Жил-был отряд пограничный. Музей истории 41 Нахичеванского пограничного отряда. Том 5
Жил-был отряд пограничный. Музей истории 41 Нахичеванского пограничного отряда. Том 5
Станислав Прудько
О книге. История границы – история страны.Автор собрал большое количество документальных данных, фото и воспоминаний ветеранов-пограничников о 41 Нахичеванском пограничном отряде войск Краснознамённого Закавказского пограничного округа. В 1992 году отряд первым в пограничных войсках был выведен с территории Азербайджана в Россию.Представляемая книга есть способ увековечивания памяти одной из старейших пограничных частей бывшего СССР.Издание третье, переработанное и дополненное.
Жил-был отряд пограничный
Музей истории 41 Нахичеванского пограничного отряда. Том 5
История —
в узком смысле – изучение всевозможных
источников о прошлом для того, чтобы
установить последовательность событий…
(Википедия)
Автор идеи и составитель сборника – Прудько Станислав Владиславович
Составитель Станислав Прудько
ISBN 978-5-0056-4365-0 (т. 5)
ISBN 978-5-0056-3968-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Пограничники-нахичеванцы!
Рядовые солдаты и сержанты, прапорщики и офицеры – всем нам волею судьбы выпало в разные годы проходить службу в 41 Нахичеванском пограничном отряде Закавказского пограничного округа.
Это всего лишь один из сотен пограничных отрядов, размещённых вдоль всей линии государственной границы СССР. И, как у каждого пограничного отряда, Нахичеванский имеет свою историю – славную, местами грустную, но за все годы существования – незапятнанную.
Доблесть нашего отряда – пограничники, с лучших сторон проявившие себя и во время службы в нашем отряде, и в последующей службе в других регионах страны. Уже в далёкие 20е-30е годы имя нашего пограничного отряда было известно всей стране и положило начало традиции присвоения пограничным заставам имён её героев.
Прошли годы. Закончилось существование пограничного отряда по имени Нахичеванский. Но пока память людей ещё жива, многие вновь и вновь будут возвращаться к периоду своей службы в отряде, к его истории. Перечитывать её наверняка будут наши дети и внуки, знакомясь с военным прошлым своих отцов и дедов. Поможем им в этом.
Я решился создать этот сборник в надежде собрать воедино достоверные сведения о событиях разных лет и о солдатах, сержантах, прапорщиках и офицерах 41 пограничного отряда, дислоцировавшегося в городе Нахичевани Азербайджанской республики. Вне зависимости от периода их службы, а исключительно по желанию самих авторов. За основной рассматриваемый мной период времени взяты годы с 1920 по 1990, т.е. советское время в истории пограничных войск. События позднего периода времени примерно с 1990 года подробно описаны на сайтах интернета в темах пограничных застав отряда, я сделаю попытку всего лишь обобщить и изложить их в краткой форме.
Надеюсь на помощь и поддержку всех пограничников-нахичеванцев в сборе и дополнении новых материалов.
Продолжение постов
Начало – в 1 – 4 томах сборника.
ПОСТ 44
Пограничная застава 50-х – 70-х годов
в воспоминаниях ветеранов-нахичеванцев
(продолжение).
Пограничная застава «Араб-Енгиджа» 41 НахПО
В нашей семье из поколения в поколение передается память о нашем деде, кадровом пограничнике Дынникове Алексее Ивановиче. Один период его военной службы пришёлся на 41 Нахичеванский пограничный отряд НКВД Азербайджанского округа. Об этом периоде я и хочу рассказать читателям в меру сохранившихся у меня документов и фотографий.
Дынников Алексей Иванович родился 11 марта 1900 года в слободе Красный Яр Красноярской волости Камышинского уезда Саратовской губернии (ныне пгт Красный Яр Жирновского района Волгоградской области)
Прервав работу кузнецом, мой дед призывается в июне 1919 года на военную службу. От одних только перечислений воинских частей, в которых довелось служить моему деду, веет духом Гражданской войны, захлестнувшей нашу страну. В его послужном списке значится участие в боевых действиях против Деникина, Врангеля и Махно в Донской, Кубанской областях, Крыму, Херсонской и Екатеринославской губерниях.
Начало службы проходило в 1 Партизанской бригаде тов. Жлобы. Дмитрий Петрович Жлоба – один из командиров Рабоче-крестьянской Красной Армии, участвовавший в боях против Добровольческой и Русской армий, повстанческой армии Махно, а также в действиях по отстранению от власти меньшевистского правительства в Грузии и разоружению национальных формирований на Северном Кавказе.
С декабря 1920 года красноармеец Дынников – в составе 54 кавалерийского полка 9 кавалерийской дивизии РККА, а в сентябре 1925 года завершает свою службу командиром взвода в 7 полку Червоно-Казачьей дивизии РККА. Занятие им командных должностей произошло после прохождения обучения в 1921—1923 годах на Саратовских подготовительных кавалерийских курсах РККА и окончания 1 Крымских командных кавалерийских курсов РККА. В марте 1922 года он вступает кандидатом в члены РКП (б), а в феврале 1925 года он становится членом ВКП (б) в городе Староконстантинове Хмельницкой области.
Масштабное сокращение численности вооружённых сил страны после окончания Гражданской войны коснулось и А. Дынникова, который был демобилизован из армии. Он вернулся на свою малую родину в слободу Красный Яр и был принят на работу заведующим хозяйством волостного исполнительного комитета. Но тяга к кузнечному делу привела его в сентябре 1927 года в город Баку в государственное акционерное общество «Рудметалторг», где он работал кузнецом. К тому же родом из Баку была и его жена. В апреле 1928 года в семье деда родился мальчик, которому дали имя Николай. Это был мой отец. В начале нового 1930 года деда пригласили в городской партийный орган и предложили возглавить городскую базу «Союзмясо». На самоотвод в виде реплики «– я же кузнец, красный командир, в этом ничего не смыслю» последовало решение: «– ты честный человек, коммунист, справишься!». А. Дынникову вручили печать, амбарную книгу, наган и напутствие: «– Твоего предшественника расстреляли за воровство».
В мае 1932 года А. Дынникова призывают из запаса на военную службу, чему мой дед был очень рад, и направляют в 41 Нахичеванский пограничный отряд Азербайджанского округа ОГПУ на должность помощника начальника заставы «Араб-Енгиджа». В воспоминаниях деда иногда упоминалось, что в тот период начальником пограничного отряда был Коркин, у него в петлице гляделся «ромб». От деда нашей семье передались такие упоминания названий местности, как селение Араб-Енгиджа, река Арпачай, селение Диадин.
Сын деда, – мой отец Николай Алексеевич Дынников, – делясь в преддверии дня пограничника в 1999 году воспоминаниями корреспонденту газеты «Вечерний Волгоград», рассказывал о первых днях пребывания на заставе: «Первый день на заставе в свои четыре года помню, потому что, во-первых, в этот день на заставе была тревога – нарушили границу, во-вторых, – я чуть не упал с коня. Возвращаясь с дозора, отец отпустил подпруги, чтобы животному легче дышалось. А я выбежал ему навстречу с протянутыми ручонками. В порыве чувств отец подхватил меня на руки и посадил на коня. Но тот, не потерпев такого „седока“, встал на дыбы. Седло поехало. Неимоверным усилием удалось отцу удержать седло и успокоить животное. С тех пор я сторонился коней».
Несколько лет на заставе не было сверстников сыну моего деда, т.е., моему отцу. Главными игрушками моего отца были сначала гильзы и патроны, затем настоящее оружие. Первый раз дед дал своему сыну выстрелить из винтовки в шесть лет, подложив под приклад сложенную куртку для смягчения отдачи.
Бытовые условия для проживания на заставе были суровыми. Более полугода семья моего деда проживала… в конюшне. Для этого были освобождены два крайних стойла: в одном был «кабинет» начальника заставы, а в другом «жилая комната» для него, жены и ребёнка. Далее за ширмой из простыней размещались кони. Первые три класса школы маленький Николай постигал на заставе под обучением мамы, затем урывками учился в разных школах, а начиная с пятого класса, – в интернате в Баку.
В сентябре 1933 года деда назначают начальником пограничной заставы «Араб-Енгиджа», а в июне 1936 года ему присваивают воинское звание «лейтенант». Из своей службы на заставе дед вспоминал один эпизод. Во время отпуска деда его обязанности исполнял помощник Громадский (или Громацкий). Громадский был старшиной заставы. Однажды ему доложили, что лошади через Аракс ушли в Иран. Он, как был в трусах, накинув через плечо клинок и одев зелёную фуражку, оседлал дедову лошадь, и поскакал на ту сторону через мост, мимо сопредельной стражи. На сопредельной стороне тоже, наверное, знали лошадь начальника заставы и его помощника, поэтому не предприняли никаких мер. А может, опешили от такой дерзости. Тем не менее, ушедшие кони были возвращены. Громадский получил сколько-то суток ареста, но всё обошлось. Хотя дед по возвращению ему говорил, что могли и посадить. На что тот отвечал «– Что так сидеть – за лошадьми не усмотрел, что эдак – за нарушение границы. А так хоть спокойней, что кони дома». К слову, конь начальника заставы был приметным. Эту кобылицу дед сам отбил от табуна и объездил. Светлой масти, по имени Жрица, она с седоком занимала призовые места в Нахичеванском отряде на скачках. После того, как дед два раза на ней выиграл окружные скачки, её забрали для племенного воспроизводства.
Мой дед был физически крепок, постоянно уделял время спорту, занимался французской борьбой, потом её стали называть классической. Каждое утро после сна дед брал пистолет и несколько минут навскидку целился в нарисованную на стене метку. При проверке комиссией состояния боевой подготовки личного состава заставы ему был задан вопрос от инспектора: « – А как стреляет сам начальник?», на что дед ответил: « – На заказ. Куда укажете, туда и попаду». Я уж не знаю, какая была выбрана мишень, но, со слов отца, проверяющие остались довольны результатами. Дед стрелял из личного оружия (а у него имелись Наган, Маузер, ТТ) очень хорошо. Хотя у него и были проблемы с правым глазом – плохо видел со времени Гражданской войны. Поэтому, стреляя с правой руки, разворачивал голову, целясь левым глазом. Медкомиссии как-то изловчился проходить.
29 июня 1936 года Дынникову А. И. присваивается воинское звание «лейтенант». А уже в октябре этого же года его назначают помощником уполномоченного 41 Нахичеванского пограничного отряда НКВД с переводом в город Нахичевань-на-Араксе.
В сентябре 1937 года лейтенанту Дынникову присваивается очередное воинское звание «старший лейтенант». За год службы в занимаемой должности старший лейтенант Дынников получил новые необходимые знания и навыки, освоился с организацией охраны границы на ряде участков пограничного отряда. И в декабре 1937 года его назначают помощником начальника штаба 4 пограничной комендатуры «Джульфа», а с сентября 1938 года – комендантом погранучастка 4 пограничной комендатуры «Джульфа» 41 Нахичеванского пограничного отряда.
В марте 1941 года мой дед получает перевод к новому месту службы – комендантом 2 пограничного участка 2 пограничного отряда войск НКВД, город Калараш Молдавской ССР. До начала войны оставалось три месяца.
Призвался я в армию в ноябре 1961 года Мелекесским горвоенкоматом Ульяновской области, но отправили меня только с третьей попытки. Дважды меня довозили до областного центра и дважды возвращали назад, говорили, что не было «покупателей», как в простонародье называли армейские группы отбора и сопровождения призывников к месту будущей службы. Девятого ноября меня, наконец, призвали окончательно, посадили в маленький автобус (нас, призывников из города, было человек пятнадцать), привезли в город Ульяновск на областной сборный пункт. Там мы повторно прошли медицинскую комиссию, после чего нас посадили в вагоны и состав пошёл вдоль Волги в сторону Астрахани. Состав был из пассажирских вагонов, по пути следования в него садились новые партии призывников. Нашу команду из Мелекесса сопровождал старшина-пограничник сверхсрочник (для нас он казался пожилым). Везли нас несколько дней. В пути кормили горячей пищей. Когда выезжали из Ульяновска, был лёгкий морозец, деревья стояли голые, а когда стали подъезжать к Баку – кругом зелень, на деревьях фрукты. На станциях, где наш состав делал остановку, местные жители окружали вагоны, предлагали купить у них фрукты или обменять на одежду. Некоторые снимали с себя фуфайки, бросали продавцам, получали взамен ведро айвы, приняв её за яблоки и, пожевав, выбрасывали из вагона. По пути состав пустел, партии призывников высаживали, а состав шёл дальше.
В Нахичевань нас привезли, когда было уже темно, и на перроне горел свет. У железнодорожного вокзала нас ждала машина, крытая брезентом. На этой машине нас повезли по тёмному городу. Естественно, в темноте под брезентом, который закрывал обзор, мы не могли увидеть Нахичевань, поэтому у меня осталось самое смутное представление о нём. Нас провезли через ворота КПП к бане, здесь прямо на улице при тусклом свете лампочки остригли. Из бани мы вышли переодетые в солдатскую форму и не узнавали друг друга.
Нас распределили по ротам и взводам и развели по помещениям. Я попал во вторую роту в первый взвод. Эта рота располагалась в бывшей кавалерийской конюшне. Спали на деревянных в два яруса нарах, моё место было внизу. Матрасы и наволочки были наполнены соломой, их приготовили для нас призывники, которые приехали раньше. На следующий день нас привели на дровяной склад, где лежала куча соломы, и мы тоже наполняли ею матрасы и наволочки для тех, кого привезут сегодня или завтра.
Гарнизон отряда располагался на возвышенности. Рядом через дувал (глиняный забор) была танковая часть. Почему-то солдат, служащих в этой части, пограничники называли «кочкарями». С другой стороны отряда внизу было селение Алиабад. Вдали, там, где предполагалась граница, виднелись заставы.
Командовал пограничным отрядом подполковник Собко Василий Кондратьевич, но уже ближе к осени 1962 года его сменил подполковник Насиров Мустафа Джафарович.
Начались занятия на учебном пункте. Командиры гоняли нас от души, гимнастёрка не успевала просыхать от пота. Но вот занятия окончены, 31 декабря принята присяга, солдат распределяют и развозят по пограничным заставам. Меня оставляют в отряде на курсах связистов. Примерно через месяц после окончания курсов меня направляют служить на заставу, которая числилась под номером 5, на которой я и прослужил до увольнения после окончания срока службы.
На заставе меня встретили хорошо. Из офицеров на заставе были два капитана: начальник заставы Тимофеев Тимофей Афанасьевич и заместитель по политчасти. Тимофеев Т. А. в памяти остался, как замечательный офицер и воспитатель.
(Примеч. С. Прудько: Осенью 1963 года прежнего замполита перевели на другое место службы, некоторое время должность не была занята. Но затем на должность замполита заставы прибыл из Баку после окончания курсов младших лейтенантов Козырь Виктор Михайлович. В сентябре 1965 года на заставу был назначен ещё один офицер заместителем по боевой подготовке – выпускник училища лейтенант Лазашвили Буду Захарович. Со временем, прослужив ещё замполитом РСП, старший лейтенант Козырь В. М. назначается начальником этой заставы. В этой должности его менял старший лейтенант Петров Иван Михайлович).
Старшина заставы был сверхсрочнослужащим. Начальник заставы Тимофеев – семейный, у него была жена и двое детей близнецов мальчиков лет пяти. Одного звали Олегом, а другого не помню. Они были так похожи друг на друга, что мы не могли их различить. Когда что-то набедокурят, так не поймёшь, кто. Однажды, в драке один рассёк бровь другому, только после этого мы стали их различать. Жена работала учителем в соседнем селе. Добиралась до школы по-всякому: то на машине, то на лошади, а то и пешком.
5 погранзастава располагалась в 500 метрах от реки Аракс. В километре от заставы, в тылу, находилось ближайшее к заставе село Араб Енгиджа. Железная дорога проходила примерно в пяти километрах от заставы, поэтому проходящих поездов не было видно, мы определяли их движение только по шуму.
Территория заставы имела прямоугольную форму, окружена дувалом, имела въездные ворота с тыла. Из строений было кирпичное здание казармы, дом для семей офицеров, склад, баня. Конюшня и свинарник были деревянными. Во дворе стояла деревянная вышка, которой мы уже не пользовались. Металлическая вышка часового заставы стояла за дувалом. Во дворе был спортгородок, волейбольная площадка.
На заставу было подведено электричество, имелась скважина с питьевой водой, которую насосом закачивали в металлическую ёмкость, а оттуда она самотёком шла потребителям. В зимнее время случалось, что водопровод замерзал, и воду для кухни приходилось качать вручную пожарной помпой.
В холодное время строения заставы отапливались котельной. Особенно запомнились холода в 1964 году.
Вход в здание заставы был в середине её длинной части.
При входе, справа по коридору, располагалась комната дежурного по заставе, а слева канцелярия начальника заставы. В правой половине здания было спальное отделение личного состава. Столовая и кухня находились в левом торце здания.
На территории заставы росли деревья. У волейбольной площадки стояли лавочки для болельщиков.
Летний навес для лошадей и питомник для собак были за дувалом, проход к ним осуществлялся через калитку.
На заставе была машина, которую использовали при действиях по тревоге, для смены нарядов и т. д., но машина часто ломалась и стояла на ремонте, и тогда нам приходилось бегать. Из трёх лошадей на заставе только одна ходила под седлом. На ней ездил начальник заставы, а иногда ездил я к поезду за спецпочтой. Две другие лошади использовались по хозяйству, их впрягали в бричку.
Личный состав заставы состоял из 50 человек. В отделении службы собак было четыре собаки, они закреплены за вожатыми, которые ухаживали за ними. Командовал этим отделением сержант – мой одногодок. У него была собака по кличке «Икар», которая брала след давностью до восьми часов.
Поросят держали в конюшне, за ними и за лошадьми присматривал конюх. Хлеб пекли сами, в печи в специальных формах. На третьем году нашей службы хлеб стали привозить из отряда. Повара и хлебопёки учились кухонному мастерству у старших товарищей, и когда те увольнялись в запас, вставали на их место и тоже готовили себе смену.
Готовили на заставе хорошо. Кроме продуктов, положенных по раскладке, на стол попадала рыба, выловленная бреднем в Араксе, мясо кабанов, убитых любителем охоты начальником заставы, да и своя домашняя живность подрастала. Огорода на заставе не было.
Протяжённость линии границы, охраняемой нашей заставой, составляла пять километров. Правый фланг – три и левый – два километра. По участку правого флага протекала река Арпа-чай, которая впадала в реку Аракс. Через Арпа-чай был перекинут деревянный пешеходный мостик, который смыло весной. Построили мост покрепче, на бетонных столбах, но и его подняло водой и унесло. Тогда построили мост в третий раз, теперь уже для проезда автотранспорта и с опорами для заградительной системы С-100. В периоды, когда мост разрушался, на противоположную сторону реки мы переправлялись на лодке по канату. Из инженерно-технических сооружений, применяемых на заставе, была система С-100, КСП, вышка поста наблюдения на правом фланге и вышка часового у заставы. Службу несли такие наряды, как часовой границы, пост наблюдения, секрет, дозор, часовой заставы, дежурный по заставе.
Местность заставы была низменной и без резиновых сапог порой невозможно обойтись.
Весной участок подтапливало, нижние нити системы С-100 оказывались в воде, поэтому на некоторый период времени мы вынуждены были отключать систему. На левом фланге, помнится, протекал ручей, так от него до стыка с соседней шестой заставой было несколько метров. Стык с четвёртой заставой я точно не помню, где-то недалеко от вышки правого фланга.
Своего стрельбища на заставе не было, стрелять ездили на первую заставу. Кроме огневой подготовки на заставе проводились занятия с личным составом по пограничной, политической и физической подготовке. Пограничников, отличившихся в службе и учёбе, награждали нагрудными знаками «Отличный пограничник» и «Отличник Советской Армии», а также почётными грамотами. Награждения проводились в торжественной обстановке перед строем.
Форменной одеждой мы были обеспечены полностью. На всякую погоду у нас была своя одежда. Сапоги резиновые, ботинки, валенки, галоши, плащи, бушлаты, шинели, полушубки, тулупы, фуражки, шапки, панамы. Для жаркого времени года у нас была субтропическая форма, которую мы называли «мобутовка».
Эта форма состояла из гимнастёрки с короткими рукавами и отложным воротничком, брюк, штанины которых внизу застёгивались на пуговицу, ботинок и панамы. Гимнастёрка заправлялась в брюки под ремень.
Между системой С-100 и берегом Аракса местные колхозники выпасали скот и сеяли кукурузу. У пастухов и работников имелись пропуска для работы на границе.
Полакомиться кукурузой приплывали кабаны с сопредельной стороны, здесь их и «встречал» временами наш начальник заставы. Добытые трофеи он отдавал не только на кухню, но и делился с личным составом соседней заставы «Алышлар-Норашен» (№4), где был начальником офицер Баскаков.
Увольнений на выходные дни у нас не было, и если кому-то из нас предоставлялся выходной день, то его проводили на заставе. Жили дружно одной семьёй. Много времени мы проводили на спортгородке. Играли в волейбол, ездили на соседнюю заставу «Пусьян» играть в футбол. В 1964 году на одну из встреч по футболу ездили с нами жена замполита Козырь Раиса Алексеевна вместе с детьми Александром и Натальей болеть за нашу команду. Вместе с ней была жена начальника 6 заставы майора Евдошенко.
На заставе ещё не было стационарного кинопроектора, и мы с большой радостью встречали приезд кинопередвижки из отряда. Кино показывали в спальном помещении заставы. Не всегда удавалось просмотреть фильм до конца: то сигнал «в ружьё» прозвучит, то придёт дежурный по заставе и позовёт на службу. Приезжали на заставу из отряда школьники с концертом.
Свои профессиональные знания связиста мне передал сослуживец старшего года призыва из Дагестана, хороший специалист и хороший человек. А на заставе «Алышлар-Норашен» связистом служил мой земляк. Мне пришлось однажды несколько дней замещать его на той заставе.
Наступил срок увольнения. Особых торжеств по этому поводу не проводилось. Вечером состоялся прощальный ужин, а утром пришла машина, мы попрощались и уехали в отряд. Там нам вручили грамоты.
Из отряда нас – группу увольняемых, привезли на железнодорожный вокзал Нахичевани, посадили в поезд и повезли в Баку. Нас сопровождал офицер отряда, у которого были наши документы. В Баку мы получили свои документы и билет на поезд в родные края.
Я горжусь, что мне выпала честь служить в пограничных войсках на самом её переднем крае на пограничной заставе.
Рогожкин Виктор Петрович
ПОСТ 45
Пограничная застава 50-х – 70-х годов
в воспоминаниях ветеранов-нахичеванцев
(продолжение).
Пограничная застава «Пусьян» 41 НахПО
Порой странная складывается ситуация: была в составе пограничного отряда до 1974 года 6-я пограничная застава, пограничники служили на ней, охраняли конкретный участок государственной границы. Но в связи с экспериментом по охране границы сменными погранзаставами, либо по какой другой причине личный состав данной заставы разместили по двум смежным заставам, а территорию, служебные и бытовые помещения законсервировали. И в дальнейшем к ним не возвращались.
Теперь, спустя многие годы, так и не удаётся восстановить ход событий тех лет, определить на карте точное месторасположение заставы, найти её фотографии.
В некоторой степени этот пробел восполняют воспоминания пограничников, служивших на этой заставе в 60-х годах.
Осенью 1962 года после окончания в отряде учебного пункта я прибыл на заставу №5, где прослужил несколько месяцев, а затем меня направили в отряд в школу сержантского состава (ШСС), занятия в которой начинались с 1 января 1963 года. В школе начальником был майор Крымский, заместителем по боевой подготовке у него был капитан Евдошенко, а старшиной школы был старшина Долгополов. Начальником отряда в то время был подполковник Насиров М. Д. Комендатур у нас не было.
В 1963 году я в группе с остальными окончил обучение в ШСС, всем нам было присвоено звание ефрейтор и наш выпуск привлекли к работе на учебном пункте в связи с прибытием молодого пополнения майского призыва. Примерно через два месяца обучение молодых призывников завершилось, они были направлены по заставам. А мы, курсанты ШСС, приступили к сдаче экзаменов по итогам обучения в школе. По результатам экзаменов мне присвоили звание младший сержант и примерно в августе-сентябре 1963 года направили для прохождения дальнейшей службы на заставу №6.
За период обучения в ШСС и работы на учебном пункте у меня было много хороших друзей.
С некоторыми из них мне довелось продолжать службу на заставе. Так, рядовой Маслак был хорошим спортсменом, увлекался футболом и был в составе футбольной сборной отряда. Виктор Слёта – мастер спорта по гимнастике, до службы в армии он был директором ДЮСШ, имел высшее образование. Слёта уволился раньше нас – через два года службы, так как имел высшее образование.
На заставе нас встречал капитан Евдошенко, которого после направления курсантов на учебный пункт назначили начальником этой заставы. Спустя некоторое время ему присвоили звание майор. Одновременно с ним на заставу приехал и старший сержант Брагин, которого капитан Евдошенко сразу назначил старшиной заставы.
Первоначально меня назначили командиром первого отделения. Фамилии других офицеров заставы сейчас не могу вспомнить, а так, в лицо – все перед глазами стоят. Старшиной заставы, как я выше писал, был назначен старший сержант Брагин. В 1964 году меня вместо него назначили старшиной заставы.
Сама территория заставы находилась в 500 метрах от железнодорожной станции Пуссиани в сторону границы, а сразу за железной дорогой располагалось селение Пусьян.
По железной дороге регулярно и ежедневно ходил поезд Ереван-Баку, пригородные поезда, и много товарняков. Тянули вагоны наполовину паровозы и тепловозы. К поездам у нас нарядов не было, их сопровождала РСП нашего отряда, располагавшаяся в Ильичёвске. Вдоль границы проходила линия заграждений С-100, обслуживаемая обыкновенным нарядом из связистов. Охрану границы застава осуществляла разными видами нарядов. Наряды на границу выходили в составе двух пограничников. КСП проверялась постоянно нарядами, передвигающимися вдоль полосы к месту несения службы, и несколько раз в сутки выходил на проверку полосы специальный наряд. По времени проверки КСП определённой системы не было. Полоса КСП обрабатывалась обыкновенно: пололи сорняки тяпками, боронами бороновали, профилировщиком из уголков выполняли гребешки на полосе. Всё это делалось вручную.
6я застава – это была обыкновенная, типовая застава. Здание казармы точно такое же, как и на 4,7,11 заставах. Само здание было вновь построено где-то в 1960—1961 годах. Где до этого располагалось предыдущее здание казармы – я не знаю. Прилегающая местность – равнинная, до линии границы не более трёх километров. На заставе был грузовой бортовой автомобиль с полутентом, две лошади кавалерийских и две – обозных. Шесть служебных собак, две коровы, четыре-шесть свиней. Часто мы ловили рыбу, которой было уйма, сдавали её в отряд, в результате чего мы питанием были обеспечены отлично, так как в счёт сданной рыбы из отряда по нашей заявке присылали продукты.
Двор заставы ограждён дувалом, а все хозяйственные постройки располагались за ним. О живности я уже писал, добавлю только, что ухаживали за ней мы сами, всё это вместо хозработ: одни мыли полы, другие – кто и коров доит и свиней кормит.
Женщины на заставе сидели дома, не работали из-за отсутствия возможностей. Дети офицеров учились в интернатах, а летом их отправляли к бабушкам. У нас на заставе была кинопередвижка и если была проходимой дорога, то раз в две недели показывали привезённое кино. А лента с фильмом «Застава в горах» у нас была своя и вот иногда, когда на длительное время дороги выходили из строя, приходилось крутить этот фильм. Была радиола, телевизора не было. А вот провинившимся мы крутили пластинку с речью В.И.Ленина «Что такое Советская власть». В целом, служба есть служба, мы занимались серьёзным делом. Поэтому, наверное, и не было дедовщины, самоволок, пьянства и всех других нехороших поступков на заставе. Дружба была крепкая, мы друг о друге знали практически всё. Даже, если в письмах не было ничего интимного, мы, прочитав полученное письмо, оставляли его в дежурке открытым. Помещение заставы отапливалось котлом и батареями. Кухня у нас классная: большая дровяная плита, газовая плита с привозным баллоном, четыре холодильника (два – на кухне и два – на складе). На заставе была своя хлебопекарня, которой пользовались в период бездорожья. Жена начальника заставы Евдошенко в праздники всегда помогала на кухне, результатом её помощи были у нас пирожки, булочки, торты, и т. д. Вода на заставе была привозной, её доставляли пивной бочкой из горного ручья за селением Пусьян. В заставском колодце вода солёная и непригодная для питья. Внутри казармы заставы были просторные спальные помещения, над каждой кроватью находился полог. Перед сном на улице мы мазались мазью от комаров и москитов. За время службы на заставе нам тоже рассказывали о случае гибели всего личного состава заставы, происшедшем якобы где-то на другой заставе, говорили, что на одной из этих застав выжил один солдат, спрятавшись в котёл. Утверждать или отрицать не буду – не знаю уверенно. В 1964 году нарядом нашей заставы был задержан нарушитель границы, который прямо днём шёл из-за рубежа на нашу территорию. Наш пограннаряд снялся с вышки наблюдения и задержал его. За это задержание старшего наряда Ушакова наградили медалью «За отличие в охране государственной границы СССР», ему был предоставлен краткосрочный отпуск с выездом на родину.
Лично я был хорошо знаком с бригадиром небольшого селения около границы, кажется, Диадин. Нас связывали хозяйственные вопросы в то время, когда я был старшиной заставы. У нас с ним были довольно хорошие отношения, он даже меня на свадьбу своего сына приглашал. Когда наш призыв заканчивал свой срок службы на заставе, то уезжающих готовили всей заставой, даже сапоги утюгом гладили и пассатижами делали «гармошку». А в день выезда на заставе проводилось построение и прощание, устраивался праздничный обед для всех. Моя пограничная служба на заставе закончилась в октябре 1965 года.
P.S. Мы – это я и ещё семь моих друзей из города Марганец – в военкомате упросили направить нас для прохождения службы на границу, т.е. в пограничные войска, и нам пошли навстречу. И вот, если бы время вернулось, и меня спросили бы вновь: где желаешь служить, – не задумываясь, я снова попросился бы на границу.
* * *
От С.Прудько: 28 мая 2013 года ушёл в вечный дозор наш сослуживец по 41 погранотряду Владимир Иванович Вахненко. Он начинал свою офицерскую службу на заставе «Пусьян» (№6) и я, конечно же, не мог упустить такого случая разговорить его об этом периоде времени. Несколько раз Владимир делился отдельными воспоминаниями, но собрать всё воедино в цельный рассказ так и не успел.
Я сделаю попытку объединить все фрагменты его сообщений и рассказать о заставе «Пусьян», как она виделась глазами Владимира Вахненко.
В 1972 году я окончил Московское высшее пограничное командное училище и после завершения своего отпуска прибыл в августе того же года в 41 Нахичеванский пограничный отряд. Начальником пограничного отряда только-только стал полковник Каледин Валентин Петрович, а начальником штаба отряда уже несколько лет был полковник Ширан Виктор Феодосьевич. О них обоих у меня сложились самые добрые воспоминания.
Распределён я был на пограничную заставу «Пусьян» (№6) в должности заместителя начальника заставы по боевой подготовке.
Начальником этой заставы был опытный командир-капитан Василий Иванович Лубик (впоследствии он был переведён на повышение в отдел кадров нашего округа, а его на заставе сменил майор Кадун). Капитан Лубик многому научил в начале моей офицерской службы.
С первых дней пребывания на нахичеванской земле ощутил особенности климата, сочетающего суровые морозы с жестокой жарой в летние месяцы, что делало службу на границе непростой.
Запомнился замполит заставы Виктор Саблин – офицер из числа «двухгадюшников», так в пограничной среде называли офицеров, призванных на короткий срок. В те времена из-за нехватки на границе офицерского состава на советских предприятиях проводился набор для прохождения службы на заставах сроком на два года. Призванные на службу люди проходили краткосрочную подготовку, получали звание младшего лейтенанта – и вперёд.
У Виктора была одна странная привычка: в разговоре он никогда не смотрел на собеседника, его взгляд всегда был куда-то «под потолок». Когда он бурно на что-то реагировал, то снимал с головы фуражку и бросал её на пол.
Каждое подразделение отряда имело свой телефонный позывной: шестая застава – «Речник», управление погранотряда – «Наплыв».
Как-то звонит на заставу начальник штаба отряда полковник Ширан. Лейтенант Саблин, в это время находившийся в дежурной комнате, берёт трубку и отвечает:
– Витька Саблин с «Речника» слушает!
– А это Витька Ширан с «Наплыва»…
Немая сцена. А разговор этот происходил по громкоговорящей связи. Солдаты, слышавшие эту «беседу», хохотали несколько дней! С тех пор Витька Саблин с «Речника» стал живой легендой не только Нахичеванского отряда, но и всего Краснознамённого Закавказского пограничного округа…
Расскажу о случае, который запомнился мне на всю жизнь.
1972 год. Суббота, на заставе – банный день. Личный состав, помывшись и поужинав, смотрит кинофильм. Как сейчас помню, картина называлась «Последняя реликвия». Пограничная застава №6 находилась на сложном оперативном направлении и поэтому имела систему С-100, контрольно-следовую полосу и два рубежа перекрытия границы. Расстояние между системой и берегом Аракса (граница проходила по реке Аракс) было около шести километров. Охраняемый участок представлял собой почти ровную местность, и к рубежу вели накатанные дороги, которые позволяли в любую погоду автомашине с пограничниками с большой скоростью и с хорошим опережением выдвинуться на рубеж перекрытия, не давая никаких шансов нарушителю государственной границы уйти за кордон. Многочисленные тренировки периодически подтверждали это.
Но тренировки – тренировками, а в жизни заставы были и настоящие довольно частые сработки, так как застава была ещё и на продуваемом ветрами направлении, и на систему много чего приносило песчаными бурями.
С большим опережением перекрывался дальний рубеж за проволочным заграждением, а уж сзади него последней преградой для нарушителя был Аракс, до которого ему ещё по открытой местности надо было добежать. Опережение или, правильнее сказать, упреждение составляло порядка 20—25 минут, и получалось, что застава ждала это время, пока нарушитель доберётся до Аракса.
В тот день был сильный ветер, и всё время шёл дождь. За вечер и ночь произошло более десяти сработок системы на участке левого фланга, на которые застава неизменно поднималась «В ружьё!», перекрывала рубеж, а тревожная группа отрабатывала возможный след с осмотром сработавшего участка С-100 на предмет обнаружения следов нарушения. Но кроме травы перекати-поле с запутавшимися кусочками тонкой проволоки, которая используется на границе, и той же проволоки на системе, ничего другого не находила. Освобождалась система от травы и проволочек, и после проверки все возвращались на заставу и продолжали смотреть фильм. Система была влажной, что увеличивало количество фальшивых сработок и всегда добавляло хлопот личному составу заставы, а выход в наряды никто не отменял, и перед выходом каждому хотелось отдохнуть, но зуммер-колокол над крыльцом всё надрывался после очередной сработки. Мокрые и усталые пограничники встретили утро с надеждой на то, что уже пора прекратить бегать на сработки, перекрывать, ждать и ни с чем возвращаться. А вот «Последнюю реликвию» досмотрели только в воскресенье.
В 70-е годы на заставе «Пусьян» всё было в норме: застава опрятная, с местными дружили, питание великолепное. Командование заставы постоянно держало во внимании вопросы укрепления дружбы и воспитания местного населения, проводило регулярные встречи с активом добровольной пограничной дружины, состоявшей из жителей приграничного района, нередко выступало перед школьниками близлежащего села, организовывало встречи с пионерами на заставе. Одна из таких встреч и запечатлена на прилагаемом фото.
На участке заставы было много диких гусей и уток (на островах), часто встречались кабаны и зайцы. Мне капитан Лубик при убытии оставил ружьё и целый чемодан с патронами. Зимой я охотился ночью на левом фланге заставы на зайцев. Морозы в иные периоды были и до минус 20. Я одевал полушубок, шапку завязывал снизу, патроны распихивал по карманам, садился в кузов старенького ГАЗ-51 (с фароискателем). Водителем газика был Вася Лебеденко (уволился или в конце 72-го, или в мае 73-го). Привозил я за поездку 5—6 зайцев, отдавал на кухню.
В тёплое время года ловили в Араксе рыбу (сомы, сазаны, кутум). В свой выходной податься было некуда (только к Али в харчевню в посёлке Пусьян), поэтому я брал с собой двух-трёх солдат с заставы и с удочками выезжали на реку. Рыба там не пуганная, я не видел, чтобы иранцы с сопредельной стороны занимались рыбалкой. За одну рыбалку (2—3 часа) застава целую неделю питалась свежей рыбой.
Личный состав всегда гордился службой на «Речнике».
Через некоторое время я был откомандирован в гарнизон нашего отряда, командовал резервной заставой, а в конце января 1974 года перевёлся в Батумский пограничный отряд. С тех пор связь с Нахичеванью была утрачена, но служба в Нахичеванском пограничном отряде запомнилась навсегда.
Пятигорским городским военкоматом я был призван служить в составе пограничных войск. Утром 1 июля 1965 года на автобусе нашу группу призывников отправили в город Ставрополь на сборный пункт, откуда через некоторое время поездом мы выехали до станции Кавказской. В этом месте нашу группу объединили с новобранцами из Ростова-на-Дону и области, и разместили на основной поезд в сторону города Баку. Иначе говоря, нас везли на южные рубежи страны, но куда именно – до последнего момента никто из сопровождающих нас не говорил. Только по прибытии на станцию Нахичевань-на-Араксе нам сказали: приехали.
На машинах нашу группу призывников привезли в гарнизон отряда, сразу напоили горячим чаем, после чего последовали баня, переодевание в военную форму одежды, обед, а вечером мы смотрели кино «Ключи от неба» и наконец-то дождались отбоя. Утром 5 июля 1965 года нам был обьявлен подъём, так для нас начался трёхмесячный учебный пункт.
Конечно, было тяжело, но постепенно стали привыкать к распорядку дня и нагрузкам. По окончании учебного пункта на комиссии нас распределили по заставам. Я и ещё 15 новобранцев были направлены на заставу, которая в те годы носила порядковый номер 6, её буквенный почтовый литер – Ж. Привезли нас туда на грузовой крытой машине. Первое впечатление было неплохим: застава нам понравилась, нас принял начальник заставы майор Евдошенко Николай Николаевич, под началом которого я прослужил почти год. Это был хороший командир, душа-человек, к личному составу всегда обращался уважительно: товарищи пограничники. Заместителем по боевой подготовке на заставе был капитан Кадун Борис Иванович.
Казарма заставы была типовой, как и на многих других заставах. В помещениях тепло и сухо, отопление было централизованное водяное от заставской котельни, которую топили углём. С электроэнергией тоже было всё в порядке. Баня отапливалась кустарником – чавриком, который мы заготавливали на берегу реки Аракс. Столовая и кухня располагались вместе, имели опрятный вид. Кормили на заставе очень хорошо.
В качестве дополнительного питания регулярно выдавалось молоко, поскольку на заставе держали корову. Ухаживал за ней и кормил один из пограничников. На заставе ещё сохранялась конюшня, но лошадей уже не было. Зато была машина ГАЗ-51. Использовалась она для вывоза нарядов на охраняемые участки и днём и в ночное время.
Застава изначально была обнесена забором (дувалом), построенном на глиняном растворе и камне. Со временем вместо него сделали бетонную ограду и мне поручили её штукатурить с обеих сторон. Вот с обеспечением водой на заставе дело обстояло хуже – кругом был солончак, и в колодце вода была солёная. Для питья и приготовления пищи воду привозили в цистерне. На правом фланге в тылу системы С-100 где-то примерно 100—150 метров от неё был источник, из которого постоянно вытекала вода. В русле этого источника была оборудована скважина, позволявшая делать забор воды.
На территории заставы проживали и семьи офицеров. Жён начальника заставы и его заместителя звали Мария, детей на заставе я никогда не видел. Женщины не работали, но иногда выезжали в город Ереван. Размещались семьи офицеров в отдельных домиках на территории заставы.
Застава находилась на равнинной местности, вокруг был пустырь, из-за солончака ничего не росло кроме верблюжьей колючки. Вдалеке были селения: с одной стороны Диадин, а с противоположной стороны примерно в полукилометре от заставы – Пусьян. Рядом с селением Пусьян проходила железная дорога, соединяющая города Ереван и Баку. На станции Пусьян поезд делал остановку. К прибытию поезда пограничный наряд выдвигался для проверки документов у пассажиров, которые выходили на этой станции, а заодно опускали письма пограничников в почтовый ящик поезда.
Расстояние от заставы до заградительной системы и центральных ворот было немалое, где-то примерно около одного километра, а то и больше. В этом был большой минус, так как во время тревоги «В ружьё!» пограничники теряли время на выдвижение к границе. Кроме того, от центральных ворот до границы по реке Аракс расстояние было около двух километров и всё надо было успеть вовремя перекрыть. На центральных воротах всегда в ночное время выставлялся наряд, и это давало шанс на задержание возможного нарушителя границы. Охрана границы осуществлялась выставлением нарядов на наиболее вероятном направлении движения нарушителя. Это был прилегающий к Араксу район, где заградительные сооружения системы С-100 близко располагались от реки, особенно на правом фланге. При этом здесь же, в районе 1—2 участков правого фланга, прижатом к Араксу, находилось небольшое селение Диадин. Этот населённый пункт выглядел очень удручённо своими строениями – глинобитными мазанками. Левый фланг участка заставы более-менее безопасен, там непроходимые камыши и болота. На правом и левом фланге были оборудованы вышки НП.
Меня на службу на посты наблюдения направляли очень редко. Моя служба преимущественно проходила в составе наряда «часовой границы» и начиналась она с проверки определённых участков КСП. В наряд заступал либо с вечера до полуночи, либо с полуночи до утра. В охране границы наряды применяли прибор «Кристалл». Уже к концу моей службы в 1968 году на заставу поступил автомобиль ЗИЛ-130 с прожектором в кузове. Дальность освещения по периметру составляла семь километров, в луче всё видно, как на ладони.
Проверкой состояния и обслуживанием контрольно-заградительной системы С-100 занимались связисты. На заставе их было двое: старший связист и связист. Старший связист готовил, так сказать, себе смену. Примерно в конце 1966 года начальника заставы Евдошенко Н. Н. переводят в отряд на повышение, а вместо него назначили начальником молодого лейтенанта Лубик Василия Ивановича. Радости никакой у личного состава не было, так как нужно было привыкать к другому офицеру, у которого характер и обращение к пограничникам оказались отвратительные. Напишу только одно, что за время службы с ним я забыл слово пограничник. Обращение к нам всем было «товарищи солдаты».
Немного поясню о происшествиях на заставе, как это виделось мне. Пограничник Карелин В. заразился не понятно как чумой, говорили, от грызунов и через три дня умер. Это было в конце 1966 года. Нам, всему личному составу, после этого случая десять дней подряд делали уколы по три раза в день. Хорошо, что всё завершилось нормально. При этом мы продолжали несение службы, изолирования никакого не было. А в самом начале моей службы на заставе в 1965 году молодой пограничник совершил самострел и умер в санчасти отряда через три часа. Прошёл слух, что кто-то научил его, как можно комиссоваться, чтобы не попасть под суд. Но, увы, он не рассчитал, что загнал в патронник патрон с трассирующей пулей.
В свободное от службы и занятий время мы смотрели телевизор, играли в шахматы, занимались на спортплощадке. Я не помню, чтобы к нам на заставу кто-то приехал с концертами или лекциями.
В 1967 и особенно в 1968 годах нас стало беспокоить и довольно часто землетрясение. Дважды, а может и больше, мы просто вылетали наружу в окна в такие моменты, под ногами ощущалось, будто земля уходила из-под нас. Ворота качались, как маятник. Однажды, действуя по тревоге «В ружьё», на повороте в направлении центральных ворот мы едва не перевернулись на машине, так как в эту минуту снова произошло землетрясение.
Так пролетели три года и три месяца службы. Ближе к увольнению мы готовили свою форму одежды, всё подогнали, прошивали погончики, сапоги начищали до невероятного блеска. При убытии с заставы в отряд проводов, как таковых, не было. 30 сентября 1968 года с подъёма я занимался тем, что в помещении заставы «железнил» цементом полы. Ко мне подошёл начальник заставы Лубик В. И. и говорит: «Собирайся, Горбатко», а когда я спросил: «Куда?», то начальник заставы пояснил, что вечером я должен поездом выехать в отряд. Вот и весь ритуал.
Первого октября, а это мой день рождения, я был уволен. Когда наша партия увольняемых ехала на поезде в отряд, было уже темно, а граница вся горела огнями по пути движения состава – это были проводы со стороны оставшихся продолжать службу. 2 октября 1968 года, получив документы увольнения, я покинул пределы войсковой части 2062 – нашего пограничного отряда. Сопровождающим нашей группы уволенных был мой первый начальник заставы, теперь уже подполковник Евдошенко Н. Н.
ПОСТ 46
Пограничная застава 50-х – 70-х годов
в воспоминаниях ветеранов-нахичеванцев
(продолжение).
Пограничная застава «Кивраг» 41 НахПО
Мой отец – Калачев Евгений Васильевич – участник Великой Отечественной войны, ветеран Нахичеванского пограничного отряда, ушёл в вечный дозор в 2000 году. Поэтому воспоминания о той пограничной заставе «Кивраг», на которой он служил, и которая в период его службы в отряде именовалась под №7, попробую изложить я, его сын Виталий, с дополнениями от моего старшего брата – Вячеслава.
В марте 1963 года вся наша семья переехала из Пришиба, где проходил службу отец в 43 пограничном отряде, в Нахичевань, в 41 пограничный отряд, куда его перевели по службе на должность заместителя начальника 7 пограничной заставы «Кивраг» по политчасти.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/stanislav-prudko/zhil-byl-otryad-pogranichnyy-muzey-istorii-41-nahichevans-67641072/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Станислав Прудько
О книге. История границы – история страны.Автор собрал большое количество документальных данных, фото и воспоминаний ветеранов-пограничников о 41 Нахичеванском пограничном отряде войск Краснознамённого Закавказского пограничного округа. В 1992 году отряд первым в пограничных войсках был выведен с территории Азербайджана в Россию.Представляемая книга есть способ увековечивания памяти одной из старейших пограничных частей бывшего СССР.Издание третье, переработанное и дополненное.
Жил-был отряд пограничный
Музей истории 41 Нахичеванского пограничного отряда. Том 5
История —
в узком смысле – изучение всевозможных
источников о прошлом для того, чтобы
установить последовательность событий…
(Википедия)
Автор идеи и составитель сборника – Прудько Станислав Владиславович
Составитель Станислав Прудько
ISBN 978-5-0056-4365-0 (т. 5)
ISBN 978-5-0056-3968-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Пограничники-нахичеванцы!
Рядовые солдаты и сержанты, прапорщики и офицеры – всем нам волею судьбы выпало в разные годы проходить службу в 41 Нахичеванском пограничном отряде Закавказского пограничного округа.
Это всего лишь один из сотен пограничных отрядов, размещённых вдоль всей линии государственной границы СССР. И, как у каждого пограничного отряда, Нахичеванский имеет свою историю – славную, местами грустную, но за все годы существования – незапятнанную.
Доблесть нашего отряда – пограничники, с лучших сторон проявившие себя и во время службы в нашем отряде, и в последующей службе в других регионах страны. Уже в далёкие 20е-30е годы имя нашего пограничного отряда было известно всей стране и положило начало традиции присвоения пограничным заставам имён её героев.
Прошли годы. Закончилось существование пограничного отряда по имени Нахичеванский. Но пока память людей ещё жива, многие вновь и вновь будут возвращаться к периоду своей службы в отряде, к его истории. Перечитывать её наверняка будут наши дети и внуки, знакомясь с военным прошлым своих отцов и дедов. Поможем им в этом.
Я решился создать этот сборник в надежде собрать воедино достоверные сведения о событиях разных лет и о солдатах, сержантах, прапорщиках и офицерах 41 пограничного отряда, дислоцировавшегося в городе Нахичевани Азербайджанской республики. Вне зависимости от периода их службы, а исключительно по желанию самих авторов. За основной рассматриваемый мной период времени взяты годы с 1920 по 1990, т.е. советское время в истории пограничных войск. События позднего периода времени примерно с 1990 года подробно описаны на сайтах интернета в темах пограничных застав отряда, я сделаю попытку всего лишь обобщить и изложить их в краткой форме.
Надеюсь на помощь и поддержку всех пограничников-нахичеванцев в сборе и дополнении новых материалов.
Продолжение постов
Начало – в 1 – 4 томах сборника.
ПОСТ 44
Пограничная застава 50-х – 70-х годов
в воспоминаниях ветеранов-нахичеванцев
(продолжение).
Пограничная застава «Араб-Енгиджа» 41 НахПО
В нашей семье из поколения в поколение передается память о нашем деде, кадровом пограничнике Дынникове Алексее Ивановиче. Один период его военной службы пришёлся на 41 Нахичеванский пограничный отряд НКВД Азербайджанского округа. Об этом периоде я и хочу рассказать читателям в меру сохранившихся у меня документов и фотографий.
Дынников Алексей Иванович родился 11 марта 1900 года в слободе Красный Яр Красноярской волости Камышинского уезда Саратовской губернии (ныне пгт Красный Яр Жирновского района Волгоградской области)
Прервав работу кузнецом, мой дед призывается в июне 1919 года на военную службу. От одних только перечислений воинских частей, в которых довелось служить моему деду, веет духом Гражданской войны, захлестнувшей нашу страну. В его послужном списке значится участие в боевых действиях против Деникина, Врангеля и Махно в Донской, Кубанской областях, Крыму, Херсонской и Екатеринославской губерниях.
Начало службы проходило в 1 Партизанской бригаде тов. Жлобы. Дмитрий Петрович Жлоба – один из командиров Рабоче-крестьянской Красной Армии, участвовавший в боях против Добровольческой и Русской армий, повстанческой армии Махно, а также в действиях по отстранению от власти меньшевистского правительства в Грузии и разоружению национальных формирований на Северном Кавказе.
С декабря 1920 года красноармеец Дынников – в составе 54 кавалерийского полка 9 кавалерийской дивизии РККА, а в сентябре 1925 года завершает свою службу командиром взвода в 7 полку Червоно-Казачьей дивизии РККА. Занятие им командных должностей произошло после прохождения обучения в 1921—1923 годах на Саратовских подготовительных кавалерийских курсах РККА и окончания 1 Крымских командных кавалерийских курсов РККА. В марте 1922 года он вступает кандидатом в члены РКП (б), а в феврале 1925 года он становится членом ВКП (б) в городе Староконстантинове Хмельницкой области.
Масштабное сокращение численности вооружённых сил страны после окончания Гражданской войны коснулось и А. Дынникова, который был демобилизован из армии. Он вернулся на свою малую родину в слободу Красный Яр и был принят на работу заведующим хозяйством волостного исполнительного комитета. Но тяга к кузнечному делу привела его в сентябре 1927 года в город Баку в государственное акционерное общество «Рудметалторг», где он работал кузнецом. К тому же родом из Баку была и его жена. В апреле 1928 года в семье деда родился мальчик, которому дали имя Николай. Это был мой отец. В начале нового 1930 года деда пригласили в городской партийный орган и предложили возглавить городскую базу «Союзмясо». На самоотвод в виде реплики «– я же кузнец, красный командир, в этом ничего не смыслю» последовало решение: «– ты честный человек, коммунист, справишься!». А. Дынникову вручили печать, амбарную книгу, наган и напутствие: «– Твоего предшественника расстреляли за воровство».
В мае 1932 года А. Дынникова призывают из запаса на военную службу, чему мой дед был очень рад, и направляют в 41 Нахичеванский пограничный отряд Азербайджанского округа ОГПУ на должность помощника начальника заставы «Араб-Енгиджа». В воспоминаниях деда иногда упоминалось, что в тот период начальником пограничного отряда был Коркин, у него в петлице гляделся «ромб». От деда нашей семье передались такие упоминания названий местности, как селение Араб-Енгиджа, река Арпачай, селение Диадин.
Сын деда, – мой отец Николай Алексеевич Дынников, – делясь в преддверии дня пограничника в 1999 году воспоминаниями корреспонденту газеты «Вечерний Волгоград», рассказывал о первых днях пребывания на заставе: «Первый день на заставе в свои четыре года помню, потому что, во-первых, в этот день на заставе была тревога – нарушили границу, во-вторых, – я чуть не упал с коня. Возвращаясь с дозора, отец отпустил подпруги, чтобы животному легче дышалось. А я выбежал ему навстречу с протянутыми ручонками. В порыве чувств отец подхватил меня на руки и посадил на коня. Но тот, не потерпев такого „седока“, встал на дыбы. Седло поехало. Неимоверным усилием удалось отцу удержать седло и успокоить животное. С тех пор я сторонился коней».
Несколько лет на заставе не было сверстников сыну моего деда, т.е., моему отцу. Главными игрушками моего отца были сначала гильзы и патроны, затем настоящее оружие. Первый раз дед дал своему сыну выстрелить из винтовки в шесть лет, подложив под приклад сложенную куртку для смягчения отдачи.
Бытовые условия для проживания на заставе были суровыми. Более полугода семья моего деда проживала… в конюшне. Для этого были освобождены два крайних стойла: в одном был «кабинет» начальника заставы, а в другом «жилая комната» для него, жены и ребёнка. Далее за ширмой из простыней размещались кони. Первые три класса школы маленький Николай постигал на заставе под обучением мамы, затем урывками учился в разных школах, а начиная с пятого класса, – в интернате в Баку.
В сентябре 1933 года деда назначают начальником пограничной заставы «Араб-Енгиджа», а в июне 1936 года ему присваивают воинское звание «лейтенант». Из своей службы на заставе дед вспоминал один эпизод. Во время отпуска деда его обязанности исполнял помощник Громадский (или Громацкий). Громадский был старшиной заставы. Однажды ему доложили, что лошади через Аракс ушли в Иран. Он, как был в трусах, накинув через плечо клинок и одев зелёную фуражку, оседлал дедову лошадь, и поскакал на ту сторону через мост, мимо сопредельной стражи. На сопредельной стороне тоже, наверное, знали лошадь начальника заставы и его помощника, поэтому не предприняли никаких мер. А может, опешили от такой дерзости. Тем не менее, ушедшие кони были возвращены. Громадский получил сколько-то суток ареста, но всё обошлось. Хотя дед по возвращению ему говорил, что могли и посадить. На что тот отвечал «– Что так сидеть – за лошадьми не усмотрел, что эдак – за нарушение границы. А так хоть спокойней, что кони дома». К слову, конь начальника заставы был приметным. Эту кобылицу дед сам отбил от табуна и объездил. Светлой масти, по имени Жрица, она с седоком занимала призовые места в Нахичеванском отряде на скачках. После того, как дед два раза на ней выиграл окружные скачки, её забрали для племенного воспроизводства.
Мой дед был физически крепок, постоянно уделял время спорту, занимался французской борьбой, потом её стали называть классической. Каждое утро после сна дед брал пистолет и несколько минут навскидку целился в нарисованную на стене метку. При проверке комиссией состояния боевой подготовки личного состава заставы ему был задан вопрос от инспектора: « – А как стреляет сам начальник?», на что дед ответил: « – На заказ. Куда укажете, туда и попаду». Я уж не знаю, какая была выбрана мишень, но, со слов отца, проверяющие остались довольны результатами. Дед стрелял из личного оружия (а у него имелись Наган, Маузер, ТТ) очень хорошо. Хотя у него и были проблемы с правым глазом – плохо видел со времени Гражданской войны. Поэтому, стреляя с правой руки, разворачивал голову, целясь левым глазом. Медкомиссии как-то изловчился проходить.
29 июня 1936 года Дынникову А. И. присваивается воинское звание «лейтенант». А уже в октябре этого же года его назначают помощником уполномоченного 41 Нахичеванского пограничного отряда НКВД с переводом в город Нахичевань-на-Араксе.
В сентябре 1937 года лейтенанту Дынникову присваивается очередное воинское звание «старший лейтенант». За год службы в занимаемой должности старший лейтенант Дынников получил новые необходимые знания и навыки, освоился с организацией охраны границы на ряде участков пограничного отряда. И в декабре 1937 года его назначают помощником начальника штаба 4 пограничной комендатуры «Джульфа», а с сентября 1938 года – комендантом погранучастка 4 пограничной комендатуры «Джульфа» 41 Нахичеванского пограничного отряда.
В марте 1941 года мой дед получает перевод к новому месту службы – комендантом 2 пограничного участка 2 пограничного отряда войск НКВД, город Калараш Молдавской ССР. До начала войны оставалось три месяца.
Призвался я в армию в ноябре 1961 года Мелекесским горвоенкоматом Ульяновской области, но отправили меня только с третьей попытки. Дважды меня довозили до областного центра и дважды возвращали назад, говорили, что не было «покупателей», как в простонародье называли армейские группы отбора и сопровождения призывников к месту будущей службы. Девятого ноября меня, наконец, призвали окончательно, посадили в маленький автобус (нас, призывников из города, было человек пятнадцать), привезли в город Ульяновск на областной сборный пункт. Там мы повторно прошли медицинскую комиссию, после чего нас посадили в вагоны и состав пошёл вдоль Волги в сторону Астрахани. Состав был из пассажирских вагонов, по пути следования в него садились новые партии призывников. Нашу команду из Мелекесса сопровождал старшина-пограничник сверхсрочник (для нас он казался пожилым). Везли нас несколько дней. В пути кормили горячей пищей. Когда выезжали из Ульяновска, был лёгкий морозец, деревья стояли голые, а когда стали подъезжать к Баку – кругом зелень, на деревьях фрукты. На станциях, где наш состав делал остановку, местные жители окружали вагоны, предлагали купить у них фрукты или обменять на одежду. Некоторые снимали с себя фуфайки, бросали продавцам, получали взамен ведро айвы, приняв её за яблоки и, пожевав, выбрасывали из вагона. По пути состав пустел, партии призывников высаживали, а состав шёл дальше.
В Нахичевань нас привезли, когда было уже темно, и на перроне горел свет. У железнодорожного вокзала нас ждала машина, крытая брезентом. На этой машине нас повезли по тёмному городу. Естественно, в темноте под брезентом, который закрывал обзор, мы не могли увидеть Нахичевань, поэтому у меня осталось самое смутное представление о нём. Нас провезли через ворота КПП к бане, здесь прямо на улице при тусклом свете лампочки остригли. Из бани мы вышли переодетые в солдатскую форму и не узнавали друг друга.
Нас распределили по ротам и взводам и развели по помещениям. Я попал во вторую роту в первый взвод. Эта рота располагалась в бывшей кавалерийской конюшне. Спали на деревянных в два яруса нарах, моё место было внизу. Матрасы и наволочки были наполнены соломой, их приготовили для нас призывники, которые приехали раньше. На следующий день нас привели на дровяной склад, где лежала куча соломы, и мы тоже наполняли ею матрасы и наволочки для тех, кого привезут сегодня или завтра.
Гарнизон отряда располагался на возвышенности. Рядом через дувал (глиняный забор) была танковая часть. Почему-то солдат, служащих в этой части, пограничники называли «кочкарями». С другой стороны отряда внизу было селение Алиабад. Вдали, там, где предполагалась граница, виднелись заставы.
Командовал пограничным отрядом подполковник Собко Василий Кондратьевич, но уже ближе к осени 1962 года его сменил подполковник Насиров Мустафа Джафарович.
Начались занятия на учебном пункте. Командиры гоняли нас от души, гимнастёрка не успевала просыхать от пота. Но вот занятия окончены, 31 декабря принята присяга, солдат распределяют и развозят по пограничным заставам. Меня оставляют в отряде на курсах связистов. Примерно через месяц после окончания курсов меня направляют служить на заставу, которая числилась под номером 5, на которой я и прослужил до увольнения после окончания срока службы.
На заставе меня встретили хорошо. Из офицеров на заставе были два капитана: начальник заставы Тимофеев Тимофей Афанасьевич и заместитель по политчасти. Тимофеев Т. А. в памяти остался, как замечательный офицер и воспитатель.
(Примеч. С. Прудько: Осенью 1963 года прежнего замполита перевели на другое место службы, некоторое время должность не была занята. Но затем на должность замполита заставы прибыл из Баку после окончания курсов младших лейтенантов Козырь Виктор Михайлович. В сентябре 1965 года на заставу был назначен ещё один офицер заместителем по боевой подготовке – выпускник училища лейтенант Лазашвили Буду Захарович. Со временем, прослужив ещё замполитом РСП, старший лейтенант Козырь В. М. назначается начальником этой заставы. В этой должности его менял старший лейтенант Петров Иван Михайлович).
Старшина заставы был сверхсрочнослужащим. Начальник заставы Тимофеев – семейный, у него была жена и двое детей близнецов мальчиков лет пяти. Одного звали Олегом, а другого не помню. Они были так похожи друг на друга, что мы не могли их различить. Когда что-то набедокурят, так не поймёшь, кто. Однажды, в драке один рассёк бровь другому, только после этого мы стали их различать. Жена работала учителем в соседнем селе. Добиралась до школы по-всякому: то на машине, то на лошади, а то и пешком.
5 погранзастава располагалась в 500 метрах от реки Аракс. В километре от заставы, в тылу, находилось ближайшее к заставе село Араб Енгиджа. Железная дорога проходила примерно в пяти километрах от заставы, поэтому проходящих поездов не было видно, мы определяли их движение только по шуму.
Территория заставы имела прямоугольную форму, окружена дувалом, имела въездные ворота с тыла. Из строений было кирпичное здание казармы, дом для семей офицеров, склад, баня. Конюшня и свинарник были деревянными. Во дворе стояла деревянная вышка, которой мы уже не пользовались. Металлическая вышка часового заставы стояла за дувалом. Во дворе был спортгородок, волейбольная площадка.
На заставу было подведено электричество, имелась скважина с питьевой водой, которую насосом закачивали в металлическую ёмкость, а оттуда она самотёком шла потребителям. В зимнее время случалось, что водопровод замерзал, и воду для кухни приходилось качать вручную пожарной помпой.
В холодное время строения заставы отапливались котельной. Особенно запомнились холода в 1964 году.
Вход в здание заставы был в середине её длинной части.
При входе, справа по коридору, располагалась комната дежурного по заставе, а слева канцелярия начальника заставы. В правой половине здания было спальное отделение личного состава. Столовая и кухня находились в левом торце здания.
На территории заставы росли деревья. У волейбольной площадки стояли лавочки для болельщиков.
Летний навес для лошадей и питомник для собак были за дувалом, проход к ним осуществлялся через калитку.
На заставе была машина, которую использовали при действиях по тревоге, для смены нарядов и т. д., но машина часто ломалась и стояла на ремонте, и тогда нам приходилось бегать. Из трёх лошадей на заставе только одна ходила под седлом. На ней ездил начальник заставы, а иногда ездил я к поезду за спецпочтой. Две другие лошади использовались по хозяйству, их впрягали в бричку.
Личный состав заставы состоял из 50 человек. В отделении службы собак было четыре собаки, они закреплены за вожатыми, которые ухаживали за ними. Командовал этим отделением сержант – мой одногодок. У него была собака по кличке «Икар», которая брала след давностью до восьми часов.
Поросят держали в конюшне, за ними и за лошадьми присматривал конюх. Хлеб пекли сами, в печи в специальных формах. На третьем году нашей службы хлеб стали привозить из отряда. Повара и хлебопёки учились кухонному мастерству у старших товарищей, и когда те увольнялись в запас, вставали на их место и тоже готовили себе смену.
Готовили на заставе хорошо. Кроме продуктов, положенных по раскладке, на стол попадала рыба, выловленная бреднем в Араксе, мясо кабанов, убитых любителем охоты начальником заставы, да и своя домашняя живность подрастала. Огорода на заставе не было.
Протяжённость линии границы, охраняемой нашей заставой, составляла пять километров. Правый фланг – три и левый – два километра. По участку правого флага протекала река Арпа-чай, которая впадала в реку Аракс. Через Арпа-чай был перекинут деревянный пешеходный мостик, который смыло весной. Построили мост покрепче, на бетонных столбах, но и его подняло водой и унесло. Тогда построили мост в третий раз, теперь уже для проезда автотранспорта и с опорами для заградительной системы С-100. В периоды, когда мост разрушался, на противоположную сторону реки мы переправлялись на лодке по канату. Из инженерно-технических сооружений, применяемых на заставе, была система С-100, КСП, вышка поста наблюдения на правом фланге и вышка часового у заставы. Службу несли такие наряды, как часовой границы, пост наблюдения, секрет, дозор, часовой заставы, дежурный по заставе.
Местность заставы была низменной и без резиновых сапог порой невозможно обойтись.
Весной участок подтапливало, нижние нити системы С-100 оказывались в воде, поэтому на некоторый период времени мы вынуждены были отключать систему. На левом фланге, помнится, протекал ручей, так от него до стыка с соседней шестой заставой было несколько метров. Стык с четвёртой заставой я точно не помню, где-то недалеко от вышки правого фланга.
Своего стрельбища на заставе не было, стрелять ездили на первую заставу. Кроме огневой подготовки на заставе проводились занятия с личным составом по пограничной, политической и физической подготовке. Пограничников, отличившихся в службе и учёбе, награждали нагрудными знаками «Отличный пограничник» и «Отличник Советской Армии», а также почётными грамотами. Награждения проводились в торжественной обстановке перед строем.
Форменной одеждой мы были обеспечены полностью. На всякую погоду у нас была своя одежда. Сапоги резиновые, ботинки, валенки, галоши, плащи, бушлаты, шинели, полушубки, тулупы, фуражки, шапки, панамы. Для жаркого времени года у нас была субтропическая форма, которую мы называли «мобутовка».
Эта форма состояла из гимнастёрки с короткими рукавами и отложным воротничком, брюк, штанины которых внизу застёгивались на пуговицу, ботинок и панамы. Гимнастёрка заправлялась в брюки под ремень.
Между системой С-100 и берегом Аракса местные колхозники выпасали скот и сеяли кукурузу. У пастухов и работников имелись пропуска для работы на границе.
Полакомиться кукурузой приплывали кабаны с сопредельной стороны, здесь их и «встречал» временами наш начальник заставы. Добытые трофеи он отдавал не только на кухню, но и делился с личным составом соседней заставы «Алышлар-Норашен» (№4), где был начальником офицер Баскаков.
Увольнений на выходные дни у нас не было, и если кому-то из нас предоставлялся выходной день, то его проводили на заставе. Жили дружно одной семьёй. Много времени мы проводили на спортгородке. Играли в волейбол, ездили на соседнюю заставу «Пусьян» играть в футбол. В 1964 году на одну из встреч по футболу ездили с нами жена замполита Козырь Раиса Алексеевна вместе с детьми Александром и Натальей болеть за нашу команду. Вместе с ней была жена начальника 6 заставы майора Евдошенко.
На заставе ещё не было стационарного кинопроектора, и мы с большой радостью встречали приезд кинопередвижки из отряда. Кино показывали в спальном помещении заставы. Не всегда удавалось просмотреть фильм до конца: то сигнал «в ружьё» прозвучит, то придёт дежурный по заставе и позовёт на службу. Приезжали на заставу из отряда школьники с концертом.
Свои профессиональные знания связиста мне передал сослуживец старшего года призыва из Дагестана, хороший специалист и хороший человек. А на заставе «Алышлар-Норашен» связистом служил мой земляк. Мне пришлось однажды несколько дней замещать его на той заставе.
Наступил срок увольнения. Особых торжеств по этому поводу не проводилось. Вечером состоялся прощальный ужин, а утром пришла машина, мы попрощались и уехали в отряд. Там нам вручили грамоты.
Из отряда нас – группу увольняемых, привезли на железнодорожный вокзал Нахичевани, посадили в поезд и повезли в Баку. Нас сопровождал офицер отряда, у которого были наши документы. В Баку мы получили свои документы и билет на поезд в родные края.
Я горжусь, что мне выпала честь служить в пограничных войсках на самом её переднем крае на пограничной заставе.
Рогожкин Виктор Петрович
ПОСТ 45
Пограничная застава 50-х – 70-х годов
в воспоминаниях ветеранов-нахичеванцев
(продолжение).
Пограничная застава «Пусьян» 41 НахПО
Порой странная складывается ситуация: была в составе пограничного отряда до 1974 года 6-я пограничная застава, пограничники служили на ней, охраняли конкретный участок государственной границы. Но в связи с экспериментом по охране границы сменными погранзаставами, либо по какой другой причине личный состав данной заставы разместили по двум смежным заставам, а территорию, служебные и бытовые помещения законсервировали. И в дальнейшем к ним не возвращались.
Теперь, спустя многие годы, так и не удаётся восстановить ход событий тех лет, определить на карте точное месторасположение заставы, найти её фотографии.
В некоторой степени этот пробел восполняют воспоминания пограничников, служивших на этой заставе в 60-х годах.
Осенью 1962 года после окончания в отряде учебного пункта я прибыл на заставу №5, где прослужил несколько месяцев, а затем меня направили в отряд в школу сержантского состава (ШСС), занятия в которой начинались с 1 января 1963 года. В школе начальником был майор Крымский, заместителем по боевой подготовке у него был капитан Евдошенко, а старшиной школы был старшина Долгополов. Начальником отряда в то время был подполковник Насиров М. Д. Комендатур у нас не было.
В 1963 году я в группе с остальными окончил обучение в ШСС, всем нам было присвоено звание ефрейтор и наш выпуск привлекли к работе на учебном пункте в связи с прибытием молодого пополнения майского призыва. Примерно через два месяца обучение молодых призывников завершилось, они были направлены по заставам. А мы, курсанты ШСС, приступили к сдаче экзаменов по итогам обучения в школе. По результатам экзаменов мне присвоили звание младший сержант и примерно в августе-сентябре 1963 года направили для прохождения дальнейшей службы на заставу №6.
За период обучения в ШСС и работы на учебном пункте у меня было много хороших друзей.
С некоторыми из них мне довелось продолжать службу на заставе. Так, рядовой Маслак был хорошим спортсменом, увлекался футболом и был в составе футбольной сборной отряда. Виктор Слёта – мастер спорта по гимнастике, до службы в армии он был директором ДЮСШ, имел высшее образование. Слёта уволился раньше нас – через два года службы, так как имел высшее образование.
На заставе нас встречал капитан Евдошенко, которого после направления курсантов на учебный пункт назначили начальником этой заставы. Спустя некоторое время ему присвоили звание майор. Одновременно с ним на заставу приехал и старший сержант Брагин, которого капитан Евдошенко сразу назначил старшиной заставы.
Первоначально меня назначили командиром первого отделения. Фамилии других офицеров заставы сейчас не могу вспомнить, а так, в лицо – все перед глазами стоят. Старшиной заставы, как я выше писал, был назначен старший сержант Брагин. В 1964 году меня вместо него назначили старшиной заставы.
Сама территория заставы находилась в 500 метрах от железнодорожной станции Пуссиани в сторону границы, а сразу за железной дорогой располагалось селение Пусьян.
По железной дороге регулярно и ежедневно ходил поезд Ереван-Баку, пригородные поезда, и много товарняков. Тянули вагоны наполовину паровозы и тепловозы. К поездам у нас нарядов не было, их сопровождала РСП нашего отряда, располагавшаяся в Ильичёвске. Вдоль границы проходила линия заграждений С-100, обслуживаемая обыкновенным нарядом из связистов. Охрану границы застава осуществляла разными видами нарядов. Наряды на границу выходили в составе двух пограничников. КСП проверялась постоянно нарядами, передвигающимися вдоль полосы к месту несения службы, и несколько раз в сутки выходил на проверку полосы специальный наряд. По времени проверки КСП определённой системы не было. Полоса КСП обрабатывалась обыкновенно: пололи сорняки тяпками, боронами бороновали, профилировщиком из уголков выполняли гребешки на полосе. Всё это делалось вручную.
6я застава – это была обыкновенная, типовая застава. Здание казармы точно такое же, как и на 4,7,11 заставах. Само здание было вновь построено где-то в 1960—1961 годах. Где до этого располагалось предыдущее здание казармы – я не знаю. Прилегающая местность – равнинная, до линии границы не более трёх километров. На заставе был грузовой бортовой автомобиль с полутентом, две лошади кавалерийских и две – обозных. Шесть служебных собак, две коровы, четыре-шесть свиней. Часто мы ловили рыбу, которой было уйма, сдавали её в отряд, в результате чего мы питанием были обеспечены отлично, так как в счёт сданной рыбы из отряда по нашей заявке присылали продукты.
Двор заставы ограждён дувалом, а все хозяйственные постройки располагались за ним. О живности я уже писал, добавлю только, что ухаживали за ней мы сами, всё это вместо хозработ: одни мыли полы, другие – кто и коров доит и свиней кормит.
Женщины на заставе сидели дома, не работали из-за отсутствия возможностей. Дети офицеров учились в интернатах, а летом их отправляли к бабушкам. У нас на заставе была кинопередвижка и если была проходимой дорога, то раз в две недели показывали привезённое кино. А лента с фильмом «Застава в горах» у нас была своя и вот иногда, когда на длительное время дороги выходили из строя, приходилось крутить этот фильм. Была радиола, телевизора не было. А вот провинившимся мы крутили пластинку с речью В.И.Ленина «Что такое Советская власть». В целом, служба есть служба, мы занимались серьёзным делом. Поэтому, наверное, и не было дедовщины, самоволок, пьянства и всех других нехороших поступков на заставе. Дружба была крепкая, мы друг о друге знали практически всё. Даже, если в письмах не было ничего интимного, мы, прочитав полученное письмо, оставляли его в дежурке открытым. Помещение заставы отапливалось котлом и батареями. Кухня у нас классная: большая дровяная плита, газовая плита с привозным баллоном, четыре холодильника (два – на кухне и два – на складе). На заставе была своя хлебопекарня, которой пользовались в период бездорожья. Жена начальника заставы Евдошенко в праздники всегда помогала на кухне, результатом её помощи были у нас пирожки, булочки, торты, и т. д. Вода на заставе была привозной, её доставляли пивной бочкой из горного ручья за селением Пусьян. В заставском колодце вода солёная и непригодная для питья. Внутри казармы заставы были просторные спальные помещения, над каждой кроватью находился полог. Перед сном на улице мы мазались мазью от комаров и москитов. За время службы на заставе нам тоже рассказывали о случае гибели всего личного состава заставы, происшедшем якобы где-то на другой заставе, говорили, что на одной из этих застав выжил один солдат, спрятавшись в котёл. Утверждать или отрицать не буду – не знаю уверенно. В 1964 году нарядом нашей заставы был задержан нарушитель границы, который прямо днём шёл из-за рубежа на нашу территорию. Наш пограннаряд снялся с вышки наблюдения и задержал его. За это задержание старшего наряда Ушакова наградили медалью «За отличие в охране государственной границы СССР», ему был предоставлен краткосрочный отпуск с выездом на родину.
Лично я был хорошо знаком с бригадиром небольшого селения около границы, кажется, Диадин. Нас связывали хозяйственные вопросы в то время, когда я был старшиной заставы. У нас с ним были довольно хорошие отношения, он даже меня на свадьбу своего сына приглашал. Когда наш призыв заканчивал свой срок службы на заставе, то уезжающих готовили всей заставой, даже сапоги утюгом гладили и пассатижами делали «гармошку». А в день выезда на заставе проводилось построение и прощание, устраивался праздничный обед для всех. Моя пограничная служба на заставе закончилась в октябре 1965 года.
P.S. Мы – это я и ещё семь моих друзей из города Марганец – в военкомате упросили направить нас для прохождения службы на границу, т.е. в пограничные войска, и нам пошли навстречу. И вот, если бы время вернулось, и меня спросили бы вновь: где желаешь служить, – не задумываясь, я снова попросился бы на границу.
* * *
От С.Прудько: 28 мая 2013 года ушёл в вечный дозор наш сослуживец по 41 погранотряду Владимир Иванович Вахненко. Он начинал свою офицерскую службу на заставе «Пусьян» (№6) и я, конечно же, не мог упустить такого случая разговорить его об этом периоде времени. Несколько раз Владимир делился отдельными воспоминаниями, но собрать всё воедино в цельный рассказ так и не успел.
Я сделаю попытку объединить все фрагменты его сообщений и рассказать о заставе «Пусьян», как она виделась глазами Владимира Вахненко.
В 1972 году я окончил Московское высшее пограничное командное училище и после завершения своего отпуска прибыл в августе того же года в 41 Нахичеванский пограничный отряд. Начальником пограничного отряда только-только стал полковник Каледин Валентин Петрович, а начальником штаба отряда уже несколько лет был полковник Ширан Виктор Феодосьевич. О них обоих у меня сложились самые добрые воспоминания.
Распределён я был на пограничную заставу «Пусьян» (№6) в должности заместителя начальника заставы по боевой подготовке.
Начальником этой заставы был опытный командир-капитан Василий Иванович Лубик (впоследствии он был переведён на повышение в отдел кадров нашего округа, а его на заставе сменил майор Кадун). Капитан Лубик многому научил в начале моей офицерской службы.
С первых дней пребывания на нахичеванской земле ощутил особенности климата, сочетающего суровые морозы с жестокой жарой в летние месяцы, что делало службу на границе непростой.
Запомнился замполит заставы Виктор Саблин – офицер из числа «двухгадюшников», так в пограничной среде называли офицеров, призванных на короткий срок. В те времена из-за нехватки на границе офицерского состава на советских предприятиях проводился набор для прохождения службы на заставах сроком на два года. Призванные на службу люди проходили краткосрочную подготовку, получали звание младшего лейтенанта – и вперёд.
У Виктора была одна странная привычка: в разговоре он никогда не смотрел на собеседника, его взгляд всегда был куда-то «под потолок». Когда он бурно на что-то реагировал, то снимал с головы фуражку и бросал её на пол.
Каждое подразделение отряда имело свой телефонный позывной: шестая застава – «Речник», управление погранотряда – «Наплыв».
Как-то звонит на заставу начальник штаба отряда полковник Ширан. Лейтенант Саблин, в это время находившийся в дежурной комнате, берёт трубку и отвечает:
– Витька Саблин с «Речника» слушает!
– А это Витька Ширан с «Наплыва»…
Немая сцена. А разговор этот происходил по громкоговорящей связи. Солдаты, слышавшие эту «беседу», хохотали несколько дней! С тех пор Витька Саблин с «Речника» стал живой легендой не только Нахичеванского отряда, но и всего Краснознамённого Закавказского пограничного округа…
Расскажу о случае, который запомнился мне на всю жизнь.
1972 год. Суббота, на заставе – банный день. Личный состав, помывшись и поужинав, смотрит кинофильм. Как сейчас помню, картина называлась «Последняя реликвия». Пограничная застава №6 находилась на сложном оперативном направлении и поэтому имела систему С-100, контрольно-следовую полосу и два рубежа перекрытия границы. Расстояние между системой и берегом Аракса (граница проходила по реке Аракс) было около шести километров. Охраняемый участок представлял собой почти ровную местность, и к рубежу вели накатанные дороги, которые позволяли в любую погоду автомашине с пограничниками с большой скоростью и с хорошим опережением выдвинуться на рубеж перекрытия, не давая никаких шансов нарушителю государственной границы уйти за кордон. Многочисленные тренировки периодически подтверждали это.
Но тренировки – тренировками, а в жизни заставы были и настоящие довольно частые сработки, так как застава была ещё и на продуваемом ветрами направлении, и на систему много чего приносило песчаными бурями.
С большим опережением перекрывался дальний рубеж за проволочным заграждением, а уж сзади него последней преградой для нарушителя был Аракс, до которого ему ещё по открытой местности надо было добежать. Опережение или, правильнее сказать, упреждение составляло порядка 20—25 минут, и получалось, что застава ждала это время, пока нарушитель доберётся до Аракса.
В тот день был сильный ветер, и всё время шёл дождь. За вечер и ночь произошло более десяти сработок системы на участке левого фланга, на которые застава неизменно поднималась «В ружьё!», перекрывала рубеж, а тревожная группа отрабатывала возможный след с осмотром сработавшего участка С-100 на предмет обнаружения следов нарушения. Но кроме травы перекати-поле с запутавшимися кусочками тонкой проволоки, которая используется на границе, и той же проволоки на системе, ничего другого не находила. Освобождалась система от травы и проволочек, и после проверки все возвращались на заставу и продолжали смотреть фильм. Система была влажной, что увеличивало количество фальшивых сработок и всегда добавляло хлопот личному составу заставы, а выход в наряды никто не отменял, и перед выходом каждому хотелось отдохнуть, но зуммер-колокол над крыльцом всё надрывался после очередной сработки. Мокрые и усталые пограничники встретили утро с надеждой на то, что уже пора прекратить бегать на сработки, перекрывать, ждать и ни с чем возвращаться. А вот «Последнюю реликвию» досмотрели только в воскресенье.
В 70-е годы на заставе «Пусьян» всё было в норме: застава опрятная, с местными дружили, питание великолепное. Командование заставы постоянно держало во внимании вопросы укрепления дружбы и воспитания местного населения, проводило регулярные встречи с активом добровольной пограничной дружины, состоявшей из жителей приграничного района, нередко выступало перед школьниками близлежащего села, организовывало встречи с пионерами на заставе. Одна из таких встреч и запечатлена на прилагаемом фото.
На участке заставы было много диких гусей и уток (на островах), часто встречались кабаны и зайцы. Мне капитан Лубик при убытии оставил ружьё и целый чемодан с патронами. Зимой я охотился ночью на левом фланге заставы на зайцев. Морозы в иные периоды были и до минус 20. Я одевал полушубок, шапку завязывал снизу, патроны распихивал по карманам, садился в кузов старенького ГАЗ-51 (с фароискателем). Водителем газика был Вася Лебеденко (уволился или в конце 72-го, или в мае 73-го). Привозил я за поездку 5—6 зайцев, отдавал на кухню.
В тёплое время года ловили в Араксе рыбу (сомы, сазаны, кутум). В свой выходной податься было некуда (только к Али в харчевню в посёлке Пусьян), поэтому я брал с собой двух-трёх солдат с заставы и с удочками выезжали на реку. Рыба там не пуганная, я не видел, чтобы иранцы с сопредельной стороны занимались рыбалкой. За одну рыбалку (2—3 часа) застава целую неделю питалась свежей рыбой.
Личный состав всегда гордился службой на «Речнике».
Через некоторое время я был откомандирован в гарнизон нашего отряда, командовал резервной заставой, а в конце января 1974 года перевёлся в Батумский пограничный отряд. С тех пор связь с Нахичеванью была утрачена, но служба в Нахичеванском пограничном отряде запомнилась навсегда.
Пятигорским городским военкоматом я был призван служить в составе пограничных войск. Утром 1 июля 1965 года на автобусе нашу группу призывников отправили в город Ставрополь на сборный пункт, откуда через некоторое время поездом мы выехали до станции Кавказской. В этом месте нашу группу объединили с новобранцами из Ростова-на-Дону и области, и разместили на основной поезд в сторону города Баку. Иначе говоря, нас везли на южные рубежи страны, но куда именно – до последнего момента никто из сопровождающих нас не говорил. Только по прибытии на станцию Нахичевань-на-Араксе нам сказали: приехали.
На машинах нашу группу призывников привезли в гарнизон отряда, сразу напоили горячим чаем, после чего последовали баня, переодевание в военную форму одежды, обед, а вечером мы смотрели кино «Ключи от неба» и наконец-то дождались отбоя. Утром 5 июля 1965 года нам был обьявлен подъём, так для нас начался трёхмесячный учебный пункт.
Конечно, было тяжело, но постепенно стали привыкать к распорядку дня и нагрузкам. По окончании учебного пункта на комиссии нас распределили по заставам. Я и ещё 15 новобранцев были направлены на заставу, которая в те годы носила порядковый номер 6, её буквенный почтовый литер – Ж. Привезли нас туда на грузовой крытой машине. Первое впечатление было неплохим: застава нам понравилась, нас принял начальник заставы майор Евдошенко Николай Николаевич, под началом которого я прослужил почти год. Это был хороший командир, душа-человек, к личному составу всегда обращался уважительно: товарищи пограничники. Заместителем по боевой подготовке на заставе был капитан Кадун Борис Иванович.
Казарма заставы была типовой, как и на многих других заставах. В помещениях тепло и сухо, отопление было централизованное водяное от заставской котельни, которую топили углём. С электроэнергией тоже было всё в порядке. Баня отапливалась кустарником – чавриком, который мы заготавливали на берегу реки Аракс. Столовая и кухня располагались вместе, имели опрятный вид. Кормили на заставе очень хорошо.
В качестве дополнительного питания регулярно выдавалось молоко, поскольку на заставе держали корову. Ухаживал за ней и кормил один из пограничников. На заставе ещё сохранялась конюшня, но лошадей уже не было. Зато была машина ГАЗ-51. Использовалась она для вывоза нарядов на охраняемые участки и днём и в ночное время.
Застава изначально была обнесена забором (дувалом), построенном на глиняном растворе и камне. Со временем вместо него сделали бетонную ограду и мне поручили её штукатурить с обеих сторон. Вот с обеспечением водой на заставе дело обстояло хуже – кругом был солончак, и в колодце вода была солёная. Для питья и приготовления пищи воду привозили в цистерне. На правом фланге в тылу системы С-100 где-то примерно 100—150 метров от неё был источник, из которого постоянно вытекала вода. В русле этого источника была оборудована скважина, позволявшая делать забор воды.
На территории заставы проживали и семьи офицеров. Жён начальника заставы и его заместителя звали Мария, детей на заставе я никогда не видел. Женщины не работали, но иногда выезжали в город Ереван. Размещались семьи офицеров в отдельных домиках на территории заставы.
Застава находилась на равнинной местности, вокруг был пустырь, из-за солончака ничего не росло кроме верблюжьей колючки. Вдалеке были селения: с одной стороны Диадин, а с противоположной стороны примерно в полукилометре от заставы – Пусьян. Рядом с селением Пусьян проходила железная дорога, соединяющая города Ереван и Баку. На станции Пусьян поезд делал остановку. К прибытию поезда пограничный наряд выдвигался для проверки документов у пассажиров, которые выходили на этой станции, а заодно опускали письма пограничников в почтовый ящик поезда.
Расстояние от заставы до заградительной системы и центральных ворот было немалое, где-то примерно около одного километра, а то и больше. В этом был большой минус, так как во время тревоги «В ружьё!» пограничники теряли время на выдвижение к границе. Кроме того, от центральных ворот до границы по реке Аракс расстояние было около двух километров и всё надо было успеть вовремя перекрыть. На центральных воротах всегда в ночное время выставлялся наряд, и это давало шанс на задержание возможного нарушителя границы. Охрана границы осуществлялась выставлением нарядов на наиболее вероятном направлении движения нарушителя. Это был прилегающий к Араксу район, где заградительные сооружения системы С-100 близко располагались от реки, особенно на правом фланге. При этом здесь же, в районе 1—2 участков правого фланга, прижатом к Араксу, находилось небольшое селение Диадин. Этот населённый пункт выглядел очень удручённо своими строениями – глинобитными мазанками. Левый фланг участка заставы более-менее безопасен, там непроходимые камыши и болота. На правом и левом фланге были оборудованы вышки НП.
Меня на службу на посты наблюдения направляли очень редко. Моя служба преимущественно проходила в составе наряда «часовой границы» и начиналась она с проверки определённых участков КСП. В наряд заступал либо с вечера до полуночи, либо с полуночи до утра. В охране границы наряды применяли прибор «Кристалл». Уже к концу моей службы в 1968 году на заставу поступил автомобиль ЗИЛ-130 с прожектором в кузове. Дальность освещения по периметру составляла семь километров, в луче всё видно, как на ладони.
Проверкой состояния и обслуживанием контрольно-заградительной системы С-100 занимались связисты. На заставе их было двое: старший связист и связист. Старший связист готовил, так сказать, себе смену. Примерно в конце 1966 года начальника заставы Евдошенко Н. Н. переводят в отряд на повышение, а вместо него назначили начальником молодого лейтенанта Лубик Василия Ивановича. Радости никакой у личного состава не было, так как нужно было привыкать к другому офицеру, у которого характер и обращение к пограничникам оказались отвратительные. Напишу только одно, что за время службы с ним я забыл слово пограничник. Обращение к нам всем было «товарищи солдаты».
Немного поясню о происшествиях на заставе, как это виделось мне. Пограничник Карелин В. заразился не понятно как чумой, говорили, от грызунов и через три дня умер. Это было в конце 1966 года. Нам, всему личному составу, после этого случая десять дней подряд делали уколы по три раза в день. Хорошо, что всё завершилось нормально. При этом мы продолжали несение службы, изолирования никакого не было. А в самом начале моей службы на заставе в 1965 году молодой пограничник совершил самострел и умер в санчасти отряда через три часа. Прошёл слух, что кто-то научил его, как можно комиссоваться, чтобы не попасть под суд. Но, увы, он не рассчитал, что загнал в патронник патрон с трассирующей пулей.
В свободное от службы и занятий время мы смотрели телевизор, играли в шахматы, занимались на спортплощадке. Я не помню, чтобы к нам на заставу кто-то приехал с концертами или лекциями.
В 1967 и особенно в 1968 годах нас стало беспокоить и довольно часто землетрясение. Дважды, а может и больше, мы просто вылетали наружу в окна в такие моменты, под ногами ощущалось, будто земля уходила из-под нас. Ворота качались, как маятник. Однажды, действуя по тревоге «В ружьё», на повороте в направлении центральных ворот мы едва не перевернулись на машине, так как в эту минуту снова произошло землетрясение.
Так пролетели три года и три месяца службы. Ближе к увольнению мы готовили свою форму одежды, всё подогнали, прошивали погончики, сапоги начищали до невероятного блеска. При убытии с заставы в отряд проводов, как таковых, не было. 30 сентября 1968 года с подъёма я занимался тем, что в помещении заставы «железнил» цементом полы. Ко мне подошёл начальник заставы Лубик В. И. и говорит: «Собирайся, Горбатко», а когда я спросил: «Куда?», то начальник заставы пояснил, что вечером я должен поездом выехать в отряд. Вот и весь ритуал.
Первого октября, а это мой день рождения, я был уволен. Когда наша партия увольняемых ехала на поезде в отряд, было уже темно, а граница вся горела огнями по пути движения состава – это были проводы со стороны оставшихся продолжать службу. 2 октября 1968 года, получив документы увольнения, я покинул пределы войсковой части 2062 – нашего пограничного отряда. Сопровождающим нашей группы уволенных был мой первый начальник заставы, теперь уже подполковник Евдошенко Н. Н.
ПОСТ 46
Пограничная застава 50-х – 70-х годов
в воспоминаниях ветеранов-нахичеванцев
(продолжение).
Пограничная застава «Кивраг» 41 НахПО
Мой отец – Калачев Евгений Васильевич – участник Великой Отечественной войны, ветеран Нахичеванского пограничного отряда, ушёл в вечный дозор в 2000 году. Поэтому воспоминания о той пограничной заставе «Кивраг», на которой он служил, и которая в период его службы в отряде именовалась под №7, попробую изложить я, его сын Виталий, с дополнениями от моего старшего брата – Вячеслава.
В марте 1963 года вся наша семья переехала из Пришиба, где проходил службу отец в 43 пограничном отряде, в Нахичевань, в 41 пограничный отряд, куда его перевели по службе на должность заместителя начальника 7 пограничной заставы «Кивраг» по политчасти.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/stanislav-prudko/zhil-byl-otryad-pogranichnyy-muzey-istorii-41-nahichevans-67641072/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Станислав Прудько
Тип: электронная книга
Жанр: Историческая литература
Язык: на русском языке
Издательство: Издательские решения
Дата публикации: 24.09.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: О книге. История границы – история страны.Автор собрал большое количество документальных данных, фото и воспоминаний ветеранов-пограничников о 41 Нахичеванском пограничном отряде войск Краснознамённого Закавказскогопограничного округа. В 1992 году отряд первым в пограничных войсках был выведен с территории Азербайджана в Россию.Представляемая книга есть способ увековечивания памяти одной из старейших пограничных частей бывшего СССР.Издание третье, переработанное и дополненное.