Главная страница | Героическое фэнтези | Изгнанники Менантра. Книга 2

Изгнанники Менантра. Книга 2
Макс Домнин
Менантр умер, те кому повезло, оказались на родине предков. Родриго Амадо один из везунчиков, его спас случай, но новый мир, застрявший в средневековье, встречает потомка нескончаемой вереницей войн и заговоров. К интригам человеческих королей, добавляется борьба между расами населяющими мир предков. В смертельной схватке сошлись эльфы, гномы и люди. Но все это уже неважно, потому что за Родриго идут Братья, разрушители Менантра.
Содержит нецензурную брань.

Макс Домнин
Изгнанники Менантра. Книга 2

Второе десятилетие. Окончание

Часть 1
Дубравы, окружавшие обитель пророка Доминго, наглухо отделяли древние строения от сутолоки богатого городка. Неподалеку от обители, притулилась академия, похожая на крепость. Длинные, крытые террасы соединяли учебное заведение с монастырем. Вся жизнь Эльена сосредоточилась возле ученого городка. Студенты наполняли захолустье Эльена задором молодости и добавляли бурление жизни в мрачное бытие старинного центра знаний.
Благодаря академии здесь появились два борделя, крупный рынок известный своими диковинками как научными, так и шарлатанскими, аукционный дом Ретано, и богато украшенная ратуша. К которой присоседилось одно из немногих в стране мест презрения старости и инвалидов, а также один из лучших лекарских центров Амората, Лечебница Азалии Благословенной.
Несмотря на захолустный статус городка, его жители совершенно не нуждались. Население кормилось за счет огромного количества паломников, ученых, студентов, и прочих приезжих, сдавая жилые места, тем, кто посещал старинный центр веры и знания.
Солнце нещадно палило, заливая ярким светом мостовую городка. По растрескавшейся брусчатке шел паломник, несмотря на невыносимый зной, он не снимал с себя черного балахона из плотной шерстяной ткани, лицо его скрывал глубокий капюшон.
Странника сопровождали четыре монаха. Необычная процессия медленно двигалась к обители Доминго, осевшая пыль сделала их черные балахоны, серыми, красноречиво указывая на долгий путь, который им пришлось пройти.
Город не обратил ни малейшего внимания на гостей, куда больше жителей взволновало известие о том, что ночью в Эльен прибыл сам Верховный. Обыватели гадали, что могло привести Скюло в их городок, коронация не предвиделась, да и день святого Доминго еще далеко.
Визит Святейшего породил множество нелепых слухов. Досужие языки придумали, что готовится церемония провозглашения будущего монарха, наследника короны принца Гвидо. Король Гумберт, в последние годы совсем сдал, несмотря на молодой возраст его здоровье подкосили пьянка и неуемная любовь к женщинам, одарившая короля целым букетом заболеваний специфического свойства.
Анна Лушич, королева Амората, давно перестала допускать мужа в постель. Королева пользовалась в народе непререкаемым авторитетом, в ее руках постепенно собирались рычаги управления королевством, отчего отношения между супругами все более накалялись. Она всеми силами стремилась как можно скорее отодвинуть, малоспособного Гумберта от власти, чтобы взять опеку над малолетним принцем, и иметь возможность управлять королевством от имени Гвидо.
Такой поворот не устраивал особо приближенных к королю рыцарей, и ту часть двора, что кормилась от щедрот развратного государя. И в первую очередь тех, кто сделал состояние, потакая порокам, и слабостям монарха.
Особенно опасным для королевы оказался союз двух сильнейших родов Амората, родственных Гумберту, Армандо, и представителя древнего аристократического рода Эрнесто Хабоно, создавшего интригами и талантом дельца огромное состояние. Эрнесто ссужал королю серьезные суммы, чем создал свое могущество, фактически получив статус второго человека в королевстве.
Скюло сохранял нейтралитет, пытаясь играть на противоречиях, соперничавших группировок. Верховного устраивал любой из предполагаемых исходов, но пользуясь моментом, старый интриган пытался выжать из ситуации максимум пользы для святого престола.
Процессия подошла к воротам обители, монахи остановились в десяти шагах от входа в монастырь. Вперед вышел высокий, худощавый человек. Легкой, почти юношеской походкой он подошел к мощным створам, и ударил в дерево, укрепленное железом. От удара сухой руки тяжелые двери обители содрогнулись, прогудел колокол. В окне над воротами появился настоятель, аббат Адамий Назарио, толстое лицо настоятеля кичливо скривилось при виде грязного паломника.
– Кто стучится в обитель святого Доминго? – прогремел бас Адамия.
– Раб божий Кейст Урбино смиренно просит Его Святейшество принять покаяния недостойного грешника! – ответил голос из капюшона.
– Жди!
Монахи окружили короля, и стянув с него балахон, облачили Кейста в рубаху. Позади встал один из братьев и возложив руки на плечи монарха, принудил его встать на колени. В такой позе король смиренно ожидал аудиенции Верховного жреца.
Время шло, жители города собрались вокруг иноземного короля, и с любопытством наблюдали как монарх изнывает от палящего зноя. Так прошел день, вечер принес тяжелые тучи и затяжной дождь, мелко моросивший весь следующий день и ночь. По телу текли студеные потоки дождевой воды, но Кейст не чувствовал пронизывающего холода, от долгой неподвижности ломило ноги. Время от времени его глаза скользили по лицам зевак, которые потеряли индивидуальность, сменяясь как в калейдоскопе. И тогда в душе некроманта начинал ворочаться внутренний зверь, требуя еды, еды, что с таким любопытством наблюдала за унижением короля.
Превозмогая соблазн, Кейст терпеливо ждал, наслаждаясь страданиями сопровождавших его монахов, что также мокли и мерзли рядом с ним, вынужденные принимать капризы погоды и волю Святейшего.
Ворота обители беспрестанно отворялись, принимая все больше посетителей. Судя по гербам, вышитым на плащах, и выгравированным на каретах и сбруе лошадей, в монастырь стекался весь цвет королевской знати Амората и Сальяда.
К исходу третьего дня ворота открылись и к монарху вышли братья обители. Они помогли Кейсту подняться, король с трудом удержался на занемевших от длительного коленопреклонения ногах. Поддерживая под руки, его ввели в ворота обители, затем провели в алтарное помещение. В центре на белоснежном троне сидел Скюло, лицо Верховного жреца сохраняло непроницаемое выражение. Он словно не заметил появление Кейста. Широкий зал заполнили знатные паломники, на балконах, идущих по периметру помещения, размещались лица королевской крови, они сидя наблюдали за происходящим. Дворянство попроще расположилось внизу по обе стороны выложенного черным бархатом пути, женщины и мужчины в богато украшенных нарядах смотрели на проходящего мимо Кейста.
Грязная рубаха, голые, покрытые черной коркой прилипшей грязи стопы, и спутанные черные с проседью волосы вызывали отвращение у высокородной публики. Несмотря на унижение, облик Кейста выражал покорность и смирение, глаз король не поднимал, не желая встречаться взглядом со Скюло. Лишь остроконечная бородка дерзко топорщилась на удлиненном лице короля, тайно выражая истинное отношение к происходящему.
Бархат закончился у ног Святейшества, его полное тело, облаченное в пурпурно-золотистые одежды, возвышалось на троне над согбенной фигурой Кейста. Взгляд Верховного обратился на короля, глядя на него с отеческой любовью Скюло произнес.
– Что привело тебя в обитель бога, сын мой?
– Отец мой духовный, наместник Бога на земле. Раб божий Кейст приносит свое покаяние и просит прощение грехов из твоих рук – тихо, но чеканя каждое слово произнес Кейст.
По залу прошел гул, и тут же умолк, стоило Скюло взглянуть на собравшихся.
– Отрадно слышать, что отступник вроде тебя Кейст Некромант, добровольно явился принести раскаяния в своих грехах. Однако, боюсь, что тебе придется провести немало времени в монастыре прежде, чем, ты сможешь обрести прощение божье. Готов ли ты принять волю бога, и передать судьбу свою в руки его слуг на земле?
Кейст не произнося ни слова опустился на колени, после чего поцеловал перстень на руке, протянутой Верховным. Улыбка затаенного торжества блуждала на толстом лице скопца, его глаза блаженно зажмурились, а дыхание заметно участилось.
– Тогда сын мой, признаешь ли ты власть отца нашего Бога, и наместника его на земле над властью земного правителя!
– Признаю! – произнес Кейст, целуя возникший возле лица пальцы Скюло.
– Готов ли ты искупить свою вину, и пройти путь покаяния?
– Готов!
Первосвященник поднялся с места и слегка наклонившись вперед возложил правую руку на голову Кейста, со словами.
– Назначаю тебе испытание верой. Ты должен пройти путь монаха, до его пострижения, для усмирения плоти и гордыни. Все это время, ты, будешь оставаться в обители, и беспрекословно служить братьям как младший послушник. По истечению года тебя ждет покаяние перед равными и исповедь пред высшим. А сейчас, встань с колен брат Кейст! Прими свое послушание и войди в обитель как младший среди равных, да посетит тебя благословение господне в твоем не легком служении!
Кейст вновь поцеловал протянутые персты старого евнуха, и Скюло под торжественный перезвон вышел из зала.
Тощие монахи, схватили Кейста, неожиданно сильно, для их комплекции и поволокли куда-то вниз. После, его долго мыли и чесали, позже он присоединился к общей молитве монахов.
Как вскоре выяснилось звание младшего послушника, оказалось самым низшим в монастырской иерархии. Его заставили чистить туалеты, и убирать навоз за скотом, позже перевели на строительные работы. От постоянной тяжелой работы и плохого питания монарх слабел день ото дня. Тело беспрерывно ныло непрекращающейся болью от усталости и голода. В келью несколько раз вламывались братья, и учиняли обыски. Часто по ночам, вместо сна, ему приходилось стоять на коленях и читать священные гимны, а утром снова возвращаться к изнурительной работе.
Спустя пару месяцев монахи поостыли, им надоело издеваться над смиренным послушником, и они переключились на вновь прибывших. Стараясь не думать о том, что происходит вокруг, монарх продолжал искать возможность попасть в архив обители. И вскоре ему представился случай.
В светлый праздник Лаверты Чистой, который по традиции закончился грандиозной попойкой, и развратом, с привлечением дам из соседних борделей, главный архивариус, мертвецки пьяный возлежал меж огромных грудей жрицы любви. Он расположился в местной конюшне. Прямо у входа валялась ряса, там-где ученый монах, движимый страстью, стянул ее с себя. Сочный храп возвещал на всю округу, что брат спит беспробудным сном.
Холодный туман раннего утра еще густо покрывал безобразия прошедшего празднования, когда в сарай вошел Кейст. В нос пахнуло свежей соломой и терпким запахом навоза, он пришел убрать за лошадьми, и споткнулся о кучу тряпья, в которой что-то громко звякнуло.
– Ключи! – пронеслось в голове короля.
Осторожно, стараясь не дышать, он извлек тяжелую связку из складок ткани, и тихо выскользнул из сарая. Руки тряслись от волнения, вдавливая очередной ключ в хлебный мякиш. Кейст остановился, и оглядел свою работу, на не профессиональный взгляд монарха отпечатки вышли славные. Усилием воли послушник смирил дыхание, и когда удары сердца сделались ровнее, отправился в обратный путь. В тумане он налетел на кастеляна, который неторопливо ковылял через двор в сопровождении двух стражников.
– Ты что тут делаешь? – недовольно спросил кастелян.
– Иду убирать конюшню – быстро проговорил Кейст.
– Ааа!!! Это ты молодец! Хвалю, но на будущее, если еще раз будешь трезвым в великий праздник, я прикажу тебя высечь на конюшне, за гордыню и непослушание. Не тебе ли настоятель велел веселиться и славить благословенную Лаверту?
– Но он говорил о всех нас …
– Вот! – протянул кастелян. – О всех нас! В том числе и о тебе! А ты, что же?! Постной рожей, в святой праздник, отравляешь божественную благодать, снизошедшую на братьев твоих!!! – почти крича закончил кастелян, назидательно подняв толстый палец к небу. Стражи глумливо заржали.
– Теперь иди, и помни о том, что я тебе сказал, а я в свою очередь прослежу за тем, чтобы ты впредь не позабыл моих слов.
Быстрее рысака домчал король до сарая. В дверях стояла мощная фигура архивариуса, шатаясь, абсолютно обнаженный, он справлял нужду на двор. Мутные глаза, с трудом оторвались от струи и тупо уставились на Кейста.
– Что? Ты кто такой? – растеряно спросил толстяк.
– Я брат твой, Кейст. Пришел убрать конюшню…
– Ну так убирай… Нечего пялиться на мой срамной уд! Да. А где моя ряса? – удивленно поинтересовался архивариус, скорее у себя, чем у Кейста.
– Вот, возьми – прозвучал ласковый голос короля откуда-то сбоку.
Брови архивариуса удивленно взлетели наверх, как послушник так быстро прошел мимо него в сарай. Но секунду спустя он отбросил удивление, и положившись в сем вопросе на бога, принял из рук младшего протянутую рясу. Со звоном к его ногам упала связка ключей. Он тупо уставился на нее, а затем медленно стараясь не расшевелить демона в голове опустился на колени, чтобы поднять ее. Обратно выпрямиться он не смог, пришлось вновь обратиться за помощью к брату Кейсту. Монах-монарх с превеликим удовольствие отвел архивариуса к его импровизированному ложу, и помог тому водрузить непомерную тушу, на столь же внушительную жрицу любви.
Спустя три месяца король сумел пробраться в архивы монастыря. Сидя по ночам в кромешной темноте, Кейст читал тексты пользуясь полезной способностью. Не сразу, даже как-то буднично, он осознал, что его глаза прекрасно видят и без света. Позже обострилось обоняние, оно стало настолько острым, что он мог определить приближение человека задолго до того, как слышал его шаги. Прошло еще полгода, и наконец ему попалась одна единственная запись в старинной судебной книге. На длинной полоске тонко выделанной кожи, убористым почерком неизвестного монаха, сохранилась стенограмма допроса Кура Чернокнижника. Текст удивил короля, оказалось, что никто не считал Кура слугой Агара. Как показывал сам Кура ему удалось открыть путь в мир богов, именно богов, а не бога. Ниже стояла пометка комиссии, что собрали для проверки слов обвиняемого, и ее выводы подтверждали правдивость слов Куры.
«Обследование, проведенное в катакомбах, северной части лабиринтов старинных подземелий обители, привели нас к заключению, что в зале номер двадцать пять находиться ложная стена, прозрачная с обеих сторон. Сквозь зыбкую пелену, можно разглядеть неведомый мир, что располагается за ней. При попытке попасть на ту сторону, члена комиссии брата Марло атаковал жуткий монстр, в результате наш брат окончил свой земной путь безвременной кончиной. Тело так и не удалось достать, при любой попытке нарушить границы призрачной завесы нас атаковала невиданная доселе тварь. По сему пришлось ограничиться осмотром внешних границ выхода в потусторонний мир, без дальнейших попыток проникнуть за его пределы…».
Далее следовал подробный отчет об установленных свойствах явления, и о том, что комиссии пришлось спешно покинуть опасное помещение, поскольку тварь перебралась на их сторону. Секрет потаенного прохода спрятали за мощной кирпичной кладкой, возведенной сразу после возвращения членов комиссии. По подсчетам Кейста с тех пор прошло более семи веков, вход в катакомбы давно перекрыли железными вратами. Обозначенные врата располагались за алтарем в главном зале храма Эландо, поэтому искать их не пришлось, но попасть в замурованные коридоры решительно не представлялось возможным. Помимо того, что зал охранялся стражей, за прошедшие века двери изрядно заржавели, так, что любые попытки открыть их наверняка бы окончились провалом. Осматривая спаявшийся металл, Кейст покачал головой представляя, как оглушающий скрежет сдвинувшихся створ, пробуждает обитель.
И снова помог случай. При строительстве нового крыла для братии, была снесена старая часть крепостной стены. Частично ее разобрали, а частично она обвалилась, покалечив двух братьев. Вскоре во время расчистки строительной площадки от завалов рухнувшего камня обнаружился фундамент древней башни, архивариус весьма заинтересовался находкой. Когда-то еще в молодости, он читал, что на этом месте стояла башня, в которой проживал известный алхимик Риговер Артмутский. По легенде он изобрел способ превращать любой металл в золото, за что и поплатился жизнью. Тогдашний король Астурии Тимилион Красивый, попытался заполучить его секрет, сначала обещая возвышение при дворе и богатство. Однако алхимик оказался крепким орешком, тогда король обещал ему право сидеть в его присутствии, это также не соблазнило ушлого Риговера. Наконец Тимилион предложил алхимику самому выбрать, что он пожелает в обмен на свой секрет. Недолго думая Риговер попросил руки дочери короля Диневы, Тимилион согласился, но как только алхимик переступил порог его замка, схватил ученого и долго пытал. Вскоре Риговер выложил все, что знал, после чего отправился на корм собакам, а король в ту же ночь пропал. Сколько Тимилиона не искали, найти пропавшего монарха так и не удалось.
Настоятель одобрил рвение к познанию истории, и назначил архивариуса главным на раскопках обнаруженного строения. Особенно грело душу обещание последнего добыть секрет Риговера.
В раскоп архивариус поставил Кейста и еще двух братьев. С огромным трудом удалось пробиться в нижние этажи башни. От ветхости стены кусками осыпались от одного лишь прикосновения, словно, кто-то не хотел, чтобы башню когда-либо раскопали. За неделю команда выбилась из сил. Глыбы цельного гранита, перекрывавшие проходы в комнаты, и огромные отвалы битого камня, лишили воли и желания копать дальше.
В самих комнатах ничего ценного кроме барахла, да и то в ужасном состоянии, не обнаружили. Архивариус мертвецки пьяный лежал на одном из отвалов, он понимал, что теперь придется отвечать перед настоятелем, которому было обещано возвращение секрета легендарного алхимика. Подавленный ожиданием неизбежного наказания, архивариус запил.
Вымотанные в конец братья тихо разбрелись по кельям, Кейст в гордом одиночестве продолжал стучать киркой, и ломом, где-то в глубине потерянной лаборатории алхимика. Измотанный тяжелой работой король, в раздражении нанес удар по плитке, украшавшей пол очередного помещения. Железный прут ударил в глаз изогнувшегося в причудливой позе тритона, которого неизвестный художник, в далекие времена, выложил из смальты на полу. Сверкнул сноп искр, маленькие звездочки погасли в полумраке, а в низу, что-то тихо щелкнуло, и мозаика плавно откатилась в сторону, открывая черный зев прохода в прошлое.
***
Уговорить Хельма вернуться в Риен, стоило немалых трудов, пришлось рассказать о заговоре гильдейцев. Узнав, что на кону судьба родного Даноста, Хельм не раздумывая дал согласие.
Риен поразил гнома, несколько лет добычи золота преобразили город. Из мертвого склепа он превратился в оживленный центр торговли, во многом соперничавший со столицей. Город хорошо охраняли, и требовалось, немалое количество везения и денег для того, чтобы попасть внутрь, и тем более проникнуть в святая святых Риена, на площадь Золотого рока.
Гильдейцы снабдили Амадо и Хельма грамотой торгового дома Фюрда, которая давала право проезда на территорию закрытого города. Родриго изображал представителя ювелирной гильдии города Кастрос, а Довард младший, торгового посредника от дома Фюрда.
Встречи с ведущими торговыми домами Даноста затянулись на неделю, за это время Амадо успел напроситься на осмотр источника ценного металла. Мастер дома Тахен, согласился показать любознательному чужаку площадь Золотой рока, как торговому посреднику Хельму тоже позволили присутствовать на экскурсии.
Первые впечатления потрясли обоих. На месте старой площади в выдолбленной породе желтыми змеями струилось жидкое золото, растекаясь по многочисленным отстойникам. Откуда дальше его разливали по формам и складировали в зданиях, окружавших центральную площадь. Ранее дома служили жилищем для отцов города, ныне же перестроенные в складские помещения, они потеряли свою прелесть и своеобразие, превратившись в часть рабочего квартала. На той стороне, за маревом, ничто не шелохнулось, лишь золото мерно перетекало из одного мира в другой.
– И что, там никого нет? – спросил Амадо у мастера, пожилого гнома, с седыми вислыми усами.
– Ну почему же нет? Есть господин гильдеец! Уж мы с ними намаялись. Прут и прут, они ж из чистаго золота, огромные! Уж сколько наших там полегло. Тут же господин гильдеец, в чем беда! У них там бывает все жидкое, тогда мы качаем золото спокойно, а бывает, оно остывает и на месте золотых морей появляются натуральные, скажу вам леса. Вот тогда-то и приходят эти, ну великаны, и начинают тут все крушить. Мы их и пальцем не трогали, а они нас как глину молотят. Утаскивают к себе, а оттуда уж никто не возвращался.
– Ну так, а чего им не нравиться? Говорят, чего, или так, молча безобразничают? – спросил Родриго подстраиваясь под речь мастерового.
– Дык, кто ж их разберет, лопочут, что-то на своем. Поди, пойми их. Мы раз, еще в самом начале, вволокли одного цепями, к нам, значится сюда. Так он застыл, а мы его разбили да в переплавку, много золота тогда получили, а потом эти повадились.
– Так все-таки, кого-то из них вы убили?
– Да нет же! Говорю вам господин, застыл он, мертвый был! Никого мы не убивали! – убеждая Амадо горячился мастер.
Человек покачал головой в знак согласия, выражая лицом сочувствие, невзгодам мастера и золото добытчиков. Глядя на ручьи текущего мимо золота, Хельм становился все мрачнее, черты лица заострились, а глаза сделались колючими и злыми. Посмотрев на Родриго, гном проронил.
– Надо это заканчивать.
– Как? Вам уже надоело? – удивился мастер.
– Да – отрезал Хельм.
– Мы увидели достаточно. Мое любопытство удовлетворено сполна – дружелюбно глядя на мастера ответил Амадо.
Вернувшись в гостиницу, человек пристально посмотрел на Доварда младшего, и жестко произнес.
– Ты едва не выдал нас. Что с тобой Хельм?
Подняв глаза гном, немного помолчал, затем ответил.
– Я не мог предположить, что этим все закончиться. Негодяи обогащаются, разрушая чужой мир, и причина во мне. Все-таки права была Аар.
– Аар просто дух этого мира, она не твоя жена. Не нужно ее воспринимать как Маю.
– Причем здесь это?
– Я лишь говорю, что у нее могут быть свои причины говорить тебе, то, что она тогда предсказала. Поверь моему опыту, предсказаниям не стоит верить, они могут оказаться банальной манипуляцией.
– Ты обвиняешь Аар в обмане?
– Нет. Я знаю не более твоего, но не стоит строить свою жизнь исходя из чьих-то предчувствий, видений, снов. Твоя логика и разум всегда лучше подскажут что правильно, а что ведет к гибели. Воля же поможет преодолеть любое проклятье, любое предначертание. Природа заложила все необходимое в тебя.
Хельм быстро взглянул на человека, густо покраснел, и резко поднявшись с кресла направился к Амадо, затем развернулся и вышел из комнаты.
Сон нарушил тяжелый стук в дверь, Родриго шатаясь поднялся с кровати. Тело, вялое после сна, плохо слушалось.
– Кто там? – ворчливо спросил он.
– Господин гильдеец, откройте, случилось страшное! Быстрее за мной идут! – послышался срывающийся голос.
Дверь распахнулась, впуская в полумрак комнаты скудное освещение коридора и насмерть перепуганного гнома. Дав немного отдышаться нежданному посетителю, Амадо спросил.
– Так что случилось, господин Берли? – человек узнал в испуганном гноме младшего сына Фюрда.
– Господин все плохо. Наш глупый торговый представитель попался в лапы страже Риена. Хельм пытался пробраться в Золотой рок, и попался! Вот так! – гном вытаращил на Амадо и без того огромные глаза. – Что теперь делать? – визгливо спросил он, с надеждой глядя на человека.
– Для начала перестать кричать – спокойно ответил Родриго.
Гном осел на табурет, прикрыв рукой трясущиеся губы.
– Сейчас же уезжайте из города. Я тоже постараюсь выбраться, но вместе с господином Довардом.
– Но это невозможно! Он в тюрьме под надзором, и его так не отпустят. Его преступление относиться к очень тяжким. Он покушался на собственность Торговой палаты.
– В том, что случилось, есть и моя вина. Я останусь и постараюсь его вызволить. Да и не смогу я смотреть в глаза его жене, если он сгинет в застенках Даноста, поэтому придется вытаскивать этого дурака. А вам мой дорогой Берли, я все-таки посоветую бежать, и как можно скорее. К утру здесь поднимется переполох и город закроют. Тогда ваша поимка станет делом времени – Амадо улыбнулся перепуганному Берли.
***
Хлесткие удары и звон мечей, разорвали ночной покой Риена. Тяжело загудел набат, звук мощной волной прошел по улицам, отражаясь от зданий. Гномы вывалили из домов, мимо зевак пробегала обеспокоенная стража и вооруженные наемники.
– Что случилось?! Война?! – отовсюду неслись вопросы, но воины, не замечая окружающий переполох стягивались к городским казематам.
При входе лежало с десяток стражей, четверо глухо стонали, остальные уже испустили дух. Осторожно переступая трупы, воины вошли в тюрьму, и застыли. Коридор представлял собой еще более удручающе зрелище. Тут и там чернели покалеченные тела охраны, выбитые двери вымостили проходы к камерам. Разрушения, оставленные неизвестной силой, произвели на гномов ужасающее впечатление. Казалось, что ураган прошел сквозь коридоры и казематы, сметая все на своем пути.
Со стороны городских ворот донеслись звуки боя. Воинственные крики стражей и звон оружия долетали до казематов, наемники кинулись на подмогу товарищам. Оказавшись на месте, они нашли лишь тела погибших соратников, из комнаты стражи вывалили оставшиеся в живых. Все как один рассказывали о рыцаре в золотистом доспехе, что напал на них вместе с бежавшими заключенными. В коридоре, между воротами, лежали тела, утыканные стрелами. Тут погибли бедолаги, что не успели пройти ворота, и оказались в западне. Рыцарь проскочил каменный карман, прежде чем опустились стальные решетки, тогда еще никто не успел понять, что произошло.
Этот случай вспоминали и много лет спустя, окрашивая историю в мистические тона. Хотя подробности вскоре стали известны, но никто не мог поверить, что один человек, пусть даже и рыцарь, способен на такое.

Часть 2
Притихший Хельм, сидел в круге яркого света, что разливался от походного фонаря, с молочным кристаллом вместо фитиля. Пустые глаза гнома уставились на бледный камень. Не поворачивая головы, он скосил глаза на протянутый Амадо кусок вяленного мяса. Секунду колебался, затем нерешительно взял предложенное угощение.
– Прости… Я не хотел… Не подумал… Я был зол… – голос гнома затих, а глаза виновато уставились на человека.
– Задал ты мне задачку – ответил Амадо, глядя в огонь. В глубине его темных глаз играли языки пламени. – Хотя могу тебя понять. Мне самому бывает стыдно, за то, что творю. Ничего страшного. Главное, что все остались живы. Жаль конечно, что не смогли закрыть проход, но получилось то, что получилось.
– Что теперь? – спросил Довард младший.
– Теперь будем прятаться, а когда все утихнет, пробираться в Иргам. Мне пришлось устроить кровавую баню в городе, чтобы спасти тебя из тюрьмы. В следующий раз хорошо подумай, прежде чем принимать решения, потому что поступки всегда ведут к последствиям. Сегодня погибло много воинов, и они погибли зря. Такова цена необдуманного решения, да и твоя жизнь могла сегодня оборваться, также зря.
От произнесенных человеком слов гном вздрогнул, и испуганно опустил глаза. Родриго поднялся и отошел на другую сторону светового пятна, оставив Хельма наедине с его совестью.
Усталость поборола тяжелый ход мыслей Хельма, и несмотря на все потрясения, выпавшие на его долю, погрузила гнома в мрачный мир кошмара. Во сне он оказался в подземной зале, где когда-то погибли его товарищи, обороняясь от Ками и ее зверей. Медленно паря, старуха подлетела к нему, и не двигая губами произнесла.
– Вижу помощь тебе нужна, Маи избранник! Я обещала защиту, и слов своих не нарушу, проснись и буди слугу смерти! К вам идут!
Хельм закричал, что есть сил, и подскочив на месте уперся рукой в каменное крошево, густо усыпавшее пол каверны, где они расположились на отдых, от боли сознание прояснилось. Еще несколько мгновений гном не мог понять, где сон, а где явь. Перед ним вырос Амадо, человек обеспокоенно озирался вокруг.
– Что случилось? Ты чего орешь? – спросил он строго.
– Сон. Просто страшный сон – задыхаясь ответил гном.
В темноте за спиной Родриго, что-то шевельнулось. Хельм подумал, что ему показалось, но вот из темноты блеснули два огромных глаза, и неподвижно застыли по другую сторону пятна, за границами света.
– Амадо там, кто-то стоит – тихо произнес гном, стараясь не спровоцировать то, что смотрело на них из темноты.
Человек медленно развернулся, тихий шелест опускающегося шлема, прозвучал как команда к атаке. Лязгнув мечом Хельм вскочил, и замер, глаза напротив не сдвинулись с места, несмотря на шум и резкие движения. Темноту прорезал яркий луч зеленого света. Черный силуэт Родриго закрывал обзор, и гном выглянул из-за плеча человека.
В свете фонаря сидело животное, одно из тех, что Хозяйка отправляла с ними в качестве проводника.
– Что он тут делает? – спросил Амадо, почему-то посчитав, что перед ними самец.
– Думаю, это послание Ками – ответил гном, неожиданно осознав, что то, что ему привиделось вовсе не сон. – Надо идти – решительно произнес Хельм.
– Куда? – удивился Родриго.
– Хозяйка сказала, за нами идут, нам надо уходить.
– Кто сказал?
– Мой сон, это Ками меня разбудила, чтобы нас не застали врасплох. Это она послала нам проводника. Давай не задерживайся, надо торопиться!
Не успели они отойти в ближайший боковой туннель, как послышался топот обитых металлом, тяжелых сапог. Возбужденные голоса, что-то обсуждали. Преследователи обнаружили их стоянку. Зверюга, повернув голову требовательно уставилась на них, приглашая продолжить путь. Не сговариваясь, беглецы заспешили, в зловещие недра древней горы.
***
Путь оказался на редкость тяжел, многие места настолько завалило осыпавшейся породой, что пришлось раздеваться до гола, чтобы протиснуться в узкие щели между глыбами. К тому же впопыхах Кейст проскочил нужную дверь, кладка маскировала ее, оставляя едва видимый силуэт.
Монарха обволакивала кромешная тьма, поглощая даже звуки его шагов. Впервые за последние месяцы, Кейст ощущал уют, его органы чувств полностью раскрылись в абсолютном мраке, а тело словно впитывало силу тьмы. Усталость отступила, осталось только намерение, оно вело к цели уже почти не человека.
В несколько ударов, лом обрушил кладку, и в лицо ударил яркий свет, совершенно нестерпимый после черного бархата древних галерей. Кейст застонал, и закрываясь руками отступил в темноту. Прошло много времени, прежде чем король вновь смог продолжить путь, страх перед светом постепенно прошел.
В центре большой кельи, вытесанной в далекие времена в природной пещере, переливался свет, который вздрагивал от любого дуновения. Осторожно ступая Кейст перешагнул порог, и постояв немного на краю подошел к мерцающей пелене, повисшей в воздухе. По ту сторону что-то зашевелилось. Причудливые деревья качнул налетевший ветерок, их листва заиграла в свете трех лун, что висели яркими пятнами на небосводе. Синяя, красная и белая, луны ярко освещали призрачную равнину. Рев оборвал восхищение Кейста, вызванное чудесным видением. Огромная тень выпрыгнула из-за пелены.
Стальные челюсти рвали слабую плоть еще человека. Невероятным усилием Кейст отшвырнул тварь от себя. Зверь с грохотом кувыркнулся через голову, и вновь оказавшись на лапах, с жутким скрипом затормозил инерцию толчка. Искры от железных когтей, оставлявших глубокие борозды в каменном полу, на секунду ослепили изумленного Кейста.
Сила, поселившаяся в его теле, пугала и восхищала. Голова удивительно холодная, давала точные указания телу, оно само знало, что нужно делать. Тварь вновь ринулась на короля. Взвившись под потолок, зверь рухнул на Кейста. Взвизгнул лом, от удара о морду твари железный дрын изогнулся дугой. Монстр с жутким рычанием отлетел к стене, с трудом поднимаясь он потряс окровавленной головой. С пасти хлопьями летела серая пена, яростный оскал крепких как камень зубов не сулил ничего хорошего. Снова прыжок по длинной дуге, на этот раз удачный, человек оказался повержен. Раздался тихий, мелодичный свист, тварь развернула окровавленную пасть к дрожащей пелене прохода.
– Тихо Того, оставь нашего гостя! Лучше иди ко мне, смотри, что я для тебя припас! – проскрипел старческий голос.
С трудом открыв глаза, Кейст попытался подняться, но его тело, безжалостно истерзанное тварью, отказалось слушаться. Заслышав шорох, зверь повернул морду к королю и зарычал.
– Ну же. Скорее. Смотри, что у меня есть – что-то плюхнуло в стороне, тварь сорвалась с места, и исчезла, где-то за пределами зрения короля. Через мгновение над ним склонилось старческое лицо, на котором неестественно выделялись молодые блестящие глаза. Они искрились дружелюбием.
– И кто же ты такой? Зачем пожаловал? – улыбаясь спросил старик.
Затем с кряхтением сел на резной табурет, который услужливо подставил юноша, сопровождавший его. Старик с любопытством рассматривал Кейста, ожидая ответа.
– Я Кейст Урбино! Правитель Караманта! – как-то буднично ответил король.
– Ясно, ну, а зачем к нам пожаловал?
– К вам? – не понял Кейст. – Ты ведь один.
– Я не знаю кто ты? Я представился, поэтому жду ответной любезности! – проговорил король, делая шаг к незнакомцу.
– Мое имя тебе ничего не скажет, слуга Инвентов, но можешь звать меня Випул. Для вас я бог, ну, а на самом деле житель Андланда. О котором, ты, конечно, ничего не слышал! – с усмешкой ответил Випул.
В воздухе произошло движение и перед Кейстом появилась, сначала юная девушка, с кукольным лицом и белоснежными волнистыми волосами, затем еще четверо.
Мощный великан с четырьмя руками и гривой на голове почти лишенной шеи, он улыбнулся, увидев человека.
Следом материализовался высокий, худой, с длинными руками и ногами, утонченный во всем. С огромными, невыразимо печальными глазами, мудро смотревшими на Кейста.
За мудрым вырос коренастый силач, с двулезвийной секирой на плече, и горящими глазами. Космы облепили его лицо, скрывая остальные черты.
Из-за его плеча выглянула рыжая, настолько прекрасная, что у Кейста захватило дух. Король без стеснения разглядывал ее ладный стан, высокую грудь, наслаждаясь плавностью текучих движений, пока женщина шла к старику. Благоговейный восторг заполнил почти мертвое сердце монарха.
– Мы ждем!!! – теряя терпение поторопил его старик.
Во взглядах присутствующих читалось любопытство, смешанное с отвращением. Медленно проковылял Того, он более не обращал внимания на человека. Лизнув руку старика, животное улеглось возле его ног, огромной тушей полностью сокрыв нижнюю половину тела Випула. Сухая рука прошлась по жесткой шерсти Того, уши твари приподнялись и вновь легли на крутой череп, а огромные глаза благодарно скосили на хозяина.
Видя, что никто больше не собирается представляться, Кейст несмело проговорил.
– Я пришел к вам за помощью. Я совершил глупость. Я попросил дар у Братьев, а теперь не могу его нести. Оказалось, это тяжелое бремя – он посмотрел на богов, и продолжил.
– Я стал бояться себя и своей силы. Своих желаний. Я люблю Катарину, мою дочь, и… И, боюсь, что, когда-нибудь не смогу себя контролировать… И потеряю ее… Желания все сильнее, а воля все слабее. Прошу Вас помогите мне избавиться от этого проклятья! – с мольбой в голосе просил Кейст.
Глаза короля смотрели с надеждой на внимавших ему богов.
– Я давно говорил, что надо закрыть проход! – проворчал коренастый.
– Сам видишь смертные прутся как к себе домой, пора, это заканчивать!
Его спутники закивали в знак согласия. Старик строго посмотрел на коренастого и тихо проговорил.
– Авор, не тебе решать, что должно быть открытым, а что должно закрыть. Проходами ведаю я, а твоя забота защита нашего народа, вот и занимайся своим делом. Как мне помниться в последней войне мы едва не потеряли наш мир. Твое рвение пригодилось бы нам в ту пору куда как больше, чем сегодня.
Мощная тело Авора сжалась, уверенность словно испарилась. Силач растерянно заморгал глазами, гнев обильно окрасил открытые части тела красным.
– Но мы и впрямь не должны решать проблемы смертных – капризно протянула блондинка, слегка коснувшись плеча Авора.
Силач благодарно посмотрел на девушку, напряжение спало.
– Випул, зачем ты нас здесь собрал? Все ради очередного глупца, попавшего в сети Инвентов? Ему не первому, и не последнему придется нести это бремя – прожурчала рыжая, с интересом разглядывая Кейста.
Грациозное тело тем временем опустилось подле Того, зверь раздраженно заворчал. Не обращая на него внимание, рыжая положила голову на колени старика, зеленные глаза женщины взрывали чувственность Кейста.
– Дальчи ты права. Мы не должны решать проблемы смертных, но иногда приходиться, мой ангел смерти! – с раздражением проговорил Випул. – Твои коллеги рекрутируют все больше сторонников, это становиться опасно, как бы не дошло до новой войны…
– Не называй их моими коллегами! Инвенты само зло, а я… я вынуждена заниматься этим! – взвилась Дальчи. – А война невозможна! – продолжала отчитывать Випула белокурая девушка. – У них нет знака, они завязли в Менантре, люди оказались им не по зубам!
– Я думаю Дальчи права!!! – прорычал гривастый.
– Тебе думать не положено Хурукам, ты здесь для полноты картины, а не для принятия решений! – осек гривастого великана старик.
– Я твой карающий меч, что бы ты делал без меня? – возмутился гривастый.
– Чтобы делал? Наверное, строил бы миры, миры в которых вы процветаете…
– Ну зачем Випул? Не обижай, нашего карателя. Мы все что-то приносим в общее благо. Ты строишь миры, я их населяю, Хурукам карает, каждый из нас несет посильную службу – почти обиженно прожурчала рыжая, но даже обида в ее голосе звучала сладчайшей мелодией.
– Ну полно те Ламина, я же не умоляю ваш вклад в общее дело, но согласитесь мы не можем оставаться в стороне, когда так много стоит на кону – примирительно проскрипел Випул, на лицо старика вернулась доброжелательная улыбка.
Длинный, с огромными, печальными глазами, скрестив руки на груди наблюдал за происходящим, не вступая в перепалку.
– Ну, а ты что скажешь Бустиа? – повернувшись к длинному спросил Випул.
– Если тебя интересует мое мнение. То я, пожалуй, соглашусь с тобой! Мы слишком успокоились и пустили все на самотек. Думаю, ты прав насчет Инвентов! Они слишком активно взялись за поиски Оредо. И если им будет сопутствовать удача, нас ждет много неожиданностей.
– Мне кажется, или в самом деле, кто-то не сумел покончить с этим назойливым Даадом, даже используя своего куари? – ядовито спросил Випул, пренебрежительный взгляд старика скользнул по Дальчи.
Девушка зарделась, но промолчала, от досады прикусив пухлую губку.
– Отец ты не справедлив к ней – вступилась рыжая за девчушку. – Ты ведь сам знаешь, что он такое!
– Знаю, но мне их семейка уже поперек горла! Его папаша, мясник…! – возмутился Випул.
– Чарда Ореда, был великий воин, сынок ему и в подметки не годиться – с уважением проговорил Авор.
– Я о том и говорю, что даже в подметки не годится, а укокошил куари Дальчи! Если так пойдет и дальше, то нас ждет печальный конец… А, ведь у нас в руках был знак. И снова упустили – старик раздраженно хлопнул себя по колену, тварь повела на него испуганными глазами.
– Она не виновата – вступился за Дальчи Хурукам.
– Если бы не способности этого червяка, его давно бы уже не было в живых – рычал гривастый.
– Как воин он слаб, но способность изгонять… Таких мощных, я ни разу не встречал. Интересно было бы его увидеть в деле. Ну да ладно, что теперь сокрушаться по прошедшему, надо думать, что делать с этим дальше. Знать бы, где искать этого везунчика – вмешался Бустия.
– Говорят сейчас он носит имя Родриго Амадо – отозвался Авор.
– Так почему, он еще не найден? Имя половина пути – серьезно глядя на воина произнес Випул.
Авор покраснел гуще прежнего, могучая грудь тяжело вздымалась, стремясь смирить всепоглощающий гнев военачальника Андланда.
– Эльфы слишком поздно сообщили. Даад к тому моменту уже потерял место коннетабля, и исчез на просторах Фанариона – нехотя ответил Бустия. – Похоже наши подопечные решили использовать его в своих целях, но все вышло не так как планировалось. Амадо сейчас самый разыскиваемый преступник Эманторана – завершил длинный с печальными глазами.
– Он в Иргаме – тихо произнес Кейст, его голос и без того слабый, пресекся, под стальным взглядом голубых глаз Дальчи.
Даже почти мертвое сердце короля, сжалось под мертвящим взглядом жнеца жизней.
– Откуда ты это знаешь? – прервал повисшее молчание старик, его молодые глаза лихорадочно заблестели.
– Он там уже много лет, на службе у короля Рибигуда!
– Так! Значит невозможно найти? Пропал как сквозь землю? – старик нажал, что-то на своей руке и громко произнес.
– Гурда порадуй нас своим присутствием! Будь любезен! – ласково произнес Випул.
Воздух затрепетал и в помещении возник многорукий юноша, с орлиными крыльями за спиной. Его голову украшал гордо изогнутый клюв хищной птицы, Гурда принюхался к воздуху, и птичьи глаза сверкнули на старика.
– Зачем ты меня звал, Отец? – раздался пронзительный клекот Гурда.
– Да вот, заешь ли я нашел для тебя нашего любимца… Оредо! – сбавив тон съязвил старик.
– Как интересно? И где же?
– В Иргаме у Рибигуда! Так значит нет на земле, а посмотреть под землей, ума не хватило?!!! – почти заорал Випул.
– Ты знаешь Отец у нас договор с Хозяйкой! Верх наш, а нутро осталось за ней… – гневно заклекотал Гурда.
Старик вскочил с места, оттолкнув в раздражении Ламину, и закричал, обращаясь к собравшимся.
– Я дал вам жизнь, я спас вас от Менантра, и что в благодарность?! Нежелание, лень, не можете найти маленького человечка!!! Это же бледное подобие отца!!! Он слаб, глуп и труслив!!! И вы, зовущие себя богами не можете покончить с таким червем!!! Вам, наверное, кажется, что старик преувеличивает опасность, так советую вспомнить, а тем, кто не застал войну с Менантром, ознакомиться, что эти свиньи сделали с Андландом, когда сумели пролезть в наш мир из своей помойки – Випул устало сел на табурет, рука старика нервно прошлась по гриве питомца.
– Плевать я хотел на договор с Ками, сейчас на кону наша безопасность! А если старуха встанет у меня на пути, я покончу с ней, как и со многими до нее, поэтому твои отговорки меня не тронут – он уперся взглядом в Гурда.
– Думаю не надо объяснять, что делать? – устало спросил старик, блестя молодыми глазами на соплеменников.
Хлопнув крыльями Гурда, растворился, увлекая за собой Хурукама. Дальчи исчезла еще раньше, только напуганная Ламина, продолжала сидеть на земле подле ног разгневанного Випула.
– Как же тяжело с упрямцами, наделенными волей и амбициями! Лишь ты мой друг, верный и неподкупный никогда меня не подводишь – старик почесал Того за ухом. Зверь с благодарностью лизнул руку хозяина.
– Что же, нам пора. Фисал закрой проход, да пошевеливайся, у нас сегодня еще уйма дел – слуга засуетился подле старика. Випул раздраженно отмахнулся рукой и тяжело поднявшись с табурета направился к проходу, Того последовал за ним.
– А с этим, что делать? – прозвучал фальцет молодого слуги.
– Ах, да! Совсем забыл! – проворчал Випул, оборачиваясь к Кейсту.
– А тебе слуга Инвентов, мы помочь не можем. Твой дар уйдет вместе с твоей жизнью. Я могу сделать тебя бесплотным, но ты все равно будешь стремиться к тьме. Поэтому лучше будет если ты выберешь сам, жить и стать воплощением зла, или умереть, но на своих условиях!
***
Зверь, как и прежде, быстро довел путников до Иргама, проведя беглецов охотничьими тропами глубинных хищников. В доме Довардов, заговорщики узнали, что Даност оказался на пороге грандиозной войны. Полчища орков поднялись с глубин, ведомые древними чудовищами, они приближались к столице королевства.
Чуть позе стали приходить новости одна другой страшнее, а потом наступила тишина. Несколько недель вести из Даноста не доходили до Иргама, пока в сторону соседа не отправилась группа разведчиков, их донесение, привело в движение все королевство.
Территория соседа вплоть до Танорта кишела орками, несколько раз разведчики вступали в бой с небольшими отрядами противника. Один из отрядов даже привели за собой к границам Иргама.
Во дворце Рибигуда состоялся сбор командующих, на который пригласили и Амадо. Суть повестки оказалась до крайности проста. Помогать соседу или оставить ситуацию как есть, ожидая развязки. Глава Королевского совета Сумми Кальт высказался за начало военных действий, упирая на то, что после падения Даноста орки придут в Иргам. Его поддержали воеводы Пал Руки, и Край Дирс. Против вмешательства выступили старейшие аристократические семьи Иргама Скирсы, Утланды, Тиворы, и Хьюмы, они не желали спасать врага, всего несколько лет назад подло напавшего на них.
Рибигуд задумчиво смотрел перед собой, король оказался в затруднительном положении. Отказ аристократии, лишал его двух третей войска. Начать войну с тем, что осталось король не мог, а потребовать от всех этих Бурстов, Лэвов, Дувов, Хьюмов, Тиворов, Скирсов и остальных родов монарх не имел морального права. Требовался особый аргумент, что-то, что могло сподвигнуть гордую аристократию помочь бесчестному соседу.
В какой-то момент ситуация накалилась до предела, воеводы принялись обвинять аристократов в трусости. Король остановил спор решительным жестом, и сделал знак Родриго, приглашая человека высказаться. Некоторые родовитые гномы подняли ропот, но тяжелый взгляд короля тут же утихомирил бузотеров.
– Говори Амадо! – приказал Рибигуд.
Немного помолчав человек произнес.
– Все, что сегодня прозвучало из ваших уст, самые уважаемые жители Иргама, справедливо. С одной стороны, нельзя оставаться в стороне, когда общий враг крушит королевство соседа. С другой стороны, можно понять и тех, кто искренне считает Даност врагом, причем подлым врагом. Все говорившие здесь исходят из своих убеждений и интересов. Только ваш король вынужден думать о королевстве, как отец думает о своих чадах.
Выбор короля очень тяжел, как стратег монарх понимает необходимость войны, как правитель не желает раскола в своем доме. Единственный не заинтересованный на этом собрании, это чужак, что сейчас говорит с вами. Я смотрю на происходящее со стороны, с холодной головой, и вижу необходимость скорейшего вступления в войну. В тоже время между Даностом и Иргамом накопилось немало взаимных обид, но вина тому игры Торговой палаты, что узурпировала власть в древнем королевстве.
– К чему ты ведешь, человек? – грубо прервал речь Родриго, хриплый голос Сумми Кальта.
– Я предлагаю вернуть трон Даноста, законному наследнику!
– Но род Даина Скупого пресекся! Погибли все его сыновья! Кто же сможет предъявить права на престол? – язвительно спросил Сумми, темные глаза гнома, неприятно сощурились, пытаясь заглянуть в мысли человека.
– Почему же, пресекся? Один потомок славного рода Валлана еще жив.
– И где же он? – едва сдерживая волнение выкрикнул Сумми, оглядывая собравшихся в зале. – Ты нарочно нас водишь за нос, стремишься толкнуть в авантюру, посадив на трон самозванца…
– Что-то я не пойму Сумми, недавно ты выступал за военную помощь Даносту, сейчас противишься тому же! – произнес Рибигуд сурово глядя на советника.
В один миг Сумми сник, и скривив губы, промолвил.
– Я, как и прежде остаюсь сторонником войны, но считаю, что надо помогать законной власти, а не ставить на царство самозванца. Мы его не знаем и посадив на трон чужака, уже завтра можем получить нового врага.
– Бедный Сумми, вечно ты видишь только плохое! – рассмеялся король. – Не беспокойся, наш наследник настоящий! – в зал вошел Торн, блистая золотом доспеха.
Аристократы обступили воскресшего потомка древнего королевского рода. Сумми недовольно хмурясь скрылся за спинами воинов.
Рибигуд удовлетворенно улыбнулся, долгие годы правления прошли не зря, они научили монарха понимать своих подданных, и умело манипулировать их слабостями. Гордые гномы готовы наказать предателей, и пожертвуют своими жизнями, чтобы вернуть трон законному правителю Даноста. Потому что аристократ это, не какой-нибудь простолюдин или барыга из Торговой палаты, аристократ живет честью и никогда не оставит в беде равного.

Часть 3
Мир Кейста рухнул, ум отказывался верить в услышанное. Руки короля безвольно повисли вдоль тела, а ноги подогнулись, он стоял на коленях, не обращая внимания на исчезающих богов. Умереть или стать зверем, вот и весь выбор, что ему оставили. Нет, он с этим не согласен. Он будет бороться и все равно избавиться от проклятья.
Одурь прошла, реальность постепенно возвращалась, до слуха донеслись быстрые шаги людей.
Кейста хватились и отправили на поиски отряд стражников. Спустя час они наткнулись на блики, разрезавшие непроглядную тьму заброшенных галерей подземелья.
Король равнодушно осмотрелся, без прохода комната казалась совсем другой, рваные полосы света бестактно ворвались в помещение. Это факелы, как в тумане подумал Кейст. Свет скорее мешал ему ощущать происходящее вокруг, чем освещал пустую келью.
Факел затрещал прямо за спиной монарха, слух оглушил нестерпимо громкий топот солдатских сапог, как будто табун лошадей пронесся в его голове. Стражи скрутили равнодушного Кейста и поволокли к выходу, назад в обитель.
Неестественно вывернутые руки ломило в плечевых суставах, но короля боль совсем не беспокоила, его значительно больше мучила неотвязная мысль о проклятой судьбе. Из марева выплыло лицо Мокрогубого Сани, местного мастера пыток. Сбоку послышалось монотонный бубнеж аббата, смысл нескончаемой речи постоянно ускользал от сознания Кейста.
Собрав последние остатки воли, король постарался уловить хоть какую-то ниточку смысла в обильном потоке вопросов, что сыпались из уст Адамия Назарио. Голос смолк и из сумрака выплыла довольно ухмыляющаяся рожа Сани. Внизу что-то зашипело, тело выгнулось, по нервам прошла жгучая, доводящая до тошноты боль. В глазах поплыло, мышцы живота свела судорога, в плечах хрустнуло, и все ушло в черноту. Яркий свет ударил по глазам, вырвав короля из забытья, и сразу же вернув боль, она словно обрушилась на него, болело все и везде. Он попытался зажмуриться, но не смог, боль резанула глаза.
– Веки! Куда делись веки? С нарастающим ужасом подумал Кейст, его сознание охватила паника, мысли метались как птицы, пойманные в силки.
– Что вы… сделали… с глазами? – запинаясь спросил Кейст.
Снова забубнил голос аббата.
– Наконец-то, вы, наш не состоявшийся брат, соблаговолили заговорить с нами! А я уж решил, что мы так и не сможем найти путь к вашей заблудшей душе. Видите ли, непослушный вы наш брат, я не люблю подобных мер, но вы нам не оставили выбора. Отвечай! Зачем ты спускался в катакомбы?
– Из любопытства – устало отозвался Кейст.
– Не лги мне сын мой! – угрожающе предостерег короля нудный голос аббата.
– Я… Я не лгу…
– Да ладно, даже крестьяне знают легенды о местных катакомбах и о зле, что там обитает. А уж послушник, живущий среди братии, не может не знать о последствиях, что ждут его в случае сношения с нечистым. Вот ведь и святой Доминго, стал святым борясь с мороком, что навел на него нечистый Агар. Так зачем ты пошел в логово врага человеческого?
– Я не знал…
Лицо Сани расплылось в мерзкой улыбке. Рука аббата сделал едва приметный знак, которого Кейст не видел, и палач вынул раскаленные щипцы из жаровни, быстрым, уверенным движением он разорвал одну ноздрю, завоняло паленной плотью. Кейст орал как бешенный, за первой последовала вторая, потом губы, от боли король вновь потерял сознание.
На третьи сутки допроса, Сани славно потрудился, лишив Кейста лица, и большинства зубов. Иссохшее тело, изуродованное каленными щипцами, белело торчащими ребрами, что выпирали сквозь сорванную плоть. Пальца рук превратились в месиво, и беспомощно свисали с кистей. Переломы не приносили боли, в отличие от огня и каленного железа, что вызывали жестокие приступы паники у Кейста.
Ежедневно в комнату для допросов приходила комиссия во главе с аббатом Назарио, и под скрип пера местного писаря вела дознание.
– Твое упорство в неверии, ни к чему не приведет. Тебе придется признать свою вину и покаяться. Мы уже третий день пытаемся добиться от тебя смирения, но ты остаешься глух к нашей доброте. Поэтому я принял решение поместить тебя в футляр, на десять дней, а после решим, что с тобой делать – равнодушно пробубнил аббат.
Негнущееся, измученное тело сняли с дыбы, и оттащили к стене, в которой располагалась ниша, едва дававшая возможность поместить человека стоя. Секунду спустя перед носом короля захлопнулась дверь, плотно прижавшая тело к противоположной стене. Темнота поглотила Кейста, время исчезло, он не мог определить сколько прошло дней, но боль ушла, и тело наполнилось силой. Иногда открывалось маленькое окошко напротив его лица, сквозь которое протискивалась губка, пропитанная влагой. Сухие, растрескавшиеся губы короля жадно впивались в нее, высасывая живительную влагу.
Дверь распахнулась неожиданно, Кейст выпал на руки подручных палача, тело казалось деревянным, и непослушным. Его оттащили на середину пыточной, и усадили на деревянный чурбан. Напротив, восседала комиссия и с ней творилось, что-то странное. Изумленно выпучив глаза, писарь шептал защитный гимн, а члены комиссии возбужденно затараторили на старо эльфийском. Сани обошел Кейста кругом, точно пытаясь что-то найти. Подручные с не скрываемым ужасом жались к стенам тесной комнаты. Наконец гул стих, аббат махнул палачу, и Кейста быстро заковали в цепи.
Адамий тяжело вздохнул и нервно дернув плечом, произнес.
– Вот и ответ на все наши вопросы. Десять дней показали, что ты искал в подземелье. Видно, сильно ты увяз в своем служении нечистому, раз он так заботиться о здравии твоего тела.
– Что? – удивился Кейст.
Перед ним поставили лохань с водой, король удивленно уставился на аббата.
– Сам посмотри! – произнес Адамий.
Взглянув на гладь воды, Кейст оторопел. Из темной глубины на него смотрело скелетированное лицо, ткани и зубы вернулись на место, но вместо ровных человеческих, рот наполняли острые клыки, желтевшие между ссохшимися губами. Он провел вновь обретенными пальцами по лицу, точно пытаясь удостовериться в том, что отражение его не обмануло.
– Что… Что это такое? – изумленно отпрянул от лохани король. – Я окончательно стал монстром… Я чудовище… Я живой мертвец… – беспорядочно замелькали в голове монарха испуганные мысли.
– Это происки нечистого, которому ты продал душу, отступник Кейст.
Ты нарушил клятву, данную его Святейшеству, а посему, комиссия монастыря святого Доминго, обвиняет тебя как клятвопреступника и чернокнижника. Далее твое дело передается в муниципалитет Эльена! – аббат громко стукнул деревянным молотком по наковаленке, и комиссия поднялась с мест.
– Да, чуть не забыл – вновь забубнил пресный голос аббата. – Комиссия решила, также допросить твою дочь, на предмет сношения с Агаром. Ведь только глухой не слышал о странном порождении, что извергло ее чрево. Так, что очень может быть, что немного погодя вы с ней встретитесь, на площади Церемоний.
Аббат зло улыбнулся, и тут же позабыв о Кейсте повернулся к одному из секретарей, переключившись на обсуждение хозяйственных вопросов. Короля подняли на ноги, на голову ему накинули мешок, и подхватив под мышки поволокли прочь из пыточной. В общей болтовне никто не услышал звона лопнувшей цепи, которая скрепляла руки Кейста. С глухим стуком, напоминающим удар спелого яблока о стену, отлетели подручные Мокрогубого Сани. От удара, их тела сделались мягкими как тряпичные куклы и неуклюже упали на пол. В пыточной повисла тишина, Сани выхватил раскаленный прут из жаровни, и попытался ударить короля, рассчитывая, что Кейст ничего не видит пока его голову покрывает мешок. Палач ошибся, через секунду прут с шипением остывал в его проломленной грудной клетке.
В помещении началась паника, удары, стоны и вновь тяжелые удары, четверть часа спустя наступила тишина.
Судорожно сжатая рука короля медленно разжалась, Кейст удивленно разглядывал раздавленное человеческое сердце. Он поискал глазами отверстие, откуда секундой ранее вырвал его. Тело аббата лежало на пюпитре писаря, в развороченной грудной клетке, зияла темно красная дыра. С нескрываемым отвращением, король отшвырнул сердце, помедлив немного, он опустился на чурбан, и обхватил голову руками.
***
Распахнутые врата встретили армию Иргама чернотой, притаившейся за каменными створами. Кругом лежали тела поверженных гномов, орков, гоблинов. В городе, вопреки ожиданию, жителей не оказалось. Разграбленные дома остались без хозяев задолго до прихода завоевателей. Город защищал гарнизон, и судя по количеству погибших орков, гномы заставили врага дорого заплатить за Риен. Обходя завалы, образовавшиеся на улицах, Амадо с трудом добрался до Золотого Рока. В первое мгновение он не мог поверить тому, что предстало его глазам. Золото, повсюду золото, золотые полы, стены домов, золотые статуи гномов и орков, много, очень много золотых орков и гоблинов.
За призрачной пеленой царил мир, и покой. Пели птицы, шелестел золотой лес и травы, что-то огромное закрывало проход в мир мудрого Пурана. Подойдя ближе Амадо разглядел, что перед ним стоит статуя древнего, огромное тело пыталось протиснуться в проход ведущий в Софос. Страшный оскал монстра говорил о муках, что испытал древний попав в золотой капкан. Три пары рук все еще напряженные, застыли в попытке раздвинуть узкий проход.
– Что тут случилось? – изумленно выдохнул Хельм.
Торн молчал, настороженно оглядываясь по сторонам.
– Что-то разбудило мудрых – ответил Амадо. – Похоже Пуран слишком хорошо знаком с древними.
– Древние? Это же сказки – удивился Торн.
– Он настоящий – Родриго указал на огромную статую, уставившую несколько рядов глаз в красный закат Софоса.
– Кто они? Их много? – посыпались вопросы.
Родриго терпеливо удовлетворил любопытство гномов. Рассказ человека поверг воинов в уныние. Видя такое дело, человек посоветовал не посвящать остальных в то, что они узнали, на том и сошлись.
Следующие несколько дней произвели еще более удручающее впечатление. Везде по пути к Танорту, встречались лишь брошенные жителями города и поселения. Бежали в спешке, спасали жизни, а не имущество, вещи почти все остались на месте. Несколько раз пришлось вступать в бой с оркскими заставами, и гарнизонами занятых городов. Ближе к столице Даноста стали доноситься глухие удары, казалось, огромные молоты разбивают горную породу, тяжело сотрясая недра горы.
– Впереди идет бой – проговорил Хельм.
– Похоже еще только ворота штурмуют – ответил Торн.
– Главное успеть. Нам еще день перехода – вмешался Амадо.
– День продержатся – уверенно проговорил Торн.
Вскоре послышались барабаны, и гул множества голосов, доносившиеся звуки говорили о том, что начался штурм Танорта.
Рибигуд разбил войско на три колонны, каждая из которых пошла своим проходом, чтобы выйти в тыл врага по всей линии фронта. Орки сейчас стояли под стенами Танорта, в огромной пещере, что предваряла вход в столицу гномов. В мирное время здесь располагался Большой рынок, с торговыми рядами и площадь Тарма. На площадь легендарного Тарма, и стремились войска Иргама. Для выполнения задачи требовалось слаженность и быстрота. Во главе армий встали сам Рибигуд, Торн, и старший сын короля Вильгот, в помощь королю Даноста придали Амадо.
Вернувшаяся разведка рассказала о полчищах орков и гоблинов, которые привели с собой, похожих на горы, огров и страшных чудовищ из недр Тенафара.
– Ворота города вот-вот должны пасть, но Танорт еще держится – рассказывал молодой воин.
Полученные известия заставили войска ускорить шаг. Уже на подходах к столице Даноста, по коридорам прошел глубокий звук столичного колокола. Один удар, второй, третий. Гномы застыли на месте, слушая весть о гибели последнего оплота соседей.
Прозвучала команда, и колонны прибавили шагу, на суровых лицах гномов читалась решимость либо погибнуть, либо победить врага.
– Похоже Танорту конец – грустно произнес Эл Бурст, по кличке Большой Эл, прозванный так из-за бочкообразного живота.
Амадо посмотрел на него и вышел вперед, задавая тем движения. У выхода из галереи замаячили огни, послышалась гортанная речь орков. Не сбавляя темп войска, смяли заставу, перекрывшую выход к городу. Рекой сверкающей сталью, гномы вливались в гигантскую пещеру, оказываясь в тылу врага, завязшего в битве с войском Даноста.
Сбоку послышались крики и звон оружия, из соседнего прохода вырвались войска Вильгота, а чуть погодя и армия Рибигуда.
Удары с тыла привели орков в замешательство, они начали отступать к воротам Танорта, из города навстречу войскам Иргама потекли нескончаемым потоком защитники столицы. Зажатые с двух сторон орки дрогнули и побежали, в то время как огромные огры ворвались в ряды гномов круша стройные ряды копейщиков. Следом пришли древние, под ударами чудовищ гномы разлетались в разные стороны, теряя десятки товарищей разом.
Орки перестроились и вновь вступили в бой, Амадо как сумасшедший метался среди врагов, вызывая ужас у жестокого врага. Что-то ударило в пол, окатив человека градом из щебня, скосив глаза Родриго увидел огромную дубину, которая тут же ушла наверх, поднимаясь для нового удара. Вечерняя звезда блеснула, врезаясь в массивную ногу огра, оставив в месте удара глубокую рану, булава ушла на колено второй ноги. Великан, дрожа, оступился на подкосившихся ногах, и неловко упал на живот, едва не похоронив под собой человека. Мощные руки зашарили в поисках обидчика, но булава стремительно опустилась на череп гиганта. Раздался громкий хруст, вздрогнув, тело огра судорожно вытянулось, впереди показался древний. Тяжелый шаг слоновьих ног, сотрясал землю, хобот гневно задирался кверху, обнажая острые бивни, нацеленные на человека. Толстые пальцы сжимали обломок колоны, взмах, еще один, человек успел увернуться от каменной дубины. Глаза чудовища налились гневом, пена хлопьями срывалась с ощеренной пасти. Ловко зайдя в тыл врага, Амадо нанес удар, Вечерняя звезда, мелодично звякнув отскочила от тела монстра, словно от базальтовой скалы. С натужным гулом над головой пронесся обломок колонны.
Торн заметил, как мимо пронеслось что-то огромное, навалившиеся на короля орки отвлекли внимание, раздался крик. Звук пронесся над полем битвы, вызывая ужас и трепет у каждого кто его слышал. В нем соединились отчаяние, боль и страх. Орки и гномы застыли, испуганно высматривая что-то у входа на площадь Тарма. Повернувшись на крик, Торн увидел, как один из тех, кого орки звали богом, упал на колени перед рыцарем в золотистом доспехе. Огромное тело чудовища смотрелась жалко на фоне человека, в котором король с удивлением узнал Родриго. Шлем исчез, оставив без защиты голову рыцаря, такая беспечность смотрелась странно среди только, что пылавшей битвы.
Древний застыл не в силах отвести взгляд от Амадо, время от времени из груди чудовища вырывались вопли бессилия и гнева. Неожиданно крик прервался и гигант рухнул к ногам маленького человека.
Тишина, повисшая над полем сражения, неестественно затянулась, минуту назад гремевшая битва прекратилась. В рядах орков началась паника, они массово побежали с поля боя, бросая оружие и стремясь как можно быстрее скрыться в темноте подземелий.
Оставив бой, древние обступили человека, внимательно разглядывая того, кто бросил вызов Эласмозару. Торн потерял из виду Амадо, древние боги скрыли его, встав плотным кольцом вокруг рыцаря. Затем они развернулись и медленно ушли в темные тоннели, туда, где спал мертвый город Ровалд. Гномы молча смотрели вслед уходящим чудовищам не осмеливаясь преследовать грозного противника.
***
Даност принял возвращение короля с восторгом. Жители практически всего королевства видели доблесть Торна сына Даина Скупого. В трудный час, когда королевство оказалось на грани гибели наследник престола привел помощь, и спас своих подданных. В такой ситуации Торговой палате ничего не оставалось как признать притязания Торна, и подчиниться его монаршей воле.
На свою беду, Торн, оказался глух к советам тех, кто предлагал молодому королю провести тщательное расследование смерти отца и братьев, и по итогам показательно наказать виновных. Немного погодя в Танорт вернулись Доварды, острая нужда легла тяжелым бременем на жителей разрушенного королевства, требовались деньги, много денег. Верный своему слову Рибигуд вернулся в Иргам, с этого момента Даност мог рассчитывать только на свои силы, что также требовало денег. Торговля замерла, налоги, разложенные на богатейшие торговые дома, не могли наполнить казну. Купцы, ссылаясь на убытки и разруху вносили слишком маленькие суммы. Несмотря на отсутствие средств, бывшие члены Торговой палаты всегда находили нужные суммы для займа его величеству. Оставалось золото Риена, но оно лежало мертвым грузом, его добычу еще только предстояло возобновить.
Уже битый час Крамвуд ожидал аудиенции его величества. Король Торн, слишком занятый проблемами защиты границ государства, все свободное время проводил, совещаясь с воеводами. В зале ожидания старый Довард оказался не один, напротив плотной группкой стояли купцы первой гильдии, некогда входившие в Торговую палату. Наделенные в свое время огромной властью, теперь всесильные владыки Даноста ожидали, пока король соизволит принять их. От группы отделился коренастый гном, с особенно волосатым и уродливым лицом, ядовито улыбаясь он не спешно подошел к Крамвуду.
– Приветствую тебя Довард. Что, аудиенции ждешь? – спросил гном с насмешкой в голосе.
– Да Тули, жду – сухо ответил Крамвуд, стараясь не смотреть в глаза собеседнику.
– Старый король тоже любил тебя, вернее твою сноху! Кстати, как она? Жива ли? – притворно любезно спросил Тули, не обращая внимания на сухость Доварда.
– Все в порядке. Зачем ты ко мне подошел Тули? Что тебе надо?
– Мне? Абсолютно ничего, мои коллеги просили тебе передать. Все всегда возвращается. Это уже было. Может случиться так, что будет и то, что последовало за этим…
– Передай своим коллегам, меня не пугают перемены. Нынче я готов к переменам, и встречу их достойно! – вспылил Крамвуд.
В голове старика всплыли воспоминания разрушенного дома, и чувства, что пробудила в душе мысль об угрозе жизни любимой супруги.
– Так и передам. Твои слова мы запомним, смотри не пожалей о том, что сегодня сказал.
Зло улыбнувшись Тули, быстро отошел к своим, и они, что-то бурно принялись обсуждать, время от времени гневно поглядывая на Доварда.
В приемной короля оказалось неожиданно пусто и темно, горела лишь лампа на столе, освещая осунувшееся лицо Торна. Довард невольно сравнил это помещение с тем, что ему приходилось видеть при старом короле, и тут же устыдился своих мыслей.
– Приветствую тебя Довард, что привело тебя в мои покои! Если желание выразить верноподданнические настроения, то не стоит, я помню тех, кто остался верен моему отцу!
– Простите Ваше Величество, к Вам меня привело совсем иное дело! – с поклоном ответил Довард Старший.
– Тогда говори, я слушаю.
– Дело в том, что мы с вашим отцом, имели очень близкое знакомство, можно сказать дружбу…
– Да мне рассказывали. Вам нужна помощь? – нетерпеливо прервал его Торн.
– Нет Ваше Величество, я пришел не просить. Я пришел вернуть.
– Что вернуть? О чем ты?
– У меня Ваше Величество казна вашего отца. Перед смертью, старый король велел мне сокрыть богатства Даноста.
– Но почему?
– Не знаю сир, возможно стариковские причуды, а может быть предчувствие трагедии заставили его так поступить. Но вот, что я знаю точно, что казна цела. И я готов вернуть ее законному королю.
– И где она?
– Все Ваше Величество спрятано в королевских усыпальницах, в Зале Скорби. Я проведу.
– Да! Лишний раз убеждаюсь, как я ошибался по поводу отца. Умел он подобрать приближенных. Если то, что ты говоришь правда, я дам тебе вечное право добычи, и торговли золотом Риена. Такие купцы мне нужны. Да и потомки твои достойны отца. Вон как Хельм бился с орками, только головы летели. Я велю к вечеру приготовить сокровищницу, а ты пока подготовь все необходимое для перевозки золота в дворцовую казну.
***
Колокол возвестил о жутком происшествии в монастыре. За беглецами отправилась экспедиция. Помимо рыцарей в облаве приняли участие жители окрестных деревень. Они шли длинной цепочкой, с шумом прочесывая местность, проверяя потаенные места, где мог бы спрятаться коронованный беглец со своей дочерью. Старая кирха с провалившейся крышей, надежно сохранила отца и дочь от непогоды, но не от глаз назойливых селян.
Кровавый ручеек весело подтек под ноги Жоржа, седьмые сутки они всей деревней искали двух беглецов. Как сказал отец Камф, пособников Агара, принесших в жертву нечистому, их аббата.
Такое осквернение не могло быть прощено. Убийство священнослужителя в стенах божьего храма, большего святотатства и придумать нельзя. К тому же за головы убийц давали четыре сотни золотых монет. Таких денег отродясь не водилось в карманах селян.
Должно быть жрецы сильно обозлились, раз такие деньги сулят за их поимку. Так себя подбадривал Тощий Жорж, но внутри все равно словно кошки скребли. Ватные ноги и постоянно беспокоящий живот предупреждали селянина от участия в общей вакханалии. Неподалеку зазвенел металл котелков, мимо прошла группа селян из Гадина, соседнего села, они задорно посмотрели на Жоржа и крикнув ему чтобы он поворачивал домой пошли дальше. Наглость Гадинцев возмутила Жоржа, все-таки он как ни как мастер столяр, человек по всем правилам уважаемый, пусть даже и в соседнем селе. Еще не поймали, а уже насмехаются, дать бы им по наглым рожам, да слишком их много.
– Откуда кровь в луже? – Жорж отправился в поисках истока ручейка, несущего кровавый след.
Пройдя с сотню метров, столяр продрался через куст ежевики, и уперся в полуразрушенную стену, сложенную из красного кирпича. Он поднял голову над ним возвышался шпиль заброшенной кирхи. Жорж пролез в пролом стены, и оказался среди засохших деревьев, вероятно когда-то составлявших церковный сад. Яблоневые стволы зловеще скривились над обрушившейся постройкой. Кровавый ручей тонкой полоской пролегал меж остовов деревьев, приглашая столяра проследовать внутрь зловещей кирхи. Жорж сглотнул слюну, постоял немного, нерешительно переминаясь с ноги на ногу, пока жадность не победила природное чутье, вопившее в его сознании о неминуемой смерти. Столяр ничего не понял, глухо застонав Жорж осел при входе, его голова повисла на сломанной шее, а изо рта и ушей хлынула кровь.
– Сегодня ночью пойдем дальше, тут больше нельзя задерживаться иначе нас найдут.
– Нам надо спешить, папа! Меня вырвали из кровати! Я даже не успела с ним попрощаться! – Катарина заплакала, отец подошел к дочери и приобняв за плечи попытался успокоить.
– Не плачь Кати, у кастрата не хватит влияния, чтобы убить наследника двух престолов. Такому никто не позволит свершиться, у всех есть наследники и сторонние претенденты на трон.
– Отец, что с нами происходит?
– Кати, я стал чудовищем. По своей глупости… И тебя сделал такой же… Я боялся, что ты уйдешь… Как твоя мать. Ради тебя и моего внука, я верну нам трон Караманта – девушка покачала головой, давая понять, что она разделяет чувства отца.
Она, не отрываясь смотрела в его лицо, силясь понять, о чем Кейст умалчивает. Затем взгляд Катарины упал на растерзанные тела, тех несчастных, что нашли их убежище, плечи девушки зябко повело.

Часть 4
Страшный грохот разбудил Катарину, вокруг, что-то постоянно перебегало с места на место. В разинутый проход церкви ворвались несколько человек, они тыкали рогатинами в Кейста, стараясь загнать короля вглубь помещения. В разбитое окно запрыгнуло еще несколько селян, секунду спустя простолюдины полезли со всех щелей, напоминая коричневой одеждой копошащихся тараканов. Катарина вжалась в угол, по правую сторону от жертвенника.
Рогатины били мимо, Кейст опрокинул одного из нападавших, и выхватил его дубину. С противным свистом оружие скользнуло по рогатинам, ломая копья, второй удар пришелся на головы смельчаков, подошедших слишком близко, кровь охотников оросила замшелые стены святого дома.
Катарина забилась в своем углу, и на девушку никто не обращал внимания. Она видела, как один шустрый паренек, оказавшись позади Кейста вонзил рогатину ему под лопатку. Король выгнулся и попытался повернуться, но паренек ловко разворачивал рогатину не давая достать себя. В живот Кейста вонзились вилы, сверху в голову ударил тяжелый окованный железом цеп. Черная кровь брызнула, окропив лица убийц. Острые зубья вил методично вонзались в живот короля, оставляя глубокие раны. Сверху накинули сеть, и стянув тугим узлом скрутили агонизирующее тело Кейста. Король застыл, но простолюдины продолжали наносить удары по телу ненавистного некроманта. Подошел дюжий молодец, тяжело размахнувшись нанес удар огромным мотом, в сети громко хрустнуло.
Из угла послышался вскрик, селяне застыли, удивлено глядя на Катарину. Парень отложил молот и направился к девушке, под рубахой заиграли бугры мышц, а из-под низких надбровных дуг похотливо заблестели пустые глаза мужлана. За ним потянулись остальные. Ткань платья легко треснула под напором огромных рук детины, послышалось шумное дыхание и возня борьбы. Словно тряпичную куклу детина швырнул Катарину на пол, одновременно срывая остатки одежды.
Черные как смоль, глаза Катарины, загорелись жутким, замогильным огнем. Детина отступил на шаг, отстранив мощной фигурой остальных, его руки пытались от чего-то отмахнуться. К удивлению селян, Катарина не плакала и не кричала, обнаженная дева поднялась, и медленно пошла на них. Красивые губы приоткрылись, из горла девушки вырвался высокий звук, постепенно нарастая, голос пронзил помещение. Кладка кирхи задрожала, руки Катарины ушли чуть назад, широко открытый рот полностью высвободил крик, ошеломляющая волна пошла на толпу. Вопли ужаса наполнили алтарную, люди падали на колени сдирая руками плоть с костей, и замирая в жутких корчах страдания. Детина, безумно крутя бельмами, ринулся к выходу, растаптывая тела умирающих подельников.
Бег насильника остановил сильнейший удар, заставивший вздрогнуть все тело молодца. Катарина видела, как из широкой спины парня вырвался наконечник копья, разрезав широкую кровавую полосу. Нечто черное, похожее на скелет, подняло содрогающееся тело и уперев подток в пол нанизало детину на копье как на кол. Руки и ноги селянина беспорядочно дергались, ища опору, но усилия несчастного только быстрее опускали его тело к земле. Не обращая внимания на человека скелет прошел к сети, и быстрым движением иссиня-черного клинка рассек узел, стягивающий путы. Катарина не верила глазам, тело отца зашевелилось, Кейст сел, правя руками раздробленный череп.
– Твоя дочь? – прозвучал громовой голос скелета.
Король попытался ответить, но его раздробленные кости не позволяли раскрыть рот. Скелет подошел к нему, и наклонившись коснулся головы Кейста, кости быстро встали на свое место, кожа затянулась.
– Да – невнятно ответил Кейст, ощупывая тело, на местах ранений остались лишь небольшие шрамы.
– Представишь нас, друг другу, или мне самому это сделать?
– Нет, не надо – пробурчал Кейст. – Даглаш, Брат Апрокса! Катарина, моя дочь!
Катарина изумленно смотрела на скелет, возвышавшийся над ее хрупкой фигурой.
– Пап, это они сделали тебя чудовищем?
– Не стоит так называть дар – прогудел Даглаш.
Рука скелета подняла подбородок девушки и горящие глазницы Даглаша уставились в черноту прекрасных очей Катарины.
– Ты тоже наша! – спокойно произнес Инвент. – Твой отец щедро поделился с тобой! Вот только не пойму зачем ты так стремишься избавиться от благодати, ниспосланной тебе Саргоном! – грозно спросил скелет разворачиваясь к Кейсту.
– Я хочу снова чувствовать. Хочу жить. Жить для своих детей! – ответил Кейст, сжимаясь под тяжелым взглядом Даглаша.
– Мы тебе подарили вечную жизнь, неужели тебе этого мало!
– Но я не человек, я… я становлюсь монстром, и… я… стал опасен для своих близких! Это постоянное желание пожирать жизнь, убивать, мучить… меня это пугает! Заберите свой дар, и я сделаю все, что захотите! – с надеждой произнес сломленный король.
– Теперь мне понятно, зачем ты отправился к Эталитам! Ты знаешь, твой поступок, это предательство. Сам того не ведая, ты выдал врагам наш замысел! Но мы решили обождать с наказанием, мы даем тебе право сделать свой выбор осознанно.
– Друг мой ты меняешься, тебе страшно, но ты становишься великим. В твоих руках невиданная в вашем мире сила. Тебе подвластна смерть, и, если ты докажешь, что мы не ошиблись, выбрав тебя, ты поведешь войска Братства. Ты принесешь новый мир. Подаришь человеку бессмертие и покой, освободишь от рабства плоти и господства лжебогов. Дашь человечеству надежду, и подаришь право властвовать над остальными расами. Поверь, вы, люди, более других способны оценить власть. Семья твоя, плата за дар, несущий величие человеку, привязанности и любовь делают тебя уязвимым, слабым. Так избавься от них, и стань воистину великим. Иди с нами, и ты будешь править в своем мире, остальные преклонят пред тобой колени. Отказ же приведет тебя к гибели и разложению. Ты создан для большего Кейст. Осознай и прими себя таким каков ты есть, не дар тебя делает монстром, а твое естество.
Слова Даглаша застыли, повисло молчание. Кейст стоял, опустив голову. Глубокая задумчивость избороздила лицо монарха глубокими морщинами. Катарина смотрела на отца, сердце замерло в ее груди. Страх, что отец склониться перед монстром схватил мертвой хваткой горло королевы. Катарина не боялась за свою жизнь, но Эбон, ее сыночек, он только родился. Своим приходом в этот мир он породил множество врагов, короли, церковники, вассалы и даже демоны хотят смерти ребенка. И если ее отец склониться перед Даглашем, то она потеряет последнего защитника. Она не может допустить, чтобы он погиб, все что угодно, только не жизнь ее мальчика, бороться, бороться до конца.
– Отец нет, не верь ему!!! – вскричала королева.
Кейст поднял голову, его глаза видели, как Длагаш коснулся головы Катарины, и девушка замертво упала на землю. Взревев от ярости, король кинулся на Инвента, удар пришелся в тело, с треском разлетелись несколько костяных сочленений, но скелет, не обращая внимания на повреждения, ловко обошел Кейста и снес его одним точным ударом кулака. Пробив каменную кладку полуразрушенной кирхи, Кейст упал снаружи, сильно ударившись головой о мертвую яблоню. Сверху посыпались сухие ветки, король попытался встать, но сил не осталось.
Скелет приблизился, и склонившись над ним спросил.
– И так ты готов принять нас и стать одним из Братьев?
– Нет – прохрипел Кейст, задыхаясь от ярости и слабости.
Костяные пальцы Даглаша, подцепили знак Ургеноя, и быстрым движением сорвали его с шеи короля.
– Ты не достоин этого дара!!! Теперь ты сам по себе! Твои дети всегда будут носить проклятие Братьев, а ты сгинешь в вашей глупой возне за кусок земли! Но не радуйся! Ты не свободен! Ты всегда будешь принадлежать нам!
Даглаш исчез, силы окончательно покинули Кейста. Иссохшее тело короля лежало неподвижно в старом монастырском саду, наполненном такими же иссохшими деревьями.
***
Рассвет принес шум, где-то стучали копыта лошадей, что несли всадников в тяжелых доспехах. Гадать, кто на этот раз приближался Кейсту не хотелось, ему стало не интересно, ни его жизнь, ни королевство. Он потерял дочь, скорее всего и внука тоже, тело его обездвижено, и обессилено, жизнь закончилась. Смерть принесла бы куда большее облегчение, чем бессмысленная жизнь беспомощного инвалида.
Рядом кто-то спрыгнул с лошади, и торопливо пробежал в кирху.
– Она жива!!! Королева жива!!! Скорее!!! – послышалось из церкви.
Мгновение спустя над Кейстом вырос рыцарь, отброшенное забрало открыло суровое лицо Аугусто Виола. Дыхание сбилось, от предчувствия неожиданного спасения, даже черные усы Аугусто, всегда так раздражавшие короля, теперь казались родными.
– Сир! Что с вами? Вы можете идти? – спросил он, протягивая руку королю.
– Я не могу пошевелиться Аугусто. Я более не способен править. Оставьте меня и спасайте Кати! Я завещаю свой трон ей, а по совершеннолетию Эбону! Спаси их Аугусто! Ты самый верный из моих гвардейцев, потому только на тебя могу положиться – выдохнул из последних сил король.
– Сир мы не можем Вас бросить.
– Можете. Я приказываю. Тебе приказывает твой король! – Кейст задохнулся, тело монарха задергалось в конвульсиях, еще мгновение и он затих.
Со стороны леса донеслось ржание лошадей и топот приближающейся погони. Рыцарь огляделся по сторонам, взгляд уперся в могильную плиту, чуть впереди. Камень оказался сдвинут в сторону, следы работы гробокопателей. Резко дернув короля за ноги Аугусто потащил бездвижное тело к проему в земле. С силой втиснув монарха в черный провал, он надвинул плоский камень, служивший надгробной плитой, на прежнее место.
Мрак и тишина окружили короля, земля завибрировала, лошади уносили рыцарей Кейста, и новую владычицу Караманта.
***
Возвращение королевы, жители столицы встретили с плохо скрываемой ненавистью. Они закрывали дома, и старались не попадаться на улице кортежу с телом Катарины. Кромы отказались признавать право дочери Кейста на трон. По королевству прошел слух, что Катарина поражена удивительной болезнью. Жива, но спит, спит вечным беспробудным сном. Кто-то пустил слух, что встретить кортеж с ней дурной знак, а впустить его в город значит принести проклятье. На улице и в тавернах только и было разговоров, что о семье Урбино.
Вот монах в черной рясе, рассказывает подвыпившим ремесленникам.
– Так это же началось еще с Ковельта, за то бог его и покарал ужасной болезнью. Внук его правил неплохо, людей защищал, но вот пришел гнилой книжник из Палеомии.
– С пустыни? Той, где живет сам Агар? – со страхом в голосе переспрашивали досужие зеваки.
– Проклятой пустыни, что за горами. Из упокоища темного, книжник принес проклятье, и коснувшись монарха вновь пробудил зло. Оно подобно огню поразило Кейста и дщерь его, блудницу Катарину. Всем известно, чем она занималась при дворе доброго Леши.
– Уж это, точно – заржали мужики, выстукивая от удовольствия кружками по столу.
– Эта самая блудница, наущаемая Агаром, и погубила славного супруга – доверительно подтвердил монах.
– Да все знают, что Эбон, не сын Леши. Говорят, что королева подпустила к себе нечистого, от того и родилось дитя чудное – понизив голос поддержал рассказ монаха, пожилой мужик.
– Ага и я слыхал, что младенец черен как смоль, и умен не по годам. Году не минуло с его рождения, а уж мужик, уже броется говорят королевич – возбужденно поддакнул молодой, рыжий подмастерье.
– Брешут. Вечно ты Сарапий всякую чушь повторяешь! Да малой необычный, но растет, как и всякий иной младенец, соразмерно своему возрасту – осадил рыжего совсем древний старик, сурово поблескивая глазами из-под кустистых бровей.
– А теперь говорят его мать поразил еще более страшный недуг, чем некогда Ковельта, беспробудный сон. И эту шлюху везут в наш город, не к добру это, ой не к добру. Вот попомните мое слово быть беде. Привезла она с собой дедово проклятье, быть болезни неизлечимой – прорекал пожилой мужик.
– А ты, что думаешь святой человек? – спросил он, обращаясь к монаху, поднявшему тему проклятья.
Только теперь все заметили, что монах исчез, никто не мог сказать, когда божий человек вышел. Всех так увлекла подкинутая им тема, что о монахе просто забыли. Недоуменно пожав плечами, обыватели разошлись по домам, чтобы там продолжить обсуждение животрепещущей темы в кругу семьи. Спустя сутки город загудел, чернь поднялась и высыпала на улицы, требуя убрать блудницу из Кром, а ее ублюдка лишить права на трон.
Скюло довольно потирал руки, монахи сделали свое дело. Карамант оказался на пороге междоусобной войны. Большая часть дворян отошла от Кейста, приняв сторону регентского совета во главе с богатейшим родом мажордомов Чилидай. Его глава, Саймон Кривой, возглавил совет.
Когда Кейст отправился в паломничество, Саймон заточил в каземат Териса, обвинив его в чернокнижничестве, от костра ученого спасло только былое расположение короля.
Катарину поместили под арест, и поэтому она почти не воспитывала сына. Когда же прибыл представитель комиссии монастыря святого Доминго, регентский совет со вздохом облегчения передал королеву в руки святош. Ребенка выдворили в родовое имение Урбино, под присмотром, отряда рыцарей Чилидай. Многие из рода Урбино в эти дни сложили головы на плахе.
До паломничества Кейст планировал вторжение в Иргам, несколько лет он собирал казну, позволившую ему впоследствии нанять одну из сильнейших армий региона. Все сломала история с Катариной, события в Лампеде вынудили Кейста обратиться к иному средству ведения войны. Войско, заботливо собранное для войны с гномами, так и осталось не востребовано. Несмотря на приказ короля, Саймон Кривой отказался от похода в земли Рибигуда.
Оплата наемников урезалась все более и более, пока не вспыхнули мятежи, после чего армия рассыпалась. Наемники попытались получить обещанное, но Саймон в несколько сражений напомнил, кто хозяин в королевстве. К тому же старший Чилидай успел разграбить казну, сговорившись с казначеем. Деньги предназначенные на содержание войска, крались, а убыль казны списывалась на военные расходы. Постепенно рыцарство подпадало под влияние Саймона, сторонники семьи Урбино гибли в мелких междоусобных воинах, либо на плахе по различным бредовым обвинениям.
Будучи не королевской крови, Саймон Чилидай не мог претендовать на трон, зато мог править как ставленник Его Святейшества Верховного жреца Скюло. Последний обещал Саймону право наместничества в королевстве, после пресечения линии Урбино.
Все складывалось как нельзя лучше, Кейста народ боялся и тихо ненавидел. Тихо потому, что помнил крутой нрав короля, а в смерть его мало кто верил. Жители королевства легко подпадали под проповеди богослужителей, особенно после похода мертвецов. Люди с ужасом вспоминали поход Кейста в Лампеду, когда толпы мертвяков прошли через все королевство, а затем возвращение еще большей армии покойников. Простолюдины разбегались от толпы смердящих воинов, бредущих за своим повелителем. Куда армия делась позже никто не знал, она вошла в город и исчезла в недрах королевского дворца. Поговаривали, что мертвые до сих пор стоят в бесконечных коридорах дворцового подземелья.
Восстание захлестнуло центральную площадь Ковельта Великого, прозванную в народе Судной, из-за частых казней, проводившихся в ее пределах во времена правления Кейста. Народ требовал показать им наследника, люди желали знать, что за королевич будет ими править. Весть о смерти старого короля быстро облетела Карамант, никого особо не огорчив. Идя на уступки толпе, Аугусто велел вывезти гроб с телом Катарины, прочь из столицы. Не обошлось без кровопролития. Толпа в какой-то момент налетела на сопровождение и попыталась отбить саркофаг, чтобы уничтожить тело проклятой королевы. Решительные действия капитана Нанта Дарроу, позволили привести чернь в чувство, и вывезти в целости тело Катарины.
Через сутки в Кромы доставили Эбона, Саймон привез из имения Урбино худого, испуганного юношу, боящегося всего на свете.
В специально отведенном для него помещении, больше похожем на тюремную камеру, чем на опочивальню принца, Эбона ждал Аугусто Виола. Как только ввели принца, рыцарь поднялся с места и испуганно заморгал глазами.
– Что это? Что за шутки? Где принц? – напустился командир гвардии на сопровождающих, в комнату вошел Саймон.
– Тише Аугусто, тише, это и есть Эбон. Все, что говорилось о столь любимой тобой королеве правда! – улыбаясь проговорил Чилиади.
– Ты лжешь – выдохнул Виола.
– Почему? Ты ожидал увидеть ребенка, а видишь мужика, которому впору бабам под юбку заглядывать? Меня это тоже поначалу пугало. Ребенок, превратившийся в один год во взрослого мужчину, действительно чудо… или проклятье, кто знает. Только править он не может, сам посуди. Народ его не примет.
– Ты лжешь, где принц, что ты с ним сделал?!!! – теряя над собой контроль заорал Аугусто, страшно сверкая глазами.
– Он перед тобой – спокойно ответил мажордом. – Да он не совсем то, что ты ожидал, но о том тебе и говорят! Этот мальчик выродок, порождение зла. Он не ребенок, а земное воплощение Агара.
В комнату вошла тетка Кейста, Инна, она подошла к чернокожему юноше и погладила его по голове.
– Инна, что несет этот прохиндей – возопил командир гвардейцев.
– Это правда Аугусто. Ребенок необычный, настолько, что я право теряюсь в своих суждениях о его происхождении. Однако можешь не сомневаться, это Эбон – пожилая дама тяжело вздохнула и вновь погладила парня по голове.
Юноша испуганно жался к единственному знакомому ему человеку. Командир гвардейцев сел на край кровати, и разинув рот переводил взгляд с Инны на Эбона.
– Он внешне взрослый, а в голове еще ребенок, ему сейчас не больше шести лет… – продолжила Инна.
– Но ему же год от роду! – произнес оторопевший Аугусто.
– Так и есть, но растет он на удивление быстро. Еще неделю назад он понимал не больше трехлетнего, а сейчас уже много читает, и великолепно считает, трудно представить, что с ним будет через год – не без гордости рассказывала Инна.
– Сам видишь Аугусто, показать его мы не можем! – вмешался в разговор Саймон.
– Ты прав! Народ его не примет. Остановить взбунтовавшуюся чернь будет невозможно! Ребенок… Эбон погибнет! Зачем ты привез его в столицу, ты же знал, что его нельзя вывести к подданным? – согласился смущенный Виола.
– Сейчас не время выяснять причины, надо попробовать обмануть чернь. Я предлагаю вывести моего внука, вместо этого урода? Сезар очень смахивает на семейство Урбино, может получиться.
– Да мы все знаем о связи Магдалины с Чезаре Урбино. Да и ребенок часто бывал на виду, двор может воспрепятствовать такому подлогу – жестко резюмировала Инна.
– Он лишь маленький ребенок, и как многие дети мало кого интересует. При соблюдении необходимой секретности, должно получиться…
– А что делать с настоящим Эбоном? – неожиданно спросил Аугусто.
– Ну его можно запереть в темнице, как тайного пленника, никто никогда не узнает кто он. Его жизнь пройдет среди книг, в покое, и размышлениях о великом, или можно… можно отправить на галеры. У меня есть знакомый скупщик живого товара, он быстро переправит малого к эльфам. Там он никогда не станет свободным и не сможет вернуть себе имя, даже если вдруг узнает о своем происхождении. К тому же цветом кожи, он похож на жителей Раманиата, думаю, что особо никого не будет волновать его происхождение. Рабом больше, рабом меньше…
– Интриган!!! – вскричал Аугусто вынимая клинок из ножен, Саймон тоже выхватил меч, в комнату ввалились его воины, между мужчинами встала Инна, разведя руки она прокричала.
– Остановитесь!!! Стойте, глупые мужчины!!!
Опешив от гневного взгляда пожилой дамы, Аугусто опустил меч, Саймон также отступил, опуская клинок. Минуту спустя, регент махнул рукой, приказывая воинам выйти из комнаты.
– Что ты предлагаешь? – напряженно глядя на Инну спросил Чилиади.
Эбон спрятался за свою защитницу, и испуганно смотрел на громко кричащих мужчин, смысл происходящего до взрослого ребенка пока еще не доходил.
– Зачем ломать его жизнь, отдайте мальчика мне. Он считает меня матерью, так пусть так и остается. Я его выращу, а вы пустите слух, что он плод любви моей внучки Илоны с принцем Цейпаном Хабуби. Тем более, что многие и так знают о романе – женщина с надеждой посмотрела на Аугусто, а затем перевела просящий взгляд на Саймона.
Мужчины смущенно жмурили глаза, Саймон еще в пылу гнева, пытался осмыслить только, что услышанное.
– В принципе это может сработать, если правильно подать. Тем более, Илона уже мертва – наконец произнес Чилиади. – Но пообещай мне, что никогда не станешь претендовать на трон, а мальчишка навсегда останется бастардом.
– Слово семьи Урбино! – гордо произнесла Инна.
– Стой! – вскричал Аугусто. – Постой, что ты делаешь неразумная старуха? Ты же отдаешь престол Чилиади?
– Лучше лишиться престола. Чем потерять последнего мужчину в семье Урбино – с горечью произнесла Инна, ее глаза наполнили слезы. – Неужели Аугусто ты не понимаешь, что сейчас будет, если мы откажемся договариваться?
– Понимаю – потупив взгляд ответил командир гвардейцев.
– Это разумный шаг. Теперь мы сможем остановить народное восстание, и вернуть покой в королевство. Надеюсь, обсуждать состав регентского совета не придется. Я не желаю там видеть вас – он жестко посмотрел на Инну. – Советую отказаться по своей воле, иначе мне придется лишить вас такой возможности – недобро сверкнул глазом Саймон Кривой.
– Я не претендую на власть, и никогда ее не желала, а в сложившихся обстоятельствах предпочту оставаться в своем имении. Спасибо за ваше великодушие граф Чилиади, я вам этого не забуду – с достоинством произнесла Инна.
– А вас господин Виола я прошу оставить службу и удалиться в свое имение, до особого распоряжения. Король вас вызовет, когда возникнет нужда – повернув голову проговорил Саймон.
Виола поклонился, выражая всем своим видом подчинение. Тайный ход вывел троицу из дворца. Специально приготовленные лошади уносили последнего мужчину в семье Урбино подальше от бунтующего города.
Народу вывели нового Эбона, опровергнув слухи о его проклятье. Регентский совет возглавил Наместник Саймон Чилиади, рукоположенный Скюло в том самом соборе, что осквернил старый король Кейст.
Летом по стране прокатился мор, тысячи людей умерли, многие города опустели. Слух о проклятье вновь всколыхнул массы, Саймон заболел, но выжил, однако маленький Сезар-Эбон скончался. Так пресекся род Урбино, на трон взошли наместники из рода Чилиади.
Саймон распорядился отправить рыцарей, в имение Инны Урбино. Спустя пять дней перепуганный гонец доставил письмо от Тулио Де Гиа, командира отряда.
«Ваше Величество сообщаю с величайшим прискорбием, что в означенном имении, искомые лица найдены не были. Из допроса слуг выяснилось, что они покинули его еще неделю назад, под покровом ночи. Преследование ничего не дало, беглецы укрылись в замке Елены Бластиты. Спящую красавицу ищем, пока безуспешно. Поиски затрудняет разветвленная сеть карстовых пещер, расположенных прямо под имением. С появлением новостей пришлю Вам гонца с отчетом.
Преданный Вашей короне барон Тулио Де Гиа!!!»
Вопреки уверениям Тулио, Инна не достигла замка Елены. Инна вспомнила слова своего слуги Синдра, старик дал ей хороший совет: «Хочешь спрятаться, стань простолюдинкой, слейся с чернью».
Мудрая Инна, так и поступила. Переодевшись в простое платье, и спрятав мальчика под мешковиной больного проказой, она отправилась пешком к месту тайного захоронения Кейста. Рыцари не могли понять, что движет старой женщиной, поэтому мнения разделились, кто-то решил, что Инна выжила из ума, а кто-то посчитал, что, пожалуй, так будет безопасней. Сама же Инна следовала зову. Вот уже несколько ночей ей снился один и тот же сон.
Черный как смоль Кейст, стоял у ее ног, и смотрел на Инну красными, горящими изнутри глазами. Король поднимал руку и указывал на спящего рядом Эбона, а затем перед ней вырастали стены полуразрушенной кирхи, со страшными деревьями мертвого сада. В голове звучало – Брат Меон Гухаря!!! Что это значило женщина понять не могла, но чувствовала, что необходимо выполнить то, что требует покойник, иначе быть беде.
Виола подчинился приказу старой госпожи, и отправился в замок Елены, сбивая со следа погоню. Развернув знамена дома Урбино, кавалькада прорвалась сквозь ряды осаждавших Белый Камень. Неожиданная атака вызвала панику среди простолюдинов Ансельма Предприимчивого, и, прежде чем толпа восставших опомнилась, рыцари Караманта с шумом скрылись в распахнутых воротах крепости. Прибывшие подкрепления оказали особое, духоподъемное действие на защитников, люди почувствовали, что они не одиноки.
Именно этот трюк Тулио и принял за бегство Инны к королеве Елене, упустив истинного наследника двух престолов.

Часть 5
– Стоять!!! – прогудел ветеран.
Рыцари Священной Купели потянулись за шпагами, но ситуация складывалась явно не в их пользу. Облаченные в броню, алебардисты числено превосходили противника. Закон запрещал рыцарям носить доспех и боевое оружие в столице.
– Ждите меня около паланкина – сухо скомандовал худощавый человек, с жиденькой бородкой, над которой выступал хищный нос.
Рыцари с сомнением отошли к лошадям, готовые в любой момент кинуться на помощь Великому инквизитору.
Нофль не теряя времени поднялся по широкой лестнице во дворец Верховного Жреца. В приемной зале он чуть не налетел на епископа Ренато Финоккио. Толстяк в красной сутане, нахально перегородил дорогу инквизитору, Нофль поднял на него острые как у куницы глаза.
– Вы так рады меня видеть? – немного насмешливо поинтересовался он.
– А вам смешно? Ваше святейшество? – ответил вопросом на вопрос епископ.
– Отнюдь. Мой лучший дознаватель погиб, единственный, достойный мастера Джовани ученик, в церковной пыточной. А между тем по королевству бродит лицедей, на совести которого уже несколько человек.
– Лицедей может оказаться выдумкой, а вот разрушенный город, это факт – прозвучал из-за спины епископа раскатистый бас.
Подняв взгляд от низкорослого епископа, Нофль встретился глазами с кардиналом Умберто Уго. Сухой старик напоминал мумию, завернутую в алый ковер, сходство добавляла красная шапочка на высохшей голове.
– Вы сейчас обвиняете моего мастера?
– Нет сейчас я лишь высказываю свои соображения, обвинения оставим до суда Верховного – кардинал закатил глаза к расписному потоку.
– Мне казалось, мы вчера, с Вами уже уладили это недоразумение – раздражаясь ответил Нофль, его острые глаза впились в лицо кардинала.
– То было вчера, а сегодня к нам прибыл наш брат, епископ Финоккио. Из его рассказа вскрылось немало интересного – интригуя отозвался Уго.
Позади Уго появились остальные члены собрания кардиналов.
– Ладно. Тогда оставим наши прения до приема, а там уже поговорим более предметно – свернул ненужную дискуссию инквизитор.
Вышел монах, и громко пригласил собравшихся в зал. Участники заняли свои места вокруг длинного стола, во главе которого восседал Скюло. Глаза Верховного Жреца поблескивали, его забавляли постоянные интриги между разными ветвями церковной власти.
– И что же мне принес совет кардиналов? Что такого важного случилось, что вы меня вынудили срочно созвать внеочередной совет? – пробубнил Скюло, недоброжелательно оглядывая собравшихся.
– Ваше преосвященство – начал Уго. – Как я уже Вас уведомил, в провинции Одбара, исчез город Шагалань и четыре деревни.
– Уже четыре, вчера вы мне докладывали, об одном городе и одной деревне – с издевкой переспросил Скюло.
– Вчера к вечеру мы смогли уточнить данные. Так сказать, получили информацию из первых рук.
– И кто ваш источник?
– Епископ Ренато Финоккио, Шагалань входил в его епископство – услужливо отвечал Уго.
– Ну тогда может лучше пусть епископ нам и расскажет, что произошло в его городе.
– Позовите Финоккио! – приказал кардинал, монаху.
Перед собранием предстал испуганный Финоккио. Запинаясь и постоянно оговариваясь, епископ изложил общие сведения о событиях в Шагалане. Не забыв упомянуть о злоупотреблениях мастера Джовани. Со слов Финоккио выходило, что инквизитор больше заботился о финансовой стороне расследования, что и привело к необоснованным решениям трибунала инквизиции, в частности по делу старого бургомистра Шагалани.
– Это ложь – прервал излияния епископа Нофль, его сухая спина вытянулась в струну, а глаза вспыхнули гневом.
– Ну что Вы, уважаемый Верховный инквизитор, только факты – прикрыл опешившего Финоккио, кардинал Уго.
– Факты говорите? Ну давайте рассмотрим, где мастер Джовани оказался финансово ангажирован – зло процедил Нофль.
В руках инквизитора показалась толстая тетрадь.
– На вашу беду, уважаемый кардинал, мое ведомство работает безукоризненно. Вот и в нашем случае, нотариус успел вывезти все дела из Шагалани, в архивы Окарна. И сейчас у меня в руках подробнейший отчет о проведенном расследовании – он весомо потряс тетрадью.
– Тогда объясните нам, как уважаемый всеми человек, который обеспечил всем необходимым ваших людей, оказался пособником еретиков? – ядовито улыбаясь произнес Уго.
– Извольте ознакомиться если так интересно – Нофль передал тетрадь кардиналу. – А я тем временем ввиду в курс дела остальных.
Как известно архивы Великой Инквизиции хранят сведения о поколениях подданных королевства. Так при любом расследовании наши инквизиторы запрашивают всю имеющуюся информацию в архивах Окарна. И мастер Джовани не являлся исключением, можно сказать он был лучшим в своем деле…
– Да, да у мастера Джовани неплохо получилось снести город и четыре деревни, и только для того, чтобы покарать мнимых еретиков – перебил Нофля согнутый как сушенный стручок острого перца, старец в кардинальской мантии. – Ваш коллега, уже нам рассказал, как великий Джовани Сандальони вел расследования. И о том, как он невинного мирянина пытал, обвиняя его в том, что он де лицедей – старик рассмеялся, каркая как ворона.
За столом раздался дружный смех.
– Вы пытаетесь рассуждать о том, чего не понимаете. Да и пытки для инквизитора, не лучшее средство, чтобы узнать правду – оборвал смех инквизитор.
– Насколько мне известно, лучше метода дознания пока не придумано – улыбнулся в ответ кардинал Уго.
– Знаем мы ваши методы! Ваше преосвященство, Совет требует, чтобы функции инквизиции были переданы в ведение церкви. Пока не закончиться расследование по Одбарской катастрофе. Мы не можем каждый раз, гоняться за призраками и в этой гонке уничтожать половину провинции. Слишком дорогая цена, за сомнительные эксперименты «специалистов» Нофля. Поэтому Совет просит разрешения, отдать церкви мастеров-дознавателей, дабы она могла без помех, изучить, и оценить методы и приемы инквизиторов, а самое главное их целесообразность!!! – потребовал кардинал Фабио Нери, он говорил от имени всего Совета. Кардиналы вторили его словам, выражая полную поддержку выдвинутой инициативе.
– К этому мы еще вернемся. Теперь к делу бургомистра – остановил перепалку Скюло, обрывая саму возможность начала склоки.
Инквизитор кивнул головой и продолжил.
– В архивах вскрылась информация, что мать указанного бургомистра в свое время встречалась с известным еретическим проповедником Герхардом Жуварно…
– Жуварно!!! – пролетело над столом.
– Когда мастер Джовани получил эту информацию, он не поленился поднять все должности в магистрате. И что же вы думаете он нашел? – совет молчал.
– А нашел он сына Жуварно, и этот сын не кто иной, как якобы родной брат нашего бургомистра. Допросы и обыск, прояснили картину окончательно. Оказывается, мать бургомистра, будучи в браке, и при первенце, понесла от связи с известным еретиком. Местный жрец, будучи родным братом матери бургомистра, намеренно исказил информацию при священном обряде купания.
– Ну и как вы это смогли установить если нет ни одного документа, подтверждающего выводы мастера Джовани? – скептически произнес кардинал Уго. – Только пытки? Это все ваши свидетельства?
– Но вы только, что утверждали, что пытка верное средство для установления истины. А теперь сами же сомневаетесь в правильности методов дознания, которые так умело применял мастер Джовани. Он методично провел допрос всех причастных к событиям давних лет, и добытые показания, сошлись даже в мелочах. При этом следует учитывать, что подозреваемые не имели контакта между собой, поэтому сговор исключен. В доме подозреваемого провели обыск и нашли несколько оберегов, что когда-то раздавал своим последователям Живарно. Я верю результатам расследования мастера Джовани.
– И все-таки… – начал кардинал Уго.
– Меня убедили доводы инквизитора – жестко произнес Скюло.
– Но это еще не все – продолжил Нофль.
– Есть еще, что-то? – Скюло с интересом взглянул на инквизитора.
– Да Ваше Преосвященство. Мастеру Джовани удалось также выяснить, что епископ Финоккио, имеет давние связи с семьей бургомистра. Когда-то их деды дружили, и очень тесно. Позже пути этих семейств разошлись, но похоже, что, получив сан наш предприимчивый епископ закрывал глаза на существование еретического гнезда в его пределе. Естественно, не из бескорыстного служения нечистому. Принимая во внимание, все сказанное становиться понятно, почему мастер Джовани принял решение изъять все средства, принадлежавшие семье бургомистра в пользу казны инквизиции. Как я подозреваю, именно этот факт и не дает покоя нашему епископу. Такие деньги прошли мимо его рук – пафосно закончил Нофль.
Скюло поморщился, его утомили денежные склоки подчиненных, что постоянно подрывали авторитет церкви. Ренато Финоккио едва стоял на ногах, бледное лицо епископа свидетельствовало о том, что он в одном шаге от того, чтобы потерять сознание. Не глядя на епископа, Скюло сделал знак рукой, к Финоккио подошли ветераны, и не особо церемонясь поволокли к выходу.
– Думаю, теперь конфликт улажен – спокойно произнес Верховный жрец.
– Ваше Преосвященство позвольте нам провести свое расследование, по вскрывшимся фактам – затараторил кардинал Уго.
– Это справедливая просьба. Пусть церковь займется этим вопросом – задумчиво произнес Скюло.
– Я согласен передать вам епископа Финоккио, но вы должны вернуть нам нашего мастера – начал торг Нофль.
– Но мы не можем вам доверять…
– Как так, вы мне значит не доверяете, мне псу церкви, а эльфам значит доверяете – возмутился Великий инквизитор.
При слове эльфы Скюло, слегка подпрыгнул в своем кресле, тяжелый взгляд Верховного жреца застыл на лице кардинала.
– Какие эльфы? – пытался спасти положение кардинал Уго.
– Те, что вчера были в вашей резиденции – добил врага Нофль. – Мне также известно, что вы им оказали услугу, сообщив информацию по происшествию в городе, тогда как Его Преосвященство еще два дня назад предупредил всех о недопустимости распространения информации о провинции Одбара.
– Хватит! – рявкнул Скюло.
– Нофль, ваши расследования пока будут ограниченны еретиками. Все, что связанно с сущностями для вас под запретом. Инквизитор ты меня понял?! – угрожающе спросил Верховный жрец.
– Да Ваше Преосвященство, мне все ясно – поджав губы отозвался инквизитор.
– Совету даю два часа, чтобы вернуть мастера Эстебана. Издержки, что пришлось понести указанному дознавателю возместить в двойне. Каррел!!! – неожиданно крикнул Скюло.
– Найди лучшего лекаря в столице, пусть он займется здоровьем мастера Эстебана.
– Собрание объявляется закрытым, по вопросу Одбарской катастрофы соберемся отдельно. В более узком кругу – закончил Скюло.
Красная река клобуков и мантий неторопливо вытекала из зала Совета, кардиналы прощались с Уго, стараясь не замечать инквизитора.
Сутки спустя по городу пронеслось известие, что кардинал Умберто Уго убит в своем доме неизвестными грабителями. Вопреки обычаю, кардинала хоронили в закрытом гробу, что немногих посвященных натолкнуло на интересные мысли.
***
Тетива фыркнула, стрела запела и звонко ударила в камень. Больше чем на полтуловища в сторону от цели. Дламаэль чертыхнулся. Эльф слыл неплохим стрелком, но сейчас, когда цель оказалась прямо перед ним, произошло, что-то странное. Лошадь его соратника Микерта, он двигался справа, со всей силы навалилась на его скакуна, ровно в тот момент, когда он спускал тетиву.
Лук Дламаэля опять натужно застонал, но человек злорадно улыбнулся и скрылся за высоким утесом. Эльф отложил выстрел, и помчал следом за наглецом. Утес быстро приближался. Позади слышался храп коней его товарищей, на полном скаку лошадь шарахнулась в сторону, едва не опрокинув седока с крутого края горного серпантина. Оглушающий рев гигантского медведя сотряс окружающие горы, зверь выскочил из-за утеса, где только, что скрылся беглец. Поднявшись на задние лапы, медведь пошел на преследователей.
Зверюга чуть уступала, размерам утеса из-за которого вынырнула. Всадники едва не налетели на косолапого. Зверь, стоя на задних лапах, и безобразно тряся губами, оскалил огромные клыки. Жуткий рев снова пронесся по округе. Лошади осели на задние ноги, и сбросив всадников на землю, сбежали.
Третий день как их отряд покинул исковерканные земли Одбара. Разруха и завалы остались позади, и им наконец удалось взять след беглеца.
Приказ поступил из королевской резиденции, и наскоро сколоченный отряд выехал на место. Рассказы о катастрофе удивляли, но, увиденное потрясло куда больше.
Первым опомнился Микерт, ловко орудуя мечом, он вогнал клинок в необъятную тушу под правую лапу хищника, длинные когти скользнули по телу эльфа. Улаэль выпустил подряд две стрелы, одна попала в глаз, а вторая вошла глубоко в ухо зверя, громада черного меха и сотен килограммов мышц исчезла.
Микерт удивленно смотрел на что-то у себя под ногами, когти прошли через его тело, не оставив даже следа.
– Что там? Микерт? – подбежали остальные.
В траве валялась растерзанная заячья тушка, две стрелы, пущенные Улаэлем размозжили маленький череп ушастого.
– Что за ерунда? Как такое возможно? – возмутился Дламаэль.
– Непростой нам попался разбойник – задумчиво протянул Микерт.
– Я его вижу! – крикнул Навамон указывая пальцем на голову, что появилась наверху чуть впереди, и тут же исчезла из виду.
Дламаэль опустил лук, его жертва вновь ушла. Раздосадованный очередной неудачей, эльф кинулся следом. За ним подтянулись остальные.
Крутой подъем вскоре вымотал эльфов, и они сбавили темп. Микерт уже хотел остановить погоню, когда отряд вышел на широкое плато. Ровная как стол, каменная подошва, раскинула перед ними широкий круг древнего лабиринта. Выложенный кем-то в далекой древности из плоских булыжников, он едва виднелся над толстой подушкой мха. На другой стороне мелькнула фигура человека, беглец быстро поднимался вверх по узкой, горной тропе. Дламаэль прицелился, но странное марево мешало взять цель наверняка, казалось, что от лабиринта исходит какое-то испарение. Переглянувшись, эльфы шагнули в древние круги, замысловатой спирали.
Высокие стены, сложенные из булыжника, оставили лишь узкую тропу, которая, слегка изгибаясь скрывалась за поворотом, Дламаэль не веря глазам потрогал камень. Шероховатый, слегка влажный, но совершенно точно настоящий. Эльф ударил кулаком, на косточках выступили капельки крови. Он поднял голову, примеряясь получится ли дотянуться до края стены, чтобы выбраться из лабиринта по верху. Казалось, что стены не выше вытянутой руки и достаточно лишь подпрыгнуть, чтобы задуманное получилось. Но сколько Дламаэль не прыгал, дотянуться до края так и не вышло, каждый раз он предательски ускользал, приподнимаясь на несколько пальцев.
– Микерт!!! – крикнул Дламаэль, пытаясь понять, где находится его командир.
– Эй кто-нибудь!!! – кричал эльф, в надежде, что его услышат.
Звук его голоса увязал в промозглом тумане, оседавшем полновесными каплями на булыжных стенах лабиринта. Эльф попытался успокоиться и вспомнить откуда зашел в ловушку. В голове собрался план из запутанных коридоров, которые он увидел в завитках каменного лабиринта, еще до того, как изображение превратилось в ловушку.
Лучник неуверенно шагнул вперед, следуя плану в голове. Вскоре Дламаэль уже бежал по запутанным секторам, безошибочно выбирая нужное направление. Удивительно, но он никого не встретил, хотя пару раз видел тени, мелькнувшие в густом тумане. Он кричал, и даже что-то услышал в ответ, но разобрать так ничего и не смог. Преследовать видения эльф не решился, хорошая зрительная память безошибочно вела его в хитросплетениях жутковатой ловушки. Впереди потянуло свежим воздухом, эльф прибавил шагу, и неожиданно выбежал из лабиринта. Яркий свет на мгновение ослепил стрелка.
Вскинув на изготовку лук, Дламаэль попытался раскрыть глаза, изображение впереди расплывалось, но он четко видел силуэт человека. Беглец стоял в десяти шагах перед ним, эльф прицелился, и выкрикнул.
– На этот раз тебе не повезло, человек!!!
– Это тебе не повезло мой мальчик – прозвучало в ответ.
Человек шагнул в его сторону, нежная рука коснулась лица, и обхватив подбородок подняла вверх лицо эльфа. Их глаза встретились.
– Каная?! – изумленно выдохнул Дламаэль.
– Тихо Лама, успокойся – нежно пропела эльфийка, она неотрывно смотрела в расширенные, полуслепые глаза стрелка.
– Ты же мертва?
– Сейчас я с тобой, пришла увидеть любимого брата!
В памяти вспыли картины дома, цветущего сада и гомон ярких птиц. Комната отца и матери, и… и отец и Каная. Вместе, на супружеском ложе, она его видит, и призывно улыбается. Едкое чувство гадливости, страх неминуемого позора колотятся в мозге, в руках Дламаэля натянутый лук, он вновь стоит в дверях родительской спальни. Фыркнула тетива, и стрела глухо ударила в спину отца. Руки мужчины разжались, и на подушки упала голова Канаи, в памяти застыло выражение лица сестры. Смесь наслаждения и муки, навсегда исказившая ее прекрасные черты.
Стрела упала на землю, лук повис на тетиве цепляясь за беспомощные пальцы стрелка. Эльф устало упал на колени, вытягивая кинжал из ножен, на секунду рука Дламаэля застыла. Острие кинжала, направленное в живот лучника, вздрогнуло, затем рука нанесла быстрый удар, глубоко погрузив клинок в тело эльфа.
Туман начал отступать, и Микерт, с удивлением обнаружил, что ходит по узким дорожкам изображенного лабиринта. Омшелые булыжники, точно не давали ему перешагнуть за линию его дорожки, хотя едва выступали из плотного ковра мхов.
Рядом послышалась возня, Микерт поднял глаза, прямо перед ним лежали Навамон и Улаэль, они столкнулись друг с другом и рухнули на сколький камень.
– Что за чушь?! – удивленно спросил Микерт. – Это иллюзия.
– Командир!!! – закричал откуда-то сбоку Гвавир, Микерт шагнул в его сторону, теперь легко преступая ранее не преодолимую преграду.
Гвавир стоял около Дламаэля, стрелок почему-то сидел на пятках, а голова эльфа бессильно упала на грудь, руки расслабленно повисли по бокам.
– Что случилось? Что с Дламаэлем? Он спит?
– Нет командир, у него кинжал в животе! Он прикончил себя! – отозвался Гвавир.
Теперь и Микерт увидел, точенную рукоять, изящного эльфийского клинка, торчащую из живота лучника.
– Зачем он это сделал? – испуганно выдохнул Гвавир.
– Это не человек… Это ракшас… – закашлявшись простонал Дламаэль.
Не открывая глаз, он сморщился, слеза покатилась по бледной щеке. – Этот гад… Откуда-то узнал о моей…, он знал о Канае…
– Твоей сестре? Откуда он может это знать? – удивился Микерт.
– Он не человек, он ракшас в облике человека… потому и знает… в голову залез… – преодолевая боль ответил Дламаэль.
– Возьмите его – приказал Микерт. – Возвращаемся.
– Микерт, это не понравиться айларам – попытался возразить Улаэль.
– Если нас кинули на древнего, то пусть сами бегают за ним. Вы не отбросы, чтобы там себе не думали айлары. Вы высокорождённые, даже несмотря на то, что вас изгнали из ваших домов. Я не поведу эльфов на убой – оборвал возражения Микерт.
***
Вдалеке показались зубчатые остовы древней кирхи. Инна сразу узнала ее, точно вновь оказалась во сне. По дороге они несколько раз чудом избежали встречи с бандами восставших. Два раза мимо них пронеслись чьи-то рыцари, сотрясая землю мощной поступью боевых коней.
Инна прошла в сад, мертвый, и такой же искореженный, как во сне, следом шел возмужавший Эбон. Она провела его в кирху, где парень присел на большой валун, некогда слагавший мощные стены церквушки. Эбон никогда не скучал, вот и сейчас, в его руках сиял, мерным, серебристым светом Хронограф. Небольшая книжка, в виде образка. Редкое изделие эльфов, в котором картинки и текст сменялись движением специального колесика, вмонтированного в торец Хронографа. Такие книги встречались крайне редко и стоили целое состояние, хотя кто-то считал их бесценными. Его дед, которого он совсем не знал, слыл ценителем старинных рукописей, за свое правление он собрал богатую коллекцию.
Часть уникальной библиотеки успел вывезти Чезаре Урбино, прежде чем его обвинили в чернокнижничестве. Желая отвести подозрения от Чезаре, Инна, на свой страх и риск, вывезла книги к себе в имение, однако это не спасло жизнь ее племянника, он сгорел на костре под улюлюканье безмозглой толпы городской черни. Многие родственники Эбона окончили свою жизнь на плахе или в мареве костра. Чилиади успели основательно зачистить мужскую половину семьи Урбино.
Благодаря инициативе Инны, мальчик смог ознакомиться с богатейшим литературным наследием эльфов, людей, и даже гномов.
Могилы, покосившиеся надгробья, корни старых яблонь и груш, вывернувшие из земли погребения, и расколовшие местами камень саркофагов. Все пугало немолодую женщину, дрожь охватывала ее при одной мысли о оживших мертвецах. Когда племянник вернулся из Лампеды, она находилась в своем имении и не видела, как армия мертвецов прошествовала через Кромы и скрылась в подвалах дворца. Страх того дня не затронул ее.
Теперь же гуляя среди заброшенных могил, Инна словно заглянула в тот день и испытала чувство отвращения и животного страха.
«Брат Меон Гухаря» – прочла она, проходя мимо одной из могил. Сердце, что-то кольнуло, но женщина пошла дальше. Инна успела сделать лишь два шага, когда услышала крик в голове – «Брат Меон Гухаря!!!».
Инна кинулась к могиле с надписью, и с разбегу налетела на что-то живое. Крик готовый вырваться из ее уст оборвала рука, крепко сжавшая рот женщины, кто-то сильно обнял ее, не давая вырваться. До сознания насмерть перепуганной Инны стали доходить слова, слова, произнесенные таким знакомым голосом, голосом Эбона.
– Тихо мама. Тихо. Это я Эбон, твой сын. Очнись, очнись же.
Тело Инны резко обмякло, в изумлении она смотрела на чернокожего юношу, с любовью гладившего ее седые волосы. Как он здесь оказался? Как почувствовал ее страх? Он ее любит. С ним не страшно ничего. Теперь она больше не видела ребенка в Эбоне, перед ней стоял молодой мужчина, готовый защитить ее в случае опасности.
– Мама вы так кричали, что я испугался. Что с вами? Что-то случилось? – обеспокоенно повторял Эбон, пытаясь понять, что приключилось с его матерью.
– Я… – судорожно сглотнула Инна. – Я увидела эту могилу – она указала на могильную плиту с надписью – «Брат Меон Гухаря».
– И, что? Что Вас так напугало? – недоумевая спросил юноша.
– Это имя я слышу во сне. Помнишь я тебе рассказывала?
– Да, и впрямь! Интересно. Я попробую ее вскрыть, может ответ внутри? – быстро затараторил Эбон.
Плита не сразу поддалась, тяжело сопя Эбон преодолевал сопротивление корней, плотно обвивших замшелый камень. Земля под камнем словно вздохнула, и плита легко отошла в сторону. Темнота скрыла то, что покоилось внутри могилы.
– Наконец-то! – донесся голос из глубины.
Инна задрожала всем телом, крупные слезы покатились по ее морщинистым щекам, женщина опустилась на колени и склонившись над ямой робко спросила.
– Кейст?
– Тетушка Инна! – радостно отозвался голос из темноты. – Как я рад тебя слышать, ты всегда была ангелом хранителем нашей семьи…
– Но ты же мертв? Как ты выжил? Прошел уже год…
– Не пугайся моя милая тетушка. Позже я тебе все объясню, а теперь отойди я поднимусь из могилы несчастного брата Меона. Представляешь он всю жизнь отказывал себе в женском обществе ха, ха, ха… Жаль мужика ха, ха, ха.
Эбон помог Инне подняться на ноги, что отказывались ее держать, и отвел в сторону. Из могилы со свистом вырвалось что-то черное, тут же затерявшееся в клубах пыли.
Из клубящейся облака вышел король. Инна не могла его узнать, перед ней стоял мертвец из ее сна, черная кожа, горящие красным глаза, высокая фигура. Черный балахон, превращенный временем и битвами в лохмотья, укрывал тело мертвеца.
– Привет тетушка, ну же не бойся! Это я, Кейст! Наверное, не совсем такой каким ты меня всегда знала прежде, но это я. О, а этот великолепный юноша, мой внук?
– Да, это Эбон – как во сне отвечала Инна.
– Где Кати? – спросил Кейст.
– Она спит.
– Спит?
– Она спит беспробудным сном, и ни что не в силах вернуть ее в наш мир.
– Кто такая Кати? Кто этот чело…, мертвец? – озабоченно спросил юноша, прикрывая собой мать.
– Не бойся Эбон, это твой дед, а Кати… Кати твоя настоящая мать – тихо ответила Инна, и погладила руку юноши.
– Как настоящая? А ты? – смущенно спросил Эбон.
– Почему мать? – не менее удивленно спросил Кейст.
– Я сестра твоего деда, мне пришлось врать тебе, этого требовало твое спасение.
Мертвец медленно подошел к Инне и взглянув в глаза, спросил.
– Где Кати?
– Она в святилище Халисы, под родовым имением. Мы ее погрузили в эльфийский фимиам, с ней все будет хорошо. Нам нужен ты. Почему ты так долго не приходил?
– Я не мог выбраться из-под этой треклятой плиты. Захоронение скованно заклятием, что меня не пускало наружу. Только живой родственник по мужской линии мог сдвинуть плиту, и дать мне свободу. Не знаю, что такого сделал этот Меон, но кто-то запер его наглухо. Ты меня спас Эбон.
Потрясенный свалившейся на него правдой, Эбон не обращал внимания на слова Кейста.
Король подошел к юноше и заглянув ему в лицо грустно проговорил.
– Твой отец передал тебе особый талант, да и Братья не поскупились. Тебе придется нести полученное наследство. Прости меня, я обрек тебя на вечную борьбу света и тьмы.
Инна осторожно взяла иссохшую длань короля и приложив ее к груди сказала.
– Пойдем Кейст, нам надо домой. Прошу тебя, там творятся ужасные вещи. Все мужчины семьи Урбино погибли, власть в руках узурпатора Саймона Чилиади, а имение занято врагом.
Кейст погладил руку женщины, и мягко проговорил.
– Мы все вернем, а врагов…, врагам воздадим должное.

Часть 6
Пробоина в стене расширялась на глазах, посыпались приворотные башни, первый круг стен прорвали, и теперь предстояла тяжелая борьба за жизнь Белого Камня. Вторые сутки в крепости никто не спал, начался штурм. Жак безвылазно находился на позициях, урывками успевая перехватить сон. Ситуация сложилась критическая, припасы за два года осады истощились, враг преодолел ров, пала первая линия стен, поэтому Жаку ничего не оставалось как личным примером поддерживать дух замкового воинства.
Мерандо надеялся на приход союзников, рыцарей Священного похода, что созвал Верховный жрец Скюло. Священный поход обязался остановить заразу еретичества, отступника Ансельма. Смущало то, что под стенами Белого камня стояли как рыцари Лампеды, среди коих немало подвязалось и «гостей» из соседних королевств, так и восставшая чернь под предводительством Ансельма. Вполне мирно уживаясь в соседних лагерях. Ушлые рыцари гнали на штурм восставших простолюдинов, не считаясь с количеством жертв.
Два требушета, собранные несколько дней назад, закидывали цитадель огненными снарядами, отчего регулярно занимался пожар, грозя пожрать крепость огнем. Но под чутким командованием Мерандо, безжалостную стихию удалось остановить.
С башни Жак хорошо видел копошащийся внизу муравейник. Столько убитых, вонь от трупов, постоянно висевшая над крепостью, уже стала привычной, а внизу все прибывали повстанцы. Простолюдины гибли сотнями, но на их место приходили тысячи новых.
– Что они так поперли? – спросил кучерявый солдат, расслабленно вытянув ноги к костру.
– Так узнали, что идет армия лыцарей, тех, что в Священный поход против отступника вызвались идти – ответил курносый, конопатый мужик, задумчиво ковыряя ножом в зубах.
– Аааа – протянул первый. – А я-то думаю, что за холера гонит их на стены Камня. Ведь гибнут, что блохи на дохлой борзой. Уж давно должны бы были разбежаться, ан нет! Лезут, шо безмозглые!
– Так они и есть безмозглые животные – поддержал разговор, вошедший воин в дорогом доспехе, солдаты тут же подхватились с мест, и вытянулись в струну.
– Да вольно, вольно, отдыхайте, я проверить зашел, все ли у вас есть?
– Да Ваше Сиятельство – ответил седой сержант, ткнув излишне расслабленного салагу, что воспринял слова командира буквально. – Всего в достатке, не извольте беспокоиться. Солдаты накормлены, здоровы, и готовы по приказу выступить на стены…
– Готовы говоришь? Это хорошо! Осталось недолго! Идет помощь, через день, другой осада будет снята! – приободрил солдат Мерандо.
– Служу королеве!!! Да здравствует Ее Величество!!! – громко прокричали солдаты.
Мерандо улыбнулся, и вышел вон, настрой гарнизона вселял в его душу надежду. Про скорую помощь, он, конечно, наврал. Священный поход застрял надолго в землях Лампеды. Рыцари занимались разделом захваченной земли, многие повернули назад, обремененные непосильной ношей военных трофеев. Силы союзников таяли с каждым днем, да и были ли они союзными, эти силы? Вопрос, который уже много дней не давал покоя Мерандо.
***
Особняк Урбино казался мрачным могильником посреди цветущего парка. Стены дворца украшали смелые мазки кровавых всплесков, ступени устилали останки рыцарей и солдат.
Три дня назад мертвый гонец привез в Кромы послание от Кейста, на груди воина красовалась, прибитая гвоздями табличка с надписью – «Саймон Чилиади, тебя призывает твой король! Приди и прими справедливый суд своего повелителя! У тебя три дня! Затем я приду в свой дворец и накажу тебя и твой род за измену!!!
Король Караманта Кейст Гномобоец, человек поборовший саму смерть!».
На улицах Крома, люди расступались в ужасе перед посланником мертвого короля. Наместник не мог поверить в случившееся, ближний круг с трудом привел его в чувства. Саймон обезумел, страх неминуемой гибели заставил собрать армию, и двинуться на имение Урбино, по пути к его войску присоединялись отряды вассалов. Число воинов росло, а вместе с тем росла и уверенность Чилиади в своих силах. Приступы паники почти прекратились, но Чилиади Старший постоянно ощущал, как на горле сжимается мертвая хватка неумолимой.
Кейст въехал в имение рано утром, под покровом тумана. Взошло солнце испаряя молочный полог, поднявшийся ветерок разогнал последние клочки тумана, весело раскачивая выпотрошенный труп Нанта Дарроу, повешенный в просвете ворот.
Лошадь короля неторопливо прошла по двору, зазевавшаяся стража кинулась к всаднику в черном балахоне. Кровавым вихрем король влетел по широкой лестнице главного входа. По-хозяйски, не торопливо, прошелся по комнатам родового имения, выкидывая из окон захватчиков. Гарнизон Чилиади не ожидал нападения, поэтому многие погибшие остались в исподнем. Растерзанные тела застыли на каменных плитах двора в выразительном танце смерти. Дольше остальных держалась тюремная башня. Барон Тулио Де Гиа самоотверженно оборонял последний рубеж, в столицу полетел голубь с донесением о падении имения Урбино.
Из-за запертой двери раздался приглушенный толщиной дубовой, окованной железом, двери голос коменданта.
– Кто вы? Зачем напали на коронные владения? Вас ждет смерть если вы немедленно не сложите оружие и не сдадитесь на милость Его Величества наместника Караманта Саймона Первого!
– С кем я говорю? – прозвучал мощный, глубокий голос Кейста.
– Я комендант имения, барон Тулио Де Гиа, а вы сударь? – напряженно прозвучал голос Тулио.
– А я? Я Владелец имения, Король Караманта, Кейст Гномобоец правитель всех земель Караманта и дед наследного принца Эбона Черного! Я пришел за наследием моей семьи, вернуть то, что принадлежит мне по праву! Сдавайся Тулио Де Гиа, и, может быть, я тебя пощажу!
– Ты лжешь собака! Кейст погиб во время паломничества, и принц Эбон тоже мертв!!! В прошлом году от мора, скончался! Ты самозванец, и бандит, даже если мне придется сложить голову в этом проклятом имении, тебя ждет виселица. Остановись, самозванец, иначе повешение может оказаться куда как меньшей карой!
– И что же меня должно испугать?! – с издевкой спросил Кейст, подбрасывая в руках железный, двуручный дрын с граненной шишкой на конце.
– Для таких как ты повешение, это милость, четвертование, вот достойное наказание самозванцу!!! – грозно предупредил из-за двери барон.
– Ха-ха-ха – рассмеялся Кейст и с размаху ударил булавой в дверь, размозжив первым же ударом ее центр.
Тяжелая дверь щепой разлетелась по комнате, палица сокрушила копейщиков, успевших вонзить жала копий в тело мертвеца. Стража в ужасе побежала видя, как черный силуэт, не обращая внимания на копья двинулся на них, все глубже насаживаясь на древки. Булава взвыла, витую лестницу, уходящую наверх, окропила кровь защитников.
Избавившись от копий, мертвец двинулся наверх. Шаги короля эхом отдавались по башне, мерностью напоминая, призыв похоронного набата. Четверо, верных барону вассалов, ждали Кейста наверху. Остро отточенные клинки со свистом рассекая воздух метнулись к королю. Сталь звенела и высекала искры из стен, мертвец с невероятной скоростью уходил от атак воинов. Пару раз мощные удары его булавы, отражались щитами, и прочными доспехами. Клинки резали плоть Кейста, но король не терял ни в силе, ни в скорости. Лишь изрезанный в лохмотья балахон, развивался черными полосами ткани, закрывая обзор врагам, наконец булава нашла первую жертву. Рыцарь, подброшенный гигантским шестопером Кейста, ударился о потолочную балку и рухнул вниз без чувств. Капюшон упал, барон споткнулся, страх сковал тело Тулио, перед ним стоял король. Мертвый, иссохший, но король. Знакомые черты исказила рука смерти, тлен коснулся тела Кейста. Черная кожа лаково блестела в солнечных лучах, красные глаза жутко уставились в лицо коменданта, заглядывая в самую душу, и парализуя волю. Тулио подставил щит, от удара он разлетелся. Раздробленная рука барона вмялась в кирасу. В последний момент Тулио скорее услышал, чем увидел обратное движение булавы Кейста. Окровавленный набалдашник снес голову коменданта, смяв шлем в бесформенную массу. Оставшиеся без патрона рыцари попытались бежать, но беглецов настигла жуткая участь их командира. Шестопер с неизменной точностью сокрушала плоть врагов короля.
В помещении кухни нашлись слуги, по приказу Кейста они прибили доску с посланием к груди Тулио. После, коменданта усадили на лошадь и отправили по дороге к столице.
Эбон наблюдал со двора за происходящим, не вмешиваясь в бойню. Теперь он увидел проклятие Урбино в действии. Инна в ужасе закрыла руками глаза, и старалась не слушать вопли несчастных. Полчаса спустя все стихло. Во двор спустился Кейст, король обнял трясущиеся плечи Инны. Поглаживая тетку, он приговаривал.
– Ну же тетушка. Не надо бояться. Я твой должник навсегда. Ты спасла мою дочь, и внука. Ближе тебя у меня никого нет. Не бойся. Я никогда не причиню тебе зла. Весь мой гнев исключительно для врагов рода Урбино.
Женщина плакала и причитала.
– Что с тобой случилось Кейст? Как такое могло с нами приключиться? За что?
– Милая Инна, то моя вина. За мою ошибку пришлось заплатить вам всем. К сожалению, исправить уже ничего нельзя, но я сделаю все возможное, чтобы моя семья больше никогда не страдала. Прости меня, моя добрая, милая Инна.
Король обнял женщину, с любовью глядя на внука. Эбон почти плакал. Юношеское сердце, полное романтики, требовало прощения для жуткого мертвеца, которого он теперь называл дедом.
***
Две недели спустя на горизонте появились штандарты рыцарей Священного похода, они, не останавливаясь врезались в толпу крестьян рубя, и круша все, что не успело разбежаться. Попытки дворян Лампеды провести контратаку привели к окружению последних, за чем случилось тотальное избиение. Живых не брали.
Замок оказался окружен «союзниками», которые потребовали от королевы Елены открыть ворота, третьей, последней линий крепостных стен. Первые две, прорвали восставшие Ансельма, самого еретика зажали между стен крепости. Священник лично командовал штурмом последнего укрепления Белого Камня, но попал в окружение.
Защитники крепости вышли навстречу отрядам прибывших союзников, Ансельм попал в руки воинов Елены, его доставили во дворец к Ее Величеству.
К удивлению союзников, далее ворот третьей линии обороны их не пустили. Раздосадованные рыцари спустились под стены крепости, где разбили лагерь и продолжили осаду Белого Камня, сменив уничтоженные войска Ансельма.
Поздно вечером того же дня, состоялся совет рыцарей Священного похода. В совет вошли Гвидо Шотали наследный принц Амората, граф Эрик Трауствайт влиятельный дворянин из Лампеды, князь Константин Овлат из Сальяда, граф Джузеппе Авиньяно близкий родственник Леши короля Лампеды, восставший против Елены Бластиты, граф Орде Де Рудо, маршал армии Амората, инквизитор Стефан Нофль, как представитель Скюло, направленный для искоренения ереси на территории Лампеды и Мальдиды. Собрание всю ночь ожесточенно спорило о судьбе Елены и ее королевства.
Особое раздражение вызвал вопрос, что делать с Еленой. Признать ее правление узурпацией власти и вернуть ее в монастырь, или оставить ей в качестве компенсации ее родовой замок. Потребовав взамен выдачу еретика Ансельма и отказ от притязаний на престол Лампеды.
Гвидо поддержал позицию инквизитора Нофля, требовавшего жесткого исследования чистоты веры в пределах королевства, а статус отложить на неопределенный срок, заменив короля наместником.
Авиньяно требовал вернуть корону представителям семьи Инереитов, отстранив от власти узурпаторшу.
Константин Овлат считал, что нужно разделить земли Лампеды и Мальдиды между Аморатом и Сальядом, вернув законного короля на трон, подразумевая под законным королем Гумберта Шотали отца Гвидо.
На такую наглость взъярился Авиньяно, он потребовал вывести из состава совета Овлата, но за князя вступились Гвидо и Нофль, в итоге Авиньяно разругался с оставшимися членами совета и покинул заседание, пригрозив решить вопрос своими силами.
Победила позиция Гвидо и инквизитора, в Белый Камень послали Франца Капфойя королевского хранителя печати, ему предстояло уговорить защитников Белого Камня подчиниться решению, принятому советом Священного похода. Королева Лампеды встретила посланцев совета приветливо, поблагодарила за помощь, пообещала оплату за труды бранные, после чего предложила покинуть пределы королевства.
Из ворот Белого Камня выехала кавалькада, охранявшая две подводы, наполненные золотом и серебром. Возглавлял посольство Жак Мерандо, он ехал рядом с Францем Капфойем, нисколько не смущаясь своим происхождением.
Кавалькаду встретила ответная делегация представителей Совета. Капфой сухо поклонился принцу Гвидо и вручил ему ответ королевы. Секретарь взломал печать, скрепляющую послание, и громко зачитал, лицо дофина менялось с каждым словом, оглашавшим окрестности замка.
– Да как они смеют!!! – вскричал оскорбленный принц. – Они отвергают нашу искреннюю помощь, подозревая нас в обмане?! Нас называют предателями!!!
– Смею заметить Сир, но в письме содержится лишь просьба оставить королевство, сроки не указаны, королева просит сохранить суверенитет Лампеды. К тому же моя госпожа выражает Вам Ваше Величество свою благодарность за оказанную помощь, и просит принять ее скромный дар доблестным защитникам истинной веры… – мягко проговорил Мерандо.
– Ты кто такой? – багровея спросил Гвидо.
– Я Жак Мерандо маршал Лампеды и Мальдиды…
– Какого происхождения?
– Дворянин, некогда вышедший из мещан…
– Да как ты смеешь ко мне обращаться?! Плебей!!! – вскричал Гвидо.
От свиты отделился комендант лагеря Роальд Данберг, он подъехал к Жаку, и на скаку рассек маршалу горло, кровь брызнула фонтаном, окропив лицо и доспех убийцы. Тело Мерандо пошатнулось и начало крениться к земле. Франц Капфой, брезгливо морщась отъехал прочь, его выпученные глаза выражали непонимание и страх. Заработали луки и арбалеты, свита, что сопровождала Жака Мерандо, рассыпалась перед замком пытаясь спастись от стрел и болтов. Уйти никто не успел.
– Зачем? – выдохнул хранитель печати.
– Он оскорбил Его Величество! – отрезал Роальд и не глядя на Капфойя вернулся к королю. Откуда-то сверху раздался душераздирающий крик женщины, головы присутствующих повернулись на звук. На одной из крепостных башен стояла Елена в окружении рыцарей, ее корона сверкнула на солнце драгоценными камнями, и скрылась за зубцами.
– Франц! Принесите мне голову наглеца – потребовал принц.
Капфой несколько замешкался, но затем преодолевая тошноту, подступившую к горлу, слез с лошади. С трудом подавляя рвотные приступы, хранитель печати отделил голову Мерандо от тела. Неловко вытянув руку, он нес ее прямо перед собой. Подойдя к лошади принца, Капфой склонился, преподнося голову Жака.
Принц улыбнулся, схватил за волосы отсеченную голову и одним решительным движением насадил на пику. После чего высоко подняв вверх, и развернув коня вдоль построенного войска, проскакал с воодушевляющим криком перед строем воинов.
В стенах крепости шла борьба с королевой, ее едва успели перехватить у конюшни, и силой увели в покои.
Инквизитор, осторожно глядя сквозь опущенные ресницы на происходящее, тихо отдал приказание молодому послушнику, тот шустро скрылся в рядах копейщиков.
Воинство Священного похода ответило своему лидеру воплем восторга, и начало расходиться.
Свита Гвидо подъехала к телегам с золотом. Данберг выехал чуть дальше остальных к стенам замка, и сняв шлем, шутливо откланялся Елене, появившейся в окне, полуразрушенной башни. Охрана, оставив королеву в покоях, не могла и предположить, что она сможет пройти в башню первого ряда крепостных стен. Елена поклонилась в ответ, вызвав улыбку на грубой физиономии Роальда, и исчезла в глубине, а спустя мгновение вновь появилась. Лицо Данберга вытянулось и побледнело. Зазвенела натянутой струной, тетива боевого лука. Сомнение, возникшее на лице Роальда, вызванное уверенностью в том, что эта немолодая женщина просто не сможет попасть в него с такого расстояния, сменилось разочарованием, когда стрела со свистом пробила череп коменданта лагеря на вылет, опрокинув рыцаря в седле.
Шумная возня подле телег и веселый смех замаскировали случившееся, лошадь Данберга испуганно шарахнулась к свите. Рыцари удивленно уставились на мертвого всадника, не веря в случившееся.
Вторая стрела сбила с седла Эрика Трауствайтера, переполох взбудоражил свиту принца Гвидо. Смерть Трауствайтера потрясла расслабившихся рыцарей. Воины опрометью кинулись к лошадям и, прежде чем успели отъехать прочь, потеряли Константина. Стрела с сухим треском скользнула в щель забрала, клокотание внутри и падение рыцаря не оставляли сомнения в том, что еще один мертв.
– Что случилось!!! – кричал Орде де Рудо выезжая на встречу бегущим.
– Стрелок! Стрелок! В Башне!!! – послышалось в ответ.
– Лучники!!! – скомандовал Орде осадив лошадь, на призыв начали сбегаться воины с луками, время, что потребовалось на оснастку луков, хватило для того, чтобы стрела выхватила еще одного из рядов доблестных воинов.
– Там, там в окне баба! – прокричал один из лучников, заметив Елену в окне полуразрушенной башни.
Орде вгляделся в сторону куда указывала рука воина, и оторопел.
– Вот сука! – вскричал, краснея от бешенства маршал.
– Лучники отставить! – скомандовал де Рудо. – Тысячу золотых тому, кто мне приведет эту бабу живой! – прогремел голос маршала над рядами воинов, собравшихся поглазеть.
Звякнули доспехи, заржали кони, топот сотен лошадей поглотил тишину. Елена, не двигаясь с места, пускала стрелу за стрелой, многие находили свою цель. Раненные и убитые падали под копыта лошадей товарищей.
– Тварь! – кипятился Орде, глядя как очередной рыцарь упал с коня. – Где она так научилась стрелять?
– У эльфов – мягко прозвучал голос, откуда-то сбоку.
Маршал скосил глаз и поморщился, рядом стоял инквизитор, с неизменной, мерзкой улыбочкой. Орде терпеть не мог Нофля, но приходилось мириться с его присутствием, поскольку того требовал его король.
– А вы откуда знаете? – грубо спросил маршал.
– Так известный факт! Странно, что вы не слышали. Елена выросла среди эльфов, она была аманатом. Когда ее папенька вчистую продул сражение на берегу озера Отаба, Роджер Мутноглазый воспользовался слабостью соседа, и взял в плен дочь короля. В последующих переговорах Оренея и Роджера, победило предложение эльфов, король Караманта получил Палеомию, а девочке пришлось отправиться в гости к остроухим. Судя по всему, она там даром времени не теряла… Опять попала – улыбаясь констатировал Нофль, глядя как очередной воин падает с коня.
– Понятно! – разочарованно протянул маршал, глядя в сторону, чтобы не видеть позора, творящегося у него на глазах.
Лошади достигли первого провала в стене, рыцари спешились и пошли в атаку, маршал посмотрел в сторону башни, королева исчезла.
– Куда делась, эта тварь? – словно отвечая на вопрос де Рудо, в окне полуразрушенной башни мелькнул силуэт Елены. Перехваченная неизвестным рыцарем за талию, женщина сопротивлялась, и что-то кричала, но рыцарь неумолимо затаскивал ее все глубже в помещение.
– Кто это, не узнаю герб? – спросил неизвестно у кого де Рудо.
– Если не ошибаюсь, это герб Виола, возможно это Аугусто, командир гвардейцев короля Кейста! – бодро отрапортовал Гильом Нек, молодой рыцарь, входивший в свиту принца Гвидо.
– А этот тут, что делает? – удивился маршал.
– Они две недели назад прорвались в крепость, говорят, что пришли на помощь – доложил пожилой капитан, стоявший подле де Рудо.
– Откуда информация?
– Допрашивали пленных еретиков, они говорили, что неизвестные рыцари пронеслись через их ряды две недели назад, а затем укрылись в замке – объяснил капитан.
– Да, что там твориться? – снова взорвался маршал.
На взбирающихся рыцарей посыпались стрелы и камни. Воины падали, поднимались и продолжали медленно, но, верно, продвигаться к башне. Вот они ворвались внутрь, завязалась битва.
Аугусто тащил Елену все дальше по тайному проходу, женщина, сопротивлялась и угрожала рыцарю всеми земными карами. Виола не обращал внимания на угрозы. Вскоре присоединился Педро Додо, друг и соратник ее отца Оренея. Старик остановился на несколько минут в проходе и глядя в глаза Елене, сказал.
– Лена, что же ты наделала, ты же сдала замок! Из-за тебя погибнет столько достойных мужей! Они же сейчас найдут проход и пойдут на штурм, мы не удержим замок. Королева молчала, сверкая глазами на председателя Королевского Совета.
– Они убили Жака!!! Сволочи!!! – вскричала она в бешенстве.
– Ваше Величество… – начал Аугусто.
– Не смей ко мне обращаться, я прикажу тебя обезглавить!!!
– Елена!!! – крикнул Додо. – Остановись, он спас твою жизнь, его отвага вернула нам надежду!
– Он посмел нарушить мой приказ!
– Я не мог поступить иначе. Вы ваше величество должны думать о подданных. Вы символ. Ваша смерть, это победа врага! – запальчиво выговаривал королеве Виола.
Елена попыталась что-то ответить, но ее оборвал Додо.
– Он прав Лена. Погибнешь ты, погибнем и все мы, падет крепость. Мы не можем отдать тебя Аморатскому подонку.
Женщина заплакала, не в силах противостоять мужчинам.
– Они убили Жака – сквозь слезы жаловалась она Додо.
Старик гладил королеву по голове и прижимал к плечу.
– Поплачь Лена. Поплачь.
– Нам пора. За нами погоня. Я слышу шаги – Аугусто потянул за руку Додо, они побежали по темным коридорам потайного хода. Отсветы факела играли причудливыми тенями на кирпичной кладке сводчатых стен.
***
Путанные ходы, сети карстовых пещер, служили секретными проходами между имением и столицей, для многих поколений семьи Урбино. Во времена Арильда прадеда Кейста, новая династия расширила проходы. Тогда же строители натолкнулись на древний подземный храм.
Ученые академии Караманта, прочли надписи на арке, предваряющей вход в храм, в которой говорилось: – «Путник пройди в дом прекрасной Халисы, премудрой, жизнь дарующей, любовью наделяющей! Получи благословение, посвятив самое дорогое, что дала тебе жизнь, и прекрасная Халиса не забудет твоей жертвы!!!».
За храмом так и закрепилось название святилище Халисы. Исстари мужчины семьи Урбино, оставляли тут свои дары, и к удивлению их врагов, выходили из многих передряг без потерь. Кейст не мог однозначно ответить, помогала ли кому-либо из его предков прекрасная Халиса, но традиция есть традиция, в свою очередь, и ему пришлось принести дар богине.
Одно Кейст точно знал, придя в храм он обязательно получит прилив душевных сил. Грудь переполняло чувство похожее на первую влюбленность, а мысли становились настолько четкими и ясными, что казалось, будто стоит только напрячься и ты услышишь, о чем думают твои спутники.
Сегодня, приближаясь к святилищу, Кейст впервые почувствовал тяжесть, душу заполнила непереносимая скорбь. Еще один поворот, впереди показались каменные ворота, под искусно выточенной аркой с написанным на ней приглашением древней богини. Слуги отворили тяжелые створы дверей, король шагнул внутрь. Приятный серебристый свет ударил по глазам, Кейст поднял руку, чтобы прикрыться. Из глубины что-то приближалось с тяжелым лязгом ступая по полу святилища. Мгновение спустя на короля вылетел рыцарь, облаченный в дорогие доспехи, с занесенным для удара мечом. Инна вскрикнула, и подалась назад.
– Место!!! – хлестко распорол застоявшийся воздух голос короля, отразившись многократным эхом от стен святилища.
Лязг смолк, меч, высекая искру, звякнул о резные плиты пола, и рыцарь направился в обратный путь к своему посту. Кейст подошел к постаменту, на котором возвышался каменный гроб, его поверхность испещрили знаки, похожие на те, что украшали арку входа. Надпись на саркофаге ученые так и не смогли перевести.
Мертвый рыцарь остановился в изголовье гроба. Кейст поднялся по ступеням, и склонился над прозрачной гладью геля, заполнявшего все пространство саркофага. Из глубины, словно нарисованное проступало тело Кати, казалось, что девушка спит. Глаза двигались под закрытыми веками, давая жизнь длинным ресницам. Нежное лицо выделялось необычайной белизной, на которой рдели кораллом, точенные губы девушки.
Король тяжело опустился на колено, и прислонился лбом к краю гроба. Инна удивленно смотрела на Кейста, пожилая женщина впервые видела, коронованного племянника таким слабым. Несколько минут спустя король поднялся, и взмахом руки подозвал внука.
– Подойди Эбон. Посмотри.
Эбон, склонился над гладью геля, с любопытством рассматривая совсем забытые черты матери. Он впервые видел ее после того, как их разлучили люди Чилиади.
– Это твоя мама – тихо проговорила Инна.
Он качнул головой, завороженно глядя на прекрасную девушку, повисшую в подвижной массе прозрачной жидкости. Ее молодость не вязалась со словом мама, отчего Эбону казалось, что все происходящее нереально.
– Ирония судьбы, тот кто больше всех желал ее смерти при жизни, стережет ее жизнь после смерти – задумчиво сказала Инна, украдкой взглянув на Леши.
– А кто это? – спросил Эбон, с нескрываемым страхом глядя на рыцаря.
– Леши Инериит, потомок древнего королевского рода Инереитов. Король Лампеды, супруг Катарины Урбино, твоей матери. По совместительству подлец, и извращенец, недостойный погребения – поеживаясь ответила Инна, ее плечи заметно повело.
– Он мой отец?
– Нет! В тебе нет его крови. Твой отец… Твой отец из простонародья, но он стоил десятка таких как этот – Кейст указал на Леши, гримаса отвращения исказила лицо короля.
– Твой отец обладал даром, столь редким и удивительным, что проживи он чуть дольше, его либо возвели бы на трон, либо назвали бы новым пророком. Однако, воля слабого человечка оборвала жизнь гения, дарующего долголетие. Судьба, к сожалению, не справедлива. Негодяи правят и живут, не зная горя, а достойные гибнут от их рук, прозябая в лишениях и страданиях – проговорил король.
Кейст взял под руку Инну и медленно направился к выходу, оставив сына наедине с матерью.

Часть 7
Проклиная все на свете Саймон Первый возвращался обратно к столице. Имение Урбино оказалось пустым. Насмерть перепуганные селяне сообщили, что король ушел под землю. Много лет назад, будучи еще юным, Саймон слышал легенды о подземном проходе ведущем из Адры в Кромы. Тогда ему показалось, что это досужие вымыслы, существующие в каждом поселении, где проживают древние семьи. Усадьба такой семьи обязательно имеет некую, таинственную часть строения под землей, ведущую к тому или иному знаковому месту.
Теперь же наместник столкнулся с реальностью, подземный проход существовал. Сообщения, присланные Тулио, пестрели сведениями о многочисленных, разветвленных коридорах, проложенных в карстовых пустотах на неопределенное расстояние. Разместив гарнизон в Адре, Саймон снарядил погоню, из десятка верных рыцарей. Воины должны были обнаружить короля и его внука в катакомбах, а далее сделать так, чтобы они оттуда никогда не вышли.
После, не теряя времени, Наместник выступил в поход к столице, рассчитывая успеть в Кромы вперед Кейста.
Яркое солнце раскалило центральную площадь столицы, надрывно бил городской набат, призывая горожан в центр столицы. Не понимая, что происходит люди высыпали из домов и широкой рекой вливались на Судную площадь. Эшафот, подготовленный к казням, прижался к стене ратуши, нагнетая мрачности стругаными досками, впитавшими кровь многочисленных жертв. Часть площади отгородили воины, в старинных доспехах, такие носили сто лет назад. Кое-где ржавчина проела дыры, сквозь которые белели кости, тяжелые мечи и копья смотрели на зевак.
Набат смолк, прозвенел рог, и из раскрытых врат дворца выехал кортеж. Впереди, слегка раскачиваясь в необычном седле, ехал всадник в черном. Королевская тиара давал понять, что перед простолюдинами сам король. Необычная лошадь, похожая на скелет, несла хозяина чуть впереди остальных всадников свиты. Следом на гнедых лошадях ехали чернокожий юноша, и пожилая леди, увидев которую горожане сняли шляпы. В народе Инна считалась почти святой, ее многолетняя забота о городских низах, снискала женщине любовь черни.
– Король Кейст правитель Караманта, владетель Палеомии, Изумрудных холмов, и всех земель, что находятся на восток от Седых гор!!! – прокричал герольд.
Народ всколыхнулся, не узнавая Кейста.
– Наследный принц Караманта, Лампеды и Мальдиды Эбон Урбино!!! – продолжил звонкий голос герольда.
– Ее Сиятельство Инна Урбино владетельница имения Арды, сестра покойного короля Роджера!!!
Люди заволновались, послышались крики особо дерзких.
– Короля на плаху!!! Проклятого Кейста в огонь!!!
В руках горожан показались копья, ножи и молоты, толпа наперла на эшафот. Раздались первые крики и стоны, воины в древних доспехах рубили, кололи, наступая на толпу, люди падали, от точных ударов мертвецов Кейста. Топоры и молоты черни, не приносили особого вреда мертвым воинам. Поднялась паника, простолюдины, давя друг друга ринулись прочь с городской площади. Узкие улочки не позволяли всем желающим покинуть лобное место. Образовалась давка, люди гибли сотнями, а рыцари Кейста неустанно кололи, рубили и наступали на обезумевшую толпу. Жители попытались бежать из города, но ворота оказались заперты, стражу составляли те же мертвецы, убивавшие любого, кто пытался выбраться за городские стены.
На следующий день жителей вновь согнали на площадь, на этот раз горожане, запуганные террором, смиренно внимали словам ненавистного им монарха.
Кейст сидя на жутком скакуне, обратился к горожанам.
– Мои подданные, с прискорбием должен отметить, что вы оказались не достойны моего правления! Стоило кучке предателей известить вас о моей гибели, как вы отвернулись от моей семьи! Едва не погибла моя дочь, Ваша королева, вы желали расправиться с моим внуком, наследным принцем Эбоном, наконец вы обвинили меня и членов королевской семьи в некромантии. Вы обвинили меня и мою семью в болезнях, что обрушились на земли моего королевства. Как ваш король, я должен предать вас суду и по вине казнить, но я милостив. Потому, что я ваш король!!! Я прощаю вас!!! Знаю, что всем вашим поступкам есть причина. Козни моих врагов, врагов нашего королевства!!!
– Ваши враги не моя семья, а Верховный жрец Скюло, возжелавший мои земли, мажордом Саймон Чилиаде, сговорившийся с церковью, что завистливо покушается на священный принцип королевской власти. Вероломные и жадные аристократы, те, что много веков сосут из вас кровь. Все они будут наказаны! Каждый в свой срок! Сегодня же я прикажу казнить смутьянов, что возглавляли восстания против моего дома, а также священников, склонивших вас, честных людей, к бунту!
Несколько минут спустя, заработал эшафот, бесконечная вереница, изрубленных тел, боль и ужас потрясли жителей Кром.
В ночь горожане вновь выступили против короля-отступника. Двое суток город скрывал дым пожарищ, утро третьего дня Кромы встретили тишиной. Мертвое воинство, запрудив узкие улочки, темной массой выливалось из городских ворот, заставляя пригороды в страхе разбегаться по ближайшим лесам.
***
Прозрачный воздух морозного утра приятно холодил кожу. Лужи хрустели тонким ледком под копытами коней, смерзшаяся земля со звоном отдавала каждый шаг. Желтая листва устилала опушку леса, поля, раскинувшиеся впереди, блестели на осеннем солнце, лаковой стерней сжатых хлебов. Тишина усиливала ощущение хрустальной чистоты окружающего мира.
Перонада высилась на противоположной стороне поля. Предыдущей ночью дым пожарищ доносился до лагеря Саймона, утром его армия вышла к городу, и наместник потерял дар речи.
Весь горизонт занимало войско Кейста, то самое войско, что два года назад испугало жителей Караманта. За рядами мертвецов высились руины сгоревшего города, еще чадившего остатками пожарищ, но южный ветер относил дым прочь.
Войска Чилиаде остановились в нерешительности, Саймон ожидал увидеть неприятеля, но то, что предстало его глазам вызвало первобытный страх. Стараясь перехватить инициативу, Наместник послал делегацию к Кейсту, спрятав истинные намерения за предложением перемирия. Отвлекая короля, Чилиади отправил конницу в обход рядов противника, рассчитывая застать Кейста врасплох ударом с флангов или если повезет с тыла.
Спустя полчаса навстречу войску Саймона выехали десять рыцарей, в старинной броне, с тяжелым вооружением времен первых королевств. На высоко поднятых пиках, рыцари несли головы вельмож из делегации Саймона. Кавалькада мертвецов, пробренчала на конях, подаренных Братьями, перед войском Наместника, приведя одним своим видом в ужас первые ряды.
Стрела глухо ткнулась в щель между сегментами доспеха, мертвый всадник точно не заметил ранения, его конь, не сбавляя скорости уносил рыцаря к своим построениям. По войску Саймона прошел шелест, не предвещавший ничего хорошего. Напрасно Наместник боялся бегства войска, прежде чем он решился что-либо предпринять, прозвучал сигнал к началу атаки.
Со стороны Перонады двинулась лавина мертвецов. Впереди шли рыцари, не сбавляя хода они врезались в строй, сбивая и калеча все на своем пути. Выставленные пики и копья не остановили бега мертвых всадников, беспощадно рубя и дробя живых, рыцари Кейста разрезали войско Наместника пополам. Стрелы со свистом вонзались в тела врагов, не причиняя им вреда, лучники побежали, но задние ряды их остановили, а сотники заставили вновь построиться, и вести стрельбу по лавине, наступающей со стороны сгоревшего города.
Подоспели пешие воины-мертвецы, в общей свалке, никто не заметил удара зашедшей в тыл Кейста конницы Саймона. Под королем убили лошадь, но Кейст продолжал разить стоя над павшим жеребцом. Рыцари нападали со всех сторон, несколько раз его пронзили копьем, но булава Кейста без устали сокрушала врагов. Удар конницы Саймона, разметал тылы мертвого воинства, но вопреки ожиданиям Наместника пехота некроманта не побежала. Покалеченные мертвяки поднимались, и продолжали бой. Даже потеряв все конечности, они бились в жутких конвульсиях, силясь подняться для того, чтобы продолжить убивать.
Постепенно силы Кейста редели, король попытался поднять павших воинов, энергия не пришла, еще несколько раз Кейст вызывал силу, но тщетно. Его дар некроманта исчез вместе с даром Братьев.
К полудню поле устилали костяки древних воинов, и тела их противников. Кейст как гора, разбрасывая волны врагов шел вперед, стремясь добраться до ставки Саймона, которая маячила на холме возле кленового леса. Там реяли королевский штандарт и Символ наместника, лучшие воины Кривого окружили патрона. Саймон испуганно вглядывался в силуэт в черном балахоне, с надвинутым на лицо капюшоном. Воины старались обходить короля-мертвеца. Один смельчак, разогнав лошадь снес Кейста, пронзив копьем насквозь. Лицо Саймона озарила улыбка надежды, и тут же, следом перекосила гримаса ужаса. Кейст поднялся, и протащив копье сквозь тело швырнул его в ближайшего рыцаря, сбив воина с ног. Вернулся рыцарь, поразивший Кейста, что-то мелькнуло и лошадь, заржав повалилась набок. Нога рыцаря застряла в стремени, а бок коня прижал воина к земле. Пытаясь освободиться, рыцарь не заметил, как сверху выросла тощая тень некроманта. Поднявшись на тело скакуна, король тяжело размахнулся и нанес удар. Шлем лопнул в теменной области, содержимое выплеснулось наружу розово-серой массой, руки воина безвольно упали на тело. С нескольких сторон на Кейста посыпались удары гизармами и копьями.
Мертвые методично перемалывали армию живых, забирая по нескольку жизней в обмен на успокоение. Конница Наместника погрязла в толпах оживших покойников, началось бегство солдат. Живые не выдерживали бессмысленной жестокости противника, отсутствие страха смерти делало воинов Кейста непобедимыми.
Сначала послышался жуткий вой, затем задрожала земля, и вскоре с фланга налетела мертвая кавалерия Кейста, ее вел рыцарь в багровом доспехе.
Армия Саймона перестала существовать, войска побежали, настигаемые воинами на скелетированных лошадях. Много достойных рыцарей пало в тот день, на полях под стенами Перонады.
Ставка попыталась остановить бегство войска, но, когда стало ясно, что все попытки тщетны, Наместник приказал отступать к основному лагерю. К нему подвели лошадь, Саймон прыгнул в седло, но через секунду подлетел в воздух, и с силой ударился о землю. Рядом тяжело ухнула туша скакуна, двое воинов отлетели в сторону. Кто-то из гвардии пытался закрыть Саймона, но огромная булава со свистом снесла препятствие. К Чилиади подошел Кейст, он волочил оружие за собой, оставляя глубокую борозду на не паханной земле. Король хромал, израненное тело перекосило, с левой стороны висел сухой обрубок перерубленного плеча. В боку, вывернув несколько ребер наружу, торчал обломок копья. Оторванный капюшон оголил обтянутый кожей череп мертвеца, с несколькими зарубками на темени от ударов топором. Глаза Кейста горели красным, рыцари в нерешительности отступили, и секунду спустя кинулись по коням, надеясь спасти свои жизни.
От поля приближалось несколько всадников-мертвецов во главе с рыцарем в багровом доспехе. На холм въехал воин с синим плюмажем, не сбавляя хода он подхватил насмерть перепуганного Наместника. Перекинув его через седло, смельчак погнал скакуна следом за отступающей армией.
Тяжелая ноша сделала лошадь медленной, и вскоре конные Кейста нагнали Саймона, и его спасителя. Воин смело сражался, но быстро пал, а наместник сдался в плен. На веревке, в поводу лошади, багровый рыцарь подвел Саймона Чилиади Наместника Караманта к королю Кейсту. Мрачный взгляд пронзил Наместника.
– Здравствуй Саймон! Ты, говорят, Наместником стал?!
– Кейст ты погиб, мне сообщили, что твое тело пропало! Что мне оставалось? Королевство нельзя бросить на произвол судьбы, кто-то должен править. Кто если не я, твоя правая рука…
– Ну, ну. Не преувеличивай. Моей правой рукой был Терис, а ты его посадил в башню. Дочь мою тоже запер в покоях, отлучил от сына, а затем выдал святошам. Вроде ничего не забыл, а еще одно, ты выбил всех мужчин моей семьи.
Наместник молча, опустил голову.
– Подними глаза, и смотри на короля, когда он с тобой изволит говорить!!! – перепугано, подняв глаза, Саймон уставился на Кейста бессмысленным, невидящим взглядом.
– Кстати Терис был против, чтобы я тебя казнил, когда возьму в плен. Старый добряк. Все-таки сланый малый наш архивариус. Но я не Терис, мое великодушие не столь велико. Ты так много говорил о испорченности семьи Урбино, ее проклятье, моей службе Агару, что я и сам поверил в правдивость твоих слов.
– Я никогда не говорил таких слов! – закричал в отчаянии Наместник.
– Ты не говорил, а попы, с которыми ты в сговоре, только этим и занимались. За измену, подстрекательство к бунтам, оговор и покушение на жизнь особ королевской крови, я, истинный король Караманта, приговариваю тебя к смерти. Четвертуйте его! – Кейст кивнул головой в сторону Саймона.
Наместник глухо вскрикнул, и попытался сопротивляться, когда его потащили к поваленному столбу навеса.
Королю подвели жуткого коня, он с трудом взобрался в седло, и оглянулся на поле брани. Там остатки войск Саймона продолжали битву, окруженные мертвецами.
– Что делать с пленными?! – спросил рыцарь в багровом доспехе.
– Всех убейте, кто поднял против меня меч должен умереть! – прозвучал приказ Кейста.
Шпоры короля коснулись боков скакуна, лошадь понесла всадника к основанию холма. Кейст даже не взглянул в сторону кричащего мольбы Саймона, он отправлялся в погоню за бежавшими остатками армии Наместника. Немногие из рыцарских домов Караманта смогли пережить бойню, учиненную Кейстом в своих владениях. Лишь несколько человек из рода Чилиади выжили, случайно оказавшись в момент возвращения короля в землях Амората.
Брат Саймона, Рольф Благословенный поклялся уничтожить семейство Урбино и освободить Карамнат от ига короля-мертвеца. В стремлении к чистоте веры, он покорил сердце самого Верхоного жреца, и Скюло призвал Священный поход в земли Некроманта.
***
Совсем неприметный поворот привел рыцарей к необычной арке, наглухо запечатанной мощными створами каменных дверей. Сверху причудливо вились буквы древнего языка, что-то пытаясь сказать незваным гостям.
Высокий рыцарь скомандовал, чтобы двери отворили. Тяжелые створы, с сухим треском сдвинулись с места, открывая помещение, погруженное в серебристое сияние. Свет разорвал плотную темноту бесконечных коридоров катакомб.
Колоннада вдоль стен, алтарная часть с саркофагом, возвышающимся на высоком постаменте. Груды золота, серебра и драгоценных камней, рассыпанных вдоль стен, полностью скрывали ряд мраморных стел с надписями.
– Ковельт, шестнадцать лет. Пожертвовал Звезду Севера во имя прекрасной Халисы, да будет богиня благосклонна к нему и его потомкам, да дарует мудрая удачное правлению молодому монарху!!! – прочел один из рыцарей, откопав часть стелы.
Внизу надписи горел странный знак, нанесенный неизвестной краской. Сдвинув золото, рыцари увидели десятки других записей, под каждой неизменно горел необычный знак.
– Сколько же лет они жертвовали демону?! Еретики! – произнес сухопарый Чаваро. – Да тут поколения, отец, сын, дед…
– Уничтожить храм служителей нечистому! – раздался приказ, командира отряда, высокого рыцаря в полном доспехе.
Воины ринулись крушить мрамор стел, постепенно продвигаясь к саркофагу. Один из вандалов взбежал на возвышение и уперся руками в край базальтового гроба, и тут же застыл, пораженный красотой Катарины. К нему подоспели товарищи, взглянув на покойницу они также замерли у края.
– Это наваждение! – вскричал сухопарый Чаваро, и начал расталкивать рыцарей. – Да очнитесь же!!! На раз, два раскачиваем и переворачиваем это оскорбительное для любого верующего человека извращение человеческой природы.
– Но она жива! Девушка дышит! – попытался воспротивиться молодой, высокий блондин, плененный красотой Кати.
– Чепуха! Что ты мелешь Валентин? Давай берись за тот край. Саркофаг разобьем, а голову этой ведьмы отсечем, думаю нам неплохо заплатят за нее – скомандовал высокий в полном доспехе.
– Да, ты прав Каврато. Я вчера слышал в ставке господина Саймона, что они ищут дочь последнего короля. Что-то говорили о захоронении в пещере. Думаю, что это оно и есть? – поддержал высокого коренастый обладатель кучерявой бороды.
– Так и есть Вульд – Каврато кивнул бородатому.
Под общим напором саркофаг поддался, и начал двигаться к краю платформы. Блондин отказался участвовать в акте вандализма, встав в стороне он раздраженно кусал губы. За спинами вандалов, что-то звякнуло, рыцари не успели повернуться на звук. Широким веером кровь окропила базальт гроба, и с плеском, полилась по ступеням алтаря. Бардовые потеки стремились заполнить все мельчайшие неровности и трещины пола.
Пятеро упали сразу, рассеченные со спины пополам. Высокий Каврато, едва не свалился в саркофаг к спящей королеве, а один из рыцарей, скрипя помятым панцирем по цветным плитам пола, пролетел несколько метров по храму.
Не веря глазам, Валентин, наблюдал как из глубины храма вышел рыцарь в дорогом доспехе, и одним ударом разрубил бедолагу, что отлетел от гроба Катарины. Позади вырос сухопарый Чаваро, одноручный меч скользнул по гладкой поверхности дорогой кирасы. Рыцарь из храма развернулся к сухопарому и легко отошел в сторону, нацеленный удар Чаваро ушел в пустоту. Валентин взглянул на саркофаг, там, пуская кровавые пузыри умирал рассеченный пополам Зульбарг, правая рука командира. Каврато склонился к другу, но оскользнулся и съехал по ступеням постамента на пол храма. Упал сухопарый, из культи отсеченной руки хлынула кровь. Быстрый укол пробил гамбезон Чаваро, меч рыцаря из храма сломался в доспехе. Ловко перехватив обломок, он добил раненного перекрестьем меча, орудуя им на манер топора.
Рыцарь храма повернулся к Валентину. Ударил обломок меча, но прошел мимо, в горло блондина впилось железо боевой перчатки. Страж плотно обхватил шею Валентина и оторвал воина от земли, в нос ударил запах тлена. Вглядевшись, юноша скорее почувствовал, чем увидел, что перед ним мертвец.
За спиной мертвеца что-то глухо стукнуло. Швырнув на землю Валентина, страж развернулся и одним ударом вогнал рукоять меча в шею обладателя кучерявой бороды, немного выше ключицы. Кровавый фонтан ударил из раны, с угрожающим шипением разбрызгивая горячую жидкость.
Храм огласил безумный вопль. На мертвеца набросился командир Каврато, его топор несколько раз сильно ударил по кирасе, оставляя глубокие зарубки в металле, а затем скользнул по шлему врага. Страж неуклюже пытался поймать верткого противника, нелепо проваливаясь всем телом, когда обломок меча наносил мощные удары. Топор с противным лязгом задел руку мертвеца, разрубив наруч, но ноги командира поехали, и он рухнул на спину, прямо перед стражем. Скользкий гель предательски опрокинул Каврато, он нечаянно плеснул его на ноги, когда едва не свалился к Катарине.
Леши второго шанса не требовалось, обломок его меча точно пробил лоб командира, проломив переносицу, и громко скрипнув железом о пол.
Не помня себя от страха Валентин бежал из склепа, ошибочно принятого ими за храм.
Медленно, словно понимая, что ему спешить некуда, Леши подошел к дверям храма и закрыл тяжелые створы. Лязгая по плитам, он вернулся к саркофагу, постоял немного, поправил гроб на алтаре, и отошел в тень между колоннами. Еще раз лязгнув, мертвец замер в изголовье ложа Катарины.

Часть 8
Свеча догорала, чадя фитилем. Комната с поделенными косой решеткой окнами, погружалась во мрак. В круге света белым пятном выделялось располневшее, но еще красивое лицо Елены. У дверей, в тени, сидел Виола, мужчина сложил огромные руки на груди. Темнота клонила Аугусто в сон, он то и дело клевал носом, поминутно возвращая себя к реальности. Королева склонилась над книгой, и делала вид что читает.
– Эльфийский! – подумал про себя ночной страж королевы, бросив попытки прочитать название.
Додо категорически не желал ставить рыцаря чужого королевства в охранение, но Елена настояла, чтобы именно Виола остался в ее спальне на ночь. Сославшись на то, что остальным она не доверяет. Додо понимая, что это очередной каприз королевы, стоически сносил причуды своей любимицы. Но предпринял необходимые меры к дополнительной защите Елены, сразу за дверью располагалась охрана из пяти человек.
Глава королевского совета перекрыл все известные ему потайные проходы, времени отдыхать почти не осталось. Внизу, у секретного входа, шла битва. Где, сменяясь, рыцари взаимно уничтожали друг друга. Пять долгих дней с начала штурма, прошли в тяжелых боях. Потери были не велики, но с каждым днем противник продвигался все ближе к проходу за третье кольцо оборонительных сооружений Белого Камня.
Додо приказал подготовить тайные ходы к обвалу, чтобы в случае бегства, хоть ненадолго задержать врага. В том, что крепость падет со дня на день, глава королевского совета не сомневался. В массиве горного хребта, к которому притулился Белый Камень, Бластиты издавна проложили широкие дороги, что вели к портовому городку Альбаро. Советник распорядился, чтобы там постоянно держали под седлом резвых скакунов. В случае падения замка, он планировал этим путем вывезти взбалмошную королеву.
– А вы знали, что эльфы отпустили первого короля людей, Инериита Великого. А война, и освобождение, это миф, созданный для героизации старой династии? – спросила Елена, глядя в сонные глаза Аугусто, лениво смотревшие из-под берета на королеву.
– Нет Ваше Величество, мне это не известно. Я мало знаком со школьной ученостью, мой отец учил меня держать меч и твердо сидеть в седле – равнодушно ответил Виола.
– Мне вас жаль, у вас не было детства – искренне проговорила Елена.
– Ну почему же? Мое детство было наполнено озорством, и приключениями. Отец часто порол нас. У меня три брата, но более остальных в озорстве усердствовал ваш покорный слуга. Я старший, поэтому и спрос с меня всегда был строже, но я не могу сказать, что у меня не было детства. Помню, мы как-то оправились на охоту, и я сделал вид, что потерялся в лесу. Хотел попугать отца, а потом и впрямь заплутал. Неделю я искал дорогу домой, как будто, кто водил. Меня нашел лесничий отца, он и вывел к дому. Я думал отец меня убьет, но нет, он убедился, что со мной все в порядке, и не говоря ни слова зарядил такую затрещину, что у меня клацнули зубы.
– Отец вас не любил? – удивленно спросила королева, глядя в разгоряченное воспоминанием лицо собеседника.
– Любил, но он был очень суровый человек. Странно, я даже не заплакал. Только удивился и спросил: – «За что?». А он помолчал, и сказал: – «За слезы матери». Тогда я впервые осознал, что наши поступки всегда имеют последствия, то, что мы делаем отражается на тех, кто рядом с нами.
– Понимаю – протянула Елена, обдумывая слова Аугусто. – Я виновата перед своими подданными. Виновата перед вами. Простите – произнесла она. – Но я всего лишь женщина, я хотела немного счастья – слеза покатилась по щеке Елены. – Когда Леши меня упрятал в монастырь, лишив всех привилегий и статуса, я попрощалась со своей жизнью. Серые дни текли один за другим, пока главой стражи не назначили Жака. Сначала он меня страшно раздражал. Мужлан, из простонародья – на губах Елены заиграла мечтательная улыбка. – Для меня выросшей среди эльфов, и впитавшей образцы высокой культуры, поведения это казалось неприемлемым. Но его природный такт и редкое для мужчин умение слышать, сделали невозможное. Уже через месяц, я увидела в этом человеке столько достоинства, такое чистое отношение к жизни, к людям, до которого так далеко родовитым аристократам, населявшим двор моего отца. Он так нежно относился к нашим чувствам. Его неловкие ухаживания меня тронули. Жак единственный человек, который меня по-настоящему любил.
Елена умолкла, по полным щекам увядающей красавицы, покатились слезы. Блестящие, мокрые глаза искали понимания у незнакомого мужчины, ставшего случайным свидетелем ее слабости.
– Его смерть сделала мою жизнь бессмысленной, я потеряла якорь, давший грядущей старости причал.
Аугусто молчал, не умея успокоить несчастную женщину.
– Мне жаль, что жизнь обошлась с вами так несправедливо – помолчав с минуту отозвался Виола. – Я помню, как вы спасли вашего супруга, заплатив огромный выкуп за его свободу. Злые языки, тогда говорили, что проще было сразу заплатить дань эльфам, и то получилось бы дешевле, чем возвращать короля неудачника. И очень удивился, что спустя столько лет совместной жизни, он вас отправил в монастырь, поменяв на молодую принцессу.
– Не стоит винить моего супруга. Он думал о королевстве. Трон Лампеды нуждался в наследнике. Хотя признаюсь, я его ненавидела, а после стала презирать, когда узнала о судьбе юной Катарины. Прожив с человеком двадцать лет, не могла предположить, что он способен так низко пасть.
– Я его не виню, да и нет у меня такого права, он король, а я лишь гвардеец. Но чувство долга, умение ценить преданность и принимать удары судьбы достойно, есть суть короля. Прошу прощение Ваше Величество я сейчас говорю лишнее…
– Не надо официоза, когда мы находимся наедине, Аугусто. Лицо женщины приблизилось к удивленному охраннику, свеча догорела, погрузив комнату во мрак, и в тишине послышался шелест снимаемого платья, звуки поцелуев и утробные стоны страсти.
Протяжный гул набата разбудил Белый Камень, жители сбежались на центральную площадь.
– Начался штурм, нужно, чтобы мы все встали на защиту последнего оплота нашего королевства. Солдат гарнизона нуждается в поддержке каждого жителя цитадели, которую он обороняет ценой собственной жизни!!! Так встанем плечом, к плечу и дадим отпор супостату!!! – произнес духоподъемную речь Педро Додо.
Речь не произвела особого впечатления на обывателей, и они без желания прошли в арсеналы, где им роздали оружие. Через полчаса ополчение следуя приказам сержантов направилось на стены обороняемой цитадели. Женщины варили смолу и топили жир, лазарет готовился принимать раненных, дети суетились в зоне досягаемости, оставаясь на подхвате.
Привезенные по приказу Орде де Руде, дополнительные требушеты наконец собрали и установили на позициях. В воздухе загудели каменные ядра, огромные шары размалывали стены цитадели. По насыпи, отсыпанной местными крестьянами, которых согнали участники Священного похода, к башне подползла стенобитная машина, затем еще одна к стене в пятидесяти метрах от первой. Гулкие удары сотрясали кладку замка, смола и растопленный жир полились со стен, огонь нехотя занялся на машине. Воины Священного похода, горящими факелами разбегались в разные стороны. Немного погодя они падали на землю и катаясь в страшных корчах, затихали.
Требушеты обрушили верхний этаж центральной башни, строение рухнуло, погребая под собой десятки лучников, в замке занялись пожары. Мальчишки и женщины таскали в ведрах воду и заливали огонь. Пожарная команда баграми и топорами растаскивала деревянные части постройки, но рук не хватало, стали поливать водой все, что могло вспыхнуть, чтобы оградить остальную часть цитадели от огня. Каменные шары влетали во внутренний двор давя и раскидывая людей. В одном месте разбило два котла со смолой, снова вспыхнул пожар. Следом прилетел огненный снаряд. Размазав мальчишку, стоявшего у него на пути, он влетел в арсенал. Крыша здания обрушилась, руины занялись пламенем, внутри оставалось несколько десятков солдат, которые не смогли выйти из-за обрушений. Дикие крики горящих заживо, заглушили шум боя. Все пространство перед Белым Камнем, заняли войска штурмующих. Вялая стрельба со стен цитадели не приносила особого вреда воинам Священного похода.
Кинулись искать королеву, в комнате ее не оказалось, как и Аугусто Виолы. На лбу советника выступили капли пота, Додо догадался, что произошло. Стараясь не поддаваться отчаянию, советник, приказал оправить за рыцарями из королевской роты. Вбежал паж, протягивая письмо от Елены. Трясущимися руками Педро сломал сургуч печати, и прочел.
«Дорогой Педро, прости свою Неугомонную пичугу, но я не могу поступить иначе. Я не могу покинуть Белый Камень, без королевы он падет. Я остаюсь, и, если сложиться так, что я погибну, заклинаю тебя отдай корону Эбону, сыну Кейста. Знаю, что для тебя это будет непростым решением, но ради меня, ради нашей многолетней дружбы исполни мою последнюю волю. Надеюсь, ты меня поймешь, дочь Оренея Освободителя не может себе позволить бежать перед врагом. Со мной остается преданный страж Аугусто, если, случиться самое худшее, он не позволит взять меня живой.
Твоя Неугомонная пичуга».
– Я казню эту падлу! Пусть только попадет мне в руки этот гаденыш Виола. Я его четвертую!!! Мудак!!! Мудак!!! – орал вне себя Додо.
Паж и члены совета испуганно шарахнулись в сторону. Им никогда прежде не приходилось видеть старика в таком гневе. Педро Додо начал службу еще при Рено, деде Елены, и видел своими глазами Священный поход против эльфов, но даже та катастрофа не вызвала в советнике таких эмоций.
– Она баба дура, а Виола рыцарь, воин, романтик хренов… – никак не мог успокоиться глава Королевского совета.
Постепенно старик начал приходить в себя.
– Где она?! Кто знает?!
Вместо ответа паж указал рукой на башню, высившуюся над дворцом.
– Срочно выслать гвардейцев, Елену доставить к часовне Агрипины! Аугусто Виола арестовать и поместить под стражу! – скомандовал Педро. – Идиоты! Дел у меня больше нет как за вами бегать! На кону судьба королевства, а она… – бурчал про себя Додо, продвигаясь с отрядом к часовне святой Агрипины.
Башня оказалась замурованной изнутри, все попытки взломать дверь не принесли результата. Елена грозно приказала гвардейцам оставить ее в покое и отправляться на стены. Оглушительный грохот заглушил ее голос, стена осела, образуя пролет, в который ворвались войны противника. Они втекали как ручей бурной реки, разливаясь по двору цитадели. Стрелы королевы разили наповал, в ответ начался обстрел со стороны противника. Гвардейцы ринулись на врага, завязалась жаркая сеча. Щит Виолы отбивал вражеские стрелы, прикрывая королеву. С сухим треском ударяясь о железную поверхность они отскакивали в сторону.
Неожиданно Елена почувствовала, что кто-то целенаправленно охотиться за ней. Королева спряталась за зубцами башни и пристально вгляделась в позиции врага. Над головой гудя пролетело каменное ядро, затем второе, башня оказалась под огнем требушетов.
– Скоро конец – спокойно произнесла Елена, Виола кивнул.
– Да, это вопрос времени. Скоро они попадут в цель, и тогда нам конец.
Неожиданно обстрел прекратился, Елена видела, как Гвидо, что-то гневно кричал в лицо маршалу де Рудо, тот красный как рак молча смотрел себе под ноги. Затем маршал вскочил на коня и ринулся к стенам замка, за ним последовали два десятка рыцарей.
Лошадь мчалась к стенам проклятой цитадели, где пряталась одуревшая королева, стрелы которой забрали столько жизней выдающихся рыцарей. Разрушенные стены быстро приближались, вскоре пришлось осадить коня и спешившись подниматься по узким улочкам Белого Камня. Гнев душил прославленного воина, отповедь принца, на глазах у подчиненных привела де Рудо в бешенство. Приказ использовать требушеты на последнем этапе штурма замка, вызвал гнев Гвидо. Видели те он хочет сделать подарок отцу, поэтому ему нужен замок, а не руины. Мелкий говнюк! Столько потеряно хороших воинов, а этот за камни переживает. Отчитал как мальчишку! Его, старого воина, отправил на передовую, в мясорубку. Ну и хрен с ним, сейчас он покажет заносчивому недомерку как должен воевать настоящий рыцарь. Сейчас он возьмет треклятый дворец, а потом разберется со старой потаскухой.
Маршал увлекся мыслями, и потерял чувство реальности. Ненависть к проклятой потаскухе, затмила его отточенное годами войны, чутье. В подзорную трубу он видел, как эта белобрысая тварь забралась на донжон при дворце, и обстреливала оттуда его воинов. В тягостных раздумьях, маршал неожиданно вынырнул из-за поворота, и подняв голову совершенно четко увидел ее.
Женщина стояла в полный рост на вершине донжона, ее тело характерно изогнулось с натянутым в руках луком. На секунду их взгляды встретились, по крайней мере так показалось де Рудо. Елена находилась слишком далеко, чтобы точно сказать куда смотрела королева. Машинально вздернув руки, маршал попытался прикрыться щитом, но стрела вошла точно в смотровую щель, опрокинув де Рудо на спину. К павшему военачальнику тут же начали стекаться рыцари, убедившись, что де Рудо мертв, они попытались его вынести.
– Как она попала с такого расстояния? – поразился молодой рыцарь.
– У нее эльфийский боевой лук, они бьют очень далеко – ответил седой сержант. Удивительно что так метко! Эта сучка поднаторела в стрельбе – проговорил воин, стараясь не выходить на линию обстрела.
Внимание воинов привлек шум, донесшийся со стороны их лагеря. Звуки труб, призывали воинов к принцу.
– Что случилось? – вытянул шею удивленный сержант.
Внизу разворачивалось что-то удивительное. Сначала со стороны лагеря вылетели рыцари в поблекших от времени доспехах, на чем-то, что очень отдаленно напоминало лошадей. С ходу всадники врезались в войска Священного похода, кромсая и опрокидывая торопливо строящуюся шеренгу копейщиков. Некоторые воины похода создали круг, ощетинившийся копьями, однако это не остановило страшных рыцарей. Со всего маха они врывались в тесный строй копейщиков, не обращая внимания на раны, полученные от копий. Истыканные, наподобие ежей, рыцари продолжали рубить противника, чем сеяли панику среди пехоты. Вскоре воины Священного похода метались по всему пространству перед цитаделью, ища спасения от мечей жуткого противника.
– Это, что у них? Скелеты лошадей? – испуганно спросил молодой.
– Похоже не брешут, те кто рассказывали про короля-некроманта и его армию мертвецов – пробурчал ветеран. – Давай ка ребятки. Бери господина маршала, и валим отседова, покуда эти мертвяки до нас не добрались.
Внизу шевелилась темная масса армии Кейста, она неспешно огибала войска принца Гвидо. Видя бесперспективность сопротивления, принц в сопровождении ближайшей свиты пошел на прорыв еще не до конца закрывшегося кольца. Откуда-то сбоку вынырнул отряд конников на скелетированных лошадях, они пошли вровень с принцем, от страха кони Гвидо и его свиты несли, сшибая соседей. Особо выделялся среди преследователей рыцарь в багровом доспехе он напирал на скакуна Гвидо. Между ними встал дядя принца, Пирон де Крема, рыцари сошлись в рукопашной. Опытный воин сумел выбить из седла багрового рыцаря. В следующее мгновение копье опрокинуло Крема на землю. Такой мастерский удар мог нанести лишь один рыцарь, Артего Дежар, но он скончался сорок лет назад от мора, прокатившегося по Караманту. Тогда еще молодой рыцарь, Крема впервые столкнулся с ним на ристалище. Опытный воин Дежар вышиб из седла заносчивого новичка, сумевшего к тому моменту победить многих именитых соперников. Приглядевшись Пирон узнал доспех, в котором Дежар выходил к барьеру, сомнений не осталось, это он. Воспоминания пролетели в голове рыцаря, вернув на мгновение молодость. Под Дежаром стучала костями жуткая тварь, которую Крема принял по началу за скелет лошади. Педро поднялся с земли, но второй удар копья пробил его кирасу насквозь. Мертвый всадник бросил застрявшее копье, и помчался дальше. Удивленный Пирон обеими руками держался за древко, дальний конец, которого уперся в землю. Рыцарь хватал ртом воздух, очень напоминая рыбу, выброшенную из воды на сушу, ноги воина подкосились, и Пирон рухнул на бок, продолжая крепко сжимать древко.
Жертва Пирона спасла Гвидо от верной смерти. Принц бежал в Аморат, и поле старался никогда не вспоминать о поражении под Белым Камнем.
– Это воины Кейста!!! – вскричал Аугусто глядя на развернувшуюся внизу битву.
Рыцари Священного похода откатили от дворца, кто-то пытался организовать оборону, большинство же просто бежали.
– Они бегут!!! Они бегут!!! – кричала Елена, возбужденно блестя глазами.
– Мы победили!!! Победили! – повторяла она как заклинание.
Аугусто улыбнулся, глядя как радуется королева. Елена, слегка подпрыгивая, возбужденно выглядывала из-за зубцов башни, напоминая в этот момент маленькую девочку. Он посмотрел вниз, туда, где разбегались последние воины Священного похода, рядом что-то мягко прошуршало. Виола повернулся к Елене, королева медленно осела на пол, рыцарь подхватил ее на руки. Из груди женщины торчала стрела, серые глаза закатились, дыхание остановилось, а на губах все еще играла счастливая улыбка.
***
Белый Камень поднял траурный штандарт над главной башней. Люди провожали королеву воительницу, не побоявшуюся кинуть вызов рыцарскому войску, пришедшему грабить и убивать. Со всего королевства жители стремились к старинной цитадели. Древняя крипта приняла тело Елены Бластиты, сокрыв навсегда великий род защитников человечества. Церемония прощания проходила по древнему, языческому обычаю. Женщину хоронили как великих королей прошлого. Еще вчера презиравшие свою королеву простолюдины, теперь шли толпами, чтобы почтить память храброй правительницы. Сумевшей получить признание подданных лишь ценой своей жизни.
Делегация Скюло, вернулась во дворец Верховного жреца ни с чем, натолкнувшись на запрет пересекать границы Мальдиды. Ярость Скюло, проявилась в новом кличе в защиту истиной веры, армию собирали по всем королевствам. Представители Скюло отправились в Фарейз, к Железным королям. Десять королей отказали в помощи, сославшись на то, что не в традициях Железной долины влезать во внутренние распри Восточных королевств, да еще отягченные религиозными противоречиями. Фарейз давно отказался от услуг Единой церкви в своей религиозной жизни, в Железной долине исповедовали культ Вечных королей. Единая церковь первоначально пыталась обвинить Фарейз в ереси, но после того, как Десять королей перекрыли торговое сообщение с югом, заперев Восточные королевства, и разбили войско короля Астурии под стенами крепости Северный ключ, желание связываться с Железными Королями отпало раз и навсегда.
Известие о гибели Священного похода, заставило Гумберта выйти из беспрерывной череды попоек, а отказ Железной долины, отправил короля во дворец Верховного Жреца. Скюло делал вид, что внимательно слушает короля, наконец ему наскучило глупое нытье Гумберта, и подняв руку он остановил его бессвязную речь.
– Гумберт, ты знаешь меня всю свою жизнь. Я когда-нибудь подводил твою семью? – проскрипел Скюло, морщась от перегара, что несмотря на значительное расстояние, терзал его обоняние.
– Нет твое священство – неуверенно пробормотал Гумберт.
– Тогда выслушай меня и сделай, то, что я тебе предложу – с нажимом продолжил Верховный.
Король кивнул и наклонился к Скюло, внимая каждому слову живого воплощения святости.
– Отправь послов в Эманторан, и проси помощи…
– Помилуй твое священство, что ты такое говоришь? Ты в своем уме? – возмутился Гумберт.
– Не хами! – резко оборвал короля Скюло, презрительно смерив взглядом тусклых глаз. Гумберт осекся, сжимаясь в комок.
– Прости твое Святейшество, я не хотел тебя оскорбить…
– Ладно, забудь. Это неважно. Просто выслушай меня не перебивая. Отправь послов к Дарелиану, нам нужен опыт эльфов. Много веков назад они уже остановили похожую напасть. Только они знают, как извести Кейста. Ох уж этот Урбино, все семейство вырожденцы – тяжело вздыхая процедил Верховный жрец.
– Но, что, если они откажут?! Ну или потребуют мои земли – раздраженно спросил король.
– Гумберт, мой мальчик. Кому нужны твои земли, кроме соседей людей. Эльфам наша земля без нужды. Они и так ею правят. А вот опасность, что идет из Караманта не оставит их равнодушными. Можешь поверить моему слову, эльфы помогут.
Впервые за многие сотни лет, люди обратились за помощью к эльфам. Дарелиан благосклонно принял послов, и даже вручил богатые дары, в ответ на добрую волю подчиненных королевств. Выслушав предложения со стороны Гумберта, Эманторан выразил осторожную озабоченность происходящим на Востоке. Во дворце Дарелиана состоялось совещание айларов, где присутствовали главы всех крупнейших эльфийских домов. По итогам, приняли совместное решение о выделении пятисот рыцарей и двух тысяч лучников в помощь людям.
Эльфы не имели ни малейшего желания вмешиваться в войны людей, чем больше убивают друг друга, тем легче ими управлять, тем меньше проблем от назойливых смертных.
Вмешаться пришлось, Дарелиана беспокоило появление нового некроманта, ведущего армию мертвецов к границам Амората. Король эльфов не верил в то, что Кейст способен поднимать мертвецов, но осторожность требовала пристального внимания к сложившейся ситуации. Особенно если учесть опыт многовековой давности, когда Ургеной Темный сумел разбить эльфийское войско, созданной им армией мертвецов.
Тогда, Дарелиану, едва удалось остановить распространение заразы некромантии среди человечества. Пришлось вычистить все известия из источников, культурного наследия народов Фанариона. Имя нечестивца вымарали из всего, до чего смогли дотянуться цепкие руки короля эльфов.
Разведка Дарелиана проникла в Карамант, и выяснила, что регион почти пуст. Оставшиеся в живых люди бежали от короля-мертвеца и мора в соседние королевства. Дворянство, в большинстве своем уничтожено, те кто не успел бежать и принять вассалитет соседних монархов, давно кормили червей в руинах своих замков и имений. Страна опустела, и превратилась в дикий край.
Вскоре объединенная армия, обозванная в очередной раз Священным походом, во главе которого теперь стоял король Амората и Сальяда Гумберт Нерешительный, отправилась к границам Лампеды. Чуть позже к армии Священного похода присоединились войска эльфов, под командованием Грозного Фирафира. Войска перешли границу Лампеды, и быстро двинулись к Мальдидам.
Памятуя о первом Священном походе, жители Лампеды бежали в соседние Мальдиды. Предпочитая защиту Педро Додо, святости благородных рыцарей.
Малые отряды инквизиции, разъезжали по территории некогда независимого королевства, и наводили ужас на оставшихся простолюдинов. Нофль развернул невиданную активность, под шумок борьбы с ересью зачищая Лампеду от представителей древнейших аристократических семей.
В Мальдиды пришло известие о булле Скюло, которой упразднялось королевство Лампеда и Мальдиды, в связи с пресечение линии королевских родов в оных. Сами королевства переходили в ведение кардиналов, и отдавались в управление Единой Церкви, где Верховный Жрец выступал, как управляющий имуществом Единой Церкви.
Решение Верховного удивило даже Кейста. Король собрал делегацию, возглавил которую верный Терис. И отправил послов навстречу войску Гумберта. Терис вез послание монарху объединенного королевства, с требованием остановить нашествие на территории принадлежащие по праву рождения его внуку Эбону Черному. Единственному наследнику мужского пола, двух выморочных королевств. В знак доброй воли, делегация везла подарок, Ансельма Предприимчивого, бережно сохраненного королевой Еленой.
Как опытный политик, Кейст сильно сомневался в дееспособности Гумберта как монарха. Поэтому воздав заслуженные почести королеве Елене Отважной, король-некромант выдвинул войско мертвецов к реке Дяченцо, единственному месту, где объединенная армия могла перейти реку в брод.
Население Мальдид, воспринявшее Эбона поначалу со страхом и недоверием, постепенно привыкало к новому монарху. Королевский Совет во главе с Педро Додо принял решение о признании законности требований Эбона Урбино на престол Мальдиды. Выбора у Педро не оставалось, старику пришлось выбирать меж двух зол. С одной стороны, наследник проклятого рода Караманта, но верный союзник, с другой Священный поход, под патронатом Единой Церкви, идущий смертельным катком по королевству. Последнее грозило уже непосредственно ему и его наследникам, поскольку Скюло отлучил Додо от церкви, а Гумберт назначил награду за голову советника. Для Додо выбор оказался очевидным, правда пришлось вывести из состава совета двух представителей старинных аристократических родов, ставших в непримиримую оппозицию к новому монарху.
В одном случае дело удалось решить при помощи пожертвования богатых земельных угодий, во втором помогла плаха, в итоге страна обрела молодого монарха, а народ короля способного вести жителей королевства за собой.
Мальдиды значительно пополнились жителями за счет соседней Лампеды, многие присягнули на верность новой династии, отрекаясь от Единой Церкви и принимая культ Агара Справедливого.
За короткое время Эбон собрал большое войско из жителей обоих королевств. Дворяне Мальдиды, учитывая крутой нрав отца нового короля, почли за благо присягнуть Эбону и выступить с ним в поход, против алчного соседа. Неприятным сюрпризом стала весть о большом отряде эльфов, что шли вместе со Священным походом. Но в случившемся были и положительные стороны, ряды Эбона пополнились кратно, подданными, желающими отразить нашествие давнего врага человечества.
Не последнюю роль в народном подъеме сыграла жертвенность Елены, поразившая жителей Мальдиды. Смерть королевы вызвала всплеск верноподданнических настроений, и желание отомстить за отважную правительницу.
***
В Аргисе начались приготовления к казни самого известного еретика и отступника современности, Ансельма Предприимчивого, получившего от церкви имя Ансельм Отступник. Суд длился неделю, допросы каждый день приносили новые факты, говорящие о том, как далеко зашла в своей ереси Независимая церковь Лампеды.
Суд постановил повторно отлучить от церкви покойного Леши Инериита, и вымарать его имя из всех документов. Королевство Лампеда признать собственностью Единой Церкви, а жителей провести через жесткую проверку на приверженность к распространившейся в королевстве ереси.
Ансельма признали виновным, в связях с Агаром, тот факт, что священник склонил Леши к Нечистому, особо выделялся в обвинительном заключении, многократно усугубляя вину низложенного епископа. Как один из высших иерархов, Ансельм давал определенные клятвы, и обязался служить Святому престолу. Нарушение клятв каралось смертью.
После многодневного допроса, щедро сдобренного пытками, Ансельм признал свою вину, и попросил Скюло очистить его душу, отпустив отступнику грехи. Верховный милостиво согласился, выдвинув одно условие. Ансельм покается и преклонит колени перед ним на центральной площади, перед кафедральным собором при большом стечении народа. На том и порешили.
Казнь состояла из двух частей. Сначала Ансельма везли по улицам города, в желтой рубахе и красном, остроконечном колпаке на голове. Ансельм сидел на осле задом на перед, его руки, связанные позади прочно приторочили к шее животного, на груди висела доска с надписью: – «Ансемльм Отступник, великий грешник и клятвопреступник, раскаявшийся и принесший покаяние!!!».
Каждый желающий получил возможность выразить свое отношение к клятвопреступнику, плюнув ему в лицо, или швырнув комком грязи и протухшими овощами. Сопровождали Отступника монахи в белых рясах, с лицами, зарытыми специальными колпаками, с прорезями для глаз. В руках они несли большие, витые свечи, одни белого цвета, другие красного. Позади шла братия, вооруженная символами веры, установленными на древках. Высоко поднимая над головой священные символы, монахи пели гимны.
Показалась площадь, заполненная толпой. Ансельма провезли через специально отгороженный коридор, при этом Отступник получил множество тычков и ударов, по голове, и в лицо. На эшафот он взошел, воняя нечистотами, с избитым в большой синяк лицом, отступник едва держался на ногах. Появился Скюло в парадной мантии. Верховного Жреца сопровождали несколько кардиналов, и отряд ветеранов.
Подошел палач, мощные руки нетерпеливо подкидывали деревянный молот, Ансельм замешкался, не успел встать на колени, когда к нему приблизился Скюло. Быстрый удар молота перебил ему ноги, отступник со стоном упал на доски эшафота. Под возбужденное улюлюканье толпы, палач рывком поднял тело отступника и поставил его на колени перед Скюло, причиняя тем самым невыносимую боль.
– Готов ли ты Ансельм, прозванный Отступником, покаяться в своих грехах? – ласково спросил Скюло, медово улыбаясь страдальцу.
– Ооо… ааа… Да!!! – выдавил из себя Ансельм, с трудом сохраняя ясность сознания.
– Я слушаю тебя сын мой, но помни бог за тобой наблюдает, поэтому не пытайся обмануть всевышнего – с угрозой произнес Верховный.
Последовала унизительная сцена, покаяния сломленного человека, готового взять на себя вину за все на свете, лишь бы избавиться от невыносимых мук. Удовлетворенно кивнув, Скюло отпустил грехи отступнику, сообщив толпе, что душа сего сына божьего спасена. Выждав паузу Скюло уточнил, душа спасена, но тело еще только предстоит очистить.
Отступника передали муниципалитету города, и палач, не скрывая удовольствия принялся за дело.
На потеху публики отступника долго рвали каленными щипцами. Пресытившись этим развлечением, Ансельма живьем выпотрошили, а под завязку четвертовали, оборвав мучения отсечением головы. Задыхаясь от отчаяния, и боли Ансельм прокричал на всю площадь.
– Проклятый мошенник! Ты же обещал мне, легкую…
Отделенная голова еще некоторое время беззвучно шевелила губами, вызывая у публики восторг.
Останки еретика сожгли, а прах развеяли над городской клоакой, куда свозились отходы и мусор со всего города. Так закончилась история Ансельма Отступника.
***
В руках святой инквизиции оказался и Терис. Архивариуса с интересом изучала специальная комиссия, состоявшая из ученых и высших иерархов церкви. По итогам расследования, Скюло получил доклад, и выводы комиссии не на шутку напугали Верховного. С содроганием Скюло, читал сухой текст исследования: – «… в частности, опытным путем удалось выяснить, что объект известный под именем Терис, совершенно не чувствителен к боли. Его тело скорее мертво, чем живо, но при этом продолжает активно функционировать, и не подвержено тлению. Питание и вода совершенно не требуются, для существования этого уникума, достаточно раз в неделю предоставить объекту живое существо размером с кошку».
Описание трапезы подопытного, вызвало рвотный позыв у старого святоши. Резолюция гласила, Терис не мертв, но и не жив, однозначно не человек. Рацион составляет энергия живых существ. Своего рода вампир, или паразит. Особые способности не выявлены, чрезвычайно развит интеллект и способность к регенерации утраченных тканей. Любит темноту, плохо переносит яркий свет, особенно дневной. Рекомендуется дальнейшее изучение указанного объекта, для выявления скрытых способностей существа.
На этом научная часть доклада заканчивалась, и начиналась церковная. Скюло поморщился, и стариковски пожевав губами, продолжил чтение.
«Комиссия Священной инквизиции изучила все материалы дела, по итогам обсуждения коллегия инквизиторов пришла к заключению. Терис, занимающий должность главного архивариуса при дворе короля Кейста Урбино, что владеет Карамантом, является проявлением нечестивой силы Агара. Следствием доподлинно установлено, что Терис последователь и верный слуга Темного.
Способности, продемонстрированные подсудимым, явно говорят о глубокой степени поражения скверной Нечистого, что в свою очередь убеждает членов комиссии в полной невозможности спасения души указанного отступника. Посему коллегия считает необходимым избавить заблудшую душу от мук, происходящих от служения нечистому, путем отделения чистого духа от оскверненной плоти. Для чего рекомендуется применить очищающую силу огня.
Да прибудет с нами благословение Единого!».
Отчет упал на колени жреца, и тут же скатился на пол. Скюло кряхтя склонился, чтобы поднять бумагу, движение вызвало острую боль. Ломило стопу, сегодня особенно сильно. Уже много лет его беспокоила неприятная болезнь богачей. Красное вино, единственная радость старого кастрата, дарило удовольствие, но как известно за всякое удовольствие приходиться платить, вот и любимое вино взимало свою плату.
Бумага легла на столик перед Скюло. Устало опершись локтем на поручень кресла, он положил подбородок на руку и посмотрел себе под ноги. В голову почему-то лезли воспоминания из юности. Священный поход в Эманторан, плен, изощренные издевательства эльфов. Он так желал смерти заносчивым и самодовольным садистам, причинившим ему столько унижений и страданий. Этим остроухим тварям, что считают человека вещью, предметом интерьера, недостойным обращения на равных.
Старик вздохнул и взглянул в окно. Сквозь приоткрытые ставни виднелись крыши столичных особняков. Вдалеке, по центральной улице, ползла арба с бочкой воды, идущий рядом водовоз гнусаво зазывал покупателей.
Много десятилетий Скюло положил на объединение королевств Востока. Сначала он пытался создать коалицию королей, под эгидой церкви, но вскоре понял, что ограниченные короли никогда не договорятся, потому пришлось брать бразды власти в свои руки, вернее в руки Единой Церкви. Сегодня он близок к цели, выстроена единая наследственная линия в двух крупнейших королевствах Востока. Фактически аннулированы Лампеда и Мальдиды. Карамант перестал существовать, благодаря его сумасшедшему правителю. Смешно этот безумец требует Лампеду и Мальдиды для своего внука, который не имеет отношение ни к Бластитам, ни к Инериитам, потомок каких-то Урбино. Да кто такие эти Урбино? Зажравшиеся потомки грязного пастуха, потерявшие страх перед господом их создателем.
Он давно подозревал Кейста в стремлении к темному знанию, уж очень амбициозен никчемный королек. Скюло передернуло, по лицу пробежала гримаса отвращения. Пришлось купить приближенных короля, чтобы узнать, что конкретно ищет Кейст, и даже кое-что подкинуть. Правда Скюло рассчитывал, что Кейст сгинет в Палеомии, но случилось иначе. Впрочем, и такая ситуация первосвященника устраивала, удалось втянуть тупых эльфов в войну людей.
Теперь можно приводить в действие следующий этап плана. Плана по уничтожению расы угнетателей и жестоких поработителей. Расы злодеев, живущих вечно, и оттого презрительных ко всему, что непохоже на них. Он стар, но он не забыл унижения. Он приготовил остроухим мучителям наказание пострашнее пыток. Он сделает все, чтобы они исчезли из этого мира, он сотрет даже воспоминания об их существовании. Пора вернуть должок, что остался неоплаченным. Жаль, что пришлось принести в жертву дочь его кумира Оренея Бластита, но такова большая политика, никаких сантиментов, никакой жалости, только цель. В конце концов, что такое жизнь Елены в сравнении с жизнью поколений людей, что смогут жить свободно. Сам Ореней одобрил бы такой подход к вопросу.
Оставалось убрать слабовольного и трусливого Гумберта, и привести на трон злобного и тупого Гвидо. Да еще проблема с Анной, эта потаскуха очень уж активна, и слишком умна. Пожалуй, устранить эту бабу будет посложнее чем иных королей.
Да, еще же Кейст с армией мертвецов. Его армия – это проблема. Ха, тут и понадобятся наши остроухие друзья, дадим заносчивым выродкам помножить ее на ноль. Эльфов надо только подтолкнуть, пусть развернуться, а потом мы их подставим. Думаю, Нофль не подведет. Толковый человек этот инквизитор, уж сколько раз выручал, но, как и все талантливые политики слишком амбициозен. Ну да ладно, пока он полезен, а там…, а там посмотрим, что с ним делать.
Вечер постепенно погрузил комнату в полумрак, в котором все более отчетливо проступали призраки прошлого, что никак не желали отпускать старика.

Третье десятилетие

Часть 1
Тишина, бесконечный мрак, сознание искало любую зацепку, лишь бы не ощущать всепоглощающую пустоту. В голове, изредка вплывали картины боя у стен Танорта, жуткие хари древних, долгий путь в царство Даймеша.
Перворожденный, много тысячелетий скованный волей Ками, с интересом смотрит на человека, посмевшего бросить вызов тем, кто помнит рождение земли. Слова так и не прозвучали, но древние в точности исполнили волю Даймеша.
Договор с перворожденными заставил Амадо подчиниться воле Первого, поэтому человек безропотно следовал за высоким и тощим как щепа чудовищем. Смешно подскакивая при ходьбе, урод быстро перебирал тонкими ногами с обратным изгибом в колене, он вел Родриго все глубже, к сердцу Тенафар. Древние с удивлением и любопытством разглядывали опасного гостя. Необычные галереи, поросшие подземной растительностью, казались бесконечными. Залы с потолками, терявшимися где-то далеко над головой, следовали один за другим. Несколько раз они выходили к лавовой реке, стремительно и бурно несущей свои потоки в недрах горы.
Амадо потерял счет времени. Вокруг пошли совсем дикие места, изрытые жуткими кратерами, что могли образоваться только на поверхности. Правда представить, какая сила оставила их, человек так и не сумел. Затем последовали поля утесов, устремленных в черноту невидимых сводов гигантской пещеры, точно здесь когда-то застыла бурная поверхность моря расплавленного камня.
Следующий зал стал последним в их путешествии. Покрытый сверкающими кристаллами, он казался царством мертвых. Желтоватый свет выхватывал фигуры, сидевшие вдоль стен со сложенными одна на другую ногами, их руки, покоящиеся на коленях, головы, слегка опущенные на грудь. Все говорило о покое, покое, что длиться многие века, о смерти без смерти.
Вырубленные в стенах террасы, уходили высоко под своды зала. Родриго окинул взглядом огромное помещение, конца, которому он не видел с того места, где стоял. Сплошные ряды людей, из его мира, и тех, что называли себя так после падения. Дальше от входа виделись совсем незнакомые очертания существ, что прежде жили на земле, но от которых не осталось даже памяти. Все они когда-то заключили свой договор с древними.
– Что это за место? – спросил Амадо, напряженно вглядываясь в ряды живых покойников.
– Приют Забытых! – равнодушно прохрипело существо, взглянув на человека переливающимися фасетками огромных глаз.
Навстречу к ним, из глубин зала, подходили другие существа. Черные, мохнатые, совершенно лишенные глаз. Их сильные руки с длинными пальцами ловко обхватили конечности человека и быстро поволокли к пустому месту в ряду, на третьей террасе. Его усадили в надлежащую позу, воля Амадо покинула, и у него не осталось сил сопротивляться лохматым. Все еще открытые глаза видели соседей с права и слева. Спящих густо покрывала пыль, слежавшаяся в твердую корку, отчего они походили на статуи больше, чем на живых людей.
Один из лохматых засунул палец в рот человека, Родриго почувствовал легкий укол в язык, и сознание исчезло. Голова его чуть опустилась на грудь, а открытые глаза заботливо сомкнула ладонь существа, легко пробежавшая по лицу нового постояльца.
Откуда-то из далека доносились голоса, или просто шелест, который складывался в слова, Амадо не мог определить. Абсолютная темнота поглотила все вокруг, не оставляя даже намека на возможность существования, чего-либо. Неожиданно вдалеке вспыхнула яркая звезда, едва различимая в вязкой черноте. Прошло много времени, но ничего не менялось, только точка разгоралась все ярче, затем пришло легкое дуновение. Оно принесло с собой долгожданное чувство реальности, наконец-то человек почувствовал. Постепенно ветер нарастал, пока не превратился в шквал. Родриго понесло как сухой лист, швыряя из стороны в сторону, вращая вокруг собственной оси. Неожиданно он ударился обо что-то твердое.
Камень, удивился человек, потом еще и еще, пришла волна света и тогда Родриго увидел, что вокруг пелена из пыли и камня, который бился в беспорядке друг о друга. Нестерпимый жар опалил его, выжигая до основания и превращая в ничто.
Грохот, шум, вращение, огонь и ветер, все смешалось. Пыль сбивалась в огромные шары, спрессовываясь и раскаляясь, для того чтобы столкнуться с еще большими каменными глыбами. То тут, то там зажигались звезды, неспособные своим сиянием озарить непроглядный мрак, царивший вокруг человека. Пространство очистилось, теперь обломки, глыбы и пыль стянулись к звездам, набирая скорость вращения вокруг светил. Мимо проплыла скала, снова послышались странные шелестящие голоса, но теперь они отличались. Один выл точно неугомонный ветер, другой трещал, подобно вечно жаждущему пламени, третий глухо гудел обремененный тяжестью бытия, словно сама земля заговорила.
Глыба столкнулась с другой, потом с третьей, и притянутая звездой завертелась вокруг нее, теряя осколки и пыль окружавшую теперь жидкую массу вещества, постепенно обретающую вид ярко красного шара, бурлящей лавы.
Трескучий голос злобно зашумел, порождая удивительных существ, что плескались в потоках магмы. Гоняясь друг за другом, огненные сущности, сталкивались и пожирали себе подобных. Происходящее внизу, напоминало яркий фейерверк, вырывавшийся из сплошной массы текущего камня.
Время здесь не имело значение, еще не возникло того, что могло бы его оценить. Шар постепенно остывал, вздымая огненные волны острыми утесами к небу. Вращение тела стало тише, и на поверхности показался первый гигант. Он неуверенно шагнул на твердь, из огненного моря. Постоял немного, и сделал второй шаг, огненная суть погасла, обретая форму чудища, страшнее которого, мир никогда не видел.
Следом, из моря, вырвались сотни огненных чудищ, тут же застывших в причудливых глыбах. Амадо вспомнил, что видел это место, когда они шли в зал, тогда он принял эти скалы за игру стихии.
С усмешкой смотрел на них Перворожденный, участь вторых охладила пыл тех, кто еще оставался в огненной пучине. Великан, сотрясая поступью новый мир, подошел к краю тверди и что-то крикнул, плескавшимся в море огня. Чудовища поднялись из лавы, и преклонив колено отторгли часть плоти, чтобы отдать ее великану. Перворожденный с улыбкой принимал дары, собирая из частей магмы, горящую корону. Наконец, все желающие склонились перед великаном, огненный венец вспыхнул последний раз. Магма остыла, превратившись в рубины, с удивительными огнями внутри. Корона вращалась перед ее создателем, освещая лицо перворожденного. Из частей, склонившихся, родился Венец Даймеша. Пятьдесят два величайших чудовища огненной пучины, приняли волю Первого, променяв свободу на форму.
Эпоха огня закончилась, пришло время земли. Рядом шелестели голоса создателей нового мира.
– Ты воррр! – трещал огонь.
– Я порядок – гудел в ответ камень.
– Ты обманул меня, предложил создать мир, а сам сделал моих детей рабами – не унимался огонь.
– Ты начало, я форма. Я создатель, что ты без меня, царство хаоса и небытия – мирно прогудел камень.
– Братья не ссорьтесь – просвистел ветер. – Всем хватит работы, все мы проявим себя!
– Будет болтать братец, ты принял сторону камня. Не забуду я твоего предательства – угрожающе прошипел огонь и исчез.
Земля превратилась в твердый шар, все больше остывающий под напором вселенского хлада. Солнце все ближе притягивало странника тьмы, пока не втянуло в пояс пыли и камня, началась эпоха Каменных дождей. Расплодившиеся перворожденные гибли сотнями, рассыпаясь по поверхности тверди, расплющенные гигантскими глыбами, что с остервенением били в новорожденную землю. Огненными кометами они ломали тонкий покров, тревожа вулканы, и давая свободу огненной стихии. Снова появились сыны пламени, они вступили в войну с каменными детьми земли. Перед глазами проплыли миллионы лет, огненные отступили под землю, уступив напору слуг Первого.
Недолго длился мир, из тьмы пришла новая опасность, к земле приблизилось несколько мертвых шаров. Столкнувшись, масса камня смешалась, вновь приняв жидкую форму. Длинные всплески магмы далеко отлетели от уничтоженного мира, застывая в холодном мраке бесконечности. Вращаясь с огромной скоростью, магма собирала осколки, потерянные при взрыве. Родился новый шар, вдвое больший прежнего, огонь создал еще более смертоносных детей, но формы они обрести не могли.
Высоко над землей шло сражение, камень призвал ветер в союзники, и дал бой огню. Сколько братья не пытались одолеть огонь, он все время ускользал. Вскоре ветер понял, что только дает силу пламени, и оставил брата один на один с врагом. Одолел брата огонь, и отнял его форму. Торжествовал злодей, наслаждаясь всесилием. Тогда вернулся ветер, и привел сестру их воду. Не знал огонь, что вода родилась. Бросил вызов он новым врагам, призвав свои чада, обретшие форму. Вода же, ласково касаясь, погасила пламя, и детей ненасытного опрокинула в небытие, лишь немногим удалось укрыться в пучинах нового мира.
Вместе с ветром она остудила поверхность, воскресив брата камня. Камень с тоской взывал к перворожденному, нигде его не находя. Увидела сестра муки брата, и попросила форму его, камень раздумывал долго, но согласился. Коснулась вода формой тверди земной, и плеснула немного силы морской, в тот же миг возродился Даймеш. Первый имя свое получил и принял в дар новую форму. Камень радостно прогудел, воспевая щедрость сестры. Но Даймеш не внял его зову, он спал, как и прежде, сном вечным, лишь иногда беспокоя твердь храпом могучим.
Смирённый огонь, получил в управленье звезды и недра планеты. Навсегда он формы лишился, и силы его обуздали границы, сверх которых зайти ненасытный не смел.
Много время прошло, дети воды, населили поверхность учесов и скал, что сон беспокойный Даймеша, из вод к небесам поднимал. Вода же творила, и влагой так густо покрыла поверхность земли, что, суша под ней утонула.
Новый голос услышал Амадо. Юная Мая, дочь моря и камня, легко и беспечно плескалась в воде, наполнявшей весь мир. Звонкий голос певицы разнесся от каря до края. Прошли тысячи лет, вновь океан отступил, даруя свободу горам и пустыням.
Хитрый огонь отыскал, средь осколков старого мира, что сохранились с времен Катастрофы Великой, корону Даймеша, и возложил потухший венец на голову спящего бога. Даймеш пробудился, и мир незнакомый узрел. Из мертвого камня и пыли родились леса и луга, прекрасная Мая творила любовь расточая на жизнь. Даймеш оглядел, мир, рожденный любовью, и породил из венца соратников верных своих. Огнем опалили гиганты, нежной Маи творение. Кинулась юная к матери, моля о защите и помощи. Улыбнулась мудрая мать и отступила вода, подарив часть владений обиженной дочери. Недовольным остался Даймеш, Первый желал возвратить, все прежде потерянное.
Шли века, Мая стала Аар, грусть ее охватила. Одинокая жизнь, женскую зрелость богини теперь тяготила. Взмолилась она, обратившись к воде, чтоб та породила ей пару, сжалилась мать и обещала супруга найти.
С просьбой дочери к камню пошла терпеливая мать, брат указал ей на Даймеша. Чем не отец всех будущих чад, что мир, обновленный населят? Предстал пред отцом перворожденный гневом сверкая и требуя власти над миром, что дарован ему по праву рожденья.
Сурово ответил отец.
– Что хочешь ты мне предложить, чтоб дочь я свою уничтожил, лишив ее права на жизнь. Тебе она в мере достойной вернула все то, что когда-то ты потерял. Те земли, что были твоими, сегодня я в сушу велел превратить. Так пользуйся тем, что по праву твое, а наследство Аар оставь для нее.
Вскипел гневом Даймеш, и отказом ответил на предложение, соединить две силы великих, и стать прародителем мира живых. Обиду тая он вернулся к соратникам древним своим, и задумал восстать против воли отца.
Амадо увидел полчища древних, что шли войной на Аар, их ждал страшный бой, но они победили. Даймеш заточил воду-мать, и едва не покончил с Аар, только встретил его у границы воды и земли камень-отец. В долгой битве сумел одолеть он Даймеша, но жизнь свою отдал, спасая Аар.
Бежала Великая мать от детей перворожденного, что искали виновницу гибели их сюзерена. Форму успела Аар подобрать, что обронил погибший отец, и из камня она сотворила себе мужа и верного спутника, ставшего ей защитой надежной.
Тарм могучий, муж Аар, очистил землю от воинства Первого. Загнав под твердь гигантов огненных обратно. Аар искала воду, но, не случилось ей в ту пору, открыть темницу, где томилась мать.
Верный соратник Даймеша, Орнуатар, обратился к огню, и сила опального брата вернула ему господина.
Тем временем жизнь захлестнула пустынную сушу, из океана извергнув новых наземных. Мир насекомых, что умом и размером поспорить могли с человеком, заполнил просторы зеленого края.
Дрожь земли, и жар из расселин, вмиг уничтожили жизнь на суше и в море. Вновь Даймеш обрел свой венец. Вышел Первый из глубины и повел войска на Аар. Тарм могучий опрокинул Даймеша, положив предел его власти. Слишком мало осталось в живых, после битвы великой, древних сущностей верных Даймешу. Скрылся Первый у нового друга, тысячи лет под землей он провел, ожидая отмщения час.
Сотни веков пролетело, зелень укрыла ожившую твердь, населили ее черепахи, и змеи-гиганты, крокодилы, и монстры похуже. Гнев земли их создал, процветал их народ, но войну они прежде мира ценили, и уничтожил их Тарм.
Земля сотряслась и взорвались вулканы, расползлись куски суши по морю, и пришел из-под земного царства огонь. Не успела Аар избежать встречи с ним, вмиг опалил он дающую жизнь, получив столь желанную форму.
Многих чудищ огонь породил, и возглавил их Даймеш Строптивый. Тарм могучий вновь опрокинул врага.
Став заложником формы, что так он желал, потерпел пораженье жестокий отец пламенных тварей.
Узнав о смерти, Аар, с ума сошел могучий Тарм. Все, разрушая пред собой, бог камня, гнал Даймеша в глубь. И Первый, в ужасе бежал, скрываясь под землей в чертогах.
Тарм право получил творца, найдя на поле брани форму. И создал гномов, что под землей великие построят города, а позже, в шутку, гоблинов бог породил, и расселил их в диких землях, под твердь, во мрак подгорный. Рожденные его рукой, нутро земное рыли, искали гномы Даймеша чертог.
Амадо вырвало из вороха событий, и кинуло в ярко освещенную пещеру. Внизу копошились зеленные существа. В огромной каверне, освещенной мхом, родился младенец. Испуганная мать несла новорожденного к пещере шаманки. Зеленные с удивлением смотрели на дитя. Шаманка, неторопливо поднялась с вороха шкур, встречая процессию.
Увидев младенца, она возбужденно закудахтала, о чем-то спрашивая мать. Подоспел незадачливый отец, увидел белоснежное дитя на руках зеленной жены и влепил подзатыльник роженице, хотел еще добавить, но жилистая рука шаманки, остановила мужчину, ухватив за локоть.
Много позже он долго просил прощение у супруги, прежде чем смог вернуть ее в пещеру. Чудесную девочку оставили на попечение шаманки.
Еще в детстве обнаружился лекарский дар чудного дитя, с возрастом только усилился редкий талант. Белокурый ребенок, вырос в статную деву. Мая, так себя называла белянка, едва разменяла шестнадцать, как в Рыжие степи ушла. Молили зеленые, деву остаться, чтоб правила ими, но Мая покинула род свой, и поселилась в долине Огненных рек. Чудесные дети рождались и после, их отправляли в Рыжие степи. Где девочки жили в белой пещере, под материнским Маи крылом, что повзрослела, и имя носила Аар.
Аар породила первых людей, тех, что жили, не зная смерти. Успокоенный мир подарил им силы знания и бессмертия, пока любопытство не открыло двери в другие миры.
Встретились вновь Тарм и Аар. Любовь супруги верной очистила разум великого воина. Долго правили вместе они, миром сверху и под землей, пока хлад мироздания не сковал океаны. Одела покров белоснежный планета. Создали люди под каменной твердью, город, укрытый от глаз посторонних, где сберегли наследие предков великих.
Пришел тогда к Аар поверженный Даймеш, огонь принес он в сердце, и одарил теплом всю жизнь, что скрылась под землей. Простила добрая Аар злодея, и Первый вновь вернулся на поверхность. Венец проклятый возродил чудовищ перворожденных и началась великая война с воздушными ракшами, что ветром были рождены. Забыл воздушный прародитель, уроки прежних лет, и вновь раздул огонь в Даймеше, чем подарил Строптивцу мощь, которой прежде он не знал.
Сказал Даймеш Аар.
– Правь под землей, как прежде правил я, а мой удел владеть тем миром, что сверху хлад сковал на вечно!!!
И согласилась мать живого, щадя детей, что приютил подземный мир. Покинул в гневе нежную супругу Тарм Могучий. Собрал бог тверди гномов, чтоб каменный народ воздвиг великий город, где править сел суровый муж на долгие века.
Расправился с ракшами Даймеш, но обуяла Первого неутолимость, огня порок врожденный. Узнал Строптивый, от тех, что названы людьми, о способе, который позволял пройти в миры иные. Блуждая средь бесчисленных земель Даймеш набрел на форму, и породив чудовищ множество ужасных, пожрал неутолимый тысячи миров. Века бежали, Даймеш шел из мира в мир. Пресыщенный и утомленный, открыл Строптивец Андланд Благодатный.
Перед глазами Амадо проплыли цены, как огонь соратников Даймеша уничтожил леса Андланда. Как Випул пробудил детей своих, как появились куари, наполняясь жизнью они вступили в бой с врагом. Грандиозная битва развернулась в опустошенном Андланде, сошлись волны противников в безжалостной схватке, и опрокинул врага лукавый Випул.
Ведомый чувством мести Випул вторгся в Фанарион, мир Даймеша. Все любящая Аар остановила гордых Адндланд у подземных границ, но силы оказались не равны, тогда-то Аар и призвала Тарма на помощь.
Сражение в Высоких чертогах, погубило не мало великих Андланд, превозмочь могучего Тарма, не достало сил никому. Пораженный силой гиганта, Випул, заключил с Великой матерью сделку. И обещала Аар, что никогда не выпустит перворожденных из-под земли, а Випул поклялся, никогда не нарушать границы подземного царства.
Остыла Сантария, Война меж Даймешем и Андландом, но неугомонный сын камня, поднял руку на Великую матерь, и уничтожил дом Май в Саду Огней. Тарм в гневе разрушил Покои Даймеша, и разметал чудовищных воинов злодея. Сам Даймеш вступил в схватку с Тармом, и едва не погиб. В ярости Тарм, оторвал от Даймеша чела королевский венец, и молота Хмура ударом, расколол символ власти на много частей. Разлетелись рубины по подземному миру, потерялись средь скал, лишь четыре крупнейших, Тарм достойным отдал. Гномам, тяжкий труд возлюбившим, подарил он корону, что венчали великие камни Даймеша.
Самого же смутьяна, в наказанье, сковали навечно, вместе с короной пламя древнего зла погасив. Слуги Даймеша, что живы остались, получили запрет заходить выше Сада Огней.
Оторвавшись от созерцания подземного мира, Амадо увидел, что поверхность земли, забелела одеждами вечного хлада. Безликий Хавайя морозом трещал, изгоняя жизнь из всего, что еще могла сохранить больная природа.
Не сразу Аар поняла, что случилось, а когда осознала, то пробудила Даймеша, вновь вернув пламя к жизни. Обиженный Тарм удалился в свой город, чтоб века одиночества ум повредили великого воина. Гномы бежали пред гневом безумного бога, бежали дети от гнева отца, бросая дома и города. Раз в три тысячи лет, Тарм пробуждался, разрушенья и беды неся в королевства самых верных детей. Вел с собой полоумный отец полчища орков, что стали служить ему вместо детей, а позже привел жутких тварей, имя которым еще не дано.
Поверхность вновь ожила, вернулись леса и моря. Покинули горы все, кто под землей сохранялся от стужи. Мало людей вышло оттуда, лишь несколько городов они возродили, а мир заселили мудрые эльфы.
Новый народ засеял плодородные земли удивительными растениями, с собой они принесли утонченную культуру и жажду знания. Величественные города Панчадарма, приняли эльфов, и поделились знанием с гостем чей дом скрывала завеса.
Амадо видел, как к эльфам пришел Випул, потом наступила эпоха болезни, и место людей заняли гости. Бежал род человеческий от проклятья бесплодия в земли иные, тогда эльфы решили, что время людей подходит к концу. Двести лет шла война, пока не закрылись глаза последних из вечно живущих Панчадарма. Две тысячи лет эльфы жили спокойно, но век благоденствия подошел к концу, когда горизонт украсили белоснежные паруса. Вернулись потомки проклятых, что спаслись в землях иных.
С востока и юга пришли народы, толпы людей. Переселенцы искали спасения от неурожая и войн. Заселяя Еланду, молодой материк, что осколком отвалился от Даршана, большого материка прежних времен, новые люди строили города и воевали с мудрыми эльфами. Великие короли из выживших бессмертных, привели своих потомков в родные земли. Новые люди старели и умирали.
Остатки бессмертных сошли на нет в войнах, а смертные в несколько поколений превратились в дикарей, окончательно потеряв память предков. Причину падения, Амадо так и не увидел. С тяжелым сердцем, и подкатывавшим к горлу отвращением человек наблюдал за падением рода людского.
Спустя века эльфы уже правили Эмантораном, как домом своим, а смертные служили игрушкой в руках бессмертных. В Палеомии выросло королевство, его правитель гордый и дерзкий, принял дар жуткий. Так появилась зараза Ургеноя, стоившая эльфам больших жертв. Война с Ургеноем окончательно положила конец былому могуществу человека.
Кругом пламя, и мертвая земля, все что видел Амадо. На месте королевства некроманта, осталась пустыня, на многие века, похоронив под песками остатки великого города.
Взгляд зацепился за кочевников, что длинными ручьями пришли со стороны Великих степей Еланды. Безобразные орки осадили Нгеве. Мампсис просит его помощи, он идет среди орочьих трупов, равнина Палы погрузилась во мрак.
Небытие распалось, появились первые ощущения. Покалывание кончиков пальцев, дрожание век, твердое прикосновения к центру лба. Глаза раскрылись, свет резанул их, но не сильно. Перед ним стоял Вагаал, старик убрал руку, и проговорил.
– Пора убираться, я их обездвижил, но они быстро придут в себя – он отошел в сторону.
Амадо увидел лохматых, их тела распростерлись на полу. Казалось, они мертвы, но старик настойчиво тянул Родриго к выходу. С трудом передвигая затекшими ногами, человек следовал за древним. Взглянув на руки, он заметил, что его кожа покрыта слоем пыли, той самой, что скапливается веками на телах, сидевших в зале.
– Сколько я здесь пробыл? – спросил он, удивленно глядя по сторонам.
– Не важно, надо спешить – отрезал старик и потянул его еще сильнее, увлекая прочь из мертвецкой.
***
Счастливая София, позабыв потери и печали бегала по дворцу распоряжаясь приготовлениями к празднеству. Погруженная в свои мысли она вышла вместе со служанкой во двор, и замерла на месте. Посередине двора с кем-то разговаривал ее супруг, несмотря на седину, облик царя все еще дышал силой и величием. Лефтерсис неспешно вел беседу с человеком, смотревшимся напротив него мелко и невзрачно. В груди женщины кольнуло, потусторонний взгляд гостя пробил Софию до озноба. С появлением чужака всегда приходили несчастия, точно он приносит их в своих черных глазах.
Напряженно вытянувшись, она подошла к мужчинам, и легким поклоном головы поприветствовала Амадо. Рядом с гостем стоял широкоплечий, коренастый человек, невысокого роста, судя по лицу еще юноша, но жутко уродливый, так ей показалось поначалу.
– Что это? – спросила удивленная женщина.
– Дорогая, это Товард Довард, сын одного замечательного гнома!
– Я знаю, что гном. Что он здесь делает? – сверкнув глазами напала София.
– София! – жестко произнес Лефтерсис, и внимательно посмотрел на супругу.
– Что София? Может ты весь Фанарион соберешь в своем дворце? Сколько еще этот жуткий человек будет привозить с собой проблемы и подвергать нашу семью опасности? – взорвалась София, сверкая на мужа глазами.
Не в силах противостоять супруге Лефтерсис молча уставился в землю, желваки заходили на скулах царя.
– Попомни мои слова, этот проходимец погубит и тебя, и меня, и наших детей! Ты не только царь, но и муж мой, так защити свою семью от беды, что несет с собой твой гость! – кинула она в горячке и развернувшись почти бегом ушла во дворец.
– Прости мою жену – смущенно проговорил Лефтерсис.
– Ничего, я все понимаю, это ты меня прости, что вновь прошу приютить сироту – ответил также смущенный Амадо.
– В моем дворце места много, еще на одного точно хватит – улыбнулся гному Лефтерсис.
По сигналу царя прибежали служанки и Товард ушел следом за беспокойными щебетуньями. Гномы на Алкмеях никогда не появлялись, поэтому подземный житель вызывал острый интерес и всеобщее умиление.
– И так, ты вновь здесь! – начал Лефтерсис.
– Как видишь – ответил Амадо, и улыбнулся старому другу.
– Сегодня свадьба моего сына! – гордо сказал царь.
– Как жаль, мой друг, что я ничего не знал о празднике, мне даже нечего подарить новобрачным.
– Ерунда, подарков будет и так много, приглашены все цари Крефей, а уж они не поскупятся, можешь не сомневаться – с улыбкой ответил Лефтерсис.
– А кто избранница? – спросил заинтригованный Амадо.
– Малышка Танаис!
– Кто знает о свадьбе? – лицо Родриго потемнело, а глаза превратились в черные ямы.
– Что-то не так? – мгновенно посерьезнев спросил Лефтерсис, его испугал вид гостя.
– Эльфы знают? – спокойно спросил Амадо, пытаясь не испортить настроение царя, также внезапно поменявшегося в лице.
– Они не знают о Танаис, а после брака будет уже поздно. Алкмеи предъявят права на Ришам – неловко улыбаясь ответил Лефтерсис.
Правитель Алкмей начал понимать, что сделал непростительно опрометчивый шаг, оповестив Крефейских царей о свадьбе.
– Ты же понимаешь, если эльфы узнают правду, они сделают все, чтобы не допустить этот брак – с расстановкой сказал Амадо.
– Ты прав, я приведу войска в боевую готовность! Я как ослеп, ведь и дураку ясно, что наследница империи Золиды, всегда будет под ударом. Эльфы уже привыкли рассматривать Ришам как часть Эмонтарана – с горечью проговорил Лефтерсис.
– Ничего, пора им отвыкать от роли правителей мира. Сегодня начнется эпоха упадка Великих бессмертных – Родриго ободряюще улыбнулся, они посмотрели друг на друга и засмеялись.
Перед праздником Амадо зашел к Лафне, но ее не оказалось дома. Дочери испуганно смотрели на незнакомого человека, которого служанки называли их отцом. Младшая даже заплакала, старшая погладила девочку по голове и принялась утешать, объясняя, что этот страшный человек их папа.
– Эли, не плач, это папа. Зачем ты приехал? – строго спросила Ланаэль старшая дочь Лафны, превратившаяся в молодую леди.
Родриго не верилось, что это та самая девочка, что когда-то назвала его отцом.
– Я хотел вас увидеть, вас и вашу маму – как-то неуверенно произнес Амадо.
– Увидел? Видишь она тебя боится, а боится потому, что не знает кто ты, она выросла без тебя. Мама не может с тобой говорить, ей очень тяжело. Ты оставил ее на многие годы, с нелюбимым мужем. Просто бросил, даже не попрощался…
– Но я …
– Нет не надо оправдываться! – резко ответила Ланаэль, краснея от душившего гнева как ее мать. – Прошу тебя уходи, и никогда больше не возвращайся. Мы выросли без тебя, думаю и дальше сможем жить, не зная тебя.
Амадо поднялся с табурета, и посмотрев в разъяренное лицо дочери, к которой испуганно прижалась Эли, сказал.
– Я не должен перед тобой оправдываться … – начал мужчина. – Если бы я мог быть с вами, я бы так и сделал, но жизнь не всегда нам дает то, что мы хотим. Прощай … Маме скажи, я всегда приду по вашему зову, и … И я ее люблю, но … – он махнул рукой и быстро вышел.
Слезы потекли по лицу эльфийки, Лафна пряталась тут же за ширмой, и все слышала. Она не хотела, чтобы дочери ненавидели отца, но выйти к тому, кого она любила больше жизни, и вновь потерять его на годы, оказалось выше ее сил. Долгое ожидание испепелило сердце девушки, она ненавидела и любила одновременно. В последнее время, боль притупилась, и она не хотела вновь ощущать муку, которую почти позабыла. Лафна привыкла к спокойной размеренной жизни с тактичным Эйлайном, что-то менять она уже не хотела, да и не могла. Дочери стали смыслом ее жизни, а любовь, как она убедилась, не для нее.

Часть 2
Меньше чем в два года Даност вернул былую славу, торгового центра Тенафара. Припрятанная казна спасла короля от кабального договора с членами Торговой палаты, Довард спутал купцам все карты. Не имея возможности финансового давления, старые торговые дома лишились и значительной доли своих привилегий, а позже и доходов. Особенно болезненно торгашами воспринималось назначение Доварда королевским торговым представителем в Риене.
С тяжелым сердцем Хельм покидал супругу, оставшуюся в Иргаме, но отец настоял, чтобы сын приехал в Риен. Меньше всего Хельму хотелось заниматься выкачиванием золота из Софоса. Одна мысль о возможности встретить мудрого Пурана, вызывала в нем приступ жгучего стыда. Гном стыдился алчности своих соплеменников, в какой-то степени Хельм уже перестал себя чувствовать гномом. Слишком много пришлось увидеть молодому Доварду за последние годы.
Опасения оказались напрасны, работа быстро втянула его в обыденность, а страх встретить мудрого рассыпался в ничто, после сотого посещения Золотого рока. Благодаря его работоспособности и деньгам Иргама, который получил свою двадцатую долю в добыче, в течении короткого времени Риен очистили от завалов, вернув многочисленные каналы, и золотые реки вновь потекли, наполняя казну обоих королевств. Через год отца отозвали в столицу, теперь Доварды жили неподалеку от королевского дворца, в огромном особняке, под защитой гвардейцев. Даже старые враги начали искать дружбы всесильного Крамвуда Доварда.
В новый дом переехала вся семья, вернулся Войта, получивший статус придворного скульптора, и, к радости, Крамвуда в доме снова раздавались команды ворчливой Ханны. Лишь Мая с сыном осталась в Иргаме. Сколько Ханна не упрашивала Маю вернуться в Танорт, девушка на отрез отказалась покидать дом в Батрах.
Сидя в удобном кресле, на балконе бывшего дома управляющего Риена, Хельм со скучным лицом наблюдал за работой литейщиков. Уже много лет он не видел кошмаров, а сегодня ему приснился храм на той стороне, он снова боролся с Алит. Сон почти стерся из памяти, осталось только ощущение ужаса и теплого прикосновения языка белой лисы. Точно она вот, только, что лизнула его в щеку. В душе снова поселилась неизбывная тоска, хотелось все бросить и бежать. Куда бежать? Он, пожалуй, и сам не знал. Возможно, к жене, к светлой Мае, что осталась так далеко, в чужом королевстве.
Уже восемь лет он качает золото для королевской казны, вокруг постоянно ходят купеческие дома, как гиены облизываясь на лакомый кусок. Ни раз его пытались обвинить в воровстве, и сокрытии истинного объема добычи драгоценного металла, но каждый раз Хельму удавалось отстоять свою честь. Одним словом, враги не дремали, именно поэтому он не стремился возвращать супругу в Даност. В памяти еще живо вставали сцены погрома их прежней усадьбы. Отец не раз писал о том, что к нему зачастили сторонники Традиции Камня, пусть и осторожно они пытались оказать давление на главу королевского совета.
Рабочие лениво разгоняли потоки жидкого золота, стараясь очистить каналы от его остатков. По ту сторону, на Софос спустилась ночь. Золото стыло, росли деревья, горы, мир наполнился звуками. К барьеру подошел олень, так они называли этих странных животных, чем-то смахивавших на привычных травоядных родного мира. Животное принюхалось и учуяв тяжелый запах гномов, отскочило вглубь, быстро скрывшись в густом лесу. До слуха еще долго долетало беспокойное шуршание золота листвы и трав.
Рабочие закончили, устало подошел бригадир.
– Господин Довард, мы закончили – доложил он Хельму.
– Угу, я вижу. Можете быть свободны, через неделю новая вахта, постарайтесь вернуться в полном составе – ответил Хельм улыбаясь.
– Не волнуйтесь, уж я прослежу, чтобы в этот раз Теги не нажрался. Уж можете быть покойны за это – принялся уверять мастер.
Вспомнив как в прошлую смену, его старший сын перебрал в кабаке, и не смог выйти на работу. Чувство беспокойства и неловкости поселилось на лице пожилого гнома, Хельм еще раз улыбнулся и ответил.
– Я знаю, что так оно и будет, но все же должен напомнить.
Мастер кивнул и ушел. Хельм вновь погрузился в невеселые мысли. Сколько прошло времени гном сказать не мог, должно быть много, поскольку ноги сильно затекли. Слух что-то уловил, непривычное, что-то чего не должно было быть. Хельм оторвал взгляд от сапог и всмотрелся в марево, разделявшее два мира. Из прохода на него смотрели мудрые глаза золотого великана.
– Пуран? – удивился Хельм, приподнимаясь с кресла. – Ты давно тут? Тебе не стоит сюда приходить, это опасно – быстро проговорил гном, не сводя глаз с мудреца.
– Приветствую тебя маленький искатель правды – ответил Пуран. – Я удивлен, что увидел здесь тебя! Твои соплеменники убивают мой мир, высасывая его жизнь! Не думал, что и ты в этом примешь участие!
– Прости их…, нас, за причиненную боль…
– Прощаю, но раз ты оказался здесь, значит судьба хочет, чтобы ты поступил правильно. Искупил вину своих соплеменников.
– Не понимаю, что я могу сделать? – удивился Хельм.
– Ты знаешь. Твоя совесть тебе не раз подсказывала правильное решение…
– Я не могу…, это касается не только меня. Это касается всего моего народа, и, и моей семьи. Я не могу этого сделать…
– Можешь. Не хочешь, но можешь. Что же придет тот день, когда ты поймешь свою ошибку, осознаешь всю жесткость того, что вы творите, повинуясь жажде наживы. Твой народ убил Итель, ее превратили в металл для обмена, переплавив прекраснейший образец природной красоты в слиток.
– Вы напали, гномы защищались… – попытался возразить Хельм.
– Ты в это веришь? – улыбнулся Пуран.
Гном потупился, его придушила волна гнева и смущения, когда он наконец поднял глаза, мудрый исчез. Вскочив с кресла, Хельм в гневе разнес его в щепу, лишь боль от ушибленной руки привела его в чувства.
***
Солнце легло в лазурные воды Эльфийского моря, вспыхнули священные костры. Меж бушующих огней прошли молодые. Обряд очищения продолжил акт омовения, Танаис и Маттейос с разных сторон вошли в голубую чашу, вырезанную в цельной породе материковой скалы. Лазурная смальта загадочно переливалась под морской водой, внизу притаились мозаичные рыбы, в неясном свете они обрели жизнь. На краю бассейна нагие тела брачующихся, скрыли белоснежные полотнища, жрецы заботливо пристроили ткань на гибких телах молодых. Держась за руки, они вышли к Колоннаде Праона, покровителя Алкмей. Жрец в белых одеждах, подал кубок с кровью быка, тут же принесенного в жертву.
Отпив по глотку, новобрачные, взялись за руки, и глядя в глаза друг другу принесли клятвы верности. Невеста скинула верхнюю одежду, а Маттейос, на правах мужчины, обмакнув свой клинок в кубок с кровью, вылил его содержимое в священную жаровню. Запах паленной плоти, смешался с благовониями, одуряюще кружа головы. Жених подхватил невесту на руки и понес в священный грот, расположенный в самом конце портика, посвященного Иллидану, богу морей. Вскоре жрецы вынесли белоснежное полотно и торжественно пронесли одеяние перед собравшимися, демонстрируя алое пятно, расплывшееся на его поверхности.
Гости восторженно вскричали, воодушевленные чистотой невесты. Веселая гурьба ввалилась в пиршественный зал, песни и танцы наполнили царский дворец. Вино разливалось на ходу молодыми рабами, гибкие путаны обольщали пьяных гостей, борясь за внимание мужчин со жрицами храма Элои, покровительницы всех тех страстей, что украшают отношения мужчин и женщин.
Столы ломились от вина и яств, гости разбрелись по дворцу и садам, примыкающим к нему. Толпы разодетых людей шутили, веселились, и любили друг друга.
Мрачный взгляд Амадо, выбивался из атмосферы общего веселья. Чужестранец охранял молодых, оставаясь незаметным, чтобы им не мешать. Настроение испортили не только обязанности стража, но и случайная встреча с Лафной, они столкнулись в преддверии церемонии. Лафна в сопровождении Эйлайна и дочерей прогуливалась в кругу эльфов, осевших на Алкмеях, с любопытством наблюдая за приготовлениями к свадьбе. Столь неожиданная встреча привела всех в смущение. Вежливо раскланявшись, эльфы прошли мимо, Майда как всегда надменно проигнорировал Амадо, а Лафна испуганно отвернулась и сделала вид, что не узнала его.
С испорченным настроением человек заступил на свое дежурство. Молодые постоянно смеялись и о чем-то тихо шептались. Родриго не вслушивался в милую болтовню влюбленных, тихо сидя в своем укрытии. Стараясь не производить лишнего шума, он внимательно всматривался в ночные тени. В предрассветный час, мимо проплыл темный силуэт. Поначалу Родриго принял его за тень пробежавшей по небу тучки, на секунду перекрывшей свет яркой луны.
Он вновь погрузился в свои мысли, но рядом звякнуло железо, адреналин расширил зрачки Амадо. Острота зрения обострилась до предела, теперь он отчетливо видел три, а затем семь призраков, тихо крадущихся к гроту. Стражи, ничего не подозревая, в полголоса вели беседу, собравшись у костерка. Кто-то пронес бурдюк с вином, и они украдкой праздновали свадьбу на посту.
– Вот уроды – выругался про себя Родриго.
– Убийцы!!! – прокричал он, выскакивая из своего укрытия, и влетая в стайку крадущихся теней.
Похватав копья и щиты, стражи кинулись на помощь гостю, завязался бой. Булава Родриго выхватывала врагов одного за другим, несколько раз о его броню стукнули стрелы, пущенные откуда-то из зарослей дворцовых садов.
Схватив щит одного из павших стражей, Амадо ринулся к выглядывающему из грота Маттейосу. Круглый щит прикрыл жениха от неминуемой смерти. Стрелял кто-то очень меткий, стрелы, пущенные из далека, летели точно в цель, если бы не броня Родриго, они давно бы поразили его глаза, или сердце. Прикрывая щитом молодоженов, рыцарь затолкал их как можно глубже в грот. Амадо надеялся переждать атаку, пока прибудет подкрепление.
Стрелы сыпались не только на грот, расстреляли и пиршественный зал, и гостей, разбежавшихся по дворцовым садам. Меткие выстрелы убили Майда, пробив на вылет голову эльфа, потрясенная Аная качала мертвого отца на коленях сидя возле его тела. Несколько командиров Алкмей также пали, пораженные смертоносными снарядами, гости в панике разбегались. Мужчины хватались за все, что хоть как-то напоминало оружие, и пытались сопротивляться убийцам. Многие падали, пробитые стрелами так и не найдя врага.
Люди метались как помешанные, кто-то опрокинул жаровни, начался пожар. У выхода случилась давка. Отряд эльфов, облаченных в доспехи, прорубался к Лефтерсису. Копье царя сбило одного с ног, пригвоздив к полу. Круглый щит отбил атаку, эльфа в черных доспехах, что-то знакомое показалось Лефтерсису в облике убийцы.
Прежде он уже встречал его. Вот, только где? Меч врага снова слетел со щита, ловкий удар царя опрокинул эльфа на пол. Лефтерсис нацелил край щита на голову врага, стрела пробила ему горло, застряв в толстой шее воина.
Вскочив на ноги, эльф навис над упавшим на колени царем, и крикнул.
– Я пришел, за тобой и твоими детьми!
Лефтерсис вспомнил имя убийцы, перед ним стоял Фирафир. Стараясь пересилить слабость, непреодолимо гнувшую к земле, он попытался встать, но меч Фирафира не дал царю шанса. Голова упала возле тела мертвого правителя, все еще продолжавшего стоять на коленях.
На эльфа навалились воины Алкмеи, жала копий соскальзывали с доспеха невиданной прочности. Меч Фирафира летал из стороны в сторону, перерубая копья и забирая жизни атаковавших его алкмейцев. Под прикрытием стрелков эльфы, пробились к внутренним покоям дворца, где скрылись в жилых помещениях. Подоспевшие копейщики заперли все выходы из дворца, рассчитывая загнать убийц в ловушку.
Эльфы пробежали по коридорам и залам царского дворца, останавливаясь только для того, чтобы убить еще одного случайно вставшего у них на пути. Огромный эльф остановился у неровной кладки, и нажав нужную комбинацию отворил потайную дверь. Подбежал отставший Фирафир, он тащил за собой упирающуюся эльфийку, настолько хорошенькую, что ни у кого не возникло сомнений, что перед ними представительница рода Аманитель. Весело гогоча на проклятия малышки, эльфы спустились к секретной пристани, где их уже ждали быстроходные эльфийские корабли.
– Кого только не найдешь в покоях дворца Лефтерсиса! Вот такие у нас союзники – возбужденно проговорил Фирафир. – А мы ищем куда делась Лафна, а тут уже целый выводок – малышка попыталась вырваться, но мощная оплеуха погрузила девочку в одуряющую черноту.
Обстрел прекратился так же неожиданно, как и начался. Эльфы, запертые во дворце, точно растворились, их поиски ни к чему не привели.
Вскоре подоспел Амадо, взбежав по ступеням он застыл на месте. Пиршественный зал устилали тела расстрелянных, затоптанных, и сожженных заживо. Возле тела Лефтерсиса стенала София. Родриго не решился подойти ближе, боясь попасться женщине на глаза. Он осмотрел помещение, но определить откуда велся огонь так и не смог. А вот следы отряда убийц четко отпечатались на залитом кровью полу.
Десяток эльфийских воинов вышел из внутренних покоев, а после кровавой расправы, убийцы прорвались обратно во дворец.
Из задумчивости его вырвал знакомый голос.
– Амадо! – он повернулся и увидел Эйлайна. – Амадо похитили Эли! – неуверенно произнес эльф.
Амадо рванулся к комнатам Лафны, но Эйлайн его удержал.
– Постой – это еще не все. Ланаэль смертельно ранена, а Лафну я нигде не могу найти.
Не слушая более эльфа, Родриго побежал в покои Лафны.
Грудь Ланаэль тяжело вздымалась, стремясь насытить легкие кислородом, большая потеря крови вытягивала жизнь из юной эльфийки.
– Папа… – проговорила она, едва разлепляя спекшиеся губы. – Папа, я пыталась, но он меня… ууу – застонала девушка, корчась от боли.
Родриго почти не слышал слова дочери, все внимание поглотила рана Ланаэль. Он умело пристроил серебристый стек к глубокому порезу, затем отбросил прибор в сторону, здесь кальцер не поможет, требовалось покрывало. Трясясь, от нервного напряжения, он рылся в круглом сундуке, но оно, как назло, куда-то задевалось.
Ланаэль застонала, повернувшись к дочери, Амадо увидел внутренним взором куда сунул релаксатор.
***
Отряд двигался осторожно, стараясь не шуметь. Разведка всегда требовала полного внимания, и тишины. Войдя на чужую территорию, гномы несколько робели. Все помнили золоченные останки собратьев и орков, что остались после нашествия. В любой момент могли появиться великаны. Никто не горел желанием входить в мир, где в любой момент прохлада долгой ночи, может смениться жутким жаром. Вылазку пришлось организовывать, так как вопреки ожиданиям, на этот раз ночь в золотом мире не закончилась, ни через неделю, ни через две. И даже спустя месяц, золото все также оставалось твердым. В столице начали беспокоиться, поскольку поток драгоценного металла резко прекратился, нарушив все планы и расчеты.
Новый король вел столь масштабные стройки, что и много веков спустя Торна вспоминали не иначе как короля-строителя, создавшего неповторимый облик позднего Даноста. А строительство как известно требует больших денег. Король озаботился причиной перерыва в золотых поступлениях, и принял решение направить большой отряд в неизведанный мир. Чести первыми ступить на вражескую территорию, удостоились воины Каменной головы, но даже головорезы элитного отряда испытывали неосознанный страх перед тем, что скрывал золотой мир.
Отряд вошел в лес, шуршаине золотых листьев, разнесся по чаще. Всполошились птицы, и громко крича улетели прочь, тяжело разрезая воздух золотыми крыльями. Воины замерли, но странный мир дышал покоем и миролюбием. Спустя сутки в Софос вошли первые бригады горняков.
За месяц на новом плацдарме выросла целая система добычи золота. Быстро углублялся открытый карьер, гномы не успевали вывозить все добытое за день. Пришельцы постепенно наглели и вот уже отряды рудознатцев, принялись совершать длительные рейды в глубь территории, проводя разведку полезных ископаемых.
Хельма вызвали в столицу, отказаться он не мог, управляющего пригласил сам король. Пришлось вызвать Маю с сыном из Иргама, поскольку Торн хотел сам увидеть знаменитую белую деву, ту, что так поразила его отца. Эта затея не нравилась ни Хельму, ни Мае, лишь юный Товард радовался, возможности увидеться с дедом и бабкой.
Встретив Маю на границе, Хельм вместе с супругой и сыном въехал в Танорт. Вопреки ожиданиям столица встретила знаменитого управляющего, славя имя Довардов. Королевский прием поразил даже видавших виды сановников. Среди хвалебных речей и благодарностей Кальвайсу, отцу камня, прозвучало обещание отдать золотой прииск Риена в вечное управление семье Довардов. К удивлению торгашей, Мая произвела на Торна столь же сильное впечатление, что и на его отца. Король настоял, чтобы она осталась при его дворе.
Оставив супругу на попечение отца, Хельм вернулся в Риен, тут его ждала неожиданность. Пока он отсутствовал управление городом перехватил Ниту Канфер, новый командующий Каменной головой. Между управляющим и командиром элитного отряда произошла ссора, гонец с посланием от Хельма выехал в столицу. Требовалось личное вмешательство короля, чтобы приструнить распоясавшегося вояку. Ночью Хельма, выволокли из его постели, и изрядно поколотив кинули в тюрьму. Придя в себя, гном долго не мог понять, что с ним случилось, в поисках воды он принялся шарить в темноте каменного мешка, пока не наткнулся на что-то мягкое. Присмотревшись внимательнее Хельм с ужасом, узнал в бесформенной куче тело гнома, того самого гонца, что он накануне отправил в столицу с донесением. Первый шок прошел. Хельм напряженно размышлял, глядя на одинокое пятно света, падавшее из оконца под потолком. Происходило, что-то странное, что-то, что очень смахивало на заговор, против него, а возможно и против короля.
***
Сетка мерно мигала, спокойное дыхание Ланаэль подарило надежду, что девушка оправиться от тяжелого ранения. Глубокий сон избавил ее от мучительной боли, а прибор постепенно восстанавливал поврежденные такни тела. Амадо лихорадочно пытался найти в своей памяти последние сведения о местопребывании Риманта. Кажется, в последний раз лекаря видели, в городе под названием Лофант. Мелкий городишка на границе Амората и Лампеды, там вроде свирепствовала чума. Дверь распахнулась в комнату вошла Лафна, не глядя на Родриго она подбежала к дочери, он ее остановил, не давая прикасаться к девушке.
– Пусти меня, гад! – кричала эльфийка, в ярости стуча кулачками в грудь мужчины.
Амадо молча принимал удары, требовалось время, чтобы женщина успокоилась и пришла в себя.
По войску поползли разговоры о предательстве, и первым под обвинения попал мрачный чужак. Его попытались арестовать, Родриго ответил отказом, началась схватка, лишь вмешательство Маттейоса предотвратило кровопролитие. Наследник алкмейского престола, приказал оставить чужестранца в покое и предложил поискать предателей среди соратников.
Вскоре вскрылся источник обвинения. София в безумной ярости искала виновных в гибели мужа, и первый кто пришел на ум несчастной женщине оказался чужак с жутким взглядом. Маттейос рассказал Софии кто спас его и Танаис в гроте, рискуя своей жизнью. Потрясенная вдова рыдала, не находя выхода ненависти. Несколько дней спустя женщина принесла извинения в коротком письме, посланном Амадо со служанкой.
Молодой наследник столкнулся с притязаниями на трон старших стратиотов, опытных мужей, что стремились воспользоваться ситуацией и вернуть Алкмеи к старым порядкам. Маттейос удивил многих, в том числе и свою мать. Собрав всех на совещание, молодой принц устроил допрос, и вскрыл предательство. К удивлению Софии, совет, не осудил предателя, а встал на его сторону, требуя от Маттейоса отдать приказ войскам провести выборы нового царя. Архонты молчали, не вмешиваясь в дела военных. Многолетнее правление Лефтерсиса приучило старейшин оставаться в тени, их голос потерял решающее значение, приказ василевса стал законом.
– Мне надо подумать – ответил принц.
Он поднялся, и обойдя священный очаг, открыл дверь, приглашая кого-то принять участие в Совете. Стратеги с интересом наблюдали за Маттейосом, в зал вошла Танаис. Воины вскочили со своих мест, и выкрикивая оскорбления, потребовали вышвырнуть женщину из собрания мужчин.
Игнорируя оскорбления, Маттейос спросил супругу.
– Дражайшая моя жена мне предлагают отказаться от наследия отца, и отдать власть предателю и убийце царя Алкмей! Как по-твоему мнению я должен поступить?
В зале повисла тишина, безоружные командиры замерли в ожидании развязки спектакля, что перед ними разыгрывал сынок почившего василевса.
– Я думаю, что мой царь не оставит без наказания преступление и предательство. Предатель, а вместе с ним и те, кто его поддержал должны умереть – улыбаясь проговорила Танаис.
– Что же, я не ошибся в своем выборе, судьба подарила мне умную жену. Это здравое предложение, не так ли? – обратился Маттейос к членам Совета.
Воины кинулись к принцу, пытаясь его скрутить. Танаис, попытавшуюся встать у них на пути, отшвырнули в сторону. Маттейос нанес несколько ударов, прежде чем его повалили. Позади послышались стоны, и багровая лужа потекла к ногам членов Совета. Оглянувшись, стратеги увидели, как молодая царица оттолкнула тело воина с перерезанным горлом. Разбрызгивая кровь, мертвец упал на пол. Секунда и шок прошел, опытные воины, ловко уворачиваясь от клинка бросились к девушке, обходя ее с разных сторон.
Спокойствию, с которым Танаис встретила нападавших, мог позавидовать видавший виды ветеран. Несколько человек застонали, кто-то хватался за распоротый живот, кто-то прижимал края раны на шее. Легкость, с которой Танаис двигалась, поражала, как в жутком танце девушка, убивала мужчин одного за другим. Маттейос с благоговейным страхом наблюдал как жена расправляется с убийцами его отца.
Вдруг Танаис сбилась, и упала на пол. Сверху навис мощный торс Ведалиса, когда-то считавшегося соратником Лефтерсиса. Меч воительницы оказался в руках стратиота. Резко размахнувшись клинком, он прицелился, желая отсечь прижатую к полу руку Танаис, с тем расчетом, чтобы отрубить девушке кисть.
– Назад!!! – раздался грозный окрик, воины застыли.
Маттейос повернул голову на крик, со стороны входа к ним приближались чужак и эльф, оба вооруженные и, вне всякого сомнения, готовые вступить в бой.
– Отпустите вашу царицу! – приказал Маттейос.
Нехотя члены совета отпустили Танаис.
– Это предательство!!! – закричал Ведалис. – Ты щенок посмел ввести в зал мужчин, свою бабу, и чужаков. Посмотрим, как ты это объяснишь войск… – прошипел старый воин.
Точный удар Амадо оборвал речь Ведалиса, воин повалился с размозженной головой, остальные члены Совета подчинились, ломаясь под жутким взглядом горящих, черных глаз.
Несколько дней спустя Маттейос получил обруч царя. После чего новый василевс начал репрессии. Члены Совета подверглись пыткам и допросам. Немного погодя их казнили, лишь несколько заговорщиков получили право покончить с жизнью собственноручно.
***
Над городом повисла ночная тишина, лишь постоянная дробь орудий, добывающих драгоценный металл Софоса, нарушала покой Риена. В голове роились мысли о судьбе короля, постепенно росло беспокойство, переросшее в страх за семью.
Мысли вырвали управляющего из реальности, но мозг назойливо сигнализировал, о переменах что наступили пока гном копался в своих чувствах. Над городом повисла гробовая тишина, стихли шахтерские работы, не стучали вагонетки, встали механизмы. Едва гном осознал перемены, тишину разорвал громкий звук, резкая боль прошила уши Хельма. В голове пронеслась мысль, что это женский крик, гному даже показалось, что голос ему знаком. Голос, вызвал в памяти образ танцующих дев, золотых жительниц Софоса. Хельм подскочил к окошку и подтянувшись на решетке, посмотрел в сторону Золотого рока.
У прохода, на площади, два десятка воинов Каменной головы при помощи веревок и сети пытались удержать золотую деву. Напрягая все силы в попытке избавиться от пут, дева издавала время от времени трубный крик, словно взывая к тому, что осталось за маревом. Бросалось в глаза, что ее тело становилось все более скованным, а попытки освободиться все слабее, чужой мир лишал жизни тело несчастной. Вперед вышел коренастый воин, он неторопливо подошел к голове девы, вальяжно пройдясь перед ее лицом, гном посмеиваясь вскинул кайло. Острие взметнулось над головой война, глаз Хельма не успел заметить, когда гном исчез. Дева неожиданно легко поднялась, и освобождаясь от пут, медленно побрела в сторону прохода.
До камеры донеслись звуки тяжелых ударов, в мгновение ока площадь превратилась в муравейник, отовсюду высыпали гномы в полном боевом снаряжении. Удары становились все громче, взгляд Хельма уловил движение, что-то огромное отливая золотом вылетело на площадь. Тараном влетев в толпу гномов, золотая скала, принялась крушить мелких врагов. Воины Каменной головы разлетались в разные стороны как щебень. Сети и веревки, набрасываемые на великана, рвались, подобно тонким нитям. Золотая махина методично разбрасывала налетавшие на нее отряды, топча и размазывая врагов по камню площади.
Из прохода появились еще несколько великанов, а затем, на площадь вышли сотни воинов золотого мира. В считанные минуты город превратился в руины, кто успел тогда бежать, еще много лет с содроганием вспоминал эту ночь.
Стена темницы исчезла, открыв выход на свободу. Хельм едва успел отскочить от окна. В камеру заглянуло огромное существо, занесенная для удара рука повисла в воздухе.
– Приветствую тебя менестрель! – услышал Хельм знакомый голос.
– Пуран прошу останови уничтожение Риена, я закрою проход, только останови этот ужас! – взмолился гном.
– Хорошо, что ты осознал то, что я тебе говорил. Жаль, что так поздно. Я верю твоему слову, менестрель, и потому остановлю разрушение столь любимого тобой города. Только помни ты дал слово, и, если нарушишь его, мы завершим начатое. У тебя есть время до завтра! Утром мы вернемся и уничтожим твой народ.
– Почему? Вы же мудрецы! Вы любите жизнь! – испуганно спросил Хельм.
– Вы нам не оставили выбора! – спокойно ответил великан.
Громовой крик заставил гигантов повернуть к мареву, где спустя четверть часа скрылась золотая армия.
Поиски флейты осложнялись непроходимыми завалами, дом в котором Хельм жил последние восемь лет лежал в руинах. Оставшиеся в живых рабочие расчищали центральную улицу, чтобы выжившие могли бежать. Довард младший пытался подсчитать убытки и примерно оценить разрушения. Вонь размозжённой плоти, вызывала тошноту. Хельм старался не смотреть на изувеченные останки воинов, боясь, что его выкрутит.
Частично обвалившаяся стена скрывала чье-то тело, из-под обломка торчали только ноги. Хельм попытался поднять кусок камня, но сил не хватило. На помощь управляющему пришли горнорабочие, вместе они сдвинули глыбу.
Под обвалившейся стеной лежал сильно покалеченный воин. Освободив проход в нижние помещения, Хельм склонился к телу погибшего, чтобы сдвинуть обезображенный труп в сторону. Едва он коснулся мертвеца, как сильные руки схватили отворот его кафтана, и притянули ближе к себе.
– Они ушли? – раздался голос.
– Да, да сейчас я тебе помогу… – попытался поддержать раненного Хельм.
– Да прекрати ты. Мне конец. Ты что меня не узнаешь? – спросил раненный.
Внимательно приглядевшись Хельм с изумлением, узнал Ниту Канфера.
– Ты сгубил своих воинов! – гневно выпалил гном, в лицо командиру Каменной головы. – Ты их убил, идиот! У вас не было ни пол шанса… Они же разрушили город! Риена больше нет! Понимаешь, город погиб, из-за тебя дурак!!!
– Ха, ха, ха, а ты все-таки тупой… – смеясь проговорил Ниту. – Я прекрасно понимал, что многие погибнут…, я знал, что придут они… Мы для того ихнюю бабу и отловили…
– Но зачем? – изумился Хельм.
– Затем, что теперь Доварды никогда не будут владеть золотом Риена… После такого – он обвел глазами руины. – Никогда… – дыхание Ниту прервалось, глаза закатились.
Времени на эмоции не осталось, приходилось спешить. Хельм перешагнул мертвеца, и продолжил поиски флейты. Он судорожно переворачивал, то, что уцелело после погрома, но флейта никак не находилась.
Ситуация повернула по спирали, в столице вновь назревал переворот, его семья в очередной раз оказалась в опасности. Долгие часы пролетели незаметно, постепенно подходил час, назначенный Пураном. Хельм заметно нервничал, флейта словно провалилась сквозь землю. В отчаянии гном пнул фигурный осколок, еще утром украшавший фасад его дома, из-под ноги мелодично звеня выскользнула флейта и подскакивая на рваных краях камня покатилась вниз. Не веря глазам, он кинулся следом, и едва успел подхватить ценный артефакт, который чуть снова не закатился под обвалившийся фасад.
Не теряя ни минуты гном подбежал к проходу, сквозь марево, разделявшее миры, Хельм увидел стоящие рядами золотые громады воинов Софоса. Горы металла, покрывавшего тела великанов, блестели в свете трех лун, где-то позади виднелись стройные девы, испуганно выглядывавшие из-за спин гигантов. Верные данному обещанию мудрецы ждали урочного часа.
Над руинами Риена, разлилась тоскливая мелодия. Марево вздрогнуло, воздух загудел, золотой мир подернулся дымкой, видения с той стороны поплыли, теряя внятные очертания. Хельм никогда не мог сказать, что исполнит. Музыка флейты рождалась сама в душе гнома, на этот раз мелодия закрыла проход, оставив на его месте глухо гудящую стелу. Единственный уцелевший памятник в разрушенном городе. Памятник жадности гномов.

Часть 3
Толпа неразборчиво шумела прямо за створами мощной двери, снаружи долетали отдельные крики.
– Вон из Даноста!!! Предатели!!! Смерть чародейке!!!
Испуганная Мая прижималась к подросшему Товарду. Юноша не боялся, он не помнил тех дней, когда разгневанная толпа также стояла под стенами дома Довардов.
Приоткрыв окошко в двери, Ханна спросила командира гвардейцев, что защищали подходы к дому.
– Капитан у вас все в порядке?
– Все хорошо госпожа, вам не стоит беспокоиться! – ответил капитан, приподняв забрало, он сильно кричал, стремясь перекрыть шум толпы, окружившей дом. – Сейчас прибудут дополнительные отряды, и мы разгоним смутьянов! Главное оставайтесь под защитой стен! – воин улыбнулся, Ханна сразу успокоилась.
Страшнее всего для хозяйки дома, оказалось отсутствие Крамвуда. Довард старший с утра отправился во дворец, и, хотя от их дома до резиденции Торна расстояние не превышало и трехсот метров, Крамвуд все еще не появился. Напрасно волновалась Ханна, по приказу Торна Крамвуда не выпускали из дворца. Король лично потребовал, от королевского советника остаться при его величестве. Взамен обещая отправить гвардию разогнать, взбунтовавшуюся толпу.
В холл вышел Войта, он удивленно спросил.
– Мам, что случилось? Откуда толпа?
– Наши доброжелатели, настроили плебс против нас. Горожане требуют Маю и ее сына на расправу – расстроенно ответила Ханна.
– Это опасно? – обеспокоено спросил скульптор.
В холл вбежали его дети, а за ними вошла супруга Войта.
– Что за шум? – спросила она в свою очередь.
– Маю требуют выдать, а нас обвиняют в попрании традиций, ну все как обычно. Ты же знаешь? Вопрос кто это все организовал – ответил Войта, успокаивая супругу.
– Это опасно? – спросила испуганная женщина.
– Нет, конечно! Нас охраняет гвардия короля. Если, кто-то попытается к нам прорваться они остановят негодяев – ответила Ханна.
В душе женщины вновь всплыли чувства, казалось, давно забытые. Долгие годы Ханна старалась не смотреть на причину своих бедствий, но сейчас она снова ненавидела Маю, внутренне коря сына за столь неудачный выбор пары.
Мая словно угадывая чувства свекрови, молча смотрела в пол перед собой, крепко прижимаясь к Товарду. Стараясь развеять напряжение, Уля, супруга Войта, увела детей и Ханну на кухню, в то время как скульптор остался у дверей.
Войта плохо знакомый с войной, вооружился большим молотком, и облачился в кольчугу прадеда. Шлем на нем сидел как-то неловко, и Товард рассмеялся, глядя на дядьку. Мая подняла испуганные глаза и тоже растянула бледные губы в улыбку. Смущенный скульптор неуверенно поглядывал на странных родственников, но столкнувшись со взглядом Маи, стыдливо опустил глаза. Его смутил взгляд чужачки. Беззащитная доброта, и необычное тепло ее улыбки, что-то перевернули внутри скульптора. Глядя на Маю, он не испытывал отвращения или страха, наоборот что-то родное и теплое прокралось в его душу. Только теперь он понял, почему брат выбрал ее в жены.
На кухне, послышалась возня, упала сковорода, вскрикнула кухарка Рина, Войта поморщился и проговорил.
– Ну начинается. Рина, как всегда, паникует. Ох уж эти простолюдины, чуть, что паника.
Резко развернувшись на звук Мая, напряженно всматривалась в дверной проем, ведущий на кухню.
– Там чужаки! Убийцы! – быстро проговорила женщина.
Войта изумленно уставился на Маю, но спорить не стал. Легко поднявшись с табурета, он направился к закрытым дверям кухни, и едва не получил по лицу, внезапно растворившейся створкой. В комнату ввалилась Ханна, а за ней вошел воин в боевом снаряжении. Блеснул меч, резкий выпад пронзил Ханну, и Войта, в руки которого, женщина упала, вырвавшись с кухни. Удивленно округлив глаза Войта, пытался поддержать мать, но его тело оседало вниз, следом за телом Ханны. Мать и сын медленно упали на пол, заливая кровью ковер. Не обращая внимания на убитых, воин направился к Мае. Девушка успела отойти на середину комнаты, и закрывая собой сына, сурово смотрела на убийцу. Случайно брошенный взгляд на кухню, выхватил еще пятерых гномов в военном облачении. Тело кухарки Рины, с почти отрубленной головой, и сидящую прислонившись к каменному столу супругу Войты.
Не дойдя трех шагов до Маи воин остановился, его подельники подошли следом, и также застыли напротив женщины. Из-за спины матери вышел Товард, парень подхватил табурет, на котором мгновение назад сидел его дядька. Седой ветеран неспешно двинулся ему на перерез. Табурет взлетел в крепкой руке Товарда, клинок звякнул о деревянную ножку. Нехотя, как через силу убийцы развернулись к юноше. Тяжелые движения, точно в глубокой воде, удивили Товарда, враги застыли и повернули головы к женщине.
– Убей их! – зазвенел хрустальный голос Маи, разрывая неправдоподобно густой воздух.
Первый убийца развернулся и хлестнул мечом своего соседа. Удар пришелся в лицо, в ответ клинок пробил глаз нападавшего. Медленно оседая на пол, воины смотрели друг на друга, не веря в происходящее. Остальные застыли на секунду, а затем началась всеобщая свара. Звон оружия разлетелся по помещениям, мужчины бились насмерть. Товард, раскрыв от удивления рот, смотрел во все глаза на безумный поединок убийц. Неожиданно все стихло. Последний, которому повезло выжить, тяжело дыша уставился на товарищей, что убила его рука. Гном силился вернуть власть над своим телом. Медленно подняв глаза, убийца процедил.
– Сука!!! Правду говорят! Проклятая колдунья!
Тяжело волоча раненную ногу, убийца Ханны приблизился к Мае, он, не отрываясь смотрел женщине в глаза. Бесшумные движения Товарда не привлекли внимания убийцы. Сильные руки юноши подхватили молот одного из павших воинов Каменной головы. Громкий хруст сломанной шеи оборвал повисшую тишину. Руки убийцы разжались, громко звеня на пол упал меч, следом рухнул воин. Тело ветерана дергалось точно тряпичная кукла, подвешенная на нити. Разбитая голова неестественно запрокинулась. Товард опустил фигурный молот, звонко щелкнув стальной чушкой по полу. Удар юноши оказался точным, несмотря на трясущиеся руки.
Благодарно взглянув на сына, Мая побежала на кухню, громко выкрикивая имена детей Войта, но ответа не последовало. Все еще не желая верить в случившееся, Мая обогнула каменную тумбу, служившую кухонным столом, и там нашла детей. Девочка лежала навзничь с пробитой навылет грудью, а тело мальчика наполовину скрывала темнота секретного прохода в стене кухни.
Тайный проход, о котором никто из Довардов не знал, послужил дверью для убийц. Предыдущий владелец имения, Пет Кахта, из богатейшего торгового дома, оставил этот секрет для себя. Все встало на свои места, пока толпа отвлекает гвардейцев, убийцы по наводке Пета Кахта пробираются потайным путем в дом Довардов, и убивают всех, кого найдут внутри. Совершив убийство, воины должны скрыться тем же путем, что и пришли, оставив власти в недоумении, по поводу случившегося.
Дверь снаружи отворилась в помещение вошел Крамвуд. Старик застыл на пороге, уставившись на тела сына и жены, гном не мог поверить, что они мертвы. Гвардейцы проверили дом, но никого более не обнаружив, окружили Маю с сыном и повели их к выходу. Воины попытались захватить с собой Крамвуда, но Довард старший не реагировал на них, и гвардейцы оставили потрясенного горем старика. Снаружи, у дома, и у тайного входа, дежурили воины Торна, они остались на случай опасности.
Прошло не меньше получаса, дверь тихо скрипнула и на пороге показался знакомый силуэт. Крамвуд пытался припомнить, где видел его ранее, пока с изумлением не узнал в вошедшем Хельма.
– Сынок? Ты здесь? Прости не уберег – тихо проговорил Довард старший.
Войдя в дом Хельм обессиленно опустился на табурет, на котором еще совсем недавно сидел Войта.
– Ну хоть Мая жива, и Товард… – успокаивал его отец, говоря скорее для себя, чем для сына.
– Она погибла отец – глухо прозвучал голос Хельма.
Крамвуд сначала не понял, о чем ему говорит сын, но секунду спустя поднял глаза на Хельма. Только сейчас старик увидел, в каком состоянии его сын. Опущенные плечи, пустой взгляд, и слезы, текущие по щекам сурового гнома, говорили о внутреннем сломе.
– Что ты говоришь? Она жива! Я же сам видел, как ее и Товарда уводили гвардейцы! – с жаром залепетал старик.
– Ее убили на площади. Я видел тело, отец. Она мертва – Хельм плакал, не скрываясь, как ребенок, Крамвуд молча отвел взгляд в сторону.
***
От пустынной пристани, скрытой в пещере, отплыл одинокий корабль. Он уносил с Крефей чужака, тем же путем, что ушли эльфы в день кровавого возмездия Фирафира. Пристань обнаружила Лафна, которая преследовала похитителей Эли. Эльфийка не сумела нагнать убийц, за что Амадо благодарил небеса, иначе он потерял бы и ее. Путь его лежал в Лофант, туда, где сейчас спасал жизни, лучший лекарь этого мира.
Лампеда сотрясаемая династическим кризисом переживала эпидемию Красного мора, а где мор там и лекарь.
Вонь горящего тряпья, и паленой плоти, предупреждали путника о заразе, задолго до появления крепостной стены на горизонте. Войска намертво закрыли проход в город, карантин остановил все движение в округе.
Хмурые стражи у ворот, беззлобно обругали Амадо, когда он попытался всучить взятку. Местные запуганные болезнью, вполголоса рассказывали о Черном докторе, что много лет назад заключил пари с самой смертью. С тех пор они бьются за каждую жизнь, с переменным успехом. Родриго сидя на пеньке свежесрубленного дуба, с интересом слушал местные байки о подвигах Риманта, дивясь про себя богатой фантазии селян.
– Черный Доктор ушел в Лампеду, но там война, опасно – смилостивился молодой парнишка, видать совсем недавно поступивший на службу.
– А где сейчас больше всего болеют – не теряя надежды отыскать друга, спросил Амадо.
– Так нынче из Транки староста пришел. Сказывал, что у них там от кровавого поносу людей много померло. Стало быть, там и мор.
Не рассчитывая на успех Родриго, поспешил в злополучные Транки. Как назло, к полудню зарядил нудный дождик. Он методично барабанил по плащу, вызывая сонливость, с капюшона ручьями стекала вода, то и дело попадая за ворот. Лошадь лениво брела по склизкой дороге, противясь воле неразумного наездника, что тащился в глухомань в такую непогоду. Дождь не унимался, и к вечеру совсем расквасил колею, пришлось остановиться на постоялом дворе.
Местный трактирщик рассказал о том, что Черный доктор и впрямь сейчас борется с мором в Транках. Общительный владелец заведения, не советовал туда соваться. Сообщив по секрету, что нонешний мор совсем не похож на прежние, злее падла стал.
Амадо понимающе покачал головой и поблагодарив трактирщика золотом, отправился в рассадник заразы.
Деревенька с названием Транка, пугала вымершими улицами, ни скота, ни птицы, ни людей, только постоялый двор разражался время от времени громким смехом. В стойле, в кормушке ковырялся чей-то боевой конь, сильно выделявшийся на фоне захудалых лошаденок простолюдинов.
В душной комнате постоялого двора обнаружился с десяток воинов, они сидели за столами, сдвинутыми вместе, так, что получился один большой. В изголовье стола развалился молодой рыцарь, удобно пристроив обширный зад в хозяйское кресло. На щите, притулившемся у стены, Амадо заметил герб с пикирующим ястребом на желтом поле. С появлением путника, смех стих, воины враждебно поглядывали на нового посетителя.
Хозяин двора подобострастно попытался объяснить, что местов нету, и господину рыцарю, лучше остановиться у его шурина, в самой деревне.
Не слушая объяснений, Родриго уселся при входе, за единственный свободный стол и потребовал принести чего-нибудь съестного.
– Уважаемый Вам же сказали, что мест нет! – жестко произнес пожилой воин, уставив мутные глаза на незваного гостя.
По виду говоривший напоминал старого оруженосца, рыцаря, что сидел во главе стола. Амадо даже голову не повернул в его сторону. Лишь требовательно уставился на хозяина двора. Мужичок, испуганно озираясь на воинов, растерянно стоял подле него, не зная, что делать дальше.
– Тебе же сказано проваливай! – взревел седой и поднялся со своего места, с ним вскочили остальные воины.
Амадо резко повернулся к говорившему и посмотрел ему в глаза, у телохранителя волосы зашевелились на загривке, но упрямство не позволяло признать слабость, и он продолжил напирать. Не отрывая взгляда от окружающих его воинов, Родриго произнес.
– Господин Гильом Жуфре, успокойте ваших холопов, пока дело не дошло до крови.
– Мы с вами знакомы? – удивился молодой рыцарь.
– Мы с Вами не знакомы, но я знал вашего отца, Йорма Жуфре – ответил Амадо.
– Себастьян уймись! – остановил седого, рыцарь. – Ну раз вы меня знаете, то и я хотел бы знать с кем говорю – заинтригованно ответил Жуфре.
Себастьян нехотя вернулся на свое место, и принялся сверлить гневным взглядом наглого чужака.
– Извольте, Родриго Амадо – представился путник.
– Ба, да мы столкнулись с преступником, которого ищут в двух королевствах. Вы хоть представляете сколько дают за вашу голову? – смеясь спросил Гильом.
– Намного меньше, чем я того заслуживаю – хмуро ответил Амадо.
– Что вас привело в край, охваченный войной? Лампеда для вас сейчас не лучшее место, везде разъезды Гумберта, да и Нофль не дремлет!
– Ваша правда – ответил Родриго, ковыряя ложкой принесенное варево. – У меня дело в Лампеде, поэтому придется пренебречь опасностью.
– Интересно, мой отец рассказывал, о вас чудеса. Будто вы в одиночку разгромили отряд рыцарей Железной долины.
– Ерунда, там было всего три человека, и они спешились.
– Ха, ха, ха он так и говорил, что вы любите прибедняться.
– Ваш отец, тоже никогда не давал оснований сомневаться в его доблести. Он достойный рыцарь – ответил Амадо. – Жаль прошли те времена, когда честь была не пустым звуком. Страшно смотреть, что сотворили с цветущей Лампедой. Лишний раз убеждаюсь, что союзы с его святейшеством очень опасны.
– Прискорбно, но должен с вами согласиться. Похоже святейшество сумел добиться того, что так желал, Лампеда у него почти в кармане, вернее в дароносице – мужчины переглянулись, и Родриго впервые улыбнулся.
– Позвольте узнать, что за дело заставило вас рисковать жизнью? – спросил Гильом.
– Не знаю, сможете ли вы мне помочь – с сомнением протянул Амадо, но подумав немного произнес. – Я ищу Черного Доктора!
– Кого? Ха, ха, ха – рассмеялся рыцарь, его поддержал дружный гогот солдатни. – Дорогой мой Родриго, это же легенда, как вы можете верить в такую ерунду – выдавил Гильом сквозь смех.
– Гильом вы не правы, хотя это не важно. Меня интересуют все знахари, что прибыли в Лампеду с началом мора. Я ищу того, кто не боится болезни, кто смело может войти в охваченный эпидемией город, излечить жителей и остаться в живых…
Смех затих, Гильом силился, что-то вспомнить, затем произнес.
– А знаете, господин Амадо, есть такой лекарь, его зовут Питер Варго! Я слышал, что он остановил эпидемию в Матее, все так, как вы сказали, пришел, остановил и выжил, но он ушел в Цаахен уже с неделю как.
– А сколько от Матеи до Цаахена?
– Верхом неделя пути, но лекарь передвигается пешком, так, что он скорее всего в Цаахене. Отсюда кстати, день пути верхом. Цаахен на северо-восток от Транок.
Амадо молча считал расстояние и время, и его подсчеты подтвердили слова Гильома. Снаружи наступила ночь, и путник заночевал на постоялом дворе, предварительно забаррикадировав двери своей комнаты. Годы научили его не доверять никому, даже тем, кто кажется совершенно безобидным.
***
Утром вышло яркое солнце, природа точно извинялась за предыдущий день. Воины Гильома еще спали, завалившись кто где, они кутили всю ночь и теперь наверстывали. Стараясь не нарушать идиллию всеобщего отдохновения, Амадо вышел во двор и оседлав коня помчался по дороге в Цаахен.
Жидкая грязь тормозила бег лошади, поэтому до Цаахена Родриго добрался лишь глубокой ночью. После долгого торга со стражей его наконец пропустили в город, предупредив, что в там свирепствует чума.
В городе Амадо остановился в Серебристом Фазане, где у неприветливого корчмаря выяснил, что дохтур все еще в городе. Не теряя времени, путник отправился по адресу, но в доме Риманта не оказалось, хозяйка сообщила ему, что доктор сейчас у больной, и будет только утром.
Родриго вернулся в корчму, и лег спать. Проснулся он засветло, от легкого прикосновения. Молодая служанка будила его чтобы сообщить, что господин доктор ждет его к десяти утра.
В кабинете стоял душный воздух, семь столов, заваленных бумагой, и книгами занимали всю комнату. У стены, на верстаке, покрытом медными листами, поблескивали крутыми боками перегонный куб и реторты. На полу примостилась пара скелетов, каких-то животных, и несколько прозрачных емкостей с частями тела человека. Из-за стеллажей с книгами, что перегораживали комнату на двое, пробивались лучи солнца, оттуда же доносились звуки неспешной беседы.
Родриго осторожно обходя завалы вошел на вторую половину комнаты. Яркий свет солнца, бьющий из переплетенного окна, после полумрака предыдущей половины помещения, на несколько секунд ослепил.
Около окна, спиной к проходу, в кресле сидел Римант, его рука нежно сжимала тонкую, девичью ладонь. Саму девушку скрывала высокая спинка кресла. Римант услышал шаги и быстро поднявшись, шагнул к Амадо.
– Приветствую тебя, мой друг! – доктор вымученно улыбнулся.
Синие круги под глазами, и замедленные движения, говорили о том, что он уже много часов без сна. Римант пожал протянутую руку, и обеспокоенно взглянул на кресло. Родриго обошел его и встретился взглядом с обладательницей тонкой кисти.
Белые кудри, обрамлявшие нежное лицо ранней гостьи Риманта, всколыхнули в памяти Амадо образ ухоженного садика деревенского старосты в Пассаках. Голубые глаза, смотрели удивительно зло, для невинного лица юной девушки.
– Дальчи – поклонился Амадо.
Холодный взгляд впился в него, и застыв на несколько секунд в бездонных глазах гостя, сломался.
– Зачем этот человек здесь? – спросила она, краснея от возмущения.
– Дальчи… – лекарь попытался остановить взрыв.
– Больше не делай так – прервала доктора Дальче, в звенящем голосе девушки зазвучал укор.
Яркая вспышка заставила мужчин зажмуриться, кресло опустело.
– Зачем ты меня, позвал? – удивился Амадо. – Она же меня ненавидит, и боится…
– У нее есть на это причины. Не мне тебе говорить, что мы сделали с их миром… – вступился за Дальчи лекарь.
– Тогда, чтобы быть до конца честным, может вспомнишь, что они сделали с твоим домом! Их мир и сегодня принадлежит им, а мы… – Амадо прервался, чтобы перевести дух, и продолжил. – А, мы скитальцы. Мне не за, что чувствовать вину перед ними – он указал на место, где только, что сидела девушка.
– Правда? – спросил Римант, гневно сверкнув глазами.
Затем он застыл на месте, а секундой позже отошел к окну, и устало опустился в кресло.
– Прости. Все слишком сложно. Системы не учитывают индивидуальность, и там, где они сталкиваются нет места личности. Виноваты и мы и они, просто им повезло, и они победили…
– Как ты не видишь, Римант! Им не повезло. Это они сделали. Они привели Братьев – грустно ответил Амадо.
– Я не могу в это поверить. Дальчи совсем другая, она точно не смогла бы так поступить. Нет они, конечно, очень прагматичны…
– Да очнись ты, дурак!!! – вскричал Амадо, подскакивая к креслу. – Твоя Дальчи, убивает людей тысячами, и не только людей! Ради чего?! Скажи мне?! Кто дал им право решать, кому жить, а кому умереть?!
– Это система. Родриго она не может ее перешагнуть, у нее такая задача, и она не в силах снять ее с себя, но все ее существо противиться этому. Ты просто не видишь какая она. Я хотел тебе показать, но ты глух и слеп. Как и тогда, когда все начиналось, если бы не ты…
– Я знаю. Не надо мне напоминать об этом каждую нашу встречу – раздраженно огрызнулся Амадо. – Видел я истинный облик твоей Дальчи, если бы тебя не оказалось рядом, меня бы уже не было серди живых. Римант оставь свои игры, они приведут тебя к гибели. То, что ты видишь, как женщину, на самом деле жестокое чудовище!
– Ты не прав. Твой взгляд затуманен ненавистью и желанием мести, и… Ты не можешь называть ее так, после того что мы сделали с ее народом.
– Друг, пожалуй, я единственный, кто может тебе сказать точно, что она дерево в оболочке прекрасной девушки. А остальное, иллюзии твоего сердца, порожденные страстью зрелого чувства – с горечью в голосе проговорил Амадо. Он посмотрел в окно на грязную улицу, бедного городка и глубоко вздохнул.
– Прости мне мою резкость, я…, я…
– Я понимаю – ответил Римант, улыбнувшись старому знакомому. – Зачем ты меня искал? – спросил доктор, складывая усталые руки на животе.
– Мне нужна твоя помощь.
– Угу – отозвался доктор.
– Мне нужно, чтобы ты отправился со мной. Требуются твои знания и навыки врача.
– Что случилось? – озабоченно спросил доктор.
– Недавно эльфы напали на Алкмеи, они ранили девочку. Ранили тяжело, мечом в живот. Сейчас она под релаксатором, но без тебя ее жизнь оборвется – заметно волнуясь рассказывал Родриго.
– Понимаю – ответил доктор. – Ты желаешь, чтобы я поехал с тобой на Крефеи?
– Нет, не со мной. Тебе придется это сделать самому. Вот письмо, оно поможет тебе попасть во дворец царя Маттейоса.
– Постой, но как? В таком случае я должен оставить больных Лампеды…
– Они люди и все равно умрут, рано или поздно, даже если ты их спасешь. А девочка, девочка эльф, ее жизнь вечна. И сколько ей предстоит прожить сейчас зависит только от твоего решения.
– Вот ты и ответил на свой вопрос. Ты поставил ценность одной жизни выше ценности многих других, пусть и не столь долгих, но все же жизней. Прости, я не могу произвести такой размен…
– Она моя дочь – спокойно проговорил Родриго.
Римант поперхнулся и уставился на Амадо. Затем ничего не спрашивая, вышел в соседнюю комнату, через минуту он вернулся в дорожном плаще, остановился против Амадо и спросил.
– Я помогу, но объясни мне почему я еду один?
– Я иду спасть вторую дочь – ответил Амадо, и улыбнулся, глядя на изумленное лицо Риманта.
***
Город спал, ночью Танорт становился особенно опасным. Как столица он привлекал сброд со всего королевства. Целые кварталы населяло различное отрепье. На ночь такие районы запирали, но слуги закона за сдельную плату неожиданно оказывались слепы и глухи к происходящему вокруг.
Тихо позвякивала броня в сочленениях, два гнома вышли из секретного хода в гостиную богатого особняка. Охрана не успела ничего сделать, тела стражи раскинулись перед входом. Почти бесшумно воины проследовали внутрь дома, раскрывая по ходу движения двери в комнаты. Достигнув жилой зоны, гномы уже не скрываясь выбивали двери, наводя диким шумом ужас на обитателей дома.
От удара дверь слетела с петель, охрана кинулась на вошедших. Точный удар молота, и быстрый финт мечом убрали с дороги защитников.
– Кто вы? Что вам надо? Вы не имеете право здесь находиться! – вытаращив перепуганные глаза орал пузатый гном, в смешном ночном колпаке.
– Здравствуй Пет. Мы пришли к тебе с ответным визитом – процедил сквозь зубы Крамвуд.
– Крамвуд ты знаешь, что тебе за это будет? Тебя же на плаху отправят! – начал угрожать хозяин дома.
– Мне все равно – равнодушно ответил гном, недобро сверля Пета, налившимися кровью глазами.
– Послушай, я тут ни причем! Это все Ули Норва, это его идея! Я пытался их отговорить, но они меня не слушали! – сменил тактику ушлый Пет.
– Так, так, так вот, наш храбрый Пет и начал сдавать подельников – зло процедил Довард старший.
– Рассказывай, кто, когда и зачем – грозно сверкая глазами спросил Хельм.
– Это Норва решил вас извести. Он прознал про тайный ход, и заставил меня показать его убийцам.
– Кто еще в заговоре? – сурово спросил Крамвуд, упершись грудью в рукоять боевого молота.
– Норва, Тули Сейд, Реда Апрост, Гун Дловер, Кап Роса, все больше никого не знаю – испуганно ответил Пет.
– Понятно весь кабинет Торговой палаты – заключил Довард старший.
– Зачем? – задал вопрос Хельм, уже зная ответ.
– Вы слишком высоко взлетели. Пренебрегали нашими предложениями… вы посмели отстранить от власти кровь этого королевства, торговый клан. Естественно, вас наказали. Ни вы создавали эту систему, ни вам ее рушить – осмелев ответил хозяин дома.
– Вы хотели получить обратно рычаги управления? – спросил Хельм.
– Не только! Вы захватили наши прииски. Мы так долго их делили, пока пришли к взаимовыгодному договору, а потом ваш король, и вы на золотой жиле.
– Теперь можешь не беспокоиться, делить вам больше ничего не придется – ответил Хельм, усмехаясь.
– Почему? – напряженно спросил Пет.
– Я закрыл проход в Золотом роке, золота больше не будет.
– То есть как закрыл? – взвизгнул толстяк, и даже притопнул ногой, забыв о своем положении.
– Заткнись! – рявкнул Крамвуд. – А ты если пришел разобраться в том, что случилось не мели лишнего – сказал Довард старший, укоризненно глядя на сына.
– Ты прав отец – смущенно ответил Хельм.
– Значит вы убили мою семью из-за золота и власти? – спросил Крамвуд.
Пет на него удивленно посмотрел и спросил.
– А, что? Этого мало?
– Я тебя понял, у меня еще один вопрос. Почему на нас напали последователи Традиции камня? – спросил Крамвуд.
– Деньги, дорогой мой Крамвуд, а ты не знал, что золото может все. Апри Он давно куплен, как, впрочем, и Гидо Воллан. Эти боровы лишь возглавляют безмозглую силу, и направляют ее туда куда надо нам. Истинным правителям королевства! – не без гордости произнес Пет, торгаш становился все наглее.
– Но вы же боретесь друг с другом, Традиции камня и Торговая палата непримиримые враги… – удивился Крамвуд.
– Да говорю же тебе дураку, это плебс живет в мире, где все белое и черное, а элита прекрасно знает, чего стоит любая крайность. Стабильность государства, вот главная забота любого купца, стабильность приносит нам всеобщее благо.
– Ты хотел сказать вам – поправил Пета, Крамвуд.
– Нам, это значит элите. Остальные не в счет, они навоз, гумус, благодаря жертвам, которого произрастает великое и достойное.
– Угу! О благе, о стабильности они радеют – прозвучал голос Хельма, полный скепсиса.
– Тут ты не прав мальчик. Война обогащает немногих и нарушает баланс сил, поэтому для нас она всегда менее предпочтительна – с усмешкой ответил Пет.
– А теперь пошли вон от сюд…! – заорал толстяк совсем обнаглев.
Громкий хруст, и звук расплескавшейся воды наполнил комнату Пета. Молот Крамвуда пролетел с такой скоростью, что хозяин опочивальни даже не успел среагировать. Его голова треснула как перезрелый арбуз расплескав содержимое по дорогой обстановке спальни.

Часть 4
Следуя за отцом, Хельм не сразу увидел, как по выходе из тайного хода Крамвуда скрутили гвардейцы. Выхватив клинок Хельм попытался сопротивляться, но и его скрутили, а затем волоком препроводили в казематы Танорта.
Спустя несколько дней кованная дверь темницы отворилась и на пороге в круглом пятаке света переносной лампы появился Торн. Он подошел к заключенному, и поставив фонарь на пол, сел на табурет услужливо подставленный одним из охранников тюрьмы. Некоторое время они смотрели друг на друга, затем Хельм произнес.
– Ваше Величество против вас собирается заговор… – король прервал его жестом руки.
– Зачем ты закрыл Золотой мир? – неожиданно спросил Торн.
– И это все?! Все, что вас беспокоит?! – удивился гном. – Из-за этого я в тюрьме?
– Нет! В тюрьме ты потому, что совершил государственное преступление. Ты обокрал казну, совершив необдуманный поступок, а за такие преступления сам знаешь, что положено – быстро парировал король.
– Его надо было закрыть – убежденно ответил Хельм. – Мы своей жадностью и жестокостью пробудили то, что будить не надо вовсе. Если бы вы видели, что они сделали с городом, вы бы меня поняли.
– Хорошо, ты испугался. Я могу это принять. Но ты же понимаешь? Проход надо снова открыть. Иначе эти торгаши меня сожрут – угрюмо ответил король.
– Ваше Величество я не могу – упрямо проговорил гном.
– Не можешь или не хочешь – с угрозой спросил Торн.
– Я его не открою Ваше Величество – отрезал Хельм.
– Ты можешь понять, глупец, что этим ты меня ставишь в безвыходное положение. Твой отказ, по сути, предательство, потому что ты лишаешь меня единственного источника моей силы. Ты пытаешься мне рассказать о предательстве торгашей, и тут же, сам обрекаешь меня на переворот. Обдумай все хорошенько и прими правильное решение! – король встал и не оглядываясь вышел из камеры.
Несколько раз Крамвуд пытался добиться аудиенции у короля. Все попытки оказались безуспешны. После того, как его освободили из тюрьмы, о нем словно забыли. Гвардейцы, знавшие его лично, старались не замечать бывшего главу королевского совета. А если он настаивал, говорили прямо, что у них приказ не пускать старого Доварда во дворец.
Несколько дней спустя, к Доварду старшему в дверь постучал гонец, он принес приглашение во дворец. Обрадованный купец представлял, как он сорвет покров лжи с предателей в присутствии короля.
Торн встретил Крамвуда в своих покоях, предложил ему сесть, и внимательно слушал долгий рассказ старика о том, что ему рассказал Пет Кахта. Голос Крамвуда давно уже смолк, а король все продолжал молчать, словно ожидая чего-то.
– Спасибо за предупреждение. Я всегда знал, что Доварды преданы моей семье. Твои доводы, к сожалению, некому подтвердить…
– Но Ваше Величество…
– Не перебивай меня! – резко произнес Торн. – Вы убили знатного аристократа, богатейшего купца Даноста. Как король я должен вас за это на плаху отправить, а я сижу и веду с тобой беседы, закрывая глаза на совершенное преступление. Я готов начать расследование против членов Торговой палаты, но мне нужно, чтобы твой сын открыл проход в Риене. Мне нужно золото, много золота, иначе я не смогу разобраться с моими врагами. Поговори с сыном, завтра у тебя назначено свидание с ним. Постарайся убедить Хельма в справедливости моего требования.
Король сделал знак рукой, давая понять, что прием закончен. Довард поднялся, и столкнулся глазами с королем. Взгляд Торна испугал старика, холодный, и жесткий он выражал решимость человека, не знающего сомнений.
– Да, Довард, если ты не сможешь убедить сына, его ждет плаха, а твой внук навсегда останется во дворце. Я сделаю так, что он случайно исчезнет. Это, чтобы ты все-таки сумел убедить твоего упертого отпрыска.
***
Проход вибрировал, Амадо почему-то медлил, ему не хотелось возвращаться в Менантр, в дом, что стал чужим и враждебным.
– Они там – прозвучало предупреждение из маски Тизкара.
Правитель Ура, настороженно прислушивался к порталу, стараясь уловить, происходящее на той стороне. – Тебе больше не стоит приходить ко мне – предупредил колдун.
– Почему? – с недоумением поинтересовался Родриго.
– Андланд! Они отслеживают, твои перемещения, и рано или поздно поймают тебя – ответил Тизкар.
– Не беспокойся, если я смогу добраться до крипты Валаира, встречи со мной придется бояться Випулу – хищно усмехнулся Родриго, и решительно шагнул в марево прохода.
От толпы амфибий отделился страж с огромными глазами на выкате, радужка которых, непривычно ярко блестела. Тизкар склонил голову и отлетел в сторону, пропуская воина. Выстукивая острыми конечностями по мрамору, страж пробежал в проход.
– Закрой за мной! – прозвучал строгий приказ.
Чутье правителя Ура, не обмануло. По ту сторону, сверкая золотом выстроились рыцари, их силуэты резко выделялись на фоне темного неба. Гортанный звук, разнеся по округе, и лошади двинулись на появившегося из прохода гостя. Постепенно набирая ход, они разгонялись для таранного удара. Не дожидаясь развязки, Родриго побежал к кромке темневшего неподалеку леса. Верховые пустили лошадей в объезд, стремясь перехватить человека с другой стороны чащобы.
Проход завибрировал и выплюнул разномастный отряд великанов, и чудовищ. Вытянув руку, воин похожий на гигантского краба, выпустил в небо бабочку. Порхая, она покружилась над местом, где только, что стоял Амадо, и взяв след потянулась к кромке леса. Сотрясая округу тяжелым шагом, гиганты вошли в чащобу, прорубая широкую дорогу среди вековых деревьев. Мощные тела выворачивали с корнем стволы в три обхвата. Белоснежные доспехи куари резали глаз на черном фоне проклятого леса. Имея три с половинной метра, роста, гиганты быстро настигали беглеца. С другой стороны, по краю леса шла конница Братьев. Постепенно сходясь в одну точку, они неожиданно столкнулись, гиганты повернули навстречу рыцарям, и валя лес вырвались на открытое поле, сметая всадников, оторопевших от яростного натиска.
Всадник с синим плюмажем на шлеме, на полном скаку снес великана, пробив копьем его тело насквозь, но тут же лишился скакуна. Вылетев из седла, он поднялся и прикрываясь щитом, отразил удар огромного клинка похожего на фальшион. Щит выдержал, но ноги рыцаря погрузились в мягкий грунт, почти по колено. Бивший ту же поплатился, его ноги подрубили соратники обладателя синего плюмажа.
Оглушая округу воплем, великан рухнул, чей-то клинок оборвал его крик перерубив горло. Огромная алебарда, прогудела над рыцарями, заставив уклоняться. Удары посыпались со всех сторон, не оставив шанса Братьям. Гиганты окружили врага и методично вбивали его в почву, сотрясая ударами землю. На звуки битвы вышли, сотни, а затем тысячи воинов из армии Братьев.
Гиганты остановились и построились в каре, приготовившись дать бой врагу. Над степью выросли местные чудовища мало чем уступающие в размерах воинам отряда Андланда. В немом почтении воины Братьев расступились, пропуская скелетированного всадника, голову которого венчал железный обруч.
– Как интересно, и зачем же к нам пожаловали славные Андланды? – прогремел голос короля скелета.
– Вы слуги нашего мира! Вы не смеете нам препятствовать! – прокричал в ответ краб, что выпустил бабочку. – Уходите, и дайте нам закончить, то зачем мы пришли!!! – грозно прокричал андланд.
– Мы никогда вам не служили! Мы ваши попутчики! – миролюбиво ответил король-скелет. – Между нами был заключен союз! Мой брат Наргал, вам поверил, а вы верные своей природе, нас предали!
– Не тебе нас осуждать! Мы не пожираем миры, превращая их в царство нежити! Приказываю тебе, кто-бы ты ни был отведи войска и освободи наш путь!
– Такова наша природа! Заключая договор, вы знали на, что идете! Мы вас не обманывали! Я отпущу вас, но для начала верните наше до!
– Ваш король его потерял! Вы сами себя заперли в этом мире! Ищите того, кто украл ваше до. Мы здесь не причем…
– Хватит лгать! Каждый из вас имеет до! Вы вольны передвигаться куда захотите! Отдай нам свое до, и мы вас пропустим!
– Мое до? Ты и впрямь ничего не знаешь! Мое до, существует только для меня, тебе оно не подвластно! Так, что тебе в том толку, даже если я тебе отдам его?! Ищите свое, и вновь обретете свободу, а сейчас пропустите нас, или мы начинаем бой!
Король-скелет сделал знак, чтобы андланд пропустили. Отряд куари быстро подхватился и побежал, сотрясая огромными телами и тяжелой броней седую степь.
– Рано или поздно мы найдем до и тогда я приду в твой мир, и разорю его дотла, а тебя сделаю своим рабом, как поступил ней! – крикнул скелет дернув длинную цепь, из-за его спины вышла иссохшая женщина, скорее труп, чем живой человек. Пробежав несколько метров, от сильного толчка, она повалилась на колени, возле ноги короля-скелета.
– Буду ждать! – ответил командир отряда, внимательно вглядевшись в лицо рабыни.
Плечи гиганта повело, он узнал скованную.
***
Тюремная камера, днем еще более мерзкая чем ночью, едва освещалась сквозь решетку окошка. Отец и сын сидели на куче гнилой соломы. Довард смотрел на осунувшееся лицо Хельма, тому явно не здоровилось.
– Как там Товард? – дежурно спросил Хельм.
– У него все в порядке – соврал Довард старший.
– Он знает, что Мая… – осекся Хельм.
– Да, он все видел – ответил Крамвуд, прикусывая губу.
– Сынок, я к тебе пришел, не просто так… – нерешительно начал Крамвуд.
– Угу.
– Вчера я встретился с королем, он меня послал к тебе…
– Понятно – досадливо поморщился Хельм. – Отец, я этого не сделаю. Я дал слово.
– Не понимаю, ты, что дурак? Тебе же голову отрубят, дебил! – вскричал Довард старший. – Себя не жалеешь, так о сыне подумай, он же во дворце и с ним могут сделать, что угодно…
– Это король сказал? – резко спросил Хельм.
– Да, он лично мне это сказал. Торн не шутит сынок, он сделает то, о чем говорит.
– Я знаю, но, если я открою проход, гномы обречены. Мы слишком жадно расхищали чужой мир, за что нас изгнали. И это не в силах изменить, ни я, ни ты, ни даже король. Торн не понимает, о чем говорит, а я отец видел своими глазами, как в несколько минут разрушили Риен. И я не могу допустить, чтобы то же произошло с остальным королевством. Поэтому нет отец, и это мое последнее слово.
Довард в отчаянии ударил наотмашь Хельма, звонкая оплеуха отбросила голову гнома назад. Хельм зло улыбнулся и отвернулся от отца. Выходя из камеры Крамвуд оглянулся и посмотрел на сына с сожалением, но гордость не позволила ему извиниться. Так они и расстались.
Ярость монарха бывает страшна, своей необузданностью. Довард выбежал из покоев короля, красный как рак. Тяжело отдуваясь от волнения, гном медленно поплелся через зал ожидания. Ему преградили дорогу, подняв затуманенный взгляд Крамвуд увидел перед собой Тули Сейда. Нагло ухмыляясь, Сейд пробасил.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=67336758) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.