Исповедь военного музыканта. Книга II. Военная служба в Хабаровске. Воспоминания
Исповедь военного музыканта. Книга II. Военная служба в Хабаровске. Воспоминания
Вадим Хитцов
Книга написана в мемуарно-художественной форме, проиллюстрирована фотоснимками из архива автора и не только, а также скан-копиями газетных публикаций и книжных изданий нот.
Исповедь военного музыканта. Книга II. Военная служба в Хабаровске
Воспоминания
Вадим Хитцов
© Вадим Хитцов, 2024
ISBN 978-5-0059-9300-7 (т. 2)
ISBN 978-5-0059-9298-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ВОЕННАЯ СЛУЖБА В ХАБАРОВСКЕ
Прибытие на срочную службу
Итак, меня доставили в Хабаровск для прохождения действительной военной срочной службы. Заходим с Альфредом в расположение оркестра, у тумбы на резинке стоит дневальный и занимается на тромбоне. Я его приветствую, и мы знакомимся. Им оказался рядовой Максим Шарифуллин, проходивший службу как тромбонист, хотя по образованию баянист. Далее Альфред ведёт меня в кабинет начальника оркестра и сдаёт меня вместе с личным делом, заведённым в призывавшем военкомате.
– Здравия желаю, товарищ майор. Призывник Хитцов прибыл в Ваше распоряжение для прохождения срочной службы.
Начальник оркестра, на момент моего прибытия – майор, Бадрутдинов Тахир Мансурович, ответил на моё приветствие, вызвал командира отделения, младшего сержанта Сергея Сычёва, и коптёрщика, рядового Константина Недождея:
– Сергей, Константин, к нам прибыл для прохождения срочной службы товарищ Хитцов, Вадимом Александровичем его зовут. Обеспечьте человека обмундированием, хотя бы временным. А я сейчас позвоню в столовую, поговорю с начальником, чтобы его уже начали кормить.
На ужин я уже пошёл в форме, в составе отделения. В отделении помимо меня было ещё семь срочников. Я, как самый молодой по службе, стал восьмым. И я стал последним, кого призвали согласно весеннего приказа Министра обороны РФ от 27. 03. 1994 г. Теми, кто уже служил с осени 1993-го года, были командир отделения, по специальности – гитарист, рядовые Андрей Помыткин (тромбон), Дмитрий Ахметов (труба), уже упомянутый Константин Недождей (труба), Николай Ланин (нивх по национальности, тромбонист), моего призыва были Максим Шарифуллин, ещё один тромбонист Вячеслав Гончаренко, кларнетист Алексей Грошевик и бунчукист, парень высокого, почти двухметрового, роста, младший сын музыкального мастера оркестра, Владимир Клементов.
Приходим мы строем в столовую, нас дежурный по части пропускает, берём пищу и садимся ужинать. Подходит начальник столовой, старший прапорщик Станислав Васильевич Глинский:
– А это кто у вас патлатый такой? Где вы его взяли?
– Это, товарищ полковник, вновь прибывший солдат.
– Приведите его стрижку в порядок тогда. Завтра я его вижу подстриженным.
Станислав Васильевич сам себе придумал прозвище – полковник Амиров – и любил, когда к нему обращались «товарищ полковник». А Михаил Михайлович Трунов, о котором вы прочтёте ниже, когда однажды Глинский наблюдал, как оркестр репетирует плац-концерт, сказал: «Даже сам генерал-полковник Глинский пришёл нас послушать».
Так произошло знакомство с одним из должностных лиц батальона охраны и обслуживания штаба ДВО, в котором мы стояли на котловом довольствии.
Но вернёмся к начальнику оркестра. Тахир Мансурович как начальник отличался уважительным отношением к своим подчинённым. Ему всегда можно было рассказать о проблеме, и он находил оптимальный путь её решения. На следующий день он убыл в основной отпуск, а из отпуска вышел его заместитель, военный дирижёр оркестра, майор Трунов Михаил Михайлович, тоже очень культурный, но в то же время требовательный офицер и дирижёр (это выяснилось позже). Если Тахир Мансурович обращался ко мне на «Вы» и по имени-отчеству, что для меня было удивительным, то Михаил Михалыч был проще. Он хоть и обращался на «Вы», но только по имени. Позже официоз в обращениях Михаила Михалыча ко мне улетучился. Мне до сих пор вспоминается любимый вопрос Михаила Михайловича, который он задавал и мне, и другим молодым подчинённым-военнослужащим, и неоднократно. А звучал он так: «Ну, что, Вадик, нравится тебе служить в нашем оркестре?» И стоишь в раздумьях, что же ответить товарищу майору (впоследствии – подполковнику). И отвечаешь всегда положительно, ибо мало ли чего может произойти дальше, если дашь противоположный ответ.
Так вот. Вызывает Трунов меня на беседу и говорит:
– По закону Вам служить только год, поскольку у Вас высшее образование. Но у Вас есть право отслужить полгода и заключить контракт, если возникнет желание. На службе по контракту у Вас будет бесплатное медицинское обслуживание, будете получать денежное довольствие, продовольственный паёк, будете бесплатно ездить в общественном транспорте, во время отпуска вы сможете съездить бесплатно туда и обратно в один пункт. Кроме того, Вы сможете написать рапорт на постановку в очередь на получение общежития, а потом и квартиры. Сейчас от Вас требуется выполнение команд командира отделения и непосредственных начальников.
Я его выслушал, приняв всё сказанное к сведению. Далее моим руководством в плане выполнения задач, которые ставили должностные лица оркестра, служила 13-я глава Послания святого апостола Павла к Римлянам. Я даже не заглядывал в Устав, разве что для того, чтобы разучить сигналы на барабане, чтобы уточнить какие-то строевые моменты.
Когда я прибыл на службу, большая часть состава оркестра находилась в отпуске. Только контрактники, оставшиеся в группе дежурных по оркестру, ходили в суточные наряды. В числе таких были старший сержант, солист оркестра Александр Соломанин (саксофон-альт), ныне покойный, сержант Константин Максимов (туба) и ещё двое человек, которых я уже не помню.
Чуть позже из отпуска вышел готовившийся к увольнению в отставку старшина оркестра, старший прапорщик Борис Федосеевич Белый, ныне пребывающий в вечности. Это был, наверное, самый лучший из всех старшин, с которыми мне довелось служить за все 20 лет службы в оркестре штаба ДВО. Он обладал превосходным чувством юмора. Когда он проводил инструктажи отделения перед началом ПХД в расположении оркестра, а потом – на закреплённой территории, или суточного наряда, заступающего на несение службы, мы все валялись от смеха, оставаясь при этом стоять в строю. Вспоминается мне один такой инструктаж. Сначала Борис Федосеевич распределил всех солдат по объектам на территории. Потом начал инструктировать каждого по технике безопасности. Когда очередь дошла до меня, он сказал, обратившись ко всем:
– Будьте осторожны, могут начать падать столбы, потому что Хитцов возьмёт косу и начнёт ею махать налево и направо, зацепляя всё – и траву, и деревья, и так далее, и тому подобное.
Мы чуть не лопнули от смеха.
Через неделю я написал заявление на увольнение из Тихоокеанского симфонического оркестра, доверенность на своего последнего из педагогов по специальности, работавшего ещё и там, о получении моей последней зарплаты, которую он потом отправил мне почтовым переводом (даже не верится, что в конце XX-го века было такое). Ведь до последнего момента я ходил в оркестр на работу, так как был настроен остаться служить во Владивостоке. И эти документы отправил по почте. Мне чуть позже пришли и деньги, и уведомление о том, что я уволен.
24-го июля, в субботу, меня привели к принятию военной присяги. Должны были 25-го, в воскресенье, и в этот день приезжали мама с сестрёнкой, но Трунов решил, что раз погода дождливая, то присягу мне будет лучше в этот день принять, а в воскресенье он обещал меня с мамой и сестрой отпустить в увольнение с ночёвкой (благо, в Хабаровске родственники по линии мамы есть). И получилось так, что они на присягу опоздали. Но тем не менее время, проведённое нами вместе, было прекрасным во всех отношениях.
А ещё через месяц я сходил в фотосалон и сфотографировался в солдатской форме.
Но я не подозревал, что выход в город в парадной форме одежды, при ремне и в сапогах – нарушение формы одежды. Хотя незнание законов не освобождает от ответственности. И только я вышел из фотосалона – мне навстречу патруль, который я, на моё счастье, хотя бы поприветствовать не забыл:
– Товарищ рядовой, предъявите Ваши документы.
Я достал военник с вложенной в него увольнительной запиской. Проверив всё, что положено, в документах, начальник патруля сделал замечание по нарушению формы одежды и записал его себе, куда следовало. А мне пришлось доложить об этом командованию оркестра. Меня пожурили и указали впредь быть внимательнее к тому, в чём я выхожу за пределы воинской части.
С начальником военно-оркестровой службы ДВО, который во время моей срочной службы был ещё майором, Александром Александровичем Пахомовым (ныне покойный) я познакомился в последнюю очередь. В первый день его послеотпускной службы он пошёл проверять порядок в расположении оркестра и заглянул в солдатскую спальню. Я в это время там, стоя дневальным свободной смены, делал уборку. Увидев его, я приостановил выполнение своей задачи, встал по стойке «смирно» и представился:
– Здравия желаю, товарищ майор! Дневальный по оркестру рядовой Хитцов. Выполняю свою служебную задачу.
– Вольно, – ответил начслужбы, – здравствуйте. Не унижают Вас?
– Никак нет, товарищ майор.
– Хорошо, занимайтесь.
Позже Александр Александрович дослужился и до званий подполковника и полковника, получил почётное звание заслуженного артиста РФ. Писал диссертацию на учёную степень кандидата исторических наук, исследуя в ней историю военного оркестра штаба ДВО. Когда его в 2000-м году назначили на должность заместителя начальника Московской военной консерватории (ныне – Институт военных дирижёров Московского военного университета, а ранее – военно-дирижёрский факультет Московской государственной консерватории им. П. И. Чайковского) по научной и учебной работе, он попал в ДТП и получил травмы, поставившие точку в его военно-дирижёрской карьере и заставившие его уволиться в отставку по инвалидности. 10-го июня 2015-го года Александра Александровича Пахомова не стало.
А мы возвращаемся к моей срочной службе. До того инцидента с нарушением мной формы одежды, о котором я поведал выше, оркестр вышел из отпуска и начались репетиционно-концертные будни. Пока я проходил курс молодого бойца, меня на мероприятия не брали. Но как только я принял присягу, меня приобщили к участию в общеоркестровой деятельности. Помимо игры в оркестре мне приходилось делать и всё то, что делали все мои сослуживцы-срочники: переносить оборудование из расположения в автобус, из автобуса к месту выступления, расставлять его на сцене согласно посадки оркестра, а затем – всё то же самое, только в обратном порядке.
Одним из наиболее запомнившихся мне выступлений в этот период моей службы был концерт оркестра в 12 военном совхозе. Чем занимался этот совхоз? Он производил сельскохозяйственную продукцию овощеводческого и животноводческого направления, поставлял её в войска ДВО для обеспечения котлового довольствия и продовольственного пайка, кое-что реализовывал гражданскому населению Краснореченского гарнизона. А Красная Речка – это посёлок на южной окраине Хабаровска, в котором дислоцируются по сей день несколько воинских частей разных родов войск. Сейчас этого совхоза уже не существует.
Ещё очень важный момент моей срочной службы – это поездка домой на серебрянную свадьбу родителей. Искушённый читатель, возможно, спросит: как могло командование оркестра отпустить солдата, не прослужившего ещё и полугода, за пределы не только части, но и гарнизона? Отвечу сразу: служить нужно добросовестно, друзья мои. Я без излишней и никому ненужной скромности хочу сказать, что на гауптвахте за 20 лет службы побывал от силы два раза. Первый раз, когда отвозил туда нерадивого бойца, второй раз – когда забирал его оттуда. А этот краткосрочный отпуск случился вот как.
Получаю, значит, я конверт из дома. А в нём – приглашение на вышеназванное торжество. Я его внимательно прочёл, показал его сначала командиру отделения (им тогда был уже мл. с-нт Андрей Помыткин, подсидевший на этой должности мл. с-нта Сергея Сычёва).
– Андрей, – говорю, – сходи, пожалуйста, с этим приглашением к старшине оркестра, попроси его поговорить с начальником, могут ли меня отпустить на это семейное торжество.
Командир отделения не отказал мне в этом и пошёл к старшине. А им был уже старший прапорщик Валерий Николаевич Слепцов. И он тоже не отказал. Потом меня вызывает начальник и говорит:
– Вадим Александрович, поскольку Вы проявляете себя в отношении исполнения служебных обязанностей вполне добросовестно, мы посовещались и решили Вас на семейное торжество отпустить. Несмотря на то, что Вы ещё не прослужили полугода.
Я поблагодарил всех и отпросился в увольнение покупать билеты домой и обратно. Мне дали на всё-про всё трое суток.
Пролетели октябрь, ноябрь. А в декабре я написал рапорт на перевод меня со службы по призыву на службу по контракту. Принял я такое решение остаться в армии с одной стороны потому, что обратная дорога в Тихоокеанский симфонический оркестр для меня была закрыта, ибо там уже руководили иностранные дирижёры, а с другой стороны – потому что мне, 24-летнему молодому человеку, который старше был по возрасту, чем остальные бойцы, было неприятно носиться с веником и совком, шваброй и тряпкой по расположению оркестра. 31-го декабря меня отпустили из казармы как относительно свободного человека на более-менее вольные хлеба. После этого у меня начались жилищные испытания, продолжавшиеся 18 лет. Но об этом позже.
Работа в Хабаровском театре музыкальной комедии
Одним из эпизодов моей срочной службы, произошедших за территорией воинской части, была кратковременная работа в Хабаровском краевом театре музкомедии (ныне – краевой музыкальный театр). Теперь о том, как она случилась.
Однажды, и, если мне память не изменяет, это был ноябрь 1994-го года, меня к себе в кабинет вызвал начальник оркестра и говорит:
– Вадим Александрыч, мне только что звонили из театра музкомедии и попросили помочь с фаготистом, поскольку их фаготист (там работал заслуженный артист РФ, первый фаготист Дальневосточного симфонического оркестра Венедикт Григорьевич Ерёмич – В.Х.) сейчас в командировке. А они готовят новый гала-концерт из фрагментов оперетт. Я предложил им Вас. Вы не против?
– Товарищ майор, ещё спрашиваете. Никак нет. Я уже соскучился по игре в такого плана оркестрах, своего рода ностальгию испытываю.
– Хорошо. Тогда сегодня возьмёте у старшины увольнительную и к 17.00 с фаготом туда на репетицию.
Так оно и произошло. Мне выдали увольняху и к назначенному времени я прибыл в музкомедию. В том же режиме прошли ещё несколько дней вплоть до вышеназванного мероприятия.
Я как на крыльях летал в эти дни. Старался быть как можно более исполнительным во всём, что мне говорили начальники всех рангов. Ну, чтобы эту радость не «обрезали».
Инспектор оркестра сказал мне написать заявление об устройстве на работу с почасовой оплатой труда. Через некоторое время после гала-концерта, уже не играя в тамошнем оркестре, поскольку вернулся их фаготист, я продолжал ходить в театр, как на работу. Особенно на спектакли. И таким образом мне удалось, как говорится, «зайцем» посмотреть такие шедевры оперетты, как «Летучая мышь» И. Штрауса, «Баядера» И. Кальмана.
Позже, когда я уже служил по контракту, меня снова приглашали поиграть в оркестре театра музкомедии в мюзикле «Мафиози» М. Новака, который ставил известный оперетточный режиссёр, заслуженный деятель искусств РФ Юлий Изакинович Гриншпун (1938—1999), некогда преподававший в ДВПИИ (1966—1975 г.г.), разносторонне грамотный и как музыкант (заведовал в институте кафедрой специального фортепиано), и как режиссёр (работал на кафедре оперной подготовки). У него всегда находились замечания и к оркестру, и к актёрам. Помимо того, что меня не зацепила музыка этого мюзикла, ещё и содержание не привлекло моё внимание, а потом, эти чрезмерные придирки к оркестру – всё это привело к тому, что я отказался играть в оркестре на этом спектакле. Больше в театре музкомедии я не работал. Вот такой эпизод.
Начало службы по контракту
Итак, я на первом контракте. Большую часть контрактов, что я отслужил в двух оркестрах, со мной заключали на три года каждый. И только две подписки были двухгодичными – с 2013-го по 2015-й годы и с 2018-го по 2020-й годы.
Первые дни службы по контракту я жил, где придётся: то в офисе общины Хабаровска (квартире, арендуемой для него церковью), то, по приглашению одного из старших коллег, – у него на квартире, а точнее – в комнате в квартире с подселением. Позже, в начале второй декады января 1995-го года, приехал из Комсомольска-на-Амуре супруг моей родной тётушки и поселил меня на квартиру к своей, ныне покойной, старой матушке в качестве арендатора койко-места в одной из комнат (там уже один арендатор жил, студент Дальневосточного государственного университета путей сообщения). Худо-бедно, но жил я там до апреля.
За это время оркестр штаба ДВО принимал участие в ряде городских мероприятий, к коим относились февральские и мартовские возложения венков и цветов к Мемориалу Славы, гарнизонное торжественное собрание и концерт в День защитника Отечества и многое другое.
Однажды начальник военно-оркестровой службы округа пришёл в студию и перед оркестром зачитал официальное письмо, адресованное Генеральным консулом КНР в Хабаровске Командующему войсками ДВО. В нём говорилось о том, что в столице КНР г. Пекине в 20-х числах апреля состоится Первый Международный военно-музыкальный фестиваль, который будет проводиться в этой стране. Генконсул КНР выражал заинтересованность в участии оркестра штаба ДВО в этом фестивале и справлялся у Командующего о возможности отправить наш коллектив туда. Командующий дал распоряжение командованию оркестра обсудить с коллективом это приглашение, принять коллегиальное решение о поездке и доложить ему.
Было принято решение ехать. Оно было передано по инстанциям. Военный дирижёр оркестра во взаимодействии с начальником разработал плац-концерт: репертуар, план-схему передвижений оркестра и так далее. Был подобран концертно-сценический репертуар и подготовка началась. Командование между собой решило, что во главе оркестра поедут на фестиваль военный дирижёр оркестра и начальник военно-оркестровой службы округа. Начальнику оркестра была поставлена задача остаться во главе сводного оркестра гарнизона для проведения парадной подготовки. В группе дежурных по оркестру на время подготовки к фестивалю и поездки на него оставили самых ответственных: тубиста, младшего сержанта Игоря Непомнящих, гобоиста, старшину Балашова Виктора Васильевича (ныне покойный), младшего сержанта-сакс-альтиста Михаила Поны, собиравшегося увольняться с военной службы, и… Кого ещё, как вы думаете? Правильно, угадали. Автора этих строк. Хотя загранпаспорт был оформлен и на меня. Но он мне за пять лет его действия не пригодился.
Как я уже выше написал, пока оркестр готовился к поездке на фестиваль в Пекин, все, кто должен был остаться, ездили на плац Волочаевского военного городка на парадные подготовки. Мне предстояло пережить первый военный парад в День Победы. Тем более, что это был ещё и юбилейный парад, на 50-летие Победы.
Когда я только приехал на срочную службу, у меня возник такой диалог с начальником:
– Если что, товарищ майор, я в училище в духовом оркестре играл два года на альту, можете меня использовать в строю в этом качестве.
– Вадим Александрович, как альтист Вы нам вряд ли пригодитесь, но можете не волноваться: без строевой работы мы Вас не оставим.
И меня не оставили без строевой работы: на долгие годы я стал строевым лироносцем, пока меня не начали заменять более молодыми солдатами и контрактниками. Если даже и не на параде, то на других мероприятиях, я всё равно в строю держал лиру. А то и играл на ней. Применение моей скромной персоны в этом качестве привело к тому, что накануне 2000-го года, когда издательский дом «Приамурские ведомости» издал фотоальбом «Хабаровск на рубеже веков», в этом альбоме на фото из всего оркестра оказался я один, как «лироносец Хабаровский и Приамурский».
Вот и на первом параде я тоже держал лиру. Но во время сценических выступлений я всегда работал с фаготом. Когда 09. 05. 1995 г. стоял в парадном строю, аж дух захватывало от всего происходившего. После парада нам по традиции дали выходные и я решил поехать в Биробиджан, где жила моя зазноба, которая была органисткой тамошней новоапостольской общины. Я уехал, не поставив никого из командования в известность, а этого делать было нельзя. Возвращаюсь оттуда, приезжаю на службу и мне с порога дежурный:
– Хитцов, к начальнику зайди.
Захожу к начальнику, приветствую его, как положено по уставу, и слыщу вопрос:
– Вадим Александрович, мы к Вам посылали солдата, а Вас дома не было. Где Вы были?
– Тахир Мансурович, мне нужно было съездить по делам церкви в Биробиджан.
– А кого Вы предупредили об этом, кто Вас отпускал?
– Никого и никто.
– А Вы знаете, что покидать гарнизон без разрешения командования контрактник не имеет права? Это первое. Второе: вот мы сейчас в Ваше отсутствие встречали министра обороны, а Вас не было. Так вот: по-человечески я Вас понимаю, но, как начальник, я обязан Вас наказать.
И мне влепили первый выговор со всеми вытекающими отсюда материальными лишениями. Но через полгода взыскание было снято.
Второй парад не заставил долго ждать себя: было принято решение на 50-летие окончания Второй мировой войны, 2-го сентября 1995-го года, тоже провести парад. День проведения этого парада выдался дождливым. В какой одежде я поехал в оркестр, я уже не помню. Но, когда я пришёл на остановку автобуса и не мог его дождаться, мне Господь послал такси. За рулём, как выяснилось в беседе с водителем и ещё одним пассажиром, уже сидевшим в машине, эти люди служили когда-то в нашем оркестре. Один из них, ныне покойный Александр Мараченков, был трубачом и его портрет висел на стенде с фотоснимками лучших музыкантов оркестра, а второй, Михаил Новой, проходил в оркестре срочную службу.
В то далёкое время Командующим войсками ДВО был генерал-полковник Виктор Степанович Чечеватов, который очень любил театрализации на стадионе им. Ленина. И 2-го сентября такая театрализация тоже проводилась. Для её постановки был специально прислан режиссёр из Москвы. По её окончании выступали известные артисты отчественной эстрады, среди которых были Лариса Долина, которую я до этого слушал в Благовещенске в одной команде с мэтрами болгарской эстрады Бисером Кировым и Василом Найдёновым, Сосо Павлиашвили, Александр Яковлевич Розенбаум и джаз-оркестр под управлением Олега Леонидовича Лундстрема.
Мероприятий разного уровня, в которых было обязательным участие оркестра штаба ДВО, проводилось так много, что многие и не оставили своего следа в душе. Но были и такие, воспоминания о которых хранятся в сердце по сей день.
Одно из них – чествование 50-летия со дня основания оркестра. Оно состоялось 6-го июля 1996-го года. В преддверии этой даты оркестр делал на радио записи произведений из своего репертуара, потом эти записи были использованы в работе над документальным фильмом об оркестре, вышедшем на телеэкраны накануне этого юбилея.
Позже, когда аудиозаписей оркестра, сделанных в первые годы моей службы в нём, накопилось много, из них была составлена аудиомагнитная кассета.
В течение 1996-го и 1997-го годов было много как сценических, так и уличных выступлений оркестра. К примеру, мы очень часто, как в эти, так и в другие годы моей службы, играли около центрального входа в театр музыкальной комедии перед началом разных торжественных собраний, проводившихся в нём в кануны разных праздников.
Из сценических выступлений оркестра мне больше всего вспоминаются концерты для ветеранов, которые мы давали в ОДОРА перед Днём защитника Отечества или перед Днём Победы.
[1 - Этот и предыдущие фотоснимки любезно предоставлены Тахиром Мансуровичем Бадрутдиновым.]
В 1999-м году, в конце мая, когда Хабаровск традиционно празднует день своего основания, конкретно 29-го числа произошло событие, весьма значимое для истории города: на Набережной р. Амур им. Адмирала Невельского Г. И. был открыт памятник выдающемуся отечественному писателю-романисту, 10 лет прожившему в Хабаровском крае, Николаю Павловичу Задорнову. Он был создан по инициативе детей писателя, сатирика Михаила Николаевича Задорнова и его сестры Людмилы Николаевны, которых поддержали администрации города и края, Хабаровская организация Союза писателей РФ. Автор памятника – член Союза художников РФ Владимир Филиппович Бабуров. И военный оркестр штаба ДВО сопровождал эту церемонию.
В июле 1999-го года оркестр по приглашению администраций Магаданской области и самого областного центра, а также командования Магаданского гарнизона ездил в служебно-творческую командировку для участия в мероприятиях, посвящённых 60-летию основания столицы Колымского края. Этому предшествовали события, о которых речь пойдёт ниже.
Однажды, приблизительно в марте 1999-го года, в начале репетиции военный дирижёр оркестра сообщил:
– Товарищи музыканты, через час нас послушать придёт генерал-майор. Когда он зайдёт в студию, нужно будет встать.
Встать – так встать, не вопрос. Дирижёр провёл первый час репетиции и дежурный объявил перерыв. После перерыва, ровно в 10.00 ч, оркестр снова сидел в студии. Только мы подняли инструменты для того, чтобы по жесту дирижёра начать игру, открывается дверь студии и входят начальник военно-оркестровой службы ДВО и с ним обещанный генерал-майор, полный дяденька, среднего роста, с тёмными, по-офицерски подстриженными, волосами, круглым лицом и такими же тёмными, как и волосы, усами. Мы по команде встали. После того, как генерал занял приготовленный для него стул, дирижёр поднял руки, взмахнул и мы заиграли. Что мы играли, не осталось в памяти. Но сыграли два-три произведения. Генерал сидел, слушал и балдел от удовольствия.
Когда мы закончили наш мини-концерт, он встал и, поблагодарив нас, сказал:
– Я – начальник Магаданского гарнизона. Мне очень понравилась ваша игра и я приложу все усилия, чтобы ваш замечательный коллектив пригласили в Магадан на празднование 60-летия основания города.
И, снова сказав нам «спасибо» и попрощавшись, он в сопровождении подполковника А. А. Пахомова покинул студию.
А через некоторое время нам пришёл приказ Командующего о командировке в Магадан.
Там мы сопровождали праздничное шествие горожан, выступали на центральном стадионе Магадана в сборном торжественном концерте, дали свой концерт на одной из центральных улиц города.
Для нас по окончании этого концерта организовали посещение мемориального музея-квартиры патриарха отчественной эстрады Вадима Алексеевича Козина. Директором и хранительницей музея была тогда его вдова Дина Акимовна Климова. Она нам очень интересно рассказала о жизни певца, о её магаданском периоде. И всегда свой рассказ иллюстрировала записями Вадима Алексеевича. Поведала она нам и о том, кто бывал у Козина из знаменитых тогда артистов. Одним из таких посетителей, как рассказала директор музея, был Александр Малинин. Дальше речь пошла вот о чём. Малинин пришёл к певцу с гитарой, попел Козину песни своего репертуара. А Вадим Алексеевич в своё время аккомпанировал себе на фортепиано и кое-какие песни своего сочинения записал в бытовых условиях на плёнку бобины. Дина Акимовна нам демонстрировала эти записи. И между двумя певцами, старым и относительно молодым, возник такой диалог:
– А могли бы Вы что-то спеть под аккомпанемент на фортепиано?
Этот вопрос ввёл Малинина в замешательство. Мэтр застал его врасплох. Ему ничего не оставалось делать, как ответить:
– Вадим Алексеевич, я никогда не аккомпанировал себе на фортепиано и не умею этого делать?
– Тогда какой же Вы певец, раз не владеете игрой на фортепиано и не можете саккомпанировать себе на нём?
Вот такая история.
Мы получили от Дины Акимовны буклеты о выдающемся русском певце.
В предпоследний день нашего пребывания в Магадане руководство города организовала для нашего коллектива большой банкет.
А в день обратного вылета в Хабаровск мы с одним из моих старших сослуживцев, пробудившись пораньше, посетили городское кладбище, где побывали у могилы Вадима Козина.
Композиторское творчество в первые годы службы в Хабаровске
Моё композиторское творчество в Хабаровске неразрывно связано со взаимодействием с литературной общественностью этого города. Началось оно вот с чего. Однажды я, будучи ещё солдатом, получил из Владивостока письмо от моего давнего знакомого. Среди прочего он мне писал: «Недавно ко мне заезжал мой студенческий товарищ, учившийся на факультете иностранных языков. Зовут его Миша Корчмарёв. Он переводит стихи с пяти языков, а знает гораздо больше. Пишет также и собственные стихи. Рекомендую тебе познакомиться с ним. Ты можешь с ним созвониться или зайти к нему». Были указаны контактные данные упомянутого товарища. Мало того, к письму был приложен «Литературный листок вольных поэтов Хабаровска», издававшийся литературным объединением им. П. Комаровым, которым в то время руководила Галина Николаевна Ключникова, интересная хабаровская поэтесса. Он был посвящён поэтическим переводам Михаила. В нём моё внимание привлёк перевод из Сервантеса Сааведры. Однажды я приготовил нотную бумагу и карандаш, сел за рояль, стоявший в репетиционной студии, поставил перед собой этот листок и спел этот перевод на ту мелодию, которую в ней услышал. И сразу эту мелодию записал.
Когда у меня появилась возможность днём выходить в увольнения (в период помощи театру музкомедии), я перед одним из таких выходов созвонился с Михаилом, рассказал ему, кто я и по чьей рекомендации звоню и мы договорились, когда и к которому часу я зайду.
Встреча состоялась. Я сообщил Мише, что сочинил мелодию к его переводу. Его это заинтересовало. Он подарил мне коллективный сборник стихов хабаровских авторов, в котором была и его подборка, и пригласил меня как-нибудь посетить одно из занятий ЛИТО, проинформировав, где собирается объединение, по каким дням и в какое время.
Я стал с нетерпением ждать возможности такого визита. И она возникла. Я в форме, на обратном пути в часть, зашёл в здание по адресу пер. Дьяченко, 7 к тому времени, которое мне назвал мой новый знакомый и новый соавтор. Перед началом занятия я подошёл к руководителю ЛИТО и представился.
– Здравствуйте. Меня зовут Вадим Хитцов. Я по специальности фаготист и занимаюсь композиторским творчеством. На днях я написал музыку на перевод Михаила Корчмарёва и хотел бы спеть получившуюся песню, тем более, что автор перевода здесь.
– Здравствуйте. Очень хорошо. А на какой перевод Вы сочинили мелодию? – И я показал листок с этим переводом.
– Ах, вон как. Ну, тогда возьмите ещё вот эти листки. Может, что-то для себя и в них найдёте.
И Галина Николаевна вручила мне ещё несколько изданий «Листка». Сказав при этом, что пригласит меня к пианино перед окончанием занятия. Когда этот момент настал, она объявила:
– Друзья, сегодня у нас гость: военный музыкант и композитор Вадим Хитцов. Он написал музыку на перевод Миши Корчмарёва из Сервантеса Сааведры и хочет нам это произведение спеть. Я его приглашаю к инструменту, а мы с вами послушаем.
Я исполнил песню, которую уже успел выучить наизусть. Присутствовавшие на занятии стихотворцы наградили меня аплодисментами.
Хочу сказать, что Хабаровск был хорошим местом для творчества. Там я написал много песен, которые записывались на CD, исполнялись со сцены, звучали во всеуслышание на городских мероприятиях, издавались в книгах, публиковались в местной периодике. Ещё один случай, связанный с моим творчеством, произошёл во второй половине 1995-го – начале 1996-го годов.
Иду я однажды по ул. Ленина в районе Дальэнергомаша и вижу большое объявление о том, что набираются люди для участия в очередном конкурсе молодых исполнителей эстрадной песни и танца «Тайна. Талант. Виктория» или, попросту, «TTV», который проводился в Доме культуры судостроителей (ныне Дворец культуры и спорта «Русь»), что напротив кинотеатра «Восход» в районе 56-й школы. Были указаны возрастные градации участников и контактные данные, под которые я подпадал. А у меня тогда была написана песня «Ночь» на стихи Андрея Деменцова. И я принял для себя решение попытать счастья.
Выбрал время, приехал в ДКС, представился кому следовало, сказал, что я насчёт участия в конкурсе. Меня послушали и объяснили, что конкурс проводится в два полуфинала, победители которых проходят в финал и соревнуются в нём. Мне предложили принять участие во втором полуфинале, а до этого позаниматься с педагогом постановкой голоса. Этим педагогом стала будущая директор этого учреждения Оксана Михайловна Блонская. Музыкальным руководителем Дома культуры был в то время Андрей Петрович Скворцов, с коим мы общаемся по сей день. Он аранжировал мою песню. И занятия начались.
В феврале 1996-го года полуфинал с моим участием состоялся. Но в финал я не вышел. Хотя через несколько лет мне было командованием оркестра поручено заменить одного из моих старших коллег, народного артиста РФ Вячеслава Трофимовича Захарова, в жюри фестиваля военно-патриотической песни «Аты-баты» (он в гарнизоне проходил на нескольких концертных площадках и военнослужащие частей, дислоцировавшихся в южной части города и в ближайших южных пригородах, выступали в Доме культуры судостроителей). И у меня это получилось.
А в конце ноября этого же года в Хабаровске прошёл очередной пленум Дальневосточной организации Союза композиторов РФ. На концертах пленума я открыл для себя творчество композитора, который не участвовал во владивостокском пленуме 1989-го года и чья музыка из-за этого тогда не звучала. Это заведующий музыкальной частью Хабаровского театра юного зрителя, член Союза композиторов РФ, избранный на хабаровском пленуме председателем организации, Александр Вячеславович Новиков. Меня настолько покорила его музыка, что я возгорелся желанием побывать у него на консультации и показать ему свои сочинения. Подойдя к нему после концерта камерной и хоровой музыки, я обратился к композитору с такими словами:
– Здравствуйте. Меня зовут Вадим Хитцов. Я служу в военном оркестре штаба ДВО и тоже занимаюсь композиторским творчеством. Мне очень понравилась Ваша музыка и я бы хотел показать Вам свои произведения.
– Здравствуйте. Я рад, что моё творчество произвело на Вас положительное впечатление. Меня зовут Александр Вячеславович, я служу в ТЮЗе. Запишите мой номер телефона, позвоните мне как-нибудь и мы договоримся, когда нам там встретиться.
Я через несколько дней позвонил ему. Он мне сказал, когда и к которому времени подойти. Когда настал этот день, я взял свои нотные тетради с фортепианными пьесами, романсами, песнями, и приехал в ТЮЗ. Поиграл маэстро Новикову свои произведения и услышал его такой отзыв:
– Мелодический дар у Вас, несомненно, есть. Это и хорошо, и одновременно – плохо. Почему плохо? Он мешает Вам быть оригинальным. А Вы этого, и это ощущается, боитесь. Не бойтесь быть оригинальным. Если Вы хотите поступать в консерваторию, я подскажу Вам, что нужно написать для показа там. А если у Вас такого намерения нет, то у Вас и безо всяких консультаций будут свои почитатели.
Я подумал несколько минут и сказал, что неплохо было бы показаться в Новосибирской консерватории его профессору Юрию Павловичу Юкечеву.
На что мне Александр Вячеславович ответил:
– Тогда вот что. Напишите историю для фортепиано (вместо слова «пьеса» он употреблял слово «история» – В. Х.), пару разнохарактерных историй для своего инструмента с фортепиано, историю для хора или струнного квартета, чтобы не аккордового склада, а с самостоятельными партиями у каждого голоса. Можно написать вокальный цикл.
Я принял решение поехать в Новосибирск летом 1997-го года. Это давало мне время для выполнения рекомендаций Новикова. И таким образом на свет появились пьеса «Памяти Эдисона Денисова» (название придумал года два назад) для фортепиано, две пьесы для фагота и фортепиано – «Лирическая пьеса» и «Скерцо», миниатюра для смешанного хора на стихи Давида Самойлова «Сад» (в основу этой миниатюры легла мелодия, сочинённая мной в 1987-м году) и вокальный цикл «Август» для сопрано и фортепиано на стихи Елизаветы Стюарт. Когда всё это было готово, я попросил Новикова послушать всё это и сказать что-нибудь.
Мы снова встретились. Он послушал. Не помню, что он мне тогда сказал, но одобрил и порекомендовал с этим и ехать. В июне я отправился в Новосибирск, но подробнее об этой поездке я расскажу ниже.
В сентябре 1997-м года, когда был уже написан, аранжирован и записан детский буги-вуги «Травка – это розочки» на стихи Лилии Макаровой, которые я нашёл в сборнике «Шанс», меня автор этих стихов пригласила поучаствовать в радиопередаче ДВТРК «Под часами с кукушкой». Это был целый цикл разнотематических передач. Имени автора и ведущей этого цикла я, к сожалению, не помню. В той передаче, на которую меня пригласила Лилия Васильевна, предполагалась беседа о любви как душевном чувстве. Каждый из участников передачи делился своими рассуждениями о любви и пониманиями этого чувства. Когда очередь в ходе этой беседы дошла до меня, я предложил послушать эту песню. Так моя музыка впервые прозвучала в радиоэфире.
Со временем я познакомился с такими авторами, как Валерий Алёшин, Николай Кабушкин, Лада Магистрова, Мария Дечули, Борис Сухаров, Андрей Деменцов. На стихи последнего я написал две песни. Оба стихотворения мне попались в «Литературном листке». И обе песни получились лирическими. Однажды я на одном из занятий ЛИТО спел их автору стихов (я с первого визита на ЛИТО постоянно там показывал вновь написанные песни на стихи хабаровских стихотворцев). Андрею больше понравилась песня «Ночь» (вторая называется «Вам… (признание в любви)»).
Тогда в Хабаровске жил ещё поющий поэт Андрей Земсков, с которым я тоже был знаком. Знакомство наше состоялось на фестивале авторской песни 1990-го года в Благовещенске. Мы даже по домам, как оказалось, поехали из Благовещенска одним поездом. С тех пор поддерживали общение. Пока Андрей жил в Хабаровске, я иногда заезжал в гости к его бабушке, у которой он жил, мы обменивались новостями, делились друг с другом новыми песнями. Но о тех авторах, кто посещал ЛИТО, он был весьма нелестного мнения. Однажды я ему показал один из «Литературных листков», на что он мне сказал:
– Совершенно правильное название – «Листок вольных поэтов Хабаровска». Они вольны быть поэтами, а вольны не быть ими.
И на его стихи у меня тоже есть три песни. Хотя сам автор стихов их уже исторгнул из перечня своих работ, одна из этих песен, «Время ожидания дождя», периодически звучит в исполнении моего владивостокского знакомого, познакомившего меня с М. Корчмарёвым, Юрия Белозёрова. Вторую из этих песен, «Мне бы пудрой снег по полю», я всегда пою сам. В конце 2001-го года она мне принесла 1-е место в конкурсе самодеятельной песни «Споёмте, друзья», проводившемся управлением Северного административного округа Хабаровска.
В начале 1999-го года ДВТРК провела Первый радиофестиваль авторской песни «Серебряный аккорд». Я и в нём принял участие. Стал по результатам дипломантом.
Участие в самодеятельном ансамбле немецкой песни
Не помню, в каком конкретно году, но в конце 1990-х годов я был приглашён своей студенческой приятельницей Жанной Федорченко (впоследствии – Добросоцкой) в состав самодеятельного ансамбля немецкой песни «Vogelein» Центра немецкой культуры КОРН (Краевое общество российских немцев), который ей поручили организовать (она работала пианисткой в евангелическо-лютеранской общине Хабаровска, а все прихожане общины были членами этого общества). У читателя может возникнуть вполне ожидаемый вопрос: а каким боком я отношусь к немцам? Отвечаю сразу. Кровной принадлежности у меня к этой нации нет, но интерес к её языку и культуре возник с самого начала изучения немецкого языка, то есть, как я писал в одной из глав первой книги «СТАНОВЛЕНИЕ», в четвёртом классе общеобразовательной школы. Так вот я, ни мгновения не раздумывая, принял приглашение моей приятельницы.
Основу репертуара составляли, конечно же, немецкие песни, но мы включали в него и нанайские, и украинские песни. Выступали мы на Днях национальных культур, проводившихся в Хабаровске, Днях национальных кухонь. Однажды нас пригласили выступить на краевой конференции учителей немецкого языка.
В 2000-м году КОРН собирался отметить 10-летие своего существования и его президент Лев Иосифович Энграф с руководительницей ансамбля заблаговременно обратились ко мне с одной просьбой:
– Вадик, ты можешь написать гимн КОРНа? Есть стихи для него.
– Можно попробовать, если стихи зацепят. А где они?
– На следующую репетицию придёт их автор. Мы её попросим взять текст с собой.
– Хорошо, посмотрю.
На следующую репетицию пришла автор этого текста, Инна Фирсова. Нас познакомили и она дала мне листок с этими стихами. Я почитал, сел за пианино и попытался спеть под торжественную мелодию, навеянную метроритмом и содержанием стихов. Хорошо, что с собой была нотная бумага. Я быстренько записал мелодию и потом уже постепенно сочинил партию фортепиано. Потом на одной из репетиций ансамбля показал всем соучастникам. Музыка понравилась и мы гимн взяли в работу. Мой бывший сослуживец Денис Савченко сделал его аранжировку, не сохранившуюся до наших дней, к сожалению. И мы стали учить под минусовку.
10-го апреля 2000-го года в кинотеатре «Совкино» состоялось празднично-торжественное мероприятие, а на нём – премьера этого гимна. Мы с автором стихов получили благодарственные письма за создание этого произведения.
Я с удовольствием взаимодействовал с Центром немецкой культуры и помимо участия в ансамбле. Когда меня приглашали выступить на том или ином мероприятии сольно, я не отказывал. И хочу сказать, что у меня написано четыре немецкоязычных песни, первую из которых, «M?rz», я написал на стихи И. В. Гёте ещё в студенческие годы. Потом появились баллада «Том и Королева эльфов» на стихи Теодора Фонтане, бодрая песенка «Там, где журчат ручьи» на стихи Ханса Бара и романс «Приходите в парк» на стихи Стефана Георге. Все эти три песни, последовавшие за песней «Март», написаны уже в Хабаровске.
Сотрудничество с другими исполнителями
В 1999-м году в апреле в оркестр штаба ДВО устроилась на гражданскую работу начинающая трубачка, студентка Хабаровского государственного института искусств и культуры. Когда она впервые зашла в репетиционную студию, военный дирижёр, обратившись к оркестру, сказал:
– Товарищи музыканты, я представляю вам прибывшую к нам на должность артистки оркестра Шкурдо Ольгу Петровну.
А продолжил он, обращаясь уже к новенькой:
– Поскольку Ваш исполнительский уровень пока не соответствует возможностям нашего оркестра, занимайтесь, осваивайте партии. По всем вопросам изучения партий обращайтесь к концертмейстеру, он Вам всё подскажет и поможет разобраться.
Я на неё пока не обращал никакого внимания. Наше общение, человеческое, а потом и творческое, началось двумя месяцами позже. А случилось это на даче нашего музыкального мастера, ныне покойного, Сергея Дементьевича Клементова. Я там у него в то лето посадил несколько небольших грядок разных овощных культур. Когда ездил туда, брал с собой непременно гитару. Однажды мы и пересеклись там с нашей новой трубачкой.
– Привет. Что скучаешь? Бери гитару, пойдём на речку. Попоёшь мне там что-нибудь.
– Привет, привет. Когда такая интересная леди зазывает, грех отказываться.
Я поднялся с дивана, взял инструмент и мы пошли. Ольга искупалась, вышла из воды и говорит:
– Ну, я тебя внимательно слушаю.
И начал петь. Пел ей только свои песни.
– Что это ты поёшь такое красивое? Что-то я таких песен ни разу не слышала, – сказала она.
– А ты и не могла их слышать. Это всё мои творения. Только стихи не мои.
– Ничего себе, ты – мелодист! А, ты знаешь, я ведь тоже песенным творчеством занимаюсь, только сочиняю на собственные тексты.
– Здорово. Когда ты мне сможешь показать, что у тебя получается?
– Давай договоримся встретиться в институте, когда я там буду заниматься, и спою тебе что-нибудь из своих песен. Идёт?
– Конечно, идёт.
И она мне предложила день и время для встречи. Когда этот день наступил, я приехал к оговоренному времени в институт. Ольга меня уже ждала в фойе. Мы с ней прошли в класс, где она занималась. Она села за пианино и начала, как могла, аккомпанировать своему пению. Мне очень понравился тембр её голоса, эстрадное меццо-сопрано, хоть и не был поставленным. Мелодии тоже были вполне симпатичными. Но вот тексты… Слышно было, что человек не особо любит работать со словом. Как пришло, как уложилось, так и записала.
– Мне нравится, как ты поёшь. Нет ли у тебя желания спеть что-нибудь моё? У меня целый ряд песен есть для женского исполнения.
– Покажи что-нибудь? А вдруг мне понравится.
И я спел ей одну песню, спел другую. Показал песен пять или шесть. И она остановилась на песне «Весна» на стихи Сильвы Капутикян в переводе И. Снеговой.
– Вот эту можно попробовать сделать. Очень интересные мелодия и гармония. Да и от стихов мурашки по коже бегут.
Но, к сожалению, именно эту песню мы так и не сделали. Зато сделали несколько других, которые я написал специально для Ольги. Четыре песни на стихи Марии Дечули, одну песню на стихи Ларисы Васильевой, две песни на собственные тексты Ольги, которые мне пришлось немного подрехтовать без претензий на соавторство. Это то, что было записано под минусовки, сделанные на эти песни. Помимо этого, мы с Ольгой приняли участие в записи бардовского магнитоальбома «Соавторы», проекте хабаровского поэта Геннадия Дорошенко. Задумка его заключалась в следующем: хабаровские композиторы-барды поют свои песни на стихи хабаровских поэтов. Но для нас было сделано исключение. Мы с Ольгой записали в этот альбом в моём сопровождении на гитаре два моих романса на стихи Виктории Ветровой, «Не окликай» и «Покатилось яблоко», «Старинную девичью песню» на стихи Константина Ваншенкина. И я сам ещё записал песню «Леший» на стихи Елизаветы Стюарт. Этот магнитоальбом записывался в конце марта 2000-го года накануне моего 30-летия. В начале июня этого же года мы с Ольгой были приглашены на выступление в прямом эфире передачи, посвящённой авторской песне, на радиостанцию «Восток России». Вёл этот прямой эфир и беседу с нами радиожурналист Владислав Двоеглазов, позже уехавший из Хабаровска. А вообще мои взаимоотношения с хабаровским радиовещанием складывались весьма тёплые. Помимо ДВТРК и радио «Восток России», мне довелось представлять своё творчество и на радио «Олимп», и на радио «Хабаровск». Свои христианские гитарные песни я пел в прямом эфире на хабаровском христианском радио.
Вместе с Ольгой мы приняли участие в конкурсе самодеятельной песни «Споёмте, друзья!», проводившемся среди воинских частей и средне-специальных учебных заведений комитетом по управлению Северным административным округом Хабаровска. И я, и она представили мои песни. Ольга спела моё произведение на стихи выдающегося отечественного поэта-песенника Леонида Дербенёва «Подземный переход» (другое название этой песни – «Русь моя!») и завоевала Гран-при. Это произошло благодаря содействию помощника начальника штаба ДВО по воспитательной работе, подполковника Юрия Александровича Зефирова, который вовремя проинформировал нас об организации этого конкурса.
Последнюю запись мы с Ольгой сделали в 2008-м году. Эта работа была последней из четырёх записанных моих песен на стихи Марии Дечули. Она называется «Хабаровский вальс». Необычность этой записи заключается в том, что на эту песню была сделана оркестровая аранжировка, наш оркестр под управлением начальника военно-оркестровой службы ДВО подполковника Алексея Васильевича Мальцева записал фонограмму -1 и на эту «минусовку» был наложен вокал Ольги. Запись производил один из известнейших в Хабаровске звукорежиссёров, ныне живущий в Канаде, Виктор Леонидович Першин. Запись эта делалась для юбилейного CD песен о Хабаровске к 150-летию основания города, но в программу диска так и не попала. Не спешите огорчаться, любезные читатели. Эту песню вместе с другой, «Хабаровчанин коренной» на стихи Бориса Сухарова, с которой мы с соавтором взяли в 2005-м году вторую премию на конкурсе лучших песен о Хабаровске, проводившемся к 147-летию города, издали в книге «Город удачи» из 150-ти стихов и песен об этом славном городе. А ещё ранее песня «Хабаровчанин коренной» сразу после вручения конкурсных наград была записана на подарочный CD «С днём рождения, Хабаровск!», первое публичное воспроизведение которого состоялось в этом же году перед началом пролога традиционного праздничного шествия горожан. Приятно было слушать своё сочинение в окружении тысяч хабаровчан и гостей города, также слушавших песню. Но вот беда: я далёк от мысли, что хотя бы один из жителей города (при этом я не имею в виду сослуживцев и коллег), в разные годы публично слышавших её, в том числе и в прошлом году, знает хотя бы имена авторов этого произведения.
Помимо Ольги Шкурдо мои песни исполнялись семейным дуэтом Ольги (мамы) и Татьяны (дочери) Новиковых, вокальным дуэтом «Услада» под руководством Светланы Артёмовой, в состав которого входили сама Светлана и Альбина Савичева, по образованию альтистка, ныне – артистка оркестра Хабаровского краевого музыкального театра. Если первый дуэт записал только одну мою песню, в репертуаре второго дуэта было две мои песни.
Одно произведение в соавторстве с Борисом Сухаровым мы написали для ансамбля песни и пляски Регионального погрануправления ФСБ РФ по Хабаровскому краю и Еврейской автономной области (в прошлом – Краснознамённый Дальневосточный пограничный округ). И это песня «Граница». А история её такова. Когда ансамбль готовился к празднованию 70-летия своего образования, его тогдашний музыкальный руководитель Виктор Григорьевич Бондаренко, с коим у меня уже был на тот момент установлен творческий контакт, намекнул мне, что нужна финальная песня на этот концерт. Ничего, что у них в репертуаре было, не подходило: коллективу хотелось чего-нибудь нового. Дальше разговор был такой:
– Виктор Григорьич, есть у меня «Песня о КДВО», аранжировку которой Вы мне не так давно делали. Если я попрошу Бориса Кузьмича немного подредактировать текст в соответствии с пограничной тематикой, увеличив его до трёх куплетов, пойдёт так?
– Попробуй.
Я созвонился со своим соавтором, обсказал ему суть дела. Он меня выслушал и через несколько дней вызванивает меня и говорит:
– Давай встретимся. Я на эту же мелодию совершенно другой текст написал, в три куплета, как ты просил.
Мы договорились о встрече и Борис Кузьмич отдал мне этот текст. Я написал вручную ноты и текст песни в новой её версии, и отвёз Бондаренко. А дальше было вот что. Ансамблю всё понравилось. Но однажды эту песню услышал кто-то из отдела воспитательной работы, какой-то их цензор. С этого всё и началось. Офицерьё из этого отдела сочло, что припев песни недостаточно патриотичен и серьёзен. Попытались свои корректировки в текст внести. Когда мне сообщили об этом самовольстве, я был вне себя от возмущения, понимая, что так же этим ходом событий не будет доволен и мой соавтор. Я попросил поэта переделать припев и он не отказал в этом. Вроде бы пришли к общему знаменателю.
После всего пережитого мы получаем приглашение на концерт-чествование 70-летия АПиП РПУ ФСБ РФ по Хабаровскому краю и ЕАО. Пришли на концерт, слушаем, с нетерпением ожидая исполнения нашего детища. И вот долгожданный финал. Вначале я услышал знакомый мотив вступления. Но когда на сцену маршеобразно вышел солист, ныне покойный Валерий Георгиевич Карпов, и запел, я слушал и у меня возникало понимание, что я не узнаю того, что сочинил. Мало того, припев всё-таки остался тем, который придумали пограничные «воспитатели». Оказалось, что Карпов в процессе подготовки к концерту потерял ноты и не смог правильно выучить мелодию. С тех пор я больше этому коллективу своих песен не давал.
Служение в новоапостольской общине Хабаровска и участие в церковных концертах
Как я уже упоминал выше (см. главу об учёбе на четвёртом курсе ДВГИИ), в октябре 1992-го года я стал новоапостольским христианином. В мае 1993-го года я принял свой первый духовный сан: меня один из тогда действовавших апостолов Иисуса Христа Армин Бринкманн (ныне он – окружной апостол на покое; покой в церковной терминологии – заслуженный от активного служения в сане отдых) после запечатления Святым Духом возвёл в сан диакона.
А теперь немного о том, что меня к этому привело. С момента начала посещения мной богослужений Новоапостольской церкви и принятия Святого Крещения водой я помогал общине разучивать духовные гимны, играя их то на гитаре, то на фаготе, то на блок-флейте, потому что в общине не было самого необходимого для этого инструмента – органа или синтезатора, который исполнял бы его роль. В декабре должен был приехать во Владивосток апостол и в ходе решения административно-организационных вопросов принять решение об его покупке. Апостол приехал, но ввиду опоздания самолёта с Сахалина по причине неблагоприятных погодных условий его богослужение не состоялось, зато на следующий день для общины был приобретён синтезатор и ваш покорный слуга стал органистом и регентом общины. Помимо этого Господь располагал моё сердце и ум помогать священнослужителям готовить зал к богослужениям. Постепенно знакомясь с новоапостольской верой, делясь информацией о ней и своими переживаниями с родными, я загорался желанием, чтобы и в моём родном Шимановске появилась такая община. Обо всём, что последовало дальше, я уже написал в главе о последнем годе учёбы в институте и его окончании.
Сан диакона я принял 9-го мая 1993-го года. Я всегда считал символичным то, что прежде диавол отправлял представителей немецкого народа принести нашему народу разрушения и гибель, а Господь это допускал, а в этом случае Триединый и Всемогущий Бог послал Своих мужей из этого же народа принести в нашу страну Евангелие Христово, напомнить обетование Господа о Его Втором Пришествии, которое не за горами. 15-го декабря 1993-го года на первом семинаре священнослужителей дальневосточных общин, проводившемся в Хабаровске, я в числе четырёх своих братьев по служению был возведён в сан священника, в коем служу по сей день.
По убытии на срочную военную службу по призыву с последующим переводом на службу по контракту я был переведён в общину г. Хабаровска. Там, так же, как и во Владивостоке, я проводил изредка богослужения, но, большей частью, ездил проводить богослужения в общины пригородного села Некрасовка или же посёлков района им. С. Лазо – Переяславки и Хора. Чаще всего в помощь своим более опытным, а то и впереди идущим братьям по служению и реже – сам.
Как в общине Хабаровска, так и общинах центров других субъектов ДВФО, как то Биробиджан или Южно-Сахалинск, то и дело проводились концерты духовной и классической музыки. Активным организатором и участницей таких концертов была органистка общины Хабаровска, ныне пребывающая в мире ином, Оксана Николаева. Я тоже всегда принимал участие в таких концертах. Мы проводили их и в дни больших христианских праздников, и в дни празднования юбилеев общин, и во время проведения дней открытых дверей, когда в церковь приглашались те, кто ещё не обрёл в своей жизни веры во Христа.
Однажды, а было это в начале 2010-го года, я участвовал в небольшом рождественском концерте в общине, для создания которой Господь применил меня в качестве Своего инструмента, – в общине Шимановска.
Бывали такие случаи, когда мои служение Христу и композиторское творчество соприкасались друг с другом. К примеру, в репертуаре Оксаны Николаевой были две мои христианские лирические песни – «Дума улетающего ангела» (первая из песен, написанных на стихи сестры по вере Анны Швец) и пасхальная песня «На рассвете» на стихи Вальтера Кузьменкова. К сожалению, Оксана записать своё исполнение этих песен не догадалась.
Но была и одна история, связанная с созданием произведения специально для церкви. Таким произведением стал «Гимн новоапостольской молодёжи» на стихи Анны Швец. Эту историю я расскажу в главе о путешествиях, которые мне посчастливилось совершить за 20 лет службы в Хабаровске.
Командировка оркестра штаба ДВО в Вяземский и Бикин
Вернёмся к нашим «баранам», как говорится, и посмотрим, чем же занимался оркестр между 1996-м и 1999-м годами. Например, в 1997-м году. А вот чем. Во второй половине того, теперь уже далёкого, года Хабаровский край готовился к очередным выборам в краевую думу. Заместитель начальника штаба ДВО генерал-майор Валерий Иванович Диденко в то же самое время готовился уйти в отставку. И баллотировался кандидатом в депутаты от г. Вяземский и г. Бикин. Он принял решение проехать в конце ноября, 29-30-го, по гарнизонам этих городов, по воинским частям и выступить с обращением к избирателям в военной форме. В качестве группы поддержки он взял с собой оркестр. И мы там дали концерты: в Вяземском – в столовой воинской части, в Бикине – в гарнизонном Доме офицеров. Но это в данной командировке было не самым главным. Главнее, чем сами концерты, было само передвижение из Хабаровска в Вяземский, а затем – из Бикина в Хабаровск.
Выехали мы из батальона охраны штаба округа тремя машинами – двумя ПАЗиками и одним грузовым КАМАЗом. Грузовик вёз пульты, звукоусиливающую электроаппаратуру, большие и тяжёлые инструменты. Старшим машины был старшина оркестра, старший прапорщик Валерий Николаевич Слепцов. При подъезде к Переяславке у нашего КАМАЗа отваливается колесо и дальше он, соответственно, ехать не может. Приходится всё, что было в его кузове, перегружать в автобусы. Слепцов вместе с грузовиком, вызвав по телефону поста ВАИ-ГАИ подмогу из батальонного автопарка, остаётся ждать её. Мы же отправились дальше. Благополучно доехали до Вяземского, выступили там в условиях холодрыги, которая стояла в столовой, и поехали дальше. В Бикин прибыли поздним вечером. Выяснилось, что в полку, где мы должны были остановиться на ночлег, нас никто не ждал. Нас догнал ЗНШ и обстоятельства сложились в нашу пользу. Нас разместили в казарме.
Утром следующего дня нам был предложен завтрак в полковой солдатской столовой. Когда мы увидели, чем кормят тамошних срочников, у нас мгновенно пропал аппетит. И народ предложил нашим начальникам съездить всем вместе в магазин, чтобы купить что-нибудь к завтраку, или же в какую-нибудь гражданскую столовую. Только мы собрались сделать это, оказалось, что у одного из наших ПАЗиков ночью слили бензин. Пришлось решать вопрос с заправкой автобуса с командованием полка. Нам автобус заправили и мы смогли решить проблему с завтраком, выехав из части двумя автобусами, взяв с собой концертную форму, инструменты и всё, что было нужно для концерта.
Отработали мы концерт. И настал момент обратного выезда. Ехали мы, ехали, и, наконец, приехали: по пути у нас выходит из строя один автобус. Мы вынуждены были перегрузить всё во второй из них, люди, ехавшие в сломанном ПАЗике, также пересели во второй автобус. Уже незадолго до въезда в Хабаровск, недалеко от гарнизона внутренних войск с. Сосновка (14 км Владивостокского шоссе), выходит из строя второй ПАЗик. Несколько музыкантов принимают решение, обговорив его с начальниками, поймать на дороге попутную машину, доехать до Сосновки, обсказать на КПП дежурному по части нашу ситуацию и попросить в помощь дежурную машину. Нам в машине не отказали. Через час приблизительно приехал пассажирский фургон и с нашими коллегами, взял всех нас и мы поехали дальше. Этот фургон ещё взял на буксир и наш второй сломанный автобус. Поэтому весь груз остался в нём.
Вот такая командировка получилась.
Гастроли оркестра в Николаевск-на-Амуре
В 2000-м году в августе наш оркестр был с одной стороны приглашён, а с другой стороны – отправлен вышестоящим командованием, в следующую служебно-творческую командировку – в один из старейших городов Хабаровского края (ещё старше Хабаровска) для обслуживания мероприятий, посвящённых 150-летию основания города адмиралом Г. И. Невельским.
Возили нас речным скоростным судном на подводных крыльях – «Метеором», ибо река – самая прямая дорога в этот город, не считая воздушного транспорта. Сейчас в Николаевск-на-Амуре и междугородние автобусы ходят. Но в конце прошлого века туда можно было добраться только двумя видами транспорта.
Когда стала известна дата нашего выезда, начальник русским языком объявил время выезда из батальона охраны (выезжали рано утром). Я встал пораньше, благо, жил я тогда недалеко от воинской части, в пяти минутах ходьбы.
Мы приехали на речной вокзал. Нас построили и сделали перекличку. В процессе переклички начальник объявляет очередную фамилию:
– Данилин! – тишина, – кто-нибудь видел Данилина (имелся в виду один из ударников оркестра – В. Х.)?
– Никак нет, Тахир Мансурыч, не видели, – ответил чей-то голос из строя.
А тогда не было возможности прямо с улицы узнать, где находится человек. Объявили посадку на борт судна. Пришлось садиться без вышеназванного товарища. Вместе с нами в эту командировку уезжал коллектив государственного концертного ансамбля «Дальний Восток». Когда оба коллектива вместе с грузом расселись по местам в салоне «Метеора», он отправился.
Как давно я не наблюдал амурские пейзажи с борта этого судна, которые открывались взору ниже Хабаровска!..
Мы вошли на территорию Нанайского района. Прошли Сикачи-Алян с его знаменитыми петроглифами, мы прошли малую родину родину моих мамы и бабушки – село Славянка. На подходе к районному центру, селу Троицкое, «Метеор» вдруг резко сбавил скорость. В таком замедленном движении мы доползли до пристани Троицкого. Там нам пришлось зависнуть часа на два. Потому что, как выяснилось, в одном из двигателей судна возникла небольшая поломка, которая требовала времени на её устранение. Когда этот двигатель был возвращён в рабочее состояние, путь возобновился.
Пришли мы к месту назначения поздним вечером, часа в 23.00. Всех сначала с «Метеора» повезли на ужин, а потом размещаться в определённые для каждого коллектива места. Нас поселили в общежитие Николаевского-на-Амуре педагогического училища коренных малочисленных народов Приамурья.
Утром следующего дня приехал наш опоздавший ударник. Ему пришлось догонять оркестр на двух видах транспорта. Из Хабаровска он выехал поездом до Комсомольска-на-Амуре, а оттуда сел в «Метеор» и отправился дальше. К первому мероприятию он успел.
Первое мероприятие, которое мы отработали – ритуал возложения венков и цветов к памятнику основателю города, адмиралу Г. И. Невельскому (когда он основал военный пост Николаевский у устья Амура, он был ещё капитан-лейтенантом). Но уже тогда Геннадий Иванович командовал транспортом «Байкал», на котором и производил все исследования устья Амура и описания его, признанные через большое количество лет географическими открытиями.
Затем, в центральном парке культуры и отдыха оркестр выступил перед горожанами с концертом.
По окончании всех мероприятий мы озадачились покупкой лососевой икры. Потому что побывать на нижнем Амуре и не привезти оттуда икорки – не знаю, как это назвать, если не глупостью. Начались поиски торговца икрой, который продал бы нам её по минимальной цене. И нашли. Нам продали икру по 150 рублей за килограмм. Был составлен список желающих купить, собраны со всех деньги. На следующее утро в общежитие были доставлены два пластиковых ведра икры, которую стали делить с помощью весов, каждому столько, сколько было заказано. Я тоже не упустил шанса полакомиться икоркой.
В последний перед обратным выездом вечер я со своими двумя коллегами, трубачкой и кларнетисткой, пошёл прогуляться по берегу Амура. Мы набрели на весьма живописное место.
На следующее раннее утро мы, погрузившись вместе с нашими гражданскими коллегами из Хабаровской краевой филармонии в «Метеор», отправились в обратный путь. Поскольку село Богородское, центр Ульчского района, мы по пути в Николаевск-на-Амуре прошли вечером, я его вид не смог зафиксировать на фотоплёнку. На обратном же пути я остановил мгновение.
Вместе с нами ехали начальники отделов культуры администраций Комсомольска-на-Амуре и Амурска. Нам пришлось сделать остановку в первом из городов, чтобы высадить этих чиновников.
Прибыли мы в Хабаровск безо всяких неисправностей также поздно вечером. Вот такие гастроли получились.
Преобразования в составе оркестра и интересные мероприятия первой половины 2000-х годов
К 2000-му году оркестр штаба ДВО претерпел ряд кадровых изменений. Увольнялись на пенсию, а то и уходили в мир иной, ветераны, вливались в состав свежие, молодые музыкантские силы. А в вышеупомянутом году начальника военно-оркестровой службы ДВО, заслуженного артиста РФ, полковника А. А. Пахомова приказом Министра обороны РФ назначают заместителем начальника Московской военной консерватории им. П. И. Чайковского, в которую был преобразован Военно-дирижёрский факультет при Московской государственной консерватории, по научной и учебной работе. И, соответственно, он начал подготовку к сдаче дел и должности. ВРИО начальника ВОС ДВО, а потом и начальником, был назначен военный дирижёр оркестра, подполковник Михаил Михайлович Трунов. А он привлёк на свою предыдущую должность молодого, талантливого военного дирижёра, капитана Олега Владимировича Кравченко, которого оркестр принял с распростёртыми объятиями. В оркестре он дослужился до майора. А начальника оркестра в начале 2002-го года назначили начальником ансамбля песни и пляски ДВО. А в начале декабря 2002-го года на должность начальника нашего оркестра приехал из Благовещенска майор Алексей Васильевич Мальцев. Это повлекло за собой изменения в репертуаре оркестра, появление в нём новой интересной музыки.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/vadim-hitcov/ispoved-voennogo-muzykanta-kniga-ii-voennaya-sluzhba-v-habaro-69168664/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Этот и предыдущие фотоснимки любезно предоставлены Тахиром Мансуровичем Бадрутдиновым.
Вадим Хитцов
Книга написана в мемуарно-художественной форме, проиллюстрирована фотоснимками из архива автора и не только, а также скан-копиями газетных публикаций и книжных изданий нот.
Исповедь военного музыканта. Книга II. Военная служба в Хабаровске
Воспоминания
Вадим Хитцов
© Вадим Хитцов, 2024
ISBN 978-5-0059-9300-7 (т. 2)
ISBN 978-5-0059-9298-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ВОЕННАЯ СЛУЖБА В ХАБАРОВСКЕ
Прибытие на срочную службу
Итак, меня доставили в Хабаровск для прохождения действительной военной срочной службы. Заходим с Альфредом в расположение оркестра, у тумбы на резинке стоит дневальный и занимается на тромбоне. Я его приветствую, и мы знакомимся. Им оказался рядовой Максим Шарифуллин, проходивший службу как тромбонист, хотя по образованию баянист. Далее Альфред ведёт меня в кабинет начальника оркестра и сдаёт меня вместе с личным делом, заведённым в призывавшем военкомате.
– Здравия желаю, товарищ майор. Призывник Хитцов прибыл в Ваше распоряжение для прохождения срочной службы.
Начальник оркестра, на момент моего прибытия – майор, Бадрутдинов Тахир Мансурович, ответил на моё приветствие, вызвал командира отделения, младшего сержанта Сергея Сычёва, и коптёрщика, рядового Константина Недождея:
– Сергей, Константин, к нам прибыл для прохождения срочной службы товарищ Хитцов, Вадимом Александровичем его зовут. Обеспечьте человека обмундированием, хотя бы временным. А я сейчас позвоню в столовую, поговорю с начальником, чтобы его уже начали кормить.
На ужин я уже пошёл в форме, в составе отделения. В отделении помимо меня было ещё семь срочников. Я, как самый молодой по службе, стал восьмым. И я стал последним, кого призвали согласно весеннего приказа Министра обороны РФ от 27. 03. 1994 г. Теми, кто уже служил с осени 1993-го года, были командир отделения, по специальности – гитарист, рядовые Андрей Помыткин (тромбон), Дмитрий Ахметов (труба), уже упомянутый Константин Недождей (труба), Николай Ланин (нивх по национальности, тромбонист), моего призыва были Максим Шарифуллин, ещё один тромбонист Вячеслав Гончаренко, кларнетист Алексей Грошевик и бунчукист, парень высокого, почти двухметрового, роста, младший сын музыкального мастера оркестра, Владимир Клементов.
Приходим мы строем в столовую, нас дежурный по части пропускает, берём пищу и садимся ужинать. Подходит начальник столовой, старший прапорщик Станислав Васильевич Глинский:
– А это кто у вас патлатый такой? Где вы его взяли?
– Это, товарищ полковник, вновь прибывший солдат.
– Приведите его стрижку в порядок тогда. Завтра я его вижу подстриженным.
Станислав Васильевич сам себе придумал прозвище – полковник Амиров – и любил, когда к нему обращались «товарищ полковник». А Михаил Михайлович Трунов, о котором вы прочтёте ниже, когда однажды Глинский наблюдал, как оркестр репетирует плац-концерт, сказал: «Даже сам генерал-полковник Глинский пришёл нас послушать».
Так произошло знакомство с одним из должностных лиц батальона охраны и обслуживания штаба ДВО, в котором мы стояли на котловом довольствии.
Но вернёмся к начальнику оркестра. Тахир Мансурович как начальник отличался уважительным отношением к своим подчинённым. Ему всегда можно было рассказать о проблеме, и он находил оптимальный путь её решения. На следующий день он убыл в основной отпуск, а из отпуска вышел его заместитель, военный дирижёр оркестра, майор Трунов Михаил Михайлович, тоже очень культурный, но в то же время требовательный офицер и дирижёр (это выяснилось позже). Если Тахир Мансурович обращался ко мне на «Вы» и по имени-отчеству, что для меня было удивительным, то Михаил Михалыч был проще. Он хоть и обращался на «Вы», но только по имени. Позже официоз в обращениях Михаила Михалыча ко мне улетучился. Мне до сих пор вспоминается любимый вопрос Михаила Михайловича, который он задавал и мне, и другим молодым подчинённым-военнослужащим, и неоднократно. А звучал он так: «Ну, что, Вадик, нравится тебе служить в нашем оркестре?» И стоишь в раздумьях, что же ответить товарищу майору (впоследствии – подполковнику). И отвечаешь всегда положительно, ибо мало ли чего может произойти дальше, если дашь противоположный ответ.
Так вот. Вызывает Трунов меня на беседу и говорит:
– По закону Вам служить только год, поскольку у Вас высшее образование. Но у Вас есть право отслужить полгода и заключить контракт, если возникнет желание. На службе по контракту у Вас будет бесплатное медицинское обслуживание, будете получать денежное довольствие, продовольственный паёк, будете бесплатно ездить в общественном транспорте, во время отпуска вы сможете съездить бесплатно туда и обратно в один пункт. Кроме того, Вы сможете написать рапорт на постановку в очередь на получение общежития, а потом и квартиры. Сейчас от Вас требуется выполнение команд командира отделения и непосредственных начальников.
Я его выслушал, приняв всё сказанное к сведению. Далее моим руководством в плане выполнения задач, которые ставили должностные лица оркестра, служила 13-я глава Послания святого апостола Павла к Римлянам. Я даже не заглядывал в Устав, разве что для того, чтобы разучить сигналы на барабане, чтобы уточнить какие-то строевые моменты.
Когда я прибыл на службу, большая часть состава оркестра находилась в отпуске. Только контрактники, оставшиеся в группе дежурных по оркестру, ходили в суточные наряды. В числе таких были старший сержант, солист оркестра Александр Соломанин (саксофон-альт), ныне покойный, сержант Константин Максимов (туба) и ещё двое человек, которых я уже не помню.
Чуть позже из отпуска вышел готовившийся к увольнению в отставку старшина оркестра, старший прапорщик Борис Федосеевич Белый, ныне пребывающий в вечности. Это был, наверное, самый лучший из всех старшин, с которыми мне довелось служить за все 20 лет службы в оркестре штаба ДВО. Он обладал превосходным чувством юмора. Когда он проводил инструктажи отделения перед началом ПХД в расположении оркестра, а потом – на закреплённой территории, или суточного наряда, заступающего на несение службы, мы все валялись от смеха, оставаясь при этом стоять в строю. Вспоминается мне один такой инструктаж. Сначала Борис Федосеевич распределил всех солдат по объектам на территории. Потом начал инструктировать каждого по технике безопасности. Когда очередь дошла до меня, он сказал, обратившись ко всем:
– Будьте осторожны, могут начать падать столбы, потому что Хитцов возьмёт косу и начнёт ею махать налево и направо, зацепляя всё – и траву, и деревья, и так далее, и тому подобное.
Мы чуть не лопнули от смеха.
Через неделю я написал заявление на увольнение из Тихоокеанского симфонического оркестра, доверенность на своего последнего из педагогов по специальности, работавшего ещё и там, о получении моей последней зарплаты, которую он потом отправил мне почтовым переводом (даже не верится, что в конце XX-го века было такое). Ведь до последнего момента я ходил в оркестр на работу, так как был настроен остаться служить во Владивостоке. И эти документы отправил по почте. Мне чуть позже пришли и деньги, и уведомление о том, что я уволен.
24-го июля, в субботу, меня привели к принятию военной присяги. Должны были 25-го, в воскресенье, и в этот день приезжали мама с сестрёнкой, но Трунов решил, что раз погода дождливая, то присягу мне будет лучше в этот день принять, а в воскресенье он обещал меня с мамой и сестрой отпустить в увольнение с ночёвкой (благо, в Хабаровске родственники по линии мамы есть). И получилось так, что они на присягу опоздали. Но тем не менее время, проведённое нами вместе, было прекрасным во всех отношениях.
А ещё через месяц я сходил в фотосалон и сфотографировался в солдатской форме.
Но я не подозревал, что выход в город в парадной форме одежды, при ремне и в сапогах – нарушение формы одежды. Хотя незнание законов не освобождает от ответственности. И только я вышел из фотосалона – мне навстречу патруль, который я, на моё счастье, хотя бы поприветствовать не забыл:
– Товарищ рядовой, предъявите Ваши документы.
Я достал военник с вложенной в него увольнительной запиской. Проверив всё, что положено, в документах, начальник патруля сделал замечание по нарушению формы одежды и записал его себе, куда следовало. А мне пришлось доложить об этом командованию оркестра. Меня пожурили и указали впредь быть внимательнее к тому, в чём я выхожу за пределы воинской части.
С начальником военно-оркестровой службы ДВО, который во время моей срочной службы был ещё майором, Александром Александровичем Пахомовым (ныне покойный) я познакомился в последнюю очередь. В первый день его послеотпускной службы он пошёл проверять порядок в расположении оркестра и заглянул в солдатскую спальню. Я в это время там, стоя дневальным свободной смены, делал уборку. Увидев его, я приостановил выполнение своей задачи, встал по стойке «смирно» и представился:
– Здравия желаю, товарищ майор! Дневальный по оркестру рядовой Хитцов. Выполняю свою служебную задачу.
– Вольно, – ответил начслужбы, – здравствуйте. Не унижают Вас?
– Никак нет, товарищ майор.
– Хорошо, занимайтесь.
Позже Александр Александрович дослужился и до званий подполковника и полковника, получил почётное звание заслуженного артиста РФ. Писал диссертацию на учёную степень кандидата исторических наук, исследуя в ней историю военного оркестра штаба ДВО. Когда его в 2000-м году назначили на должность заместителя начальника Московской военной консерватории (ныне – Институт военных дирижёров Московского военного университета, а ранее – военно-дирижёрский факультет Московской государственной консерватории им. П. И. Чайковского) по научной и учебной работе, он попал в ДТП и получил травмы, поставившие точку в его военно-дирижёрской карьере и заставившие его уволиться в отставку по инвалидности. 10-го июня 2015-го года Александра Александровича Пахомова не стало.
А мы возвращаемся к моей срочной службе. До того инцидента с нарушением мной формы одежды, о котором я поведал выше, оркестр вышел из отпуска и начались репетиционно-концертные будни. Пока я проходил курс молодого бойца, меня на мероприятия не брали. Но как только я принял присягу, меня приобщили к участию в общеоркестровой деятельности. Помимо игры в оркестре мне приходилось делать и всё то, что делали все мои сослуживцы-срочники: переносить оборудование из расположения в автобус, из автобуса к месту выступления, расставлять его на сцене согласно посадки оркестра, а затем – всё то же самое, только в обратном порядке.
Одним из наиболее запомнившихся мне выступлений в этот период моей службы был концерт оркестра в 12 военном совхозе. Чем занимался этот совхоз? Он производил сельскохозяйственную продукцию овощеводческого и животноводческого направления, поставлял её в войска ДВО для обеспечения котлового довольствия и продовольственного пайка, кое-что реализовывал гражданскому населению Краснореченского гарнизона. А Красная Речка – это посёлок на южной окраине Хабаровска, в котором дислоцируются по сей день несколько воинских частей разных родов войск. Сейчас этого совхоза уже не существует.
Ещё очень важный момент моей срочной службы – это поездка домой на серебрянную свадьбу родителей. Искушённый читатель, возможно, спросит: как могло командование оркестра отпустить солдата, не прослужившего ещё и полугода, за пределы не только части, но и гарнизона? Отвечу сразу: служить нужно добросовестно, друзья мои. Я без излишней и никому ненужной скромности хочу сказать, что на гауптвахте за 20 лет службы побывал от силы два раза. Первый раз, когда отвозил туда нерадивого бойца, второй раз – когда забирал его оттуда. А этот краткосрочный отпуск случился вот как.
Получаю, значит, я конверт из дома. А в нём – приглашение на вышеназванное торжество. Я его внимательно прочёл, показал его сначала командиру отделения (им тогда был уже мл. с-нт Андрей Помыткин, подсидевший на этой должности мл. с-нта Сергея Сычёва).
– Андрей, – говорю, – сходи, пожалуйста, с этим приглашением к старшине оркестра, попроси его поговорить с начальником, могут ли меня отпустить на это семейное торжество.
Командир отделения не отказал мне в этом и пошёл к старшине. А им был уже старший прапорщик Валерий Николаевич Слепцов. И он тоже не отказал. Потом меня вызывает начальник и говорит:
– Вадим Александрович, поскольку Вы проявляете себя в отношении исполнения служебных обязанностей вполне добросовестно, мы посовещались и решили Вас на семейное торжество отпустить. Несмотря на то, что Вы ещё не прослужили полугода.
Я поблагодарил всех и отпросился в увольнение покупать билеты домой и обратно. Мне дали на всё-про всё трое суток.
Пролетели октябрь, ноябрь. А в декабре я написал рапорт на перевод меня со службы по призыву на службу по контракту. Принял я такое решение остаться в армии с одной стороны потому, что обратная дорога в Тихоокеанский симфонический оркестр для меня была закрыта, ибо там уже руководили иностранные дирижёры, а с другой стороны – потому что мне, 24-летнему молодому человеку, который старше был по возрасту, чем остальные бойцы, было неприятно носиться с веником и совком, шваброй и тряпкой по расположению оркестра. 31-го декабря меня отпустили из казармы как относительно свободного человека на более-менее вольные хлеба. После этого у меня начались жилищные испытания, продолжавшиеся 18 лет. Но об этом позже.
Работа в Хабаровском театре музыкальной комедии
Одним из эпизодов моей срочной службы, произошедших за территорией воинской части, была кратковременная работа в Хабаровском краевом театре музкомедии (ныне – краевой музыкальный театр). Теперь о том, как она случилась.
Однажды, и, если мне память не изменяет, это был ноябрь 1994-го года, меня к себе в кабинет вызвал начальник оркестра и говорит:
– Вадим Александрыч, мне только что звонили из театра музкомедии и попросили помочь с фаготистом, поскольку их фаготист (там работал заслуженный артист РФ, первый фаготист Дальневосточного симфонического оркестра Венедикт Григорьевич Ерёмич – В.Х.) сейчас в командировке. А они готовят новый гала-концерт из фрагментов оперетт. Я предложил им Вас. Вы не против?
– Товарищ майор, ещё спрашиваете. Никак нет. Я уже соскучился по игре в такого плана оркестрах, своего рода ностальгию испытываю.
– Хорошо. Тогда сегодня возьмёте у старшины увольнительную и к 17.00 с фаготом туда на репетицию.
Так оно и произошло. Мне выдали увольняху и к назначенному времени я прибыл в музкомедию. В том же режиме прошли ещё несколько дней вплоть до вышеназванного мероприятия.
Я как на крыльях летал в эти дни. Старался быть как можно более исполнительным во всём, что мне говорили начальники всех рангов. Ну, чтобы эту радость не «обрезали».
Инспектор оркестра сказал мне написать заявление об устройстве на работу с почасовой оплатой труда. Через некоторое время после гала-концерта, уже не играя в тамошнем оркестре, поскольку вернулся их фаготист, я продолжал ходить в театр, как на работу. Особенно на спектакли. И таким образом мне удалось, как говорится, «зайцем» посмотреть такие шедевры оперетты, как «Летучая мышь» И. Штрауса, «Баядера» И. Кальмана.
Позже, когда я уже служил по контракту, меня снова приглашали поиграть в оркестре театра музкомедии в мюзикле «Мафиози» М. Новака, который ставил известный оперетточный режиссёр, заслуженный деятель искусств РФ Юлий Изакинович Гриншпун (1938—1999), некогда преподававший в ДВПИИ (1966—1975 г.г.), разносторонне грамотный и как музыкант (заведовал в институте кафедрой специального фортепиано), и как режиссёр (работал на кафедре оперной подготовки). У него всегда находились замечания и к оркестру, и к актёрам. Помимо того, что меня не зацепила музыка этого мюзикла, ещё и содержание не привлекло моё внимание, а потом, эти чрезмерные придирки к оркестру – всё это привело к тому, что я отказался играть в оркестре на этом спектакле. Больше в театре музкомедии я не работал. Вот такой эпизод.
Начало службы по контракту
Итак, я на первом контракте. Большую часть контрактов, что я отслужил в двух оркестрах, со мной заключали на три года каждый. И только две подписки были двухгодичными – с 2013-го по 2015-й годы и с 2018-го по 2020-й годы.
Первые дни службы по контракту я жил, где придётся: то в офисе общины Хабаровска (квартире, арендуемой для него церковью), то, по приглашению одного из старших коллег, – у него на квартире, а точнее – в комнате в квартире с подселением. Позже, в начале второй декады января 1995-го года, приехал из Комсомольска-на-Амуре супруг моей родной тётушки и поселил меня на квартиру к своей, ныне покойной, старой матушке в качестве арендатора койко-места в одной из комнат (там уже один арендатор жил, студент Дальневосточного государственного университета путей сообщения). Худо-бедно, но жил я там до апреля.
За это время оркестр штаба ДВО принимал участие в ряде городских мероприятий, к коим относились февральские и мартовские возложения венков и цветов к Мемориалу Славы, гарнизонное торжественное собрание и концерт в День защитника Отечества и многое другое.
Однажды начальник военно-оркестровой службы округа пришёл в студию и перед оркестром зачитал официальное письмо, адресованное Генеральным консулом КНР в Хабаровске Командующему войсками ДВО. В нём говорилось о том, что в столице КНР г. Пекине в 20-х числах апреля состоится Первый Международный военно-музыкальный фестиваль, который будет проводиться в этой стране. Генконсул КНР выражал заинтересованность в участии оркестра штаба ДВО в этом фестивале и справлялся у Командующего о возможности отправить наш коллектив туда. Командующий дал распоряжение командованию оркестра обсудить с коллективом это приглашение, принять коллегиальное решение о поездке и доложить ему.
Было принято решение ехать. Оно было передано по инстанциям. Военный дирижёр оркестра во взаимодействии с начальником разработал плац-концерт: репертуар, план-схему передвижений оркестра и так далее. Был подобран концертно-сценический репертуар и подготовка началась. Командование между собой решило, что во главе оркестра поедут на фестиваль военный дирижёр оркестра и начальник военно-оркестровой службы округа. Начальнику оркестра была поставлена задача остаться во главе сводного оркестра гарнизона для проведения парадной подготовки. В группе дежурных по оркестру на время подготовки к фестивалю и поездки на него оставили самых ответственных: тубиста, младшего сержанта Игоря Непомнящих, гобоиста, старшину Балашова Виктора Васильевича (ныне покойный), младшего сержанта-сакс-альтиста Михаила Поны, собиравшегося увольняться с военной службы, и… Кого ещё, как вы думаете? Правильно, угадали. Автора этих строк. Хотя загранпаспорт был оформлен и на меня. Но он мне за пять лет его действия не пригодился.
Как я уже выше написал, пока оркестр готовился к поездке на фестиваль в Пекин, все, кто должен был остаться, ездили на плац Волочаевского военного городка на парадные подготовки. Мне предстояло пережить первый военный парад в День Победы. Тем более, что это был ещё и юбилейный парад, на 50-летие Победы.
Когда я только приехал на срочную службу, у меня возник такой диалог с начальником:
– Если что, товарищ майор, я в училище в духовом оркестре играл два года на альту, можете меня использовать в строю в этом качестве.
– Вадим Александрович, как альтист Вы нам вряд ли пригодитесь, но можете не волноваться: без строевой работы мы Вас не оставим.
И меня не оставили без строевой работы: на долгие годы я стал строевым лироносцем, пока меня не начали заменять более молодыми солдатами и контрактниками. Если даже и не на параде, то на других мероприятиях, я всё равно в строю держал лиру. А то и играл на ней. Применение моей скромной персоны в этом качестве привело к тому, что накануне 2000-го года, когда издательский дом «Приамурские ведомости» издал фотоальбом «Хабаровск на рубеже веков», в этом альбоме на фото из всего оркестра оказался я один, как «лироносец Хабаровский и Приамурский».
Вот и на первом параде я тоже держал лиру. Но во время сценических выступлений я всегда работал с фаготом. Когда 09. 05. 1995 г. стоял в парадном строю, аж дух захватывало от всего происходившего. После парада нам по традиции дали выходные и я решил поехать в Биробиджан, где жила моя зазноба, которая была органисткой тамошней новоапостольской общины. Я уехал, не поставив никого из командования в известность, а этого делать было нельзя. Возвращаюсь оттуда, приезжаю на службу и мне с порога дежурный:
– Хитцов, к начальнику зайди.
Захожу к начальнику, приветствую его, как положено по уставу, и слыщу вопрос:
– Вадим Александрович, мы к Вам посылали солдата, а Вас дома не было. Где Вы были?
– Тахир Мансурович, мне нужно было съездить по делам церкви в Биробиджан.
– А кого Вы предупредили об этом, кто Вас отпускал?
– Никого и никто.
– А Вы знаете, что покидать гарнизон без разрешения командования контрактник не имеет права? Это первое. Второе: вот мы сейчас в Ваше отсутствие встречали министра обороны, а Вас не было. Так вот: по-человечески я Вас понимаю, но, как начальник, я обязан Вас наказать.
И мне влепили первый выговор со всеми вытекающими отсюда материальными лишениями. Но через полгода взыскание было снято.
Второй парад не заставил долго ждать себя: было принято решение на 50-летие окончания Второй мировой войны, 2-го сентября 1995-го года, тоже провести парад. День проведения этого парада выдался дождливым. В какой одежде я поехал в оркестр, я уже не помню. Но, когда я пришёл на остановку автобуса и не мог его дождаться, мне Господь послал такси. За рулём, как выяснилось в беседе с водителем и ещё одним пассажиром, уже сидевшим в машине, эти люди служили когда-то в нашем оркестре. Один из них, ныне покойный Александр Мараченков, был трубачом и его портрет висел на стенде с фотоснимками лучших музыкантов оркестра, а второй, Михаил Новой, проходил в оркестре срочную службу.
В то далёкое время Командующим войсками ДВО был генерал-полковник Виктор Степанович Чечеватов, который очень любил театрализации на стадионе им. Ленина. И 2-го сентября такая театрализация тоже проводилась. Для её постановки был специально прислан режиссёр из Москвы. По её окончании выступали известные артисты отчественной эстрады, среди которых были Лариса Долина, которую я до этого слушал в Благовещенске в одной команде с мэтрами болгарской эстрады Бисером Кировым и Василом Найдёновым, Сосо Павлиашвили, Александр Яковлевич Розенбаум и джаз-оркестр под управлением Олега Леонидовича Лундстрема.
Мероприятий разного уровня, в которых было обязательным участие оркестра штаба ДВО, проводилось так много, что многие и не оставили своего следа в душе. Но были и такие, воспоминания о которых хранятся в сердце по сей день.
Одно из них – чествование 50-летия со дня основания оркестра. Оно состоялось 6-го июля 1996-го года. В преддверии этой даты оркестр делал на радио записи произведений из своего репертуара, потом эти записи были использованы в работе над документальным фильмом об оркестре, вышедшем на телеэкраны накануне этого юбилея.
Позже, когда аудиозаписей оркестра, сделанных в первые годы моей службы в нём, накопилось много, из них была составлена аудиомагнитная кассета.
В течение 1996-го и 1997-го годов было много как сценических, так и уличных выступлений оркестра. К примеру, мы очень часто, как в эти, так и в другие годы моей службы, играли около центрального входа в театр музыкальной комедии перед началом разных торжественных собраний, проводившихся в нём в кануны разных праздников.
Из сценических выступлений оркестра мне больше всего вспоминаются концерты для ветеранов, которые мы давали в ОДОРА перед Днём защитника Отечества или перед Днём Победы.
[1 - Этот и предыдущие фотоснимки любезно предоставлены Тахиром Мансуровичем Бадрутдиновым.]
В 1999-м году, в конце мая, когда Хабаровск традиционно празднует день своего основания, конкретно 29-го числа произошло событие, весьма значимое для истории города: на Набережной р. Амур им. Адмирала Невельского Г. И. был открыт памятник выдающемуся отечественному писателю-романисту, 10 лет прожившему в Хабаровском крае, Николаю Павловичу Задорнову. Он был создан по инициативе детей писателя, сатирика Михаила Николаевича Задорнова и его сестры Людмилы Николаевны, которых поддержали администрации города и края, Хабаровская организация Союза писателей РФ. Автор памятника – член Союза художников РФ Владимир Филиппович Бабуров. И военный оркестр штаба ДВО сопровождал эту церемонию.
В июле 1999-го года оркестр по приглашению администраций Магаданской области и самого областного центра, а также командования Магаданского гарнизона ездил в служебно-творческую командировку для участия в мероприятиях, посвящённых 60-летию основания столицы Колымского края. Этому предшествовали события, о которых речь пойдёт ниже.
Однажды, приблизительно в марте 1999-го года, в начале репетиции военный дирижёр оркестра сообщил:
– Товарищи музыканты, через час нас послушать придёт генерал-майор. Когда он зайдёт в студию, нужно будет встать.
Встать – так встать, не вопрос. Дирижёр провёл первый час репетиции и дежурный объявил перерыв. После перерыва, ровно в 10.00 ч, оркестр снова сидел в студии. Только мы подняли инструменты для того, чтобы по жесту дирижёра начать игру, открывается дверь студии и входят начальник военно-оркестровой службы ДВО и с ним обещанный генерал-майор, полный дяденька, среднего роста, с тёмными, по-офицерски подстриженными, волосами, круглым лицом и такими же тёмными, как и волосы, усами. Мы по команде встали. После того, как генерал занял приготовленный для него стул, дирижёр поднял руки, взмахнул и мы заиграли. Что мы играли, не осталось в памяти. Но сыграли два-три произведения. Генерал сидел, слушал и балдел от удовольствия.
Когда мы закончили наш мини-концерт, он встал и, поблагодарив нас, сказал:
– Я – начальник Магаданского гарнизона. Мне очень понравилась ваша игра и я приложу все усилия, чтобы ваш замечательный коллектив пригласили в Магадан на празднование 60-летия основания города.
И, снова сказав нам «спасибо» и попрощавшись, он в сопровождении подполковника А. А. Пахомова покинул студию.
А через некоторое время нам пришёл приказ Командующего о командировке в Магадан.
Там мы сопровождали праздничное шествие горожан, выступали на центральном стадионе Магадана в сборном торжественном концерте, дали свой концерт на одной из центральных улиц города.
Для нас по окончании этого концерта организовали посещение мемориального музея-квартиры патриарха отчественной эстрады Вадима Алексеевича Козина. Директором и хранительницей музея была тогда его вдова Дина Акимовна Климова. Она нам очень интересно рассказала о жизни певца, о её магаданском периоде. И всегда свой рассказ иллюстрировала записями Вадима Алексеевича. Поведала она нам и о том, кто бывал у Козина из знаменитых тогда артистов. Одним из таких посетителей, как рассказала директор музея, был Александр Малинин. Дальше речь пошла вот о чём. Малинин пришёл к певцу с гитарой, попел Козину песни своего репертуара. А Вадим Алексеевич в своё время аккомпанировал себе на фортепиано и кое-какие песни своего сочинения записал в бытовых условиях на плёнку бобины. Дина Акимовна нам демонстрировала эти записи. И между двумя певцами, старым и относительно молодым, возник такой диалог:
– А могли бы Вы что-то спеть под аккомпанемент на фортепиано?
Этот вопрос ввёл Малинина в замешательство. Мэтр застал его врасплох. Ему ничего не оставалось делать, как ответить:
– Вадим Алексеевич, я никогда не аккомпанировал себе на фортепиано и не умею этого делать?
– Тогда какой же Вы певец, раз не владеете игрой на фортепиано и не можете саккомпанировать себе на нём?
Вот такая история.
Мы получили от Дины Акимовны буклеты о выдающемся русском певце.
В предпоследний день нашего пребывания в Магадане руководство города организовала для нашего коллектива большой банкет.
А в день обратного вылета в Хабаровск мы с одним из моих старших сослуживцев, пробудившись пораньше, посетили городское кладбище, где побывали у могилы Вадима Козина.
Композиторское творчество в первые годы службы в Хабаровске
Моё композиторское творчество в Хабаровске неразрывно связано со взаимодействием с литературной общественностью этого города. Началось оно вот с чего. Однажды я, будучи ещё солдатом, получил из Владивостока письмо от моего давнего знакомого. Среди прочего он мне писал: «Недавно ко мне заезжал мой студенческий товарищ, учившийся на факультете иностранных языков. Зовут его Миша Корчмарёв. Он переводит стихи с пяти языков, а знает гораздо больше. Пишет также и собственные стихи. Рекомендую тебе познакомиться с ним. Ты можешь с ним созвониться или зайти к нему». Были указаны контактные данные упомянутого товарища. Мало того, к письму был приложен «Литературный листок вольных поэтов Хабаровска», издававшийся литературным объединением им. П. Комаровым, которым в то время руководила Галина Николаевна Ключникова, интересная хабаровская поэтесса. Он был посвящён поэтическим переводам Михаила. В нём моё внимание привлёк перевод из Сервантеса Сааведры. Однажды я приготовил нотную бумагу и карандаш, сел за рояль, стоявший в репетиционной студии, поставил перед собой этот листок и спел этот перевод на ту мелодию, которую в ней услышал. И сразу эту мелодию записал.
Когда у меня появилась возможность днём выходить в увольнения (в период помощи театру музкомедии), я перед одним из таких выходов созвонился с Михаилом, рассказал ему, кто я и по чьей рекомендации звоню и мы договорились, когда и к которому часу я зайду.
Встреча состоялась. Я сообщил Мише, что сочинил мелодию к его переводу. Его это заинтересовало. Он подарил мне коллективный сборник стихов хабаровских авторов, в котором была и его подборка, и пригласил меня как-нибудь посетить одно из занятий ЛИТО, проинформировав, где собирается объединение, по каким дням и в какое время.
Я стал с нетерпением ждать возможности такого визита. И она возникла. Я в форме, на обратном пути в часть, зашёл в здание по адресу пер. Дьяченко, 7 к тому времени, которое мне назвал мой новый знакомый и новый соавтор. Перед началом занятия я подошёл к руководителю ЛИТО и представился.
– Здравствуйте. Меня зовут Вадим Хитцов. Я по специальности фаготист и занимаюсь композиторским творчеством. На днях я написал музыку на перевод Михаила Корчмарёва и хотел бы спеть получившуюся песню, тем более, что автор перевода здесь.
– Здравствуйте. Очень хорошо. А на какой перевод Вы сочинили мелодию? – И я показал листок с этим переводом.
– Ах, вон как. Ну, тогда возьмите ещё вот эти листки. Может, что-то для себя и в них найдёте.
И Галина Николаевна вручила мне ещё несколько изданий «Листка». Сказав при этом, что пригласит меня к пианино перед окончанием занятия. Когда этот момент настал, она объявила:
– Друзья, сегодня у нас гость: военный музыкант и композитор Вадим Хитцов. Он написал музыку на перевод Миши Корчмарёва из Сервантеса Сааведры и хочет нам это произведение спеть. Я его приглашаю к инструменту, а мы с вами послушаем.
Я исполнил песню, которую уже успел выучить наизусть. Присутствовавшие на занятии стихотворцы наградили меня аплодисментами.
Хочу сказать, что Хабаровск был хорошим местом для творчества. Там я написал много песен, которые записывались на CD, исполнялись со сцены, звучали во всеуслышание на городских мероприятиях, издавались в книгах, публиковались в местной периодике. Ещё один случай, связанный с моим творчеством, произошёл во второй половине 1995-го – начале 1996-го годов.
Иду я однажды по ул. Ленина в районе Дальэнергомаша и вижу большое объявление о том, что набираются люди для участия в очередном конкурсе молодых исполнителей эстрадной песни и танца «Тайна. Талант. Виктория» или, попросту, «TTV», который проводился в Доме культуры судостроителей (ныне Дворец культуры и спорта «Русь»), что напротив кинотеатра «Восход» в районе 56-й школы. Были указаны возрастные градации участников и контактные данные, под которые я подпадал. А у меня тогда была написана песня «Ночь» на стихи Андрея Деменцова. И я принял для себя решение попытать счастья.
Выбрал время, приехал в ДКС, представился кому следовало, сказал, что я насчёт участия в конкурсе. Меня послушали и объяснили, что конкурс проводится в два полуфинала, победители которых проходят в финал и соревнуются в нём. Мне предложили принять участие во втором полуфинале, а до этого позаниматься с педагогом постановкой голоса. Этим педагогом стала будущая директор этого учреждения Оксана Михайловна Блонская. Музыкальным руководителем Дома культуры был в то время Андрей Петрович Скворцов, с коим мы общаемся по сей день. Он аранжировал мою песню. И занятия начались.
В феврале 1996-го года полуфинал с моим участием состоялся. Но в финал я не вышел. Хотя через несколько лет мне было командованием оркестра поручено заменить одного из моих старших коллег, народного артиста РФ Вячеслава Трофимовича Захарова, в жюри фестиваля военно-патриотической песни «Аты-баты» (он в гарнизоне проходил на нескольких концертных площадках и военнослужащие частей, дислоцировавшихся в южной части города и в ближайших южных пригородах, выступали в Доме культуры судостроителей). И у меня это получилось.
А в конце ноября этого же года в Хабаровске прошёл очередной пленум Дальневосточной организации Союза композиторов РФ. На концертах пленума я открыл для себя творчество композитора, который не участвовал во владивостокском пленуме 1989-го года и чья музыка из-за этого тогда не звучала. Это заведующий музыкальной частью Хабаровского театра юного зрителя, член Союза композиторов РФ, избранный на хабаровском пленуме председателем организации, Александр Вячеславович Новиков. Меня настолько покорила его музыка, что я возгорелся желанием побывать у него на консультации и показать ему свои сочинения. Подойдя к нему после концерта камерной и хоровой музыки, я обратился к композитору с такими словами:
– Здравствуйте. Меня зовут Вадим Хитцов. Я служу в военном оркестре штаба ДВО и тоже занимаюсь композиторским творчеством. Мне очень понравилась Ваша музыка и я бы хотел показать Вам свои произведения.
– Здравствуйте. Я рад, что моё творчество произвело на Вас положительное впечатление. Меня зовут Александр Вячеславович, я служу в ТЮЗе. Запишите мой номер телефона, позвоните мне как-нибудь и мы договоримся, когда нам там встретиться.
Я через несколько дней позвонил ему. Он мне сказал, когда и к которому времени подойти. Когда настал этот день, я взял свои нотные тетради с фортепианными пьесами, романсами, песнями, и приехал в ТЮЗ. Поиграл маэстро Новикову свои произведения и услышал его такой отзыв:
– Мелодический дар у Вас, несомненно, есть. Это и хорошо, и одновременно – плохо. Почему плохо? Он мешает Вам быть оригинальным. А Вы этого, и это ощущается, боитесь. Не бойтесь быть оригинальным. Если Вы хотите поступать в консерваторию, я подскажу Вам, что нужно написать для показа там. А если у Вас такого намерения нет, то у Вас и безо всяких консультаций будут свои почитатели.
Я подумал несколько минут и сказал, что неплохо было бы показаться в Новосибирской консерватории его профессору Юрию Павловичу Юкечеву.
На что мне Александр Вячеславович ответил:
– Тогда вот что. Напишите историю для фортепиано (вместо слова «пьеса» он употреблял слово «история» – В. Х.), пару разнохарактерных историй для своего инструмента с фортепиано, историю для хора или струнного квартета, чтобы не аккордового склада, а с самостоятельными партиями у каждого голоса. Можно написать вокальный цикл.
Я принял решение поехать в Новосибирск летом 1997-го года. Это давало мне время для выполнения рекомендаций Новикова. И таким образом на свет появились пьеса «Памяти Эдисона Денисова» (название придумал года два назад) для фортепиано, две пьесы для фагота и фортепиано – «Лирическая пьеса» и «Скерцо», миниатюра для смешанного хора на стихи Давида Самойлова «Сад» (в основу этой миниатюры легла мелодия, сочинённая мной в 1987-м году) и вокальный цикл «Август» для сопрано и фортепиано на стихи Елизаветы Стюарт. Когда всё это было готово, я попросил Новикова послушать всё это и сказать что-нибудь.
Мы снова встретились. Он послушал. Не помню, что он мне тогда сказал, но одобрил и порекомендовал с этим и ехать. В июне я отправился в Новосибирск, но подробнее об этой поездке я расскажу ниже.
В сентябре 1997-м года, когда был уже написан, аранжирован и записан детский буги-вуги «Травка – это розочки» на стихи Лилии Макаровой, которые я нашёл в сборнике «Шанс», меня автор этих стихов пригласила поучаствовать в радиопередаче ДВТРК «Под часами с кукушкой». Это был целый цикл разнотематических передач. Имени автора и ведущей этого цикла я, к сожалению, не помню. В той передаче, на которую меня пригласила Лилия Васильевна, предполагалась беседа о любви как душевном чувстве. Каждый из участников передачи делился своими рассуждениями о любви и пониманиями этого чувства. Когда очередь в ходе этой беседы дошла до меня, я предложил послушать эту песню. Так моя музыка впервые прозвучала в радиоэфире.
Со временем я познакомился с такими авторами, как Валерий Алёшин, Николай Кабушкин, Лада Магистрова, Мария Дечули, Борис Сухаров, Андрей Деменцов. На стихи последнего я написал две песни. Оба стихотворения мне попались в «Литературном листке». И обе песни получились лирическими. Однажды я на одном из занятий ЛИТО спел их автору стихов (я с первого визита на ЛИТО постоянно там показывал вновь написанные песни на стихи хабаровских стихотворцев). Андрею больше понравилась песня «Ночь» (вторая называется «Вам… (признание в любви)»).
Тогда в Хабаровске жил ещё поющий поэт Андрей Земсков, с которым я тоже был знаком. Знакомство наше состоялось на фестивале авторской песни 1990-го года в Благовещенске. Мы даже по домам, как оказалось, поехали из Благовещенска одним поездом. С тех пор поддерживали общение. Пока Андрей жил в Хабаровске, я иногда заезжал в гости к его бабушке, у которой он жил, мы обменивались новостями, делились друг с другом новыми песнями. Но о тех авторах, кто посещал ЛИТО, он был весьма нелестного мнения. Однажды я ему показал один из «Литературных листков», на что он мне сказал:
– Совершенно правильное название – «Листок вольных поэтов Хабаровска». Они вольны быть поэтами, а вольны не быть ими.
И на его стихи у меня тоже есть три песни. Хотя сам автор стихов их уже исторгнул из перечня своих работ, одна из этих песен, «Время ожидания дождя», периодически звучит в исполнении моего владивостокского знакомого, познакомившего меня с М. Корчмарёвым, Юрия Белозёрова. Вторую из этих песен, «Мне бы пудрой снег по полю», я всегда пою сам. В конце 2001-го года она мне принесла 1-е место в конкурсе самодеятельной песни «Споёмте, друзья», проводившемся управлением Северного административного округа Хабаровска.
В начале 1999-го года ДВТРК провела Первый радиофестиваль авторской песни «Серебряный аккорд». Я и в нём принял участие. Стал по результатам дипломантом.
Участие в самодеятельном ансамбле немецкой песни
Не помню, в каком конкретно году, но в конце 1990-х годов я был приглашён своей студенческой приятельницей Жанной Федорченко (впоследствии – Добросоцкой) в состав самодеятельного ансамбля немецкой песни «Vogelein» Центра немецкой культуры КОРН (Краевое общество российских немцев), который ей поручили организовать (она работала пианисткой в евангелическо-лютеранской общине Хабаровска, а все прихожане общины были членами этого общества). У читателя может возникнуть вполне ожидаемый вопрос: а каким боком я отношусь к немцам? Отвечаю сразу. Кровной принадлежности у меня к этой нации нет, но интерес к её языку и культуре возник с самого начала изучения немецкого языка, то есть, как я писал в одной из глав первой книги «СТАНОВЛЕНИЕ», в четвёртом классе общеобразовательной школы. Так вот я, ни мгновения не раздумывая, принял приглашение моей приятельницы.
Основу репертуара составляли, конечно же, немецкие песни, но мы включали в него и нанайские, и украинские песни. Выступали мы на Днях национальных культур, проводившихся в Хабаровске, Днях национальных кухонь. Однажды нас пригласили выступить на краевой конференции учителей немецкого языка.
В 2000-м году КОРН собирался отметить 10-летие своего существования и его президент Лев Иосифович Энграф с руководительницей ансамбля заблаговременно обратились ко мне с одной просьбой:
– Вадик, ты можешь написать гимн КОРНа? Есть стихи для него.
– Можно попробовать, если стихи зацепят. А где они?
– На следующую репетицию придёт их автор. Мы её попросим взять текст с собой.
– Хорошо, посмотрю.
На следующую репетицию пришла автор этого текста, Инна Фирсова. Нас познакомили и она дала мне листок с этими стихами. Я почитал, сел за пианино и попытался спеть под торжественную мелодию, навеянную метроритмом и содержанием стихов. Хорошо, что с собой была нотная бумага. Я быстренько записал мелодию и потом уже постепенно сочинил партию фортепиано. Потом на одной из репетиций ансамбля показал всем соучастникам. Музыка понравилась и мы гимн взяли в работу. Мой бывший сослуживец Денис Савченко сделал его аранжировку, не сохранившуюся до наших дней, к сожалению. И мы стали учить под минусовку.
10-го апреля 2000-го года в кинотеатре «Совкино» состоялось празднично-торжественное мероприятие, а на нём – премьера этого гимна. Мы с автором стихов получили благодарственные письма за создание этого произведения.
Я с удовольствием взаимодействовал с Центром немецкой культуры и помимо участия в ансамбле. Когда меня приглашали выступить на том или ином мероприятии сольно, я не отказывал. И хочу сказать, что у меня написано четыре немецкоязычных песни, первую из которых, «M?rz», я написал на стихи И. В. Гёте ещё в студенческие годы. Потом появились баллада «Том и Королева эльфов» на стихи Теодора Фонтане, бодрая песенка «Там, где журчат ручьи» на стихи Ханса Бара и романс «Приходите в парк» на стихи Стефана Георге. Все эти три песни, последовавшие за песней «Март», написаны уже в Хабаровске.
Сотрудничество с другими исполнителями
В 1999-м году в апреле в оркестр штаба ДВО устроилась на гражданскую работу начинающая трубачка, студентка Хабаровского государственного института искусств и культуры. Когда она впервые зашла в репетиционную студию, военный дирижёр, обратившись к оркестру, сказал:
– Товарищи музыканты, я представляю вам прибывшую к нам на должность артистки оркестра Шкурдо Ольгу Петровну.
А продолжил он, обращаясь уже к новенькой:
– Поскольку Ваш исполнительский уровень пока не соответствует возможностям нашего оркестра, занимайтесь, осваивайте партии. По всем вопросам изучения партий обращайтесь к концертмейстеру, он Вам всё подскажет и поможет разобраться.
Я на неё пока не обращал никакого внимания. Наше общение, человеческое, а потом и творческое, началось двумя месяцами позже. А случилось это на даче нашего музыкального мастера, ныне покойного, Сергея Дементьевича Клементова. Я там у него в то лето посадил несколько небольших грядок разных овощных культур. Когда ездил туда, брал с собой непременно гитару. Однажды мы и пересеклись там с нашей новой трубачкой.
– Привет. Что скучаешь? Бери гитару, пойдём на речку. Попоёшь мне там что-нибудь.
– Привет, привет. Когда такая интересная леди зазывает, грех отказываться.
Я поднялся с дивана, взял инструмент и мы пошли. Ольга искупалась, вышла из воды и говорит:
– Ну, я тебя внимательно слушаю.
И начал петь. Пел ей только свои песни.
– Что это ты поёшь такое красивое? Что-то я таких песен ни разу не слышала, – сказала она.
– А ты и не могла их слышать. Это всё мои творения. Только стихи не мои.
– Ничего себе, ты – мелодист! А, ты знаешь, я ведь тоже песенным творчеством занимаюсь, только сочиняю на собственные тексты.
– Здорово. Когда ты мне сможешь показать, что у тебя получается?
– Давай договоримся встретиться в институте, когда я там буду заниматься, и спою тебе что-нибудь из своих песен. Идёт?
– Конечно, идёт.
И она мне предложила день и время для встречи. Когда этот день наступил, я приехал к оговоренному времени в институт. Ольга меня уже ждала в фойе. Мы с ней прошли в класс, где она занималась. Она села за пианино и начала, как могла, аккомпанировать своему пению. Мне очень понравился тембр её голоса, эстрадное меццо-сопрано, хоть и не был поставленным. Мелодии тоже были вполне симпатичными. Но вот тексты… Слышно было, что человек не особо любит работать со словом. Как пришло, как уложилось, так и записала.
– Мне нравится, как ты поёшь. Нет ли у тебя желания спеть что-нибудь моё? У меня целый ряд песен есть для женского исполнения.
– Покажи что-нибудь? А вдруг мне понравится.
И я спел ей одну песню, спел другую. Показал песен пять или шесть. И она остановилась на песне «Весна» на стихи Сильвы Капутикян в переводе И. Снеговой.
– Вот эту можно попробовать сделать. Очень интересные мелодия и гармония. Да и от стихов мурашки по коже бегут.
Но, к сожалению, именно эту песню мы так и не сделали. Зато сделали несколько других, которые я написал специально для Ольги. Четыре песни на стихи Марии Дечули, одну песню на стихи Ларисы Васильевой, две песни на собственные тексты Ольги, которые мне пришлось немного подрехтовать без претензий на соавторство. Это то, что было записано под минусовки, сделанные на эти песни. Помимо этого, мы с Ольгой приняли участие в записи бардовского магнитоальбома «Соавторы», проекте хабаровского поэта Геннадия Дорошенко. Задумка его заключалась в следующем: хабаровские композиторы-барды поют свои песни на стихи хабаровских поэтов. Но для нас было сделано исключение. Мы с Ольгой записали в этот альбом в моём сопровождении на гитаре два моих романса на стихи Виктории Ветровой, «Не окликай» и «Покатилось яблоко», «Старинную девичью песню» на стихи Константина Ваншенкина. И я сам ещё записал песню «Леший» на стихи Елизаветы Стюарт. Этот магнитоальбом записывался в конце марта 2000-го года накануне моего 30-летия. В начале июня этого же года мы с Ольгой были приглашены на выступление в прямом эфире передачи, посвящённой авторской песне, на радиостанцию «Восток России». Вёл этот прямой эфир и беседу с нами радиожурналист Владислав Двоеглазов, позже уехавший из Хабаровска. А вообще мои взаимоотношения с хабаровским радиовещанием складывались весьма тёплые. Помимо ДВТРК и радио «Восток России», мне довелось представлять своё творчество и на радио «Олимп», и на радио «Хабаровск». Свои христианские гитарные песни я пел в прямом эфире на хабаровском христианском радио.
Вместе с Ольгой мы приняли участие в конкурсе самодеятельной песни «Споёмте, друзья!», проводившемся среди воинских частей и средне-специальных учебных заведений комитетом по управлению Северным административным округом Хабаровска. И я, и она представили мои песни. Ольга спела моё произведение на стихи выдающегося отечественного поэта-песенника Леонида Дербенёва «Подземный переход» (другое название этой песни – «Русь моя!») и завоевала Гран-при. Это произошло благодаря содействию помощника начальника штаба ДВО по воспитательной работе, подполковника Юрия Александровича Зефирова, который вовремя проинформировал нас об организации этого конкурса.
Последнюю запись мы с Ольгой сделали в 2008-м году. Эта работа была последней из четырёх записанных моих песен на стихи Марии Дечули. Она называется «Хабаровский вальс». Необычность этой записи заключается в том, что на эту песню была сделана оркестровая аранжировка, наш оркестр под управлением начальника военно-оркестровой службы ДВО подполковника Алексея Васильевича Мальцева записал фонограмму -1 и на эту «минусовку» был наложен вокал Ольги. Запись производил один из известнейших в Хабаровске звукорежиссёров, ныне живущий в Канаде, Виктор Леонидович Першин. Запись эта делалась для юбилейного CD песен о Хабаровске к 150-летию основания города, но в программу диска так и не попала. Не спешите огорчаться, любезные читатели. Эту песню вместе с другой, «Хабаровчанин коренной» на стихи Бориса Сухарова, с которой мы с соавтором взяли в 2005-м году вторую премию на конкурсе лучших песен о Хабаровске, проводившемся к 147-летию города, издали в книге «Город удачи» из 150-ти стихов и песен об этом славном городе. А ещё ранее песня «Хабаровчанин коренной» сразу после вручения конкурсных наград была записана на подарочный CD «С днём рождения, Хабаровск!», первое публичное воспроизведение которого состоялось в этом же году перед началом пролога традиционного праздничного шествия горожан. Приятно было слушать своё сочинение в окружении тысяч хабаровчан и гостей города, также слушавших песню. Но вот беда: я далёк от мысли, что хотя бы один из жителей города (при этом я не имею в виду сослуживцев и коллег), в разные годы публично слышавших её, в том числе и в прошлом году, знает хотя бы имена авторов этого произведения.
Помимо Ольги Шкурдо мои песни исполнялись семейным дуэтом Ольги (мамы) и Татьяны (дочери) Новиковых, вокальным дуэтом «Услада» под руководством Светланы Артёмовой, в состав которого входили сама Светлана и Альбина Савичева, по образованию альтистка, ныне – артистка оркестра Хабаровского краевого музыкального театра. Если первый дуэт записал только одну мою песню, в репертуаре второго дуэта было две мои песни.
Одно произведение в соавторстве с Борисом Сухаровым мы написали для ансамбля песни и пляски Регионального погрануправления ФСБ РФ по Хабаровскому краю и Еврейской автономной области (в прошлом – Краснознамённый Дальневосточный пограничный округ). И это песня «Граница». А история её такова. Когда ансамбль готовился к празднованию 70-летия своего образования, его тогдашний музыкальный руководитель Виктор Григорьевич Бондаренко, с коим у меня уже был на тот момент установлен творческий контакт, намекнул мне, что нужна финальная песня на этот концерт. Ничего, что у них в репертуаре было, не подходило: коллективу хотелось чего-нибудь нового. Дальше разговор был такой:
– Виктор Григорьич, есть у меня «Песня о КДВО», аранжировку которой Вы мне не так давно делали. Если я попрошу Бориса Кузьмича немного подредактировать текст в соответствии с пограничной тематикой, увеличив его до трёх куплетов, пойдёт так?
– Попробуй.
Я созвонился со своим соавтором, обсказал ему суть дела. Он меня выслушал и через несколько дней вызванивает меня и говорит:
– Давай встретимся. Я на эту же мелодию совершенно другой текст написал, в три куплета, как ты просил.
Мы договорились о встрече и Борис Кузьмич отдал мне этот текст. Я написал вручную ноты и текст песни в новой её версии, и отвёз Бондаренко. А дальше было вот что. Ансамблю всё понравилось. Но однажды эту песню услышал кто-то из отдела воспитательной работы, какой-то их цензор. С этого всё и началось. Офицерьё из этого отдела сочло, что припев песни недостаточно патриотичен и серьёзен. Попытались свои корректировки в текст внести. Когда мне сообщили об этом самовольстве, я был вне себя от возмущения, понимая, что так же этим ходом событий не будет доволен и мой соавтор. Я попросил поэта переделать припев и он не отказал в этом. Вроде бы пришли к общему знаменателю.
После всего пережитого мы получаем приглашение на концерт-чествование 70-летия АПиП РПУ ФСБ РФ по Хабаровскому краю и ЕАО. Пришли на концерт, слушаем, с нетерпением ожидая исполнения нашего детища. И вот долгожданный финал. Вначале я услышал знакомый мотив вступления. Но когда на сцену маршеобразно вышел солист, ныне покойный Валерий Георгиевич Карпов, и запел, я слушал и у меня возникало понимание, что я не узнаю того, что сочинил. Мало того, припев всё-таки остался тем, который придумали пограничные «воспитатели». Оказалось, что Карпов в процессе подготовки к концерту потерял ноты и не смог правильно выучить мелодию. С тех пор я больше этому коллективу своих песен не давал.
Служение в новоапостольской общине Хабаровска и участие в церковных концертах
Как я уже упоминал выше (см. главу об учёбе на четвёртом курсе ДВГИИ), в октябре 1992-го года я стал новоапостольским христианином. В мае 1993-го года я принял свой первый духовный сан: меня один из тогда действовавших апостолов Иисуса Христа Армин Бринкманн (ныне он – окружной апостол на покое; покой в церковной терминологии – заслуженный от активного служения в сане отдых) после запечатления Святым Духом возвёл в сан диакона.
А теперь немного о том, что меня к этому привело. С момента начала посещения мной богослужений Новоапостольской церкви и принятия Святого Крещения водой я помогал общине разучивать духовные гимны, играя их то на гитаре, то на фаготе, то на блок-флейте, потому что в общине не было самого необходимого для этого инструмента – органа или синтезатора, который исполнял бы его роль. В декабре должен был приехать во Владивосток апостол и в ходе решения административно-организационных вопросов принять решение об его покупке. Апостол приехал, но ввиду опоздания самолёта с Сахалина по причине неблагоприятных погодных условий его богослужение не состоялось, зато на следующий день для общины был приобретён синтезатор и ваш покорный слуга стал органистом и регентом общины. Помимо этого Господь располагал моё сердце и ум помогать священнослужителям готовить зал к богослужениям. Постепенно знакомясь с новоапостольской верой, делясь информацией о ней и своими переживаниями с родными, я загорался желанием, чтобы и в моём родном Шимановске появилась такая община. Обо всём, что последовало дальше, я уже написал в главе о последнем годе учёбы в институте и его окончании.
Сан диакона я принял 9-го мая 1993-го года. Я всегда считал символичным то, что прежде диавол отправлял представителей немецкого народа принести нашему народу разрушения и гибель, а Господь это допускал, а в этом случае Триединый и Всемогущий Бог послал Своих мужей из этого же народа принести в нашу страну Евангелие Христово, напомнить обетование Господа о Его Втором Пришествии, которое не за горами. 15-го декабря 1993-го года на первом семинаре священнослужителей дальневосточных общин, проводившемся в Хабаровске, я в числе четырёх своих братьев по служению был возведён в сан священника, в коем служу по сей день.
По убытии на срочную военную службу по призыву с последующим переводом на службу по контракту я был переведён в общину г. Хабаровска. Там, так же, как и во Владивостоке, я проводил изредка богослужения, но, большей частью, ездил проводить богослужения в общины пригородного села Некрасовка или же посёлков района им. С. Лазо – Переяславки и Хора. Чаще всего в помощь своим более опытным, а то и впереди идущим братьям по служению и реже – сам.
Как в общине Хабаровска, так и общинах центров других субъектов ДВФО, как то Биробиджан или Южно-Сахалинск, то и дело проводились концерты духовной и классической музыки. Активным организатором и участницей таких концертов была органистка общины Хабаровска, ныне пребывающая в мире ином, Оксана Николаева. Я тоже всегда принимал участие в таких концертах. Мы проводили их и в дни больших христианских праздников, и в дни празднования юбилеев общин, и во время проведения дней открытых дверей, когда в церковь приглашались те, кто ещё не обрёл в своей жизни веры во Христа.
Однажды, а было это в начале 2010-го года, я участвовал в небольшом рождественском концерте в общине, для создания которой Господь применил меня в качестве Своего инструмента, – в общине Шимановска.
Бывали такие случаи, когда мои служение Христу и композиторское творчество соприкасались друг с другом. К примеру, в репертуаре Оксаны Николаевой были две мои христианские лирические песни – «Дума улетающего ангела» (первая из песен, написанных на стихи сестры по вере Анны Швец) и пасхальная песня «На рассвете» на стихи Вальтера Кузьменкова. К сожалению, Оксана записать своё исполнение этих песен не догадалась.
Но была и одна история, связанная с созданием произведения специально для церкви. Таким произведением стал «Гимн новоапостольской молодёжи» на стихи Анны Швец. Эту историю я расскажу в главе о путешествиях, которые мне посчастливилось совершить за 20 лет службы в Хабаровске.
Командировка оркестра штаба ДВО в Вяземский и Бикин
Вернёмся к нашим «баранам», как говорится, и посмотрим, чем же занимался оркестр между 1996-м и 1999-м годами. Например, в 1997-м году. А вот чем. Во второй половине того, теперь уже далёкого, года Хабаровский край готовился к очередным выборам в краевую думу. Заместитель начальника штаба ДВО генерал-майор Валерий Иванович Диденко в то же самое время готовился уйти в отставку. И баллотировался кандидатом в депутаты от г. Вяземский и г. Бикин. Он принял решение проехать в конце ноября, 29-30-го, по гарнизонам этих городов, по воинским частям и выступить с обращением к избирателям в военной форме. В качестве группы поддержки он взял с собой оркестр. И мы там дали концерты: в Вяземском – в столовой воинской части, в Бикине – в гарнизонном Доме офицеров. Но это в данной командировке было не самым главным. Главнее, чем сами концерты, было само передвижение из Хабаровска в Вяземский, а затем – из Бикина в Хабаровск.
Выехали мы из батальона охраны штаба округа тремя машинами – двумя ПАЗиками и одним грузовым КАМАЗом. Грузовик вёз пульты, звукоусиливающую электроаппаратуру, большие и тяжёлые инструменты. Старшим машины был старшина оркестра, старший прапорщик Валерий Николаевич Слепцов. При подъезде к Переяславке у нашего КАМАЗа отваливается колесо и дальше он, соответственно, ехать не может. Приходится всё, что было в его кузове, перегружать в автобусы. Слепцов вместе с грузовиком, вызвав по телефону поста ВАИ-ГАИ подмогу из батальонного автопарка, остаётся ждать её. Мы же отправились дальше. Благополучно доехали до Вяземского, выступили там в условиях холодрыги, которая стояла в столовой, и поехали дальше. В Бикин прибыли поздним вечером. Выяснилось, что в полку, где мы должны были остановиться на ночлег, нас никто не ждал. Нас догнал ЗНШ и обстоятельства сложились в нашу пользу. Нас разместили в казарме.
Утром следующего дня нам был предложен завтрак в полковой солдатской столовой. Когда мы увидели, чем кормят тамошних срочников, у нас мгновенно пропал аппетит. И народ предложил нашим начальникам съездить всем вместе в магазин, чтобы купить что-нибудь к завтраку, или же в какую-нибудь гражданскую столовую. Только мы собрались сделать это, оказалось, что у одного из наших ПАЗиков ночью слили бензин. Пришлось решать вопрос с заправкой автобуса с командованием полка. Нам автобус заправили и мы смогли решить проблему с завтраком, выехав из части двумя автобусами, взяв с собой концертную форму, инструменты и всё, что было нужно для концерта.
Отработали мы концерт. И настал момент обратного выезда. Ехали мы, ехали, и, наконец, приехали: по пути у нас выходит из строя один автобус. Мы вынуждены были перегрузить всё во второй из них, люди, ехавшие в сломанном ПАЗике, также пересели во второй автобус. Уже незадолго до въезда в Хабаровск, недалеко от гарнизона внутренних войск с. Сосновка (14 км Владивостокского шоссе), выходит из строя второй ПАЗик. Несколько музыкантов принимают решение, обговорив его с начальниками, поймать на дороге попутную машину, доехать до Сосновки, обсказать на КПП дежурному по части нашу ситуацию и попросить в помощь дежурную машину. Нам в машине не отказали. Через час приблизительно приехал пассажирский фургон и с нашими коллегами, взял всех нас и мы поехали дальше. Этот фургон ещё взял на буксир и наш второй сломанный автобус. Поэтому весь груз остался в нём.
Вот такая командировка получилась.
Гастроли оркестра в Николаевск-на-Амуре
В 2000-м году в августе наш оркестр был с одной стороны приглашён, а с другой стороны – отправлен вышестоящим командованием, в следующую служебно-творческую командировку – в один из старейших городов Хабаровского края (ещё старше Хабаровска) для обслуживания мероприятий, посвящённых 150-летию основания города адмиралом Г. И. Невельским.
Возили нас речным скоростным судном на подводных крыльях – «Метеором», ибо река – самая прямая дорога в этот город, не считая воздушного транспорта. Сейчас в Николаевск-на-Амуре и междугородние автобусы ходят. Но в конце прошлого века туда можно было добраться только двумя видами транспорта.
Когда стала известна дата нашего выезда, начальник русским языком объявил время выезда из батальона охраны (выезжали рано утром). Я встал пораньше, благо, жил я тогда недалеко от воинской части, в пяти минутах ходьбы.
Мы приехали на речной вокзал. Нас построили и сделали перекличку. В процессе переклички начальник объявляет очередную фамилию:
– Данилин! – тишина, – кто-нибудь видел Данилина (имелся в виду один из ударников оркестра – В. Х.)?
– Никак нет, Тахир Мансурыч, не видели, – ответил чей-то голос из строя.
А тогда не было возможности прямо с улицы узнать, где находится человек. Объявили посадку на борт судна. Пришлось садиться без вышеназванного товарища. Вместе с нами в эту командировку уезжал коллектив государственного концертного ансамбля «Дальний Восток». Когда оба коллектива вместе с грузом расселись по местам в салоне «Метеора», он отправился.
Как давно я не наблюдал амурские пейзажи с борта этого судна, которые открывались взору ниже Хабаровска!..
Мы вошли на территорию Нанайского района. Прошли Сикачи-Алян с его знаменитыми петроглифами, мы прошли малую родину родину моих мамы и бабушки – село Славянка. На подходе к районному центру, селу Троицкое, «Метеор» вдруг резко сбавил скорость. В таком замедленном движении мы доползли до пристани Троицкого. Там нам пришлось зависнуть часа на два. Потому что, как выяснилось, в одном из двигателей судна возникла небольшая поломка, которая требовала времени на её устранение. Когда этот двигатель был возвращён в рабочее состояние, путь возобновился.
Пришли мы к месту назначения поздним вечером, часа в 23.00. Всех сначала с «Метеора» повезли на ужин, а потом размещаться в определённые для каждого коллектива места. Нас поселили в общежитие Николаевского-на-Амуре педагогического училища коренных малочисленных народов Приамурья.
Утром следующего дня приехал наш опоздавший ударник. Ему пришлось догонять оркестр на двух видах транспорта. Из Хабаровска он выехал поездом до Комсомольска-на-Амуре, а оттуда сел в «Метеор» и отправился дальше. К первому мероприятию он успел.
Первое мероприятие, которое мы отработали – ритуал возложения венков и цветов к памятнику основателю города, адмиралу Г. И. Невельскому (когда он основал военный пост Николаевский у устья Амура, он был ещё капитан-лейтенантом). Но уже тогда Геннадий Иванович командовал транспортом «Байкал», на котором и производил все исследования устья Амура и описания его, признанные через большое количество лет географическими открытиями.
Затем, в центральном парке культуры и отдыха оркестр выступил перед горожанами с концертом.
По окончании всех мероприятий мы озадачились покупкой лососевой икры. Потому что побывать на нижнем Амуре и не привезти оттуда икорки – не знаю, как это назвать, если не глупостью. Начались поиски торговца икрой, который продал бы нам её по минимальной цене. И нашли. Нам продали икру по 150 рублей за килограмм. Был составлен список желающих купить, собраны со всех деньги. На следующее утро в общежитие были доставлены два пластиковых ведра икры, которую стали делить с помощью весов, каждому столько, сколько было заказано. Я тоже не упустил шанса полакомиться икоркой.
В последний перед обратным выездом вечер я со своими двумя коллегами, трубачкой и кларнетисткой, пошёл прогуляться по берегу Амура. Мы набрели на весьма живописное место.
На следующее раннее утро мы, погрузившись вместе с нашими гражданскими коллегами из Хабаровской краевой филармонии в «Метеор», отправились в обратный путь. Поскольку село Богородское, центр Ульчского района, мы по пути в Николаевск-на-Амуре прошли вечером, я его вид не смог зафиксировать на фотоплёнку. На обратном же пути я остановил мгновение.
Вместе с нами ехали начальники отделов культуры администраций Комсомольска-на-Амуре и Амурска. Нам пришлось сделать остановку в первом из городов, чтобы высадить этих чиновников.
Прибыли мы в Хабаровск безо всяких неисправностей также поздно вечером. Вот такие гастроли получились.
Преобразования в составе оркестра и интересные мероприятия первой половины 2000-х годов
К 2000-му году оркестр штаба ДВО претерпел ряд кадровых изменений. Увольнялись на пенсию, а то и уходили в мир иной, ветераны, вливались в состав свежие, молодые музыкантские силы. А в вышеупомянутом году начальника военно-оркестровой службы ДВО, заслуженного артиста РФ, полковника А. А. Пахомова приказом Министра обороны РФ назначают заместителем начальника Московской военной консерватории им. П. И. Чайковского, в которую был преобразован Военно-дирижёрский факультет при Московской государственной консерватории, по научной и учебной работе. И, соответственно, он начал подготовку к сдаче дел и должности. ВРИО начальника ВОС ДВО, а потом и начальником, был назначен военный дирижёр оркестра, подполковник Михаил Михайлович Трунов. А он привлёк на свою предыдущую должность молодого, талантливого военного дирижёра, капитана Олега Владимировича Кравченко, которого оркестр принял с распростёртыми объятиями. В оркестре он дослужился до майора. А начальника оркестра в начале 2002-го года назначили начальником ансамбля песни и пляски ДВО. А в начале декабря 2002-го года на должность начальника нашего оркестра приехал из Благовещенска майор Алексей Васильевич Мальцев. Это повлекло за собой изменения в репертуаре оркестра, появление в нём новой интересной музыки.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/vadim-hitcov/ispoved-voennogo-muzykanta-kniga-ii-voennaya-sluzhba-v-habaro-69168664/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Этот и предыдущие фотоснимки любезно предоставлены Тахиром Мансуровичем Бадрутдиновым.
Вадим Хитцов
Тип: электронная книга
Жанр: Публицистика
Язык: на русском языке
Издательство: Издательские решения
Дата публикации: 27.09.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Книга написана в мемуарно-художественной форме, проиллюстрирована фотоснимками из архива автора и не только, а также скан-копиями газетных публикаций и книжных изданий нот.