Главная страница | Русское фэнтези | Наследница. Прикосновение Тьмы

Наследница. Прикосновение Тьмы
Алиса Майорова


Вейссарийская роза #1
Можно ли устоять перед притяжением Тьмы?Королевство Вейссария в упадке. Для всех наступили неспокойные времена. Северные земли заполонили вампиры, великие дома окутаны страхом.Элисон Ричи – наследница древнего рода – долгие годы жила затворницей в собственном доме, не подозревая о чудовищном наследии предков. Родственная опека старших братьев давно превратилась в контроль, переходящий все границы. Но жажда свободы и пережитые потрясения пробуждают в ней силу, не желающую мириться с принятыми в семье Ричи устоями. Элисон бросается в круговорот событий, не представляя, куда заведет ее сделанный выбор и чем придется пожертвовать.





Алиса Майорова

Наследница. Прикосновение Тьмы





Пролог




«Они будут недовольны».

Телега Ди?тара утопала в снежных сугробах, глубоких и мягких. Ехать по занесенной снегом тропе оказалось бы тяжело и мучительно даже для здорового и крепкого мужчины – что уж говорить про такого старика, как он. Селянин часто останавливался, чтобы счистить со старых колес налипший снег, что еще больше замедляло его в пути. А между тем снег все прибывал и прибывал, падая влажными и тяжелыми хлопьями с черного неба. С каждой милей разобраться, куда ехать, становилось все сложнее. Основные тропы и раньше заносило снегом – привычное дело для этих краев, – но Дитар давно научился определять дорогу с помощью звезд. Бывало, что вьюга не позволяла разглядеть их в небе, и тогда старику приходилось полагаться на свою память. Он зарабатывал на жизнь тем, что отвозил в поместье Ричи съестное: дорогу к нему Дитар запомнил лучше, чем к собственному дому, поэтому занесенные снегом тропы не пугали его. Он и в темноте различал очертания знакомых деревьев, скрытых под снежными шапками.

Зрение служило старику основным ориентиром, пока ему не перевалило за шестьдесят. Тогда он ослеп на один глаз и больше не мог видеть так хорошо, как раньше. После случившегося Дитар боялся, что полностью лишится зрения, а значит и единственной работы. Скоро болезнь возьмет свое, обреченно думал мужчина, пытаясь объехать дерево, закованное в ледяную корку. Ноги его коня увязали в глубоком снегу, и он тащил телегу слишком уж медленно. Им ни за что не успеть к назначенному времени. Но старик не винил ни себя, ни свою лошадь. В такую погоду ни один уважающий себя человек не покинет свой дом и не оставит пригретое место у очага. Только он, старый дурак, решился на это безумие.

Еще с юности Дитар привык все делать вовремя и потому редко опаздывал, но сегодня его подвели и зрение, и погода. Вдобавок ко всему, его единственные сани, на которых он передвигался намного быстрее, пришли в негодность. Из дома мужчина выехал в полдень, а до Зимнего леса добрался только к глубокой ночи. «Они будут недовольны», – снова подумал старик. Его окоченевшие руки начинали дрожать, когда он вспоминал господ Ричи. Опозданий они не прощали и славились жестокостью, на которую многие простые жители закрывали глаза: иначе им было не выжить. Зато всем, кто доставлял провизию в срок, хозяева платили исправно и щедро – вот почему такие, как Дитар, ехали в самую глушь, не обращая внимания на непогоду, ужасные дорожные условия и господ со странностями. Выбирать не приходилось. Жили так многие в округе. Жил так и сам Дитар. Каждый раз, когда до жуткого поместья оставались считанные мили, старика начинало трясти от мысли, что придется встречаться с хозяевами дома. Три мужика из его родной деревни пытались подзаработать похожим способом, пока зловещее поместье не забрало их жизни. По окрестностям ходили слухи, будто в соседней Беле?ске четыре брата исчезли после того, как решили наведаться к господам со своим скудным урожаем. Незадолго до трагедии сын мельника видел братьев пьяными: они устроили привал возле дороги и распивали медовуху, громко обсуждая, как поделят награду. Спустя четыре часа шумного отдыха мужчины снова отправились в путь, но из поместья Ричи так и не вернулись.

Дитар считал свою деревню умирающей, и не зря: в этом году они лишились пятерых молодых мужчин – их всех унесла лихорадка. Из способных работать людей в деревне остались сам Дитар, здоровяк Мо и четырнадцатилетний юноша по имени Дилл. А вот Джун, старый приятель Дитара, уже не мог браться за физическую работу: с тех пор, как ему исполнилось восемьдесят, он все чаще оставался дома и никуда не выходил без надобности. Суставы его совсем стали плохи. Он бедствовал, как и все в их маленькой деревеньке, и не без зависти говорил, что Дитару еще повезло, раз он в состоянии обеспечивать свою семью. И правда: старик делал все, что в его силах. Сено и корм для скотины он закупал у торгашей в городе, что позволяло ему заниматься животноводством. Он разводил коз, получал от них молоко и делал сыр, а свиней и кабанов зарубал на мясо, солил его и закатывал в бочки. Пока здоровье позволяло, Дитар мог работать и в поле, но на их промерзлой земле ничего не росло. О том, чтобы вырастить хотя бы одну картофелину или луковицу, оставалось только мечтать: сельское хозяйство, загубленное вечным холодом, находилось в упадке уже много лет.

Жизнь здесь не находила продолжения. Мертвая почва отвергала семена, а людей умирало больше, чем рождалось. Все стремились убежать на юг, к солнцу и теплу, подальше от суровой зимы. Подальше от вампиров. Гибельные земли принадлежали им – выходцам из знатного рода Ричи, вокруг которого ходило множество слухов. Их зловещее поместье давно обросло различными догадками – одна хуже другой – и древними легендами. Поговаривали, что и сам дом, и его хозяева прокляты, но Дитар не верил в эти россказни и считал их пустыми байками. Ни один из тех мнимых смельчаков, кто заговаривал о поместье Ричи, на самом деле никогда там не был и знать о проклятии не мог. Правда не интересовала сельских жителей. Они во всем справедливо обвиняли вампиров: кровопийцы заняли весь северный регион и захватили часть западного, оттеснив простых людей на окраины. На своей территории вампиры подчинялись господам Ричи и поэтому редко нападали на людей без приказа, но их все равно сторонились. Дитар, как и другие жители деревни, побаивался братьев Ричи и вместе с тем сочувствовал им: он видел в них избалованных мальчишек, вкусивших власть и роскошь. На жалость, что возникала в добром сердце старика, его внутренний голос шептал: «Нельзя им сочувствовать, старый дурак.Они будут недовольны тобой. Сегодня ты сильно опоздал, а опозданий они не прощают».

Все ему говорили, чтобы он перестал ездить в проклятое поместье. Дитар не представлял, кому могла прийтись по душе давящая атмосфера этого места, но за годы службы он привык к ней. Большую часть того, что старик заготавливал на зиму, он отвозил своим господам и получал неплохие деньги за доставку продовольствия. На выручку Дитар мог себе позволить безбедно жить целый месяц, что он, собственно, и делал, не забывая откладывать часть средств на покупку скотины или зерна. Каким бы странным и пугающим ни было поместье, лишаться своего единственного заработка из-за глупых сплетен старик не собирался.

Он утешал себя возможностью подзаработать больше, подъезжая к массивным черным воротам. Зимняя чаща осталась за его спиной. Решетчатые ворота украшали шипастые розы из стали темнее, чем небо над головой. Они гордо, с надменным превосходством возвышались над стариком и заставляли всякого, кто окажется внизу, чувствовать себя ничтожным и жалким. Дитар снял побитые молью перчатки и подышал на замерзшие руки, желая согреться в этом месте не только телом, но и душой.

Долго ждать не пришлось. Ворота перед ним открылись, пропуская повозку, и старик уже более уверенно въехал во двор. Дорога сразу стала ровнее: слуги заблаговременно расчистили ее от снега, так что телега поехала легче и веселее – даже колеса почти не трещали.

Величественное строение встретило Дитара негостеприимно и холодно. Свет в окнах не горел – пустые глазницы зорко следили за передвижениями чужака. Белый фасад здания с обеих сторон от главного входа украшали полотнища с фамильным гербом семьи Ричи. Старик слышал, что их герб – черная роза на зеленом фоне, которую обвивает серебряная змея, шипящая, с раздвоенным языком – самый зловещий среди гербов других благородных семей Вейссарии. Вот бы еще узнать, что он означает, но спрашивать хозяев Дитар никогда бы не решился: уж больно они сердитые. Поместье Ричи насчитывало всего два этажа, однако небольшую высоту с лихвой покрывала длина здания. Она составляла чуть более двухсот ярдов, отчего со стороны поместье выглядело растянутым змеем.

Старик объехал здание спереди и остановился у заднего выхода. Двое слуг уже ожидали его, стоя под навесом в легкой для такой погоды одежде. Юноши дрожали от холода и тихо переговаривались с керосиновыми лампами в руках. Завидев Дитара, они поспешили к нему, чтобы помочь разгрузить телегу.

– Тихая ночь сегодня, – сказал им старик, чтобы разбить зловещую тишину.

– Да, – согласился один из юношей, темноволосый и длинный, как палка. Белые шрамы покрывали обе его руки от ладоней до запястий. Дитар не стал расспрашивать слугу о происхождении этих шрамов. Его задача заключалась в том, чтобы как можно скорее доставить провизию и уехать домой, тем более что путь до деревни неблизкий. А чесать языком – это не про него. Темноволосый взял лампу у второго слуги. – Безветренная ночь – что может быть лучше? Метели и снежные бури не дают нам покоя в последнее время.

– Что привезли? – спросил второй, срывая с телеги заледеневшую ткань. Он подошел к товару сзади и обратился к своему сопровождающему: – Посвети-ка сюда. Ничего не видать.

– Три кувшина молока, две корзины сыра и бочка солонины, – перечислил Дитар и помог парню взобраться на телегу. Другой в это время держал в руках обе лампы и освещал продовольствие. – А где господин Райнер?

– Хозяин скоро подойдет, – заверил юноша, который осматривал телегу. Он бегло оглядел содержимое и удовлетворенно кивнул. – Сегодня вы привезли больше обычного. Господин будет доволен.

– Так получилось, – ответил старик безразличным голосом, хотя изнутри его распирала гордость. Наконец-то его труд начали ценить в полной мере. – Я приобрел еще пару голов скота. Выгодное вложение оказалось. Мяса и молока стало в два раза больше.

– Такими темпами вы скоро разбогатеете и сможете перебраться в теплые места, – заметил другой и позволил себе слабую улыбку. – А мы так и останемся здесь…

Про Дитара деревенские говорили, что он добр и внимателен к другим. Старик не знал этих юношей, но искренне сочувствовал их положению. Любому простолюдину известно, что на службу в поместье Ричи не поступают добровольно. Эти несчастные – рабы, заложники кровавых господ.

– Ты чем-то недоволен, Хо?ган? – Голос из темноты заставил всех здорово испугаться.

Руки молодых людей задрожали, но уже не от холода. Дитару показалось, что один из них вот-вот уронит лампы, и весь сжался от напряжения: если горячее масло прольется на телегу, то назад он будет добираться пешком.

– Господин, – одновременно сказали слуги, кланяясь в темноту открытой двери.

Старик повернулся лицом ко входу и тоже поклонился – настолько низко, насколько ему позволила больная спина.

– Господин, – эхом отозвался Дитар после слуг. Не разгибаясь и не поднимая глаз, он добавил: – Я привез все, что вы приказывали. Почту за честь, если вы примете мои скромные дары вашему дому.

– Дары, говоришь? – Из темноты вышел хозяин поместья. Селянин, конечно, уже не раз встречался с ним. И все же ему было по душе, когда его встречал другой господин, потому что тот, что стоял перед ним сейчас, пугал намного сильнее. – То есть я могу забрать у тебя всю еду в качестве подарка, верно? Я могу забрать ее и уйти, не заплатив тебе? И подними глаза. С тобой говорит наследник дома, которому ты служишь, и тех земель, на которых ты работаешь.

Дитар поднял взор, как ему и велели. Пугающие красные глаза Ра?йнера Ричи жадно впились в него. Вампир видел перед собой очередную жертву, а не человека со своими чувствами и мыслями. На тонких бледных губах играла хорошо знакомая старику насмешка. Все высокородные господа вроде Ричи презирали простой люд, но Дитар не держал на них обиду. Пока остальные крестьяне грезили о сытой жизни в стенах роскошного поместья, он находил спокойствие в своем бесхитростном быте. Дитар не хотел оказаться на месте кого-то из господ. Пусть аристократы насмехаются над ним и дальше, если унижение бедных – единственная радость в их жизни.

– Простите, мой господин. – Дитар поклонился ему в ноги и услышал хруст в своей спине. Боль прострелила поясницу, когда он попытался разогнуться. – Я… Вы можете взять содержимое моей телеги просто так. Даром. – Старик надеялся, что его ложь прозвучала естественно. Не мог же он сказать этому чудовищу, что ждет оплату!

Бледные губы вампира расплылись в улыбке, обнажившей острые клыки.

– Не лги мне, – проговорил он в ответ. – Я знаю, что ты ехал сюда целый день, чтобы получить хотя бы монету за свой труд. Ты превозмогал боль в спине и коленях, мирился со снегом и ледяными ветрами, чтобы добраться сюда. И ты говоришь, что я могу взять твою еду, не заплатив? Вы, простолюдины, такие смешные. И все как один – до омерзения глупые. Я должен поверить в эту чушь?

– Простите, господин…

– Впрочем, забудь. – Райнер лениво махнул на него рукой – бледной и худой, как все в нем. Черные короткие волосы вампира торчали во все стороны, словно он их нарочно взъерошил рукой. Райнер вышел из дома в одном тонком плаще, из-под которого выглядывала белоснежная ткань его жилета, идеально выглаженная и баснословно дорогая. Старший Ричи крутанулся на каблуках ботинок и сверху вниз взглянул на слуг. Они испуганно жались друг к другу и прятали глаза. – Так что там, Хоган? Кажется, ты хотел на свободу?

– Нет, господин, – пискнул юноша, к которому вампир обращался.

– Так ты лжешь мне, выходит? – Райнер тронул за плечо второго паренька. – Скажи мне правду, Ри?тен. Хоган ведь лжет, так? Ему здесь не нравится? Он хочет уйти? Хозяин вроде меня его не устраивает?

Ритен дернулся от прикосновения вампира, однако не сделал и шагу назад. Старик подумал, что юноша сейчас солжет, чтобы прикрыть своего товарища, но, к несчастью, тот кивнул.

– Я так и знал! – Райнер расхохотался, и его смех гулко разнесся по зимнему двору. Когда он говорил или смеялся, пар не выходил из его рта. У них, вампиров, всегда так, ведь их нельзя отнести к живым существам. Когда-то они все были людьми, но после испития вампирской крови умерли и переродились в кровожадных чудовищ. Старик вспомнил, как еще ребенком любил слушать истории о ночных созданиях. Деревенские мальчишки собирались у вечернего костра, и старшие ребята пугали младших придуманными ужасами. После таких сборищ вампиры приходили к нему в кошмарах, вожделея его нежную детскую плоть, и отцу всякий раз приходилось успокаивать проснувшегося в слезах мальчика. Он говорил маленькому Дитару, что вампиры никогда не доберутся до него, что они далеко от их деревни, где-то в другом королевстве. Но времена поменялись, мальчик вырос, а порождения ночного кошмара проникли в реальный мир.

– Нет! – вскричал Хоган. – Это он лжет! Это он…

Все случилось настолько быстро, что Дитар не сразу сообразил, что одного слуги больше нет в живых. Из рукава плаща Райнера выскользнул клинок, едва заметный в темноте. Острое лезвие полоснуло по горлу лживого слугу. Кровь хлынула из его шеи на снег, окрасив его в черный цвет, а затем и тело рухнуло туда же. Райнер вытер лезвие об одежду оцепеневшего Ритена и подошел к старику.

– Так мне заплатить тебе или нет? – задумчиво спросил вампир, будто всего этого и не было.

– На ваше усмотрение, господин, – отозвался Дитер с очередным поклоном. Проклятая спина теперь будет болеть до скончания веков, но это пустяк по сравнению со смертью, которая на его глазах забрала одного из юношей. Ужас подкрадывался к старику осторожно, как зверь в зарослях. Сердце оглушительно стучало в висках. Я следующий, осознал он.

Райнер приблизился к нему вплотную. Он оказался выше старика на голову и посмотрел на него сверху вниз тяжелым долгим взглядом. Дитар не мог разобрать, это вампир или зимняя ночь дышит на него холодом.

– Ты опоздал, старик, – жестко констатировал Райнер. Селянину стало ясно: ему только что вынесли приговор. – А я опозданий не прощаю.

Тот же клинок вошел в его сердце легко и быстро.

– Мертвецам плата не нужна, – заключил вампир и толкнул старика в снег.

Жгучая боль охватила его грудь. Дитар провалился в глубокий сугроб, уже обагренный чужой кровью. Рядом лежало другое тело. Остекленевшие глаза Хогана были широко раскрыты и смотрели в ночное небо. Его застывшее лицо выражало ужас и непонимание. В мучительной попытке забыть о своем страхе старик закрыл глаза, успев подумать только о том, что дома его ждут жена и верный пес. Похоже, им не суждено дождаться его возвращения…

Дитар почувствовал холод.

Правы были деревенские на счет проклятия поместья и их хозяев. Эта мысль проскочила в сознании старика всего на миг, а после холод окончательно забрал его.




Часть 1. Помутнение





Глава 1




Зимы в Вейсса?рии являли собой прекрасное зрелище. Суровые и холодные, как сердца древних богов, они одинаково восхищали как местный народ, так и приезжих гостей. Но с особенным нетерпением прихода зимы ожидали те, кто проживал на юге королевства. Люди там быстро уставали от летнего палящего солнца, и сгоревшие посевы вынуждали их молиться о скорейшем наступлении прохлады. Вейссарийские зимы ждали и любили все, кроме крестьян, что работали и проживали на землях семьи Ричи.

Холод им опостылел. Во владениях шести из семи благородных домов Вейссарии времена года закономерно сменяли друг друга, как им и было положено, но на территории Ричи время как будто навсегда застыло. В народе никто не мог вспомнить, когда именно там поселился холод и по какой причине – зима царствовала на Северных землях больше ста лет и не думала впускать тепло. Даже старожилы затруднялись ответить, когда в последний раз видели в тех краях зеленые деревья, благоухающие цветы и яркое летнее солнце. Тяжелое серое небо, мертвые белые поля и ни одного живого растения в округе – лишь такая природа окружала владения семьи Ричи из года в год.

О нескончаемой зиме Э?лисон думала чуть ли не каждый день, сидя возле большого окна в собственной комнате на втором этаже поместья. День за днем девушка задавалась одним и тем же вопросом: а было ли здесь хоть когда-нибудь лето? Она с детства мечтала взглянуть на свой дом в разгар теплого сезона, но всю жизнь видела белые сугробы за окном да ледяные узоры на стекле. Элисон неоднократно снилось, как она гуляет по живописному саду босиком, в легком шелковом платье, а теплый ветер гладит ее по лицу и волосам. Книги описывали лето во всех красках, отвечая на вопросы любопытной особы, но исполнить ее мечты не могли. В своих фантазиях она собирала цветы, плела венки, наблюдала за птицами или купалась в озере за домом. Вьюн оплетал окна поместья и спускался по разогретым солнцем стенам, розовые и красные цветы вытесняли неприглядные черные розы, а вода в фонтане весело искрилась на солнце. Так было и в ее снах, но реальность выглядела совершенно иначе.

До сих пор поместье, в котором Элисон проживала свой четырнадцатый по счету год, казалось ей неприступной ледяной крепостью. Больше всего на свете девушке хотелось покинуть мрачные стены и отправиться на поиски приключений в другой, куда более приятный мир. Если бы она только могла оценить красоту зимней природы глазами чужака! Возможно, тогда бы ей не захотелось уезжать отсюда. Но за столько времени однообразный пейзаж за окном успел наскучить, а холод вечной зимы причинял одни неудобства. Младшая Ричи втайне завидовала путешественникам, которые свободно перемещались между мирами, и желала когда-нибудь оказаться на их месте.

Все, что оставалось Элисон, – это представлять, каким величественным поместье ее семьи выглядит в глазах других людей. А еще – питать надежды на прогулку. Младшая Ричи молилась, чтобы вампиры вернулись из поездки в приподнятом настроении. Когда у них все удавалось, они позволяли ей гулять по заснеженному саду или ездить верхом. Но чаще Элисон проводила время в четырех стенах: ее братья почти никогда не пребывали в добром расположении духа. Любую прогулку она с радостью променяла бы на интересную беседу, но поговорить в поместье было не с кем. Дом с жильцами в виде молчаливых слуг и самих вампиров наводил тоску на младшую Ричи. Ей не разрешалось покидать родные стены, не говоря уже о том, чтобы выйти за ворота и найти собеседников за их пределами. Все обходили их дом стороной, и гостей старшие Ричи не принимали. Но Элисон, будучи девушкой мечтательной и романтичной, верила, что однажды увидит в поместье еще какие-нибудь лица, помимо вечно недовольных лиц братьев. Вампиры уехали задолго до рассвета, оставив ее на попечение Советника, который и сообщил ей за завтраком эту новость. Девушка давно не удивлялась внезапным отъездам старших Ричи. Каждый из ее братьев возглавлял собственный вампирский клан – по своим делам они отлучались именно туда.

От скуки ее стало клонить в сон. Элисон бросила полусонный взгляд на часы: до темноты оставалось всего пару часов. Если она заснет сейчас, то ночью не сомкнет глаз, а утром ее отругают за сонливость и несобранность. Лучше потерпеть. Еле-еле поборов дремоту, младшая Ричи зевнула и прислонилась лбом к холодному стеклу, чтобы взбодриться. Это не слишком помогло, и тогда девушка решила зарисовать унылый пейзаж за окном: когда руки заняты делом, погрузиться в сон против воли сложно. Элисон потянулась к краскам, как вдруг увидела в окне двух путников, быстрым шагом направляющихся к дому, и замерла. Поначалу она решила, что у нее всего-навсего разыгралось воображение. В самом деле, какие здесь могут быть гости? Ни разу за четырнадцать лет жизни младшая Ричи не видела чужестранцев, не считая слуг, привезенных наемниками из отдаленных уголков Вейссарии. Пока она пыталась определить, иллюзия перед ней или нет, путники уже преодолели расстояние от ворот до крыльца. Опомнилась девушка лишь тогда, когда незнакомцы исчезли из ее зоны видимости. С первого этажа послышался громкий стук дверного молотка. Не может быть! Сердце Элисон забилось быстрее. Позабыв обо всем, она сорвалась с места и побежала вниз встречать незнакомцев. Младшая Ричи ловко миновала мраморную лестницу, чудом не поскользнувшись, и в два счета оказалась у главного входа.

– Госпожа, позвольте мне открыть дверь. Это может быть опасно.

Знакомый голос остановил Элисон до того, как она открыла дверь, но ее рука уже легла на золоченую дверную ручку. Повернувшись, она увидела Советника – пожилого мужчину со светлым взором. Сколько бы времени ни прошло, его взгляд оставался по-юношески ясным, хотя худощавое лицо Советника испещряло множество морщин. Сосредоточенная в его руках власть страшно злила Райнера, считавшего себя истинным наследником поместья. Советник вел учет всей прислуги в доме и знал ответы на любые вопросы.

– Все в порядке, Лойт, – весело сказала Элисон ему. – Я знаю, что делаю.

Она солгала. Но шанс познакомиться с новыми людьми вытеснил из ее головы страх перед неизвестностью и возможной опасностью. Девушка так торопилась открыть дверь незнакомцам, что умудрилась забыть одно из главных правил: передвигаться по дому можно только шагом. Если бы братья застали ее в момент, когда она бежала по лестнице, ей бы сильно не поздоровилось. А от того, что она встретила чужаков, вампиры и вовсе пришли бы в ярость. Но в их отсутствие Элисон ничего не грозило, поэтому она без колебаний распахнула перед путниками дверь.

На пороге, обдуваемые со всех сторон ледяным ветром, стояли молодые люди: парень и девушка. Они прижимались друг к другу, чтобы согреться, но все равно оба тряслись. На вид Элисон дала бы им по восемнадцать лет. Изнуренные, испуганные и замерзшие, незнакомцы выглядели потерянными и сбитыми с толку. Младшая Ричи рассматривала их с изумлением, как доселе незнакомый предмет, и с трудом верила, что видит перед собой живых людей.

Потрепанный внешний вид путников навел ее на мысль, что они давно нигде не останавливались. Одежда на них местами превратилась в лохмотья, снег облепил их тела холодными хлопьями. Между парнем и девушкой прослеживалось сходство: у Элисон ни на секунду не возникло сомнений, что эти двое – брат и сестра. Но она недоумевала, откуда они взялись и как им удалось проникнуть на защищенную магией территорию поместья.

– День добрый, – вежливо поприветствовала младшая Ричи незнакомцев в той манере, в которой ее учили. – Могу ли я чем-нибудь вам помочь?

Она понятия не имела, как следует вести себя в подобной ситуации, ведь ей никогда не доводилось заводить разговор с чужаками. Несмотря на свою неопытность в общении с незнакомцами, Элисон всегда помнила о хороших манерах и старалась производить на людей приятное впечатление.

– И вам доброго дня, юная леди, – ответил ей юноша приятным низким голосом. Губы незнакомца – бледно-синие – дрожали даже тогда, когда он молчал. – Это поместье Ричи?

– Да. Что вам угодно?

Девушка рядом с юношей с явным облегчением выдохнула.

– Мы давно ищем это место, – продолжил он. – Дело в том, что мы… я и моя сестра, – незнакомец указал на миловидную спутницу, – являемся родственниками семьи Ричи. Вы, надо полагать, Элисон?

Он улыбнулся, невзирая на холод, и от его улыбки на сердце у младшей Ричи потеплело. Она отвыкла от такого обращения. Ее вырастили в суровых условиях, вдалеке от солнца и тепла – даже родительской любви и заботы Элисон не знала. Воспитывали ее старшие братья, от которых не дождешься ни добрых слов, ни теплых улыбок. Слова незнакомца удивили младшую Ричи. Братья при ней старались не упоминать о существовании других родственников. Стоило ли верить этим странникам? Девушка сомневалась в правдивости их слов, но оставить незнакомцев на холоде ей бы не позволила совесть. Поэтому она сжалилась над ними и впервые приняла самостоятельное решение.

– Все верно. Меня зовут Элисон Ричи, и я самая младшая в семье, – представилась девушка. – Прошу вас простить мою растерянность. Я не совсем понимаю, как лучше поступить… В данный момент я нахожусь в поместье одна, не считая прислугу, и по всем правилам мне запрещено приглашать в дом незнакомцев. – Путники заметно поникли после ее слов, и она поспешила их успокоить: – Но скоро должны возвратиться мои братья. Они обязательно разберутся во всем. А пока проходите, пожалуйста, в дом. Говорите вы правду или нет, я не могу оставить вас снаружи.

Элисон отступила в сторону, освобождая проход для юноши и его сестры. Младшая Ричи не выходила к ним на крыльцо, но, даже оставаясь в доме, сильно замерзла. Как эти двое добрались сюда живыми? Холодный ветер выл снаружи, задувал в переднюю и приносил с собой колючие снежинки. Элисон сопроводила замерзших путников в гостиную, попутно отдавая указания Советнику.

– Лойт, прошу тебя, распорядись, чтобы нашим гостям принесли теплую одежду и меховые одеяла, – негромко сказала она. – И чай. Обязательно горячий, с лимоном и мятой.

Старик оставил их, а младшая Ричи задумалась о том, как воспримут ее доброту вернувшиеся из поездки Райнер и Хейки. Она не рассчитывала получить от них похвалу за проявленную заботу к незнакомцам, скорее, наоборот. Старшие братья свысока смотрели на тех, кто не являлся частью их семьи, поэтому вряд ли обрадуются незваным гостям. И все же Элисон не могла поступить иначе. Оставить кого-то в беде… Она бы отдала последнее, чтобы помочь нуждающимся. По рассказам некоторых слуг, во владениях ее семьи простые люди голодают и умирают от холода в своих хибарах, пока их хозяева наслаждаются сытной едой, теплом и уютом в роскошных комнатах. Не имея возможности выйти за территорию дома, девушка оказывала всяческую поддержку людям в его стенах. Она приносила им еду, а не объедки, на свой страх и риск учила грамоте и счету, но самое главное – Элисон никогда не использовала по отношению к ним слово «рабы». Любой человек, бедняк он или богач, заслуживал к себе уважения – в этом девушка была твердо убеждена. За доброту, сердечную мягкость и золотистый цвет волос слуги прозвали младшую Ричи солнечной госпожой.

– Спасибо вам, милая леди, – с искренней благодарностью произнес юноша, когда все они прошли в гостиную. – Я не знаю, как нам вас благодарить…

Закончить он не успел, потому что просторное помещение, в котором они оказались, произвело на незнакомцев неизгладимое впечатление. Глаза их светились восторгом при виде богатого убранства. Элисон подумалось, что любой человек, который никогда не жил в роскоши, запросто может лишиться дара речи, оказавшись в непривычной обстановке.

В интерьере гостиной преобладали темно-зеленый и черный цвета. Как и в остальных комнатах, здесь царил созданный слугами полумрак: вампиры не выносили солнечного света. Все окна перед рассветом закрывали тяжелыми шторами из зеленого бархата, и каждый день слуги тщательно следили за тем, чтобы ни в одно из помещений не проник дневной свет. Свечи заменяли солнце, создавая иллюзию яркого дня. Оранжево-красное пламя отбрасывало беспокойные тени на старинную мебель с позолотой. Элисон подошла к двум креслам у камина, в котором днем и ночью горело зеленое пламя.

– Располагайтесь, пожалуйста, – сказала она гостям и приглашающим жестом указала на кресла. Поборов изумление, незнакомцы заняли свои места. Младшая Ричи расположилась напротив.

– Меня зовут Татиа?на Берт. – Впервые за все время голос подала сестра юноши – невысокого роста девушка, светловолосая, с глазами выразительными и черными, как ночь. Татиана указала на парня рядом с собой: – А это – Да?рвин Ско?ттлет. Он мой единокровный брат. Мы очень рады познакомиться с вами, госпожа Элисон.

Татиана склонила голову в знак уважения к хозяйке дома. Элисон ответила ей тем же жестом. Им известно, что такое хорошее воспитание, поняла она, рассматривая девушку при свете зеленого пламени. В ее лице прослеживалось сходство и с другими представителями дома Ричи. Всех их объединяли светлые волосы и зеленые глаза различных оттенков: от светлого травяного до благородного изумрудного. Глаза Татианы и Дарвина оказались карими, но отдельные черты их лиц косвенно могли указывать на родство с Ричи. Прямой нос у юноши, слегка вьющиеся светлые волосы у девушки… Во всем королевстве не найдется и двадцати натуральных блондинов. Пока путники согревались у огня, Элисон задумалась о возможном родстве с ними. Сейчас это обстоятельство волновало ее больше всего, и младшая Ричи неожиданно поймала себя на крайне непривычной мысли: она с нетерпением ожидает возвращения братьев. Хе?йки держал у себя родословную книгу, десятилетиями хранившую на пожелтевших от времени страницах историю их семьи, сведения о далеких предках и обо всех родственных взаимосвязях. Эта книга поможет ответить на главный вопрос: правду ли говорят путники?

Двое тринадцатилетних юношей вошли в гостиную. Они были одеты в отличительную черную форму прислуги с вышитой на груди змеей, опутывающей хвостом черную шипастую розу, – гербом дома Ричи. Один слуга опустил поднос с чашками на стол между креслами, в которых сидели гости, а другой взял у них верхнюю одежду и подал теплые одеяла из волчьих шкур. Дарвин взял свое одеяло и укутал им сестру поверх ее собственного. Сам он остался в легком жакете, коричневой рубахе и серых штанах из шерсти. Элисон ощутила странный укол ревности при виде того, как Дарвин ухаживает за своей сестрой. Младшая Ричи не помнила, когда в последний раз ее братья проявляли к ней ласку. Если странники и правда окажутся их родственниками, то она обретет не только заботливого и доброго брата, но еще и сестру, которой у нее никогда не было. Ей очень хотелось, чтобы это случилось.

– Угощайтесь, – с улыбкой проговорила Элисон, указывая на чашки с горячим ароматным чаем. Она обратила внимание на юношу, которого Татиана представила своим братом, и спросила у него: – Откуда вы прибыли? Где находится ваш дом?

– И снова я не знаю, как отблагодарить вас за вашу доброту, юная госпожа, – сказал Дарвин, краснея то ли от ее доброты, то ли от домашнего тепла, то ли от заданного ею вопроса. – Боюсь, простых слов благодарности будет недостаточно, но у меня с сестрой нет прочих ценностей, кроме старого дневника нашего отца. Смогу ли я расплатиться с вами историей? Я с удовольствием расскажу обо всем, что вы хотите знать.

Он сделал небольшую паузу. Элисон терпеливо ждала, когда он начнет. Татиана молча пила чай. Темные волосы ее брата в искусственном полумраке выглядели черными, как и его глаза.

– Дом моей семьи расположен на юго-западе Вейссарии, в живописном месте у большого озера. Но я бы хотел начать не с описаний красот природы, если позволите. Вряд ли вас это заинтересует. Зато другое… Дело в том, что мы, – Дарвин вздохнул, грея руки о чашку, – я и моя сестра – не совсем обычные люди.

– Вы… маги? – с осторожностью предположила Элисон.

– Да. Вскоре после того, как я появился на свет, моя мать умерла, а отец ушел из дома. Моим воспитанием занялась женщина, которая служила дому Скоттлетов много лет. Она первая заметила мои необычные способности и, когда мне исполнилось пятнадцать, отправила меня в магическую академию «Линотис», чтобы я научился контролировать их. Вы ведь слышали об этом заведении, Элисон?

Она нетерпеливо кивнула, не желая прерывать интереснейший рассказ. Все жители Вейссарии от мала до велика кое-что слышали о месте, где учат развивать магические таланты, но Элисон знала меньше их всех. Братья скрывали от нее подробности, полагая, что если она узнает об академии больше, то непременно захочет учиться там. И младшая Ричи разделяла их опасения, потому что чувствовала: ее интерес ко всему необычному и магическому растет с каждым годом. За неимением знаний она постоянно обращалась к Советнику, но он неохотно заговаривал с ней на тему магии и оставлял больше вопросов, чем ответов. Элисон всегда хотелось хотя бы одним глазком увидеть настоящих магов – и вот они сидят рядом с ней и пьют чай!

– Там я и встретил свою сестру, – продолжал рассказ Дарвин. Он подмигнул Татиане, а она тепло улыбнулась ему. – Разумеется, сразу мы не знали, что родственники. Мы быстро подружились, у нас оказалось удивительно много общего. И похожи мы были друг на друга, как брат с сестрой. Когда мы стали узнавать друг друга лучше, то выяснилось, что у нас один отец, но разные матери. После того, как мой отец покинул дом, он отправился странствовать, пытаясь унять сердечную боль. Он повстречал женщину не из знати, которая впоследствии родила Татиану. Но и с ней отец не обрел счастья. Он ушел от нее, как когда-то ушел из моей семьи.

– Как вы узнали причину его ухода? – удивилась Элисон.

– А вот это самое интересное, – улыбнулся Дарвин. – Закончив учебу, мы с сестрой навестили ее дом. Хотели найти там следы отца и понять, куда он мог направиться. Тата показала мне его дневник, будто нарочно оставленный перед уходом. Из личных записей мы кое-что поняли. Он много писал о вашей семье, Элисон. И постоянно упоминал об Элизе.

– Моей матери…

– Она была его родной сестрой. Похоже, он собирался найти оставшихся родственников, потому что делал различные пометки, как отыскать скрытое магией поместье Ричи. Мы следовали его указаниям – они и привели нас сюда.

– Но магический купол не скрывает поместье, – нахмурилась младшая Ричи, вспомнив пояснения Советника. – Он лишь защищает его от чужаков. Насколько мне известно, у этого купола избирательное действие. Мои братья сами решают, кого впускать на территорию, а кого – нет. Странно, что вы смогли беспрепятственно пройти…

– Вероятно, отец ошибся, когда так написал. – Дарвин пожал плечами. – Он мог и не знать всего, ведь прошло столько лет с момента его отъезда из родного дома. Но сути это не меняет: он собирался найти вас. Возможно, отец направлялся сюда, но в дороге с ним что-то случилось.

Элисон раздумывала над рассказом Дарвина. В его истории потрясало даже не то, что глава семейства бросил обоих своих детей, а то, что Дарвин и Татиана обучались магии. Младшая Ричи давно желала попробовать и свои силы. От нетерпения у нее зачесались ладони, и ей пришлось удерживать себя от некоторых вопросов, чтобы не утомлять гостей.

– Грустная история, – заключила Элисон. – Я сожалею, что вам обоим пришлось пережить предательство родного человека. Но почему вы пришли сюда, а не остались в своем доме?

– Мы надеялись найти здесь упоминания об отце, – вставила Татиана, опуская опечаленный взгляд в чашку с чаем. Она как будто собиралась утопить в нем собственную боль. – Но, похоже, что вы и сами ничего о нем не знаете.

– Мы бы хотели остаться у вас на время, если позволите, – добавил Дарвин. – Долгая дорога нас вымотала, и мы оказались совершенно не готовы к погодным условиям. В других частях королевства сейчас осень… довольно теплая и солнечная… – Тата недовольно посмотрела на него, когда Элисон взволнованно заерзала от упоминания другой поры года. «Им известно, что здесь вечная зима», – поняла она. Молодой человек откашлялся и снова заговорил: – В общем, мы замерзли и устали. Я и моя сестра очень рассчитываем на то, что вы нас не прогоните на ночь глядя. После отдыха мы сразу же вас покинем.

«Нет, пожалуйста, не уходите! – взмолилась Элисон про себя. – Не бросайте меня тут одну». Но разве скажешь такое тем, кого едва знаешь? Гости сочли бы ее манеры чудовищными.

– Я совсем не против, чтобы вы остались. Если б я только могла… – Младшая Ричи вздохнула и сокрушенно покачала головой. – Мне действительно жаль, но без окончательного слова моих братьев ни одно решение в доме не может быть принято. – Она оглядела гостей. Дарвин допивал уже подстывший чай, а его сестра, протянув руку к зеленому огню в камине, наслаждалась теплом. – Я вам верю. Верю, что у нас общая кровь. Если то, что вы сказали – правда, то мои братья позволят вам остаться. Если же нет…

Снаружи послышались звуки: цокот копыт и громкое ржание лошадей. Из передней донесся голос Советника, громко оповестивший всех в доме, что хозяева вернулись. С одной стороны, Элисон обрадовалась возвращению братьев, ведь они наконец разберутся во всем, а с другой… приезд старших Ричи не сулил ничего хорошего. Вампиры показались в дверях гостиной, оживленно обсуждая прошедший день. Элисон тут же встала и склонила перед ними голову. Трое мальчишек уже вовсю кружили вокруг господ, забирая у них дорожные плащи.

– С возвращением, – пролепетала младшая Ричи тоненьким голоском, не решаясь поднять голову.

– Здравствуй, сестра, – ответил Райнер голосом сухим и жестким. Девушка украдкой посмотрела на братьев. То, что она увидела, ей не понравилось. Вампиры застыли на пороге комнаты с холодным удивлением на бледных лицах. В любой другой ситуации их одинаковые выражения непременно бы рассмешили Элисон, но не сейчас. Она лучше других знала сложный характер старших Ричи. Неожиданные вести были им не по нраву, как и чужаки на их территории. Вампиры переглянулись, не говоря ни слова, но Элисон все же удалось заметить в их глазах смесь из страха и растерянности. Она решила, что ей показалось: ее братья наполняли чужие сердца невыразимым ужасом, но им самим страх был неведом.

– Милая, кто это? – с нарастающим пренебрежением в голосе спросил Хейки. Когда он подошел ближе, Татиана и Дарвин встали со своих мест и склонили перед ним головы в знак почтения.

– Хейки… – робко произнесла Элисон. Она смотрела то на одного брата, то на другого. Их реакция часто оказывалась непредсказуемой, и младшая Ричи пыталась придумать, как же так представить гостей, чтобы вампиры не разозлились. Хотя они в любом случае придут в бешенство, когда узнают, что она открыла перед незнакомцами дверь и пригласила их в дом. Младшая Ричи улыбнулась, чтобы разрядить напряженную обстановку, но улыбка вышла натянутая, неискренняя. – Они… это…

Удивительно, но все то, что она планировала выдать в качестве объяснения, так и осталось невысказанным. Слова застряли в горле подобно рыбной косточке, которую нельзя ни достать, ни проглотить.

– Что «это»? – Райнер начинал терять терпение, что обычно заканчивалось взрывом гнева. – Объяснись немедленно. Что здесь происходит? Кто эти люди?

– Это брат и сестра, – начала Элисон, показывая дрожащей ладонью на Тату и Дарвина. – Их имена – Татиана Берт и Дарвин Скоттлет. – И она пересказала историю путников. Если не брать во внимание частые запинки и долгие паузы между предложениями, то рассказ получился что надо. Райнер слушал внимательно, хоть и с хмурым лицом, а Хейки вовсю делал вид, что никаких гостей здесь нет. Усевшись в кресло, он закинул ногу на ногу и устремил безразличный взгляд в сторону зашторенного окна.

– Какая замечательная история, – изрек Райнер, когда Элисон закончила. – И очень, очень грустная. – Но грусть на его лице не отражалась – только плохо контролируемая злость. – А как же так вышло, что они оказались у нас дома, милая сестра?

Нервно сглотнув, младшая Ричи попробовала объяснить:

– Они следовали указаниям в дневнике отца. Он много писал о нашей семье… По его записям они и нашли нас.

– Я не спрашиваю тебя о том, как они нас нашли. Я спрашиваю, как так получилось, что они оказались здесь, в нашей гостиной. Кто их сюда впустил?

– Я не могла оставить их на холоде…

– Теперь я начинаю понимать, – сказал Райнер, не дав ей договорить. – Очень хорошо.

Элисон виновато прикусила нижнюю губу. Это «хорошо» на самом деле означало другое. На устах Райнера слово «хорошо» волшебным образом превращалось в «плохо». А иногда и в «очень плохо». Ждать от него понимания не приходилось, поэтому она решила просить поддержки у другого брата. Хейки больше, чем Райнер, внешне походил на Элисон. Он имел те же мягкие черты лица, что у нее, то же золото волос и такую же очаровательную улыбку. Лишь болезненная бледность и глаза выдавали в нем вампира. Ярко-алые, они, будто почувствовав взгляд младшей Ричи, обратились к ней с немым вопросом.

– Хейки, я подумала, что это может оказаться правдой. – Голос дрожал от волнения: у нее не получалось взять себя в руки под тяжелыми взглядами обоих братьев. С каждой новой фразой Элисон говорила все тише. – Они нам не помешают… и надолго не задержатся. Им бы согреться, поесть горячего, выспаться… Я сказала, что мы должны дождаться вашего возвращения, ведь только у вас есть родословная книга. С ее помощью мы и узнаем, насколько достоверны их слова.

– Какая ты сообразительная, – похвалил Хейки сестру, однако тон его голоса остался безучастным к ее добрым намерениям. Холодные рубиновые глаза перешли с Элисон на чужаков и впились в них с враждебным выражением. – Может, наши гости поведают нам свою историю сами? А то ведь некрасиво выходит, что маленькая девочка говорит за двух взрослых людей.

Сердце младшей Ричи билось быстро-быстро, как у маленькой птички. Вампиры внушали страх не только ей, но и уставшим путникам. Татиана почти не поднимала на них глаз и тем самым напоминала саму Элисон. А Дарвин, хоть и выдерживал взгляды старших Ричи, все равно заметно нервничал. Чтобы хоть как-то отвлечься и занять руки, младшая Ричи стала теребить край банта на своем платье.

– К словам вашей сестры нечего добавить. – Голос Дарвина, в отличие от ее собственного, звучал намного увереннее и смелее. – Все, что юная госпожа вам рассказала, – чистая правда. Мы очень устали с дороги и были бы вам признательны за еду и кров. Как только погода улучшится, мы отправимся домой и больше никогда не потревожим вас.

– Любопытно… – Хейки поднялся и приблизился к Дарвину. Он протянул бледную и тощую руку гостю. Драгоценные перстни на костлявых пальцах громко звякнули при рукопожатии. Элисон интересовала реакция Дарвина на это прикосновение. Она-то знала, что кожа у вампиров ледяная, поэтому терпеть не могла, когда братья прикасались к ней. Но если Дарвина и смутило холодное прикосновение, то он не подал вида. Юноша приветливо улыбнулся хозяину поместья, и Хейки широко улыбнулся ему в ответ, намеренно обнажив клыки. «Он пытается напугать их, – подумала младшая Ричи, наблюдая за братом. – Делает все, чтобы они в ужасе сбежали». После вампир поцеловал руку Татианы. Та вмиг побледнела и что-то невнятно пробормотала. Закончив с любезностями, Хейки с важным видом проследовал к дивану и сел на один его край. Райнер опустился на другой. Между ними оставалось значительное пространство, и Элисон внутренне содрогнулась от осознания того, что сейчас будет. Когда старший Ричи кивнул на свободное место, она без колебаний села между вампирами.

– У вас с собой дневник, о котором упомянула моя сестра? – поинтересовался Хейки, глядя на Дарвина исподлобья. Он в привычной манере одной рукой зачесал свои светлые волосы, а другой приобнял младшую Ричи за плечи.

Дарвин достал из-за пазухи черную книгу в мягком переплете. На обложке значились золотые инициалы: «Г.Р.». Он передал дневник Хейки и ободряюще улыбнулся Элисон, как будто хотел поддержать ее. Она не смогла ответить Дарвину тем же, поскольку Райнер, сидящий рядом, уже наклонился к ней и шумно втягивал носом воздух около ее оголенной шеи. Затем ледяные пальцы коснулись ее кожи, собрали волосы Элисон и с предусмотрительной осторожностью убрали их на другое плечо. Мертвое дыхание вампира не щекотало, а приносило могильный холод.

– Гротен Ричи… – Хейки заинтересованно рассматривал инициалы на дневнике.

– Я проголодался, любимая, – прошептал Райнер ей на ухо. В томящемся ожидании Элисон задрожала, закрыла глаза и послушно прислонилась к спинке дивана. Губы вампира с сильным, почти одержимым порывом прильнули к ее шее. Она слегка вздрогнула от давно знакомого, но тем не менее болезненного ощущения. Клыки прокусили кожу, вонзились в бьющуюся жилку – и силы быстро стали покидать тело девушки. Руки и ноги онемели, но на кончиках пальцев ощущалось неприятное покалывание. Братья регулярно пили ее кровь, однако никогда не истощали Элисон до полусмерти: для утоления несильной жажды им хватало всего несколько глотков. Не успел Райнер начать, как уже остановился. Младшая Ричи открыла глаза и увидела, что он облизывается, жадно собирая языком маленькие капельки крови со своих губ.

– Так, значит, вы закончили магическую академию? – продолжал допрос Хейки, изучая содержание дневника при свечах. Он даже не взглянул в сторону Элисон и Райнера, хотя они сидели рядом. Младшая Ричи бросила усталый взгляд на Татиану. Она, как и Дарвин, пребывала в немом ужасе от увиденного. Гости больше не пытались скрыть свои истинные чувства. Страх бледной маской лег на их лица.

– Да, так и есть, – немногословно ответила Тата. Она сбросила со своих плеч волчьи шкуры и осталась стоять в бежевом платье, перевязанном на талии кожаным ремешком. – И за себя, и за брата я прошу у вас прощения за доставленные неудобства.

Дарвин кивнул, соглашаясь со всем сказанным, а после обратился к вампирам:

– В дневнике отец пишет, что некоторые представители вашей семьи с рождения обладают магическими способностями. Кто-то в большей, кто-то в меньшей степени. Почему вы не отправили в академию Элисон и не поехали туда сами?

Она тяжело вздохнула, услышав этот вопрос. Младшая Ричи наизусть знала ответ братьев касательно магии.

– Потому что магия ей чужда, – холодно ответил вампир и после недолгого пролистывания возвратил дневник Дарвину. – Обучение на дому ей подходит лучше. И на этом все. Мы с братом больше не желаем ничего слышать о магии. Что до дневника… – Рот Хейки растянулся в соблазнительно-ядовитой улыбке. – Я все изучил и могу с уверенностью сказать, что вы действительно являетесь нашими родственниками. Ваш отец писал о нашей матери так, что сомнений не возникает: он знал ее лично. Некоторые факты подделать невозможно.

– Но как же родословная книга? – с растерянным видом спросила Татиана. – Вы не будете проверять нас по ней?

– Она не нужна, чтобы подтвердить родство. Мне было достаточно и дневника. – Хейки посмотрел на старшего брата, ожидая его слова.

– Можете остаться, – разрешил Райнер.

Принятое вампиром решение не обрадовало Дарвина и Тату. Их лица выражали разочарование и смятение, словно они уже пожалели о том, что оказались в поместье Ричи. Несмотря на то, что желание Элисон исполнилось, она почувствовала странную горечь в душе.

– Добро пожаловать в нашу семью, – клыкасто улыбнулся Райнер гостям. – Мы вам очень рады…

Однако по его лицу сложно было определить радость от воссоединения с дальними родственниками. Впрочем, ожидать положительных эмоций от Райнера и в обычное время не приходилось.

– У нас есть свод правил, который обязателен для всех в поместье, – проговорил Хейки, наслаждаясь испуганными лицами гостей. Удовлетворение читалось на его лице столь же легко, как утоленный голод в глазах Райнера. Тут его взгляд упал на Элисон, которая уже и думать забыла о нем. – Элисон, радость моя, расскажи нашим родственникам о нем, а заодно и про свой распорядок дня, чтобы брат и сестра случайно не потревожили тебя в момент занятий.

Не без труда она поднялась с дивана. Легкое головокружение из-за временного упадка сил и слабость в ногах не заставили себя ждать, но жаловаться на свое состояние младшей Ричи и в голову бы не пришло. Встав у камина, она заслонила собой зеленое пламя и, чеканя каждое слово, принялась перечислять правила поведения в поместье:

– Первое и самое главное правило: всем, кроме Хейки и Райнера, запрещено покидать стены дома. Сюда же относится правило окон. Открывать их запрещается без дозволения братьев. Второе правило: мы все придерживаемся установленного распорядка дня. Встаем в восемь часов утра. В девять завтрак, а с десяти до двенадцати я на домашнем обучении. С часу до двух – свободное время. В два часа дня мы идем на обед. Затем с трех до шести я учусь. В семь часов – ужин. С восьми и до отхода ко сну – свободное время, которое можно посвятить себе и своим любимым занятиям. В постель мы ложимся в десять часов вечера. Третье правило: после отхода ко сну запрещено покидать свои комнаты. Четвертое правило: запрещается бегать по поместью или шуметь. Громкие разговоры, смех и крики также под запретом. Пятое правило: нельзя повышать на братьев голос, отказывать им в какой-либо просьбе или же спорить с ними. И шестое правило… – На последнем пункте Элисон остановилась и вздохнула, посмотрев на Дарвина и Тату. – … никакой магии, – закончила она с виноватым выражением лица.

В гостиной воцарилась гробовая тишина. С выражением смертельной скуки на лице Хейки рассматривал узорчатый потолок. Было видно, что общество Дарвина и Таты ему глубоко безразлично, зато Райнер с интересом разглядывал новых родственников. Элисон не понравились зажегшиеся в его глазах безумные огоньки. Ей уже доводилось их видеть, когда брат переходил границы дозволенного. Хотя для Райнера Ричи не существовало никаких границ – это знали все обитатели поместья.

– Благодарим… за то, что приняли нас… и за то, что позволили нам остаться, – медленно проговорил Дарвин спустя пару минут молчания. Тата стояла, крепко вцепившись в рукав его одежды, и испуганно глядела на вампиров. Ее широко раскрытые глаза кричали о помощи, но этот призыв вампиры оставили без внимания. Элисон захотелось успокоить и приободрить сестру. Теплой улыбкой она попыталась выразить к ней свои самые искренние чувства, но не была уверена, что у нее это получилось.

– А где мы их разместим? – полюбопытствовала младшая Ричи у вампиров. Она уже размечталась, что будет жить в одной комнате с Татой. Они бы не спали ночами и устраивали тайные вылазки в сад и на конюшню.

Услышав вопрос Элисон, Хейки вдруг оживился и удивленно взглянул на Райнера.

– Да, точно. Мы же должны их где-то разместить. Есть мысли, брат?

Младшая Ричи устремила на Райнера умоляющий и полный надежды взгляд. Он не умел читать чужие мысли, но мог догадаться, что его сестре очень не хватает именно девичьего общества.

– Их следует разместить в разных комнатах, – решил Райнер тут же. При этом даже не удостоил родственников взглядом. – Для Татианы одна, для Дарвина – другая. Также я настаиваю на том, чтобы Татиана не находилась слишком долго рядом с Элисон. – И добавил, обращаясь уже к младшей Ричи: – Ты слабая и хрупкая. Твое тело может не справиться с магической энергией сестры. Близкий контакт с чародеями вроде нее губителен для твоей цветущей жизни.

Как он мог с такой быстротой принять столь важное в ее жизни решение? Надежду Элисон разбили на мелкие кусочки и выбросили осколки в окно, где их подхватила метель и разбросала по двору звенящими льдинками.

– Ты запрещаешь нам видеться? – со слезами на глазах спросила младшая Ричи.

– Ты слышала, что я сказал? – Райнер повернул к ней голову, и девушка увидела, что его глаза пылают недовольством от ее неподчинения. Элисон прикусила язык, чтобы не сказать лишнего. – Вам нельзя много времени проводить вместе, но видеться можно. Вы обе поняли меня?

Тата кивнула сразу. Элисон собиралась еще немного посопротивляться, но взгляд старшего брата вмиг заставил ее передумать и согласиться с принятым решением, невзирая на внутренний протест.

– Ты не хуже моего знаешь наши порядки, – твердо проговорил он. – Прежде всего, я делаю это ради тебя, милая. Ты должна понять, что мы не желаем тебе зла. Наши новообретенные брат и сестра разместятся в разных концах коридора, но ты сможешь видеться с ними, когда пожелаешь.

Младшая Ричи услышала разочарованный вздох Дарвина: похоже, он понял, что слова Райнера – ложь. Но ни Дарвин, ни Тата, ни сама Элисон ничего не могли с этим поделать. Слово Райнера Ричи – это закон, нерушимый и непреложный.

– Вот и хорошо, что вы разобрались, – подал голос Хейки. – Не буду вас задерживать. Увидимся позже. – Он взглянул на новоприбывших. – Слуги проводят вас в ваши комнаты, где вы сможете привести себя в порядок и отдохнуть. – Вампир поднялся и неторопливым шагом направился к выходу из гостиной. – Если что, буду у себя, – бросил он напоследок и скрылся за дверьми.

Большие старинные часы над камином пробили девять часов вечера. Райнер взял Элисон за руку.

– И мы пойдем, дорогая, – тоном, не терпящим возражений, произнес вампир. Он оглядел ее сверху вниз своими красными глазами. Чересчур большие для такого худого вытянутого лица, они производили неприятное впечатление. – Пора тебе готовиться ко сну.

Элисон попрощалась с Дарвином и Татой. В их глазах читалась полная растерянность. Они не понимали, как им жить в доме, полном жестких правил и… вампиров. Младшая Ричи надеялась, что родственники скоро привыкнут к местным порядкам: они же чародеи, что им какие-то вампиры! Волнение медленно ее покидало. Братья позволили путникам остаться. Здесь они в бо?льшей безопасности, чем снаружи, среди бушующей непогоды. В поместье молодым магам ничто не угрожает, как и самой Элисон. Глазами, сияющими от восторга, она наблюдала за ними, не в силах поверить, что обрела близких сердцу людей. Вампиры о ней заботились, всячески оберегая от ужасов внешнего мира, но не могли сделать счастливой, потому как сами не познали счастья в своем бессмертном, кровавом существовании. А Дарвин и Тата были такими же, как сама Элисон: жизнь искрилась в их глазах и наполняла их тела человеческим теплом. Потому младшая Ричи сразу полюбила их. Она тянулась к ним сердцем, которое чувствовало их родственную связь на уровне, скрытом вуалью тайны от ее понимания… Словно Элисон познакомилась с ними задолго до того, как дальние родственники переступили порог дома Ричи.

К гостям подошли молоденькие служанки в черно-белых платьях, готовые проводить их в комнаты.

«Все будет хорошо», – мысленно пообещала младшая Ричи брату и сестре и позволила Райнеру увести себя из гостиной.

Она почти легла в кровать, как вдруг услышала приглушенные голоса за своей дверью. Подобравшись к ней на цыпочках, младшая Ричи наклонилась и приложилась ухом к замочной скважине. Вампиры в коридоре говорили очень тихо, и ей приходилось сильно напрягать слух, чтобы разобрать, о чем идет речь.

– Зачем ты позволил им остаться? – с негодованием вопрошал Райнер за дверью. Элисон не могла видеть его лица, но представляла, как его ноздри возмущенно раздуваются.

– Как я мог отказать им? – холодно парировал его собеседник. Младшая Ричи безошибочно определила, что этот высокий голос принадлежит второму ее брату – Хейки. Стояли они, как она легко могла догадаться, возле комнаты Райнера, то есть совсем рядом с ее собственной. – Они предъявили неопровержимые доказательства. Мне что, следовало их прогнать?

– Да! – Злость Райнера чудесным образом передавалась через дверь: Элисон явственно ощущала гнев, кипящий в нем, как разогретое масло, и слышала скрежет зубов. – Дубина! Ты не понимаешь, что происходит? Нужно было уничтожить дневник или сказать, что записи недействительны! Ты мог обвинить их в подделке родства, в конце-то концов! Тебя всему учить надо?

Потом послышались уже более шумные ругательства, посыпались взаимные оскорбления, а в следующее мгновение что-то сильно ударилось о дверь комнаты Элисон, едва не испугав девушку до смерти. Поспешно отстранившись от двери, она вернулась к своей кровати, при этом продолжая прислушиваться к происходящему в коридоре. Теперь вампиры стояли прямо возле ее комнаты, поэтому младшая Ричи все слышала даже на расстоянии от двери.

– Закрой свою пасть. – Она и не знала, что Хейки может быть таким грубым. – Еще раз назовешь меня тем, кем назвал, – и я убью тебя. Знаешь, о чем я подумал сразу, как только их увидел? Моей первой мыслью было: это невозможно! Их не должно быть здесь!

– Это ты мне скажи, как они оказались на пороге нашего дома, – низко прорычал Райнер. – Я и сам понятия не имел, что это возможно. Когда ты воплощал свой грандиозный план в жизнь, разве не мог предугадать все моменты, включая этот?

– Да откуда же я мог знать, что однажды они заявятся к нам домой!

– А наша сестрица, добрая душа, впустит их. Да, это проблема… – Озадаченный Райнер вдруг замолчал.

– Не такая уж и большая, если поразмыслить. Они ничего не помнят.

– Слушай сюда. – Голос Райнера отдалился, и младшая Ричи вновь осторожно подошла к двери, чтобы лучше слышать. – Надо разобраться с ними, пока они не начали воздействовать на Элисон. Не хватало еще, чтобы она все вспомнила. От них обязательно нужно избавиться. Ты это сделаешь или я?

Безмолвная слушательница вся похолодела от этих слов. Она в ужасе смотрела на дверь, не веря своим ушам. Стало очевидно, что предметом спора вампиров оказались Тата и Дарвин.

– И кто из нас дубина? – шепотом спросил Хейки. – Ты предлагаешь убить их после того, как наша сестра радушно приняла их у нас дома? Знаешь, что с ней будет, когда она узнает об их смерти?

– Знаю, но, если мы оставим их в живых, ей будет намного хуже. Общество этих магов опасно для нее! Чем скорее мы от них избавимся – тем лучше. Чую, как всегда мне придется все делать самому.

– Нет. Предлагаю подождать.

– Сколько? – Райнер клацнул зубами. – Ты хочешь, чтобы Элисон сильнее к ним привязалась, чтобы затем убить их? Знаю, ты любитель изощренных пыток, но если мы не поторопимся, то сестра нас никогда не простит. Ты слишком разбаловал ее, потворствуешь всем ее капризам! Нужно сделать это сейчас, пока она не прониклась их историями о магии.

– Не понимаю, зачем их убивать. Они побудут у нас неделю-другую и вернутся к себе.

– Да, и Элисон с собой прихватят!

Хейки ненадолго замолчал, обдумывая его слова.

– Я подстрою несчастный случай, – решил он. – Выставим все так, будто мы тут ни при чем…

За дверью затихли. Элисон стояла, не в силах пошевелиться от слабости во всем теле. Они… ее братья… собирались избавиться от Дарвина и Татианы. Но зачем? Почему? Ей хотелось услышать продолжение разговора, чтобы иметь возможность как-то помешать их планам, но тут в дверь постучали. Девушка быстро юркнула под одеяло, укутавшись по самые глаза.

– Да? – позвала Элисон брата сонным голосом.

– Милая, ты уже легла? – Хейки приоткрыл дверь и заглянул к ней.

Для убедительности она протерла глаза и приподнялась на локтях, взирая на вампира, как ей казалось, настоящим сонным взглядом. Он опустился на краешек ее кровати. Золотистые волосы, которые вампир по давней привычке зачесывал назад, выглядели растрепанными, а взгляд выражал сильную усталость и озабоченность после нелегкой беседы с братом. Райнера с ним не оказалось, и Элисон сделала вывод, что вампиры быстро свернули разговор, как только поняли, что она может подслушивать их.

– Я немного задремала, – с полуулыбкой ответила младшая Ричи.

– Извини, что потревожил, – виновато проговорил Хейки и с трепетом прикоснулся к ее волосам. – Я собирался зайти к тебе пораньше, но меня отвлекли некоторые… дела.

Он часто заходил к ней в комнату по вечерам и мог подолгу сидеть рядом, разглядывать ее лицо и шептать на ухо приятные слова. Иногда вампир рассказывал ей истории, которые сочинял сам. Элисон слушала, затаив дыхание, а потом засыпала, сраженная его ласковым голосом. Хейки любил ее больше, чем как сестру, и совсем не скрывал своих чувств. А Райнер… Райнер делал вид, что она ему тоже небезразлична, но на самом деле его интересовала власть, которую он мог получить только женитьбой на Элисон.

– Тебе понравились Дарвин и Татиана? – вдруг спросил Хейки. На его бледном красивом лице отражались внутренние терзания. Он словно размышлял, как поступить: сохранить прибывшим родственникам жизнь или же оборвать ее. – Ты рада им?

– Конечно! – с жаром отозвалась Элисон и мысленно отругала себя за то, что забыла о своей мнимой сонливости. Она обезоруживающе улыбнулась брату. – Конечно, я рада им. Они очень хорошие, правда?

Младшая Ричи изо всех сил гнала от себя страшную мысль, что в ближайшее время с ними может что-то произойти. Вампир нежно погладил ее по руке, а затем одарил измученной улыбкой.

– Да, но ты не должна доверять им. – Он поднял указательный палец и приложил его к губам Элисон. Заостренный ноготь Хейки коснулся кончика ее носа. – Запомни, милая: чужакам нельзя доверять. Даже если они наши родственники, им никогда не стать похожими на нас. Всегда помни об этом. Всегда помни о том, какому дому ты принадлежишь.

Они еще немного поговорили перед сном, но темы приезжих гостей больше не касались. Несмотря на свою внешнюю холодность, ее родной брат ловко сглаживал все углы и тщательно выбирал выражения, чтобы не расстроить Элисон, в отличие от Райнера, который объявил бы во всеуслышание, что со дня на день расправится с родственниками. Посещение Хейки, как и всегда, закончилось ледяным поцелуем на ночь. Младшая Ричи не могла не заметить, с каким желанием вампир глядел на ее губы, однако поцеловал в лоб. Перед уходом он погасил все свечи и обернулся на пороге, придерживая дверь рукой. Свет хлынул из коридора в комнату, и прежде, чем Хейки ушел, ей показалось, что его лицо озарила улыбка ликования.




Глава 2




Утро следующего дня выдалось спокойным. Один из старших Ричи – Хейки – ночью отбыл в свой клан, и за главного в поместье остался Райнер. С ним Элисон никогда не чувствовала себя в безопасности, более того, находиться с ним наедине она боялась. Но отсутствие хотя бы одного из вампиров уже дарило некоторое спокойствие всем обитателям дома. Как и всегда, следуя заведенным в поместье порядкам, младшая Ричи спустилась к завтраку в назначенное время. Райнер ждал ее на своем законном месте: он сидел во главе длинного обеденного стола и громко, не стесняясь в выражениях, отчитывал слугу.

«Не удивлюсь, если снова за какую-нибудь мелочь», – подумала Элисон, приближаясь к своему месту. Сидела она по правую руку от старшего брата. Место во главе стола занимал то один брат, то другой: когда Райнер отсутствовал, Хейки заменял его, и наоборот. Она еще ни разу не видела, чтобы в столовой присутствовали оба вампира: кто-нибудь из них постоянно оказывался занят своими делами.

Заметив появление младшей Ричи, Райнер жестом отправил мальчишку обратно на кухню.

– Вот и ты, дорогая. – Рубиновые глаза с едва уловимым интересом осмотрели ее, бегло скользнув по фигуре. Вампир благодушно улыбнулся: он остался доволен заранее оговоренным внешним видом Элисон, ведь она исполнила его волю. – Опаздываешь. Но ты выглядишь так прекрасно, что я прощу тебе твое опоздание.

Жар прилил к ее щекам, ладони вспотели. Райнер ненавидел опоздания больше, чем грубость и невежество, и с особым удовольствием наказывал за это всех, кто приходил не вовремя. Сегодня Элисон сказочно повезло: вампир не стал к ней цепляться из-за того, что она пришла на пару минут позже. В благодарность за отсутствие наказания и за лестные слова по поводу ее внешнего вида девушка поклонилась ему.

Утром, когда к ней пришли служанки, чтобы собрать к завтраку, Элисон уже знала, какого цвета на ней будет платье и как будут уложены ее волосы. В доме все делалось так, как того требовали братья Ричи. Вечная заложница высоких амбиций и капризных требований вампиров не могла выбирать. Ткань платья, цвет и любая другая мелочь в образе девушки – все должно соответствовать желаниям братьев, волею судьбы ставших ее господами. В это утро на ней было атласное платье в пол: гладкое и блестящее, нежно-голубого цвета, с широкими рукавами. Хейки говорил, что голубой цвет ей очень идет, потому что сочетается с ее светлыми волосами. Сегодня служанки собрали их на затылке и украсили прическу серебряным гребнем с изумрудами, оставив свободными лишь несколько прядей у лица.

Вампир лениво потягивал из чаши багровую жидкость, восседая на почетном месте главы дома. Он еще не стал правителем холодных земель Ричи, но уже вел себя самым нахальным образом, ничуть не переживая за собственную репутацию. Младшая Ричи села и опустила глаза в тарелку. Завтрак ее состоял из вареной тыквы, запеченной птицы и паштета с хлебом. Более чем достаточно, чтобы зарядиться энергией на все утро, и в любой другой день Элисон с большим удовольствием съела бы свою порцию. Но сейчас ей кусок в горло не лез.

– Что-то случилось? – Девушка услышала вопрос Райнера, который всегда неотрывно наблюдал за ней во время приема пищи, и с боязливой робостью подняла на него взор. Он разозлится, если узнает, что она не голодна.

Младшая Ричи наигранно улыбнулась и ответила:

– Нет, все в порядке. Просто я… еще не до конца проснулась.

Она с неохотой принялась за еду. Повара у них на кухне готовили вкусно и сытно, так что упрекнуть их за отсутствие кулинарного мастерства ей бы и в голову не пришло. Аппетита Элисон лишилась по другой причине. Все утро она провела в размышлениях, вызванных странным сном. Лениво ковыряя вилкой еду на тарелке, младшая Ричи вспоминала о нем. В своем сне она видела саму себя, только старше на пару лет. Волосы той, другой Элисон, притягивали взгляд – белые, как чистое полотно, они выглядели неестественно, фальшиво. Фиолетовые, а не зеленые глаза незнакомки смотрели вперед. Элисон наблюдала за происходящим со стороны и видела другую себя в узком коридоре, набитом людьми.

Ее сестру-близнеца сопровождали люди: два парня шли справа от нее, две девушки – слева. Примечательно то, что никаких других лиц, кроме своего собственного, младшая Ричи не видела. Лица присутствующих в коридоре людей воспринимались ею как размытые пятна на сером фоне. Но одежду ей удалось разглядеть как следует. Некоторые юные девицы в кружевных рубашках и пышных юбках смотрелись нелепо рядом со взрослыми дамами в длинных темных мантиях. Мужчины в большинстве своем носили штаны и туники различных цветов, которые подпоясывали кожаными ремнями, но и среди них встречались те, кто носил мантии. Головы всех этих людей были повернуты в сторону идущих по коридору Элисон и ее свиты. На поясе у каждого из ее сопровождающих висели длинные ножны, а вот их предводительница при себе оружия не имела. Все расступались перед ней. Лицо своего двойника Элисон видела отчетливо: строгий взгляд из-под сведенных белых бровей, розовые губы сжаты в тонкую линию. Хозяйку сна бросило в дрожь, потому что взгляд ее близнеца напомнил ей взгляд одного из братьев. Весь сон казался слишком реальным, словно младшая Ричи прокручивала в голове недавние воспоминания.

Повзрослевшая Элисон остановилась всего в нескольких шагах от нее. Младшая Ричи отпрянула, на мгновение решив, что девушка из сна ее увидела. Но тут сестра-близнец повернула голову в другую сторону и посмотрела на одну из дверей в коридоре, а после направилась туда, как если бы что-то привлекло ее внимание. Заинтересованная Элисон последовала за ней.

Помещение, в котором они оказались, отдаленно напоминало учебный кабинет. В похожих комнатах для нее проводили уроки вампиры, так что внутреннее обустройство показалось младшей Ричи знакомым. Непонятным было все остальное. Например, странные символы, выведенные мелом на большой темно-зеленой доске. Изрисованная вдоль и поперек, она могла легко привлечь всеобщее внимание, но присутствующие в кабинете люди смотрели совсем в другую сторону. Сломанные столы валялись на полу. Кто-то додумался положить на обломки стулья, чтобы освободить центр кабинета, вокруг которого собралась целая толпа людей.

На вошедших девушек-близнецов никто не обратил внимания. Элисон пришлось протискиваться через плотно прижатые друг к другу тела учеников, чтобы увидеть происходящее в круге. Младшая Ричи не слышала звуков, но видела хлопающие ладони и открытые в беззвучном крике рты на полуразмытых лицах.

В центре круга дрались двое, и вот их лица Элисон увидела столь же четко, как и лицо другой себя. Один юноша пытался выцарапать своему противнику глаз, хватаясь за ресницы, а другой оттягивал его от себя за волосы. Оба нарушителя беззвучно кричали друг на друга, а толпа, заведенная возникшим конфликтом, воодушевленно поддерживала их. Неизвестно, что эти двое не поделили, но Элисон, подняв голову, заметила, как беловолосая девушка встала у стены и скрестила руки на груди. Она хмуро наблюдала за происходящим, но в разборку не вмешивалась. Люди, которые пришли с ней, обнажили тонкие короткие клинки. Головы учеников повернулись на звон стали, и толпа тут же рассосалась. Девушки и юноши отошли к самой дальней стене.

– Взять нарушителей, – скомандовала беловолосая девушка, заставив присутствующих в комнате вжаться в стену. Они как будто пытались слиться с серой краской, надеялись исчезнуть, лишь бы ничего здесь не видеть и не слышать. Ученики, как подумала Элисон, наверное, уже и сами пожалели, что стали невольными свидетелями драки.

Нарушители застыли в забавных позах, но смешного в этом было мало. Младшая Ричи сделала несколько робких шагов в их сторону… Она сама не знала, почему в ней возник такой порыв, но ей вдруг захотелось помочь им. Сердце подсказывало, что их ждет что-то страшное – неотвратимость ужасающих событий всегда ощущается особенно остро.

Люди Элисон-старшей уже поднимали с пола драчунов. Они грубо хватали их за руки и тянули на себя. Один из нарушителей скривился от боли, и тогда молодой человек с грубыми чертами лица рассек ему щеку кончиком меча.

– Доставить их в комнату номер семь для допроса, – приказала беловолосая девушка, что являлась внешним отражением младшей Ричи. – При сопротивлении – убить. – Она отчеканивала каждое свое слово, как судья или как… один из братьев Элисон. Младшая Ричи поежилась: ее взрослая сестра-близнец вызывала тяжелые чувства, близкие к отвращению. Казалось, остальные присутствующие тоже улавливали напряжение, обрушившееся на них с появлением странной беловолосой особы. Ученики опускали головы, делая все возможное, чтобы не пересекаться взглядом с той, что наводила на них страх.

Нарушители, вопреки предупреждению злого близнеца Элисон, предприняли попытку к побегу. Их сразу же скрутили ее люди и повалили на пол. Удары руками и ногами от тех, кто возомнил себя блюстителями порядка, посыпались на несчастных сверху. Элисон не смогла смотреть на это и отвернулась. Она порадовалась, что не слышит звуков: жуткие вопли еще долго преследовали бы ее в реальности.

«Это будущее? – спрашивала младшая Ричи себя во сне. – Почему мне это снится?»

Элисон ничего не понимала и разочарованно качала головой, наблюдая за безразличной ко всему беловолосой девушкой. Младшая Ричи уже не помнила, чем закончился этот пугающий сон: она проснулась, когда ее сердце наполнилось печалью.

И вот теперь, сидя за столом, она вспомнила его весь, от начала и до конца. Ей хотелось обсудить с кем-нибудь увиденное во сне, но, увы, рассказать Райнеру или Хейки о нем Элисон не могла. Как не могла рассказать и то, что чувствовала при этом. Как-то раз девушка попробовала поделиться с Райнером переживаниями и пересказала ему сон, в котором видела его еще человеком, за что получила наказание в виде лишения права посещения библиотеки на целых три дня. Для любознательной и пылкой Элисон, чьей единственной отрадой в мрачном доме было чтение, это наказание стало почти что пыткой! Но она оставила свои возмущения при себе и не стала оспаривать слишком суровое, по ее мнению, решение старшего брата. Младшая Ричи как никто другой знала, что происходит с теми, кто перечит вампирам, и не хотела пополнить ряды обескровленных бедолаг.

А между тем Райнер уже начал что-то подозревать: он отставил чашу в сторону и, сцепив руки в замок, пристально смотрел на задумавшуюся Элисон. Она заставила себя съесть хоть что-то, чтобы не стать причиной утренней эмоциональной бури. Братья не переставали втолковывать ей, что она должна правильно и полноценно питаться, чтобы быть здоровой. Но младшая Ричи догадывалась, что они подразумевают под мнимой заботой на самом деле. Кровь в ее жилах – вот что их интересует. Здоровья вампиры ей желали лишь затем, чтобы оправдать свою неутолимую жажду крови.

– Ты уже закончила? – Нетерпеливый тон голоса грубо и окончательно выдернул младшую Ричи из задумчивости. Она коротко кивнула. Вампир посмотрел на настенные часы и сказал: – В таком случае можешь идти на занятие. Хейки будет ждать тебя в кабинете музыки в назначенное время. Я не хочу, чтобы ты опоздала, как в прошлый раз. Ты ведь помнишь, чем все закончилось?

– Да, – робко произнесла Элисон. Кажется, Райнер не заметил тревоги на ее лице, но оно и к лучшему. Для них обоих.

Она собиралась уходить, как вдруг вспомнила, какой вопрос хотела задать еще с самого утра.

– Я могу перед занятием проведать Татиану и Дарвина? – тихо поинтересовалась девушка у вампира. Она боялась злить его глупыми вопросами, однако желание увидеть брата и сестру оказалось сильнее робости и страха.

– Нет, – таков был ответ вампира.

По дороге в учебный кабинет девушка думала о прибывших вчера родственниках. Элисон места себе не находила от беспокойства, когда вспоминала подслушанный за дверью разговор братьев. Она переживала, что вампиры на самом деле замыслили плохое, и опасалась самого худшего развития событий – убийства Таты и Дарвина. И все же кое-что не сходилось с некоторыми ее выводами. Если старшие Ричи действительно собирались избавиться от родственников в самом начале, зачем они вообще позволили им остаться в поместье? Проще всего было выгнать их на мороз – и проблема решена. Элисон не зря беспокоилась, потому что подозревала: что-то здесь не так. И то, что братья не захотели поселить сестер рядом, и то, что Райнер запретил ей увидеться с Дарвином и Татой, – все это уже говорило о многом.

До начала занятия оставалось не так много времени, но Элисон пришла вовремя. В прошлый раз она действительно опоздала, и в том была заслуга самого Хейки, который сначала перенес занятие на полчаса позже, а затем резко передумал и вернул все назад. Сделал вампир это шутки ради, как он потом ей объяснил. Но шутки шутками, а Элисон получила свое наказание очень даже по-настоящему. Ее снова лишили походов в любимую библиотеку, на этот раз – на целую неделю, потому что «учеба не прощает опозданий». После того случая она старалась приходить на занятия как можно раньше, чтобы новые приступы веселого настроения у Хейки не застали ее врасплох.

В кабинете младшая Ричи не обнаружила ни самого брата, ни каких-либо следов его присутствия. Она не любила здесь находиться. Отделка светлым мрамором от пола до потолка не помогала сильнее любить искусство. Тут не ощущалось уюта, и само это место нельзя было назвать таким, где хотелось бы остаться надолго. От стен и пола шел холод, с которым не справлялись десятки свечей и древняя магия дома. Элисон прошла вглубь комнаты. Тишина не давила, но и не приносила спокойствия. Иногда девушке хотелось побыть одной, чтобы привести мысли в порядок и выбросить из головы обидные слова братьев, их несправедливые обвинения, различные колкости и даже комплименты. Она миновала фортепиано, на котором училась играть вот уже третий год подряд, затем прошла мимо скрипки в черном футляре, которую Хейки прислонил к ножке кресла. На этом инструменте ей только-только предстояло научиться играть, и девушка с трепетным ужасом ожидала первых занятий. Воспоминания о начале игры на фортепиано все еще отзывались болью в ее сердце… и пострадавших пальцах.

Учебные столы отсутствовали. Бо?льшая часть кабинета отводилась под зрительный зал: с креслами, обтянутыми зеленым бархатом, которые стояли перед импровизированной сценой. Раз в неделю, когда братья возвращались домой после долгой дороги, они просили Элисон устроить для них концерт в этом самом зале. И тогда она надевала то, что они хотели, и играла весь вечер то, что они просили до тех пор, пока им не надоест ее слушать. Учебный процесс раздражал младшую Ричи – он был сущим кошмаром, – но сама по себе музыка радовала ее слух. Она бы и дальше занималась ею, только с другими наставниками… что, конечно, никто бы ей не позволил. Проходя мимо стула, Элисон пнула его от негодования и обиды.

– Нечего стоять у меня на пути! – воскликнула она, обращаясь к тому, кто осмелился преградить ей дорогу. Обидчик продолжал стоять на своем месте как ни в чем не бывало и не обращал внимания на агрессию своей соперницы. Девушка решила, что сходит с ума, раз уже ведет беседы с неодушевленными предметами. Она обогнула препятствие в виде стула и подошла к закрытому шторами окну. Элисон чуть-чуть отодвинула тяжелую ткань в сторону. И что она рассчитывала там увидеть? Метель бушевала за окном. Злой ветер швырял по двору мокрый снег, который налипал на стекла и наружные стены. Младшая Ричи вздохнула. Она все еще лелеяла пустую надежду погреться в летних солнечных лучах, но, чем ближе ее совершеннолетие, тем яснее девушка понимала: этой мечте не суждено стать реальностью.

Хейки почему-то не спешил на уже начавшееся занятие. Элисон надеялась, что он вовсе не придет, но внутренний голос, который ее никогда не обманывал, с въедливой точностью напомнил, что брат еще не пропустил ни одного урока. Она присела на мягкую скамью перед фортепиано, на клавишах которого лежали нотные листы. Перед очередным занятием Хейки оставлял их в разложенном виде, чтобы младшая Ричи, придя в кабинет, могла заранее ознакомиться с новым произведением. От нечего делать Элисон стала перебирать и перекладывать с места на место листы, параллельно задаваясь вопросом, что на этот раз взбредет в голову вампиру. На занятия он имел привычку приходить «с подарком», стараясь дать ей что-нибудь сложное для изучения. И все для того, чтобы подарить себе лишний повод наказать ее за игру с ошибками. Еще одна печальная мысль. Элисон положила голову на клавиши, отчего инструмент издал грубый и резкий звук.

Не прошло и минуты, как она ощутила похлопывание по своей спине.

– Сядь прямо, – послышался голос Хейки.

Девушка резко обернулась, испуганная внезапным прикосновением и появлением брата. За четырнадцать лет жизни в своем доме она так и не смогла до конца привыкнуть к некоторым способностям вампиров. Братья перемещались по поместью бесшумно, часто с помощью магии, заставляя младшую Ричи каждый раз подпрыгивать от неожиданности. Она подозревала, что это их забавляет: другого объяснения странным выходкам вампиров Элисон не находила.

Хейки смотрел на нее с осуждением. Из-под очков с толстыми стеклами его глаза казались огромными, а взгляд – еще более холодным, чем обычно. Элисон недоумевала, зачем он носит очки, если зрение у вампиров во много раз превосходит человеческие возможности, но предполагала, что таким образом Хейки пытается создать себе образ строгого учителя. Впрочем, у него это отлично получалось и без очков: он, как и всякий наставник, не прощал ошибок в учебе, и подтверждением серьезности его намерений служила длинная указка из светлой древесины, которую он брал с собой на занятия. Она – его верная помощница – пресекала любые попытки увильнуть от работы. Когда Элисон начинала сутулиться или делала в игре ошибки, брат пускал указку в ход. Поэтому почти каждое занятие с Хейки оборачивалось для девушки болью и слезами. Братья и так редко пребывали в добром расположении духа, а уж когда Элисон делала ошибки… Иногда им требовалась всего одна незначительная деталь, всего один нелепый случай, чтобы получить повод унизить ее.

– Приступим, – с готовностью объявил Хейки, садясь рядом. Рука с указкой легла к нему на колени. Вампир поворошил нотные листы и взял нужные для урока. Их он разместил на подставке и закрепил. – Твое произведение на сегодня вот это. – Хейки ткнул концом указки в листы, привлекая внимание Элисон. – И помни, что за каждую ошибку ты будешь наказана.

Последнюю фразу младшая Ричи слышала с завидной регулярностью. Наказание она получала всегда, что бы ни делала. Само ее существование было отмечено наказанием. Вампир вновь коснулся указкой спины Элисон, заставляя выровнять осанку. Девушка послушно выпрямилась, слегка приподняв подбородок. Произведение не выглядело сложным. Как и любое другое, оно требовало внимательности, но младшую Ричи не пугали подобные трудности. Дернув ногой, чтобы разогнать кровь по телу, она расслабила пальцы на руках и опустила их на клавиши. Хейки дал команду начинать – и Элисон начала.

Она сыграла первую часть произведения без особых усилий. Пальцы срывали с инструмента то сильные и грубые, то нежные и легкие звуки. Младшая Ричи старалась, потому что помнила, чего ей будет стоить любая, даже самая маленькая ошибка. Хейки ждал, что она собьется, поэтому не сводил с нее глаз. Сосредоточиться на игре становилось все труднее. Но любые попытки вампира помешать Элисон оборачивались для него неудачей.

К моменту, когда заиграла вторая часть произведения, младшая Ричи уже полностью отдала себя музыке, растворилась в ней, потерялась в дивном звучании инструмента. Легкая и струящаяся, как шелк, мелодия согревала сердце и наводила на воспоминания о Татиане и Дарвине. Хейки быстро сменил лист, и младшей Ричи пришлось удвоить старания, чтобы не допустить ошибку. «У него не получится меня наказать», – думала девушка, следя за переворачиванием листов. Воодушевленная музыкой и уверенностью в себе, она слишком скоро перешла к третьей, последней части.

Тут-то ее и ждал подвох. Хейки постоянно менял листы – Элисон едва поспевала за ним. Из-за страха допустить ошибку девушка поторопилась, за что немедленно поплатилась. Младшая Ричи перепутала ноты местами, и клавиши выдали другое звучание, отличное от должного. Словно порыв сильного ветра, панический страх налетел и сорвал упорядоченность с мыслей. Ладони и спина покрылись холодным липким потом.

– ЭЛИСОН!

Громкий крик вампира заставил ее вздрогнуть. Она поспешно отвела глаза. Ей не требовалось смотреть на брата, чтобы узнать выражение его лица в этот момент. В приступе ярости Хейки напоминал обезображенную ведьму из сказки, и младшая Ричи не желала видеть его налившиеся кровью глаза. Элисон крепко зажмурилась и сжалась в ожидании наказания.

– Руки, – холодно приказал Хейки.

Не открывая глаз, она разжала дрожащие пальцы и вернула их на клавиши. Последовал жесткий удар. Указка со свистом рассекла воздух и опустилась на пальцы. Боль вгрызалась в кожу, как волк в сырое мясо. Элисон подавила в себе крик, но слезы удержать не сумела, и они брызнули из глаз со вторым ударом, который последовал сразу за первым.

Хейки ударил ее дважды, после чего спросил:

– Что произошло, милая?

Элисон должна была ответить. Ее молчание он мог расценить как безразличие.

– Прости, – только и смогла вымолвить она.

– Начало ты сыграла безупречно, а потом вдруг сбилась с ритма. А все почему? Потому что отвлекаешься. Хватит вечно витать в облаках, сосредоточься на уроке!

Холодная ярость Хейки выглядела страшнее самой эмоциональной реакции Райнера. Он умел запугивать хладнокровием не хуже старшего брата, предпочитавшего не сдерживаться в своих высказываниях и способах наказания. Элисон промолчала, но вампиру ответ и не требовался.

– Еще раз, – сказал он, касаясь указкой листа с нотами. – С самого начала.

Это было тяжело – вновь собраться с силами после произошедшего, – но ничего другого ей не оставалось. Элисон вернула пульсирующие от боли и раскрасневшиеся от ударов пальцы на клавиши инструмента. Превозмогая боль, она начала все заново. Свои ошибки девушка учла и больше не повторила ни одну из них. Хейки внимательно слушал ее игру и даже не догадывался, каких усилий ей стоило воспроизводить эти чудесные звуки. Закончив, младшая Ричи зажала покалеченные пальцы у себя между ног. Так становилось немного легче.

– Вот умница, – заключил вампир. По тону его голоса Элисон определила, что он остался удовлетворен тем, как она сыграла в самом конце. Хейки положил указку на крышку инструмента. Но то, что основное средство наказания вампир убрал, не означало, что он не может использовать что-то другое. Жизнь со старшими Ричи предполагала каждодневное ожидание какого-то подвоха, поэтому расслабляться в этом доме не следовало никому.

– Ведь можешь, когда захочешь. – Он подсел к ней, отчего Элисон сильнее напряглась. – Что с тобой такое, милая? Ты что, плачешь?

Ее до глубины души поразил его удивленный тон. Как будто он не понимал причин ее слез или предпочитал их не замечать. В ответ на его вопрос Элисон покачала головой, тем самым показывая, что все в порядке. Тогда вампир снял очки и прикоснулся к ее плечу. Сквозь легкую ткань платья девушка ощутила мраморный холод его руки и скривилась. Хейки обратил на это внимание, но руку не убрал.

– Не злись на меня, – негромко проговорил он. Его голос заметно смягчился, стал более ласковым. – Ты дорога мне. Я желаю тебе всего самого лучшего, разве ты не видишь?

Хейки демонстративно обвел свободной рукой помещение, словно все, что здесь находилось, принадлежало ей. Каждый из братьев говорил, что желает всего самого лучшего для нее, но у младшей Ричи были свои представления о том, что значит лучше. Вечные издевки, оскорбления и крики в эти представления не вписывались. Хейки несильно сжал ее плечо и прошептал на ухо:

– Посмотри на меня.

Подчиняться ему хотелось меньше всего, и Элисон едва сдержалась, чтобы не отказать вампиру в просьбе. Любой жест или взгляд с ее стороны старшие Ричи могли расценить как неслыханную дерзость, но девушка подчинилась воле брата, как это делала всегда. Лед покинул рубиновые глаза Хейки, но до настоящего тепла его взгляд по-прежнему не дотягивал. Ее брат был мертв не только телом, но и душой.

– Я люблю тебя. – Его пальцы из каменных превратились в железные. Крепкая хватка вампира причиняла боль, но именно благодаря ей Элисон почти забыла о своих несчастных пальцах. – Ты ведь знаешь об этом, правда?

– Я знаю, – глухо отозвалась она, почти не слыша собственный голос. – Знаю, что ты любишь меня и потому желаешь для меня всего самого лучшего. Ты делаешь все ради меня.

Эти заученные фразы младшая Ричи повторяла вслух день за днем. От нее ждали их, и разочаровать кого-то из братьев она не смела даже не столько из страха быть наказанной, сколько из-за того, что другой жизни Элисон не знала. Она не представляла, что можно жить по-другому, когда ты сам несешь ответственность за свои слова и поступки, когда сам распоряжаешься собственной жизнью. Тихий и мягкий голос вампира действовал на нее успокаивающе, хотя девушка не доверяла Хейки в полной мере и считала его доброжелательные порывы затишьем перед бурей.

– Я счастлив быть рядом с тобой, – просиял вампир, и в момент его улыбки младшая Ричи увидела две пары острых клыков у него во рту, отчего ей стало не по себе. – Просто хочу, чтобы ты помнила.

Хейки приложил палец к ее губам и медленно провел по ним. Девушка не сводила с вампира глаз. Если ей говорили смотреть – она смотрела до тех пор, пока не скажут отвернуться. Если приказывали говорить – она говорила. Однажды ее заставят улыбаться по расписанию. И Элисон оказалась близка к истине в своих догадках.

– Улыбнись для меня, – попросил Хейки, словно прочитав ее мысли. Пока что он просил…

Но его просьбы имели свойство превращаться в приказы. Проще подчиниться, чтобы не испортить ему настроение. Элисон вымученно улыбнулась. Она не умела проявлять эмоции именно тогда, когда ее просили, – вот почему ее улыбка вышла вялой и слабой. Но Хейки это устроило. Он наконец отпустил ее плечо.

– У тебя очень красивая улыбка, – озвучил вампир давно известный факт. Элисон молча кивнула. – Слезы портят твое юное личико. Когда ты плачешь, оно становится сморщенным и печальным. Мне больше по душе, когда ты улыбаешься. Делай это почаще.

Хейки глянул на часы. «Все здесь происходит строго по расписанию», – вспомнила младшая Ричи. Она не в первый раз замечала озабоченность братьев ходом времени. Вампиры постоянно и во всем сверялись с часами, как будто торопились жить или боялись упустить что-то важное. Для Элисон, которая не являлась вампиром, такое отношение бессмертных ко времени выглядело очередной странностью. Окажись младшая Ричи на их месте, то уж точно не стала бы так рьяно следить за его ходом. Вампиры имеют безграничную власть над временем – неужели им этого недостаточно?

– Мне не хочется тебя отпускать, но придется, – сказал Хейки, и Элисон услышала в его голосе разочарование. Он собрал листы с подставки инструмента. – Занятие окончено. На сегодня можешь быть свободна.

Повторять дважды не пришлось. Не дожидаясь, пока брат наведет в кабинете порядок, Элисон поспешила уйти. Уже в коридоре девушка перешла на шаг, вспомнив, что бегать по поместью запрещено. Об этом правиле она почему-то постоянно забывала.

Оставшуюся часть дня младшая Ричи провела так, как и хотела: в свободное от учебы время посетила библиотеку и открыла для себя новые книги, затем пообедала и отправилась на занятие по арифметике. Оно прошло спокойно, во многом благодаря тому, что Райнер почти не повышал голос, когда Элисон ошибалась при подсчетах. День заканчивался неплохо, если не считать одного: она так и не увидела Дарвина и Татиану. Родственники отсутствовали в столовой во время завтрака и обеда, и на ужин также не явились. Младшая Ричи терзалась переживаниями, но расспрашивать Райнера о брате и сестре побоялась. Убеждая себя в том, что с ними все в порядке, она предпочитала думать, что им не позволяют увидеться по другой причине. Может, братья боятся, что общение с Дарвином и Татой отвлечет ее от учебы? По крайней мере, Элисон верила, что все именно так.

Поздним вечером в дверь ее комнаты постучали. Девушка ожидала увидеть на пороге служанок, которые приходили к ней каждые утро и вечер. Утром ее умывали, причесывали и одевали. Вечером готовили ванну и меняли постельное белье, застилая кровать чистым шелком. Но младшая Ричи совсем не ожидала увидеть на пороге Тату, о которой думала весь день. Темные глаза сестры возбужденно блестели, как у человека, замыслившего какую-то пакость. От наметанного на ухоженность и красоту взгляда Элисон не укрылось то, что служанки привели Татиану в надлежащий вид. Ее нарядили в платье из темно-зеленого бархата, а светлые волосы уложили в косу и перевязали черным бантом.

– Татиана, – изумленно выдохнула младшая Ричи, разглядывая сестру. – Ты выглядишь… – От растерянности она едва подобрала подходящее слово. – Неотразимо! Ты словно принцесса!

Тата смущенно улыбнулась, но эта улыбка, согревающая и искренняя, вмиг сошла с ее лица, уступив место беспокойству. Она поспешила войти в комнату, увлекая Элисон за собой.

– Да, но мне непривычно разгуливать в таком наряде, – торопливо заговорила девушка. Татиана оглядывалась на дверь, как будто чего-то или кого-то боялась. – В академии мы все время носили строгую форму, так что платья не успели стать моей девичьей любовью.

Элисон понимающе кивнула, но теперь ее мало волновал внешний вид сестры.

– Что случилось? – забеспокоилась младшая Ричи. – Твое лицо… Ты встревожена. И постоянно оглядываешься на дверь. За тобой следят? Расскажи, тебе что-то угрожает? И где Дарвин? С ним все в порядке?

– Дарвин у лестницы, следит, чтобы никто сюда не направился, – объяснила Тата и увела ее дальнюю часть комнаты. Чародейка нервно теребила прядь своих волос. – Здесь творится что-то странное. Твои братья… теперь уже и наши тоже… ведут себя как-то…

– Это их обычное поведение, – заверила ее младшая Ричи.

Период привыкания к устоям и старинным традициям дома проходил тяжело для Татианы и Дарвина, прибывшим с внешней стороны магического купола. Любому на их месте пришлось бы непросто. Элисон смотрела на сестру с сочувствием.

– Почему ты оставила Дарвина снаружи? Не будет ли лучше, если он…

– Нет, не будет, – резко прервала ее Тата. Но, увидев испуганный взгляд Элисон, она тут же смягчилась. – Извини. Я сегодня сама не своя. Дарвин боится за меня… и за тебя тоже. За нас обеих. Ты нам нравишься, и мы хотим тебе помочь. Похоже, ты здесь единственная, кто еще не сошел с ума.

Элисон мысленно улыбнулась, но снаружи оставалась серьезной. Она приятно удивилась, когда узнала, что сестра и брат разделяют ее чувства. Однако девушку все еще беспокоило состояние Татианы, поэтому она усадила ее к себе на кровать для подробных объяснений.

– Что произошло? – снова спросила Элисон, понижая тон, чтобы братья не смогли подслушать их разговор.

– Можешь говорить как обычно – вампиры обладают не только отличным зрением, но и прекрасным слухом. – Тата говорила правду. Даже если бы они сейчас вели беседу шепотом, любой из старших братьев мог без труда услышать их с дальнего конца коридора. – На наше счастье, их сейчас нет на втором этаже. Райнер и Хейки неспроста не дают нам видеться. Самое ужасное, что они не дают нам увидеться не только с тобой, но и друг с другом! – громко возмутилась она. – Я не могла увидеть Дарвина до недавнего времени! Что это значит? И эти правила. Зачем они нужны? Почему мы не можем использовать магию? Почему нельзя громко разговаривать, бегать и прыгать, если хочется? Почему нельзя выходить наружу? Я ничего не понимаю! Почему твои братья так жестоки?!

Она обрушила на Элисон шквал вопросов, но младшая Ричи не винила сестру за срыв. Напротив, разделяла ее чувства, но не знала, что ответить. Весть о том, что Тате не дают видеться с Дарвином, расстроила младшую Ричи.

– Мне очень жаль. – Это все, что она могла сказать сейчас. Элисон не умела успокаивать людей, но оставить кого-либо один на один с переживаниями считала проявлением безразличия. Взяв сестру за руки, девушка вздохнула. – Я понимаю, как тяжело вам приходится. Но потерпите: скоро вы уедете отсюда…

– Вряд ли они нас отпустят. Вампиры что-то замышляют против нас – я это чувствую. Мы выбрались из своих комнат ненадолго. Через служанок передаем друг другу послания. Тебе я тоже хотела написать, но не знала, где ты сейчас, ведь у тебя очень серьезное расписание. Побоялась отсылать к тебе кого-то с письмом, пока тебя нет в комнате. Вдруг его бы кто-то перехватил…

Тата многозначительно замолчала, но они обе и без слов поняли, о ком идет речь.

Элисон ужаснулась, узнав про передачу посланий через слуг.

– Никогда больше так не делайте, – сказала она и поразилась своему суровому тону, который приобрел ее голос. – Все здесь находятся под контролем братьев. Передавать через слуг что-либо очень рискованно и опасно.

– А есть другой выход, Элисон?

Младшая Ричи удрученно покачала головой.

– В этом доме никому нельзя доверять. – Но она задумалась, и Тата тут же ухватилась за это.

– Неужели есть? – с надеждой спросила она.

Элисон вспомнила, что доверять все же есть кому. Из всех служанок в поместье она бы доверилась только одной – Кио?то. Девушка-эльфийка приходила к ней среди прочих, но стала ближе всех к своей госпоже. Младшая Ричи часто освобождала других девушек от работы, только чтобы остаться наедине с Киото и побеседовать с ней о жизни. Эльфийка никогда ничего не докладывала старшим Ричи, чем и заслужила расположение юной госпожи. Если в поместье и есть кто-то, кому можно доверить свои тайны, то это определенно Киото. Она идеально подойдет для передачи посланий и станет связующим звеном между Татой, Дарвином и Элисон.

– Да, – кивнула младшая Ричи. Ее голос, на удивление, звучал уверенно и твердо. – Пожалуй, есть одна девушка, которой мы можем доверять. Ее зовут Киото, и она моя доверенная советница.

– Я помню ее, – проговорила Тата, задумчиво поднимая глаза к потолку. – Она приходила ко мне, помогала подобрать одежду. Я все поняла. Раз ты говоришь, что ей можно доверять, значит, так оно и есть. Я верю тебе, поэтому верю и ей.

– Когда она придет, я скажу, чтобы она заходила к вам по очереди и передавала письма. – Элисон улыбнулась. Как ей показалось, Татиана оставила волнение и позволила себе немного расслабиться. – Мне так жаль, что я не в силах обеспечить вам лучшие условия…

– Ты ни в чем не виновата. Меня куда больше волнуют не условия, а вампиры. Почему они так странно себя ведут?

– Странностей в них много, но строгость и любовь к порядку не входят в этот список. Они заботятся обо мне, поэтому с большой настороженностью относятся к вам. Я не думаю, что вы можете навредить мне, но Хейки и Райнер считают иначе…

– Скорее они навредят тебе, чем это сделает кто-то из внешнего мира, – сказала Тата и с теплой улыбкой добавила: – Прежде чем уйду, я хочу отблагодарить тебя и заодно порадовать.

Из нагрудного кармана платья она достала какой-то предмет и протянула младшей Ричи. Подарком оказалась золотая брошь в виде птичьего пера. Россыпь изумрудов и сапфиров украшала прелестную вещицу.

– Какая красивая! – восхитилась Элисон и шлепнула ладонью по своим губам, совсем забыв о том, что нужно вести себя тише. Вдруг вампиры услышат ее на первом этаже? – Она очень красивая, – чуть более тихо повторила младшая Ричи. – Но за что мне такой подарок?

– За твою доброту, – ответила Татиана и вложила украшение в руку сестры. – Мне она досталась от отца, но я больше не хочу хранить у себя вещи, связанные с ним. Лучше пусть эта брошь украсит твое платье. Она будет напоминать обо мне, даже если нам придется расстаться.

Элисон обняла сестру. Она не могла найти слов, чтобы описать к ней свои чувства. Впервые ей сделали подарок от чистого сердца. На глаза навернулись слезы радости, и девушка не видела причин, чтобы их останавливать.

– Спасибо…

– Это меньшее, что я могу сделать для тебя, – улыбнулась Тата в ответ.

Сестра смахнула мягкой ладонью слезу, показавшуюся на щеке Элисон, и ушла скорее, чем та успела опомниться.




Глава 3




Несколько недель спустя им удалось встретиться снова. Вампиры словно чувствовали желание Элисон сблизиться с Дарвином и Татой, поэтому убрали из ее расписания свободное время и поставили дополнительные занятия. Загруженность учебой не позволяла девушке увидеться с братом и сестрой, и в библиотеку она не могла попасть по той же причине. Все свое время младшая Ричи проводила с вампирами и делала все, что от нее требовалось.

Расслабиться получилось только с их отъездом. Хейки и Райнер строго-настрого запретили ей покидать комнату до их возвращения. Когда Элисон поинтересовалась, можно ли ей спускаться хотя бы в столовую, вампиры ответили, что еду слуги будут приносить прямо к ней в комнату и что беспокоиться не о чем. Но остаться без еды младшая Ричи боялась меньше, чем никогда не увидеть Дарвина и Тату. Она планировала устроить тайную вылазку к ним, но старшие братья предвидели такой расклад и выставили у дверей ее спальни двух слуг, чтобы она и не подумала нарушить запрет.

Элисон уже смирилась с тем, что и сегодня не увидит Татиану и Дарвина, но удача, которая обычно ее оставляла, неожиданно повернулась к ней лицом. Она читала одну из множества книг, заботливо оставленных братьями перед отъездом. Литературу, которая нравилась младшей Ричи, выносить из библиотеки запрещалось. Старшие Ричи были глубоко убеждены, что если позволить ей читать вне библиотеки, то она начнет это делать по ночам, а днем не сможет сосредоточиться на занятиях. Учебные книги не пробуждали в Элисон никакого интереса, но хотя бы позволяли убить время до возвращения братьев.

От скучного чтения она задремала, а проснулась от какого-то глухого звука. Вначале послышался один, сразу за ним и второй. А после дверь ее комнаты стала медленно открываться…

Младшая Ричи не знала, что и думать. Братья не могли вернуться так рано, а других предположений у нее не было. Она с опаской поглядывала на открывающуюся дверь. Когда на пороге возникли Дарвин и Тата, девушка испытала небывалое облегчение.

– А вот и мы! – объявила Татиана, весело подмигивая еще не до конца пришедшей в себя Элисон. – Было непросто к тебе подобраться, но мы вроде справились.

Дарвин, стоящий рядом с сестрой, улыбнулся.

– Как давно я тебя не видел! – Он вошел в комнату и заключил Элисон в объятия. Она без лишних слов обняла его крепко-крепко. Брат рассмеялся. – А ты довольно сильная, хоть и кажешься хрупкой!

– Стараюсь как могу, – поддержала его веселый настрой Элисон. Она осмотрела друзей и, убедившись, что с ними все в порядке, задала вопрос, который больше всего ее беспокоил: – Как вы сюда попали?

– О, это длинная история, – загадочно улыбнулась Тата и прислонилась к дверному косяку с хитрой улыбкой. – Хочешь услышать? Или даже увидеть?

– Конечно!

– Конечно услышать или конечно увидеть? – переспросил Дарвин.

– И то, и другое! – хихикнула младшая Ричи. Она смотрела то на него, то на Тату, и не могла понять, говорят они серьезно или же шутят над ней. – Как вам удалось пройти мимо стражей?

– Взгляни сама.

Тата вышла в коридор, и Элисон последовала за ней. Факелы в держателях горели на всех стенах, тишина наполняла узкое пространство. Младшая Ричи растерянно осмотрелась. Она ожидала увидеть возле своей комнаты тех самых слуг, оставленных вампирами для охраны, но вместо них обнаружила лишь пустой коридор.

– А куда они исчезли? – в недоумении спросила Элисон, оборачиваясь на брата и сестру.

Татиана прыснула от смеха, а Дарвин указал наверх. Подняв голову, младшая Ричи увидела молодых парней, которых искала в коридоре. Они парили высоко под потолком с закрытыми глазами.

– Не волнуйся, они спят, – предугадав следующий вопрос Элисон, сказал Дарвин.

– Как… – От изумления она не сразу смогла выразить свои мысли. – Как вы это сделали?

– Сонный порошок, – довольно улыбалась Тата. – Не зря я ходила на зельеварение в академии! Настоящий зельевар всегда носит с собой пару мешочков как раз на такой случай.

– А я ненавидел эту дисциплину, – угрюмо добавил Дарвин. – Но не могу не признать, что зелья бывают очень полезны там, где заклинания бессильны.

– Да, но… как вы их к потолку прикрепили?! – все еще не понимала младшая Ричи.

– Проще простого, – отмахнулась Тата. О магии она говорила так, словно умела все с рождения. – Их удерживают воздушные потоки. Они же и не позволяют им упасть.

Элисон сделала вид, что все поняла. Мир магии представлялся ей таинственным и интересным, но, увы, недоступным. Девушка завидовала Дарвину и Татиане, ведь они могли прикоснуться к миру волшебства, а она – нет. Они оба с детства познавали магию и обладали необыкновенными способностями, которых сама Элисон была лишена. Но младшая Ричи не унывала. Магия, хоть и привлекала людей огромными возможностями, все же таила в себе угрозу, о чем неоднократно говорили старшие Ричи, желая уберечь Элисон от всякого зла в мире.

Дарвин и Тата узнали от Киото, что вампиры собираются уехать по делам, и решили действовать. Служанка-эльфийка, которой все трое доверились, действительно не подвела их, не обманула доверие. Она помогала Дарвину и Тате вести тайную переписку, выступая в роли посыльного. Элисон друзья писали не так часто, как хотелось бы, но в том не было их вины: вампиры постоянно крутились возле нее и контролировали каждый ее шаг. Если девушка и получала письма от брата и сестры, то глубокой ночью, когда все поместье спало. После прочтения они сжигали послания, чтобы не оставлять никаких следов ночной переписки.

Элисон не переживала, что на второй этаж могут забрести слуги и увидеть парящих под потолком стражей. Рабам запрещалось подниматься туда без особой надобности: они заходили к младшей Ричи только ранним утром или вечером, чтобы собрать ее к завтраку или подготовить ванну. Уборкой на втором этаже занимались раз в день, и Элисон знала, что ее уже закончили. В остальное время слуги старательно избегали лестницу, ведущую на второй этаж, если не хотели навлечь на себя гнев старших Ричи. Проблем возникнуть не должно.

Библиотека стала первым местом, куда захотела отправиться Элисон после своего освобождения. Хранилище книг считалось священным местом в доме, куда простолюдины не имели права входить. В отсутствие младшей Ричи Советник ухаживал за ее цветами и следил за сохранностью старинных книг, и она немного волновалась, что он может застать ее с друзьями в библиотеке в неподходящий момент. Когда вампиры вернутся домой – этого не знал никто, но Элисон собиралась провести с братом и сестрой как можно больше времени.

– Дамы и господа, приготовьтесь, – торжественно объявила девушка, приближаясь к тяжелым дубовым дверям. – Мы вот-вот войдем в оплот знаний.

Тихо открыть двери у них не получилось. Грохот, должно быть, слышали все: от поваров на кухне до конюхов на конюшне за домом. Младшая Ричи испугалась, что громкий звук привлечет слуг, но никто на шум не явился, и троица благополучно оказалась внутри.

Семейная библиотека Ричи по праву считалась самым необычным местом в поместье. Особенность ее заключалась в том, что она располагалась под куполом – такой формы здесь был потолок. Большой, из прозрачного стекла, закаленного магией, он пропускал много света, и уже только ради этого Элисон любила бывать в библиотеке. Кроме того, вампиры сюда почти не захаживали (за редким исключением) из-за своей панической боязни дневного света, что нравилось младшей Ричи еще больше.

Когда она приходила в библиотеку, то наслаждалась кратковременной свободой и читала все, что хотела. Но какие-то книги из тех, которые интересовали Элисон, стояли на самом верху, и до них было не добраться. Рост в данном случае не имел значения: на верхних полках пылились книги с темными, древними знаниями… Ее неудержимо тянуло к ним, но взять их девушка не смогла бы, даже если бы встала на лестницу. Верхние полки находились под кровной магией Советника, а Элисон понятия не имела, как снять наложенную им защиту. Оказываясь в библиотеке, она первым делом шла к защищенным полкам и рассматривала недосягаемые черные, серые и красные фолианты. Их названия, как и содержимое, тесно переплетались с тайными, недоступными для младшей Ричи знаниями. Ей оставалось довольствоваться малым, то есть нижними полками, где ее ждали книги, одобренные братьями для чтения. Элисон читала все, кроме исторических книг, но отдавала предпочтение приключенческим романам, благо вампиры не видели в них ничего плохого.

Помимо чтения, младшая Ричи страстно любила цветы. Когда ей исполнилось десять, Хейки привез из внешнего мира рио?лу – красивый цветок с синей сердцевиной и белыми лепестками. Элисон уговорила братьев соорудить в дальнем углу библиотеки стеклянную оранжерею, где и посадила свой первый цветок. Там младшая Ричи выращивала все, что привозили для нее вампиры из своих поездок: огненно-красные пелего?ты, белу?нии с пышными бутонами розовых и фиолетовых оттенков и, ко всему прочему, черные розы, без которых их семейный герб не приобрел бы дурную репутацию.

Черные розы считались мертвыми цветами. В книгах их величали «вампирскими цветками», потому что они быстро погибали от воздействия солнечного света. Черные розы, высаженные вдоль аллеи и в саду поместья, спокойно переносили морозы и ледяные ветра, но Элисон их на дух не переносила. Черный цвет навевал тревогу и ассоциировался с вампирами, от которых и так не было покоя. По своей воле девушка ни за что бы не стала выращивать черные розы, но Райнер настоял на их присутствии в ее оранжерее. Когда она сказала, что не хочет заниматься этими цветами, брат пригрозил лишить ее радости иметь собственный сад в миниатюре. Элисон не желала расставаться со своей отдушиной, поэтому исполнила волю вампира и посадила черные розы вдали от света, как он и хотел.

– Нас здесь точно никто не потревожит? – уточнила Тата, следуя за младшей Ричи, которая уводила их в самые глубины библиотеки. – А то как мы потом объяснимся перед братьями?

– Прислуга здесь не бывает, – успокоила ее Элисон. – Библиотека для них под запретом. Но все же старайтесь вести себя тихо. Не стоит привлекать лишнее внимание.

Они подошли к маленькой оранжерее, и младшая Ричи показала им свои цветы. Она специально не стала поливать их, чтобы не оставлять зацепок для Советника, а затем пригласила брата и сестру расположиться на шелковых подушках под прозрачным куполом.

– Чудесная библиотека, – в восхищении прошептал Дарвин. – Я никогда не видел столько книг в одном месте!

– Это потому, что ты ни разу не посетил библиотеку при академии, болван, – засмеялась Тата.

– Библиотека «Линотиса» больше нашей? – спросила Элисон.

– Почти такая же. Ну, может, чуть больше.

– Итак, чем бы хотела заняться наша принцесса? – Дарвин вопросительно глядел на нее.

Младшая Ричи задумалась.

– Я хочу узнать больше о месте, где вы учились, – ответила она. – Чему там обучают?

– В «Линотисе» учат контролировать магические способности, – пояснил Дарвин. – Опытные преподаватели помогают управляться с волшебным даром или подсказывают, как развить его с нуля.

– Верно, – подхватила Татиана. – У Дарвина первые способности проявились еще в детстве, а вот у меня их изначально не было. Я пришла в академию «нулевой» – так называют тех, у кого магия до поступления никак не проявлялась.

– Значит, не у всех магов просыпаются способности? – озадачилась Элисон. – Как же они тогда узнают, что обладают магией?

– Никак, – сказал Дарвин, почесав нос. – В академию лезут все, кому не лень, в надежде, что откроют в себе какую-то небывалую силу. Но не всегда так происходит. В ком-то магия пробуждается уже на первом году обучения, а у кого-то ничего не получается даже после длительных практик.

– Что ждет ученика, магия которого так и не проснулась?

– Ему дадут еще один шанс. Архимаг лично занимается проблемными учениками. Он создает для них особые условия, приближенные к опасным, и ждет, что их магия раскроется в полную силу. Обычно это срабатывает, но если по какой-то причине ученик не справился с испытанием, то его отправляют домой.

Элисон грустно вздохнула, а Дарвин тем временем продолжал:

– Но такое редко случается. Любой может развить в себе магический талант, главное – не лениться. На самом деле учиться там – одно удовольствие. Магических дисциплин на выбор столько, что глаза разбегаются! Мы изучали зельеварение, целительство, рунологию, артефакторику…

– А еще стихийную магию, мифологию, проклятия и алхимию, – дополнила брата Татиана. – И это далеко не весь список. Каждый из учеников может выбрать для себя три обязательных и три – необязательных предмета для изучения.

С плохо скрываемой завистью младшая Ричи смотрела на друзей. Как же им повезло! Ей хотелось оказаться на их месте, чтобы на себе испытать радость от изучения магических искусств.

– А там… учатся такие, как я? – спросила она с надеждой.

– Что ты имеешь в виду? – удивленно переспросил Дарвин. – Какие «как ты»?

– У которых… – Элисон неуверенно заерзала на подушках. – Такое же происхождение, как у меня…

– Там обучают всех желающих, – сказала Тата с ласковой улыбкой. Придвинувшись к младшей Ричи, она приобняла ее за плечи. – Но с единственной оговоркой: претендовать на обучение могут лишь выходцы из знатного рода. Учиться магии – удовольствие не из дешевых. Это привилегия богатых, ведь не каждая семья располагает большими средствами. Но тебе не о чем беспокоиться, верно? Твое происхождение никто не поставит под сомнение.

– Тогда как ты оказалась в «Линотисе»? Ведь твоя мать была простолюдинкой…

– Но отец-то нет, – подмигнула Татиана. – Мы ни в чем не нуждались благодаря богатству, что он оставил после своего ухода, и я смогла оплатить обучение. Матушка очень радовалась за меня.

– Что с ней случилось?

– Недавно ее не стало. Здоровье ее сильно испортилось после ухода моего отца, и целыми днями она мучилась от болей в голове. Ни один врачеватель так и не помог ей, а ведь мы могли позволить себе любые лекарства.

– Давайте не будем о грустном, – вмешался в разговор Дарвин, чем заслужил колкий взгляд Таты. – Элисон, ты бы хотела научиться магии?

Она неуверенно кивнула, но побоялась озвучить свои опасения, и тогда Тата спросила:

– Ты думаешь, что у тебя нет магического дара?

– Да, – ответила младшая Ричи, отводя глаза.

– Мы в тебе не сомневаемся. – Сестра погладила ее по голове. – И ты не сомневайся. Но, если нужны доказательства, я могу развеять твои сомнения. Дай мне свои руки.

Элисон выполнила просьбу девушки. Взяв ее руки в свои, Тата опустила взгляд и увидела на коже младшей Ричи бледные фиолетовые полосы, оставшиеся после недавнего урока музыки.

– Они тебя бьют? – спросила Тата дрожащим голосом. Элисон попыталась вырваться из хватки сестры, чтобы спрятать руки, но та лишь крепче стиснула ее ладони, не позволив разорвать контакт. Дарвин подсел к ним. В отличие от своей сестры, он не смог ничего сказать.

– Нет, – сухо ответила младшая Ричи.

– Не лги нам, прошу тебя, – взмолилась Тата, глядя ей в глаза. – Скажи правду.

Младшая Ричи избегала их взглядов. Элисон не любила признаваться самой себе в том, что на самом деле она слабая и беспомощная девочка, которая не может отстоять свои интересы и желания. На вчерашнем уроке у нее не получалось сосредоточиться: девушка совершала одну ошибку за другой. Хейки бил ее по рукам, чтобы проучить, а затем успокаивал и гладил по голове. Ударов он нанес столько, что следы от указки не сошли до сих пор, но Элисон не ожидала, что Дарвин или Тата заметят их. Вот только жаловаться на жестокость вампиров не имело смысла: брат и сестра все равно ничего не смогут с этим сделать. Но узнать правду ее друзья заслужили. И девушка сказала:

– Они делают мне больно… иногда.

Татиана ахнула, а Дарвин произнес такие слова, которых Элисон отродясь не знала. Она и не думала, что существуют такие выражения. Судя по всему, брат сказал что-то плохое, потому что Тата тут же адресовала ему свой гневный взгляд, быстро заставив замолчать.

– Элисон, – серьезно произнесла она, сжимая ладони младшей Ричи, – я должна задать тебе очень важный вопрос. Пообещай ответить честно. Пообещай, что не станешь лгать.

– Обещаю.

Тата и Дарвин переглянулись. Затем сестра спросила:

– Если бы у тебя появилась возможность навсегда покинуть это место, ты бы согласилась? Согласилась бы уйти с нами?

Они замерли в ожидании ответа. До сознания Элисон не сразу дошел весь смысл сказанного… а когда она наконец поняла, что Тата имеет в виду, то пришла в ужас от одной только мысли о возможном побеге.

– Что? – почти воскликнула младшая Ричи. – Нет, я… не могу уйти…

Она не допускала подобных мыслей и раньше. А если и допускала, то сразу гнала их прочь.

«Снаружи небезопасно», – каждый раз твердила Элисон себе. Она повторяла слова Хейки и Райнера, говорившие ей: «Люди, не имеющие ни громкой фамилии, ни богатства, только и ждут удобного момента, чтобы забрать у нашей семьи все, что мы создали, и уничтожить нас по одному». Элисон им верила. Она могла сомневаться в их заботе, когда Хейки пускал в ход указку на занятиях. Могла не верить в их любовь, когда Райнер срывался на крик из-за неверно решенного ею задания. Младшая Ричи сколь угодно раз могла сомневаться в вампирах и их чувствах к ней, но в то, что внешний мир представляет угрозу, верила безоговорочно. Иногда любопытство не давало ей покоя, и в эти моменты Элисон безумно хотелось побывать снаружи. Увидеть другие города или даже миры, кожей ощутить теплые солнечные лучи и ласковое прикосновение травы. Но покидать поместье навсегда… Сбегать из собственного дома! Она бы никогда не отважилась оставить свою прошлую жизнь позади.

– Я не вправе думать об этом, – добавила Элисон шепотом. – И больше не хочу обсуждать подобное…

Она собиралась уйти от прямого ответа, но Тата и не думала останавливаться.

– Я не спрашиваю тебя, вправе ты или не вправе, – раздраженно сказала она и встряхнула руки младшей Ричи, чтобы привести ее в чувства. – Я спрашиваю, ты бы хотела покинуть поместье?

Элисон изо всех сил старалась придумать вежливый отказ. Обидеть тех, кто искренне хотел помочь ей, означало проявить высшую степень неуважения, но и дать положительный ответ на вопрос сестры девушка была не в силах.

– Только представь: ты могла бы отправиться с нами, посмотреть окружающий мир, – упрямо продолжала Тата. – Тебе не нужно будет бояться кого-то или чего-то. Ты обретешь свободу. Разве тебе не хочется взять жизнь в свои руки?

Свобода. Слово добралось до самых дальних уголков ее души. Вот чего ей не хватало все эти годы. Теперь Элисон понимала, как сильно заблуждалась насчет старших братьев. Они пугали ее рассказами о жестокости внешнего мира, но что хорошего могли дать сами? Вампиры видели лишь кровь, насилие и страх. Они убеждали Элисон, что за стенами поместья ее поджидают враги, но Тата и Дарвин, которые пришли извне, служили ярким примером обратного.

– Братья ограничивают тебя, – мягко сказал Дарвин. – Они прячут тебя от всего мира, чтобы ты никогда не познала счастья и любви. Вампиры говорят, что это делается ради твоего блага, но все их слова лживы.

– Они оберегают меня от угроз извне, – упрямилась Элисон. Ей казалось, что ее губами управляет кто-то из братьев. – Они любят меня…

– Это не любовь. Любящий не станет ограничивать свободу любимого. Ты живешь с властолюбцами и подлецами – вот кто твои братья. Нам больно наблюдать за твоим угасанием. Они погубят тебя…

Тата кивнула, соглашаясь с ним. Младшая Ричи тоже разделяла мнение Дарвина, но не стала говорить, что думает. Она и раньше подозревала, что Хейки и Райнер не любят ее, но прежде не позволяла себе озвучить эту страшную мысль. Думать о таком – это одно, но совсем другое – принять болезненную правду. Если бы вампиры услышали нечто подобное…

Элисон не хотела представлять, какой способ наказания они бы выбрали в этом случае.

– Хорошо, – сдалась Тата, заметив ее расстроенное выражение лица. – Вернемся к этой теме позже. А сейчас… – Девушка развернула ладони младшей Ричи внутренней стороной к себе и приложила к ним свои. – Проверим, есть ли у тебя какие-нибудь способности. – Татиана закрыла глаза. – Расслабься, Элисон. Откройся мне. Попробуй почувствовать собственную энергию, позволь ей свободно перемещаться по телу. Почувствуй, как она наполняет тебя…

Она последовала примеру сестры и закрыла глаза. Девушка делала все, о чем говорила Тата, но так и не смогла определить, получается ли у нее хоть что-то почувствовать. Никакой энергии Элисон не ощущала, как ни старалась прислушиваться к себе. Они сидели в таком положении, по ее подсчетам, минуты две, после чего Тата резко отстранилась.

– Как странно…

Испуганная ее реакцией, младшая Ричи обеспокоенно и часто заморгала.

– Что странного?

– Что случилось, сестра? – спросил Дарвин.

– Я чувствую, что ты наделена силой… – Она попробовала объяснить. Со стороны ее попытка выглядела так, словно Тата не может разобраться в собственных ощущениях. – Но она словно… запечатана? У этой силы нет выхода, ей некуда деться. Ох, не знаю, не могу объяснить. Я даже не уверена в том, что говорю. – Сестра поднялась на ноги. Она начала ходить вдоль подушек и рассуждать вслух: – Я не очень сильна в энергетических потоках и всем таком, поэтому не могу объяснить природу твоих способностей. Но одно я могу сказать с уверенностью: у тебя есть предрасположенность к магии, Элисон. И твоя сила еще проявит себя… в будущем. Я так думаю.

Элисон в растерянности посмотрела на брата. Дарвин улыбался, довольный проведенной проверкой. А сама Татиана пребывала в замешательстве и продолжала биться над разгадкой скрытых способностей младшей Ричи.

– Это все объясняет. – Тата беспокойно бродила рядом с ними. – Я все думала, почему Хейки и Райнер запрещают тебе учиться магии… Они боятся, что ты станешь сильнее их! Тогда они потеряют над тобой контроль. Все просто, Элисон. Но я боюсь, что больше ничего не могу сказать…

Ее выводы потрясли младшую Ричи. До такого она сама бы не додумалась. Элисон, испуганная новыми открытиями, предпочла увести разговор в другое русло. Тата и Дарвин поведали ей, как жили до встречи друг с другом, а она, в свою очередь, рассказала им о своей жизни в поместье. Чем-то Элисон делилась охотно, чем-то – не очень, а про что-то и вовсе не стала говорить. Например, она так и не ответила на вопрос, что же случилось с ее родителями. Братья не обсуждали с ней произошедшую в Вейссарии трагедию, которая унесла жизни ее отца и матери, но младшая Ричи сама не проявляла интереса к давней истории. После потери обоих родителей ее дальнейшим воспитанием занялись старшие братья – Хейки и Райнер. Райнер приходился ей двоюродным братом и носил другую фамилию, что, впрочем, не помешало ему объявить себя женихом Элисон и заявить о своих сомнительных правах на поместье.

Наконец Элисон узнала настоящий возраст своих собеседников. Месяц назад Дарвину исполнилось восемнадцать, и он оказался одного возраста с Хейки. Семнадцатилетняя Тата всего на год отставала от них. Райнер все еще оставался самым старшим членом семьи в свои двадцать три года, а Элисон – самой младшей в свои четырнадцать.

В библиотеке они просидели до наступления вечера. Вампиры долго не возвращались, чем подарили младшей Ричи новый повод для опасений. Когда стало темнеть, она с грустью объявила, что пора расходиться по комнатам. Но перед тем, как уйти, они поделили еду Таты – со вчерашнего ужина она припасла несколько сырных лепешек, которые они с удовольствием съели.

Уже на лестнице младшая Ричи вдруг остановилась, вспомнив, что в течение дня слуги должны были приносить еду прямо ей в комнату.




Конец ознакомительного фрагмента.


Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/alisa-mayorova/naslednica-prikosnovenie-tmy-68330000/chitat-onlayn/?lfrom=390579938) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.