Синдром раскрытого сердца
Синдром раскрытого сердца
Наталия Экономцева
В гармонии с миром. Проза Н. Экономцевой
Книга от Наталии Экономцевой, автора книг «Точка женщины», «Мастер иллюзий» и «Маленький Марс».
Что случится, если грань между реальностью и сказкой исчезнет?
Купить эликсир удачи в лавке доктора Аюрведы. Отправить на починку недовольную жену. Обнаружить джина в бутылке с вином и попросить его остаться с тобой навсегда…
Каждая история из этой книги – метафора наших желаний, страхов, идеальной любви, о которой мы мечтаем всю жизнь, и счастья, мимо которого проходим каждый день, не узнавая.
Наталия Экономцева – заместитель главного редактора журнала "Новый Очаг", лингвист, автор книг "Точка женщины", "Мастер иллюзий" и "Маленький Марс".
Наталия Экономцева
Синдром раскрытого сердца
© Н. Экономцева, текст, 2023
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023
Редактор серии А. Гостюнина
Оформление серии Е. Куликовой
Издание подготовлено при участии литературного агентства «Флобериум»
В оформлении авантитула использована иллюстрация: © AllaR15 / Shutterstock.com
* * *
Всего один идеальный выстрел
Он стоит у меня за спиной и наклоняется так близко, что я чувствую на шее его горячее дыхание.
– Делай все точно так же, как во время тренировки, – шепчет он мне на ухо. – Левую ногу вперед, правую – назад. Ты же помнишь?
Я все помню и послушно делаю левой ногой шаг назад, а правую руку вытягиваю прямо перед собой. Стараюсь одновременно зафиксировать прямую руку и расслабить локоть.
– Локоть слишком жесткий, – говорит он. – Ты напряжена. Расслабься. В тренировочном лагере ты делала это тысячи раз. Ничего нового.
Я стараюсь дышать ровно и размеренно. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Действительно, ничего нового. Но раньше это были просто тренировочные мишени. А сейчас – впервые – все по-настоящему.
– Смотри внимательно. Сейчас ты увидишь цель. Она выйдет из торгового центра на той стороне. У тебя будет около минуты, чтобы изучить движение и подпустить ее ближе. Готовься.
Я смотрю на фотографию, которую уже изучила вдоль и поперек, и перевожу взгляд на двери торгового центра. Они плавно поворачиваются, выпуская несколько человек. Я узнаю ее сразу. В горле пересыхает, по спине бегут мурашки.
– Фиксируйся не на ней, а на прицеле, – шепчет он. – Дыши глубже, сейчас твоя рука, твой прицел и твоя цель станут едины И тогда медленный вдох, медленный выдох и выстрел. Видишь ее?
– Нет, – хрипло говорю я.
– Нет?! Ты что, ослепла?!
– Я не ослепла – вижу ее как на ладони. Но я не могу. – И я бессильно опускаю руку. Локоть наконец-то расслабляется.
– Что значит «не могу»? – шипит он.
– Посмотри на нее: она же совсем девчонка! Сколько ей лет? Шестнадцать? Семнадцать? Она выглядит как ребенок!
– Ты прекрасно знала, как она выглядит, когда отправлялась на задание. Тебе передали фото неделю назад.
– На фото она совсем другая, посмотри сам! – быстро шепчу я и тычу пальцем в смятую фотографию отвратительного качества, распечатанную на цветном принтере. – Эта прическа, этот макияж, платье дурацкое в воланах… Как будто на десять лет старше… А тут она просто какой-то несмышленыш!
Джинсы с дырками на коленях, простая белая майка, темные волосы завязаны в высокий хвост, косолапит, как первоклашка. Я смотрю на невысокую девушку, которая растерянно оглядывается по сторонам, как будто не может решить, куда ей идти. Точно как первоклашка на школьной линейке, которая потерялась и ищет маму! На глаза наворачиваются слезы – в таком состоянии я не попаду в цель и с трех шагов.
– Видимо, я на это не способна. Извини.
– Ты способна. Ты самая меткая в лагере.
– Но сейчас я просто не могу! Это неправильно!
– С чего ты взяла, что знаешь, что правильно, а что – нет? Раз Он, – тут мой учитель со значением поднимает палец вверх, – решил, что так правильно, значит, так оно и есть. Это не твоего ума дела. И даже не моего. Все твои решения остались в прошлой жизни, ты же знаешь. От нас с тобой уже ничего не зависит.
Я подпрыгиваю как ужаленная.
– Как это не зависит?! Все зависит именно от того, кто стреляет. А я отказываюсь! Отказываюсь выполнять это решение.
Я скрещиваю руки на груди и упрямо поднимаю подбородок вверх.
– Послушай, – примирительно говорит он. – Ты же понимаешь, что вместо тебя придет тот, кто выполнит. Все, что ты можешь выиграть для этой девчонки, – это пара дней. Может быть, неделя. По большому счету, ничего не изменится. Что решено, то должно быть исполнено.
Он вздыхает, как будто ему самому очень тяжело стоять рядом со мной и направлять мою руку. «Направляющий» – так у нас называется его роль. Но правда ли ему тяжело? Или он давно привык и к подобным заданиям, и к таким же срывам, как у меня? Наверняка же он проходил тренинг на тему «Что делать, если в последний момент стрелок отказывается выполнять задание». Шаг первый: скажи, что от нас ничего не зависит. Шаг второй: добавь, что от судьбы не уйдешь. Шаг третий: вздохни потяжелее и продолжай убеждать… Шаг четвертый: если не удалось убедить, выстрели сам – ты-то давно привык выполнять приказы.
– Я не буду стрелять. Слышишь? Не буду! Она такая молодая, а я пущу всю ее жизнь под откос из-за какого-то дурацкого решения, которое принял Тот, кого я ни разу в глаза не видела. И может быть, не увижу.
– Ты видела его, просто не помнишь. И обязательно увидишь вновь. Послушай…
Тут он поворачивает меня лицом к себе и спиной к окну – это категорически запрещено инструкциями. Что бы ни случилось, не поворачивайся спиной к цели: потеряешь ее за пару секунд и больше не найдешь. Может быть, ему и правда непросто?
– Послушай… Что ты знаешь о ее жизни?
– Знаю, что сейчас у нее, по крайней мере, есть жизнь. А вот после того, как я выстрелю…
– После того как ты выстрелишь, для нее все изменится в один миг. Но может быть, та жизнь, которая у нее есть сейчас, никуда не годится? Может быть, она проклинает эту жизнь каждый вечер, когда ложится спать? И начинает с проклятия каждое утро, когда открывает глаза? Может, она думает, что совершенно одна в этом мире, и нет ни единой родственной души вокруг? И сейчас она оглядывается по сторонам не потому, что потерялась, а потому что мучительно ищет любое существо, на которое можно опереться? А ты хочешь оставить ее в холоде и одиночестве!
– Ну, у нее наверняка есть родители…
– Послушай, ей 17 лет, при чем здесь родители? – невесело усмехается он, а потом кладет мне руки на плечи и снова поворачивает лицом к окну. – Посмотри на нее. Да, она ребенок и несмышленыш. Но она ребенок, который отчаянно ищет любви.
Я смотрю вниз. Она замерла у выхода и нажимает на кнопки телефона. Кажется, он разрядился или завис – и она чуть не плачет от досады, потому что не знает, куда идти, а маршрут теперь не построишь. И народу вокруг совсем никого, а позади девчонки уже поворачивается стеклянная дверь, из которой вот-вот выйдет долговязый парень с длинной челкой, закрывающей один глаз. Я еще раз смотрю на смятую фотографию – он. Более удобного момента уже не будет.
Я вытягиваю руку вперед, и локоть в этот раз ведет себя как надо. Вдох и выдох, вдох и выдох, и прицел практически сливается с целью. Просто натянуть тетиву и потом отпустить. В тренировочном центре я делала это тысячи раз. Тонкая, как леска, стрела рвется вперед, без единого звука проходит сквозь сердце девчонки и вонзается в парня. Он замирает на месте. Смотрит на нее. Раскрывает рот, как будто ему не хватает воздуха. Делает к ней пару шагов, и тут она роняет телефон на асфальт. Я даже из окна вижу, как экран покрывается мелкой сеточкой трещин. Парень наклоняется, чтобы его подобрать, проводит пальцем по разбитому стеклу. Что-то быстро говорит девчонке, и она, уже готовая разреветься, вдруг улыбается.
– Молодец, – тихо говорит мой учитель и кладет руку мне на плечо. – Идеально сработано. Сможешь сейчас выполнить еще одно задание?
– Еще одно? Прямо здесь?
Он кивает.
– Думаю, что смогу.
Он протягивает мне еще одно смятое фото и вкладывает в руку стрелу.
– У тебя есть пара минут до следующей цели, приготовься. Вон в том окне, она пойдет от вокзала, видишь?
– Нет, – хрипло говорю я.
– Не видишь вокзала? – с насмешкой переспрашивает он.
– Вот это я уже точно не смогу сделать! Посмотри на нее! Это же бабулька! Она лет на двадцать младше мужика на фотографии! Что они будут делать вместе? Вязать носки, сидя на печке?! Где были твои глаза, когда ты выбирал это фото?
– Вообще-то, – грустно говорит он, – у меня давным-давно нет глаз. И у тебя их тоже нет, и тебе прекрасно это известно. Глаза, голоса, сердце, мурашки по коже – это все иллюзии, и с ними так сложно расставаться, правда? Ощущения тела… как мы не хотим их отпускать… Но этим двоим совсем не обязательно сидеть на печке. Они могут любить точно так же, как и другие люди, независимо от возраста и от того, есть ли у них глаза или сердце. Как ты или я.
Он поворачивает меня к себе, и тонкая, как леска, струна срывается и несется вперед, пронзая его точно там, где когда-то было сердце.
– Еще один идеальный выстрел, – говорит он. И хотя у него давно нет тела, он крепко прижимает меня к себе. – Странные ощущения, правда?
И хотя у меня тоже давно нет сердца, я чувствую, как оно сначала сжимается, а потом становится большим и легким, как детский воздушный шар.
– Ничего странного, – говорю я. – Давай подстрелим старушку вместе.
В бутылке
Не знаю, где были мои глаза, когда я купила эту бутылку. Если присмотреться как следует, сразу понятно: с ней все не так – слишком легкая, слишком прозрачная, а внутри что-то подозрительно перекатывается. Но о том, как они умеют пускать пыль в глаза, не зря предупреждают в новостях. Я заметила неладное, только когда открыла бутылку. Она хлопнула втрое громче обычного, потом стала огненно-горячей, а в следующую секунду – снова ледяной. После этого из нее повалил густой белый дым, который замысловатым образом сложился в фигуру человека. Неплохую фигуру, надо признаться.
И вот пожалуйста – он уже сидел у меня на кухне. В костюме, небрежно застегнутой белой рубашке, сверкающих ботинках и невообразимых розовых носках. Я даже не успела вдохнуть и выдохнуть.
– Ну а ты что думала? – спросил он, как будто прочитал мои мысли, и разгладил невидимую складку на узком пиджаке. – Что в итальянской бутылке будет сидеть мужик в шароварах и шапке с кисточкой?
– Вообще-то я просто хотела немного вина перед Новым годом, – неуверенно ответила я.
– А вот это, дорогая моя, вообще не проблема.
Он щелкнул пальцами и протянул мне запотевший бокал с золотистым вином, по которому бежали вверх крошечные пузырьки. Я сделала глоток. Он щелкнул еще раз, поставил передо мной тарелку с толстыми зелеными оливками и лучезарно улыбнулся. Я улыбнулась ему в ответ и тихонько потянулась рукой к телефону. Набрать номер я, конечно, не успею, но нажать тревожную кнопку, скорее всего, смогу. Как раз об этом и твердят во всех новостях: скачайте приложение с тревожной кнопкой, и если это случится с вами, подайте сигнал за одну секунду.
Вот это и случилось с нами, да. Только он не дал мне ни секунды. Плавно, но очень быстро он накрыл мою руку своей.
– Подожди, пожалуйста, – сказал он. – Я слишком долго выбирал среди вас умную бабу, чтобы все вот так глупо закончилось.
– Я умная? – От неожиданности я сделала еще один большой глоток, закашлялась и попыталась поставить бокал мимо стола.
Он щелкнул пальцами, и точно под бокалом оказался серебряный подносик.
– Вот подумай сама. Сейчас ты нажмешь кнопку, и что будет дальше?
– Что будет? Они приедут и меня спасут.
– Конечно, они приедут, загонят меня обратно в эту бутылку и увезут с собой, но тебя они увезут тоже – чтобы поизучать на досуге, как джинны влияют на людей, и убедиться, что я не успел запудрить тебе мозг. А может быть, пока они едут, я успею запудрить тебе мозг и сбежать, и тогда в бутылке окажешься ты сама. Выпей еще вина, дорогая.
Я выпила.
– Теперь подумай, зачем они загоняют нас в бутылки и увозят?
– Чтобы вы не нападали на людей.
– Столько лет выбирать среди вас умную бабу, и вот пожалуйста! – Он закатил глаза. – Мы не нападаем на людей! Обманываем – да, охмуряем – сколько угодно, но нападаем – нет!
– Зачем тогда весь этот шум и тревожные кнопки?
– Ты дура?! – Он возмущенно цыкнул и расстегнул еще одну пуговицу на рубашке, как будто ему было трудно дышать. – Мы исполняем желания, в этом все дело. Они нас увозят, чтобы мы исполняли их желания. Я, конечно, могу сейчас загнать тебя в бутылку и сбежать, но они найдут меня достаточно быстро, это понятно. И тогда в дураках окажемся мы оба. Но вот что я придумал, пока сидел внутри. – Тут он постучал по стеклу пальцем. – Что, если я останусь, а ты никуда не будешь звонить?
– Как это?
– Очень просто, дорогая. Я хочу настоящее тело и настоящую жизнь, но я привязан к этой бутылке. И я умею исполнять желания. У тебя есть настоящее тело и настоящая жизнь, но исполнять желания ты не можешь, увы. Так я подумал: что, если мы с тобой будем меняться? Скажем, по три дня: я джинн в бутылке, исполняю желания, у тебя тело, потом ты джинн в бутылке, исполняешь желания, у меня тело. Как тебе? Конечно, все, что мы умеем, – это иллюзии, так что на замки, которые простоят веками, можешь не надеяться. Но жизнь становится приятнее, это точно. И кстати, джинны не стареют, так что, сидя в бутылке, ты ничего не теряешь.
– Ты можешь меня обмануть.
– Да, могу. Но они тебя обманут наверняка. Чтобы тебе было спокойнее, первые три дня в бутылке буду я. Хочешь рискнуть?
Я рискнула.
Для начала он уставил мой стол едой, а в углу комнаты изобразил лохматую ароматную ель, усыпанную снежными птицами и настоящими сосульками, которые не таяли в комнате. Он разрисовал мои окна узорами («Кажется, ты принимаешь меня за Деда Мороза, дорогая?») и усадил за стол виновника моего разбитого сердца («Ты уверена, что именно этого идиота тебе не хватает?»). А сам убрался в бутылку и провел в ней ровно три дня, не подавая признаков жизни – пока я сама его не позвала. Съел пирожное, потребовал теплые ботинки, пальто, шарф в сине-серую клетку и полные карманы удачи. И красотку, которая встретится ему прямо за углом дома, непременно блондинку.
Надо ли говорить, что я очнулась на дне бутылки? Сквозь стекло я смотрела, как вокруг темнеет, становится светлее и снова темнеет. Впрочем, он вернулся даже раньше, чем обещал.
– Блондинка оказалась так себе, дорогая. Тебе еще учиться и учиться, – объявил он, выпуская меня из бутылки, и гнусно заржал. – На самом деле для первого раза пойдет. Я решил тебя выпустить побыстрее, чтобы ты не волновалась. Трогательно, правда?
Он соткал для меня из воздуха невесомое вечернее платье, два билета на самолет и виновника моего разбитого сердца – слегка ошалевшего, но в целом довольного («Серьезно? Опять?! Не обижайся, дорогая, но с фантазией у тебя не очень»). Мы вернулись через три дня, а он отправился на рыбалку.
В новостях говорили о доверчивых гражданах, которые становились жертвами коварных джиннов в разных городах мира. Я врала соседям, что он мой женатый любовник, и ловила сочувственные взгляды в лифте.
Он был помешан на цветных рубашках, ботинках и шарфах и очень быстро разжился собственным гардеробом, поэтому к квартире пришлось добавить пару комнат и несколько просторных шкафов. Над этой иллюзией он бился несколько дней, чтобы снаружи было незаметно.
Он любил быстрые машины и горные лыжи, а я – морские прогулки; он вечно мерз, а я раскрывала настежь окна. Он не выносил запаха рыбы и приводил домой блондинок, иногда по несколько штук сразу. В такие ночи я поворачивалась к ним спиной и постукивала ногой по бутылочному стеклу. Блондинки испуганно озирались, он злился, но не подавал виду. В крайнем случае – убирал бутылку в шкаф.
Для моих подруг он рисовал в воздухе выигрышные лотерейные билеты, для меня устраивал море прямо на балконе, а я усыпала для него небо звездами такой неимоверной величины, что удивлялись даже блондинки. Он добывал мне пыльные книги, а я ему – старые вина. Если честно, я сама не заметила, когда все изменилось. Через два года? Через три? Его веселые бестолковые подруги стали появляться все реже, а ошалевший виновник моего разбитого сердца и вовсе исчез. Помню, как однажды вечером, когда я выпустила его из бутылки, он в первый раз отказался от приключений.
– Просто выпей со мной чаю, дорогая. Ты же можешь выполнить такое желание, правда?
Мы выпили чаю, прогулялись по улице, а в следующее путешествие отправились вместе. Выяснилось, что несколько дней бутылка вполне может обходиться без повелителя.
* * *
Наша дочка родилась через пару лет – мы понятия не имели, как пребывание в бутылке влияет на беременность, так что ему пришлось оставаться без тела сорок недель подряд, но он не жаловался. Похоже, что он был единственным на свете джинном, который рыдал в бутылке, глядя на крошечную девочку. Мы создавали для нее живых единорогов и говорящих медвежат, по очереди отводили в школу и прятали на верхнюю полку свою бутылку. Никто из нас не знал, что может случиться, если она разобьется, но мы не сомневались, что ничего хорошего.
Мы как могли скрывали от девочки необычные особенности своего семейства, но думаю, что она с самого начала догадывалась, а лет с четырнадцати знала наверняка.
В новостях по-прежнему твердили о тревожных кнопках. Нам нельзя было привлекать внимание, так что мы часто переезжали с места на место. Несколько месяцев в оазисе посреди пустыни, осень у теплого моря, северное сияние в январе, дождливая зима в тропиках. Иногда мы говорили друг другу «просто скучная жизнь» и на пару лет оседали в богом забытых городках.
Годы текли для нас медленно, но время оказалось неподвластно иллюзиям. Я замечала каждую седую прядь у него в волосах и каждую новую морщинку. Когда нам стало трудно подниматься по лестницам? Что будет, если один из нас не сможет выпустить другого? И один закончит свои дни как человек, а второй навсегда останется пленником бутылки? Мы об этом не говорили, но я все чаще забиралась в бутылку, дрожа от страха.
Когда он впервые отказался от бокала вина за ужином и улегся отдохнуть еще до заката, я села рядом. Его кожа стала тонкой и прозрачной, как папиросная бумага. Его тело как будто сделалось меньше, а яркие рубашки, которые он так любил, – шире. Я считала его выдохи и вдохи, а когда полная луна осветила комнату – настоящая, не иллюзорная, – я достала из шкафа бутылку.
Мы давно придумали для нее мягкий чехол, чтобы ненароком не повредить, ведь никто из нас до сих пор не знал, что будет, если ее разбить. Но вот беда: теперь я точно знала, что будет, если ее не разбить. И радости в этом не было ни капли.
Я осторожно поддела чехол ножом и разрезала плотную ткань. Бутылка была такая же, как раньше – слишком легкая, слишком прозрачная. Я поцеловала прохладное стекло и со всей силы хлопнула ее о каменный пол. Тонкие трещины медленно поползли по нему, как кровеносные сосуды, замысловато прорезая каждый миллиметр.
А дальше все случилось мгновенно. Я даже не успела вдохнуть и выдохнуть. Он сидел за столом в моей крошечной старой кухне. В костюме, небрежно застегнутой белой рубашке, сверкающих ботинках и невообразимых розовых носках. Он щелкнул пальцами и протянул мне запотевший бокал с золотистым вином, по которому бежали вверх крошечные пузырьки.
Я посмотрела на пол: он был покрыт тончайшими трещинами, которые пронизывали каждый миллиметр. Но теперь они были похожи не на обнаженные сосуды, а на сказочные узоры гор и морей.
– Ты готова рискнуть, дорогая?
Покажи мне молнию
Когда моя девочка просыпается с сияющими волосами цвета морской волны, я знаю, что все будет в порядке. Она выйдет из комнаты в мягких тапочках и пижамке с трогательными мультяшными зайцами на животе, уткнется веснушчатым носом мне в щеку, а потом мы будем вместе пить на кухне какао и читать новости в Интернете. Но если утром ее волосы грязно-серые – пиши пропало. Можно забыть о какао, веснушках и мультяшных героях. Моя девочка будет мрачнее тучи, доведет до истерики учительницу математики, а географ опять уйдет в ботинках не на ту ногу и с дергающимся глазом.
Она с рождения была не такой, как все.
В полгода уже умела менять цвет глаз в зависимости от освещения. В год с небольшим научилась за считаные секунды отращивать только что обстриженные ногти на крошечных пальчиках. А в три от души развлекалась тем, что била током всех тех, кто казался не слишком достойным доверия. В пять лет она несколько месяцев разговаривала басом, и когда окрестные эндокринологи сбились с ног в поисках причины такого странного сбоя, она легко перешла на фальцет. В шесть ее любимыми книжками стали истории о русалках, и на досуге девочка научилась отращивать в ванне блестящий чешуйчатый хвост.
– Редчайшая аномалия нервной системы, – развел руками врач из дорогой частной клиники, мелкими шагами продвигаясь к выходу из нашего дома. – Один, максимум – два случая на миллиард. Боюсь, что достойных доверия исследований не проводилось, а значит, и лекарств тоже нет. Похоже, что в России такое заболевание было зафиксировано всего один раз. Когда я еще учился в институте, мне приходилось слышать о девочке, которая умела запускать молнии.
– Что потом случилось с этой девочкой? – спросила моя дочка.
– Кажется, она сожгла два многоквартирных дома и небольшой дачный поселок.
Доктор надел шляпу и выскользнул за дверь.
Мы переехали за город и выстроили вокруг дома самый высокий в округе забор, чтобы в солнечные дни наша девочка могла лежать на траве, поочередно окрашивая ногти во все цвета радуги и практикуясь в отращивании крылышек самых невообразимых форм и размеров. Разумеется, о посещении школы можно было забыть. К нам на дом приезжают учителя, которых девочка встречает в толстовках, застегнутых до подбородка, темных очках, шапочке и тонких шелковых перчатках.
– Аллергия на солнечный свет, – трагическим голосом говорим мы педагогам и задергиваем плотные занавески, чтобы никто не увидел, как от волнения ее кожа начинает испускать крошечные голубые искры.
Но все же они что-то чувствуют, потому что учительница английского частенько начинает рыдать, не успев выбежать за ворота, а историк путается в датах и истово крестится, когда думает, что на него никто не смотрит.
Вся ее жизнь – в Интернете. Виртуальные подруги, виртуальные парни, виртуальные прогулки по Парижу. Наши реальные развлечения – это походы в кино, в театр или на концерты, где во время представления гасят свет. Мы покупаем билеты на боковые места и пробираемся в зал после третьего звонка, а потом в спешке исчезаем еще до того, как опустится занавес. В темноте моя девочка иногда беззвучно подпевает фугам Баха, и с ее губ слетают крошечные изящные облачка в форме ноток. Они поднимаются вверх, к огромным люстрам и расписанным потолкам, и самые внимательные из зрителей иногда замечают эти удивительные спецэффекты. Через пару дней недоуменные вопросы появляются на форумах в Интернете – мы хохочем над ними от души. И тогда ее волосы становятся сияющими и бирюзовыми.
Мы гуляем после захода солнца, а на день рождения девочки арендуем на ночь аквапарк. Мы особенно настаиваем на том, чтобы все камеры слежения были выключены, ведь больше всего именинница любит отталкиваться русалочьим хвостом от поверхности бассейна и взмывать вверх. Надеюсь, когда она подрастет, ей понравится бывать на дискотеках. Там искорки, которые от волнения испускает ее кожа, будут не слишком бросаться в глаза.
Иногда она просыпается в отвратительном настроении и с самого утра бьет током все, что попадется ей под руку.
– Неужели я всю жизнь буду таким чудовищем?! – кричит она и за пару секунд отращивает спутанные волосы до пят. – И у меня никогда не будет настоящих друзей?!
Тогда я прижимаю ее к себе, вытираю слезы, которые катятся из ее бездонных изумрудных глаз, и обещаю, что когда-нибудь все непременно наладится. Потом я варю какао и звоню историку, чтобы отменить урок. Похоже, он каждый раз благодарит небеса за нечаянную передышку.
* * *
Наша жизнь изменилась, когда девочке исполнилось тринадцать.
– Думаю, вам стоит приехать на прием, – сказал по телефону врач из дорогой частной клиники, – у нас есть экспериментальное лекарство. Решайте быстро – в 14 лет в нервной системе происходят необратимые изменения, и любое средство будет бессильно. Разумеется, никаких гарантий, и побочные эффекты пока не изучены, но если вы желаете попробовать…
Мы пожелали.
У экспериментального лекарства не было названия – только бесконечно длинный номер, написанный на коробочке с ампулами. Доктор набрал прозрачную жидкость в шприц, и в ту же секунду кожа нашей девочки покрылась мельчайшими серебристыми чешуйками, плотными, как броня.
– Ой, – выдохнул доктор, и шприц покатился по полу.
Первая доза оказалась загублена, да и что толку? Ни одна игла не смогла бы пробить сияющую броню, которую в одно мгновение отрастила наша девочка.
Мы приезжали в клинику много раз, но так и не смогли оценить лекарство. Блестящие чешуйки каждый раз появлялись в кабинете у врача и с мелодичным звоном опадали на ступеньки у выхода. Медсестры смотрели на них как завороженные. И вот совпадение: после каждого нашего визита в окрестных художественных магазинчиках и галереях появлялись поделки из тонких листочков серебра удивительно правильной шестигранной формы.
Дни летели один за другим, четырнадцатый день рождения становился все ближе, а бесполезные ампулы так и стояли в шкафу частной клиники.
– Вообще-то инъекция должна быть произведена в стерильной обстановке, – шепнул мне на ухо врач за неделю до праздника. – Но я просто не вижу другого выхода. Сделайте это, когда она спит – она ничего не заметит.
И он тихонько положил мне в карман одноразовый шприц и две ампулы.
Я носила их в кармане ровно шесть дней – не могла решиться, а на исходе седьмого набрала безымянное лекарство в шприц.
Моя девочка лежала в кровати и тихонько посапывала во сне. Ее волосы были совершенно обычными – взлохмаченными и темно-каштановыми, а веснушчатый носик казался совсем детским. Руками она крепко обнимала потрепанного мишку в зеленых штанах. Я могла сделать укол, и даже моя феноменальная девочка не успела бы укрыться серебряной чешуей. Ее волосы больше никогда не стали бы розовыми, и уж конечно, она не смогла бы взмыть к потолку ночного аквапарка, оттолкнувшись от поверхности бассейна русалочьим хвостом. Наверное, моя девочка что-то почувствовала. Она рывком села на кровати и за секунду покрылась чешуйками, только в этот раз они были не серебряными, а огненно-красными.
– Мам, ты что? – еле слышно прошептала она.
Я бросила шприц на пол и топтала его ногами, пока он не превратился в кучку бесполезных обломков. А потом взяла ее за руку, помогла одеться и повела на улицу.
– Знаешь, – сказала я ей во дворе, – в детстве у меня была обезьяна, которую я обнимала во сне. Красная, в синих штанах.
– Что с ней случилось? – спросила моя девочка.
– Она сгорела вместе с дачным поселком.
Кажется, она ни капли не удивилась.
– А что потом?
– Потом я научилась дышать животом и представлять, что я – бездонное синее море и ничего не боюсь.
– Круто! Научишь меня тоже? – Глаза моей девочки засверкали в темноте. – Но сначала покажи мне молнию!
Мечта в коробке
В дверь позвонили, когда я уже застегивала чемодан.
– Вечер добрый! Служба доставки, – бодро прохрипел мужской голос. – У меня для вас праздничная посылка.
– Посылка? От кого?
– От Деда Мороза! – усмехнулся курьер. – Дверь-то откроете?
Я посмотрела в глазок. Перед дверью стоял немолодой мужчина в длинном пальто, вязаном шарфе и меховой шапке на голове. Примерно так одет мой папа на тех фотографиях, где везет меня на санках из детского сада, снятых лет тридцать назад. В руках курьер держал здоровенную белую коробку, перевязанную красным бантом. Я открыла дверь.
– Ну наконец-то! – выдохнул он и поставил коробку на порог. – И лучше сразу проверьте, все ли в порядке, чтобы потом без претензий.
Я осторожно потянула за ленту, и бант развязался. В коробке явно кто-то шевелился. Я сделала шаг назад.
– Мне показалось или в коробке что-то шуршит? – осторожно спросила я.
– Конечно, шуршит. А вы как хотели? – Курьер расплылся в радостной улыбке. – Открывайте, открывайте. Вам наверняка понравится.
– Вы так думаете?
– Конечно! Это именно то, о чем вы мечтаете! – Он заговорщически подмигнул.
Я неуверенно посмотрела на мужчину, потом на коробку и, наконец, на застегнутый чемодан. Минут через двадцать приедет такси, так что времени на долгие сомнения у меня не было. Я быстро наклонилась и открыла коробку, а в ней… В ней сидел маленький пушистый щенок – светло-коричневый, с толстеньким хвостиком и белым пятнышком на лбу.
– Боже мой, что это?!
– Ну, понятно же, что щенок, – рассудительно проговорил курьер. – А чего вы так побледнели-то?
– Эту посылку нужно срочно вернуть обратно, за мной сейчас приедет такси, а через три часа у меня самолет! Я буду праздновать Новый год на экваторе!
– Ну, где вы будете праздновать Новый год, я не знаю, а вернуть эту посылку нельзя. Вернуть придется ваш билет, если, конечно, вы не хотите взять малыша с собой.
– Взять малыша с собой?! Вернуть билет?! Мне не нужна собака! – закричала я.
Дверь напротив приоткрылась, и в щелку выглянула соседка. Посмотрела на мужчину и коробку с бантом, помахала мне рукой и захлопнула дверь.
Курьер помрачнел.
– Как это вам не нужна собака? Вы же сами написали, что мечтаете о собаке – в точности такой собаке, которая сейчас сидит перед вами.
– Я написала?! Где же я это написала, позвольте спросить?
– Вот здесь, – хмуро проговорил мужчина и достал из кармана дурацкого пальто мятый листочек в клетку, сложенный треугольником. – Разве не вы это написали? Разве вас зовут не Наташа? И этот рисунок не ваш?
Мятый треугольник показался мне смутно знакомым. Я взяла в руки листок и осторожно развернула. В верхнем правом углу был нарисован лохматый щенок светло-коричневого цвета, его хвостик был смешным и толстеньким, а на лбу красовалось белое пятнышко в форме сердечка. Под рисунком кривые красные буквы: «Дорогой Дедушка Мороз! Весь год я вела себя хорошо. Я очень хочу щенка! Но у мамы аллергия, и ей нельзя. Поэтому подари его мне, а не маме». И подпись: «Наташа». А еще ниже приписка синим карандашом: «Как поживаешь?»
– Да вы надо мной издеваетесь!
– Я? Издеваюсь? – Курьер скептически приподнял одну бровь. – Вы не помните, как написали это письмо Деду Морозу?!
Я уткнулась носом в листок и вдохнула слабый аромат ванили.
И да, я помнила это письмо Деду Морозу. Вот мой маленький столик у окна, а за окном деревья в снегу и солнце такое яркое, что приходится жмуриться. Вот карандаши в пластмассовом стакане. Невозможно крутые карандаши, у каждого – свой удивительный запах! И коричневый, которым я раскрасила щенка, мой самый любимый, он пах ванилью. Я помнила этого щенка, и кривые красные буквы, и как мама смеется: «Разве это вежливо? Попросить у Деда Мороза подарок и даже не узнать, как он поживает?» Вот мы складываем письмо треугольником, одеваемся и идем на улицу, чтобы опустить его в почтовый ящик около булочной. И еще несколько дней я стараюсь мыть руки как можно реже, потому что пальцы пахнут ванилью.
– Нет, вы точно издеваетесь! Я написала это письмо, но это было тридцать лет назад!
– В самом деле? Так долго? – Похоже, курьер был озадачен. Он размотал свой шарф, расстегнул пальто, вынул из кармана здоровенный платок и промокнул им лоб. – Но ведь это было ваше заветное желание, правда?
– Правда. Но тридцать лет назад! Мне было пять, и папа возил меня в детский сад на санках! Забирайте это письмо и этого щенка! Вы слышите, мне пришло сообщение? Наверное, такси уже подъезжает.
– Что ж, у заветных желаний нет срока давности, – быстро проговорил курьер и сделал шаг назад. – Возможно, произошла задержка, но это точно не по моей вине. Я все доставил в срок, это на базе, наверное, перепутали… По техническим причинам…
– На базе?! У меня самолет! А потом трансфер в порт и круиз! Я на него, между прочим, целый год копила! Вы хоть знаете, о чем я мечтаю сейчас?!
– Нет, не знаю. – Курьер сделал еще несколько шагов.
– Я мечтаю выйти замуж и родить детей, потому что часики тикают, я уже лет двадцать как не помещаюсь в санки, а Дед Мороз, в которого я давным-давно не верю, по-прежнему считает, что мне нужен щенок?! Откуда вы взялись тут в этом идиотском пальто?! Не смейте убегать, слышите?!
Но курьер нажал кнопку лифта, двери открылись, и он стремительно юркнул внутрь. Лифт бесшумно поехал вниз. Проклятая новая модель, которая за десять секунд преодолевает пятнадцать этажей. Мне его ни за что не догнать. Я вернулась в квартиру.
Щенок в коробке сидел очень тихо. Он смотрел на меня блестящими глазами-бусинками и чуть заметно шевелил толстеньким хвостом. Мое самое заветное желание. Подумать только!
Соседская дверь снова открылась.
– Наташа, у вас все хорошо? Вы так кричали, что у меня ребенок проснулся!
– У меня да, все хорошо… Извините… Хотя нет, подождите! – Я схватила коробку и подбежала к двери. – Вы не можете взять на пару недель щенка? Я оставлю вам деньги на корм и ветеринара, а когда вернусь из отпуска, сразу его заберу.
Соседка глянула на меня так, как будто я сошла с ума.
– Вы серьезно? Вот когда у вас будет трое детей, тогда и поговорим про щенков!
Она захлопнула дверь у меня перед носом.
Зазвонил телефон. Такси в аэропорт было подано. А моя заветная мечта тридцатилетней давности смотрела на меня из коробки с красным бантом. Наверное, я успела бы по дороге завезти щенка родителям… Но у мамы аллергия, и ей нельзя. Чертов Дед Мороз!
Я взяла щенка на руки. Он был маленький, теплый и легкий, как игрушка. А его уши немного пахли ванилью. Чертова служба доставки! Я отодвинула чемодан подальше от двери, надела теплую куртку, завернула малыша в шарф и спустилась вниз.
– Вы без багажа? – удивился таксист.
– Путешествие отменяется по техническим причинам. Я заплачу за поездку в аэропорт, но вы лучше отвезите меня до магазина.
* * *
Корм, поводок, мягкая лежанка, резиновая игрушка для щенков – тощая курица, которая умеет истошно пищать. В маленьком кафе я попросила добавить в кофе двойную порцию коньяка и с картонным стаканом вышла на улицу.
– Немного погуляем, Малыш?
В скверике напротив магазина стоял растерянный мужчина с белой коробкой в руках. Высокий и статный – на борту круизного лайнера смокинг на таком смотрелся бы идеально. Когда я проходила мимо, он повернулся ко мне. Его губы дрожали. В коробке мяукал котенок.
– Вы не поверите, что со мной сейчас случилось, – тихо сказал он. – Можно мне глотнуть вашего кофе? Хотя лучше, конечно, было бы коньяка.
Он достал из кармана мятый листок в косую линейку и протянул мне.
А я молча протянула ему стакан.
Чертова служба доставки! Они все-таки знают, что делают.
Вокруг света
Я сбежала накануне сдачи годового отчета. За неделю до конца четверти. Через месяц после того, как мы впервые просрочили выплаты по кредиту за машину. И в тот самый день, когда соседи с верхнего этажа устроили нам потоп – его эпицентр пришелся на то самое место, где вечером я беззаботно бросила сумку.
Я приготовила завтрак, отвела детей в школу, дождалась, пока составят акт о протечке. А пока ждала, успела приготовить обед, вытереть пол, вывалить на стол содержимое сумки и разложить по батареям промокшие вещи. На работу пришлось идти с рюкзаком. Ветер рвал у меня из рук зонт, телефон трещал, доставляя все новые сообщения.
«Мам, я забыла тетрадь по географии, а Катька – носки для физкультуры. Можешь принести?»
«Уважаемый клиент, долг по кредиту составляет 17 тысяч 832 рубля».
«Елена Борисовна, вы сегодня намерены появиться на работе?»
«Сегодня в 18:00 приедет сотрудник ремонтной компании, чтобы оценить ущерб. Вы или ваш муж должны быть дома».
«Я проколол колесо. К 18 не успею».
У входа в метро народу оказалось еще больше, чем обычно, а все из-за того, что в паре метров от дверей какой-то умник поставил ярко-рыжий киоск, украшенный разноцветными воздушными шарами. Мокрые и блестящие, они рвались улететь, но были крепко привязаны. За прилавком стоял мужчина в такой же ярко-рыжей жилетке и дурацкой шапочке с помпоном.
– Не проходите мимо! – бодро кричал он в микрофон. – Только сегодня! Рекламная акция от нашей туристической компании! Полностью оплаченное кругосветное путешествие! Только одно условие – уезжать нужно прямо сейчас! Экспресс в аэропорт отправляется от Павелецкого вокзала через 12 минут!
– Дайте мне полчаса, и я еду, – сказал мужчина рядом со мной. – С работы отпрошусь.
– Увы, поезд, отправляется через 12, – тут человек в дурацкой шапочке выразительно посмотрел на часы, – простите, через 11 минут.
– На сколько дней поездка?
– Вайфай там будет?
– Работать удаленно получится?
– А мужа взять с собой можно?
Вопросы сыпались со всех сторон, но мужчина только качал головой.
– Путешествие на одного, работать не получится, никакого вайфая и мужей, уезжать прямо сейчас и никому не звонить!
– А хотя бы попросить бабушку, чтобы забрала из детского сада ребенка?
– Нет! Сдаете телефон, получаете билет и уезжаете.
– А как же загранпаспорт? А визы?
– Предложением сможет воспользоваться только тот, у кого паспорт – по счастливой случайности – оказался с собой. Визы мы берем на себя.
Я открыла рюкзак: во внутреннем кармашке лежал загранпаспорт. Ну конечно. Этот рюкзак я всегда беру с собой в отпуск. Я растолкала локтями тех, кто стоял рядом, подошла прямо к прилавку и положила на него телефон.
– Я поеду.
– Предъявите ваш заграничный паспорт. О, прекрасно! Первая точка путешествия – остров Бора-Бора в Тихом океане. Экспресс в аэропорт отправляется через 6 минут. Пожалуйста, пойдемте на посадку.
Я отбросила в сторону зонт – там, куда я собиралась, он мне вряд ли понадобится – и пошла вслед за мужчиной в ярко-рыжей жилетке и шапочке с помпоном.
Через сорок пять минут я была в аэропорту, через два часа сидела в самолете, а утром следующего дня лежала на идиллически белом песке, подставив лицо восходящему солнцу. На сверкающей белой яхте я проплыла между заросших непроходимыми джунглями островов. Я гладила крокодилов по жестким коричневым загривкам, и от удивления они даже забывали меня укусить. Я пролетела над Гибралтаром на воздушном шаре и купалась в вонючих горячих источниках среди снегов. Я жила в крошечной гренландской деревушке и с вертолета наблюдала, как во время ледокола огромные глыбы вздымаются к небесам. Я дважды пересекла Полярный круг и линию перемены дат. Я видела северное сияние на Аляске и попала в песчаную бурю на узких улочках Агадира. Я плыла на лодке по мутным китайским рекам, пересекая страну с севера на юг. Я потерялась в джунглях и неделю была любимой женой африканского короля. Я застрелила из ржавого ружья настоящего тигра, и из его шкуры король сделал для меня накидку, а из когтей – ожерелье. Я встречала восход у подножия Фудзиямы и чуть не задохнулась от восторга под бездонным звездным небом в пустыне. Я отравилась жареными кузнечиками в Камбодже и пила ром в пыльном баре Тринидада, и казалось, что вокруг меня пляшет весь город, а фейерверк прорезал небо огненными драконами, и от рома и грохота приятно кружилась голова.
* * *
Когда я пришла в себя, стены вокруг были белые. За руку меня держал муж, а рядом на стульях сидели зареванные дети.
– Вы помните, что с вами случилось? – спросил врач.
– Кажется, я первый раз в жизни напилась до потери сознания, – смущенно призналась я.
– Напились? – Казалось, доктор был удивлен и немного встревожен.
– Да. Ром в Тринидаде был такой крепкий, и еще фейерверк, и танцы… К тому же это был последний пункт моего путешествия, и я грустила…
Врач выразительно посмотрел на моего мужа, а тот – на испуганных красноносых детей.
– На самом деле вас нашли у входа в метро. Инсульт, почти два месяца без сознания. Это и понятно: высокие нагрузки, хронический стресс, лишний вес…
– Это вранье! Я была в кругосветном путешествии! Я отдала свой телефон человеку в шапочке, а он дал мне билет на экспресс!
– Вот же ваш телефон, лежит на тумбочке. Вы заметили, что правое ухо слышит хуже, чем левое? Это одно из последствий перенесенного заболевания.
– Хрен вам, а не заболевание! Я убила из ржавого ружья огромного тигра, несколько дней я правым ухом не слышала вообще! И африканский король приказал сделать для меня из его шкуры накидку, а из когтей – ожерелье. И я была его любимой женой, а потом…
– Что же потом? – вкрадчиво спросил врач.
– Потом он нашел себе другую любимую жену – у африканских королей это обычное дело, осыпал меня огромными розовыми жемчужинами и алмазами, посадил в лодку и отправил вниз по реке.
– Ну что ж, тогда попробуйте пошевелить ногами – наверняка вам будет непросто.
– Разумеется, непросто. Я прошла по пустыне 200 километров с караваном верблюдов – вы бы после такого вообще не смогли шевелиться!
– А вы не заметили, что вы стали хуже видеть?
– Я повредила глаза, когда смотрела на солнечное затмение в Керале. Профессор аюрведы сказал мне, какую мантру нужно читать, чтобы зрение полностью восстановилось.
– Ну тогда, – ласково сказал доктор и похлопал по плечу моего мужа, – читайте мантры и поправляйтесь.
– Не волнуйся, любимая, – вздохнул муж. – Это пройдет.
А зареванные дети захлюпали носами и забрались ко мне на кровать.
* * *
Меня выписали через неделю. В тумбочке возле кровати были сложены те же брюки, свитер и ботинки, в которых я вышла из дома два с лишним месяца назад. Я взяла рюкзак – на вид он казался более потрепанным, чем раньше. Но разве можно утверждать наверняка? Я заглянула внутрь: паспорта нет. Расческа, упаковка салфеток, несколько старых чеков, половинка конфеты без фантика, чехол для солнечных очков. Очки как раз пригодятся – со времени моей последней прогулки погода значительно улучшилась. Я раскрыла чехол, и на пол посыпались алмазы и огромные розовые жемчужины.
Телефон трещал, доставляя сообщения.
«Мам, тебя уже выпустили из больницы? Катька промочила штаны и испачкала ноги. Принеси нам в школу запасные».
«Запасных ног нет, сушите промокшие».
«Любимая, что у нас сегодня на ужин?».
«Твой фирменный плов, любимый. Сбегай в магазин и начинай готовить».
«Уважаемый абонент, сумма долга по кредиту составляет 69 тысяч 013 рублей».
«Предлагаю одну розовую жемчужину диаметром 150 мм, после этого ваш долг составит 69 миллионов 013 тысяч рублей. Соглашайтесь быстрее, пока я не передумала».
Я положила в карман коготь тигра и вышла на улицу.
Гормон удачи
Доктор аюрведы был смугл, невысок и простужен. Он шмыгал носом и деликатно кашлял в платочек – видно, русское лето оказалось для него слишком холодным.
«Профессор Патил», – было написано на белой табличке у него на столе.
– Здравствуйте, – сказал профессор почти без акцента, когда я появилась у него на пороге, предварительно заплатив в кассе астрономическую сумму.
Он не спросил меня, на что я жалуюсь, а вместо этого резко указал на кресло рядом с собой. Локоть индуса угодил точно в край стола, и доктор поморщился от боли.
– Когда вы родились? – спросил он, растирая ушибленную руку.
Он начал записывать на листке дату, время и место моего рождения, но тут же уронил ручку. Опустился под стол, пошарил руками по гладкому полу, поднялся и как ни в чем не бывало продолжил писать. Потом пару минут подумал, глядя в стену прямо перед собой, и хмуро кивнул – то ли локоть по-прежнему болел, то ли место и время, когда я появилась на свет, пришлись ему не по душе.
«Еще один шарлатан, – говорили о нем у нас в офисе, когда яркая цветная вывеска с надписью «Аюрведа. Диагностика ауры. Коррекция кармы» появилась над соседним подъездом. – Шарлатан, обманщик и, скорее всего, извращенец к тому же!» Похоже, я была первой и единственной, кто в это промозглое утро решился открыть тяжелую дверь веселого зеленого цвета и войти внутрь.
– Вы не могли бы показать мне язык? – вежливо попросил доктор.
– Язык?!
– Видите ли, именно по языку мы в Индии определяем состояние здоровья, – проговорил он и смущенно пожал плечами, как будто ему самому было стыдно за варварские методы традиционной аюрведической медицины, но что прикажете делать с традициями?
Я послушно раскрыла рот, а профессор встал, тут же споткнулся о ножку стула и едва не завалился прямо к моим ногам.
– Простите, – виновато улыбнулся он и наклонился поближе. – А теперь ваш пульс, пожалуйста.
Профессор легко прикоснулся к моему запястью – на его правой руке красовался огромный багровый синяк.
– Ничего страшного: вчера поскользнулся на улице, – объяснил доктор, заметив мой взгляд.
– Вы поскользнулись в июле? Надеюсь, не на банановой кожуре?!
– Даже если бы и на ней, – уклончиво пробормотал индус. – У меня есть отличное средство от синяков… Что ж, полагаю, со здоровьем у вас все в порядке… Но ваша аура… Она выглядит… немного странно.
– Странно?
Я больше не сомневалась, что он шарлатан, и это было грустно. В каком-то смысле зеленая дверь его клиники была для меня последней надеждой. Но что мог знать об аурах человек, который простужается в июле и наступает на банановую кожуру? Почему он не разберется со своей собственной кармой, прежде чем приниматься за исправление чужих?
– Ваша аура какая-то блеклая… Как будто в вашей жизни совсем нет радости…
Я вздохнула. Определенно, пора было уходить. Вернут ли они мне хотя бы часть денег, если моя карма так и останется неисправленной, а аура – блеклой? Я уже взялась за ручку двери, когда шарлатан снова заговорил.
– Не стоит так быстро отказываться от последней надежды, – сказал он, и его голос прозвучал так глубоко и проникновенно, как будто от летней простуды не осталось и следа. – Вам ведь кажется, что удача отвернулась от вас навсегда? Вы заболеваете как раз в те дни, когда вам предстоит что-то особенно приятное? Светофоры переключаются на красный прямо у вас перед носом? Вы теряете вещи, причем самые любимые?
Я замерла на пороге и обернулась. За считаные секунды с доктором аюрведы произошли удивительные изменения. Его плечи распрямились, глаза засияли, как звезды на августовском небе, а черные волосы вдруг улеглись безупречными кольцами. Теперь он был похож не на растерянного индуса в центре Москвы, а на восточное божество, сошедшее со страниц старой книжки со сказками. А самое главное – каждое его слово было правдой.
– Что вы потеряли на прошлой неделе? – спросил он.
– Багаж, – призналась я, хотя прекрасно знала, что шарлатанам нельзя сообщать о себе никакой информации – они примут ее к сведению, переработают и вернут вам в виде пророчества.
– Ну конечно, поехала в отпуск, думала – будет весело, но в первый же день осталась без чемодана! – в классической шарлатанской манере продолжал профессор. – Даже путешествия больше не приносят вам радости. – Это очень тревожный симптом… И еще… ваши сны.
Индус подошел совсем близко ко мне. Его блестящие волосы источали аромат сладких фруктов, соленого моря, прохладного ветра, восточных пряностей и бог знает чего еще. Его бездонные глаза уставились на меня, как будто прожигая насквозь.
– Вам ведь снится ребенок, который мог бы у вас родиться, если бы жизнь сложилась иначе? Если бы ваша квартира была попросторнее, работа – получше, а мужчина, с которым вы живете, – повеселее? Младенец тянет к вам крошечные ручки, но вы не можете сделать ни шагу, потому что во сне ваши ноги всегда связаны и узлы слишком крепкие? Вы ломаете о них ногти, но все без толку? И вы просыпаетесь в слезах, все утро толкаетесь в пробках, потом мучаетесь на скучной работе, и потом еще этот ваш ленивый толстеющий… бойфренд? Так это у вас называется?! Все это мне очень, очень не нравится!
– Откуда вы знаете? – изумилась я. Конечно, информацию про маленькую квартиру, работу и семейное положение любой школьник за десять минут найдет в Интернете. Но пробки, и потерянные вещи, и мой пока еще не рожденный малыш… Выходит, этому лохматому шарлатану действительно известно что-то о кармах и аурах?
Доктор Патил только махнул на меня рукой, бросился к шкафу и дернул за дверцу – она не открылась.
– Я знаю, что вам нужно! Здесь где-то должен быть ключ, – озабоченно пробормотал он.
Он пошарил в карманах, открыл по очереди все ящики письменного стола, поискал на полу, заглянул под стул и вытряхнул на кресло содержимое портфеля – запасные носки, зеленое яблоко, пачку салфеток и проездной на метро. Ключа на было.
– Простите, нет ли у вас заколки – такой тоненькой и острой?
Я вынула из волос невидимку. Индус шустро покрутил ею в замке и достал из шкафа пузырек с маленькими шариками золотистого цвета.
– Вот, пожалуйста! Гормон удачи! – гордо объявил шарлатан и погремел пузырьком у меня перед носом. – Можете принять одну пилюлю прямо сейчас, но имейте в виду, что цена не включена в стоимость консультации.
И он торжественно вручил мне еще один счет на оплату и пузырек с крупной яркой этикеткой, на которой рядом с изящной индийской надписью было нацарапано карандашом «Гормон удачи». Я открыла крышку и высыпала несколько пилюль на ладонь. Это были шарики величиной с горошину – гладкие и желтенькие, а внутри каждого из них плескалась густая жидкость. На первый взгляд они ничем не отличались от капсул с обыкновенным рыбьим жиром.
– Рыбий жир?! – возмутился профессор Патил. – Ничего подобного! Посмотрите внимательно!
Он поднес пузырек прямо к моим глазам: шарики внутри его переливались золотым и оранжевым. И сияли, как будто были наполнены чистейшим солнечным светом.
– Примите одну, и вы увидите, как мир вокруг вас начнет меняться. Вы, наверное, встречали людей, которым все удается легко, как будто сама вселенная день за днем складывает подарки к их ногам? Все дело в энергетических потоках. Если вы умеете их ловить, то оказываетесь в нужное время в нужном месте и совершаете те правильные действия, которые обеспечивают вам безбедную и радостную жизнь. Но если вы двигаетесь против потока, то светофоры переключаются на красный у вас перед носом, ваш багаж теряется в первый же день отпуска, ваша работа остается скучной, а ваш мужчина – чужим! Гормон удачи – это вещество, которое поможет вашему телу и вашему разуму улавливать верные потоки и двигаться вместе с ними. Это лучший способ коррекции кармы из всех, что известны в аюрведе. Как видите, все просто.
И он протянул мне бутылку с водой.
– Все просто? – возмутилась я. – Но где же ваша собственная удача, если вы падаете на банановой кожуре, как в дурацком кино?!
– О, моя дорогая, все зависит только от нашего взгляда на ситуацию. Кто знает, от какой напасти меня спас этот синяк? Думаю, только мы сами превращаем свою жизнь в дурацкое кино.
– Вы даже потеряли ключ от шкафа!
Профессор тонко улыбнулся.
– Вы говорите, мне не повезло, потому что у меня не было ключа от шкафа? А я говорю, что вселенная мне улыбнулась, ведь у вас была подходящая заколка – именно такая, которая легко открывает мой шкаф. Примите пилюлю, и вы почувствуете, как где-то наверху со скрипом поворачиваются древние звезды, а солнце светит специально для вас. Пожалуй, я даже составлю вам компанию.
Он взял из моей ладони два золотистых шарика и проглотил, не запивая водой.
Когда, оплатив еще один счет, я вышла на улицу – тучи рассеялись и выглянуло солнце. Я направилась было к соседнему подъезду, чтобы успеть в офис к концу обеденного перерыва, но остановилась на половине пути. В сущности, индус был прав: работа у меня скучная, а квартира крошечная. Так почему бы не решить прямо сейчас хотя бы одну из этих проблем? С ленивым толстеющим бойфрендом разберемся чуть позже.
Я развернулась и пошла к машине – после дождя она сверкала на солнце, как будто за время моего отсутствия ее кто-то отмыл. Я ехала к дому, и по радио играли мои самые любимые песни – одна за другой. Надо ли говорить, что светофоры сами собой переключались на зеленый, а никаких пробок не было и в помине? Даже если профессор и был шарлатаном, его пилюли работали быстро и просто, а это главное.
Дома я достала из сумки пузырек с шариками. Краешек яркой этикетки отклеился, и стало заметно, что под ней есть еще одна – совершенно обычная аптечная наклейка с подписью «Архангельский рыбный комбинат». Я поморщилась. У меня дома не было канцелярского клея, но – вот удача! – под рукой оказался стойкий лак для ногтей. Я аккуратно приклеила уголок этикетки, проглотила еще одну пилюлю и поставила бутылочку в шкаф. Где-то наверху со скрипом поворачивались древние звезды, и солнце в тот день определенно светило специально для меня.
В моем кармане зазвонил телефон – мне даже не нужно было смотреть на дисплей. Я и так знала: это нашелся мой багаж.
* * *
Ночью мой пока еще не рожденный малыш снова плакал в кроватке и тянул ко мне крошечные ручонки, а мои ноги опять были связаны веревкой, и я не могла сделать ни шагу. Но я знала, что гормон удачи работает просто и быстро, так что в этот раз я не стала ломать ногти – вынула из волос заколку и расковыряла узлы. Я прижала малыша к себе – он был почти невесомый и трогательно всхлипывал у меня на руках.
– А теперь, деточка, – сказала я младенцу, – пойдем-ка поищем твоего папу. Я точно знаю, что он где-то поблизости.
Тем временем древние звезды наверху скрипнули и повернулись еще немного – я совершенно уверена, что услышала этот ни с чем не сравнимый звук.
Когда мои демоны победили
В тот день, когда мои демоны победили, мне почему-то стало легче.
Мокрый снег сменялся ледяным дождем, вороны орали на дереве у окна, почтовый ящик разрывался от уведомлений, и среди них не было ни одного хоть сколько-то приятного. Компьютер завис. Сработала пожарная сигнализация, и нас всех выгнали на улицу – а вдруг действительно пожар? Тогда с нашими обгорелыми телами не оберешься проблем. Стоя под мокрым снегом без пальто и в офисных туфлях, я достала из кармана телефон. Тут-то и выяснилось, что мужчина, на которого я возлагала столько надежд, заблокировал мой номер и аккаунт в соцсетях без разговоров и предупреждений. Или можно считать предупреждением тот факт, что наш совместный отпуск откладывался четыре раза за последние полгода?
Моя битва была закончена. Я проиграла. Они победили. И все, что мне оставалось, – просто покинуть поле боя. Иногда мои демоны присылали мне письма бумажной почтой, иногда – электронной, но чаще всего давали о себе знать через мессенджеры. Так что я просто нашла в телефоне их последнее сообщение и нажала на кнопку «ответить». Разумеется, тут никто и не думал меня блокировать.
«Я все поняла, – написала я в узкой строчке небесно-голубого цвета. – Вы победили. У меня больше нет сил с вами сражаться, так что я сдаюсь».
Галочка рядом со строкой стала синей: мое сообщение моментально прочитали. И тут же пришел ответ:
«Ну наконец-то. Если честно, мы уже сами охренели. Но лучше поздно, чем никогда. Твои Д.».
Следом – несколько смайликов, изображавших сжатые кулаки. И еще один – с парой бокалов шампанского. Я не ожидала, что это окажется так просто.
«И все? – уточнила я. – Если я сдаюсь, вы от меня отстанете?»
«Разумеется. Лежачих мы не бьем, ты за кого нас принимаешь?»
«Точно?»
«Точно. Проваливай. Поезжай в отпуск. Достала уже». И смайлик со средним пальцем, вытянутым вверх.
После этого они действительно от меня отвязались, и странно признаваться, но я ощутила давно забытое чувство, одновременно похожее на покой и на тепло мягкой морской волны. Для порядка я попробовала перезагрузить компьютер – он зашипел и отвратительно завонял. Но это уже было неважно, потому что мое заявление на отпуск без сохранения заработной платы было подписано за несколько минут, так что больше не оставалось ни малейшего смысла стремиться к вершинам KPI, следить за статистикой или доказывать этому миру, что я молодец. Мои демоны победили, до статистики ли тут?
Я снова вышла на улицу, на этот раз в пальто и теплых ботинках. Через облака даже протянулись вниз жидкие лучики солнца. Теперь мне было все равно, когда и куда лететь, поэтому неудивительно, что подходящий тур нашелся в тот же вечер, причем за копейки. Правда, перелет был ночной, а отель – облезлый и в трех километрах от моря. Да и погода, мягко говоря, не располагала к купаниям. Но когда у тебя нет сил бороться, то три километра, погода и пересадки больше не имеют значения. Я сложила в чемодан книги и кроссовки, носки и толстовки, пакет с лекарствами и солнцезащитный крем.
Я не расстроилась, когда рейс задержали. Я даже не возражала против места в последнем ряду, где не откидываются спинки сидений. И ни слова не сказала, когда моим соседом оказался чувак с музыкальной колонкой и бутылкой виски. Если ты сдаешься, то сдаешься – такие правила, а следовать правилам – лучший путь для тех, у кого уже не осталось сил. Ведь так?
Прямо перед взлетом телефон завибрировал.
«В этот раз ты ведь не опоздала на рейс? Твои Д.».
«Вы же обещали отстать!»
«Так опоздала или нет?»
«Нет. Вы отстанете?»
«Уже отстали. Наслаждайся». И смайлик с бананом, подозрительно похожим на дикпик.
Я выключила телефон и закрыла глаза. С собой у меня была плотная маска, и я не сняла ее, когда мой сосед включил колонку и открыл бутылку, забрызгав все вокруг. Я не реагировала, когда он подпевал, говорил тосты, ругался со стюардессой, топал ногами и дрался со вторым пилотом. Я не расстроилась, когда капитан воздушного судна объявил, что мы идем на незапланированную посадку, чтобы сдать властям буйного гражданина. Гражданин при этом лежал рядом со мной в проходе, связанный и с кляпом во рту, а все пассажиры без исключения осыпали его проклятиями. Хотя нет, неправда. Исключением была я сама: те, кто проиграл свою битву, уж точно не должны осуждать смельчаков, которые продолжают бороться. Я даже не нажала на кнопку, чтобы выключить его колонку.
Я не жаловалась на еду и теплое кислое вино. Не морщилась, когда посадка оказалась жесткой, а рвотные пакеты – самым популярным гаджетом на борту. Я не сняла с глаз маску, когда буйного пассажира выводили прочь из салона, а потом мы несколько часов ждали разрешения на взлет. Я не расстроилась, когда мы не получили этого разрешения: оказалось, что в аэропорту прибытия как раз объявили карантин из-за глобального вируса, так что мы все отправились ночевать в отеле – еще более облезлом, чем тот, что я выбрала для отпуска. Нужно ли удивляться, что мой багаж остался в самолете?
«Ну как, наслаждаешься?»
«Да. Перестаньте мне писать, у меня роуминг».
«Не ссы. Мы кинем тебе денег на телефон. Твои Д.». И три смайлика с цветками в горшках.
Я не сердилась, когда на следующее утро оказалось, что наш рейс отменен. В аэропорту прибытия сохранялся карантин, но можно было перебронировать билет и полететь куда-нибудь еще – на Кубу, в Доминикану или Рио. Я согласилась на Рио. Кто я такая, чтобы отказываться, если мои демоны давным-давно победили, даже если я поняла это с большим опозданием? Я не поморщилась, когда девушка за стойкой сказала:
– Вчера багаж некоторых пассажиров потерялся. Чемодан с вашей биркой мы нашли, но его вес не соответствует заявленному при регистрации. Пожалуйста, подтвердите, что багаж принадлежит вам.
Потертый красный чемодан определенно был моим. Я молча кивнула.
– Откройте его и проверьте, все ли в порядке.
Чемодан действительно был подозрительно легким. Я набрала код и открыла крышку: внутри не оказалось ни лекарств, ни толстовок, ни книг. Только туфли для танго и пара черных шелковых чулок, обвязанных художественным бантом вокруг запотевшей бутылки дорогого шампанского. И открытка из плотного картона с надписью от руки:
«Счастливого пути. Твои Д.».
Я поднесла открытку к глазам: она пахла лавандой, а прописная «Д» была смазана и больше похожа на «А». Мои А.? При чем здесь А.?
– Вы подтверждаете? Это ваш багаж?
– Этот? Мой?
В ту же секунду завибрировал телефон.
«Когда ты уже свалишь?! Просто зарегистрируйся на рейс и не делай нам нервы».
Я еще раз посмотрела на открытку и провела рукой по бутылке. Она была прохладной, а чулки – гладкими и на удивление приятными на ощупь.
– Да, это мой багаж.
Я забрала свой посадочный талон. В этот раз мое место было в бизнес-классе, потому что экономический оказался переполнен.
«Ну наконец-то! Вытри сопли и не опоздай на посадку. И вот еще что: в аэропорту тебя будет встречать представитель отеля. Не забывай, что ты сдалась, и не выпендривайся. Мы знаем лучше» – смайлики с танцующей парой и пульсирующее алое сердце.
«Это точно мне?»
«Тебе. Как же ты достала! Остаемся твои навеки. И посадочный талон не посей».
Я положила посадочный талон во внутренний карман сумки, аккуратно застегнула молнию. Телефон снова завибрировал: три смайлика со средними пальцами, вытянутыми вверх, и еще один – с крыльями.
Я послала в ответ поцелуй и две туфли на экстремально высоких каблуках.
* * *
В этот раз самолет взлетел точно по расписанию, еда была вкусной и восхитительно пахла, а кресло за несколько секунд превращалось в удобную кровать. За окном плыли облака, похожие на зефирины. Если бы я начинала жизнь сначала, то, наверное, научилась бы печь зефир.
«Посмотри на свою соседку слева».
«Как вы можете мне писать? Я выключила телефон перед взлетом!!! И у меня нет соседки слева».
«Ты сдалась или нет? Тебе не все равно, как мы пишем? Через проход посмотри».
«Зачем это? Я не собираюсь менять ориентацию».
«Идиотка! – Несколько смайликов, закатывающих глаза. – У нее сеть кондитерских. Зефир будешь печь или как? А с ориентацией потом разберешься». И еще десяток кривых рожиц, высовывающих язык.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69191281) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Наталия Экономцева
В гармонии с миром. Проза Н. Экономцевой
Книга от Наталии Экономцевой, автора книг «Точка женщины», «Мастер иллюзий» и «Маленький Марс».
Что случится, если грань между реальностью и сказкой исчезнет?
Купить эликсир удачи в лавке доктора Аюрведы. Отправить на починку недовольную жену. Обнаружить джина в бутылке с вином и попросить его остаться с тобой навсегда…
Каждая история из этой книги – метафора наших желаний, страхов, идеальной любви, о которой мы мечтаем всю жизнь, и счастья, мимо которого проходим каждый день, не узнавая.
Наталия Экономцева – заместитель главного редактора журнала "Новый Очаг", лингвист, автор книг "Точка женщины", "Мастер иллюзий" и "Маленький Марс".
Наталия Экономцева
Синдром раскрытого сердца
© Н. Экономцева, текст, 2023
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023
Редактор серии А. Гостюнина
Оформление серии Е. Куликовой
Издание подготовлено при участии литературного агентства «Флобериум»
В оформлении авантитула использована иллюстрация: © AllaR15 / Shutterstock.com
* * *
Всего один идеальный выстрел
Он стоит у меня за спиной и наклоняется так близко, что я чувствую на шее его горячее дыхание.
– Делай все точно так же, как во время тренировки, – шепчет он мне на ухо. – Левую ногу вперед, правую – назад. Ты же помнишь?
Я все помню и послушно делаю левой ногой шаг назад, а правую руку вытягиваю прямо перед собой. Стараюсь одновременно зафиксировать прямую руку и расслабить локоть.
– Локоть слишком жесткий, – говорит он. – Ты напряжена. Расслабься. В тренировочном лагере ты делала это тысячи раз. Ничего нового.
Я стараюсь дышать ровно и размеренно. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Действительно, ничего нового. Но раньше это были просто тренировочные мишени. А сейчас – впервые – все по-настоящему.
– Смотри внимательно. Сейчас ты увидишь цель. Она выйдет из торгового центра на той стороне. У тебя будет около минуты, чтобы изучить движение и подпустить ее ближе. Готовься.
Я смотрю на фотографию, которую уже изучила вдоль и поперек, и перевожу взгляд на двери торгового центра. Они плавно поворачиваются, выпуская несколько человек. Я узнаю ее сразу. В горле пересыхает, по спине бегут мурашки.
– Фиксируйся не на ней, а на прицеле, – шепчет он. – Дыши глубже, сейчас твоя рука, твой прицел и твоя цель станут едины И тогда медленный вдох, медленный выдох и выстрел. Видишь ее?
– Нет, – хрипло говорю я.
– Нет?! Ты что, ослепла?!
– Я не ослепла – вижу ее как на ладони. Но я не могу. – И я бессильно опускаю руку. Локоть наконец-то расслабляется.
– Что значит «не могу»? – шипит он.
– Посмотри на нее: она же совсем девчонка! Сколько ей лет? Шестнадцать? Семнадцать? Она выглядит как ребенок!
– Ты прекрасно знала, как она выглядит, когда отправлялась на задание. Тебе передали фото неделю назад.
– На фото она совсем другая, посмотри сам! – быстро шепчу я и тычу пальцем в смятую фотографию отвратительного качества, распечатанную на цветном принтере. – Эта прическа, этот макияж, платье дурацкое в воланах… Как будто на десять лет старше… А тут она просто какой-то несмышленыш!
Джинсы с дырками на коленях, простая белая майка, темные волосы завязаны в высокий хвост, косолапит, как первоклашка. Я смотрю на невысокую девушку, которая растерянно оглядывается по сторонам, как будто не может решить, куда ей идти. Точно как первоклашка на школьной линейке, которая потерялась и ищет маму! На глаза наворачиваются слезы – в таком состоянии я не попаду в цель и с трех шагов.
– Видимо, я на это не способна. Извини.
– Ты способна. Ты самая меткая в лагере.
– Но сейчас я просто не могу! Это неправильно!
– С чего ты взяла, что знаешь, что правильно, а что – нет? Раз Он, – тут мой учитель со значением поднимает палец вверх, – решил, что так правильно, значит, так оно и есть. Это не твоего ума дела. И даже не моего. Все твои решения остались в прошлой жизни, ты же знаешь. От нас с тобой уже ничего не зависит.
Я подпрыгиваю как ужаленная.
– Как это не зависит?! Все зависит именно от того, кто стреляет. А я отказываюсь! Отказываюсь выполнять это решение.
Я скрещиваю руки на груди и упрямо поднимаю подбородок вверх.
– Послушай, – примирительно говорит он. – Ты же понимаешь, что вместо тебя придет тот, кто выполнит. Все, что ты можешь выиграть для этой девчонки, – это пара дней. Может быть, неделя. По большому счету, ничего не изменится. Что решено, то должно быть исполнено.
Он вздыхает, как будто ему самому очень тяжело стоять рядом со мной и направлять мою руку. «Направляющий» – так у нас называется его роль. Но правда ли ему тяжело? Или он давно привык и к подобным заданиям, и к таким же срывам, как у меня? Наверняка же он проходил тренинг на тему «Что делать, если в последний момент стрелок отказывается выполнять задание». Шаг первый: скажи, что от нас ничего не зависит. Шаг второй: добавь, что от судьбы не уйдешь. Шаг третий: вздохни потяжелее и продолжай убеждать… Шаг четвертый: если не удалось убедить, выстрели сам – ты-то давно привык выполнять приказы.
– Я не буду стрелять. Слышишь? Не буду! Она такая молодая, а я пущу всю ее жизнь под откос из-за какого-то дурацкого решения, которое принял Тот, кого я ни разу в глаза не видела. И может быть, не увижу.
– Ты видела его, просто не помнишь. И обязательно увидишь вновь. Послушай…
Тут он поворачивает меня лицом к себе и спиной к окну – это категорически запрещено инструкциями. Что бы ни случилось, не поворачивайся спиной к цели: потеряешь ее за пару секунд и больше не найдешь. Может быть, ему и правда непросто?
– Послушай… Что ты знаешь о ее жизни?
– Знаю, что сейчас у нее, по крайней мере, есть жизнь. А вот после того, как я выстрелю…
– После того как ты выстрелишь, для нее все изменится в один миг. Но может быть, та жизнь, которая у нее есть сейчас, никуда не годится? Может быть, она проклинает эту жизнь каждый вечер, когда ложится спать? И начинает с проклятия каждое утро, когда открывает глаза? Может, она думает, что совершенно одна в этом мире, и нет ни единой родственной души вокруг? И сейчас она оглядывается по сторонам не потому, что потерялась, а потому что мучительно ищет любое существо, на которое можно опереться? А ты хочешь оставить ее в холоде и одиночестве!
– Ну, у нее наверняка есть родители…
– Послушай, ей 17 лет, при чем здесь родители? – невесело усмехается он, а потом кладет мне руки на плечи и снова поворачивает лицом к окну. – Посмотри на нее. Да, она ребенок и несмышленыш. Но она ребенок, который отчаянно ищет любви.
Я смотрю вниз. Она замерла у выхода и нажимает на кнопки телефона. Кажется, он разрядился или завис – и она чуть не плачет от досады, потому что не знает, куда идти, а маршрут теперь не построишь. И народу вокруг совсем никого, а позади девчонки уже поворачивается стеклянная дверь, из которой вот-вот выйдет долговязый парень с длинной челкой, закрывающей один глаз. Я еще раз смотрю на смятую фотографию – он. Более удобного момента уже не будет.
Я вытягиваю руку вперед, и локоть в этот раз ведет себя как надо. Вдох и выдох, вдох и выдох, и прицел практически сливается с целью. Просто натянуть тетиву и потом отпустить. В тренировочном центре я делала это тысячи раз. Тонкая, как леска, стрела рвется вперед, без единого звука проходит сквозь сердце девчонки и вонзается в парня. Он замирает на месте. Смотрит на нее. Раскрывает рот, как будто ему не хватает воздуха. Делает к ней пару шагов, и тут она роняет телефон на асфальт. Я даже из окна вижу, как экран покрывается мелкой сеточкой трещин. Парень наклоняется, чтобы его подобрать, проводит пальцем по разбитому стеклу. Что-то быстро говорит девчонке, и она, уже готовая разреветься, вдруг улыбается.
– Молодец, – тихо говорит мой учитель и кладет руку мне на плечо. – Идеально сработано. Сможешь сейчас выполнить еще одно задание?
– Еще одно? Прямо здесь?
Он кивает.
– Думаю, что смогу.
Он протягивает мне еще одно смятое фото и вкладывает в руку стрелу.
– У тебя есть пара минут до следующей цели, приготовься. Вон в том окне, она пойдет от вокзала, видишь?
– Нет, – хрипло говорю я.
– Не видишь вокзала? – с насмешкой переспрашивает он.
– Вот это я уже точно не смогу сделать! Посмотри на нее! Это же бабулька! Она лет на двадцать младше мужика на фотографии! Что они будут делать вместе? Вязать носки, сидя на печке?! Где были твои глаза, когда ты выбирал это фото?
– Вообще-то, – грустно говорит он, – у меня давным-давно нет глаз. И у тебя их тоже нет, и тебе прекрасно это известно. Глаза, голоса, сердце, мурашки по коже – это все иллюзии, и с ними так сложно расставаться, правда? Ощущения тела… как мы не хотим их отпускать… Но этим двоим совсем не обязательно сидеть на печке. Они могут любить точно так же, как и другие люди, независимо от возраста и от того, есть ли у них глаза или сердце. Как ты или я.
Он поворачивает меня к себе, и тонкая, как леска, струна срывается и несется вперед, пронзая его точно там, где когда-то было сердце.
– Еще один идеальный выстрел, – говорит он. И хотя у него давно нет тела, он крепко прижимает меня к себе. – Странные ощущения, правда?
И хотя у меня тоже давно нет сердца, я чувствую, как оно сначала сжимается, а потом становится большим и легким, как детский воздушный шар.
– Ничего странного, – говорю я. – Давай подстрелим старушку вместе.
В бутылке
Не знаю, где были мои глаза, когда я купила эту бутылку. Если присмотреться как следует, сразу понятно: с ней все не так – слишком легкая, слишком прозрачная, а внутри что-то подозрительно перекатывается. Но о том, как они умеют пускать пыль в глаза, не зря предупреждают в новостях. Я заметила неладное, только когда открыла бутылку. Она хлопнула втрое громче обычного, потом стала огненно-горячей, а в следующую секунду – снова ледяной. После этого из нее повалил густой белый дым, который замысловатым образом сложился в фигуру человека. Неплохую фигуру, надо признаться.
И вот пожалуйста – он уже сидел у меня на кухне. В костюме, небрежно застегнутой белой рубашке, сверкающих ботинках и невообразимых розовых носках. Я даже не успела вдохнуть и выдохнуть.
– Ну а ты что думала? – спросил он, как будто прочитал мои мысли, и разгладил невидимую складку на узком пиджаке. – Что в итальянской бутылке будет сидеть мужик в шароварах и шапке с кисточкой?
– Вообще-то я просто хотела немного вина перед Новым годом, – неуверенно ответила я.
– А вот это, дорогая моя, вообще не проблема.
Он щелкнул пальцами и протянул мне запотевший бокал с золотистым вином, по которому бежали вверх крошечные пузырьки. Я сделала глоток. Он щелкнул еще раз, поставил передо мной тарелку с толстыми зелеными оливками и лучезарно улыбнулся. Я улыбнулась ему в ответ и тихонько потянулась рукой к телефону. Набрать номер я, конечно, не успею, но нажать тревожную кнопку, скорее всего, смогу. Как раз об этом и твердят во всех новостях: скачайте приложение с тревожной кнопкой, и если это случится с вами, подайте сигнал за одну секунду.
Вот это и случилось с нами, да. Только он не дал мне ни секунды. Плавно, но очень быстро он накрыл мою руку своей.
– Подожди, пожалуйста, – сказал он. – Я слишком долго выбирал среди вас умную бабу, чтобы все вот так глупо закончилось.
– Я умная? – От неожиданности я сделала еще один большой глоток, закашлялась и попыталась поставить бокал мимо стола.
Он щелкнул пальцами, и точно под бокалом оказался серебряный подносик.
– Вот подумай сама. Сейчас ты нажмешь кнопку, и что будет дальше?
– Что будет? Они приедут и меня спасут.
– Конечно, они приедут, загонят меня обратно в эту бутылку и увезут с собой, но тебя они увезут тоже – чтобы поизучать на досуге, как джинны влияют на людей, и убедиться, что я не успел запудрить тебе мозг. А может быть, пока они едут, я успею запудрить тебе мозг и сбежать, и тогда в бутылке окажешься ты сама. Выпей еще вина, дорогая.
Я выпила.
– Теперь подумай, зачем они загоняют нас в бутылки и увозят?
– Чтобы вы не нападали на людей.
– Столько лет выбирать среди вас умную бабу, и вот пожалуйста! – Он закатил глаза. – Мы не нападаем на людей! Обманываем – да, охмуряем – сколько угодно, но нападаем – нет!
– Зачем тогда весь этот шум и тревожные кнопки?
– Ты дура?! – Он возмущенно цыкнул и расстегнул еще одну пуговицу на рубашке, как будто ему было трудно дышать. – Мы исполняем желания, в этом все дело. Они нас увозят, чтобы мы исполняли их желания. Я, конечно, могу сейчас загнать тебя в бутылку и сбежать, но они найдут меня достаточно быстро, это понятно. И тогда в дураках окажемся мы оба. Но вот что я придумал, пока сидел внутри. – Тут он постучал по стеклу пальцем. – Что, если я останусь, а ты никуда не будешь звонить?
– Как это?
– Очень просто, дорогая. Я хочу настоящее тело и настоящую жизнь, но я привязан к этой бутылке. И я умею исполнять желания. У тебя есть настоящее тело и настоящая жизнь, но исполнять желания ты не можешь, увы. Так я подумал: что, если мы с тобой будем меняться? Скажем, по три дня: я джинн в бутылке, исполняю желания, у тебя тело, потом ты джинн в бутылке, исполняешь желания, у меня тело. Как тебе? Конечно, все, что мы умеем, – это иллюзии, так что на замки, которые простоят веками, можешь не надеяться. Но жизнь становится приятнее, это точно. И кстати, джинны не стареют, так что, сидя в бутылке, ты ничего не теряешь.
– Ты можешь меня обмануть.
– Да, могу. Но они тебя обманут наверняка. Чтобы тебе было спокойнее, первые три дня в бутылке буду я. Хочешь рискнуть?
Я рискнула.
Для начала он уставил мой стол едой, а в углу комнаты изобразил лохматую ароматную ель, усыпанную снежными птицами и настоящими сосульками, которые не таяли в комнате. Он разрисовал мои окна узорами («Кажется, ты принимаешь меня за Деда Мороза, дорогая?») и усадил за стол виновника моего разбитого сердца («Ты уверена, что именно этого идиота тебе не хватает?»). А сам убрался в бутылку и провел в ней ровно три дня, не подавая признаков жизни – пока я сама его не позвала. Съел пирожное, потребовал теплые ботинки, пальто, шарф в сине-серую клетку и полные карманы удачи. И красотку, которая встретится ему прямо за углом дома, непременно блондинку.
Надо ли говорить, что я очнулась на дне бутылки? Сквозь стекло я смотрела, как вокруг темнеет, становится светлее и снова темнеет. Впрочем, он вернулся даже раньше, чем обещал.
– Блондинка оказалась так себе, дорогая. Тебе еще учиться и учиться, – объявил он, выпуская меня из бутылки, и гнусно заржал. – На самом деле для первого раза пойдет. Я решил тебя выпустить побыстрее, чтобы ты не волновалась. Трогательно, правда?
Он соткал для меня из воздуха невесомое вечернее платье, два билета на самолет и виновника моего разбитого сердца – слегка ошалевшего, но в целом довольного («Серьезно? Опять?! Не обижайся, дорогая, но с фантазией у тебя не очень»). Мы вернулись через три дня, а он отправился на рыбалку.
В новостях говорили о доверчивых гражданах, которые становились жертвами коварных джиннов в разных городах мира. Я врала соседям, что он мой женатый любовник, и ловила сочувственные взгляды в лифте.
Он был помешан на цветных рубашках, ботинках и шарфах и очень быстро разжился собственным гардеробом, поэтому к квартире пришлось добавить пару комнат и несколько просторных шкафов. Над этой иллюзией он бился несколько дней, чтобы снаружи было незаметно.
Он любил быстрые машины и горные лыжи, а я – морские прогулки; он вечно мерз, а я раскрывала настежь окна. Он не выносил запаха рыбы и приводил домой блондинок, иногда по несколько штук сразу. В такие ночи я поворачивалась к ним спиной и постукивала ногой по бутылочному стеклу. Блондинки испуганно озирались, он злился, но не подавал виду. В крайнем случае – убирал бутылку в шкаф.
Для моих подруг он рисовал в воздухе выигрышные лотерейные билеты, для меня устраивал море прямо на балконе, а я усыпала для него небо звездами такой неимоверной величины, что удивлялись даже блондинки. Он добывал мне пыльные книги, а я ему – старые вина. Если честно, я сама не заметила, когда все изменилось. Через два года? Через три? Его веселые бестолковые подруги стали появляться все реже, а ошалевший виновник моего разбитого сердца и вовсе исчез. Помню, как однажды вечером, когда я выпустила его из бутылки, он в первый раз отказался от приключений.
– Просто выпей со мной чаю, дорогая. Ты же можешь выполнить такое желание, правда?
Мы выпили чаю, прогулялись по улице, а в следующее путешествие отправились вместе. Выяснилось, что несколько дней бутылка вполне может обходиться без повелителя.
* * *
Наша дочка родилась через пару лет – мы понятия не имели, как пребывание в бутылке влияет на беременность, так что ему пришлось оставаться без тела сорок недель подряд, но он не жаловался. Похоже, что он был единственным на свете джинном, который рыдал в бутылке, глядя на крошечную девочку. Мы создавали для нее живых единорогов и говорящих медвежат, по очереди отводили в школу и прятали на верхнюю полку свою бутылку. Никто из нас не знал, что может случиться, если она разобьется, но мы не сомневались, что ничего хорошего.
Мы как могли скрывали от девочки необычные особенности своего семейства, но думаю, что она с самого начала догадывалась, а лет с четырнадцати знала наверняка.
В новостях по-прежнему твердили о тревожных кнопках. Нам нельзя было привлекать внимание, так что мы часто переезжали с места на место. Несколько месяцев в оазисе посреди пустыни, осень у теплого моря, северное сияние в январе, дождливая зима в тропиках. Иногда мы говорили друг другу «просто скучная жизнь» и на пару лет оседали в богом забытых городках.
Годы текли для нас медленно, но время оказалось неподвластно иллюзиям. Я замечала каждую седую прядь у него в волосах и каждую новую морщинку. Когда нам стало трудно подниматься по лестницам? Что будет, если один из нас не сможет выпустить другого? И один закончит свои дни как человек, а второй навсегда останется пленником бутылки? Мы об этом не говорили, но я все чаще забиралась в бутылку, дрожа от страха.
Когда он впервые отказался от бокала вина за ужином и улегся отдохнуть еще до заката, я села рядом. Его кожа стала тонкой и прозрачной, как папиросная бумага. Его тело как будто сделалось меньше, а яркие рубашки, которые он так любил, – шире. Я считала его выдохи и вдохи, а когда полная луна осветила комнату – настоящая, не иллюзорная, – я достала из шкафа бутылку.
Мы давно придумали для нее мягкий чехол, чтобы ненароком не повредить, ведь никто из нас до сих пор не знал, что будет, если ее разбить. Но вот беда: теперь я точно знала, что будет, если ее не разбить. И радости в этом не было ни капли.
Я осторожно поддела чехол ножом и разрезала плотную ткань. Бутылка была такая же, как раньше – слишком легкая, слишком прозрачная. Я поцеловала прохладное стекло и со всей силы хлопнула ее о каменный пол. Тонкие трещины медленно поползли по нему, как кровеносные сосуды, замысловато прорезая каждый миллиметр.
А дальше все случилось мгновенно. Я даже не успела вдохнуть и выдохнуть. Он сидел за столом в моей крошечной старой кухне. В костюме, небрежно застегнутой белой рубашке, сверкающих ботинках и невообразимых розовых носках. Он щелкнул пальцами и протянул мне запотевший бокал с золотистым вином, по которому бежали вверх крошечные пузырьки.
Я посмотрела на пол: он был покрыт тончайшими трещинами, которые пронизывали каждый миллиметр. Но теперь они были похожи не на обнаженные сосуды, а на сказочные узоры гор и морей.
– Ты готова рискнуть, дорогая?
Покажи мне молнию
Когда моя девочка просыпается с сияющими волосами цвета морской волны, я знаю, что все будет в порядке. Она выйдет из комнаты в мягких тапочках и пижамке с трогательными мультяшными зайцами на животе, уткнется веснушчатым носом мне в щеку, а потом мы будем вместе пить на кухне какао и читать новости в Интернете. Но если утром ее волосы грязно-серые – пиши пропало. Можно забыть о какао, веснушках и мультяшных героях. Моя девочка будет мрачнее тучи, доведет до истерики учительницу математики, а географ опять уйдет в ботинках не на ту ногу и с дергающимся глазом.
Она с рождения была не такой, как все.
В полгода уже умела менять цвет глаз в зависимости от освещения. В год с небольшим научилась за считаные секунды отращивать только что обстриженные ногти на крошечных пальчиках. А в три от души развлекалась тем, что била током всех тех, кто казался не слишком достойным доверия. В пять лет она несколько месяцев разговаривала басом, и когда окрестные эндокринологи сбились с ног в поисках причины такого странного сбоя, она легко перешла на фальцет. В шесть ее любимыми книжками стали истории о русалках, и на досуге девочка научилась отращивать в ванне блестящий чешуйчатый хвост.
– Редчайшая аномалия нервной системы, – развел руками врач из дорогой частной клиники, мелкими шагами продвигаясь к выходу из нашего дома. – Один, максимум – два случая на миллиард. Боюсь, что достойных доверия исследований не проводилось, а значит, и лекарств тоже нет. Похоже, что в России такое заболевание было зафиксировано всего один раз. Когда я еще учился в институте, мне приходилось слышать о девочке, которая умела запускать молнии.
– Что потом случилось с этой девочкой? – спросила моя дочка.
– Кажется, она сожгла два многоквартирных дома и небольшой дачный поселок.
Доктор надел шляпу и выскользнул за дверь.
Мы переехали за город и выстроили вокруг дома самый высокий в округе забор, чтобы в солнечные дни наша девочка могла лежать на траве, поочередно окрашивая ногти во все цвета радуги и практикуясь в отращивании крылышек самых невообразимых форм и размеров. Разумеется, о посещении школы можно было забыть. К нам на дом приезжают учителя, которых девочка встречает в толстовках, застегнутых до подбородка, темных очках, шапочке и тонких шелковых перчатках.
– Аллергия на солнечный свет, – трагическим голосом говорим мы педагогам и задергиваем плотные занавески, чтобы никто не увидел, как от волнения ее кожа начинает испускать крошечные голубые искры.
Но все же они что-то чувствуют, потому что учительница английского частенько начинает рыдать, не успев выбежать за ворота, а историк путается в датах и истово крестится, когда думает, что на него никто не смотрит.
Вся ее жизнь – в Интернете. Виртуальные подруги, виртуальные парни, виртуальные прогулки по Парижу. Наши реальные развлечения – это походы в кино, в театр или на концерты, где во время представления гасят свет. Мы покупаем билеты на боковые места и пробираемся в зал после третьего звонка, а потом в спешке исчезаем еще до того, как опустится занавес. В темноте моя девочка иногда беззвучно подпевает фугам Баха, и с ее губ слетают крошечные изящные облачка в форме ноток. Они поднимаются вверх, к огромным люстрам и расписанным потолкам, и самые внимательные из зрителей иногда замечают эти удивительные спецэффекты. Через пару дней недоуменные вопросы появляются на форумах в Интернете – мы хохочем над ними от души. И тогда ее волосы становятся сияющими и бирюзовыми.
Мы гуляем после захода солнца, а на день рождения девочки арендуем на ночь аквапарк. Мы особенно настаиваем на том, чтобы все камеры слежения были выключены, ведь больше всего именинница любит отталкиваться русалочьим хвостом от поверхности бассейна и взмывать вверх. Надеюсь, когда она подрастет, ей понравится бывать на дискотеках. Там искорки, которые от волнения испускает ее кожа, будут не слишком бросаться в глаза.
Иногда она просыпается в отвратительном настроении и с самого утра бьет током все, что попадется ей под руку.
– Неужели я всю жизнь буду таким чудовищем?! – кричит она и за пару секунд отращивает спутанные волосы до пят. – И у меня никогда не будет настоящих друзей?!
Тогда я прижимаю ее к себе, вытираю слезы, которые катятся из ее бездонных изумрудных глаз, и обещаю, что когда-нибудь все непременно наладится. Потом я варю какао и звоню историку, чтобы отменить урок. Похоже, он каждый раз благодарит небеса за нечаянную передышку.
* * *
Наша жизнь изменилась, когда девочке исполнилось тринадцать.
– Думаю, вам стоит приехать на прием, – сказал по телефону врач из дорогой частной клиники, – у нас есть экспериментальное лекарство. Решайте быстро – в 14 лет в нервной системе происходят необратимые изменения, и любое средство будет бессильно. Разумеется, никаких гарантий, и побочные эффекты пока не изучены, но если вы желаете попробовать…
Мы пожелали.
У экспериментального лекарства не было названия – только бесконечно длинный номер, написанный на коробочке с ампулами. Доктор набрал прозрачную жидкость в шприц, и в ту же секунду кожа нашей девочки покрылась мельчайшими серебристыми чешуйками, плотными, как броня.
– Ой, – выдохнул доктор, и шприц покатился по полу.
Первая доза оказалась загублена, да и что толку? Ни одна игла не смогла бы пробить сияющую броню, которую в одно мгновение отрастила наша девочка.
Мы приезжали в клинику много раз, но так и не смогли оценить лекарство. Блестящие чешуйки каждый раз появлялись в кабинете у врача и с мелодичным звоном опадали на ступеньки у выхода. Медсестры смотрели на них как завороженные. И вот совпадение: после каждого нашего визита в окрестных художественных магазинчиках и галереях появлялись поделки из тонких листочков серебра удивительно правильной шестигранной формы.
Дни летели один за другим, четырнадцатый день рождения становился все ближе, а бесполезные ампулы так и стояли в шкафу частной клиники.
– Вообще-то инъекция должна быть произведена в стерильной обстановке, – шепнул мне на ухо врач за неделю до праздника. – Но я просто не вижу другого выхода. Сделайте это, когда она спит – она ничего не заметит.
И он тихонько положил мне в карман одноразовый шприц и две ампулы.
Я носила их в кармане ровно шесть дней – не могла решиться, а на исходе седьмого набрала безымянное лекарство в шприц.
Моя девочка лежала в кровати и тихонько посапывала во сне. Ее волосы были совершенно обычными – взлохмаченными и темно-каштановыми, а веснушчатый носик казался совсем детским. Руками она крепко обнимала потрепанного мишку в зеленых штанах. Я могла сделать укол, и даже моя феноменальная девочка не успела бы укрыться серебряной чешуей. Ее волосы больше никогда не стали бы розовыми, и уж конечно, она не смогла бы взмыть к потолку ночного аквапарка, оттолкнувшись от поверхности бассейна русалочьим хвостом. Наверное, моя девочка что-то почувствовала. Она рывком села на кровати и за секунду покрылась чешуйками, только в этот раз они были не серебряными, а огненно-красными.
– Мам, ты что? – еле слышно прошептала она.
Я бросила шприц на пол и топтала его ногами, пока он не превратился в кучку бесполезных обломков. А потом взяла ее за руку, помогла одеться и повела на улицу.
– Знаешь, – сказала я ей во дворе, – в детстве у меня была обезьяна, которую я обнимала во сне. Красная, в синих штанах.
– Что с ней случилось? – спросила моя девочка.
– Она сгорела вместе с дачным поселком.
Кажется, она ни капли не удивилась.
– А что потом?
– Потом я научилась дышать животом и представлять, что я – бездонное синее море и ничего не боюсь.
– Круто! Научишь меня тоже? – Глаза моей девочки засверкали в темноте. – Но сначала покажи мне молнию!
Мечта в коробке
В дверь позвонили, когда я уже застегивала чемодан.
– Вечер добрый! Служба доставки, – бодро прохрипел мужской голос. – У меня для вас праздничная посылка.
– Посылка? От кого?
– От Деда Мороза! – усмехнулся курьер. – Дверь-то откроете?
Я посмотрела в глазок. Перед дверью стоял немолодой мужчина в длинном пальто, вязаном шарфе и меховой шапке на голове. Примерно так одет мой папа на тех фотографиях, где везет меня на санках из детского сада, снятых лет тридцать назад. В руках курьер держал здоровенную белую коробку, перевязанную красным бантом. Я открыла дверь.
– Ну наконец-то! – выдохнул он и поставил коробку на порог. – И лучше сразу проверьте, все ли в порядке, чтобы потом без претензий.
Я осторожно потянула за ленту, и бант развязался. В коробке явно кто-то шевелился. Я сделала шаг назад.
– Мне показалось или в коробке что-то шуршит? – осторожно спросила я.
– Конечно, шуршит. А вы как хотели? – Курьер расплылся в радостной улыбке. – Открывайте, открывайте. Вам наверняка понравится.
– Вы так думаете?
– Конечно! Это именно то, о чем вы мечтаете! – Он заговорщически подмигнул.
Я неуверенно посмотрела на мужчину, потом на коробку и, наконец, на застегнутый чемодан. Минут через двадцать приедет такси, так что времени на долгие сомнения у меня не было. Я быстро наклонилась и открыла коробку, а в ней… В ней сидел маленький пушистый щенок – светло-коричневый, с толстеньким хвостиком и белым пятнышком на лбу.
– Боже мой, что это?!
– Ну, понятно же, что щенок, – рассудительно проговорил курьер. – А чего вы так побледнели-то?
– Эту посылку нужно срочно вернуть обратно, за мной сейчас приедет такси, а через три часа у меня самолет! Я буду праздновать Новый год на экваторе!
– Ну, где вы будете праздновать Новый год, я не знаю, а вернуть эту посылку нельзя. Вернуть придется ваш билет, если, конечно, вы не хотите взять малыша с собой.
– Взять малыша с собой?! Вернуть билет?! Мне не нужна собака! – закричала я.
Дверь напротив приоткрылась, и в щелку выглянула соседка. Посмотрела на мужчину и коробку с бантом, помахала мне рукой и захлопнула дверь.
Курьер помрачнел.
– Как это вам не нужна собака? Вы же сами написали, что мечтаете о собаке – в точности такой собаке, которая сейчас сидит перед вами.
– Я написала?! Где же я это написала, позвольте спросить?
– Вот здесь, – хмуро проговорил мужчина и достал из кармана дурацкого пальто мятый листочек в клетку, сложенный треугольником. – Разве не вы это написали? Разве вас зовут не Наташа? И этот рисунок не ваш?
Мятый треугольник показался мне смутно знакомым. Я взяла в руки листок и осторожно развернула. В верхнем правом углу был нарисован лохматый щенок светло-коричневого цвета, его хвостик был смешным и толстеньким, а на лбу красовалось белое пятнышко в форме сердечка. Под рисунком кривые красные буквы: «Дорогой Дедушка Мороз! Весь год я вела себя хорошо. Я очень хочу щенка! Но у мамы аллергия, и ей нельзя. Поэтому подари его мне, а не маме». И подпись: «Наташа». А еще ниже приписка синим карандашом: «Как поживаешь?»
– Да вы надо мной издеваетесь!
– Я? Издеваюсь? – Курьер скептически приподнял одну бровь. – Вы не помните, как написали это письмо Деду Морозу?!
Я уткнулась носом в листок и вдохнула слабый аромат ванили.
И да, я помнила это письмо Деду Морозу. Вот мой маленький столик у окна, а за окном деревья в снегу и солнце такое яркое, что приходится жмуриться. Вот карандаши в пластмассовом стакане. Невозможно крутые карандаши, у каждого – свой удивительный запах! И коричневый, которым я раскрасила щенка, мой самый любимый, он пах ванилью. Я помнила этого щенка, и кривые красные буквы, и как мама смеется: «Разве это вежливо? Попросить у Деда Мороза подарок и даже не узнать, как он поживает?» Вот мы складываем письмо треугольником, одеваемся и идем на улицу, чтобы опустить его в почтовый ящик около булочной. И еще несколько дней я стараюсь мыть руки как можно реже, потому что пальцы пахнут ванилью.
– Нет, вы точно издеваетесь! Я написала это письмо, но это было тридцать лет назад!
– В самом деле? Так долго? – Похоже, курьер был озадачен. Он размотал свой шарф, расстегнул пальто, вынул из кармана здоровенный платок и промокнул им лоб. – Но ведь это было ваше заветное желание, правда?
– Правда. Но тридцать лет назад! Мне было пять, и папа возил меня в детский сад на санках! Забирайте это письмо и этого щенка! Вы слышите, мне пришло сообщение? Наверное, такси уже подъезжает.
– Что ж, у заветных желаний нет срока давности, – быстро проговорил курьер и сделал шаг назад. – Возможно, произошла задержка, но это точно не по моей вине. Я все доставил в срок, это на базе, наверное, перепутали… По техническим причинам…
– На базе?! У меня самолет! А потом трансфер в порт и круиз! Я на него, между прочим, целый год копила! Вы хоть знаете, о чем я мечтаю сейчас?!
– Нет, не знаю. – Курьер сделал еще несколько шагов.
– Я мечтаю выйти замуж и родить детей, потому что часики тикают, я уже лет двадцать как не помещаюсь в санки, а Дед Мороз, в которого я давным-давно не верю, по-прежнему считает, что мне нужен щенок?! Откуда вы взялись тут в этом идиотском пальто?! Не смейте убегать, слышите?!
Но курьер нажал кнопку лифта, двери открылись, и он стремительно юркнул внутрь. Лифт бесшумно поехал вниз. Проклятая новая модель, которая за десять секунд преодолевает пятнадцать этажей. Мне его ни за что не догнать. Я вернулась в квартиру.
Щенок в коробке сидел очень тихо. Он смотрел на меня блестящими глазами-бусинками и чуть заметно шевелил толстеньким хвостом. Мое самое заветное желание. Подумать только!
Соседская дверь снова открылась.
– Наташа, у вас все хорошо? Вы так кричали, что у меня ребенок проснулся!
– У меня да, все хорошо… Извините… Хотя нет, подождите! – Я схватила коробку и подбежала к двери. – Вы не можете взять на пару недель щенка? Я оставлю вам деньги на корм и ветеринара, а когда вернусь из отпуска, сразу его заберу.
Соседка глянула на меня так, как будто я сошла с ума.
– Вы серьезно? Вот когда у вас будет трое детей, тогда и поговорим про щенков!
Она захлопнула дверь у меня перед носом.
Зазвонил телефон. Такси в аэропорт было подано. А моя заветная мечта тридцатилетней давности смотрела на меня из коробки с красным бантом. Наверное, я успела бы по дороге завезти щенка родителям… Но у мамы аллергия, и ей нельзя. Чертов Дед Мороз!
Я взяла щенка на руки. Он был маленький, теплый и легкий, как игрушка. А его уши немного пахли ванилью. Чертова служба доставки! Я отодвинула чемодан подальше от двери, надела теплую куртку, завернула малыша в шарф и спустилась вниз.
– Вы без багажа? – удивился таксист.
– Путешествие отменяется по техническим причинам. Я заплачу за поездку в аэропорт, но вы лучше отвезите меня до магазина.
* * *
Корм, поводок, мягкая лежанка, резиновая игрушка для щенков – тощая курица, которая умеет истошно пищать. В маленьком кафе я попросила добавить в кофе двойную порцию коньяка и с картонным стаканом вышла на улицу.
– Немного погуляем, Малыш?
В скверике напротив магазина стоял растерянный мужчина с белой коробкой в руках. Высокий и статный – на борту круизного лайнера смокинг на таком смотрелся бы идеально. Когда я проходила мимо, он повернулся ко мне. Его губы дрожали. В коробке мяукал котенок.
– Вы не поверите, что со мной сейчас случилось, – тихо сказал он. – Можно мне глотнуть вашего кофе? Хотя лучше, конечно, было бы коньяка.
Он достал из кармана мятый листок в косую линейку и протянул мне.
А я молча протянула ему стакан.
Чертова служба доставки! Они все-таки знают, что делают.
Вокруг света
Я сбежала накануне сдачи годового отчета. За неделю до конца четверти. Через месяц после того, как мы впервые просрочили выплаты по кредиту за машину. И в тот самый день, когда соседи с верхнего этажа устроили нам потоп – его эпицентр пришелся на то самое место, где вечером я беззаботно бросила сумку.
Я приготовила завтрак, отвела детей в школу, дождалась, пока составят акт о протечке. А пока ждала, успела приготовить обед, вытереть пол, вывалить на стол содержимое сумки и разложить по батареям промокшие вещи. На работу пришлось идти с рюкзаком. Ветер рвал у меня из рук зонт, телефон трещал, доставляя все новые сообщения.
«Мам, я забыла тетрадь по географии, а Катька – носки для физкультуры. Можешь принести?»
«Уважаемый клиент, долг по кредиту составляет 17 тысяч 832 рубля».
«Елена Борисовна, вы сегодня намерены появиться на работе?»
«Сегодня в 18:00 приедет сотрудник ремонтной компании, чтобы оценить ущерб. Вы или ваш муж должны быть дома».
«Я проколол колесо. К 18 не успею».
У входа в метро народу оказалось еще больше, чем обычно, а все из-за того, что в паре метров от дверей какой-то умник поставил ярко-рыжий киоск, украшенный разноцветными воздушными шарами. Мокрые и блестящие, они рвались улететь, но были крепко привязаны. За прилавком стоял мужчина в такой же ярко-рыжей жилетке и дурацкой шапочке с помпоном.
– Не проходите мимо! – бодро кричал он в микрофон. – Только сегодня! Рекламная акция от нашей туристической компании! Полностью оплаченное кругосветное путешествие! Только одно условие – уезжать нужно прямо сейчас! Экспресс в аэропорт отправляется от Павелецкого вокзала через 12 минут!
– Дайте мне полчаса, и я еду, – сказал мужчина рядом со мной. – С работы отпрошусь.
– Увы, поезд, отправляется через 12, – тут человек в дурацкой шапочке выразительно посмотрел на часы, – простите, через 11 минут.
– На сколько дней поездка?
– Вайфай там будет?
– Работать удаленно получится?
– А мужа взять с собой можно?
Вопросы сыпались со всех сторон, но мужчина только качал головой.
– Путешествие на одного, работать не получится, никакого вайфая и мужей, уезжать прямо сейчас и никому не звонить!
– А хотя бы попросить бабушку, чтобы забрала из детского сада ребенка?
– Нет! Сдаете телефон, получаете билет и уезжаете.
– А как же загранпаспорт? А визы?
– Предложением сможет воспользоваться только тот, у кого паспорт – по счастливой случайности – оказался с собой. Визы мы берем на себя.
Я открыла рюкзак: во внутреннем кармашке лежал загранпаспорт. Ну конечно. Этот рюкзак я всегда беру с собой в отпуск. Я растолкала локтями тех, кто стоял рядом, подошла прямо к прилавку и положила на него телефон.
– Я поеду.
– Предъявите ваш заграничный паспорт. О, прекрасно! Первая точка путешествия – остров Бора-Бора в Тихом океане. Экспресс в аэропорт отправляется через 6 минут. Пожалуйста, пойдемте на посадку.
Я отбросила в сторону зонт – там, куда я собиралась, он мне вряд ли понадобится – и пошла вслед за мужчиной в ярко-рыжей жилетке и шапочке с помпоном.
Через сорок пять минут я была в аэропорту, через два часа сидела в самолете, а утром следующего дня лежала на идиллически белом песке, подставив лицо восходящему солнцу. На сверкающей белой яхте я проплыла между заросших непроходимыми джунглями островов. Я гладила крокодилов по жестким коричневым загривкам, и от удивления они даже забывали меня укусить. Я пролетела над Гибралтаром на воздушном шаре и купалась в вонючих горячих источниках среди снегов. Я жила в крошечной гренландской деревушке и с вертолета наблюдала, как во время ледокола огромные глыбы вздымаются к небесам. Я дважды пересекла Полярный круг и линию перемены дат. Я видела северное сияние на Аляске и попала в песчаную бурю на узких улочках Агадира. Я плыла на лодке по мутным китайским рекам, пересекая страну с севера на юг. Я потерялась в джунглях и неделю была любимой женой африканского короля. Я застрелила из ржавого ружья настоящего тигра, и из его шкуры король сделал для меня накидку, а из когтей – ожерелье. Я встречала восход у подножия Фудзиямы и чуть не задохнулась от восторга под бездонным звездным небом в пустыне. Я отравилась жареными кузнечиками в Камбодже и пила ром в пыльном баре Тринидада, и казалось, что вокруг меня пляшет весь город, а фейерверк прорезал небо огненными драконами, и от рома и грохота приятно кружилась голова.
* * *
Когда я пришла в себя, стены вокруг были белые. За руку меня держал муж, а рядом на стульях сидели зареванные дети.
– Вы помните, что с вами случилось? – спросил врач.
– Кажется, я первый раз в жизни напилась до потери сознания, – смущенно призналась я.
– Напились? – Казалось, доктор был удивлен и немного встревожен.
– Да. Ром в Тринидаде был такой крепкий, и еще фейерверк, и танцы… К тому же это был последний пункт моего путешествия, и я грустила…
Врач выразительно посмотрел на моего мужа, а тот – на испуганных красноносых детей.
– На самом деле вас нашли у входа в метро. Инсульт, почти два месяца без сознания. Это и понятно: высокие нагрузки, хронический стресс, лишний вес…
– Это вранье! Я была в кругосветном путешествии! Я отдала свой телефон человеку в шапочке, а он дал мне билет на экспресс!
– Вот же ваш телефон, лежит на тумбочке. Вы заметили, что правое ухо слышит хуже, чем левое? Это одно из последствий перенесенного заболевания.
– Хрен вам, а не заболевание! Я убила из ржавого ружья огромного тигра, несколько дней я правым ухом не слышала вообще! И африканский король приказал сделать для меня из его шкуры накидку, а из когтей – ожерелье. И я была его любимой женой, а потом…
– Что же потом? – вкрадчиво спросил врач.
– Потом он нашел себе другую любимую жену – у африканских королей это обычное дело, осыпал меня огромными розовыми жемчужинами и алмазами, посадил в лодку и отправил вниз по реке.
– Ну что ж, тогда попробуйте пошевелить ногами – наверняка вам будет непросто.
– Разумеется, непросто. Я прошла по пустыне 200 километров с караваном верблюдов – вы бы после такого вообще не смогли шевелиться!
– А вы не заметили, что вы стали хуже видеть?
– Я повредила глаза, когда смотрела на солнечное затмение в Керале. Профессор аюрведы сказал мне, какую мантру нужно читать, чтобы зрение полностью восстановилось.
– Ну тогда, – ласково сказал доктор и похлопал по плечу моего мужа, – читайте мантры и поправляйтесь.
– Не волнуйся, любимая, – вздохнул муж. – Это пройдет.
А зареванные дети захлюпали носами и забрались ко мне на кровать.
* * *
Меня выписали через неделю. В тумбочке возле кровати были сложены те же брюки, свитер и ботинки, в которых я вышла из дома два с лишним месяца назад. Я взяла рюкзак – на вид он казался более потрепанным, чем раньше. Но разве можно утверждать наверняка? Я заглянула внутрь: паспорта нет. Расческа, упаковка салфеток, несколько старых чеков, половинка конфеты без фантика, чехол для солнечных очков. Очки как раз пригодятся – со времени моей последней прогулки погода значительно улучшилась. Я раскрыла чехол, и на пол посыпались алмазы и огромные розовые жемчужины.
Телефон трещал, доставляя сообщения.
«Мам, тебя уже выпустили из больницы? Катька промочила штаны и испачкала ноги. Принеси нам в школу запасные».
«Запасных ног нет, сушите промокшие».
«Любимая, что у нас сегодня на ужин?».
«Твой фирменный плов, любимый. Сбегай в магазин и начинай готовить».
«Уважаемый абонент, сумма долга по кредиту составляет 69 тысяч 013 рублей».
«Предлагаю одну розовую жемчужину диаметром 150 мм, после этого ваш долг составит 69 миллионов 013 тысяч рублей. Соглашайтесь быстрее, пока я не передумала».
Я положила в карман коготь тигра и вышла на улицу.
Гормон удачи
Доктор аюрведы был смугл, невысок и простужен. Он шмыгал носом и деликатно кашлял в платочек – видно, русское лето оказалось для него слишком холодным.
«Профессор Патил», – было написано на белой табличке у него на столе.
– Здравствуйте, – сказал профессор почти без акцента, когда я появилась у него на пороге, предварительно заплатив в кассе астрономическую сумму.
Он не спросил меня, на что я жалуюсь, а вместо этого резко указал на кресло рядом с собой. Локоть индуса угодил точно в край стола, и доктор поморщился от боли.
– Когда вы родились? – спросил он, растирая ушибленную руку.
Он начал записывать на листке дату, время и место моего рождения, но тут же уронил ручку. Опустился под стол, пошарил руками по гладкому полу, поднялся и как ни в чем не бывало продолжил писать. Потом пару минут подумал, глядя в стену прямо перед собой, и хмуро кивнул – то ли локоть по-прежнему болел, то ли место и время, когда я появилась на свет, пришлись ему не по душе.
«Еще один шарлатан, – говорили о нем у нас в офисе, когда яркая цветная вывеска с надписью «Аюрведа. Диагностика ауры. Коррекция кармы» появилась над соседним подъездом. – Шарлатан, обманщик и, скорее всего, извращенец к тому же!» Похоже, я была первой и единственной, кто в это промозглое утро решился открыть тяжелую дверь веселого зеленого цвета и войти внутрь.
– Вы не могли бы показать мне язык? – вежливо попросил доктор.
– Язык?!
– Видите ли, именно по языку мы в Индии определяем состояние здоровья, – проговорил он и смущенно пожал плечами, как будто ему самому было стыдно за варварские методы традиционной аюрведической медицины, но что прикажете делать с традициями?
Я послушно раскрыла рот, а профессор встал, тут же споткнулся о ножку стула и едва не завалился прямо к моим ногам.
– Простите, – виновато улыбнулся он и наклонился поближе. – А теперь ваш пульс, пожалуйста.
Профессор легко прикоснулся к моему запястью – на его правой руке красовался огромный багровый синяк.
– Ничего страшного: вчера поскользнулся на улице, – объяснил доктор, заметив мой взгляд.
– Вы поскользнулись в июле? Надеюсь, не на банановой кожуре?!
– Даже если бы и на ней, – уклончиво пробормотал индус. – У меня есть отличное средство от синяков… Что ж, полагаю, со здоровьем у вас все в порядке… Но ваша аура… Она выглядит… немного странно.
– Странно?
Я больше не сомневалась, что он шарлатан, и это было грустно. В каком-то смысле зеленая дверь его клиники была для меня последней надеждой. Но что мог знать об аурах человек, который простужается в июле и наступает на банановую кожуру? Почему он не разберется со своей собственной кармой, прежде чем приниматься за исправление чужих?
– Ваша аура какая-то блеклая… Как будто в вашей жизни совсем нет радости…
Я вздохнула. Определенно, пора было уходить. Вернут ли они мне хотя бы часть денег, если моя карма так и останется неисправленной, а аура – блеклой? Я уже взялась за ручку двери, когда шарлатан снова заговорил.
– Не стоит так быстро отказываться от последней надежды, – сказал он, и его голос прозвучал так глубоко и проникновенно, как будто от летней простуды не осталось и следа. – Вам ведь кажется, что удача отвернулась от вас навсегда? Вы заболеваете как раз в те дни, когда вам предстоит что-то особенно приятное? Светофоры переключаются на красный прямо у вас перед носом? Вы теряете вещи, причем самые любимые?
Я замерла на пороге и обернулась. За считаные секунды с доктором аюрведы произошли удивительные изменения. Его плечи распрямились, глаза засияли, как звезды на августовском небе, а черные волосы вдруг улеглись безупречными кольцами. Теперь он был похож не на растерянного индуса в центре Москвы, а на восточное божество, сошедшее со страниц старой книжки со сказками. А самое главное – каждое его слово было правдой.
– Что вы потеряли на прошлой неделе? – спросил он.
– Багаж, – призналась я, хотя прекрасно знала, что шарлатанам нельзя сообщать о себе никакой информации – они примут ее к сведению, переработают и вернут вам в виде пророчества.
– Ну конечно, поехала в отпуск, думала – будет весело, но в первый же день осталась без чемодана! – в классической шарлатанской манере продолжал профессор. – Даже путешествия больше не приносят вам радости. – Это очень тревожный симптом… И еще… ваши сны.
Индус подошел совсем близко ко мне. Его блестящие волосы источали аромат сладких фруктов, соленого моря, прохладного ветра, восточных пряностей и бог знает чего еще. Его бездонные глаза уставились на меня, как будто прожигая насквозь.
– Вам ведь снится ребенок, который мог бы у вас родиться, если бы жизнь сложилась иначе? Если бы ваша квартира была попросторнее, работа – получше, а мужчина, с которым вы живете, – повеселее? Младенец тянет к вам крошечные ручки, но вы не можете сделать ни шагу, потому что во сне ваши ноги всегда связаны и узлы слишком крепкие? Вы ломаете о них ногти, но все без толку? И вы просыпаетесь в слезах, все утро толкаетесь в пробках, потом мучаетесь на скучной работе, и потом еще этот ваш ленивый толстеющий… бойфренд? Так это у вас называется?! Все это мне очень, очень не нравится!
– Откуда вы знаете? – изумилась я. Конечно, информацию про маленькую квартиру, работу и семейное положение любой школьник за десять минут найдет в Интернете. Но пробки, и потерянные вещи, и мой пока еще не рожденный малыш… Выходит, этому лохматому шарлатану действительно известно что-то о кармах и аурах?
Доктор Патил только махнул на меня рукой, бросился к шкафу и дернул за дверцу – она не открылась.
– Я знаю, что вам нужно! Здесь где-то должен быть ключ, – озабоченно пробормотал он.
Он пошарил в карманах, открыл по очереди все ящики письменного стола, поискал на полу, заглянул под стул и вытряхнул на кресло содержимое портфеля – запасные носки, зеленое яблоко, пачку салфеток и проездной на метро. Ключа на было.
– Простите, нет ли у вас заколки – такой тоненькой и острой?
Я вынула из волос невидимку. Индус шустро покрутил ею в замке и достал из шкафа пузырек с маленькими шариками золотистого цвета.
– Вот, пожалуйста! Гормон удачи! – гордо объявил шарлатан и погремел пузырьком у меня перед носом. – Можете принять одну пилюлю прямо сейчас, но имейте в виду, что цена не включена в стоимость консультации.
И он торжественно вручил мне еще один счет на оплату и пузырек с крупной яркой этикеткой, на которой рядом с изящной индийской надписью было нацарапано карандашом «Гормон удачи». Я открыла крышку и высыпала несколько пилюль на ладонь. Это были шарики величиной с горошину – гладкие и желтенькие, а внутри каждого из них плескалась густая жидкость. На первый взгляд они ничем не отличались от капсул с обыкновенным рыбьим жиром.
– Рыбий жир?! – возмутился профессор Патил. – Ничего подобного! Посмотрите внимательно!
Он поднес пузырек прямо к моим глазам: шарики внутри его переливались золотым и оранжевым. И сияли, как будто были наполнены чистейшим солнечным светом.
– Примите одну, и вы увидите, как мир вокруг вас начнет меняться. Вы, наверное, встречали людей, которым все удается легко, как будто сама вселенная день за днем складывает подарки к их ногам? Все дело в энергетических потоках. Если вы умеете их ловить, то оказываетесь в нужное время в нужном месте и совершаете те правильные действия, которые обеспечивают вам безбедную и радостную жизнь. Но если вы двигаетесь против потока, то светофоры переключаются на красный у вас перед носом, ваш багаж теряется в первый же день отпуска, ваша работа остается скучной, а ваш мужчина – чужим! Гормон удачи – это вещество, которое поможет вашему телу и вашему разуму улавливать верные потоки и двигаться вместе с ними. Это лучший способ коррекции кармы из всех, что известны в аюрведе. Как видите, все просто.
И он протянул мне бутылку с водой.
– Все просто? – возмутилась я. – Но где же ваша собственная удача, если вы падаете на банановой кожуре, как в дурацком кино?!
– О, моя дорогая, все зависит только от нашего взгляда на ситуацию. Кто знает, от какой напасти меня спас этот синяк? Думаю, только мы сами превращаем свою жизнь в дурацкое кино.
– Вы даже потеряли ключ от шкафа!
Профессор тонко улыбнулся.
– Вы говорите, мне не повезло, потому что у меня не было ключа от шкафа? А я говорю, что вселенная мне улыбнулась, ведь у вас была подходящая заколка – именно такая, которая легко открывает мой шкаф. Примите пилюлю, и вы почувствуете, как где-то наверху со скрипом поворачиваются древние звезды, а солнце светит специально для вас. Пожалуй, я даже составлю вам компанию.
Он взял из моей ладони два золотистых шарика и проглотил, не запивая водой.
Когда, оплатив еще один счет, я вышла на улицу – тучи рассеялись и выглянуло солнце. Я направилась было к соседнему подъезду, чтобы успеть в офис к концу обеденного перерыва, но остановилась на половине пути. В сущности, индус был прав: работа у меня скучная, а квартира крошечная. Так почему бы не решить прямо сейчас хотя бы одну из этих проблем? С ленивым толстеющим бойфрендом разберемся чуть позже.
Я развернулась и пошла к машине – после дождя она сверкала на солнце, как будто за время моего отсутствия ее кто-то отмыл. Я ехала к дому, и по радио играли мои самые любимые песни – одна за другой. Надо ли говорить, что светофоры сами собой переключались на зеленый, а никаких пробок не было и в помине? Даже если профессор и был шарлатаном, его пилюли работали быстро и просто, а это главное.
Дома я достала из сумки пузырек с шариками. Краешек яркой этикетки отклеился, и стало заметно, что под ней есть еще одна – совершенно обычная аптечная наклейка с подписью «Архангельский рыбный комбинат». Я поморщилась. У меня дома не было канцелярского клея, но – вот удача! – под рукой оказался стойкий лак для ногтей. Я аккуратно приклеила уголок этикетки, проглотила еще одну пилюлю и поставила бутылочку в шкаф. Где-то наверху со скрипом поворачивались древние звезды, и солнце в тот день определенно светило специально для меня.
В моем кармане зазвонил телефон – мне даже не нужно было смотреть на дисплей. Я и так знала: это нашелся мой багаж.
* * *
Ночью мой пока еще не рожденный малыш снова плакал в кроватке и тянул ко мне крошечные ручонки, а мои ноги опять были связаны веревкой, и я не могла сделать ни шагу. Но я знала, что гормон удачи работает просто и быстро, так что в этот раз я не стала ломать ногти – вынула из волос заколку и расковыряла узлы. Я прижала малыша к себе – он был почти невесомый и трогательно всхлипывал у меня на руках.
– А теперь, деточка, – сказала я младенцу, – пойдем-ка поищем твоего папу. Я точно знаю, что он где-то поблизости.
Тем временем древние звезды наверху скрипнули и повернулись еще немного – я совершенно уверена, что услышала этот ни с чем не сравнимый звук.
Когда мои демоны победили
В тот день, когда мои демоны победили, мне почему-то стало легче.
Мокрый снег сменялся ледяным дождем, вороны орали на дереве у окна, почтовый ящик разрывался от уведомлений, и среди них не было ни одного хоть сколько-то приятного. Компьютер завис. Сработала пожарная сигнализация, и нас всех выгнали на улицу – а вдруг действительно пожар? Тогда с нашими обгорелыми телами не оберешься проблем. Стоя под мокрым снегом без пальто и в офисных туфлях, я достала из кармана телефон. Тут-то и выяснилось, что мужчина, на которого я возлагала столько надежд, заблокировал мой номер и аккаунт в соцсетях без разговоров и предупреждений. Или можно считать предупреждением тот факт, что наш совместный отпуск откладывался четыре раза за последние полгода?
Моя битва была закончена. Я проиграла. Они победили. И все, что мне оставалось, – просто покинуть поле боя. Иногда мои демоны присылали мне письма бумажной почтой, иногда – электронной, но чаще всего давали о себе знать через мессенджеры. Так что я просто нашла в телефоне их последнее сообщение и нажала на кнопку «ответить». Разумеется, тут никто и не думал меня блокировать.
«Я все поняла, – написала я в узкой строчке небесно-голубого цвета. – Вы победили. У меня больше нет сил с вами сражаться, так что я сдаюсь».
Галочка рядом со строкой стала синей: мое сообщение моментально прочитали. И тут же пришел ответ:
«Ну наконец-то. Если честно, мы уже сами охренели. Но лучше поздно, чем никогда. Твои Д.».
Следом – несколько смайликов, изображавших сжатые кулаки. И еще один – с парой бокалов шампанского. Я не ожидала, что это окажется так просто.
«И все? – уточнила я. – Если я сдаюсь, вы от меня отстанете?»
«Разумеется. Лежачих мы не бьем, ты за кого нас принимаешь?»
«Точно?»
«Точно. Проваливай. Поезжай в отпуск. Достала уже». И смайлик со средним пальцем, вытянутым вверх.
После этого они действительно от меня отвязались, и странно признаваться, но я ощутила давно забытое чувство, одновременно похожее на покой и на тепло мягкой морской волны. Для порядка я попробовала перезагрузить компьютер – он зашипел и отвратительно завонял. Но это уже было неважно, потому что мое заявление на отпуск без сохранения заработной платы было подписано за несколько минут, так что больше не оставалось ни малейшего смысла стремиться к вершинам KPI, следить за статистикой или доказывать этому миру, что я молодец. Мои демоны победили, до статистики ли тут?
Я снова вышла на улицу, на этот раз в пальто и теплых ботинках. Через облака даже протянулись вниз жидкие лучики солнца. Теперь мне было все равно, когда и куда лететь, поэтому неудивительно, что подходящий тур нашелся в тот же вечер, причем за копейки. Правда, перелет был ночной, а отель – облезлый и в трех километрах от моря. Да и погода, мягко говоря, не располагала к купаниям. Но когда у тебя нет сил бороться, то три километра, погода и пересадки больше не имеют значения. Я сложила в чемодан книги и кроссовки, носки и толстовки, пакет с лекарствами и солнцезащитный крем.
Я не расстроилась, когда рейс задержали. Я даже не возражала против места в последнем ряду, где не откидываются спинки сидений. И ни слова не сказала, когда моим соседом оказался чувак с музыкальной колонкой и бутылкой виски. Если ты сдаешься, то сдаешься – такие правила, а следовать правилам – лучший путь для тех, у кого уже не осталось сил. Ведь так?
Прямо перед взлетом телефон завибрировал.
«В этот раз ты ведь не опоздала на рейс? Твои Д.».
«Вы же обещали отстать!»
«Так опоздала или нет?»
«Нет. Вы отстанете?»
«Уже отстали. Наслаждайся». И смайлик с бананом, подозрительно похожим на дикпик.
Я выключила телефон и закрыла глаза. С собой у меня была плотная маска, и я не сняла ее, когда мой сосед включил колонку и открыл бутылку, забрызгав все вокруг. Я не реагировала, когда он подпевал, говорил тосты, ругался со стюардессой, топал ногами и дрался со вторым пилотом. Я не расстроилась, когда капитан воздушного судна объявил, что мы идем на незапланированную посадку, чтобы сдать властям буйного гражданина. Гражданин при этом лежал рядом со мной в проходе, связанный и с кляпом во рту, а все пассажиры без исключения осыпали его проклятиями. Хотя нет, неправда. Исключением была я сама: те, кто проиграл свою битву, уж точно не должны осуждать смельчаков, которые продолжают бороться. Я даже не нажала на кнопку, чтобы выключить его колонку.
Я не жаловалась на еду и теплое кислое вино. Не морщилась, когда посадка оказалась жесткой, а рвотные пакеты – самым популярным гаджетом на борту. Я не сняла с глаз маску, когда буйного пассажира выводили прочь из салона, а потом мы несколько часов ждали разрешения на взлет. Я не расстроилась, когда мы не получили этого разрешения: оказалось, что в аэропорту прибытия как раз объявили карантин из-за глобального вируса, так что мы все отправились ночевать в отеле – еще более облезлом, чем тот, что я выбрала для отпуска. Нужно ли удивляться, что мой багаж остался в самолете?
«Ну как, наслаждаешься?»
«Да. Перестаньте мне писать, у меня роуминг».
«Не ссы. Мы кинем тебе денег на телефон. Твои Д.». И три смайлика с цветками в горшках.
Я не сердилась, когда на следующее утро оказалось, что наш рейс отменен. В аэропорту прибытия сохранялся карантин, но можно было перебронировать билет и полететь куда-нибудь еще – на Кубу, в Доминикану или Рио. Я согласилась на Рио. Кто я такая, чтобы отказываться, если мои демоны давным-давно победили, даже если я поняла это с большим опозданием? Я не поморщилась, когда девушка за стойкой сказала:
– Вчера багаж некоторых пассажиров потерялся. Чемодан с вашей биркой мы нашли, но его вес не соответствует заявленному при регистрации. Пожалуйста, подтвердите, что багаж принадлежит вам.
Потертый красный чемодан определенно был моим. Я молча кивнула.
– Откройте его и проверьте, все ли в порядке.
Чемодан действительно был подозрительно легким. Я набрала код и открыла крышку: внутри не оказалось ни лекарств, ни толстовок, ни книг. Только туфли для танго и пара черных шелковых чулок, обвязанных художественным бантом вокруг запотевшей бутылки дорогого шампанского. И открытка из плотного картона с надписью от руки:
«Счастливого пути. Твои Д.».
Я поднесла открытку к глазам: она пахла лавандой, а прописная «Д» была смазана и больше похожа на «А». Мои А.? При чем здесь А.?
– Вы подтверждаете? Это ваш багаж?
– Этот? Мой?
В ту же секунду завибрировал телефон.
«Когда ты уже свалишь?! Просто зарегистрируйся на рейс и не делай нам нервы».
Я еще раз посмотрела на открытку и провела рукой по бутылке. Она была прохладной, а чулки – гладкими и на удивление приятными на ощупь.
– Да, это мой багаж.
Я забрала свой посадочный талон. В этот раз мое место было в бизнес-классе, потому что экономический оказался переполнен.
«Ну наконец-то! Вытри сопли и не опоздай на посадку. И вот еще что: в аэропорту тебя будет встречать представитель отеля. Не забывай, что ты сдалась, и не выпендривайся. Мы знаем лучше» – смайлики с танцующей парой и пульсирующее алое сердце.
«Это точно мне?»
«Тебе. Как же ты достала! Остаемся твои навеки. И посадочный талон не посей».
Я положила посадочный талон во внутренний карман сумки, аккуратно застегнула молнию. Телефон снова завибрировал: три смайлика со средними пальцами, вытянутыми вверх, и еще один – с крыльями.
Я послала в ответ поцелуй и две туфли на экстремально высоких каблуках.
* * *
В этот раз самолет взлетел точно по расписанию, еда была вкусной и восхитительно пахла, а кресло за несколько секунд превращалось в удобную кровать. За окном плыли облака, похожие на зефирины. Если бы я начинала жизнь сначала, то, наверное, научилась бы печь зефир.
«Посмотри на свою соседку слева».
«Как вы можете мне писать? Я выключила телефон перед взлетом!!! И у меня нет соседки слева».
«Ты сдалась или нет? Тебе не все равно, как мы пишем? Через проход посмотри».
«Зачем это? Я не собираюсь менять ориентацию».
«Идиотка! – Несколько смайликов, закатывающих глаза. – У нее сеть кондитерских. Зефир будешь печь или как? А с ориентацией потом разберешься». И еще десяток кривых рожиц, высовывающих язык.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69191281) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Наталия Экономцева
Тип: электронная книга
Жанр: Современная русская литература
Язык: на русском языке
Издательство: Эксмо
Дата публикации: 15.11.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Книга от Наталии Экономцевой, автора книг «Точка женщины», «Мастер иллюзий» и «Маленький Марс».