила, строча словами как из пулемета, но при этом ее руки, действуя как бы сами по себе, принялись протирать пыль с подоконника.
– Ой господин. Не шли бы вы жить в тот апартамент. Злой он. Моя сёстра вечером забежала к Маре, бывшей экономке господина, который жил в тех хоромах, что вас заинтересовали. Его звали Варис Виксне. Он и его компаньон Аарон Мендель держали этот дом. Она поведяла, что ее господин тши лята назад попал в большую неприятность. Говорили, что он связался толи с бомбардами….
– Бомбистами, – поправил ее Пётр.
– Так есть, толи с бомбистами, толи с бунтовщиками, и скрывал у себя каких-то лихих людей. Об том прознала полиция и прибыла до Виксне с пошукованием, но ничего не знайшла.
– Я не понял, – перебил парень горничную. – Зачем пришла полиция?
– Ну пришли до господина Виксне, чтобы осмотреть дом и пошукать злодеев.
– А, с обыском, – дошло до Петра.
– Так есть, пан. Полиция хозяина напершей заарестовала, но п?том отпуштили. Вернувшись до дому, он рассчитал всю прислугу и исчез.
– Как исчез?
– Неведомо як. За ним обсервовали какие-то шпеки.
– Шпики, – вновь поправил её парень.
– Так есть, шпики. Они повядяли, что не видяли что господин Виксне вых?дил из дому, не вых?дил он праз браму теж.
– Стоп, Янина. – прервал он её словесный поток. – Успокойся, а то я твою русско-польскую смесь перестал понимать. Говори спокойно, медленно и по-русски.
– Извините господин, – присев в книксене повинилась девушка и, помолчав несколько секунд, продолжила, но уже спокойно и медленно:
– Я и говорю, что Мара слышала, как шпики докладали участковому приставу, что господин Виксне из подъезда не выходил, из подъездных ворот тоже. Дворник Болюсь проговорился, что как будто видел господина Виксне на ранице, спускающегося в погреб. А как господин выходил из подпола Болюсь не видел, хотя до обяда прибирал двор. Когда слесарь по приказу полиции вскрыл дверь апартамента, то хозяина дома не оказалось. Еще Мара рассказала, что месяц назад к ней пришли родственники, наследники господина Вариса Виксне и попросили её присутствовать во время вскрытия апартамента, чтобы она все осмотрела и посвидетельствовала, что ничего не пропало. Они же наняли её для того, чтобы Мара, как бывшая экономка и знавшая все в доме, взяла на себя хлопоты по приведению до порядка покоев, мебли и прочего. Так вот, родственники, которые приехали из Вышек повядали, что полиция разыскивала господина Виксне два года как беглого зл?дея, потом еще год искала по наставлению уездного судьи. Полиция дол?жила судье, а судья родственникам, что господин Виксне нигде праз границу не перех?дил, пачпортной книжки с такими приметами как у господина, а у него была подпалена скура по всей левой щеке, никто нигде не пр?сил. Суд признал господина Виксне не ж?вым на свете, и наследники юж могут делить его имущество и капиталы. Мара целых две недели обх?дила покои. За три года все затхло и запылилось. Теперь наследник ищет жильца в апартамент. Уже три месёнца ищет, но никого не нашел.
– А что так? – подивился он.
– Так ка просит задорого: сто рублёв за месёнц. А еще Мара рассказывала, что этот латголец Варис Виксне, хотя и был католиком, но в костел не ходил, образов дома не имел, а был настоящим язычником и колдуном. Дома у него были разные поганые кумиры и амулеты. Поэтому о апартаменте идет плохая слава. Люди б?ятся, что старый хозяин заколдовал покои, да и сам пропал невядомо куда. Вот и не идут туда жить.
– Ну что ж, понятно. – Пётр остановил рассказ горничной – Спасибо, красавица. А где мне найти наследника дома?
– А не надо его искать. Всем ведает Мара. Она с утра и до пяти по полудню находится в доме в понедялок, середу и пёнтак. – Увидев недоуменный взгляд парня, девушка осеклась. – Ой, простите господин, в понедельник, среду и пятницу. В другие дни она оставляет на дверях бумажку со своим адресом.
– Спасибо тебе, красавица, за рассказ и помощь, – поблагодарил Пётр и протянул ей коробочку шоколадных конфет, перевязанную розовой лентой с бантиком и купленную на всякий случай вчера во время экскурса по торговым точкам. – А это тебе за труды.
– Ой! – девушка зарделась как маковый цвет, осторожно прижала коробочку к груди как величайшую ценность и, даже забыв сделать обязательный книксен, почти прошептала. – Денькую бардзо! (Большое спасибо!)
Проговорив это, она, смущенная, выбежала из номера.
Когда дверь за горничной закрылась, парень сел за стол и закурил, переваривая в голове полученную информацию.
«Что же получается, и здесь текучка кадров! Наверняка достопочтенный господин Варис Виксне есть хранитель тайны Врат в данной реальности. И подался он в бега через портал. Но не порядок: хранители разбегаются как тараканы! А почему, а потому что нарушили одну из заповедей, прописанной в пергаментной рукописи: хранитель не должен вмешиваться в политическую жизнь государства (в рукописи было написано по-другому, но очень уж замудрённо и Пётр перевел почти целое латинское предложение фразой «политическая жизнь»), на территории которого находятся Врата. Если Карла Берга по-человечески можно понять: спасал друзей от смерти, то какого лешего Виксне, довольно обеспеченного человека, понесло в террор. Власти захотелось, что ли?»
Пётр решил, не откладывая дело в долгий ящик, наведаться к Маре и застолбить участок, то есть, квартиру. Тем более сегодня среда и она должна быть на дому.
Облачившись в «рижский костюм», но напялив свою «даугавпилсскую» шляпу, парень, с тростью в руках, бодрым шагом направился к вожделенному дому.
На его счастье, Мару удалось застать на месте, в квартире. Представившись, он объяснил цель своего визита. Мара представилась как Мара Яновна Лейтан, экономка. Пёрт попросил показать ему квартиру. Экономка любезно провела его по всем комнатам и подсобным помещения, разъяснив нюансы пользования оными, объявила условия аренды и оплаты.
Планировка квартиры отдаленно напоминала расположение комнат квартиры его родителей. Все было очень похоже, но как-то иначе. К тому же, она была в три раза больше за счет помещений, в которых в мире Петра жили соседи «через стенку» и которые попадали в свое жилье через другой вход и даже другой подъезд. В этой же реальности, тот «соседский» подъезд являлся черным ходом для прислуги.
Квартира содержалась в идеальном порядке, но, всё равно, чувствовалось, что здесь давно никто не живет. Мара же приходила только на несколько часов.
– Мне нравится. Пожалуй, я сниму эту квартиру.
– Господин здесь будет жить с семьёй? – полюбопытствовала экономка.
– Нет. Пока один.
– Скажите, Мара Яновна, а не желаете ли вы остаться здесь и служить, как и прежде, экономкой?
– Я начала служить в этом доме, который стал мне как родным, еще при старом Виксне, Сауле, отце Вариса Виксне и прослужила тут вот уже тридцать лет. Я с удовольствием осталась бы служить здесь и дальше. А сколько жалование мне положите?
– А сколько вы получали при старом хозяине?
– Сорок рублей жалования и столовалась здесь.
– Что вы делали по дому?
– Вела хозяйство и командовала прислугой.
– Отлично. Мне подходит. Будете служить на тех же условиях, что и прежде. Вы грамотная?

– Да, я ходила в нашу школу при костеле.
– У вас есть перо и бумага? Составим договор.
– Какой договор? – испугалась Мара.
– Не пугайтесь так. Договор о том, что я беру вас на службу. Вы работаете, например, с 7 утра до 5 вечера. Я обязуюсь платить вам пятьдесят рублей в месяц и обеспечивать едой в часы работы. Принимаю на службу с испытательным сроком в три месяца, а потом бессрочно.
– Что это, пожизненная кабала что ли?
– Почему кабала. Вы можете уволиться, когда захотите, но должны будете предупредить об этом за месяц до ухода.
– Ну не знаю, – замялась Мара. – А можно сделать так: мы напишем эту бумагу, а я покажу ее нашему соседу по дому. Он человек грамотный и работает на почте.
– Конечно можно. А после подписания договора, озаботьтесь, пожалуйста, поиском кухарки и приходящей уборщицы. Два раза в неделю.
С понедельника Пётр переселился в снятые апартаменты. После подписания договора найма на один год, парень за восемьдесят рублей стал арендатором шестикомнатной квартиры. Мара пока исполняла обязанности и экономки и кухарки и уборщицы за дополнительную плату в двадцать пять рублей в месяц, а её старший четырнадцатилетний летний сын Янка за шесть рублей был мальчиком на побегушках: сходить на рынок, в лавки, принести дров и растопить плиту, выполнять разные другие поручения хозяина или матери.
В первый же вечер, Пётр втихаря перетащил из подвала в свой кабинет рюкзак и баул. Кабинет ему достался от предыдущего хозяина в неизменном виде. Наследники оставили все на своих местах. Зная о колдовской славе своего пропавшего родственника, они побоялись что-либо брать из кабинета. Добротный сейф фирмы Братьев Смирновых был вскрыт представителем этой фирмы в присутствии судебного пристава и наследников. По словам Мары в нем хранилась изрядная сумма в ассигнациях, векселя, акции и всякие договора.
Как и при прежнем хозяине, было установлено правило, что никто без ведома Петра не имеет права входить в кабинет. Пётр даже приказал врезать замок и всегда запирал его на ключ. Только обезопасив свой офис от проникновения посторонних, он перетащил сюда свои иномирные вещи и стал раскладывать содержимое сумок по шкафам, комодам, бюро. Ноутбук, флешки, переносной ленточный мини принтер, с запасом лент, коллекцию монет, оставшуюся после валютного обмена и продаж, оружие, а также все документы двадцать первого века он положил в сейф. Сей металлический несгораемый шкаф сантиметров семьдесят высотой и полметра шириной и глубиной, был довольно вместителен и позволял спрятать от людских глаз все те вещи, наличие которых было несовместимым с этой временной реальностью.
Разбирая рюкзак, Пётр неожиданно обнаружил во внутренних кармашках пачки с банкнотами из тайника. Он смотрел на эту кучу денег и не мог поверить в такую удачу. В тот день, когда он обнаружил эти деньги в схроне, он положил их в рюкзак, который всегда брал в экспедиции или использовал дома для хозяйственных нужд, и успешно про них забыл. А вот сейчас он стал обладателем огромной суммы местных денег. Остается только тщательно проверить каждую купюру на подлинность, соответствующий год (трудно будет объяснить дату выпуска купюры, например, в 1915 году, когда на дворе 1913). Но основным аспектом проверки должны стать 100% соответствие исполнения его банкнот деньгам, имеющим хождения здесь.
Парень до поздней ночи с лупой и на свет проверял каждую купюру, изымал года выпуска, которые еще не наступили и посчитал общую сумму. В наличии имелось бумажных денег на сумму тридцать тысяч сто десять рублей.
На следующе утро он пошел в свой банк и попросил выдать ему по одному экземпляру всех ассигнаций, имеющих хождение в Российской империи. Он мотивировал свои действия тем, что там в Сибири он мало имел дел с денежной кассой их Торгового дома, поэтому большинство банкнот даже в глаза не видел. Здесь же, после открытия филиала Дома, финансами придется заниматься уже ему. Он, банально, боится быть ошельмованным.
Дома, после ухода всех работников, он вновь заперся в кабинете и с пристрастием изучил под увеличительным стеклом все имеющиеся деньги, сравнивая их с соответствующими образцами. Радости парня не было предела: все банкноты из тайника на сто процентов соответствовали местным стандартам и были в хорошем состоянии. Таким образом он стал обладателем такой суммы наличными, что можно замахнуться на создание собственного производства. Правда пока неизвестно какого. Но это уже частности.
Он положил все имеющиеся банкноты в сейф в специальное кассовое отделение для хранения денег и наиболее ценны вещей и где уже лежал его пистолет с патронами и драгоценности. Пётр здраво рассудил, что в таком возбужденном состоянии он все равно не заснет и достал бутылку настоящего шустовского коньяка, напитка, которого он до сего времени никогда не пробовал. Найдя на кухне и нарезав колбасу, сыр, хлеб и лимон, парень расположился в столовой и на пару с тренером, початой бутылкой с коньяком. Неспеша и смакуя каждый глоток, парень обмыл нежданно свалившееся на него богатство. Иногда забывчивость бывает весьма полезной!


Глава третья.

Став обладателем значительной суммы денег, Пётр первым делом озадачил Мару обустройством быта. Не хватало самого необходимого: постельного белья, которое нужно пошить, скатертей, посуды и всякой мечи для кухни и дома, а также солений и варений на зиму, и так далее.
За прошедшую неделю парень обошёл практически все лавки, магазины и салоны, находящиеся как в центре, так и в крепости, посетил мастерские и прошёлся около многих заводиков и фабрик города, изучая состояние промышленного и ремесленного производства в Двинске и ассортимент выпускаемой продукции.
Уровень экономического развития города его впечатлили. Пётр насчитал несколько десятков заводов, фабрик и крупных мастерских, на которых изготавливали практически все, что нужно для жизни простого обывателя, от спичек до дровяных печек – плит. Производилось много сельхозинвентаря и мелкого оборудования для промышленного производства. По вечерам Петр заносил в компьютер записи, сделанные во время разведывательных походов, анализировал информацию, извлекал из памяти ноутбука и флешек все то, что может производиться и продаваться в эту эпоху, не вызывая вопросов своей продвинутостью или экстравагантностью. Он накапливал знания этого мира, перелопачивал горы информации из электронных источников, но так еще не понял: «Чего, кроме денег, не хватает местному люду для полного счастья?» А по большому счёту Пётр в той прошлой жизни был далек как от производства чего-нибудь, так и до торговли чем-либо. Он геодезист-топограф по профессии и геолог по совместительству (после окончания Геологического факультета заочно), слабо разбирался и в производстве, и в коммерции.
Также каждый вечер, дождавшись, когда прислуга разбредется по своим домам, Пётр обследовал квартиру на наличие схронов. В подоконнике кабинета парень выявил пустоту и выдвинув доску, извлек из открывшейся полости свитки рукописями. Кроме бумаг в тайнике ничего больше не было. Похоже, это были такие же «инструкции», которые Пётр изучил до прохода через портал, только писаны они были на латинице, предположительно, на латгальском языке. «Пора уже исследовать местный портал», – решил парень, и, не откладывая дело в долгий ящик, прихватив копии инструкции Карла Берга и перстень Вариса Виксне, ведро с водой, тряпку, фонарик и спустился в подземелье.
Парень внимательно осмотрел грот. Эта ниша и та, оставшаяся в его родном сарае, были похожи друг на друга как кабинки лифтов в серийных многоэтажках.
«Они что, по типовому проекту строились?!» – удивился Пётр.
Пётр совершил все те же действа, что и при активации даугавпилсского портала: нашел третий камень сверху и дважды нажал на него; дождался, пока отъедет в сторону фальшивая стена и откроется проход на нижний ярус. Его взору открылось просторное помещение со множеством колонн, такое же, как и в Даугавпилсе XXI века. По стрелкам он дошёл до портальной стены, обильно смочил её принесенной с собой тряпкой и водой на уровне груди и стал высматривать символы.
Довольно быстро отыскался знакомый уже коловрат Рода с восьмиконечным углублением в центре, в начале ряда символов. На конце ряда находилась другой рисунок, отличный от символа «Рожаница». Пётр достал мобильник и загрузил фото знаков из того «родного» портала, чтобы свериться с обнаруженным рядом на стене. Все пиктограммы на стене и на фото совпадали один в один за исключением последнего. Обнаруженный ряд пиктограмм заканчивался рисунком в виде двух квадратов один в другом и четырьмя усиками наружу. На том же сайте славянской символики он найдет этот рисунок, знак «Перекрест», символ богини Костромы.
Парень принялся осматривать стену, периодически смачивая её мокрой тряпкой и чуть ниже, в сантиметрах двадцати от верхней, отыскал новую строку пиктограмм, начинавшуюся «Родом», но без углубления под перстень. В конце ряда выделялся повторно смоченный водой рисунок, также напоминающий силуэт человека, но с поднятыми вверх руками. Уже дома он нашел в компьютере описание этой пиктограммы. Называлась она «Хляби Небесные», символ Агидель, Богини Воды – общее название знаков, изображающих воду. «Вероятно – это путь в мою реальность, – догадался парень, – а символ моего портала, этот человечек, сдающийся неизвестно кому».
Заученными движениями, он прижал ладонь к «Роду» нижнего ряда и запел заклинание на открытие врат, но портал никак не прореагировал на его потуги. Парень повторил процедуру, прижимая ладонь к «Роду» верхнего ряда, но также ничего не произошло.
«Или мантра нужна другая или требуется инициация для этого портала, – сделал вывод парень. – Нужно найти перстень или другой предмет, необходимый для посвящения, а для начала, перевести на русский язык рукописи».
Дома, разобравшись в компьютере с настенной живописью и выяснив значения практически всех символов, парень продолжил поиск других тайников и схронов в кабинете. Первым делом он обстучал все стены, затем проверил всю мебель. Он обнаружил два тайника: один в крышке стола, который оказался пустым и двойное дно в платяном шкафу кабинета. На дне шкафа, доверху набитом какими-то документами, ничего ценного не оказалось, перстня тоже. Встав на четвереньки, Пётр метр за метром прощупал доски паркета, но ни одна не шелохнулась и щелей между досками не обнаружилось.
Решив сделать перекур, он направился на кухню, сварил себе кофе на примусе, сел у окна и закурил сигарету. Прихлебывая ароматный напиток и вдыхая не менее ароматный дым, Пётр размышлял, где продолжить поиски, как и вдруг вспомнил, что его зацепила какая-то неправильность, какая-то несообразность, когда он первый раз знакомился с квартирой. Допив кофе и загасив сигарету, он вернулся в кабинет и стал лицом к той стене, у которой стоял шкаф с двойным дном и мысленно представил план родительской квартиры. Там, в Даугавпилсе, за стеной была комната соседей, в которой обитал его друг детства, поэтому Пётр хорошо помнил её размеры. Все комнаты его теперешней квартиры один в один совпадали с размерами комнат квартир в даугавпилсском доме. Постояв немного, он вышел в коридор. Там, где по идее должна быть дверь в «комнату друга», находились две двери в чуланы. Открыв обе двери, парень визуально сопоставил длину кладовок в глубину и длину стены кабинета и понял, что его тогда зацепило: глубина чуланов составляла, где-то, половину от длины кабинетной перегородки. За чуланами находилась вторая половина гипотетической комнаты. Если с правой стороны от чуланов располагался кабинет, то с левой – кухня, где и должна быть дверь в недостающую половину помещения. На кухне он никакой двери не припоминал.
Подойдя к шкафу, Пётр попытался заглянуть за заднюю стенку, но мебель плотно прилегала к стене без какого-либо намека на зазор. А вот между полом и нижней частью этого шкафа просматривался небольшой, не более двух миллиметров, промежуток, словно этот мастодонт, изготовленный из дубовых досок, завис над полом, игнорируя законы физики.
«За стеной находится еще одна комната, и за шкафом должен быть проход туда», – предположил парень и принялся сантиметр за сантиметром ощупывать резную корону мебели, пытаясь шевелить и крутить туда-сюда каждую загогулину. Наконец-то один из элементов декора поддался и сдвинулся с места при повороте против часовой стрелки. Раздался щелчок, шкаф сдвинулся с места и между стеной и ним появился просвет. Парень толкнул сильнее шкаф и тот повернувшись на девяносто градусов, открыв проход. Заблокировав вход кочергой для страховки, Пётр включил фонарик, вошел вовнутрь и замер. Возникло ощущение, что он очутился в одном из залов Московской Оружейной палаты: обилие старинного холодного оружия на стенах и полках; более десятка ружей и пистолетов в пирамидах; составной лук без тетивы и арбалет в стойке. «Ого! – радости парня не было предела – Это я хорошо зашёл!» В левом дальнем углу притаилось бюро – сервант. Пётр первым делом отправился к нему и раскрыл нижние дверцы.
Вся нижняя часть серванта была заставлена сундучками, забитыми по завязку серебряными монетами разных эпох. Серебро в ларцах оказалось рассортировано по времени правления императоров от Николая I до Николая II. Первый и последний ларцы были пустыми. Если следовать логике, то в первой пустой шкатулке должны быть деньги предшественника Николая I – Александра I. Какие монеты хранились в последней пустой, было загадкой, так как Никола II всё ещё сидел на троне и отказываться от него не собирался. В верхней части серванта на трех полках возвышались аккуратные стопки бумажных денег, при этом, каждая стопка соответствовала праителю России, но было и несколько стопок с иностранными банкнотами.
Разбираться со всем найденным богатством не было ни сил, ни желания. Было уже за полночь, и кладоискатель решил закруглиться и идти спать, отложив на завтра подсчет и опись найденных сокровищ.
Уже лежа в постели, Петр попытался подвести первые итоги: «Виксне, без сомнения, хранители портала, а Варис Виксне удрал куда-то через портал, чтобы избежать ареста. Из портала в Даугавпилсе имеет только один путь, а вернее, тоннель в Двинск начала XX века. Но вот из Двинска, если судить по количеству двух различных групп символов, есть две пути: в родной мир Петра и еще куда-то». Парень нашарил на прикроватном столике коробку папирос и закурил. Спать не хотелось, а под табачный дымок думалось лучше.
«Виксне сбежал в портал со знаками верхней группы символов, прихватив в «дорогу» все золото, драгоценности и, по-видимому, серебряные деньги из теперь пустых сундучков. Значит выход из портала находится в реальности, где правит Александр I или его копия». Папироса выкурилась быстро. Парень загасил окурок в пепельнице и загасил свечу. «Ладно, – решил он, поворачиваясь на левый бок, – как говорила незабвенная О'Хара: «Об этом я подумаю завтра». А теперь спать».
На следующее утро Петр направился в ближайший фотосалон, чтобы разузнать, где можно приобрести фотоаппарат для личного пользования. Фотограф нехотя дал адрес продавца таких аппаратов и принадлежностей к ним. Уже выйдя из фотоателье, парень на автомате взглянул на витрину этого ателье с выставленными образцами фотографий и остолбенел: в левом нижнем углу стенда на него глядела девушка, как две капли воды похожая на Марту Берг. Петр вернулся в салон и представившись купцом, прибывшим из Сибири в Прибалтику. Он с волнением поведал, что на выставочном фото снята девушка, очень похожая на его кузину, семью которой он уже неделю как разыскивает. Петр рассказал, что живет неподалеку и сейчас принесет фотографии разыскиваемой семьи.
Парень вихрем влетел в квартиру, чуть не сбив при этом кухарку, выглянувшую на шум. В ящике письменного стола в кабинете он достал пачку фотографий предположительно семьи Берг и извлек оттуда общее фото на фоне реки Двины и студийную карточку Марты, снятой в таком же ракурсе, что и на стенде салона.
– Посмотрите, пожалуйста, вот это семья Берг, – Пётр предъявил карточку семьи фотографу, – это моя тетя Анна (хорошо, что Петр в даугавпилсском архиве из «спортивного» интереса узнал имена всех членов семьи Берг, ушедших порталом), это ее муж Роберт, а это моя кузина Марта Берг.
– А это ее другая фотографическая карточка, – парень протянул студийное фото Марты.
– Великолепные снимки, небывалое качество! – фотограф взглядом профи оценил состояние фотографий, и тут же выдал, держа на вытянутой руке фото Марты. – Да. Я отлично помню эту юную барышню. Её каким-то ветром занесло в моё ателье. Я был зачарован её идеально правильным лицом, зелёными колдовскими глазами и её абсолютно не земной прической, поэтому предложил сфотографироваться для выставки. Она любезно согласилась.
– Так может вам известен адрес этой семьи, маэстро?
Польщённый званием, которым наградил его парень, фотомастер слегка засмущался и промолвил:
– Все семейство мне не знакомо, но вот барышню, кажется, действительно звали толи Анна, то ли Марта и даже имеется адрес, куда были доставлены ее фотографические снимки.
Он порылся в ящике своего стола и достал толстый гроссбух. Перелистав несколько страниц, заявил:
– Ага, нашёл, прошу вас, улица Орловская, дом 23, квартира 4, госпожа Берг, но почему-то Анна
«Анна», – разочаровано подумал парень, но виду не подал, а уточнил, что у неё двойное имя Анна-Марта.
– Покорно благодарю господин Гердер, – взяв протянутый листок, поблагодарил Пётр.
– Молодой человек, как я понял, – вы решили посвятить себя фотографированию. Приносите мне ваши негативы, я вам быстро и недорого проявлю их и распечатаю карточки.
– Премного благодарен. Сочту за честь обслуживаться у такого мастера. А вы мне не дадите совет как профессионал: какой мне фотографический аппарат приобрести, чтобы был качественный, компактный и удобный.
– С превеликим удовольствием, молодой человек. Просите Вольта 105, год выпуска —1912, но с доработкой сына владельца магазина Соломона. У него золотые руки и большие познания в ремонте и усовершенствовании фотографических аппаратов. После его рук аппараты работают изумительно и качество снимков получается отменным.
– Еще раз премного благодарен, – Пётр снял шляпу и откланялся.
– Рад был вам помочь. Милости просим, заходите еще, – поклонился в ответ мастер.
С видом знатока, парень появился в магазине Исаака Розена и объявил, что желает приобрести фотографическую камеру Вольта 105, 1912 года выпуска, на что получил ответ, что такой аппарат продается на заказ и необходимо подождать две-три недели. Пришлось согласиться подождать.



Глава четвертая

Извозчик отыскал без особых проблем дом 23 по улице Орловского. Оштукатуренное и недавно побеленное двухэтажное здание дома выглядело белым лебедем среди одноэтажных деревянных не крашеных зданий и заборов, почерневших от времени. Поднявшись на второй этаж, Пётр дернул за веревочку звонка в квартиру номер четыре.
– Что вам угодно, сударь? – поинтересовалась миловидная женщина средних лет, открывшая дверь.
Судя по наличию поварского передника и платка на голове, повязанного типа банданы, дверь открыла кухарка.
– Здесь ли проживает семья господина Карла Карловича Берга? –вопросом на вопрос ответил парень.
– Да, это квартира господина Карла Карловича Берга. Но их сейчас нет дома, так как и брата ихнего Роберта.
– А с кем я могу побеседовать?
– Дома только молодая госпожа Анна. Как вас доложить?
– Пётр Антонович Анджан.
– Ожидайте, – попросила, как приказала кухарка.
По прошествии нескольких минут женщина проводила гостя в гостиную и сообщила, что молодая госпожа выйдет к посетителю через десять минут и предложила чай или кофе на выбор. Пётр предпочел кофе. Не спеша попивая горячий напиток, он осматривал обстановку комнаты: безликая, как-то безвкусно подобранная мебель, отсутствие картин и фотографий на стенах, всяких безделушек, придающих уют дому – все говорило о том, что это съемное жилье с мебелированными апартаментами, еще недостаточно обжитое новыми жильцами.
Немного раньше объявленного срока открылась дверь из спальни, и в гостиную вошла молодая не высокого роста стройная девушка лет восемнадцати-девятнадцати. Белая блузка красиво облегала ее небольшую, но рельефно выступающую грудь, а пояс юбки строго покроя подчеркивал ее тонкую талию. Ее пшеничного цвета волосы с пепельным оттенком мягкими локонами лишь слегка касались плеч и густыми золотистыми волнами обрамляли бледное чистое лицо с высоким лбом, наискось закрытым челкой. Большие зеленые глаза, спрятанные под черными ресницами, смотрели на визитера внимательно и встревоженно. Вступив в центр комнаты, она застыла в легком напряжении. Под внимательным взглядом мужчины, вскочившего при её появлении, она смутилась, ее щеки покрыл легкий румянец, а из взгляда исчезла тревога. В реальной жизни она выглядела немного старше, чем на фотографии.
– Добрый день, сударь, – произнесла она чистым, твёрдым голосом, – Что привело вас в наш дом?
– Добрый день, Марта. Разрешите представиться: Пётр Антонович Анджан. Очень рад встрече с вами! – коротко поклонившись, промолвил Пётр.
Услышав из уст незнакомого человека свое настоящее имя, она вся обмерла, ее изумрудные глаза расширились от страха. Девушка в испуге отступила назад, трогательно прижала кулачки к груди, словно защищаясь от напасти и тихо произнесла:
– Вы из полиции?
– Нет, нет, что вы, я не из полиции, – стал успокаивать ее визитер. – Прошу вас, не пугайтесь так.
– Но откуда вам известно моё настоящее имя? Разве мы знакомы?
– Только заочно, сударыня, – ответил парень, – по фотографиям.
Она ещё не совсем пришла в себя после пережитого приступа паники и поэтому даже не удивилась, а лишь отрешенно переспросила. – По фотографиям?
– Одну минутку, – Пётр засунул руку во внутренний карман и извлек оттуда конверт. – Вот взгляните.
Он разложил несколько фотокарточек из конверта на столе. Взял в руку её портретное фото и протянул девушке со словами:
– Именно по этой фотографии я заочно знаком с Вами, Марта Робертовна Берг.
Марта порывисто схватила протянутое фото, взглянула на свое изображение. Тут же на её лице отразилась целая гамма чувств, а удивление перешло в растерянность. Она тихо вымолвила:
– Откуда это у вас?
– Оттуда, откуда и остальные карточки. Прошу, взгляните сами.
Марта нерешительно подошла к столу и стала по одной рассматривать фото, поворачивая их к свету. В процессе изучения фотографий мертвенная бледность покрыла её лицо, в глазах застыла смесь ужаса и изумления. Девушка прижала свои изящные ладошки к лицу и почти прошептала тот же вопрос:
– Откуда это у вас?
– Я нашел эти фотографические карточки среди оставленных на растопку бумаг в сарае подвала по улице Солнечной, дом 36.
– На Солнечной улице? Вы хотите сказать на улице Саулес, в городе Даугавпилсе?
Ноги её подкосились, и она упала бы в обморок прямо на пол, если бы Пётр не метнулся молнией к ней и не удержал за талию. Подхватив девушку на руки, он уложил ее на софу. Он налил себе в ладошку немного воды из стоящего на столе графина и побрызгал на лицо девушки. На его счастье, кухарка гремела кастрюлями на кухне и ничего не слышала. Девушка открыла глаза, взглянула на мужчину, склонившегося над ней, на юбку, задравшуюся до колен, распахнула от ужаса глаза. Она вскочила как ужаленная, чуть не врезавшись своей головой в лицо парня. Лишь отменная реакция спасла того от неминуемого нокаута.
Она прижала кулачки к груди и, с болью и надеждой глядя ему в глаза, тихо спросила:
– Вы правда тоже оттуда? С 1942 года?
– Правда, но не с 1942, а с 2013.
– С 2013? – почти выдохнула она и резко села, вернее, упала пятой точкой на софу.
– А где ваши родители и братья? – решил перевести разговор на другую тему, пока девушка собирала свои мысли в кучу, вызволяя свое сознание из чехарды времен и дат. Девушка даже не сразу поняла его вопрос. Она недоуменно уставилась на парня бессмысленными глазами. Спустя несколько секунд взгляд стал осмысленным. Она отвела взгляд, ее глаза наполнились слезами, и девушка, закрыв лицо ладошками, заплакала навзрыд глотая собственные слёзы.
Пётр застыл как соляной столб, не понимая, почему его вопрос вызвал такую бурную и негативную реакцию и не соображая, что делать.
Надо отдать должное девушке. Она быстро взяла себя в руки, не дав довести саму себя до истерики в присутствии не знакомого мужчины, и сквозь слёзы поговорила:
– Дедушки, папы и мамы нет с нами. Они исчезли.
Теперь пришло время впасть в ступор уже Петру.
– Исчезли?! Куда исчезли? – задал он не самый умный вопрос.
– Когда мы вступили во Врата, то нас что-то подхватило и понесло. Я схватила Карла, своего брата за рукав и в страхе закрыла глаза. Когда же мы остановились, и я открыла глаза, то ни родителей, ни дедушки рядом не оказалось, только мои братья: Карл и Роберт.
Парень достал из нагрудного кармана сюртука носовой платок, подал его девушке и стал ждать, когда она окончательно успокоится. Через пару минут Марта, ещё периодически всхлипывая, продолжила рассказ.
– Мы вновь очутились в той же зале, из которой ступили во Врата. Из выхода в помещение появлялось все больше и больше людей и когда вышел последний, мерцающий выход стал обычной стеной. Вот тут вновь прибывшие осмотрелись и начался ропот, переросший в панику, причитания и слезы. Когда братьям удалось прекратить панику и успокоить людей, оказалось, что назад не вернулись (а мы думали, что снова попали туда же от куда пытались сбежать) пожилые люди и люди старшего поколения. Кроме наших родителей и дедушки, отсутствовала чета Коконовых – старших, доктор Родкевич, доктор Вовси, престарелый аптекарь Лившиц и его взрослые дети. Из врат вышли только молодые люди и их дети. Самому старшему из взрослых, Карлу, исполнилось двадцать восемь лет. Роберт пошел разузнать обстановку: вдруг облава уже закончилась. Остальные уселись прямо на пол и стали ждать возвращение Роберта. Мы продолжали взирать на Врата, надеясь, что наше старшее поколение лишь задержалось где-то и должно вскоре тоже присоединится к нам.
«Ничего себе выверты портала! – подумал про себя парень, не перебивая рассказа, – какой-то геноцид старшего поколения».
Девушка продолжала повествование:
– Роберт отсутствовал более часа, и мы начали уже волноваться за него. Когда же он появился, то огорошил нас известием, что мы попали в Двинск, то бишь, Даугавпилс, но выглядит он немного непривычно, так, как выглядел до войны. На месте хлебного магазина в доме напротив находится кондитерская, а вместо обувного салона Давида Гирша – обувная мастерская. И в нашем доме на месте книжного магазина – булочная, а на месте салона госпожи Бруно – цирюльня. Но самое главное: нигде нет надписей ни на латышском, ни на немецком языках, а только по-русски и в старой орфографии. На дворе раннее утро. Роберт обошел несколько улиц, но нигде не увидел ни патруля, ни немцев, ни полиции. Повстречал ранних прохожих и все они носили старомодную, царских времен одежду. Прослушав рассказ Роберта, мужчины посовещались и пришли к выводу, что нужно выбираться наружу и попытаться обосноваться в городе.
По иронии судьбы, дедушка доверил Роберту, как самому молодому мужчине в семье, нести семейные документы и свой архив. Старший брат Карл взялся помочь отцу и нести его бумаги. Когда там же в подполье мы стали разбирать имеющиеся документы, то выяснилось, что нам достались документы родителей и дедушки: университетские дипломы, свидетельства об окончании гимназий, паспортные книжки ещё Российской империи, и всякие другие документы. Так же достались архивы дедушки, где он задокументировал способы лечения различных болезней и табеля наблюдений за пациентами.
После этих слов девушка прервала рассказ и молча уставилась в окно. Было видно какая буря чувств вновь бушует в ее груди, и что она, закусив губу, мужественно борется с нахлынувшей волной тоски и боли от потери близких и с желанием вновь разрыдаться.
– Госпожа Марта, я вижу рассказ сильно утомил вас. Я предлагаю немного развеяться и совершить поездку в Николаевский парк, – предложил Пётр.
– Я даже не знаю, а будет ли это удобно: гулять с совершенно незнакомым мужчиной, да еще в людном месте, – засомневалась девушка.
– Мы с вами люди немного другого времени, чем сейчас и выросли на более демократичных правилах. А то, что мы едва знакомы, знаем только мы с вами. Кроме того, нас здесь никто не знает, поэтому некому о нас судачить, если только вашей кухарке.
– А действительно, мы уже месяц как здесь, а я почти нигде не была. Только два раза с братьями выбиралась в город. Я согласна прогуляться с вами, но при одном условии: вы расскажете мне о себе и о вашем времени.
– Договорились?
– Дайте мне полчаса, чтобы собраться.
– Да, конечно. А я за это время схожу за извозчиком.
– Хорошо, только давайте вы заберете меня возле рынка, это два квартала вниз по улице, – предложила девушка, провожая посетителя к выходу, – меня тут уже знают. Не хочу кривотолков.
– Нет проблем, сударыня.
Ни одной извозчичьей пролётки поблизости не оказалось, и парень неспеша пошел вдоль по улице в сторону, указанную Мартой. Он был уверен, что возле базара легко найдет извозчика. Так и оказалось. Недалеко от входа на торжище, огороженного высоким забором, стояло три пролётки в ожидании клиентов.
Тайком взглянув на часы, которые он прятал от посторонних глаз во внутреннем кармане сюртука, парень подсчитал, что Марта будет еще минут двадцать пять собираться. Времени было с избытком, и Пётр решил прогуляться по рынку.  Размером базар был таким же, каким он помнит его из своего детства и который в народе назывался «Толкучкой», как впрочем и весь район вокруг рынка. Сегодня был не базарный день, поэтому торговали только продавцы овощей и зеленщики, ну и торговцы, лавки и лабазы которых находились на территории торжка. Ничего интересного парень для себя не приметил. За пределами рынка располагалась торговая площадь с массой магазинов по периметру. Пётр не стал заходить ни в один из них, а просто прошелся вдоль торговых точек, читая вывески.
Вдруг его внимание привлекла вывеска ювелирной мастерской «Арон Хаим и сыновья», которая располагалась уже за периметром торговой площади в небольшом двухэтажном каменном здании. Ради любопытства и для сравнения рижских цен на ювелирку с местными ценами, он зашёл вовнутрь. Солнечный свет щедрыми потоками лился через огромные почти во всю стену витринные окна, освещал застекленные шкафчики и застекленный же прилавок ювелирного магазина.
«О! А магазин цивильно выглядит! – восхитился про себя парень, уже привыкший к полумраку местных торговых заведений, – А здесь продвинутые хозяева!»
Выставленные драгоценности призывно сверкали, ловя лучики света и, казалось, подмигивают посетителю. Внимание Петра сразу привлекла пара сережек, изумрудным свечением притягивающих взор. Он подошел ближе к шкафчику, в котором была выставлена эта восхитительная пара. Сережки точь-в-точь подходили в комплект к кулону, который он нашел в тайнике. Подождав, когда приказчик обслужит семейную пару, уже находившуюся в магазине, когда парень вошел вовнутрь, он обратился к продавцу о стоимости сережек. Он ожидал услышать цену, сопоставимую с той, что предлагали парню за кулон в Риге. Пара прекрасных сережек с довольно большими изумрудами с бриллиантами вокруг, стоили примерно в пять раз меньше, чем кулон. Всего две тысячи четыреста пятьдесят рублей.
Не выказывая никаких эмоций, Пётр сделал вид, что взвешивает «за» и «против», затем перешел к осмотру других драгоценностей, прицениваясь к каждой из них. Девушка ожидаемо задерживалась, поэтому парень мог себе позволить задержаться в магазине подольше. Осмотрев всю коллекцию, Пётр вернулся к изумрудным серёжкам.
– Скажите, любезный, – обратился он к приказчику, – это окончательная цена, или возможна скидка?
– Если будете оплачивать наличными и сразу, то возможна скидка в два процента, – не задумываясь сообщил продавец.
–А чем еще можно заплатить? – удивленно спросил покупатель и чуть было не ляпнул, «Не карточкой, же!» – но вовремя опомнился.
– Можно оплатить чеком или приобрести в рассрочку на вексель, – тут же отреагировал приказчик.
– Отлично.  Я беру эти сережки.
Лицо приказчика сразу повеселело, и он с готовностью склонился к покупателю.
–У меня нет с собой такой суммы.
После этих слов продавец выпрямился, и на лице появилось разочарование и легкое презрение читалось во взгляде.
– У меня нет с собой такой суммы, – повторил Пётр, – и я оставлю вам в залог двести рублей, а завтра до полудня принесу всю необходимую сумму.
– Как вам будет угодно, – вновь оживился приказчик и с поклоном принял у покупателя залоговые деньги. Пётр откланялся, приподняв шляпу над головой и повернулся к выходу. В этот момент он увидел Марту, неторопливо шагающую вниз по улице. Пётр откровенно залюбовался девушкой. Но так как ему не хотелось, чтобы Марта застала его у ювелиров, он поспешил незаметно покинуть заведение и заторопился к извозчику.
Подойдя к первой по очереди пролетке, Пётр не стал садиться, а решил подождать девушку возле коляски.
–Ваше благородие изволит куда-то ехать? – спросил возница, увидев в парне потенциального клиента.
– Да, – подтвердил Пётр и пояснил, – в Николаевский сад, но вначале дождёмся вон ту молодую даму в зеленой шляпке с пером.
– Как барину будет угодно, – с готовностью ответил кучер.
Но Пётр его уже не слушал. Он во все глаза смотрел на идущую к ним девушку.
И куда делась та девчушка с огромными от страха глазами и кулачками, прижатыми к груди. По улице шла ЖЕНЩИНА.  Гордо поднятая головка в обрамлении пшеничных волос, выбивающихся из-под шляпки, прямая осанка, уверенный не широкий шаг, походка от бедра. Девушка выглядела великолепно, и она прекрасно знала, что она неотразима.
Ее одежда: белая блузка, юбка приглушённого желтого цвета выгодно подчеркивали ее великолепную фигуру и высокую грудь. Несколько ниток бирюзовых бус по цвету великолепно гармонировало с бирюзовым же поясом и такого же цвета туфлями. Оранжево – красная лента на желтой соломенной широкополой шляпе еще больше акцентировали красоту ее губ в оранжево – красной помаде. В руках, одетых в желтые перчатки, она держала бежевого цвета сумочку-клатч.
Заметив наконец Петра, она улыбнулась, как улыбаются старому доброму знакомому: открыто и тепло.
– Прошу вас, сударыня, – пригласил он ее в коляску и протянул руку, чтобы помочь подняться по ступеньке.
– Скажите, госпожа Берг, – обратился он к девушке, когда та уселась в обшитое кожей мягкое сиденье, – вам говорили, что вы выглядите великолепно?
– Вы первый. – ничуть не смутившись, ответила Марта.
– О!  Моё мужское самолюбие пляшет ламбаду! – парировал парень и приказал извозчику, – Трогай!
– Что такое «ламбада» – полюбопытствовала Марта.
– Бразильский народный танец.
– А вы были в Бразилии?! – восхищенно воскликнула она.
– К сожалению нет. Но хорошо знакомый моего отца ходит туда на торговом пароходе и потом нам рассказывал и даже станцевал один раз после нескольких рюмок Смирновой.
Так они всю дорогу и ехали, ведя беседу о пустяках и не затрагивая тем, связанных с их иномирным прошлым в будущем, так как кучер явно грел уши их беседой.
Время было около четырех часов дня, и сад выглядел безлюдным. Лишь несколько детей копошились на зелёном газоне под бдительным присмотром мамаш и нянек.
Стоило вновь прибывшим ступить на безлюдную тенистую алею, как на Петра упал водопад вопросов: а во что одеваются в XXI веке, а на каких авто ездят, а как молодежь развлекается, а чем закончилась война немцев с большевиками, а что теперь на месте Латвии? И так далее, и тому подобное.
Петру пришлось продемонстрировать свои навороченные часы, с несколькими маленькими циферблатами внутри основного циферблата. Марта восторженно отреагировала на дизайн и восхитилась функциональными возможностями хронометра. Но когда они сели на лавочку и девушке был продемонстрирован карманный, переносной, беспроводной телефон с цветным экраном, её захлестнула волна крайнего возбуждения, граничащее с экстазом. Она буквально зависла в мобильнике, листая фотографии города будущего, фотки, снятые во время экспедиции, различные сохраненные поздравительные открытки, видео, гифки и смайлики. Ей было все интересно, абсолютно всё. Она поглощала визуальную информацию и не могла ею напиться. Просмотр прерывался только очередным вопросом: «А это что? А где это? А как это называется?» Добралась она и до личных фото и сразу же спросила: «А это ваша супруга? А почему она не с вами? А это кто? Это ваш сын! Такой взрослый?!» На счастье Петра, вскоре разрядилась батарейка и стало возможным выключить телефон. Иначе оторвать Марту от мобильника не получилось бы никогда. Пришел теперь черед парня пытать вопросами девушку.
Марта живописно описала их житье бытье в довоенной Латвии. О геноциде евреев в Двинске. О бегстве из Латвии через Врата. Рассказала, что у Карл уже поступил на службу в частной клинике Юргенсона ординатором по диплому дедушки, а для этого ему пришлось отрастить усы побольше и бороду, так как ему сейчас только тридцать четыре года, а по паспорту дедушке сейчас было бы сорок восемь лет. Рассказала, что её средний брат Роберт Робертович стал теперь Робертом Карловичем, молодым аптекарем, взяв себе документы отца. Ему, наоборот, пришлось стать моложе на шесть лет и стараться выглядеть на двадцать три года в свои двадцать девять. Поведала о планах семьи в нынешнем Двинске. О том, что братья ведут переговоры с хозяином одного дома возле местного рынка об аренде помещения на первом этаже под аптеку, а съемщик этого помещения, державший там лавку, собирается съезжать.
Также, по секрету, девушка призналась, что тоже воспользовалась дипломом матери об окончании учительских курсов. Она подала прошение в женскую гимназию на службу в должности учителя начальных классов и что ей придется тоже сделаться старше для собеседования и работы, так как матушке в это время было бы уже двадцать лет. Тут же она проговорилась, сказав, что ей еще нет восемнадцати и восемнадцать ей исполнится только двадцать четвертого августа сего года.
Рассказала она и о других переселенцах из 1942 года. Все, кроме Родкевича – младшего, разъехались кто куда.
Родкевич открыл зубоврачебную клинику здесь же, в районе Толкучки. Его жена ассистирует ему. Живут они в том же доме, где у них клиника. Берги и Родкевичи тесно контактируют.
Домой Марту Пётр отвез к без четверти семь, так как девушка хотела вернуться домой до прихода брата со службы. Пётр получил предварительное приглашение на обед в ближайшую субботу. Девушка сгорала от желания познакомить Петра с остальными членами семьи.
Вернулся Пётр домой только около восьми. Кухарка Ядвига согласно инструкции, полученной при поступлении на службу, оставила ужин в теплом духовом шкафу и ушла домой. Парень, не торопясь поужинал и вновь сел в кабинете за схемами перемещений между мирами.
Исходя из полученной новой информации, порталы в купе с тоннелями еще и сортируют хронопутешественников по возрасту. «В чем причина такой странной селекции?» – задался вопросом парень.
Пётр написал на разных листках возраста путешественников между мирами из 1942, сведения о которых получил от Марты. Выложил возле листка с датой 1913 в одну линию листки людей, попавших в этот год и в другую линию напротив, тех, кто «потерялся в пути». В первой линии оказались перемещенцы в возрасте от двух лет до двадцати восьми, а во второй – потеряшки от двадцати девяти до восьмидесяти трех лет.
«А что, если портала – тоннели пропускали сюда только тех, кто еще здесь не родился? – осенило исследователя, – А что, все сходится. Вот Айрон Родкевич на момент перехода имел полных двадцать девять лет и, как записано со слов Марты, родился весной 1913 года. Девушка хорошо запомнила это, так как помогала печь пирог на день рождения Айрона. Брат девушки Карл в том мире появился на свет в мае 1914, а в этом мире уже не родится, так как некому его рожать. Возможно, что система блокирует попадание путешественников в тот мир, в котором у них есть двойник. И из этого следует факт, что в реальности, в которую занесло Петра, живут полные копии тех, кто «потерялся в пути».  Где-то живут и радуются жизни копии дедушки Марты и её родителей! Вот бы найти их! Но как? Не идти же в полицию или в архив с запросом».
Закончив раскладывать пасьянс из дат и имен, парень решил продолжить ревизию «оружейного музея», как он стал называть потайную комнату. Начал с изучения бумажного наследия. Все банкноты были сложены в аккуратные стопки и перетянуты тонкой бечевкой. Опять наблюдалась такая же картина, как и с монетами: деньги сортировались и складировались по времени правления императоров. На каждой стопке имелась общая сумма, написанная на вставленном листочке бумаги, но парень не стал даже заморачиваться подсчётами. Пока это были банально никчемные разноцветные бумажки, и едва ли найдется десяток коллекционеров – бонистов во всей Прибалтике, а может даже в России, пожелавших их купить. «Хотя антикварам стоит предложить, – подумал Анджан. – В XXI веке им цены не было бы!»
Были в серванте и векселя, но Пётр разбирался в такого рода бумагах как свинья в апельсинах. Поэтому, подержав стопку ценных бумаг в руках, он положил ее обратно и перешел к осмотру коллекции оружия, развешанного по стенам. Продвигаясь вдоль стены, он как на выставке разглядывал экспонаты. Нужно сказать правду, что в оружии, как и в ценных бумагах, он разбирался аналогично плохо, то есть никак. Для него что палаш, что шашка были одним и тем же – саблей. Такие же «обширные» познания имелись об огнестреле. Пройдясь по периметру «оружейного музея», парень решил начать опись с холодного оружия. Достав из сейфа цифровой фотоаппарат, он приступил к фотографированию.


Глава пятая

В следующий день Пётр записался в частную библиотеку и несколько часов просидел в читальном зале над книгами по истории этой Земли, просмотрел также некоторые экономические труды, чтобы иметь представление о степени «загнивания капитализма» в России, изучал местный этикет, государственное устройство, современную моду и так далее.
Вечерами же он корпел, как Кощей над златом, составляя каталог вещей из «оружейного музея» и перевел на русский язык несколько рукописей, оставленных Варисом Виксне в тайнике.
В то же время на следующий день после посещения Петром Марты, в доме Бергов состоялся разговор между старшим братом и сестрой. Карл после пропажи старшего поколения Бергов, стал главой семьи и как старший в семье решил выяснить всю подноготную о визите незнакомца в их дом. О посещении Петром квартиры Бергов Карлу сообщила кухарка Янина. И этот факт парень проигнорировать не мог. Сделав строгое выражение лица и таким же строгим голосом, он остановил Марту, челноком снующую туда-сюда, собирая брата на службу.
– Марта, постой, мне нужно с тобой поговорить, – поймав девушку за руку при очередном ее вояже через гостиную.
– Да. Слушаю тебя, братик, – смиренно ответила девушка, остановив свой бег.
– Мне доложили, что вчера к нам заявился какой-то субъект и полчаса о чем-то беседовал с тобой. Он ушел, а ты через сорок минут унеслась из дома, – строго спросил Карл, буравя девушку суровым взглядом. – Как это понимать?
Но девушку мимика брата не впечатлила. Она была младшей в семье и с детства вертела своими братьями как хотела, а те вприпрыжку неслись исполнять все её прихоти. Марта притворно надула губки и ответила с показной обидой:
– Никакой это не субъект, мой милый братик, а порядочный мужчина. Его зовут Пётр Антонович Анджан.
– И кто он, этот порядочный мужчина?
– Карл, ты не поверишь.
– О! После того, что с нами случилось, я поверю даже в марсиан, высадившихся во дворе нашего дома.
– Нет, ты определенно, не поверишь, – она состроила умильную рожицу и широко распахнула глаза, – Он из Даугавпилса. Из нашего Даугавпилса! – Затем, сделав свое лицо еще более загадочным, перешла на шепот:
– Представляешь, он из нашего грядущего, из Даугавпилса 2013 года!
– Какого, какого года? – с огромным скепсисом в голосе переспросил брат. – Из 2013 и ты вот так ему поверила?
– Конечно поверила, когда он назвал меня моим настоящим именем и показал наши семейные фотографии тридцатых-сороковых годов. Назвал имя и отчество нашего дедушки и отца.
– Но как он здесь очутился? – все еще не веря услышанному, но уже без иронии спросил Карл.

– Так же, как и мы, через Врата. – смеясь ответила Марта, удивляясь недогадливости брата.
Карл достал свои карманные часы и посмотрел на время.
– Так, я уже опаздываю на службу. Придется брать извозчика. Вечером ты мне все подробно расскажешь.
– Ах да, братик, – девушка задержала Берга у выхода из квартиры, – я предварительно пригласила Петра Антоновича в субботу к нам на обед, но сказала, что мне нужно заручиться одобрением старшего брата. Ты как, не против?
– Об этом тоже поговорим вечером, – уклончиво ответил парень.
Марта поцеловала брата в щеку со словами:
– Спокойной службы, братик и до вечера.
В четверг курьер принес Петру приглашение от семьи Бергов на обед. Братья встретили гостя почтительно, но без теплоты. Чувствовалась напряженность в их поведении. Марта, наоборот, была само радушие и гостеприимство. Она представила Петра своим братьям как человека, попавшего в этот мир через те же Врата, что и Берги, но из 2013 года. Во время обеда девушка во всю старалась оживить вялую беседу, играя роль любопытного и наивного ребенка. Она всеми средствами пыталась растормошить братьев. Мало-помалу ей это удалось и к десерту братья стали более дружелюбно относиться к гостю.
В курительной комнате, когда они сели, Пётр достал пачку Мальборо, прихваченную с собой из дома, и предложил братьям. Те неуверенно достали сигареты из пачки и с удивлением стали их рассматривать. Конечно, сигареты они видели в своем времени и курили их, но таких с желтой головкой на конце не видели никогда.
– Это американские сигареты Мальборо с фильтром, – пояснил парень и на своем примере показал, как нужно держать сигарету во рту. Все закурили. С первых затяжек стало понятно, что сигареты пришлись братьям по вкусу.
– Милостивый государь, какие у вас виды на нашу сестру? – сделав суровое выражение лица, поинтересовался Карл.
– Помилуйте, господа! – возмутился Петр. – Как у меня могут быть планы на Марту! По здешним документам мне тридцать один год, а в реальности сорок три. Я вашу сестру иначе как ребенком не воспринимаю. У меня там остался сын на год старше ее. Так что будьте спокойны. Заверяю вас, что планов охмурять Марту, а тем более, соблазнять её у меня нем.
– Пётр Антонович, о вашем иновременном происхождении мы знаем только со слов Марты. Не были бы вы так любезны продемонстрировать какие-либо другие, кроме этих сигарет, вещественные доказательства того, что вы из далекого будущего, – попросил Роберт.
– Извольте, господа, – с этими словами он достал из внутреннего кармана свой латвийский паспорт, водительское удостоверение, наручные часы и мобильный телефон. – Это мой паспорт гражданина Латвийской Республики, выданный, – он посмотрел на дату, – 29 августа 2012 года, вот водительское удостоверение, – он положил маленькую пластиковую карточку на стол, рядом с паспортом. – Вот часы наручные, изготовленные в Японии, а это мобильный телефон фирмы «Самсунг», произведенный в Южной Корее.
Братья по очереди рассматривали вещи, выложенные на стол, передавая друг другу.
Когда Карл взял в руки телефон, он поинтересовался:
– И что, из этого телефона можно звонить по городу и даже сейчас?
– Увы, —развел руками Пётр, – как телефоном этим аппаратом можно пользоваться только в моем времени, так как необходимы специальные станции на вышках и спутники в космосе.
– А что такое спутник? – спросил Роберт
– Это такой аппарат, размером где-то с конную повозку, который запускается в космос и кружится там вокруг Земли. Вот благодаря такому спутнику в моем времени можно дозвониться из этого телефона в любую точку мира.
– А зачем вы его с собой носите, если здесь он бесполезен? – задал вопрос Карл.
– Здесь я его использую как фотоаппарат, – сказав это, Пётр взял со стола телефон, вошел в режим фотографирование, сфотографировал Карла с Робертом и передал им аппарат с их фото на экране.
Парни с огромным удивлением рассматривали свои лица на экране, да еще в цвете и отличного качества.
– И вы можете сделать карточки с этого снимка?
– Снова, увы, только в моем мире. Нужна специальная печатающая машина.
– А-а-а! – в один голос протянули братья разочаровано.
– Кроме того, можно снимать короткое кино, смотреть фильмы, – он выбрал в меню один из документальных фильмов, перекачанный накануне из компьютера, специально для Бергов о событиях 1940 года в Латвии и запустил просмотр.
Братья жадно уставились в экран, наблюдая перипетия событий, которые они пережили каких-то два года назад. Видеофильм совершенно выбил их из колеи. Если до этого они еще сомневались, что Петр родом из XXI века, полагая, что он может быть заслан тайной полицией, то этот фильм добил их окончательно. В 1913 году не могли знать, что случится в 1940 году и снять об этом кино, тем более такого качества. Они поверили гостю окончательно.
– Кроме того, – парень продолжил рассказывать о возможностях аппарата, – в память телефона можно закачать, то есть, скопировать любую нужную научную информацию, фото, картинки, схемы и так далее.
– А откуда можно, как вы выразились, закачать научную информацию? –  поинтересовался Роберт.
– В моем времени существует всемирная информационная сеть, к которой подключаешься и переписываешь все что угодно.
– Это как у Вернадского? – уточнил Карл, – Вселенская Информационная сеть?
– Почти. Только сеть эта действует пока исключительно на Земле, и она рукотворная, то есть создана людьми.
– Но у нас то нет этой сети, – скептически заметил Карл. – Где вы здесь найдете такой источник?

– В моем компьютере, который я прихватил с собой из 2013 года.
– А это что такое— «компутер», – спросил Роберт.
– Эта такая машина, – Пётр не стал поправлять Роберта, – где можно хранить все знания, полученные на планете, так же она может решать сложные математические задачи, вести бухгалтерию и учет, рисовать, чертить и многое другое.
– А где эта машина? – проявил интерес Роберт, – Можно ли там найти информацию по медицине и по фармацевтике, в частности.
– Я думаю такая информация там храниться. Я скачал многое на медицинскую тематику.
– А с нею, с этой информацией можно будет когда-либо познакомиться? – Карл тоже заинтересовался возможностями компьютера.
– Конечно, в любой момент. Мой дом для вас всегда открыт.
– Скажите, Пётр Антонович, вам в действительности сорок три года. Выглядите вы именно на тридцать лет. Не старше, – выказал удивление Роберт.
– Я думаю, что это все портал, то есть Врата. Они омолаживают, – пояснил Пётр.
– А и правда, – подтвердил Роберт. – Дедушке в 1942 году исполнилось восемьдесят два года, а выглядел он, максимум, на шестьдесят. Его и отца все воспринимали братьями при первом знакомстве. Сколько я себя помню, он никогда не болел.
В этот момент в курительную комнату постучалась Марта и не открывая двери капризным голосом проговорила:
– У вас определенно нет совести, мужчины! Бросили бедную девушку скучать. Уже битый час сидите там.
– Да, действительно, засиделись мы здесь, – промолвил Карл, потерев ухо, – Прошу, Пётр Антонович.
Когда парни вернулись в гостиную и вновь уселись за стол, Карл предложил выпить по рюмочке коньяку пока кухарка Ядвига сварит кофе.
Ведя непринужденную и теперь вполне дружескую беседу, хозяева и гость просидели до самого вечера. Рассказывали о своей жизни в своем времени, о родном городе их эпохи, делились планами. Выдвигали различные гипотезы о попадании именно сюда в 1913 год. О возможности вернуться назад. Братья мечтательно предвкушали возможность прикоснуться к знаниям своих потомков, чтобы применить их в нынешнем мире для лечения людей.
Пётр, в свою очередь, заверил братьев, что вся имеющаяся информация по медицине в их распоряжении. Парни приговорили бутылку шустовкого коньяку, несколько раз выходили на перекур. Когда Пётр покидал дом Бергов, вся семья вышла проводить его. Гость и братья расстались добрыми друзьями.
Домой парень заявился только около восьми часов, усталый от визита и с отсутствием какого-либо желания что-либо делать. Он завалился на кровать и включил один из сериалов, закаченный на флешку и смотрел его до тех пор, пока не села батарея в ноутбуке.



Глава шестая

В воскресенье у кухарки, которую Мара наконец-то нашла, был выходной день, поэтому завтрак Пётр приготовил сам и все время до обеда посвятил поискам информации по медицине и фармакологии. Всё найденное он складировал в отдельной папке.
Обедал парень в своем любимом трактире возле синагоги, где он стал постоянным клиентом с соответствующим первоклассным обслуживанием.
Был теплый солнечный день, поэтому Анджан после обеда решил пройтись по городу к реке к реке. Он неспеша прогуливался по дамбе, мощенной булыжником.
В отличие от его времени, жизнь на Западной Двине кипела. У грузовой пристани толпились ломовые извозчики в ожидании грузового парохода, который в это время маневрировал возле причала. Слышался матерный бас боцмана, чихвостившего юного матроса, переругивание биндюжников за место в очереди на разгрузку телег, да пыхтение паровой машины. На противоположной стороне реки у другой пристани также шла подобная возня возле баржи.
Из Дубровинского парка, известного парню с детства как «Дубровинка», послышалась приглушенная какофония звуков, похожая на музыку. Явно настраивался камерный оркестр. Пётр вспомнил своё детство и как всей семьёй посещали концерты на эстраде, располагавшейся в самом центре этого парка. Вероятно и в этой реальности здесь располагались сценические подмостки и скорее всего звуки доносились оттуда. Оркестр настраивался недолго. Вскоре зазвучала бравурная мелодия. Народ потянулся в парк на звуки музыки. Он тоже все так же не торопясь направился в сторону эстрады.
Камерный оркестр из десяти человек и дирижер расположились на помосте под куполообразным шатром эстрады. Перед сценой стояли вкопанными десяток длинных лавок. Ближайшие к эстраде скамьи оказались занятыми преимущественно семьями с детьми. Зрители постепенно заполняли сидячие места, потом стали заполняться лужайки с обеих сторон от сидящих слушателей. В считанные минуты собралось человек сто-сто пятьдесят любителей музыки.
Пётр стал позади сидячих рядов и принялся разглядывать собравшуюся публику. По правую руку от парня подошла и стала молодая, очень красивая, около тридцати лет, дама, стройная шатенка, одетая элегантное бежевое платье и в шляпе из светло-коричневой соломки с шелковой отделкой. Дама держала за руку мальчика лет восьми-девяти, также прилично и по моде одетого. Пётр скосил взгляд в сторону незнакомки. Было видно, что музыка ее вначале привлекла, а потом заворожила. Оркестр играл полонез Огинского «Прощание с родиной». Грустная и торжественная мелодия неслась из недр парковой эстрады, обволакивая слушателей мягкой негой этой медленной и необычайно грустной мелодии. Когда хочется сесть, закрыть глаза и отдаться тоске по прошедшим годам, упущенным возможностям, потерянной любви. Как помнил Пётр, публичное исполнение произведений Огинского в Российской Империи в годы правления Александра III не приветствовалось, от того его музыка для широкой аудитории была малоизвестна.
В восприятии «Полонеза» незнакомой женщиной было много личного, и вся палитра чувств от потери чего-то очень дорогого и родного отражалась на ее красивом, загорелом лице. Она стояла полуприкрыт глаза своими густыми длинными ресницами.
В тот момент, когда зазвучали торжественные нотки произведения, вклинился голос мальчика:
– Ну пойдем уже. Мне не нравится слушать твою оркестру. Пошли лучше к Двине. Ты обещала, что мы посмотрим на пароходы.
– Георгий, ты несносен! Такая красивая мелодия, а ты все испортил! – возмутилась женщина.
– Она для тебя красивая, а для меня нет, – отпарировал ребенок и заныл. – Ну пойдем смотреть на пароходы.
В этот момент зазвучали первые аккорды «Аве Мария» Шуберта. Стоящая рядом женщина вздрогнула, вытянулась как струна и подалась всем телом вперед навстречу мелодии. Она так застыла в немом оцепенении. Видя такую реакцию соседки, парень нагнулся к мальчику, приложил палец к губам, призывая молчать:
– Георгий, хочешь поиграться с замечательной штучкой?
– Ага! – заинтересовался тот. – А с какой?
Пётр достал из кармана свои наручные часы и показал пацану:
– Такая вот штучка.
– Ого! – воскликнул тот, – Его глаза наполнились диким восторгом от увиденной необыкновенной вещи. – А можно подержать?
– Я дам тебе подержать и хорошо рассмотреть хронометр. И он будет находиться в твоих руках столько, сколько твоя мама будет стоять здесь и слушать музыку. А ты не будешь ей мешать и дергать её. Согласен?
– Ага! – паренек сейчас готов был согласиться на все что угодно, только бы подольше владеть такой замечательной вещью, и вскользь добавил. – Только она мне не мама. Это моя кузина Маша.
Пётр надел ему на руку ремешок с часами и застегнул пряжку. Всё. С этого момента мальчуган полностью выпал из реальности.
Когда прозвучал последний аккорд произведения, Мария, а так звали со слов мальчика эту женщину, посмотрела вниз и с удивлением увидела молчаливого и не приставучего кузена, со слегка идиотской, но счастливой улыбкой изучающего что-то на своей руке.
– Простите меня, сударь, – обратилась она к Петру полушепотом, – но что вы сделали с ребенком, вы его заколдовали?
– Почему вы так решили? – отозвался парень
– Да потому, что он обычно очень деятельный мальчик и минуты не может посидеть или постоять спокойно. А тут как будто завороженный: спокойный и отрешенный.
– О! Я дал ему особую заколдованную вещь, которая делает детей кротким, спокойными и послушными, – загадочно заявил Анджан.
– Что это за вещь? – женщина выглядела заинтригованной и попыталась через плечо паренька рассмотреть ту чудесную вещь.
– После концерта сможете познакомиться с нею, – заверил Пётр
– Ловлю на слове, – с улыбкой предупредила Мария.
Оркестр был в ударе. Он играл фрагменты музыкальных произведений из оркестровых пьес, из опер и оперетт; балетные миниатюры и народную еврейскую музыку. При исполнении музыкантами очередного танцевального хита Мария, только что готовая пустить слезу под «Аве Мария», уже притоптывала в такт мелодии своей изящной ножкой в светло-коричневых туфельках.
Но все хорошее когда-либо заканчивается. Музыкальное представление и так длилось более двух часов с короткими перерывами. К концу концерта возле сцены собралось человек триста.
Когда публика начала расходиться, хитрец Георгий, чтобы подольше сохранить у себя часы, предложил прогуляться пешком до их дома. Идти было несколько кварталов. Взрослые с готовностью согласились, а Георгий сохранил на своей руке чудо часы. Петру для страховки от утери, пришлось сделать дополнительную дырочку в часах при помощи английской булавки, которую он всегда носит с собой, пришпиленной к внутреннему карману пиджака.
Тут взяла инициативу в свои руки Мария.
– Так дело не пойдет! – возмутилась она. – Я не могу гулять по городу с незнакомым мне мужчиной.
– Назовусь с большим удовольствием, сударыня! – с готовностью поддержал ее почин парень. – Позвольте представиться, Анджан Пётр Антонович. И чуть не добавил: «Сын купца третьей гильдии».
– Савицкая Мария Александровна, вдова, – представилась женщина и протянула руку для поцелуя.
Пётр с удовольствием приложился к дамской ручке, приятно пахнущей каким-то кремом или травами.
– А я Смирнягин Георгий Иванович, – встрял в разговор парнишка и церемониально кивнул. Взрослые рассмеялись после такого жеста ребенка
Мария Александровна показала себя прекрасной собеседницей, без жеманства и кокетства. За время, пока они шли до дома Георгия, Пётр и Мария рассказали друг другу о себе.
Савицкая, как и Пётр, появилась в Двинске недавно: месяц тому назад. До этого она жила в Туркестане с мужем, ротмистром пограничной стражи. Четыре месяца назад он погиб в бою с афганцами и вдова, по приглашению родного дяди Ивана Фомича Смирнягина, инспектора реального училища, приехала сюда. Женщина также оказалась прекрасной рассказчицей. Она так красочно описала свои мытарства во время путешествия из Хорога, где стоял погранотряд ее мужа, что даже Георгий на время забыл о часах и заслушался кузину.
Вначале она на повозке, запряженной волами в составе каравана шесть суток спускалась с Памирских гор до Калаша, затем еще восемь суток на почтовых до Душанбе, там села на поезд и с пересадками в Ташкенте, Оренбурге, Самаре и Москве добралась до Двинска. Весь путь занял почти четыре недели.
– Маш, а почему ты это нам не рассказывала? – поинтересовался Георгий, потрясенный ее рассказом и восхищенный захватывающими приключениями, которые она пережила.
– Потому что меня об этом никто не спрашивал, – с легкой обидой в голосе ответила кузина.
Пётр постарался также высокохудожественно изложить сказку о своем сибирском происхождении, о своем купеческом статусе и роде занятий. Он со смехом поведал, что бежал в Прибалтику, когда родители решили его оженить и подошли к этому вопросу основательно и с энтузиазмом.
Как ни старались они идти помедленнее, но час разлуки все же настал: дошли до дома Георгия. Выяснилось, что они жили на Болотной улице, на пересечении с Рижской улицей, в общем, в трёх кварталах от дома Петра. У подъезда дома, где жила семья Смирнягиных, Георгий с глубоким вздохом сожаления распрощался с фантастической вещью.
– Пётр Антонович, а у вас еще есть другие волшебные вещи? – поинтересовался паренек.
– Есть и много, – таинственным шепотом ответил Пётр.
– Вы, Пётр Антонович, вероятно, живете сказочной пещере, – пошутила Мария, – с кучей волшебных вещей.
– Ну что вы, Мария Александровна, я простой мещанин и живу в обыкновенной съемной квартире, – разочаровал парень даму.
– Давайте завтра опять встретимся в саду, и вы принесете какую-нибудь чудесную вещь, – предложил мальчик, с надеждой смотря в глаза Петра.
– Тебя же одного гулять явно не отпустят.
– А я Машу попрошу, – нашелся мальчуган.
– Маш, а Маш. Пойдем завтра опять в сад, – он принялся умолять Марию.
Та сделала вид, что задумалась и спустя некоторое время согласилась.
– Только уговор: во всем меня слушаться и не канючить по пустякам, – поставила она условие, – Договорились?
– Договорились, договорились! – запрыгал паренек, радостно хлопая в ладоши.
– Тогда на том же месте, в тот же час, – пошутил Пётр словами из песни.
– В каком месте? В какой час? – приподняв удивленно брови, переспросила Мария.
Парень вкратце рассказал о песне, в которой поётся о неудачном свидании, так как парень и девушка не договорились о конкретном месте свидания и искали друг друга в разных местах, а при расставании также бестолково договорились о новом свидании фразой: «На том же месте, в тот же час».
– В нашем с вами случае, – пояснил Пётр, – означает, что мы встречаемся на том же месте, я полагаю, в Дубровинском саду, а выбор времени встречи за вами, Мария Александровна.
– Вам удобно будет в четыре часа по полудню, – предложила она.
– Отлично! – согласно воскликнул парень.
– До завтра, уважаемый Пётр Антонович, – сказала она и протянула руку для поцелуя
– До завтра, Мария Александровна, – парень поцеловал даме руку и откланялся.
– До встречи, Георгий, – Пётр протянул мальчику руку для мужского пожатия.
Георгий с достоинством пожал протянутую руку. Его маленькая ладошка потерялась в ладони мужчины.
Домой парень шёл, не чувствуя под собою ног в состоянии, близком к эйфории. Он чувствовал себя так, как юнец, только что впервые поцеловавшийся с девушкой. Давно у него не было такого ощущения того, что что-то светлое и радостное входит в его жизнь. Хотелось петь во весь голос, пройтись в степе по тротуару, делать невинные глупости. В свою холостяцкую квартиру идти абсолютно не хотелось.
И в этот момент Пётр увидел городового, стоящего на углу Рижской и Московской улиц. Его радужное, приподнятое настроение как обрубило. Вид полицейского мундира, почему-то, отрезвляюще подействовало на витающего в облаках парня.  Человек XXI века опять вернулся в реальность Российской империи начала XX столетия. Вдруг появилось осознание истинного положения вещей и пропасти, которая разделяет его и Марию в сословной Российской Империи. «Кто я здесь и кто она! – чуть было не вслух воскликнул он. Мария хотя и не богатая женщина, но благородных кровей и потомственная дворянка. А кто я по легенде – выходец из крестьянской семьи, пробившейся в купеческое сословие. Как гусь свинье не товарищ, так и бывший холоп не пара дворянке. Даже если она и захочет сблизиться с ним, то потомственно-дворянская семья встанет на дыбы против такого мезальянса, будь я хоть трижды богат, умён и привлекателен».
«С другой стороны, Мария узнала о моем не дворянском происхождении и ее это ничуть не смутило, – продолжил рассуждать парень. – Она и бровью не повела, согласившись на завтрашнее свидание с человеком не благородных кровей. Так что не будем ломать себе голову и пусть все идет как идет. Только нельзя дать себе увлечься ею. Вспомним главную заповедь мужчины: чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы им».
Но поломать голову пришлось. Требовалась очередная волшебная штучка для Георгия, которая не только поразит мальчика, но и завладеет его внимание на долгое время.
Придя домой, он выложил все свои вещи, прихваченные из XXI век, на стол и принялся оценивать каждую из них глазами восьмилетнего ребенка. Выбор парня остановился на складном наборном перочинном ноже, имеющего кроме лезвия консервный нож, открывашку для бутылок, шило, и отвертку. Рукоятка ножа, инкрустированная пластиком под перламутр, смотрелась роскошно и удобно лежала в руке.
Определившись с выбором «волшебной» вещи, Анджан вернулся к начатой в субботу работе по поиску файлов на медицинскую тематику и опять проторчал в компьютере до глубокой ночи.
Они встретились возле эстрады. Сказать, что Георгию понравился ножичек – это значит ничего не сказать. Его восхищению не было предела. Надо было видеть с каким обожанием он смотрел на блестящую штучку. Он вертел в руках чудесную вещь, любовался игрой света на перламутровой отделке и готов был обнюхать и облизать ее. В общем, он вел себя так, как вел бы себя папуас с Новой Гвинеи, впервые столкнувшегося с предметом европейской цивилизации. Когда же Пётр объяснил и показал мальчику, какие навороты имеет ножичек и для чего они служат и как играть в «ножички». Восторгу пацана не было предела. А за разрешение проводить эксперименты с этими наворотами на палочке и кидать нож в землю, Анджан был возведен мальчуганом в ранг своего кумира. В итоге малец выпал напрочь из реальности, погрузившись с головой в таинство игры. Пётр краем глаза заметил, как он, закрывая открывашку, защемил себе кожу на пальце, но при этом даже не пикнул.
Взрослые сделали круг по саду и присели на лавочку, вкопанную среди кустов акации.
– Скажите, Пётр Антонович, кто вы? – задала Мария вопрос в лоб. – Я ни за что не поверю, что вы крестьянский сын. Манера речи, словесные обороты, порой мне совсем незнакомые и иногда не совсем понятные, характеризуют вас как человека образованного и окончившего, как минимум, институт, а лучше, университет. Крестьянин никогда так не заговорит.
Пётр опешил от подобной лобовой атаки женщины и лишь промямлил:
– Что еще не так с крестьянским сыном?
– Крестьянский сын никогда не завел бы разговора с барыней первым. Страх и раболепство перед господами веками вбивалось в сознание крестьянского сословия. В вас это отсутствует напрочь. Вы не из крестьян и даже не из купцов. Так кто же вы?
– Внебрачный сын губернатора острова Борнео, – отшутился Анджан.
– Сын кого? – перепросила Мария, изумлённая таким ответом.
– Губернатора острова Борнео, – продолжая куражиться Пётр и для пущей убедительности, встал со скамейки и по-испански произнёс. – Estimada se?ora Mar?a! Рerm?tame que me presente ante Usted, don Pedro Antonio de Angiano. (Уважаемая сеньора Мария! Позвольте представиться, Педро Антонио де Анджано).
– Je suis ravi de te conna?tre, Monsieur Pedro. (Рада с вами познакомиться сеньор Педро), – поддержала игру женщина, ответив по-французски и дурачась протянула руку для поцелуя.
– Хорошо, я расскажу вам, Мария Александровна, – заявил Пётр, подождав пока Георгий, увлечённый игрой с ножичком, отойдёт подальше, – только если вы поклянетесь хранить это тайну нашей семьи в секрете.
– Клянусь на кресте, – уже серьезно промолвила Мария, перекрестилась и без капли иронии достала и поцеловала нагрудный крестик.
– Я действительно не крестьянский сын, – начал рассказ парень полушёпотом. – Мой род Анджан – это старый дворянский дом, который ведёт свой отсчёт от французского офицера – дворянина шевалье Поля Де Анджан, раненого под Люцином и попавшего в плен. После окончания войны он не вернулся во Францию, так как женился на моей прабабушке, шляхтянке Эмилии Богушевич. Поль проходил лечение в имении Богушевичей, и молодой человек влюбился в Эмилию, ухаживавшую за раненым. Эмилия ответила молодому офицеру взаимностью чувств.
После бракосочетания молодые поселились в одном из имений Богушевичей близь местечка Дагда, которое они получили в качестве приданного Эмилии.
Последние потомки Поля и Эмилии оказались никудышными помещиками и через несколько поколений хозяйство пришло в упадок и ко времени моего совершеннолетия, отец был близок к банкротству. Семья вот-вот могла лишиться всего и остаться без крыши над головой. Тогда мы: отец, двое моих братьев и я стали думать, что делать дальше. В Лифляндии для нас будущего не было. Мы могли бы уехать в Северную или Южную Америку, но у нас после продажи большей части земли для погашения долгов средств практически не осталось. Нас заинтересовал вариант с переселением в Сибирь или на Дальний Восток, так как правительство Столыпина оказывало существенную финансовую помощь переселенцам. Правда, существовало одно «но»: Столыпин помогал деньгами только людям крестьянского сословия, коими мы никак не являлись.
Тогда отец и старший брат Антон придумали как стать землепашцами. Отец договорился со своим хорошим знакомым становым приставом. Тот по прошествии некоторого времени за щедрое вознаграждение, в народе называемое взятка, состряпал нам документы на тёзку отца, крестьянина Антона Анджана, который ранее проживал в деревне Мачи и только-только почил в бозе, а также на двух его сыновей, Антона и Семёна. Те подались на заработки в город и дома несколько лет как не появлялись. Я же получил документы на сироту, племянника этого крестьянина Петра Анджана, беспробудного пьяницы, который потом исчез в неизвестном направлении. Крестьянин, как будто, меня усыновил, и я стал Анджан Пётр Антонович. В итоге все мы получили липовые документы. Я и старший брат Антон заимели паспорта своих полных тёзок. У отца и среднего брата были некоторые отличия: отец получил другое отчество: Леонович, а брат Вольдемар – другое имя: Семён
По этим документам нам выплатили определённую сумму на переезд, а потом, на месте, семья получила участок земли вблизи села Рябовское, Каргалинской волости, Ишимского уезда (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%98%D1%88%D0%B8%D0%BC%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9_%D1%83%D0%B5%D0%B7%D0%B4_%D0%A2%D1%8E%D0%BC%D0%B5%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B9_%D0%B3%D1%83%D0%B1%D0%B5%D1%80%D0%BD%D0%B8%D0%B8), подъёмные деньги на строительство дома и хозяйственных построек. Перед поездкой отец продал имение с остатками земли, а вырученные от продажи средства пошли на строительство маслобойни, оборудование для которой отец закупил в Риге перед переселением.
Таким образом потомки Пьера де Анджан стали хлеборобами сибиряками, постепенно выбились в торгово-промышленное сословие и доросли до купцов третьей гильдии.
А потом я сбежал в Прибалтику от родителей, попытавшихся меня оженить насильно.
– Сума сойти! – всплеснув руками, воскликнула Мария, которая до этого замерев слушала рассказ Анджана. – Вы поразили меня своим рассказом до глубины души, Пётр Антонович. О ваших приключениях можно писать роман.
– Криминальный, – добавил Пётр.
– Криминальный роман – это что за жанр? – переспросила Мария.
– Роман, описывающий преступления и их раскрытие, – пояснил парень.
– Тогда точно, авантюрно-криминальный, – согласилась собеседница и спросила, – А какой университет вы заканчивали?
– Я прослушал курсы в Константиновском Межевом институте в Москве, а также на Геологическом факультете Московского университета.
– Межевом институт? – переспросила Мария, – А что вы там изучали?
– Землеустройство, картографию и геодезию, определение координат местности и строений, – пояснил Анджан.
– Вы вновь поразили меня! Интересно, а чем вызван выбор таких редких дисциплин? – удивлённо поинтересовалась Мария Александровна.
– Я с детства любил рассматривать карты, сам чертил земельный план имения, ближайших сёл, попутно собирал коллекцию различных камней и минералов. Мой батюшка через своих друзей и знакомых выбил стипендию на обучение в Константиновском институте. Кроме того, продолжаются «Времена землемеров», и моя профессия будет востребованной всегда. Это была моя история, а теперь ваша очередь, уважаемая Мария Александровна, рассказать о себе.
– Хорошо, – немного подумав, согласилась женщина. – Конечно история моей жизни не толь интересна и романтична как ваша. Я дочь саратовских помещиков рода Смирнягиных. Мои родители умерли буквально в один день, когда мне было 21 год и я только-только окончила Саратовские высшие женские курсы. На последнем курсе я познакомилась с поручиком пограничной стражи Савицким, гостившим в Саратове у своих родителей после ранения. Закрутился роман. Мы обвенчались, и я последовала за мужем на его новое место службы в Хорог, что в Памирском крае. Там находится российский пограничный отряд. Мы прожили в браке 6 лет. К сожалению, господь не дал нам детей. Муж жаждал иметь наследника, но судьба не дала осуществиться его чаяньям. По этой причине мы постепенно стали отдалялись друг от друга. Я находила утешение в работе в школе для детей офицеров отряда и местных жителей. Её удалось открыть моими стараниями и при содействии уездной администрации. Муж отдал всего себя службе. Не знаю, сколько это длилось бы, но господь рассудил по-своему: мой муж, к тому времени уже ротмистр, погиб в бою с крупной бандой афганских контрабандистов 18 декабря прошлого года. Я по просьбе директора доработала до конца учебного года и переехала сюда, в Двинск, к дяде. Вот и вся моя история.
– Какие у вас планы на будущее, если, конечно, это не секрет?
– Помилуйте, Пётр Антонович, какой секрет. Сейчас я себе подыскиваю жилье и подала прошение в женскую гимназию на должность учителя русской словесности и учителя французского языка.
– А у дяди что, плохо? – поинтересовался парень.
– Отнюдь. Меня приняли очень душевно, и я не испытываю никаких неудобств, – возразила женщина, – но я уже шесть лет живу самостоятельно и мне тяжело подстраиваться под чужие правила. Я – человек самостоятельный и желаю жить отдельно.
– Если желаете, то я могу поговорить с управляющим нашего дома. У нас во дворе сдаются небольшие трехкомнатные апартаменты. Возможно, найдется свободное жильё.
– Я была бы вам несказанно благодарна. У меня в этом городе кроме друзей семьи дяди нет никого знакомого. Обращаться к этим друзьям я не хочу. Боюсь кривотолков. Даже дядя и его жена не знают, что я собираюсь от них съехать. И вообще, я еще женщина не старая и надеюсь найти своего суженого, – закончила монолог женщина, бросив лукавый взгляд на Петра. – А каковы ваши планы, сударь?
– Я, как и старуха из пушкинской «Сказке о золотой рыбке», не хочу больше быть крестьянином, а хочу быть столбовым дворянином, можно, правда, и не столбовым.
В ответ Мария звонко рассмеялась и изрекла:
– А вы забавный, Пётр Антонович. С вами интересно.
Они еще целый час беседовали, сидя на лавочке. Пётр рассказывал о Сибири, которую он когда-то на самом деле изъездил вдоль и поперёк, о ее уникальной и не повторимой природе, о замечательных трудолюбивых и радушных людях. Мария рассказала о Памирском крае. О жизни в гарнизоне. О местных жителях.
Как и в прошлый раз, Пётр проводил Марию и её юного кузена до дома. Как бы невзначай, Мария Александровна сообщила, что она любит после обеда сидеть в небольшом общественном садике рядом с домом в беседке и читать книгу.
Придя домой, Пётр задумался: стоит ли искать жилье для потенциальной любовницы во дворе его дома. Кто знает, как сложатся отношения с Марией Савицкой. «Нет, – решил парень, – селить ее в одном доме с собой ни к чему, но помочь с квартирой нужно».
На следующий день с утра он начал методично опрашивать дворников о наличии пустующих квартир, щедро раздавая гривенники из запасов Вариса Виксны. К обеду у парня было восемь адресов пустующих квартир приемлемой для Марии Савицкой ценой аренды. Дома он переписал адреса на бумагу производства начала века, положил в конверт и с нарочным, сыном Мары, отправил Марии.
До конца недели Пётр днем копался в компьютере выискивая и систематизируя информацию по медицине. В местном магазине парень купил сорок метров электрического провода, две распределительные коробки, две вилки и шесть розеток. Из купленных вещей он подвёл электричество к письменному столу в кабинете и к кровати в спальне, а также собрал удлинитель для подключения ноутбука и других приборов.
По вечерам Пётр составлял каталог ценностей из «оружейного музея» в потаенной комнате. Попутно он отыскал солидную стопку облигаций как государственного, так и местного займа на сумму более пятьдесят тысяч рублей и акций нескольких банков на семьдесят тысяч рубликов. Кроме того, наличествовала цела пачка векселей на кругленькую сумму в сорок тысяч.
Все облигации и около пятьдесят процентов акций оказались оформлены на предъявителя, и Пётр мог их со спокойной совестью присвоить. Остальные акции и, естественно, векселя являлись именными и ими могут воспользоваться, по закону, только наследники. Пётр выяснил позже, что он может стать бенефициаром именных ценных бумаг, если наследники напишут передаточную подпись на векселях и именных акциях.
Пётр после долгих размышлений придумал, как заполучить выгоду от найденных бумаг и, вдобавок, получить в личную собственность эту квартиру как часть вознаграждения за как будто найденные в подвале именные акции и векселя. По закону ему полагаются пятьдесят процентов от стоимости находки: около сорока тысяч рублей.
Пётр поставил пометку в записной книжке:
1. Найти маклера по недвижимости. Узнать примерную стоимость покупки апартаментов, подобных моим.
2. Разобраться с нюансами и доходностью ценных бумаг.
Весь вечер парень находился в некоторой прострации: он с каждым днем становится всё богаче, практически ничего для этого не делая. «Во пруха, во поперло!» – подумал парень.
В четверг Пётр занялся поисками агента по недвижимости. Купил газету и стал искать предложения по продаже жилья. Анджан выявил два субъекта, промышляющих таким бизнесом. Один находился на Новом Строении, другой здесь, в Центре.
Парень остановил свой выбор на риелторе, действующем в Центре. Чтобы разыскать офис этого маклера, расположенного по адресу, улица Зеленая, дом 15, пришлось поплутать в лабиринте домов внутри двора. Контора располагалась на первом этаже и нашлась по небольшой табличке «Чернобров. Торговля недвижимостью и аренда жилья». Несмотря на, казалось, не еврейскую фамилию, написанную на табличке, Петра встретил немолодой уже еврей с хитрой крысиной рожей, который выскочил навстречу клиенту лишь только позвенел звонок на входе.
– Чем могу быть вам полезен, уважаемый господин? – склонившись в поклоне, спросил риелтор.
– Мне хотелось бы приобрести апартаменты на Новом Форштадте, на пять-шесть комнат и по разумной цене.
– А какую цену вы считаете разумной? – попытался уточнить маклер.
– Вы предлагайте, а там видно будет, – уклончиво ответил Пётр. – Что вы имеете предложить?
– Прошу вас, присаживайтесь, – хозяин кабинета указал на стул и шустро перешел к бюро, откуда достал несколько папок и положил на стол перед клиентом. – Имею предложить великолепные полностью меблированные апартаменты на углу Владимирской и Зеленой. Это то, что может быть достойным для такого многоуважаемого господина.
– И какая стоимость этих, как вы утверждаете, великолепных апартаментов?
– Только для вас, и только сейчас они вам обойдутся в сущие пустяки: всего одиннадцать тысяч пятьсот рублей, – сообщил риелтор, глядя на Петра безупречно честными глазами.
– Извините уважаемый, но я не собираюсь переезжать в Петербург.
– А при чем тут Петербург? – опешил еврей.
– Потому что, уважаемый, вы назвали цену жилья в стольном граде и, притом, в самом центре. А я хочу купить квартиру здесь, в Двинске. Такие хоромы в Двинске стоят максимум три тысячи рублей ассигнациями.
– О моё бедное сердце! – господин Чернобров картинно приложил ладонь к левой части груди. – Как вы можете такое говорить, милостивый государь? Какие три тысячи рублей, каких ассигнаций? Эти достойнейшие апартаменты в доме Марковича стоят не меньше, как одиннадцать тысяч четыреста рублей.
– Вот что, уважаемый господин Чернобров, – Пётр решил зарубить торг в зародыше, – или вы назовете мне реальную, а не завышенную как минимум в два раза цену, или мне придется откланяться.
– Ну хорошо, – немного помявшись для приличия, изрек торговец недвижимостью, – шесть тысяч двести рублей.
– Не, с вами каши не сваришь, уважаемый господин маклер. Квартиры по цене дворца мне не подходят. Разрешите откланяться.
Пётр приподнял шляпу и направился к выходу.
– Шесть тысяч сто, – поспешно выкрикнул риелтор в спину уходящему клиенту.
– Я подумаю, – не поворачивая головы, ответил Пётр и вышел из конторы.
То, что последняя названная маклером стоимость квартиры была близка к реальной, парень уже понял и решил ориентироваться на нее при переговорах с наследниками Вариса Виксне.
Сейчас предстояло выяснить котировки найденных акций и процентные выплаты по ним. Где в Двинске 1913 года найти такую информацию Пётр не знал. Он глубоко сомневался, что в Двинске имелась букмекерская контора или конторы, где можно узнать рыночную стоимость этих акций. А выяснить процентные выплаты по акциям казалось ему делом нереальным. Абсолютно не разбираясь во всех видах ценных бумаг, их обороте и распределении дивидендов по ним, Пётр решил прошерстить информацию об этом, хранящуюся в памяти компьютера и на дисках. Он несказанно удивился, когда быстро нашел статью о займе города Двинска, осуществленным Двинской городской думой, а также список ценных бумаг, котировавшихся на Петроградской фондовой бирже, среди которых были акции трёх предприятий Двинска или связанных с Двинском, где указывалась их доходность. Исходя из полученных сведений, парень отложил для себя только облигации, так как на них была напечатана величина годовых выплат в процентах. Можно было начинать переговоры с наследниками Вариса Виксне.

Глава седьмая

В субботу на обед были приглашены Берги, поэтому Пётр зашел в свой любимый трактир и договорился с подкормленным половым Йосей о том, чтобы он прислуживал за ужином.
Помня о намеке Марии, парень решил после обеда прогуляться мимо указанного садика, но Савицкой там не оказалось. Или она сегодня решила не посещать зеленый уголок, или уже ушла. Продефилировав несколько раз туда-сюда по улице мимо беседки и так не дождавшись Марии, Пётр в плохом настроении вернулся домой. Чтобы как-то занять себя, засел за купленные ранее газеты и журналы. Он всё еще ощущал себя гостем в этом мире. Всё напечатанное в местной прессе воспринималось как экскурс в прошлое, несмотря на то, что это прошлое уже более двух недель назад стало для парня настоящим.
После ужина, отпустив домой кухарку, парень загрузил на экран ноутбука новый фильм и до полуночи наслаждался его просмотром.
Утро следующего дня началось с хлопот по организации званого обеда. Признаться честно, Пётр впервые организовывал подобное мероприятие. В том XXI веке он не парился, а заказывал банкеты в ресторане. Здесь же пришлось побегать по городу, закупая посуду для обеда, спиртные напитки, пирожные на десерт. Продукты для приготовления блюд закупали экономка Марта с кухаркой Ядвигой, а Пётр только финансировал это.
К полудню все было готово и ровно в полдень раздался звон колокольчика, возвещавшего о приходе гостей. Роль дворецкого исполняла Мара, но Пётр, вопреки правилам этикета, тоже вышел встречать Бергов в прихожую. Обменявшись теплыми, дружескими рукопожатиями с братьями, парень с удовольствием приложился к протянутой для поцелуя руке Марты.
– Вы, как всегда, очаровательны, госпожа Марта, – отвесил совершенно искренний комплимент он.
Девушка действительно выглядела сногсшибательно: обворожительная внешность, чарующая юность и неотразимый костюм. В ответ Марта зарделась то ли от удовольствия, то ли от смущения. Братья восприняли слова Петра как должное, а Мара, наоборот пристально взглянула на девушку, словно оценивала будущую хозяйку дома.
Субботний ужин удался на славу. Кухарка расстаралась и приготовила вкусные блюда из её родной польской кухни, напекла пирогов и булочек. В кондитерской напротив Пётр заказал свежих пирожных. Приглашенный половой из кожи вон старался исполнить малейшее желание гостей и хозяина. За столом царила непринужденная, дружеская атмосфера. Анджан как мог и умел развлекал гостей, рассказывал различные истории из его сибирской жизни, которые происходили с ним в действительности, но в XXI веке. Гости благосклонно воспринимали басни и шутки хозяина, но во взгляде чувствовалось нетерпение и желание закончить «официальную часть». Но все понимали, что наличествуют лишние уши в лице полового и кухарки. Видно было, что они с нетерпением дожидаются десерта и того момента, когда прислуга уйдёт.
После выпитого чая, Пётр отпустил кухарку и полового, щедро одарив их. Стол уже был убран, и хозяин предложил для начала посмотреть на компьютере кино или фильму, как гости называли это. Пётр загодя прошерстил свою фильмотеку и отыскал фильм «Ранняя ржавчина», снятый латвийским режиссёром Гунаром Целинским в 1979 году. Так как мелодрама повествует о событиях, происшедших в Латвии тридцатых годов XX века, парень посчитал, что история будет близка и понятна гостям.
Берги следили за священнодействиями хозяина, подготавливающего аппаратуру к просмотру кино. Как на киносеансах в советское время, Пётр решил вначале включить запись документального фильма о довоенной Латвии для того, чтобы Берги рассмотрели во всех ракурсах ноутбук, привыкли к экрану и кинопроекции. Нужно было видеть, какими глазами гости смотрели документальную ленту о земле, на которой они родились и выросли, и которую потеряли навсегда. Пётр увидел, как увлажнились глаза братьев, а слезинка прочертила борозду на щеке Марты.
Когда закончилось документальный фильм, парень дал время Бергам прийти в себя после просмотра, прежде чем начинать прокат фильма. Он предложил сделать перерыв и пройти в курительную комнату. Марте же он оставил мобильный телефон, чтобы та не скучала в одиночестве.
Благодаря перерыву, гости успокоились и фильм посмотрели с меньшим налетом ностальгии и с большим интересом. Марта искренне переживала за героиню, и вся гамма чувств отражалась на её красивом лице. Фильм понравился всем, в том числе и Петру, который тоже впервые смотрел его, а записал на жёсткий диск чисто случайно.
На очередном перекуре братья предложили посмотреть информацию по медицине.
– Всё не так просто, как вам кажется, господа, – остудил их пыл Пётр. – Я потратил четыре вечера на то, чтобы отыскать и систематизировать имеющуюся у меня сведения. Только просмотреть каталог имеющейся у меня литературы займет весь сегодняшний вечер. У вас есть приоритетные темы, которые вас интересуют?
– Меня в первую очередь интересуют методики диагностики и лечений болезней, – Карл первым взял слово, – и лекарственные препараты для этого.
– А меня, – объявил Роберт, – интересуют все новинки в фармацевтике.
– Хорошо, – подвел итог хозяин, – я сейчас раздам вам списки имеющегося у меня научного материала, распечатанные заранее, а вы, изучив их, выберете ваши приоритеты.
Братья согласно закивали головой. Парень принес из кабинета два каталога, один – по общей медицине для Карла, а второй – по фармакологии для Роберта.
– С вашего позволения, господа, я пойду включу для Марты фильм. Иначе она зачахнет от скуки.
Вернувшись в гостиную, парень понял, что сильно ошибался: девушка отнюдь не скучала, а сидела тихо как мышка и смотрела на маленьком экране телефона фильм, найденный ею самостоятельно. Она оказалась очень хорошей ученицей и поразительно быстро освоилась со смартфоном. На вошедшего хозяина гостья не обратила ни малейшего внимания. Настолько она была увлечена просмотром.
– Что смотрит молодая госпожа? – подойдя к девушке, спросил парень.
– А? Что? – переспросила она, с трудом отрываясь от экрана.
– Что смотрите, Марта Карловна? – переспросил Пётр.
– Фильму, – ответила девушка.
– И какую? – не отставал парень.
– Театр, – наконец-то оторвавшись от экрана, сообщила Марта. Она окончательно вернулась на грешную землю и вдруг, осознав, что вела себя неприлично в чужом доме, пискнула и моментально покраснела до корней волос.
– Да ладно, милая госпожа, не смущайтесь. Чувствуйте себя как дома, – успокоил её парень. – Мы с вашими братьями покинем вас на время и займемся делами. Там в телефоне еще несколько фильмов. Если вам они покажутся не интересными, то сообщите мне и я вам перекину, то есть, скопирую парочку других.
– Хорошо, большое спасибо, – еще не оправившись от конфуза, пролепетала она и машинально протянула руку для поцелуя.
Поцеловав протянутую руку, Пётр пошел на кухню, сварил кофе на всех и вернулся с кофейником и чашками в гостиную.
–Чашечку кофе? – обратился он к девушке,
– Да, большое спасибо, – поблагодарила она.
Парень налил в чашку кофе и поставил её перед гостей, а рядом сахар, сливки и тарелочку с пирожными.
– Приятного аппетита, – пожелал он девушке и ушел в курительную комнату, где братья, с карандашами в руках, сосредоточено штудировали списки.
– Кофе, господа? – предложил Пётр.
– Да, благодарю вас, – хором ответили парни, не отрываясь от чтения.
– Сахар, сливки?
– Мне чёрный без сахара, – отозвался Карл,
– А мне ложку сахару и сливки, – попросил Роберт.
Обслужив гостей, Пётр сел за компьютер и кликнул на ярлычок пасьянса «Косынка», чтобы скоротать время.
– Да уж, Пётр Антонович, задали вы нам задачку, – отложив бумаги в сторону, заявил Карл. Нам интересно все. Мы пометили статьи, которые нас интересуют в первую очередь, так что можем начинать.
– Я готов, господа, – вставая со своего места, ответил Пётр. – Пройдемте в кабинет.
В кабинете Пётр подключил компьютер к сети и принес из гостиной еще два стула. Марта всё так же сидела, уставившись на экран телефона. Рассевшись подобнее вокруг стола с ноутбуком, Пётр открыл папку по медицине.
– Ну-с, господа медики, с чего начнем?
– Мы с братом посчитали первоочередной проблему лечения сепсиса, так как это инфекционное заболевание одинаково актуально как для хирургии, так и для фармацевтики. То, с чем я столкнулся в больнице меня ужаснуло: к нам обращаются десятки пациентов с различными запущенными ранами, а мы ничего не можем с этим сделать. Здесь отсутствуют даже элементарные лекарства для лечения заражения. Впрочем, в нашей Латвии также отсутствовали эффективные антисептики. Разве только с гигиеной и оказанием первой помощи дело обстояло получше. Так что мы решили начать с этой темы.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/leon-vasilevski/metro-parallelnyh-mirov-kniga-pervaya-69196801/chitat-onlayn/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.