Главная страница | Книги о приключениях | Души, разделенные телами

Души, разделенные телами
Вер Врат
Генерала, обвиненного в распутстве, приведшем к гибели племянницы императора Лангии, приговаривают к двадцатилетней ссылке на Землю. Все эти годы он вынужденно играет роль принца новообразованного королевства, считая всю планету лишь кукольным театром. В это время на Земле рождается девочка, «дитя войны, несущее собою мир», как называет ее великий учитель Астилирон.

Вер Врат
Души, разделенные телами

ГЛАВА 1. ССЫЛКА В СОЛНЕЧНУЮ СИСТЕМУ

Безымянная планета в галактике Млечного пути.
Неглария.
Лангия.
4038 г. по Вервратскому земному календарю (около 10 000 лет до Р.Х.)

Зной летнего дня сам по себе не располагал к продолжительному бою. К тому же в воздухе кроме обычной для этой планеты пылевой завесы присутствовало что-то еще, не поддающееся описанию и скрытое даже от двух зрящих в землю солнц над горизонтом.
Казалось, что после адских трех суток по шестьдесят земных часов знамя победы лангийской армии, гордо водруженное им, не лангийцем, будет реять здесь отныне и навсегда. Но он не спешил убирать меч в ножны.
– Генерал, недобитые скресты расползлись по горам, – прижав руку к груди, доложил командир небольшого отряда пехоты. – Что с ними делать?
– Отловить всех до единого и уничтожить, – ответил Аджанара устало и с нежностью поглядел на обагренный кровью Меч Утрат. Клинок отозвался мягким посвистыванием. – И позови сюда Вердгара. Где его демоны носят?
– Видел его у складов, вокруг винных бочек крутился.
– Вранье, – послышался писклявый голос.
Откуда ни возьмись возникла вытянувшаяся физиономия Вердгара. Парню на вид не дашь и двадцати, но он не кто-нибудь – племянник императора. Назначен военным советником.
– Снова уши греешь? – с притворной суровостью бросил Аджанара.
– Нет, генерал. Мимо шел, услышал, что обо мне говорят… да еще и откровенно лгут.
Лицо пехотного командира налилось кровью, он вздрогнул, скрипя зубами от желания хорошенько проучить беспечного юнца, но родовитость этого малого заставила его сдержаться.
– Я только что с поля боя вернулся, едва глотку водицей промочил, а мне уж в спину чуть ли не изменой тычут…
– Достаточно, – оборвал его Аджанара и повернулся к пехотинцу, – можешь идти. Я тут сам разберусь.
Вердгар, тоже было собирался тихонько смыться, но не успел. Генерал крепко схватил его за плечо и хорошенько встряхнул.
– Ай, больно! Пусти, – взмолился Вердгар.
Узрев у себя за спиной Меч Утрат, который генерал сжимал в правой руке, он побелел и взревел диким вепрем.
Аджанара отпустил его, угостив шлепком по спине.
Вердгар тут же пружиной отскочил в другой конец шатра.
– Как ты можешь вертеть этой дьявольской штукой подле меня?! – он досадливо поморщился. – За что ты так со мной?
– Где тебя носило? – генерал не скрывал раздражения. – Меня скресты едва насмерть не задрали. Кольчугу прогрызли, почти до ребер добрались, волосы в паклю излохматили и чуть не вырвали со скальпом. А ты спрашиваешь, за что?
Лангиец потупил взор, ссутулившись и став сразу на полголовы меньше ростом.
– Но этих монстров было так много… и они были такие страшные, – тут в его голосе появился надрыв. – Да не один я испугался. Вон зятя императора тоже ищи-свищи. Его тоже обвиняй.
– Я вам обоим поручил вернуть на Лангию артефакт. Отвлек все вражеское войско на себя. А вы испугались жалкой кучки скрестов? Теперь этот кусок древнего метеорита у них. А спросят за него – с меня!
– Ну, я не успел подготовиться к сражению, – промямлил Вердгар, поправляя белый атласный плащ, явно предназначенный не для битвы. – Да что в нем такого важного, в этом проклятом метеорите? Я – лангиец, и мне даже дела нет до какой-то грязной железяки, упавшей со звезд. А хочешь, я замолвлю за тебя словечко перед императором?
– Не нуждаюсь.
– С чего ты вдруг стал таким серьезным? – Вердгар расслабился, увидев, что Меч Утрат упорхнул за спину Аджанары и растворился в воздухе. – Я-то знаю тебя, Аджи, не притворяйся, что сердишься.
– Не называй меня здесь так, – прошипел Аджанара.
– Ой, простите великодушно, почтеннейший генерал.
– Тебе бы все шутить! А мне все бока отбили, задницы не пощадили, – генерал выпрямился, хрустнув суставами и схватившись за левую ягодицу, – сесть даже не могу.
– Зато ты – настоящий герой… – лангиец замялся. – Не для высших чинов, конечно. Слышал я пару дней назад краем уха разговор наших старых ворчунов. О тебе болтали. Будто бы теперь твое имя даже произносить нельзя на светских встречах… и упоминать о твоих победах тоже не рекомендуется.
– Надо же! И почему я не удивлен? – пожал плечами Аджанара. – За что на этот раз я впал в немилость?
– Пронюхал кто-то о тех высокородных лангийках, что, воспылав к тебе любовью, сбежали из дому да прямиком к тебе на Негларию подались.
Аджанара, отвернувшись, процедил:
– Лангийцы… Эти ваши нормы приличия просто смехотворны. Вот какое вам дело, кто и с кем спит?
– А зачем обобщать? Я с ними не солидарен вообще-то.
– Пойдем, нужно отловить выживших скрестов. Посмей только снова улизнуть.
– С тобой – хоть в самое пекло, генерал.
Выходя из шатра, Аджанара сразу почувствовал вонь гниющей плоти. Пройдя несколько шагов, он уткнулся в огромную тушу монстра, голова которого валялась поодаль. Желтые глаза чудища были выпучены и уже протухли. Формой черепа оно напоминало гиену, а туловище было как у обезьяны. Лангийцы, пялившиеся на труп, озадаченно чесали в затылках и покачивали головами. Кто-то надавил палкой на почерневшее брюхо, и оно заходило волнами, вздулось и опало. Вердгар подошел ближе и слегка коснулся его мечом, не решаясь на большее. Аджанара, видя нерешительность юнца, выхватил у него меч и одним ловким движением вспорол брюхо твари. Посыпались черви, показалась ороговевшая головка, уже изрядно подгнившая.
– Это детеныш? – Вердгара перекосило от отвращения.
Генерал вытащил застывшее маленькое существо, повертел его в руках, как игрушку, осмотрел со всех сторон.
– Интересно, у детеныша нет хвоста. Они хотят вывести человекоподобную породу скрестов. Но вот, что самка делала здесь, на планете, где идет война?
Он задумался, потом швырнул существо обратно в распоротое брюхо самки и буркнул: «Сожгите тварь».
Из лагеря прибежал один из оставшихся солдат. Он выглядел встревоженно.
– Генерал! Не знаю, как это объяснить, но клянусь, видел своими глазами, все предгорье вновь кишит скрестами. Их… – он поежился, встрепенулся. – Не знаю, порядка десяти тысяч, наверное.
– Так много? – заволновался Вердгар. – Почти все наши вернулись на Лангию зализывать раны. Нам не выстоять.
– Того и ждали, видимо, – Аджанара не скрывал досады. – Нужно собрать остатки войска и готовиться к сражению.
– Нет, надо отступать, – решительно запротестовал Вердгар. – Это самоубийство.
– Ну, хорошо. Допустим, мы сбежим, поджав хвост. Тогда что эти нелюди сотворят с мирными жителями планеты, догадываешься?
Аджанара направился в свой шатер, Вердгар последовал за ним.
– Послушай, мы просто не можем сражаться. На этой планете не осталось и тысячи солдат, способных держать оружие. Да и ты не в лучшей форме, тебе бы самому восстановиться. Давай вернемся на Лангию, наберем войско и через пару дней дадим бой.
– Через пару дней возвращаться будет некуда. Я остаюсь, – твердо заявил генерал и, помолчав, спросил:
– Ты со мной?
– Черт, да! – Вердгар напыжился так, что его длинные рыжие волосы зашевелились. – Но если я здесь подохну, обещай, что уйдешь в монастырь!
– Обещаю, – Аджанара тонко улыбнулся и вышел из шатра.
– Срочный доклад, – вытянулся перед ним человек в форме дозорного. – Только что сюда инлепсировали* (Здесь и далее см. словарь в конце книги) еще несколько десятков тысяч скрестов, и с ними их Хозяева – шестеро, кажется.
– Не думал, что их вообще столько отыщется. Интересно, что эти подонки замыслили?
Вердгар был уже тут как тут.
– По твою душу пришли, не иначе. Видимо, давно планировали. А то как бы они так быстро собрались? С такой оравой и половина всего лангийского войска не сдюжит. Убираемся отсюда.
Горизонт резко почернел, пыльные вихри взмыли в воздух и повисли плотным серым смогом. Запахло плотью смертных.
При взгляде на большинство скрестов создавалось впечатление, что мать-природа стояла в стороне, когда реантролы создавали этих тварей из самых жутких кошмаров, тихо подкрадывающихся на мягких лапах, когда ты уже готов провалиться в сон. Чего только стоили клещеглоты – хищные пауки размером в половину рослого воина, на жилистых лапах, покрытых ядовитыми шипами. Их челюсти с двумя дюжинами наточенных клыков легко разрывали броню, оставляя на теле глубокие раны (если тебе, конечно, посчастливится уйти живым). Или тирафанты – видит небо, их прародитель лев согрешил с горгульей. Один взмах выносливых кожистых крыльев – и чудовище уже перед тобой. Костяной, будто бронированный, череп не так просто пробить. А если и удастся – мощные лапы со стальными когтями и тянущийся по земле шипастый хвост все равно не дадут уйти. Рехорды – рептилии, по чудовищной ошибке отрастившие ноги и вставшие в человеческий рост. Влажная, покрытая слизью чешуйчатая кожа, змеиный раздвоенный язык и когти на лапах, так похожих на человеческие руки, но мощнее в сто крат. Мало того, эти твари отлично видят в темноте своими крошечными красными глазками.
Впереди во весь опор неслись скорпионоподобные существа, за ними – пятипалые ящеры, морды которых отдаленно напоминали человеческие лица, а над ними кружили огромные коршуны, наполовину покрытые чешуей.
Реантролы, их Хозяева, внешне неотличимые от Бессмертных и людей, держались, как обычно, в стороне. Сами практически бессмертные, они очень ценили жизнь и не собирались рисковать собой без самой веской на то причины.
Аджанара повернулся к своим солдатам, в глазах которых плескался ужас, и приказал немедленно покинуть планету.
Солдаты один за другим стали инлепсировать на Лангию.
– Мы ведь уходим, да? – Вердгар забеспокоился, бросив взгляд на генерала. – Это же не то, о чем я думаю, правда?
– Именно это.
– Но ведь тебе нельзя, ты же не сможешь находиться в такой близости от своего аватара. Сам же говорил.
– Несколько раз мне уже приходилось делить с ним одну планету. Мне кажется, что с каждым разом у нас все лучше получается ладить. Я попробую, и ты останешься здесь, поможешь мне.
– Я? Да ни за что. Разве он не рассвирепеет при виде тебя? Он же меня раздавит, как букашку.
– Не раздавит. Просто следи, чтобы аватар не подходил ко мне ближе чем на милю.
– О господь! Помоги не сгинуть здесь, на этой далекой чужой земле, покорнейшему рабу твоему – юному, прекрасному, подающему надежды и почти девственнику. Молю…
– Заткнись уже и следи. Понял?
– Понял…
Аджанара сосредоточился. Застыл с опущенными руками, вывернув ладони в небо, закрыл глаза на мгновение, а когда открыл, они вспыхнули аметистовым светом.
Поймав взгляд такой же пары глаз на горизонте, он пошатнулся, но сжав кулаки, устоял. Вдалеке завязался бой. Многотысячная армия в секунду окружила и набросилась на двойника. Тот вытянул руки перед собой, и из его пальцев выросли серебряные иглы, мгновенно пронзившие несколько сотен вражеских воинов. Обернулся вокруг себя и укоротил несколько тысяч скрестов на голову.
Казалось, что их не становится меньше, они все прибывали и прибывали – из-под земли, с неба – отовсюду. Аватар принял форму дракона и начал нещадно жечь все вокруг, изрыгая синее пламя. Когда пара десятков коршунов самоотверженно бросилась прямо в огонь, одному из Хозяев удалось накинуть на шею дракона метеоритное кольцо. Аватар зарычал и взвился в небо. Кольцо быстро сжималось вокруг шеи, грозя задушить. Аджанара снова поймал взгляд аватара – кольцо расплавилось и стекло с шеи дракона на лицо его обидчика.
Оставшиеся пятеро Хозяев, завидев вдалеке Аджанару с сиреневыми глазами, бросились бежать с планеты, прихватывая с собою самых сильных скрестов.
По мере приближения линии фронта генералу становилось все хуже. Он рухнул на колени и пальцами впился в землю, стараясь сохранить самообладание.
– Он уже близко, – прозвенел натянутой струной голос Вердгара, который старался держаться поодаль от друга. – Все, Аджанара, последний реантрол прыгнул.
– Хорошо, – прохрипел генерал, – тогда он здесь сам справится; возвращаемся на Негларию.
– Охотно, – отозвался лангиец.
В следующее мгновение они оказались на поляне, полностью заросшей лиловыми и голубыми благоухающими вьюрами.
– Как ты? – осторожно спросил Вердгар, все еще не решаясь подойти к товарищу близко.
Аджанара, поднявшись с колен, глубоко вдохнул воздух планеты, ставшей для него родной. Он посмотрел вокруг черными, как обычно, глазами и смахнул прядь волос с лица.
– Уже лучше, – произнес он сдавленно.
– Какое счастье, я уж думал все, конец света настал. Напугал ты меня до дрожи. Бр-р-р.
– Какой еще конец света? – измученно прошептал Аджанара и попытался усесться на широкий пень золотого дерева, срубленного века назад. Едва присев, он подскочил, словно под ним был еж, и снова пошатнулся. Незалеченные раны давали о себе знать.
Вердгар был слишком озабочен увиденным и не осознавал, какого труда его другу стоит просто разговаривать.
– Что это такое с тобою было? Ты с этими жуткими глазами был похож на Разрушителей Вселенной, что жили миллионы лет назад. Я аж почувствовал, как земля задрожала от твоего взгляда.
– Неужели? – В голосе генерала проскользнули озорные нотки. – Ты о них в сказках под одеялом читал?
– Нет же, я слышал, как старейшины об этом говорили. Мол, их было трое, и глаза у них ярко горели. Они рассказывали, – Вердгар был оживлен как никогда, – будто всю Вселенную чуть не уничтожили.
– Подумай лучше, что скажешь в свое оправдание, когда тебя спросят о пропавшем артефакте.
– Так я человек подневольный. Что я-то? Пусть зять императора несет ответственность.
– Где он, кстати? Не в его привычках – сбегать посреди боя.
– Аджи, а пойдем, в твоем дворце его поищем? Что смотришь? Заодно и перекусим. Есть хочу, не могу уже.
– Хм, и когда ты успел к пище пристраститься?
– Тогда же, когда отведал твоего отменного вина из вьюров.
Вердгар еще не договорил последнее слово, а они уже перенеслись в негларскую резиденцию Аджанары и оказались рядом с дворцовым садом – лучшим местом для отдыха и размышлений.
Изящную кованую ограду радужным ковром покрывали цветы и лианы. Кроны тысячелетних деревьев раскинулись так широко, что даже в самый жаркий полдень в саду было прохладно, тихо и спокойно. Только шум древнего, как небо, фонтана у дальней ограды, шелест трав и шепот ветра. Тени ложились причудливыми узорами на старую брусчатку, на которой еще можно было различить остатки мозаичного рисунка. Мох и трава, пробивавшиеся сквозь стыки, говорили о том, что гости здесь бывают нечасто. Дорожки расходились от центра сада, извиваясь и исчезая в густых зарослях ягодных кустов. Этот живой лабиринт с тысячей укромных уголков был предметом особенной гордости правителя Негларии – генерала Аджанары.
У входа в сад генерала встретил привратник.
– Вы вернулись, наконец! – с облегчением воскликнул он и согнулся в поклоне.
– Что-то случилось?
– Уместно ли будет говорить при вашем спутнике? Это касается в том числе дел вашего гарема.
– Говори.
– Два дня назад ваша главная наложница покинула Негларию. За ней послал, как мне сказали, ее отец. Она до сих пор не вернулась. И еще, прямо сейчас в приемной вас ждет лангийский посланник. Говорит – дело срочное.
Аджанара направился в приемную и, открыв дверь, сразу узнал одного из военных советников императора. Обычно тот не командирует своих приближенных без крайней нужды. Видимо, дело неотложное.
– Генерал, вам надлежит немедленно предстать перед Советом Лангии. Мне приказано сопроводить вас.
– К чему такая срочность? – удивился Аджанара.
– Мне не велено говорить об этом, а приказ подписан самим императором, – советник развернул документ, на котором сияла красная императорская печать величиной с ладонь.
Генерал вышел из приемной вместе с советником и махнул ожидавшему в холле Вердгару.
В следующее мгновение Аджанара оказался в лангийской тронной зале, до отказа набитой представителями верховной власти, в том числе и старейшинами, которые чрезвычайно редко посещали любые мероприятия
Выглядело это устрашающе. Аджанара вдруг почувствовал себя пришпиленным булавкой насекомым.
– Я останусь с тобой, – шепнул племянник императора до того, как увидел на собрании и своего отца. Тот бросил на сына гневный взгляд и стиснул зубы.
Вердгар задрожал и почтительно склонил голову, но остался на месте, выражая этим непреклонное желание отстаивать интересы друга.
Посреди залы на роскошном изумрудном троне сидел император Брайнор, подперев голову рукой и о чем-то задумавшись. Кажется, никто и никогда не видел его в приподнятом настроении. Груз ответственности за всю Лангийскую цивилизацию, а еще больше бесконечная война со скрестами и их Хозяевами сделали его неизменно серьезным и сосредоточенным. Спокойствие и рассудительность стали постоянными спутниками императора, и очень, очень сложно было вывести его из себя. Его брови словно навсегда сошлись над переносицей, образовав глубокую складку. Плотно сжатые губы и волевой подбородок не оставляли сомнений – все будет так, как повелит он. Внимательный взгляд светло-серых глаз, высокие скулы, прямой нос дополняли внешность этого незаурядного правителя, шутки с которым были плохи. Но каждый, кто видел его хоть раз в жизни, готов был поручиться, что более честного и справедливого императора трудно найти.

– Генерал, – Брайнор поднялся с трона, – позвольте прежде всего поблагодарить вас за то, что приняли мое приглашение и нанесли нам визит.
– Ваш приказ, пожалуй, не оставлял мне выбора, ваше величество. Да, и прошу прощения за внешний вид, боюсь, что в парадное я переодеться не успел бы.
Почтеннейшие старцы своими укорительно-пренебрежительными взглядами готовы были, казалось, наделать новых дыр в его и без того изорванных одеждах.
– Вы знаете, зачем я вызвал Вас?
– Вероятно, из-за артефакта, который утащили скресты, – Аджанара уже сомневался, что это так, но других предположений у него не было.
Император, заложив руки за спину, неспешно прошел к столу, на котором лежало изумрудное ожерелье. Бережно взял украшение.
– Узнаете?
Аджанара, конечно, сразу узнал ожерелье, принадлежавшее его любимой наложнице. Она не упускала случая прихвастнуть подарком отца и носила драгоценность не снимая.
– Откуда оно у вас? – растерялся генерал.
– Вы не ответили на вопрос.
– Это ожерелье принадлежит девушке, которую я хорошо знаю.
– И что вы знаете об этой девушке? – продолжал император с какой-то грустной отрешенностью.
– Ее зовут Велена, и она лангийка.
– И что же делала лангийка на вашей планете в течение нескольких лет, вы можете нам объяснить?
– Извините, император, – ответил Аджанара со всей возможной почтительностью, – но мои отношения с этой девушкой не касаются ни вас, ни этого собрания.
– А если ваши личные отношения с этой девушкой стали причиной ее смерти? – уже громче и с надрывом произнес правитель.
– Смерти? – потрясенно переспросил Аджанара.
– Да, смерти!
– Как это могло произойти?
– Это вы мне скажите, как моя племянница оказалась в столь унизительном положении? Вместе с другими вашими рабынями она все эти годы служила вам игрушкой для сексуальных утех. Вы наверняка горды тем, что даже дева императорских кровей ползала перед вами на коленях. Не так ли?
– Вовсе не так, – с достоинством возразил Аджанара, – я любил и уважал Велену. И я, конечно же, ничего не знал о том, что она – ваша племянница, – в его голове мелькнула мысль о том, что этот скверный день с каждой секундой все успешнее претендует на звание худшего дня в его многовековой жизни. «Видимо, мой небесный отец решил, – подумал он, – что физической болью я еще напоен не сполна, а добрая горсть позора поможет мне окончательно свалиться в грязь на потеху всему миру».
– Вы знали, что она лангийка. О наших законах чести вы тоже знали, но никогда не следовали им. И теперь моя племянница убита ее женихом.
– Женихом? – оторопел Аджанара.
– Да, она была обручена с командиром дворцовой гвардии. Он узнал о вашей связи и сначала убил ее, а потом и себя – не смог жить с этим позором. Вы стали причиной смерти Велены и обязаны взять на себя ответственность за это чудовищное злодеяние.
Аджанара хотел было возразить, высказать все, что он думает об этих так называемых «законах чести». Что именно эти законы и стали причиной смерти бедной девушки. Но – промолчал, не желая раздувать скандал и тревожить память усопшей.
– Вердгар, – молвил один из старейшин, потирая сухие ладошки, – а ты? Ведь ты все время крутился вокруг генерала, нет? И в его позорно-развратный притон хаживал? Неужели никогда не видел Велену?
Вердгар уставился на старика, как полевая мышь, заметившая орла, а когда на него посмотрел весь зал – и вовсе оробел.
– Она же твоя двоюродная сестра! – крикнул император. – Как ты мог молчать о таком бесстыдстве?
– Ваше величество, – Вердгар преклонил колено, – могу поклясться, что не знал, кто она. Ведь я с рождения жил на Лангии, а сестра путешествовала по миру, и я никогда ее не видел. И уверяю вас, что Аджанара тоже ничего не знал. Могу только сказать, что Велена была счастлива в Негларии и к ней все относились с уважением.
Вердгар опустил голову и умолк.
– Нынче молодежь совсем стыда лишилась, – выступил вперед старейшина с самой длинной и седой бородой. – Мы должны подавать пример всем цивилизациям чистотой наших нравов, высокой культурой и благородными поступками. Но вместо этого мы все больше уподобляемся скрестам, для которых вся жизнь – набивание брюха и совокупление. Так очень просто жить, да? Плевать на чужое мнение. Не стремиться ни к чему, просто существовать ради существования. К этому мы идем? Это есть истинное благо? Может быть, уже никто не помнит, но тысячи лет назад именно следование законам спасло Вселенную от вымирания. Мы подарили всем живым существам высокие ценности, показали на своем примере, сколь прекрасным может быть этот мир, когда в нем живет истинная любовь. Наша великая империя сейчас – это бесценный плод многовекового созидания наших предков, которые привили нам самые высокие идеалы. Готовы ли мы растоптать все то, что даровали нам праотцы?
– Ни в коем случае! Нет! Невозможно! – загомонили в зале.
– Аджанара, – обратился император к генералу, – много лет назад вы поклялись чтить, уважать и защищать законы Лангии. Готовы ли вы принять то наказание, которое предписывают эти законы?
После небольшой паузы Аджанара устало ответил:
– Готов.
По лицам присутствующих было видно, что такого быстрого ответа они не ожидали. Вердгар тоже удивленно поднял брови и уставился на генерала.
– Тогда слушайте указ, – сказал верховный министр. – За преступление, повлекшее гибель особы императорской семьи, за попрание законов Лангии о неприкосновенности брачных союзов вы приговариваетесь к двадцатилетней ссылке в мир смертных. Вам не дозволяется покидать место ссылки без особого указа императора. На вашего аватара ограничения не распространяются. Его невиновность подтверждена.
«Ну конечно, – подумал Аджанара, – иначе кто же будет отбиваться от скрестов, когда они нагрянут в ваш дом?»
– И генерал, – добавил министр, – мы надеемся, что вы прекратите свои небезопасные эксперименты с аватаром.
Аджанара побледнел от гнева. «Эксперименты? Будто бы потехи ради я это сделал. Я вроде бы сегодня скрестов наголову разбил. Укрепил дальние рубежи лангийской системы. Но кому есть до этого дело?»
– Я должен двадцать лет провести один на планете с приматами, так я вас понимаю?
– Верно, – ответил император, – но эти существа внешне настолько похожи на нас, насколько это вообще возможно для смертных. Правда, только внешне. Ведь у них нет высших органов чувств, а есть только зачатки разума. Конечно, они не обладают, да и не могут обладать божественным хромосомным совершенством и не в состоянии поэтому, например, использовать ФАТ. Удивительно уже то, что наиболее развитые из них додумались до примитивного внутрипространственного перемещения, которое они называют «Порталом Быстрого Перехода». И уж конечно, им по определению недоступна ИНЛЕПС. Да, это всего лишь приматы, и чего-то большего смешно от них ожидать. Но в этом-то и ценность низших сфер. Ведь уже многие поколения лангийских правителей отправляют своих потомков в миры людей для прохождения тягчайших испытаний. Мы верим, что низшие планеты созданы богом именно для того, чтобы испытывать нас на пригодность. Смертный мир либо ломает, либо сильно меняет лангийца, становясь суровой карой за те деяния, что были им совершены. Обычно перед прохождением испытания лангийцу дают выпить воды из Реки Забвения, после чего он полностью утрачивает память о своей бессмертной сущности и рождается в мире людей. Если он не осознает свою бессмертную сущность, ему приходится перерождаться вновь и вновь, пока он все-таки не познает себя. Если же мир, в котором он проходит испытание, погибает, то лангиец умирает навсегда вместе с этим миром.
Вердгар от удивления прирос к полу.
– Умирает навсегда? Как от Меча Утрат или Меча Созидания?
– Именно так, – подтвердил император.
– Интересно это все, конечно, – вымолвил Аджанара. – Но боюсь, даже осушив всю Реку Забвения, я не забуду свою сущность.
– Мы это предусмотрели. Вы отправитесь в особую обитель смертных. Говорят, когда мир на грани разрушения, он способен своей свирепостью вырвать сердце даже у самого бесчувственного лангийца. Только совершенно обезумевшие бессмертные решаются добровольно проходить испытание на этой планете. Раз уж мы не можем стереть вам память, то вашим наказанием будет именно такой умирающий мир под названием Лемилькуэ. Ему осталось лет двадцать, по прогнозам наших футурологов. И, генерал, поспешите, вы скоро должны появиться на свет в этом мире.
– Двадцать лет полного одиночества вдали от цивилизации? Что ж, пусть будет так, – устало заключил генерал и покинул собрание.
Вердгар, спешно откланявшись, побежал за ним.
– Постой, Аджанара, – крикнул он, – куда ты идешь? Неужели действительно подчинишься этим ворчливым старикашкам? Ты же невиновен, зачем тебе это? Смертный мир! Да они вообще в своем уме?! Бог богов должен влачить свое существование среди обезьян! Это чудовищно! Несправедливо!
– Таково наказание, что теперь поделать, – генерал изобразил невозмутимость.
– А ты раньше бывал на этой, как ее… Лемилькуэ?
– Нет, но пару иных смертных миров посещал. Скучища мертвецкая. Словно в кукольном театре, где ты кукловод и знаешь наперед весь сценарий пьесы.
– Нет, все-таки это слишком жестокое наказание. Двадцать лет – это не один миг, даже для бессмертного! Опротестуй приговор, пока не поздно.
– Не хочу.
– Почему?
– Тогда мне придется доказывать свою невиновность, а в подобной ситуации это просто унизительно. Так что Земля ждет.
– Я же без тебя здесь со скуки помру.
– Мне пора уходить, иначе я рискую родиться в том мире четвероногим.
– Что?
– В данный момент моя смертная мать пытается произвести меня на свет. Прощай, дружище.
Аджанара растворился в воздухе.
– Прощай, друг, – уныло протянул Вердгар. – Что это за мир такой – Лемилькуэ?

ГЛАВА 2. ИМПЕРАТОР УМЕР. ДА ЗДРАВСТВУЕТ ИМПЕРАТОР!

Звездная система в спиральном рукаве 83-40.
Сегмент 3000179-донта-трисс (по межгалактическому коду).
Планета Лемилькуэ (Земля).
Арназия. Столичный город Раминази.
4034–4038 гг. по Вервратскому земному календарю.

Зимой Белый замок почти сливался с небом и заснеженными холмами, выделяясь лишь синими башнями и золотыми шпилями и становясь еще одной возвышенностью над замерзшей водной гладью.
Но никогда не бывал так прекрасен Раминази, как весной и летом. Послы всех близлежащих государств приезжали увидеть Белый Город, окруженный сочно-зелеными холмами. Две горы, как два великана, открывали вход в залив Айрмон, и вид на его спокойные воды завершал великолепный пейзаж, открывающийся взору путешественников.
В Раминази забурлил новый день.
Шпиль главной башни дворца Верлинган засиял над городом. Первый луч летнего солнца под звуки горнов торжественно осветил голубые крыши императорского дворца, дома пекарей с Хлебных улиц, кузнецов Литейного Квартала, мелких ремесленников в безымянных переулках.
К дворцу со всех сторон света катились телеги и шли толпы людей. И северные, и южные врата были распахнуты настежь. Гордость Арназии – небесный щит – невидимый, но самый верный и надежный страж Верлингана, защищал дворец от любых напастей. В былые времена, много лет назад, его не смогли пробить ни многотысячная армия иноземцев, ни адское пламя сотни драконов.
Милантри ворвалась в покои императора подобно смерчу. Тщетно пытались ее остановить ошеломленные слуги и стражники.
– Отец! – закричала она с порога. – Это правда? То, что мне сказали?
Вирас неторопливо поднялся из-за письменного стола, разгладил на груди расшитое золотом платье. Он не спешил отвечать. С улыбкой любовался своей дочерью. Да и можно ли ею не любоваться? Даже в гневе она божественно прекрасна. И даже в этой неистовой «атаке» на отца принцесса выглядит безупречно в новом с иголочки пышном цикламеновом платье с нитками жемчуга. Правда, декольте настолько низкое, что еще чуть-чуть – и прощайте, нормы приличия. Но принцесса любит пококетничать с придворными, послами и гостями императора. Пусть уж…
– Что же такого сказал тебе советник, моя дорогая, что ты влетела ко мне, словно фурия?
– Вы сегодня на совете объявили Кришатру наследником трона! Как это возможно? Разве я соглашалась выйти за него замуж? Как вы могли так поступить, ничего не сказав мне?
Император подошел к дочери.
– Милое дитя, я не заставляю тебя выходить за него.
Милантри уставилась на отца ошеломленно.
– То есть как?
– Скажу откровенно, мне порядком надоели твои игры. Я выбрал своего преемника – человека, которому могу доверить управление страной. А желаешь ли ты разделить с ним это бремя или нет, решать тебе. Ты вольна сбежать с каким-нибудь пастухом и жить счастливо в чистом поле.
– Отец, как вы можете? Я – ваша законная дочь. А этот Кришатра? Кто он? Никто. Совсем никто. Какой-то солдафон!
– Ты неправа, он доблестный воин из знатного рода. И, помнится, ты к нему тоже питала некие чувства.
– Но я еще ничего не решила. Как я, принцесса великой империи, могу отдать свое сердце первому встречному? И вообще… мне посол королевства Арктара больше нравится. Назначьте его наследником.
– Ну уж нет! Хватило мне и того, что ты устроила с фрибийским посланником! Даже вспоминать стыдно.
– Но это совсем другое. Наивный остолоп думал, что может претендовать на мою руку и сердце. Видели бы вы его, когда я открыла ему, кто он и кто я. Он же чуть не расплакался!
– Зачем же тогда было с ним кокетничать? Дала юноше надежду, а потом унизила и насмеялась. Такое не забывается, девочка. Ты хоть понимаешь, что эта выходка может грозить нашей стране войной?
Милантри рассмеялась.
– Войной? Что, теперь вся великая империя будет дрожать от страха в ожидании, когда фрибийское племя ее уничтожит?
– Ты забываешь, что твоя названная сестра – уроженка Фрибии. Будь сдержаннее в выражениях.
– Я все поняла, – фыркнула принцесса, – вы хотите меня не только наказать, но и выставить на посмешище.
– Нет, ни в коем случае. Но тебе, дорогая, пора взрослеть. Либо ты выходишь замуж за наследника трона, либо я подыщу Кришатре другую супругу.
– Отец! Я же…
– Довольно, не хочу больше ничего слушать. Тебе уже восемнадцать, а ты все женихов перебираешь. Кришатра состарится, пока дождется тебя. Все, решено. Свадьбу сыграем этим летом.
Милантри выбежала в коридор, сердито шелестя накрахмаленным платьем.
Она знала, что решение отца уже не изменить и что ей предстоит довольно сложный разговор с Аймирой, давно мечтавшей о Кришатре. Принцесса не хотела об этом думать. Она заперлась в своей опочивальне до самого обеда, «выражая тем самым официальный протест». Позже, немного успокоившись, она решила, что все могло быть и хуже, и начала свыкаться с мыслью о предстоящей семейной жизни. Ее возмущало лишь то, что отец назначил Кришатру своим преемником раньше, чем выдал ее замуж. Она всегда знала, что станет императрицей и мечтала о супруге, который будет выполнять все ее приказы, раз уж она единственная законная наследница своего отца. Но этот безумный, по ее мнению, поступок императора пошатнул ее надежды на безраздельную власть.
Через несколько часов весть о предстоящей свадьбе достигла ушей Аймиры. Донельзя расстроенная, она помчалась во дворец и нашла Милантри в саду. Та разглядывала розовый куст и что-то напевала себе под нос.
– Ты разрушила мое счастье и теперь поешь о своем счастье с Кришатрой? – яростно закричала Аймира Ронг, появляясь перед Милантри словно из-под земли.
Принцесса лишь томно вздохнула и пожала плечами.
– Так решил отец, я здесь ни при чем.
– Да ну?! Ты же сама все уши мне прожужжала, что Кришатра давно уж тебе безразличен. Что тебе уже нравится другой!
– Отец сделал его наследником престола. У меня просто не оставалось другого выхода, кроме как согласиться на эту свадьбу.
– И ты решила выйти замуж не за него, а за трон? Верно? А до моих чувств тебе и вовсе нет дела? Зря я спасла тебе жизнь тогда в лесу. Лучше бы тебя сожрали гиены.
– В благодарность за тот поступок мой отец одарил тебя привилегиями принцессы. Так что – не строй из себя жертву. Если бы не наша семья, ты бы до сих пор бегала по лесам босая, – усмехнулась Милантри.
– Не забывай, принцесса, что в моих жилах тоже течет королевская кровь.
– Королевская? – зашлась смехом Милантри. – Кровь ведьмы и безвестного племенного вождя.
Аймира злобно прищурилась.
– А ты попробуй со своей благородной кровью переплыть Арнарийское море.
– Зачем мне переплывать какое-то далекое море? Я рождена, чтобы править страной. А ты можешь купаться в своей Арнарийской луже. Каждому свое, знаешь ли.
– Твое высокомерие станет причиной твоей смерти! Запомни, Милантри, что ты и твои дети испытаете на себе такую боль, такой позор, что небеса содрогнутся. Ваша великая империя погрязнет в пороках, а честь и доблесть превратятся в грех.
– Убирайся со своими никчемными пророчествами.

Принцесса понимала, что сестру больше никогда не увидит, но чувства утраты не испытывала. Да что уж там! Милантри никогда не считала ее ровней и только притворялась вежливой, уступая просьбам отца.
Приближались сумерки. От реки, огибавшей стены дворца, тянуло холодом. Милантри сидела на низкой скамеечке посреди садовой лужайки и вдыхала аромат роз, оживавших в вечерней прохладе. Жизнь продолжалась. Все вокруг изменилось подобно ее отношениям с сестрой. Ни запахи, ни звуки, ни холодок, пробежавший по коже, уже не были такими, как раньше, в детстве. Все стало иным после освобождения от оков никому не нужной «сестринской дружбы». Осознание этого придало принцессе сил. Она ощутила, что стала взрослее, обрела смелость выражать свои истинные чувства. Правда, ее не покидала легкая тревога из-за тех последних слов, что дочь ведьмы произнесла в гневе, покидая дворец.
В окнах дворца зажглись огоньки. Принцесса услышала свое имя, произнесенное голосом Кришатры.
Молодой аристократ выглядел запыхавшимся. Ему пришлось пробежать по всем дворцовым залам, прежде чем он обнаружил свою возлюбленную в саду. Кришатра присел на скамейку напротив, накинул на плечи Милантри теплый шерстяной плащ. Последние лучи закатного солнца коснулись его глаз и отразились в них такой любовью к принцессе, что та порозовела от смущения.
Узнав о ссоре с Аймирой, он опечалился, а потом решил, что когда-нибудь это все равно должно было случиться. Как мог он старался успокоить Милантри. Да, конечно, настораживают ее угрозы. Да, Аймира – дочь ведьмы Кхашигани. Но та бросила свое дитя в лесу, обрекая на верную смерть.
И что с того, что в жилах Аймиры течет королевская кровь? Без поддержки она ничего не сможет сделать. Прошло уже более двадцати лет как фрибийцы лишились своего вождя. Аймира – единственная его дочь, однако незаконнорожденная. Конечно, не стоит ее недооценивать…
Между тем Милантри предавалась самым радужным мечтам.
О предстоящей свадьбе, о том, как счастливы они будут вдвоем с Кришатрой в этом великолепном императорском дворце. Где глаз радуется обилию ажурных форм и тончайших орнаментов. Где просторные залы с высоченными потолками украшены резьбой и лепниной в виде узоров и завитков, переплетенных с цветочными гирляндами. Где изысканные пастельные тона – жемчужный, перламутровый, лазоревый – создают поистине праздничное настроение. Где некоторые чертоги затянуты шелковыми тканями и тяжелыми гобеленовыми портьерами. Где стены плавно переходят в расписной потолок благодаря падуге, а многочисленные зеркала самых разных форм и размеров, слегка искажают пространство и заставляют вспоминать сюжеты старинных сказок… Ах…

Дни проходили, складываясь в недели. Аймира все шла и шла на восток, одержимая одной целью – возродить былое величие фрибийского племени и возвысить его над всем миром. Густые чащобы сменялись топкими непроходимыми болотами, но Аймира почти не замечала всего этого, скользя над омутами и проходя через буреломы легким ветерком. Надежда на возмездие придавала ей сил и энергии.
Наконец, вот он, последний рубеж, отделяющий Арназию от Фильверии. Великое Арнарийское море. В народе поговаривали, что пересечь его может только фильвериец. По легенде, могущественный хан Асарок некогда похоронил в этих водах целую армию своих солдат, добровольно пожертвовавших жизни, дабы стать вечными стражами северных и западных границ континента. Легенда это или быль – сегодня никто не ведает. Многие сотни лет прошли с тех пор, но море это не удавалось преодолеть ни одному иноземцу.
Были, были безумные смельчаки из иных земель, что пускались в плавание, да только никто из них назад не вернулся. Даже военные корабли с тройным запасом прочности, вооруженные до зубов, терпели поражение. Рано или поздно про?клятое море изрыгало на берег изуродованные останки моряков, словно насмехаясь над беспомощностью людей, очутившихся в его объятиях.
За сотни лет сложились предания о том, что за морем живут не люди, а боги, что там растут вечнозеленые сады с волшебными плодами, а по дорогам вместо щебня рассыпаны золотые слитки.
Возможно, эти сказания родились по заказу высшего совета Арназии. Ведь порой незнакомец опаснее старого врага. Однако неизведанное хоть и таит угрозу, но вместе с тем возбуждает отвагу в пылких сердцах. Смельчаков, готовых ловить удачу, невзирая на тяготы и опасности, всегда хватало. Кто-то отправлялся в проклятое море из любопытства, кто-то – ради славы и почета.
Чтобы обезопасить себя от неожиданного вторжения, император Арназии Вирас расставил по всему побережью крепости с небольшими гарнизонами. Ведь даже сейчас побежденный враг оставался врагом. Молниеносное нападение фильверийцев два десятилетия назад удалось отбить благодаря доблести и самоотверженности арназийских войск. Но враг, некогда приходивший из-за моря, так и остался таинственной угрозой. Никто из подданных императора не знал истинного положения дел в Фильверии.
Пройдя вдоль берега, Аймира увидела освещенную закатным солнцем рыбацкую лодку, уткнувшуюся кормой в мокрый белый песок. Она провела рукой вдоль борта. Два деревянных весла торчали из уключин. Девушка наклонилась к веслам и вдруг услышала за спиной хриплый голос:
– Эй, барышня, что ты тут делаешь?
Из зарослей высокой травы у края песчаной полосы показался скрюченный старик с длинной седой бородой.
Аймира повернулась, сверкнула надменной улыбкой.
– Зачем тебе моя лодка, барышня?
– На другой берег надо, старик, – невозмутимо молвила Аймира.
– Ты что, ума лишилась? – тяжело дыша, воскликнул тот. Его густые белые брови, нависающие над глазами, поднялись от изумления. – Утопиться решила? Так топись, но зачем тебе моя лодка?
– Мне надо на другой берег, – повторила девушка.
– Ты безумна! – воскликнул старик, замахиваясь палкой. – Прочь отсюда, негодная!
Не сказав больше ни слова, она отпихнула старика на добрые два урбата. Тот скорчился от боли в пояснице и упал на песок, стеная и сыпля проклятиями.
Не слушая его, Аймира оттолкнула лодку от берега и села на весла. Путь ее лежал далеко за горизонт.

В огромной тронной зале было не протолкнуться. Собрались князья, наместники и вся арназийская знать. Необъятный чертог заливал солнечный свет, бьющий из окон сводчатого купола крыши.
Весь дворец был богато украшен. Меж высокими окнами длинной галереи, ведущей в тронную залу, висели тяжелые шторы пурпурного бархата, обшитые золотом. Мраморный пол выстилала дорожка, сплетенная из драгоценных шелковых нитей. Повсюду были разбросаны охапки цветов, от пряного аромата которых кружилась голова.
В залу вошел император Вирас со свитой. Оглядел присутствующих. Торжественно воссел на трон. Собравшиеся, которые еще минуту назад оживленно обменивались впечатлениями, теперь умолкли и склонили головы, приветствуя владыку.
– Мои подданные, – начал старый император, – сегодня в этом дворце великий праздник. Сегодня я выдаю замуж мою единственную и любимую дочь Милантри. Мы слишком долго ждали этого дня, в чем есть и моя вина, – император лукаво усмехнулся. – Я все не мог подобрать достойного подарка для моей любимой дочери. И вот, наконец, нашел его.
Император спустился по ступенькам подножия трона к подданным.
– Приветствуйте невесту – принцессу Милантри!
Распахнулись огромные двустворчатые двери в тронную залу, и появилась принцесса. Она порхала, словно райская птица, в своем белом атласном платье, украшенном кружевами и тончайшей золотой вышивкой. Платье было скроено очень широким, чтобы затянутое под грудью золотым пояском оно могло ниспадать красивыми свободными складками из-под золотых пряжек. Картину дополняли глубокий вырез и широкие открытые рукава. Длинный шлейф тянулся за девушкой, увлекая лепестки роз, устилающих мраморный пол.
Ее нареченный, генерал Кришатра, стоял подле императора. Он трепетал и не спускал восхищенного взора со своей невесты.
Милантри подошла к отцу и низко поклонилась.
– Доченька, – сказал император, взяв Милантри за руку, – сегодня ты вступаешь в новую, взрослую жизнь. Я желаю тебе всегда быть светом, озаряющим счастье твоего супруга и всей нашей империи. И чтобы этот свет праведности и чистоты в тебе никогда не погас, дарю тебе это сокровище.
Император потянулся к шкатулке из черного оникса, на которой изумрудами и рубинами было инкрустировано изображение грациозно парящей птицы. Толпа придворных, не дыша, замерла в изумлении и ожидании.
Тогда Вирас открыл шкатулку и достал оттуда прекрасную сияющую диадему, изготовленную полностью из неизвестных доселе драгоценных камней, искрящихся светом. В ней не было каркаса. Двенадцать крупных самоцветов, в виде капель росы, были словно вплавлены в спрессованную в форме крыла птицы изумрудную крошку.
Император закрепил диадему в волосах принцессы, и украшение засияло божественным светом, окружив голову Милантри золотисто-белой аурой.
Все присутствующие ахнули и замерли в восхищении.
– Это же легендарная Диадема Синей Птицы! – послышался взволнованный голос придворного летописца.
– Вот так чудо! – прошептал придворный астролог.
Изумленная толпа зашумела, не отрывая взгляда от сияющей диадемы.
Император поднял руку, гул утих.
– Долгие годы мои верноподданные по крупицам восстанавливали историю тысячелетней давности. Некогда жила в этих землях прекрасная принцесса, которой не было равных ни в красоте, ни в отваге. Она искренне полюбила белого мага, будучи уже обручена с принцем соседнего государства. Когда принц узнал, что невеста собирается расторгнуть брачный договор, он обманом заманил девушку в свои владения и запер в башне замка. Либо она покинет башню, став его женой, либо навек останется узницей замка. Такое жестокое условие поставил принц. Но девушка была непреклонна.
Шли годы. Темная сторона души все больше овладевала принцем. Когда же он стал королем и получил полную власть в государстве, то этого ему уже было мало. Он заключил союз с самим дьяволом. Идя на поводу своих необузданных порочных страстей, он в конце концов поверг весь мир в хаос. Он уничтожил всех людей на свете. А потом явился в башню, где до сих пор томилась его узница, и заявил, что намерен вместе с ней возродить человечество.
Принцесса же, за долгие годы заточения обретшая магические способности, превратилась в синюю птицу, проскользнула в распахнутую дверь и устремилась прочь. Она отыскала своего возлюбленного, которого дьявол по указанию принца превратил в камень. Расколдовала его, потратив всю свою волшебную силу. Белый маг сразил правителя-тирана и изгнал дьявола в преисподнюю.
В древних свитках говорится, что принцессу и белого мага обвенчали боги, спустившиеся с небес. Они подарили принцессе этот бесценный артефакт – символ воли, любви и созидания. Возможно, это всего лишь красивая сказка. Никто уже не ведает, так все было или нет. Но сие украшение поистине бесценно. Носи диадему с гордостью, дочка, она защитит тебя от сил тьмы.
Император умолк. Несколько мгновений в зале царила тишина. Понадобилось время, чтобы вернуться из тех давних времен, в которые присутствующих погрузил рассказ владыки.
А затем молчание взорвалось громкими рукоплесканиями, которые слились с приветственными криками. Император взял нежную руку дочери и вложил ее в руки Кришатры, пристально и мягко посмотрев ему в глаза.
Священнослужитель в длинном желтом одеянии призвал жениха и невесту произнести семь священных клятв. После этого совершил обряд бракосочетания.
Наконец торжественная церемония была завершена, гости расположились в огромной зале. Свадебный пир выплеснулся за стены дворца и продолжался во всей стране три ночи и три дня. На рыночных площадях Арназии тоже были организованы пиршества, куда могли прийти все желающие от мала до велика, от князя до бездомного.
Все вокруг славили молодых и желали им долгой счастливой жизни.

Спустя год Милантри родила первенца. Малыша назвали Ириганом. Он стал символом, надеждой всей страны на стабильность и процветание.
Император, чувствуя приближение старости, все больше государственных дел стал перекладывать на плечи зятя. Тот безукоризненно точно выполнял императорские поручения. В стране царили мир и покой.
В свое время правление Вираса было отмечено чередой битв и завоеваний. Благодаря доблести, острому уму и твердости характера император добился ошеломительных успехов. Под его тяжелым мечом оказался почти весь континент. Великая Арназия вобрала в себя тринадцать некогда разрозненных княжеств и множество завоеванных племен. С соседними государствами она поддерживала дружественные отношения. Исключение, пожалуй, составляли Веридания и Фильверия. Однако они располагались за естественными барьерами – морем и высокими горами.
Обрести власть императору помог его верный друг и соратник Астилирон. Он словно тень следовал за правителем во всех его походах, был невероятно силен и обладал сокровенными знаниями.
Именно по его совету Вирас установил боевой порядок пехоты в виде «Волшебного квадрата», каждая сторона которого имела шестнадцать тяжеловооруженных воинов-«квадров», выстроенных, соответственно, шеренгой или колонной. Первые пять шеренг держали горизонтально очень длинные копья – тирурбаты, остальные одиннадцать рядов были все время наготове, держа тирурбаты слегка наклоненными. Каждый «квадр» имел невиданный нигде ранее чешуйчатый доспех и защищался необычным длинным щитом, который в верхней части загибался назад, дополнительно защищая, таким образом, голову воина.
Это именно Астилирон предложил дополнить и усилить конницу боевыми колесницами, к спицам колес которых хитроумно прикреплялись тяжелые шипастые кистени, на полном скаку превращавшие вражескую пехоту в фарш.
После десяти лет непрерывных сражений Астилирон внезапно отошел от ратных подвигов и государственных забот. Он бежал от почестей, славы и богатства и уединился в скромной лесной хижине.
Каждый месяц в его убогое жилище наведывался император. Никакие дожди и ураганы, никакие хвори и недуги не могли помешать государю посетить старого друга и соратника. Астилирон же более никогда не переступал порога дворца.
На следующий день после рождения внука Вирас поспешил сообщить своему другу радостную весть, но не застал его дома. Император прождал до поздней ночи.
Астилирон, не ожидая визита императора, шел домой не спеша. Но, завидев издалека несколько дюжин горящих факелов, понял, что его ожидает важный гость.
– Что-то ты ко мне зачастил в последнее время, – улыбнулся хозяин. – Неужто скука одолела?
– Где уж там, мой друг, я, скорее, пришел искать покоя.
Астилирон громко расхохотался, потрясая пышной бородой с проседью.
– Говорил я тебе: не в золоте счастье, не в богатстве, а в покое, – воздев указательный палец, изрек он.
– Я пришел еще затем, чтобы поделиться радостью: у меня наконец-то появился внук. Он унаследует трон, и теперь я могу быть спокоен за судьбу империи.
Астилирон задумчиво покачал головой.
– Твой внук только родился, а ты уже ему прочишь корону. А если он окажется недостоин ее?
Император нахмурился.
– Он мой внук. Как он может быть недостойным?
– Судьба человека, будь он простой крестьянин или принц, зависит не только от происхождения. Нельзя заранее предугадать, что уготовано твоему внуку.
Император, теребя бороду, погрузился в думы. И вдруг рванулся к другу, словно вспомнив молодость. Глаза его властно сверкнули.
– Ты абсолютно прав. И ты должен взять моего внука в ученики!
Астилирон поднялся с табурета и подступил вплотную к государю.
– Старый ты лис! – задрав подбородок, воскликнул он. – Решил меня «завербовать»?
– А если и так? – выпятив грудь и заложив руки за спину, тихо произнес Вирас, лукаво глядя на отшельника. – Я же твой император. Неужели не подчинишься?
– Вот что я сделаю. Поищу-ка более тихое местечко… в соседнем государстве, – съехидничал Астилирон.
– Изменник, предатель, как смеешь мне в лицо такое говорить? – всерьез возмутился император.
– Не пыли, – положив руку на царственное плечо, печально улыбнулся отшельник, – ты же знаешь, я давно уже не брал учеников. Я и раньше-то был не сахар, а теперь и вовсе остервенел с годами.
– Друг, я знаю, что очень давно ты разочаровался в учениках, но ведь есть на свете достойные люди. Не ты ли говорил, что твои знания и опыт не должны быть похоронены вместе с тобой? Ты хотел, чтобы они послужили миру и благополучию народа.
– Я ошибался, – отрезал отшельник. – В этом мире нет никого, кто был бы достоин этих знаний.
– Возможно, мой внук Ириган и есть тот единственный достойный человек.
Астилирон кинул взгляд исподлобья и отвернулся.
Император терпеливо обошел его кругом. Вновь заглянул в глубокие, черные как ночь глаза отшельника.
– Во имя нашей дружбы обещай, что обучишь наследника Арназийской империи своему искусству.
– Только если он будет того достоин.
– Спасибо, мой друг! Арназийская империя обязательно взрастит достойного наследника, который сможет стать твоим учеником. Да, кстати, завтра я устраиваю пиршество в честь его рождения. Приходи, хватит тебе прятаться в этом дремучем лесу.
– Вирас, я уже говорил тебе много раз, что больше никогда не переступлю порог дворца.
– Но дворец уже не тот, что раньше. В нем царят покой, любовь и благополучие.
– Роскошь возбуждает желание иметь еще больше, и хоть сейчас в твоем дворце покой, это продлится недолго. Привыкая жить в богатстве, человек забывает свою природу, перестает ценить мир и его живую красоту. Нет, друг, такое место не для меня. Твой дворец давно заволокли туманы безнадежности. Они становятся гуще день ото дня. Они вскоре поглотят тебя и всю твою семью.
– О чем это ты? Я не понимаю. Уже долгие годы народ процветает, а моя дочь получила в мужья лучшего из лучших. Я доверяю ему как самому себе.
– Проблема не в Кришатре, его разум чист. Проблема в твоей дочери.
– Милантри?!
– Да, друг.
– Не может такого быть! Моя дочь хоть и была своевольна и непокорна, но замужество пошло ей на пользу. Она нежная, любящая жена и мать. Как ты можешь такое говорить!
– Ее разум поглощен лишь мыслями о любви и о собственном счастье. У нее нет стремления приносить благо народу. А ведь она императрица, это ее долг. Она беспечна, живет в искусственном мире, созданном тобою и твоим зятем для того, чтобы оградить ее от любого дурного взгляда.
– Друг, ты преувеличиваешь. И вот что я тебе скажу: заботы о государстве – не ее дело. На то есть император.
– Пойми, невозможно прожить всю жизнь в полной безопасности, а слабый человек, столкнувшись с бедой, способен с легкостью поддаться злу, сулящему покой и неуязвимость.
– Не хочу больше это слышать! – воскликнул Вирас. – Моя дочь самая добрая и справедливая женщина на земле. Не говори больше ничего подобного. Мне пора возвращаться, друг. Если ты все же пожелаешь меня навестить, двери моего дворца всегда открыты для тебя.

Астилирон не изменил своему обету. Не переступил порог дворца даже тогда, когда родились еще две императорских внучки и даже когда сам император скончался на восьмидесятом году жизни.
Со всех уголков Арназии собрались тысячи людей, чтобы проводить в последний путь императора.
– Да, не сыскать на всем белом свете такого могущественного и справедливого правителя, – сказал торговец пряностями.
– Ты прав, – поддержал его пожилой крестьянин, – он нам всем был как родной батюшка. За сотни верст от столицы мы все чувствовали его надежную защиту. Он всегда заботился о народе.
– А ведь когда-то эту землю заливала кровь. Постоянные междоусобицы не давали народу вздохнуть спокойно, – включился в разговор молодой солдат.
– Да, благодаря ему наша страна процветает. И вы слышали, сограждане, что последним указом император повелел построить тринадцать школ для смышленой ребятни из народа, по одной на каждую провинцию?
– Надо же, и перед смертью наш батюшка о нас не забыл. Воистину, великий был правитель.
– Воистину. И великий полководец, – заметил молодой солдат.
– Кто знает, что нас теперь ждет, – пробормотал крестьянин. – Власть меняется. И порядки могут измениться.
– Генерал Кришатра – смелый воин, и он добр к народу, – сказал солдат. – Я верю, что нас и в будущем ждет процветание.
– Но все знают, что политик он неважный, – заметил стоящий рядом купец. – Он же все свое время на границе проводит.
– Возможно, императрица займется порядком в стране, – предположил молодой солдат.
– Да ведь все знают, что наша императрица, дай боги ей здоровья, поглощена лишь семейными заботами и красотой. Не до народа ей, – вздохнул купец.
Вот уже и похоронная процессия прошла, а люди все не расходились, и даже приближающиеся сумерки не сделали улицы пустыми.
Милантри сидела у склепа на мраморном полу и не отрывала глаз от стены из белого камня, словно пытаясь разглядеть на ней какой-то рисунок. Она, хоть и чувствовала себя очень одиноко, велела всем уйти. Так она наказывала себя за все хлопоты и огорчения, что причиняла отцу. За то, что была упряма и неучтива. За то, что вынуждала старика извиняться перед высокими гостями за ее дурной нрав. Но теперь уже ничего не исправишь.
Кришатра решился побеспокоить императрицу и вошел в склеп.
Он приблизился и обхватил ее ладони своими.
– Дорогая, мы оба давали клятву пред ликом бога – быть всегда вместе и поддерживать друг друга несмотря ни на что.
На щеках императрицы вспыхнул румянец. Она прижалась к груди мужа и зарыдала.
– Я подвела отца… принимала как должное его заботу и любовь… а теперь его не стало… и теперь я никогда не смогу поблагодарить…
– Нет, дорогая, ты была хорошей дочерью, и наш покойный батюшка, пусть он упокоится с миром, гордился тобой.
– Но что обо мне говорит народ? Что я недостойна своего отца. Что ничего не сделала для нашей империи. Наверное, смеются надо мной и думают, откуда у такого великого правителя такая слабовольная дочь.
– Нет, никто так не думает. Ты – символ красоты, доброты и будущего нашей страны. Ты – мать наследника престола. Все почитают тебя.
– Наш сын станет великим императором, ведь правда? – она взглянула на мужа полными слез, покрасневшими глазами, в которых все же засветилась надежда.
– Конечно. Ты подаришь ему тепло материнской любви, а я сделаю его мужчиной и воином.
Императрица благодарно посмотрела в глаза супругу. На душе стало легче.
Между тем настал новый день. Первый день новой эпохи. Эпохи правления императора Кришатры и императрицы Милантри.
Коронация прошла без всякой помпезности. Ведь вся страна скорбела. Но трон не мог пустовать ни дня. Дела государства – превыше всего.
Наутро прибыл гонец с важным донесением.
– Гонец из Рихантской провинции просит аудиенции, – сообщил камергер. – Говорит, что прибыл со срочными вестями.
– Что ж, проси, – император поцеловал сына в румяную щечку и поспешил в тронную залу.
Перед ним предстал невысокий мужчина лет сорока. Он стоял, не поднимая головы, старался скрыть волнение.
– Благодарю, ваше величество, что смогли уделить мне время.
– Говори, с чем пришел.
– Жители нашей провинции напуганы до полусмерти, боятся детей выпускать из домов. Они утверждают, что стоит ребенка потерять из виду на миг, как он бесследно пропадает. Ни звука, ни следов, никаких вестей.
– Кто же может стоять за этими похищениями? Есть догадки?
– Нет, государь. Совсем ничего. Но дети стали пропадать все чаще, от новорожденных до шестилеток. Мы уже обыскали каждый клочок земли, заглянули во все овраги, не исследовали лишь дно… ну, вы понимаете. Матери рыдают, сутки напролет ищут детей. Помогите нам, только на вас надежда, – в отчаянии взмолился гонец.
– Я немедленно отправлю отряд на поиски пропавших детей. Мы найдем их, не переживай. А сейчас ступай, отдохни с дороги.
– Благодарю, ваше величество, – поклонившись до земли, гонец удалился.
Вошла императрица. Она была взволнована и напугана.
– Я все слышала. Неужели это правда?
– Если верить донесению, да.
– Но в Рихантске живет моя двоюродная сестра Душана. У нее двое детей. Как же они там? Что с моими племянниками?
– Я отправлю людей для выяснения обстоятельств.
– Нет, я должна отправиться туда и сама все узнать.
– Дорогая, это слишком опасно. Ты не сможешь им помочь, только навлечешь на себя беду.
– Но я не могу просто сидеть здесь и ждать вестей.
– Я обязательно извещу тебя сразу же, как только все выясню.
– Да, только тебе я доверяю полностью. Прошу, сделай все возможное. Вчера я лишилась отца. Я не могу потерять еще сестру и племянников.

ГЛАВА 3. СЫН ДЕМОНА
Планета Земля.
Арназия.
Фрибия.
4037–4038 гг. по Вервратскому земному календарю.

В сопровождении трех сотен гвардейцев и капитана гвардии Кришатра отправился в дорогу, не дожидаясь рассвета. Путь был неблизким. Скача галопом, они прибыли к месту назначения через шесть дней.
Окна домов были затворены ставнями, кое-где – наглухо зашиты досками. На улицах никого, и лишь ветер гулял на рыночной площади меж пустых прилавков и перекатывал, подбрасывая, плетеные корзинки. Этот город давно опустел.
Капитан спрыгнул с лошади и медленно подошел к распахнутой двери, хлопающей на ветру.
В доме не было ни души. На столе, кроме слоя пыли, – оплавленная свеча. Постели разобраны, вещи разбросаны. Похоже, кто-то очень спешил покинуть это место.
– Здесь действительно давно уж нет людей, – пробормотал капитан.
Император немедля отправился в поместье сестры Милантри.
Ворота широко распахнуты. В окне показалась пожилая служанка. Увидев императора с отрядом, она бросилась к двери.
Женщина явно не ожидала гостей, но была им очень рада.
– Заходите, бравые воины, – говорила она, непрерывно кланяясь. – Добро пожаловать, господин капитан. Простите уж за беспорядок, одна я не управляюсь.
– Что здесь произошло?
– А, так вы еще ничего не знаете?
– До столицы дошли дурные известия. Мы приехали, чтобы помочь с поисками пропавших детей, – пояснил капитан. – Что ты об этом знаешь?
– Да что тут знать? – служанка побледнела. – Когда они стали забирать детей, народ бросился на поиски. Кто-то рассказывал, что это были черные всадники. Они, словно тени, появлялись ниоткуда и исчезали вместе с детьми. Однажды какой-то женщине удалось ухватиться за ребенка, когда черный всадник уже схватил его, чтобы забрать. Так этот демон, исчезая, отрезал ей руки – как, чем, она сама не поняла. Говорила, что просто глянул на ее руки, и они отвалились.
– Как такое возможно? – удивился капитан.
– Я не знаю, сама не видела, не скажу, но после того случая родители стали увозить детей. Всадники же перекрыли все выходы из города, устроили кровавую резню и исчезли так же быстро, как и появились.
– А где же хозяйка дома, госпожа Душана? – спросил император.
– Они все бежали в леса, и уже больше десяти дней от них не было вестей. И еще, не знаю – правда ли, но после начала этой кровавой резни жители прибрежных деревень стали находить останки людей по всему берегу Арнарийского моря.

На берегу было тихо, лишь вороны кое-где копошились в обглоданных до костей трупах. Волны, набегая на берег, хватали водоросли, мелкие кости и, откатываясь, уносили с собой.
– Действительно, проклятое море, – пробормотал седой ветеран, – недаром слухи ходят об этом скверном месте.
– Неужели за похищениями стоят фильверийцы? – растерянно вымолвил молодой солдат.
– Здесь мы ответа не найдем, нужно обыскать лес. Возможно, выжившие знают больше, – сказал император.
В действительности фильверийцы, по большей части, не слыли людьми, охочими до грязных магических ритуалов, а вот фрибийское племя не раз прибегало к черной магии, принося кровавые жертвы своим богам.
А в последние годы и вовсе последние крохи чести утратило, варварски нападая на невинных людей по ту сторону моря.
Чего только стоило рождение наследника фрибийского королевства.

На восточном берегу Арнарийского моря собралась огромная толпа фрибийцев. Они стояли на коленях, повторяя малопонятные фразы на древнем вервратском языке. Мертвом языке. Или – языке мертвых?
Не сохранилось ни вервратской письменности, ни обычаев. Лишь передавались из поколения в поколение шаманские обряды и заклинания. Фрибийцы верили, что издаваемые звуки в сочетании с особыми телодвижениями прядут невидимые нити, связывающие материальный и эфирный миры. По этим нитям-каналам будто бы можно провести высшую душу в материальный мир. Вот только для того необходима кровавая жертва…
– А если снова будет девочка? – печально произнесла Аймира.
– Не переживай, дочка, это твой пятый ребенок. На этот раз точно будет мальчик. Глянь, живот вытянутый, словно яйцо дракона.
– Спасибо, – процедила королева, обиженная сравнением. – А если все же девочка? Я снова должна буду испытать боль от утраты своего ребенка?
– Все во благо, дитя, все во благо. Твои драгоценные дочки стали вечными теневыми стражами нашего королевства и принесли нам множество побед. Именно благодаря их жертвам наша земля ныне зовется Фрибийским королевством.
– Я понимаю, насколько важны их жертвы, но я мать, и мне горько смотреть на гибель моих детей.
– Мы у сотен матерей отняли чад, им тоже горько.
– Да какое мне дело до них! – вспылила Аймира, но тут же осеклась, почувствовав резкий толчок в живот.
– Тише, дорогая. Тебе скоро рожать. Лучше отдохни.
– Они мне мешают своими возгласами, да и спать на песке уже невыносимо, – королева покосилась в сторону кланяющихся деревянным истуканам шаманок.
– Я принесу тебе еще пару подушек, – захлопотала старая ведьма.
На закате появился Амарак в сопровождении двух теневых стражей.
Аймира, услышав издалека тяжелые шаги и бряцание стальных колец на сапогах, быстро поднялась, поддерживая живот.
– Жена, – послышался ровный голос, – вижу, что не сегодня-завтра ты разродишься.
Амарак подошел вплотную к Аймире и провел тяжелой шершавой ладонью по ее животу.
Аймира кивнула и отвела взгляд.
– Не рада меня видеть? – удивился Амарак и приподнял двумя пальцами подбородок жены.
– Рада…
– Почему же не смотришь мне в глаза?
– Я боюсь… что будет девочка.
Король резко отдернул руку и отвернулся.
Аймира обхватила руками его колени.
– Это уже мои пятые роды. Я хочу прижать к груди свое дитя.
– Хватит нести вздор. Когда я на тебе женился, ты была благоразумнее. Говорила, что хочешь поставить весь мир на колени. А теперь льешь слезы из-за пустяков.
– Но это я тебя создала. Почему же ты теперь повернулся ко мне спиной?
– Не заблуждайся. Ты меня не создала, а призвала, и я принял желаемый тобой облик. Ты знала, что я воплощенный демон, так зачем теперь на судьбу сетуешь? Если будет снова девчонка – у нас появится новый страж. Не так хорошо, как сын, но тоже неплохо.
– Даже после стольких жертв ты все еще непреклонен. А если у нас никогда не будет сына?
– В мире нет ничего постоянного. Если не после пятой дочери, то после двадцать пятой обязательно будет сын. Поэтому ты должна оставаться вечно молодой, – король скупо улыбнулся, смахнул слезу со щеки Аймиры, – и мне нужен сын со стальной волей, твердым характером. Великий воин, которым я буду гордиться.
Амарак кивнул и пошел прочь.
Наконец настал день появления на свет наследника трона. Королева настрадалась, пока рожала сына, но он появился на свет мертвым. На его белоснежном тельце не было ни единого пятнышка, а волосы черны как ночь. Личико светлое, ясное, словно не из этого мира.
– Какое прекрасное дитя. Как жаль, что задохнулся, – посетовала повитуха.
– Он не может умереть! Мой сын! Дайте мне его! – в слезах кричала Аймира.
Амарак положил ребенка в плетеную корзину.
– Он, как и тысячи наших предков, отдавших жизнь на благо Фрибии, станет хранителем великого Арнарийского моря.
Король зашел по пояс в воду и выпустил корзинку из рук. Под сильным ветром она перевернулась, и ребенок скрылся в воде.
– Сынок! Мой сынок! – кричала королева, не в силах подняться на ноги.
– Тише, тебе нельзя так изводить себя, подумай о своем здоровье, – утешала ее Кхашигани.
– Нет! Это единственный мой сын, я чувствую, я знаю, – все кричала Аймира.
– Ты еще молода, – Амарак склонился к жене, – сможешь родить не одно дитя. Нам пора идти домой, слуги помогут тебе собраться. Ты отдохнешь в своей теплой постели, и все беды забудутся.
– Нет, я не оставлю сына, – упорствовала Аймира, – призовите душу снова! – в истерике завизжала она.
– Но это невозможно, – крикнула одна из шаманок, – высшая душа не придет без крови, а мы истратили ее всю, да и мертвым телом душа погнушается.
Аймира выхватила ритуальный нож из рук шаманки и, шатаясь, направилась к воде.
– Что ты делаешь, дочка? – удивленно вопросила Кхашигани.
– Я отдам ему всю свою кровь до капли, – ответила та и полоснула ножом от локтя до запястья. Кровь пролилась, встретилась с морской водой и, шипя, породила смерч. В мгновение ока все море вскипело и забурлило. Аймира упала на колени и опустила окровавленную руку в воду. На берегу ветер все сильнее закручивал песок.
Спустя несколько минут ветер утих, море успокоилось, и из воды показался юноша с длинными черными волосами. Его прикрывало белое полотенце с вышитой одинокой белой лилией. Показалось, что это – то самое полотенце, в которое был закутан мертвый малыш. Но нет, новое было значительно больше.
Юноша приблизился к королеве, истекающей кровью.
– Мама, я не дам тебе умереть, – его голос был нежен.
Он оторвал полосу ткани от полотенца и перевязал раненую руку Аймиры.
Огромная толпа все теснее обступала их, чтобы подивиться чудесному воскрешению.
– Тут так много народу, а я раздет, – улыбнулся юноша. – Хорошо, что скромность – не один из моих пороков.
Аймира измученно и гордо улыбнулась. «Мой славный сын совсем взрослый. Лет двадцать пять уже. Сильный и мягкий, словно родной восточный ветер. Вобрал все лучшие черты своих великих предков – фрибийцев. Жаль только, что и арназийские корни дают о себе знать».
Подбежали девицы из знатных родов, принимавшие участие в ритуале призыва души и, остановившись в нескольких урбатах от принца, принялись жадно его разглядывать.
Длинные черные волосы юноши развевались на ветру, и только одна выбившаяся прядь свисала на высокий лоб, ничуть не скрывая пронзительного, завораживающего взгляда черных как бездна глаз, подобных глазам феникса. Улыбка, высокомерно-загадочная, дополняла жестокое равнодушие, отпечатавшееся в двух осколках черного льда. Тонкие черты лица, бледная кожа и изящные пальцы явно выдавали в нем божественное начало, равно как и пугающая бесшумность движений.
«Строен, высок, подобен кипарису. Его стан, вероятно, выточили сами боги. Руки, эти руки… О, они изящны и сильны. А этот взгляд – властный, беспощадный – заставляет пасть к его стопам».
От нахлынувших переживаний дочь какого-то знатного сановника упала без чувств. Ее подхватили остальные девушки, стоявшие вокруг с приоткрытыми ртами.
Амарак подошел к сыну со сдержанной улыбкой на лице.
– Отец? – неуверенно протянул юноша, глядя на крепкого мужчину, затянутого ремнями.
– Ты мой сын? – вопросил Амарак.
– Да. Я – Аджанара.
– У тебя уже и имя есть?
– Я же взрослый, отец. Как же мне без имени?
– Почему ты вселился в мертвое тело? – недоверчиво прищурилась Кхашигани.
«Я просто восстановил деградировавшие ткани и ускорил процесс деления клеток, а потом вселился в живое тело. Но вам об этом знать ни к чему».
– Так ведь я не гордый, – отшутился Аджанара, подозревая уже, что родился не в той семье, в какой ему хотелось бы.
– Я так долго тебя ждал! – воскликнул король. – Мой наследник, мой сын!
– Весьма польщен быть вашим сыном, – вымолвил Аджанара, наигранно улыбаясь. Он осмотрел себя, оглянулся вокруг. «Да…занесло же меня в низший мир… ну, хоть не жабой родился, и на том спасибо».
Дворец Амарака имел форму шатра диаметром в один камурбат. Высокая стена с шестнадцатью сторожевыми башнями плотно окружала его со всех сторон. А за стеной тянулся широкий ров, наполненный водой. Только в одной из башен имелись довольно узкие ворота для входа, к которым через ров перекидывался мост без перил. Этот мост являлся гордостью фрибийской инженерной мысли, поскольку мог быть за несколько секунд разрушен простым опусканием рычага внутри замка, соединенного с легкими опорами моста системой хитроумных переходников и шестеренок.
Огромный дворец состоял из двух частей: внешних павильонов и внутренних зал, соединенных замысловатой системой коридоров, галерей и переходов, напоминающих лабиринт. За дворцовыми воротами одна за другой располагались приемная зала, магическая зала и тронная зала. Они предназначались для проведения важнейших государственных и придворных церемониалов. Ближе к центру дворца находилась самая большая зала для государственных торжеств. В восьми специальных павильонах жили рабыни.
Внутреннее убранство всех без исключения помещений носило печать некой торжественной угрюмости. Если снаружи дворец, сложенный из огромных каменных глыб, мог «похвастаться» всеми оттенками серого, то внутри преобладали темно-зеленый, пурпурный и черный цвета. Только пол, выложенный плитами из бежевого мрамора, слегка оживлял общую цветовую гамму. Стены же, облицованные малахитом, гагатом и гематитом, вызывали гнетущее чувство.
Тронный зал – главная часть дворца, где король и его советники проводили большую часть времени, не являлся исключением из правил, хотя и отличался общим убранством.
Мощные стены из драгоценного кобальтового мрамора возвышались над собравшимися. Тусклые лучи света, пробиваясь сквозь вытянутые стекла хрустального купола, подсвечивали гобелены тяжелых штор с вышитыми на них золотыми гербами правящего рода. Мягкое мерцание свечей в узорчатых канделябрах и неровное пламя факелов выхватывало из полутьмы величественный трон, обитый багровым бархатом. В гладких как лед плитах каменного пола можно было без труда рассмотреть свое отражение.
Во дворце юношу окружили слуги. Они прикладывали к его телу разноцветные ткани, ожидая одобрения от королевы. Наконец, выбор пал на черный шелк, и слуги удалились.
– Сынок, это твой дом, – сказала Аймира, взмахнув здоровой рукой.
– Мрачноват, – Аджанара оглядывал холодные каменные стены. Не было никаких предметов декора: ни живописи, ни даже узоров на каменных плитах. Высокие окна отчасти заслоняли тяжелые темные шторы, собранные красными шелковыми шнурами.
– Ничего, привыкнешь. Мы с твоей матерью ценим покой и уют без всяких изысков. Завтра ты сможешь выбрать комнату, а пока нам придется оставить тебя. У твоей матери выдался нелегкий денек. Слуги тебе все покажут, – беря королеву под руку, сказал Амарак.
Отворилась одна из дверей, соединяющих огромную полукруглую залу с жилыми помещениями, и появилась молоденькая служанка, одетая в длинное серое льняное платье с простым белым фартуком.
Аджанара запустил руку в свои длинные волосы и слегка наклонил голову, оценивающе рассматривая девушку.
Служанка, перехватив его взгляд, тут же покрылась багровым румянцем и остановилась на полпути.
Аджанара подошел к ней и на расстоянии двух локтей почувствовал, как сильно и неровно бьется ее сердце. Нет, это не только страх, решил он, это еще и желание. Ох, уж этот смертный мир…
– Как тебя зовут, милая?
– Ксия, господин.
– Ксия, подобная золотой розе, что проросла в душе Властителя Огня?
Девушка улыбнулась и перевела дух.
– Мне приказано сопроводить вас в покои.
Аджанара молча последовал за девушкой. Позади осталась зала с неподвижными стражниками и показался длинный разветвленный коридор. В коридоре его обогнал шагающий уверенно и абсолютно бесшумно страж в черном одеянии с капюшоном. Казалось, он даже не обратил внимания на принца.
По длинной витой лестнице его сопроводили в одну из башен. На самом верху ее была только одна, довольно просторная, комната. Она не отличалась роскошным убранством и скорее походила на жилище аскета. Зато из распахнутых полукруглых окон открывалась великолепная панорама, а сквозь волнистые стекла струился лунный свет. Он ласкал темно-синие бархатные шторы, проникал сквозь них в комнату, отчего все предметы в ней приобретали холодный синеватый оттенок.
– Завтра королева распорядится выделить вам другие покои, принц. С вашего позволения, – низко поклонившись, служанка поспешила удалиться.
«А здесь неплохо», – подумал Аджанара, оставшись один. Он сразу ощутил труднообъяснимую симпатию к этому месту. Возникло ощущение, что он живет здесь уже давно, хотя это дежавю скорее было связано с его особым восприятием мира. Какая-то часть разума мгновенно реагировала на предполагаемое будущее и самопроизвольно выстраивала цепочку предстоящих событий. Нет, это был не дар предвидения, а лишь особенность чувственного восприятия времени, свойственного высшим душам.
Аджанара устроился на небольшой дубовой кровати и принялся размышлять о предстоящем испытании.
– Так вот каков нынче низший мир. А я уже успел забыть, насколько примитивны и инертны эти человеческие тела. И все вокруг такое грубое, контрастное, наполненное ядовитыми красками и бурными эмоциями. Незамысловатые побуждения, предсказуемые действия. Скучища, – обреченно подытожил Аджанара, погрузился в глубокую медитацию, призванную восстановить его духовные силы, и провел так всю ночь.
Ранним утром раздался стук в дверь, набатом отозвавшийся в каждой клетке его тела и вырвавшийся наружу кашлем. Он снова вернулся в грубую реальность.
– Кто там?
– Это я, Ксия. Господин, могу я войти?
– Входи, – ответил Аджанара, окончательно просыпаясь.
На вытянутых руках девушка внесла аккуратно сложенную мужскую одежду. Короткая нижняя блуза из белого льна и длинный верхний кафтан – шелковый, черный, с вплетенными серебряными нитями. Черные сапоги из отлично выделанной кожи. Пояс из золотых пластин и ножны, а в них – нож с длинным и узким изогнутым клинком.
Лишь кафтан, украшенный серебряными застежками, порадовал взор, но привередничать Аджанара не стал.
Проходя снова по витой лестнице, Аджанара разочарованно отметил, что наступившее утро ничуть не тронуло своим светом гнетущий полумрак, царивший в стенах замка. Сквозь крохотные оконца почти под самыми сводами башни едва пробивался солнечный свет, скупо освещая ступеньки.
В зале его ждал Амарак. За спиной отца замер страж с надвинутым на глаза черным капюшоном.
– Сын, – начал Амарак, – сегодня я представлю тебя совету. Я хочу, чтобы ты поскорее освоился здесь. Но ты должен ответить на мои вопросы.
– Разумеется, отец.
Они вышли в дворцовый парк и медленно зашагали по длинной аллее, образованной огромными гинкго.
– Я, также как и ты, призван в этот мир твоей матерью, и твое появление меня ничуть не удивило. Скажи мне, сын, а что сталось с телом ребенка, умершего вчера и преданного волнам?
– Этот ребенок – я.
– Но я же своими глазами видел безжизненное тело! И вдруг появляешься ты, совсем взрослый.
– Отец, я ваша плоть и кровь. Более того, никакую другую форму в этом мире я не могу принять. Я таков и на земле, и на небесах. Это мой первозданный облик.
Амарак сдержанно улыбнулся и положил тяжелую руку на плечо сына.
– Я чувствую в тебе невероятную силу, способную свернуть горы, осушить океаны. Вот такого отпрыска я ждал. Воистину, достойного преемника.
– Почту за честь исполнить ваши желания, отец.
– Этот мир станет нашим. Всего за несколько лет я возродил давно разрушенную фрибийскую державу. С тобой же мы и вовсе завоюем весь мир. Эта земля хранит в себе невероятную силу. Силу, которую может получить лишь истинный фрибиец. Силу, завещанную нам великими предками. Пойдем, представлю тебя совету.
Аджанара слушал единокровного отца и думал, как примитивны его речи. Завоевание всего мира уж точно не входило в планы Аджанары на ближайшие десять-двадцать лет. Он лишь хотел, чтобы наказание поскорее закончилось, а что будет с этим низшим миром, его волновало в последнюю очередь.
Между тем в тронной зале собрался весь двор.
– Генерал Чойн, вы уже видели принца? – поинтересовался глава тайной стражи.
– Нет. Я только сегодня вернулся в столицу и тотчас же явился на совет.
– Вы без победы не возвращаетесь. Много рабов привезли на этот раз?
– Рабов хватает, вот только артефакта у них не было.
– Все равно – будем праздновать. Сегодня великий день. У нашего государя появился наследник, а у вас племянник.
– Его величество король Амарак, – возвестил глашатай.
– Приветствуем, ваше величество, – отозвался зал.
Аджанара шел рядом с королем и оглядывал присутствующих, низко склонивших головы.
Все – смертные, разочарованно заключил он. Слабое тело, короткая жизнь, примитивные чувства; каждый – словно открытая книга. Еще и женщин нет. Скучно. Что ж, в изгнании не может быть хорошо.
– Мои подданные, – начал король, – все вы уже знаете о том, что вчера на закате великие предки явили мне свою благосклонность и одарили меня сыном, наследником престола нашего великого королевства. Приветствуйте моего сына, Аджанару!
– Долгой жизни наследному принцу! – прокричали собравшиеся.
Аджанара, просидев на совете около часа, понял основные принципы управления этим государством. Амарака поданные боялись и чтили, видя в нем настоящего властителя мира. Их преданность объяснялась легко. Правитель был честолюбив, умен, полон сил и решителен.
– Повелитель, – обратился к королю один из советников, – жители провинции Герхань сетуют на нехватку продовольствия. В их местности ведется добыча ценных руд, но почва там неплодородная, дождей мало.
– Пора подумать о переселении, – ответил король, – мы ведь продвинулись в завоеваниях на запад, так негоже моему народу в земле копаться. На то рабы есть. Сегодня же начать подготовку к переселению. Да, генерал, успешен ли был твой поход?
– Земли у левого притока Кассии теперь принадлежат Фрибии, государь. Но артефакта там не оказалось.
– Местных допросили?
– Говорят, что за диадемой приходили фильверийцы, но им ее не удалось отыскать. А после них нагрянула целая орава арназийцев. Эти собаки и забрали диадему.
– Арназийцы, – процедил Амарак, – что ж, это несколько усложняет дело.
– Еще я узнал, – добавил Чойн, – что фильверийцы готовы идти войной на Арназию из-за этой вещицы. Поговаривают, что они уже собирают армию.
– Неудивительно. Диадема-то важна для арназийцев! Они мнят, что эта вещь с начала времен принадлежит их правящему роду, являясь символом власти. Что может быть унизительнее для империи, чем потерять его? Пускай павлины дерутся. Глядишь, золотое перышко нам достанется.
Генерал ухмыльнулся, выказывая полное одобрение.
Когда собрание было окончено, король вышел в парк вместе с сыном.
– Ты сегодня впервые присутствовал на Совете. Что скажешь?
– Скажу, что ваши люди вам очень преданы, – Аджанара выглядел отрешенно.
– Тебя что-то тревожит?
Принц все думал о той скверной ситуации, в которую он попал на Лангии, и чувствовал себя вывернутым наизнанку, а тут еще приходилось свыкаться со своим смертным телом, находиться в котором было весьма непривычно.
– Я стараюсь освоиться в этом мире, но пока получается с трудом.
– Понимаю, ведь ты как-никак только вчера появился на свет. Я помогу тебе приспособиться к жизни на Земле. Мы вместе можем отправиться в путешествие по нашему королевству. Кстати, оно ненамного старше тебя. Еще два года назад фильверийцы пренебрежительно называли нас бесовским закутком Фильверии. Но теперь им приходится с нами считаться и называть великим Фрибийским королевством.
– Фильверия – это тоже королевство?
– Это империя, как и Арназия. У нас не самые теплые отношения с обеими, но и та, и другая, что уж скрывать, сейчас довольно могущественны. – Король слегка прикусил губу. – Но я намерен изменить это положение вещей. Ты мне поможешь?
– Почему бы нет? – ответствовал Аджанара. Его охватило полное безразличие. «Не стоит мне этот мир подминать под себя лично. Он все равно погибнет. Буду делать то, что судьбой уготовано. Раз я родился именно здесь и сейчас, стану прилежно играть роль сына и принца, а там видно будет».
– Возможно, тебе это будет интересно. Дворец в столице Арназии окружен неприступным барьером. Говорят, будто бы он пропускает людей только по велению императора. Не получивший дозволения не сможет пройти сквозь это препятствие. Наши теневые стражи – я думаю, ты их уже видел – и те не в силах его преодолеть, а ведь они – не отягощенные плотью демоны, в отличие от нас.
«Что-что? – подумал Аджанара. – Верно ли я расслышал, демоны?! Лангийцы сошли с ума, я родился сыном демона?».
– Да, вот еще что, – внезапно сменил тему Амарак, не догадываясь, что сам ответил на интересующий принца вопрос, – сегодня мы с твоей матерью решили устроить для тебя праздник. У тебя есть какие-нибудь пожелания?
– Право, не знаю, – растерялся Аджанара.
– Я знаю, – засмеялся король, – музыка, вино и прекрасные женщины. Все, что нужно для хорошего пира.
– Если отец велит, – усмехнулся Аджанара, – не смею ослушаться.
Амарак лишь улыбнулся в ответ: «Мой сын».
С наступлением вечера замок заполнили звуки музыки. В одном из больших залов накрыли стоящие в ряд невысокие столики, рассчитанные каждый на одного едока, а по периметру разместили с десяток расписных напольных ваз с благоухающими букетами. На торжество были приглашены все приближенные царской семьи, министры, военачальники. Рядом со столиками стояли на коленях миловидные прислужницы в длинных платьях с низким декольте.
Для женщин правящей династии на такие торжества вход был закрыт.
Последним в залу вошел Амарак и расположился в своем кресле, довольно похожем на трон, только пониже. Короля сразу окружили премиленькие девушки. Одна из них очень умело наполнила чашу вином, как любил господин – до краев – не пролив ни капли. Повелитель, не утруждая себя излишней ловкостью, и схватив чашу обеими руками, расплескал добрую треть ее содержимого. «За Фрибию – великое и могущественное королевство!». Оставшиеся две трети вина полились в королевскую глотку.
В ответ – хором: «За ратные подвиги и славу!». Все присутствующие осушили свои чаши. Аджанара последовал их примеру, отметив, что вино, приготовленное смертными, вовсе недурно на вкус.
– Сегодня я вас собрал, – проревел король, осушив подряд пять чаш, – чтобы вы разделили со мною огромную радость – рождение моего славного сына, посланного нам Властелином Всех Первоначал, недремлющим богом во плоти.
– Благополучия и долгой жизни принцу! – подхватил генерал, и все вокруг горячо его поддержали.
Начало пира было относительно благопристойным. На середину залы вышли роскошно раздетые девушки и принялись исполнять танец Восточного Ветра. Гости изо всех сил старались сохранить постное выражение на лицах. Танец был сугубо ритуальным и исполнялся девственницами из благородных семей, дочерьми присутствующих сановников.
Девушки же, танцуя, то бросали томные взгляды на принца, то скромно опускали глаза, выказывая готовность служить ему всем… своим существом.
Аджанара, поймав взгляд отца, повернулся к нему.
– Это самые прекрасные девушки нашего королевства, – хлопнул принца по спине Амарак. – Все… благородны и чисты. Если тебе кто-то приглянулся, только скажи. Сегодня же отдам тебе ее в жены.
– В жены? – удивился принц. – На мой взгляд, это… несколько преждевременно.
– Не переживай! У тебя жен может быть столько, сколько пожелаешь.
– Отец, я назову женой только ту девушку, которую искренне полюблю. И что-то мне подсказывает, что этого не случится никогда.
– Как пожелаешь, но все эти красотки – из родовитых семей. На всякий случай, помни, что по нашим законам они не могут войти в гарем без титула.
– Не страшно, – Аджанара покосился на свою симпатичную прислужницу, – полагаю, в этом мире много красивых женщин, хоть не все они родовиты.

ГЛАВА 4. УБИТЬ ПРИНЦЕССУ
Земля.
Арназия.
4046 г. по Вервратскому земному календарю.
– Государыня, – обратилась фрейлина к Милантри, подавая той перо и лист бумаги, – вы уверены, что хотите это сделать?
У императрицы дрожали руки, а в глазах стояла смертельная усталость, но она была полна решимости поставить точку в деле, затянувшемся на годы.
– Этот день станет последним днем моего траура, – произнесла императрица, – и снова настанет весна. Распустятся цветы, и все будет как раньше. Он вернется, и мы будем жить очень счастливо. Уверена ли я? – Милантри смеялась и плакала. – Этого дня я жду долгих семь лет. Когда все закончится, я наконец стану спать спокойно.
– Что прикажете делать? – поклонилась фрейлина.
– Ты знаешь, что долина Алой Заводи считается священным местом? Бытует поверье, что души, упокоенные в этой долине, будут очищены от всех грехов. Но наши предки, насколько я знаю, не особо задумывались о подобных вещах и про?клятых детей оставляли на растерзание диким зверям в лесу. Жестокая смерть, правда же?
Фрейлина кивнула.
– У меня нет смелости, чтобы поступать столь немилосердно, поэтому я решила отдать приказ о простой казни. Мне нужны двое верных людей. Они не должны задавать вопросов, только исполнять мою волю.
– Есть такие люди, ваше величество. Прикажите, и они все выполнят.

Маленькая Ли?ла достала из сундука теплую рубашку. На дворе уже середина осени, и к вечеру подмораживает. Вот теперь уютно. Принцесса плотно закуталась в одеяло, задела один из орешков, и тот выкатился из-под подушки. Лила бережно завернула его в платок вместе с остальными.
Едва сомкнув веки, она услышала, как скрипнула дверь и упала защелка. На пороге появились двое высоких сильных мужчин в форме стражников. Они переглянулись и устремились к постели принцессы.
Девочка, прижимая к себе одеяло, попятилась к камину. Упершись спиной в каминную решетку, остановилась и уставилась на стражников большими испуганными глазами.
– Идите к нам, принцесса, мы не желаем вам зла. Нам приказано сопроводить вас.
– К-куда?
– В сад. Там вас ждут брат и сестры.
– Прямо сейчас?
– Да, дело очень важное, и вас заждались.
Девочка, недоверчиво покосившись на стражников, наклонилась за мешочком и стала торопливо складывать в него свои драгоценные орешки. Стражники стояли на месте, недоумевая. Но эта обычная, на первый взгляд, горсть грецких орехов для Лилы была бесценна. Ведь их ей подарила мама еще в прошлом году. С тех пор Лила носила их повсюду с собой – они ей были и оберегами, и игрушками.
В комнате было тихо, темно. Слегка дрожало пламя факелов от сквозняка.
Стражники, лишившись терпения, уверенным шагом приблизились к девочке. Не успела она издать и звука, как ей заткнули рот клубком из бечевки, набросили на голову мешок, связали по рукам и ногам, вынесли на улицу. Девочка продолжала сопротивляться, пока не ощутила под ногами мерзлую землю. Она продрогла. Ветер заиграл подолом рубашки.
– Нужно поскорей увезти ее отсюда, вдруг кто заметит. Промедлим – голова с плеч.
Послышалось конское ржание. Толчок в спину, рывок, и вот девочка уже перекинута через седло. Еще не менее получаса тряски в стремительном галопе, и наконец, всадники остановились и спешились.
– Ох, и гиблое это дело, – привязывая лошадь к стволу дерева, сказал один из них.
– А что делать-то было? Приказ.
– Но умыть руки кровью императорской династии – это же голова с плеч. Сделаем это – и мы больше не верные слуги государя, а изменники и детоубийцы.
– Ну, кому-то же надо было в это дерьмо вляпаться? – второй стражник скривился, собрал застывшую слюну и звучно выплюнул бурый сгусток. Потом вытащил кинжал из ножен и направился к девочке, замахнувшись для удара.
– Стой! Так нельзя, нужно ее развязать сначала.
– Зачем?
– У девочки есть право на последнее желание.
– Очнись. Убийство – не казнь.
– Это неважно. Мы не можем потерять последние крохи чести. У меня тоже есть дочь. Я не знаю, как посмотрю ей сегодня в глаза.
Совестливый стражник сдернул мешок с головы девочки и развязал веревки. Малышка громко зарыдала.
– Принцесса, – подходя ближе, начал стражник, – нам очень жаль, но мы должны исполнить приказ. Что бы вы хотели? Что мы можем для вас сделать?
– Отпустите меня, – захлебываясь слезами, еле слышно сказала она. – Отпустите, я ни в чем не провинилась. Я совсем ни в чем не виновата.
Стражники переглянулись. Девочка выскользнула из рук похитителей и что было сил бросилась бежать.
– Держи ее, – вскрикнул один из мужчин.
От неожиданности он промедлил всего мгновение, попытался удержать пленницу, но лишь вырвал прядь волос девочки.
– Лук! – снова голос позади.
Звон тетивы и свист стрелы – мимо… вновь звякнула тетива… Боль в плече, как будто ворон клюнул. Жар в груди. Исколотые крапивой ступни. Бешено стучащее сердце. Страх заставляет бежать что есть мочи. Мешочек порван, но драгоценности еще целы.
– За ней! Ее нельзя упустить!
Впереди показались небольшие валуны. «Дальше – степь? Ой, нет… обрыв!» Принцесса замерла на месте, но лишний шаг уже был сделан. Поскользнувшись на осыпающемся щебне, потеряла равновесие и стала сползать по крутому откосу. Отчаянно ухватилась за большой острый камень, выступающий, словно клык, из пасти каньона и подняла глаза, полные слез на похитителей, уже стоящих прямо перед ней.
Ее мешочек совсем прохудился, и орешки один за другим посыпались в пропасть.
– Какая упертая, не сдается до конца. Жаль малышку. Но… – не закончив, стражник наступил ей на руку, и девочка, разжав пальцы, полетела вниз.
Второй стражник встал на колени у обрыва.
– О, боги, примите душу этой бедной девочки, и пусть в следующей жизни ей никогда не придется испытать такую боль.
– Вон она, – ткнув пальцем на плывущее по реке тельце принцессы, заявил первый. – Упади она чуть дальше – пришлось бы лезть да несть в овраг. А так река и погребет, и упокоит.
– Мы совершили ужасное преступление.
– Слово императрицы – закон. Если и грешен кто, так это она. Успокойся, брат. Это наша работа.

Солнце еще долго скрывалось за горизонтом. Но наконец его лучи стали расползаться по земле ломаными зигзагами. Показавшись только в этот ранний час, солнце сразу же решило взять отдых. Темные грозовые тучи заволокли все небо и рыдали до самого вечера.
«Настала-таки непогода, – думала Мира, укладывая игрушки. – Потому ли так грустно? Или я выросла, и мир уже не кажется столь прекрасным и сказочным, как раньше…» Старшая дочь императрицы приблизилась к тому возрасту, когда девице начинают присматривать достойных женихов. Она была рассудительна, прилежна в учебе, с добрым нравом и недурна собой. Принцессу никогда не обделяли вниманием ни мать, ни отец, но она всем сердцем была привязана к своей младшей сестре – Лиле. Однако все ее попытки проводить с сестрой больше времени пресекались императрицей.
«Тоска… – вздохнула девочка и бросила взгляд на мутное стекло, дрожащее в оконной раме от порывов ветра. – А что моя сестрица делает?»
Мира вышла из комнаты – не могла больше вытерпеть гнетущего одиночества.
Во дворце кутерьма: служанки снуют, стражники, позвякивая кольчугами, проносятся мимо.
– Когда же это случилось? – донесся голос придворного писаря. – Она вчера вечером сидела допоздна в архиве. Потом пришли две горничных и увели принцессу в опочивальню.
Мира завернула за угол и увидела гвардейца, допрашивающего служанку.
– Что тут происходит? – спросила принцесса, подходя ближе.
– Принцесса… – всхлипнула служанка, – вам не сказали? Ваша сестра бесследно исчезла.
– Лила?
– Да. Наверное, с самого утра ее нет.
– Наверное? – возмутилась принцесса. – Почему только сейчас ты говоришь мне об этом?
– Простите, принцесса, – согнулась в поклоне служанка, – сами только-только узнали.
Мира поспешила к императрице.
– Мама, мама! Наша Лила пропала. Ее надо срочно найти!
– Дитя, – совершенно безразлично молвила императрица, – я знаю, ее уже ищут повсюду.
– А вдруг она там – под дождем? Холодно-то как.
– Ничего, если не найдут здесь – за стенами дворца поищут.
– Мама! Она же может погибнуть. Я сама ее найду!
– Не смей! Я уже отправила нескольких стражников на ее поиски. Да вот и они. Какие вести?
В комнату вошли двое, те самые. Оба были мокры до нитки.
– Императрица, по вашему приказу мы обыскали все уголки, только что землю не рыли. Нет ее – ни следа.
– Опрашивали прохожих?
– Никто ничего не видел, да и пусто в округе. Народ по улицам нынче не шатается.
– Можете идти.
Мира не могла устоять на месте, металась из стороны в сторону, и когда стражники ушли, заявила:
– Нужно немедленно сообщить отцу. Он непременно найдет мою сестру.
– Стоит ли его сейчас беспокоить, дочка? Он ведь на войне. Найдется твоя Лила.
Мира привыкла слышать в голосе матери холод и безразличие, когда та говорила о Лиле, но всякий раз удивлялась этому все больше. «Почему? Как может мать так не любить свою дочь?»
Девочка не стала больше ни о чем просить – боялась, что ей помешают осуществить задуманное. Медлить было нельзя. Даже самый быстрый жеребец не сравнится по скорости с голубем. Но погода-то ненастная.
Мира распорядилась разыскать Тихора, который всегда являлся по первому ее зову. Да, он простоват и росточком – только в печь влезть, но зато безотказный, честный и просто хороший паренек.
– Гони что есть мочи до границы. Передай моему отцу, что Лила пропала. Ты меня понял? – спросила принцесса, бросив повелительный взор на мальчишку.
– Да, моя госпожа, – расплываясь в улыбке от возможности лицезреть свою богиню, ответил тот. Другой бы на его месте стал жаловаться на непогоду, плохие дороги, даже на короткие ноги, только бы не в путь. Да что там непогода – страх лишиться головы за тайный отъезд. Но Тихору такое и в голову не приходило.

Когда он добрался до южной границы, прошло не менее трех суток.
– Ваше величество, – начал генерал Райг, входя в шатер императора, – калтонцы покинули приграничные селенья. Мы прочесали и склоны гор, и пещеры, и устье Майрли. Думаю, они уже не вернутся.
– Что ж, начинайте сборы. Не позднее полудня второго дня выдвигаемся. На северной границе неспокойно.
Генерал замешкался.
– Что-то еще? – поднял глаза император.
– Государь, могу я поинтересоваться?
– Конечно.
– Мы уже давно не были в столице. Солдаты только и говорят, что о семьях, близких. Не могли бы мы на какое-то время вернуться домой? А оттуда с новыми силами, ну, понимаете…
Кришатра встал со скамьи и подошел к оконной прорези. Солдаты снаружи громко болтали, размахивали руками, рассматривали трофеи.
– Хорошо, можешь сообщить солдатам, что мы возвращаемся домой.
Генерал поклонился и вышел из шатра.
– А это еще кто? Ты чей, малец? – послышался бас Райга уже снаружи.
– У меня срочная весть для императора. Из дворца, срочная, – кричал гонец.
– Тихор? Ты как тут, какими ветрами? – узнал его подошедший офицер.
– Принцесса Мира послала. Потом, Волдар, потом, – уже с важным выражением лица отмахнулся Тихор, уловив одобрительный кивок генерала, – дела прежде.
– Ишь, какой молодец-удалец… нынче и сын пекаря – важный гусь, – фыркнул офицер.
Зайдя в шатер императора, Тихор упал на колени и склонил голову.
– Разрешите молвить, о мой повелитель. Я принес вести от вашей дочери, принцессы Миры.
– Можешь подняться, – император недоверчиво глянул на паренька. – Почему не Ориса послали, а тебя?
– Так приказала принцесса, ваше величество. Я не посмел спросить.
– И какие вести ты принес?
– Ваше величество, – склоняясь до самой земли, вымолвил гонец, – беда. Принцесса Лэ?йхли пропала.
– Что?! Как это пропала?!
Огненная шевелюра на голове гонца встала дыбом, как от удара молнии.
– Я-а-а, – запинаясь, протянул Тихор, – не знаю больше ничего.
Император пронесся мимо него, задев плечо краем длинного коричневого плаща.
– Райг, оставляю тут все на тебя. Солдаты пусть собираются, прибудете в столицу позже.
– Да, ваше величество, – ответил генерал. – Но что случилось?
– Лила пропала. Я забираю у тебя нескольких лучших солдат и немедля возвращаюсь в столицу.

Тепло. Потрескивают угли в печи, доносится запах лекарственных трав, что-то жужжит. «Пчелиный рой? Ай, щиплет, – девочка пошевелила пальцами на ногах и приоткрыла глаза. – Да нет здесь пчел… а откуда такое жужжание?»
– Очнулась-таки, – послышался скрипучий голос старика, сидевшего за ветхим деревянным столом.
– Где я? – прохрипела девочка, ощущая вяжущий привкус на языке.
– Тихо, дитя, не говори громко. На-ка, выпей еще, – старик подошел к больной и протянул деревянную кружку с отваром.
Девочка попыталась опереться на локти и приподняться, но у нее ничего не вышло. Тогда старик поддержал спину, и она жадно принялась пить.
– Как тебя зовут?
– Лила…Лэйхли… – прошептала принцесса. Мысли путались, воспоминания то накатывали лавиной, то убегали, точно стая белок. На лбу ее выступили капельки пота, и она снова упала без чувств.
– Лила, – покачал головой старик, – держись, малышка.

Непогода, обрушившаяся на столицу еще третьего дня, все свирепствовала. Но теперь сильный ливень сменился снегопадом.
Неожиданное прибытие императора застало придворных врасплох. Завидев всадников имперской гвардии, проносящихся вихрем сквозь снежную мглу, дозорный сообщил во дворец о приезде государя.
Император сразу направился в приемную залу.
– Отец, – Мира бросилась к нему в слезах, – Лилы уже восьмой день нет, я боюсь, боюсь, что больше не увижу ее!
– Доченька, я вернулся, и мы ее обязательно найдем.
– Мира, твой отец устал с дороги, иди к себе, – приказала императрица. – Весь день носится по дворцу…
– Милантри, где Лила? – Кришатра пристально поглядел на императрицу.
Она не выдержала, отвела взгляд. Спустя мгновение, собравшись с духом, уверенно заявила:
– Погибла.
– Как погибла? Что ты говоришь? – он взял жену за плечи и уставился прямо в ее глаза: холодные, безразличные. Милантри дрогнула, высвободилась и отвернулась, не желая отвечать.
– Где моя дочь?! – вышел из себя император и сжал кулаки.
Императрица, повернувшись к мужу, выпалила:
– Нет ее! Все! Дьяволенок мертв!
– Что? Так это ты виновна в ее исчезновении?
– А что, если и я? – усмехнулась императрица, и в ее голосе появилось что-то демоническое. – Наконец-то я могу спать спокойно. Я рада, что больше не увижу это во дворце.
– Это? Ты в своем уме? Она же наша дочь!
– Она мне не дочь! – истерически взвизгнула императрица.
– Милантри! Немедленно отвечай, что ты с ней сделала? Все равно узнаю правду, даже если мне придется вытаскивать ее из твоих прислужниц калеными щипцами!
– Да толку-то. Я скажу, скажу – это существо рухнуло с обрыва в Айлрун, и ее воды унесли труп в долину Алой Заводи.
Император побледнел.
– Я не ожидал от тебя такого. Женщина, что стоит передо мной, – не та Милантри, которую я полюбил. Ради которой обагрил свои руки кровью невинных, и все эти годы нес груз вины. Выходит, что все это было зря.
– Я просто избавилась от последнего свидетеля. Почему же ты не можешь меня понять?
– Но девочка ничего не знала о тех злополучных событиях. Ты убила невинное дитя.
– Невинное?! – разъярилась императрица, и на глазах ее выступили слезы. – Это существо оставалось последним напоминанием моей слабости и немощи. Я не могла смотреть на нее. В ее глазах я видела себя – жалкую и униженную.
Император, больше не вымолвив ни слова, вышел из залы и, постояв немного, направился в кордегардию. Командир столичного гарнизона тут же поднял всех по тревоге.
– Генерал Ламир, – обратился к нему император, – подготовь полсотни лучших солдат. Сегодня на рассвете выдвигаемся к побережью Айлрун на поиски моей дочери.
– Да, государь.

– Ну, отыщет он хладный труп дьяволенка, привезет в столицу, похоронит как человека – и что, ему легче на душе станет? – отбросив рукой сбившуюся после сна косу, сказала Милантри. – Подай-ка умывальную чашу, Шелена.
– Ваше величество, – ответила фрейлина, помогая императрице с утренним туалетом, – вы так запросто все высказали императору. А если он в гневе прикажет казнить всех ваших преданных слуг… – она запнулась. – Особенно тех, кто непосредственно «занес топор над головой принцессы…»
– Никто, кроме нас, не знает исполнителей моей воли.
– Я слышала, что император запретил всем покидать дворец до своего возвращения. Боюсь, полетят головы, ваше величество.
– Доказательств нет, очевидцев нет. А все прочее – лишь досужая болтовня. – Императрица подошла к зеркалу. – Мое лицо, оно снова опухло. Правду говорят, все переживания на лице сказываются.
– Я вам приготовлю отвар из мяты и черных ягод, он быстро снимет усталость и придаст коже сияние.
– Да, и узнай – император уже уехал?

Светать начинало поздно, да и затянутое с вечера тяжелыми тучами небо не предвещало яркого рассвета. Но как только небосклон чуть посветлел, группа солдат во главе с императором покинула стены дворца.
Путь лежал через лес. Меж коряг и валежника тянулись паутиной еще живые, припорошенные снегом нити горца и вьюнка. Кони то и дело цеплялись за ветки, проваливались до пясти в рыхлый снег и недовольно ржали. Дальше по отлогим некогда буйно цветущим склонам, ведущим к устью Айлрун, путники двигались пешим ходом. У горного уступа отряд рассредоточился. Солдаты принялись обыскивать берег реки. Дождь давно размыл все следы, но Кришатра не готов был принять поражение. Поиски продолжались до поздней ночи. Император приказал разбить лагерь.
– Ламир, ты тоже считаешь, что все это тщетно?
– Ваше величество, мы выполним любой ваш приказ. Пока не найдем принцессу, не посмеем и думать об отдыхе. Только прикажите, и будем искать всю ночь.
Кришатра отошел от костра и стал всматриваться в кромешную тьму.
– Солдаты пусть отдохнут. А мы с тобою пройдемся, – ответил император, направившись к берегу реки. – Эти места всегда были дикими, люди редко появляются здесь. Но помнится мне, что именно этими тропами наш великий император Вирас ходил и в дождь, и в стужу, чтобы навестить своего друга и соратника.
– Да, государь, – подтвердил генерал, – мой отец лично сопровождал императора Вираса в лес к отшельнику. Сам же я никогда не бывал там.
– Вот и мне не доводилось. Жив ли тот отшельник нынче? Он помог построить нашу великую империю, и так несправедливо забыт. Радея о процветании всего государства, мы, правители, порою забываем о верных слугах, которым обязаны своим благополучием.
Помолчав немного, Кришатра добавил:
– Он мог видеть что-то.
– Если он жив, мы его обязательно найдем. И коли мне не изменяет память, его жилище должно быть в глубине леса на юге, неподалеку от долины Алой Заводи.
– Долина Алой Заводи, – задумчиво повторил император, – это совсем недалеко.
Генерал окликнул солдат, и они вновь отправились в путь. Вскоре показалось то самое место, где принцесса сорвалась с отвесной скалы.
– Там, в лесу – дымок, – Ламир указал в сторону чащи, – это может быть жилище отшельника.

ГЛАВА 5. ТАЙНЫ АРНАЗИЙСКОГО ДВОРА

Земля. Арназия.
4046 г. по Вервратскому земному календарю.

– Ух, ух, – встретили путников две неясыти, сидящие на крыше бревенчатой избушки.
Император с генералом перебрались через полуразрушенную изгородь, не найдя калитки в темноте.
– Государь, слышал я от отца, что старик этот очень непрост. Даже императору Вирасу он особого почтения не выказывал. А сколько жалоб от столичных вельмож на него приходило – все и не упомнить. Но ваш батюшка всегда ему все прощал. Однако уже около десяти лет никто об этом отшельнике не слыхивал.
Император покосился на колодезный сруб, с которого медленно сползла черная змея и скрылась в лесной глуши. Жуткое местечко.
В доме громко скрипнула половица и зажглись свечи.
– Кого нынче ночью носит по лесу? Кто там бродит? Разбойники или просто болваны? – послышалось хриплое ворчанье.
Открылась дверь, на пороге показался старик в длинной власянице. Он вскинул бровь и умолк, увидев перед собой императора в сопровождении генерала.
– Доброго здравия, старче, – поприветствовал отшельника император.
– И тебе не хворать, государь. Чего нужно-то посреди ночи?
Император шагнул вперед и сказал негромко:
– Дочь пропала. Ищу ее. Не видел ли ты златовласую девочку семи лет от роду?
– Хм, может, и видал. Да стар уже, припомнить бы, – отшельник пожал плечами и наморщил лоб. – И что, давно пропала?
– Около десяти дней назад, – император умоляюще посмотрел на старика.
Тот ехидно прищурился.
– Не родная, что ли? Вспомнили, видите ли, на десятый день.
– Ты! – прикрикнул генерал. – Не забывай, с кем говоришь! Как ты…
Император привык думать о своей падчерице как о родной дочери. Подобные колкости не трогали его. Сейчас он был во власти тоски, настолько тяжелой и гнетущей, что трудно было дышать.
– Ладно, – вздохнул отшельник, – у меня твоя дочь, царь.
Генерал скрипнул зубами, слыша, как старик принижает титул императора, но рта так и не раскрыл.
– Идемте, – отшельник повернулся и направился к двери, опираясь на березовый посох. – Но она спит, не шумите, – добавил он ворчливо.
У печи на кроватке, сбитой из дубовых досок и покрытой сильно выцветшим матрацем из вересковой соломы, лежала девочка. Голова ее была обмотана удивительно чистыми для этой медвежьей берлоги лентами холста.
Император склонился к изголовью дочери и дрожащей рукой провел по длинным золотистым локонам, выбивающимся из-под бинтов. Девочка была бледна, дышала хрипло.
– Доченька, – прошептал Кришатра, – я пришел за тобой, ты поправишься, моя дорогая. Обещаю, что больше никогда не оставлю тебя. Только живи, моя принцесса, только живи, – на глазах его показались слезы.
– Кришатра, – молвил старик, – сейчас ей действительно нужен покой.
Император взял девочку за запястье и почувствовал, как бусинками движется кровь по ее сосудам, как неровно бьется ее сердце. Капли пота скатывались с бледных щечек на подушку.
Он встал, провел ладонями по лицу, смахнул слезы.
– Дай бог, поправится. Не тужи, царь, – проворчал отшельник.
– Благодарю тебя, почтеннейший, что спас мою дочь. Проси все что угодно.
Астилирон не ответил, лишь махнул рукой, приглашая императора идти за ним.
На крыльце стоял генерал, натянутый как струна, и ждал приказов.
Кришатра велел ему оставаться на месте, а сам направился за отшельником вглубь двора.
Когда свет от факелов совсем померк, старик остановился.
– Скажи-ка мне, государь, – начал Астилирон, – как такое могло приключиться с твоей дочерью? И не лги! – он помахал указательным пальцем. – Помни: правда – свет, а кривда – тлен.
Император исподлобья поглядел на старика. Он не чувствовал в себе достаточной уверенности для того, чтобы солгать, но и рассказать всю правду был не готов.
– В том моя вина, почтеннейший, – покаялся Кришатра. – К сожалению, за наши с императрицей ошибки приходится расплачиваться нашей дочери. Но отныне, если моя Лила поправится, я сделаю все, чтобы защитить ее.
– У твоей дочери, – сказал старик, – невероятно сильная воля к жизни. Увидев ее на берегу реки, измученную, с разбитой головой, всю в ссадинах и ушибах, я решил, что она не проживет и дня, но взял с собой, чтобы кроха умерла хотя бы в тепле. Скажу откровенно, я не привык спорить с судьбой, поэтому использовать свои духовные силы для спасения девочки не стал. Но когда она спустя сутки впервые пошевелила разбитыми пальцами и закашлялась, я понял, что это дитя очень хочет жить. И что я воспротивлюсь воле небес, коли откажусь ей помочь. Теперь-то мне понятно, чья кровь течет в ее жилах и не позволяет отдаться на волю судьбы. Я узнаю в ней своего старого друга: сильного, волевого, непреклонного. Когда-то я дал ему обещание… Вот только… – старик осекся, будто вспомнив о чем-то, а потом проворчал: – Ну, полно, величество, для тебя койки на ночь нет. Так что можешь заночевать в сарае. Пара мешков с сеном у меня найдется.
Уголки губ императора приподнялись.
– В том нет нужды. Неподалеку мои люди разбили лагерь. Я заночую в шатре.
Старик фыркнул и бодрым шагом, забыв о своем посохе, направился в избушку.
– Ну и чудной старик, – сказал Ламир, когда император подошел к нему. – Не опасно ли оставлять вашу дочь с ним в доме?
– Генерал, – ответил Кришатра, – я полагаю, что этот старик не кто иной, как Астилирон.
– Что? – удивился военачальник. – Да разве это возможно? Великий учитель! Непревзойденный мастер боевых искусств, гений военных стратегий. Он ведь бесследно исчез еще во время последнего сражения за Горестан.
– Дело в том, генерал, что на смертном одре император Вирас повелел мне разыскать Астилирона и напомнить ему об обещании, которое тот ему дал.
– И что же это за обещание? – полюбопытствовал Ламир.
– Обучить достойного наследника Арназийской империи его искусству.
– Государь, но этот старик никак не может быть великим учителем. О подвигах Астилирона слагают легенды.
– Время никого не щадит. Даже великие дряхлеют и умирают. Подумай, зачем бы император навещал какого-то старого вояку, коли тот не был бы ему очень близок. А ведь известно, что император и Астилирон были очень дружны.
– Хм, но если этот старик действительно Астилирон, – окинув взглядом ветхую избушку, сказал генерал, – то грош цена его нынешним знаниям. Похоже, что ему самому не помешает помощь.

С наступлением утра старик вышел на крыльцо. Хотел было потянуться, кости размять, но заметил пристальные взгляды гвардейцев, что-то буркнул и, важно опираясь на посох, устремился к шатру императора.
– Царь, как долго я должен терпеть присутствие этих варваров возле моего дома?
Император удивленно посмотрел на отшельника:
– Мои люди чем-то обидели тебя?
– Они всю ночь бродили под окнами, мешали спать своей болтовней, да еще и утром, разинув рты, уставились на меня, как сычи, завидевшие суслика. Доколе мне терпеть это? Доколе?!
Генерал бросил недобрый взгляд на старика, но вспомнил о приказе императора проявлять к тому почтение.
– Отшельник, я прошу твоего дозволения остаться нам ненадолго, пока принцесса не поправится. Я послал за лекарем. Он ее осмотрит и скажет, что делать дальше. А пока мои люди помогут тебе по хозяйству. Наверное, тяжело в таком возрасте самому следить за двором.
– Не нужна мне помощь, – буркнул старик, – сам справляюсь.
– Знаешь, наш батюшка, покойный император Вирас, наказал мне разыскать одного мудреца, чтобы тот мог поделиться светом своих знаний с его потомком.
Старик попятился, и его губы дрогнули.
– Думается мне, – продолжал император мягко, – что ты – тот самый мудрец, великий наставник – Астилирон.
Отшельник хотел уже развернуться и уйти прочь, но правитель остановил его.
– Учитель, вы дали обещание своему другу. Ужели нарушите его?
Астилирон повернулся к императору и, опершись на палку, ответил неуверенно:
– Давно было то. И – я обещал обучить достойного! Этого ваш император не сказал?
– Сказал, мудрейший. Уверен, что мой сын Ириган достоин.
– Я дряхлый старик, – пробурчал отшельник, – у меня давно не было учеников. Последнего я обучал годков этак двенадцать назад. Куда, думаешь, он делся?
Император вопросительно уставился на старика.
– Сбежал, поджав хвост, как нашкодившая дворняга, – ехидно рассмеялся отшельник.
– Ваше величество, – послышался голос генерала, – лекарь прибыл.
Астилирон презрительным взглядом окинул лекаря. Тот был не стар, только кое-где у висков пробивались редкие седые волосы, а на макушке начинала формироваться плешь.
– Ваше величество, – поклонился придворный врачеватель, – мне сообщили, что здесь нужна моя помощь.
– Идемте, – указывая на избушку, сказал император.
Бросив взгляд на принцессу, лекарь обмер, словно призрака увидел. Осмотрев девочку, он вышел на крыльцо.
– Состояние тяжелое. Нужно подождать, когда принцесса откроет глаза.
Не успел он договорить, как из дома донеслось:
– Батюшка?
Лила, опершись на локти, пыталась встать.
– Доченька, тебе нельзя двигаться, – Кришатра упал на колени у постели падчерицы, – ложись, я здесь, с тобой, моя золотая.
Он обхватил руку принцессы обеими ладонями и прижал к груди так, что девочка пальцем зацепила колечко тяжелой подвески. Она улыбнулась, хотела было засмеяться, но закашлялась.
– Как ты, моя дорогая? Что болит?
– Голова немножко болит, батюшка, – протянула она, поморщившись.
На самом деле болело все, но девочка не хотела расстраивать отца.
– Хочешь вернуться домой? Твой брат и сестры очень беспокоятся за тебя.
– Хочу, а как мама?
С лица его вмиг исчезла улыбка.
– Все о тебе беспокоятся, – сказал он, отводя взгляд.

Дорога домой со всеми приготовлениями заняла без малого три дня. Пришлось сделать большой крюк, чтобы безопасно добраться до дворца.

В то время армия под руководством генерала Райга уже в полном составе вернулась с западной границы империи. Солдаты наконец смогли перевести дух. Обычно после дальних походов устраивались народные гуляния. Но не в этот раз. Вся столица и дворец замерли в ожидании императора.

– Давно уж наш государь уехал, – обращаясь к Харгу, сказал Луфер, усаживаясь в конюшне на мешок с соломой. – Ох, беда нас ждет по его возвращении. Видимо, кто-то догадывается, что это мы расправились с принцессой. Поэтому и запрещают дворец покидать.
– И от императрицы никаких вестей, – заметил Харг, стараясь казаться спокойным.
Луфер захрустел пальцами и затараторил:
– Анису я давно не видел, наверно, плачет без отца, бедняжка. Это мне наказание свыше. О, боги, что же делать… Отрубят нам головы, а я с дочерью не успел попрощаться.
– Мы – наемные убийцы, нашего брата конец известен, – все еще невозмутимо ответствовал Харг.
– А когда мы ими стали, а? Я вот охранником был двенадцать лет, и что, теперь – убийца? У меня же выбора не было. Императрица приказала. Да что ей сделала эта девчонка? Ну, точно, не родная она ей. Вот и расправилась с падчерицей, пока императора не было. Императрице-то ничего не будет. А нас на части порвут и псам скормят. О, боги!
– Ну, полно квохтать, от тебя башка уже трещит.
– А вот скоро нечему трещать-то будет! – Луфер вскочил с тюфяка, набитого соломой, словно ошпаренный. – А то, что нам велено стойла драить, тоже ничего не значит?
– Бравые воины вернулись из похода, вот им-то и дали время на отдых. Что тут особенного?
– Эй вы, бегом сюда, – послышался голос главного конюшего.
– Вот то, о чем я говорил, – прошептал Луфер, заламывая руки, – теперь каждый слуга командовать мною будет.
– Недолго, видимо, – криво усмехнулся Харг.
Главный конюший стоял на пороге, подбоченившись, и все потирал свой красный нос, похожий на свеклу. Давно уж он не вдыхал ароматов свежей конской мочи и навоза.
– Вонь аж до дворца доносится, – повел носом Лангер. – Подготовьте мне гнедую, немедленно! И чтобы когда я вернусь, здесь пахло розами! Ро-за-ми, – произнес он по слогам.
Луфер отвязал упитанную кобылицу и передал конюшему.
– Куда направляетесь, господин?
– Государя встречать еду, – буркнул тот, сжимая вожжи и подстегивая ими лошадку.

Император вошел во дворец, держа на руках принцессу.
Двор шумел. Слуги в спешке разбегались с поручениями, данными главным лекарем.
– Как же ей удалось спастись? – гневно прошипела императрица, поднимаясь с дивана в своих покоях.
– Ваше величество, вы не выйдете встретить императора? – робко спросила Шелена.
– Ну, точно дьявольское отродье, – продолжала императрица, никак не реагируя на вопрос фрейлины. – Когда же она исчезнет из моей жизни?
– Государыня, что прикажете делать с теми стражниками? Ведь принцесса жива, она вспомнит, кто хотел ее убить.
– Меня не волнует их судьба, Шелена.
– Но они могут сказать, что это вы им приказали.
– И пусть. Мне все равно.
Императрица вышла на балкон и, опершись на перила, окинула взглядом двор. Где-то послышалось едва различимое щебетание молоденьких служанок, раздался громкий голос генерала Райга, отдающего приказы. Милантри вернулась в свои покои.

Принцесса потихоньку восстанавливала силы и спустя две недели смогла встать на ноги.
– Доченька, – император зашел к Лиле, как делал теперь каждый день, – как ты?
– Батюшка! – принцесса радостно вскочила из-за стола, за которым что-то рисовала.
– А ну-ка, глянем, что у тебя тут, – Кришатра подошел к столу и взял листок бумаги, с которого хищно глядели большие змеиные глаза. – Кто это?
– Это дракон.
– Дракон? А где ты такого видела?
– Во сне. Он был огромный, черный, злой… Но я его не боялась.
– Интересно… Расскажи-ка мне свой сон.
– Я смотрю на кольцо, очень красивое, с большим черным камнем. Я с трудом удерживаю его на среднем пальце, прижимая безымянным и указательным.
Вокруг голубое небо, я лечу… Дует сильный ветер, и я боюсь упасть, но кричу: «Быстрей, быстрей!» Прижимаюсь к чешуе на теле дракона и чувствую себя так спокойно! Вокруг дракона развеваются какие-то нити… или туман… непонятно. Мне кажется, что он – самое родное существо. Я глажу его, и слезы сами катятся по щекам. Я чувствую что-то такое странное, оно будто жжет изнутри, и сердце сильно-сильно бьется. А потом белый снег, только снег и человек без лица! А потом… – у девочки перехватило дыхание, она стала жадно хватать воздух.
– Лила, – забеспокоился Кришатра, – что с тобой?!
– Боль… очень больно, я пытаюсь дышать, но захлебываюсь кровью! – Лила выдохнула и продолжала, дрожа: – Мне приснилось это прошлой ночью.
Кришатра перевернул листок и усадил дочку на колени.
– Это всего лишь страшный сон. Не переживай, теперь тебе ничто не угрожает. После того, что с тобой случилось, вполне понятно, что спишь ты тревожно. А этого дракона больше не рисуй, хорошо?
Девочка кивнула и обняла отца.
– Нужно немедля наказать тех, из-за кого моя доченька так плохо спит. Негодяи, что хотели тебя убить, вскоре получат по заслугам, и тебе больше не будут сниться кошмары. Вот увидишь, все будет хорошо. Сегодня же отыщу мерзавцев. Сможешь их узнать?
Девочка снова кивнула.

– Всех собрал, кто может быть причастен? – спросил Кришатра у Намира, начальника тайной стражи.
– Да, ваше величество, – подтвердил тот, – только их больше трех сотен человек.
Император вошел в тронную залу, где собрали всех подозреваемых. Все мужчины, даже сын пекаря Тихор, были в их числе. И, конечно же, Луфер и Харг. Они стояли рядом, молча. Ждали смерти.
Лилу привели и усадили за стол писаря, который поставили на две ступеньки ниже трона. По бокам его встали два дюжих стражника при кинжалах.
– Сегодня, – возвестил Намир, – расследуется покушение на жизнь принцессы Лэйхли Верлин. Будет проведено слушанье, на котором принцесса укажет на тех, кто совершил это чудовищное злодеяние. Преступников немедленно казнят.
Лила была готова увидеться со своими обидчиками. Она уже представляла, что укажет на них и ее страхи уйдут, и она сможет жить, как прежде. Но, услыхав слова Намира, девочка вздрогнула. И тут же представила картину жестокой расправы. Девочка принялась глазами искать тех двух преступников. Ее взгляд остановился на Харге. Он стоял, опустив голову. Почувствовал на себе пристальный взгляд и поднял глаза на принцессу. И снова потупился.
Мужчины начали подходить по одному. Поклонившись, они называли свои имена и должности. Девочка смотрела на них исподлобья, подпирая голову рукой, и все косилась в сторону Харга и Луфера.
Ожидание было томительным. Луфер особенно сильно нервничал, его руки дрожали, ноги подкашивались. Он едва дышал.
Спустя час подошла очередь Харга. Он бесшумно прошел по красной дорожке и остановился у стола принцессы. Девочка подняла голову. Он смотрел на нее и молчал.
Намир вперился взглядом в подошедшего.
– Имя и должность?
– Харг, – ответил тот, не отводя глаз, – ныне конюх.
Принцесса поднялась из-за стола. Все замерли в ожидании вердикта. Девочка повернулась к императору и сказала:
– Отец, я уже всех рассмотрела в этом зале. Среди них нет тех злодеев.
Харга шатнуло, и покорность судьбе в его глазах сменилась удивлением. Он низко поклонился принцессе и смешался с толпой.
Император подошел к дочери.
– Ты уверена?
– Да, отец, – решительно подтвердила Лила. – Могу я вернуться к себе?
Император молча кивнул, и принцесса со служанками покинула залу. Вскоре дознание было прекращено.

Во дворце воцарилась всегдашняя суета. Начались приготовления к прибытию важного гостя – посла Арктарского королевства. Но Кришатру все еще не покидали мысли о том, что дело не завершено, и он твердо решил разобраться во всем до конца. Он был невероятно зол на императрицу за это покушение, однако должен был поговорить с ней.
Милантри смотрела в окно на снегопад, когда император вошел в ее покои.
Она бросила взгляд на супруга и снова отвернулась.
– Когда мы с Аймирой заблудились в лесу, – прошептала она, – тогда тоже падал снег, и ты, отправляясь на наши поиски, взял с собой теплую шубу для меня. Ты еще помнишь, что я тебе сказала тогда?
– Помню, что ты отказалась надеть шубу, хотя продрогла до костей. Тогда ты обняла меня и сказала, что мне неудобно будет нести на руках тебя, завернутую в шубу.
– А я никогда не забуду твой испуганный взгляд. Ты еще сказал, что не посмеешь прижимать к груди принцессу.
– Но ты настояла на своем, и я нес тебя до самого дворца, так и не решившись вымолвить ни слова.
– Тогда мы были так молоды, невинны. Уже в тот день я поняла, что ты – моя судьба, но не хотела признаваться в этом даже себе самой. На дворе была поздняя осень, а в моей душе – весна. Наша весна прошла навсегда? Неужели до самой смерти нам суждено страдать от холода, который поселился в наших сердцах? – императрица повернулась к супругу, и он увидел в ее глазах отчаяние.
– Милантри, – мягко сказал Кришатра, подходя ближе, – за эти годы судьба сильно нас потрепала. И все не может быть так, как было когда-то, но я уверен, что если мы научимся снова доверять друг другу, то жизнь подарит нам еще немало теплых солнечных дней. Вот только заслуживаем ли мы вдыхать аромат весенних цветов и радоваться теплому летнему дождю? Очевидно, нет. Однако у нас подрастают дети. Им нужны наши любовь и забота.
– Да, – согласилась Милантри, – просто тебя не было рядом так долго, и я оставалась со своим горем одна. А эта девчонка каждый день напоминала мне, почему моя жизнь превратилась в ад.
– Возможно, я был не прав, оставив тебя… я хотел наказать лишь себя за тот страшный грех. Коротая все эти дни, месяцы и годы в разлуке с тобой, я убеждал себя, что не имею права на счастье, не имею права быть с любимой. Я тосковал.
– И я тосковала, – Милантри прильнула к его груди.
– Милантри, мы не должны… – прошептал Кришатра, пытаясь оттолкнуть супругу.
Но та, обвив руками его шею, поцеловала его с такой страстью, что император, забыв обо всем, ответил на поцелуй.

Когда Милантри открыла глаза, за окном ярко светило солнце. Обнаружив, что ее голова лежит на широкой груди мужа, она улыбнулась, как не улыбалась уже много лет. Сладкая истома волною проплыла через все тело и подарила легкую прохладу, как нежный весенний ветерок.
Кришатра погладил длинные золотистые кудри жены.
– Так я бы хотела просыпаться каждый день, – сказала Милантри, с наслаждением вдохнув воздух ясного свежего утра.
– А я хотел бы всегда видеть тебя счастливой.
– Былого не воротишь. Мы все эти годы несли бремя вины, потеряли самих себя в разлуке, и лишь наша любовь, несмотря ни на что, соединила нас вновь. Я не хочу потерять тебя снова. Никогда больше не оставляй меня, никогда.
– Обещаю – какие бы испытания ни выпали на нашу долю, мы пройдем их вместе.
– Как ты жил все эти годы? Кто стал тебе другом, а кто – врагом? Я хочу знать все.
Император рассказал ей о далеких землях, куда его привели многочисленные сражения, о невероятных чудесах природы, о странных обычаях восточных стран. Императрица же поведала ему, что жила эти годы в тоске, и что ее единственной отрадой были дети.
– Нашему сыну еще и одиннадцати нет, но слухи о его невероятной силе уже разнеслись по всей империи, – сказала Милантри с гордой улыбкой. – Он закончил школу боевых искусств для начинающих раньше на год, поразив своими умениями даже выдающихся учителей. С выбором старшей школы не могу пока определиться. Есть одна на примете, ее заканчивали лучшие мастера в мире. Она держит нейтралитет. Набирает только детей из очень богатых семей. Это и понятно, плата за обучение у них настолько велика, что не всякий король сможет раскошелиться.
– Полагаю, ты говоришь о школе Огненного Ястреба.
– Да, да, именно о ней. Средств у нас, конечно же, предостаточно, но отдавать сына в учебное заведение за пределами Арназии… я очень боюсь.
Кришатра вспомнил чудаковатого старца из леса и, помедлив, спросил:
– А ты помнишь, что нам наказал твой отец? Он велел отыскать его соратника, Астилирона, дабы тот занялся обучением нашего сына.
– Да, – согласилась Милантри, – но это было так давно… Я первым делом приказала отыскать его, однако поиски не дали результатов. Он исчез, а возможно, и умер уже.
– Он совершенно точно жив.
– Ты что-то слышал о нем?
– Я виделся с ним.
– Где же?
– Он живет отшельником в лесной глуши. Увидав его, я очень удивился. Все знают о ратных подвигах великого воина Астилирона. Я представлял его могучим богатырем, с бердышом на плече, в сияющих доспехах, в соколином шлеме. Но все оказалось совсем не так. И тем не менее я считаю, что наш сын должен пройти обучение именно у него. Хотя Астилирон и стар, и чудаковат немного, но наверняка помнит все тонкости военных стратегий. Мы можем послать к нему несколько толковых офицеров и слуг в помощь.
– Ты прав, займемся этим вопросом сразу после отбытия арктарского посла. Весь двор занят приготовлениями. Да, послушай, ведь Арктар – далекое островное государство. Союз с ним для нас действительно выгоден?
– Эти острова каймою тянутся вдоль берегов Фильверии. Неплохо бы переманить на свою сторону соседа нашего заклятого врага. Спокойнее будет на восточной границе. Да и люди они благородные, и их традиции близки нашим.
– Помню, как-то отец говорил, что сестра моей бабушки вышла замуж за арктарца, но трон занял не он, а его брат. Отец поддерживал связь со своей тетей, но я лично никогда с ней не общалась. Думаю, пора исправить это. И еще. Я слышала, что вместе с послом едет сам принц.
– Оттого-то и кутерьма во дворце. Сдается мне, что не просто так он сюда едет. Не свататься ли к нашей старшенькой собирается?
– Ну, посмотрим, каков он, этот принц, – усмехнулась Милантри, закончив одеваться. – Как я тебе?
– Прелестна, как всегда, – Кришатра подошел к жене, любовавшейся собою в зеркале, и поправил пояс на ее длинном аксамитовом платье.
– Сегодня вечером я тебя жду в своих покоях.
– Слушаюсь, ваше величество, – игриво промурлыкала Милантри.

ГЛАВА 6. ПОКУШЕНИЕ
Земля. Арназийское приграничье.
4046 г. по Вервратскому земному календарю.
– Принц, давайте остановимся здесь на ночлег. Завтра к полудню прибудем на место, – сказал оруженосец.
Камиль сидел на земле, доверив спину старому дубу.
– А скоро мы вернемся домой? – тоскливо спросил младший сын короля Арктара, которому на днях исполнилось одиннадцать.
– Да только ведь шесть дней в пути, – ответил Гилай, его ровесник. – Пока доедем да несколько дней во дворце императора Кришатры проведем, а там еще седмица – и дома.
– Долго, – вздохнул принц.
– Понимаю вас, принц. Это ваше первое путешествие.
– Да. И возможно, опасное. И тебя угораздило со мною увязаться. Наверное, мать твоя места теперь не находит.
– Нет, – отмахнулся Гилай, – она знает, что я нигде не пропаду. Вот письмо вручила и строго наказала до семнадцатого дня рождения его не открывать. Нет до меня ей дела. Похоже, что она меня не скоро ждет домой. А вот другу без меня никак.
– Да ты на себя посмотри! На что мне такой коротыш сдался? Ты и меча еще в руках не удержишь, – усмехнулся принц.
– Ваше высочество, – выпятил грудь мальчишка, – может быть, мне меч и не удержать, но кинжал-то мой точно промаха не знает.
– Ладно, ладно. Не думаю, что он тебе понадобится. Все знают, что Арназия самая гостеприимная страна. Арназийцы приветливы и добры к иноземцам. А император Кришатра – великий воин и мудрый правитель. С нетерпением жду встречи с ним. Говорят, что он полжизни провел в походах и одержал много побед. Да, вот еще что – у них есть даже школы для бедных.
– Для нашего брата? – изумился оруженосец.
– Да, и на службу у них принимают не по статусу семьи, а по способностям.
– Разве такое возможно?
– По крайней мере, так говорят.
– Ну, значит, не зря я все-таки с вами в путь отправился.

В лучах заходящего солнца Гилай заметил силуэты всадников, а спустя мгновение послышался глухой стук подков.
– Кто это? – раздался чей-то голос.
– Мы никого не ждем, – заявил посол.
– Разбойники! – успел крикнуть воин, прежде чем стрела вонзилась ему в грудь.
– Защищайте принца! – крикнул посол.
Завязался бой. Нападавшие выглядели как обычные бродяги, но их клинки были на удивление остры и проворны.
– Принц Камиль, идемте со мною, – позвал один из воинов.
Принц выбежал из шатра. Все вокруг вращалось в бешеной круговерти. Лошади ржали. Звон мечей мешался со стонами и воплями. Арктарцы бешено рубились с нападавшими. Из-за деревьев то и дело вылетали арбалетные болты и пробивали панцири охранников посольской миссии. Когда принц попытался забраться на лошадь, она встала на дыбы, получив стрелу в круп.
– Это принц! Убейте его! – закричал кто-то с акцентом.
Одновременно заскрипели тетивы дюжины заряжаемых арбалетов. Принц спиной почувствовал опасность и зажмурился на мгновение. Открыв глаза, он увидел перед собой утыканного стрелами рыцаря, который уже не мог его спасти. Он успел лишь простонать:
– Бегите, ваше высочество, спасайтесь…
В следующий миг Камиль почувствовал, как кто-то схватил его за руку.
– Это я, – прозвучал знакомый голос, – бежим в лес.
– Держите их! Скорей!
Шуршала палая листва под ногами, горели огни за спиной, доносился лязг железа. Бой продолжался. Сражались все, даже тучный одышливый посол, чтобы дать возможность принцу избежать опасности. Но всех нападающих было невозможно остановить. Несколько человек прорвались сквозь заслон и стали преследовать Камиля.
– Иди сюда, малыш, – один из преследователей замер на мгновенье и выстрелил из арбалета в спину принцу. Гилай закрыл его собой и поймал тяжелую стрелу в плечо.
– Гилай! – воскликнул принц в отчаянии.
Здоровой рукой оруженосец вытащил из сапога кинжал и метнул в стрелявшего. Клинок вошел тому в глазницу и застрял в черепе. Теперь Камиль и Гилай бежали, преследуемые двумя убийцами.
– Я их задержу, – простонал оруженосец, – бегите на северо-восток, за тем болотом уже начинается Арназия, они не посмеют вас там тронуть.
– А как же ты?
– Я живучий, – Гилай постарался улыбнуться как можно беззаботнее, – справлюсь как-нибудь.
– Нет, я не могу…
– Ваше высочество, – серьезно как никогда молвил оруженосец, – бегите немедленно, иначе мы оба погибнем.
Камиль побежал дальше, путаясь в зарослях почерневшего вереска. Гилай остановился, достав из голенища второй, и последний, кинжал. В кромешной тьме он метнул его в одного из преследователей и попал тому в солнечное сплетение. Несколько шагов тот еще пробежал по инерции, захлебываясь кровью, а затем рухнул.
– Ах ты, мелкий ублюдок! – заорал последний. – Ты у меня сдыхать будешь медленно и в муках, – он зарядил арбалет и выстрелил. Болт вонзился в ногу мальчишки, когда тот попытался убежать.
Гилай упал на колено и попытался выдернуть стрелу, но не успел. Грязный сапог разбойника с силой ударил его в подбородок, и юноша упал без чувств, расплескивая торфяную жижу.
– Нет, уродец, так просто ты не подохнешь, – прорычал верзила и, приподняв мальчика за волосы, пришпилил его ножом к дереву. Гилай пришел в себя и завопил.
– Что ты делаешь, идиот?! – гаркнул подошедший незаметно угрюмый тип в офицерском мундире. – Где арктарский принц?
– Сбежал, господин. Виноват.
– Так вперед, за ним!
Верзила вытащил клинок из плеча оруженосца, и тот снова рухнул на землю.
– Здесь листва в крови! – закричал кто-то.
Фильвериец посветил факелом и действительно увидел следы крови, ведущие к болоту.
– Дьявольщина! Сбежал все-таки. Ничего, выловим птенчика.
– У меня есть несколько верных людей в Раминази. Во дворец ему не пробраться, – верхом на лошади к ним приблизился предводитель. От него едва уловимо пахло дорогими духами. Из рукавов кожаной куртки выглядывали манжеты тонкой полотняной рубашки. На лошадиной попоне золотом был вышит герб Фильверии. В свете факелов поблескивали серебряные шпоры.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/ver-vrat/dushi-razdelennye-telami-68819811/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.