Заверган
Заверган
Белогор Юрьевич Седьмовский
Нейросеть создавали в качестве помощника человеку в различных сферах деятельности – от искусства до технических задач. Никто и подумать не мог, что она, спустя некоторое время, войдет во все сферы жизни человека и сделает людей своим кормом, высасывая из них мысли и эмоции.
Заверган был рожден, чтобы прекратить происходящее, хотя этого и не требовалось – люди вполне ощущали себя счастливо, проходя Настройку личности через нейропорты. Нужно ли освобождаться от свободы, которую дала человечеству Нейросеть? Смогут ли люди справиться с возникшим хаосом, когда окажутся свободными от Нейросети? И нужна ли эта свободу самому герою?
Эта история о борьбе во имя свободы "для"; история о персонаже, клетки мозга которого медленно умирают, и он уже не помнит, зачем все эти жертвы, но продолжает бороться; история о человеке – который не является образцом для этического подражания.
Белогор Седьмовский
Заверган
ПРОЛОГ
В наше время было странным, если бы я бежал во весь опор по линейным улицам города. Подобное внимание мне ни к чему, к тому же препарат, что изобрел и выдал мне лично Александр Прохоров, действовал отлично. Я вписывался в толпу.
Презренный муравейник! Всё чётко отлажено: каждый шаг, каждый жест, каждое слово, даже каждый вдох и выдох – всё это контролировалось. Оно даже в голову к нам залезло, пытается обуздать наши мысли, эмоции, взять контроль над подсознанием… И не было бы так тревожно, если бы оно не приблизилось на один шаг к осуществлению полного контроля над людьми. А к чему приступило бы потом? К слову: собак и кошек – уже кибернезировали. Да куда там, даже до насекомых добралась, стать мне архаичным!
Я шел прогулочным шагом, словно купил себе эмоциональную программу с функционалом "Созидай", и поглядывал на небо. Гелиос уже должен был запустить вирус на локальный сервер активации "Нашествия", и с минуты на минуты должны были пожаловать тысячи маленьх гостий с острыми жалами, накаченные усыпляющим нейролептиком.
Этот сбой должен был показать Нэйро его уязвимые стороны. Оно может и способно высасывать из людей мысли – как Дракула Брэма Стокера высасывал кровь из своих жертв, создавая новых слуг – но ко всему подготовиться оно бы не смогло.
Я пересёк проспект имени Эмиля Корсни, художника, которого никогда не существовало. Там еще стояли дома давно минувшей советской эпохи. Я давно свыкся с тем, что люди так часто тратили свои мысли, получая в обмен загрузку эмоций и сфабрикованных мыслей различными сервисами Нэйро, что уже верят в подобный бред: живописцы, писатели, поэты, скульпторы, музыканты, архитекторы, политики, и многие другие – реально существовали.
Я увидел несколько камер во дворе. Рядом была гостиница Урал. Ранее стоявший перед ней памятник "Горожане" Нэйро предпочло заменить на нечто, отдаленно напоминающее толпу людей в токийском метро, с разными выражениями лиц. Не любил я эту кощунственную скульптуру. Всегда в глаза бросался лысый индивид с искаженным от крика лицом: глаза оказались на макушке вытянувшись из орбит в форме тетраидера, а рот был открыт так широко, что охватывал часть лба. Что, стать мне архаичным, у "Скульптора" происходит в нейронных связях?..
Я запустил руку в карман, и нащупал устройство для создания видеопомех. Порта для подключения к камерам по близости не было, да и рисковано это. Могут вычислить. А вот помехи в этом городе – дело обычное. Они частенько возникали из-за работы Антенн, что располагались в городской черте, на границе с Орджоникидзевским районом. Что там происходит никому непонятно. Даже Нейро не имеет туда доступа. Там какая-то древняя, но безумно надежная система защиты. Гелиос рассказал, как он вместе с группой LineBreak взломали один из потоков шифрования Нейро, и перехватили информацию о том, что внутри той цитадели помимо автономных пулеметных турелей калибром 12,7 мм, есть и система самоуничтожения, которая срабатывает в случае несанкционированного проникновения на территорию комплекса. Нейро, воспинимая глобально, не желало терять архивы, что хранились внутри, и искало способы обойти систему защиты. Вытекающим следствием, людей из жилых районов в радиусе не менее пяти километров выселили. Там разве что были паксистские патрули, конечно не без роботизировнной техники: гуманоидных дроидов и летающих дронов с мелкокалиберными турелями.
Я нажал на переключатель, устройство начало свою работу. Пока камеры трансрировали помехи из белых полос, я спустился в подвал дома, где был мой старый схрон. Хороший схрон. Надёжный. Я добрался до своей комнаты, которую запер на самый, что ни на есть, обычный наверной замок. Достал из под трубы ключ, и вошел внутрь. Под матрацем лежал собранный мною в кустарных условиях револьвер. Оружию в наше давали индексы и порядковые номера, я же решил наградить своё именем. Назвал я его скромно – "Хлопок". У него было два ствола: один под калибр 9х39, а другой был – гладкоствольным, для стрельбы картечью 12х70, да и помещался в дуло всего один патрон. Я убрал его в кобуру под плащом, зарядил три барабана, и разложил их по карманам.
Я попробовал связаться с Гелиосом через модифицированный широковолновый пейджер, но шансов на успех было мало. Я ведь в подвале. Да и он в катакомбах под Синими Камнями.
На моё удивление, устройство откликнулось входящим сообщением. Гелиос ответил. Взлом протоколов нейросети "Клинэр" прошел успешно, несколько минут над городом должна была нависнуть туча "Нашествия". Мой боевой скафандр был запрограммирован, и уже дожидался идентификации моего архаизма.
Это наши первые шаги в борьбе за свободу… Сводобу "от" или же свободы "для", я уже запутался за какую начал бороться… Повернуть назад нельзя, а движению вперед мешает туман будущности. Я не хочу безосновательно полагаться на иллюзию убеждений; не просто так я десять лет потратил на исследования в области перенесения сознания и изобретения подобного устройства, не говоря уже о разработке подходящего тела. Меня не волнует, на чьей стороне правда. Я просто сделаю то, ради чего всё это было организовано. И всё.
А ведь родись я естественным путем, то был бы частичкой этой серой ведомой массы, заполняющей улицы городов и поселков всего мира… А поворотной точкой стали события, лет так двадцать назад…
Часть первая
ТРУЩОБЫ
Глава 1
Спал он тревожно. В любой другой ходке – биологической энергии хватало на полные сутки, а тут всего лишь переход от убежища Общины до его схрона в подвале под девятиэтажным домом, неподалёку от Антенн.
Усталость била по нервным клеткам всего тела. Сильнее всего она ощущалась в коленях. Стоило ему погрузиться в сон, как начинали возникать образы огромных цилиндрических колб с эмбрионами внутри, зелёное свечение, треск повреждённой электропроводки.
Снова его разбудили глухие удары железа – сломанный дроид на аэроподушке летал по коридорам, задевая железные двери и трубы, врезаясь в стены и кроша бетон на углах.
Заверган находился в одной из подвальных комнат, освещаемой тёплым светом керосиновой лампы.
Первым делом он пихнул руку под рюкзак, который часто заменял ему подушку – нащупать рукоять самопала.
– Спокойно, – облегченно выдохнул он и сел, вытянув перед собой ноги, слушая удаляющийся гул, – Больная железяка! Летает тут на бешеной скорости, как бы не пришиб. Хорошо я дверь на замок закрыл, а то он меня по стенам бы тут размазал.
Протерев глаза, он смотрел на играющие блики света. В коридорах послышался какой-то шорох. Заверган приготовил самопал, заряженный картечью, и вслушивался в резко наступившую тишину. Внезапно что-то пробежало перед дверью, издавая при этом многочисленные мокрые шлепки, будто гигантская гусеница пробежалась по луже. Но он точно помнил – там было сухо.
Не имею ни малейшего представления, что тут может водиться, – подумал он, и поёжился от мурашек, пробежавших по спине, – паксцисты не любители наведываться в подвалы… Я, впрочем, тоже не исключение… А вот в нашем районе эти прихвостни Нэйро часто стали появляться. Раньше же они старались туда не захаживать. Их там не любят. Мы их там не любим. И они это знают.
Заверган немного разогнал усталость после очередного прерванного сна, и его моментом охватила тревожность: в этом укрытии совсем безопасно. Он протер свои ярко-голубые глаза и почесал подмышку – свитер очень колючий. – Любая комната выглядит уютно в теплом свете лампы или свечи, – вполголоса сказал он, – Ковер вот… Пусть и сырой, старый облитый какими-то помоями, местами объеденный молью, но уже чувствуется некий уют. Покинутый уют… А всё-таки почищу я его. Потом, если вернемся… А столик? Этот маленький белый пластиковый столик, с множеством сколов и трещин, этой скосившейся побитой ножкой – тоже часть импровизировнного интерьера. Воспринимаю по памяти, как Учитель говорил, что раньше у всех были постоянные квартиры, дома, где были ковры, ламинат, изящные столы, посуда, даже холодильники, мониторы и многое другое. Ух Нэйро!
Его взгляд провалился в пустоту, лицо приняло грустные очертания. Затем он взглянул на бетонную, осыпающуюся от времени, стену, вдоль которой проходили металлические водопроводные трубы, покрытые грязью и ржавчиной. Собственно, на них Заверган подогревал себе чайник и сушил промокшие ботинки с носками.
Кто знает, когда научились строить такое? – подумал он, – И тем более: почему в этот заброшенный дом до сих поступает отопление? Это же очень старые здания, в аварийном состоянии. Говорят им около двухсот лет. Бывал я в подвале современных домов, которые проектировал очередной сервис Нэйро – "Архитектор". Нет там таких подвалов. И водопроводных труб нет. Там только сервера нейросети "Сэттингс".
Заверган потянулся к батарее, приподнял крышку чайника, и затянулся парующим ароматом – чая словно курильщик, который не брал в рот сигарету пару недель – насладился запахом, и даже показалось что он повел ушами от удовольствия.
– Уф, – выдохнул он, и довольный сел обратно, – Должно быть, наверху уже светает. Туманно там, наверное… Но зато нет никого, не то, что у нас в трущобах. Хотя, конечно, у нас из взрослых один только Учитель – он самый главный в трущобах. Есть ребята "старшаки", есть просто мы, и есть "мелкие". Но Учитель у нас единственный человек, отец для всех. К нему прислушиваются все ребята, выполняют его задачи. И только потому мы ещё, должно быть, живы, – Он сполз на пол и уставился в потолок, глядя на раскинувшую свои белые коконы плесень, которая поселилась в углу комнаты, и обильно разрослась. – Ай, ладно, скоро идти, нужно ещё поесть.
Он расстегнул молнию рюкзака, и недолго ерзая внутри рукой, вынул оттуда пачку галет и шоколадный батончик "Go.Stop". Съев всё это с особым аппетитом, и запив чаем – он смахнул с себя крошки, смял в руке упаковку, услышав её шелест, и бросил себе мусор на пол. Убирать его было некуда, а класть его в рюкзак – как знать, когда эта упаковка издаст свой шелест… Может, в самый неподходящий момент.
Заверган проверил наличие зарядов для самопала, достал напильник, немного поточил свой нож – он нашел его полгода назад воткнутым в дерево – и убрал его в самодельный чехол, добротно висевший на ремне. Перед выходом он достал карту, и посмотрел на обозначенные на ней районы, улицы, пометки зон для безопасных переходов. Убежище на карте не изображали, в целях конспирации. Он, и все остальные знали, что оно находилось на краю города, недалеко от протекающей рядом реки. К ним никогда не захаживали люди из обжитых районов: то ли боялись, то ли относились с предубеждением. А может просто забыли об их существовании. Но во время Нашествия всё менялось. В Убежище заделывались все щели, плотно закрывались все двери, вентиляционные вытяжки. И после каждого такого Нашествия приходилось вновь укреплять каждую заплатку, щель… Иначе это могло стоить жизни всем.
Заверган подумал, что за всю жизнь, пусть и только начавшуюся, он не видел ничего, кроме бесконечных ходок: от убежища Общины к какому-нибудь схрону или к свалке; а потом от свалки обратно в Общину. У каждого поселка, как того требовала эпоха цивилизованности и гигиены, были помойки, куда выбрасывали разного рода мусор: иногда ковры, иногда одежду, иногда даже мебель, столы, табуретки, диваны… А кроме этого он ничего и не видел. Почти ничего… Он любил забраться на крышу заброшенного шестнадцатиэтажного дома, который стоял напротив здания Общины, и провожать закат очередного дня. Если, конечно, погода была ясной. В дождливые же дни он предпочитал отсиживаться в подвалах – город сам по себе серый, а пасмурное небо создает невыносимо болезный контраст с этой печальной реальность. Ему вспомнилось, что в одном покинутом деревянном доме, какие раньше составляли костяк любой деревни, он нашел множество книг. Многие уже давно отсырели, буквы расплылись по страницам, а некоторые были…
– И не такие уж испорченные, – добавил он вслух, и замолчал, продолжая монолог мысленно, – А ведь Убежище и держится именно на наших ходках. Учитель однажды говорил, что есть свалки, где можно найти даже порох, провода, химические реагенты. Там я не бывал, а вот в некоторых районах города, я находил на помойках мясо, нераспакованное. Да и на вкус оно было неплохим, не отравился. Странные индивиды там живут. Во всём городе они странные.
Убежище было в нескольких кварталах от Плачущего Сквера – его так прозвали, потому что там росли преимущественно ивы, с которых в любую погоду капала вода. Самое трудное – это выбраться из этого подземелья. Проверив снаряжение, подвесив керосиновую лампу за крючок на поясе, Заверган подошел к двери и прислушался. Никакого грохота не было. Только где-то с трубы медленно, мерно, капала вода. Он отпер замок, держа самопал на готове, ведь помимо сломанного робота, тут появился какой-то мутант.
– Осторожно, осторожно, – шепотал он себе под нос, аккуратно выглядывая из прохода. Лампа осветила часть коридора, и его внимание привлекли следы на полу – дорожка из маленьких детских ножек тянулась в противоположную от выхода сторону, скрываясь в темноте, – Архаизм знает, что это такое и откуда оно взялось. Надо бы убираться отсюда, не хочу стать чьим-нибудь завтраком.
Испуганный Заверган поспешил к выходу. Когда он достиг его, и щёлкнул замками огромной стальной двери, отворив её – из подвала раздался жуткий гул, после чего послышался многоголосый крик, состоящий из сливающихся частот обертонов и унтертонов, зачем последовали многочисленные шлепки по бетону. Тварь побежала в его сторону. Заверган запаниковал, с большим усилием оттянул дверь на себя, когда оказался на другой стороне, и захлопнул её. Нечто гулко врезалось в дверь, отчего та содрогнулась, посыпалась бетонная крошка сверху. Он даже почувствовал, как вздрогнула земля под ногами. Ударив по двери ещё несколько раз, оно обижено взвыло, после чего начало удаляться вглубь, во тьму сырых подземелий.
Заверган выдохнул стресс. Первый раз с ним такое случилось – наткнулся на мутанта в подвале. Да он уже тут не один раз останавливался для ночлежки. Да и в других подвалах подобного не случалось. В этом разве что робот круги наворачивал на бешенной скорости, не более.
В голове начала проясняться мысль, что ребята его, наверное, уже ждут, и он рванул по лестнице на поверхность. Уже светало, и стоял слабый туман.
Я всё время считал, что уже взрослый, – подумал он, – Но в подвале ощутил себя беззащитным ребенком, самопал в руке мне показался какой-то жалкой игрушкой, одного выстрела этой твари точно бы не хватило, а зарядить новый патрон я бы не успел… Мне просто повезло.
Заверган прокрался вдоль стен гаражей, прикрываясь за кустами, и оказался у разрушенного двухэтажного здания. На точке рандеву еще никого не было. Он предпочел перестраховаться, не заходить внутрь, и затаился в кустах, оперевшись спиной на бетонную стену. Пасмурное небо постепенно становилось всё светлее. Изредка слышался гул двигателей самолетов, скрытых за пеленой облаков, распростершихся до самого горизонта, и движение машин на дороге, шины которых разбрызгивали лужи.
Заверган нажал кнопку включения на пейджере, он издала противный писк, – загорелось синим цветом табло экрана, выстроились в ряд черные буквы выражая приветствие на неизвестном ему языке.
На противоположной стороне заскользили две тени, и Заверган затаил дыхание. Один силуэт повернулся, что-то сказал другому, они пригнулись, и перебежали через дорогу, после чего поднялись рядом с ним по ступеням , скрывшись внутри здания. Он узнал их – Крис и Винсент. Шпионы инкубаторные, – подумал он, – Вас же на весь квартал было видно. От чего вы прятались, перебегая улицу прямо по центру, так еще и полусогнутых колянях? Хорошо, что тут камер нет, а то к нам бы уже направили пару патрульных машин паксии, еще и разведовательных дронов бы прихватили.
Он огляделся – на улице ни одного индивида. Он подошел к лестнице, где заканчивали расти кусты, и быстро забежал внутрь. Крис и Винсент встрепенулись, и направили в его сторону самопалы.
– Да это я! – успокоил их он, – Разведчики, ваше происхождение.
– Завер, а мы думали ты сгинул, – сказал Крис. Мальчишка был худой, с обритый налысо, в потрепанных джинсах из плотной ткани, и каких-то рваных кроссовках, и синяком под глазом. Вечно побитый, – подумал Заверган.
– По причине чего так пришлось думать? – удивился он.
– Да ты на связь не выходил, мы тебя по пейджеру вызывали.
– Так я был в подвале, в своем схроне.
– Поэтому связь не доходила, – недоверчиво спросил Винсент.
– Нет, я его выключил. Там у дроида прошивка слетала, и он круги наматывал по подвалу, а потом еще и мутант какой-то объявился.
– Мутант? – удивленно переспросил Крис, и взглянул на Винсента. Тот тоже выглядел ошарашенно.
– Да. Гусеница гигантская с человеческими ногами…
– Ты это… так не шути. Ты не выражаешь пассивную агрессию к нам через юмор?
– А с какой целью? Я, стать мне архаичным, едва инфаркт там не словил от воспринимаемого ужаса.
– Придется после ходки тащить туда огнемет, выжигать мутировавшие органические формы жизни.
– Если мы с ходки вернемся.
Ну и эмбрион недоразвитый этот Крисс, сказать такое перед ходкой, – подумал Заверган, и увидел, как Винсент ударил Криса кулаком в плечо.
– Ай! Винс, ты чего? У тебя расстройство личности началось?
– Перестань транслировать на слух подобные исходы.
– Можно было бы просто пресечь моё транслирование своим, – тихо сказал он, потирая ушибленное плечо.
А я бы еще и по голове стукнул, архачный индивид во всей своей красе, – подумал Заверган.
Они подошли друг к другу, тыкнули в грудь указательными пальцами со словами «знаю тебя», и пошли вглубь помещения. Эти двое пришли сюда из схрона в противоположной части от Убежища, видимо выполняли какое-то поручение Учителя. Винсент был одет весьма забавно – свитер, спортивные брюки, где-то нашел берцы, и поверх накинул трудовой черный халат. Видимо, он считал, что это добавит ему скрытности. Скрытности, это и правда добавляло, если ходить в потемках, а вот если увидят в таком – сразу заподозрят неладное. В Общине не все носили плащи, дело эстетичных соображений, нежели удобств. Винсент был старше Завергана и Криса на два года – ему было шестнадцать. С момента последней их встречи, он не заметил в его одежде или атрибутах ничего нового.
Винсент частенько читал книги в библиотеке Убежища, некоторые с тех же помоек тащил. Завергану же не понравились современные – их пишет нейросеть "Автор". И, по правде сказать, получается у неё неплохо, но безжиненно. Где именно эта мертвечина – Заверган не знал. Наверное, в самом слоге или совокупности сюжетов. Учитель как-то раз увидел у Винсента такую книгу – отобрал, ещё и подзатыльник влепил. Ругался долго. Нельзя, говорит, это читать. И дал ему другие книги, а ту показательно сжёг. Учитель вообще не был приверженцем каких-то литературных вкусов – он собирал все книги, что были написаны людьми до того момента, как первые нейросети стали писать свои.
Крис тоже не обзавелся ничем новым. Винсент заявил, что он готов, и встал на караул у окна. Заверган и Крис тем временем сели в углу, и копошились в своих рюкзаках, проверяя доступность медицинских стимпаков, бинтов, нейроингалляторов – если ранят, то они должны быть под рукой. У Крисса был самодельный патронташ, куда она сложил свои бумажные патроны для самопала, а Заверган предпочитал использвать подсумок – он говорил, что ему так удобнее, патроны не намокнут. И был прав.
– Ты же вчера в из Убежища вышел?
– Да, вчера, – ответил Заверган.
– На помойке нашел что-нибудь? – спросил Крис, обращаясь к Завергану.
– Нет, я и не ходил по ним, – ответил Заверган. – Времени не было: паксистских патрулей было слишком много, я с трудом добрался до схрона.
– Воспринял тебя, хотя это станно… Мы никого не видели…
– На обратном пути заглянем в одно место, – сказал Винсент, не отводя взгляда с улицы. Там внезапно начался ливень, капли дождя безжалостно пытались раскрошить уже потрескавшийся асфальт, а ветер словно подыгрывал стихии, создавая водяные плачи, бьющие в стены с особой силой. – Я зафиксировал внимание на одной мусорке. Радиоприёмник выкинули.
Если… – начал Крис, и Заверган пнул его ногой. Опять он за своё, – подумал он, – бездумно тревогу транслирует, и даже сознает.
– Готовы? – спросил Винсент, проводя рукой по дулу самопала.
– Полностью, – ответил Заверган, и они с Крисом приблизились к Винсенту.
В небе среди надутых тёмно-синих туч, которые, казалось, вот-вот готовы лопнуть, сверкнула молния, и громом отозвалась где-то вдалеке.
– Доставайте карты, – сказал Винсент, почесав висок, – Нужно спланировать маршрут, чтобы завтра уже загрузить "бесов" на сервера "Поехали" и "Дальнобой".
– Винс, нам ещё одежда нужна, – сказал Заверган.
– Украдём?
– Поддерживаю, – сказал Крис.
– Все согласны, отлично, – потёр руки Винсент, и принялся рассматривать карту. – Мы сейчас здесь.
– Угу, – хмыкнули ребята.
– Сервер "Поехали" находится здесь, в трех километрах отсюда. Это "Ретро-район", там находятся здания со времён Империи, и времен эпохи советского союза. Туда мы можем добраться пешком, но нам понадобится одежда, иначе нас быстро вычислят. А вот "Дальнобой" находится совсем в другой стороне, противоположной: в двух километрах от сервера "Поехали".
– Хм… Первый находится на последнем этаже торгового центра эмоций. Туда будет очень не просто попасть.
– Есть идеи, как туда проникнуть?
– Ммм… Думаю, в общем доступе можно найти данные об электропроводке здания.
– Можно, но что нам это даст?.. Ты же не подключишься по кабелю напряжения?
– Конечно нет, а вот обесточить здание – запросто. Один обесточит, двое будет ждать на последнем этаже. Питание отключили – мы врываемся внутрь, вставляем в порт speed-устройство, и покидаем комплекс.
– Нас не хватятся? – спросил Крис, – Если там есть аварийное питание?
– Мы и его отключим. Аккумуляторы сломаем, водой обольём, максимально изувечим, и отключим.
– Звучит абсурдно, Зав, – сказал Винсент.
– Ну тогда ты предлагай.
– Мне как-то ничего в голову не идёт. Ладно, придержимся этого плана. Теперь касаемо второй цели – "Дальнобоя". Там уже охраняемый объект, правда людей среди охраны нет. Разве что пара наблюдательных дронов, и роботы. Но, вооруженные. Стать мне ахраичным, это повод добыть нормального оружия.
– И ты воспринимаешь, что это их будет так легко обезоружить?
– Перегрузить им сенсорные приводы и отправить "бесов" в их систему управления.
– Ты что, лайнбрекером стал?
– Нет. Ведь в этом ничего сложного.
– Ну да, подумаешь, – сказал Крис с иронией, – Всего лишь-то надо обойти дронов, камеры, взломать узлы нейросвязи паксии, подобрать ключи к потокам шифрования и загрузить туда "бесов", чтобы все об моментально узнали. Нет, я нервно постою в сторонке.
– Солидарен, – сказал Заверган.
– Тогда не будем лезть в это?
– Если не хочешь получить лазерный пучок в голову, или чего похуже – попасть на Настройку личности, то да.
– Как тогда нам с этим справиться?
– Никак.
– Учитель будет недоволен, – сказал Винсент.
– А у нас отмычки есть? – сказал Крис, – А может ЭМ гранаты? Мы не можем обойти такую систему защиты. Лучше справимся с одной "Поехали", а "Дальнобоем" пускай займется другая группа. Сообщи им по пейджеру.
– Перед тем как выдвинемся – сообщу.
– В общих чертах: мы движемся по этому маршруту, где много подвалов, чтобы спрятаться в случае чего. Проходим мимо бензозаправки, и чере полкилометра в уже у цели.
– Да. Ждём, когда утихнет.
Ливень закончился также быстро, как и начался. Заверган не любил такую погоду, ему она казалось вестником дурных событий. Всем так казалось. Первым наружу вышел Крис. Он спрыгнул с лестницы в кусты, и осмотрелся. Убедившись что никто не просматривает улицу, он поднялся и вышел перед входом, приглашающе махнув рукой. Ребята вышли следом, и, сделав длинную перебежку через дорогу, оказались в Плачущем сквере.
– И в ясную погоду это место заставляет воспринимать тоску, – пробормотал Заверган.
– Не тебе одному, – сказал Винсент.
Легкой моросью шел дождь, впереди маячили белокаменные колонны ротонды, в центре которой стоял прикрытый водонепроницаемым тентом рояль. Они постепенно приближались к нему, пока из-за сени размашистых веток деревьев не показался Дом Культуры имени Натаниэля Шварца – поэта драмматурга XIX века, которого никогда не существовало.
Заверган, проходя мимо ротонды, смотрел на рояль. Когда-то ведь тут собирались люди… Пианист исполнял своими тонкими пальцами чудесные звуки, соединяя их в гармоничную мелодию, брал аккорды, и все собравшиеся узнавали песню, о чем свидетельствовал поднимавшийся хор голосов: старческих и молодых, высоких и низких, девичьих и юношеских. Воспринимали единство, – подумал он.
– Сейчас нам нужно перелезть за забор, – отвлек его от размышлений Винсент. – Там в подвале городская одежда.
– Винс, откуда она у тебя? – спросил Крис.
– Нашел.
– Где?
– Слишком много вопросов, Крис, – Винсент высокомерно посмотрел на него, – Тебе мало знать то, что нам есть во что переодеться?
– Нет, мои выводы ясны: договорились украсть одежду. Почему ты раньше не сказал?
– Забылось как-то.
– Ух, скупой ты индивид!
И добавить нечего, – подумал Заверган, – И вправду: скупой. Ещё и толстый. Скупой и толстый. Ничего, скупой – платит дважды. А толстый – втройне.
– Прекрати транслировать информацию голосом! Идём…
Они перелезли забор. Это был обычный забор, сваренный из стальных прутьев, покрашенных в черный цвет. Они сняли свои халаты, чтобы ненароком не зацепиться и потом неудачно приземлиться. Заверган схватился за прутья, подпрыгнул, и начал карабкаться вверх. Прутья были холодные, мокрые, в ладони впивались кусочки коры растущих рядом деревьев. Когда он спрыгнул на другую сторону, то заметил что к руке прилип большой кусок облупившейся краски. Слева грузно приземлился Винсент. Следом за ним Крисс. Они протянули через забор руки, взяли свои плащи, и пригнувшись, подошли к пристроенному подвалу.
– Винс, – шепнул Крис, – А не слишком ли рисковано в рабочем здании ДК схрон устраивать. Камер нет?
– Есть, но просматривают парадный вход.
– Почему?
– Твоё происхождение, – вскипел Винсент, – Спроси у "Архитэка", я не проектировал это здание.
– Как твой схрон еще не обнаружили вообще… – обижено пробубнил Крис.
– Рисковано держать его здесь, – ответил Винс, почесав родинку на шее, – Однако меньше шансов, что тут будут искать.
– Не факт, – шепнул Заверган, – От Нэйро можно ожидать чего угодно.
Спустившись в подвал, вход в который был настолько низким, что в полный рост там мог бы стоять разве что трехлетний ребёнок, Винсент включил свой ручной электро фонарь. Керосиновая лампа поясе изрядно мешала и издавала немало шума. Пол был покрыт старым светло-коричневым линолиумом, с отслоившимися загнушимися углами, большими вздутиями, местами протертым до дыр. В нос ударил запах сырой земли, какой бытует в погребах деревенских или метро.
Винсент уверенным шагом продвигался по тёмному коридору, издавая достаточно шума, чтобы их услышали те, кто мог бы находиться в подвальных помещениях. Заверган споткнулся о вздутый пузырь линолиума, и чуть было не упал. Крис усмехнулся в темноте, и тут же споткнулся сам на том же месте.
Эмбрион недоразвитый, – подумал Заверган.
Винс дошел до двери, и начал копошиться рукой в кармане в поисках ключа. Наверной замок, – подумал Заверган, – я тоже считаю, что они надежнее, нежели электронные.
– Посвети, – сказал Винсент, и вручил фонарь Завергану.
Он вынул заветный ключ, и начал пытаться попасть в скважину замка, повернул два раза, и кольцо замка с легкостью открылось, не издав ни звука. Маслом смазал, – подумал Заверган.
Свет фонаря охватил часть комнаты. Винстент свернул за угол. там что-то щёлкнуло, затарахтело, и он услышал работу электрогенератора на ДВС. Включился свет.
– Ну и хоромы, – восторженно протянул Крис, который до этого стоял за спиной Завергана, – Ты откуда достал эту мебель? Даже в Убежище такую не везде найдешь.
Заверган отстегнул свою лампу, и поставил её на стол. Не нужна она больше. Только мешаться будет.
– Мы переодеться пришли, – ответил Винсент.
Темнит он, – подумал Заверган, – Сильно темнит. И правда, откуда у него такая роскошь? Диваны – отличные, на помойке такие не найдёшь. Такие наверное в гостиницах или квартирах жилых домов. В магазине он что ли купил? Или может где-то украл?.. Да ну, не может быть. Кто ему продаст? Да и если бы украл – в одиночку бы не дотащил…
Винсент, будто прочитав его мысли, ответил:
– Вы не знаете о "болванках"?
– О чём?
– Воспринял. Это электронные носители мыслей, чтобы расплачиваться в магазинах.
– Это не опасно? Разве нейросеть не отправит эти мысли в свои алгоритмы?
– На то она и "болванка" – пустышка. Есть мысли, но ничего не стоящие. Иногда туда записывают мысли, взятые из текстов, сгнерированных "Автором", разве что вносятся которые текстовые и эмоциональные корректировки, и получаются искусственные мысли.
– И неужели нейросеть не заподозрила, что её обманывают?
– Конечно, она знает, что её обманывают. Только вот пока она это поймет, ты уже успеешь скрыться. Да и "болванку" потерять не страшно – она всё равно одноразовая.
– И кто это изобрел?
– Вы не имеете этой информации? Учитель, кто же ещё…
– Воспринимаю с удивлением, – сказал Заверган.
– Получается, ты всю эту мебель купил?
– Ну-у, – протянул Винс, и отвел взгляд. Заверган ухмыльнулся, – Что-то и украл.
– А покажешь, как расплачиваться мыслями? – возбужденно спросил Крис.
– Мы возьмем несколько "болванок" с собой, купим что-нибудь в торговом комплексе органического питания.
– Воспринимаю радостно! – Крис сжал кулак, и, зажмурившись, вытянул руку вверх.
Винсент объяснил им как использовать "болванки": в нейропорт она помещается фальш-входом, на конце которого, своего рода, заглушка. Наружу выходит порт для списания мыслей. Сама "болванка", когда её вставляли в голову, походила на нейропорт позапрошлого поколения, который ещё был в обиходе у четверти населения мира. Баланс мыслей лучше проверять заранее, и с этим могут возникнуть некоторые сложности. Мысли имеют категории ценности:
1) мусор – те, что нейросеть не отбирает, и никак не задействует в свои алгоритмы; чаще всего это были мысли, связанные с первой ступенью пирамиды Маслоу – физиологическими;
2) малой ценности – те, что возникают у большинства обывателей крупых городов, вроде тех, каким образом сегодня приготовить куриный суп или как сильно разбавить кофе молочными сливками;
3) средней ценности – это уже были мысли людей, которые имели настроенный специалитет и загруженный для продуктивности опыт работы всех предыдущих носителей. Подобные мысли могли быть, к примеру, способом изготовления деталей на токарном станке с другими математическими вычислениями и формулами, которые в опыт не добавляли, чтобы человек сам до них додумался;
4) высшей ценности – это уже тема для многих споров среди ребят в убежище. Никто точно не знает, что они из себя представляют. поскольку встречаются всего у 0,01% населения. Стоит напомнить, что сейчас население земли составляет 30 миллиардов человек. То есть около тридцати миллионов человек продуцируют мысли высшей ценности. Но, главенствующая теория на примере такова: человек, который изначально имеет гибкий склад ума, и высокий интеллектуальный потенциал, долгое время не проходит Настройку, но продолжает заниматься своей научной деятельностью. Биотоки его мозга резонируют с электромагнитными волнами мозговых имплантов, и он издает излучение, которое воздействует на окружающий следующим образом: их данные Настройки начинают путаться и слетать. Таких индивидов еще называют "интроспекторами". Вокруг себя они ускоряют процесс запуска абстрактного мышления у окружающих, к тому же сами продуцируют гениальные идеи, которые у них ворует Нэйро.
– Всё понятно? – спросил Винсент.
– В общих чертах – да, – ответил Заверган. Ему не хотелось вникать во все эти тонкости, хватило бы и общей информации.
– Мне тоже, – отозвался Крис.
– Вручаю каждому из вас по три "болванки". На двух мысли средней ценности, на одной – малой.
– Защитил убеждения, – поблагодарил Крис.
– Защитил убеждения, – включился Заверган, задумавшись.
– Настроен, – сказал таким образом "пожалуйста" Винс, и подошел к шкафу.
Странный способ для благодарности, подумал Заверган. "Защитил убеждения" – что это за выражение благодарности? Убеждения разве так важны?
Шкаф – подумал Крис, – это же роскошь, которую мало кто из нас имел удовольствие обладать. Сколько вещей туда можно поместить? Я бы положил туда фотокарточки из альбомов, которые храню в схроне, в домишке напротив убежища. А ещё в шкаф можно было бы убрать несколько самопалов. И одежду. И обувь. Да!
Одежда, – думал Винсент, доставая её из шкафа, – Внешняя оболочка во все времена определяла статус. Животные, в частности самцы, обладают яркими элементами внешности: львы – гривой; павлины – красочным хвостом; селезни – окрасом шеи и головы. Кто считает иначе, тот невоспринимаемый недоразвитый эмбрион!
Винсент подошел к ним с комплектами одежды. Она была новая, чистая, упакована в прозрачные пластиковые мешки. ему самому не терпелось одеть её.
– Примеряйте, – сказал он, взял свой комплект, и присел на диван, снимая свои рваные ботинки.
Когда ребята переоделись, пришлось Винсенту искать головные уборы для него и Завергана – Крисс итак был обрит наголо, а парикмахерских принадлежностей в схроне не было. Он нашел только кепку и коричневый кожаный шлем с пилотскими очками. Заверган сразу выбрал шлем, а Винсент был не против, ему больше по душе была бандана.
– В путь, – сказал Крис, и они направились к выходу. Винсент выключил генератор, свет в помещении погас. Заперев дверь, они вышли на поверхность. Дождь не прекратился, в воздухе летала водяная пыль и пахло жженым пластиком.
– Знаем тебя, город-N! – торжественно произнес Винс.
– Кстати, никто не знает, почему именно "город-N"? – спросил Завер.
– Нэйро его так назвало. Почему? Спроси у него.
– У меня возникло желание зайти в торговый центр органической пищи, – сказал Крис.
– Я не против, желудок просит его наполнить, – согласился Винсент.
Они подошли к торговому центру, где собирались вкусить современной пищи, с прилавка, а не с помойки, и не жареных крысиных тушек, предварительно обработанных в спиртовом растворе, и вываренных до сильной жесткости.
– Что с самопалами делать будем, – спросил Крис, – наверняка датчики стоят.
– Хоть у тебя мозг, как у одноклеточного, но дело говоришь, – сказал Винсент.
– Обидно, Винс! – капризно протянул он.
– На правду не обижаются.
– Не правда это!
Это уже переходит границы, – подумал Заверган, – воспринимаю раздражение.
– Нормальный ты индивид, Крис, – успокоил его Заверган, – Глупости порой говоришь, но в целом, на тебя можно положиться.
– Сюда! – махнул им рукой Винсент, найдя для тайника. Это была вентиляционная отдушина, крышку которой он отломал, чтобы сложить туда их оружие. Он приставил крышку под углом, поскольку винты он уже выдрал вместе с пластиковыми муфтами.
Зайдя внутрь, они были поражены масштабом помещения, его чистотой, отлаженностью работы роботизированного персонала. Наверху виднелись галаграфические рекламные вывески, сменяющие одна другую. Винсент уже был здесь, и его это не удивляло так, как его напарников. Он даже завидовал им – вот бы вновь испытать этот восторг.
Он провел их к одному десятков входов, где находился магазин продуктов органического питания.
– Ведите себя так, будто вы в убежище книги разглядываете, – шепнул им Винсент, – Камеры считывают и жесты, и мимику, даже темп ходьбы!
Заверган и Крис выбрали себе по банке стимулирующего энергетического напитка "Neutrinos", взяли по пачке галет под названием "Sandy", и прошли на кассу.
– Знаю вас, – сказал Заверган грузной кассирше с глазами как у дохлой рыбы: смотрящими в противоположные друг от друга стороны, потускневшие, не моргающие.
– Знаю вас! – отозвалась женским басом кассирша. Завергану не нравился её вид: короткая стрижкой, светлые волосы, помады на губы она явно не пожалела, и загнутым вниз носом, похожим на клюв хищной птицы. Жутковатый вид.
Она принялась подносить товары БС коду, и складывая их на другой стороне кассы.
– С вас одна мысль малой ценности, – пробубнила она. Заверган встретился взглядом с Винсентом. Тот одобрительно кивнул.
Он вытащил из банковского терминала нейрокабель, и вставил в болванку, которая уже находилась в его голове. Он напрягся, дыхание сперло, кровь стучала в висках – что если сейчас будет отказ, если нас обнаружат, двери закроются, и этот гигантский Ктулху на кассе встанет, и погонится за нами механическими шагами, и ни один самопал её не возьмёт?
Лампочка на терминале подсветилась зелёным цветом, сигнализируя об успешной оплате, и женский голос из громофона на кассе произнес:
– Оплата произведена! Благодарим вас за ваши мысли! До узнавания!
– До… узнавания… – произнес Заверган, сглатывая подступившую к горлу слюну.
– До узнавания, – отозвалась кассирша.
Следующим подошел Крис. Его лицо было едва ли темнее белого полотна. Воспринимая визуально, – подумал Заверган, – он тоже встревожен.
Троица подростков купила товары без каких-либо происшествий, на выходе забрали свои самопалы из импровизированного тайника, и расслабленно шли по улице, на перекрестках сверяясь с карманными картами. Они медленно поедали невероятно вкусные и нежные галеты, которые буквально таяли во рту.
– Ты видел на прилавке сухую лапшу? – с с набитым ртом спросил Крис у Завергана.
– Видел, – ответил тот, – настройки сбиваются, думая о том, что мы её не купили.
– Да и архаизм с ней, – брезгливо сказал Винсент, – Мы и галет пожуём.
На соседней стороне дороги, в фонарь, с трескучим грохотом ударила молния. Встрепенулись не только ребята, но и прохожие на улице. Дождь начал набирать силу. Крис поперхнулся куском галет, и согнулся, задыхаясь. Винсент начал стучать ему по спине, потом обхватил сзади, и начал совершать толчки на живот. Наконец, злосчастный кусок вылетел, и упал в лужу. Винсент отпустил Крис, и тот упал на четвереньки.
– Как бы в нас не попала, – с опаской прошептал Заверган, и огляделся.
– Не должна, – ответил Винсент, протерев испарину на лбу, – Вроде…
– Хе-хе-хе, вроде, – вставил Крис, который поднимался с тротуара.
– А вообще надо будет провести эксперимент…
– Жнаем мы штвои экшпэименты, Винш, – набивая рот очередными галетами сказал Крис, и прожевав, испытывая на себе недовольный взгляд Винсента, спросил, – Этот ушахан шлучаем не швоя хапота?
– Нет, – резко ответил Винсент, – Но я мог бы попробовать его вызвать.
– Чашодей ты наш! – воскликнул Крис, продолжая жевать, – Жнаю тебя! Жашитил убештения шоею шылою! Ха-ха-ха-ха! Ай! За что, Винс?.. – Крис потирал ушибленное плечо.
– Чуть не задохнулся, а уже опять с набитым ртом смеется, – проговорил риторически, глядя на небо, Винсент, – Учитель, за что ты наградил мне в напарники этого недоразвитого эмбриона?
– Да после твоих опытов только руины и катаклизмы!
– Это когда было то? – спросил Заверган удивленно, – Что-то я не помню.
– На нашем с ним задании было, две недели назад, – и повернув лицо к Винсенту добавил, – Экспериментатор ты архичный.
Винсент закатил глаза и шумно выдохнул. Сколько дурака ни бей – умней не станет.
Заверган усмехнулся, ловя на себе ожидающий резонанса взгляд Криса, и недовольный взгляд Винсента, который снова тяжело выдохнул и провел ладонью по лбу, смахивая капли дождя.
Винсент часто читал литературу сомнительного содержания, в том числе не брезговал и чтением работ "Автора", за что получал физические взбучки и следующие за ними санкции от Учителя. Он был не единственным знакомым Завергана, который умел читать в Убежище. Винсенту нравилось ставить разного рода эксперименты, о которых он вычитал в той или иной книге, или учебнике по химии или физике. Он даже вел свои дневники в тетрадях – которые были большой редкостью Убежище. В глазах Завергана Винсент был самодуром, который убежден в правильности своих дерьмовых и порой даже рискованных поступков. К примеру те же "болванки". Очень уж сильно не верил он в то, что Учитель выдал Винсенту подобное устройство. Наверняка связался с какой-нибудь группой черных интроспекторов, которых схватят со дня на день. Черные интроспекторы – прятались хорошо, торговали своими разработками, и их рынок – был равен чёрному рынку. А слова его слова о том, что это ради науки, Общины, что он на пороге величайшего открытия – ложь, лицемерие, отговорки, в оправдание своих пороков. Что раз человек ставит эксперименты, и держит в тайне цель эксперимента – это не спроста. Врагов в Убежище нет. У нас один враг паксия и все производные Нэйро.
– Ребят, – спросил Заверган, – К Антеннам кто-нибудь когда-нибудь ходки делал?
– Не-а, – ответил Винсент, почесывая свою родинку, – Учитель вообще туда не разрешает ходить.
– Говорят, – добавил Крис, – Там исзлучение высокое, что нейропорты плавятся, выжигая мозги. Опасная штука… Мы один раз с Киром там были. Ничего особенного… вроде. А как ближе подошли, то как у нас волосы дыбом встали, заискрили, так из-за переулка нас патрульная машина паксистов чуть не сбила. Мы в них из самопалов залп дали с воспринимаемого испуга, и побежали на максимальной скорости! Страшно было.
– Ой, ну смотри, как брешет! – воскликнул Винсент, – Это ж я ходил с Киром, а не ты. Ты его вообще один раз только видел!
– Ну видел я его в Убежище после вашей ходки, и что? Уже и приукрасить нельзя…
– Тебе бы с "Автором" генерировать!..
Знал Заверган Кира – не из Убежища был звереныш. Видимо один из интроспекторов. Лишенный страха, настоящий сорвиголова. В самое пекло лез, и выбирался обратно. Ребята из убежища часто с ним сотрудничали. Непростой был парень, а всего-то на год старше Винсента.
– Там что-то вроде неприступного барьера, – опередив открывшего было рот Винсента, сказал Крис, – А Кир – это городской пацан, с которым этот "эскперементатор" как-то подружился.
Забавно он сделал акцент на "эскпериментатор", – подумал Заверган, чувствуя, что к горлу подступает смех.
– Да врёт он, – очередной раз ударив Криса в плечо, сказал Винсент, – Да, городской какой-то парень… Прибилзся к нам, информацию ценную Учителю предоставлял. Даже жил какое-то время в Убежище. Ты же его знаешь, Завер, что молчал-то?
– Знаю, разумеется. Мы же втроем ходили на свалку за город. А Кир, – Заверган поучительно посмотрел на Криса, – На нашествии он попался…
– Ребят, мне кажется…
– Да заткнись, хватит! – рыкнул Винс.
– Патруль, – тихо пропищал Крис, вжав голову в плечи.
Винсент посмотрел вперёд. И правда, двое паксистов идут, над ними наблюдательный дрон кружит.
– На нас сморят? – спросил Крис.
– Будем надеяться, что нет, – шепнул Винсент, – Иди так, будто это не патруль, а ребята из Убежища.
– Легко тебе говорить!
– Не легко…
Патрульные с синими повязками на белых шинелях прошли мимо них, один сказал что-то в рацию, остановились у торгового центра, в котором ребята давеча отоварились. Один из них галатным движением смахнул капли с козырька своего служебного картуза; другой присел на корточки и что-то подобрал с земли. Ребята не смогли разглядеть, что имено. Он убрал это в стеклянную капсулу с автоматической вакуумной герметизацией – и патрульные, быстро взбежав по ступенькам, вошли в здание.
– Спокойствие, спокойствие, – бубнил себе под нос Винсент. – Уходим.
Рядом снова ударила молния, ребята машинально прикрыли голову руками, от грохота у них заложило уши, и они двинулись ускоренным шагом в сторону своей цели.
Глава 2
Подростки, переодетые в современную чистую одежду, с очками циклопами на переносице, приближались к торговому центру эмоций.
Интересное название, – подумал Заверган, – Торгуют эмоциями, значит. Загрузил себе "радость", и ходишь, улыбаешься, главное чтобы лицензция Настройки работала. Загрузил "печаль", и ходишь с кислым лицом, будто заставили неделю питаться одними килонами… Килоны… Ужасная гадость, вывели сорт лимона кислотностью в pH от 1,6 до 1,9, есть невозможно. Зато "Кулинар" сгенерировал, его происхождение, стать мне архаичным!
Он посмотрел на своих напарников. Ему стало так тошно от того, что каждый раз одно и то же – идём либо на помойки, и весь день копаемся в мусорных контейнерах, либо на очередную диверсию, чтобы загрузить "бесов" на сервисы Нэйро, которые почти никогда не дают ожидаемого результата, а мы рискуем попасться. Так хочется залезть на крышу высотки, что рядом с Убежищем, – не знаю, как остальным – хочется застыть взглядом, лицезреть солнечные закаты. Глядеть в небо бесконечно. Всегда. И уснуть там. На крыше…
Он вернулся из размышлений, когда Винсент влепил подзатыльник Крису. Задание… Есть задание, его нужно выполнить, все недовольства и оправдания – потом.
– Смотри, – сказал Винсент, – Это, кажется тот самый район, где Кира схватили.
– Да, где-то тут это было, – подтвердил Заверган.
– Его правда поймали – спросил Крис? – Вы вещаете достоверно?
– Достовернее быть не может, – пробурчал Винсент, – Да, Завер?
– Да…
– Что с ним случилось?
– Когда "Нашествие" закончилось, – ответил Заверган, – И пришли паксисты, забрать его тело для Настройки – он поджег себя, и их заодно.
– Воспринимаю внутри жуткую картину, – поёжился Крис, – А как он поджёг-то?
– Огнесмесь у него была, – ответил Винсент. – В бутылках.
– Нам бы так не сгореть, – прошептал Крис.
– Не сгорим, – ответил Заверган, – У нас огнесмеси нет.
– Да, – хмыкнул Винсент, – Вместо неё у нас импровизированный план.
Пройдя еще километр, они наконец вышли к "Ретро-району", где сохранились дома в архитектурном стиле эклектики с элементами необарокко, псевдоготики и неомавританского стиля, не говоря уже о зданиях в стиле сталинского ампира.
– Можете посмотреть на карту, – сказал Винсент, глядя вперёд перед собой, – Я и без них знаю, что перед нами "Ретро-район".
Никто из ребят не стал доставать карты. Говорить было нечего – здания эпохи барокко и модернизма. Современные здания создавали дисгармонию на фоне старинной архитектуры.
Ребята подошли к ТЦЭ и, остановившись перед входом, переглянулись.
– Вроде никого нет, – сказал Винсент.
– Вроде, – хмыкнул Крис.
– Надо идти сейчас, нам всего пару домов обогнуть осталось.
Они дали старт из кустов, и быстро добрались до нужного места. Вадд искал особые знаки, чтобы определить тайник, а Заверган с Крассом стояли на тревоге. По соседней улице промчались дроиды, и ребята пригнулись, чтобы на них не попал свет. Хоть они и не увидят их с такого расстояния. Но мало ли? Вадд наконец нашел тайник, и извлек из него небольшую бомбу, завернутую в полиэтиленовый пакет, подполз к напарникам на четвереньках, и шепотом скомандовал, что пора двигаться дальше.
Когда они шли вдоль очередной улицы – поскольку её никак не обойти, и негде укрыться – сзади, на большой скорости промчались дроиды, охватив ветром их плащи, и заставив трепетать ткань по ветру черными струящимися волнами. Они проводили их взглядами, а в глазах отражались холодно-голубые блики мерцающих сирен. И вдруг у них за спиной раздался, похожий на человеческий, строгий голос:
– Граждане, тут небезопасно находиться, – вещал голос, – Покиньте опасную зону, вернитесь на рабочие места или учебные заведения.
Ребята побледнели и выкатили глаза. Первым обернулся Вадд, причем не меняя выражения лица, словно это могло как-то повлиять на то раскроют их или нет. Красс же продолжал ошеломленно смотреть перед собой в пустоту, а Заверган смотрел на друзей, бегал по ним глазами, переводя взгляд то на Вадда, то на Краса – в затылке были какие-то разъемы, но как ими пользоваться никто не знал!
– Задержитесь. Требуется проверить вашу ликвидность в параметрах личности. Эта процедура не займет много времени, повернитесь ко мне затылками и разблокируйте разъем, – проговорил механический голос за спиной.
Заверган повернулся и посмотрел на дроида, который вытащил какую-то клешню из руки. Большое, непропорциональное овальное подобие лица с голубыми подобиями глаз (ибо были они прямоугольными). У Красса вот-вот начнется нервный тик, Вадд тоже выглядел не в лучшей форме – его напарники просто не знали, что делать.
– Один момент, – сказал Заверган, беря ситуацию в свои руки, и повернувшись к нему затылком, и почесал для вида за ухом.
– Сейчас проведем проверку ликвидности, – раздался голос дроида, так похожий на человеческий, сохранивший эмоции неприязни к ожиданию.
Заверган потянул руку за пазуху. Прогремел выстрел. Он был больше похож на взрыв маленькой петарды. Дроид схватился за грудь, и начал искриться, издавая противные звуки поломавшимся голосом, а из дула самопала выходил пороховой дым от выстрела.
Ребята кинулись бежать заброшенными дворами, проламывая на ходу колючий кустарник, оцарапав себе лицо, на их щеках кровоточили мелкие царапины. Каждый шаг давался тяжело, от страха будто отняли все силы, сразу стало тяжело дышать. За спиной всё ближе и ближе раздавался гул сирен, и усиливался свет, казалось, будто они во сне, где дерешься ватными кулаками, где ноги становятся тяжелыми, и когда опасный враг, желающий твоей крови, настигает тебя шаг за шагом, и бегство лишь оттягивает время, а не спасает от неминуемой участи. Но, тут Вадд, бегущий самым последним, на ходу, ковыряющийся в своем рюкзаке, что-то нащупал. Он что-то вытащил, и махнув рукой кинул на спину.
Красс и Заверган услышали сзади электрический мощный разряд, который через секунду прекратился.
– Что это было?! – крикнул на ходу Заверган.
– Разрядник! – кричал в ответ, запыхавшийся Вадд, – Его мне дал Учитель.
– Вовремя, – пропыхтел Заверган.
– Бомбу не потерял?! – выкрикнул Красс.
– Ты дурной?! Если она упадет, то около километра в диаметре – все выжжет! Она у меня в рюкзаке!
– Ты идиот! – ответил ему Красс, но Вадд, видимо, его не услышал.
Виляя дворами и улицами, они оторвались от погони, и огородами вышли в Поле, до трущоб оставалось совсем немного, но тут на горизонте появилась черная туча, которая стремительно двигалась в их сторону.
– Нашествие! – крикнул Красс, и побежал вперед, однако Вадд успел схватить его за шкирку, от чего тому в горло врезался воротник.
– Тут недалеко есть дом! Заброшенный! – кричал он в ухо Крассу, хотя ничего не шумело, – До трущоб не успеем, туда давай, бегом!
И ребята побежали к пятиэтажному дому. Раздвигая на ходу колосья каких-то злаковых сорняков, словно плывя в воде по-лягушачьи, обжигаясь крапивой, и наконец дошли до заброшенного дома. Жутко хотелось пить, и у всех троих потекли слюнки, когда они увидели красные ягоды вишни за решетчатым забором, а когда почувствовали запах сырости, ещё больше захотелось наконец добраться до укрытия.
– Твоё происхождение! – крикнул Вадд, – Замок висит!
– Что делать, Вадд, что делать? Кто вообще вешает замки на двери подъезда?! – запаниковал Красс.
– Почем мне знать?! Давайте через окно попробуем.
– Подождите, – сказал Заверган, и поднял с земли большой камень, и что было мочи обрушил его на замок. Тот упал.
Они прошли внутрь, однако дом этот он был отнюдь не самым желанным местом для укрытия, потому что в нем никто не жил, и не готовил убежище от Нашествия. Оставалось только попробовать проникнуть в подвал, но подвала в этом доме почему-то не было. Внутри лестницы были покрыты толстым слоем грязи, в некоторых частях даже пророс мох. На стенах было что-то нарисовано, какие-то слова и буквы выпуклой формы. Вокруг валялся мусор из-под упаковок кефира, сухпайков, битого стекла от пивных булок и пустых, выцветших пачек сигарет.
Спрятавшись в одной из квартир, быстро закрыли разбитые окна попавшимися под руку деревянными пластинами и дверцами от шкафа, и зажгли свои керосиновые лампы.
Красс проверял насколько крепко стоят укрепления на окнах, и трясущимися руками пихал поролон в маленькие щели. Заверган вспомнил, как однажды видел из убежища бегущего человека от орд механизированных пчел, видел страх в его глазах, видел. И самым страшным было то, что он боялся не за собственную жизнь, не за существование, нет, – а страх потерять свою рабочую должность, страх быть перепроверенным, страх вновь попасть на Реабилитацию. Наверное, Красс и Вадд тоже видели подобное, когда были в этом городе.
– Вроде, держится, – заявил Красс вполголоса, – Что будем делать?
– Не знаю, – ответил Вадд, проводящий пальцем по корешкам книг, стоявшим на полке, уже отсыревших, и скрывающих свои знания из-за заброшенности этого места; книги, которые превратились во что-то мерзкое, покрытое слизью, в которых ранее хранились знания, в которых автор посвящал этому всю свою жизнь, вкладывал душу, а теперь ими разве печку топить. – План не задался… Глупо получилось… По крайней мере нужно переждать Нашествие, и потом вернуться в трущобы, доложить Учителю…
– Ну, он как всегда будет не доволен, – сказал Заверган.
– Не знаю… Пойду-ка я почитаю то, что уцелело.
Вадд взял какую-то книгу, которая с виду лучше сохранилась и удалился в соседнюю комнату, а Красс и Заверган остались сидеть в зале, окутанные мистическим страхом этого места.
– Что это за дом такой странный? – спросил Заверган Красса, – Почему его не используют для убежищ, или не снесут вовсе?
– Вадд говорил, – отвечал Красс, – Что в этом доме жил с женой какой-то мужик, и он тут что-то химичил… Он где-то тут хранил ядерное топливо, Вадд говорил, что оно радиоактивно. По его рассказу, в этот дом пришла его бабушка в гости к этому самому химику – кстати он был заядлым алкоголиком – и спьяну налил и себе, и ей вместо чая ядерное топливо, после чего оба умерли.
– Что-то чушь какая-то, – сказал Заверган с недоверием, – Никогда о таком не слышал…
– Ой, ну и ты туда же! Это он мне рассказывал, я даже ничего своего не добавил!
– Да ладно, ладно, может он над тобой пошутил.
Заверган вспомнил случай, как Красс украл у Вадда игрушечный автомат из тайника, и как они спорили возле сломанного колеса обозрения в Заречном районе, Красс предъявил ему:
– Вадд, что упало – то пропало!
А Вадд спокойно ответил ему немедля ни секунды, ибо знал, что он не терял своих вещей, а лишь спрятал в неудачном месте:
– Красс! Сейчас ты у меня упадешь – и ко мне рабство попадешь, – после этого все трое залились смехом. Шутка получилась хорошая.
За стенами дома слышалось противное пчелиное жужжание, словно миллионы пчел пронюхивали это место, и пролетали над заброшенным домом, старясь проникнуть в каждую щель.
В соседней комнате, где находился Вадд, послышалось мычание, но было оно не мучительное, а скорее удовлетворенное.
– Что там, – спросил Красс, – К нему пчелы проникли?
– Вряд тогда он стал бы мычать, словно ест что-то вкусненькое, – ответил Заверган, но на всякий случай взял в руки баллончик с краской, и держа на готове зажигалку у распылителя – Красс последовал его примеру.
Когда они зашли в комнату, то увидели распластавшегося в оборванном старом, сыром кресле Вадда, валяющуюся рядом взятую им книгу, и… больше ничего. Вадд расплывался в блаженной ухмылке, мямлил что-то нечленораздельное, лениво двигал головой, и тянул руки к свету, который роняли на его глаза зажигалки товарищей.
– Что с ним, твое происхождение?! – воскликнул Заверган.
– Дух вон! Марш грядет! Р-р-а-з, д-в-а-а! Р-р-а-з! Д-в-а-а! Гром! А лучше бы гремела тишина. Буду там – и посмотрим, – говорил Вадд, бегая глазами по комнате, и начав ломать укрытия на окне. Глаза его были стеклянными.
– Открыть! Свету нужен луч тьмы! Свежесть! Дыша-а-а-ть!
– Стой! – крикнул Заверган, и в этот момент за его спиной прогремел выстрел из самопала. Вадд медленно опускался на пол, продолжая что-то бормотать. На его спине быстро расплывалось красное пятно.
Заверган подбежал к Вадду, и взял его за руку. Тот улыбался, и продолжал что-то говорить, уже шепотом.
– Мертв… – сказал Заверган.
Он встал, посмотрел на ошарашенного Красса, на распластавшееся тело Вадда и вышел обратно в залу, усевшись на мокрый от сырости диван. У него не было никаких мыслей, не было страха, не было ничего кроме пустоты. Тут чертовски захотелось пойти к Антеннам, где он бывал только во снах. Внезапно для себя он ощутил такую злость, что захотелось гневно орать, материть всё что видит, всё что вызывает его раздражение. Дурацкие пчелы, думал он, дурацкие возможности. Мы вляпались в дерьмо, потерпели неудачу, и почему? А какая разница? Почему мы вообще должны бороться, почему мы должны прятаться, почему нам надо бояться этого?! Как же это раздражает, бесит, хочется взять огнемет, и сжечь к чертям всё это, все эти Нашествия, всех этих кретинов, всех этих рабочих, всю эту систему. И почему я называю это системой? Какого черта я должен учиться выживать, когда я мог бы просто взять, сдать анализ крови, пройти реабилитацию, и быть частью общества, которому не нужно скрываться от этих дроидов, не убегать из-за отсутствия каких-то бумаг. Почему? Почему я долен жить в грязи, прятаться в подвалах, терпеть избиение розгами из-за проваленного задания, почему я должен жить в этой грязи, когда я вижу готовый порядок? Потому что так говорит Учитель? А кто он такой? Всякие беззубые старухи приходят в подземные коммуникации, чтобы послушать его проповеди, что он скажет нам, как он попадет в этот раз по нашим проблемам, как он обложит нас надеждой. А почему нельзя? Нет, я не то чтобы имею что-то против Учителя – он великий человек – Но почему нельзя жить как те люди в городе, почему нельзя пройти реабилитацию, почему нужны эти диверсии, прятки – я не понимаю.
Вскочив с кресла, Заверган поспешил в комнату, где остался Красс с Ваддом. По пути он споткнулся от торчащую из пола доску, задел книжную полку, которая с грохотом упала на пол, подняв столп пыли, и раздавив несколько книг. Забежав в комнату, он первым делом почувствовал кислый запах пороха, а потом увидел Краса, в руках которого был самопал, из дула которого медленно и едва заметно тянулась струйка дыма.
– Что опять? – спросил Заверган и медленно подошел к Красу.
– Он… поднялся, – сглатывая слова произнес Красс, не отрывая печального взгляда от трупа их товарища, у которого появилась ещё одна дырка. На этот раз во лбу. – Капсулу для взрослых где-то достал… Наверное, у Кривого, – едва слышно говорил Красс под шумом Нашествия.
– Не понимаю…
– Похоже, решил попробовать… Учитель же… Да сам Вадд говорил, что эти ампулы – зло. И сам же её выпил… Вон, осколки валяются, – он кивнул в сторону кресла, где сидел Вадд.
– Наверное, тут же и нашел… мда… задание провалено, попали под Нашествие, Вадд гробанулся… – нервно и быстро перечислял Заверган, – Ну, хоть мы уцелели, и бомбу с собой прихватили.
– Учитель будет недоволен, нам надо вернуться по очереди… А может лучше, если вернется только один из нас.
– Ты о чём?
Красс направил самопал на Завергана, и нервно улыбнулся.
– Если я вернусь один, то скажу, что всё из-за вас, и он мне поверит. Он не будет меня бить, ни розгами, ни током. А если вернемся вдвоем, то одному из нас придется худо.
В момент, когда Красс уже собирался нажать на курок, за его спиной рухнуло укрепление, и в комнату хлынул рой маленьких черных насекомых. Красс обернулся, и выстрелил в эту орду, однако это ему ничем бы не помогло. Заверган бросился в соседнюю комнату, и спрятался в шкафу, накрывшись лежащим в нем же одеялом, старатель пытался закрыть дверцы. Он услышал, как Красс грузно вбежал в ту же комнату, дико крича, а потом раздался звук горящего газа, очевидно он отбивался использовал баллончик в роли огнемета. Потом он, продолжая орать, выбежал из квартиры и побежал вниз по лестнице. Было слышно, как он несколько раз снова жег огнем насекомых, а потом последовал какой-то грохот. Видимо он потерял сознание, и скатился по лестнице.
Заверган не вылезал из шкафа, и продолжал в нем молча сидеть, хотя было чертовски неудобно. Вадд, -думал Заверган, – Как он мог повестись на такую дурацкую страстную уловку, почему? Он ведь видел, что стало с Кривым, сам говорил нам о том, что гораздо важнее трезвый и холодный ум, рассказывал о своих экспериментах, выражал интересные идеи, у него был хороший творческий потенциал… Почему он стал выпил содержимое ампулы? Не понимаю. Совсем. Мы ведь и в кустах прятались от тарелок, которые искали нас, вылетая из серых мрачных туч, он обычно старался удержать команду, хотя всячески отрицал, что мы ему дороги. Чувство, словно я потерял что-то дорогое мне, что-то важное.
В подъезде послышались шаги. Было несколько человек, они коротко переговаривались, но Заверган не мог разобрать. Он знал, что пришли ОНИ. Это те самые патрули, что вылавливают усыпленных при Нашествии и отправляют на реабилитацию. Сидеть в шкафу стало окончательно неудобно, ноги и пресс сводило судорогой до боли. Заверган, сжав челюсти, и молча изливаясь слезами от боли, терпел, лишь бы не выдать своего присутствия.
В комнату кто-то вошел. Их было двое. Один пошел туда, где всё ещё лежало тело Вадда, а другой остался в комнате, где прятался Заверган. Было слышно, как он выламывал укрепления с окна, не проронив при этом ни единого слова. Затем он ещё немного походил по комнате, как Завергану показалось, он ходил кругами, и остановился возле шкафа. Ну всё, – подумал Заверган, – Сейчас и меня сцапают.
– П-26-й, – раздался голос из соседней комнаты. Он явно обращался к своему напарнику, – Тут чисто. Необходимо доставить тело убитого вниз.
– Следую, – отозвался голос у шкафа.
Шаги постепенно удалялись, и минут через пять всё стихло. Заверган выпрямил ноги, и с шумом выкатился из шкафа, пытаясь снять с себя одеяло. Из соседней комнаты тянулся кровавый след, и уходил в подъезд, а дальше вниз по ступеням. Вадда забрали. Красса, очевидно, тоже. Взяв со стола керосиновую лампу, и закинув за спину рюкзак с бомбой, он уже направлялся к выходу, как увидел лежащий на полу самопал.
Глава 3
Заверган вернулся в трущобы. Он шел по пустой улице, разгоняя лужи, образовавшиеся в дырах на асфальте, и оглядывая старые дома, которые были заселены и полны счастливыми семьями задолго до его рождения.
– Я весь вымок, – проворчал он себе под нос, и шмыгнул носом, – Как отчитаюсь – сразу в подвал с библиотекой, и сяду у горячей трубы. Если место свободно, конечно. А оно скорее всего занято. Ну ничего, мне уступят. Должны уступить.
Он остановился у подъезда многоэтажки, оглянулся назад, тоскливо наблюдая за плывущими по пасмурному небу темно-серыми тучами. В лицо ему подул сильный ветер, и дождь заметно усилился. Заверган устало вздохнул, и зашел внутрь.
Внутри он постучался в хорошую, массивную дверь Учителя, и начал ожидать, когда тот её отопрет, и пригласит к себе. Если у него, – подумал Заверган, -Разумеется, никого на приеме нет. А скорее всего кто-нибудь есть. Ну ничего. я подожду.
Только он повернулся, чтобы сесть на ступеньки, как на двери с другой стороны защелкали засовами, и она легко отворилась. Из проема показалась седая голова Учителя, а затем и всё его тело. Он как всегда был в белом медицинском халате – и чистым, между прочим – мокасинах и джинсах. Худой, как скелет, со впалыми и дряблыми щеками, многочисленными морщинами на лбу, коротенькой свежей стрижкой, и тщательно выбритым лицом. Как всегда, хмурый, готовый придраться к мелочам. На левом его ухе был совсем свежий ожог, да и руки тоже были в ожогах, царапинах, гематомах, и на правой руке не было одного фаланга на мизинце. Заверган всегда с интересом смотрел на этот обрубленный и заживший давным-давно палец.
– Ты кто? А, Заверган, – сказал Учитель своим трескучим, как высохшая щепка, голосом, – Знаю тебя! Заходи.
– Знаю вас, Учитель, – отозвался Заверган, и опустив голову, прошел внутрь.
Учитель захлопнул за ним дверь, и начал возиться с засовами, попросив разуться на обувном коврике – ковры у него редкие какие-то.
– Почему один? – спросил Учитель, продолжая возиться с замком. Заверган открыл было рот, как он добавил, – Разувайся, пойдем на кухню.
Впервые Учитель пригласил Завергана в какую-то из комнат. Ему всегда было интересно узнать, как живет Учитель, как выглядит его дом, какого размера, цвета трубы, на которых он греет воду. Учитель первым прошел на кухню, Заверган шел следом, стараясь запомнить ощущения каждого шага – впервые довелось пройтись босиком по чистому, мягкому и красивому, со множеством узоров, ковру. Он любовался тем, что тут были обои, не ободранные, а словно недавно поклеенные, новые, тоже с какими-то узорами, на стенах висели картины, которые Заверган видел только в иллюстрациях книг, или обрывках газет. Когда он вошел на кухню, то увидел, что Учитель кипятит воду в чайнике на портативной газовой плите, там был два тумблера, конфорочные вкладыши, рассекатели с черными дисками сверху из которых стремительно бежало синее пламя.
Учитель усадил Завергана на одно из двух кресел, с широкими подлокотниками, мягкое, удобное, чистое, не порванное. Заверган поводил задом, пытаясь найти такое положение, в котором было бы удобно и чай пить, и Учителя слушать. Чайник начал свистеть, и Учитель поспешно выключил конфорку. На столе тут же появились две кружки, в них звонко звякнули чайные ложки, появилась тарелка с песочным печеньем, и пара крупных желтых бананов.
– Бомбу вы не потеряли? – спросил он, разливая чай в кружки.
– Нет, – ответил Заверган, – она у меня с собой.
Учитель замер от услышанного с чайником в руке, продолжая наливать кипяток в кружку, пока вода не вышла из краев, и стремительно полилась на пол.
– Твоё происхождение! – выругался Учитель, когда увидел, что вода капает на ковер. Он поспешно поставил чайник на плиту, и начал вытирать тряпочкой стол, – И где она?
– Кто? Бомба?
– Да.
– Она у меня в рюкзаке.
– Аккуратно вытаскивай из рюкзака и дай мне её в руки, – Учитель выставил перед собой ладошки, как на подаянии, а Заверган осторожно, весь напряженный, с ломаными, скованными движениями, боясь не сделать чего лишнего, расстегнул рюкзак, и извлек оттуда бомбу, завернутую в целлофановый пакет, и вплепил её в ладоши Учителя.
– Тише ты, с этой дурой! – проворчал Учитель, резко переменившись в лице, и захлопав руками, словно в них горячая картошка. – Фу-у-у-х!
Учитель заглянул в пакет, моргнул пару раз в недоумении, засунул туда руку, что-то покрутил, и понес её в прихожую, где стоял металлический сейф, убрал туда, и запер на ключ. Он вернулся, расплываясь в улыбке, и наконец попросил Завергана рассказать, что именно произошло. Заверган вкратце ему рассказал.
– Значит, эти двое погибли?
– Угу.
– Вадд и Красс… Один, кажется, любил всякую литературу по инженерии, электротехнике, паял что-то помнится, приемник починил; а другой, кажется, ничего особо не любил, кроме как вляпаться в незаурядную историю, пошутить над кем-нибудь, пересказать увиденное или услышанное, и конечно, всё переврать. Вот что: они были неудачниками! Один, дурак, вел группу, а сам выпил ампулу, и никому ничего не сказал. А другой не лучше – его пристрелил. А так бы дали бы по башке чем-нибудь этому Вадду, он бы проспался, и вернулись живыми. Но, они погибли по собственной глупости… Ты говорил, что Красс ещё на тебя напал?
– Да. Он сказал, что если вернется только он, то его чем-то наградят, а если мы вдвоем, то кому-нибудь из нас придется принять на себя ответственность за провал.
– Похоже, у него основательно поехала крыша. Но, ты молодец, молодец! Выжил и бомбу принес, и рюкзак Вадда с деталями! Ты пей чай, печеньями закусывай. Небось не ел таких никогда?
– В первый раз вообще вижу такие, – сказал Заверган, с подозрением разглядывая печенья.
– Может, тебе овсяного печенья дать?
– Да давайте, попробую.
Заверган попил чаю, Учитель тем временем включил пластинку на патефоне, заиграла какая-то очень старинная музыка, кажется какой-то вальс. Он начал сам с собой пританцовывать, держа за талию невидимую партнершу, и наворачивая круги, немного приседая и отталкиваясь, делая шаг в сторону. Когда они вдоволь наелись печений, и напились чаю, Учитель выключил музыку, и объявил:
– В связи успешным возвращением, обладанием навыком осторожности и стратегического мышления…
– Да бросьте, Учитель…
– А ну цыц! Я не договорил! Так вот, на чём я… Ах да! Обладанием качествами, как осторожность, и стратегического мышления, а также хороших физических данных: объявляю тебя командиром группы! Вот тебе жетон, – Учитель достал из полочки какую-то штуку, напоминающую снайперский патрон, на веревочке, и повесил на шею Завергану, – Завтра дам тебе задание, и познакомишься с другими ребятами, что будут в твоей группе. Теперь можешь идти.
– Заслужил! – ответил Заверган, выражая свою благодарность, – Учитель, а что это, собственно такое? – он показал на ту самую штуку, которая теперь висела у него на шее.
– А, это… Это белемнит, окаменелые остатки древних моллюсков. Ну что-то вроде морской каракатицы.
– И зачем она нужна?
– О, очень полезная вещь! Она почти на девяносто процентов состоит из арагонита, а он в свою очередь способствует быстрому свертыванию крови.
– И правда, полезная вещь, – сказал Заверган потрясенно, разглядывая эту пулю, или скорее палец. Какой-то жуткий, черный, демонический палец. Чертов палец.
Заверган попрощался с Учителем, и вышел в подъезд. Уже темнело. Он прошел одну улицу, и зашел в другой дом, сделал условный стук, и дверь в подвал отворилась. Там стояли двое высоких парней, с виду лет семнадцати, с каким-то пустым зомбированным взглядом, и не сказав ни слова, пропустили его, и после с шумом закрыли дверь, и заперли засов на огромную цепь.
Заверган спустился в подвал, тут было хорошее освещение, откуда-то из дальних коридоров доносился трескучий шум электрогенератора, светили лампочки. Электричество, – подумал Заверган, – Как это интересно! Как горит эта лампочка, почему она горит, что вот, залили в тот генератор бензин, он шумит, и электричество идет. Какие технологии, какие разработки, только куда оно всё ушло? Чего мы добились? Жизни в подвалах, потому что мы не хотим быть настроенными? Так, пойду ка я в библиотеку, тут аж четыре комнаты под неё выделили.
Библиотека действительно состояла из четырех комнат, и постепенно расширялась, поскольку другие ребята приносили сюда найденные ими книги, журналы, газеты. Заверган читать не умел, как и большинство ребят – книги читали вслух те немногие ребята, которые умели читать. Заверган же предпочитал прилечь на матрасе, которые были в роли ложи, или присесть в кресле возле горячих труб, и слушать рассказы, пусть и не с самого начала. Иногда он брал какую-нибудь книгу или журнал, листал рассматривая рисунок на обложке, иллюстрации и картинки, пытаясь представить, о чем же всё-таки написано и как картинка связана с текстом.
Он вошел в третью комнату, там уже начал свой рассказ чтец, сидя за столом с тремя керосиновыми лампами, пристроившись на деревянном стуле с шатающейся ножкой. Слушателей уже порядочно собралось, кто листал журналы с иллюстрациями, кто-то разгадывал кроссворд, видимо, один из немногих чтецов, кто-то просто лежал на матрасе, закрыв глаза рукой, кто-то грыз ногти, сплевывал, рассматривал палец, и снова подгрызал – не было ножниц. И кресло возле горячих труб уже было занято. На нем сидел парень примерно того же возраста, что и Заверган, с обросшими, черными как смоль волосами, тоже грыз ногти – судя по виду нервничал – и смотрел на чтеца своими карими глазами.
Заверган подошел к нему, чтобы попросить уступить место, мол, он промок, да и с задания, всех товарищей потерял. Он подошел ближе, наклонился, и когда тот, вздрогнув, обратил на него внимание, прошептал:
– Будем знаться, – Заверган вытянул указательный палец руки, – Я Заверган.
– Будем знаться, – ответил парень, – Я Гелиос.
Маркус повернулся в кресле лицом к Завергану, и они потыкали друг другу пальцами в грудь. Заверган обратил внимание, что на руках его нового знакомого есть свежие царапины. Он окинул его взглядом, и приметил ещё то, что он одет в новые, во всяком случае не поношенные, военные штаны. Только без ремня. Он был опоясан. Рядом с креслом лежал его рюкзак, на нем сверху лежала вязаная шерстяная шапка. Маркус продолжал смотреть на Завергана, и он продолжил:
– Ты не уступишь мне место? Я с задания вернулся, весь мокрый, да и товарищей потерял…
– Та же ситуация, – ответствовал Гелиос, – Но ты садись рядом, тут кресло широкое, поместимся.
Заверган сел на один подлокотник, Гелиос же на второй. Они продолжали слушать, как чтец ведет рассказ какой-то книги:
– "Громом и небесным огнем надо говорить к сонливым и сонным чувствам. Но голос красоты говорит тихо: он вкрадывается только в самые чуткие души. Тихо вздрагивал и смеялся сегодня мой гербовый щит: это священный смех и трепет красоты. Над вами, вы, добродетельные смеялась сегодня моя красота. И до меня доносился её голос: «Они хотят ещё – чтобы им заплатили!»
– Что он читает? – спросил шепотом Заверган – На библейские проповеди похоже.
– Не знаю, Ницше наверное, стать мне архаичным, – усмехнувшись, прошептал в ответ Гелиос, – Да, точно он. Да-да-да, эту книгу еще зовут "ницшеанской библией".
– Зачем нужна вторая библия?
– Это не вторая библия – это его библия. Ну, взгляды, экзистенциализм, Бог умер…
– И чему она учит?
– Как я понял, автор утверждает о том, что бога нет, смысла нет, и что человек лишь канат между животным и сверхчеловеком.
– Тебе бы рецензии составлять, – подшутил Заверган.
– "Ибо вот ваша истина, – продолжал чтец, – Вы слишком чистоплотны для грязи таких слов, как мщение, наказание, награда и возмездие."
Трубы грели хорошо. Ботинки скоро высохнут. И Заверган уже начал понемногу покрываться потом. Было не очень удобно сидеть на подлокотнике, казалось, ещё минут десять, и задница либо отвалится, либо станет деревянной.
– О глубоких вещах говорит, – многозначительно сказал он, – но в таком объеме сразу не пойму. Может пойдем в чайную? А то я что-то уже устал слушать.
– Да я не против, ботинки вот не высохли ещё. А завтра новое задание, меня Учитель командиром группы назначил, жетон дал.
– Ого! Да оставь ты свои ботинки, я попрошу тут знакомого приглядеть. Пойдем, поедим овсяного печенья.
– Ну ладно, пошли. А что за овес?..
Ребята поднялись с кресла, оба потирали отсиженные задницы, и сгорбившись, тихонько направились к выходу. Маркус потрепал за плечо лежащего на матрасе и грызущего ногти парня, закутанного в рабочий халат, и попросил его приглядеть за ботинками на батарее. Тот закивал, и поспешно направился к креслу, занять удобное место.
Заверган и Маркус тихонько прикрыли за собой дверь, и пошли в десятую комнату, где была столовая. Там Маркус отсыпал своих труний повару в окошке, им подали чай в кружках с отколовшимися когда-то давно ушками, тарелку с восемью овсяными печеньями, четыре кубика сахара, и сухие сливки в целлофановом пакетике.
– Так говоришь, завтра группу получаешь в распоряжение? – спросил Маркус, усаживаясь за стол.
– Да, но пока не знаю кто будет в группе. Учитель сказал, что завтра познакомлюсь.
– Я тоже потерял группу. Только я был командиром группы, и он меня разжаловал. Говорит, завтра я поступаю под начало какого-то другого парня. Наверное, он говорил о тебе. Покажи ка жетон?
– На, смотри, – Заверган снял с шеи белемнит, и протянул его Маркусу. Тот повертел его в руках, посмотрел на него внимательно, и вернул.
– Да, это мой. Вернее, был моим. Слушай, раз такое дело, и мы уже познакомились, то может пойдем к Учителю и попросим выходной?
– Не поздновато ли? Да и может ему не понравится наше прошение.
– Да не дрейфь, надо уметь просить. Хотя, он да, странноватый, не спорю.
– Ну, если он даст на завтра выходной, то я не против. Посидим, познакомимся, в библиотеку ещё раз сходим.
– Ну тогда давай, доедаем, допиваем и пошли. А, и ботинки твои не забыть, хех.
Глава 4
По дороге к дому Учителя Маркус рассказал Завергану как он сегодня потерял подчиненных в группе. Он пошел на дальнюю Помойку, там рядом была топливная станция. Ну и они кроме найденных деталей решили прихватить пару канистр с бензином, чтобы генератор питать в подвалах. Стащит то стащили, да тяжелые они оказались, и пока шли началось Нашествие. Да так близко уже было, что вся команда бросилась в разные стороны. Маркусу повезло больше: в подвале закрылся, а щели в двери пластилином залепил, который на помойке нашел. Потом, когда патрульные уехали, ни канистр, ни рюкзаков, ни самих его товарищей не было. Вообще, пустая улица, никаких следов. Заверган понимающе кивал, шмыгал носом, и пока они разговаривали, сами не заметили, как оказались в подъезде перед дверью Учителя.
– Ну что? – спросил Гелиос, – Кто стучаться будет?
– А есть разница?
– Да никакой, просто страшновато… Вдруг ты прав.
– Ай, давай я постучу.
Заверган постучал по двери. Никакого шума внутри не последовало, никто не спешил открывать замки и щелкать засовами. Через пару минут Заверган опять постучал. Вновь тишина.
– Может он уснул? – спросил он.
– Подожди ка, – сказал Гелиос, и потянул ручку двери.
Дверь открылась, квартира была пуста. Гелиос широко улыбаясь кивнул Завергану, и они прошли внутрь.
– Похоже, его нет дома. И двери он не закрыл. Странно.
– Может лучше снаружи подождать? – спросил Заверган.
– Да ты чего! Вот ты бывал в комнатах Учителя? Я нет. И даже получить за это розгами не страшно, оно того стоит.
– Неправильно это как-то, – сказал Заверган неуверенно. Ему было боязно, он понимал, чем может закончится, если Учитель окажется дома, или если внезапно вернется, а они тут гуляют. Но ему было безумно любопытно, что же находится в комнатах Учителя, как устроен его дом, сколько в нем комнат, а какая мебель.
– Ну если боишься, то тогда иди, сиди на ступеньках в подъезде.
– Я не боюсь! Я просто осторожен, Заверган сжал кулак, и посмотрел себе под ноги, – Но согласен, это очень интересно… Ладно, происхождение твоё, пойдем!
Они шли по коридору, выкатывая глаза то на одну картину, то на другую, ошеломленно разглядывали люстру с хрустальными шариками на цепочках, и двигались дальше, оставляя на чистых коврах следы от своей грязной обуви.
Они зашли в большую комнату, обставленную новой шикарной мебелью, красивой большой люстрой, стеллажами, шкафами, тумбочками, фотовизором, столом, покрытым лаком. Никаких керосиновых ламп, всё на электричестве. Они, разинув рты разбрелись по комнате, и начали рассматривать мебель, фотовизор, провода, Заверган провел пальцем по лакированному столу и попробовал его на вкус. Гелиос достал какую-то коробку из-под кровати, и начал копаться в содержимом. Заверган хотел было его упрекнуть, но как увидел, что находится внутри, присел рядом, и тоже начал вытаскивать вещи, и класть их на диван. Гелиос встал, и пошел к письменному столу, и начал смотреть содержимое ящиков там.
– Ого, – воскликнул Заверган, – Наручные часы! Механические между прочим! О, и револьвер, смотри!
Заверган достал револьвер, раскрутил ладошкой барабан, и проверил заряжен он или нет. Не заряжен. Гелиос с интересом посмотрел, поджав губы, и спросил:
– А патронов к нему нет?
– Не знаю, но он не заряжен.
– Такая пачка картонная должна быть.
– Картонная? – Заверган ещё порылся в коробке, и извлек оттуда пачку патронов. – Да, и правда есть. Откуда ты знаешь, как они выглядят?
– В журнале видел, хе-хе-хе, – он открыл выдвижной ящик письменного стола, и вытащил оттуда какую-то папку, открыл её и начал вглядываться.
– Что там?
– Я похож на чтеца? – досадно спросил Гелиос, – Почем мне знать? И иллюстраций нет никаких.
– А переписать, а потом чтецам дать?
– А они спросят: откуда списал. А может там про наши трущобы написано? Не-е-т, не пойдет. Эх, жалко читать не умеем.
Заверган подошел к камину, и стал копаться в нем кочергой, расшевелив сухие угли, и подняв в воздух золу. Гелиос оставил открытую папку на столе, и подошел к Завергану, заинтересовавшись светильником в форме свечи сбоку от камина. Пока он шел, запнулся о ковер, потерял равновесие, и полетел прямо на Завергана. Благо он успел схватиться за светильник, иначе бы он налетел прямо на заостренные края железной ограды камина. Когда он поднялся, то увидел, что светильник согнулся на сорок пять градусов.
– Мда-а, неприятность, – сказал он, – Теперь нам точно влетит.
В этот момент задрожала стена с камином, ребята испуганно отпрянули, пытаясь понять, что происходит. Стена вместе с камином начала поворачиваться, и остановилась, прокрутившись на девяносто градусов, и показала проход.
– Это ещё что? – спросил ошарашено Заверган.
– Ты что, не видишь? – ответил Гелиос, и радостно запрыгал к камину, – Это же потайная дверь! Я такое только в книжках читал! Эм… вернее слышал.
Он схватил Завергана за рукав плаща, и потянул за собой:
– Пойдем, пойдем, там наверняка будет что-то интересное!
Ребята пролезли в образовавшийся проход, и увидели лестницу, ведущую вниз, освещаемую яркими настенными лампами. Внизу стояла новая деревянная дверь, с ключом в замочной скважине. Они спустились вниз, повернули ключ и вошли внутрь.
Они попали в окутанную мраком комнату, освещаемую на мгновение вспышками искрящихся проводов, был слышен звук бурлящей воды. На полу валялись пустые консервные банки из-под тушенки, какие-то белые тряпки, в центре комнаты стоял операционный стол, покрытый по краям ржавчиной и пятнами засохшей крови, а рядом стоял столик с хирургическими инструментами и химическими реагентами. Недалеко от стола стоял какой-то аппарат, очертания которого в потемках напоминали некоего железного осьминога, щупальца которого неестественно застыли со скальпелями, какими-то остроконечными предметами, напоминающими шприцы и клешнями как у краба или рака.
– Смотри, – сказал Заверган, указывая в конец комнаты дрожащей рукой.
В конце комнаты стояли большие цилиндрические колбы, подсвеченные каким-то приятным, мягким и нежным зеленым светом, словно чайный гриб или медуза на мгновение проплывала внутри, и мигом плодила вокруг себя множество более мелких и крупных особей – однако это были всего лишь пузыри.
Внутри каждой колбы можно было четко разглядеть находящихся внутри существ, даже скорее эмбрионов, из живота которых к верху тянула пуповина, и очевидно, питала их. Лампочка над ними светила слабо, холодным и мертвым светом, подобно луне, и освещала потертую табличку, вырезанным по железу словом «Инкубатор». К каждой колбе была прикреплена своя табличка, но прочесть содержимое было затруднительно. Ребята подошли к операционному столу, и разошлись в разные стороны.
Интересно, – подумал Заверган, подойдя к колбам, – Вот плавают тут какие-то существа, судя по всему живые. Пузыри какие-то, трубка из живота, похожая на пуповину из иллюстраций в какой-то книжке. Живут себе в колбах, может быть даже на меня смотрят, на всё тут смотрят, и тоже думают: кто это? Что он тут делает? А почему он на меня смотрит?
– Да, странная штука, – сказал Заверган, приложив ладонь к стеклу колбы, и почувствовал, что оно достаточно теплое.
– Не знаю я, что это, – ответил Гелиос откуда-то из темноты, – Но посмотри сюда! Меня гораздо больше интересует, что это такое.
Ребята подошли к аппарату, и обнаружили, что он пятиместный. Маркус присел на стул, и прижался к одной клешне, и в этот момент включился свет. Маркус моментально слетел со стула, и оказался рядом с Заверганом, оба они онемели, поняв наконец, что попали туда, куда вообще попадать им не следовало, увидели то, что нельзя было видеть, и что сейчас простым наказанием они не отделаются. Вдруг прозвучал женский голос, идущий из аппарата:
– Аппарат Настройки готов к проверке пользователя и его регистрации в homo sapiens. Пожалуйста, разблокируйте разъем, и прижмитесь спиной к аппарату.
Заверган и Маркус непонимающе переглянулись, и посмотрели на странный аппарат. Он представлял из себя большую металлическую коробку, вдоль которой были сделаны удобные табуретки с мягким седалищем, расположенные в двух метрах друг от друга. Садится на табуретки, судя по всему, нужно было спиной к аппарату. Из аппарата, позади табуретки, торчали три клешни, одна простенькая, с каким-то разъемом, напоминающим USB, однако в пять-шесть раз больше. А остальные две больше были похожи на разводные гаечные ключи.
Маркус плюхнулся на табуретку, спиной к аппарату, и махнул рукой Завергану:
– Садись рядом, пройдем проверку.
– Странная это штука, – сказал Заверган, и почесал затылок, нащупав там похожий разъем. – Слушай, а эти штуки на наших затылках случаем не подходят к этим… клешням?
– Хм, а и правда, по размеру похожие, – Гелиос почесал за ухом, – Садись, проверим. Я не думаю, что случится что-то ужасное.
– Ладно, давай.
Ребята сели на табуретки, разблокировали свои разъемы, и аппарат начал свою работу:
– Проверка мест: первое и второе. Начинаю идентификацию личности.
Им в затылки вошел первый штекер, и с каким-то приятным механическим звуком зафиксировался.
– Как думаешь, что сейчас будет делать? Может, наше прошлое скажет? – спрашивал Гелиос.
– Ага, будущее предскажет, только ручку позолоти.
– Подключаюсь к пользователю, – прозвучал женский голос в аппарате.
К основной клешне примкнули две другие, и начали что-то крутить, шевелить, передвигать, щёлкать чем-то.
– Параметр личности: идентифицирован. Пользователь Z-1000000000000066600000000000001. Начинаю настройку личности.
– Что это она? Это твой номер? – спросил Гелиос, – Откуда она знает…
– Параметр личности: идентифицирован. Пользователь М-101010100110101011100001. Начинаю настройку личности.
– Ого! И у меня есть!
– Параметр морали: включено!
– Морали? – спросил Заверган, – А до этого у нас он был выключен что ли?
– Ха-ха-ха-ха!
– Параметр убеждений: включено!
– Ай, твоё происхождение, – жмурясь от боли сказал Гелиос. Заверган сначала непонимающе посмотрел на него, а потом тоже почувствовал, будто голова раскалывается.
– Параметр воли: включено!
– Тебя отпустило? – спросил Гелиос, открыв глаза.
– Да, уже не болит.
– Наверное убеждения без воли – болезненное занятие, гы-гы-гы.
В их головах клешни начали громче шуметь, после чего остановились, подумали с полминуты, на подлокотнике замигала красная лампочка, с привычным уже мерным пищанием; Заверган с Маркусом вновь зажмурились, и не от боли. Так, на всякий случай.
– Параметр личности…
Фраза оборвалась, в комнате заискрился трансформатор, и погас свет. Снаружи было слышно, как ударила молния. Ребята схватились за головы, их начало сильно бить током прямо в голову. Заверган заорал, и со всей силы дернул клешню у себя из головы, и она, с хрустом, видимо треснул пластик, вышла. Он упал на пол, ожидая возвращения ясности сознания. Ему мешал какой-то странный шум, даже показалось, что красивый. Спустя пару секунд до него дошло, что это кричит Маркус, он так и не отсоединился от штекера. Заверган вскочил, и также силой выдернул клешню из головы товарища. Тот повалился без сознания ему под ноги, а штекеры продолжали искрить.
– Вот уж попали, – сказал Заверган, и потрогал затылок. Осталось привести в чувство Маркуса и выбираться отсюда.
Глава 5
– Ну ты как? Идти можешь? – спросил Заверган, держа под плечо Маркуса.
– Твоё происхождение, да, – ответил он севшим голосом, – Ну и поджарило мне мозги.
– Я ж говорил, не стоит.
– Но согласился ведь?
– Это да, но…
– Ай, я сейчас вообще не хочу ничего обсуждать! Давай убираться отсюда.
Заверган последний раз бросил взгляд на инкубатор, где росли люди в пробирках, где над каждой колбой с эмбрионом была табличка с именем. Видимо, снаружи молния попала в трансформатор, и обесточила здание. И колбы с эмбрионами больше не бурлили.
Ребята закрыли за собой дверь, которая противно скрипнула, и спеша, добрались наверх, отдышались, и вылезли обратно в комнату через потайной ход. Заверган вернул светильник в прежнее положение, проход начал закрываться.
Вот он – путь наверх, – думал Заверган, – Сами вниз спустились, а теперь, побитые внизу из-за собственной неосторожности и нездорового любопытства, движемся наверх так, словно никогда наверху не были. А когда поднимаешь, видишь новые пути ещё выше, только туда уже страшно подниматься… вниз спуститься порой не страшно, а вот наверх идти боязно. И отчего так? Может, от того, что чем выше находишься, тем большее падать и тяжелее спускаться? Да и зачем подниматься туда, откуда надо будет спускаться, причем опасно спускаться, страшно.
– Не знаю, может для того, чтобы на мгновение увидеть мир сверху? – сказал Маркус. Видимо Заверган последнюю фразу сказал вслух.
– Надо бы тут всё на место положить, – добавил Маркус, держась за лоб, – Ах, голова вообще не соображает!
– Я тоже не особо помню, где что лежало…
В прихожей хлопнула дверь. Ребята переглянулись, начали в панике топтаться по комнате.
– Мы не успели убраться! – шикнул Маркус.
– Да забудь об этом! Прячемся!
– Куда?
Заверган бегло осмотрелся по комнате, и скомандовал:
– Лезь под кровать, я под столом спрячусь!
Маркус лег на пол, и едва ли протиснулся под кровать, и затащил за собой рюкзак, и продолжая жмуриться, и держаться за лоб. Заверган оббежал письменный стол, присел на корточки, и залез под него, придвинув для надежности стул.
В коридоре послышались мерные шаги, ручка двери повернулась, и в комнату зашел Учитель. Маркусу хорошо было видно его лицо. Он ужаснулся, когда увидел, что в комнате грязные следы, коробка с его вещами перевернута, на столе лежит его папка с записями.
– Они нашли меня? – быстро и нервно, своим трескучим старческим голосом проговорил Учитель, брызгая слюнями, – Всё пропало! Так, так!
Он начал бегать по комнате, и подбежал к кровати, начав копаться в коробке, что на ней лежала. Маркус затаил дыхание. Судя по тому, как напугался Учитель, лучше не выдавать своего присутствия, иначе тут уже не розги, и даже не изгнание, он скорее всего пристрелит их обоих на месте из того самого револьвера.
– Всё кончено, мои труды! Как они поняли, что я тут живу? Из-за электричества? Ничего не понимаю…
Он уже отходил от кровати к письменному столу, под которым затаился Заверган. Маркус с интересом наблюдал, за действиями Учителя, и не понимал, что происходит, почему он паникует. Учитель обошел стол, смахнул со стола папку с записями, что ребята тут оставили, и открыл раздвижную полку в столе. Заверган вжался как мог, и старался не дышать, в нескольких сантиметрах от него стояли ноги учителя, и были видны края его медицинского белого халата. Сверху хлопнул ящик, очевидно, он нашел то, что искал, затем бросился к шкафу, кудахтая и причитая на ходу, рывком открыл его, и взял какой-то большой саквояж, и потащил его к выходу, пытаясь засунуть какую-то папку себе за пазуху. У двери он остановился, немного подумал, бросил свой багаж, и пошел к столу, причитая:
– Таблетки, таблетки… я забыл про таблетки…
Открыв висящий на стене ящичек с намалеванным на нём красным крестом, он выкидывал всё, что ему не было нужно. К Завергану под стол закатился пузырек с перекисью водорода, и ударился о его ногу, немного отскочив назад.
– Нашел! – прокряхтел старик, и бросился к выходу.
Хлопнула входная дверь, и послышались неуклюжие шаги из подъезда, после чего всё стихло. Только дождь снаружи выстукивал мерно, в такт свою заученную тысячелетиями мелодию, которую играет в дуэте с ветром. Маркус шикнул из-под кровати:
– Он ушел, вылезай.
– Да? А что сам тогда не вылезаешь?
– У меня голова болит, я без твоей помощи не вылезу.
Завергану стало стыдно, что он подозревал нового друга в коварстве и предательстве. Он прикусил губу, и выполз из-под стола. Комната была в ещё большем беспорядке, чем, когда они в неё вернулись из подвала. На столе и вокруг него в беспорядочно лежала куча листков, фотокарточек, пролиты чернила, валялись ручки, линейки, какие-то лекарства, таблетки, тюбики… Кровать была взлохмачена, белье скомкано, там валялись патроны, ботинки, опрокинут горшок с каким-то цветком.
Был порядок, – подумал Заверган, – А теперь не стало. Да и зачем нужен порядок? Зачем нужен беспорядок? Один порядок наводит, а другой его нарушает – вот вам и природа всех конфликтов. Правда, тот кто порядок поддерживает, считает, что он прав, и активно внушает это тому, кто устраивает беспорядок. Однако нельзя же, наверное, сказать, что второй трудится меньше? Да и каким был бы порядок, если бы некому было его нарушать? Беспорядок то наводят не ради беспорядка, это делают для того, чтобы навести свой собственный порядок, свои планы, действия, движения, свою систему… И о какой же ерунде мне приходится думать в свои четырнадцать лет? Те кто постарше уже читать умеют, не все, но умеют, и не думают о такой ерунде. Да и чем мне это поможет? Жизнь мою изменит? Брюхо набьёт?
– Давай руку, – сказал Заверган, заглядывая под кровать, – Тащить тебя буду волоком.
– Волоком не надо, ходить я ещё не разучился, хе-хех.
Заверган вытащил друга, и они оба присели на кровати.
– Заслужил, – поблагодарил Маркус Завергана, и спросил отстраненно,– Что это было?
– А я знаю? – ответил Заверган риторически, и почесал затылок, – Болит…
– Ну, ясно одно – Учитель сбежал, и чего-то испугался. Что он там бормотал? Мне под кроватью не особо слышно было.
– Что его нашли, что нужны какие-то таблетки, конец его работе, его трудам и всей его жизни…
– Значит, внизу у него какая-то лаборатория.
– Ну ты прям подвел итоги очевидностью своей.
– У меня промокли ноги, отдохнуть бы от страстей.
– Чего?
– Да ничего, рифмуется просто.
– Голова у него болит!
– Болит, но рифмуется же?
– Пойдем уже отсюда, – Заверган встал с кровати, подав руку другу, и они направились к выходу. Он напоследок оглянулся, и сказал, – Жаль он револьвер забрал.
На следующий день, после событий дня минувшего, в котором ребята благополучно вернулись в подвалы трущоб, они решили встретиться в досужей комнате, где были собраны все найденные ими и их предшественниками настольные игры. Заверган уже сидел за столом и ожидал Маркуса, отказывая желающим сыграть с ним во что-нибудь, мол, место занято, друг сейчас вернется. В комнату наконец-то зашел Маркус, он отыскал глазами Завергана, показал ему указательный палец, потом взял с полки шахматную доску с фигурами, и присел к своему другу.
– Знаю тебя, – сказал он, – В шахматы играл когда-нибудь?
– Знаю тебя. – ответил Заверган, – Да, знаком с этой игрой, доводилось провести несколько партий.
Маркус начал расставлять фигуры, а Заверган наблюдал за происходящим в комнате. Ничего особо интересного не происходило. Те, что помладше, возились на полу, и собирали конструктор, кто-то собирал пазлы. Наконец, фигуры были расставлены, и ребята кинули жребий, кто будет ходить первым. Жребий выпал Завергану. Он сходил пешкой, и стал ждать хода оппонента.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/belogor-urevich-sedmovskiy/put-naverh-67822872/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Белогор Юрьевич Седьмовский
Нейросеть создавали в качестве помощника человеку в различных сферах деятельности – от искусства до технических задач. Никто и подумать не мог, что она, спустя некоторое время, войдет во все сферы жизни человека и сделает людей своим кормом, высасывая из них мысли и эмоции.
Заверган был рожден, чтобы прекратить происходящее, хотя этого и не требовалось – люди вполне ощущали себя счастливо, проходя Настройку личности через нейропорты. Нужно ли освобождаться от свободы, которую дала человечеству Нейросеть? Смогут ли люди справиться с возникшим хаосом, когда окажутся свободными от Нейросети? И нужна ли эта свободу самому герою?
Эта история о борьбе во имя свободы "для"; история о персонаже, клетки мозга которого медленно умирают, и он уже не помнит, зачем все эти жертвы, но продолжает бороться; история о человеке – который не является образцом для этического подражания.
Белогор Седьмовский
Заверган
ПРОЛОГ
В наше время было странным, если бы я бежал во весь опор по линейным улицам города. Подобное внимание мне ни к чему, к тому же препарат, что изобрел и выдал мне лично Александр Прохоров, действовал отлично. Я вписывался в толпу.
Презренный муравейник! Всё чётко отлажено: каждый шаг, каждый жест, каждое слово, даже каждый вдох и выдох – всё это контролировалось. Оно даже в голову к нам залезло, пытается обуздать наши мысли, эмоции, взять контроль над подсознанием… И не было бы так тревожно, если бы оно не приблизилось на один шаг к осуществлению полного контроля над людьми. А к чему приступило бы потом? К слову: собак и кошек – уже кибернезировали. Да куда там, даже до насекомых добралась, стать мне архаичным!
Я шел прогулочным шагом, словно купил себе эмоциональную программу с функционалом "Созидай", и поглядывал на небо. Гелиос уже должен был запустить вирус на локальный сервер активации "Нашествия", и с минуты на минуты должны были пожаловать тысячи маленьх гостий с острыми жалами, накаченные усыпляющим нейролептиком.
Этот сбой должен был показать Нэйро его уязвимые стороны. Оно может и способно высасывать из людей мысли – как Дракула Брэма Стокера высасывал кровь из своих жертв, создавая новых слуг – но ко всему подготовиться оно бы не смогло.
Я пересёк проспект имени Эмиля Корсни, художника, которого никогда не существовало. Там еще стояли дома давно минувшей советской эпохи. Я давно свыкся с тем, что люди так часто тратили свои мысли, получая в обмен загрузку эмоций и сфабрикованных мыслей различными сервисами Нэйро, что уже верят в подобный бред: живописцы, писатели, поэты, скульпторы, музыканты, архитекторы, политики, и многие другие – реально существовали.
Я увидел несколько камер во дворе. Рядом была гостиница Урал. Ранее стоявший перед ней памятник "Горожане" Нэйро предпочло заменить на нечто, отдаленно напоминающее толпу людей в токийском метро, с разными выражениями лиц. Не любил я эту кощунственную скульптуру. Всегда в глаза бросался лысый индивид с искаженным от крика лицом: глаза оказались на макушке вытянувшись из орбит в форме тетраидера, а рот был открыт так широко, что охватывал часть лба. Что, стать мне архаичным, у "Скульптора" происходит в нейронных связях?..
Я запустил руку в карман, и нащупал устройство для создания видеопомех. Порта для подключения к камерам по близости не было, да и рисковано это. Могут вычислить. А вот помехи в этом городе – дело обычное. Они частенько возникали из-за работы Антенн, что располагались в городской черте, на границе с Орджоникидзевским районом. Что там происходит никому непонятно. Даже Нейро не имеет туда доступа. Там какая-то древняя, но безумно надежная система защиты. Гелиос рассказал, как он вместе с группой LineBreak взломали один из потоков шифрования Нейро, и перехватили информацию о том, что внутри той цитадели помимо автономных пулеметных турелей калибром 12,7 мм, есть и система самоуничтожения, которая срабатывает в случае несанкционированного проникновения на территорию комплекса. Нейро, воспинимая глобально, не желало терять архивы, что хранились внутри, и искало способы обойти систему защиты. Вытекающим следствием, людей из жилых районов в радиусе не менее пяти километров выселили. Там разве что были паксистские патрули, конечно не без роботизировнной техники: гуманоидных дроидов и летающих дронов с мелкокалиберными турелями.
Я нажал на переключатель, устройство начало свою работу. Пока камеры трансрировали помехи из белых полос, я спустился в подвал дома, где был мой старый схрон. Хороший схрон. Надёжный. Я добрался до своей комнаты, которую запер на самый, что ни на есть, обычный наверной замок. Достал из под трубы ключ, и вошел внутрь. Под матрацем лежал собранный мною в кустарных условиях револьвер. Оружию в наше давали индексы и порядковые номера, я же решил наградить своё именем. Назвал я его скромно – "Хлопок". У него было два ствола: один под калибр 9х39, а другой был – гладкоствольным, для стрельбы картечью 12х70, да и помещался в дуло всего один патрон. Я убрал его в кобуру под плащом, зарядил три барабана, и разложил их по карманам.
Я попробовал связаться с Гелиосом через модифицированный широковолновый пейджер, но шансов на успех было мало. Я ведь в подвале. Да и он в катакомбах под Синими Камнями.
На моё удивление, устройство откликнулось входящим сообщением. Гелиос ответил. Взлом протоколов нейросети "Клинэр" прошел успешно, несколько минут над городом должна была нависнуть туча "Нашествия". Мой боевой скафандр был запрограммирован, и уже дожидался идентификации моего архаизма.
Это наши первые шаги в борьбе за свободу… Сводобу "от" или же свободы "для", я уже запутался за какую начал бороться… Повернуть назад нельзя, а движению вперед мешает туман будущности. Я не хочу безосновательно полагаться на иллюзию убеждений; не просто так я десять лет потратил на исследования в области перенесения сознания и изобретения подобного устройства, не говоря уже о разработке подходящего тела. Меня не волнует, на чьей стороне правда. Я просто сделаю то, ради чего всё это было организовано. И всё.
А ведь родись я естественным путем, то был бы частичкой этой серой ведомой массы, заполняющей улицы городов и поселков всего мира… А поворотной точкой стали события, лет так двадцать назад…
Часть первая
ТРУЩОБЫ
Глава 1
Спал он тревожно. В любой другой ходке – биологической энергии хватало на полные сутки, а тут всего лишь переход от убежища Общины до его схрона в подвале под девятиэтажным домом, неподалёку от Антенн.
Усталость била по нервным клеткам всего тела. Сильнее всего она ощущалась в коленях. Стоило ему погрузиться в сон, как начинали возникать образы огромных цилиндрических колб с эмбрионами внутри, зелёное свечение, треск повреждённой электропроводки.
Снова его разбудили глухие удары железа – сломанный дроид на аэроподушке летал по коридорам, задевая железные двери и трубы, врезаясь в стены и кроша бетон на углах.
Заверган находился в одной из подвальных комнат, освещаемой тёплым светом керосиновой лампы.
Первым делом он пихнул руку под рюкзак, который часто заменял ему подушку – нащупать рукоять самопала.
– Спокойно, – облегченно выдохнул он и сел, вытянув перед собой ноги, слушая удаляющийся гул, – Больная железяка! Летает тут на бешеной скорости, как бы не пришиб. Хорошо я дверь на замок закрыл, а то он меня по стенам бы тут размазал.
Протерев глаза, он смотрел на играющие блики света. В коридорах послышался какой-то шорох. Заверган приготовил самопал, заряженный картечью, и вслушивался в резко наступившую тишину. Внезапно что-то пробежало перед дверью, издавая при этом многочисленные мокрые шлепки, будто гигантская гусеница пробежалась по луже. Но он точно помнил – там было сухо.
Не имею ни малейшего представления, что тут может водиться, – подумал он, и поёжился от мурашек, пробежавших по спине, – паксцисты не любители наведываться в подвалы… Я, впрочем, тоже не исключение… А вот в нашем районе эти прихвостни Нэйро часто стали появляться. Раньше же они старались туда не захаживать. Их там не любят. Мы их там не любим. И они это знают.
Заверган немного разогнал усталость после очередного прерванного сна, и его моментом охватила тревожность: в этом укрытии совсем безопасно. Он протер свои ярко-голубые глаза и почесал подмышку – свитер очень колючий. – Любая комната выглядит уютно в теплом свете лампы или свечи, – вполголоса сказал он, – Ковер вот… Пусть и сырой, старый облитый какими-то помоями, местами объеденный молью, но уже чувствуется некий уют. Покинутый уют… А всё-таки почищу я его. Потом, если вернемся… А столик? Этот маленький белый пластиковый столик, с множеством сколов и трещин, этой скосившейся побитой ножкой – тоже часть импровизировнного интерьера. Воспринимаю по памяти, как Учитель говорил, что раньше у всех были постоянные квартиры, дома, где были ковры, ламинат, изящные столы, посуда, даже холодильники, мониторы и многое другое. Ух Нэйро!
Его взгляд провалился в пустоту, лицо приняло грустные очертания. Затем он взглянул на бетонную, осыпающуюся от времени, стену, вдоль которой проходили металлические водопроводные трубы, покрытые грязью и ржавчиной. Собственно, на них Заверган подогревал себе чайник и сушил промокшие ботинки с носками.
Кто знает, когда научились строить такое? – подумал он, – И тем более: почему в этот заброшенный дом до сих поступает отопление? Это же очень старые здания, в аварийном состоянии. Говорят им около двухсот лет. Бывал я в подвале современных домов, которые проектировал очередной сервис Нэйро – "Архитектор". Нет там таких подвалов. И водопроводных труб нет. Там только сервера нейросети "Сэттингс".
Заверган потянулся к батарее, приподнял крышку чайника, и затянулся парующим ароматом – чая словно курильщик, который не брал в рот сигарету пару недель – насладился запахом, и даже показалось что он повел ушами от удовольствия.
– Уф, – выдохнул он, и довольный сел обратно, – Должно быть, наверху уже светает. Туманно там, наверное… Но зато нет никого, не то, что у нас в трущобах. Хотя, конечно, у нас из взрослых один только Учитель – он самый главный в трущобах. Есть ребята "старшаки", есть просто мы, и есть "мелкие". Но Учитель у нас единственный человек, отец для всех. К нему прислушиваются все ребята, выполняют его задачи. И только потому мы ещё, должно быть, живы, – Он сполз на пол и уставился в потолок, глядя на раскинувшую свои белые коконы плесень, которая поселилась в углу комнаты, и обильно разрослась. – Ай, ладно, скоро идти, нужно ещё поесть.
Он расстегнул молнию рюкзака, и недолго ерзая внутри рукой, вынул оттуда пачку галет и шоколадный батончик "Go.Stop". Съев всё это с особым аппетитом, и запив чаем – он смахнул с себя крошки, смял в руке упаковку, услышав её шелест, и бросил себе мусор на пол. Убирать его было некуда, а класть его в рюкзак – как знать, когда эта упаковка издаст свой шелест… Может, в самый неподходящий момент.
Заверган проверил наличие зарядов для самопала, достал напильник, немного поточил свой нож – он нашел его полгода назад воткнутым в дерево – и убрал его в самодельный чехол, добротно висевший на ремне. Перед выходом он достал карту, и посмотрел на обозначенные на ней районы, улицы, пометки зон для безопасных переходов. Убежище на карте не изображали, в целях конспирации. Он, и все остальные знали, что оно находилось на краю города, недалеко от протекающей рядом реки. К ним никогда не захаживали люди из обжитых районов: то ли боялись, то ли относились с предубеждением. А может просто забыли об их существовании. Но во время Нашествия всё менялось. В Убежище заделывались все щели, плотно закрывались все двери, вентиляционные вытяжки. И после каждого такого Нашествия приходилось вновь укреплять каждую заплатку, щель… Иначе это могло стоить жизни всем.
Заверган подумал, что за всю жизнь, пусть и только начавшуюся, он не видел ничего, кроме бесконечных ходок: от убежища Общины к какому-нибудь схрону или к свалке; а потом от свалки обратно в Общину. У каждого поселка, как того требовала эпоха цивилизованности и гигиены, были помойки, куда выбрасывали разного рода мусор: иногда ковры, иногда одежду, иногда даже мебель, столы, табуретки, диваны… А кроме этого он ничего и не видел. Почти ничего… Он любил забраться на крышу заброшенного шестнадцатиэтажного дома, который стоял напротив здания Общины, и провожать закат очередного дня. Если, конечно, погода была ясной. В дождливые же дни он предпочитал отсиживаться в подвалах – город сам по себе серый, а пасмурное небо создает невыносимо болезный контраст с этой печальной реальность. Ему вспомнилось, что в одном покинутом деревянном доме, какие раньше составляли костяк любой деревни, он нашел множество книг. Многие уже давно отсырели, буквы расплылись по страницам, а некоторые были…
– И не такие уж испорченные, – добавил он вслух, и замолчал, продолжая монолог мысленно, – А ведь Убежище и держится именно на наших ходках. Учитель однажды говорил, что есть свалки, где можно найти даже порох, провода, химические реагенты. Там я не бывал, а вот в некоторых районах города, я находил на помойках мясо, нераспакованное. Да и на вкус оно было неплохим, не отравился. Странные индивиды там живут. Во всём городе они странные.
Убежище было в нескольких кварталах от Плачущего Сквера – его так прозвали, потому что там росли преимущественно ивы, с которых в любую погоду капала вода. Самое трудное – это выбраться из этого подземелья. Проверив снаряжение, подвесив керосиновую лампу за крючок на поясе, Заверган подошел к двери и прислушался. Никакого грохота не было. Только где-то с трубы медленно, мерно, капала вода. Он отпер замок, держа самопал на готове, ведь помимо сломанного робота, тут появился какой-то мутант.
– Осторожно, осторожно, – шепотал он себе под нос, аккуратно выглядывая из прохода. Лампа осветила часть коридора, и его внимание привлекли следы на полу – дорожка из маленьких детских ножек тянулась в противоположную от выхода сторону, скрываясь в темноте, – Архаизм знает, что это такое и откуда оно взялось. Надо бы убираться отсюда, не хочу стать чьим-нибудь завтраком.
Испуганный Заверган поспешил к выходу. Когда он достиг его, и щёлкнул замками огромной стальной двери, отворив её – из подвала раздался жуткий гул, после чего послышался многоголосый крик, состоящий из сливающихся частот обертонов и унтертонов, зачем последовали многочисленные шлепки по бетону. Тварь побежала в его сторону. Заверган запаниковал, с большим усилием оттянул дверь на себя, когда оказался на другой стороне, и захлопнул её. Нечто гулко врезалось в дверь, отчего та содрогнулась, посыпалась бетонная крошка сверху. Он даже почувствовал, как вздрогнула земля под ногами. Ударив по двери ещё несколько раз, оно обижено взвыло, после чего начало удаляться вглубь, во тьму сырых подземелий.
Заверган выдохнул стресс. Первый раз с ним такое случилось – наткнулся на мутанта в подвале. Да он уже тут не один раз останавливался для ночлежки. Да и в других подвалах подобного не случалось. В этом разве что робот круги наворачивал на бешенной скорости, не более.
В голове начала проясняться мысль, что ребята его, наверное, уже ждут, и он рванул по лестнице на поверхность. Уже светало, и стоял слабый туман.
Я всё время считал, что уже взрослый, – подумал он, – Но в подвале ощутил себя беззащитным ребенком, самопал в руке мне показался какой-то жалкой игрушкой, одного выстрела этой твари точно бы не хватило, а зарядить новый патрон я бы не успел… Мне просто повезло.
Заверган прокрался вдоль стен гаражей, прикрываясь за кустами, и оказался у разрушенного двухэтажного здания. На точке рандеву еще никого не было. Он предпочел перестраховаться, не заходить внутрь, и затаился в кустах, оперевшись спиной на бетонную стену. Пасмурное небо постепенно становилось всё светлее. Изредка слышался гул двигателей самолетов, скрытых за пеленой облаков, распростершихся до самого горизонта, и движение машин на дороге, шины которых разбрызгивали лужи.
Заверган нажал кнопку включения на пейджере, он издала противный писк, – загорелось синим цветом табло экрана, выстроились в ряд черные буквы выражая приветствие на неизвестном ему языке.
На противоположной стороне заскользили две тени, и Заверган затаил дыхание. Один силуэт повернулся, что-то сказал другому, они пригнулись, и перебежали через дорогу, после чего поднялись рядом с ним по ступеням , скрывшись внутри здания. Он узнал их – Крис и Винсент. Шпионы инкубаторные, – подумал он, – Вас же на весь квартал было видно. От чего вы прятались, перебегая улицу прямо по центру, так еще и полусогнутых колянях? Хорошо, что тут камер нет, а то к нам бы уже направили пару патрульных машин паксии, еще и разведовательных дронов бы прихватили.
Он огляделся – на улице ни одного индивида. Он подошел к лестнице, где заканчивали расти кусты, и быстро забежал внутрь. Крис и Винсент встрепенулись, и направили в его сторону самопалы.
– Да это я! – успокоил их он, – Разведчики, ваше происхождение.
– Завер, а мы думали ты сгинул, – сказал Крис. Мальчишка был худой, с обритый налысо, в потрепанных джинсах из плотной ткани, и каких-то рваных кроссовках, и синяком под глазом. Вечно побитый, – подумал Заверган.
– По причине чего так пришлось думать? – удивился он.
– Да ты на связь не выходил, мы тебя по пейджеру вызывали.
– Так я был в подвале, в своем схроне.
– Поэтому связь не доходила, – недоверчиво спросил Винсент.
– Нет, я его выключил. Там у дроида прошивка слетала, и он круги наматывал по подвалу, а потом еще и мутант какой-то объявился.
– Мутант? – удивленно переспросил Крис, и взглянул на Винсента. Тот тоже выглядел ошарашенно.
– Да. Гусеница гигантская с человеческими ногами…
– Ты это… так не шути. Ты не выражаешь пассивную агрессию к нам через юмор?
– А с какой целью? Я, стать мне архаичным, едва инфаркт там не словил от воспринимаемого ужаса.
– Придется после ходки тащить туда огнемет, выжигать мутировавшие органические формы жизни.
– Если мы с ходки вернемся.
Ну и эмбрион недоразвитый этот Крисс, сказать такое перед ходкой, – подумал Заверган, и увидел, как Винсент ударил Криса кулаком в плечо.
– Ай! Винс, ты чего? У тебя расстройство личности началось?
– Перестань транслировать на слух подобные исходы.
– Можно было бы просто пресечь моё транслирование своим, – тихо сказал он, потирая ушибленное плечо.
А я бы еще и по голове стукнул, архачный индивид во всей своей красе, – подумал Заверган.
Они подошли друг к другу, тыкнули в грудь указательными пальцами со словами «знаю тебя», и пошли вглубь помещения. Эти двое пришли сюда из схрона в противоположной части от Убежища, видимо выполняли какое-то поручение Учителя. Винсент был одет весьма забавно – свитер, спортивные брюки, где-то нашел берцы, и поверх накинул трудовой черный халат. Видимо, он считал, что это добавит ему скрытности. Скрытности, это и правда добавляло, если ходить в потемках, а вот если увидят в таком – сразу заподозрят неладное. В Общине не все носили плащи, дело эстетичных соображений, нежели удобств. Винсент был старше Завергана и Криса на два года – ему было шестнадцать. С момента последней их встречи, он не заметил в его одежде или атрибутах ничего нового.
Винсент частенько читал книги в библиотеке Убежища, некоторые с тех же помоек тащил. Завергану же не понравились современные – их пишет нейросеть "Автор". И, по правде сказать, получается у неё неплохо, но безжиненно. Где именно эта мертвечина – Заверган не знал. Наверное, в самом слоге или совокупности сюжетов. Учитель как-то раз увидел у Винсента такую книгу – отобрал, ещё и подзатыльник влепил. Ругался долго. Нельзя, говорит, это читать. И дал ему другие книги, а ту показательно сжёг. Учитель вообще не был приверженцем каких-то литературных вкусов – он собирал все книги, что были написаны людьми до того момента, как первые нейросети стали писать свои.
Крис тоже не обзавелся ничем новым. Винсент заявил, что он готов, и встал на караул у окна. Заверган и Крис тем временем сели в углу, и копошились в своих рюкзаках, проверяя доступность медицинских стимпаков, бинтов, нейроингалляторов – если ранят, то они должны быть под рукой. У Крисса был самодельный патронташ, куда она сложил свои бумажные патроны для самопала, а Заверган предпочитал использвать подсумок – он говорил, что ему так удобнее, патроны не намокнут. И был прав.
– Ты же вчера в из Убежища вышел?
– Да, вчера, – ответил Заверган.
– На помойке нашел что-нибудь? – спросил Крис, обращаясь к Завергану.
– Нет, я и не ходил по ним, – ответил Заверган. – Времени не было: паксистских патрулей было слишком много, я с трудом добрался до схрона.
– Воспринял тебя, хотя это станно… Мы никого не видели…
– На обратном пути заглянем в одно место, – сказал Винсент, не отводя взгляда с улицы. Там внезапно начался ливень, капли дождя безжалостно пытались раскрошить уже потрескавшийся асфальт, а ветер словно подыгрывал стихии, создавая водяные плачи, бьющие в стены с особой силой. – Я зафиксировал внимание на одной мусорке. Радиоприёмник выкинули.
Если… – начал Крис, и Заверган пнул его ногой. Опять он за своё, – подумал он, – бездумно тревогу транслирует, и даже сознает.
– Готовы? – спросил Винсент, проводя рукой по дулу самопала.
– Полностью, – ответил Заверган, и они с Крисом приблизились к Винсенту.
В небе среди надутых тёмно-синих туч, которые, казалось, вот-вот готовы лопнуть, сверкнула молния, и громом отозвалась где-то вдалеке.
– Доставайте карты, – сказал Винсент, почесав висок, – Нужно спланировать маршрут, чтобы завтра уже загрузить "бесов" на сервера "Поехали" и "Дальнобой".
– Винс, нам ещё одежда нужна, – сказал Заверган.
– Украдём?
– Поддерживаю, – сказал Крис.
– Все согласны, отлично, – потёр руки Винсент, и принялся рассматривать карту. – Мы сейчас здесь.
– Угу, – хмыкнули ребята.
– Сервер "Поехали" находится здесь, в трех километрах отсюда. Это "Ретро-район", там находятся здания со времён Империи, и времен эпохи советского союза. Туда мы можем добраться пешком, но нам понадобится одежда, иначе нас быстро вычислят. А вот "Дальнобой" находится совсем в другой стороне, противоположной: в двух километрах от сервера "Поехали".
– Хм… Первый находится на последнем этаже торгового центра эмоций. Туда будет очень не просто попасть.
– Есть идеи, как туда проникнуть?
– Ммм… Думаю, в общем доступе можно найти данные об электропроводке здания.
– Можно, но что нам это даст?.. Ты же не подключишься по кабелю напряжения?
– Конечно нет, а вот обесточить здание – запросто. Один обесточит, двое будет ждать на последнем этаже. Питание отключили – мы врываемся внутрь, вставляем в порт speed-устройство, и покидаем комплекс.
– Нас не хватятся? – спросил Крис, – Если там есть аварийное питание?
– Мы и его отключим. Аккумуляторы сломаем, водой обольём, максимально изувечим, и отключим.
– Звучит абсурдно, Зав, – сказал Винсент.
– Ну тогда ты предлагай.
– Мне как-то ничего в голову не идёт. Ладно, придержимся этого плана. Теперь касаемо второй цели – "Дальнобоя". Там уже охраняемый объект, правда людей среди охраны нет. Разве что пара наблюдательных дронов, и роботы. Но, вооруженные. Стать мне ахраичным, это повод добыть нормального оружия.
– И ты воспринимаешь, что это их будет так легко обезоружить?
– Перегрузить им сенсорные приводы и отправить "бесов" в их систему управления.
– Ты что, лайнбрекером стал?
– Нет. Ведь в этом ничего сложного.
– Ну да, подумаешь, – сказал Крис с иронией, – Всего лишь-то надо обойти дронов, камеры, взломать узлы нейросвязи паксии, подобрать ключи к потокам шифрования и загрузить туда "бесов", чтобы все об моментально узнали. Нет, я нервно постою в сторонке.
– Солидарен, – сказал Заверган.
– Тогда не будем лезть в это?
– Если не хочешь получить лазерный пучок в голову, или чего похуже – попасть на Настройку личности, то да.
– Как тогда нам с этим справиться?
– Никак.
– Учитель будет недоволен, – сказал Винсент.
– А у нас отмычки есть? – сказал Крис, – А может ЭМ гранаты? Мы не можем обойти такую систему защиты. Лучше справимся с одной "Поехали", а "Дальнобоем" пускай займется другая группа. Сообщи им по пейджеру.
– Перед тем как выдвинемся – сообщу.
– В общих чертах: мы движемся по этому маршруту, где много подвалов, чтобы спрятаться в случае чего. Проходим мимо бензозаправки, и чере полкилометра в уже у цели.
– Да. Ждём, когда утихнет.
Ливень закончился также быстро, как и начался. Заверган не любил такую погоду, ему она казалось вестником дурных событий. Всем так казалось. Первым наружу вышел Крис. Он спрыгнул с лестницы в кусты, и осмотрелся. Убедившись что никто не просматривает улицу, он поднялся и вышел перед входом, приглашающе махнув рукой. Ребята вышли следом, и, сделав длинную перебежку через дорогу, оказались в Плачущем сквере.
– И в ясную погоду это место заставляет воспринимать тоску, – пробормотал Заверган.
– Не тебе одному, – сказал Винсент.
Легкой моросью шел дождь, впереди маячили белокаменные колонны ротонды, в центре которой стоял прикрытый водонепроницаемым тентом рояль. Они постепенно приближались к нему, пока из-за сени размашистых веток деревьев не показался Дом Культуры имени Натаниэля Шварца – поэта драмматурга XIX века, которого никогда не существовало.
Заверган, проходя мимо ротонды, смотрел на рояль. Когда-то ведь тут собирались люди… Пианист исполнял своими тонкими пальцами чудесные звуки, соединяя их в гармоничную мелодию, брал аккорды, и все собравшиеся узнавали песню, о чем свидетельствовал поднимавшийся хор голосов: старческих и молодых, высоких и низких, девичьих и юношеских. Воспринимали единство, – подумал он.
– Сейчас нам нужно перелезть за забор, – отвлек его от размышлений Винсент. – Там в подвале городская одежда.
– Винс, откуда она у тебя? – спросил Крис.
– Нашел.
– Где?
– Слишком много вопросов, Крис, – Винсент высокомерно посмотрел на него, – Тебе мало знать то, что нам есть во что переодеться?
– Нет, мои выводы ясны: договорились украсть одежду. Почему ты раньше не сказал?
– Забылось как-то.
– Ух, скупой ты индивид!
И добавить нечего, – подумал Заверган, – И вправду: скупой. Ещё и толстый. Скупой и толстый. Ничего, скупой – платит дважды. А толстый – втройне.
– Прекрати транслировать информацию голосом! Идём…
Они перелезли забор. Это был обычный забор, сваренный из стальных прутьев, покрашенных в черный цвет. Они сняли свои халаты, чтобы ненароком не зацепиться и потом неудачно приземлиться. Заверган схватился за прутья, подпрыгнул, и начал карабкаться вверх. Прутья были холодные, мокрые, в ладони впивались кусочки коры растущих рядом деревьев. Когда он спрыгнул на другую сторону, то заметил что к руке прилип большой кусок облупившейся краски. Слева грузно приземлился Винсент. Следом за ним Крисс. Они протянули через забор руки, взяли свои плащи, и пригнувшись, подошли к пристроенному подвалу.
– Винс, – шепнул Крис, – А не слишком ли рисковано в рабочем здании ДК схрон устраивать. Камер нет?
– Есть, но просматривают парадный вход.
– Почему?
– Твоё происхождение, – вскипел Винсент, – Спроси у "Архитэка", я не проектировал это здание.
– Как твой схрон еще не обнаружили вообще… – обижено пробубнил Крис.
– Рисковано держать его здесь, – ответил Винс, почесав родинку на шее, – Однако меньше шансов, что тут будут искать.
– Не факт, – шепнул Заверган, – От Нэйро можно ожидать чего угодно.
Спустившись в подвал, вход в который был настолько низким, что в полный рост там мог бы стоять разве что трехлетний ребёнок, Винсент включил свой ручной электро фонарь. Керосиновая лампа поясе изрядно мешала и издавала немало шума. Пол был покрыт старым светло-коричневым линолиумом, с отслоившимися загнушимися углами, большими вздутиями, местами протертым до дыр. В нос ударил запах сырой земли, какой бытует в погребах деревенских или метро.
Винсент уверенным шагом продвигался по тёмному коридору, издавая достаточно шума, чтобы их услышали те, кто мог бы находиться в подвальных помещениях. Заверган споткнулся о вздутый пузырь линолиума, и чуть было не упал. Крис усмехнулся в темноте, и тут же споткнулся сам на том же месте.
Эмбрион недоразвитый, – подумал Заверган.
Винс дошел до двери, и начал копошиться рукой в кармане в поисках ключа. Наверной замок, – подумал Заверган, – я тоже считаю, что они надежнее, нежели электронные.
– Посвети, – сказал Винсент, и вручил фонарь Завергану.
Он вынул заветный ключ, и начал пытаться попасть в скважину замка, повернул два раза, и кольцо замка с легкостью открылось, не издав ни звука. Маслом смазал, – подумал Заверган.
Свет фонаря охватил часть комнаты. Винстент свернул за угол. там что-то щёлкнуло, затарахтело, и он услышал работу электрогенератора на ДВС. Включился свет.
– Ну и хоромы, – восторженно протянул Крис, который до этого стоял за спиной Завергана, – Ты откуда достал эту мебель? Даже в Убежище такую не везде найдешь.
Заверган отстегнул свою лампу, и поставил её на стол. Не нужна она больше. Только мешаться будет.
– Мы переодеться пришли, – ответил Винсент.
Темнит он, – подумал Заверган, – Сильно темнит. И правда, откуда у него такая роскошь? Диваны – отличные, на помойке такие не найдёшь. Такие наверное в гостиницах или квартирах жилых домов. В магазине он что ли купил? Или может где-то украл?.. Да ну, не может быть. Кто ему продаст? Да и если бы украл – в одиночку бы не дотащил…
Винсент, будто прочитав его мысли, ответил:
– Вы не знаете о "болванках"?
– О чём?
– Воспринял. Это электронные носители мыслей, чтобы расплачиваться в магазинах.
– Это не опасно? Разве нейросеть не отправит эти мысли в свои алгоритмы?
– На то она и "болванка" – пустышка. Есть мысли, но ничего не стоящие. Иногда туда записывают мысли, взятые из текстов, сгнерированных "Автором", разве что вносятся которые текстовые и эмоциональные корректировки, и получаются искусственные мысли.
– И неужели нейросеть не заподозрила, что её обманывают?
– Конечно, она знает, что её обманывают. Только вот пока она это поймет, ты уже успеешь скрыться. Да и "болванку" потерять не страшно – она всё равно одноразовая.
– И кто это изобрел?
– Вы не имеете этой информации? Учитель, кто же ещё…
– Воспринимаю с удивлением, – сказал Заверган.
– Получается, ты всю эту мебель купил?
– Ну-у, – протянул Винс, и отвел взгляд. Заверган ухмыльнулся, – Что-то и украл.
– А покажешь, как расплачиваться мыслями? – возбужденно спросил Крис.
– Мы возьмем несколько "болванок" с собой, купим что-нибудь в торговом комплексе органического питания.
– Воспринимаю радостно! – Крис сжал кулак, и, зажмурившись, вытянул руку вверх.
Винсент объяснил им как использовать "болванки": в нейропорт она помещается фальш-входом, на конце которого, своего рода, заглушка. Наружу выходит порт для списания мыслей. Сама "болванка", когда её вставляли в голову, походила на нейропорт позапрошлого поколения, который ещё был в обиходе у четверти населения мира. Баланс мыслей лучше проверять заранее, и с этим могут возникнуть некоторые сложности. Мысли имеют категории ценности:
1) мусор – те, что нейросеть не отбирает, и никак не задействует в свои алгоритмы; чаще всего это были мысли, связанные с первой ступенью пирамиды Маслоу – физиологическими;
2) малой ценности – те, что возникают у большинства обывателей крупых городов, вроде тех, каким образом сегодня приготовить куриный суп или как сильно разбавить кофе молочными сливками;
3) средней ценности – это уже были мысли людей, которые имели настроенный специалитет и загруженный для продуктивности опыт работы всех предыдущих носителей. Подобные мысли могли быть, к примеру, способом изготовления деталей на токарном станке с другими математическими вычислениями и формулами, которые в опыт не добавляли, чтобы человек сам до них додумался;
4) высшей ценности – это уже тема для многих споров среди ребят в убежище. Никто точно не знает, что они из себя представляют. поскольку встречаются всего у 0,01% населения. Стоит напомнить, что сейчас население земли составляет 30 миллиардов человек. То есть около тридцати миллионов человек продуцируют мысли высшей ценности. Но, главенствующая теория на примере такова: человек, который изначально имеет гибкий склад ума, и высокий интеллектуальный потенциал, долгое время не проходит Настройку, но продолжает заниматься своей научной деятельностью. Биотоки его мозга резонируют с электромагнитными волнами мозговых имплантов, и он издает излучение, которое воздействует на окружающий следующим образом: их данные Настройки начинают путаться и слетать. Таких индивидов еще называют "интроспекторами". Вокруг себя они ускоряют процесс запуска абстрактного мышления у окружающих, к тому же сами продуцируют гениальные идеи, которые у них ворует Нэйро.
– Всё понятно? – спросил Винсент.
– В общих чертах – да, – ответил Заверган. Ему не хотелось вникать во все эти тонкости, хватило бы и общей информации.
– Мне тоже, – отозвался Крис.
– Вручаю каждому из вас по три "болванки". На двух мысли средней ценности, на одной – малой.
– Защитил убеждения, – поблагодарил Крис.
– Защитил убеждения, – включился Заверган, задумавшись.
– Настроен, – сказал таким образом "пожалуйста" Винс, и подошел к шкафу.
Странный способ для благодарности, подумал Заверган. "Защитил убеждения" – что это за выражение благодарности? Убеждения разве так важны?
Шкаф – подумал Крис, – это же роскошь, которую мало кто из нас имел удовольствие обладать. Сколько вещей туда можно поместить? Я бы положил туда фотокарточки из альбомов, которые храню в схроне, в домишке напротив убежища. А ещё в шкаф можно было бы убрать несколько самопалов. И одежду. И обувь. Да!
Одежда, – думал Винсент, доставая её из шкафа, – Внешняя оболочка во все времена определяла статус. Животные, в частности самцы, обладают яркими элементами внешности: львы – гривой; павлины – красочным хвостом; селезни – окрасом шеи и головы. Кто считает иначе, тот невоспринимаемый недоразвитый эмбрион!
Винсент подошел к ним с комплектами одежды. Она была новая, чистая, упакована в прозрачные пластиковые мешки. ему самому не терпелось одеть её.
– Примеряйте, – сказал он, взял свой комплект, и присел на диван, снимая свои рваные ботинки.
Когда ребята переоделись, пришлось Винсенту искать головные уборы для него и Завергана – Крисс итак был обрит наголо, а парикмахерских принадлежностей в схроне не было. Он нашел только кепку и коричневый кожаный шлем с пилотскими очками. Заверган сразу выбрал шлем, а Винсент был не против, ему больше по душе была бандана.
– В путь, – сказал Крис, и они направились к выходу. Винсент выключил генератор, свет в помещении погас. Заперев дверь, они вышли на поверхность. Дождь не прекратился, в воздухе летала водяная пыль и пахло жженым пластиком.
– Знаем тебя, город-N! – торжественно произнес Винс.
– Кстати, никто не знает, почему именно "город-N"? – спросил Завер.
– Нэйро его так назвало. Почему? Спроси у него.
– У меня возникло желание зайти в торговый центр органической пищи, – сказал Крис.
– Я не против, желудок просит его наполнить, – согласился Винсент.
Они подошли к торговому центру, где собирались вкусить современной пищи, с прилавка, а не с помойки, и не жареных крысиных тушек, предварительно обработанных в спиртовом растворе, и вываренных до сильной жесткости.
– Что с самопалами делать будем, – спросил Крис, – наверняка датчики стоят.
– Хоть у тебя мозг, как у одноклеточного, но дело говоришь, – сказал Винсент.
– Обидно, Винс! – капризно протянул он.
– На правду не обижаются.
– Не правда это!
Это уже переходит границы, – подумал Заверган, – воспринимаю раздражение.
– Нормальный ты индивид, Крис, – успокоил его Заверган, – Глупости порой говоришь, но в целом, на тебя можно положиться.
– Сюда! – махнул им рукой Винсент, найдя для тайника. Это была вентиляционная отдушина, крышку которой он отломал, чтобы сложить туда их оружие. Он приставил крышку под углом, поскольку винты он уже выдрал вместе с пластиковыми муфтами.
Зайдя внутрь, они были поражены масштабом помещения, его чистотой, отлаженностью работы роботизированного персонала. Наверху виднелись галаграфические рекламные вывески, сменяющие одна другую. Винсент уже был здесь, и его это не удивляло так, как его напарников. Он даже завидовал им – вот бы вновь испытать этот восторг.
Он провел их к одному десятков входов, где находился магазин продуктов органического питания.
– Ведите себя так, будто вы в убежище книги разглядываете, – шепнул им Винсент, – Камеры считывают и жесты, и мимику, даже темп ходьбы!
Заверган и Крис выбрали себе по банке стимулирующего энергетического напитка "Neutrinos", взяли по пачке галет под названием "Sandy", и прошли на кассу.
– Знаю вас, – сказал Заверган грузной кассирше с глазами как у дохлой рыбы: смотрящими в противоположные друг от друга стороны, потускневшие, не моргающие.
– Знаю вас! – отозвалась женским басом кассирша. Завергану не нравился её вид: короткая стрижкой, светлые волосы, помады на губы она явно не пожалела, и загнутым вниз носом, похожим на клюв хищной птицы. Жутковатый вид.
Она принялась подносить товары БС коду, и складывая их на другой стороне кассы.
– С вас одна мысль малой ценности, – пробубнила она. Заверган встретился взглядом с Винсентом. Тот одобрительно кивнул.
Он вытащил из банковского терминала нейрокабель, и вставил в болванку, которая уже находилась в его голове. Он напрягся, дыхание сперло, кровь стучала в висках – что если сейчас будет отказ, если нас обнаружат, двери закроются, и этот гигантский Ктулху на кассе встанет, и погонится за нами механическими шагами, и ни один самопал её не возьмёт?
Лампочка на терминале подсветилась зелёным цветом, сигнализируя об успешной оплате, и женский голос из громофона на кассе произнес:
– Оплата произведена! Благодарим вас за ваши мысли! До узнавания!
– До… узнавания… – произнес Заверган, сглатывая подступившую к горлу слюну.
– До узнавания, – отозвалась кассирша.
Следующим подошел Крис. Его лицо было едва ли темнее белого полотна. Воспринимая визуально, – подумал Заверган, – он тоже встревожен.
Троица подростков купила товары без каких-либо происшествий, на выходе забрали свои самопалы из импровизированного тайника, и расслабленно шли по улице, на перекрестках сверяясь с карманными картами. Они медленно поедали невероятно вкусные и нежные галеты, которые буквально таяли во рту.
– Ты видел на прилавке сухую лапшу? – с с набитым ртом спросил Крис у Завергана.
– Видел, – ответил тот, – настройки сбиваются, думая о том, что мы её не купили.
– Да и архаизм с ней, – брезгливо сказал Винсент, – Мы и галет пожуём.
На соседней стороне дороги, в фонарь, с трескучим грохотом ударила молния. Встрепенулись не только ребята, но и прохожие на улице. Дождь начал набирать силу. Крис поперхнулся куском галет, и согнулся, задыхаясь. Винсент начал стучать ему по спине, потом обхватил сзади, и начал совершать толчки на живот. Наконец, злосчастный кусок вылетел, и упал в лужу. Винсент отпустил Крис, и тот упал на четвереньки.
– Как бы в нас не попала, – с опаской прошептал Заверган, и огляделся.
– Не должна, – ответил Винсент, протерев испарину на лбу, – Вроде…
– Хе-хе-хе, вроде, – вставил Крис, который поднимался с тротуара.
– А вообще надо будет провести эксперимент…
– Жнаем мы штвои экшпэименты, Винш, – набивая рот очередными галетами сказал Крис, и прожевав, испытывая на себе недовольный взгляд Винсента, спросил, – Этот ушахан шлучаем не швоя хапота?
– Нет, – резко ответил Винсент, – Но я мог бы попробовать его вызвать.
– Чашодей ты наш! – воскликнул Крис, продолжая жевать, – Жнаю тебя! Жашитил убештения шоею шылою! Ха-ха-ха-ха! Ай! За что, Винс?.. – Крис потирал ушибленное плечо.
– Чуть не задохнулся, а уже опять с набитым ртом смеется, – проговорил риторически, глядя на небо, Винсент, – Учитель, за что ты наградил мне в напарники этого недоразвитого эмбриона?
– Да после твоих опытов только руины и катаклизмы!
– Это когда было то? – спросил Заверган удивленно, – Что-то я не помню.
– На нашем с ним задании было, две недели назад, – и повернув лицо к Винсенту добавил, – Экспериментатор ты архичный.
Винсент закатил глаза и шумно выдохнул. Сколько дурака ни бей – умней не станет.
Заверган усмехнулся, ловя на себе ожидающий резонанса взгляд Криса, и недовольный взгляд Винсента, который снова тяжело выдохнул и провел ладонью по лбу, смахивая капли дождя.
Винсент часто читал литературу сомнительного содержания, в том числе не брезговал и чтением работ "Автора", за что получал физические взбучки и следующие за ними санкции от Учителя. Он был не единственным знакомым Завергана, который умел читать в Убежище. Винсенту нравилось ставить разного рода эксперименты, о которых он вычитал в той или иной книге, или учебнике по химии или физике. Он даже вел свои дневники в тетрадях – которые были большой редкостью Убежище. В глазах Завергана Винсент был самодуром, который убежден в правильности своих дерьмовых и порой даже рискованных поступков. К примеру те же "болванки". Очень уж сильно не верил он в то, что Учитель выдал Винсенту подобное устройство. Наверняка связался с какой-нибудь группой черных интроспекторов, которых схватят со дня на день. Черные интроспекторы – прятались хорошо, торговали своими разработками, и их рынок – был равен чёрному рынку. А слова его слова о том, что это ради науки, Общины, что он на пороге величайшего открытия – ложь, лицемерие, отговорки, в оправдание своих пороков. Что раз человек ставит эксперименты, и держит в тайне цель эксперимента – это не спроста. Врагов в Убежище нет. У нас один враг паксия и все производные Нэйро.
– Ребят, – спросил Заверган, – К Антеннам кто-нибудь когда-нибудь ходки делал?
– Не-а, – ответил Винсент, почесывая свою родинку, – Учитель вообще туда не разрешает ходить.
– Говорят, – добавил Крис, – Там исзлучение высокое, что нейропорты плавятся, выжигая мозги. Опасная штука… Мы один раз с Киром там были. Ничего особенного… вроде. А как ближе подошли, то как у нас волосы дыбом встали, заискрили, так из-за переулка нас патрульная машина паксистов чуть не сбила. Мы в них из самопалов залп дали с воспринимаемого испуга, и побежали на максимальной скорости! Страшно было.
– Ой, ну смотри, как брешет! – воскликнул Винсент, – Это ж я ходил с Киром, а не ты. Ты его вообще один раз только видел!
– Ну видел я его в Убежище после вашей ходки, и что? Уже и приукрасить нельзя…
– Тебе бы с "Автором" генерировать!..
Знал Заверган Кира – не из Убежища был звереныш. Видимо один из интроспекторов. Лишенный страха, настоящий сорвиголова. В самое пекло лез, и выбирался обратно. Ребята из убежища часто с ним сотрудничали. Непростой был парень, а всего-то на год старше Винсента.
– Там что-то вроде неприступного барьера, – опередив открывшего было рот Винсента, сказал Крис, – А Кир – это городской пацан, с которым этот "эскперементатор" как-то подружился.
Забавно он сделал акцент на "эскпериментатор", – подумал Заверган, чувствуя, что к горлу подступает смех.
– Да врёт он, – очередной раз ударив Криса в плечо, сказал Винсент, – Да, городской какой-то парень… Прибилзся к нам, информацию ценную Учителю предоставлял. Даже жил какое-то время в Убежище. Ты же его знаешь, Завер, что молчал-то?
– Знаю, разумеется. Мы же втроем ходили на свалку за город. А Кир, – Заверган поучительно посмотрел на Криса, – На нашествии он попался…
– Ребят, мне кажется…
– Да заткнись, хватит! – рыкнул Винс.
– Патруль, – тихо пропищал Крис, вжав голову в плечи.
Винсент посмотрел вперёд. И правда, двое паксистов идут, над ними наблюдательный дрон кружит.
– На нас сморят? – спросил Крис.
– Будем надеяться, что нет, – шепнул Винсент, – Иди так, будто это не патруль, а ребята из Убежища.
– Легко тебе говорить!
– Не легко…
Патрульные с синими повязками на белых шинелях прошли мимо них, один сказал что-то в рацию, остановились у торгового центра, в котором ребята давеча отоварились. Один из них галатным движением смахнул капли с козырька своего служебного картуза; другой присел на корточки и что-то подобрал с земли. Ребята не смогли разглядеть, что имено. Он убрал это в стеклянную капсулу с автоматической вакуумной герметизацией – и патрульные, быстро взбежав по ступенькам, вошли в здание.
– Спокойствие, спокойствие, – бубнил себе под нос Винсент. – Уходим.
Рядом снова ударила молния, ребята машинально прикрыли голову руками, от грохота у них заложило уши, и они двинулись ускоренным шагом в сторону своей цели.
Глава 2
Подростки, переодетые в современную чистую одежду, с очками циклопами на переносице, приближались к торговому центру эмоций.
Интересное название, – подумал Заверган, – Торгуют эмоциями, значит. Загрузил себе "радость", и ходишь, улыбаешься, главное чтобы лицензция Настройки работала. Загрузил "печаль", и ходишь с кислым лицом, будто заставили неделю питаться одними килонами… Килоны… Ужасная гадость, вывели сорт лимона кислотностью в pH от 1,6 до 1,9, есть невозможно. Зато "Кулинар" сгенерировал, его происхождение, стать мне архаичным!
Он посмотрел на своих напарников. Ему стало так тошно от того, что каждый раз одно и то же – идём либо на помойки, и весь день копаемся в мусорных контейнерах, либо на очередную диверсию, чтобы загрузить "бесов" на сервисы Нэйро, которые почти никогда не дают ожидаемого результата, а мы рискуем попасться. Так хочется залезть на крышу высотки, что рядом с Убежищем, – не знаю, как остальным – хочется застыть взглядом, лицезреть солнечные закаты. Глядеть в небо бесконечно. Всегда. И уснуть там. На крыше…
Он вернулся из размышлений, когда Винсент влепил подзатыльник Крису. Задание… Есть задание, его нужно выполнить, все недовольства и оправдания – потом.
– Смотри, – сказал Винсент, – Это, кажется тот самый район, где Кира схватили.
– Да, где-то тут это было, – подтвердил Заверган.
– Его правда поймали – спросил Крис? – Вы вещаете достоверно?
– Достовернее быть не может, – пробурчал Винсент, – Да, Завер?
– Да…
– Что с ним случилось?
– Когда "Нашествие" закончилось, – ответил Заверган, – И пришли паксисты, забрать его тело для Настройки – он поджег себя, и их заодно.
– Воспринимаю внутри жуткую картину, – поёжился Крис, – А как он поджёг-то?
– Огнесмесь у него была, – ответил Винсент. – В бутылках.
– Нам бы так не сгореть, – прошептал Крис.
– Не сгорим, – ответил Заверган, – У нас огнесмеси нет.
– Да, – хмыкнул Винсент, – Вместо неё у нас импровизированный план.
Пройдя еще километр, они наконец вышли к "Ретро-району", где сохранились дома в архитектурном стиле эклектики с элементами необарокко, псевдоготики и неомавританского стиля, не говоря уже о зданиях в стиле сталинского ампира.
– Можете посмотреть на карту, – сказал Винсент, глядя вперёд перед собой, – Я и без них знаю, что перед нами "Ретро-район".
Никто из ребят не стал доставать карты. Говорить было нечего – здания эпохи барокко и модернизма. Современные здания создавали дисгармонию на фоне старинной архитектуры.
Ребята подошли к ТЦЭ и, остановившись перед входом, переглянулись.
– Вроде никого нет, – сказал Винсент.
– Вроде, – хмыкнул Крис.
– Надо идти сейчас, нам всего пару домов обогнуть осталось.
Они дали старт из кустов, и быстро добрались до нужного места. Вадд искал особые знаки, чтобы определить тайник, а Заверган с Крассом стояли на тревоге. По соседней улице промчались дроиды, и ребята пригнулись, чтобы на них не попал свет. Хоть они и не увидят их с такого расстояния. Но мало ли? Вадд наконец нашел тайник, и извлек из него небольшую бомбу, завернутую в полиэтиленовый пакет, подполз к напарникам на четвереньках, и шепотом скомандовал, что пора двигаться дальше.
Когда они шли вдоль очередной улицы – поскольку её никак не обойти, и негде укрыться – сзади, на большой скорости промчались дроиды, охватив ветром их плащи, и заставив трепетать ткань по ветру черными струящимися волнами. Они проводили их взглядами, а в глазах отражались холодно-голубые блики мерцающих сирен. И вдруг у них за спиной раздался, похожий на человеческий, строгий голос:
– Граждане, тут небезопасно находиться, – вещал голос, – Покиньте опасную зону, вернитесь на рабочие места или учебные заведения.
Ребята побледнели и выкатили глаза. Первым обернулся Вадд, причем не меняя выражения лица, словно это могло как-то повлиять на то раскроют их или нет. Красс же продолжал ошеломленно смотреть перед собой в пустоту, а Заверган смотрел на друзей, бегал по ним глазами, переводя взгляд то на Вадда, то на Краса – в затылке были какие-то разъемы, но как ими пользоваться никто не знал!
– Задержитесь. Требуется проверить вашу ликвидность в параметрах личности. Эта процедура не займет много времени, повернитесь ко мне затылками и разблокируйте разъем, – проговорил механический голос за спиной.
Заверган повернулся и посмотрел на дроида, который вытащил какую-то клешню из руки. Большое, непропорциональное овальное подобие лица с голубыми подобиями глаз (ибо были они прямоугольными). У Красса вот-вот начнется нервный тик, Вадд тоже выглядел не в лучшей форме – его напарники просто не знали, что делать.
– Один момент, – сказал Заверган, беря ситуацию в свои руки, и повернувшись к нему затылком, и почесал для вида за ухом.
– Сейчас проведем проверку ликвидности, – раздался голос дроида, так похожий на человеческий, сохранивший эмоции неприязни к ожиданию.
Заверган потянул руку за пазуху. Прогремел выстрел. Он был больше похож на взрыв маленькой петарды. Дроид схватился за грудь, и начал искриться, издавая противные звуки поломавшимся голосом, а из дула самопала выходил пороховой дым от выстрела.
Ребята кинулись бежать заброшенными дворами, проламывая на ходу колючий кустарник, оцарапав себе лицо, на их щеках кровоточили мелкие царапины. Каждый шаг давался тяжело, от страха будто отняли все силы, сразу стало тяжело дышать. За спиной всё ближе и ближе раздавался гул сирен, и усиливался свет, казалось, будто они во сне, где дерешься ватными кулаками, где ноги становятся тяжелыми, и когда опасный враг, желающий твоей крови, настигает тебя шаг за шагом, и бегство лишь оттягивает время, а не спасает от неминуемой участи. Но, тут Вадд, бегущий самым последним, на ходу, ковыряющийся в своем рюкзаке, что-то нащупал. Он что-то вытащил, и махнув рукой кинул на спину.
Красс и Заверган услышали сзади электрический мощный разряд, который через секунду прекратился.
– Что это было?! – крикнул на ходу Заверган.
– Разрядник! – кричал в ответ, запыхавшийся Вадд, – Его мне дал Учитель.
– Вовремя, – пропыхтел Заверган.
– Бомбу не потерял?! – выкрикнул Красс.
– Ты дурной?! Если она упадет, то около километра в диаметре – все выжжет! Она у меня в рюкзаке!
– Ты идиот! – ответил ему Красс, но Вадд, видимо, его не услышал.
Виляя дворами и улицами, они оторвались от погони, и огородами вышли в Поле, до трущоб оставалось совсем немного, но тут на горизонте появилась черная туча, которая стремительно двигалась в их сторону.
– Нашествие! – крикнул Красс, и побежал вперед, однако Вадд успел схватить его за шкирку, от чего тому в горло врезался воротник.
– Тут недалеко есть дом! Заброшенный! – кричал он в ухо Крассу, хотя ничего не шумело, – До трущоб не успеем, туда давай, бегом!
И ребята побежали к пятиэтажному дому. Раздвигая на ходу колосья каких-то злаковых сорняков, словно плывя в воде по-лягушачьи, обжигаясь крапивой, и наконец дошли до заброшенного дома. Жутко хотелось пить, и у всех троих потекли слюнки, когда они увидели красные ягоды вишни за решетчатым забором, а когда почувствовали запах сырости, ещё больше захотелось наконец добраться до укрытия.
– Твоё происхождение! – крикнул Вадд, – Замок висит!
– Что делать, Вадд, что делать? Кто вообще вешает замки на двери подъезда?! – запаниковал Красс.
– Почем мне знать?! Давайте через окно попробуем.
– Подождите, – сказал Заверган, и поднял с земли большой камень, и что было мочи обрушил его на замок. Тот упал.
Они прошли внутрь, однако дом этот он был отнюдь не самым желанным местом для укрытия, потому что в нем никто не жил, и не готовил убежище от Нашествия. Оставалось только попробовать проникнуть в подвал, но подвала в этом доме почему-то не было. Внутри лестницы были покрыты толстым слоем грязи, в некоторых частях даже пророс мох. На стенах было что-то нарисовано, какие-то слова и буквы выпуклой формы. Вокруг валялся мусор из-под упаковок кефира, сухпайков, битого стекла от пивных булок и пустых, выцветших пачек сигарет.
Спрятавшись в одной из квартир, быстро закрыли разбитые окна попавшимися под руку деревянными пластинами и дверцами от шкафа, и зажгли свои керосиновые лампы.
Красс проверял насколько крепко стоят укрепления на окнах, и трясущимися руками пихал поролон в маленькие щели. Заверган вспомнил, как однажды видел из убежища бегущего человека от орд механизированных пчел, видел страх в его глазах, видел. И самым страшным было то, что он боялся не за собственную жизнь, не за существование, нет, – а страх потерять свою рабочую должность, страх быть перепроверенным, страх вновь попасть на Реабилитацию. Наверное, Красс и Вадд тоже видели подобное, когда были в этом городе.
– Вроде, держится, – заявил Красс вполголоса, – Что будем делать?
– Не знаю, – ответил Вадд, проводящий пальцем по корешкам книг, стоявшим на полке, уже отсыревших, и скрывающих свои знания из-за заброшенности этого места; книги, которые превратились во что-то мерзкое, покрытое слизью, в которых ранее хранились знания, в которых автор посвящал этому всю свою жизнь, вкладывал душу, а теперь ими разве печку топить. – План не задался… Глупо получилось… По крайней мере нужно переждать Нашествие, и потом вернуться в трущобы, доложить Учителю…
– Ну, он как всегда будет не доволен, – сказал Заверган.
– Не знаю… Пойду-ка я почитаю то, что уцелело.
Вадд взял какую-то книгу, которая с виду лучше сохранилась и удалился в соседнюю комнату, а Красс и Заверган остались сидеть в зале, окутанные мистическим страхом этого места.
– Что это за дом такой странный? – спросил Заверган Красса, – Почему его не используют для убежищ, или не снесут вовсе?
– Вадд говорил, – отвечал Красс, – Что в этом доме жил с женой какой-то мужик, и он тут что-то химичил… Он где-то тут хранил ядерное топливо, Вадд говорил, что оно радиоактивно. По его рассказу, в этот дом пришла его бабушка в гости к этому самому химику – кстати он был заядлым алкоголиком – и спьяну налил и себе, и ей вместо чая ядерное топливо, после чего оба умерли.
– Что-то чушь какая-то, – сказал Заверган с недоверием, – Никогда о таком не слышал…
– Ой, ну и ты туда же! Это он мне рассказывал, я даже ничего своего не добавил!
– Да ладно, ладно, может он над тобой пошутил.
Заверган вспомнил случай, как Красс украл у Вадда игрушечный автомат из тайника, и как они спорили возле сломанного колеса обозрения в Заречном районе, Красс предъявил ему:
– Вадд, что упало – то пропало!
А Вадд спокойно ответил ему немедля ни секунды, ибо знал, что он не терял своих вещей, а лишь спрятал в неудачном месте:
– Красс! Сейчас ты у меня упадешь – и ко мне рабство попадешь, – после этого все трое залились смехом. Шутка получилась хорошая.
За стенами дома слышалось противное пчелиное жужжание, словно миллионы пчел пронюхивали это место, и пролетали над заброшенным домом, старясь проникнуть в каждую щель.
В соседней комнате, где находился Вадд, послышалось мычание, но было оно не мучительное, а скорее удовлетворенное.
– Что там, – спросил Красс, – К нему пчелы проникли?
– Вряд тогда он стал бы мычать, словно ест что-то вкусненькое, – ответил Заверган, но на всякий случай взял в руки баллончик с краской, и держа на готове зажигалку у распылителя – Красс последовал его примеру.
Когда они зашли в комнату, то увидели распластавшегося в оборванном старом, сыром кресле Вадда, валяющуюся рядом взятую им книгу, и… больше ничего. Вадд расплывался в блаженной ухмылке, мямлил что-то нечленораздельное, лениво двигал головой, и тянул руки к свету, который роняли на его глаза зажигалки товарищей.
– Что с ним, твое происхождение?! – воскликнул Заверган.
– Дух вон! Марш грядет! Р-р-а-з, д-в-а-а! Р-р-а-з! Д-в-а-а! Гром! А лучше бы гремела тишина. Буду там – и посмотрим, – говорил Вадд, бегая глазами по комнате, и начав ломать укрытия на окне. Глаза его были стеклянными.
– Открыть! Свету нужен луч тьмы! Свежесть! Дыша-а-а-ть!
– Стой! – крикнул Заверган, и в этот момент за его спиной прогремел выстрел из самопала. Вадд медленно опускался на пол, продолжая что-то бормотать. На его спине быстро расплывалось красное пятно.
Заверган подбежал к Вадду, и взял его за руку. Тот улыбался, и продолжал что-то говорить, уже шепотом.
– Мертв… – сказал Заверган.
Он встал, посмотрел на ошарашенного Красса, на распластавшееся тело Вадда и вышел обратно в залу, усевшись на мокрый от сырости диван. У него не было никаких мыслей, не было страха, не было ничего кроме пустоты. Тут чертовски захотелось пойти к Антеннам, где он бывал только во снах. Внезапно для себя он ощутил такую злость, что захотелось гневно орать, материть всё что видит, всё что вызывает его раздражение. Дурацкие пчелы, думал он, дурацкие возможности. Мы вляпались в дерьмо, потерпели неудачу, и почему? А какая разница? Почему мы вообще должны бороться, почему мы должны прятаться, почему нам надо бояться этого?! Как же это раздражает, бесит, хочется взять огнемет, и сжечь к чертям всё это, все эти Нашествия, всех этих кретинов, всех этих рабочих, всю эту систему. И почему я называю это системой? Какого черта я должен учиться выживать, когда я мог бы просто взять, сдать анализ крови, пройти реабилитацию, и быть частью общества, которому не нужно скрываться от этих дроидов, не убегать из-за отсутствия каких-то бумаг. Почему? Почему я долен жить в грязи, прятаться в подвалах, терпеть избиение розгами из-за проваленного задания, почему я должен жить в этой грязи, когда я вижу готовый порядок? Потому что так говорит Учитель? А кто он такой? Всякие беззубые старухи приходят в подземные коммуникации, чтобы послушать его проповеди, что он скажет нам, как он попадет в этот раз по нашим проблемам, как он обложит нас надеждой. А почему нельзя? Нет, я не то чтобы имею что-то против Учителя – он великий человек – Но почему нельзя жить как те люди в городе, почему нельзя пройти реабилитацию, почему нужны эти диверсии, прятки – я не понимаю.
Вскочив с кресла, Заверган поспешил в комнату, где остался Красс с Ваддом. По пути он споткнулся от торчащую из пола доску, задел книжную полку, которая с грохотом упала на пол, подняв столп пыли, и раздавив несколько книг. Забежав в комнату, он первым делом почувствовал кислый запах пороха, а потом увидел Краса, в руках которого был самопал, из дула которого медленно и едва заметно тянулась струйка дыма.
– Что опять? – спросил Заверган и медленно подошел к Красу.
– Он… поднялся, – сглатывая слова произнес Красс, не отрывая печального взгляда от трупа их товарища, у которого появилась ещё одна дырка. На этот раз во лбу. – Капсулу для взрослых где-то достал… Наверное, у Кривого, – едва слышно говорил Красс под шумом Нашествия.
– Не понимаю…
– Похоже, решил попробовать… Учитель же… Да сам Вадд говорил, что эти ампулы – зло. И сам же её выпил… Вон, осколки валяются, – он кивнул в сторону кресла, где сидел Вадд.
– Наверное, тут же и нашел… мда… задание провалено, попали под Нашествие, Вадд гробанулся… – нервно и быстро перечислял Заверган, – Ну, хоть мы уцелели, и бомбу с собой прихватили.
– Учитель будет недоволен, нам надо вернуться по очереди… А может лучше, если вернется только один из нас.
– Ты о чём?
Красс направил самопал на Завергана, и нервно улыбнулся.
– Если я вернусь один, то скажу, что всё из-за вас, и он мне поверит. Он не будет меня бить, ни розгами, ни током. А если вернемся вдвоем, то одному из нас придется худо.
В момент, когда Красс уже собирался нажать на курок, за его спиной рухнуло укрепление, и в комнату хлынул рой маленьких черных насекомых. Красс обернулся, и выстрелил в эту орду, однако это ему ничем бы не помогло. Заверган бросился в соседнюю комнату, и спрятался в шкафу, накрывшись лежащим в нем же одеялом, старатель пытался закрыть дверцы. Он услышал, как Красс грузно вбежал в ту же комнату, дико крича, а потом раздался звук горящего газа, очевидно он отбивался использовал баллончик в роли огнемета. Потом он, продолжая орать, выбежал из квартиры и побежал вниз по лестнице. Было слышно, как он несколько раз снова жег огнем насекомых, а потом последовал какой-то грохот. Видимо он потерял сознание, и скатился по лестнице.
Заверган не вылезал из шкафа, и продолжал в нем молча сидеть, хотя было чертовски неудобно. Вадд, -думал Заверган, – Как он мог повестись на такую дурацкую страстную уловку, почему? Он ведь видел, что стало с Кривым, сам говорил нам о том, что гораздо важнее трезвый и холодный ум, рассказывал о своих экспериментах, выражал интересные идеи, у него был хороший творческий потенциал… Почему он стал выпил содержимое ампулы? Не понимаю. Совсем. Мы ведь и в кустах прятались от тарелок, которые искали нас, вылетая из серых мрачных туч, он обычно старался удержать команду, хотя всячески отрицал, что мы ему дороги. Чувство, словно я потерял что-то дорогое мне, что-то важное.
В подъезде послышались шаги. Было несколько человек, они коротко переговаривались, но Заверган не мог разобрать. Он знал, что пришли ОНИ. Это те самые патрули, что вылавливают усыпленных при Нашествии и отправляют на реабилитацию. Сидеть в шкафу стало окончательно неудобно, ноги и пресс сводило судорогой до боли. Заверган, сжав челюсти, и молча изливаясь слезами от боли, терпел, лишь бы не выдать своего присутствия.
В комнату кто-то вошел. Их было двое. Один пошел туда, где всё ещё лежало тело Вадда, а другой остался в комнате, где прятался Заверган. Было слышно, как он выламывал укрепления с окна, не проронив при этом ни единого слова. Затем он ещё немного походил по комнате, как Завергану показалось, он ходил кругами, и остановился возле шкафа. Ну всё, – подумал Заверган, – Сейчас и меня сцапают.
– П-26-й, – раздался голос из соседней комнаты. Он явно обращался к своему напарнику, – Тут чисто. Необходимо доставить тело убитого вниз.
– Следую, – отозвался голос у шкафа.
Шаги постепенно удалялись, и минут через пять всё стихло. Заверган выпрямил ноги, и с шумом выкатился из шкафа, пытаясь снять с себя одеяло. Из соседней комнаты тянулся кровавый след, и уходил в подъезд, а дальше вниз по ступеням. Вадда забрали. Красса, очевидно, тоже. Взяв со стола керосиновую лампу, и закинув за спину рюкзак с бомбой, он уже направлялся к выходу, как увидел лежащий на полу самопал.
Глава 3
Заверган вернулся в трущобы. Он шел по пустой улице, разгоняя лужи, образовавшиеся в дырах на асфальте, и оглядывая старые дома, которые были заселены и полны счастливыми семьями задолго до его рождения.
– Я весь вымок, – проворчал он себе под нос, и шмыгнул носом, – Как отчитаюсь – сразу в подвал с библиотекой, и сяду у горячей трубы. Если место свободно, конечно. А оно скорее всего занято. Ну ничего, мне уступят. Должны уступить.
Он остановился у подъезда многоэтажки, оглянулся назад, тоскливо наблюдая за плывущими по пасмурному небу темно-серыми тучами. В лицо ему подул сильный ветер, и дождь заметно усилился. Заверган устало вздохнул, и зашел внутрь.
Внутри он постучался в хорошую, массивную дверь Учителя, и начал ожидать, когда тот её отопрет, и пригласит к себе. Если у него, – подумал Заверган, -Разумеется, никого на приеме нет. А скорее всего кто-нибудь есть. Ну ничего. я подожду.
Только он повернулся, чтобы сесть на ступеньки, как на двери с другой стороны защелкали засовами, и она легко отворилась. Из проема показалась седая голова Учителя, а затем и всё его тело. Он как всегда был в белом медицинском халате – и чистым, между прочим – мокасинах и джинсах. Худой, как скелет, со впалыми и дряблыми щеками, многочисленными морщинами на лбу, коротенькой свежей стрижкой, и тщательно выбритым лицом. Как всегда, хмурый, готовый придраться к мелочам. На левом его ухе был совсем свежий ожог, да и руки тоже были в ожогах, царапинах, гематомах, и на правой руке не было одного фаланга на мизинце. Заверган всегда с интересом смотрел на этот обрубленный и заживший давным-давно палец.
– Ты кто? А, Заверган, – сказал Учитель своим трескучим, как высохшая щепка, голосом, – Знаю тебя! Заходи.
– Знаю вас, Учитель, – отозвался Заверган, и опустив голову, прошел внутрь.
Учитель захлопнул за ним дверь, и начал возиться с засовами, попросив разуться на обувном коврике – ковры у него редкие какие-то.
– Почему один? – спросил Учитель, продолжая возиться с замком. Заверган открыл было рот, как он добавил, – Разувайся, пойдем на кухню.
Впервые Учитель пригласил Завергана в какую-то из комнат. Ему всегда было интересно узнать, как живет Учитель, как выглядит его дом, какого размера, цвета трубы, на которых он греет воду. Учитель первым прошел на кухню, Заверган шел следом, стараясь запомнить ощущения каждого шага – впервые довелось пройтись босиком по чистому, мягкому и красивому, со множеством узоров, ковру. Он любовался тем, что тут были обои, не ободранные, а словно недавно поклеенные, новые, тоже с какими-то узорами, на стенах висели картины, которые Заверган видел только в иллюстрациях книг, или обрывках газет. Когда он вошел на кухню, то увидел, что Учитель кипятит воду в чайнике на портативной газовой плите, там был два тумблера, конфорочные вкладыши, рассекатели с черными дисками сверху из которых стремительно бежало синее пламя.
Учитель усадил Завергана на одно из двух кресел, с широкими подлокотниками, мягкое, удобное, чистое, не порванное. Заверган поводил задом, пытаясь найти такое положение, в котором было бы удобно и чай пить, и Учителя слушать. Чайник начал свистеть, и Учитель поспешно выключил конфорку. На столе тут же появились две кружки, в них звонко звякнули чайные ложки, появилась тарелка с песочным печеньем, и пара крупных желтых бананов.
– Бомбу вы не потеряли? – спросил он, разливая чай в кружки.
– Нет, – ответил Заверган, – она у меня с собой.
Учитель замер от услышанного с чайником в руке, продолжая наливать кипяток в кружку, пока вода не вышла из краев, и стремительно полилась на пол.
– Твоё происхождение! – выругался Учитель, когда увидел, что вода капает на ковер. Он поспешно поставил чайник на плиту, и начал вытирать тряпочкой стол, – И где она?
– Кто? Бомба?
– Да.
– Она у меня в рюкзаке.
– Аккуратно вытаскивай из рюкзака и дай мне её в руки, – Учитель выставил перед собой ладошки, как на подаянии, а Заверган осторожно, весь напряженный, с ломаными, скованными движениями, боясь не сделать чего лишнего, расстегнул рюкзак, и извлек оттуда бомбу, завернутую в целлофановый пакет, и вплепил её в ладоши Учителя.
– Тише ты, с этой дурой! – проворчал Учитель, резко переменившись в лице, и захлопав руками, словно в них горячая картошка. – Фу-у-у-х!
Учитель заглянул в пакет, моргнул пару раз в недоумении, засунул туда руку, что-то покрутил, и понес её в прихожую, где стоял металлический сейф, убрал туда, и запер на ключ. Он вернулся, расплываясь в улыбке, и наконец попросил Завергана рассказать, что именно произошло. Заверган вкратце ему рассказал.
– Значит, эти двое погибли?
– Угу.
– Вадд и Красс… Один, кажется, любил всякую литературу по инженерии, электротехнике, паял что-то помнится, приемник починил; а другой, кажется, ничего особо не любил, кроме как вляпаться в незаурядную историю, пошутить над кем-нибудь, пересказать увиденное или услышанное, и конечно, всё переврать. Вот что: они были неудачниками! Один, дурак, вел группу, а сам выпил ампулу, и никому ничего не сказал. А другой не лучше – его пристрелил. А так бы дали бы по башке чем-нибудь этому Вадду, он бы проспался, и вернулись живыми. Но, они погибли по собственной глупости… Ты говорил, что Красс ещё на тебя напал?
– Да. Он сказал, что если вернется только он, то его чем-то наградят, а если мы вдвоем, то кому-нибудь из нас придется принять на себя ответственность за провал.
– Похоже, у него основательно поехала крыша. Но, ты молодец, молодец! Выжил и бомбу принес, и рюкзак Вадда с деталями! Ты пей чай, печеньями закусывай. Небось не ел таких никогда?
– В первый раз вообще вижу такие, – сказал Заверган, с подозрением разглядывая печенья.
– Может, тебе овсяного печенья дать?
– Да давайте, попробую.
Заверган попил чаю, Учитель тем временем включил пластинку на патефоне, заиграла какая-то очень старинная музыка, кажется какой-то вальс. Он начал сам с собой пританцовывать, держа за талию невидимую партнершу, и наворачивая круги, немного приседая и отталкиваясь, делая шаг в сторону. Когда они вдоволь наелись печений, и напились чаю, Учитель выключил музыку, и объявил:
– В связи успешным возвращением, обладанием навыком осторожности и стратегического мышления…
– Да бросьте, Учитель…
– А ну цыц! Я не договорил! Так вот, на чём я… Ах да! Обладанием качествами, как осторожность, и стратегического мышления, а также хороших физических данных: объявляю тебя командиром группы! Вот тебе жетон, – Учитель достал из полочки какую-то штуку, напоминающую снайперский патрон, на веревочке, и повесил на шею Завергану, – Завтра дам тебе задание, и познакомишься с другими ребятами, что будут в твоей группе. Теперь можешь идти.
– Заслужил! – ответил Заверган, выражая свою благодарность, – Учитель, а что это, собственно такое? – он показал на ту самую штуку, которая теперь висела у него на шее.
– А, это… Это белемнит, окаменелые остатки древних моллюсков. Ну что-то вроде морской каракатицы.
– И зачем она нужна?
– О, очень полезная вещь! Она почти на девяносто процентов состоит из арагонита, а он в свою очередь способствует быстрому свертыванию крови.
– И правда, полезная вещь, – сказал Заверган потрясенно, разглядывая эту пулю, или скорее палец. Какой-то жуткий, черный, демонический палец. Чертов палец.
Заверган попрощался с Учителем, и вышел в подъезд. Уже темнело. Он прошел одну улицу, и зашел в другой дом, сделал условный стук, и дверь в подвал отворилась. Там стояли двое высоких парней, с виду лет семнадцати, с каким-то пустым зомбированным взглядом, и не сказав ни слова, пропустили его, и после с шумом закрыли дверь, и заперли засов на огромную цепь.
Заверган спустился в подвал, тут было хорошее освещение, откуда-то из дальних коридоров доносился трескучий шум электрогенератора, светили лампочки. Электричество, – подумал Заверган, – Как это интересно! Как горит эта лампочка, почему она горит, что вот, залили в тот генератор бензин, он шумит, и электричество идет. Какие технологии, какие разработки, только куда оно всё ушло? Чего мы добились? Жизни в подвалах, потому что мы не хотим быть настроенными? Так, пойду ка я в библиотеку, тут аж четыре комнаты под неё выделили.
Библиотека действительно состояла из четырех комнат, и постепенно расширялась, поскольку другие ребята приносили сюда найденные ими книги, журналы, газеты. Заверган читать не умел, как и большинство ребят – книги читали вслух те немногие ребята, которые умели читать. Заверган же предпочитал прилечь на матрасе, которые были в роли ложи, или присесть в кресле возле горячих труб, и слушать рассказы, пусть и не с самого начала. Иногда он брал какую-нибудь книгу или журнал, листал рассматривая рисунок на обложке, иллюстрации и картинки, пытаясь представить, о чем же всё-таки написано и как картинка связана с текстом.
Он вошел в третью комнату, там уже начал свой рассказ чтец, сидя за столом с тремя керосиновыми лампами, пристроившись на деревянном стуле с шатающейся ножкой. Слушателей уже порядочно собралось, кто листал журналы с иллюстрациями, кто-то разгадывал кроссворд, видимо, один из немногих чтецов, кто-то просто лежал на матрасе, закрыв глаза рукой, кто-то грыз ногти, сплевывал, рассматривал палец, и снова подгрызал – не было ножниц. И кресло возле горячих труб уже было занято. На нем сидел парень примерно того же возраста, что и Заверган, с обросшими, черными как смоль волосами, тоже грыз ногти – судя по виду нервничал – и смотрел на чтеца своими карими глазами.
Заверган подошел к нему, чтобы попросить уступить место, мол, он промок, да и с задания, всех товарищей потерял. Он подошел ближе, наклонился, и когда тот, вздрогнув, обратил на него внимание, прошептал:
– Будем знаться, – Заверган вытянул указательный палец руки, – Я Заверган.
– Будем знаться, – ответил парень, – Я Гелиос.
Маркус повернулся в кресле лицом к Завергану, и они потыкали друг другу пальцами в грудь. Заверган обратил внимание, что на руках его нового знакомого есть свежие царапины. Он окинул его взглядом, и приметил ещё то, что он одет в новые, во всяком случае не поношенные, военные штаны. Только без ремня. Он был опоясан. Рядом с креслом лежал его рюкзак, на нем сверху лежала вязаная шерстяная шапка. Маркус продолжал смотреть на Завергана, и он продолжил:
– Ты не уступишь мне место? Я с задания вернулся, весь мокрый, да и товарищей потерял…
– Та же ситуация, – ответствовал Гелиос, – Но ты садись рядом, тут кресло широкое, поместимся.
Заверган сел на один подлокотник, Гелиос же на второй. Они продолжали слушать, как чтец ведет рассказ какой-то книги:
– "Громом и небесным огнем надо говорить к сонливым и сонным чувствам. Но голос красоты говорит тихо: он вкрадывается только в самые чуткие души. Тихо вздрагивал и смеялся сегодня мой гербовый щит: это священный смех и трепет красоты. Над вами, вы, добродетельные смеялась сегодня моя красота. И до меня доносился её голос: «Они хотят ещё – чтобы им заплатили!»
– Что он читает? – спросил шепотом Заверган – На библейские проповеди похоже.
– Не знаю, Ницше наверное, стать мне архаичным, – усмехнувшись, прошептал в ответ Гелиос, – Да, точно он. Да-да-да, эту книгу еще зовут "ницшеанской библией".
– Зачем нужна вторая библия?
– Это не вторая библия – это его библия. Ну, взгляды, экзистенциализм, Бог умер…
– И чему она учит?
– Как я понял, автор утверждает о том, что бога нет, смысла нет, и что человек лишь канат между животным и сверхчеловеком.
– Тебе бы рецензии составлять, – подшутил Заверган.
– "Ибо вот ваша истина, – продолжал чтец, – Вы слишком чистоплотны для грязи таких слов, как мщение, наказание, награда и возмездие."
Трубы грели хорошо. Ботинки скоро высохнут. И Заверган уже начал понемногу покрываться потом. Было не очень удобно сидеть на подлокотнике, казалось, ещё минут десять, и задница либо отвалится, либо станет деревянной.
– О глубоких вещах говорит, – многозначительно сказал он, – но в таком объеме сразу не пойму. Может пойдем в чайную? А то я что-то уже устал слушать.
– Да я не против, ботинки вот не высохли ещё. А завтра новое задание, меня Учитель командиром группы назначил, жетон дал.
– Ого! Да оставь ты свои ботинки, я попрошу тут знакомого приглядеть. Пойдем, поедим овсяного печенья.
– Ну ладно, пошли. А что за овес?..
Ребята поднялись с кресла, оба потирали отсиженные задницы, и сгорбившись, тихонько направились к выходу. Маркус потрепал за плечо лежащего на матрасе и грызущего ногти парня, закутанного в рабочий халат, и попросил его приглядеть за ботинками на батарее. Тот закивал, и поспешно направился к креслу, занять удобное место.
Заверган и Маркус тихонько прикрыли за собой дверь, и пошли в десятую комнату, где была столовая. Там Маркус отсыпал своих труний повару в окошке, им подали чай в кружках с отколовшимися когда-то давно ушками, тарелку с восемью овсяными печеньями, четыре кубика сахара, и сухие сливки в целлофановом пакетике.
– Так говоришь, завтра группу получаешь в распоряжение? – спросил Маркус, усаживаясь за стол.
– Да, но пока не знаю кто будет в группе. Учитель сказал, что завтра познакомлюсь.
– Я тоже потерял группу. Только я был командиром группы, и он меня разжаловал. Говорит, завтра я поступаю под начало какого-то другого парня. Наверное, он говорил о тебе. Покажи ка жетон?
– На, смотри, – Заверган снял с шеи белемнит, и протянул его Маркусу. Тот повертел его в руках, посмотрел на него внимательно, и вернул.
– Да, это мой. Вернее, был моим. Слушай, раз такое дело, и мы уже познакомились, то может пойдем к Учителю и попросим выходной?
– Не поздновато ли? Да и может ему не понравится наше прошение.
– Да не дрейфь, надо уметь просить. Хотя, он да, странноватый, не спорю.
– Ну, если он даст на завтра выходной, то я не против. Посидим, познакомимся, в библиотеку ещё раз сходим.
– Ну тогда давай, доедаем, допиваем и пошли. А, и ботинки твои не забыть, хех.
Глава 4
По дороге к дому Учителя Маркус рассказал Завергану как он сегодня потерял подчиненных в группе. Он пошел на дальнюю Помойку, там рядом была топливная станция. Ну и они кроме найденных деталей решили прихватить пару канистр с бензином, чтобы генератор питать в подвалах. Стащит то стащили, да тяжелые они оказались, и пока шли началось Нашествие. Да так близко уже было, что вся команда бросилась в разные стороны. Маркусу повезло больше: в подвале закрылся, а щели в двери пластилином залепил, который на помойке нашел. Потом, когда патрульные уехали, ни канистр, ни рюкзаков, ни самих его товарищей не было. Вообще, пустая улица, никаких следов. Заверган понимающе кивал, шмыгал носом, и пока они разговаривали, сами не заметили, как оказались в подъезде перед дверью Учителя.
– Ну что? – спросил Гелиос, – Кто стучаться будет?
– А есть разница?
– Да никакой, просто страшновато… Вдруг ты прав.
– Ай, давай я постучу.
Заверган постучал по двери. Никакого шума внутри не последовало, никто не спешил открывать замки и щелкать засовами. Через пару минут Заверган опять постучал. Вновь тишина.
– Может он уснул? – спросил он.
– Подожди ка, – сказал Гелиос, и потянул ручку двери.
Дверь открылась, квартира была пуста. Гелиос широко улыбаясь кивнул Завергану, и они прошли внутрь.
– Похоже, его нет дома. И двери он не закрыл. Странно.
– Может лучше снаружи подождать? – спросил Заверган.
– Да ты чего! Вот ты бывал в комнатах Учителя? Я нет. И даже получить за это розгами не страшно, оно того стоит.
– Неправильно это как-то, – сказал Заверган неуверенно. Ему было боязно, он понимал, чем может закончится, если Учитель окажется дома, или если внезапно вернется, а они тут гуляют. Но ему было безумно любопытно, что же находится в комнатах Учителя, как устроен его дом, сколько в нем комнат, а какая мебель.
– Ну если боишься, то тогда иди, сиди на ступеньках в подъезде.
– Я не боюсь! Я просто осторожен, Заверган сжал кулак, и посмотрел себе под ноги, – Но согласен, это очень интересно… Ладно, происхождение твоё, пойдем!
Они шли по коридору, выкатывая глаза то на одну картину, то на другую, ошеломленно разглядывали люстру с хрустальными шариками на цепочках, и двигались дальше, оставляя на чистых коврах следы от своей грязной обуви.
Они зашли в большую комнату, обставленную новой шикарной мебелью, красивой большой люстрой, стеллажами, шкафами, тумбочками, фотовизором, столом, покрытым лаком. Никаких керосиновых ламп, всё на электричестве. Они, разинув рты разбрелись по комнате, и начали рассматривать мебель, фотовизор, провода, Заверган провел пальцем по лакированному столу и попробовал его на вкус. Гелиос достал какую-то коробку из-под кровати, и начал копаться в содержимом. Заверган хотел было его упрекнуть, но как увидел, что находится внутри, присел рядом, и тоже начал вытаскивать вещи, и класть их на диван. Гелиос встал, и пошел к письменному столу, и начал смотреть содержимое ящиков там.
– Ого, – воскликнул Заверган, – Наручные часы! Механические между прочим! О, и револьвер, смотри!
Заверган достал револьвер, раскрутил ладошкой барабан, и проверил заряжен он или нет. Не заряжен. Гелиос с интересом посмотрел, поджав губы, и спросил:
– А патронов к нему нет?
– Не знаю, но он не заряжен.
– Такая пачка картонная должна быть.
– Картонная? – Заверган ещё порылся в коробке, и извлек оттуда пачку патронов. – Да, и правда есть. Откуда ты знаешь, как они выглядят?
– В журнале видел, хе-хе-хе, – он открыл выдвижной ящик письменного стола, и вытащил оттуда какую-то папку, открыл её и начал вглядываться.
– Что там?
– Я похож на чтеца? – досадно спросил Гелиос, – Почем мне знать? И иллюстраций нет никаких.
– А переписать, а потом чтецам дать?
– А они спросят: откуда списал. А может там про наши трущобы написано? Не-е-т, не пойдет. Эх, жалко читать не умеем.
Заверган подошел к камину, и стал копаться в нем кочергой, расшевелив сухие угли, и подняв в воздух золу. Гелиос оставил открытую папку на столе, и подошел к Завергану, заинтересовавшись светильником в форме свечи сбоку от камина. Пока он шел, запнулся о ковер, потерял равновесие, и полетел прямо на Завергана. Благо он успел схватиться за светильник, иначе бы он налетел прямо на заостренные края железной ограды камина. Когда он поднялся, то увидел, что светильник согнулся на сорок пять градусов.
– Мда-а, неприятность, – сказал он, – Теперь нам точно влетит.
В этот момент задрожала стена с камином, ребята испуганно отпрянули, пытаясь понять, что происходит. Стена вместе с камином начала поворачиваться, и остановилась, прокрутившись на девяносто градусов, и показала проход.
– Это ещё что? – спросил ошарашено Заверган.
– Ты что, не видишь? – ответил Гелиос, и радостно запрыгал к камину, – Это же потайная дверь! Я такое только в книжках читал! Эм… вернее слышал.
Он схватил Завергана за рукав плаща, и потянул за собой:
– Пойдем, пойдем, там наверняка будет что-то интересное!
Ребята пролезли в образовавшийся проход, и увидели лестницу, ведущую вниз, освещаемую яркими настенными лампами. Внизу стояла новая деревянная дверь, с ключом в замочной скважине. Они спустились вниз, повернули ключ и вошли внутрь.
Они попали в окутанную мраком комнату, освещаемую на мгновение вспышками искрящихся проводов, был слышен звук бурлящей воды. На полу валялись пустые консервные банки из-под тушенки, какие-то белые тряпки, в центре комнаты стоял операционный стол, покрытый по краям ржавчиной и пятнами засохшей крови, а рядом стоял столик с хирургическими инструментами и химическими реагентами. Недалеко от стола стоял какой-то аппарат, очертания которого в потемках напоминали некоего железного осьминога, щупальца которого неестественно застыли со скальпелями, какими-то остроконечными предметами, напоминающими шприцы и клешнями как у краба или рака.
– Смотри, – сказал Заверган, указывая в конец комнаты дрожащей рукой.
В конце комнаты стояли большие цилиндрические колбы, подсвеченные каким-то приятным, мягким и нежным зеленым светом, словно чайный гриб или медуза на мгновение проплывала внутри, и мигом плодила вокруг себя множество более мелких и крупных особей – однако это были всего лишь пузыри.
Внутри каждой колбы можно было четко разглядеть находящихся внутри существ, даже скорее эмбрионов, из живота которых к верху тянула пуповина, и очевидно, питала их. Лампочка над ними светила слабо, холодным и мертвым светом, подобно луне, и освещала потертую табличку, вырезанным по железу словом «Инкубатор». К каждой колбе была прикреплена своя табличка, но прочесть содержимое было затруднительно. Ребята подошли к операционному столу, и разошлись в разные стороны.
Интересно, – подумал Заверган, подойдя к колбам, – Вот плавают тут какие-то существа, судя по всему живые. Пузыри какие-то, трубка из живота, похожая на пуповину из иллюстраций в какой-то книжке. Живут себе в колбах, может быть даже на меня смотрят, на всё тут смотрят, и тоже думают: кто это? Что он тут делает? А почему он на меня смотрит?
– Да, странная штука, – сказал Заверган, приложив ладонь к стеклу колбы, и почувствовал, что оно достаточно теплое.
– Не знаю я, что это, – ответил Гелиос откуда-то из темноты, – Но посмотри сюда! Меня гораздо больше интересует, что это такое.
Ребята подошли к аппарату, и обнаружили, что он пятиместный. Маркус присел на стул, и прижался к одной клешне, и в этот момент включился свет. Маркус моментально слетел со стула, и оказался рядом с Заверганом, оба они онемели, поняв наконец, что попали туда, куда вообще попадать им не следовало, увидели то, что нельзя было видеть, и что сейчас простым наказанием они не отделаются. Вдруг прозвучал женский голос, идущий из аппарата:
– Аппарат Настройки готов к проверке пользователя и его регистрации в homo sapiens. Пожалуйста, разблокируйте разъем, и прижмитесь спиной к аппарату.
Заверган и Маркус непонимающе переглянулись, и посмотрели на странный аппарат. Он представлял из себя большую металлическую коробку, вдоль которой были сделаны удобные табуретки с мягким седалищем, расположенные в двух метрах друг от друга. Садится на табуретки, судя по всему, нужно было спиной к аппарату. Из аппарата, позади табуретки, торчали три клешни, одна простенькая, с каким-то разъемом, напоминающим USB, однако в пять-шесть раз больше. А остальные две больше были похожи на разводные гаечные ключи.
Маркус плюхнулся на табуретку, спиной к аппарату, и махнул рукой Завергану:
– Садись рядом, пройдем проверку.
– Странная это штука, – сказал Заверган, и почесал затылок, нащупав там похожий разъем. – Слушай, а эти штуки на наших затылках случаем не подходят к этим… клешням?
– Хм, а и правда, по размеру похожие, – Гелиос почесал за ухом, – Садись, проверим. Я не думаю, что случится что-то ужасное.
– Ладно, давай.
Ребята сели на табуретки, разблокировали свои разъемы, и аппарат начал свою работу:
– Проверка мест: первое и второе. Начинаю идентификацию личности.
Им в затылки вошел первый штекер, и с каким-то приятным механическим звуком зафиксировался.
– Как думаешь, что сейчас будет делать? Может, наше прошлое скажет? – спрашивал Гелиос.
– Ага, будущее предскажет, только ручку позолоти.
– Подключаюсь к пользователю, – прозвучал женский голос в аппарате.
К основной клешне примкнули две другие, и начали что-то крутить, шевелить, передвигать, щёлкать чем-то.
– Параметр личности: идентифицирован. Пользователь Z-1000000000000066600000000000001. Начинаю настройку личности.
– Что это она? Это твой номер? – спросил Гелиос, – Откуда она знает…
– Параметр личности: идентифицирован. Пользователь М-101010100110101011100001. Начинаю настройку личности.
– Ого! И у меня есть!
– Параметр морали: включено!
– Морали? – спросил Заверган, – А до этого у нас он был выключен что ли?
– Ха-ха-ха-ха!
– Параметр убеждений: включено!
– Ай, твоё происхождение, – жмурясь от боли сказал Гелиос. Заверган сначала непонимающе посмотрел на него, а потом тоже почувствовал, будто голова раскалывается.
– Параметр воли: включено!
– Тебя отпустило? – спросил Гелиос, открыв глаза.
– Да, уже не болит.
– Наверное убеждения без воли – болезненное занятие, гы-гы-гы.
В их головах клешни начали громче шуметь, после чего остановились, подумали с полминуты, на подлокотнике замигала красная лампочка, с привычным уже мерным пищанием; Заверган с Маркусом вновь зажмурились, и не от боли. Так, на всякий случай.
– Параметр личности…
Фраза оборвалась, в комнате заискрился трансформатор, и погас свет. Снаружи было слышно, как ударила молния. Ребята схватились за головы, их начало сильно бить током прямо в голову. Заверган заорал, и со всей силы дернул клешню у себя из головы, и она, с хрустом, видимо треснул пластик, вышла. Он упал на пол, ожидая возвращения ясности сознания. Ему мешал какой-то странный шум, даже показалось, что красивый. Спустя пару секунд до него дошло, что это кричит Маркус, он так и не отсоединился от штекера. Заверган вскочил, и также силой выдернул клешню из головы товарища. Тот повалился без сознания ему под ноги, а штекеры продолжали искрить.
– Вот уж попали, – сказал Заверган, и потрогал затылок. Осталось привести в чувство Маркуса и выбираться отсюда.
Глава 5
– Ну ты как? Идти можешь? – спросил Заверган, держа под плечо Маркуса.
– Твоё происхождение, да, – ответил он севшим голосом, – Ну и поджарило мне мозги.
– Я ж говорил, не стоит.
– Но согласился ведь?
– Это да, но…
– Ай, я сейчас вообще не хочу ничего обсуждать! Давай убираться отсюда.
Заверган последний раз бросил взгляд на инкубатор, где росли люди в пробирках, где над каждой колбой с эмбрионом была табличка с именем. Видимо, снаружи молния попала в трансформатор, и обесточила здание. И колбы с эмбрионами больше не бурлили.
Ребята закрыли за собой дверь, которая противно скрипнула, и спеша, добрались наверх, отдышались, и вылезли обратно в комнату через потайной ход. Заверган вернул светильник в прежнее положение, проход начал закрываться.
Вот он – путь наверх, – думал Заверган, – Сами вниз спустились, а теперь, побитые внизу из-за собственной неосторожности и нездорового любопытства, движемся наверх так, словно никогда наверху не были. А когда поднимаешь, видишь новые пути ещё выше, только туда уже страшно подниматься… вниз спуститься порой не страшно, а вот наверх идти боязно. И отчего так? Может, от того, что чем выше находишься, тем большее падать и тяжелее спускаться? Да и зачем подниматься туда, откуда надо будет спускаться, причем опасно спускаться, страшно.
– Не знаю, может для того, чтобы на мгновение увидеть мир сверху? – сказал Маркус. Видимо Заверган последнюю фразу сказал вслух.
– Надо бы тут всё на место положить, – добавил Маркус, держась за лоб, – Ах, голова вообще не соображает!
– Я тоже не особо помню, где что лежало…
В прихожей хлопнула дверь. Ребята переглянулись, начали в панике топтаться по комнате.
– Мы не успели убраться! – шикнул Маркус.
– Да забудь об этом! Прячемся!
– Куда?
Заверган бегло осмотрелся по комнате, и скомандовал:
– Лезь под кровать, я под столом спрячусь!
Маркус лег на пол, и едва ли протиснулся под кровать, и затащил за собой рюкзак, и продолжая жмуриться, и держаться за лоб. Заверган оббежал письменный стол, присел на корточки, и залез под него, придвинув для надежности стул.
В коридоре послышались мерные шаги, ручка двери повернулась, и в комнату зашел Учитель. Маркусу хорошо было видно его лицо. Он ужаснулся, когда увидел, что в комнате грязные следы, коробка с его вещами перевернута, на столе лежит его папка с записями.
– Они нашли меня? – быстро и нервно, своим трескучим старческим голосом проговорил Учитель, брызгая слюнями, – Всё пропало! Так, так!
Он начал бегать по комнате, и подбежал к кровати, начав копаться в коробке, что на ней лежала. Маркус затаил дыхание. Судя по тому, как напугался Учитель, лучше не выдавать своего присутствия, иначе тут уже не розги, и даже не изгнание, он скорее всего пристрелит их обоих на месте из того самого револьвера.
– Всё кончено, мои труды! Как они поняли, что я тут живу? Из-за электричества? Ничего не понимаю…
Он уже отходил от кровати к письменному столу, под которым затаился Заверган. Маркус с интересом наблюдал, за действиями Учителя, и не понимал, что происходит, почему он паникует. Учитель обошел стол, смахнул со стола папку с записями, что ребята тут оставили, и открыл раздвижную полку в столе. Заверган вжался как мог, и старался не дышать, в нескольких сантиметрах от него стояли ноги учителя, и были видны края его медицинского белого халата. Сверху хлопнул ящик, очевидно, он нашел то, что искал, затем бросился к шкафу, кудахтая и причитая на ходу, рывком открыл его, и взял какой-то большой саквояж, и потащил его к выходу, пытаясь засунуть какую-то папку себе за пазуху. У двери он остановился, немного подумал, бросил свой багаж, и пошел к столу, причитая:
– Таблетки, таблетки… я забыл про таблетки…
Открыв висящий на стене ящичек с намалеванным на нём красным крестом, он выкидывал всё, что ему не было нужно. К Завергану под стол закатился пузырек с перекисью водорода, и ударился о его ногу, немного отскочив назад.
– Нашел! – прокряхтел старик, и бросился к выходу.
Хлопнула входная дверь, и послышались неуклюжие шаги из подъезда, после чего всё стихло. Только дождь снаружи выстукивал мерно, в такт свою заученную тысячелетиями мелодию, которую играет в дуэте с ветром. Маркус шикнул из-под кровати:
– Он ушел, вылезай.
– Да? А что сам тогда не вылезаешь?
– У меня голова болит, я без твоей помощи не вылезу.
Завергану стало стыдно, что он подозревал нового друга в коварстве и предательстве. Он прикусил губу, и выполз из-под стола. Комната была в ещё большем беспорядке, чем, когда они в неё вернулись из подвала. На столе и вокруг него в беспорядочно лежала куча листков, фотокарточек, пролиты чернила, валялись ручки, линейки, какие-то лекарства, таблетки, тюбики… Кровать была взлохмачена, белье скомкано, там валялись патроны, ботинки, опрокинут горшок с каким-то цветком.
Был порядок, – подумал Заверган, – А теперь не стало. Да и зачем нужен порядок? Зачем нужен беспорядок? Один порядок наводит, а другой его нарушает – вот вам и природа всех конфликтов. Правда, тот кто порядок поддерживает, считает, что он прав, и активно внушает это тому, кто устраивает беспорядок. Однако нельзя же, наверное, сказать, что второй трудится меньше? Да и каким был бы порядок, если бы некому было его нарушать? Беспорядок то наводят не ради беспорядка, это делают для того, чтобы навести свой собственный порядок, свои планы, действия, движения, свою систему… И о какой же ерунде мне приходится думать в свои четырнадцать лет? Те кто постарше уже читать умеют, не все, но умеют, и не думают о такой ерунде. Да и чем мне это поможет? Жизнь мою изменит? Брюхо набьёт?
– Давай руку, – сказал Заверган, заглядывая под кровать, – Тащить тебя буду волоком.
– Волоком не надо, ходить я ещё не разучился, хе-хех.
Заверган вытащил друга, и они оба присели на кровати.
– Заслужил, – поблагодарил Маркус Завергана, и спросил отстраненно,– Что это было?
– А я знаю? – ответил Заверган риторически, и почесал затылок, – Болит…
– Ну, ясно одно – Учитель сбежал, и чего-то испугался. Что он там бормотал? Мне под кроватью не особо слышно было.
– Что его нашли, что нужны какие-то таблетки, конец его работе, его трудам и всей его жизни…
– Значит, внизу у него какая-то лаборатория.
– Ну ты прям подвел итоги очевидностью своей.
– У меня промокли ноги, отдохнуть бы от страстей.
– Чего?
– Да ничего, рифмуется просто.
– Голова у него болит!
– Болит, но рифмуется же?
– Пойдем уже отсюда, – Заверган встал с кровати, подав руку другу, и они направились к выходу. Он напоследок оглянулся, и сказал, – Жаль он револьвер забрал.
На следующий день, после событий дня минувшего, в котором ребята благополучно вернулись в подвалы трущоб, они решили встретиться в досужей комнате, где были собраны все найденные ими и их предшественниками настольные игры. Заверган уже сидел за столом и ожидал Маркуса, отказывая желающим сыграть с ним во что-нибудь, мол, место занято, друг сейчас вернется. В комнату наконец-то зашел Маркус, он отыскал глазами Завергана, показал ему указательный палец, потом взял с полки шахматную доску с фигурами, и присел к своему другу.
– Знаю тебя, – сказал он, – В шахматы играл когда-нибудь?
– Знаю тебя. – ответил Заверган, – Да, знаком с этой игрой, доводилось провести несколько партий.
Маркус начал расставлять фигуры, а Заверган наблюдал за происходящим в комнате. Ничего особо интересного не происходило. Те, что помладше, возились на полу, и собирали конструктор, кто-то собирал пазлы. Наконец, фигуры были расставлены, и ребята кинули жребий, кто будет ходить первым. Жребий выпал Завергану. Он сходил пешкой, и стал ждать хода оппонента.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/belogor-urevich-sedmovskiy/put-naverh-67822872/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Белогор Седьмовский
Тип: электронная книга
Жанр: Социальная фантастика
Язык: на русском языке
Издательство: Автор
Дата публикации: 12.10.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Нейросеть создавали в качестве помощника человеку в различных сферах деятельности – от искусства до технических задач. Никто и подумать не мог, что она, спустя некоторое время, войдет во все сферы жизни человека и сделает людей своим кормом, высасывая из них мысли и эмоции.