Главная страница | Эротические романы | Мой чужой муж

Мой чужой муж
Екатерина Ромеро
Я осталась одна на улице с младенцем на руках по воле своего мужа. Боролась за выживание как могла, пока спустя годы снова не встретила его. Теперь он вынуждает меня согласиться на унизительное предложение ради дочери, которую до сих пор считает не родной.
– Марат, что происходит?! Меня выставили на улицу твои охранники!
– Шлюхам место на улице. Я подал на развод.
Ушам своим не верю. Какой-то бред просто. Еще вчера утром же все было прекрасно.
– Подожди, что ты говоришь такое? Я не изменяла тебе.
– Я видел все фото. Результаты анализов тоже подлинные. Ты не только мне рога наставила, а еще и отпрыска нагуляла. Ни на какое имущество можешь не претендовать. Пусть тебя твой козел обхаживает.
От автора: # Бывшие муж и жена. Эротика. Властный герой. Эмоции на разрыв

Екатерина Ромеро
Мой чужой муж

Глава 1
Я сижу в кресле и поглаживаю свой уже округлившийся животик пятого месяца беременности, когда дверь нашего дома открывают чужим ключом. На улице скоро потемнеет, но я точно не жду гостей. Муж должен вернуться лишь через пару часов.
В сердце что-то колет, предвещая беду. Быстро поднимаюсь и иду к входной двери, замирая от увиденного. Двое охранников мужа беспардонно открывают шкафы и собирают мои вещи в сумку, не проронив при этом ни единого слова.
– Что вы делаете? Что тут происходит?
– Марат просил передать это. И, Даша, давай быстрее, с вещами на выход. У тебя пять минут.
Охранник бросает на стол белый конверт, который я тут же поднимаю дрожащими руками. Если это какая-то шутка, то вот вообще не смешная.
Открываю конверт, и из него тут же высыпается ворох фотографий. Всматриваюсь в каждую и невольно прикрываю рот рукой… Нет, что это? На каждом фото изображена я, а рядом со мной мужчина, и это точно не мой муж.
Под фотографиями лежит какой-то документ. Не сразу понимаю, что это вообще такое. Кажется, результаты анализов мужа. Перечитываю снова и снова заключение врача. Бесплоден. Не может иметь детей. Нервно усмехаюсь. Такого просто не может быть, ведь я ношу ребенка Марата. Господи, кто это сделал, зачем…
Непонимающе смотрю на охранников, но те лишь продолжают бесцеремонно сваливать мои вещи в сумку, разводя в доме настоящий бардак.
– Остановитесь! Кто вам приказал это все творить?!
– Приказ господина Батурова. Собирайтесь, у нас времени нет.
– Что вы себе позволяете? Не трогайте тут ничего! Это какая-то ошибка!
Бегу в спальню и хватаю телефон. Быстро набираю мужу и невольно всхлипываю в ожидании его ответа. Секунды кажутся вечностью, к горлу подкатывает тошнота. Абонент вне зоны действия.
Он отключил телефон. Выключил его первые за весь год нашей супружеской жизни и не отвечает мне… Ничего не понимаю. Этого просто не может быть. Все еще не верю в то, что происходит. Похоже на какой-то страшный сон, который мог произойти с кем угодно, но только не со мной.
В животе что-то необычно колет. Малыш впервые толкнулся. Прикладываю руку к животу, роняя слезы. Не могу поверить в то, что мой муж, с которым мы прожили вот уже год и один месяц, просто взял и выгнал меня из дома.

***
Меня усаживают в машину, закидывая единственную сумку с моими пожитками в багажник. На дворе уже глухая ночь, и от страха у меня стучат зубы. Невольно обнимаю свой живот, стараясь защитить малыша от всего на свете. Я еще не знаю, кто у нас будет, мальчик или девочка. Хотела сделать сюрприз мужу на следующей неделе, когда записывалась на УЗИ.
Нервно сжимаю пальцы. Это не может быть правдой. Марат бы не поступил так ни за что со мной. Я же помню, как он радовался беременности, как к доктору возил меня, живот целовал. Не верю, что все это правда. Только не он.
Двое охранников, которые еще до недавнего времени даже в глаза мне не смотрели, ведут себя предельно развязно и спокойно. В какой-то момент я понимаю, что даже не представляю, куда они везут меня.
– Куда вы едете?
– Отвезем, куда скажешь. Можем до вокзала подкинуть или до борделя ближайшего.
В машине раздается отвратительный мужской гогот, и я лишь вжимаю голову в плечи. Они точно не шутят.
В голове крутится тысяча мыслей. Сразу после университета я вышла замуж, и у меня лишь один дом, из которого меня выгнали. Куда мне идти, кто меня примет… Бабушка. Единственный оставшийся у меня родной человек. Она живет в старенькой однокомнатной квартире на окраине города.
– Березовая, 10. Туда везите.
– Как скажешь, мадам.
Доезжаем довольно быстро. Всю дорогу я непрестанно набираю мужу, но его телефон так и не был включен. Меня высаживают прямо у подъезда, небрежно бросив сумку с вещами под ноги.
Оглядываясь по сторонам. Ни души рядом. Ежусь от холода. На дворе декабрь. В карманах пусто. Кроме телефона, мне не дали взять никаких денег, да и не было их у меня. После того как узнала, что жду ребенка, практически сразу перестала работать. Муж полностью меня обеспечивал.
На глазах выступают слезы, которые практически сразу замерзают на сильном морозе. Я остаюсь совсем одна среди ночи, беременная, и даже не представляю, что теперь ждет меня впереди.


Глава 2
Не знаю, сколько времени стою на этом холоде, но прихожу в себя лишь тогда, когда в животе снова чувствую отчетливый толчок.
– Прости, малыш, уже иду.
Поднимаю сумку и бреду к квартире бабушки. Она живет на четвертом этаже пятиэтажки, поэтому даже со своим еще пока не очень большим животиком добираться мне к ней непросто.
– Дашенька, господи, что случилось?
Бабушка скрещивает руки на груди, как только видит меня, но сил ей объяснять хоть что-то сейчас просто нет. Она очень пожилая у меня, болеет, но роднее нее у меня никого нет. Мне не к кому больше пойти. Я молча прохожу в квартиру, затаскиваю с собой эту проклятую сумку.
– Бабулечка, можно я у тебя сегодня переночую?
– Конечно, детка. Даш, что произошло-то, с мужем поссорились?
– Сама не знаю, ба, давай завтра поговорим.
– Ступай. Я постелю тебе.
Бабушка начинает копошиться и устраивать меня в своей маленькой квартире. Поит горячим ароматным чаем и укладывает спать, как маленькую. Я отчаянно набираю мужу еще несколько раз, перед тем как полностью отключиться с телефонной трубкой в руке.
Просыпаюсь от запаха сладких блинов, точно как в детстве. Быстро завтракаю, одеваюсь и еду домой, заняв у бабушки немного денег. Истошно дергаю ручку двухметровых ворот нашего загородного дома, но она закрыта. Мои ключи не подходят ни к чему, словно все замки за ночь поменяли.
Я уже на грани истерики, но стараюсь держаться из последних сил ради малыша. Это все какая-то дурацкая ошибка. Этого просто не может быть.
На часах тикает девять утра. Знаю, Марат уже давно в офисе в это время. Это единственное место, где я могу его сейчас застать. Подъезжаю к еще недавно такому знакомому зданию, где сама проработала два года, но меня никто даже не собирается пропускать на входе.
– Я жена Марата Батурова. Позвольте пройти.
– Не велено.
– Он владелец этого здания, позвоните ему!
– Господин Батуров просил не беспокоить. Никого.
Сжимаю кулаки от досады.
– Дайте мне телефон, соедините с мужем!
Охранник тянет целую минуту, но все же передает мне телефон. Прикрываю глаза, когда слышу такой до боли родной низкий голос. Наконец-то!
– Я просил не беспокоить.
– Марат, что происходит?! Меня выставили на улицу еще вчера ночью твои охранники. Почему ты не отвечаешь на мои звонки?
– Шлюхам место на улице. Я подал вчера на развод.
В сердце что-то больно колет. Ушам своим не верю. Какой-то бред просто. Еще вчера утром же все было прекрасно.
– Подожди, что ты говоришь такое? Какая я шлюха? Я не изменяла тебе.
– Я видел все фото, сука. Результаты анализов тоже подлинные. Ты не только мне рога наставила, а еще и отпрыска нагуляла. Ни на какое имущество можешь не претендовать. Пусть тебя твой козел обхаживает.
Слышу быстрые гудки в телефоне, не веря, что все это на самом деле происходит. Он просто бросил трубку! Лихорадочно прокручиваю слова мужа в голове. Шлюха, развод, улица. Господи, он вышвырнул меня, как ненужную вещь, а я даже не знаю толком, в чем именно виновата.
Стою как дура в холле этого огромного холдинга, пытаясь все же увидеться с Маратом, но спустя пару часов меня культурно просят на выход. Снова “не велено”.
Возвращаюсь в квартиру бабушки ни с чем и рыдаю в подушку до самого вечера. Она старается успокоить меня и нежно гладит по голове, отчего я немного расслабляюсь и проваливаюсь в тяжелый беспокойный сон. Чувствую себя настолько ужасно, что хочется рыдать в голос и выть, однако из последних сил сдерживаю себя, чтобы не пугать бабушку и не расстраивать ее.
Мне кажется, что меня кто-то избил или мое сердце просто разорвали на куски. Я чувствую эту боль на физическом уровне, а еще предательство. В один миг мое такое долгожданное счастье обрушилось как карточный домик. Тот, которого я любила всем сердцем, просто взял и вышвырнул меня, даже не поговорив толком. Он клялся оберегать меня, а сам взял и отказался, увидев какие-то снимки, в подлинности которых я сильно сомневаюсь.
К ночи у бабушки поднимается высокое давление, ее состояние резко ухудшается. В этот момент я понимаю, что просто не имею права сейчас раскисать.
Поднимаюсь и даю ей таблетки. Подаю воды. Она сама в поддержке нуждается так же, как и мой нерожденный малыш. Нельзя мне больше горевать. Пусть больно, горько и просто невыносимо, но я выживу. Назло Марату буду жить, а он пусть и дальше купается во лжи, в которую сам же и поверил.
Мое следующее утро начинается со сборов в больницу. Я была записана на УЗИ еще месяц назад, что спасает меня от непредвиденных трат. Как же долго я мечтала об этом моменте – впервые увидеть ребенка, держа мужа за руку, однако сейчас лежу одна на кушетке, нервно сжимая руками полупрозрачную пеленку.
В кабинет заходит врач, молодая русоволосая женщина. Она быстро окидывает меня цепким взглядом.
– Вы одна на процедуре будете?
– Да. Одна.
– Отец имеется?
Порываюсь кивнуть, но сама одергиваю себя.
– Нет.
Какое ей вообще дело? Сжимаю кулаки. Просто выдохни.
Врач включает прибор и начинает водить датчиком по моему округлому животу. Пристально смотрит на монитор, который периодически пищит. Замираю, когда впервые слышу его. Тихое биение сердца малыша. Такое быстрое и гулкое, от которого у самой дух перехватывает. У него уже сердечко бьется, а значит, он прекрасно слышит меня и все чувствует.
– Плод развивается нормально, но тонус матки повышен. Стрессы были недавно?
– Да, но теперь все в порядке. Я буду заботиться о нем.
– О ней. Девочка у вас будет.
Улыбаюсь. Не могу сдержать слезы. Моя малышка. Доченька.
Врач указывает на монитор, и я впервые вижу ее. Малюсенькие ручки и ножки, носик вздернутый видно. Она шевелится внутри меня прямо сейчас! Какое-то невероятное тепло разливается по всему телу. Я уже люблю ее до безумия.
Доктор заканчивает процедуру и передает мне салфетку, чтобы вытереть гель. Осторожно убираю его и одеваюсь. На выходе она снова окликает меня.
– Витамины хоть пейте. Синяки вон уже какие. Глаза заплаканные. К нам таких, как вы, сотни приходят, и у всех нет отца. Думайте о ребенке.
– Да, конечно, я все понимаю.
На выходе из больницы закусываю губу, стараясь сдержать слезы. Ничего, малышка, мы справимся. Я никому не дам тебя обидеть. Пусть ты папе больше не нужна, но ты мне нужна. И этого достаточно.
С этого момента начинается моя новая жизнь, без Марата. Я все преодолею, ведь теперь мне есть ради кого просыпаться по утрам, и это больше точно не муж.
Я принимаю решение раз и навсегда вырвать его из своего сердца, забыть, сжечь дотла все, что было, и никогда больше не вспоминать о нем, вот только пинающаяся девочка в моем животе не дает и шанса мне этого сделать.


Глава 3
Уже неделю как я живу вместе с бабушкой. От мужа так и не было ни единого звонка или весточки – ничего, что могло бы хоть как-то воскресить его в моем сердце. Наверное, он уже и забыл о нас так же быстро, как сменил замки в своем доме.
Я складываю вещи, когда совершенно случайно вижу сюжет о нем по телевизору. Марат Батуров, известный предприниматель и бизнесмен, сегодня открыл новый филиал холдинга. Сжимаю кулаки, когда вижу, как мой уже бывший муж обнимет какую-то высокую брюнетку, которая липнет к нему, как изголодавшаяся самка. Слезы подступают к глазам. Меня словно жгут живьем, режут сотнями ножей.
Вырываю телевизор из розетки, так и не найдя пульта. Слезы градом катятся из глаз. Как же ты мог так быстро забыть меня? Не ты ли клялся мне в любви еще неделю назад, не ты ли шептал ласковые слова нашей дочери в моем животе, целуя его и лбом своим прижимаясь…
Вовек не прощу ему этого предательства. Подлого и мерзкого. Пора забыть уже о нем раз и навсегда, навеки вырезать его из своего сердца.
Вздрагиваю, когда слышу какой-то шум на кухне. Кровь стынет в жилах от него. Словно что-то упало. Прямо на пол. Неужто бабулечка уронила чего? Ступаю босыми ступнями по коридору.
Замираю прямо на пороге, не в силах сказать ни слова. Лишь рукой рот прикрываю в немом крике. Бабушка лежит на полу. Она совершенно не двигается. Ее глаза закрыты, словно просто уснула. Блинчики на сковороде так и продолжают жариться, обгорели все уже, из-за чего в кухне стоит густой дым.
Быстро выключаю плиту и бросаюсь к бабушке. Проверяю ее дыхание, пульс, сердце. Нет-нет, только не это… Не бьется. Совсем ничего. Просто отказывается дальше стучать.
Хватаюсь за телефон и вызываю скорую, молясь только о том, чтобы бабушка жила. Врачи приезжают только спустя полчаса. Все, что они могут сделать, – констатировать смерть. Обширный инфаркт. Не было шансов.
Я стараюсь сдержать слезы, но все же срываюсь. Плачу по бабушке, как маленькая. Я провела все детство с ней. Она, как ангел, меня оберегала от всего. Все причитала до свадьбы, что сложно мне с таким мужем будет, чтоб я еще подумала, а я отнекивалась, не верила ей. Говорила, что она не понимает ничего, не знает, как любит он меня… Сильно. До гроба прямо. До костей голодных.
А теперь я сама довела ее до смерти. Со своей бедой к ней пришла, волноваться заставила, вот и не выдержало ее слабое сердечко.
Врачи дают мне какие-то капли, чтобы я успокоилась, когда замечают мой округлый живот. Беру и судорожно выпиваю эту горькую смесь, но она не делает легче, лишь помогает мне быстрее уснуть.
Я лежу у стены на кровати, обнимая свой живот и пытаясь согреться. Дрожь в теле не покидает меня то ли от холода, то ли от истерики. В этот момент понимаю, что, кроме малышки в животе, у меня больше никого нет в этом безумном и жестоком мире. Я осталась одна и должна быть сильной. Ради нее.
На оставшиеся деньги организую бабушке похороны. Покупаю все, от гроба до венков, заказываю простенький памятник. Долго плачу над ее могилой. Не могу поверить в то, что ее больше нет рядом.
Кажется, в этот момент я окончательно прощаюсь с детством. Раз и навсегда отпускаю его вместе с сырой землей, которую бросаю на труну, покрытую инеем.
На следующий день, несмотря на боль и просто убитое состояние, иду устраиваться на работу. Мне нельзя терять время, ведь денег нет совсем, а нужно самой чем-то питаться и ребенка кормить. Витамины покупать.
В холдинге Марата я работала довольно успешно менеджером, пусть и начинающим, но у меня было место и стабильная зарплата. Благодаря этой позиции я смогу не только оплачивать счета, но и также покупать малышке все необходимое.
Из всех вещей, что охранники собрали для меня, удается найти просторную блузку, юбку и пиджак, который хорошо скрывает мой животик. Я лечу в офис, преисполненная надеждами, которые разбиваются вдребезги, когда на самом пороге мне заявляют, что моя персона тут даже рассматриваться на вакансию не может. Мне ясно дают понять, что мне тут не рады. Никто меня здесь не ждет.
У входа в офис нервно набираю всем коллегам, партнерам, просто знакомым и хоть кому-то, кто потенциально мне может помочь, но в ответ слышу один и тот же ответ. Никто не хочет иметь со мной дело, все словно чего-то боятся или в один миг забыли о моем существовании. Горько усмехаюсь сквозь слезы, когда понимаю, что Марат своей влиятельностью перекрыл мне воздух и здесь.
В кармане остаются каких-то сто рублей, и я совсем не знаю, что мне делать дальше. Сегодня я ничего не ела, так как просто не на что было купить еды.
Лихорадочно заставляю себя думать. Что делать, куда идти? Быстро смахиваю слезы. Нельзя мне жалеть себя, ведь он только этого и ждет. Что приползу к нему на коленях, прощения буду просить, умолять помочь. А я не буду. Мне не за что просить прощения! Лучше на трех работах буду работать, но в жизни не пойду к Марату.
Смотрю на свои дрожащие на морозе руки. Взгляд невольно падает на золотое обручальное кольцо. Тоненькое и невероятно красивое. Еще недавно оно мне так нравилось. Быстро снимаю его с красных промерзших пальцев и хочу со всей дури отшвырнуть от себя, но вовремя спохватываюсь. Глупая. За него получу деньги. Хоть что-то.
Вырученной суммы от кольца хватает совсем не на многое. Мне удается лишь купить подержанную кроватку для малышки, немного еды и витамины. Деньги дают как лед, и я понимаю, что без работы мне точно не обойтись. Не время теперь перебирать, устроюсь туда, куда примут.
С каждым днем мой живот становится все больше, и я просто не имею права сложить руки. Я нанимаюсь обычной посудомойкой в одном из ресторанов города, а по утрам убираю в отеле. Этих денег едва хватает, чтобы содержать квартиру и питаться, покупать назначенные витамины.
Я стараюсь экономить изо всех сил, чтобы максимально много отложить на роды и период после них, так как понимаю, что никто мне не поможет в этот трудный период. Я буду совсем одна. Без поддержки.
Все мои дни проходят в работе, однако по ночам я даю волю слезам. Не могу сдержать свою боль, которая царапает мое сердце острой иглой. За эти месяцы я так и не узнала правду, да и кому она теперь нужна.
Марат так легко поверил в мою измену, озлобился, возненавидел меня, так же как и я его, за предательство. Значит, он и не любил меня вовсе. Никогда ничего не чувствовал ко мне, а я просто дура последняя. Как же я могла не видеть ничего и согласиться выйти за него, пустить его в свое сердце?
Из-за постоянной занятости и попыток выжить я даже не сразу замечаю, как изменилось мое тело от беременности. Лишь в один из вечеров, смотря прямо в зеркало, начинаю плакать. Никогда не была настолько плаксивой и теперь уже не понимаю, то ли это от гормонов, то ли от горя, которое свалилось на мою голову за последнее время.
Внимательно разглядываю себя. Я ничуть не поправилась, кажется, наоборот, лишь похудела. Мой живот лишь стал круглее и еще более заметен. Скрывать его под рабочим фартуком уже практически нереально, и я даже не представляю, что будет, если мой работодатель узнает об этом. Он выгонит меня в ту же минуту.
Осторожно прикасаюсь к груди. Она стала больше и круглее, налилась вся, соски до невозможности чувствительные, тронуть даже невозможно. Мой старый бюстгальтер теперь мне маловат и неприятно сдавливает грудь. Не могу пока купить себе другой, побольше, просто денег не хватит. Придется выбирать: или бюстгальтер, или новая пачка витаминов. Даже не раздумывая, выбираю второе. Малышка важнее. Я перешью его в этот же вечер. Подгоню под новые формы. Нестрашно. Бабушка научила меня шить, вот и пригодится навык.
Смеюсь про себя. Марат бы мог мечтать о такой моей груди, целовать ее, ласкать. Я была вся для него и ему. Любила сильно просто, бабочки были в животе каждый раз, когда касался меня, а сейчас лишь пепел от них остался. Сгорели они все на хрен, он сам их сжег дотла, воздух перекрыл, живыми убил. Жестоко и без шанса на спасение.
На работе мне никто не дает поблажек, да и не жду я их. От усталости практически каждый вечер просто валюсь с ног, но помощи мне ждать просто больше не от кого. Как бы я ни хотела казаться сильной, беременность и постоянный стресс дают о себе знать.
Последние недели я практически не сплю. Меня почему-то мучают поздний токсикоз и усталость. Это сказывается и на работе, из-за чего я получаю последнее предупреждение. Если так медленно и дальше буду работать, вылечу как пробка из ресторана. Эти слова начальника глубоко врезаются в память, заставляя переживать еще больше.
В одну из трудных ночей я просыпаюсь оттого, что мои ноги мокрые и я уже замерзла от этого. Быстро включаю свет и не могу сдержать слезы. У меня воды отошли. Только не это. Еще же так рано…
Хватаю уже заранее приготовленную сумку и трясущимися руками звоню в скорую помощь. Запинаюсь, когда называю адрес. Нет, не дома я, это квартира бабушки, и адрес другой. Кажется, что от шока я забыла все на свете, только через полминуты вспоминаю, где я сейчас нахожусь.
Чувствую тянущую боль в животе и скручивающие спазмы, от которых едва искры из глаз не сыпятся. Кажется, это и есть схватки. Мне невероятно больно. Я сижу на кровати и не могу с места сдвинуться, пока очередная схватка не отпустит меня.
С ужасом сжимаю простыню руками, стараясь дышать. Перед глазами темнеет, и от этого я начинаю паниковать еще больше. Это моя первая беременность, и я понятия не имею, что нужно делать. Возле меня никого нет, и я изо всех сил стараюсь сохранять спокойствие, чтобы просто не потерять сознание. Думай о доченьке. О ней лишь.
Не знаю, сколько проходит времени, но врачи ко мне все же приезжают. От жуткой боли я едва доползаю до двери, чтобы открыть им. Они сразу же укладывают меня на носилки и увозят в родильное отделение.
Я знала, что роды не бывают простыми никогда, но даже не представляла, что это настолько больно. Мои схватки длятся восемь часов, и кажется, что большей боли я в жизни никогда не чувствовала.
Рождение ребенка дается мне очень трудно, но я слушаюсь врачей и делаю все для того, чтобы доченька испытывала минимум мук при появлении на свет.
Не могу сдержать слезы, когда девочку впервые кладут мне на грудь. Она просто крошечная, и еще ей трудно дышать. Волосики густые, темненькие, носик вздернутый, глазки красивые… точно как у отца.
По щеке стекает слеза, когда впервые целую ее. Моя крошка, родная доченька. Только моя.
– Маленькая моя радость. Я все сделаю для тебя. Обещаю.
Целую сморщенное розовое личико и ручки дочки, к себе прижимаю, стараясь дать ей больше тепла. Позже я узнаю, что она даже двух килограмм не весит. Недоношенная. Мое тело все же не выдержало стресса.
Я называю доченьку Полинкой. Она рождается очень маленькой и слабенькой, семимесячной. Дороже этой крошки в моей жизни теперь никого не будет. Мне точно есть ради кого жить и бороться дальше назло всему миру – и одному человеку в особенности.


Глава 4
Целый месяц Полинка лежит в реанимации в специальной колбе, где ее согревают и помогают дышать. Хоть я и в государственной клинике с ней, все лекарства и процедуры безумно дорогие, поэтому в день выписки я буквально остаюсь с пустыми карманами. На последние копейки вызываю такси, чтобы забрать малышку домой.
В первую же ночь из части своей одежды шью ей ползунки. Из старых простыней бабушки мастерю пеленки, маленькое одеяло. Да, это все не новое, но хоть что-то. На первое время сгодится.
Даже спустя месяц после рождения доченька очень маленькая и сейчас весит лишь два с половиной килограмма. Мне придется ох как постараться, чтобы она быстро набрала вес.
Заставляю себя пить много жидкости, так как моего молока критически не хватает Поле, чтобы нормально питаться. Она плохо спит, поэтому уже через неделю я просто изматываю себя и однажды просто рыдаю в подушку, не в силах подняться и снова покормить ее.
Когда малышка затихает, я пулей лечу к ней. Не знаю, чего боюсь, что что-то упустила, что не подошла вовремя. Корю себя как только можно.
– Полинка, маленькая моя. Ты голодна? Сейчас, малыш. Мама здесь.
Прикладываю дочку к груди. У меня вообще нет опыта в этом, поэтому действую чисто инстинктивно. Придерживаю ее маленькую головку, к себе направляю. Она, как котенок, прижимается ко мне, ручкой маленькой помогает получать из налитой груди молоко, которого ей явно мало. Сладкая моя.
Покормив Полинку, впервые за семь дней решаюсь выйти из дома. Нужно купить хоть что-то из еды. Молока, хлеба, круп. Быстро смахиваю слезы. В такой критической ситуации я еще никогда не была. Даже когда с бабушкой в детстве жила и нам часто не хватало на еду, до такого еще не скатывалась.
На выходе из подъезда даже не сразу замечаю, как меня кто-то окликает. Я вся в своих мыслях и, кажется, даже не сразу ориентируюсь, что уже наступил новый год. Звонкий голос заставляет меня остановиться и поднять голову:
– Даша! Даша, это ты?
Оглядываюсь по сторонам. Находясь глубоко в своих мыслях, не могу понять, откуда доноситься голос, пока не вижу кудрявую светлую голову и несущиеся прямо на меня объятия.
– Таня…
Ошарашенно обнимаю ее. Подруга моя давняя. Вот только не виделись мы с ней лет восемь уже. Еще со средней школы, когда она к отцу переезжала. Вернулась, что ли…
– Господи, Дашуля, сто лет тебя не видела!
– Привет, Тань.
Таня выглядит просто отменно. Как же похорошела за эти годы. В детстве пухленькой была, часто обзывали ее, а теперь настоящая красавица стала. Умница.
– Милая, пошли ко мне, расскажешь, как ты..
– Извини, Танюш, у меня ребенок дома один. Но можешь ко мне зайти вечером. Мне сейчас в магазин надо.
Она кивает, и мы не прощаемся. Быстро покупаю еду, на которую хватает денег. Я сдала свои золотые сережки пару дней назад и долго плакала потом. Нет, не из-за них, а из-за того, что за них так мало заплатили. Мне хватило лишь на половину из всего того, что нужно было купить Поле.
Таня приходит вечером и сразу же заваливает меня вопросами, на которые у меня нет ответов. Она не может сдержать слезы, когда слышит про бабушку. Тоже ее знала с детства.
Когда же про Полинку узнает и впервые видит ее, радуется как ребенок. Играет с ней, качает на руках.
– Дашуль, а что же муж? Совсем не помогает?
Сжимаюсь вся. Любое напоминание о Марате больно режет где-то в груди.
– Объелся груш, Тань. На развод подал еще до рождения Поли.
– Вот же скотина! Дай мне его номер, я сама ему башку откручу за это. Ты посмотри, такую крошку оставить. Такую сладкую и хорошенькую. Это надо совсем уж быть безголовым.
– Не признал он ее. Не нужны мы ему были, а теперь и он нам тоже. Сами справимся.
Полинка начинает плакать, и я беру ее на руки.
– Даш, что делать думаешь? Деньги-то есть у тебя?
Мотаю лишь головой, и Таня все сразу понимает.
– На работу пойду. Вот только дочку не с кем оставить. Слишком маленькая еще.
Зависает пауза. Таня допивает чай и кладет мне руку на плечо. От этого жеста хочется еще больше рыдать.
– Даш, а если я с Полинкой буду сидеть? Могу по паре часов в день. Знаю, это немного, но у меня учеба и свадьба на носу… Еще пару часов, думаю, моя мама сможет побыть. Не каждый день, но иногда точно. Ну, в общем, как? Согласна?
Не верю своим ушам. Такой помощи я точно не ожидала.
– Тань… Ты уверена? Это непросто.
– Уверена. Меня после твоей истории до сих пор вон мурашки кусают. Мы ж подруги. Ты это, завтра устраивайся на работу. Будем как-то совмещать, пока Полинка не подрастет.
Обнимаю ее, не могу сдержаться. В следующие несколько месяцев Таня станет для меня отличной помощницей и временами даже психологом, когда я буду валиться с ног от усталости и выть по вечерам.
Мое нынешнее расписание скорее напоминает солдатский режим. Я работаю на двух работах и пару раз в неделю беру третью подработку. В таком темпе удается накопить на коляску для Поли, одежду, обувь и даже пару игрушек. Малышка все еще отстает в весе, но я делаю все, что могу, чтобы она набирала его и нормально развивалась.
Доченька с каждым днем становится все больше, изучает новое, узнает мир. Даже не знаю, что она переняла от меня, так как в ее чертах отчетливо прослеживаю Марата. Вот он, в глазах ее сереньких, в улыбке этой сладкой. Моя она, никому не отдам.
Полинке исполняется шесть месяцев, когда я в очередной раз везу ее к педиатру. Уже на обратном пути мы проезжаем мимо какого-то ресторана, и у входа я вижу его. Мой бывший муж собственной персоной. Все с той же брюнеткой, с которой я видела его в прошлый раз. Подтянут, одет блистательно, туфли дорогие сверкают, начищены. На лице сияет фирменная улыбка.
Он нежно держит за руку свою спутницу, а у меня сердце разрывается пополам.
– Езжайте быстрее, пожалуйста! – кричу водителю из последних сил, роняя лицо на руки. Поля начинает плакать, чувствуя мое состояние. Прижимаю ее крепче к себе. Прости, малыш, какая же я слабая. И глупая.
Уже дома из новостей по телевизору я узнаю, что Марат женился снова. Он счастливо женат, нашел свою половинку, а я… выть хочу от этого. Не знаю, что со мной, просто мне больно все это видеть. Как обнимает он ее, как целует и по ресторанам возит, когда его дочери на пеленки не хватает… В сердце слова пылает что-то, до углей догорает, забирая все живое. Неважно. Обещала же сама себе забыть его, вырезать навсегда. Ну же, забудь, Даша, просто забудь… Проклятье.
Даже не знаю, почему до сих пор так реагирую на все это, но из-за стресса у меня окончательно пропадает молоко, что делает кормление дочки невозможным без дорогих смесей. Приходится урезать бюджет еще сильнее, ведь покупка всех этих порошков отнимает у меня без малого одну мою зарплату.
Благо мне самой теперь питаться хорошо для молока не надо, поэтому я могу здорово экономить на этом.
В какой-то момент наступает кризис, и я все больше склоняюсь к тому, чтобы увидеться с Маратом. Я точно знаю, стоит мне лишь попросить его, унизиться, он даст мне денег хотя бы на несколько недель.
В один из особо тяжелых дней все же не выдерживаю и иду к нему сама. Что-то тянет меня к нему, наверное, дурацкая женская глупость.
Я стою в двухстах метрах от его офиса и вижу, как он заходит в машину, не замечая меня. На улице идет дождь, и я вся промокла до нитки, но гордость не позволяет сделать в его сторону ни шагу. Я сама справлюсь. Он не сломает меня никогда.
Быстро разворачиваюсь и иду в обратную сторону. У меня нет денег больше на такси или транспорт, поэтому дохожу до дома пешком, пройдя пару десятков километров. Болею еще пару недель после этого, коря себя за глупость и слабость.
Как только становится чуть лучше, устраиваюсь на третью работу. Благодаря ей могу нанять полноценную няню для Полинки, так как Таня вышла замуж и сама уже ждет малыша.
Мне до невозможного трудно, однако я уже когда-то пообещала не сдаваться. Няня здорово выручает и даже помогает готовить еду, когда после десятичасовой смены я устало падаю на кровать, не в силах еще что-то делать. Лишь к дочке прижимаюсь, целую ее и обнимаю. Скучаю безумно по ней каждую минуту, когда вынуждена на работе быть и оставлять такую малышку в чужих руках няни.
Так проходит три с половиной года. Полинка подрастает, учится ходить и немного говорит уже даже. Понимает абсолютно все. Мне тоже становится немного проще, когда дочка становится более самостоятельно и не требует моего внимания круглые сутки. Она словно все понимает и даже сама помогает, родная моя девочка.
Постепенно я обустраиваю нашу квартиру. Делаю небольшой ремонт, обставляю место для Поли, кроватку и небольшой столик. Ей в садик уже скоро.
Я забочусь о доченьке ровно до того момента, когда однажды на работе не получаю звонок, от которого кровь стынет в жилах.
Неожиданный звонок в вечернюю смену заставляет мое сердце сжаться от ужаса. Я знаю, что няня будет набирать только в крайнем случае, которого… еще никогда не было.
– Слушаю.
– Даш… Полинке плохо стало.
Чувствую, как начинает дрожать рука, в которой держу телефон. Только не это.
– Что? Что с ней, говори!
– Я не знаю, правда. Мы играли с ней, потом я спать ее уложила. Все было хорошо, но потом она стала сильно кашлять и словно задыхаться. Все ручки к горлу прикладывала. Я вызвала скорую…
Я вылетаю с работы, так и не дождавшись позволения начальника. Бегу, сжимая телефон в руке, попутно записывая адрес больницы, куда отвезли дочку. Я знаю, мне неслабо попадет за прогул, но оставаться здесь, не зная, что с моим ребенком, просто не имею права.
Ловлю первое попавшееся такси и мчусь к малышке на всех парах. То, что сказала мне няня, мало похоже на обычную простуду, но я изо всех сил надеюсь, что ошибаюсь и она что-то поняла не так.
Больше часа дежурю под палатой, где осматривают Полю. Там же встречаю няню, которая не знает, что мне сказать. Слезы лишь утирает. Я отпускаю ее домой. Все равно уже ничем не поможет. Это я недоглядела за Полинкой. Я мама. Не увидела, не предвидела этого. Еще утром она отлично себя чувствовала и, как всегда, не хотела меня отпускать на работу.
Нервно сжимаю пальцы, не в силах унять дрожь. Минуты кажутся часами, и я все больше волнуюсь за самого родного в мире человека. Подрываюсь с места, как только вижу выходящего из палаты доктора.
– Скажите, как Поля?
Пожилой врач внимательно меня осматривает, сканируя цепким взглядом в очках.
– Вы мама?
– Да, мама.
– Хорошо. У ребенка случился бронхоспазм. К счастью, скорая привезла вовремя и успели купировать приступ. Но второго шанса может не быть, если не будете держать ингалятор под рукой всегда.
Прикладываю руку в попытке сдержать всхлип.
– Что делать? Из-за чего это произошло?
– Пока все симптомы обострения астмы налицо. Я уже установил диагноз. У девочки могут случаться приступы, хрипы, затрудненное дыхание. Возможна потеря сознания и летальный исход, если помощь не будет оказана своевременно. Вот, держите, это все у вас должно быть под рукой. И это еще. Тоже все принимать. Минимум три месяца. Потом посмотрим.
Врач протягивает мне два детально расписанных списка лекарств, которые я беру дрожащими руками.
– Спасибо. Можно к ней?
– Да, идите. Она спит, мы вкололи ей успокоительное.
Киваю и захожу в палату. Полинка лежит на кровати, укрытая одеялом. На ней милая домашняя пижамка, в которой няня укладывала ее спать. Бесшумно сажусь напротив нее. Рукой провожу по маленькому личику, одеяло поправляю. Волосики за ушко заправляю.
– Спи, моя радость, мама рядом.
Дежурю у Поли всю ночь. К счастью, она спит спокойно и ни разу не просыпается до самого утра, вот только я на стуле задремала и проснулась от ее звонкого голоса:
– Мамочка…
Быстро прихожу в себя.
– Да, маленькая. Я здесь.
Тянется ко мне, беру ее на руки и к себе прижимаю, вдыхая такой родной и сладкий запах.
– Полинка, как ты меня напугала вчера.
Целую ее в макушку, убирая волосики с ее глаз.
– Мне было тлудно дышать. Вот тут вот. И еще я кашляла.
Показывает на шею, а я лишь лишнее прижимаю ее к себе.
– Все пройдет, родная. Дядя доктор тебе назначил лекарство, все наладится.
С трудом заставляю себя оторваться от дочки и уйти в аптеку. Чек за весь список лекарств оказывается настолько большим, что моих денег с собой хватает только на первое из них. Стыдливо извиняюсь и обещаю прийти в другой раз.
В тот же день Полинку разрешают забрать домой под строгим присмотром, что я и делаю. Выгребаю из заначки все деньги, которые откладывала ей на день рождения, и покупаю все, что было назначено.
Сердце болит оттого, что не могу я позволить купить дочери все, в чем она нуждается и чего хочет. Знаю, как долго она просила плюшевого медведя. Как брала один раз поиграть такого у подружки, а потом со слезами отдавать не хотела. А теперь в день ее рождения у меня точно не будет подарка, и я даже не знаю, что сказать при этом ребенку, который ждет обещанную игрушку от мамы. Ничего, мы справимся. Главное, чтобы лекарства помогли. А потом сотню ей таких медведей куплю. Плюшевых и разноцветных.
Я варю Поле супчик на завтра, когда слышу ее голос из комнаты. Хриплый и какой-то… сдавленный.
– Мама!
Бросаю все и несусь к ней. Поля лежит на полу, схватившись за горло. Снова приступ, снова ей нечем дышать. От шока меня парализует на секунду, но времени на страх теперь просто нет. Отчаянно хватаюсь за ингалятор и малышку. Впрыскиваю его, и уже через десять секунд Поле становится легче. Я сижу на полу и обнимаю доченьку, роняя слезы. Глажу ее по спине в попытке успокоить. Она медленно расслабляется и засыпает прямо так, лежа у меня на руках. Ничего, родная, мы справимся.
На следующий день провожу детальный инструктаж для няни, показываю, что и как делать, если Поле снова станет плохо. Она все дословно записывает, вооружаясь целым набором лекарств. Как бы я ни хотела, не могу быть с малышкой все время, так как тогда мне просто не на что будет покупать ей медикаменты.
Все время на работе не могу сконцентрироваться. Постоянно думаю о дочке. Из рук случайно ускользает поднос, и посуда разбивается вдребезги прямо посреди зала ресторана, в котором я подрабатываю официанткой. Меня сразу же вызывают к директору, с которым следует неприятный разговор. Не могу сдержать слезы обиды, когда лишаюсь этого места. Меня уволили, не захотев даже слышать причины моей несобранности.
Иду домой и позорно реву. Хорошо, что сейчас поздняя ночь и никто этого не видит, хотя на самом деле мне уже все равно. У Поли через две недели день рождения, а у меня не то что денег на подарок нет, вообще ничего для нее нет. Ее болезнь отнимает у меня все силы, заставляя постоянно переживать за нее и беспокоиться.
В этот же вечер я не ложусь спать. Открываю бабушкин шкаф и впервые достаю оттуда ее вещи. Выбираю один большой вязаный свитер и шью для Поли долгожданного медведя. Конечно, он не такой мягкий и большой, как в магазине, но другого пока дать ей не могу.
Под утро все готово. У нее будет подарок на день рождения.
Просыпаюсь от какого-то назойливого стука в дверь. Смотрю на часы. Шесть утра. Даже не представляю, что там случилось у кого-то в такую рань. Набрасываю халат и иду к двери.
– Кто там?
– Открывайте. Я курьер. Письма всем владельцам разношу.
Смотрю в глазок. Вроде бы точно курьер. Открываю дверь и беру от него письмо. Парень уходит, а я так и остаюсь на пороге, читая послание и не веря, как это вообще возможно.
Снова и снова перечитываю сроки. Боже, только не это. Он не мог, не мог. Пожалуйста.
Мой дом подписали под снос. Все жители должны выселиться до конца недели и встать в очередь на другое жилье. На месте дома будет торговый центр. Владелец нового строения – Марат Батуров, крупнейший предприниматель города.


Глава 5
Разрываю этот чертов конверт на куски и швыряю прямо в стену. Ах, как бы я хотела, чтобы вместо конверта у меня оказалось сердце этого подонка. Не верю в то, что он не знал, где я живу. Марат специально все это делает. Ему мало того, что когда-то вышвырнул меня из дома. Он хочет лишить меня и этого последнего пристанища.
Меня переполняет ненависть. Все, чего я хочу в эту минуту, – чтобы он перестал дышать. Чтобы почувствовал хотя бы на секунду, каково мне остаться без работы и практически уже без жилья с маленьким ребенком на руках.
Работа… Точно! Хватаюсь за нее как за последнюю соломинку. Мне срочно нужно искать новое место, иначе я просто не смогу никуда переехать, просто не сумею.
Вскоре приходит няня и забирает Полинку на прогулку. Сегодня ей лучше, и я счастлива видеть, как ее глазки сияют при виде нового солнечного дня. Все бы отдала за этот взгляд. Всю себя.
Я обхожу практически все рестораны города в поисках работы, но везде сталкиваюсь с отказами. Мало опыта, ребенок на руках, мать-одиночка. Никто не хочет связываться со мной, и я понимаю, что, если не найду работу в ближайшие дни, мы с Полей просто останемся ночевать на улице.
У меня неделя до того момента, пока дом не начнут сносить, и что будет дальше, даже представить страшно. Поле нельзя волноваться и перемерзать. Ей нужны условия и спокойствие, чтобы выздороветь…
Дни текут рекой, а у меня все так же нет работы. Та жалкая подработка, что была раньше, не приносит практически ничего. Мне приходится отказывать себе в еде, чтобы покупать дочке витамины и лекарства, фрукты, но я не сдаюсь.
С ужасом лишь вижу, как каждый день люди покидают свои квартиры вместе с вещами. Вместо этого во двор нашего дома постепенно завозят новые строительные материалы. На входе красуется вывеска предстоящего восьмиэтажного торгового центра.
Господи, мой дом и правда снесут. Тут ничего не останется. Ничего из того, что я так старалась построить, за каждую вещь боролась.
До выезда остается каких-то четыре дня, и кажется, я больше уже не могу спать по ночам. Без работы нам не выжить. Я должна найти хоть что-то.
Сегодня я прошла уже два собеседования, и оба неудачно, но я не могу вернуться домой ни с чем. Не знаю, что делать. Лихорадочно перебираю варианты, пока наконец не вспоминаю один из самых роскошных ресторанов своего города. Иду прямо туда. Когда-то я любила ходить сюда на ужины, а теперь буду рада там любой работе.
На мне простенькая юбка, блузка и курточка. Туфли без каблука и старая сумочка, поэтому даже не удивляюсь, когда вижу презрение в лице охранника, но меня все же пропускают.
За эти годы тут многое изменилось, однако я быстро нахожу ресепшен, где меня координируют дальше. Уже через десять минут я стою под стеклянной дверью директора, у которого как раз сейчас идет прием.
Нервно сжимаю кулаки. Права на ошибку просто нет. В таком заведении должна быть высокая зарплата, и я смогу снять нам с Полей хоть какую-то комнату.
Проходит еще каких-то двадцать минут, пока меня, наконец, не приглашают зайти. На дрожащих ногах вхожу, быстро осматриваясь по сторонам. Вижу немного сутулого директора в форме и его гостя, который так и сидит ко мне спиной.
– По какому вопросу?
Директор сканирует меня острым взглядом затуманенных и пропитых глаз. Всего секунду он презрительно оценивает все, в чем я одета, и это у меня не вызывает ничего, кроме отвращения к нему.
– По вопросу работы. Любая должность здесь. Мне очень нужно.
Мужчина мается всего пару секунд, после чего поднимается и складывает свои вещи со стола.
– Я больше не принимаю таких решений. Говорите с новым владельцем. Он как раз перед вами.
Директор покидает кабинет, и я просто цепенею, когда вижу, кем оказывается новый владелец заведения. Мужчина медленно оборачивается и поднимается, а у меня сердце падает куда-то вниз. Одного взгляда достаточно, чтобы узнать этого человека из миллиона. Марат. Это точно он. Никогда не забуду его внешность, вот только он сильно изменился за эти годы.
Его лицо стало еще более суровым и презрительным, на лице ухоженная щетина, на руке блестят дорогие часы… и обручальное кольцо на безымянном пальце. Волосы уложены в красивую строгую стрижку, зачесанную назад, на свету переливаются.
Кровь стынет в жилах, когда ловлю его взгляд. Холодный и стальной, серый и пронизывающий насквозь. Он режет меня на куски, до самого мяса. Как бы я хотела забыть этот взгляд, но теперь вынуждена его снова ощутить кожей и чувствую, как испепеляюсь. Мне прямо физически больно от его присутствия.
Хочется сорваться с места и бежать от него подальше, но я не могу сдвинуться с места. Чувства переполняют меня, парализуя. Лишь ловлю удары сердца, которые мою грудь ломают. Перед глазами пляшут черные пятна.
От голоса бывшего мужа спирает дыхание. Хриплый и низкий, бархатный. Он заставляет всю меня сжаться. Превратиться в мелкую мошку.
– Ну привет, Дарина.
Как завороженная смотрю, как Марат медленно поднимается, проходит мимо меня и закрывает дверь на замок. Один щелчок, и мне больше не выбраться отсюда. В душе холодеет, когда лишь спустя мгновение я это понимаю. Он закрыл меня здесь, рядом с собой в одном помещении, и ключ есть только у него!
От него веет сильным мужским парфюмом, от которого кружится голова еще больше. Не мой он уже давно. Отстраненный, холодный и… такой чужой. Словно и не было того года, проведенного вместе. Он просто стерся, развеялся на ветру. Невыносимая боль и слезы все смыли, стерли дочиста. Теперь Марат мой самый злейший враг на всем белом свете.
Мужчина все такой же высокий, вот только стал еще шире в плечах, окреп по-мужски, власти набрался. Сердце пропускает пару ударов. Господи, я невольно попала к демону в самое логово.
Мечусь к двери, отчаянно дергая за ручку.
– Выпусти меня! Немедленно!
Марат никак не реагирует на мои слова, лишь закуривает сигарету, ставя на стол пепельницу. Он стоит прямо напротив меня, возвышаясь надо мной как гора, порабощая своей дикой энергетикой.
На нем идеально выглаженная белая рубашка с дорогущими запонками и черный костюм с блестящей пряжкой ремня. Начищенные туфли сверкают на фоне блеклого света комнаты.
Опасная близость к мужчине и ощущение закрытости спирают мне мозги. Как же сильно я хочу убежать отсюда. Во рту становится невыносимо сухо, в висках пульсирует боль. Мне становится плохо лишь от одного его присутствия.
– Не ори. Тебя тут никто не услышит. Так что, Дарин, как поживаешь? Хреново выглядишь, кстати. Затаскала тебя жизнь блядская.
Он усмехается и наливает себе коньяк в стакан. Делает пару глотков, а мне хочется разбить этот чертов стакан о его голову.
– Ты скотина! Из-за тебя я останусь без дома уже через четыре дня! Неужели тебе мало твоей мести? Я не верю, что ты не знал, где я живу теперь. Марат, зачем, как ты мог…
– Ха, как я мог? А как ты могла предать нас? Как ты посмела изменить мне? Ты, сука, рога мне наставила, как последнему оленю, репутацию мою сорвала перед всеми. Я строил все заново все эти годы, с нуля, забираясь туда, где я теперь.
– Верь в то, что хочешь. Думай, что пожелаешь. Мне уже все равно. Но дом отбирать не смей. У меня ребенок.
– Ты договаривай, не стесняйся. Тот ребенок, которого ты успела нагулять от чужого мужика, будучи замужем за мной. А потом за моего пыталась выдать. Так иди к папаше. Чего ко мне приперлась?
Сжимаю кулаки.
– Я не знала, что это твой ресторан, иначе духу моего бы тут не было. И да, у моего ребенка нет отца. Есть только я. Открой дверь. Я просто уйду.
– Нет, не так быстро. Тебе же нужны деньги, не так ли?
– Только не от тебя!
– Я могу купить весь твой дом целиком. И тебя в том числе.
– Денег не хватит.
Марат подходит ко мне вплотную, отчего я невольно вжимаюсь в дверь спиной. Выхода нет. Он наступает. Пытаюсь скрыть свою дрожь перед ним.
Мужчина тянется к моему лицу рукой, но я резко убираю ее, отталкивая. Я боюсь его нового, совсем не знаю его теперешнего, но в то же время готова задушить голыми руками. Мне больно, когда уйти так просто от него не получается.
Марат снова перехватывает мое лицо, на этот раз с силой сжимая его и заставляя посмотреть в такие чужие серые глаза, возвышающиеся с высоты его роста. Я едва достаю ему до плеча.
– У меня хватит денег. Можешь не сомневаться. Ты не так дорого стоишь, как думаешь. Моей власти достаточно для того, чтобы лишить тебя всего. В одну минуту. Тебя не примут никуда. Даже на самую грязную и паршивую работу. Ты будешь скитаться по улицам, ища пропитания и крыши над головой. Шевели мозгами, девочка. Одно мое слово, и ты будешь гореть в аду. Одно мое действие, и ты будешь снова купаться в шоколаде. Я дам тебе крышу над головой и работу, если примешь одно мое условие. Выбирай.
Слезы катятся по щекам. Как же я ненавижу его. До мозга костей просто. Марат за эти годы стал куда более жестоким, словно из камня высеченным. Как же я не увидела этого сразу? Он беспощадный и самодовольный зверь. Ему плевать на всех, кроме себя.
Я вырываюсь из его захвата и подбегаю к столу. Выхода нет. Я в клетке с хищником. Не могу его видеть. Поворачиваюсь спиной, обнимая себя руками и пытаясь хоть как-то унять дрожь в теле. Истерика уже подступает к горлу.
– Чего ты хочешь?
Марат подходит ко мне сзади, отчего я тут же ловлю стаю мурашек. Он очень высокий и крепкий. Ему ничего не стоит использовать меня прямо здесь. От страха подгибаются коленки, когда он проводит рукой по моей шее, перекидывая волосы на плечо. Еще никогда так сильно я не была зажата с этим мужчиной. Он был моим первым, самым близким и родным во всем, а теперь передо мной совершенно чужой человек. Чужой и опасный.
Мороз проходит по коже, когда он наклоняется и шепчет мне прямо в ухо:
– Тебя. Хочу трахать тебя сейчас. Прямо здесь разложить на столе и ебать, как самую грязную шлюху, которой ты и являешься.
Отбегаю пулей от него. Не могу сдержать слезы.
– Ненавижу тебя! Тебе не получить меня никогда!
– У тебя четыре дня, и будешь видеть небо синее над головой. Подумай мозгами, если они еще остались у тебя. Что ты выбираешь?
– Гори в аду, Батуров! Никогда я не выберу тебя. Вовек, слышишь?
– Не зарекайся. Поживем – увидим. А теперь пошла на хрен отсюда.
Мужчина открывает дверь, и я вылетаю из этого проклятого места за секунду. Бегу, даже не оглядываясь, роняя слезы. Как же сильно я ненавижу его. Даже не верится в то, что тот, которого я когда-то смела любить, оказался жестоким и бездушным монстром.
Едва успеваю хоть немного заглушить истерику, дойдя до дома. Полинка не должна видеть мои слезы. Испугается только, волноваться будет. Быстро смахиваю их с лица. Проскальзываю в квартиру и умываю лицо холодной водой, ужасаясь своего отражения. Вся заплаканная, с красными глазами. Волосы сбились в кучу.
Вытираю лицо и иду к дочке. Она, как обычно, встречает меня и лезет обниматься. Моя маленькая и самая родная обезьянка.
– Мамочка! Что ты мне плинесла?
Заглядывает в мою сумку, откуда я обычно ей апельсины и яблоки достаю. Сегодня там пусто. Мне не на что было купить ей витамины.
– Малышка, ты ужинала сегодня?
– Да. Кашу. Невкусная она.
– Полинка, а где няня?
– Не знаю.
В душе холодеет. Как няня могла ее одну оставить? Как давно Поля сидит тут сама? А если бы снова приступ… Господи. Обнимаю малышку и беру на руки. Несу в комнату. На столе нахожу записку.
“Не могу больше тут работать. Платите мало, а ребенок сложный, болезненный. Извините”.
Не могу сдержать слезы. Сволочь. Как она могла бросить Полю одну, не предупредив меня заранее?
Впервые за долгое время срываюсь и плачу, прикрывая лицо руками. У меня нет работы, совсем скоро не будет жилья. Мне не с кем оставить ребенка, не на что кормить Полинку и покупать ей дорогие лекарства. Чувствую себя загнанным зверем. Господи, что же мне делать?
От слабости трудно стоять на ногах. Кажется, еще немного – и я просто умру, растворюсь и наконец сдамся, но мне нельзя. У меня ребенок маленький. Ждет меня и любит так же сильно, как и я ее. Она гладит меня по голове маленькой ручкой, пытаясь успокоить, хотя я должна это делать, я мама.
– Мамочка, не плачь…
В этот момент я принимаю решение, которое кажется мне единственно верным. Я слабая, и я не справилась. Сердце сжимается от боли, но у меня нет выхода. Его просто нет. Хватаю телефон и набираю тому, кому зареклась хоть когда-либо звонить. Я удалила его номер давным-давно, и теперь по памяти ввожу цифры, которые отпечатались у меня в голове.
– Слушаю.
– Это я… Я согласна.
– Ты слишком поздно звонишь. Надо было сразу принимать мое выгодное предложение. Условия теперь изменились.
– Что? Какие условия?
– Жду в ресторане завтра в семь.
Марат отбивает телефон, а я так и не могу сомкнуть глаза до утра в ожидании встречи с человеком, который когда-то мужем мне считался, а потом сердце вырвал с мясом. Я ненавижу его, но у меня нет шанса спасти ребенка иначе.


Глава 6
На часах пять утра, но у меня сна ни в одном глазу. Сегодня мне не с кем оставить Полинку. В садик ее не примут, пока не выздоровеет, а няни больше нет. С собой взять даже не рассматриваю. Набираю последнему человеку, кто может посидеть с малышкой.
– Алло, Танюш…
– Даша? Господи, что случилось в такую рань?
– Извини, что так рано. Мне надо работу искать. Можешь сегодня с Полинкой посидеть? Я знаю, что тебе не до этого, но мне реально не к кому обратиться.
Возникает неловкая пауза, и я понимаю, что свалилась Тане как снег на голову.
– Хорошо… я приду. До вечера смогу побыть. Только Кирюшу с собой возьму.
– Спасибо, Тань. Вовек не расплачусь с тобой.
– Жди. Приеду скоро.
Передаю Полинку Тане из рук в руки, предварительно проинструктировав ее на все случаи жизни. Мои руки дрожат, когда я собираюсь на встречу с Батуровым. Я не знаю, чего от него ожидать.
Мужчина сильно изменился за эти годы и уж точно не стал мягче. Наоборот, в его голосе появилась сталь, в движениях добавилось уверенности, а в глазах усилился огонь. Такой же ненависти ко мне, какая есть и у меня. К нему, вот только моя ненависть честная, не выдуманная и не склеенная в фотошопе. Мне нечего ему доказывать больше. Пусть думает так, как считает правильным, вот только о прощении он может забыть навсегда.
Целую на прощание сладкие щечки Полинки и еду к Марату, сама не зная, чего ожидать. Я застаю его у барной стойки, когда он говорит с одним из администраторов. Как только он меня замечает, коротко кивает, на свой кабинет указывая.
Не дожидаясь его, иду прямо туда. У двери закрытой останавливаюсь и жду еще несколько мучительных минут. Мои руки дрожат, я совершенно не знаю, о каких новых условиях вчера упоминал мужчина.
Чувствую себя своей же предательницей, а еще слабаком. Я сдалась. Он все же загнал меня в угол. Что может быть хуже того, что мужчина вчера предложил, даже не представляю. К горлу подкатывает горький ком боли.
– Входи.
Марат быстро открывает дверь ключом и пропускает меня вперед. Молния его энергетики прошибает до костей, как только оказываюсь в опасной близости к мужчине. Чувствую себя плохо. Едва стою на ногах от волнения.
Как только оказываюсь внутри помещения, звенит замок от закрывающегося ключа. Точно недобрый знак. Клетка. Я снова в ловушке.
Я так сильно переживаю, что начинаю говорить первая. Всю дорогу тренировала свою речь, но сейчас заикаюсь почти на каждом слове. Голос сбивается. Дышать становится невероятно трудно в присутствии мужчины.
– Мне нужна работа… с хорошей оплатой. Очень срочно.
Смотрю, как Марат садится в кресло и закуривает. Делает глубокую затяжку и выпускает клубы серого дыма через нос. Сканирует меня взглядом.
– У меня есть одна вакансия. Посудомойкой в этом ресторане. В оплате не обижу. Устроит?
Смотрю куда-то в пол, лишь бы не на бывшего мужа.
– Да.
Сердце болезненно сжимается оттого, что я вынуждена просить.
– Можешь приступать к работе уже через пять минут, если примешь правила игры.
– Какой игры? Что еще более мерзкое ты можешь придумать для меня? Вчера ты ясно дал понять, чего хочешь.
Смотрю на него, и слезы собираются в глазах.
Мужчина подходит вплотную и заставляет посмотреть на него. Холодные и чужие серые глаза. Не мои. Не вижу я там ни капли любви. Одно только презрение. Он играет со мной, как лев с ланью, которую сам же загнал и готовится разорвать.
– Ты получишь работу, если будешь добровольно спать со мной, Дарина. Столько, сколько я захочу. Как и где я захочу. Будешь посудомойкой в ресторане днями и моей шлюхой ночами.
Открываю рот, чтобы послать его ко всем чертям, но, предвидя мою реакцию, Марат продолжает говорить:
– Подумай, прежде чем отвечать. Второго шанса не будет. Согласившись на мое условие, обретешь защиту и безопасность для себя и своего ребенка, еду и дом.
Он тушит сигарету и отпивает кофе, а я не знаю, что мне делать. Снова оказаться в руках того, кого ненавижу всем сердцем. Быть в одной постели со своим… нет, с уже чужим мужем. Его обручальное кольцо на безымянном пальце не дает забыть о том, что он женат.
Это кажется мне просто невыносимым, это сильнее меня, однако… Есть ли у меня выбор? Нет. Я не смогу вылечить Полинку самостоятельно. У меня не хватит денег, даже если круглыми сутками буду работать где-то в другом заведении.
Быстро смахиваю слезы с лица и впервые смотрю прямо на бывшего мужа.
– Ты чудовище. Ты мне жизнь сломал и теперь даешь выбор без выбора. У меня нет иного выхода. Я согласна на твое условие, Марат Батуров.

***
Уже через десять минут я стою на рабочем месте. Мне выдали форму и проинструктировали о правилах. Посетителей много, поэтому скучать не приходится. Посуду из ресторана подносят каждые пару минут, так что я быстро вытираю слезы и приступаю к работе.
Все идет нормально, пока в какой-то момент голова не начинает кружиться. Черт, только не это. Я не завтракала сегодня, так же как и вчера. Слабость дает о себе знать, и всего на секунду я прикрываю глаза, пытаясь унять дрожь в теле. Только не думать, не думать о том, на что сама согласилась, иначе просто не доживу до вечера, а дома… Полинка ждет.
Крепко зажмуриваюсь и кусаю щеку изнутри, чтобы немного прийти в себя. Открываю глаза. Вроде бы легчает. Продолжаю работать. Хорошо, что никто не заметил моего состояния, иначе не видать мне этой работы. Другого шанса нет. И не будет. Даже представить страшно, что дочке негде будет спать, негде играть и нечего кушать. Ничего, малыш, справимся.
До конца рабочего дня остается каких-то несколько часов, когда меня просят подменить одного из официантов. В первый день не могу отказать управляющему. Переодеваюсь и беру поднос, иду в зал, стараясь не разлить напитки дрожащими руками.
В зале очень шумно и накурено. Играет какая-то громкая музыка, от которой закладывает уши. В конце зала вижу его. Марат сидит в окружении каких-то мужчин и совершенно меня не замечает. И на этом спасибо.
Моя цель – дойти до вон того столика. Ну же, Даша, еще немного. Черт. Силы покидают меня с фантастической скоростью. Только не сейчас, пожалуйста. Не снова… Перед глазами темнеет, и в какой-то момент я просто теряю почву из-под ног.


Глава 7
Не знаю, сколько проходит времени, но просыпаюсь в совершенном ином месте. Голова просто раскалывается, во рту настоящая пустыня. Медленно открываю веки. Все белое. На утреннем свету переливается плитка. Я в больнице. Господи.
Быстро оглядываюсь по сторонам. Телефон, где мой телефон? Черт, только не это, Поля. Как она, с кем? Таня точно не смогла бы забрать ее, мы ж лишь до вечера договаривались…
В руке капает капельница. Сердце пропускает пару ударов. Зачем… Зачем меня притащили сюда? Где я вообще нахожусь?! Выдираю капельницу из руки и быстро перематываю ее куском разорванной простыни. Вскакиваю с кровати и чуть не падаю на пол от слабости. Черт. Почему же я такая слабая!
Выхожу в коридор, ища хоть кого-то живого тут. Буквально ловлю на ходу первую попавшуюся медсестру и вымаливаю у нее телефон. Дрожащими руками набираю Таню. Ее телефон знаю по памяти. На всякий случай, именно на такой.
– Таня! Это я, Даша. Ты с Полей?
– Даша? Мать, где тебя носит? Мы так не договаривались!
– Прости меня, прости, кажется, я загремела в больницу, но я уже выхожу. Как Полинка? Ты с ней ночевала?
– Даш… У меня малой заболел. Не смогла я. Извини. Но ее мужчина забрал, твой босс. Ты же в курсе, да?
Кажется, что мое сердце остановилось. Страшнее этого я в жизни ничего не слышала.
– Кто забрал? Какой мужчина, куда?! Таня, кому ты отдала моего ребенка?
– Он представился Маратом. Твой работодатель. Чего ты спрашиваешь, вы ж договаривались с ним или как?
– Или как…
Телефон выпадает из руки. Мне снова становится плохо. Марат забрал Полинку. Он забрал ее себе навсегда. Отнял мое сердце. Лучше бы меня убил. Меня…
Перед глазами снова темнеет, и медсестра лишь успевает меня подхватить, перед тем как я проваливаюсь в обморок от нервного срыва.
Просыпаюсь от едкого запаха нашатыря. Я в той же палате, откуда сбежала. Рядом со мной дежурят две медсестры.
– Вам лучше?
– Да. Где моя одежда? Мне срочно нужно уйти!
– Вот, держите. Но вы хотя бы поешьте. Вы очень истощены. Боюсь, не доедете до дома. Снова будет обморок.
– Доеду.
Я уже выхожу из палаты, когда ко мне подходит тот самый охранник, который когда-то вышвырнул меня из дому. Узнаю его практически сразу. Сразу же отхожу от него, но меня перехватывает его рука.
– Дарина. Подождите.
– Не подходите, не то закричу.
– Господин Батуров прислал меня забрать вас. Сказал к дочке отвезти.
Сердце пропускает пару ударов. Я убью его, если с Полей хоть что-то случится.
– Везите.
Нервно сжимаю ладони. Даже представить страшно, что с Полей могло что-то случиться. Она впервые ночевала вне дома. Не со мной. Как Марат обращался с ней, не обижал ли? Господи, дай мне сил все этого вынести, я умру, если с Полей хоть что-то случится.
Мы едем долго, хоть я вскочила еще до восхода солнца, сейчас только семь утра. Не могу унять свое бешеное сердце. Это я виновата. Я оставила дочку на чужого человека. Я мама. На мне ответственность.
Совсем не помню, как оказалась в больнице. С ужасом лишь представляю, какие еще убытки Марат мог записать мне за разбитую посуду с подноса, а затем за проведенную ночь в явно не государственной клинике.
Я все ему отдам. До копейки отработаю. Лишь бы только дочка была в безопасном месте.
Наконец машина останавливается у ворот роскошного дома. Когда-то мы тоже жили в большом доме, однако он был куда скромнее этого.
Быстро выхожу из салона и направлюсь прямо к входной двери. Нажимаю на ручку. Не заперто. Вхожу внутрь.
– Поля! Полинка!
Мой голос эхом разносится по дому, но ответа на него не следует. Так и стою на пороге, едва глотая воздух. Сердце разорвется, если прямо сейчас не увижу дочку, но вместо нее мне навстречу выходит тот, кого убить сейчас готова. Марат. Собственной персоной.

***
Удивляюсь, когда спустя все эти годы снова вижу ее. Ту, которая когда-то так подло предала меня, а сейчас стоит напротив и пытается вырваться сквозь закрытые двери. Дарина. Как же давно я обожал это имя, а сейчас готов глотку себе грызть, произнося его.
Она практически не изменилась, только взгляд стал иным. Совсем не задорным, как раньше. Взрослым и каким-то… усталым, что ли. Оглядываю бывшую и сразу же понимаю: не в шелках она живет. Неужто ее баран не раскошеливается? Или у них любовь, блядь, такая до гроба, что ей ни хрена и не надо?
Минимум косметики, одежда и обувь заношена, простое все до невозможности. Кажется, я уже видел на ней эту юбку. Три с половиной года назад, но мне плевать на это все, как и на нее после предательства.
Судя по ошарашенному взгляду, Дарина тоже не ожидала меня тут увидеть, хотя кто ее знает. Может, это еще одна из ее чертовых схем, вот только я больше не тот влюбленный придурок. В жизни больше ей не поверю. Слишком больно было, когда рога после нее спиливал. Чуть руки себе не вырвал. С мясом.
Быстро улавливаю ее посыл. За работой пришла. Деньги нужны. По ней видно. Еще как. Бледная какая-то, дерганая вся стала, но взгляд… огонь там. Пламя адское горит, в мою сторону. Как же я ненавижу эту суку, предала меня однажды. Наверное, так же же сильно ненавижу, как и хочу ее всю.
Как бы я ни старался выжечь эту чертову ведьму из своей головы, она никуда не делась. Я прекрасно знал, где она живет, поэтому, когда выдалась первая же возможность, на хрен купил землю под ее домом. Построю торговый центр, а она пусть катится ко всем чертям.
Я заставлю ее страдать так же, как я сам подыхал, когда узнал, что изменила мне. В тот же день, сука, я чуть не умер от боли. Когда эти фото смотрел, когда анализы читал. Я не мог говорить, дышать даже не мог. Все, на что был способен, – выставить ее на хрен из своего дома. Иначе убил бы просто. Задушил собственными руками.
Смотрю на тело Дарины, на грудь высокую, талию тонкую и стройные ножки. Член мгновенно твердеет и вжимается в штаны. Хочу ее. Прямо тут, нагнуть и трахнуть на этом гребаном столе. И похрен мне, что шлюхой она оказалась. Просто хочу ее. Прямо сейчас.
Она хочет работу? Я дам ей работу, мне это вообще ничего не стоит, вот только, как слышит мое условие, ее глаза чуть ли не по пять копеек становятся. Ничего, девочка, придешь еще ко мне.
Дарина звонит мне сама уже на следующий день, и почему-то я чертовски радуюсь этому, вот только понимаю, что слишком проголодался по ней за все эти годы. Мне будет мало одного раза. Я хочу ее тело постоянно и долго.
Я вижу ее следующим утром. Собрана вся, текст свой заученный читает, заикаться чего-то стала. Она мне говорит что-то, а я на губы ее пухлые смотрю и представляю, как обхватывать будет ими мой член.
Как же я не понял, что она шлюхой окажется, когда женился на ней. Неужели настолько был слеп и глуп? Даже самому смешно становится. Просто охреневшим был от ее красоты.
Когда правила игры ей говорю, кажется, ведьма дышать перестает. Все слезы свои глотает, актриса хренова, вот только я уже не верю этому спектаклю. Хватит, допрыгалась уже. Одного раза обжечься мне хватило.
Даже не ожидаю, что спустя минуту она согласится на мое условие, и это согревает самолюбие.
Я сижу в зале с деловыми партнерами и раз за разом отбиваю настойчивые звонки нынешней жены. Не понимаю до сих пор, какого хрена она мне все еще звонит. Выключаю телефон. Не сейчас.
В другой стороне зала замечаю издалека Дарину. В официантку ее нарядили, точно подменяет кого-то. Ведьма несет поднос, полный напитков, однако ее покачивает из стороны в сторону. Не пойму, то ли с координацией у нее что-то, то ли она просто в стельку бухая.
Подходит ближе, и я вижу ее лицо. Бледнее мела. Черт. Не успеваю подойти даже, как девушка просто в одночасье кулем заваливается на пол прямо с подносом. Трещит разбитое стекло, фарфор разлетается по полу.
Кто-то в зале вскрикивает от испуга. Музыка приглушается. Чертыхаюсь про себя как могу. Приволок проблему на свою голову. Охрана подходит к Дарине, но я лишь отгоняю их. Не хочу, чтобы к ней кто-то прикасался. Быстро подхожу к ведьме и сам беру на руки. Сразу же понимаю, почему она грохнулась в обморок. Весит всего ничего. Странно.
Отношу ведьму в свой кабинет. Благо он сразу после зала находится. Действую на инстинктах, кажется, все еще своей ее ощущаю.
За мной ступает целая орда любопытных официантов и администраторов. Выгоняю всех. Сам знаю, что делать. Укладываю Дарину на кожаный диван. Беру за руку и быстро улавливаю пульс. Есть, но слабый. На обморок похоже. Точно так не сыграет.
Щеки ее впалые, ресницы закрученные дрожат, губы белее снега. Сука.
– Дарина. Посмотри на меня, – зову ее негромко. Никакой реакции. Чертыхаюсь про себя, как только можно. От такой официантки мне будет больше убытков, чем пользы. Хватаю бутылку воды из-под стола, на руку плескаю, к лицу ее прикладываю. Умываю. Будить ее надо.
– Ну же, открой глаза.
Дыхание ведьмы ровное и тихое. Очень слабое. В ее кармане замечаю свечение телефона. Целый ряд пропущенных звонков, а затем СМС:

“Дашуля, извини, мне очень надо раньше уйти сегодня. Сынишка заболел, нам домой пора”.
“Даша, где ты?”
“Я не могу взять Полинку с собой. Она переживает и плачет по тобе. Пожалуйста, вернись домой!!!”

Последнее было отправлено двадцать минут назад. Ее ребенок. Он ждет ее. Черт. Одно из условий – защита. Мне надо ехать туда.
Вызываю для Даши скорую, ставлю охранника и еду к ней на старую квартиру. Сам не знаю на хрена. Просто проверить, что с ее чадом все нормально и эта нянька, или кто она там, все еще сидит с ребенком.
Я не знаю, кто в итоге у нее родился. Мне это было совсем неинтересно, как и то, где вообще их папаша или с кем она там гуляла, будучи со мной. Блядь. Докатился.
Доезжаю быстро. Старенькая пятиэтажка. Вонючие подъезды и отсутствие лифта. Классика прямо. Добираюсь до четвертого этажа, стучу в дверь, которая открывается в ту же секунду.
– Даша, где тебя но…
На меня смотрит молодая девица с мальчиком на руках. Смотрю на ребенка. Неужели бывшей… нет, слишком мал. Даже года, кажется, нет еще.
– Вы кто?
– Гм… работодатель Дарины.
– А она где? Мне уходить надо. Сыну домой пора, он заболел.
– Ей плохо стало. Она в больнице.
– Господи, сохрани ее. Побудьте тогда вы с Полинкой, я правда не могу остаться. Мы с Дашей только до вечера договаривались. Все лекарства на столе. Следите за ней хорошо.
Нянька тяжело вздыхает, после чего быстро сует мне какие-то ключи в руки и улепетывает вниз по ступенькам. Она так быстро уносит ноги, что вряд ли я уже догоню ее.
Медленно прохожу внутрь квартиры, оглядываясь по сторонам. Полупустая, старая мебель и выцветшие обои. Малюсенькая кухня, на полах ковры старые, заношенные. Скромно, но очень все чисто и убрано. Я так ни разу тут и не был, до свадьбы не довелось, меня ее бабка на дух не переносила. А потом… сам не хотел сюда приезжать. Дарина сама моталась, раз в месяц так точно ездила.
Прохожу по коридору и попадаю в небольшую комнату, среди которой прямо на полу замечаю ребенка. Девочка. Очень маленькая. Она сидит спиной ко мне и пытается что-то собрать. Как только слышит звук моих шагов в ботинках, тут же подскакивает на месте и смотрит на меня своими глазами-блюдцами. Глаза серо-зеленые, волосы темные. Лицо кукольное просто. Миниатюрная, как дюймовочка.
– Привет. Я Марат… знакомый твоей мамы.
Девочка молчит. Лишь рот приоткрыла и смотрит на меня. Брови свои свела, крепче прижимая игрушку к себе.
– Как тебя зовут?
– Полинка.
Девочка так и продолжает сидеть на месте. Смотрит на меня из-под лба недоверчиво, как дикий зверек.
Быстро оглядываю комнату. Условий практически никаких, как и вещей. Холодина дикая в доме. Наверное, то, что держит в руках этот ребенок, и есть его единственная тут игрушка. Что же, папаша совсем не помогает?
Взгляд невольно падает на стол позади Полины. Целая гора лекарств. Быстро подхожу и читаю названия. Серьезные препараты. От астмы. Противошоковые, противосудорожные. Ингаляторы от бронхоспазмов. И не один. Сжимаю кулаки.
– Кто все это пьет? Дарина… то есть мама?
Показываю на цветные коробочки девочке.
Мотает головой.
– Это мое. Не тлогай!
Не могу поверить, когда слышу это. Охреневаю просто. Неужели ребенок болеет? Все хуже, чем я предполагал. Почему Дарина молчала? Ни слова об этом ни сказала.
Смотрю на часы. Скоро десять вечера уже. Перевожу взгляд на малышку. Засыпает на ходу. Держится лишь из последних сил, так как я тут.
– Поля, поехали со мной, у меня переночуешь. Мамы не будет сегодня. Завтра ее увидишь.
Черт, лучше мы молчал. Всего секунда проходит, когда девочка понимает смысл моих слов, и ее глаза наполняют слезы. Очень много прозрачных горьких слез, которые горошинами скатываются по ее щечкам, а потом падают на ковер, заливая его этим потопом.
– Мама! Мама!
Устало провожу рукой по лицу. Этого еще не хватало.
– Все нормально, малыш. Мама в больнице. Завтра утром отвезу к ней. Тут холодно. Ты заболеешь тут еще больше.
– Мама! Я хочу к маме!
Как ураган она проносится мимо меня, и я вот точно не знаю, что теперь делать. Быстро достаю телефон из кармана. Ну где же ты… Листаю фотографии на телефоне, ну хоть что-то же должно было остаться. Просматриваю картинки, еще и еще. Давай, давай… Есть! Откапываю все-таки одну старую фотографию, где меня обнимает Дарина. Еще до этого всего. Когда моей она была, или я так думал.
Сжимаю телефон в руке и иду в ванную, где прячется от меня этот дикий зверек. Я бы мог схватить ее в охапку и просто вынести на улицу, однако целый ворох лекарств и жуткий страх в глазах кнопки не дают мне даже сунуться в эту сторону.
Осторожно открываю дверь ванной. На первый взгляд пусто, однако я быстро нахожу ее. Полина сидит в пустой корзине для белья, прячась от меня, как в крепости. Ухмыляюсь. Совсем еще ребенок. Она боится незнакомого дядю, которым я, по сути, и являюсь.
Сжимаю челюсти. Стучу по крышке корзины, стараясь приглушить хрипоту голоса. Получается не очень. Все равно голос рычит.
– Пустишь в дом?
– Нет!
Сопит, всхлипывает только.
– Полина, я знаю твою маму. Не бойся. Вот, посмотри на телефон. Это я с ней.
Осторожно приоткрываю крышку корзины и передаю телефон в маленькие ладони ребенка.
Проходит какая-то пара минут, и девочка все же выглядывает из корзины.
– Вы плавда маму знаете?
– Правдивее некуда. Поехали. Завтра отвезу к ней. Обещаю. Не бойся. Вылезай. Я не кусаюсь.
Отхожу на два шага назад, после чего только девочка вылезает. То, как она смотрит на меня, почему-то выворачивает что-то в сердце. Строго и совершенно недоверчиво. Только вот глаза ее уже соловьиные, и я понимаю, что она до жути хочет спать.
Быстро иду в комнату, хватаю ее подушку и одеяло, какую-то детскую одежду из шкафа. Выгребаю все лекарства в отдельный большой мешок. Когда я уже в сборе, малышка почти засыпает на ходу.
Я укутываю ее одеялом, поднимаю на руки и несу в машину. Крошечная она, реально как Дюймовочка. Укладываю на заднее сиденье. Полина даже не просыпается. Она что-то мурчит, после чего переворачивается на бок и спит дальше. Благо у меня большая машина, поэтому сиденье ей с легкостью заменяет кровать.
Везу к себе. В свой новый дом. Оказывается, не зря я его когда-то готовил для Дарины. Пригодился теперь все-таки. По дороге звоню в больницу – узнать, как ее мамаша поживает. На дворе ночь, однако частная клиника работает круглые сутки, и мне сразу же отвечают.
Дарина спит. Ей капают витамины и глюкозу. Со слов врача понимаю: истощение. Сжимаю руль до хруста и кладу трубку. Не знаю, что чувствую в этот момент, но что-то очень нехорошее.
Как только приезжаем, паркую машину во дворе. На улице уже давно ночь, и девочка, к счастью, так и не просыпалась по пути. Осторожно достаю ее из машины, заношу в дом. Укладываю в одну из гостевых комнат на большую кровать. Никогда не имел дела с детьми, поэтому на всякий случай обкладываю ее подушками по бокам, чтоб не свалилась. Вроде порядок. Сопит вон в две дырочки.
Возвращаюсь в машину и вытаскиваю остальные вещи, выгружаю эту аптеку. Сколько же тут всего. С ума сойти просто. Складываю все это добро в комнате девочки. Она уже спит в форме звезды, развалившись на кровати. Сбросила одеяло на пол. Сверкает своей пижамой с какими-то зайцами. Беру одеяло и укрываю ее снова.
Смотрю на эту крошку. А ведь она могла быть моей. Могла бы… вот только не моя она. Есть у нее где-то отец. Молодец, блядь.
Возвращаюсь к себе и практически сразу вырубаюсь. Этот день мне кажется просто бесконечным, однако я так и не получил самого сладкого. Даже тут Дарина показала свой характер. Лучше свалиться в обморок, чем в первую ночь делить постель со мной. Ничего, девочка, ты еще отработаешь свою часть уговора сполна.
Просыпаюсь оттого, что кто-то плачет. Сильно так, с надрывом. Не сразу даже соображаю, что это, пока не вспоминаю, кто сегодня у меня ночует. Подрываюсь с кровати и иду к Полине. Быстро так иду.
Включаю свет. Малышка сидит на кровати. Снова вся в слезах. Ее косички растрепались, и теперь она похожа на маленького домовенка.
– Где моя мама?
– Поля, мама в больнице. Я ж говорил тебе. Давай ложись спать.
– Позови мою маму. Мамочка!
Черт. Угораздило же меня попасть в такую ситуацию. На хрена я вообще с этим связался? Надо было ораву нянек нанять. Не было бы вообще хлопот.
Сажусь на кровать, пытаюсь за руку взять Полину, но она сразу отшатывается от меня. Сжалась вся в комок. Брови свои свела, руки в кулаки сложила. Явно не ангельский характер у этой Дюймовочки. Сопит лишь, да слезы стекают по ее щекам.
– Эй, ну, не плачь. Завтра утром к маме пойдем, хорошо?
– Не-ет! Я сейчас хочу. Мама!
В один момент девочка спрыгивает с кровати и бежит к двери, и я лишь на выходе в коридор успеваю ее перехватывать. Она босая, в одних только пижамных шортах и майке. Ее косички совсем распустились, и волосы теперь волнами спадают на маленькие худые плечи.
Поднимаю ее на руки, не обращая внимания на сопротивление этой крошечной дикарки. Она вообще мне не доверяет, хотя… правильно делает. Никто я ей. Просто чужак с улицы.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/ekaterina-romero/moy-chuzhoy-muzh-67601091/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.