Главная страница | Современные любовные романы | Не убегайте от любви

Не убегайте от любви
Лилия Фандеева


Мало справиться с ударами судьбы, труднее остаться после этого прежней. Поверить, что вокруг хороших людей больше, чем плохих, что не всё и не всех можно купить, что страх – это всего лишь эмоция. Вспомнить, что после ночи всегда наступает рассвет, а после грозы появляется радуга. Позволить себе мечтать, любить и жить, как погода. Ей всё равно нравится она кому-то или нет.





Лилия Фандеева

Не убегайте от любви





Предисловие


Красный хэтчбек Toyota Yaris 2008 года лихо въехал на стоянку конноспортивного клуба «Сосновый бор». Из машины вышла шатенка 25-26 лет. Узкие джинсы, рубашка в клетку с узлом на талии подчёркивали её стройную фигуру и средний рост. Она поправила шнурки на белых кроссовках, спрятала небольшую косу под белую бейсболку, перекинула через плечо небольшую дамскую сумку, щёлкнула брелоком сигнализации, взглянула мечтательно на небо, на лице появилась чуть заметная счастливая улыбка, направилась к входу. «Как пройдёт сегодняшняя встреча? Никита должен был вернуться вчера, а значит, сегодня занятия он не пропустит, – думала она, шагая к конюшням. – Как же здорово, что Антон привёз меня в клуб, и я познакомилась с Василевским. Чем больше я его узнаю, тем больше привязываюсь. Только ради него я каждую субботу приезжаю сюда уже год, а он об этом и не догадывается. Он охотно рассказывает свои новости и проблемы, а мне хочется узнавать о нём ещё больше. Наша встреча не просто случайность, а чудо. Это самый дорогой подарок судьбы за 12 лет жизни. И опять это случилось при участии Антона. Мои отношения с ним в последнее время ни то напряжённые, ни то отчуждённые. Они, как будто, стали его тяготить. Прямо об этом он не говорит, но я это чувствую, а удерживать его у меня нет желания. Нельзя заставить тому, чего ты не хочешь. Антон был не только моим руководителем, но и другом, ангелом. Наверное, и у ангелов бывает предел терпения и сил, а я была проблемной подопечной. Я ему за многое благодарна. За четыре года он не просто помог мне в трудной ситуации, но научил меня поверить в себя. Без его поддержки и участия, я так и осталась бы серой мышкой, которая «шарахалась» от малейшего шороха. Примитивно? Нет! Теперь я, если и мышь, то белая и с острыми зубками. Та, которой в лаборатории, в качестве эксперимента, ввели препарат против страха, с побочным эффектом возможности творить и любить». Софья Ларина вошла в конюшню. Звёздочка стояла в стойле, а Ночки не было.

– Доброе утро, Роман Васильевич. Держите, – она протянула пакет с морковью.

– Здравствуй, Соня. Балуешь ты Звёздочку.

– Я вижу её раз в неделю. Разве это баловство? – говорила она, держа яблоко, которое лошадь аккуратно откусывала. – А где наша соседка?

– Никита, твой кавалер, приехал минут двадцать назад. Они с Ольгой к озеру направились. Ты сегодня надолго?

– Пообщаюсь с кавалером часок, подружка разомнётся, и вернёмся, – принимая поводья, отвечала Соня улыбаясь. – Никита отдыхал где-то за границей, возможно, ему есть, что рассказать, а мне послушать.

Звёздочка привыкла к ласковой наезднице и понимала её. Она терпеливо слушала вопросы и ответы временной «хозяйки», кивая ей лошадиной головой и зная, что её непременно погладят и дадут сахар. Соня села в седло. «Вези меня к другу, подружка», – ласково сказала она, погладив лошадь. Звёздочка сама выбирала вид бега, уже привыкшая к манере езды этой «амазонки» – шаг и рысь для разминки, а дальше галоп. Соня не столько жалела лошадь, сколько боялась не усидеть в седле при быстрой езде. Год занятий не дают гарантии безопасности, а упасть с коня – начинать преодолевать страх заново. Одним словом, человек и лошадь понимали друг друга, а конная прогулка доставляла удовольствие. Через пять-семь минут Соня увидела Никиту и Ольгу верхом, но не спешила подъезжать и мешать инструктору, а изменила маршрут. Только когда Никита и Ольга отпустили лошадей, а сами уселись на берегу озера, Соня решила подъехать. Никита, заметив её, побежал навстречу.

– Соня, мне нужно столько тебе рассказать. А ещё я очень скучал, – подавая ей руку, говорил он.

– Привет, путешественник! Здравствуй, Оля. Как успехи у нашего наездника?

– С каждым днём всё лучше, – улыбнулась инструктор. – Думаю, назад вы вернётесь без меня.

– Соня, у меня сегодня мало времени. Я приехал с отцом, а он всё время торопится. Давай завтра с тобой встретимся в парке. Мне не хочется беседовать с тобой на ходу.

– Ты хочешь приехать один?

– Этот вопрос я решу. Если честно, я устал везде бывать под конвоем, как арестант, – нахмурился Никита.

– Я поговорю с твоим отцом. Завтра у меня день рождения и мы проведём этот день с тобой в парке. Там есть чем заняться.

– А как на это посмотрит твой Антон?

– Я решу эту проблему, если она возникнет. Договорились?

– Договорились, – согласился он, садясь верхом на Ночку. – Ты почему замуж за него не выходишь?

– Во-первых, он меня не зовёт, – улыбнулась Соня, оседлав Звёздочку. – Во-вторых, вряд ли я подойду ему на роль жены.

– Почему?

– Потому, что замуж выходят для создания семьи, а Антону семья не нужна. Он дважды пытался её создать и дважды успел расторгнуть брак. Да и молода я ещё для замужества. Мне завтра только двадцать шесть исполнится. Возвращаемся?

Они ехали неспеша, продолжая начатый разговор. Вернув лошадей, они нашли отца Никиты в кафе. Вид у него был сердитый.

– Ник, мы договаривались на один час. Прошли час двадцать, – он спешно поднялся из-за столика. Высокий, тёмноволосый и широкоплечий мужчина до пятидесяти лет выглядел усталым и подавленным. При первом знакомстве с ним год назад, он не казался Соне таким мрачным и нетерпеливым. – У меня мало времени. Поехали.

– Пап, удели мне минуту своего драгоценного времени. Я могу завтра днём встретиться с Соней в парке?

– Зачем? – он только теперь обратил внимание на девушку, лицо которой было как будто знакомо. – Мы знакомы?

– Соня знакомая Антона Ветрова. А на глупый вопрос я могу не отвечать?

– Меня зовут Софья Ларина. Антон познакомил нас год назад. Евгений Владимирович, позвольте нам прогуляться в парке без охраны. Доверьте мне своего сына. Я доставлю его по месту прописки, скажем, к ужину.

– Вам это зачем?

– Если вы не в курсе, то мы дружим с вашим сыном почти год и встречаемся здесь. А хотелось бы пообщаться без временных рамок. У него есть, что рассказать, а мне хочется послушать. Никита много путешествует, а мне интересно. Для вас это странно?

– Более чем. Куда Антон смотрит? Не держите меня за самодура, но я не понимаю такой дружбы. Я привезу его лично в одиннадцать к центральному входу, а вы доставите его домой ровно в семнадцать часов. Поехали.

– Будешь на месте – позвони. Завтра воскресенье и в парке будет людно.

Прогулка в парке удалась. Были аттракционы, мороженое и десерт в кафе и даже катание на водном велосипеде. Соня привезла Никиту в назначенное время. У ворот дома их встретила мать Никиты, и Соня поняла, что женщина её узнала, как и она узнала её.

– Принимайте сына в целости и сохранности, – спокойно сказала она, а глядя на Никиту, продолжила: – спасибо за выходной. Увидимся в субботу.

Никита прошёл к себе, а Елена Николаевна прошла в кабинет к мужу.

– Женя, я никогда не забывала глаз четырнадцатилетней девочки, в которых было столько боли и отчаяния. Ты можешь считать меня сумасшедшей, но это из её рук я приняла нашего сына. Ты понимаешь, что может случиться? Как получилось, что она встретилась с Никитой? – она чуть не плакала.

– Лена, ты ничего не путаешь? Нас познакомил Антон Ветров в конном клубе год назад. Она общается с нашим сыном всё это время. Родители Никиты были Егоровы, а она Ларина.

– Не путаю, Женя. Да, прошли двенадцать лет, и она повзрослела, как и мы стали старше, но я не могла ошибиться, и она меня узнала, возможно, готовилась к этой встрече. Эта дружба с Никитой неслучайность. Ты должен о ней всё узнать.

– И как я это сделаю? – Василевскому стало не по себе после выводов жены.

– Самым разумным будет, поговорить с ней откровенно и узнать чего она хочет, но Никита ничего не должен знать.

– Не будем гнать гусей, Лена. Поговорим с сыном за ужином о прогулке, узнаем, где живёт и чем занимается его знакомая. Может что-то прояснится. Не получится, завтра заеду в бюро к Ветрову, там и дождусь её после работы.

– А что твой Антон о ней говорил? Она его любовница?

– Антон холост, значит не любовница. Он был её куратором при сдаче диплома. Кажется, она работает в его бюро. Я видел их вместе раза четыре среди общих знакомых, думал, очередная невеста. В разговоре он говорил больше не о её внешности, а об уме и профессиональном чутье.

– Значит, девушка неглупая и не станет идти напролом. Как она узнала нашу фамилию?

– Здесь всё просто. Я сам ей представился при самом первом знакомстве, не зная, кто она, а год назад повторил. Думаю, не стоит запрещать Никите встречаться с ней, иначе появятся ненужные вопросы, и мы сами себе навредим.

– Хорошо. Но ты постарайся встретиться с ней до субботы и проясни ситуацию.




Глава 1


Супруги Андрей и Надежда Финк были послевоенными детьми и поженились, когда Андрей вернулся из армии, а Наде исполнилось двадцать лет. Через год родилась дочь Ольга, через два сын Александр, который прожил всего два года, и умер от кори. Больше детей не было, и Оля стала для родителей светом в окошке. Девочка была добрая, умная, отзывчивая, но упрямая. Если она сказала «нет», значит, нет. Её «нет» не было капризом, прихотью. Оно было, с её точки зрения, взвешенным, обдуманным решением. Училась Ольга хорошо и в восемьдесят третьем году поступила в строительный институт, где проблем с учёбой тоже не было. Сдала летние экзамены, перешла на третий курс и поехала в стройотряд. По возвращению, призналась, что познакомилась с парнем, который на два года старше и будет учиться на пятом курсе. Чуть позже сообщила, что познакомилась с его родителями. Рассказывала, где и как живут, чем занимаются. На шутливые вопросы отца о знакомстве с зятем отмалчивалась. Жена говорила: «Оставь девочку в покое. Видимо стесняется она нас или опасается, что он не примет нашей простоты». Оля же понравилась родителям парня, но ровно до того времени, когда узнали от сына о ребёнке. Отец был настроен на свадьбу, а мать категорически против неё. «Чем тебе Ольга не угодила? Девчонка умная, добрая, аккуратная, не то, что твоя вертихвостка Ленка. Женьке жена нужна, а не подружка по танцам». Несостоявшаяся свекровь, зная историю знакомства сына с Ольгой, решила сама поговорить с ней. «Оля, тебе девятнадцать, Женьке двадцать один. Какие дети? Ты хочешь бросить институт и заниматься пелёнками? Мы оба и твои родители работаем, ты не справишься», – говорила она, заламывая руки. Уговоры и доводы не помогли, и тогда она пустила в ход «тяжёлую артиллерию» в лице Елены, бывшей подруги сына. – «Ольга гордая. Она не простит даже невинный поцелуй. А если он будет страстный – это конец отношениям и Женька твой», – учила она её. У них это получилось. А позже Оля получила письмо, в котором парень извинялся за ошибку. Ольга проплакала всю ночь и рассказала родителям о беременности. Отец воспринял это спокойно.

– Рожай, дочка, но с одним условием: переводишься на заочное отделение и идёшь до декретного отпуска работать. Так и выучишься и быстрее станешь самостоятельной. Раз мы принцу не нудны, то он и нам не нужен.

– Куда она пойдёт, Андрей?

– На стройку. У неё два курса института за плечами. Может, на что и сгодится.

– Пообещай мне, ничего, никогда о нём не спрашивать и не искать его самостоятельно.

– Обещаю, раз для тебя это так важно.

Ольга перевелась на заочное отделение в ноябре и устроилась на работу. Женьку она видеть не хотела, а Лену встретила в институте. Она и передала ей деньги на аборт. «Ничего, малыш. Это будет доказательством того, как мы ему были нужны», – думала она, вкладывая в конверт с письмом купюру.

Девочка родилась в июле восемьдесят шестого. Дед забрал её из роддома и удивлялся, что она долго спит с пустышкой во рту.

– Оля, она у нас настоящая соня. Ей есть пора, а она спит. Может, мы её Соней назовём, и будет она у нас спокойной. Так в семье появилась Софья Андреевна, в свидетельстве которой в графе «отец» стоял прочерк.

Через три года Ольга окончила институт, получила диплом инженера строителя и работала теперь в техническом отделе строительного управления. Соня ходила в детский сад, бабушка работала швеёй в ателье, дед – бригадиром на заводе, а дома на хозяйстве была прабабушка. В девяносто третьем Соня пошла в первый класс и сразу в музыкальную школу, а дед, которому исполнилось пятьдесят лет, через два года решился на развод и отъезд с многочисленной новой семьёй в Германию. А ещё он устал жить на два дома, где сын был моложе внучки на два года. Надежда Степановна не скандалила. Она давно догадывалась о романе мужа, но терпела. Во-первых, он очень любил Соню, а она его. Во-вторых, он тщательно скрывал свои отношения на стороне и не собирался уходить пять лет. В-третьих, он ни разу её не обидел ни словом, ни делом, а она по-прежнему любила его.

– Ты можешь уйти прямо сейчас, но не торопись с разводом. В противном случае забирай с собой мать, пусть живет у твоего брата или сестры. Андрей, я не прошу у тебя невозможного. Наш дом идёт под снос. Нам дадут на нашу семью трёхкомнатную квартиру. Через месяц-два получу документы и подпишу бумаги на развод. Не думаешь обо мне, подумай о дочери и внучке.

Надежда Степановна получила трёхкомнатную квартиру в новом девятиэтажном доме правда на первом этаже, а её супруг развод. После развода она вернула себе девичью фамилию. Теперь они втроём жили в новой квартире. Дед помог им устроиться на новом месте и осенью девяносто седьмого уехал в Германию.

Оля вышла замуж весной девяносто восьмого. Андрей Егоров был на четыре года моложе Ольги и ждал её решения лет десять. Она считала его любовь юношеской, несерьёзной, а он за эти годы окончил институт, заработал денег и стал, как он сам говорил, старше. Он быстро нашёл общий язык с Соней, и они подружились. Соня очень была похожа на мать, вот только глаза у неё были бабушкины – не голубые, как у мамы, а синие. Андрей вырос в детском доме и очень дорожил семьёй. Отметив в июле четырнадцатилетие Софьи, семья ждала прибавление в августе. Двадцатого августа он отвёз жену в роддом и не находил себе места. Сначала у него потребовали согласие на кесарево сечение, потом сообщили, что родился здоровый мальчик, а жену, из-за обильного кровотечения, спасти не смогли. Андрей потерял сознание, а через минуту его сердце остановилось. Пока готовились к похоронам, бабушке трижды вызывали неотложку. Хорошо коллеги Ольги помогли всё устроить. После похорон бабушка попала в больницу, а на пороге появилась опека. Никого не интересовало, что всё это временно и поправимо, но шанс забрать малыша становился всё меньше. Мальчика передали в дом малютки на усыновление. Надежда Степановна обила все пороги, собрав необходимые документы, но получила отказ. Соня же каждый день бегала в дом малютки поведать Никиту. Потом появилась надежда, но…

Надевая на ходу белый халат, Соня торопилась к брату. У лестницы на второй этаж в доме малютки, её окликнул мужчина.

– Девушка, вы наверх?

– Да. Вы кого-то ждёте? – она заметила рядом с мужчиной женщину.

– Передайте старшей сестре вещи для мальчика и скажите, что Евгений Василевский ждёт внизу. Пусть поторопится, – он протянул ей пакет.

– Я передам, а вы ожидайте, – она споткнулась, поднимаясь наверх, а в голове была мысль: «Нас обманули. Никиту забирают». Влетев в палату, она подошла к кроватке брата.

– Соня, что с тобой, – глядя на бледную девушку, спросила медсестра.

– Это вещи для Никитки. За ним пришли. Опека солгала бабушке.

– Смирись, Соня. Сейчас мы парня переоденем и передадим приёмным родителям, – говорила сестра, ловко одевая малыша.

– Можно я его подержу? – Соня протянула руки к ребёнку, завернутому в лёгкое голубое покрывало.

– Пять минут. Сейчас за ним старшая сестра придёт.

– Почему я не могу передать его усыновителям сама?

– Не положено, – сказала вошедшая старшая сестра, которая слышала вопрос девушки.

– А разлучать брата с сестрой положено? А лгать пожилой женщине, потерявшей дочь, чиновникам положено? – она увидела открытое окно, сделала два шага назад и села на подоконник. – Не подходите! Я прыгну вниз вместе с братом.

– Не дури, Соня. Ты подвергаешь опасности себя и ребёнка.

– Я не спрашиваю у вас ни фамилии, ни адреса усыновителей. Я не прошу невозможного. Я просто передам Никиту из рук в руки. Я многого прошу? – она заплакала. Старшая сестра вышла и вернулась через минуту с мужчиной и женщиной. Соня слезла с подоконника, подошла к женщине, нежно поцеловала спящего брата в лобик и передала его женщине. – Берегите моего брата. Любите Никиту как своего, – говорила она сквозь слёзы.

– Ты назвала его Никитой?

– Мама так его называла, но так и не увидела. Прощайте, – она выбежала на улицу и остановилась только у проезжей части, вспомнив, что дома её ждёт бабушка. Она опустила голову, вытерла слёзы и тихо пошла по направлению к дому.

– Бабушка, Никиту забрали. Я сама передала его женщине, которая будет ему мамой, а мы с тобой его уже не увидим, – Соня горько заплакала, упав на диван.

– Сонюшка, девочка моя, не рви себе сердце. Всё тайное становится явным. Если судьба вам быть вместе, вы встретитесь.

– Когда, бабушка? Через десять, двадцать лет. А если он будет считать нас предателями? Мы предали и маму, и его.

– Это не предательство, Соня. Это наша беспомощность перед бюрократией чиновников. Ты не в силах что-то исправить, и уж тем более не виновата в том, что произошло.

– А кто виноват?

– Люди. Для некоторых закон – это оправдание, у них нет человеческих чувств. Они обещают, лгут в глаза, а делают как проще и лучше для себя. Возраст мой и твой играет в этом случае последнюю роль. Мне всего пятьдесят пять, жилплощадь у нас есть, а три пенсии нам бы хватило. Но у них нашлись усыновители. Быстро это не делается, а значит, был договор заранее, и Никита попал под раздачу, – бабушка гладила Соню по голове, а у самой на глаза наворачивались слёзы. – Возьми себя в руки и начинай ходить в школу. Учебный год начался неделю назад. Думаешь, мне легко? Оленьке всего тридцать четыре года было. Ей бы жить, тебя воспитывать, меня в старости поддержать. Большей боли, чем хоронить своего ребёнка, нет. Проще самой умереть. Только жить мне нужно. Как я тебя одну оставлю на этом свете.

– Прости меня, бабуля, – Соня вытерла слёзы со щёк бабушки. – Я пойду в понедельник в школу и никогда не доставлю тебе хлопот. Мы будем с тобой жить друг для друга.

Пропустив неделю занятий, Соня пришла в класс, не думая, что там всё так изменилось. К ней сразу прицепилось прозвище Сиротка. Первое время она реагировала на обидчиков, не понимая, за что они с ней так, и даже дралась. Её вызывали к директору, хотя она не была инициатором конфликта, и даже отправили к психологу. Молодой преподаватель посоветовала не реагировать на разговоры и провокации.

– Соня, пожалуйста, держи себя в руках. Даже если ты будешь трижды права, обвинят тебя, а не Марину. Выслушивать и терпеть оскорбления нельзя, но если твоя борьба приведёт тебя к нервному срыву, они обеспечат тебе место в лечебнице, а это клеймо на всю жизнь. И не потому, что ты буйная, а чтобы доказать, что они сильнее и могут всё. Прошу тебя, держись от них подальше, не отвечай на провокацию. В конце концов, им это надоест.

– Вы их тоже боитесь?

– Боюсь, Соня. Боюсь лишиться работы, с которой сейчас не так просто, поэтому и терплю нападки недорослей. Любой нормальный подросток, зная твою ситуацию, как-то поддержал, помог. А у тебя в классе за одной паршивой овцой идёт вся отара. Она их купила, как массовку в театре, а они наивно полагают, что это дружба.

– Тамара Сергеевна, я не понимаю, почему это происходит? Я дружила с классом четыре года. У нас были ровные отношения. Куда всё делось?

– Может дело в зависти? Ты хорошо учишься, прирожденный лидер, общительная, красавицей становишься. Видимо, кто-то побоялся твоего первенства, позавидовал и решил уронить твою репутации в глазах класса, начать войну за внимание. Кому-то трагедия в твоей семье облегчила задачу.

– Больше не будет истерик. Я обещаю.

Соня перестала реагировать на глупые шутки, насмешки и тогда Марина её подкараулила в туалете.

– Ты Ларина совсем страх потеряла? Ведёшь себя так, словно я говорю не с тобой, а со стеной, – она замахнулась на Соню.

– Тебя что от меня нужно? Что ты ко мне прицепилась, шлюха малолетняя? – Соня держала перехваченную руку, выворачивая слегка мизинец. Марина присела от боли. – Или ты оставляешь раз и навсегда меня в покое, или я окунаю прямо сейчас тебя головой в унитаз и приглашаю твоих подружек, которые стоят за дверью, на это посмотреть.

– Пусти, мне больно. Больше не буду.

– Не сдержишь слово, пеняй на себя. Мне бояться и терять уже нечего, – она отпустила руку и вышла.

После этого случая Марина о ней забыла, а Соня «забыла» весь класс, кроме Наташи Голубевой. Они жили в соседних домах и дружили не первый год. Правда прежней дружбы уже как бы и не было. После лицея Соня всегда спешила домой, ссылаясь на разные дела. Она тосковала по маме и винила себя за брата. Наотрез отказывалась идти в музыкальную и художественную школу.

– Бабушка, давай поговорим серьёзно. Ты хочешь, чтобы я окончила среднюю школу?

– Очень хочу.

– Тогда пожалей меня и не заставляй заниматься тем, что мне не нравится. Я никогда не стану музыкантом или художником, даже если буду заниматься по двадцать часов в сутки. Не моё это. Я перепрыгнула из третьего класса в пятый и учусь хорошо, а туда хожу по принуждению. Да, я люблю рисовать, и я буду это делать, но тогда, когда мне этого захочется. Я могу на слух играть любую мелодию и не важно, что сфальшивлю, важно, что я буду играть для настроения. А фортепиано мы можем продать, У нас появятся деньги и исчезнет пылесборник. Что скажешь?

– И кем же ты хочешь быть, Соня?

– Получу аттестат, подам документы в вуз на архитектурный факультет.

– Хочешь быть как мама?

– Мама строила, а я буду «придумывать», чтобы потом строили.

– Настаивать не буду. Мама бы тебя поддержала.

Прошёл год. Соня старалась в лицее быть незаметной, но всегда готовой к занятиям. Стала чуть живее, но только на даче или дома в обществе бабушки и Наташи. Бабушка шила на дому. Она бралась за любую работу, кроме пошива верхней одежды, хотя Соня ходила весну и осень в стёганой яркой куртке с эмблемами, пошитой бабушкой. Если заказы были срочные, внучка брала все работы по дому на себя. Получая две пенсии, жили нормально, не хуже других. Летом в выходной день, Соня шла в городской парк и рисовала карандашом портреты отдыхающих. Желающие купить свой портрет находились всегда. У неё было даже своё место в парке.

Сдав в две тысячи третьем году ЕГЭ, Соня на выпускной вечер пошла исключительно ради бабушки. Её хотелось увидеть, как внучке вручат аттестат. Правда, вернулись они домой вдвоём.

– Соня, я слышала ребята идут в поход. Почему ты не хочешь с ними? Поезжай, здесь недалеко, отдохнёте на природе все вместе. Кто знает, когда встретитесь и увидитесь. Поезжай с Наташей.

Отношения с одноклассниками в конце одиннадцатого класса стали нейтральными, потом экзамены, выпускной, на котором она выглядела не хуже других, как-то успокоил Соню, и она решила не перечить бабушке. Всегда можно вернуться, если не понравится. От города всего десять километров. Из двух выпускных классов было пятнадцать человек и двое взрослых – чей-то отец и преподаватель физкультуры. Среди выпускников были несовершеннолетние, и автобус без сопровождающих не давали.

Водитель высадил их на поляне небольшого лесного массива, проехав по лесной дороге, где с одной стороны был лес, а с другой, на месте старого карьера, образовалось небольшое озеро. Вид был чудесный. Лес, поляна, озеро. Озеро было с трёх сторон с пологим берегом, и только высокая насыпь с одной стороны, напоминала о его происхождении. Земля превратилась со временем в камень, и напоминала небольшую гору заросшую мелким кустарником. Поставив палатки, начали с водных процедур и игры в пляжный волейбол. Ближе к обеду соорудили скатерть самобранку, а ужин собирались приготовить на костре. Сборщики хвороста спустя время возвращались чуть навеселе. Потом в ход пошло баночное пиво и компания разделилась. Соня от напитка отказалась, чем вызвала иронию и насмешки.

– Котов, не приставай. Ларина у нас не пьёт, не курит и не целуется. Не забывай, что нашей Сиротке ещё нет восемнадцати.

– Не понял. А зачем она сюда приехала, если не получать удовольствие? Сонь, давай выпьем и прогуляемся по лесу. Слушай, я даже не представлял что у тебя такая фигурка, пока не увидел тебя в купальнике.

– Котов, это не купальник, это защита от домогательств таких горячих, как ты. Пока ты его снимешь, желание и пропадёт. Ты посмотри на меня, на бикини. Мы можем договориться, а Соню оставим на ужин, – все дружно засмеялись. Наташа молчала, а потом исчезла.

– Сонь, дело прошлое. Ну, обижали мы тебя незаслуженно, пора и простить. Давай жить дружно, хотя бы эти два дня. Ты Маринку не слушай. Мне сегодня ты нравишься. Скажи, чего ты хочешь? Как расслабляешься?

– Просто я не напрягаюсь, – ответила Соня, забирая свой рюкзак из палатки. Передайте физруку, что я возвращаюсь домой. Доберусь маршруткой. – Наташа, – крикнула она, предупредить подругу об отъезде, но ответа не дождалась.

– Ты его ещё найди. К нему друг приехал и ему не до тебя. Хочешь валить – вали.

Софья, не слушая последних слов и ругая себя, пошла прочь от палаточного городка по лесной дороге, на которую они съехали с трассы. Котов догнал её метров через сто.

– Ларина, может, хватит ломаться? Я же тебе с пятого класса нравился.

– В то время ты не был таким самовлюблённым и циничным. Возвращайся назад и оставь меня в покое, – говорила она на ходу.

– Сонь, ты не поняла. Я от тебя не отстану, пока не получу то, что хочу.

– И что ты хочешь?

– Тебя.

– Хочешь в очередной раз унизить меня перед классом и стать героем среди своих? У Марины перенял опыт?

– Ларина, ты же умная и должна понимать, что никто тебя не бросится выручать. Будешь орать, все скажут, что это игра такая, а твоя Наташка уже делом занята. Не отставай от подружки, иди сюда.

Соня побежала, но упала, потеряв равновесие, когда Олег потянул за рюкзак и рубашку и они остались у него в руках. При этом он тоже упал. Не обращая на боль сбитых коленей, она поднялась и побежала, упала, поднялась, побежала дальше, чувствуя за спиной его сопение. Голова работала и она понимала, что бежать по дороге не выход, тогда она свернула к насыпи, поднимаясь наверх.

– Куда ты прёшь, дура? Набегалась? – Олег тяжело дышал, стоя метрах в трёх от неё. – Считаешь, что я этот кросс пробежал зря?

– Не подходи или я прыгну вниз.

– Не прыгнешь. Я тебе не позволю. Так меня ещё никто не отшивал. Теперь ты сделаешь всё, что я захочу, и не надо меня пугать прыжком. Предпочитаешь шею свернуть?

– Ещё один шаг сделаешь, и я прыгну.

Он сделал сразу два шага и ухватил её за предплечья. Руки Сони оказались в тисках. Она коленом ударила его в пах и, освободившись от тисков, полетела вниз головой в воду. С тех пор, как Соня покинула палаточный лагерь, не прошло и десяти минут. Ни Соня, ни Олег не догадывались, что всё это время за ними наблюдали любопытные, двигаясь следом. Среди них началась паника. Кто-то кричал и звал на помощь, кто-то пытался спуститься по насыпи к воде. Никто не понимал, почему Соня не всплывает, она хорошо плавала. На берег её вынес учитель физкультуры. Соня была без сознания, на голове была небольшая рана, а правое бедро словно разрезали вдоль чем-то острым. Наложив жгут на ногу её погрузили в машину и повезли в город.

– Олег, ты знаешь, что эта блаженная может написать на тебя заявление о попытке изнасилования?

– Ты вместо меня хочешь сесть? Ты, стерва, Маринка. Сама подстрекаешь на подвиги, а потом советы раздаёшь.

– Придурок, позвони отцу. Её могут вообще не довезти до больницы из-за кровопотери. Ты рану на бедре видел? А думаешь, что могло быть, не будь на ней джинсов?

– Заткнись! Без тебя тошно. В город нужно ехать, пока менты не нарисовались.

– Какие менты? Что происходит? Где Соня?

– Увезли твою Соню в больницу. Прыгнула в озеро с насыпи и поранилась. Несчастный случай.

– Врёте вы всё! Соня не дура, чтобы прыгать вниз без особой причины. Гриш, бери рюкзак, поехали в город.

– Чем мы доберёмся? Я с вами, – говорил Олег, набирая телефон отца. Связи не было.

– Километрах в трёх трасса. Мы же сюда не по воздуху летели. Здесь сотовой вышки нет, и связи не будет.

Выйдя к трассе, Олегу удалось позвонить отцу и он забрал их на своей машине через двадцать минут. Узнав у учителя физкультуры, куда увезли Софью, они поехали в больницу. Там сказали, что идёт операция. Наташа поехала к бабушке Сони, а Котов воспитывал сына во дворе больницы, выслушав историю.

– Олег, ты совсем страх потерял? Ты понимаешь, что выход у тебя из этой ситуации только в тюрьму. Была ли это попытка насилия, покушение или доведение до самоубийства, срок от трёх и выше. Пошутить решил? А кто тебе поверит? Свидетелей куча. Они первые тебя сдадут, чтобы избежать подстрекательства.

– Она сама прыгнула.

– Почему? Поплавать захотелось в странном месте? Ты меня за идиота держишь? Я не знаю, что ты будешь делать, падай в ноги, проси прощения, чтобы она не писала заявление. Если конечно всё пройдёт нормально. А если она не выживет?

– Пап, помоги мне.

– Чем?

– Поговори с ней. Думаю, меня она видеть не захочет. Мы же её ещё в школе доставали. Может, денег дать?

– А может, запугать? Поздно ты думать начал, идиот. Софья, не в пример вам бездельникам, почти отличница. Чего вы к ней прицепились? Сиди в машине и не рыпайся. Я доктора после операции дождусь и узнаю, как обстоят дела.

Операция длилась второй час. Соня лежала в сознании, придя в себя ещё в машине. Ей сделали спинальную анестезию. Голова болела, но мозг работал, и она слышала разговор доктора с ассистентом. «Ты можешь себе представить, что стало бы с ногой, не будь на ней этих джинсовых длинных шорт? Ты сами шорты видел? – спрашивал доктор, не прекращая работы. – Их словно ножом разрезали, а там ткань очень плотная. На голове рассечение и ушиб, но сотрясение она себе заработала. Я прихожу в ужас, когда думаю о том, что штука, повредившая ногу, так, здесь будь предельно аккуратным, могла коснуться, скажем, шеи».

– Я бы лежала не здесь, а в морге, – тихо сказала Соня. – Может быть, так было лучше для всех?

– А ты о родителях подумала?

– Они умерли три года назад, Я живу с бабушкой.

– Извини. Кто же тебя, девочка, так обидел?

– Я сама прыгнула в воду и напоролась на что-то.

– А колени сбила до крови, когда летела? Падала ты, подруга, и не раз, когда убегала, и в воду попала по этой же причине, но не сама. Майка порвана, на предплечьях синяки от рук. Тебя держали с силой. В милицию мы уже позвонили, а дальше решать тебе.

– Николай Андреевич, давление падает. У неё первая отрицательная у нас такой нет.

– Пусть ищут. Там, в коридоре, тьма сочувствующего народу. Делай что хочешь, но дай мне десять минут, чтобы закончить. – Соня, открой глаза. Я должен знать, что ты в сознании. Все страшилки, это не для тебя, а для интерна. Пусть привыкает, ему ещё многое предстоит увидеть. Хочешь, я тебе песню спою? – он говорил, бросая короткие фразы помощникам. Соня проваливалась в пустоту и возвращалась назад, слыша тихий приятный мужской голос, который пел что-то печально-лирическое. Потом увидела, что рядом на каталке лежит доктор и «отдаёт» ей свою кровь.

В коридоре томилась в ожидании бабушка, которая приехала с Наташей.

Соню поместили на сутки в палату интенсивной терапии, и разрешили бабушке пройти на две минуты.

– Не плач, бабуля. Я поправлюсь, обещаю. Приходи завтра, – сказала она и отключилась.

– Что с ней, доктор?

– Большая кровопотеря, низкое давление. Она очень слаба, но всё прошло в норме. Не волнуйтесь. Езжайте домой, а утром привезите ей чего-нибудь домашнего, – говорил интерн Надежде Степановне. – Возможно, Николай Андреевич переведёт Соню в общую палату уже завтра. Принесите ей сорочку, халат, расчёску и прочие вещи. Она пробудет здесь не меньше десяти дней.

– Это я виновата во всём. Она не хотела ехать, а я настаивала. Ты сама, где была, когда это случилось? – спрашивала бабушка Наташу.

– В лесу с Гришей, – хмуро ответила она.

Тем временем Николай Андреевич пил сладкий чай в ординаторской и объяснял милиции, что Ларина в палате интенсивной терапии после операции и давать показания, а тем более писать заявление она не может.

– Посмотрим, что будет завтра, переведём в палату, и можете приходить строем от постовых до генералов.

– Николай Андреевич, к вам мужчина по поводу Лариной. Хочет помочь. Примите?

– Дай мне пять минут, я ещё чай не допил, – сказал он медсестре, догадываясь, кому и зачем он понадобился. Он работал не первый десяток лет, встречался с людьми «особой касты» и хорошо знал, как его диагноз влияет на их поведение. Скажи он правду, о девочке забудут сразу, как только покинут его кабинет. Да, на сегодняшний день состояние средней тяжести. А что будет завтра? Может наступить воспаление, присоединиться инфекция. А психика? Сотрясение тоже не шутка. «За всё нужно платить, а за подлость вдвойне», – подумал он, приглашая визитёра пройти. – Я вас внимательно слушаю.

– Как себя чувствует Ларина Софья после операции?

– Операция прошла. Состояние Лариной тяжёлое. Большая кровопотеря, а у неё группа крови с отрицательным резусом, и у нас её нет. Нужна кровь, нужны хорошие антибиотики, да много чего нужно. Только где его взять? Бабушке это не по карману. При хорошем исходе, она не сможет ходить минимум неделю, позже костыли, а дальше прогнозы я дать не буду.

– Напишите всё, что нужно. Кровь, лекарства, всё. Сделайте всё возможное и невозможное, – на стол лёг конверт. – Девушка должна поправиться.

– Вы, я так понимаю, отец виновника и переживаете за сына? Мой вам совет: поговорите с бабушкой Сони. Боюсь, разговора с ней самой, у вас не получиться.

Наташа пришла через день, когда Соню перевели в общую палату.

– Сонь, ты как? Бабушка у врача.

– Никак. Мне делают уколы и боль снимается. Наташ, что я сделала тебе плохого? Почему ты молчала? Ты видела ситуацию и исчезла. Я тебя звала, но ты была занята. Мы дружили с тобой пять лет. Неужели тебе было просто выгодно со мной дружить, а теперь надобность во мне отпала? Знаешь, и у меня есть гордость, и я не могу тебе больше доверять. Мы больше не подруги. Уходи, – Соня отвернулась к стене.

– Сонюшка, ты спишь? – тихо спросила бабушка минут через пять. – Ты что, плачешь? А Наташа где?

– Нет у меня больше подруги по имени Наташа, – Соня вытерла слёзы. – Что доктор сказал?

– Нет и нет. Кто не имеет подруг, тот не имеет врагов. Знаешь, – бабушка перешла на шёпот, – у меня вчера отец Олега Котова был. Деньги предлагал, хорошие деньги, чтобы суда избежать. Как мы поступим, Сонюшка?

– Возьми деньги. Суд их только обозлит, но не посадит. Если что и случится, оно и так случится с судом или без суда. Хорошо, что я комиссию заранее прошла и фото сделала. Что тебе Николай Андреевич сказал.

– Пакет передал с перевязками для дома. Сказал, что Котов все лекарства привёз, а костыли возьмёт в прокате. Ну и намекнул, чтобы я всё взвесила, и, забыв про гордость, приняла правильное решение. Может, что хочешь поесть? Я приготовлю. Ты похудела, бледная – нужно восстанавливать силы.

– Здесь кормят, бабушка. Вернусь домой и отъемся. Не хочется лишний раз судном пользоваться. Тебе не тяжело ко мне каждый день ездить?

– Что здесь тяжёлого? Всего две остановки на маршрутке.

– А как твои заказы? Хотя, ты всё равно правды не скажешь.

Соня провела в больнице тринадцать дней. Дважды приходил Олег Котов, но она не хотела его видеть, и попросила медсестру: – «Я вас очень прошу, не пускайте ко мне никого, кроме бабушки». Две соседки по палате не беспокоили её лишними вопросами. Им было за сорок лет и им хватало общения между собой. Иногда Соня беседовала во время обхода с доктором. Он интересовался её будущим. Получив рекомендации, советы и выписку, она вернулась с бабушкой домой на такси.

В августе Софья Ларина стала студенткой бюджетного отделения архитектурно-строительного университета.

– Сонюшка, подумай, что нам нужно купить. Ты теперь студентка. И в университет добираться не близко. Нужно всё продумать.

– Давай, первым делом навестим маму. Расскажем им о моих успехах.

В университете девушка держалась особняком. Первое знакомство с группой было тому причиной. Нога к тому времени почти не болела, но Софья опасалась давать полную нагрузку и как бы подволакивала её. Это не осталось незамеченным. И ей задали очень «деликатный» вопрос: «Ты что, хромая?» «Это временно», – ответила она, но ответ был проигнорирован. Поэтому отношения дальше складывались ровными, но далеко не приятельскими. Она была тихая, незаметная, но исполнительная и аккуратная. Да, ей нравились молодые люди в силу её возраста, но как-то проявить своё отношение она не просто не пыталась, она и не думала об этом. Она стала ходить нормально, но этого никто не заметил. Хотя за помощью обращались часто, а она никогда не отказывала. Сдав экзамены за второй курс, группа пригласила её в клуб, и Соня почти с радостью согласилась. Если бы она только знала, что пригласили её в качестве благодарности за помощь и задела на будущее. Здесь было шумно и весело. Здесь она впервые танцевала с парнем и попробовала коктейль.

– Сонь, ты почему такая дикая? – спросил Самарин Егор после очередного танца, присев за столик и положа свою руку на её колено. Она вздрогнула.

– Нормальная я. Это ты слишком неторопливый, – ответила она, но руку его не убрала. И тогда он поднял её выше и наткнулся на шрам. – Что не нравится? – глядя на него, усмехнулась она.

– Ты мне и сама мало нравишься, – отдёрнул он руку. – Ты на девчонок посмотри и на себя. Строишь из себя невинность, а в зеркале себя давно видела?

– Видела, и знаешь, я очень довольна своим видом, а вот в тебе разочарована. Хорошего вечера, – она покинула клуб. «А что собственно произошло? У каждого свой взгляд на мою внешность. Не нравлюсь я Самарину, так и я от него теперь не в восторге. Хотя, всё равно обидно. Можно было и промолчать».

После каникул, учёбу на третьем курсе Соня начала «другим» человеком. Она в корне пресекала потребительское отношение к себе. Подсказки она «раздавала» бесплатно, а всё остальное от эскиза до чертежа и от реферата до теста имело свою цену. Она не считала это зазорным. «Всё имеет свою цену, – говорила она равнодушно. Я вам свои услуги не навязываю, а трачу на вас своё время и делаю работу». Те не менее принимала непосредственное участие в университетских мероприятиях и конкурсах, но никогда не оставалась «праздновать». Никто и не догадывался, что она хорошо играет на пианино и у неё приятный голос, что проплывёт стометровку быстрее всех. Сделала, что от неё ожидали и тихо ушла. В начале две тысячи восьмого года для неё наступил ответственный момент. Софья готовилась к защите дипломного проекта.




Глава 2


– Антон Викторович, в этом году у тебя пять подопечных и среди них одна девушка. Я знаю твои принципы, но это моя личная просьба, – говорил декан факультета, глядя на архитектора Ветрова.

– Борис Иванович, чья она протеже на этот раз? Дочь банкира или депутата? Знаешь, пусть у неё папа хоть зам. министра, я не беру её под свою опеку. Мне хватит двух посредственностей из четырёх, которые купят проекты, а я с умным видом напишу им рецензию, какая у них гениальная работа.

– Не кипятись, Антон. Соня самая талантливая выпускница университета, поверь мне на слово.

– Да пусть у неё хоть семь пядей во лбу, я говорю – нет.

– Софья Андреевна Ларина осиротела восемь лет назад. Живёт с бабушкой пенсионеркой и ей не до флирта с тобой, если ты об этом. Я когда с ней беседую, у меня сердце не на месте. Ты видел когда-нибудь улыбку человека, вызывающую сострадание? Она улыбается, берётся за любое дело с азартом, выкладывается по полной, а грусть не исчезает даже при успехе. Не спросишь – не скажет, никогда не жалуется и не просит помощи. Подумай. Если сердце при знакомстве не ёкнет, я найду замену. Понимаешь, она напоминает мне алмаз, который нуждается в профессиональной огранке. Ты можешь это сделать. Да, для сведения скажу, она два года занималась дизайном, и оплачивала свои занятие сама. Это мне доложили под большим секретом.

Через десять минут Ветров знакомился с подопечными. Соня напоминала ему десятиклассницу из далёкой юности, по ошибке попавшую в стены университета. Не хватало парадной школьной формы и белого банта в короткой косе. Шатенка среднего роста с правильной осанкой, хорошей фигурой была бы привлекательной, если бы ни её синие глаза в которых застыл страх. Казалось одно недоброе слово и девушка заплачет.

– Вы, Ларина Софья Андреевна, – он с улыбкой посмотрел на неё, – а я Ветров Антон Викторович. Бояться меня не нужно, я строг, но справедлив. Не скажу, что я царь и Бог, но на три месяца я для вас главное лицо. Числа 10, 20, 30 – дни вашей консультации. Время с 16 до 18. Не планируйте на это время личных дел. Слов «я не успел» и опозданий я не признаю. Все вопросы готовьте заранее, – он посмотрел на Соню, которая не проронила ещё ни слова. – У вас есть ко мне вопросы?

– Если числа выпадут на выходные дни, консультация состоится? Где она будет проходить?

– Суббота – обычный день, воскресенье переносится на понедельник. Вы где проживаете? В каком районе?

– В Калининском, на Народной улице.

– Держите визитку. Там есть телефон и адрес. До бюро вам будет удобнее добираться, чем до университета. Оно расположено в жилом доме на Богдана 14. Если здесь всё понятно, поговорим о самом проекте. Скажите, вы хотели увидеть здание, построенное по вашему проекту? Каким бы оно было? Что собой представляло? Возможно, это микрорайон или новый коттеджный посёлок со своей инфраструктурой? – он внимательно посмотрел на девушку. – Хорошо. Давайте я поставлю вопрос конкретно. Каким вы видите свой дом, дом мечты?

– Уютным и комфортным. Он должен быть простым, без всяких излишеств, рациональным, тёплым и очень светлым. Дом, где будет удобно и хозяевам и гостям, куда хотелось возвращаться. – Ветров слушал её и улыбался. Когда-то и он мечтал построить дом для своей семьи. – Извините. Я кажется, увлеклась.

– У вас есть десять дней, чтобы продумать идею и в общих чертах изложить мне своё проектное решение. Можете сделать наброски, хотите, перечислите всё в столбик. Да, если не согласны с проектом дома, можете предложить что-то своё. Для меня нет разницы, в чём вас поддержать и помочь.

– Мне нравится идея с домом. Пусть будет дом мечты.

– В таком случае, дерзайте!

Софья исправно посещала консультации, приезжая в бюро к назначенному часу. Вот и сегодня, получив очередное задание, она стояла у входа в ожидании, когда прекратиться дождь или хотя бы станет реже. До остановки общественного транспорта было всего пять минут, но этого времени хватило, чтобы промокнуть. На улице стоял апрель, и дождь был не по-весеннему холодный. Ветров вышел, открыл зонт и заметил подопечную.

– Садитесь в машину. Я вас подвезу.

– Спасибо, я не спешу, а дождь когда-нибудь закончится.

– Думаю, ждать придётся долго. Идите под зонт и шагайте к машине. Не хватало ещё, чтобы вы промокли и заболели. У меня на вас большие планы, – он открыл перед ней дверь машины, обошёл её и сам сел за руль. – Диктуйте адрес.

Соня назвала адрес. Ехали и молчали минут семь. Как не странно, но дождь закончился. О нём напоминали только лужи на асфальте. У подъезда Соня вышла и улыбнулась, видя, как Ветров принюхивается к запахам.

– Антон Викторович, вам нравится запах жареных пирогов?

– Почему запах? Мне и пирожки нравятся, особенно с капустой.

– Вам повезло. Пирожки именно с капустой и жарит их моя бабушка, – она опять улыбнулась. – Не удивляйтесь. Мы живём на первом этаже, а окно нашей кухни выходит во двор. Пойдёмте, я познакомлю вас с бабушкой, а она угостит вас своими пирогами.

– Вы серьёзно? Это удобно?

– Это будет некой платой за доставку.

Ветров познакомился с Надеждой Степановной и провёл в квартире Лариных не меньше часа. Ему понравилась пожилая женщина, напоминающая ему мать. Она охотно поддерживала разговор, но вопросов, кроме как о внучке, не задавала. Ветров воспользовался отсутствием Сони, которой кто-то позвонил по телефону и задал женщине вопрос:

– Надежда Степановна, Соня всегда была такая замкнутая? Я не знаю, как с ней общаться, понимает ли она то, чего я от неё хочу добиться. Как мне с ней держаться? Я смотрю на неё сейчас и не узнаю. Дома она совсем другая.

– Держитесь с ней естественно, вопросы и задания ставьте конкретные. У Сони нет проблем с психикой, но есть последствия психологической травмы. Она перестала кому-либо доверять и боится практически всего. Она, как улитка в своей раковине, а дома себя чувствует в безопасности. Хотите знать больше, давайте встретимся без неё. Может вам удастся заставить её поверить в себя и отпустить прошлое. Единственное, что мне удалось – убедить её следить за своей внешностью и составлять мне компанию на прогулки в парке по воскресеньям.

Они встретились уже на следующий день в сквере недалеко от дома. Ветров был заинтригован. Он видел разных студентов, сам был им, но такой «экземпляр» встретил в первый раз. При приятной внешности, отличной успеваемости и почти талантом, она не была изгоем, но как будто всё время ждала «удара в спину» и боялась этого. Однокурсники не могли сказать о ней ничего: ни хорошего, ни плохого. И это за пять лет учёбы в одной группе. Да она принимала участие в мероприятиях, но в последние три года никогда не отмечала победы, не бывала в компаниях и ни с кем не дружила. Не отказывала в частичной помощи, хотя могла сделать за деньги проект или чертёж. Многие обращались, но общение сводилось к схеме: задание, деньги, результат.

– Что вы хочешь узнать, Антон Викторович? С чего такой интерес к моей внучке?

– Ничего личного, Надежда Степановна. У Сони талант, а чтобы его раскрыть, мне нужно с ней общаться на понятном языке. Я должен чувствовать её настроение, эмоции, желание достигнуть того результата, который устроит обоих. Проект не всегда решается на раз-два. Порой его так же трудно «родить» как ребёнка. А ещё я хочу пригласить её на работу в бюро. Расскажите мне о ней всё, что посчитаете нужным.

– Сонюшка родилась летом восемьдесят шестого. Кто её отец дочь нам так и не сказала. Ей принесли от него письмо и деньги на аборт. Мой муж поставил условие: «рожаешь, но переходишь на заочное отделение и идёшь работать». Оля с отцом не спорила, но отношения стали другими, хотя внучку дед любил. Оля институт окончила и работала инженером. Жили мы в доме моих родителей, а когда дом попал под снос, нам выделили нынешнюю квартиру. Оля вышла замуж. Андрей любил мою дочь и Соню, которой было десять лет, и они быстро подружились. Муж развёлся со мной в девяносто шестом, а в девяносто седьмом уехал в Германию. Дочь и зять ждали пополнение в августе двухтысячного года. Соне едва исполнилось четырнадцать. Роды у Оленьки были тяжёлыми. Мальчик родился здоровеньким, а дочь мою не спасли. Лёша всё время, пока жена рожала, у роддома был, а как новость о жене узнал, помер на руках врачей. Как думаешь, можно это пережить спокойно? Только сверху посчитали, что этих испытаний мало. Пока похороны прошли, дитя в роддоме было. Мы в опеку, а там отказ. Соня несовершеннолетняя и двоих детей я не потяну по возрасту. А мне всего пятьдесят пять исполнилось. Не нашли мы с Соней правды, усыновили нашего мальчика, да так быстро, что мы и опомнится не успели. Вот так из жизнерадостной девочки она стала тихой серой мышкой с прозвищем Сиротка. Времена были не простые. Платить за музыкальную и художественную школу стало тяжело и Соня села за книги. Думаю, не потому, что читала, а чтобы я считала, что она занята делом, а не находится в депрессии. Только оканчивая среднюю школу начала приходить в себя. Экзамены, выпускной, поход. Это я её уговорила поехать, и не догадывалась, что её гнобят в классе. Она никогда не жаловалась, училась хорошо и я считала, что всё у нас в порядке. Подогретые алкоголем парни хотели пошутить или воспользоваться, кто знает, что было у них на уме. Соня решила вернуться домой, а когда заметила, что один идёт следом, побежала. За городом был небольшой водоём на месте старого карьера, рядом редкий лесок, а дальше дорога. Она к ней и бежала. Когда поняла, что бегством не спастись поднялась на старую насыпь. Там до воды метра три-четыре. Мне сказала, что сама прыгнула вниз, боясь насилия, а компания в показаниях путалась. Кто говорил, что толкнул, кто, что не удержал за майку. Майка действительно была порвана, а куда делась рубашка, в которой она уехала, так и не выяснили. Её достали из воды с раной на голове и распоротым вдоль бедром. У Сони отрицательный резус крови и это чуть не привело к трагедии. Две недели она провела в больнице, но документы в университет подала. Я видела, как ей тяжело преодолеть барьер недоверия к людям. Она перестала улыбаться, не заводила друзей и подруг, и единственное, что её волновало, была учёба. После второго курса как-то немного ожила. Я подумала, что девочка влюбилась. Но любовь оказалась не просто безответной. Её опять оскорбили. Как будто ничего особенного. Пригласили в клуб, а приняли как чужую, посоветовав посмотреть на себя в зеркало, прежде чем появляться в таком обществе. Вместо того чтобы успокоить, я её отчитала:

– Соня, сколько можно терпеть хамство и унижение? Почему ты не ответишь так, как они этого заслуживают. Нельзя быть бессловесной.

–Бабушка, я не опущусь до их уровня. Я просто не буду с ними общаться.

– Девочка моя, одиночество не выход. Тебе придётся жить среди людей.

– Я сама виновата в том, что не разбираюсь в людях. Я их идеализирую, а потом эти идеалы становятся циниками, которые норовят меня использовать. Знаешь, оказывается, многие ради достижения цели пускают в ход ложь, подлость, и это норма.

– С тех самых пор Соня участвовала в подготовке мероприятий в университете, но никогда их не посещала. Я не знаю, что нужно сделать, чтобы она жила без оглядки на прошлое. Может у вас получится.

Софье нравился Ветров. Она, выросшая без отца, очень привязалась к отчиму и помнила его, а Ветров был на него чем-то похож. Нет! Внешне они были абсолютно разные, а вот отношения к ней были похожи. Они оба умели слушать, говорили на равных, и в голосе слышалось понимание и участие. Её страх после первой встречи быстро прошёл, опасение, что он сноб, не подтвердилось. Он был немногословен, но она его понимала. Правда, возражать и спорить воздерживалась, но от своей идеи не отступала. Одним словом, Соня нашла себе кумира в лице Ветрова и боялась, что поняв это, он может всё неправильно истолковать.

Ветров сидел за столом и поглядывал на часы. Он был скорее расстроен, чем сердит. Соня, которую он знал третий месяц, не явилась на консультацию вовремя и опаздывала уже на двадцать минут. Май перешагнул вторую половину, и времени до защиты оставалось мало. Девушка справлялась с работой лучше, чем он мог предположить, но он не терпел пропусков. Антон Викторович набрал номер телефона своей подопечной. На звонок долго никто не отвечал, а потом он услышал голос Сони.

– Вы на часы смотрели, Софья Андреевна?

– Извините. Мне сейчас не до проекта. У меня сегодня бабушка умерла, – ответила она и отключилась.

Неприятная новость оглушила Ветрова, пригвоздила его к креслу, в котором он сидел за своим столом. Он подумал о Соне, и ему стало жаль девушку до слёз. С Надеждой Степановной Антон виделся десять дней назад, и она чувствовала себя нормально. «Что могло случиться? – думал он, доставая из сейфа деньги. – Нужно всё выяснить и помочь. Девочка осталась совсем одна». Он сел в машину и поехал по знакомому адресу. Дверь ему открыла Соня с опухшим от слёз лицом. В комнате Надежды Степановны хозяйничала её приятельница, так представила её Соня. Он прошёл на кухню. Здесь женщина сидела за столом и что-то писала.

– Чем я могу помочь, – обратился он ко всем сразу. – Когда похороны и кто этим занимается?

– Пока никто. Пишу вот список продуктов на поминки, а Галя готовит вещи для Нади. Сделаем всё дома. Кто нас пенсионеров проводить приходит? Только соседи и придут. С утра поедем в похоронное бюро, там и договоримся обо всём. Надя в морге. Сегодня уже не успеем.

– Справка о смерти где? Давайте её сюда. Я на машине и ещё сегодня сумею проехать везде. Пишите всё, что нужно купить, вернусь и куплю всё по списку. Вы за Соней присмотрите. – Не волнуйся, я обо всём позабочусь, – он поцеловал девушку в лоб и вышел из квартиры.

Ветров действительно обо всём позаботился. После похорон из траурного зала и поминок в квартире Лариных, он ушёл последним.

– Постарайся уснуть. Я утром отвезу тебя на кладбище. Ты можешь рассказать, что случилось?

– Два дня назад звонил дед из Германии. Спрашивал, может ли она принять его на неделю. Бабушка согласилась, уговаривала меня принять его по-человечески. Я видела, что она волнуется, хотя пытается это скрыть. Ночью плохо спала, а утром как будто взбодрилась, и мы даже позавтракали. Около полудня ей стало плохо, и я вызвала бригаду скорой помощи. Мне показалось, они ехали целую вечность. Ещё в машине она стала как-то трудно дышать, а в больнице через час только развели руками, – говорила она тихо, свернувшись калачиком на своей постели. – Спасибо вам. Я верну деньги, как только вспомню, где бабушка хранила свои «похоронные». Я всегда смеялась над этой её причудой, а она оказалась дальновидной.

Утром стоя у свежей могилы, Соня положила цветы и посмотрела на небо.

– Как же я со всем этим справлюсь, бабушка? Я осталась совсем одна.

– Я тебя не брошу, – Ветров положил свою руку ей на плечо. – Ты обязательно найдёшь в себе силы. Бабушка в тебя верила.

Всю неделю после работы Ветров заезжал в квартиру Сони. Иногда он заставал там соседку, которая жаловалась, что «девчонка совсем не ест и ходит как тень». Тогда он задерживался, и не уходил, пока Соня не съедала хоть что-нибудь. Выходные он провёл в квартире Лариных, сам приготовил обед, после чего проверил работу подопечной. Девушка продолжала работу над проектом и это немного его успокоило. Правда она похудела, осунулась и почти не разговаривала. Антон Викторович не лез к ней в душу. На девятый день после похорон, они вместе поехали на кладбище и навестили не только бабушку Сони, но и её родителей. После поминок, вещей Надежды Степановны в квартире не осталось – их разобрали соседи. Ветров помог Соне с уборкой, потом для них был поздний ужин. Хозяйка постелила ему на диване и пожелала спокойной ночи. Он уснул почти сразу, а проснулся от приснившегося кошмара и долго не мог понять, где он. Сообразив, прислушался. В квартире было тихо, а из комнаты Сони пробивался свет. Поднявшись с дивана, он тихонько прошёл к неплотно закрытой двери. Девушка сидела за столом, слушала музыку через наушники, что-то писала и плакала, смахивая со щёк слёзы. «Три в одном», – подумал Ветров, взглянул на часы, которые показывали 02:40, и тихо вошёл в комнату. Девушка заметила его боковым зрением и сняла наушники.

– Что-то не так? – вытирая слёзы, спросила она.

– Ты почему не спишь? Заниматься нужно на свежую голову. Что у тебя там?

– Рассчитываю нагрузку на кровлю с учётом стеклопакетов. Мне вторую ночь кошмары сняться и я не могу уснуть, а так делом занимаюсь.

– Марш в постель, полуночница, – он собрался уже уходить, когда Соня поднялась с кресла и оказалась совсем рядом такая домашняя и соблазнительная. – Ты мне очень нравишься, Софья Андреевна, – сказал он, не думая ни о чём дурном и не ожидая от неё похожего ответа, но глаза говорили совсем о другом.

– Вы мне тоже нравитесь, Антон Викторович, и я не знаю, что мне с этим делать, – тихо сказала она, не отводя взгляда.

Они стояли и смотрели друг на друга секунд тридцать, пока Ветров не обнял её и поцеловал. Он взял Соню на руки и отнёс на диван, где до этого спал. Помня рассказ бабушки о страхах внучки, был неторопливым и внимательным. Ожидал любой реакции от неё, но не мог и подумать о невинности. Столько нежности в нём не просыпалось со времён юности…

Соня уснула на его плече почти сразу. Мысли в голове Антона путались, не давая сосредоточиться на главном, но одно он знал точно – никому не отдаст эту девушку, если она сама не оставит его.

Утром, проснувшись в обычное для себя время, тихо вышел из квартиры. Заехал домой, переоделся и к восьми был в бюро. Решив все неотложные дела, предупредил, что будет отсутствовать пару часов, и вернулся в квартиру Лариных, купив по дороге цветы и завтрак на двоих. Соню он застал на том же месте и почти в той же позе. Она спала. Он присел на край дивана и взял её за руку. «В ней нет ничего особенного и, возможно, я сошёл с ума, позволив близость, но сейчас эта девочка для меня дороже всего. Во мне родилось столько нежности к ней, что хватит надолго, – думал он, глядя на неё. – Настоящая нежность, она тихая. Нежные объятия, ласковые взгляды, лёгкие поцелуи. Её нельзя объяснить, она идёт из сердца и её много не бывает. Возможно, за ней и скрывается любовь», – он улыбнулся своим выводам и погладил Соню по щеке.

– Просыпайся, Соня.

Она открыла глаза, смутилась и вновь закрыла их.

– Антон Викторович, мне очень неловко. Не сердитесь.

– Во-первых, теперь я для тебя Антон и никаких возражений. Во-вторых, держи букет. Он твой, – бледно-розовые розы с лёгким ароматом оказались в руках Сони. – Как ты себя чувствуешь? Ничего не беспокоит?

– Со мной всё нормально, а вот цветы мне подарили в первый раз. Спасибо, – она спрятала лицо в букете. – Так приятно получить красивый букет. Вы, ты успел переодеться?

– Я был дома, заехал в бюро и вернулся к тебе. Да, я привез нам завтрак.

– Можно я позавтракаю и только потом пойду в душ. Что-то я проголодалась. Принесёшь мне халат? Он в ванне на крючке. – Надев халат, она поспешила снять с дивана простынь, но Ветров успел заметить следы невинности, а Соня ещё больше смутилась.

– Идём завтракать? – она ополоснула руки под краном на кухне и начала разбирать пакет, принесенный Ветровым. Пока закипал чайник, поставила цветы в воду, а вазу в центр стола. – Очень красиво.

– Соня, как ты считаешь, я уже могу перебраться на твою жилплощадь или тороплю события?

– Вы…, ты уверен, что тебе это нужно?

– Уверен! Ты меня прости за откровенность, но я должен тебе это сказать. Из меня романтик никакой. Я не всегда умею выразить то, что чувствую. У меня несдержанный и взрывной характер, хотя я пытаюсь себя контролировать, признаю ошибки, извиняюсь. Во мне нет второго дна. Я такой, какой есть. Не обещаю тебе золотых гор, звёзд с неба и скорого замужества, но мне очень хочется быть рядом с тобой, а эти стены напоминают мне родительский дом, где было тепло и уютно, где меня любили и заботились. Возможно, к моим двум разводам я причастен не меньше жён, ведь я себя не идеализирую, могу быть виновным в их глазах.

– Если тебе здесь хорошо – переезжай, но с одним условием: пожалуйста, не лги мне даже в мелочах. Пусть правда для меня будет неприятной, оскорбительной, но она должна быть. Я хочу тебе доверять.

– Сонь, а ты готовить умеешь?

– Готовлю я простые блюда русской кухни, но вкусные. Если что-то не так, ресторан за углом, – она впервые улыбнулась и эта улыбка была настоящей.

– А пироги печёшь?

– Пеку! Правда, тесто покупаю в магазине. Мне нравятся с капустой, с мясом, с луком и яйцами. Только пироги отнимают время. Сделаю план по проекту и уделю время пирогам.

Проводив Антона на работу, она стояла под душем и думала над его предложением: «Не поторопилась ли я дать согласие? Антон мне нравится со всех сторон, обманывать себя не стоит. Его помощь ненавязчивая и своевременная, он внимателен и заботлив, многого не обещает, да я и не жду. Кто знает, как долго продлятся наши отношения? Может, закончатся в день защиты проекта. Но сейчас мне рядом с ним спокойно, а чего-то другого мне в данный момент не надо. Не буду гадать, сомневаться и бояться. Пусть всё идет, как идёт. Сказать, что я его использую – нельзя. Весь проект – это моя идея. А его поправки были бы и без постели. Сказать, что он меня купил – нельзя. Он понёс расходы, но я могла и отказаться от близости. Господи! О чём я думаю. У меня нет причины его бояться, а это главное. Если сможет мне помочь поверить в себя, оставить все комплексы и страхи в прошлом, посмотреть на мир его глазами и начать новую жизнь, я обязательно буду счастливой. А с ним или без него неважно. Хочется стать как он: умной, востребованной, коммуникабельной, а главное, оптимисткой. И пусть это продлится недолго, я попробую всему научиться. Напеку я ему сегодня пирогов и порадую».




Глава 3


Звонок домофона прозвучал в девять утра шестого июня. Час назад Софья проводила Антона на работу и вернулась к проекту.

– Соня, это дед твой, – услышала она в трубке и нажала кнопку. Через минуту он стоял на пороге квартиры. Соня заметила, что дед, которого она так любила, внешне изменился, или она стала забывать его за десять лет. Внучка обняла пожилого мужчину и на глазах её выступили слёзы.

– Проходи, – глухо сказала она. – Я тебя почти забыла.

– Ты не рада меня видеть? А бабушка где? Она знала, что я прилечу. Правда не знала конкретную дату.

– Не дождалась тебя бабушка. Проходи на кухню. Ты голоден?

– Как это не дождалась? – Андрей Иванович присел к столу.

– Нет больше бабушки. Умерла она шестнадцать дней назад. Через два дня после твоего звонка случился обширный инфаркт, – за столом наступила тишина, а на глазах деда и внучки были слёзы. – Волновалась она перед твоим визитом, а на сердце больше года жаловалась. Полежит в больнице десять дней и садится за свою швейную машинку, – после минутной паузы продолжила Соня. – Звонок мог быть случайным совпадением, а мог и спровоцировать приступ. Этого нам знать, не дано.

– Соня, я звонил ни в первый раз, и разговаривали мы с Надей мирно. Я сказал, что скучаю по родным местам, она предложила прилететь в гости. Я не пропадал, все эти годы звонил ей. Я знал как вы живёте.

– Как мы живём? А ты пройдись по квартире. В ней за время твоего отсутствия ничего не изменилось. Те же стены, та же мебель и посуда. А как мы жили, когда не стало мамы и отчима, правду рассказать? Я бросила музыкальную и художественную школу – за них нечем было платить. Бабушка не вставала из-за швейной машинки, а я рисовала портреты отдыхающих в парке. Нет, мы не голодали, живя на две пенсии, жили экономно и скромно. Бабушка говорила тебе то, что ты хотел услышать. Ладно, дело прошлое и былого не вернуть. Не мне тебя осуждать или обвинять, но вот любить я стала тебя меньше. Позавтракаешь и расскажешь мне о своих планах здесь, о жизни там.

– Нет у меня никаких планов, как и аппетита. Я не ждал тёплого приёма, поэтому взял обратный билет на четырнадцатое число. Точнее в ночь на него.

– Поесть тебе нужно обязательно. Пара бутербродов и омлет тебе не повредят. Путь на кладбище не близкий – маршруткой минут тридцать. Если мы не выберемся с утра, будет жарко и душно. Наш транспорт без кондиционеров, имей это в виду. Ты на меня не смотри. Я завтракала в своё время. У меня тринадцатого защита проекта, готовлюсь дома, времени свободного мало и я обедами себя не балую. Мне до десятого нужно всё закончить и отдать на рецензию. После этого у меня будет два дня, чтобы уделить тебе максимум внимания. А пока все разговоры будем вести в перерывах. Пойми меня, дед, правильно. Решается моя судьба, мой пропуск на трудоустройство. Окончить университет и получить диплом не самое главное, нужно заявить о себе, сделать так, чтобы твою работу заметили.

– А я могу присутствовать на твоей защите?

– Если есть желание, будешь моей группой поддержки. Я боюсь ни то сказать, боюсь быть непонятой, боюсь преподнести материал так, как я его вижу. Мне кажется, я никогда не справлюсь со своей нерешимостью и неуверенностью.

– Никогда не говори никогда. Ты надень на себя то, что отличало бы тебя от вчерашней студентки. Это позволит тебе быть чуть увереннее, а комиссия увидит не пигалицу, а молодого специалиста.

– Мне бабушка на выпускной вечер смастерила платье. Мы сами выбирали ткань и фасон. Она колдовала над ним месяца два, но получилось оно на зависть любой модницы. Хочешь, посмотреть? – Соня не дожидаясь согласия, принесла из шкафа платье в чехле. Оно было из тонкого кружевного полотна молочного цвета, с пышной короткой юбкой и прозрачным рукавом. – Нравится?

– Платье принцессы или невесты. А на защиту в чём пойдёшь? Ты пословицу помнишь: «По одёжке встречают»? Если там будет присутствовать потенциальный работодатель, он должен заметить не только твой проект, но и его автора. Мы должны купить тебе не только нарядный, но и деловой костюм. Он не должен быть тёмных или ярких тонов. Пусть будет небесного, бежевого или оливкового цвета.

– Извини, дед, но на подобные покупки у меня нет денег. В этом месяце я получу последнюю пенсию, а первую зарплату ещё нужно заработать.

– От деда примешь помощь?

– Если только крышу сорвёт от увиденного наряда, – она улыбнулась, но улыбка получилась неестественной. – Плохо мне, дед. Кажется, добилась всего, чего хотела, но по пути растеряла всех родных. У меня нет ни друзей, ни приятелей, а теперь нет и бабушки.

– А парень у тебя есть?

– Мужчина в этой квартире бывает только один – мой руководитель проекта. Он был знаком с бабушкой. Я раньше ездила в его бюро. Он помог мне с похоронами, а теперь приезжает сюда. Остались пару консультаций. Я вас обязательно познакомлю. Ему тридцать восемь лет, знакомы мы с марта. Строгий, дотошный, требовательный, но справедливый.

– Соня, у вас с ним любовь?

– Скорее симпатия или благодарность. Он нравится мне как человек. Смерть бабушки нас сблизила. Это тот случай, когда инициатива не наказуема. Много бы я сумела сделать вдвоём с соседкой и без денег? А его и просить о помощи не понадобилось. Всё сам организовал и денег не взял.

– Деньги мы ему вернём, не переживай. Ты ремонт в квартире сделай и начни новую жизнь с любимой работой и обновлённым жилищем. Здесь пять тысяч евро. В переводе на рубли на ремонт хватит. Конверт убери, и поедем на кладбище. На обратном пути заедем в ресторан пообедаем. Можешь пригласить руководителя, познакомишь меня с ним, раз уж я нарушил на сегодня твои планы. Потом можем проехаться за нарядом. Вернёшься к своей работе, а я пройдусь по боевым местам. А с завтрашнего дня я занимаюсь хозяйством, а ты проектом.

– Хорошо. Я только позвоню и предупрежу, что занята целый день и нахожусь вне дома. – Антон Викторович, ко мне дед прилетел из Германии. Сейчас мы едем на кладбище, обедаем в ресторане. Вы не составите нам компанию в обеденный перерыв?

– Передай деду, что я через полчаса заеду и поеду с вами. Не упрямься. Так будет правильно.

– Дед, сидим и ждём. Карету подадут через полчаса.

– А говоришь, симпатия. Стал бы он для чужого немецкого деда таксистом? Не смущайся. Иногда уважение стоит гораздо больше любви.

Антон познакомился с Андреем Ивановичем, поехали сразу на кладбище, потом в ресторан и он вернулся к работе. А дед повёз внучку покупать наряд. После долгого выбора и примерки, купили летний брючный костюм нежно-голубого цвета. Прямые брюки и классический пиджак сделали Соню элегантной. Обувь выбиралась долго. Туфли на невысоком каблуке очаровали, но смущало то, что она никогда не носила обувь на каблуке и считала её неудобной. А вот в белые слипоны она «влюбилась». Одни были с вязаным верхом, вторые на танкетке с ажурными вставками. Дед, наблюдая эту «борьбу», тихо сказал продавцу:

– Упаковывайте три коробки. Дальше мы дома определимся.

– Будете делать возврат?

– Будем носить по очереди. Обувь, удобная для её хозяина, никогда не выйдет из моды. К каблуку можно привыкнуть, а нет, можно переобуться.

Андрей Иванович на два дня оказался на хозяйстве. Он не нарушал тишины, не мешал и не отвлекал внучку. Сам шёл в магазин, готовил обед и ужин, гулял в одиночестве по знакомым и незнакомым местам и знал, что в свой перерыв Соня обязательно поест его блюдо. Он был свидетелем разговора и небольшого спора Антона и Сони. Целый день они обсуждали, доказывали, убеждали друг друга, пока Антон не сказал:

– Вот такой упёртой и принципиальной ты должна быть не только в профессии, но и в жизни. У тебя должен быть свой взгляд на вещи, своё мнение. Уяснила, Ларина? Теперь на два дня забудь о проекте и займись дедом. – Андрей Иванович, вы слышите, о чём я говорю?

– Вы так шумите, что и соседи в курсе ваших дел. Мысль здравая и своевременная. Завтра с утра выспится, а потом поведу её за руку на прогулку как в детстве.

– Я приеду за вами тринадцатого в десять часов. Не волнуйся, у тебя всё получится. Пока.

– Подожди, Антон. Я зря на кухне полдня пыхтел? Ужинать пора.

Два дня дед провёл в компании внучки. Они завтракали и выбирались в парк или на реку и говорили о том времени, когда жили одной семьёй. Дед рассказал о причинах своего развода с бабушкой, и Соне показалось, что он раскаивается в поступке. Она рассказала о трагедии с мамой и отчимом, об усыновлении брата, о школьных и студенческих годах.

– Соня, надумаешь навестить меня, позвони и я сделаю тебе вызов на гостевую визу. Никто не знает, сколько мне отведено, но приехать я сам вряд ли смогу. Живи сердцем, девочка моя. Перестань обращать внимание на то, кто что скажет и подумает. Нравится тебе Антон – живи.

– Ты меня благословляешь? – улыбнулась она.

– Я тебе советую. Жизнь должна идти, а не проходить мимо. Учись радоваться малому, ставь реальные цели и достигай их. Выползай из своей раковины, попробуй доверять людям. Поверь, на свете больше хороших людей, чем плохих. Не бойся ошибаться. Куда в нашей жизни без ошибок, но умей признавать их и исправлять вовремя, пока это возможно.

Ветров, заехав за Соней и её дедом, был приятно удивлён её преображению. Светлый брючный костюм, туфли на каблуке, красиво уложенные волосы и лёгкий макияж делали девушку совершенно другой. Она стала выше, стройнее, загадочнее.

– Ты очаровательна, Ларина! Вперёд к победе!

Дед слушал выступление внучки и гордился, хотя его заслуги в этом не было. «Да, не сделай я в своей жизни ошибки, всё могло сложиться иначе». После защиты проекта, втроём они посетили ресторан и отметили это событие. Пользуясь отсутствием Сони за столом, дед решил поговорить с Антоном. Другого случая могло и не представится.

– Антон, я хотя и стар, но не глуп. Ты увлечён моей внучкой. Возможно, это временно, но не давай ей повода ещё больше разочаровываться в людях. Какими бы не были ваши отношения, не обижай её. Если расстанетесь, сделай это мирно и твоя совесть будет спать спокойно. А пока вы вместе, сделай так, чтобы она поверила в себя. В двадцать два года жить в плену у своих страхов и неуверенности – неправильно. Я сегодня смотрел на неё и видел в ней свою дочь Ольгу. Вот у кого был характер кремень. Соня в детстве была не просто решительной и бесстрашной, а как говорила мать «сорвиголова». Она была целеустремлённой, мечтательной девочкой, занималась музыкой и рисованием. Как же смерть матери и травля в лицее сломали мою внучку. Ты знаешь, что она рисовала портреты прохожих в парке? Думаешь, от хорошей жизни? Я не знаю чем и как ей помочь. Сегодня её день, а в душе у неё нет праздника, – Андрей Иванович смахнул непрошеную слезу. – Улетаю ночным рейсом туда, а часть души оставляю здесь. Уважь старика, запиши мне свой номер. Я не буду часто надоедать, но хочу от тебя слышать, как живётся моей внучке. Ну а не ответишь, значит, так тому и быть.

– Андрей Иванович, не переживайте, я обязательно отвечу и никогда не обижу Соню. Она замечательная. А с её странностями и страхами мы справимся. Лишнего не обещаю, здесь многое зависит от неё.

Соня тепло простилась с дедом и проводила его до такси около десяти вечера, взяв с него слово, что он позвонит, как только приземлиться в Германии. «Такой важный для меня день подходит к концу. Бабушка бы порадовалась и обязательно испекла пирог», – думала она, стоя у окна кухни, когда прозвенел входной звонок. На площадке стоял Антон, в руках которого был пакет и коробка с тортом.

– Ты почему вернулся? Я думала ты заедешь завтра.

– Праздник сегодня. Зачем его откладывать на потом. Я скучал, а визит деда заставил меня сидеть дома, – говорил он, проходя в кухню. – Сонь, а ведь он обо всём догадался.

– Почему догадался? Он прямо мне об этом сказал. Советовал не обращать внимания на окружающих и жить сердцем.

– И что ты ответила?

– Скромно промолчала.

– А что скажешь мне? Я теперь тебе по существу и не нужен.

– Ты думаешь, моё отношение к тебе ограничивается только благодарностью за помощь и внимание?

– Я не хочу так думать. Я хочу, чтобы наши отношения продолжились и перешли на новый уровень, но есть одно «но». Сонь, я больше официально не женюсь и ты должна об этом знать.

– Какими ты видишь наши отношения?

– Доверительными. Попробуем жить вместе, а если что-то не устроит – разъедемся. Для начала поедем куда-нибудь на пару недель, когда получишь диплом, – он внимательно посмотрел ей в глаза. – Можно поехать в Турцию, Эмираты. Там безвизовый режим. А работать пойдёшь в бюро?

– Я не могу поехать, Антон. У меня заграничного паспорта

никогда не было. Твоё предложение о работе очень своевременное. Правда, я хотела заняться ремонтом в квартире. Дед оставил мне пять тысяч евро именно на эту цель. Не сердись, но я не готова с тобой ехать.

– Почему? Я тебе совсем не нравлюсь?

– Ты мне больше чем нравишься. Только чувствую я это здесь, на своей территории. Ты видел меня сегодня в ресторане? Как я тебе показалась? Единственное, чего мне хотелось, поскорее уйти.

– Да, случай запущенный, но будем над этим работать, – Ветров обнял Соню и прижал к себе. – Ставь на стол бокалы, будем пить шампанское и думать, что делать дальше, – он отпустил Соню и начал разбирать пакет. – Раз хочешь начать с ремонта, пусть будет так. У меня есть предложение. Как ты смотришь на то, чтобы продать твой проект?

– Думаешь, найдётся желающий?

– Я не думаю, я знаю. Какие-то деньги можешь вернуть. Правда, нужно время.

– Я тебя не тороплю. У тебя есть знакомые мастера? Такие, которым можно доверить ремонт. Я сама поработаю дизайнером.

– Принимается. Очень любопытно посмотреть, во что ты превратишь свою квартиру. Мне нравится твой настрой. Вот за успех этого мероприятия и будет первый тост. Сонь, ты оживаешь. – Они выпили шампанское и улыбнулись одновременно. – Ты чему улыбаешься?

– На душе так спокойно и радостно.

– Будет ещё лучше. Ты почему не хочешь идти на выпускной вечер с группой? Бабушка сшила тебе такое красивое платье. Оно должно увидеть свет. Пусть все увидят, какая ты очаровательная. Получишь пару комплиментов, и самооценка поднимется. Тебе не хочется доказать всем, что ты можешь быть другой? Хочешь, я составлю тебе компанию или доставлю до места, а потом заберу?

– А если они найдут повод посмеяться под занавес?

– У них язык не повернётся сказать что-либо другое, кроме похвалы, когда они увидят принцессу.

– Я подумаю. У меня есть время.

– Соня, позволь мне помочь тебе выбраться из кокона и стать красивой бабочкой.

– Бабочки долго не живут, – грустно усмехнулась Соня.

– А мы будем перерождаться. После выпускного вечера в университете, пойдём на вечер встречи с одноклассниками. Ты туда обязана попасть. Пусть твои обидчики лопнут от зависти, а ты, сможешь поставить жирный крест на плохом прошлом, больше не будешь оглядываться назад.

– Ты решил меня перевоспитать?

– С воспитанием у тебя всё в порядке. Ты не уверена в себе, отсюда и все комплексы. Тебе внушили, что ты хуже других, и ты в это поверила. Посмотри на себя со стороны. Хорошая фигура, нормальный рост и вес, приятное лицо – что тебя смущает? У тебя не было дорогих вещей, их и сейчас нет. Но кто об этом знает? Ты наденешь бабушкино платье, новые туфли и будешь самой очаровательной. Вспомни, как тебя встретили на защите.

– Для некоторых это был шок. Столько удивления в глазах. Я, пожалуй, прислушаюсь к твоему совету.

–За успех нашего эксперимента, – он поднял свой бокал. – Я решу завтра вопрос с мастерами, а ты займись дизайном. Есть одно «но». Чем ты займешься на время ремонта, и где будешь жить это время? Если нет паспорта, и мы не можем поехать за границу, а на наше южное побережье могут быть проблемы с билетами, можно отправиться куда-нибудь на базу отдыха здесь. Как ты на это смотришь?

– Положительно. Но ты можешь поехать на море один, как планировал, а я соображу, что мне делать с бригадой. В конце концов, у меня три комнаты и они не станут работать в них одновременно.

– Без тебя я не полечу и не поеду. Поздно уже. Пора отдыхать. Завтра продолжим. Сонь, ты так и не ответила, согласна ли ты на работу в бюро?

– Ты считаешь это удобным? Если ты собираешься переехать, мы будем жить и работать вместе?

– А что тебя смущает? Просто в бюро будешь называть меня Антон Викторович. Для меня это тоже непривычно, но мы справимся. Многие пары работают в одном месте и ничего.

– Ничего хорошего, думаю, не будет. Все будут считать, что ты делаешь мне поблажки, меньше требуешь, меньше загружаешь.

–Хорошо. Давай попробуем поработать, а о личной жизни не распространяться. Такой вариант тебя устроит? Все знают, что я был руководителем твоего проекта, и вопросов о трудоустройстве перспективного кадра не возникнет. А дальше посмотрим. С чего-то нужно начинать. Если не понравится или найдёшь место лучше, сделаешь выбор сама.

– Антон, а что соседи скажут, когда мы начнём ремонт? Бабушка месяц назад умерла. Как-то не вовремя.

– А они вещи Надежды Степановны не поторопились вынести через девять дней? Тебе дед что сказал? Начинай новую жизнь с ремонта. Сонь, ты не обижайся, но знаешь, в чём твоя проблема и большой недостаток? В том, что ты думаешь не о себе, а о том, что подумают о тебе окружающие. Какая тебе разница, что подумает соседка застав меня в твоей квартире? Она может придумывать, домысливать каждый раз что-то новое, а у тебя чувство вины, стыда. Чего стыдиться? Мы взрослые люди и сами решаем, как нам жить, а она для нас просто соседка. Нельзя быть для всех хорошей. Хватит оглядываться на то, что скажут и подумают. Тебе какое дело до их мнения? Ты у себя одна и жизнь твоя. Ты должна жить так, как работаешь, с азартом. Будь, Соня, как погода. Ей всё равно, нравится она кому-то или нет.

Антон нашёл знакомых специалистов по ремонту, Соня сделала эскизы. Мастер взглянул на них и понял, что имеет дело с профессионалом. Составил целый список материалов, посчитал примерное количество и назвал приблизительную сумму.

– Я не могу сказать точнее, но хочу выслушать предпочтения.

– Начните с кухни или комнаты. Ремонт в комнате займёт больше времени из-за ярусного потолка, а кухня более затратная. Холодильник, вытяжка, плита и стиральная машина пусть будут бюджетными. Семья у нас небольшая, а лишних денег нет. До окончания ремонта мы, думаю, ещё встретимся. Двери я выбрала вот эти. Мне хочется, чтобы вся квартира была в светлых тонах, а вам, при выборе материалов, будет проще определиться, если не будет конкретики. Просто придерживайтесь эскизов. На обороте каждого я сделала пометки. Да, всё что нам понадобится, я вынесла на лоджию, а остальное можно вывозить. Мы освободим квартиру в выходной. Материалы можете завозить заранее. Держите, здесь мой номер телефона и телефон сантехника. Будет возможность, пусть поставит счётчик воды. Будут вопросы или проблемы – звоните в любое время.

Вечером Соня доложила о приходе мастера и о своих опасениях.

– Антон, а если капиталов деда не хватит, что мы будем делать?

– Ты хорошо рисуешь. Начнешь рисовать купюры.

– Я серьёзно.

– А если серьёзно, мы не только сделаем ремонт, но и купим новую мебель. Доверься мне. Проще было бы перевезти тебя к себе, но ты сама сказала, что чувствуешь себя на своей территории увереннее и свободнее, а для меня это важно. Завтра выпускной вечер. Ты готова?

Двадцатого июня Антон привёз Софью в университет и оказался прав. Девушка вместе с дипломом об окончании учёбы и получении профессии архитектора, получила массу комплиментов. Как-то сразу нашлись друзья-товарищи, которые интересовались, где она планирует работать, откуда такой красивый наряд и почему её привёз сам Ветров.

– Мы с некоторых пор дружим, а платье – прямо из Милана, – просто ответила она и разговорилась с деканом. Через час «посиделок» в ресторане она собралась уходить.

– Ты с ума сошла? Всё только начинается. Ты многое можешь потерять.

– Спасибо, ребята. Всё, что мне было нужно, я уже нашла, – улыбнулась она. – Была рада вас увидеть. Планируйте встречу лет через десять, я обязательно приду. У Антона Викторовича своих дел много, мне ехать общественным транспортом будет неудобно, а на такси ещё нужно заработать. Удачи вам всем!

– Ты довольна? – Ветров смотрел на неё и улыбался.

– Очень!

– Теперь поняла, что внутренний настрой играет не меньшую роль, чем внешний наряд? – спрашивал он, выруливая со стоянки. – Ты никогда не зависела от этих людей, не дружила, но почему-то решила, что они особенные. Сегодня ты эту разницу заметила? Да, они весёлые, нарядные, но тебя это не задело – ты была не хуже, если не лучше. Считай, что первый экзамен ты сдала. Завтра замахнёмся на второй, а сегодня едем праздновать ко мне…

Софья вышла из дому во вчерашнем наряде, лишь сменив причёску, около шести часов вечера. От дома до лицея, где собирались одноклассники, было пять-семь минут пешком. После сбора в классе, они должны были ехать в ресторан. Она ещё днём купила цветы и конфеты для классного руководителя и поднялась сразу в учительскую.

– Всем доброго дня, – сказала она, заметив кроме Зои Викторовны двух своих одноклассниц. – Это вам, – она протянула цветы и пакет учительнице.

– Спасибо, Соня.

– Ларина? Я бы тебя не узнала, встретив на улице.

– Я так плохо выгляжу? – улыбнулась Соня, и это поразило присутствующих ещё больше чем наряд.

– Ты откуда такая красивая?

– Прямиком из своей квартиры. Вчера получила диплом архитектора.

– Как живёшь, Соня? Как бабушка?

– Бабушка умерла, не успев порадоваться, а дед прилетал из Германии. Улетел неделю назад. У меня всё в порядке, Зоя Викторовна. Как наши ребята? Что о них слышно?

– Кого-то сама увидишь, о ком-то расскажут. Пойдём в класс, а уж потом в ресторан.

– В ресторан я не могу. У меня вечерний рейс на Москву, а дальше Милан и Ницца. Как-то нужно отметить окончание университета. В следующий раз выберусь только в отпуске, через год. – Соня лгала и не краснела. Она видела лица двух подруг, которые пять лет назад обижали её, унижали и отвешивали оплеухи. Это с их подачи Котов приставал к ней с непристойными предложениями, а потом бежал следом.

Они вошли в класс, откуда раздавался смех. Шепелев сидел за учительским столом, что-то рассказывал, вызывая смех остальных. При появлении учителя и трёх одноклассниц, притихли и смотрели исключительно на Соню. Они ещё в одиннадцатом классе поняли, что она умная, симпатичная девушка, но стадное чувство прошлых лет брало верх. Один против всех и все на одного. Теперь перед ними стоял не затравленный зверёк, а элегантная девушка с высоко поднятой головой, с улыбкой на лице, которая была ей так несвойственна.

– Всем привет! Давно не виделись. Решила посмотреть какие вы теперь. Шепелев, ты не взрослеешь. Как твои дела? Ты стал адвокатом? – она прошла по классу и села за парту.

– Увы. После армии работаю в милиции.

– А как Наташа, Аня, Света? Где они сейчас? – спрашивая, она старалась не встречаться глазами с Котовым.

– Наташка сейчас в декретном отпуске. Мы учились с ней вместе. В прошлом году получили степень бакалавра, – ответил Гаврилов. – Анька в Москву укатила, а Сашка предпочла Север. Ты сама как? Отлично выглядишь.

– Спасибо. Вчера получила диплом архитектора.

– Ларина, а ты мне портрет так и не нарисовала, хотя обещала.

– Кузьмин, у тебя ранний склероз. Ничего я тебе не обещала. Чего не скажешь, когда ты грозишься испортить стенгазету? – Зоя Викторовна, у вас есть лист бумаги и ручка? Я ему сейчас такой портрет изображу, любой комикс позавидует. Садись, натурщик. –

Прошли минут пять-семь, и Соня вручила ему эскиз. – Похож?

– Вылитый!

– Олег, а ты чего молчишь? Не рад меня видеть? – она смотрела на него в упор, и он не выдержал взгляда, отвёл глаза в сторону.

– Что вспоминать старое? Молод был, глуп и пьян. Приходил в больницу, хотел извиниться, только ты не хотела меня видеть. Сонь, я, правда, был дураком. Прости меня.

– Оставим прошлое в прошлом. Скажите мне честно: чем я вас не устраивала? Почему именно я стала для вас объектом травли? Чем я была хуже Марины или Светы? Тем, что росла без родителей и одевалась скромно? – Соня переводила взгляд с одного на другого и понимала, что «раскаиваются» не все.

– Да они и были инициаторами, – в сердцах сказал Гаврилов. – Изображали из себя крутых атаманш за деньги родителей.

– Заткнись! – зло сказала Марина Орлова.

– А вы значит, без мозгов, и думали той головой, что ниже пояса? Сексуальная неудовлетворённость многое меняем в голове. Я проучилась с вами семь лет, и пять из них вспоминаю с улыбкой, а вот десятый и одиннадцатый класс пытаюсь забыть. Я не держу на вас зла. Нужно прощать и отпускать прошлое. Удачи вам всем. Прощайте, – она шла к выходу и спиной слышала диалог:

– Чёрт возьми! Всё настроение испортила.

– Она сказала правду. Именно это тебя и бесит, – Котов догнал Соню. – Ларина, постой. Ты, действительно, не держишь на меня зла? Почему ты не стала писать заявление, не отправила меня за решётку?

– Твой отец не говорил тебе о своём визите ко мне?

– Нет. Он сказал, чтобы я решал сам свои проблемы.

– Он был у меня и предложил сделку: либо я беру деньги и никуда не обращаюсь, либо обращаюсь, но жизнь моя резко изменится. Понимаешь, о чём я? Я выбрала первое, хотя деньги были небольшие. Мне не хотелось добавлять себе проблему к уже существующим, да и ты был не безнадёжным поддонком.

– Сонь, это мой номер. Возможно, когда-нибудь понадобится.

Соня возвращалась домой, и ей не хотелось думать ни о чём. На душе было спокойно. Она закрыла последнюю страницу своей прошлой жизни. «Начнём «писать» новый роман из жизни Софьи Лариной. Я обязательно научусь верить в себя, буду решительной, общительной и очень счастливой», – подвела она итог, входя в подъезд.

– Ты почему так рано? – недоумевал Антон, ожидая её в квартире.

– Знаешь, я поняла, что дороги наши разошлись ещё пять лет назад, и эта встреча ничего не меняла. Хотя, Олег Котов извинился публично. Мы даже перекинулись парой фраз. Ты оказался прав, и меня встретили ни то с удивлением, ни то с изумлением. Видимо, они и не догадывались, что после всего я вообще когда-нибудь появлюсь на их горизонте. А потом я солгала, что у меня вечерний рейс на Москву, а дальше Милан и Ницца. Почему Италия, а не Бали, я не знаю. Как-то у меня с экспромтом туго. Ты ужинал?

– У меня есть предложение гораздо заманчивее ужина. Ты в этом платье похожа на принцессу. Позволь стать твоим фаворитом, – расстёгивая молнию платья и опуская его с плеч, тихо говорил Антон. – Так ты выглядишь проще и сексуальнее. Он развернул Соню к себе лицом, посмотрел ей в глаза и поцеловал. Поцелуй был нежный и продолжительный. Потом она лишилась части белья, была поднята на руки и бережно уложена на диван…




Глава 4


Утром, ещё раз осмотрев квартиру, оставляемую для ремонта, Соня собрала в сумку свои вещи, позвонила мастеру по ремонту, имя которого было Руслан, и они с Антоном поехали в его квартиру. По дороге заехали, подписали договор на ремонт и вручили мастеру деньги.

Квартира Антона, точнее его предков, находилась в центре на Красном проспекте. Это было старое здание довоенной постройки в шесть этажей. Поднявшись на третий этаж, Соня растерялась. Три комнаты, просторная кухня и большой отдельный санузел. Высокие потолки, паркет, ковры на полу и картины на стенах, старинная мебель, которую она видела только в кино.

– Ты здесь живёшь или проводишь экскурсии? Это же музей!

– Как-то рука не поднимается что-то переделывать, что-то продавать и делать ремонт. Здесь прошла моя жизнь. Здесь я родился и прожил тридцать восемь лет.

– Тогда я не понимаю, почему ты хочешь переехать и всё это бросить? Такую квартиру сдавать опасно, как и оставлять без присмотра. Возможно, я ничего не понимаю в коврах и мебели, но эти картины могут продать за приличные деньги. Это ни копии, Антон, – говорила Соня, обходя квартиру. – Ты переезжаешь, чтобы было ближе к бюро?

– У меня машина под задницей, и ехать на работу десять минут или двадцать роли не играет. Я хочу быть рядом с тобой.

Это моё прошлое, а ты моё настоящее. Я хочу жить настоящим. История этой квартиры идёт издалека, но особого счастья она не принесла никому из жильцов. Пойдём, я напою тебя кофе с плюшками и расскажу в общих чертах всё, что знал сам. – Он включил чайник и достал из холодильника набор пирожных. – Они куплены вчера в кондитерской. Она здесь рядом. Хочешь, принесу тебе чашку, из которой могла пить барыня? – он слегка улыбнулся, вышел и вернулся с чашкой и блюдцем из тонкого фарфора с волнистыми краями и необычной формы. Ополоснув их под краном и вытерев салфеткой, он поставил пару перед Соней. – На них клеймо и дата 1911. А вот кофе у меня растворимый, хотя и хороший.

– Не волнуйся. Из меня знаток кофе никакой. Я чувствую только запах и вкус пережарки, но, ни в сорте кофе, ни в способе его приготовления не разбираюсь. Сахар у тебя есть? Я пью сладкий кофе даже со сладким. Рассказывай, мне не терпится услышать историю твоей семьи.

– Мой прадед родился в прошлом веке в девяносто пятом году, жил с семьёй в Москве и начал династию врачей. Дед родился после революции в двадцатом, женился на однокурснице, а в сорок втором ушёл на фронт, прадед работал в военном госпитале вместе с женой. Часто перевозил эшелоном раненых. Во время бомбёжки моя прабабушка погибла. Отец мой родился в сорок третьем. После войны, в пятидесятом году, прадед со своим сыном, снохой и внуком переезжают сюда поднимать и развивать медицину. Ему в то время было пятьдесят пять, деду и бабушке по тридцать. Три доктора, из них два фронтовика получают эту квартиру. Мой отец тоже женился на своей однокурснице после мединститута, и в семидесятом на свет появился я. Как видишь, семья у меня была интеллигентная. Прадед не дождался правнука, но очень гордился сыном и внуком. Отец умер, когда мне исполнилось всего десять лет. Как говорится, сгорел на работе. Через пять лет ушла бабушка в шестьдесят пять. Остались мы втроём. Дед не настаивал, чтобы я стал обязательно врачом и часто говорил: «Найди своё, Тоша. Делай то, что тебе нравится. Да, доктор – это благородно, но для этого нужно призвание, а не семейное продолжение. Я вижу, как ты жалеешь мать, которая приходит со смены уставшей. Вряд ли тебя это вдохновляет, скорее, раздражает», – Антон грустно улыбнулся и продолжал: – Он одобрил мой выбор в архитектурный институт, зная, что я неплохо рисую. Я окончил институт, женился и уже год работал, когда он мне сделал своеобразный подарок. Года два назад началась приватизация, он купил помещение бывшего ателье в жилом доме на первом этаже. Парадный вход был с улицы. Там даже стоянка сохранилась. Ты сама всё видела. Думаю, он продал часть этого самого имущества, – он обвёл квартиру глазами. – Возможно, было ещё что-то. На свадьбе он подарил моей невесте колье далеко не советского производства.

– Помещение бюро тебе досталось от деда?

– Да. Передавая бумаги на собственность, он хотел перевести всё в шутку и сказал: – «Когда-нибудь, Тоша, ты займёшься своим делом, а в память обо мне повесишь мой портрет в кабинете». Дед через год умер. Помещение я долго сдавал, чтобы налог платить и не нести расходов. Когда развёлся с женой, взял кредит и занялся делом. Второй раз женился уже после смерти мамы, а через год развёлся. Пусть просьба деда была и несерьёзной, но восемь лет в моём кабинете висит его портрет. У всех президент, а у меня дед.

– Если тебе жаль расставаться с вещами, сохрани часть, а всё остальное продай, подари, обменяй. Придумай дизайн, сделай ремонт или продай всё оптом и купи то, что понравится. Антон, дом живой и он требует ухода. Одной уборкой здесь не обойтись. Ты думаешь, если бы ни деньги деда, я не задумывалась о ремонте своей квартиры. Да, возможно это было чуть позже и не с таким размахом, но приступив к работе, я обязательно привела бы её в порядок. А ещё ты сказал, что она не принесла никому счастья. Может, не стоит за неё держаться, если это так?

– Я подумаю, а пока моя квартира на сигнализации и здесь очень бдительные соседи. Давай подумаем о том, что нам нужно взять с собой на отдых.

Утром Соня и Антон выехали на базу отдыха, которая находилась в сорока километрах от города. Со слов Антона, база работала третий год, но особой популярностью не пользовалась из-за цены, хотя место было красивое, условия проживания хорошие, а кухня домашняя. Соня собственными глазами увидела среди леса ряд бревенчатых домиков на «курьих ножках» и тремя ступенями. Домик был рассчитан на двух-трёх отдыхающих. Комната с одним большим окном квадратов двенадцать. Свой санузел с душем. Одна широкая кровать, маленький холодильник, на котором стоял электрический чайник, откидной стол, два табурета и встроенный шкаф. На окне с одной стороны сетка от комаров, с другой были жалюзи. Рядом находился домик проще и больше, а рядом был навес с десятком столиков и скамеек. Это была кухня и столовая с обедами по принципу шведского стола. До озера, которое многие считали целебным, было метров триста. Оно находилось как бы в низине, а от берега до ближайших деревьев метров пятьдесят. На берегу стояли пляжные «грибочки» и лежаки.

Уже после первых суток Антон и Соня поняли, что это место можно было назвать тихим только ранним утром и поздно ночью. Не было ни драк, ни пьяных разборок, но отдыхали активно, весело и шумно, расходясь только после полуночи. Они не примкнули ни к одной компании и отдыхали вдвоём, хотя могли сыграть партию в волейбол или попробовать себя в большом теннисе. После завтрака они шли к озеру и, как-то само собой, Соня перестала бояться воды. Она опасалась и плавала недалеко от берега, но паники не было. Рядом был Антон. До полудня загорали, обедали, после чего либо гуляли по лесу, либо отдыхали в домике. Правда, чаще отдыхала Соня, а Антон работал и каждый день звонил в бюро. По вечерам, сидя на ступенях, выпивали по бокалу вина, глядя на звёзды, и вели непринуждённые беседы. Так было и на этот раз.

– Ты хочешь о чём-то спросить?

– Хочу и давно, но не решаюсь. Почему я, Антон?

– Это пришло не сразу. Декан просил быть руководителем твоего проекта. Это было против моих правил, но я согласился. Ты помнишь наше знакомство? Я не знал, как к тебе подойти, чтобы с одной стороны оценить твои знания, а с другой помочь, поэтому я поговорил с бабушкой за твоей спиной. Я должен был понять, почему ты дома одна, а вне дома другая. Это мог заметить даже слепой. Ну а дальше ты знаешь, – он поцеловал её в лоб, приобняв за плечи. – У меня кроме двух жён были женщины, но, ни к одной меня так не тянуло. Это нельзя назвать страстью. Страсть – это порыв, а мне хочется находиться с тобой рядом постоянно. Может, я влюбился? – он крепче прижал Соню к себе.

– Ты чувствуешь свою вину в разводах?

– В разрыве всегда виноваты двое. С Ольгой мы прожили пять лет, не ссорились, но после третьего выкидыша, она собрала вещи и ушла. Через год вышла замуж, а лет через пять я встретил её с маленькой девочкой. Сказала, что дочка. Возможно, всё дело было во мне. У меня отрицательный резус крови. Второй раз я женился на женщине с ребёнком три года назад, а через год мы развелись. У Риты есть сын, тогда ему было четырнадцать, и он считал меня денежным мешком. Я пытался найти с ним общий язык, но не получилось. Видишь ли, я сам рос без отца с десяти лет, но у меня и мысли не было выдать маму замуж лишь для того, чтобы исполнять мои прихоти. Ленивый, избалованный мальчишка становился на глазах неуправляемым. Пропускал уроки, хамил и мне и матери, ставил условия, требовал для себя одно, другое. Я думал это протест. Вначале терпел, пытался достучаться своим примером, не поучая и воспитывая. Последней каплей для меня стал случайно услышанный разговор. Я поехал на квартиру Риты, которую она сдавала, поговорил с арендаторами и нашёл им хороший вариант. В выходной предупредил, что они к моей квартире обедают в последний раз и уже к вечеру съезжают в свою квартиру. Была истерика, были упрёки и оскорбления. Я вручил им ключи, деньги от квартирантов за неполный месяц и вызвал такси. Дверные замки заменили, квартиру поставили на сигнализацию. Я не считал материальный ущерб, хотя он был, и подал на развод.

– А бюро у тебя большое?

– Два архитектора, два инженера, два конструктора, бухгалтер и юрист. Ты будешь девятой.

– У тебя были романы с подчиненными?

– Была короткая связь с бухгалтером. Ей сейчас лет сорок. Я слегка нарушил её планы и женился второй раз на её подруге. Надо бы заменить её, но у меня нет, ни кандидатуры, ни особой причины её уволить. Ещё есть вопросы?

– Вопросов больше нет.

– Идём спать. Засиделись мы с тобой.

Ремонт в квартире Сони длился месяц, и ещё две недели она прожила в квартире Антона. Пришлось привыкать к тому, где что лежит и стоит. Ветров, по заказу временной хозяйки, привозил продукты сам, и проблем с приготовлением пищи не было. Он отказался временно от услуг домработницы, чтобы не смущать Соню, которая взялась за уборку самостоятельно. Единственное, что её напрягало, была боязнь нарушить порядок вещей или что-нибудь разбить.

В конце июля Руслан сам позвонил и пригласил принять выполненные работы. Соня приехала маршруткой, а Антон заехал после работы. Её «встретили» новая металлическая дверь и кнопка звонка. Войдя в квартиру, испытала ни то радость, ни то гордость. Здесь было очень уютно, светло и современно. Именно так, как ей это представлялось. Светлые двери с вставками из матового стекла с рисунком, полы из ламината и плитки, натяжные потолки с точечными светильниками и крашеные стены. Кухня была мечтой любой хозяйки с новым холодильником, плитой и вытяжкой, а санузел стал как будто больше. Светлые тона в отделке и зеркала придавали простор.

– Что скажите, Софья?

– У меня нет слов, Руслан. Чья идея была приобрести мебель, и кто за это будет платить? – задала она вопрос, уже зная ответ.

– Идея моя, – чуть смутился Антон. – Мы и сантехнику заменили, но ванную оставили

– Здесь чеки и гарантии на плиту, холодильник, вытяжку и двух кондиционеров. Вы как-то упустили их из виду. Один в комнате, второй в спальне. Вас всё устраивает?

– Как сам считаешь, чего здесь не хватает?

– Хозяйки! – улыбнулся Руслан. – Если претензий нет, вы мне акт подпишите, он протянул бумаги. – Вам в первую очередь понадобятся шторы или жалюзи – этаж первый. Да, держите комплекты ключей от новых дверей. Будут вопросы или замечания – звоните. Удачи вам!

– Постой! А расчет?

– Вы мне ничего не должны. Обращайтесь с этим к Антону Викторовичу. До свидания.

До первого августа Антон уезжал на работу, а Соня оставалась на хозяйстве. Так как «капиталы» немецкого деда остались, первым делом она купила вещи и обувь на работу, делая это в отсутствии Антона. За неделю она разобралась с вещами на лоджии. Её спальня превратилась в кабинет, кроме компьютерного стола и кресла, здесь стояли два стеллажа с книгами и небольшой диван.

Вещи и обувь на работу она купила удобные, деловые и недорогие. Она была уверена, что коллеги ходят на работу, а не на праздник. За два дня до выхода на работу обратилась к Антону.




Конец ознакомительного фрагмента.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=67978439) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.