Главная страница | Эротическое фэнтези | Скажи мне «нет»

Скажи мне «нет»
Ксюша Лесникова
– Никогда не смотри бешеной собаке в глаза, – учил меня отец.
В глаза собакам я не смотрела. Вот только… однажды посмотрела в глаза волка, и с этого самого момента мой мир навсегда и бесповоротно изменился.
Моя прежняя реальность рухнула куда-то в чёртову бездну, расплескавшись осколками. И теперь в моём новом мире всё иначе.
Теперь в нём существует мужчина с глазами цвета спелых оливок, мужчина, чей взгляд может расплескиваться янтарным, мужчина, который способен превращаться в огромного чёрного волка.
Тот, от кого не уходят и не сбегают. Тот, чьи приказы выполняют безоговорочно. Мужчина, которому ещё никто и никогда не смел отказывать, просто потому, что такому, как он, отказать невозможно.
Такому, как он, ещё никто и никогда не смел сказать «нет».
Никто, кроме… меня.

Ксюша Лесникова
Скажи мне "нет"

Пролог
*Кира*
Очнулась я… в вертолёте.
Тихо рокотал двигатель, мелко вибрировали стены и пол кабины. Перед глазами ползли цветные пятна, словно я очень долго находилась в темной комнате, а потом в ней вдруг резко включили свет. Прислушалась к собственным ощущениям. Живая. И даже вполне себе целая. Сижу в мягком глубоком кресле, лишь пристегнута к сиденью перетянутыми крест-накрест через грудь ремнями. Да так плотно, что практически не могу шевелиться.
Посмотрела вниз, пытаясь понять, можно ли хоть как-то ослабить путы. Но где удерживающие меня ремни начинались и к чему крепились, понять не смогла, как не старалась. Голова всё ещё противно кружилась, хотя пятна перед глазами мельтешить перестали. Во рту было сухо, на языке как-то неприятно горчило, а к горлу через раз подкатывала легкая тошнота. Мышцы затекли от неудобной позы, поэтому я подышала, унимая головокружение и тошноту, а потом принялась ерзать на сиденье, силясь выпутаться из удерживающих меня ремней.
– Бесполезно, – констатировал знакомый мужской голос.
Я вздрогнула и вскинула яростный взгляд на сидевшего напротив мужчину. Ну конечно, кто же ещё, как не он, мог находиться со мной в этой странной обстановке.
– Какого черта происходит? – собственный голос прозвучал надсадно и хрипло, горечи на языке прибавилось, – вы меня… похитили!?
В ответ мужчина лишь склонил голову на бок, разглядывая моё лицо. Кажется, отвечать мне он и не собирался. Лишь как-то странно и мрачно хмурился, словно никак не мог решить у себя в голове какую-то задачку. А в его глазах застыло нечитаемое, и от того ещё более жуткое, выражение.
Я в отчаянии покрутила головой, осматриваясь.
Мы находились в просторной кабине с расположенными друг на против друга парами широких кожаных кресел с мягкими подлокотниками. От кабины пилота нас отделяла сплошная перегородка, спиной к которой сейчас и сидел мой похититель.
Я машинально проанализировала окружающую меня обстановку, мельком отмечая темный цвет обивки сидений, металлические панели со встроенным освещением на потолке, шоколадного цвета отделку округлых стен, маленький откидной столик слева. Два широких окна-иллюминатора по обе стороны от меня.
Повернула голову и вытянула шею, силясь разглядеть хоть что-то за бортом летающего транспорта. Бесконечное небо. Белёсые клочья облаков где-то над самой головой. И больше ничего… ни шпилей зданий, ни крыш небоскребов, ни дорог. Лишь небо и бесконечный, тянущийся до самого горизонта лес, проплывающий под брюхом вертолета. Нет, не просто лес. Непроходимая, дикая, густая тайга с тонкими нитями мелких рек, змеящихся между деревьев и остро поблескивающих водной гладью в свете клонящегося к закату солнца.
Невольно сглотнула и повела плечами.
Сколько прошло времени? Где мы вообще находимся? Куда меня успели завезти?! Ведь, насколько я знаю, вокруг столицы, да и вообще в регионе поблизости нет таких вот бесконечно необъятных, густых и непроходимых лесов. Кажется, такое буйство растительности больше характерно для средних широт. Хотя, знания в области географии никогда не были моей сильной стороной. Поэтому, я могла легко ошибаться. А еще это значило, что самостоятельно выяснить своё местоположение у меня вряд ли получится. Оставалось лишь пытаться добиться ответов у моего похитителя.
А поэтому, рассудив, что оставаться в неведении точно будет выше моих сил, я решительно вскинула голову и твердо уставилась прямо в беспристрастное лицо сидящего в кресле напротив мужчины.
– Где мы? Куда вы меня везете? – прозвучало грубо и требовательно, но я даже не пыталась изображать из себя робкую и напуганную жертву.
Мужчина чуть приподнял левую бровь. Удивляется, что жертва не плачет, не орёт и не молит о пощаде, а вместо этого нагло требует ответов? Что ж, вот такой вот вам сюрприз, господин маньяк.
– Как ты себя чувствуешь, Кира? – проигнорировав мой вопрос, вдруг совершенно непоследовательно поинтересовался у меня мой собственный похититель. Это было настолько нелогично и странно, что я едва не открыла от удивления рот.
Нет, это он сейчас серьезно? Или всего лишь практикует новый вид издевательства над жертвой? Игра в «добрый маньяк, злой маньяк», по аналогии со всеми известными полицейскими?
Как я себя чувствую? Очень интересный и своевременный вопрос.
О, я ведь чувствую себя просто прекрасно!
Нет, не так. Я пребываю в состоянии полнейшего удовлетворения и поистине неземного блаженства! Ведь моей главной мечтой с самого раннего детства было – оказаться усыпленной каким-то неизвестным препаратом, быть похищенной, посаженой в вертолет, привязанной к креслу ремнями и направляться неизвестно куда в обществе совершенно непредсказуемого мужчины с замашками маньяка, у которого на меня вообще неизвестно какие планы.
Хотя нет… Кажется, его планы в отношении меня я знаю. Что он там говорил? Я ему нужна и должна стать его женщиной?
Вот-вот… Просто вершина счастья!
Я закусила губу, сдерживая нервные смешки.
Да, определенно, другая на моем месте уже давно заливалась бы слезами, умоляя своего похитителя сохранить ей жизнь и отпустить с миром, а я вот, близка к тому, чтобы впасть в истерику от хохота, ввиду абсурдности всей сложившейся ситуации.
Мужчина вдруг резко подался вперед, наклоняясь ко мне, протянул руку и коснулся своими пальцами моего лба, словно проверяя, нет ли у меня температуры. Я инстинктивно шарахнулась в сторону, но крепкие ремни не позволили мне этого сделать. Смеяться расхотелось моментально.
Я стиснула зубы, силясь выдержать прикосновение чужих пальцев.
– Повторяю вопрос, Кира, – мужчина убрал руку от моего виска и снова выпрямился в своём кресле, – как ты себя чувствуешь?
Метнула в него злой взгляд. Точно издевается. Хотя, что мне стоит ему ответить.
– Голова кружится, – собственный голос вдруг снова почему-то охрип, – и пить хочется. Вы… вы меня чем-то накачали!
– Я догадывался, что по доброй воле ты со мной никуда не поедешь.
– Куда вообще нужно было ехать!?
– Ты ведь сама сказала, что в твоём мире нашим отношениям нет места. Что ж, в таком случае, я отвезу тебя в свой мир.
– В мир маньяков и психопатов!?
Мужчина насмешливо вскинул бровь.
– Ты действительно считаешь меня сумасшедшим?
– А вы так всех девушек, что отказываются начинать с вами отношения и прыгать в вашу постель после первого же ужина в ресторане, похищаете?
– Нет, Кира, обычно я так НЕ делаю. Это разовая акция.
Ну, тогда всё понятно. А то я уже, грешным делом, успела подумать, что у него это такой своеобразный способ произвести впечатление на очередную пассию.
Ведь вы только подумайте, это же так романтично!
Тебя похищают прямо посреди города, запихивают в салон автомобиля, затем в кабину вертолета, везут в лесную глушь, искренне надеясь, что ты, сраженная подобным приключением, отдашься своему похитителю прямо на этих самых кожаных сиденьях или на мягком мху посреди первозданного леса.
Меня аж передернуло от подобных фантазий.
Однако, сколько бы я ни хорохорилась и не развлекала саму себя язвительными мыслями, факты оставались упрямыми и очевидными. Я совершенно не представляю, что со мной будет дальше.
Поерзала на сиденье и даже попыталась взбрыкнуть ногой – бесполезно. Хватка ремней оставалась бескомпромиссной.
– Куда мы летим? – я вновь решила попытать удачу и добиться хотя бы одного дельного ответа.
Мужчина задумчиво побарабанил пальцами по подлокотнику своего кресла, о чём-то напряженно размышляя.
– Ко мне домой, Кира. Мы летим ко мне домой, – просто и коротко бросил он после минутной паузы.
Стало неуютно. Неуютно до липких холодных мурашек, гурьбой пробежавшихся по спине. Кажется, я просто вдруг разом исчерпала весь свой запас бравады. Липкое осознание неизбежности и безысходности сдавило горло.
– З… зачем я вам? – голос непроизвольно дрогнул, хоть я всеми силами и пыталась не выдать ни единой своей эмоции.
– Зачем? – мужчина вдруг как-то рассеянно скользнул взглядом по окружающему нас пространству, – я не могу тебя разгадать, Кира. И не могу на тебя повлиять.
– Не можете повлиять? – кажется, я вообще перестала понимать хоть что-либо.
– Да-а, – вновь задумчиво протянул мужчина, разглядывая причудливую игру света на встроенных плоских светильниках, вмонтированных в гладкий потолок кабины, – ты не поддаешься мне, не откликаешься, не чувствуешь. А еще ты не слушаешься. Дерзишь, огрызаешься, делаешь всё по-своему, словно пытаясь что-то кому-то доказать. Отказываешь, поворачиваешься спиной, уходишь. Меня это так… злит. А я не люблю, когда меня что-либо злит.
Что он вообще несёт?!
Мне захотелось обхватить голову руками. Но даже этого мне сделать не позволили бы затянутые до предела ремни.
Я сжала зубы и вдруг поняла, что внутри у меня, словно вопреки всей сложившейся ситуации и здравым доводам рассудка, начинает медленно разгораться злость.
Пока ещё не пожар, но уже и не угли. Нечто, способное превратиться в горячечную, шальную ярость, грозящую в скором времени спалить последние остатки моего человеческого благоразумия.
– Нет, вы всё же абсолютно сумасшедший, господин Корсаров, – не удержалась я, сжимая ладони в кулаки, – Что вы несёте? Вы хоть сами себя вообще слышите?!
– Осторожнее, – глаза мужчины нехорошо сощурились и опасно блеснули, – вот сейчас я бы посоветовал тебе забыть о своей прежней дерзости и своеволии. Ты не в том положении, девочка. Не в том, чтобы спорить и припираться. Лучше бы тебе просто замолчать, и не нервировать меня лишними вопросами.
– А не то что? Убивать начнете? – хмуро поинтересовалась я, сама не зная, зачем.
Ведь мне же только что недвусмысленно объяснили собственное незавидное положение и посоветовали молчать. Так какого, спрашивается, демона, из меня рвется очередная язвительная фраза?
Мужчина как-то странно на меня покосился и показалось, что вот сейчас, да, точно убьет.
Просто сожмет на моей шее свои жесткие пальцы, или откроет дверь кабины, чтобы вышвырнуть меня из вертолета за шкирку, прямо на верхушки проплывающих под днищем вертолета равнодушных изумрудных сосен.
Но нет, промолчал, даже не двинувшись с места, и не изменив выражение высокомерного лица.
Я ещё раз с силой дернулась в удерживающих меня путах и на миг застыла, размышляя.
Что делать? Что же теперь делать!? А главное, чего ожидать?
Ведь всё, о чем говорил мужчина, все его предостережения и угрозы, весь тот бред, что он несёт – это всё не важно.
Важно – как мне отсюда выбраться, и как вернуться домой.
Передернула плечами, словно освобождая саму себя от липких нитей предательского страха. Всё же, я терпеть не могла это мерзкое чувство. Оно всегда мешало думать. Эмоции в принципе всегда мне мешали.
Поэтому я старалась их не испытывать, предпочитая глупым чувствам – безрассудство действий и хладнокровие решений.
Поэтому паниковать и бояться я себе категорически запретила, упорно размышляя над тем, как и кому сообщить о собственном похищении. Что люди вообще обычно делают, если их похищают!? Знала бы я ответ. Голосят «помогите, пожар»? Пытаются огреть по макушке своего похитителя? Молча складывают лапки и ждут расправы? Планируют маршруты побега? Стараются отыскать средство связи и позвонить родственникам?
Позвонить… о, боги, ну конечно!
Как я могла забыть о такой прозаичной вещи, как мобильный телефон. Осталось только выяснить, где находится мой собственный. Ведь перед тем, как оказаться в машине господина Корсарова я положила его в задний карман своих джинсов.
Поерзала на сиденье, пытаясь понять, на месте ли еще мой собственный мобильный. Осторожно завела руку за спину, пытаясь дотянуться до поясницы.
– Если ты ищешь вот это, – Дамир покачал на ладони мой смартфон, глядя на меня с выражением откровенной насмешки, – то во избежание недоразумений я решил, что он тебе пока не понадобится.
Стиснула зубы от досады. А я ведь так надеялась, что мой похититель не догадается проверить карманы своей жертвы.
Нервно сглотнула.
– Вы же понимаете, что меня начнут искать? Друзья и знакомые обязательно начнут интересоваться, почему я так долго не выхожу с ними на связь и не появляюсь в социальных сетях.
И словно в подтверждение сказанного, телефон в руке Дамира вдруг гулко и отрывисто завибрировал, оповещая о входящем вызове. Мужчина бросил быстрый взгляд на экран и лицо его исказилось. Мне показалось, или это была гримаса ярости?
– Надо же, какая удивительная настойчивость, – раздраженно бросил мужчина, а потом наклонился вперед, – раз уж ты всё равно очнулась, решим сразу пару важных моментов. Меня определенно нервирует этот щенок, который звонит тебе уже десятый раз подряд.
Он повернул ко мне смартфон, на котором был отображен экран блокировки, приблизил к лицу. Я даже не успела ничего сообразить или моргнуть, лишь увидела, как экран блокировки прямо на моих глазах сменился изображением экрана рабочего стола. И с ужасом поняла, что Дамир только что разблокировал мой собственный телефон, воспользовавшись Face ID, и разом получил доступ ко всем моим контактам.
Заметив мою реакцию, мужчина удовлетворенно кивнул и вернулся в прежнее положение, быстро скользя пальцами по экрану моего смартфона.
– Что… что вы вообще себе позволяете?! – я расширившимися от возмущения глазами смотрела, как мужчина набирает какое-то сообщение в моём собственном телефоне.
– Всего лишь объясняю твоему милому мальчику, что, к большому сожалению, ты не сможешь сегодня составить ему компанию за обедом.
Я похолодела.
Данила… ну конечно!
Ведь мы договорились с ним о встрече. Я обещала ждать его в одной из кофеен в центре города. Только что Дамир мог сейчас ему написать?! Я едва не застонала от бессилия.
И именно в этот самый момент нахлынуло осознание. Это всё не шутка. Не розыгрыш, не фарс, и не досадное недоразумение.
Мужчина, сидящий напротив, действительно меня похитил. Против моей воли просто затолкал в свою машину и увез в неизвестном направлении. А теперь ещё и заявляет, что мы летим к нему домой. И я понятия не имею, где находится его дом. Равно как и не имею представления о том, что меня ждёт.
У меня отобрали мобильный, а значит, связаться с сестрой или позвонить в полицию при первой же возможности я не смогу.
Зато мой похититель получил полный доступ ко всем моим данным и теперь может написать кому угодно и что угодно от моего имени. Написать знакомым, которые начнут волноваться, что я уехала на неопределенный срок, выложить в социальную сеть пост о том, что я отправилась в путешествие и временно не смогу выходить на связь… что угодно.
Он может написать что угодно, а это значит, что в ближайшие дни никто не забьёт тревогу и меня не хватятся.
Это плохая ситуация. Это очень и очень плохая ситуация. Она просто– таки катастрофическая! И вот уже стоило бы начать паниковать, впасть наконец– то в истерику, как и положено любой добросовестной жертве, взмолиться и начать выпрашивать себя отпустить, хотя разум и твердил, что всё это бесполезно…
Но вместо этого я вдруг выдала самую содержательную и многозначительную фразу, которая только могла прозвучать в данной ситуации.
– Кот.
– Что-что? – кажется, мне всё же удалось удивить мужчину, потому что он чуть подался вперёд, на миг отрываясь от моего телефона.
– У меня дома кот. – так же хмуро повторила я, – Персик. Вы его видели в самый первый раз. Мне нужно домой, потому что коты сами себя кормить не умеют.
И действительно, я вдруг только сейчас вспомнила о своем питомце и сердце жалостливо дрогнуло.
Что будет с Персиком, если я не вернусь сегодня? А если не вернусь завтра? Почему– то судьба кота взволновала меня сейчас гораздо сильнее собственной.
– Не беспокойся, о нём позаботятся, – без тени эмоций ответил Дамир.
Кто? А главное, как? Кажется, я начинала стремительно терять цепочку здравого смысла во всём происходящем. Или, во всём происходящем изначально не было никакого здравого смысла? Вероятнее всего…
– Вы же понимаете, что всё это бесполезно? – я решила не сдаваться и хотя бы попробовать воззвать к голосу здравого смысла этого странного мужчины, – моя сестра станет волноваться. Я обычно никогда не пропадаю из социальных сетей на такой долгий срок без веской причины и никого не предупредив. Таня начнёт мне звонить, а, не дозвонившись, поедет ко мне домой. Если же меня там не окажется, она вызовет полицию. Та, в свою очередь, опросит соседей, случайных свидетелей, просмотрят записи камер, – я попробовала привести последние разумные доводы, – в соц.сетях поднимут шумиху. Поверьте, моя сестра точно не оставит это дело просто так. Ей недостаточно будет получить простое текстовой сообщение с заверением, что со мной всё в порядке. Исчезновение человека – не глупость и не шутка. Вы понимаете это!? Я всегда сообщаю Тане, если собираюсь отлучиться из города даже на один день! И даже если я уехала так внезапно, она будет пытаться выяснить, где и с кем я оставила кота. Потому что я так же обычно и всегда отвожу его ей!
– Умная девочка, – Дамир криво улыбнулся самым уголком губ, – сама до всего додумалась. В таком случае давай не будем пока нервировать твою сестру. Я предлагаю тебе прямо сейчас записать ей небольшое сообщение. Как тебе такая идея, Кира? Ты же не хочешь проблем для своей сестры и того милого мальчика… его ведь кажется зовут Данилом?
Сжала зубы до хруста.
Нет, проблем для Данилы я не хотела. Черт, я вообще не хотела ни для кого создавать проблемы! Ни для Данилы, ни для Тани. Особенно для Тани… допустить проблем для сестры я просто не могла, не имела права. Только… неужели этот гад действительно способен навредить моей сестре!?
Я посмотрела на мужчину и вдруг с какой-то ужасающей ясностью поняла: может. Ещё как может! Он вообще всё в этом мире может.
Ненавистный, невозможный, отвратительный и тираничный гад!
– Так вот, – продолжил тем временем он, – раз простое сообщение твою сестру не удовлетворит, скажем ей, что… ты уехала в небольшое путешествие за город, на неопределенный срок. Можешь даже сказать, что путевку тебе вручила в качестве благодарности София. Допустим, это будет маленькая турбаза с милыми деревянными домиками в самом сердце леса. А своего питомца ты тоже решила взять с собой. Пусть зверушка побегает на природе. Так что? Мы договорились, Кира?
Я застыла, судорожно прикидывая в голове варианты.
Что, если отказаться?
Пусть он сам напишет Тане что угодно, пусть она заподозрит неладное, приедет ко мне домой, начнет звонить, а после всё же забьёт тревогу и напишет заявление об исчезновении.
Пусть это случится через день, через два, или даже чуть позже, не важно. Главное, Таня поймет, что со мной случилось что-то плохое…
Ведь я же сама рассказывала ей о Дамире. О его странном поведении, о подарках, о своём к нему отношении. Она ведь не глупая, сможет догадаться, что её младшая сестра вляпалась в плохую историю.
Я закусила губу.
А что, если нет? Что, если угрозы Дамира окажутся вполне реальными, и он действительно сможет навредить моим родным? Даже тому же Даниле. Ведь парень вообще оказался во всей этой истории случайно.
– Ну же, Кира, – мужчина всё так же продолжал гипнотизировать меня своим взглядом, – будь послушной девочкой и скажи своей сестре, что у тебя всё в порядке.
Сглотнула ставшую вдруг вязкой слюну и кивнула, выражая своё согласие. Дамир криво улыбнулся, словно мой ответ был для него очевиден, а затем поднес ко мне телефон, с зажатой на нем кнопочкой записи голосового сообщения.
Если бы Дамир набрал номер Тани и позвонил ей, я бы могла крикнуть в трубку о том, что меня похитили. Возможно, даже успела бы назвать имя похитителя. Но так, этот гад действительно всё контролирует.
Черт, он с самого начала контролировал всю ситуацию, лишь наблюдая за моими жалкими попытками отыскать выход и путь к спасению.
Мне захотелось схватить себя руками за голову и заорать. Но вместо этого я лишь глубоко вздохнула, стараясь, чтобы собственный голос прозвучал как можно более спокойно и уверенно, и начала диктовать.
– Танюшик, солнце, привет. Тут такое дело, у меня внезапно наметилась небольшая поездка за город, на турбазу в лесу. Ну, знаешь, деревянные домики, природа, вдохновение, все дела. Прости, что не смогла предупредить сразу. Спонтанно всё вышло. Поэтому я на недельку пропаду, ты не волнуйся, со мной всё в порядке. Ах да, Персика я тоже взяла с собой, чтобы тебя лишний раз не напрягать.
Я замолчала, закусывая губу и наблюдая, как улетает в чат сообщение, лишая меня тем самым любой возможности на скорое спасение.
Долго ответа от сестры ждать не пришлось. Дамир нажал на пришедшее в чате голосовое уже через пару минут, давая мне возможность прослушать ответ.
– Ну ты даешь, Кирюх, – голос сестры в динамике звучал несколько обиженно, – могла бы хоть заранее сказать, так нет же, вечно в своём репертуаре, тихушничаешь. Ладно, отдыхай тогда, вдохновляйся. Но я буду ждать фотоотчет! И подробный рассказ обо всём, как вернешься. Ну всё, систр, хорошего тебе отдыха. И смотри осторожнее там. Береги Персика, – сестра хихикнула, – Целую, люблю, буду скучать.
Сообщение оборвалось. Я втянула носом воздух, чувствуя, как к горлу подкатывает предательский комок.
– Ну вот и отлично, – мужчина удовлетворенно кивнул, отключая мой телефон и убирая его в карман своих брюк.
Я закусила губу. Теперь придётся разбираться со всем происходящим самостоятельно.
Хотя… я ведь всю жизнь только этим и занималась. Это я всю жизнь была у нас в семье человеком, который мог с непробиваемым выражением лица решать любые проблемы. Это я всегда была человеком, который успокаивал, утешал, давал советы. Так уж повелось, именно я изначально играла роль старшей сестры, всецело взяв на себя ответственность за моральное и психологическое состояние Тани.
А это значит, что сейчас я поступила правильно. По крайней мере мне хотелось так думать. Хотелось верить, что я смогу выпутаться из всего случившегося, смогу как-то договориться с похитившим меня мужчиной, поставить условия, заключить сделку… я ещё не знала, как именно буду это делать, но была уверена, что справлюсь. Должна буду справиться. Я всегда со всем справлялась. Ведь у меня просто никогда не было варианта сдаться и проявить слабость.
И всё же… как меня вообще угораздило так влипнуть? За какие такие заслуги, или, правильнее будет сказать грехи, вселенная подкинула мне такой «подарок»?
Ведь я всегда думала, что маньяки существуют лишь на страницах новостных сводок и в выпусках спецрепортажей, да ещё в очередных сериях детективных сериалов. И что если кого-то и похищают, то с целью в дальнейшем требовать выкуп у богатых родственников. Но что брать с меня?
Я зарабатываю ровно столько, чтобы хватало сводить концы с концами, оплачивая аренду квартиры и коммунальную плату, а часть суммы выделяя на продукты и прочие расходы.
Сестра тоже живёт без присущего большинству столичного пафоса. Припадает в школе у младших классов иностранные языки, подрабатывает частным репетиторством на дому. У неё даже нет машины. Так же, как и я, Таня предпочитает передвигаться на общественном транспорте и метро.
Что же касается наследства, оставшегося от родителей, то мы распродали его в первый же год после той катастрофы. Чтобы оплатить похороны и все сопутствующие расходы.
А дом на берегу моря сдавали в аренду, денег с которой как раз хватало для съема двух небольших квартирок на окраинах столицы.
Из-за своего расположения у первой береговой линии просторный одноэтажный дом с плоской крышей из белого камня, в окружении стройных ливанских кипарисов и секвой, пользовался невероятной популярностью, особенно в летнее время года, когда в мой родной город начинали прибывать волны туристов и отдыхающих.
Я вздохнула. Воспоминания вновь разбередили старые раны, заставили болезненно сжаться сердце. Не об этом сейчас нужно думать.
Анализировать причины и их следствия буду потом, когда выберусь и… если останусь жива. А пока…
– Где мой кот? – хмуро поинтересовалась я, сверля мужчину испытующим взглядом.
– Ты так о нём переживаешь? – вскинул брови тот.
– Представьте себе! – грубо огрызнулась я, а мужчина вдруг рывком оторвался от своего кресла и приблизился, приседая и оказываясь вровень с моим лицом.
– Кажется, я уже говорил, чтобы ты обращалась ко мне на «ты», – обманчиво мягко произнес он.
– Знаете, что! – в конец разозлилась я, – а не пошли бы вы… ты! Куда-нибудь далеко и очень-очень надолго. Раз уж собрались делать какую-то гадость, так хоть не треплите мне нервы. Решили убить – пожалуйста. Только не требуйте у меня при этом фамильярности. Мы с вами не знакомые, и даже не друзья.
– О, Кира, – мужчина усмехнулся, мягко касаясь пальцами моей щеки, но потом сразу же отстранился, и вернулся в свое кресло, – ты даже не представляешь, НАСКОЛЬКО мы с тобой ближе, чем эти самые друзья или обычные знакомые. Ты теперь в моей полной власти, девочка. И скоро будешь в моём мире. Там не действуют привычные тебе законы. Там имеет вес лишь моё слово и моя воля. И поверь, убивать я тебя не намерен. Могу даже честное слово дать. У меня в планах совсе-е-ем другое. Поэтому расслабься и дай мне возможность наконец-то подумать. Мы уже совсем скоро будем на месте.
И, выдав всё это, он как ни в чём не бывало, отвернулся к иллюминатору.
Я закусила губу и скривилась. Даже гадать не хотелось, что он имел в виду, говоря про какой-то там свой мир и свои законы.
Сумасшедший, что с него взять.
Я снова вздохнула.
И как вообще так вышло, что очередной художественный заказ в череде многих похожих свел меня с поистине безумным мужчиной?
Ведь начиналось всё так обыденно…

Глава 1
*Кира*
С Софией Корсаровой мы познакомились совершенно случайно.
В тот день я по своему обыкновению сидела в одной из любимых городских кофеен в самом сердце столицы, неспешно потягивала через трубочку уже остывший апельсиновый раф и рисовала на страничках маленького карманного альбома случайных посетителей заведения.
Это был мой излюбленный и практиковавшийся уже не один год способов поиска вдохновений. Небольшой альбом или маленький блокнот, а также пару остро заточенных карандашей я таскала с собой практически везде и всегда. И так же почти всегда рисовала. На скамейке в парке, в метро по дороге до дома, в очереди на кассе супермаркета, если я видела что-то, что меня цепляло, я просто выхватывала из кармана альбомчик и делала быстрые, торопливые зарисовки.
Сейчас же я скользила взглядом по людям, заходящим в кофейню, и переносила их силуэты на бумагу. Рисунки были легкими, и скорее схематичными, больше напоминая незаконченные наброски. Скетчи в формате «здесь и сейчас».
Вот парень, сидящий за соседним столиком, что-то сосредоточенно читает, внимательно вглядываясь в экран своего ноутбука. Перед ним наполовину пустая чашка с капучино и разломанный пополам сэндвич в картонном контейнере. Я улыбаюсь и легкими линиями передаю его позу, наклон головы, насупленные брови и увлеченный взгляд. Схематичными штрихами добавляю очертания ноутбука.
Снова оглядываюсь. Вот молодая женщина сидит, скрестив ноги и подперев кулаком подбородок. Перед ней раскрытая книга. Читает. Этой мой любимый тип. Я всегда люблю рисовать людей с книгами. Росчерк, линия, нажим грифеля и силуэт женской фигуры легко перемещается на очередной альбомный листок.
Вот молодой мужчина в офисном костюме, стоящий у витрины и нетерпеливо постукивающий каблуком об пол. Работник из соседнего офиса, забежавший в обеденный перерыв за своим привычным двойным эспрессо. Его я рисую быстрыми, отрывистыми линиями, чтобы всего лишь парой штрихов передать динамику рисунка.
Переворачиваю страницу. Делаю глоток кофе, а потом смотрю сквозь немного пыльные окна на залитый ярким весенним солнцем проспект, по которому без остановки текут потоки легковых автомобилей, дорогих иномарок, длинных и вытянутых темно–синих автобусов и желтых машин такси.
Мелодично звякает маленький серебряный колокольчик, висящий над входной дверью, извещая о новом посетителе. Я отвлекаюсь от созерцания городского пейзажа и перевожу своё внимание на очередного гостя, оказавшегося молодой, элегантно одетой девушкой.
Она была красива. Нет, не так. Она была потрясающе, невероятно красива. Таких людей мне всегда хотелось рисовать особенно долго, уделяя внимание каждой линии и каждой незначительной детали.
У неё были удивительные глаза, настоящее сосредоточия цвета. Топкие малахитовые омуты, опушенные длинными темными ресницами и переливчато мерцающие в рассеянном, неясном свете висящей под потолком кофейни люстры. И я вдруг впервые в жизни пожалела, что у меня с собой лишь привычный грифельный карандаш и совершенно нет под рукою красок.
Девушка была очень молодой, возможно, всего лишь на пару лет старше меня.
Но меня больше поразило другое. Выражение её лица – спокойное, сосредоточенное, внимательное. Подобные лица редкость, особенно в столице, в городе, где у каждого находится целая куча дел, где у людей хронически не хватает времени, где все бегут и спешат разобраться с собственными проблемами. Незнакомка же была поразительно спокойна. Она неспешно подошла к стойке, сделала заказ, дождалась, пока бариста выдаст ей высокий картонный стакан с фирменным логотипом кофейни, и устроилась за соседним от меня низким столиком.
Я покусала кончик карандаша, а потом рука сама непроизвольно заскользила по бумаге.
Закончила я минут через десять. Наложила пару финальных штрихов и удовлетворенно кивнула, рассматривая полученный результат.
– Простите, – голос, внезапно раздавшийся над моей головой, заставил вздрогнуть. Я подняла немного удивленный взгляд и столкнулась со взглядом бесконечных малахитовых омутов. Незнакомка стояла около моего столика и мягко, приветливо улыбалась.
– Я видела, что вы рисовали…, – она смущенно запнулась, – хотела бы посмотреть.
– О, да, конечно– конечно! – я спохватилась, поднимаясь с низкого маленького пуфа, на котором сидела, скрестив ноги, и протянула девушке свой альбом.
– Ой! – та в восхищении перевернула несколько страничек и остановилась взглядом на своем собственном портрете, – это очень красиво!
– Могу отдать вам ваш портрет, – я вежливо улыбнулась.
Рисунки своим невольным натурщикам я отдавала довольно часто. Это не было обычным жестом вежливости, и я преследовала, скорее, практические цели. Ведь нередко своих новых клиентов я находила именно так. Людям нравился рисунок, они начинали интересоваться моим творчеством, просили показать больше примеров работ, а потом заказывали портрет или просто картину, а порой выкупали какую-то из тех, что уже были написаны ранее и хранились у меня дома.
– Нет-нет, что вы, не нужно, – девушка еще больше смутилась, а потом внезапно протянула мне руку для приветствия, – София.
– Кира, – я повторила её жест.
– Кира, – новая знакомая вернула мне альбом и вновь стала очень серьезной, – кажется, мы не случайно встретились. Дело в том, что я уже давно ищу творческого человека для одной задачи. Обсудим? – спохватившись, она указала рукой на столик.
– Да-да, конечно, – я вновь опустилась на низкий пуфик, и скрестила ладони под подбородком, приготовившись слушать, про этом мысленно ликуя. Ну вот, кажется, я вновь нашла себе нового потенциального заказчика.
София опустилась напротив.
– Кира, скажите, вы работаете в стиле интерьерной живописи?
Я задумчиво покусала губу. Интерьерная живопись в последнее время стремительно набирала популярность. Многим людям переставали нравиться привычные решения по оформлению стен в своей квартире деревянными панелями, обоями, или простой краской. Они искали креатива и разнообразия, а поэтому в моду начала входить интерьерная живопись. Картины, которые художники рисовали прямо на стенах в домах и квартирах, как бы «расписывая» внутреннее пространство.
Мне в подобном формате работать ещё не приходилось, в чём я и призналась Софии.
– Но, думаю, если мы с вами обсудим все детали, я смогу подстроиться под ваши требования, – заверила, видя несколько расстроенное выражение на лице своей собеседнице, – так же, для ознакомления, могу выслать вам свое портфолио. Там много работ в различных техниках, возможно, вам что-то понравится, и вы сможете определиться со стилем.
В последующие пол часа мы обменивались контактными данными, я отправляла Софии на почту файл со своим художественным портфолио, а затем выслушивала её пожелания относительно идеи для будущей работы.
Спустя ещё пол часа я уже сидела в одиночестве, расправляясь со вторым по счету стаканчиком апельсинового рафа.
София давно ушла, распрощавшись со мной и пообещав непременно перезвонить, я же, просидев в кофейни еще пару добрых часов и поселив на страницах своего альбома с десяток набросков, тоже засобиралась домой. Полностью удовлетворенная, довольная, и с радостной улыбкой на лице.
А уже вечером, как и обещала, мне вновь позвонила София. Я предсказуемо ожидала разговора о предстоящем заказе и деталях моей работы, но девушка внезапно начала совершенно с другого вопроса.
– Кира, здравствуйте! – раздался мелодичный голос из динамика, стоило мне только принять входящий и обменяться положенными приветствиями, – простите, что беспокою вас так поздно. Дело в том, что мой старший брат… он тоже в своём роде… интересуется искусством. Я показала ему ваши работы и одна из картин заинтересовала его особенно сильно. Полотно с черным волком, скажите, оно всё ещё находится у вас?
– С чёрным волком? – я на мгновение запнулась, пытаясь понять, о какой картине идёт речь, – а, кажется, я вас поняла. Да, эта работа всё ещё находится у меня. Но, видите ли, эту картину я рисовала очень давно, в любительском, так сказать, формате, и никогда прежде не выставляла её на продажу.
– Да? Надо же… как жаль. Если вас вдруг обеспокоил вопрос цены, не волнуйтесь, вы сами можете назначить цену.
– А знаете, я передумала. Передайте своему брату, что мы с ним, возможно, сможем договориться.
Мы действительно договорились.
Мужчина, перезвонивший мне через несколько минут после звонка Софии, был вежлив и по-деловому собран. Он сразу же обмолвился, что назначенная мною цена совершенно не играет никакой роли и что для него главное – получить картину. Мы договорились о встрече на вечер следующего дня. Я назвала адрес своей квартиры, выслушала заверение, что мужчина лично приедет со своими помощниками забрать довольно внушительных размеров холст, попрощалась, и скинула вызов.
Отложила мобильный в сторону, задумалась.
Постучала пальцами по краю стола, наблюдая, как в ярком свете настольной лампы в воздухе скользят маленькие, почти прозрачные пылинки.
А потом решительно поднялась со стула. Прошла в противоположный угол комнаты, отодвинула коробку, в которой хранились всевозможные мелкие, нужные и ненужные вещи, открыла шкаф и вытащила из него завернутый в тонкую прозрачную пленку холст.
Оттащила его обратно к столу, в пятно света, прислонила к краю стола. Холст был большим, по полтора метра в длину и ширину. А ещё, с ним было связано очень много личных воспоминаний.
Это даже была не совсем картина. Это была история длинную в несколько лет, перенесенная и запечатленная красками на холсте. Идею её создания я вынашивала, кажется, не один год. А потом так же не один год билась над её воплощением.
Это было что-то личное, больное. Я рисовала эту картину каждый раз, когда чувствовала, что нахожусь на грани. Брала кисти и краски – обязательно тёмные, садилась и выливала на холст всю свою усталость. Мазки были резкими, грубыми, отрывистыми. Я словно рисовала на полотне свои страхи, постепенно избавляясь от них.
Я специально никогда не вешала эту картину на стену, предпочитая прятать её в шкафу. Мой собственный рисунок вызывал у меня… тревогу. Я не знаю, как вообще получилось нарисовать подобное. И, с одной стороны, расставаться с этой работой было неимоверно жалко.
Сколько я себя помню, при каждом переезде на новую съемную квартиру я всегда упрямо таскала этот холст с собой. При этом никогда не представляла ни на одной из художественных выставок, и не выставляла на продажу.
Это не был заказ, я именно рисовала, как принято говорить, «для себя». Не преследуя цели в дальнейшем получить прибыль от продажи. Лишь по этой причине я вначале отказала Софии, сказав, что работа не продаётся.
Но потом вдруг словно щелкнул маленький невидимый переключатель в голове.
Может, это сама судьба прямо сейчас намекала мне на то, что с прошлым пора расстаться?
Ведь даже в своё портфолио я добавила фотографию этой картины скорее машинально, чем осознанно, просто «чтобы было». И даже успела про эту картину забыть, если бы не София и её брат, которого почему-то заинтересовало именно это полотно.
В таком случае, раз всё так сложилось, не лучше ли будет продать картину? Ведь я специально назвала своему покупателю заведомо непомерную сумму, рассудив, что, если он откажется – картина останется у меня. Если же согласится – я получу неплохи деньги за работу, которую прежде вообще не планировала продавать. С какой стороны ни глянь, получалась сплошная выгода.
И раз уж таинственный старший брат моей случайной знакомой согласился и решил, что ему непременно нужна именно эта картина – что ж, пусть так и будет.

Глава 2
*Кира*
Я как раз заканчивала разгребание завалов кистей и красок на своём рабочем месте, изредка бросая рассеянный взгляд на экран ноутбука, где транслировалась очередная серия одного из моих любимых, бесконечных сериалов, когда вибрация мобильного сообщила о входящем вызове.
– Кира? Это Дамир. Буду у вас к шести вечера, как мы и договаривались. Надеюсь, всё осталось в силе?
– Здравствуйте, Дамир Эдуардович. Да-да, конечно. Всё, как мы и договаривались. Я жду вас!
– До встречи.
Мужчина первым отбил телефонный звонок, а я в задумчивости покусала губу, вертя в руках собственный мобильный.
Дамир Эдуардович Корсаров… старший брат Софии, как та мне заочно его представила при нашем с ней вчерашнем вечернем телефонном разговоре. Мужчина, которого совершенно внезапно заинтересовала самая необычная из всех моих картин.
Интересно, почему? Я поднялась со стула, подошла к дивану и плюхнулась на него, устраиваясь поудобнее, а потом в задумчивости нахмурила лоб, разглядывая со своего места огромный холст, который вчера так и не стала убирать обратно в шкаф.
Оглядела полотно, словно запоминая напоследок все детали. Словно прощаясь.
Эта картина всегда напоминала мне о слишком многом. Была связующим мостиком с прошлым. Не самым радужным прошлым. И всегда вызывала во мне слишком непонятные, маетные чувства.
Но от прошлого всегда нужно избавляться, иначе прочного будущего не построить. Эта работа была каким-то уже прошедшим этапом. Поэтому, рассудив, что раз кому-то она понравилась и сможет принести удовлетворение, я могу лишь порадоваться. В конце концов, не буду же я хранить её у себя вечно. У художников ведь судьба такая – создавать нечто новое и делиться этим самым новым с миром.
Ещё раз всмотрелась в рисунок, ощущая уже знакомое, тревожное чувство, зародившееся внутри.
На моей картине был нарисован лес.
Нет, не верно. Там была изображена лесная чаща. По-настоящему дикая, непроходимая, неизведанная и тёмная. Крючковатые ветви столетних деревьев переплетались между собой, образуя из густой, плотной и практически чёрной листвы непробиваемый для лучей света полог.
А у правого края полотна, среди древесных стволов, мутным темным пятном проступал силуэт человека, мужчины. Быть может, это был охотник, или просто случайный путник, заблудившийся и забредший под своды первозданного леса. Я и сама не знала, кого именно рисовала. Просто понимала, что хочу видеть именно такой образ – туманный, размытый, без лица, лишь с узнаваемыми контурами мужского силуэта.
Мужчина стоял на узкой тропке, которая уводила куда-то в самую чащу нарисованного леса, а сверху над ним и над острыми верхушками сосен слепяще ярко горела одна единственная звезда.
Тянула робкие, рассеянные, сияющие лучи через всё полотно, силясь пробиться сквозь густую крону, коснуться мужского силуэта, выбелить его высокую фигуру и разворот мощных плеч, высветить лицо.
Но ее света было для этого недостаточно. Лицо мужчины всё так же оставалось неразличимым, и тогда лучи невесомой, призрачной дымкой скользили и тянулись дальше, к противоположному краю.
Туда, где в полный рост, заполняя собой практически треть пространства всего рисунка стоял огромный, черный, таёжный волк.
Топорщилась на загривке густая жесткая шерсть, напрягались канаты-мускулы на груди и передних лапах, горели запредельно ярко два огромных волчьих глаза, смотрели с холста остро, пристально, словно и не картина это была вовсе, а что-то настоящее, живое.
И серебристый звездный свет дрожал, распадался тысячами искрящихся капель, рассыпался пылью, рассеивался, силясь коснуться силуэта черного зверя. Опадал невесомой вуалью на его шерсть, стелился дымкой у лап, терялся в густой траве россыпью звездных искр.
И всё полотно картины от этого сочетания контрастов, оттенков и образов казалось злым, мрачным, наводящим тревогу, и непонятный, необъяснимый, какой-то глубинный страх.
И казалось, вглядись ты в картину чуть более пристально, присмотрись чуть более внимательно, задержи взгляд на лишнюю долю секунды, и поползёт из лесной чащи сумрак, потянет сырым, холодным воздухом, замешанном на горечи прелой листвы и запахе влажной земли.
Зашумит, зашелестит темными листьями мрачный, непроглядный полог. Затрепещут на низких еловых ветвях тонкие, острые иголочки, посыплются вниз зеленым дождём, опадут к лапам черного волка.
И зверь вдруг весь напряжется, потянет носом воздух, поведёт ухом. Встопорщится на загривке жесткая звериная шерсть, полыхнут в сумраке хищные глаза, оскалится пасть, обнажая острые как кинжалы зубы, прочертят в сырой лесной земле борозды длинные когти.
Ещё секунда и прыгнет зверь, прорвётся через полотно холста, кинется на случайную жертву…
И человек из чащи не сможет ничего сделать, не успеет помочь. Так и останется стоять неясным силуэтом, теряющимся в темноте леса, будет наблюдать, не в силах помешать черному зверю…
Но только дрогнет вдруг сумрак, попятится растерянно. Потому что потянется к волку трепещущий, практически прозрачный, с лёгкими серебряными вспышками свет одной единственной звезды, каким-то неведомым чудом заглянувшей в эту непроходимую чащу. Коснется ласково холки зверя, останавливая, успокаивая, усмиряя.
Я мотнула головой, обрывая непонятную череду воображаемых ведений. Ощущение было таким, словно я увидела сон наяву, или едва не потерялась в ожившей картине. Несколько раз моргнула. Странное оцепенение спало так же внезапно, как и накатило. Повела плечом, сбрасывая тревожные ощущения.
Бр-р-р-р-р.
Потянувшись, с трудом заставила себя выкарабкаться из уютных объятий дивана. Нужно было еще успеть упаковать полотно в специальную бумагу и пленку, чтобы холст не повредился во время транспортировки. Вот как раз этим и займусь, пока жду своего покупателя.
А заодно… поброжу ещё немного в лабиринтах собственного воображения.
Дело в том, что я почти всегда рисовала людей. Тех же посетителей кофеен, отдыхающих в парках, случайных прохожих. Я изучала их позы, мимику, жесты, каждый раз открывая для себя что-то новое.
Мне нравилось изучать самих людей. Наблюдать, подмечать незначительные детали, анализировать выражение их лиц и одежду. Это всегда казалось мне чем-то поистине захватывающим и невероятным.
А ещё, я любила рисовать у себя в голове образы тех, с кем пока не была знакома лично, а лишь разговаривала по телефону или общалась в социальных сетях.
И наиболее точные мысленные портреты я всегда создавала по услышанному голосу. Улавливала особенности произношения, тембр, интонации, эмоциональный окрас слов, и в голове сам собой рисовался образ, а после я с нетерпением ждала встречи с человеком, чтобы убедиться, как в очередной раз сработала моя «портретная» интуиция.
Порой, ожидания совершенно не сходились с моими представлениями, а порой, оправдывались с поразительной точностью.
Вот и сейчас, я легко прикрыла глаза, стараясь мысленно нарисовать у себя в голове портрет человека, который должен будет посетить мою квартиру в самое ближайшее время.
Вспомнила, как разговаривала с мужчиной по телефону.
Его голос был глубоким, временами слишком резким и грубым, а порой необычайно бархатистым и гортанным. Сухой, как шуршащие под ногами осенние листья. И ещё, в нем присутствовали вибрирующие нотки. Словно кто-то перекатывал круглые камешки в глубоком деревянном стакане. Дерево и камень. Лес и волк. Хищник…
Услужливое воображение мгновенно нарисовало образ.
Ему должно было быть около сорока, или, даже несколько больше. Непременно высокий, статный. С правильными, но слегка угловатыми чертами лица. С глазами, обязательно темными и глубокими. Возможно карими, или серыми. Фигура… пожалуй, он мог бы быть сух, даже несколько худощав, но при этом крепок. Гладко выбрит, в строгом костюме. Возможно, с уже проявившейся легкой проседью в густых волосах.
Такие люди в своё время относились к редкой породе аристократов. Носили длинные сюртуки, камзолы и фраки, вставляли в левый глаз пенсне на длинной золотой цепочке и при каждом шаге опирались на тонкие, деревянные трости с резными изысканными узорами и набалдашниками из серебра или прозрачного горного хрусталя. Спокойные, размеренные, смотрящие на мир с высока, но без призрения. Знающие себе цену, деловые, собранные и строгие.
Да, обычно именно такие люди и покупают, подобные моей, картины, при этом совершенно не заботясь вопросом цены. Богатые, аристократичные, чувствующие себя хозяевами жизни и обладающие всеми положенными им странностями.
Например, подобные личности запросто могли являться коллекционерами редких минералов, экзотических бабочек, археологических древностей, или же, например, вот, уважали и ценили искусство и живопись.
Наверняка мой заказчик повесит эту картину где-нибудь в своём кабинете. В непременно огромной и мрачной комнате, с отделкой из темного дерева, массивным письменным столом, тяжелыми гардинами на окнах и стеллажами со множеством книг. По вечерам он будет сидеть в глубоком кресле, курить самые дорогие, импортные сигары, выпуская в пространство кольца сизого, густого, терпко пахнущего дыма, и смотреть на картину, которую написала я.
Интересно, о чем он при этом будет думать?
Возможно, о своей молодости, которая закончилась совсем недавно? Или же о том, что он, как и этот самый волк, стоит среди огромных вековых деревьев, совершенно один. Ведь я всегда была твердо уверена – богатые люди несчастны. Глубоко и отчаянно несчастны.
И почему-то вдруг подумалось, что этот мужчина будет очень уставшим и утомлённым жизнью. И даже стало как-то стыдно за то, что ему придётся заезжать в наш маленький квартал, искать нужный дом, заходить в тёмный подъезд (в нём сегодня снова перегорела лампочка) подниматься по лестнице до моей квартиры.
Может, стоило предупредить его, что я могу отправить холст через курьерскую службу доставки?
Я уже собиралась вновь потянуться к телефону, чтобы набрать нужный номер, но тут в прихожей раздалась мелодичная трель домофона, и я подскочила на месте.
Мельком бросила взгляд на часы. Надо же, ровно шесть вечера. И вновь моя дурацкая привычка погружаться в собственные мысли выбила из колеи!
Ругая себя за подобную рассеянность, я быстрым шагом направилась в прихожую. А мой покупатель, однако, на редкость пунктуален. Даже с учётом хронических столичных пробок, приехал он минута в минуту.
К двери в прихожей я шла, уже практически наверняка зная, как будет выглядеть мужчина, который окажется на пороге моей квартиры. Уж слишком отчетливо рисовался в голове его образ.
Разговаривать с людьми, которые на несколько десятков лет старше меня, я умела. Порой делать это было невероятно сложно, ввиду слишком большого различия в воспитании наших поколений. Однако, я искренне надеялась, что раз София при встречи показалась мне невероятно спокойной, вдумчивой, рассудительной и дружелюбной, то её брат окажется ничуть не хуже.
Я повернула щеколду внутреннего замка, взялась за ручку, распахнула входную дверь, полностью уверенная в том, кого сейчас увижу, и…
И застыла, удивленная и растерянная.
На пороге моей квартиры стоял мужчина. Вот только… он отличался от созданного мною мысленного портрета точно так же, как отличается, скажем, ворон от волка.
Мужчина был молод. На первый взгляд я могла бы дать ему лет двадцать восемь, не больше. Волосы были темными и гладкими, зачесанными назад. На скулах и подбородке – легкая щетина. Тонкий и черный вязаный свитер плотно облегал рельефное тело. Образ дополняли черные джинсы, черные кожаные ботинки и небрежно наброшенная на плечи куртка. Тоже кожаная и тоже черная.
Интересно, а он знает, что в мире существует одежда и других цветов?
Наверное, я слишком долго глазела на него, не проявляя должного уважения, потому что мужчина удивленно вскинул бровь.
Я в ответ уставилась на эту самую бровь. Густую, идеальной формы. Неужели, это тот самый Дамир?
Но ведь… Я ожидала увидеть перед собой абсолютно другого человека.
Может, это доверенное лицо моего покупателя? Его водитель? Может, как я и предполагала, строгий мужчина не стал утруждать себя посещением моего скромного жилища и отправил своего помощника? Ведь богатые люди могут себе подобное позволить, в конце концов.
Я практически удостоверилась в своём предположение относительно личности визитера, но ровно до того момента, пока мужчина не заговорил, повергая меня в ещё более глубокое неверие.
– Может, вы всё же пропустите меня в квартиру? Или уже передумали расставаться с картиной?
– Что, простите?
Шорох сухой листвы и шелест ветра в изумрудных кронах. Грубость и холодность, замешанная на бархатистых нотках. Едва уловимая насмешка, превосходство, надменность… власть и сила. Лес, дерево и камень. Волк, хищник…
Кажется, мужчине просто надоело стоять на пороге и ждать, пока я переживаю бурю из внутренних ассоциативных образов. Особо не церемонясь, он просто по-хозяйски шагнул в мою квартиру, сам прикрывая за собой входную дверь.
И сразу же в маленьком узком коридорчике стало невыносимо тесно. Гость, кажется, заполнил собой всё окружающее нас пространство.
А ещё, от него пахло так странно… складывалось ощущение, что ты стоишь не в своей собственной квартирке, а посреди дремучего, темного леса. Вдыхаешь свежий, влажный воздух, ощущаешь вплетенные в него нотки сырой земли, сочных, ярких листьев на деревьях, терпкость трав, горечь мха на тёмной, почти чёрной коре деревьев…
Я отступила вглубь квартиры, пропуская его и, кажется, только сейчас пришла в себя. Тряхнула головой. Задрала повыше подбородок. Мужчина, стоящий сейчас напротив, склонил голову набок, беззастенчиво разглядывая моё лицо, а затем, скользнув взглядом ниже, и фигуру.
– Дамир Эдуардович? – словно желая убедиться, что никакой ошибки нет, всё же недоверчиво спросила я.
– Кира Андреевна? – в тон мне ответил мужчина, при этом на лице его не дрогнула ни одна мимическая мышца.
– Здравствуйте, – совсем уж не к месту и с явным запозданием поздоровалась я. Ну, а что тут поделаешь. От неловкостей никто не застрахован. Я же не знала, что голос и внешний облик могут так… так… противоречить друг-другу.
Затем кивнула в сторону комнаты.
– Проходите. Обувь можете не снимать, если вам так удобно.
Мужчина молча, ни сказав ни слова, шагнул в указанном мною направлении. Я дождалась, пока он пройдет мимо меня в арочный проем, и скользнула следом.
– Ну, собственно, вот, – я указала рукой на полотно у стены, – картина уже упакована и готова к транспортировке. Если хотите посмотреть на нее еще раз, так сказать, в живую, я могу снять пленку…
– Не нужно, – перебил меня мужчина, – мне было достаточно фотографии. Картина меня вполне устраивает.
– Что ж… – я развела руками и улыбнулась самой вежливой улыбкой, которая только была в моем арсенале, – в таком случае, как вы… вы заберете её сами?
Не знаю, почему я задала столь странный вопрос. Мой уровень глупости вообще подозрительно возрос за последние несколько минут.
Ну просто не могла я представить вот этого надменного, пугающего своей властной силой мужчину в одежде, купленной явно в дорогих бутиках, с серебряными часами на запястье левой руки ценой в пол состояния, тащащего на себе вниз по подъездной лестнице огромный, упакованный в строительную пленку холст…
Мужчина посмотрел на меня как-то странно. Он вообще очень странно смотрел на меня с того самого момента, как, даже не спрашивая разрешения, молча перешагнул порог моей квартиры.
– Мои люди приедут через пятнадцать минут, – спокойным ровным голосом произнес он, – погрузят и заберут полотно. Вам не о чем беспокоиться.
Я удовлетворенно кивнула.
– Ну, что ж, в таком случае, давайте, пока мы ждем, я угощу вас чаем.
Я сделала приглашающий жест рукой. Мужчина отказываться не стал, и всё так же молча проследовал за мной на кухню. Я выдвинула из-под стола раскладной деревянный стул, предлагая мужчине садиться, и повернулась к кухонной стойке.
Включила электрический чайник, достала из шкафчика две чашки. Одну, большую и пузатую, цвета спелой облепихи, с кошачьими ушами и хвостом на выпуклом боку, и вторую, чуть поменьше, с лупоглазой мордой керамической совы.
Подумала немного, прикидывая варианты, и поставила перед мужчиной ту, что с кошачьими ушами. Потом заглянула во второй шкафчик, размышляя, что бы такое вкусное предложить гостю.
– Простите, но, кажется, к чаю у меня ничего нет, – через минуту, обернувшись к мужчине, виновато призналась я, – только мандарины и яблоки. Будете яблоки?
Гость бросил на меня совсем уж нечитаемый взгляд и мне даже показалось, что в нём проскользнули искры ярости.
Интересно, на что он мог так разозлиться? Но уже через мгновение это ощущение прошло, а мужчина лишь покачал головой.
– Нет, спасибо, простого чая будет достаточно.
Ну, достаточно, так достаточно. Я разлила кипяток по кружкам и поставила на стол огромную коробку с коробочками поменьше, в которых хранилась заварка.
– У меня есть ромашка, чабрец, имбирный и мятный, летние ягоды, манго, виноград и слива, с лавандой. Вы какой чай больше любите? Ой, простите, ещё же кофе есть. Совсем забыла про кофе. Но только молоко, увы, закончилось. Возможно, вы предпочитаете эспрессо?
– Не беспокойтесь, Кира, я буду чай. Самый обычный черный чай.
Я кивнула, принимая его ответ. Обычный черный, так обычный черный. Насыпала в маленький прозрачный заварник горсть ароматных сушеных листиков, залила кипятком и поставила на стол перед гостем.
И вдруг поняла, что он по-прежнему на меня смотрит. Пристально, внимательно, сканирую взглядом от макушки до самых кончиков пальцев.
И я вдруг на секунду подумала, что, возможно, нужно было одеться как-то иначе. Выбрать юбку, или сарафан. Сейчас же я стояла перед ним, облаченная в узкие черные джинсы и белую майку-борцовку, с наброшенной поверх тонкой домашней рубашкой бледно-голубого цвета.
А потом тряхнула головой. Я что, только что едва не смутилась перед незнакомым мне мужчиной? Бред какой. Пусть смотрит, сколько ему вздумается, мне-то какая разница.
Уже сама собиралась сесть за стол, у противоположного его края, как внезапно, моё внимание привлёк непонятный, странный звук, доносившийся из угла кухни. Я удивленно обернулась и замерла, недоверчиво рассматривая своего собственного кота.
Персик натурально и вполне себе угрожающе шипел, оскаливая маленькие передние клыки и напоминая сейчас скорее раздутый пушистый шарик, ощерившийся когтями и зубами, нежели моего всегда такого добродушного и ласкового кота.
– Кис-кис, малыш, ты чего?
Обычно мой кот никогда себя так не вёл. Незнакомых людей в квартире он опасался, и чаще всего прятался где-нибудь под кроватью или за шкафом, предпочитая не показываться вовсе. Тех же, кто бывал у меня довольно часто, знакомых или друзей, Персик принимал вполне дружелюбно. Терся о ноги, мурлыкал и с удовольствием подставлял голову для поглаживания.
Но вот чтобы так…
– Эй, – вновь позвала я, присаживаясь напротив своего питомца и виновато оглядываясь на Дамира, – простите, не знаю, что это с ним. Обычно на чужих он так не реагирует, просто прячется.
Кот же, тем временем, словно не замечая меня, смотрел остекленевшим и каким-то совсем уж диким взглядом на сидящего за столом мужчину.
Зрачки его при этом вытянулись в тончайшую ниточку, хвост мелко подрагивал, а когти впивались в ламинат на полу. Так и казалось – ещё миг, и мой озверевший питомец бросится на внезапного гостя, чтобы исполосовать тому всё лицо, ну или выцарапать глаза.
– Кажется, я определенно чем-то не устроил вашего кота, – задумчиво протянул мужчина.
– Не знаю, что с ним такое, обычно… ай! Вот же зараза…, – я едва сдержалась, чтобы не выругаться, когда при попытки оторвать его от пола, Персик едва не вцепился мне в руку.
В итоге, спустя пару минут бесполезной борьбы с собственным котом я вытащила из шкафчика под мойкой средство для чистки стекол и без зазрения совести тыкнула пульверизатором прямо в нос упрямого и несносного питомца. Тот мгновенно подпрыгнул, испуганно фыркнул, сорвался с места и унесся из кухни, забыв о своём недавнем приступе кошачьего бешенства.
– Ну вот как-то так, – я смущенно пожала плечами, возвращаясь за стол.
Дальше чай пили молча. Я рассматривала своего внезапного гостя и никак не могла отделаться от ощущения какой-то неправильности происходящего. Что-то было не так в этом надменном и уверенном в себе мужчине. Возможно, сам факт, что он не побрезговал пройти на мою маленькую, хоть и очень чистую, и уютную, кухню?
Ведь он вообще словно был из другого мира. Из параллельной реальности. Живой персонаж фильма, шагнувший с плоского и яркого экрана в нашу серую повседневность. От него совершенно необъяснимо тянуло какой-то запредельной силой. Словно всё в этом мире ему доступно и подвластно.
А еще этот странный аромат неизвестного мне парфюма… почему, сидя сейчас на своей собственной кухне, я начинала ощущать запах леса, слышать шелест ветра в высоких густых кронах, чувствовать горечь опавшей листвы, влажность мха и древесной коры?
Схожие чувства я испытывала, когда особенно пристально разглядывала свою собственную картину.
Да, определенно, лучшего хозяина для этого произведения было не найти. Я словно рисовала её именно с него и для него.
Неужели в жизни бывают подобные совпадения?
И глаза. Эти странные, притягивающие глаза незнакомца. В них хотелось раствориться, потеряться в этом сосредоточии цвета, дойти до самого дна, чтобы там, на дне этого болотного омута рассмотреть… душу?
– Ки-р-р-ра…, – не голос даже, шепот. Предупреждающий, предостерегающий, тревожный.
Я моргнула, и странное оцепенение пропало. А потом тишину разорвала трель дверного звонка.
Обещанные Дамиром Эдуардовичем рабочие приехали грузить мою картину. Пропустив покупателя вперёд, я прошла следом. Открыла дверь, впуская двух рослых, крепких мужчин, с появлением которых моя квартирка и вовсе стала напоминать домик хоббита, который вдруг заполнила толпа великанов.
Я вновь протиснулась в гостиную и рабочий кабинет по совместительству, поправила упаковочную бумагу, в которую был завернут холст, затянула нити шпагата, проверила, чтобы на всех углах были специальные картонные уголки, во избежание повреждений, и отошла в сторону, позволяя рабочим унести из моей квартиры работу пяти с лишним лет.
Проводила их немного грустным взглядом, и вновь обернулась к Дамиру.
– Что ж, поздравляю с приобретением. Очень рада, что моё творчество пришлось вам по душе. Как мы и договаривались, можете оставить оплату наличными, если вам так будет удобнее, – я выдала набор стандартных фраз при общении с заказчиком и замолчала, ожидая ответа.
Мужчина кивнул, вытаскивая из кармана брюк продолговатый конверт из бумаги цвета кофе с молоком, но прежде, чем протянуть его мне, проговорил:
– Раз кофе вы меня сегодня так и не напоили, тогда, может, согласитесь выпить его со мной в кофейне?
Признаться, я даже замешкалась. Предложение было внезапным и неожиданным. Слишком неожиданным и слишком внезапным. Я вообще никак не могла рассчитывать на подобное. Покачала головой.
– Извините, но вынуждена ответить отказом.
– Почему же, – мужчина вскинул бровь, – у вас есть молодой человек?
– Я думаю, нам не стоит переходить на личные темы, Дамир Эдуардович.
– В таком случае, почему же нет, Кира?
Я растерянно моргнула. Как-то прежде мне ещё ни разу не доводилось попадать в подобную ситуацию. И вот что на это ответить? Как объяснить своё банальное нежелание переводить наши отношения в отличное от делового русло?
– Кира?
Вот ведь… настойчивый.
– Я…, – замялась на несколько секунд, – обычно у меня нет привычки теснее знакомиться со своими заказчиками. Только деловые отношения, и всё такое. Вы меня понимаете? – я махнула рукой и выжидающе уставилась на мужчину.
– Нет, Кира, вы не поняли. Это будет всего лишь небольшой ответный жест удовлетворённого заказчика по отношению к его исполнителю. Позвольте мне таким образом ещё раз отблагодарить вас за чудесную работу.
– Я дико извиняюсь, но, к сожалению, нет. Прошу прощения, мне правда очень неловко. Но не получится… – вновь замялась, и посмотрела на мужчину, ожидая его ответа.
Но тот лишь склонил голову набок, при этом не выражая никаких эмоций.
И только зрачки в его глазах странно подрагивали, словно вторя ритму дыхания. А потом он вдруг единым слитным движением шагнул ко мне, дотронулся до волос, пропустил сквозь пальцы прядь.
Резко втянул воздух, словно дышать ему вдруг стало неимоверно сложно.
Я оцепенела, совершенно сбитая с толку. Кажется, мой мозг даже не успел переварить эту информацию.
А когда до моего сознания дошел смысл его действий, я отшатнулась, инстинктивно делая большой шаг назад и заходя за стоящее около рабочего стола кресло. Словно то было в состоянии меня от чего-то защитить…
– Отказываешься? – медленно и вкрадчиво поинтересовался он, при этом не переставая прожигать меня взглядом своих невозможных глаз.
– Да! – ко мне вдруг вернулась вся моя решительность, щедро подкрепленная внезапной злостью, – я не собираюсь пить с вами кофе. И вообще, не нужно больше делать такое… то, что вы только что сделали.
– А что я сделал, Кира? – по лицу мужчины скользнула какая-то странная, едва уловимая эмоция, различить которую я была не в состоянии. Нет, он что, издевается?
– Вы нарушили границы моего личного пространства, – упрямо произнесла я, – считаю это неприемлемым и недопустимым по отношению к себе. И, еще раз вынуждена извиниться, но у меня много работы, – я многозначительно посмотрела на дверь за его спиной, недвусмысленно намекая, что пора уходить.
Дамир нахмурился, кажется, я всё же различила тень бешенства в его взгляде, но начать нервничать не успела, поскольку мужчина вновь стал собранным и отстраненным. Положил на мой стол конверт, который всё это время держал в руках, развернулся, и направился к выходу.
Я опасливо выдвинулась из-за стула и, держась от мужчины на максимально возможном в условиях маленькой квартирки расстоянии, проследовала за ним в прихожую. Подходить ближе не стала. Кто знает, вдруг ему снова придет в голову меня трогать.
И что это вообще такое тогда было!?
Дождалась, пока мужчина сам распахнет входную дверь, переступив порог и выйдя на лестничную клетку, и лишь тогда подошла ближе.
– До свидания, Кира, – сухо бросил мне на прощание мужчина, уже спускаясь по лестнице от двери моей квартиры.
– Всего доброго, – вслед ему так же лаконично произнесла я и закрыла дверь.
Постояла несколько минут, словно давая сознанию время на осмысления произошедших событий последнего часа. Но осмыслить всё до конца не получалось. Слишком… много всего.
Почему я ему отказала?
Ведь мой ответ был выдан автоматически, так, словно сознание само намекало мне – не стоит тебе больше с ним встречаться, милая, не стоит. А уж когда он дотронулся до моих волос и так жадно втянул воздух… в этот момент я окончательно убедилась в разумности своего решения.
В конце концов, я совершенно его не знаю. Да и узнавать, если честно, не хочу.
Всё ещё пребывая в задумчивости, я вернулась в комнату. Пересчитала хрустящие купюры в конверте, спрятала деньги в специальную коробочку, где всегда хранила наличку… и тем не менее, почему он пригласил совершенно незнакомую девушку на кофе?
Неужели я могла ему чем-то понравиться? Или, как он и сказал, это был всего лишь знак банальной вежливости? Тогда зачем было так на меня смотреть и так странно реагировать на мой отказ?
Он ведь словно не ожидал подобного. Был уверен, что я соглашусь.
Почему?
Настолько верит в свою неотразимость? А еще, почему я никак не могу отделаться от какого-то странного, маетного чувства при воспоминании обо всём произошедшем? Чувства, словно я что-то забыла, или куда-то очень сильно опаздываю.
Тряхнула головой. Ерунда какая-то. Нужно просто выбросить из головы все эти странности и продолжать заниматься своими делами.
Хватит думать об этом мужчине.
В конце концов, в мире существует достаточно людей со всевозможными странностями в поведении. Возможно, мой сегодняшний покупатель как раз относится к числу таковых.
Сделав подобные выводы, я кивнула собственным мыслям, выбрасывая из головы и образ темноволосого мужчины, и его оливковые глаза, и дурманящий свежестью запах, а потом решительно направилась в комнату, искать своего внезапно озверевшего во время визита гостя кота.

Глава 3
*Дамир*
Сидел, смотрел на неё, дышал. Ждал, когда откликнется.
Её кухня была маленькой и тесной, а моё собственное желание по отношению к ней горело внутри слишком ярко, пробуждая древние инстинкты.
Я смотрел на её тело, на обтянутые черной тканью ягодицы, когда она поднялась на носочки, чтобы достать с верхней полки пару чайных чашек и чувствовал, как дышать мне становится всё труднее. Представлял, как прямо сейчас встану из-за этого чертового стала, подойду к девчонке, рывком впечатаю её тело в свое, проведу губами по нежной коже у основания шеи, трону языком…
Я следил за ней, даже не пытаясь сдерживать силу зверя. Ожидал увидеть её интерес, уловить изменения в поведении, поймать на себе кокетливый, заигрывающий взгляд. Почувствовать ответное женское желания, привычное и закономерно правильное по отношению к таким, как я.
Но вместо этого… яблоки!? Чай с ромашкой? Чабрец?
Какого демона!?
Эта девчонка впивалась в меня своими невозможно серыми глазами так, словно хотела прожечь насквозь, вытащить из нутра душу, а потом как ни в чем не бывала отворачивалась, принимаясь болтать о чём-то несущественном. И, кажется, вообще забывала временами, что находится не одна. Говорила, потом замолкала, смотрела с настойчивым любопытством, а после взгляд её вдруг становился каким-то задумчивым и туманным, начиная рассеянно блуждать по кухне.
Создавалось ощущение, что девчонка проваливалась в какую-то глубокую кроличью нору, разом попадая в свой собственный, недоступный простым смертным мир.
Интересно, о чём она вообще там думала? Уж точно не о том, как хотела бы мне понравится. И не о том, чем мы бы могли заниматься с ней ближайшие ночи подряд…
Черт, я всегда привык получать от человеческих женщин эмоциональный отклик. От любых женщин. Начиная от практически старух, и заканчивая совсем юными девушками. От замужних, беременных, от порядочных жен и примерных матерей. Любая в человеческом мире откликалась, у любой проскакивал в глазах интерес. Порой, совсем слабый, такой, который сразу же гас под напором воспитания, голоса совести и моральных норм. Порой сильный настолько, что мне были готовы буквально вешаться на шею.
Но на такую глухую, непробиваемую стену я не натыкался ещё никогда. По эмоциональным ощущениям казалось, что девчонке лет десять, либо она вообще мертва. Только в таких случаях, в отношении маленьких детей и хладных трупов я не мог распространить собственную силу.
Вышел из её квартиры, спустился к машине, доехал до собственного офиса, поднялся в кабинет и захлопнул дверь. Мельком глянул на стоящую у стены картину, которую рабочие втащили сюда буквально пару минут назад. С ней ещё нужно будет разобраться, но только позже.
А пока…
Плеснул себе в стакан крепкого спиртного, выпил залпом. Поморщился. Алкоголь не помог. Даже сейчас, спустя столько времени, я всё ещё чувствовал его. Этот странный, нечитаемый запах.
Я почувствовал его сразу, едва передо мной распахнулась входная дверь. И даже не понял в первые секунды, что произошло. Просто застыл на пороге её маленькой квартирки, вдыхая самый невероятный, самый умопомрачительный запах из всех возможных. Шагнул внутрь и, кажется, растворился в нём, или потерялся.
Тонкое звериной чутьё, остававшееся при мне даже в человеческой форме, моментально уловило все ноты и оттенки её аромата. Она пахла так странно. Чем-то необъяснимым, глубоким, свежим. Чем-то терпким и чуть горьким. Волнующим настолько, что хотелось облизнуться. А потом вдохнуть ещё раз. И ещё. И снова. Её запах хотелось пить большими, жадными глотками. Он был непонятным, незнакомым мне, и от этого ещё более волнующим.
Были и другие ароматы. Запах свежей краски, дерева, хлопковой ткани, зеленого чая, мятного печенья и свежесваренного кофе. Но самым сильным, самым ярким и отчетливым – её собственный.
Глухо заворчал зверь где-то глубоко внутри моего сознания. Поскреб большой когтистой лапой, требуя прислушаться к собственным ощущениям. Требуя… её. Требуя привязать, не отпускать, сделать своей, присвоить.
Я уже знал, что это. Понял.
И выругался, со злостью швыряя граненый хрустальный бокал в ближайшую стену. Это был он. Чертов выбор зверя, который невозможен по отношению к человеческой женщине.
Выдохнул, усмиряя внутреннюю ярость и пытаясь признать очевидное. Зверь выбрал… человеческую девчонку.
Ки-и-ира-а-а… покатал имя на языке.
А ведь она даже от предложения выпить со мной кофе отказалась. И сделала это так, словно ей вообще не требовалось времени на принятие решения. Словно и вовсе больше не хотела иметь со мной никаких дел.
Ки-и-ир-а-а… маленькая художница, которую где-то выискала моя сестра.
И ведь у неё никого нет. Ни ребенка, ни мужа, ни молодого любовника. По крайней мере, я уже успел просмотреть все её страницы в социальных сетях. Она вела довольно успешный блог, делилась своей жизнью, творчеством, планами на будущее. Но мужчины в список её интересов пока не входили.
За окном рабочего кабинета уже сгустились первые весенние сумерки. День подходил к концу, а вместо того, чтобы заниматься делами, я пол вечера думал о какой-то девчонке.
Всё так же продолжая хмуриться, дотянулся до мобильного, лежащего на краю стола, и парой касаний набрал знакомый номер.
– Вадим? Да, и тебе привет. Мне срочно нужна полная информация касательно одного человека. Ссылку на её соц.сети я тебе уже выслал. Узнай всё, что только сможешь. Где жила раньше, с кем общалась, есть ли ещё родственники. Кто родители и где они находятся сейчас. Хронические заболевания, справки из медучреждений, сведения об образовании. Любую информацию, Вадим, любую.
– Да-а, ссылку вижу. Понял тебя, Дамир! Но ты же знаешь, сейчас с этим могут возникнуть определённые сложности. Мне понадобится какое-то время.
– Постарайся побыстрее, – я отбил телефонный звонок и уставился в стену напротив.
Привычное хладнокровие и жесткая беспринципность в голове сменились ураганам собственных мыслей и эмоций.
И все они сейчас были направлены на одну единственную человеческую девчонку, которая проявила по отношению ко мне совершенно невозможное, неподдающееся объяснению, полнейшее равнодушие. Ничего, оно долго не продлится. Ведь мне ещё никто и никогда не смел отказывать. И девчонка тоже согласится, нужно всего лишь немного времени и несколько вполне говорящих жестов с моей стороны.
Приняв подобное решение, я поднялся из-за стола и направился к выходу из офиса, попутно набирая нужные номера, и отдавая в телефон скупые, короткие приказы с требованиями выполнить на завтра необходимый заказ.

Глава 4
*Кира*
Моё следующее после памятной продажи картины утро прошло в привычной домашней рутине, а вот ближе к обеду в домофон неожиданно и настойчиво позвонили.
Я отставила в сторону турку, в которой только что собиралась варить себе кофе, и потопала в прихожую, попутно гадая, кого там могло принести ко мне в такое время, да ещё и воскресенье.
Хотя, наверняка сейчас окажется, что это очередные, забывчивые после бурной ночи соседи, просящие открыть дверь, чтобы попасть в подъезд, так как забыли или потеряли ключи, либо же какой-нибудь рекламщик, предлагающий свою продукцию по баснословным скидкам. Ну или самая обычная, плановая проверка счетчиков, или газового оборудования.
– Кира Андреевна? – раздался немного искаженный динамиком домофона голос, стоило мне только нажать на кнопку.
– Да, это я, – ответила несколько удивленно.
– Вам доставка. Примете?
– Какая доставка? Я ничего не заказывала, – моё удивление стало ещё сильнее.
– Кондитерская Сливочный Ирис, набор премиальных десертов в количестве десяти штук. Заказ оформлен на имя Азаровой Киры Андреевны, оплачен картой через сайт при подтверждении заказа, – шустро отрапортовал курьер на той стороне провода.
Я моргнула, на минуту задумавшись. Моргнула ещё раз.
– Так вы будете получать заказ? – вновь вывел меня из задумчивости курьер.
– А, да– да, конечно. Проходите, открываю, – я нажала маленькую кнопочку и распахнула входную дверь, дожидаясь, пока доставщик поднимется на нужный этаж.
Учитывая, что номер квартиры он у меня не спросил, я сделала вывод, что и эта информация ему известна.
Приняв у молодого улыбчивого парня увесистую коробку, перетянутую лентой и с логотипом самой популярной среди ценителей десертов кондитерской, и расписавшись в бланке получения, я вернулась в квартиру.
Поставила коробку на стол, оглядела со всех сторон, провела пальцем по глянцевой упаковочной бумаге. Задумалась.
Имя моё курьер назвал без ошибок, номер телефона и адрес на бланке получения были написаны тоже верно… интересно, кто же это такой щедрый, чтобы заказывать наборы сладостей из самой дорогой сети кондитерских?
Да там один только круассан стоит столько же, сколько весь мой набор продуктов на неделю. Нет, я никогда не жаловалась на отсутствие средств. Денег с заказов вполне хватало, чтобы обеспечивать себе достаточно комфортный уровень жизни, и всё же… считала подобную роскошь неоправданной.
Я уже было собралась набрать Таню, чтобы поделиться с ней этим странным происшествием, а заодно поинтересоваться, нет ли у нее предположений касательно личности отправителя…
И тут вдруг заметила вложенный сверху под ленту маленький листок бумаги цвета кофе с молоком.
Не раздумывая, взяла, развернула и вчиталась в одну единственную строчку, написанную прямыми, резкими буквами.
«Думаю, к чаю это подойдёт гораздо лучше, чем яблоки». Точка.
Коротко, лаконично, и совершенно не оставляет сомнений в том, кто именно прислал мне эту коробку.
Сразу вспомнился вчерашний день. Мужчина, который совершенно не соответствовал моим представлениям о нём, мои гостеприимные попытки угостить его чаем. Ответные с его стороны – пригласить меня на кофе. Внезапное чувство протеста и приступ собственного упрямства, буквально подтолкнувшие меня без раздумий отказаться от его предложения. Пальцы, скользнувшие по моим волосам. Его сбившееся на миг дыхание и такой странный взгляд.
А ещё, какое-то смутное, необъяснимое чувство тревоги внутри.
Пожалуй, я лишь сейчас, впервые за сутки решила проанализировать собственные ощущения.
Решила и… запнулась. Потому что это оказалось сложнее, чем я рассчитывала. Мои ощущения были странными.
Мужчина, посетивший меня вчера, несомненно, был красив. Как художник, я не могла этого не отметить. Пожалуй, он обладал именно той внешностью, которая приковывает к себе взгляд, заставляя рассматривать вновь и вновь, заставляя восхищаться. Его лицо было идеально симметричным, впрочем, как и у его младшей сестры, практически линейно правильным.
Когда я представляла его образ у себя в голове, то он определенно был похож на Софию. Именно так, как и должны быть похожи братья с сестрами. Когда же я увидела его на пороге своей квартиры, то сначала и вовсе подумала, что ошиблась, и к Корсаровым этот мужчина не имеет ни малейшего отношения.
Однако же потом, когда стало очевидно, кто именно находится передо мной, незначительные мелкие детали всё же оказались различимы. Да, Дамир был похож на свою младшую сестру. Вернее… это она была на него похожа. Очень смутно, отдаленно, прищуром глаз, разлетом бровей и этими широкими скулами. Только вот лицо Софии всегда было умиротворенным, спокойным, а на губах играла милая, вежливая улыбка.
Выражение же лица Дамира вообще было невозможно понять. Он словно цеплял на себя каменную маску и наблюдал из-под нее за окружающим его миром с ледяным равнодушием.
И только глаза его продолжали меня притягивать. Завораживающее сосредоточие красок. Оттенок, который практически никогда не встречается в природе. Переливы от цвета спелых оливок до горчичного и болотного.
Даже сейчас, спустя практически сутки, я всё еще продолжала помнить его глаза. И то странное, необъяснимое нечто, которое скользило в них и которое я никак не могла понять.
А ещё, он пах лесом. Потрясающе невероятно и совершенно необъяснимо.
Но вот его приглашение, сделанное с таким лицом, словно он мне одолжение оказывал… И ни тени улыбки при этом. Едва ощутимая угроза, волной разошедшаяся от него в тот момент, когда он понял, что я отказалась. И голос, пробирающий до мурашек.
«Отказываешься?», – так тихо и угрожающе, что волоски на всём теле встают дыбом.
Прямые губы, властное лицо, холод во взгляде. А теперь вот ещё эта фраза про яблоки… Словно упрекнул меня, честное слово. Конечно, по нему сразу было видно, что он не простой смертный. А учитывая, одежду от каких брендов он носит и какие на его руке были часы… Что ж.
– Вы уж простите, милостивый господин, мы премиальных десертов у себя дома не держим! И вообще, у нас, знаете ли, быть может фрукторианство в почете. Да, Персик? А вы тут свои булки присылаете, – вдруг неожиданно даже для самой себя зло пробубнила я.
Кот, который всё это время крутился на кухне у моих ног, издал многозначительное и протяжное «мяу-у-у», напоминая, что премиальные десерты и фрукты – это вообще-то хорошо, но не мешало бы животинку и чем-нибудь посущественнее накормить.
– Иди сюда, обжора, – я вздохнула, вытаскивая из холодильника пакетик влажного кошачьего корма, надорвала упаковку и выложила мясные кусочки в кошачью миску.
Персик удовлетворенно замурчал, уплетая лакомство, а я вернулась всё к той же коробке. Дернула атласную ленту, перетягивающую упаковку, откинула крышку и скептически осмотрела ровный ряд эклеров с самыми разными вкусами, и точно такой же ряд круассанов с разнообразной начинкой.
Вздохнула. Ну и вот куда мне столько сладкого?
Разве что Персику скармливать, да только боюсь, не оценит он по достоинству премиальных сладостей.
Подумав несколько минут, я всё же взяла телефон, отыскала среди контактов нужны мне номер и написала лишь одно предложение:
«Спасибо за десерты, но это было лишним».
Меня ожидаемо проигнорировали, хотя сообщение обозначилось как прочитанное спустя буквально пару минут. Что ж, и на том спасибо.
Да и вообще, подаренные сладости девушку, вроде как, еще ни к чему не обязывают… так что, пытаться с фанатичной настойчивостью вернуть коробку я точно не стану. И ломать себе голову над вопросом, почему господин Корсаров вдруг решил начать меня подкармливать – тоже.
Не буду, я сказала! Прислал десерты, и прислал десерты, будем считать, что это действительно такой знак вежливой благодарности за успешную вчерашнюю «сделку» с картиной.
Примирившись с такими мыслями, я закрыла коробку, вернув ленту на место. Скормлю половину эклеров Тане. Она у меня та еще сладкоежка. Как раз сегодня не с пустыми руками в гости приеду.
С собственной сестрой мы, к большому своему стыду, виделись крайне редко. Ввиду катастрофической нехватки свободного времени и у меня, и у неё, встречаться чаще всего приходилось где-нибудь в центре города, пересекаясь в крохотных кофейнях или даже просто в маленьких сквериках и парках, и практически всегда на бегу.
А полноценно сходить друг к другу в гости получалось лишь на выходных, и то, если на меня не сваливался очередной заказ, а у Тани не было дополнительных уроков по репетиторству.
Сегодня же как раз выдалось то редкое воскресенье, когда мы обе были полностью свободны.
Поэтому, сходив в душ, приведя себя в порядок, одевшись и прихватив со стола ту самую коробку с эклерами и круассанами, я вышла из дома.
Погода стояла солнечная, но не жаркая. Юное и яркое майское солнце мягкими лучами гладило кроны деревьев, тротуары и фасады зданий. Грело тепло и ласково. Я довольно сощурила, наблюдая, как скользят по асфальту тени от ветвей и листьев, а потом потопала в сторону ближайшей остановки.
– Ого-о-о, – встретила меня удивленным возгласом Таня, как только я переступила порог её квартирки-студии на третьем этаже девятиэтажки на восточной окраине столицы, и вручила ей многострадальную коробку сладостей.
Боюсь, эклеры и круассаны всё же несколько утратили свой первозданный вид за то время, пока тряслись вместе со мной на автобусе, а потом и в вагоне метро. Ну да ничего, главное, чтобы съедобно было.
– Ты что, ограбила кондитерскую? – вновь подозрительно сощурилась Таня, разглядев логотип Сливочного Ириса на коробке.
– Нет, – буркнула, скидывая кроссовки и проходя на кухню, – комплимент от удовлетворенного заказчика, – припомнила я произнесенную самим же мужчиной формулировку.
– Даже та-а-а-ак. Какие у тебя, однако, обходительные и вежливые заказчики.
– Да просто не то слово! – ядовито подтвердила я, вспоминая этого самого вежливого и обходительного, – слушай, кофе хотя бы угостишь, или так и будем моих заказчиков обсуждать? И вообще, у самой-то как дела?
Следующие несколько часов мы пили кофе, попутно дегустируя десерты из коробки. Стоит отметить, что по вкусу те действительно оказались выше всяких похвал. Пожалуй, даже стоили тех денег, что за них требовали. Ну, ладно, вру. Половину от указанной суммы.
– Кстати, завтра начинаю новую работу, – решила всё же поделиться с сестрой новостью я, – мы уже созвонились с заказчицей, обсудили всё. Буду расписывать часть помещения в её квартире.
– Ух ты, здорово! Потом покажешь фотки. А что за заказчица?
– Да у меня там вообще со всем этим делом такая интересная история вышла…
Я вкратце пересказала Тане события последних дней. Упомянула знакомство в кофейне, старшего брата Софии и продажу картины.
– Обалдеть у тебя приключения, – Таня в очередной раз потянулась за уже третьим по счету круассаном, на этот раз фисташковым.
И куда в неё только помещается?
А потом посмотрела на меня со странным, хитрым выражением.
– И все же, Кирюх, что там с тем самым, особо вежливым? Не в честь же купленной им же самим картины он тебе такие подарки присылает. У вас что-то намечается?
«Кирюхой» меня называла только Таня, да ещё пара наших особо близких знакомых. Это было старое, детское прозвище, данное мне ещё отцом. Кажется, он называл меня так потому, что в свои пять-шесть лет я была настоящим сорванцом, не хуже уличных мальчишек. Вечно куда-то лезла, что-то ломала, разбивала и крушила.
«Родилась бы ты мальчиком, точно бы назвали Кириллом. А так – Кира, Кирюха, мой маленький тайфун».
Последнее тоже было детским прозвищем. Отец вообще очень часто придумывал кучу забавных слов. А ещё, он до какого-то исступленного безумия любил меня и Таню.
Хотя, пожалуй, Таню больше любила именно мама. Мы и в детстве были такими. «Мамина дочка» и «папина дочка». Сорвиголова Кирюха, маленький, дикий, южный тайфун, и спокойная, рассудительная Танюта, как ласково именовала старшую дочь наша мама.
Только вот время идёт, а детские воспоминания сейчас вызывают лишь глухую тоску и маетное, болезненно-тянущее чувство внутри из-за того, что то время уже никогда больше не повторится.
Родители ушли навсегда, а мы вот, остались. Сорвиголова Кирюха, и темноглазая, умная, невероятно чувственная и красивая Танюта.
Только изменились очень. Мы обе. Слишком многое пришлось пережить.
Но я всегда знала, что у меня есть она – моя сестра. А она знала, что у неё есть я. Наверное, это старшим детям всегда положено заботиться о младших. Но, у нас, вот, всё получилось, наоборот. Это я всегда держала Таню «на плаву», не давала отчаяться, не позволяла сдаться.
Время шло, каждый из нас пытался строить свою собственную, личную жизнь независимо друг от друга.
Но вот эти еженедельные встречи были для нас маленьким порталом в прошлое. Когда мы сидели, на её кухне, или на моей, пили чай, делились новостями, смеялись, шутили – мы обе чувствовали, что можем хотя бы самыми кончиками пальцев дотянуться до былого прошлого.
До того прошлого, в котором когда-то у нас была семья, огромный дом в окружении стрельчатых кипарисов на берегу теплого южного моря, любящие родители и… детство.
А ещё, становилось совершенно плевать на то, что мы с Таней на самом-то деле друг другу… не родные.
Я помешала ложечкой остывший кофе, снова возвращаясь в реальность и к последнему заданному сестрой вопросу.
– Ой, нет, надеюсь, не намечается и не наметится. Ты же знаешь, как я ко всему этому отношусь, – я состроила многозначительную гримасу, а Таня рассмеялась.
– Ну, тогда за нас! Сильных и ммм… независимых, – она подняла свою чашку, – пусть мы будем все из себя такие самостоятельные, а мужчины дарят нам подарки и круассаны, – сестра вытащила из коробки еще один.
Теперь уже пришла очередь прыснуть от смеха мне.
– Лопнешь! – предупредила, отсмеявшись.
– И не надейся. Это ты у нас никогда ничего не ешь. Увы, я на подобные подвиги пока не способна. Ну что, еще кофе? И переместимся в комнату.
– Ты же знаешь, о таком меня можно даже не спрашивать, – я передала Тани свою, уже пустою, чашку, в которой она принялась замешивать очередную порцию нашего общего напитка-наркотика, а потом, довольная и счастливая, блаженно прикрыла глаза.
И всё же, воскресенье сегодня получилось замечательным.

Глава 5
*Кира*
Утро понедельника выдалось хмурым.
Конец мая – это обычно всегда сезон дождей. Вот и сейчас небо набухало тучами, а в воздухе предостерегающе пахло скорой грозой. Как и всегда, проснулась я за пол часа до будильника и сейчас просто лежала, глазея в окно на мрачное небо.
Персик, обычно до ужаса не любивший подобную погоду, топтался у меня по груди и лез под руку, требуя порцию успокаивающих почесываний за ухом.
– Прости, малыш, придется тебе сегодня весь день без меня тут скучать. Но зато вечером честно обещаю двойную порцию твоего любимого Вискаса!
Пушистый довольно замурчал, устраиваясь клубочком в нагретой мною постели. Я же, в свою очередь, со вздохом откинула одеяло и потопала на кухню ставить чайник.
А спустя пару часов уже стояла на остановке, прячась под пластиковым козырьком от первых, тяжелых дождевых капель. Большой черный органайзер с полным набором художественного скарба оттягивал плечо, но к этому я уже давно привыкла и даже наловчилось таскать его так, чтобы меня потом не перекашивало на одно сторону.
Ведь выезжать и рисовать в городе, в парках и на природе, особенно во времена учебы в художественном институте, мне приходилось довольно часто. А если ты рисуешь в технике живописи, да еще акрилом или маслом, таскать тебе с собой приходится чуть ли не все имеющиеся дома тюбики, баночки, палитры, кисти, мастихины, тряпочки и прочее.
Я поправила на плече широкую лямку и в очередной раз посмотрела на расписание автобусов в собственном телефоне. Нужный мне как на зло задерживался, а опаздывать в первый день работы – не лучшее начало. К счастью, долгожданный транспорт все же пришел через несколько минут, а еще через час я уже входила на территорию недавно отстроенного жилого комплекса, адрес которого мне еще вчера вечером отправила в коротком текстовом сообщении София.
На нужном этаже меня уже встречала сама хозяйка. Мы обменялись дежурными фразами, в паре слов обсудили резко ухудшившуюся погоду, и болтали о чём-то совершенно несущественном, пока София открывала входную дверь своей квартиры, а потом пропускала меня внутрь.
Это помещение я уже видела прежде. София прислала мне фотографии комнат еще на начальном этапе планирования работы и обсуждения деталей заказа.
Точнее, комнатами это можно было назвать с трудом. Квартира представляла собой единое слитное пространство, лишь поделенное на отдельные зоны низкими перегородками и ширмами.
Если честно, я никогда не разделяла пристрастия к планировкам подобного типа. Как вообще можно жить в квартире, которая выглядит как один большущий выставочный зал в каком-нибудь супермаркете мебели?
Получается, лежа на кровати в спальне ты вполне можешь видеть, что происходит на кухне. А если в гостиной соберутся гости, то уединится в рабочем кабинете и решить какие бы то ни было проблемы тебе уже не удастся. Одним словом, всё как на ладони. Радовало хотя бы то, что туалетная и ванная комнаты были отделены от общего пространства сплошными непрозрачными перегородками с раздвижными створками из мутного материала, напоминающего стекло и обладающего отличной шумоизоляцией.
София провела меня по всем «комнатам», знакомя с обстановкой. Мебель в квартире уже была, однако стояла всё еще запакованной в производственную пленку. И лишь туалет вместе с раковинами в ванной и на кухне, к моему огромному облегчению, уже полностью функционировал.
София ожидаемо предложила мне пользоваться сантехническими удобствами в случае необходимости, а потом отдала второй, запасной комплект ключей от входной двери, пояснив:
– Я, к сожалению, не всегда смогу приезжать и открывать вам дверь лично. Поэтому, сделала дубликат, чтобы вы могли спокойной работать в своём ритме, уходя и приходя, когда вам это будет нужно. По окончанию рабочего дня просто будете оставлять ключи внизу, на пункте охраны, я их уже предупредила. А утром вновь забирать там же.
Признаться, подобный вариант меня несказанно обрадовал. Если мне не нужно будет каждый день звонить Софии и договариваться о посещении «рабочего места», подстраивая свой собственный график под её планы, это значит, что рисовать я смогу практически до самой ночи, не торопясь покидать квартиру.
Буду приходить после обеда, а если останутся силы, задерживаться «до последнего», ведь обычно я очень часто работала именно по ночам. Искренне порадовавшись такой предусмотрительности хозяйки, я прошлась до «спальной» зоны, и наконец-то скинула с плеча свой огромный органайзер.
Огляделась.
В росписи нуждался фрагмент стены, участок размерами два на два метра, где в последующем будет располагаться непосредственно сама кровать и сопутствующая спальной комнате мебель.
Сейчас подобные дизайнерские решения были в моде, правда, обычно на стене размешались полотна фотообоев с абсолютно любым рисунком, но София предпочла именно художественную роспись, а ещё выдала мне полный карт-бланш и разрешила свободу действий. По её словам, ни один принтер никогда не сможет передать той живости и яркости рисунка, которую способна воссоздать рука вдохновлённого художника.
Что ж, в этом я с ней, пожалуй, была солидарна.
Убедившись, что все основные рабочие моменты решены, София попрощалась и уехала, оставив меня один на один с местом будущих… ммм, творческих действий.
Я еще раз оглядела пространство квартиры, свыкаясь с обстановкой, в которой мне теперь предстоит проводить большую часть своего времени на протяжении целой недели, затем достала из кармана куртки маленькие наушники-капельки, включила любимый плейлист, и с головой погрузилась в работу.

Глава 6
*Кира*
Кисть скользила по стене мягко и гладко. Я словно вела её в ритме какого-то незримого танца. Взмах, поворот, мазок, россыпь брызг.
В наушниках женский голос пел про море, которому обязательно нужно будет сказать, что ты остаешься, и я тихонько подпевала себе под нос, вторя словам любимой песни.
Это был своего рода мой личный творческий транс. Когда весь окружающий мир растворялся и мерк. Когда оставалась только я, кисти, краски, и то сосредоточие цветов, которое я создавала.
– Ты неплохо поешь.
– Черт! – я вздрогнула и едва сдержала неприличное ругательство, с трудом удерживая в руках кисть, когда сквозь музыкальные биты в наушниках прорвался знакомый, чуть хрипловатый голос, раздавшийся откуда-то сверху.
Ледяные, колючие мурашки прошлись волной по всей коже, начиная от корней волос на голове и заканчивая самыми кончиками пальцев на ногах. Вызванный подобной неожиданностью липкий страх разом сковал все мышцы.
Я стиснула зубы, едва не прикусив до крови язык. И лишь отточенная годами практики способность позволили сейчас моей руке не дрогнуть, а кисти – замереть, недвижимо оставаясь в прежнем положении, не нарушив тем самым четкости и плавности выводимой линии.
Дамир, а я уже поняла, что это был именно он, стоял сейчас за моей спиной. Я чувствовала его присутствие каждой клеточкой своего тела, словно он обжигал мне своим взглядом всю спину. И, насколько я могла судить по своим собственным внутренним ощущениям, находился мужчина сейчас очень и очень близко.
Это нервировало. А ещё больше нервировала то, что я вообще не заметила, как и когда он подошёл. Сколько он уже вот так вот стоит? Пару минут? Или может дольше? Когда он появился в квартире? И как, вообще, черт возьми, в неё попал!?
Удержала судорожный нервный вздох. Очень медленно выдохнула, усмиряя вдруг разом зачастившее сердце. Не меняя положения тела и вообще ничем не выдавая своей реакции, завершила плавную, изогнутую линию рисунка.
Музыка всё так же продолжала звучать в наушниках, но сейчас я практически не обращала на неё внимания.
Всё так же медленно и осторожно я отняла кисть от стены, неспешно обтерла излишки краски салфеткой, положила на палитру. И только после этого, стараясь дышать глубоко и размеренно, обернулась назад, одновременно с этим вынимая из ушей маленький белые капельки.
Мужчина стоял за моей спиной на расстоянии одного шага, разглядывая меня сейчас с высоты своего внушительного роста. Почему-то сидеть у его ног на коленях оказалось ужасно дискомфортно и, поведя плечами в жесте, изображающим недовольство, я поднялась с пола, выпрямляясь.
Но даже в таком положении я была ростом ему всего лишь до подбородка.
Подняла взгляд.
– Как вы здесь оказались?
– Это квартира моей сестры, – мужчина равнодушно пожал плечами, – я могу появляться здесь когда захочу.
Ну, конечно. А какого ответа я ещё могла от него ожидать? Уж точно не слов с извинениями.
– Простите, но вы могли бы в следующий раз не подкрадываться ко мне вот так… внезапно? Мы, художники, подобного не любим. И когда за нами наблюдают со стороны – тоже. Это, знаете ли, всегда нервирует… А ещё может повлечь за собой… ммм, весьма плачевные последствия в отношении наших работ. Пожалуйста, не делайте так больше.
Я говорила спокойно и размеренно, словно объясняла маленькому ребенку какую-нибудь непреложную истину. В роде той, что засовывать палец в розетку может быть опасно для жизни, а земля и мелкие камушки из песочницы на самом деле не съедобны.
Мужчина сощурил глаза. Усмехнулся.
– Я учту, что к тебе не стоит подходить со спины, Кира, – со странной, неясной интонацией произнес он, – но не нужно задерживать здесь допоздна.
Допоздна?
Я мельком взглянула на огромные панорамные окна, занимавшие всю левую от спальной зоны стену. Вечер ещё не наступил, лишь небо было затянуто серыми тучами, отчего казалось, что уже почти стемнело.
В комнате горела большая потолочная люстра, которую я включила, когда ещё было совсем светло, а поэтому неудивительно, что, погрузившись в работу, счёт времени я потеряла и приближение вечера практически не заметила. Но, вроде бы, в этом мой план и заключался. Работать, ни на что не отвлекаясь, а в особенности – не следя за временем. И именно поэтому я так обрадовалась оставленным Софией ключам.
– У нас с вашей сестрой не было договорённостей относительно времени работы. Она оставила мне дубликаты ключей и сказала, что приходить я могу в любое время, согласно удобному мне графику. Мне нравится работать по вечерам и даже ночью.
– И всё же, ты не будешь работать здесь так долго.
– Это что, ультиматум?
Мне не ответили. Кажется, игнорирование моих вопросов уже становится традицией.
Вместо этого, Дамир скользнул взглядом по моему лицу, рассматривая, а потом…
– У тебя краска на щеке, – мужчина протянул руку, касаясь кожи чуть ниже правой скулы.
Я, никак подобного не ожидавшая, резко отпрянула, едва не вляпавшись в разложенные на полу тюбики и палитры. Выругалась сквозь зубы.
Мужчина вновь нахмурился.
Ну, я ведь ещё в прошлый раз просила не тянуть ко мне руки! Как же ещё ему объяснить, что чужие прикосновения меня… нервируют.
Выхватила из кармана телефон, посмотрела на собственное отражение в черном экране, стерла тыльной стороной ладони пятно белой краски. Кажется, испачкалась, когда замешивала нужный мне оттенок.
– Ты боишься меня? – внезапный вопрос заставил вздрогнуть и вновь поднять глаза на стоящего всего лишь в шаге мужчину.
Боюсь? Да нет, вы меня определенно бесите, господин Корсаров. Тем, что трогаете, тем, что указываете, когда мне возвращаться домой, а когда нет, тем, что смотрите вот так вот… странно. Тем, что пытаетесь самым банальнейшим образом контролировать.
Но вслух я этого, конечно же, не сказала. Вместо этого просто коротко пожала плечами и честно ответила:
– Нет.
– Нет… – с какой-то невнятной интонацией эхом повторил мужчина.
Я отвернулась, вновь склоняясь над красками.
– С вашего позволения, я вернусь к прерванному занятию, – бросила через плечо хмуро.
И опять не поняла, откуда во мне это желание грубить и странная, необъяснимая, глухая злость.
– Ты не будешь больше работать допоздна. И возвращаться домой, когда уже стемнело, тоже, – голос прозвучал жестко и требовательно.
Я закатила глаза, радуясь, что сейчас мужчина наблюдает лишь мою спину. Вновь присела на корточки, перебирая кисти. Украдкой бросила взгляд через плечо.
Дамир стоял всё в том же положении, буравя меня взглядом.
Нет, он что, издевается?
Поняв, что никуда из квартиры мужчина исчезать не планирует, а работать под его пристальным взглядом крайне… некомфортно, я вздохнула и повторно поднялась с пола. Очистила кисти, сложила тюбики с краской в органайзер, упаковала в мусорный пакет одноразовые стаканчики, в которых смешивала цвета, чтобы потом выбросить их в корзину мусоропровода.
Возможно, Дамиру прямо сейчас, внезапно, зачем-то понадобилась эта квартира, а моё присутствие здесь является помехой?
Ведь он действительно в своём праве, как старший брат, и вообще, родственник.
Вздохнула. Ничего, зато сейчас ещё не слишком поздно, не придётся возвращаться домой в полной темноте, когда автобусы и электрички метро начинают ходить со всё возрастающими перерывами.
Я сложила все свои вещи в органайзер и обернулась к мужчине.
– Я решила оставлять свои вещи здесь. Надеюсь, вам они не помешают?
Молчание в ответ. Пожала плечами.
– Квартиру закрывать не буду, думаю, ключи у вас есть. Свой дубликат, как мы и договорились с Софией, оставлю на пункте охраны. Всего хорошего, Дамир Эдуардович, до свидания.
Я набросила на плечи куртку, проверила, не забыла ли телефон, и вышла из квартиры, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Мужчина остался внутри.
Интересно, зачем ему вдруг понадобилась квартира?
А, не моё дело. Тряхнула головой и начала спускаться по лестнице на первый этаж. Толкнула тяжелую дверь подъезда, оказываясь на улице. В лицо сразу же ударил порыв ветра, принеся с собой волну разлетающихся брызгами капель.
Дождь был не сильным, скорее, неприятным.
Я оглядела совершенно пустой двор. Звонко барабанили об асфальт льющиеся из сточных труб дождевые струи, пахло озоном и свежестью. Небо над горизонтом было чистым, и алело пурпуром разгорающегося заката. А это значит, что грозовой фронт уже совсем скоро покинет пределы города.
Прямо передо мной, у самой кромки тротуара стоял хищный чёрный автомобиль. Я знала, что это за машина. В детстве, пока все мои сверстницы играли с Барби и в дочки-матери, я строила многоуровневые стоянки для своего личного автопарка. Отец регулярно дарил мне игрушечные машинки, и, на удивление, я хорошо разбиралась в их марках.
И даже сейчас, приглядевшись, смогла узнать значок. Кажется, это был Додж, вот только я никак не могла понять, какой именно модели.
– Садись в машину, довезу тебя до дома.
Кажется, я всё же подпрыгнула на месте от раздавшегося за спиной голоса. Обернулась рывком.
Дамир выходил из подъезда следом за мной.
– Разве вы не собирались остаться в квартире? – я вопросительно вскинула бровь.
– Я собирался отвезти тебя домой, – бескомпромиссно ответил мужчина, подходя ко мне и одновременно с этим доставая из кармана пиджака продолговатый электронный ключ от автомобиля.
Черный Додж, привлекший моё внимание ещё какую-то минуту назад, коротко моргнул фарами, приветствуя хозяина.
– Люди ночью должны спать, а не торчать в чужих квартирах.
– Я не торчу! Я работаю! И сейчас ещё даже не ночь.
– Работать нужно днём.
Я устала потерла виски указательными пальцами. Такими темпами у меня скоро вообще не останется сил с ним спорить.
– Ладно, хорошо, я поняла. Ночью спать, работать днём, – подняла руки в примирительном жесте и отступила на шаг, – в любом случае, сегодня до дома я доберусь самостоятельно. Ещё раз всего доброго.
Я уже практически развернулась, чтобы спуститься со ступеньки и шагнуть под дождь, направляясь в сторону выхода с территории жилого комплекса, но внезапно мою руку перехватили мужские пальцы.
Мягко… и в то же время невероятно цепко. Так цепко, что я, наверное, при всём своём желании не смогла бы вырваться.
Дернулась, но хватка стала лишь крепче.
– Кира, не глупи, – мужчина смотрел спокойно и серьезно, – На улице дождь. Ты хочешь вымокнуть и заболеть?
Я поджала губы. Затем с грустью посмотрела на пустой двор, на дождевые лужи, на струи, льющиеся с козырька подъезда.
Вздохнула. А потом аккуратно, один за одним, постаралась разжать мужские пальцы на собственном запястье.
– Хорошо. Я согласна. Довезите меня до дома. Но только пообещайте больше не выскакивать у меня из-за спины… вот так вот, – я неопределённо махнула рукой в воздухе, – это нервирует, знаете ли.
Кажется, правая бровь мужчины всё же дернулась от удивления.
– Я попробую, Кира. Но обещать этого точно не могу, – со странной интонацией проговорил он, а потом шагнул со ступенек подъезда прямо под дождь.
В два шага приблизился к автомобилю, распахнул дверь со стороны пассажирского места и выжидающе оглянулся на меня.
Я пожала плечами и, сбежав с крыльца подъезда, юркнула в уютный, пахнущий новой дорогой кожей салон авто.
Дамир захлопнул за мной дверь, и через секунду уже сам садился за руль. Чёрный Додж зарычал, стоило мужчине провернуть ключ в замке зажигания, и плавно тронулся с места, мгновенно набирая скорость и выезжая за пределы жилого комплекса.
Интересно, как мне вообще сейчас нужно себя вести по отношению к этому мужчине? Как расценивать его поступки? Как просто знак вежливости, или намёк на нечто большее?
И что я стану делать, если вдруг замечу, что меня везут не домой, а на территорию какой-нибудь заброшенной стройки, свалки, в глухой переулок или лесопарк?
Интересно, а было ли вообще разумно садиться в машину к практически незнакомому мужчине?
Наверное, приличной девушке на моём месте положено было отказаться, причем в более настойчивой форме, развернуться и уйти… или засмущаться, начать кокетничать и заигрывать. Только, кажется, я всё же была какой-то неправильной девушкой. Той, которая не пытается в каждом поступке окружающих отыскать скрытые мотивы, которой в принципе плевать на эти самые мотивы и мысли всех окружающих, и которая совершенно не пытается строить из себя кого бы то ни было с целью произвести выгодное впечатление.
– Расскажи о себе.
– А? – погруженная в собственные мысли, я не сразу расслышала его вопрос.
– Расскажи о себе, Кира, – повторил мужчина, при этом даже не повернувший в мою сторону головы.
– Зачем вы об этом просите, Дамир Эдуардович?
– Нам же нужно говорить хоть о чём-нибудь, пока мы едем. Или ты предпочла бы обсуждать погоду?
Я прищурилась, глядя на мужчину с подозрением. Это он что, пытался сейчас шутить!?
Но его лицо по-прежнему оставалось равнодушно-бесстрастным.
Он всё так же спокойно и немного скучающе смотрел на дорогу, уверено ведя хищный додж одной рукой. Тускло поблескивали в полумраке салона часы на правом запястье, горела яркими диодами гладкая приборная панель автомобиля. Расплёскивался по салону пронзительный, запредельный запах леса. Я невольно втянула воздух полной грудью и заметила, как дёрнулись на мгновение пальцы мужчины, сжимая руль практически до побелевших костяшек.
– Мне нечего о себе рассказывать. Моя жизнь ничем не примечательна. Всё как у всех, просто и стабильно.
– Тогда расскажи о… той картине, которую я у тебя купил.
Я кивнула, принимая подобную просьбу. Что ж, это вполне закономерное желание. Странно, что он не стал расспрашивать об этом в самый первый день. Обычно ценителям искусства важна история создания произведений, которые они собираются приобрести.
– Я… начала рисовать её очень давно. Кажется, лет шесть или семь назад. Я тогда ещё училась в школе… во всяком случае пыталась. В моей жизни было слишком много… сложных периодов. Но творчество всегда было тем, что меня спасало.
– А твоя семья? Она тебя не… спасала?
– Родители погибли, когда мне было тринадцать. Именно после этого я и поняла, что хочу посвятить свою жизнь творчеству. А ещё, да, начала рисовать ту самую картину.
О своём прошлом я говорила спокойно. Научилась этому за много лет. Когда кто-то спрашивал про семью или родителей, я никогда не испытывала растерянности, всегда отвечала невозмутимо и сдержанно. Всю свою боль и тоску я давным-давно научилась запирать глубоко внутри себя.
– Ты была одна в семье?
– Нет, нас двое. Я, и старшая сестра. После смерти родителей, спустя год, как только ей исполнилось восемнадцать, она взяла надо мной опеку, до наступления моего собственного совершеннолетия. Потом я закончила школу, и мы оставили родной юг, переехав в столицу, чтобы поступать и учиться.
– Почему на своей картине ты рисовала именно волка?
Я пожала плечами, забыв о том, что мужчина смотрит на дорогу, не видя моих жестов, а потом пояснила:
– Я не знаю. Наверное, этот вопрос можно назвать риторическим. Обычно принято считать, что в каждую свою картину художники вкладывают определённый смысл, скрытый мотив, идею, даже мораль, раз уж на то пошло. Я же… просто рисовала. Не думая. Брала кисти, краски и, вот. Получилось то, что получилось. Ну а вы, почему вы решили выкупить именно эту картину?
– Думаю, я тоже назову этот вопрос риторическим и воздержусь от ответа.
Я хмыкнула, вновь отворачиваясь к окну и задумчиво наблюдая за каплями, которые медленно ползли по боковому стеклу, движимые силой ветра.
А потом…
– Куда мы едем? – спросила с подозрением, поняв, что движемся мы не в сторону западной окраины города, где находилась моя собственная квартира, а в самую его середину, петляя по коротким, узким проездам между центральными кварталами.
– Я сегодня целый день ничего не ел. Хочу поужинать. Составишь мне кампанию.
– Дамир Эдуардович, мы так не договаривались! Мне нужно домой, – я искренне возмутилась подобной наглости.
Дамир мне не ответил, вместо этого резко свернул налево, останавливая машину прямо на тротуаре, практически у самых дверей одного из самых дорогих и пафосных ресторанов столицы.
Вышел из авто, хлопнув водительской дверью, а потом услужливо распахнул мою.
И всё это в полнейшем молчании, с холодной сдержанностью на бесстрастном лице. И лишь взгляд передаёт эмоции красноречивее любой мимики. Словно этот мужчина привык, что его слова в принципе никто и никогда не смеет обсуждать и оспаривать. Если он говорит что-то один раз – все вокруг слушают, затаив дыхание, а потом бросаются исполнять.
Вот и сейчас Дамир стоял, придерживая рукой дверь, и требовательно смотрел на меня сверху вниз.
Я же, в свою очередь, хмуро взирала на него со своего места, не желая при этом покидать салон черного Доджа.
– Кира? – вопрос с нотками нетерпения.
– Мы так не договаривались! – вновь заупрямилась я.
В конце концов, моего согласия никто не спрашивал! Меня самым наглым образом просто поставили перед фактом.
– Дьявол, Кира, просто выйди из машины и зайди в этот чертов ресторан. Не заставляй меня вытаскивать тебя из салона силой. Это будет всего лишь ужин.
Представила, как мужчина за шкирку втаскивает брыкающуюся и упирающуюся меня в двери этого жутко пафосного заведения. Или, ещё лучше, вносит на плече. Я ругаюсь и что-то возмущённо кричу, пытаясь пнуть его ногой, а он усаживает меня в глубокое бархатное кресло, услужливо придвигает то к столу, подзывает официанта, форменный костюм которого стоит дороже, чем все вещи моего гардероба…
«– Десерт для дамы, пожалуйста! И вина»
Да уж… от такой мысленной картины впечатлилась даже я.
«Всего лишь ужин», – эхом отозвалась в сознании его последняя фраза.
Когда-то я уже слышала подобное.
«Всего лишь ужин…»
«Всего лишь поедем ко мне домой»
«Всего лишь секс…»
«Это всего лишь секс, Кира, зачем ты придаешь ему столько значения?»
Фразы из прошлого вспыхнули перед глазами алой молнией. Я стиснула зубы.
«Всего лишь. Не придавать значения».
Да я, собственно, давно уже перестала предавать значение чему-либо, кроме самой себя.
Наверное, кто-то назвал бы это банальным эгоизмом. Я же называла это стеной. Стеной, которую возвела когда-то ещё очень давно и за которую теперь никого не пускаю. Ни новых людей, ни новые чувства, ни… эмоции. Ни-че-го.
Поэтому… всего лишь ужин? Да, а почему бы и нет.
Запахнула джинсовую куртку, придержала подол юбки, чтобы он не испачкался, зацепившись за порожек автомобиля, и вылезла из салона. Дождь закончился, и я вдруг всё же пожалела, что вообще согласилась на предложение довезти меня до дома.
Подождала бы пол часа, пока не разойдутся тучи, ну или вообще плюнула бы на это дело. Можно подумать, я никогда раньше не попадала под дождь. Тем более, на улице сейчас уже почти лето, тепло, так что простуда мне вряд ли грозила…
Да какой сейчас уже смысл об этом рассуждать.
– Идём, – Дамир кивнула на парадные двери ресторана, подождал, пока я пройду мимо него и, двинулся следом.
Деревянные створки с позолоченными ручками перед нами распахнул дворецкий.
Наверное, это был один из тех немногих ресторанов, проходя мимо которых смотришь на сидящих внутри людей как на редкие экспонаты за стеклом витрины. А от мыслей, сколько в подобном заведении может стоить чашечка простого кофе, хочется упасть в обморок.
Обычно в таких местах обедают и ужинают министры, депутаты и владельцы крупных компаний, а никак не простые маленькие художницы, живущие в квартирках на окраине столицы.
Обо всём этом я думала, идя через просторный холл к основному залу.
В нём царил приятный, уютный полумрак, горели торшеры под вышитыми золотой нитью абажурами, сверкали серебром разложенные на столах приборы, дробили свет хрустальными гранями фужеры на тонких ножках.
В зале нас встретил метрдотель, одетый в безупречно строгий костюм, состоящий из белоснежной рубашки, фрака, брюк и атласной «бабочки» на шее.
– Дамир Эдуардович, – он церемонно склонил голову в знак приветствия, – добро пожаловать в наше заведение. Прошу, позвольте проводить вас к вашему столику, – мужчина сделал приглашающий жест рукой.
Надо же, оказывается, господин Корсаров в этом заведение не редкий гость.
Нас провели в самый дальний конец зала, туда, где вместо обитых бархатной тканью стульев были мягкие глубокие кресла, а каждый столик отгораживался от соседних резными ширмами из темного дерева.
Дамир собственноручно отодвинул одно из кресел, предлагая мне садиться, что-то коротко сказал метрдотелю, получил от него согласный кивок и, удовлетворенный, опустился напротив.
Мужчина во фраке удалился, а на его месте тут же возник молодой официант, любезно предлагая нам увесистые папки с меню.
Я открыла первую страницу и обречённо вздохнула. Да, всё именно так, как я и предполагала. Слишком дорого, слишком пафосно, слишком… не по мне.
– Что ты будешь? – заметив мой хмурый вид, поинтересовался Дамир.
– Кофе. И желательно тот, который у меня дома. Ну ещё и яблоки, на десерт, – не удержалась я.
Мужчина хмыкнул, захлопывая папку меню. Кажется, муками выбора он не страдал. Салат, два стейка прожарки медиум, овощи на гриле, хлебная корзинка и ассорти сыров.
Озвучив свой выбор официанту, Дамир выжидательно посмотрел на меня. Я покосилась на папку с меню. Нет, просто сидеть и смотреть, как окружающие едят, я не собиралась. Раз привели, то нужно выбрать хоть что-то…
– Пасту, – сдалась наконец-то я, – с морепродуктами. И вина.
Не знаю, была ли в меню этого заведения паста, я так и не ознакомилась с полным списком блюд, но решила сделать выбор в пользу старой-доброй итальянской классики.
Но официант лишь согласно кивнул, принимая мой выбор, и, выслушав теперь уже от Дамира пожелания относительно спиртного, удалился.
Я повернула голову, оглядываясь.
Сейчас, со своего места, весь зал виделся мне как на ладони, позволяя без особого труда рассматривать обстановку и всех ужинающих за столиками людей.
На нас оборачивались. Учитывая то, с каким пафосом Дамир подъехал к ресторану, а точнее, просто подлетел, лишь чудом не снеся стену, и как небрежно бросил чёрный додж прямо на тротуаре, было не удивительно, что на нас все так глазели.
Хотя, глазели в основном на моего спутника. В мою сторону были направлены скорее удивленные взгляды, чем заинтересованные. Конечно, учитывая, как я выгляжу…
Усмехнулась. На женщинах, сидящих в бархатных креслах, были надеты струящиеся платья из тонкой ткани, или костюмы идеального кроя, туфли на тончайших шпильках, и сверкающие камнями украшения на шеи, пальцах и запястьях.
Я поерзала в мягком кресле. На мне была легкая темно-синяя юбка длиной до щиколотки, простая белая футболка с короткими рукавами, и любимые кроссовки. Просто, практично, удобно. Верхнюю же джинсовую куртку ещё на самом входе любезно забрал у меня дворецкий, чтобы передать её в гардеробную.
Я всегда одевалась именно так, как нравилось мне. Не пыталась гнаться за модой или соответствовать каким бы то ни было стандартам.
А поэтому, села ровнее, расправила плечи и… и просто мысленно плюнула на все косые взгляды в мою сторону.
А потом вдруг заметила, что сидящий со мной за одним столом мужчина меня рассматривает. Пристально, внимательно… жадно.
Я уже замечала это выражение в его взгляде. Обычно оно вспыхивало в те моменты, когда он находился от меня слишком близко. Когда… прикасался.
И вновь я не удержалась от ответного взгляда. Уставилась в оливковую зелень не мигая.
И снова, смазался и растворился в небытие весь окружающий мир, оставляя меня один на один с этим сосредоточием цвета. И снова, как в замедленной съёмке я увидела, как начинают вплетаться в оливковую зелень тонкие янтарные нити. И запах становится сильнее, ощутимее. Запах хвои, леса, влажной земли, трав…
Нас прервал официант, принесший бутылку вина. Я моргнула, сбрасывая внезапное оцепенение, и легко откидываясь на спинку кресла. Проследила, как парень в идеально подогнанном по фигуре форменном костюме откупоривает и разливает по бокалам тягучую рубиновую жидкость.
Дамир заказал что-то элитное и дорогое. Очень элитное и безумно дорогое, я даже названий таких напитков не знала.
К вину подали тарелку с ломтиками подсушенной брускетты, орехами, идеальными кубиками различных сыров и маленькой вазочкой с мёдом.
Я потянулась за бокалом на тонкой ножке, покачала его в руке, сделала глоток. Терпкая, кисло-сладкая жидкость прокатилась по горлу, оставляя во рту привкус пряностей, красного апельсина и немного – ванили.
Да, вино определенно было хорошим. Я бы даже сказала, безупречным.
Через десять минут принесли и остальные блюда.
– Ешь, – Дамир кивком указал на тарелку, поставленную передо мной официантом.
Я пожала плечами и взяла в руку вилку. В конце концов, раз привезли и не отпускают, то хотя бы поем спокойно. Не отказывать же себе в таком удовольствии.
Ужинали мы в молчании. Хотя… нет, ужинала сегодня только я. Дамир просто сидел напротив и следил за каждым моим действием, лишь изредка отпивая из своего бокала и неспешно отрезая от стейка маленькие кусочки. Наверное, мне положено было смущаться, краснеть, давиться от столь пристального мужского внимания, кокетливо хлопать ресницами, призывно облизывать губы… ну или что там ещё положено делать девушкам в присутствии красивого и богатого мужчины?
Увы, я ничего из этого списка не делала. Просто ела, пила вино, иногда оглядывала зал и сидящих за соседними столиками людей.
А когда тарелка передо мной почти опустела, сидящий напротив меня мужчина всё же решил прервать наше затянувшееся молчание.
– Что ты помнишь о своих родителях, Кира?
Я вскинула на Дамира удивленный взгляд. К чему сейчас был этот странный вопрос?
Я ведь уже говорила ему, что мои мама и папа погибли, и что больше мне на эту тему добавить нечего. Да и вообще, крайне странно интересоваться о таком, сидя… в ресторане.
– Мне кажется, нам не стоит обсуждать подобные темы, – я отложила в сторону вилку, – вы же сказали, что это просто ужин. А на простых деловых ужинах личное и прошлое обсуждать не принято.
Мужчина насмешливо изогнул губы.
Вот честное слово, так и казалось, что я сейчас перед ним как маленький несмышлёный ребёнок, а он просто издевается.
– Ну, в таком случае, может теперь ты сама хочешь меня о чём-то спросить?
– А вам не нужно… ну, не знаю, заниматься работой? Может, вы уже куда-то спешите или опаздываете?
– Кира, я владелец одной из самых крупных строительных фирм в столице, а то и во всей стране. Думаешь, у меня не найдётся помощников и замов, которые решили бы за меня десяток-другой дел и подписали бы пару сотен документов?
Хмыкнула. Значит, мой маленький намек на то, что наше милое общение пора заканчивать, господин Корсаров не принял, и отставать так просто не собирается.
Что ж, ладно.
Я откинулась на спинку стула, удерживая в пальцах тонкий бокал и рассматривая отсветы огня от свечей в темно-рубиновой жидкости.
– Какой модели ваш Додж?
Дамир вскинул бровь, мне показалась, или этот вопрос его развеселил.
– Чарджер этого года выпуска. А ты разбираешься в машинах?
Кивнула, принимая информацию, и просто ответила:
– Мой отец был заядлым автолюбителем. Кстати, вот и частичный ответ на вопрос, что я помню о своих родителях. Но в подробности вдаваться не буду. Просто скажу, что в детстве я скорее предпочитала играть с машинками, нежели с куклами, – мягко улыбнулась, на секунду окунаясь в теплые, безоблачные воспоминания прошлого.
Это действительно было так. В то время как все соседские девчонки выпрашивали у родителей кукол Барби, я просила дарить мне машинки. А потом строила для них во дворе за домом целые гаражные и парковочные комплексы из всевозможных досок, коробок, и прочего хлама.
А ещё, я намеренно задала отвлеченный вопрос, не касаясь ни одной личной темы. Ведь попытки узнать у человека подробности его жизни практически означают попытки с этим самым человеком сблизиться. А сближаться с господином Корсаровым я не желала категорически.
– И, о чем ты сейчас снова думаешь, Кира? – вывел меня из размышлений новый вопрос.
– О том, что вы самым наглым образом разрушили мои планы на вечер, господин любитель командовать, – тихо буркнула я в ответ, – а ещё о том, что я совершенно не хочу обмениваться с вами подробностями наших жизней. Поскольку в этом случае все это – я обвела рукой зал, – уж слишком сильно смахивает на первое свидание. Разве вы так не думаете?
– В данный момент я думаю о том, как сильно тебя хочу, Кира. Прямо сейчас, – мужчина подался ко мне, перегибаясь через край стола.
Ч… что? Я нервно сглотнула. Кажется, даже мои нервы оказались бессильны перед подобным. Это он сейчас что… серьезно?
– А ещё о том, как бы на тебе смотрелось вот это, – Дамир вынул откуда-то из-под стола узкую продолговатую коробочку, обшитую синим бархатом, и протянул мне.
Я поджала губы. Неприятное, гадостное чувство внутри усилилось.
Говорите, просто ужин, господин Корсаров?
Да нет, скорее уж просто хорошо спланированное первое свидание. Хорошо спланированное первое свидание с недвусмысленными намёками на продолжение.
Только вот… он что, действительно думает, что крутая машина, дорогие подарки, а ещё тот факт, что его сестра предложила мне работу, а он сам является владельцем огромной фирмы, сыграют ему на руку и я вот так вот просто соглашусь перейти на более… кхм, тесный уровень общения?
Ну, теперь всё понятно.
Я вздохнула.
Нет, это было понятно ещё с самого начала. А сейчас я лишь убедилась в собственных выводах. Да, этот мужчина действительно был из числа тех, кто никогда не получает отказа. И он действительно привык менять девушек и женщин в своей постели чуть ли не каждый день.
О, уверена, в этой самой постели уже побывали очень многие. Секретарши, медсёстры, учительницы, телеведущие, актрисы, бизнесменши. Только, возможно, там ещё не было маленьких наивных художниц, и мною в самое ближайшее время просто собирались пополнить коллекцию постельных трофеев.
Я недовольно поморщилась, рассматривая протянутую мне коробочку.
Взяла, открыла.
Внутри, на синей бархатной подушечке лежало колье, состоящее из тонких, переплетенных друг с другом витых цепочек, украшенных россыпью маленьких сияющих камушков.
Нахмурилась, наблюдая яркие переливы света в искрящихся гранях.
О, это был дорогой подарок. Нет, не так. Это был просто непростительно, безумно дорогой подарок! Дорогой настолько, что продай я это колье, и могла бы разом оплатить аренду своей квартиры на целый год вперед, полностью обновить гардероб, купить путевку куда-нибудь к морю на пару недель, взять в аренду новое помещение и открыть свою собственную арт-студию.
Хмыкнула. Это что, такая классическая программа, заложенная в сознание всех мужчин? Возможно, они априори уже рождаются с такой функцией?
Эдакий типичный и банальный как пробка план по завоеванию женщины. Украшения. Причем, по закономерности, чем шикарнее будет ресторан, чем больше роз окажется в подаренном букете или чем сильнее вес украшения будет отягощать мочки ушей, пальцы, запястья или шею, тем скорее ошеломленная столь небывалой щедростью барышня рухнет в ноги своему благодетелю. Ну или, опустится на колени, тут уж кому как нравится.
Скривилась от собственных мыслей.
Возможно, любая другая девушка на моем месте уже давно пищала бы от восторга, навсегда продав свою душу, а заодно и тело, в руки мужчины, сделавшего ей такой, поистине королевский, подарок.
Вот только, на мой счёт господин Корсаров несколько ошибся. К украшениям я была полностью равнодушна. Меня не восхищали золотые серьги, кольца с изумрудами и колье с алмазами. Наверное, я была буквально единственной, или одной из немногих, девушкой, которой совершенно не нравились подобные вещи.
А поэтому я резко захлопнула футляр, возвращая его в руки мужчины.
– Простите, но я это не приму. У меня, знаете ли… ммм, аллергия на некоторые металлы. И вообще, – я решительно поднялась из-за стола, – пора бы уже вам, мужчинам, перестать думать, что за один лишь ужин в ресторане, баснословно дорогое колье и несколько брутальных слов любая девушка сразу же согласиться прыгнуть в вашу постель. А теперь, спасибо за вечер, Дамир Эдуардович, но, к сожалению, мне нужно возвращаться домой. Всего вам доброго.
Я даже не стала дожидаться его реакции.
Просто развернулась, и направилась к выходу из зала. Забрала в гардеробной свою куртку, накинула на плечи. Дождалась, пока дворецкий распахнет передо мною створку входных дверей, и вышла на тротуар. Вдохнула чистый, пахнущий озоном воздух.
– Кира! – резкий мужской голос и пальцы, стальным капканом сомкнувшиеся на моём запястье.
Я снова вздрогнула, хотя уже подсознательно ожидала нечто подобное. Развернулась рывком, вскидывая на мужчину раздраженный взгляд.
И вдруг поняла – Дамир в бешенстве. В его глазах бесновалась неприкрытая, концентрированная ярость, которую, однако, он всеми силами пытался скрыть.
– Дамир Эдуардович, – я попробовала отступить на шаг, – я уже всё вам сказала. Давайте не будем усложнять. Ужин действительно был чудесным, но подарки от вас я принимать не стану. И всё остальное… думаю, вы понимаете, о чем я говорю, мне это всё сейчас совершенно не нужно.
Я выдохнула, глядя мужчине прямо в глаза и надеясь, что он меня поймёт.
И вновь на миг показалось, что в уже привычную мне палитру его радужек тонкими нитями начинает вплетаться цвет расплавленного, тягучего янтаря. Дамир сощурился, а потом наклонился к моему лицу.
– Упрямая, – выдохнул почти в самые губы, – такая маленькая, и такая упрямая…
– Пустите! – твердо сказала я, стараясь не проявлять признаков паники.
Дёрнулась, сделала шаг назад, и… уперлась спиной прямо в хромированный бок черного Доджа.
Черт, и почему эвакуатор до сих пор не забрал эту машину с проклятого тротуара? Она ведь нарушает все правила парковки…!
Одним рывком Дамир перехватил меня сзади за шею, дёрнул на себя и… издав какой-то невнятный звук, больше похожий на короткий, глухой рык, поцеловал.
Нет, не так!
Он просто впечатался в мой рот со злостью, с остервенением, с какой-то шальной яростью. Его язык моментально раздвинул мои губы, скользнул внутрь, прошелся по зубам… кажется, я всё же успела захлебнуться в этом внезапном порыве, потому что замерла, не в силах пошевелиться. Ошеломлённая, оглушенная, растерянная, совершенно сбитая с толку.
И в этот самый момент темное небо над крышами домов прочертила белёсая, яркая вспышка, а на землю хлынул сплошной поток дождя. Кажется, грозовой фронт передумал покидать пределы столицы.
Мы стояли прямо на тротуаре в самом центре города, вокруг бежали застигнутые врасплох дождем люди, а мужчина слизывал с моих губ холодные капли, прикусывал зубами кожу, выпивал мои судорожные выдохи.
Кажется, сейчас ему вообще было наплевать на всё. На людей, на город, на окружающий мир, на то, как на нас глазели из окон ресторана, в котором мы ужинали всего лишь каких-то пять минут назад. Этому мужчине вообще было плевать на всё.
Ему всегда было на всё плевать! И даже на моё нежелание с ним сближаться, тоже.
Это мысль отрезвила. Разум включился, я распахнула глаза и резко толкнула мужчину в грудь, одновременно выворачиваясь из его рук.
Отпрыгнула в сторону, тяжело дыша.
Мы стояли сейчас друг на против друга. Мокрые, растрепанные, злые. Он – потому что посмела его оттолкнуть, я – потому что он посмел меня поцеловать.
Нервно поправила рукава своей куртки, натягивая их практически до самых кончиков пальцев.
– Спасибо за ужин, он был просто замечательным, – кажется, ничего более умного я сейчас была не в состоянии сказать, – но до дома я теперь доберусь самостоятельно. Всего хорошего, Дамир, Эдуардович, до свидания.
Я развернулась, и чуть ли не бегом зашагала от подъезда этого жутко пафосного и дорогого ресторана, от черного хищного Доджа и от мужчины, который только что целовал меня так, что едва не снесло крышу и показалось – ещё минута, и он разденет меня прямо посреди улицы.
Я почти бежала, не обращая внимание на лужи и потоки воды, которые заливались в кроссовки, на вымокший подол юбки, на капли, что текли по лицу.
Я шла, и казалось, ещё секунда, и меня вновь схватят. Вновь полыхнут злостью оливковые глаза.
Но нет. Я завернула за угол здания, направляясь к ближайшему входу в метро, а мужчина так и остался стоять на тротуаре рядом со своим Доджем.
Кажется, можно было выдыхать с облегчением, а потом, начинать собирать в кучку разлетевшийся мелким крошевом мозг.

Глава 7
*Дамир*
Почему не отвечает? Почему не слышит?
Я выталкиваю силу зверя рывками, выплёскиваю её в пространство. Вижу, как на меня оборачиваются и косятся.
В мире людей это называют притяжением, сексуальной энергий, действием феромонов… мы же называем это просто инстинктом. Инстинктом, который заставляет самку желать того, кто сильнее, выносливее, яростнее. Того, кто превосходит по силе всех прочих.
Это древнее и сильнее всех глупых человеческих правил, приличий и догм морали. Это первобытное, дикое, животное. Это то, что происходит в живых организмах на пресловутом биологическом уровне. То, что изначально заложила сама природа. Инстинкт сближения, единения, размножения.
И сколько бы люди ни твердили о разуме, достоинстве, чести, приличии, благопристойности и сдержанности – всё пустое. Разум отступает и меркнет перед глубинными, животными инстинктами тела.
Но вот с ней всё иначе. Она смотрит равнодушно, отвечает сдержанно и холодно. Отказывает, противится, отворачивается. Так, словно я пластиковая кукла или робот, а не мужчина.
Сухая вежливость фраз, скучающий, несколько раздраженный взгляд в те моменты, когда я озвучиваю ей свои желания.
И это злит. Злит до безумия с такой силой, что я чувствую, как звериные когти вспарывают изнутри подушечки пальцев, а в горле становится сухо и горько от сдерживаемо рыка.
Упрямая девчонка.
Думает, что ей всё дозволено. Считает себя самостоятельной. Считает, что мужчина ей не нужен.
Глупая девчонка.
Смотрит насмешливо, изучает, хмурит лоб. Думает о чём-то своём.
Смотрит… прямо в глаза. Альфе никто и никогда не смеет смотреть в глаза! Просто не могут. Не выдерживают, отступают.
А девчонка смотрит.
Я думал, ей понравятся украшения. Думал, смогу её заинтересовать хотя бы этим. Ведь всем человеческим женщинам нравятся дорогие безделушки.
Не заинтересовалась. Лишь хмурилась, поглядывая на бархатный вытянутый футляр, а потом вернула его мне. Вернула с очередной язвительной фразой, явно намекая на то, что я пытался её этим самым украшением купить.
Упрямая!
Зверь внутри уже не просто рычал. Он бесновался, стремясь вырваться наружу. Пальцы на руках ощутимо кололо, в груди клокотало рычание.
Поднялся и направился следом за девчонкой, всеми силами сдерживаясь, чтобы не кинуться бегом. Но здесь мир людей, здесь нельзя показывать свою истинную суть. Это было бы даже страшнее смерти, я это понимал.
А поэтому просто вышел вслед за ней на улицу, попытался остановить. Она ответила что-то гневное, попыталась вырваться… снова.
Отступила, собираясь уйти.
Глупая. От зверя никогда нельзя бежать.
Схватил девчонку уже по-настоящему, рванул на себя и… сделал то, о чём думал с того самого проклятого момента, когда впервые ступил на порог её квартиры.
Впился ей в губы. Зло, жадно, горячечно.
Губы у девчонки были сухими и чуть растрескавшимися, потому что она вечно кусала их, когда о чём-то думала или рисовала, а ещё постоянно мусолила во рту свои кисти, когда на несколько мгновений отрывалась от процесса и рассматривала свою работу со стороны. Я успел это заметить тогда, когда стоял за её спиной в квартире Софии.
Она таскала с собой в кармане увлажняющую помаду, кажется, со вкусом инжира и персика. И когда я её целовал, то чувствовал на языке привкус летних фруктов, немного – пряного, терпкого вина, которое Кира пила за ужином, а ещё дождя.
Кажется, вновь начался ливень.
Но мне было плевать. Мне было плевать на всё, кроме её губ, её тела в промокшей футболке под моими пальцами, её запаха. Он смешался с дождевыми каплями и стал таким невыносимым, что каждый вдох грозил утопить мой человеческий разум в зверином голоде.
А потом она со всей силы толкнула меня в грудь, выскальзывая из пальцев.
Сжал кулаки, чувствуя, как звериные когти всё же вспороли кожу и по ладоням заструилась горячая кровь, смешиваясь с дождевой водой и проливаясь на тротуарные плиты.
Если сейчас сделаю хоть шаг, если дернусь за девчонкой, не сдержу зверя. Кинусь следом, но уже в обличии волка. Здесь, среди мира людей, это – страшнее смерти.
Не могу. Не имею права! Закрыл глаза, но перед ними продолжало полыхать зарево пожара, замешанное на диком желании и звериной ярости.
Инстинкт требовал догнать, схватить, взять силой, присвоить, наказать за дерзость и неповиновение!
Нельзя-я-я-я-я.
Выдохнул, сдерживаясь. Тряхнул головой, разбрызгивая дождевые капли.
Нужно время. Мне нужно время обо всём подумать и со всем разобраться!
Сел в машину, сразу же выкручивая руль и набирая скорость.
Добраться до офиса, вспомнить про свои обязанности, решить неотложные дела. Обо всём подумать и со всем разобраться…
«Я просто рисовала, не думая… и получилось то, что получилось.
Да. Я ведь действительно не зря стал расспрашивать Киру об её картине. И я прекрасно знал, почему именно ею заинтересовался. Почему сорвался с места, когда София прислала мне фотографию. Почему согласился на любую предложенную девчонкой цену и договорился лично приехать к ней домой.
На всё это имелись вполне обоснованные причины. Возможно, когда София только познакомилась с Кирой в той кофейне, договаривалась с ней о своём собственном заказе и просматривала её портфолио, она даже ни о чем не подозревала. Да, могла лишь догадываться, а именно поэтому отправила фотографию той самой работы мне.
Я же знал точно. Знал, почему меня так зацепила эта картина.
Кира рисовала вервольфа.
Не просто волка, а именно вервольфа. Такое нельзя было спутать ни с чем иным. Да, люди во все времена отражали в своих произведениях искусства сверхъестественные мотивы. Людей-зверей изображали на картинах и фресках, про них сочиняли легенды и сказки, снимали фильмы.
Но с этой картиной всё было иначе. Девчонка рисовала не просто волка и не просто силуэт во тьме. Она рисовала существо, состоящее из двух начал. Дух зверя и душу человека.
Но главным было другое. Глаза вервольфа, глаза волка на картине – они были человеческими.
Они были… моими.
Кира рисовала меня в обличии черного зверя. И я пока не знал, что это означает и что мне с этим делать дальше.
Поэтому так торопился узнать о жизни Киры как можно больше, поэтому и приказал Вадиму достать всю необходимую мне информацию. Я должен был понять, что девчонка знает о нашем мире и как она с ним связана.
А потом всё запуталось ещё сильнее. Мой зверь сделал выбор. И это в очередной раз подтвердило мою мысль о том, что с Кирой Азаровой не всё так просто.
***
– Дар, ты помнишь, что у тебя завтра самолёт? – Вадим, как всегда, был собран и лаконичен.
Черт… обязанности Альфы, управление фирмой, подписания контрактов, сделки, переговоры – кажется, я вообще забыл, кто я и чем занимаюсь в этом мире. Все это начисто стерлось из моей головы.
– Помню, – бросил в телефон отрывисто, заезжая на подземную парковку офиса, – ты нашел мне информацию, которую я у тебя просил?
– Работаю над этим. Ты же знаешь, у нас сейчас с этим непросто.
– Тогда отложи все прочие дела и проверь кое-что конкретное. А именно, родителей Киры. Попробуй найти их в базе. Это срочно. Если что-то выяснишь, сразу звони мне.
– Понял тебя, Дар, сделаю.
Я отбил телефонный звонок, убирай мобильный в карман. Зашёл в лифт, выбирая требуемый мне этаж. Выдохнул.
Нужно срочно заняться своей работой.
***
«Давайте не будем усложнять» …
Черт, куда уж сложнее. С размаха ударил кулаком в стену. Проследил, как по серому камню медленно сползает темная капля крови. Выругался сквозь зубы. Сосредоточиться на делах фирмы не получалось вот уже который час. Я вновь и вновь возвращался мыслями к одной маленькой, наглой, своевольной девчонке и чувствовал, как запас моей выдержки стремительно испаряется.
–Дамир? – в дверь заглянул Мирослав, – снова громишь кабинет? Хотя бы дождись, пока у сотрудников не закончится рабочий день и они не разойдутся по домам. Иначе ты сейчас распугаешь абсолютно всех. Твоя секретарша, вон, уже корвалол себе наливает. Что у тебя вообще случилось? Это всё из-за той девчонки? Киры, кажется… София упоминала про неё.
Я вновь зарычал, услышав это имя, и снова впечатал кулак в стену. Та дрогнула, и зазмеилась трещинами.
– О-как… – друг многозначительно перевел взгляд с вмятины на мои стремительно заживающие костяшки, – неужели всё настолько плохо?
Я бросил в сторону друга раздраженный взгляд.
– Хуже, чем могло бы быть, – недовольно дернул плечом, – я… мой зверь сделал выбор. Ещё в нашу первую встречу. Только она вот… совершенно равнодушна ко мне. Сила инстинктов на неё не действует.
– Подожди…, – Мирослав подошёл ближе и подозрительно сощурился, – хочешь сказать, что ты впервые в жизни встретил девушку, которая не виснет с первого же взгляда у тебя на шеи и не предлагает всю себя, девушку, которой ты совершенно неинтересен, и в которой ты не пробуждаешь даже отголоска желания, и твой зверь… выбрал себе в спутницы до конца жизни именно её!? Человеческую девчонку!? Дар, ты шутишь? Такого просто не бывает. Да это же насмешка над всеми нашими традициями и устоями. Черт, Дамир, да это же насмешка над самой нашей природой! Альфа стаи Западных Лесов, Старший волк и… человек. Да стая никогда не примет подобный союз. А уж департамент тем более. Ты же знаешь, как они следят за каждыми подобными отношениями. И ведь там речь идёт лишь о мимолетной связи, и то все права женщин в этом случае строго оговорены и защищаются на уровне законодательства. А здесь… выбор зверя. Демоны, Дар, это же просто невозможно.
– Знаю! – прорычал я, сверля друга злым взглядом. Всё, что он только что говорил, было мне давно и хорошо известно, – вот только это ничего не меняет!
– Да уж… – Мирослав взъерошил короткие волосы, – Дар, но, если девчонка на тебя не реагирует, нельзя заставлять. Иначе ты просто сломаешь её. Понимаешь меня, Дар?
Всё я прекрасно понимал. И что безразличен ей, и что она даже не смотрит на меня, как на мужчину, и что её тело не откликается. Всё я понимал. Только терпеть не мог. Подыхал, разлагался изнутри заживо, стоило лишь вспомнить, какой она бывала при каждой нашей встрече. Колючий ёжик, так и норовящий уколоть очередной язвительной фразой.
И Мирослав тоже понимал. Он понял всё сразу же, едва я заговорил про выбор. Да, не поверил сначала, но потом понял. Просто потому, что в таких случаях ошибиться невозможно.
А еще он понимал, каково это – удерживать внутри себя беснующегося зверя. Поэтому и смотрел сейчас так обеспокоено, ерошил нервно волосы, хмурился.
Опасался, что его Альфа может потерять рассудок? Что ж, правильно делал.
Только вот позволить себе свихнуться я не имею права. Как бы сильно внутри ни бесновался зверь, насколько сокрушительными не были бы мои эмоции, человеческая воля в любом случае должна быть сильнее.
Я вновь сжал кулаки, но в этот самый момент ожил мой мобильный. Я покосился на него со злостью, но увидев знакомый номер, поднял трубку.
– Да?
– Дамир? Кажется, я нашёл кое-что, относительно Киры. Думаю, это может оказаться важным. Я могу скинуть файлы тебе на почту…
– Сейчас сам расскажешь, – я отбил звонок, направляясь к выходу, – Идём, – бросил коротко, обращаясь уже к Мирославу.
В кабинет Вадима я вошел без стука. Мирослав неслышной тенью скользнул следом.
– Рассказывай. – без приветствий и взаимных любезностей сразу же приказал я, заметив сидящего за столом, и несколько удивленного моим столь внезапным вторжением, старого друга семьи и управляющего моей компанией по совместительству.
Да, Вадим был человеком. Но человеком он был проверенным и надёжным. На него ещё в своё время всецело полагался мой отец. Вадиму было около сорока пяти, и он работал в Юникам-корпорейшн уже не один десяток лет, успешно справляясь с обязанностями моего личного помощника и главного зама по совместительству.
– Дамир? – мужчина поднялся из-за стола мне на встречу, – я бы мог сам к тебе…
– Говори! – рявкнул я, теряя терпение.
Мирослав встал рядом
– Вадим, лучше не спорьте.
В отличии от Вадима Мирослав чувствовал своего Альфу. И он понимал, в каком состоянии я сейчас нахожусь.
Вадим понимающе кивнул, выходя из-за своего стола и приближаясь к секретеру, на котором стояла бутылка крепкого спиртного и граненые бокалы.
– Боюсь, новости у меня не слишком хорошие…, – Вадим плеснул в три стакана по очереди, и вернулся, передав два из них нам с Миром.
– Я проверил твоё предположение, Дар… в общем, ты оказался прав. Это действительно те самые люди, с которыми в своё время работала твоя мать. Ирина и Андрей Азаровы.
– Стой, ты хочешь сказать, что девчонка дочь ТЕХ САМЫХ Азаровых!? – встрял в разговор Мирослав
Я же грязно выругался сквозь плотно сжатые зубы и одним глотком осушил бокал.
Вадим вздохнул.
– Судя по всему, именно так и есть. Я проверил все документы и данные, проследил, где сестры Азаровы жили прежде, где учились, когда и сколько раз переезжали. Всё сходится.
Черт… а я ведь так надеялся, что совпадение фамилий окажется лишь досадной случайностью. Но, кажется, судьба решила отыграться на мне по полной программе, подкидывая подобные сюрпризы.
А что, если всё дело именно в этом? Что, если Азаровы вопреки правилам всё же посвятила в детали своей работы собственных дочерей?
Может, Кира давно знает о существовании таких, как мы, знает, кто я такой, и именно поэтому так ко мне относится?
Нет. Я мысленно тряхнул головой, сразу же отбрасывая подобные мысли. Если бы Кира знала и вервольфах хотя бы и сотую долю всей правды, она вела бы себя иначе. Она вела бы себя совершенно иначе!
Потому что самое главное и непреложное правило гласит – зверю нельзя смотреть в глаза.
– Дамир, – Вадим вывел меня из задумчивости, – это ведь то, о чём я думаю? Ты и эта девочка?
Я неопределённо мотнул головой, вновь начиная злиться. Вадиму никогда нельзя было отказать в проницательности, пусть он и был всего лишь человеком.
– Но это ведь невозможно, – мужчина вновь опустился в своё кресло и с силой потер ладонями виски, – я уже не один десяток лет являюсь посвященным, но даже на моей памяти подобных случаев ещё не происходило. Что ты собираешься делать, Дар?
– В данный момент – работать! Как ты и сказал – завтра у меня самолёт, и подписание крайне важного контракта. Поэтому сейчас мы будем думать именно об этом. Со всем остальным разберёмся позже!
– Как скажешь, Дар, – Вадим поднял руки в примирительном жесте, – позже, так позже.
Я кивнул, давая понять, что разговор закончен, и направился к выходу.
С девчонкой действительно нужно будет разобраться, только чуть позже. Пока что, помимо личных дел у меня по-прежнему оставались обязанности Альфы и вопросы, связанные с управлением компанией. И если последние я с чистой совестью мог доверить Вадиму, то вот управление стаей полностью и всецело лежало на моих плечах.
– Мирослав, – напоследок окликнул я друга, – пока меня не будет в городе, останешься присматривать за Кирой.
– Слушаюсь, босс! – в своей привычной шутливой манере коротко откликнулся Мирослав.

Глава 8
*Кира*
– Ну вот что за безобразие, – пожаловалась я своему коту, ставя чашку с кофе на крышку стиральной машины и до самого подбородка ныряя в горячую пенную ванну, – скажи, как мне реагировать на подобное?
Персик в ответ мяукнул, запрыгивая на стиралку и с подозрением обнюхивая край кружки. Видимо, он тоже не знал, как мне реагировать на подобное.
– Как мне расценивать действия этого мужчины? Что он пытается показать? Ухаживает? Тогда почему у меня при этом ощущение полностью отсутствующего выбора? Словно мне по правилам игры положено принять его знаки внимания. А если я не хочу? – подула на пенный комочек в своих ладонях, посылая в пространство россыпь маленьких пузырьков.
Персик моментально оживился, принявшись ловить их лапами, и я забеспокоилась, что мой не в меру активный питомец сейчас соскользнет с края стиральной машины и плюхнется в пенную воду прямо ко мне.
После двойной порции обещанного ещё утром Вискаса он был довольный, сытый и на редкость расшалившийся.
Я брызнула на него водой и в задумчивости провела ладонью по мягкой белой пене. Всё же, я успела замерзнуть, пока бежала от автобусной остановки до своего собственного подъезда.
Дождь так и не прекратился с того самого момента.
С того момента…
Я нахмурилась, пытаясь вспомнить, что почувствовала там, стоя на тротуаре под струями проливного дождя, прижатая к мощному, твердому телу.
Мои собственные ощущения были странными. Мне не было противно, или неприятно. Скорее даже наоборот.
Прикрыла глаза, воссоздавая в памяти картину. Он целовал меня так жадно и дико, что я действительно едва не потерялась в этом сумасшедшем порыве. И, возможно, в любой другой ситуации я была бы даже рада, что в моей жизни вдруг внезапно появился такой мужчина…
В любой другой ситуации, но только не сейчас.
Просто потому, что я не умела влюбляться. Я не умела быть женственной, привлекательной, сексуальной. Я не искала связи с мужчинами. Мне было комфортно жить так, как я жила сейчас. Спокойно, размеренно, без лишних чувств, без лишних эмоций, и без лишних отношений.
Кажется, я всё же была на редкость неправильной девушкой.
А еще… да, был во всей этой ситуации еще один момент, продолжавший меня смущать. Момент, заключавшийся в том, как именно этот мужчина на меня смотрел с самого начала, и в его прямой откровенности.
Черт, да он же мне прямым текстом заявил о том, что… хочет меня. Он словно всё для себя решил еще в ту самую, первую нашу встречу. Увидел меня и решил, что я непременно должна стать его. Подчиниться, принять правила игры, выразить ответную симпатию.
Персик коротко мяукнул, привлекая к себе моё внимание.
– Да, ты прав, не нужно нам подобное… знаем мы их.
И я действительно знала таких мужчин. Тех, которые всегда привыкли получать от жизни то, что им хочется. Они привыкли всё решать грозным видом, приказами, своим подавляющим влиянием и… деньгами.
А еще я чувствовала себя в обществе этого мужчины… странно.
Он словно весь состоял из противоречий. Взгляд тирана, готовый прожечь дыру в твоей голове, голос, при звуке которого хочется застыть, словно в трансе, и начать раскачиваться в такт его мерному звучанию, внешность, при виде которой у всех окружающих дам вспыхивают интересом глаза и отвисает челюсть, и характер… такой, с которым запросто можно испортить жизнь всем вокруг.
И подчёркнутая сдержанность в каждом слове и каждом жесте. Только вот от мысли, как такой человек действительно может выглядеть в приступе злости, хочется заранее бросаться прочь и прятаться под кроватью, или в шкафу, или где бы то ни было еще, но лишь бы прятаться.
И еще я совершенно отчетливо понимала – такие, как Дамир, умеют подавлять. Одним своим взглядом, одним своим словом или жестом. Такие, как этот мужчина, могут и любят брать от жизни всё.
Я поняла это еще тогда, когда он впервые шагнул на порог моей маленькой квартирки.
Он был совершенно из другого мира. Из мира, где господствует власть и сила, где правит богатство и статус. Где бескомпромиссная роскошь граничит с практически полной вседозволенностью.
Такие люди, как этот мужчина, не принимают отказов. Они говорят «хочу», затем берут, а наигравшись вдоволь – выбрасывают.
И я даже не хотела строить иллюзий на счет его отношения ко мне.
Ведь я знала, это всегда будут лишь иллюзии. Мы из разных миров и параллельных вселенных, которые никогда не пересекутся.
И именно поэтому его внимание меня так сильно раздражало.
Наверное, всё же не стоило принимать от него те десерты. И соглашаться на ужин – тоже. И стоять истуканом у того ресторана, чувствуя тонкие струи холодного дождя, которые пробирались под одежду, и обжигающие, жадные мужские губы на своих собственных – тоже.
Нужно было уходить, убегать, отказывать во всём.
Да только вот как тут отказывать, если намеков господин Корсаров не понимает?
Я ведь держу дистанцию, не позволяю себе не единой лишний фразы или улыбки. Черт, да я ведь в самый первый день обозначила границы. Я исполнитель, он заказчик. Он купил у меня картину, я расписываю квартиру его сестры по её собственному желанию.
И больше ни единой точки соприкосновения.
Раздраженно хлопнула ладонью по воде, от чего та разлетелась брызгами, обдав и меня, и стиральную машинку, и сидящего на ней Персика. Тот мгновенно слетел со своего места и ускакал куда-то в комнату, при этом распахнув чуть приоткрытую до этого дверь настежь. В нагретое пространство ванной тут же заструился холодный воздух, выстужая на моей коже капли воды.
Я зябко поежилась и решила, что пора выбираться.
Но даже вытираясь махровым белым полотенцем и натягивая пижаму, я продолжала думать о той ситуации, в которую меня угораздило попасть.
Наверное, любая другая девушка на моем месте была бы рада. О, да она была бы просто счастлива! Подумать только, ведь ей оказывает внимание такой… такой…
«Какой»? – язвительно поинтересовался внутренний голос.
Привлекательный. Невероятно богатый. Властный. Мужчина, за которого мне, обычной девушке, живущей в маленькой квартирке на окраине мегаполиса, положено цепляться руками, ногтями, зубами… ну и, всеми прочими частями тела, разумеется.
Вот только… я вообще не хочу внимания со стороны такого, как он.
Слишком уж… ощутимый жизненный урок получился в своё время.
Да и вообще, слишком много всего было в жизни. Всего такого, после чего последнее, о чем хочется думать – это отношения.
И, наверное, при следующей нашей с Дамиром встрече будет правильным высказать ему всё прямым текстом. Объяснить, если он, конечно, сможет понять.
Усмехнулась.
Как объяснить понятия слова «нет» мужчине, во вселенной которого этого слова просто не существует?
Может, всё же соврать про молодого человека? Про мужа? Про пятерых детей?
Да уж…
И вот на этой самой мысли я вдруг разозлилась. Какого черта я вообще должна что-то придумывать и что-то кому-то объяснять?
Я не хочу иметь с этим мужчиной ничего общего, а на все его знаки внимания просто должна ответить твердым «нет».
И если он это «нет» не поймет… Что ж, это будут уже его проблемы.
Полностью удовлетворившись собственными подобными мыслями, я с чистой совестью отправилась спать.

Глава 9
*Кира*
Весь следующий день, работая в квартире Софии, я ждала внезапного появления Дамира, уже морально настроившись на непростой разговор.
Однако тот меня удивил, так и не появившись. Неужели, вселенная вчера вечером подслушала мои размышления, и этот странный мужчина решил, что достаточно потратил на меня своего времени?
Хоть бы это было так.
Однако задерживаться допоздна я всё же не стала. Спустя шесть часов работы я наконец-то оторвалась от своего занятия, отложила в сторону кисти, походила по квартире, разминая затекшие мышцы, и, стала собираться домой.
Накинула на плечи свою неизменную джинсовую куртку, подхватила маленький рюкзачок, с которым сегодня приехала, проверила лежащий в кармане телефон и наушники, и, предварительно убедившись, что все светильники выключены, а я больше ничего не забыла, покинула квартиру.
Оставила ключи на посту охраны, вышла из подъезда и вдохнула полной грудью. После вчерашнего дождя город был свежим и чистым, словно его как следует умыли.
Однозначно нужно прогуляться!
Лёгкие, весенние сумерки едва успели окутать город, погружая его улицы в атмосферу загадочности и какого-то непринужденного уюта. Я специально вышла на две остановки раньше, и теперь неспешно шла по тротуару вдоль узкой дороги между жилыми пятнадцатиэтажками, наслаждаясь легкой прохладой и ощущением стремительно надвигающегося лета.
Думать было лень, мне просто было хорошо и хотелось улыбаться. Возможно, на меня так подействовало то, что сегодня меня не почтил своим присутствием вечно хмурый и недовольный господин тиран?
Как говорится, не поминай лихо…
Я вздрогнула и подпрыгнула на месте, когда прямо над моим ухом раздался громкий и протяжный гудок автомобиля. Подскочила, стремительно оглядываясь в сторону соседствующей с тротуаром проезжей части.
Там, у обочины, сияя фарами, словно хищный зверь в темноте, медленно двигалась черная Ауди – я успела разглядеть значок прежде, чем автомобиль поравнялся с удивленной мною.
Только этого ещё не хватало.
Сейчас будет очередное представление в духе: «девушка, вы совсем одна, не желаете составить кампанию и прокатиться?» или «Твой отец был вором? Он украл звезды и вложил их в твои глаза?», ну или совсем уж беспрецедентное: «Девушка, вы очень красивая, а красивых девушек нужно размножать».
Я скривилась, готовясь послать очередного горе-пикапера куда подальше, чтобы не портил мне идеальный вечер, но тут стекло с водительской стороны мягко отъехало вниз, открывая нутро салона, и оттуда высунулся молодой, светловолосый парень.
– Кира Андреевна? – сияя самой учтивой улыбкой, вежливо поинтересовался он.
– Э…, – кажется, такого я точно не ожидала, а поэтому на мгновение впала в состояние легкого оцепенения.
– Не бойтесь. Меня зовут Мирослав. Я от Дамира Эдуардовича. Его сейчас нет в городе, но он просил вам передать, чтобы вы не гуляли одна в темное время суток.
– Ч… что, простите? – нет, кажется, сейчас я определенно разом поглупела, так как совершенно не могла понять, о чём мне толкует этот молодой, и на редкость добродушный парень.
– Кира Андреевна, уже поздно, а до вашего дома идти ещё слишком далеко. Пожалуйста, сядьте в машину, чтобы я смог вас довезти.
Ага…
Насколько я понимаю, господин Корсаров прислал мне личного водителя… с просьбой, опять же, не задерживаться допоздна, и не гулять одной.
Он знает мой адрес, заявляется на квартиру к своей сестре, чтобы напомнить мне о «рабочем графике», возит по жутко дорогим ресторанам, дарит колье ценой в целое состояние, а потом целует прямо посреди города так, что напрочь срывает крышу.
Та-а-ак, стоп, нет, вот об этом сейчас лучше вообще не думать.
Но это что же теперь выходит?
Присланный им человек перехватывает меня посреди улицы и предлагает отвезти домой…
Нет, что вы, это совершенно не похоже на попытки взять мою жизнь под полнейший, тотальный контроль непонятно с какой целью. Нет, совершенно не похоже. Ведь такие ситуации вообще в порядке вещей, подумаешь…
И всё происходящее мне вдруг показалось настолько абсурдным, что я запрокинула назад голову и просто начала смеяться. Громко, от всей души. Я просто хохотала, всеми силами пытаясь отделаться от чувства колоссального напряжения, которое начинало закручиваться внутри.
Пока не услышала трель мобильного и голос Мирослава.
– Да, босс. Да, шла по одной из улиц в своём районе. Да… Нет. Нет, она не хочет. Да. Стоит рядом с машиной и хохочет. Да, да, понял тебя, босс. Отбой.
Мой смех разом оборвался. Я сощурилась, недобро глядя на сидящего в машине парня.
– А босс, я так понимаю, это у нас Дамир Эдуардович собственной персоной?
Парень в ответ кивнул.
– Так вот, передайте своему боссу, что я, если он не заметил, взрослый и вполне себе самостоятельный человек. Я не просила его о помощи, о поддержке… я вообще его ни о чем не просила и ничего не обещала. А поэтому считаю, что подобные… решения, – обвела рукой машину, – крайне необоснованны. Передайте ему, что я могу сама решать, как и когда мне возвращаться домой, и как, и когда гулять. Всего вам доброго, Мирослав.
Я резко развернулась и пошла вперёд. До дома оставалась каких-то пара кварталов. Справа высились жилые многоэтажки, слева тянулся сквер. Иногда мне на пути попадались люди, собачники, мамочки с колясками. Этот район отнюдь не был пустынным, или опасным, я ходила здесь не один десяток раз.
Вот только всё время, пока я шла по тротуару, черная Ауди ползла следом, не отставая.
Интересно, а если я сейчас кинусь бегом во-о-о-н через тот парк, Мирослав выскочит за мной следом и начнёт отлавливать?
Представила, как это может выглядеть со стороны и усмехнулась.
Нет, ну детский сад, честное слово.
Остановилась. Повернулась к машине, которая синхронно мне так же замерла. Посмотрела на сидящего за рулем парня – стекло он так и не поднял.
Мирослав был спокоен, на его лице застыло абсолютно беспечное выражение, словно он каждый день вот так вот выслеживает и конвоирует случайных пассий своего босса.
При подобных мыслях захотелось скривиться. Нет, мне решительно не нравилась вся сложившаяся ситуация, но… но мы же взрослые люди, в конце-то концов.
А Мирослава мне вдруг почему-то стало искренне жаль. Конечно, если Дамир Корсаров его работодатель, то приказы начальства парень обязан выполнять беспрекословно, какими бы странными они ни были.
Поэтому, подумав ещё минуту, я вздохнула, а потом решительно шагнула к автомобилю и распахнула дверь с пассажирской стороны.
– Ладно, давайте, что вам там приказал ваш босс? Доставить меня до дома в целости и сохранности? Что ж, доставляйте.
Я сложила руки на коленях, удобнее устраиваясь на мягких сиденьях.
Мирослав обворожительно улыбнулся.
– Очень рад, Кира Андреевна, что вы проявили подобное благоразумие.
И, вдавил педаль газа в пол, посылая Ауди вперёд.
«Ну да, конечно, а я-то как рада своему благоразумию» – подумала мрачно, рассматривая в окно стремительно проносящиеся мимо дома, переулки, маленькие магазинчики, прохожих и другие автомобили.
Кажется, Мирослав, как и Дамир, не обращал особого внимания на скоростной режим в пределах города.
«А ещё радостнее я стану, как только объясню господину Корсарову свою позицию относительно его… действий. И как только мы с ним окончательно распрощаемся».
Почему-то именно сейчас я была твёрдо уверена – с этим мужчиной нам явно не по пути.
Но всё же не удержалась от вопроса.
– Мирослав, скажите, а ваш босс… он, ну… немного «того»?
– Что вы имеете в виду, Кира Андреевна? – я поймала в зеркале заднего вида его вопрошающий взгляд.
– Ну, он немного сумасшедший?
Мирослав нахмурился.
– Дар… Дамир Эдуардович, – тут же поправил сам себя парень, – очень своеобразный человек. Он никогда не делает что-то просто так. Все его решения всегда обоснованы.
– А, скажите, то, что он делает, м-м-м… со мной – это как называется?
– Понимаете, Кира… боюсь, мне будет сложно объяснить, но Дамир… Эдуардович, да, он очень серьезно относится к отношениям, уж простите за тавтологию, с… э, с женщинами. Это особенность… его воспитания.
– Так значит он что… хочет построить со мной какие-то отношения?
– Он хочет построить с вами отношения как с женщиной, которая привлекла его внимание. Заинтересовала, зацепила – называйте это, как хотите. Возможно, для вас мои слова звучат как что-то непонятное и странное… но просто поверьте, вот это всё, – Мирослав обвёл рукой себя и автомобиль, – это жест его беспокойства. Думаю, подобные… инстинкты присуще всем мужчинам. Оберегать, защищать, волноваться. Ведь молодой девушке действительно опасно гулять вечером одной. Улицы практически пустые, а если бы на моём месте оказался кто-то с весьма определенными и далеко не дружелюбными намерениями, ну… вы меня понимаете.
Мирослав замолчал, а я задумалась.
Так это что же получается, господин тиран таким образом обо мне… заботится!?
Кивнула, принимая ответ парня. Да, конечно, поступки Дамира в объяснениях Мирослава имели долю здравого смысла… но вот только почему меня не покидало ощущение, что каждым своим действием и поступком он планомерно загоняет меня в ловушку? Заставляет чувствовать себя обязанной ему. Заставляет чувствовать себя… слабой.
Сжала кулаки. Нет, со всем этим нужно непременно заканчивать.
– Ну, вот мы и приехали, – Мирослав ловко завернул во дворы, проехал еще с десяток метров и остановил Ауди прямо у моего подъезда.
– Спасибо, – рассеянно поблагодарила я, распахивая дверь и вылезая из машины.
– Был рад познакомиться, Кира Андреевна, – всё так же лучезарно улыбаясь, ответил мне Мирослав, – и будьте уверены, вы действительно не безразличны Дамиру… Эдуардовичу. Всего вам доброго.
Я кивнула, и, не говоря больше ни слова, направилась к двери подъезда. Открыла замок магнитным ключом, потянула на себя тяжелую железную створку, вошла внутрь. Поднялась на второй этаж и только после этого, глянув в пыльное, тусклое подъездное окно заметила, как трогается с места черная Ауди.
Покачала головой. Объект доставлен в пункт назначения, миссия выполнена, исполнитель может быть свободен.
Да уж, и во что ты только вляпалась, Кира Андреевна…
У меня был личный телефонный номер Дамира. Я могла позвонить или написать ему в любое время, чтобы сразу выяснить все нервирующие меня вопросы. Но… не делала этого. Придерживалась мнения, что любые выяснения отношений нужно проводить тет-а-тет, при очной ставке, так, чтобы была возможность смотреть собеседнику в глаза, улавливать и считывать его эмоции. По мобильной же связи, увы, сделать это было невозможно.
Поэтому, я решила отложить выяснение наших отношений до следующего дня.
***
Однако, поговорить с Дамиром при личной встрече у меня не получилось.
Ни на следующий день, ни после. Как и упомянул тогда Мирослав, господин Корсаров уехал из города на неопределённый срок, предоставив мне возможность работать в полном и блаженном одиночестве.
Я всё так же продолжала приезжать в дом к Софии каждый день, проводя за росписью по пять-шесть часов. Отправляла своей заказчице фотографии, вносила правки по мере необходимости. Словом, дни тянулись привычно и однообразно.
Каждое утро я вставала в восемь, топала на кухню за порцией вожделенного кофе, кормила Персика, собиралась и ехала на квартиру к заказчице. Вставляла в уши маленькие белые наушники-капельки, включала любимый плейлист на смартфоне, и с головой погружалась в работу.
Вот только… было и ещё кое-что. Одно обстоятельство, которое продолжало меня смущать.
В конце второго дня, когда я уже закончила работу и собиралась покинуть квартиру, мой телефон неожиданно ожил и я с удивлением уставилась на записанное ранее имя, отобразившееся на экране.
– Дамир Эдуардович? – спросила несколько удивленно, поднимая трубку.
– Кира, я знаю, что ты наверняка продолжишь оставаться на работе до самого вечера, а поэтому воспользуйся предоставленной мною возможностью и позволь Мирославу подвозить тебя до дома. Он будет ждать во дворе каждый день, пока меня нет в городе.
– Да, но…
Возразить я не успела. В телефоне раздались короткие гудки, свидетельствовавшие об окончании разговора.
Я выругалась сквозь зубы.
«Он будет ждать тебя во дворе каждый день, пока меня нет в городе» – передразнила мысленно своего собеседника, – «А заодно следить и контролировать, пока вы, господин Корсаров, занимаетесь своими важными делами».
Вот же черт!
Мирослав действительно ждал меня во дворе. Черная Ауди стояла прямо рядом с подъездом, на том самом месте, где несколько дней назад я первый раз увидела хищный Додж самого Дамира.
Ну уж нет!
Я, конечно, всё понимаю, и личное такси – это просто замечательно, вот только пользоваться любезно оказанной мне услугой я не собиралась.
Во-первых, мне всегда нравилось добираться до дома на общественном транспорте. И особенно мне нравилось это делать по вечерам. Не во время часа-пик, когда большинство жителей стремится после работы как можно скорее попасть домой, а значительно позже.
Когда уже редел поток машин на центральных улицах столицы, когда иссякали толпы пассажиров на эскалаторах и платформах метрополитена. Когда город собирался отправляться на заслуженный, короткий отдых перед началом очередного трудного дня. Когда на улице становилось прохладно и свежо, а на небе вспыхивали сияющей россыпью юные и ослепительно-яркие звезды.
А во-вторых… ощущение ловушки, в которую меня настойчиво пытаются загнать – не проходило ни на секунду.
Поэтому я каждый раз проходила мимо стоящей у подъезда машины, даже не останавливаясь.
Хотя… всё же, молодого парня мне было даже немного жаль. Я в самом начале попыталась уговорить его ехать домой, заверив, что раз на протяжении пяти лет спокойной передвигалась по городу на общественном транспорте, в любой день и время, то и сейчас непременно справлюсь с этой задачей.
– Увы. Боюсь, спорить с Дар… с Дамиром Эдуардовичем, – быстро поправил себя Мирослав, – бессмысленно. Я не могу ослушаться его прямого приказа.
– Он что же, в рабстве вас держит? – я даже бровь удивленно вскинула, на что парень лишь рассмеялся в ответ.
– О нет, Кира, дело совсем не в рабстве. Но, боюсь, такие подробности вам знать не обязательно. Лучше просто садитесь в машину.
Я упрямо поджала губы.
– Простите, но откажусь. У меня ещё есть дела в городе, поэтому, доберусь самостоятельно. Всего вам доброго, Мирослав. До свидания.
Так и повелось.
Мирослав ждал меня в машине у подъезда, даже если я заканчивала работу засветло. Складывалось впечатление, что он вообще живёт на этой самой парковке.
У него что, совсем личных дел не бывает?
Я выходила из подъезда, предварительно оставив ключи на посту охранника, махала в сторону машины рукой, улыбалась слегка виновато и… шла пешком до ближайшей остановки.

Глава 10
*Кира*
Прошла неделя.
Я уже практически заканчивала работу. Оставалось всего ничего, я планировала завершить всё не сегодня – завтра.
– Ты совершенно не делаешь перерывы на обед и отдых.
Кажется, я уже начинаю привыкать к его внезапным появлениям, потому что на этот раз даже не вздрогнула, лишь поморщилась недовольна.
– Мой отдых – это моя любимая работа, – буркнула, сосредоточенно продолжая накладывать широкой плоской кистью очередные мазки краски.
Не знаю, услышал ли меня Дамир, или нет, он был в противоположном конце квартиры, в зоне, отведённой под кухню и столовую.
Вздохнула. Очевидно, если господин Корсаров почтил меня своим присутствием, продолжать работать у меня вряд ли получится.
Отложила в сторону кисть, придирчиво осматривая стену, практически полностью покрытую рисунком. А ведь я планировала сегодня закончить. Возможно, задержаться до позднего вечера, но завершить работу. И так при этом надеялась, что меня до этого момента не станут беспокоить!
И вот что ему опять вдруг понадобилось?
Мало того, что Мирослав каждый день так и продолжал дожидаться меня у подъезда, теперь ещё и сам господин тиран пожаловал.
Я поднялась с пола, вытерла руки влажными салфетками, стирая пятна краски, и прошла в зону, отведенную под кухню.
– Мирослав сказал, что ты приходишь сюда утром и пропадаешь до самого вечера, – мужчина, как обычно, был холоден и подчеркнуто равнодушен.
Но, тем не менее, это не мешало ему сразу же начать меня отчитывать…
Так, значит, молодой парень не только мой личный водитель, но и надсмотрщик, сразу же передающий всю информацию своему хозяину…
Ну просто замечательная новость!
Дамир поставил на затянутую пленкой барную стойку два кофейных стаканчика в картонной подставке, и шуршащий пакет с логотипом французской пекарни.
– Ты с самого утра не выходила из квартиры, и еду из дома не берешь. Из чего я делаю выводы, что сегодня ты снова не ела.
– Вы что, мой личный диетолог? – я покосилась на стаканчики.
Кофе пах упоительно вкусно, и я вдруг невольно осознала, что действительно проголодалась и не мешало бы… утолить этот самый голод, выпив что-то горячее и вкусное. Собственно, обычно я так и поступала. Если понимала, что не ем уже слишком долго, перекусывала… очередной порцией кофе.
– Нет, Кира. Я просто хочу, чтобы ты вела себя разумно… хотя бы иногда.
Вздохнула еще раз. Как-то подозрительно часто в присутствии этого мужчины я стала это делать. Определенно нездоровая тенденция.
А потом, нисколько не смущаясь, протянула руку за стаканчиком. Сделала глоток, зажмурилась.
Раф… мой любимый, с идеальной молочной пенкой.
– С чего вы вообще решили, что имеете право следить за моим образом жизни? Вы мне не отец, не брат, не муж, и даже не близкий знакомый. Да мы с вами видимся лишь третий раз в жизни. Откуда вдруг такая… ммм, забота? – поинтересовалась, разглядывая мужчину из-за края пластиковой крышечки.
Дамир как-то странно дернулся, его глаза сощурились.
– Нам нужно поговорить, – сухо констатировал он, сверля меня взглядом.
Я облокотилась боком о барную стойку, с интересом поглядывая на мужчину. Сделала ещё один глоток горячего молочного напитка. Облизнулась довольно.
– Что ж, вы правы. Нам действительно надо поговорить. В таком случае я слушаю вас, господин Корсаров. Объясните, что вы от меня ждете и чего хотите. Зачем все эти подарки, непонятные ухаживания, намёки, взгляды. Что вам нужно?
– Мне нужна ты, Кира.
Кажется, очередной глоток кофе всё же попал не в то горло, потому что я чуть не подавилась, закашлявшись.
Успокоилась. Подышала.
Пить кофе как-то резко расхотелось. Я отставила стаканчик в сторону и серьезно посмотрела на мужчину.
– Я… мы… у нас всё равно ничего не получится. Давайте уж на чистоту, я избегаю отношений, а простой секс без обязательств… что ж, тут вы тоже не по адресу, Дамир Эдуардович. На эту тему я уже всё объяснила вам в тот день в ресторане. Так что, чтобы вы там не думали и не планировали, меня из своих планов вам придётся вычёркивать.
– А ты знаешь, что ты удивительно красива, маленькая нахалка? – вдруг совершенно непоследовательно протянул Дамир.
Его голос стал вкрадчивым, каким-то излишне мягким, и таким непохожим на голос, который я всегда привыкла слышать от этого мужчины, что я, кажется, даже оцепенела на мгновение.
Дамир вдруг приблизился, так, как делал это всегда. Неожиданно, стремительно, резко.
Подхватил меня, разворачивая и усаживая рывком на затянутый белой строительной пленкой кухонный стол, тот, что располагался напротив барной стойки, в середине кухонной зоны. Раздвинул бедром мои колени, прижался всем телом, рывком накрыл мои губы своими. Провел кончиком языка, толкнулся внутрь.
Я судорожно втянула воздух, пытаясь взять под контроль собственное тело и хоть как-то проанализировать происходящее. Но правая ладонь мужчины уже настойчиво двигалась по моему бедру вверх, поднимая край легкого платья, в то время как левой он продолжал крепко удерживать меня за шею, не позволяя отстраниться.
Дергаться было практически невозможно. Он буквально припечатал меня собой, лишая всех возможностей к сопротивлению. Его пальцы настойчиво скользнули выше, оставляя в покое подол платья, прошлись по талии, накрыли и сжали грудь через тонкую ткань. Он что-то зарычал мне прямо в рот, толкаясь языком всё настойчивее, требуя от меня ответа, требуя… подчинения. Требуя, чтобы сдалась, пустила, позволила.
– Подожди… – я с трудом смогла выдохнуть это слово прямо ему в губы и, кажется, от неожиданности даже перешла с ним на «ты», – подожди, стой…
– Почему «нет», Кира? Почему снова «нет»? – его голос сейчас был ещё ниже и глуше, чем обычно, а рокочущие нотки, проскальзывающие в каждом звуке, были настолько ощутимы, что отзывались внутри моего тела тонкой вибрацией.
– Дамир…
– Скажи ещё раз, скажи моё имя так ещё раз, – хриплый рык мне в шею и горячие губы, заскользившие по коже вниз.
– Хватит!
– Я. Тебя. Хочу. Сейчас! – каждое слово он впечатал мне в кожу сильными, почти болезненными поцелуями.
Я дёрнулась, пытаясь соскользнуть с края стола. Снова рык и зубы, сомкнувшиеся на моей ключице.
– Я сказала, хватит, остановись!
Толкнула его в грудь. Резко, зло, вкладывая в этот порыв все свои силы. Только, кажется, это было равносильно попыткам сдвинуть с места каменную статую. Мужчина даже не дрогнул.
– Пусти-и-и!
Он отстранился, разглядывая меня слегка сощуренным взглядом.
– Не так… я… я не хочу так. Я не готова. Ты… ты не даёшь мне времени принять решения. Я так не могу.
Приложила чуть дрогнувшие ладони к щекам.
Я всё и всегда привыкла контролировать. Любые проявления чувств, любые эмоции. Я всё держала под контролем. Себя и, в том числе, окружающих. Сейчас же я просто с каким-то отчаянием понимала, что мой хвалёный контроль утекает сквозь пальцы. И это не вызывало во мне ничего, кроме глухой злости. И то, что делал Дамир меня тоже… злило. Не возбуждало, не притягивало. Злило.
Причин на то было превеликое множество, но главной оставалась одна единственная – он не спрашивал моего согласия. Он его никогда не спрашивал. Лишь ставил меня перед фактом. Присылал за мной машину, приезжал сам, вывозил в ресторан, советовал не задерживаться на работе до ночи.
И каждый раз в этих ситуациях я чувствовала себя маленьким капризным ребёнком, который на любое решение взрослых кричит: «не хочу, не буду!».
«Не хочу ехать домой! Не хочу с вами в ресторан! Не хочу вас больше видеть…» – глупо, смешно, так по-детски.
В каждой ситуации он просто не оставлял мне возможности выбора. Как и сейчас.
Почему я его оттолкнула?
Как это объяснить?
Он невероятно богатый и чертовски красивый мужчина. Он может обеспечить меня всем, что мне только будет нужно. Я могу попросить что угодно, и он это выполнит. Нужно всего лишь… согласиться стать его.
Я отступила на шаг.
Согласиться стать его… кем?
Вещью?
Игрушкой?
Содержанкой?
«Мне нужна ты, Кира».
Понять бы ещё, зачем.
И это всё было так похоже на… на то, что уже когда-то случалось в моей жизни. На то, что оставило в груди воронку размером с вечность, то, после чего я раз и навсегда поклялась себе не влюбляться и не любить.
Я постаралась глубоко вздохнуть, усмиряя бешено колотящееся сердце и выравнивая дыхание.
Нужно решить всё прямо сейчас. Раз и навсегда.
– Дамир Эдуардович, – голос был немного хриплым, но я дала себе мысленную пощечину и ещё раз глубоко вздохнула, запрещая любые проявления нервозности, – Дамир Эдуардович, давайте сразу расставим все точки над “i”. Я уже говорила вам это, но повторю ещё раз: я работаю у вашей сестры, и как только завершу роспись, любые наши контакты сразу же прекратятся, и…
– Не думаю, Кира, – мужчина вновь был предельно расслаблен и спокоен. Говорил привычно холодно, размеренно. Словно это не он минуту назад целовал меня на столе и рычал мне в шею, требуя назвать его имя, при этом совершенно по-дикому прикусывая зубами кожу, – Видишь ли, я не привык делать намёки, ходить вокруг да около, поэтому говорю напрямую. Да, ты мне нравишься. Нравишься как женщина. Моё тело реагирует на тебя вполне недвусмысленно, и его желание я намерен удовлетворить в самое ближайшее время.
Я поморщилась. Опять… Мы опять вернулись к тому, с чего начали. Он говорит «хочу» и ждет, что я закономерно удовлетворю все его желания. То есть, при этом моё мнение на этот счет его совершенно не волнует?
Боги, да это просто какой-то сумасшедший дом.
– А вы не думали, что я… могу быть против? Что, возможно, где-то в мире есть человек, который мне нравится, и это точно не вы? Или что я вообще планирую в будущем связать свою жизнь… с другим мужчиной, но это, опять же, не вы?
Дамир сделал обманчиво неспешный шаг в мою сторону. Просто перетек из одного положения в другое.
Вот он только что стоял в метре от меня, а через пол вдоха – уже прижимается почти вплотную, всем своим телом. Заставляя меня непроизвольно отступить назад и попятиться.
Его лицо спокойное, и даже скучающее, но в оливковых глазах я вижу ураган вперемешку со смерчем. Там беснуется чистая, ничем не разбавленная, горячечная ярость.
– Запомни, Кира, – его голос мягкий, обволакивающий, он словно не говорит со мной – ласкает. Бережно, нежно, и при этом кажется, что слова рассекают кожу подобно острому лезвию, – в твоей жизни никогда больше не будет других мужчин. Ни один мужчина больше не сможет к тебе приблизиться. Только я.
Глухое раздражение всколыхнулось внутри волной. Да как он вообще смеет заявлять мне подобное? То, что у него идеальная внешность, впечатляющее состояние и своя собственная компания ещё не дает ему право на беспредельную наглость.
Хотя… что-то мне подсказывает, именно этим он всегда и решал все свои проблемы. Статусом, наглостью, бескомпромиссным превосходством над окружающими. Да, мне не показалось. Этот мужчина умел подавлять и подчинять своей воле. Всех. Кроме… меня.
Потому что во мне однажды что-то сломалось. Что-то такое, без чего весь окружающий мир вдруг стал для меня не важен, стал безразличен. Что-то такое, без чего я стала… вот такой. Равнодушной к эмоциям, к чувствам, к страху.
Именно поэтому я резко подалась назад, залпом допила кофе из картонного стаканчика, схватила свои вещи.
– За кофе спасибо, Дамир Эдуардович. Но больше у нас с вами не будет ничего общего. Попрошу с этой самой минуты не докучать мне своим настойчивым вниманием. Прощайте.
Я специально не сказала этого банального «до свидания», словно действительно ставила окончательную точку в нашем общении. Прошла в прихожую, натянула на ноги кроссовки и, лишь толкнув дверь и уже выходя за порог, услышала тихое, раздавшееся мне вслед практически на грани слышимости:
«Поздно, девочка. Уже слишком поздно. Тебе от меня не сбежать»
Мотнула головой, выходя и захлопывая за собой дверь.
Всё это просто какой-то глупый фарс. Скорее бы закончить здесь работу и забыть. Забыть этого мужчину, его слова, глаза, которые заставляли исчезать весь окружающий мир, и всё, что произошло со мной за эту неделю.
Я торопливо спустилась по лестнице, не дожидаясь лифта. Толкнула металлическую створку, оказываясь на улице. Вдохнула полной грудью.
И всё ждала, что вот, сейчас, мужчина выйдет следом за мной. Уже почти привычно схватит, рванет на себя, прижмет к мощному телу, лишая всяких шансов на сопротивление.
Но нет, он остался там, наверху, в квартире, окна которой выходили прямо во двор.
И всё то время, пока я шла к железным автоматическим воротам, перекрывающим въезд на территорию жилого комплекса, чувствовала внимательный, пристальный, прожигающий мне дыру между лопаток, почти физически ощутимый, взгляд цепких оливковых глаз.

Глава 11
*Дамир*
Злость.
Шальная, горячечная, выжигающая остатки разума. Злость, ломающая изнутри ребра. Злость на девчонку, которая мне нужна, но которой совершенно не нужен я.
Она ведь уже всё для себя решила. Она живёт своей жизнью, в которой места для меня не предназначено. Глупая девчонка… она ещё не знает, во что её угораздило влипнуть.
Звери своего не отдают.
Вот только… она не откликается, не слышит и не чувствует. Но как такое может быть? Мирослав и Вадим правы – так просто не бывает. Такого ещё никогда не было!
Сжал кулаки, наблюдая, как движется через широкий, вымощенный серой плиткой двор маленькая девичья фигурка. Легкий ветер треплет подол платья, а я пытаюсь дышать и не думать о том, как всего лишь десять минут назад целовал Киру в этой самой квартире, на затянутом строительной пленкой столе. Не думать о её коже под моими ладонями, о её губах, о том, как скользил рукой по её бедру, поднимая легкий подол, как прижимался к тонкому и хрупкому женскому телу.
Не думать о её запахе, который срывает крышу. И о том, как девчонка пыталась меня оттолкнуть…
Запрокинул голову, рассматривая белоснежный потолок. Сглотнул. Вновь посмотрел в окно. Кира шагала торопливо, не оглядываясь. Проследил, как она проходит через ворота, заворачивает за угол и скрывается из виду.
Выдохнул, приводя в порядок мысли. Она ушла. Сбежала. Снова! Вот только, это ничего не меняет. Ничего уже нельзя изменить.
«Поздно, девочка, уже слишком поздно…»
Бежать поздно! От Альфы не сбегают, девочка. От Альфы сбежать невозможно.
Вернулся в собственный офис. Просмотрел какие-то документы, ответил на несколько звонков, что-то коротко бросил заглянувшему в кабинет Миру.
Понял, что снова начинаю злиться. Черт, и почему вместо всего привычного я сейчас вновь думаю о девчонке и о её губах? О том, как двигалась по её коже моя рука, поднимая тонкую, светло-голубую ткань платья, о том, как сжимал пальцами маленькую женскую грудь…
Она вся была такой. Маленькой, хрупкой, словно всё ещё оставалась подростком, а не взрослой девушкой. Но при воспоминании о ней тело наливалось свинцовой тяжестью, мышцы каменели, а по венам вместо крови начинало струиться откровенное, неприкрытое, горячечное желание.
Кажется, я начинаю терять разум.
Демоны!
С силой ударил кулаком по столу. Дерево жалобно затрещало, и показалось, вот-вот развалится на несколько частей.
Не вовремя! Как же это всё не вовремя!
Я знал, что когда-то мне придётся сделать выбор. Точнее, это будет не мой выбор. Это будет выбор моей второй сущности, который примет и одобрит человеческое сознание.
Это происходит всегда, у всех вервольфов. Рано или поздно. Мы можем бесконечное множество раз вступать в связь с волчицами и человеческими женщинами, заводить мимолетные романы или длительные отношения, развлекаться, коротать время в своё удовольствие, но лишь до тех пор, пока не встретим ЕЁ.
И после этого всё, что было ДО, перестанет иметь значение. Останется лишь она, та, которую выбрал зверь, та, которая должна будет стать твоим единственным и самым верным спутником до конца жизни, стать твоей женой по человеческим правилам и матерью твоих детей по древним обычаям и звериным законам.
Так было всегда. С самого начала времён. Волки всегда выбирали себе своих спутниц. Выбирали себе… волчиц! Но никак не человеческих женщин.
Да, наша сила притягивала людей. Притягивала… женщин. И чем сильнее был зверь, тем сильнее был его зов. Но человеческие женщины всегда были лишь временным увлечением. Они были… слишком слабы, и слишком падки на таких, как мы.
Именно поэтому в своё время и был создан департамент, секретная государственная организация, занимающаяся вопросами межвидовых отношений.
Мы жили среди людей и под людскими масками. Мы скрывали свою суть, свою силу и свои способности. Нашу тайну знали лишь посвященные, и эти знания передавались в избранных семьях от поколения к поколению.
Мы отличались от людей на биологическом и ментальном уровне. И они подсознательно это чувствовали. Человеческие мужчины нас боялись. Женщины – боялись и хотели.
А маленькая наглая девчонка просто бессовестно глазела на меня, а потом грубила и язвила так, что хотелось схватить её за шкирку и как следует наказать.
А ещё, я знал, что мне во что бы то ни стало нужно выяснить, почему из всех возможных женщин на планете мой зверь выбрал её.
Самую невозможную, самую дерзкую, самую непослушную и своевольную маленькую человеческую нахалку. Девчонку, на которую не действует мой зов, девчонку, которая вопреки всем законам ко мне равнодушна, девчонку, которая рисовала на своей картине черного волка с МОИМИ глазами и которая была дочерью людей, погибших в одно время и в одном месте с моей собственной матерью.
Завтра! Разберусь со всем этим завтра. Сегодня мне нужно успокоиться, иначе последствия могут быть необратимыми.
Спустился на подземную парковку под зданием, сел в чёрный Додж, завел авто привычным, отточенным движением, резко выкрутил руль, утапливая педаль газа в пол, и рванул в сторону выезда из города.
Подальше от людей и от их жилищ. Подальше от бетонных зданий, огней реклам и светофоров, автострад, проспектов, шумных улиц и гудящих автомобилей. Подальше от Мирослава с его обеспокоенными взглядами. Подальше от Вадима с его проницательностью и вопросами, на которые я и сам пока не могу дать ответ. Подальше от Софии, которая уже совсем скоро тоже начнёт обо всём догадываться. Подальше от всех этих мужчин и женщин, которые смотрят на меня со страхом и непониманием, когда я начинаю громить собственный кабинет. Подальше от человеческого мира.
Подальше от… неё.
Через несколько десятков километров от города затормозил, даже не утруждаясь сбросить скорость. Просто резко ударил по педали тормоза, чувствуя, как меня вдавливает в сиденье.
Автомобиль коротко взвизгнул покрышками, по инерции разворачиваясь. Но я не обратил на это внимания.
Распахнул дверь, даже не утруждаясь после её захлопнуть. Бросил Додж прямо на обочине дороги. Сорвал с себя рубашку, потом брюки. Скинул туфли.
И бросился бежать. Перекинулся в прыжке и понесся по влажной рыхлой земле через густой ночной лес.
Мир привычно изменился. Цвета стали ярче, звуки громче, запахи – острее. Мысли тоже потекли иначе. Отступили терзающие меня вопросы, пропало болезненное жжение в груди, которое возникало каждый раз, когда я слишком долго не сливался со зверем.
Так нельзя. Нельзя забывать о своей природе. Место Альфы – рядом со своей стаей, там, где у волка есть свобода. Место Альфы там, где его не держат в капкане бетонные стены зданий и не преследуют любопытные людские взгляды.
Кажется, я не правильный Альфа. И слишком много времени провожу в человеческом мире.
Вот только, иначе уже никак. Мир давно изменился. Мир начал развиваться и совершенствоваться, и теперь, чтобы выжить, нам приходится учиться существовать в этом мире по чужим правилам.
Люди захватывают всё больше пространства. Вырубают деревья, прокладывают дороги, строят мосты и здания высотой до самых облаков. Они изобретают машины, новые лекарства и оружие. Они пытаются следить друг за другом и за всем миром.
Устанавливают камеры видеонаблюдения, датчики движения, записывающие устройства. Они смотрят, следят, держат наготове свои телефоны, чтобы сразу же начать записывать очередной видеоролик.
И нам приходится выживать. Учиться быть в этом мире невидимками. Скрываться, прятаться, утаивать свою истинную суть под масками.
Лишь поэтому я не могу бросить всё и сделать то, что хочется, остаться в этом лесу навсегда. Лишь поэтому я должен сдерживать свои эмоции, раз за разом возвращаясь в человеческий мир и в человеческое тело. Для того, чтобы у моего вида был шанс жить.
Именно поэтому мой отец в свое время создал Юникам-корпорейшн. Компанию, которая позволила ему стать одним из крупнейших предпринимателей страны. Ведь когда у тебя есть статус, деньги и власть, так легко пустить в глаза пыль.
Получить в свою собственность огромную территорию, оградить её от посторонних, запретить любое проникновение. Установить свои порядки и правила, позволив своей стае жить в относительной безопасности.
А когда отец больше не смог выполнять обязанности Альфы, это всё перешло в мои руки. И теперь на моих плечах лежит ответственность за мою семью и за мою стаю.
Вот только… иногда эта ноша кажется непосильной.
Потому что, чем сильнее волк, тем яростнее кипят его эмоции, тем сильнее беснуется внутри звериная суть, тем сложнее человеческому разуму контролировать инстинкты.
И самым сильным зверем во все времена оказывался вожак. Старший волк, Альфа. Тот, кто способен управлять своей стаей, чувствовать эмоции своих собратьев, подавлять волю своих недругов. Тот, на кого сородичи могут положиться, зная, что их вожак их защитит.
И сейчас я в ответе за свою стаю.
Софии легче. У женщин-волчиц звериная суть слаба. Им не нужно перекидываться так же часто, как нам. Они спокойно могут жить в городе, учиться, работать.
Я же просто вынужден это делать. Жить среди человеческого мира, в самом его центре, в квартире, расположенной в высотке, неподалёку от офиса компании. И в последние годы я жил именно там. Там, а не в родовом особняке, построенном на скале среди вековых лесов. Не среди своей стаи.
И всё бы оставалось как прежде… моя жизнь текла бы привычно и размеренно. Я бы оставался тем, кто я есть. Дамир Корсаров, один из самых влиятельных людей в столице, молодой предприниматель и бизнесмен, владелец крупнейшей строительной фирмы в стране. И одновременно с этим – один из самых сильных вервольфов своего клана, Альфа стаи Западных Лесов, вожак и Старший волк, который доказал своё право на этот статус в неравной, смертельной и кровавой схватке, которая произошла много лет назад, в тот момент, когда прежний Альфа, мой отец, ушел «за Грань» от тоски по своей погибшей волчице, своей спутнице, моей матери.
Тогда никто не верил, что мальчишка, который тоже был вне себя от горя, сможет выстоять. Но я выстоял. Я перегрыз десяток чужих глоток в кругу поединка силы. Я доказал всем, что я сильнейший, истинный вожак, Альфа по праву зверя.
А потом, когда-нибудь, через несколько лет я бы встретил волчицу, которую бы одобрил чёрный волк. Она стала бы моей спутницей и матерью моих детей. Матерью наследников великого рода Лесных Волков.
Я знал, что в моей жизни всё будет именно так. Всё должно было быть так!
Если бы не девчонка.
Человеческая девчонка! И наша связь, которая образовалась против моей воли и игнорировать которую невозможно.
Словно меня прошили насквозь толстой хирургической иглой, и теперь нити тянут, причиняя боль. Тянут к ней…
Зарычал, ускоряясь. Мир вокруг превратился в одно сплошное, смазанное пятно. Кажется, я даже кого-то убил. Косулю или оленя, я не приглядывался. Просто впился клыками в ещё живую плоть, чувствуя, как пульсируют под языком тонкие жилки. Думал, это прогонит жгучий голод, раздирающий глотку. Не помогло. Вкус крови ещё сильнее подхлестнул желание.
Представил, как обхватываю девчонку за шею, как притягиваю к себе, как провожу носом по её шеи, вдыхая сводящий с ума запах, а потом – впиваюсь в губы. Как ласкаю её, слизывая стоны удовольствия.
Представил, какой она может быть в моих руках без всех этих своих колючек. Без одежды.
Маленькая, податливая, такая невыносимо притягательная. Представил, как толкнусь внутрь её тела в первый раз… застонал. Или зарычал, завыл, потому что в теле зверя чувства обострялись до предела, до боли.
В моём мире всё иначе. Наши женщины спокойны, рассудительны и мудры. Наши женщины знают, как нужно себя вести и как не разгневать вожака.
И когда Альфа приказывает, они подчиняются.
Опускают голову, переворачивают руки ладонями вверх, обозначая тем самым свою полную покорность, позволяют взять то, что я хочу. И сами хотят того же. Потому что это живёт внутри нас. Это сила, желание, страсть, влечение. Такое… естественное и правильное, такое закономерное.
Наши женщины-волчицы знают своё место и им гордятся. Они готовы стоять за спиной своего мужчины, помогая ему и поддерживая. Они хладнокровны в минуты необходимости и на глазах окружающих, но горячи и страстны наедине со своим мужчиной.
Человеческие же женщины легкомысленны, вспыльчивы, наивны. Они либо кричат о равенстве и пытаются быть выше мужчин, либо упрямо и целеустремлённо ищут того, кто взял бы на себя ответственность за их существование.
Человеческие женщины тщеславны и себялюбивы. Они требуют к себе признания, требуют внимания и дорогих подарков.
Я видел десятки женских взглядов каждый день. Видел, как на меня смотрели ещё совсем юные школьницы и уже взрослые, зрелые женщины. И у всех в глазах мелькало лишь одно чувство… первобытное, исконное желание.
И именно поэтому я никогда не задумывался о человеческих нормах приличия. Если сами так настойчиво предлагают, зачем же отказываться. Тем более, не было ещё в моей жизни такой, которая бы отказала, или отвернулась. Множество кратковременных связей уже давно слились для меня в единую полосу. Я даже не запоминал имена своих очередных пассий.
И тут вдруг… она.
Кир-р-р-ра…
Непонятная, нелогичная, странная. Иная.
Она жила в какой-то собственной, чуждой этому миру реальности. И смотрела на весь окружающий её мир через призму собственного воображения. Ей были не нужны ухаживания, подарки, рестораны и колье ценой в целое состояние. Ей не нужен был мужчина.
А я… я понимал, что сдохну, если не найду способ приручить маленькую упрямицу.
Когда вернулся к брошенному у обочины автомобилю, уже была глубокая ночь. Достал с заднего сиденья сумку с запасными вещами, оделся. Сел за руль, одновременно с этим включая свой телефон.
На него сразу же посыпались уведомления о сообщениях, пропущенных звонках, письмах. Что-то из социальных сетей, Е-мэйл от Вадима, несколько звонков от Мирослава, голосовое сообщение в чате.
Нахмурился. Нажал маленький треугольничек, запуская аудиозапись. Прослушал, нахмурился ещё сильнее.
«– Дар, не могу до тебя дозвониться. Набери, как только получишь сообщение. Это касается Киры, думаю, ты захочешь об этом знать».
Внутри разлилось тягучее дурное предчувствие. Набрал номер Мирослав.
– Что у тебя?
– Дамир, я всё ещё у дома Киры, как ты и просил. Несколько часов назад она встретилась у собственного подъезда с каким-то парнем, и они оба поднялись в её квартиру. Последний вышел из подъезда спустя еще пару часов. Я не смог за ним проследить, он доехал до метро и след оборвался.
– Понял, Мир, я с этим разберусь. Отбой.
Не став дожидаться ответа друга, скинул вызов. Пальцы не слушались, перед глазами ползла мутная пелена. Это была не просто злость. Это было бешенство на грани помешательства.
С трудом отыскал в контактах нужный мне номер. Набрал девчонку. Десяток протяжных гудков и ровный, автоматический женский голос бездушно сообщил: «абонент временно недоступен».
Выдохнул, стараясь контролировать дыхание. Набрал снова. Ещё раз, и ещё.
«Абонент временно не…»
Женский голос в трубке резко оборвался.
Я медленно разжал ладонь, и мне на колени посыпалось мелкое крошево из стеклянных и пластиковых осколков. Кажется, завтра придётся купить себе новый смартфон. Одновременно с этим провернул ключ в замке зажигания, вдавил педаль газа в пол, не слушая протестующего рычания автомобиля, и рванул в сторону города.
«Никто не смеет! Никто не имеет права! Ни один мужчина в этом чертовом мире! Она только моя!»
Зверь внутри бился и требовал оказаться рядом с Кирой как можно быстрее. Ярость ломала изнутри кости и рвала сухожилия. Выругался в голос, укладывая стрелку спидометра практически плашмя. Только бы сдержаться и не убить девчонку в первую же минуту. Только бы сдержаться!
***
*Кира*
Возвращаться домой не хотелось совершенно.
Поэтому я свернула к ближайшей станции метро и поехала к Тане.
И лишь на половине пути вдруг осознала, что держу в руках тот самый пакет с выпечкой, который вместе с кофе принес в квартиру Дамир. Кажется, я схватила его машинально, когда забирала свои вещи. И теперь, вот, тащила с собой.
Нет, мне явно не нравилась традиция заявляться к сестре в гости с очередным «подарком» от Дамира. Но и выбрасывать еду было как-то совсем уж непростительно. Ладно, булочки, так булочки. Должна же хоть кому-то быть радость и польза от общения с этим несносным типом.
Таня встретила меня с обеспокоенным и тревожным выражением на лице.
– Кир? Всё в порядке? Что-то случилось?
Я лишь махнула рукой, снова, как и неделю назад, вручая ей пакет с выпечкой.
– Настроение паршивое. Налей кофе, а.
– Так! – когда я протопала на кухню и устроилась на деревянном стуле, подтянув под себя ноги, Таня решительно хлопнула ладонью по крышке стола, отчего стоящие на нем чашки тонко и протяжно звякнули, – рассказывай! Кто тебе испортил это самое настроение?
– Да есть тут один… особо наглый, – я поморщилась, – ходит по пятам, как приклеенный, то рычит от злости, то смотрит так, словно мы с ним уже тысячу лет женаты и у нас десять детей. При этом выглядит как заправский убийца и тиран, но несмотря на это, вон, подкармливает булочками. Как бы теперь эти булочки ни вышли мне одним местом.
Сестра нахмурилась.
– Подожди, это тот самый странный и мрачный тип, который старший брат? Тот, что выкупил у тебя картину и в квартире сестры которого ты сейчас работаешь?
Я вздохнула.
– Он самый.
– Я, конечно, за тебя решать не могу, – сестра на секунду замялась, – но, Кир, таких мужчин лучше обходить стороной. Ты же помнишь, что было с тем, прошлым…
Я поморщилась. Упоминание моих собственных прошлых отношений всегда вызывали гримасу отвращения.
Сестра понятливо хмыкнула.
– Да я бы с радостью, обхожу и дальше бы обходила, – призналась я, – да только он сам за мной ходит. А когда не ходит, так посылает своего человека, и тогда уже тот за мной ездит…
Таня округлила глаза.
– В каком это смысле?
Пришлось рассказать.
И про Мирослава, и про предупреждения не гулять одной по темноте. Вот только про поцелуи я умолчала… а еще про наши с Дамиром разговоры, в которых мужчина совершенно недвусмысленно заявлял о своих желаниях.
– Слушай, может того, в полицию заявить? – осторожно предложила Таня.
– На что именно заявлять-то? – я усмехнулась, – на излишнюю гипертрофированную опеку? Так и представляю себе это заявление! «Прошу оградить меня от такого-такого ввиду его чрезмерной обо мне заботы. А именно – вручения сладостей, предупреждений делать перерывы на отдых, отправки своего личного водителя с целью отвезти меня до дома после работы…». Да на меня весь отдел сбежится глазеть, как на истинно сумасшедшую.
– Ну, я хотя бы что-то предлагаю, – Таня, кажется, даже обиделась на мою насмешку.
– Ничего, всё будет нормально. Я завтра уже заканчиваю, сдаю ключи от квартиры, получаю свой заслуженный гонорар, и, надеюсь, больше никогда не увижусь с господином Корсаровым. Ю-ху! – я отсалютовала Тане чашкой с кофе.
– Ну, тогда за гонорар.
– За гонорар! – мы синхронно отхлебнули напиток.
– А вот всё же эклеров и круассанов мне теперь будет не хватать… – задумчиво протянула Таня.
– Систр! – я возмущенно сверкнула на неё глазами.
– Всё, молчу, молчу!
Просидев у сестры еще добрых полтора часа, я засобиралась домой. Тане утром нужно было вставать на работу, да и мне, если хочу скорее закончить с росписью, завтра желательно было приехать к Софии как можно раньше.
На улице было уже практически совсем темно, часы показывали начало десятого. Учитывая, что жили мы в разных концах города, до своего дома я добралась лишь к одиннадцати.
Уже подходила к подъезду, как вдруг краем глаза заметила стоящего под фонарем человека. И я бы обязательно прошла мимо, если бы тот меня не окликнул.
– Кирюха!
Я затормозила, обернулась, и, к своему немалому удивлению, узнала в темной фигуре под фонарем… Данилу.
– Даня? Ты откуда здесь?
– Привет, – парень чуть виновато улыбнулся, делая шаг в мою сторону, – да, был недалеко по делам, а потом подумал заскочить к тебе. Но в домофон никто не ответил, и я понял, что ты не дома.
– Так позвонил бы, – я вдруг развеселилась, – телефоны же есть.
– Да я как-то…, – парень запустил руки в волосы, ероша рыже-русые прядки, – не хотел навязываться. Думал, вдруг у тебя какие-то дела важные, а я тут опять с этими своими откровениями…
– Ты опять выговориться, или на этот раз всё серьезнее?
– Если честно…, то серьезнее.
– Что, неужели, всё же решился наконец-то признаться? – я уже во всю улыбалась, даже не пытаясь это скрывать.
– Ну… как бы тебе сказать… в общем, да.
– Ну вот и отлично! Давай, заходи в квартиру, раз уж всё равно меня дождался. Сейчас напою тебя кофе, и будем обсуждать твои душевные терзания! А заодно продумаем стратегию будущих действий, – я засмеялась, вытаскивая из кармана ключи и открывая дверь подъезда.
Парень вновь смущенно улыбнулся, немного нервно поправляя ворот своей куртки, и шагнул следом за мной.
С Даней мы просидели до позднего вечера. Я бы даже сказала – почти до самой ночи.
– Тогда на счёт завтра всё в силе? – ещё раз поинтересовался парень, когда я уже провожала его к двери.
Я кивнула.
– Разумеется. Я завтра работаю предпоследний день, поэтому закончу пораньше и сразу же тебя наберу.
Данила кивнул, натягивая кроссовки и накидывая на плечи куртку.
– Спасибо, Кирь, что выслушала! Знаешь же, как для меня это важно.
– Ой, о чем ты вообще, – я шутливо хлопнула парня по плечу, – я же всё понимаю. Ты, главное, не переживай особо. Всё решим, со всем разберёмся.
– Ну, тогда до завтра. Спокойной ночи. Там меня такси уже минут десять ждет, водитель третий раз названивает.
– Ну всё тогда, иди быстрее. А то доблестный таксист завезёт тебя куда-нибудь, где темно и безлюдно, чтобы отомстить!
Я состроила страшную гримасу. Парень усмехнулся, обнял меня на прощание, и вышел на лестничную клетку.
Помахала ему вслед, закрывая дверь на щеколду, улыбнулась, чувствуя, как внутри разливается приятное тепло, которое обычно возникало у меня лишь после общения с очень близкими и дорогими мне людьми, и потопала спать.

Глава 12
*Кира*
Сны мне снились… странные. Обычно я вообще спала без сновидений, но сегодня мозг решила разнообразить отдых цветным кино.
Я видела какие-то смазанные образы и фигуры, темный лес, серебряный свет звёзд и мою картину, которая вдруг оживала, приходила в движение, а черный волк стекал с холста чёрной лужицей, чтобы потом вновь собраться в силуэт хищного зверя. Горела расплавленным янтарём луна в бесконечно высоком ночном небе, а потом вдруг начинала трястись и дрожать, издавая протяжные, мелодичные трели.
Я распахнула глаза, рывком садясь на постели.
В прихожей настойчиво трезвонил дверной звонок. Я поморгала, пытаясь сбросить остатки сна, дотянулась до лежащего на прикроватной тумбочке мобильного, посмотрела на время, соображая.
Без семи минут три. Глубокая ночь.
В таком случае, кто может ломиться ко мне в такое время?
Бубня себе под нос ругательства и обещая оторвать голову внезапному нежданному посетителю, я поплелась в прихожую. В дверной глазок даже не посмотрела, кажется, мозг все ещё плохо соображал после сна. Потянула ручку входной двери, одновременно с этим силясь подавить отчаянные зевки.
Всё же я терпеть ненавижу, когда меня вот так вот выдирают из законного сна!
Створка распахнулась, и я уже готовилась недвусмысленно послать визитёра куда подальше, кем бы он ни оказался… да так и застыла с широко распахнутыми от удивления глазами. Остатки сна испарились без следа, обещая больше не вернуться, а заторможенное сознание начало с пробуксовкой осмысливать ситуацию.
На пороге моей собственной квартиры стоял… Дамир.
Мужчина, которого я вижу четвертый раз в жизни. Мужчина, который приглашал меня на свидание при первой же встрече. Мужчина, который присылал мне сладости и возил в ресторан. Мужчина, который отдал своему человеку распоряжение целую неделю исполнять роль моего личного водителя. Мужчина, который во вторую же нашу встречу целовал меня так, словно хотел навечно сделать своей. Мужчина, который даже не пытался скрывать свои желания и намерения в отношении меня. Мужчина, который вел себя откровенно странно и совершено непредсказуемо… стоял сейчас на пороге моей квартиры.
В три часа ночи!!!
Как и всегда, одет он был безупречно. Штаны из плотной темной ткани, темно-серая обтягивающая водолазка с высоким горлом, и длинное черное пальто, распахнутое на груди.
Я растерянно моргнула, не зная, КАК вообще реагировать на подобное… хм, явление.
Мужчина тоже молчал. Лишь сверлил меня своими невозможными глазами, и дышал тяжело, так, словно только что окончил пробежку, ну либо изо всех сил сдерживает плещущуюся внутри злость.
Немая пауза затягивалась, поэтому, закончив сканировать ошалевшим взглядом его фигуру, я наконец-то подняла глаза и посмотрела ему прямо в лицо снизу вверх. Почему-то сейчас он казался мне особенно высоким и слишком чуждым всей окружающей нас обстановке.
– Д… Дамир Эдуардович? – хриплым после недавнего сна голосом вопросила я, даже не пытаясь скрыть собственного удивления.
– Какого черта ты не берешь трубку, когда я тебе звоню!?
– Ч… что? – кажется, я всё ещё пребывала в состоянии полусна, раз до сих пор не могла понять смысл всего происходящего.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/ksusha-lesnikova/skazhi-mne-net-67474121/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.