Главная страница | Современные любовные романы | Все или ничего

Все или ничего
Симона Арнштедт


Женщины в большом городе
Симона Арнштедт – писательница-феминистка, которая уверена в том, что женщина не обязана следовать общепринятым стандартам поведения и выглядеть словно модель с глянцевой обложки. Она воплощает свои убеждения в романе «Все или ничего», словно ставит себя на место главной героини.

История о любви, страсти и сильной женщине, которая сама выбирает, как выглядеть, сколько весить и кого пускать в свою постель.

Рекламное агентство, в котором работает Лексия Викандер, переживает трудные времена. В ближайшие дни пост руководителя займет человек, который собирается безжалостно уволить всех, кто не соответствует его высоким требованиям.

Представьте, вы встречаете в баре красивого мужчину, хорошо проводите с ним время, целуетесь, болтаете лишнего и в конце вечера вас тошнит прямо при нем. Так себе вечер, согласитесь. А потом оказывается, что этот мужчина – ваш новый босс. Лексия пережила этот кошмар наяву.

Правда, Адам Нюланд явно не может выбросить Лексию из головы. Она не похожа на остальных женщин из рекламного бизнеса: подсчет калорий и пилатес – все это не про нее. Более того, Лексия намерена создать коллекцию  белья для женщин всех размеров. Ведь вес – всего лишь дурацкая цифра, а идеала красоты не существует.



«Я влюблена в книги шведской писательницы Симоны Арнштедт». – Мэриан Кэйз

«Бодипозитив, любовь, страсть и история сильной современной женщины». – Emma, Akademibokhandelsgruppen AB

«Хорошая история любви, а также отражение того, что мы часто судим о людях по их внешнему виду». – Debora Espinosa, Bokus

«Симона Арнштедт подарила нам историю любви в сочетании с отличным сюжетом и горячими сценами. Именно таким и должен быть по-настоящему хороший роман». – Linasguldkorn

«История о сильной женщине, которая сама выбирает свой жизненный путь». – Dalademokraten








Симона Арнштедт

Все или ничего



Simona Ahrnstedt

Allt Eller Inget / All or Nothing



© Хохлова Е., перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. Издательство «Эксмо», 2022


* * *




– 1 —


Посвящается Мил Рэв и Данте

Вы лучшие



Лексия

– Это потому, что я хорошая девочка, – сказала Лексия Викандер.

Слова она старалась выговаривать как можно четче, хотя язык заплетался. Посетители бара покосились в ее сторону, Лексия виновато улыбнулась и понизила голос. Она даже не заметила, что почти кричит.

– Женщина, я хотела сказать. Хорошая женщина, – пояснила она брюнету.

Мужчина подсел к ней в баре в «Стурехофе» и слушал ее с нескрываемым интересом.

Лексия покачала головой и попробовала сфокусировать взгляд. Не стоило пить второй бокал так быстро. Или это был уже третий? Не четвертый же? В голове сплошной туман. Она ничего не помнила. Девушка редко бывала одна в барах и, поскольку желающих флиртовать с ней не находилось, пила бокал за бокалом. Пока не появился ОН.

– В каком смысле хорошая? – поинтересовался мужчина.

Сам он выглядел очень хорошо. Диковатая красота. Темная щетина. Потертые джинсы в пятнах краски. Свежая ссадина на костяшках пальцев, словно он работал руками, прежде чем зайти в бар выпить пива. Они болтали уже около часа, Лексия не вела счет времени. Он съел бургер. Она жадно смотрела на золотистую горячую картошку фри, но устояла перед искушением. А теперь перед ней был второй-третий, а может, четвертый напиток.

Лексия взмахнула рукой, и мужчина успел в последнюю секунду отодвинуть тарелку с орешками, которая чуть не слетела с барной стойки. Она наградила его благодарной улыбкой. Какие фантастические рефлексы. Быстрые руки. Сильные пальцы.

– Я думаю обо всем, – сказала Лексия, отводя взгляд от его пальцев. Они выглядели такими ловкими. – Я держу все под контролем, планирую и организую. Я в этом очень хороша, – добавила она с грустью. Произнесенное вслух, это звучало очень жалко. – Но не сегодня, – выдохнула она.

– Нет?

– Нет. Впервые я решила быть… – Девушка застыла с бокалом в руке, подбирая нужное слово, и под конец продолжила: – Плохой. Так выпьем же за это!

Они чокнулись.

В баре было битком, несмотря на воскресенье и поздний час. Лексия не знала, сколько времени, и это было на нее не похоже. Но телефон давно разрядился, а зарядки у нее с собой не было. У девушки выдался тяжелый день. Ей казалось, что уже далеко за полночь.

– Можно мне еще один такой розовый? – крикнула она бармену, снующему за полированной стойкой, и продемонстрировала пустой бокал. Но тот демонстративно повернулся к ней боком и принял заказ у двух молодых девушек с длинными волосами до попы.

Лексия подумала было встать и закатить сцену. Но, видимо, она еще не окончательно стала плохой. Девушка была не из тех, кто устраивает скандалы в общественных местах. Она из тех, кого дразнят в школе «жирной колбасой», и из тех, кого мужчины бросают со словами, что им нужно, чтобы женщина держала себя в форме.

– Ты уверена? – спросил ее собеседник.

– Как тебя зовут? – поинтересовалась Лексия.

– Адам.

– Меня зовут Лексия. И да, Адам, я ужасно хочу еще один коктейль.

Мужчина пару минут молчал, явно обдумывая положение дел.

– О’кей, – согласился он наконец и кивнул бармену, который тут же начал готовить коктейль.

Скоро напиток уже стоял перед Лексией, ярко-розовый, пенящийся. Пригубив его, она посмотрела на мужчину поверх бокала. Она, конечно, навеселе, но разве он не секси? Темно-каштановые волосы оттенка кофе, какао и шоколада – всего, что она так любит. Серые глаза. Он был явно старше ее, Лексия дала бы ему тридцать пять – тридцать шесть. Кольца нет. Это она проверила сразу. Привлекательный, интересный, внимательный. Слишком хорошо, чтобы быть правдой, но Лексия не жаловалась. Ей было так грустно и одиноко, когда он присел рядом. В его компании она забыла про все свои неудачи.

– Тебе нет нужды меня развлекать, – сказала Лексия в припадке щедрости.

Идиотизм, если подумать, но у нее глубоко в мозгу засело, что нельзя надоедать другим людям, беспокоить их своими проблемами. Ей пора расстаться с этой вредной привычкой все время за себя извиняться. Она начнет прямо с завтрашнего дня.

Адам приподнял бровь. Она и не знала, что такое возможно в реальности – приподнять только одну бровь. Это выглядело очень эффектно. Девушка попробовала сделать то же самое.

– Что ты делаешь? – спросил он.

– Поднимаю одну бровь, – ответила она.

– Я думал, у тебя удар или обморок. Хочешь, чтобы я ушел?

– Нет, – поспешила ответить Лексия.

Безумно скучно сидеть одной в баре, когда тебя игнорируют бармен и остальные посетители. Никто даже не пытался приставать к ней. Феминистка в ней должна была бы радоваться этому, но Лексию это только расстраивало. Ей было стыдно за такие мысли. Можно ли быть феминисткой и при этом хотеть, чтобы мужчины за тобой ухаживали? Хороший вопрос. Ее внимание привлекло пятно на бедре. Тайком смочив палец слюной, она попыталась оттереть его.

Платье, казавшееся просторным и элегантным на вешалке в бутике в Стурегалериан, теперь измялось и топорщилось. Она бросила свое занятие.

– Сегодня не мой день.

– Почему ты так говоришь? – спросил он, поднося стакан к губам.

Мужчина пил обычное разливное пиво, а не какой-нибудь редкий сорт из специального стакана. Ей это было по нраву. В джинсах, с широченными плечами, он был похож на представителя рабочего класса, хулигана из пригорода. Ей вспомнились парни из школы. Крутые парни. Они никогда не замечали пухлую серую мышь Лексию Викандер. Впрочем, это было ей только на руку. Все школьные годы она старалась остаться незамеченной. Девочками и мальчиками. Только так ее оставляли в покое. По крайней мере, иногда.

– Что? – переспросила она, забыв, о чем они говорили.

– Ты сказала, что у тебя плохой день.

– Да, точно. Скорее, плохая неделя. И в завершение – совершенно ужасные выходные.

Отхлебнув пива, он отставил стакан. Рука у него была в темных волосках. Руки крепкие, широкие. Лексия обожала большие руки. Она это уже говорила?

– Расскажи.

– В офисе было неспокойно, – ответила она, фокусируясь на работе, чтобы не думать о его руках. – Атмосфера напряженная. Люди злые.

– На тебя?

Лексия усмехнулась:

– Я редко кого злю. – Некоторых она раздражала, но чтобы злить – нет. – Хотя это была долгая неделя, как я уже сказала.

– И ужасные выходные, – напомнил он.

– Именно так. Давно уже у меня дела не шли так плохо. На всех фронтах.

Обычно Лексия избегала говорить о себе, но сегодня слишком много всего навалилось.

– Расскажи.

– Уверен, что тебе это интересно?

– Конечно.

– Во-первых, я поругалась с мамой. Это просто ужасно. Я взрослый человек, но она заставляет меня чувствовать себя пятилетним ребенком.

Мама позвонила с утра и умудрилась коснуться всех слабых мест своей дочери: веса («Я это говорю только ради тебя, дорогая Лексия»), отсутствия бойфренда, будущего. Критика и атака под видом заботы.

– У тебя так же? – спросила она. Может, у мужчин все иначе?

– Моя мать умерла.

– Извини. – Ей стало стыдно.

– Ничего страшного. Она умерла много лет назад.

– Все равно извини. С моей стороны это было бесцеремонно.

– Не стоит извиняться. Как я понял, мама тебя постоянно критикует?

– Практически постоянно, – подтвердила Лексия и замолчала. Они с мамой были близки. Такая близость имеет свои достоинства и недостатки. – Но она моя мать. Я ее люблю, разумеется. И она любит меня. Мама много для меня сделала и желает мне добра. – Почему-то ей внезапно захотелось защитить свою мать перед незнакомцем. Конечно, она бесила ее до смерти, но это не значит, что другим позволено ее критиковать.

– Понимаю, – сказал он так, словно действительно понимал.

– Прости меня за грубость, – сказала Лексия, поймав себя на том, что все время извиняется. Но тема отношений с матерью действительно была болезненной.

– Ты мне не грубила, – спокойно заверил собеседник.

Какой он милый. И с каким интересом слушает ее. Не смеется над ее словами, не отмахивается от нее. Наоборот, выказывает понимание. Это делало его таким привлекательным в глазах Лексии.

– А сегодня у меня была ужасная встреча с подружками.

– Вот как.

Девушка кивнула.

Лексия подозревала, что добром это не кончится, но ей было одиноко и так хотелось компании. Стоило остаться дома. И сидеть тут в баре и пить розовые коктейли с незнакомцем было не лучшим решением. Надо было пойти домой и лечь спать. Именно это она обычно делала по воскресеньям: готовилась к рабочей неделе, подбирала одежду, сочиняла мейлы, делала маски для лица, составляла здоровое меню, рекомендуемое новой чудодейственной диетой. Но как же ей надоело жить правильно. Лексия обвела кончиком пальца ободок бокала.

– Все в порядке? – спросил Адам.

– Да-да.

Сейчас ей было хорошо. Алкоголь. Мужчина с серыми глазами. Может, поэтому она отважилась заговорить с ним. Он смотрел на нее так, словно видел ее. А возможно, еще сыграло свою роль, что она выпила почти все коктейли «Космополитен» в баре.

– Я никогда не напиваюсь допьяна, – сказала она, крутя бокал с розовой жидкостью.

– Никогда?

Лексия наклонилась к нему ближе, гоня прочь мысли о неудачной встрече с подружками, надоедливой маме и проблемах на работе. Он тоже наклонился вперед. Глаза его блеснули. У Адама были фантастические глаза, серые, теплые. Пару раз в начале вечера в них мелькнуло что-то жесткое, холодное, но, может, это освещение сыграло с ней шутку. Теперь его глаза излучали только тепло и искренний интерес.

– Что? – спросил Адам. Смешинки плясали в его глазах, но выражение лица оставалось серьезным.

– Откуда у мужчины такие длинные ресницы? – услышала она свой собственный голос. Но они действительно были нереальными. Нереально длинными, густыми, темными. Стоило ему моргнуть, как Лексия ежилась от удовольствия. Адам словно сошел с рекламы активного отдыха и строительных приборов. Если бы тестостерон продавали в банках, его лицо красовалось бы на этикетке, а она бы написала соответствующий текст, но сейчас была слишком пьяна, чтобы копирайтить.

Адам снова приподнял бровь.

– В чем дело? Почему ты так смотришь на меня?

Лексия подняла бокал, покрутила в руках и сделала крошечный глоток.

– Ничего. Если бы не алкоголь, я бы никогда не отважилась заговорить с тобой.

– Почему?

Непонятно было, шутит Адам или говорит серьезно. Он разве не заметил, что все женщины в баре украдкой на него поглядывают? Адам не был здесь самым красивым мужчиной, но буквально притягивал к себе взгляды посетительниц.

– В последнее время, скажу я тебе, у меня затишье на личном фронте, – фыркнула Лексия.

Это была правда. Личной жизни у Лексии не было. В двадцать восемь лет у нее уже давно не было секса. Это ненормально для женщины ее возраста столько жить без секса. Недели. Месяцы.

Мужчина почесал щеку. Вид у него был обеспокоенный, но глаза по-прежнему улыбались.

Лексия попыталась сгладить ситуацию, но с губ невольно сорвался вопрос:

– Ты женат?..

Этот вопрос не давал ей покоя последний час. Есть ли у него жена или девушка?

Мужчина медленно покачал головой:

– Нет. А ты замужем?

– Нет, – ответила она. – Но тебе нравятся женщины?

На гея он был не похож, но откуда ей знать наверняка. У нее было мало опыта общения с мужчинами. Лексия их не понимала. И он был слишком хорош. Угощал ее коктейлями, разговаривал с ней, задавал вопросы. Может, он жиголо, вдруг подумала она. Ну и пусть. Пусть соблазняет ее. Лексия хихикнула.

Адам допил пиво и вытер пену с верхней губы, не отвечая на вопрос. В джинсах и кроссовках на жиголо он тоже был не похож. Но откуда ей знать, как они выглядят. Больше всего он был похож на строителя, заблудившегося в большом городе. Но все равно здесь он был на своем месте, а она нет. Каждый раз, обводя бар взглядом, Лексия видела, как девушки жадно поглядывали на него и призывно улыбались. И даже пара парней. Она попыталась скрестить ноги на барном стуле, но не смогла. Адам вопросительно посмотрел на нее.

– Сложно сидеть элегантно, – извинилась она и допила коктейль. Ей пора домой. Давно пора.

– Еще один? – спросил ее новый знакомый.

Она готова была поклясться, что его взгляд скользнул по ее ногам, и Лексию словно обдало жаром. Этот мужчина смотрел на нее оценивающе! Ноги у нее были ничего. Не длинные, не худые, но и не самая худшая ее часть тела, во всяком случае, лодыжки. И на ней были красивые туфли на высоких каблуках и безумно дорогие колготки.

Согласившись на еще один коктейль, она попыталась украдкой поправить прическу – небрежный узел, гадая, не хочет ли он ее споить, и если да, то что она об этом думает. Волосы не слушались. Еще одно неудачное решение сегодня – сделать элегантную прическу. Теперь Лексия выглядела так, словно на голове у нее сдох хомяк.

– Спасибо, – поблагодарила девушка за новый напиток, материализовавшийся перед ней из воздуха. Она попробовала коктейль и скривилась от кислого вкуса.

– На самом деле, мне не стоит здесь находиться, – призналась она.

– А где тебе стоит находиться?

Хороший вопрос. Ответа у нее не было.

– Я должна была встретиться со старыми подругами, с которыми училась в школе.

Они виделись редко, пару раз в год, но они ей нравились. Все, кроме одной.

– На кофе и потом на коктейль.

– Но теперь ты здесь одна. Точнее, со мной. Что же случилось?

Жозефина.

Лексия пожала плечами:

– Они внезапно решили пойти в спа.

– А ты не любишь спа?

– Мы решили, что встретимся здесь в восемь.

Она пришла без десяти в силу привычки быть пунктуальной, но никто из девушек не появился. И не написал. Телефон разрядился, и она понятия не имела, где они.

– Они должны были быть в Стуребадет, а потом прийти сюда.

Она уставилась в стакан и покачала головой:

– Я не могла заставить себя пойти туда.

– Почему? – спросил он.

– Они все суперхудые, суперспортивные, суперзагорелые, совершенные, а я… нет. Я ненавижу спа, – яростно добавила она.

Каким нормальным людям придет в голову раздеваться на людях. Лексия никому этого раньше не говорила, но какая разница, все равно она никогда его больше не увидит.

– Если ты еще не заметил… – Она наклонилась вперед и прошептала: – Я полная.

Адам обвел ее взглядом, и Лексия резко втянула живот, вспомнив, как последний бойфренд ткнул ее пальцем в складку живота и сказал, что ей стоит думать о своем весе. Как будто она всю свою жизнь об этом не думала.

– Я зову ее Ужасная Жозефина.

– Кого?

– Моего заклятого врага. Мы с ней учились в одной школе. Думаю, это из-за нее никто не пришел.

Это было самое логичное объяснение произошедшего. Они и по сей день продолжали играть старые роли. Популярная Жозефина и толстая одинокая Лексия. Приятели отворачивались от нее, потому что Жозефина говорила: «Или она, или я». Так было всегда. Стоило Жозефине появиться, как про Лексию все забывали.

– Она знаменитая. Ты, наверное, слышал о ней? Жозефина Сандельман? У нее есть подкаст. Называется «Шум». Типа даже среди шума слышишь ее голос.

– Я не слушаю подкасты.

– Я работаю вместе с ее мужем, Лео.

– Звучит сложно.

– Наверное. Жизнь – штука сложная… Я уже перестала обращать на них внимание, – сказала она, искренне желая, чтобы это было правдой.

Ей действительно хотелось научиться на обращать внимания на придирки Жозефины. Повзрослеть и оставить все косые взгляды, оскорбления и обиды в прошлом. «Только не думай об этом сейчас», – взмолилась она про себя. Тут ей в голову пришла другая мысль – куда более важная.

– Ты ведь не датчанин? – спросила она.

Адам уверенно покачал головой.

– Нет, – ответил он и засмеялся. – А ты?

Лексия нетерпеливо отмахнулась. Он, конечно, свободно говорил на шведском, но лучше лишний раз проверить.

– Клянешься?

– Клянусь. Ни капельки датской крови в моих жилах, – доверительно сообщил он.

Этот мужчина внушал доверие. Фантастическое качество. Мужественный, сексуальный и внушающий доверие. Он был просто идеален. Лексия спохватилась – о чем они говорили?

– Тогда я открою тебе одну тайну, – сказала она. – На следующей неделе я познакомлюсь с новым датским директором. И, судя по всему, он просто тряпка. Представляешь?

– С трудом.

Лексия покачала головой. Пучок на голове сполз еще ниже.

– Они ставят командовать нами какого-то датского придурка, – сказала она, чувствуя, как накопившееся за неделю раздражение вырывается наружу. – Вот так просто. Мою фирму продали.

Лексия работала копирайтером в маленьком рекламном агентстве. Все шло как обычно, люди выполняли свою работу, вели своих клиентов, пока на прошлой неделе не разорвалась бомба. Рекламное агентство было выставлено на продажу, и его приобрел огромный концерн. И никто не знал, что будет с подчиненными. Включая Лексию.

– Внезапно они пришлют совершенно чужого человека, который не имеет ни малейшего представления, что это за бизнес.

– Разве они не всегда так делают?

– Датчане?

– Концерны.

– Все, что я знаю, что я должна быть готова, что кто-то вонзит мне нож в спину. Все боятся за свое место. И никогда не знаешь, на что они способны – коллеги, конкуренты…

– И датчане, – закончил он.

– Именно так.

Адам бросил орешек в рот, выпил пива и попросил ее продолжать:

– Я слушаю.

– Я не знаю, что происходит. И мне тревожно.

Он отставил пивной стакан в сторону.

– Непростая ситуация.

Адам не стал спрашивать, кем она работает, это Лексии тоже понравилось. Она ненавидела, когда людей оценивали по критерию профессии и места работы. Может, в этом они с красавцем похожи.

– Я хотела бы не бояться, – сказала она.

– Ты серьезно? Ты правда боишься? – спросил он скептически, словно по ней не было видно, что она должна каждый день доказывать, что находится на своем месте. Что втайне считает себя притворщицей. Лексия не сомневалась в своих умственных способностях и в умении дружить, но не была уверена в своей женской привлекательности.

– Да, – призналась она. Ей было страшно. Не все время, но очень часто. Страшно не справиться, страшно выставить себя на посмешище, страшно потерять работу.

– А что бы ты делала, если бы не боялась? – спросил он.

Отличный вопрос. Лексия задумалась. Что бы она сделала, если бы страх ее не останавливал? Не считая разговора с симпатичным незнакомцем. В голове промелькнула мысль. Я бы взяла от жизни всё. И исчезла. Лексия уставилась на его рот. Он имел в виду карьеру, разумеется, но все, о чем она могла думать, это его губы, влажные от пива. Ей нравились мужские губы. Всегда нравились. У него они были просто фантастические. Белые зубы. И легкая щетина.

– Я бы чаще целовалась, – сказала она полушутя и нагнулась вперед. – С мужчинами.

Губы его растянулись в улыбке.

Она положила руку ему на колено. Они говорили об отсутствии страха, и бесстрашная Лексия, какой ей хотелось быть, сделала бы так. Взяла то, что хочет. Серые глаза незнакомца расширились. Девушка нагнулась еще ниже, оперлась о колено в джинсах, отметив, что под ее ладонью стальные мышцы и жаркая кожа, внезапно покачнулась, начала падать на него, и их губы встретились. Это не был элегантный поцелуй. Это было что-то между падением и поцелуем, но их губы определенно соприкоснулись. Он застыл, но не отпрянул. Лексия закрыла глаза и утонула в поцелуе. Какой чудесный рот. На вкус еще лучше, чем на вид. Крепкие твердые и одновременно нежные губы. Поскольку она потеряла равновесие на барном стуле, поцелуй получился немного жесткий и неуклюжий, но все-таки это был поцелуй. Это с ее губ сорвался стон? Может, это алкоголь виноват, что ее голова так кружится. Девушка снова застонала. Он отпрянул так внезапно, что Лексия чуть не рухнула со стула. Открыв глаза, она схватилась за барную стойку и вернулась к реальности. Ей это померещилось или она действительно его поцеловала? Лексии хотелось коснуться пальцами губ и убедиться, что на них еще остался жар его губ.

Он встал. Вид у него был серьезный. В глазах – ни тени прежнего тепла.

– К сожалению, мне нужно идти, – сказал Адам коротко и бесстрастно. Он протянул кредитку бармену. – Но я хочу убедиться, что ты добралась до дома.

– Я справлюсь, – сказала она, стараясь забыть о том, что только что к нему приставала. Как неловко! – Время еще детское.

Он покачал головой:

– Уже поздно. Бар скоро закрывается. – Выражение лица смягчилось. –  Пошли, я поймаю тебе такси.

Лексия сползла со стула. Серые глаза смотрели на нее, и внутри снова вспыхнула надежда.

– Тебе стоило бы проводить меня до дома, – пошутила она в попытке вернуть контроль над ситуацией. Ей бы хотелось привести его домой, обвить ногами, оказаться прижатой к постели его мощными бицепсами, зарыться пальцами в эти мягкие волосы, покрыть его тело поцелуями. Кончить вместе с ним.

Мужчина закатил глаза с таким видом, словно прочитал ее мысли и не имеет никакого желания заниматься с ней сексом.

– Пошли, – скомандовал он.

– Хорошо, – пробормотала Лексия.

Они вышли на улицу. Лексия пошатнулась, и он обнял ее рукой за плечи. Девушка вздрогнула от ночной прохлады. Ноги девушки опасно зашатались на каблуках стоило ей ступить на брусчатку.

И вдруг.

Ее бросило в холодный пот, к горлу подступила тошнота.

– О нет, – пискнула она.

– Что?

Лексия не успела ответить. Зажав рот рукой, она прошептала: «Боже». Он резко рванул ее в сторону и нагнул вниз. Ее стошнило на несчастный клен, который с таким трудом пробился между камнями мостовой. Если бы Лексии не было так плохо, она, наверно, умерла бы на месте от стыда. Но все, на что ее хватило, это вытереть рот влажной салфеткой, которую протянул ей Адам, и подумать, что на его кедах останутся пятна от рвоты.

– Тебе получше? – спросил он.

Лексия кивнула.

Никогда еще ей не было так стыдно.

Он махнул проезжающей машине.

– А вот и такси. Залезай.

Адам открыл дверь, помог ей сесть и попросил водителя убедиться, что она вошла в дом.

– Погоди, – выдавила из себя Лексия. – Как тебя зовут?

Он посмотрел на нее. В его глазах не было злости, но и симпатии тоже.

– Я уже сказал, что меня зовут Адам, – ответил он.

– Ах да, спасибо, – сказала она, и он захлопнул дверцу. Лексия прижала руки ко лбу и молилась, чтобы ее не стошнило в салоне. Ей удалось продержаться всю дорогу до дома, где ее снова стошнило. Но теперь она была одна и у себя в туалете. Точнее, перед ним. Даже хорошие девочки иногда ведут себя плохо.




– 2 —



Адам

Адам Нюланд проводил взглядом такси с пьяной Лексией. Когда машина скрылась за углом, он глянул на свои грязные кеды, сунул руки в карманы и пошел домой пешком. Девушка ему понравилась. Можно не отрицать. В баре она сразу бросилась ему в глаза.

Он занимался ремонтом в квартире. Включил музыку и погрузился в скобление, шлифование и полирование. К половине восьмого мужчина адски проголодался. Но, поскольку он прилетел ранним самолетом из Лондона, где работал как ишак весь последний год, практически не бывая дома в Швеции, в холодильнике было пусто. К тому же Адам не отличался любовью к готовке. Сменив только рубашку и оставшись в заляпанных краской джинсах, он пешком пошел на площадь Стуреплан. И там, в баре «Стурехоф», сидела она. Светлые волосы сияли в свете ламп. Темное платье не скрывало пышных форм. Серьезное выражение лица, с которым девушка пыталась удержаться на высоком барном стуле, заставило его подойти ближе. Его потянуло к ней как магнитом. Все в девушке было мягким и круглым – щеки, грудь, ноги. В ней не было резких углов, жестких линий, твердых мышц. И она выглядела такой одинокой, практически брошенной. В бар он зашел поесть и собраться с мыслями перед трудным завтрашним днем. Последнее, что ему нужно было в конце адской недели, это женщины и связанные с ними проблемы. Но он импульсивно встал рядом с блондинкой у стойки бара, сделал заказ и встретился с ней взглядом. После ослепительной улыбки и остроумного комментария, он присел рядом и заговорил с незнакомкой. До того, как Адам понял, что отношения между ними невозможны, он успел подумать, что неплохо было бы ее соблазнить. Адам всегда питал слабость к женским формам, а у нее их было в избытке.

Я бы чаще целовалась…

Адам свернул на улицу Страндвэген, идущую вдоль воды. Его дом был в конце длинной улицы. Приятно было прогуляться прохладной ночью. Холод бодрил и прочищал мозг. Я бы чаще целовалась… С мужчинами… Это была неуместная реплика. Но Лексия, конечно, была не в состоянии понять это. И он должен признаться, что ее слова его рассмешили. Девушка была смешная – с ее самоиронией, страстностью и странными выводами. И при виде этих пухлых губ, влажных от коктейля, он испытал мощное влечение. Вспоминая поцелуй, Адам замедлил шаг. Завтра она об этом пожалеет. Он не ожидал поцелуя. Это произошло неожиданно. Конечно, она флиртовала, и напряжение висело в воздухе, но он не предполагал, что девушка сделает первый шаг. Думал, она только болтает. От удивления Адам не сразу прервал поцелуй, и теперь не мог забыть прикосновение ее мягких губ. Это была нетипичная реакция Адама на обычный поцелуй, к тому же вполне невинный. Одно прикосновение губ после пары алкогольных напитков в баре. Но когда это случилось, его словно пронзило током. Уже чувствовалось, что октябрь на подходе. С залива Нюбрувикен дул холодный ветер.

Девушка была реально пьяна. Вливала в себя коктейли один за другим. Она явно была настроена надраться. Конечно, то, что ее стошнило – он глянул на свои кеды, – немного помогло, но не избавит от жуткого похмелья наутро. Вряд ли она будет в состоянии смеяться утром, как сегодня, – он взглянул на часы на запястье: ведь утро наступит всего через пару часов.

Может, она вообще не дойдет до работы.

Адам достал ключи из кармана, открыл дверь в подъезд, поднялся по лестнице и зашел в квартиру. В кармане завибрировал мобильный. Только один человек мог позвонить ему в любое время дня и ночи, так что он ответил, даже не глядя на экран.

– Что тебе нужно? – спросил он.

– Только хотел проверить, все ли готово к завтрашнему дню, – сказал Рой Ханссон, его шеф, ментор и вечная заноза в заднице.

– Сейчас глубокая ночь, – ответил Адам, проходя мимо нераспакованного чемодана на полу в прихожей, – завтра всем займусь. – Мне нужно спать.

– Я сплю только пару часов ночью, – признался Рой.

– Я знаю. Ты мне вечно об этом напоминаешь.

– Мало кто в шестьдесят пять лет в такой хорошей физической форме, – похвастался Рой.

Все годы, что Адам его знает, это была любимая тема Роя – его отличное здоровье.

– Ты в курсе, что только маленькие дети и старики все время твердят о своем возрасте?

Рой притих. Адам скинул кеды, отыскал пластиковый пакет и сунул их внутрь.

– Хорошо, что ты принял на себя руководство фирмой.

– Ты говоришь так, словно у меня был выбор, – сказал Адам.

Рой прекрасно знал мнение Адама об этом. Сначала Рой купил рекламное агентство, не спрашивая совета своих консультантов. Потом в грубой форме выставил за дверь директора агентства с многолетним опытом работы и поставил во главе компании датчанина, который, по мнению Адама, вполне годился на эту роль. Но потом внезапно уволил и его тоже, не дав бедняге проработать и дня. И тоже не консультируясь ни с кем, включая Адама – свою правую руку.

– Я не понимаю, почему ты не оставил датчанина. Он прекрасно подходил для этой должности. В отличие от меня – для меня эта работа простовата.

И скучновата, хотелось ему добавить.

– Мне нужен человек, которому я могу доверять, – пояснил Рой.

Тоже не новая тема. Рой был тем еще параноиком.

– Это крошечное посредственное рекламное агентство. Что с ним может случиться? Я вообще не понимаю, зачем ты его приобрел.

– У меня свои причины.

– Что-то личное? – заподозрил Адам.

Такое уже случалось. Адам восхищался Роем, но ненавидел его импульсивность. Это качество когда-то помогло мальчику из заштатного городка построить империю, но доводило Адама до белого каления.

– Бизнес – это всегда личное. По крайней мере, для меня. Я живу бизнесом.

Рой часто называл себя хулиганом. Он использовал английское выражение street fighter. Адаму было известно, что Рою нравится делать провокационные заявления на встречах с коллегами, конкурентами и прессой. Но он был проницательным бизнесменом и ненавидел пустую болтовню. За это Адам его уважал.

Зажав телефон плечом, Адам стянул футболку. Он догадывался, что Рой ждет расспросов, зачем он купил агентство, и решил не доставлять ему такого удовольствия. Рано или поздно все выяснится. Рой ничего не делал просто так. Но причины могли быть самыми неожиданными. Адам предположил, что кто-то перешел его боссу дорогу.

– Ты хочешь сказать что-то важное, Рой, или звонишь просто чтобы позлить меня?

– Завтра в конце дня сделай отчет. Я хочу знать все.

– А ты разве не будешь присутствовать? Я думал, ты придешь в первый день.

Адам планировал прийти первым. Как обычно. Тщательная подготовка и раннее прибытие в офис имело свои преимущества. Но все равно он рассчитывал на присутствие Роя. Вместе они изучили бумаги и составили представление о ходе дел, но все равно ему предстояло принять много решений. Например, о закрытии старых должностей и открытии новых. И о том, кого придется уволить.

– Нет, у меня другие встречи.

– Ты надолго в Стокгольме?

– Достаточно. У нас будет время поговорить о твоем будущем.

Адам ничего не сказал, но напрягся. Они были постоянно в разъездах, всегда на бегу, но пора было присесть и поговорить. Оба прекрасно это понимали.

– Ты еще там?

– Я позвоню после утреннего собрания. Не звони мне. Я сам тебе позвоню. Завтра. А теперь мне пора спать.

Адам положил трубку и отключил звук, зная, что Рой не умеет контролировать свои импульсы. Случалось, что начальник звонил ему в четыре утра обсудить осенившую его идею.

Ему осталось записать пару вещей для утреннего собрания, поспать пару часов и приступить к делу, ради которого он приехал в Стокгольм. Костюм из химчистки он взял с собой в спальню, повесил на дверь и присел за ноутбук.

Он достигал успеха во всем, за что брался. Ни разу он не потерпел неудачи. В мире финансов он имел безупречную репутацию. За это Рой его и держал. За рекламное агентство он возьмется ежовыми рукавицами. Адам не гнушался жестоких методов. Одно деловое издание как-то назвало Роя «мафиози в мире бизнеса». Рою эта статья понравилась, он похвалил ее и вставил в рамку. Но журналисты преувеличивали. Они с Роем всегда действовали в рамках закона. Они были хорошей командой. Дополняли друг друга. Рой был импульсивным и страстным, Адам – холодным и расчетливым. Один позволял эмоциям управлять собой, другой подчинялся только интеллекту. Адам проглядел мейлы. Навязчивые мысли не давали ему сосредоточиться на работе. Как большинство гетеросексуальных мужчин, Адам любил красивые ноги и хороший секс. Он закрыл компьютер. Но он никогда не позволял красивым ногам и пышной фигуре влиять на качество его работы.

Итак. Если Лексии Викандер хочется сохранить свою работу в рекламном агентстве, где Рой назначил его директором, ей лучше явиться на работу завтра утром и показать, что она что-то собой представляет. Потому что симпатия к ленивым подчиненным Адаму была не свойственна. А он вот уже сорок восемь часов как официально значился начальником Лексии Викандер.




– 3 —



Лексия

Всего через пару часов после того, как она отключилась, Лексия проснулась с самым тяжелым в ее жизни похмельем. Голова раскалывалась от боли. Сердце колотилось в груди. Веки налились свинцом. Она с трудом разжала веки. Из горла вырвался сиплый кашель. Лексия схватилась за грудь и застонала. Болела каждая клеточка тела. Веки. Лоб. Пальцы. Она осторожно пошевелила ногой. Девушка заснула не расстилая постель и, судя по всему, все это время лежала в одном положении. Все тело затекло. Рука онемела и потеряла чувствительность. На одной ноге все еще болталась туфля. Приподняв голову, она увидела дырявые колготки.

Со стоном Лексия упала обратно на подушку. Перед глазами промелькнули воспоминания прошлой ночи: взбешенный водитель такси трясет ее на заднем сиденье и кричит, что они приехали. Как она умудрилась вставить ключ в замок и попасть в дом, она не помнила. Оставалось только надеяться, что она закрыла входную дверь. К горлу подступила тошнота, но у нее не было сил даже подумать о том, чтобы пойти в туалет. Ах да, ее стошнило в туалете, прежде чем она доползла до спальни. Она ощутила, как что-то упирается в грудь… Сумочка. Дрожащей рукой Лексия открыла ее и проверила содержимое. Судя по всему, все было на месте. Она заплатила карточкой и, судя по чеку, оставила слишком много чаевых. Платье задралось на бедрах, а старомодный будильник, который у нее всегда был заведен на всякий пожарный случай, дребезжал как безумный. С отчаянным стоном она потянулась и отключила его.

Лексия была уверена, что ей нужно на работу, хотя и не помнила, какой сегодня день недели. В голове промелькнула идея позвонить и сказать, что она заболела, но Лексия никогда не брала больничный. Она попыталась сглотнуть, но горло настолько пересохло, что девушка зашлась кашлем. Приподнявшись на локтях, она подождала, пока тошнота уляжется, прежде чем встать с постели и на дрожащих ногах прошлепать в кухню. Там она достала таблетки и, налив в стакан воды, растворила сразу две. После этого поставила телефон на зарядку, и он сразу завибрировал от поступающих сообщений. Она прокрутила сообщения от подруг. Все было, как она и предполагала. Жозефина присоединилась к ним и подбила взять такси до «Лидмара» вместо бара «Стурехоф», где их ждала Лексия. Очевидно, им не было дела до того, что Лексия осталась одна в баре. Что было дальше – полная тайна. Против воли она зашла на страничку к Жозефине. У нее было двести тысяч подписчиков, которые с жадностью читали посты якобы про диету, боясь располнеть, про дорогие покупки с банальными цитатами, перемежающиеся рекламой ее подкаста со знаменитыми гостями и плохо прикрытыми колкостями. А вот и она – фотография смеющихся девушек с бокалами шампанского в руках и подписью «Лучшие подружки». Лексия дерзко лайкнула картинку и закрыла ее профиль. Ей не стоит переживать из-за того, что ее променяли на Жозефину. Она открыла сообщение от мамы со ссылкой на статью о вреде сахара. «Сахар – это яд»… И, боже мой… Лексия прокрутила сообщения от Дины Мафуз – секретарши с ресепшен «Сандельман и Дюр» – рекламного агентства, где работала Лексия.

Здесь просто хаос. Лео велит всем явиться на утреннее собрание.

Десятью минутами позже:

Ты едешь? Наш новый босс придет сегодня. Сегодня!

Еще через пять минут:

Ты умерла?

Двумя минутами позже:

Если ты жива, то ты должна была прийти уже пять минут назад.

Лексия уставилась на экран, переваривая полученную информацию. Старого директора уволили. По мейлу! Он собрал вещи и исчез еще на той неделе. Никто в агентстве не знал ничего, кроме того, что им назначили нового директора из Дании.

Лексия отправила короткое «О’кей» в ответ.

Она понятия не имела о том, что датский черт явится сегодня. Никто ничего не знал. Девушка выпила лекарство, поборола новый приступ тошноты и в страхе встретиться со своим отражением в зеркале прошла в ванную. Выглядела она просто кошмарно. Волосы сбились в воронье гнездо, из которого торчали шпильки и заколки. Волосы у нее были светлые, тонкие и от влажности всегда завивались, что только ухудшало ситуацию. Она взглянула на часы: нет времени мыть и укладывать волосы. Придется что-то делать с этой катастрофой. Висок был чем-то измазан. Пряди волос слиплись. Лексия провела рукой по груди и животу. Лифчик впивался в кожу, а платье-футляр, судя по всему, не спасет даже химчистка.

Если бы ей пришло в голову смыть макияж вчера и вынуть линзы, в панике думала Лексия, разглядывая свое лицо. На щеке у нее отпечатались складки покрывала. В глазах полопались сосуды. Никогда еще она не выглядела так ужасно. Она словно проснулась в ином измерении, и видела в зеркале другого человека. Лексия была не из тех, кто напивается допьяна и просыпает работу. Она всегда приходила в офис свежей и аккуратной. Лексия была из тех, на кого можно было положиться.

Включив горячую воду, она начала стягивать одежду. Может, ей удастся уложиться с душем в тридцать секунд.



Спустя полчаса на все еще подкашивающихся ногах Лексия вошла в старинный лифт дома на Шеппсбрун в Старом городе, где снимала офис ее компания. Конечно, лучше было бы подняться по лестнице – уничтожить лишние калории, – но Лексия едва держалась на ногах. Другие пассажиры лифта бросали на нее критические взгляды, кто-то даже прикрыл нос рукой, так что Лексия поспешила покинуть узкое пространство лифта и скрыться в офисе. Прислонившись к стене, она подавила очередной приступ тошноты и продолжила путь.

– Доброе утро, – пробормотала она Дине Мафуз. – Привет, Годзилла, – поприветствовала она и собаку Дины – крошечную чихуахуа, которая повсюду следовала за хозяйкой. Годзилла завиляла пушистым хвостиком. Собачке была выделена черная корзиночка на стойке ресепшен. Дина в изумлении вытянула трубочкой накрашенные синей помадой губы и спросила:

– Черт, как ты себя чувствуешь?

Лексия сглотнула подступившую к горлу тошноту. Дина не могла не заметить темные круги под глазами, полопавшиеся сосуды в глазах и отпечатавшиеся на лице складки покрывала.

– Серьезно? Это от тебя так несет? – спросила Дина с прямотой, свойственной сегодняшней молодежи. Дине было девятнадцать. И она уже была звездой социальных сетей. У нее был собственный канал на Ютьюбе. В агентстве, помимо ресепшен, она отвечала за их страничку в социальных сетях и за сайт.

– Ты бы жвачку пожевала, что ли, – посоветовала Дина, прикрывая нос рукой.

– Уже началось? – спросила Лексия, опираясь на стойку. Пустой стаканчик от кофе она выбросила в коробку для переработки.

– Нет, все еще ждут нового директора, – ответила Дина, обводя Лексию взглядом. – Он уже был тут рано утром, но потом ушел. Прислал сообщение, что скоро будет. Он явно предпочитает эсэмэски, – пробормотала девушка.

Лексия поежилась при мысли о новом датском директоре.

Дина погладила Годзиллу по пушистой головке.

– А ты в курсе, что это не датчанин?

– Нет?!

– Нет. Датчанина тоже уволили.

Дина почесала шею длинными синими ногтями.

– Еще до того, как он приступил к работе?

– Вот именно. Зато новый какая-то знаменитость. Прямиком из Лондона. Финансовый директор.

– О’кей, – вздохнула Лексия.

Она явно была не в форме, чтобы встречаться с финансовыми директорами из Лондона. Британцы известны своей жесткостью. Может, датчанин был не так уж плох. Все-таки сосед, скандинав, с ним можно было бы договориться. А англичанин? Она представила перед собой вечно недовольного мужчину в возрасте с кислым выражением лица. Она старалась не смотреть на свое отражение в зеркале. Лучше ей себя сейчас не видеть. Волосы она убрала в небрежный узел. Но она явно не промыла их тщательно. И макияж, который она накладывала, одновременно ища нерваные колготки, оставлял желать лучшего. Но, по крайней мере, одежда на ней была чистая: простая черная юбка и черная блузка с длинным рукавом от Monki, купленная на распродаже. Лексия потерла висок, поправила юбку и пожалела, что не успела погладить блузку. Никогда раньше она не выходила из дома в неглаженой одежде.

– Собрание будет в конференц-зале, – с сомнением произнесла Дина, явно думая, что Лексии там лучше не показываться.

Лексия только улыбнулась и потащилась в конференц-зал. Там она сразу опустилась на стул. Ей хотелось работать копирайтером. Она обожала свою работу. Большую часть жизни Лексия была предметом для насмешек и нападок. Единственное, что ей хорошо удавалось, это писать. И в один прекрасный день она обнаружила, что этим можно зарабатывать на жизнь. Что есть такая профессия – копирайтер. Она никогда не забудет это чувство. Существовали и другие работы – журналист или писатель, – но они казались ей недостижимыми. А копирайтером ей стать удалось.

Из коридора послышались голоса. Надо взять себя в руки. Лексия отложила айпад, нацепила улыбку. Оставалось только надеяться, что у строгого финансового директора найдутся дела поважнее, чем ее внешность и запах перегара. Может, ей повезет и у него плохое зрение? Англичане, они ведь с моноклем ходят, разве нет? Их прошлый владелец, Дитер, был старым. Они знали друг друга много лет. Он мог бы и рассказать ей, что продал агентство, с грустью подумала Лексия. Где-то хлопнула дверь. Лексия поднялась, выдохнула, втянула живот и обернулась к дверям, улыбаясь во весь рот. Мужчинам постарше она обычно нравится. Они испытывали к ней отеческие чувства. Может, она зря переживает.

Секунду спустя увиденное повергло девушку в шок. Было ощущение, что она попала в фильм ужасов.

Этого не может быть!

Потому что это невозможно. Наверное, у нее галлюцинации на почве похмелья. Лексия сглотнула. Снова сглотнула. Но ничего не изменилось.

Он по-прежнему стоял там.

Строительный рабочий.

Только он больше не выглядел как строительный рабочий. Совсем не выглядел. Мужчина был одет в элегантный, сшитый по фигуре дорогой костюм. Выглаженная рубашка. И часы стоили как зарплата Лексии за полгода. Но это был он.

Лексия оглянулась по сторонам в поисках путей отхода, но прятаться было негде. И уже поздно. Остальные сотрудники входили в конференц-зал. Их было двадцать два или двадцать три человека, если считать вместе с практикантом. Крошечное агентство по сравнению с другими игроками на рынке. Все явно нервничали. Новость о продаже была как бомба, и все знали, что должны доказать свою креативность, компетентность и незаменимость. Бросая испуганные взгляды на нового директора, они рассаживались вокруг стола.

Лексия медленно наклонилась вперед и оперлась на крышку стола. Ее все еще тошнило.

– Лексия, – крикнул через комнату Лео Сандельман, арт-директор и один из старожилов агентства. Уши резануло от громкого звука. Ей совсем не хотелось общаться с Лео.

– Что? – прошептала она, подавляя позывы тошноты. Она словно находилась в фильме ужасов.

– Лексия, это Адам Нюланд из «Кастнэса». Наш новый директор.

Часть ее все еще надеялась, что это галлюцинация. У нее не было привычки напиваться. Может, алкоголь повредил ее психику.

– Адам будет присутствовать на утреннем собрании, – добавил Лео, что было совершенно бессмысленно. И дураку было понятно, что Адам будет не только присутствовать на собрании – он будет его вести. Этот мужчина выглядел как человек, который привык проводить собрания и руководить людьми. Лексии показалось, что сейчас с ней случится паническая атака. Большинство присутствующих нервничали, за исключением Лео. Но Лео вообще редко нервничал. Сандельман-младший был красив, знаменит и богат. Из тех, что рождаются с серебряной ложкой во рту.

И тут их взгляды пересеклись, и Лексия почувствовала, как ее бросает в холодный пот. Мужчина, которого она встретила вчера вечером – Адам Нюланд, не улыбался. Сегодня он выглядел совсем другим человеком.

Вчера он казался теплым и искренним.

Сегодня же – холодным и бездушным.




– 4 —



Адам

Встретив панический взгляд Лексии Викандер, Адам увидел, как ее и без того белое как мел лицо побледнело еще больше. Девушка явно была в шоке. Адам же и виду не подал. Он пришел не за тем, чтобы симпатизировать сотрудникам, хотя в том, что она так ужасно выглядела сегодня, была отчасти и его вина. Даже через всю комнату видно было, что ее мучает похмелье. Вид у нее был такой, словно Лексия готова умереть на месте. Стиснутые челюсти, смертельная бледность, напряженная поза – все говорило о том, что сотруднице сейчас нужно лежать в темной тихой комнате и спать, а не сидеть здесь на собрании. Адам не выносил людей, безответственно относящихся к своей работе. Но почему-то Лексия вызывала у него сочувствие. Наверное, не стоило заказывать ей эти коктейли. В ее защиту можно сказать, что все-таки она приехала в офис, хотя с трудом держалась на ногах.

– Это наше самое большое помещение, – сообщил Лео Сандельман-младший Адаму. Он был сыном одного из учредителей компании – самого знаменитого рекламщика в истории их агентства. Тот давно был мертв, насколько было известно Адаму – спился. Лео легко взял на себя роль хозяина и показывал Адаму контору.

– Здесь мы принимаем самых важных клиентов и проводим утренние собрания.

– Какова цель собраний? – спросил Адам, ненавидящий бессмысленные совещания.

– Команды информируют о статусе проектов. Менеджмент, то есть теперь это ты, информирует о планах и клиентах. Ну и если нужно что-то сообщить всем сотрудникам, то это тоже делается по понедельникам.

– Понятно, – ответил Адам. – Он чувствовал себя по-дурацки в костюме. Ни на одном из присутствующих мужчин он даже рубашки не заметил, не говоря уже о пиджаке. Высокий, в хорошей спортивной форме, с растрепанными темными волосами, Лео был одет в полосатый джемпер и уродливые красные штаны по последней хипстерской моде. Лео выглядел именно так, как Адам его и представлял, получив краткое описание: медийная персона, представитель высшего сословия, уверенный в себе богатенький сынок. Вся его семья была занята в медиа (Адам ненавидел такой род занятий): старшая сестра вела блог, жена Жозефина, о которой, кажется, упоминала Лексия, записывала подкаст, мать Лео продюсировала развлекательные телепередачи, а отец, Сандельман-старший, был создателем одних из самых культовых рекламных кампаний в истории страны. Адам за годы работы в Швеции, Лондоне и Нью-Йорке усвоил, что таких, как Лео, на дюжину попадается тринадцать. Их можно встретить как в мире финансов, так и в сфере культуры. Дочери и сыновья богатых и знаменитых, внуки и правнуки высшего сословия, цепляющиеся за власть и привилегии. Они охотно рассказывали, как сложно им было добиться успеха своими силами, жаловались, что их оценивают только по статусу родителей, но беззастенчиво пользовались их именами ради собственной наживы. В университете Адам видел, как профессора отдают им предпочтение. Адам многое повидал за годы учебы и работы. Изнутри всегда видно, как обстоят дела на самом деле.

Он коротко поздоровался с сотрудниками. Их было около двадцати. Три арт-директора и три копирайтера. Лексия была одной из них. И единственной женщиной-креатором. Большинство подчиненных были молодыми мужчинами. Сложно было представить более однородную массу, чем здесь. На их фоне Адам казался стариком. О мире рекламы ему было известно, что это претенциозные джунгли, и один этот факт уже вызывал головную боль. По опыту Адам знал, что десять процентов расходов можно сокращать сразу. Это означает две рабочие единицы. Его взгляд задержался на Лексии Викандер. Сегодня она была одета во что-то черное, облегающее пышную грудь. Он быстро отвел взгляд, чтобы никто на застукал его за рассматриванием подчиненной. Несмотря на дурное настроение, его тело отреагировало на ее присутствие, что только еще больше разозлило Адама. Мало у него, что ли, поводов для раздражения? Просто неприемлемо, что он смотрит на ее пышные формы и мягкие губы, вместо того чтобы концентрироваться на работе. Но против воли его глаза снова и снова возвращались туда, где сидела Лексия. Адам наблюдал романы шефов с подчиненными почти на всех рабочих местах, которые ему доводилось посещать. В этом не было ничего необычного, но для него это было неприемлемо. Это шло вразрез с его ценностями и понятиями о том, каким человеком он хотел быть. Только плохие начальники переходят границы, а он – один из лучших. Стараясь не смотреть на Лексию, он начал изучать других сотрудников. Теперь он их руководитель. И если Лексия или кто-нибудь другой будет вести себя непрофессионально или плохо исполнять свои рабочие обязанности, его долг – уволить такого сотрудника, не раздумывая.

– Это наш веб-дизайнер, – сообщил Лео, показывая на молодого, модно одетого мужчину.

Голос у Лео был спокойный, полный самообладания, но мечущийся взгляд выдавал нервозность. Хорошо, пусть понервничает. Адам пожал руку сотрудникам без тени улыбки на лице. Он не видел никакой пользы от покупки этого агентства. Слишком маленькое, слишком бесполезное. От него можно не ждать прибыли. В восьмидесятые-девяностые они провели несколько успешных кампаний, но теперь коллектив представлял собой кучку богатеньких сынков, живущих за счет славы родителей и рассчитывающих только на свои контакты. Пока что все, что он видел, указывало на то, что только ежовые рукавицы могут заставить этих лодырей хотя бы окупить затраты на кофе для концерна.

Его взгляд снова остановился на бледной как полотно Лексии. Он просто не мог удержаться. Она ни с кем не разговаривала, и вид у нее был просто кошмарный. Кожа приобрела зеленый оттенок. И у нее что-то прилипло к волосам, заметил он, когда девушка подперла лоб рукой. Вчера вечером он не сразу узнал ее. Крошечное портретное фото в папке с информацией о персонале не передавало ее достоинств. На фото Лексия выглядела заурядной. Молодая блондинка с тонкими чертами лица и ярко-голубыми глазами. В реальности же она… была неординарной…Теплой, мягкой, сексуальной… С ней хотелось делать неприличные вещи. Он вспомнил, что прочитал о Лексии. Специального образования у нее не было, девушка только прошла несколько коротких курсов. Это было странно. Она тоже принадлежала к высшему сословию, ходила в школу в Юрсхольме и в гимназию «Энскильда» – там же учились трое королевских отпрысков. Работу она получила через отца – Дитера Дюра, одного из двоих учредителей фирмы, продавшего агентство Рою. Другими словами, Лексия тоже была избалованной богатенькой дочкой, получившей работу благодаря папе. Но почему у нее другая фамилия? Она замужем? Нет, она сказала, что нет, это он хорошо запомнил. Я не замужем.

– Начнем? – спросил он, и все затихли.

Лео моргнул. Адам кивнул ему, чтобы тот его представил.

– Адам Нюланд, наш новый директор. Как вам известно, агентство было продано концерну «Кастнэс», что… привело к изменениям в менеджменте, – начал Лео. Он почесал подбородок. – Адам незамедлительно приступает к своим обязанностям и…

Он умолк, не зная, что еще добавить.

– Как уже сказано, с этого дня я возглавляю агентство «Сандельман и Дюр», – начал Адам. Против воли его взгляд снова обратился к позеленевшей Лексии. Адам продолжил: – Я знаю, что для вас это стало сюрпризом. Вы ожидали директора из Дании. – При виде выражения лица Лексии он чуть не улыбнулся. «Датский придурок, тряпка». – Но теперь я здесь. Я запланирую беседу с каждым, чтобы мы могли узнать друг друга, а также хочу услышать, какую пользу вы приносите компании. – Адам сделал паузу. – Так что готовьтесь к серьезному разговору, – пригрозил он. Они еще не знают, что это не пустая угроза. Все, кто не показывает желаемого результата, могут собираться на выход. И они должны это знать.

Люди переглянулись. Было видно, что им страшно и что они испытывают к нему антипатию. Но ему как директору не было дела до симпатий и антипатий сотрудников. Адам был здесь не для того, чтобы им понравиться. Кивком он дал Лео понять, что речь окончена. Он сказал все, что хотел.

Лео вышел вперед. От его самоуверенности не осталось и следа. Он потер подбородок. Его можно было бы изобразить на рекламе современной шведской элиты: красивый, спортивный, самодовольный.

– Хорошо. Тогда мы продолжим собрание. Руководитель проекта Микке Вольгрен хотел доложить о жалобах клиента, но поскольку он опаздывает, я передаю слово моей коллеге – копирайтеру Лексии Викандер. Она расскажет, какой урок мы усвоили из этой истории. – Лео кивнул серо-зеленой Лексии.

Вот так сюрприз. Адам не ожидал, что Лексия будет способна сделать доклад. Она медленно поднялась, как заяц, завидевший петлю. Интересно, что сейчас будет.

– Спасибо, Лео, – протянула она слабым голосом. – Я…

Ее шея покрылась красными пятнами. Она прокашлялась. На лбу выступили капельки пота.

– …я могу рассказать о проекте, который мы с Микке недавно закончили. Подождите, я найду нужный файл.

Публика напряженно ждала, пока она водит пальцами по айпаду.

– Вот он. Ой, нет. Подождите.

Кто-то не выдержал и фыркнул. Люди старались не смотреть на нее, желая дистанцироваться от такой неудачницы. У Лео на лице промелькнуло злорадство. Они переглянулись с другим коллегой.

– Вот, – с облегчением выдохнула Лексия. – Начнем.

Она снова прокашлялась и вытерла пот.

– Итак, – продолжила девушка срывающимся голосом. Замолчала. Прокашлялась, снова начала. Кто-то зевнул. Невозможно было отрицать тот факт, что это был самый худший доклад в жизни Адама. Скучный и бессмысленный. Судя по всему, первое, что надо будет сделать, это уволить Лексию Викандер.




– 5 —



Лексия

В эту минуту Лексия предпочла бы умереть. Она была на грани паники. Это был худший кошмар в ее жизни. Она читала, что некоторые люди боятся выступлений на публике больше смерти, то есть они буквально предпочли бы смерть публичному выступлению. И в эту минуту она их прекрасно понимала. Лексия всегда ненавидела выступать, за это над ней насмехались в школе. Ей хватило этих насмешек на всю жизнь. Она поставила перед собой задачу преодолеть школьную травму и много тренировалась, чтобы освоить искусство ораторской речи. И она сделала большие успехи. Но речь шла о выступлениях, к которым она была готова. И когда не страдала от похмелья.

Лексии было известно, кто такой Адам Нюланд. Она прогуглила Роя Ханссона, когда «Кастнэс» купил их рекламное агентство, и прочитала длинное интервью с Роем в газете «Резюме» о его карьере. Там же упоминалось и имя Адама Нюланда. Правая рука. Правый кулак. Беспощадный ликвидатор маленьких компаний. Но она не подозревала, что он станет их новым директором. Адам играл в высшей лиге. Но теперь он здесь. Пришел, чтобы ликвидировать ее. Уничтожить.

Он сидел, похожий на главного злодея из фильма, скрестив руки на груди и буравя ее взглядом, он излучал глобальную эффективность. Начальник явно давал понять, что его время – деньги. И каждая минута, пока она там тряслась, стоила ему денег. Его уничижительный взгляд прожигал насквозь. Лексия стояла, покрывшись холодным потом. В ее голове воспоминания крутились на быстрой перемотке. Она вспомнила все, что наговорила этому мужчине ночью, когда думала, что перед ней обычный работяга, зашедший выпить пива, а не всемогущий директор, способный разрушить ее карьеру. Если Лексии когда-нибудь предложат отправиться в прошлое и стереть один день своей жизни, она прекрасно знает, что это будет за день. Она поцеловала его. Поцеловала по пьяни. Ее стошнило на его ботинки. Она болтала о своем весе и менеджменте компании. О своей сексуальной жизни. Ей хотелось лечь на стол и умереть. Конечно, «Сандельман и Дюр» был не самым прогрессивным местом работы, и корпоративная культура здесь больше была похожа на мужской клуб, но Лексии нужна была работа, нужны были деньги. У нее было слишком дорогое жилье в центре города. Она слишком много тратила на шопинг. Но самое главное – она обожала свою работу. Копирайтер – это работа ее мечты. Она пробовала разное: изучала экономику, подрабатывала в детском саду, на кассе, на ресепшен… И еще кучу всего. И единственное, что ей пришлось по сердцу, была работа копирайтера. И теперь ее карьера под угрозой. Это было так же очевидно, как если бы кто-то написал кровью на белых стокгольмских стенах, что Лексия неудачница. За высокими окнами хлестал дождь. Окна конференц-зала выходили на Салтшён. Паром на Юргорден преодолевал бурные волны. И Лексия отдала бы многое за то, чтобы быть сейчас там снаружи – на ветру, под промозглым осенним дождем.

Девушка в отчаянии листала папки в айпаде. Видно было, что она выставила себя на посмешище. Коллеги ерзали на стульях. Кто-то пялился в телефон. Кто-то уставился в окно. Лексия не отважилась поднять глаза на Адама Нюланда, но чувствовала на себе его пристальный взгляд. Он пялился на нее с той минуты, как вошел в зал. И с каждой минутой выглядел все сердитей. Лексия чувствовала себя абсолютным ничтожеством. Хуже, чем ноль. Интересно, нарочно ли Лео ее подставил. От него можно было такое ожидать. Ему нравилось представлять других коллег в плохом свете, особенно ее. А теперь она забыла, о чем говорила, и пауза опасно затянулась. Лексия готова была разрыдаться. Наверняка заметно, что она вся красная и потная. Как же ей хотелось умереть!

– Лексия?

Голос Адама был как удар плеткой. Кожаной плеткой. Лексия чуть не дернулась от страха. Он унижает ее на глазах у всех коллег. Девушка хотела послать Лео злобный взгляд, но на это у нее не было сил. И в конце концов ей некого винить, кроме себя.

– Простите, не могу найти, – солгала она. Пот струился по спине. Их взгляды встретились. Взгляд Адама прожигал ее насквозь. Она склонила голову, признавая свое поражение. Для нее все кончено. Пусть только он прикончит ее быстро, взмолилась Лексия.

В комнате воцарилась тишина. Лексия ждала, когда люди начнут хихикать и гримасничать. Она снова чувствовала себя восьмилетней школьницей. Не хватало только Жозефины Сандельман, которая сказала бы, что Лексия слишком толстая, чтобы прийти к ней на день рождения.

– Давайте сделаем перерыв, – неожиданно заявил Адам.

Лексия не могла поверить, что правильно все расслышала. По какой-то необъяснимой причине он решил избавить ее от публичного унижения. Может, он только отложил его, но она не жаловалась. Люди встали и, демонстративно игнорируя Лексию, двинулись в сторону Адама. Она сделала глубокий вдох, подождала, пока приступ тошноты пройдет, и медленно побрела в сторону кофе. Кофе, ей нужен кофе. Но она была не единственной желающей. В кухню уже образовалась очередь. Лексия прислонилась к стене. У нее не было сил стоять в очереди. Она пообещала себе, что если ей удастся пережить этот день, она начнет новую жизнь: станет лучше, эффективнее, похудеет, будет есть овощи, заниматься спортом, задерживаться на работе допоздна, не тратить время впустую, откладывать деньги на пенсию, делать все идеально. И никогда больше не будет пить.

– Боже мой, какой кошмар. Если бы я знал, что так будет, то выступил бы сам. Что с тобой творится?

Лео возник перед ней внезапно. От резкого звука его голоса голову пронзила острая боль. Лексия дышала открытым ртом. Ей не хватало кислорода.

– Я неважно себя чувствую.

Лео ухмыльнулся:

– В такой день? У тебя пмс, что ли? Адама твоя речь не впечатлила. Я тоже ждал от тебя большего.

– Ты что-то хочешь мне сказать?

– Хочешь совет?

– От тебя? Разумеется.

Лео проигнорировал сарказм:

– Мой тебе совет: возьми себя в руки. Адам известен тем, что выставляет людей за порог в одну минуту.

Если ее уволят, отчасти это будет вина Лео.

– Спасибо за информацию. И спасибо, что мне пришлось выступать без подготовки. Очень мило с твоей стороны.

Лексия надеялась, что если ее еще стошнит сегодня, то это тоже будет на совести Лео. Глянув на его дорогие кеды, Лексия улыбнулась, зная, куда будет метить. Лео ненавидел такие вещи. Однажды они делали кампанию по рекламе прокладок, так он даже слово «месячные» произнести не мог.

– Он холодный, как лед. Тебе стоило…

Лексия подняла руку, показывая ему, что Адам Нюланд идет по направлению к ним, и Лео обернулся. Лексия вжалась в стену, чтобы стать невидимой. Может, если она будет молчать и не дышать, ее не заметят.

– Адам, привет, как здорово, что ты здесь, – с притворной радостью поприветствовал Лео.

Адам не ответил. Он стоял молча с напряженным лицом и хмурил брови. Ни тени улыбки в его серых глазах. Лексия ненавидела такое выражение лица. Лео хотел что-то сказать, но Адам отвернулся от него и уставился на Лексию. Это ей тоже не понравилось. Ей больше ничего в нем не нравилось. Ни его злобное выражение лица, ни напряженные плечи, ни ледяной взгляд. Она сглотнула. Ни его широкие плечи, ни его густые волосы, ни его плоский живот, продолжила она про себя.

Адам холодно обратился к ней:

– Лексия, можно тебя на пару слов?

Это был не вопрос, а приказ. Лексия вяло кивнула.

– Ты нас извинишь? – бросил Адам Лео через плечо.

Еще один приказ под видом вопроса. Видно было, что Адам Нюланд привык к полному повиновению.

– Конечно, – неохотно пробормотал Лео. Бросив на Лексию подозрительный взгляд, он оставил их одних.

Адам молча смотрел на девушку. Люди брали кофе, болтали и исподтишка бросали взгляды в их сторону.

– Ты не сказал, кто ты, – пробормотала Лексия, когда тишина стала невыносимой. Это ее не оправдывало. Но все равно она чувствовала себя обманутой. И ее все больше раздражало, как Адам сверлил ее суровым взглядом и возвышался над ней, словно мрачная гора. Лексия выпрямилась во весь рост, но даже на высоких каблуках она оставалась крошечной.

– Нет, – согласился он.

– Что произошло с другим директором? Датчанином?

Адам же не проглотил его на завтрак? А то он явно на это способен.

– Его уволили.

– Явно не его одного.

У нее кружилась голова. Давно у них в конторе не было такой драмы. Интересно, можно ли надеяться, что и Адама Нюланда уволят? Например, в ближайшие дни?

– Возможно. Но сейчас я здесь и буду работать в этом агентстве, – сказал он без тени улыбки, словно угадав ее мысли.

– Так ты не строительный рабочий?

Как ей вообще такое в голову пришло. Вокруг него была аура успешного бизнеса, больших денег, зарубежнего образования и международных связей.

Адам не понял вопроса:

– Почему строительный рабочий?

Разумеется, такое могло прийти в голову только ей.

– Ты выкачивал из меня информацию в «Стурехофе»?

– Нет.

Люди делали вид, что им совсем нелюбопытно, о чем говорят супер-Адам и заходящая звезда агентства Лексия, но она слышала, как ворочаются колесики в их мозгах. Они чувствуют, что ее уволят. Сама она уже морально уволилась. Ей придется искать новую работу.

– Я понимаю, что ты хочешь меня уволить. Но можешь сделать это побыстрее? У меня голова раскалывается.

«И скоро я разрыдаюсь, – подумала она, – и мне не хотелось бы, чтобы это произошло на глазах у тебя и всех остальных».

– Хм.

Глаза у него правда были серые. Как грозовое небо. Как свинец. Серый – это не цвет, это отсутствие цвета. Где она это слышала? Но у нее сейчас происходили вещи поважнее. Например, увольнение. Люди думают, что в Швеции людей сложно уволить. Может, в других отраслях это и так, но не в рекламе. Здесь сокращают или увольняют в одну секунду. За ошибку, плохую работу, поцелуй директора по пьяни. Все основания годятся. Ей снова придется искать работу. А знают ли люди, сколько вакансий на рынке для тех, кто не закончил «Бергс»? Она-то знает. Ноль. И не важно, что у нее есть опыт. Уволенный копирайтер из среднего агентства может рассчитывать только на позицию стажера. У нее не было громких имен в резюме, не было наград. Только талант, который она не умела демонстрировать. И ей было двадцать восемь лет. В этой отрасли, если ты не показал, на что способен, до тридцати, у тебя нет шансов.

«Только не плакать, только не плакать», – приказала себе Лексия.

Все смотрели на них. Коллеги перестали притворяться, что заняты чем-то другим. Ей придется собирать все свои вещи в коробку? Как в фильме?

– Лексия. – Он понизил голос и стал похож на человека. Почти. – Как ты себя чувствуешь? У тебя был такой вид, словно ты в обморок упадешь. Ты сможешь продолжать?

– Наверное, – прошептала Лексия, потому что не знала, что еще сказать.

– Что тебе нужно? – спросил Адам.

В вопросе не было заботы, только желание решить проблему.

Лексия прочистила горло. Поехать домой и хорошо поспать, пришло ей в голову, но она ответила:

– Кофеин. Большая доза.

Адам повернулся к шепчущимся в коридоре.

– Сделайте ей кофе, – приказал он.

Люди замолчали и неуверенно переглянулись.

– Кофе. Сейчас, – велел Адам и отвернулся, не утруждая себя проверкой, будет ли кто-то исполнять его приказ.

Кофе ей в итоге сделала Дина.

Адам смотрел, как Лексия пьет крепкий кофе маленькими глоточками.

– Тогда я с нетерпением жду продолжения, – сказал он.

Лексия пробормотала «спасибо». Судя по всему, ее еще не уволили. Адам исчез. Дина наградила ее сочувствующим взглядом. Годзилла присела у ее ног. Обе ей сочувствовали.

– Тяжело тебе?

– А что? Я разве была не на высоте? – неудачно пошутила Лексия.

Дина пробормотала что-то неразборчивое, похлопала ее по руке, взяла Годзиллу на руки и удалилась.



Вторая часть презентации прошла лучше. Впрочем, все что угодно было лучше, чем первая катастрофическая часть, но, по крайней мере, Лексии удалось сформулировать полные предложения с правильным порядком слов. В большинстве случаев. Закончив, она села вся потная, с пересохшим ртом и туманом в голове. Все присутствующие молчали.

– О’кей, – бросил Адам после нарочито выдержанной паузы и наградил ее мрачным взглядом.

Лексия кивнула. Невозможно было угадать мысли начальника.

Адам оглядел стол.

– Следующий пункт?

Кто-то другой взял слово, и Лексия обмякла на стуле. Она смотрела на строгое лицо Адама, на энергичные кивки коллег и думала, что ее песенка спета.



Когда пришло время обеденного перерыва, Лексия поспешила скрыться. Никто не пытался ее остановить. Коллеги сторонились ее, как заразной. Лео и другие парни позвали Адама обедать с ними в «Гондолу». Так типично с их стороны – подлизаться и показать, какие они шикарные. Она достала телефон и позвонила своей лучшей подруге Сири Стиллер.

– Это я, – сказала Лексия. – Моя жизнь ужасна.

Лексия встала в очередь к киоску с уличной едой. Даже похмелье не лишило ее аппетита. Как раз наоборот. Она была такой голодной, что вся тряслась.

– Что произошло? – спросила Сири.

– Тебя ночью не было, – сказала Лексия. Сири снимала верхний этаж на ее барже, училась на художественном и жила гораздо более увлекательной жизнью, чем сама Лексия.

– У меня было свидание. Я осталась у нее на ночь и поехала на учебу прямо оттуда, – ответила Сири.

Целыми днями Сири обсуждала цвет и форму, или чем они еще там занимаются в этих престижных учебных заведениях.

– Второе свидание будет? – спросила Лексия.

У Сири не было проблем с поиском партнеров. Если бы Лексия не любила Сири всем сердцем, она бы умерла от зависти. А так она только слегка ей завидовала. К тому же Сири встречалась с женщиной, что было на руку Лексии. Она была красивой, креативной, клевой. Если бы она была еще и гетеросексуалкой, Лексии оставалось бы только вырыть яму, прыгнуть в нее и там и остаться.

– Думаю, да, – задумчиво протянула Сири. – Может быть. Она хорошенькая. Спортивная. Профессионально катается на лыжах. Так что там с тобой приключилось?

Подошла очередь Лексии, и она быстро сделала заказ: «Хот-дог, картошка фри, салат с креветками, жареный лук и кола». Открыв банку, она сделала жадный глоток.

– Не знаю, с чего начать. Я вчера напилась. Встретила мужчину. Выставила себя на посмешище. Просто ужас. У нее не было смелости рассказать всю правду. –  А сегодня я узнаю, что это мой новый начальник. И Лео, этот козел, меня подставил.

– Козел Лео, – повторила Сири, которая никогда не видела Лео, но много слышала о нем и о Жозефине за эти годы.

– Да.

Лексия приняла свой заказ – пышущий жаром, залитый кетчупом, сладкой горчицей и усыпанный специями для гриля. Дрожащими руками она стала запихивать картошку в рот.

– Что ты делаешь?

– Ем фастфуд, – ответила она с набитым ртом. – У меня чудовищное похмелье. И мне хочется что-нибудь купить. Дорогое и ненужное.

– Да, шопинг всегда помогает при проблемах на работе.

– Но если меня уволят, лучше начать экономить.

Лексия не была богатой. Лодка была дорогой. Она целиком зависела от денег, которые Сири платила за аренду. От мысли о потере работы у нее разболелся живот. Ей придется съехать. Работа и лодка были главными радостями в ее жизни. Тем, что делало ее взрослой Лексией.

– Так тебя уволят? – прямо спросила Сири.

Подруга не жеманничала, всегда говорила прямо. Она была беднее Лексии, у которой все-таки была работа. Сири не хотела брать кредит на образование, чтобы не быть ни перед кем в долгу. Вместо этого она подрабатывала.

Лексия сглотнула.

– Понятия не имею. Возможно. Не знаю. Может быть. Но если уволят, то это будет кошмар. Работа в рекламной отрасли на дороге не валяется.

Обе замолчали, обдумывая мрачную перспективу. Лексия жевала картошку фри.

– Какой он? – спросила Сири.

– Кто?

– Новый начальник?

Лексия вытерла рот и подумала об Адаме Нюланде.

– Властный, – ответила она и сунула в рот сосиску. При одной мысли об Адаме ей становилось страшно. Что, если он расскажет о том, что произошло в «Стурехофе»? Лично она собирается делать вид, что ничего не произошло. – Боже, мне нужно как-то произвести на него хорошее впечатление?

– Например?

– Рекламная кампания. Новая, роскошная.

– Хм… Моя новая девушка… она делает нижнее белье. И она только что распустила свое агентство. Может, это тебе поможет?

– Ты же говорила, она спортсменка?

– Да, но у нее и марка нижнего белья есть.

– А кто она?

– Офелия Оскарссон.

Лексия от удивления забыла про еду.

– Ты шутишь? Ты встречалась с «Оффи О»? Которая выиграла Олимпийские игры и все прочие соревнования, которые только существуют?

– Ты же знаешь, что я не интересуюсь спортом.

– Я тоже. Но она же знаменита на весь мир. Как вы познакомились?

– В баре.

Это была одна из подработок Сири. Лесбийский бар в центре.

– Что ты сказала про ее рекламное агентство?

Лексия усиленно вспоминала, кто делал последнюю рекламную кампанию «Оффи О».

– Не помню. Но она делает нижнее белье. И им нужно новое, поскольку прошлое было сексистское и гомофобное.

Это было просто невероятно. Лексия боролась с желанием залезть в гугл прямо сейчас. Но Сири ненавидела, когда ее слушали невнимательно. Допивая колу, Лексия чувствовала, как мозг снова начинает работать.

– Знаешь, как она работает? Принимает питчи?

Многие предприятия принимали питчи – предложения кампаний – от нескольких агентств сразу, вынуждая их конкурировать друг с другом. Это была изнурительная работа. Но важная. Очень важная для отрасли. Ради питча агентства в лепешку готовы были разбиться. Сделать кампанию для «Оффи О»? Что может быть престижнее. Их агентство будет на страницах всех профизданий. Только это может ее спасти и произвести впечатление на Адама. Лексия облизнула губы. В голове шумело.

– Откуда ты знаешь? Я ничего об этом не слышала.

– Думаю, это только что произошло, – ответила Сири уклончиво.

Лексия словно видела ее перед собой. Длинные пальцы, всегда в глине и краске, черный паж, темно-красные губы.

– Офелия приятная женщина. Мы разговаривали. Помимо прочего. Это у нее я ночевала. Впрочем, мы почти не спали. Хихи.

Лексия судорожно размышляла.

– Слушай, я знаю, что много прошу. Что это неприлично. И непрофессионально. Но я в отчаянии. Можешь поговорить с ней? Обо мне? Ты можешь отказаться, но я очень тебя прошу. Пожалуйста!

Она уже не помнила, когда кого-нибудь так умоляла.

– Может быть. Могу попробовать. Я ей понравилась.

Это неудивительно. Лексия еще не встречала женщину, которой бы не понравилась Сири. Если она была лесбиянкой, конечно.

– Если нам удастся сделать питч «Оффи О», меня не уволят и мы сможем остаться на лодке.

– Я поговорю с ней.

– Можешь поговорить сейчас? Сразу?

– Вечно ты спешишь. Хорошо. Я позвоню. Сообщу тебе потом.

– Спасибо.

Ожидая звонка Сири, Лексия доела картошку и вытерла с лица все следы вредной еды. Стоило ей закончить, как раздался звонок.

– Я поговорила с Офелией. Ты можешь ей позвонить, – сообщила Сири.

– Напрямую? – удивилась Лексия.

Офелия Оскарссон была суперзвездой. Сири, видимо, была единственной, кто об этом не подозревал.

– Да, напрямую. Я пришлю тебе ее телефон. Она ничего не обещает, но готова выслушать твое предложение.

– Спасибо, спасибо, спасибо! Я перед тобой в вечном долгу! Приготовить тебе ужин?

– Нет, я встречаюсь с Офелией. Мы только что договорились. Может, завтра.

Закончив звонок, Лексия открыла сообщение и сразу набрала номер.

Боже милостивый.

– Офелия.

– Привет, меня зовут Лексия Викандер. Я подруга Сири, работаю на агентство «Сандельман и Дюр». – Лексия успокоила дыхание и продолжила более естественным тоном: – Сири сказала, что я могу позвонить. Может ли мое агентство сделать питч для вашей компании? Я думаю, нам есть что вам предложить.

На другом конце была тишина. Лексия успела прогуглить Офелию Оскарссон, пока ела. Олимпийская чемпионка ее возраста. Крупная, серьезная.

– Должна признаться, я никогда раньше не слышала про это агентство до разговора с Сири.

Голос у нее был необычный, глубокий, с хрипотцой. Без особого энтузиазма. Наверное, такие, как Лексия, звонили ей по десять раз на дню.

– Это маленькое агентство. Но мы сделали несколько заметных кампаний.

Это было не совсем правдой, но Лексия решила, что на войне все средства хороши.

– Я пришлю информацию. И обещаю, что это будет что-то новое, совсем другое.

– Это именно то, что мне нужно. Что-то новое.

– У меня куча идей. – Тут Лексия не преувеличивала.

Реклама нижнего белья нуждалась в инновациях. В этом смысле «Оффи О» была для Лексии клиенткой мечты.

– Ты знаешь Сири?

– Мы живем вместе. Мы близкие подруги, – бесстыдно добавила Лексия в надежде, что это поможет. Обычно она не прибегала к таким методам, но ситуация требовала отчаянных мер.

– Не знаю… Мне нужно все внимательно изучить. Я поговорю с коллегами. И попрошу связаться с твоим агентством. – Лексия ждала. – Я ничего не обещаю, – сказала Офелия, и по тону ее голоса было понятно, что разговор закончен.

Последние силы оставили Лексию. Ей сразу стало холодно. Она ощутила, как от нее пахнет луком и грилем. Холод пробирал до костей. Девушка запахнула куртку и пообещала себе, что вечером приготовит настоящую еду, что-нибудь полезное и питательное. В офисе коллеги будут рыть землю, чтобы доказать, что они нужны компании. У нее не было сил даже думать об этом. Нужно собраться с силами и быть готовой к унижениям со стороны нового начальника из ада – Адама Нюланда. Боже, как ей хотелось, чтобы этот кошмарный день закончился.




– 6 —



Адам

– Это я предложил ужин сегодня, так что угощаю, – сказал Адам, просматривая меню. – Мы не виделись целую вечность. Как ты относишься к рыбе?

Лучший друг детства Адама Башир Амири взглянул на меню.

– Я здесь раньше не был. А названия «солея» и «удильщик» мне ничего не говорят. И можешь не рассчитывать, что я приглашу тебя в следующий раз. Эти цены не по карману полицейскому. Черт, как рыба может столько стоить? Как по мне, так мы могли бы пойти в бургерную.

– Пусть это будет выражением моей признательности шведской полиции, которой недоплачивают. Еда тут хорошая. Заказывай что хочешь.

Кончилось все тем, что Адам выбрал блюда для них обоих. Мидии на закуску и шведскую тюрбо с коричневым маслом в качестве основного блюда. От винной карты они отказались и пили пиво. Некоторые вещи не меняются, сколько бы денег ни было у тебя в кошельке. Когда Адам и Башир были детьми, Адам мечтал лишь о том, чтобы засыпать на сытый желудок, не зависеть от взрослых и не слышать, какой он бездарный и в школе и дома.

В «Ведхольмс фиск» – одном из лучших рыбных ресторанов Стокгольма – яблоку негде упасть. По большей части за столами с белоснежными скатертями сидели мужские компании. Они пили крепкий алкоголь, дорогие вина, мерились статусами. Тридцати секунд хватало, чтобы определить самого статусного мужчину за каждым столом – альфа-самца. Остальные были его свитой. Адам опустил пивной бокал. Он ненавидел такие группы громогласных мужчин. Адам видел их сегодня в конторе и много раз до этого. Белые мужчины, друзья по частной школе, доминировали в обществе, и никто не ставил под сомнение их компетенцию и привилегии.

– Это ужасно бесит, – сказал Адам, когда компания за соседним столом разразилась громким смехом.

Башир проследил за его взглядом, но его это явно не задевало. Друг Адама не знал, что такое комплекс неполноценности, они уже обсуждали это раньше. Оба родом из пригорода, но к своему прошлому относятся по-разному.

– Снова испытываешь вину белого человека? В полиции то же самое, если тебя это утешит. Я и парень из Кореи, которого усыновили, – единственные не белые во всем отделении. Вот наши утренние собрания тебя бы точно выбесили.

Башир приехал в Швецию ребенком из Афганистана. Он прошел долгий путь до работы полицейским в Стокгольме. Он многое успел повидать и был хорошо знаком с самыми мрачными сторонами шведского общества.

– Сообщу, если у меня возникнет такая потребность.

Адам на собственном опыте знал реальность, с которой Башир сталкивался каждый день на работе. Но они редко об этом говорили. Иногда Башир пытался, но Адам держал дверь в свое несчастное детство в пригороде крепко закрытой.

Официант принес закуску. Башир, постелив салфетку на колени, ел мидии с раковым айоли и грибами с серьезной миной. Первые годы жизни Башир голодал. На пути в Швецию он чуть не умер от голода. С тех пор как они познакомились, Адам ни разу не видел, чтобы Башир оставлял еду на тарелке.

– Вкуснотища, – похвалил Башир, откладывая вилку. На лице у него было написано блаженство.

Официант пришел убрать посуду. На тарелке Адама оставался кусочек хлеба, но осуждающий взгляд Башира заставил его поспешно сунуть его в рот, прежде чем официант унес тарелку.

Башир обвел взглядом ресторан. Его спокойные темные глаза видели все. Адам уже к этому привык. Где бы он ни был, Башир всегда изучал окрестности и оценивал обстановку.

– Видишь преступников? – пошутил Адам.

Башир пожал плечами. Преступники встречаются во всех слоях общества. По внешнему виду нельзя определить, кто ворует деньги, торгует наркотиками или спит с несовершеннолетними. Или бьет жену или сына. Изо дня в день.

– Ты останешься в Стокгольме? – спросил Башир.

– Пока да, – ответил Адам, гоня прочь воспоминания о прошлом. Теперь он взрослый мужчина. Он сам зарабатывает себе на жизнь. Он свободен. Адам повторил это как мантру.

– Пока да, – повторил он.

Он жил в Стокгольме, где у него была дорогая квартира. Но в последнее время Адам почти постоянно проводил время в Лондоне, где была корпоративная квартира, и занимался лондонским офисом «Кастнэса»: у компании были большие планы расширения в Европе. Он бы предпочел остаться в Лондоне, а не возвращаться в Стокгольм ради бесполезной рекламной конторки. Мысли его невольно обратились к Лексии. Нежной, светловолосой, некомпетентной Лексии. Адам схватился за бокал.

– Я буду тут до тех пор, пока Рой сочтет нужным.

Остается только надеяться, что это не займет много времени.

– Так Рой Ханссон теперь распоряжается твоей жизнью? Даже решает, где тебе жить? – Башир скрестил руки на груди.

– Рой мой начальник. Я ничего не имею против Стокгольма. Мне тут нравится.

Адам говорил правду. Ему импонировали природа, экология и энергия Стокгольма. И было приятно жить в собственном доме, а не в безликой корпоративной квартире.

– Знаю, ты не любишь Роя, но ко мне он относится хорошо.

– Я эту точку зрения не разделяю.

– Рой кажется тираном, но в глубине души он хороший человек.

Адаму часто приходилось оправдывать Роя перед другом.

– У него не все в порядке с головой. Не понимаю, как ты этого не видишь.

Адам провел рукой по отросшей щетине. День выдался долгий. Он работал допоздна и совершенно выдохся. Лучше не тратить последние силы на спор с Баширом. В мире большого бизнеса много ненормальных – нарциссисов, психопатов и просто придурков. Посмотрим, как с этим в рекламной отрасли.

– Можем обсудить это в другой раз?

Башир смягчился:

– Так тяжело?

– У тебя работа потяжелее, – ответил Адам. – Дело жизни и смерти.

Его проблемы были ничем по сравнению с тем, с чем Башир и его коллеги каждый день сталкивались на улице.

Подали горячее, и друзья дождались, когда офицант удалится.

– Полагаю, твоя работа погламурнее выездов на квартирные драки и бандитские разборки, но это не значит, что она легче, – прокомментировал Башир. Повозив картошку в коричневом масле, он отправил ее в рот и облизал губы.

– Понимаю, почему ты так любишь свою шикарную жизнь. Это намного вкуснее бургера. А теперь расскажи дяде Баширу, что тебя беспокоит.

Адам скривился. Башир на год моложе его и был больше похож на поп-идола, чем на дядю. Если не смотреть ему в глаза. Во взгляде Башира всегда была грусть. Адам отрезал кусочек рыбы, уклоняясь от ответа.

Но Башир мастерски умел выводить людей на разговор, будь то подозреваемые, свидетели или друг детства из Акаллы.

– Ну давай, я знаю, что тебе нравится играть в молчанку. Но гораздо разумнее будет поделиться со мной своими переживаниями. Рассказывай.

Адам отложил приборы.

– Мне нужно будет произвести кое-какие изменения в компании, чтобы повысить эффективность. – Он уже успел все проанализировать и просчитать. – Нужно будет уволить людей.

Сегодня он пообщался с большинством сотрудников. Короткие эффективные встречи, в ходе которых им предоставился шанс рассказать о своей уникальности и пользе для компании.

– Ты же любишь это занятие, – напомнил Башир с легким укором.

Он был прав. Адаму нравилось это, он не имел ничего против увольнений. Он всегда увольнял в лучшем случае только некомпетентных людей, в худшем – вороватых. И никакого сочувствия к ним не испытывал.

– Это маленькая контора. Тут все по-другому.

Адам сомневался, что среди сотрудников есть мошенники. Нет, это совершенно обычные люди. И некоторые из них потеряют работу. Он съел кусочек рыбы и запил пивом.

– Порой мне кажется, что то, что я делаю, бессмысленно, – сказал он, уставившись перед собой.

Эти слова вырвались сами по себе, но он сразу понял, что сказал правду. В последнее время Адам все чаще задавался вопросом, что он вообще делает.

Башир изучающе посмотрел на друга.

– Что-то случилось?

– Нет, – ответил он. – Возможно. Я не знаю, – добавил он.

Башир выжидательно смотрел на друга.

– Там есть одна женщина, – медленно произнес Адам, сам не зная, зачем сообщает это другу. Это не имеет отношения к теме их разговора.

– Я понимаю, – нейтрально произнес Башир.

Адам замолчал. Он водил вилкой по тарелке, недовольный собой. Зачем он вообще о ней думает? Он насадил горошину на вилку, но так и оставил в тарелке. Эта женщина не дает ему покоя.

– Адам?

Он поднял глаза.

– Ты витаешь мыслями где-то далеко.

– Да?

– Да. Ты сказал про женщину и потом замолчал. Можешь рассказать поподробнее.

Башир вытер губы салфеткой и ждал ответа.

– Почему?

Друг склонил голову набок.

– Потому что ты уже много лет не упоминал женщин.

Адам потер затылок. Ему сложно было выразить свои мысли.

– Это не то, что ты подумал. Но в агентстве есть одна женщина. Она ведет себя непрофессионально. Она безответственная, ненадежная, избалованная.

Адам умолк.

– И в чем тогда проблема? Звучит так, словно она некомпетентна, но там явно есть что-то еще, не так ли?

В этом был весь Башир. Он суммировал информацию и задавал наводящие вопросы, чтобы получить недостающие детали.

– Не знаю. Наверно, только мои эмоции. Но я встретил ее в баре. В «Стурехоф».

Башир удивленно посмотрел на него:

– Но ты же вышел на работу сегодня, разве нет?

– Да.

– Так когда ты успел встретить девушку в баре?

– Я познакомился с ней вчера случайно. Мы разговорились. Она не знала, кто я. Я угостил ее коктейлем. Несколькими коктейлями.

Башир долго смотрел на него.

– Так о чем вы говорили? В баре, я имею в виду.

Адам снова взялся за вилку. Он не знал, что сказать, как объяснить. Это был просто нереальный разговор. Теплый, личный, веселый. И он не мог рассказать Баширу, что они поцеловались. Друг решит, что он спятил. Хотя, если быть точным, Лексия его поцеловала. Но разве это имеет значение? Важно, что поцелуй был. И он был как удар током. Жаркий, интенсивный, незабываемый. Адам поднял взгляд. И в этот момент пышная блондинка вошла в ресторан. Светлые волосы отразили свет, и он подпрыгнул на месте. Его тело отреагировало молниеносно. Но потом разум спохватился и сказал ему, что это не она. Не Лексия Викандер. Ну разумеется. Как он вообще мог вообразить такое? В Стокгольме должны быть тысячи блондинок. Вернувшись с обеда, Лексия склонилась над компьютером, и больше они не разговаривали. В шесть ее уже не было. Она ушла не попрощавшись. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Они не знали друг друга. Хоть и поцеловались. И кто знает, имел ли этот поцелуй для нее значение. Может, она уже его забыла. Девушка была сильно пьяна. Но он ничего не забыл.

Башир странно на него посмотрел, и Адам понял, что пауза сильно затянулась.

– Ничего особенного. Мы просто болтали. Почему ты спрашиваешь?

Башир взмахнул руками.

– Это ты ее упомянул. Как ее зовут?

Но Адам и так уже слишком много наговорил.

– Не важно. Не знаю, почему я тебе об этом рассказал. Это совсем не важно. Десерт?

Башир явно хотел что-то сказать, но только кивнул.

Адам продолжит интервью завтра. Лексию он оставил напоследок. А до этого он сосредоточится на работе. На работе, и больше ни на чем. Никаких пышных форм и золотистых кудрей.




– 7 —



Лексия

– Я только говорю, что всем людям не помешает скинуть пять кило. Вот и все.

Лексия старалась дышать спокойно: вдох через нос, выдох ртом. Эта фраза была ей хорошо знакома. Бесполезно злиться на маму. Всю свою жизнь она слышала столько разных вариантов этой фразы, что у нее уже должен был выработаться иммунитет против маминых наставлений.

– Всем, – повторила ее мать с упрямством фанатика. Эва Спорр была тощая, как палка. – Ты будешь такой милашкой, если похудеешь.

Лексия продолжала концентрироваться на дыхании. Осознанность, покой, – внушала она себе. Набрала в рот воздуха, надула щеки, выдохнула. Они часто гуляли, но обычно в более спокойном темпе. Ускорься мама еще немного, и прогулка станет пробежкой.

– Но, мама, – сказала Лексия самым нейтральным тоном, на который только была способна, – есть много людей, кому это пошло бы во вред.

– Это кому, интересно, позволь спросить?

– Аноректикам. Людям нормального телосложения. И тем, кого устраивает их вес.

Эва фыркнула. Люди, довольные своим весом? Это шутка? Прикрепленные к запястьям гантельки засверкали, когда она замахала руками. Мама была в постоянном движении.

– Это им только кажется. Таким людям нужно воспитывать силу воли. Я рада, что работаю в Эстермальме[1 - Эстермальм – модный район Стокгольма, где расположены стильные бары, рестораны и объекты культуры.]. Там все худые. Это меня мотивирует. Всегда нужно стремиться к совершенству.

Это было кредо жизни Эвы – улучшать себя. Становиться моложе, худее, стройнее. Это правило распространялось и на ее единственную дочь. Лексия готова была поклясться, что ее первым словом в младенчестве было «вредно»: «Нет, Лексия, не ешь это, это вредно».

Эва подпрыгивала на месте, боксируя воздух.

– Можем поговорить о чем-нибудь другом, кроме веса? И не могли бы мы идти помедленнее?

Эва замедлила шаг.

– Речь идет о здоровье. Всем стоит подумать о своем здоровье.

Лексия убрала со лба прядь волос. От пота на затылке волосы уже начали завиваться, а ей не хотелось возвращаться в офис с вороньим гнездом на голове.

– Ты говоришь о здоровье, мама, но имеешь в виду только вес и внешность. Это-то ты можешь признать? – спросила Лексия.

Мать остановилась.

– Это взаимосвязанные вещи. Люди с нормальным весом лучше себя чувствуют. Это здравый смысл. Знание, подкрепленное наукой.

Лексии удалось на этот раз промолчать. Ее мать была помешана на этих вещах в следующей очередности – на своем весе, на весе других, на своей внешности, на внешности других, на количестве калорий в ста граммах всего, что можно положить в рот. Лексия это просто ненавидела. Столько женской энергии уходило на это помешательство. Ее мать была настоящим фанатиком. Они вообще когда-нибудь говорили о чем-нибудь, кроме веса и здоровья? И это началось с раннего детства. На Рождество Лексия получала книги о диетах и комплексах упражнений. На каникулах ее отправляли в лагеря, где им читали лекции про фрукты и овощи и проповедовали активный образ жизни. Дома у них было столько правил, касающихся еды, варьирующихся в зависимости от религии – пардон, диеты, которой в тот момент увлекалась мама. Не говоря уже об унизительных наставлениях на детских праздниках.

Нет, Лексия, не пей сок, пей воду.

Одной булочки тебе мало?

Хватит все время есть!

Один из маминых бывших был пластическим хирургом из Стоксунда. Его звали Хуберт. Эва вышла за него замуж после развода с отцом Лексии – плотником по профессии. Лексия тогда была совсем маленькой. В промежутке мама успела еще повстречаться с продавцом дорогих автомобилей. Брак с Хубертом продлился пять лет. Они жили в его особняке в Стоксунде. Мама работала на ресепшен в его частной клинике. Лексии же пришлось поменять обычную школу на элитную. Эва начала вести себя как женщина из высшего общества. Она покупала одежду в бутиках, устраивала приемы и поощряла Лексию заниматься нетворкингом с одноклассницами. Маме нравилось быть замужем за пластическим хирургом. На тринадцатый день рождения Лексии Хуберт взял фломастер и пометил участки на теле девочки, которыми, по его мнению, ей стоило заняться. Живот, бедра, руки. Мама озабоченно кивала, разглядывая стрелочки и круги.

– Тебе нужно быть осторожной, Лексия. Этот жир уже не выдать за детскую пухлость.

После этого разговора Лексия голодала целый месяц. Она сбросила много килограммов и получила кучу комплиментов («Боже, ты такая красотка! Что ты с собой сделала?»), но потом сорвалась. Она больше не могла жить без бутербродов, сладостей, пасты, начала есть и быстро вернула потерянный вес с лихвой. Вскоре мама развелась с Хубертом. Лексия больше по нему не скучала. Спустя полгода мама вышла замуж за рекламщика Дитера Дюра.

Дитер был состоятельным мужчиной («Лексия, он миллионер, я так счастлива!»), и они переехали в десятикомнатную виллу в Юрсохольме, поднявшись еще на одну ступеньку социальной лестницы. Лексия снова поменяла школу. И там столкнулась с Жозефиной. Нельзя сказать, что та над ней издевалась. По крайней мере, не все время. Но в присутствии Лексии она постоянно поднимала темы лишнего веса, жира и толстых людей. Стоило Лексии войти в комнату, как все сразу затихали. И она никогда не знала, кто ей друг, а кто враг. Лексия так и не поняла, почему Жозефина так ее ненавидела. Порой ей казалось, что одно ее существование раздражало Жозефину.

Но Дитер был с ней очень мил. Нет худа без добра – правильно говорят. Или правильнее сказать «Ложка дегтя в бочке меда»? Зависит, с какой стороны посмотреть. Лексия повернулась к маме. Как всегда, она испытывала к ней смешанные чувства – раздражения и нежности. Мама из кожи вон лезла, чтобы стать одной из Эстермальмских леди. Но Лексия видела, как эти же леди тайком над ней смеются. И в самые высокие круги доступ Эве был закрыт.

– Знаешь, мама, в агентстве сейчас много работы, – сказала она, пытаясь сменить тему. Единственное, что ей остается, это сохранять спокойствие. У нее только одна мама. Они нужны друг другу. Лексия способна провести с ней час, не превращаясь в проблемного подростка. Ну или хотя бы сорок минут? Она бросила взгляд на часы. Скоро можно будет извиниться и вернуться в офис.

Мама остановилась и, опершись на фонарь, начала заниматься стретчингом. У нее были длинные худые ноги, сильные гладкие бедра и натренированные икры. Они с мамой были совершенно не похожи. Если бы не голубые глаза, их вообще сложно было бы принять за мать и дочь. Затруднительно было найти двух других столь различающихся стилем, внешностью и складом ума женщин.

Мама была высокой и худой. У нее были гладкие медово-золотистые волосы, которые никогда не путались. У нее была средняя грудь, тонкая талия и плоский живот. И просвет между бедрами.

– Да, я слышала. Ты следишь за своим поведением?

Эва наклонилась вперед и начала вращать бедрами.

– Что ты имеешь в виду?

Мама всегда была в курсе слухов. У нее был салон красоты на Эстермальме, и она не пропускала мимо ушей ни одной сплетни. Даже не имея доступа в лучшие дома, она узнавала все новости от посетительниц своего салона.

– Дитер что-то говорил?

Из маминых пяти мужей Лексии больше всего нравился Дитер. После папы, конечно, но она его плохо помнила. За Дитером мама была замужем двенадцать лет. На глазах Дитера Лексия превратилась из запуганного подростка в самостоятельную женщину. Мама развелась с ним недавно, когда встретила графа Спорре, и Лексия очень скучала по Дитеру. И ей было обидно, что он продал бюро и не рассказал ей.

– Мы с Дитером не поддерживаем отношений, – отмахнулась Эва. – И тебе не стоит. Он теперь в прошлом.

– Хм, – хмыкнула Лексия.

Мама всегда ждала, что Лексия сразу примет ее нового мужчину. Для Эвы они были предметами, которые можно было поменять. Как мебель или аксессуар. Но Лексия была не такой. Она решила, что позвонит Дитеру на неделе.

– Лисен мне рассказала, – сказала Эва. Лисен была матерью Жозефины и тещей Лео. Лисен и Эва соревновались за звание самой худой и самой счастливой. И разумеется, успех детей имел в этом соревновании не последнее значение. Бедная мама, она проигрывала на всех фронтах. Лексия никогда не рассказывала, какой злой Жозефина была в школе. И как до сих пор над ней издевается. Мама гордилась своей дружбой с Лисен, была счастлива, что ее зовут в гости, делятся с ней сплетнями. Лексия не смела разрушить это счастье.

– Лео рассказал Лисен, что в агентстве все идет кувырком. Это просто уму непостижимо, что Дитер продал агентство Рою Ханссону, этому выскочке. Так все говорят.

Возникла неловкая пауза. Эва и сама была выскочкой. Она выходила замуж по расчету. Сначала за Хуберта ради денег. Затем за Дитера – ради миллионов. Потом за графа – ради денег и титула. Дональд был богаче Дитера и имел благородное происхождение. Но муж Лисен был еще богаче.

– Надеюсь, ты ведешь себя хорошо. Никто не любит проблемных женщин, ты же знаешь.

Для мамы не было ничего хуже, чем толстая и проблемная женщина.

– Я веду себя хорошо, – ответила Лексия и бросила взгляд на часы. Тридцать четыре минуты. На сегодня достаточно.

– Я слышала, что ты встречалась с Жозефиной Сандельман в выходные. Рада, что вы все еще дружите.

– Я бы не назвала это дружбой, – уклончиво ответила Лексия.

И в выходные мы не встречались.

– Как я рада, что ты ходила в хорошую школу.

У Эвы образования не было. Лексия знала, что в глубине души она страдает от неуверенности в себе. И переносит свои страхи на дочь. Она похлопала маму по руке. Не имеет никакого значения, что Жозефина по-прежнему ведет себя как испорченный ребенок.

– Я знаю, мама. Но теперь мне пора возвращаться на работу.

– Я могу записать тебя в салон, – крикнула ей вслед мама. – Тебе нужно сделать что-то с морщинками. Заглянешь?



Через двадцать минут Лексия толкнула дверь агентства. Она чувствовала себя разбитой, потной и чертовски голодной. Мысль о том, чтобы поесть при матери, даже в голову не пришла. Лексия направилась прямиком к холодильнику. Здесь тоже все помешались на калориях и углеводах. Лексия не утруждала себя отслеживанием модных тендеций в мире здорового питания. То и дело возникал какой-нибудь суперфуд, который все бросались покупать. Это могли быть орехи из Перу, водоросли из Японии или еще какая-нибудь дрянь, придающая здоровья и бодрости. Лексии хотелось биться головой об стенку при мысли об этом. В других странах люди голодают, живут без проточной воды и не знают, чем накормить своих детей, а в Швеции люди боятся муки и сахара как огня и употребляют странные пищевые добавки вроде пчелиного желе. Разве пчелам самим оно не нужно? В глубине холодильника она нашла упаковку сладкого фруктового йогурта. Из шкафа достала коробку с запретными хлопьями, которым агентство сделало неудачную рекламную кампанию. Именно их жалобу она и пыталась разобрать на вчерашнем собрании.

Лексия насыпала хлопья в миску, залила йогуртом и, опершись на стойку спиной, начала есть под аккомпанемент собственных мыслей. С одной стороны, она не сомневалась в своей компетентности. Лексия знала, что она прилежная сотрудница и хорошо делает свою работу. Только, наверное, надо найти другое слово для этого, думала она, поглощая хлопья. Разве мужчины бывают прилежными? Нет, мужчины хороши в своем деле. Она запустила в рот большую ложку хлопьев со сладким йогуртом. Боже мой, какая вкуснятина. С другой стороны, она не уверена в себе. Может, внешне это незаметно, но Лексия всю жизнь боролась с ощущением, что она неудачница. У нее не было престижного рекламного образования. Ее нога не ступала в «Бергс» – заведение, которое окончили все. Она была самозванкой в мире рекламы. И она боялась трудностей. Это Лексия тоже знала. И теперь поплатится за это. Новые владельцы вместе с Адамом Нюландом вышвырнут ее на улицу.

Лексия задумчиво жевала. Сегодня она Адама не видела. Он проводил «ознакомительные беседы» с сотрудниками в своем кабинете. Но его присутствие чувствовалось в каждом уголке офиса. Люди изображали бешеную деятельность. Немногочисленные коллеги женского пола были хорошо одеты и накрашены. Мужчины вели себя глупее обычного, хлопали друг друга по спине и хвастались своими успехами. Сама она пряталась в кухне, страшась предстоящей беседы. Люди выходили из кабинета Адама с му?кой на лицах. Кто-то был на грани рыданий. Сколько человек уволят? Никто не знал.

В этот момент в кухню вошел Лео.

– Ты в курсе, что там только сахар?

Лексия демонстративно отправила хрустящие сладкие хлопья в рот. К ним присоединился Микке Вольгрен, один из руководителей проектов, к которому Лексия питала симпатию. Он зашел за чаем.

– Сегодня не проспал? – пошутила Лексия. Она ладила с большинством коллег, но с Микке у них сложились действительно хорошие отношения. Он был милым и талантливым отцом маленьких детей. Но как руководитель проекта был слабоват. И часто просыпал по утрам.

– Мне чертовски стыдно, – ответил Микке, наливая себе чай.

– С кем не бывает. Как прошла встреча с новым начальством?

– А у вас уже были? – спросил Лео.

– У меня будет после обеда.

Лексия страшилась этой встречи. Что, если Адам упомянет то, что произошло в баре? Или сделает вид, что этой ночи не было? Лексия не знала, что хуже.

Микке сделал чай и полез в холодильник за энергетическим напитком.

– Встреча прошла нормально, – ответил он, вынимая бутылку.

– И о чем тебя спрашивал этот узурпатор? – спросил Лео с иронией.

Лео часто прибегал к иронии. Или сарказму. Лексия понимала, что это тоже свидетельствует о неуверенности в себе, но все равно это раздражало. Она тоже была не уверена в себе, но в ней не было злости. Но, может, Лео таким уродился. Как и Жозефина. Какая ирония, что Лексия работает в одной конторе с мужем ее злейшего врага со школы. Случайность или судьба? Дитер Дюр и Сандельман-старший открыли агентство в восьмидесятые. Они были лучшими друзьями. Лео Сандельман учился классом старше в ее с Жозефиной школе. Мир тесен и все такое.

Микке пожал плечами.

– Он мало говорил. Больше слушал. Спросил только о моих обязанностях, каким я вижу будущее компании. И еще спросил мое мнение о коллегах.

Лексия с Лео переглянулись:

– И какое у тебя мнение о коллегах?

Неужели Адам хочет настроить их друг против друга?

Микке отвел взгляд.

Лео сделал многозначительный жест.

– Я читал в «Резюме», что он увольнял людей во всех компаниях, где работал.

В рекламной отрасли было два профессиональных СМИ – «Резюме» и «Дагенс Медиа». Все в мире коммуникации, связей с общественностью и маркетинга читали каждый выпуск от корки до корки. Один из лучших друзей Лео работал в «Резюме», так что тот был в курсе всех сплетен.

– И еще проводит полную реорганизацию.

– Думаете, здесь будет то же самое?

Лексия гадала, почему Микке не ответил на ее вопрос.

– Понятия не имею, – сказал Микке. – Он как стена. Невозможно угадать, о чем думает.

– А кто-нибудь из вас встречал Роя Ханссона?

Лексия все еще была голодна. Изучив содержимое холодильника, она достала банку с оливками и выудила одну под неодобрительным взглядом Лео. Однажды Лео рассказал ей, что бросил свою подругу после того, как она поправилась на килограмм. «Что, если бы она продолжила? Сначала пять кило. Потом десять», – скривился он тогда. Лексия поборола искушение втянуть живот.

– Нет, его я не видел, но сталкивался с его дочерью, – сказал Лео и подмигнул Микке. – Горячая штучка.

– У него еще есть дети? У Роя? – спросила Лексия.

Ей не хотелось вступать в разговор о женских прелестях. Наверняка у дочери Роя есть и другие качества, помимо эффектной внешности.

– У него три дочери. Но только одна красавица. Она модель.

Мужчины расхохотались.

Лексия положила еще одну оливку в рот, а мужчины начали обсуждать вещи, о которых она понятия не имела. Это часто случалось, думала она, жуя оливки, что Лео заводил разговор на незнакомые ей темы. Делал ли он это нарочно, чтобы ее смутить? Она тайком изучала мужчин, обсуждающих гитарный рифф. Может, ей это только кажется. Лео бывает мерзким, но он талантливый арт-директор, в этом ему не откажешь. И он может быть приятным. Но неизвестно было, что он на самом деле о ней думает. Может, Лео мил только ради собственной выгоды.

Адам Нюланд вошел в кухню, и атмосфера сразу изменилась. Мужчины выпрямили спины. Рот Лео растянулся в улыбке. Адам коротко кивнул всем троим и направился к кофемашине. Нажав кнопку, он сказал что-то Лео, но Лексия не расслышала, что именно. Она разглядывала мужчин: Лео с его тщательно продуманным креативным луком, дорогими кедами, джинсами, растрепанными волосами и расслабленной улыбкой; Микке с его щенячьим взглядом; Адама в серых брюках и серой рубашке с закатанными рукавами. У него были красивые руки. Рубашка обтягивала мускулистую грудь. Рядом с ним ее коллеги смотрелись мальчишками. Адам же был мужчиной до мозга костей. И дело было не только в возрасте – она знала из Интернета, что ему тридцать шесть, – а в манере держаться, в силе, которую он излучал. Лексия поверить не могла, что флиртовала с ним в баре, он отвечал на флирт и что она его целовала. Интересно, каков он в постели. Властный или нежный? От этих мыслей она вспыхнула, и в этот момент он повернулся и посмотрел прямо на нее поверх кружки с кофе. Лексия потупила взгляд, испугавшись, что Адам заметил, как она на него пялилась.

– Ты что-то сказала? – спросил босс.

– Мне это и в голову не приходило, – призналась она.

– В смысле?

– Если я чем и занималась в последние дни, так это болтовней, так что сегодня я держу язык за зубами.

Адам ничего не ответил, и Лексия испугалась, что зашла слишком далеко. К счастью, завибрировал ее телефон и избавил от необходимости продолжать. Она взглянула на дисплей: Сири просила купить молока по дороге домой.

– Извини, я должна ответить, – сказала она, притворяясь, что это очень важно.

– Увидимся позже, – напомнил он. Как будто она могла забыть про предстоящую пытку.

– Конечно. Хорошо.

С этими словами Лексия вышла из кухни, уткнувшись в телефон. Наверняка Адам видел ее насквозь и раскусил ее ложь. Дойдя до своего рабочего места, Лексия рухнула на стул и какое-то время просто сидела. Написала Сири, что зайдет в магазин. Еще посидела. Приказала себе собраться и сохранять спокойствие. Не быть такой жалкой. Как она вообще может так себя вести? Фантазировать о сексе с начальником? Что может быть банальнее. Лексия надела туфли на высоких каблуках, припудрилась, подкрасила губы блеском и поправила одежду. Проходившая мимо Дина остановилась и обняла ее.

– Ты сама лучшая, – прошептала она, и Лексии сразу стало полегче. Сегодня она покажет, на что способна.




– 8 —



Адам

Адам занял самый большой кабинет в офисе. Кто-то – наверно, странная юная девушка с ресепшен – поставил цветок и освободил полки. Через стеклянные двери было видно сотрудников, а из окна открывался вид на узкую улочку. В помещении не было ни одного острого угла. Неровный пол, сборная солянка из старинной и ультрамодной мебели. Два дня он проводил тут встречи с сотрудниками. Короткие информативные встречи, где он задавал вопросы и составлял свое мнение. У него начинало складываться представление о компании и сотрудниках. Все оказалось и лучше, и хуже, чем он думал. Из плюсов можно было отметить наличие компетентости. Из минусов, что увольнения необходимы. Он поймал себя на мысли, что ему это неприятно.

Осталась только одна встреча. С Лексией. Адам начал перебирать папки на столе. Он что, нервничает? Мужчина уже и не помнил, когда нервничал перед встречей.

Дина заглянула внутрь.

– Хочешь кофе? – спросила она.

– Спасибо, не надо, – ответил он, чувствуя, что кофе для него недостаточно, если ему что и нужно, так это прогулка на свежем воздухе. – Дина?

– Да?

– Разве вчера у тебя были не синие волосы?

Сегодня Дина была брюнеткой.

– Да, – ответила она, но пояснять ничего не стала. Может, просто сегодня у нее день черных волос. – Что-нибудь еще?

– Нет, спасибо.

Сразу после ее ухода позвонил Рой. Они обсудили цифры и встречи с клиентами, а потом Рой вдруг сообщил:

– Кстати, Ребекка возвращается в Швецию.

Адам оперся локтями о письменный стол и сцепил пальцы.

– Когда?

– На неделе.

– О’кей.

Адам даже не знал, что она была за границей. Он сто лет уже не разговаривал с Ребеккой, младшей дочерью Роя и его любимицей.

– Я хочу, чтобы ты дал Ребекке работу в агентстве.

– В моем агентстве?

– В моем агентстве, Адам. Дай ей должность. Хорошую.

– Какую, например?

Ребекка была амбициозной, веселой и энергичной, но это все, что он о ней знал. Она работала в сфере пиара, была моделью, актрисой, вела блог.

– Это вы с ней обсудите. Что-нибудь креативное ей подойдет. Разве у тебя не было в планах создание такой должности? Желательно управленческой. Я попрошу ее тебе позвонить.

– Ты уверен, что это хорошая идея? – спросил Адам.

Насколько он помнил, Ребекка не стремилась к офисной работе, до обеда она спала, а после обеда занималась шопингом. За счет Роя.

– Она сама это предложила. Ребекка повзрослела и готова брать на себя ответственность.

– Ну как скажешь, – протянул Адам скептически. – Я подумаю над твоим предложением.

– Подумай. И потом сделай. Это мое желание.

В дверь постучали. Это была Лексия. Адам кивком пригласил ее войти.

– Мне нужно идти, – сказал он Рою и положил трубку.

– Присаживайся, – пригласил он.

Волосы у него на руках встали дыбом, а дыхание перехватило. От нее пахло, как тогда в баре, – сладкой ванилью и нагретыми солнцем скалами. Вся она была такая нежная и сексуальная, с золотыми кольцами в ушах и розовым блеском на губах. Он хорошо помнил ощущение ее губ на своих. Адам прокашлялся. Присел за стол, и тут перед глазами у него возникла картинка: он прижимает ее к столу, задирает узкую юбку, обнажает пышные бедра. Черт. Он быстро прогнал видение прочь, поразившись, каким оно было реалистичным.

Лексия спокойно присела напротив. Если она и нервничала, то виду не подавала. В кухне она отводила взгляд. Он ее смущал? Или девушка его боялась? Или недолюбливала.

– Итак, я попросил всех сотрудников о встрече. Чтобы узнать о деятельности компании.

– Да. – Она сложила руки на коленях. Лицо было спокойным и сосредоточенным. Ногти накрашены светло-розовым лаком. На безымянном пальце – серебряное кольцо. Он отвел взгляд от ее рук и посмотрел на папку с личными делами сотрудников.

– Расскажи о твоих обязанностях.

– Конечно. Я одна из трех копирайтеров. Я работаю здесь три года.

– Ты участвовала в больших проектах?

– Я была причастна к нескольким успешным онлайн-кампаниям. Мы работали над ними вместе с коллегами.

– Еще что-нибудь?

– Я написала почти все сайты и каталоги для наших клиентов.

– Ты дочь Дитера Дюра, одного из основателей?

Пока еще она не воспользовалась возможностью похвалиться своими связями. Лео болтал об отце и связях без умолку.

– Нет, – ответила девушка.

– Нет?

Адам был точно уверен, что это где-то читал.

– Моя мама была замужем за Дитером Дюром. Он был моим отчимом несколько лет. Они разведены.

– Но это он устроил тебя на работу? Образования и опыта у тебя не было.

Адам знал, что давит на нее. Посмотрим, как она отреагирует.

Лексия выпрямилась.

– Я сама нашла эту работу, – сказала она, задрав подбородок.

Он задел чувствительное место, понял Адам, и ждал продолжения.

– Дитер не знал, что я подавала резюме на эту вакансию. Он узнал, только когда меня приняли.

Можно ли ей верить? В Лексии Викандер было что-то искреннее, но Адам все равно спросил, придав голосу скептицизм:

– Почему же Дитер не знал?

– Это было важно для меня. И у меня есть образование, хоть и дистанционное.

Теперь она уже не была такой спокойной. Собранность как рукой сняло. Щеки зарумянились.

– И я активно участвовала в проектах компании.

Она поправила волосы. Вчера на том странном собрании волосы у нее были кудрявые, вспомнил он. И непослушные. А сегодня – ровные и гладкие. Прирученные. Растрепанная, она ему нравилась больше.

– Я в курсе, – сказал он.

Лексия была талантлива, это даже он мог заметить. И он симпатизировал людям, выбиравшим нехоженые тропы. В них было больше энергии, жажды успеха.

– Спасибо.

Повисла тишина. Адам почувствовал усталость.

– И спасибо за шанс, который ты мне дал вчера. Я знаю, что произвела плохое впечатление. Как и до этого.

Она прикусила губу.

Адам мысленно улыбнулся.

Ему было жалко ее, когда он остановил ту ужасную презентацию. Адам нетерпим к людям, которые плохо выполняли свою работу. Порой он был черствым, но привычки унижать людей у него не было. Вот почему он остановил ее презентацию. Адам поступил бы точно так же, будь на ее месте кто-нибудь другой.

– Как ты можешь поспособствовать успеху агентства? Что делает тебя уникальной сотрудницей?

Теперь этот вопрос имел совсем другую смысловую нагрузку, чем когда он задавал его другим сотрудникам. Адам поймал себя на том, что наклонился вперед, чтобы лучше расслышать ответ.

Остальные коллеги говорили о своих амбициях, связях, идеях. Лео снова упомянул отца. Все мужчины говорили о своих способностях. Иветт разрыдалась.

– Я хочу делать современную рекламу, – с энтузиазмом заявила Лексия. – Я умею находить новые способы выражения и знаю, как коммуницировать с разными аудиториями. Я хорошо пишу. Я хочу делать кампании, которые изменят мир. Множество людей считают, что реклама предназначается не им. Они не видят себя целевой аудиторией. Я хочу это изменить.

– Понятно, – ответил он, хотя мало что понял.

Девушка явно собиралась с силами, чтобы что-то сказать.

– Знаю, что я произвела плохое впечатление на собрании, – выдохнула блондинка с мученическим выражением лица, – но я была не в лучшей форме.

– У тебя было похмелье.

– Да.

– И часто такое бывает?

– Боже, нет, я плохо переношу алкоголь.

Он сжал губы. Это еще мягко говоря.

– Я чувствую, что отчасти это моя вина, – признался он.

Ему не стоило угощать ее таким количеством коктейлей.

– Обычно я всегда собранна. Моя работа важна для меня, – сказала Лексия. – Можешь дать мне еще один шанс?

– Может быть.

– Я правда верю, что мы можем изменить мир к лучшему. Реклама в ее лучшем виде меняет мышление. Она творит добро.

Пока она страстно рассказывала, Адам не мог решить, трогает его это или бесит.

– И что бы ты изменила, если бы могла? – спросил он.

– В агентстве? Или мире?

– В агентстве, – процедил Адам.

Лексия заколебалась. Адам внимательно на нее смотрел.

– Если бы тебе пришлось кого-то уволить, кто бы это был? – уточнил он.

Интересно, что бы Лексия подумала, узнай она, что Лео назвал ее, аргументировав это отсутствием у нее амбиций и решительности. Хотя в баре девушка была весьма решительна. Но она также говорила о страхах, вспомнилось ему.

Лексия покачала головой.

– Мне жаль, но я не хочу отвечать на этот вопрос.

– Можно узнать почему?

Она посмотрела на него. В глазах была решимость. Лексия получила эту работу собственными силами. Ей приходилось бороться за свои права, сносить придирки Лео. Мало кому из женщин удавалось удержаться на такой работе. Но это не значит, что она готова на все что угодно ради этой работы. Все это Адам успел прочитать в ее взгляде до того, как она спокойно ответила:

– Нет.

– Понимаю.

Их взгляды встретились. Он читал ее досье, как и досье других сотрудников. Но ее файл он прочитал очень внимательно. Наверное, потому, что обычно у него очень быстро складывалось мнение о человеке, а с Лексией первое впечатление было обманчиво. А может, потому, что ее персона была ему любопытна. Он прочитал ее мотивационное письмо и резюме трехлетней давности. Ее профиль был нестандартным для рекламщика. Она работала на «обычных» работах – в офисах и магазинах, пока не получила временную должность на ресепшен крупного рекламного агентства. Параллельно с работой она дистанционно изучала коммуникацию и копирайтинг в колледже, о котором Адам никогда не слышал. Он прочитал ее портфолио. Ее пробные тексты были очень смешными. Читабельные, написанные живым современным языком, с глубоким подтекстом. У нее действительно был талант продвигать продукты в соцсетях. И чутье на хорошие идеи для рекламных кампаний. Другие женщины в агентстве отозвались о ней как о милой, креативной и умеющей найти выход из любой ситуации.

– Еще какие-нибудь вопросы?

Ее вопрос вырвал его из размышлений. Адам был начальником много лет. Он знал, что мужчины часто ведут себя так, словно знают все на свете. Они подавали резюме на позиции, критериям которых они не соответствовали, но их это не смущало. Женщины почти никогда так не делали. Адам стремился к гендерному балансу в своих компаниях. Это всегда шло на пользу бизнесу.

– Нет. Но, может, у тебя есть ко мне вопросы?

Лексия покачала головой.

– Тогда на сегодня все, – сказал он, показывая, что беседа окончена.

Девушка встала. Адам тоже. Обойдя стол, он открыл ей дверь. После ее ухода мужчина встал у окна, за которым была старинная узкая улица. Расстояние между домами было таким маленьким, что Адам видел все, что происходит в конторе напротив.

В агентстве «Сандельман и Дюр» работали только четыре женщины. Только в одной можно было заподозрить иностранное происхождение – в Дине. Но даже она была из среднего класса с отцом-поэтом и мамой-политиком. Коллектив представлял собой настолько гомогенную группу, что они сливались в одно целое. Белые мужчины из среднего и высшего класса. Разве способны они делать релевантную рекламу в мире, где иное мышление теперь Святой Грааль? Ему предстоит принять сложные решения. И очень быстро. Только Ребекки ему не хватало. Он уже представлял, как это придает ему популярности. Увольнение трех сотрудников и наем своей бывшей девушки.




– 9 —



Лексия

Словно в тумане Лексия вышла из кабинета Адама. Как прошла встреча? Она понятия не имела, так как все время смотрела на свои руки, колени или стену за спиной Адама. Девушка боялась встретиться с ним взглядом. Удивительно, какой эффект этот мужчина оказывал на нее. В середине разговора она поймала себя на том, что представляет, как занимается с ним сексом прямо здесь, в кабинете. Она совсем сошла с ума. Слишком долго у нее не было секса, надо это исправить. Лео вопросительно поднял брови, но у нее не было желания ни с кем разговаривать. Ей надо было все обдумать. Лексия покосилась на Лео. Интересно, что этот подлиза ответил на вопрос, кого нужно уволить. Лексия поспешно собрала свои вещи – компьютер, помаду, блокнот, – сменила обувь и пошла домой. По дороге она заглянула за молоком и туалетной бумагой.

На следующее утро начался кошмар.

Первым уволили единственного айтишника. За ним одного из менеджеров по работе с клиентами. Все были в шоке. Ощущение было такое, что в конторе разорвалась бомба, и люди пытались оценить ущерб. Кто-то был в кухне, Лексия с Диной – у ресепшен.

– Он был холодный, как лед, – сказала Дина.

– Как мы теперь будем без ИТ-саппорта? – спросила бухгалтер Иветт со слезами на глазах. У нее часто случались проблемы с комьютером. Лексия надеялась, что Адам не увидит Иветту с размазанной от слез тушью.

– Мы наймем стороннюю компанию, – сказала Дина.

– Думаешь, все закончилось? – спросила Лексия. У нее стоял ком в горле.

– Надеюсь, – сказала Дина.

Но это был еще не конец.

После обеда прилетела новая бомба.

– Микке, зайди ко мне, – из дверей бросил Адам.

Микке пошел медленным шагом с опущенными плечами. Через десять минут он вышел и со слезами на глазах собрал вещи в пластмассовую коробку. Это была словно сцена из плохого американского фильма. В Швеции такого не бывает, думала Лексия.

– Это правда? – спросила Лексия, когда Микке снял со стены фото детей. Она все еще не могла поверить и надеялась, что все обойдется, но теперь у нее на глазах Адам уволил трех человек. Айтишник пялился на ее грудь, так что по нему она скучать не будет. И менеджеров по работе с клиентами у них был перебор. Но Микке? Как можно было уволить Микке? Он же самый милый, добрый и приятный коллега в мире.

– Что он сказал? – спросила Лексия.

– Что будет создана новая позиция, и что у меня нет нужной квалификации, – срывающимся голосом сказал Микке, – и что мне стоит потратиться на новый будильник.

Лексия посмотрела на кабинет Адама. Дверь была закрыта. Но видно было, как он с невозмутимым видом набирает текст на компьютере. Судя по всему, Адам Нюланд был начисто лишен эмпатии.

Уже в три часа на сайте «Резюме» появилась новость об увольнениях в «Сандельман и Дюр». Кто-то слил информацию прессе. Лексия сразу подумала о Лео. У него были связи в СМИ, и он не стеснялся распускать слухи. Так, во всяком случае, думала Лексия. Но, разумеется, это мог быть кто угодно. Лексия открыла свое резюме в ворде. Пора его обновить. Кто знает, кого Адам уволит следующим. В комнате раздались рыдания. Это Иветт плакала за компьютером. Лексия подошла к ней и участливо похлопала по плечу.

– Я тебе помогу с компьютером. Только скажи. Хорошо?

– Спасибо, – всхлипнула Иветт.

К ним подошла Дина.

– Адам хочет поговорить с тобой и с Лео, – сказала она Лексии и кивнула Лео тоже.

– О чем? Ты в курсе? – прошептала Лексия.

Даже Лео явно нервничал.

– Что случилось?

– Понятия не имею. Босс ждет вас в своем кабинете. Удачи.

Они прошли в кабинет начальника. Адам не пригласил их сесть, и сердце Лексии, казалось, готово было выпрыгнуть из груди. У нее есть сбережения. Но насколько их хватит? Зачем она столько тратила на шопинг? Может, можно снять что-то с пенсионного вклада? Неужели ей придется занимать у мамы? Не хотелось бы. Очень не хотелось. Дитер бы одолжил ей денег, но она не отважится у него попросить. Независимость была очень важна для нее. Она взрослая женщина, и ей не пристало зависеть от семьи или других людей. Она почувствовала, что ей не хватает кислорода.

– Лексия?

Голос Адам только усилил панику.

Она уставилась на него. От былого притяжения не осталось и следа. Все, что она чувствовала, был отчаянный страх.

– Да? – выдохнула она.

– Ты меня слушаешь? – спросил он.

Без злости, скорее устало и вопросительно. Лексия понятия не имела, о чем он говорил. Мысли бешено вертелись в голове.

– Я говорил о женщине из «Оффи О». Ты ее знаешь?

Лексия кивнула. Судя по всему, ее не увольняют. Она снова кивнула, уже решительнее. Пульс начал успокаиваться.

– Нас спросили, хотим ли мы сделать питч для их новой кампании.

Лексия выпрямила спину.

– Правда?

Лео надменно усмехнулся:

– Не хочу хвастаться, но я недавно видел Оффи на барбекю-вечеринке. Она мне симпатизирует. Наверняка поэтому нам и позвонили.

Адам посмотрел на Лео взглядом, который Лексия не знала, как истолковать. Понял ли он, что Лео мелет ерунду? Это ему было свойственно. Она хотела было что-то сказать, но не успела открыть рот, как Адам продолжил:

– Они хотят получить питч в пятницу. Времени мало, но я рассчитываю, что вы справитесь.

– Конечно, – заверила Лексия.

Времени действительно катастрофически мало, но она готова на все, лишь бы продемонстрировать «Оффи О» свои идеи.

– Она прислала бриф, – сообщил Адам и уставился на нее. Лексия задержала дыхание. Попыталась изобразить из себя суперполезного командного игрока, способного привнести вклад в успех компании, а не копирайтера-самоучку, которая только что собиралась начать рассылать свое резюме в страхе, что новый шеф-психопат ее уволит.

– Нам нужен руководитель проекта, – сказала она.

Может, Адам все-таки оставит Микке. Может, поймет, как он важен для компании, как важно, чтобы кто-то руководил командой, поддерживал связь с клиентом, решал практические вопросы и вдохновлял? Микке это прекрасно удавалось. Она все еще не могла поверить, что он больше у них не работает.

– Пока будете работать вдвоем. Если получим заказ, подумаем. Все зависит от вашего питча.

И не думайте, что я на вас давлю, – добавила она про себя. Лео только кивнул.

– В агентстве грядут перемены, – продолжил Адам.

– Еще перемены? – не удержалась Лексия.

Адам холодно посмотрел на нее. Это не с этим мужчиной она болтала в «Стурехофе». Ей уже начинало казаться, что того мужчины никогда не существовало, что это все была игра воображения под влиянием алкоголя. Мужчина перед ней увольнял людей в одну секунду, не улыбался, смотрел на нее ледяным взглядом серых глаз и понятия не имел, что такое сострадание.




– 10 —



Адам

На следующий день взгляд Адама снова упал на рабочее место Лексии Викандер. Он глянул туда мельком, снимая пальто и отряхиваясь от дождя. Весь день он был в городе: сначала ранний завтрак с Роем в центре, потом встречи с клиентами в разных местах, так что в офис он вернулся уже под конец рабочего дня. Надо было решить пару срочных вопросов, которые не могли ждать до завтра. Хотя больше всего Адаму хотелось пойти спать. Он почесал подбородок – колючий от щетины. Как же ему хотелось сейчас принять душ и прилечь на прохладные простыни. Кто мог бы подумать, что в рекламной отрасли такой бешеный темп работы. Но к себе он предъявлял столь же строгие требования, как и к сотрудникам. Только много работая, можно добиться результата. И Адам всегда работал больше всех. Никогда не брал долгий отпуск и не уходил из офиса пораньше, чтобы сыграть в гольф. Когда требуешь от команды стопроцентной отдачи, сам должен дать сто двадцать. Но сегодня это будет тяжело.

На улице уже стемнело. Стекла дрожали от порывов ветра. В помещении тоже было сумрачно, большинство сотрудников уже покинули офис. Но не Лексия. Она стояла за столом, прикованная к экрану компьютера. Адам взглянул на часы. Почти восемь. Лексия явно усердно работала над питчем. Дедлайн он им дал нереалистичный, но Лексия, судя по всему, намеревалась все успеть. Он обвел взглядом ее мягкие плечи, склоненную спину, округлую попку, спохватился и отвел глаза. Поднял руку, приветствуя уборщика. Лексия была в наушниках и не слышала, как он пришел.

Адам прошел к себе в кабинет и открыл компьютер. Вчера был тяжелый день. Увольнять людей было непросто, несмотря на то что были жизненно необходимо. Точнее два из них. Микке он уволил, чтобы предложить работу Ребекке. Это было неприятно. Он открыл документ. Бросил взгляд на Лексию. Она морщила лоб и покусывала губу. Его присутствие она так и не заметила. Он вернулся к делам. В следующий раз, когда Адам поднял глаза на девушку, та вытирала щеки и сморкалась. Выглядело так, словно она плачет. Адам поспешил отвести взгляд, но тот помимо его воли снова и снова обращался в ее сторону. Вчера Лексия была шокирована увольнением коллег. Адам не ожидал, что ее состояние так на него подействует, что он почувствует потребность объясниться перед ней. Мужчина не ожидал этого, но подавил желание. Лексия не отрывалась от компьютера, но то и дело утирала глаза.

Адам не знал почему, но ему не хотелось, чтобы она расстраивалась. Он встал, замешкался, не желая навязываться. Но что, если что-то случилось?

– Все в порядке? – крикнул он в конце концов через весь опен-спейс. В офисе не было никого, кроме них и уборщика, заканчивавшего мыть кухню, и его голос прозвучал оглушающе громко. Но Лексия ничего не расслышала. Из-за наушников.

Он нерешительно двинулся в ее сторону.

Лексия оторвалась от экрана:

– Адам, прости, я не заметила, что ты здесь.

Стянув наушники, она быстро утерла глаза.

– Тебя весь день не было.

Лицо у нее было бледное.

– Ты в порядке? – коротко спросил Адам.

Он не знал, как с ней лучше держаться после всего, что произошло, но ее слезы его встревожили.

Лексия испуганно на него посмотрела, и впервые Адам почувствовал, что ему неприятно, когда его боятся.

– Все хорошо, – заверила она.

Выражение ее лица не распологало к продолжению разговора, но Адам не спешил уходить. Его долг как начальника убедиться, что с его подчиненной все в порядке.

– Уверена? Ты выглядишь обеспокоенной.

Он хотел сказать «грустной», но счел, что это прозвучит слишком лично, и ограничился нейтральным «обеспокоенной».

Лексия посмотрела на окно. В профиль она выглядела старше, серьезнее. Светлые волосы были собраны в небрежный узел, и высвободившиеся пряди обрамляли шею. Может, ему это показалось, но он чувствовал аромат ее духов в темном офисе. Кто бы мог подумать, что невинный аромат ванили может нести в себе столько эротики?

– Это волнует меня сильнее, чем я ожидала, – призналась девушка, по-прежнему глядя в окно.

Адам уже забыл, о чем они говорили, погруженный в мысли о теплой коже, гипнотических формах, мягких волосах.

– Что? Питч?

Он не понял, что уж такого эмоционального может быть в нижнем белье, но она кивнула и повернулась к экрану. Небрежный узел держался на макушке с помощью двух карандашей. Два длинных желтых карандаша. Если потянуть один, волосы рассыплются по спине.

– Нелегко быть женщиной, – сказала она.

– Нет, – протянул он, не совсем понимая, что она имеет в виду.

– Я смотрю старые рекламные кампании, посвященные нижнему белью, и читаю про сексизм, – она показала на экран, – и это удручает.

Так вот чем она занималась за компьютером? Ресёрч. В полумраке ее глаза казались почти черными. В баре они были ярко-голубыми, почти бирюзовыми. С золотистыми искорками внутри, как блестки с позолотой.

– Я злюсь. И расстраиваюсь. И снова злюсь.

– И что они там пишут? – спросил он. Адам ничего не знал о нижнем белье. Он был занят вопросами персонала и экономии и не стал тратить время на бриф от «Оффи О» или гуглить, что люди писали в Интернете на эту тему.

– Кучу всего. Много женоненавистников. Много неосведомленности. Я говорила, что реклама может быть полезной, но такая встречается крайне редко. Чаще мы имеем дело с плохой рекламой.

– И что же в ней плохого? – спросил он с интересом.

– Иллюстративный ряд только подтверждает устаревшие формы вместо того, чтобы бросать им вызов. Слоганы родом из пятидесятых. Это просто бесит. А как только кто-то спрашивает, почему в рекламе женского белья модель – всегда юная, худая, белая – выпячивает грудь и делает губы бантиком (Попробуй принять такую позу, и ты сразу увидишь, как идиотски это смотрится…), то сразу получает море комментариев от сексистски настроенных мужчин без мозгов. – Она замолчала и почесала лоб. – Иногда люди такие тупые.

– Тут ты права, – согласился он и попытался представить классическую позу из рекламы нижнего белья. Она была права. Это выглядело глупо. Он никогда раньше об этом не думал, хотя считал себя человеком внимательным. Но, наверное, это типично для большинства мужчин. Они часто считают, что знают все. – От лица мужской половины человечества я прошу прощения за тупость, с которой тебе приходится сталкиваться, – торжественно произнес он.

– Спасибо, – улыбнулась она.

– Уже поздно. Тебе не пора домой? – спросил он.

– Мне нравится работать по вечерам. И дедлайн скоро.

Она снова улыбнулась, намекая, что это его вина.

– Расскажи, как ты работаешь, – импульсивно попросил Адам и получил настороженный взгляд в ответ. Он поднял руки: – Мне просто любопытно. Если не хочешь, не надо. Я не собираюсь тебя оценивать. Мне просто нравится изучать новые вещи. Я же из мира финансов, реклама для меня все еще загадка.

Светлые пряди вырывались из прически и обрамляли лицо. Девушка сдувала их, но они возвращались обратно.

– Я всегда делаю ресёрч. Первым делом. Разговариваю с людьми. Ищу информацию в Интернете. Пытаюсь узнать как можно больше о продукте.

– Перед питчем?

Слишком много усилий, они ведь не знают, получат заказ или нет. И если это так важно, то почему Лео пошел домой, а она нет.

– Перед любой работой. Нужно проникнуть в суть вещей. По крайней мере, я без этого не могу. Ресёрч необходим мне для творчества.

– Понимаю, – сказал Адам, хотя мало что понимал. Но он же не был представителем творческой профессии.

– Наверно, звучит странно.

– Судя по всему, ты знаешь, что делаешь.

– Правда? – с иронией спросила она.

Было понятно, что она имеет в виду «Стурехоф».

Он отмахнулся.

– Я имею в виду – в работе. Ты делаешь то, что считаешь правильным, не обращая внимания на других, полагаясь на свою интуицию.

Она внимательно посмотрела на него, и в груди у него защемило. В Лексии было что-то, что его обезоруживало, он заметил это еще при первой встрече. Беспомощность в ее глазах ранила ему сердце.

– Мог ли ты это вообразить? Что будешь работать с женским нижним бельем?

– Конечно, – с иронией ответил он. – Это было моей главной мечтой.

Девушка рассмеялась. Ему нравился ее смех, теплый и мелодичный, не девчачий и хихикающий, а искренний, искрящийся. Она кашлянула, потупилась и начала теребить клавиатуру. Он протянул руку и коснулся одной из ручек на столе. Вообще-то ему пора оставить ее в покое.

– Я иду за кофе, – произнес он вместо того, чтобы удалиться. Ему не хотелось расставаться с ней и нравилось слушать ее голос. Адаму хотелось вернуть ее доверие, которое возникло у девушки при первой встрече, когда она не знала, кто он. Поразительно, ему никогда раньше не хотелось узнать своих подчиненных поближе. – Тебе принести? Или, может, все-таки пойдешь домой? – Под глазами у нее залегли тени. Может, ему стоит приказать ей пойти домой. Но ему не хотелось разрушить хрупкое перемирие, возникшее между ними.

Девушка улыбнулась и выпрямила спину. От этого грудь подалась вперед, и его взгляд невольно упал на полные груди, натянувшие ткань. Адам поспешно отвел взгляд. Молодая женщина только что критиковала сексизм, а он пялится на ее грудь. Как неловко.

– Я с удовольствием выпью кофе.

Она пошла с ним в кухню. Ее волосы коснулись его плеча, и Адам весь напрягся. Он потянулся за коробкой с капсулами, чтобы занять руки и не выдать своего волнения.

– Так чем ты сегодня был занят?

– Какой кофе ты будешь?

Спросили они одновременно.

Лексия снова засмеялась:

– Обычный кофе.

– Деловые встречи.

Снова одновременно ответили они.

– О’кей, – сказала она и замолкла.

Адам включил кофемашину. Они смотрели, как она журчит и фыркает. Закончив, Адам достал чашку и протянул ей. Лексия протянула руку, и их пальцы встретились. Она тут же смущенно отдернула руку.

– Сначала ты, – сказала она.

– Эта была для тебя, – сказал он и подумал, что они ведут себя как идиоты. Что такого в том, что он коснулся ее руки? Люди все время друг друга касаются. Это не значит ничего особенного. Но тепло ее пальцев осталось у него на коже.

– Спасибо.

Адам пригубил свой кофе.

Она держала чашку обеими руками.

– То, о чем мы говорили раньше. О том, как тяжело быть женщиной. Для меня это действительно личное, – медленно произнесла она.

Он оперся на стойку и молчал.

Девушка выпила кофе.

– Все началось, когда школьная медсестра нас взвешивала. Одна за другой мы вставали на весы на глазах у всех остальных. Я весила больше всех. И одна девочка в классе не могла мне этого простить. Она была популярной, другие дети следовали ее примеру. Они дразнили меня и, разумеется, думали, что это забавно, но меня эти шутки глубоко ранили.

– Понимаю.

Адам представил эти мучительные сцены.

– Это не был моббинг, но меня дразнили и подкалывали. Та девочка просто не выносила сам факт моего существования. Дети бывают очень жестокими.

– Да, – подтвердил он, зная об этом не понаслышке. Дети жестоки, когда им это позволяют. Кто-то взрослеет, кто-то и дальше мучает слабых.

– Эти годы сказываются на формировании личности. Я знаю, что мне не стоит переживать из-за этого, но легче сказать, чем сделать. И этот питч будит много чувств и мыслей. О теле. О стандартах красоты. О ненависти и розни.

– Сложно освободиться от детских страхов и абстрагироваться от социального контекста.

– Вот именно. Когда обычная женщина обнажается, на нее тут же обрушивается шквал комментариев о том, что она жирная, уродливая, мерзкая. Чуть полноватая женщина в социальных сетях получает столько критики, что невозможно представить. А если полная женщина выкладывает свое фото и не просит прощения за лишний вес? Если она борется за свое право быть такой, как все, – Лексия покачала головой, – если верить комментариям, ей не стоит жить.

– Но разве это не относится и к мужчинам тоже? – удивился Адам.

Он вырос в мужской среде и никогда не думал о лишнем весе и ни с кем не обсуждал эти темы.

– Не в такой степени. Ненависть к женщинам сильнее. Женщин оценивают по внешнему виду. Это прочно вбито нам в головы. Ненавидеть себя за то, что не вписываешься в рамки. Худеть. Подстраиваться.

Она умолкла, погрузившись в свои мысли.

– Лексия? В чем дело?

– Однажды меня унизили в социальных сетях. В Инстаграме.

По ее лицу он понял, что это серьезно.

– Что случилось?

– Пару лет назад одна девушка выложила мое фото сзади, на котором видно было только бедра и пятую точку. Это было не лучшее мое фото. Меня недавно бросил парень, я была расстроена и попросила ее удалить фото.

– Но она этого не сделала?

– Нет. Вместо этого попросила подписчиков высказать свое мнение о фото. Комментарии посыпались градом. Люди были очень жестоки.

– И что они писали?

– Они писали, что девушка на фото жирная, уродливая, вульгарная, плохо одетая, тупая. И ставили тэги, приглашая других вступить в дискуссию. – Лексия отвела взгляд. – Ух, я пыталась забыть об этом ужасном происшествии, но это нелегко. Мне тогда было очень плохо.

– Но это же ужасно!

Адаму внезапно захотелось надавать тумаков всем, кто над ней издевался.

– Ужасно. Но когда я пыталась с ней это обсудить, то услышала в ответ, что это шутка, что я не понимаю шуток. Что можно ответить на это?

– Но фото она по крайней мере удалила?

– Нет. Оно по-прежнему там, насколько мне известно. Все это вызывает у меня бурю эмоций. Знаешь, у какого количества людей индустрия готового платья сформировала комплексы?

– Ну… все это для меня в новинку.

Вид у нее был уже не такой грустный, и это его радовало.

– Когда начали массово выпускать одежду стандартных размеров. И женщины стали думать, что проблема в них, потому что одежда им не подходила. Но проблема была в одежде. Полное безумие.

– Действительно.

Его тронула страстность, с которой она все это рассказывала.

– Для меня это больная тема, ты же знаешь, – сказала Лексия и покраснела.

Это прозвучало так, словно Адам должен был знать, о чем она говорит.

– Прости, что ты сказала? – спросил он, вырываясь из воспоминаний о поцелуе в «Стурехофе».

– Что я вешу слишком много.

Он инстинктивно обвел взглядом пышную грудь, соблазнительные бедра, все достоинства Лексии Викандер и с трудом вспомнил, что она уже говорила что-то подобное в баре. Но это звучало настолько абсурдно, что он не стал воспринимать это всерьез. Адам понятия не имел, что на это сказать. Как ее начальник, он не мог сказать, что она чертовски горяча и что он восхищается ее фигурой. Это было бы непрофессионально. И пауза затянулась.

– Я не знаю, что сказать, – честно признался он.

Лексия склонила голову и какое-то время молчала.

– Мне надо закончить работу. Спасибо за кофе, – нейтральным тоном произнесла она.

– И тебе спасибо, – ответил Адам. Ему хотелось добавить еще что-то о том, что он ценит ее доверие, что те, кто над ней издевался, настоящие идиоты. Что она само совершенство. Верх совершенства.

– Я редко об этом говорю, – добавила она, вся еще красная от смущения.

– Жозефина Ужасная… – произнес Адам, которого внезапно осенило.

– Что?

– Одна из тех, кто дразнил тебя в школе, не так ли?

Лексия закусила губу. Вид у нее был озадаченный.

– Ты это запомнил?

– Ага.

Адам помнил все, что произошло в тот вечер. Его взгляд остановился на ее губах. И некоторые вещи он помнил отчетливее других.

– Мне не стоило этого говорить. Если бы я знала, кто ты такой на самом деле, то держала бы язык за зубами.

– Прости, – извинился он, хотя и не считал себя виноватым. Если бы Лексия знала, кто он, она бы его не поцеловала.

– Жозефина замужем за Лео.

– Да, я догадался.

– Это было непрофессионально с моей стороны. Я прошу за это прощения. И за то, что слишком много наговорила сегодня. Извини.

– Лексия, я твой начальник, мне ты можешь все рассказать, – сморозил глупость Адам. Это прозвучало так, словно в его рабочие обязанности входит вызывать у нее доверие.

Лексия моргнула.

– Я хотел сказать, что я всегда готов тебя выслушать, – добавил он, но это снова вышло неловко. Раньше с Адамом такого не случалось. Он общался с женщинами абсолютно спокойно. Видимо, это все стресс. Голова медленно соображает.

– Конечно.

Лексия допила кофе, поставила чашку в мойку и робко промолвила:

– Я пошла.

– Хорошо.

Она вышла из кухни и вернулась к компьютеру. Адам тоже вернулся в кабинет и сидел там, пока Лексия не погасила лампу и не надела пальто.

– Увидимся завтра, – крикнула она на прощание перед тем, как выйти. Обычное проявление вежливости, ничего особенного, но все равно, вернувшись домой, Адам долго не мог заснуть. Он лежал и думал обо всем, о чем они говорили, о том, как вкусно от нее пахло, и о том, какое желание ему пришлось подавлять. Желание прижаться к ее нежным губам в поцелуе.




– 11 —



Лексия

– Такси приехало, – крикнула Лексия, повязывая шарф, одолженный (без разрешения) утром у Сири. У Сири был более смелый и дерзкий стиль, и сегодня Лексии тоже захотелось стать такой. Вот почему она «одолжила» шарф. Яркие цвета Лексии шли. Они подчеркивали цвет глаз и контрастировали с белой кожей. Высокий каблук, черное платье, скрывающее живот и подчеркивающее грудь, и изрядная доза уверенности в себе.

К ней подошел Лео. Небритый, растрепанный. Запустил руку в кудри и застыл в таком положении. Он часто принимал эту позу, наверно, считал, что она придает ему интеллектуальный вид. Она давно подозревала, что Лео считал, что его место в Голливуде среди знаменитых кинорежиссеров, а не во второразрядном рекламном агентстве в Швеции. Он поработал над питчем спустя рукава. С одной стороны, это раздражало, с другой – дало Лексии возможность продвинуть собственные идеи. Но как ему не стыдно выезжать за счет других людей?

– В чем дело? – спросил он раздраженно, поймав ее взгляд.

– Я подумала, что для следующей рекламы шампуня мы пригласим тебя.

– Хорошо, что хоть один из нас годится для таких целей.

– Ну, разумеется, в нашей паре ты – внешность, а я – мозги, – отшутилась Лексия.

Лео поджал губы. За ним возник Адам, высокий, серьезный, не нуждающийся ни в чьем одобрении мужчина. Парням из рекламного мира до него было далеко. С другой стороны, Адама было слишком много. Его присутствие подавляло. Вчера у них состоялся странный разговор. Она чувствовала себя такой ранимой и неуверенной в себе. Позже она пожалела, что опять наговорила лишнего уже во второй раз, затронув тему лишнего веса. Совершенно некстати. Лексия решительно натянула тонкие кожаные перчатки, выпрямила спину и приняла вид взрослой деловой женщины. Адам Нюланд был ее начальником. Она выставила себя перед ним дурой, не зная, кто он, а это непоправимая ошибка. Кто знает, кого он уволит следующим. С этого момента она будет держаться профессионально и не болтать на личные темы. Она не из тех, кто наступает на одни и те же грабли. Она серьезная. Компетентная. И не важно, что ее бросает в жар при виде начальника, лицо заливает краской и что она боится встретиться с ним взглядом. Какая нелепость. Даже не будь Адам ее шефом, этот мужчина все равно играет в другой лиге. И она не его тип женщины. А он не ее тип мужчины. Нет. Совсем нет. Такие мужчины, как он, только заставляют ее нервничать.

– Все хорошо? – спросил Адам.

– Абсолютно.

Она выдержала взгляд серых глаз и улыбнулась, изображая эффективного и амбициозного сотрудника. Вчера между ними снова пробежала искра, и теперь он смотрел на нее теплее, но Лексия не настолько глупа, чтобы думать, что она теперь в привилегированном положении. Девушка уже совершала подобную ошибку в прошлом. Больше это не повторится.

– Идем, – позвал Адам.



В офисе «Оффи О» их провели в конференц-зал, увешанный постерами со звездными моментами из спортивной карьеры Офелии, культовыми фотографиями и вырезками из газет в рамочках. Сразу чувствовалось, что это высшая лига. Но Лексия решила, что это не должно ее смущать. Это вызов, который она обязана принять. Лексия обожает питчи. Она больше всего на свете любит ощущение, когда ты отлично подготовлен и готов показать клиенту свое видение проекта.

Лексия и Лео разложили вещи, а Адам присел рядом с представителями клиента. В последнюю секунду перед началом в комнату вошла Офелия Оскарссон. Она поздоровалась с Лексией и Лео. Лексия чуть не ахнула при виде этой высокой серьезной женщины. Девушка была не из тех, кто падает в обморок при встрече со знаменитостью, но она не могла отрицать, что Офелия произвела на нее сногсшибательное впечатление. Она была настоящей звездой. От нее веяло успехом.

– Спасибо, что пригласили нас, – поблагодарила Лексия.

– Вам повезло. Другие агентства нас разочаровали. Надеюсь, с вашим этого не произойдет.

Лексия тоже на это надеялась.

В зале было около двадцати человек. И ей нужно будет очаровать их всех.

Но когда они закончили, Лексии было трудно истолковать реакцию присутствующих. Она переводила взгляд с мужчин на женщин, не осмеливаясь взглянуть на Офелию. Они вежливо смеялись в нужных местах, но невозможно было угадать, понравилось им или нет. Конкуренция очень большая. Самые престижные агентства страны с деньгами и ресурсами будут бороться за право делать рекламную кампанию «Оффи О». Правда, Офелия сказала, что другие презентации ее разочаровали. Лексии это придало энергии. Она знала, почему ей так нравится работать в мире рекламы. Здесь всегда находилось место чудесам. Порой реклама помогала изменить мир к лучшему. Зарабатывать деньги и выигрывать призы – это одно, но менять мир, улучшать его – это совсем другое. Офелия вышла не попрощавшись. Но это ничего не значит, утешала себя Лексия.

– Как все прошло? – спросила их Дина по возвращении.

На ней был бархатный костюм горчичного цвета. Волосы розовые. В руках собачка. Их тут же окружили другие сотрудники.

– Сложно сказать. У Оффи был какой-то кислый вид.

– Решительный, – возразила Лексия. Если женщина не улыбается и не кокетничает, это еще не означает, что она в дурном настроении. – У меня хорошее предчувствие. Нас внимательно слушали.

– Как скажешь.

– Я думаю, мы получим заказ, – крикнула Лексия коллегам. Кто-то радостно присвистнул.

– Хорошая работа, – похвалил Адам. – Замечательный питч. Лучший из тех, что я видел.

– И единственный? – поддразнила Лексия.

– Это так. Но вы молодцы.

Дина вопросительно взглянула на Адама, тот дал ей какой-то сигнал, и девушка выпустила собаку и захлопала в ладоши, привлекая внимание собравшихся.

– В холодильнике шампанское, – сообщила она громко. – Сегодня будем праздновать. Приказ Адама.

Народ притих. Раздались робкие «ура», кто-то начал аплодировать, но быстро перестал. Сотрудники все еще робели перед новым боссом. Но один из продажников включил на компьютере музыку, и напряжение спало.

– After work![2 - После работы!] – объявила Дина по-английски. Раздались хлопки открывающихся бутылок. В помещении стало шумно. Экраны компьютеров погасли. Народ расслабился. Если рекламщики в чем-то и знали толк, так это в вечеринках.

Краем глаза Лексия наблюдала за Адамом. Он закатал рукава рубашки и был необычайно хорош. Ее взгляд задержался на мускулистых загорелых предплечьях. У нее была слабость к таким. Она присмотрелась. Что это там на руке? Татуировка? Раньше она ее не видела. Что-то прямо под закатанным рукавом. Она потупила взгляд. Нельзя смотреть на него, нельзя фантазировать о его руках, груди или других частях этого умопомрачительного тела. Кто-то вручил ей бокал шампанского, и Лексия позволила себе расслабиться после тяжелого дня. Поводила плечами, расслабляя мышцы, чокнулась с коллегой, рассмеялась шутке и настроилась на веселье. Когда она в следующий раз посмотрела в сторону Адама – ее взгляд сам собой обратился туда, – их взгляды встретились. И Лексия утонула в его глазах. Ее словно затягивало в омут. Она подняла бокал, придавая себе профессиональный вид и сдерживая волнение в груди. Боже, как же он сексуален. Адам после секундного колебания двинулся в ее сторону. Это было неожиданно. Но если не пытаться его поцеловать и не болтать о своем весе, может, все и обойдется.

– Какие ощущения? – спросил он, протиснувшись через толпу. Коллеги явно вознамерились выпить все шампанское разом. Музыка оглушала, и Лексия придвинулась ближе, чтобы Адам мог ее расслышать. Ее ноздри уловили аромат его парфюма, и у нее закружилась голова. Она была не в состоянии устоять перед его руками, возможными татуировками и исходящим от него ароматом.

– Я чувствую себя непобедимой, – призналась она.

Лексия мысленно похвалила себя за спокойный тон голоса. Она справится. Адам может подавлять ее сколько угодно, но она крутая городская девчонка, которая справится со всеми препятствиями.

– Приятное чувство, – ответил он.

Серые глаза уже не были такими холодными, как в предыдущие дни. Будь осторожна, Лексия, – призвала она себя.

– Наверно, все дело в шампанском, – продолжила девушка, поднимая бокал.

Он поднял свой, и они звонко чокнулись. И выпили, глядя друг другу в глаза. Просто обычная вежливость, подумала она, отказываясь признать, что в животе у нее запорхали бабочки от близости его мускулистого тела. Надо. Взять. Себя. В. Руки.

Адам не спешил уходить, и Лексии ничего не оставалось, как продолжить их вежливое профессиональное общение. Лексия отпила холодного шампанского, улыбнулась шутке коллег. Музыка вибрировала. Адам по-прежнему стоял рядом. И смотрел прямо на нее.

– В чем дело? – спросил он.

Она наклонилась к нему, Адам тоже склонил голову, и Лексия оказалась так близко, что ощутила жар его кожи.

– Я обожаю эту работу. И этот заказ может оказаться суперуспешным.

Они снова чокнулись. Снова.

Лексия пригубила шампанское.

– Сегодня ты была на высоте, – похвалил Адам.

– Спасибо.

Как хорошо, что они говорят о работе.

– Было одно удовольствие смотреть, как ты выступаешь. Вы с Лео произвели хорошее впечатление. И на меня, и на публику. Думаю, представителям «Оффи О» все понравилось.

– Спасибо, – поблагодарила она снова и покраснела.

Они притихли.

– Это ведь ты устроила, чтобы нас пригласили сделать питч? – спросил он.

– Кто тебе это сказал?

– Я прав?

Лексия пожала плечами.

Адам улыбнулся уголком рта. От улыбки вокруг глаз образовались тонкие морщинки. Улыбка ему идет.

– Я так и знал. Я все знаю.

– Не может быть, – сказала она.

Но он выглядел таким довольным, что ей пришлось в который раз напомнить себе, что ей нельзя с ним флиртовать. Нельзя. Нельзя. Нельзя.

– Ладно. Не всё. Но это я знал. Никто ничего не сказал, сам догадался, потому что я умный.

Он отставил бокал. Лексия усмехнулась:

– Это командная работа. Питч, я имею в виду.

– Но это благодаря тебе мы получили приглашение. Не отпирайся.

Если бы она только не была так падка на комплименты от Адама… Но для Лексии они были как сливки для кошки – невозможно оторваться.

– Мне не хотелось хвастаться, – призналась она. – Я не из тех, кто любит выставляться. Но ты прав.

– Конечно, я прав. В чем?

Лексия махнула рукой.

– Я не умею говорить «нет» и защищать свои права.

Она осеклась.

– Это хорошо удается мужчинам, – заметил Адам.

– Я этого не говорила. Я не это имею в виду.

– Знаю. Я это сказал, и это правда. Моя работа – следить, чтобы подобного не происходило. Командная работа важна, но и индивидуальные заслуги тоже.

– Спасибо, – снова поблагодарила Лексия, радостная и смущенная.

Сердце колотилось в груди. Невозможно было сохранять спокойствие, когда он так близко.

– Хорошо, что ты тоже присутствовал сегодня.

Неплохая реплика. Искренняя и безопасная.

– Разумеется. Хотел посмотреть, как все пройдет. Надеюсь, мое присутствие вас не смущало.

– Нет, – честно ответила она.

Она чувствовала поддержку с его стороны. Лексия уже успела забыть, что недолюбливала его и считала хладнокровным психопатом. Сейчас, когда они непринужденно болтали и он с интересом слушал ее, он был похож на того другого Адама, с которым она познакомилась в баре.

– Что это? – спросила она, кивая на татуировку, исчезающую под рукавом.

– Ошибки молодости, – ответил он и не стал пояснять.

Она покосилась на его предплечье. Татуировка была едва заметной, похожей на черную стрелку. Какие же красивые у него руки. Адам поднял глаза, и между ними пробежала искра. Шум вечеринки отошел на второй план, пространство между ними наэлектризовалось, наполнилось… она не знала, чем именно. Может, все это было только в ее воображении. Может, ей только кажется, что он нагибается ближе, заглядывает в глаза, подносит руку к ее лицу… Лексия затаила дыхание. Адам коснулся кончиком пальца ее щеки.

– У тебя что-то на лице, – сказал он.

Она не могла пошевелиться, не могла моргнуть. Поразительно, какой мощный эффект оказало на нее это неожиданное и интимное прикосновение. Его шершавый палец коснулся ее кожи на долю секунды, но она успела ощутить его тепло. Лексия стояла затаив дыхание. Он был так близко. Внезапно она словно увидела их со стороны: высокий темноволосый начальник и его растерянная светловолосая подчиненная. В голове пронеслись миллионы мыслей и исчезли, оставив один только воздух.

– Теперь все в порядке? – выдохнула она, по-прежнему ощущая жар в том месте, где он ее коснулся.

Адам кивнул, не отрывая от нее взгляда. У него были красивые глаза. Сердце колотилось. Адам склонил голову. Она стояла неподвижно. Он был так близко. Она ощущала его близость. Его тепло, запах. Их тела почти касались друг друга. Ее безумно влекло к нему. Лексия вытянула шею…

Внезапно рядом с ними раздался хлопок. Это была пробка от шампанского, за которым последовали радостные крики. Адам сделал шаг назад и нахмурил брови. Вид у него был такой, словно он сам не понял, что только что произошло.

– Прости, – выдохнул он.

– Ничего страшного, – выдохнула она. Это прозвучало слишком резко.

Он сунул руки в карманы.

– У тебя было что-то на лице.

– Да, ты сказал. Теперь все в порядке?




Конец ознакомительного фрагмента.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=67650248) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



notes


Примечания





1


Эстермальм – модный район Стокгольма, где расположены стильные бары, рестораны и объекты культуры.




2


После работы!