Главная страница | Современные детективы | Исповедь Лешего

Исповедь Лешего
Татьяна Первушина


Женские методы частного сыска #4
Четвертый детектив серии. Поехав знойным летним утром на дачу, Яна и Маргоша становятся свидетельницами террористического акта на Минском шоссе – взорваны в машине два депутата… Мотоциклист, прикрепивший в автомобилю пластиковую взрывчатку с дистанционным управлением, скрылся…Вернувшись в Москву, Яна и Марго обретают новую клиентку – у нее пропал муж, известный в столице ресторатор. Как выясняется позднее, он был другом двух депутатов, взорванных на Минском шоссе. А еще через несколько дней убивают банкира, четвертого из «друзей-мушкетеров», как те себя сами называли с детства. Яна и Маргоша с небывалым рвением берутся за расследование и поднимают на свет давнюю историю, кровавый след которой тянется уже много лет…





Татьяна Первушина

Исповедь Лешего



Исповедь лешего

"Не вороши огня мечом" (9-й символ неоплатоников).

Глава 1. Два попугая

Рано утром в пятницу зазвонил будильник. Вернее сказать, и не зазвонил даже, а стал издавать равномерные пульсирующие электронные звуки, способные довести человека со слабыми нервами до умопомрачения.

Напрасно я надеялась на то, что Димка нажмет на клавишу и противный ритмичный писк прекратится. Увы, Дмитрий Анатольевич, как ни в чем не бывало, продолжал похрапывать.

Подивившись лишний раз его олимпийскому спокойствию и обреченно вздохнув, я окончательно проснулась. Но до будильника дотянуться я не смогла – он находился с другой стороны кровати. Поэтому я начала слегка подталкивать спящего муженька в бок, чтобы он прекратил “электронную казнь” и не опоздал на работу.

Первых результатов, правда, я добилась не сразу. Сначала Димка весьма лениво и, как мне показалось, даже довольно зло зевнул и, не открывая глаз, свесился с кровати и стал шарить рукой по полу. Это его сомнамбулическое движение объяснялось тем, что «электронный помощник» с вечера ставился на пол, поскольку пару раз уже падал с прикроватной тумбочки.

Наконец Димка нащупал нужную кнопочку, и гневно пищащая электронная гадина замолчала.

Воцарилась желаемая тишина, рука мужа бессильно повисла между полом и кроватью, а сам он – между царством Морфея и реальностью.

Я с упоением закрыла глаза и перевернулась на другой бок, радуясь тому, что смогу забыться в утреннем, самом сладком сне. Когда я уже начала было проваливаться в вязкую сонную вату, то вдруг с удивлением услышала рядом с собой вполне мирное и ровное посапывание. Проклятие! Димка опять заснул!

Понимая, что сегодня я – тот самый «дежурный, который ответственен за все, происходящее на свете», и поспать сегодня мне, увы, больше не удастся, я тяжело вздохнула. Сон, как рукой смахнуло, и я произнесла железным тоном, сдерживаясь при этом изо всех сил, чтобы не укусить безмятежно развалившегося на кровати супруга за ухо:

– Ди-им! А Ди-им! Пора вставать!

Молчание…

– Дима! – я придала голосу побольше децибел, – ты на работу идешь или нет?

С «мужской половины» кровати послышался слабый стон.

Лишь пятая попытка оказалась действенной. Кряхтя и охая, печальный и хмурый Димка встал с постели, недобро буркнул мне «Доброе утро!» и пошел собираться на работу.

Поворочавшись еще некоторое время в «осиротевшей» до вечера постели, под непрестанное шарканье супруга из санузла в комнату, потом на кухню и обратно, я не выдержала: подхватила свою подушку и одеяло и понеслась в другую комнату.

Там я рухнула на диван, зарылась с головой в подушку и зажмурилась. Повторив про себя несколько раз, что «я солнце, от меня всем тепло и светло», я наконец-то стала понемногу успокаиваться. Тело согрелось и перед глазами начали мелькать чьи-то лица, зеленые лужайки с голубыми колокольчиками, обрывки каких-то фраз, как прямо над моим ухом кто-то произнес громовым голосом:

– Вставай, мое солнце!

Поняв, что судьбу не обмануть – сегодня действительно «не мой день», я, еще раз вдохнув, сбросила одеяло и, усевшись на кровати, немигающим взором уставилась на своего утреннего мучителя.

Словно не замечая моего взгляда «38 калибра» (или он и вправду ничего не заметил), Димка, довольно громко помешивая ложечкой кофе в кружке, благодушно улыбнулся мне и сказал:

– Солнце мое, надеюсь, ты не забыла, что сегодня нужно встать пораньше? Сейчас ведь приедет Маргоша. Вы же с ней вчера договаривались поехать на дачу, навестить твоих родителей.

Тут только до меня дошел смысл его слов. Действительно, я вчера по телефону сама долго и нудно внушала Маргоше, что нужно встать пораньше, чтобы избежать всяческих коварных «пробок» при выезде из Москвы.

Для тех, кто еще не знаком со мной и Маргошей, поясню. Меня зовут Яна Быстрова. Маргоша – моя незаменимая подруга, мой «оруженосец», мой верный «Санчо Панса». На самом деле ее зовут Маргарита Пучкова, но мы с мужем привыкли называть ее «Маргошей.

Надо сказать, что до недавнего времени друзей у Маргоши было всего только двое: я и… она сама. Так уж получилось, что еще не так давно Марго была зла на весь свет, полностью разочарована в своих знакомых и практически индифферентна. Вдобавок она потеряла работу (Маргошу подло «сократили»), а вместе с ней и интерес ко всему окружающему.

Я же, поскитавшись с десяток лет по разнообразным конторам и поняв, что современным бизнесменам «САМИМ НАДО», добровольно «записалась в домашние хозяйки» и осела дома на радость мужу.

Марго частенько приезжала ко мне в гости и нудно жаловалась на жизнь, иногда, правда, помогая мне убирать квартиру, пересаживать цветы, ходить по магазинам. Я, как могла, старалась развеять ее черные думы.

Только те женщины, которые не ходят каждый день в контору или офис, могут меня понять. Домашних дел у так называемой «не работающей» женщины – в тридцать три раза больше, чем у обычной. Ведь «обычные» женщины, придя с работы, начинают суетиться «по хозяйству» – кормить семью, сражаться со стиральной (а пока еще редкие счастливицы – и с посудомоечной) машиной, гладить белье, учить математику, русский, литературу и т.п. вместе (а иногда – и «за») с детьми.

А «не работающие» женщины обречены барахтаться между магазинами, пылесосом, «стиралкой» и плитой с утра до вечера, а после прихода остальных членов семьи… Ну, в общем, вы поняли…

Но так уж случилось, что нам с Маргошей не удалось закиснуть на ниве домашнего хозяйства. По странному, но, с моей точки зрения, счастливому стечению обстоятельств вот уже почти полтора года мы расследуем самые таинственные исчезновения и преступления. Короче говоря, у нас есть лицензия и удостоверения частных сыщиков*, драйв, адреналин и любимое дело.

Самое первое дело нам пришлось начинать спонтанно. Потом подвернулась еще парочка запутанных историй, из которых мы также вышли победительницами.

Через год мы решили открыть детективное бюро и назвали его «Два попугая». Это было первое словосочетание, которое пришло мне в голову, а я всегда привыкла доверять подобным порывам души. И хотя Маргоша пыталась отговорить меня, перечисляя таких солидных конкурентов, как «Шерлок», «Лунный свет» и проч., я утвердилась в своем мнении окончательно и бесповоротно.

На прошлой неделе мы с Маргошей сняли под офис однокомнатную квартирку в панельной «хрущевке» – сравнительно недорого, да и недалеко от дома. И страшно гордились этим. Правда, помещение требовало серьезного ремонта, но мы решили схитрить. Пока денег у нас было немного, а точнее, почти никаких, мы решили обойтись «косметическим» ремонтом – переклеили обои, вымыли полы и окна, повесили

______________

* Историю начала сыщицкой деятельности Яны Быстровой и Маргоши читайте в книгах «Долг шантажом красен», «Умереть дважды» и «Танцуют все!»

красивые гардины, перевезли из дома оргтехнику, телевизор, установили кондиционер и… временно успокоились на этом.

В конце концов, – решили мы, – если мы будем удачливы в своих детективных расследованиях, то, вероятно, уже скоро сможем позволить себе снять более комфортное помещение. А, как известно, работа «серого вещества», о котором так заботился Эркюль Пуаро, в принципе, не сильно зависит от количества денег и роскошной обстановки. Это лишь «игра на публику», так называемая «пыль в глаза».

Хотя некоторые клиенты и выбирают детективов именно по «материальному» признаку, то есть «по одежке». Думая, что если у детектива богатый офис, то он успешен…Хха!!!

Прикрепив к двери золоченую табличку «Два попугая», мы стали публиковать рекламные объявления о нашем детективном бюро в некоторых периодических изданиях. И несмотря на то, что звонков было мало, я как экономный и рачительный «хозяин фирмы» считала, что нашей прямой обязанностью на данном этапе является присутствие в офисе и ожидание прихода возможных клиентов.

Первое время нам даже вроде бы везло. Мы проследили за неверным мужем и принесли его рассерженной супруге фотопленку, на которой отражался его «обновленный романтический мир» с новой секретаршей. Делать снимки было просто, хотя и неинтересно – влюбленная парочка целовалась везде и всюду – в кафе, в машине, на улице.

Свирепого вида бабища, наша «клиентка», отвалила нам «немереную» сумму – триста баксов, на которые мы купили диктофон и новый картридж к принтеру.

Был и еще один не сложный «заказ». Абсолютно глухая старушенция потеряла болонку и в отчаянии обратилась к нам. К счастью, мы нашли собачку в предельно короткие сроки – она просто-напросто провалилась в разрытую ремонтными рабочими яму для замены теплотрассы.

Собака была не менее, чем хозяйка, рада своему избавлению и беспрестанно пыталась лизнуть меня в лицо, когда я торжественно вносила ее в квартиру к старушке. Правда, денег с глухой бабуси мы не взяли, но взамен обязали ее с этого дня водить свою «Пушинку» только на поводке.

Потом наступило затишье. Телефон молчал с утра до вечера, мы скучали и изнывали от жары, навалившейся на Москву с начала июня.

За день воздух прогревался настолько, что терял свою прозрачность, и, порой казалось, что люди, машины – все двигаются в воде.

Дышать в автомобильных «пробках» было абсолютно нечем. В открытые окна вместо желанного прохладного сквознячка врывался горячий зной и обжигал ноздри. Москва напоминала скорее приморский курортный город, только без моря, нежели столицу крупнейшей державы мира: лениво передвигающиеся люди в шлепанцах на босу ногу, в шортах и майках, в бейсболках.

И иногда нам с Марго даже начинало казаться, что мы уже не реальные люди, а герои какого-то комикса: встали, уехали в офис, бессмысленно просидели там в жаре и духоте до шести вечера, встали, уехали домой, легли спать…

От безумия нас спасал Интернет и разнообразные компьютерные пасьянсы. А также телевизор несмотря на то, что регулярно пугал москвичей и жителей других городов грядущими природными катаклизмами и усилением криминогенной обстановки.

Начало недели не принесло нам никаких перемен. И я решила, что мы, как говорится, сами себе начальники, поэтому вполне можем себя побаловать кислородом, съездив навестить моих родителей на дачу.

Глава 2. Черный мотоциклист

Поеживаясь от недосыпа и подбадривая себя тем, что после обеда мои родители устраивают «тихий час», во время которого спят все – даже собаки, угнездившиеся в своих креслах, я начала быстро паковать кульки с провизией и одеждой.

Когда в коридоре уже нельзя было пройти, не зацепив ногой какую-нибудь кошелку, Димка методично начал перетаскивать пожитки в мою машину.

Маргоша приехала вовремя, но, очевидно, тоже не выспалась и была «чернее тучи». Более того, воспользовавшись моментом, когда я со списком в руках металась по квартире в поисках забытых вещей, а Димка, словно «bionicle», сносил сумки вниз, она пробралась на огромный диван и сейчас «досыпала» там «при полном параде».

Тем временем мой муж, перенеся все сложенные мной кульки в машину, перекурил и окинул взглядом пустой коридор. Решив, что я сложила на диване очередной тюк с подушками и одеялами для дачи, он с азартом вцепился обеими руками в тучную спину Маргоши, покрытую пледом. Марго издала вопль раненного бизона, испугав этим до полусмерти несчастного Димку, и вскочила на ноги. В глазах ее плескался ужас вперемешку с недоумением.

– Что вы тут так раскричались? – с деланным изумлением вплыла я в гостиную, – вставай, Маргарита, мы уже уезжаем.

Димка, перекурив «эпизод с Маргошей», уехал на работу. А я, усадив на переднее сиденье беспрестанно ворчавшую, еще не проснувшуюся окончательно подругу, включила мотор и, под его утробное урчание, стала, охая и вздыхая, перекладывать в багажнике моего «Жигуленка» вещи, которые Димка, как всегда, неумело накидал туда. Наконец мы тронулись в путь.

Дорога была свободная, в восемь часов «чайники» еще спят, а остальные водители проносятся так быстро, что не создают заторов. Правда, я зря радовалась – перед самым выездом из Москвы мы все-таки попали в «пробку». Да какую! Она начиналась с «рабочего движения», километров этак десять в час, с остановками, а потом переросла в гигантское скопление машин.

– Эх, елка-палка! – хлопнула я рукой по рулю, – все-таки вляпались! И как это я не посмотрела на часы, когда выезжали – ведь сейчас ровно половина девятого – самое время для поездки на работу депутатов и дачников. Уж лучше бы мы, раз опоздали, дома высидели еще часок, чем здесь на жаре плавиться.

Проехав еще метров триста, мы стали наблюдать, как неторопливо, но властно автоинспекция перекрыла движение в обе стороны. Не взирая на мощный поток ненависти и даже редкие гудки, исходящие из огромной массы автомобилей простых смертных, два дюжих автоинспектора, встав посредине шоссе, принялись, как всегда, ожидать, когда «слуги народа», для которых, как известно, не существует «пробок», проснутся в своих шикарных особняках, не спеша, позавтракают по принципу царя из «Федота-Стрельца…» («Утром мажу бутерброд – сразу мысль: а как народ? И икра не лезет в горло, и компот не льется в рот!»), да и поедут «служить своему народу» в Москву.

Мы были еще слишком далеко от главного «ступора» – выезда из Москвы и пересечения Минки с Рублевкой. Поэтому невероятно медленно, но все же продвигались от светофора к светофору, постепенно приближаясь к точке «Х».

Истомившиеся в длительном ожидании нетерпеливые «дачники» с помидорной рассадой на задних сидениях, а их скопилось к этому часу уже немало, начали помаленьку психовать и сигналить.

Но автоинспекторы, расхаживающие посреди шоссе в тревожном ожидании, похлопывали себя по толстым ляжкам полосатыми жезлами и не обращали на «забияк» никакого внимания. Неожиданно все затихло. В разливавшемся мареве дня стоявшим в первых рядах стало видно, как издалека показалась несущаяся на предельной скорости кавалькада наших «царьков» с машинами охраны, разноцветными мигалками, проблесковыми маячками, кряканием клаксонов и завыванием сирен.

– Ффу, – расслабилась я, – слава богу, сейчас они пронесутся, и нас наконец-то пропустят.

– Скорее бы, – проворчала Маргоша, – а то я от жары, кажется, начала таять. Я посмотрела на нее. Действительно, по ее круглому лицу катились крупные капли пота, очки съехали на нос, а щеки пылали, словно «проблесковые маячки» несущихся нам навстречу машин.

Мы стали напряженно вглядываться в мигающее разноцветными огнями черно-серое месиво, приближающееся все ближе к Москве. Вдруг из-за аккуратно подстриженных городскими садовниками кустов с турбинным ревом вырвался огромный черный мотоцикл.

К сожалению, я плохо разбираюсь в марках производителей, но даже я поняла, это был мощный и дорогой мотоцикл, потому что рев стоял такой, словно в воздух поднялся реактивный самолет. Во всяком случае, уши у нас с Марго заложило.

Мотоциклист сначала поравнялся с летящим черным «Мерседесом» и слегка наклонился в том месте, где располагался бензобак. То же самое он проделал с «Джипом» и тут же с ревом скрылся за поворотом следующего квартала. Все это он проделал так быстро и незаметно, что многие, в том числе, кажется, и ДПСники, и охрана, скорее всего, решили, что это просто был мираж, спровоцированный жарой.

Но уже буквально через несколько секунд один за другим начали взрываться автомобили «слуг народа». Повалил едкий черный дым с пламенем, и по шоссе стала разливаться огненная река.

Поднялась неимоверная паника. Многие автовладельцы начали круто разворачивать свои машины и уезжать в обратном направлении. Некоторые, наиболее бесстрашные и охочие до сенсаций, повыскакивали из своих машин и кучками толпились абсолютно беспрепятственно первые минуты после взрывов.

Минут через пять с ближайшего поста подъехали наши доблестные, но слегка растерянные ДПСники. Откуда-то со всех сторон начали подкатывать к месту происшествия дико воющие красные пожарные машины и автомобили «Скорой помощи». Примчался даже желто-салатовый реанимобиль, откуда ни возьмись, появились МЧСники.

Прошло минут пятнадцать, прежде чем удалось оцепить огромную территорию. И это несмотря на то, что пост ДПС находился метрах в двадцати от места трагедии. Любопытных водителей-частников, преодолевая их вялое сопротивление, стали разгонять обратно по автомобилям.

Маргоша, пришедшая в себя после увиденного, заерзала на сиденье и снова начала ворчать:

– Ух ты! Вот это да! Ты смотри, что делается! Ничего себе! – выпалила она, утирая влажное лицо рукой.

Я пока не обрела дар речи, поэтому молча слушала ее.

– Да уж, – продолжала тем временем она, – похоже, что мы сегодня точно никуда не доедем.

– Ну, возможно, если бы мы выехали пораньше, мы бы давно были бы на даче, – наконец ответила я, с ужасом поглядывая на полыхающие остатки иномарок и суетящуюся вокруг них толпу «службистов».

Дорогу к этому времени уже оцепили намертво. Из остановившегося прямо на разделительной полосе автобуса высыпались солдаты и бегом окружили место взрыва.

Немного погодя подъехало несколько черных «Волг» с мигалками.

– Ага, – догадалась я, – вот и прокуратура пожаловала.

– Такое впечатление, что все они сидели где-то рядом, в засаде, или их забросили сюда с вертолета, – ворчливо произнесла Марго.

– Ну, как раз это-то я могу объяснить, – сказала я. – Скорее всего, многие «следаки» тоже, как и мы, решили уехать пораньше на дачи. А по рации им передали, что «случилось страшное…». Вот они, бедняжки, вместо шашлычков и баньки, теперь прямо на линию фронта попали… Слишком оперативно уж они объявились.

Между тем, ошалевший от жары и волнений простой люд стал снова высыпать из машин. Потная, красная Маргоша тоже стала выкарабкиваться из моего «Жигуленка».

– Только, пожалуйста, дверью не хлопай, – рявкнула я, недоумевая, зачем ей понадобилось вылезать и машины.

– Да у тебя всегда эта дверь плохо закрывается, – оправдывалась Марго, уже второй раз сильно стукая дверью. – Может, пойдем посмотрим?

– Пойдем, – согласилась я, – и тоже вылезла из машины.

Толпа глазеющих все увеличивалась. Возле места взрывов туда-сюда носились люди в белых халатах, оперативники, пожарные.

Хотелось верить, что вместо происшедшей на наших глазах трагедии на самом деле здесь снимали какой-то дорогущий блокбастер. Но, увы, это было не так. Только что мимо нас санитары пронесли на носилках какого-то человека с обожженным лицом. Он сильно стонал…

Поежившись, я стала разглядывать ходящих из стороны в сторону службистов. Вдруг среди полицейских, сдерживающих волны журналистов с фотоаппаратами и видеокамерами, я заметила знакомую крупногабаритную фигуру.

Подталкивая Маргошу в бок, я сказала:

– Смотри-ка, и Батон* здесь! Откуда он-то появился?!

Марго, тут же начав поправлять прическу, ответила притворно-равнодушным голосом:

– Погоди еще, сейчас и городские знаменитости прискачут! Видишь, сколько всех понаехало, и все еще прибывают… Значит, большие «шишки» были в машинах, раз такая суета кругом.

Я набрала номер мобильного телефона приехавшего вместе со следственной бригадой следователя прокуратуры Олега Соловьева. Он рявкнул в трубку:

– Ну, говори, только быстро, мне некогда.

– Да чего уж тут говорить? Мы и так все видим. Можешь подойти поближе к посту

ДПС? Я тебя встречу.

– Ну, ёперный театр, вы опять тут как тут, – удивленно хмыкнул Олег, – и как это я сразу не догадался… ладно уж, сейчас подойду.

Мы наблюдали, как он с трудом протискивается сквозь толпу зевак. Я окликнула его и замахала рукой. Соловьев, увидев нас с Маргошей, широко улыбнулся, а, подойдя ближе, произнес:

– И откуда вы только взялись тут, роковые вы мои?!

– Вообще-то мы на дачу ехали, – я не знала, стоит ли обижаться на его шутку. – Олег, выпусти нас, пожалуйста, отсюда, а то мы уже целый час тут паримся, родители волнуются.

– А Димке ты звонила? – проявил мужскую солидарность Батон, – конечно же, нет, – сам себе ответил он, увидев мой виноватый взгляд. Потом, сдвинув брови, почесал затылок:

– Ну и как мне вас сквозь такую толпу пропустить, да еще «побыстрее»? Сама видишь, что творится.

– Да очень просто, – ответила я, – помнишь, как в «Золотом теленке» Остап Бендер спасал Паниковского? «Кто свидетель?» – вопрос простой, но через минуту никого вокруг не будет. А мы потом с тобой поговорим, – добавила заискивающе я.

Потом, видя, что Олег все еще сомневается, перешла в наступление, – разгоняй давай толпу и выпускай нас, а то мы тут все расплавимся, как медузы, выброшенные на жаркий берег. И потом, – добавила я резонно, – вам же работать легче станет,

_______________

* Батон – дружеское прозвище, приклеившееся к Олегу Соловьеву еще с армейских лет, когда он служил вместе с мужем Яны Быстровой в «горячих точках». См. книги «Долг шантажом красен», «Умереть дважды», «Танцуют все!».

когда народу поменьше будет.

Олег еще раз почесал затылок. Видимо, прав был классик, сказавший, что этот жест помогает русским людям сосредоточиться. Наконец, Олег сказал: «Ладно, идите в машину, сейчас попробую что-нибудь сделать».

Потом он подошел к стоящему до сих пор посреди шоссе здоровенному автоинспектору и о чем-то стал с ним беседовать. Минут пять ушло на переговоры. Олег даже кому-то звонил по мобильному. Наконец, о чудо! «дядя Степа» с жезлом подправил портупею и стал размахивать своей волшебной полосатой палочкой, пропуская по одной машины в сторону пригорода.

Среди автомобилистов поднялось необычайное волнение. Все тут же заняли свои места за рулем и включили моторы. Двигались мы очень медленно, поскольку приходилось объезжать место взрывов, и из четырех полос «сливаться» в одну. Но, как говаривал известный «разрушитель» коммунизма, «Процесс пошел». И уже минут через двадцать мы вырвались за кольцевую автодорогу.

Глава 3. Коршуново

В результате всех перипетий, происшедших с нами на выезде из Москвы, на дачу вместо десяти утра мы, измученные и ошалевшие от жары, приехали лишь в час дня.

Мой видавший виды «Жигуленок» раскалился до такого состояния, что на его крыше можно было бы запросто сделать омлет с сыром или разогреть пиццу. Было бы желание… и продукты!

В советско-российской машине кондиционер не предусмотрен…Как говорится, и так сойдет… Поэтому мы с Маргошей, подъехав к деревне «Коршуново», где жили безвылазно вот уже более двадцати лет мои пенсионеры-родители, были похожи на двух мокрых куриц. Во всяком случае, мне даже показалось, что Маргоша издает какие-то странные звуки, похожие на квохтанье этой домашней птицы, столь сильно подверженной в последний год всевозможным гриппозным состояниям.

Деревня «Коршуново» затаилась среди лугов, полей и лесов. Она – последняя в цепочке деревенек, за ней расположилась глухая многокилометровая чаща. Еще несколько лет назад «Коршуново» было одним из самых глухих местечек Подмосковья. Дороги туда от шоссе практически не было – сплошные тракторные колеи, и в любой дождь выбраться из деревни становилось абсолютно бесперспективным занятием.

Машины медленно ползли «на цепях»: водители прикрепляли какие-то здоровенные цепи на задние колеса, чтобы они хоть как-то крутились в густой, непролазной жиже. И частенько без помощи тракториста, бравшего на буксир застрявших за «поллитру», обойтись было просто невозможно.

К тому же неглубокая лесная речка-«переплюйка», окружавшая «Коршуново» со всех сторон, после дождей разливалась вширь, и машины, и так вынужденные переезжать ее каждый раз, буквально переплывали ее (благо, что тогда еще иномарок с компьютерами в России почти что не было).

Но зато и красота кругом была необыкновенная! Над деревней летали в большом количестве пернатые хищники, заливались жаворонки и соловьи, к домам, не боясь ничего и никого, подходили лоси, лисы, зайцы, а по ночам на деревенских картофельных полях, сыто похрюкивая, трапезничали кабаны.

Сейчас до первых домов «Коршуново» бежит-извивается асфальтовая дорога, а через речку-«переплюйку» проложен мост… Но цивилизация, принеся облегчение автомобилистам, погубила первозданную красоту природы. Лесные обитатели перестали посещать деревню, а грибы и ягоды практически исчезли… Но воздух по-прежнему свеж и чист. Или это нам так кажется по сравнению с московским смогом?

Открыв настежь окна машины, мы полной грудью вдыхали кислород и наслаждались запахами цветов и свежескошенной травы. Вдалеке уже маячила фигура отца, который, открыв ворота гаража, приветливо махал нам рукой. С трудом преодолев узкое пространство между воротами, я осторожно въехала в гараж. Это удалось мне не сразу, поскольку папа встал прямо перед машиной и попытался отрегулировать движение, загораживая собой въезд.

Когда я попросила папу немного отойти от машины, чтобы я могла беспрепятственно въехать в гараж, папа, как всегда, почему-то обиделся, махнул на меня рукой и, громко сказав «тьфу», удалился.

Обрадовавшись, что наконец, смогу запарковать машину, я влетела в ворота и, не рассчитав сил, задела передним бампером поставленную кем-то в гараж огромную жестяную бочку (слава богу, бочка была пустая, поэтому бампер лишь слегка помялся, а бочка угрюмо ухнула с бетонной плиты вниз).

Чертыхнувшись, я, вылезла из машины. Решив не выяснять сейчас, кому пришла в голову дурацкая идея поставить в гараж бочку, я начала выгружать почти расплавившиеся продукты из багажника.

Мама, в надвинутой на глаза соломенной шляпке «а*ля мисс Марпл», с завидным энтузиазмом ковырялась в цветочных клумбах, не забывая, правда, при этом изредка поглядывать в сторону соседей с обеих сторон. И поскольку у соседей справа как раз шло выяснение отношений «на повышенных тонах», то мама по вполне понятной причине вышла встречать нас несколько позже отца.

К тому же сегодня был какой-то особенный, «посадочный» день, поэтому маме нужно было пересадить то ли «подофиллум», то ли «цемицифугу», то ли лептосифон и именно до часа дня. Мама же, забывая о годах, и, как всегда, пытаясь сделать двумя руками сразу несколько дел, не успевала, а посему нервничала.

Я расстроилась из-за того, что мама в ее почтенном возрасте коптится целый день на солнце. И, конечно, не удержалась и сказала, что в такую жарищу надо сидеть дома, а не «грядки бороздить». И сразу же горько пожалела об этом.

Папа, все это время тихо стоявший в сторонке и, видимо, мечтающий об обеде с утра, который, разумеется, мама не успела приготовить из-за «срочных полевых работ», грозно сдвинул брови.

И уже через три секунды мы с Маргошей, и так ошалевшие от жары, слушали длинную патетическую речь папы о «выживании пенсионеров в нечеловеческих условиях» (то есть на даче). Подоспевшая с мини-грабельками наперевес мама с багровым от жары лицом, на котором сверкали сердито сощуренные глаза, необыкновенно вовремя включилась и повела «вторую партию», добавив, что обед нам придется готовить с Маргошей самим, поскольку у нее, в отличие от нас, бездельниц, еще масса дел.

К этому времени папа, выпустивший накопившийся за неделю «пар», успокоился и стал помогать нам выгружать вещи из машины. При этом, он, забыв, что только что «плевался в нас огнем», довольно миролюбиво и с надеждой во взоре спросил:

– А обед-то, надеюсь, скоро будет?

– Скоро, – ответила я, – строго по расписанию. – А чем вы тут без меня питались?

– Падалью, – мрачно изрек папа, улыбнулся и пошел гулять с одним из наших псов в поле.

Псы-рыцари, как зовет их мама, пришли к нам ниоткуда лет пятнадцать назад, да и остались. Все эти годы они нещадно эксплуатировали доброту отца и гоняли его на прогулку ежедневно раз по пять каждый, хотя огороженная территория вокруг нашей дачи насчитывала не менее тридцати соток.

Идея о том, чтобы отпускать их гулять без поводка в поле была заранее обречена на провал. Первый из них – рыжий «овчар-малинуа» Мухтар, необыкновенно умный и внешне похожий на огромную лису, обязательно бы убежал, не оглядываясь, к внукам и правнукам в соседние и дальние деревни. И папа бы, как обычно, разъезжал бы на машине по деревням и «спасал» своего любимца от охотников, могущих принять издали его за лису.

Второй кобель – эрдельтерьер Граф со склочным характером, который за те пятнадцать лет, что харчевался у нас, так и не успел обзавестись потомством, немедленно бы рванул в неизвестном направлении искать себе «жену».

И поскольку оба пса были от старости глухи, словно два пня, то отцу приходилось таскаться с ними, словно коза на веревке по полю. От постоянных «стометровок» его спасали лишь проливные дожди, в которые наши кобельки наотрез отказывались слезать со своих мягких кресел и мочить лапки. Но папахен не унывал и, стаскивая их с крыльца на мокрую траву, приговаривал: «Иначе заржавею».

Вот и сейчас, в предобеденное время папа пошел выполнять свои «хозяйские» обязанности – выгуливать по очереди двух строптивцев.

– Маргоша, – вздохнула я, – давай обед приготовим экстренным методом. Пока папа гуляет с кобельками. Я надеюсь, ты не расстроилась и не будешь обращать внимания на стариковское ворчание?

Маргоша улыбнулась и вздохнула:

– Давай сначала доживем до их возраста, а потом начнем обижаться.

– Вот и молодец, – одобрила я ее мысль, – тем более, что родители уже все забыли и успокоились. Просто они соскучились по мне, вот и высказали все, что скопили за неделю. – Так что мы будем готовить на обед?

– Слушай, – крикнула Маргоша, – мы ведь привезли квас, давай-ка закинем его в холодильник, чтобы он остыл и не был похож на вскипевшую бражку. А сами пока приготовим «крошево».

Решив разделиться на команды, мы приступили к работе. Маргоше было поручено сварить картошку и яйца, а я помыла и нарезала зелень и овощи.

Окрошка в такую жару – первое дело. Мы рьяно взялись за него, и уже через полчаса, когда мама накрыла газеткой от солнца какой-то очередной «цветик-семицветик» с практически непроизносимым названием, а папа, вернувшийся с прогулки, принялся грызть недозрелое яблоко, случайно упавшее с одной из яблонь, мы позвали родителей к столу.

За обедом мы расслабились и, перебивая друг друга, начали делиться новостями. Мама сообщила нам, кто с кем поссорился в деревне, кто отдал богу душу, а кто купил новую машину. Папа делал попытки перевести разговор на политические темы. При этом голос его принимал металлический оттенок, а глаза пронзали кого-то невидимого (наверное, депутатов), словно острое копье с отравленным наконечником.

Когда мы уплетали уже по второй тарелке, из моей сумки раздался вальс Штрауса. Вспомнив, что я так и не позвонила Димке, я выскочила из-за стола, и, испуганно схватив трубку, робко пропищала:

– Але! Димуля, не волнуйся, мы уже на месте.

В ответ раздался напряженный баритон мужа:

– Почему так долго не звонила?! Почему заставляешь волноваться?!!

– Да я пыталась…

– Знаю я, как ты «пыталась». Во сколько вы выехали?

И рассерженный супруг продолжал:

– Сама с ума сошла и меня скоро сведешь со своими расследованиями. Во что вы там в очередной раз вляпаться успели?

– Да пока ни во что…С чего ты взял?

– Знаю я тебя, – не поверил муж. – Если бы не вляпались, то ты уже давно бы позвонила, что доехала до дачи. Я, между прочим, с утра жду от тебя вестей, а их все нет и нет… А звонить сам тебе тоже не стал – вдруг ты за рулем? В общем, если бы Олег мне не позвонил, я и не знал бы, что и думать.

– Ой, Димуль, прости, столько событий… Мы до сих пор в шоке.

– Ну вот, а говоришь, что не вляпались! Знаю, знаю, мне Соловьев уже все рассказал. Ждите нас вечером в гости.

– С Олегом? – обрадовалась я.

– Да, приедем, поговорим. Думаю, что и папа твой будет рад тому, что мы разбавим ваш женский коллектив.

После обеда, мы, умиротворенные и уставшие, включая псов-рыцарей, предались сладостной дреме в деревянной избе, все еще сохранявшей ночную прохладу.

Маргоша, перенервничав в дороге из-за жары и теракта, сладко посапывала на диванчике, прикрывшись тонким клетчатым пледом. В соседней комнате отдыхали уставшие за первую половину душного и знойного дня родители, со своих кресел на террасе выводили рулады собаки.

Мне же со сном в этот день определенно не везло: хотя на даче в любую погоду невероятно здорово спится, в голову постоянно лезли тревожные мысли. Я строила предположения о том, что за загадочная личность этот «черный мотоциклист», и за что он взорвал две депутатские машины.

Особенно меня удивляло невероятное мастерство террориста: «точечным ударам» по депутатам мог бы позавидовать любой «аль-каидовец». Ведь ни один охранник при взрывах не был убит, лишь несколько человек оказались ранены. Сегодня на шоссе погибли только два человека – и оба депутаты. Такое никак не хотело укладываться в моей голове.

Дом уже весь погрузился в сон. Собаки откровенно храпели, им вторила Маргоша. Слушая беспрестанное тиканье сразу нескольких «ходиков» и будильников, которыми был заставлен весь дом, я постепенно тоже начала задремывать. Временами мне даже казалось, что я нахожусь в поезде: «тик-так», «тик-«так», «тик-тик», «тук-тук», «тики-тики», «таки-таки», «ть-ть-ть».

Но, как только сон стал наконец-то одолевать меня, глаза закрылись сами собой, а по коже прокатились приятные мурашки – предвестники крепкого сна, как я услышала совсем рядом возню и недовольное порыкивание: стервозный эрдельтерьер по кличке Граф (он же Графула, Модест и Гранфло) решил, что уже выспался и ему пора немного размяться на лужайке перед домом. Поэтому он сильно начал трясти ушами, а когда понял, что его метод побудки не срабатывает, то несколько раз нервно и довольно звонко пролаял, не слезая при этом с кресла.

Я спешно соскочила с кровати и, чтобы «стервоточец» (как его зовет папа) не успел перебудить весь дом, показала Графуле кулак, нацепила на него ошейник и вновь вышла с ним на улицу. Когда же Графула (он же Гыня, он же Гуго Обернштейн, он же Гога, он же Бонфинь), стремительно и филигранно оросив любимую мамину экзотическую пятнистую тигридию, понял, что я собираюсь вернуться домой, он встал у крыльца, словно бычок-трехлеток, низко опустив голову и широко расставив передние лапы. Всем своим видом Графин показывал мне, что лично он домой идти не собирается, несмотря на палящий зной.

Поняв, что придется принимать контрмеры, я взяла ножницы, которыми крестьяне стригут овец, и стала подстригать густую шерсть эрделя. Гыня, поняв, что «доигрался», заметно приуныл и уже минут через пятнадцать стал тяжело дышать и тянуть меня в дом. Решив, что достригу его вечером, я смилостивилась, и мы вернулись в прохладную деревянную избу, еще не успевшую забрать все тепло из жаркого воздуха.

На всякий случай показав еще раз кулак Гыне, я снова возлегла на кровать, но сон окончательно покинул меня. Между тем в голове опять стали крутиться мысли, как в передаче «Что? Где? Когда». А перед глазами вновь и вновь представало Минское шоссе и страшные взрывы на нем…

Вечером, когда я, перевыполнив норму всех хозяйственных дел за день, сидела на крылечке и любовалась вечерним солнцем, ко мне присоединились Маргоша и Граф.

В Коршуново закат особенный – в Москве такого никогда не увидишь – то ли смог, то ли местность другая. Пестрота и затейливость солнечной палитры вызвала бы зависть у любого художника.

Словно волшебный персидский ковер, величественное небо каждый вечер постоянно меняет свои краски и оживает: по нему в торжественном параде проплывают замысловатые сказочные фигуры – крокодилы, рыбы, птицы, драконы, собаки, люди…

Словами невозможно передать тот необъяснимый восторг, каждый раз охватывающий меня в последние минуты заката светила. Мне хочется кричать, чтобы все люди Земли в эти часы услышали бы меня и прибыли бы в Коршуново на спектакль-шоу "Заход солнца». Тогда они, возможно, стали бы хоть немного добрее, чище помыслами, а некоторые, может быть, даже задумались бы над некоторыми своими неблаговидными поступками…

Когда небо около одиннадцати вечера сменило оранжево-розовато-сиреневый плащ на синевато-фиолетовый с серой подбивкой, в деревню приехали уставшие Димка и Олег. Мы прогуливали в очередной раз собак, и Маргоша, увидев знакомую машину, закричала:

– Ну, наконец-то! И наши пожаловали!

Олег выглядел грустным и каким-то постаревшим. Лицо его, еще недавно круглое и румяное, сильно осунулось, но он, как всегда, хорохорился, и пытался казаться веселым. Правда, отвечал Соловьев на наши вопросы невпопад, да и шутки его были какими-то неестественными, вымученными. Скорее всего, он, как и я, все время пытался разрешить загадку сегодняшних взрывов.

Димка почем зря ругал искусственно создаваемые «пробки» и «слаломистов»-автомобилистов. В общем, мужчины были, что называется, не в духе.

Но уже через каких-то десять минут их лица стали приобретать нормальный оттенок – свежий воздух и пасторальная тишина «Коршунова» немного успокоили их нервы, а предложенный им ужин и вовсе настроил их на благодушие.

Несмотря на поздний час, без Олега и Димки мы ужинать не садились. Поэтому, разумеется, составили им компанию. Мужчины, конечно же, выпили. Папа после второй рюмочки включил «политическую волну». Но, хотя мужчины, казалось, с интересом внимали ему, вряд ли кто сейчас его слышал. Каждый думал о своем. Наконец, после третьего тоста – как всегда «за женщин, за любовь», Димка посмотрел на Олега и сказал:

– Да, ладно тебе, Батон, эк ты загрузился. Первый раз что ли убили кого-то? Чего ты в самом деле? Давай-ка, вот, выпей и расслабься. – И Димка пододвинул к Олегу бутылку.

Папа поднял брови вверх:

– Кого убили? Что случилось, Дима? А мы сегодня как раз радио не слушали, – разочарованно добавил он, – девочки приехали и отвлекли нас.

– Да парочку депутатов взорвали, – мрачно пошутил Олег. – Нам теперь расследовать придется под «высоким присмотром». А следов никаких. И версий пока что маловато. Поэтому и нервничаю.

Димка в двух словах объяснил встревоженному тестю ситуацию. Маргоша деловито вставила пару фраз, чем окончательно разнервировала папу. Наступив ей под столом на ногу, я бодрым голосом предложила:

– Может, костерок разведем? Что-то давно мы не сидели у костра. Огонь и вода, говорят, успокаивают нервы.

Все радостно согласились и прошествовали в дальний конец участка, где Димка, разжег «некондиционные» дрова, которые мой папа всегда складывал у мангала.

Сухой хворост вспыхнул сразу. В сгущавшихся сумерках освещенная костром небольшая полянка показалась мне сказочным, забытым всеми островком. Подбросив в костер несколько еловых веток, случайно оказавшихся рядом после последней рубки дров, я восхищенно смотрела, как сонмы разноцветных красновато-желтоватых искорок вздымаются к небу. И постепенно утреннее происшествие стало казаться каким-то нереальным, далеким.

Мужчины между тем уже в полнейшей темноте принесли к костру стол и стулья. А мы, сопровождаемые мамой с фонариком, доставили закуску. Собаки участвовать в «продолжении банкета» отказались и остались дома.

– Режим есть режим, – сказал довольный отец. – У меня собаки свое место знают.

Маргоша еще раз посмотрела на Батона и сказала:

– Олег, расскажи уж нам все, излей душу. Может, и тебе тогда легче станет. А может, и мы чем-нибудь поможем.

– Ладно, – согласился Батон, поднимая рюмку, – э-эх, давайте, за успех нашего безнадежного предприятия! Немного погодя он закурил и начал рассказывать. Мы, уютно устроившись возле костра, слушали его.

– В общем так, – начал Олег, – объявили «план перехват». Только куда там… Ушел гад… Мотоцикл его, конечно, нашли. Тихо и мирно припаркованным у домов на соседней улице. Опросили бабулек, сидевших на лавочках во дворе. И все они в один голос, перебивая друг друга, говорили так:

– Приехал мужчина, весь в черном. Высокий, стройный. Косая сажень в плечах. Одним словом, богатырь. Зашел в подъезд, но так из него и не вышел. Лица его никто не видел, потому что он был в шлеме.

Подцепив на вилку кусочек ветчины, Батон продолжил:

– Потом мы опросили жильцов квартир. Ни в одну из квартир никто не заходил. Поднялись тогда на чердак, поскольку дверь туда оказалась открыта. Сразу стало понятно, что террорист скрылся именно этим путем. Дом там многоподъездный…

Ну, вот в принципе и все. Пожар на шоссе потушили, залили пеной. Да, я же самое главное не сказал, – оживился вдруг Соловьев. – Эксперты сказали, что «сработал» профи. Я о таком и не слышал. Чтобы на полном ходу прикрепить к бензобаку «Си-4»…

– «Си-4»? – переспросила Маргоша, жуя бутерброд с колбасой. – А что это за штуковина такая?

– Это пластиковая взрывчатка, – ответил Олег. – Да еще и с дистанционным управлением! Но самое интересное то, что взрывы и той и другой машины были направленными. Направление взрывной волны у «Мерседеса» ушло внутрь, так что заднее сиденье разнесло в клочья. А там как раз сидели два депутата. Между прочим, два друга с давних пор. И знаете, как-то все странно. Охрана совершенно не пострадала. В основном небольшие царапины и легкие ожоги. Такое впечатление, что хотели убить именно этих двоих.

– Конечно, хотели их убить. Чего же тут странного, – произнес папа воинствующим голосом, услышав ненавистное слово «депутаты».

– А в «Джипе», в котором ехала охрана, взрыв был направлен на то, чтобы машина просто перевернулась. Хлопушка какая-то.

И Батон, глядя на красно-оранжевые угли догоравшего костра, которые иногда отливали синими язычками пламени, расстроено добавил:

– Дело у нас отобрали. Заниматься этим будет генеральная прокуратура. А нас «определили» быть на подхвате. Обидно. Ян, что посоветуешь?

– Да что я могу посоветовать? Отдыхай, пока ясности нет, расслабляйся.

Маргоша, сыто позевывая, выразила надежду, что все закончится хорошо. Видно, ей опять захотелось отрешиться ото всех насущных проблем и поспать на свежем воздухе, несмотря на отчаянные атаки комаров.

Димка провозгласил тост:

– «За счастливое избавление от проблем»!

Олег выпил, грустно улыбнулся и сказал:

– Проблемы еще будут. Уж поверьте. А пока в этот тихий и прохладный вечер давайте отдыхать.

Мы с наслаждением стали втягивать в себя полной грудью свежий, слегка влажный ночной воздух и смотреть на звезды, которые, словно блестки на темно-синем покрывале восточной красавицы, уже рассыпались по всему небесному шатру.

Словно завороженные, вытянув шеи и, задрав головы, мы смотрели в бездонное звездное небо. Говорить больше никому не хотелось. Тишина вокруг стояла звенящая. Только изредка где-то в поле старательно выводил свои хриплые трели козодой…

Костер уже почти потух. И из низины, с речки на нас стал наползать густой туман. Димка подбросил еще пару полешек, и огонь, взбодрившись, съел первый натиск тумана, и вокруг нас образовалась кристально чистая полукруглая пещера из ночного воздуха. Окруженные со всех сторон упрямо наступающим туманом, мы сидели, словно индейцы около своего вигвама. Родители давно ушли спать, только мы вчетвером все смотрели на догорающие головешки и думали каждый о своем.

Глава 4. Неожиданная клиентка

Выходные на природе пролетели очень быстро и незаметно. Наступил хмурый понедельник. Еще со школьных лет никак не могу привыкнуть к тому, что понедельник приходит почти сразу же вслед за пятницей, а ночью с воскресенья на понедельник уснуть удается лишь к утру.

Вскочив, как ошпаренные, в половине шестого, по будильнику, когда только-только начинало рассветать, мы попили кофе, сложили вещи в машины, попрощались с родителями и покатили на двух машинах «паровозиком» в Москву.

Разумеется, подъехав к Баковке, мы простояли около получаса на светофоре, искусственно источавшем красный свет – гаишники ждали, когда «слуги народа» махнут кофейку и пронесутся из окрестностей подмосковного поселка «Жаворонки» в Москву на службу Отечеству.

Утренняя Москва встретила нас, как всегда – духотой, смогом и запахом начинавшего плавиться от жары асфальта. Несмотря на ранний час, в Москве дышать уже было нечем. По дорогам, правда, ездили оранжевые «поливальные» машины, но они только лишь разгоняли пыль по сторонам…

Спустя каких-то полчаса, наши «жабры», глотнув несколько галлонов углекислоты и сероводорода, постепенно адаптировались, оставив воспоминания о свежем деревенском воздухе в виде красных пятен на наших щеках и тупой боли в затылке. Чуть позднее мы, что называется, «раздышались» немного и, открыв окна, даже ухитрились наслаждаться «свежим» утренним московским воздухом. Основная жара настанет еще не скоро, – думалось мне, – ближе к полудню.

Отстояв положенное количество минут в различных «пробках», высадив у ближайшего метро мрачного Батона, мы, уставшие, с багровыми злыми лицами наконец-то приехали домой, выгрузили вещи, привели себя в порядок и начали собираться на работу.

– Если бы не моя проклятая обязательность, от которой страдаю не только я, но и все, окружающие меня люди, мы бы сидели сейчас на даче, наслаждались свежим воздухом и пением птиц, и ни о чем не думали, – мрачно констатировала я, снова садясь в машину.

Маргоша ничего не ответила и, скептически поджав губы, уселась рядом.

Жара наступала с каждым часом все сильнее на город. На небе не было ни облачка, поэтому солнце нещадно палило, нагревая при этом поверхности автомобилей до такой степени, что можно было обжечь руку, дотронувшись до них.

– Ну, вот спрашивается, – «генерила» Маргоша, вылезая из машины, когда я притормозила у нашей детективной конторы «Два попугая», – зачем, собственно приехали? И что здесь делать? Все равно звонков нет и не будет – все потенциальные клиенты либо на море, либо на дачах. Только мы, словно ненормальные, примчались из такого прекрасного места и будем теперь сидеть весь день, как две вороны на ветке…

– Как два попугая, – поправила я ее, улыбаясь, – и не на ветке, а в офисе.

– Хорошо, что еще кондиционер есть, – не унималась Марго. – Нет, все-таки надо было на даче оставаться. Там и воздух чище и не такая жарища.

***

После нашего последнего посещения дачи прошло уже две недели. Мы исправно мотались в «офис» каждый божий день и изнывали от жары. Звонков не было. Идея создания детективного бюро начинала казаться мне абсурдной.

Стоя у открытого окна, в которое не проникало ни одно дуновение ветерка, я думала о том, как быстро летит время! Кажется, что еще буквально вчера мы, сидя вокруг уютного костерка на даче, обсуждали с Олегом Соловьевым и Димкой нападение на депутатские машины и страшные взрывы. А с того страшного дня уже ведь прошло целых четырнадцать дней! Соловьев не звонил ни разу, не заходил в гости, поэтому мы ничего не знали о том, сумела ли прокуратура найти лихого мотоциклиста, устроившего взрывы на правительственной трассе.

– А звонков, как не было, так и нет, – ворчливо крякнула с диванчика Маргоша, которая, пользуясь рекламной паузой, на минуту-другую отвлеклась от очередного «мыльного» бреда нашего современного «новорусского» кинематографа, чтобы достать из холодильника мороженое.

– Включи-ка лучше НТВ-шников, – посоветовала ей я, – в час дня должны быть новости.

Тяжело вздохнув, Маргоша щелкнула пультом и переключила программу. В 13.00 началась новостная передача «Сегодня». Краткое освещение событий неожиданно «дало» нам еще один взрыв. Очередной жертвой стал банкир, которого подорвали в его собственной машине. Маргоша, услышав, что «взрыв был направленным, и охрана не пострадала», необычайно оживилась:

– Слышишь, Ян? – опять такой же взрыв. Тот же почерк, что и на Минке!

Я кивнула головой и стала внимательно вслушиваться в то, что говорил диктор. Речь шла о том, что снова очевидцы видели какого-то черного мотоциклиста. Только теперь взрыв был прямо около дома банкира. План «Перехват» ничего не дал.

– Да, – сказала я, – Батон оказался необычайно прозорлив, – все еще только начинается.

… Прошло еще три жарких и душных дня, которые мы провели у телевизоров, в надежде узнать какие-либо подробности о взрыве банкира. Но журналисты жевали обычную жвачку: ругали власть, охали, ахали и переливали из пустого в порожнее первоначальные скупые сведения о «черном мотоциклисте», ухитрившись подмешать в «главную интригу» даже политическую предвыборную борьбу.

Отпустив несколько колкостей в адрес телевизионщиков и папарацци после выпуска вечерних новостей, мы начали собираться домой. Неожиданно в нашем беспросветном детективном туннеле замигал слабенький лучик надежды. Не успели мы выйти из офиса, как услышали телефонный звонок.

Маргоша крикнула:

– Не бери трубку. Наверное, ошиблись номером. Поехали уже домой. Ужасно есть хочется. Если кому-то действительно что-то от нас надо, перезвонят завтра.

Но я не послушалась и, вернувшись в комнату, схватила трубку.

– Добрый день. Это агентство «Два попугая»? – услышала я взволнованный женский голос.

– Да, – сказала я, – а в чем дело?

В трубке раздалось всхлипывание:

– Можно я подъеду к вам сейчас? Мне очень нужно.

– Сейчас? – переспросила я, – а не поздновато ли? Мы уже закрываемся, может быть, лучше завтра подъедете? Как говорится, «на свежую голову» и поговорим?

Но дрожащий голосок привел такие весомые аргументы, что отказаться у меня не хватило мужества:

– Я заплачу, сколько скажете, только разрешите подъехать к вам прямо сейчас. О вас очень хорошо отзывалась моя знакомая, которой вы в свое время помогли. Мне действительно очень нужно вас повидать.

– Ну, хорошо, – сказала я снисходительно, – пишите адрес.

– Я знаю, – ответил голосок из трубки и снова шмыгнул носом.

– Хорошо, приезжайте, мы подождем вас, – я положила телефонную трубку и задумчиво поглядела на Маргошу, которая необычайно оживилась и, казалось, даже забыла о еде:

– Батюшки, неужели клиент?! – обрадовано спросила она у меня, – и, увидев выражение моего лица, вновь вспылила, – или опять работать бесплатно будем? Только за еду?!

– Не знаю, – ответила я равнодушно, – женщина сказала, что хорошо заплатит, но кто знает, что в ее понимании «хорошо».

– А кто она такая? – стала допытываться Марго.

– Пока не знаю. Какая-то нервная особа, у которой случилось нечто такое, что не терпит разбирательств до завтра. Кстати, нас ей порекомендовала какая-то наша бывшая клиентка.

– Надеюсь, что не глухая бабушка с болонкой? – ужаснулась Маргоша, – потому что если у этой мадам пропал волнистый попугайчик, то я не согласна всю ночь рыскать по Москве в поисках пернатого!

– Давай не будем делать преждевременных выводов, – приструнила я подругу, – дождемся клиентки и тогда все сразу и узнаем.

Чтобы скоротать время, я сварила кофе, достала из холодильника новую пачку с пирожными и позвонила домой, чтобы предупредить Димку о том, что у нас новая клиентка и мы задерживаемся.

– Понятно, – откликнулся супруг, – значит, у меня на ужин опять пельмени…

– Но это же наша работа, милый, – попыталась я подражать героям криминальных фильмов, – потерпи немного, может, разбогатеем когда-нибудь, вот тогда и будем питаться в ресторанах или заведем личного повара.

– Когда это случится, милая, – передразнил меня Димка, – в чем я, правда, сильно сомневаюсь, то рестораны уже будут мне, увы, противопоказаны: мне уже будет полезен один кефир, клистир и сортир! – После чего он мрачно пожелал нам удачи и отсоединился.

Где-то примерно через полчаса во двор въехала, шурша шинами, большая темная иномарка. Маргоша, выглядывая из-за занавески, доложила, что это, скорее всего, прибыла наша клиентка. Вскоре послышался характерный писк автосигнализации. И минуты через две в дверь офиса позвонили.

– Входите! – в один голос крикнули мы.

В комнату осторожно вошла смуглая молодая женщина. На вид ей можно было дать лет тридцать, хотя, приглядевшись внимательнее, я заметила на ее искусственно застывшем лице следы стараний косметологов. Скорее всего, дамочка давно разменяла четвертый десяток, просто отлично следит за собой, – решила я.

Посетительницу особенно молодила стрижка под «каре». Из-под длинноватой каштановой челки выглядывали озорные, умело подкрашенные, карие глаза. Лицо радовало отсутствием макияжа (или умелым наложением оного). В ушах шатенки покачивались необычные довольно длинные золотые сережки-«висюльки» с розовым речным жемчугом. Одета посетительница была в светло-серый льняной брючный костюм. А на ногах были удобные кремовые мокасины.

Войдя, женщина стала растерянно переводить взгляд с меня на Маргошу, очевидно, не решаясь, к кому обратиться первой.

Я решила ей помочь и выступила вперед.

– Это вы нам звонили? – участливо спросила я, увидев, что незнакомка вынула из сумочки белоснежный платочек и стала судорожно промокать им под неярко накрашенными глазами.

– Да, я… я вам звонила. Мне дала ваш телефон Алла Т., которой вы так помогли год назад, – начала вновь всхлипывать женщина.

– Понятно, – сказала я, начиная понимать, что перед нами по меньшей мере жена крупного бизнесмена, раз среди ее подруг числится Алка Т., моя знакомая из Чехии*.

– Понимаете, – вдруг неожиданно всхлипнула женщина, – Витя, Витю… он… его… .я не знаю, что делать, – и она, опустившись в кресло, судорожно зарыдала.

– Голубушка, – я подошла к ней и положила руку ей на плечо, – только давайте сразу договоримся, если вы хотите, чтобы мы вам помогли, то сию же минуту возьмите себя в руки и прекратите плакать. Лучше давайте рассказывайте все по порядку. Хотите кофе? – я решила отвлечь ее от грустных мыслей.

– Спасибо, – сказала она, нервно поправляя челку, – мне воды, если можно.

Маргоша налила в стакан воды, заботливо бросила туда кубики льда из холодильника и предложила накапать туда еще и валерианки:

______

*См. детектив «Умереть дважды».



– Спасибо, не надо, – ответила женщина, – я уже почти пришла в себя.

Отпив несколько глотков воды, она действительно немного успокоилась. И мы наконец-то познакомились. Она сказала, что ее зовут Света Баринова. Мы назвали себя.

Марго предложила:

– Давайте перейдем к делу, а то уже час поздний и в принципе хотелось бы разъехаться по домам. И потом вот еще что, Светлана, – добавила она, – если вы действительно хотите, чтобы мы вам помогли, то ни в коем случае не должны ничего утаивать от нас и все искренне и откровенно рассказать.

Света кивнула головой и начала свой рассказ.

– Мой муж ресторатор и сопродюсер различных увеселительных мероприятий. Баринов Виктор Семенович. Очень богатый человек. Вы, наверное, знаете его?

– К сожалению, мы о нем не слыхали, – спокойно сказала я и подумала, что к нам залетела «птичка» явно не нашего круга.

– Виктор старше меня на десять лет.

– Извините, Светлана, – перебила я посетительницу, – а сколько вам лет?

– Тридцать пять, – ответила девушка.

«Значит, косметолог у нее бестолковый или она ему мало платит», – подумала я, а вслух произнесла:

– Так значит, ваш муж очень богатый человек.

– Да, мы в принципе себе ни в чем не отказываем, – с гордостью произнесла Светлана, потом, видимо, спохватившись, что «перегнула палку», добавила, – но это только каких-то несколько лет, а раньше мы очень бедно жили, снимали квартиру на окраине Москвы.

– Простите, Света, – вновь вмешалась в разговор Марго, – если будут возникать в ходе вашего повествования вопросы, мы будем вас перебивать.

То ли Светлана задумалась о первых годах своей семейной жизни, когда они с мужем нуждались, то ли вмешательство Маргоши в беседу было слишком уж внезапным, но Баринова вздрогнула. Вероятно, она просто забыла о присутствии моей помощницы. Грозно поглядев на Маргошу, я сказала:

– Продолжайте, Светлана, мы слушаем. И давайте все-таки ближе к делу, – решила я немного подтолкнуть к сути вещей девушку. – Что же, собственно говоря, с вами произошло? Что подвигло вас обратиться к нам за помощью?

Светлана, вздохнув, продолжила свой рассказ.

– Как я уже говорила, муж мой богатым стал не очень давно. По его рассказам, я поняла, что удача пришла к нему в девяностые годы прошлого столетия. А сперва он был помощником у какого-то босса, фамилии которого я не знаю.

Немного помолчав, она продолжила:

– Я у Виктора вторая жена. И большая часть нашей семейной жизни пришлась как раз на расцвет его бизнеса. У нас есть дочь Катюша, ей девять лет. Витя обожает дочку и делает все, чтобы мы с ней ни в чем себе не отказывали. Вообще он с нами очень добр и ласков, и я еще ни разу не пожалела, что вышла за него замуж. Он не пьет, не заводит интрижек с женщинами. С работы всегда домой.

Но, к сожалению, всему в жизни, даже самому хорошему, приходит конец. И вот где-то недели две назад, если я не ошибаюсь, в четверг, когда мы с Катюшкой вернулись с островов и должны были всей семьей поехать на дачу, случилось нечто непредвиденное и странное.

Виктора мертвецки пьяным принесли домой охранники. Катюшка, наша дочка, очень расстроилась, что поездка на дачу отменилась. Она любит навещать бабушку и Кешу, кавказскую овчарку, которая отвечает ей безграничной преданностью. Но я, кажется, отвлеклась от темы, прошу прощения.

– Ничего, ничего, продолжайте, – попросила я.

– Так, о чем это я? – пробормотала Света.

– Вы о том, что две недели назад вашего мужа принесли домой мертвецки пьяным, – напомнила Маргоша.

– Да, я его таким никогда не видела, он, конечно, с гостями иногда выпивал, но не до такой же степени! Я не спала всю ночь, переживала очень и переворачивалась с боку на бок. Сон так и не пришел.

Тогда часов в пять утра я встала, приняла холодный душ и пошла на кухню, чтобы выпить кофе, он, знаете ли, меня вместо снотворного убаюкивает. Снотворного в доме мы не держим, поскольку все мы люди спортивные и ведем здоровый образ жизни. Муж, когда родилась дочка, даже бросил курить.

– А я вот своего никак не могу отучить, – задумчиво сказала я. – Прошу прощения, что прервала вас. Пожалуйста, продолжайте.

– Каково же было мое удивление, – снова заговорила Света, – когда, войдя на кухню, я увидела там Виктора. Да еще с бутылкой виски в руках! Оказывается, он пришел на кухню за бокалом. И, надо признаться, вид у него был не из лучших. Я осторожненько у него спросила:

– Что случилось, Витюша? Я никогда тебя таким не видела.

Но он ничего не ответил мне. Просто махнул рукой и налил в стакан виски и выпил:

– Голова трещит после вчерашнего, – наконец произнес он, – вот, решил подлечиться.

– А что вчера случилось? – испуганно спросила я. – Что-то не так с бизнесом? Мы разорены? Что случилось? Рассказывай. И хватит, наконец, пить, – повысила я впервые голос на мужа, увидев, что он наливает себе второй стакан виски.

Виктор посмотрел на меня какими-то пустыми глазами, ничего не ответил. Потом залпом выпил второй стакан и угрюмо ушел в спальню.

Сварив очень крепкий кофе, я отнесла его Виктору и заставила выпить. Он немного пришел в себя, улыбнулся и сказал:

– Не сейчас, Светик. Я устал. Завтра поговорим.

И он отвернулся к стене и, как мне показалось, заснул. Я не стала приставать дальше с расспросами, потому что это было бесполезно. Муж очень упрямый человек, и если уж решил ничего не говорить, то и не скажет, как ни проси.

– Тяжело вздохнув, – продолжала Света, – я отправилась в комнату дочки, устроилась рядом с ней на диванчике. Поцеловала Катюшку в лобик и, как ни странно, почти сразу уснула.

– Простите, Светлана, – перебила я ее, – но мы не совсем понимаем, зачем вы нам это рассказываете? В чем все-таки ваша проблема? Что вы от нас хотите?

– Извините, увлеклась, – сказала Светлана, – вы же сами попросили как можно подробнее. Вот я и стараюсь. Так вот. Часов в одиннадцать дня я обнаружила, что телефон отключен от розетки, а мобильный тоже выключен. Виктор уже уехал на работу, и я подумала, что он позаботился о моем сне, убрав внешние раздражители. Но лишь только я включила мобильник, как один за другим начали приходить SMS-ки от двух моих подруг. Собственно говоря, мы подружились по той простой причине, что они были женами двух Витиных закадычных друзей.

– Были женами? – медленно переспросила я, – а что, сейчас они уже таковыми не являются?

– Их мужья погибли недели две назад, – поежилась Светлана, – их взорвали, когда они возвращались с дач в Москву.

– А речь случайно не о двух депутатах идет? – все еще не веря своим ушам, произнесла я.

– Да! – удивилась Светлана. – Откуда вы знаете? Потом, немного подумав, сказала: Ой, простите, вы, наверное, по телевизору видели? На Минском шоссе это произошло.

– Увы, Светлана, – сказала я, – мы этот кошмар видели собственными глазами.

– Как? – вытаращила глаза Баринова.

– Очень просто. Мы поехали на дачу, и случайно стали свидетелями теракта. А как звали друзей вашего мужа, которые погибли при взрывах? – спросила я.

– Петр Лабушев и Сергей Рязанов, – мрачно ответила Светлана и добавила, – а три дня назад, вы, наверное, тоже слышали, взорвали в машине банкира Михаила Сибирского. Третьего друга детства моего мужа… В тот день Виктора снова принесли в невменяемом состоянии. Он был мертвецки пьян и почти что без сознания.

Я снова хотела поговорить с ним утром. Но он, как и в прошлый раз, махнул рукой и сказал:

– После все расскажу.

Потом он вроде бы уехал на работу. Я проспала тот момент, когда он выходил из квартиры, поэтому не попрощалась с ним. Примерно часов в десять утра я пошла в магазин и, заглянув в почтовый ящик, обнаружила записку в конверте: «Ваш муж у нас. Если хотите, чтобы он был жив, не ищите его и не звоните в полицию. В противном случае вы найдете лишь его тело».

Сказав это, Светлана опять всхлипнула и промокнула глаза платочком:

– Я сначала совершенно растерялась, но потом вдруг вспомнила, что одна моя подруга, Алла Т., говорила мне о своих знакомых сыщицах, которые распутывают самые загадочные исчезновения и преступления. Вот я и решилась позвонить вам.

– Ну, разумеется, Алла нам льстила, ее дело оказалось в общем-то пустяковым, – смущенно пробормотала я, но в душе испытала прилив сил и гордости за нас с Маргошей. – Но помочь вам, Светлана, мы, пожалуй, возьмемся.

– Дело ясное, что дело темное, – философски изрекла Маргоша и добавила – тайна, покрытая мраком. Думаю, что мы возьмемся за расследование.

– Говорите, сколько? – произнесла с надеждой Светлана.

– Что сколько? – не поняла я.

– Надеюсь, что пять тысяч долларов в качестве аванса на первое время хватит? – сказала Светлана, и, видя мою растерянность, добавила, – к сожалению, у меня больше с собой нет, но я привезу, вы не думайте.

– Что вы, что вы, – поспешила я успокоить ее, – этого вполне хватит. – Мы обязательно представим вам смету необходимых расходов, понадобившихся при расследовании исчезновения вашего мужа.

– Ой, да о чем вы говорите! – воскликнула Светлана и радостно улыбнулась, обнажив ряд великолепных белоснежных, немного мелких, но ровных зубов, – ради Витюши мне ничего не жалко! Подумаешь, какие-то жалкие пять тысяч, – брякнула она и сразу же осеклась, поняв, что проявила очевидную бестактность по отношению к нам.

Я улыбнулась Светлане в ответ, правда, при этом напоролась на недовольный взгляд Маргоши, которая, видимо, считала, что я испортила все «дело», поскольку для Бариновой эти пять тысяч «зеленых» и действительно были сущими «копейками». Заставив себя посуроветь, я добавила:

– Я хочу вас предупредить, Светлана. Если мы в процессе поисков обнаружим, что ваш муж замешан в каких-либо крупных махинациях или, не дай бог, убийствах, – при этом я сделала многозначительную, «театральную» паузу. Женщина испуганно переводила взгляд с Маргоши на меня, потом набрала воздуха и с выдохом сказала:

– Сколько?

– Деньги, конечно, имеют значение, – сурово ответила я, – но чистая совесть есть чистая совесть. Это дело принципа. И ко всему прочему, если ваш муж окажется замешан в убийстве, то в этом случае мы, обнаружив его местопребывание, будем вынуждены выдать его властям.

– Я понимаю, – с надеждой в голосе воскликнула Светлана, – но для меня главное, чтобы он был жив. Ну а если замешан в убийстве… Что ж… Я это переживу и дождусь его. Я его так люблю. Хоть он и старше меня на десять лет, и вам может показаться, что дело в деньгах, но это не так. Главное теперь, что мне сказать дочке?

– Скажите пока, что папа срочно уехал в командировку недельки на две и что он будет звонить.

– А как вы думаете, Виктор жив? – голос Светланы дрогнул.

– Можете не сомневаться, он стопроцентно жив. Ведь выкупа у вас пока не требовали… И если бы его убили, зачем было вам тогда подбрасывать записку? Не волнуйтесь. Все нормализуется. А теперь слушайте и запоминайте внимательно. Во-первых, вы обязаны быть вместе с дочкой двадцать четыре часа в сутки и не отходить от нее ни на шаг. Это для вас, думаю, не составит никакого труда, поскольку, как мне кажется, вы не ходите на работу.

– Да, – улыбнулась Светлана, – я домохозяйка.

– Вот и славно, – обрадовалась я. Во-вторых, вы должны ежедневно звонить на мобильный мне или Маргарите, но не из дома и не из машины. Лучше, чтобы в момент звонков вы бы находились где-нибудь в парке или в каком-нибудь людном месте.

– В-третьих, срочно поменяйте все ваши привычки и привязанности: не ходите в гости, по магазинам и так далее. В общем, затаитесь на время. Дочке объясните, что так надо и скоро все войдет в нормальный режим. И последнее. Нам нужен список друзей и самых близких общих знакомых ваших и вашего мужа. Список лучше принесите завтра, вот по этому адресу, – я написала несколько строк на вырванном из блокнота листике и передала его Свете.

– Следующая наша встреча завтра, в 14.00. Позвоните мне в любом случае, даже если не сможете прийти. А аванс лучше перечислите вот на этот счет в банке, – я показала на нижнюю строчку листа. – Вот, пока вроде бы все. Договорились?

Обрадованная посетительница закивала головой, взяла лист блокнота и, попрощавшись, уехала.

– Ну что же, Маргоша, – обрадовано сказала я, глядя, как Светланина машина выезжает со двора, – кажется, «лед тронулся, господа присяжные заседатели. Командовать парадом буду я!».

– Действительно, – поддакнула Марго, – кто бы мог подумать, что так все сложится? Что мы будем параллельно со следователем прокуратуры Олегом Соловьевым расследовать взрыв депутатов?

– Ты тоже думаешь, что исчезновение Виктора Баринова и теракты, погубившие двух депутатов и банкира, взаимосвязаны?

– А то как же, – хмыкнула Марго. – Верняк!

Глава 5. «Два попугая» начинают действовать

На следующий день я встретилась со Светланой в уютном скверике, на одной половине которого была оборудована детская площадка. «Городские цветы» резвились, как могли, копошась на крошечном кусочке песка, уставленном качелями, скамеечками и песочницами.

Подходя к условленному месту встречи, я еще издали заметила Светлану. На ней были дорогие «рваные» джинсы «в обтяжку» и тоненькая, невзрачная на первый взгляд, розово-салатовая маечка, которая, наверное, стоила, как мои «Жигули», поскольку, скорее всего, была авторской работой какого-нибудь знаменитого кутюрье.

В середине маечки был нарисован и обведен «бриллиантиками» огромный человеческий глаз. Половину лица Светы закрывали огромные «шпионские» очки от солнца. «Сейчас она выглядит почти, как подросток, не то, что вчера», – подумалось мне.

Светлана приветливо улыбнулась и протянула мне сложенный вчетверо лист формата А4. Открыв его, я обнаружила распечатанный на принтере небольшой список лиц, всего десять человек, а также адреса и телефоны.

– Вот, – сказала она, – здесь все, как вы и просили, – только самые близкие знакомые и друзья.

– Муж случайно не объявился, не звонил? – поинтересовалась я, продолжая разглядывать список.

– Нет, что вы, – покачала головой Света. – Как в воду канул. И похитители его тоже молчат. Я бы сразу вам позвонила и отменила заказ, если бы он вдруг нашелся или хотя бы позвонил.

Мы сидели на лавочке под огромным каштаном. Вокруг резвились и визжали малыши, которые по каким-то необъяснимым причинам вынуждены были париться в такую жарищу в городе. Рядом невозмутимо болтали, сбившись в кучку и попивая пиво прямо из бутылок, молодые мамаши, одетые довольно модно и не бедно. Оккупировав соседнюю с нашей лавочку, шушукались бабушки, изредка бросая взволнованные взгляды на бегающих в пыли внучат.

На секунду отвлекшись от расследования, я вспомнила свое детство, проведенное в подмосковных «Жаворонках», среди зелени и цветов, хотя мои родители были совсем не богаты и могли позволить себе лишь только снимать на летние месяцы дачу. Неужели же эти бабушки не могут ради своих внучков бросить все и хотя бы таким жарким душным летом не портить здоровье детей и вывезти их на природу? Разве мои родители когда-нибудь позволили бы себе подобное?




Конец ознакомительного фрагмента.


Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/tatyana-pervushina-32321981/ispoved-leshego-68586574/?lfrom=390579938) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.