Главная страница | Триллеры | Кукольный дом. Колдуны по ночам варят зелье, смешивая страх и веселье

Кукольный дом. Колдуны по ночам варят зелье, смешивая страх и веселье
Йоль Пышминцева
Подростку Ксене Князевой нелегко живётся в собственной семье: родители и старшая сестра побаиваются её из-за внезапных «приступов ярости», а также склонности уходить в себя и видеть странные сны. Многочисленные походы по психологам не дают результатов, и Ксеню отправляют с специальный интернат – лесную школу в горах Приморского края. Здесь Ксеня сталкивается со странным культом, именующим себя тайным «элитным обществом», которое предлагает ей вступить в их ряды, пройдя «задание».

Кукольный дом
Колдуны по ночам варят зелье, смешивая страх и веселье

Йоль Пышминцева

© Йоль Пышминцева, 2023

ISBN 978-5-0056-1678-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
…Старый готический город даже далеко за полночь был всё ещё полон неугомонных туристов, наводнивших мощённый древним булыжником мост через реку, фотографирующих, держащихся за руки, усталых и натёрших ноги, но довольных; светился фонарями, отражающимися в чёрной воде. И никто в этой толчее не обращает внимания на неё, бредущую. Руки в карманах чёрной кожаной курточки, узкие джинсы и старые кеды, тёмные волосы развевает прохладный весенний ветерок с реки. Ночной воздух горьковато пахнет цветущими деревьями. У парапета моста, помимо несметного количества бьющихся головой о булыжник попрошаек и торговцев сувенирами из натуральной кожи, сидит худенькая старушка в платье и шляпке с ленточкой. На коленях у неё маленькая шарманка из потемневшего резного дерева, старушка крутит ручку и извлекает из неё тонкие нежные звуки на мотив «Аве, Мария». Возле её ног на булыжниках мостовой лежит корзинка с мелочью, возле корзинки- маленькая свечка в плетёном стаканчике, огонёк её трепещет на ветру и выхватывает из тьмы поблёскивающие монетки, в основном местные, с изображением стоящего на задних лапах геральдического льва. И кажется, всю эту тёплую бессонную ночь вместила в себя деревянная шкатулочка, и льётся оттуда мелодия твоего собственного сердца… Никем не замеченная кидает в корзинку монету номиналом пятьдесят евро, старушка сдержанно кивает, встаёт и, довольная, начинает собираться домой – видимо, свою норму за сегодня выполнила. Не привлекающая взгляды подходит к одной из серых древних скульптур, украшавших парапет- в неясном переплетении огромных фигур чётко различима лишь нижняя часть композиции, расположенная примерно на уровне человеческого роста- собака, тянущаяся к маленьким воротцам остроконечной готической формы размером метр на метр, за которыми тьма. Суёт тонкую руку в один из квадратиков чугунной решётки и, пошарив, достаёт небольшую куклу из мешковины, набитую соломой, в красной рубашечке, без рта, со стежками крест-накрест вместо глаз. Лысая голова куклы утыкана разнокалиберными иголками. Невидимка, надвинув на голову капюшон куртки, шепчет кукле на латыни нечто, похожее на колыбельную, глядя невидящими глазами на тёмную воду. Затем достаёт иглы по одной и, наконец, бросает куклу в реку. Кукла сразу тонет, потому что в её нутро зашит камень. Между чугунными прутьями парапета покачиваются на невидимых липких сетях пауки. С реки тянет вампирским духом, сыростью, погребом. Невидимка поворачивается, засунув руки в карманы и не снимая капюшона, смотрит на светящиеся ворота расположенного сразу за мостом недавно открывшегося казино «Вуду», которые распахиваются через четыре минуты, чтобы выпустить лысого человека в потной красной рубашке, с безумными глазами, бегущего прямо к парапету набережной. Толпа туристов с визгом разбегается с его пути, человек неловко карабкается через высокие перила, перелезает их, придерживаясь, разворачивается к реке и головой вперед кидается в чёрную воду. Толстяк явно не является профессиональным ныряльщиком- слышится громкий шлепок толстого тела плашмя об воду и поднимается фонтан брызг. Кто-то из туристов уже звонит в службу спасения, но незнакомец с атлетической фигурой из службы безопасности казино уже ныряет за несчастным сумасшедшим и минуту спустя уже выплывает с ним на поверхность. Вверху суетятся, кто-то ищет верёвки. Суицидник без сознания, но жив. Никто не знает этого, кроме той, мимо которой всегда скользят взгляды, а особенно сейчас, когда судьба подарила внезапно, а главное, бесплатно такое развлечение. Щёлкают вспышки телефонов, идёт бурное обсуждение причин суицида… Толстяк не вспомнит об азартных играх, пока лежит на дне кукла с камнем в животе, а стоит ему теперь хотя бы подумать о казино, ему будет становиться так же холодно, тоскливо и одиноко, как кукле-двойнику на дне реки, и сам воздух над ним будет давить своей чёрной чугунной тяжестью, словно толща воды. Ничто не очищает, не лечит пороки лучше, чем главный страх любого из нас – страх смерти. Каждый, кто хотя бы раз испытал его, знает, что всё отдаст, только бы подобное не повторилось. Клиент будет доволен. Вернее, клиентка. Супруга толстяка. Дождавшись, когда приедет скорая и дрожащего мужчину заберут, невидимка медленно развернулась и побрела по мосту в противоположную сторону, туда, где на проспекте была припаркована длинная старая спортивная машина-кабриолет. Она в очередной раз подумала, под её ли влиянием клиент полез топиться или же она всего-навсего увидела будущее, так должно было случиться, потому она и подобрала именно этот ритуал, и всё это с куклой- самообман. Как бы там ни было, её врагам ничего не светило- борьба становится непосильной, когда твой противник предвидит будущее, а уж если верна первая версия, то всякая борьба и вовсе теряет смысл. Прыгнув в машину через верх, она взглянула в зеркало, увидела там отражение своих чёрных из-за расплывшихся во всю радужку зрачков глаз, взяла торчащую между сиденьями баночку колы, открыла, послышалось тихое шипение, с наслаждением сделала глоток колючей кофеиновой влаги, устало прикрыв глаза и откинув голову. Потом нашарила в кармане кожаной куртки ключи, вставила в зажигание. Привычный тонкий запах мужских духов, как всегда, потревожил её душу нежно и раняще. Это пахла болтавшаяся на зеркале маленькая игрушечная белая собачка с непомерно длинными ушами, державшая в лапах кроваво-красное сердце. Её алые глаза-бусинки меланхолично блестели, отражая свет уличных фонарей. Кто-то надушил её зачем-то, но сейчас аромат почти полностью выветрился, лишь она чуяла его, обладая невероятно тонким обонянием. Она не помнила, откуда взялась игрушка, но с ней было связано огромное, как море, тяжёлое, неподъёмное чувство вины. Она вздохнула, включив музыку, старый альбом «Muse», который всегда лечил её душу, резко сорвалась с места и полетела по тёмным извилистым улицам вверх, в холмистую часть древнего города, раздираемая противоречивыми желаниями. Хотелось спать, хотелось кофе, силы были на исходе, как всегда после «дела», слабую руку она сейчас даже не может сжать в кулак. Приехали. Тёмный чердак небольшого деревянного двухэтажного дома на горе, за городом. В заросшем саду качели поскрипывают на предрассветном ветерке. Погремела ключами со стёршимся стареньким брелоком- фосфоресцирующим белым шариком луны – светился он уже слабенько; один из ключей, громоздкий, витой, похожий на старинный, с розовой атласной биркой «16», не подходил ни к одному её замку – она не помнила, откуда он взялся. Она отворила скрипучую деревянную дверь и поднялась по рассохшейся лестнице с зажжённой керосиновой лампой в руке – после полнолуния, когда нежное серебристое светило постепенно начинала заглатывать жадным волком земная тень, она резко теряла зрение и уже не могла видеть в темноте. Вошла в маленькую тёмную комнатку под косой деревянной крышей, с окном до пола без штор, возле которого была устроена постель – кинут на пол толстый матрас из «Икеи», застеленный тёмно-лиловым постельным бельём с узором из переплетённых ветвей с сидящими на них совами, накрытый сверху пушистым пледом. С наслаждением вытянулась на пахнущей сушёными цветами постели, но сон долго не придёт, она уже знала. Смотрит на светлеющее предрассветное небо сквозь ветки старых цветущих акаций, прислушивается к далёкому басовитому вою собаки где-то внизу. Луна ушла. Ущербная луна, отчитывать порок нужно только на ущербную, иначе будет только хуже. На колени тёмным чудовищем забрался уродливый старый кот- коричневой масти, одноглазый, тощий, лопоухий, длинномордый, словно хорёк или крыса, сейчас в полумраке это странное существо не напоминало кошку даже отдалённо. Издал басовитый звук, напоминающий вопли тюленей, но уж никак не мяуканье домашнего мурлыки, но следом тихонько замурчал, получив ласку. Хорошо, что у неё отпуск и вставать рано на свою основную работу в онкоцентре не надо. Только, несмотря на смертельную усталость, сон совершенно не шёл. Она совершенно не помнила, кто она и откуда. Хорошо, что хозяйка её дома оказалась доброй женщиной, она объяснила, что девушка снимала у неё лофт, то есть чердачное помещение её старого дома, училась в медколледже и вдруг куда-то пропала, она вызвала полицию и бедняжку нашли на обочине дороги с травмами, видимо, её сбила машина.
Травма головы вызвала амнезию… Хозяйка помогла восстановить документы, в колледже её помнили все студенты и преподаватели, но она не помнила никого, и вот уже много месяцев не могла ничего вспомнить о своей жизни. Хозяйка рассказала ей, что они вместе помогали людям, она многому научила свою подопечную, и действительно, у неё получались разные необъяснимые вещи. Она привела её к наставнику, который и давал задания спасать людей, как они это называли. Ей не очень – то нравилось этим заниматься, но выбора у неё не было, ведь в целом мире у неё не было больше ни одной родной души, к кому она могла бы податься. Однажды она узнала, что уже умерла. Так сказал её наставник -колдун, а это – искупление, чтобы заслужить покой. Всё это колдовство, волхование, которым она занимается. Лишь иногда ей снится что то мутно -тревожное, дом посреди тёмного леса с одним светящимся маленьким окном под косой чердачной крышей, и кто-то вроде бы кричит. Вынырнуть из такого сна тяжело, как всплыть со дна моря сквозь толщу давящей мутной воды. Воспоминания снова нахлынули, сердце глухо заныло. Всё, что она помнила – лишь ощущение, что тоже была весна, но только тогда она ещё думала, что жизнь- весёлая штука. Вдруг возникло знакомое ощущение, будто кости начинают плавиться- вот это уже опасно… Кот вдруг с шипением отскочил в угол, встал боком, выгнул спину дугой, распушил хвост ёршиком, злобно глядел исподлобья, словно её мрачные воспоминания были чужими живыми существами, которые пугали его своим появлением.
– Ну что ты, Мерлин! Не буду больше пытаться вспоминать, идём спать!
Но Мерлин в ответ лишь начал в своей нелепой позе подниматься на задние лапы и скакать со злобной мордой, похожей на драконью. Выглядело это настолько комично, что невидимка фыркнула и хотела было запустить в кота подушкой, как вдруг тренькнул телефон в кармане куртки. И вместе с тем гулко ухнуло её сердце. Извлекла телефон из кармана, похолодев… Сообщение. Не может быть… Нет, нет, мёртвые не возвращаются. Как такое может быть? Да если и может, не её это дело. Это чужая война, наставник предупреждал об этом. У неё своя жизнь, налаженный быт, она научилась с этим жить. Хоть и в одиночестве, зато в безопасности. Она помогает людям. Очнулась она на кухне, варя себе крепкий кофе. Вернулась с дымящейся кружкой наверх, в тёмную спальню. Уже светало. Кот сверкал единственным глазом с потолочной балки и был похож на статуэтку какого-то африканского божества. В голове проявлялись воспоминания, как плёнка- негатив в воде. Благодаря внутреннему чутью она уже знала, что ей предстоит путешествие. Как то, самое первое путешествие в её жизни, и страшно было так же, как тогда. За окном стояла зыбкая, холодная туманная весна, тоже как тогда… В другой жизни.
…За окном поезда пролетал железнодорожный мост через очередную неширокую речку, по берегам которой чернел лес, над голыми ветками кружились в пасмурном небе чёрные птицы. Эта готическая картинка почти не менялась с хмурого рассвета ранней весны, который Ксеня Князева встретила в первой в своей жизни самостоятельной долгой поездке, еле продрала сонные глаза, в которые как будто песочный человек щедро отсыпал своего товара, а теперь, когда рассвело окончательно, сидела на своей полке с убранной уже постелью в вышитой толстовке с капюшоном, с термокружкой в руках, полностью спрятанных в рукава, и задумчиво пила горячий пряный чай с мелиссой, вытянув длинные тонкие ноги в узких джинсах и кроссовках. За окном покачивающегося поезда снова потянулось море тайги, сменив лиственный, ещё голый чёрный лес, рассветное солнце неожиданно проглянуло сквозь красные стволы сосен, окутанные туманом, заиграло красными отблесками на тёмно-каштановых длинных Ксениных волосах, завивавшихся на концах в крупные мягкие локоны. Скоро уже объявят её станцию, надо быть готовой. И для чего только понадобилось предкам ссылать дочь в такую глушь?.. Неужели нельзя было доучиться в своей школе, в родном городе, ведь всего пару лет осталось?.. Ну конечно, боятся оставить её в квартире одну, думают, она маленькая. И тем более, если у их старшей дочери муж – директор большого закрытого интерната санаторного типа, то уж сам Бог велел младшую сестрёнку спихнуть им под крыло! Конечно, Ксюшеньке там будет очень хорошо! Под присмотром сестры, свежий воздух, куча всяких внешкольных кружков!.. Вот только саму Ксюшеньку никто не хотел спросить, хочется ли ей бросить привычный родной город, налаженную жизнь ради всего вышеперечисленного?.. Ну конечно, она ещё маленькая, не понимает, вот вырастет, тогда оценит родительскую заботу. Им хорошо, они уже прилетели в Канаду, они туда мотаются каждые полгода на заработки, и сколько Ксеня ни просила взять её хоть раз с собой, бесполезно. «Тебе там нечего делать, будешь одна целыми днями сидеть, школу пропустишь» – стандартные отговорки. Так если бы знать, какую подлость они задумали- родную дочь сослать в интернат в другой город, то она радовалась бы просто тому, что они уезжают и её оставляют в покое дома. Новый две тысячи третий год начался кисло- родители улетели, и Ксеня встречала его с бабушкой в Ленинградской области, в её старом загородном доме в окружении бабушкиных подруг, которые травили байки одну захватывающее другой- как одна из них рассердилась на своих котиков и так сильно сжала зубы, что отвалилась коронка и пришлось идти в круглосуточную платную стоматологию, потому что тридцать первого декабря поликлиника уже не работала, а другая накануне купила у залётных коммивояжёров аппарат для стимуляции сердечной деятельности, на котором было честно изображено красное сердце, как на карте масти «черва», но впоследствии этот аппарат оказался массажёром простаты под названием «Эрос плюс» – пришедший в гости внук прочёл это в инструкции по применению, напечатанной очень мелким шрифтом. Но продолжался год ещё кошмарнее, как оказалось. В поезде Ксеня провела уже (страшно подумать) почти неделю – ровно столько времени требуется на путь из их родного города на юге европейской России в её будущую тюрьму – лесную школу -интернат в Приморском крае. И хотя Ксене уже исполнилось четырнадцать и она могла летать на самолёте сама без сопровождения взрослых, родители категорически отказались от этой идеи. Самолётом добраться до Приморья можно было только с двумя пересадками, сначала в Москве, затем где-то в Сибири, и они боялись, что «ребёнок заблудится в чужом аэропорту, особенно в необъятном московском, перепутает терминалы, опоздает на регистрацию, не найдёт свой выход на посадку и т.д.». Решено было отправить Ксеню поездом, в этом случае пересадка нужна была всего одна, в Москве, и на железнодорожном вокзале не заблудишься, не то что в аэропорту, считали заботливые родители. Проводнице приплатили, чтобы она на протяжении всего пути до Москвы присматривала за Ксеней, а потом передала девочку и конверт с деньгами с рук на руки той проводнице, которая будет её сопровождать в поезде до конечного пункта назначения в Приморье. А вот когда родители устроятся, тогда уже Ксеня прилетит к ним на самолёте из Владивостока, в Канаду оттуда ближе, чем из европейской части России, как уверяла мама, которая никогда не дружила с географией – Ксеня помнила, как однажды мама рассказывала своим подружкам, что ездила кататься на лыжах в Дунай, а на самом деле той зимой Ксенина семья отдыхала в Домбае.
С Приморьем была связана история их семьи – её мама родилась и выросла там; папа, петербуржец, ездил туда по работе в командировки, там они познакомились и влюбились, затем поженились, и папа увёз маму в Питер, где и родилась старшая сестра Ксени, Лена, у которой было слабое здоровье, ради неё родители переехали из холодного сырого Питера в тёплый и сухой пригород Краснодара, в небольшой хутор, где и родилась потом их младшая дочь. Так что Ксеня никогда не была в Приморье, но с маленьких лет этот далёкий край на другом краю света грезился ей в полудрёме, когда мама рассказывала про своё детство, вперемежку со сказками на ночь. Истории о дремучей тайге, горах Сихотэ-Алинь с цветущими в долинах диковинными цветами – эдельвейсами, водопадах, Японском море.. Ксене как наяву представлялись тигры, которые жили в лесу практически рядом с людьми – трудно поверить! Иногда даже забредали по ночам во двор их дома – как-то раз бабушка с дедушкой залили на ночь площадку во дворе бетоном, а наутро увидели в этом самом бетоне застывшие отпечатки следов огромных лап… Там осталась и мамина семья, правда, теперь они почти не общались, дедушка с бабушкой восприняли в штыки мамин брак и её намерение уехать в Питер.
…За всеми этими невесёлыми мыслями Ксеня рассматривала своё зыбкое отражение в окне. Тонкие черты, сочетание белоснежной и матовой, как мякоть кокоса, кожи с мягкими каштаново -шоколадными волосами; светло-карие с зеленцой, как лесной орех, миндалевидные глаза с длиннющими ресницами. Тёмные брови немного приподняты у переносицы, прямые и трогательные, придающие такое невинное выражение её милому личику. Свежие бледно-розовые губы, маленький аккуратный носик. Тонкие белые ручки, длинные стройные кукольные ножки, хрупкие плечики с торчащими ключицами. Такая пряничная балеринка… И никто не догадывается, какой волк скрывается в овечьей шкуре… Ксеня вспомнила, что на какой-то станции, прогуливаясь и дыша свежим воздухом, она купила себе блеск для губ- это была первая косметика в её жизни, мама не разрешала пользоваться. Она забыла про блеск, он лежал в кармане её куртки. Ксеня достала зеркальце и немедленно попробовала покупку – блеск оказался пряно пахнущим ежевикой, а её губы загорелись на бледном лице, как зимние ягоды на снегу. Или как кровь. Её лицо сразу как-то изменилось до неузнаваемости. Хотя Ксеня часто ловила себя на мысли, что у её лица нет каких-то чётких черт, признаков узнаваемости, как у всех людей. Оно всегда какое-то не такое, как вчера, изменчивое, словно отражающееся в воде в дрожащем свете пламени. Её часто не узнавали проходящие мимо знакомые на улице, часто не узнавали на фотографиях – да она и сама видела, что на них изображена не она, а каждый раз кто-то другой, чужой, лишь отдалённо напоминающий девочку Ксеню Князеву, ученицу девятого «Б» класса средней школы… Хотя она уже там не учится и никогда больше эту школу не увидит. Она теперь интернатовка… В глазах уже вскипала горячая пелена слёз, но Ксеня смахнула их. «Прорвёмся», – мрачно пообещала себе она. В конце концов, сбежать можно откуда угодно, если там будет совсем ужасно. Денег у неё с собой достаточно, и у неё есть бабушка, на крайний случай. К тому же есть и ещё один неоспоримый плюс – с ненавистным балетом теперь покончено. В детстве Ксеня не понимала, почему вместо того, чтобы позволять гулять во дворе с подружками, играть в резиночки, смотреть мультики, рубиться в денди, её отвозят на другой конец города в мрачное казённое заведение, где её вместе с такими же страдалицами противные нервные тётки заставляют больно выворачивать коленки так, чтобы они выгибались назад, как у Ленкиного кота Кузьки, муштруют, как солдат в армии, почему дома нельзя чай с сахаром, кусок торта, стакан газировки, как всем детям в их дворе. Только с возрастом стало ясно, что они с сестрой обречены на это мучение, потому что родители вечно заняты и им нужно приткнуть детей так, чтобы они «не ввязались в плохую компанию», чтобы были всё время чем-то заняты. Их с Ленкой мечтой всегда была собака, но, разумеется, этому сбыться было не суждено никогда. Какая там собака, когда времени с ней гулять нет ни секунды?.. С двенадцати лет Ксеня уже ездила в балетное училище сама, на автобусе, и когда шла к остановке через скверик, с грустью смотрела на своих сверстников, гулявших со свои питомцами, бросавших им палку и резиновые игрушки.. Серый кот Кузяка, верный друг, попал под машину, когда Ксене было восемь, и девочки плакали по нему, как по родному. А теперь Ленка сбежала в Приморье и от родителей, и от навязанного ими балета, теперь она может себе завести хоть сорок котов и собак, но стопы её так и остались навек изуродованными, походка специфической, выворотной, потому что человеку противоестественно так выгибаться, разве только в него вселился бес; месячные начались лишь в шестнадцать лет. Осанка – да, красивая. Но вот какой ценой она далась.. Ксеню ещё и поставили на пуанты намного раньше других, когда ей было всего восемь – её тупая злобная преподавательница Людмила Генриховна почему-то решила, что она «уже готова». Держать вес всего тела на одном пальце ноги было сущей пыткой, ещё и заниматься пришлось в другой группе, с девочками одиннадцати -тринадцати лет, которые относились к ней ещё более люто, чем сверстницы, потому что почуяли в младшей лёгкую жертву. У Ксени всегда ранки заживали очень быстро, но всё равно ступни были вечно в мозолях и пластырях, большие пальцы ног чёрные от вечных синяков под ногтями, возникающих из-за адского перенапряжения. Шутка ли, вес всего тела держится на одном пальчике… И кому оно нужно, это бессмысленное верчение?.. Матери, которая не слушала вечные жалобы маленькой Ксюши – «Мама, у меня болят пальчики, мама, как больно…» И со временем Ксеня перестала жаловаться. А уж про отношения в коллективе их балетного училища можно ничего не говорить – змеиный клубок, пауки в банке, и только. Жесточайшая конкуренция, все говорят и делают друг другу гадости, все мечтают стать примами, коих, как известно, единицы. Все, кроме Ксени. Ей это не нужно, как и вообще весь этот потный зал и драные пуанты. Но, как назло, именно у Ксени получается танцевать лучше всех, у неё есть редкий дар – она практически не устаёт, к тому же пластичность и гибкость её мышц и сухожилий просто удивительная. Ну и плюс, в последнее время в балете стало модно быть высокими. В примы берут с ростом не ниже ста семидесяти сантиметров, а если не доросла – тебя ждёт вечный кордебалет и не более. В Мариинку принимают только высоких балерин. И это, пожалуй, самый главный предмет зависти Ксениных конкуренток- она самая высокая в своём балетном классе, самая длинноногая, и при этом самая тонкокостная, лучшее сочетание роста и веса. Если прибавить к этому, что у неё самое красивое лицо и самые густые и длинные волосы – получается и вовсе адская смесь. Её не просто ненавидят – девочки желают, чтобы она умерла в муках, чтобы опозорилась перед миллионной аудиторией, чтобы её распотрошил маньяк и надел её красивую голову на пику перед входом в балетное училище, а они метали в эту голову ножи. Ксеня уже не раз вытряхивала из своих пуантов стеклянную крошку, толкали и подставляли подножку ей уже не раз. Придуманные девочками прозвища для Ксени «спичка», «шпала» и «Гусёна» (за немного широковатые стопы) – это просто мелочи. Вот что стоит за красотой Ксениной осанки, выворотными тонкими ножками и умением порхать по сцене, как мотылёк. Красиво, да. Но Ксеня успела возненавидеть эту красоту, которая отняла у неё детство, подсунула вместо плюшевых мишек и тортов на день рождения серые одинаковые дни у казённого балетного станка в ненавистном зале, в котором вечно витал запах пота и крови, в окружении одинаково запакованных в белые пачки несчастных девочек, дышавших, как загнанные лошади, мокрых, как мыши, в драных грязных тренировочных пуантах. Конечно, мама запихнула ей с собой и пару пуантов, и пачку, но особо с наставлениями уже не лезла – ясно, сбагрила, теперь неважно, чем она будет занята, это уже забота её старшей дочери. Не балетом, так обучением в школе -интернате, где её уж нагрузят по полной программе.
…Поезд вплыл, качаясь, в полосу нереального тумана на мосту в низине над широченной рекой. «Наверное, это река Лена, тёзка моей сестры. Хотя нет, она должна быть намного севернее», подумалось Ксене, и она вдруг, повинуясь внезапному импульсу, залезла в свою сумку, порылась, извлекла на свет старые затёртые пуанты, белые с вышитыми кремовыми цветочками, и с наслаждением швырнула их в открытую поездную форточку. Пуанты растерянно мелькнули белыми мотыльками в туманном сером мраке и сразу исчезли. Ксеня прошептала своему отражению в тёмном стекле —«Привет, новая жизнь»… И впервые за эту неделю ей стало весело. Она воткнула в уши наушники и по-кошачьи ловко запрыгнула на свободную верхнюю полку, где, собственно, и пролежала всю ночь. Вспомнила, что ночью, уже перед рассветом, ей приснился страшный сон, весь в серо – зелёных тонах, пахло прелыми сосновыми иглами, грибами и змеями, она бежала по дождливому лесу, путаясь среди деревьев, оглядываясь, видела мрачные тени каких-то существ, похожих на собак или волков, со светящимися красными гнилушками глаз в полумраке, с ушами торчком, они были повсюду, и один из них даже схватил зубами подол длинного белого платья Ксени – это было платье, которое родители привезли ей из Канады для грядущего выпускного из девятого класса; но вот впереди она увидела большой дом, крыша его была с чердаком, в этом чердаке тускло светилось в полумраке круглое окошко. Она из последних сил рванула на замшелое каменное крыльцо, но бежала медленно, как под водой, и ступени всё не кончались, сзади она слышала вонь зубастой пасти существа и его тяжёлое звериное дыхание, но вот перед ней тяжёлая дверь, она тянет на себя ручку, а рядом с дверью замечает большое тёмное окно, в котором маячат тени, вроде бы это люди, и Ксеня хочет закричать им, чтобы её впустили, но из горла не вырывается ни звука, и тут она замечает, что лица у них синюшные, и они терзают тело девушки, отрывая от него зубами куски. Ксеня проснулась, вздрогнув, и чуть не свалилась с верхней полки, а потом так и не смогла заснуть, ей было страшно даже тогда, когда она пошла в туалет по тёмному коридору, и, уже стоя перед зеркалом в этом бешено качающемся вонючем и тесном, как гроб, туалете скорого поезда, она не могла выбросить из головы рвущуюся, ещё живую девушку в руках синюшных людоедов. Остаток ночи она слушала мрачную музыку в наушниках и ждала рассвета, поэтому такая невыспавшаяся теперь. Ксеня уткнулась лицом в книгу и сама не заметила, как уснула одетая и без постельного белья на верхней полке. Разбудила её проводница, громко объявлявшая о скором прибытии на конечную станцию.
…Поезд замедлял ход перед большим вокзалом, мимо окна стали проплывать ветви незнакомых вечнозелёных деревьев, на которых застыла изморозь, затем витражные разноцветные окна здания вокзала. Поезд последний раз медленно и сильно качнулся и остановился. Ксеня, вздохнув, спрыгнула с верхней полки, напугав копошащуюся в рундуке тётеньку и, не обращая на неё ни малейшего внимания, стащила с полки куртку и сумку и вместе с толпой поплелась на выход. В тесном коридорчике повеяло холодом и, стоя в медленно движущейся очереди, Ксеня накинула куртку. Спрыгнув с высокой ступеньки на перрон, она оглянулась и, конечно, Ленку не обнаружила. Её сестра всегда и везде опаздывала, и в школу, хотя она была через дорогу от дома, и в колледж на соседней улице. Их прежняя школа… Сердце Ксени вновь сжалось. Когда она теперь увидит родную школу, свой город, друзей.. Школу она всегда ненавидела, но теперь поняла, в чём заключался её плюс – она находилась возле дома и её всегда можно было прогулять или проспать. Ксеня медленно побрела с сумкой мимо суетящейся толпы вдоль здания вокзала, возле которого росли те самые незнакомые деревья, пахнущие пряно, похоже на розмарин, запах был летним и южным, как будто приехала на море. Хотя море действительно рядом, и даже не море, а открытый океан. В воздухе висели меленькие капли то ли мороси, то ли тумана. Она подошла к кофе-автомату, рассеянно выбрала крепкий сладкий кофе, чтобы хоть как-то проснуться. После тревожно-полусонной тряски в тесном вагоне, где за лидерство ароматов боролись лапша быстрого приготовления и чьи-то бессменные с самой Москвы носки, свежий холодный воздух вокзала и аромат кофе вознесли её на вершины блаженства, ей показалось, что не пила в жизни вкуснее напитка. Часы на табло показывали почти три часа дня, но было хмуро и сумеречно, как на рассвете. Поставив дымящийся стаканчик с кофе на каменную раскрытую книгу, являвшуюся частью памятника в виде какого-то читающего мальчика, Ксеня подкрутила стрелки на наручных часах. Учитывая разницу с местным временем, занятия в её родной школе начнутся только через час, а пока её бывшие одноклассники сонно умываются и вяло надраивают зубы. Надо бы позвонить родителям, но у них в Канаде ещё ночь. Сотовые телефоны в то время ещё только начинались и были далеко не у всех, в Ксенином классе только у пары человек, считавшихся «мажорами». Ксене телефон был куплен специально для поездки, чтобы всегда быть на связи с родителями, ну и чтобы с собой всегда носила для вящей безопасности, но в классе появление у неё бледно-розовенького перламутрового девчачьего мини-телефончика сразу стало предметом зависти, тем более что у тех двоих мажоров были «орехоколы» – здоровенные кирпичи, упадёт такой на ногу- придётся накладывать гипс.
Подняв глаза на памятник, она увидела, что в книгу мальчика сверху с постамента заглядывает большой каменный волк.
– «Так я случайно заехала в Рим, оказывается».. – усмехнулась Ксеня про себя.
..Тетя Ксени, то есть не совсем родная тётя, а мамина двоюродная сестра, работает в Приморском крае деканом на каком-то факультете в мединституте, куда ещё в школе мечтала поступить Ленка. Но поступление в родном городе ей не светило- очень дорого, у родителей тогда не хватало денег, на бюджетное отделение не получилось- огромный конкурс, и тётя позвала Ленку к себе- обеспечила ей по блату место на «бюджете». Ленка была счастлива и рванула не раздумывая, мама колебалась, папа переживал, но всё же отпустили. Ксеня безумно скучала, оставшись одна в комнате без сестры, по ночам было страшновато… Но потом ничего, привыкла, куда денешься. Через пару лет Ленка объявила, что выходит замуж за местного и остаётся там навсегда. Ксеня так рвалась поехать на свадьбу, но родители почему-то поехали без неё, сославшись на то, что Ксеня пропустит школу (любимая отговорка!) Свадьба была в сентябре… С тех пор Ленка больше ни разу не приезжала домой, вскоре после свадьбы она забеременела, потом родила… Сейчас её сынишке год и три месяца.. Она взяла «академку», подрабатывает совместителем в школе-интернате своего мужа -предпринимателя, который и выкупил этот интернат, который раньше был государственным, но потом его решили закрыть за неимением средств на ремонт. Теперь интернат частный и принадлежит им с Ленкой, она там ведёт лечебную физкультуру, так, просто, из любви к искусству. Ленка ни разу не слетала домой – только родители к ней ездили раза три. Так что сёстры не виделись почти пять лет..
На этих сумбурных мыслях, попивая горячий кофе маленькими глоточками, она увидела и издалека узнала свою сестру. Мысли быстро испарились, как туман на вдруг выглянувшем солнце. Ленка бежала к ней со стороны аллейки небольшой рощи. Худенькая, руки засунуты в карманы коричневого спортивного костюмчика, выглядит гораздо младше своего двадцати одного года, как будто ровесница Ксени; светло-русые волосы собраны в небольшой хвостик. Довольно улыбается. Синие, словно васильки, глаза горят бесовским огнём добродетели.
«Ухмыляется, сцапала» – мрачно подумала Ксеня, хотя в глубине души была рада видеть Ленку, соскучилась уже порядочно. Сёстры с разгона радостно обнялись. От Ленкиных волос пахло ромашкой, так же, как в детстве.
– Какая ты красотка стала, с ума сойти, ты уже вообще большая! А что ты куртку не застёгиваешь, у нас тут высокая влажность воздуха, замёрзнешь, давай застегивай! – защебетала Лена.
– Сама-то в одном спортивном костюмчике, – возразила Ксеня.
– Ну давай, погнали в машину, по дороге поговорим! – поторопила Ленка.
Ксеня заметила, что её сестра говорит с каким-то незнакомым акцентом, немножко в нос, как француженка, глухо произносит звуки, говорит быстро и тихо, как-то чётче, чем обычно, проговаривает букву «о», а окончание предложений вытягивает и словно бы делает на них ударение. Словом, в их родном городе такого говорка не услышишь, нахваталась от местных, видимо. Конечно, у Ленки всегда был музыкальный слух, она и говорок любой может легко повторить, не то что Ксеня, которой с детства медведь на ухо наступил, и сестра всегда подкалывала её, сравнивая с Кэмерон Диас в фильме «Свадьба лучшего друга» в сцене с караоке…
Пройдя здание вокзала, они вышли на какую-то площадь и подошли к кое-как подоткнутому к кромке тротуара между двумя другими машинами блестященькому кроссоверу цвета горькой шоколадки- японскому и праворульному.
– Спешила- беспечно пояснила Лена и открыла заднюю дверь, чтобы сестрёнка положила туда свой багаж. Ксеню не покидало ощущение нереальности происходящего, когда она поднимала свою дорожную сумку, уперев невидящий взгляд в мокрый от недавно прошедшего дождя чёрный асфальт дороги, а потом, ёжась на холодном влажном воздухе, спешно нырнула в тёплую машину. На руле у Ленки красовалась меховая насадка, на руки она натянула оставленные в машине вязаные рукавицы с узором в виде оленей, как будто зимой. Хотя руки и правда порядочно мёрзли. Мятный запах освежителя, музыка и Ленкина болтовня немного вернули Ксеню к реальности. По дороге ей даже понравилось отвечать на расспросы сестры об их прежней школе. Конечно же, сестра оседлала любимого конька- захотела узнать, бегает ли за младшей табун женихов. И как объяснить, что от неё, Ксени, такой симпатичной, милой девочки -подростка одноклассники шарахаются, как от огня, а в лучшем случае просто делают вид, что не замечают её. Причина такого поведения сверстников всегда оставалась для неё загадкой, прямые вопросы ни к чему не приводили. Психолог Инга Юрьевна предположила, что одноклассники недолюбливают её за кажущуюся внешнюю холодность. С возрастом Ксеня привыкла проводить время с книгами в выдуманном мире и с удивлением поняла, что мир этот нравится ей куда больше, чем реальный. Подруги ей были не нужны, а что касалось противоположного пола- никто из этих прилизанных модников в её школе ей совершенно не нравился, а уж про немногочисленных танцоров-белоколготочников балетного училища и говорить не приходилось- их явная симпатия исключительно друг к другу не оставляла сомнений.
Она проехала через всю страну, практически на другой конец света, и ей не верилось, что она находится на таком расстоянии от дома. Город был совершенно не похож на её родной, он весь был расположен на горах и холмах, узкие улочки петляли по серпантину с крутыми поворотами, были забиты машинами, среди которых Ксеня так ни разу за всю дорогу и не увидела отечественной. Лидировали праворульные тюнингованные спортивные «японцы», о существовании многих моделей Ксеня даже не подозревала ранее. Сестра рассказала ей, что здесь у всех по две машины, народ может себе легко это позволить, так как «японца» здесь можно купить очень даже дёшево; так вот, одна машина, спортивная, для лета, вторая – полноприводный внедорожник- для зимы, на другой тут зимой не поездишь. И у Лены есть своя спортивная «японочка», ей просто не хотелось в слякоть на ней выезжать, потому что недавно помыла, да и за город лучше на внедорожнике, вот и поехала на «зимней» машине мужа, но обязательно ещё покатает сестрёнку на «летней». А ещё у местных особым шиком считается приобрести европейскую машину, потому что детали на неё здесь баснословно дорогие, и счастливый обладатель европейца считается крутым, если может себе позволить её обслуживание. Этот «понт» местные переняли у японцев, которые, обожая во всём походить на европейцев, считают особым шиком гонять по своим «правым» дорогам на машине с европейским левым рулём… Японцы развеселили Ксеню, она даже посмеялась, немного отвлеклась от своих грустных мыслей, также ей начинал нравиться пейзаж за окном, природу она всегда очень любила, и одновременно странно и весело было видеть такую непривычную местность. Отличие было в климате, здесь он был таким же мягким, как в её городе, удивительно было проехать через холодную Сибирь, где ещё лежал толстым покровом снег, и попасть вдруг в такой южный город, практически на море, но сам воздух был совершенно другим, насыщенным влагой, дома даже в дождливую погоду летом столь влажно никогда не бывало, этот чистый, сладкий, густой, пахнущий деревьями воздух, казалось, можно пить, как цветочный чай… Ну и, конечно, растительность. До этой поездки Ксеня, выросшая в степной местности, никогда не видела воочию тайгу и влюбилась в неё с первого взгляда. Ехали они долго, интернат находился уже за чертой города, в горах. Свернув на улицу с частными домами и проехав по ней довольно продолжительное время, они оказались на дороге, похожей на загородную трассу, петляющую по горам. Слева Ксеня вдруг увидела яркое световое пятно в глубине ещё полупрозрачного леса. К трёхэтажному особняку, украшенному неоновой вывеской «Паук», вели с трассы вниз каменные ступени, ограниченная по бокам невысокими витыми чугунными ограждениями. Они проехали быстро, и Ксеня не успела толком ничего больше рассмотреть.
– Что это? Какой-то «Паук», написано.
– Это клубешник- сказала Лена. -Модный тут в узких кругах. Вообще это территория парка «Паук», верёвочный парк для лазанья прямо через дорогу, только он заброшенный давно стоит. Кстати, его территория огромная и почти примыкает к интернату, просто дорога серпантинная, въезд в интернат на следующем витке, а пешком можно в него продраться из нашего двора по кушерям.
– Ты была? —
– Да, там у них ещё боулинг есть, мы с Борей иногда ходим шары погонять. А наши ученики в нём на каждых выходных виснут.
– Они же несовершеннолетние, как их пускают? – удивилась Ксеня
– А у друга хозяина клуба младшая сестра у нас учится, и он сам учится в институте физкультуры, а у нас подрабатывает физруком по совместимости. Он разрешает- улыбнулась Лена
– Ничего себе, всем бы такого физрука..
– Так он уже твой, ты ж теперь наша ученица. Правда, он только у мальчиков физру ведёт, у девочек я и ещё одна учительница.
– А мне можно будет пойти в клуб? – спросила Ксеня. Она никогда не была в ночном клубе, и ещё минимум три года до наступления совершеннолетия это ей не светило.
– Конечно, почему нет. Здесь -то некому маме настучать, она за десять тысяч километров отсюда – Ленка подмигнула сестре.
Ксеня не успевала удивляться. Она -то думала, тут будет муштра похлеще балетного училища. А тут такое! Друг физрука хозяин клуба! Правда, у Ксени совсем нечего надеть для такого случая, она же не думала, что тут, в закрытой школе- интернате, можно будет по клубам ходить…
– Лен, а если мне надо будет по магазинам пройтись, можно будет в город поехать?
– Конечно, на днях с тобой скатаемся, мне тоже надо на весну прикинуться! Уж я займусь твоим гардеробчиком, а то ты в своих этих балахончиках с «Королём и Шутом» не заведёшь себе серьёзных отношений!
– Мне четырнадцать. Зачем мне серьёзные отношения? – изумилась Ксеня. «Кстати, про возраст», грустно подумала она. Дело в том, что завтра у Ксени был день рождения – ей исполнялось пятнадцать. Лена, видимо, об этом забыла, иначе бы упомянула обязательно, как ещё один довод в пользу того, что сестра уже большая. Но в принципе, это не так уж и плохо, потому что свои дни рождения Ксеня не любила. Особенно она ненавидела свой знак Зодиака- Рыбы, потому что была на него совершенно не похожа, как ей казалось. Да и прикупить новых шмоток- не такая уж плохая затея! В ней как будто уживалось две личности- одна была шмоточница и модница, умеющая сочетать цвета и фасоны, вторая- полностью безразличная к тому, как выглядит, лишь бы было удобно. Вот такая противоречивая личность. Её психолог Инга Юрьевна, нанятая мамой, даже стала подозревать, что у девочки раздвоение личности. Если это было правдой, то сегодня, в этот тёплый весенний денёк, первая личность одержала верх. За всеми этими мыслями Ксеня не заметила, как они приехали- Лена остановилась и включила левый поворотник, пропуская встречную машину. Там, куда она собиралась повернуть, тянулся невысокий кованый железный заборчик, за которым возвышалась чаща высоченных хвойных деревьев, ворота были настежь открыты, за ними виднелась широкая дорожка, посыпанная гравием и спускавшаяся резко вниз. Недалеко от ворот была автобусная остановка, представлявшая собой длинную деревянную скамейку под навесом, заплетённым каким-то ползучим тёмно-зелёным растением с холодно-белыми мелкими цветочками, украшенная табличкой с надписью «ост. «Лесная школа».
– Ворота открыты! И так всё… Красиво!.. Такие деревья… – не могла подобрать слов от удивления Ксеня. Она ожидала увидеть что-то вроде бетонного забора с колючей проволокой, интернат всё-таки, а тут…
– Да, красивые, это акации, а это кедры- объяснила Лена- Они очень старые, эти деревья, им лет по сто, это место вообще очень старое.
– А что здесь было раньше?
– Интернат был всегда. Только раньше он был государственным. Построили его в шестидесятых, несколько лет назад признали здание аварийным, а денег на ремонт не выделили, постановили закрыть. Ну Борька и решил выкупить, отремонтировать, он сам здесь учился. А там видишь, ельник начинается? Там лесничество.
Дальше дорога уходила в гору, в тёмный хвойный лес с висящим в нём белым туманом.
Вдруг из ворот вышла девочка, примерно ровесница Ксени, в шафраново-жёлтом свитере и распахнутой коричневой курточке с вышивкой, по которой эффектно рассыпалась копна медово-рыжих волос, в короткой юбке, с длинными тонкими ножками, с красивым личиком, выражение которого в то же время показалось Ксене серьёзным и умным не по годам. «Задавака и воображала» – подумала Ксеня – «Надо будет держаться от неё подальше». Между тем рыжая, увидев их, улыбнулась, личико её сразу стало хитреньким, как лисья мордочка, помахала Лене рукой и упорхнула на автобусную остановку, словно золотая пчёлка.
– Это наша Злата, гордость школы, она спортивная акробатка, после травмы к нам поступила, но она, несмотря на травму, на всех спортивных соревнованиях нам медали приносит- похвасталась Лена – Да к тому же она в химии очень хорошо сечёт. Правда, и хлопот с ней тоже хватает, она паркурщица, руферша, хулиганит в городе с дружком своим, бывает, как залезут куда-нибудь. Но учится хорошо, вот её и не трогают, прощают. В «Паук» едет, сегодня почти все там тусуются, пятница… С уроков сразу туда бегут, аж пятки сверкают.
– День же ещё!
– Ну там днём боулинг, кафешка, бильярд, они по пятницам с уроков сразу туда бегут, а в субботу тут с утра и до следующих шести утра пропадают. Кстати, будет олимпиада по английскому, будешь участвовать? Ты со своими знаниями стопудово первое место займёшь!
– Запросто- ответила Ксеня, настроение у неё немного улучшилось. В химии она, в отличие от сестры, почти ничего не понимала и не любила этот предмет, как и все точные науки, они казались ей невыносимо скучными. Неизвестно, в кого из родственников она чистый гуманитарий, сочинение написать- раз плюнуть, а вот решать примерчики- это не для неё. В семье-то у неё все «технари». Ну и английский она знала отлично, смотрела фильмы без субтитров и практически всё понимала. А Ленка, напротив, химик, вся в отца. «А эта Злата на ботанку не очень-то смахивает. Красивая, умная руферша-тусовщица-отличница. Странно как-то это всё…» -подумала она рассеянно.
Кроссовер свернул в ворота, зашуршал по гравию вниз по извилистой дороге. Между деревьями с обеих сторон дорожки стоял зыбкий туман, пахло мокрой листвой, где-то в ветвях выговаривала странную песню невидимая лесная птица. «Кугу-тку, кугу-тку», тоскливо тянула она низким голосом. Ксеня хотела спросить, как называется эта птица, но в это время они уже спустились по крутой дороге на небольшую площадку среди мрачных тёмных елей с поникшими ветвями- совсем как в книжке про гусей-лебедей, кторую Ксене читали в детстве – так и кажется, что из-за верхушек сейчас вылетит баба-яга в ступе и с помелом. Из строений здесь располагался только маленький коричневый бревенчатый домик- Ленка сказала, что там сарай для сушки лыж и ангар для снегоходов, и небольшая парковка на расчищенной площадке среди елей. Сейчас, кроме них, здесь была припаркована лишь одна машина- угловатый чёрный внедорожник с завышенным клиренсом, с его «кенгурятника» свисали сосульки.
– Чей это? – спросила Ксеня.
– Нравится? Это того самого старшего брата одной нашей ученицы, он её приезжает навещать иногда. Познакомишься ещё, он симпатичный! -подмигнула Ленка.
С площадки круто вниз через еловую рощу вела каменная старая лестница, по которой они с сестрой и начали спускаться. Внизу залёг белый туман, так что пока их пункт назначения оставался загадочно-неведомым для Ксени. Лестница один раз повернула вправо и наконец привела их на мощёную плиткой, как мостовая старого города, площадку перед длинным двухэтажным бараком из древнего тёмного кирпича, его большие окна были забраны чугунными решётками. Ксеня рассеянно подняла голову, оглядывая свой временный новый дом, увидела, как из труб на крыше приветливо вьётся дымок, поднимаясь над мрачным еловым лесом к низко висящему багровому солнцу, и по спине её пролились холодные мурашки страха, в горле как будто застрял кубик льда- центральный корпус здания венчал треугольный чердак с шиферной замшелой крышей, и в нём красовалось круглое стеклянное окошко, как в избушке бабы-яги. Как в её сне. Она неосознанно попятилась назад.
– Что это с тобой? Не нравится? Ну да, старьё, но на ремонт такие средства нужны, пока не хватает.
– Я уже видела этот дом раньше- глухо прервала её болтовню Ксеня.
– Конечно, видела. Я же присылала вам фотки на электронную почту удивилась Ленка – Да что с тобой?
Ксеня вздохнула с облегчением. Ну конечно, когда родители смотрели Ленкины фото, видимо, и Ксеня краем глаза что-то увидела, хоть она и не смотрела вместе с ними. Вот и увидела во сне… Её же очень тревожил приезд сюда. Ничего этот сон не значит, пустышка. Однако на душе всё равно осел холодный противный туман сомнения.
– Хватит уже косить под фею Динь-Динь! Опять ты за своё, ясновидица! Предчувствие там у тебя, да? Пошли, Ваенга!
– Ванга – поправила её Ксеня и усмехнулась. Её сестра вечно путала Ваенгу и Вангу, Софию Ротару и Софи Лорен, потому что не знала толком, кто они такие, да и знать особо не хотела. Ксеню это всегда забавляло. А Вангой она дразнила сестру за её вечные предчувствия и вещие сны, которые, впрочем, частенько сбывались, но легкомысленная Ленка считала это ерундой.
Кованые перила замшелого крыльца с обеих сторон украшали чугунные головы каких-то ноздрястых химер с открытыми ухмыляющимися пастями, старые и облупленные.
– Что за рожи ещё? – удивилась Ксеня.
– Да это со старых времён осталось, от прежнего здания, решили ими крыльцо украсить, пародия на готику- рассеянно ответила сестра- Это же ещё при старом директоре строился корпус, когда он был молодым, а он был такой человек… Экзальтированный, мягко говоря.
– Почему был? Он что, умер?
– Не-е, просто списали. На пенсию вышел, в смысле. Он же древний, как баобаб. Под восемьдесят уже. Никто сюда идти работать не хотел, пока Борис Станиславович не нашёлся, молодой энтузиаст, свежее мяско. А ученики многие до сих пор к этому старому пню бегают, в гости, очень скучают, видимо… Он же им тут всё дозволял. Выпить, травой укуриться – пожалуйста, подраться – на здоровье, детишки, учитесь выживанию, дерите друг другу задницы! Короче, бардак полный был. А кто из детей в здравом уме, они от радости прыгали, когда попёрли его – объяснила Лена.
Ксене показалось, что сестре эта тема про старого директора неприятна, и она решила её не продолжать.
Они достали вещи, потащились вверх по широкому крыльцу, оказались перед большой тяжёлой дверью из потемневшего дерева с резьбой. Рядом Ксеня мимоходом прочла табличку « ГКОУ специализированная школа-интернат санаторного типа №16 посёлка Хорта Мшанского района Приморского края».
– «Старьё какое… Глушь» – пронеслось в голове, и тут же мысль сменилась на приятную, что наконец, можно за этой разбухшей деревянной дверью спрятаться от сырого холода, который накинулся на неё, едва они вышли из машины. Изо рта шёл пар.
Ленка придержала перед ней, прущейся со своей сумкой, тяжёлую дверь, нырнула сама следом, и они очутились в прихожей, по бокам тянулся коридор, а впереди оказалась ещё одна деревянная дверь. На ней висел венок из еловых лап, переплетённых с какими-то колосьями и странным вырезанным знаком в центре. По бокам от коврика валялось множество всевозможных тапок.
– Ах да, ты же тапуськи взяла? Ну доставай сразу, переобуешься, а кроссовки просто здесь оставляй- сказала Лена.
Пришлось достать и переобуться в тапки, Ленка тоже переобулась, невероятным образом отыскав в этой разномастной куче свои шлёпки.
Они вошли в ещё одну деревянную дверь и оказались в неярко освещённом только настенными светильниками холле, стены были обшиты сосновыми панелями, пахло сырым деревом и мокрым кирпичом. Холл переходил слева в большой зал, в котором стены были оклеены светлыми обоями с зелёным вензельным узором, у больших окон стоял чёрный рояль с закрытой крышкой; на дощатом, выкрашенном в зелёный цвет полу лежал толстенный, тоже зелёный ковёр, на котором посреди зала стоял большой стол, застеленный тяжёлой бархатной скатертью, под него было задвинуто множество стульев с опять-таки зелёной обивкой. На стенах висели большие картины в старинных рамах, изображающие то тёмный хвойный лес, то быструю горную реку и вековые деревья с торчащими над обрывом корнями, то пасущихся в тумане лошадей. С потолка низко свисала большая хрустальная люстра с лампочками в виде свечей, с которых давно не сметали паутину. В дальнем углу Ксеня увидела большой закопчённый камин с кованой решёткой.
– Настоящий!.. Его зажигают?
– Конечно!.. Каждый вечер, но только по будням.
– Вот бы скорее понедельник, я всегда мечтала посмотреть, как камин разжигают!..
– Мальчики в твоей комнате печку разожгли, я попросила. Они тебя научат разжигать, будешь баловаться, сколько хочешь!..
Они быстро пересекли зал, прошли мимо пустой вахты, с которой Лена схватила ключик, Ксеня успела разглядеть что-то наподобие гостиной и бильярдный стол, они подошли к деревянной лестнице в простенке между кирпичными стенами, на пролётах тоже горели кованые настенные светильники и висели небольшие картины в деревянных рамках, в основном изображающие лес и красноглазых охотничьих гончих, смахивающих на собак Баскервилей.
– Надо до второго этажа дотащиться. Девочки живут на втором, мальчики на первом. Помочь некому, видишь, в пятницу после занятий дети по домам разъезжаются, а кто остаётся, те разбредаются гулять. Ничего, пару кило можно скинуть- бодреньким, как и всегда, голосом поведала Лена.
– Нам не надо ничего скидывать, мы и так худые- проворчала Ксеня.
– Я так спешу, оставила Даньку со свекрухой, она мне уже обзвонилась, это я просто звук отключила на телефоне – усмехнулась Лена – Сейчас шмотки кинем в твою комнату, я тебя в столовую отведу, быстренько по чайку, и я полетела.
– Как?.. -Ксеня даже остановилась и, немножко не рассчитав равновесия, невольно села рядом со своей сумкой, которую они с сестрой тащили вдвоём, на деревянную ступеньку, покрытую ковром.
– Ну а что? Я тебе зачем нужна ещё? Тут кое-кто из ребят остаётся на выходные, познакомишься, с ними же интереснее, чем со мной. Мальчики есть симпатичные- Ленка подмигнула своим большим синим глазом.
– Я думала, мы пообщаемся, сто лет же не виделись..– промямлила Ксеня. На самом деле её вдруг напугал факт, что сейчас она останется одна в этом старом, почти пустом большом доме, где нет ни единого знакомого человека, а если и найдутся, неизвестно, кем окажутся, и захочется ли ей с ними знакомиться. Огромное и мрачное чувство одиночества и покинутости всеми надвинулось на неё вместе со сгущающимися сумерками.
– В понедельник наобщаемся! Тебе со мной что, интересно, что ли? – выпалила Ленка на одном дыхании и тут же продолжила повествовать что-то про своего маленького и капризного Даньку, который «вечно орёт не своим голосом, чуть что не так» и «свекрухе в лоб недавно самолётиком игрушечным так запулил, что синяк остался», но Ксеня уже не слушала её. Сердце сдавило глухой тоской по дому, родителям, и в то же время пришло чувство, что нужно собраться и держаться изо всех сил, ведь продержаться здесь ей нужно не более двух месяцев, а потом родителям дадут гражданство и они смогут забрать Ксеню с собой в Канаду. О том, что это может затянуться и на более долгое время, думать сейчас не хотелось. Воспоминание о родителях согрело Ксеню, она сразу успокоилась и почувствовала себя как-то взрослее.
«Кому сейчас легко. Прорвёмся» – решила она, и стало даже как-то немного весело, хоть и всё ещё страшновато.
Наконец они доплелись до второго этажа и пошли по полутёмному коридору, истоптанный ковролин глушил их шаги. Слева Ленка открыла нужную дверь, громко прошурудив ключом в тишине. Ключ был большой и резной, потемневший от времени, с розовенькой атласной биркой, словно его потеряла Алиса из Зазеркалья. Они ввалились в дверь, Ленка сразу кинула сумку, которую тащила, на пол и плюхнулась на диванчик, дёрнув за верёвочку стоявший рядом старый торшер с двумя тканевыми плафонами в мелкий цветочек, и небольшая комнатка озарилась уютным жёлтым светом, оставив темноте потолок и углы противоположной стены.
– Ну, как тебе? —
Было тепло, сухо, что уже очень радовало, на стене напротив двери Ксеня увидела окно с полузадёрнутыми шторами и кружевной белой занавеской, и, к счастью, оно оказалось новеньким, металлопластиковым, не пропускавшим в тёплый мирок комнатки стылые сумерки дождливого леса за его пределами. Окно находилось прямо под косой крышей, вдоль которой тянулись толстые потолочные балки, видимо, это был мансардный этаж, переделанный из чердака. Слева от окна стоял диванчик, накрытый клетчатым пледом, на котором сидела Ленка, над ним на стене висел тканый гобелен с изображением геральдических животных- то ли драконов, то ли крылатых волков с высунутыми змеиными языками- таких часто изображали на средневековых гербах. В углу между диванчиком и окном торшер, а сразу слева от входной двери старый шкаф для одежды. Напротив диванчика письменный стол, стул и старый комод с тройным зеркалом, в которое можно увидеть себя сразу со всех сторон, у бабушки в деревне был такой же. На полу коричневый линолеум, перед диванчиком небольшой потёртый бежевый коврик с восточным рисунком. В дальнем углу маленькая шоколадно-коричневая изразцовая печь, от которой и исходило тепло. Вот и всё…
– Ну, не домик Барби, но уютно – нерешительно протянула Ксеня. Комната и действительно показалась ей неожиданно уютной, всё здесь как будто дышало лесом, а старая мебель напомнила ей большую двухэтажную дачу бабушки в деревне под Питером, на которую их с Ленкой в детстве регулярно ссылали на лето. Она рассеянно опустилась на диван рядом с сестрой. Ленка потрепала её по макушке кулачком.
– Смотри вон в окно, покажу, где столовая – указала она на длинное двухэтажное строение поодаль, скрываемое разлапистыми елями.
– Лен, скажи, а этот переезд сюда, он точно не связан с… Моими приступами?
Ленка округлили глаза.
– В смысле?..
– В прямом. Это точно не дурка?.. – тихо спросила Ксеня, глядя прямо в глаза сестре.
– Да ты что, рехнулась? Это интернат для детей-сколиозников! Ну ты даёшь! Нет, вы посмотрите только на неё!.. Она думает, что родные предки её в дурку запихнули. И я, значит, работаю в дурке да?.. Я!.. Ксеня молчала, не глядя на сестру.
– Ксюха! – Лена взяла сестру руками за плечи и серьёзно заглянула ей в глаза – Это нормальная школа. Нет, не нормальная, а даже очень хорошая, замечательная! Вот увидишь, слышишь меня?
Ксеня улыбнулась в ответ и кивнула. Ленка обняла её.
Ксеня машинально созерцала своё новое прибежище поверх Ленкиного плеча, когда взгляд её упал на странную куколку, стоящую на столе у окна возле старой керосиновой лампы. Куколка стояла на подставочке-кругляшке из спила ветки и представляла собой вытянутый вверх, слегка кривоватый крест, видимо, сделанный из веток, обмотанных неокрашенной шерстяной верёвкой по всей длине длине так, что получалось туловище и короткие ручки. Снизу верёвка была намотана совсем тонко, выше утолщалась, как на веретене. Кукла получилась на одной ноге, как привидение в мультике или джинн. Выше перекрестья, там, где у куклы подразумевалась голова, кто-то сделал коричневыми нитками стежки крест-накрест вместо глаз и рта.
Ксеня перевела взгляд выше, на окно, и заметила висящее на карнизе шторы поверх занавески странное небольшое сооружение из перьев и проволоки, причудливо вплетённой в обруч, напоминающее паутину. В центре его помещалось круглое тканевое изображение волчьей головы, грубо вышитое вручную. Перья слегка подрагивали на неуловимом ветерке, как будто дрожали перед наступающими сумерками за окном.
– Что это? -изумилась Ксеня.
– Аа, это ловушка для снов. Ну, штука такая от ночных кошмаров. Девчонка сплела, которая до тебя жила тут в комнате. Говорят, помогает…
– Бредятина какая-то… А где теперь эта девчонка живёт?
Ленка закусила губу.
– Она пропала. Несколько месяцев назад. Но ты не пугайся- поспешила она утешить округлившую глаза сестру- У неё была любовь с местным парнем, деревенским, и они сбежали вместе. —
– И что, никто её не ищет?! —
– Да кому она нужна.. Она сирота, мать их с братом бросила ещё маленьких и сбежала куда-то, брат живёт в детском доме, сейчас здесь учится, у него болезнь костей редкая, как и у его сестры. У девочки, Маргариты, приёмная семья была, местный священник удочерил ещё в раннем детстве, она росла и не знала, что она не родная дочь. А потом что-то произошло, вроде бы она стала творить что-то.. Не совсем богоугодное, скажем так. Они от неё отказались год назад, рассказали, что она им не родная, что они просто удочерили одну из тех двоих сироток, и у неё есть брат, дядя, бабушка… Вроде бы дело было так: ей случайно кто-то проболтался о её происхождении, и тогда она сорвалась окончательно. Она оказалась в детском доме вместе с братом, вот та Злата рыжая, она их двоюродная сестра, её отец- их дядя, всегда хотел оформить над племянником опеку, но ему не давали- вдовец, квартира маленькая. Усыновить ребёнка очень тяжело, куча бумажной волокиты, комиссий. Так и не удалось ему до сих пор. Когда Маргарита пропала, у дяди даже заявление в милиции не приняли – по документам он ей никто, она детдомовка. Хотя и бабушка у них есть, но ей тоже опеку никто не даст, она живёт в таком районе, где даже дом не зарегистрирован, да у неё у самой паспорта нет, по-моему. Есть тут у нас такая дикая община, типа секты, вот она из таких. Её потом удочерил бывший директор, когда узнал о её несчастье. Взял её сюда, в интернат. Он многих убогоньких сироток усыновлял вообще, что-то вроде семейного детского дома тут было, но когда его сняли с заведования, всех детей у его отобрали, и она опять сирота.
– Ты точно знаешь, что она сама сбежала? – помолчав, спросила Ксеня.
– Конечно. Все знают. Ну что, кинули шмотки, так теперь летим в столовую? – подскочила с дивана Ленка.
– Летим..– рассеянно поднялась за ней сестра. Ей было очень интересно узнать побольше о пропавшей девочке, и не только из праздного любопытства, но ещё и потому, что поселилась внутри некая когтистая кошечка после Ленкиных слов, и поскрёбывала противным коготочком страха… А вдруг она не сбежала?.. Вдруг в этих сумрачных лесах рыщет ночами маньяк в поисках новых жертв… Следуя вниз по лестнице за болтающей Ленкой, уже не слушая её, Ксеня решила обо всем узнать у своих новых одноклассников. Только оказались бы они нормальными людьми, или хоть кто-нибудь из них.
– Ладно, я поняла, где столовка. Давай, лети к Даньке, а я пошла. Есть уже правда хочется..– сказала Ксеня внизу, зашнуровывая кроссовки.
– Ну давай, в гости пока не зову, нас завтра дома не будет, дела! А на следующих выходных и отпразднуем твой приезд! Там в столовой тётя Тася тебя накормит, она в курсе.
– Так ты сейчас обратно, аж в город? – спросила Ксеня.
– Неа, у нас тут дача в соседней деревне, Сосновке, свекруха с Данькой там сейчас- ответила Ленка, чмокнула сестру и упорхнула во тьму коридора. Ксеня хотела помахать ей рукой в окно, но, выглянув, поняла, что оно выходит на другую сторону. Сквозь лапы растущей прямо под оком ели виднелась извилистая дорога вниз, в тёмную туманную долину, и смутные очертания бревенчатого здания. И только потом уставшая и сонная Ксеня сообразила, что почему бы Ленке не привезти её на дачу, завтра ведь выходной, а дача у них, она знала по маминым рассказам, большая, двухэтажная, целый особняк. К понедельнику она всё равно поедет сюда на работу, и могла бы взять Ксеню с собой. Тем более, неужели сестра забыла, что завтра Ксенин день рождения… Ну ладно, может, Ленка тоже не особо хотела, чтобы она приезжала сюда, это всё мамины причуды. Но день рождения-то она могла провести вместе с ней…
Невольная путешественница быстро разобрала свою валявшуюся на линолеумном полу большую сумку, которая была тяжёлой из-за любимых книг своей хозяйки. Она нашла для них место на почти пустой книжной полке над диваном- старенькие, затрёпанные, любимые друзья с детства, её книги- Белый Клык, собака Баскервилей, скандинавское фэнтези «Воин и чародей», «Властелин колец», несколько частей «Гарри Поттера» в одной большой книге… Она не могла их бросить, хоть мама и ругалась, что она тащит столько тяжести… На книжной полке она тоже заметила кое-что интересненькое, оставленное её предшественниками- вечером она обязательно посмотрит внимательнее, а сейчас надо бежать в столовую, есть уже очень хотелось. И она, зябко поёживаясь, сунула руки в карманы толстовки, а в уши – наушники плейера и поплелась по мокрой гравиевой дорожке через тёмную хвойную рощу. Представляла она себя героиней фильма про вампиров, которая летит по темнеющему дождливому лесу, неуязвимая и прекрасная. Видимо, это была защитная реакция психики, чтобы не свихнуться от ощущения себя маленькой, жалкой, ненужной и неуместной. Вскоре она спустилась до широкого двухэтажного деревянно-бревенчатого строения, которое и было местной столовой. От здания ещё на расстоянии пахнуло пирогами или выпечкой, как будто в мрачном лесу перед заблудившимися детишками Гансом и Гретель вдруг предстал пряничный домик. Ксеня вошла, на первом этаже было пусто, и никакой тёти Таси нигде не наблюдалось. Зато со второго этажа слышались голоса, и туда вела сбоку деревянная некрутая винтовая лестница, по которой Ксеня и взобралась. Взору её предстала большая столовая, справа тянулись окна, кое-какие из них были открыты и в них заглядывали ветви деревьев, также справа стояли деревянные столы с такими же лавками, на лавках лежали тёплые цветные коврики, в середине тянулся один длинный стол, слева была барная стойка, за которой и хозяйничала местная лесная ведьма пряничного домика тётя Тася, оказавшаяся крупной женщиной в самом расцвете сил с огненно-морковного цвета пышными волосами, кокетливо выбивавшимися из-под белой кружевной наколки, руки её выглядели бы точь-в-точь как у богатыря Добрыни из мультика, если бы не ядовито-фиолетовый маникюр на длинных хищно заточенных ногтях.
– Ба, Елена Дмитриевна у нас новый крем би-би купили или ботоксом подкололись? На шесть лет моложе выглядите! – захохотала тётя Тася над собственной шуткой. Ксеня с сестрой были действительно очень похожи лицами, разве что разный цвет волос и глаз.
– Нет, ну копия просто, второе издание, исправленное! Взгляд-то какой неиспорченный, ангельский! Ну иди обниму, моя красавица, так ждали тебя! – вдруг умилилась тётя Тася, не без труда вытиснулась из-за барной стойки и задушила Ксеню в объятиях.– А я Таисия Кирилловна, ну или можно просто тётя Тася. Чем тебя кормить-то? Давай первое, супчик, а там и разберемся? – вопросила она, оттирая свою малиновую помаду от Ксениной щеки, хотя ничего, кроме супчика, у неё больше и не осталось. Она что-то ещё вещала своим басовитым мощным голосом о том, какая у них замечательная школа и какой воздух, Ксеня только кивала, думая о своём, приняла у тёти Таси поднос с дымящейся тарелкой и, отказавшись от ароматного куска мягкого хлеба с кунжутом- непривычно для балерины, повернулась к деревянным столикам у окон и только тут увидела, что они с тётей Тасей здесь не одни. За дальним столом сидели две девочки, одна из которых с большим интересом смотрела на Ксеню, а вторая что-то рисовала в большой тетради или альбоме, забравшись с ногами на лавку. Когда Ксеня наконец отделалась от тёти Таси, девочка энергично замахала ей рукой, приглашая к ним за стол. Ксеня подошла, аккуратно поставила поднос на грубую деревянную столешницу без скатерти.
– Ксеня Князева, наконец-то! Вот ты какое, наше спасение! Чур, мы с тобой дружим! – выпалила девочка, широко улыбаясь своим и без того немаленьким ртом.
– Марина! – представилась она, не давая Ксене вставить хоть слово и спросить, от чего она, собственно, должна их спасти.
– А это Вика – представила она соседку, которая подняла огромные, слегка навыкате, глаза от своего альбома. Она была очень худенькой и маленькой, с тонкими руками и ногами, как у эльфика, с вьющимися чёрными, как ночь, длинными волосами, собранными на ободок, украшенный какой-то блестящей черепушкой, в чёрном полупрозрачном платьице и чёрной кожаной курточке, полосатых чёрно-белых гетрах и кедах, белокожая, с накрашенными тёмной матовой помадой губами, которые в сочетании со светлыми глазами делали её похожей на вампиршу. Очевидно, она принадлежала к какой-нибудь субкультуре вроде готов. Вот она-то легко могла сойти за вампиршу или призрака, летящего через этот сумрачный сад… Марина же была крашеной блондинкой с не особо густыми волосами до плеч, с тёмными отросшими корнями и накрученной, словно у пуделя Артемона, жиденькой чёлкой, худая, длинная и по-подростковому немного угловатая, сутулая девочка, нос длинноват и маленькие, какие-то жёлтые глаза немного косят. Ксеня поймала себя на мысли, что непонятно, на тебя смотрит твоя собеседница или в сторону, а так в целом была она не страшной, а даже миленькой. Правда, сочетание голубого и оранжевого цветов гардероба не особо её украшало.
– У Елены Дмитриевны только волосы светлые и короткие, а у тебя наоборот! – глубокомысленно заметила Марина – А так и фамилия такая же!
– Какие у неё короткие, если ниже плеч. Это у тебя ум короткий, Маруха. А фамилия у них, вообще-то, как у любых сестёр, одинаковая -неожиданно низким голосом заговорила вдруг Вика.
– Вообще-то когда выходят замуж, меняют фамилию. Это ты не в курсе, Лунёва, потому что тебе это не грозит! Тебя замуж никто не возьмёт с такой помадой, разве что Лютнев внук!
– А что, он няша, – прогнусавила Вика, опять рисуя что-то в своём альбоме.
– Лена не взяла фамилию Бори, она оставила свою, так можно- вклинилась Ксеня в неинтересную ей беседу о незнакомых няшах.
– Ахаха, Боря! Как ми-ило! – захихикала Марина.– Ты наше спасение! Будешь нас спасать от гнева твоего Бори! —
Вика её никак не поддержала.
– Попробую. А что за девчонка жила в шестнадцатой до меня? Которая пропала. Знаете? —
– Тебя поселили в шестнадцатую?! – Марина сделала свои косоватые глаза такими круглыми, что у Ксюши похолодело всё внутри.– Там же никто жить не хотел! Все боятся. Её призрак так там и остался, в углу за шкафом живёт. Проси другую комнату! Пока не поздно! И не ночуй там вообще, ни в коем случае.
– Не слушай её- усмехнулась Вика Лунёва. – Там никто не жил, потому что много чести кому-то жить одному в комнате. Ей можно было, потому что Лютень её удочерил. Тебе можно, потому что ты сестра жены директора.
– А как же Принцеска на пустой угол шипит всю дорогу? В котором нет никого.. Как зайдёт в ту комнату, так и шипит-заспорила Марина.
Вика не удостоила её ответом, будто не слышала.
– Кто это Лютень? – спросила Ксюша.
– Старый директор наш. Внук у него дебил, и он жалеет всех странных, нескольких официально усыновил.
– Ты, Вик, когда говоришь про кого-то, что он странный, это всё равно что японец скажет про китайца, что он узкоглазый, – влезла Марина. Ксеню это рассмешило, она едва не подавилась вкусным грибным супом. Вика действительно выглядела весьма неформально.
– Так она правда сбежала с парнем? – спросила Ксеня.
– А это закрытая информация, и станет тебе доступной, когда ты станешь одной из нас. ЕСЛИ станешь- томно протянула Марина, извернувшись на лавке боком и закинув одну палкообразную ногу на другую- просто девушка Джеймса Бонда, и для усиления образа она со свистящим звуком отхлебнула кофе из одноразового стаканчика, который держала, оттопырив костлявый мизинец.
Даже Вика оторвалась от сосредоточенного разглядывания своих обкусанных, облупленных чёрных ногтей и значительно уставилась на Ксеню.
От неё явно ожидали любопытства по поводу услышанного.
– Кем это- одной из вас? – решила подыграть Ксеня, распахнув свои орехово-карие глаза.
– Вступить в наш закрытый клуб. Она стояла на нашем пути, Флёрова. Ну, Моргана эта пропавшая. Она о-оочень ошиблась, сама видишь.
– Моргана? Ленка говорила, эту девчонку звали Маргарита.
– Да это она прозвище такое себе выдумала.
– И что же она вам сделала?
«Сказала тебе, что ты безвкусно одета?» – усмехнулась про себя Ксеня, но внешне оставалась серьёзной.
– Ты всё узнаешь, если пройдёшь испытание и станешь одной из нас.
– Ого! Что за испытание? Съесть садовую улитку?
– Всё гораздо серьёзнее- глухо ответила Вика.
– Неужели выйти из дома ненакрашенной? – округлила глаза в притворном испуге Ксеня.
– А у тебя больше нет дома – ответила Вика.
Ксеню передёрнуло. Эта маленькая, говорящая басом готка ударила по самому больному. Потаённый страх Ксени, в котором она даже самой себе боялась признаться- вдруг родители не захотят забирать её отсюда?..
– Вообще-то я здесь временно, всего на пару месяцев, максимум – вслух сказала она.
– Нет ничего более постоянного, чем временное – протянула Марина – В общем так, шутки в сторону- она наклонилась к Ксене через стол, опёршись на него локтями, от неё пахнуло сигаретным дымом и резкими сладкими духами, наподобие банановых или дынных.
– Мы специально дожидаемся тебя, потому что наша старшая уже придумала для тебя экзамен, а мы должны тебе передать его суть. Время для исполнения тебе- неделя. До той поры будешь изгоем, но если справишься- то станешь одной из нас. Всё самое лучшее будет твоим- вкусная еда, дорогие бары и клубы, дизайнерская одежда, успех и популярность, лучшие парни…
– А у тебя есть парень? – перебила ее Ксеня.
– Нет. Пока нет- судорожно сглотнув, ответила Марина- Мне подыскивают пару.
– Хм.. а у тебя, Вик,?
Вика даже не подняла глаз, снова уткнувшись в альбом.
– Ей он не нужен. Она занята только своими рисуночками и музычкой тупой. Ну да ничего, подрастёт- поймёт – снисходительно пояснила Марина, хлопнув длинной рукой Вику по узким плечикам.
– А от какого дизайнера у тебя одежда? Что-то никак не узнаю! – спросила Ксеня, пытаясь оставаться серьёзной.
– В интернате не принято выделяться! – зло ответила Марина и вернулась к прежней теме:
– А у тебя, лапушка, наверное, жених остался в твоих краях, ты такая красотка!
Ксеня промолчала. Ей вдруг стало ясно, что, несмотря на абсурдность этого разговора, у неё действительно на данный момент нет дома, а парня и подавно никогда не было. Но Марина неверно истолковала её молчание.
– Дааа, вижу, остался- оскалилась она- Ну да ничего, найдёшь себе ещё лучше, вот увидишь! Ну так что, согласна?
– Значит, в вашем клубе и парни состоят?
– А то! Лучшие парни школы.
– Так а в чём, собственно, состоит суть вашего клуба?
– А в том, что мы элита. А подробности уже после вступления. Ну так что? Согласна или нет?
– Ну, согласна- ответила Ксеня. Ей очень хотелось узнать подробности о пропавшей девочке, и она решила не упускать ни одной возможности раздобыть информацию.
– Ок! Тогда вот тебе задание- есть у нас парень тут, задрот местный. Он кроме своих двух сестёр и такого же шибанутого дружка, ни с кем больше не общается. Из него слова не вытянешь, типа нашей Викаси.
– Так это идеальный жених для неё- усмехнулась Ксеня. Она расправилась с супом, и Марина притащила всем им чай и пирог-шарлотку с барной стойки.
– Дааа, нужен он ей! Короче, зовут его Митяй. Он мега-необщительный, правда вот в последний месяц он нашёл себе невесту- себе под стать! Та ещё красотка, такая упыриха. Ты когда её увидишь, блеванёшь. Она новенькая тут. Братец её на джипе привозит, блин… Учится только днём, не ночует у нас, она живёт в Хорте. Мамаша её облизывает…
Ксеня заметила, что в Марининых глазах поселилась волчья ненависть, и поняла причину. Зависть, что эта неизвестная девочка живёт в семье, а не в интернате, как сама Марина.
«Да это, похоже, сестра того самого парня на внедорожнике. Но Ленка вроде сказала, что он иногда приезжает её навещать, а Марина утверждает, что эта девочка даже не ночует в интернате. Может, не о ней речь» – подумала Ксеня.
– И почему такой уродке досталось всё, а нам ничего?.. Бред! – подтвердила её первую догадку Марина.
– «Так они и меня должны ненавидеть так же, я же тоже из семьи. А, наверно, они думают, что родители сдали меня в этот интернат навсегда, и я теперь вроде как своя для них – подумала Ксеня.
– Ну так вот, экзамен заключается в следующем. Ты должна пригласить его на свидание, если он согласится и главное- придёт, то ты принята! Если не согласится сразу- у тебя есть максимум неделя.
– На свидание? А когда?
– Да хоть сегодня.
– Неет, я так сегодня устала, мне бы спать завалиться, а для начала искупаться после поезда… – возразила Ксеня. Ленка не догадалась показать ей ванную комнату.
– Ну завтра! Значит, слушай сюда. На первом этаже, где живут парни, в четвёртом номере он живёт, ну не один, там их шестеро, но сейчас он один, остальные на выходные разъехались и гулять пошли, как все нормальные люди. Он сейчас там один, задрот есть задрот. Дружок его придурочный в саду на гитаре лабает. Так что иди прямо сейчас и пригласи его завтра поехать в город, скажи, ты тут ничего не знаешь…
– Так и есть!
– Ну да! А завтра встретимся тут же за завтраком, всё обсудим, в город поедем вместе, и на свидании будем за вами незаметно следить. Увидим, что свидание состоялось – значит, ты выполнила задание! Только учти, это будет ох как нелегко. Он полный придурок, аутист. Ему в дурке самое место.
Ксене опять на миг стало не по себе. У Марины явно кукушка была не на месте, мало ли… Может, Ленка не говорит ей правду по понятным причинам.. Но нет, этого не может быть. Никто не будет держать дурку вот так открытой, выходи – заходи, кто хочет.
– Ну ладно, загляну к нему. Послушай, Марин, а ты как здесь оказалась? Если не секрет. Ну и ты, Вик?
– Мы с Викасей с детства тут. С пятого класса. Мы за детдомом городским числимся вообще, в Мшанске, ну, я прихрамываю немного, это последствия полиомиелита, а Викася из детского дома из окна сиганула, к ней воспитатель подкатывал, жирный скот. Спину сломала, ну вот, поэтому нам нужна круглосуточная реабилитация, и мы живём тут, в интернате, а за детдомом числимся только. Лишь бы не выздороветь и туда не вернуться! Там вообще не жизнь… Я пока сюда не пришла учиться, не знала, как себе чай сделать даже. И почему он сладкий, не знала, что нужно сахару насыпать. А все почему?.. Там же всё готовое, по кухне помогать запрещено, приказы выполняй только, а ничему не учат… Ну нам повезло, у нас травмы серьёзные, не выпишут нас отсюда до аттестатов.
– У вас нет родителей? – тихо спросила Ксеня.
– Почему, у меня мама есть, только её родительских прав лишили. Я её помню. Её посадили, когда мне было восемь. Ей ещё три года осталось в колонии-поселении, как раз я закончу школу и её выпустят, мы вместе и начнём нормальную жизнь. А Вика – отказница, от неё в роддоме мамаша отказалась. Она из дома малютки в детдом, а потом сюда… Ладно, нам пора уже, с нами не хочешь в «Паук»? – спросила Марина. Девочки допили чай и поставили кружки на поднос, собираясь отнести его на кухню.
– Да мне надеть нечего. И завтра на свидание тоже. Я думала, у вас тут и пойти некуда. Я собралась на следующие выходные с сестрой на шопинг…
– А чего тянуть? Давай завтра, мы с Викасей в город двинем, в кино в Снэйквилль, а там и по магазинам порулить можно. Утром прикинем тебя, а вечером аккурат и за свиданием твоим с Митьком проследим. Ты вернёшься в интернат и встретишься с Митьком, а мы останемся. Потом вы с ним вместе двинете в город, условимся, куда вы пойдёте, ну например, на набережную, во-от, и мы к этому часу туда тоже незаметно подрулим.
– Давайте! А во сколько?
– Ну выспимся, обед тут в полдень, приходи, сюда за наш этот столик заваливайся, если раньше нас придёшь, встретимся, похаваем и решим.
– Договорились, ну пока! – попрощалась Ксюша с девочками.
– Еленка классная, сеструха твоя! Мы её любим, она вообще нормальная- сказала напоследок Марина.
– Ага, я это слышу всю жизнь, мне её ставят в пример- устало ответила Ксеня, доедая свой кусок лимонной шарлотки и допивая зелёный чай, задумчиво смотрела в окно, в сад, думая о пропавшей девочке и ковыряя ногтем деревянную сердцевинку на столешнице. И почему так мало удалось поговорить? Надо завтра ещё подробнее расспросить девочек. Может, удастся что-то вытянуть и без этого идиотского «экзамена». Странноватые, особенно Вика, но хоть какие-то знакомые у неё в новой школе уже есть. Чёрт, она даже не спросила, в каком они классе. Скорее бы наступило завтра. Ксеня только сейчас, немного расслабившись наконец, поняла, как сильно устала с дороги и как хочет спать. Она поблагодарила тётю Тасю и, сдав ей посуду, сбежала вниз по деревянной лестнице и быстрым шагом пошла обратно через мокрый сад. Идти было минут пять, расстояния тут были приличными, и, погружённая в собственные мысли, идя сквозь разлапистые сосны с прошлогодними шишками, с надвинутым на голову капюшоном толстовки и руками в карманах, Ксеня в какой-то момент вдруг услышала тихие звуки струн, как будто пробные неуверенные аккорды гитары. Она стала красться, и, подобравшись наконец к большой чёрной ели, под нижними лапами которой могли укрыться пятнадцать таких Ксень, робко заглянула за неё. Каково же было её удивление, когда она увидела черноволосого парня с падающей на глаза неровной чёлкой, в сером грубом свитере, примерно её ровесника, худощавого, склонившегося над чёрной, старой даже на вид гитарой. Пальцы его, белые и тонкие- настоящие пальцы музыканта, дотрагивались до струн так бережно и даже робко, извлекали из них звуки столь нежные и полные невыразимой грусти, что у Ксени защемило сердце и взгляд затуманился от внезапной влаги… Было в этой музыке что-то от окружающего их туманного темнеющего леса, пахнущего хвоей и весной, от её тоски по дому и страха перед неизвестным, от её растерянности… Музыкант как будто почуял издали и поймал, наматывая на струны, её душу. Заворожённая, она подошла ещё ближе, и парень вдруг оборвал музыку и поднял на неё глаза. Ксеня вздрогнула. Взгляд его был холодным и хмурым, а цвет глаз казался невероятно прозрачным и отливающим какой-то волчьей зеленью. Кожа была белой, черты лица тонкими, брови, густые и тёмные, были почти прямыми и тем самым усиливали угрюмый эффект.
– Привет- сказала Ксеня, просто не зная, что ещё сказать, так как парень продолжал мрачно на неё смотреть молча.
– Иди, куда шла -спокойно ответил милый мальчик и начал крутить что-то в своей старой гитаре.
Ксеня опешила от такой наглости.
– Ты не очень-то воспитан, я смотрю… – промямлила она, краснея от злости.
Парень опять поднял на неё свои мрачные зелёные глаза, смотрел несколько секунд, а потом перевёл за её спину. Ксеня обернулась и увидела второго парня, тоже с гитарой, только упакованной в чехол за спиной, причём парень этот, в отличие от первого, поразил Ксеню своей привлекательной внешностью. Он был высокий, одет во всё чёрное, брюнет, чёрная чёлка падала на тёмно-карие, сверкающие весельем глаза под резковатыми, разлетающимися к вискам бровями, имел чувственные губы и немного вздёрнутый нос, из-за которого немного напомнил Ксене мультяшного Гуффи. Красавчик вдруг страшно выкатил глаза, распялил огромный, как оказалось, рот, вскочил, растопырив руки и сгорбившись, из горла его вырвался какой-то совершенно нечеловеческий рычащий вопль.
Ксеня была достаточно хладнокровной девочкой, в своей школе и балетном классе видела ещё и не такое, и реакцией её было лишь удивлённое лицо и скептическое выражение глаз, означавшее примерно- «А не дебил ли передо мной?..»
Парень явно столкнулся с таким девчачьим хладнокровием впервые, медленно опустил растопыренные руки, рык его сошёл на нет. Вид приобрёл он крайне глупый.
– Клоун- она повернулась к сидящему под ёлкой- А я еще заслушалась.
Ксеня пошагала дальше в сторону жилого корпуса, гордо вскинув голову. Ей очень хотелось обернуться, чтобы ещё раз увидеть тупую физию гитарного романтика, но она сдержалась, стало вдруг нестерпимо смешно.
А ведь один из них- друг ее задрота-«жениха»! И можно не сомневаться, который именно- конечно же, этот угрюмый подъёлочник! Клоун вряд ли может быть дружком аутиста. Взбежав по крыльцу, она вытерла кроссовки от налипшей грязи о коврик, зашла, переобулась и огляделась. Под лестницей была большая и старая дубовая дверь. Ксеня подошла, потянула на себя тяжёлую металлическую ручку в виде изогнутого тощего волка с высунутым завитым языком, и дверь с адским скрипом открылась. Ксеня скользнула в полумрак коридора. Так и есть, это мальчишеская половина, ошибки быть не могло- по стенам развешаны плакаты рок-групп, спортивных машин и мотоциклов, по противоположной стене множество пронумерованных одинаковых дверей, Ксеня пошла вправо, ища нужную. Пахло влажным деревом, пылью и каким-то старьём одновременно. В коридоре было холодно. Ёжась, Ксеня добрела по стоптанному мягкому ковру до нужной двери и постучала. Послышались глухие шаги, и ломающийся голос парня спросил грубо и недовольно – «Кто»?
– Привет! Это новенькая!
Ответом было молчание.
– У меня в комнате холодно, печка погасла. Ты не мог бы мне помочь, я замёрзла! – ляпнула «роковая соблазнительница» первое, что пришло в голову. Опыт флирта с мальчиками у неё был, мягко говоря, скудный.
Подождав и постучав повторно, Ксеня пожала плечами и ушла- действительно, аутист! Видимо, это задание ей не под силу, раз он даже не открыл ей дверь. Вернулась привычной уже дорогой по лестнице в свою комнату. Надо было разобрать сумку, но так не хотелось. Она решила для начала помыть голову. Достала со дна сумки только полотенце, любимый фисташкового цвета махровый халат, шампунь и гель для душа с мелиссой. Ванная оказалась в конце тёмного коридора, вся деревянная, под косой крышей, разделена на несколько кабинок. Ксеня с наслаждением встала под горячий душ, который прогонял из её озябшего тела стылый дух леса, намылила голову любимым мятным шампунем, размышляя о сегодняшних событиях. А что, всё не так уж страшно, даже весело. Встретила она пока четверых воспитанников интерната. Все они немного двинутые, конечно. Но с другой стороны, среди её бывших одноклассников в родной школе и похуже экземпляры встречаются. Во всяком случае, девочки даже сами предложили пообщаться, хоть и на странную тему. А что касается гитаристов- к нежеланию общаться ей уж точно не привыкать. Что-то, значит, в ней есть такое отталкивающее, может, проклятие такое… Вот что с пропавшей девочкой, надо выяснить. Ничего, завтра она обо всём расспросит девчонок, Марину и Вику, когда они поедут в город за покупками. Они не отвертятся со своим «элитным обществом». Правда, их «экзамен» она провалила… А если и не получится, то расспросит кого-то ещё, когда начнётся учебная неделя и все съедутся в интернат. С такими мыслями, расслабленная и отдохнувшая, закутавшись в махровый халат, пахнущая мятой и мелиссой, она впорхнула по тёмному холодному коридору в свою комнату, стала сушить волосы феном перед большим тройным зеркалом в неверном свете старого торшера. Верхний свет почему-то не работал. Надо завтра сказать об этом Ленке. За окном сгустилась тьма, очень хотелось спать. Ксеня спешила досушить свои длинные тёмно-каштановые локоны, как вдруг, рассеянно блуждая взглядом по комнатке, вспомнила про книжную полку. На столе перед окном стояли рядком лишь учебники, среди них была всего пара художественных изданий – книга по нумерологии и сборник таблиц для расчёта астрологических домов. Она выключила фен, натянула домашний спортивный костюмчик и любимые толстые вязаные носки, которые родители купили ей когда-то во время отдыха в Финляндии на горнолыжном курорте. Досушивая волосы полотенцем, подошла к полке, взяла наугад книгу- «Таёжные сказки», с нарисованным на обложке чёрным лесом, луной и звёздами. Книга оказалась сборником сказок народов Сибири и Дальнего Востока. Пролистала, её внимание привлекла якутская сказка под названием «Девушка-хвощинка». Ксеня пробежала её глазами. Суть была в том, что парень вёз через тайгу невесту, чтобы показать её своим родственникам, но они разделились в пути, девушка поскакала на лошади не той дорогой и увидела юрту. Вышла из юрты дьяволова дочь, в железные одежды одетая, с одной кручёной ногой, с одной-единственной кручёной рукой, с одним, на самой середине лба, противным мутным глазом, с длинным чёрным языком, опущенным на грудь. Схватила дьяволова дочь девушку, стащила с лошади, сорвала кожу с её лица и набросила на своё лицо; весь убор-наряд сняла с неё, сама в него оделась, девушку через юрту бросила. После того села дьяволова дочь на чубарую лошадь и поехала на восток. Вскоре она догнала парня, и он не заметил подмены. Ну и сказочки!.. Неудивительно, что тот парень в саду такой дикий, раз они тут читают в детстве такие сказки. Ксеня захлопнула книжку и задвинула её подальше. Так, что тут ещё есть? Её внимание привлекла ещё одна книга -она была единственной «взрослой» из книг бывших обитателей комнаты- были еще «Муми-тролли», «Алиса в стране чудес» на английском языке, Инга Петкевич- «Лесные качели» и «Кукушкины дети»… Книга оказалась старой и потрёпанной, на обложке был изображён парень в русской вышитой рубахе с оскаленной волчьей головой, стоящий перед светящимся окошком, где виднелась голова девочки, сидящей пред свечой. Заглавие гласило- «Оборотни, мифы и реальность. История оборотничества.» Странно. Ксеня уселась с книгой на диванчик и стала листать пожелтевшие страницы. Сначала шли ссылки на детские сказки, которые в данном издании склонялись на научный лад учёными-криптозоологами. Иллюстрация на детскую сказку с волками, сидящими в ночном лесу вокруг костра с ложками в лапах, со свирепыми мордами ожидающие кашу в котле, произвела на неё странное впечатление, как будто что-то из далёкого детства вдруг вызвало мурашки по коже. Смешно, конечно. Но вот дальше было интереснее. Объяснялось, как обычных щенков можно отличить от оборотней, погнув им спинку, у маленьких оборотней нет позвоночника, поэтому они и могут принимать другое обличье. В глухих лесах такие волчата попадаются охотникам до сих пор, и люди стремятся разделаться с такими тварями ещё в младенчестве. Факт этот тщательно замалчивается. Ксене стало очень жаль малышей, если это правда. В чем они виноваты… Дремучие суеверия… Где доказательства?.. Это были примеры так называемого врождённого оборотничества, но приводились примеры и обращения в волков при помощи колдовских ритуалов, например, нужно было перепрыгнуть через нож или пролезть сквозь колесо телеги. Описывался остров где-то в топях болот, где жили оборотни, и добравшись до которого, можно было стать одним из них. Далее приводился большой отрывок из повести-эпосе об Огненном Волке, языческом божестве из мифов древних славян, где рассказывалось о том, что однажды родился у княжны от Огненного Змея малыш- оборотень с волчьим хвостиком и полоской шерсти на спинке и как дальше складывалась его судьба. Было очень захватывающе, Ксеня забыла про сон, забралась с ногами на диван, завалилась на большую вышитую подушку, придвинула торшер ближе и продолжала чтение. Моменты в книге порой описывались страшноватые, и ей стало со временем не по себе, как в детстве одной в тёмной комнате, чёрное окно с отражавшейся в нём комнатой вдруг стало пугать, стоящая на столе плетёная верёвочная куколка следила глазами-стежками за напуганной девочкой.
– «И как теперь спать?..» – с тоской подумала Ксеня. Свет вырубать точно уже не хочется… Она продолжала чтение, вздрагивая от резкого крика какой-то ночной птицы или хрустнувшей вдруг ветки в саду. Из приоткрытого окна тянуло мокрым хвойным лесом и холодом, но Ксеня почему-то не решалась встать и закрыть его.
– «Да что такое? Последний раз в десять лет боялась одна в комнате оставаться, когда Ленка уехала. Чокнутого местного Стива Тайлера не испугалась, а тут… Поржал бы он надо мной сейчас… " Она решительно поднялась с дивана, но тут вдруг услышала явственный шорох за дверью, а затем- как кто-то скребётся в неё. Она упала обратно на диван, внутри всё оборвалось, ледяной холод сдавил живот, она в ужасе вытаращилась на дверь, вспоминая молитвы. Щеколду надвинуть, конечно, она не подумала. Тут же память услужливо подкинула рассказ девчонок в столовой о кошке Принцеске, которая шипит в пустой угол на призрак жившей здесь и исчезнувшей девочки… Скрёб повторился, уже более уверенно.
– Ты спишь, новенькая? Со светом дрыхнет, что ль..– донеслось до Ксени пацанячье бормотание. Она выдохнула с облегчением, встала, решительно распахнула дверь. Перед ней стоял высоченный, под два метра ростом, худой и нескладный парень, с взлохмаченными блондинистыми отросшими волосами, в растянутой линялой чёрной футболке, на которой готическим шрифтом значилось, что её носитель обладает титулом принца ада, и из изображённой на ней пустой глазницы черепушки выползала высунувшая язык змея. В руках у него была небольшая вязанка дров.
– Привет! Ты сестра Елены Дмитриевны, да? Офигеть, как похожа, – сказал парень- А я Митя.
– Очень приятно, Ксеня…
– Я это… Одевался, не успел тебе открыть, ты ушла… Я тут дров притащил со двора, растоплю тебе сейчас.
– Было бы здорово, а то я замёрзла- промямлила Ксеня.
Печка и правда прогорела, но было не так уж и холодно, изразцы были горячими и отдавали тепло. Ей стало ужасно неловко.
Но Митька ничего на это не сказал, положил дрова рядом с печкой и присел на корточки, шурудя в печке кочергой. Воцарилось молчание.
Ксеня села на диван, обняла вышитую подушку и уставилась в окно на ветки сосен, думая, как завязать разговор с аутистом. После недолгих Митькиных манипуляций в печке затрещал огонь, сразу повеяло теплом, дымком, лесом. Митька закрыл задвижку печи, шоколадные изразцы весело поблёскивали, напоминая о чём-то рождественском, и сразу стало весело, на душе, как и в комнатке, потеплело.
– Спасибо! – искренне поблагодарила белобрысого Ксеня.
– Не за что. Я тебе завтра вечером тоже растоплю – и направился к двери.
– А ты не знаешь, где можно выпить чаю? Столовая же уже закрыта, наверное… – ляпнула Ксеня. Митька обернулся в дверном проёме, притулился к дверному косяку, опёршись одной рукой об открытую дверь.
– Столовка закрыта, конечно. У меня чайник в комнате есть, свой. Электрический. Я сделаю и тебе принесу.
– Спасибо! Ты сделай и себе тоже, вместе чаю попьём! – попросила Ксеня, сама себя не узнавая, ей не верилось, что она может вот так вот отчаянно флиртовать с парнем, пусть и с таким страшненьким аутистом.
– Ладно, ща. Ну я к тебе приду, а то у нас там в комнате того.. Бардак. Соседи у меня жесть, поэтому к себе не могу позвать, ну, сама понимаешь…
И он скрылся во мраке коридора.
Ксеня выдохнула. В глубине души она была рада, что кто-то пришёл, так страшно ей вдруг стало после мрачной книжки в чужой и тёмной комнате, и потом, задание она, похоже, выполнила, раскрутить на свидание этого Митьку будет проще, чем она думала.
Чуть позже парень вновь появился на пороге Ксениного нового обиталища с подносом, как заправский официант. На подносе дымились две кружки с мятным чаем и стояла плетёная корзинка, а в ней – разодранная упаковка овсяного печенья.
– Какая изящная сервировка- усмехнулась Ксеня.

– Чё?..
– Да неважно. Спасибо. Здорово, что ты кружку для меня нашёл, ещё и такую прикольную.
Кружка была с изображением героев Братства Кольца.
Митькина кружка оказалась попроще- с Бэтменом.
– Это кружка моей девушки- пояснил Митька. Они устроились на диванчике в уютном приглушённом свете старого торшера.
– Мммм.. А она не обидится, что ты даёшь её кружку чужому человеку, да ещё и девушке? – Ксеня лукаво взглянула на Митьку из-под ресниц.
– Не. Ей не нравится эта кружка. Я тебе могу вообще её подарить, если понравилась.
– Спасибо! У меня как раз нет своей кружки, а «Властелин колец» я обожаю. Смотрела в кинотеатре, и сейчас читаю книгу. Ты читал?
– Не… Фильм смотрел, нравится.
– Слушай, зачем же она её купила, если не нравится?
– Да это я ей на день рождения дарил. А она не обрадовалась.
– А я была бы рада, если бы мне такую подарили. Знаешь, я твоё предложение приму и заберу её себе. Если твоя девушка не обидится, конечно.
– Да нет, конечно- Митька произнёс это с некоторой заминкой, Ксеня подняла на него глаза, оторвавшись от созерцания кружки, и только тогда увидела, что он немного смутился и даже вроде покраснел.
– «Какая же я бестактная…» -подумала Ксеня с досадой. Она всегда мечтала быть такой, как старшая сестра, дипломатичной и коммуникабельной, не прилагающей никаких усилий, чтобы непринуждённо и ажурно плести светскую беседу, как паутинку. А она что думает, то и говорит прямо в лоб, как всегда. —«И когда я повзрослею?..» -грустно подумала она, а вслух спросила:
– А почему ты не поинтересовался, какой фильм нравится твоей девушке, чтобы подарить ей кружку с героем этого фильма? Это же вроде логично.
– Да модно сейчас «Властелин», ну и решил… Да ладно, какая разница.
– А какая она? Как её зовут? – спросила Ксеня. Ей и вправду стало интересно, с кем может встречаться этот блондинистый аутист.
– Тебе зачем?..
– Мне интересно, какие девушки в твоём вкусе – ответила Ксеня, помахав ресницами и сама себе ужаснулась.
Митька молча извлёк из кармана кошелёк, порылся в поисках фото и, наконец, предъявил на суд Ксени себя стоящим в каком-то лесочке в обнимку со среднего сложения девушкой в бесформенной футболке, со светловатыми мелированными волосами, коротко подстриженными и стоящими в середине головы ирокезом, оскалившую маленький тонкогубый ротик, в котором тем не менее просматривались какие-то кривоватые зубы. Глаза у неё были грустными, вероятно, вследствие того, что внешние уголки были опущены вниз, а лицо – вытянутым, словно она сошла с полотна Модильяни.
– Лиля- пояснил Митька, мрачно потупившись.
Ксеня не удивилась. Они вполне друг друга стоили. Вслух девочка сказала:
– То есть в твоём вкусе такие девушки, да? Светлые, не сильно худые, с короткими волосами.
– Да нее…
– Нет? А какие девушки тебе нравятся?
– Ну.. Тёмные волосы. Худенькие, невысокие такие…
– Как Вика?
– О, ты уже познакомилась с ней? Ты Лунёву Вику, готку, имеешь в виду? Ну да, такие, как она, примерно. Только не накрашенные, как она, помадой чёрной.
– Так это полная противоположность твоей девушке! Зачем же ты тогда с ней встречаешься? Вика занята, что ли? А я так поняла из разговора, что у неё нет парня.
– Да нет у неё. Она слишком злая, и стерва, и курит. И голос у неё прокуренный.
– А тебе нравится ангельский характер, значит?
– Ну, нормальный. Но не такой же, как у Лунёвой!..
– Лиля, значит, спокойная, поэтому она тебе нравится?
– Ну да, она добрая, спокойная. Не курит. Она умная. Отличница. Вязать умеет, шить.
Ксеня сделала вид, что закашлялась.
– Она не очень-то похожа на кисейную барышню. Такая рокерша с ирокезом.
– Ну да, она слушает рок. Но она хорошая.
– Я тоже слушаю рок. Вышивание крестиком не практикую, но не курю. И я достаточно умная, чтобы понять, что твоей Лиле не понравилось в кружке то, что это твой любимый фильм, а не её.
– Ну да…
– Надо было тебе сделать кружку с её фотографией. Она бы растаяла.
Митька смущённо замолчал, пялясь в свою кружку, а у Ксени что-то вдруг сжалось внутри, так стало одновременно жалко парня, и неловко перед ним, и почему-то весело.
– А где сейчас Лиля? На выходные домой уехала?
– Неа, за ней её брат заехал, они поехали к каким-то родственникам на день рождения, он завтра её привезёт.
– Это у которого внедорожник внизу стоял?
– Ага. Они недавно уехали.
– А почему Лиля живёт в интернате, если у неё есть родители?
– Ко мне поближе хочет быть. Её мама против того, чтобы она жила тут круглые сутки, но она настояла, что ей так полезнее, вечерние процедуры не пропускает, типа. А раньше она сюда утром приезжала, после занятий уезжала.
– Что за процедуры?
– Лечебная физкультура, массаж, плавание.
– А вы давно встречаетесь с Лилей?
– Давно, с зимних каникул.
– Вы в одном классе?
– Не, я в десятом, она в одиннадцатом.
– Она старше, значит? А ты тут с первого класса учишься?
– Не, я тут год только. Тут самый младший класс – пятый, мелких нет. И долго здесь никто не учится, потому что это не просто школа, а интернат для детей со слабым здоровьем, кому нужна реабилитация после долгой болезни и всё такое. Кто выздоровел, очухался- их отсюда выписывают, как из больницы.
Ничего себе. Так ты что, заболел?
– Да нет, меня дядя наш сюда помог пристроить, его дочка тут учится, в девятом классе тоже, в твоём, она наша сеструха двоюродная, у неё последствия травмы, она спортивной гимнастикой занималась, упала сильно, теперь тут реабилитацию проходит. А дядя сам врач, он мне и сеструхе выписал справки, что у нас остеохондроз сильный, без ежедневной лечебной физкультуры в течение дня нельзя.
– Ого! А меня безо всякой справки взяли. Ну понятно, почему…
– Ага.
– А Лиля? Чем болела?
– Туберкулёзом.
– Где она его подцепила? Она же из хорошей семьи, обеспеченной? Судя по машине её брата.
– Она от нервов подцепила, вроде говорила. От нервов можно туберкулёзом заболеть. У неё отец умер, а до этого они были в разводе с матерью, он был криминальным авторитетом и доставал их сильно. Житья не давал. Вот она потому нервной росла, и заболела. Лежала в тубике, лечилась. Потом ей прописали зачисление в лесную школу, проходить реабилитацию.
– Жесть…
Вдруг Ксеня услышала за окном странные мяукающие звуки, как будто котёнок заблудился в тёмном саду.
– Слышишь, котёнок мяукает за окном? Может, сходить, впустить? – спросила Ксеня, просто чтобы прервать смущённое молчание. За окном действительно слышались похожие звуки всё время, пока они разговаривали.
Да это сова, какой котёнок! – удивлённо ответил Митька, от его смущения сразу не осталось и следа. Он подошёл к тёмному окну, отодвинул штору, закрыл его, продолжал смотреть в темнеющий лес. —Сплюк.
– Сова так мяукает? Я бы никогда не догадалась – удивилась Ксеня. —Смешное название – сплюк.
Митька потёр висок свободной рукой, в другой он держал кружку, и Ксеня машинально заметила, что она у него очень волосатая, причём волосы на руке тёмные, хотя сам он блондин. Красится, как Эминем? Но корни абсолютно светлые, так что, похоже, натуральный. На тощем запястье у странного блондина болтался тёмно-коричневый кожаный браслет, переплетение символов, которые она уже где-то видела…
– Что это за браслет у тебя? Красивый.
Митька бросил на неё слегка удивлённый взгляд, как будто она вдруг назвала красивой какую то крайне банальную вещь вроде сорняка или стула в школьном кабинете.
– Варга – просто ответил он.
– Что это?
Митька удивился ещё больше, но потом кивнул – А, ну да, ты же не здешняя. Это защита от чужой ворожбы. Оберег.
Ксеня поперхнулась чаем.
– Ты веришь во всяческое колдовство?
– Так тут все такие носят, тут же Красный Лес рядом совсем.
– Ээээ.. Красный Лес- это дачный посёлок, через который я сегодня ехала? Я видела это название на указателе…
– Это сейчас на его месте дачный посёлок, а всегда, с древности, тут была варга, останки храмов до сих пор сохранились.
– Что за варга ещё?
– Ну вот когда ещё не крестили Русь, в дохристианские времена… По-моему, это так называется… В общем, была такая эпоха- чернолесская, про неё знают учёные, археологи, а была ещё краснолесская, про неё знаем только мы. Это был расцвет нашей эпохи.
– Да чьей вашей?
– Ну, варги.
– Что это? Национальность, что ли?
– Нет, это типа… Религия.
– Язычество, что ли?
– Не совсем. Я тебе потом расскажу, ладно? – спохватился вдруг Митька, будто лишнего сболтнул.
– А твою двоюродную сестру как зовут? Познакомишь?
– Злата. Не надо тебе с ней знакомиться, она на всю голову шибанутая.
– Злата? Та самая?
– Уже знаешь её – усмехнулся Митька- Да, она зло самое настоящее. Держись от неё подальше.
– Подожди-подожди… Если Злата твоя двоюродная, то значит, что твоя родная сестра- это пропавшая девочка!
Ксеня встала с диванчика, ахнув, с Лилиной мятно пахнущей кружкой в руке. Хорошо, что чай в ней уже закончился, иначе бы расплескала. Митька хмуро смотрел в одну точку, а потом просто встал со своей кружкой и пошёл к выходу.
– Мить, подожди, ты чего? Ну подожди! – удивлённая Ксеня встала за ним вслед, но он просто ушёл, хлопнув дверью. Мдааа… Ксеня совсем забыла про своё задание- пригласить его на свидание, но это уже и не важно. Он брат пропавшей девчонки! Да она его самого раскрутит на информацию, уж он-то не может не знать. Конечно, это будет непросто, если он сразу сбежал, как только о сестре зашла речь, но всё равно явно проще, чем закрутить роман с таким сухарём. Ксеня подошла к окну, вдохнула запах мокрых еловых лап. У неё, балерины, привыкшей к боли, тяжёлым физическим нагрузкам и муштре, которая закаляет характер похлеще, чем армия, было мало слабостей, но одна из них- страсть к тайнам. Если бы её спросили ещё в раннем детстве, кем она хочет стать, когда вырастет, девочка ответила бы, не задумываясь- детективом. Она зачитывалась Шерлоком Холмсом ещё в дошкольном возрасте, в редкое свободное время любимой игрой её был «сбор улик», особенно интересно было в неё играть на огромной бабушкиной даче. Ради сладости раскрыть тайну, докопаться до сути она готова была поступиться очень многим, и вот в её жизни появляется настоящая тайна- пропавшая девочка. Конечно, нехорошо дурить несчастному аутисту голову, но она не могла удержаться. Теперь, когда он оказался братом пропавшей Морганы, она с него точно не слезет. Кстати, почему Вика и Марина не сказали ей, что он её брат? Они что-то мутят, и их тоже надо вывести на чистую воду- элитное общество в интернате, о котором знают только избранные- чем не тайна? Если, конечно, большеротая Марина не выдумала это. Вот завтра и выясним- пообещала себе Ксеня, подойдя к зеркалу. Её кофейно-шоколадные локоны казались рыжеватыми в приглушённом свете торшера, и показалось, что в глубине её глаз мерцают красные искорки, но, конечно, это всего лишь отблески пламени из-за прозрачной заслонки изразцовой печки. Ксеня вздохнула, достала из шкафа чистое постельное бельё, не без усилий раскинула старый диванчик, застелила и, наконец, легла спать. Голова медленно наливалась, словно сладким мёдом, полудрёмой, запах влажных трав из приоткрытого окна, мятный дух чая, тихий стон какой-то ночной птицы в саду, шорох сверчков убаюкивали не хуже кота Баюна. Ей начало казаться, что её качает, словно она опять спит на полке поезда, и утомлённая путешественница провалилась в сон. Снилось ей, что она едет по ночному холодному лесу на каком-то огромном внедорожнике с открытым верхом, с механической коробкой передач, которой она толком не умела управлять- водить её учила мама на даче, а у маминой машины коробка-автомат. Как переключать скорости на механике, ей показывал лишь однажды папа на своей старой машине. Тем не менее, во сне она достаточно ловко управлялась с громадной машиной, в свете мощных фар видела прошмыгивающих лесных животных, каких-то красноглазых зверей непонятной масти, и в какой-то миг перед глазами возникла темноволосая девушка в белом драном платьице, стоящая в полный рост и дрожащая, Ксеня изо всей силы нажала на тормоз, но не получалось, что-то мешало, и она проснулась. Правая нога её оказалась запутавшейся в одеяле. Вот почему не удавалось затормозить, усмехнулась она, сладко потянулась и вдруг вспомнила все вчерашние события. Она не дома, а в лесной школе-интернате. События сна отчасти правда. Жизнь её теперь будет непонятной, запутанной, как тёмный лес, в котором возникают неожиданно странные личности, как например вчерашний встрёпанный Митька или тот чокнутый брюнет-гитарист. Только вот машинку такую, как во сне, не помешало бы заиметь. Странно, но никакого чувства тревоги она не испытывала, наоборот, некое радостное предвкушение чего-то страшного и весёлого одновременно крохотным огоньком в груди грело её душу, сродни ощущению перед посадкой на экстремальный аттракцион. Белую кружевную занавеску шевелил холодный утренний ветерок, сквозь неё в комнату вползало хмурое утро и запах влажного мха. Трепетали перья на ловушке для снов. Ксеня закуталась в одеяло, словно ещё хранившее сладость сна, увидела на подоконнике пульт от старого телевизора, дотянулась, включила. Заорал клип её любимой рок-группы по МТV, она поспешно сделала потише, и вздохнув, встала, сразу схватив свою валявшуюся на ковре толстовку с капюшоном, чтобы спастись от утреннего холода. Какой же здесь всё-таки воздух, она в жизни не дышала так легко и чисто, его хотелось пить, как сладкую родниковую воду. Схватив банные принадлежности, она сгоняла в пахнущую деревом ванную умыться. В коридоре никого не было, практически все питомцы интерната разъезжались на выходные по домам, а вот в ванной красились перед зеркалом трое девочек, видимо, детдомовские, которым некуда ехать. Они с любопытством покосились, но не поздоровались. Горячей воды не было, потому что бойлер ещё не нагрелся, как она поняла по обрывкам разговоров, но она умылась ледяной водой с удовольствием, хотя раньше всегда ненавидела это. Вернувшись, она увидела, что по телеку начался сериал «Тайный знак», про секту, который Ксеня начинала смотреть ещё в родном городе, до поездки. Тема тайной секты в школе была ей сейчас близка, как никогда. Здесь тоже пахнет чем-то подобным. Ксеня думала обо всех вчерашних странных событиях, доставая из шкафа старый утюг, расчёсываясь, выбирая одежду. Школьной формы в интернате, хвала небесам, не было. Ей хотелось немедленно куда-то бежать, кого-то расспрашивать, от желания раскрыть тайну её прямо распирало. Странно, в городе всегда ей было очень тяжело вставать, а уж в выходной она спала до часа дня, а тут в девять она проснулась сама… И где её всегдашняя утренняя головная боль? Её вечное чувство безнадёжности, серости и плохое предчувствие? Всё это исчезло, как будто никогда этого и не испытывала, словно кто-то внутри неё выключил рубильник. Она посмотрела в древнее тройное зеркало-трюмо. Прозрачное личико с тонкими чертами, мягкая тёмная чёлка, белая кружевная пижамная маечка, узкие плечики, белые тонкие ручки. Уже подходило время встречи с девочками в столовой на завтраке, и она поспешила. Оделась просто и неброско- вязаный ажурный свитерок цвета неокрашенной пряжи, коричневая кожаная курточка, объёмный шарф, узкие тёмные джинсы и такие же тёмные кеды, потому что на улице грязь. Французская коса, любимые серебряные серёжки в виде сов, прозрачный бальзам для губ с пряным запахом мелиссы- идеально. Ключ от комнаты пристегнула к своему ключу от квартиры с брелоком -серебристо-белым шариком в виде луны, с нарисованными тёмными лунными «морями», в темноте он фосфорически светился- нескоро ей теперь быть у себя дома, видимо. Она вспомнила про несостоявшееся приглашение на свидание, и ей стало обидно, что Митька-аутист ускользнул от неё. Ксеня извлекла из сумки блокнот, из стаканчика на столе – ручку, и поспешно набросала записку, содержавшую в себе извинение, что затронула тему, которая неприятна парню, и просьбу показать ей город, потому что больше некому, а она ничего там не знает. Она будет ждать его в два часа у «Снэйквилля» – это название ей запомнилось со вчерашнего дня из рассказа Марины, туда они едут сегодня «за шмотками». Она будет самой счастливой, если он придёт, потому что он ей очень понравился. К тому же, сегодня у неё день рождения! Ксеня решила подразнить противную Лилю, которую называла про себя «Бледный конь», очень уж у той лицо было вытянутое. Вприпрыжку сбежала по лестнице, завернула в крыло мальчиков и подсунула записку под Митькину дверь. С наслаждением пошла по парковой дорожке в сторону столовой, перепрыгивая через лужи. Впервые в жизни ей захотелось бегать по утрам, она сама себе удивилась безмерно, ведь она всегда это ненавидела. Деревянный дом-столовая в окружении сосен встретил её идущим с открытой веранды запахом кофе. Взбежав по винтовой лесенке, она сразу увидела Марину и Вику за их всегдашним столиком, они были в зале одни, но были слышны негромкие голоса с открытой веранды-балкона, видимо, тех самых кофеманов, от взоров сидящих в зале они были скрыты.
– Ксю! Привет! —замахала ей рукой Марина, как будто они сто лет были знакомы. Вика даже не подняла на неё глаз, рисуя в своём альбоме.
Привет! – сказала Ксеня, подсаживаясь к ним, предварительно взяв у тепло приветствовавшей её тёти Таси кружку дымящегося кофе с молоком и булочку с корицей.
– Ну что, планы не изменились?
– Ещё чего! – ответила Марина- Надо ж хоть в выходные оторваться, а то достала уже вся эта тягомотина. Завтракаем и сразу на автобус идём. Тебе ж в комнату заходить не надо?
– Неа – ответила Ксеня, прислушиваясь к голосам с веранды. Один из них показался ей знакомым- и точно, вскоре стало видно, как к деревянным перилам подошла взлохмаченная девушка, со спины даже не сразу можно было определить пол, с короткими мелированными волосами, а вскоре к ней подвалил худой высокий парень- Митька и есть, значит, девушка наверняка Лиля. Его белые волосы сегодня стояли торчком- видимо, одолжил у своей невесты её гель для укладки ирокеза. Митька успокаивал лохматую, а она обиженно отталкивала его руки. Парень был явно обескуражен.
Вдруг Лиля обернулась и встретилась взглядом с Ксеней, смотрящей на неё в этот момент. Взгляд её был полон ярости, и Ксене почему-то стало вдруг смешно, она озорно подмигнула Митькиной невесте. Некрасивое Лилино лицо налилось красным, она резко двинулась в их сторону и, остановившись перед их столиком, сказала глухо:
– Что тебе было ночью нужно от моего парня, шлюшка малолетняя? —
Митька подбежал сзади и, увидев Ксеню, залился краской – Привет… Пошли! – Это было адресовано уже Лиле. Он потянул её за руку. Сзади подбежала низенькая полная девушка и, схватив Лилю за длиннющий рукав растянутого свитера болотного цвета, зашипела —«Из школы выгонят, ты чё творишь!..»
Видно было, что Митьке за неё стыдно, а толстушка просто волнуется, как бы подруге не влетело за то, что обижает сестру жены директора.
«Ах да, я же здесь персона ви ай пи, я совсем забыла! – развеселилась Ксеня. Она сначала хотела, как всегда при возникновении конфликтной ситуации, сдержанно промолчать, но вдруг с удивлением ощутила, что впервые в жизни от чьей-то нападки ей не плохо, а весело.
Марина в ужасе взирала на Лилю, хлопая глазами, даже Вика удивлённо подняла огромные глазищи от своего альбома и уставилась на неформалку.
Ксеня, глядя на нависающую над ней коршуном Лилю снизу вверх, вдруг лучезарно улыбнулась и сказала мурлыкающим нежным голосом:
– Позаботься лучше о волосах, у тебя кончики посеклись! Самую малость…
Подобную фразу Ксеня слышала в сериале «Мятежный дух», который она смотрела дома каждое утро перед школой, но и в страшном сне ей не могло присниться, что она сама может с кем-то разговаривать так дерзко.
Марина и Вика заржали.
– Что это происходит тута у вас, а? – послышался грозный бас тёти Таси, которая вернулась с перекура. Митька наконец увёл бешеную Лилю, весь пунцово-красный. Весело хохоча, девочки сдали свои подносы и побежали к выходу на волю.
Взобравшись по каменной выщербленной лестнице среди мрачных елей наверх и выбежав на извилистую асфальтированную дорогу, по которой Ксеня приехала вчера с сестрой, девочки подошли к остановке с надписью «Лесная школа», увитой плющом и утопающей в папоротнике, уселись на замшелую деревянную скамью и стали ждать своего автобуса. Ксеня вдруг поняла, что её сейчас буквально съедят какие-то мелкие летучие насекомые, она устала от них отмахиваться уже по дороге на остановку. Ещё вчера она заметила, что кровососы ей докучают, просто провела на улице слишком мало времени.
– Ээ, подруга, ты что, напшикаться от мошки забыла? – удивилась Марина.
– Что? – растерялась Ксеня.
– Репеллентом не напшикалась что ли?.. Что… Спрашивает ещё. Зажрут тебя так. Весна уже, проснулись вампиры. Ща дам тебе, погодь- она полезла в свой рюкзачок.
– На вот – она извлекла жёлтый флакончик с изображённым на нём чудовищного вида комаром, который ломился сквозь красный знак «запрещено», как призрак в фильме «Охотники за привидениями».
– Спасибо! Не знала, что тут у вас такое…
– Так она и от клещей не напшиканная, дай ей- прогнусавила Вика.
– Тооочнно! Ты что, Ксенька, с энцефалитом свалиться захотела?!
Ксеня испуганно вскинула на неё глаза.
– Меня никто не предупредил, Марин… Даже Ленка вчера не сказала.
– А сама, что ли, не знаешь? Руки подыми- скомандовала Марина, орошая Ксеню уже из второго своего флакончика, извлечённого из рюкзачка- на этом ядовито-оранжевом флакончике был изображён чудовищный клещ, смахивающий на камчатского краба. Она тщательно обработала Ксенины джинсы на щиколотках и двигалась выше, добравшись уже до плеч, попутно отряхивая Ксеню на случай, если вдруг клещ уже пополз по штанине вверх, осмотрела её шею и корни волос.
– Да у нас в Краснодарском крае нет клещей! Ну вернее, может в лесополосе и встречаются, но я даже на пикниках ничем не брызгалась и сроду меня никто не кусал. А уж про эту мелкую летучую дрянь я вообще молчу- возмущалась Ксеня.
Марина и Вика удивлённо переглянулись.
– Везёт вам там- глухо сказала Вика.
– Короче, ты готова. Купишь себе в аптеке сразу вот эти два спрея и ещё один для одежды, «Таёжа». Всю одежду набрызгаешь, только проветри хорошо, сама не отравись.
– А когда вчера я ходила по территории интерната, меня могли уже покусать? – испуганно спросила Ксеня.
– Да нет, территория-то школьная обрабатывается акарицидами. А вот здесь, уже за пределами, легко можно схватить, – ответила новая подруга. Хотя Ксеня не знала точно, что такое акарициды, из Марининых слов можно было сделать вывод, что это какие-то средства борьбы с кусачими насекомыми. Она вздохнула с облегчением.
– Сарай прётся- флегамтично сказала Вика, нехотя поднимаясь со скамьи, куда забралась с ногами, и конечно, уже опять то-то рисовала в альбомчике. Поездка «за шмотками» её, судя по всему, нисколько не увлекала. «Сараем» она назвала большой белый автобус под номером «4», с обозначением маршрута «Автовокзал – Высокогорное лесничество».
– О, красава, бежим- скомандовала Марина.
– Так он же в противоположном направлении вроде? – спросила Ксеня
– Потом объясню! – на бегу крикнула Марина.
Девочки перебежали на другую сторону, помахав автобусу, и он со скрипом остановился. Они вскочили в салон, оплатив проезд и показав ученические, Ксеня хотела оплатить полную стоимость, потому что свой ученический она забыла в Краснодаре, но водитель, весёлый парень лет двадцати пяти в чёрной «косухе» с заклёпками, отдал ей обратно половину монеток со словами:
– Что, малыш, забыла ученический?
– Ага…
– Ну ничего, завтра возьмёшь – он подмигнул ей.
«Надо будет сделать ученический, Ленку попросить» – отметила про себя девочка.
У водителя громко орала музыка, незнакомая Ксене панк-рок-группа, над его водительским местом красовался плакат с коричневым скалящимся волком, замахнувшимся на зрителей окровавленной лапищей, похожей скорее на медвежью, и кровавой надписью готическим шрифтом «Night of Werevolfes».
– Новенький какой-то. С Мшанска, по ходу – принялись обсуждать водителя новые Ксенины подружки, едва плюхнувшись на драное, исписанное маркером заднее сиденье совершенно пустого автобуса.
– Так почему едем в обратном направлении? – спросила Ксеня.
– Аааа, ну короче, у автобуса этого конечная остановка- лесничество, оно там дальше сейчас будет, на горе. Туда никто почти не едет, что там кто забыл, в лесу-то… Вооот, в лесничестве у водилы перекур, бывает, с егерем там потрещит, а потом на обратном пути он крюк небольшой даёт и на Красный Лес заезжает,
– «Красный Лес, тот самый» – мелькнула мысль у Ксени и почему-то стало тревожно.
– Это дачный посёлок- продолжала Марина – Ну вообще это район Хорты всегда был, в котором дачи давали, он долгое время заброшенный был, а потом там газ провели и участки распродали. Он примыкает к деревне, Сосновке. Вот там-то дачников до фига в город ломится, ну сейчас-то не сезон, а вот летом да… Прутся со своими сумками с яблоками всякие бабки. Но и сейчас оттуда многие едут в город, потому что там многие живут круглый год, на дачах. Мажжжоры- с ненавистью потянула Марина – Вот мы места и занимаем сразу, не фиг мажорам тут рассиживаться, на наших козырных местах. Автобус-то всё равно один по этому маршруту ездит. Так что если он поехал туда, то оттуда раньше, чем этот, никакой не приедет, вот мы и сели сразу.
– Мажоры, говоришь? Так у них машины должны быть, что они забыли в автобусе? – удивилась Ксеня
– Да детишки этих мажоров часто в автобусе ошиваются, у них это типа экстрим- сбежать от мамаши с папашей и на автобусе в город катнуться! – ответила Марина и захохотала. Викин тёмно-вишнёвый рот самую малость покривился, не открываясь, и послышалось сдавленное гортанное гиканье.
– А вам никогда не хотелось с кем-нибудь из этих мажоров познакомиться? Может, они нормальные? – спросила Ксеня.
Лица девочек сразу стали напряжёнными, смех исчез. Они молча переглянулись.
«Я попала в точку» -, подумала Ксеня, -«Конечно, они мечтают познакомиться с какими-нибудь мальчиками-мажорами, чтобы настоящая любовь и забрали их в богатую семью из этого гадюшника-интерната. А элитное общество- это так, хоть какое-то им утешение, надо же им хоть как-то самоутверждаться. Лепят конфетку из того, что есть, пока мечта про мажоров не исполнится. Да только не нужны вы, девочки, мажорам, не нужны… У них есть такие же мажорки, как они сами…»
– Дааа, нормальные, ты чё несешь-то?.. Вон одни нормальные есть- Лилечка со своим братцем-придурком… Кстати, что там у нас с нашим заданием?… Аутист придёт? – Марина с удовольствием сменила тему, это было заметно, как и то, что в явку аутиста на свидание она нисколько не верила.
– Он мне даже не открыл, когда я стучала- ответила Ксюша, и подумав секунду, прибавила- Я подсунула ему под дверь записку на всякий случай.
«Раз они со мной играют втёмную, то и я им не собираюсь выкладывать всё» – подумала она.
Марина заулыбалась – Дааа, ясное дело…

Но договорить не успела- автобус притормозил на остановке в долине у озера- это было относительно равнинное место. Там вправо, как Ксеня прочла на указателе, уходила грунтовая дорога на дачный посёлок Красный Лес и деревню Сосновку. В автобус повалили дачники в соответствующей экипировке- старых драных кроссовках и всё в таком стиле. В основном это были бабки, но зашёл и тот самый парень-гитарист, который сидел под чёрной елью во дворе интерната; весь в чёрном, со спутанными длинными чёрными патлами, свисающими на глаза. В руках он держал потрёпанную полную сумку из мешковины, от которой пряно пахло травами. Марина и Вика дружно отвернулись от него, а когда он прошёл дальше по салону автобуса, зашипели ему в спину, показывая дули, какие-то непонятные слова.
– Это Лыка. Он колдун- прошептала Марина Ксене- Берегись его. Никогда не смотри ему в глаза, а то сразу приворожит.
Ксюшу стал душить смех при воспоминании о знакомстве с гитаристом и особенно с его товарищем. Марина сочла это за неверие ей.
– Смотри, я предупредила. Он многих девчонок заворожил, что они стали как больные ходить за ним.
– Так а если я буду лезть к его дружку- аутисту, он меня не превратит в трухлявый пень? – изображая тревогу, спросила Ксюша.
Нееет, он своих друзей не трогает. Не боись. Между прочим, это его братец, нашего аутиста. Только они не общаются совсем. У них есть общий друг один, с ним они оба дружат. Они все вместе в рок-группе местной играют. Так что, если аутист на тебя западёт, то он тебе ничего уже не сделает. Ты только с аутистом не пей ничего из его кружки там, чтобы он тебя по правде не приворожил.
У Ксени внутри поселился неприятный холодок. Так, всё чудесатее чудесатее, как сказала бы Алиса в Стране Чудес. Значит, ещё один братец пропавшей девочки. Сколько же их тут?.. А из кружки она уже попила, и, хотя в привороты не верила, стало немного не по себе.
…Колдун Лыка вышел в нижней, прибрежной части Хорты, да и девочки вскоре тоже, через пару остановок после него, на автовокзале. Проспект, мощёный камнем, уходил круто вниз, к пасмурному серому морю, и упирался в бухту под названием Туманная. Ксеня видела в конце его огромный корабль- сине-белый океанский лайнер в порту. Она хотела посмотреть море и корабли, но Марина потащила её на остановку, обещая, что в городе набережная покруче, чем здесь. До города доехали на маршрутке за пятнадцать минут, вышли возле торгового центра, куда и направились. Марина предложила пойти на набережную после его посещения, тем более как раз подойдёт время для потенциального свидания с аутистом.
…Торговый центр «Снэйквилль» оказался большим и стеклянно-роскошным, панорамными окнами выходящим на бухту, через которую раскинулся подвешенный на канатах мост. Вика сразу двинулась в магазин винтажной готской одежды и бижутерии, Марина пыталась её остановить, но бесполезно.
– Что это её понесло в эту лавочку старьёвщика? – спросила Ксеня.
– Да она всегда туда прётся, ты ж видишь, на кого она похожа.
– Вижу. На смерть- кивнула Ксеня.
– Вот то ж! Ладно, идём, по нормальным магазам прошвырнёмся.
«Интересно, откуда деньги на магазины у вас, детдомовских?» – подумала Ксеня, но вслух, конечно, не спросила. И так ясно, что ответит Марина- выделяет тайное элитное общество. Вот только за какие такие услуги?.. Явно ведь не просто так.
– «Ничего, я скоро всё разузнаю» – подумала она.
Ксеня посоветовала Марине несколько вещичек, та их приобрела и осталась в восторге от вкуса новой подруги. Сама же Ксеня не могла ничего выбрать. Хотелось чего-то особенного… Как-никак, сегодня день её пятнадцатилетия, и ей очень хотелось позвать куда-нибудь своих новых подруг, и она не знала, что ей выбрать для такого случая. Когда она поделилась с Мариной этими мыслями, та загорелась и уговорила её купить платье и туфли, звала поехать вечером с ними в «Паук». Так что они с подоспевшей Викой, купившей пыльную чёрную шляпку с траурной вуалью и пером, двинули в магазин вечерних платьев, и там Ксеня выбрала себе чудесное коктейльное платье мятного цвета, с пышной юбкой длиной чуть выше колен, рукавами-фонариками, лёгкое и воздушное, словно зефир. Ксеня выпорхнула в нём из примерочной, чтобы посмотреться в огромное зеркало на всю стену, и увидела, что её новые подруги стоят в обществе парня лет восемнадцати и женщины средних лет, крепко сбитой, ярко-рыжей, с кокетливо накрученной чёлкой. Они, видимо, шли со стороны мужского отдела на кассу- в руках он держал толстовку с ценником. Парень был явно смущён тем фактом, что его застали за хождением по магазинам вместе с маман.
– А вот и Ксеня, знакомьтесь – представила её Марина, – А это Егор и тётя Галя, Егор- брат Лили. Ну, ты её утром видела- Марина радушно улыбалась, но в улыбке её большого рта Ксене был явно виден сарказм.
– «Так это хозяин внедорожника, про которого говорила Лена,» – поняла Ксеня. Егор оказался крепким коренастым парнем среднего роста, его светлый чубчик был зачёсан набок как-то неуловимо по-деревенски, а лицо было широкое, напоминающее кабину камаза, с низким лбом, из под которого глядели большие широко поставленные серые глаза. У тёти Гали был нос картошкой и очень большой губастый рот, который она передала по наследству своему сыну, а тот разинул его, глядя на Ксеню. Она сначала удивилась этому, но потом, поймав своё отражение в большом зеркале, всё поняла. Когда она мерила платье в примерочной, Марина притащила ей неописуемые туфли на высоких каблуках, и Ксеня их надела просто ради хохмы, носить такие она не собиралась, будучи и так от природы высокой. К тому же Марина уговорила её расплести косу, чтобы посмотреть, как будет платье сочетаться с разными типами причёсок, чтобы можно было распущенные волосы перед зеркалом схватить рукой наверх, набок, в общем, «примерить» к платью причёску. В итоге Ксеня смотрелась весьма эффектно в невесомом мятном платье, с ниспадающими волнами шоколадных волос, она казалась самой себе русалкой, выменявшей у ведьмы хвост на пару длинных стройных ножек и вышедшей на берег из пены холодного весеннего моря.
«Нужно подобрать украшения из жемчуга и ракушек» – мимолётно подумала она и поздоровалась с Егором и тётей Галей.
– О, Ксенечка, ты же Леночкина младшая сестра, да-да-да! Леночки из лесной школы, где моя Лилечка и мой будущий зять учатся! Вы, наверное, уже с Лилей моей знакомы!
– Знакома – усмехнулась Ксеня, подумав про себя, что Митяй-то крупно попал, раз его уже величают будущим зятем.
– Ну вот, а теперь с Егором познакомитесь! Студент юрфака! Ну, Егорушка, мне пора, я со Светулей у кинотеатра встречаюсь, а вы тут повеселитесь, детки, в кафе сходите. И, Егор, езжай без меня домой, я остаюсь сегодня у Светули. Вы же сегодня едете все в клуб? Ну вот, ты заедешь за Лилечкой и Митей, и девочек тоже берите с собой! Ну, пока, детки!
Малиновый от смущения Егор кивнул, и тётя Галя упорхнула из магазина.
Наступила неловкая пауза, Егор смущённо молчал, исподлобья глядя на Ксеню, Марина скалила зубастый рот, Вика молчала, закатив глаза и скрестив руки на груди. Ксене раздражённо вздохнула, сделала книксен, схватив подол платья с двух сторон, сделав свирепое лицо и высунув язык. Егор засмеялся, девочки тоже заржали, и напряжение слетело.
– Ну, я пробью толстовку, и пойдём, может, вон в кафешку? По суши съедим, я угощаю, девки!
– Идёт! – радостно согласилась Марина. Ксеня в раздевалке облачилась обратно в свой скромный наряд, но вот волосы заплетать не стала, оставила распущенными- всё равно без расчёски не получится аккуратно. Впрочем, Егор смотрел на неё с не меньшим восхищением. Компания вместе с покупками в пакетах переместилась в кафе в этом же торговом центре, их столик был прямо у стеклянной стены здания, и Ксеня насладилась видом города, бухтой и кораблями, впервые попробовала пянсе и суши, ей очень понравились местные блюда из морепродуктов.
– В море плавают обломки льдин, надо же – сказала Ксеня, когда они уже пили ароматный чай с цветочными лепестками.
– Так зимой по морю мы на тачках дрифтуем. По льду- сказал Егор.
– Как? Прямо по замёрзшему морю на машинах дрифтуете, как Веня Дизель в"Форсаже»?
Егор удивлённо кивнул, мол, что тут странного.
– Вот бы на это посмотреть! А лучше самой попробовать. Ну почему уже весна и я раньше не приехала?.. – мечтательно произнесла Ксеня
Егор глядел на неё с удивлением и восхищением, а девочки только с удивлением.
– Ты первая девушка, которую я знаю, которой, ну… Нравится это, в общем – пояснил Егор – Вообще это дело пацанское.
– Да я о таком чуде вообще впервые слышу! – ответила Ксеня – А машины я страсть как люблю. Мечтаю научиться водить «механику»! Скорее бы восемнадцать, чтобы сдать на права и выбрать себе машину…
Ксеня почему-то думала, что Егор ей предложит поучиться на его машине, ну хоть разочек проехаться по парковке, но он промолчал.
«Наверное, у него «автомат» – решила Ксеня. Также от неё не укрылся завистливый взгляд Марины. Ей-то вряд ли светит своя машина в восемнадцать, ей нужно будет поступить в учебное заведение своим умом, на бюджет, закончить, потом устроиться на хорошую работу, быть амбициозной, и через несколько лет можно накопить на машину своей мечты. Тем более, здесь, на Дальнем Востоке, можно купить крутую японскую тачку гораздо дешевле, и ей, возможно, понадобится меньше времени, чтобы скопить на неё. Ну или другой вариант- подцепить кого-то из тех «мажоров», женится он на ней вряд ли, а вот любовницей может сделать, так что может подарить ей машину. Глядя на Марину, скорее верилось в то, что она изберёт второй вариант действий. А ещё Ксеня подумала, что когда ей будет восемнадцать, она уже давно будет очень далеко отсюда и поступит в колледж в Канаде, будет встречаться с канадским парнем- почему-то он представлялся ей этаким лесорубом с квадратным подбородком. «Интересно, будет ли мне интересно поболтать с ним, например, о фильмах, ну как вот с аутистом вчера? Ну, о «Властелине колец» наверняка, его смотрел весь мир, а вот о многих русских книгах и фильмах уже не смогу» – почему-то подумала она.
Пока она думала, её взгляд блуждал по городу, видному сквозь стеклянную стену. Среди красивого вида города её внимание привлекло странное неровной формы пятно словно бы леса посреди города. Парк?.. Но среди ещё не полностью одетых зеленью деревьев, в пелене тумана то тут, то там проглядывали хаотично разбросанные крыши неопрятных развалюх, а кое-где и вообще одни стены без крыши. На уцелевших балконах некоторых домов сушилось белье. По периметру странный парк окружал поблескивающий в лучах проглянувшего солнца забор из металлопрофиля.
– Что это там? – спросила она у новых друзей.
– Змеевка- ответил Егор— Эта деревня тут была, когда, говорят, ещё города не было. А когда появилась, неизвестно. Вроде очень давно. Жили там местные жители, а город строили приезжие. Местные от них отгородились, они их ненавидели. Там и до сих пор живут эти, та народность, что раньше жила. Они живут как дикари, у них там даже канализации нет, электричества нет, а сами они все алкаши и наркоманы. Туда нарики ныряют за дозой.
– То есть там обитают наркоторговцы и все об этом знают?.. И город так быстро застраивается, я смотрю, подъёмные краны везде, стройки. А этот кусок земли в центре города никто не выкупил? Я просто в это не верю.
– Да там участок с подземными водами, заболоченность и спуск резкий, там строительство запрещено из-за этого.. – начал объяснять Егор.
– А разве тут у вас хоть где-то нет спусков? – спросила Ксеня.
– Ну, там особый. Нельзя там строиться. Под землю всё провалится. Было такое уже.
– Да ладно?.. Здание провалилось под землю?
– Да. Высотка. Только бетонные перекрытия поставили, она и провалилась. В болото. Там пещеры ещё под землёй. С тех пор запрещено, никто туда и не суётся.
– Зачем же строить начали, если ясно было, что болото?..
– Так сначала проверили- вроде сказали, можно строить. А потом ведьмаки наколдовали, чтобы не лезли на их территорию, оно и провалилось. Жертв много было человеческих. А потому что не хрен к ведьмакам лезть- вмешалась Марина. Вика серьёзно кивнула.
– Да что вы городите, девки? Нет там никаких ведьмак, ну гадают там какие-то бабки девчатам, а вы и напридумывали- пытался урезонить их Егор.
– Да ты не знаешь, что ли, какие они дела творят?.. Я-то там всю жизнь прожила, с рождения, из окон наших видно было эту Змеевку как на ладони, аккурат за забор выходят. Я уж видела, что там творится.. Такое.. —перешла на шёпот Марина – Моя собака туда убежала, а я за ней пошла искать, ни собаку не нашла, и сама чуть жива вернулась.
– А что там случилось? – спросила заинтригованная Ксеня.
– Собака если туда забежала, ей трындец. Они их жрут.– сказал Егор.
– Ну да, сожрали, наверное. Не вернулся он… Щенок мой. Там в общем… Ну.. Пошла я туда, там калитка есть, она не запирается никогда. Но туда всё равно никто не ходит. Я когда зашла, так заскрипело всё, я и руку ободрала и она у меня почти год не заживала, гноилась и гноилась, пока мама меня к бабке не отвела, которая ходит на Змеевку, и она оттуда мазь вонючую принесла, болотом воняла, вот ей помазали и раны как не бывало за ночь!..
– Ну, так что внутри было-то? – поторопила Ксеня
– Ну зашла я туда, сначала обычная дорога грунтовая, вниз спускается резко, папоротники там здоровые, в человеческий рост, аномальные, ну и деревья большие, так что там полумрак. Как начала спускаться, дорожка все уже и уже, а потом и затерялась во мху. Иду, под ногами хлюпать начало, завоняло болотом. Я стала собаку звать- а голос даже повысить страшно, такой страх меня там одолел. Смотрю- по бокам среди деревьев дома покосившиеся показались. Ну я хотела к одному свернуть- смотрю, а там, между деревьями, тени каких-то собак здоровых, чёрных мелькают, и глаза у них горят красным… Пригляделась- нет ничего… Ну, подхожу к домишке, а он такой наполовину в землю врос уже, древесиной гнилой воняет, страсть просто. Заглядываю в окошечко маленькое, оно почти на уровне земли, стекла мутные, ну и вижу..
– Бабайку- попытался пошутить Егор, но Марина со стеклянными глазами его даже не услышала.
– Там на полу сидели какие то голые, у них кожа синюшная, как у мертвяков, и они что-то жрали, рвали зубами, как животные… Сначала мне показалось, кости, большие, как собакам дают грызть, а потом смотрю- а это руки и ноги человечьи…
На глазах у неё даже слегка выступила влага… А у Ксени все внутри ухнуло в какую-то бездну. Сон в поезде… Людоеды рвут девушку на куски… Снующие животные с горящими глазами… Никогда прежде её сны не были настолько вещими, настолько ясными, словно при приближении к этому месту её сомнительный дар усилился.
– Ладно тебе уже врать, напугала девчонку, вон белая вся сидит- сердито сказал Егор Марине и вывел Ксеню из ступора.
– Ты в порядке? – заботливо спросил он, слегка приобняв её за плечо. Рука у него была широкая, тяжёлая и холодная, словно ковш экскаватора.
– Да – ответила девочка —я просто задумалась об этом, кто это мог быть?
– Да враньё это всё, там даже и не похоже по описанию. Туда сталкеры возят на экскурсию за деньги на квадроциклах, один мой друг ездил, говорит, там обычный бомжатник на болоте. А дороги там твёрдые везде и никуда не уходят ни в какой мох…
– Ты хочешь сказать, что я брешу сейчас? – вскипела Марина.
– Она не брешет- свирепо пробасила Вика- Тебе ли не знать? Твой батя..
– Ты моего батю не трожь— спокойно, но решительно прервал Вику Егор. Ксене послышалась угроза в его тихом голосе – Потому и знаю, что нет там ничего- загадочно продолжил парень.
– Да ладно вам ссориться- примирила их Ксеня- ты дальше —то нормально выбралась оттуда? Они за тобой не гнались? Они вообще тебя заметили?
– Да вроде не заметили… Я как рванула. Причем бегу такая, в гору же тяжело бежать, но уже и на дорогу выбежала твёрдую, и впереди свет дневной яркий уже забрезжил вдалеке, и тут смотрю, мама дорогая!.. На просвет вижу паука огромного, ну с ладонь, не меньше!..
– Тарантул, по ходу! – вытаращил глаза в притворном удивлении Егор.
– Отвали! Короче, висит в паутине посреди дороги, а паутину не видно на свету.. Это ж какая огромная паутина должна быть… Я пригнулась низко и ползком проползла под ним, а саму так и трясло…
– Это ты после того, как каннибалов увидела или зомбаков, или кого там, кто людей жрёт, ты испугалась какого-то паука?.. – скептически спросил Егор, но Марина больше не обращала на него внимания.
Ксеню передёрнуло. Если чего-то она и боялась в этой жизни, так это пауков. Не всяких- тарантулов и шерстяных птицеедов она на удивление совершенно не боялась. Домовых пауков с длинными и тонкими лапками тоже. Она боялась до жути толстопузых крестовиков, что плетут круглые паутины… Объяснения своей фобии Ксеня найти не могла, просто стоило ей увидеть страшилище, как в голове что-то вдруг сжималось, мир вокруг начинал вращаться и желудок словно чья-то жестока рука сжимала в комочек и с силой совала в горло… Ксеня встала и подошла к огромному панорамному окну до пола, прижалась ладонями и лбом к холодному стеклу, рассеянно смотрела на бухту и ей становилось легче. Она, не оборачиваясь, сделала успокаивающий жест рукой забеспокоившимся ребятам, мол, со мной все в порядке, перевела взгляд вниз, на круглую площадь перед входом в Снэйквилль, и вдруг увидела Митьку! Она же совсем забыла о свидании, да и уверена была, что оно не состоится, после сегодняшней-то утренней сценки! Но нет, вот он, нетерпеливо топчется под большими часами на столбе, которые показывают уже половину третьего, то есть она опоздала на полчаса.
– Марин! – позвала Ксеня, поманив подругу рукой. Марина подошла. Ксеня молча глазами указала вниз и незаметно прижала палец к губам, ведь Егорушке знать о том, что парень его сестры пришёл к ней на свидание, совсем не обязательно. Маринины жёлтые глазки сначала полезли из орбит, потом она заулыбалась и показала большой палец.
– Девчонки, вы чего там? – позвал Егор.
– Мне срочно нужно бежать, у меня дела! – заторопилась Ксеня. Ей стало очень жаль парнишку, аж сердце защемило. Она решила выйти к нему во что бы то ни стало. Марина состроила ей злые глаза, она почему-то явно показывала, что спускаться вниз к Митьке не стоит.
– Так я тебя подвезу! – предложил Егор, вставая.
– Нет, нет, вы сидите и доедайте! – крикнула Ксеня, пихнула растерянного Егорушку обратно на диванчик, подхватила пакет с покупками и упорхнула, отмахнувшись на ходу от Марининой цепкой длинной руки. По эскалатору она сбежала вниз, пихая расслабленных воскресных людей и извиняясь на ходу, не глядя на них. Выскочила из вращающихся дверей, на ходу натягивая курточку, и увидела Митьку сидящим на полукруглой лавке под часами, понурившим серебристо-белую голову, рядом с ним лежал букетик каких-то нежных фиолетовых цветов.
– Привет! А я думала, ты не придёшь!..– запыхавшись, Ксеня села рядом с Митькой и почувствовала от него приятный запах сена, свежескошенной травы и ещё чего-то древесного – это был явно не одеколон, которым обычно мальчики обливаются перед свиданием, а его естественный запах. Ксеня всегда чуяла запахи каждого человека, которые не замечали другие.
Митька посмотрел на неё своими зеленоватыми глазами и улыбнулся.
– Это я думал, что ты не придёшь – голос у него был низковатый и тёплый, как лето.
– Вот..– Он протянул ей букетик
– Как мило.. Так пахнут! – Ксеня зарылась лицом в цветы -Ну что, показывай город!
– Ну пошли, начнём с причала и набережной, а потом в моё любимое место.

На набережной над морем клубился туман, в котором тонули очертания огромных кораблей, большущие волны гремели ледяным крошевом о чугунную решётку изгороди. Разговаривали обо всём на свете. Митька вдруг оказался милым парнем, никаким не аутистом, и у Ксени ныло сердце от угрызений совести- похоже, парень запал на неё всерьёз. Вдруг, идя по улице, Ксеню накрыло знакомое ощущение – у неё такое бывало, когда она видела свой очередной сон наяву. Область солнечного сплетения будто свело горячей судорогой, закрутило в канат, и канат этот, словно пуповина, протянулся в конец тенистого переулка, зажатого между старыми пятиэтажками и заросшего раскидистыми деревьями. Ксеня всего этого не видела, но ощущала очень остро. В животе почему-то появилось сильное чувство стыда за эту пуповину, эту связь не понятно с чем, и в то же время спасительное чувство, что она- это не она, и стыдиться надо не ей, а кому то другому. Сумбурное описание, но по-другому пятнадцатилетняя девочка не могла объяснить. Кожа на спине и плечах начала сладко жечь, захотелось передёрнуть плечами и избавиться от неё, кости заныли и стали потихоньку сладко плавиться, вдруг ужасно захотелось кинуться на холодные булыжники мостовой и скорее остудить эту горячку, катаясь по ним.. Чувство принадлежности к чему-то древнему, чувство, что ей приоткрылась завеса какой-то её другой, прошлой жизни- все эти нелепые чувства и ощущения вихрем пронеслись через её разум и тело, и она наконец увидела… Перед глазами встала картина- поздний вечер, темно, огни города, море. Вверх по усыпанной огоньками горе поднимается странный трамвай. Он какой-то косой, его форма словно повторяет форму косого склона горы, как перила повторяют форму лестницы. Ксеню держит за руку кто-то из взрослых, её семья. Ощущение, что они родные и близкие, словно они гуляют, провожают кого-то, кто был у их в гостях, и сейчас вернутся домой. И в то же время с её родителями никогда такого ощущения не было. В настоящей Ксениной семье строгая иерархия, она должна была слушаться родителей, а сейчас она чувствовала что эти люди скорее её друзья, большие, сильные и весёлые. Ощущение неспящего города, весеннего позднего вчера, огней, огромных кораблей на пристани…
– Ксеня, да что с тобой? – Митька прервал наваждение. Он заботливо держал её за плечи. Его руки были тёплыми. Она бессознательно прижала букетик к груди.
– Всё в порядке, Мить. Голова закружилась немного. Отравление свежим воздухом – Ксеня попыталась улыбнуться.
– Да уж, очень он свежий в центре города, ага – он хмуро глянул на неё, словно не поверил. Словно произошедшее с ней ему знакомо – пронеслось в голове у Ксени. Но как такое может быть? Она одна в мире такая… Сумасшедшая.
– Там в конце переулка какой-то странный трамвай, который идёт в гору? – спросила Ксеня
– Ну да. Там фуникулёр – удивленно ответил Митя. Дальше шли молча, парень недоверчиво косился на неё, но вопросов больше не задавал.
Они пришли на фуникулёр- вертикальный трамвайчик, Митька предложил прокатиться. Кроме них, была ещё пара пассажиров. Пол у трамвайчика был наклонный, в проходе между сиденьями – ступени.
..Ощущение было потрясающим! Хоть трамвайчик и тащился медленно, круто в гору, но вид постепенно открывался захватывающий – приморский город, туманная бухта, корабли… Ксеня совсем отошла от приступа, ей стало легко дышать. В окошко задувал свежий морской ветерок, мимо проплывали хвойные деревья. Они увидели лежащую внизу Змеёвку за забором.
– Марина Крамаренко рассказывала, что видела в этих отгороженных трущобах людоедов… Заглянула в окно, когда искала собаку, и увидела, как они едят человечину.
Ксеня думала, что Митька посмеётся над её рассказом, но он вдруг стал мрачнее тучи и отвернулся.
– Митя… Что с тобой? Ты хочешь сказать, что это правда?
– Не дружи с этой Мариной, это до добра не доведёт. Слышишь, Ксеня?..
Лицо Митьки перекосило, словно от физической боли.
– Ты думаешь, что это сказки. Но зря.
– Да я не думаю, что это сказки. Я знаю, что это правда.
Митя как-то испуганно глянул на неё и хрипло спросил – Откуда?..
– Не сочти меня за странную, но мне это приснилось. А потом Марина точь-в-точь рассказала то, что мне снилось. У меня такое бывало, мои сны часто сбываются…
Ксеня запнулась, потому что Митька отпрянул от неё, словно от ядовитой змеи, и его лицо вновь на мгновение исказила гримаска боли.
Горный трамвайчик медленно тянулся ввысь, навстречу ему из тоннеля спускался вниз точно такой же, пахло машинным маслом, креозотом и одновременно лесной свежестью. Змеёвка окончательно утонула в тумане далеко внизу, высота была головокружительной.
– Ты в период с шести до семи лет ничего не помнишь? – спросил вдруг Митька, глядя на Ксеню как то враждебно, но в то же время сочувствующе, если такое вообще возможно.
Теперь настала пора Ксене удивиться.
– Откуда ты знаешь? —«Ленка рассказала всем. Откуда ему знать ещё? Не ясновидящий же он, как я..»
Родители говорили Ксене, что в шесть лет она упала с качелей, ударилась головой и почти год её лечили, и отсутствие памяти на этот период- последствия этой травмы. Бабушка Ксени, папина мама, та, которая в живёт в Питере, говорила, что Ксеня просто взяла и ушла на год, но разумеется, Ксеня только смеялась – как может повернуться и уйти на год шестилетний ребёнок?.. Бабушка всегда была немного странной, говорила мама, и часто выдумывала невероятные вещи, особенно про неё, свою невестку.
Фуникулёр заехал в тоннель и остановился- прибыл в место назначения. Митька молча встал и подал Ксене руку. Он так и молчал, пока они не вышли на извилистую асфальтированную улицу, с которой открывался живописный вид на ярко-синее море и город. Обочина улицы обрывалась в покатый зелёный холм с растущими кое-где искривлёнными соснами, выглянувшее солнце ласкало лучами складки холма, покрытые изумрудной мягкой травой. Здесь же, чуть ниже дороги, располагалась площадка с какими-то ржавыми турниками и лесенками, облезлой деревянной скульптурой кота-Баюна и загаженной, исписанной баллончиком избушкой на курьих ножках. Митька решительно повёл Ксеню за руку на площадку, присел на турник, отпустил её, достал из кармана пачку сигарет и закурил. Ксеня поморщилась, стоя рядом. Митя выпустил дым из ноздрей, как какой-нибудь китайский дракон, и мрачно сощурился на город, раскинувшийся внизу.
– Ну и?.. Откуда ты знаешь, что я ничего не помню в тот год детства, ты расскажешь? Ленка это рассказывала, что ли?
– Ленка? Какая Ленка? Ааа, Еленка. Да не-е. У моих сестёр то же самое. И у Морганы, и у Златы. Да вот только не сёстры они мне никакие.
– То есть?..
– Да ты сядь, Ксень. Я вижу, что ты не такая как они, но ты из их породы. И все равно я тебе верю почему-то. Ты какая-то.. Ну, не как они. И ты сама не знаешь, что с тобой… Тут у нас что-то странное творится, и я и сам не знаю, что. Рассказать никому не мог. Эти две стервы, они молчат в тряпочку, от них ничего не добьёшься, и прихвостни их такие же, Лыка с Архипом. А кому рассказать, не поверят, за больного примут. Даже Лильке не могу рассказать. Да только не могу я больше… Мне надо самому понять, что я не больной, что реально это.
– Излагай- сказала Ксеня.
Митька ещё помолчал, посопел, пощурился вволю, а потом начал хриплым голосом своё повествование, прерываясь на затяжки.
– Я хоть и малой был совсем, два года мне было тогда, но помню я, хоть и говорят, что в этом возрасте не могут дети ещё помнить, а я помню, вот хоть режь! Что была у меня старшая сестра всегда, Ритка.. Маргарита.
– Как старшая? Я думала, вы погодки.
– Она младше на два года. Но ты слушай сначала! Ну так вот… Я помню само это ощущение, что есть она у меня. Потом она куда-то пропала и все плакали. И вдруг в какой-то момент у меня появляется младшая сестра, младенец, её зовут Ритка! Мы с мамой и бабушкой уезжали куда-то, и вот там.. Они её где-то взяли, младенца, говорят- вот, младшая сестра у тебя родилась. Но я-то помню, что мама не была беременная. Они, наверное, думали, что я малой и не пойму ничего. Но я помню… То есть тогда ещё, конечно, я не думал о том, что мать должна была ходить беременной. Просто помню точно, что всё это время она была худой, как всегда. И ещё точно помню, что сестра была! Причём она была большая уже, намного старше меня. Ну, то есть мне было два, а ей лет пять, вот как-то так..
– Может, твоя сестра умерла, а мама удочерила с горя младенца? Взяла из детского дома? – помолчав, спросила Ксеня.
Я тоже так думал. Но эта Ритка одно лицо с той, которая исчезла. Конечно, я был малой, но я точно уверен, что так и было. Расспрашивал бабушку, но бесполезно. Кстати, мы на этой Змеёвке жили. Так что там и правда живут тёмные личности, наша семья одна была там нормальной. Я-то знаю… И Злата появилась у дяди Сережи тогда же! Я так думаю. Мамина сестра была дядь Сережина жена, и у их две дочки – старшая Жанка, ей сейчас восемнадцать лет, ну и Зло. Златка, в смысле. Кликуха у неё Зло. Она самая свирепая девчонка в школе. Тётя Алёна пропала без вести, как и наша мама. Отца у нас не было, попали в детский дом. У бабушки даже паспорта нет. Ритку, то есть Моргану, удочерила семья священника, Флёровы. Это старинная поповская фамилия такая. Она и не помнила, малая была. Зато я хоть и смутно, но помню. А потом они её в эту школу сдали, а потом и вовсе от неё отказались, вот тогда она и пропала. Я хочу докопаться. Может, это они причастны.
– Слушай, давай пока вернёмся к младенцам. Похоже на то, что их клонировали. Но клон тоже надо выносить и родить, на это нужно девять месяцев, а твоя мать не была беременна, говоришь. Значит, их родил кто-то, суррогатная мать.
– Нет. Времени слишком мало прошло между смертью сестры и появлением этих двух младенцев.
– Ты же не мог этого точно помнить в два года.
– Да я по ощущению помню. Если бы прошло девять месяцев, то мне было бы около года, когда Ритка пропала. И тогда я бы точно не смог её помнить. А так я помню. Она со мной в комнате жила, и вдруг бац. Все плакали, я это помню.
– А похороны? Ты не помнишь?
– Да так.. Вроде нет.
– На кладбище же должна быть её могилка, раз она умерла, и настоящей Златы тоже.
– Ну да. Только попробуй найди, и неизвестно, на каком кладбище их хоронили. И смысл в этом? Я знаю, что они были, мне это не могло присниться.
– Ну я бы порылась на кладбище, в подтверждение этой гипотезы. Пристала бы к бабушке так, что она не отвертелась бы…
– Бесполезняк. Она жёсткая, пошлёт подальше, ведьма…
– Слушай, у всех бабушек есть альбомы со старыми фотками. Нужно порыться и найти.
– А что, можно. Ты пойдёшь со мной к бабке?
– На Змеёвку?
– Ну.
– Да, а почему бы и нет? – поколебавшись, ответила Ксеня. Ей было страшновато, но любопытство перевешивало.
– Отлично. Будешь её отвлекать, чай-май там, она это любит, а я в это время пороюсь.
– Так, с этим ясно, а теперь скажи, откуда ты знаешь, что я ничего не помню до семи лет?..
– Да оттуда, что у Ритки так, и у Златы так. Они обе исчезли на год, когда им было примерно по 7 лет, сами пришли и ничего не помнили. Вот ровно с того момента, как исчезли. И ещё было странное кое что. Ритка накануне того дня, как ушла, она с велосипеда навернулась. У неё такие драные царапины длинные были по руке. Я помню. А когда она через год заявилась- точно такие царапины были. Но такого ж не может быть, уж за год царапины затянулись бы.

Ксеня долго молчала, живот у неё стянуло тугим холодным узлом. Что, если это правда.. И Ксеня тоже умерла, а потом вдруг ожила и вернулась, уже не будучи собой?.. И её провал в памяти- вовсе не травма головы, как говорят родители, а именно такой же таинственный уход?.. Этого не может быть.. Но сколько совпадений.. И Ксеня всегда чувствовала, что и родители, и бабушка, и даже Ленка её побаиваются!.. Необъяснимо, но факт. А что, если всё-таки родители за её способности видеть вещие сны и предугадывать будущее просто-напросто пихнули её в дурку?.. Это интернат для умалишенных.. Нет, уж лучше пусть это воскрешение окажется правдой, что я зомби, чем то, что родные родители предали меня… И не может это быть правдой с дуркой, ведь не могут же двое людей сойти с ума одинаково, твердить одну и ту же историю… Митька не мог знать о провале памяти, только если Ленка не рассказала. Но в предательство сестры тоже не хотелось верить.
– Знаешь, что? – наконец сказала Ксеня. -Я попытаюсь вытянуть побольше из своей сестры и напишу письмо моей бабушке. Мы разберёмся, в чём тут дело, в зомби я не верю. Всему есть логическое объяснение, и мы докопаемся.
Митька обнял её одной рукой за плечи и прижал к себе, продолжая глядеть на грязную многоэтажку. От него пахло тем древесным мужским парфюмом и сигаретами.
– И к твоей бабке сгоняем, будем фотки искать по нашему плану. А сейчас давай уже пойдём на остановку, сумерки скоро, смотри, солнце садится. За нами же заедет Егор, он говорил что и за мной, и за тобой с Лилей..
– Я туда не поеду сегодня. И тебе не советую – прервал Митя.
– Почему? – удивилась Ксеня.
– Я с Лилей расстался. Так что я с ней и её братцем не поеду никуда.
– Как расстался? У вас же ещё вчера хорошо всё было…
– Было. А стало плохо – сказал Митька, отбросил щелчком бычок, встал с турника, небрежно обнял Ксеню за плечи рукой и потащил к остановке.
– Так подожди, ну вы поругались утром, может, ещё помиритесь, что ты так с плеча-то рубишь…
– А ты хочешь, чтобы мы помирились? – Митька внимательно посмотрел на неё.
– Я… Ну.. Нет, просто так быстро никто не расстаётся. Это ты небось сам решил, а она ещё не знает, что вы расстались..
По Митькиному хмурому лицу она поняла, что попала в точку.
– Узнает- только и сказал он.
Ксеню заела совесть. Ей захотелось немедленно всё рассказать Митьке, и чёрт с ним, этим идиотским элитным обществом и тайной пропавшей Морганы. Она может помочь Митьке разгадать тайну его сестры и без их участия. Но она вдруг поняла, что вот идут они сейчас, в начинающихся сумерках ветреной весны, по пыльной обочине извилистой дороги, слегка кружится голова, и от Митькиной куртки пахнет древесным парфюмом и дымом, и ей хочется вот так идти с ним целую вечность, ей с ним хорошо. Ксеня удивилась этому чувству, потому что Митька был вроде бы совершенно не в её вкусе, не походил на её идеал ничуть. Они спустились по дороге к остановке, им открылся пологий зелёный холм, посреди которого стоял монумент- два огромных каменных дядьки с распростёртыми руками, что-то советское. Довольно долго ждали своего номера автобуса, жались друг к другу. Наконец Митька замахал рукой раздолбанному микроавтобусу, и тот со скрипом остановившись, подобрал ребят.
– Через Хорту едешь? – уточнил Митька.
Водила кивнул, не выпуская изо рта сигарету.
По горным дорогам их болтало довольно резко, у Ксени, сидящей у окна, иногда захватывало дух от вида резкого обрыва на каком-нибудь очередном мосту, а встречные машины и автобусы вылетали из-за каждого нового поворота с третьей космической скоростью. Они забирались всё выше и выше в горы, по обеим сторонам дороги теперь стоял сосновый лес. Ксеня тихо спросила своего нового друга:
– Мить, слушай, помнишь, ты вчера говорил, что у Лили папа был криминальный авторитет?
Митька хмуро кивнул.
– И он не давал им житья. Я услышала случайно, что он был как-то связан со Змеёвкой, это правда?
Митька долго молчал, глядя на мелькающий за треснутым окном автобуса темнеющий лес, и было слышно только гул мотора, резкие девчачьи голоса с сиденья впереди них да рёв группы «Linkin Park» из динамика магнитолы водителя. Затем поведал новой подруге историю, от которой у девочки побежали мурашки холодным водопадом по лопаткам.
…У Лили было двое братьев и сестра, она самая младшая. Двое старших детей, Инна и Дима, уже обзавелись своими семьями и не жили с ними, но часто приходили в гости. Жили они в своём большом доме втроём – тётя Галя, Егор и Лиля. Их покойный отец и бывший муж тёти Гали был местным криминальным авторитетом по кличке Гена Змеёвский, хотя звали его вовсе не Гена, а Владимир. Приставку «Змеёвский» он получил за то, что родился и вырос в том самом посёлке за глухим забором посреди города. Повзрослев, он полностью порвал все контакты с родней и друзьями и переехал в город, закончил техникум и работал автослесарем, вскоре открыл свой собственный автосервис, женился на весёлой и праздничной тете Гале, родился их первенец Дима. Когда тётя Галя была беременна вторым ребёнком, Инной, её всегда всегда весёлый и ласковый муж Вова (тогда он ещё не был Геной Змеёвским) вдруг посмурнел, стал часто и надолго уезжать из дома, где-то пропадать по ночам, стал хмурым и жёстким, жена не узнавала его. На все вопросы он отвечал, что совершил в своё время большую ошибку, что забыл свои корни, а сейчас решил вернуться к родным, и они его поняли и простили, он вернулся к родной вере. Дядя Вова и раньше никогда не ходил в церковь, говорил, что ему нельзя, на вопрос «почему» пускался в туманные и путаные объяснения, из которых ровным счётом ничего не было ясно. Своих детей крестить он не разрешил, никогда не употреблял в своём лексиконе слова вроде «Слава Богу» и даже «спасибо», потому что это означает «спаси Бог» в сокращении. Стал носить странные украшения-талисманы, часто представлявшие собой высушенные лапы или когти, навешивал их на детей. Однажды тётя Галя гуляла в их маленьком дворике, примыкающем к пятиэтажке, с маленьким Димой в коляске, и увидела, что кто-то из соседей забыл в траве толстый серо-зелёный шланг для полива, хотела было поднять его, но шланг вдруг зашевелился, и тут же зашевелились волосы на тёти Галиной голове- шланг оказался длиннющей толстой змеёй. На её вопли прибежал дядя Вова, рассмеялся и взял змеюгу в руки, бережно отнёс подальше в кусты. С тех пор змеи стали появляться регулярно, к ужасу соседей. Косились на тётю Галю теперь с явным неодобрением, никто не здоровался, а от её мужа откровенно шарахались. Постепенно у них стали появляться дорогие вещи, они купили машину, потом из съёмной квартиры в пятиэтажке переехали в свой собственный роскошный особняк на горе в верхней части Хорты, с роскошным видом на бухту «Туманную», окружённый бетонным забором. У них появилась охрана, прислуга, скромный автосервис превратился в сеть по всему Приморскому краю, затем открылся не вполне легальный автосалон, в котором, по слухам, продавались угнанные «перебитые» и перекрашенные машины. Скромняга дядя Вова постепенно обернулся криминальным авторитетом Геной Змеёвским, в него начали время от времени стрелять на улице, однажды кинули к ним во двор через забор гранату. Но самым страшным оказалось даже не это. К ним в дом часто приходили его родственники- сомнительные личности с какими-то нелюдскими, нетопыриными холодными глазами, чувствовали себя как дома, брали на руки детей, внушали им какие-то бредовые идеи, включали при них на видике фильмы ужасов про зомби, вампиров и оборотней. На протесты тёти Гали Гена Змеёвский прямо при детях отвечал, что придушит её, если она слово вякнет против его родни, что она их ногтя не стоит, потаскуха, и мать из неё никакая. Если ей что-то не нравится, она может убираться вон хоть сейчас, но детей не получит. К тому времени тётя Галя была беременна Лилей и деться ей было некуда, у неё не было родственников. Однажды она случайно увидела, как Гена в глубине огромного сада сидит на корточках возле длиннющего шеста, воткнутого в землю, и что-то ему шепчет с прикрытыми глазами, глядя вверх. На земле горели две чёрные свечи и сидела их собака, огромный чёрный кавказец с обрезанными под корень ушными раковинами. Гена Змеёвский скармливал псу куски сырого мяса с монотонным низким бормотанием.
– «Папа Легба, отвори ворота!» – только и различила она.
Позже он узнал, что тётя Галя за ним шпионила- ему доложила одна из родственниц, которые почти поселились в их доме, и сильно избил беременную жену. На следующий день собака сдохла по неизвестным причинам, она билась в конвульсиях посреди двора, потом из пасти пошла кровавая пена, и несчастное животное затихло навсегда. Избитую тётю Галю лечили против её воли проклятые змеёвские родственницы ее мужа, вызвать скорую он не позволил, и сквозь дурнотную пелену она увидела вечером по включённому телевизору в своей комнате выпуск новостей, где шёл репортаж о следователе, который вёл дело Гены о незаконном обороте наркотических средств, который внезапно скончался у себя дома по неизвестным медикам причинам- он вдруг забился в конвульсиях на полу своей кухни, к ужасу жены и маленькой дочки, затем из его рта полилась кровавая пена… Подобные истории повторялись несколько раз, и всякий раз Гена «глушил» следователей, как он выражался- все умирали по неизвестным причинам, то же случалось и с его конкурентами. Гену Змеёвского суеверно боялся весь край. Когда пришло время рожать Лилю, роды принимала родственница Гены, молодая женщина с совершенно белыми длиннющими патлами и пустыми, как у мертвеца, глазами, совершенно голая, в окружении свечей, черепов, амулетов. Пуповину она перегрызла зубами. Вскорости после родов Гена объявил, что купил тёте Гале дом неподалёку, чуть ниже по дороге, и она переезжает с детьми туда, а у него теперь вторая жена- эта самая повитуха, которая оказалась старшей жрицей их древней религии и по совместительству единокровной сестрой Гены. Старая религия вполне разрешала и многожёнство, и кровосмешение, главное было, чтобы духи дали добро и передали это через жреца-шамана. В этом самом доме они и живут по сей день. Гена сказал, что выйти замуж он ей не даст, потому что её душа принадлежит ему, будет следить за каждым её шагом, за детьми регулярно приезжали бритоголовые охранники на тонированном джипе и увозили неизвестно куда. Как они потом рассказывали- домой к папе и «в храм». Судя по их описанию, «храм» представлял из себя бревенчатую хоромину, увешанную черепами животных. Обращаться в милицию или органы опеки не имело смысла по понятным причинам. Приезжая, дети рассказывали жуткие вещи. А однажды их пёс, спаниель, умер, сбитый машиной, и дети в слезах не дали его похоронить, они ждали с мёртвой собакой на руках, когда на ними приедет джип, вернулись через сутки- собака, у которой были сломаны рёбра и позвоночник, была жива, только сильно воняла падалью. К ужасу тёти Гали, прежде добрый спаниель теперь признавал только детей, а на неё кидался с рыком, кусал за ноги, эти раны воспалялись, гнили и не заживали. К её счастью, собаку вскоре сбила машина повторно, на этот раз размозжив голову. Подрастающий Дима был страхом всей школы- никто не смел перечить сыну криминального авторитета. Ему очень нравился его статус, и он пользовался им при каждом удобном случае. В школу почти не ходил, только на школьный двор, но учителя исправно ставили ему пятёрки. Девчонки боялись его до ужаса- он мог подойти к любой из них, заговорить, ощеривщись улыбочкой- и на следующий день девочка с туманом в глазах уже была полностью в его власти, как под гипнозом- унижалась и бегала за ним, заглядывая в глаза, словно собака. Гена Змеёвский привечал сына у себя, приманивал деньгами, баловал, научил волховству, подобрал ему невесту- свою племянницу, соответственно, Димину двоюродную сестру. Неудивительно, что когда в одну прекрасную ночь Гену на выходе из ресторана в Туманной бухте пристрелил неизвестный снайпер, радости тёти Гали не было предела. Она не пошла на похороны, зато вечером оторвалась на дискотеке в Туманной бухте по полной программе. С тех пор каждая годовщина смерти мужа- праздник. Жизнь тётя Галя вела весьма разгульную, потому как приобщилась к спиртному ещё в браке с Геной. Их дом быстро обветшал, сад зарос бурьяном, бОльшую часть земли они распродали- сначала для свадьбы Димы с той самой кузиной, затем для свадьбы Инны, которая хотя бы нашла себе избранника из городских..

…Микроавтобус начал тормозить на остановке, последний пассажир, кроме них, приготовился выходить, и тут Ксеня увидела, что за остановкой у дороги стоит ящик из железной сетки-рабицы без крыши, на нем большая табличка с грубо намалёванной надписью «щенки», а внутри.. Действительно щенки! Серые, белые, коричневые, а возле них сидит парень азиатского вида на складном стульчике и читает автомобильный журнал.
– Ах, как я всегда мечтала о щенке!..– выдохнула Ксеня, заворожённо глядя в окно и мигом забыв о странной Лилиной семье.
– Ох, бойся своих желаний. Особенно сейчас.
– В смысле? Почему сейчас?
– Ну, сегодня день рождения. Желание сбыться может влёгкую.
– Да если бы! Кто б мне позволил в школу-интернат щенка притащить. Это теперь только когда в Канаду уеду с родителями, там уже заведу собаку, выберу любую породу.
Странное дело, но почему-то теперь Ксене вдруг захотелось повременить с отъездом, о котором она так страстно мечтала. Ей очень хотелось разгадать тайну Митькиных сестёр, и, вполне вероятно, это была и её тайна тоже.
– Только такую, как эти щенки, не выбирай. Разве что твой батя охотник, тогда можно…
– Нет, он точно не охотник- усмехнулась Ксеня- А почему нельзя заводить такого щенка?
Автобус рыкнул рычагом передач и тронулся, Ксеня бросила прощальный взгляд на сетку с щенками.
– Да потому что это охотничьи собаки, лайки. С ними если на охоту не ходить, они страдать будут и убегут, вот и всё. Они и подкоп делают, и через забор перепрыгивают, и сетку-рабицу перегрызают. Или вот ещё хаски некоторые долбодятлы заводят и не дают им должной физической нагрузки, это вообще клиника. Хаски ездовые собаки, а их покупают за красоту, как игрушку, не гуляют с ними, в санки не запрягают, вот они и убегают. Да и вообще, этим собакам здесь жарко, им на севере надо жить, а тут они линяют круглый год… Или ещё хуже того, выбрасывают их на улицу, когда они в хате бедлам устраивают, потом стаями скитаются.. А как им не чудить, когда им скучно жить без езды, без охоты?.. Ну, без их работы, словом. Для чего каждая порода выведена, тем и должна заниматься. Это все равно, что человека заставить всё время в комнате или на цепи сидеть, пока хозяева на работе весь день, а развлечений нет, ни книг ни телека, ни игр, ни спорта- ничего, что любит этот конкретный человек.
Ксене стало грустно оттого, что собаки страдают из-за людской прихоти.
– Да, породу нужно уметь выбрать. Ты здорово в собаках разбираешься.
– Да не, чё там здорово, ну так, были у нас по детству собаки.
– И ещё, кстати, если о хаски, то они не преданны одному хозяину. Я читала об этом- хозяина легко променяют на другого. Они всех любят. Не по мне это.

…Когда приехали на остановку с надписью «Лесная школа», уже начало темнеть. Остановка на противоположной стороне была ниже интерната. Они двинулись вверх по извилистой дороге, вечерний воздух был свежим и влажным, в раскидистых папоротниках на обочине завис молочный туман.
Они свернули к интернату и стали спускаться вниз по каменной выщербленной лестнице среди хвойных деревьев. По бокам лестницы уже горели круглые белые фонари, как будто много маленьких лун, падая с вечернего неба, запуталось в кустах можжевельника. В интернат вёл не только съезд, но и лестница для пешеходов. Они миновали стоянку машин и ангар для снегоходов, Егорова внедорожника не было, с облегчением отметила Ксеня. В клуб ей сейчас совсем не хотелось. Снова лестница вниз, и вот они у крыльца интерната, окна первого этажа ярко освещены, слышится смутно шум. Круглое окошко наверху не горело, и Ксеня почему-то вздохнула с облегчением. Митька вдруг объявил, что ему надо срочно сбегать в учебный корпус, вручил Ксене её пакеты, которые он нёс, и испарился в сумерках. Ксеня, пожав плечами, приготовилась открывать тяжёлую дверь и стала перекладывать весь свой скарб в одну руку, как вдруг дверь сама распахнулась, на Ксеню налетела выпорхнувшая из двери гроздь бело-розовых воздушных шариков и устремилась ввысь, запутавшись в ветках сосны. На пороге возник какой-то пухлый мальчик лет двенадцати, держащий в руке ещё одну гроздь шаров, вытаращился на неё и вдруг заорал:
– А вот она идёт, Елен Дмитрьна! Ксеня идёт!.. Ой, я шарики выпустил!..
– «Я уже знаменитостью стала тут.. Я этого пухляка в глаза не видела, зато он меня уже углядел… Значит, Ленка меня ждёт?»
Мальчик придержал ей тяжёлую деревянную дверь с резьбой, дохнувшую на Ксеню сырым деревом, вручил ей шарики и смущённо, заученно поздравил. Ладошка у него была тёплая и потная. Ксеня поблагодарила его с улыбкой, и пухляк порозовел. Из зала, отделённого от прихожей ещё одной деревянной дверью, доносились весёлые голоса, топот ног и приглушённое буханье модной в то время попсовой группы.
– «Там что, дискотека?.. Ленка решила мне устроить сюрприз?..-
И точно. Мрачноватый зелёный зал был украшен воздушными шариками, огонь в камине ярко полыхал, за столом с красивым, явно старинным чайным сервизом и возвышающимся на нём тортом, украшенном оскаленной мордой гротескного Чеширского кота и уже наполовину раздербаненном, восседали несколько взрослых, в том числе Ленка и уже знакомая богатырка тётя Тася, как позже оказалось -автор Чеширского торта, и человек десять детей возрастом примерно от двенадцати до шестнадцати лет, кто за столом, кто в креслах и диванчиках по периметру зала, кто на полу у камина на ковре, кто танцевал по весёлую музыку. Многие были в дурацких бумажных колпачках. Когда она вошла, увешанная своими пакетами, с шарами и уже полузавядшим букетиком, все ринулись к ней, кое-кто из детишек помладше дул в полосатые трубочки, кто то бахнул хлопушкой.
– Так, я сказала никаких хлопушек, Никита! Дам тебе пылесос после праздника, ковёр пылесосить будешь! Ой, ну где ты ходишь, Ксюшка, мы уже ждали-ждали тебя, хотели сюрприз сделать, все спрятались, а тебя нет и нет, ну давай, давай пакеты и наверх, ты же платье купила? Ща вернёмся! – Ленка сначала верещала, а последнюю фразу уже шипела сестре в ухо, потащила её вверх по лестнице.
– Откуда ты знаешь про платье? Ааа, Марина с Викой сказали.
Ксеня видела новых подруг за столом.
– Да, Маринка сказала, ты такая молодец! Только куда ты потом улизнула, а главное, зачем? Девочек Егор привёз. Кстаааати! —
Ленка уже ввалилась в Ксенину комнату и увлекла её за собой, пихнув девочку на диван и швырнув туда весь её праздничный скарб и теперь возвышалась над ней, торжествуя.
– Егор-то наш запал на тебя! Уж так он недоумевал, куда ты делась, меня про тебя расспрашивал, ждал тут тебя, вот только что уехал, но он скоро вернётся, сказал. В «Паук» нас повезёт после чая с тортиком, у него сюрприз для тебя.
– Да? А меня вы вообще спросили? Нет, спасибо, конечно, но мне так надо сейчас побыть одной.
– Одноооой? Да ты что, рехнулась что ли? У тебя день рождения, а ну веселиться! О, кстати, вот тебе от меня подарочек! -Ленка вынула из кармана маленький подарочный пакетик и вручила сестре.
– Спасибо! А что это? – Ксеня развернула, там оказалась тонкая золотая цепочка, на которой висел малюсенький, тоже золотой кулончик в виде плейбоевского кролика.
– Оооо.. Спасибо, правда не совсем мой стиль- промямлила Ксеня.
– Ну, одень же скорее!
– Правильно говорить «надень». Надевают одежду, а одевают Надежду! Тоже мне, учительница!.. -проворчала Ксеня, расправляя в руках цепочку.
– Нет, ну какой же у тебя характер стрёмный, тебя удавить хочется! А ну, одевай живо!
Ксеня повиновалась, и плейбоевский кролик оказался рядом с её всегдашним серебряным крестиком, с которым её крестили в годик.
– По-моему, не самое удачное соседство..– начала было Ксеня, но неудержимая сестра уже восторгалась купленным мятным платьем, гладя его извлечённым из шкафа утюгом прямо на диване, а Ксене было приказано раздеваться. Вздохнув, девочка повиновалась и вскоре ощутила себя тряпичной куклой, одеваемой не в меру ретивой хозяйкой, играющей в дочки-матери. В довершение Ленка ещё и быстренько накрасила сестру. Она захватила с собой наверх свою сумочку, в которой чудом умещался целый арсенал косметики, словно в армейском вещмешке. Командуя ей «смотри вверх! Смотри вниз!» радостно вещала, какой крутой у неё жених, в каком роскошном доме с садом он живёт и что у него в его годы уже свой фитнес-клуб. Ксеня пыталась возражать, что со своим «женихом» она едва знакома и он показался ей очень противным.
– Да ну тебя! У тебя все, кого ни возьми, противные!
И стала красить ей губы, запретив ими шевелить. Но когда Ксеня наконец была отпущена и посмотрела в зеркало старенького трюмо, она радостно ахнула- на неё смотрела невероятно красивая девушка, лесная нимфа в невесомом мятном платье, с шоколадными локонами, с лицом эльфа. Они спустились по деревянной лестнице с резными перилами, и разношёрстный народ дружно завопил «С днём рождения, Ксеня!! На этот раз среди них был Митька с хмурой Лилей, который раскрыл рот, и это не укрылось от Лилиного внимания, конечно же. Судя по тому, с какой требовательностью Лиля держала за руку своего женишка, она явно ещё не знала, что он уготовил ей расставание. Ксеню усадили за стол, все дружно загомонили, наливая ей чай из красивого старинного заварочного чайника, кладя на блюдечко самый красивый кусок тортика с улыбкой Чешира. Ксеня пробовала торт впервые в жизни- балеринам не положено, и вкус его оказался просто божественным. Девочка от души поблагодарила нарядную умилённую тетю Тасю. Среди присутствующих были несколько служащих, которые жили в домиках при интернате, учителей не было- они приезжали лишь по будним дням, и ученики-детдомовцы, которым некуда было ехать на выходные, в том числе её новые подруги Вика и Марина, но была и рыжая бестия Злата Коврижных, у которой был папа вроде бы, но она предпочла торчать в интернате. Она выглядела весьма эффекто- в коротком красно-коричневом платьице, подчёркивающем идеальную, словно у куколки Братц, фигуру, медово-рыжие локоны не лежали спокойно на хрупких плечиках, тонкая кремовая кожа с персиковым румянцем будто светилась изнутри, светло-карие глаза с золотистыми ресницами горели, как две чашки огненного ирландского кофе. Она смеялась, скаля жемчужные зубки, словно Чеширский кот с торта. С ней рядом сидел красивый черноволосый парень с небрежной челкой, упавшей на глаза, напоминающий актёра из какого-нибудь молодёжного американского сериала про оборотней, в котором Ксеня немедленно узнала давешнего новоявленного Мика Джаггера. Он глядел на Ксеню без тени смущения и бесовски ей подмигнул. Его дружок, который восседал вчера под ёлкой, сидел почему-то не рядом с другом, а в дальнем тёмном углу за камином и посверкивал оттуда на Ксеню недобрым зелёным глазом. Ленка руководила процессом, словно заправский тамада, после чая кто-то притащил коробку с игрой «Мафия», с масками и картами, и компания весело гоготала, вычисляя «мафиози» и нападая с подозрениями друг на друга. В итоге всех надурила тетя Тася, оказавшаяся «мафией», которая всё это время напирала на красавчика Архипа, в итоге «мирные жители» его и убрали. Ксеня выбыла из игры почти сразу и наблюдала со стороны.
– Итак, город засыпает, просыпается мафия! – командовала Ленка, которая была ведущей – Мафия просыпается аккуратно, маской не шуршит, не палится!..
Ей было весело, она была очень благодарна сестре, о такой вечеринке на день рождения девочка втайне давно мечтала, и эти малознакомые люди вмиг стали её друзьями, которых у неё никогда не было. После «мафии" опять врубили музыку, многие встали из за стола и заплясали, Ксеню тащили, но она отказывалась- не умела танцевать, парадокс, но профессиональная балерина понятия не имела, как надо двигаться на банальной подростковой дискотеке. Она с грустью поглядывала на Злату, которая двигалась просто потрясно.
Среди танцующих была неуклюжая угловатая девочка в детском свитере, лосинах, джинсовом сарафане поверх них и туфлях на маленьком каблуке, с двумя хвостиками, хотя она явно была не младше четырнадцати лет. Девочка крутила перед собой вытянутые вперёд руки со сцепленными запястьями и растопыренными кистями, её брови были удивлённо-радостно приподнятыми. Она всё время крутилась возле Златы, смотрела на неё.
– Василинка, круто танцуешь! – Ксеня расслышала слова Златы, обращённые к девочке – Прикольное движение! Я так на утреннике в пятом классе танцевала, только уже забыла его, ну ка, покажи, как ты делаешь! Поучи меня! – с абсолютно серьёзным лицом говорила рыжая лиса-Алиса, а её кот Базилио- красавчик Архип покатывался со смеху в сторонке. Счастливая Василина крутила кистями ещё усерднее.

– Егор тут про тебя спрашивал. Он мне смс-ку написал, скоро приедет, заберёт нас в клубешник- вдруг раздался шёпот в ухе Ксени, и она вздрогнула. Оказалось, к ней тихо подсела Марина. —Запал он на тебя лапушка, ооох, повезло тебе!..
– А где Вика? – спросила Ксеня, чтобы перевести тему.
– Покурить во двор пошла, подальше, чтоб не спалили. Ты там нас познакомь с дружками Егорушкиными, окей? —
– Да я вобще не собираюсь с ним встречаться, с Егором твоим, он не в моем вкусе.
– Да ты чооо? -округлила глаза Марина -Не врубаешься, в натуре. Не, ну если б мне такой шанс, ну ты малахольная, подруга, ну ничё, поживёшь тут с нами, ещё одумаешься. Таак, я смотрю, наша жертвочка глазёнок своих с тебя не сводит? А Лилёк ему в глотку сейчас вцепится- Марина захохотала- Как прошло свидание?
Митя действительно, танцуя с Лилией, всё время оглядывался на Ксеню, а ноздри его встрёпанной подруги были свирепо раздуты.
– Отлично. Погуляли, на фуникулёре покатались, он цветочки принёс. Сказал, что расстался с Лилей, только, как оказалось, ещё не сказал ей об этом – ответила Ксеня.
– Ну ты даёшь, подруга! Пять баллов! Так, выполняем часть нашей сделки – лови начальную информацию по Моргане. Ни с каким парнем она не сбежала. У неё его и не было. Она, кроме своих книг пыльных, и не интересовалась ничем. Она просто в один миг как растворилась в воздухе, и всё. И никто её не найдёт, пока сама не объявится. Только мы знаем, где она сейчас.
– Вот как? И это пока всё?
– Пока всё, лапушка- Марина панибратски положила костлявую руку ей на плечо.
– Чтобы узнать всю информацию, тебе даётся следующее задание- нашу жертву надо раскрутить на то, чтобы он бросил свою лошадь длинномордую и стал с тобой встречаться. Тогда ты узнаешь всё про Моргану и станешь одной из нас. Ты уже близка к этому, делаешь большие успехи.
Ксене всё же было не по себе от мысли разлучить пару, и стало вдруг жаль Лилю. Да, Митька нравился ей все больше и больше, но.. Нет, пусть он это решение примет сам, а она не будет способствовать, про Моргану она всё разузнает сама. Но для этого ей придётся вести расследование вместе с Митькой, а своим общением с ним она поневоле катализирует их с Лилией расставание, Митька наверняка подумает, что это для неё предлог, а на самом деле он ей нравится. Но с другой стороны, он сам просил её помочь, да не шутя. Ей одной он может рассказать, потому что она «сама такая».. Надо блефовать- раз всё равно придётся общаться с Митькой, надо сказать Марине, что она согласна на их условия и тем самым выведать у них информацию, возможно, они тоже блефуют, ну а если нет? Интересно узнать, что у них за инфа такая.
– Я согласна- сказал Ксеня.
– Вооот и умочка! – расплылась Марина в широкой улыбке.
– Девочки, мальчики- собираем посуду, несём наверх на кухоньку, моем, расходимся по комнатам! – скомандовала Ленка. Мальчики собирают стол, относят стулья, Никита берёт пылесос!
Ребята кинулись исполнять приказания, Ксеня в развевающемся мятном платьице поднималась вверх по потемневшей резной лестнице со старинными сервизными блюдцами, вымазанными остатками торта, когда дверь из холла хлопнула, сквозняком развеяло её волосы и платье, она обернулась и увидела вошедшего Егора, который уставился на неё, открыв рот. Лиля тут же подскочила к брату и начала ему что то вещать, радостно дёргать за руку, но он на неё и не глядел. Он ринулся на лестницу к Ксене с возгласом «Давай помогу!». Помогал стаскивать всё наверх в кухоньку, даже вымыл всю посуду, и так мило предлагал поехать в клуб, что Ксеня согласилась. В результате Ксеня, Ленка, Митя, Лиля и Марина набились в огромный внедорожник Егора и отчалили в ночь по извилистой горной дороге, не освещённой ни единым фонарём. Ксеня занимала почётное место на переднем сидении рядом с изо всех сил выпендривающимся перед ней водителем, сзади довольная Марина возлегала на коленях у остальной компании и травила плоские анекдоты, а иногда и принималась подпевать под попсятину, которую Егор врубил весьма громко. Лиля недовольно командовала брату «ехать поаккуратнее» и сделать музыку потише, но, как оказалось, власть над братом у маленькой принцессочки была утеряна полностью- он даже не слушал её. Митька тоже заметно скис, видя, как за Ксеней ухлёстывает новый поклонник, намного превосходящий его шансами на успех, как казалось на первый взгляд. Вика не поехала, потому что ходила только в рок-клубы. У Ленки рот не закрывался, и в полумраке салона ни за что не отличить её было от подростков, ни по голосу и интонациям, ни внешне.
– «Я ведь морально старшее неё лет на десять, если не больше» – пронеслось у Ксени в голове.
Наконец, подрулили к светящемуся «Пауку», возле которого уже была припаркована куча машин. Егорушка галантно выскочил и открыл Ксене дверцу, придержал за ручку. Лилина верхняя губа задралась от злобы, обнажив десну. Клуб «Паук» внутри оказался весь какой-то ярко-розовый с чёрным, прокуренный, музыка была врублена на недосягаемую высоту децибелов, ди-джей за вертушкой старательно крутил-вертел «кислоту». От вида затканной «паутиной» барной стойки со свисающими то тут, то там светящимися паучками Ксеню слегка затошнило. Мускулистая барменша была в костюме то ли паучихи, то ли скорпионихи. Ксеня жестами показала, что хочет сесть за столик, а не за барную стойку, подальше от декораций, кричать в ухо было бесполезно. Егор кивнул им, чтобы шли за столик, сам пошёл к бару заказывать. Ленка и Маринка упорхнули танцевать, не дожидаясь его, и Ксеня осталась за столиком с Митькой и Лилей, которая тут же принялась по-русалочьи обвивать руками его плечи, заглядывать в лицо и лезть целоваться. Митька хмуро поддавался. Ксеню дёрнула за руку Ленка, приглашая на танцпол, и Ксеня с радостью покинула «сладкую парочку». Вначале, оказавшись на танцполе, в полутьме, среди мелькания разноцветных бликов, она почувствовала себя не в своей тарелке, но едва попробовав танцевать, её кровь словно вспыхнула весенним пожаром, и она полетела в своём невесомо мятном платье под ритмичную быструю музыку, отзывающуюся грохотом в её солнечном сплетении. Спустя пару минут ей уже казалось, будто она ходит по клубам всю жизнь, так легко ей танцевалось. Она не сразу заметила в эйфории, как вокруг них с Маринкой и Ленкой образовалось кольцо из танцующих и все подбадривали их взглядами, жестами, неслышными в грохоте музыки криками, открывали рты, как рыбы. Егор махал им рукой, он уже стоял у их столика, и они упорхнули из людского кольца. Упали на стулья, тяжело и радостно дыша. Оказалось, Егор принёс всем мохито, и Ксеня с удовольствием потянула через трубочку холодный мятный напиток. Она почувствовала, как по венам разливается мятный огонь. Егор жестами позвал её из-за столика, потянул за руку, Ксеня сначала подумала, что он хочет с ней потанцевать, но парень повёл её куда-то по полутемному коридору за барной стойкой, из которого они попали через дверь, которую Егор открыл своим ключом, во вполне приличный, светлый и не прокуренный коридор, обшитый вагонкой, и здесь наконец-то стало возможным поговорить, буханье музыки доносилось глухо и будто из под земли, деревянный пол ритмично подрагивал под ногами. Егор, выливший на себя, видимо, целый флакон дорогого, но весьма навязчивого парфюма, весь сиял, как новый пятак, и поведал Ксене, что сейчас он ей покажет потрясающий ви-ай-пи зал, оттуда, мол, открывается вид сверху на танцпол через стекло и музыки не слышно, а играет своя, негромкая. Он, соответственно, на втором этаже, и называется африканским залом, потому что выполнен в стиле вуду, а тот, что внизу, где остались их друзья, называется готическим залом.
– «Почему-то я не удивлена» – усмехнулась про себя Ксеня, а вслух спросила-
– Что ж ты зовёшь туда только меня одну?
– Да понимаешь, у моей сеструхи сегодня такая рожа кислая, что у меня от неё зубы сводит. Бывает с ней такое! Она когда видит, что мне нравится девушка, так и скисает, ну это типа ревность братская такая, что ли.. С детства она так.
– Понимаю! – усмехнулась Ксеня. Кажется, Егор очень ошибается насчёт истинной причины Лилиного окисления- дело вовсе не в нём, Егоре, а том, что она приревновала своего парня, Митю, явно запавшего на Ксеню. Хотя Егорова привязанность, вполне возможно, тоже подливает масла в огонь этой окислительно-невосстановительной реакции. Крепко держа Ксенину ладошку в своей медвежьей лапе, Егор тащил её к деревянной винтовой лестнице в конце коридора, радостно вещая, какой вуду-зал офигительный. По бокам из коридора вело множество дверй.
– Слушай, а Моргана, Митькина сестра… Ты что-нибудь знаешь, куда она делась?
– Ой, ну не знаю я. Пропала девчонка.
– А у тебя нет никаких предположений, куда? Ты с ней не общался, все таки это сестра твоего эээ.. не знаю, как такая степень родства называется, шурин, что ли?..
– Та какой там шурин ещё! Никто с моей сестрой-змеёй не уживется, я тя умоляю. А сестра его, нууу, она знаешь, девка, конечно, красивая, но странная до ужаса, и ещё злая, стерва. Не общался я с ней, да никто с ней не общался, кроме Коврижных с её компашкой чокнутой. Она и с ними не здорово, она за книгами старыми, пыльными вечно сидела, что в саду, что на уроках, Лилька говорит. А так вообще не знаю. Лилька всех ненавидит, может она и сбрехала, с неё станется. Вообще случай один интересный с ней был, с Морганой этой..
Ксеня вся обратилась в слух, вот наконец-то близится хоть какая-то информация о таинственно пропавшей её предшественнице, но тут её внимание привлёк странный звук, доносящийся из низкой дверки, ведущей, очевидно, в полуподвал или цокольный этаж. Они уже почти дошли до лестницы, но Ксеня резко остановилась перед дверкой, вырвала руку, не глядя на своего спутника, и упала на колени возле дверки, чутко прислушиваясь и нахмурившись, словно Алиса в Стране Чудес в своём мятном платье, съевшая или выпившая что то, отчего резко выросла – дверка была в половину человеческого роста, полукруглая и с коваными старинными петлями.
– Слышишь? – спросила она.
– Да не слышно ничего. Пойдём! – он потянул её за руку, занервничав, и только тогда Ксеня поняла, что действительно слышно ничего не было- этот звук раздавался исключительно в её голове, как, наверное, и запах влажности и плесени, перемешивающийся ещё с чем-то солоноватым, гаденьким… Подобный запах Ксеня когда-то долго не могла отмыть от своей левой пуанты, в которую она сунула ступню, а там оказался вдруг осколок стекла. Это запах крови. Она дёрнула дверцу, но та оказалась заперта.
– Там погреб, ну ты чё, в натуре, Ксень? – и Егор увлёк её на лестницу.
…Африканский зал оказался полутёмен и пуст, они были там одни. По стенам были развешаны африканские маски, грубо вытесанные из дерева и изображавшие гротескные лица с горестно вытянутыми в беззвучном крике ртами и пустыми провалами вместо глаз, сучками вместо носов, некоторые были размалёваны яркими красками, присутствовали и козлиные черепа над остроконечными кирпичными сводами. Играла приглушённая вуду-музыка. В баре они могли брать всё, что захочется, и, усадив спутницу за столик, Егор направился туда. Ксеня спросила, где уборная, и получив в ответ, что внизу, первая дверь слева, предложила Егору сварганить коктейль и ждать её за их столиком, пока она припудрит носик. Донжуан дальневосточного разлива двинулся к мерцающему красноватыми огнями в дальне углу бару, а его ветреная спутница упорхнула вниз, на ходу извлекая из прелестных каштановых локонов острую шпильку. Взламывать замки Ксеню, разумеется, никто не учил, но она обнаружила у себя этот талант пару лет назад, когда приехала из балетного училища и обнаружила, что потеряла ключи. Особо не надеясь, что получится, она поковырялась в замке шпилькой-невидимкой, которую вытащила из волос, скрученных на макушке в балетную «дулю», и, к её удивлению, замок щёлкнул и поддался. С тех пор она несколько раз вот таким образом открывала разного вида замки, но всегда без свидетелей и никому об этом не рассказывала. Так и теперь, стоя на коленях перед маленькой дверкой и ковыряясь в ней, она не особо надеялась, что у неё получится отпереть этот старый замок, но позвоночником чувствуя, что ей обязательно надо туда попасть. Но вот внутри что-то щёлкнуло, и девочка с замиранием сердца потянула на себя ручку в виде скалящейся зубастой химеры, в ноздрястый нос которой было вдето кольцо.
«Как на перилах интерната!..» -мимоходом подумала Ксеня. Открыв дверцу, Ксеня услышала шум- где-то в отдалении смесь мужских голосов, издающих звуки, подобные футбольным болельщикам на стадионе- свист, улюлюканье, а запах крови больше не был только в её голове- он стал настоящим. Она вползла в дверь, перед ней был, похоже, низкий тёмный туннель, в конце которого брезжил красноватый свет, словно она оказалась в преисподней, в геенне огненной, или провалилась в кроличью нору. Ксеня ощупала руками потолок туннеля – он оказался не выше дверцы, она хотела закрыть за собой дверку, чтобы обеспокоившийся её долгим отсутствием Егор не сразу нашёл её, но развернуться в такой тесноте не представлялось возможным, и Ксеня быстро поползла вперёд, к красноватому свету. Она боялась, что Егор её хватится и помешает ей, а попасть туда ей было жизненно необходимо – она не знала, почему, и спешила, изодрав коленки и не заботясь о новом платье, хотя в животе у неё холодным змеиным клубком ворочался страх. Красный свет приближался, и помимо прежних «футбольных» звуков стал слышен ещё один- какой-то отвратительный прерывистый рык, доносящийся из-под земли, как будто из преисподней, а запах крови перебила противная вонь зоомагазина, в котором давно не прибирались, вперемешку с удушливым сигаретным дымом. Ксеня наконец выползла из «кроличьей норы» и выпрямилась во весь рост. Взору её открылось странное зрелище- толпа мужиков обступила нечто на полу, чего Ксеня пока не могла видеть, потому что они это нечто от неё и загораживали. Над их головой висела лампа с красным плафоном, такие висят над бильярдными столами, остальная часть помещения тонула во мраке, в свете красных лучей струился дым. Ксеня подбежала и стала расталкивать мужиков, сначала на неё никто не обратил внимания, все были захвачены азартом, а когда спохватились, Ксеня уже прорвалась в середину. Оказалось, что мужики смотрели не на пол. Они смотрели в яму, освещённую свисающей красной лампой. А в яме.. Яма кишела крысами. Их были десятки, а может, и сотни, как показалось Ксене. И только половина крыс была живой, а вторая половина- разорванной в клочья, и рвало их небольшое окровавленное и грязное существо небольшого размера, его злобные маленькие глазки то и дело вспыхивали красным огнём, а оскаленная зубастая пасть рвала крысу за крысой. Ксеня не сразу поняла, что это всего лишь собака, и уже было видно, что она выдыхается. Крысы повисли на ней со всех сторон и пытались добраться до горла, собака вертелась волчком с бешеной скоростью, но Ксеня чувствовала её безнадёжность и боль своим собственным позвоночником. Глаза её застила красная пелена, кровь вскипела. В следующую секунду Ксеня уже очутилась в яме, прыгнув в самую крысиную гущу. Оторопевшие мужики не успели её удержать, да никому и в голову не могло прийти, что случайно забрёдшая девочка вздумает прыгнуть в бойцовую яму, наполненную крысами!.. Откуда-то со стороны Ксеня слышала дикий нечеловеческий свирепый крик, и только потом поняла, что он её собственный. Крысы прыснули врассыпную по земляным углам ямы, собаку это не остановило, она продолжала с остервенением рвать врагов, не обратив на неожиданную гостью ни малейшего внимания. Потом земляной пол ямы толчком ушёл из под ног, в глаза ударил красный свет лампы, разномастные перепуганные лица мужиков завертелись, как нелепая гротескная карусель. В следующий момент она разлепила глаза и по ним тут же ударил яркий свет, почувствовала все ту же вонь и увидела качающуюся комнату, теперь ярко освещённую. Она лежала уже на полу этой комнаты, вне ямы, её платье было вымазано тёмной кровью, руки и ноги покрыты мелкими кровоточащими укусами, пол комнаты был голым, мертвенно -холодным. Она попыталась приподняться, и ей стало нестерпимо больно в локтях, упёршихся в этот твёрдый пол без всякого покрытия. Толпа людей, в том числе растерянный Егор и причитающая Ленка, теснились, не решаясь к ней подступиться, а между ними и Ксеней, спиной к ней, сидело давешнее окровавленное существо. Ксеня тут же всё вспомнила- какой непомерно тяжёлой оказалась небольшая собачка, когда она схватила её, почему-то ничуть не боясь, что мощные челюсти сомкнутся на её тонкой руке, и то, как отказывалась лезть наверх, отталкивала протянутые ей руки, как кричала им, чтобы вытащили сначала собаку. Теперь ясно, что здесь происходит – бои собак с крысами, на которые эти дураки ставят деньги. Ксеня слышала о собачьих боях, разумеется, но вот про такие вакханалии не знала. Спасённая ею собака рычала на людей при малейшей попытке приблизиться, при ярком свете стало видно, что она вся бело-розовая, видимо, белого окраса, гладкошёрстная, розовая из-за своей и чужой крови, и грязная, как поросёнок. Уши были насторожены торчком. Ксеня тронула её за спину, и собака обернулась. Морда у неё оказалась лошадиная, длинная, загнутая вниз, как у трубкозуба из мультика про енотов, окровавленная, маленькие раскосые глазки светились спокойной радостью, собака лизнула её в лицо теплым языком, пахнущим кровью. Девочка, наконец приподнявшись, села на полу.
– Кто хозяин собаки? -спросила она, не узнавая собственный голос- он совсем охрип от крика. Вперёд шагнул надменный молодой азиат в кожаной куртке и тут же испуганно отпрянул, потому что его собачка с клокочущим рыком кинулась ему под ноги.
– Я забираю её отсюда- просто сказал Ксеня.
– Никто мою собаку не заберёт, офигела, что ли, малолетка?? Моя собака! Я её купил! Дорогая! Породистый бультерьер, с родословной!..
– Да? Ну тогда возьми своего бультерьера.
Но азиат даже не стал пытаться, всё было и так ясно.
– Тебя в дурдом забрать надо! – с досадой сказал он.
Ксеня поднялась на ноги, и собака потянулась за ней. Ксеня и собака вышли в открытую дверь, не ту маленькую, через которую она сюда попала, а в нормальную. Толпа молча расступалась перед ними. Молодой белобрысый парень, раскорячившись над ямой, доставал оттуда попискивающих крыс каким то приспособлением, часть из них уже была в большой клетке. В коридоре Ксеня успокоила пса, присев на корточки и поглаживая его, тот вывалил язык и как будто бы хитро и победно улыбался широченной зубастой пастью.
– Егор, отвези нас в интернат, пожалуйста- сухо попросила Ксеня. Было яснее ясного, что это жестокое развлечение проводилось с его ведома. Егор нерешительно кивнул и подсел к ним, стащил с себя пиджак и протянул Ксене- подойти близко так и не решился. На этот раз собака не рычала.
– Ты рехнулась! Ты вообще чокнутая, я маме всё расскажу! Куда ты собралась тащить это чудище?! -верещала Ленка.
– Мы поговорим во дворе- отрезала Ксеня. Процессия вышла во двор, Егор взял для Ксени из гардероба её куртку. Основная толпа осталась внутри, Марина смотрела на Ксеню как на чокнутую и пожелала остаться продолжить веселье. На парковке Ксеню уже возле Егоровой машины догнал горе-хозяин собаки.
– Эээ, Егор, так не делается! Люди ставки сделали, им деньги теперь возвращать?! Что за подстава..
– Верни всё- сказал Егор -Я потом разберусь с Серёгой.
Ксеня еле удержала собаку за шипастый ошейник, поранив при этом себе пальцы.
– Послушай-ка. Держи вот- она сняла кулон с плейбоевским кроликом, подаренный Ленкой, и вложила в руку азиата. – У кролика брюлик в глазу. Наслаждайся.
– Другое дело! -бодренько воскликнул азиат, взял кулон и смотался.
А из ворот клуба уже бежала Ленка, натягивая куртку на ходу- она задержалась, оказывая первую помощь покусанным собакой, таких оказалось немало.
– Тебе в больницу надо! Брось это страшилище, ты поняла? Мы никуда его не повезем, я маме прям щас позвоню, слышишь? У них сейчас день! – вопила сестрёнка.
– Ты никуда не позвонишь, потому что в этом случае мама узнает, что на второй день своего пребывания в твоём образцовом интернате её дочь отправилась вместе с тобой в ночной клуб, пила спиртное и упала в пит-яму на крысиных боях- спокойно сказала Ксеня. – Сейчас мы поедем в интернат, ты выдашь мне аптечку, я обработаю себя и собаку, и она останется у меня столько, сколько нужно, иначе это Я – подчеркнула Ксеня- Позвоню маме и всё ей расскажу.
Ленка захлопала ртом, как рыба, потом лицо её стало свирепее, чем у бультерьера.
– Больше никаких клубов ты не увидишь, поняла?
– Мне они и не нужны. Спасибо за понимание – и Ксеня влезла в Егоров внедорожник, сам Егор придержал ей дверь и виновато глянул на Лену, словно извиняясь за Ксеню. Бультерьер мячиком прыгнул следом, улёгся в ногах у девочки и положил морду ей на ступни. Озлобленная Ленка взобралась на заднее сиденье, Егор со вздохом начал выруливать с парковки. Ехали молча, втроём. Митька с Лилей тоже остались в клубе. Егор рассказал по дороге, что Лиля страшно вопила, что не поедет в одной машине с чудовищем, расскажет всё маме. Ксеня почему-то была уверена, что весёлая тётя Галя была бы не против, в отличие от своей дочки-снобки. Они с Митькой решили гулять до утра, а потом приехать на такси. Также Егор рассказал, что пса зовут Див, он ещё щенок, и что в клубе его друга Серёги ничего незаконного, вроде собачьих боёв, не проводят, а такие вот соревнования разрешены, это уничтожение крыс собакой. Бультерьеры, как и все терьеры, являются отличными крысоловами и в минуту могут уничтожить до ста крыс. Странная кличка Див- это в честь мифологических существ, то ли чудовищ, то ли колдунов, то ли бесов у этнических народов Дальнего Востока и Сибири. Ксеня ничего не отвечала. Когда приехали, обосновались на маленькой кухоньке для сотрудников на втором этаже. Кухня была уютной и чистенькой, стены выкрашены до половины зелёной краской, дальше побелены. На единственном окошке клетчатая занавесочка, за ним непроглядные чёрные еловые лапы. На линолеумном полу сидел виновник происшествия- травмы оказались серьёзнее, чем казалось на первый взгляд- в области ключицы разорвана кожа и мышцы, торчит кость. Конечно же, крысы такого нанести не могли, собака однозначно участвовала в боях с себе подобными, кроме того, на морде и кое-где на туловище виднелись розовые хирургические шрамы- собаку неоднократно «штопали». Ленка вытащила из навесного шкафчика коробку из-под французского печенья, которая являлась аптечкой. Сестры обработали Диву раны и дали таблетку антибиотика, мазь накладывать не стали- слижет. Ленка уже сюсюкала с Дивом, а он повиливал ей хвостом и улыбался зубастым ртом. Белый пёсик с удовольствием «навернул» мисочку рисовой каши с мясными консервами и пил воду, и сёстры решили, что это хороший признак- их новоявленный питомец поправится. Егор только неловко топтался, потом сказал, что ему пора. Ксеня подумала с усмешкой, что женишок явно к ней охладел. Она пошла принять душ, обработать раны и переодеться, и проходя мимо зеркала, испугалась сама себя- вся грязная, в засохшей крови, в изодранном грязном платье, лохматая, с потёкшей косметикой, образовавшей чёрные круги вокруг глаз, словно у солиста группы «Him» – та еще принцесса! Ксеня быстренько приняла душ в деревянной душевой, пахнущей травами, благо горячая вода из бойлера ещё не успела остыть, видимо, сотрудники купались на ночь, грели для себя. Обработала саднящие ранки захваченной с кухни перекисью. Через пять минут чистая, умытая и переодевшаяся в спортивный костюмчик Ксеня вернулась на кухню, выкинув перед этим своё скомканное окровавленное платье в жбан в саду. Её сестра поставила чайник на электроплитку и достала две чашки того самого красивого праздничного сервиза, который сушился в кухоньке после праздника и ещё не был убран в коробку до лучших времён. Девочка поняла, что сейчас её ждёт разбор полётов за чаепитием, как всегда было принято у них в семье. Она села на деревянную табуретку, пододвинувшись к столу, Див проснулся, сладко потянулся, зевнул, оглушительно громко клацнув зубами, повиливая хвостом, двинулся к ней, цокая когтями по линолеуму. Ксеня села на пол, щенок немедленно влез к ней на руки. Он был тёплый, тяжёленький, мягкий, казался совсем ещё малышом, лизал руки горячим языком и как будто улыбался своей розоватой пастью. Нос у него был чёрно-розовый, влажный и холодный, лапы толстые, как у медвежонка. Он засунул длинную голову Ксене под мышку, тяжёлую лапу положил ей на руку и заснул у неё на коленях, посапывая.
– Ксеня, ты же понимаешь что мы не можем оставить собаку. И не это сейчас главное- твой очередной приступ. И на этот раз все так страшно, ой, как страшно-то!..– Ленка уткнула лицо в стоящие локтями на столе руки и её фраза потонула в причитаниях, словно в мелодраме. Див проснулся от её визга, вытянулся у ног Ксени, странно вытянув задние лапы назад, пятками кверху, как будто собирался ползти по- пластунски, и весело постукивал по полу хвостом, не понимая драматизма ситуации. Ксене захотелось немедленно убежать в свою комнату вместе с собакой, и она уже порывалась это сделать, как вдруг дверь кухни зловеще скрипнула, отворившись, и на пороге молча вырос, как чёрт из табакерки, внезапный спаситель- Лыка, тот самый «подъёлочник». Повисла гробовая тишина, Ксеня так и почувствовала затылком Ленкин страх- она боялась своего ученика, причём боялась нешуточно. Лыка бесшумно вошёл, волчьи глаза холодно и цепко скользнули по Ксене, переместились на собаку у ног девочки. Ксеня нагнулась схватить собаку, думая, что сейчас он задаст гостю трёпку, в следующее мгновение вспомнила, что хватать не за что- шипастый грубый ошейник снят, от него на мощной шее остался кровоточащий след. Но пёс подошёл к Лыке, повиливая хвостом, тот присел на корточки, осторожно взял в руки длинную страшную башку, осмотрел раны, нахмурился. Поднял глаза на сестёр.
– Приводи его завтра во флигель за ангаром вечером, часов в шесть. Я ему мазь сварю. У меня не все ингредиенты есть, за зиму поистратил. Я с утра к бабке съезжу, у неё должно быть. Потом варить буду, если все пойдёт как надо, к вечеру будет готово.
Ксеня только кивнула, безмерно удивлённая.
– Да вообще-то..– пискнула Лена.
Он, опустивший было глаза на Дива, вновь поднял взгляд на неё, нахмурившись исподлобья.
– Мы завтра зашивать в клинику повезем его, а потом приют ему найдём, ну не оставлять же его здесь, тут же дети, а он бойцовский..-затараторила Ленка, словно оправдываясь. Ксеня снова безмерно удивилась, где это видано, чтобы учителя боялись своих учеников, и в чем причина? Ленка всегда была такой бойкой командиршей, Ксеня видела её впервые в таком замешательстве.
Лыка молча бесшумно встал, не отрывая от Ленки зелёных глаз, и она сразу испуганно замолкла.
– Его не нужно штопать- глухо сказал парень- У него только загниют раны от этого. Сукровица должна выходить. Ему нужно только добавлять отвар в еду и мазать, я все приготовлю. А остаться он должен здесь. Хотя бы первое время.
– Хорошо.. -сказала Ленка, как загипнотизированная.
Ксеня взирала на гостя с восхищением. Вот это дар убеждения! И собака останется с ней! Ай да Лыка. Девочка уже готова была расцеловать мрачного парня.
– А не слижет он мазь? – спросила радостная Ксеня.
Лыка посмотрел на неё, и в его взгляде ей померещилось немного теплоты.
– Не слижет, она горькая- твердо ответил он- Совсем малой, не больше трёх месяцев— тихо сказал он.
– Трёх месяцев?.. Не может быть. Он же такой большой, я думала, ну может полгода – удивилась Ксеня.
– Зубы ещё не менялись, ну и Фаберже совсем малюсенькие- усмехнулся Лыка, сидя на корточках и глядя на щенка, который перевернулся, молотя хвостом и показывая нежно-розовое закусанное пузико, на котором было вытатуировано уродливое чёрное клеймо, состоящее из каких-то букв и цифр в ряд. Ксеня не сразу поняла, что он имеет в виду, а поняв, слегка покраснела.
– Как они такого маленького щенка могут выставлять на бои, они что, совсем?..– произнесла она и почувствовала, как из её солнечного сплетения поднимается горячая волна ненависти к тварям, обрёкшим ради забавы на жестокую и противную смерть это маленькое ласковое существо с розовым носом, тёплым язычком, вынудили биться насмерть за свою жизнь и ненавидеть всех вокруг..
– Ставки делают, сколько крыс останется после того, как собаку загрызут. Щенка травят, чтобы крысы наверняка загрызли- бесцветным низким голосом ответил парень. Див серьёзно поглядел на Ксеню исподлобья узкими глазами, наморщив лоб и насторожив уши, и у неё вдруг все сжалось внутри- это был холодный взгляд профессионального убийцы. Сколько этот бедняга повидал за свою короткую жизнь, а сегодня вечером чудом спасся. Парень молчал, потом глянул на неё, как-то серьёзно моргнул на прощание, словно говоря- «ну договорились», и бесшумно вышел в дверь, наэлектризованность воздуха тут же исчезла, словно морок спал. Ксене даже показалось, будто никакого гостя и не было. Она прихлебнула уже остывшего чая, пощёлкала у Ленки перед носом. Та словно очнулась
– А?.. Что?..
– Див в моей комнате будет жить, а пока меня нет, в вольере возле флигеля, который от гончих остался. Лыка за ним, если что, присмотрит. Слышала же?.
– А.. Ну да, – рассеянно ответила сестра. —Ой, как жалко твоё платьице! Ну да ничего, мы тебе купим новое, если в магазине твой размер остался- и Ленка защебетала об одежде- значит пришла в себя. О том, что собаке здесь не место, вообще речь уже не шла. Лыка точно колдун!.. А больше всего Ксене понравилось, что сестра не догадалась бить панику по поводу её немедленной госпитализации по скорой из-за крысиных укусов, а взволновала её лишь порча платья. Одним головняком меньше!.. В том, что крысиные укусы не причинят ей вреда, она интуитивно была уверена.
..Засыпая в своей комнате под потрескивание дров в изразцовой шоколадной печке, ёжась после прогулки на ночь в холодном саду с псом, который теперь мирно сопел своим носом-дулом на полу возле раскинутого диванчика, Ксеня куталась в тёплое одеяло, пахнущее лавандой, на котором в свете луны лежали чёрные тени переплетённых ветвей деревьев за окном, иногда слегка двигаясь из-за того, что ветви в саду шевелил сырой морской ветер. Из-за этих теней Ксене казалось, что она сама находится в чёрном лесу, и она сама не заметила, как провалилась в сон. На подкорке сознания крутилась мысль, что нужно позвонить родителям, ведь у них все равно сейчас день в Канаде, узнать, что случилось, потому что не могло же быть такого, чтобы они не поздравили дочь с днём рождения и даже не спросили её о прибытии, как доехала, ну понятно, Ленка им звонила, но всё же.. Но Ксеня интуитивно чувствовала, что с родителями все хорошо. Она всегда чувствовала.. А значит, они просто забыли. Ну что ж. Не в первый раз они забывают о её дне рождения, не в первый. Хотя это мама забывала, папа-то всегда помнил.. Раньше… Ей опять снился тёмный ночной лес, снова она бежала и чувствовала странную, мучительно-сладкую боль в позвоночнике, такая бывает, когда шатается молочный зуб, и его так томительно-приятно раскачивать и крутить, вроде бы это больно, но рука так и лезет сама в рот.. Ей хотелось окунуть руки в мокрую от предрассветной росы траву, она ощущала каким то древним знанием крови, что так будет куда быстрее и веселее, чем на двух ногах.. Свет фар, рёв мотора и невыносимая вонь солярки едва не сшибли её с ног, она метнулась за толстое дерево. В огромном внедорожнике без верха она увидела… себя саму в тонком белом платьице. Та вторая Ксеня показывала на чёрное небо, усыпанное звёздами, рукой. Ксеня вдруг поняла, что находятся они вовсе не в лесу, а в её мансардной комнате, и показывает двойник не на небо, а на косой потолок со старыми балками над печкой. Вместо печки и был чёрный внедорожник, слепил фарами дальнего света.. Ксеня окончательно вынырнула из дремы из-за собачьего рыка. С головой под свежим чистым одеялом, в тепле, она не сразу поняла где находится. Вспомнив, высунула голову. В комнатке было холодно, воздух влажный, пахнет лесом и старым деревом. Тёмная печка погасла, никакого внедорожника, а в глаза светят не фары, а холодный белый свет полной луны. В комнате те же тени от деревьев. Ксеня поспешно схватила куртку от спортивного костюма, ёжась от холода, начала влезать в штаны и тут раздался негромкий стук в окно. Девочка аж подпрыгнула, а Див с рычанием кинулся к окошку, прыгнул на диван и встал на задние лапы, выглядывая. По ту сторону окна раздался возмущённый крик совы, которая и сидела на карнизе, постукивая загнутым клювом в стекло. Тяжело сорвалась с еловой лапы и улетела в предрассветную темноту.
– Тише, тише, мой миленький!.. -успокоила шёпотом пса девочка – Всех перебудишь..
Тот сразу обрадовался, перестал рычать, завилял хвостом, поставил тяжёлые горячие лапы Ксене на коленки. От него почти не пахло псиной, самую чуточку, и немного запёкшейся кровью. Горячий язык облизал руки. Ксеня села на расстеленный диванчик, сонная и лохматая, закуталась в одеяло и сладко зевнула. Див немедленно залез к ней на колени, суя рыло под одеяло, девочка хотела спихнуть пса, но пожалела и оставила. Все его раны под рукой девочки оказались запёкшимися корочками, лапы чистые. Ксеня постелила на колени плед и пустила пса. Тот совал длинную башку ей под руку, она обнимала и прижималась к своему новому питомцу, чувствуя себя на удивление защищённой. Пес зевнул с подвизгом, громко клацнув захлопнувшейся пастью. За окном на горизонте, вдали над долиной уже проявлялась нежнейшая розовая полоса, словно акварельная краска, а над ней сиреневая. Небо закутано облаками. Девочка зажгла старый торшер, дёрнув за верёвочку, сощурилась от яркого света. Настенные часы с кукушкой показывали почти пять часов утра.
– Хорошо, что я свою куртку повесила к себе в шкаф, а не в общую раздевалку, от которой у меня нет ключей.» – подумала Ксеня. Чтобы пойти по коридору до туалета, не зажигая свет и не будя других детей, она встала и пошла к печке за стоящей на ней керосиновой лампой. Спички лежали тут же, и вдруг Ксеня вспомнила свой сон, посмотрела на потолок над печкой. Тёмные балки, наверняка таящие кучу паутины. Девочка зажгла керосинку, и, держа её в одной руке, ловко, точно котёнок, вскарабкалась на печку, попутно успокаивая шёпотом Дива, решившего, что новая хозяйка затеяла весёлую игру, и закрутившегося волчком на месте. На лицо ей тут же налипла противная нежная паутина, но девочка упрямо шарила свободной рукой по стрехам. Нащупала щель, сунула туда руку, через секунду вытянула оттуда отсыревшую книжицу в твёрдой обложке, посветила на неё керосинкой. Тёмно-коричневая обложка со странными красными символами. Слезши с печки и смахнув с лица и волос паутину, села за столик у окна, зажгла настольную лампу. Открыла титульный лист. Пожелтевшие сырые листы были исписаны чёрной гелевой ручкой красивым мелким с узелочками почерком и изрисованы странными картинками. На первом листе значилось «Моргана Флёрова» и красиво, небрежно набросан силуэт волка в профиль, пасть его была зубаста, а глаз горел красным огнём. Записная книжка пропавшей Морганы!.. Далее, на второй странице, была какая- то абракадабра, странные значки в столбик с пояснениями, написанными русскими буквами, но слова были совершенно непонятны. Первое что было написано по-русски, это «руны ночи» и далее опять значки в столбик. Потом номер телефона какой-то Жанки и какого-то «Кофейного дракона». Далее шли стихи на английском и французском языках, некоторые были украшены нарисованными на полях куколками вуду и непонятными знаками, некоторые цветочками. Далее следовало несколько страниц коллажа из модных журналов с разными видами макияжа, с прошлогодней коллекцией свитшотов с цветочными принтами, как будто какая -то другая девочка, весёлая модница, взяла и вклеила в дневник мрачной ведьмы свою яркую лепту. Потом пошёл текст на русском. Стояла дата- чуть меньше года назад, май. Видимо, Моргана вдруг по какой- то причине решила в своей записной книжке начать вести дневник. Тут Див заскулил и заскрёбся в дверь, давая понять непутёвой новой хозяйке, что он хочет пойти погулять. Ксеня, не гася свет в комнатке, натянула куртку, взяла керосинку, дневник сунула за пазуху, почему-то боясь, что если она оставит его здесь, то он исчезнет, когда она вернётся, тихо заперла свою дверь. Они прошли по тёмному коридору, Ксеня завернула на кухоньку, благо ключ у неё теперь был, быстро сделала себе кофе с молоком в стоявшую на столе Ленкину спортивную термокружку, сделала бутерброд с чёрным хлебом и рыбой, погрела мясную собачью кашу с костями в микроволновке, покормила пса, он глотал еду, не жуя, словно не ел целую вечность. Наконец вышли в пасмурный утренний сад, Див сразу с радостью побежал в густые заросли папоротника по своим собачьим делам, сливаясь с предрассветным туманом, припадая бледной мордой к земле. А Ксеня села на влажноватую деревянную скамейку под старой тёмной елью, увешанной прошлогодними длинными шишками, поставила рядом зажжённую керосиновую лампу и кружку с кофе, натянула на голову капюшон, раскрыла дневник Морганы и с наслаждением впилась в бутерброд. Со скамьи открывался вид на долину и озеро вдали, сквозь сумеречную пелену тумана дачный посёлок Красный Лес светился огоньками, ещё не до конца рассвело. Интернат высился над ней тёмной, мрачной, заросшей плющом громадой. Прихлёбывая горячий, сладкий пряный кофе с корицей, девочка погрузилась в чтение, светя себе керосиновой лампой.
..«Этот кошмар начался год назад. Я уже забыла, если бы сейчас с Василиной не случилось то, что случилось. Все было прекрасно, пока не пришёл ночной кошмар. В нашем большом доме появились привидения. Предметы сами двигались. Окно форточки хлопало и билось стекло. Ложка сама крутилась в кружке на столе. Да что там ложка, это ерунда. Нож сам крутился на столе, потом полетел папе в голову. Служба и молитвы не помогали. Соседи начали шептаться, что это из-за меня. Это были больше не безвинные фокусы. Привидения хотели нас убить. Вернее, моих родителей, братьев и сестрёнку. В меня никогда ничего не летело..Что и наводило на мысль. Но я боялась, ужасно боялась. Наша жизнь превратилась в кошмар. Иногда это отступало, на неделю и больше, но оно всегда возвращалось. И вот однажды я иду по улице, вдруг вижу, что в толпе на другой стороне дороги напротив меня стоит мужчина, ему около сорока на вид, он худой и высокий блондин, почти альбинос, со светлыми дьявольскими глазами, лицо его красиво, как у голливудского актёра, и по выражению, по взгляду сразу видно, что он не просто человек..
Нет, лицо его не было злым, но.. Такой взгляд мог принадлежать лишь демону. Я перехожу дорогу, когда загорается зелёный. Он стоит, не переходит, в тени цветущего беленькими цветочками дерева, прячась от яркого солнца, словно в сумеречной зоне. Стоит на моем пути и смотрит на меня. Я останавливаюсь, и он говорит мне:
– «Я знаю о твоей беде, Моргана. Я могу помочь.»..
И взамен он не просит душу, не требует никакого договора, всего лишь деньги. Обычная услуга. Причём заплатить оговорённую небольшую сумму я должна лишь по окончании его работы, если будет эффект. Делать мне совершенно ничего не нужно, он всё сделает сам. Я понимаю, что это не дьявол. И соглашаюсь. Он растворяется в толпе, как будто его и не было.
.. В ту ночь привидения кричали, как будто их режут, чего ранее никогда не бывало, но по-прежнему оставались невидимыми. Ножки стола и стульев на кухне были переломаны. К утру они исчезли, как обычно, но на этот раз навсегда. Следующей ночью было свободно, это ощущалось в воздухе, как будто отключили электрическое напряжение. Страха перед наступающей ночью не было ничуть. Больше нам бояться было нечего, наша семья вздохнула свободно. Но прошло уже несколько дней, а мой спаситель всё не являлся за платой. Он обещал, что сам меня найдёт. И вот однажды я вхожу в нашу калитку и иду через сумрачный палисадник.
– Привет, Моргана. Не забыла, что ты мне должна? —
Он сидит в тени деревьев.
– Конечно, нет! Я так благодарна вам! —
Я тянусь в сумку за кошельком, расплачиваюсь. Жду какого-то подвоха. Но его не происходит. Он молча уходит.
Больше я его не видела. Задаваясь вопросом, кто же он такой, не находила ответа. И вот теперь, через год, Василинка заболевает неизлечимой болезнью крови. Она чахнет и угасает с каждым днём, страдает от болей в костях и позвоночнике, её лечат сильными препаратами, но от них лишь выпали волосы, а болезнь только нарастает. Я в отчаянии вспоминаю того незнакомца, жалею, что даже не взяла у него телефон, нет никаких контактов!.. Я одна дома, пришла из школы. На улице ярко светит солнце, а у нас в доме прохладно и темно от высоких деревьев в палисаднике. Я сижу в любимом кресле в полумраке, смотрю в окно на цветущие ветви и пью холодный компот. Родители с Линкой в больнице. Стук в дверь. Это при закрытой калитке и свирепой овчарке во дворе!.. Открыв, я вижу какого-то мужчину около сорока лет на вид, внешность самая заурядная- доброе лицо с усами, морщинками вокруг карих глаз, очень уставший вид. Тёмные волосы, лысоватый. Одет в спортивный костюм.
– На бутылку не дам- сообщила я и уже собиралась закрыть дверь, как вдруг незнакомец сказал:
– Привет, Моргана.
И по голосу я узнала своего спасителя! Он улыбается, но глаза остаются серьёзными. Конечно, он все знает о моей сестре, потому и пришёл. Но на это раз сказал, что для её излечения должен взять немного моей крови. Он набирает в принесённый им шприц мою кровь из вены безо всякого жгута, мы сидим в моей комнате в полумраке на диванчике. Лицо его сосредоточено, как бывает у человека, когда он делает сложную, но привычную работу. В это время я решаюсь спросить-
– Почему у вас другое лицо? Как так может быть? Кто вы..
– Я ведун. Так это называют. Это моё лицо, ну таким я родился. Таким живу в этом мире, вот в этом теле. А когда ты видела меня в первый раз, все остальные люди в толпе видели меня таким, какой я сейчас. Это ТЕБЕ я показался таким. Отвёл глаза, как говорят. Специально. Ты бы ведь не поверила мне, увидь меня в обычном моем облике. И разговаривать бы не стала.. А тот образ- я тебе показал лишь свой дух, так он выглядит, такой я за изнанкой света, на реверсе. Дай мне волосы Линки- вдруг приказывает он. Я беру с комода Линкину расчёску и выдираю оттуда запутавшиеся волосы.
Ведун достаёт из кармана кусок чего-то похожего на пластилин, смешивает это с Линкиными волосами и быстро лепит уродливую куколку, затем встаёт, достаёт какую то прозрачную трубочку, вытаскивает из шприца поршень, сует туда трубочку и тянет мою кровь, словно коктейль. Но нет, так мне лишь сперва показалось, потом стало ясно, что он просто пузырит кровь в трубочке. Затем он аккуратно полил этой кровью куколку, что-то зашептал с дикими глазами, все быстрее и быстрее, потом закрутился волчком посреди полутемной комнаты. За окном вдруг запасмурнело, занавеску рвануло свежим озоновым ветром, комната на секунду озарилась ярким неоновым светом молнии, и я увидела ведуна сидящим на корточках с опущенной головой и издающего странный тихий клокочущий звук горлом. Затем комната погрузилась во тьму, а за окном дико загрохотал гром. С письменного стола полетели мои тетрадки. Я метнулась к окну, закрыла его, нашарила выключатель, но света не было, видимо, из-за грозы. При следующе вспышке молнии комната была пуста. Ведуна я так и не нашла. Только калитка болталась и скрипела на ветру, а наш пёс испуганно забился в будку. А вскоре приехали родители- Василинке внезапно стало лучше, врачи говорят – чудо.. Линка порозовела, исчезла мертвенная бледность и губы больше не синие. Ужинали радостные и счастливые, свет уже дали. Ложились спать вместе с сестрёнкой, которая от счастья долго не могла улечься. И только засыпая, я вдруг подумала, что на это раз ведун об оплате ничего не сказал..

– Что за бред? Ей мерещились привидения? И что какой то колдун её спас. Она, скорее всего, все это сочинила. А вдруг нет? Ксеня похолодела. Она вспомнила, что сегодня они едут с Митькой разведывать у бабушки про Моргану, на ту самую Змеёвку. Див уже успел загнать на сосну белую пушистую Принцеску, которая теперь шипела, как проколотая шина велосипеда. Ксеня подумала, что в первую очередь в городе надо будет купить собаке поводок, а ещё дневник Морганы надо запрятать подальше, или лучше всегда носить его с собой в сумке и ни в коем случае никому не говорить, что нашла его.

Митька зашёл за ней, когда рассвело уже окончательно. Принёс поводок, нормальный ошейник и кожаный намордник для Дива, сказал, что ему подарил сосед, у которого собака давно умерла, а инвентарь остался. Див отлично перенёс надевание «сбруи», видимо, был приучен. Можно было, конечно запереть его в вольере, но им очень хотелось взять его с собой, Митька сказал, что его бабка любит собак и против не будет. И сам он ни разу не сказал ничего вроде «Ну ты чокнутая! Ты прыгнула в яму с крысами, о чём ты думала!», и Ксеня была за это благодарна. Див отлично вёл себя в двух автобусах, хотя народ на него косился самым неодобрительным образом и все отодвигались подальше. Булей у нас в стране не любят, боятся, сказал Митька. Вышли на остановке в довольно оживлённом районе, прошли немного пешком и свернули в пасмурный переулочек. Довольный Див семенил рядом с Ксеней смешной походочкой «враскоряку», как сказал Митька. Показался блестящий забор, огораживающий Змеёвку по периметру. Подойдя к забору первым, Митька отодвинул непрочно прилегающий в одном месте лист профнастила, и Ксеня с Дивом поднырнули под него, а следом за ними и сам Митяй. Им открылся вид вполне симпатичный- не как ожидала Ксеня, у которой тревожно забилось сердце при виде забора- лужайка с несколькими кряжистыми осокорями, покрытая холодно-зелёным ковром травы, над которым висела дымка лёгкого тумана, резко спускалась к извилистому оврагу с крутыми склонами, на дне которого нежно шептал ручей. Они продолжили своё шествие вдоль оврага, по грязной грунтовой дороге. Под их кроссовками чавкала коричневая грязь. Див уже был уделан в ней по самое брюхо и стал похож на белого имбирного поросёнка, облитого снизу шоколадом. По бокам от них зеленели ярко, по-весеннему склоны холмов, по которым лепились трущобные страшные дворы. Деревья цвели праздничными белыми цветочками, ослепительно-яркими, как будто пытающимися скрасить пасмурное хмурое утро. Вдали виднелись новенькие многоэтажки-свечи города, доносился отдалённый гул дорог- этакий оазис дикости посреди приморского мегаполиса. Воздух был напоен запахом речной сырости, травы и чем-то похожим на жасмин. В овраге басовито заухала птица- Митька сказал, что это болотная выпь. По дороге Митька опять курил и хмуро рассказывал Ксене, что Лиля вчера объявила ему о желании мамы познакомиться с его родными. Она уже рассказала всем родственникам о женихе дочки, и если теперь Митька объявит ей о том, что хочет расстаться, позора Лиле не избежать, а она этого не заслужила. Митька ей очень дорожит как другом и решил пока с расставанием повременить. Ксеня пожала плечами, мол, ей все равно. Так как родителей у него нет, то он будет знакомить Лилину маму со своим дядей Сережей, отцом Златы, и сообщит ему об этом сегодня, потому что по воскресеньям дядя часто навещает бабушку, свою бывшую тёщу, не забывает её и поддерживает материально, так что сегодня Митя ему и объявит, что дядя приглашён на ужин к родителям невесты своего племянничка. Хотя и дядя он ему был не кровный, а всего лишь муж тёти, которая умерла – Златина мама, но что поделаешь, единственный его родственник. Бабушка не в счёт, она никогда не выходит со Змеёвки, и это, пожалуй, даже к лучшему. Сам Митька был уже давно знаком с тётей Галей, Егором и их старшей сестрой Инной, часто бывает в их доме, который находится ниже по лесному шоссе, он трёхэтажный, только недостроенный, стоит на крутом склоне, при нём большой запущенный сад, из окон видна далеко внизу бухта Туманная. Самой тёте Гале ничего не нужно, кроме того чтобы порхать по клубам с подружками, несмотря на свой уже солидный возраст, вот так-то. Лиля всегда жаловалась Митьке на свою мать, считая её легкомысленной, но Митяю было ещё хуже- мать пропала без вести, родная бабка сдала в детский дом, отец неизвестен. Так что он считал жизнь своей невесты идеальной и, видимо, непрочь был бы влиться в семью, так сказать. Ксеня так и читала его мысли, как отчаянно она ему нравится и как в то же время ему хочется быть с нелюбимой Лилей ради красивой, как ему казалось, жизни. Ксеня-то что, упорхнёт в Канаду не сегодня – завтра, а ему тут жить. От этого понимания вдруг стало противно и совсем не жаль Митьку, и Ксеня решила, что он вполне заслужил этот розыгрыш от «элитного общества».

…Холмами уходила вверх узкая грунтовая дорога, заканчивающаяся старыми рассохшимися деревянными воротами, причём на калитке был нацарапан странный знак, который Ксеня уже где-то видела. Ещё не успев войти в калитку, они услышали весёлые голоса и почувствовали запах шашлычного дымка, а войдя, сразу увидели большой чёрный пикап, припарковавшийся возле старого двухэтажного дома из потемневшего коричневого сруба, с резными наличниками, конёк крыши венчало бревно, конец которого был грубо вытесан в виде разинутой волчьей пасти. Во дворе было разбросано ещё несколько подобных домов, а также полуразваленных сараев и уличных туалетов, стояла старая тойота с выбитыми стёклами, заросшая плющом. Дом Митькиной бабки стоял в конце двора, на горке, выше всех остальных. Во дворе росли высокие ели-корбы, чёрными стрелами уходящие в пасмурное небо, к одной из таких елей и привалилась боком избушка-теремок. Бабушка и её гости сидели в беседке, утопающей в высоком папоротнике, под странным раскидистым деревом, которое само напоминало гигантский папоротник и пальму одновременно. В беседке царил зелёный полумрак и тишина, потому что бабушка и её гости удивлённо рассматривали Ксеню. Девочка поёжилась. Сам дядя Сережа сидел на корточках у мангала перед беседкой и вертел шампуры.
– О, какие люди! Митяй, ты что, себе новую невесту нашёл? Ого, да она с телохранителем! – он кивнул на Дива, который с большим интересом уставился на мангал и потянул горбатым носом – Ничего себе, трубкозуб какой, да драный весь!
Дядя Сережа весело оскалился, подмигнул ребятам и выпрямился во весь рост. Был он высоким, среднего сложения и немного сутуловатым, большерукий и немного косолапый, русоволосый, с весёлыми серыми глазами, вытянутым лицом, передние зубы у него выступали вперёд, как у коня.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/uliya-sergeevna-pyshminceva/kukolnyy-dom-67256786/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.