Главная страница | Русское фэнтези | В иной мир книга 1

В иной мир книга 1
Эльмира Велешко
Могла ли простая девушка Машка подумать, что ее парень ей изменяет? Когда узнала, то от горя пошла куда глаза глядят и попала в магический мир Родии. Надо бы искать дорогу обратно, но обрастаешь друзьями, фамильяром… А ещё надо спасать магический мир!

Эльмира Велешко
В иной мир книга 1

Машка шла под проливным дождём через заброшенный парк не глядя по сторонам. Она словно зомби медленно, механически, переставляла ноги по грязным лужам, многие из которых скрывали под собой глубокие рваные выбоины в когда-то, наверное в доисторические времена, проложенном здесь асфальте.
Промокшие до основания кроссовки уже даже не хлюпали при каждом шаге, а словно срыгивали из своего чрева порции грязной воды, боясь окончательно захлебнуться стылой осенней жижей из подтаявшего первого снега. Струи холодного дождя стекали по мокрым коротким волосам за ворот тонкой ветровки, выхолаживая голую шею девушки, покрытую мурашками от озноба, затем стекали дальше по озябшей спине вплоть до талии, медленно впитываясь в джинсы, которые, в свою очередь, напитались водой почти до колен.
Машка уже несколько раз подскальзывалась и проваливалась в предательские омуты многочисленных луж, при этом, каким-то образом, умудряясь не переломать ноги. Но она, казалось, не замечала ни промозглого дождя, ни того, что гипотетическая тропинка в никуда, подальше от боли, сжавшей раненое сердце, давно закончилась и кустарники лесопарка сменились все более густеющим перелеском. Она шла словно в тумане, в каком-то коконе, за границей которого реальный мир потерял свою четкость и материальность. В ее вселенной остались только струи холодного дождя вперемежку с солеными горячими слезами.

Машке хотелось просто упасть в мокрую высокую траву, откуда-то появившуюся под ногами вместо выщербленного асфальта, и просто тупо умереть. Но она все шла и шла вглубь леса, пытаясь оставить позади разбитую любовь и горечь предательства.

Уже давно исчезли за стеной деревьев парковые столбы с тусклыми фонарями, сплошной шум ливня сменился барабанной дробью капель дождя по листве высоких кряжистых дубов, все чаще попадавшихся навстречу плачущей девушке, бредущей неизвестно куда.

А все началось банально, как в плохом спектакле. Наверное Шекспир был тысячу раз прав, говоря, что "Жизнь это театр, а люди в нем актёры!"

В этот пятничный день Машка собиралась поехать в деревню к любимой бабушке, поздравить её с юбилеем и отвезти гостинцы.
Сразу после работы она забежала в торговый центр, где приобрела огромный оренбургский платок, который давно уже приглядела в подарок, а также, пакет сочных апельсинов и торт.

Баба Прасковья растила свою внучку Машку почти с пеленок. Когда девочка подросла, то бабушка рассказала ей о том, почему она растёт без папы и мамы. Дочь Прасковьи и зять погибли в автокатастрофе, когда их старенький жигуль был смят камазом, водитель которого был "в стельку" пьян.
От страшного удара маленькая шестимесячная Машка вылетела вместе с боковой дверью и плетеной корзиной, в которой она лежала на заднем сиденье машины, прямо в гущу придорожных кустов. Ребенок совершенно не пострадал. Кусты смягчили падение и не дали плетеной люльке-корзине упасть на землю. Родителям так не повезло – скончались на месте.
В одночасье маленькая Машка стала сиротой. Единственный родной человек, который остался у малышки, была бабушка Прасковья. Ещё крепкая женщина, враз потерявшая любимую дочь и доброго улыбчивого зятя, не сломилась, оформила опекунство и энергично взялась поднимать на ноги внучку, окружив сиротку заботой и любовью.

Машка росла крепкой здоровой девчушкой, такой же жизнерадостной и улыбчивой, как её погибший отец. Квартиру дочери и зятя бабушка продала, деньги положила в банк до совершеннолетия внучки. В соцобеспечении не были против, так как дом в деревне у Прасковьи, куда она прописала внучку, был большой и благоустроенный. Его строил своими руками покойный муж бабушки – Семен Логвинович, мастер на все руки. Так что Машка выросла в деревне у бабушки.
Деревня была большая, с парой магазинов, кинотеатром и трёхэтажной школой. Директор школы был не только хороший педагог, но и отличный хозяйственник: он привлекал учителей в деревню благоустроенным жильем и хорошими надбавками от колхоза к зарплате. Да и от села до города было всего двадцать километров, так что некоторым учителям не сложно было приезжать на работу из города.
Преподавательский коллектив подобрался крепкий, дружный, компетентный. Машка училась легко и с удовольствием, школу закончила с золотой медалью. С первого раза поступила на бюджетное отделение в художественную академию. Рисовать её тянуло с самых ранних лет. Да и учитель рисования попался просто замечательный. Он сразу распознал талант у светловолосой синеглазой девчонки и всемерно помогал развивать его.
Машка с отличием закончила академию и ее "с руками" взяли работать художественным оформителем в престижную фирму, а на время отпусков она уезжала в деревню – на этюды.
В фирме девушку уважали и любили за солнечный нрав и работоспособность. Она никогда никому не отказывала в помощи, чем некоторые сослуживцы нередко злоупотребляли. Там же она познакомилась с Валерой, харизматичным парнем, который сразу стал "окучивать" симпатичную перспективную сотрудницу, фонтанировавшую идеями и была на хорошем счету у руководства.
Валера стал приглашать девушку в рестораны, на концерты, дарить небольшие презенты. Неизбалованная вниманием парней, так как времени на знакомства и развлечения постоянно не хватало, Машка сразу же влюбилась в сослуживца и, буквально через пару месяцев, съехала из своей съёмной квартиры к парню в двушку, тоже съёмную.

Валера о свадьбе пока не заговаривал, но это Машку не настораживало. Она успокаивала себя тем, что слишком быстро у них все закрутилось и такая Великая Любовь просто обязана быть вечной и прекрасной, с хорошим концом. Когда "жили они долго и счастливо и умерли в один день"! А фата и кольцо никуда не денутся, так как у них с Валерой Любовь!

Машка много рисовала. Её картины с деревенскими пейзажами уже дважды выставлялись в небольшой городской галерее. И даже некоторые работы были куплены городской администрацией для украшения кабинетов.
Пейзажи с картин Машки завораживали своей пронзительной чистотой и какой-то сказочностью. Вроде все то же самое, как в натуре, но кисть девушки словно акцентировала волшебность бытия, не замеченную в гонке будней. Посетители галереи надолго зависали у ее картин, нехотя выходили из состояния завороженности, на какое-то время погрузившись в беззаботность ушедшего детства, расцвеченного радужными красками, ощущения присутствия волшебства во всем.
Ну если точнее высказаться, то жизненная позиция Машки была такая: "взгляд пчелы, а не мухи"!

Влюбленная в жизнь и Валеру, Машка не замечала, что все её деньги уходят на счета за жильё, на дорогую одежду для Валеры, на подарки Валере, на лучшие вкусности, опять же для Валеры. Покупалось именно то, что нравилось Валере. Себя и свои потребности девушка как-то незаметно задвинула.
Очень быстро со стороны парня прекратились презенты и приглашения в театры и рестораны. Все чаще вечера Машка коротала за проектами Валеры, который постоянно не успевал с их оформлением, часто задерживался, а приходя к полуночи домой, жаловался на загруженность и необъективность начальства, которое слишком его нагружает работой, но при этом, не ценит в должной мере его таланты.
Машка с радостью бралась ему помогать, не замечая, что практически всю работу выполняла за своего, так горячо любимого, сама.

В этот день она предупредила парня, что уезжает в деревню поздравить бабушку с днём рождения. Валера ехать с ней отказался, сославшись на незаконченный проект. Он умело увиливал от предложений Машки наконец -то познакомиться с бабушкой Прасковьей, каждый раз находя очень веские причины. Ну очень занят! Следующий раз!

Машка сразу же, после посещения торгового центра, отправилась на автобусную станцию. Но застряв перед витринами в ювелирном отделе – выбирала серьги бабуле и,чего греха таить, любуясь на обручальные кольца, немного не рассчитала время и опоздала на последний рейс автобуса, следующего до деревни.
Слегка расстроившись, Машка безуспешно покрутилась по территории станции – попутчиков до деревни не было. Тогда решила вернуться домой, а уже утренним рейсом поехать к бабушке.
" Тем более что день рождения у бабы Прасковьи был на следующий день, в субботу. -успокоила себя девушка.Да и весь вечер впереди! Она ещё успеет помочь любимому доделать очередной проект!"
Звуки громкой музыки в квартире, чужие высокие сапоги на шпильке и ярко красное дамское пальто на вешалке, не сразу согнали улыбку предвкушения от факта своего появления перед очами благоверного. Машка прошла в комнату.
Вид голой парочки на разложенном диване ввел девушку в ступор: её Валера самозабвенно охаживал пышногрудую лаборантку Светочку, находящуюся в коленно локтевой позиции. Намотав пышную рыжую гриву девицы на кулак, Валера с гиканьем, под "Арлекино" Пугачевой, изображал лихого наездника – жеребца.
Разгоряченные любовники не сразу заметили окаменевшую Машку. Громкий шум выпавшего из рук девушки на пол пакета с апельсинами и тортом заставил голую парочку отвлечься от сексуально-ролевой игры.
Последовала немая сцена: "К нам приехал ревизор!"
Встретившись взглядом с обалдевшим, от неожиданного развития событий, Валерой, Машка отмерла. Она несколько мгновений растерянно переводила взгляд от глупо таращившейся Светочки на перекатывающиеся по комнате апельсины, на отвисшую челюсть Валеры, затем медленно нагнулась, вытащила из упавшего пакета коробку с тортом. Потом, неторопливо вскрыв коробку, подошла к дивану и со всего размаха впечатала трехкилограмовый кулинарный шедевр в физиономию своего, уже бывшего, любимого! Затем развернулась и вышла из квартиры.

К вечеру погода совершенно испортилась: проливной дождь враз превратил дороги улиц в стремительные водные русла, а кое-где и в бурлящие водовороты у забитых мусором сливных канализационных люков.

Машка шла не выбирая дороги: ей было все равно куда идти, лишь бы подальше от человека, предавшего ее. Правду говорят, что больнее всего может пнуть тот, перед кем ты раскрыл своё сердце!

Получасовой бег от самой себя привёл девушку в такую лесную глушь, что даже невозможно было представить о наличии таковой у окраины большого города.
Машка совершенно озябла. Мокрая и несчастная, она споткнулась ногой о небольшую корягу, незаметную среди густой влажной травы, и с размаху впечаталась лбом в ствол огромного дерева. Резкая боль отрезвила девушку, вывела из морозного ступора. Потирая ушибленный лоб, Машка стала шарить растерянным взором по сторонам.
В поздних вечерних сумерках глухой лес выглядел пугающе! Ливень давно уже перетек в затяжной накрапывающий дождь, почти не проникающий сквозь густую листву раскидистых крон деревьев. Накатившее отчаяние дало понять, что она совершенно заблудилась и жутко замерзла, что не помнила с какой стороны ноги её принесли в это место.
Страх накрыл её с головой. Обхватив озябшие плечи посиневшими от холода руками, в надежде как-то согреться, Машка подошла к ближайшему огромному дереву и прислонилась к нему спиной. Небольшой рюкзак на спине уткнулся в шершавый ствол и послышался треск отслоившейся коры. Машка, потеряв равновесие, ввалилась внутрь ствола дерева, сердцевина которого когда-то, давным давно, была выжжена молнией. Отбив себе пятую точку, девушка кое-как поднялась на ноги и стала ощупывать неожиданный приют от непогоды. Внутри пахло застарелой гарью и прелыми листьями. Но было, как ни странно, тепло!

Поняв, что выбраться в потемках из лесу в таком состоянии ей не под силу, Машка решила заночевать в этом неожиданном приюте. Она сняла кожаный рюкзак со спины, присела на кучу сухой листвы под ногами, когда-то нанесенной ветром через расселину в стволе, и стала шарить по карманам, в надежде найти миниатюрный фонарик – подвеску на ключах. Включив фонарик, девушка стала осматриваться.
Выжженное нутро столетнего дуба было в диаметре метра два. Обугленная сердцевина ствола давным давно осыпалась, обнажив подточенные многочисленные ходы жуков-древоточцев. Посмотрев вверх, Машка увидела пару каких-то чёрных глянцевых коконов, свисающих с корявых сучков.
Тот, что находился слева, вдруг закачался в лучах яркого света и, развернувшись, подобно салфетке в руках ловкого фокусника, превратился в небольшую летучую мышь, недовольно прикрывающую мордочку кожистыми крылом. Почему-то Машке стало намного уютней от присутствия маленьких живых комочков рядом. Страх ушёл, боль от предательства тоже словно отступила куда-то в дальние схроны души.

"Я об этом подумаю завтра", -она процитировала слова Скарлет О'Хара.
Отдача от всплеска негативных эмоций трансформировалась в сонное, какое-то ирреальное, состояние. Машка свернулась калачиком, прикрылась бабушкиным подарком на день рождения – оренбургским платком, выуженым из рюкзачка, и погрузилась в сон.
––

– Ой! Какая хрупкая и несчастная! Кто же ее довел до такого состояния?

– Думаю, несчастная любовь!

– Как это часто у людей бывает…не ценят они такой великий Дар Богини Процветания, как Любовь!

– А это та самая девушка, которая так прекрасно рисует! Помнишь, Зарянка, как мы любовались ее картиной? В деревне, на берегу речки? Как прекрасно она передала весеннее пробуждение природы! Очень талантливая девушка!

– Я чувствую в ней божественную искру, способную пробуждать Животворящую силу Матери Природы. Откуда в человеческой девушке эта сила? Как ты думаешь, Мерцана?

– Она словно не из этого мира.

– Такое жизнерадостное существо обидели!

– Давай ее перенесем в магический мир Родии? Может там она забудет свои печали-невзгоды. А этот жестокий мир еще будет жалеть, что не бережет таких светлых созданий!

– Да, неспроста все волшебные существа, когда-то населявшие этот мир, покинули его.

– Давай дадим ей шанс на счастье!?

– А память? Она забудет все?

– Вспомнит, если будет стоять перед выбором.

– А как поступим с ее обидчиком? Его надо наказать!

– Не надо! Он сам себя наказал. Ему был дан шанс прожить в любви рядом с такой светлой, щедрой душой, а он не понял, профукал. Когда поймет, тогда и почувствует всю меру потери!
__________________________________________________________

Солнечный луч, невероятным образом прорвавшийся сквозь изумрудную лиственную завесу, скользнул по шершавой коре дуба, проник в его выгоревшее нутро, и мягко коснулся щеки спящей девушки. Машка открыла глаза и с изумлением оглядела свой ночной приют.

Некоторое время было потрачено на то, чтобы понять :"Кто я? Где я?"

Пуховый платок соскользнул с плеча девушки на пожухлую листву, послужившую ложем на эту ночь. Машка задрала голову вверх: летучих мышей не было.

"Наверное приснилось,"– подумала Машка вставая на ноги и со скрипом потягиваясь. Тело от непривычного ложа прямо-таки закостенело.

Выбравшись из убежища-ствола дуба, девушка попыталась сообразить, как она оказалась в этом густом лесу, почему ночевала в стволе дуба, пораженного молнией. И вообще: где находится такой необычный лес со столетними великанами-дубами.

Как ни напрягалась Машка, ей не удалось вспомнить причину, по которой она оказалась в этом незнакомом и странном месте.

А вокруг звенела проснувшаяся природа: высоко в кронах деревьев перекликались какие-то звонкоголосые пичуги, в воздухе носились яркие незнакомые насекомые, приятно щекотали лицо тёплые лучи солнца, проглядывающие сквозь резную зелень могучих дубов.
Утренняя бриллиантовая роса нежной вуалью покрывала густую траву и пышные соцветия незнакомых ярких цветов.

"И это конец октября!? – удивлённо прошептала Машка, озираясь вокруг. – Эх! Где мои карандаши, краски!"

Руки просто зачесались: хотелось ухватить кисть и запечатлеть это яркое, невообразимо прекрасное, буйство природы на холсте.

Машка вспомнила, что у неё в рюкзаке лежит набор красок и кистей, купленных в художественном отделе торгового центра перед отъездом в деревню к бабушке.

"Бабушка! – молнией сверкнула в голове у девушки мысль. – Она же собиралась поехать на день рождения к любимой бабушке! Но почему же рассвет встречает в незнакомом лесу?"

Машка вновь попыталась проследить цепочку событий, приведших её в это место. Факты не высвечивались в сознании, лишь эхом отдавалось в душе какое-то горькое разочарование, постигшее ее накануне. Девушка с досадой тряхнула головой, расплескав волнистое золото кудрей по плечам, и подумала, что будет решать проблемы по мере их поступления. А пока нужно было приводить себя в порядок и искать выход из лесу.

Как ни странно, одежда на ней была совершенно сухая и, относительно, чистая. Нашлась и расчёска в рюкзаке.
Машка с удовольствием собрала в ладони росу, щедро накопившуюся в соцветии огромного ярко оранжевого цветка, и ополоснула лицо; причесалась и решила устроить ревизию в своём рюкзаке.

Её конечно очень напрягала непонятная ситуация, в которой она оказалась, но на душе было предвкушение чего-то прекрасного. Этому способствовала необыкновенно красивая сочная природа вокруг. Машка выросла в деревне и её не пугали лесные чащи и буераки.

В рюкзаке были сложены подарки для любимой бабушки Прасковьи: коробочка с золотыми сережками с топазами, под цвет её глаз, набор батистовых платочков, отороченных кружевами, спицы и крючки (так как бабуля любила вязать), коробочка с разноцветными шелковыми нитками и иголками, флакон с любимыми духами "Ангел и Демон," прокладки женские, пудреница с зеркалом, помада, карандаш, тональный крем, записная книжка, пара шариковых ручек, зарядка, телефон (разряженый), пакет с лекарствами для соседской бабули Ирины Матвеевны, ну и шаль, которой она укрывалась ночью от холода.

Кроме этого, нашлась коробка с овсяным печеньем, пакет леденцов, бутылочка с водой и два пакетика сливок с трубочками. Машка не успела после работы поужинать и предполагала в автобусе, по дороге в деревню, "заморить" голод печеньем и любимыми сливками. Девушка сложила аккуратно все обратно в рюкзачок, закинула его на спину и, наконец, решилась выбираться из лесного приюта к людям.

В какую сторону идти у нее вопрос не стоял – в сторону, наименее заросшую подлеском, откуда пробивались солнечные лучи. Она оглянулась по сторонам, затем подошла к дубу, внутри которого спаслась от непогоды и нашла приют на ночь, приложила руки к шершавой коре и громко произнесла:

– Благодарю тебя, батюшка, хозяин дубовой рощи, за приют и ласку!
Затем положила на землю у корней дуба пару печенек и отвесила низкий поклон. Так в детстве её учила бабушка. Быть предельно вежливой в лесу, оставлять Лешему – лесному хозяину, угощение, птицам – крошки и семена, белкам – орехи.

"Лес живой! Ты к нему с уважением, так и он тебя отблагодарит грибами, ягодами", – часто повторяла бабушка Прасковья, когда они с внучкой ходили в лес за дарами природы.

Как-то машкины подружки стали свидетелями её такого поведения в лесу, когда гуляли в березняке, и подняли девчонку на смех. Но та не обиделась, а только задорно заявила:

"Вот давайте посмотрим, кто сколько грибов наберет в этом лесу! Я, или вы, которые пришли только брать, при этом даже не поблагодарив!"

Подруги рассыпались по березняку с корзинками, весело перекликаясь и отпуская не злобливые шуточки в сторону Машки. Результат всех привёл в ступор – два часа поисков не увенчались успехом ни у одной подружки. Зато Машка еле тащила корзинку, полную отборных подберезовиков!
Сказать что все были в шоке – это не сказать ничего!

После этого случая каждая из подружек Машки, отправляясь в лес по грибы-ягоды, предварительно оставляла на пеньке в лесу какое-нибудь угощение лешему, духам лесным. Ну и результат не замедлил последовать: всегда возвращались домой с полными корзинами лесных даров.

Какое-то время Машка пробиралась меж высоких раскидистых кустов, усыпанных крупными красными ягодами, которые попробовать не решилась, так как видела такие первый раз в жизни. Ягоды были размером с крупные грецкие орехи!
Спустя полчаса блужданий, деревья, наконец, расступились и девушка вышла на поляну. Внимательный взгляд остановился на основательно примятой траве – это была небольшая вытоптанная тропинка. Двигаясь по этой тропке она скоро оказалась у лесного родника.
Из- под невысокого холма пробивалась тонкая струйка воды, наполняя каменную чашу естественного природного образования. Обрадованная Машка с удовольствием ополоснула лицо и руки, наполнила полупустую пластиковую бутылочку сладкой родниковой водой.
А потом испугалась! Многочисленные звериные следы вокруг чаши говорили о том, что это – водопой!
И следы были очень крупные! Машка с опаской оглянулась по сторонам, прислушалась. Вроде все спокойно. Облегченно выдохнув, девушка стала размышлять: "Что делать дальше?"

С противоположной стороны этой поляны деревья стояли уже намного реже, значит есть шанс, в скором времени, выбраться куда-нибудь к людскому жилью, или к дороге.

Закинув рюкзак на спину, она двинулась в сторону редколесья.

Яркое солнце, красивые голубые облака, пышное разнотравье, одуряюще насыщенные ароматы самых разных цветов – все это великолепие быстро подняло дух, отгоняя тревогу от неопределенности положения, в котором Машка оказалась непонятно почему.
Хорошо прогретый воздух заставил скинуть ветровку, закатать рукава рубашки: становилось жарко.

"Да куда же это я попала?"– удивлялась Машка, восхищенно оглядывая этот рай для художника.

Вдруг, на грани слуха, девушка уловила какой-то шум. Остановилась, напряглась. Тихий звук напоминал попискивание маленького щенка. Не раздумывая, шагнула к зарослям, откуда раздавался писк.
Раздвинув кусты, Машка испуганно вскрикнула. Её взору предстала жуткая картина: на земле лежала огромная чешуйчатая тварь. То ли рептилия, то ли животное! Мертвая.

То что существо мертвое, видно было сразу: из окровавленного бока торчал конец длинного копья. По всей видимости, тварь была мертва уже давно, так как кровь, покрывавшая траву и мелкие камни вокруг, уже свернулась.
Машка долго, издалека, завороженно рассматривала труп, пытаясь выудить из памяти хоть какие-то аналогии.

Тело существа было покрыто крупными тусклыми чешуями антрацитового цвета; присутствовал длинный хвост с ороговевшими наростами на конце. Более крупные роговые образования шли от продолговатой головы по хребту до самого хвоста; мощные подогнутые лапы были увенчаны длинными загнутыми когтями. По бокам спины проглядывались толстые наросты.
Гигантское существо напоминало что-то доисторическое, виденное в книгах по палеонтологии.
Отойдя от ступора, с огромной опаской, девушка медленно обошла мертвую тушу вокруг, попутно строя догадки – откуда этот доисторический монстр мог взяться? И ещё: смущал метод, которым была убита тварь. Вернее, чем – копьем!
Немного осмелев, подобралась поближе, чтобы рассмотреть клыкастую морду, досадуя на разрядившийся телефон. Ах, какие получились бы фотки! Ведь кому расскажи – не поверят!
Долго внимательно рассматривала мощные надбровные дуги и островерхие уши существа.

Вдруг, у окровавленного брюха монстра, что-то шевельнулось.
Машку словно ветром сдуло метров на пятьдесят! Попутно кусты, из которых она прорвалась с визгом, украсились вырванным "с мясом" рукавом рубашки и прядью волос! Сердце от страха бухало в груди словно молот. Минут двадцать Машка приходила в себя.
Вновь послышался писк. Он не давал ей плюнуть на все и "уйти от греха" куда подальше!

Наконец, набравшись храбрости, Машка вновь полезла через кусты.
У брюха поверженного монстра копошился маленький живой комочек-детеныш, микроскопическая его копия! Он жалостливо попискивал, тыкался мордочкой в живот мёртвой матери (а скорее всего монстр был его матерью), вяло перебирал лапками. Весь перемазанный кровью и грязью!
Его движения становились все медленнее, а писк все тише и тише. Сердце Машки сжалось от жалости. Она сделала несколько робких шагов и приблизившись к мелкому монстрику, наклонилась и осторожно взяла его на руки. Детеныш был не больше котёнка. Черненький, с ещё мягкими чешуйками, и огромными для его мордочки ярко-синими глазами. Малыш посмотрел на человека и жалобно запищал: он умирал от голода!

Уже не раздумывая, Машка понесла малыша к роднику. Осторожно вымыла это слабо сопротивляющееся чудо от крови и грязи, затем закутала в пушистый платок и, положив на колени, стала кормить его через трубочку сливками, что так кстати затерялись у неё в рюкзаке.

Малыш жадно припал к вкусному источнику еды. Он почти захлебывался, пытаясь лакать. С грехом пополам, ему удалось приноровиться и более спокойно насыщаться. Сразу было видно, что он голодал уже давно.

Машка размышляла : "Что делать со свалившимся в руки детёнышем? То что это хищник, понятно по острым зубкам в пасти, да и вид погибшей мамаши не оставлял иных предположений. Но не бросать же беззащитное существо на погибель!"

Это ей даже не приходило в голову.

Она осторожно, пальчиком, погладила насытившегося малыша по голове. Тот сонно приоткрыл свои необыкновенные синие глазищи и благодарно лизнул руку Машки шершавым язычком. Сердце девушки было окончательно покорено! Она поняла, что малыша заберет с собой.

Упаковав сонное чудо в слегка приоткрытый рюкзак, она вернулась к трупу монстра. Ей хотелось понять, что это был за зверь и кто его убил. Машка долго рассматривала его со всех сторон, стараясь запомнить внешность – надо было понять: чего стоит ожидать от малыша, когда он подрастет. Разглядывая огромную морду, обратила внимание на какой то яркий предмет, торчащий из клыкастой пасти. Машка подобралась поближе и попыталась выдернуть из пасти эту вещь. Кое-как ей это удалось. Это была золотая цепь с большим кристаллом-подвеской.
Отойдя в сторонку, девушка стала рассматривать находку.
Это был крупный кроваво-красный кристалл необыкновенной огранки. Его необычная форма и, словно льющийся изнутри свет, заставили Машку восхищенно, в каком-то трансе, пялиться на этот чудесный артефакт минут десять. Необыкновенное тепло, исходящее из кристалла, медленно стало обволакивать кисть руки, затем поднялось выше по предплечью.
Перед глазами у девушки заплясали жемчужного цвета снежинки. Тряхнув головой, Машка очнулась от наваждения. Быстро завернула кристалл в салфетку и, сунув в карман, поспешила к роднику, где в её рюкзаке посапывал сытый чешуйчатый чудик.
"Дела-то становятся все страньше и страньше!" – подумала про себя Машка.
Она решила поскорее убраться с этой поляны куда подальше и пока не поздно! Мало ли кто может вернуться за своим трофеем – убитым монстром!

Часа через два она, наконец-то, вышла к тракту.
Ну как – к тракту? Скорее, какая-то узкоколейной дороге!
Но, все-же, хоть какой-то намёк на атрибут приближения к цивилизации. За это время в голове каких только конспирологических домыслов не возникало! Добил восход второго солнца…правда небольшого, визуально раза в два меньшего, чем предыдущее. Но зато – голубого цвета!

"Вам попаданка не требуется?"– полуистерично проблеяла сама себе Машка, и громко рассхохоталась.

Смех разбирал её все сильнее, и сильнее, до икоты. Машка не могла остановить истерику даже тогда, когда из-за поворота вырулила громоздкая телега с запряженной в нее рыжей лошадью. Правил телегой здоровенный бородатый мужик.

Картина дергающейся и громко всхлипывающей то ли от смеха, то ли от горя, девушки в штанах у обочины дороги привела мужика, правившего повозкой, в изумление.
Резко натянув вожжи, он с опаской стал шарить рукой за пазухой. Наконец, выгреб оттуда шнурок с подвесками и, на всякий случай, громко сказал:

– Чур меня! Чур меня!

От осознания комичности и дикости ситуации Машку вообще разобрало. Ее повело в сторону, она согнулась в три погибели и просто сползла на траву.

Мужик тем временем был в раздумьях: хлестнуть вожжами лошадь и убраться подобру-поздорову куда подальше от подозрительной особы в узких портках, ведущую себя странно, или, все же, поинтересоваться: откуда такая тут взялась! Вроде на упыриху, али какую нечисть не похожа, но уж больно необычная! Да и ржет-то как заливисто! Амулет обережный не показывает наличия темной энергии рядом. С чего бы это девку так разобрало?

Минут через десять Машка кое-как успокоилась. Но икота не проходила. Девушка полезла в рюкзак за бутылочкой с водой. Отвинтив крышку, подошла к насторожившемуся мужику, так и не слезшему с козел, и попросила:

– Уважаемый! Ик! Подержи бутылку под наклоном: я попью, ик, а то икота не пройдет!
И сунула оторопевшему мужику в руку сосуд с водой. Тот уже находился в какой-то прострации от неадеквата, поэтому не воспротивился, взял странную посудину в руки. А Машка завела руки за спину, сцепила их вместе и, наклонившись, потянулась к воде. У мужика брови вообще полезли на лоб! Но он не стал протестовать: "Мало ли что!"
Держал сосуд, как ему сказала эта светловолосая пигалица. Машка ухватила губами бутылочку и стала жадно, большими глотками пить. Выпив таким "макаром" почти всю воду, выпрямилась, вытерла губы рукой, а затем замерла, прислушалась к себе…

– Ну, славно! Икота прошла! Уж думала – помру со смеху!

Она, наконец, внимательно пригляделась к озадаченному ее поведением бородатому мужику, и обратилась к нему со словами благодарности:

– Здравия вам, уважаемый! Благодарю за помощь! А то сама так и продолжала бы икать дальше!

Мужик отмер, пожевал губами, прищурил карие глаза и ответил не торопясь:

– И тебе, голуба, здравия! Откуда такая будешь? И что это так тебя разобрало? да где юбку-то потеряла? Одежа на тебе прям не тутошняя, странная? Девки в таких срамных одеждах в наших краях не ходят!
Да вот от того, что заблудилась, да память потеряла, вот меня и разобрало! И смех и слёзы!

Машка сообразила наконец, что надо прикинуться обеспамятовавшейся, иначе: кто его знает, чем дело может закончиться? Может здесь иномирянок сжигают, или на кол сажают!!!

– Ааа! Вот в чем дело! – мужика слегка отпустило. – Истерика! Видно и ограбили тебя, пока была "не в себе!" Но вот, смотрю, котомка-то при тебе, не прихватили, значит! – в голосе его послышалось некоторое сомнение.

– Успела убежать от злыдней. А чтоб бежать было легче, то юбку и скинула… – быстро сочинила Машка, понимая, что её история "шита белыми нитками". Но ничего другого так, сходу, на ум не пришло.
И быстро решила перевести разговор в другое русло:

– Вот и не знаю где нахожусь, да по какой причине – не помню…Голова болит, видно стукнули меня сильно, память отшибло.

– А что за злыдни? Сколь их было? И далеко ли это произошло?

– Помню ехала куда-то к родным в гости. Куда – не помню…Напали душегубцы на обоз, побили всех.Я успела убежать; вот второй день по лесам плутаю.

Мужик почесал затылок и, пока довольствовались этими объяснениями, решил просветить страдалицу:

– Ну, здесь самая ближайшая только деревня Моховица, откуда я еду от кума, везу горшки для своей корчмы. А ты, значит, за два дня отмахала верст двадцать, а то и все пятьдесят! Значит, из-за Порубежья пробиралась. Далеко-о-о-о-о! Оголодала, небось? Ну не беда, садись, подвезу тебя в Славль. Я там обретаюсь, корчмарь я.

– Благодарствую, а то совсем не знаю куда податься, пока вспомню кто я, да откуда, да как в беду попала?

Мужик внимательно рассматривал красивую девицу с пышными золотистыми волосами.
Худощавая, стройная, на вид лет восемнадцать, в непонятной одежде: стремные узкие штаны, куртка, расписанная какими то незнакомыми символами, поди, обережными! Обувка тоже непонятная. Но лицо приветливое, глаза уж больно хороши – так и плещут небесной синью! Такого цвета глаз у местных девок нет. Все кареглазые, редко какая зеленоглазая. А чтоб вот таких, ярких голубых глаз, то не видал пока! Сразу видно -девка издалека!
Решившись, мужик представился:

– Меня зовут Еремей Прозорович. Ну полезай в телегу, подвезу. А в городе, если остановиться где захочешь на время, так давай у меня, в корчме. Пока родные найдутся, перемогешь. Если денег нет, по мере сил, отработаешь на кухне!

Мужик с сомнением посмотрел на тонкие кисти рук девушки: поди не у всякой барыни такие увидишь. Вряд ли тяжелой работой в дому ее нагружали!

– Как звать-то тебя, голуба?

Машка не стала ждать повторного приглашения: живо забралась в телегу, нагруженную мешками с вышеупомянутыми горшками, и ответила:

– Машей меня кличут! Марья Владимировна Соколова я!

– Ох! Как по-княжески тебя нарекли! Уж не из благородных ли ты? – поразился Еремей. – Да ведь не помнишь… Эх жаль! Но, ничего! Ежели ты из благородных, то тебя непременно будут искать. Так что не печалься голуба, и память вернётся и родня найдётся!

Корчмарь пошуршал в мешке, лежащего у ног, достал оттуда краюху белого хлеба и круг колбасы, сунул еду в руки благодарно пискнувшей девушке.
Телега медленно двинулась в сторону города Славля, где Машку ждала новая жизнь – в новом, незнакомом мире.

Утолив голод вкусной колбасой и ароматным деревенским хлебом, Машка немного пришла в себя, стала крутить головой по сторонам, разговорилась с Еремеем Прозоровичем. Она была несказанно довольна тем, что речь была понятная, русская, имена тоже русские. Мир похожий на родной. Значит не сильно будет отличаться от местных пока определится как дальше жить, как попасть обратно в свой мир, к бабушке.
Про Валеру Машка не помнила. Именно часть жизни, связанная с ним, выпала у неё из памяти. Что-то свербило там, в глубине, что-то грустное, но вспомнить причину этой грусти пока не удавалось.

Меж тем, Еремей Прозорович поинтересовался таким странным методом борьбы с икотой, который она продемонстрировала ему.

Машка засмеялась:

– Это меня бабушка так учила, наклониться, завести за спину руки, пить маленькими глотками. Вот грудина сожмется и больше не будет вызывать икоту!

– Так ты помнишь свою бабушку! Это уже хорошо! Значит и вся память к тебе в скором времени вернется, – уверенно заявил Еремей. На что Машка только неопределенно хмыкнула.

– А что-ж она тебя заговору от икоты не научила? И быстрее было бы и легче. Или бытовой магический артефакт не дала? – продолжал мужик, жалостливо поглядывая на девушку.

"Так! Здесь имеются заговоры, артефакты. Неуж-то магия тоже, как в классических попаданских романах? – подумала Машка. – Надо будет осторожно расспросить потом, между делом."

Под мерный цокот копыт лошадки вели неторопливую беседу.
Еремей Прозорович охотно и обстоятельно отвечал на многочисленные машкины вопросы, которые из нее сыпались как из рога изобилия.
Еремей вводил в курс дела потерявшую память дивчину.
Город Славль, по местным меркам, был очень большой: жителей было около 200 000!
Он подковкой раскинулся у побережья Спокойного моря. Имелся свой порт. Правил в городе боярин Всевежд Мудрый – мужик строгий, но справедливый. Славль входил в Росское княжество, во главе которого, вот уже несколько столетий, стояли отпрыски князей Соколовых. При последних словах Еремей испуганно дернулся:

– Так твоя же фамилия тоже Соколова!? Ай, родня?

– Да ну, что вы такое говорите! Где князья, и где – я! Это просто совпадение! Да и не местная я, сами говорите – по мне видно сразу, что не местная! – успокоила его Машка.

Еремея больше успокоили не слова девицы, а её беззаботный тон. Другая бы сразу ухватилась за совпадение, а эта даже засмеялась. Да так светло, весело! Одно слово – Солнечная деваха!
Еремей с какой-то отцовской приязнью глянул на Машку и решил про себя, что поможет девице, чем сможет. А то мало ли охальников на такую необычную красу найдётся. Найдутся и хорошие и плохие, поди сразу разберись: с каким умыслом начнут подкатывать? А что так и будет, Еремей уже не сомневался – деваха красивая! Ещё отбиваться от ухажеров поди придётся!
? 

Машка шла под проливным дождём через заброшенный парк не глядя по сторонам. Она словно зомби медленно, механически, переставляла ноги по грязным лужам, многие из которых скрывали под собой глубокие рваные выбоины в когда-то, наверное в доисторические времена, проложенном здесь асфальте.
Промокшие до основания кроссовки уже даже не хлюпали при каждом шаге, а словно срыгивали из своего чрева порции грязной воды, боясь окончательно захлебнуться стылой осенней жижей из подтаявшего первого снега. Струи холодного дождя стекали по мокрым коротким волосам за ворот тонкой ветровки, выхолаживая голую шею девушки, покрытую мурашками озноба, затем стекали дальше по озябшей спине вплоть до талии, медленно впитываясь в джинсы, которые, в свою очередь, напитались водой почти до колен.
Машка уже несколько раз подскальзывалась и проваливалась в предательские омуты многочисленных луж, при этом, каким -то образом, умудряясь не переломать ноги. Но она, казалось, не замечала ни промозглого дождя, ни того, что гипотетическая тропинка вникуда, подальше от боли, сжавшей раненое сердце, давно закончилась и кустарники лесопарка сменились все более густеющим перелеском. Она шла словно в тумане, в каком-то коконе, за границей которого реальный мир потерял свою четкость и материальность. В ее вселенной остались только струи холодного дождя вперемежку с солеными горячими слезами.

Машке хотелось просто упасть в мокрую высокую траву, откуда-то появившуюся под ногами вместо выщербленного асфальта, и просто тупо умереть. Но она все шла и шла вглубь леса, пытаясь оставить позади разбитую любовь и горечь предательства.

Уже давно исчезли за стеной деревьев парковые столбы с тусклыми фонарями, сплошной шум ливня сменился барабанной дробью капель дождя по листве высоких кряжистых дубов, все чаще попадавших навстречу плачущей девушке, бредущей неизвестно куда.

А все началось банально, как в плохом спектакле. Наверное Шекспир был тысячу раз прав, говоря, что "Жизнь это театр, а люди в нем актёры!"

В этот пятничный день Машка собиралась поехать в деревню к любимой бабушке, поздравить её с девяностолетним юбилеем и отвезти гостинцы.
Сразу после работы она забежала в торговый центр, где приобрела огромный оренбуржский платок, который давно уже приглядела в подарок, а также, пакет сочных апельсинов и торт.

Баба Прасковья растила свою внучку Машку почти с пеленок. Когда девочка подросла, то бабушка рассказала ей о том, почему она растёт без папы и мамы. Дочь Прасковьи и зять погибли в автокатастрофе, когда их старенький жигуль был смят камазом, водитель которого был "в стельку" пьян.
От страшного удара маленькая шестимесячная Машка вылетела вместе с боковой дверью и плетеной корзиной, в которой она лежала на заднем сиденье машины, прямо в гущу придорожных кустов. Ребенок совершенно не пострадал. Кусты смягчили падение и не дали плетеной люльке- корзине упасть на землю. Родителям так не повезло – скончались на месте.
В одночасье маленькая Машка стала сиротой. Единственный родной человек, который остался у малышки, была бабушка Прасковья. Ещё не старая женщина, враз потерявшая любимую дочь и доброго улыбчивого зятя, не сломилась, оформила опекунство и энергично взялась поднимать на ноги внучку, окружив сиротку заботой и любовью.

Машка росла крепкой здоровой девчушкой, такой же жизнерадостной и улыбчивой, как её погибший отец. Квартиру дочери и зятя бабушка продала, деньги положила в банк до совершеннолетия внучки. В соцобеспечении не были против, так как дом в деревне у Прасковьи, куда она прописала внучку, был большой и благоустроенный. Его строил своими руками покойный муж бабушки- Семен Логвинович, мастер на все руки. Так что Машка выросла в деревне у бабушки.
Деревня была большая, с парой магазинов, кинотеатром и трёхэтажной школой. Директор школы был не только хороший педагог, но и отличный хозяйственник : он привлекал учителей в деревню благоустроенным жильем и хорошими надбавками от колхоза к зарплате . Да и от села до города было всего двадцать километров, так что некоторым учителям несложно было приезжать на работу из города.
Преподавательский коллектив подобрался крепкий, дружный, компетентный. Машка училась легко и с удовольствием, школу закончила с золотой медалью. С первого раза поступила на бюджетное отделение в художественную академию. Рисовать её тянуло с самых ранних лет. Да и учитель рисования попался просто замечательный. Он сразу распознал талант у светловолосой синеглазой девчонки и всемерно помогал развивать его.
Машка с отличием закончила академию и ее "с руками" взяли работать художественным оформителем в престижную фирму, а на время отпусков она уезжала в деревню-на этюды.
В фирме девушку уважали и любили за солнечный нрав и работоспособность. Она никогда никому не отказывала в помощи, чем некоторые сослуживцы нередко злоупотребляли. Там же она познакомилась с Валерой, высоким харизматичным парнем, который сразу стал "окучивать" симпатичную перспективную сотрудницу, которая просто фонтанировала идеями и была на хорошем счёту у руководства.
Валера стал приглашать девушку в рестораны, на концерты, дарить небольшие презенты. Неизбалованная вниманием парней, так как времени на знакомства и развлечения постоянно не хватало, Машка сразу же влюбилась в сослужица и, буквально через пару месяцев, съехала из своей съёмной квартиры к парню в двушку, тоже съёмную.

Валера о свадьбе пока не заговаривал, но это Машку не настораживало. Она успокаивала себя тем, что слишком быстро у них все закрутилось и такая Великая Любовь просто обязана быть вечной и прекрасной, с хорошим концом. Когда "жили они долго и счастливо и умерли в один день"! А фата и кольцо никуда не денутся, так как у них с Валерой Любовь!

Машка много рисовала. Её картины с деревенскими пейзажами уже дважды выставлялись в небольшой городской галерее. И даже некоторые работы были куплены городской администрацией для украшения кабинетов.
Пейзажи с картин Машки завораживали своей пронзительной чистотой и какой-то сказочностью. Вроде все то же самое, как в натуре, но кисть девушки словно акцентировала волшебность бытия, не замечаемую в гонке будней. Посетители галереи надолго зависали у ее картин, нехотя выходили из состояния завороженности, на какое-то время погрузившись в беззаботность ушедшего детства, расцвеченного радужными красками, ощущения присутствия волшебства во всем.
Ну если точнее высказаться, то жизненная позиция Машки была такая: "взгляд пчелы, а не мухи"!

Влюбленная в жизнь и Валеру, Машка не замечала, что все её деньги уходят на счёта за жильё, на дорогую одежду для Валеры, на подарки Валере, на лучшие вкусности, опять же для Валеры. Покупалось именно то, что нравилось Валере. Себя и свои потребности девушка как-то незаметно задвинула.
Очень быстро со стороны парня прекратились презенты и приглашения в театры и рестораны. Все чаще вечера Машка коротала за проектами Валеры, который постоянно не успевал с их оформлением, часто задерживался, а приходя к полуночи домой, жаловался на загруженность и необъективность начальства, которое слишком его нагружает работой, но при этом, не ценит в должной мере его таланты.
Машка с радостью бралась ему помогать, не замечая, что практически всю работу выполняла за своего, так горячо любимого, сама.

В этот день она предупредила парня, что уезжает в деревню поздравить бабушку с днём рождения. Валера ехать с ней отказался, сославшись на незаконченный проект. Он умело увиливал от предложений Машки наконец -то познакомиться с бабушкой Прасковьей, каждый раз находя очень веские причины. Ну очень занят! Следующий раз!

Машка сразу же, после посещения торгового центра, отправилась на автобусную станцию. Но застряв перед витринами в ювелирном отделе-выбирала серьги бабуле и,чего греха таить, любуясь на обручальные кольца, немного не рассчитана время и опоздала на последний рейс автобуса, следующего до деревни.
Слегка расстроившись, Машка безуспешно покрутилась по территории станции – попутчиков до деревни не было. Тогда решила вернуться домой, а уже утренним рейсом поехать к бабушке.
" Тем более что день рождения у бабы Прасковьи был на следующий день, в субботу.-успокоила себя девушка.Да и весь вечер впереди! Она ещё успеет помочь любимому доделать очередной проект!"
Звуки громкой музыки в квартире, чужие высокие сапоги на шпильке и ярко красное дамское пальто на вешалке, не сразу согнали улыбку предвкушения от факта своего появления перед очами благоверного. Машка прошла в комнату.
Вид голой парочки на разложенном диване ввел девушку в ступор: её Валера самозабвенно охаживал пышногрудую лаборантку Светочку, находящуюся в коленнолоктевой позиции. Намотав пышную рыжую гриву девицы на кулак, Валера с гиканьем, под "Арлекино" Пугачевой, изображал лихого наездника – жеребца.
Разгоряченные любовники не сразу заметили окаменевшую Машку. Громкий шум выпавшего из рук девушки на пол пакета с апельсинами и тортом заставил голую парочку отвлечься от сексуально-ролевой игры.
Последовала немая сцена: "К нам приехал ревизор!"
Встретившись взглядом с обалдевшим, от неожиданного развития событий, Валерой, Машка отмерла. Она несколько мгновений растерянно переводила взгляд от глупо таращившейся Светочки на раскатывающиеся по комнате апельсины, на отвисшую челюсть Валеры, затем медленно нагнулась, вытащила из упавшего пакета коробку с тортом. Потом, неторопливо вскрыв коробку, подошла к дивану и со всего размаха впечатала трехкилограмовый кулинарный шедевр в физиономию своего, уже бывшего, любимого! Затем развернулась и вышла из квартиры.

К вечеру погода совершенно испортилась: проливной дождь враз превратил дороги улиц в стремительные водные русла, а кое-где и в бурлящие водовороты у забитых мусором сливных канализационных люков.

Машка шла не выбирая дороги: ей было все равно куда идти, лишь бы подальше от человека, предавшего ее. Правду говорят, что большее всего может пнуть тот, перед кем ты раскрыл своё сердце!

Получасовой бег от самой себя привёл девушку в такую лесную глушь, что даже невозможно было представить о наличии таковой у окраины большого города.
Машка совершенно озябла. Мокрая и несчастная, она споткнулась ногой о небольшую корягу, незаметную среди густой влажной травы, и с размаху впечаталась лбом в ствол огромного дерева. Резкая боль отрезвила девушку, вывела из морозного ступора. Потирая ушибленный лоб, Машка стала шарить растерянным взором по сторонам.
В поздних вечерних сумерках глухой лес выглядел пугающе! Ливень давно уже перетек в затяжной накрапывающий дождь, почти не проникавший сквозь густую листву раскидистых крон деревьев. Накатившее отчаяние дало попонять, что она совершенно заблудилась и жутко замерзала, что не помнила с какой стороны ноги её принесли в это место.
Страх накрыл её с головой. Обхватив озябшие плечи посиневшими от холода руками, в надежде как-то согреться, Машка подошла к ближайшему огромному дереву и прислонилась к нему спиной. Небольшой рюкзак на спине уткнулся в шершавый ствол и послышался треск отслоившейся коры. Машка, потеряв равновесие, ввалилась в нутро ствола дерева, сердцевина которого когда-то, давным давно, была выжжена молнией. Отбив себе пятую точку, девушка кое-как поднялась на ноги и стала ощупывать неожиданный приют от непогоды. Внутри пахло застарелой гарью и прелыми листьями. Но было, как ни странно, тепло!

Поняв, что выбраться в потемках из лесу в таком состоянии ей не под силу, Машка решила заночевать в этом неожиданном приюте. Она сняла кожаный рюкзачок со спины, присела на кучу сухой листвы под ногами, когда-то нанесенной ветром через расселину в стволе, и стала шарить по карманам, в надежде найти миниатюрный фонарик – подвеску на ключах. Включив фонарик, девушка стала осматриваться.
Выжженное нутро столетнего дуба было в диаметре метра два. Обугленная сердцевина ствола давным давно осыпалась, обнажив подточенные многочисленные ходы жуков – древоточцев. Посмотрев вверх, Машка увидела пару каких- то чёрных глянцевых коконов, свисающих с корявых сучков.
Тот, что находился слева, вдруг закачался в лучах яркого света и, развернувшись, подобно салфетке в руках ловкого фокусника, превратился в небольшую летучую мышь, недовольно прикрывающую мордочку кожистыми крылом. Почему-то Машке стало намного уютней от присутствия маленьких живых комочков рядом. Страх ушёл, боль от предательства тоже словно отступила куда-то в дальние схроны души.

"Я об этом подумаю завтра",– процитировала слова Скарлет О'Хара.
Отдача от всплеска негативных эмоций трансформировалась в сонное, какое-то ирреальное, состояние. Машка свернулась калачиком, прикрылась бабушкиным подарком на день рождения -оренбуржским платком, выуженным из рюкзачка, и погрузилась в сон.
––

-Ой! Какая хрупкая и несчастная! Кто же ее довел до такого состояния?

-Думаю, несчастная любовь!

-Как это часто у людей бывает…не ценят они такой великий Дар Богини Процветания, как Любовь!

-А это та самая девушка, которая так прекрасно рисует! Помнишь, Зарянка, как мы любовались ее картиной? В деревне, на берегу речки? Как прекрасно она передала весеннее пробуждение природы! Очень талантливая девушка!

-Я чувствую в ней божественную искру, способную пробуждать Животворящую силу Матери Природы. Откуда в человеческой девушке эта сила? Как ты думаешь, Мерцана?

-Она словно не из этого мира.

-Такое жизнерадостное существо обидели!

-Давай ее перенесем в магический мир Родии? Может там она забудет свои печали- невзгоды. А этот жестокий мир еще будет жалеть, что не бережет таких светлых созданий!

-Да, неспроста все волшебные существа, когда-то населявшие этот мир, покинули его.

-Давай дадим ей шанс на счастье!?

-А память? Она забудет все?

-Вспомнит, если будет стоять перед выбором.

-А как поступим с ее обидчиком? Его надо наказать!

-Не надо! Он сам себя наказал. Ему был дан шанс прожить в любви рядом с такой светлой, щедрой душой, а он не понял, профукал. Когда поймет, тогда и почувствует всю меру потери!
__________________________________________________________

Солнечный луч, невероятным образом прорвавшийся сквозь изумрудную лиственную завесу, скользнул по шершавой коре дуба, проник в его выгоревшее нутро, и мягко коснулся щеки спящей девушки. Машка открыла глаза и с изумлением оглядела свой ночной приют.

Некоторое время было потрачено на то, чтобы понять :"Кто я? Где я?"

Пуховый платок соскользнул с плеча девушки на пожухлую листву, послужившую ложем на эту ночь. Машка задрала голову вверх: летучих мышей не было.

"Наверное приснилось,"– подумала Машка вставая на ноги и со скрипом потягиваясь. Тело от непривычного ложа прямо -таки закостенело.

Выбравшись из убежища-ствола дуба, девушка попыталась сообразить, как она оказалась в этом густом лесу, почему ночевала в стволе дуба, пораженного молнией. И вообще: где находится такой необычный лес со столетними великанами дубами.

Как ни напрягалась Машка, ей не удалось вспомнить причину, по которой она оказалась в этом незнакомом и странном месте.

А вокруг звенела проснувшаяся природа: высоко в кронах деревьев перекликались какие-то звонкоголосые пичуги, в воздухе носились яркие незнакомые насекомые, приятно щекотали лицо тёплые лучи солнца, проглядывающие сквозь резную зелень могучих дубов.
Утренняя бриллиантовая роса нежной вуалью покрывала густую траву и пышные соцветия незнакомых ярких цветов.

"И это конец октября!?– удивлённо прошептала Машка, озираясь вокруг.– Эх! Где мои карандаши, краски!"

Руки просто зачесались: хотелось ухватить кисть и запечатлеть это яркое, невообразимо прекрасное, буйство природы на холсте.

Машка вспомнила, что у неё в рюкзаке лежит набор красок и кистей, купленных в художественном отделе торгового центра перед уездом в деревню к бабушке.

"Бабушка!-молнией сверкнула в голове у девушки мысль. -Она же собиралась поехать на день рождения к любимой бабушке! Но почему же рассвет встречает в незнакомом лесу?"

Машка вновь попыталась проследить цепочку событий, приведших её в это место. Факты не высвечивались в сознании, лишь эхом отдавалось в душе какое-то горькое разочарование, постигшее ее накануне. Девушка с досадой тряхнула головой, расплескав волнистое золото кудрей по плечам, и подумала, что будет решать проблемы по мере их поступления. А пока нужно было приводить себя в порядок и искать выход из лесу.

Как ни странно, одежда на ней была совершенно сухая и, относительно, чистая. Нашлась и расчёска в рюкзаке.
Машка с удовольствием собрала в ладони росу, щедро накопившуюся в соцветии огромного яркооранжевого цветка, и ополоснула лицо; причесалась и решила устроить ревизию в своём рюкзаке.

Её конечно очень напрягала непонятная ситуация, в которой она оказалась, но на душе было предвкушение чего-то прекрасного. Этому способствовала необыкновенной красоты природа вокруг. Машка выросла в деревне и её не пугали лесные чащи и буераки.

В рюкзаке были сложены подарки для любимой бабушки Прасковьи: коробочка с золотыми сережками с топазами, под цвет её глаз, набор батистовых платочков, отороченных кружевами, спицы и крючки(так как бабуля любила вязать), коробочка с разноцветными шелковыми нитками и иголками, флакон с любимыми духами "Ангел и Демон," прокладки женские, пудренница с зеркалом, помада, карандаш, тональный крем, записная книжка, пара шариковых ручек, зарядка, телефон(разряженный), пакет с лекарствами для соседской бабули Ирины Матвеевны, ну и шаль, которой она укрывалась ночью от холода.

Кроме этого, нашлась коробка с овсяным печеньем, пакет леденцов, бутылочка с водой и два пакетика сливок с трубочками. Машка не успела после работы поужинать и предполагала в автобусе, по дороге в деревню, "заморить" голод печеньем и любимыми сливками. Девушка сложила аккуратно все обратно в рюкзачок, закинула его на спину и, наконец, решилась выбираться из лесного приюта к людям.

В какую сторону идти у нее вопрос не стоял – в сторону, наименее заросшую подлеском, откуда пробивались солнечные лучи. Она оглянулась по сторонам, затем подошла к дубу, внутри которого спаслась от непогоды и нашла приют на ночь, приложила руки к шершавой коре и громко произнесла:

-Благодарю тебя, батюшка, хозяин дубовой рощи за приют и ласку!
Затем положила на землю у корней дуба пару печенек и отвесила низкий поклон. Так в детстве её учила бабушка. Быть предельно вежливой в лесу, оставлять Лешему- лесному хозяину, угощение, птицам- крошки и семена, белкам- орехи.

"Лес живой! Ты к нему с уважением, так и он тебя отблагодарит грибами , ягодами", – часто повторяла бабушка Прасковья, когда они с внучкой ходили в лес за дарами природы.

Как-то машкины подружки стали свидетелями её такого поведения в лесу, когда гуляли в березняке, и подняли девчонку насмех. Но та не обиделась, а только задорно заявила:

"Вот давайте посмотрим, кто сколько грибов наберет в этом лесу! Я, или вы, которые пришли только брать, при этом даже не благодарив!"

Подруги рассыпались по березняку с корзинками, весело перекликаясь и отпуская незлобливые шуточки в сторону Машки. Результат всех привёл в ступор – два часа поисков не увенчались успехом ни у одной подружки. Зато Машка еле тащила корзинку, полную отборных подберезовиков!
Сказать что все были в шоке – это не сказать ничего!

После этого случая каждая из подружек Машки, отправляясь в лес по грибы-ягоды, предварительно оставляла на пеньке в лесу какое – нибудь угощение лешему, духам лесным. Ну и результат не замедлил последовать: всегда возвращались домой с полными корзинами лесных даров.

Какое -то время Машка пробиралась меж высоких раскидистых кустов, усыпанных крупными красными ягодами, которые попробовать не решилась, так как видела такие первый раз в жизни. Ягоды были размером с крупные грецкие орехи!
Спустя полчаса блужданий, деревья, наконец, расступились и девушка вышла на поляну. Внимательный взгляд остановился на целенаправленной помятости травы- это была небольшая тропинка. Двигаясь по этой тропке она скоро оказалась у лесного родника.
Из- под невысокого холма пробивалась тонкая струйка воды, наполняя каменную чашу естественного природного образования. Обрадованная Машка с удовольствием ополоснула лицо и руки, наполнила полупустую бутылочку сладкой родниковой водой.
А потом испугалась! Многочисленные звериные следы вокруг чаши говорили о том, что это водопой!
И следы были очень крупные! Машка с опаской оглянулась по сторонам, прислушалась. Вроде все спокойно. Облегчённо выдохнув, девушка стала размышлять: "Что делать дальше?"

С противоположной стороны этой поляны деревья стояли уже намного реже, значит есть шанс, в скором времени, выбраться куда-нибудь к людскому жилью, или к дороге.

Закинув рюкзак на спину, она двинулась в сторону редколесья.

Яркое солнце, красивые голубые облака, пышное разнотравье, одуряющие ароматы самых разных цветов- все это великолепие быстро подняло дух, отгоняя тревогу от неопределенности положения, в котором Машка оказалась непонятно почему.
Хорошо прогретый воздух заставил скинуть ветровку, закатать рукава рубашки- становилось жарко.

"Да куда же это я попала?"– удивлялась Машка, восхищенно оглядывая этот рай для художника.

Вдруг, на грани слуха, девушка уловила какой -то шум. Остановилась, напряглась. Тихий звук напоминал попискивание маленького щенка. Не раздумывая, шагнула к зарослям, откуда раздавался писк.
Раздвинув кусты, Машка испуганно вскрикнула. Её взору предстала жуткая картина: на земле лежала огромная чешуйчатая тварь. То ли рептилия, то ли животное! Мертвая.

То что существо мертвое, видно было сразу- из окровавленного бока торчал конец длинного копья. По всей видимости, тварь была мертва уже давно, так как кровь, покрывавшая траву и мелкие камни вокруг, уже свернулась.
Машка долго, издалека, завороженно рассматривала труп, пытаясь выудить из памяти хоть какие-то аналогии.

Тело существа было покрыто крупными тусклыми чешуями антрацитового цвета; присутствовал длинный хвост с ороговевшими наростами на конце. Более крупные роговые образования шли от продолговатой головы по хребту до самого хвоста; мощные подогнутые лапы были увенчаны длинными загнутыми когтями. По бокам спины проглядывались толстые наросты.
Гигантское существо напоминало что-то доисторическое, виденное в книгах по палеонтологии.
Отойдя от ступора, с огромной опаской, девушка медленно обошла мертвую тушу вокруг, попутно строя догадки-откуда этот доисторический монстр мог взяться. И ещё смущал метод, которым была умервщлена тварь. Вернее, чем: копьем!
Немного осмелев, подобралась поближе, чтобы рассмотреть клыкастую морду, досадуя на разрядившийся телефон. Ах какие получились бы фотки! Ведь кому расскажи-не поверят!
Долго внимательно рассматривала мощные надбровные дуги и островерхние уши существа.

Вдруг, у окровавленного брюха монстра, что-то шевельнулось.
Машку словно ветром сдуло метров на пятьдесят! Попутно кусты, из которых она прорвалась с визгом, украсились вырванным "с мясом" рукавом рубашки и прядью волос! Сердце от страха бухало в груди словно молот. Минут двадцать Машка приходила в себя.
Вновь послышался писк. Он не давал ей плюнуть на все и "уйти от греха" куда подальше!

Наконец, набравшись храбрости, Машка вновь полезла через кусты.
У брюха поверженного монстра копошился маленький живой комочек-детеныш, микроскопическая копия! Он жалостливо попискивал, тыкался мордочкой в живот мёртвой матери(а скорее всего монстр был его матерью), вяло перебирал лапками. Весь перемазанный кровью и грязью!
Его движения становились все медленнее, а писк все тише и тише. Сердце Машки сжалось от жалости. Она сделала несколько робких шагов и приблизившись к мелкому монстрику, наклонилась и осторожно взяла его на руки. Детеныш был не больше котёнка. Черненький, с ещё мягкими чешуйками, и огромными для его мордочки ярко-синими глазами. Малыш посмотрел на человека и жалобно запищал: он умирал от голода!

Уже не раздумывая, Машка понесла малыша к роднику. Осторожно вымыла это слабо сопротивляющееся чудо от крови и грязи, затем закутала в пушистый платок и, положив на колени, стала кормить его через трубочку сливками, что так кстати затерялись у неё в рюкзаке.

Малыш жадно припал к вкусному источнику еды. Он почти захлебывался, пытаясь лакать. С грехом пополам, ему удалось приноровиться и более спокойно насыщаться. Сразу было видно, что он голодал уже давно.

Машка размышляла : "Что делать со свалившимся в руки детёнышем? То что это хищник, понятно по острым зубкам в пасти, да и вид погибшей мамаши не оставлял иных предположений. Но не бросать же беззащитное существо на погибель!"

Это ей даже не приходило в голову.

Она осторожно, пальчиком, погладила насытившегося малыша по голове. Тот сонно приоткрыл свои необыкновенные синие глазищи и благодарно лизнул руку Машки шершавым язычком. Сердце девушки было окончательно покорено! Она поняла, что малыша заберет с собой.

Упаковав сонное чудо в слегка приоткрытый рюкзак, она вернулась к трупу монстра. Ей хотелось понять, что это был за зверь и кто его убил. Машка долго рассматривала его со всех сторон, стараясь запомнить внешность-надо было понять чего стоило ожидать от малыша, когда он подрастет. Разглядывая огромную морду, обратила внимание на какой то яркий предмет, торчащий из клыкастой пасти. Машка подобралась поближе и попыталась выдернуть из пасти эту вещь. Кое -как ей это удалось. Это была золотая цепь с большим кристаллом-подвеской.
Отойдя в сторонку, девушка стала рассматривать находку.
Это был крупный кроваво- красный кристалл необыкновенной огранки. Его необычная форма и, словно льющийся изнутри, свет заставили Машку восхищенно, в каком -то трансе, пялиться на этот чудесный артефакт минут десять. Необыкновенное тепло, исходящее из кристалла, медленно стало обволакивать кисть руки, затем поднялось выше по предплечью.
Перед глазами у девушки заплясали жемчужного цвета снежинки. Тряхнув головой, Машка очнулась от наваждения. Быстро завернула кристалл в салфетку и, сунув в карман, поспешила к роднику, где в её рюкзаке посапывал сытый чешуйчатый чудик.
"Дела- то становятся все страньше и страньше!" – подумала про себя Машка.
Она решила поскорее убраться с этой поляны – куда подальше и пока не поздно! Мало ли кто может вернуться за своим трофеем-убитым монстром!

Часа через два она, наконец -то, вышла к тракту.
Ну как – к тракту? Скорее, какая-то узкоколейная дорога!
Но, все -же, хоть какой-то намёк на атрибут приближения к цивилизации. За это время в голове каких только конспирологических домыслов не возникало! Добил восход второго солнца…правда небольшого, визуально раза в два меньшего, чем предыдущее. Но зато-голубого цвета!

"Вам попаданка не требуется?"-полуистерично проблеяла сама себе Машка, и громко рассхохоталась.

Смех разбирал её все сильнее и сильнее, до икоты. Машка не могла остановить истерику даже тогда, когда из-за поворота вырулила громоздкая телега с запряженной в нее рыжей конякой. Правил телегой здоровенный бородатый мужик.

Картина дергающейся и громко всхлипывающей то ли от смеха, то ли от горя, девушки в штанах у обочины дороги привела мужика, правившего повозкой, в изумление.
Резко натянув вожжи, он с опаской стал шарить рукой за пазухой. Наконец, выгреб оттуда шнурок с подвесками и, на всякий случай, громко сказал:

-Чур меня! Чур меня!

От осознания комичности и дикости ситуации Машку вообще разобрало. Ее повело в сторону, она согнулась в три погибели и просто сползла на траву.

Мужик тем временем был в раздумьях: хлестнуть вожжами лошадь и убраться подобру -поздорову от подозрительной особы в узких портках, ведущую себя странно, или, все же, поинтересоваться -откуда такая тут взялась! Вроде на упыриху, али какую нечисть не похожа, но уж больно необычная! Да и ржет -то как заливисто! Амулет обережный не показывает наличия темной энергии рядом. С чего бы это девку так разобрало?

Минут через десять Машка кое- как успокоилась. Но икота не проходила. Девушка полезла в рюкзак за бутылочкой с водой. Отвинтив крышку, подошла к насторожившемуся мужику, так и не слезшему с козел, и попросила:

-Уважаемый! Ик! Подержи бутылку под наклоном: я попью, ик, а то икота не пройдёт!
И сунула оторопевшему мужику в руку сосуд с водой. Тот уже находился в какой- то прострации от неадеквата, поэтому не воспротивился, взял непонятную посудину. А Машка завела руки за спину, сцепила их вместе и, наклонившись, потянулась к воде. У мужика брови вообще полезли на лоб! Но он не стал протестовать: "Мало ли что!"
Держал сосуд, как ему сказала эта светловолосая пигалица. Машка ухватила губами бутылочку и стала жадно, большими глотками пить. Выпив таким "макаром" почти всю воду, выпрямилась, вытерла губы рукой, а затем замерла- прислушалась к себе…

-Ну славно! Икота прошла! Уж думала- помру со смеху!

Она, наконец, внимательно пригляделась к озадаченному ее поведением бородатому мужику и обратилась к нему со словами благодарности:

– Здравия вам, уважаемый! Благодарю за помощь! А то сама так и продолжала бы икать дальше!

Мужик отмер, пожевал губами, прищурил карие глаза и ответил не торопясь:

-И тебе, голуба, здравия! Откуда такая будешь? И что это так тебя разобрало? да где юбку -то потеряла? Одежа на тебе прям не тутошняя, странная? Девки в таких срамных одеждах в наших краях не ходят!

-Да вот от того, что заблудилась, да память потеряла, вот меня и разобрало! И смех и слёзы!

Машка сообразила наконец, что надо прикинуться обеспамятовавшейся, иначе- кто его знает, чем дело может закончиться? Может здесь иномирянок сжигают, или на кол сажают!!!

-Ааа! Вот в чем дело!– мужика слегка отпустило. – Истерика! Видно и ограбили тебя, пока была "не в себе!" Но вот, смотрю, котомка- то при тебе, не прихватили, значит!– в голосе его послышалось некоторое сомнение.

-Успела убежать от злыдней. А чтоб бежать было легче, то юбку и скинула…– быстро сочинила Машка, понимая, что её история "шита белыми нитками". Но ничего другого так, сходу, на ум не пришло.
И быстро решила перевести разговор в другое русло:

-Вот и не знаю- где нахожусь, да по какой причине не помню…Голова болит, видно стукнули меня сильно, память отшибло.

-А что за злыдни? Сколь их было? И далеко ли это произошло?

-Помню ехала куда-то к родным в гости. Куда- не помню…Напали душегубцы на обоз, побили всех.Я успела убежать; вот второй день по лесам плутаю.

Мужик почесал затылок и, пока удовольствовавшись этими объяснениями, решил просветить страдалицу:

– Ну здесь поблизости только деревня Моховица, откуда я еду от кума, везу горшки для своей корчмы. А ты, значит, за два дня отмахала верст двадцать, а то и все пятьдесят! Значит, из-за Порубежья пробиралась. Далекооооо! Оголодала небось? Ну не беда, садись, подвезу тебя в Славль. Я там обретаюсь, корчмарь я.

-Благодарствую, а то совсем не знаю куда податься, пока вспомню кто я, да откуда, да как в беду попала?

Мужик внимательно рассматривал красивую девицу с пышными золотистыми волосами.
Худощавая, стройная, на вид лет восемнадцать, в непонятной одежде: стремные узкие штаны, куртка, расписанная какими то незнакомыми символами, поди, обережными! Обувка тоже непонятная. Но лицо приветливое, глаза уж больно хороши- так и плещут небесной синью! Такого цвета глаз у местных девок нет. Все кареглазые, редко какая зеленоглазая. А чтоб вот таких, ярких голубых глаз, то не видал пока! Сразу видно -девка издалека!
Решившись, мужик представился:

– Меня зовут Еремей Прозорович. Ну полезай в телегу, подвезу. А в городе, если остановиться где захочешь на время, так давай у меня, в корчме. Пока родные найдутся, перемогешь. Если денег нет, по мере сил, отработаешь на кухне!

Мужик с сомнением посмотрел на тонкие кисти рук девушки: поди не у всякой барыни такие увидишь. Вряд ли тяжелой работой в дому ее нагружали!

-Как звать -то тебя, голуба?

Машка не стала ждать повторного приглашения: живо забралась в телегу, нагруженную мешками с вышеупомянутыми горшками, и ответила:

-Машей меня кличут! Марья Владимировна Соколова я!

-Ох как по- княжески тебя нарекли! Уж не из благородных ли ты?– поразился Еремей.-Да ведь не помнишь… Эх жаль! Но, ничего! Ежели ты из благородных, то тебя непременно будут искать. Так что не печалься голуба, и память вернётся и родня найдётся!

Корчмарь пошебуршил в мешке, лежащего у ног, достал оттуда краюху белого хлеба и круг колбасы, сунул еду в руки благодарно пискнувшей девушке.
Телега медленно двинулась в сторону города Славля, где Машку ждала новая жизнь -в новом, незнакомом мире.

Утолив голод вкуснющей колбасой и ароматным деревенским хлебом, Машка немного пришла в себя, стала крутить головой по сторонам, разговорилась с Еремеем Прозоровичем. Она была несказанно довольна тем, что речь была понятная, русская, имена тоже русские. Мир похожий на родной. Значит не сильно будет отличаться от местных пока определится, как дальше жить, как попасть обратно в свой мир, к бабушке.
Про Валеру Машка не помнила. Именно часть жизни, связанная с ним, выпала у неё из памяти. Что-то свербило там, в глубине, что-то грустное, но вспомнить причину этой грусти пока не удавалось.Меж тем, Еремей Прозорович поинтересовался таким странным методом борьбы с икотой, который она продемонстрировала ему.

Машка засмеялась:

– Это меня бабушка так учила, наклониться, завести за спину руки, пить маленькими глотками. Вот грудина сожмется и больше не будет вызывать икоту!

– Так ты помнишь свою бабушку! Это уже хорошо! Значит и вся память к тебе в скором времени вернется, – уверенно заявил Еремей. На что Машка только неопределенно хмыкнула.

– А что-ж она тебя заговору от икоты не научила? И быстрее было бы и легче. Или бытовой магический артефакт не дала? – продолжал мужик, жалостливо поглядывая на девушку.

"Так! Здесь имеются заговоры, артефакты. Неуж-то магия тоже, как в классических попаданских романах? – подумала Машка. – Надо будет осторожно расспросить потом, между делом."

Под мерный цокот копыт лошадки вели неторопливую беседу.
Еремей Прозорович охотно и обстоятельно отвечал на многочисленные машкины вопросы, которые из нее сыпались как из рога изобилия.
Еремей вводил в курс дела потерявшую память дивчину.
Город Славль, по местным меркам, был очень большой: жителей было около 200 000!
Он подковкой раскинулся у побережья Спокойного моря. Имелся свой порт. Правил в городе боярин Всевежд Мудрый – мужик строгий, но справедливый. Славль входил в Росское княжество, во главе которого, вот уже несколько столетий, стояли отпрыски князей Соколовых. При последних словах Еремей испуганно дернулся:

– Так твоя же фамилия тоже Соколова!? Ай, родня?

– Да ну, что вы такое говорите! Где князья, и где – я! Это просто совпадение! Да и не местная я, сами говорите – по мне видно сразу, что не местная! – успокоила его Машка.

Еремея больше успокоили не слова девицы, а её беззаботный тон. Другая бы сразу ухватилась за совпадение, а эта даже засмеялась. Да так светло, весело! Одно слово – Солнечная деваха!
Еремей с какой-то отцовской приязнью глянул на Машку и решил про себя, что поможет девице, чем сможет. А то мало ли охальников на такую необычную красу найдётся. Найдутся и хорошие и плохие, поди сразу разберись: с каким умыслом начнут подкатывать? А что так и будет, Еремей уже не сомневался – деваха красивая! Ещё отбиваться от ухажеров поди придётся!

Я исподволь разглядывала своего благодетеля-попутчика. Прямая осанка крупного тела, широкий разворот плеч, высокий лоб под шапкой густых каштановых волос, густая, аккуратно подстриженная борода, пышной волной лежащая на груди. Зоркие карие глаза в обрамлении сеточки морщин. На селянина, за которого сперва я его приняла, он не походил. Проглядывала порода и военная косточка. На нем была льняная, домотканная косоворотка с обережными орнаментами (такие я видела в этно музее славянского мира), подпоясанная разноцветным тканым кушаком, серые замшевые штаны, заправленные в добротные мягкие полусапожки, из- за голенища которого выглядывало навершие то ли ножа, то ли кинжала. У ног корчмаря лежали топор и торба с едой.
Видно человек многое повидал, пока был служивым – и еда, и оружие рядом, под рукой.
Но вот опаска при виде чего-то непонятного, говорила о том, что в этом мире имеются все шансы встретиться не только с магией, но и с лиходеями.

Пока я ненавязчиво разглядывала своего попутчика, за спиной, в рюкзаке, почувствовала шевеление.

"Блиииин! Чудик проснулся!"
Я усиленно стала припоминать его внешность, в надежде выискать черты похожести на домашнее животное. Но образ домашнего питомца не складывался никак.
Вздохнув (будь что будет!), я сняла рюкзак и вытащила малыша дракончика, укутанного в оренбургский платок.

У Еремея Прозоровича в очередной раз глаза полезли на лоб!

– Откуда у тебя детеныш горрона? У вас там что, за Порубежьем, научились их приручать? Ну дела! Кому рассказать – вруном обзовут!!!

Еремей с опаской стал разглядывать копошившегося Чудика.

– Вот неспроста тебе, голуба, удалось вырваться от супостатов! Это все магия горронов! Они же, являясь фамильярами магов, оберегают своего хозяина от чужеродной магии и от всяких нападений врагов!
Дядька Еремей с восхищением посмотрел на меня:
– Наличие такого существа у тебя говорит о том, что точно ты не из простых! Видно кто-то из твоей родни являются магами!

Я благоразумно помалкивала, усваивая вывалившуюся новую порцию информации от своего знакомца, затем, пожала плечами и горестно вздохнула:

– Не помню!

Еремей кинул взгляд на Чудика и поцокал языком: "Есть хочет, видно"!

Я полезла в рюкзак за сливками. Малыш уже приноровился лакать капающую мне в ладонь из пластмассовой трубочки вожделенную еду. Опустошив последнюю коробочку, облизнулся, завертел головой по сторонам, задвигал носом и, вытянув шею, стал таращить свои огромные синие глазищи в сторону мешка с провизией, лежащего у ног корчмаря.

– Ага! Колбасу унюхал! – Еремей засмеялся и, развязав мешок, вытащил полукруг ароматной колбасы. Вот когда я, наконец, увидела, как маленький хищник, размером с котёнка, может быстро "оприходовать" такой кус, который достаточен, чтобы наесться взрослому человеку! Чудик быстро и жадно работал острыми (пока мелкими!) зубами!

Расправившись с колбасой, он лизнул своим длинным язычком мою ладонь, как в прошлый раз! Благодарно посмотрел мне в глаза, потом перевел взгляд на Еремея, сыто рыгнул и запросился на землю. Я поняла: хочет в кустики!

Сделали небольшую остановку. Пока Чудик справлял свои дела, Еремей все не мог угомониться. Восхищенно поглядывая на дракончика, он, время от времени, всплескивал руками и повторял:

– Ну надо же! Живой горрон!

Пользуясь моментом, я стала выпытывать у дядьки Еремея (а он попросил его так называть!) всю известную информацию по этим зверям, упирая на то, что эти знания выборочно тоже выветрились из моей головы.

Оказалось, что эти животные, когда-то давно, населяли почти весь континент. Но с увеличением численности людей (пришедших на эту землю неизвестно откуда), были оттеснены за лесные массивы, в горы Порубежья. Одни люди пытались их приручать, глупые – убивать.В старину престижно было каждому магу иметь горрона – фамильяра. Эти магические животные могли делиться со своим хозяином магией. Но вот приручить горрона было очень трудно – они сами выбирали себе хозяина, по одним, известным только им, признакам.

Наличие фамильяра поднимало статус мага на почти недосягаемую в обществе высоту.

– А как быстро они растут? – поинтересовалась я.

– Быстро! За год вымахает ростом с крупного быка. Питаются, в основном мясом, но за отсутствием оного, могут и другую пищу потреблять.

– Для людей они опасны?

– Только если угрожают жизни и здоровью хозяина. А так вроде хорошего умного пса, совершенно преданного своему хозяину. Ну, ещё говаривали, что обладают телепатией. Но, думаю, это уж совсем сказки!

Дядька Еремей вновь угнездился на козлах, я последовала за ним, прежде укутав зевающего Чудика в платок и засунув его в рюкзак – дальше дремать.

"Уф! Пронесло! Наличие горрона не смертельно, но будет вызывать нездоровое любопытство у народа. Так что, по мере возможности, придется его прятать", – размышляла я, рассеянно поглядывая на буйство красок окружающей природы.
Стройные лиственные деревья у обочины дороги перемежались кустами орешника, затем пошли малинники и, наконец, послушная лошадка вывезла нас на простор долины, одним краем сходящей на нет у морского побережья, а другим, километра через четыре, упиралась в высокие светлые стены города, выложенные из крупных каменных блоков, с прорезями многочисленных бойниц поверху.

Сама долина была словно расчерчена на разноцветные квадратики, на которых копошились люди. Это были крестьяне, занимающиеся выращиванием овощей и зелени.

Дядька Еремей остановил телегу, подошёл к мешкам с товаром, некоторое время покопался в одном из них, затем протянул мне какой-то свёрток.

– Облачись в юбку, иначе будет пялиться каждый встречный, а то и обматерит вослед! Не ходят у нас в Славле девки в штанах!

Я развернула сверток и ахнула: это была ярко-зелёная льняная юбка, расшитая по поясу и подолу разноцветными шелковыми нитками и речным жемчугом. Красота! Ручная работа! У нас бы такую с руками оторвали в каком -нибудь дорогом бутике! Штучный товар!
Прикинув на себя, покрутилась, повертелась: юбка была до пят, скрыла мои джинсы и кроссовки. Дядька Еремей только усмехнулся, глядя на моё восхищенное лицо, при этом, по привычке, подергивая себя за ус.

– Откуда такая красота среди горшков взялась? – засмеялась я, пытаясь вывернуть посильнее шею и осмотреть себя со всех сторон.

– Это Марфа, сестра моей покойной жены, шьет на продажу. Вот попросила с оказией в лавку, где торгует одеждой мой знакомый, завезли.

Я прекратила крутиться вертеться :

– Так это же для продажи! А вы мне её дали… у меня денег нет вам заплатить.

Дядька Еремей снисходительно посмотрел на меня, вновь покрутил ус, и сказал:

– Тебе сейчас нужнее. Успеешь расплатиться. Думаю, чай, не совсем белоручкой у родителей выросла.

Я кивнула головой. Про себя уже прикидывала, какие мои умения-таланты могут быть востребованы в Славле.

У ворот города нас остановила стража: два здоровенных парня славянской наружности, в пластинчатой броне, блестящих шлемах и с копьями в руках. На поясах у каждого висело по мечу. Оказывается, за проезд в город брали плату. Немного, пара медяков с телеги. Деньги шли в казну города на благоустройство дорог.
Стражники приветливо поздоровались с дядькой Еремеем. Сразу было видно, что давно знакомы и в хороших отношениях с ним. Они с неподдельным интересом разглядывали меня, пока вели беседу.
Поинтересовались:" Откуда такая красная девица взялась в попутчиках у корчмаря?"
Тот ответил, что это племянница покойной жены, будет теперь помогать в хозяйстве. На что стражники быстро заявили, что забегут обязательно выпить кружечку пива вечерком в корчму.
Расплатившись, дядька Еремей попрощался и наша телега затарахтела по крупной брусчатке в центр города, где располагалась его корчма.
глава 3
Машка становится помощницей дядьки Еремея в корчме.

Пока добирались до дома дядьки Еремея, Машка чуть не свернула шею, разглядывая колоритные деревянные дома россичей.
У окраин, ближе к крепостной стене, дома жителей Славля были скромные, но, в большинстве своём, на вид добротные, из толстых бревен, одноэтажные. А по мере продвижения к центру города, перед глазами представали все более высокие – с богатой деревянной резьбой терема. Словно сошли со страниц русских сказок!
В стрельчатых окнах вставлены разноцветные витражи, пускающие радужные зайчики под ноги прохожих. А народ, снующий по своим делам по улицам города…Это отдельная песня! Тут можно было увидеть и степенных купцов в ярких кафтанах, и воинов в доспехах, и продавцов-разносчиков уличной снеди в широких шароварах и кепках с козырьками на голове.На глаза попался даже один маг в темно-синем балахоне и конусовидном головном уборе. Кстати, он остановился и ещё долго смотрел вослед проехавшей телеге. Что-то его заинтересовало в облике девушки, восседающей рядом с корчмарем.
У всех мужчин на боку обязательным атрибутом присутствовали либо кинжал в ножнах, либо меч. Женщин на улицах было немного, но все они были наряжены в длинные пестрые сарафаны; а те, что были в рубахах и юбках, носили ещё и расшитые позументами и бисером поневы. На головах обязательные разноцветные покрывала, скрепленные обручами, напрочь закрывающие волосы. Только молодые девушки щеголяли длинными темными косами с разноцветными тяжелыми накосницами, да узкими, расшитыми жемчугом, подобиями кокошников.

Дом дядьки Еремея стоял в хорошем месте, недалеко от главного рынка. Въехали в просторный двор, огороженный высоким забором. Крепкие дубовые ворота с металлическими накладками распахнула крупная пожилая женщина, оставленная на хозяйстве в отсутствие корчмаря. Как оказалось, она была соседкой дядьки Еремея и его дальней родственницей.
Два раза в седьмицу вдова Пелагея приходила убираться и немного помочь в стряпне. Муж погиб на войне много лет назад, была кое-какая пенсия, так что Пелагея, хоть и не нуждалась, но помогала Еремею по хозяйству, за небольшую плату.
Сын, служивший сотником в дружине князя, давно звал мать перебраться в столицу: там у него уже был справный дом и намечалась, в скором времени, женитьба на дочери богатого купца. Но мать все раздумывала. Да и бросать Еремея, хозяйство которого почти совсем захирело после смерти жены и дочери, ей было жаль. Они были кумовьями.

Теперь же, с появлением какой-никакой помощницы, которая может ее заменить, Пелагея вроде бы решилась перебираться на жительство к сыну. Вот только надо найти покупателя на дом, да подождать хорошего обоза, едущего по торговым делам в столицу. Такие обозы хорошо охранялись наемниками. А в последнее время на дорогах все чаще случались нападения на торговые караваны. Исчезали люди. Причиной были то ли лиходеи, то ли активизировавшаяся нежить.
Вот и лишнее тому подтверждение: девица Маша, которую привёз Еремей! Мало того, что пострадала от разбойников, лишилась родных, так ещё и память от горя потеряла, бедняжка!
Еремей сразу же рассказал Пелагее машкину историю. Решено было никого в это дело не посвящать, а только сходить на следующий день к старшине гарнизона, уведомить его о найденке. Чтобы с первых рук узнать, ежели кто её будет искать. Но для остальных всех Маша являлась племянницей Еремея. Поди проверь!

Дом Еремея был разделен на две части: главный вход на первый этаж был отдан под корчму (типа наших столовых, пивных), с торца шли многочисленные подсобные помещения, кухня и подвал с запасами и бочками с пивом. А сбоку дома был второй вход, сразу шла лестница на второй этаж в жилые помещения. Оттуда можно было попасть в большой зал корчмы и на кухню по отдельной лестнице. Ею и пользовался Еремей постоянно, так как жил одиноко. Но теперь, как появилась в доме Маша, эта лестница была прикрыта дверью на запор, а то мало ли кого с похмелья понесёт в жилые хоромы, узрев симпатичную девку!

Машка внимательно оглядела все жилые и нежилые помещения дома дядьки Еремея. И хоть до разрухи было ещё довольно далеко, но вид начинающегося упадка уже присутствовал, несмотря на некоторые усилия Пелагеи.
Со смертью жены и дочери у Еремея руки опустились. Поначалу, после ухода со службы, он лихо взял старт, работал с огоньком. Организаторские способности, приобретенные за время воинской службы, привели большой наплыв посетителей, а с ним и достаток. Но с потерей семьи все пошло наперекосяк. Исчез стимул. Корчма, пользующаяся спросом у жителей города, быстро стала мало востребована. Только пиво оставалось в спросе, так как Еремей покупал лучшие сорта (ему поставляли прежние поставщики-купцы, привозя бочки с качественным пивом из-за моря, с соседнего большого острова, где жители выращивали зерно и хмель), и никогда не разбавлял, как делали некоторые в других постоялых домах и кабаках. Поэтому основной контингент посетителей остался мужской; это были в основном солдаты гарнизона, наемники и моряки с небольших кораблей, заходящих в порт Славля.

После того, как перекусили с дороги холодным варёным мясом и квашеной капустой, Машка занялась благоустройством своего Чудика: принесла в комнату невысокую плетеную корзину, положила туда мягкую подушку. И вскоре малыш с удовольствием уснул на новом месте после того, как набил брюшко мясом.
Затем, оставшийся вечер посвятила благоустройству уже самой комнаты, выделенной ей Еремеем под жильё. Комната, расположенная на втором этаже дома, была с изразцовой печкой в углу и большим витражным окном.
В наличии имелась добротная деревянная мебель: кровать, шкаф, стол и пара стульев, красивый шерстяной ковёр на полу. К спальне примыкала комната для удобств. Там стояла металлическая ванна, над которой из стены торчали два крана для воды, имелся умывальник на деревянной подставке и что-то напоминающее унитаз. На стене над умывальником висело небольшое зеркальце. Как все это работает – печь, водопровод, слив, Машка не смогла самостоятельно разобраться. Поспрашивала у Пелагеи. Та, горестно причитая по ушибленной голове у бедной девицы, показала три амулета, лежащие на полке. Именно с их помощью функционировали все удобства дома. В их перечень входило и исвещение – с потолка свисал матовый шар. После того, как Пелагея сжимала по очереди амулеты в ладони, шар начинал светиться и достаточно ярко освещать комнату, камни в печи накаляться и нагревать помещение, вода течь из-под кранов, унитаз смывать. Одним словом, бытовая магия!

Амулеты раз в месяц носили заряжать городскому магу. Раньше это стоило совсем недорого. Но с тех пор, как магические потоки на алтарях стали уменьшаться, цены стали в разы дороже. И приходилось очень экономить. Многое пришлось делать своими руками, без магии.

В доме также имелся амулет уборки. Правда, куда девались мусор и пыль после уборки, девушка так и не поняла. Скорее всего телепорт на свалку!

Пелагея сказала, что уборку и готовку придётся делать вручную, чтобы сэкономить энергию амулетов. Дешевле нанять в помощницы соседскую девчонку, дочь молочника Евсея. Девка она справная, расторопная, и возьмёт за работу немного.
Вот прям сейчас пойдёт и договорится о найме.

Пелагея ушла, а Машка сразу стала прикидывать, что можно сделать для того, чтобы облагообразить дом и привлечь клиентуру в корчму. Деньги нужны были не только Еремею, но и ей самой – чтобы попасть в столицу, где, по рассказам Еремея, находилась резиденция самого сильного мага Росси. Именно он сможет помочь вернуть частично утраченную память и открыть портал в мир Земли.

Попросила дядьку Еремея заказать у плотника тонких отшлифованных деревянных плах в количестве десяти штук, размером полметра на полметра, а также, одну, трехметровой длины и как можно большей ширины, тоже отшлифованную. Пока не говорила для чего ей это. Затем выпросила из кладовки рулон разноцветной льняной ткани для полотенец, скатертей и штор, нитки, иголки, тесьму. Все это пылилось в закромах Еремея без дела уже много лет.
Потом Машка засела с Пелагеей за обширным списком необходимых продуктов, которые следовало приобрести на рынке следующим утром. Поинтересовалась: чем обычно в корчме кормят народ?
Меню было озвучено совсем непрезентабельное: варёное мясо, моченые яблоки и капуста, хлеб, деревенская колбаса, пиво. Девушка поняла, что у неё на горизонте замаячили огромные возможности привлечь народ непривычной едой. Ну недаром же её бабушка с самых ранних лет приучала печь булочки и пироги, жарить пирожки, вертуты, лепить вареники и пельмени, готовить пиццы, компоты и морсы, закатывать на зиму соленья-варенья!!
ашка становится помощницей дядьки Еремея в корчме.

Пока добирались до дома дядьки Еремея, Машка чуть не свернула шею, разглядывая колоритные деревянные дома россичей.
У окраин, ближе к крепостной стене, дома жителей Славля были скромные, но, в большинстве своём, на вид добротные, из толстых бревен, одноэтажные. А по мере продвижения к центру города, пред глазами представали все более высокие- с богатой деревянной резьбой терема. Словно со страниц русских сказок!
ла печь булочки и пироги, жарить пирожки, вертуты, лепить вареники и пельмени, готовить пиццы, компоты и морсы, закатывать на зиму соленья-варенья!!
Глава 4.

Этот вечер в корчме ничем не отличался бы от многих предыдущих, если бы не неожиданно большой наплыв посетителей! В основном, это были городские стражники.
Влас и Ждан, сменившиеся с дежурства у ворот города, прямиком отправились в корчму Еремея. И хотя они особо не распространялись, но слух о том, что Еремей Прозорович вернулся из поездки, и привез свою племянницу-красавицу, похожую на эльфийку, все равно быстро разлетелся среди воинов дружины.

Как поведал Еремей, в княжестве Росси основной костяк составляли люди. Но в столице Руяне были кварталы – поселения эльфов, гномов, орков и, даже, вампиров! Это были, в основном, торговые представители своих народов и их члены семей.

На Родии было несколько небольших континентов. Так вот, самых большой был заселен, по большей части, росами-людьми. Он почти весь принадлежал княжеству Россь.

Южнее располагалась гористая страна гномов. Те имели давние торговые связи с Россью. В своих долинах они выращивали ячмень, а в горах добывали руду.
Славились гномьи кузнецы: их оружие было непревзойденного качества. Дальше земель гномов, за Голубым морем, находился небольшой континент Эльрания. Это была земля эльфов.
Их страна была, в большинстве своём, лесистая. Протяженные лесные массивы разделялись живописными долинами. В каждом отдельно взятом лесу обитали свои отдельные кланы, со своими местечковыми князьями.
С людьми эльфы очень мало контачили. В столице имелся посольский квартал, куда не было доступа ни одному человеку. В основном, эльфы поставляли различные лечебные настойки и мази, приготовленные из магических растений, произрастающих только на их земле. Там же обитали и горроны. Поэтому Еремей так был поражен при виде малыша Чудика у Машки. Он подумывал уже о том, что возможно Машка полукровка! Необычные голубые глаза, золотистого цвета волосы; по сравнению с местными девками у неё просто белоснежная кожа! Возможно ли такое? Эльфы очень заносчивый народ, на контакты не идущий. Чистоту своей расы блюдущий строго! Чтобы кто-то из них связался с человечкой – это просто невозможно!

Еремей в юности, во время службы у князя, как-то находился в почетном карауле, когда прибыла посольская делегация от эльфов. Их было трое: все высокие, стройные, с длинными белоснежными волосами, заплетенными в косы, голубоглазые. И очень спесивые! Они даже не смотрели на людей, гордо шествуя от телепорта во дворец!
Кстати, технологию телепортов они так и не открыли людям, хотя предоставили в пользование несколько устройств за очень большие деньги!

Нет ! Невозможно, чтобы Машка была в родстве с эльфами!

Дядька Еремей даже растерялся, когда в корчме не осталось ни одного пустого стола. Пелагея сразу смекнула в чем тут дело, но ничего не сказала, а лишь хитро улыбнулась и, вместо того, чтобы уйти к себе домой, впервые, принялась энергично помогать куму обслуживать клиентов.
Народ вел себя необычно тихо, попивал пиво, поглядывал по сторонам, но старался ничем не выдавать своего любопытства. Пелагея важно ходила меж дубовых столов, разносила кружки с напитком и нехитрую снедь, стараясь не ухмыляться слишком явно.
Через час такого сидения, выпив уже пятую кружку пива, Ждан не выдержал! Он ухватил проходившую мимо стола Пелагею за рукав и спросил:

– Тетушка Пелагея! А это правда, что Еремей Прозорович привёз свою племянницу из далекого села в помощь? А девицы пока не видно!

– А я тебе что, не гожусь? Аль пиво кислое подаю, аль квашенная капуста заветренная? Ты скажи, сокол ясный, чем не угодила? – Пелагея специально громко ответила парню, так как уши все навострили после вопроса Ждана. Стражник замялся, растерянно захлопал своими длинными ресницами, коим завидовали знакомые девицы. На щеках полыхнул румянец.

– Что вы такое говорите, тетушка Пелагея! – пошёл парень на попятный. – Это я так, просто интересуюсь, потому что стоял на воротах, когда дядька Еремей возвращался в город. Вот с ним и была девица. Он сказывал, что племянница…Вот не видно её, вдруг занедужила? Это из вежливости я!

Ждан совсем сконфузился, опустил свои зеленые глаза долу, заметив неприкрытый интерес к разговору остальной ухмыляющейся аудитории.

Пелагея засмеялась.

– Да отдыхает девица с дороги. Путь-то неблизкий был. Вот завтра уж и возьмется помогать своему дядьке по хозяйству.

Народ потихоньку потянулся к выходу. Почти у каждого вдруг нашлось какое-то срочное дело, о котором он забыл сидючи тут, с бездельниками!

Еремей тоже посмеивался себе в усы, стоя за барной стойкой и протирая полотенцем вымытые кружки. Выручка в этот вечер была не просто хорошая, а очень хорошая! Не в пример обычным дням.

Маша, тем временем, совсем не отдыхала: она шила, кроила ткань на скатерти и занавески.

"Эх! Сюда бы швейную машинку! Я бы за вечер всю работу закончила! Но за неимением таковой шьем ручками, ручками!" – бормотала себе под нос девушка.

Вскоре проснулся голодный Чудик. Машка сбегала на кухню, принесла кусок мяса и плошку с молоком.

– С твоим аппетитом, дорогой, мы не то что разбогатеем, а вылетим в трубу! Придётся твоей приёмной мамочке пахать и пахать как папа Карло, – шутливо приговаривала Машка, осторожно придерживая драконенка, чтобы он не ввалился всей мордочкой в плошку с молоком.

Тот все время отвлекался и внимательно поглядывал своими синими мимимишными глазами на девушку, словно пытаясь понять смысл её слов.

– Кушай, кушай малыш! Расти большой, будешь моим защитником! Чудик ты мой чудесный! – засмеялась Машка.
Вытерла мордочку драконенка от остатков молока, а потом, чмокнув его в тёплый носик, отнесла в ванную комнату, где поставила для него коробку с песком. Чтоб приучался справлять нужду в одном месте. Как кошка!

Далеко за полночь девушка закончила шить занавески для трёх больших окон зала корчмы. Голубой лен оторочила синей тесьмой, сделала витые подхватки, поверху вместо люверсов вырезала круглые отверстия и обметала их тоже синей тесьмой.

Наскоро помывшись, Машка легла в кровать и моментально провалилась в сон.

Утренняя побудка была нестандартной: будильник почему-то попискивал. С трудом отлепив голову от подушки, Машка обозрела комнату. Её взгляд упал на Чудика, крутившегося у подножия кровати и выражающего своё недовольство то кошачьим попискиванием, то щенячьим повизгиванием.

– Ооо! Это не сон!

Рухнув обратно на кровать, Машка полежала ещё пару минут в какой-то прострации, затем, набравшись духу, встала. Напевая себе под нос: "нам некуда деться с подводной лодки, а надо идти завоевывать мир”, пошла приводить себя в порядок.

По плану, ей надо было с Пелагеей сходить на рынок, посмотреть где, что, как и почем, закупиться овощами, фруктами, крупами, мукой маслом, яйцами. Ну и мясом. Да побольше, побольше! Так как имелся один оглоед, обедающий по шесть раз в день!

Надо ещё прицениться к одежде, так как из таковой у нее была только юбка, которую презентовал дядька Еремей. Курточку пришлось припрятать – ее гринписовские призывы на английском языке, крупными зелеными буквами начертанные по всей спине, совсем не вписывалась в реалии местной моды, а у рубашки пришлось отрезать второй, оставшийся после кустов, рукав.

Так как раннее утро было прохладным, то Машка накинула на плечи оренбургский платок, предназначенный в подарок бабушке.

"Где та бабушка теперь? И где я!"– грустно подумала Машка и тряхнула головой, словно капли воды стряхивая грустные мысли.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/elmira-veleshko/v-inoy-mir-68050651/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.