Главная страница | Современные любовные романы | Красная нить

Красная нить
Екатерина Анатольевна Горбунова


Время года – любовь #2
С самого детства, с первого школьного звонка они решили, что всегда будут вместе. Но родители посчитали по-другому. И долгое время их связывала только маленькая красная нить, отрезанная от шарфа. Теперь они повзрослели, и могут сами выбирать, с кем им быть. Сможет ли детская влюбленность перерасти в настоящую любовь? Или опять помешают непреодолимые обстоятельства?





Екатерина Горбунова

Красная нить





1


Первого сентября Валентина Максимовна зорко оглядела малышей совиным взглядом и посадила за первую парту, прямо перед собой, его, самого высокого, но с минус четыре, и ее, самую маленькую, но с бантами на полголовы. Ельникова и Санкина, которых безжалостно отсадили дальше, хотя их мамы уже почти числились в родительском комитете класса, насупились, зашушукались и решили, что эти двое – самые противные. Хотя ведь рассаживали всех. Рядов было три. И на первых партах второго и третьего ряда тоже расположился кто-то другой.

Лис решил не обращать внимания на шепот. И на свою соседку по парте – тоже. Всего лишь надо не слушать Ельникову и Санкину, а слушать Валентину Максимовну, и не смотреть в сторону бантов, хоть они так и норовили попасть в поле зрения. А когда на переменке выяснилось, что ему придется встать с их хозяйкой в пару, чтобы пойти в столовую – план рухнул напрочь. Соседка послушно пристроилась рядом и протянула руку. Лис нащупал в маленькой ладошке что-то жесткое и круглое. Стало интересно, но посмотреть не получалось, потому что мелкая не отпускала.

Только в столовой, когда Валентина Максимовна подвела своих подопечных к отведенным столикам, Лис увидел подарок: голубой прозрачный шарик, внутри которого, если посмотреть на свет, играла радуга. Здоровски! И бантоголовой не жалко?

Лис посмотрел прямо в глаза соседки, внутренне ожидая подвоха, что возьмет и скажет сейчас отдать. Но она не сказала. Только щербато улыбнулась, так, что в ее глазах тоже вдруг заиграли радуги, и произнесла:

– Докия.

– Чего? – затупил Лис.

– Меня зовут Докия, – терпеливо повторила мелкая. – Если полностью, то Евдокия. Можно, Дуся, или Дося, но мне так не очень нравится. Мама называет Доня. Но я сама за Докию.

Ельникова и Санкина, услышав какую-то часть фразы, громко заржали, так, что Валентине Максимовне пришлось сделать им замечание.

– А я – Елисей. Можно, Лис.

– Я знаю, – сообщила Докия. – Мы же вместе были на подготовке.

Надо же, она его запомнила. А вот он – точно нет. Но куда с его минус четыре разглядеть такую малышку! Без бантов Докия, наверное, станет в половину меньше. Лис даже немного испугался, что завтра, когда форма будет не парадная, он опять не увидит свою соседку.

Оказалось, что Докия живет в соседнем доме. И ее мама знакома с мамой Лиса. Поэтому мамы отправили детей чуть вперед, а сами пошли сзади, чтобы болтать, как будто не наговорились за то время, что ждали во дворе школы.

Хотя, пожалуй, Лис был не против. Он уже почти привычно взял Докию за руку и повел. Она маленькая. А он большой, хоть и не очень хорошо видит. Значит, ее надо оберегать.

Однако как-то получалось, что это Докия подсказывала, где лужа, где рытвина, а где вообще надо встать, посмотреть сначала налево, потом направо, потому что подошли к хоть и узкой, но дороге, а только затем переходить.

– Доня, пора прощаться. Говори Елисею, до свидания! – сказала ее мама, но особо поторапливать не стала, потому что продолжала болтать с мамой Елисея.

Лису стало немного жаль, что они живут так рядом от школы. Вот бы жили в другом квартале, а еще лучше, через остановку, или вообще через десять. Он не смог сдержать вздох, насупился и потупился. Потом нащупал в кармане брюк стеклянный шарик, достал его и протянул девочке.

– Не понравился? – огорчилась та. – Это же подарок!

– Понравился. Очень, – признался Лис. – Очень суперский шарик. Редкий. Несправедливо, что он будет только моим. Давай, ты мне его каждый день будешь дарить с утра. А потом я тебе буду его отдавать. Тогда он будет нашим общим.

Докия задумалась. Наверное, она думала целый час. Лису даже надоело просто так перетаптываться на одном месте, а обе мамы уже начали сто тридцать пятую тему для разговора. Но потом опять радужно улыбнулась и кивнула:

– Идет!

Напрасно Лис боялся, что не узнает Докию без бантов, она же пришла и села за одну с ним парту. Порылась в портфеле, выудила шарик и протянула его вместо приветствия. И сразу по всему классу замерцали радуги! Просто волшебство какое-то!

– Тили-тили-тесто! – противно заверещали Ельникова и Санкина. – Порошок Дося, постирает, что не просят!

Мало того сами верещали, так еще и других стали привлекать. Уже почти весь класс пялился на Лиса и Докию. Кто-то подпевал вместе с врединами, кто-то хихикал в кулачок, кто-то просто наблюдал, что будет дальше.

Лис оглянулся и сделал предупредительный взгляд. У мамы он выходил особенно хорошо. У папы хуже, но тоже становилось страшно. Видимо, Лис пошел не в родителей, потому что Ельникова и Санкина и не подумали угомониться. Пришлось взять и со всего маха стукнуть рукой по парте.

Хлопок получился на славу. В классе сразу стало тихо. Только обидно, что ладошка сначала загорелась, а потом ужасно разболелась.

Валентина Максимовна удивленно спросила у дверей:

– Это что еще такое, Стрельников? Ты чего себе позволяешь?

Докия, маленькая, будто детсадовка, подошла к учительнице, встала напротив и громко сказала:

– Он ничего себе не позволяет. Просто Елисей решил показать мне прием боевых искусств.

– Да? – Валентина Максимовна переводила взгляд с Докии на Лиса и обратно. – Ты занимаешься боевыми искусствами? Разве тебе можно?

– Ему нельзя, он сам, – продолжала отвечать Докия.

И она говорила настолько уверено, что Лис сам ей поверил и даже закивал головой. В испуганных глазах одноклассников забрезжило уважение. Даже у Санкиной. Еще бы: боевые искусства!

А Ельникова надулась, как мышь на сыр, и заявила:

– А вот и не правда! Ничем Стрельников не занимается! Он очкарик и тупой! Он нас хотел побить!

– За что же он вас хотел побить, Алиса? – вкрадчиво поинтересовалась Валентина Максимовна.

Лис даже сник.

– Потому что они с этой дурой Кисловой влюбились! – выпалила Ельникова, и добавила: – Тили-тили-тесто!

Стало совсем страшно. Даже пятки похолодели и сердце запрыгало в ушах. У Лиса было так пару раз: в садике, когда на утреннике он учил-учил стих, а рассказать не смог, и когда кровь на анализ перед школой брали. Оба раза приходилось махать перед носом Елисея вонючей ваткой. А сегодня вместо ватки оказалась горячая ладошка Докии, скользнувшая в его руку, и крепко-крепко сжавшая, что Лис передумал бояться.

Валентина Максимовна прошлась туда-сюда по классу. Потом остановилась. Набрала в грудь много воздуха, словно собралась рассказывать что-то долгое и нравоучительное, но в итоге произнесла лишь:

– Так разве это плохо, когда люди друг друга любят? – так произнесла, что Лис опять воспрянул, а вот Ельникова расплакалась.

Через месяц у мамы Лиса закончился отпуск. Но мама Докии – тетя Лена – пообещала забирать детей со школы и следить, чтобы все было в порядке. У нее пока отпуск не заканчивался. Вернее, он еще даже только начинался, как объяснила Докия: скоро у них должен был родиться малыш, и ее маме еще долго сидеть дома. Будет гулять с братишкой или сестренкой, и заодно встречать. И сообщила:

– Уже коляску купили.

Лис посмотрел на Евдокию и прикинул, если она такая маленькая, каким же будет тот, новый, ребенок? Пожалуй, ему даже не коляска понадобится, просто тетя Лена положит его в карман и будет так ходить, совсем не напряжно.

Но когда выпал снег, и Докия стала старшей сестрой, у тети Лены перестало получаться забирать ребят после школы. Приходилось привлекать к этому делу бабушек. А они вечно куда-то торопились. Или норовили угостить той едой, которую считали правильной, например, курагой и изюмом. Или вовсе старались забрать Лиса и Докию по отдельности. И так происходило все чаще и чаще. Бабушки почему-то общих разговоров не находили, ограничиваясь приветствиями и прощаниями.

Помощь бабушек Лису не понравилась. Он попробовал поспорить, что уже большой, что может самостоятельно отпирать дверь, и даже знает, как вести себя с незнакомыми. А уж разогреть себе обед в микроволновке – это вообще пустяки.

Бабушка на все доводы приводила кучу своих. Тут и бесконтрольный интернет, в котором Елисею грозит совсем ослепнуть. И маньяки, поджидающие бедного ребенка на каждом шагу. И опека, которая только и ждет, как бы отобрать у вечно работающих родителей сына. И падение успеваемости, потому что самостоятельно делать уроки современные дети не могут. И фаст-фут, которым Елисей обязательно испортит желудок.

Мама, пожалуй, хотела доверять сыну. Но у бабушки было больше опыта, как ее убедить. И слушаться бабушку мама привыкла с детства. Тем более, разговор глаза в глаза плавно перетек в разговор по телефону, и Елисей не мог теперь приводить контраргументы. Провал по всем фронтам!

Лис, понимая эту свою несправедливую беспомощность, распсиховался и устроил дома бог весть что, как назвала это мама. Она потом даже пила на кухне «корвалор» или «колварол» – Лис не запомнил, но очень стыдился за свое поведение.

Так, что даже захотелось себя наказать. Например, встать на горох, как делали давно-давно, при царе. Или полгода не есть сладкого. А ведь скоро Новый Год. Принесут подарки, где будет много вкуснющих конфет! Лис представил, и рот мигом наполнился слюной. Да, пожалуй, это лучше гороха!

Он тихонечко проскользнул к маме на кухню и сказал о своем решении. Мама уставилась на Лиса, будто у него на голове вдруг выросли ослиные уши, или еще что-нибудь совершенно невообразимое, даже захотелось проверить. А потом притянула сына к себе, потрепала по волосам и чмокнула в макушку.

– Иди спать, Лисенок.

Когда Лис забрался под одеяло, пригрелся и начал засыпать, он услышал, как мама позвонила сначала бабушке, и сказала, что решила дать ребенку шанс, а потом, видимо, тете Лене, что, может, дети будут ходить домой вместе, в конце концов, в их время… Дальше он не услышал. То ли мама заговорила тише, то ли навалился сон. Но снилось что-то приятное и обнадеживающее.

Видимо, тетя Лена согласилась доверить Лису Докию: ведь он такой высокий, что его запросто можно принять за третьеклассника, и серьезный – во всяком случае, ему нравилось так о себе думать. Теперь Лис мог в полном праве после уроков брать соседку по парте за руку и провожать ее до самого подъезда, а потом уже идти к себе.

В полвторого обязательно звонила мама, интересовалась, как дела в школе и разогрел ли обед. В три звонил папа, не каждый день, конечно, если получалось, потому что он чаще всего был в командировке, очень далеко, спрашивал всякое, но любой разговор заканчивал напутствием вести себя по-мужски и беречь своих женщин. К ним он, видимо, относил бабушку и маму. Лис добавлял сюда еще Докию. Она, конечно, не женщина, но ведь когда-нибудь станет, лет через десять. И значит, ее надо беречь.

Конечно, беречь Докию получалось не очень, потому что она сама себя хорошо берегла: через дорогу переходила аккуратно, под снежные крыши не лезла, портфель и сменку не забывала и даже шарф всегда завязывала. Чего про самого Лиса сказать было нельзя: вот он мог и не до конца одеться, или чего-нибудь забыть, или не заметить наледь на дорожке и грохнуться со всего маху. Но об этом ребята никому не рассказывали, просто как-то молча решили, что взрослым об этом знать не обязательно, это ведь мелочи.

А еще Лис, однажды разговаривая с папой, попросил привезти ему книжку, по которой можно научиться драться.

– Зачем тебе?

– Мальчики должны уметь драться.

– Мальчики должны иметь другие аргументы, кроме собственных кулаков, – настаивал папа.

– Я имею, – не отступал Лис. – Но ты же дрался?

– Дрался, – соглашался папа. – Но у меня не было минус четыре. Поэтому я хочу, чтобы ты научился договариваться.

– Я буду снимать очки, – обещал Лис.

На этом аргументе спор закончился. Папа так и не ответил, привезет книгу или нет. А у мамы спрашивать – точно бесполезно, она Лиса лучше на фортепиано запишет. Поэтому Лис стал экономить, когда мама или бабушка давали ему деньги на карманные расходы. Сколько может стоить книжка, в которой расписаны боевые приемы, он не знал, наверное, очень дорого, ведь это очень хорошая и нужная вещь!

Ельникова и Санкина по-прежнему зубоскалились, особенно когда Валентина Максимовна выходила из класса по своим делам. Придумывали всякие дразнилки, типа: «Елисей наелся щей» или «Дося это не девчонка, это имя поросенка».

Иногда к ним присоединялся еще кто-нибудь из одноклассников, в основном одноклассниц, почему-то именно девочек больше всего напрягало, что одна из них преспокойно дружила с мальчиком и не упрашивала Валентину Максимовну пересадить его от нее. Но в общем-то, дразнить Докию получалось плохо: она смеялась вместе со всеми, полностью обесценивая злые слова.

А вот Лис, бывало, обижался. Ему хотелось показать какой-нибудь суперски-сложный прием, чтобы каждый понял, что лучше с ним не задираться. Но книжку папа пока не привез. И в копилке пока было не густо. Поэтому с приемами не получалось. Оставалось лишь мечтать, что это случиться когда-нибудь потом.

Тем более, с девчонками, даже самыми противными драться нельзя. А нормальные мальчишки, например, Егор Тутоев, не дразнились. Не драться же с Гавриковым, который в два раза меньше, и у которого девчачий голос. Ему даже до сих пор бабушка шнурки завязывала и портфель носила!

Правда, все это подметила Докия и рассказала Лису, когда он поделился с ней мечтой, что однажды как возьмет, как врежет. Но ведь не важно. Главное, конечный результат!

Книгу с настоящими приемами, да еще и в картинках, папа все-таки привез! Лис уже решился было напомнить, или с мамой поговорить, потому что деньги копились не слишком быстро. Но проснулся однажды и увидел книгу прямо на своей кровати.

Родители отпрянули друг друга, видимо, испугавшись поведения сына, когда тот влетел в их комнату и запрыгал.

– Привет, пап! Спасибо, пап! – такие дикие вопли он не издавал уже очень давно.

Наверное, в последний раз, когда на новый год родители ему купили железную дорогу с настоящим бегающим по рельсам паровозиком. Но ведь это случилось уже сто лет назад, еще в садике!

Папа поймал Лиса, завертел, как делал всегда, когда возвращался издалека. А мама принялась уговаривать так не делать, но в то же время говорила это так, что становилось понятно, что на самом деле она не против.

Лису было щекотно. И немножко страшно. Он то хохотал, то повизгивал, совсем позабыв, что сегодня выходной и еще очень рано, даже темно пока. Но соседи-то не забыли. И забарабанили по батарее, словно пальцем погрозили.

– Мальчики, тихо, – шикнула мама и отправилась готовить завтрак.

Папа же с Лисом, чтобы не дурачиться, принялись рассматривать книжку с приемами. Картинки были – замечательные. Посмотришь, и как будто бы уже научился. Все казалось очень даже легко.

А потом с кухни маняще потянуло блинчиками, и разглядывать книжку стало не так интересно. Приятнее было представлять, как ты поливаешь хрустящий, дырявый блинчик вареньем или сгущённым молоком, откусываешь и улетаешь на седьмое небо от счастья.

Лис изучал боевые приемы при любом удобном случае. Даже брал с собой книжку в школу. Она сразу стала предметом зависти почти всех мальчишек в классе.

– Ну, и что? И что? – задирался Тимур Ивлеев. – А я вот тебе так! А ты мне что? – и больно тыкал Лиса под ребра.

Тот терпел, по двум причинам. Первая, Ивлеев был на полголовы ниже. Вторая, у Тимура был старший брат, восьмиклассник. Брат уже говорил басом, и над верхней губой у него пробивались редкие черные усики. С Тимуром Лис бы, наверное, справился. А с его братом?

Потом выяснилось, что из книги с корнем вырвано несколько картинок. Жаль, до слез! Внутри Лиса кипело и бурлило, грозя вылиться злыми отчаянными слезами. Тем более, никто не признавался в содеянном. Лис, конечно, прекрасно помнил эти картинки, даже изобразил что-то подобное в альбоме, вместо заданных Галиной Петровной зимних узоров, но ведь нельзя портить чужую вещь безнаказанно!

Докия преданно смотрела на друга, гладила его по руке, а потом, не испугавшись, что кто-нибудь обязательно назовет ябедой, рассказала обо всем Валентине Максимовне.

Та расстроилась. При всех ребятах. Показательно. Но никто не признался. Доходчиво объяснила, что как бы тебе не хотелось взять чужое, делать этого ни в коем случае нельзя. Все промолчали, потупившись в парту. Пригрозила, что всему классу придется пообщаться с социальным педагогом, а виновному – еще и с директором: ноль реакции.

Лис уже почти не расстраивался. Но ему было стыдно, что папа купил такую дорогую книгу, а он не смог ее сберечь.

Докия сидела сердитая, с сжатыми в узкую полосочку губами. И размышляла, как же потом разговаривать со всеми одноклассниками, и не думать, что каждый из них может оказаться вором!

Но Валентина Максимовна не сдавалась. Она принесла в класс бутылку с прозрачной жидкостью, которую при всех вылила в тазик для мытья доски.

– Ребята, я сходила к нашему химику, Надежде Валерьевне, и та дала мне определитель честности. Сейчас каждый будет опускать в тазик руки и говорить, что он не портил книгу Елисея. Определитель честности подскажет нам, кто обманывает.

Тут же посыпались вопросы:

– А у нас руки отвалятся?

– А это волшебная вода?

– А можно только определить, кто книгу портил, или что-то еще?

– А Елисей и Дося тоже будут руки опускать?

Валентина Максимовна терпеливо отвечала, что жидкость абсолютно безвредная и не волшебная, что руки ни у кого не отвалятся, что для чистоты эксперимента участвовать будут все, даже она сама.

Учительница окунула руки и сказала:

– Честное слово, что я не портила книгу Стрельникова Елисея! – потом стряхнула воду с рук и улыбнулась.

Ребята подходили друг за другом, по очереди. Мочили ладони, повторяли фразу, потом удивленно переглядывались. Кто-то тайком лизнул палец, кто-то нюхал. Определитель честности не имел ни вкуса, ни запаха, да и вообще напоминал воду.

Последним подошел Азов Влад, почему-то насупившийся и красный. Он долго не решался опустить ладони в тазик. Потом все же сделал это, скороговоркой проговорил, что ничего не брал, и уставился на свои руки, будто в первый раз увидел:

– И ничего нет! – выпалил нервно. – Обычная вода это! – и расплакался.

– Владик, – спокойно отозвалась Валентина Максимовна, – надо вернуть вырванные картинки. Сегодня ты задержишься после уроков, Елисей нам оставит свою книгу, а я научу тебя, как ее отремонтировать. Новой она, конечно, не станет, но, думаю, это лучше, чем оставить все, как сейчас.

Никто из ребят не понял, как именно действует определитель честности, но у всех заронилось уважение к химику Надежде Валерьевне, у которой есть такие удивительные жидкости.

Применить выученные приемы у Лиса все не получалось – повода не возникало. Валентина Максимовна как-то так ухитрилась воспитывать свой класс, что в школе никто из них не дрался. Не совсем, конечно, иногда бывало, что могли толкнуть, но это же не серьезно. Толкнешь в ответ – и все. А учитывая, что Лис один из самых высоких и в очках – с ним особо никто и не задирался.

На улице же почти всех тут же разбирали бабушки-мамы-старшие братья-сестры, особо не развернешься: хулиганы не успевали нахулиганить, шкоды – нашкодить.

Не с Докией же драться. Можно, конечно, научить ее приемам, ведь она такая маленькая, беззащитная, а валяться в сугробах – заманчиво и безопасно. Но лучше уж Лис сам ее защитит, если что.

Однако изо дня по дороге домой ничего опасного не происходило: ни бандитов, ни маньяков, ни погонь с перестрелками. Жаль, конечно, с одной стороны, а с другой, все равно весело. С Докией можно было болтать на разные темы. Она умела читать с четырех лет и к семи прочитала уже много сказок и книг, даже могла что-то посоветовать Лису. Еще она выдумывала свои истории. И заразила друга: по дороге домой ребята рассказывали бесконечную историю, вот уж в ней точно имелось место и перестрелкам, и погоням, и бандитам. Прерывались у подъезда Докии, чтобы на завтра продолжить. Выходные – вот главная проблема. По телефону долго не разрешали болтать родители, а попробуй-ка запомни все, что придумали накануне!

Приходилось записывать. Правда, Лис писал, как курица лапой, потому что не успевал за своими мыслями. Докия писала более аккуратно. Но ведь почерк в этом деле – не главное!

Понедельник выдался совершенно обычным. Уроки – как всегда. Валентина Максимовна – как всегда. Ельникова и Санкина – как всегда.

Но позади были выходные. Поэтому возвращаться домой хотелось медленно, чтобы успеть поделиться всеми придумками, которые пришли в голову. Лис и Докия говорили взахлеб, перебивая друг друга, смеясь и удивляясь новым поворотам сюжета.

Поэтому даже у подъезда они простояли минут двадцать, пока мороз совсем не искусал красные носы и щеки. Потом Докия открыла дверь.

Лис махнул ей, как обычно, и поплелся в свою сторону. Воодушевление потихоньку схлынуло, подпустив к сердцу наливающуюся соком тоску и ощущение недосказанности. Ведь можно было еще вот это… И это… И то…

– Лис! – испуганный тонкий голосок прозвучал за спиной, как набат. – Там… Там…

Докия стояла побледневшая. Губы дрожали, как крылышки у стрекозы. Лис сразу почувствовал себя рыцарем перед огнедышащим драконом, с мечом наперевес. Вот и пришло время показать себя! Развернуться! Он заскочил в подъезд с горячим желанием защитить Докию ото всех возможных бед.

Прямо посреди лестницы полусидел-полулежал кто-то плохопахнущий. Он невразумительно мычал, тряс головой и пытался встать, но ноги у него разъезжались, а руки только скользили по стене и перекладинам перил.

– Я не пройду, – шепнула сзади Докия. – Я боюсь.

Лис тоже испугался. Все приемы выветрились из головы, будто там их и не было. Хотелось схватить подругу за руку и бежать-бежать-бежать. Домой, например. К Лису. Раз уж к Докие нельзя. А оттуда позвонить ее маме, и рассказать, что в подъезде сидит страшный дядька.

Но Лис постарался взять себя в руки. И ломким до невозможности голосом произнес:

– Пропустите нас, пожалуйста!

Мутный взгляд остановился на мальчике. Попытался сфокусироваться, но безуспешно. Потом грязный указующий перст взвился в воздух и помахал прямо перед носом, то ли запрещая что-то, то ли предупреждая. Дядька снова замычал и продолжил безуспешные попытки встать.

– Что же делать? – совсем расстроилась Докия. – Меня дома потеряют. И у меня телефон разрядился.

Лис взял ее за руку. Крепко-крепко. Стараясь не показывать растерянности. И страха. И предложил:

– Пойдем ко мне и от меня позвоним твоей маме.

– Я не помню ее номер.

– Так мы же поставим твой телефон на зарядку.

– Но она же не придет за мной.

– А мы еще вызовем милицию, – пообещал уже увереннее. – Они приедут и заберут этого дядьку! Чего он людей пугает!

Лис несколько дней после случившегося чувствовал себя настоящим героем. Страшного дядьку, действительно, забрали в милицию. Мама Докии даже видела это из окна и рассказала потом ребятам.

Бабушка Лиса поджимала губы, слыша эту историю, и сделала новую попытку настоять на том, что вполне может встречать внука из школы. Если уж ему так принципиально, она и Докию будет встречать. Но ведь не дело, когда детям самим приходится разрешать такие недетские ситуации! А ведь потом весна, станет только хуже! Бабушка делала глубокий вздох и прикладывала к груди руку.

Лис не понимал, чего думать о плохом, если его не случилось? Справились же. И в следующий раз справятся! Хотя приемы, наверное, надо с папой поучить, когда он приедет, а не только по картинкам, с воображаемым неприятелем.

В пятницу Лис заболел. Вернее, познабливать его стало уже в четверг вечером, но он побоялся, что его могут не отпустить в школу, и ничего не сказал маме. А ночью озноб сменился жаром.

Мама услышала, как Лис постанывает во сне и что-то бормочет. Подошла, потрогала лоб – как печка, вздохнула, присела на кровать и стала будить сына.

– У тебя болит чего-нибудь? – допрашивала, как следователь.

Лис мотал головой, но не сильно, иначе все плыло перед глазами и начинало мутить.

– Покажи горло, – командовала мама.

Прощупывала железки, вздыхала, опять прощупывала. Поставила градусник. Через несколько минут вытащила и покачала головой.

– Голова болит? Вроде нос дышит. Неужели грипп подхватил?

Лису хотелось спать. А еще было страшно, как же там Докия будет добираться одна со школы? Ладно бы кто забирал, но ведь нет. И в эту сторону ребята шли только вдвоем. Из других классов только, но так ведь просто не познакомишься!

Мысли кучились и мельтешили в голове. Лис пытался выложить их маме, но она не слушала, только скармливала сыну какие-то таблетки, укутывала одеялом и то и дело щупала лоб. Ну, вот зачем она это делает? Ладонь у мамы была холодная. Наверное, если бы Лиса не съедало беспокойство, ему бы понравились эти прикосновения, но сейчас они только раздражали. Он выпрастывал руки и отпихивался.

– Ну, Лисенок, сейчас станет лучше, – уговаривала мама, как будто его волновало собственное самочувствие, или он был маленьким.

Понятно, что станет, всегда стаёт, как бы плохо не было. Даже если собственные кости становились расплавленными прутьями, и каждое движение причиняло боль.

С этой убежденностью Лис и заснул. Чтобы проснуться мокрым, как селедка в своем соку. Мама появилась тут как тут, со сменной одеждой и чаем. Помогла переодеться, напоила с ложечки и снова всего ощупала. Потом, как фокусник, извлекла из воздуха градусник и поставила под мышку.

– Мам, – прохрипел Лис, будто столетний пень, – в школу пора уже собираться?

– Какая школа! – вытаращила глаза мама. – Мы с тобой останемся дома, вызовем педиатра и будем усиленно лечиться!

– Я не могу, – ответил он.

– Я тоже не могу. Ты не представляешь, сколько у меня работы. А придется лечить тебя, – вздохнула она, достала градусник и крякнула. – Ну, вот. Тридцать семь и четыре. Постельный режим. И не спорить.

– Я не могу, – упрямо повторил Лис. – Надо же Докию провожать!

– Господи! – всплеснула руками мама. – Я позвоню, предупрежу. Уж, они чего-нибудь придумают!

– Предупреди.

– Обещаю!

Только услышав, что она точно выполнила обещание, Лис немного успокоился, выпил горячий чай и уснул.

Потом пришла педиатр, строгая тетенька в очках, белом халате и с тощей гулькой на голове. Пришлось снова измерять температуру, показывать горло с ложечкой и глубоко дышать, вздрагивая от прикосновения холодного стетоскопа.

– Ну, вирусное, однозначно, – заключила врач и выписала рецепт. – Больше пить, больше спать, не смотреть телевизор и не скакать.

– Читать можно? – просипел Лис.

– Читать? – тетенька задумалась, потеребила очки на переносице и вынесла вердикт: – Можно. Но без фанатизма.

Лис не знал, что такое фанатизм. Но мама кивнула, значит, ничего страшного, просто какое-то медицинское слово, и пошла провожать врача.

***

Сегодня Докию встречала баба Капа. Идти ей было тяжело. Она пыхтела и переваливалась с ноги на ногу. Просила не спешить и разговаривала с одышкой. С ней точно не посочиняешь историй.

А ведь они с Лисом остановились на самом интересном месте. Надо бы записать все в тетрадку, чтобы не забыть. Или вообще спросить у мамы номер и позвонить другу. Валентина Максимовна всегда говорит, что надо внимательнее относится к людям. А ведь это внимание.

– Здравствуй, Доня!

В худенькой женщине с красным носом и пушистой меховой шапке по самые брови Докия еле узнала маму Лиса.

– Здравствуйте, – ответила застенчиво. – Как дела у Елисея?

– Температурит и скучает по тебе, – с улыбкой ответила женщина.

Баба Капа остановилась, довольная передышкой, чуть в стороне. Маму Лиса она не знала, поэтому только кивнула вместо приветствия и все.

– Передайте ему, что я позвоню! – пообещала Докия.

– Передам. Только не сегодня. Ему надо лежать и пить лекарства, – мама Лиса тряхнула пакетом, в котором что-то застучало-забренчало-зашуршало. – Извини, побегу, Лис там один.

– Да, конечно, – кивнула девочка. – Ой, подождите!

Она стянула варежку, и под прицелом взглядов бабы Капы и мамы Лиса, отвязала от шарфа длинную красную косицу:

– Передайте, пожалуйста, Елисею, чтобы он меня не забывал.

Женщина приняла подарок, посмотрела удивленно и опустила его в карман.

– Спасибо, передам. Но, думаю, он тебя и так не забудет.

***

Вечером приехал папа. На попутках, узнав, что сын загрипповал. Без подарков и гостинцев, но зато на целых три дня раньше. И, пока измеряли температуру, взялся читать сыну сказки и легенды разных народов мира. Правда, выбрать, какую именно – оказалось сложно.

Тогда папа просто открыл страницу наугад – и выпала китайская сказка, про богатого юношу, который не мог найти жену, но потом встретил старика, поведавшего ему, что той, что связана с ним красной нитью судьбы еще очень мало лет, вот когда она вырастет, тогда юноша и сможет жениться. Обещанная стариком девочка оказалась дочерью нищей старухи. Юноша не захотел на ней жениться и приказал слуге убить ее. Однако слуга, выстрелив из лука, только ранил ребенка. Через много лет юноша стал мужчиной и без памяти влюбился в одну девушку. Когда они поженились, он с ужасом увидел на ее теле шрам – это была та самая чудом спасшаяся девочка. Молодой муж раскаялся и понял, что чуть своими руками не разрубил красную нить судьбы.

Сказка понравилась Лису, хоть особых приключений в ней и не было. Тем более, это же настоящее волшебное совпадение, что Докия тоже подарила ему красную косичку от шарфа. Это, конечно, не красная нить судьбы, но кто знает, какая она на самом деле. Чтобы не потерять, Лис повязал ее на запястье, и косичка теперь приятно щекотала кожу.




2


В начальной школе Валентина Максимовна Лиса и Докию не рассаживала, знала, что бесполезно, наступит новый день, и они опять сядут вместе. Тем более, вести уроки они не мешали, если и говорили, то по делу. А между собой – разве что взглядами. Она, порой, даже удивлялась, как у них все так ладно получается, будто мысли друг у друга читать научились.

Ельникову и Санкину Валентина Максимовна тоже не рассаживала. Но в третьем классе они сами отсели друг от друга не то, что на разные места – на разные ряды. Да, и вообще рассорились. Одна стала жутко-правильной отличницей, другая просто хорошей девчонкой, будто отделившись от бывшей подруги приобрела новую себя.

Ельникова Алиса теперь сидела рядом с Владом Азовым, и с каждым днем все больше убеждалась, что мальчишки – полные дураки и упрямые ослы. А Докию считала предательницей только за то, что та в общем-то умела находить общий язык не только с Лисом, но и другими.

Санкина Варя же позволяла теперь провожать себя после школы то одному, то другому однокласснику. Оказалось, что это в общем-то забавно – ходить с мальчиком, зря над Докией смеялись. Тем более, можно всучить тяжелый портфель или сменку и самой идти налегке.

Как заметил Лис, девчонки вообще делились на два лагеря: кто мальчишек терпеть не мог, кто общался с ними нормально. Хорошо, что Докия была во втором. Но она вообще – лучшая девчонка на свете!

В пятом классе учителей стало много. Каждый предметник считал свой предмет самым важным и перекраивал класс под себя. Лис и Докия, считавшие себя неприкосновенными, один из-за зрения, другая из-за роста – ошиблись в главном: первых парт имелось целых три, по одной на каждом ряду. Ребят рассадили, почему-то посчитав, что раз они сели вместе по доброй воле, то обязательно будут срывать уроки или хлопать ушами.

К Лису подсадили Ельникову. Та демонстративно положила посередине линейку, будто провела границу и огрела соседа таким взглядом, что любому другому бы стало плохо.

Но ему и так было невозможно без Докии, так что без разницы. Он, пожалуй, даже не заметил всех манипуляций Алисы, а пятый класс возненавидел, вместе со всеми учителями-предметниками.

Докия отнеслась ко всему спокойнее. Ведь остались перемены, осталась дорога до дома, звонки по телефону. На уроках жизнь не заканчивается. Об этом она Лису и сказала, когда он принялся возмущаться.

Сначала он обиделся. Показалось вдруг, что реакция Докии говорит об ее равнодушии. Лис насупился и замолчал. Девочка же, напротив, щебетала всю дорогу, метко изображала учителей, почти по-взрослому оценивала одноклассников. И совершенно не пыталась хоть как-то переубедить Лиса, что он ошибается насчет нее.

У своего подъезда Докия вдруг тоже замолчала, прозорливо взглянула в глаза друга и спросила:

– Обиделся? И сейчас сам готов лишить себя еще большего? – и ушла.

Только дома Лис понял, что она права. Ведь если он будет наказывать Докию, то и самого себя тоже. Да, и вообще – как-то глупо все выходит.

Еще Лис понял, но немного позже, что новое – не значит плохое. Например, сейчас все, что происходило после уроков между ним и Докией, казалось ярче и значимее, а уроки пролетали довольно быстро. И к учителям все стали привыкать.

Классной ребят оказалась младшая сестра Валентины Максимовны – Татьяна Максимовна. Видимо, она успела заочно познакомиться со своими подопечными, потому что довольно легко находила с ними общий язык. Татьяна Максимовна вела историю, и каждый ее урок превращался в увлекательное путешествие на машине времени.

Лису ее уроки нравились. Но, пожалуй, с большим удовольствием он бы перемахнул вперед, в будущее, в класс, например, восьмой-девятый, чтобы считаться взрослым, не стесняться высказывать свое мнение.

– И ты согласен ради этого пропустить несколько лет? – удивлялась Докия.

– Ну, у меня же как бы останутся все воспоминания! – фантазировал мальчик.

– Но ты же не помнишь каждую секундочку! – горячо возражала девочка. – Ведь если сложить все наши воспоминания, получится всего лишь несколько часов, или дней. Мы помним только какие-то мгновения. Одни – одно, другой – другое. Только если сложить вместе воспоминания всего человечества, будет полная картина!

Лис соглашался, в общем и целом. Но оставался при своем мнении. Разве он мало помнит?

Мальчик нырял в прошлое, будто в омут, так глубоко, как мог. Доставал со дна раковины и разглядывал, что там прячется внутри, какая драгоценная жемчужина. Но иногда воспоминания стирались, казались зыбкими миражами, обманчивыми видениями.

– Мам, расскажи про свое детство, – просил Лис.

И слушал по сотому разу одни и те же истории. Мама рассказывала их практически одинаковыми словами, будто старую, выученную наизусть сказку. Но то же самое бабушка могла поведать иначе, словно из параллельной реальности. Странно.

Лис испугался: получается, однажды, через много лет, он будет помнить одно, Докия другое, а общее просто растает в дымке времени, и решил тренировать память. Серьезно, разными способами, научными и народными. Ел рыбу и морковку, пил витамины и даже рыбий жир. Правда, он был в капсулах, но ради своей цели Лис бы и простой выпил, вонючий и противный, по детским ощущениям папы.

Докия только смеялась, не поддерживая друга. Говорила, что он непоследовательный и нелогичный. И что она все свои воспоминания хранит в волшебной коробочке, и показывала малюсенький ключик на цепочке.

Может быть благодаря тому, что Лис тренировал память, может тому, что его пересадили от Докии и раньше он действительно отвлекался на нее, но пятый класс мальчик закончил на отлично.

Родители в честь такого решили вывезти ребенка на море, взяли отпуск в одно время, купили путевки. И оказались абсолютно не готовы к отрицательной реакции Лиса. Он сказал, что никуда не поедет и останется в городе, с бабушкой.

– Так! Ну, это уже ни в какие рамки! – рассердился папа.

– Елисей, это несерьезно, мы стараемся ради тебя, – обиделась мама.

– А я давно вам говорила, что это ненормально, такая дружба с девочкой, – проворчала бабушка, хотя про Докию, и что этот бунт из-за нее, не было сказано ни слова.

Лис представил море. Оно ластилось, как котенок, шипело и накатывало волнами, наполняло легкие йодом и солью, питало и звало к себе. А еще солнце. Много фруктов, которые вызрели прямо там, на месте, и от этого гораздо вкуснее привозных. И пошел к Докии.

– Ты дурак, – сказала она. – От моря не отказываются. Я бы поехала, но нас с сестренкой на все лето отправляют в деревню, бабушка с дедушкой специально для этого купили домик с садом.

– Раньше не покупали, а теперь купили? – удивился Лис.

Докия дернула плечами.

– А родители?

– Они работают.

– Давай, я поеду с тобой! – воспрянул Лис. – С вами. Буду копать, полоть, воду носить.

Но девочка посмотрела на него так, что он тотчас приуныл. Да, детский сад, ясельная группа, кто согласится отвечать летом за чужого ребенка.

– Тогда я буду тебе звонить, каждый день!

– Во-первых, это очень дорого, Лис, – она вздохнула. – Во-вторых, в деревне связь только на холме, а туда больно часто не походишь.

Мальчик приуныл.

– Я тебя приду провожать, – пообещала Докия. – А ты мне привези ракушку, в которой шумит море, и свои воспоминания.

Она встала на цыпочки и легко-легко прикоснулась губами его щеки. Лису сразу показалось, что у него солнечный удар, хотя весь день дождило и солнце выглядывало только мельком. А Докия просто отвернулась и пошла домой, как будто ничего и не произошло.

Такси в аэропорт подъехало рано утром. Лис очень боялся, что Докия проспит, и не выполнит своего обещания прийти провожать, но она не проспала. Когда мальчик выскочил из подъезда, девочка уже стояла, серьезная и рассудительная, как всегда.

Лису хотелось, чтобы Докия опять поцеловала его на прощание, пожалуй, даже бы присутствие родителей не смутило, подумаешь, они все равно укладывают чемоданы в багажник, под руководством усатого водителя.

Но Докия только пожелала хорошего отдыха. Она говорила еще какие-то слова, только Лис, несмотря на свою отличную память, ничего не запомнил. Вернее, ему казалось, что губы девочки движутся беззвучно. Он смотрел внимательно, силился понять, но не мог.

И оторвать взгляд – тоже не мог.

Даже когда Докия замолчала, а мама позвала в машину. Его ноги будто приклеились к асфальту, и сам он превратился в статую, которую сковал вечный холод. Невероятно.

– Ну, ты идешь? – в мамином голосе уже явственно слышалось нетерпение. – Мы опоздаем.

А Лис все не мог. Как уйти, если Докия сейчас здесь, но он пропустил все ее слова, она ведь думает, что он ее выслушал, запомнил. Вдруг она еще что-то попросила, кроме ракушки? Или попросила поцеловать? Поэтому тоже стоит сейчас и недоумевает, почему Лис медлит.

– Сын! – папа вышел из машины.

– Иди, – приказала Докия. – Счастливого пути!

Она никогда так не говорила: жестко и непоколебимо – как сейчас. Ее невозможно было ослушаться. Поэтому ноги Лиса пошли сами. Это было странное ощущение: одна его половина – невидимая – так и осталась стоять окаменевшим изваянием, а другая – тело – села на заднее сидение, принялась выслушивать мамины выговоры об упрямстве сына, и все это на фоне летевших из автомагнитолы отбивок «Русского радио».

На море было… Наверное, классно. Лис чувствовал это по родителям, которые ходили, пахнущие солнцем и счастьем. Они просто благоухали им, бесстыдно и совершенно не по-взрослому.

– Ну, Лисенок! Здорово же! – восхищалась мама.

И чтобы не обидеть ее, он соглашался.

Папа учил сына плавать. Говорил, что соленая вода держит сама, что надо просто лечь – и наслаждаться.

Да, папу держала. А Лис неуклонно уходил ко дну. И физически, и морально.

Вспоминалось, что Докия так и не поцеловала его. Может и первого поцелуя не было? Может быть, это только привиделось? Приснилось? Как снилось сейчас, что он остался дома, под патронажем бабушки, гуляет по улицам, держа Докию за руку, покупает мороженое и сладкие абрикосы. Хотя, какие сейчас дома абрикосы? Возможно, они и есть, но пока жесткие и безвкусные, как трава.

Лис просыпался, вдыхал пропитанный йодом воздух и ощущал безграничное одиночество. Хорошо маме с папой. Они есть друг у друга. А он – один. Не вообще, конечно – только здесь, на чужой земле, вдали от родного дома и Докии.

Когда становилось особенно невыносимо, Лис теребил красную косичку на запястье. Она уже порядком истрепалась, и еле завязывалась. Но разве можно было оставить ее в городе. Наверняка, бабушка в отсутствии дочери и зятя (у нее имелся свой комплект ключей) устроит в квартире генеральную уборку, а это значит, что все, что посчитает ненужным – будет выброшено. Не хотелось бы потерять подарок Докии.

– Я хочу с тобой поговорить, – сказал однажды папа, когда мама осталась в гостиничном номере, а они пошли за мороженым. – Ты ведешь себя не по-мужски.

– В смысле? – Лис даже обиделся, так, что в носу предательски защипало, но плакать, это лишь доказать, что папины слова – правдивы.

– Эти девчоночьи кривляния, ахи-вздохи: я самый несчастный в мире человек. Ты думаешь, мы с мамой не видим?

Лис думал, что не видят. Из груди вырвался вздох. Папа посчитал его признанием и раскаянием. Потрепал по плечу.

– Соберись, Лис. Вообще, это хорошее качество – умение мобилизоваться. Оно ни мужское, ни женское. Знаешь, тут и моя вина есть, что ты так себя ведешь, – вдруг признался он, совершенно неожиданно, стыдливо отводя глаза. – Работаешь-работаешь, и понимаешь, что твой мальчик больше и не мальчик. Да, и вообще, дома – полное бабье царство.

Лис ничего не понял. Но, пожалуй, смена родительских интонаций повлияла на него больше, чем выговор до этого. Плакать точно перехотелось. И обида куда-то улетучилась. Правда, чего это он. Ну, не на вечно же застрянет на этом море. А здесь он с родителями, солнце, вкусности, теплые волны. Да, и ракушку Лис до сих пор не нашел!

Вернувшись домой, Лис понял, что как-то совершенно упустил тот факт, что Докии в городе тоже нет, и не будет еще довольно долго – до конца лета. А ведь казалось, что стоит только вернуться – и все будет, как раньше.

Набирая номер телефона девочки, он постоянно слушал: «Абонент временно недоступен». Ну, что же это такое-то! Двадцать первый век, а где-то недоступен очень важный абонент!

Для подруги Лис привез целый рюкзачок ракушек! Всех форм и размеров. Одна – больше папиного кулака. Теперь они лежали в углу, шебуршась временами, как живые, словно в них остались какие-то фантомные моллюски.

– Выброси уже! – пыталась командирничать бабушка. – Чего, как маленький. Привез бы одну-две, а ты весь пляж собрал.

Мама предложила делать из ракушек поделки, какие продавали на юге местные: зайчиков, кошечек, черепах. Чего зря добру пропадать.

Лис не очень хотел, но клеил. Зайчики, кошечки и черепахи выходили ничуть не хуже, чем продаваемые. Он ставил их на полочку, сурово глядя на бабушку и как бы говоря, что не зря собирал.

Время тянулось, будто резиновое. Лис читал, катался на велике, даже пробовал участвовать в дворовом футболе с мальчишками, но это доставляло одни неудобства – приходилось искать, кто подержит очки, но без них – мир терял четкие очертания, внимание рассеивалось.

– Стрельников, едрен-батон! – ругался Тимур Ивлеев. – Чего мажешь! Влад, отдай его очки и вставай сам!

Азов тяжело пыхтел. Играть ему не слишком хотелось, вес мешал маневренности. И Ивлеев, через несколько минут опять произведет рокировку в команде, но крайним теперь останется Влад.

Лис уходил с поля, забирал очки и садился на скамью. Наблюдать за игрой было не так весело, как играть, ярым болельщиком он не являлся, поэтому время опять замедлялось. Но потом можно будет рассказать родителям и показать бабушке, что у него в голове не только Докия, но и вполне мальчиковые занятия.

Докия вернулась в конце августа, к началу нового учебного года. Она немного подросла. Не так, как другие одноклассницы, чтобы сравняться с ними ростом еще ого-го сколько надо, но все-таки. И формы у нее округлилась. Бугорки груди выпирали через одежду и невольно притягивали взгляд. Еще Докия проколола уши, и теперь на ее мочках зазывно сверкали два зеленых камушка, как раз под цвет глаз.

Ельникова, увидев это на линейке, как обычно, насупилась, отвернулась, словно посчитав перемены в однокласснице личной обидой.

– Подумаешь, – процедила глухо и встряхнула подстриженными волосами.

Санкина Варя же принялась расспрашивать, больно было или нет и похвасталась модным рюкзачком.

Лис не вмешивался в девчачьи разговоры. Вообще, почему-то общаться с Докией теперь стало сложнее. Даже когда он вручал ей ракушку, ту самую, самую большую, которую он для большей красоты и крепости даже покрыл маминым бесцветным лаком для ногтей, не нашёлся, чего сказать.

Девочка же прислонила ракушку к уху и долго-долго слушала:

– Шумит, Лис! Правда, шумит! Закроешь глаза, и можно представить, что волны накатывают! – зашептала едва слышно, сама, как море.

– Я еще фигурки сделал. Из ракушек, – выдавил он. – Могу подарить.

– Правда? – удивилась и обрадовалась Докия.

Хотя, чему удивляться? Он ведь и так собирал ракушки для нее, значит, и фигурки все – ее. Пусть хоть все забирает, не жалко!

Но созрела пойти в гости к другу Докия только в ноябре. Чинно прошлась по его комнате и присела на краешек дивана, будто какая-нибудь благовоспитанная барышня из девятнадцатого века. Лис стал предлагать чай, книги, фотографии, послушать музыку, снова чай.

– Ты уже повторяешься, Лис, – улыбнулась девочка. – Я дома попью. Покажи фигурки из ракушек, или раздарить все успел?

Раздарил? Он опешил. Как он мог? И кому? Но без возражений, на каком-то автомате подошел к полке, стал снимать фигурки и расставлять на столе, словно продавец перед покупателем.

– Выбирай, – предложил глухо.

Докия встала, с легкой улыбкой принялась разглядывать зверят. Некоторых брала в руки, вертела.

– Хорошенькие, – вынесла вердикт. – Как с выставки!

А он уже почти решил, что фигурки – полная ерунда, детский сад, ясельная группа. Что девочка просто из вежливости промолчит, выберет одну, чтобы тут же выбросить в мусорку за углом.

Стало стыдно, что он такое мог подумать про Докию. Про ту, которую знал уже столько времени!

– Ой, а что это? – девочка удивленно вертела в руках ракушечного песика, шею которого обвивала красная косица. – Неужели ты сохранил? Сохранил, да? Ох, мне влетело дома от бабы Капы, что я вещь испортила!

Лис покраснел. Как же он? Механически поставил, не подумал. Надо было, наоборот, задвинуть подальше, чтобы Докия не заметила. Вдруг сейчас попросит именно эту фигурку? И что тогда делать? Отказывать?

Но девочка не попросила. И даже не взглянула на смутившегося Лиса. Выбрала лягушонка и мышку.

– Можно двух возьму?

– Конечно, – разрешил мальчик.

Хотел добавить, чтобы вообще все фигурки взяла, если нравятся. Не смог. Сам не понял, почему.

Лис замечал, что с каждым днем все сложнее разговаривать с Докией, но понятия не имел, что с этим делать. Иногда забывался – и болтал обо всем на свете, но эти моменты случались все реже и реже. И чаще слышалось от девочки:

– Лис, ты не жди меня, мы еще тут с девочками… – и разные причины: уборка класса, помощь в проверке работ, подготовка к празднику.

Не верилось, как просто было раньше! Что изменилось? Почему? Хотелось взять Докию за руку, развернуть к себе и… Дальше Лис не знал, что бы сделал. Смотрел фильмы про первую школьную влюбленность, но герои казались либо взрослее и мудрее не по годам, либо вели себя как-то слишком уж кинематографично, не взаправду.

Лис наблюдал за Докией тайком. Иногда встречался с ней взглядом, ловил улыбку и отворачивался, с каким-то темным удовлетворением замечая, как тает эта улыбка. Обращался по урокам, но это случалось слишком редко – в конце концов, память Лис натренировал так, что помнил, пожалуй, слишком многое, мог дословно повторить слова учителя, а больше тем для разговора с девочкой не находилось.

– Пап, тебе в школе нравился кто-нибудь? – наседал на отца, когда тот оказывался в зоне доступа, личного доступа, персонального, без мамы и бабушки.

– Нравился, – буднично отвечал тот.

– И что ты делал?

– Звонил по телефону, молчал в трубку, как дурак, – признавался отец. – Но у тебя, вроде, никаких проблем быть не должно. Вы совсем другое поколение.

Не должно. Да. Лис соглашался, деланно кивал. И молча переваривал собственную несостоятельность.

Шестой класс. Седьмой. Будто кто-то чужой занял тело Лиса. Заставлял придумывать какие-то преграды и причины. Мучил. Он спокойно общался со всеми, кроме Докии. С ней – чаще всего словно стопор находил, но изредка вселялся шут и хохмач, за которого после было неимоверно стыдно.

Когда класс Лиса пошел в восьмой, Докия стала провожать после уроков сестренку-первоклашку Анюту. Та ждала ее в продленке, сонная, мелкая, вечно чем-то недовольная, как капризный котенок. Лис наблюдал со стороны, потом незаметно пристраивался позади и шел следом, больше не слыша, а угадывая, что вот сестры играют в придуманный истории, вот в слова, вот еще в какие-то игры, в которые они и сами играли с Докией несколько лет назад.

А однажды, в начале декабря, когда стояла непривычно-слякотная для начала зимы погода: недозима-недоосень – в класс постучалась учительница Анюты, извинилась и сообщила, что, похоже, первоклашка затемпературила и ее надо отвести домой. Докия сразу забеспокоилась, засобиралась. Лис же, словно придя в себя после длительного сна, вдруг тоже стал складывать учебники в рюкзак.

– Стрельников, а ты куда? – спросила Татьяна Максимовна, изогнув бровь упавшим навзничь знаком вопроса.

– Вдруг на руках нести придется, – пожал плечами Лис. – Разве Евдокия донесет и портфель, и свою сумку, и сестренку? Если надо, я вернусь потом, – пообещал, словно так и должно быть.

– Да, конечно, хотелось бы, – усмехнулась Татьяна Максимовна. – Еще только третий урок вообще-то.

– Хорошо, – Лис кивнул и вперед Докии подошел к двери.

Анютку действительно пришлось нести на руках. Не то, чтобы она не могла идти, просто школьной медсестры на месте, как всегда, не оказалось, а девочка вся горела, как печка. Она прильнула к Лису и захныкала без слез.

– Возьми себя в руки! – приказала сестренке Докия, как однажды приказала Лису. – Лялька что ли?

Анюта подобрала дрожащие губы и больше не хныкала. Но дрожала, Лис чувствовал. Или это его руки дрожали?

Докия терпеливо тащила его рюкзак, свою сумку и портфель сестренки. И говорила, что, наверняка, простуда из-за того, что Аня ела снег на балконе в тихую. Пугала, что сейчас позвонит маме. И врачу. Или, наоборот. И раз Анюта уже школьница, сладкие детские сиропчики ей не положены, будет глотать горькие лекарства за собственное непослушание.

За этими спокойными монотонными словами Лис угадывал беспокойство. Она словно не только сестренку успокаивала, но и себя. Играла роль, так, чтобы и самой в нее поверить: взрослой, старшей, здравомыслящей. И еще говорила, наверное, чтобы дать отмолчаться Лису.

– Если надо, могу за таблетками сбегать, – вклинился он в паузу.

Голос чуть-чуть сломался, ушел на фальцет, но в общем-то получилось довольно уверенно, по-мужски.

– Так не знаю же еще что, не выписали. А «парацетамол» дома есть, – буднично отказалась Докия. – Спасибо тебе! – поблагодарила у двери.

Уже почти закрыла дверь, но вспомнила, что не отдала его рюкзак:

– Лис! – протянула, улыбаясь какой-то совершенно новой обалденной улыбкой. – Так и будешь туда-сюда ходить.

– Солдат спит, служба идет, – пошутил Лис.

Докия замерла, словно еще что-то хотела. Он тоже замер. И мир, казалось, превратился в стеклянный шар, внутри которого прячутся разноцветные лучики.

– Доня, – сиреной проныла Анюта, – дует вообще-то!

– Пока, – Лис пришел в себя и, не оглядываясь, поскакал по лестницам, совершенно забыв про лифт.

После этого случая общаться с Докией стало легче. Возможно, не так, как в самом начале, иначе, но это лучше, чем ничего. Лис интересовался здоровьем ее сестренки. А когда та выздоровела, провожал их обеих домой.

– Ты Донин кавалер? – бесхитростно интересовалась Анюта.

– Я ее, – Лис ловил взгляд Докии, – друг.

– А мой? Тоже друг?

– Тоже, – соглашался он, внутренне посмеиваясь над тем, как удовлетворенно вздыхает девочка, как доверчиво прячет свою ладошку в его руку.

– У нас дома – только и разговоров о тебе! – признавалась Докия. – Аня отобрала у меня твои поделки из ракушек…

– Они еще живы? – Лис невольно перебил ее от удивления.

– Конечно, – она пожала плечами, – стоят на полке, глазеют.

У Лиса уже не глазели. Он все раздал, по родственникам и знакомым родителей. Все, кроме собачки с красной косичкой от шарфа. Правда, ее Лис убрал с глаз долой, в самый нижний ящик стола, куда с раннего детства складывал ненужную мелочевку, которая могла когда-нибудь пригодиться: фишки, куриные божки, маленькие шарики. Но не рассказывать же об этом Докии.

Лис начал потихоньку копить деньги, намереваясь сделать небольшой подарок на новый год сестрам Кисловым. Наверное, старшей – подарит шарф, с легким намеком, младшей – шоколадное яйцо с сюрпризом. Это ведь хорошо.

Но за неделю до конца четверти отец вернулся из командировки на пару дней раньше, возбужденный, непривычно громогласный, с целой сумкой деликатесов, тортом и огромным букетом.

– Чего празднуем? – поинтересовалась мама, сразу откладывая подальше то, что могло пригодиться на праздничное застолье, и на сейчас оставляя лишь скоропортящееся.

– Ну, – папа хитро прищурился, – много чего. Начинать с большего или с меньшего?

– Хорошо, что не с плохого или хорошего, – но она все равно села на стул и насторожилась.

Лис, схвативший с тарелки пару кусочков колбасы, даже перестал жевать. Предчувствие кольнуло. Сначала неявно, будто неуверенно лизнувшая в руку псина. Но потом схватилось мертвой хваткой.

– В общем, Королев подписал назначение. Я теперь исполнительный директор филиала!

– Ох ты! Здорово! – Мама даже взвизгнула. – А ты даже ни намеком, ни словечком…

– Погоди! – Папа победно улыбнулся. – И мы переезжаем!

Лис поперхнулся и закашлялся. Пережеванная колбаса полетела во все стороны. Горло полыхнуло огнем, так, что ни вздохнуть, ни выдохнуть.

Когда он, наконец, пришел в норму, родители сидели напротив друг друга и молчали. Просто молчали. С напряженными спинами и взглядами. Мама теребила салфетку. Папа застыл.

– Шутишь, да? – Лис спросил, уже понимая, что это не так.

– Не шучу.

В общем-то папа много не говорил. Рассказал в общих чертах про всякие приятности и возможности, про огромную квартиру – там… В перспективе – вообще свой дом.

– А с этой что будем делать? – почти беззвучно спросила мама.

– Продадим. Сдадим. Чего хочешь.

Он не спрашивал. Ставил перед фактом.

Лису казалось, что папу кто-то подменил. Что сейчас на кухне сидит его клон, инопланетянин из фантастического романа. И излагает невероятные вещи. С чего это они должны переезжать? Раньше папу не смущало, что мотается туда-сюда, ничего, находил время, приезжал. А у Лиса школа. Восьмой класс, в конце концов. Учителя, которые уже сложили свое мнение, иногда могут что-то спустить на вожжах, даже если Лис не дотягивает, поставить оценку авансом. Друзья. И… Он даже себе говорил это с оглядкой, тайком – Докия. Ведь он уже решил, что будет дарить ей на новый год! Деньги копил!

Нет. Никуда Лис не поедет. Родители, как хотят, конечно. Но, похоже, мама тоже не в восторге, смотрит растерянно, скрестила руки, жмется. У нее тоже работа, не у одного папы. Да, там мама не начальник, но разве в этом дело?

И бабушка здесь. Одну ее что ли оставлять?

Лис как-то совершенно забыл и про то, что вообще-то бабушка не одна, есть дядя Миша, бабушкин верный друг, есть две мамины родные сестры: тетя Вероника и тетя Алла со своими семьями. Да и вечное недовольство бабушкой, что она лезет, куда ее не просят, в стол, в шкаф, в душу…

– Ты думай, – папа поджал губы и смотрел куда-то в сторону. – Я-то все решил уже. Приступать со следующей недели, там аврал, вообще не новогодняя суета. Но мы уезжаем или вместе. Или я…, – у него чуть слышно дрогнул голос, на краткий миг выдал обертон, словно обнажая то, что спрятано внутри, – один.

– Меня не уволят без отработки, – как-то жалостливо сказала вдруг мама. – Да, и праздник же. У Лиса конец четверти.

– Понимаю, – папа кивнул.

Лис уже едва себя сдерживал. Ему хотелось кричать, как дикому зверенышу, выть. Да, что-происходит-то? Понимает он! Чего именно?

Но выдавил тихо:

– А вариант, как раньше, не рассматривается? Обязательно все рвать?

Папа посмотрел прямо в глаза сыну. Долго. Серьезно. В самую глубину души.

– Иногда надо, Лис. Я не смогу приезжать так часто, как мне бы хотелось. А когда редко – рвется само.

Мама не спорила. Она опустила глаза и вздохнула. И как-то совершенно невольно вспомнились мамины телефонные разговоры с подругами, когда она жаловалась на то, что муж то ли есть, то ли нет, и секретные звонки, когда она уходила в ванную, включала воду и говорить старалась или односложно, или шепотом. И напряженность между родителями вспомнилась, когда они будто каждый раз заново привыкали друг к другу. За своими проблемами, а потом победами Лис как-то оставлял все это на втором плане, в качестве декорация к своей жизни.

Назавтра истерику закатила бабушка. Она вдруг картинно повалилась на диван, принялась открывать и закрывать рот, как рыба на суше, хвататься за сердце. Мама накапала ей сердечного.

– Что это вообще за разговор такой? Срываться всем! У него работа! – через несколько минут она уже с ненавистью смотрела на зятя, потом перевела взгляд на дочь. – А у тебя не работа? У ребенка – не школа! Город наш не город, конечно же, провинция гнилая! И люди здесь не те! Квартира, между прочим, дедушки моего мужа! Продавать ее надумали? Ты гвоздь сюда вбил?

– Вбил, – сухо ответил папа и ушел на балкон несмотря на то, что на улице стояла зима.

Лису стало вдруг стыдно. Бабушка несла какой-то бред. Тот самый, который едва не понес он, вчера. Да, и вообще, все это поведение: разве так себя должен вести взрослый человек?

– Все уже решено, – сказала мама. – Не надо этого цирка.

– Чего решено? – бабушка нахмурилась, словно понять не могла, кто перед ней заговорил, мебель или живой человек. – Нет, уж, вы свою жизнь можете ломать, как хотите! А внука я вам не отдам! Да, Елисеюшка? – она непривычно засюсюкала, словно Лис оставался маленьким, дошкольником. – Ты же останешься с бабушкой?

Лис помотал головой. И ушел. На улицу. Едва накинув куртку и впихнув ноги в ботинки. Шарф и шапка остались на вешалке. Но просто все эти события, все слова будто душили Лиса, не давали вздохнуть как следует. А на улице – мороз, то, что надо.

Он побродил около подъезда. Набрал Докию, но сбросил, не дождавшись ответа. Пнул ледышку. Потом другую. Они отлетали, как шайбы у голкипера.

Лис обвел взглядом двор. Одинокие качели. Заснеженные кустарники. Коробка, летом футбольная, зимой хоккейная. Детский лабиринт и горка. Будет странно, наверное, однажды выглянуть в окно – и увидеть совсем другое. Переступить через прежнюю жизнь, как через порог.

Лис так задумался, что не сразу понял, что в кармане куртки заливается телефон. На экране высвечивалась Докия.

– Да? – он и забыл, что набрал ее, а потом сбросил, поэтому вопрос прозвучал удивленно.

– Звонил?

– Мы уезжаем, – сообщил довольно-таки буднично.

И Докия среагировала на тон:

– На новый год? Круто же!

– Насовсем.

Она повторила далеким эхом:

– Насовсем, – не вопросом.

И не пообещала, что придет провожать.




3


Докия оглядела купе, соседку – остро пахнущую потом и пирожками толстушку среднего возраста и присела на свое место.

– Девушка, у вас низ или верх? – деловито поинтересовалась соседка.

«Начинается» – мелькнула мысль, от которой стало одновременно и стыдно, и весело, и неудобно.

– Низ, – для иллюстрации Докия даже хлопнула по сидению.

– Тогда мой Гришик сверху, ничего? – толстушка беззаботно улыбнулась, даже не задумываясь о двусмысленности своего вопроса.

Докия невольно улыбнулась в ответ.

– Ничего.

Минут через пять пришел Гришик: высоченный парень лет восемнадцати – косая сажень в плечах, с ярко-голубыми глазищами и залихватскими вихрами – затащивший в купе два огромных чемодана.

– Мам? – спросил низким басом, смущенно бросив взгляд на Докию.

– Айда, ставь сюда, – толстушка подскочила и открыла сиденье. Потом скомандовала: – Лезь туда.

– Мам, – на этот раз в голосе послышался упрек.

– Девушку я предупредила. Девушка все понимает. И не возражает, – соседка подчеркнула последнее слово.

Гришик вздохнул. Глянул на Докию, прячущую смех за притворным кашлем. Видя, что парень все сомневается, она яростно закивала головой.

Он понурился, покраснел, и полез наверх. Покопошился там чего-то, а потом затих.

– Обувь-то сними, – запоздало присоветовала толстушка.

– Мам, – только огрызнулся Гришик.

Женщина коротко глянула на Докию, на сына, опять на Докию, хохотнул и махнула рукой.

– Остолоп. Большой вымахал, а ума не нажил. Ничего, один поживет, оботрется, облупится, – заговорщицки подмигнула девушке. – Еду сдавать его.

– Куда? – удивилась Докия.

– Так в общагу же. Устрою, чтобы все чин по чину, и домой. У меня, кроме него, еще трое. Сейчас с мужем и свекрухой остались. Чую, наведут порядков!

– Мам! – выказал недовольство Гришик.

– Чего, мам! – толстушка повысила голос, но беззлобно. – Будто неправду говорю.

Докия отвернулась к окну, пряча улыбку. Скучать в дороге, похоже, не придется. Оставалось еще пустое место, но надежды, что соседка переключится на кого-то другого со своими «семейными историями» было мало.

Поезд тронулся. Соседка деловито разложила на столе провиант: пирожки, курицу, семечки. И кратко поведала, куда поступил Гришик (оказалось, что в тот же универ, где училась Докия, только она уже перешла на магистратуру, а парень только готовился грызть бакалавриат), что ее звать Ольга (можно без отчества, возраст ведь состояние души, а ей в душе всегда семнадцать, максимум двадцать пять), что на следующей станции к ним в купе присоединится дочка ее сестры Галина (дюже странная, хоть и умная, с заскоками и экстазами).

– Трансами, – лаконично поправил мать Гришик со своего места.

– Слазь, давай, – скомандовала Ольга. – Кушать будем.

– Мам, – буркнул парень.

Судя по взгляду его матери, слезать он не собирался. Докия тоже перекусывать не захотела.

– Так семки хоть грызи. Надо ж рот делом занять, – с легким сожалением предложила Ольга и продолжила дальше рассказывать о себе и своей семье.

На следующей станции в купе вплыла Галина: очень высокая, белокожая и темноволосая, с томным взглядом, она могла сойти эталоном красоты в каком-нибудь семнадцатом-восемнадцатом веке. Сейчас же она бы показалась несовременной и какой-то несвоевременной, если так можно сказать о человеке. Лет ей было, наверное, к тридцати.

– Галочка! – обдала малиновым приветствием вошедшую Ольга. – Гришик, поздоровайся с сестрой!

– Привет, Галь, – довольно равнодушно отозвался парень, едва выглянув со своей полки.

– Галочка, ты садись. Я на ночь наверх переберусь, а ты тут, – продолжала суетиться толстушка.

– Теть Оль, – неожиданно низким голосом отозвалась вновь прибывшая, – я не немощная какая, сама наверху лягу, – и легонько махнула рукой по слегка выпирающему животику.

Да она беременная! И заскоки и экстазы не помешали.

Докия словно смотрела очередную серию сериала. Вот и новый персонаж добавился со своей историей.

Галина кивнула девушке с легким вопросом в глазах, потом присела рядом с теткой, достала книгу и воткнула в нее немного островатый нос.

– Перекусывать будешь? – не унималась Ольга.

Галина вздохнула, на миг оторвалась от книги, достала из своей сумки влажные салфетки, вытерла руки и молча взяла теткин пирожок. А потом опять продолжила чтение.

Ольга, как ни удивительно, молчала. То ли семейные байки закончились, то ли стеснялась племянницы, то ли еще что. Гришик на своей полке вовсю сопел, даже иногда похрапывал.

Докия улыбнулась. Перекусила по быстрому своим, полистала новости в смартфоне, початилась с подружками. И настолько забылась, что даже вздрогнула от неожиданности, когда почувствовала на своей руке прикосновение. Галина, оказывается, незаметно пересела к ней, и теперь очень внимательно, как недавно в книгу, смотрела на девушку.

– Вас настигает прошлое.

– Да? – Докия оценила своевременное предупреждение насчет странностей племянницы Ольги.

Та как раз круглыми глазами смотрела на происходящее. Гришик тоже, как завороженный, спустился вниз и сел к матери.

Глядя на это, Докия не знала, может, надо уже начинать бояться? Пока действо ее слегка смешило, но вдруг Галина начнет биться в конвульсиях, или бросаться на нее. Однако прорицательница выглядела довольно умиротворенной. Пожалуй, только сузившиеся до точки зрачки не соответствовали ее нормальному состоянию.

– Настигнет, – еще раз подтвердила она.

– Спасибо за предупреждение, – Докия решила не волновать Галину и не провоцировать на что-то еще.

В ее прошлом не было ничего такого, чего надо опасаться. За плечами школа и бакалавриат, впереди – магистратура. Жаль, в этом году Женька не учится, придется искать новую напарницу по съему квартиры. Жить в общаге Докие не нравилось, ритм слишком не ее, а снимать одной – накладно. Так что прошлое девушку не волновало, больше беспокоило будущее.

– Простите, – Галина вдруг будто проснулась, убрала руку, схватилась за виски, как от головной боли, поморщилась. – Я ведь хотела к вам обратиться с просьбой…

– Да? – Докия не могла избавиться от жуткого дежавю.

– Я в библиотеке работаю, мне бы надо презентацию сделать, а я не умею. Вы помоложе, может, научите? Может, чего скачать надо посоветуете.

Девушка удивленно закивала, про себя соображая, зачем с этой просьбой обращаться к ней, совершенно постороннему человеку, если рядом сидит двоюродный брат, принялась в своем смартфоне показывать простые программы для создания презентаций. Галина подсела еще ближе, почти уткнувшись в экран, старалась запомнить, но через полчаса словно сдалась:

– Нет, так не запомню. Давайте, лучше возьму сейчас свой телефон, вы мне будете подсказывать, а я делать.

– Тоже вариант, – согласилась Докия.

– Например, сказки Пушкина, – задумалась Галина. – «О спящей царевне и семи богатырях», – она улыбнулась и процитировала:

– …За невестою своей

Королевич Елисей

Между тем по свету скачет.

Нет как нет! Он горько плачет,

И кого ни спросит он,

Всем вопрос его мудрён…

Докия пожала плечами. Сказки, так сказки. Пушкин, так Пушкин. А свое подспудное скрытое недовольство отнесла на счет Ольги и Гришика, которые совершенно по-хозяйски принялись готовиться ко сну несмотря на то, что время еще было совсем детское.

Утром Докия, на свое счастье, быстро отвязалась на вокзале от семейства Ольги, как-то ей не слишком хотелось прислуживать им бесплатным проводником и экскурсоводом. Девушка еще неделю назад созвонилась с бывшей квартирной хозяйкой наудачу, и узнала, что квартира пока свободна, сдается на тех же условиях, перевела деньги и теперь потопала вселяться. Накладно, конечно. Но на первый месяц у нее средств хватило, а потом Докия надеялась, что найдет соседку, вместо Жени. Ну, или работу, чтобы хватало и матери отправлять, и самой тут жить.

Мария Олеговна, хозяйка квартиры, уже сидела на скамейке около подъезда, и судачила с местными старожилами.

– Дунечка, – ее было не переучить, она еще с первого раза решила, что будет называть Докию только так, как звали ее бабушку, – я так рада, что гостевать у меня будете именно вы! Сдала на месяц летом, оказались такие нечистоплотные люди! Представляете, выкинули торшер, поцарапали двери, разбили зеркало в ванной! – затараторила женщина.

Она подхватила сумку девушки за вторую ручку, не приемля возражений, и начала быстро делиться своими проблемами. Докие оставалось лишь внимательно слушать, где надо кивать и радоваться, что в общем-то во всех остальных случаях Мария Олеговна не вмешивается в жизнь квартирантов.

– Я, разумеется, все отремонтировала, прикупила, что надо. Но торшер мне жаль! А мое кресло! Почти новое ведь!

Девушка промолчала, что оно давно просилось на помойку, сама лично ремонтировала его пару раз, когда Женька плюхалась по своей привычке со всего размаху.

– Думаю, вы оцените перемены, Дунечка! – Мария Олеговна с гордостью распахнула дверь квартиры.

Докия слегка онемела. Она никак не ожидала, что квартира окажется переделана полностью. Раньше тут было простенько, но в целом уютно. А сейчас, на вкус девушки, слишком помпезно и крикливо, по крайней мере в коридоре: темно бордовые обои, съевшие часть пространства, претензионный топчан, какая-то вешалка с виньетками.

– Вам же нравится? – глаза хозяйки просто сияли в предвосхищении. – У моей подруги дочь учится на дизайнера, разработала проект совершенно бесплатно!

Докия осторожно зашла в квартиру. Прошлась сначала в кухню. Видимо, тут фантазия развернулась не так бурно, шкафчики остались прежними, только их раскрасили под старину и налепили кустарную отделку. Табуреты заменили угловой скамьей.

Одна комната оказалась оклеена обоями с детской расцветкой, да и прочие предметы больше подходили ребенку. Вторая – просто кричала минимализмом и аскетизмом. Хорошо, что в обеих остались спальные места.

– Чудесно ведь! – не уставала восклицать Мария Олеговна.

Докия для приличия улыбнулась и коротко кивнула. На ее вкус, лучше бы все осталось, как было.

– Тогда больше не буду докучать, – женщина хлопнула в ладоши. – Располагайтесь. В вашем благоразумии я уверена. Хотя, дело молодое, я все понимаю. Но лучше всякие изменения согласовывать со мной. Где меня найти, знаете.

Она, едва не танцуя, удалилась. А Докия осталась в готическом коридоре, буквально рухнув на топчан, и размышляя, кого ей удастся уговорить на соседство.

В том виде, в каком квартира находилась сейчас, она подходила больше для семейной пары с детьми. Да, и то, пожалуй, оба родителя тут должны работать и работать, а домой приходить только на сон.

И кто же согласится соседствовать с девушкой в этом подобии жертвы «Квартирного вопроса»?

Пожалуй, не мешает проветрить мозги, может, придет в голову какая-нибудь мысль. Тем более, надо бы отметиться в универе.

Там стояла гулкая тишина и пахло свежей краской. Докия подошла к информационному стенду и поискала глазами списки. Вскользь пробежала по первокурсникам. Григориев оказалось несколько, так что определить, который именно Гришик было невозможно, но, честно говоря, не очень-то и хотелось. Магистратура…

– Ельникова? – шепнула себе под нос удивленно. – Алиса? Офигеть!

Меньше всего Докия ожидала увидеть здесь свою давнишнюю одноклассницу. Пути разошлись после одиннадцатого класса, но надо же, опять сошлись, и где – в другом городе!

Интересно, Алиса все такая же? Вопрос, разумеется, был риторическим и ответа не требовал. Девушка принялась изучать фамилии и имена новых-старых одногруппников.

Знакомых оказалось довольно много. Это порадовало. По крайней мере, появился хоть какой-то шанс, что удастся кого-то уговорить на совместное проживание в одной квартире. Например, Машу Иванову или Юлю Никитину. В прошлом году они тоже снимали комнаты, будучи не в восторге от местной общаги.

Удовлетворенно вздохнув, Докия потопала в учебную часть, оформить все необходимые документы, получить, что надо, написать согласия и отказы. Давно знакомая секретарша – Лилечка – сидела с озадаченным видом перед экраном компьютера и появление девушки восприняла чуть ли не с овациями.

– Кислова, в компах разбираешься?

– Не на уровне "восьмидесятого левела", но пойдет, – Докия перегнулась через стол, перехватила мышку – система висела, как картина на стене.

Нажав нужные клавиши, девушка отменила тысячу ненужных задач и вкладок, видимо, результат хаотичности Лилечки, и передала управление секретарше.

– Ты ж моя красоту-у-уля! – протянула та, непонятно к кому обращаясь, к своей спасительнице или компьютеру. – И даже все сохранилось? А я уже расстроилась, весь день работала-работала.

– Бывает, – философски покивала Докия.

– Ты по делу? – Лилечка задала вопрос, но сама, не отрываясь от экрана, быстро перечитывала документ. – Все ваши сегодня приходили в первой половине дня.

– Да, я знаю. Не успела.

Секретарша, опять же не глядя, набрала из накопителя кипу бумаг, всучила Докие и махнула рукой:

– Садись, заполняй.

Докия села. Только вчиталась, в коридоре раздались шаги. Кто-то шел одновременно и уверенно, и будто точно не зная, в правильном ли направлении движется. Странно.

Потом раздался двойной стук в косяк распахнутой двери. Докия и Лилечка одновременно посмотрели на возникшего в проеме парня: высокого, широкоплечего, такого шикарного, будто прямо с обложки. Парфюм его овеял всю секретарскую легким морским бризом, заставив забыть о душном столичном смоге.

Лилечка и думать забыла про свой компьютер. Принялась теребить локон пальчиками с идеальным маникюром.

– Добрый день! Или, – парень быстро глянул на наручные часы, – скорее, вечер. Я не слишком припозднился?

– Для чего? – Секретарша ответила на его обескураживающую улыбку.

– Оформления.

– Простите? – Лилечка явно тормозила. – А вы кто?

А вот Докия не могла никак понять, когда успела заснуть, да еще так, что увидеть сон. Реальный. Красочный. Вполне себе возможный. Но и невероятный. Этого же просто не могло быть!

– Стрельников Елисей, – они с Лисом проговорили оба одновременно, только девушка тихо, а парень, напротив, громко и уверенно.

– Бакалавриат? – Лилечка наощупь дотянулась до стопки бумаг.

– Магистратура.

Лис не спускал пристального взгляда с секретарши.

А Докия гадала, ее-то саму он заметил? Или можно склониться над столом чуть ниже, мимикрировать под окружающую среду, и молиться непонятно, о чем, посылая невнятные даже для самой себя запросы во вселенную. Некстати вспомнилось, что волосы – просто собраны в конский хвост, макияж – отсутствует, бесформенная футболка далеко не обтягивает не самые выдающиеся формы, а джинсы удобные, но не модные, и старенькие спортивные тапочки на ногах. Блин!

Заполнять документы Лис сел напротив Докии. Посмотрел пристально, но ничего не сказал. А она почему-то одновременно и огорчилась, что, похоже, он ее не узнал, и обрадовалась, тоже по этой же причине. Девушка собрала свои листочки и документы покомпактнее, освободив больше свободного пространства. На долю секунды возникло желание прикрыться, как школьнице, от списывания, но оно быстро улетучилось.

Лис невозмутимо принялся заполнять бумаги. У него изменился почерк. Буквы стали четче и жестче. Докия не могла оторвать взгляда от кончика ручки, выводящей слова. Казалось, парень выписывает какие-то незнакомые иероглифы.

А он писал-писал-писал, один документ за другим, заполнял-откладывал, словно всю жизнь только этим и занимался. Пока вдруг не поставил прямо посреди листа какой-то невообразимый росчерк и, толкнув лист в сторону Докии, сказал, обращаясь к Лилечке:

– Кажется, я тут немного напортачил, не дадите еще бланк?

– Какой? – та с готовностью принялась рыться в документах, так и стреляя в Лиса кокетливым взглядом.

Он ответил. А Докия с ужасом читала то, что завершалось на листе росчерком: «Ты специально смотришь так пристально, чтобы меня смутить? Хочешь, чтобы я наделал ошибок? Кислова, не создавай ненужных прецедентов».




4


Лис и Докия вышли из секретарской почти одновременно. Девушка вперед. А парень нагнал ее уже на лестнице. С обескураживающей улыбкой сграбастал в медвежьи объятия и заявил:

– Ты ничуть не изменилась, Докия! Все такая же маленькая!

– Зато ты – очень изменился, – раздавлено пискнула она.

– Я так рад тебя видеть!

– А по тебе и не скажешь, – девушка не лукавила, он хорошо морочил голову первые минуты.

– Давай, рассказывай, как ты, где ты?

– Ну, как видишь, там же, где и ты. Здесь. Первый год магистратуры, но не первый в этих стенах, – Докия до сих пор не могла разобраться в испытываемых чувствах, получалась какая-то мешанина, типа, овощного рагу, которое она терпеть не могла, это раздражало, заставляло говорить резко и односложно, хотелось как-то сойти с этой интонации, но колея все затягивала и затягивала.

– Замужем? – Лис бесцеремонно схватил правую руку и проверил на наличие кольца. – Пока нет.

– Может, я не ношу обручалку.

– А ты не носишь? – парень шутливо приподнял бровь.

– Не замужем, – призналась Докия, и сообразила, что, наконец, улыбается.

Он на краткий миг отвел глаза, словно заблудившись в своих мыслях, а потом вновь продолжил расспросы: о бывших одноклассниках, о жизни в общем, об этом универе – не давая передышки. Молодые люди уже вышли на улицу и пошли по дороге. Докия – в съемную квартиру. А Лис – рядом.

Уже у дома парень остановился, оглянулся по сторонам, словно только что проснувшись:

– Стоп. А мы куда?

– Я не знаю, – честно призналась Докия. – Я, наверное, к себе, а ты…

– К себе?

– Квартиру снимаю.

– Ага, – он кивнул, чего-то соображая, потом предложил, – тогда, может, в кафе?

Девушка оценила: Лис не напрашивался в гости, но и избавиться от нее не спешил.

– Тут есть хорошая кофейня, – сказала она. – Там не дорого, но кофе отменный.

Кофейня располагалась в подвальчике: не зная, пройдешь мимо. Небольшое уютное помещение с приглушенным светом, с какой-то особой загадочной атмосферой сказок «1000 и 1 ночи». Здесь собирались только завсегдатаи. Казалось, что все пришедшие – члены одного тайного клуба. Новенькие появлялись только по протекции.

Сейчас в кофейне сидело человек пять-шесть, почти все по одному. Так что свободными оставалось лишь два столика: в углу и на периферии. Но уходить не хотелось.

– Ого, – Лис удивленно озирался по сторонам, разглядывая миниатюрные эстампы, развешанные по стенам. – Никогда бы не подумал, что тут так.

– Как?

– Ну-у… Хорошо.

– Да, – Докие понравилось, что он оценил ее любимое местечко. – Здесь хозяин – турок, женился когда-то на нашей девушке, и переехал. Я помогала им с рекламой, – призналась было, а потом смутилась, что Лис может подумать, что она хвастается.

Молодые люди уселись за угловой стол, над которым висел небольшой фонарь, рассеивающий вокруг себя мягкий свет. Тот час подошел высоченный седовласый мужчина с основательным пузиком, на котором был натянут кипенно-белый фартук.

– Евдокия, очен рад! Как поживаете? – мужчина заговорил с легким акцентом и улыбнулся Докие, как старой знакомой. Потом посмотрел на Лиса: – Левент, но можно Лев. Друзья наших друзей – наши друзья!

– Очень приятно, – кивнул Лис.

– Что всегда? – хозяин вновь повернулся к Докие.

– Да, – ответила девушка. – И разных сладостей по чуть-чуть.

– Понятно, – хозяин кивнул и показал пальцами, – по чут-чут, – и ушел.

– Левент, да? – Лис опять приподнял бровь.

– Да. А его жена сама готовит сладости. Иногда за официанта их сын, но сегодня его что-то нет, – Докия развела руками. – Семейный бизнес.

– С тобой просто необходимо было встретиться хотя бы ради таких вот уютностей.

Девушка улыбнулась и опустила взгляд. Лис изменился. Казалось, что перед ней не забавный мальчишка, знакомый с первого класса, а кто-то совершенно другой. И Докия не знала, как себя с ним вести. Однозначно лишь, что по-прежнему не получалось.

А он словно почувствовал ее сомнения.

– Что-то не так?

– Мне кажется, что я тебя совсем не знаю, – вырвалось неожиданное признание.

Лис весело помотал головой:

– Ты просто забыла и вспомнишь. Но для этого надо задавать вопросы.

– Какие же? – девушка с интересом взглянула на парня.

– Ну, например, – он вдруг преобразился и заговорил высоким голосом, по-видимому, изображая ее, – какими судьбами тебя занесло в этот город? – Затем вновь вернулся к своему: – Захотелось что-то поменять. Я ведь учился и работал у отца. Набрался определенного опыта, наверное, пришло время его применить, пожить без оглядки на родительскую поддержку, – голос опять поменялся. – Ты работал у отца? – И опять ниже. – Да, – снова высокий. – А девушка у тебя есть? – И вновь низко: – Ну, в наше время довольно сложно вести отшельнический образ жизни.

Докия прыснула и своим смехом прервала этот радио-спектакль. Или прервал Левент, принесший два кофе и целый поднос сладостей.

– Угощайтесь с аппетитом! – пожелал добродушно.

Девушка подцепила с подноса орешек. Облизнула крошку, прилипшую к губе. Посмотрела, как Лис пригубливает напиток.

– Так есть у тебя девушка, Лис?

Он пристально посмотрел ей глаза в глаза. И промолчал.

Ночью не спалось. Докия лежала на новом диване, довольно ровном, в меру жестком, просторном, но уснуть не могла. В голове все прокручивалась встреча с Лисом. Оставленные без ответа вопросы. Неоправданные ожидания. Глупая девичья неуверенность.

В кофейне за все заплатил Лис. Они просидели довольно долго. Темы для разговора все находились и находились. Например, беседовали о том, что Лису сделали операцию на глаза, и теперь он прекрасно видит. О том, что родители Докии попали в аварию, папа погиб, а мама не совсем здорова, поэтому все хотелки Анютки – на старшей сестре, которая и сама еще учится. Хорошо, что удается находить небольшие дизайнерские проекты, вести сайты.

Потом у Лиса зазвонил телефон. Он сбросил. Но вызов повторялся и повторялся, наверное, раз пятнадцать. Тогда Лис встал, извинился перед Докией и вышел из зала. Она видела, что он перезвонил сам в коридоре. Напряженная спина и мимика выдавали не самый приятный разговор. Из этого можно было сделать только один вывод, вкупе с тем, что есть ли у него девушка, Лис так и не ответил – девушка имелась, а к ней прилагались сложные многогранные отношения.

Не удивительно, в общем-то. Достаточно того, как на Лиса сегодняшнего дня сделала стойку Лилечка.

Докия допила свой кофе. Пощипала сладости. Когда вернулся Стрельников, предложила закругляться.

– Думаю, у нас обоих был насыщенный день. Мне еще вещи разбирать, – ей хотелось показаться дружелюбной, веселой нынешней одногруппницей, бывшей одноклассницей. – Если будет время и желание, как-нибудь повторим.

Лис согласился. С позицией, наверное, тоже. Во всяком случае, недовольства не выказал.

Когда распрощались, девушка поняла, что больше рассказала о себе, чем Стрельников, хотя не собиралась, если честно.

Докия почти не думала о нем, пока разбирала свои вещи по местам, перемывала посуду, нежилась в ванной, смотрела телек, лазила по сети… Почти… Мысли окрепли только тогда, когда она легла спать.

Хотя надо думать не о Стрельникове: он парень, конечно, очень даже видный, но Докия разорится, если будет платить за квартиру одна, а Анюта – разорется. Надо, значит, что-то решать. Или соседка. Или еще больше работы. Тем более, за время проживания в этом городе девушка обзавелась милыми сердцу привычками, та же кофейня, например.

Материальные проблемы, наконец-то немного вытеснили из сознания образ Лиса. Докия заснула.

Последние дни августа пролетели, будто их и не было. Пока Докия связалась со своими старыми заказчиками (минус два), познакомилась с новыми (плюс три), пообщалась с матерью и отчиталась, что пока живет одна, но очень-очень постарается найти соседку, прикупила необходимые канцтовары, восстановила абонемент в библиотеке, подключила стационарный интернет – наступило первое сентября. Голова шла кругом.

Докия в водовороте дел совершенно забыла и про Ельникову, и про Лиса. Поэтому даже удивилась, увидев, как оба бывших одноклассника мило общаются перед дверью аудитории.

Алиса стала под стать Стрельникову: высокая, фигуристая, с рыжей гривой и губами уточкой, наращёнными ресницами… Хотя, не под стать… У Стрельникова все было своим, от природы.

Докия попыталась прошмыгнуть мимо этих двоих, поскольку с Ельниковой они никогда особо не дружили, а Лис теперь мог считаться незнакомцем. Но ей не дали.

– Кислова! – Алиса заступила дорогу, начала деланно визжать, и даже обчмокала бывшую одноклассницу. – Я, когда увидела имена-фамилии, чуть с ума не сошла! Бывает же такое! Думала раньше встретимся, но вы оба такие неуловимые. Нам надо держаться вместе! Поддерживать и дружить.

С чего бы? И для чего? Вроде нет особой надобности. Так-то с Алисой четыре года не общались, с Лисом – еще больше. В сущности, чужие люди. Не ближе, чем с любым другим одногруппником… Ну, или почти.

Мысли пронеслись кометой и упали, разбившись вдребезги о взгляд Лиса: ироничный, с легким прищуром. Он, явно, помнил все подколки Ельниковой во время учебы и не горел желанием «поддерживать и дружить». Зато в Докие сразу включилось упрямство. Годы меняют людей. Алиса могла измениться. Должно быть, сейчас ей одиноко в чужом городе, в незнакомом коллективе.

– Да, Алиса, я тоже рада, – Докия очень постаралась, чтобы улыбка получилась искренней и сердечной.

– Надо отметить встречу! – исторгала идеи Ельникова. – После пар я позвоню Котику, предупрежу, он будет очень рад познакомиться с моими давнишними друзьями!

«Друзьями?» – Лис беззвучно, одними губами спросил Докию, пользуясь, что Алиса не видит, и подергал бровью.

– А Котик это…? – Докия сделала выразительную паузу.

– Муж, – не подвела Ельникова.

– Фамилию ты, как я понимаю, не поменяла? – это уже вступил Лис.

– Поменяла, – закивала Алиса, как китайский болванчик. – Но мы поженились буквально вот-вот, а списки были, наверное, напечатаны раньше. Так что я теперь Силина.

Она расхохоталась. Заливисто и звонко. В тон раздавшемуся звонку.

– О! Уже? – бывшая Ельникова, нынешняя Силина поторопилась в аудиторию, потянув за руку Докию, и шепча той, что надо поговорить «обо всем-всем».

Что именно было за этим «всем-всем» Докия не слишком понимала. Да, и записывать Алису в сердечные подруги тоже не собиралась.

Лис, не отставал. Они так втроем, почти паровозиком и уселись на предпоследний ряд. Преподаватель запаздывал. Зато другие сокурсники оглянулись с интересом.

Докия заметила знакомые лица. Кивнула приветственно. Жаль не довелось разведать, кто согласен разделить с ней соседство. Алису, как вариант, рассматривать явно не приходилось, хотя он и был бы самым крайним. После Лиса.

По завершении первого учебного дня бывшая Ельникова обзавелась достаточно большим количеством знакомых. И всех пригласила к себе, каждый раз оповещая своего Котика по телефону. Набралось, наверное, человек двадцать, а может и больше.

– Котик, закажи еще суши-роллов, – жеманно тянула Алиса в трубку.

Докие было смешно. Надо же, как может измениться человек. На обезьяну повлиял труд, а на Ельникову – богатый муж. Она буквально упивалась своим семейным положением. Светилась радушием и гостеприимством.

Докия надеялась, что необходимость в ее присутствии на вечеринке отпадет, и удастся слинять, но надежды не оправдались. Алиса заказала к дверям универа мини-автобус и с педантичностью школьного экскурсовода проследила, чтобы в него сели все приглашенные, включая обоих одноклассников.

– Ребята! За начало учебного года! – она, как фокусник, извлекла из-под сиденья ящик с шампанским и пустила по салону одноразовые стаканчики.

И когда она только успела так измениться? Даже на выпускном Алиса не отжигала. А тут вдруг такое веселье.

Лис словно прочитал мысли Докии. Подсел к ней и скорчил рожу.

– Атака клонов?

– Наверняка, – девушка сделала глоток шампанского и сморщилась – кислятина, хотя, скорее всего, какое-нибудь невероятно дорогое и элитное.

– А нас везут на опыты?

– Ты сразу так пессимистично. Может, мы интересны им коммуникативно?

Они настолько небрежно шутили друг с другом, словно и не было нескольких лет разлуки. Докия даже не заметила, как выпила шампанское, теперь мягкий стаканчик мешался в руках. Лис тоже не знал, куда деть свой. В конце концов, забрал у девушки, сложил один в один и ловко закинул в опустевшую коробку из-под шампанского.

Алиса попросила водителя включить музыку и теперь в салоне гремела дискотека девяностых прошлого века – видимо, что было. Но в общем-то напряга в атмосфере не чувствовалось. Расслабились все. Кто-то даже подпевал. Разговоры текли ровным ручейком по салону, и носили туда-сюда бывшую Ельникову.

– Интересно, назад нас тоже довезут? – Докия глянула в окно и убедилась, что они выехали за город.

– Утром, – кивнул Лис, – к первой паре. Я слышал, – и указал на уши.

Девушка ошарашенно вытаращила глаза, недоумевая, это он так пошутил, или что-то знает.

– Алиса, твой муж олигарх? – кто-то громко озвучил витающий в воздухе вопрос.

– Почти! – звонко отозвалась та. – Вот повезло мне, правда?

Докие показалось, или последняя фразочка адресовалась именно ей? Показалось даже, что взгляд бывшей одноклассницы направлен на нее.

Девушка глянула на Лиса – заметил ли? Но он уже отвернулся куда-то назад и перешучивался с парнями.

Котику оказалось к пятидесяти. У него были коротко стриженные темные с сединой волосы, очки-хамелеоны и легкий перебор веса, ровно на столько, чтобы не казаться ни натренированным качком, ни обрюзгшим жирдяем.

Он подал руку Алисе, когда автобус подъехал к огромному дому в загородном поселке, а потом и остальным вылезающим девушкам. С улыбкой на губах. Но холодцой в глазах.

– Прошу, – Силин показал направление.

На открытой террасе стоял стол, туда-сюда сновали несколько официантов в униформе, расставляя закуски, откуда-то аппетитно тянуло дымком шашлыка.

Алиса порхала гостеприимной бабочкой. Показывала, где можно помыть руки, где примоститься на необременительный отдых с бокальчиком чего-нибудь, где поиграть в шахматы – высотой с пятилетнего ребенка, на клетках в полметра каждая.

Она хвалилась, будто это все было лично ее заслугой и достижением. А Силин смотрел на это с легкой усмешкой.

Докию почему-то напрягала эта усмешка. Вроде бы внешне приятный мужчина, немногословный, покладистый, позволяет жене играться в радушную хозяйку, но… Чего именно «но», девушка не могла сказать.

Другим, вроде, все нравилось. Гоготали, отмечали начало учебного года, завидовали, не по злому, конечно, а так, по белому. Хотя, кто знает, что за мысли витали в их головах?

Лис вполне себе влился в общий коллектив. Даже и не скажешь, что до этого учился в другом вузе.

Усевшись в плетеное кресло с бокалом и тарелочкой с несколькими роллами, Докия постаралась поймать общее настроение. Глупо чувствовать себя одинокой среди своих же одногруппников, резвящихся не хуже подростков на школьной вечеринке.

Алиса, проходящая мимо, на миг остановилась:

– Все хорошо?

– Отлично!

– Ты какая-то напряженная.

– Нет, – Докия убежденно мотнула головой. – Слегка устала.

Алиса улыбнулась и ушла.

Официанты стали разносить шашлык, хотя и без него на столе стояло столько еды, что хватило бы на целый курс. Рядом с Докией в другое кресло бухнулась Юля Никитина и вздохнула:

– Такой приятный нежданчик! А мы сегодня собирались пожрать пиццы после универа, отметить начало учебного года.

– По-моему, пицца там тоже где-то была, – улыбнулась Докия, показав на стол.

– Не-не-не. Я лопну! – Юля воровато оглянулась по сторонам, а потом приподняла футболку и расстегнула джинсы. – О! Кайф! – Девушка помолчала немного, а потом поинтересовалась: – А ты давно знаешь ее?

– Кого?

– Алису.

– Да. Учились вместе с первого класса.

– Повезло.

Докия не стала разуверять собеседницу. Перед ней бывшая Ельникова предстала в довольно благоприятном образе, зачем портить впечатление детскими воспоминаниями. Как говорится, кто старое помянет, тому глаз вон. Но тему разговора захотелось поменять:

– Ты квартиру уже нашла?

Юля махнула рукой:

– В этом году дома буду тусоваться. Там, конечно, караван-сарай, но все дешевле. А ты чего интересуешься?

– Снимаю двушку, одной напряжно. Хотелось бы найти соседку, – объяснила девушка.

– Не знаю, – пожала плечами Юля. – Тебе надо было раньше шевелиться. Сейчас все, кто хотели, уже квартирный вопрос решили. Но если чего услышу, скажу.

Да. Надо было раньше. Действительно. Просто Докия как-то привыкла, что делит соседство с Женькой, совершенно упустив, что та дальше учиться не идет.

Часам к одиннадцати вечера к воротам Силиновского дома или дачи, Докия так и не поняла, снова подрулил мини-автобус. Значит, все-таки Стрельников пошутил начет ночевки. Новые и старые одногруппники начали загружаться. Вечеринка прошла мило и без эксцессов.

Несколько раз за вечер Докия ловила взгляд Алисы: непонятно жадный, тяжелый, ищущий и не находящий. Что в нем было: усталость радушной хозяйки, немного переоценившей свои силы? Или отголосок той Ельниковой, что только и делала, что отпускала шпильки в адрес одноклассников в школе?

Непонятно было, зачем Алиса настаивала, чтобы Докия обязательно ехала с ними, все равно тесного общения не получилось. Неужели хотела похвастаться богатым мужем? Докия последний раз окинула Силина взглядом: точно не ее вариант – и махнула хозяевам.

Лис дремал на заднем сиденье, прикрыв лицо ладонью, на запястье Докия заметила стильный кожаный браслет. Свободное место осталось рядом с ним и с Юлей, постящей фоточки в Инстаграм. Остальные ребята как-то технично разбились по мини-компаниям и сидели, наслаждаясь молодостью и нежданной халявой.

Докия присела с Юлей. Та едва взглянула на девушку и продолжила занятие: выбирала фильтры, строчила пост. Через несколько минут похвасталась:

– Смотри, здорово? Подписывайся на меня.

– Ага, – Докия лайкнула снимки, заметив, что уже не первая. – Ты хорошо улавливаешь моменты.

Юля довольно улыбнулась.

Докия не льстила. Фото получились естественно и симпатично. А вот Алису объектив показал потерянной, не этого ждешь от юной жены местного олигарха. На паре снимков засветился Лис. И оба раза, смущенно сообразила девушка, он смотрел на нее. Хотя, может просто в ее сторону.

Она кинула короткий взгляд на парня. Тот, словно почувствовал, дернулся и приоткрыл глаза.

– Приехали?

– Нет, спи, Лис, – мотнула головой.

Он кивнул и снова задремал.

– Почему Лис? – удивилась Юля.

Докия вдруг ощутила себя припертой в угол. Будто ее поймали на чем-то очень личном. Но ничего, кроме правды, в голову не приходило:

– Елисей же. Как привыкла, так и назвала. Мы тоже учились вместе в школе до седьмого или восьмого класса, – сделала вид, что не помнит, – потом он с семьей переехал.

– А-а-а, – протянула собеседница и кивнула. – Еще один одноклассник.

И с улыбкой сфоткала дремлющего Стрельникова. Заглядывать через плечо, что получилось, Докия не стала, но Юля пообещала:

– Я тебе перешлю, – а потом поинтересовалась: – А ты от универа далеко живешь?

– В паре кварталов. А что?

– Тогда я к тебе, можно? А то до дома переть и переть, – она показательно зевнула. – А спа-а-ать хотца! Приютишь?

– Без проблем.

Докия прикинула, что, может, Юля таким образом и на соседство соблазнится. В общем-то девчонка она казалась нормальной девчонкой.

Автобус подвез всех к универу. Кто-то попробовал договориться, чтобы прокатиться до дома, но водителя не прельстили чахлые обещания, хотя, наверняка, Силин ему отвалил по полной.

– Жмот, – спрыгивая с лесенки бросил кто-то из ребят.

Лис усмехнулся. Потом глянул на Докию и Юлю. Немного вопросительно, с прищуром. Когда девушки начали прощаться со всеми, подошел поближе и предложил:

– Я провожу?

– Да мы вдвоем, – покачала головой Докия. – Дойдем.

– А приютить бедного странника? – Он смешно взметнул брови и молитвенно сложил руки.

Фигляр!

Юля хихикнула и подтолкнула девушку.

– Боюсь, у меня только два спальных места, оба заняты, – строго ответила Докия не поддержав легкомысленного настроя.

– Я могу на полу, в кухне.

– Не можешь, Лис. Все мальчики должны пройти собеседование у хозяйки, – на ходу придумала девушка.

– Понял, – смиренно кивнул Лис и, отсалютовав, направился в противоположную сторону.

– Сурово ты, с бывшим одноклассником, – немного удивленно проговорила Юля.

До дома девушки добрались быстро и без происшествий. Улицы освещались фонарями, гуляли припозднившиеся парочки, лениво проехала патрульная машина. Докия не первый год знала эти улицы. Тут всегда было спокойно, и даже среди ночи назойливые провожатые не требовались.

Никитина с интересом обошла квартиру.

– Забавный дизайн.

– Моей хозяйке нравится, – усмехнулась Докия. – Это авторский дизайнерский проект дочери ее подруги. Где она училась – не знаю. Не у нас.

– Поня-я-ятненько, – протянула Юля. И опять пощелкала комнаты, кухню, коридор с разных ракурсов. – Закину в Инстаграм, скажу, что моя подруга ищет соседку, – и уточнила, выпятив пальчик, – приличную и без фокусов.

Подруга? Докию, пожалуй, еще никто так быстро в подруги не записывал. Но в общем-то, спорить не хотелось.

– У тебя есть полотенце? Какая-нибудь футболка, которой не жалко? – принялась попрошайничать Юля.

– Да, конечно.

Девушка достала требуемое, показала, где ванная, а сама пошла расправлять постель гостье в комнате с Микки Маусами и прочими мультяшками. Сама Докия там спать не могла, беспрерывно хотелось смеяться. Но на разовую гостевую акцию – вполне сойдет, наверное.

В плане мытья Никитина не наглела, вышла быстро, с сырыми волосами, и в футболке на голое тело.

– Я там трусишки простирнула, на трубу повесила, ты не против? – спросила, зевая.

– Нет.

Докия подумала, что, пожалуй, не смогла бы чувствовать себя так комфортно в компании не особо хорошо знакомого человека, как Юля – да, учились несколько лет на одном курсе, но в гости к друг другу не ходили, тесно не общались. А той было все нормально. Она плюхнулась на кровать, завернулась в одеяло и блаженно потянулась.

– Блин! Хорошо-то как! Донь, ты приглашай меня чаще… – но последнее слово Юля выговорила, пожалуй, уже во сне, так неразборчиво оно прозвучало.

Усмехнувшись, Докия пошла мыться, потом завела будильник и легла. Луна светила ярким фонарем прямо в окно, а плотных штор на них не было, только легкий тюль. Видимо, придется помучиться. Хорошо Юле, на новом месте, в чужом доме – и заснуть так быстро – уникальная черта. Или Никитина бывшая беспризорница.

Стук во входную дверь прозвучал как-то осторожно, что в первый момент Докия даже решила, что он ей снится. Тем более, зачем стучать, если есть звонок? Пока она думала-гадала, в дверь еще раз постучали, чуть громче. Девушка соскочила с постели, заглянула в комнату, где спала Юля, прикрыла дверь, потом глянула в глазок.

На миг отпрянула. Переварила увиденное. Посмотрела опять. Открыла.

– Лис, тебя не учили, что незваный гость хуже татарина?

Он состряпал умильно-виноватую физиономию:

– Постели мне на коврике в коридоре, честное слово, я не претендую на отдельное спальное место. И специально для твоей квартирной хозяйки притворюсь…, – он задумался, обводя взглядом все вокруг.

– Торшером, – вырвалось у девушки.

– Можно и им, – согласился парень. – Но я настраивался на роль домашнего питомца.

Докия вздохнула, пропуская его внутрь. Он тут же уселся на тахту и откинулся на стенку, блаженно прикрыв глаза.

– Ты как меня нашел? – серьезно поинтересовалась девушка.

– Пошел на свет, – ответил Лис. – Нет, серьезно, Кислова, будь человеком. Мне, действительно, негде переночевать.

– А вчера было где?

– Вчера было.

– И что такого произошло?

Спросила и внутренне замерла, ожидая слезливо-драматической истории про девушку, которая бросила, вот, прямо только что. Но не случилось.

Он пожал плечами:

– Договор аренды закончился. Я должен был сегодня встретиться с другим хозяином, получить ключи, но Ельникова… Силина повезла нас на смотрины своего нынешнего благосостояния.

– Ты нахал, Лис. Жрал и пил, а теперь издеваешься, – девушка поразилась, насколько точно совпали их общие впечатления, но из чужих уст они прозвучали как-то слишком цинично.

– Я не издеваюсь, а констатирую факт, – и парень вновь прикрыл глаза.

Опасаясь, что он так и заснет здесь, Докия толкнула его в плечо и показала на комнату.

– Пошли уже. Там есть кресло, по-моему, оно раскладывается.




5


Юля, едва продрав глаза, почапала в туалет, потом в ванную. Открыла дверь и отпрянула, когда на нее уставился Стрельников, весь всклокоченный и в зубной пасте.

– Блин! Предупреждать надо! – фыркнула Никитина.

С кухни выглянула Докия, вполне себе одетая и даже подкрашенная:

– Если не хотим опоздать, надо поторопиться. Ты с утра чай или кофе?

– Лимонную воду, – пробурчала Юля, но увидев недоуменный взгляд Докии, махнула рукой, – забей, шучу. Чего нальешь, то и выпью, я не привередливая. Но жрать тоже хочется.

– Бутеры, – Кислова показала на тарелку.

– Супер. Мне бы мои трусы, – сказала, вытягивая вниз футболку Никитина.

Докия задумалась, потом сообразила:

– Лис скоро выйдет.

– Откуда он тут? – Юля схватила кружок колбасы и откусила почти половину.

– Пришел, когда ты уже спала.

В ответ Никитина многозначительно хмыкнула и улыбнулась.

– Между нами ничего нет. Честно, – Докия сломала кусочек сыра на половинки, потом еще на половинки, и еще, пока в пальцах не оказалась стопочка малюсеньких квадратиков.

– Ну, и зря, – пожала плечами Юля. – Он симпатичный. Очень.

Хлопнула дверь ванной. Никитина снова потянула вниз футболку и побежала умываться-одеваться. Докия немного недоуменно посмотрела на кусочки сыра, положила их на блюдце и насыпала по чашкам кофе.

– Здесь еще и полный пансион? – Лис появился в проеме неожиданно, как привидение, даже немного испугав.

– Не рассчитывай. Это одноразовая акция, – ответила резковато девушка, но потом добавила мягче, протягивая чашку: – Кофе растворимый, но, если я правильно помню, без сахара, с каплей ванили и сливками.

Парень вытаращил глаза. Явственно читались его попытки понять, откуда ей это известно.

– Кофейня у Левента, – пояснила Докия, пока он не дошел в своих предположениях до чего-то экстрасенсорного.

Лис взял чашку и уткнулся в нее смущенно. А ему, признаться, даже не пришло в голову вчера купить что-нибудь вкусненькое. Хотя было уже поздновато для походов по магазинам и район он этот пока не слишком хорошо знал.

Никитина появилась из ванной шумно и благоуханно. Она накрутила тюрбан из полотенца и переоделась в свою одежду.

– Кислова, если бы у меня не было четверых младших братьев и имелись лишние деньги, я бы сама к тебе переехала! – заявила девушка, усаживаясь за стол и схватив третью чашку. – Сахар есть?

– А зачем ты Докии? – удивился Лис.

– А в прошлом году как снимала? – одновременно поинтересовалась Докия.

Юля насыпала сахару три ложки с горкой, помешала, попробовала, добавила еще немного, только потом ответила, в порядке обратной очередности:

– Снимала не я, а снимали мне. Но сейчас – не снимают, – описала кружочком колбасы круг, видимо, предполагая ноль. – А Докии я нужна, потому что она попросила найти ей соседку, чтобы было легче платить за квартиру.

Докия едва сдержалась, чтобы не прибить болтливую Юлю. А Стрельников уставился, нахмурившись, не иначе прикидывая, как перевозит сюда свои вещи, по праву бывшего одноклассника.

– Серьезно, Докия? – он подъел все разломанные девушкой кусочки сыра. – Ищешь соседку?

– У тебя кто-то есть на примете? – внутренне проклиная саму себя за этот вопрос и предчувствуя ответ, спросила девушка.

– Есть. Я.

– Ты не соседка.

Никитина невозмутимо потянулась за третьим бутербродом, относясь к происходящему, как к телевизионному шоу, только и переводя взгляд с одного на другого.

– Я сосед.

Кажется, Лис уже все решил?

– Нет, – она возразила так твердо и убедительно, как только могла. – Я не соврала насчет своей квартирной хозяйки и ее строгом отборе квартирантов.

В мыслях штормило. Еще чего! Стрельникова только пусти в квартиру. Он как та самая лисица, что заняла домик бедного зайчика! Конечно, наверняка Докия знать не могла, но слишком уж уверенно себя Лис вел. Мало ли что – дружили в детстве. Оно закончилось. Да, и в конце концов, есть какие-то общие нормы морали, все ведь сразу решат, что если девушка с парнем живут в одной квартире, то они – пара. А ведь еще мама, Анюта, баба Капа, Мария Олеговна – со всеми не наобъясняешься. Поймут, конечно, сейчас давно не девятнадцатый век. Но завести какие-то серьезные отношения… Ей… Насчет Лиса она почему-то не сомневалась, что он быстро приведет кого-нибудь еще… Не получится!

И не понятно, что больше имело смысл: не получится у Докии? Или она так по отношению к Стрельникову распалилась?

В универ они заявились все вместе: Докия, Юля и Лис. Ну, не расходиться же нарочно в разные стороны. Впрочем, кучное появление заметила разве что Алиса. Она вопросительно взглянула на бывшую одноклассницу, но ничего не спросила.

Сегодня Докия села ближе к преподавательской кафедре. И презентацию виднее, и вообще, привыкла со своим ростом. Юля села рядышком, достав из сумки очки и водрузив их на нос. Лис остался где-то позади. Хорошо, а то получился бы отсроченный на годы эффект дежавю. Так и представлялось, что Алиса опять находит наперсницу и начинает с ней нашептывать что-то в спину.

Впрочем, все изменилось: и люди, и обстоятельства. Чего зря себе придумывать!

Докия не смогла удержаться и оглянулась на Алису. Та о чем-то разговаривала с ребятами, сидевшими по соседству, и думать не собиралась о делах давно минувших, улыбалась, показывала что-то в телефоне. Стало стыдно. Жаркая волна затопила щеки. Докия прижала к ним холодные ладони, чтобы охладиться.

Зашел преподаватель. Новенький. Раньше Докия его не встречала. Лет, наверное, тридцати, с модной бородкой и в стильном клетчатом пиджачке. Не представившись, тут же начал лекцию, попутно зачем-то взъерошивая собственную шевелюру. Рассказывал местами увлеченно, местами ударяясь в пафос.

Докия первые минуты наблюдала просто за действом, а потом очухалась, что вообще-то надо конспектировать. Как правило, такие фанатики за просто так зачеты не ставят, заставляют вылезти вон из кожи, мучают не меньше инквизиторов средневековья.

Никитина же вместо того, чтобы записывать лекцию, принялась обрабатывать фотки квартиры Докии, беззвучно посмеиваясь над комнатой, в которой ночевала: и над веселенькими обоями с диснеевскими персонажами, и над прочими атрибутами дошкольного возраста. Но, впрочем, другая ей понравилась меньше, девушка пыхтела, накладывала фильтры, ворчала, что это какая-то монашеская келья, что там ни удобств, ни настроения.

Докия периодически цыкала на Юлю, подталкивала в бок. Но та только отмахивалась, абсолютно не обращая внимания на преподавателя и его лекцию. Казалось, ее интересуют только сделанные снимки.

В итоге, все ушло в Инстраграм и еще куда-то. Как раз вовремя. Потому что преподавателю надоело невнимание, он, как большой взлохмаченный филин, спикировал к столу Никитиной и проревел ей:

– Я вам не мешаю, девушка?

– Нет, – не смутилась та, подняла на него невинные глаза и улыбнулась.

– Тогда почему вы не можете расстаться со своим телефоном?

Девушка показательно убрала его в сумку и раскрыла тетрадь:

– Вообще я предпочитаю записывать на диктофон, но если вы против, то буду вести лекции консервативным способом, – проговорила тоном пансионерки.

Хорошо, что преподаватель не догадался проверить сказанное. Просто смутился, закашлялся, вернулся за кафедру и принялся суетливо потирать виски.

Докия удивилась, как у Никитиной хватает духу не выдать себя ни одним мускулом. Пожалуй, ей надо было поступать в театральный.

Во время перерыва Юля проверила объявления. Сразу отсеяв несколько штук, под которыми заподозрила стеб или попытку познакомиться, оставила контакты Докии. Лично Никитина никого не знала, поэтому доверила основной выбор хозяйке. Зато завалила советами:

– Лучше встречаться на нейтральной территории. В долг жить не пускай. Если интересуется, можно ли приводить подруг-друзей – отметай сразу, мода на хиппи закончилась давно. И вообще, я могу ходить на смотрины с тобой.

Докию такой напор едва с ног не сбивал. И смешно, и немного злит. Можно подумать, она маленькая девочка, не нюхавшая жизни. А Юля – добрая фея-крестная, интенсивно машущая не то волшебной палочкой, не то топором.

– Сколько там человек? Пять? Приглашай их через каждые полчаса, как раз хватит времени понять, твой это человек или нет. Сегодня? Или нет, завтра? Тебе же надо как-то подготовиться, морально. Хозяйку предупредить, да?

Никитина выдавала свои жизненные истины с завидной скоростью, не давая раскрыть рот, чтобы поспорить. Впрочем, Докия сомневалась, что это хорошая идея – спорить с этой девушкой. Похоже, четыре брата закалили ее ото всех жизненных коллизий.

Встречи назначили не сегодня, и не завтра. А в ближайший выходной. Потому что в первые дни учебы точно не того. Сойдясь хотя бы на этом, спустились на обед.

В столовой за столиком собралась немаленькая компания. Жевали, смеялись, вспоминали вчерашнюю экспромт-вечеринку. Алиса одаривала всех улыбками королевы-матери, но на пиццу скинулась, как и все. Хотя в школе, Докия помнила точно, она перекусывала всегда в одиночестве, принесенной из дома едой, и не делилась.

Лису, видимо, купленной еды показалось мало, он набрал еще целый поднос пирожков с разной начинкой, и взял порцию пюре с котлетой.

– Стрельников, – Алиса буквально вытаращила глаза, – теперь я знаю, почему ты такой вырос! Ты же лопнешь!

– Я ж не только себе. Угощайтесь, – парень поставил поднос на середину стола.

Все будто этого и ждали. Какой-то миг – и остались две жалкие плюшки. Докия только хмыкнула. Но Лис, как ни в чем не бывало, уминал пюре, словно его угощение было лишь отвлекающим маневром от основного лакомства.

Однако парень заметил взгляд Докии. Прекратил жевать. Посмотрел вопросительно, а потом дружелюбно протянул на вилке часть котлеты. Девушка даже поперхнулась от неожиданности и закашлялась. Он что, считает, что она недоедает, позер чертов!

– Спасибо, Лис, я сыта, – нарочито строго ответила девушка и отвела взгляд в сторону.

Парень усмехнулся и продолжил жевать. А Докия вдруг почувствовала, что внутри нее, словно пузырьки в газировке, прыгают смешинки.

Пожалуй, она уже и забыла, что рассмешить ее Лису удавалось всегда, даже когда он не казался таким сногсшибательным красавчиком, а был очень высоким мальчиком в толстых очках. Докия сама не заметила, как снова уставилась на парня. А он сейчас как раз дегустировал столовский компот – изрядное «бе-е-е», надо сказать, если не поменяли повара.

Похоже, не поменяли, потому что Лис поперхнулся и закашлялся.

– Донь, – выговорил через силу, – если интубирование не умеешь делать, лучше не смотри.

Ребята заржали над шуткой. Все, кроме Алисы и Юли. Ну, и Лиса, конечно, который одним глотком допил злосчастный компот.

Докия мысленно дала себе установку: держаться от Стрельникова подальше. Дружили в детстве, понимали друг друга. Но сейчас – не детство. У него, возможно, есть девушка. Может быть и не одна. В конце концов, он не выходил на связь столько лет, а сейчас ведет себя, как мальчишка. Мог ведь найти в соцсетях, если хотел общаться. Но с момента своего отъезда – ни разу на связь не вышел. А то, что он делает сейчас – позерство и фарс.




6


Левент принес Докие чашку кофе и какие-то сладости, которые она не заказывала:

– Угощение, – остановил он возражения.

Видимо, слишком унылый вид был у клиентки после четырех встреч с возможными соседками. Все пришедшие девушки не подошли: первая по характеру, вторая посчитала, что Докия – хозяйка и сдает всю квартиру, третья едва ли не с первой минуты стала оговаривать условия и границы, при чем, для себя отхватывая лучшие и большие, четвертая даже по виду казалась полной неряхой. Осталось только одна. И ее девушка ждала без особого энтузиазма. Проглядела еще раз ее профиль. Вместо фото – какая-то мультяшка, информации – мало, друзей почти нет, а также ни аудио, ни видео. Такое чувство, что страничку слепили недавно и наспех. Хотя, если судить по id – несколько лет назад, а по сообщениям – пишет довольно грамотно.

– Привет! Евдокия? – незнакомка подошла бесшумно, конечно, на ногах кроссы, а не туфли, и черное платье-бохо; верхние пряди прямых волос собраны в хвост, остальные – аккуратно рассыпались по плечам.

– Привет. Да. Ты?

– Лиза. Баранова. Мы договаривались.

– Конечно, – Докия закивала, словно только что вспомнила причину встречи, – ты моя возможная соседка.




Конец ознакомительного фрагмента.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/ekaterina-gorbunova/krasnaya-nit/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.