Главная страница | Юмор и сатира | Полтора сыщика. Санжар и Жанат в столице. Часть первая

Полтора сыщика. Санжар и Жанат в столице. Часть первая
Олег Иванович Бодагов


Два друга, бывший оперуполномоченный Санжар Жаксылыков и ветеринар Жанат Мансуров, расследуют уголовное дело о краже антикварных предметов из дома Алишера ата. Жанат отправляется раскрывать запутанное дело в труппе экстрим-балета небольшой коммуны. С ним происходят невероятные приключения в африканском племени людоедов. Вернувшись домой Жанат, помогает Санжару в раскрытии дела о хищении серебряного сервиза. В расследовании дела участвуют два полицейских: Серик и Берик.





Полтора сыщика

Санжар и Жанат в столице. Часть первая



Олег Иванович Бодагов



© Олег Иванович Бодагов, 2024



ISBN 978-5-0059-6938-5 (т. 1)

ISBN 978-5-0059-6939-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero


Два друга, бывший оперуполномоченный Санжар Жаксылыков и ветеринар Жанат Мансуров расследуют уголовное дело о краже антикварных предметов из дома Алишера ата. Жанат отправляется раскрывать запутанное дело в труппе экстрим-балета небольшой коммуны. С ним происходят невероятные приключения в африканском племени людоедов. Вернувшись домой Жанат, помогает Санжару в раскрытии дела о хищении серебряного сервиза. В расследовании дела участвуют два полицейских: Серик и Берик. Что общего между ловлей голубей и картинами фламандцев?




ПОЛТОРА СЫЩИКА


Часть первая.

Санжар и Жанат в столице.



– Кеш жары? (добрый вечер), Жанат! – произнес Санжар, подойдя к своему другу, наблюдавшему со стороны за горящей пристройкой к большому, двухэтажному дому. Он нагнулся, с помощью двух палочек подобрал с земли уголек, отлетевший от объятого пламенем флигеля, прикурил от него сигарету и после небольшой паузы добавил: «Не понимаю, чего хорошего молодежь нашла в этих своих вайперах? Вот простая сигарета с фильтром, это да, это вещь! И немного помолчав, спросил, – давно стоишь дружище?

– Добрый… Добрый вечер, Санжар! Как долго стою?! Минут пятнадцать! – ответил Жанат, безучастно наблюдавший, как всепожирающий огонь безжалостно поглощал приличных размеров постройку, выполненную в стиле позднего классицизма. Снопы искр от пожарища потоками горячего воздуха поднимались над горящим флигелем, что придавало ночной сцене неописуемую красоту.

– Красиво! – спокойным голосом заметил Санжар, затянувшись сигаретой. – Надеюсь сигареткой больше ничего не подожгу?! Твоя работа? – спросил Жаксылыков, выпуская изо рта колечко дыма.

– Ага! Красиво! – согласился Мансуров, оглядываясь по сторонам. – Ты спрашиваешь моя ли это работа?! Не, не моя! – и не обращая внимания на снующих по двору людей спросил у своего друга, – Алишер ата с тобой рассчитался?

– Ещё не до конца!

– Плохо! – безразлично сказал Жанат.

Друзья еще минут пять молча наблюдали за безуспешными попытками пожарных и прочих сознательных, отзывчивых к чужому горю людей, остановить неконтролируемое горение флигеля.

– Я сейчас одну народную примету вспомнил насчет огня! – произнес Санжар, – если костер разгорелся, с одной стороны, то это к свадьбе!

– К чьей свадьбе? Какой костер? – недоуменно спросил Жанат.

– А я, почем знаю к чьей свадьбе? Примета такая, говорю! – произнес сыщик Жаксылыков Санжар и похлопав по плечу своего друга сказал: «Пойдем, дружище! Не стоит, так сильно расстраиваться! Честно говоря, все к этому и шло! Или ты хочешь до конца насладиться этим огненным шоу? В детстве, тебе, наверное, нравилось контейнеры с мусором поджигать? – подмигнул глазом Санжар, и немного помолчав, добавил, – но, я тебе так скажу. Перед твоим огненным шоу даже культовая немецкая рок-группа Рамштайн, с ее пиротехническими эффектами и та, меркнет! Да, я, что-то не вижу хозяина этого праздника жизни, этого замечательного фейерверка, нашего заказчика, уважаемого Алишера ата! С ним все в порядке?

– А что с ним станется?! Вон он с ведрами носится между пожарными! О том, что он в полном порядке, могу сказать с большой натяжкой. Конечно, если не брать во внимание тот факт, что его квартиранты флигель ему спалили и скрылись в неизвестном направлении. Вон, смотри, как мне кажется, уже и часть его дома полыхает. А он бедолага носится с ведрами, как ошпаренный и, наверное, на что-то хорошее надеется! Еще и пожарные со своими шлангами у него под ногами путаются. Это может показаться странным, но мы с ним незадолго до этого несчастья, свалившегося на его голову, как раз разговаривали насчет его квартирантов.

– Квартирантов…? А! Теперь вижу! – воскликнул сыщик, приподнявшись на цыпочках. – Жаль человека! Такой удар! Может, пойдем, поможем ему? – неуверенно спросил он, – смотрю я на Алишера ата, и где-то глубоко в душе радуюсь за него, в такой трагической ситуации человек оказался, а ничего, выглядит бодрячком. Смотри! Смотри, как он ловко через пожарные рукава перепрыгивает! Любой легкоатлет ему мог бы позавидовать! Хотя…, – задумчиво протянул Жаксылыков, – они и без нас справятся, помощников у него предостаточно. Три пожарных расчета, да еще вон соседи помогают. Ведра с водой через ограду передают. Еще не иссяк источник добра в наших людях! Еще не иссох ручей сочувствия в них!

– Ты это к чему?! Про людей заговорил, про сочувствие…. К чему это? Сочувствие? Добро? Я так понимаю, что его соседи сейчас больше переживают за свои дома, чтобы огонь на них не перекинулся! Вот тебе и доброта, Санжар! – отметил Жанат. – В чем с тобой я согласен в этой ситуации, так это в том, что, зачем мешать людям?! Сами справятся!

– Сенiкi ж?н шы?ар. (Возможно, ты прав). Сонда ?йге? (Тогда, домой?!) Подведем, так сказать итоги событиям, происшедшим за последние дни! Я так понимаю, что дело можно считать закрытым?! – поинтересовался Мансуров.

– Похоже, что так и есть! Ты прав, Жанат, здесь нам больше делать нечего! – согласился сыщик.

– А что с подозреваемыми? Где мы теперь их будем искать?

– Они…, они… Пойдём домой дружище! Глазам смотреть больно на все это! – сказал Санжар, и резко развернувшись, быстрым шагом пошёл прочь от догорающего флигеля.

– Раз заказчик с нами не рассчитался полностью, надо что-то с деньгами придумать? Мы еще на прошлой неделе обещали хозяйке, за квартиру заплатить! – сказал ветеринар Жанат Мансуров, ускоряя шаг. Догнав своего друга, они все дальше и дальше уходили прочь по темному переулку от треска горящих деревянных конструкций. Все слабее и тише становились крики людей, борющихся с огнем, безжалостно поглощавшим остатки удивительного по своей красоте здания. Очень скоро, быстро удаляющиеся фигуры растворились в темноте ночной улицы.



Неделей раньше в небольшом доме Малой станицы, находящемся на восточной окраине столицы, происходила следующая сцена.

В небольшой комнате частного одноэтажного дома, на старом, сильно потертом, видавшем виды диванчике, расположился гость частных сыщиков, Алишер ата. В свои шестьдесят с небольшим лет он имел небольшое дело – приемный пункт по скупке у населения металлического лома. Кроме этого, во флигеле, примыкающему к дому бизнесмена, располагался швейный цех по производству зимних курток «на лебяжьем пуху». Работа по пошиву теплых курток, предназначенных для всех социальных групп населения, кипела круглый год.

Вместе с этим, начиная с весны и до самой поздней осени, группа людей, в основном выходцев из республик Центральной Азии занималась сбором металлического лома. И всё, что было похоже на металл: металлические крышки люков, дождевые решетки и прочие предметы из черного, а также цветного металла, находящиеся в открытом доступе, то есть на улице, все отправлялось на пункты приема металла. Иногда, сборщики металлолома угоняли личный двухколесный транспорт граждан южной столицы, неосторожно оставленный без присмотра на рынках города.

Хозяином перечисленного бизнеса, был мужчина невысокого роста с чуть кривыми ногами и походкой, при ходьбе, немного напоминающей утиную. На его круглом лице, словно обведенным по циркулю, имелся щербатый нос красного цвета в форме картошки, а также, сросшиеся между собой брови, украшавшие близко посаженные маленькие, бегающие в поисках чем бы поживиться, черные глаза. Красоту загорелого лица дополняли слабые, тонкие губы, а цветная тюбетейка, покрывающая его голову, не могла скрыть полного отсутствия под ней волос. Главной ценностью хозяина был его живот, который с большим трудом прикрывала широкая цветастая рубашка, свободно спадающая на широкие, потерявшие от времени белизну, льняные штаны. К выбору обуви бизнесмен всегда относился с нескрываемым трепетом. Он считал, что обувь, равно как и ее состояние могут многое рассказать о человеке. Лоферы из нильского крокодила, надетые на босые ноги, как раз об этом и извещали окружающих его людей.

В последнее время Алишер ата стал замечать, как из его дома с завидным постоянством стали пропадать ценные вещи. Факт пропажи дорогих его сердцу и кошельку предметов быта и антиквариата, заставил их владельца с большой неохотой, обратиться за помощью в полицию.

Дело, о хищении ценностей из дома бизнесмена, открытое полицейскими, двигалось очень медленно. И как сказал Алишер ата работникам следственных органов во время дачи показаний по этому делу: «Я быстрее упрямого ишака с места сдвину, чем вы найдете этих негодяев!» Когда разочарование в действиях следственных органов достигло своего предела, потерпевший решил ускорить процесс поиска украденных предметов. Для этого он обратился за помощью в частное сыскное агентство.

От своих знакомых и соотечественников из некоторых азиатских республик, проживающих в различных районах города, Алишер ата узнал об одном частном детективе, который мог бы помочь ему в поисках украденного имущества. Молва о значительных достижениях в области криминалистки и сыска, известного в узких кругах сыщика Санжара Жа?сылыкова, обрастая порой недостоверными слухами и небылицами, дошла и до него. Поэтому в один из теплых весенних дней, сразу же после очередной пропажи, он сидел на старом диванчике в небольшой комнате частного дома, и внимательно выслушивал ценовое предложение его хозяина. А если быть более точным, арендатора небольшого, но весьма уютного помещения.

Незадолго до встречи с Алишером ата, Санжар Жаксылыков вместе со своим другом Жанатом Мансуровым поменяли место жительства. По их глубокому убеждению, они улучшили свою географическую доступность и переехали из района «Нахаловки» в «Малую станицу», качественно улучшив бытовые условия места проживания.

– Алишер ата, пользуясь случаем, хочу ознакомить вас с расценками на все виды работ, которые предлагает наше сыскное агентство? – начал свой продолжительный монолог Жа?сылыков.

– Да, господин Санжар, я хотел бы ознаком… – попытался Алишер ата вклиниться в информационный спич сыщика, внезапно обрушившегося на него и рассказать ему о причине своего прихода, как тут же был прерван хозяином жилища.

– Итак! Поиск потерявшейся собаки, стоит двадцать тысяч тенге. Слежка за мужем или женой замеченных в семейной измене – сто тысяч тенге, плюс непредвиденные расходы, связанные с доставкой еды к месту скрытого наблюдения и конечно же транспортные расходы.

– Я как раз и хотел… – вновь предпринял попытку Алишер ата, пояснить причину своего появления в этом агентстве. Но уже ничто не могло остановить сыщика. Не обращая внимания на гостя, он продолжал, широко шагая по комнате, перечислять виды и стоимость оказываемых агентством услуг.

– Осмотр тела – пятнадцать тысяч тенге, вывоз тела с места преступления – пятьдесят тысяч тенге. Сами должны понимать, что без помощи полицейских в этом деле никак не обойтись! Дальше! Чистка ковров от пятен крови, кетчупа, майонеза и тому подобному двадцать тысяч тенге. Опять же, стоимость этой услуги может меняться в зависимости от объема работ. Кстати, вы какое чистящее средство предпочитаете? Наше отечественное или…? Есть немецкое, фирмы Хейнкель! – продолжал Санжар.

– Нет! Я к вам по другому поводу! – словно пулеметной очередью выпалил фразу гость, вставив ее между бесконечным перечислением всего того, что предлагает агентство.

– Да, Алишер ата, кстати, вы не сообщили мне о цели своего визита! – переспросил у гостя сыщик Жа?сылыков, прервав свою бесконечную презентацию. Сделав по комнате еще несколько шагов, он уселся в потертое кожаное кресло и закинув ногу на ногу достал из пачки сигарету, – я весь внимание уважаемый! Рассказывайте!

Не успел гость открыть рот, чтобы начать излагать суть дела, как дверь открылась и в комнату вошел Жанат Мансуров.

– ?айырлы кеш, мырзалар! (Добрый вечер, господа!) – произнес ветеринар.

– Что вы сказали? – переспросил Алишер ата.

– Я говорю, добрый вечер! Не помешал?

– Что вы! Что вы, ветеринар мырза! Как раз-таки вовремя! Может с твоим появлением наш дорогой гость прольет свет на причину своего появления в нашем доме…, э-э в нашем агентстве! Расскажите, пожалуйста уважаемый, что привело вас к нам? – с участием спросил Санжар, обращаясь к Алишеру ата, жестом предложив своему другу расположиться на стуле.

– Чуть не забыл Алишер ата, пока вы не сказали зачем пришли, хотел бы еще кое-что добавить! Если вам нужно, то мы и мебель перетягиваем! Недорого! От пяти, до десяти тысяч тенге! Подумайте, это хорошее предложение! За меньшую сумму вы никого не найдете! – добавил сыщик и не делая паузы продолжил, обращаясь к своему напарнику.

– Жанат, друг мой, ты как ветеринар, почти доктор должен понимать, что чрезмерное увлечение шаурмой, может негативно сказаться на твоем желудке! И это произойдет быстрее, чем ты мог бы себе это представить, – заметил Санжар. – Я готов смириться с этим неприятным, на мой взгляд фактом, если бы в результате процесса неконтролируемого поедания шаурмы, не было бы такого побочного эффекта, такого отвратительного «амбре». Но больше всего меня насторожило то, что твоё столование происходило рядом с «Зеленым базаром»!!! Только самые отчаявшиеся или глупые люди могут питаться в подобных забегаловках. Принимать пищу в таких местах подобно игре в «русскую рулетку».

Жанат удивленно посмотрел на своего товарища и слегка поерзав на стуле с нескрываемым восторгом в голосе произнес: «Дружище, меня всегда поражал и поражает твой дедуктивный метод! Вот можешь ты из самых мелких деталей сложить полную картину происшедших событий. Поверь, мне на слово, кому-то это дано, а кому-то нет!

Как?! Но, как ты шайтан меня забери, догадался…? На счёт шаурмы! – удивленно произнес Мансуров.

– Видишь ли, Жанат! Небольшое пятно у тебя на груди, говорит о том, что ты неаккуратно ел. Запах, исходящий от тебя, этот отвратительный, мерзкий запах, явно указывает на то, что столовался мой друг не в ресторане, и это были не устрицы и мидии, не телячья печень по-лионски. Устрицы, как и мидии не дают такого отвратного запаха! – сказал Санжар и слегка наклонился вперед к стоящему перед ним другу. Осматривая его вблизи, он словно пытался собрать как можно больше деталей и подробностей спонтанного обеда своего друга.

– Я уловил легкие нотки «восточного» фаст-фуда, как только ты вошел в комнату. Смею предположить, что это была шаурма! – заметил сыщик.

– Точно! Шаурма! Но, как ты про «Зеленый базар» …? Как ты про «базар Зеленый» догадался? – не унимался Жанат.

– Все очень просто, мой друг! Я тебя… – не успел договорить Жа?сылыков, как Мансуров неожиданно встал со стула и быстрым шагом направился в свою комнату.

– Извините, господа-товарищи! Гебэн зи мир биттэ… цвай минутэ! (Дайте мне пожалуйста пару минут!) Я вас ненадолго оставлю! Рубашку надо сменить! – оборвал сыщика на полуслове Жанат, неожиданно для всех заговорив на немецком. Из всех присутствующих в комнате, только один Алишер ата не понимал, почему Жанат вдруг заговорил на чужом языке. Проводив его удивленным взглядом, он сосредоточил свое внимание на Жаксылыкове, который продолжил свою презентацию, не ограниченную по времени.



Комната Мансурова совсем не походила на жилище, в котором проживает высококвалифицированный ветеринар или…, или просто зоотехник. На столе, заваленном стопками каких-то бумаг, не стоял микроскоп, а в углу комнаты не красовался скелет какого-либо животного. Не было ровным счетом ничего такого, что бы указывало на профессиональную принадлежность человека, получившего высокое звание – ветеринар. Одиноко стоящий в углу шкаф был плотно забит книгами. Стопки старых газет, научных брошюр и журналов, связанные между собой, стояли повсюду на полу словно «пизанские баши». Печатные издания формировали залежи ископаемых знаний, которые после переезда на новое место жительства, уже который месяц не мог разобрать этот ученый муж. Каким образом к нему попало большинство из них, он и сам толком не мог вспомнить!

Стоя посреди комнаты, Жанат стянул с себя испачканную шаурмой рубашку. Взгляд ветеринара скользил по комнате в поисках места временного складирования чистой одежды, как вдруг он неподвижно застыл, уставившись на пуанты, висевшие на стене рядом с небольшим высохшим кожаным мешочком. Губы Жаната расплылись в блаженной улыбке. С какой-то особой теплотой Мансуров рассматривал, висящие на стене предметы. Словно завороженный он смотрел на эти памятные вещицы, с которыми были связаны приятные воспоминания небольшого отрезка его жизни, никак не связанные с лечением животных и раскрытием запутанных дел. Внезапно нахлынувшие воспоминания накрыли ветеринара, и в этот самый момент он отчетливо вспомнил, откуда и при каких обстоятельствах появились в его комнате дорогие его сердцу предметы.



Несколько лет назад, после окончания института в столицу приехал молодой человек, худощавого телосложения, роста выше среднего с густой черной шевелюрой, живущей самостоятельно, отдельно от ее владельца. Сколько бы хозяин не пытался придать своим волосам форму, сколько бы не укладывал их в прическу, результат получался один – художественный беспорядок. Но все мучения с непослушной прической компенсировало привлекательное лицо с красивыми черными глазами, чувственными губами и тонкий прямой нос. Верхнюю губу вчерашнего студента украшали небольшие усы, а слабый подбородок – маленькая жидкая бородка. В момент особого беспокойства или тревоги ветеринар нервно ее пощипывал, отчего та становилась еще более прозрачной. К своим личным вещам он относился без особого внимания и поклонения, но как он считал, одежда должна быть всегда чистой, поэтому очень часто Мансуров находил эту одежду в совершенно неожиданных местах, где не наступала нога человека, то есть нога Жаната. Его гардероб состоял из пары серых костюмов, сильно поношенных джинсов и трех однотонных рубашек. И как он любил говаривать: «Важно не то, во что одет, а как это всё на мне сидит!» С обувью было немного сложнее. Мансуров всегда шел на два шага позади моды. Стоило ему приобрести какую-то обувь, как через несколько дней он узнавал, что модными они были два-три года назад.

Переехав в Южную столицу, он почти сразу познакомился со своим земляком, уроженцем юга Жа?сылыковым Санжаром, бывшим старшим лейтенантом полиции, следователем по особо опасным делам.

К моменту их знакомства сыскное агентство частного сыщика Санжара было уже известно в определенных кругах, и пользовалось авторитетом не только среди жителей Малой станицы, но и среди столичных полицейских.

Представители порядка не так часто посещали район, в который перебрались друзья. Они узнавали о том, что в нем происходит только со слов жителей неблагополучных районов или по криминальным заметкам в столичной прессе. Для более полной картины того, что происходит на их участках, полицейские и работники органов внутренних дел частенько обращались к бывшему коллеге за помощью и консультациями.

Близкое соседство ветеринара Жаната с известным сыщиком сблизило двух почти молодых людей, проживающих под одной крышей, и очень скоро это переросло в крепкую мужскую дружбу. В той или иной мере, в тех или иных обстоятельствах Санжар периодически привлекал к расследованию дел своего друга Жаната Мансурова, который за время знакомства с сыщиком, многому от него научился.

В один из обычных рабочих дней сыщику Жаксылыкову позвонил Ульрих его давний знакомый из Германии. Он познакомился с ним еще во время своей поездки в Мюнхен, куда попал в рамках программы по обмену опытом частных сыскных агентств. Небольшой запас немецких и английских слов, накопленный за время учебы в общеобразовательной школе и высшей школе милиции, позволил Санжару поделиться со старым знакомым, успехами в личной жизни и своими планами на ближайшее будущее. В свою очередь Ульрих рассказал собеседнику немного о себе и пригласил его приехать к нему в гости.

– Санжар, комм цу мир их цайге майнэ Штадт мит аль ирэн Зэевюрдихь кайтэн, Аусэрдэм хильфст ду ауф дайнэ Вайзэ, айнэ кляйнэн Фаль цу лёзэн. (Санжар, приезжай ко мне, я тебе свой город покажу со всеми его достопримечательностями. А еще, по-свойски поможешь нам раскрыть одно небольшое дело!) – сказал Ульрих.

Дальнейший разговор между старыми знакомыми дан в переводе с немецкого.

– О каком деле ты говоришь? – переспросил своего немецкого друга Санжар.

– В балетной труппе нашего небольшого города, директором и продюсером, которого я являюсь, участились кражи балетных аксессуаров. За последнюю неделю из костюмерной пропало несколько пар пуантов и три почти новые пачки! Для тебя мой друг расследовать это дело не составит труда. Тебе это по силам. Как у вас принято говорить, «Как семечки пощелкать!» А нам от этого большая польза. Не надо приобретать новые аксессуары! Дорого и ощутимо бьет по карману наших артистов балета!

– Ульрих, ты не уточнил, что находилось в украденных пачках? Что-то ценное? – переспросил Санжар.

– В нашем положении все ценное и пачки и то, что в них находится, это наши артисты балета! Мы ведь все это за свои деньги покупаем! – ответил продюсер, – все было бы ничего, мы бы скинулись на новые пуанты, но ехать за ними в другой город далеко и накладно. К тому же, у нас в ближайшем будущем предстоит зарубежное турне по Африканскому континенту и времени на поездку в другой город, просто нет. Цейтнот! Приезжай, Санжар! По твоему приезду Культурную программу обсудим! Пиво с меня! – произнес Ульрих.

– Спасибо за предложение мой дорогой друг, но в настоящее время у меня нет возможности приехать к тебе в гости! Но вот что, думаю, что смогу тебе помочь в вашем деле! Мой напарник, Жанат к тебе приедет и во всем разберется! – расстроенным голосом произнес сыщик. Заканчивая разговор Жаксылыков, еще раз принес свои извинения и поблагодарил Ульриха за приглашение.

– Лучше, конечно, если бы ты сам приехал, но…. Раз не можешь сам, отправляй к нам своего напарника! Посмотрим, на что он способен! – с грустью произнес Ульрих.

Закончив телефонный разговор со своим оппонентом Жаксылыков, положил телефонную трубку и пристально посмотрел на сидящего напротив него в кресле Мансурова. Он хоть и пообещал немецкому другу направить к нему своего товарища, но где-то глубоко, глубоко в сознании допускал мысль о том, что до настоящего сыщика ветеринару еще учиться и учиться!

– Жанат, можешь по дружбе выполнить одну мою просьбу? – спросил Санжар и вопросительно посмотрел на своего друга.

– Конечно могу! Что я должен сделать? – поинтересовался Мансуров. Ему показалось, что сыщик, разговаривая по телефону вел разговор, как минимум на трёх языках: русском, немецком и английском, иногда дополняя кое-как построенные фразы казахскими наречиями и междометиями.

– Я что хотел тебе предложить! Хочешь за границу съездить в Германию?

– Вообще-то в моих планах подобная поездка не значилась! А зачем мне в Германию ехать? – удивленно спросил Жанат.

– В Германию нужно не тебе, а мне. Но я, сейчас ехать никак не могу. Вот и подумал, может ты меня подменишь?! Может ты смотаешься? Одна нога здесь, другая нога там! Отдохнешь заодно! – продолжил сыщик.

– Каким это образом? В качестве кого подменю?

– В качестве моего коллеги, в качестве представителя нашего сыскного агентства! Выручишь? Мой старый знакомый из Германии, попросил меня, расследовать одно небольшое дело, а за одно погостить у него, пиво попить, колбасок копчёных поесть. Поедешь?

– А как мы друг друга понимать будем? Он по-нашему не говорит, а я по-немецки знаю только некоторые слова и фразы из фильмов про войну!

– Вот как раз эти фразы тебе может и пригодятся!

– Хальт (стой) или хенде хох (руки вверх)? Ты про эти слова говоришь?

– Быстро смекаешь! Остальному на месте обучишься, так сказать, методом погружения.

– Ну, что, я звоню Ульриху? Ты согласен? – широко улыбаясь, спросил Санжар.

Неожиданное предложение, сделанное деловым партнером, заставило слегка задуматься ветеринара в необходимости этого мероприятия. Жанат не был любителем дальних поездок и долгих перелетов, но помочь другу – это святое.

– По мне, так лучше в Кыргызстан смотаться или на худой конец к Таджикам, а ты меня в Германию отправляешь! Ну, да ладно! Друг друга не предаст, друг за друга…

– Всё продаст!

– Почему всё?! Жизнь отдаст! А тут такая мелочь, вместо тебя в Германию съездить! Звони своему Крюгеру!

– Ульриху!

– Да хоть Мюллеру! Звони своему Ульриху! Когда выезжать? – поинтересовался Жанат, щелкнул каблуками и встал во фронт перед Жаксылыковым. – Что брать с собой? Что может понадобиться? – звонким голосом, почти по-военному спросил Мансуров.

– Самое необходимое бери.

– А-а-а.… – неуверенно протянул ветеринар, пытаясь сформулировать вопрос.

– А микроскоп, можешь оставить дома!

– Как ты догадался, что я хотел спросить про микроскоп?

– Как? Да я это всё и без дедукции знаю! Твоё любимое занятие мухам крылья отрывать и под микроскопом их разглядывать! Что, не так?!

– Не так! Я опыты провожу! Ты же знаешь, что я почти доктор!

– Доктор?! – рассмеялся в голос сыщик. – Ветеринар ты, а не доктор, как есть ветеринар! Тебе до доктора, как мне…

– До сыщика! – усмехнулся Жанат.

– Как до космонавта! Вижу я, пробуждается в тебе чувство неглубокого, но обидного юмора!



Спустя две недели после телефонного разговора Санжара со своим немецким приятелем, незнакомого сыщика из далекой мало кому известной страны встречала на железнодорожном вокзале деревни Ферхланд, группа людей пенсионного возраста из небольшой коммуны немецкого города Йерхель, расположенной в земле Саксония-Анхальт.

Возглавлял коллектив пенсионеров хер Ульрих, руководитель местной балетной труппы, он же хороший знакомый Санжара. Встреча, приглашенного детектива, была короткой, но теплой! Как только нога Жаната ступила на перрон, встречающие под аккомпанемент аккордеона исполнили в честь гостя народную немецкую песню Schwarzbraun Ist Die Haselnuss (https://z2.fm/song/14255471). Также, Мансурову вручили небольшую корзинку, наполненную копчеными колбасками, двумя бутылками пива и схему коммуны, нарисованную зеленым фломастером на клочке бумаги.

Коллективу престарелых артистов балета Жанат был представлен, как новая прима, специально приехавшая для предстоящих международных гастролей. Вопрос о том, что новая балерина выглядит как мужчина, не поднимался. Приезжая артистка балета долго пожимала всем присутствующим руки и говорила: «Рахмет!», – каждому из присутствующих в отдельности. На этом торжественная часть встречи новой примы из далекого «Казахистана», как говорили местные пенсионеры, была окончена и все присутствующие, дружно погрузившись в небольшой минивэн поехали в коммуну.

Волею судеб и просьбой сыщика, Жанат оказался в этом маленьком уютном городке с красивым названием Йерхель, больше похожим на большую деревню, чем на маленький городок. Одному только Ульриху была известна цель и настоящая причина появления в коммуне частного сыщика, приехавшего для раскрытия небольшого дела, не получившего широкого резонанса в местной прессе и общественности.

Приезжего поселили в одной из двух гостиниц, имеющихся в городе. Двухэтажный отель «Рыжий бургер», рассчитанный на 8—10 постояльцев, располагался на небольшой, мощенной камнем площади в центре города. Разобрав свой багаж и разложив его по шкафам и тумбочкам, Жанат, уставший от долгой и утомительной дороги, прилег на односпальную кровать и начал было проваливаться в глубокий безмятежный сон, как в дверь номера постучали. Мансуров соскочил с постели, не понимая, где он находится и в недоумении замер по середине комнаты. В дверь постучали снова, но более настойчиво. Собрав в кучу свои полусонные мысли, он наконец вспомнил о том, что находится в номере отеля за многие тысячи километров от родного дома. Жанат подошел к двери и широко распахнул ее. Перед его номером стоял Ульрих с широкой добродушной улыбкой на лице. Руководитель балетной труппы внешне отличался от остальных ее участников не только рыжими бровями и волосами, но и большой жизненной энергией, которой он заряжал весь коллектив местных пенсионеров. Почти всегда Ульрих был одет в национальный немецкий костюм и выглядел так, словно он собрался на праздник на Октоберфест – фестиваль пива и традиционной баварской кухни.

– Ви гейтс дир, Шанат? Руэн зи зихь аус? (Как вы, Жанат? Отдохнули?) – бодрым голосом произнес импресарио. Ихь шлагэ фор, зи геен инс Кафе унд шпрэхен байм Абэндэссэн мит инэн юбер унзэр Гешэфт унд бэшпрэхен гляйхцайтиг айнигэ Фрагэн: Ви гефэльт инен майн Ангебот? Ихь бецале дас Абэндэссэн. (Предлагаю вам спуститься вниз в кафе и за ужином поговорить о наших с вами делах, а заодно обсудить кое-какие вопросы! Как вам мое предложение? Плачу за ужин я!)

(Далее тексты на немецком, даны с переводом на русский за некоторым исключением, когда говорить не на немецком, просто невозможно!)

– Можно и поужинать! С большим удовольствием я бы сейчас чего-нибудь проглотил! – ответил сыщик и следом за руководителем балетной труппы спустился в кафе.

Составляя с Ульрихом сидя за столом план дальнейших действий, Мансуров с большим аппетитом поглощал скромный ужин, состоящий из традиционных копченых колбасок и кружки пива. Гость недовольно морщился, когда, импресарио в разговоре называл его ветеринаром. Натянув на лицо улыбку, Жанат вежливо, но убедительно попросил местного импресарио обращаться к нему без лишней помпезности и называть его просто доктором. Приезжему сыщику предстояло раскрыть на первый взгляд простое, но необычное дело, дело о похищении пачек и нескольких пар пуант. Подобные преступления со слов Ульриха происходили и раньше, но последняя кража упомянутых аксессуаров грозила сорвать международные гастроли балетной труппы по странам Африканского континента.

Одним из условий, поставленных Ульрихом перед Жанатом, была его работа в коллективе пенсионеров под прикрытием, требовавшая от сыщика-новичка внедрения в балетную труппу, беспрецедентного перевоплощения и полного погружения в главную женскую роль постановки – Дюймовочку.

Весь процесс следствия должен был пройти максимально быстро и тихо, чтобы не привлекать к себе особого внимания и морально не травмировать артистов балета. Неделю, ветеринар брал частные уроки немецкого языка и танца, занимаясь в доме импресарио Ульриха. Он учился стоять на пуантах, что ему удавалось с большим трудом! В конце концов, старания приезжего сыщика были все-таки отмечены руководителем труппы.

– Ах фэраршэ! (Ой, халтура!) – смотрел на Жаната, еле сдерживаясь от смеха Ульрих, – майн фройнд! (друг мой)! Я несколько размещал объявление в нашей городской газете, а также через местных старушек распространял информацию, что в балетную труппу на роль «Дюймовочки» требуется танцовщица не старше пятидесяти лет! И как вы думаете? Результат, нулевой! Никто не пришел!

Коммуна у нас маленькая, всего 320 жителей, большая часть которых, это пенсионеры и дети. Поэтому найти подходящего артиста или артистку балета весьма проблематично! Но, с вашим появлением в нашем городе проблема вакансии на роль «Дюймовочки», думаю решена!

– Как же так, хер Ульрих?! Я к вам в гости приехал по другому поводу! – возразил Мансуров.

– Точно так, как вы и говорите, по другому поводу! Но, а как легче можно раскрыть данное преступление?! А?! Правильно! Только непосредственным внедрением в среду обитания предполагаемого преступника, в наш коллектив, в нашу балетную труппу. Это нужно нам и необходимо вам для выяснения того, кто же все-таки совершил это странное и ничем необъяснимое преступление! Хер Жанат, откиньте прочь свои сомнения! Вы уже сносно стоите на пуантах, так что, можно начинать подготовку к туру! Можно начинать репетиции и следственные действия!

– Хочу вам напомнить и попросить хер Ульрих, обращаться ко мне по-простому, как обращаются ко мне на моей Родине!

– Нет ничего проще! Как вы хотите, чтобы к вам обращались, хер Жанат?

– Просто Жанат или доктор! Как вам будет удобно!

– Считайте, что просьбу вашу исполнили, доктор! Жанат, надо над вашим внешним видом поработать для полного слияния с образом «Дюймовочки». Ничего, ничего, побреем вас, покрасим, «Дюймовочку» откатаем, а там глядишь и на «Красную шапочку» замахнемся! – воодушевленно произнес руководитель труппы, немного отойдя в сторону, оценивая фактурность новой примы.

– Через неделю генеральный прогон и в Африку! Вир фарэн нах Африка! Танзаниа вартэт ауф зайнэ Фэнс! (Танзания ждёт своих кумиров!) – вдохновенно сказал Ульрих. – Состав балетной труппы полный. Недавно из дома престарелых на роль кротов пробовались несколько пенсионеров. Все бы ничего, но на пуантах стоят еще хуже вас, Жанат! И в пачках, одетых на черное трико, выглядят, как смерть, кружащаяся в своем последнем танце без косы, на нетвердо стоящих ногах.

– Жанат, скажу вам по секрету! До вашего приезда мы один вечер давали спектакль, как комедию, а вот на следующий вечер, чаще всего спектакль больше смахивал на трагикомедию или трагедию в чистом виде! Балет, весьма травматичный вид искусства. Я бы даже сказал, что переломов и вывихов гораздо больше чем в хоккее с шайбой. Во всяком случае в нашей труппе. Но все актеры понимают, что балет, это – спектакль, содержание которого воплощается в музыкально-хореографических образах и все пытаются соответствовать этим образам. Впрочем, еще пара гастролей и некоторых, кто уже с трудом стоит на пуантах, придется отпевать под образами, но уже под другими! – попытался пошутить местный импресарио.

– Хер Жанат, пуанты по размеру можете подобрать сами!

– Могу я вас еще раз попросить, звать меня просто по имени? Просто, Жанат! – убедительно и немного нервничая попросил Ульриха, Мансуров.

– Простите меня мой друг! Конечно, могу! Как вам будет удобно!

– А эти, пуанты обязательно надевать или можно как-то без них обойтись? – спросил новоиспеченный артист балета.

– Ну, вообще-то мужчинам их надевать не положено! Но у нас другой случай! У наших танцоров ноги не такие крепкие, как в молодости, поэтому и надевают пуанты, чтобы хоть как-то ноги прямыми держать и, чего доброго, не сломать их! – объяснил новому танцору импресарио о необходимости надевать пуанты на репетициях и выступлениях.

– Что ж раз вы боретесь с уменьшением травматизма на рабочем месте, то деваться некуда, буду надевать!

После краткого разъяснения экипировки артиста балета, наступило неловкое молчание. Ульрих ожидал от Жаната вопросы, связанные с гастрольным туром по африканскому континенту, а Мансуров не был настроен на какую-либо поездку, тем более в Африку. Чтобы выйти из этого неловкого состояния, руководитель труппы неожиданно предложил Жанату: «Вы не против, если после репетиции я вас угощу чашечкой горячего черного кофе?»

– С удовольствием выпил бы кофе с молоком, но без сахара! – облегчённо вздохнув, согласился с предложением импресарио Мансуров. – Удивлен, что у вас в коммуне есть место, где можно выпить чашечку кофе, если не считать кафе, что в гостинице!

– Жанат, мы же не на необитаемом острове живем?! Конечно, у нас есть небольшое кафе, где по вечерам собирается весь наш бомонд! – произнес Ульрих. – Скажите мне любезный, вы давно знаете сыщика Санжара?

– Как давно? – произнёс Мансуров, пожимая плечами, – как перебрался жить в столицу, с тех пор и знаю. Мы с ним вместе небольшой домик снимаем. Для одного это накладно, а для двоих удобно и выгодно!

– И чем занимался ваш друг до того, как переехал в столицу? – продолжал задавать вопросы Ульрих. – В тот год, когда мы с ним познакомились на семинаре частных сыскных агентств по обмену опытом, я пытался узнать у него, почему он оставил место службы в своем родном городе и переехал в столицу. Санжар не то, что ушел от этого вопроса, но…, скажем так…, промолчал! Настоящий сыщик! Много задает вопросов, но ответов от него не дождешься! – сказал Ульрих, складывая в спортивную сумку запасные гетры и мягкие теплые тапочки, которые он надевал на репетициях. Импресарио заметил удивленный взгляд Жаната и предвосхищая вопрос, который собрался задать Мансуров, сказал: «Я хоть и придерживаюсь национальных традиций в одежде, но в основном предпочитаю более демократичную: джинсы, свитер, кроссовки! В особых случаях позволяю себе использовать некоторые элементы немецкого костюма – гетры! Особенно на репетициях! В них тепло и удобно!»

– А-а-а! – протянул удивленный детектив, и чуть помедлив продолжил. – Мы с Жа?сылыковым земляки! В одном городе жили до переезда в Южную столицу. Как потом выяснилось, в соседних дворах жили. Про Санжара, честно говоря, я знаю не много, только то, что он долгое время проработал в полиции в отделе по раскрытию особо опасных преступлений! Потом, что-то у него на службе произошло, что-то пошло не так и ему срочно пришлось переехать в другой город.

– Херу Санжару что-то или кто-то угрожал по роду его профессиональной деятельности? Может быть, он перешел дорогу какой-нибудь криминальной группировке, и преступники его выслеживали? Или за ним вели охоту те, которых он в свое время арестовал и передал в руки правосудия?

– Вы точно подметили, что Жаксылыков за свою жизнь опасался. Все неприятности у него начались после того, как он со своей командой перекрыл канал крупных поставок в столицу контрабандного товара, пуховых курток из Китая. Чуть позже, еще до окончания следственных действий из хранилища вещественных доказательств исчезла крупная сумма денег, конфискованная у задержанных по этому делу. Пока разбирались куда исчезли деньги, бесследно пропал и сам конфискованный товар. На тот момент личность старшего лейтенанта Жаксылыкова, среди всех его сослуживцев, больше всех подходила под определение «козел отпущения». Именно эти обстоятельства и заставили Санжара передать дело другому следователю, а самому отойти от дел, спешно покинуть свой родной город и переехать в столицу.

– Жанат, я что-то не пойму! Причем тут животное – козел отпущения? Он что, отпустил козла, который был вещественным доказательством и проходил по этому же делу? – неподдельно удивился Ульрих.

– Вы не так все поняли! Это выражение говорит о том, что его хотели сделать виновным в исчезновении вещдоков! – пояснил Жанат.

– А-а-а! – удивленно произнес Ульрих, получив на свой вопрос, короткий и исчерпывающий ответ. Кстати, когда мы с вами встретились на вокзале, я попросил вас отыскать пуанты одной из танцовщиц, занятых в спектакле «Дюймовочка»? Мне неудобно спрашивать об этом, но вы как опытный детектив, наверное, уже знаете, кто это сделал? Или есть какие-то предположения на этот счет? Я думаю, что это только одно звено в цепи тех странных похищений балетных аксессуаров!

– Полагаю вы ошибаетесь! Я на счет того, что пуанты, похищенные у фрау Марты – это одно звено в цепочке необъяснимых похищений. Не стоит торопить события! А что касается пропажи имущества фрау Марты, то по сути дела не было никакого загадочного исчезновения пуантов. К этому выводу я пришел почти сразу после того, как поговорил с этой милой фрау в салоне минивэна, когда мы возвращались с вокзала в коммуну.

– Как не было? А где же тогда они? Вы нашли их?

– Фрау Марта, как и многие люди преклонного возраста, страдает от провалов в памяти, а еще от того, что, как и у многих пожилых людей у нее, постоянно мерзнут ноги. Скорее всего, как-то в конце одной из репетиций она поверх пуантов надела теплые носки. Фрау Марта имеет привычку ложилась спать в теплых носочках, как она сама мне рассказала. Судя по тому, что прошла уже неделя после «кражи», я подозреваю, что все это время, под носками этой милой женщины находились бесследно исчезнувшие пуанты.

– Хотите сказать, что кражи не было? А как же…

– Вы, наверное, хотели узнать, как она танцевала на репетициях?

– Дорогой друг, вы абсолютно правы! Как?

– Вспомните хер Ульрих! На последних репетициях вы видели фрау Марту только в толстых шерстяных носках?

– Так и есть, только в носках! Когда я ее спросил о том, где ваши пуанты, она ответила, что не знает, и что скорее всего у нее их «сперли завистники»!

– Я продолжу! Во время нашей с ней беседы в автобусе, я случайно заметил краешек розовой шелковой ленточки, выглядывающей из носка фрау. Попросите вашу балерину снять этот предмет одежды, и вы увидите, что я был прав!

– Хорошо! При встрече с ней я обязательно проверю так ли все это на самом деле! Доктор Жанат, вы же помните, что через неделю у нас генеральный прогон постановки «Дюймовочка»? У меня к вам небольшая просьба! Постарайтесь не появляться перед труппой в мужской одежде и не бритым. Будет лучше, если Дюймовочка будет все-таки женщиной, а не трансвеститом!

На вечерней репетиции Ульрих теперь уже официально представил коллективу новую артистку, балерину из Средней Азии. В этом, вышедшем в тираж коллективе, к появлению новой примы-балета, отнеслись по-разному. Прием в труппу со стороны мужской половины оказался мягко сказать, прохладным, а с женской, почти враждебный. Всю неделю во время репетиций, надо отдать должное артистам труппы, никто не пытался каким-либо способом навредить новой приме их самобытного коллектива.

Логическим завершением недельных репетиций стал генеральный прогон постановки «Дюймовочка». В целом он прошел без особых происшествий, без вывихов, переломов и увечий. Одна из артисток балета не докрутила положенные по сценарию шестнадцать фуэте. Сделав неполные два, у актрисы закружилась голова, и она словно умирающий лебедь растянулась на сцене во весь рост. Другой неприятный момент произошел с примой из Азии. В заключительной сцене хер Гюнтер, исполнявший роль принца эльфа, должен был поймать Дюймовочку после прыжка и высоко поднять над собой. Гюнтер по своей комплекции значительно уступал приезжей балерине, играющей роль Дюймовочки. Принц эльф по комплекции раза в два уступал своей напарнице. К тому же был еще немного слеповат. В общем, все сложилось почти так, как и было задумано. Прыжок. Подхват. Рывок. Но, рывок вверх с подныриванием под Дюймовочку у него не получился. Ноги Гюнтера оказались не такими сильными и крепкими, какими были в молодости, вдруг неожиданно подломились, и вместе со своей непосильной ношей «Дюймовочкой» он рухнул на спину.

– Ист ес фэрдрэйт? Одэр геброхэн? (Вывих? Перелом?) – закричали стоящие на сцене актеры и поспешили на помощь к своим товарищам по цеху. Дюймовочка поднялась сама, а вот принца-эльфа поднимали все вместе.

– Ви гейтс Гюнтер? (Как ты, Гюнтер?) – поинтересовался самочувствием своего коллеги Ульрих.

– Зит зо аус, алс хеттэ кайн Брух! Ихь верде лэбэн, абэр ес ист алс вэрэ айн Трактор юбер михь гефарэн! (Вроде, обошлось без переломов! Жить буду, но по мне будто трактор проехал!)

– Бриньгт еманд вассэр унд айс! (Принесите же кто-нибудь воды и льда!) – крикнул импресарио и после короткой паузы добавил – ди пробэ ист фюр хойте форбай! (на сегодня репетиция закончена!)

– Мир гейтс гут, ихь браухэ кайнэ Вассер! (Со мной все в порядке, не надо воды!) – превозмогая боль произнес Гюнтер, поднимаясь с пола.

– Алле зинд етцт фрай! (Все могут быть свободны!) Моргэн ист дас Трэфэн, моргэн фрю ум 10—00 ур. (Завтра сбор в 10—00 утра.) Ихь эринэрэ ойх нох айнмаль, вир геен морген ауф Тур! Биттэ, нихт цу шпет коммэн! Дэр цуг вартэт нихт! (Еще раз всем напоминаю, завтра мы едем в турне! Пожалуйста, без опозданий! Поезд ждать не будет!)



Ровно в 10—00 утра по центральноевропейскому времени к главному входу здание театра подъехал небольшой автобус. Погрузка в транспортное средство, которое должно было доставить коллектив престарелых артистов балета из Йерхеля на железнодорожную станцию в деревню Ферхланд, проходила в ускоренном порядке и заняла не более получаса. Багаж с личной одеждой и балетными аксессуарами в автобус грузил импресарио лично. Закончив погрузку, Ульрих прошел по салону и пересчитал всех участников турне по списку, который он держал перед собой.

– Я не вижу хера Гюнтера! Кто-нибудь видел его после вчерашней катастрофы? – обратился импресарио с вопросом ко всем присутствующим. Никто из артистов никак не отреагировал на вопрос Ульриха. И только после того, как организатор поездки задал свой вопрос повторно, чуть увеличив громкость звука, сидящий на переднем сиденье Герхард, исполнявший роль одного из кротов, обернулся и указал рукой на заднее сиденье автобуса, на котором лежала верхняя одежда артистов балета, аккуратно сложенная в кучу.

– Там посмотри! – произнес Герхард. – Слаб он еще после вчерашней репетиции и форму не набрал. Вот, решили его обезопасить от непредвиденных падений и положили на сиденье. А чтобы он оттуда не свалился на пол из верхней одежды соорудили Airbag (воздушную подушку). Не переживай хер Ульрих! Доедем до станции в полном составе!

Импресарио порылся в вещах, лежащих на заднем сидении, убедился в том, что один из главных героев на месте, почесал затылок и тихо произнес: «Alter ist ein schweres Malter», что переводится, как «Старость – не радость», и повернувшись к водителю скомандовал, – Поехали!

Первой и последней остановкой перед поездкой к железнодорожной станции была остановка около отеля «Рыжий бургер», где коллектив забрал исполнительницу главной роли Дюймовочки – Жаната.

Недолгий переезд до железнодорожной станции завершился без каких-либо эксцессов. Добрались все! На перроне перед отправкой поезда трое провожающих исполнили в честь своих земляков несколько национальных мелодий на аккордеоне, губной гармошке и небольшого барабана. Труппа расположилась в вагоне и после сигнала локомотива, начала свое движение на встречу приключениям, к которым, как оказалось позже, она была совсем не готова.



Путь от Йерхеля до места назначения занял ни много, ни мало восемнадцать дней. Восемнадцать дней труппа мирилась с невзгодами и тяготами жизни от долгого переезда. Все эти восемнадцать дней коллектив боролся не столько за комфорт и лучшие условия поездки, сколько за само существование балетной труппы.

Для того, чтобы как-то сэкономить деньги, собранные на поездку в коммуне, артистам балета на всем пути следования приходилось ограничивать себя во всем. Но не какие тяготы жизни и неудобства от дальней поездки не могли охладить пыл любителей сценического искусства к повышению профессиональных навыков, присутствовавшего во всех танцорах и в каждом артисте балетной труппы отдельно. Наравне со всеми Мансуров принял на себя часть невзгод, выпавших на коллектив пенсионеров и мужественно их преодолевал.

Сплоченный состав труппы не упускал возможности немного заработать во время коротких остановок по всему пути следования. Репетиции, организуемые импресарио Ульрихом в тамбурах вагонов, на палубах кораблей, портах и вокзалах, приносили определенный доход в казну труппы.

От голодных обмороков их спасали скудные суточные и денежные поступления от демонстрации брейк-данса случайным прохожим и зрителям, устраиваемые в общественных местах этих коротких пит-стопов.

Уже перед самым прибытием в порт назначения, Жанат стоял на верхней палубе, облокотившись на поручни теплохода и смотрел на танцующий хоспис, одетый во все черное и от трагичности наблюдаемого им действия ему становилось как-то не по себе. Неожиданно, в этот самый момент его посетили детские воспоминания. Он вспомнил свою маму, которая была молода и исполняла танец «Шал?ыма», где простая казахская девушка искусно готовит кумыс, а потом с удовольствием угощает им музыкантов, аккомпанировавших молодой танцовщице Айжан.

Приготовить кумыс, это мастерство, а умение им угостить, это искусство.

Будучи прекрасной танцовщицей ее часто приглашали на различные праздничные мероприятия, а она в свою очередь почти всегда брала с собой Жаната, который с восторгом наблюдал за ее завораживающим танцем. Как красиво Айжан могла носить торсы? на плече! А как она умела пленительно танцевать с ним, и изящно разливать кумыс по пиалам!

Как давно это все было и как недавно!

В реальность Мансурова вернули скромные аплодисменты, которые вместе несколькими мятыми денежными купюрами были подарены гастролерам.

Но все когда-либо заканчивается, даже самое плохое, которое при тщательном сравнении с настоящим или тем, что произойдет в будущем, на самом деле оказывалось просто праздником жизни!



Ранним утром, в порту Танга на восточном побережье Танзании, бросил якорь теплоход, с находящимися на его борту артистами. Гастролеры прибыли в Африку. Следом за Жанатом по трапу спускался Гюнтер, который нес впереди себя два огромных пластиковых чемодана. Каждый шаг «жениха крота» отражался на идущем впереди него и приводил к тому, что багаж Гюнтера придавал продвижению Мансурова дополнительный импульс, отчего тот двигался, как могло бы показаться со стороны, рывками.

– А вы знаете, Жанет (так в коллективе звали новую приму), что порт Танга является вторым по величине портом в Танзании (https://ridero.ru/link/712hW0OAhWRpwU)? Это один из старейших действующих портов в стране и кстати, был построен нашими соотечественниками, одной Немецкой компанией, как конечная точка железной дороги… дай Бог памяти… Усомпара…, нет Усамбара! Точно, Усамбара! Этот факт я в Википедии нашел! – блеснул своими познаниями в географии Гюнтер.

Не успела труппа сойти на берег, как Гюнтер резко вскрикнул и стал ладонью тереть верхнюю губу, в которую, как оказалось его ужалило какое-то летающее насекомое. Кто-то из коллектива предположил, что это была муха Цеце и что жить ему осталось совсем немного, что времени ему хватит только для того, чтобы составить завещание и проститься с коллегами. Зная о том, что у Гюнтера нет ни семьи, ни детей, около него собралась большая часть коллектива и каждый советовал обреченному включить его в завещание. Пока все толкались локтями и спорили, кого укажет в завещании Гюнтер, губы несчастного быстро распухли, отчего загорелое лицо жениха крота, в комплекте с губами, распухшими до невероятных размеров, делали его похожим на обычного местного жителя – аборигена.

Осмотрев губу своего товарища, Матис (один из друзей жениха крота) вынес свой окончательный вердикт и назвал виновником происшествия «потовую» пчелу. И после вынесения потерпевшему своего окончательного приговора: «Приятного от укуса этой пчелы мало, но наш товарищ будет жить!» Поняв бесперспективность включения в завещание тех, кто на это надеялся, труппа, потеряла интерес к укушенному и быстро разошлась.

На пирсе артистов ожидала толпа грузчиков и носильщиков, которые ненавязчиво, но настойчиво стали вырывать багаж из рук только что прибывших. И в этой ситуации Гюнтеру опять не повезло. Часть носильщиков приняли его за своего конкурента, окружили и оттеснили от труппы. Чем бы это все закончилось не знает никто, но подоспевшая прима Жанет громким мужским голосом успокоила портовых рабочих, чем предотвратила дальнейшее расползание отека по всему лицу танцора. Этот неприятный момент, произошедший в порту Танга, был забыт уже после первого часа поездки в некомфортабельном автобусе к пункту своего назначения.

Добравшись до небольшого танзанийского племени, труппу расселили по небольшим хижинам, сложенным из веток, какого-то кустарника и листьев пальмы.

Сама деревня располагалась на небольшом участке земли, окруженном естественной оградой из низкорослых полузасохших деревьев и травы. В центре поселения располагалось кострище и приспособление, очень похожее на вертел. По границе территории за хижинами деревни были установлены колья, которые украшали черепа каких-то животных. По большому счету черепа, насаженные на колья, гостей не впечатлили.

Жители деревни не скрывали своей радости от встречи с приезжими артистами, они пели, танцевали, трогали белых людей руками, о чем-то громко переговаривались между собой и снова пели, и снова танцевали. Встреча гостей деревни, жителями племени к всеобщему удовольствию, оказалась теплой.

Наступил вечер. В честь желанных гостей местные развели огонь посреди небольшой площади перед хижинами, насадили на вертел тушу какого-то животного и пригласили всех гостей, расположиться вокруг большого кострища. Приготовленное жареное мясо, о котором артисты мечтали всю поездку, в знак особого уважения, было преподнесено гостям. Вождь племени отрезал куски мяса от животного со странным строением тела, жарившегося на вертеле, и собственноручно угощал приезжих.

– Ульрих, а вам не кажется странным, что у нашего жаркого по пять пальцев на лапах? Скажите мне, что это…, что это… – спросил Мансуров, недоверчиво поглядывая то на мясо на вертеле, то на угощение, лежащее на каком-то большом зеленом листе у него на коленях.

– Жанат, друг мой, что бы вы там себе не нарисовали в ваших буйных фантазиях, забудьте про то, что вы называете ЭТО. Это животное из семейства приматов. Вы что, никогда обезьян не ели?

– Нет, не ел! А вы как будто ели?!

– Ел! Когда был в Китае, в одном из ресторанов на юге Поднебесной. Так, что не кривите лицо и ешьте, чем вас угостили эти приветливые, добрые люди!

Мансуров почувствовал, что-то не ладное и заерзал на месте, оглядываясь по сторонам. Он пытался найти хоть какой-то намек, пусть совсем маленький, но только такой, который отогнал бы от него дурные мысли.

– Пожалуй, я все-таки воздержусь от мясного! – неуверенным голосом произнес Жанат. – Хотите, Ульрих, я вам свой кусок отдам или вон фрау Марте передайте мой презент с наилучшими пожеланиями! Она после дальнего перехода вообще еле на ногах стоит! Боюсь, что завтра может сорвать нам спектакль! Передайте ей мою порцию. Пусть достопочтенная фрау силы восстановит!

– Жанат, вы на сучьях и кореньях здесь долго не протяните! Зря вы так относитесь к своему здоровью. Как доктор, вы должны понимать, что взрослому мужчине для поддержания своего тела в физической форме требуется мясо, белок ему нужен.

– Знаю! Но… – Жанат не знал, что соврать импресарио, как вдруг к нему пришла хорошая мысль и он сказал, – Но сегодня, начался великий пост Рамадан! Большой грех есть до захода солнца! И вообще, я уразу держу!

– Так солнце уже давно село! – парировал Ульрих. – Уважаемый поступайте, как знаете! Если вы человек верующий, то не могу приставать к вам с подобным предложением! Вера, она и есть вера!

До поздней ночи гости ели, пили и смотрели на выступления местного самодеятельного танцевального кружка. Напиток, которым приезжих почивали жители племени, странным образом действовал на белых людей. Один за другим приезжие артисты падали навзничь с бревна, сидя на котором они наблюдали за праздничными плясками в честь белых гостей из большого далекого и никому неизведанного мира, другой цивилизации. Когда всех участников балетной труппы разнесли по хижинам, Жанат поднялся с бревна, перекинул через плечо рядом лежащего с ним импресарио и направился в свое скромное жилище.



На следующий день состоялся первый спектакль постановки «Дюймовочка». Как и положено, перед каждым выступлением актеры волновались и немного нервничали. Не стала исключением премьера спектакля, представленная не искушенному зрителю и в этой удаленной от цивилизации деревни. В который раз к ряду артисты проверяли и перепроверяли, хорошо ли сидит платье, костюм, надежно ли привязаны к ногам пуанты. Некоторые из участников балетного абсурда в качестве разминки делали растяжку мышц. Самые пластичные из труппы делали немыслимые для всех остальных упражнения, садились на полушпагат. В общем подготовка к выступлению шла полным ходом.

– Друзья, вы сильно не увлекайтесь, садиться на шпагат! Разве не помните, что случилось у нас с предыдущим принцем? Нет? Так я вам напомню! Шпагат! Разрыв связок! Больница! Костыли! Вот, к чему приводит излишнее рвение! Эмоции нужны на сцене, а не когда перед выступлением в последний момент, приходится быть излишне эмоциональным в поисках нового принца и не срываться на виновного в срыве спектакля, переходя на оскорбительные эпитеты! Всем понятно?! – спросил импресарио.

– Всем! – нестройным хором ответили артисты.

– Хер Ульрих, а выступать придется, прям там, перед хижинами на пыльной площадке? Я так понимаю, что напольное покрытие никто не предложит?! – поинтересовался Жанат.

– Хотя бы листьев пальмы на землю набросали! – поддержал свою «напарницу» принц эльфов Гюнтер.

После этих слов остальные участники балетной труппы зароптали, и сомнение по поводу необходимости выступления появилось в глазах многих артистов.

– Вы мне здесь дисциплину не разлагайте! Сами видите, в каких номерах нас расселили, в каких условиях приходится выступать! Условия скажу прямо, спартанские! Но вы же, отправляясь сюда не думали, что все будет легко? Мы все люди искусства и должны быть готовы к трудностям театральной жизни. Вы, есть кто? Вы есть представители огромного культурного пласта, накопленного многими поколениями до нас! Вы должны заставить наших зрителей понять, принять и наконец, таки приобщить местное население к нашему культурному наследию, выраженному в движении танца!

Импресарио хотел продолжить свой поучительный монолог и уже было открыл рот для продолжения своей вдохновляющей на подвиги речи, как кто-то из задних рядов артистов, собравшихся перед выходом на импровизированную сцену, громко спросил: «Мы сегодня танцевать будем? Хер Цицерон, чего нам тут про культурное наследие зачесывать? Давайте быстро отработаем по нашему договору и быстрее домой! Не могу я в таких условиях жить! Не то, что ванной или душа, умывальника нет!

– Точно! – поддержал своего товарища по цеху другой артист. – Поход в туалет вообще в смотрины невесты превращается! А стены такие, что меня эти аборигены как будто под микроскопом рассматривают! Куда ни глянь, везде их глаза вижу! Извращенцы!

– Не знаю, как вам, а мне жутко и страшно становится! – возмутился артист, исполняющий роль третьего друга жениха, одетого в черный фрак, взятого на прокат в бюро ритуальных услуг, как и все остальные костюмы друзей жениха.

– А мы что, вот так, без музыки танцевать будем? – поинтересовалась фрау Марта.

– Почему без музыки?! С музыкой! Вот только дождемся приезда Берлинского филармонического оркестра и станцуем! – язвительно ответил импресарио, – не будет никакого оркестра!

– Хоть какую-никакую дудочку или губную гармошку на худой конец и то веселее было бы! – продолжила стенания остальная часть труппы.

– Так! Остановились! Хватит плакать! Слышите вступительные тамтамы? Они будут ритм для вас отбивать! Все собрались, настроились и…. Ваш выход, господа! – произнес Ульрих, и первая пара танцоров заскользила по пыльной площади, оставляя за собой рисунки на земле и пыльное облако в воздухе. Постепенно небольшую площадь перед хижинами, утопающую в облаках пыли, заполнили и остальные артисты балета.

И тут, все завертелось! Из-под ног в разные стороны разлетались: высохшая на солнце земля, трава, листья и висящая в воздухе плотной пеленой пыль.

Близился финал выступления, когда на изрытую, израненную пуантами сцену выбежали главные герои постановки: Дюймовочка и принц эльфов.

– Хер Гюнтер, не подкачайте на этот раз! Надеюсь, походы в тренажерный зал скажут сами за себя?! Ну, хранит нас Всевышний! – с этими словами, сказанными импресарио, пара артистов балета понеслась чертить ногами круги на выжженной солнцем африканской земле.

Пыль, поднятая в воздух предыдущими танцорами, при отсутствии малейшего дуновения ветра, прочно, словно плотный занавес висела в воздухе. Чтобы не потерять, друг друга из виду артисты крепко держались за руки. И вот, наступил кульминационный момент. Танцоры исполнили па-де-де, где с невероятной достоверностью раскрыли взаимоотношения героев, продемонстрировав при этом свое незаурядное танцевальное мастерство. Разгоняя руками завесу из пыли, перед выполнением решающего прыжка, Жанат остановился, поправил свою розовую пачку, выполнив несколько жете (прыжков с одной ноги на другую), с силой оттолкнулся от земли и полетел в сторону принца-эльфа. Гюнтер стоял на изготовке, собранный и напряженный, как натянутая струна, готовый поймать на руки хрупкую Дюймовочку и выполнить поддержку. Внезапно, он почувствовал какое-то легкое движение воздуха рядом с собой. Что-то большое пролетело в пыльном облаке рядом с принцем и грохнулось в паре шагов от него с характерным звуком падающего на землю тела. Послышался сдавленный стон.

– Как я промахнулся! Менi Шайтан ал! (Забери меня Шайтан!) Wie ich fiel! (Как я упала!) – сдавленным голосом произнесла героиня, перевернувшись на спину.

– Жанет! Будем заканчивать спектакль или продолжите лежать на этой многострадальной земле и окроплять ее своим потом? – спросил Гюнтер Дюймовочку. – И перестаньте наконец делать вид, что вам нестерпимо больно! Мир любителей балета видел много подобных падений, но не один из уважающих себя танцоров никогда не опускался до роли раненого оленя!

– Легко вам об этом говорить! Вы же принц-эльф! Даже руки не подадите своей напарнице, бесчувственный вы эльф-гамбургский!

– Почему гамбургский?! Я родился, вырос и состарился в балетной труппе в городе Йерхель!

– Да хоть в Мюнхене, какая мне разница!? Может мне кто-нибудь руку подать? Я кажется, что-то сломал! – всхлипнул Жанат.

– В следующий раз я повешу на шее колокольчик для ориентира, только чтобы не слышать ваших стонов и нытья! – сказал недовольно Гюнтер и протянул руку, лежащей в пыли Дюймовочке. – Вставай, давай и на поклон!

После первого спектакля, данного прямо посреди деревни, когда облако из взвешенных частиц органического и минерального происхождения, поднятая артистами балета, рассеялась, крики и овации местного племени еще долго не смолкали. Население деревни, вдохновленное странными танцами белых гостей, тут же подхватило их задорный настрой и пустилось в пляс, как бы тем самым приветствуя своих коллег, мастерство которых не многим отличалось от мастерства заезжих артистов.

Когда стихли радостные крики местного населения, руководство труппы в лице импресарио Ульриха, переводчика и вождя племени удалилось в самую большую хижину деревни. Вспотевшие, присыпанные пылью артисты балета сбились в кучу и со стороны наблюдали за хаотичным, как могло бы показаться многим гостям, выступлением местных самородков, неистово пляшущих вокруг костра с заостренными палками в руках. Только теперь, когда прошла эйфория среди приезжих артистов от успешного выступления, и когда улеглась пыль, поднятая нескончаемыми танцами у огня, некоторые танцоры труппы оглядываясь по сторонам, стали замечать на палках, символизирующих изгородь, нанизанные на них черепа, очень похожие на человеческие. И чтобы не пребывать в ужасе от увиденного в одиночестве они толкали локтями, стоящих рядом с ними друзей, кивая головой в сторону зловещей ограды деревни. Некоторые участники турне где-то глубоко в душе рассуждали: «Почему страшно только мне? Со страхом нужно бороться сообща!» Поэтому они скрытно радовались реакции своих товарищей по пуантам и пачкам, которые ежились от увиденного и еще плотнее сбивались в кучу!

Ах, как медленно тянулось время в ожидании появления импресарио. Для коллектива это словно пытка была, как перед смертной казнью в ожидании помилования и какая радость осветила лица артистов балета, когда они увидели Ульриха вместе с переводчиком целыми и невредимыми, выходящими из хижины. Первым вышел вождь племени, а за ним руководитель труппы и переводчик. Все трое направились к исполнительнице роли Дюймовочки, Мансурову Жанату.

– Хер Мансуров, Жанат, спаситель, не погуби! – взмолился Ульрих.

– Вас, хер Ульрих, сколько не проси, а вы все за свое! Ведь просил же вас так меня не называть! Просил? – возмутился Жанат.

– Хочешь, я буду называть тебя братом или даже отцом?! Хочешь назову сестрой или матерью?! Только умоляю тебя согласись!

– С чем я должен согласиться, хер Ульрих?

– Мы им настолько понравились, что они посчитали за великую честь отужинать нами!

– Что ж такого? Я согласен! Для нас тоже будет большой честью отужинать с ними! Я не вижу в этом никакой проблемы! – недоуменно ответил Жанат.

– Вы меня не так поняли! Они хотят отужинать не с нами, а нами! Честно говоря, мы в общем и не рассчитывали, что прием будет на столько теплым! Мое тело прямо сейчас ощущает жар их костра! И это неприемлемо для нашего коллектива сами понимаете! Я убедил их вождя в том, что наши люди не представляют для них никакой ценности в плане здорового и калорийного питания! Артисты у нас старые и мясо, которое на них еще осталось, жесткое. Может произойти несварение пищи у этих добрых и приветливых людей, а доктора у них нет! Но когда вождь узнал о том, что наша прима, исполнившая роль «Дюймовочки» есть врач, то не задумываясь предложил нам альтернативный вариант выхода из этого щекотливого положения и достойную замену предстоящему ужину. Он хочет, чтобы вы у них ненадолго остались пожить, так сказать, погостить! Люди в племени здоровьем слабые, мрут как мухи. Соглашайтесь, доктор! Только на этих условиях вождь согласился отпустить всю труппу, в обмен, так сказать на ваше профессиональное умение лечить людей!

– Жесть! Мы с вами так не договаривались! А как же украденные пуанты и пачки? А как же подписанный с вами договор? В него разве входит обряд поедания артистов после их успешного выступления? А? – совершенно обалдев, от услышанного, пытался уйти от такого неприемлемого и опасного предложения ветеринар Мансуров.

– Я, дер штрайх мит инэн! Ин ди Хёле мит инэн мит Пуантэн! Вир кауфэн андэрэ! Вир зольтэ нах Хаузэкоммэн! (Черт с ними, с пуантами! Другие купим! Нам бы домой добраться!) – продолжил Ульрих. Поживете у них немного. Погостите, а там видно будет! Может, потом и домой не захотите возвращаться! Может вам здесь понравится!

– Что может здесь понравиться? Что они людей едят? От того и падёж большой, потому что не питаются халяльной едой, а жрут что попало! Не для того я из своего аула уехал, чтобы в этих диких местах сгинуть! Не для того меня растили и учили, чтобы какой-то каннибал, косточки мои у костра обгладывал! К тому же, я не доктор, не врач! Я вам сразу сказал, что ветеринар! Ветеринар я! Животных лечу, крупнорогатый, мелко рогатый скот! Несколько раз в нашем зоопарке приходилось приматов лечить, роды у верблюдицы принимать и все!




Конец ознакомительного фрагмента.


Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/oleg-bodagov-3247845/poltora-syschika-sanzhar-i-zhanat-v-stolice-chast-per-68954517/?lfrom=390579938) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.